Оглавление
АННОТАЦИЯ
Всмотритесь в домашнее животное. Скорее всего, вы его никогда не поймете. А оно вас?
Но поверьте - может возникнуть ситуация, когда вы начнете понимать друг друга. Что, если таких ситуаций будет целая череда?
В книге представлено описание трудной космической экспедиции. В качестве рассказчика выступает главный герой - кот по имени Чужой. Именно его положение позволяет ему достаточно свободно оценивать поведение людей.
ПРОЛОГ
Севка, негодяй, позвонил ближе к полуночи.
- Нужно переговорить. Срочно.
- Ну, хорошо. Только завтра утром.
- А чего тянуть - тут от тебя пешком чуть больше полкэме. А хочешь, отправлю воздушку. Хотя, на такое расстояние, они вряд ли поедут. За триста метров им уже тормозиться нужно.
Я подумал о Севке. В детстве - тихий и невзрачный пацан, а сейчас сразу тысячи людей в подчинении. Но просто так он меня вызывать, конечно, не будет, и я, зевая на ходу, выхожу из дома. Приходится идти.
Такое чувство, что почти весь информационно-биологический центр сидит на работе - из окон зданий во все стороны сочится свет. На главном входе подхожу к стойке. Миловидная женщина улыбается и сверяет выражение моего лица с заблаговременно присланным Севкой фото. Так, а биокарточка не пригодилась. То ли режим смягчили, то ли надоело, а может и Севка дал указание.
- В жизни вы выглядите моложе.
Минут на пять рассыпаюсь в ответных комплиментах и иду знакомой дорогой к лифту. На этаже - опять красавица. Меня едва не берут за руку и ведут в кабинет. По нынешним временам жутко старомодно, но… ученым никто не указка. Едва распахивается готовый слопать меня дверной проем, как я попадаю в лапы выпрыгнувшего из-за стола здорового и упитанного академика.
- Севастьян Николаевич, - воркует сопровождающая, - я вам больше не нужна?
- Пока нет, Оля.
Она почти как на строевом плацу, но зато необыкновенно элегантно, поворачивается кругом, и Севка, окончательно забыв про меня, провожает ее однозначным взглядом до самой двери. Вывожу его ударом по плечу из состояния охотничьей стойки и почти кричу:
- Очнись.
Севка сразу смеется. А ведь так девчонок боялся. Но, зато ему всегда попадало за его непоседливость. Учителя даже говорили, что будут ему руки привязывать, только бы ничего не хватал: линейки у товарищей, книги с полок, косу у сидящей впереди нас Ленки. Кстати, она ему здорово за это отомстила. Когда они поженились, она при всех сказала, что теперь она будет дергать его. Все приглашенные поинтересовались:
- За что?
- Да за все, - как ни в чем ни бывало, ответила Ленка.
А вот за волосы - не получилось - Севка как-то быстро, он же все-таки гений, облысел. Нет, что ни говори, наука окончательно и бесповоротно портит людей.
- Ты знаешь, - гостеприимный хозяин рассыпается в любезностях, - я кофе на ночь не пью, а вот…
Он достает из сейфа слегка початую бутылку армянского.
- Ты смотри - прошли многие десятки лет. Но в нашей стране не убиваемо советское начало. В том числе и такое. Пить и сейчас запрещено. И это тоже правильно. Но не употреблять!
Севка встряхивает бутылку, и уже через какие-то полчаса мы вполне готовы для серьезной научной беседы.
- Понимаешь, сдавали в металлолом старый модуль. Уникальность только в одном - он прилетел оттуда, куда и до сих пор летать проблема. Ну, а в этом случае дают заключение все организации, которым больше нечем заниматься. В том числе и мы. Проверяли компьютер модуля, самыми современными средствами. И вот тут и появились загадки. Первая, почему в одном случае вместо записи слов не самая совершенная даже на то время машина вдруг выдала результаты сканирования мозга. А в то время это делали только умельцы. Да и, это вторая загадка, мозг был не человека, а настоящего кота. И по всем нашим исследованиям явно мыслящего.
Севка задумчиво покрутил пустую бутылку и продолжил:
- Понимаешь, снимать информацию по срезам мозга, как бы по дискам, научились не так уж и давно. А тут записанная по современной методике информация, причем десятки лет назад. И самое главное, мы ведь до сих пор уверенно представляем, что мыслительная деятельность животных узко ограничена. А здесь - практически человек или даже умнее. То, что часто логичнее, не вызывает сомнения. А ведь вначале эту колымагу хотели сразу же сдать в утилизацию. А потом кто-то из столичного музея вмешался - что, говорит, вы делаете. Эта штука прилетела из тех мест, откуда обычные корабли не все доходят. Да и на область эту наложено табу. До сих пор стоят патрули - ни туда, ни сюда. А после той экспедиции остались в живых всего два человека, а один жив до сих пор. И многие моменты представлены только в закрытых документах. Короче, я, хоть и в нарушение, приказал скопировать для тебя перевод одного рассказа. И ведь, судя по всему, обыкновенного кота. То ли он - мыслящий, то ли компьютер сумел представить его таким. Непонятно! Мои сотрудники исследовали сотни бродячих и домашних животных и ведь никакого подтверждения аналогичных способностей. Только не надо эмоций. Ты же у нас писатель. Тебе пригодится. А еще, не поленись, съезди к последнему члену экипажа. Он жив и здоров. Поговори.
От академика я ушел только под утро. А позднее, по звонку меня согласился принять один человек. Он представился Константином и показался мне достаточно красивым, хоть и полностью седым мужчиной. Настоящий атлет, именно такие нравятся большинству женщин. Но в противовес личной мужественности и геройскому виду человек оказался, на мой взгляд, очень скромным и даже застенчивым человеком. Поверьте, что мне стоило большого труда его разговорить.
А потом он начал рассказывать или, если быть точнее, дополнять то, что я уже вынес из подаренных мне Севкой записей. Можно ли до конца верить таким полуотчаявшимся и одиноким людям? Хотя, почему он одинок? Выросли дочь и сын. Поднимал он их один - жена умерла через три года после возвращения из того злополучного рейса. И как ни странно, говорил в основном я. У меня была целая куча вопросов. А он начал с явного подтверждения Севкиных заявлений:
- Мы догадывались, что он именно такой. Если бы не он, то наш разговор здесь и сейчас не состоялся.
ГЛАВА 1. ПРИТЯЖЕНИЕ МИГАЮЩИХ ЗВЕЗД
Давайте познакомимся
Механик бегал по космическому кораблю и кричал:
- Где Чужой?
Чужой - это я, кот межгалактической экспедиции. Какой придурок решил меня так назвать, не знаю. Но когда маленького и симпатичного котенка принесли на корабль из обычной петербургской квартиры и он, забегая наперед, скажу честно - это и был я, ступил на металлическое основание приемного ангара, какая-то бестолковая женщина выскочила прямо на меня. Сделанное мною выражение на мордашке привело всех в полный и безумный восторг. А женщина отбросила от испуга пакеты и заорала:
- Это не наш кот, он - чужой.
Это стало даже не кличкой, а настоящим брендом нашей экспедиции. Но вы не верьте, со мной даже дети любят играть. И говорят, что я очень добрый. А когда кто-то из членов экипажа женского пола идет мыться, я смотрю, чтобы они не поскользнулись, не упали и вытирались только личным полотенцем. Но, главное, с их стороны ко мне никаких подозрений в подглядывании и приставании. А в жизни все гораздо сложнее. Ну почему ни один из этих бестолковых людей, со всех сил стараясь угодить одному маленькому коту, не может догадаться взять на борт не тонны колбасы и консервов, а одну небольшую легкую и грациозную кошечку. Было бы дешевле…
- Я спрашиваю, где Чужой?
Кричи, кричи. Глядишь, сам поставишь на голосование вопрос о досрочной замене моего ужасного и отпугивающего всех имени. Эх, спросили бы меня, и я сам бы подготовил им варианты, как можно назвать чудесное и, главное, такое покладистое создание.
По крайней мере, механик относится ко мне достаточно сносно. Вот кто меня действительно не любит и при каждом удобном случае пытается списать, или точнее столкнуть с борта, так это первый помощник главного пилота. Для этого он делает все. Даже притащил один раз с улицы фекалии. Но его разоблачил наш главный и пока единственный биолог - Зоя Аркадьевна. Я и по запаху смог бы подтвердить ее блестящий вывод, что выдавать собачье, извините дерьмо, за кошачье, неумно и грубо по отношению к члену экипажа. Отлично помню, что, уходя, она добавила слово подло. А член экипажа, это, конечно, я, млел от удовольствия, наблюдая растерявшуюся рожу этого прохиндея. А потом главный пилот, а на корабле во время полета это что-то или кто-то между богом и начальником Космоастронавигации, громогласно заявил, что еще одно негативное действие в отношении кота вызовет бурный протест с его стороны и весьма возможное появление вакантного места в экипаже.
Что значит, он имел в виду меня? Я нештатный и постоянный добровольный помощник. Но только благодаря мне можно совершенно безопасно рассказать о своих внутренних проблемам, о реакции любимой девушки на объяснение в любви, пролить из глаз эту соленую воду без всякого ущерба для вашего авторитета и еще много чего другого. Ну и вообще. Ну, скажите мне, пожалуйста, когда по жизни женщины могут дойти до такой степени доверия, что залезая под душ, будут спокойно сажать кого-то рядом с собою, наблюдать. Не знаю как в других местах на земном шаре, а на этом корабле это доверие только ко мне.
А что я? У меня так много задач, что их перечисление займет несколько тетрадных страниц, исписанных убористых почерком. Как только на прилетевшем корабле остается только дежурный экипаж у меня начинается аврал. Оббегать знакомых, рассказать о последних космических новостях. Похвастаться личными успехами и обязательно показать свою роль в экипаже корабля. Как правило, большинство котов весьма скептически воспринимает мои выступления. Но это и не важно. Но зато другая половина кошачьего мира ярко включает светильники своих милых глаз и делает при этом доверчивое выражение своих замечательных мордочек. А когда на следующий день мне предлагают сделать знакомство с продолжением, то я с героическим видом объясняю, что корабль скоро стартует, и что мы обязательно встретимся, но только после моего возвращения из героической экспедиции.
Ну что это я все о себе? У нас десятки членов экипажа. Хотя лучше всех для меня второй помощник главного пилота. Я всегда путаюсь. Ведь если есть помощник главного, то по идее должен быть и помощник неглавного пилота. Мельком я слышал, что в некоторых случаях штат вырастает и как раз тогда и нужен главный. Но вернемся ко второму помощнику. Его зовут Костя. Именно он и нашел меня… Какая разница где? Потом принес домой, оттуда на корабль, и я немедленно стал членом экипажа. Правда, для этого пришлось меня прятать в течение двух или трех недель от главного и его помощника. Ах, да, еще и от нашего врача. Говорят, что доктор - самая гуманная профессия. А Светлана Андреевна, по моему обоснованному представлению, спит и видит, как она препарирует маленького кота. Но это еще не так страшно. Хуже всего то, что она, находясь в ясном уме и здравии, предложила провести мне операцию. Какую, у меня до сих пор не поворачивается язык сказать, и сразу начинается дрожь. Короче, ее все нормальные мужчины боятся. И как раз последнее обстоятельство меня и спасло. Как только главный мужчина на корабле услышал об этой операции, его так передернуло, что он немедленно приказал не распространять на корабле панику и не противопоставлять членов экипажа друг другу. Прячась за ножкой стола, я был готов рукоплескать этому поистине благородному человеку.
Вот и скажите, кто из нас, в конце концов, зверь? Маленький и только чуть-чуть независимый кот или эта женщина, имеющая такую прекрасную и гуманную профессию. Но потрясение было настолько велико, что когда мой Костя пошел по помещению с традиционным «кис-кис», я буквально вылетел ему навстречу и вскочил на руки с таким запасом кинетической энергии, что едва не сшиб его с ног. Но он нисколько не обиделся. Мой Костя - человек с большой буквы. А вот когда он проносил меня по главному коридору, я почувствовал всей своей шкурой и особенно отдельными частями тела внимательный взгляд Светланы Андреевны, и мне опять стало не по себе. А ведь по виду вроде и красавица. А по жизни ведет себя, как прирожденный деспот.
Полет
Все начинается с начала. Иначе и не может быть. Хоть рыбалка, хоть бой и даже шумная свадьба. А на корабле все начинается тоже с начала, только здесь его называют старт. Но, на мой взгляд, все происходит тихо и незаметно. Просто мы все дальше и дальше отталкиваемся от поля Земли и выходим в космос. И это действительно только начало. Все члены экипажа торопятся доделать свои дела до того, как они лягут в свои камеры. И там они будут спать до тех пор, пока корабль не преодолеет самый сложный участок путешествия, связанный со страшными нагрузками. Впрочем, меня это не касается. Меня обычно никто не спрашивает. Чаще всего Костя подхватывает меня и, не обращая внимания на мое отчаянное мяуканье, укладывает вместе с собой. А когда подают сонный газ, то я засыпаю вместе с ним. Беда только в том, что у меня очень слабый живот. Ну, короче, плохо выдерживает эту смесь. И когда я засыпаю… А, главное, когда я просыпаюсь, то стремлюсь побыстрее убежать на безопасное расстояние. И даже мой Костя гоняется за мной по всему кораблю только с одной предельно понятной целью. Потом у него настает прозрение, что я совершил что-то совсем не нарочно, а душ позволяет быстро и качественно смыть все негативные последствия подъема. И когда я начинаю обвивать своими телом и хвостом его ногу, ему просто приходится идти на попятную. Я думаю, если бы он был уверен, что я его понимаю, то он обязательно извинился передо мной за собственное неприличное поведение.
Но до усыпления экипажа еще очень долго, и я, как псих, ношусь по коридорам, пытаясь согнать лишнее, неоднократно сбегать в свой лоток, а также создать все условия, чтобы мне не пришлось потом краснеть. Я знаю, что вы скажете. Коты, конечно, не краснеют, но переживают они точно также, как и вы, люди.
