Заоконье: случайный код. Евгения Высоковская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ первая. Переселение душ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ЧАСТЬ вторая. По ту сторону окон
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ЧАСТЬ третья. Последний приют
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ЧАСТЬ четвертая. Новая жизнь, новый мир, новые силы
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ЧАСТЬ пятая. Исправление ошибок
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ГЛАВА 46
• ГЛАВА 47
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Иван думал, что всего лишь играет в компьютерную игру, но при этом умудрился влюбиться в ее персонажа – милую смуглую девушку по прозвищу Скво.

   Димон, когда-то создавший эту игру, материалист до мозга костей, вдруг увлекся астральными путешествиями.

   Эта компьютерная программа связала создателя и игрока, изменила их взгляды на мир и приоткрыла маленькую тайну: один из них вовсе не играл, а второй ничего не создавал…

   От автора: У романа есть предыстория - повесть "Дверь в Заоконье", на понимание событий романа она почти не влияет, просто знакомит с некоторыми героями.

ЧАСТЬ первая. Переселение душ

ГЛАВА 1

Здоровенный, вогнутый игровой монитор транслировал ванную комнату, отделанную контрастной плиткой. Блестящие черные и белые квадраты облицовывали в шахматном порядке все стены до ряби в глазах. Крекер в очередной раз стащил с носа запотевшие очки, крепко зажмурился и потер веки. Затем вернул очки на место, всматриваясь в экран: взгляд вроде удалось сфокусировать. Парень вальяжно откинулся на высокую спинку компьютерного кресла, и та, слегка качнувшись, подстроилась под его позу.

   Конечно, Крекера интересовала не облицовка стен ванной, а то, что сейчас происходило внутри. Жуткая, раздражающая глаза плитка мешала обзору, отвлекала на себя внимание, но просматривать заново очередную порцию незнакомых окон в поисках нужной ситуации Димону не хотелось. Он и так уже кучу времени угробил, дожидаясь, пока молодая женщина, живущая в квартире, за которой он наблюдал, наконец отправится в душ.

   Открыв кран, видимо, чтобы подогреть дно ванны, женщина разделась, неспешно и неаккуратно стянув с себя домашнюю футболку, бриджи, трусы и носки. Одежду она скомкала всю вместе и запихнула в корзину для белья, забитую уже почти под завязку. Крекер, внимательно следивший за ее действиями, поморщился и перевел взгляд на стройную обнаженную фигурку, перешагивающую через край ванной. Переключив поток воды на душ, девушка встала под лейку и с наслаждением подставила лицо водяным струйкам.

   Димон непроизвольно подался вперед, кресло тихонько скрипнуло. Очки снова запотели, и он, быстрым привычным движением сняв и протерев, снова водрузил их на нос. В его комнате царила полная тишина, нарушаемая лишь шумом воды, доносящимся из колонок. Крекер облизнул сухие губы, жадно водя взглядом вверх и вниз по женской фигуре. На его лице забрезжила жиденькая улыбочка.

   Женщина тем временем отодвинулась от водяных струй, набрала в пригоршню шампунь и принялась вбивать его в волосы. К шуму воды вдруг примешалось негромкое пение.

   – Что? – пробормотал Дима, словно очнувшись. Девушка, намыливая голову, продолжала петь, постепенно увеличивая громкость.

   – Парней так много холостых, а я люблю женатого! – наконец разобрал Крекер. Если бы он не услышал слова, он бы даже не понял, о чем она голосит: у «певицы» совершенно не было музыкального слуха, и она не попадала почти ни в одну ноту.

   Дима уперся локтями в стол, опустив лицо в ладони, и тупо пережидал, пока у девушки иссякнет вдохновение. Фальшивые звуки почти до боли впивались в уши: у парня был абсолютный слух. Когда-то он очень серьезно занимался гитарой, которая совсем не мешала второму его увлечению – программированию. А потом вдруг увлекся играми и потерял интерес к музыке. А может быть, надежду.

   В конце концов песня действительно оборвалась, и певица немузыкально крякнула. Крекер оторвал руки от лица: женщина, раскорячившись в несексуальной позе и высунув от натуги язык, старательно брила ногу, задранную на край ванны. Легкий прилив возбуждения, что нахлынул на Димона в самом начале слежки, уже давно и безвозвратно исчез. Вернуть настрой мог бы разве только виртуозный эротический танец, исполненный женщиной у черно-белой стенки, но вместо него она просто принялась брить вторую ногу. Жирок на животе, который она, не зная, что за ней подглядывают, даже не пыталась втянуть, свисал унылыми складками.

   Крекер угрюмо вздохнул и закрыл окошко с видео. Диск в системном блоке тут же откликнулся непродолжительным жужжанием, а затем выехал из дисковода.

   – Не понимаю, чего его так заклинило на этих «Окнах»? – проговорил Димон себе под нос. – Да на что тут вообще смотреть? Просто какие-то никчемные люди со своими убогими жизнями. И так убиваться из-за этого?

   Здесь Крекер несколько кривил душой. Иногда после очень долгих поисков и последующего ожидания ему удавалось наткнуться на интересный «сюжетец», как он это теперь называл. Но стоила ли овчинка выделки, он пока еще не решил. Слишком много времени тратилось ради недолгого удовольствия, причем, по большей части сомнительного.

   Дима спрятал диск в коробку с небрежной надписью от руки «Окна, № 3» и бросил ее в выдвижной ящик стола. Затем он отъехал на кресле, поднялся и пошаркал в кухню за пивом, пнув по пути несвежую толстовку, почему-то валявшуюся на полу. Остановившись на полпути и вздохнув, Крекер вернулся, поднял грязную одежду и отнес ее в ванную. Там он застрял, с отвращением уставившись в зеркало на свое худое, заросшее жиденькой рыжеватой щетиной лицо. Неожиданно ему захотелось чего-то покрепче, чем пиво, но для этого пришлось бы выползать на улицу. Дима махнул рукой и отправился на кухню.

    Когда-то к нему притащился его «нулевой пациент» – игрок Иван, которому досталось опробовать самый первый диск. Он умудрился запороть экспериментальную игру, и в глазах его была такая мольба, такая боль! Крекер не пошел ему навстречу, соврав, что диск был в единственном экземпляре, но потом часто вспоминал своего гостя. Что такого он увидел в этой игре, от чего не мог отказаться? Потеряв ее, он был просто сломан, растоптан. Вышел из квартиры Димона с потухшим взором, словно ему больше не на что было смотреть в этом мире. Но что же он увидел в том?

   Крекер до сих пор не разобрался, что же за мир транслировался через «Окна». Игра ли это была с виртуальными персонажами, к которой он просто случайно подобрал код, или же он просто получил возможность подглядывать в чужие окна? Может быть, он имел доступ только к тем, у кого к компьютеру была подключена вебка? Но тогда каким образом попадал он внутрь квартир, мог ходить следом за их жильцами, проникать в те места, где обычно не принято устанавливать камеры наблюдения? Неужели это все-таки до такой степени продуманная и детализированная видеоигра? Недоделанная, недоработанная, поэтому и глючит диск каждый раз при разных обстоятельствах?

   «Окна» не давали Крекеру покоя почти с тех самых пор, как на пороге его квартиры возник жалкий в своих мольбах Иван. «Окна» и пугали Димона до чертиков и одновременно манили, поэтому он двигался с ними по принципу «шаг вперед – два назад». И все хотел понять, что же так зацепило его мимолетного знакомого?

   Все осложнялось тем, что из квартир через окна не было вообще никаких видов, словно за ними находился вакуум, а не улицы. Так можно было бы хоть какие-то картинки получить и потом поискать их в сети. Хотя какие картинки! По какой-то непонятной причине, от которой больше веяло мистификацией, чем наукой и техникой, происходящее в заоконном мире не получалось фотографировать ни на телефон, ни даже на пленочный фотоаппарат, не говоря уж о том, что компьютер, погружаясь в «Окна», прекращал работу всех остальных программ. Нельзя было даже сделать в процессе игры скриншот экрана. Оставался лишь единственный вариант – делать зарисовки, но если с музыкой у Димы было все хорошо, то с карандашом и красками он так и не смог подружиться. Оставалось полагаться лишь на вещи, находящиеся в квартирах, и на свою зрительную память.

***

– Черт, ну не может быть это нарисовано, – в очередной раз прошипел Димон себе под нос, досадуя, что никак не мог увериться на сто процентов ни в одном предположении.

   Несмотря на то, что ему почти ни разу не удалось найти квартиру, где происходящее сильно увлекло бы его и захватило с головой, Крекер не оставлял своих попыток. Он просматривал окна одно за другим, слушал чужие, неинтересные ему разговоры, разглядывал людей и каждый раз недоумевал, почему Ивану это так нравилось. Обычные люди, обычные жизни, выдранные из контекста ситуации. Ну да, попалось несколько неплохих постельных сцен. Недавно он напоролся на квартиру, где одного молодого парня развлекало сразу три пьяненьких девчонки. Дима наблюдал за их оргией, пока не поймал себя на том, что снисходительно посмеивается над тем, как тешатся юные придурки.

   – Веду себя, как дед-пердед! – скривился он, «выходя» из квартиры. Сразу стихла ритмичная примитивная музыка, гремевшая из колонок. Что ни говори, смотреть поставленный, пусть даже любительский, порнофильм было как-то интереснее. За окнами же все было очень реально и естественно, но при этом словно упрощенно, неумело, слишком по-человечески. Неэстетичные позы, неудачные попытки, разговоры ни к месту. От этого процесс подглядывания почему-то терял свою изюминку и даже оставлял чувство неловкости. Оказывается, Крекеру не интересны были чужие жизни, грязные секреты, скелеты, тщательно спрятанные в шкафах почти каждой квартиры.

   – Да этого добра и так везде хватает, – Дима по давнишней привычке разговаривал сам с собой. – Что там в компьютере смотреть, если я то во дворе это вижу, то от соседей слышу, что там и у кого там. И для этого еще надо было морочиться и создавать компьютерную игру потрясающей проработки? Да хрень какая-то!

   Никак не складывались у него последние пазлы. Если это игра, то созданная гением уж намного выше его рангом, ведь заоконных героев невозможно отличить от реальных людей. Но если это сделали искусственно, то зачем тогда столько «пробелов в повествовании», столько пустых и скучных мест? Зачем придумывать обыденность, если можно сразу открыть доступ к интересным локациям? Крекер не мог поверить, что кто-то в здравом уме стал бы заниматься этой разработкой. Тогда, выходит, это не игра, но что? Доступ ко всем квартирам мира? Ну или, пусть, страны или города? Но даже если допустить, что все квартиры напичканы камерами, все равно не сходится! Ведь игрок-наблюдатель может видеть жителя квартиры постоянно и где угодно, словно на том конце оператор бегает вслед за ним, снимая каждый шаг? Такой обзор возможен только, если это игра.

   Каждый раз Крекер вставал после «Окон» с ощутимой головной болью. Нестыкующиеся пазлы болтались в усталой голове. Дима почему-то хорошо и образно представлял, как они с грохотом перекатываются у него в черепной коробке, вызывая мигрень и шум в ушах. Приходил ему на ум и третий вариант, объясняющий «Окна», но поначалу он отметал его как абсолютный бред, к тому же из-за отсутствия обзора за окнами он никак не мог представить, как проверить эту безумную теорию. Но подобные мысли обычно бывают очень навязчивыми, так что однажды они достали Крекера, и он кое-что придумал.

***

Этот «симсанутый», как прозвал своего гостя Дима за чрезмерное увлечение искусственными жизнями, был уверен, что это просто игрушка, однако сам Крекер с каждым разом все больше убеждался в обратном. Больше всего его смущал почему-то вид за окнами. Вернее, полное отсутствие видов. «Ну, допустим, это игра, – размышлял он снова и снова. – Тогда еще можно понять, ну, поленился разработчик пейзажи рисовать, смысл-то был в подглядывании. Но если это обычная съемка, то почему тогда за окнами все серое? Это невозможно!»

   Он мог, конечно, скачать к себе тогда только часть программного кода, что не позволяло теперь видеть пространство за окнами, но это не имело смысла. Отсутствие куска кода вряд ли бы так четко ограничивало возможности игры (или доступа к слежке за людьми), скорее, та просто бы развалилась. Концы не сходились.

   – Блин, не вяжется. Никак не вяжется.

   Крекер в раздумьях бродил взад-вперед по замусоренной комнате и, сам того не замечая, подбирал скомканную одежду, какие-то драные пакетики, наверное, от соленого кальмара, пивные пробки. Видимо, неприсущие ему действия неожиданно помогли сосредоточиться. Когда он закончил ходить туда-сюда, его комната приобрела более-менее приличный вид, а в голове тоже кое-что прояснилось. Оставалось только подмести, да вытереть со стола засохшую и липкую лужицу пива и круги от кофейных чашек. Да и груду бутылок из под стола неплохо было бы выгрести. Подивившись своему внезапному рвению, Дима решил доделать начатое, вынес бутылки и мусор на помойку и даже прошелся по полу и ковру щеткой пылесоса.

   Уборка его ненадолго отвлекла, но затем Дима опять уселся за свой великолепный игровой стол, быстро окинул удивленным взглядом внезапно посвежевшую комнату и вновь уткнулся в монитор.

   Материалист до мозга костей, Крекер любым, даже совсем странным событиям обычно придумывал вполне логичные объяснения. «Врач не может всерьез верить во всякую потустороннюю хтонь», – с умным видом любил он когда-то говорить. Правда, врачом он так и не стал. Отучился примерно половину курса в медицинском на нейрохирурга и потерял интерес. Нет, в мозгах ковыряться было еще, может, и ничего, но ему совершенно не хотелось помогать людям. Можно, конечно, было бы стать ученым, избегая той самой нежеланной помощи: просто изучать себе процессы, происходящие в человеческом организме. Тем более, что получалось это у юного дарования лучше некуда. Но ковырянию в человеческих мозгах он предпочел копание в мозгах железных и никогда об этом не жалел.

   Но ни в человеческих, ни в компьютерных внутренностях не было ничего мистического, для любого сбоя можно было найти причину. Поэтому то, что творилось с этой странной программой, не укладывалось в привычную картину.

   Дима все больше уверялся в том, что досталась эта «забава» ему по ошибке, совершенно случайно. Она вообще не предназначалась для чужих глаз. Такие выводы снова и снова возвращали его к убеждению, что это не игра, ведь какой смысл угрохать уйму времени, сил и, возможно, денег на вещь, которую не собираешься никому показывать? Тогда для чего была написана эта программа, и кому она предназначалась? Если это государство следит за своими подданными, то разве не делает оно это через уйму всевозможных гаджетов? Мобильный слышит каждое твое слово, через него так легко за тобой следить. Но эта вещь – не съемка через мобильный. Это неудобно, в конце концов. Не понятно же, в какое вообще окно ты лезешь в очередной раз!

   – А-а, я больше не могу! – Крекер схватился за голову и взъерошил блеклые жидкие волосы. Грязные прядки сложились в кривую и дикую прическу. От вопросов, на которые не было ответов, снова начинала болеть голова. – Ну, хорошо. Допустим. На минуточку представим. Я в это не верю и не поверю, но вот просто чисто гипотетически если… А собственно, почему нет? Это же не волшебство и не религиозное что-то, я же не говорю, что в рай заглядываю!

   Он вдруг хихикнул, оборвав себя, и снова задумался. Затем загрузил диск с «Окнами» и стал методично шерстить квартиры. Для начала он принялся рассматривать все подряд вещи в комнатах, куда заходил, в надежде отыскать ярлычок с производителем. Оказалось, что это не так просто. Можно было пользоваться компьютером в виртуальной комнате, но каким-то образом взять предмет, как в обычном квесте, у него не получалось. Искать что-то через интернет он в этот раз даже пытаться не стал: он давно уже опробовал этот вариант. Ему было дозволено видеть личную переписку жителей квартиры, лазить по их записям, смотреть страницы соцсетей, но как только он пытался выйти через интернет в общественное пространство, что-то сразу сбивалось, заоконный компьютер вис, отключалась сеть. Словно стоял некий запрет на поиск информации о месте, которым он интересовался.

   – Это ничего не доказывает, – бросил в пустоту Крекер. – Та же история что с видами из окна. Их просто не доработали. Только вроде я уже решил, что это не игра…

   Дима перескакивал из одного окна в другое, бегло осматривал очередную квартиру и двигался дальше, пока в одной из комнат его взгляд не привлек огромный, во всю стену, книжный шкаф.

   – Так-так, а книжечки ваши вы мне тоже не покажете? – с ехидцей процедил Димон и потянулся курсором к одному из томиков, стоящих на полке. Он даже удивился, когда ему легко удалось заполучить книгу и открыть ее на заглавной странице. Даже не глядя на название, потому что чтение художественной литературы не было его сильной стороной, он с интересом уставился на выходные данные.

   Книжное издательство «Диагональ». Ни города, ни года, но можно поискать это название в сети. Со своего компьютера, разумеется. В нормальном родном интернете. Что там следующее?

   КИ «Прописная».

   Издательство «ЧТИ».

   «Хорошо, что хоть ручкой записывать найденную информацию можно, – ядовито подумал Димон, оставляя корявые заметки на клочке бумаги. – Аж удивительно: ни чернила не текут, ни пружинка не выскакивает, ни стержень не взрывается».

   Для успокоения совести парень полистал еще несколько книг, не особо вчитываясь в мелкие печатные строчки. Фамилий авторов он никогда не слышал, и на всякий случай выписал их тоже.

***

За окнами давно стемнело, а Дима все пытался найти хоть какую-то информацию в интернете о книгах и издательствах. Ни единого совпадения.

   – Итак. Если это все-таки игра, – угрюмым голосом человека, уверенного, что несет чушь, пробормотал Димон, – то, значит, совершенно чокнутый разработчик придумал издательство и автора для каждой книги в этом шкафу, а их тут огромное количество. И это только единственная квартира, и был ничтожный шанс, что я ткнусь и стану проверять книги именно там. Значит, для достоверности ему пришлось бы придумать названия книг и для всех остальных шкафов? Да кого я убеждаю, я же уже решил, что это не игра! – как мантру повторил он.

   Сгорбившись за столом, он стащил очки, зажмурился, прикрыл глаза ладонью, массируя веки, и продолжил рассуждать:

   – А что, если у меня просто нет выбора? То есть он есть, но фальшивый. Это я считаю, что выбираю окна, квартиры, захожу в них по своему желанию. А на самом деле куда бы я не ткнул, мне подсунут то, что заранее заготовлено?

   Эта мысль сверкнула в мозгу, как вспышка, и Крекер радостно распрямился в кресле. Несколько секунд поглядев в никуда торжествующим взором, Дима вдруг обмяк и загрустил.

   – Не важно, что там мне подсовывают. Все равно уйма вариантов, которые надо проработать. Уйма тех же книг. Хотя, может, все эти названия в книгах генерируются сразу на ходу с помощью особого алгоритма?.. Ха! Как же, и тексты книг тоже генерируются?

   Он вернулся в «Окна» и сразу же принялся искать книги. Одну из них, раскрыв наугад где-то посередине, он даже немного прочел. Автор, конечно, был ему неизвестен, но слог показался очень легким и складным, не похожим на сгенерированную белиберду, которую он ожидал там найти. Под конец Крекер не поленился и выписал из книги несколько фраз, чтобы потом по точному поиску обнаружить полный текст на страницах всемирной сети. Ничего. Ноль. Если кто-то и писал книгу, то непосредственно для мира, что находился за окнами. Но это не могло быть разработанной кем-то игрой.

ГЛАВА 2

Крекер, вытянув длинные тощие ноги, сидел, точнее, полулежал на лавочке в ближайшем сквере. Близился вечер, небо потихоньку темнело. Сумерки, поглощая с одной стороны небосклона сочную дневную бирюзу, наползали на него блекло-фиолетовым покрывалом. Быстро остывающий сентябрьский воздух проскальзывал за воротник, неуютно холодил кожу.

   Идти домой не хотелось. Непривычно вылизанная квартира, во-первых, казалась чужой, а во-вторых, Дима боялся, что находясь там, обязательно снова насвинячит, захламит ее за считанные часы, а ему было жалко своих трудов. А еще ему в кои-то веки не хотелось сейчас таращиться в монитор, а именно этим он бы и занялся, останься он дома. Холодное пиво в банке давно выдохлось и казалось безвкусным. Дима, сделав маленький глоток, скривился, слил остатки под скамейку и, прицелившись, бросил банку в урну, в которой покоилось уже три или четыре пустых жестянки. Попал.

   Мысли рассеивались, Димон буквально не позволял себе сосредоточиться, чтобы снова не думать об одном и том же. Он уже давно от этого устал. А еще ему вообще не нравился сам факт того, что он думает о таких вещах. Только вывод все равно напрашивался один: там, за «Окнами», нечто иное, отличное от настоящего, нынешнего мира. В этом месте все слишком обычное, чтобы бросаться в глаза, но все же это какая-то иная реальность. Параллельный мир, другое измерение, можно назвать как угодно. И это, конечно, звучит как бред.

   Дима проверял и искал долго, потратив на эти проверки не один день. Он кропотливо выписывал от руки фразы, факты, целые абзацы текста из разных найденных источников. Но совпадений практически не было. И вот именно это «почти» больше всего не давало ему покоя. Словно что-то похожее здесь тоже случалось, но всегда немного иначе. А иногда и с довольно сильными различиями. Но никогда не совпадало полностью.

   Забавно, если кто-то нарочно хотел спрятать всю информацию о том мире и старательно блокировал доступ в местную сеть, откуда в последнее время основная масса народа черпает информацию, то этот кто-то совершенно забыл о книгах? Или оставил их как подсказку? Как говорится, имеющий уши да услышит.

   Мысль о параллельном мире раньше уже приходила Крекеру в голову. Когда-то, еще в самом начале знакомства со странной программой, он уже думал на эту тему, но во-первых, в тот момент он был очень пьян, а во-вторых, протрезвев, Дима струсил и, подсунув диск незнакомому человеку, стал ждать результатов. Возможно, он просто не доверял своим суждениям, и ему нужен был взгляд со стороны. Как бы то ни было, кроме того, что Иван «подсел» на эту программу, Крекер так и не узнал ничего особо нового. А теперь, видимо, пришла пора вернуться и разобраться самому.

   Когда были найдены не прямые, но все же доказательства, что это – нечто отличное от привычного Крекеру материального мира, остальные знаки и сигналы вдруг стали появляться сами собой. Все, что смущало и заставляло метаться между выбором «игра или слежка», теперь оказалось на своем месте и стало понятным и очевидным. Абсолютных доказательств пока не было, но как-то и не хотелось их искать. И без них было очевидно, что третья – самая бредовая и безумная – версия и есть верная. По крайней мере, она была ближе всего к правде. Дима не находил себе места, не зная, радоваться найденным ответам или огорчаться тому, что рушится его мировоззрение.

   Продрогнув, Дима наконец нехотя засобирался домой. Там он опять должен был оказаться один на один со своими странными выводами, не считая возможным поделиться хоть с кем-то своими мыслями. Но и удерживать самостоятельно этот груз становилось уже невыносимо. Крекер поймал себя на том, что часто вспоминает того парня, что пришел к нему с просьбой, столь важной для него. Сейчас Дима на себя злился. Может, было бы все намного проще, если бы он отдал Ивану еще один диск? Или, вообще, они бы попробовали посмотреть его вместе. Уже понятно, что он почему-то не запускается при гостях, но если при первом включении у монитора окажется два человека, вдруг все включится и можно будет работать вдвоем?

***

– Алло, Лех, привет. Ты еще работаешь в своей «Компо-Новке»?

   На другом конце провода повисла пауза, а затем заспанный голос промычал:

   – А это кто?

   – Димон. Крекер, если понятнее.

   – Ух ты, блин! – собеседник оживился. – Я уже забыл, как твой голос звучит.

   – Ну, прости, что напомнил. Так как?

   – Сто лет уже не работаю, – радостно ответил Леха. – Я нормальную работу нашел, а не в этой забегаловке. Даже не знаю, жива ли эта шарага.

   Крекер выматерился сквозь зубы.

   – А что тебе нужно? Продать что-то? Так подгони мне, я найду, кому впарить, без проблем.

   – Нет, человека найти надо, он там закупался у вас.

   Собеседник разочарованно присвистнул.

   – Тут не помогу, чел.

   – Да понял уж. – Крекер помолчал. – Хотя погоди, ты же ему и продал мой диск один! Я тебя еще просил наплести, что это супер-новинка, эксперимент и всякое-такое.

   – А, точно, припоминаю, – протянул Леха, зевая. – Тот чувак часто захаживал, постоянно какие-то шутеры допотопные покупал, может, у него комп не тянул, потом резко на квесты переключился. Я ему поэтому и предложил твою игруху, сразу решил, что он заинтересуется.

   – Ясненько. Часто, значит, приходил. Хорошо. Ну, спасибо.

   Димон попрощался и отключился, не дав Лехе договорить фразу о том, что он готов всегда что-то перепродать. Тащиться в магазин не хотелось, да и шансы, что Иван продолжает ходить в одно и то же место за старыми дисками в то время, когда все игры можно найти в интернете, были ничтожно малы. Но проверить стоило.

***

Чернявый парнишка сидел за прилавком, уткнувшись в телефон и почти клюя его носом. На звук шагов он оторвал голову от гаджета и равнодушно посмотрел на неказистого тощего парня, вошедшего в магазин и быстрым взглядом окинувшего витрины через очки с толстенными линзами.

   – Что-то интересует конкретное? – спросил продавец, прикидывая, за чем пришел посетитель. Крекер еще какое-то время покрутился у витрин, близоруко разглядывая адаптеры и запчасти, затем повернулся к чернявому.

   – Кто-то интересует, – ответил он. – Ищу товарища одного, знаю, что он одну игрушку повсюду искал, «Окна» называется. При тебе не заходил?

   Чернявый наморщил лоб, роясь в памяти.

   – Слушай, а ведь точно, был такой, спрашивал. Я так и не понял, о чем он. Я его сначала к установщикам окон послал. – Он глупо хихикнул. – Дались вам всем эти «Окна»! Что это хоть такое?

   – А кому еще? – быстро спросил Крекер, глядя на парнишку огромными глазами через лупы очков.

   – Да нет, никому, – смутился чернявый. – Это я так.

   – Часто он здесь бывает?

   Парень снова задумался, потом покачал головой.

   – Вроде больше я его и не видел. Это очень давно было. С тех пор и не появлялся. Он дерганый такой был, как наркоман во время ломки, я его потому и запомнил, наверное. Но он больше не приходил.

   – А сменщик у тебя есть? У тебя же выходные бывают?

   – Да практически не бывает, – усмехнулся продавец. – Я тут и не устаю особенно, мне нормально, я от сменщика отказался. Изредка только, когда надо очень, меня хозяин подменял, а так я почти всегда на боевом посту.

   – А учет покупателей вы не ведете случайно? Контакты не записываете? – не унимался Димон.

   – Да бог с тобой! – парень заржал. – Мы что, в элитном бутике что ли, где каждого клиента помнят и чтут? Тут проходной двор.

   – Ну да, глупый вопрос, – пробормотал Крекер. – Слушай, приятель, тебя как звать?

   – Олег.

   – Я Дима.

   Парни обменялись рукопожатием. Олег с любопытством ждал, что скажет новый знакомый.

   – Мне позарез нужно найти того чела, что «Окнами» интересовался. Понимаю, что шансов почти нет, но если он вдруг зайдет – не пропусти, а? Я свой номер оставлю, дай ему, пусть позвонит обязательно. Я тебе денег сейчас дам, если найду с твоей помощью – еще добавлю. Договорились?

   Олег радостно закивал, пальцем ткнув в приклеенную к прилавку бумажку с номером мобильного и надписью «Олег Викторович К. Сбербанк».

   – А если он не захочет звонить?

   – Ну, это уже не твоя проблема, главное, телефон дай. Но он позвонит. Скажи ему, что его Крекер ищет насчет «Окон», и он точно захочет.

   Продавец восхищенно вытаращился на Димона.

   – Ты Крекер?! Серьезно?

   Тот с досадой кивнул. Слушать восторженные излияния, какой он крутой программист, ему было почему-то всегда скучно и неловко. С другой стороны, теперь парнишка точно расстарается и, если увидит Ваню, не забудет про его просьбу.

   – А что у тебя нового есть? – затараторил Олег. – Принес бы хоть раз!

   – Я как раз работаю над одной штукой, – неопределенно ответил Дима. – Но это затяжной процесс. Результат будет офигенный, но заранее ничего не скажу.

   Перекинувшись с продавцом еще парой ничего не значащих фраз, Крекер попрощался и ушел из магазина. Никаких надежд на то, что Иван вдруг найдется, он не возлагал. «Зачем я деньги предложил? Он бы и так помог», – раздраженно подумал Димон, вспоминая реакцию парнишки. Надо же, а он звезда. Широко известный в узких кругах. Толку-то от этого?

   Прежний продавец, Леха, сказал, что Иван постоянно таскался к нему за игрушками, а нынешний чернявый парнишка сообщил, что с тех пор, как тот искал «Окна», он больше не показывался. Даже странно как-то. И Олег про него сказал, что дерганый, как наркоша, да и самому Крекеру показалось, что он в каком-то странном настроении был из-за дурацкой игры. Может, с ним что-то случилось?

   Не сказать, чтобы Крекеру было жалко совсем незнакомого парня, который съехал с катушек из-за потери «Окон». Но он ощущал легкую досаду: почему-то в этом деле ему хотелось иметь союзника – вовлеченного, неравнодушного. Рассказывать кому-то еще про то, что он открыл дыру в параллельный мир, Крекер не собирался. Одно дело, когда тебя не без оснований считают чудиком, и совсем другое, если ты, будучи нормальным, со стороны выглядишь безумцем.

ГЛАВА 3

«Лучше в момент смерти через Wi-Fi закачать отлетающую душу в компьютер, а потом чатиться».

   Крекер уже несколько раз перечитал эту фразу, оставленную кем-то в длинной ветке комментариев на компьютерном форуме, не обращая внимания, что ветка продолжает расти. Разговор шел в шутливой манере, но народ обсуждал совершенно иные вещи и темы, – уж точно не про отлетающие души. Просто кто-то вклинился со своей шуткой, и ее тут же забыли, задавив кучей новых комментариев. А у Димона она никак не выходила теперь из головы.

   В души и уж тем более их переселение он никогда не верил, но в последнее время его взгляды несколько изменились. Если существует такая невероятная вещь, как параллельные миры, которые даже можно увидеть, то почему бы не допустить наличие и других сверхъестественных процессов или субстанций? Не обязательно называть это душой, можно заменить на более приземленное. Например, сознание, или нейроимпульсы, или астральное тело – новое для Крекера понятие, недавно подцепленное им на бескрайних просторах интернета.

   До этой субстанции Димону тоже совершенно не было бы дела, если бы в голову не затесалась мысль проникнуть в мир, который Ваня обозвал Заоконьем. По сути перед ним была дверь в ту реальность, и нужно лишь было понять, как сквозь нее пройти. Стать не сторонним наблюдателем, а непосредственным участником событий того мира. Ведь он не просто имел возможность следить через монитор за происходящим. Он мог прикоснуться к некоторым предметам там, внутри этой бреши, с помощью своего компьютера. Дотянуться до них из этого мира! Между мирами явно существовало взаимодействие. Что, если его возможно расширить?

   Усовершенствовать саму программу так, чтобы наконец увидеть пейзажи, выйти за пределы домов или просто в общественную сеть, у Крекера так и не получилось. И, пока он маялся, стараясь придумать хоть какой-то способ, некий шутник напечатал на форуме свою фразу про Wi-Fi, и Димон совсем потерял покой.

***

– Идиот! Надо было доучиваться! – костерил себя Крекер, сидя на полу своей комнаты посередине на удивление чистого ковра. Пол был завален толстенными медицинскими книгами, которые несостоявшийся нейрохирург зачем-то хранил со времен прерванного студенчества. Точнее, он-то понимал, зачем их хранит, просто все надеялся загнать подороже, чем предлагали до сих пор.

   Что он хотел найти в учебниках и справочниках, он и сам не знал. Вряд ли там черным по белому было сказано, как перенести сознание человека в компьютер или, еще лучше, куда-то за его пределы. Но Димон надеялся, что какая-то информация может оказаться полезной или даст толчок развитию мысли. Он искал в этих книгах, скорее, озарения, чем подсказки, но пока тщетно. Увы, это были медицинские книги, в которых слово «наука» не соединялась дефисом с «фантастикой», и даже если бы Крекер прошел весь студенческий путь до конца, вряд ли это помогло бы ему с перемещением в параллельный мир.

   – Не там ищешь, ты не там ищешь, – увещевал себя Димон, продолжая меланхолично перелистывать страницы здоровенного справочника. Его очки съехали набок, волосы были всклокочены, на лбу блестела капелька пота, и в этот момент парень действительно напоминал карикатурного сумасшедшего ученого. – Черт, ну неужели правда придется читать про души и все эти тела?

***

Под «всеми этими телами» Димон подразумевал астральные, от мысли о которых у него поначалу сводило зубы. Сперва он вообще не мог понять, что такое астральное и, как его еще называли, тонкое или эфирное тело, и какое оно отношение имеет к обычному человеческому. Сначала он просто «гуглил» среди информации, что лежала на поверхности. Затем стал углубляться все больше и больше, полез на тематические форумы, накачал себе статей и даже вытащил из глубин мировой паутины несколько книг о выходах из тела и астральных путешествиях.

   Как с пятого на десятое выяснил Димон, понятие астрального тела использовалось и в оккультизме, и в эзотерике, и в практиках осознанных сновидений. Некоторые религии упоминали и трактовали его немного по-своему, но суть у всех была примерна одна: это нечто, находящееся между материальной оболочкой человеческого тела и душой. Выход этой субстанции из человеческого тела назывался астральной проекцией, и для того, чтобы сделать ее, не нужно было умирать. Димон обзавелся книжкой про путешествия вне тела, скорее, для очистки совести, чем всерьез планируя такие выходы. Эта книга и вся остальная эзотерика красовались поверх толстых медицинских томиков в ожидании своего часа. Пока Крекер косился на всю эту литературу диким взглядом, прислушиваясь к внутренней борьбе: здравого смысла, раздирающего любопытства и банальной лени.

