Межгалактическая Академия Псиона. Любовь крылатого. Мария Вельская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1. Вопрос доверия
• ГЛАВА 2. Удар в спину
• ЧАСТЬ 2. Интерлюдия 1. О родственниках и бедах
• ГЛАВА 3. Спасение
• ГЛАВА 4. Страж у трона
• ГЛАВА 5. Поиграем в любовь?
• ЧАСТЬ 2. Интерлюдия 2. О взаимопонимании
• ГЛАВА 6. Старый враг — новый друг
• ЧАСТЬ 2. Интерлюдия 3. О семейных отношениях и каверзах судьбы
• ГЛАВА 7. Дружба бывает разной
• ГЛАВА 8. Ловушки настоящего и тайны прошлого
• ГЛАВА 9. Победитель получает все
• ЭПИЛОГ
• ЧАСТЬ 2. Глоссарий

АННОТАЦИЯ

Никогда не отказывай «золотому мальчику», особенно, если ты - сирота. Сбежала? Будь готова лишиться места в любимом университете и забудь о карьере. Вляпалась в неприятности? Не вызывай псионика! Не... Поздно!

   Один рыжий нелюдь уже все решил, обогрел, спас – и теперь никуда не денешься! Отгонять бесполезно – проверили! Межгалактическая академия распахнула свои двери для новой курсантки! Что тебя ждет?

   Любимый мужчина со скелетами в шкафу? Крылатый император, которому поклялась в верности? Неприятности, говорите? У всех псиоников?

   Галактику спасём, мужа влюбим, с даром разберемся, академию закончим! Космос с нами!

   Вторая часть дилогии "Межгалактическая академия Псиона". Ранее была известна под названием "У каждого свой дракон. Межзвездная Академия"

ГЛАВА 1. Вопрос доверия.

Я злилась. Учитывая благоприобретенный темперамент, это выражалось скорее в молчании, игнорировании попыток хоть что-либо от меня добиться и сдавленном шипении. Шипеть громче не позволяла гордость. Почему? Потому что быть одной из последних по одному из самых важных предметов неприятно. Учитывая мои силы — провал на парах по пси-энергетике мог стать фатальным.

   Но ничего не ладилось. Не смотря на все объяснения нэра Акаи, на все попытки Ниала и других парней из нашей компании со мной позаниматься. Я была бездарней, чем Серж Реньяр, человек с самым низким потенциалом из всей группы!

   С того момента, как в Академию Псиона нагрянули в поисках перспективных псиоников (и лишь отчасти – в попытке отыскать меня) члены Совета Союза и военные, прошло уже некоторое время.

   Судьба странная штука… она лишила меня прежней жизни в один миг. Девочка Иорин, перспективная студентка и отличница, но, в общем-то, самый обычный человек, стала вдруг едва ли не объектом противостояния и охоты двух противоборствующих держав.

   С ума сойти… за несколько недель сбежать с планеты, поступить в самую престижную военную Академию галактики, выйти замуж и оказаться впутанной в игры древних и старые тайны! Неужели это все про меня? До сих пор не верится!

   Не знаю, во что больше – в замужество – рыжее, наглое, властное и бескомпромиссное, или в покровительство крылатых, могущественных владык космоса, которые решили, судя по всему, вернуть свои утраченные позиции и потеснить Союз. Учитывая, как несладко в последнее время живется у нас сильным псионикам – у них есть некоторые шансы.

   Наш разговор с однокурсниками о том, стоит ли объединиться и попытаться что-то противопоставить нагрянувшим проверяющим – или хотя бы попытаться – так толком ничем и не окончился. Бросать других курсантов на произвол судьбы было совестно. Довериться и потом оказаться во власти предателей — глупо. Выход был один. Наблюдать и отсеивать по одному. Долго и хлопотно, но лучше, чем ничего. Мы подняли все материалы, какие нашли в местной библиотеке, и в ближайшее время собирались в городской архив. Как ни печально, мысли и эмоции других существ хранили довольно мало информации о чистильщиках. Как будто они и это могли контролировать. Нужно было понять, что из себя представляет этот орден сейчас, и кто им управляет. Совет? Отдельные советники? Или он сам управляет Советом?

   Ниал говорил, что передал информацию о возможной активности Ордена в империю. Но, ох уж это его молчание…

   — Иорэ… — на плечо мягко легла ладонь.

   Легок на помине. Выдохнула, в очередной раз склоняясь над нужным упражнением.

   — Поверь, тебе не стоит бояться, что твой дар окажется фикцией. У многих сильных псиоников, особенно Высших, изначально обучение шло с большим трудом, — голос Ниала звучал неожиданно мягко.

   Я обернулась. В свете лампы казалось, что иллюзия стекла с мужа, оставляя гореть расплавленным золотом глаза.

   — Я волнуюсь не столько из-за своих неудач, сколько из-за того, что комиссия эта уже стоит поперек горла, — хмыкнула негромко, — этот блеклый в гражданском, Натар Дилье, за каждым шагом следит. Мне и так все это нелегко даётся, несмотря на тот толчок, который дала пси-капсула, а…

   Я махнула рукой, уже собираясь вернуться к учебнику, когда кресло быстро развернули. Чужое дыхание обожгло щёку.

   — Ты не можешь концентрироваться не только потому, что формирование тела все ещё идёт, — вместо худощавой фигуры Роаса я отчётливо видела мощное серокожее тело Каэртана. Волосы цвета огня щекотали щеку, заставляя вдыхать запах потрескивающего пламени и солнечного тепла ранней весной, — слишком много недосказанности. Слишком много тайн ты держишь в себе и молчишь.

   Чужие ладони оказались неожиданно сильными и большими. Мои собственные почти утонули в них. Каэртан сжал их — легко, словно стремясь согреть, накрыл сверху второй ладонью. Муж… незнакомец. Он смотрел спокойно и внимательно, но что было под этой маской?

   — Не я первая здесь начала молчать. Твои тайны однажды нам обоим могут выйти боком, — ответила как можно спокойнее. Только сердце гулко билось в груди, — я уже сказала, Шаэл. Если не желаешь поделиться — лучше развестись прямо сейчас. Думаю, его величество нас не осудит, господин адмирал.

   Встала, отстраняясь. Он отпустил на мгновение. Прикрыл глаза — раздумывал над ответом? Что от него вообще можно ожидать?

   — Доверьтесь мне. Ещё раз доверьтесь, — мужчина смотрел прямо на меня, пальцами привычно уже поглаживая браслет, часть сковавшей нас цепи, на своем запястье, — всякой тайне свое время. Я лишь хочу знать, что ожидать от ваших. Что касается моих… спросите, если не боитесь, — кривая усмешка, — я готов… поделиться.

   Последние слова он почти прошептал мне в губы. Снова перешёл на высокопарное «вы».

   Мужчины предают. Они не умеют по-другому. Даже если считают иначе. Я была в этом уверена, но браслет, связавший нас древней магией и волей, нагрелся, не обжигая, а одаривая очередным знанием об искренности чужих чувств.

   — Чем именно поделиться? — Постаралась уточнить спокойно. Чужое дыхание шевелило короткие пряди у виска.

   — Чем смогу, — ответил невозмутимо, — супругам положено делиться друг с другом, — в янтаре глаз мелькнула ирония.

   А потом меня… попытались поцеловать. Промазали в нос не без посильной помощи, фыркая, как обделённый молоком кошак.

   — Чудесно! — Ответила с наигранным энтузиазмом. — Тогда, пожалуй, поможете мне с тренировками по концентрации, дорогой супруг?

   — Безусловно, — тонкие губы дрогнули. Вызов был принят.

   Вот так, пока я все ещё могла тешить себя иллюзией однокурсника, разговаривать с ним и сопротивляться его обаянию было легче.

   — В таком случае, не стоит ли нам отправиться? — Я позволила себе лёгкую улыбку, отстраняясь.

   Что его держит рядом? До сих пор? Приказ? Необходимость довести свое дело до конца?

   — Много ли смысла быть рядом, если на самом деле мы далеко друг от друга?

   Каэртан отвернулся. Огненная волна волос скрыла выражение лица, но то, как сжались пальцы, распрямилась резко спина, и упрямо выдвинулся вперёд подбородок, говорили о многом.

   Поворотная точка. Только почему-то решать должна я. Снова я, а не мужчина рядом. Проверка? Отступление? Только сердце ноет отчего-то при мысли о том, что все, что было между нами — фарс. По сути ничего-то как раз и не было.

   Я отвернулась, отойдя к окну. На улице в последнее время стало заметно холоднее. Без куртки уже лучше не выходить. Даже трава как будто поблекла. Деревья здесь не облетали, но листва как-то разом съежилась, понурилась, будто стараясь спрятаться от холодов.

   Дверь почти беззвучно закрылась за спиной Шаэла, оставляя в груди ноющую пустоту. Пустяки. Он все правильно сделал. Слишком разные миры. Слишком разное положение. Слишком… Только полночи не спала. Наверное, из-за того, что завтра была очередная злополучная пара по управлению пси. Вел её не сио Гиаран — а въедливый и желчный старик с выправкой военного и характером, как у ядовитой змеи ташшаль из песков планеты Набуи.

   Уж он-то не отличался ни снисходительностью, ни терпением. И за малейшие огрехи отчитывал в самых, казалось бы, учтивых выражениях так, что половина группы ходила потом, как оплеванная.

   Утром я проснулась с тяжёлым сердцем и ещё более отвратительным настроением. Я никак не могла вспомнить, что именно мне снилось. Ведь что-то очень важное. Чуждый сияющий силуэт в проёме окна. Волосы — светло-золотые и мягкие, как шелковая нить. И… глаза. Ярко-голубые, чистые и наивные. И в один миг заполнившиеся чернотой.

   Я зябко поежилась, бросившись к стулу, где лежали вещи, и замерла. В проходе коридора виднелась широко распахнутая дверь в кабинет. Хлопали раскрытые ставни. Я запахнулась в стащенный плед, лихорадочно вспоминая, как именно активировать личный щит и стоит ли вызывать подмогу. Все было тихо.

   Взошедшее солнце красило пустые улочки темно-алым. В парке Академии свистела громко птица. На подоконнике лежал букет ирисов. Свежесрезанные. Цветы пахли слишком приторно, тяжело. Я не любила такие запахи, да и сами цветы не слишком любила.

   Сердце заходилось от какого-то слепящего, почти животного ужаса. Это не может быть совпадением. Снова. Все снова повторяется.

   Почти машинально нашарив на столе наручный комм, вдавила значок контакта, уже отбрасывая в сторону испытанный страх. Сейчас он только помешает.

   На том конце откликнулись быстро. Хорошо, что уже не спит.

   — Маэр, ты как, доберешься до меня? Что-то одной неохота по этой сырости тащиться…

   Откашлялась, чтобы было незаметно, что голос дрожит.

   — Не вопрос, подруга. Жди, скоро буду. Можешь даже не одеваться и сделать почти боевому товарищу приятное! — Весёлый голос в аппарате отогнал дурноту и позволил взять себя в руки.

   — Обойдешься, — отозвалась со смешком, — давай, бегом. Тогда, может, даже кружечку какао тебе сделаю.

   — Несусь на крыльях любви, красотка! — смех друга заставил и меня невольно улыбнуться.

   Улыбка, впрочем, быстро увяла, когда за спиной раздался какой-то усталый, но все ещё твердый до жёсткости голос.

   — Моя дорогая, надеюсь, у вас не войдёт в привычку молчать о ваших проблемах?

   Сердце пропустило удар. Каэртан сделал шаг вперёд, хмуря светло-золотые брови. Его иллюзорная внешность трещала по швам. Мужчина был зол и, очевидно, расстроен.

   Он посмотрел внимательно на букет на подоконнике. На мои чуть дрогнувшие пальцы. На сползающее покрывало.

   Обошел меня, шагнув к подоконнику и молча забирая цветы.

   Створки окна с глухим стуком захлопнулись.

   — Идите-ка оденьтесь, Иорэ. Идите-идите, я не кусаюсь, — вот этот вот пристальный, почти скорбный взгляд нужно запретить межгалактическим судом.

   Я юркнула в комнату, направляясь к шкафу, и только и услышала, как шаги проследовали на кухню. Глупо, но от одного его присутствия стало легче дышать. И сами мысли стали четкими и ясными. Пси-сила сейчас не поможет. Цветочник не мог не знать, кто я такая, а, значит, должен был защититься и скрыть все следы своего пребывания

   Раздался грохот посуды. Сиятельный адмирал ее там бьёт что ли со злости? Пришлось взять себя в руки. Сначала одежда. Темные форменные брюки, рубашка из мягкого синего шелка (приятно, когда можешь себе это позволить) и китель.

   Вышла я, как те сказочные зомби из обожаемых мальчишками в приюте комиксов — на запах. Одуряюще вкусный запах любимого какао с пенкой щекотал ноздри. А грозный и почти всемогущий псионик сидел за столом, закинув ногу за ногу, и лениво цедил из плотно закрытого стакана с трубочкой кофе — судя по запаху. Янтарные глаза прищурены. Кружка горячего какао стоит на столе, как и поджаренные тосты с маслом и ветчиной. И моя любимая творожная запеканка.

   — Доброго завтрака, — он первым нарушил молчание, с комфортом откинувшись на спинку стула, — я подумал, что тратить время в столовой вам сегодня не захочется.

   — Спасибо, — нет, это просто горло перехватило от холода.

   Никто никогда так не заботился обо мне. Не приручал, чтобы потом не пришлось плакать… Сейчас я готова была злостно нарушить все прежние клятвы. Так вот и продаешься за еду!

   Я подошла и накрыла его ладонь своей. Горячая.

   — Я вам очень признательна… за помощь.

   Сглотнула. Отступила назад, садясь на свой стул и грея ладони о горячую большую кружку с узором в мелкие черепушки.

   Волна тепла укутала с ног до головы, согревая. И раздался стук в дверь.

   — Эгей, подруга, открывай! За это время одеться можно было раз сто!

   Никогда ещё я так сильно не хотела притвориться спящей.

   Пришлось и дверь открыть, и ещё одну кружку какао сделать. И позавтракать, чувствуя себя, как под напряжением. А после отправиться, наконец, на пары.

   Никогда за все время с начала учебы я ещё не была так рада видеть старого Дитриха фон Кадена и слышать его скрипучий голос! Даже если он в очередной раз размазывал нашу самооценку ровным слоем по аудитории.

   — Итак, господа курсанты! Вынужден отметить, что знаете вы пока прискорбно мало, — старик сухо каркнул, стукнув тростью об пол и хмуря густые брови.

   Был он необычайно подвижен, несмотря на возраст. Сухощавый, подтянутый, всегда строго с иголочки одетый. Как будто шагнул с картин прошлых эпох, бывших произведением искусства задолго до начала освоения космоса.

   — Ваша лень и неумение не будут оправданием, когда вы погибните сами и погубите других из-за своей глупости! Были у меня уже такие… и не одни, — он резко выбросил трость вперёд, тыкая ею в одного из ръяров, сидящих на первой парте.

   — Вот вы, юноша! Да-да, именно вы! — острый длинный нос фон Кадена качнулся вперёд. — Знаете ли вы, что бывает, когда энергия выходит из-под контроля? Когда псионики теряют — он скривились тонкие сухие губы — человеческий облик, управляемые собственной силой?

   Верион — тот самый ръяр, коротко по-военному кивнул, но остальные сидели, замерев, как мыши перед удавом.

   — Знаете? Да, ваш народ может ещё что-то и помнит. Иные расы помнят. А вот сами люди, — фон Каден ударил тростью в пол, — забыли! И как помогать таким псионам. И как это предотвратить! Кто скажет, — хриплый голос мужчины продрал отчего-то до костей. Да и поднятая тема… — какая группа псиоников наиболее подвержена риску срыва, и в какой ситуации?

   Я невольно передернула плечами, стараясь не думать. Не вспоминать то, что удалось собрать не так давно из обрывков чужих образов.

   — Разрешите ответить, ра Дитрих? — Поднялся высокий темноволосый риниец из тех, от кого за версту разило самодовольством и ощущением собственного превосходства.

   — Прошу, — сухой ответ.

   — Все достаточно просто. На самом деле, чем выше уровень пси-энергии, тем больше риск однажды её не удержать. Однако если опираться на сделанные наблюдения, то ниже всего сопротивляемость силе, безусловно, у человеческой расы, — снисходительно заметил этот… одаренный курсант, — люди больше других жаждут власти. И острее других рас реагируют на малейшие неудачи, из-за чего легко срываются. К счастью, в настоящее время Совет взял контроль над подобными неразумными особями. Теперь у них есть шанс послужить на благо Союза, даже потеряв контроль над собственной силой. Всем даётся шанс реабилитироваться.

   Теперь с ненавистью на выступающего смотрела не я одна. Ниал впился пальцами в стол, прикрыв глаза. Казалось, он дремлет. Если бы не волна эмоций, что обрушилась на меня через браслет.

   — К примеру, среди нас тоже есть курсанты, которым я бы посоветовал заниматься тщательнее, а то и носить ограничители…

   О космос и крылья, неужели нельзя заткнуть одного единственного идиота?! Обидно? Нет, не было. Адан и раньше отличался своим высокомерием и постоянными выпадами в адрес неугодных ему курсантов. Удивительно, как вообще сюда попал. Сам он был пока обладателем лишь силы уровня А, хотя таланта и упорства ему было не занимать.