На моем пути, то есть в основном коридоре, совершенно внезапно для меня, появился первый помощник, и я рванул. Со всей прытью, даже не на четырех, а на целых восьми лапах. Была приоткрыта только одна дверь, в комнату нашего биолога, и я вбежал туда и как белка-летяга залетел на подоконник. Что, значит, такого на корабле быть не может. Это же не тот подоконник, к которому вы привыкли у себя в квартире, а комбинированный экран, показывающий для успокоения виды с Земли и даже, при необходимости, из музеев и вашего дома. Опытные астронавты им почти никогда не пользуются, а переделывают под каналы развлекательных передач. И вот я влетел и сижу. И надо же, первый помощник, которого за глаза называют дядей Витей, заходит следом за мной. Неужели он меня выследил. А кстати, где сама хозяйка? Зоя Аркадьевна выходит в это время из душевой. Прямо с мокрыми волосами, укутанная в полотенца. И, о ужас, этот дядя Витя нагло берет ее за плечи и выводит к тому месту, где как раз я и спрятался. Он даже не спрашивает, а ловко сбрасывает с нее полотенца. А она? Ну что вы делаете, Зоя Аркадьевна? Это же враг всех котов на свете, а вы ему рубашку снимаете, брюки расстегиваете. Мне это крайне неприятно видеть, да еще и добавьте, как это долго тянется у людей. Теперь он грубо прижимает ее к себе и передо мною стоит ее спина с частыми блесками не высохшей до конца воды. Потом первый помощник поворачивает биолога в мою сторону, и едва ее руки упираются в подоконник прямо перед моим носом, как они начинают ритмично дергаться. И ее грудь, такая большая и мягкая, начинает метаться в колебаниях туда-сюда. Зато из ее глаз вот-вот польются слезы. Она, бедняжка, просто терпит. Ну и где, скажите, здесь гармония?
Все, движения прекращаются, и первый помощник быстро накидывает на себя одежду, наскоро целует в щеку Зою Аркадьевну и исчезает за дверью. И это все? Да за такое отношение, я давно бы стал кривым, если только не слепым - кошки глаза выцарапают. Ни песни, ни слов. По-нашему, ни мяуканья, ни принюхиванья и даже без притирания носиков.
А дальше происходит то, чего не выдерживают мои нервы. Зоя Аркадьевна садится на диван и начинает всхлипывать. Ее голые плечи трясутся мелкой дрожью, а потом она делает какие-то странные движения. Проводит ладонью по плечам, груди и даже животу. И, наконец, до меня доходит - она просто хочет от чего-то отряхнуться. А я замираю - то ли мне немедленно сбежать, то ли подойти и приласкаться? Благоразумие победило, и я выбежал прочь.
Куда мы летим
С самым важным видом довожу, что цель нашей экспедиции - исследовать возможность колонизации планеты XVА… Да не помню я дальше. Спросите у штурмана. Только у нас его нет, а потому главный решил пока обойтись его заменой вторым помощником главного пилота, то есть Костей. Но и у него я спросить тоже не смогу. А вот подслушать вполне возможно и без всяких ограничений. Ведь распространить информацию и передать ее врагу, я уж точно не смогу.
Так вот. Есть подозрение, что там, куда мы летим, уже есть дикие племена. А, кроме того, там множество диких животных. И даже некоторые очень и очень большие. Хотя с моими размерами совершенно безразлично, перед вами метровый зверь или двадцатиметровый. Эффект от встречи будет почти одинаков. Хотя, может быть я и неправ, двадцатиметровый меня не заметит, да еще и обидится. Дескать, кого вы мне тут подсовываете?
Где наша цель? Да вон там. Посмотрите на огромный, пока еще открытый купол в кабине управления, откуда меня стараются выгнать во всех случаях. Наверное, боятся, что я тоже захочу поучаствовать в управлении. А вон там в углу, как сноп сияющих брызг, разлетается в разные стороны мигающий свет далекой галактики. Вот туда мы и летим. И я совершенно не знаю хорошо там или плохо, тепло или холодно, но то, что там несомненно интересно - в этом я нисколько не сомневаюсь. Но для того, чтобы работать в сложных условия, нужно иметь сплоченный и уверенный друг в друге состав экспедиции. А не то, что сейчас. Самое интересное, что когда в подобном варианте выступал главный механик, там, в столовой, то его назвали каким-то замполитом. Похоже, что я из той же плеяды.
С некоторых пор мне очень понравилось выходить на контакт к молодежи. Ребята-десантники, которым предстоит первыми высадка на планету, оказались неожиданно веселыми и жутко жизнерадостными людьми. Они спорят, обсуждают, а все разговоры неизменно заканчиваются возвращением к любимым девушкам. И в то же время никакой неуверенности и страха. И ко мне они, как кажется, расположены вполне лояльно. Даже мои прыжки на стол воспринимаются как что-то вполне допустимое. Но я понял и что-то совсем другое. Я думаю, будет достаточно сложно, а может и трудно. Но этих ребят такие мелочи не остановят.
Маленькое объяснение
А сейчас я расскажу такое, что у вас дух перехватит. Все начиналось как обычно. Вечером я прогуливался, как ни в чем не бывало, по дороге из столовой. Так и хочется сказать, что расслабился дурак. И внезапно на повороте меня подхватили цепкие женские руки. Самым безжалостным образом. Не просто руки, а лапы моего врага - врача, да еще и хирурга. Не знаю, как вам передать все то, что я пережил в этот самый момент. Я крутился, изворачивался, но когда цепкая кисть обхватила меня за холку, сработал этот гадкий и идиотский рефлекс, и я затих. А мое маленькое и хвостатое тельце наполнилось ужасом и болью.
Меня тащили по коридору, но почему-то не в медицинский блок, а в комнату нашего врача. Мой персональный враг - Светлана Андреевна - закрыла за собою дверь и выпустила меня на пол. Я немедленно начал метаться в разные стороны и удивляюсь, как мне не удалось уронить ни одной вазы. Зато вещи разлетались в разные стороны, как под напором настоящего торнадо. А потом я выскочил на возвышение и уселся с видом - не подходи, убью.
Светлана Андреевна отстраненно смотрела на мои выкрутасы. Она как будто находилась в другом измерении. А потом посмотрела на меня и, опять-таки, неожиданно для меня разревелась. Ну что за напасти на мою голову. Не экипаж, а сплошные ревущие женщины. Я лихорадочно перебирал в уме известные мне данные и вспомнил, что в составе экипажа их только две, да еще в десанте одна. Если и та ревет, как эти две, то тогда точно, можно утверждать, что на космическом корабле ведется компания по глумлению над женским полом.
И все-таки, я - мужественный кот. Кто бы так смело подошел к своему, надеюсь, что бывшему, врагу, и уткнулся мордочкой ему в руку. Меня сразу обхватили, прижали к своей груди. А вот частота появления и падения соленых капель заметно возросла. Ну что я вам скажу, конечно, грудь у нее несколько маловата, но все равно мне было приятно полежать в таком вот положении. А она мне рассказывала о своей душевной боли, целый час, а может, и более. Но я не имею права рассказывать вам чужую, доверенную только мне тайну.
И когда через несколько часов экипаж и десант начал укладываться в личные камеры, а остающийся дежурным пилотом Костя вдруг по чьему-то жесту потащил меня в глубину зала, я почему-то сразу понял к кому.
- Ты не волнуйся, - раздался знакомый женский голос, - мы поместимся. Ты ведь не возражаешь?
Я не возражал, даже попытался побурчать. А потом ничего не помню. Последняя мысль, промелькнувшая в моей голове, была, насколько помню, такая:
- А теперь, главное, не обкакаться.
Не знаю, насколько мне показалось, но когда мы уже спали, над нами склонился мой Костя и долго смотрел на спящего человека и маленькое животное.
Пробуждение
Резко и с громким щелчком отодвинулась крышка камеры. Я лихорадочно втянул носом воздух и пошарил для страховки лапами во всех направлениях. Пока я изгибался, шаря по уголкам нашего общего ложа, Светлана Андреевна проснулась и весело припечатала к моему носу свой ласковый поцелуй.
- Мой настоящий и верный спутник, - вот так и не иначе, а чтобы она сказала, если бы я, все-таки, обкакался.
Короче, я сразу вспоминаю возмущенного Костю и смех со всех сторон. Скажу честно, физику я не знаю и описать процессы и явления точно и правильно вряд ли смогу, но если бы открыли кошачью школу, то я был бы в числе первых. Поэтому ругать меня, даже не недоучку, а судьбоносно неграмотного кота, глупо и даже неприлично. А, впрочем, мне наплевать. Меня тащат на руках в свою комнату. По дороге нам встречается совершенно вымотанный Костя. Нет, он, конечно, тоже отдыхал, но гораздо меньше, чем все остальные. Но что делать, таков его удел. А сейчас он будет отсыпаться не менее трех суток. Впервые я остаюсь в чужих руках. Впрочем, почему? Это уже не чужие руки. А Светлана Андреевна счастливо напевает Косте, проходя мимо него:
- Нас на бабу променял.
Светлана Андреевна надеется, что я все равно ничего не пойму. А вот это она зря. Но зато появляется что-то новое, и, пожалуй, впервые, Костя смотрит мимо меня на нее. А вдруг он начнет волноваться, ведь я переспал с ней и, кстати, в течение длительного времени.
А ревность может вполне убить любую мужскую дружбу. Стоп, у них никогда ничего не было раньше. И я даже не замечал их вместе. Так что пока я вне зоны подозрения. Да и вообще, она не его женщина. А, значит, только моя. И я даже пытаюсь ей улыбнуться.
Облет
Напрасно главный пилот гонит из кабины управления любопытных. Люди идут непрерывным потоком, кто уточнить, кто доложить, а кое-кто тащит сваренное кофе и пытается доказать, что его заказывал кто-то из кабины. Но главный неумолим. Так что единственный человек, которого никак не могут выгнать без его согласия, это, конечно же, я. Простите, оговорился, правильнее сказать член экипажа. Ну, если честно признаться, меня просто пока еще не обнаружили. И хотя мне наступили на хвост уже два раза, я старательно сдерживаю свои эмоции, и никто из грубиянов серьезно не поплатился. Да и вообще никак не пострадал, хотя нога одного из них едва увильнула от моих зубов. Его спас главный, проходя мимо. Он ничего не делал, но я на всякий случай поджал и убрал свой хвост под стол.
Нас встречает унылый и серый пейзаж. Сплошной туман, на вид непроходящая сырость и выступающие из облаков острые горные вершины. Именно они - единственный просвет и что-то прекрасное на этой планете. Мы проходим какую-то параллель и как будто по нам ударили из световой пушки. Яркие лучи солнца, почти такого же, как и у нас, не только заполнили кабину управления. Они почти ослепили экипаж и осложнили возможность наблюдения. Облака рассеялись почти полностью, кое-где появляясь в виде отдельных перышек на небе. Главный пилот уже давно махнул рукой, и кабина почти полностью заполнилась свободными от вахты членами экипажа и почти всеми десантниками. Запрещено только переступать невидимую границу, отделяющую кресла пилотов от остального зала. А за ними позади напряженные лица, ведь все понимают, что даже от внешнего вида будет зависеть прием. А интересно, каким он будет? Гостеприимным или недружелюбным? А есть ли здесь люди или хотя бы коты? И, конечно, какого они размера?
А обступившие меня люди откровенно бессовестные существа. Стоят вокруг со всех сторон и даже не дают возможности выскочить из под стола. А если я и выйду, то наверняка кто-то наступит на мой хвост или на другую часть моего тела. Люди стоят и громко разговаривают между собою, и никто не слышит моего жалобного мяуканья. Женщин я не вижу, Костя занят за пультом - он же еще и штурман. Ага, а вот эта штанина мне знакома. По крайней мере, запах точно его. Вечно залитая едким углеводородом штанина нашего механика, не удосужившегося сменить одежду после работы. Ну да ладно, послужил людям, а теперь послужи и коту.
Знаю, что рискую, но резко выпрыгиваю вперед и прыгаю ему на колено, а затем отчаянно пытаюсь взобраться вверх. Пусть грубо, но зато оперативно, меня хватают за шкуру и легко вскидывают на руки. У меня остается такое чувство, что он даже не обратил внимания, кого поднимает. Конечно, гораздо интереснее смотреть на развернутые окна, которые, кстати, немедленно закроют защитными жалюзи перед посадкой или остановкой. Его рост позволяет и мне рассматривать возникающий и быстро меняющийся планетный пейзаж.
Я уже приноровился крутить головой, разглядывая через несколько мониторов возникающие картины, но меня начинают опять хватать. Ну что за безобразие. Хотя нет, все идет строго по плану. Это Светлана Андреевна захватывает своего мужчину, и все возражения механика парируются женским упрямством и обаянием. Да ладно, не волнуйся, вот он я, но свернуться колечком не могу. А вот за это спасибо - Светлана Андреевна даже подняла меня на руках, чтобы мне было лучше видно.
А вы знаете, мне кажется, что мы промахнулись и вернулись обратно на Землю. Холмы, горы, леса, поля, горы, реки, озера. Да все точно также. Главное, что заставляет меня отказаться от такой крамольной мысли, так это то, что в штурманском кресле мой Костя. А уж он никак не может допустить никакой ошибки. Да и главный у нас опытный мужчина.
- Не устал? - как приятно, когда о тебе заботятся.
Вместо ответа сворачиваюсь в клубок на ее руках. По-моему, и так понятно. Тем более, что наш корабль приближается к возвращению в унылую часть планеты. Еще немного и солнце исчезнет с экранов. А нас ожидает разведполет в десятки витков. Пока не соберут необходимые данные по атмосфере, почве и воде, изучат в общих чертах флору и фауну, ни о какой посадке речь идти не может.
И как будто в подтверждение моих мыслей, неожиданно замигали тревожные табло под аккомпанемент звуковой сигнализации. Громкое гудение обозначило движение специальных жалюзи, достаточно быстро перекрывающих открытые участки корпуса корабля. Это могло значить только одно, автоматика высмотрела нечто такое, что было идентифицировано ею, как возможный источник нападения. Как по волшебству экипаж рассыпался по кораблю, занимая свои места в соответствии с расписанием. А десант убыл на получение оружия. Светлана Андреевна торопилась в медицинский отсек. Только заходя внутрь, она вспомнила про меня.