   Но все-таки идея с переносом души, или тонкого тела, в мир, который можно было увидеть лишь через монитор, не оставляла Димона, и он снова стал изучать информацию о внетелесном опыте и астральном теле.

   Эта нематериальная субстанция, которую он кое-как научился воображать в более понятном для себя виде, представлялась ему в виде человеческого силуэта, сотканного из множества светящихся зеленых цифр. Ее описание в интернете не совпадало с тем, что придумал для себя Крекер, но так ему было проще о ней думать. Димон решил, что будет считать астральное тело сгустком энергии, а раз это энергия, то ее можно поместить в какое-то устройство, которому для работы тоже нужна энергия, например, в тот же самый роутер Wi-Fi, а может, напрямую в компьютер через блютус. А оттуда уже как-то пытаться передать этот поток энергии дальше, только там ему нужен будет приемник, иначе в этих манипуляциях нет никакого смысла. Под приемником Крекер подразумевал человека, точнее, его мозг (или в чем там хранится обычно астральное тело?), который сможет принять в себя чужое сознание. Только кто ж на такое добровольно согласится? В морге что ли приемник поискать?

   Крекер представил, как ему удается наконец переселить свое астральное тело в голову свежего трупа, как тот поднимается и, с трудом ворочая ногами, движется в сторону людей. Те в страхе разбегаются, а он пытается им объяснить, что вовсе не зомби, а просто пришелец из параллельного мира! Это же совсем другое дело!

   Трясясь от беззвучного смеха, Димон чуть не сполз с компьютерного кресла на пол.

   – Боже, какой херней я занимаюсь! – давясь и захлебываясь смехом, бормотал он. Усевшись в прежнее положение, он стащил с носа очки и вытер выступившие слезы. – Зачем мне это все надо? Нормально же жил!

   Он почти успокоился, только плечи продолжали вздрагивать и желудок изредка сокращался спазмами, как после истерического плача. Димон сделал несколько шумных и сильных вдохов и выдохов, снова промокнул глаза и нацепил очки. В этот момент его мобильный тихонько зажужжал и, вибрируя, пополз по столу.

ГЛАВА 4

Что дернуло Ивана вернуться снова в тот магазин, где когда-то продавец с дредами впарил ему пресловутые «Окна», он и сам не знал. Только, проснувшись как-то пасмурным субботним утром, он вдруг подумал, как давно ни во что не играл и как здорово было бы пострелять в виртуальные спины. Стояла поздняя и очень дождливая осень, промозглая сырость ни на денек не покидала улицы. Ваня, который в последнее время пристрастился было к утренним пробежкам перед работой, под дождем тут же растерял всю свою охоту до занятий спортом. «Иногда можно просто тупо расслабиться, – решил он, выглядывая в окно. За ним продолжал моросить мелкий дождик, но планов это не сбило. – Главное, никаких больше квестов, возьму какой-нибудь шутер». С такими мыслями он отправился в магазин.

   Иван забросил компьютерные квесты после одного очень памятного и жуткого события, которое, по его мнению, было прямым следствием неуемного увлечения играми. Тогда, несколько месяцев назад, ему казалось, что в диске с «Окнами» сосредоточена вся его жизнь, и после его утраты эта жизнь показалась ему вдруг бессмысленной. В подавленном настроении, поглощенный странными нехорошими мыслями, парень спустился в метро и внезапно принял ужасное решение, которое могло стать последним в его жизни.

***

В тот момент главное было – не передумать. Точнее, думать было уже нельзя, оставалось просто слепо следовать своему внезапному побуждению.

   Иван в ожидании поезда стоял примерно на середине платформы, тихим голосом повторяя, как мантру, одну и ту же фразу: «Еще немного – и все кончится, еще немного – и все кончится». До него уже даже не доходил смысл этих слов, он просто засорял ими мозг, не давая себе возможности переосмыслить решение и отступить.

   Людей на станции было довольно много, но не до той степени, чтобы создавать давку у входа в вагоны, поэтому Иван спокойно, никого не задевая, подошел к самому краю, едва завидев мощные белые огни в глубине тоннеля. «Еще немного – и все кончится», – продолжал он бубнить себе под нос. Ослепительное сияние быстро приближалось, выхватывая светящейся окружностью из черноты все новые отрезки пространства, опутанного проводами. Ваня суетливо переминался с ноги на ногу, топтался на месте, все сильнее заступая носками за край платформы. Сердце бешено колотилось, гулким стуком отдаваясь в уши, но то, скорее, был странный мандраж от предвкушения, чем страх. Страшно не было. Наоборот, душу Ивана вдруг заполнило неуместное ликование от того, что сейчас произойдет нечто, полностью меняющее для него все.

   Поезд засвистел, притормаживая перед станцией. Ивану сейчас казалось, что он движется медленно-медленно, выползая из черной дыры тоннеля, как огромная серебристая гусеница. Замедлилось все: и звуки, и движения людей, никто из которых не обращал внимания на то, что один из пассажиров почти свесился с платформы, отправляясь в свой последний и очень короткий полет.

   Ваня сделал глубокий вдох, шагая вниз, и тут же горло его резко, до боли, сдавило так, что перехватило дыхание, а пока он судорожно хватался за шею и давился сухим кашлем, рядом над ухом раздался красивейший, отборный мат, а затем искры посыпались из глаз. На какой-то момент Иван будто отключился, а очнувшись, почувствовал себя пришпиленным к мраморной колонне. Грубая и сильная рука больно сжимала шею и давила на кадык, и Ваня ощутил рвотные позывы.

   – Ты мудила недоделанный, подумал бы хоть сначала, гандон, о людях, которые могли это сейчас увидеть! Почему твоя сраная, никчемная жизнь должна на ком-то висеть? Иди себе и сдохни где-нибудь в тишине и спокойствии, в заброшке, а еще лучше – в лесу удавись, где тебя точно никто не найдет! У…бок.

   Иван все пытался вдохнуть и отцепить руки незнакомца от своего горла. Тот продолжал шипеть свои ругательства, дыша в лицо застарелым перегаром. Иван вдруг почувствовал, как дико болит челюсть и разбитая губа. Кажется, этот товарищ только что хорошенько его приложил.

   «Блин, за что?»

   Ваня поискал глазами сочувствующих, но всю толпу, которая только что наводняла платформу, уже увез в своем чреве поезд. Его блестящий хвост только что скрылся в тоннеле. Кажется, никто даже не обратил внимания на разборки двух ребят. И тут вдруг Ваня, словно очнувшись от наваждения, вспомнил, что собирался сделать несколько мгновений назад.

   Парень тем временем наконец отпустил Ивана. Морщась и потирая костяшки пальцев на правой руке, он отошел на пару шагов, с презрением вгляделся в Ванино лицо и добавил еще несколько непечатных ругательств. А Ваня все пытался выдавить в ответ одно единственное слово, но вывихнутая челюсть болела все сильнее, и рот раскрыть не получалось. Ваня мычал и нелепо жестикулировал, прикладывая руки к груди.

   – Чего мычишь, придурок? А если бы он тебя разрезал, машинист, как ему жить потом с этим? А людям, которые домой сегодня пошли бы, зная что они тело переехали? Что под их ногами были кровь-кишки и мозги твои бестолковые?

   Ваня замотал головой, показывая на челюсть. Из глаз вдруг потекли слезы. Незнакомец непонимающим взглядом окинул незадачливого самоубийцу, в глазах которого сейчас читались только благодарность и облегчение. Он уже несколько минут пытался произнести «спасибо». Кажется, спаситель в конце концов его понял.

   – Блин, ну дай бог, чтобы это у тебя временное помутнение было… Ты что, немой что ли? А, я, кажется тебе челюсть выбил! – он вдруг радостно заржал, видимо, посчитав это достойным наказанием за эпатажный поступок. – Скажи спасибо, что не убил. Нас и этому учили, чтобы с одного удара. Сходи в травму, пусть тебе вправят. И живи дальше, придурок!

   С этими словами парень вышел из-за колонны на платформу и нырнул в открывшиеся двери следующего поезда. Словно шестым чувством ощутил, что Иван больше не причинит себе вреда. Ваня, все еще задыхаясь после его железной хватки, растерянно проводил глазами уносящийся в тоннель вагон. Нижняя челюсть нестерпимо ныла, губу жгло, глаза щипало от слез. «Черт, как же хорошо, что больно! Зато живой!»

***

Челюсть вправили в травматологии, а рваную нижнюю губу пришлось зашивать. Возможно, у парняги на пальце был перстень, Иван не разглядел во время их короткой встречи – как-то не до того было. Сейчас от раны остался длинный, но аккуратный шрам, напоминающий о сумасбродном поступке, который, к счастью, Ване не дали довести до конца. Те несколько минут на пороге смерти представлялись сейчас как огрызок кошмарного сна: несущийся из тоннеля поезд, нездоровая радость близкого освобождения, ужас от того, что чуть не произошло непоправимое, и последующее облегчение, от которого становилось трудно дышать. Вспоминая этот момент, Иван непроизвольно тянул руку к шее, чтобы ослабить воротник, даже когда его не было: он словно заново ощущал стальные пальцы незнакомого спасителя на своей шее. Просто человек из толпы, который вовремя заметил и успел сориентироваться. Оттащил его за угол, надавал по морде, обложил матом, спас жизнь.

   Сейчас собственный поступок казался Ивану глупым, чужеродным и противоестественным. Да что такого ужасного произошло, чтобы отважиться на подобное? Собака сгрызла диск с игрой? Незнакомец хорошо его тогда встряхнул, выбив вместе с челюстью остатки инфантилизма и дури из головы.

   Ваня почти сразу съехал от родителей и сестры на съемную квартиру. Зажил спокойно и тихо, работал, по выходным поддавал, соблюдая, однако, меру. Даже в игры долгое время играть не тянуло, ассоциации были еще слишком свежи. Он стал больше общаться с друзьями и даже начал заводить знакомства с девушками, правда, каждый раз ловил себя на том, что непроизвольно ищет похожую на Скво. Пока такая не встречалась.

***

В помещении, где располагался отдел с дисками, царила непривычная суета. Почти над каждым магазинчиком красовалась наспех нарисованная надпись «Распродажа!». Некоторые отсеки уже были вычищены, и вдоль стен грустными, пустыми клетками тянулись свободные стеллажи. Кое-где на полу валялась парочка отлетевших ярких ценников. Кажется, здесь раньше торговали одеждой.

   Магазин, где продавались пульты, адаптеры, кабели и заодно компьютерные игры, пока еще оставался на месте, хотя пустые полки уже появились и здесь. Иван со смутной радостью узнал в продавце чернявого парнишку – в прошлую встречу тот сказал, что работает без году неделя. Он как и прежде сидел, низко склонившись над телефоном. «Надо же, долго продержался для такого места», – подумал Иван, прохаживаясь вдоль стеллажа.

   – Что, переезжаете? – спросил он. – Когда закрываетесь?

   Продавец поднял голову.

   – Да как скажут, пока не знаю. Нищему собраться, только подпоясаться, – невесело ответил он.

   – А почему отсюда все уезжают?

   – Под снос здание. Это же объект незаконного строительства. Так же говорят?

   Иван пожал плечами.

   – А диски с играми еще остались какие-нибудь? Мне все равно что, пострелять. И чем тупее, тем лучше.

   Парнишка усмехнулся.

   – Ой, потупее я тебе хоть даром отдам. Мне просто выкидывать жалко, все-таки когда-то хорошей игрой считалось.

   Он принялся перебирать диски на одной из полок, а потом вдруг замер и медленно повернулся к Ивану, с прищуром всматриваясь в его лицо.

   – Мне кажется, я тебя уже тут видел.

   – Ну да, – Ваня удивился. – Я приходил как-то. Ничего себе у тебя память, дело давно было.

   – Это же ты какие-то «Окна» искал? – с надеждой спросил чернявый. Иван почувствовал, как от лица отлила вся краска. Похолодели пальцы рук, по спине прошелся неприятный озноб.

   – А что? – осторожно переспросил он.

   – Да ничего такого. Ну, это ты? Просто тебя тут кое-кто очень искал. Надо же, как успел! Еще несколько дней – и нас бы всех отсюда уже выгнали.

ГЛАВА 5

Следуя уже знакомой дорогой к жилищу Крекера, Иван пытался освежить в памяти свой первый визит в эту квартиру. От той встречи остались лишь обрывочные воспоминания. Он вышел оттуда в таком упадническом настроении, что почти ничего не запомнил. Издевательский отказ создателя игры выбил почву у него из-под ног, и ему уж точно было не до внутреннего убранства комнат. Поэтому сейчас ему снова представлялась картина из студенческой юности, когда он зачем-то ходил в гости к семейной паре, разводящей собак в загаженной однушке, и Ваня заранее настроился на вонь и полчища тараканов, которые встретят его уже на пороге.

   Стояла серая и тусклая ноябрьская суббота. Утром она порадовала отдыхающих свежайшим снежным покровом, толстым слоем укрывшим траву и ветви деревьев. Невозможно было пройти мимо окна, чтобы не взглянуть на снежную сказку, царящую на улице. Даже унылые серые тучи, которые просыпались пушистым снегом, не могли омрачить волшебную картину сказочной зимы. Но когда Иван отправился на встречу, в город вернулась вертевшаяся поблизости осень. Пышный снег осел и потек, с веток непрерывно падали мокрые комья, и под ногами чавкала каша, которую еще не успели расчистить. Было сыро и мокро, и синоптики пообещали, что к вечеру наконец ударят морозы, превратив дороги в катки. «Ну и денек выбрал», – досадовал на себя Ваня. Ну да охота пуще неволи.

   Уже у двери Иван неожиданно вспомнил, что в прошлый раз та оказалась незапертой, и с силой толкнул ее рукой. Дверь не поддалась. Для верности Ваня подергал ручку, но квартира действительно была закрыта. «Нет его, что ли? Зря пришел?» – с досадой подумал Иван и постучал.

   – Иду! – тут же раздался приглушенный голос, и Ваня даже вздрогнул. Оказывается, его ждали.

   Увидев на пороге щуплого и невзрачного Димона в застиранных джинсах и растянутой футболке, мешком висевшей на тощем теле, Иван вдруг живо вспомнил их первую встречу. Как он пришел за помощью, чуть ли не умоляя восстановить игру, как тот его отшил. Вспомнилась грязная запущенная квартира, стойкий запах пота и засохшего пива. Всего этого сейчас почему-то не было. Крекер, открыв дверь, буркнул какое-то приветствие, отступил и сразу же пошел в комнату. Ваня проследовал за ним.

   Обстановка по-прежнему была довольно бедной, но комната оказалась чистой и проветренной. Единственное, что выглядело здесь импозантно – это просторный компьютерный стол со столешницей из белого дуба, на котором красовался огромный вогнутый монитор. Из-под стола, стоящего рядом с зашторенным окном, в сторону подоконника тянулось множество проводов разной толщины и пряталось под занавеской.

   Иван удивился, увидев прямо возле стола довольно большие гантели, а в углу на стуле – акустическую гитару, но больше всего его поразили стопки толстенных книг, занимавшие почти весь узкий диванчик слева у стены. Приглядевшись, он заметил, что это медицинские книги, и подумал вдруг, что не с ним одним с тех пор произошли изменения. Вряд ли, конечно, это было связано, но совпало интересно.

   – Ты еще и врач? – с интересом спросил он, потянувшись к небольшой книге наверху самой высокой стопки.

   – Нет. Не сложилось, – сухо ответил Крекер, отбирая книгу и спокойно возвращая ее на место. – Потом посмотришь.

   Ваня с недоумением проводил книгу глазами. Жалко что ли?

   – Будешь что-нибудь? Пиво? Чай-кофе?

   Ивана так и распирало грубо брякнуть «Потанцуем», но он сдержался и просто сказал:

   – Давай пива.

   – Ну, пойдем на кухню, там поговорим.

***

Ваня не сразу решился на этот звонок. С одной стороны, он был уверен, что Димон искал его не просто так, а это напрямую связано с «Окнами».

   Неужели он их восстановил?!

   От этой мысли сердце начинало стучать с перебоями. Может быть, потому, что Иван надеялся снова увидеть Скво, пусть даже по ту сторону экрана. Он думал, что успокоился и забыл, переболел, тем более, что девушка, так запавшая ему в сердце, была всего лишь персонажем компьютерной игры. Но, видимо, это не вполне здоровое чувство к несуществующему человеку, прошло не до конца.

   А может быть, причина его волнения была в том, что напоминание об «Окнах» сразу всколыхнуло события тех дней и неудачную попытку самоубийства, о которой Иван старался не думать, а если и вспоминал, то с ужасом и облегчением. Лицо его спасителя уже давно смешалось в памяти с толпой лиц, которых он когда-либо видел мельком, но Иван до сих пор хорошо помнил железную хватку его руки на своей шее.

   Но хотел ли он возвращаться к этой игре? Еще раз лезть туда, заново искать Скво? Что, если это опять утянет его в эту пучину безумия, из которой он когда-то увидел такой нелепый выход? Ведь это же не реальный человек, и чувства к нему – путь к сумасшествию. Стоит ли все это возобновлять?

   Иван несколько дней размышлял, нужно ли во все это ввязываться, но наконец понял, что если сейчас откажется от возможности набрать этот злосчастный номер, а вместо этого не дай бог еще его в сердцах удалит, то сам же себе потом выест мозг. И он позвонил.

   Крекер, судя по голосу, сильно обрадовался, чем еще сильнее удивил Ивана, и попросил приехать. Мол, есть что показать.

   «Интересно, сколько он с меня денег запросит за дубль диска? – размышлял Иван по дороге. – Раз уверен, что я такой фанат?»

***

Ребята расположились в кухне. Крекер вытащил из холодильника ледяной нефильтрованный «Хугарден» и выставил на стол.

   – Вот, только такое. Бокал надо?

   – Да нет, спасибо, я так.

   Ваня свернул горлышко. Оно пшикнуло, и из-под пробки выпорхнуло крошечное облачко пара. Иван с удовольствием сделал несколько больших глотков и уставился на Крекера, сидящего напротив и сверлящего его несоразмерно большими глазами через свои лупы.

   – Ну, ты мне расскажешь уже что-нибудь? – заговорил наконец он. – Зачем позвал и все такое?

   – Насчет «Окон» поговорить.

   – Я догадался, что насчет «Окон», – Ваня залпом прикончил бутылку и убрал ее под стол. – Только о чем тут говорить? Скажи, сколько я тебе должен, дай диск, да я пойду. Ты же сделал еще один, ведь так?

   Он подался вперед над столом, вглядываясь в лицо Крекера, который почему-то теперь старательно отводил взгляд.

   – Типа того, – наконец ответил тот. – Ладно, хватай еще пива и пойдем, покажу кое-что. Не знаю я, как это рассказывать.

   Ваня пожал плечами, по-свойски вытащил из холодильника еще пару бутылок и отправился вслед за Крекером в комнату. Тот тем временем уже уселся за свой шикарный стол и запихивал диск в дисковод.

   Немного пожужжав, диск выехал обратно. Крекер выругался и полез в ящик стола. Еще один необъяснимый факт – игра не работает при гостях – повторился даже при Иване, хотя Крекер надеялся на другой результат. Иван поставил на столешницу пиво, затем аккуратно переставил со стула на пол гитару и придвинул его к столу.

   – Что, все? – с легкой ехидцей переспросил он, кивая на открытый дисковод. Он хорошо помнил, как его игра не хотела запускаться, если рядом был хоть кто-то посторонний.

   – С этим все, видимо, – с досадой ответил Крекер, убирая диск в коробку, и уложил на поддон следующий.

   – Что, новый тоже только без свидетелей пашет? – удивился Иван, провожая глазами диск, неторопливо уезжающий внутрь системника. Накопитель на прощанье серебристо блеснул, и Ваня успел разглядеть на нем надпись: «Окна, № 4». – А почему ты его не испра… Погоди-ка, номер четыре?

   Крекер съежился перед монитором. Его поза выдавала напряжение, словно его застали врасплох за чем-то незаконным и он готов сорваться с места и бежать. Смутная догадка промелькнула у Вани в голове. Он медленно поднялся на внезапно потяжелевшие ноги и завис над щуплым программистом.

   – Они у тебя и раньше были, да? Ты же не делал новые, это с тех пор все? Когда я приходил, а ты меня послал?

   Крекер молчал, в оцепенении наблюдая, как запускается игра.

   – Ну ты и мудила, Димон! – возмущенно заключил Иван. – На хрена было врать? Жалко было диск продать? Такой херни мне тогда нагородил!

   Он развел руками, возвышаясь над застывшим Крекером. Вот же урод! Он из-за него чуть под поезд не сиганул тогда, а этот гандон просто пожадничал.

   – А я разве тебе был должен? – вдруг спокойно спросил Димон, покосившись на Ваню из-под очков. – Не хотел и не продал. Нездоровая реакция у тебя, кстати.

   Он снова уткнулся в компьютер. Иван хотел было огрызнуться, но осекся. А ведь парень прав. Кто виноват в том, что он из-за сломанной игры чуть себя не порешил? Крекер что ли? Люди близких теряют и переживают это, а он? Тоже мне, нашел козла отпущения. Ему снова стало противно от себя, как каждый раз, когда он вспоминал момент своей слабости. Он плюхнулся на стул рядом с программистом и только хотел сказать что-то примирительное, как Крекер вдруг, тыча пальцем в экран, воскликнул:

   – Загрузилась! На двоих заработала! Черт, я боялся, что опять диск выплюнет!

   – В смысле? – переспросил Иван. – А это разве не ты такой блок поставил?

   Крекер с кривой улыбочкой обернулся на Ваню и окинул снисходительным взглядом.

   – Интересно, как бы я это сделал? – хмыкнул он. – Я программист, а не фокусник.

   – Не фокусник? – Ваня непонимающе заморгал.

   – Ага, и не колдун, – пробормотал Крекер, принимаясь водить мышкой по экрану, чтобы выбрать окно для просмотра.

   Теперь настала очередь Ивана с изумлением смотреть на Диму. Кто из них больше не в себе?

   – Ты считаешь, можно запрограммировать игру так, чтобы она угадывала, есть рядом люди с игроком или нет?

   Иван озадаченно молчал.

    – Ладно. Сейчас покажу кое-что и попробую рассказать, но я просто не представляю, с чего начать, – горестно вздохнул Димон, а Ваня вдруг осознал, что он сейчас сидит рядом с создателем игры, той самой, что подарила ему столько насыщенных дней и которая потом чуть не стала причиной его гибели. Глядя, как сквозь пелену, в огромный монитор, демонстрирующий комнаты одну за другой, предметы мебели, цветы, окна с задернутыми шторами, Иван думал о том, что спустя столько времени, уже почти не надеясь, он вдруг вернулся в покинутое, но очень дорогое сердцу место, о котором никогда так до конца и не смог забыть. Такие привычные действия: вход через окно, затем незнакомое помещение, которое можно рассмотреть. Правда, видимость у Димона была значительно круче, видимо, благодаря особенному монитору, который создавал ощущение, что ты находишься внутри. Было лишь совершенно неясно, почему Крекер, вместо того, чтобы сразу отделаться от него, продав очередной диск, которых у него оказалось достаточно, запустил игру на двоих. Ведь теперь есть вероятность, что эта игра не пойдет, когда тот сядет за нее в одиночку. Кажется, Димон что-то хотел рассказать, но вместо этого он все обследовал квартиру, словно что-то искал. Не найдя, он перемещался в следующее окно и пока молчал. Комнату наполнила давящая тишина, нарушаемая лишь клацаньем мышки и поскрипыванием кресла-вертушки.

   – А почему вначале не было вот этого всего, мол, приветствую тебя, единственный и неповторимый? – тихонько спросил Иван, чтобы хоть как-то разбавить повисшее молчание. – Про «нет предела множеству окон»?

   – А зачем? – удивился Крекер, не отрываясь от экрана.

   – Ну, игра же так начинается.

   – Да не игра это, блин!

   Димон в сердцах швырнул мышку и повернулся к Ивану. Тот с любопытством воззрился на него.

   – Не ищется, как назло, – раздраженно буркнул Крекер. – Хотел сходу показать, на живом примере.

   – Да что не ищется-то?! И что значит – не игра?

   – Мне нужна квартира с книгами. Вот уже три просмотрел, а там как будто, блин, дегенераты живут, не читает никто. А не игра это, потому… – Крекер на какое-то время замялся, а потом выпалил: – Потому что я ее не создавал!

ГЛАВА 6

– Хрень какая-то, – в очередной раз повторил Иван, доцеживая из горлышка уже неизвестно какую по счету бутылку пива.

   Была поздняя ночь. Ребята сидели на кухне. Ваня с унынием думал, что хоть и не придется ему сегодня скользить по ледяным дорожкам, зато предстоит спать не у себя дома, и еще непонятно, куда его уложит Крекер – неужели на тот узкий диван, что сейчас завален книгами?

    Даже изрядная доза выпитого не расслабила мозг настолько, чтобы Иван полностью поверил в рассказанное Крекером. Напротив, от странных историй он только сильнее напрягся и помрачнел. Димон зато, наоборот, наконец расслабился, потому что ему в кои-то веки удалось выговориться, слить информацию, и было уже не столь важно, верят ему или нет, главное, он выплеснул все то, что накопилось.

   – Хрень – не то слово, – поддакнул Димон, согласно кивая. – Я сам ужасаюсь иногда, что об этом думаю всерьез. Но ты сам скажи, если отбросить все эти барьеры, неверие, привычные установки стереотипные… Неужели не круто все выглядит?

   – Но ты правда можешь это сделать? – уже в который раз спросил Ваня. Крекер насупился.

   – Я думаю, что могу. Но я ж не пробовал.

   – Ага, и я тебе нужен, чтобы пробовать. Эксперименты проводить. Супер!

   Иван пьяно уставился на нового приятеля.

   – Ну а что, на себе что ли проводить? – искренне изумился Димон. – Как я пойму, то ли делаю, если буду уже там? Кто поможет, если что-то пойдет не так?

   – Так давай я тебя отправлю, – с бравадой предложил Ваня. – Я тебя и спасу, если что.

   – Ага, конечно, – скривился Димон. – Ты же хорошо разбираешься в таких делах и в компьютерах тоже, вот прям хоть сейчас готов тебе свое астральное тело предоставить, давай, закачивай.

   – А ты, значит, закачаешь.

   – Да. Я надеюсь, – скромно ответил Крекер.

   – Вот через тот сраный роутер, что у тебя под монитором валяется? Меня в ту штуку впихнешь, всю мою жизнь, душу, ум, мозг?..

   – Нет, мозг в башке останется, – хмыкнул Дима, поднимаясь. – Надеюсь. Если он там есть. Пойдем обратно в комнату. Еще покажу.

   Ваня с трудом встал из-за стола и неохотно поплелся за товарищем.

   Подойдя к занавешенному окну, Димон с гордым видом отодвинул шторы, и Ваниному взору предстала аппаратура, сгруженная на широком подоконнике. В основном, здесь были разные виды комнатных антенн: в виде окружности, усики и вытянутая конструкция, напомнившая Ване рыбий скелет. Еще за шторой стояли какие-то приборы непонятного Ивану назначения и коробки с переключателями, кнопками и лампочками. С самого краю лежали свернутые в бухту провода и наваленные просто грудой транзисторы и какие-то запчасти. От антенн и пары приборов тянулись шнуры, уходящие под стол Димона. Ваня пригнулся и увидел на полу то, что можно было бы назвать как «проводной ад»: множество беспорядочно переплетенных кабелей разного цвета и размера.

   – Ого, сколько всего, – протянул Иван, выпрямляясь. – И это все потребуется?

   – Да нет, что ты! – усмехнулся Крекер. – Это я проверял, варианты разные пробовал. Самое главное – это антенны, конечно. Я отталкиваюсь от того, что астральное тело – это энергия. Антенна ее примет и преобразует, я только не знаю, какая именно нам нужна.

   – Как это? – удивился Ваня.

   – Ну, я же не знаю, какая частота и длина волны у астрального тела. А может быть, у каждого вообще свои параметры. Мне же сравнить не с чем, я же этого еще не делал. Вот я разноволновые антенны подключил, а частоту буду менять в приемнике, пока не найду нужную.

   – А дальше что? Как ты вообще это собираешься делать?

   – Да какая разница? Это уже не твоя забота, – отмахнулся Димон.

   – Ну уж нет, это моя забота. Это я там валяться без сознания буду, пока ты тут что-то будешь крутить и кнопки нажимать. Я, конечно, не пойму, но хоть в двух словах как-нибудь, на простом языке.

   Крекер демонстративно приспустил с носа очки и скептическим взглядом смерил Ваню. Затем почесал редкую рыжую щетину, беспорядочными клочками растущую на подбородке.

   – На простом языке, значит?

   Ваня покивал. Димон вздохнул, задернул шторы и уселся в свое любимое кресло за компьютерным столом. Иван, ссутулившись, снова примостился рядом на стуле.

   – Ну, грубо говоря, ты заснешь, точнее, войдешь в стадию между сном и бодрствованием, когда можно выйти из тела. Я с помощью антенн, что сейчас все на подоконнике свалены, направленным действием подгоню твое астральное тело к приемнику, который сам собрал и настроил. И помещу его туда, вернее, его туда притянет.

   Ваня, затаив дыхание, слушал Крекера. Воображение рисовало жуткие картины.

   – Только не спрашивай, как, – поморщился Димон, уловив, что Ваня снова собирается что-то спросить. – Оцифрованную проекцию выведу на монитор. И в это же время в том мире чел, с которым мы договоримся, сделает то же самое – ляжет, заснет, ну и так далее. И у него тоже будет такой модифицированный роутер, я ему помогу его собрать, настрою уже сам, подключившись к его компу. И с его тонким телом я проделаю то же самое.

   Крекер остановился, чтобы сделать передышку и смочить горло пивом. Он давно уже так подолгу ничего никому не рассказывал. Иван терпеливо ждал.

   – Эти штуки, тела то есть астральные, к обычному телу крепятся на астральных нитях. Поэтому, когда выходы из него делают, обратно возвращаются. И моя задача главная будет – аккуратно пересадить твое тело на его нить, и наоборот. Местами вас поменять. А потом я вас отпущу, и ваши эти летучие субстанции обратно растянет, только уже в новые тела. Вот как-то так.

   – Пересадку, значит? – мрачно усмехнулся Ваня. – Ну да, ты же еще и врач. Недоделанный.

   – Недоделанный, – согласился Димон.

   – Ты знаешь, что после твоего этого простого объяснения все стало выглядеть, как еще больший бред? Просто умопомрачительный бред. Ты псих.

   – Ты все это слушаешь и пытаешься понять, значит ты тоже псих, – беззлобно парировал Крекер.

   Парни еще какое-то время посидели за компьютерным столом. Крекер неторопливо бродил по потусторонним квартирам, разглядывая особенности местного интерьера. Ваня со скучающим видом следил за его перемещениями. Оба уже клевали носом: было далеко за полночь.

   – Я вообще ни во что не верил, – вдруг признался Димон. – До поры до времени. Сейчас верю. Только знаешь, давай уже завтра договорим, меня вырубает. Пошли книги стаскивать, на диване тебе постелю. Только ты уж извини, он не раскладывается. Там механизм сломался.

   «Чего я и боялся, – обреченно подумал Ваня, подходя к своему будущему ложу и спуская на пол стопку толстенных книг. – Узкий диванчик».

***

Утро, такое же серое, как и день накануне, встретило двух новоявленных приятелей похмельем, сильной головной болью и мерзким привкусом во рту. У Ивана, помимо всего прочего, ломило буквально каждую косточку от ночи, проведенной на сложенном и очень жестком диване с впивающимися во все места пружинами. «Вот сейчас бы быстренько перелететь в какое-нибудь заоконное здоровое тельце», – мысленно сострил Ваня.

   Информация, которая и вчера «под пиво» с трудом воспринималась, сегодня казалась Ивану полнейшей ересью. До вчерашнего дня он считал Крекера создателем совершенно особенной игры, настоящим, пусть и злобненьким, гением. А тот вдруг признался, что не писал эту программу. Какой творец станет открещиваться от своего творения? Да, похоже, что Димон спятил, но почему-то его безумие какое-то чересчур выборочное и касается только игры. В остальном он для сумасшедшего слишком здраво рассуждает.

   Пока Иван приходил в себя, мучаясь от мигрени, Крекер уже чем-то гремел на кухне. Скоро до гостя донесся запах свежесваренного кофе, и он, кое-как набросив на себя одежду, поплелся в кухню.

   – Слушай, – начал Иван, немного придя в себя. – Я вот все думаю насчет этих тел астральных.

   Крекер недоверчиво бросил на него подслеповатый взгляд. Без очков он казался моложе и еще хлипче, отчего Ивану его стало почему-то его жалко.

   – Я про эту байду, если честно, слышу впервые, и поверить мне, конечно, трудно. Слишком много для одного события: и параллельный мир, и астральные тела. Но допустим. Вот я принял этот факт, – он с трудом пытался сформулировать мысль, – но что, если у тех, кто находится в том мире, их нет? Нет астральных тел?

   – Как это нет? – удивился Крекер.

   – Ну вот так. Может, у них другие правила, иные законы физики. Я не знаю, от чего это зависит.

   Димон задумался. Какое-то время он молча отхлебывал свой кофе, затем сказал:

   – Если честно, я сам до конца в это все не верю. Может быть, это все-таки игра. Может, ее настолько хорошо проработали, что какое-то время она способна функционировать и создавать иллюзию реальности. Я повелся на ее достоверность, но это невозможно надолго запрограммировать, и скоро это станет заметно. Может быть, выходы из тела – это тоже просто выдумка, хотя я уже, как ты видел, книгами обзавелся и даже парочку прочел.

   – И что пишут? – с интересом воззрился на него Иван.

   – Да разное пишут, – уклончиво ответил Крекер. – Но обоснованно слишком. И знаешь, я верю.