   — Курсант Адан Тархел, — преподаватель впился в него заледеневшим взглядом. Голос, упавший до шёпота, вдруг ударил наотмашь чужой волей, — встать и выйти вперёд!

   Невольно передёрнуло всех. Старик распрямился ещё сильнее, сделав шаг к напрягшемуся инораснику. Воцарилась звенящая тишина.

   — Вон из аудитории. Доложите вашему куратору, за что вас выгнали. Подобные высказывания, которые являются перепевом чужих, глупых и жестоких слов здесь исключены! — Фон Каден выглядел по-настоящему разъяренным. — Ваша глупость превосходит ваши таланты, курсант Тархел! И то, что наслушались этой чуши и повторяете её — лишь свидетельство опасности таких речей!

   — Но я… — Адан аж рот от возмущения открыл, бессильно сжимая кулаки, — это официальная политика Совета, профессор! Если вы поощряете опасных для других личностей…

   — Можете не договаривать, Тархел, — сейчас прямой как палка мужчина не казался стариком. Вот опасным и разъяренным солдатом — вполне, — мне плевать на Совет и на их мнение заодно. Вон! — голос упал до свистящего шёпота. — К ректору. Там и с куратором побеседуешь, с-сопляк…

   Трость придала сбледнувшему парню изрядное ускорение. Я только теперь поняла, что сижу, подавшись вперёд и сжимая пальцы от странного предвкушения.

   — Так ему и надо, — негромкий голос Диаграссы разорвал тишину, — папаша сидит в Совете, а сынок привык выезжать на его шее.

   — Не могу не согласиться с точностью формулировки, курсантка, — фон Каден, тяжело ступая, двинулся к учительскому стулу.

   И на миг, на один-единственный миг мне показалось, что сквозь образ старика проглянул кто-то другой. Метнулись облаком светло-золотые волосы. Я моргнула — и видение исчезло.

   — И теперь, раз уж речь зашла о таких важных вещах, — фон Каден нахмурил брови. Пылающие скрытой силой глаза заставили поежиться, — поговорим о том, откуда растут ноги у новой политики Союза. И откуда у них так много послушных псиоников…

   Ниал и Маэртон, сидящие рядом, переглянулись. Не слишком ли опасная в нашей ситуации тема?

   — Вы все наслышаны о той, официальной версии, по которой много сотен лет назад нас впервые начали истреблять, углядев опасность в чужом неконтролируемом могуществе, — мужчина ссутулился на миг, хмуря брови. И снова показалось, что он вовсе не так уж и стар.

   — Синяя ведьма, — слова Ниала тяжело упали в тишине.

   — Верно, курсант. Синяя ведьма. Сумасшедший псионик Зет-класса. Скорее всего, ей действительно ничем нельзя было помочь… или момент был упущен, — он помолчал, как будто слепо вглядываясь в невидимые их взгляду дали, — но люди в страхе своем становятся легко управляемым стадом, — отрезал жестко. — И этому стаду лишь нужен умелый пастух — и оно пойдет за ним хоть в пекло. Именно таким пастухом стал Орден, который позже прозвали чистильщиками, наподобие далеких земных птиц — стервятников. Те тоже обожали подбирать чужие объедки, — смешок был сухой и злой.

   Он говорил страшные вещи. Но правдивые. Никто не возразил. Никто пока не сказал ни слова вообще. Фон Каден выпрямился, тяжело опираясь на трость, и снова прохромал вдоль кафедры. Выпрямился, замерев статуей. Впился белесыми, неожиданно яркими глазами в первые ряды.

   — Орден создавался, как благое начинание. И, как все благие начинания, полетел в черную дыру. Как только те, кто его создал, сообразили, что контроль и страх — это власть, участь псиоников была предрешена. Собаки на поводке. Вот кем всем вам предначертано стать, — он выплевывал слова жестко, резко, бескомпромиссно.

   Сколько в нем боли. Не угасшей ярости, тлеющей ненависти. Почти как… я покосилась на замершего рядом мужа.

   — Союзу не нужны самостоятельно мыслящие псионики. Ему не нужна сила, способная свергнуть их самих и усомниться в их делах.

   Я мысленно усмехнулась, а после подняла руку, дисциплинированно дожидаясь, пока мне позволят говорить.

   — Сио Каден, но если псионики в большом количестве опасны для Союза, почему их количество не пытаются… сократить? И чем, допустим, в таком случае отличаются цели Империи, также стремящейся к власти? Более мелкие государственные образования я пока не рассматриваю.

   — Шаэл, — мужчина прищурился, сделав несколько резких шагов и замерев напротив.

   Наши глаза встретились всего на секунду, но я тут же отвела взгляд. В чужих глазах плескалось чистое, концентрированное безумие. И как этот человек все ещё сдерживает его на поводке — я не знала. Не хотела знать. Никогда я не была ни излишне милосердной, ни совестливой. Это дорого обходится одиночкам. Но на какой-то миг до боли захотелось узнать — кто такой Дитрих Каден и что он скрывает на самом деле.

   — Кто сказал, Шаэл, что орден, прикрывающийся Советом, не пытается это сделать?

   — У вас должны быть очень веские доказательства. Иначе то, что вы говорите, называется лжесвидетельством. И вы учите этому молодых военных, часть которых будет служить этому самому Союзу, — Каори Най смотрел задумчиво, но в темных глазах ръяра блестел вызов.

   — Запишитесь, наконец, в библиотеку, Най. Читать вы, наверное, умеете. Поднимите статистику по пропавшим без вести детям-сиротам в возрасте от одиннадцати до семнадцати лет. С первой проверки. Посмотрите, кто из них болел и умирал в этом возрасте. Гляньте на тех, чьи семьи вдруг попадали в долговую кабалу. На тех, чьих родственников обвиняли в преступлениях. Если вам это стало так интересно, прекрасно, — голос старика вдруг перестал хрипеть. Глаза смотрели твердо и ясно, — рад, что вы полны энтузиазма раскрыть всю правду. Поэтому поручаю вам провести собственное расследование по этой теме. Вашего преподавателя по истории и праву я поставлю в известность и вам это зачтется, как зачет сразу по трем дисциплинам… если справитесь, конечно.

   Каори упрямо закусил губу.

   — С великим удовольствием. Надеюсь, мне дадут доступ ко всем материалам, — приятель усмехнулся.

   — Дадут, — фон Каден резко кивнул, словно закрывая вопрос, и снова развернулся ко мне. — Но я продолжу, с вашего позволения, господа… — голос шипяще разнесся по всей аудитории, снова приковывая внимание…

   Он говорил ясно и четко, легко оперируя фактами и с поразительной живостью обрисовывая события далекого прошлого. Со слов фон Кадена выходило, что древние псионики умели обуздывать силу. Умели обращаться с теми, кто терял над собой контроль, и лишь единственный раз допустили смертельно опасную промашку. Или… это была вовсе не случайность. Кому-то был нужен повод. Нужен безумный псионик, не ведающий, что творит, чтобы показать обывателям “истинное лицо” их кумиров.

   Женщины теряли контроль, увы, быстрее и легче мужчин. Всего лишь одна трагедия. Потеря ребенка. Смерть мужа, брата или родителей. Предательство. Все это могло привести их на грань — и столкнуть вниз, в безумие силы.

   Тогда таких замечали быстро. И лечили — эффективно, хоть и муторно долго. Кого до полного выздоровления. Кого — хотя бы до безопасного для общества состояния. Но Ведьму упустили. И пришел Орден.

   Все старые наработки, все, кто умел работать с такими пациентами, старые техники, клиники, инструменты и методики — все сгорело в огне войны. А у чистильщиков был один разговор. Смерть или ошейник контроля. Они даже не пытались искать ничего иного. Только прошло время, народ, оправившийся от ужаса, столкнулся с тем, что из-за нехватки псиоников, многое, что раньше было элементарным, перестало функционировать. И начал бунтовать. Выжившие мастера силы тоже не остались в долгу, подогревая чужое недовольство, хоть и оставаясь в тени. И Ордену пришлось уйти. Но не исчезнуть, нет. Просто “слиться” с окружающей средой, отходя в тень и дергая за ниточки оттуда.

   Псионики — это инструменты их власти. Но инструмент, которому нельзя позволить над этим задуматься.

   Что касается Империи… здесь все непросто. Начиная с того, что о личности Императора, появившегося не пойми откуда, и сколотившего собственное государство буквально на коленке за год было невозможно ничего сказать. А шпионы Союза очень старались. Особенно, когда маленькая, но гордая Империя умудрилась в первый раз разбить их в полноценном космическом сражении.

   Одно ясно совершенно точно — на службе императора были могущественные псионики, ограниченные, возможно, только его волей.

   — Скорее всего, воля Руаррата — вообще единственное, что сдерживает его гвардию от того, чтобы не сравнять большую часть земель Союза с пеплом. Включая целые планеты, — помолчав, хрипло закончил фон Каден.

   Ниал криво усмехнулся в ладонь, опуская голову. Браслет на руке ощутимо нагрелся. Чувствуя его ненависть и зная силу императора… Да, я могла поверить в то, что только его воля, его сила удерживает тех, кто мечтает отомстить. Пригреть у себя измученные страданиями души — отличный ход. Могла бы — поаплодировала древнему Иш-рини.

   — Если император обладает такой властью над своими людьми, чем он отличается от Совета? — этот вопрос задал один из людей.

   И что-то поднялось изнутри. До этого момента я никогда не испытывала подобного чувства. Желания отстоять честь своего государства? Показать, что бывает по-другому? Или просто хоть как-то отплатить тем, кто вытащил с самого дна и меня, пусть и довольно своеобразным способом?

   — Думаю, я могу ответить на этот вопрос, — собственный голос звучал в этот момент ровно и спокойно. Даже чуточку насмешливо. С легким превосходством. От супруга заразилась? — Позволите?

   — Ах да, — фон Каден чуть склонил голову на бок, чуть взъерошил левой рукой свои короткие волосы, чему-то усмехаясь. На лбу пролегла складка, — у нас же есть теперь представители Империи, приносившие присягу лично императору.

   Раздался удивленный шепот. Да, этот факт мы широко не оглашали.

   — Так что скажете, господа курсанты? — Старик щурил слишком молодые глаза. Он что-то хотел узнать. Что-то хотел спросить, но не желал этого делать напрямую.

   — Скажу, что император, по крайней мере, честен в своих намерениях, — ответила спокойно, поправляя китель, — Его Величество, прежде всего, обрисовывает все перспективы сотрудничества. И его выбор больше, чем «между дыбой и огнем»… или сумасшедшим домом, например. Он дает достаточно свободы в тех рамках, в которых ею обладает каждый военнослужащий, готовый с честью защитить свое государство и своего правителя, которому присягнул. И скажу, что горда тем, что он принял мою присягу. Я давала её с чистым сердцем.

   Чужой взгляд давил, как будто мужчина пытался найти какой-то подвох в моих словах. Или напротив?

   — Такие слова дорогого стоят, — ещё один внимательный, почти болезненный взгляд.

   И снова один образ наслаивается на другой, а вместо старика на меня смотрит обожженное молодое лицо, на котором горят ярко-голубые глаза. Как не вскрикнула?

   Наверное, повезло, что пара закончилась.

   Выходили мы все в молчании. И в том же самом молчании проследовали на несколько этажей ниже, где располагался портал на полигон. Пара “Вооружение” проходила именно там. Хотя, разумеется, настоящее оружие нам пока что никто не доверял — работали с искусно выполненными макетами.

   Вот только прежде, чем последний из однокурсников скрылся на платформе, меня резко дернули за руку, заставляя отвлечься.

   — Задержись, — Ниал казался в этот момент мертвенно бледным. Резко постаревшим. И безумно уставшим.

   Я почувствовала, как в сердце против воли снова вкрадывается тревога. Что же с ним все-таки происходит? Что было в его прошлом такого, что оставило незаживающие раны? Что терзает и мучает до сих пор? Ненависть, которая с годами не утихла, а разгорелась ещё больше… Боль давней утраты. Разочарование.

   Я так задумалась в этот момент, что даже не поняла, что происходит, когда сильное тело прижало всем весом к стене.

   Сейчас надо мной навис Каэртан. Именно Каэртан Шаэл, а не Ниал Роас. Истинные черты проглянули сквозь иллюзию. Янтарные глаза обожгли терпкой горечью. По лицу ничего не прочесть. Волосы пылают невидимым обычному взгляду пламенем силы.

   Одна ладонь уперлась в стену возле моего лица. Другая почти нежно коснулась щеки.

   И меня поцеловали. Жестко, возможно, почти грубо. Кусая губы едва не до крови заостренными зубами. Отдавая свою боль и забирая мою собственную. Становясь в один миг действительно единым целым, которому не нужны никакие цепи и оковы. Он целовал безумно, исступленно, с такой страстью, какую невозможно было ожидать от адмирала. Я и не думала, что нечаянный супруг способен на такие эмоции.

   А потом уже и думать не могла, воспламеняясь изнутри от странной исступленной нежности в чужих объятьях. В этот момент не было ни страха, ни сомнений, ни боли потерь. Только сияние силы, которое в этот момент было таким правильным…

   Что есть Сила? Этот вопрос задавали каждому одаренному. Они давали разные ответы. Но только теперь я понимала, что ни один из них не был правильным. Не отражал в полной мере того, что происходило на ином плане вселенной.

   Меня перестали целовать и молча прижали к чужому горячему телу, позволяя уткнуться носом в плечо и спрятать лицо. На несколько мгновений спрятать собственную слабость. Это все, что я могла себе позволить. Ненадолго. На несколько мгновений.

   — Пойдем, — глухой голос над головой заставил очнуться.

   Янтарные глаза сияли ярче. Серое лицо снова налилось жизнью и красками. И только едва заметный тлеющий огонек на донышке зрачка настораживал. Как долго он ходит по грани?

   Прикрыла глаза, положив ладонь на грудь мужа. Сердце гьера билось гораздо медленнее человеческого. Едва ли два удара в минуту.

   Я запрокинула голову, вглядываясь в знакомые уже черты. Впитывая. Запоминая. Пытаясь подыскать хоть какие-то нужные слова, которые упорно не находились.

   — Я не предам тебя. Слышишь? И не потому, что мы связаны. Не знаю природу этой связи, но даже я понимаю, что эти узы нам самим никогда не расторгнуть. И никакой центр регистрации нам в этом не поможет. Я просто буду рядом. Кем захочешь. Женой. Сестрой. Просто напарником и другом. Кем пожелаешь. Запомни это. Я встану рядом всегда. И прикрою тебе спину.

   Отодвинулась, не собираясь выслушивать ответ, да и понимая, что он едва ли сейчас будет.

   Стоило поспешить на следующую пару. Только я в этот момент не знала, как скоро предстоит проверить на крепость только что сказанные слова.

ГЛАВА 2. Удар в спину.

Пара по Вооружению должна была вот-вот начаться, когда мы переместились на тренировочный полигон.

   Кое-кто фыркнул, кто-то неодобрительно покосился — но мне было откровенно безразлично происходящее. Губы все ещё горели. А на душе было удивительно тепло.

   Впрочем, это не помешало сосредоточиться исключительно на занятии. В конце концов, сейчас это было для нас гораздо важнее, чем выяснение зыбких и слишком неопределенных отношений.

   — Так и думал, что между вами разгорятся эти искры. Хотя надеялся на обратное.

   Маэртон выглядел непривычно серьезным и как будто печальным. Я только покачала головой, усмехнувшись.

   — Вот только не говори мне, что ты пытался за мной ухаживать или всерьез испытываешь какие-то чувства, Маэ, — ни неудобно, ни неуютно мне больше не было. К приятелю ничего, кроме дружеской приязни я никогда не испытывала.

   — А если и так, то что? — Он подошел, не обращая внимания на замершего неподалеку Ниала и греющих уши однокурсников, но говорил негромко.

   — Тогда мне очень жаль. Потому что я все равно никогда бы не смогла тебе предложить что-то большее. Я все ещё замужем, не забывай об этом. И даже если бы не испытывала к своему супругу ровным счетом никаких чувств, я бы никогда не оскорбила его изменой. Предваряя твой вопрос – нет, у моего супруга нет повода думать, что я ему изменяю. Ты не имеешь права задавать мне такие вопросы, но я все-таки говорю… в знак нашей дружбы, Маэ. Я доверилась тебе больше, чем кому бы то ни было. Все не так, как видится. — И — показалось, или браслет потеплел? — тебе не кажется, что это не подходящее место для таких разговоров? — закончила резко, внимательно глядя на замершего напротив брюнета.

   Он стоял, чуть опустив голову. А потом вдруг резко вскинулся — и на миг показалось, что сквозь простое лицо рубахи-парня, души компании, рвется нечто совсем иное. В его глазах промелькнула и растворилась расчетливая холодная жестокость прирожденного убийцы. И обострившийся дар вдруг уловил сквозь все щиты смесь злости, странного облегчения, усталости и чего-то похожего на страх.

   На плечо легла ладонь Ниала. Я вскинула голову — тот смотрел на возможного соперника с легким прищуром, но спокойно.