- Но я же боюсь, а вдруг в суматохе кто-то наступит на тебя. Люди, посмотри, какие большие. Но только, чур, не мешать.
Куда там мешать. Я, вообще-то, впервые в этом отсеке. Да, да. Знаю, что с трудом верится, но это именно так. И даже сейчас, заходя сюда на руках любимой женщины, понимаю, что мелкий и трусливый штришок явно портит мое уверенное настроение. Ведь ту операцию хотели проводить как раз здесь. Хотя, а кто мог ее сделать. Правильно, Светлана Андреевна. Это раньше. А с кем я недавно спал? Правильно, опять со Светланой Андреевной. Так что же мне бояться? Что моя женщина вдруг возьмет и своими руками… Нет, это невозможно.
В любом случае, за всю историю человечества ни один кот не сидел так смирно и спокойно, пока медицинский отсек готовился к приему пациентов. И даже прибывший сюда выделенный в помощь младший электрик был поражен моим неподвижным видом. Наверное, все очень просто. Я боялся дать хотя бы малейший повод. Но как было приятно, когда развернув автоматические операционные камеры, перевязочные столы и подготовив необходимые материалы, Светлана Андреевна подошла ко мне и почти промяукала:
- Я очарована. Ты самый умный и понимающий кот на Земле.
Она отошла, но немедленно вернулась и с восхищением добавила:
- Нет, конечно, во всей вселенной.
Опять она пошла что-то готовить, а я задумался, а могут ли коты обитать где-то еще, кроме Земли?
Встреча
Тревога оказалась, к счастью, ложной, и постепенно народ застучал каблуками по коридорам, вновь стягиваясь в кабину. А Светлана Андреевна со вздохом принялась приводить все в исходное состояние. Чем я мог помочь? Сомневаюсь, что от меня исходило что-то положительное, а единственное, что я попытался сделать, так это прижать маленький, выдвигающийся из стены столик. По всем здравым рассуждениям он должен был под весом моего тела опуститься вниз, но вместо этого он повел себя как неуправляемая пружина. То есть он вначале действительно пошел вниз, но потом напружинился и резко стал возвращаться в исходное состояние. Поскольку я сидел на нем сверху, то мне пришлось набирать скорость вместе с ним. После этого он замер в исходном положении, а я полетел дальше. Почему из меня не сделали арабский мячик? Да и кто поверит, что один маленький котенок может нанести такой разгром. У меня до сих пор стоит в ушах звон падающей со стола посуды и металлический лязг разворачивающихся и сворачивающихся конструкций, всяческих там кронштейнов, подставок и разнозвенных манипуляторов. Вот когда понимаешь, что твоя жизнь совершенно точно и именно сейчас закончится. И я даже не делал попытки сбежать из этого небезопасного помещения, а неестественно уселся прямо на задницу в том месте, куда меня забросила судьба, использующая в качестве своего орудия этот несчастный столик. И закрыл глаза. Какое-то время вокруг меня стояла необычная тишина, а потом ее прорезали сразу несколько голосов. Первым нарушила ее Светлана Андреевна:
- Всякую ерунду наделают. Ничего не понятно, быстро не развернешь. И, главное, чуть нашего котика не убило.
Остальные голоса дружно поддержали последнее утверждение. Нужно ли говорить, что когда меня пересадили на маленький операционный столик, я сидел тихо, как мышь. Причем, по-настоящему. Мышей на нашем космическом корабле нет. Я - первая. Впрочем, правильнее сказать, что первый. Знаю, что мышь - слово женского рода. Но я-то мышь - он. А пока я рассуждаю о своей родовой принадлежности, дружными усилиями одной женщины и трех мужчин навсегда исчезают последствия моих неудачных прыжков. Даже Костя подошел. Только мне кажется, что раньше он заботился обо мне, а теперь он в каждый момент времени пытается помочь, быть рядом и постараться коснуться руки Светланы Андреевны. Столько летали и все время вместе, и ничего не видели, а теперь, как будто оба начали прозревать. Если бы я не слушал исповедь Светланы Андреевны, то никогда и ничего бы не смог понять. Поэтому я искренне волнуюсь за моего Костю. Ведь шансов у него пока не так уж и много. Даже с учетом того, что Светлана Андреевна стала гораздо мягче. Хорошо, поживем - увидим. Эх, если бы я мог оказать ему реальную услугу. Да будь я человеком, я бы заставил двух дорогих моему сердцу дураков осознать, что они почти идеально подходят друг другу. Схватил бы обоих за шиворот, приволок в столовую. Нет лучше сразу в спальню, закинул в постель и не выпускал до тех пор, пока… Ну все, стоп. Они же не кот с кошкой. Это люди. И мой план годится только для того, чтобы напугать двух молодых людей, а может и дать им возможность почувствовать, что они могут стать даже противны друг другу. Пусть пока все развивается естественным путем.
Посадка
И все-таки, я думаю, что наш главный в душе где-то почти поэт. Ну, или романтик, это уж точно. Выбранное место отвечает даже моим эстетическим вкусам и может считаться, по внешнему виду, почти райским филиалом.
Небольшая овальная долина, окруженная с трех сторон высокими горами, с которых сбегает несколько небольших речушек. Две из них напрочь отрицают плавное течение и образуют несколько небольших водопадов. С четвертой стороны долина обрамляется холмами, кое-где переходящими в почти абсолютно ровное поле. А за ним, как строй солдат, часто пристраивается вытянутая огромная роща или лес из деревьев, очень похожих на наши березки. К моему эстетическому счастью, в то время я еще не знал, что они ядовитые.
А главного пилота это место привлекло тем, что здесь есть хорошие выезды. И приземлившийся корабль оказывается почти как в крепости. И видимо, потому, что главного устраивало если не все, то очень многое, он не стал зависать над долиной, а сразу решил опустить корабль недалеко от одной из речек. А интересно, там рыба водится?
На маленьком совещании в конференц-зале, по традиции при полностью открытых дверях, выступили: вначале главный; затем биолог; следом специалисты, прикомандированные к отряду десантников и даже психолог. Врач на первом этапе не выступает и потому я спокойно продолжал лежать на ее коленях. А главный внимательно оглядел собрание, выдержал значительную паузу и, наконец, задал традиционный вопрос:
- Ну, кто еще?
Все промолчали.
- Ну что же еще? Тогда будем согласовывать. Завтра начнем, а сейчас ко мне зайдут биолог, врач и командир десантной группы.
Он подумал и перечислил еще не меньше десяти человек. И как раз в этот момент кто-то и ляпнул:
- А что Чужой скажет?
Все рассмеялись, а я подскочил от неожиданности и громко мяукнул. Теперь рассмеялся даже главный:
- Ну вот. Теперь и он утвердил.
За что я еще уважаю главного, так это за то, что он не любит слово чужой.
Только не подумайте, что толпа обезумевших астронавтов немедленно кинулась на улицу. На самом деле сейчас и начинается самое кропотливое. И почти всем найдется работа для рук и головы. Сегодня для меня лучше не появляться в коридорах. Я знаю, что члены экипажа привыкли к моему дефиле по коридорам и стараются уступать мне дорогу. Ну, иногда и наоборот. Особенно, если несут что-то габаритное. Но в эти часы подготовки самое лучшее для меня спрятаться где-нибудь в комнатах. Осталось только решить, где?
Следующая сцена едва не испортила мне настроение. Меня схватил Костя и предложил, точнее, будет сказать, потащил меня к себе в комнату. Дорогу ему неожиданно перекрыло лицо, имеющее в отношении меня совершенно другие планы. Нет, очевидно, что женщины великие и бестолковые создания. Видите ли, после того разгрома, который я учинил в медицинском блоке, она спокойно хочет прихватить меня туда обратно. Ей веселее, чтобы я присутствовал при ее работе. На резонное возражение Кости с напоминаем о моих грандиозных делах, следует не менее веское возражение по поводу идиотов, которые не могут сделать нормальную медицинскую мебель.
Все. Еще немного и они устроят на моих глазах настоящую драку. С завязкой, развязкой и последствиями. И, я этого не выдержу и умру на их глазах. И может быть, прощаясь со мной, они помирятся. О другом даже и не мечтаю. Я закрываю лапами глаза и сразу же слышу громкий смех. Хорошо если их обоих.
- Ты только посмотри, он же все понимает, - восхищается Светлана Андреевна, - то есть он слышит, думает и только не может нам довести свои мысли и желания.
Она права, а вот Костя сомневается. Но думаю, что это даже лучше. И объясняется это просто. Женщину никогда не смутит, что рядом находится понимающий ее кот. Она его будет рассматривать как своего союзника. А вот Костю я буду смущать. Поэтому пусть так и думает, что я - только кот и ничего более. А в принципе, я же и есть кот.
Ну вот, мои планы или надежды начинают реализовываться, и в медицинский блок мы убываем втроем. Вместо положенного ему отдыха Костя крепит и готовит к посадке корабля медицинское оборудование. И, все-таки, он не Светлана Андреевна. И потому периодически показывает мне, смирно сидящему на диванчике, свой кулак. И я воспринимаю все, как должное. Более того, делаю вид, что кулак предназначен не мне. И, конечно, не ей, потому, что, даже пробегая мимо меня, она находит время то провести пальчиками за моим ушком, то ласково погладить меня по спинке, а иногда, оставляя на моей мордочке вполне заслуженный мною поцелуй.
Примерно через два часа начинают проходить доклады из отсеков и служб. Люди занимают место в посадочных креслах. А меня опускают в специально оборудованную коробку. Огромная машина начинает рыскать и одновременно снижаться, и каждое движение приближает нас к чужой, но так интересующей всех нас, поверхности земли. С нашим главным можно быть абсолютно спокойным. Но в любом случае, время тянется бесконечно долго и мягкое соударение корпуса с каменистым грунтом становится совершенно неожиданным для всех. Итак, мы достигли цели.
ГЛАВА 2. ДОЛИНА
Нас встречает долина
Снятая защита не мешает лучам местного солнца. Оно вошло в помещения, коридоры и даже в столовую, где главный поздравляет всех с прибытием. Обычно здесь собираются по сменам, а сейчас люди пришли не завтракать и не обедать. Они объединились одним радостным известием - мы на месте. И буквально через час - два первая смена десантников сделает первую вылазку на планету. Все довольны: компоненты атмосферы и воды почти соответствуют нашей планете. Не совсем понятно с самыми мелкими жителями - бактериями, но наш биолог работает как ломовая лошадь. Или как пишут в некоторых книгах - в режиме ошпаренной кошки. Садисты. Нет, чтобы написать: в режиме ошпаренного редактора или писателя.
Ну а мне можно спокойно ложиться спать - проскочить на улицу не удастся, ни под каким соусом. Разве что Костя выведет погулять. Но это не раньше, чем через двое-трое суток, а может и того позже. Даже если я пойду подлизываться к главному, он уже давно знает мою натуру и наверняка откажет включить в состав первых партий. А сам он, кстати, тоже невыездной. Ему никак нельзя.
Все, я иду по коридору, не обращая внимания на приготовления к высадке. Вот и знакомая дверь. Светлана Андреевна как чувствует, что я иду. Она открывает дверь и радостно хватает меня на руки.
- Ну что ты так расстроился? Меня вот тоже не пускают. Будем вместе коротать время.
Все равно обидно. Даже на пирс не пустят, на сходни не допустят. А если где-то я и прошмыгну, то главный дал команду - хватать меня за хвост. Как это вам нравится. Меня, члена экипажа и… Короче, пошел жаловаться Светлане Андреевне. Она меня как будто вполне понимает, но разводит руками. Ах, люди. Пошел я спать.
Меня разбудил шум в коридоре. Не знаю, сколько времени я спал. Оказалось, что Светлана Андреевна тоже уснула, прижавшись ко мне. Ну, или прижав меня к себе. Какая разница? Стук в дверь становился все громче. И то, что она выскочила без всякого промедления, говорит только об одном - случилось что-то экстраординарное. Могла бы и меня взять с собой. Хотя отчетливо понимаю, что не время думать о своей персоне, но хоть бы сказали, что и как.
Часа через два вернулась Светлана Андреевна. Не поверите, на ней нет лица. Молча села рядом со мной, подтащила на колени. Нет, она не плакала, но это было бы лучше. Только машинально гладила меня, направив свой взгляд куда-то далеко-далеко прямо за окружающие нас стены. Когда в комнату влетел Костя, я отчетливо услышал, как на конструкции корабля надвигается снятая ранее защита.
Совет
Вот именно так - Совет, а никакое не совещание. Собрали не всех, а только тех, от кого зависит движение, выгрузка и снижение последствий. Главный серьезен как никогда. Он отвечает за каждый поступок подчиненных, за каждую операцию, за безопасность людей. Я не могу его состояние связать с растерянностью, но то, что он оказался не совсем готов к развитию событий, было очевидным. Забыл сказать, что в такое время лучше не показывать ему свой хвост. И пробравшись на Совет, я сижу тихонько под столом. А хвост держу в свернутом виде. Главное, чтобы никто не заподозрил моего присутствия.
А ситуация действительно страшная. Едва опустились автоматические сходни и несколько десантников вышли по периметру корабля, как по ним произвели несколько выстрелов, по-видимому, издалека, да еще непонятно из чего. Основная часть десантников ушла в укрытие, а пострадавших оказалось трое. Они были в памяти и все надеялись на благоприятный исход. Достаточно быстро их доставили в медицинский отсек и туда же вызвали Светлану Андреевну. К этому моменту в отсеке было развернуто два стола, на которые и водрузили двоих десантников. Светлана Андреевна быстро мыла руки, надевала перчатки и… констатировала смерть обоих, третий умер на носилках в коридоре. Она хороший и достаточно опытный врач, но что-то пошло не так. Кое-кто из сидящих попытался высказать ей претензии, но главный сразу оборвал его инсинуации.