   – Я просто все пытаюсь понять, как связаны эти две вещи. Мир в компьютерной игре и астрал.

   – Да в том-то и дело, что никак! – оживился Димон. – Два отдельных факта, каждый сам по себе. Я просто не придумал другого способа перекинуть сознание человека на ту сторону. Не важно уже, живой ли там мир или компьютерный.

   – Ага, и не важно, живой ли я там буду, или компьютерный, или дохлый, – буркнул Ваня, в два глотка приканчивая чашку крепкого кофе.

   – Так ты определись, веришь или нет. Если не веришь, то чего тебе бояться? Поспал себе, а я там кнопочки потыкал. Что может произойти? Да ничего!

   – Ну а как я тебе из тела-то выйду? – возмутился вдруг Иван. – Я не умею, я не знаю, как это делается! А если я правильно понял, то когда я лягу спать, просто засну и никуда уже не выйду.

   – Ну, над этим мы поработаем, – наморщив лоб, сказал Крекер. – Либо потренируешься, либо я какую-нибудь медитацию найду в интернете. Знаешь, штука такая есть, варган. Пихаешь ее в рот, дергаешь за язычок, и она гудит: «Гонь-гонь-гонь…» Вот такое найду и включу, тебя сразу выплюнет!

   – Да зачем включать, – съехидничал Иван. – Ты прямо варган купи и гонькай вживую.

   Шутка осталась без реакции.

   – А ты как поймешь, что я вышел? – поинтересовался Ваня.

   – Ну, теоретически у меня все должно на мониторе отразиться, – неуверенно ответил Димон. – Я же тебе вчера про антенны рассказывал. Только тут еще засада такая, я пока все приблуды настраивал и эфир «прослушивал», ни разу не было радиотишины. Эфир не бывает пустым, там каждый раз что-то присутствует. Я рассчитываю только на то, что уловлю изменения, когда ты сделаешь выход. Появится что-то новое – значит, возможно, это ты.

   – Возможно? – Иван скривился. – Сразу вспоминаются фильмы про паранормальные явления, где чуваки с такими коробочками ходят, похожими на безмены, и стрелочка вправо-влево, как на весах. И типа, если рядом призрак или еще какая-то потусторонняя нечисть, то сразу зашкаливает, и стрелка сразу в красную зону – вжух!

   – Вот-вот, примерно так оно и есть, – покивал Крекер. – Они не далеко от правды-то ушли.

   – Ага, или ты недалеко от фантастики, – съязвил Иван.

   – Вот и узнаем. Думаю, для начала тебе надо научиться выходить из тела, а я как раз проверю свои разработки. А вторым этапом – и он мне представляется еще более сложным – нам нужно будет на той стороне найти чела, который бы захотел попробовать попасть на нашу сторону.

   – А ты не можешь дернуть кого-то, пока он спит? – предложил Ваня, и Крекер вытаращился на него в полном изумлении.

   – Как дернуть-то? Без спроса что ли? Ты забываешь, что это не игровой перс, а живой человек! Как я могу его жизнью распоряжаться?

   – Вот черт. Я никак не могу начать думать про тот мир, что он настоящий, – признался Иван.

   – Однако когда ты тут страдал и выпрашивал еще один диск, тебе, кажется, было совсем не важно, что мир компьютерный, – огрызнулся Крекер.

   – Да, я почти верил в это. Непроизвольно.

   Иван задумался. От кофе голова почти прошла, и настроение улучшилось. А что, если все действительно так и есть? Тогда, значит, Скво – это обычная, живая девушка, которую он сможет там найти? Не подглядывать за ней через монитор, не ограничиваться наблюдением, а общаться вживую. Это выглядело настолько нереальным, что он даже не думал об этой стороне их с Крекером предстоящей авантюры. Но что, если правда?

   – Слушай, – спросил он вдруг. – А ты обратно-то меня сможешь вернуть потом?

   – Наверное, – неопределенно ответил Димон, пожав плечами. – Но это, опять же, теоретически.

ГЛАВА 7

Иван плотно задернул темные шторы, отчего комната погрузилась в сумрак, и растянулся на кровати. Он уже который день пытался освоить технику выхода из тела, но довести дело до конца у него пока не получалось.

   Сначала Ваня экспериментировал прямо перед сном: поздно вечером, уже лежа под одеялом, и иногда казалось, что он уже совсем близко, но каждый раз он неизменно засыпал. Пару раз ему, правда, приснился сон, что все получилось, он вышел и теперь летает по комнате. Ему даже удавалось просунуть руку сквозь стену. Но сновидение быстро увлекало его дальше в водоворот безумных событий, и Иван наконец понимал, что всего лишь спит и видит сны. Но, по крайней мере, у него хотя бы стало получаться осознавать себя во сне. Это тоже было очень полезно для успешных астральных путешествий.

   Все это он почерпнул из книг, которыми вооружил его Крекер перед возвращением домой.

   – А как же варган? – усмехнувшись, спросил Ваня, топчась на пороге с тяжелым, набитым книгами рюкзаком за спиной.

   – Ну, попробуй сам сначала. Если совсем все будет плохо, устрою тебе медитации, – поморщился Крекер.

   – А ты что будешь делать?

   – Как что? – удивился программист. – Сменщика тебе начну искать на той стороне. Да и доработать кое-что надо.

   Он с досадой нахмурился.

   – Ты, может, не заметил, но вместе с этим дурацким диском не желает работать ни одна программа, кроме системных, конечно. Вот мне надо найти какую-то лазейку, иначе я просто не смогу соединить два наших мира.

   – Чего? – Ваня непонимающе уставился на товарища.

   – Да ничего. Забей. Иди, тренируйся.

   Крекер торопливо выпроводил Ивана за дверь. Видимо, сам устал от непривычных ему гостей в одинокой квартире. А Ваня побрел к метро по жидкой каше из грязи и снега, в которую снова превратился ночной лед, с удивлением думая о том, как за один день могут измениться и представления о жизни, и отношение к людям.

***

Потекли дни тренировок. Первым делом Иван мужественно приступил к чтению книг, которые напихал ему Дима. Сначала было до зевоты скучно, а затем он неожиданно увлекся, когда автор принялся описывать собственный внетелесный опыт, приправляя повествование яркими примерами проходов сквозь окна и стены и полетов над улицами. Он рассказывал, как проникал в квартиры своих знакомых, наблюдая за ними и оставаясь невидимым. Затем, встречаясь с ними в жизни, «путешественник» словно невзначай спрашивал, что они делали, к примеру, вчера, и получал в ответ описание событий, виденных им накануне. Таких историй было описано множество, и Иван, читая, все больше и больше проникался мыслью, что никто не станет описывать эти довольно однообразные опыты лишь для того, чтобы кого-то удивить и впечатлить. Это был просто отчет о проделанной работе, и человек явно верил в то, о чем говорил. Конечно, все это могло быть просто книгой про чьи-то галлюцинации, но почему бы и не попробовать самому проделать все те же манипуляции? Хотя бы для того, чтобы убедиться, что вся затея Крекера – полный бред.

   С тех пор каждый вечер Иван ложился в кровать, закрывал глаза, пытаясь полностью расслабить тело и почувствовать каждую его клеточку, а затем начинал ждать вибраций. Тех самых странных ощущений, похожих на слабый разряд электрического тока, проходящего через тело, которые были описаны в каждой книге о внетелесном опыте.

   В самый первый день эксперименты закончились тем, что Ваня вместо того, чтобы расслабиться и заснуть, провалялся без сна полночи, потому что никак не мог отвязаться от мыслей, как глупо все происходящее. Только он закрывал глаза, как вдруг накатывал неудержимый приступ смеха. Вдоволь насмеявшись, Иван старался успокоиться, но теперь смешно уже становилось совсем без повода. И лишь к трем часам ночи, обессиленный от бесплодных попыток медитации, Ваня наконец заснул, а утром поднялся с кровати полностью разбитый.

   Пару дней он не притрагивался ни к книгам, ни к практикам, но затем возобновил попытки. Теперь уже смех не мучил его, но как только он вытягивался под одеялом, у него обязательно начинало что-то чесаться. Сначала пятка, затем колено, потом живот, голова, локоть.

   В конце концов нервная чесотка тоже отступила, и Ивану даже удавалось расслабиться и почти поймать этот момент наступления вибраций, но уставший за день организм вдруг прекращал сопротивляться сну, и Ваня засыпал.

   Тогда он решил попробовать медитировать днем. Для этого пришлось дождаться выходных. Зато погода стояла подходящая для таких дневных практик: пасмурное, серое небо не прояснялось даже в полдень. Низкие мрачные тучи низко висели над городом. Можно было даже не зашторивать окна, но Иван все же решил создать еще более сумрачную атмосферу.

   Он улегся, не раздеваясь и накрывшись пледом: во всех книгах для успешных выходов рекомендовали находиться в тепле. От погоды за окном клонило в сон даже днем, и Иван боялся, что может снова просто отключиться, но тем не менее закрыл глаза и постарался расслабить тело так, чтобы казалось, что оно растекается по кровати. Он лежал и прислушивался к своему телу, сосредоточившись на ощущениях в каждой конечности одновременно, и ему вдруг показалось, что он парит в невесомости и не может двигаться. Сознание вдруг поплыло, но в тот же момент он почувствовал довольно неприятное покалывание по всему телу, а в районе солнечного сплетения словно что-то стянулось в напряженный комок. Казалось, что сильно свело мышцы пресса, зажало и не отпускает, и это было почти больно и пугающе, но он приказал себе не поддаваться и ждать, что будет дальше.

   А потом Иван осознал, что уже может спокойно и легко двигаться. Он сел на кровати, а затем вдруг поднялся над ней. В солнечном сплетении еще что-то тянуло, но уже совсем мягко, словно кто-то ослабил поводок, привязывающий его к телу. Иван обернулся назад и увидел себя, ровно вытянувшегося под одеялом и безмятежно, казалось, спавшего. От созерцания своего почти безжизненного тела со стороны ему стало жутко, и он отвернулся и поспешно переместился на другой конец комнаты. Это произошло нечаянно, он просто подумал, что ему лучше отодвинуться, и оказывается, для этого не нужно было даже ходить. Снова взглянув на себя издалека, он уже не испытал прежнего страха. Наоборот, его все больше и больше наполняла радость и какое-то непривычное ликование. У него получилось! Он не спал, он вышел. И это было так приятно! Иван ощущал легкость и эйфорию от парения в воздухе. Он приблизился к окну, но не попытался откинуть шторы, а просто вытянул руки перед собой и двинулся вперед, надеясь повторить то, о чем до этого читал. Пальцы скрылись за непрозрачными занавесками, а затем Иван почувствовал, как они ткнулись во что-то более твердое, чем ткань, но тоже прошли сквозь него, и вскоре он сам, проникнув через стекло, оказался на улице. Он просто висел возле своего окна, и тело еще помнило ощущение слабого сопротивления материи, сквозь которую он буквально просочился.

   На улице был все тот же серый день, хотя казалось, что стало еще более пасмурно. Внизу на детской площадке на качелях качался единственный на весь двор ребенок, которого вывели погулять в такую неуютную погоду. Какая-то парочка суетливо пересекла узкую, покрытую лужами, дорогу и скрылась в подъезде. По той же дороге неторопливо проехала машина: водитель, видимо, выискивал место, где можно припарковаться. Все это было видно сверху, но не как обычно из окна, а словно сквозь какую-то муть, отчего окружающий мир казался слегка расплывчатым, но узнаваемым.

   В материалах, которые успел проштудировать Иван, говорилось, что теперь можно было перенестись куда угодно, лишь представив это место и подумав о нем, но при мысли, что он сейчас полетит далеко, оставив свою телесную оболочку одиноко лежать на кровати, ему стало по-настоящему жутко. Тут же снова скрутило в солнечном сплетении, и Ивана потянуло обратно. Опять через «мягкое» стекло и не шелохнувшиеся даже занавески – к реальному телу. Через несколько секунд Иван открыл глаза. Сердце билось так, словно собиралось выпрыгнуть из груди. В пересохшем рту стоял железный привкус. Но Ваня только что действительно совершил настоящее, пусть еще очень короткое, внетелесное путешествие и был готов поклясться, что ему это не приснилось.

   Иван прошел в кухню, выпил залпом чашку холодной воды, а затем быстро натыкал на телефоне приятелю: «Кажется, у меня получилось!»

ГЛАВА 8

Полицейские только что ушли, пригрозив ответственностью за ложный вызов. Тимур, раздосадованный и опустошенный, уселся за компьютерный стол и осоловело вперился в экран, по которому тут же снова побежали ненавистные печатные строчки:

   «Ну как? Ничего не нашли?» – съехидничал невидимый собеседник. Тимур машинально протянул пальцы к клавиатуре и тут же отдернул руки: можно было не напрягаться, а просто разговаривать. И хотя полиция не обнаружила в его квартире ни жучков, ни скрытых камер, кто-то его прекрасно и видел, и слышал. Правда, отвечал исключительно в письменном виде, используя его же компьютер.

   До этого эпизода в своей жизни Тимур много кого не любил и считал отщепенцами и просто козлами. Но теперь он понял, что нет тварей хуже, чем хакеры-мошенники. Только зачем им понадобилось взламывать именно его компьютер и вообще следить за ничем не знаменитым унылым парнем, киснувшим в одиночестве, он не понимал.

   – Сектанты гребаные! – бросил он в пустоту, зная, что на его ругательство обязательно будет реакция. У него было подозрение, что неизвестные, внедрившиеся в его компьютерное и квартирное пространство, специально разыскивают таких как он: отчаявшихся, несчастных людей, которые уже не видят смысла в этой жизни. Прикрываясь добрыми побуждениями и желанием якобы помочь ближнему, они, скорее всего, попытаются каким-то образом присвоить его квартиру, а потом по-тихому пришьют, изобразив суицид, и все в это поверят. Ведь у Тимура. уже была одна попытка самоубийства. В этот раз упорному неудачнику удалось все довести до конца. Никто бы и не удивился.

   «Да не сектанты мы, сколько раз уже говорить, – появились буквы на мониторе. – Мы понимаем, что как бред выглядит, но мы правда из другого мира. И не компьютер мы твой взломали, а проход из нашего мира в ваш. Ну не нашли же камер у тебя, откуда же мы за тобой следим?»

   – Если они не нашли камеры, это не значит, что их тут нет, – буркнул Тимур и принялся привычно оглядываться по сторонам в надежде отыскать хотя бы одно устройство слежения. Но полиция ходила тут с датчиками, и те ничего не показали. А когда Тимур попытался предъявить им переписку с незнакомцами, точнее, их реплики – ведь отвечал он голосом – то текстовый редактор оказался девственно чистым. Ну разумеется, они все стерли.

   В последнее время приступы депрессии накатывали внезапно и непредсказуемо. Хотя почему непредсказуемо? Какое-то время назад произошло то, что принято называть выгоранием на работе. Дело, которым Тимур был чуть ли не увлечен, по крайней мере, занимался им прилежно и старательно, вдруг совершенно перестало его интересовать. Казалось, что он ежедневно в течение восьми, а то и девяти-десяти часов занимается полной ерундой, которая не приносит ничего кроме довольно скромных доходов, однако безжалостно и методично жрет его время и нервы. Некоторое время он еще мог уговаривать себя, что все-таки это его заработок, и на эти средства можно позволить себе довольно неплохо жить, но через какое-то время все доводы стали казаться бессмысленными. Зачем вообще деньги, если у него не остается ни времени, ни сил их тратить, а удовольствия от процесса их добычи он не получает?

   Довольно долго он существовал в таком положении, просто пытаясь плыть по течению, но дела шли все хуже и хуже. А еще от него ушла жена. Вместо того, чтобы быть поддержкой и опорой на этом очень трудном жизненном этапе, она отправилась дальше другой дорогой. И, кажется, с другим человеком, хотя она очень старательно обходила эту тему при разводе, ссылаясь на то, что у них с Тимуром вдруг резко разошлись интересы.

   – Возраст такой, ну ты сам подумай: то, что в двадцать кажется не важным, в двадцать семь – уже определяющий фактор, – с умным видом пыталась втолковать ему жена. – Мы просто слишком рано встретились и сошлись. Если бы сейчас познакомились, между нами ничего бы даже не возникло.

   Тимур считал иначе, и к жене его по-прежнему тянуло, хотя о ее новых интересах он действительно не знал. Уговаривать он ее даже не пытался, а умудрился найти в их разрыве плюс: теперь никто не станет выносить ему мозги, если он неожиданно уволится.

   И он в самом деле уволился, решив, что начинает новую жизнь – без жены, без работы, с чистого листа. Но новая жизнь не задалась. Он перебивался редкими заказами, и заниматься ему приходилось тем же самым, от чего он бежал, однако теперь ему еще приходилось подолгу искать подходящего работодателя на один раз. Денег не хватало. За что он ни брался, ломалось в его руках. Просто все перестало получаться. Словно кто-то сверху намеренно загонял его в угол, откуда ему было не выбраться, и оставалось забиться в него и тихо скулить.

   Были светлые дни, и на какое-то время Тимур вроде оживал, а затем опять все катилось к чертям, и становилось непонятно: чему он еще недавно радовался? В эти периоды он зачем-то с мазохистским удовольствием начинал искать в интернете разные способы самоубийства и читать про известных людей, покончивших с собой. Он пытался понять, что их привело к такому решению, где та грань, после которой человек уже не может справляться с ситуацией и находит единственно верный выход в таком страшном действии. Видимо, здесь и подловили его товарищи, промышляющие мошенничеством и взломом чужих данных. Скорее всего, была у них своя отработанная схема, по которой они и действовали.

   Удивляло только то, что уроды, несущие письменную пургу с экрана, почти сразу начали продавливать свой бред про параллельный мир. Неужели на такое кто-то вообще мог повестись? Сколько их там было по ту сторону экрана, Тимур не знал. Может быть, даже вообще один человек, хотя они всегда писали «мы». Начался разговор примерно так, как начинаются миллионы глупых объяснений в кино, которые никто не хочет слушать. Из серии «Подожди, я тебе сейчас все расскажу».

   «Привет, мы понимаем, что все прозвучит, как бред, но хотя бы дочитай до конца», – вот с этой фразы завели незнакомцы диалог, который длился до сих пор, и прервать его можно было, лишь выключив компьютер. Но беда была в том, что это был рабочий инструмент Тимура, и без него он не мог.

   Дальше в послании неизвестные писали совсем уж странные и гадкие вещи. Мол, мы видим, что жизнь тебе стала не в радость. Если ты действительно решил с ней расстаться, то у нас к тебе очень неожиданное предложение. Мы нашли способ переместить в ваш мир только одно сознание, без тела. Но для этого нам нужно тело на вашей стороне. Предлагаем присоединиться к нашему эксперименту, тогда ты попадешь в наш мир.

   «При чем здесь мои упаднические настроения?» – написал в ответ Тимур.

   «При том, что если ты все равно решил оставить этот мир, то хотя бы помоги другим. Кстати, ты можешь не писать, а просто говорить. Мы тебя слышим и видим».

   Тимур тут же залепил в ноутбуке вебкамеру бумажным стикером и полез выключать микрофон, но незнакомцы продолжали писать, что видят его.

   «Вот сейчас ты только что оглядывался в поисках скрытой камеры, – строчили они, и Тимуру казалось, что он слышит их глумливые смешки. – А потом почесал задумчиво затылок, вскочил, заходил по комнате и снова сел. На твой телефон, который лежит на столе, пришло SMS, и он на секунды включился. На заставке темноволосая девушка. Симпатичная. В зеленом чем-то, не успели рассмотреть».

   Тимур схватил телефон, чуть не смахнув его со стола. В панике он вдруг резко забыл, как тот выключается, и у него получилось лишь раза с третьего. Там же тоже есть камера и микрофон. Вот оно! Но хакеры не унимались. Они каким-то образом все равно его видели.

   Он разворошил всю комнату в поисках скрытых устройств, но ничего не нашел и тогда вызвал полицию.

   «Ты хотя бы на минуточку попробуй допустить, что это правда!» – умоляли тем временем мошенники.

   Тимур срывался с места, уходил из комнаты, бродил по квартире, а незнакомцы по возвращении ему тут же докладывали, где он был и что там делал. Не могли они лишь сказать, что с ним происходило, когда он выходил из дома. Значит, камеры слежения точно были где-то внутри. Но неужели они были растыканы по всему помещению, а он при этом не мог найти ни одной?

   Его унылый депрессивный настрой уже почти уступил место паранойе. Тимур стал бояться возвращаться домой. Он шатался по промозглым ноябрьским улицам, затем грелся в дешевых забегаловках, но даже там, торопливо прихлебывая горячий кофе, он ежеминутно оглядывался по сторонам. Несчастному казалось, что чей-то чужой, недружелюбный взгляд буквально выжигает его спину, и он, в один глоток опрокинув в себя горький напиток, снова срывался с места и принимался бродить вдоль городских построек, стараясь держаться ближе к общественным заведениям. Пару раз он спускался в метро и делал там несколько пересадок, чтобы «сбросить хвост» и сбить врага со следа.

   Иногда он брал с собой ноутбук, когда позарез нужно было выполнить очередной заказ и горели все сроки, и каждый раз ждал, что мошенники примутся строчить ему новые ехидные послания, но вне дома они его не тревожили. Может быть, не имея средств к слежению, не видели и смысла ему об этом сообщать. Но вообще это было очень странно, раз уж они получили доступ к компьютеру, почему больше не подключаются?

   Тимур перестал пользоваться компьютером, находясь в квартире, и работал теперь исключительно в антикафе и других местах, где можно было удобно расположиться, чтобы никто тебя не тревожил. Паника постепенно стала отступать: ничего не происходило. Никто больше его не доставал, словно его компьютер был единственно возможным способом связи для этих странных мошенников и то, лишь когда он находился дома.

   Близилось завершение года. Город обрядился в светящиеся гирлянды и разноцветные елочные игрушки. Все меньше свободных мест оставалось в кафе, зато все больше шума окружало Тимура, мешая ему сосредоточиться на работе. Наконец он отважился позаниматься заказами дома. Наверняка, мошенники уже переключились на кого-то другого. Какой им смысл караулить его, если можно действовать? Прошло уже больше месяца!

   Пару дней действительно ничего не происходило, но в один прекрасный момент проклятые взломщики появились снова. Опять сам по себе развернулся на весь экран текстовый редактор, и кто-то извне принялся быстро набирать текст.

   «Привет! С наступающим! Или у вас Новый год в другое время отмечают? – застыв в оцепенении перед монитором, прочел Тимур. Кто-то на той стороне писал длинный и развернутый текст. – Прости, что мы тебя напугали. Вот и в мыслях не было, честное слово. Нам просто показалось, что тебя может заинтересовать наша идея. Зато одного чувака мы уже от самоубийства спасли, представляешь? Мы так его достали, что он переключился со своих надуманных проблем на одну бесячую – нас – и написал, что мы привели его в чувство. Даже поблагодарил. С ехидцей, правда. Но мы его проверяли – он вполне себе живой и теперь даже веселый. Хотя он тоже нам не поверил».

   Набор букв прекратился, видимо, в ожидании какой-то реакции, но Тимур, нервно зажав рукой рот, молча пялился в монитор.

   «Слушай, мы придумали, как тебе доказать, что все правда. Тебе же ничего не стоит это сделать, зато хоть убедишься, что мы не врем. А дальше, обещаем, что мы отстанем. Просто заметили, что ты не в себе был в последнее время. Дома почти не появлялся, компьютер не включал в квартире, с собой его уносил. Мы все равно тебя видим, если ты в квартире, потому что следим не через вебку, но общаться можем только в письменном виде».

   – А что ж вы к компьютеру больше не подключались, раз так пообщаться хотелось? – брякнул Тимур, зная, что его все равно слышат.

   «Да не можем мы, если его в квартире нет. У нас брешь только внутри квартир работает…»

   Печатающий снова остановился, будто подбирая слова.

   «Короче, раз ты пока слушаешь. Один из нас – программист. Ну, это я как раз пишу. Потому что мой друг не умеет быстро печатать. Меня зовут Дима Крекшин. Тебя я знаю, нашел скан документов. Так вот, я работал над программой и случайно взломал что-то. И похоже, это проход в ваш мир. Но только он очень странно работает. Мы можем с компьютера наблюдать за вашими квартирами, входя через окна. И все. Вот такой странный портал».

   – Надо же было такую ерунду придумать, – сказал Тимур, бессильно откидываясь на рабочем кресле. Может, проще поговорить с ними, чтобы они и правда отвязались? – Неужели нельзя было что-то более достоверное нафантазировать?

   «Да говорят же – нарочно не придумаешь! – ответил невидимый собеседник. – Смотри, что мы предлагаем сделать. Во-первых, ты, скорее всего, считаешь, что мы подключаемся через интернет, так?»

   Тимур пожал плечами и покивал, на всякий случай обернувшись назад, где торчала предполагаемая камера слежения.

   «Нет, мы не там. Мы как бы везде, ну, в пределах квартиры, – пояснил Крекшин. – Я не знаю, как это работает, если честно. Ну так вот. Отключи интернет. Выруби роутер, Wi-Fi на телефоне, блютус – все, чем мы могли бы пользоваться».

   – Ага, может вы у соседей Wi-Fi тырите, тоже мне, доказательство.

   «Ты что, не умеешь отключать на компьютере этот доступ? Так давай я расскажу, где заблокировать».

   На экране появился алгоритм действий, блокирующий доступ в интернет.

   – Ну ты же лазишь по моему компьютеру, сам и отключай, – возразил Тимур. Тут же всплыло пару окошек, и кто-то что-то понажимал, после чего внизу справа загорелся перечеркнутый красным монитор. – Все равно я не верю. Ты лазейку себе оставил, однозначно.

   «Хорошо, я предполагал, что тебя это не очень убедит, – ответил тот, кто назвался Димой. – Тогда такой вариант. У тебя в одной из комнат есть солидный такой книжный шкаф. Выбери любую книгу, ткни в нее. И назови любую страницу и строчку. А я скажу, что там написано. Пойдет?»

   Тимур чувствовал, что против собственной воли уже втягивается в эту дикую игру. Он не верил, что незнакомец полностью отключил интернет. Хотя он попробовал поискать наобум через браузер, и тот выдал ему, что подключение отсутствует. Но мало ли, что этот Дима там натыкал. Сам же признался, что программист. А вот проверка с книгой… Если выбрать книгу с потертой обложкой, на которой почти не видно название, а затем, не раскрывая ее, назвать наугад страницу и строчку…

   – И как это вы из другого мира в мои книги залезете? – не выдержал он, уже поднимаясь на ноги, чтобы идти в соседнюю комнату, и покосился на экран.

   «Понятия не имею. Почему-то в ваши книги тоже есть доступ. В комп и книги».

   Тимур махнул рукой и отправился в библиотеку. Там он ткнул пальцем в первый попавшийся толстый томик с выцветшим корешком и бросил в пустоту:

   – Вот эта. Страница сто восемьдесят три, семнадцатая строчка снизу.

   Вернувшись к столу, он какое-то время созерцал замерший курсор, затем кто-то быстро напечатал:

   «К тому же, у нее были оранжевые глаза, а у стражника должен быть зеленый».

   Тимур, хлопая глазами, продолжал таращиться на эту фразу.

   «Чего застыл? Иди проверяй! Я целиком предложение напечатал, а то некрасиво и как-то обрезанно получилось».

   Тимур побежал обратно в комнату за книгой, перепуганный тем, что едва сам не забыл номер страницы и строчку, но все-таки нашел нужное место в книге. Притащив ее к компьютеру, он сравнил. Фраза совпадала слово в слово. Пока он пытался это осознать, Крекшин снова принялся строчить:

   «Ты можешь хоть все свои книги перебрать, я везде найду нужное, потому что то, что я сказал – правда. Я, пожалуй, пока отключусь, чтобы тебя больше не нервировать. И чтобы ты смог спокойно это все переварить. Завтра вернусь, и, если тебе неинтересно, просто так и скажешь. Мы с приятелем будем искать дальше. Тем более, я вижу, ты не настолько-то и сдохнуть хотел, так, видимость одна, для собственного успокоения. Чтобы себя пожалеть. А нам нужен тот, которого в вашем мире ничего не держит. Ну, до завтра».

   Кто-то закрыл текстовый редактор, предварительно нажав на сохранение файла. Какой заботливый: вдруг Тимуру перечитать весь этот бред захочется? И ведь захотелось же! Озадаченный и начинающий загораться любопытством, Тимур тут же отыскал сохраненный файл и полез его перечитывать.

ГЛАВА 9

– Ты правда Крекшин? – поинтересовался Иван, когда программист «вышел» из квартиры Тимура.

   – Да, а что такого? Какая-то очень редкая фамилия что ли? – удивился Димон. Иван пожал плечами.

   – Крекер – Крекшин, – пояснил он.

   – Ну да, меня за это и прозвали. А ты думал, за что?

   – Как думаешь, он нам поверил? – поднимаясь из-за стола, спросил в ответ Ваня. – Мне кажется, что мы как-то неправильно все говорим.

   – Да бред мы полный несем, но я не знаю, что сказать, чтобы звучало не как бред. Я бы подготовил текст заранее, да эта зараза все равно копировать и вставить не дает туда, – посетовал Димон, покручиваясь на удобном кресле вправо-влево.

   – Ну все равно можно набросать, так же проще будет. Я, пожалуй, поеду. К вечеру совсем дубак обещают, я оделся жиденько.

   – Давай, катись, – равнодушно ответил Крекер, уставившись в одну точку. – А ведь, гад, так и не сказал, когда у них Новый год!

   – Завтра спросишь, – хмыкнул Ваня и отправился на выход. – Дверь я захлопну!

   Он громко шарахнул дверью на прощанье, и Крекер поморщился.

   – Вот уж захлопнул, блин, – скривился он, оторвался наконец от кресла и потащился на кухню перекусить.

***

Искать среди тех, кто отчаялся найти смысл этой бренной жизни, друзья решили не сразу. Поначалу они просто бродили вслепую, тыкались наобум в квартиры, подыскивая персонажа в возрасте примерно двадцати пяти-тридцати лет.

   На их вторжение через текстовый редактор все реагировали более-менее одинаково: обычно проверяли компьютер на вирусы самостоятельно или с помощью специалистов, кто-то форматировал жесткий диск. Все это, конечно, не спасло бы потенциальных сменщиков от дальнейшего взаимодействия с «пришельцами из другого мира», но ни Иван, ни Дима не видели смысла в каком-либо давлении. Сразу было видно, что их метод не работает и необходимо искать другой.

   В самом начале они вообще по совету Ивана отправили несколько писем с почты самого получателя: так он когда-то связывался со Скво. Но эти письма сразу улетели в корзину не дочитанными. Тогда Крекер предложил набирать текст в самом компьютере, чтобы адресат видел, что на том конце не бот, а живой человек, пусть и с непонятно какими умыслами. Реакция стала живее, но пока тоже лишь отрицательная.

   Потом Димону приспичило искать тех, кто интересовался фантастикой: вдруг человек загорится идеей? Одно дело – читать книжки, другое дело – поучаствовать в эксперименте! Но читать книжки оказалось намного безопаснее, чем участвовать в каком-то сомнительном эксперименте, хотя, конечно, и здесь никто почти не пытался вникнуть в письменные разглагольствования Крекера. И вот Ивану пришла в голову мысль целенаправленно искать людей, желающих свести счеты с жизнью. Вроде в таком настроении уже все равно – взлом ли это, спам ли.

   Квартир, в которых обитали бы подходящие по всем параметрам персонажи, практически не оказалось. Возможно, они были, но поиски продвигались до невозможности медленно. Для этих целей был задействован еще один запасной диск, который отправился на квартиру к Ивану, чтобы они с Димой могли искать нужных кандидатов параллельно. Первый запуск нового диска, по настоянию Димона, они осуществили вместе, на случай поломки того, которым сейчас они пользовались у Крекера. Как ни странно, включенный впервые при двоих «игроках», диск впоследствии нормально запускался и у каждого по отдельности. Этот необъяснимый факт очень занимал и даже беспокоил Димона. Предположив, что, возможно, диск теперь работает при любых обстоятельствах, он позвал к себе на минутку соседа во время запущенных «Окон». Как только тот вошел в комнату, где стоял компьютер, диск тут же зажужжал и выехал из дисковода. Димон тут же выпроводил растерянного соседа обратно и вернулся к компьютеру, возле которого сидел такой же удивленный Иван.

   – Нет, ну я все, конечно, понимаю, – в полном недоумении забормотал Крекер, снова пихая диск в системный блок и замирая возле стола. – Астральные тела, параллельные миры, другие измерения. Обо всем этом множество упоминаний, эти вопросы изучают, выстраивают теории. Какие-то даже получили доказательства, пусть и не очень достоверные. Но все это из разряда фантастики, а значит, когда-нибудь может стать реальностью. Просто мы еще не доросли. Но, тем не менее, даже с научной точки зрения все эти явления кое-как обоснованы.

   Иван, облокотившись на широкий стол, заинтересованно слушал увлеченного товарища.

   – Но причем тут игра, которая отключается при других людях?! – вдруг почти выкрикнул Димон, и Ваня вздрогнул. – Это уже не фантастика, а прямо-таки мистика, и это меня очень напрягает!

   – Ну а разве астральные путешествия – это не ближе к мистике? – возразил ему Иван.

   – Нет, не ближе, – огрызнулся Крекер. – Это все тоже можно объяснить. Это не мистика, это почти потрогать можно! Астральное тело есть на самом деле, ты же убедился. Твоя жизненная энергия – она же существует! И это не мистика, не волшебство. Это целый ты, твое сознание, мыслеформы…

   – Ой, харé, Кришна, – поморщился Ваня и добавил: – Крекшна.

   Димон заржал и шумно плюхнулся в любимое кресло. То спружинило и слегка скрипнуло под его небольшим весом.

   – Слушай, вот же я дурак. Совсем склеротик, – вдруг воскликнул Иван, хватаясь за голову.

   – Что, утюг дома выключить забыл? – продолжая хихикать, поддел его Крекер.