   — Надеюсь, ты не станешь делать глупостей, Нарроу. Ради твоего же блага. И я сейчас вовсе не о том, что ты наговорил, — голос Ниала звучал ровно и спокойно, безо всякой угрозы. Но Маэр дернулся, как от пощечины.

   О чем они говорят? Как я ни пыталась понять — данных катастрофически не хватало.

   — Господа, смотрю, вы уже решили расслабиться! — отрывистые слова декана заставили встряхнуться.

   Даэран Лакири прошел в центр полигона. И, хотя место было достаточно большим, как и расстояние между нами, голос декана отчетливо разносился по всему пространству.

   — Итак, пришло время познакомить вас с основными видами стандартного вооружения.

   Он провел ладонью по пустому пространству, словно отбрасывая в сторону ткань, и оно раздвинулось, открывая взгляду несколько ровных стеллажей.

   — Сегодня мы будем изучать оглушающее оружие. Как вы понимаете по названию — оно не смертельно, но может нанести достаточно болезненный удар по противнику, застать его врасплох и лишить преимущества. И взять живым, безусловно. Основными представителями оглушающего оружия являются: электрошокер… Полагаю, вы с ним знакомы. Шокеры гражданской модели позволяется носить и гражданским лицам. Правда, не во всех государствах. Также на вооружении военных частей сейчас находятся станнеры, оглушающие сети и оглушающие винтовки и гранаты.

   — Каждую из моделей мы сейчас разберем подробнее. И с каждой постараемся поработать. Безусловно, пока только на макетах, повторяю ещё раз для самых нетерпеливых и особо одаренных.

   Лекция продолжалась. Ларрен, неожиданно оживившись, поспешно строчил на планшете. Вот уж трудно было подумать, что его интересует вооружение.

   Всю пару, в основном, нас нагружали теорией. Если так можно выразиться. Просто нам самим оружие в руки не дали, а показывал, разумеется, как с ним обращаться, на своем примере адмирал Лакири.

   Ниал не скучал, но вот писал он явно не лекцию. На мгновение заглянула в планшет — и в глазах зарябило от умопомрачительно сложных графиков. Так, это точно не мой уровень. Усмехается, зараза рыжая.

   И только на второй паре, наконец, нас допустили до макетов. Вернее, оружие выглядело, как настоящее. Даже сделано было из похожего материала, но снаряды, безусловно, не были боевыми. Просто при успешном срабатывании из него вырывался густой темно-зеленый дым.

   Неожиданно, мне понравилось. Изнутри поднялось знакомое чувство азарта, гнавшее вперед. Руки повторяли словно давно затверженные уже движения, раз за разом удачно активируя станнер, стреляя из винтовки, выпуская сеть.

   — Отлично, Иорирра, — услышала негромкое. И продолжила тренировку с удвоенным рвением. Похвала сдержанного декана стоила многого.

   — Вот так работает капсула, — раздался над ухом негромкий голос Ниала, — она закладывает в мышечную память нужное умение. И, когда приходит время, оно активируется. Так что ты напрасно беспокоилась.

   — Спасибо. Спасибо за все, — бросила, сглотнув.

   Букет от цветочника и неудачное утро остались где-то далеко позади.

   — А теперь гранаты…

   Однокурсники потянулись к последнему стеллажу, когда меня негромко окликнул Арнал – невысокий, плотно сбитый крепыш из людей. Он никак не мог собрать свою винтовку, в которую умудрился не загрузить патроны с порошком, и, хмурясь и неловко переминаясь, теперь все-таки просил о помощи.

   Каэр… то есть Ниал, задержался вместе со мной, поэтому к стойке мы подошли последними. Впрочем, все гранаты были абсолютно одинаковыми, так что и смысла торопиться особо не было. Странно только, почему их осталось всего две. А как же Арнал?

   Каэртан, забрав своё оружие, уже отошел, а я все никак не решалась взять круглую гладкую и тяжелую гранату в руки. Не потому, что было страшно, нет. Просто все время терзало какое-то странное ощущение неправильности, а внутри снова разрасталась тревога.

   — Шаэл, ты там уснула? — Лакири хмурился.

   Все, кроме меня, рассредоточились по своим квадратам. В нужный момент появятся прозрачные стены, имитирующие ограниченное пространство для боя, и изолируют курсантов друг от друга.

   Я прикрыла глаза, стараясь отрешиться от зудящего чувства неправильности. Не так. Все не так. Все чувства буквально вопили об опасности, не давая прийти в себя. Стиснула зубы, вспоминая практику на симуляторах и сосредотачиваясь.

   — По счету шесть — бросаем! — Скомандовал декан.

   Чувство опасности усилилось в разы. Затылок аж заныл от чужого ненавидящего взгляда, ударившего под дых. Опасность.

   От браслета пошла волна настороженности, удивления, а потом — глухого отчаяния. Я вскинула голову. Каэртан смотрел прямо на меня, прикрыв глаза.

   “Как только я крикну — ложись”.

   Мозаика стала собираться с безумной скоростью. Фрагменты вставали на свои места, один за другим. Каэр развернулся и со всей силой, не дожидаясь, пока опустятся перегородки, швырнул свою гранату прямо в грудь не успевшему дернуться ринийцу. Время замедлилось. Я наклонилась, швыряя свою. На этот раз не повезло людям.

   Или повезло. Смотря с какой стороны посмотреть.

   А потом я бросила вперед собственное тело, перелетев через широко распахнувшего рот ръяра.

   Спина к спине с застывшим Ниалом. Рука к руке.

   Мы успели распахнуть Щиты над большей частью однокурсников, когда учебные гранаты, оказавшиеся вовсе не таковыми, взорвались.

   Локальный огненный ад в закрытом пространстве, где ждать помощи не от кого.

   Моя собственная энергия утекала полноводной рекой, и, если бы не чужие руки, крепко прижавшие к буквально пылающему от жара телу мужа, я бы не справилась. Потеряла бы сознание, упустила бы щиты над другими ребятами.

   Я уже была почти в обмороке, когда в щиты хлынули новые силы. Помимо нас и декана кто-то ещё смог не только обезопасить себя, но и броситься на помощь. И оказался достаточно искусен, чтобы её оказать.

   Жаль, что в этой бездне из всех оттенков ядовитого пламени никого не видно.

   И силы придает только замерший рядом мужчина. И его ледяная злая решимость выстоять любой ценой.

   Спустя какое-то бесконечное время я уже не могла стоять — опустилась на колени. Все тело пылало в огне. Перед глазами бегали красные мушки. Каэртан за спиной тяжело дышал, явно пытаясь не сорваться. Насколько я знала, император лично поставил ему ограничитель силы на время пребывания в Академии, чтобы он не выдал себя по неосторожности. И сейчас мы все пожинали плоды этого, в общем-то, верного решения.

   — Не могу больше… — простонала, чувствуя во рту привкус крови.

   А потом мир закружился. Завертелся. И взорвался яркой вспышкой, когда в спину замершему Каэртану прилетела пуля, с глухим шелестом вонзившись куда-то в район позвоночника. Измученное бледное лицо, покрытое копотью, исказилось от боли. С губ потекла кровь. Он пошатнулся снова, когда прилетел и второй снаряд вслед за первым. Структура щита заскрипела, вспыхивая. Он закрывал собой меня. Мог бы увернуться. Легко. Но тогда бы пострадали другие, потому что, потеряй я концентрацию, плотность щитов бы нарушилась.

   Мир сузился до одной точки. До вспыхнувших янтарем глаз и плеснувших пламенем волос.

   А потом… мой мир искорежила волна, скрутившая тело. Я стиснула зубы, слезящимися глазами вглядываясь в отблески пламени и стараясь не потерять эту проклятую космосом концентрацию.

   Мне казалось, что тело перемалывает какая-то безумная огромная молотилка. Что оно, расцвеченное огнями дрожащей ауры, само плавится прямо на глазах. Возможно, в какой-то момент я все-таки потеряла сознание. На миг. На долю мгновения. Но, даже когда пришла в себя, пальцы, дрожа, удерживали прозрачные щиты.

   Вот только уже сейчас было понятно, что над нами щит я не удержу.

   Каэртан лежал навзничь на земле. Прямо за мной. Личина сползла, обнажая землистую бледность. Грудь гьера почти не вздымалась.

   Что-то дрогнуло внутри, в груди, противно заныв. И я закричала, вымещая всю свою ярость и боль на танцующем вокруг пламени.

   Вдалеке послышался щелчок, с каким обычно снимают старые предохранители. Снова. Но, в тот момент, когда отлитые из сплава, пробивающего пси-щиты, пули ударили по нам, я распахнула крылья. Дрожащие от усталости большие крылья, отлитые словно из чистого серебра и света. Нетопырь на пути к свету, не иначе…

   И пули опали, не причинив вреда. Мои крылья закрывали нас куполом, не позволяя ничему враждебному проникнуть вовнутрь.

   Вокруг для меня, впрочем, тоже ничего не существовало. Кроме мягкого сияния крыльев и бледного измученного лица мужа. И холодеющего тела, в которое я до последнего вливала остатки своей энергии.

   Пока мир не померк, рассыпавшись миллиардами крохотных искр.

   Я думала, что это конец. Если это можно было назвать мыслью – плавание в странной вязкой темноте, давящей своей монументальностью и полным отсутствием звуков. Да и как можно было решить иначе?

   Но в какой-то момент беззвездная чернота вдруг расступилась, меня сдавило, сплющило, пережевало и… словно выплюнуло из пасти стоглавого чудовища на белый свет.

   Приходить в себя оказалось неожиданно больно. Голова была гулкой, тяжелой и неповоротливой. Мысли мешались. Когда я попыталась открыть глаза, по ним ударил яркий луч, сорвавший с губ стон.

   — Лежи тихо, — прикрикнули недовольно, когда я все-таки пошевелилась, — я и так еле тебя вытянул! Надо же было так порвать все энергоканалы, да ещё и ауру в клочья разнести. Пепел и звезды, я мечтаю добраться до горла той твари, которая чуть не угробила наших с Руаром самых драгоценных деток…

   На лоб легла ледяная ладонь. Стало легче. В голове немного прояснилось, и я поняла, что лежу… нет, не на постели не на кушетке, а в вытянутом углублении, похожем на ванну, почти до шеи залитая непрозрачным темным гелем.

   Как это я так попала? Голова нещадно гудела. Урок. Была же пара. Академия…

   В груди снова возникла сосущая пустота, заставляющая нервно дернуться. Чтобы открыть рот и выдавить из себя хоть звук, пришлось соскребать до донышка все силы.

   — Каэр…

   Надо мной склонилось лицо Таиррата. Иш-рини, как всегда, был безмятежно спокоен, но звезды в глазах-воронках танцевали свой тревожный танец.

   — Жив твой Каэртан. Что ему от пяти пуль сделается, пусть даже и предназначенных для убийства псиоников.

   Пять пуль?! Виски заныли.

   — Гьеры гораздо более устойчивы к любому оружию, чем другие расы. Они сами по себе оружие. Как и мы, например, — усмехнулся, убирая с моего лба прядь волос, создатель. — Каэртан выключился от того, что потратил слишком много энергии, да ещё и не имел доступа к запасному резерву из-за перестраховки Руарра. Но, если бы не ты, все могло бы закончиться гораздо более печально.

   — Да. Ты спасла ему жизнь. И ему, и большинству своих однокурсников. Спасибо, девочка, — император появился неожиданно.

   Хмурый и уставший, сейчас он ни капли не напоминал своего бесстрастного собрата. Как будто немного очеловечился.

   У меня не было сил говорить, но, кажется, оба Иш-рини понимали без слов. Император присел с одного краю чаши, Таиррат — с другого, продолжая удерживать свою ладонь у меня на лбу.

   — Не буду грузить тебя сейчас подробностями, — негромко заговорил Руаррат, и его собрат согласно кивнул, — как ты верно уже поняла, это было покушение. Вас всех спасла только мгновенная реакция Каэртана. На самом деле от запуска фальшивых гранат, оказавшихся бомбами, до их взрыва, прошла пара секунд. Даже меньше. Никто бы не успел. Первые минуты вся тяжесть щитов лежала только на нем.

   — Но псионик его уровня способен удержать щиты над целой армадой, пусть и не долго. Все было бы легко, если бы гранаты не обладали специфическим составом, — продолжил Таиррат, — они поглощали пси-энергию, буквально вытягивая её и этим подпитывая свое собственное пламя.

   — А такие разработки строго запрещены. Во всех обитаемых мирах за них грозит смертная казнь, — хмуро заметил император.

   — Зато очень похожее изобретение в свое время начал применять против псиоников некий небезызвестный тебе орден, — усмехнулся Таиррат.

   Оба Иш-рини буквально жонглировали ошеломляющими фактами, но я была слишком сильно не в себе, чтобы полностью осознать происходящее.

   — Все живы. Не все здоровы, но все поправимо. К сожалению, пока так и не могут выяснить, кто подменил муляжи на боевое оружие, — на мой лоб легла вторая ладонь, и от потока энергии резко стало легче дышать, — стрелял один из твоих однокурсников, но он — лишь жертва. Его мозг серьезно поврежден ментальным вмешательством, парня просто использовали и выкинули.

   “Так может, кто-то так же использовал кого-то из преподавателей? И тот подменил муляжи? Или персонал?”

   Я не говорила вслух, но меня легко услышали.

   — Расследование ведется. Поскольку пострадали граждане империи, то в нем участвует наш представитель. Думаю, вы с ним уже знакомы — это Ишим Льор. Каэртана никто не узнал, не волнуйся, в его тело вшиты предохранители на случай потери контроля над запасным обликом и через секунду после того, как ты потеряла сознание, они начали работать.

   И все равно я не верила, что не было того, кто помог устроить это сознательно. Был. Наверняка был. И наверняка работал на Союз. А вот как он скрыл свою память от дознавателей… хороший вопрос.

   — Мне не нравится ход твоих мыслей, но я предупрежу следователей, — нахмурился император, — отдыхай. Тебе ещё долго придется восстанавливаться.

   Когда он ушел, я поняла, что разговор отнял последние силы.

   Сознание плыло.

   Уже на грани сна я скорее почуяла, чем реально почувствовала, как ладонь Таиррата проходит сквозь жижу, поправляя что-то на моем теле. Но сама я её не ощущала. Создатель был мрачен и казался совсем нерадостным, несмотря на то, что все, вроде бы, обошлось. Если бы я знала его чуть хуже, то подумала бы, что он испытывает сожалению и беспокойство.

   Белоснежная жесткая ладонь легла мне на глаза.

   — Отдыхай, малышка. Один раз я упустил тебя, но больше никто не скажет, что Иш-рини плохой отец. Я слишком сильно не люблю чувствовать себя виноватым. Не бойся, папа уничтожит твоих врагов. Больше ты не будешь страдать…

   В переливающемся хрустальным звоном голосе звучало мрачное торжество. Но прежде, чем я сумела задаться вопросом — что происходит — ко мне снова подкралась тьма. Но на этой раз её крылья были мягкими и заботливыми, а пахла она солью и песком.

   Шло время. И уютные объятья тьмы изменились. Долго-долго я плавала в какой-то мрачной пустой темноте. Так долго, что отголоски сознания стали постепенно затухать. Прошлого не существовало, как не было и будущего. К чему все эти тревоги? Зачем эти страхи? Есть только пустота. И тишина. Кто я? Я уже почти не помнила. Легкий отголосок жизни — как шелест чьих-то огромных крыл. А потом в полной темноте вспыхнула она — сияющая нестерпимым светом, раскаленная добела цепь, уходившая в пустоту от чего? Запястья? Моего запястья? Цепь натянулась, задрожала, не обращая никакого внимания на мои слабые попытки сопротивления. И резко дернула меня вперед, заставляя рассекать тьму. Та ворчала, сопротивлялась, не желая меня отпускать, но была вынуждена уступить. На той стороне цепи кто-то был редкостно настойчив.

   Кажется, что прошел всего миг, как все вокруг завертелось, закрутилось в дикой немыслимой пляске, заставляя вскрикнуть — и я буквально провалилась в образовавшуюся воронку.

   Тесно. Больно. Тяжело. С хрипом вырывается дыхание. Гул постепенно складывается в голоса.

   — Почему вы мне не сказали! Все время молчали — ради чего? Потерять её? Сейчас? Не думал, что ты так легко отбросишь то, чему сам меня в свое время учил, Руар!

   Какой знакомый голос. В нем звучит тревога. Он срывается от слабости, заходясь в кашле. От его звучания почему-то теплеет на сердце.

   — Мы не думали, что травмы так сильно наложатся на ослабление организма из-за преобразования, — второй голос звучит ровно, но я точно знала, что собеседник испытывает тревогу и вину, хоть и не слишком сильную, — не веди себя, как несмышленый мальчишка, адмирал. Я о тебе лучше думал.

   — Лучше бы ты Руар задался вопросом, чего-то это твой подопечный примчался к нам с дикими глазами и воплями, что девочка умирает до того, как к ней зашел… — и этот голос мне был знаком. Таир. Создатель — всплыло откуда-то теплое облачко воспоминания. — Ведь связь заработала в полную силу, не так ли? Все, что ей нужно было — ваши чувства. Хотя бы капелька сильных чувств, — легкая насмешка.