Оказалось, что с самого начала было допущено несколько промашек. Руководство Космоастронавигации настолько уверовало в успехах возглавляемой ими организации, что позволило отправлять экспедиции сокращенного состава. В частности в медицинском отсеке должны были работать не менее трех медицинских сотрудников, а в реальности - только одна. И тем более женщина. Нет, главный не боялся ответственности за принятые решения, но он пытался прояснить, что все-таки не сработало. Эх, будь я человеком, я сразу предложил отправить меня на разведку. Маленького и шустрого кота не сможет никто заметить. Зато я увижу все.
Теперь отчитывалась Светлана Андреевна. Она говорила что-то о вскрытии, о внутреннем кровоизлиянии, о скорости процессов. А потом она достала маленький стеклянный контейнер и ловким движением откинула его крышку. На дне лежало несколько окровавленных пластинок треугольной формы. На одной из них почти полностью сошла кровь. И пластинка как-то неестественно блестела в свете диодных ламп. Мне пришлось даже высунуть голову из-за ножки стола, чтобы получше разглядеть. Типичный металлический свет.
Совет так и продолжался бы в спокойном и рассудительном режиме, если бы из коридора в зал не влетела фигура младшего электрика. Я уже говорил, что он исполнял обязанности нештатного медика. Он тяжело дышал и повторял:
- Пойдемте, срочно.
Все кинулись за ним. Он повел в помещение одной препараторской, которое временно заняли под морг. Электрик открыл дверь и пропустил вперед главного. Ну, конечно, мне ничего не было видно, а я не подсуетился и не прыгнул на руки Светлане Андреевне. Я даже ухитрился, могу ведь, усесться на пустую полку в коридоре для размещения какого-то прибора. Через пару минут из помещения стали выходить люди. На их лицах был написан явный ужас. Мне со своего места не было ничего видно. И напрасно я вытягивал свою короткую шею, люди выходили крайне медленно и своими телами загораживали обзор. А на меня, наконец-то, обратили внимание - Светлана Андреевна заметила меня на фоне стены в коридоре. Она подошла и, привстав на цыпочки, сняла меня с полки:
- Тебе не нужно смотреть на этот ужас.
Только по отдаленным выпадам и замечаниям людей я понял, что происходит что-то странное с телами погибших. Мы не успели удалиться на значительное расстояние от препараторской, как туда направились десантники во главе с Зоей Аркадьевной. По дороге нам встретилось несколько членов экипажа с огнеметами. Все, больше ничего не знаю, меня занесла или вернее спрятала в своей комнате Светлана Андреевна.
Малый Совет и повторная высадка
Вечером главный собрал Совет. Добавлю, что я присутствовал, скорее всего, как приглашенное лицо, да вдобавок и без всякого права голоса. И не надо разбираться с легитимностью моего приглашения. Главное, что я сидел под столом. Говорили очень много, особенно десантники. В любом случае предлагалось два крайних варианта решения: либо улетать либо продолжать изыскания.
Решение главного о продолжении высадки поддержали все, особенно десант. Им не терпелось отомстить за своих товарищей. Если бы они только знали, чем это все закончится? А в самый разгар заседания зашел второй или третий механик, я их все время путаю, и что-то доложил главному пилоту. Тот воспринял информацию очень серьезно и согласно кивал головой. В зале зашушукали, что выполнена какая-то дезактивация. А все объяснялось просто - на площадке сожгли тела погибших десантников.
Едва ушел механик, как пришла Зоя Аркадьевна. Она, молча, плюхнулась в свободное кресло, а на вопросительный взгляд главного просто махнула рукой. Так и просидела, не участвуя в голосованиях и обсуждениях, с сердитым и безучастным к заседанию лицом.
Главный санкционировал выдержку. Теперь было решено действовать обстоятельно. Когда Совет разошелся по местам, раскрылся один из грузовых люков. Несколько десантников в специальных защитных колпаках были выставлены на удалении нескольких сот метров от корабля для создания временных пунктов обнаружения. От них ожидали все: и вывод видеоинформации; и звуковой анализ; и даже общую обработку параметров ситуации. После возвращения на корабль всех десантников обследовали - ни царапины.
Затем медленно и вяло потянулись следующие два часа наблюдений и контроля. Информация непрерывным потоком поступала на главный пульт, который находился в соседнем с кабиной управления помещении. По рассказам членов экипажа когда-то здесь работал очень странный оператор. А вся его странность заключалась в одном - он до самоотречения, до фанатизма любил, или даже обожал музыку Римского-Корсакова. Поэтому во всех случаях звукового оформления неизменно загружалась музыка великого русского композитора. Кроме того, машина безжалостно вычищала из своей памяти периодически подгружаемые в нее мелодии других авторов, попсу, рэп и даже классических битлов. Музыка стала как вирус, свободно хозяйничающий в хитросплетениях ума электронного гения. И уже давно настал момент, когда все на корабле почти дружно махнули рукой, точнее руками.
Так вот этот электронный любитель классической музыки через полтора часа выдал безопасную сводку по окружающей обстановке. Еще через полчаса пять отчаянных парней сели в бронированную машину и пересекли границу грузового отсека.
А моя Светлана Андреевна, почему-то явно волнуясь, приступила к развертыванию оборудования по своему профилю. В этот раз я был допущен в медицинский отсек, наверное, чтобы ей помочь, и теперь сидел с важным видом на диване. Началось длительное ожидание. Самое главное, я не могу ничего сказать, даже предположить, что там происходит с уехавшими ребятами. И они очень далеко от нас. Ох, если бы я только знал, что вместе с четырьмя десантниками для лучшего ориентирования, рациональной прокладки пути и принятия более правильного решения в интересах экспедиции с ними поехал мой Костя, я пришел бы в настоящую ярость. Штурмана корабля и в переделку. Да что вы делаете, люди?
Первая вылазка
Я не имею возможность увидеть природу за пределами корабля. Даже мониторы приспособлены к человеку, а кто же будет думать о маленьком члене экипажа - никому не нужном и затерянном в недрах техники коте. Ну, только не надо меня стыдить. Это мужчины не имеют право поплакаться. А коты как раз наоборот. Но все это так незначительно по сравнению с возвращением Кости обратно. Моим волнением и явной нервозностью уже заразилась и Светлана Андреевна. Может ей кто-то сказал. Кстати, сегодня на обеде в столовой я обнаружил еще одну проблему для себя - Зою Аркадьевну. Раньше она считалась моей защитницей и человеком весьма справедливым. Но если при ее нынешнем отношении вернуть время назад, то совершенно невозможно даже предположить, кто первым заявил о необходимости проведения этой злосчастной операции. Я, конечно, до сих пор не представляю, а умеют ли биологи проводить хирургическое вмешательство в жизнь, скажем так, живых существ. Но я, сдуру, считал, что практически две из трех женщин полностью на моей стороне.
Мои размышления прервала настоящая суматоха у шлюзов - вернулась экспедиционно-десантная группа. И, главное, мой любимчик. Их сейчас проверят, просветят и обработают. То есть нам ждать не менее получаса. Можно даже поспать, но не могу. Напрасно моя Светлана Андреевна наглаживает мою шубку. Не могу спокойно лежать, и, кажется, она начинает понимать причины моего беспокойства. А потому в прошествии пятнадцати минут хватает меня на руки, и мы отправляемся в зал ожиданий. Это так мы называем комнату релаксации. Я за все время пребывания на корабле ни разу не видел, чтобы кто-то там отдыхал. Приехавшие сразу попадают в объятия встречающих, а потом и те, и другие уходят в более удобные места или на отчет главному.
Вот именно так и произошло в этот раз. Костя, немного уставший, появился вторым или даже третьим, и его, прохлопав по плечам и другим верхним частям тела, сразу потащили в конференц-зал. Но он все равно обернулся, а его глаза нетерпеливо и беспокойно побежали по помещению. Но едва он увидел нас, как сразу успокоился и помахал рукой. И пошел более уверенной походкой. Я говорю нас, но, похоже, его все больше интересую отнюдь не я. Но ведь это вполне объяснимо - маленького кота сложно рассмотреть среди такого количества людей. Другое дело Светлана Андреевна. А я рассуждаю здраво, если у них все будет хорошо, то и мне будет неплохо. И мне неприятно, что она смотрит совершенно не в ту сторону. Я даже вытягиваюсь на ее руках и пытаюсь мордочкой развернуть ее голову в нужную сторону. Здесь, главное, не переборщить. А то будет потом думать о котах как о сверхъестественных существах. А на самом деле мы простые.
Все, кто был на встрече, спешат в конференц-зал. Туда уже прошли, следом за Костей, четыре десантника. Мы едва не оказались в самом хвосте, но срабатывает, во-первых, уважение к одной из немногих женщин, а, во-вторых, повышающаяся на глазах значимость медицинского персонала. А нас и так немного. Ну, я-то понятно, вхожу в этот состав весьма условно. Как только зал затих, на огромном экране развернулась картина движения. Как будто не могли показывать это прямо с марша. Неужели так нужны комментарии нашего штурмана. Хотя в дружественном окружении может быть все это приятнее.
Только сейчас понимаю, что мы приземлились, или как там по местному, в огромной долине. Непроходимых зарослей нет, но зелени хватает. На вид какая-то первородная красота, нежность и чистота с маленькой долей заброшенности. Огромная машина на экране мчится к одному из очевидных выходов из долины, находящемуся между частью гор и холмами. Вы знаете, если бы не Костя, то, наверное, мы бы не заметили. А теперь даже я вижу, раксимар не просто едет по долине, он точно занял место и не выходит за пределы колеи. Стоящие вокруг меня здорово волнуются, как будто пытаются предугадать, а что там вдали. И я волнуюсь, и успокаивает меня только одно. Вот он мой Костя, стоит у экрана и комментирует, рассказывает и даже отшучивается от назойливых уточнений.
Долина на экране резко заканчивается. Машина заходит в тень от склона горы и, оставляя справа по курсу невысокий пологий холм, как-то неожиданно для всех, выскакивает на простор. Непонятно, что это? То ли гигантское поле, то ли еще одна долина, а может просто плато, заброшенное много лет назад. Справа от машины появляются непонятные разрушенные постройки. Экран плавно заменяет картину на то, что находится слева. А там замерла необыкновенная полукруглая громадина, скорее всего, плотина. Только теперь хорошо виден пролом или разрушение в ее центральной части. А нам, прямо по курсу, хорошо видно на некотором понижении длинное и извилистое углубление, видимо бывшее русло реки. Немного левее через него перекинут достаточно широкий мост. А очень далеко, вдали, видна серая каменистая громадина. Машина замирает перед мостом, видимо берутся замеры материала. Наконец медленно, с осторожностью, раксимар въезжает на мост и начинает свое движение вперед. На другом берегу машина останавливается. Наблюдательные трубы крутятся в разные стороны. Проходит еще полчаса и из заднего люка на улицу выходит один из десантников. И это немедленно вызывает гнев главного пилота. На наших глазах возникает перепалка между ним и старшим десантником. Они кричат громко, и почти не стесняясь окружающих. Десантники, как правило, не входят в состав экипажа корабля, а потому традиционно считают себя достаточно независимыми. Но за все на корабле отвечает как раз главный пилот. И вот вам истоки противоречий.
- И предупреждаю, - кричит главный, - еще раз такое повторится, и я вас не выпущу с корабля.
А вот такие возможности, как и управление всеми системами, у него действительно есть. А главный не унимается:
- Или обратно не пущу.
Старший десантник предпочел промолчать.
Планы
Огромное серое сооружение представляло собой либо громадный замок, либо даже крепость. Знаю, что экспедиция из пяти человек не получила санкции на движение вперед. С близкого расстояния можно было получить гораздо больше информации. Но машину могли обстрелять, если не грубо уничтожить. И, не зная противника и его возможности, было глупо лезть на рожон. Тем более, что признаки движения в замке-крепости выявлены не были. Поэтому с небольшой выдержкой, завершив съемку местности и взяв на всякий случай пробы грунта, десантная экспедиция тронулась в обратный путь.
И все это на фоне абсолютного бездействия противной стороны. В том, что она существует, никто уже не сомневался. Следовало ожидать любой внезапный удар, а потому машина задним ходом прошла мост и только с той стороны русла она развернулась и торопливо двинулась в обратный путь. В долину въезжали, как к себе домой - горный массив был полностью под наблюдением.
Совет проводили тут же, едва погас экран, и Костя уселся в переднем ряду. Светлана Андреевна как-то почувствовала и выпустила меня. Я пробежал между ногами и уверенно прыгнул ему на руки. Костя ласково схватил меня и подтянул себе на колени. Правда, несколько машинально - ему явно было не до того. Он слушал главного, так же, как и все, кто сейчас присутствовал в помещении.
А главный говорил много, но по содержанию его выступления было хорошо понятно, что ему самому ничего не ясно. Все перспективы были как в тумане. В прошествии времени мне все более кажется, что по жизни очень важно уметь отказаться от продолжения игры. Но ведь так обидно и хочется либо отыграться, либо хотя бы свести игру вничью. И можете так и делать, если только на ваших руках или в зоне вашей ответственности не находятся другие люди.
А главный предположил, что удар с помощью треугольных пластинок совершил кто-то, находясь на лесных островках, расположенных на склонах окружающих нас гор. Сразу показалось, что наиболее предпочтительнее в данной ситуации поднять корабль и совершить перелет в более открытую и безопасную зону. Но вместо этого стали готовить оружие. Я не помню, как оно называлось, но предложение, несмотря на его жестокость, получило мощную, если не сказать, что единогласную поддержку. А вот я был против, да и моя Светлана Андреевна, судя по выражению ее глаз, сомневалась в правильности сделанного выбора.
Уже через час несколько установок поливали смертоносными лучами окружавшие долину горы. Могу только мысленно представить, что там творилось. Позднее главного уговорили, и несколько человек в защитных колпаках, а проще в защитных костюмах, сделали вылазку в горы. Через их видеоприборы специалисты разных направлений разглядывали изображения убитых животных, поврежденные трупы которых валялись в неожиданном изобилии по склонам. Все они были очень похожи на наших млекопитающих, только морды у них не такие. А что-то, более, не менее похожее на разумных существ никто указать не смог. Хотя кто-то правомерно заявил, что если бы фотографии членов экипажа показали местным животным, то они тоже вряд ли увидели бы разумных существ.