   – Да какой утюг. Я с нашей этой возней совсем забыл один важный момент. А может, я про него даже не думал, потому что у меня в голове «Окна», по которым я лазил когда-то давно, прочно срослись с игрой. Я так до сих пор и продолжаю про них думать, что все внутри искусственно созданное.

   – И что с того? – Крекер, оттолкнувшись от стола, отъехал на кресле, чтобы лучше видеть Ивана.

   – Поэтому я и не придавал значения всем мистификациям, которые творились внутри.

   Димон приспустил на нос очки и, подслеповато прищурившись, с новым интересом взглянул на товарища. Иван принялся рассказывать, немного смущаясь, потому что впервые кому-то подробно говорил о Скво.

   – У меня было любимое место в этой игре, – начал он, отводя взгляд. – Я наблюдал за одной девушкой, ты еще ехидно назвал это «подглядывал» в нашу первую встречу. И она мне по-настоящему нравилась. Я, конечно, осознавал, что она ненастоящая, но очень уж почему-то зацепила. Жила как-то уютно. Хотелось к ней туда.

   Крекер, убрав с тонких губ кривую ухмылочку, которая вначале там появилась, внимательно слушал Ивана, боясь спугнуть момент откровения. Ваня, увлекаясь, продолжал.

   – И она вела дневник. Точнее, блог. Публичный, в сети. Правда, его почти никто не читал и не комментировал, но она уже начала писать на каком-то портале, так и продолжала. Я его прочел. Она описывала очень странные события и факты. Например, о том, что у нее менялись линии на ладонях. А потом она как-то забрела в эзотерический магазин, где познакомилась с его хозяйкой. И с тех пор ее жизнь наполнилась вот теми самыми мистификациями.

   Иван вкратце рассказал товарищу про странные очки, сквозь которые Скво могла видеть недоступное взглядам других людей. Про то, что ее подруга оказалась призраком, цепляющимся за хоть какую-то связь с миром живых. Про соседний модный магазин, в котором манекены оказались людьми, сгоревшими при пожаре, устроенном его сумасшедшей хозяйкой-ведьмой.

   По мере того, как Крекер слушал, его лицо разочарованно вытягивалось.

   – Слушай, ну тут все проще, я думаю, – процедил он, когда Ваня договорил. – С воображением у этой твоей Скво, конечно, все в порядке. Она, небось, просто фантазировала, чтобы привлечь внимание к блогу. Хотя, видимо, это ей не помогло. А может, у нее с головой что-то?

   – Ну, конечно, – искренне возмутился Иван, поднимаясь с места. – В астральные тела мы верим, а в призраков мы не верим. Тут играем, тут не играем.

   – Я ж сказал, астральные тела можно объяснить.

   – Ага, а призраков ты не понимаешь, значит, объяснить нельзя, и стало быть, их не бывает. Тогда почему у тебя диск выезжает при людях?

   – Душнила ты, – усмехнулся Димон.

   – Сам ты душнила, – проворчал Иван, подходя к зашторенному окну и заглядывая за занавеску, где ждали своего часа антенны и усилители. – У тебя тут душно и тесно.

   – Ищи тогда себе тело на той стороне, чтобы сразу с трехкомнатной квартирой и большими окнами, – уже вконец развеселился Дима.

***

Крекер рассказ Ивана про дневник Скво не воспринял серьезно, однако, потом, размышляя об этом, подумал, как было бы здорово, окажись это правдой. Ведь и в самом деле, какой смысл из одного мира тащиться в другой, почти точно такой же? Какой интерес? Прочесть книги, которые не написаны здесь, или посмотреть неснятые здесь фильмы? Так тут еще миллион непрочитанных книг и непросмотренных фильмов. А вот если та реальность сильно отличается от нашей, приключение станет намного интереснее.

   Теперь Димон задумался о том, чтобы переместиться в Заоконье вслед за Иваном. Только ему-то кто поможет? Кто сделает ту самую «пересадку»? Это что же, помимо всех параметров, и без того затрудняющий поиск «сменщика» для Ивана, необходимо добавить еще один и искать опытного программиста? Задача была невыполнимой. Нужно было найти какой-то другой выход.

ГЛАВА 10

Тимур с неохотой разлепил тяжелые веки. Уже рассвело, значит, было уже больше восьми утра. Зимние утренние сумерки наполняли комнату тусклым серым светом. В глазах еще стояла сонная муть, которая мешала рассмотреть помещение, но Тимур и не глядя уже почувствовал, что что-то тут не так. Неудобную поверхность кровати, на которой он сейчас лежал, ощущала, наверное, каждая его косточка, ноющая от непривычной жесткости. Свет падал не с той стороны. И, главное, запахи. Запахи в комнате были чужими, незнакомыми.

   Тимуру вдруг вспомнилось, как в далеком детстве, проводя каждое лето у бабушки, он возвращался в город перед самым началом нового учебного года. Спустя три месяца отсутствия он входил с родителями в квартиру, и ему всегда казалось, что он здесь никогда не жил. Все было таким непривычным: гулкие звуки, забытые запахи. Его комната выглядела совсем чужой. Всегда приходилось привыкать заново. С возрастом это прошло, и он перестал терять эту связь с домом, возвращаясь в родные стены, словно только вчера их покинул. А сейчас словно окунулся в то прежнее состояние.

   Он потер глаза и поморгал, и муть в глазах стала понемногу рассеиваться. А вместе с ней уходили и остатки сна, унося из памяти сновидения и оставляя лишь их жалкие обрывки и клочки, из которых Тимур пытался выстроить более-менее понятную картину, потому что чувствовал, что во сне происходило нечто очень важное. А еще он наконец окончательно прозрел и понял, что незнакомые запахи и звуки ему не примерещились. Он находился не у себя дома.

   Тимур крепко зажмурился, снова поморгал, приподнялся и наконец, свесив ноги, уселся на кровати. Он тут же встретился взглядом с огромными карими глазами, настороженно следящими за ним сквозь несуразные очки с толстенными стеклами. Напротив кровати в большом компьютерном кресле сидел тощий лохматый парень с жидкой щетиной на впалых щеках. Наклонившись вперед всем корпусом, он в упор, без стеснения разглядывал Тимура.

   – Ты кто? – просипел Тимур не своим голосом и закашлялся. Худой очкарик вдруг криво заулыбался и откинулся на спинку кресла. В глазах его мелькнуло недоверие, и он продолжил молча пялиться на Тимура. Тот внезапно разозлился и повторил угрожающим тоном: – Я тебя спрашиваю, ты кто? И где я нахожусь?

   Тощий, ничуть не удивившись и не напугавшись, какое-то время продолжал вприщур разглядывать Тимура, затем наконец заговорил.

   – Совсем не помнишь ничего? Или придуриваешься?

   Тимур растерялся. Казалось, что в голову ему плотно напихали ваты. Мысли ворочались с трудом, причем, в голову, в основном, лезло что-то из далекого прошлого, как, например, детское воспоминание о квартирах.

   Очкарик тем временем отвернулся на своем кресле к столу и, кажется, полез в компьютер, но Тимуру было не видно, что он делает – массивная спинка полностью скрыла от него худощавого парнишку и монитор на столе. Тимур, сгорбившись на кровати, опустил лицо в ладони и задумался. Он все пытался подцепить какую-то ускользающую мысль, но она пока не давалась. Он точно не был с похмелья, тогда какого черта оказался в чужой квартире и почему ничего не помнит? И что же такого важного ему снилось? Как вообще может сниться важное?

   Вдруг в памяти что-то забрезжило. Кажется, вчера он действительно никак не мог заснуть, отсюда и такое тяжелое состояние недосыпа. Он лежал и слушал какую-то монотонную ерунду. Да, точно. Поставил в телефоне и положил возле подушки. Скрипучая, гортанная мелодия. Инструмент еще так странно называется.

   Варган.

   Остальные воспоминания нахлынули слишком резко и бурно. Бредовые переговоры с невидимым собеседником. Такой же бредовый эксперимент, в который он не верил, но включился. Покупка и настройка радиооборудования под руководством все того же незнакомца, который общаться мог только письменно. Попытки медитации. Неужели у них все получилось?! Но как могло получиться то, что он в принципе не могло произойти? Неужели этот псих Крекшин его переместил-таки?

   Тимур открыл глаза.

   – Дим? – нерешительно позвал он, пытаясь не вставая заглянуть через широкую спинку компьютерного кресла. Оно тут же развернулось к кровати, демонстрируя практически утонувшего в нем очкарика. Тот опять улыбался.

   – Что? Вспомнил?

   – Смотря что, – угрюмо выдавил Тимур.

   – А я сейчас с кем говорю? – на всякий случай спросил Крекер.

   – С Тимуром.

   – Охренеть! – Крекер резко подался вперед, качнув кресло. – Точно не разыгрываешь меня? Получилось что ли?

   Димон легко выпрыгнул из кресла и навис над Тимуром. Он сразу понял, что это не Иван, но хотел, чтобы человек «оттуда» немного пришел в себя. Он выглядел как Иван, но в нем все было другое. Жесты, мимика, даже тембр голоса немного изменился. Еще, конечно, окажется другой словарный запас, свои слова-паразиты и какие-то особенные маркеры, присущие только его речи, но это уже станет заметно, когда он разговорится. Пока он общается чуть ли не междометьями. В шоке, небось!

   Крекер опять метнулся к монитору, проверяя, не очнулся ли Иван в Заоконье, но тот пока валялся на кровати в той же позе, в какой вчера отключился Тимур, когда ему наконец-то удалось выйти из тела. Взволнованный Димон уже несколько раз приближался, насколько позволяли возможности программы, к неподвижно лежащему человеку, беспокоясь, жив ли тот вообще. Но грудь Ивана-Тимура мерно вздымалась и опускалась. Дима почему-то ожидал, что как только он поменяет астральные тела, оба их хозяина тут же проснутся. Но, к его изумлению, ни тот, ни другой не пришли в себя, словно их «души» принялись спокойно обживаться в новых вместилищах, не торопясь выходить наружу, в незнакомые, чужие миры.

   Наконец-то очнулся Тимур в теле Ивана, и если Крекер отреагировал на это более чем равнодушно, то только потому, что сам почти не верил в успех предприятия и сейчас просто не мог принять факт, что его задумка осуществилась. Он видел, что это уже не Иван, но все еще представлял, как сейчас тот примет свою привычную позу, засмеется и, почти не больно пихнув товарища в бок круглым кулаком, признается, что разыграл его.

   Поглазев пару минут на спящее тело на экране, Димон снова подошел к кровати, где все еще сидел человек с таким знакомым лицом, но совершенно незнакомым взглядом.

   – Ну и что? Что ты чувствуешь? – спросил Дима.

   Тимур помолчал.

   – Не понял пока. – Он озадаченно помахал перед собой руками. – Тело как будто не мое…

   – Так и не твое же, – фыркнул Крекер. – То есть теперь твое.

   – Да, да. В смысле, слушается плохо. Все не так, противно даже… О, господи, какой все это бред! – шумно выдохнув, простонал он. – Я до последнего был уверен, что вы меня разводите!

   – Так у тебя же выходы из тела получались, – удивился Дима. – Сам убедился!

   – Я думал, это сны такие, надуманные. Ну, когда что-то очень часто воображаешь, оно вполне может присниться.

   – Э-э, – насторожился Крекер. – Я тебя обратно сейчас отправлять не собираюсь, даже не мечтай! У меня товарищ там еще не очнулся!

   Тимур наконец решился подняться c кровати. Он неуверенно встал возле нее, расставив пошире ноги, словно боялся не удержаться на двух чужих конечностях, и все продолжал разглядывать свои новые руки.

   – Да что ты все на свои ладошки пялишься? Иди в зеркало посмотрись, – усмехнулся Крекер, и Тимур взглянул на него с таким недоумением, будто мысль увидеть свое новое отражение была чем-то кощунственным. – Боишься что ли?

   Парень покачал головой, и Крекер кивнул на дверь в комнату.

   – В коридоре есть и в ванной. Найдешь? В стену не воткнешься? Ванька вроде на зрение не жаловался.

   Димон язвил, изображая циника, а у самого душа то проваливалась в пятки, то рвалась из груди. Этой ночью он такое провернул! Немыслимое просто что-то! Только бы Ваня наконец очнулся. Его долгий сон уже начинал сильно тревожить Крекера. Он и колонки включил на максимум, чтобы слышно было сразу любой звук из той квартиры. Но пока из динамиков доносилось лишь шуршание и тихие фоновые звуки, присущие каждой квартире: то где-то ненадолго зашумит вода в трубах, то холодильник загудит, то где-то хлопнет входная дверь. А Ваня в теле Тимура продолжал спать или лежать без сознания и даже дышал беззвучно. Крекер запоздало подумал, что нужно было к обоим телам подключить медицинские датчики, чтобы отслеживать показатели хотя бы мозговых функций. С другой стороны, где бы он достал оборудование? Да и все же он не операции им на мозге делал, а тонкими телами манипулировал.

   Тимур, отправившийся любоваться своим новым видом, подозрительно затих в глубине квартиры. Крекер, прокравшись в коридор, застал своего гостя застывшим перед зеркалом в полный рост. Тот просто молча стоял и смотрел на нового себя, но на лице его не было ни неприязни, ни разочарования. Кажется, то, что он увидел, его не расстроило, и зарождающаяся паника от перемещения в новый мир и новое тело исчезла без остатка. Димон с облегчением вздохнул. А следом за ним послышался еще один тяжелый вздох. Он доносился из колонок. Крекер почти бегом вернулся в комнату.

ГЛАВА 11

– Ну, как дела? Обживаешься? – спросил Димон.

   Друзья сидели в пивбаре за небольшим столиком у панорамного окна. Перед обоими буквально дымились пышной пеной две здоровенных граненых кружки пива. Было еще светло, и тусклые солнечные лучи играли в жидком янтаре. Иван бросил взгляд на Крекера и тут же отвернулся к окну, следя за тем, как внизу рабочий в синей униформе чистит снег широкой лопатой. Каждый раз при разговоре с Димоном Ване казалось, что он общается с незнакомым человеком, и он никак не мог привыкнуть, что это его товарищ в новом обличье.

   – Да вроде, – неуверенно ответил он, вертя кружку перед собой и ожидая, пока осядет пена. – Странно все. Дерек так больше и не объявлялся?

   Крекер молча помотал головой. Затем хлебнул пива и поболтал его во рту, в очередной раз пытаясь понять, сильно ли отличается заоконный напиток от обычного. Снова не определил. Пиво просто было вкусным, заметно вкуснее, чем в последний раз он пил дома. Но там у него были и любимые сорта, и те, которые хотелось сразу выплюнуть. Ощутимая разница была лишь в одном: независимо от количества принятого на грудь, Димон не пьянел, но не понятно было, крылась ли причина в стойкости его нового организма или просто алкоголь здесь был слабее, чем на той стороне.

   Димону хотелось надеяться, что дело было в новом теле. Очень удобное умение – пить не пьянея.

   «Ну ты и дрищ! – написал он Димону во время их первого и пока единственного сеанса связи, когда обмен уже был совершен и они оба очнулись. – Хоть бы предупредил, что ты такой уродец!»

   Пока ошарашенный Крекер подбирал слова для ответа, Дерек – а именно так звали «сменщика» – торопливо дописал:

   «Да шучу я! У тебя тут гантельки, вижу, явно для интерьера валяются. Я уж им найду применение. Прическу сменю. Выброшу жуткие очки твои и линзы вставлю. А может, и операцию сделаю. Будет из тебя красавчик. Еще спасибо мне скажешь, когда вернешься!»

   Разговор о том, чтобы сделать обратный перенос, действительно возникал, и Крекер был уверен, что Дерек справится. Он вообще был удивительно легок на подъем и так же легок в восприятии нового. Сразу увлекся их идеей обмена телами и даже слишком быстро согласился на эксперимент.

   Он оказался чуть выше среднего роста, стройным и пластичным. Карие глаза смотрели вприщур и всегда словно чуть насмешливо. Слишком длинные для аккуратной стрижки, беспорядочно вьющиеся русые волосы падали на лоб. Лицо казалось бы вечно недовольным из-за мрачной складки меж бровей, но эффект сглаживали ямочки на щеках. Первые дни после переноса Димон постоянно таращился на нового себя в зеркало. Наконец-то туда было приятно смотреть.

   Ванин «сменщик», Тимур, вообще вживую оказался похож на самого Ваню: такой же крупный, темноволосый, с большими серыми глазами. Словно и не менялись.

   – Тебе тоже, как я понимаю, никто не писал? – снова заговорил Димон.

   – Так нет же, – удивленно пожал плечами Ваня. – Я, как ты и советовал, комп вообще не выключаю, но там полная тишина. Непонятно, конечно. Обещали же быть на связи. Хоть один бы вышел.

   – Что, уже захотел обратно? – скорчил Крекер скептическую мину.

   – Нет, просто настораживает как-то. Слушай, а нам теперь придется жить с этими именами?

   Димон протянул руку к лицу, чтобы привычным жестом сдвинуть очки на нос и выразительно взглянуть на друга, но вспомнив, что очков больше нет, сделал неопределенный жест рукой и для вида пригладил кудрявые волосы.

   – Ну, ты можешь сменить имя на прежнее, – произнес он. – Только оно тебе надо? Вся эта возня с документами. Тем более, мы еще не знаем, как здесь все устроено. Вдруг у них волокиты еще больше, чем дома?

   – Неужели придется привыкать к тому, чтобы меня Тимуром называли? – горестно вздохнул Ваня. – А у тебя вообще имя ненашенское.

   – М-да, – протянул Димон. – Я уже заметил, тут имена у многих странные или, по крайней мере, не российские. Ты что-нибудь уже выяснил, сильно тут все отличается? Ну, история там, мироустройство?

   – Ой, да я нашу то историю с грехом пополам помню, мне и сравнить не с чем.

   – Двоечник.

   Пена уже осела, и Иван наконец принялся за свое пиво.

   – Я поковырялся немного в их информационном пространстве, и знаешь что? – Димон загадочно взглянул на Ваню. Тот покачал головой. – Тут все и похоже на наш мир, и не похоже. Ощущение такое, словно над нашим миром копирайтер поработал. То есть вроде все то же самое, но переписанное своими словами, чтобы проверку на антиплагиат прошло.

   Заметив, что у обоих пива осталось на донышке, подошла дружелюбная маленькая официантка и спросила, нужно ли повторить.

   – Да, спасибо, – кивнул Димон. – И можно гренок каких-нибудь с чесноком, если есть.

   – С чем, простите? – вежливо улыбнулась девушка.

   – С чесноком, – повторил Дима. Официантка, продолжая улыбаться, сказала извиняющимся тоном:

   – Есть просто соленые гренки к пиву. Принести?

   – Давайте что есть.

   Девушка ушла, а друзья уставились друг на друга.

   – Вот как думаешь, она глухая, странная или у них здесь не знают, что такое чеснок? – тихонько спросил Крекер.

   – Почему-то мне кажется, что не знают. Черт, обидно. Я люблю чеснок.

   – Хочешь вернуться? – Кажется, это становилось уже любимой шуткой Крекера. Причем, шуткой черной, потому что ни Дерек, ни Тимур действительно уже давно не выходили на связь, и друзья могли только строить предположения, в чем тут дело. Димон все это время работал над тем, чтобы установить двустороннее сообщение, но без сигналов с той стороны он ничего не мог сделать.

   – Да не хочу я возвращаться, мы только сюда попали, просто странно, что человек так резко исчез.

   – Вот и мне странно. Чем первым делом займешься?

   – Устроюсь на работу, этот черт уволился давно, – посетовал Иван. – Жить есть на что, но недолго. А еще я хочу найти Скво.

   – Вот же тебя заклинило! – воскликнул Дима, и несколько человек повернуло головы в их стороны. Немногочисленные дневные посетители пивбара тоже выглядели совсем обычно: не знать бы, что они уже по ту сторону, даже в голову такое бы не пришло. Димон притворно-испуганно зажал рот рукой.

   – Ну, заклинило не заклинило, а я предпочитаю называть это незавершенным гештальтом.

   – Йошкин кот, откуда слов-то таких понабрался?

   – У меня сестра психолог. Будущий, – ответил Ваня, подавив вздох.

   – Скучаешь? – сочувственно спросил Димон.

   – Теперь да. Знаешь, пока там был, вообще по фигу было на нее, да и на предков. А сейчас иногда такая тоска нападает. Когда думаю, что для нас эта дорога была в один конец.

   – А как ты искать-то свою Скво собираешься? – хмыкнул Крекер, не позволяя товарищу углубиться в стенания по прошлому. – Ты же к ней только через окно лазил, никаких ориентиров нет.

   Вернулась маленькая официантка, с легкостью неся в одной руке сразу две полулитровые стеклянные кружки, а в другой – широкое блюдо с жареными гренками. Димон тут же стащил одну и захрустел. Было вкусно, но остроты не хватало.

   – Ну, во-первых, я сделаю фоторобот, чтобы по картинке искать, – важно пояснил Иван. – А во-вторых, у нее же есть блог! Я оттуда и узнал, что ее Скво зовут. Буду блоги шерстить, надеюсь, что найду. Аватар помню, прозвище знаю. Надеюсь, она его не удалила.

   – Слушай, а ты не безнадежен, – Крекер показал большой палец. – Хорошо придумал. Вдруг и впрямь найдешь?

***

Димон вошел в свою новую квартиру, положил ключи на полку в небольшой светлой прихожей и принялся разуваться, тут же расстроившись, что сильно наследил на почти белом паркете. Коричневая вода с комьями грязного снега растеклась по полу корявой лужицей. Стояла нетипичная для конца января затяжная оттепель, и Заоконье буквально заваливало мокрым снегом, который на дорогах, под ногами и колесами быстро превращался в коричневое хлюпающее месиво. Расчищать обычно не успевали, прямо как дома, в родной, обычной Москве.

   Сам себя не узнавая, Дима сразу отправился в ванну и вернулся оттуда с влажной тряпкой. Затирая следы, он бормотал себе под нос:

   – А для кого при входе коврик положили? Привык в своем свинарнике в обуви шастать, на грязном полу все равно не видно, да?

   Отчитав себя, он сполоснул тряпку, вымыл руки и почти на цыпочках прошел в комнату.

   В новом жилище Димон чувствовал себя пока не очень уютно. Его не покидало постоянное ощущение, что он бедный родственник, которому позволили несколько дней пожить в современной квартире, да и то, чтобы поливать цветы или убирать за кошкой. Живности, правда, здесь не было, зато цветы действительно имелись, и Димон очень старательно теперь за ними следил. Странно как-то все было, неловко даже. Помимо чужого тела он в придачу получил еще и довольно неплохую квартиру со стильным ремонтом, вылизанную прежним хозяином до блеска.

   Обстановка здесь была довольно аскетичной: мебели и вещей был лишь необходимый минимум, но Димону это нравилось. После его тесной, захламленной однушки в пятиэтажке полупустая студия Дерека казалась ему верхом совершенства и, как ни странно, кофморта.

   – Нет, ну а что мешало сделать у себя ремонт? – запоздало возмущался он, снова обращаясь сам к себе. – Деньги ж были!

   Крекер решил, что если суждено будет вернуться домой, то он обязательно снесет стену между кухней и комнатой, превратив квартиру в студию по образу и подобию нынешней. Правда, в возвращение он практически не верил. Он и раньше сильно сомневался, что на этой стороне найдется настолько сообразительный «сменщик», что сможет вернуть его обратно, и настроился на путь в один конец. Но Дерек схватывал все на лету, словно уже был в теме. Он ничему не удивлялся, просто слушал, вникал и исполнял то, что ему наказывал Димон. В отличие от Тимура, его не пришлось не убеждать, не пичкать доказательствами. Он объяснил свое рвение тем, что не в его привычках отказываться от чего-то нового и интересного, даже если оно изначально представляется полнейшей белибердой.

   И вот теперь, спустя некоторое время после переноса, его «сменщик» не выходил на связь, а с ним заодно пропал и Тимур, хотя это было уже не так странно. Он вполне сносно выполнял инструкции, которые для него подготовил Крекер, но если что-то вдруг у него пошло бы не так, пусть даже с диском, он мог и не разобраться самостоятельно. Димон до сих пор считал, что перенесся на ту сторону каким-то немыслимым чудом, ведь ему помогал в этом именно Тимур. Дима расписал в подробностях для него все алгоритмы, по которым нужно было действовать, чтобы поменять их местами с Дереком. Он даже попытался создать специально для этого программу «Автопилот», которая должна была самостоятельно сделать ту самую «пересадку» астральных тех. Отдельно на компьютере запустить ее было невозможно из-за блокировки всех программ «Окнами», но Димону с огромным трудом все же удалось встроить «Автопилот» в сам диск, по образу и подобию тех витиеватых приветствий, которые запомнились Ивану при знакомстве с первым диском. Кнопка «Автопилота» появлялась в правом верхнем углу монитора при запуске «Окон» и, по идее, если бы у Тимура что-то засбоило, он должен был нажать на нее, после чего программа, обнаружив «пойманное» антенной астральное тело Димы, перенесла бы ее в компьютер, где уже ожидало ее оцифрованное астральное тело Дерека. Его уже подготовил сам Крекер – для этого Дереку пришлось достичь пограничного состояния и выйти из тела немного раньше. Предполагалось, что затем «автопилот» самостоятельно поменяет астральные тела местами и «отпустит» их.

   Крекер так и не понял, воспользовался ли Тимур этой кнопкой. Дерек очнулся в новом теле первым, и на связь вышел именно он. Разговор вообще получился каким-то слишком коротким и скомканным. Впрочем, все ценные указания ребята раздали друг другу заранее, поэтому теперь им оставалось лишь просто обменяться впечатлениями и эмоциями. Вместе с телами каждому достались документы и недвижимость, и по сути они получили личности друг друга, а дальше уже были вправе распоряжаться ими по своему усмотрению.

   – Не запусти там себя-меня и мою квартиру, а то ты, я вижу, способный, – написал на прощание Дерек Крекеру, – мне твои авгиевы конюшни еще месяц разгребать.

   Он говорил полушутя-полувсьерьез, но с тех пор Дима все время боялся что-то испортить или изменить в своем новом пристанище, отчего уют и красота квартиры не приносили полного удовлетворения. Ему все время казалось, что хоть Дерек и молчит, он, тем не менее, продолжает наблюдать за своей квартирой и ее новым жильцом. Это омрачало радость от удачного эксперимента и вызывало запоздалое сочувствие к Тимуру и остальным ребятам, которые ощутили на себе все «удовольствие» от слежки.

   Поэтому, когда Дерек вдруг перестал выходить на связь, Дима решил сменить квартиру, как бы ему ни нравилась эта. Если уж вернуться домой не суждено, то нужно по полной обживаться здесь, не возвращаясь постоянно в мыслях к тому, что кто-то с той стороны имеет возможность подглядывать за твоей жизнью. Вряд ли, конечно, Дереку это было интересно, но Крекера бесила сама вероятность того, что он может находиться под чьим-то неусыпным наблюдением. А ведь они с Ваней именно этим и занимались. Вторгались в частную, интимную жизнь ничего не подозревающих людей, рассматривая ее словно под лупой. Кто и зачем вообще придумал такое? Для чего создавали эту брешь, к которой он случайно нашел подход?

   – Мы с тобой не дверь в другой мир нашли, – как раз сегодня сказал Крекер Ивану.

   Он гостил в квартире, теперь принадлежавшей Ване, и с любопытством бродил по комнатам, разглядывая уже знакомую обстановку и предметы, которые раньше видел только через монитор. Трогал вещи, гладил корешки книг в огромном книжном шкафу Тимура. Иван таскался за ним следом.

   – Это даже не дыра в заборе, куда можно просунуть голову, чтобы посмотреть на соседскую территорию. Это узкая щелочка, в которую можно пялиться только одним глазом под очень ограниченным углом зрения. А мы ее расковыряли до таких пределов, чтобы можно было протиснуться целиком, и ломанулись туда зачем-то, даже не зная, получится ли влезть обратно. Пока мы тут шаримся по чужому огороду, этот пролом кто-то может заделать.

   – Не мы расковыряли, – угрюмо поправил Иван. – Это ты все сделал, а меня просто туда первым протолкнул.

   – Да не суть, – поморщился Димон, вытаскивая одну из заоконных книг и бездумно ее перелистывая. – Но я вот иногда думаю, а зачем мы вообще это сделали? На хрена нам это?

   Он запихнул книгу обратно и взял следующую. Ваня с непониманием уставился на него.

   – В смысле? Ты же загорелся этой идеей.

   – Ага, а теперь думаю, зачем нам это понадобилось? Что тут смотреть? Мир как мир, почти такой же. Однако нам теперь придется тут осваиваться, изучать их мелкие особенности, чтобы не попасть впросак. Чем здесь будет лучше, чем дома?

   – Я что-то тебя не понимаю, – озадаченно протянул Иван. Из них двоих Крекер был даже более одержим идеей попасть в другую реальность, почему же он уже в самом начале дает задний ход? – Это же параллельный мир! Это просто по своей сути уже интересно! Как было найти сюда проход и не заглянуть?

   Крекер вдруг устало опустился на ковер, прислонившись спиной к корешкам книг, заполнявших полки.

   – Да ты прав, это какая-то минутная слабость, наверное. Или акклиматизация. Просто все это на самом деле интересно до чертиков, но в итоге хочется кому-то же рассказать! Мол, мы открыли новый мир, смотрите, какой он! Параллельные реальности – не миф! Астральные тела существуют! А если мы не вернемся, то гениальное открытие канет в небытие.

   – Стихами сказал, – съязвил Иван, присаживаясь рядом. – Первооткрыватель!

   Крекер не обратил внимания.

   – По сути мы просто продолжаем жить, словно в другой город переехали, и никому до этого нет дела. Только в этом городе все немного другое, и жить становится сложнее. Но да, я знаю, что это пройдет. Все эти мысли уйдут дурацкие, сожаления. Просто сейчас тоска какая-то.

   – Наверное, так всегда себя чувствуют иммигранты на новом месте, – с видом знатока заявил Ваня, – когда уезжают из родного дома навсегда.

   Друзья какое-то время молча сидели на полу, глядя на светлый квадрат окна, который постепенно начинал темнеть. Небо приобретало вечерние оттенки. Когда-то за этим квадратом была неопределенная пиксельная муть, и казалось, что вне стен квартир в этом мире нет жизни. Но теперь сквозь стекло можно было видеть соседние дома, улицу внизу, кроны деревьев, мелких человечков, снующих по тротуарам.

   – Кстати, помнишь, я говорил, что Скво описывала загадочные события? А что, если все-таки она не фантазировала? – заговорил наконец Иван. – Если бы ты из нашего обычного мира попал не в другой обычный, а в фантастический или волшебный, как в книгах бывает, то ты, небось, по-другому бы заговорил?

   – Да брось ты, – скривился Дима. – Ты же не всерьез! Здесь все то же самое. У них даже Новый Год первого января. И Пушкин с Лермонтовым есть, я их книги нашел среди прочих неизвестных.

   – Зато Пелевина нет, – парировал Ваня. – И чеснока.

   – Мир, в котором нет Пелевина и чеснока, не имеет цели! – объявил Димон, дурачась и перефразировав цитату из «Кин-Дза-Дза», и поднялся с пола.

   Разговор, который чуть не слился в заунывные и беспросветные стенания, сошел на нет. Ребята отправились в кухню, где Крекер откупорил очередную бутылку пива в тщетной попытке хотя бы немного напиться.

   – Кстати, как там твои поиски? – спросил он Ивана.

   – Смотря о чем ты. Работу, как ни странно, я уже нашел, через неделю выхожу: буду торгованить какой-то ерундой. А если ты про Скво – то увы, пока пусто.

   Домой Дима вернулся, почти избавившись в компании друга от дурных мыслей. Да и правда, если даже не было смысла в переселении, смысла в том, чтобы сожалеть, не было тем более. Они уже здесь, с той стороны тишина. Вместо тоски об утраченном лучше во всем искать положительные моменты. А для начала – переехать.

ЧАСТЬ вторая. По ту сторону окон

ГЛАВА 12

Мица осторожно присела на краешек стула и тоскливым взглядом окинула квартиру, которую до недавних пор называла своей. Теперь в ней поселится кто-то другой. Обживет ее, наполнит своей энергетикой, новыми запахами и звуками. Наверняка, он многое изменит здесь, а скорее всего, даже сделает ремонт. И не останется ни следа той уютной простоты, которую так любила Мица: старенькой мебели, джутовых обоев, пушистого шерстяного ковра.

   Все дорогие ее сердцу мелочи уже перекочевали в новое жилье, которое ей пришлось спешно искать, когда хозяйка объявила, что продает квартиру. Забавные фигурки и подставки для благовоний, бамбуковые подвески и ловец снов, теплый плед с бахромой – все это сейчас лежало в коробках, пока не распакованное. Мица даже не была уверена, что сможет куда-то их пристроить: в интерьере новой съемной квартиры они бы выглядели странно. Сейчас там пока единственной несуразной деталью обстановки выделялось старенькое кресло-качалка с барахолки. Оставлять его было жалко, да и смысла не имело: новые хозяева все равно его выкинут. Ну, ничего – для старинного кресла все-таки имелась пара! Несмотря на строгий ремонт и отделку квартиры чуть ли не в офисном стиле, арендодатель почему-то решил оставить там совершенно неподходящее для этой обстановки большое зеркало. Оно было, наверное, еще старше кресла, с облупленной алюминиевой рамой и слегка «поплывшим» отражением. При взгляде в него Мице казалось, что у нее слегка двоится в глазах. Она даже попыталась снять зеркало, чтобы спрятать хотя бы за шкаф, но даже не поняла, на чем оно крепится: словно его намертво прикрутили к стене. Ну, ничего. Зато креслу-качалке будет не так одиноко среди холодных обоев и новой белой мебели.