   — Что с ней сейчас? — Снова тот же голос. Родной. Близкий.

   — Мы погрузили её в сон. Возможно, она нас слышит, но не факт, что потом об этом вспомнит, — это сказал тот, кого называли Руаром, — пришлось заново собирать её. Даже источник не помог. Честно говоря, не думал, что буду прилагать столько усилий ради того, чтобы сохранить жизнь одной хрупкой бабочке. Все же вы продолжаете меня удивлять. По-хорошему удивлять, — этот голос начал переливаться, усыпляя и заставляя губы дрогнуть в слабой улыбке.

   Прежде, чем окончательно провалиться в светлый сон, я услышала негромкое:

   — Теперь это будет птичка с чуть более крепкими перышками. Силирийцам на зависть

   — Она будет прекрасна, — теплый смешок, — теперь все действительно получилось, как надо.

   И я провалилась в тихий спокойный сон, расслабленную негу, где нет места тревоге и боли…

***

Второй раз я очнулась в звенящей тишине. Лежать было мягко и уютно. Вот только кожа казалась особенно чувствительной. Вообще как будто резко обострились все чувства, взвинчивая организм до предела. Я помнила все. Каждую секунду до того момента, как я… умерла. Это была смерть. Определенно она, душная и темная, без света в тоннеле. Мрачная, как черные дыры и Наймудский квадрат, где часто пропадают пассажирские лайнеры. Все верно. Все именно так, как я думала. Я знала, что пожертвую собой, ещё в тот момент, когда Каэр начал падать.

   Но меня каким-то образом вернули.

   Я попыталась пошевелиться, чувствуя, что все тело ватное. Я была слаба, как котенок. Даже дышать, казалось, было сложно. Но, как только я сумела хоть немного вытянуть руку, отгибая край одеяла, рядом раздался шорох.

   Резко повернула голову, осознавая, что, хотя в комнате царил полумрак, я отчетливо видела каждую щербинку, каждый выступ на стене. Большое электронное табло у двери. Кресло у самой кровати, в котором шевелился… Каэртан?!

   Псионик казался вымотанным до изнеможения, до синевы под глазами. Острые скулы выделялись ещё сильнее из-за запавших щек, пальцы с силой стискивали подлокотники, голова была откинута назад, на спинку кресла. Потускневшие волосы слиплись от пота.

   Янтарные глаза широко распахнулись и впились в мое лицо.

   Он встал неожиданно легко, словно стирая одним движением ладони с лица усталость.

   Подошел, не отводя взгляда, присаживаясь на край кровати.

   — Отшлепать бы вас хорошенько за то, что творили, да поздно уже. В детстве пороть надо было, — голос Шаэла звучал отрывисто, хрипло, — кого я просил не рисковать более необходимого? Кому я давал читать документы, засекреченные его величеством, и сам рассказывал о нашей расе?

   Несмотря на холодный, спокойный тон с нотками недовольства, его пальцы зарылись в мои волосы, перебирая пряди неожиданно нежно. Мягко. Заботливо. Словно это и не он меня абсолютно бессовестно отчитывал.

   — Может, мне стоило отвезти вас тогда не в военную Академию, а в институт для юных высокопоставленных леди? А? Как считаете, моя дорогая? Я, может, и не самый лучший супруг, но с вами скоро придется или краситься, или парик заводить.

   — Почему?!

   Он вздрогнул на миг, напрягся. А я только теперь поняла, что сказала это не вслух. Но подумала так громко, что сложно было не услышать.

   — Ах, осваиваетесь. Чудесно, — угрожающе заметили мне, начиная поглаживать внутреннюю сторону ладони и подушечку большого пальца, — а парик понадобится потому, что я с вами или облысею, или поседею. От всех ваших финтов. Так о чем я говорил? Не перебивайте, пожалуйста, а то я забуду, как именно собирался вас наказывать. Итак… — янтарь глаз вспыхнул, потемнев, — вы мне спасли жизнь, — палач грустно вздохнул, вынося приговор за такое отвратительное с его точки зрения деяние, — и мне, и ещё практически всей своей группе. Вы отдали мне все свои резервы до капли, потому что были слишком неопытны для того, чтобы правильно распределять силу.

   От такого взгляда хотелось громко зарыдать и повеситься. Или застрелиться из бластера. Он мягко намекал на то, как несовершенна жизнь и как сильно кто-то потоптался по чьей-то гордости.

   — Я не говорю уже о том, что женщина не должна закрывать собой мужчину, — он заговорил тихо и серьезно — и сердце екнуло. — Особенно, если она ему дорога. Поверьте, я едва ли был бы счастлив, если бы вы умерли, спасая меня. Ваше тело начало буквально распадаться на части. Вас собирали усилиями троих иш-рини, пока я держал вашу душу, — несчастный спасенный супруг пронзительно-нежно коснулся моей щеки.

   Прохладные губы скользнули по лбу.

   — А теперь я позову тех, кто вас осмотрит. Никуда не уходите, пожалуйста, Иорэ-эээ.

   От этого бархатистого укоряющего тона все оперные певцы зарыдали жгучими слезами, понимая, что сцена им уже не светит. Но, может, ещё не поздно записаться обслуживающим персоналом на какой-нибудь крейсер, где господин капитан научит их правильно зажигать аудиторию.

   Я старалась иронизировать даже про себя, чтобы не думать о том ужасе, который испытала.

   — Этого больше не повторится. Никогда, — адмирал легонько пожал мои безвольные пальцы и вышел — всего на минуту, не больше.

   Чтобы вернуться с Таирратом.

    Иш-рини выглядел… как всегда. Ничего необычного. Такой же совершенный, спокойный и почти безразличный ко всему происходящему. Только в какой-то миг показалось, что он напряжён до предела. Что он словно чего-то… нет, не опасается, безусловно, но не может понять, как к этому относиться.

   Он подошёл ко мне, молча сев рядом на край постели. Коснулся длинными, увенчанными когтями пальцами щеки. Положил ладонь на лоб. Диагностировал?

   И постепенно как будто расслабился.

   — Удивительно… — Иш-рини говорил почти про себя, едва слышно, — насколько же странными порой оказываются пути… какие удивительные решения приходится принимать. Я рад, что ты жива, девочка. И теперь уже даже практически здорова.

   Сознание посетила не слишком приятная догадка, и я предпочла уточнить:

   — А сколько времени прошло с покушения? — так же, как и до этого, я произнесла слова мысленно, но древний услышал.

   — Не так много, как ты думаешь. Всего две недели, — мерцающие глаза-воронки смотрели почти снисходительно, — у вашего курса в любом случае занятий не было, так что ты ничего не пропустила.

   — И как скоро я смогу вернуться? — задала волнующий вопрос.

   И только теперь поняла, что действительно скучаю по Академии. По преподавателям и даже вредному куратору.

   — Тогда, когда мы решим, что это возможно, — ответили чуточку насмешливо. — Только из могилы, а уже рвешься к подвигам. Будь осторожнее, Иоррэ… ведь в следующий раз даже наших сил может не хватить, чтобы сохранить твою душу.

   Я прикрыла глаза, чувствуя странную горечь на сердце. Что-то было не так, как прежде. Не то, чтобы действительно неправильно, но… с изъяном. Или просто слишком уж непривычно?

   От этих мыслей начала болеть голова. Кажется, Иш-рини это понял. И несколькими касаниями пальцев избавил и от головной боли, и от непрошеных мыслей, усыпив.

   Вот только сон оказался не слишком спокоен. В нем взрывались снаряды, горели в огне планеты, превращались в пыль целые звёзды. И над всем этим плыл незнакомый знак. Косой алый крест, над которым мерцал тонкий обод венца.

   Видение сдвинулось, дрогнуло.

   И теперь я точно знала, что уже видела эту картину. Ту самую, что была зашифрована криптограммой и висела когда-то в здании Совета. Теперь передо мной открылась ещё одна её часть. Там, где раньше было пустое пространство, теперь… я не поверила своим глазам. Что за бредовый сон! Теперь в открывшейся части картины сияли оковы. Два браслета, знакомых уже до мельчайшей чёрточки, связанные прочной длинной цепью.

   Левый браслет, мужской, держал на ладони император Руаррат. Неизвестный псионик изобразил его настолько ясно и четко… в истинной форме. С этими глазами-воронками. А правый… кто его держит был непонятно. Но сияние, исходившее от обоих браслетов, падало на незнакомую эмблему с крестом, словно обволакивая её. Сияние укрывало собой огонь. Усмиряло. И расползалось по знакомым очертаниям карты космоса, накрывая собой не только всю империю, но и другие планеты.

   Что это все значит?

   И что это за вторая фигура, чей силуэт едва проступает напротив императора?

   Сознание заволокла тьма. Но снова не дала отдыха. Невиданной мощи пси-энергия проникала в каждую клеточку тела, заставляя мысленно кричать. Я как будто перерождалась. Снова. Заново. В который раз?

   В мерцающем во тьме зеркале очертания собственного тела растворялись в серой дымке, постоянно меняясь. Казалось, все оно состоит из энергии, которая обнимает тело плотным каркасом, не давая раствориться в окружающем пространстве. Словно сама я призрак, которому давно уже пора уйти. Словно меня нет и не должно быть…

   — Ну нет. Не для того я воссоздал тебя, вливая нашу энергию до капли, чтобы теперь ты сбежала во тьму вселенной! Шустрая моя бессмертная смертная…

   Голос пронзил тысячами иголочек, окутал теплом, прошёлся дуновением свежего воздуха, отгоняя темную хмарь.

   Император подошёл, невесомо ступая по матово-черной тьме, и положил мне руки на плечи. Согревая? Успокаивая?

   Я подняла голову. Посмотрела на это непостижимое существо снизу вверх.

   Меня прижали крепче, не давая даже дёрнуться.

   — Что вы сделали со мной? Скажите правду. Что это было? Как вы вернули меня?

   Чужие пальцы коснулись моих волос. Здесь они казались неожиданно длинными. Глянцево-темные пряди скользили по плечам, спускаясь ниже плеч. Почти до середины спины.

   Только теперь я поняла, что даже не знаю, если ли в этой тьме одежда?

   Негромкий смешок заставил привести мысли в порядок.

   — Ты думаешь, меня волнует чужая нагота?

   Дыхание Властителя было удивительно теплым. Он продолжал удерживать меня за плечи, не давая развернуться.

   — Ты нужна мне, девочка. И ты нужна Каэртану. До тех пор, пока это будет так, я ничему не позволю убить тебя.

   Пальцы впились в мои плечи сильнее. Я видела боковым зрением очертания его крыльев. Огромных, но словно невесомых сейчас крыльев.

   — Так что вы сделали со мной… — замолчала, добавив все же через мгновение — мой император?

   — Я помог Таиррату создать тебя заново, — просто ответили мне, — твое человеческое тело было почти разрушено, не выдержало удара и давления собственной силы. И мы создали новое. По своему образу и подобию. Мы оставили тебе старую внешность, чтобы не возникало вопросов, и тебе было комфортнее.

   — Не бойся, — шепнул вдруг над ухом другой голос.

   К щеке прижались ставшие ледяными губы Таиррата.

   — Связь твоя с мужем крепче любых иных связей, любых оков. И именно он держал и держит тебя на этом свете. Теперь вы равны — продолжил иш-рини.

   — Теперь ты должна только выбрать, чего на самом деле хочешь, — шепнул из-за спины император.

   И сознание, ошеломленное происходящим, начало медленно, но неумолимо затягивать в воронку обычного тихого сна.

ЧАСТЬ 2. Интерлюдия 1. О родственниках и бедах.

   Территория Союза. Дворец герцога Ариана Россиани

   Тишина. Пустота. Роскошь, больше напоминающая ему всегда последние почести у надгробия. Впрочем, этот огромный дворец уже давно был для него могилой. Вечным надгробием его мечтам, иллюзиям и надеждам. Прах его счастливой жизни. Осколки его сердца.

   Высокий светловолосый мужчина замер на балконе, глядя сверху вниз на расстилающуюся внизу планету.

   Он был одним из самых знатных и влиятельных людей в галактике. У него могло быть все, чего бы он только не пожелал. Но мертвецов воскрешать не мог даже он.

   Северный ветер усилился, трепля волосы и заставляя поежиться. Он вышел на балкон в одной лёгкой рубашке.

   Светло-серебристые глаза потемнели.

   На слишком правильном, аристократично-красивом лице с высокими скулами отпечаталась усталость.

   Мужчина с раздражением отбросил в стороны личный комм. В конце концов, и он иногда может отдохнуть от работы. Невыносимо хотелось напиться, но он уже давно не мог себе этого позволить. Псионик Игрек-уровня, не способный контролировать свою силу, стал бы настоящей катастрофой. А он в последние годы контролировал себя все хуже. С тех пор, как не стало его сына.

   Ариан Россиани не был хорошим отцом. Адмирал редко появлялся дома после смерти жены. Был неуступчивым, резким и бескомпромиссным человеком. Эран пошел характером в него, взяв и порывистость матери. Они часто ссорились и много спорили.

   Сыну не нравились порядки в Союзе. Не нравились ограничения для псиоников. Он желал свободы. Мечтал о подвиге и приключениях. И как было объяснить мальчишке, что Ариан делает все для того, чтобы никто не узнал истинной силы его ребёнка?

   Мужчина отрывисто вздохнул, сделав глоток крепкого кофе, и затянулся крихтой. Он не любил курево. Считал его дрянью. Но иногда только оно и помогало взять себя в руки.

   Он знал, почему сегодня вспоминает сына особенно часто. Знал, что сейчас прикажет подготовить к полету самый быстрый из своих курьерских кораблей и отправится на Аугри. К могиле сына.

   Сегодня годовщина его смерти. Которая по счету? Мужчина стиснул кулаки, не забыв аккуратно отставить чашку на столик.

   Да, у него есть сила. Есть влияние. Есть собственные люди. Но всего этого недостаточно, чтобы заставить поплатиться тех, кто уничтожил его семью. Тех, кто посмел считать себя выше других и диктовать ему свои условия…

   — Ари, опять? — Чуть насмешливый, резкий голос заставил развернуться.

   На ладони уже вспыхнуло синее пламя, обретая очертания длинного копья. Впрочем, вошедшего это не испугало.

   Такой же высокий и светловолосый, он походил бы на хозяина дворца как две капли воды, если бы не заметная хромота и то, что один глаз слепо смотрел прямо перед собой. И только немногие знали, что левый глаз главы особого отдела при Ордене Карающего был отнюдь не слеп. Напротив, в отличие от глаз обычных людей, он видел сквозь любые иллюзии и пси-заслоны. Был способен распознать почти любое скрывающее оборудование. От него было невозможно укрыться. Как и от самого Юлиандра Россиани. Старшего брата Ариана и его пожизненной кары за все прегрешения.

   — А, это снова ты. Я-то думал, может, наконец, другие незваные гости пожаловали…

   Ариан криво усмехнулся, и энергия растаяла без следа.

   — Ты хорошо себя контролируешь, — задумчивая пауза.

   — А что, твои псы докладывали обратное, а, Лиан?

   Брат посмотрел оценивающе, едва не цокнув языком.

   — Опять доводишь себя до невменяемости. Разве так можно? Ари, этим ты никого не вернёшь и никому ничего не докажешь…

   Юлиан подошёл ближе. Так близко, как адмирал не подпускал уже давно никого. Посмотрел на младшего с сочувственной иронией, как делал только он.

   И поманил пальцем.

   — Пойдем. Подлечу твои нервы, братец.

   Мужчина раздражённо сжал зубы, но вовремя сумел взять себя в руки и резко развернулся к дверному проёму. Прошел быстро мимо замершего гостя, возвращаясь в спальню. Пересёк комнату, выйдя в соседнюю, и молча сел на кушетку.

   Юлиан, конечно, пошел следом.

   Сбросил куртку, закатывая рукава плотной темной рубашки. И подошёл со спины, снова заставляя непроизвольно напрячься.

   — Если бы я хотел ударить, брат, ты был бы уже мертв. Если бы я хотел причинить боль, ты бы уже сошел с ума. Но я лишь пытаюсь тебе помочь, как могу. Мой глупый младший братец. Сколько лет прошло, а ты все такой же.

   Шепот снова поднял волну раздражения. Единственный живой родственник был невыносим. И был действительно тем, кто держал его, Ариана, уже много лет на краю пропасти, не давая в неё сорваться. Юлиандр Россиани являлся сильнейшим пси-целителем. И, наверное, одним из последних, кто мог работать с чужой силой напрямую. Так, как это делали ещё до создания Ордена. Проклятого ордена, который сам Ариан когда-то всецело поддерживал. А теперь мечтал уничтожить.

   Адмирал стянул китель, садясь на кушетку и прикрывая глаза.

   Сложнее всего было повернуться к брату спиной. Несмотря на то, что он действительно был уверен — Юлиан не ударит. Не в спину и не его.

   — Расслабься. Я не причиню тебе боли. А если и причиню — то лишь во благо.

   — Знаю, — отозвался, стискивая зубы

   Подогнул под себя ноги, уставившись в одну точку на стене. Что он там тянет?