Мой Костя, наконец-то не выдержал, и заявил, что необходимо срочно перебазироваться в другое место, а не тратить без толку боеприпасы. Когда его назвали трусом, зная характер моего друга, я испугался, что немедленно начнется драка. Но главный прекратил прения, заявив, что мы обязательно добьемся победы. И даже если нам придется потерять еще нескольких человек. Я думаю, это совсем как в карты. Главный пилот, почувствовав безоговорочную поддержку народных масс, вошел во вкус и решил немедленно отыграться. И его горячо поддержали. А я мрачно сидел на полу, куда опустил меня Костя перед своим выступлением. И я ведь не дурак, я понимаю, что люди хотят победы. Но вы хотя бы определите - над кем?
В любом случае, тогда необходимо выдвигаться именно сейчас, пока непонятный враг или случайный противник явно огорошен и отошел на запасные позиции куда-нибудь в тыл. А, впрочем, вы не подумали, ведь это вполне возможно, что где-то там, на холмах или на склонах гор установлено и готовится к применению оружие, перед которым наши средства нападения не более, чем традиционные бенгальские огни на новогоднем празднике? И, значит, они понаделают из нас кучу мусора, пепла или сдадут всех в рабство. А я не выдержу, если увижу мою Светлану Андреевну рабыней. Ну как можно это объяснить бестолковым людям, возомнившим из себя великих стратегов?
А последнее решение действительно заставляет меня замереть на полу от ужаса. Главный предложил сегодня всем отдохнуть, а завтра выдвинуть, причем, вплоть до этого странного замка, группу захвата. И направить для этого аж три машины с десантом. Насколько я знаю, у нас их всего четыре. И опять полная моральная поддержка масс. Стоп, а вот теперь я готов вцепиться в ногу главному, ведь он опять выделяет Костю в состав этой армады для нападения. Наверное, чем-то не понравились возражения начальству со стороны второго помощника.
Бессонница
Хорошо все помню, и очень благодарен нашему биологу - Зое Аркадьевне. Конечно, у нас с ней не получается такого душевного единства, как со Светланой Андреевной, но все равно, я ей очень и очень благодарен. Хотя бы за то, что остался котом, а не….Мягко сказать, полукотом. Я, конечно, не понимаю, что их связывает с первым помощником, но это ее личное. Хотя можно поразмыслить, и если женщина так легко входит в интимные отношения, то пойти на поводу мерзавца в более простых вопросах для нее совсем не составит труда. Поверьте, я встречал за свою жизнь много людей. И в сложных ситуациях признанные трусы вдруг оказывались героями, умные - полными дураками, а крупные руководители - несчастными показушниками и откровенными тупицами. Опять меня потянуло на рассуждения. А ведь главная цель у меня достаточно примитивная - попытаться отмазать моего Костю от явной и нелепой авантюры.
Светлана Андреевна, милая. Не ищи меня. Я бегу по коридору и, как назло, мне дорогу опять пересекает дядя Витя. Точнее он идет впереди. Я могу его обогнать, только раскрыв свое присутствие. А потому приходится красться. Медленно и мягко. Ага, а ведь, похоже, он опять идет к Зое Аркадьевне. Неужели снова? А почему нет.
Дверь в комнату закрыта изнутри. Странно, у нас на корабле такое не принято. Только в тех случаях, когда хозяин или хозяйка не одна. Естественно, что не с котом, а с кем-нибудь покрупнее. А первый помощник уверенно стучит в дверь. И, наконец, внутри что-то щелкает, и он вваливается внутрь. Дверь остается не полностью закрытой, по крайней мере, в такую-то дырищу, шириной в целую ладонь, любой кот не просто войдет. Даже забежит.
Зоя Аркадьевна, к которой решительно направляется первый помощник, напряженно стоит возле шкафа с книгами и держится за стеклянную дверцу. Так, как будто при первой опасности она хочет нырнуть внутрь и спрятаться между нагромождением книг и тетрадей. Ее вид немного испугал помощника, но он быстро пришел в себя и решительно подошел к хозяйке. Вот уж не ожидал, что он будет строить из себя гипнотизера. Для этого он схватил Зою Аркадьевну за плечи и уперся в нее своим наглым взглядом. Это я, даже стоя за ним сзади, ощущаю. С гипнозом не получается, и он переходит к решительным действиям, для чего одной рукой начинает пытаться расстегнуть пуговицы на ее блузке.
- Не смей, - возмущается Зоя Аркадьевна.
Она отводит его руку в сторону. Он покачивает головой. И тут же, даже я не ожидал, вторая его рука бьет женщину по лицу. Несильно, но неожиданно. Голова откидывается назад, и Зоя Аркадьевна начинает всхлипывать. То ли от реальной боли, то ли от душевного отчаяния и беззащитности.
- Забыла, стерва, - голос помощника был совершенно беззлобный, а тон такой, как будто он прощает ей недавний проступок. Но оказывается, что давний.
- Ты, кажется, начинаешь забывать, а напрасно, - теперь он уже убеждал, - ведь никто ничего не забыл. Вернемся на Землю, а там поднимут одно дело и все, биолог ты хренов. Так что терпи. И имей благодарность. Да, и на меня не вздумай ссылаться, я ничего не видел, а кто-то что-то слышал. Поняла? Или нужно добавить? Только имей в виду, мне недосуг. Давай быстрее.
На моих глазах Зоя Аркадьевна как-то сморщилась и сникла. Даже руки, совсем как плети, упали вдоль туловища. А когда первый помощник начал мять ее грудь, она стояла с таким видом, как будто ее пытали. Видимо дядя Витя действительно спешил, потому, что посчитал слишком хлопотным и долгим делом расстегивать пуговицы. Он просто схватил обеими руками ее блузку ближе к вороту, и сразу раздался звук раздираемой ткани. Похоже, теперь он намеренно причинял женщине боль, а ее слезы вызывали у него явное удовольствие. На фоне периодических вскрикиваний Зои Аркадьевны я слышал и видел, как он буквально сдирал с нее одежду. Больше сдерживаться я уже не мог. И когда расстегнутые брюки свалились по ногам нетерпеливого любовника, прямо в его задницу вонзились острые зубы самого благородного создания, пусть даже и с хвостом. Дядя Витя, как мне кажется, даже подпрыгнул на месте и жутко заорал. Почему он не остался на месте, я не знаю, но когда он выскочил в коридор, путаясь в спущенных брюках, я посчитал более правильным не выставлять напоказ скромного героя, а рвануть следом за первым помощником. Видимо дядя Витя действительно не заметил, что дверь не полностью закрыта. Потому, что его крик прогремел по жилому отсеку корабля и теперь кучи любопытных стягивались к месту происшествия. Увидев среди них Костю и Светлану Андреевну, я долго выбирал среди них жертву. И только увидев приглашающей жест женской руки, я легко подпрыгнул вверх. Светлана Андреевна начала внимательно изучать мою мордочку. И только когда она сняла с моих боковых клыков кусочек тряпки, я сразу все понял. Что она догадалась. А ведь что только не сделаешь в порыве ярости. Светлана Андреевна передала меня Косте, а сама направилась в комнату к Зое Аркадьевне.
Почему-то Костя пошел не в свою комнату, а нашего врача. Минут через двадцать пришла сама хозяйка. Зачем-то отозвала Костю в сторону и начала, причем могу сказать, что достаточно темпераментно, что-то рассказывать, периодически показывая на меня. Костя с важным видом кивал. А потом он, просто до неприличия громко, рассмеялся. А Светлана Андреевна даже рассердилась. До такой степени, что даже топнула ногой. Правда, потом сама заулыбалась. И они уже спокойно продолжили беседу. Я почти ничего не понял, кроме того, что кто-то может что-то понять. Когда мы остались вдвоем со Светланой Андреевной, она быстро уснула, а я долго ворочался, пока не выдержал и стараясь не разбудить хозяйку, пошел бродить по комнате. И только сейчас я и вспомнил про Костю. Но дверь была закрыта. Я прозевал.
Самонадеянность
С утра обнаружил личный дневник Светланы Андреевны, а затем долго думал, за какое место ее укусить. Костя уезжает, а она спит. Впрочем, у них не тот уровень отношений, чтобы она очень сильно переживала за второго помощника. Хотя уже и с интересом принимает от него помощь. И, кажется, вполне готова осознать, что потеря этого источника поддержки может стать сильным отрицательным фактором в ее жизни.
- Да встаю я, встаю, - ворчит Светлана Андреевна, вполне адекватно реагируя на мое покусывание.
Только не подумайте - кусаю за руку. Наконец-то мы встаем и направляемся в столовую. Но там такая суматоха, что дежурный предлагает нам прийти попозже. Но зато на мое громкое мяуканье оборачивается Костя. Он весь задерганный и озабоченный. На нем лежит множество разнообразных обязанностей, но не проститься с товарищем он не может. Правильно. Он поднимает меня на руки и ласково целует в мой мокрый, но вполне стерильный нос. Я начинаю понемногу и без напора извиваться, но Костя, неожиданно, но упорно, сует меня в руки Светланы Андреевны. Она особо не упирается, но когда ее руки оказываются, причем полностью, заняты пушистым комочком из кота и его хвоста, происходит что-то явно не запланированное. Костя вдруг хватает ее за плечи, быстро касается губ Светланы Андреевны и резко отскакивает назад. Совсем так, как будто его будут сейчас бить. Но, во-первых, женские руки заняты, как я уже говорил, котом, а, во-вторых, судя по ее удивленному и немного ироничному взгляду, она и не собиралась его бить. И, может быть, даже помогла бы ему исполнить этот прекрасный ритуал. Хуже всего мне. Мой Костя оказался достаточно коварным типом, а самое главное, из-за него я попал в явные соучастники произошедшей сцены. Меня использовали и, причем, каким-то банально примитивным способом. А Костя уходит и, обернувшись на середине зала, машет нам рукой. Наверное, красный от смущения, но зато жутко довольный полученными результатами. И тут же я поднимаюсь на женских руках вверх, и мне достается самый нежнейший поцелуй, на который только способна женщина. Вот она плата за соучастие!
Через час всем предлагают занять рабочие места. Опять полная готовность. И снова мне готовить медицинский блок. Ну, или если быть точнее, не мешать. Но у нас все отлично получается. А где-то далеко слышится лязг и стук раскрывающихся и сдвигающихся металлических конструкций - грузовой отсек готовится к выходу тяжелых бронированных машин. Экспедиционный отряд, вместе с Костей, выходит на разведку или поиск, или еще зачем-то, то есть непонятно с какой целью. Для меня.
Чуть позже я сижу, почти развалившись, в кресле и подслушиваю, как Светлана Андреевна вносит записи в дневник. От напряжения она даже приоткрывает свой ротик и повторяет некоторые фразы, перед тем как занести их в свой толстый блокнот. Если бы вы только ее послушали. Становится ясно, что перед тобой мужественный и смелый человек. Только вот одна проблема. Похоже, что ей очень и очень страшно.
- Сейчас я жалею, что делала записи спустя рукава, - цитирует Светлана Андреевна.
Так ведь и мне жалко, в противном случае я смог бы узнать гораздо больше, но вот если подумать, куда можно вместить такой гигантский объем информации? Она буквально сбивает нас с ног. И мне очень страшно, что наше возвращение…
Светлана Андреевна задумалась. Я тоже, в таком случае, подумал бы, как можно что-то страшное написать, и помягче. Она настойчиво грызла карандаш, пока смогла продолжить:
- Да, именно так. Наше возвращение, мне, почему-то, так и кажется, становится все более призрачным. Но я, все равно, хочу верить, что когда-нибудь хоть кто-нибудь, но найдет эти мои записи и… Что тогда? Сотрет эту планету в пыль? А будет ли он иметь на это право? Я не знаю. Буду писать дальше. Почему меня все больше охватывает чувство одиночества?
Да, литератор из нее - так себе. Идей маловато. Ну, так пусть развивается. А литератор резко поворачивается ко мне:
- Ну, хотя бы ты не оставишь меня одну?
Ну, какой же некорректный и даже жестокий вопрос. Я не знаю, мне возмущаться или показать свою полную верность. Выполняю сложный комбинированный вариант. Прыгаю ей на коленки и делаю вид, что пытаюсь укусить ее за бок, а потом встаю на лапы и облизываю ей щеку. Прием, позаимствованный мною у собак. У них тоже бывают умные мысли. По глазам Светланы Андреевны вижу, что она очень довольна.
Неудачная прогулка
Мне непонятно, что на практике лучше - ехать вместе с десантным отрядом или отсиживаться внутри корабля? И даже не потому, что может быть очень страшно и трудно двигаться в неизвестное. Как взрослый кот я часто задаю себе вопрос - а нужна ли та или иная операция. Или, если быть точнее, а нужна ли она на самом деле? И сейчас, когда десятки, не знаю точно сколько, молодых и, может быть, очень рвущихся в бой людей, выходят за пределы долины, я даже не имею нормальной возможности наблюдать их движение по мониторам непосредственного наблюдения. Дело в том, что главный неожиданно приказал всем находиться на своих рабочих местах. А может он ожидал какого-то странного или даже ужасного происшествия? И не хотел появления предпанического настроения в экипаже. Про десантников я молчу. Основная масса этих людей была подготовлена к стрессовым для нас ситуациям.