   Сегодня Мица вернулась на прежнее место в последний раз: отдать хозяйке ключи. Они договорились, что девушка просто оставит их на тумбочке и захлопнет дверь. Но она никак не могла попрощаться с квартирой, хотя та уже мало чем напоминала милое пристанище, где можно было забыть обо всех бедах. Это было то же самое место, но одновременно чужое, незнакомое и пустое: здесь уже не было Мицы. Не осталось ее духа, ее тепла. Квартира сейчас выглядела нежилой. И тем не менее девушка никак не могла с ней расстаться, сделать последний шаг и захлопнуть дверь с тем, чтобы больше никогда сюда не войти. Поэтому она продолжала сидеть посреди комнаты, рассеянным взглядом водя по стенам: тем самым, к которым иногда просто хотелось прислониться, чтобы утешиться в какой-то беде. Это часто помогало, словно стены делились с ней накопленным теплом. Мице нравилось думать, что духи самых первых хозяев квартиры, которые когда-то жили и умерли здесь совсем старенькими, относятся к ней с большой симпатией и потихоньку приглядывают за ней, и поэтому здесь так хорошо.

   Эх, надо было идти. Сколько ни рассиживайся, впрок не напрощаешься. Мица поднялась со стула, и тут ее блуждающий взгляд наткнулся на темную продолговатую коробочку, одиноко лежащую на пустой полке. Девушка подошла поближе и взяла коробку в руки. Это был футляр для очков. Видимо, как бы тщательно она ни собиралась, все-таки пропустила кое-что, а теперь на опустевших полках футляр оказался более заметным.

   Мица задумчиво рассматривала коробочку, гладя пальцем бархатную поверхность. А стоило ли его вообще забирать? Вряд ли она когда-нибудь еще раз рискнет их надеть. Ей довольно хорошо удавалось не вспоминать о событиях недавнего прошлого, загнав их в самые дальние уголки памяти и не давая выбраться. Эти очки всколыхнули неприятные воспоминания. Лучше бы она их просто не заметила. А теперь придется забрать. Как-никак, это подарок. Пусть и… от призрака. Правда, чем сильнее удалялись те дни от настоящих, тем проще было думать, что все случившееся – лишь плод разыгравшейся фантазии. Может, и стекла она тоже нашла сама, вообразив, что это подарок Магды? Тяжело вздохнув, Мица открыла футляр.

   Несколько секунд она непонимающим взглядом таращилась в коробку, затем вытащила очки. Они были без стекол. Мица не успела еще задуматься о том, когда могла их вынуть и благополучно об этом забыть, как увидела на дне футляра светлую искристую пыль, похожую на очень старый, раскрошившийся леденец. Девушка еле удержалась, чтобы не макнуть в нее палец и не лизнуть. Казалось, что по вкусу это будет похоже на монпасье. Неужели это ее волшебные стеклышки сами рассыпались? Она давно не открывала футляр. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как они превратились в толченое стекло?

   Неважно.

   Мица закрыла коробку и сунула ее в рюкзак. В конце концов, не оставлять же ее новым хозяевам. И оправа еще может пригодиться, – попыталась она оправдаться перед собой, а в голове уже билась мысль: интересно, остались ли у этой стеклянной пыли хоть какие-то особенные свойства?

   Мица, как и договаривались, положила ключи на тумбочку в прихожей, вышла из своей бывшей квартиры и в последний раз закрыла за собой дверь.

***

Дома Мица аккуратно пересыпала стеклянное крошево в маленькую склянку, завернула ее крышкой и долго бездумно стояла у окна, глядя сквозь пузырек со странным наполнителем на свет. Настроение, которое упало еще во время прощания с любимым местом, теперь и вовсе сошло на нет. И день еще, ко всему прочему, был на редкость унылый, пасмурный. Тяжелые блеклые тучи низко висели над крышами домов, и казалось, что если бы у туч были лица, они бы все кривились в гримасе тоски и уныния. На улице стояла оттепель, но дул сильный и промозглый ветер, и пока Мица добралась до дома, успела продрогнуть до костей. Ее новое жилище находилось не так далеко от прежнего – всего в двадцати минутах ходьбы, поэтому девушка решила идти пешком и теперь жалела об этом. Не спасла ни коротенькая дубленка, ни вязаная шапка-ушанка, ни длинная шерстяная юбка с бахромой.

   Поставив склянку на подоконник, Мица сделала шаг назад и чуть не упала, споткнувшись о большую коробку. Она успела разобрать только самое необходимое из вещей, но большая их часть до сих пор оставалась в коробках, беспорядочно расставленных по комнате. Из той, о которую она ударилась, торчала темно-зеленая ветка. Искусственная елка. Ее уж точно можно было не вынимать теперь до следующего января. Мица, перешагивая через свертки и картонки, отнесла елку в коридор и пристроила на антресоли.

    Новогодние праздники остались позади. Мица провела их на старой квартире, упросив хозяйку дать ей время до середины месяца. Хотелось отметить последний Новый год до переезда. Она даже никуда не пошла и не позвала никого к себе. Хотя в последнее время она мало с кем общалась. После того, как ее лучшей подругой оказался призрак женщины-самоубийцы, у Мицы пропала охота заводить новые знакомства.

   Проклятые стеклышки, превратившиеся в пыль, взбудоражили ее память. Перед глазами то и дело всплывали картины из прошлого. Лицо Магды, сначала такое родное, приветливое, и тут же сразу – жуткое, с ввалившимися глазами, полными смертельной тоски. Синие губы, шрамы на запястьях. Модно одетые манекены, застывшие в эффектных позах. А затем – обгоревшие трупы за витриной магазина. Удавленница, надвигающаяся на нее и говорящая страшные вещи. Обугленные лестничные пролеты, где ничего не подозревающая Мица бегала, играя с призраками мертвых детей.

   Девушка застыла посреди комнаты, заваленной вещами, сжимая до боли кулаки так, что ногти вонзились в кожу. Нельзя вечно избегать воспоминаний. Нельзя обходить стороной неприятные темы. Наоборот, говорят, что надо как можно подробнее обговорить или обдумать то, что болит и мучает, буквально замусолить это, чтобы слова от частого повторения потеряли смысл. Но для этого тоже нужно созреть.

   Мица беспомощно окинула взглядом разнокалиберные коробки. В какой-то из них находился ее старенький ноутбук с кучей проводов. Что ж, значит, пора было приниматься за дело. Понятно, что проблема была не в лени, а в том, что Мице просто не хотелось обживать новое место. Привыкать к нему, делать своим, расставлять свои любимые безделушки на чужих полках. Но сейчас ей нужно было найти ноутбук. Через него она входила в свой блог, в котором зачем-то делилась событиями и переживаниями тех дней. Она не помнила пароль, но в браузере он мог сохраниться. После того, как перед ней открылась жуткая правда, Мица чуть было не удалила дневник, но рука не поднялась. Девушка лишь закрыла доступ для всех, кроме автора, и больше на эту страницу не заглядывала.

   Тот странный парень, что так бесцеремонно вторгся к Мице в компьютер и отправлял ей письма с ее собственной почты, исчез почти в то же самое время. Словно резко обрубили все концы. Но его молчание девушку никак не задело, и она почти сразу забыла о нем. Мало ли кто баловался, потом это ему наскучило – вот и все. Мица даже поменяла на всякий случай пароль от почты, чтобы подобное не повторялось.

***

До блога Мица добралась только к ночи, хотя былой энтузиазм уже практически иссяк. Сейчас хотелось просто вытянуться на кровати с какой-нибудь легкой и глупой книжкой, которая не оставит ни следа в голове. Хотя девушка всего лишь раскладывала вещи, подыскивая для каждой место в новом доме, она устала, будто занималась тяжелым физическим трудом. Глухой, тупой болью ныла голова. Мица, превозмогая усталость, все-таки расположилась полулежа на кровати с ноутбуком на коленях. Стоило хотя бы удостовериться, что ее аккаунт не удалили из-за длительного отсутствия.

   Пароль сам подставился в нужное окошко, когда Мица набрала свой лаконичный ник: Sqwo. На несколько секунд девушка задержала палец над тачпадом, а затем почти обреченно нажала на ввод. Где-то в микросхемах старенького ноута раздался тихий электронный треск, и на экране возникла картинка с забавной серенькой птичкой и надписью «Дневник Скво».

   В душе тоже что-то затрещало, засвербило, заныло. Мица не понимала своей боли. В тех событиях, что она описывала, не было потери близкого, ее не бросал любимый, она и к Магде-то не настолько уж привязалась, чтобы тосковать. Но, видимо, все, что с ней происходило, настолько близко соприкасалось с сумасшествием, что размылась грань, отделяющая явь от фантазий или галлюцинаций, и это очень сильно пугало. С тех пор Мица ни разу больше не поглядела на свои ладони, разве только мельком, чтобы не замечать больше, как меняются линии, или не дай бог не увидеть случайно правду – чистую ладонь. Ведь именно это она видела сквозь стекла, которые сейчас лежали в маленькой скляночке, превратившись в «пыльцу фей». Но кто ей сказал, что сквозь эти странные линзы она видит правду? Магда? А ей вообще стоило верить?

   Взгляд Мицы побежал по печатным строчкам, оживляя прошлое.

***

Ночью девушку мучили кошмары. Не осязаемые страшные сновидения, когда все происходящее кажется слишком реальным и вызывает панический ужас. Нет, это была мешанина из непонятных видений, обрывков сна, повторяющихся снова и снова, почти не меняясь, словно перед глазами крутили кинопленку, склеенную из одинаковых отрезков, не несущих в себе смысла. Этот сон был тягучий и вязкий, выматывающий. После таких утром встаешь не отдохнувшим, а наоборот, полностью обессиленным, как после изнурительного труда.

   Мица еле оторвала голову от подушки. В окно сочилось серое утро. Насупленные тучи по-прежнему висели низко, собираясь наконец просыпаться снегом. Девушка свесила ноги с кровати, чуть не наступив на ноутбук, который вчера не нашла сил отнести на место.

   – Зачем я вчера полезла это читать? – пробормотала Мица, растирая щеки и лоб в попытке прогнать остатки муторного сна, и с удивлением обвела глазами комнату. Благодаря ее вчерашним усилиям здесь теперь было намного свободнее, но комната стала выглядеть странно. Привычные и родные Мице вещички заполнили полки в стеллаже, разлеглись на диване и стульях, совершенно не подходящие к строгому интерьеру. Пестрый ловец снов, едва заметно покачивая перьями, повис на серебристом четырехугольнике люстры. «Тоже мне, помощничек, наловил сегодня сновидений», – поморщилась девушка. Она влезла в шерстяные колготки и теплую тунику и сонно побрела на кухню. Хозяева новой квартиры расщедрились на кофеварку. Мица дождалась, пока сварится кофе, и, поджав под себя одну ногу, уселась на табурете возле низкого подоконника. Что в этой квартире ей нравилось – прекрасный вид из окна. На прошлом месте такого не было. Там весь уют был сосредоточен внутри. А здесь можно было расслабить взор, сидя у окна и смотря вдаль, почти на самый горизонт.

   Долго разглядывать городские крыши не получилось: с неба густо повалил снег, запорошив все пространство. Мица с улыбкой смотрела на пляшущие в полете крупные снежинки. Кофе и вид на уютный снежный город подняли ей настроение. Лишь вчерашнее чтение тревожной ноткой напоминало о себе. Когда Мица решилась наконец перечитать свои полубредовые записи, она думала, что все прояснится, но взглянуть через некоторое время свежим, отдохнувшим взглядом на все это оказалось еще страшнее. Тогда она была в гуще событий, и они не представлялись чем-то из ряда вон выходящим, постепенно затягивая в себя. Сейчас же это была большая разовая порция концентрированной жути.

   А еще перед глазами всплыл один из обрывочных ночных кадров, с завидным упорством транслирующихся во сне. Это было лицо Арта. Мица даже не удивилась, что увидела его, ведь в дневнике она о нем упоминала. Совсем коротко о расставании, где-то еще вскользь, а потом описывала сон, в котором видела манекен с его внешностью. Неудивительно, что он ей приснился. К тому же они недавно виделись.

   Мица тоскливо вздохнула. Неужели до сих пор не прошло? Или здесь что-то еще?

   Их встреча была случайной и тем сильнее удивила Мицу, потому что Арт пропал из ее жизни уже довольно давно. Задолго до тех мистических событий в сгоревшем доме. Она всегда считала, что он бросил ее одним из самых простых способов расставания: просто исчезнув из ее жизни. Вторым легким способом было намеренно портить отношения, чтобы партнеру уже самому хотелось сбежать, но Арт выбрал первый вариант. И удивительное дело: он не просто перестал звонить и писать, он словно пропал. Они жили довольно близко, и раньше совсем не странно было встретить его на улице даже не договариваясь. Но с тех пор, как он ушел, они ни разу не встретились, хотя Мица первое время постоянно везде искала его глазами: на улице, в магазинах. А теперь, спустя не один год, он снова появился. И что совсем неприятно – он ее как будто не узнал.

   Мица тогда уже готовилась к переезду и спешно искала квартиру, стараясь не задаваться вопросом: не потому ли нашла новое жилье так близко к прежнему, чтобы оказаться рядом с Артом? Раз он снова здесь? Может, он просто уезжал или, к примеру, болел?

   Увидев его, она собрала всю волю в кулак и подошла сама. Он стоял к ней спиной, но его золотистое каре, рассыпавшееся по плечам, и худую, чуть сутулую фигуру она бы не спутала ни с кем. Ей казалось, что стук ее сердца слышен на расстоянии нескольких шагов, но он словно не обратил на это внимания. Мица окликнула его по имени, но Арт не отозвался, пока она не подошла и не коснулась его плеча. Тогда он обернулся и удивленно посмотрел на нее своими серыми прозрачными глазами с крошечной точкой зрачка. От его взгляда сердце девушки совсем захлебнулось и забилось почти больно.

   – Привет. Так давно тебя не видела. Где пропадал? – дружелюбно заговорила она, стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе. Арт с минуту вглядывался в ее лицо с недоумением.

   – Простите? – наконец сказал он каким-то чужим, незнакомым тоном. – Вы, наверное, ошиблись?

   Мица поменялась в лице. Она побледнела и отступила на шаг, продолжая разглядывать бывшего. Его удивление и вопросительный тон выглядели настолько искренними, что она была почти уверена: он правда ее не узнал. Но разве такое возможно? Люди не забывают так быстро.

   – Арт, это же я, – пролепетала она и, снова приблизившись, взяла его за локоть.

   – Арт? – мужчина сделал неопределенный жест рукой и покачал головой. – Нет, я не Арт. Извините.

   Он аккуратно высвободил руку и побрел прочь с опущенной головой, и Мице показалось, что она не узнает его походку. Словно кто-то другой примерил на себя облик ее бывшего возлюбленного. Или просто с ним случилось что-то страшное и он забыл и ее, и самого себя. Махнуть рукой на это Мица не могла, решив, что если встретит Арта еще раз, попытается выяснить, что с ним случилось.

ГЛАВА 13

Мица неспешным шагом брела от метро к дому. Она решила не дожидаться автобуса, впрочем, сегодня пешком до дома было добраться намного проще и быстрее: снег валил так густо, что его не успевали расчищать. Наземный транспорт намертво встал в пробках, и водители с некоторой завистью провожали взглядами редких пешеходов, которые медленно, увязая в снегу, но все-таки двигались вперед по тротуарам.

   Мица решила срезать путь и свернула наискосок к дому, где, по ее предположению, должна была проходить широкая тропинка. Сейчас она была глубоко погребена под толстым слоем снега, поэтому девушка шла «на глаз» по девственно чистому, искрящемуся белому полотну. Ей нравился этот момент: пока ровный снежный покров не сгребли в сугробы или не укатали грязными колесами, превратив в коричневую кашу. Ее даже не волновало, что пока она проделывает в снегу ходы и лабиринты, тот ссыпается ей в сапоги и тает. Дом уже в двух шагах, скоро можно будет обсохнуть.

   Близость к дому согревала душу, и тревога, завладевшая сердцем, с каждой минутой отступала. Сегодня Мица потерпела фиаско. Проиграла в споре с самой собой. После того, как она спустя столько времени опять полезла в свой дневник, разбередив память, она ни о чем больше не могла думать. Кое-как ей еще удавалось отвлечься на работе, но как только она оставалась наедине с собой, то тут же погружалась в прошлые события. И как ей удавалось так долго отгонять эти мысли? Она почти убедила себя, что просто слегка сошла с ума и все это ей привиделось. Ну и что страшного? Она же никому не причиняет вреда: ни себе, ни другим. Подумаешь, было немножко галлюцинаций. Больше они не возвращаются. Ее даже угораздило завести на эту тему блог, правда, тот бред почти никто и читать не стал. Ну а действительно, кому интересно читать записки сумасшедшего? Разве только врачам.

   Но теперь сомнения вернулись. Что, если это все было на самом деле? Странные стеклышки рассыпались в пыль, но с обычным стеклом такого не происходит.

   В конце концов Мица отважилась поехать к тому самому дому, где столько времени провела в компании призраков. Всю дорогу она убеждала себя, что еще немного, и она все поймет, разберется в себе. Только вот, не доезжая пару остановок на метро, она выскочила из вагона, перешла на противоположную сторону платформы и уехала в обратном направлении: домой. Чего она больше боялась – убедиться, что все на самом деле ей привиделось, или увидеть живых мертвецов – она обдумывать не стала. Но с каждой секундой, как поезд уносил ее дальше от того проклятого места, ноющая боль в груди стихала, и невидимая рука, как в тисках сжимающая сердце, ослабляла свое давление.

***

Когда Мица уже отряхивалась и топала сапогами у подъезда, чтобы не нанести снега внутрь, ее окликнул бодрый женский голос.

   – Здравствуйте!

   Мица оглянулась и увидела стоявшую неподалеку симпатичную девушку в объемном пуховике. Из-под небрежно наброшенного капюшона выбивались длинные белокурые прядки.

   – Это же вы вещи недавно таскали? – Мица кивнула. – Вы квартиру купили?

   – Нет, сняла, – удивленно ответила Мица.

   – М-м-м, – немного разочарованно протянула девушка. – Ясно. Временно значит. А я тут живу, в соседнем подъезде.

   – Временно, – согласилась Мица и натянуто улыбнулась. – Но нет ничего более постоянного, вы же знаете.

   – Я Стелла, – объявила незнакомка, вставая под козырек подъезда и сбрасывая заснеженный капюшон. – Уже несколько лет тут живу, никак в местное комьюнити не впишусь. Вот, думала, новый человек переехал, будем общаться.

   – А со съемщиками вы не общаетесь что ли? – усмехнулась Мица, втягиваясь в беседу. – Тем более, что не вписались в ком... ком…

   – В комьюнити. Ну, в общину, – подсказала Стелла. – Да, наверное, это не важно. Просто обычно тем, кто временно приезжает, не очень интересны местные жители. Но, видимо, я сама не интересна местным. У них тут уже давно клубы по предпочтениям. Ну, сами понимаете: дети, собаки, побухать. Кому что.

   – Очень даже понимаю. Я бы тоже не вписалась, даже если бы купила квартиру.

   Промокшие ноги начали замерзать. Мица поджала пальцы и неожиданно для себя предложила:

   – А хотите зайти? Если есть время, конечно. Я уже обосновалась, будете первой гостьей.

   Стелла на миг как будто опешила, а затем заулыбалась.

   – А с удовольствием.

***

Пока новые знакомые поднимались на лифте, Мица прокручивала в голове, в каком виде оставила свое новое жилище. Но вроде там уже был порядок, ничего такого, за что могло бы стать стыдно.

   Она отперла дверь, пропуская вперед Стеллу, и тут же услышала раздосадованный возглас:

   – Ох, нет! Бр-р, какое жуткое!

   Мица прикрыла за собой дверь и в недоумении воззрилась на гостью. Ничего не скажешь, вот это верх такта и вежливости!

   Стелла, застыв на пороге и морщась, смотрела на то самое коридорное зеркало, которое у Мицы не получилось снять.

   – Извините, это я от неожиданности, – заговорила Стелла, сильно засмущавшись. – Просто я только шагнула на порог и сразу его увидела, ну и нечаянно ляпнула. Не берите в голову.

   Говоря все это, девушка старалась даже не смотреть в сторону зеркала, которое, между прочим, и самой Мице почему-то казалось очень неприятным.

   – Мне оно тоже не нравится, – призналась она, раздеваясь и подавая Стелле вешалку и гостевые тапочки. – Оно мутное что ли.

   – Так почему не снимете? – удивилась гостья. – Пока тут живете, можете что угодно на его место повесить. Да хотя бы нормальное зеркало. А будете съезжать – вернете, как было. Какая хозяевам разница?

   – Да дело не в этом. – Девушки прошли в кухню, и Мица включила кофеварку. – Я в самом начале пыталась его снять, но его словно гвоздями прибили.

   – Ах вот оно что, – протянула Стелла понимающе и покивала. Затем она резко вскочила и вышла в коридор. Осторожно, стараясь не касаться зеркала пальцами, она осмотрела его края и попыталась заглянуть в щель между ним и стеной, но там не было даже зазора. – Вы бы его завесили что ли.

   – Разве не при покойниках в доме завешивают? – вытаращилась на нее Мица, следя из кухни за ее действиями. Стелла вернулась обратно и уселась за стол.

   – Ну, да. Есть такое суеверие. А можно шкафом задвинуть или вообще краской закрасить!

   Мица, отвернувшись от Стеллы, сосредоточенно взбивала молочную пенку, уже сто раз пожалев, что пригласила к себе эту странную соседку. Человек еще не успел войти в квартиру и сразу стал совать нос в обстановку. И как с ней общаться дальше? Это ж она будет лезть во все дела, давать непрошенные советы… Дернул же черт за язык!

   – Вы меня извините, – раздался виноватый голос. – Это не мое дело, конечно. И это, скорее всего, мое глупое суеверие. Просто странные зеркала меня всегда пугают.

   Мица поставила на стол две чашки с кофе с горочкой пены, уселась напротив гостьи и заставила себя улыбнуться.

   – Да ничего. Мне самой оно не нравится, я ж говорю. Просто не до такой степени. Ну и раз вы у меня в гостях, предлагаю перейти на ты.

   – Ф-фух, слава богу, – с облегчением выдохнула Стелла. – А то я все выкаю, и вы тоже в ответ. Обещаю больше не лезть с замечаниями об интерьере и вообще с замечаниями!

   Новые знакомые торжественно чокнулись кофейными чашками.

   Конечно же, теперь испуг Стеллы возле зеркала не выходил из головы Мицы. Когда соседка, посидев для приличия в первый раз совсем недолго, ушла, Мица принялась бродить по квартире, периодически поглядывая на зеркало, и с каждой минутой в ней снова зрела тревога. Стеклянная муть представлялась ей живой, осязаемой, похожей на густую прозрачною жидкость. Казалось, стоит сунуть в нее руку, и та исчезнет в маслянистой субстанции. Со страхом вспоминая, как Стелла осматривала зеркало, избегая касаться его поверхности, Мица все же дотронулась пальцем до стеклянной глади. Сердце замерло в предвкушении чего-то ужасного, но палец просто ткнулся в твердую и непроницаемую поверхность. Как и следовало ожидать. Немного поразмыслив, Мица все-таки набросила на зеркало широкий синий палантин.

***

Через несколько дней Мица пришла к Стелле с ответным визитом. Новая подруга напекла к ее приходу соленых тминных палочек. Девушки, расположившись на диване в уютной гостиной, с удовольствием хрустели печеньем, запивая их чаем, и болтали о соседях. Стелла, пусть и не примкнувшая к той или иной компании, удачно улавливала всевозможные слухи и теперь развлекала ими Мицу, а та делала вид, что ей это интересно, а сама снова думала о зеркалах, которые с тех пор так и не давали ей покоя.

   Наконец, когда Стелла сделала передышку после одной из бесчисленных историй о непутевой соседской семье, в которой муж так орал на беременную жену, что у нее начались преждевременные роды, Мица спросила:

   – А я вижу, у тебя есть в квартире зеркала. Я думала, ты вообще зеркал избегаешь.

   Стелла, еще не выйдя из образа увлеченной рассказчицы, какое-то время непонимающе хлопала глазами, затем посерьезнела.

   – Эти зеркала нормальные. С ними все в порядке. Пока, – осторожно произнесла она и внимательно взглянула на собеседницу.

   – А что с моим не в порядке?

   – Ты же сама сказала, что хотела его снять.

   – Ну, оно мутное, – пожала плечами Мица. – У меня от него как будто в глазах двоится, только и всего.

   Стелла замялась.

   – Я не знаю, как это объяснить, – наконец заговорила она. – Но зеркало в твоей квартире точно не новое и уже из-за одного этого попадает в группу риска.

   Она зажмурилась и глубоко вздохнула, явно понимая, как дико звучит ее последняя фраза. Так как Мица ее не перебивала, Стелла продолжила.

   – Все зеркала у меня – совершенно новые. Я их покупала сама, буквально только после выхода из мастерской. В них еще никто не смотрелся, кроме разве что продавцов да самих мастеров. Но дело даже не в этом. Главное, что они новые.

   – Чем больше людей смотрится в зеркала, тем хуже? – с любопытством спросила Мица. Забытая тминная палочка крошилась в ее пальцах. В памяти всплывали обрывки давнишних разговоров с Магдой на эзотерические темы. – Или чем больше хозяев у них? Это они словно чужой энергетикой напитываются?

   Стелла покрутила головой, откидываясь на диван.

   – Нет, дело не в хозяевах, а именно в сроке. По крайней мере, это то, что мне известно. Чем больше зеркалу лет, тем оно… опаснее что ли. Они словно портятся с годами. Правда, почему-то не все.

   – Что значит, портятся? – разговор становился тем интереснее, чем бредовее. Мица словно снова окуналась в ту полузабытую атмосферу эзотерического магазина, где с огромным интересом слушала призрака, говорящего о ее способностях и при этом умалчивающего о своей собственной тайне. Было немного странно, что Стелла так легко принялась делиться информацией, после которой ее можно было принять за сумасшедшую, но разве сама Мица не стой же легкостью ей внимала?

   – Ну, ты когда-нибудь видела совсем уже старые зеркала? Старинные?

   Мица кивнула, воскрешая в памяти образы искаженных потемневших стекол, по краям которых прошла чернота или ржавчина. Словно в местах этих червоточин зеркало способно не отражать бесстрастно образы, а открыть взгляду то, что находится в нем самом, по ту сторону, внутри: то, что обычно всегда существует, но спрятано за отражениями чужих лиц и тел. Об этом говорила сейчас Стелла?

   – Они порченые, сильно порченые. Их отражения уже не настолько яркие, зеркальная защита слабеет. Представь себе непрозрачную фольгу на окне, которая отражает солнечные лучи. Вот, если бы она стала пропускать немного света, а по краям и вовсе растрескалась и осыпалась.

   – А что с той стороны? Что сочится, как солнечные лучи?

   – Там подмена. Я не знаю, как это объяснить.

   Стелла заметно расстроилась и помрачнела.

   – Когда я сюда только въехала, то радовалась, что хозяева оставили почти все вещи. У меня денег хватало только на квартиру, и мне повезло, что я нашла жилье с готовой обстановкой. Половину я уже сейчас заменила. Но первым делом я выбросила старинное зеркало. Оно было черное наполовину! Сколько же я страху натерпелась, пока его снимала. На самом деле я бы, наверное, это как бред больного восприняла, если бы не история с моей подругой.

***

Родители Стеллиной подруги детства Леси очень серьезно относились к свойствам зеркал и хорошо в этом разбирались. Они проявляли, может быть, даже излишнюю осторожность, но зеркала в их доме обновлялись каждый год. Им не позволяли не то что состариться и испортиться, а даже «повзрослеть», как со знанием дела говорила Леся, набравшись от родителей разных словечек. Была бы возможность, они бы и вовсе избавились от этого жуткого предмета интерьера, но все-таки совсем без зеркала обходиться довольно сложно, по крайней мере, женщинам. Леся старательно выполняла указания мамы, избегая прямых касаний. Даже во время уборки женщины всегда пользовались перчатками, чтобы ненароком не дотронуться до стекла кожей.

   – Я думала, в них смотреться опасно, – удивилась Мица, дослушав историю подруги до этого момента. – А трогать-то почему нельзя?

   – Вот это как раз заблуждение, – сказала Стелла. – Смотреться, в общем-то, можно сколько угодно. Даже в старое зеркало. Правда, в такое чем дольше смотришься, тем сильнее хочется прикоснуться. А как произойдет контакт – тут и может случиться подмена.

   – Да что за подмена?

   – Там, внутри, есть нечто. Это вместо него ты видишь себя. Тебе кажется, что ты смотришь на свое лицо, разглядываешь свою фигуру. Но на самом деле это обман. Оно притворяется тобой, дублирует твой облик, копирует в точности твои движения. И оно очень хочет выйти.

   – А может? – приглушенно спросила Мица, холодея внутри. От мысли, что она всю жизнь смотрела в глаза не своему отражению, а неведомой сущности, которая жаждет вырваться на волю, ее начало мутить.

   Стелла перевела на нее совершенно серьезный взгляд. Если и могло показаться вначале, что она просто рассказывает страшную историю, чтобы развлечь новую знакомую, то все сомнения сразу рассеялись: правда то была или нет, но девушка сама отчаянно верила в то, что говорит.

   – Может, но не просто выйти, а поменяться с кем-то местами, – сказала она. – Но из нового зеркала невозможно, зато, чем оно дольше существует, чем больше изъедено старостью и ржавчиной, тем проще сущности поменяться с человеком. Иногда достаточно ненадолго коснуться стеклянной поверхности рукой, потому что оно всегда наготове, всегда ждет этого момента и не упустит его.

   Стелла вернулась к рассказу про Лесю.

   Когда подругам было лет по двенадцать, их обеих пригласили на день рождения к однокласснице. Детская компания была большая, шумная, взрослые позволили им развлекаться самим, тихонечко и ненавязчиво приглядывая за порядком. Когда стемнело, ребята вспомнили про одну игру, способную пощекотать нервы. В разных детских компаниях ее называли по-разному: где-то комната страха, где-то гробница фараона. Главному участнику завязывали глаза и водили по заранее подготовленной комнате, где в нужных местах были расставлены препятствия из мебели, которые надо было преодолеть, а затем сопровождающий подводил его непосредственно к «гробнице», и тот трогал то ногу фараона, то руку, то волосы. Иногда покойника изображал кто-то из ребят, а иногда вместо ноги и ли волос подсовывали заменители, менее приятные на ощупь. Кульминацией, обычно, был момент, когда ведущий тыкал пальцем участника в выдавленную зубную пасту с криком: «А это его глаз!». Играть было одновременно страшно и очень смешно, и многие любили это развлечение.

   В тот раз первой участницей выпало быть Лесе, а Стелла в предвкушении сидела и ждала своей очереди: будущие «посетители гробницы» не участвовали в подготовке комнаты страха, чтобы не испортить ощущения. За дверью, как обычно, раздавались вскрики, охи и ахи, когда Лесю в очередной раз пугали той или иной «частью тела». А вышла она из комнаты совершенно другой. Этого никто не заметил, кроме Стеллы, и детский праздник продолжился, будто ничего и не случилось. Только Стелла убежала домой раньше, потому что не могла выносить злой недетской улыбки и пустого взгляда, с которым иногда теперь смотрела на нее подруга.

   Правда, дети потом жаловались, что Леся, когда за ней пришли родители, всех сильно обидела, сказав напоследок каждому на ухо какую-то гадость. А на следующий день к имениннице в панике и слезах прибежала ее мать, и потом среди одноклассников поползли слухи, что она сильно ругалась на хозяев квартиры за старинное зеркало, с которым позволили играть детям. Лесю с тех пор больше никто не видел, ее семья вскоре переехала и куда-то увезла девочку. И только кто-то из ребят, игравший в день отъезда во дворе, рассказывал, как Леся смотрела на него из отъезжающей машины сквозь заднее стекло, растягивая рот в ухмылке, и ее лицо искажалось такими жуткими гримасами, что теперь мерещится ему по ночам.

   Стелла уже только в юности узнала больше о зеркалах и догадалась, что тогда произошло с ее подругой. Но с той самой игры она непроизвольно стала избегать зеркал, словно чувствуя исходящую от них опасность.

   – Они сказали ей прислонить руки к стеклу, – сказала Стелла, – и сняли с глаз повязку. Точнее, они сами положили ее руки на зеркало. И кто-то зловещим голосом бормотал, что это хрустальный гроб, сквозь который она увидит фараона, а сам светил снизу ей в лицо фонариком. По их замыслу, она должна была открыть глаза и увидеть в темноте свое напуганное лицо, и это действительно было здорово придумано! Но только она, открыв глаза и посмотрев на свое отражение, вдруг засмеялась чужим, мертвым смехом, и тут же оттолкнула от себя старое зеркало. Может, боялась, что оно снова заберет ее внутрь.

   За разговором девушки не сразу заметили, как быстро село угрюмое зимнее солнце и в комнату вползли сумеречные тени. Было еще довольно рано, но казалось, что день уже закончился. Увидев напуганный взгляд своей гостьи, Стелла поднялась и включила верхний свет. Гостиная тут же окрасилась в теплые, золотистые тона, тени попрятались, и на душе Мицы стало спокойнее. Она не собиралась долго рассиживаться у соседки, но возвращаться домой в пустую квартиру, где ее на входе встречает мутное, пугающее зеркало, после рассказа Стеллы совсем не хотелось.

   – А здесь что было за зеркало? – спросила Мица. – Ты его спрятала?

   – Выбросила! – воскликнула Стелла и поежилась. – Я вынесла его на помойку и поставила возле контейнера, но до сих пор сердце щемит, когда я думаю, что с ним стало дальше.

   – Тебе жалко зеркало? – удивилась Мица.

   – Да прям там. Мне жалко людей, которые могли его взять себе. Ты не поверишь, но есть любители древности, которые не побрезгуют себе такую вещицу забрать даже с помойки. Оно действительно эффектно выглядело, в резной потемневшей раме, с этим отвратительным черным налетом внутри стекла. Кто-то считает это красивым, даже не догадываясь, что на самом деле таится за старинной роскошью. Но нельзя было его оставлять здесь. Первым делом я надела двойные перчатки, сняла и спрятала его за шкафом. Но я не могла успокоиться, я буквально с ума сходила! Мне снилось, как я протираю зеркало и нечаянно роняю тряпку, или что у меня рвется перчатка… Поэтому я его вынесла.