   Но вот ладони брата легли на затылок, обхватывая голову.

   Словно легкая щекотка. Почти незаметная. Неуловимая. Постепенно она нарастала, становясь все сильнее, принося уже болезненные ощущения. Расцвечивая тьму под закрытыми веками яркими вспышками. Сводя судорогой тело.

   Он не дернулся лишь благодаря многолетней выучке. И потому, что знал — брат все равно не позволит. И он достаточно силен, чтобы обездвижить Ариана. Да и не делает этого лишь из уважения и былой приязни к нему.

   Пальцы впились в кожу ладоней, раня её, но он не стал себя в этом сдерживать.

   Один и тот же кошмар. Сейчас он станет совсем близко. Прямо перед ним. Дракон, терзающий его бессонными ночами и рвущий душу в клочья.

   Его боль. Его позор. Его отчаянье.

   Его сын.

   Светлые волосы. Наглые смеющиеся голубые глаза. Китель лейтенанта нараспашку.

   “Я это сделал, отец! — горящие восторгом глаза. – Мы победили!”

   После первого тренировочного боя в космосе.

   Пьянки. Неповиновение. Дерзость. Все возрастающая агрессия и злость.

   Отдаление. Провокационные вопросы. Молчание.

   Они перестали быть семьей задолго до смерти Эрана. И Ариан до сих пор не смог себе этого простить.

   Белый, как смерть, вестовой на отдаленной космической станции, где они проводили учения.

   Выпавший из рук конверт. Глянцевая бумага, беспощадная к его чувствам. Свидетельство о смерти и присуждение звания Героя Союза.

   Он не поверил этим лживым словам ни на миг и начал собственное расследование.

   Ладони брата сдавили затылок сильнее, вышибая дыхание. От них шел жар, чередуясь с прохладой. Его сила внутри недовольно заворочалась. Заворчала. Вскипела. Ей не нравилось вмешательство псионика. Ей не хотелось успокаиваться. Дракон уже открыл свою огромную пасть, чтобы поглотить его.

   Как же так получилось? Он многое успел узнать, пользуясь своими кодами доступа в архивы и связями. Удаленные видеозаписи с камер. Сведение об исследовательских лабораториях, курируемых некими неизвестными лицами при Совете. Сведения о пропадающих детях, чей уровень высок настолько, что приближается к уровню Икс. Пропавшие без вести. Иногда всплывающие в разных концах галактики изуродованные тела. Попытка свалить происходящее на пиратов и работорговцев — весьма удачная, к слову.

   Если бы только он знал о том, что сын, в горячке протеста бросится к их противникам. И будет иметь глупость попасться…

   Сердце сжало от боли. Сила взбурлила, выплескиваясь на кончиках пальцев.

   Его замутило. Ариан уже почти не слышал отчаянный шепот брата, погружаясь в кошмары прошлого.

   Несколько кадров, сделанных на черно-белую древнюю пленку.

   Изуродованный почти до неузнаваемости мальчишка с потускневшими безумными глазами. Его сын, которого, словно в насмешку, обозвали героем, прикрывая свою собственную мерзость.

   Тогда ему буквально пригрозили. Или уничтожением — или рабским поводком и заключением, если он не остановится и не свернет расследование. Но он бы не остановился, если бы не Юлиандр.

   Тогда они увиделись с братом в первый раз за долгое время. И тогда же тот сумел убедить его не рисковать. Напомнил о том, что сейчас он этим ничего не добьется и быстрее умрет, чем сможет отомстить за сына. Он поддерживал Ариана. Вел себя жестко, часто излишне резко и почти зло — но именно этим и сумел вытащить из той бездны, в которую начал погружаться адмирал.

   Едва слышный резкий выдох за спиной.

   Или это был стон сквозь зубы?

   Ариан Россиани дернулся, приходя в себя. И услышал почти измученное.

   — Не могу больше, прости…

   Он резко развернулся, успев придержать за плечи бледного до синевы брата.

   — Что?!

   — Ты стал слишком силен, Ари. Вот только отпускать так и не научился. Ты настолько яростно мне сопротивляешься, что скоро, боюсь, я уже ничего не смогу для тебя сделать.

   Светловолосый мужчина вытер кровь под носом, присаживаясь рядом на кушетку.

   — И что это значит? — адмирал стиснул зубы, уже понимая, что сейчас услышит приговор.

   — Значит, мне придется ограничить тебе силу принудительно, — невесело усмехнулись ему в ответ, — я хотел этого избежать. Прости, — повторили ему.

   А дальше все произошло слишком быстро. Рука Юлиана метнулась вперед, касаясь впадинки на груди, и резко очертила Силой неизвестный знак. Тот вспыхнул, впитываясь под кожу.

   Ариан содрогнулся, падая на подушки. На какой-то миг он почувствовал себя оглушенным. Куда только делась большая часть силы? И как?

   — Тварь, — выплюнул зло, зашипев.

   Поднялся с трудом. Уже занес руку, чтобы ударить. И замер, не в силах вынести усталости и вины в чужих глазах

   — Это необходимо, Ариан. Если ты не хочешь сойти с ума и порадовать этим свое руководство, — в голосе целителя звучала абсолютная уверенность в его действиях.

   — И что делать? — спросил резко. Закашлялся. — Сколько продержится твой ограничитель и как это на мне скажется?

   — Если ты продолжишь так же активно пользоваться силой — то несколько лет, — отозвались холодно в ответ. Обиделся.

   — Но это не выход, ведь так? И что может мне помочь? — бросил безнадежно.

   Отошел к столу, впиваясь ногтями в деревянную лакированную поверхность.

   — Не могу сказать. И не хочу обнадеживать. Простить ты себя не простил. Отомстить пока не можешь. Поэтому… — Юлиан с трудом оперся на искалеченную ногу. Глянул тяжело, внимательно сканируя глазом, — либо я отстраняю тебя от дел и насильно увожу на лечение. Знаю, ты будешь сопротивляться. Либо… — он помолчал, задумчиво смотря сквозь Ариана. Словно был не уверен, стоит ли вообще озвучивать следующий вариант.

   — Ну, — перебил грубовато, — не тяни!

   — Ты можешь попробовать обратиться к одной из древних рас. Возможно, они знают утраченные нами секреты Силы. Да и обладают куда большими знаниями, чем мы можем вообразить…

   Он не успел договорить, когда комм адмирала отчаянно засигналил.

   Следом буквально взорвались тревожным пищанием ещё несколько приборов.

   Ариан поспешно активировал экран. Замер, вслушиваясь в невнятный сбивчивый лепет по ту сторону. И почувствовал, как сердце, вопреки всему, леденеет от нахлынувшего ужаса.

   Юлиандр сжал серьгу в ухе, к чему-то внимательно прислушиваясь. Его лицо утрачивало всякое выражение, становясь похожим на маску андроидов.

   — Нападение на курсантов Межгалактической Академии…

   — Империя и Союз на грани войны…

   Оба замолчали, глядя друг на друга.

   Ариан начал лихорадочно застегивать оставленный китель.

   — Ты ведь отправишься туда? — Юлиандр внимательно смотрел на брата. — Подумал снова о том, что было?

   Мужчина, поспешно оправляющий рукава и быстро складывающий нужные вещи в сумку с пространственным карманом лишь коротко кивнул в ответ.

   — Свяжемся по возможности. И не говори мне ни слова о тех, кто в свое время бросил таких, как мы, на растерзание, испугавшись возможных последствий.

   Каратель отвернулся, стискивая побелевшими пальцами трость.

   Он молчал до тех пор, пока младший брат не вышел из комнаты. Сердце не сбилось с привычного ритма, медленно отстукивая секунду за секундой.

   — Но есть и те, кто пытался помочь. А ты в своем ослеплении сам встал против них. Такое крылатые народы не прощают, брат.

   Ярко-фиолетовые небеса Аларантии навевали только тоску и усталость. Вслушиваясь в отрывистые приказы за спиной, мужчина прислонился к стене, прикрывая глаза.

   Все это зашло слишком далеко. И его собственное недальновидное прошлое упрямство. И безумие и горе его брата. И его немертвый племянник. И с этим нужно было что-то делать. Желательно — немедленно, пока не упущено время.

   Карающий до последнего надеялся, что его знаний хватит для спасения брата. Он давно отвык бояться или опасаться кого-то. Он нисколько не ценил собственную жизнь. Но всему есть предел. И его, кажется, наступил. Он не мог позволить брату стать мишенью ярости для слетающего с катушек Ордена. Узнал ли он достаточно, чтобы вернуться с информацией и не умереть?

   Юлиандр подошел к окну. Посмотрел на мерцающие на покрывале неба звезды. Яркие. Равнодушные. Далекие. Пошатнулся от скрутившей ногу боли. Затянулся тонкой скрученной трубочкой, вдыхая призрачно-мятный аромат, унимающий боль. Сколько ему ещё осталось? Он предпочитал не нервировать брата новостями, но иногда нет-нет да и мелькала мысль — не слетит ли Ариан с катушек окончательно, когда его не станет?

   Хлопнула дверь. Младший адмирал Россиани умчался. До сих пор горит на работе. Впрочем, его служба — это не работа. Жизнь.

   Она ему и за жену, и за семью, и за всю прочую родню. Да и не так ли у него самого?

   Может, хватит уже тянуть?

   Юлиандр вышел из комнаты, неспешно поднялся наверх, преодолел ещё несколько пролетов — на этот раз на лифте. И оказался на крыше дворца. Белый след от стартовавшего личного флайера адмирала ещё висел в воздухе.

   Прикрыл глаза, впитывая происходящее кожей. Стиснул зубы, заставляя себя выпрямиться.

   Стянул перчатки.

   Кончики пальцев укутало сияющее голубое пламя. Он чертил им на пологой открытой веранде нужные знаки легко. А думал ведь, что уже забыл их. Но нет.

   Один ложился на другой. Другой — на третий. И, подпитываясь друг от друга, знаки наливались силой. Вспыхивали один за другим. Если бы хоть кто-то решил сейчас посмотреть на дом адмирала Россиани из космоса, он бы очень удивился, увидев эту цепочку мерцающих пси-энергией символов. Юлиандр точно знал, что сверху они складываются в единую цепь. Нечитаемые буквы древнего алфавита. Призыв о помощи. Два коротких слова — и подпись.

   Под задумчивым взглядом мужчины ногти его левой руки начали медленно удлиняться, вытягиваясь в острые когти.

   Ещё несколько ударов сердца.

   Коготь проколол кожу. Капля крови, переливаясь, скользнула вниз, разбиваясь на мельчайшие частицы.

   Мужчина замер, на миг прикрыв глаза от брызнувшего ослепительно-яркого света.

   Во дворце и его окрестностях было тихо. Все спали. Никто не запомнит, что здесь произошло. Никто не свяжет последствия с ним. Да и за последствия, скорее всего, ответит лишь он один.

   Воздух вокруг дрожал. Мужчина вцепился обеими руками в трость, чтобы не упасть. От прилива энергии закружилась голова. А потом резко зажгло левую руку. Все верно. Ведь именно там…

   — Не думал, что позовешь меня хоть когда-то....

   Знакомый голос разлился хрустально-звонкой песней, заставляя замереть. Впитывать его каждой клеточкой. Страшно было открыть глаза — и снова увидеть тот недостижимый для обычного человека, которое он ненавидел и которому подражал.

   — Ты дрожишь, как потерянный щенок, Юлиан. Мой сын. Мое глупое создание.

   Юлиандр Россиани все-таки распахнул глаза.

   Что ж, тот, кто заменил ему отца, не изменился ни капли. Иш-рини был все так же молод и прекрасен. И бездонные глаза-воронки кружились, завораживая и не давая отвести глаз.

   Ноги подогнулись, и мужчина упал на колени, склонив голову. Его левая рука безвольно повисла, и сквозь разодранный рукав проступил сияющий вытравленный на коже знак. Его метка. Его спасение. Его позор.

   — Зачем ты позвал меня, Лиан, если теперь молчишь? Или ты ещё и языка лишился?

   Крылатый странник надменно выгнул бровь. Невесомый. Нереальный. Его спасение когда-то. Мальчишки, попавшего в плен к работорговцам в свой же первый полет. Его гибель теперь. Ведь он ослушался своего наставника, вернувшись к людям.

   — Я готов понести наказание, Саиррат, — древний не изменил каменному спокойствию на лице, лишь коротко кивнув в ответ на обращение, — у меня есть лишь одна просьба…

   — Просьба? — Голос пронзил ядовитым клинком.

   Вот теперь он действительно почувствовал сдерживаемую ярость создателя.

   — В ответ на мою жизнь, мой господин, — смирение всегда давалось ему нелегко, но… было бы ради кого.

   Молчание. Тягучее, нервное.

   — Ты действительно готов к этому, — едва заметное, почти неуловимое удивление, — что тебе нужно, говори.

   — Спаси моего брата, Сай… — полузабытое обращение сорвалось с губ.

   Иш-рини дернул рукой — видимо, от раздражения. Немного не рассчитал размах — успел оказаться слишком близко и стальные когти прочертили по руке алые борозды.

   Да. Верно. Что бы он – и не рассчитал? Смешно.

   Юлиандр не вскрикнул. Не выдавил ни вздоха, ни стона.

   И только изумленно выдохнул, когда спустя секунду рядом с ним встал высокий человекоподобный мужчина с яркими темно-синими глазами и белоснежной кожей

   Он склонился, проведя пальцами по руке, и раны стали исчезать на глазах.

   Цепкие хищные пальцы ухватили карающего за плечо, вынуждая подняться.

   — Пойдем, Юлиандр Саиррат Россиани. После более чем пятидесяти лет молчания, полагаю, нам действительно есть о чем поговорить, — мужчина сверкнул ярко-синими глазами, не отпуская своего собеседника.

   И они оба шагнули вперед и буквально растворились в воздухе.

   Знаки истаяли, и, спустя мгновение, уже нельзя было сказать, что на крыше дворца что-то происходило.

ГЛАВА 3. Спасение.

   Я тихо хмыкала, просматривая видеоотчет о встрече трех сторон: императорского посланника, нескольких делегатов Союза и руководства Академии. Прошел ровно месяц с прогремевшего взрыва. И теперь уже можно было точно сказать, что именно благодаря мне и Каэртану он не повлек за собой никаких летальных последствий.

   Если верить происходящему в галактике — мы буквально предотвратили войну между Империей и Союзом. Теперь сами советники рыли носом землю и пытались понять — кто отдал смертнику, покончившему собой, приказ атаковать курсантов? А ведь смертник этот был весьма неплохим псиоником в области ментала, если сумел не только проникнуть в Академию, но и промыть мозги двум преподавателям из младшего состава и нескольким курсантам.

   Из нашей группы были тяжело ранены двое. Арнал — тот самый парень, которому я помогала, и Ларрен. Признаться, я подозревала его до последнего, потому что настолько кристально честным быть практически невозможно. Все ждала, что вот-вот что-то выяснится. Выяснилось — поскольку ищейки императора Руаррата рыли носом землю. Но вовсе не то, о чем я думала. Ларрен оказался незаконорожденным сыном одного из советников. Не слишком нужным, постоянно попрекаемым за каждый кусок хлеба, который “отец” потратил на него и его больную мать.

   Женщина уже много лет не вставала с постели, поэтому забота о ней лежала на сыне. И он действительно в последние годы стал приносить значительно больше денег, чем мог бы выделить ему папочка. Но вовсе не потому, что кому-то продавал свои услуги. Хотя, можно и так сказать. Оказывается, Ларрен скрыл от отца то, что является сильным псиоником — боялся — и не зря, что в таком случае его используют уже совершенно в ином качестве. Он был ещё и хакером. Первоклассным хакером, который был настолько известен в определенной среде, что мог позволить себе браться только за те заказы, которые его действительно интересовали и ему подходили.

   С Арналом было сложнее. Его хотели убить намеренно. Убить для того, чтобы скрыть любые следы ментального вмешательства.

   К счастью, обоих спасти удалось, но занятия нашего курса на все это время встали. Даже те, кто не пострадал сильно в физическом плане, ещё не одну неделю должны были восстанавливать пси-каналы.

   — Не устали ещё? Труд, конечно, сделал из обезьяны человека… но мы не люди, и уж, тем более, не обезьяны. Вам вредно столько работать, — вкрадчивый голос раздался где-то над головой, заставляя прийти в себя и вскинуть глаза на усмехающегося Каэртана.

   Все эти недели нечаянный супруг постоянно был рядом. Ухаживал. Помогал вставать, даже когда его самого шатало от усталости. Приносил еду. Постоянно был в курсе моего самочувствия. И мы разговаривали. Много и обо всем. О псионике, о происхождении силы, об империи и Иш-рини. О том, что император уже организовывает первые детские дома и вывозит туда выкупленных на планетах Союза сирот. О поэзии времен далекого двадцать первого века ещё земной, докосмической эпохи.

   О великих полководцах прошлого. О преимуществах линкоров и эсминцев. О конструкции великолепного императорского дредноута, на котором мы до сих пор находились.

   С ним можно было поговорить обо всем на свете. Каэртан Шаэл знал настолько много, что можно было только поражаться — когда он успел столько узнать? Сколько ему вообще лет? Наше прошлое — единственная тема, которой мы не касались. До сих пор.