И все-таки, едва машины проскочили на малой скорости долину, и вышли на открытую местность, люди в корабле едва не подняли информационный бунт и пробились к мониторам. Главный махнул рукой, а люди, позабыв обо всем, уставились на экраны. И сразу же побежала первая новость - машины остановились. Главный переговаривался по связи с командиром десанта и Костей. Оказалось, что с момента прошлого выхода произошли хоть и небольшие, но очевидные изменения. Они заключались в том, что сразу за перекинутым над старым руслом мостом появились странные неровности, плиты и что-то похожее на обелиски. Минут пятнадцать переговоров привели только к одному. Начальники всех уровней разошлись во мнениях, запутались в анализах и прогнозе. Кто-то просто обязан был взять ответственность на себя и принять устраивающее всех решение. Я даже надеялся, что этим человеком станет Костя. Но, тут же отбросил свои надежды. Костя уже требовал прекратить авантюру и перебазироваться в другое место. И если сейчас он повернет отряд обратно, то его объявят слабым человеком и даже трусом. А он этого не выдержит. Да, и кто его знает, я точно, как отнесется к его неуверенности Светлана Андреевна. Тем более, что она, наконец-то, вышла сюда к мониторам и подняла меня на руки. Теперь и я что-то вижу.
Пока все мы выступали удаленными от места развертывающегося действия наблюдателями, там за горами произошел, пусть и не переворот, но уж точно, негласный выбор старшего командира. В качестве готового принять на себя руководство выступил старший среди десантников. Я уже не помню ни его имени, ни должности. И не могу сказать, был он умным или не очень, справедливым или грубым. Это неважно. Главное, что он согласился и стал уверенно отдавать команды.
Не прошло и десяти минут, как машины в колонну по одному с выбором значительной, где-то до полусотни метров, дистанции, двинулись на покорение моста. Пока одна из машин переезжала на ту сторону пересохшего русла, две других неподвижно стояли на месте. Люди наружу не выходили. Примерно через тридцать минут все три машины встали веером за мостом. По-видимому, опять началось горячее обсуждение.
Все внимание в корабле было сосредоточено даже не на десантном отряде, а на серой громадине, замершей в слабой туманной дымке по курсу движения машин. Закончилось все достаточно быстро. Крайние машины развернулись под девяносто градусов и разошлись в разные стороны. Видимо новый командир стремился обеспечить безопасность отряда при возможном нападении врага. Еще чуть-чуть времени и три машины, почти одновременно, медленно двинулись вперед. Издалека они очень смахивали на сельскохозяйственные машины, выполняющие работы на поле. Скорость движения была настолько медленной, что многие зрители стали отходить от мониторов, а некоторые начали неприлично громко зевать.
Все изменилось в течение считанных мгновений. По периметру замка пробежала молния или разряд, и не успели наблюдатели на корабле вернуть свое внимание к мониторам, как все экраны покрыли языки пламени. Они были неестественными, будто раскрашенными в разные цвета, и многие люди в первый момент испугались, что это, совсем по-настоящему, горят сами мониторы. Но по самым большим экранам было хорошо видно, что горит поле. А яркие полосы охватывают десантные машины, и из них через боковые и верхние люки выскакивают люди, наш десант. Они бегут по горящему полю и по мере продвижения вперед превращаются в огромные бегущие факелы. Больше не могу смотреть и утыкаю мордочку в женскую кофточку. Наверное, даже хорошо, что Светлана Андреевна не успела как надо влюбиться в моего Костю. А иначе была бы еще одна трагедия. Хотя, несмотря на ужас случившегося, меня, со всей жестокостью, начинает сверлить мысль, что настоящая катастрофа еще далеко впереди. И нас ждет еще слишком много.
Не нахожу себе места и хожу из угла в угол комнаты, куда немедленно меня принесла Светлана Андреевна. Она все понимает. Да все и все понимают. Погибло, совершенно впустую, примерно две трети десантников и мой Костя. И ушли в прошлое люди, способные решать специальные задачи: лингвисты, гидрологи, расоведы и прочие. И вы их обыкновенным котом не замените.
Где мой Костя? Какая сволочь решила отправить штурмана в десантном отряде? Я начинаю ненавидеть нашего главного. Еще немного и, кажется, я вцеплюсь ему в лицо когтями. Верните Костю. Я продолжаю носиться как бешенный из угла в угол, неестественно громко мяукаю и злюсь от своей полной беспомощности. Даже пытавшуюся погладить меня руку Светланы Андреевны я пытаюсь укусить. Она испуганно отдергивается назад и, молча, садится за свой письменный стол.
Мне кажется, я перегнул. Прыгаю на ее стол и долго смотрю в ее немного испуганные глаза, а затем виновато мяукаю. То есть пытаюсь оправдаться.
- Глупый, - Светлана Андреевна понимает меня без всяких человеческих слов, - всем нам сейчас тяжело. И тем более ссориться между собою - это глупо. И если мы сейчас драпанем с этой негостеприимной планеты, то поверь, потом будем всю оставшуюся жизнь каяться и мучиться. До конца своих дней. Нужно бороться. Ведь если нам придется выручать Костю, то мы должны быть готовы. Ты ведь пойдешь со мною, если потребуется?
Глупый вопрос. Вот тут можно быть спокойным. Боевой кот Чужой, тьфу-ты, опять это несчастное имя, готов к любой атаке, походу, готов идти в настоящий бой, и даже напасть на самую большую собаку в этом и иных мирах. А сейчас мне даже спать не хочется. Сворачиваюсь клубком на ее руках и, неожиданно даже для самого себя, засыпаю. Природу не обманешь.
ГЛАВА 3. КАК СТАТЬ ИДИОТОМ
Утро страшного дня
Даже позднее мне так и никто не рассказал, что же реально произошло. Может, посчитали, что это ни к чему, а, впрочем, никто толком не мог знать хронику прошедших мимо нас событий. Помню, что ночь на корабле прошла в нервном ожидании. Чего? Не знаю. Были закрыты все защитные жалюзи, заблокированы гермо-двери, и люди ожидали нападения. Только непонятно кого. А в кабине управления сидел усиленный состав дежурной смены. Но все было спокойно.
А рано утром наблюдательные посты зафиксировали движение. Несколько полуголых человек под фрагментами лохмотьев медленно шли в сторону корабля по колее от ранее прошедших машин. Люди шли, шатаясь, широко расставляя свои ноги и почти не сгибая колени. Оставшаяся старшей среди десантной группы, некая Анна Олеговна, кстати, единственная среди этих ребят женщина, почти с ножом к горлу пристала к главному, требуя выслать помощь навстречу. Главный уперся, но она явно была не робкого десятка.
Знаете, даже когда я впервые увидел эту женщину, я был в полном недоумении. Невысокая полная женщина с ясным, почти круглым лицом, со своей фигурой, ну никак, не могла быть десантником. А, впрочем, ее обязанности и так были определены слишком широко и неопределенно. Видимо, попавшая случайно в эту экспедицию женщина, не способная никак отличиться в своей организации, твердо уверовала, что сможет представлять научное направление в деятельности экспедиции в целом. Наверное, ее удел - поиск и еще раз поиск. Чего-то нового, необычного и неизвестного человечеству. Но, на мой взгляд, этот научный поиск повел не очень-то и близкий к самой науке человек. У нас на корабле периодически появлялись такие люди. Главный традиционно их не трогал, а в аварийных ситуациях ставил на самые грязные места для выполнения неприятных для нормального человека работ.
И вот теперь, когда несуразно одетая фигура Анны Олеговны, достойная хорошего унтер-офицера из прошлого времени или хотя бы фельдфебеля, проследовала мимо меня, ничего, кроме неприязни я не почувствовал. Почти шаркающая низкая походка, взгляд неожиданно поправившегося Кощея Бессмертного и не движущиеся, а шатающиеся по странной траектории руки. Хотя, если быть честным, то и чисто женское в ней тоже присутствовало. Даже то, что я вижу у нее сзади, ниже талии, наверняка находит интерес, а может и применение, у некоторых мужчин. А если взять топор и решительно обрубить все лишнее, то… Эх, к сожалению, придется слишком долго работать. Но это не по моей части. И статус-кво других женщин меня как-то не интересует. По крайне мере, я сплю под боком у красавицы. И смотрите, как интересно все складывается. Ведь именно она хотела меня, когда-то… Ужас!
И, все-таки, Анна Олеговна добила главного. Но как раз в этот момент и прибежала Зоя Аркадьевна с криками:
- Я запрещаю.
- Кто ты такая? - бесновалась Анна Олеговна.
Но Зоя Аркадьевна не слушала ее.
- Я имею полное право блокировать любое решение о взятии живых существ на борт корабля. В крайнем случае, только в специальный блок.
Вокруг начался ропот и крики:
- Стерва, убийца. Ради себя старается.
Но, даже несколько неожиданно, у нее нашлись и сторонники. По-моему, пусть и несколько неуверенно, но ее поддержала Светлана Андреевна, причем самым неожиданным образом. Когда Анна Олеговна начала орать и бесноваться в очередной раз, моя подруга спокойно отрезала:
- Будете так орать, сорвете голос. Или заработаете нервное заболевание. А я вас лечить не буду. Предупреждаю.
Ошарашенная Анна Олеговна отступила. Но на ее место немедленно вышел дядя Витя. Что ни хочешь, а целый первый помощник. А когда второй пропал на глазах у людей, то дядя Витя становится настоящим вице и без всякой конкуренции. И тут опять ничего не сделаешь. Он вышел вперед, обвел глазами собравшуюся толпу и уверенно изрек:
- Слушать эту женщину, которая давно нарушила профессиональную этику, само по себе преступление. Нужно думать о людях.
- А вы как, вполне уверены в ее нарушениях? - засомневался в его заявлении главный.
- Несомненно, и готов это доказать, - отчеканил дядя Витя.
Вот умел бы я говорить, то, невзирая на ранги, сразу бы заорал:
- А откуда этот подлец знает об ее нарушениях. Он что, ранее умолчал? Так это тоже нарушение. Подумайте.
Но я все понимаю, но сказать ничего не могу. А главный внимательно посмотрел на Зою Аркадьевну и объявил:
- Вы можете пока идти. Я подумаю о вашем дальнейшем использовании на должности.
Если мне придется еще раз вцепиться в задницу того гада, то меня может остановить только одно обстоятельство - его смерть. В результате совещания или совета было принято компромиссное решение - провести подготовку, развернуть дополнительные пункты слежения и выслать группу помощи. По-моему, так главный пилот начинает действовать совершенно неадекватно. Он уже потерял основную часть десантников. А скоро начнет таять и экипаж. И что, в таком случае, он сможет доложить Главному Совету Космоастронавигации. Дело пахнет обыкновенным уголовным преследованием. Хотя, может быть, и не придется никому докладывать. Непонятно, как оно все повернется.
Спасательная операция
Говорят, что его высочайшая подлость, сам дядя Витя, предложил возглавить операцию лично Анне Олеговне. И привыкшая всеми командовать, на мой взгляд, достаточно некомпетентная баба сразу же согласилась. Она построила вверенные ей мощные силы в лице оставшихся десантников и свободных от вахты электриков и механиков - самый многочисленный отряд специалистов на борту. Сюда же к строю вызвали и врача - Светлану Андреевну. Конечно, вместе с нею прибежал и я. Светлана Андреевна скромно стояла в стороне, не вмешиваясь в шум и уверенные заявления корабельного фельдфебеля, и чистила сломанный ноготь обыкновенным скальпелем. Когда же поступило указание о постановке ее в строй, она, как будто специально, зевнула и заявила:
- Как жаль, что вы не мужчина, уважаемая Анна Олеговна. Тогда вам можно было сделать всего одну операцию, после которой вы смогли бы стать намного спокойнее.
Анна Олеговна заткнулась. От чего? От неожиданности, от наглости говорившей или действительно задумалась о какой-то операции? Не знаю. Скажу одно, в первый раз упоминание неясной процедуры не покоробило мой разум, и не привело меня в смятение. А Светлана Андреевна спокойно развернулась и двинулась в медицинский блок. И только там она дала волю чувствам. На моих глазах воткнулся в подрамник картины брошенный издалека скальпель, а она плюхнулась на диван и почти прошипела:
- Ненавижу. Дура.
Поскольку я с ней был полностью согласен, то поспешил сесть рядом. Меня не стали брать на руки, но повернувшееся ко мне лицо и сказанные слова говорили о полной правдивости ее заявления:
- Ты только не подумай. Тебя ничего из сказанного не касается.
А я что? Разве можно ей не верить, да еще и сомневаться? Говорят, что Анна Олеговна мечтала использовать в операции даже последнюю оставшуюся в наличии на борту машину, но ей не дали. Только защитные костюмы и механизированные тележки. И вот тут-то и выяснилось, что ни тем, ни другим она пользоваться не умеет. Не поверите, но она не растерялась, а заявила, что ввиду масштабности операции и привлечении множества людей она будет руководить из грузового отсека. И разбила личный состав на отдельные группы со старшими во главе. Итак, все шло по основному принципу земного руководства - я за вас свою работу делать не буду. Уточняю, что обычно к данной фразе добавлялись нецензурные уточнения.
К моменту выхода спасательных групп все люди, свободные от вахты столпились у экранов мониторов. Наверное, чтобы испытать повторное потрясение. Смотреть было нечего. С утра шло пять человек, к настоящему времени на ногах оставались только трое. Видимо двое упали и лежали в колее или рядом с ней. Количество спасателей - где-то до пятнадцати человек - было, на мой взгляд, предостаточно, чтобы вывести людей в подготовленный блок. Там уже вовсю хозяйничала Зоя Аркадьевна, несмотря на грядущую или возможную отставку. Конечно, у кого-то может хватить избытка ума, и вы ее уволите. Но биолог все равно только один. Можно даже дядю Ваню, хоть как-то, хоть частично, но заменить. А вот ее нет.
И вообще, у меня такое чувство, что я попал в окружение, если еще и не идиотов, но уже готовящихся стать ими людей. А, кроме того, у меня крутит живот, и, поверьте, это явно не к добру.
Дураки в одном месте
Все наблюдают по мониторам. А Анна Олеговна так уже просто раздувается от собственной спеси. Так, как будто она только что сделала самое важное открытие в истории человечества. И уверенным голосом, почти каждую минуту докладывает главному в кабину управления о ходе операции. И так происходит до тех пор, пока тот не выдерживает и в мягкой форме предлагает ей, хоть и временно, но заткнуться. Ну, это я, конечно, додумал. Хотя, будь я человеком, то так бы ей и сказал.