   – А нельзя было разбить на мелкие осколки?

   Стелла в ужасе замотала головой.

   – Я бы никогда не рискнула! Если легкая ржавчина и то помогает подмене, то если зеркало разбить, кто знает, какого размера появится брешь… Может, хочешь чаю или чего покрепче? – спросила хозяйка, сочувственно глядя на расстроенную Мицу. – Я тебя, наверное, совсем запугала своими байками.

   Мица какое-то время раздумывала, опустив голову и кусая губы.

   – Давай, пожалуй, что-нибудь с градусом. Мне и правда не по себе. У меня же тоже зеркало, а оно еще и не снимается. Оно тоже порченое?

   Стелла открыла стенку бара в стенном шкафу и достала бутылку коньяка и две рюмки. На столике у дивана еще оставался лимон, нарезанный к чаю.

   – Вот только такое с градусом, – сказала девушка, усаживаясь и разливая коньяк. – Твое – если и порченое, то как-то иначе. Я никогда не видела такой мути в стекле. После взгляда в это зеркало хочется сморгнуть, зажмуриться, потереть глаза. Но оно другое. И странно, что оно не снимается. Словно кто-то специально прикрутил его намертво.

   – Я завесила непрозрачной накидкой, – сказала Мица.

   – Вот и правильно. Но я потом еще на него взгляну, если ты не против.

ГЛАВА 14

И снова ночью Мицу мучили кошмары. Она просыпалась на несколько секунд на мокрой от пота подушке с тем, чтобы вновь провалиться в душный, липкий сон, который вертелся все вокруг одного и того же.

   Ей снилась совершенно обыденная ситуация. Они сидели с недавней знакомой вдвоем на кухне у Мицы. Девушки пили кофе, травили байки про соседей. Все выглядело нормально и прозаично, если бы не одна деталь, которая сильно смущала Мицу, но та не могла понять, почему. Что же тут не так? Ведь это же совершенно обычно, когда на кухонной стене напротив окна висит большое старинное зеркало. Большинство хозяев современных квартир делает именно так: вешает в кухне зеркала. Это практически неотъемлемая часть интерьера, и она необходима здесь не меньше, чем плита или холодильник. У кого нет места, конечно, может повесить зеркало в коридоре, но чаще всего люди стараются разместить его в кухне. Хотя можно и в коридоре еще одно. У Мицы тоже было второе, коридорное. Она видела его не вставая с места за кухонным столом. Обычно она всегда гляделась в него, когда завтракала или ужинала. И это тоже нормально, особенно когда ты живешь один. Вроде как и ешь не в одиночестве. Сейчас это многие практикуют. Жизнь такая сложная, трудно найти того, с кем можно было бы принять вместе пищу. Зеркала очень помогают скрасить этот момент.

   Сегодня Мица была не одна, но она все равно очень хотела любоваться в зеркало, только вот ее гостья загораживала его своей головой, поэтому смотреть приходилось по большей части на нее или в чашку.

   И вот в тот момент, когда соседка, жеманничая и надувая губы, рассказывала очередную историю, Мица увидела, как слева по лбу той потекла густая бордовая струйка. Еще не понимая в чем дело, девушка вытянула шею, приглядываясь получше, а струйка становилась все толще, заливала глаз, окрашивая белок в темно-красный цвет, и дальше ползла по щеке, разделяясь на несколько дорожек. Стелла словно бы не замечала, что у нее из головы течет кровь, и продолжала увлеченно рассказывать, только смысл слов не доходил до Мицы. На ее глазах белокурые волосы слева набухали багровым пятном, светлые волнистые пряди пропитывались кровью, распрямляясь в блестящие красные сосульки.

   – А теперь я расскажу тебе про зеркала! – вдруг отчетливо прошептала Стелла, наклоняясь через стол всем корпусом к Мице и моргая на нее слепым красным глазом. На месте второго зияла дыра и, похоже, уже очень давно: он был похож на сухую мышиную нору. В его глубине что-то копошилось.

   Мица с трудом оторвала взгляд от мерзкого зрелища и перевела его на красивое кухонное зеркало: изнутри, прижавшись растопыренными ладонями к стеклу и прильнув к нему лицом так, что расплющило нос, на нее смотрела она сама.

   – Не слушай ее, лучше выпусти меня, – позвало отражение, возя улыбающимися губами по стеклу. – Ты же видишь, она тебя обманула. Ее нет.

   И тут Мице все стало ясно.

   Она проснулась в холодном поту и буквально скатилась с кровати, чтобы кошмар не затащил ее обратно в себя, транслируя в голове свои безумные кинофильмы. Спотыкаясь на ровном месте, еще до конца не проснувшись, она добралась до выключателя и ударила по нему рукой. Комнату залил неприветливый холодный свет. Как в операционной, – пришло в голову. Каждый раз включая вечером эту люстру, она думала, что завтра обязательно купит лампочки теплого желтого цвета вместо этого амбулаторного белого, но утром при свете дня забывала.

   Однако яркий бесстрастный свет разогнал ночных призраков, и от сновидения почти ничего не осталось. Ничего – кроме страшной догадки: а что, если Стелла и правда очередной призрак, решивший использовать дружбу Мицы как связь с миром живых? Такое уже было. Видимо, она обладает чем-то таким, что позволяет ей балансировать между живыми и мертвыми, и последние цепляются за нее, как утопающие за соломинку. Магда никогда не хотела причинить ей зло, она просто была страшно – смертельно – одинока после своей гибели. Что же случилось со Стеллой?

   Сна уже не осталось ни в одном глазу. Мица отправилась на кухню и с тоской взглянула на часы. Те показывали четыре тридцать утра. «Ну, кто-то в это время встает на работу», – попыталась утешить себя девушка, решив больше не ложиться, хотя сегодня был выходной. Мало ли, вдруг тот сон еще бродит где-то поблизости, и стоит только ей заснуть, как она снова провалится в его бездонную яму. Мица сунула чашку в кофеварку и призадумалась под ее мерное гудение.

   То-то же эта Стелла так легко принялась рассказывать почти совсем незнакомому человеку о сверхъестественном, нимало не заботясь о впечатлении, которое могла произвести. Ведь мало кто стал так бы увлеченно слушать ее, как Мица. Вернее, слушать, может быть, и стали, только реакция была потом совершенно иная, ведь ее россказни звучали как бред сумасшедшего. Но ее это не волновало, она как ни в чем ни бывало вещала о свойствах старинных зеркал, поучала Мицу, что ей делать со своим жутким предметом интерьера, и делилась про паранойю и ночные кошмары. Так же, как когда-то Магда.

   На улице была глубокая ночь, но с высоты тринадцатого этажа хорошо был виден город. Снова вовсю валил снег, отчего внизу было почти светло, а небо казалось темно-розовым. Мица просидела у окна с большой чашкой крепкого кофе почти до шести утра, цедя его крошечными глотками, а с первыми проблесками зари почувствовала, что валится с ног. Даже не погасив свет в комнате, она рухнула в постель и тут же заснула богатырским сном без сновидений.

***

Проснулась Мица аж в полдень. Тупой болью ныла голова.

   «Переспала», – с досадой подумала девушка. Налив себе очередную порцию кофе, она снова уткнулась в любимое окно и стала прокручивать в голове сегодняшнюю ночь. Отвратительные образы во сне казались довольно четкими и помнились хорошо. Стеллу пока не хотелось даже видеть, хотя днем уверенность в том, что ее новая знакомая – призрак, куда-то подевалась. Для мертвеца она была какая-то слишком… живая что ли. Импульсивная, порывистая, эмоциональная. Магда всегда была спокойной и очень часто недоговаривала что-то, но тогда Мица списывала это на особенность характера. Она говорила загадками, не объясняя некоторых своих действий. Например, сама вручив ей те особенные стеклышки, вдруг попросила не использовать их при ней и не сказала, почему.

   А Стелла сразу была откровенна, даже слишком.

   – Хорошо, я же была у нее в квартире. Если она призрак, то у нее не может быть квартиры, – забормотала она, принимаясь ходить по дому и мимоходом наводить порядок: где-то смахнуть пыль, где-то поправить криво стоящую фигурку. – С другой стороны, я и у Магды дома была.

   От собственных слов Мицу передернуло. Вспоминать, как она бродила одна по пустому сгоревшему дому, до сих пор было тяжело.

   – Если же… – девушка тяжело вздохнула. – Если же я все-таки просто ненормальная и все это мне лишь видится, то я тем более не могла бы попасть в ее квартиру. Разве только и это мне примерещилось?

   Мица обессиленно опустилась на диван, машинально вертя в руках деревянную фигурку кота. Если она еще не сошла с ума, то точно скоро сойдет. Ведь сейчас она пыталась разобраться, кто такая на самом деле Стелла: призрак, плод фантазий или самая настоящая девушка, соседка, которой нужна ее дружба. Почему с ней вообще все это происходит, почему нельзя жить скучной, обыденной жизнью?

   Поставив кота на полку, она вдруг решительным шагом прошла в коридор и, сдернув палантин с зеркала, взглянула в лицо отражению. В глазах сразу словно помутнело, раздвоилось, и взгляд потянуло внутрь, будто вглубь зеркального коридора, в котором мы ищем тупик и не находим. Только здесь не было зеркального коридора. В стеклянной глади отражалась входная дверь и сама Мица, но казалось, еще немного, и отражение начнет расплываться, зеркало еще больше помутнеет, а затем в нем можно будет увидеть…

   Мица в страхе отпрянула от зеркала и с силой ущипнула себя за запястье. Тут же сама и взвизгнула от боли, тупо уставившись на руку: на тыльной стороне руки набухали маленькие красные полумесяцы, оставленные ногтями. Она уж было подумала, что ночной кошмар продолжается, но что-то творилось с зеркалом. Мица снова завесила его темной накидкой и для верности накрыла сверху еще плотным широким шарфом.

   «Надо рассказать Стелле», – подумала она первым делом, забывая что еще утром считала свою соседку призраком. Впрочем, презумпцию невиновности никто не отменял. Возможно, Стелла действительно обычный человек, точнее, необычный, раз разбирается в таких особенных вещах. Но для верности стоит походить с ней на людях и посмотреть, замечают ли ее окружающие. Мица помнила, как странно отреагировали двое мужчин, которых она встретила в лесу на пикнике. Она-то была уверена, что отдыхает с Магдой и ее братом, но те люди увидели только ее одну и сильно удивились.

***

Впервые за долгое время Мица радовалась, что ей приходится ездить на работу. В суетливом офисном ритме удавалось отвлечься от ночных кошмаров и навязчивых мыслей про живые зеркала и мертвую соседку. Заодно потихоньку выветривалась непроизвольная неприязнь к Стелле, которая возникла после видения с кровавым пятном на ее голове. Четкие образы из страшного сна становились все прозрачнее, эфемернее, обыденность заполняла все до последней минуты, а вечерняя усталость валила с ног. К следующей субботе Мица уже была не прочь снова пообщаться с новой знакомой. Желательно где-нибудь вне дома: заодно можно будет проверить, видят ли ее окружающие.

***

– Ты смотри, какой голубоглазенький, – Стелла почти неприлично показала рукой с зажатым в пальцах квадратиком шоколада на светлого худощавого парня. Тот только что вышел из магазина и, распаковав новую пачку сигарет, зажал одну губами. Долго чиркая непослушным окоченевшим пальцем колесико зажигалки, он наконец прикурил, глубоко затянулся и тут же, закашлявшись, с отвращением сплюнул и выбросил почти целую сигарету в урну. – И хочется, и колется.

   Мица настороженно взглянула на Стеллу и тяжело вздохнула. Соседка, жуя шоколад, сочувственно следила за голубоглазым парнем. Сегодня девушки с подачи Мицы побывали уже и в кофейне, и в парочке близлежащих магазинов, и везде продавцы как ни в чем ни бывало общались со Стеллой, принимали от нее деньги, наливали ей кофе и продавали шоколад. Если это все и мерещилось Мице, то в таком случае было настолько обширной галлюцинацией, что можно было просто в ней жить и ни о чем не беспокоиться.

   – Ты о чем?

   – Ну, хотел покурить и не смог. Потерянный какой-то. Но боже мой, какой симпатичный! – Стелла без стеснения таращилась на молодого человека. Он так и стоял возле магазина, слегка сутулясь и дуя на руки, чтобы согреть заледеневшие пальцы. – Говорят, что блондинам блондины не нравятся, а мне так наоборот. Я уже почти готова к нему подойти сама, ты посмотри, какие глаза пронзительные. И почти синие!

   – Вообще-то это мой бывший, – пробурчала Мица вполголоса. – И да, я как раз собираюсь к нему подойти.

   – Ой, – Стелла зажала рот рукой, виновато и испуганно глядя на новую подругу. – Я же не знала! Извини.

   – Да ничего страшного, конечно, ты не могла знать. Пойдем со мной.

   Мица схватила слабо сопротивлявшуюся Стеллу за рукав и потащила за собой. В этот момент Арт, кажется, заметил, что к нему направляются две девицы, и взгляд его голубых глаз заметался по сторонам, словно он искал пути отступления.

   – Привет, Арт. Поговори со мной, пожалуйста. Хотя бы пять минут, – попросила Мица, внутренне сгорая от стыда. Но ей уже очень хотелось поставить точку хотя бы для себя. Понять, что случилось, почему он исчез из ее жизни, не попрощавшись. Пусть для этого ей придется испытать пятиминутный стыд.

   Голубые глаза почти страдальчески смотрели на Мицу. Боже мой, что с ним случилось, кто это с ним сделал? Арт выглядел таким несчастным и опустошенным, что у Мицы даже пропало ощущение стыда и неловкости, осталась только какая-то безусловная жалость в сердце.

   – Простите, я же уже сказал, что вы меня с кем-то путаете. Я точно не тот, кто вам нужен.

   – Только не говори опять, что ты меня не узнаешь, – жалость Мицы быстро испарилась. – Просто скажи, где ты был. Я не собираюсь за тобой бегать и доставать тебя, мне просто хочется понять, почему ты пропал. Я вроде никогда не была липучкой, мне можно было объяснить, я бы поняла и ушла.

   – Но я правда вас не знаю, – упавшим голосом произнес Арт, и Мица увидела перед собой такое знакомое и родное когда-то лицо и одновременно совершенно чужого человека. – Простите.

   С этими словами он развернулся и пошел прочь. Вот так, опять без объяснений. Снова трусливо сбежал. У Мицы затряслись губы: от разочарования, от обиды, от вернувшегося стыда.

   – Зачем я подошла? Я себя такой дурой чувствую, – пролепетала она, глядя ему вслед. – «Я не липучка, но объясни мне здесь и сейчас!» Столько времени уже прошло, он небось радовался, что я его не разыскиваю, а я нарисовалась и снова прилепилась.

   Мица с надеждой взглянула на Стеллу, ожидая каких-нибудь подходящих случаю слов: пустых, лишних, бессмысленных, но, главное, утешительных. Она так давно уже никому не плакалась в жилетку, зарывшись в свое одиночество. Но реакция Стеллы поразила ее еще больше, чем бегство Арта.

   – Какой же он странный, – протянула она задумчиво. – И его взгляд, он же просто жуткий. Молодые глаза и лицо – и настолько старческий взгляд. Словно у него за плечами уже вся жизнь. Как будто он уже смерти в глаза смотрит – той самой, что давно его ждет. Не внезапной.

   – Чего? – вытаращилась на нее Мица. Только что ее подруга любовалась голубоглазым блондином, жеманно уплетая перед ним шоколадку, и тут же словно внутри как переключатель сработал. На серьезном лице – ни тени легкомыслия, лоб задумчиво нахмурен и меж бровей пролегла скорбная складка.

   – Ты же не хочешь сказать, что он всегда такой был, когда вы встречались? – сказала Стелла и покачала головой. Подруги не сговариваясь двинулись вдоль длинного дома с магазинами в сторону, куда удалился Арт.

   – Какой такой?

   – Я же говорю, у него взгляд, как у древнего старика. Полумертвый. Неужели он тебе не кажется другим?

   – Кажется, – прошептала Мица, замедляя шаг. – Мне даже его походка не знакома. И, кстати, он никогда не курил.

   – Так он и сейчас не курит, – усмехнулась соседка. – Пытается только, но безуспешно.

   – Боже мой! – вдруг воскликнула Мица так, что обернулась парочка прохожих. Подруги остановились.

   – Что? О чем ты подумала?!

   – А что если это то самое? Что ты рассказывала по зеркала? – Мица с ужасом воззрилась на Стеллу. – Что, если это подмена?

   Стелла несколько мгновений сосредоточенно смотрела словно сквозь Мицу, а затем снова обернулась на Арта, почти скрывшегося из вида. Она опять покачала головой.

   – Нет, тут что-то другое. Если бы тут была подмена, он бы тебя еще как узнал! То есть, не узнал, конечно, но вовсю притворялся бы твоим бывшим. Цеплялся бы за любую мелочь, лишь бы в доверие войти, что ты!

   – Ну, мало ли. Может, этой сущности это совсем не нужно, – засомневалась Мица. – Может, у нее другие планы.

   – Нет, нет, такого быть не может. Они не такие. Они никогда не признаются, что они фальшивые. – Стелла зябко повела плечами. – Они излучают уверенность и довольство. А этот человек – он и правда словно потерялся. Мне его жалко почему-то до чертиков даже стало.

   Девушки замолчали, затем как по команде двинулись в сторону своего дома.

   – А что происходит с теми, с кем… – Мица запнулась, подбирая слово. – С кем поменялись?

   – Не знаю. И надеюсь, что никогда не узнаю.

   Подруги разошлись по домам в тусклом настроении. Сердце Мицы, успокоившись было, что ее соседка не призрак и не галлюцинация, снова заныло. Еще в прошлую встречу девушке показалось, что Арт сам на себя не похож, а слова Стеллы только усилили ее беспокойство. То, что, возможно, он был не виноват, оставив ее, не утешало. Не такой же ценой. Лучше бы просто ее бросил.

   Только вернувшись домой, Мица ощутила, как продрогла на улице. Холод словно шел изнутри, сковывая тело. Стелла, совсем не зная Арта, увидела, как он изменился. Ее напугал его беспомощный взгляд. Старческий, как она сказала. Если даже она так переживает за незнакомого ей человека, то что говорить о Мице, которой этот мужчина был когда-то очень дорог? Да и сейчас она чувствовала, что сердце освободилось не до конца.

   Мица включила ноутбук, терпеливо подождала пока тот, кряхтя и охая, загрузит все свои приложения, и открыла страничку своего блога.

   Пока Мица думала, замигал значок почтовой программы, сообщая о новых письмах. Девушка стала просматривать сообщения, попутно удаляя спам, и, быстро пробежав глазами очередное письмо от незнакомого адресата, вдруг нервно отодвинула от себя ноутбук. Тот парень с архаичным именем, что несколько месяцев назад пытался с ней познакомиться, внаглую отправляя письма с ее же собственного адреса, опять объявился! Как мило, у него наконец-то появилась личная почта. И, тем не менее, он продолжает трусливо скрывать, как его зовут: при всем разнообразии современных имен, уже десятки лет никто не называет своих детей Иванами. Это точно сетевое прозвище. И он думает, что ее может заинтересовать такое общение? Мица в один клик отправила разозлившее ее письмо в корзину и вернулась к дневнику.

ГЛАВА 15

– Как так – не было, не было – и вдруг он есть? – Крекер, сосредоточенно наморщив лоб, методично разворачивал на мониторе одно за другим окошки с набором непонятных Ване символов. – Ты же сказал, что не нашел?

   – Так я буквы неправильно вводил. Я и так уже попробовал, и сяк. Думал, все варианты исчерпал. А оказывается, он вот как пишется.

   На странице браузера, почти спрятанной под многочисленными окошками, виднелась маленькая рисованная птичка, смешно вывернувшая голову, и надпись «Дневник Sqwo».

   Иван набирал на портале блогов и Sсvo, и Skwo, и даже Sqo. Пытался даже забивать в поиск по-русски «Скво», но ответ был один: «данного пользователя не существует». Он уже решил было, что девушка удалила дневник, как вдруг, спустя какое-то время пребывания ребят в Заоконье, его осенило, какой вариант он пропустил. Сейчас они с Крекером сидели у Вани дома, и его друг-программист пытался взломать блог, чтобы хотя бы вытащить адрес почты, потому что доступ к самому дневнику Скво заблокировала.

   Пока Крекер ковырялся в кодах, Ваня в нетерпении мерил шагами комнату.

   – Да не маячь ты, – пробурчал Димон. – На тебе. Готово. Вот адрес, а вот можешь даже блог почитать.

   Чуть не столкнув Крекера с кресла, Иван устремился к компьютеру.

   – Дай встать-то хотя бы, – возмутился Димон, уступая место и пересаживаясь на диван. – Одержимый.

   Ваня несколько минут старательно скрипел колесиком мышки, затем шумно и разочарованно вздохнул.

   – Там нет новых записей, – расстроенно выдохнул он, отодвигаясь от стола. – Ни единой. Точнее, есть последняя, которую я не читал. Про фатальные ощущения какие-то. Но она написана в то же время, что и остальные. Старая совсем. Почту нашел?

   – Я же сказал, есть адрес.

   – Хоть что-то, – пробормотал Иван и, спохватившись, добавил: – Спасибо тебе.

   – Пять баксов, – буркнул Крекер, поднимаясь и потягиваясь. В полированной стенке шкафа напротив отразилась его стройная фигура. Димон придирчиво осмотрел себя, задержав взгляд на новом лице. Оно искажалось в блестящей поверхности, но Крекеру все равно нравилось то, что он видел: кудрявые волосы и челка, падающая на прищуренные глаза, прямой нос и насмешливые губы. Димон теперь часто ощущал на себе заинтересованные женские взгляды. Вопреки собственным ожиданиям, он не пустился сразу во все тяжкие, словно смакуя само предвкушение, собирая, коллекционируя впечатления, которое он производит на разных женщин. Сама мысль, что теперь ему доступно намного больше, будоражила и возбуждала, но он не спешил заводить кучу новых знакомств. Приглядывался, выжидал, выбирал нечто совершенное, почти идеальное.

   – Здесь, кстати, доллары почти не котируются, – ворвался в его мысли голос Ивана, который уже тем временем зашел в свою почту и набирал адрес Скво.

   – Надо же, – отозвался Димон. – А что тут котируется?

   – Как ни странно, рубли и валюты разных европейских стран. У них нет евро.

   – Что еще выяснил?

   Заранее специально определить, в чем расхождения у двух миров, у Ивана и Димы никак не получалось. Несовпадения каждый раз выяснялись случайно. Вроде все было так же, как и дома, но неожиданно всплывал какой-нибудь удивительный факт, присущий только Заоконью. И еще что-то не так было с именами и названиями некоторых городов.

   – Да вроде ничего особенного пока, – растерянно процедил Ваня, пытаясь настроиться на письмо для Скво, и вдруг вспомнил: – А, у них тут тюрьмы частные!

   – А это необычно? – удивился Димон. – У нас разве таких нет?

   – В нашей стране нет, – развернувшись к нему на кресле, сказал Иван. – В других странах вроде существуют, но они не на сто процентов частные. Все равно какой-то контроль со стороны государства есть. Правила содержания, например, или финансирование. А здесь полностью! Частная тюрьма со своими порядками, способами воздействия и контроля, мерами наказания…

   – Да ладно, не может быть, – Крекер заинтересованно подался вперед.

   – Ну, может, я что-то неправильно понял. Но я читал целую статью про одно из таких заведений, оно специализированное – тюрьма для живодеров. И вот у них там такие меры… – он деланно поперхнулся и закашлялся. – Называются «отзеркаливание». Типа, что посеешь, то и пожнешь.

   – Черт, кто ж туда работать-то идет? – поразился Крекер. – Я вот всегда диву давался, как можно выбрать профессию палача. Это ж так надо людей ненавидеть.

   – Ну, видимо, недостатка в рабочей силе они не испытывают. Потому что я что-то свободных вакансий не видел.

   – А ты искал что ли? – заржал Крекер, и Ваня возмущенно замотал головой. – С такими методами здесь, небось, и преступность почти на нуле.

   – Как ни странно, все здесь нормально с преступностью. Ну, точнее, ее тут достаточно, – поправился Иван и снова развернулся к компьютеру, где висело раскрытое на весь экран пустое письмо для Скво.

   – Ладно, пиши, – сказал Димон, поднимаясь.– А то ты так до вечера будешь в монитор пялиться.

   С этими словами он вышел из комнаты, а Ваня принялся наконец что-то печатать двумя пальцами.

***

Они сидели друг напротив друга за уютным столиком возле небольшого окна с потемневшими деревянными рамами: высокий симпатичный брюнет и худенькая кареглазая шатенка с озорными ямочками на смуглых щеках. Оба сосредоточенно изучали буклеты меню, выбирая еду и напитки. На столе между ними, подрагивая и бросая пляшущие отблески на их лица, горела толстая кремовая свеча в плоском подсвечнике.

   Еще несколько писем от Ивана улетели после прочтения в корзину, прежде чем Мица все-таки решила ответить настойчивому поклоннику. Рассудив, что ей просто уже необходимо отвлечься о мыслях об Арте и от мистификаций, которые снова стали просачиваться в ее жизнь, девушка наконец перестала игнорировать письма. Незнакомец писал о том, как жалеет, что вначале выбрал не очень-то красивый способ связи и что так внезапно потом исчез. Рассказывал, как увлеченно читал блог и переживал за нее. Как рисовал себе ее образ. Все его признания не вызывали особого доверия у Мицы, но она согласилась с ним на встречу просто ради того, чтобы хоть немного засорить голову новыми впечатлениями, иначе порой ей начинало казаться, что вокруг нее сужается круг безумия. Только ей удалость почти выбить из головы историю сгоревшего дома, как в ее жизнь полезли новые странные вещи, а ночные кошмары так и вовсе прочно заняли место в ее сновидениях.

   Место встречи Мица выбрала сама, потому что ее новый знакомый, по его словам, совсем недавно прибыл из другого города и не знал еще, куда здесь можно сходить. Мица любила эту тихую одноэтажную кафешку недалеко от ее дома, стилизованную под деревенскую избу со столиками, которые прятались друг от друга за плетнями из лозы и живой изгородью. Самые лучшие места были, конечно, возле маленьких деревянных окошек, из которых были видны ели, посаженные вокруг здания. Сейчас на их лапах густыми белыми шапками лежал снег, искрящийся под фонарями, и при взгляде из окна действительно казалось, что ты находишься в далекой заснеженной деревне на краю леса.

   Сначала Мица собиралась отправиться на встречу с незнакомцем в более шумное, открытое место, чтобы находиться на виду у людей. Но она так давно уже не приходила в свое любимое кафе, ведь оно, конечно же, напоминало ей о свиданиях с Артом. Пора было что-то менять. Глядя в окно на запушенные снегом ели, Мица радовалась, что пришла сюда. Давно надо было это сделать. Можно было даже прийти одной. Но сейчас напротив нее сидел очень симпатичный молодой мужчина, который взирал на нее с таким искренним восторгом, что это даже пугало. Мица старательно прятала глаза в меню, чувствуя, как ее спутник, то и дело отрывая взгляд от своего буклета, пристально разглядывает ее лицо.

   Наконец заказ был сделан, меню перекочевало на край стола, и Иван с Мицей сидели молча, не зная, как завязать разговор. Девушка вообще не представляла, с чего можно начать, ведь для нее собеседник был как чистый лист. А Ваня, напротив, вне себя от радости, что наконец нашел свою Скво, потерял дар речи. Ему хотелось сказать ей сразу столько всего, что он боялся случайно проговориться о том, как сюда попал. Начинать с таких подробностей точно не стоило. Скорее всего, это стало бы первой и последней встречей.

   – Как называется город, откуда ты приехал? – наконец придумала Мица, разбив стену молчания, и оба вздохнули с заметным облегчением.

   – Москва, – с готовностью ответил Ваня, внимательно наблюдая за реакцией. Девушка в ответ пожала плечами и опустила уголки губ, давая понять, что не знает, о чем речь.

   – Никогда не слышала, – произнесла она извиняющимся тоном, свойственным жителям мегаполиса, когда им приходится признаваться в том, что они не знают об очередном далеком и маленьком «Кукуеве». – Прости.

   – Да ничего страшного, это совсем маленький городок, его мало кто знает, – ободряюще улыбнулся Иван, внутренне поражаясь ответу Скво. Он предполагал, что город с таким названием все же существует в Заоконье, просто, может быть, находится где-то еще. Место, куда попали они с Крекером, тоже оказалось столицей, только называлось иначе. На карте оно находилось на том же месте, разве только с немного другими границами, и было очень похоже на Москву, но все-таки сразу чувствовалось, что это другой город. Димон окрестил его «альтернативной Москвой».

   – А твое имя… – начала девушка и замялась.

   – В смысле, реальное ли оно? – догадался Ваня, и Скво кивнула. – Да, меня правда так зовут. Ну, сама понимаешь, маленькие городки…

   Его ответ убедил Мицу, и пропасть недоверия начала потихоньку уменьшаться. Все, что он говорил, звучало искренне. И его манеры, и неприкрытое восхищение, и радость, что они наконец встретились, – все это играло в пользу Вани.

   Сам он сейчас был на седьмом небе от счастья, хотя никак не мог поверить своим глазам. Пока они перекидывались ничего не значащими фразами, еще не подобрав интересную тему для разговора, Ваня все возвращался мысленно к тому моменту, когда собака Лидкиной подруги испортила диск. Он думал, что потерял ее, а она – сидит напротив, живая и невредимая, настоящая, а не компьютерная! Их разделяет всего лишь небольшой столик с горящей свечой, и в реальности эта девушка в несколько раз симпатичнее и милее той, что видел он через монитор. В голову лезла история его старого товарища, который, познакомившись с девчонкой аж из другой страны и общавшись по скайпу несколько месяцев, наконец с ней встретился. Он все не мог наглядеться, глупо повторяя одну и ту же фразу: «Вот она ты, живая, можно потрогать». Впоследствии это стало их семейной историей, которую когда-то и услышал Иван.

   А со Скво они жили не в разных странах. Даже не на разных континентах. Их разделяли не границы государства и не океан. Они были из разных миров! А когда-то Иван вообще считал девушку игровым персонажем, которым он умудрился увлечься. И вот она рядом. Такая милая, чудесная. Живая. Можно потрогать.

   Они с Крекером торчали в Заоконье уже больше месяца, но Ивана пока больше всего занимали поиски Скво. Когда он нашел ее и принялся атаковать письмами, то вообще жил лишь предвкушением предстоящего знакомства, на которое не переставал надеяться. Он не сильно вникал в озабоченность Крекера тем, что «сменщики», попав на их места, так до сих пор и не вышли на связь. А вот Димона это все-таки беспокоило. Не то чтобы ему очень хотелось обратно. Вернее, ему вообще туда не хотелось: ни домой, ни в свое прежнее тщедушное тельце с ужасным зрением и жиденькими волосенками на голове. Но отсутствие вестей с той стороны почему-то напрягало.

   Когда Ваня уже переместился, а Крекер только готовился, он пытался перенести хоть какую-то информацию о коде «Окон» на компьютер Тимура, которым теперь пользовался Иван. Так как скопировать возможности не было, он просто что-то по памяти, а что-то по фотографиям из телефона, записывал на заоконный компьютер. Крекер особо не надеялся на то, что ему удастся каким-то образом создать брешь и с той стороны, изнутри. Но ему не сиделось без дела, и когда он уставал искать себе сменщика, то пытался создать в Заоконье какой-то небольшой архив программных кодов. Только Дерек нашелся неожиданно быстро, и Крекер не закончил перенос информации. Сейчас он пытался разобраться в том, что есть, чтобы хоть как-то достучаться до мира, который они оставили, но пока безуспешно.

   Новую квартиру он пока не нашел, хотя и искал активно. Правда, делал это больше для того, чтобы Дерек, если он просто молча наблюдает за ним, спохватился, что потеряет свою чудесную студию. Но с той стороны по-прежнему не было никакой реакции, словно кто-то просто захлопнул дверь и забыл о путешественниках между мирами и телами.

ГЛАВА 16

– Нет, не понимаю ничего. И смотреть туда долго не могу, мне нехорошо становится. Потом еще попробую.

   Стелла, долго и безуспешно пытавшаяся разглядеть хоть что-то за мутью коридорного зеркала Мицы, вернула на место темный палантин и прошла на кухню, где у плиты хлопотала хозяйка.

   – Тоже тошнит от него, да? – расстроенно спросила Мица, снимая с плиты сковородку с разогретыми мясными блинчиками. Стелла кивнула, усаживаясь за стол со стороны двери.

   – Пересядь к окну, пожалуйста, – вдруг попросила Мица, и подруга послушно поменяла место и с любопытством уставилась в окно на заснеженный город.

   – Ну как прошло? Будете еще встречаться? – спросила она, переводя разговор на недавнее свидание Мицы с поклонником из интернета. Мица поставила на стол две тарелки с жареными блинами и уселась напротив. С такого ракурса ничего не напоминало ей о кошмаре с участием Стеллы, хотя Мицу иногда удивляла ее покладистость. Что, если ей так проще втереться в доверие? Видимо, до конца подозрения, что Стелла не настоящая, никак не хотели рассеиваться.

   – Я даже не знаю, – протянула Мица.

   – Почему? – удивилась Стелла. – Ты же сказала, все так хорошо прошло, и парень на редкость симпатичный и приятный.

   – Все так, – согласилась девушка, принимаясь за блинчики. – Но мне совсем не хочется повторять эту встречу. Иван хороший, ну, мне так показалось. Но мне с ним то ли скучно, то ли просто не зажглось.

   – Знаешь что? Так, между прочим, довольно часто бывает. Людям вообще-то нужно узнать друг друга лучше. Или ты хотела, чтобы с первого взгляда вспыхнуло?

   – Да я ничего и не хотела, – пожала плечами Мица. – Просто пошла, чтобы развеяться. Вроде и развеялась, а вроде ничего не поменялось.

   – Значит, сходи еще раз. Ты же говоришь, он тебя глазами поедал. Неужели не приятно?