   Уже через несколько дней длительные “каникулы” должны закончиться. Нам пора будет отправиться назад в Академию. В конце концов, я поступила туда вовсе не для того, чтобы прерывать обучение.

   А дополнительные занятия по контролю над новыми способностями обещал вести сам Каэртан. Теперь он отправлялся туда в своем истинном виде. Империя окончательно выходила из тени.

   На губах сама собой родилась теплая улыбка.

   Так и не привыкнув к платьям, я предпочитала носить на корабле форму. Изредка только надевала что-то из того, чем заполнили мой гардероб супруг и настойчивый — порой даже излишне — Таиррат.

   Ужасно, когда ты начинаешь терять власть над собой. Вопреки всем мыслям, выкладкам и объяснениям. Несмотря на еженощные убеждения самой себя в обратном. Мне давно уже пора было признать. Каэртан мне нравился. Гораздо больше, чем просто нравился. Похоже, я в него почти влюбилась. А ведь точно знала — нельзя.

   Мужчина прикрыл глаза и наклонился, почти касаясь губами моего затылка.

   — Пожалуй, пора бы вам собираться, моя леди, — он усмехнулся, чуть склонив голову.

   — Куда? — Легонько подначила, лишь бы не чувствовать эту противную робость.

   — Отдыхать. Гулять. И потренироваться, безусловно. У вас больше нет выбора. Я должен быть совершенно точно уверен, что вы можете за себя постоять, — ответили, глядя на меня яркими янтарными глазами.

   Для всех я была его ученицей — каким-то немыслимым образом факт брака Каэртан скрыл — и именно по моей просьбе. Теперь оставалось расхлебывать последствия собственного решения, видя, как некоторые дамы, присутствующие на дредноуте — а таких оказалось неожиданно много — оказывают Шаэлу знаки внимания. А ведь я почти привыкла, что все его время принадлежит мне одной. С-собака такая на овсе – так, кажется, звучала древняя поговорка?

   — Опять тренировки? — Вздохнула, внутренне ликуя.

   Коротко кивнула головой и встала, выражая готовность следовать за супругом.

   Корабль действительно был огромен. И чего только на нем не было… здесь можно было счастливо и безбедно жить много лет. Веков, если быть более точным.

   И уж, конечно, мест, где можно было так или иначе провести время, было достаточно. Как для военных, так и для гражданских лиц.

   В империи была и своя элита — в основном, впрочем, созданная и возведенная на эту высоту самим императором. Правда, были здесь и главы нескольких родов, которые привели под знамена Руаррата большие силы, тем самым упрочив свое положение. Меня до поры до времени эта сторона жизни не слишком интересовала. Пока не узнала, что все гьеры императорской гвардии приравнены к титулу Кайтара — высшей наследуемой аристократии, которые владели не просто землями — планетами.

   Руаррат действительно одаривал щедро тех, кто шагнул ради него за грань.

   — Каэр, куда-то спешишь? — Нас резко окликнули.

   Из соседнего прохода вышла молодая серокожая гьера. При взгляде на её фигуру даже у мертвого бы родилось желание. Невысокого роста, с идеально прямой спиной, короткой стрижкой чуть вьющихся светлых волос и ярко-зелеными глазами. Она умела улыбаться так, что невозможно было отвести глаз. Да и прочие округлости радовали взгляд — никакие модные салоны и бутики не нужны. Эта женщина носила форму так, как другие не могут платье на миллион кредитов.

   — Не особенно, Кьяра. Что тебе нужно? — псионик кивнул, внимательно смотря на свою сестру по расе. Во взгляде мужчины не было ни тени желания — только сухая деловитость. Даже странно.

   Иногда я не понимала его. Пусть мы и женаты, но ведь это фикция. А он за все время ни сделал и попытки расслабиться на стороне. При том, что меня саму даже не пытался ни соблазнить, ни коснуться лишний раз.

   — Ничего особенного, кроме того, что сейчас всех проверяют на ментальные закладки. После того, как выловили одного из техников-пространственников, который привез сюда тварь, и сумел заблокировать двери на императорском этаже вместе с ещё парой служащих, проверяют всех, — зеленые глаза смотрели не по-женски тяжело.

   Меня она как будто не замечала. Хотя совершенно точно знала, что спутница адмирала Шаэла, возглавляющего специальный отдел псиоников, является одним из вероятников императора.

   Пси-сила, как и всегда в последнее время, легко проникала под кожу, позволяя читать окружающих. Женщина была чем-то всерьез обеспокоена, но не хотела говорить прямо. Имя. Я превратилась в слух. Мне показалось, что сила вокруг сгустилась, уплотнилась в разы, донося до меня так необходимую сейчас информацию посредством очередного образа.

   А потом, уже не вслушиваясь в то, что говорит Каэртан, я вывела перед мысленным взглядом экраны, начиная их пролистывать с чудовищной скоростью.

   Одна вероятность сменяла другую в голубой вспышке, и радостного в них было мало.

   Я прикрыла глаза, выдыхая. Всю жизнь не любила высовываться. Привыкла быть незаметной. В последнее время пришла пора других решений.

   Молча сделала шаг вперед, становясь между адмиралом и его спутницей. Оба резко замолчали, посмотрев на меня кто вопросительно, а кто и с недовольством.

   — Не хочу вас беспокоить раньше времени, но у нас проблема, капитан. И вы абсолютно правы, что пришли с ней сейчас. И правы в своих подозрениях, — добавила с нажимом, глядя в расширившиеся глаза гьеры.

   — Ты уверена? — Ровно поинтересовался супруг.

   Ни одного лишнего вопроса. От такого абсолютного доверия очень страшно становится ошибиться.

   — Настолько, насколько вообще могу быть уверена в чем-то, что с высокой точностью определяют вероятности.

   — Имя, — взгляд адмирала был холоден и сосредоточен.

   А я… хотела промолчать. Очень хотела. И понимала, почему сама Кьяра с такой неохотой шла к адмиралу и тянула до последнего, пока уже не стало почти поздно.

   Наверное, я слишком долго молчала. Взгляд мужа стал тяжелым, холодным. Мужчина весь подобрался.

   — Я бы попросил вас… не молчать, — бросил отрывисто.

   — Я бы попросила вас… не торопить, — хмыкнула горько.

   Сжала похолодевшие пальцы, понимая, что все равно придется сказать.

   — Эскаро Дарьяти.

   Имя слетело с губ, заставляя поморщиться от собственного тона.

   Да, я знала, что Эскаро был близким другом Каэртана, хотя лично с ним не сталкивалась — только видела мельком пару раз.

   Подняла голову — и остолбенела. Нет, Шаэл не вышел из себя. Не стал швыряться сгустками энергиями. Просто как будто… спал с лица. Осунулся, резко сдав за несколько секунд.

   Предательство — это всегда нож в спину.

   Женщина рядом показалась мне такой же беззащитно-растерянной. На долю секунды. А потом она собрала свое сердце по осколкам. Та, которая любила Эскаро и даже добилась того, чтобы этот ловелас её заметил.

   — Перенеси нас в свой отдел, немедленно! — В моем голосе проскользнули командные нотки.

   Каэртан дернулся. Взгляд стал осмысленным. Он положил ладони на наши плечи и тут же переместился. Такая привилегия на дредноуте, к слову, наверное, только у него и была. У него и у Иш-рини.

   Доверие Руаррата действительно поражало.

   Как только мы оказались у закрытого входа в сеть комнат, то разделились. Кьяра, выслушав короткие четкие указания, унеслась их выполнять, а Каэртан…

   Он молча зашел в комнату. Так же молча позволил мне зайти следом.

   А потом я потерялась в яростно что-то шепчущем вихре, который обжигал поцелуями кожу, касался плеч, сжимал ладони на талии, привлекая все ближе и ближе.

   — Ты будешь моей, — по-звериному яркие, янтарно-алые глаза светились от наполнившей их силы.

   По волосам плясало пламя, но меня оно не жгло. Зато жгло губы от чужих настойчивых ласк, от бешеного шепота, от горячего тела рядом, совсем близко. Я сходила с ума вместе с ним, обхватывая пальцами шею, пропуская через них длинные пряди его волос.

   А потом… сквозь лицо Каэртана проглянуло другое. Тоже знакомое до последней черточки. Отпечатавшееся в сознании. Лицо того, кто явился мне целую вечность назад во время испытания в экспериментальной капсуле в доме Каэртана… Тогда я почему-то решила, что это был император…

   — Ih delle gert… — шепнули чужие губы, впиваясь в мои.

   Его клыки оцарапали, смешивая нашу кровь. Вспышка желания была настолько сумасшедшей и яростной, что я пришла себя, только обнаружив, что буквально вишу на мужчине, обхватив его ногами за талию.

   — Осталось совсем немного, и мы наконец-то сможем поговорить по-настоящему, — хищно усмехнулся этот незнакомец, резко отстраняя меня.

   Он вышел. Хлопнула дверь. Я прижалась спиной к стене, чувствуя, как сумасшедше заходится сердце. Что это было? Кто это такой? И где привычный, холодный, но знакомый уже Шаэл? Сердце сжал страх потери. И в этот момент нахлынуло видение.

   …Не было боя. Не было вообще никакого сопротивления, потому что редко, когда ждут удара от тех, кому подставляют спину. Иш-рито Каэррат Шиал тоже этого удара не ждал. Он абсолютно доверял своему другу и любимой женщине. Но забыл одну простую истину. Если между вами стоит женщина — дружба отходит на второй план.

   А его Найта была действительно уникальным человеком. Псиоником огромной силы. И древний, рожденный вселенной Иш-рито не смог устоять, хотя всегда презирал низшие расы. Огромная сила. Железная воля. Стойкость. Амбиции и желание идти к победе любой ценой — это то, за что он смог её оценить. А полюбить… Он не знал, любовь ли это, но, когда она смеялась ему, он сходил с ума. Когда улыбалась другому — желал его уничтожить. Она должна была быть его. Только его — и ничья иначе.

   Она не должна принадлежать другому мужчине. Не должна. Именно тогда он понял, что его ведьма будет принадлежать ему во всех смыслах этого слова. Даже если придется пройти брачный обряд. Но он не мог и предположить, что его друг, которому он так часто доверял охрану своей женщины, которого он сам когда-то спас с поля боя, когда столкнулись в очередной раз две человеческие колонии… Что его друг влюбится в неё. И не просто влюбится — а захочет заполучить. Станет ею одержим.

   Кулак врезался в стену его тюрьмы. Цепи отозвались звоном. Если бы он знал тогда!

   Найта любила его. Только его одного — ни на кого больше и не смотрела. Ему под стать во всем — и в бою, и в мирной жизни. Он подарил ей крылья, чтобы она могла летать вместе с ним и не чувствовала себя неполноценной. Он передавал ей свою силу…

   А “друг” в это время уже отравлял её своим ядом. Разработка, которая должна была стереть ей любую память об иш-рито, её уничтожила. Свела с ума. Роковая случайность. Никто не учел, что кровь иш-рито и его сила, которой он наполнял свою спутницу, вступят в конфликт с человеческими технологиями.

   Найта была сильна, но тогда она оставалась всего лишь человеком, пусть и измененным. Когда он понял, что что-то пошло не так, было уже поздно. А потом… Парион свихнулся, обвинив его в том, что он медленно и мучительно убивает женщину рядом с собой, ставя над ней эксперименты. Он посмеялся над обвинением друга, попытался его утешить, доказать, что шанс ещё есть…

   Его не было. А скоро не стало и его, Каэррата.

   Расплавленное звездное железо, в которое тебя погружают — это безумно больно. Но ничто по сравнению с его яростью и бессильной злобой от предательства.

   Ничто по сравнению с мыслями о том, что его женщина, его драгоценная Ведьма больше не помнит его. И никого из своего прошлого. Их для неё не существует. Зато она готова убивать, пополняя собственные силы и свою армию.

   Что ж… тогда он желал, чтобы она их уничтожила. Всех людишек. Подчинила, растоптала, сожгла дотла!

   Его боль обратилось в безумие, его тело медленно умирало веками, а он был не в силах оборвать эту муку.

   До тех пор, пока в одном из родов дальних потомков его младших родственников не родился ребенок с особой кровью. Той, что могла принять его душу. Возродить её.

   И он смог ускользнуть из своей темницы, сбросив оковы прошлого, вывернувшись из старой шкуры…

   Маленькое сморщенное лицо. Младенец родился едва живым. Разве можно жить с половиной души? Вот он хмурит бровки, надувает губы, готовясь разразиться плачем. Светло-золотые глаза смотрят неожиданно серьезно, внимательно.

   — Ну что, человечек? Поможешь мне? — Шепчет белесая тень. — Я спасу тебя, а ты — меня.

   Его собственная аура была разорвана в клочья. Его душа, объятая безумием, кровоточила. Он и сам не знал, почему младенец не погиб от ужаса при соприкосновении с безумцем.

   Нет, Половинка принял его, как будто ждал всегда.

   И в тот миг, когда серебристый вихрь втянулся в заголосившего, наконец, крохотного мальчишку, его память померкла.

   Каэррат Иш-рито Шиал перестал существовать.

   Родился тот, кого позднее назовут Каэртан Шаэл…

   Я очнулась с криком, чувствуя привкус чужой крови на губах. И тяжелый, пришедший из видения, запах чужого безумия. Вскинула голову, поняв, что смотрю прямо на небольшое овальное зеркало в тяжелой раме. В нем отражалась среднего роста изящно сложенная девчонка с лихорадочно блестящими сухими глазами. Когда-то серебристо-серые, сейчас они наливались ярко-синим пронзительным цветом.

   Я не видела в воспоминаниях внешности погибшего Иш-рито. Я даже не знала, кто это такие. Рожденные космосом, ну надо же. А кто такие тогда Иш-рини?

   — Хватит, — жестко сказала себе, сжимая губы, — можно, конечно, порыдать, сойти с ума и ломать голову над тем, что было когда-то. А можно жить сегодняшним моментом. Кем бы ни был, ты все равно помогаешь мне. А, что будет дальше, не знают, наверное, даже звезды.

   Шелковисто-мягкие, темные волосы послушно улеглись под пальцами в тугую недлинную косу. Я грустно усмехнулась, глядя на припухшие искусанные губы.

   — Так кто тебе нужен, а, древний? Твоя погибшая ведьма? Или я? Или только месть?

   Браслет леденил руку, оставаясь тусклым и равнодушным к разбегающимся мыслям. Я одернула одежду, заставила себя выдохнуть, надевая на лицо маску равнодушия, и вышла из комнаты.

   Каэртан — бледно-серый и совершенно спокойный — стоял, облокотившись о стену. Из-за поворота слышались быстрые шаги Кьяры. Есть дела поважнее боли в сердце. Например, выяснить, почему Эскаро Дарьяти предал своего императора и как это произошло. И сделать это, пока не стало слишком поздно.

   — Капитан Даграс, все сделали? — Тон псионика был холодным, официальным, но гьера не удивилась. Коротко кивнула, вытянувшись.

   — Что мы будем делать? — Я спросила как можно спокойнее, стараясь не думать о произошедшем.

   — Вы… — янтарные глаза сощурились. На мгновенье в них мелькнула борьба и непонятная минутная растерянность, — идете с нами. Но под вашу ответственность, Иорр-ри, — мое имя раскатистым громом отдалось и осело на языке.

   — Я вас поняла, — откликнулась сдержанно.

   Тут же проверила содержимое скрытых карманов.

   Что ж, учителя могли бы быть мною довольны. Энерго-клинок, свернутый до рукояти, заткнут за пояс в петлю так, что вынуть легко, а вот увидеть с первого раза — сложно. Несколько мелких жучков-дроидов. И собственная сила — вот мое главное оружие. Сила и мое тело. Хотя отчего-то я сомневалась, что нам придется драться.

   — Что ж, — псионик тряхнул волосами, стянутыми в тугой хвост. Всколыхнулось пламя, — адмирал Эскаро сейчас в дальнем секторе корабля. Вероятно, встречается с одним из информаторов или проверяет посты. Народу там немного, но дождемся, когда он останется один…

   Я не стала спрашивать, почему мы идем туда прямо сейчас. Почему никому больше не говорим ни слова. Такие вещи лучше проверить сразу. Что же касалось опасности… она была минимальна. Как бы ни был силен Дарьяти, первая тень императора всегда был сильнее. Не говоря уж о том, что и Кьяра была бойцом не из последних.

   Каэртан умудрился вывести нас по коридорам так, что навстречу не попалось практически никого, а те, кто были… вид адмирала к беседе не располагал.

   Коридоры мелькали перед глазами. Яркий свет ламп. Высокие потолки. Искусственные виды в окнах — вероятно, на планеты Империи. Горло сжимало в необъяснимом предчувствии утекающего времени. Его и было-то мало. А осталось и того меньше.

   Не выдержав, я резко остановилась, потянув Шаэла за рукав.

   — Остановитесь. Сейчас же, — произнесла, чувствуя, как хрипит голос.

   Надо отдать ему должное — мужчина замер немедленно. Окинул внимательным, изучающим взглядом. Все тот же Каэртан. Ничего от того, кто был в видении. Пока.