Спасатели отыскали всех раненых, и загруженные на тележки люди, или то, что от них осталось, малым ходом транспортируется к кораблю. А быстрее и нельзя - им же наверняка больно. На корабле объявили полную готовность к приему. На внешнем периметре замерли оставшиеся в живых десантники, готовые пустить оружие в действие, а движение спасательной колонны сопровождается громким скрипом периодически открывающейся створки ворот грузового ангара. А дальше произошло то, что иначе как головотяпством не назовешь. Хотя позднее, я даже начал подумывать о том, что все было сделано специально.
А началось все с этой дуры - Анны Олеговны. По-моему, все мужчины, участвовавшие в спасательной операции, побаивались случайно оказавшегося на борту корабля фельдфебеля. Когда она выдала команду о доставке тел в медицинский блок, почему-то ни у кого не возникло ни малейшего сомнения в правильности ее приказа и в назначенном ею порядке последующих действий. И дело совсем не в гуманизме и необходимости оказать помощь своим товарищам. Они пришли к нам с враждебной планеты и, независимо, больно им или нет, но нужно проверить, а что они принесли с собой. Это великолепно понимала наша биолог, наш доктор и даже обыкновенный, хотя и пушистый кот. Ведь не зря, для пострадавших Зоя Аркадьевна готовила помещение, оборудованное всем необходимым.
Так нет же. Их тащат в основной блок, там, где должны проводить операции, где обрабатывают раны членов экипажа, куда приходят простуженные и имеющие желудочные заболевания люди. Дальше вопросы не ко мне. Спасатели стали заходить не через санитарный бокс, а самый обычный, предназначенный для высадки десантников и исследователей. Сдержать движущиеся по коридору фигуры уже никто не смог. Честно скажу, никогда не слышал, чтобы обычная женщина крыла матом. А тут не кто-нибудь, а лично Светлана Андреевна. Потом к ней присоединилась прибежавшая из своего бокса Зоя Аркадьевна. И почти сразу потерявшая терпение Светлана Андреевна побежала ябедничать. Но это абсолютно правильно. Достаточно быстро подошел главный, обвел это безобразие своими впавшими глазами и… махнул рукой:
- Ладно. Успокойтесь. Нужно спасать людей, и тут каждая минута дорога. Раньше думать надо было.
Правильно, раньше. Только вопрос - кому?
Моя Светлана Андреевна насупилась и уставилась взглядом в пол. Она даже не стала поднимать голову, когда мимо нее провозили переложенных на передвижные кровати-тележки и укутанных в похожие на простыни полотна пострадавших. Даже меня не взяла на руки. Впереди колонны с гордо поднятой головой шествовала Анна Олеговна, которая даже не удосужилась взглянуть на встречающий спасателей почетный эскорт вдоль стен коридора.
Кто-то не знает, как сильно развито обоняние у котов? Никогда не сомневайтесь в этом факте. И еще задолго до подхода колонны я почувствовал странный гнилостный запах. Ну, правильно, это люди болезненно воспринимают окружающие запахи. А для нас они почти всегда естественны и являются настоящими источниками информации. Но здесь запах был какой-то действительно странный и он все более усиливался, по мере того, как тележки подходили к нам ближе. Люди у стен хватались за носы, и даже Анна Олеговна начала беспокойно крутить головой. Но первая тележка уже въезжала в двери медицинского блока, за ней вторая и все последующие. Туда же влетела Зоя Аркадьевна. И, с явной неохотой, туда же отправилась Светлана Андреевна. Она постоянно и некрасиво шмыгала носом и шла странно ссутулившись. Она даже не успела подойти к разветвлению коридора, возле которого находился вход в медицинские помещения, как из блока с сумасшедшими глазами вылетела Зоя Аркадьевна. Она бежала нам навстречу и кричала:
- Назад, немедленно. Чужого хватай. Бегите к главному.
Кажется, что Светлана Андреевна что-то поняла. Она не стала дожидаться Зою Аркадьевну и, подхватив меня правой рукой, кинулась в кабину управления. Вполне уверен, что я добежал бы быстрее, чем она. Но тогда могла отстать она сама. Нет, уж лучше вместе. А за нашими спинами неслись крики людей, которые растерялись, куда им бежать. И в результате часть из них побежала за нами. Но многие ринулись в обратную сторону, видимо там располагались их комнаты и сработал инстинкт, связанный с необходимостью хотя бы собрать личные вещи. Некоторые из людей, пробежав вперед, разворачивались и бежали в противоположную сторону, то есть за нами. К ним на ходу присоединялись почему-то не успевшие переодеться спасатели. Им было бежать не просто тяжело. Их движение сопровождалось громким топотом защитной обуви и тяжелым захлебывающимся дыханием. Большинство бегущих людей совершенно не знали от чего они бегут, просто каждый из них повторял движения людей, которые, как представлялось, наверняка знали гораздо больше. Как быстро человек может потерять человеческие качества. Никто в этом потоке не обращал внимания на спотыкающихся и даже падающих людей. Казалось, они так и будут продолжать бежать непонятно от кого, непонятно куда и непонятно зачем. Если бы сечение коридора не перекрыла аварийная задвижка. Даже сквозь значительную толщину бронематериала с той стороны были слышны отчаянные крики и страшная ругань считающих себя обманутыми людей.
Паралич
Кажется, что прошла вечность. Корабль преследует настоящий паралич. Никто ничего не знает и, конечно же, не может ничего путного придумать. А главный, по нынешнему статусу руководства, ничуть не лучше обыкновенного кота. А теперь представьте весь ужас нашего нынешнего положения. Сейчас мы сидим в относительной безопасности в кабине управления и сопряженных с нею помещениях. Где-то недалеко от нас надежно перекрыты все гермодвери, и оставшиеся в отсеченных помещениях люди, по крайней мере, на мой взгляд, уже полностью обречены. А если выпустить людей из зараженной зоны, то и в нашей зоне все будут или обречены, или находиться под угрозой заражения. И как результат, мы сидим в чистой зоне, а за перегородками, как бы вы их не называли, люди сходят с ума. По-настоящему. Они не имеют возможности не только попасть к нам, но и в грузовой отсек, и выйти на улицу. Проблема очевидна, там осталось слишком много специалистов и когда они потеряют здравый смысл, то начнут работать над вскрытием дверей. И они это сделают. В этом все уверены.
По экранам монитора показывают страшные кадры. По коридору носятся и хватают друг друга пока еще люди. У многих наблюдаются поражения кожи. Оказывается, что именно такие, как были у тех, троих, первых убитых десантников. Сейчас бесполезно спорить, кто занес болезнь, кто стремился нам ее передать, а также как пораженные люди шли по колее так долго. Это же невозможно. А значит, им действительно кто-то помогал. И эта зараза распространяется по закрытым отсекам. Это видно по изменяющимся на глазах открытым кожным покровам. Наверное, у пораженных людей жутко чешется тело. И они яростно расчесывают свои раны, ускоряя процесс разложения. И даже у тех, кто пока еще выглядит как здоровый человек, нет никаких шансов. А все потому, что именно к ним бегут больные, они умоляют им помочь, они обхватывают шеи, касаются лиц. И тогда мы слышим дикие крики тех, кто еще надеялся на жизнь. Главный уже почувствовал свою вину. Он не послушал и допустил зараженных, причем мы не знаем точно, кто это, на корабль. И даже то, что он перекрыл отсеки - это тоже вина. И можно понимать, что иначе было нельзя, но ведь они в этом не виноваты.
Я про тех, которые продолжают бегать по коридорам, срывая с себя одежду и показывая нам в качестве одного бесконечного упрека свои язвы. И эти голые и полуголые тела вызывают ужас даже у меня. Тем более, что многих из этих людей я знал лично. Даже Анна Олеговна, которая как раз и привела болезнь на борт из-за собственной спеси, и благодаря личной некомпетентности, уже вызывает страх и жалость. На мониторах я вижу уже не самоуверенного фельдфебеля, а растерянную женщину с явными очагами разложения на груди. А когда она скидывает с себя одежду полностью, то видно, что и ниже пояса процессы перешли в необратимую фазу. Главный приказал отключить звук, чтобы не слышать многоэтажный мат, хотя отдельные звуки все-таки проникают даже сквозь герметичные перегородки.
Примерно через два часа раздается шум из помещения вентиляционной, примыкающего к кабине. Там раздается шум борьбы, закачивающийся страшным криком теряющего жизнь человека. Главный уходит туда. Оказывается, один человек то ли чесался, то ли вспотел и у него пошло раздражения, то ли….Сейчас это уже не важно. Люди подумали, что он тоже зараженный. И решили его убить. Еще немного такого психоза и никто не сможет остановить начинающуюся волну насилия.
Первой не выдерживает Зоя Аркадьевна. Она подходит к главному и требует пропустить ее в грязные отсеки. Она, по ее словам, хочет быть полезна умирающим людям и хоть немного, но помочь им. Пятнадцать-двадцать минут яростных споров и главный сдается. Но обещает открыть проход только при удобном случае. А у нас начинает дергаться моя Светлана Андреевна. Она тоже собирается сопровождать Зою Аркадьевну. Я - уже в ужасе. Не пущу. Вот так, как хотите, так и думайте.
Происходит что-то безнадежно страшное. Главный сидит, обхватив голову обеими руками, и, похоже, уже откровенно стонет. К нему подходит, вот уж чего не ожидал, живой и невредимый дядя Витя. Оказывается, он был здесь, рядом с нами и спокойный наблюдал картину бедствия и сумасшествия. Итак, что этот подонок сможет посоветовать нашему главному. Но от того места, где я сижу вместе со Светланой Андреевной мне ничего не слышно - разговор происходит почти шепотом.
Уничтоженная экспедиция
Судя по мониторам с той стороны, процессы идут настолько быстро, что уже не видно даже бегающих по коридорам людей. Только изредка выползают корчащиеся от боли люди и грозят кулаком в нашу сторону. Единственный человек, который находится с той стороны и находится в твердом разуме - Зоя Аркадьевна. Главный, все-таки, приоткрыл одну из гермодверей. Я ясно видел, как едва она оказалась на той стороне, как к закрывающемуся проходу из последних сил кинулось множество людей. И потом они стояли перед закрытой перегородкой и из последних сил стучали в нее кулаками. А потом накинулись на Зою Аркадьевну. На наших глазах они пытались вцепиться в нее зубами, а те, у кого челюсть уже не могла удержаться на сгнивших мускулах лица, пытались царапать ее ноги неповрежденными ногтями на руках. Вы не поверите, что сейчас самым ужасным были не эти обезумевшие от болезни люди, ни их страшный изъеденный и полуразложившийся вид, а спокойное выражение лица самой Зои Аркадьевны, которая печально и без всякого содрогания смотрела на этих, явно уже не людей, а скорее всего пока еще живых существ.
Знаете, как я ей благодарен. Перед своим переходом, она подошла к Светлане Андреевне и покрыла ее всеми словами, после которых моя подруга выбросила из головы крамольную и дурную идею идти на ту сторону жизни. А я понял одно. Пока есть возможность, нужно жить. Независимо ни от чего, и ни от кого. Главное, только одно. Нельзя жить в ущерб другим. И тем более - бороться за свою жизнь, оставляя следы когтей на чужих судьбах.
Светлана Андреевна вымоталась и пошла в соседнее помещение. Там есть маленький уютный диванчик. Пусть хоть немного, но поспит. А я рядом с нею. Впрочем, поспать нам опять не дают. Я проснулся от спорящих голосов. Один, спокойный, принадлежал дяде Вите:
- Ты же видишь, что все слетит к черту. Мы уже не выпутаемся из этой ситуации. Давай хотя бы что-то получим. Не артачься и не будь дурой. Ты же баба.
Я напружинился, а Светлана Андреевна, к моему удивлению, очень и очень спокойно отвечала этому мерзавцу:
- Если вам никак неймется, вон там внутренняя дверь. Рекомендую зажать кое-что между дверью и косяком, может вам будет легче.
Вы не поверите, она почти весело смеялась. А побагровевший дядя Витя принял такую позу, что я уже не сомневался в последующих его действиях. Он хотел ударить, так, как когда-то, на моих глазах, Зою Аркадьевну. Ну, вы думаете, я это ему позволю? Короче, он прошипел, что-то вроде того, что он еще вспомнит. Ну и пусть вспоминает.
- Ты же не дашь меня в обиду? - а вот это ее слова, но уже обращенные ко мне.
Конечно, не позволю. Всеми своими зубами и когтями, и даже ненужным в драке хвостом. В чем и клянусь. И как раз в этот момент ухода подонка, нас вызвали к главному. Наверное, опять какая-то неприятность. Главный сидел возле центрального компьютера. Он повернулся вместе с крутящимся креслом и без прелюдии заявил:
- Может это оказаться и ерундой. Причем совершенной. Короче, компьютер показывает, что появился маячок. Слабый и неуверенный. От Кости.
Услышав имя моего Кости, я резко мяукнул и с места подпрыгнул высоко вверх. Главный недоуменно посмотрел на меня.
- Просто он услышал слово Костя, - оправдывала мои движения Светлана Андреевна, - это для него известное слово.
- А, ну да, - согласился главный, - хоть он и член экипажа, но ведь просто кот.
В таких случаях всегда хочется обидеться, но в данный момент было лучше согласиться с мнением людей.
Бегство в безызвестность
Беседа главного с нами получилась безгранично содержательной и одновременно очень короткой, но только по времени. Он пригласил нас после обеда, и с самого начала разговора возникала мысль, что он куда-то очень сильно торопился. Пригласил он, впрочем, только одну Светлану Андреевну. Она немедленно пришла в центр обработки информации, расположенный возле главного компьютера, а я прибыл с нею для обеспечения комплектности и в качестве рыцаря сопровождения. А главный, похоже, явно чего-то опасался, он даже разговаривал с нами, оглядываясь на плотно закрытую дверь.