   – Приятно, – Мица зарделась, вспоминая влюбленный взгляд почти незнакомого ей человека. – Только непонятно, когда он успел так мною увлечься. Меня немного пугает такая восторженность, это на одержимость похоже.

   – Слушай! – воскликнула с набитым ртом Стелла, чуть не подавившись очередным куском. – Ты ж говорила, у него друг есть какой-то? Пойдем на двойное свидание! И тебе будет не скучно, и я тоже с кем-то познакомлюсь. Друг-то как, ничего? Не говорил он?

   Мица смутилась. Про Ваниного товарища Дмитрия они почти не говорили. Иван просто упомянул, что у него есть очень хороший друг, они вместе из этой его Москвы приехали. Это в тот момент было совсем некстати, а теперь девушка пожалела, что не подумала о подруге и не расспросила подробнее.

***

Мица, неожиданно для себя, сама предложила Ивану двойное свидание. Она отправила ему короткое сообщение на телефон: в тот раз на прощание они обменялись номерами. В ответ пришла куча восклицательных знаков, сопровождавших ответ: «Отличная идея! Думаю, Димон заинтересуется. А фото подруги нет случайно?»

   Соседки пока еще не успели сделать совместное фото. Мица полезла искать Стеллу в интернете, но не нашла никакой информации: если у нее и был дневник, то вела она его под псевдонимом. Был еще какой-то сервис фотографий, но пользователи почти никогда не подписывались там полными именами, и найти кого-то знакомого было практически нереально. Мица отправила подруге сообщение с просьбой о фото для Димы, и в тот же момент получила еще одно от Ивана:

   «Фото не обязательно, я верю, что твоя соседка очень симпатичная. Да и Димон сказал, что ему это не важно».

   «А сам-то он симпатичный?» – написала Мица.

   «Я никогда не понимал, какие парни нравятся девушкам и почему, – признался Иван. – Но все-таки думаю, что мой друг из таких. По крайней мере, он собой доволен». Сообщение сопровождалось смеющимися смайликами.

   «Уверенность в себе – это хорошо», – ответила Мица, и тут же получила от Стеллы фотографию на телефон. Открыв картинку, она вскрикнула и в ужасе отбросила от себя мобильный. Телефон, проехав по столу, свалился с другой стороны и с гулким стуком ударился об пол. В голове полыхнуло болью, которая затем провалилась вниз, к сердцу, и то заколотилось в бешеном ритме. На фото левая половина головы Стеллы была вся в крови.

   Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы унять сердце, девушка поднялась на дрожащие ноги, обошла стол и взяла в руки телефон. Нет, вроде не разбила. Мица еще раз вгляделась в изображение. Это была какая-то из летних фотографий Стеллы. Она явно позировала перед камерой. Слева к белокурым волосам был приколот большой красный цветок. Со стоном облегчения Мица опустилась на стул и обессиленно подперла голову рукой. Пора было уже что-то делать с этой паранойей. Ну ничего, сходят вчетвером на свидание, и она наконец убедится, что Стеллу все видят.

***

Для встречи девушки выбрали более шумное и известное место, чем любимое кафе Мицы. Стелла предложила пойти в один из ресторанов в крупном торговом центре, который находился в их районе. Ресторан не мог похвастаться красивыми видами из окон, зато внутри было тоже очень уютно и можно было заказать изолированный столик, больше похожий на небольшую комнатку, где компании не мешали бы ни чужие разговоры и взгляды, ни запахи посторонней еды, ни громкая музыка. В их комнатке по обе стороны от грубо сбитого дубового стола стояли комфортные диванчики. На них и расположилась компания новых знакомых: молодые люди с одной стороны, девушки – с другой.

   Мица не могла понять, что сделала с собой Стелла перед встречей. Вроде бы и макияжа почти не прибавилось, и прическу она не меняла, но весь ее облик преобразился. Она просто сияла, и, пока они следовали к своему столику, на Стеллу косились почти все мужчины в кафе, в том числе и те, что пришли со спутницами. Мица даже почувствовала невольный укол ревности. Пусть ее не сильно заинтересовал Иван, но все же будет очень обидно, если его внимание вдруг переключится на такую красивую подругу.

   А потом вежливая официантка проводила их за столик, где девушек уже поджидали ребята, и Мица увидела Ваниного приятеля. Это и был тот момент, который Стелла называла «вспыхнуло с первого раза». Мица, словно в каком-то тумане, уселась на диванчик, как и полагается, напротив Ивана, но взгляд ее все время косился в сторону, на его друга. Она даже забыла проследить за реакцией Вани на красавицу Стеллу и не узнала, что он на ту почти не взглянул, а снова принялся любоваться своей Скво.

   – В тот вечер я не пил, не пел, я на нее вовсю глядел, как смотрят дети, как смотрят дети, – тихонечко запел Крекер себе под нос, листая меню и выбирая закуски. Иван беззлобно пихнул его в бок.

   – Что за песня? – тут же спросила Стелла.

   – Высоцкий, – вскинулся на нее Крекер удивленно, затем перевел взгляд на Мицу, которая тоже явно не слышала этой фамилии. Усмехнувшись, он пояснил: – Ну, это тоже наш местечковый бард. Московский.

   Димон с улыбочкой покосился на Ивана, показывая ему глазами, что вот, нашли очередное несовпадение. Но Ваня был занят Мицей и не сводил с нее глаз.

***

Ребята и девушки сделали свои заказы и в ожидании принялись болтать ни о чем. О том, что сегодня по-настоящему зимний день, с морозцем и снегом. О том, что наконец-то настали выходные. И о том, как здорово, что решили собраться вчетвером. Стандартная взаимная неловкость, возникшая между малознакомыми и незнакомыми людьми, постепенно стала рассеиваться, особенно, когда официантка принесла на подносе кувшин с плодовым вином и четыре бокала. Девушка ловко разлила всем идеально ровные порции и удалилась, и компания потянулась друг к другу бокалами, чтобы чокнуться. Крекер успел бросить быстрый вопросительный взгляд на Ивана, но тут же вспомнил, что эта заоконная традиция ничем не отличалась от обычной, принятой у ребят дома: еще в самый первый раз в пивнушке ребята видели, как кто-то чокался пивными кружками. Но все-таки с этими мелочами легко было попасть впросак.

   Стелла поднесла к губам бокал с темно-бордовым напитком и слегка принюхалась.

   – Как же я люблю гранатовое!.. А у вас в Москве есть такое? Вам привозят? – поинтересовалась она, лукаво глядя на Крекера.

   – Еще бы в Москве такого не было. Уж если где и есть, то там, – самодовольно ответил парень, делая глоток сладко-терпкого вина, и в тот же миг до него дошло, что девушки считают их приезжими из маленького захудалого поселка. Он тут же осклабился, надеясь, что его высказывание сойдет за шутку. Кажется, Стелла так и решила, потому что на ее лице не отразилось ни малейшего недоумения. Она, продолжая лучезарно улыбаться, пригубила вино и снова бросила на Димона быстрый взгляд. А тот приказал себе собраться и внимательно следить за тем, что говорит. Хотя соблазн рассказать девчонкам о том, что они пришельцы из другого мира, был велик. Тем более способ перемещения придумал сам Крекер. Какой смысл вообще тут находиться, вечно нося в сердце эту тайну? Впрочем, эта мысль была не новой. Он довольно часто возвращался к тому, что ему очень хочется поведать местным жителям о существовании бреши между их мирами и его, Крекера, в этом роли.

   Вопреки уверенности Мицы, его Стелла тоже почему-то не особо заинтересовала. Он вежливо улыбался и даже острил так, что заставлял ее смеяться громче, чем было дозволено приличиями в общественном месте, и ему льстила ее реакция. Но смотреть почему-то хотелось на милую тихую Мицу, которую Иван за глаза продолжал называть прозвищем Скво. Крекер чувствовал на себе ее взгляд, и его раздирали противоречивые чувства. Он никак не мог подвести Ивана, который влюбился в эту девушку, даже не зная, что она реальна. Влюбился в несуществующий образ, который вдруг смог найти свое воплощение.

   А Крекер был уже на пути к этому. В Мице было нечто манящее, магически притягательное, то, что нельзя было назвать иначе как чарами, и, упорно отводя взгляд, чтобы даже мельком не замечать ее, он кожей ощущал ее близость, чувствовал интерес и энергию, словно льющуюся в его сторону. Немногословный обычно Крекер, выпив совсем немного вина, сыпал шуточками и говорил, наверное, больше всех, только чтобы не давать мыслям о Мице заполнять его голову, разрастаться, завладевать сознанием. Не позволять чувствам прорастать, задушить их в зародыше.

   Мица заметила, как старательно и нарочито Дима избегает ее взглядов и внимания, стараясь даже не обращаться к ней, лишь бы ненароком не встретиться глазами. И она чувствовала его магнетизм, и одновременно влечение к ней, и наэлектризованный воздух между ними. Казалось, что если кто-то из окружающих попытается сунуть руку в это пространство, то получит разряд тока. Иван со Стеллой словно не замечали происходящего, а может быть, и впрямь ничего не видели. Иван в своей эйфории от сбывшейся мечты, и Стелла, которой просто было хорошо в новой компании. Мица натянуто улыбалась своему поклоннику, радуясь, что Крекер, завладев всеобщим вниманием, говорит без умолку, отвлекая всех, и себя в том числе, от нее. Она же снова и снова возвращалась в памяти к моменту, когда они с подругой только подошли к столику.

   Где-то Мица слышала или читала, что пресловутая и многими высмеянная «любовь с первого взгляда» на самом деле существует. Вернее, под этим термином скрывается совершенно определенная ситуация, которую и путают с этой внезапно нахлынувшей любовью, подменяя смыслы. Это чувство возникает, когда человек встречает воплощение своего так называемого идеального образа. Образ мечты может создаваться в душе годами, по крупинкам обрастая подробностями, характеристиками и чертами. Вычислить специально его вряд ли возможно, однако иногда мы иногда совершенно случайно находим его в жизни. Встречаем человека, максимально похожего на того, которого давно придумали сами и без каких-либо надежд лелеяли в своем сердце. И вот именно в этот момент нам кажется, что мы, взглянув в первый раз на этот образ, мгновенно влюбились в него. На самом же деле мы просто нашли отражение своей мечты, пусть даже подсознательной. И кажется, с Мицей сегодня произошло именно это.

***

По дороге домой Мица была как никогда молчалива. Они со Стеллой проводили ребят до ближайшего метро, и сами неторопливо пошли в сторону дома, наслаждаясь небольшим морозцем, пощипывающим щеки, и хрустом снега под ногами. Свежий воздух холодил непокрытую голову Мицы, быстро выветрив винный хмель, на смену которому пришла легкая грусть. Бредущая рядом Стелла трещала без остановки, вспоминая, как прошла встреча. Кажется, ей даже не особо нужна была ответная реакция, она просто радовалась новому знакомству.

   – Это же надо, какие они классные! – тараторила она. – А Иван твой просто красавчик. Как ты умудрилась с таким познакомиться? Эй! Ты меня слушаешь вообще?

   – Я ж говорила, он писал мне письма, пока я наконец не ответила.

   – Да знаю, знаю. Я просто не представляю, каким надо быть везунчиком, чтобы вот так тебя кто-то заметил и стал добиваться.

   Мице не хотелось разговаривать. Она мечтала скорее остаться наедине с собой и своими мыслями, чтобы хоть немножко прийти в себя. Где-то в сердце еще теплились чувства к Арту, слабые, угасающие, но пока они никак не хотели оставить ее. Только сегодня она впервые встретила человека, который мог помочь ей забыть несчастную любовь, неудачные отношения и несбывшиеся мечты. Но кажется, этот человек был готов отчаянно сопротивляться зову сердца.

   – Посидим еще немножко у кого-нибудь? – предложила Стелла, когда они дошли до дома, но Мица покачала головой.

   – Голова начинает болеть. Из-за вина, видимо. Может, от шума еще. Пойдем по домам?

   Девушки попрощались и отправились каждая к своему подъезду.

***

Ребята расстались в метро, разъехавшись по своим веткам.

   Ивана не покидала легкая эйфория от идеально сбывшейся мечты, причем, мечты на первый взгляд, вообще несбыточной. Эта невероятная победа кружила ему голову, и все побочные эффекты уже казались несущественными. Он почти больше не задумывался о том, что продолжает жить уже в другом мире. Иван на редкость легко перешагнул сквозь брешь, не заметив каких-либо ощутимых перемен. Это было похоже на обычный переезд в другой город. Да, у местных немного иной жизненный ритм и привычки, попадаются незнакомые словечки в разговоре, и сетка улиц на карте города пока незнакома. Но ко всему можно привыкнуть. У окружающих людей не по три глаза, и не по пять пальцев, и нет антенн на головах. Даже к новой своей внешности привыкал Иван совсем недолго. Ничего удивительного: люди меняют длину и цвет волос, вставляют в глаза линзы, делают пластические операции и принимают себя новыми. А они с Тимуром так и вообще были похожи.

   Ване даже задумываться больше не хотелось о том, что произошло какое-то фантастическое перемещение, что он не на своем месте и что все более чем странно. Он продолжал жить. Ведь для того, чтобы быть счастливым, совершенно не важно, в каком мире ты находишься. Самое главное – кто при этом с тобой рядом.

   Дома он быстро принял душ и улегся в постель с одной из книг из обширной библиотеки, доставшейся ему по наследству от Тимура. Уже засыпая над книгой, Ваня вдруг кое-что вспомнил. Он поднялся и на всякий случай проверил компьютер: они с Крекером договорились, что будут продолжать следить, нет ли сигналов с той стороны. Но там по-прежнему было тихо, и монитор показывал ту же самую картинку, которую он на нем оставил: почти чистый документ в текстовом редакторе, с одним единственным вопросом, набранным капсом: «РЕБЯТА, КУДА ВЫ ПРОПАЛИ?»

   Это в договоренность с Крекером не входило, Ваня сам придумал надпись, чтобы с той стороны поняли, что здесь уже сильно беспокоятся. Сейчас, глядя на надпись, Иван подумал, что лучше бы было никогда не получать весточек с той стороны. А что, если Тимур захочет вернуться? Неужели ему придется совершить обратный обмен?

   Ваня удалил файл с надписью, выключил компьютер и лег спать.

***

Крекер по пути домой основательно затарился пивом в ближайшем магазинчике в надежде, что все-таки удастся залить глаза. Раз за разом он убеждался, что организм, доставшийся ему в наследство от Дерека, очень стоек к алкоголю. Сегодняшнее плодовое вино тоже подействовало слабо, лишь немного развязав ему язык, так что он принялся балагурить. Это было на него совершенно не похоже, но откуда он черпал остроты и шутки, он и сам не понимал. Никогда в своей прошлой жизни он не был душой компании, да и не стремился к этому, стараясь не попадать в центр внимания. Дима себя не узнавал. Что это было? Всегда ли в нем таился нераскрытый потенциал или сегодняшняя живость и многословность – это чужие черты, приобретенные уже здесь? Крекер даже не понимал, нравился ли он себе таким или пугал.

   А эта Мица – Скво, как называл ее Ваня – обратила бы на него внимание, если бы они встретились там, в его мире, у него дома? Бросала бы она эти взгляды, от которых словно ток проходил по позвоночнику, будь на его месте настоящий Дима Крекшин – неказистый тощий парнишка с жидкой щетиной и бесформенным ртом, носивший очки-лупы, из-за которых его глаза казались ненормально огромными?

   От этих мыслей Крекеру стало горько. Словно его попросили последить в отсутствие хозяев за богатой квартирой, и он пользуется всеми ее благами и удобствами, зная, что все это лишь кратковременное удовольствие и что скоро придется вернуться к убогому, нищенскому существованию. А еще стало жалко себя прежнего, но жалость быстро уступила место злости на себя самого. «А кто тебе мешал заниматься собой?» – с яростью подумал Димон, вспоминая, как хвастался с экрана Дерек, что скоро приведет «уродца» в порядок. Человек вдруг получил довольно несимпатичную внешность, но не упал духом, а сразу придумал, как с этим справиться. Почему же Крекер за всю жизнь не решился?

   Димону хотелось напиться, да посильнее, чтобы с утра было плохо. Тогда можно будет сосредоточиться на этих банальных и привычных физических ощущениях и не заниматься самокопанием. Но хмель словно обходил стороной сознание Крекера в новом теле, и тот, поглощая запасы пива, попросту «переводил продукт», который лишь чаще гнал его в уборную. А в голову лезли и лезли воспоминания о мимолетных взглядах Скво, ее точеный профиль, смуглая кожа и ямочки на щеках. И то, что эта девушка должна была достаться Ване, даже если ей самой хотелось другого.

   С другой стороны, что он, влюбленный подросток что ли? – разозлился сам на себя Крекер. Видимо, давали о себе знать плоды длительного воздержания. Слишком долго он смаковал новое состояние, приглядывался, выжидал. Пора было завязывать с этим сомнительным развлечением и не оттягивать удовольствие, а напротив, пускаться во все тяжкие!

   Глубокой ночью, когда пивные запасы в холодильнике иссякли, Крекер заставил себя наконец-то улечься в постель с твердым убеждением, что с завтрашнего дня он выкинет из головы эту Мицу, а в остальном не будет себе ни в чем отказывать. Он провалился в назойливое, повторяющееся сновидение, в котором все бродил по мрачному подвалу, заставленному уродливыми гипсовыми фигурами. Под ногами что-то отвратительно шуршало и скрипело при каждом шаге, но он боялся смотреть вниз. На оставшемся включенным мониторе какое-то время висела последняя просмотренная Димоном новость про выставку знаменитой скульпторши. Видать, в Заоконье она была чуть ли не культовой фигурой: когда она приезжала со своими скульптурами в тот или иной город, чуть ли не все население считало своим долгом заглянуть на выставку, чтобы поглазеть. Больно уж реалистичными выходили у нее фигуры и лица людей, будто замерших в совершенно живых и естественных позах. Молодую, но уже такую талантливую девушку в статье сравнивали с известными скульпторами прошлого, чьи работы украшали самые главные столичные музеи. Несколько фотографий с выставки, вероятно, и переместились плавно к Димону в сны, доставая теперь его своей тематикой.

ГЛАВА 17

Вернувшись в квартиру, Мица заперла за собой дверь и принялась расстегивать теплую куртку, но вдруг, не выдержав, опустилась на стул в прихожей и расплакалась. Кажется, это было все. Полное крушение надежд. До сегодняшнего дня девушка и не догадывалась, как глубоко в сердце проросли эти бессмысленные, несбыточные мечты.

   За последнее время у них с Ваней было еще несколько встреч: спокойных и ни к чему не обязывающих. Он не давил и не торопил, словно ему было достаточно просто оставаться рядом. Иван был готов даже молча находиться в ее компании и не выглядел при этом расстроенным или обделенным. Но эти встречи тяготили саму Мицу. Она уже поняла, что чувства не разгорятся и ничего, кроме дружеского отношения к Ивану, она испытывать не сможет. Однако она продолжала с ним видеться в надежде, что как-нибудь им удастся повторить двойное свидание. Но только Дима каждый раз отказывался, находя или придумывая новую причину, чтобы не составить другу компанию. Стелла уже перестала интересоваться, когда же можно будет собраться всем вместе, а Мица какое-то время еще не теряла надежды. Но Иван каждый раз предупреждал, что будет один. Сегодня девушка наконец решила закончить утомительные и неполноценные отношения.

   – Вань, ты меня прости, пожалуйста, – робко и сбивчиво начала она, когда они закончили ужин и допивали вино в маленькой пиццерии, куда Мицу пригласил Иван.

   – За что? – удивленно вскинулся Ваня, потому что Мица смущенно замолчала. Девушка еще какое-то время собиралась с силами, затем снова заговорила.

   – Я думаю, нам не стоит больше видеться. У нас ничего не выйдет. Не получается у меня, ну никак. Не обижайся.

   Смысл сказанного не сразу дошел до Ивана. Он какое-то время растерянно хлопал глазами, рассматривая любимые черты точеного личика, затем вдруг понял. По ощущениям эта новость была сравнима с тем невероятным чувством потери, когда дурная собака сгрызла диск, в котором находилась Скво. Оба раза все же оставалась надежда. Когда-то он думал, что диск можно продублировать. А сейчас, хоть девушка и давала ему от ворот поворот, она при этом оставалась рядом. Сидела напротив. И еще был какой-то шанс ее убедить. Просто нужно еще подождать, даже если не загорается. Не могло быть иначе, он же жизнь свою перевернул с ног на голову, покинув родной мир, только ради встречи с ней!

   – Мне кажется, ты торопишься, – как можно спокойнее ответил Ваня, с огромным трудом сдерживая бушующий внутри пожар. Он смочил вином моментально пересохшее горло. – Я же ничего не требую. Мне достаточно просто видеть тебя. Мне и так хорошо.

   – Да, но только мне не хорошо, – упавшим голосом произнесла Мица. – Меня это мучает и тяготит. Я не хочу больше встречаться. Я вижу, чувствую, как ты ко мне относишься, и мне правда очень жаль, что я ничего не ощущаю в ответ, но я же не виновата.

   – Да ничего страшного! – Ваня еще надеялся, что разговор можно повернуть в другое русло. – Тебя не должно это мучить, я же не страдаю, я просто наслаждаюсь нашим общением. Не переживай за меня.

   – Я не за тебя переживаю, – голос Мицы окреп и стал строже. Видимо, она наконец уверилась, что пути назад нет и пора ставить точки. – И меня мучают не твои страдания, а именно наше общение, которое ни к чему не приведет. Прости, но мне это не в радость.

   В Ваниной голове сейчас был полный сумбур. А ведь он даже не предполагал такого развития событий. Ему казалось, что все идет хорошо. Невольно в памяти всплыли частые просьбы девушки брать с собой Димона. Иван считал, что ей пока просто неловко с ним наедине, но теперь стал догадываться, что за этим стояло. Как же он раньше не замечал, что любимая Скво положила глаз на его друга? Ему вдруг вспомнились ее взгляды в сторону Крекера, полные интереса и нежности. Вот же черт! Опять этот Крекер косвенно виноват в его страданиях! При этом ненависти к товарищу Иван не испытывал. Он крепко привязался к Димону, да и теперь стало ясно, почему тот так старательно избегал встречи с Мицей. Он тоже все понял! Один Иван как дурак ничего не замечал. Однако надежды и сейчас еще не оставили его. Он верил, что сможет достучаться. А может, не верил, но хватался за соломинку.

   – Мица, милая, я тебя прошу, не руби с плеча, – проникновенно начал Ваня. – Ты даже не представляешь, что твой отказ для меня значит. Ведь я только ради тебя сюда приехал!

   – Конечно, приехал из глубинки в столицу за большой любовью, – поморщилась Мица, у которой от переживаний разболелась голова. Отказывать влюбленному, оказывается, было очень нервным занятием.

   – Именно так! – с жаром подтвердил Иван. – Я ведь читал твой блог, наблюдал за тобой и, как только смог, сразу поехал к тебе. Я так долго мечтал о встрече, нельзя все разрушить одним словом! Меня здесь ничто и никто, кроме тебя, не интересует и не держит! Пожалуйста, давай повременим с разрывом?

   – Послушай, – протянула девушка. – Если больше ничего не держит, то, может быть, проще вернуться обратно? Так и забыть будет легче, отвлечешься. Или тебе все-таки домой не хочется?

   – Да не в том дело, хочется или не хочется. Не могу я вернуться! Нет возможности.

   – Да ладно, – Мица начала злиться. – Всегда есть возможность вернуться. Даже туда, где тебя не очень ждут. Уж я не знаю, что у тебя там случилось…

   – Да не могу я вернуться! – вспылил Ваня, теряя самообладание. – Нету туда обратной дороги.

   – Ну что за чушь?

   – Это не чушь, это был проход в одну сторону. Мы с Димоном не из деревни, мы из другого мира сюда пришли! Москва – это наша столица, она находится прямо на том же самом месте, что и ваша, просто немного другая. Димон код взломал…

   И его понесло. Не обращая внимания на испуганный, ошарашенный взгляд Мицы, он принялся рассказывать про диск и игру, про блог, который он читал, про то, как наблюдал за ней сквозь окна, думая, что она компьютерный персонаж, а девушка непроизвольно отодвигалась на стуле дальше и дальше, пока не уткнулась спинкой в перегородку между столиками. Сейчас этот парень очень сильно ее напугал. Только она успела порадоваться, что в последнее время прекратились мистификации и страшные сны, и даже Стелла больше не мерещилась ей с окровавленной головой, как у нее появился безумный поклонник.

   Мица очень боялась сумасшедших. Боялась их непредсказуемости и бредовых идей, их абсолютной, непоколебимой веры в какие-то дикие убеждения и фантазии. И в их способность причинить вред, если того потребует внутренний голос. А еще пугали люди, пусть даже не сумасшедшие, но с которыми всегда очень тревожно находиться вместе. С ними может подолгу не происходить ничего плохого, но в какой-то момент, обычно в самый неподходящий, произойдет срыв. Когда уже думаешь, что все хорошо и не о чем волноваться, такие люди обязательно все испортят. И когда в это втыкаешься несколько раз, начинаешь жить в ожидании этого срыва, постоянно испытывая напряжение.

   – Вань, ты меня прости, конечно, но кажется, ты именно из таких, – уже не думая о последствиях, сказала Мица и принялась выкладывать перед Иваном свою теорию про тревожащих людей. Иван, огорошенный ее обвинениями, молча и растерянно слушал, наблюдая как растет между ними трещина, постепенно превращаясь в пропасть. – Свалился на голову, начал писать, да еще и с моего же адреса. Потом исчез, затем снова объявился. И теперь несешь какой-то бред по параллельные миры. И я бы еще поняла, если бы ты просто от безысходности принялся фантазировать, но я смотрю на тебя, и мне кажется, что ты искренне во все это веришь. И я так же искренне тебя боюсь.

   – Неужели ты думаешь, что я смогу тебя обидеть? – Ваня, пораженный, подался вперед, и Мица отпрянула, чуть не ударившись головой о перегородку сзади. Она поднялась с места и взяла в руки сумку.

   – Я вообще уже не знаю, что думать. Я, пожалуй, пойду. Ты же не станешь меня удерживать?

   Ваня угрюмо покосился исподлобья и покачал головой.

   – Давай я приведу Димона, и он все подтвердит? – предложил он устало. В сердце Мицы кольнуло от упоминания этого имени. Желание снова увидеть Диму боролось со страхом продолжать общение с Иваном. Но если она этот бред про брешь услышит еще и от Димы, это совсем ее доконает. Видимо, в этой истории действительно придется поставить жирную точку.

   – Не надо, – пробормотала девушка и попятилась к выходу. Иван хотел еще что-то сказать, но махнул рукой и, залпом допив остатки вина из своего бокала, отвернулся к окну. Мысли в голове метались, пока он перебирал варианты дальнейших действий. Может быть, стоит попросить Крекера, чтобы тот сам написал ей? В конце концов, если он и правда ей нравится, вдруг сможет ее убедить? Иван пока не готов был отпускать Скво. Он уже поверил в то, что к ней его привела неслучайная цепочка событий. Не может быть все это лишь игрой случая: уникальный диск, его утрата, открытие Крекера. В этом было нечто слишком судьбоносное для того, чтобы просто оказаться совпадением. Возможно, если она поверит в их историю про другой мир, то иначе взглянет на самого Ивана. Но пока он сидел в одиночестве за столиком и через окно видел, как быстрой походкой удаляется Мица от кафе. Как все по-дурацки получилось. Глупо, конечно, все получилось. Любой бы испугался, если бы ему такой ерунды наговорили.

***

Прошло несколько дней. Ваня не унимался и продолжал писать Мице на телефон. В конце концов она его заблокировала. Правда, теперь она на каждый звонок или сигнал о сообщении дергалась, надеясь, что по просьбе Ивана ей все-таки напишет Дима. Но с его стороны была тишина.

   Девушке даже не хотелось проводить время со Стеллой. Пришлось бы притворяться, что ничего не случилось, и изображать веселье или рассказать все в подробностях, а ей не хотелось ни того, ни другого. Она сказала подруге, что приболела, и сил хватает лишь на то, чтобы добираться до работы и обратно, но на посиделки ресурсов не остается. Стелла не настаивала, просто изредка присылала на телефон какие-то смешные картинки и даже ничего не спрашивала.

   Очередным пятничным вечером Мица, возвращаясь с работы, решила устроить уютный вечер наедине с собой, как она любила делать раньше, и, не заходя домой, отправилась в магазин за вином и закуской. Уже подходя к широким раздвижным дверям супермаркета, она увидела Арта, вовсю дымящего тонкой сигареткой. «Надо же, научился», – удивилась девушка и замедлила шаг, не зная, стоит ли здороваться с ним, если он не желает ее узнавать, или лучше сделать вид, что не заметила. Однако, к ее изумлению, Арт при виде ее торопливо затушил сигарету об урну и помахал Мице рукой.

   – Это что-то новенькое, – пробормотала Мица себе под нос и подошла ближе.

   – Привет, – произнес ее бывший с какой-то странной, незнакомой интонацией. А ведь и правда, не будь его облик настолько узнаваем, она могла бы поверить, что это другой человек.

   – Здравствуйте, – нарочито холодно ответила Мица, невольно подыгрывая легенде о том, что они не знакомы.

   – Мы теперь на вы? – нерешительно усмехнулся парень. – Обиделась?

   – А ты как думаешь? Что, разглядел наконец?

   – Да, я тебя узнал, – ответил Арт. – Извини, не знаю, что на меня нашло. Посидим где-нибудь?

   Желание проводить вечер в гордом одиночестве мгновенно растаяло от одного-единственного вопроса. Пусть Мица не верила, что Арт к ней вернется, но побыть с ним вместе, вспоминая общее прошлое – ей сейчас отчаянно этого хотелось. Распределить свои острые до боли чувства между двумя мужчинами – и тем самым хотя бы немного облегчить эту боль.

   – Давай, – не раздумывая согласилась девушка.

   – Куда пойдем?

   – В «Завалинку».

   Арт улыбнулся, кивая на дорогу:

   – Веди.

   – В смысле, веди? – Мица в недоумении уставилась на бывшего. Неужели он не помнит их любимое кафе? Он всегда казался ей достаточно внимательным к подобным мелочам, да и не мелочь это вовсе. Сколько вечеров они провели там за уютными деревенскими столиками? – Ты что, не помнишь, где это?

   Арт замялся, и снова что-то в его жестах и мимике показалось Мице неприятно чужим.

   – Меня наконец вспомнил, а наше кафе забыл? – не удержавшись, язвительно спросила девушка. Арт виновато пожал плечами.

   – Ну да, память понемногу возвращается.

   Прозвучало неискренне. Мица на миг задумалась, стоит ли вообще с ним куда-то идти, но теперь ее уже раздирало любопытство.

   – Ах, память. Ну что ж, пойдем, покажу. Может, проклюнется что-то в голове, – ввернула она и повела бывшего к «их» кафешке.

***

Разговор не клеился. Мице казалось, что парень хочет чем-то поделиться, но никак не соберется с духом, и терпеливо ждала. Однако она все больше и больше убеждалась, что перед ней какой-то новый, совершенно незнакомый ей Арт. Когда вы так долго были близки, когда ты никак не можешь стереть из памяти любимые интонации и жесты, то сердце невозможно обмануть внешним обликом. Чем глубже прорастаешь душой и мыслями в любимого, тем больше вы становитесь схожи. Сами того не желая, вы копируете привычные жесты друг друга, чтобы ощущать их, даже когда дорогого человека нет рядом. Вы придаете своему голосу знакомые, родные интонации, чтобы в отсутствие милого слышать их хотя бы из своих уст. Поэтому то разительное отличие нового Арта от старого бросалось Мице в глаза. И тем сильнее пугала ужасающая ложь: он не забыл Мицу. Он ее вообще не знает!

   Все холоднее становилось в сердце от очевидного и невероятного вывода: это не Арт. Неужели все-таки та самая сущность, о которой рассказывала Стелла, завладела его телом? Подруга считала, что это не так. Она сказала, что тогда Арт пытался бы убедить ее, что это он. Но вот же! Это происходит сейчас! Он сказал, что вспомнил, значит, это сущность притворяется Артом.

   Единственно, что не укладывалось в окончательную картинку, так это то, что от этого человека не веяло опасностью или злобой, как предполагала Мица. Напротив, он выглядел беззащитным, опустошенным и потерянным. Словно и правда в незнакомое тело попала потусторонняя сущность, но не злая, а несчастная. Она заблудилась в чужом мире, зачем-то выбравшись из отражения в зеркале, и теперь не знала, как вернуться. Все это крутилось у Мицы в голове, пока она наблюдала, как тщетно пытается Арт подобрать тему для разговора. И она его почему-то совсем не боялась. А еще ее терзала предательская мысль: пусть это даже не Арт, а его подобие, но как же хорошо сидеть напротив него и смотреть в эти ясные, голубые глаза.

   Задать ему несколько вопросов, на которые он не сможет ответить? Но он опять отшутится, что частично потерял память. Нет, не стоит проверять его. Лучше подождать и послушать, что он скажет сам. Все-таки когда-то он на это решится. Мица терпеливо ждала, периодически бросая ничего не значащие фразы о том, что переехала, сменила работу. Арт односложно отвечал. Наконец он словно внутренне сжался, и девушка, почувствовав его напряжение, поняла, что он созрел для каких-то откровений. Неужели сам признается, что из зеркала? Предположение одновременно было и ужасным, и почти забавным. Но что уж там, с призраками общаться доводилось, значит, и с отражением тоже попробуем.

   – Ты прости меня, пожалуйста, – начал Арт и, нервным жестом сложив ладони, хрустнул пальцами. – Я опять тебе скажу, что я не Арт. Потому что ты все равно уже видишь, что со мной что-то не то.

   Мица почти перестала дышать.

   – Я избегаю тебя не потому, что якобы не хочу общаться. Я действительно с тобой не знаком. И сейчас расскажу тебе очень бредовую историю, если ты дослушаешь, конечно. Но мне просто больше не с кем поделиться. А ты хотя бы знала этого Арта.