   — Что? Говорите, лейтенант, — впервые он обратился ко мне по недавно врученному званию.

   — Мы идем не туда. Я не знаю, с помощью каких маячков вы или кто-то другой фиксировали расположение адмирала Дарьяти, но его там нет. Думаю, он позаботился о том, чтобы его перемещения не отслеживали.

   Гьер не поменялся в лице. Только сильнее задумался, а потом быстро спросил:

   — Знаете, куда нам нужно на самом деле?

   — Да, — ответила, не колеблясь не секунды.

   Капитан, молча наблюдавшая за ними, сжала пальцы так, что скрипнули перчатки.

   — Тогда ведите, — голос мужчины оставался бесстрастным. Как будто его и вовсе перестало волновать происходящее.

   Стоит ли рассказать обо всем императору? Знает ли он об этом? Трудно представить, чтобы такое существо, как Руаррат, могло что-то не заметить.

   Плечо стиснула жесткая ладонь. Серокожее лицо и расширившиеся, вытянувшиеся ромбом в глазах тонкие нити зрачков были совсем близко.

   Льдисто-мятный запах, как тогда, из видения в капсуле, стал невыносимым.

   — Не бери на себя больше положенного, маленькая нэра, — вкрадчивый шепот отдался мурашками.

   А я, как дура, целую секунду пялилась на четко-очерченные, бледно-розовые губы чуть приподнятые двумя парами клыков.

   — Я вас поняла, — резко развернулась — и бросилась в противоположную сторону.

   Туда, куда меня вел обострившийся до предела дар.

   Какие же длинные здесь переходы! Пришлось три раза воспользоваться лифтами, два — передвижными платформами, чтобы в итоге оказаться в районе складов. Все же корабль, размером с большой город — это порой бывает не слишком удобно. Особенно, когда, даже с разрешением Каэртана, напрямую порталами мы воспользоваться не могли.

   Здесь было тихо и достаточно прохладно — так, что холод ощущался даже сквозь куртку. Наши шаги были не слышны — об этом псионики могут позаботиться. Особенно, военные.

   Что ж, я действительно не ошиблась. Адмирал Эскаро Дарьяти, глава императорской Службы Безопасности был здесь. И он умирал.

   Серая кожа гьера стала едва ли не бледно-зеленой, по ней расплывались неприятного вида фиолетовые синяки. Облокотившись о стену, мужчина лежал на полу. Голова безвольно откинута. Кьяра хотела было броситься первой, но Шаэл не дал. Молча поднял руку, перегораживая проход, и шагнул сам.

   — Следите, — бросил.

   Опустился на колени, положив ладонь на шею друга. Видимо, нащупывал жилку.

   На мгновение бесстрастное лицо псионика отобразило облегчение.

   — Жив, но это ненадолго, — прошептал едва слышно.

   — Что с ним? — осмелилась спросить, не нарушая приказа не подходить.

   — Яд и полностью разорванная аура. И если от первого избавить можно достаточно легко, то вот от второго…

   Капитан Даграс окаменела. В зеленых глазах женщины мелькнуло обреченное понимание и отчаянье, но она не вымолвила ни слова. Только плечи опустились.

   — Нет ни единого способа помочь? — Я не знала этого гьера, но видеть, как кто-то умирает вот так…

   Кем бы он ни был. Что бы он ни сделал. Мучительной, подлой смерти не заслужил.

   Изнутри поднялась обжигающая ярость. Она не ослепила — напротив, помогла взять себя в руки, и следующий вопрос прозвучал холодно и отстраненно.

   — Скажи мне одно, у нас есть шанс его спасти? Любой, даже самый призрачный? — Я снова сбилась на “ты”, но мужчина, казалось, этого не заметил.

   Обернулся. Чуть приподнял бровь, выражая удивление. На миг ноздри дрогнули, словно он впитывал запах окружающих его эмоций.

   — И ты готова на все, чтобы спасти незнакомого тебе гьера? За его спасение могут и не вынести благодарность, как ты понимаешь…

   Я сжала зубы. А потом шагнула вперед и ударила дорогого супруга ладонью по щеке. Резко, со всего размаха. Он мог уклониться — я знала совершенно точно. Но почему-то не стал. Янтарь глаз блеснул любопытством, вызывая глухую злость.

   — Ещё раз предположите, что я пытаюсь спасти чужую жизнь ради какой-то благодарности — вызову на дуэль, — отрезала, чувствуя, что голос звенит и вот-вот сорвется, — и мне плевать, что вы сильнее. Размажу по стенке любой ценой!

   Я почти шипела, а на чужом лице проступило странное выражение из смеси удовлетворения, восторга и удивления. Впрочем, оно так быстро исчезло, что мне могло просто померещиться.

   — Прошу простить если невольно нанес вам оскорбление, моя дорогая, — губы дрогнули в слабой усмешке — над самим собой? — очень трудно в наше время поверить в чью-либо самоотверженность. Она, как и верность, вымирает…

   От горечи яда в чужих словах хотелось завыть. Я стиснула зубы. Прикрыла глаза, впитывая жадно происходящее. Запоминая — на всю жизнь.

   Темные волосы адмирала Дарьяти свалялись, налипли на лоб. Грудь слабо, едва заметно вздымалась, но в себя он не приходил.

   — Прощу, если скажете, наконец, как его спасти. И перестанете тратить наше время, — отрезала.

   — Шаэл, может, лучше сообщить его величеству? — В голосе Кьяры хрустела осколками неуверенность.

   — Императора нет на корабле. Как и его Советника нэра Таиррата. И буду они ещё нескоро. Они в столице, на Аруине, — мужчина ответил ровно, но я всей кожей чувствовала, как его злит необходимость хоть что-то объяснять сейчас, когда счет жизни друга идет, возможно, на секунды.

   — Кто это с ним сделал, мы сейчас не узнаем. Следов не осталось, я права? — Уточнила скорее для проформы.

   Будь это иначе — той же Кьяре был бы отдан приказ. А так…

   — Никаких. Все стерильно. Если кто что-то и увидит, то либо я, либо уже император. Времени нет, — отрывистое. — Последний раз спрашиваю — вы уверены?

   Глаза в глаза. Ни единой эмоции в них не прочитать, хоть об стену бейся. Только губы кривятся едва заметно.

   — Да, — жесткое, — один раз сказала — значит, не отступлюсь.

   — Тогда слушайте. Кьяра, на нас — купол отвращения, сюда никого не пропускать, отвечаешь головой!

   — Так точно, мой адмирал! — Женщина коротко склонила голову.

   Из её ладоней начала расползаться светло-серебристая дымка, формируясь в огромный слабо мерцающий купол, отгораживающий нас вчетвером от всего остального мира.

   — А теперь поясню, на что ты подписываешься, — Каэртан кивком приказал сесть рядом с ним на пол.

   Сжал пальцы в кольцо перед собой, переплетая их.

   Все оказалось довольно просто. И жутко. Яд можно было вывести только после того, как починят ауру. Но император, создавая гьеров, намудрил достаточно. Да, он защитил их лучше, чем кого бы то ни было. Но, одновременно с этим, сделал уязвимыми для своей силы.

   — Не своей в общем, а силы Иш-рини… — псионик был мрачен.

   — Хотите сказать, что Иш-рини напал на адмирала Эскаро? — Что-то здесь не сходится, что… — Или, — я подобралась, анализируя нечаянную догадку, — что у кого-то была частичка силы Иш-рини и он таким вот образом ею воспользовался? Вы мне скажите, как специалист, — опустила голову, — можно ли отнять силу Иш-рини?

   Тягучая тишина. И снова лезет в ноздри этот одуряющий, ошеломляющий запах мяты. Откуда она в космосе?!

   — Можно. При определенных обстоятельствах — можно все, — лучше бы я не поднимала глаз. И не видела этой звериной ненависти в чужих.

   Что ты вспоминаешь сейчас, Каэртан Шаэл? И какие из твоих воспоминаний настоящие? Пленника? Младенца?

   — Дальше, — попросила, откашлявшись.

   Сердце заходилось от смеси ужаса и раздражающего любопытства.

   А дальше… Иш-рини и гьеры могли впитывать чужую энергию. Но что-то пошло не так, и лучше всего они усваивали отрицательную. Особенно, когда было плохо не им самим. Чем больнее тому, кто пытается им помочь — тем быстрее они восстанавливаются. Зарастают любые раны. Даже смертельные. Даже аура, разодранная в клочья.

   — То, что сейчас с Эскаро… я не уверен, что смогу выдержать такую боль и не сойти с ума, — резко закончил Каэртан, тряхнув головой. Мрачный. Бледный. Уставший. Сколько сил у него высосала эта поддержка друга? Своей ладони от чужой шеи он так и не отнял, — от двух до четырех минут ударов энергетическим хлыстом, — заметил бесцветно.

   И я не стала спрашивать, откуда ему известны такие цифры. И испытывал ли он подобное на себе.

   — Мы можем разделить это на двоих? Благодаря нашей связи?

   Я могла собой гордиться. Голос прозвучал ровно и почти спокойно. Только на мгновение зазвенел предательской хрусталью. Часть изменений после моего возрождения месяц назад все ещё продолжала удивлять.

   Мужчина рядом замер. Его глаза потемнели, и на мгновение показалось, что он надо мной посмеется.

   Не стал. Вместо этого молча положил ладонь мне на запястье, обхватывая пальцами браслет. А потом… поднес к нему собственное запястье, соединяя браслеты в один.

   Мир щелкнул. Вспыхнул. Преобразился, наливаясь силой.

   В этот момент я знала его лучше, чем саму себя. Ощущала все его чувства, все тревоги, всю скопившуюся боль, отчаяние и усталость.

   И в ответ делилась своими.

   С губ сорвалось имя — его настоящее имя в нынешней жизни. Теперь я знала то, что не успело показать мне видение. Нужно было догадаться раньше. Теперь это казалось настолько ясным, настолько очевидным, что было почти стыдно за собственную глупость.

   — Эран Россиани… — тихий шепот укутал плечи.

   Сплетенные ладони тряхнуло.

   — Эран мертв, — голос мужчины звучал равнодушно, но эта бесстрастность была мнимой. Задела, — не вспоминайте никогда это имя, если не хотите испортить наши отношения.

   — А они у нас есть? Эти отношения? — Я усмехнулась, отнимая резко руку.

   Показалось, или отпустил с неохотой?

   — Это ещё предстоит решить, — усмехнулись мне в ответ, — а сейчас, раз вы так уверены в своих силах… Кьяра!

   Капитан легко зашла под собственный купол. Вопросительно посмотрела. Видимо, разговор не слышала — или не подала виду.

   — Да, сио-адмирал?

   — Сейчас мы попытаемся вернуть Эскаро, — он говорил негромко и уверенно. Как будто был совершенно и абсолютно спокоен на счет будущего — и нашего, и Дарьяти, — как ты понимаешь, нам нужна твоя помощь.

   Женщина не возразила, не поморщилась. Не задала вообще ни одного лишнего вопроса. Только коротко уточнила.

   — Вы оба? Что мне использовать?

   — Да, оба. Но если поймешь, что моя подопечная не выдерживает — переноси все на меня одного. Используй хлыст

   — Как прикажете, нэр, — во взгляде капитана мелькнула тревога, но она снова ничего не возразила.

   Для того чтобы так беспрекословно подчиняться чужим приказам, нужен какой-то особый склад ума. Смогла бы я сама вот так? Впрочем, теперь это не имело значения.

   Каэртан заражал своим непробиваемым спокойствием и уверенностью, пусть даже внутри него ещё несколько минут назад все кипело от противоречивых чувств.

   Для того чтобы так беспрекословно подчиняться чужим приказам, нужен какой-то особый склад ума. Смогла бы я сама вот так? Впрочем, теперь это не имело значения.

   Каэртан заражал своим непробиваемым спокойствием и уверенностью, пусть даже внутри него ещё несколько минут назад все кипело от противоречивых чувств.

   — Нэр…

   Мужчина резко отдернул руку от шеи умирающего и опустился на колени лицом к нему, прикрывая глаза. Сбросил китель. Затем и рубашку. Увы, сейчас была не та ситуация, в которой я бы могла обратить на это пристальное внимание.

   Я молча последовала его примеру, оставив на себе только тонкую белую майку на бретельках. Удар она все равно не приглушит, в отличие от кителя.

   — Начинай, Кьяра! Пока Эскаро хватит энергии, что я отдал, но времени мало! — Каэртан опустил голову. Выражение его лица разглядеть было невозможно, голос звучал глухо.

   Женщина за нашими спинами выдохнула. И боковым зрением я заметила, как мелькнула светящаяся светло-синим змея энерго-хлыста. Что там про него рассказывали на парах? Энергетическое оружие, которым могут пользоваться только псионики. Сила удара зависит от насыщенности свечения. Не оставляет внешних повреждений, но обычному человеку достаточно пяти ударов, чтобы умереть от разрыва сердца.

   Что ж. Они не люди и не обычные. И ещё есть такое слово — должен. А я должна выстоять. Должна самой себе. Потому что умирать вот так… только для последней твари. А сомнений в том, что Дарьяти сотрудничал с врагами по собственной воле — все больше. Нет, кто угодно, но не этот. Руаррат не мог настолько сильно ошибаться, ставя этого гьера на один из самых значимых постов Империи.

   Я не стала закрывать глаза. Вместо этого повернула голову чуть в бок, вглядываясь в замершего статуей мужчину. Снова нахлынуло тягучее тревожное ощущение. Не от боязни боли — просто мучило странное осознание, что вот таким уязвимым и открытым я вижу Каэртана в последний раз. Как сказал мне незнакомец, одуряюще пахнущий лаймом? Мы скоро встретимся? Видимо, скорее, чем я могла подумать.

   Плеть взвилась — я почувствовала движение воздуха всем телом. Каэртан даже не дрогнул. Лишь скосил на меня глаз. Десять ударов — ему. И даже отголосок этой боли заставил стиснуть зубы, сдерживаясь.

   А потом плеть обрушилась на меня. Если первые несколько ударов были почти не ощутимы, благодаря приобретенной прочности кожи, но дальше… Боль разбежалась огнем по венам, заставляя упрямо стискивать зубы. Прокусывать губы до крови. Думать о чем угодно, но только не о ней. Мы должны выстоять. К двадцатому удару голова была, как в тумане. Сколько времени прошло? Кажется, что уже целая вечность.

   Каэртан застыл, как робот. И только желваки на скулах, да крепко стиснутые зубы говорили о том, что ему тоже больно. Волосы псионика полыхали огнем. Хотелось просто лечь и умереть, но эту слабость я себе позволить не могла. Тогда вся боль достанется ему, а я уже понимала — он один не справится. Не выдержит, хоть и будет держаться до последнего.

   И я молчала, впиваясь заострившимися ногтями в ладони.

   Молчала, прокусывая губы до крови. Молчала, забывая о том, что вокруг когда-то существовал другой мир. Мир, в котором не существует отчаянья и несправедливости.

   Мир, в котором можно испытывать какие-то теплые чувства.

   Но сейчас думать об этом было нельзя. Иногда, чтобы выжить, нужно запретить себе чувствовать вовсе. И я запрещала.

   Я не отворачивала головы, смотря слезящимися глазами на пламя волос Каэртана. Они снова были полностью скрыты языками пламени, которое перебегало на руки мужчины.

   Удар. Ещё удар. Кажется, что кожа вот-вот слезет.

   Но я не готова отвернуться. Все мое существо вертится вокруг него, держится за него. Лишь благодаря ему я ещё не растворилась в небытии.

   Соберись, тряпка!

   Нужно лишь ещё немного продержаться.

   Сознание накрывает собой чернота, но я раз за разом упрямо отгоняю её. Я чувствую — он ведь все равно большую часть ударов берет на себя.

   А я выживу. Выдержу. Справлюсь.

   В какой-то момент я вскрикнула, чувствуя, как по щекам потекли слезы.

   А потом… не успела отвернуться, поэтому, когда перед глазами все потонуло в ярко-золотой вспышке — на несколько мгновений ослепла.

   И только спустя десяток секунд поняла, что нового удара не последовало.

   Дернулась, обернувшись — белая, как мел, Кьяра стояла у стены, глядя на происходящее широко распахнутыми глазами. Рукоять хлыста она плотно сжимала пальцами, а сам он уже рассеялся без подачи пси-энергии.

   Но важно было не это. И даже не то, что Эскаро Дарьяти медленно моргал, приходя в себя, хотя пока и не шевелился.

   Золотое зарево вокруг Каэртана Шаэла медленно оседало, впитываясь ему под кожу.

   А за спиной тенью распускались огромные золотые крылья с едва заметными перепонками. Они дрожали неровным маревом иллюзии, а потом и вовсе растаяли. Но этого было достаточно, чтобы понять, что произошло.

   И именно поэтому я не испугалась и почти не удивилась, когда мужчина обернулся, глядя на нас такими же золотыми глазами, в которых плясали отблески пламени. Ни белка, ни зрачка — только расплавленное золото.

   Черты лица резко заострились, оно побледнело. Глаза запали, как у глубоко уставшего, на пределе своих сил существа. Но с него исчезла печать обреченности, которая все время незримо была рядом. Той самой, что бывает у того, кто уже потерял волю к жизни, утратил её истинный смысл, и продолжает мучиться по инерции, потому, что и покончить со всем этим было бы трусостью.