- Я перевел данные в запасной блок компьютера. Он там, в спасательном модуле. Прямо за спинами зараженных находятся несколько гермодверей, одна ведет в грузовой отсек, другая - непосредственно к модулю, ну и … другие есть. Рано или поздно оставшиеся там механики пробьются через перегородки. Как? Не знаю. Но это для них вполне решаемая задача. А дальше наименее худшим событием будет следующее. Они прорвутся на улицу, захватят посты наблюдения, а потом из лучевого оружия обстреляют нашу часть корабля. И, кроме того, они могут захватить оставшуюся бронемашину. И даже то, что является настоящей тайной - у нас есть маленький летательный аппарат. Поскольку такие машины становились на враждебных планетах легкой добычей для средств уничтожения, то их почти везде запретили. Только на нашей серии кораблей для них оставили ангар, а позже я уговорил руководство сохранить один аппарат, причем в разобранном виде. А наши забаррикадированные механики соберут его за один день. Скорость разложения у всех различна Ну, и, наконец, самое страшное. Уже сейчас разозленные люди корежат и крошат трубопроводы, кабели, срывают приборы и перемычки. Потом они доберутся до местных компьютеров. В первую очередь до того, что самое слабое и до чего можно легко добраться. Результат - возникает не просто сомнение, а твердая уверенность, что мы не сможем воспользоваться транспортной установкой. По одну сторону останутся гравитационные поля, а с другой - мы. Мы, конечно, можем попробовать оторваться от планеты. Думаю, старый атомарный двигатель это позволит. А дальше что? Смерть на орбите или в открытом космосе? Где встретить попутные корабли совершенно невозможно. Что я вам предлагаю. Всех, кто пойдет на риск, а его доля чрезвычайно велика, мы эвакуируем с корабля. Имейте в виду, компьютер дает вероятность вашего возвращения даже в эту долину в сотых долях процента. Но это хотя бы какой-то шанс. Ведь расчеты не могут учитывать ваши характеры, терпение, упрямство и даже смекалку. А я остаюсь. Вы покинете корабль и пройдете в грузовой отсек. Там ничего касаться нельзя. Обернетесь в защитные ткани и сбросите их на входе в машину. И предупреждаю. Вам предстоит взять с собою подонка. Да-да, к сожалению, только он из оставшихся в этой части корабля людей сумеет воспользоваться этой машиной. Могу и я, но мне придется остаться, а учить тебя, девочка, уже поздно.
Крайний случай обреченности - главный перешел на «ты». Не с котом, а с членом экипажа, да еще и женщиной. Значит, все действительно плохо, а может даже и ужасно.
- Вот ключ, - главный передает Светлане Андреевне стержень с фигурной рукояткой, - можно использовать электронный, но только этот позволит запустить машину и вскрыть модуль.
- Какой модуль? - воскликнули мы со Светланой Андреевной одновременно, хотя, конечно, никто моего вопроса не услышал.
- Спасательный. Давайте честно. Ваша задача найти Костю. Только он, меня уже можете не считать, сможет довести модуль до ближайшей космической базы.
Главный пилот впервые взял достаточно длинную паузу.
- Представляете, что я прилетаю всего с минимумом людей, да еще и потеряв корабль. Мало того, что в данном случае мне светит самое серьезное разбирательство. Нет, дело даже не в этом. Что меня ждет? Да то, что на моей могиле поставят обелиск с огромной надписью «позор».
Наверное, это, все-таки, пафос, могилы сейчас никто не оборудует как раньше. Просто прах сохраняется в виртуальной действительности. Точнее он развеивается над выбранным человеком или его родственниками местом на поверхности Земли. А в памяти огромного компьютера остаются все данные, форма, вид, структура и даже внешний вид обелиска, который выводится в многомерном изображении на экран. Есть специальные сады, в которых родственники могут расположиться со всеми удобствами, в одиночку или целыми группами. А потом здесь им можно подумать, вспомнить и может быть, даже и всплакнуть.
Я больше не слушал. Все равно основные задачи свалятся на узкие плечи Светланы Андреевны, которая, к тому же, так сильно похудела за последнее время, что я обоснованно думаю, что ее нельзя оставлять одну на ветру - унесет.
Спустя какое-то время появляется улыбающийся дядя Витя. Всем своим видом первый помощник строит из себя планетарного героя. А инструктаж продолжается, только гораздо короче, чем раньше. Выезд назначен на ночь. К этому времени подготовят людей, погрузят оружие и неприкосновенный запас и попробуют выйти на маячок еще раз.
Часть людей на корабле, причем категорически, отказалась ехать. Напрасно главный кроет матом и отчаянно жестикулирует руками в нескольких плоскостях. Да и оратор из него, между нами говоря, достаточно низкого уровня. И убеждать людей толком не умеет. Слишком у многих страх к неизвестному в далеком походе перевешивает над вполне сложившимися опасениями в жизни на умирающем корабле. Даже кажется вполне безопасным обитание за мощными броневыми перегородками.
Поэтому группа получилась не такая уж и большая - восемь человек и кот. Поздно вечером мы начали выход из корабля. Даже на улице был слышен шум, идущий из зараженных отсеков. Что там творится, даже представить страшно. Однозначно одно - у них ни у кого нет будущего. А мне жаль только одного человека - Зою Аркадьевну. Ведь она не раз спасала меня, даже от моей Светланы Андреевны, которая как раз и несет меня в коробке. Кстати, первый помощник в почти ультимативной форме настаивал, чтобы меня оставили на корабле. Я думал, что главный начнет убеждать дядю Витю, что я мало ем и даже бываю полезен людям, но вместо этого он поднял тяжелый взгляд на своего помощника и громко рявкнул:
- Заткнись.
Больше вопросов и предложений по моей кандидатуре не поступало. Но, в любом случае, лицо моей подруги сразу же просияло.
На улице экипаж помогал друг другу наматывать на себя ткань, пропитанную специальным реагентом. Наверное, самое смешное в этой ситуации то, что никто не знал, как сочетаются между собою страшная неизвестная болезнь и комбинированное химическое соединение. А мне просто досталась большущая коробка. Бедная Светлана Андреевна. Ага, все-таки, кто-то из мужчин решил ей помочь.
Через раскрытые автоматические двери мы проходим к одиноко стоящей в огромном ангаре машине. Как только открываются задние двери, начинается погрузка. Легче всего мне. Я просто выпрыгнул из коробки в салон. Зато остальным приходится попотеть в прямом смысле. Попробуйте развернуться и шагнуть внутрь, не касаясь, пола в ангаре. Зашедший первым дядя Витя улыбается уже совсем как хозяин и… требует ключ. А Светлана Андреевна показывает ему маленький, но крепкий кукиш хирурга. Грубо, но зато все, безусловно, верно, да и пока никакой ключ ему не нужен. Дядя Витя пробует начать скандал, но шестеро мужчин, все как один, встают на защиту одной единственной женщины. Настоящие рыцари. А я, к сожалению, плохо запомнил этих людей. Один из них, чистый десантник, по-моему, даже так и сказал:
- Девушка, если что, то смело обращайтесь.
Девушка, она же Светлана Андреевна, рассмеялась, но поблагодарила. На мой взгляд, важнее всего было то, что второй десантник с неспортивной фигурой оказался настоящим лингвистом. Он даже тащил за собою коробки с аппаратурой - кажется, ему их выдал главный. Хотя точно не скажу.
Мы расселись в длинном салоне, рассчитанном то ли на тридцать, то ли на сорок человек. Слева за руль-штурвал сел дядя Витя, а справа - Светлана Андреевна. Сзади на месте координатора движения разместился тот самый десантник, на вид оказавшийся совсем молодым человеком, примерно такого же, или чуть старше, возраста, чем мой Костя. Кажется, его зовут Сашей. Его имя могло напрочь вылететь из моей памяти, если бы не одно обстоятельство. Но об этом позже. Вот и все, а мы вполне готовы к бегству. Ах да, забыл сказать, что Светлана Андреевна вынуждена была пойти на самый мужественный поступок в своей жизни. Она вначале извинялась, а потом передала меня в салон. Развернулась борьба за мое размещение. А я выбрал коленки лингвиста. Во-первых, он мне понравился как человек, а во-вторых, обоснованно подозреваю, что он немного мягче, чем все остальные. Это ему не в обиду.
Первый помощник, он же дядя Витя, уверенно включал тумблер за тумблером и выдвигал и задвигал различные рычаги. На наших глазах менялся салон - в нем стало светло, замигала подсветка на датчиках и размещенная сверху турель с боевой установкой выдвинулась сама собой на кронштейнах и исчезла над крышей. Меня удивляли эти изменения и как легко они происходили. Ведь это прямая работа механиков, а здесь, какой никакой, а все-таки пилот. Это даже не машина, а огромный агрегат, напичканный устройствами и аппаратурой. Хотя, вполне возможно, что как раз, как пилот, наш дядя Витя - никчемный. Ведь недаром же по всем вопросам пилотирования и управления кораблем бегали либо к главному, либо к Косте.
- Все, теперь ключ, - потребовал дядя Витя.
- Куда вставлять? - отозвалась Светлана Андреевна.
- А ты, что, не знаешь, куда?
Сидевший сзади десантник без всяких слов схватил дядю Витю за ухо. Тот взвился от боли. А десантник продолжал молчать.
- Так куда? - повторно уточнила Светлана Андреевна.
- Сюда, - махнул рукой второй пилот на маленькую приставку над штурвалом.
После того, как ключ оказался в заветной прорези, дядя Витя включил еще один тумблер. И сразу взревела турбина, заглушая все посторонние крики, в том числе и доносившиеся раньше с корабля. Двигатель в десятки тысяч лошадиных сил быстро вышел на режим, и стало заметно тише. Еще один включенный тумблер и автоматически распахиваются двойные ворота на выходе, а громадная машина как будто с неохотой, медленно и плавно покидает место свой стоянки. Передние колеса проваливаются со ступеньки выездного трапа на почву, и мы начинаем наше движение в безызвестное.
Путь из долины
Как только машина покинула ангар, в долину ворвался металлический грохот закрывающихся ворот. А Светлана Андреевна потребовала назад ключ и протянула к нему руку.
- Перебьешься, - отозвался дядя Витя.
Немедленно вперед выдвинулась темная, перетянутая многочисленными жилами рука десантника. Первый помощник думал не более десяти секунд, а потом на ладонь Светланы Андреевны опустился знакомый стержень. И в комплекте с ним ей достался ненавидящий взгляд дяди Вити. Впрочем, не только ей. Я честно скажу, в такой ситуации расслабляться нельзя. Пока нас большинство и мы сила, можно не волноваться. Но человеческую память никуда не денете. И хорошее, и плохое всегда останется с нами.
Машина двигалась осторожно - водителю не хотелось попасться в ловушку. Он даже ехал рядом с уже накатанной колеей от других машин. После того как мы направились к выходу из долины вперед из корпуса выдвинулось что-то похожее на гибкий рычаг с широким катком. Судя по уверенным действиям, дядя Витя оказался неплохим водителем. По крайней мере, даже в ночное время, при выключенных фарах, машину не бросало из стороны в сторону. То ли водитель хорошо приспособился к приборам ночного видения, то ли уверенно отрабатывала свою программу автоматика. Не знаю. И хотя мы ехали довольно долго, но выход из долины появился совершенно неожиданно. Наверное, потому, что я постоянно пытался увидеть хоть что-нибудь впереди. А когда я осмотрел сидящих в салоне пятерых мужиков, то едва не пришел в шок - пятеро далеко не старых людей крепко спали, а двое из них даже подхрапывали. А я-то думал, что эти звуки идут из двигателя.
И все-таки, дядя Витя - непредсказуемый прохвост, в хорошем и плохом смысле этого слова. Едва он вывел машину из долины, как, без всяких обсуждений и советов, он резко вывернул штурвал и, меняя направление, направил ее на развалины.
- Почему? - кажется, растерялась Светлана Андреевна.
- Потому что не хочу, как ваш Костя и другие, досрочно гореть в аду, - на лице дяди Вити было написано настоящее возмущение.
В спор были готовы втянуться разбуженные люди из салона и, конечно же, сидящий рядом Саша. Даже не могу предположить, кто был бы более прав в такой ситуации. Но спора не получилось. Потому, что далеко позади раздался страшный удар, а эхо сопутствующего грохота разнеслось не только по всей долине, но и, обогнав нас, ушло далеко вперед в сторону непонятного замка.
Первый помощник резко затормозил. Он долго всматривался в мониторы заднего вида, пока не успокоился.
- Сбросили аварийный модуль. А странно, ведь он ничего не сказал.
Он быстро перевел свой взгляд и с явным подозрением посмотрел на Светлану Андреевну. Этого ему показалось мало, он даже обернулся назад и, когда высмотрел меня на коленях у лингвиста, его напряженные глаза достаточно долго изучали меня. Чтобы ему было удобнее, я даже свой хвост вытащил на показ. Впрочем, скорее всего я здорово преувеличиваю. Но ясно одно - пока мы пробирались, старательно избегая привлечь даже малейшее внимание со стороны, главный принял окончательное решение. И сбрасывая, ведь практически еще ночью, нашпигованный аппаратурой, снабженный запасами продовольствия и даже имеющий собственные двигатели, модуль, люди на корабле понимали, что потом это сделать будет уже поздно. И, значит, ситуация на корабле дошла до предела и стала полностью неуправляемой. Сброшенный модуль, реально очень похожий на огромный ящик, занял свое положение в нескольких сотнях метров от корабля. Его очертания хорошо просматривались в свете десятков габаритных фонарей. Прошло совсем немного времени, и все они разом выключились. Как будто на корабле не хотели заранее давать или оставлять информацию о месте расположения модуля кому-то постороннему.
И все же мне в голову пришла еще одна мысль. Ведь если бы этот модуль вылетел намного раньше, он мог вполне представлять для нас реальную угрозу. А не появилась ли у кого-то мысль прекратить разом возможные затруднения нашей экспедиции. Впрочем, я быстро отмел эту мысль. Потому, что от нее самой и, тем более, от простого представления ее возможной реализации, несло явной несуразностью и очевидной глупостью.
А наша машина продолжала двигаться дальше, и склон пологой горы вскоре окончательно закрыл ставшие бесконечно далекими огни нашего корабля. Как я понял, наш путь лежал первоначально в сторону развалин, хотя вначале