   Теперь он ожил. Встал — все ещё неуверенно, пошатываясь. Облизнул губы, показывая здоровые удлинившиеся клыки. Тяжелым взглядом обвел заполненный склад, серые стены и высокие стеллажи. Тяжело дышащую Кьяру, тихо стонущего сквозь зубы Эскаро и меня саму.

   Взгляд застыл. Он резко сделал шаг вперед. Склонился надо мной, смотря так пристально и внимательно. Что он пытался найти?

   Голова все ещё плохо соображала, тело содрогалось в судорогах фантомной боли, когда прохладная ладонь легла на лоб.

   — Ta eoro dalyatty! Amire. Eo scoelo!

   Голос пел, вымывая из души боль и усталость, убирая все последствия произошедшего. А затем бывший лейтенант Россиани со смешком коснулся губами моего лба.

   В тело хлынула сила. Сильная рука помогла подняться, и он молча привлек меня к себе.

   — Maine, — губы этого нового чужака дрогнули.

   Перевод не требовался.

   — Не ваша, — хрипло фыркнула, стирая ладонью кровь из прокушенной губы, — я даже не знаю, кто вы…

   — А мне никто ничего объяснить не хочет? — Голос капитана звучал настороженно.

   А мне… на мгновение меня прижали к мужской груди, где ровно-ровно бились… целых два сердца. Особенность физиологии гьеров. И неприятный сюрприз для их врагов.

   Стало спокойно. Тепло. Удивительно — в этих объятьях я чувствовала себя, как минимум, императрицей. Золотой — ха, как много в этом слове — девочкой.

   — Это все ещё Каэртан Шаэл, — его голос звучал капельку надменно и насмешливо, — он — это я. Я — это он. Две половины единого целого не могли полноценно существовать друг без друга. Мы едины и неделимы. Но не время об этом, — взвившийся ввысь голос резко упал. — У нас есть дела куда важнее.

   С этими словами он разжал руки, отпуская меня, и шагнул к слабо шевелящемуся Эскаро Дарьяти.

   — Ну, здравствуй, друг. Надеюсь, ты сможешь объяснить и мне, и его величеству, как ты попал в подобное положение. И сделать это убедительно…

   Чужое шипение эхом разнеслось по помещению, вызывая невольную дрожь. Только что все изменилось.

ГЛАВА 4. Страж у трона.

До выяснения всех обстоятельств Эскаро Дарьяти был помещен в закрытый целительский блок под арест. Впрочем, арест этот пока был достаточно условным. Несмотря на то, что ауру адмирала мы собрали, выздоравливать ему придется ещё долго и под надзором специалистов. Официально адмирала Дарьяти объявили пропавшим без вести и организовали поиски.

   Поговорить за все это время я с Каэртаном смогла только раз — и разговор вышел удивительно странным…

   Я спешила в центр, к своим вероятникам, а он, видимо, шел от Эскаро. Но попросил задержаться и зайти к нему — благо, любой из многочисленных пустых кабинетов его части этажа был полностью в нашем распоряжении. Я не знала, о чем говорить. И не слишком хорошо умела общаться с мужчинами на любые темы, кроме профессиональных. Да и опыт, увы, в итоге оказывался исключительно отрицательным. Он же… О чем думал Шаэл сказать, наверное не смог бы никто, кроме Иш-рини.

   Но заговорил он первым, не заставляя меня ждать. И сказал то, что я меньше всего ожидала сейчас услышать.

   — Иорр-рэ, — раскатисто обласкали мое имя, — я должен поблагодарить тебя, — золотистые глаза обрели почти прежний вид, но вот-вот да и вспыхивали в них яркие пламенные искры, кружа свой хоровод, — за то, что ты настояла на своем вопреки моим сомнениям. И за то, что вытерпела то, на что не способен порой взрослый мужчина. Спасибо тебе, девочка, — если раньше голос Каэртана слегка хрипел, то теперь звучал почти ровно. С едва заметной усмешкой.

   В глазах воплощенной древней души сиял неземной свет. Пси-пространство буквально захлебывался вокруг него, заставляя замереть и смотреть, не отводя глаз.

   — Вы хотели меня поблагодарить за то, что я сделала бы в любом случае, дорогой супруг? — Спокойно спросила, сминая пальцами ткань одного из немногих повседневных платьев, которое я все-таки носила.

   — Я хотел кое-что объяснить. Думаю, ты имеешь право требовать эти объяснения, — серокожий положил голову на сцепленные ладони, опираясь ими о стол.

   — Я не претендую на ваши объяснения.

   — Я не спрашиваю, на что ты претендуешь. Не называй имени Эрана Россиани. Никогда, — жестко отрезали, — он мертв уже не один десяток лет. Как и тот, кого ты видела в той вероятности. Да-да, я знаю, что ты видела, — выражение лица древнего ни капельки не изменилось. — Но это не имеет значения. Прошлое больше не имеет значения и не довлеет надо мной. Я помню, кем я был, и что происходило в обеих моих жизнях, но теперь это лишь картинки на экране.

   — Вы все же стали… Иш-рито? Кто они? — Рискнула спросить и получила в ответ тихий смешок.

   — Иш-рито… так называли древних существ, рожденных самой энергией космоса. У них не было ни отца, ни матери. Они рождались сразу подростками, а потом росли и развивались, познавая новое. Они были втрое сильнее иш-рини, но слишком сильно уставали за века своего бесконечного существования. Большинство иш-рито, в конце концов, просто растворялись в псионическом поле космоса, возвращаясь туда, откуда пришли. Не знаю, остался ли хоть кто-то. В этом плане иш-рини оказались куда более живучи. У них было много якорей. Друзья. Близкие. Родственники. И нет, я не стал иш-рито, но вернул себе кое-какие прошлые умения. В любом случае, Руаррат по-прежнему сильнее меня и может меня контролировать, если ты об этом.

   Удивительно, но он действительно пояснял подробно и терпеливо.

   — А император знал… кто вы? — Не удержалась.

   — Руаррат не мог не почувствовать в том перепуганном, сходящем с ума ребенке зерно древнего сознания, — мужчина откинулся на спинку кресла.

   Кабинет был просто и элегантно обставлен. Приглушенный свет. Светло-бежевые стены. Несколько стеллажей с книгами и кристаллами. Монитор, подмигивающий огоньками, на столе. Ничего лишнего, одним словом.

   Я задала много вопросов, которые меня волновали. Не спросила лишь одного. Что будет с нами? Что будет с нашей цепью, нашей связью, притягивающей души? Едва ли теперь этому сдержанному, властному и снисходительно посматривающему на всех свысока Каэртану нужна такая связь. Вряд ли ему вообще нужна жена.

   Да и я бы лучше избавилась от обузы брака, но…

   — Хотел бы я знать, что во всех мирах и временах творится в голове у женщин, — тягучий голос заставил вздрогнуть, замерев под чужим взглядом.

   — А это имеет для вас какое-либо значение, кайтар Шаэл? — Попыталась съязвить, но поняла, что получается скорее устало, чем смешно, и замолчала.

   Как же мы сами все усложняем!

   — Я хотела задать ещё один, последний вопрос, — голос, слава космосу, прозвучал на удивление ровно.

   Словно поддавшись моему официальному тону, мужчина сел прямо, вскинув голову и не отводя пронзительного взгляда.

   — Я вас слушаю, Иорирра.

   Чужое имя. И судьба — как будто чужая.

   — Ведьма из воспоминаний Иш-рито, — я намеренно не стала называть имени, — это та самая Синяя Ведьма? Сошедший с ума псионик Зет-класса?

   На скучающем лице не отобразилось ни малейшей эмоции. Как будто мы действительно говорили лишь об очередном историческом персонаже. А ведь тот Каэррат любил её…

   — Вы снова делаете ту же ошибку, моя дорогая… жена, — вкрадчиво заметили, понижая голос. Он снова едва не сорвался на хрип. Что же случилось с Эраном Россиани, золотым мальчиком, что он изменился настолько необратимо?

   Эх, Иори. Делай то, что должно, а не над чужими секретами голову ломай. Так-то оно лучше будет.

   — Вы считаете, что я чувствую то, что чувствовал Каэррат. Но это не так. Иш-рито был уже к тому времени абсолютно безумен от ярости и боли. Чудо, что он сумел отделить ту часть души, что ещё была не затронута порчей. Я скорблю о нем. Я отомщу за него. И за него, и за себя. Но это будет взвешенное решение, а не всплеск эмоций. Да и не любил Иш-рито. Они действительно были не способны на такие сильные чувство, в отличие от тех же Иш-рини, — заметил супруг почти походя, смотря в это время на экран и быстро щелкая мышью, — это была страсть. Увлечение. Азарт соперничества. Но не любовь. Впрочем, он действительно нашел женщину под стать. Найта изначально родилась ущербной. Она не испытывала ярких чувств, кроме, разве что, как в бою. Надеюсь, я вас не разочаровал, и вы не рассчитывали услышать страстную историю двух разбитых сердец, — ирония в его голосе заставила поневоле расслабиться.

   Та часть его души не любила. Был ли кто-то у Эрана Россиани? Я не знала. Да и знать не хотела. Прошлое действительно стерто.

   — Благодарю за пояснения, — ответила с легким смешком, — но, боюсь, что у меня есть ещё вопросы…

   Я вынырнула из воспоминаний. Тогда об Ордене мы толком поговорить и не успели, но кое-какие свои выводы я уже сделала.

   Распахнула дверь, входя в большое, разделенное на отдельные отсеки помещение. Гудели моноблоки, щелкали мыши, стучали пальцы по клавиатурам. То и дело в воздухе вспыхивали, разворачиваясь, прозрачно-голубые экраны. Именно здесь была святая святых аналитиков-вероятников, во главе одного из секторов которых меня и поставил император.

   — Команда, я пришла! — Махнула рукой.

   — Рады приветствовать командира! — Смешливый Ки-тар, среброкожий и среброволосый, похожий на драгоценную статуэтку похититель женских сердец.

   — Мы уж думали вы все, загуляли…

   — С нашим адмиралом грех не загулять, — цокнула стройная девчонка со жгуче-фиолетовыми волосами.

   Дарита. Она была с одной и планет, которые добровольно перешли под руку императора. И, когда-то нищие и едва сводящие концы с концами, сейчас они процветали.

   — Цыц, команда, сейчас наша сио испугается и сбежит, где потом новую искать будем? — фыркнул остроухий брюнет. Его длинный тонкий хвост в это время осторожно поглаживал ногу соседки, отчего та сидела красная, как помидор.

   В общем, обычное утро в моей сумасшедшей команде.

   — Что удалось нарыть, ребятки? — В голосе сами собой появились командирские нотки.

   Сейчас по архивам Совета, старым передачам, документальным хроникам, газетам и любой попавшей в сеть информации мы пытались вычислить руководящих членов Ордена. Допустить войны было нельзя. А любое чудовище следует обезвреживать с головы.

   — Не так мало, как думалось, но и не так много, как хотелось бы, — пробормотала рыжая ринийка, — во главе Ордена стоит однозначно один человек. Под его управлением — тринадцать карателей, которые возглавляют основные подразделения. Без них все развалится. Без них, и без тех псиоников, которые, кто добровольно, кто принудительно служат Ордену.

   — Ты сказала, что во главе стоит… человек? Это точно? — В видении была не совсем ясна раса друга-предателя. Ведь он мог быть и полукровкой.

   — Однозначно человек. Я тебе потом скину линии вероятностей, — Ирна мотнула головой — и от многочисленных вплетенных в её волосы украшений раздался тихий мелодичный звон, — 99,7%. Погрешность на то, что в нем все-таки есть примесь чужой крови. Небольшая. Но дело не в этом, — моя заместительница побарабанила длинными, покрытыми ярко-алым лаком когтями по столу, — а в том, что этот человек не менялся с самого основания Ордена.

   Я так и думала. Но все равно это было удивительно. По комнате разнесся удивленный шепот.

   — Больше тысячи лет? Как это возможно?

   Я прикрыла глаза. На этот вопрос я могла бы ответить куда полнее ринийки.

   — Он забирает чужую силу. Молодых псиоников, которые могут шагнуть на ступени Высших уровней. И он, и его приближенная верхушка. Тела иссушают полностью и выбрасывают в космос, — жестко закончила, прикрывая глаза.

   Команда больше не смеялась. Смотрели внимательно. Слушали — ещё внимательней. В их глазах я читала ненависть — и приговор. Тот же, что орденцы вынесли сотням, если не тысячам, девчонок и мальчишек.

   — Всех, кто в этом участвовал, придется зачищать под ноль. Подобное варварство никогда не должно повториться, — голос Ки-тара звенел от ярости.

   — Тогда за работу. Хоть какие-то примерные имена уже известны? — Спросила без особого интереса — но неожиданно получила ответ.

   — Да, — отозвалась Дарита.

   Она быстро развернула большой экран так, чтобы пробегающую по нему информацию было видно всем.

   Впрочем, здесь было совсем немного. Если точнее — всего два имени.

   Пальцы сжали край столешницы, мечтая что-нибудь сломать.

   “Юлиандр Эдайр Россиани, принцепс планеты Дейгор.

   Старший рода Россиани.

   Возраст: около 80-ти лет.

   Пси-уровень: предположительно — Игрек-Зет.

   Направленность дара: телепатия, эмпатия?? Целитель!?

   Усиленный дар: уничтожение иллюзий.

   Физические недостатки: повреждена левая нога. Стандартному лечению не подлежит.

   Каратель Ордена. Предположительно один из тринадцати командоров либо один из заместителей.

   В террористических акциях и других акциях устрашения замечен не был.

   В казнях и контроле псиоников замечен не был.

   Род деятельности в Ордене и степень лояльности — неизвестна“.

   С портрета на нас смотрела резкое волевое лицо. Больше лет сорока старшему Россиани я бы не дала никогда.

   Жесткие складки у губ. Четко очерченные линии скул — аристократ. Пронзительные серебристо-темные глаза, один из которых лишен белка и зрачка и затянут слепой пленкой. Теперь, зная правду, я могла видеть в Каэртане черты этого мужчины, даже несмотря на то, что тело давно было иным. Его дяди. То же упрямство во взгляде. Та же непреклонность. Только Эран когда-то надломился, не выдержав. А теперь собрался снова.

   — Следующий, — скомандовала, откашлявшись, и уже зная, кого увидит.

   “Ариан Эдайр Россиани, герцог и владетель Россиани.

   Флот-адмирал Союза.

   Член Совета Союза Арран.

   Младший брат Россиани.

   Возраст: около 70-ти лет.

   Пси-уровень: Игрек.

   Направленность дара: боевой псионик, подробности неизвестны. Склонность к огню.

   Замечен в молодости в симпатиях к Ордену Контроля.

   После смерти единственного сына и жены замечен в резких высказываниях по поводу политики Союза в отношении псиоников. Куратор специальных детских домов для одаренных.

   Предположительно нестабилен”.

   Одна строчка. Одна-единственная, проклятая, последняя строчка ударила под дых куда сильнее, чем известие о ценнейшем даре целителя у старшего Россиани.

   Отец Эрана. Каэртана. Как его не назови. Как не отрицай то прошлое и не желай его забыть. Оба брата похожи, но если Юлиандр словно ледяной клинок — осторожный, ядовитый и смертельно-опасный, то младший — жгучее карающее пламя.

   Чуть менее резкие черты лица. Короткие светлые волосы и ярко-зеленые, как у кошки, глаза. На лице — упрямство и та же абсолютная уверенность в том, что он может повелевать. Поджатые губы. Внимательный взгляд.

   Вот, что не может простить отцу Каэртан. Симпатию к Ордену, которой тот переболел и вылечился такой страшной ценой. Пришла твердая уверенность — эти двое нам не враги. Но информацию нужно все равно довести до сведения императора и других иш-рини.

   — Есть ещё что-то? — Спросила чуть резче, чем хотела.

   — Да, — Дарита хмуро кивнула. Тонкие пальцы забегали по виртуальной клавиатуре. Он провела ладонью по воздуху, активируя ещё один экран. И лицо с него смотрело тоже знакомое. И ненавистное до зубовного скрежета, — вот, пожалуйста, — Адор Таэру, член Совета. Один из главных спонсоров Ордена, хотя официально ни к чему не придраться — он даже в его состав не входит.

   В этот момент дверь распахнулась — и вошли трое. Таиррат, Саиррат — тот самый третий Иш-рини, который помог меня вернуть, и ещё один мужчина, на котором висела бесцветная иллюзия.

   — А вот и наша гордость, — Таир усмехнулся — одна из пяти команд, работающих над темой Ордена и наших проблем с Союзом. Весьма успешно, надо сказать. Думаю, именно её вы, в основном, будете курировать. Пункт о вас включится автоматически в их клятву о неразглашении, так что не волнуйтесь.

   — Я уже давно отвык волноваться, — негромкий спокойный голос. Властные нотки абсолютно уверенного в себе человека.

   Третий спутник Иш-рини шагнул вперед, ощутимо припадая на левую ногу и опираясь на изящную трость с головой дракона. И… собственно, все. Другие детали были уже не нужны. Я поняла, кто это, ещё до