   Кажется, этот год был целиком и полностью посвящен бредовым историям, подумалось Мице. Сначала Стелла со своими жуткими зеркалами. Потом Иван рассказал совершенно фантастическую чушь про параллельный мир. Теперь, кажется, что-то в этом роде намеревается сделать Арт или кто там залез в его тело?

   – Ну, попробуй, – натянуто произнесла Мица. – Я привыкла ко всякого рода мистификациям. Мне кажется, что в последнее время моя жизнь только из них и состоит.

   Арт улыбнулся с некоторым облегчением.

   – Может быть, для вас это считается в нормой, – выдохнул он. – Я не знаю, для меня это просто шок. Я бы сам никогда в жизни не поверил, если бы такое услышал, тем более у нас там, но здесь, кажется, с этим попроще.

   – У вас там – это где?

   – В другом мире.

   Кошмар повторялся. Человек с лицом ее бывшего повторял сейчас рассказ, очень похожий на тот, что не так давно выложил ей Иван, но только дело было в том, что сейчас она уже почти поверила.

   – Дело в том, что я… – Арт замялся и наконец с трудом выдавил: – Я сидел.

   – Где сидел? – Мица подскочила. – В тюрьме?

   – Угу. Точнее, не я сидел. В тюрьму попал твой Арт. Но у вас здесь такие странные тюрьмы…

   – Что значит – странные тюрьмы? – Мица похолодела. О существовании множества частных тюрем в своей стране она, как и все остальные, знала, но никогда особо не интересовалась их особенностями. Да, руководство каждой тюрьмы само выбирает способ исправления задержанных, не отчитываясь в этом перед государством. Отчитываться надо лишь о результатах – вот что интересует граждан страны. Если методы действенные, то какая разница, в чем они заключаются. Тогда что имеет в виду этот мужчина, говоря о странностях? И что значит – Арт попал в тюрьму? Если он сейчас в заключении, то кто сейчас перед ней? Двойник?

   Словно услышав ее мысленные вопросы, человек, похожий на ее бывшего как две капли воды, продолжил:

   – У нас таких нет. У нас просто людей держат в камерах, есть исправительные работы, зоны, где немного посвободнее… Но по истечению срока люди выходят те же, что и попали туда, – он запнулся. – Ну, насколько уж они те же, конечно, не мне судить: кто-то меняется, кто-то нет. Я не об этом. В общем, Арт попал в тюрьму, а потом я оказался на его месте. И вышел вместо него. Не узнал себя в зеркале. Мне до сих пор кажется, что это просто затянувшийся кошмар, но он не проходит.

   – А где Арт? – глухим голосом спросила Мица.

   – Я не знаю, где сейчас Арт. Может быть, на моем месте. А если это так, то значит, ему осталось недолго.

ЧАСТЬ третья. Последний приют

ГЛАВА 18

Анна Ивановна Стерхова относилась к тому редкому типу старушек, которые не доставляют или хотя бы стараются не доставлять неудобств окружающим их людям. Она почти не жаловалась на свои многочисленные болячки, как это делает большинство людей в ее возрасте. Не горевала прилюдно об ушедших безвозвратно лучших годах жизни. Не сетовала на молодежь, которая нынче пошла куда-то не туда. Не вспоминала ежеминутно, что было в «ее-то время».

   Она подстраивалась под новое течение времени, упорно пыталась освоить пульт телевизора и простенький мобильник, которые купили ей дети, чтобы звонить с дороги не на городской номер. Анна Ивановна с энтузиазмом встречала технические новшества вроде микроволновой печи или электрического чайника. С легкостью рассталась с вонючим хозяйственным мылом, заменив его на специальную жидкость для мытья посуды.

   Дети и внуки ее любили. Любили искренне и относились очень трепетно. В комнатке ее был собственный маленький телевизор и даже видеомагнитофон. Она часто пересматривала свою коллекцию старых советских фильмов, которую тоже собрали для нее родственники. Пока хватало сил и зрения, бабушка радовала семью пирожками и вкусными супами. Вязала крючком салфетки с диковинными узорами, шила лоскутные покрывала.

   Но возраст брал свое, ей было уже за семьдесят. Анна Ивановна стала совсем неважно видеть. В глазах все расплывалось, боковое зрение пропало. Да и память стала подводить. Возьмется готовить – то просыплет мимо, то прольет, то огонь на плите оставит.

   После того, как она сожгла две кастрюльки и турку, старушка загрустила. Никто из домашних ей и слова не сказал, никто не ругался, но ей казалось, что ее присутствие всех очень тяготит. Семья, состоявшая из сына Анны Ивановны, его жены и двоих почти взрослых детей – мальчика и девочки, дома бывала только рано утром и вечером после семи. Родители работали, парень учился в институте, девушка заканчивала школу. После учебы дети сразу домой не возвращались, где-то гуляли и приходили поздно. Бабушка стала опасаться оставаться одна, все боялась устроить пожар. Встречать детей с пирожками она уже тоже не могла.

   У них была трехкомнатная квартира. В одной комнате жили родители, вторую делили брат с сестрой, а третья была бабушкина. Внуки подросли. Анна Ивановна считала, что пора им жить каждому в своей комнате. То, что она занимает чье-то из них место, удручало старушку. Из-за нее они должны тесниться, испытывать неудобства из-за ее рассеянности и медлительности, все время тревожиться, что она в их отсутствие спалит дом.

   Странная бабушка, скажете вы. Неудивительно, что ее так любили дети и внуки. Всегда потчевали Анну Ивановну, большую сластену, шоколадками, мороженым и прочими вкусными вещами. Заботились о ней и всегда находили время поболтать вместе, послушать ее рассказы, поделиться своими идеями.

***

– Маман, ты куда это собралась? – усмехнулся Борис, сын Стерховой, наблюдая, как она складывает свои кофтенки на кровати аккуратной стопочкой. Анна Ивановна, вздрогнув, испуганно поглядела на сына, словно он застал ее врасплох за чем-то предосудительным.

   – Да так, – неопределенно ответила она. – На всякий случай укладываю все, чтобы под рукой было.

   – На какой это всякий случай? – встревожился Борис. Ему тут же представилось, как мать увозят в больницу, и эти вещички она забирает с собой. – Ты плохо себя чувствуешь?

   – Да нет, что ты, Бориска, как обычно. Чувствую себя так, как положено в семьдесят пять, – бабушка улыбнулась белозубой улыбкой. Даже возраст не справился с крепкими породистыми зубами, которыми Анну Ивановну наградила природа. Старушка сложила шерстяные брючки в идеальный квадрат и водрузила поверх одной из стопок.

   – Мам, а что еще может быть за всякий случай? – не унимался сын.

   Анна Ивановна застыла около кровати, теребя в руках очередную тряпку и глядя куда-то в сторону.

   – Да вот думаю, может съездить в санаторий какой-нибудь, обстановку сменить. А то все сижу на лавочке у подъезда либо дома, скучно.

   Борис оживился. Раз маман не потеряла интереса к жизни и еще стремится куда-то поехать, чтобы развеяться, то это очень хорошо. Ну кто может похвастаться такой замечательной мамой, бабушкой и свекровью?! Ни крупинки маразма в светлой голове.

   – А зачем заранее собираешься? – весело спросил Борис. – Или ты уже все без нас решила и путевку достала?

   Анна Ивановна молчала и все пыталась сложить неподдающийся предмет одежды. Борис, не замечая ее напряженного состояния, продолжал радостно развивать свою мысль.

   – Сейчас позвоним в знакомую турфирму. Они посоветуют какой-нибудь замечательный санаторий, чтобы все там было, чтобы процедур нужных куча, питание хорошее, лес рядом, река!

   Мужчина так вдохновился, что, казалось, уже сам мечтает о поездке в санаторий. Он мерил старушкину комнату широкими шагами.

   – На сколько ты хочешь? На неделю, две? Можем взять хоть на месяц, а если надоест – мы раньше тебя заберем. А так просто приезжать будем! Ну так как? – он обнял мать сзади за плечи. – Какие пожелания будут?

   Анна Ивановна растерянно что-то бормотала. По ее морщинистой щеке скатилась слезинка, и она вытерла ее рубашкой, которую до сих пор мяла в руках.

   – Маман, да ты не плачь! Нам же не трудно это сделать, даже не переживай! – Борис расплылся в улыбке, в полной уверенности, что это слезы умиления и радости. – Даже не думай!

   Анна Ивановна медленно опустилась на кровать и тоскливо вздохнула.

   – Да я, Боренька, не переживаю. Спасибо, сынок. Я уже сама договорилась, куда поеду. У меня же много знакомых разных везде, вот и помогли найти.

   – Да? А куда? – заинтересовался Борис. – А ты хорошо про все разузнала, какие процедуры и питание? Там кто-нибудь знакомый отдыхал? И как называется санаторий?

   Мать снова встала и подошла к окну.

   – Борь, я еду больше, чем на месяц. И не совсем это санаторий. Но ты ничего плохого не думай, я уже все решила, мне там будет хорошо.

   – Что значит – не совсем санаторий? – протянул Борис. – В каком смысле?

   Бабулька замялась.

   – Ну, там не особо и лечат, никаких специальных процедур. Просто атмосфера подходящая, все примерно одного возраста…

   – Ты что, в дом престарелых собралась? – выпучил глаза сын. – Ты что, мам?

   – Сынок, только не пытайся меня отговорить, – промямлила Анна Ивановна. – Я уже все обдумала и решила. Так будет лучше всем.

   – Почему? Кому будет лучше? Мы что, притесняем тебя как-то, обижаем? – Борис не мог поверить ушам. – Мы тебя очень любим и никуда не отпустим. Если тебе что-то не нравится, скажи, все будет так как ты хочешь!

   – Боренька, все мне нравится, вы очень ко мне хорошо относитесь. Но я тут мешаю, я боюсь все время что-то сжечь, испортить, комнату я занимаю, а внуки-то взрослые уже. Нет, нет, даже не думай, я точно еду, я пока еще в здравом уме и трезвой памяти и хочу туда поехать. Мне ж веселей будет, там старички одинокие, может, я еще раз свою судьбу встречу, – улыбнулась она.

   – Мам, все это глупости. Лешке можно вообще квартиру снять, взрослый уже, может и самостоятельно пожить. Тем более, я думаю, ему это будет только в радость.

   Борис почесал затылок.

   – В общем, так, маман, – он решительно схапал аккуратную стопку старушкиных одежек и вернул на освободившуюся полку в платяном шкафу. – Никуда ты не поедешь, глупости какие придумала. А если тебе действительно очень хочется общаться с людьми своего возраста, то этим уж займусь я сам. Найду самый лучший дом престарелых, в котором буду уверен. Съезжу туда, посмотрю что да как. Пообщаюсь со старичками да с персоналом. И еще кое-кого порасспрашиваю. И когда найду подходящий дом, то туда мы тебя и отвезем.

   – Да я уже нашла, – промямлила старушка. – Почему он должен быть плохим?

   – Мам, я решил. Я не хочу, чтобы ты где-то прозябала. Если ты уж так торопишься, я тоже потороплюсь и найду то, что нужно.

   Борис чмокнул старушку в мягкую морщинистую щеку и вышел из комнаты. Анна Ивановна в растерянности опустилась на кровать, покрытую клетчатым пледом. Ну, может, и прав сынок. Найдет что-нибудь подходящее. Она-то в газете какой-то вычитала про этот дом престарелых. Даже не в статье, а просто среди объявлений. Позвонила и узнала, что места всегда есть. Проживание и питание бесплатное. Вот вам, пожалуйста, благотворительность. Хочешь – просто живи, если родственники помогают с одеждой да витаминами. Хочешь – можешь участвовать в рабочем процессе. Если еще глаза видят да руки способны что-то держать – шей-вышивай, пироги пеки, а все, что ты сделаешь, потом принесешь на специально организованную ярмарку. Показывают кино, есть библиотека, даже танцевальные вечера для бабушек и дедушек устраивают. Не обязательно же танцевать, можно просто посидеть, музыку послушать. В общем, не приходится там скучать старикам. Анне Ивановне больше ничего и не надо было. Низкий, хорошо поставленный женский голос спокойно рассказывал ей про условия в этом доме. Старушке рисовались радужные картины отдыха в конце долгого жизненного пути. Ей просто надо было приехать туда, и ее там примут. Это место – телефонная женщина избегала названия «дом престарелых» – именовалось «Последний приют». Анне Ивановне понравилось. Она записала адрес: пятнадцать километров от подмосковной деревни Покеево. Для пожилых постояльцев был даже частично организован бесплатный трансфер: из Покеево в «Последний приют» доставляла специальная маршрутка.

   Старушка занесла адрес в свой блокнот, куда записывала все, на что обращала внимание – лекарства, которые рекламировали по телевизору, магазины с большими скидками, телефоны и адреса, напоминания о том, что ей надо сделать. В записях этого блокнота могла разобраться лишь она сама. Ни алфавитной, ни календарной последовательности там не было.

***

Борис всерьез занялся поиском комфортабельного и надежного дома престарелых. Тщательно изучив рынок предложений, он остановил свое внимание на трех заведениях. Съездил лично в каждое из них, поговорил, как и собирался, с персоналом и жильцами. В итоге он выбрал дом престарелых имени Ивана Потапенко, названный в честь какого-то дельца, который поместил однажды туда свою мать-старушку и стал усердно помогать дому деньгами. После чего из захудалого, простенького заведения этот дом престарелых превратился в нечто среднее между четырехзвездочным отелем, хорошим санаторием и клуба по интересам. Каждый день – лечебные или оздоровительные процедуры, прогулки на свежем воздухе самостоятельно или, по необходимости, в сопровождении медсестры. Разнообразная, вкусная и при этом полезная кухня. Одноместные и двухместные номера с телевизором, холодильником, туалетом и ванной. Множество развлекательных программ для лиц пожилого возраста. Там была даже служба знакомств: работники дома престарелых похвастались, что за год отпраздновали целых три свадьбы среди жильцов!

   Стоило недешево, но Борису для своей матери было ничего не жалко, и его жена Татьяна мужа в таких вещах поддерживала. Ей посчастливилось стать одной из немногих невесток, которым безумно повезло со свекровью. Ей даже в голову не пришло бы сэкономить на благополучии Стерховой. Дети грустили перед расставанием с бабушкой и всё обсуждали, как часто будут ее навещать.

   Зато Анна Ивановна приободрилась перед поездкой. Борис столько ей всего порассказал, что сомнения, которые до этого ее посещали, совсем рассеялись. Она знала, что к ней будут приезжать очень часто, и ее не угнетало расставание. Номер заказали одноместный, хотя когда-то Анна Ивановна предпочитала селиться в санаториях в двухместном: так уже с первого дня заезда можно завести знакомство. Но все-таки с возрастом появляется столько своих привычек и маленьких странностей, что проще обосноваться одному. К тому же Анна Ивановна была очень коммуникабельной старушкой, так что познакомиться с остальными ей не составило бы труда.

ГЛАВА 19

Перед отъездом случилось непредвиденное. Борис собирался лично отвезти мать в дом престарелых, где он уже неоднократно побывал – сначала разведывая обстановку, затем бронируя номер. Все спланировали заранее, но вышло так, что в нужный день Борису никак не удавалось доставить Анну Ивановну до места назначения. На работе была важнейшая встреча, которую невозможно было перенести и тем более отменить. В школе, где работала его жена, сейчас стояла страдная пора: вовсю шли выпускные экзамены. Сессия началась и в институте у Алексея. Отпускать старушку со школьницей семья не рискнула.

   Проблема была в том, что в этом доме престарелых был очень четко организованный режим процедур и график заездов, и размещение новых жильцов производилось только в определенные дни. И если Анна Ивановна не попала бы туда завтра, пришлось бы перенести поездку на целую неделю. Вечером накануне отъезда Стерховы собрались в кухне на семейный совет.

   – Неужели нельзя в другой день приехать? – возмущалась жена Бориса. – Ты же все оплатил, какая им разница. Это, по сути, уже ее номер. Что за бюрократия?

   – Да я тоже не ожидал, – с досадой ответил Борис. – Но у них из-за одного дня разницы сбивается весь график процедур. Там комплексный подход ко всем процессам, как сейчас говорят, полная вовлеченность. Как мне объяснили, привезти-то мы ее можем, но ей самой будет неудобно.

   – Черт знает что. Тоже мне, сервис высшего уровня, – Татьяна недовольно прищелкнула языком.

   – Ну, я могу экзамен задвинуть, – нерешительно предложил Леша. – Сдам в резервный день.

   – Да ты и так с первого раза не сдашь, – усмехнулся Борис. – Тебе этот резервный день потом на пересдачу потребуется. Да что уж поделать, поедем через неделю.

   Старушка сначала молча слушала, как спорит молодежь, с грустной улыбкой переводя взгляд то на внуков, то на невестку, то на любимого сына. Вот так вот, не хотела причинять неудобств, а только еще сильнее всех напрягла. Даже ее отъезд вон сколько проблем вызывает. Конечно, ничего страшного в том, чтобы неделю переждать, она не видела. Но в ее комнате уже стоял собранный чемодан. Все необходимые вещи были аккуратно уложены. И слегка тоскливое дорожное настроение витало в воздухе. Не стоит такие дела откладывать.

   – Ну так посадите меня на такси, что же я, невменяемая что ли? – наконец немного обиженно сказала старушка, вклиниваясь в спор. – Отвезут меня, и дело с концом. Телефон у меня есть, сразу позвоню. А потом ты, Бориска, приедешь и посмотришь, как я устроилась. А то я уже на чемоданах сижу, что же мне так, целую неделю еще маяться?

   В итоге так и решили. Не желая полагаться на случайного водителя, который мог подвернуться в конторе вроде «Яндекс.Такси» или «Uber», Борис вызвал на следующий день машину со штатным таксистом в специальной службе.

***

В восемь часов утра заказанное накануне такси припарковалось у подъезда. Водитель вылез из машины и, прислонившись к теплому капоту, закурил в ожидании пассажира. Вскоре все семейство вышло провожать Анну Ивановну. На улице царил май, и старушка не стала пока брать с собой теплые вещи, поэтому у нее был всего один чемодан, хотя довольно тяжелый.

   – Если, бабуль, надумаешь надолго там остаться, осенью привезем тебе теплые вещи! – весело сказал Леша, катя за собой бабушкин чемодан. – Но мы все надеемся, что тебе там надоест и ты скоро вернешься.

   – Да я, миленький, вообще-то навсегда хотела…

   – Ой, мам, ну какое навсегда? Ты же знаешь, мы тебя всегда ждем и будем только рады твоему возвращению.

   Леша подвез чемодан к багажнику такси. Водитель, представившийся Александром, крякнув от натуги, запихнул назад потертый объемистый чемодан Анны Ивановны. Борис открыл заднюю дверь белой «Киа», помогая матери усесться.

   – Адрес записала? Администратора как зовут?

   – Да, да, Боренька, все в блокнотике, – старушка легонько похлопала рукой по пухлой кожаной сумке, в которой были документы, телефон, лекарства и разная мелочь.

   Борис сунул оговоренную заранее сумму водителю такси, который уже усаживался за руль, поцеловал Анну Ивановну и закрыл дверь. Белая «Киа», смахнув дворниками пыль с лобового стекла, важно отъехала от подъезда. Семейство Стерховых осталось у подъезда, махая вслед, пока машина не скрылась из поля зрения.

   – Ну, дай бог, ей там будет лучше, – покачала головой Татьяна.

   – Ей действительно, кажется, очень туда хотелось. Пусть съездит. Может, и впрямь повеселее там окажется, чем дома.

   Борис, уже не возвращаясь домой, выгнал свою машину из подземного гаража и отчалил на работу, остальные отправились домой, чтобы привести себя в порядок и позавтракать перед экзаменами.

***

– Куда ехать-то? – спросил водитель у Стерховой. – Хозяин адрес называл, что-то на «п» вроде, не помню.

   – Ох, сейчас, сейчас, – засуетилась бабушка. – У меня все записано.

   Она достала блокнотик и стала судорожно листать. Вот, кажется, оно. Деревня Покеево.

   – Деревня? – немного удивился шофер. – А вроде там имени кого-то было.

   Вчера диспетчер сообщила ему данные, но Александр был, если мягко выражаться, несколько неорганизованным товарищем, к тому же любил заложить за воротник. А тут еще накануне у его приятеля родился сын, Саша зашел его поздравить, ну и понятно, чем это закончилось. В результате, адрес он куда-то подевал и, к несчастью, перед этим даже не внес его в навигатор. На работе он был не на очень хорошем счету, и руководство все ждало удобного момента, чтобы с ним расстаться.

   – Что было имени кого-то? – не разобрала старушка. – Имя медсестры у меня записано. Вот, Ольга. А адрес – деревня Покеево, от нее еще проехать куда-то, но там маршрутка ходит. Вот, все у меня тут, в блокноте.

   Водитель пожал плечами и, одной рукой удерживая руль, раскрыл на телефоне карту. Потом вздохнул, мигнул направо и припарковался у обочины.

   – Как вы сказали? Вроде ж мне говорили, что это санаторий имени… ну кого-то на «По…»

   – Так Покеево же! – уверенно сказала бабушка и сунула свои записи шоферу. – Вот, все написано.

   Александр покрутил в руках блокнот с неразборчивыми заметками и, поморщившись, вернул его старушке. Вроде не так ему заказчик объяснял, куда везти Анну Ивановну, и от диспетчера накануне он другое слышал. Но раз у нее все записано, зачем спорить? Может, у него в голове все смешалось после вчерашнего. Саша нашел на карте в телефоне нужную деревню, еще раз недовольно скривился – вчера ему показалось, что ехать ближе – и тронулся с места.

***

Каширка была почти пустая. Саша сначала летел по ней сто двадцать, но случайно обернувшись на Анну Ивановну, увидел, что та сидит ни жива ни мертва, вцепившись в поручень над дверцей.

   – Мне помедленнее ехать? – осведомился он. – Вам страшно что ли?

   Анна Ивановна заговорила не сразу. Она нервно откашлялась, потом пыталась долго сказать.

   – Да если можно, то мне бы немножко помедленнее. Тише едешь, знаете ли…

   – Хорошо, – невозмутимо произнес Александр и сбросил скорость до девяноста. На всю машину раздался вздох облегчения, а сам водитель помрачнел: он надеялся отделаться побыстрее, потому и гнал.

   До нужной деревни доехали часа за полтора без приключений.

   – А дальше куда? – спросил Саша. Он проехал покосившийся указатель, где белыми буквами на синем фоне было написано «Покеево», и остановил машину на песчаной обочине. Впереди по обе стороны дороги были натыканы грустные деревянные домишки, огороженные жиденькими заборами.

   – А дальше… – Анна Ивановна растерялась и принялась копаться в блокноте. –Дальше маршрутка куда-то возит. В место, которое называется «Последний приют».

   «Тоже на «По», – подумал Александр. Значит, все-таки правильно поехали.

   Он глубоко и нервно вздохнул, вылез из такси и осмотрелся. Деревушка была крохотная и как будто пустая. Не заметив ни единой души, Саша снова тронулся с места и на медленной скорости доехал до небольшой площади, которая в этой деревеньке могла сойти за центральную. Парень снова вышел из машины и долго озирался по сторонам, пока наконец не увидел женщину средних лет, неторопливо бредущую мимо них к одноэтажному кирпичному зданию со сколотой табличкой, на которой остались только буквы «…вары».

   – Простите, вы не подскажете? Где-то должен быть санаторий «Последний приют». Как туда проехать?

   Женщина остановилась и равнодушно посмотрела на Сашу.

   – Впервые слышу. Тут рядом никаких зон отдыха нет.

   – А маршрутки где останавливаются?

   Женщина задумалась.

   – Здесь поблизости точно не останавливаются. Попробуйте на заправку съездить.

   – И там спросить что ли?

    «Не дай бог еще придется тут кружить, вот незадача», – посетовал молча Саня, в глубине душе понимая, что виноват сам.

   – Да вроде я там маршрутку видела, когда муж машину ездил заправлять. Может, они там и останавливаются?

   – А где заправка?

   Женщина снова задумалась, наморщив лоб.

   – Как же объяснить?.. Это, в общем-то, далеко. Это не совсем в Покеево. Там есть круг, он островок леса огибает. Вы лучше спросите у какого-нибудь водителя. Я запуталась что-то, – с этими словами она вдруг тронулась с места и быстро стала удаляться, причем, в ту же сторону, откуда пришла.

   – Ну ёшкин кот, – проворчал Саша и сплюнул себе под ноги. – Разве можно так адрес записывать?!

   Он тут же испуганно покосился на Стерхову, сидящую в машине: не услышала ли она, как он ругается? Бабушка, конечно, записала все через пень-колоду, но если бы Саша ответственно относился к работе, то ему и не нужны были бы эти записи. Он вернулся в такси, завел двигатель и медленно поехал по деревне, низко нагибаясь над рулем и высматривая хоть одно живое существо вокруг.

   Минут через десять навстречу показалась синяя «копейка». Саша быстро тормознул, выскочил из такси и замахал машине руками. «Копейка» остановилась, и из нее вынырнул тощий мужичонка, явно поддатый.

   «Везёт», – завистливо подумал Саша, которому с самого утра было не очень хорошо после вчерашнего.

   – Что стряслось? – мужичок по-доброму смотрел на Александра.

   – Добрый день! Не подскажете, тут где заправка поблизости?

   – Поблизости? – вокруг пьяных глазок залучились морщинки. – Поблизости нет. Тебе бензину что ли подлить? Могу помочь.

   – Да нет, бензин есть. Мне сказали, что там могут маршрутки останавливаться.

   – Там может все останавливаться, – не понял мужик.

   – В смысле, что там остановка для маршруток, – пояснил Саша. – Тех, которые следуют в этот, как его?.. «Последний приют», кажется.

   – Ерунда какая-то, – заржал мужичонка. – Знаю две заправки, до каждой одинаково ехать. Про маршрутки не знаю. Никогда их тут не видел. От нас только автобус-развалюха ходит пару раз в день до железки. Но это только утром и вечером. Ну, это кому на станцию надо.

   «Какая жалость, что я по вызову сегодня приехал, а не на дороге подобрал кого-нибудь, – мысленно простонал Саша. – Оставить бы сейчас тут эту бабку и поехать опохмелиться».

   – У вас тут, говорят, есть какой-то круг дорожный, вокруг лесного островка. Знаешь?

   – А, круг?! Его знаю. Так тебе та заправка нужна? – у мужичка округлились глаза. – Так это еще одна. Только зачем она тебе?

   – А что, там бензин плохой? – спросил Саня.

   – Да хуже некуда, совсем галимый, – прищурившись, протянул мужик, вытащил из кармана зубочистку и сунул в зубы. – А зачем тебе именно эта нужна?

   – Потому что там маршрутки останавливаются, – поражаясь своему терпению ответил таксист. Мужик так же вприщур мерил его взглядом.

   – А кто тебе это сказал? – вдруг спросил он.

   Саня начал потихоньку раздражаться.

   – Слышь, друг, а как тебя звать?

   – Костян, а что?

   – Саня, – он протянул мужичку ладонь для рукопожатия. – Просто стоим с тобой уже десять минут, общаемся. Вот и спросил.

   Новый знакомый, продолжая мерить его подозрительным взглядом, руку все же пожал.

   – Так ты мне скажешь, как попасть на ту заправку?

   Мужик присел на капот своей «копейки».

   «А какая живенькая копеечка-то, – подумалось Саше. – Либо он с нее пылинки сдувает, либо она вообще никуда не ездила…»

   – Так откуда ты про маршрутки знаешь? И зачем тебе? – пытливо спросил Костян.

   – Так вот бабку в дом престарелых везу! – в сердцах выпалил Саша. – У нее адрес бестолково записан. Конечный пункт «Последний приют». А ехать от Покеево. А как ехать, я понятия не имею, и адрес, что в диспетчерской дали, посеял.

   – А спросить в диспетчерской? – ухмыльнулся Костян. – Не судьба?

   – Ага, чтобы мне по шапке надавали за то, что я хрен знает куда уже укатил и только потом спохватился, что адреса нет? – Саша скроил на лице виноватую мину, изображая, что его ждет за безалаберность.

   Мужик понимающе покивал головой, а затем нехорошо посмотрел на такси, в котором уже беспокойно начала вертеться бабулька.

   – Это она значит туда намылилась, ну-ну… Я тебе, конечно, Сань скажу, как проехать к заправке. Но мой тебе совет: ты бабку там и высади. Не надо ее до самого дома везти, пусть едет на маршрутке. Ты оттуда выезжать задолбаешься. Дороги парши-и-ивые.

   Все это сказано было таким странным тоном, что таксисту стало не по себе.

   – А маршрутки как ездят?

   – Они приспособленные. А тебе не стоит.

   – Да мне неудобно как-то, я ж официально работаю. Должен до конечного пункта довезти. И чемодан же у нее еще… здоровенный.

   – Еще бы. Навсегда, чай, отправилась, – усмехнулся мужик. – Последнее бабкино пристанище… У тебя сигареты не найдется?

   – Найдется! – Саша вдруг понял, что ему очень давно и мучительно хочется курить. Но в машине он не дымил, чтобы не доставлять неприятных ощущений бабушке, а как вылез оттуда, так почему-то из головы вылетело, что уже можно подымить.

   Мужчины закурили.

   – В общем так, – сказал Костян, глубоко и с наслаждением затягиваясь. – Всю деревню по вон той дороге объезжаешь, дальше развилка. Направо, понятно дело, сюда и вернешься. Налево – это как раз на круг. Поедешь, через какое-то время будет еще одна развилка. Опять езжай налево, будешь объезжать лесной остров. По пути встретится заправка. Там должны стоять маршрутки. И ждать эту… пассажирку твою, в общем.

   – А если я направо поеду? После второй развилки? – поинтересовался Саша.

   – Ну, тоже приедешь на заправку, – нехотя ответил мужик.

   – А какая разница?

   – Езжай, как я сказал, – протянул Костя. – А вообще дело твое. Но говорю тебе, высади бабку там, пусть на маршрутке добирается. Небось, бодрая старушонка, живее всех живых, раз туда едет. И без такси перебьется. А сам себе дальше поедешь и вернешься на дорогу, которая соединяет Покеево и круг. Да, только не заправляйся на той заправке.

   Саша остолбенел.

   – А это еще почему?

   – Ну, я же уже сказал, бензин галимый. – Костян выкинул бычок, ловким щелчком отправив его прямо на середину дороги. – Ладно, хватит трепаться. Я и так тебе много рассказал.

   – Ну ничего себе, рассказал! – возмутился Саша. – Ты меня только запутал. А если я все таки туда поехать хочу? До самого «Приюта»?

   – Да мне-то что, хочешь – езжай. Только я не знаю, где это, – тихо прошипел Костя, сплевывая сквозь зубы. – И знать не хочу. А если тебя так любопытство раздирает, спроси у водителя маршрутки.

   – Да это не любопытство, – Саше уже хотелось скорее сбагрить с рук пассажирку. – Просто ты такие вещи говоришь, что тут же вопросы возникают. У меня работа такая – доставить до места назначения.

   – Ну так работай, а я тебя предупредил, – ответил Костя. – Охота – заправься именно там и езжай, куда тебя пошлют. Но лучше послушайся совета. Я всю жизнь здесь, в Покеево, живу. И этот круг… В общем, бывай, поехал я. Дальше решать тебе.

   Он плюхнулся на водительское сиденье и повернул ключ зажигания. Двигатель громко буркнул, шикнул, а затем завелся и заработал неожиданно тихо-тихо. Синяя «копейка» плавно тронулась с места, и Костян уехал. Саня, еле передвигая ноги, направился к своей машине. Сроду он не был суеверным, но от того, что сказал новый знакомый, как-то неприятно сосало под ложечкой.

   – Шизик какой-то, – бормотал он под нос, закуривая на ходу. – Наговорил с три короба. Сначала – бред все, никаких маршруток не знает. Потом сам сказал, мол, спроси у водителей. Да ну его на хер!

   Он дошел до такси, нервным жестом отбросил в траву сигарету и, рывком тронувшись с места, поехал по направлению, которое только что разузнал.

   – Миленький, что-то не так? – испуганным голосом спросила Анна Ивановна.

   – Да что вы, все нормально, просто адрес уточнял.

   – А я уж было забеспокоилась, так долго ты с тем мужичком стоял, я подумала, может, знакомого встретил.

   – Да откуда у меня здесь знакомые! – усмехнулся Александр. – Просто объяснял, как добраться быстрее. Навигатор, видимо, барахлит, а плутать тут не хочется.

   Он, не торопясь, стал огибать деревню в поисках первой развилки, а в голове вертелось, что ему не стоит ехать в сам дом престарелых. Этот мужичок, пока рассказывал, посерьезнел и, кажется, даже протрезвел, чем напугал Сашу. Так как же быть? Если не доставить пассажирку по нужному адресу, она может на него пожаловаться. А у начальства, кажется, и так уже терпение лопается после его вечных промахов. Но ехать в «Приют» ему почему-то было теперь страшно. Александр судорожно придумывал, как объяснить бабушке предстоящее пересаживание ее в маршрутное такси.

   «Может, придумать, что срочный вызов поступил: кому-то здесь нужна скорая, но добираться сюда очень долго, а Саша как раз рядом? Тогда почему я так долго трепался с Костей, если тороплюсь? Сказать, что обычная машина не проедет, только специальная маршрутка? Бабка вряд ли разбирается в таких вещах и, скорее всего, поверит. А, собственно, чего я забоялся? Костян ничего не сказал конкретно, так, странные советы только давал. А если это местный дурачок? А я из-за него себе на работе репутацию добью окончательно, если бабушка пожалуется»

   – Миленький, тебя что-то беспокоит? – вдруг спросила старушка.

   – Да вот, парень меня расстроил, что я на своей машине туда не доберусь, – попробовал Саша прощупать почву.

   – Почему? – удивилась старушка. – Такая хорошая машина на вид! Большая, прочная.

   «Прочная на вид, забавно», – отметил Саня.

   – Да я не понял. Я думаю, что там либо повороты резкие слишком, либо рытвины. Маршрутки-то ходят, их водители знают дорогу, где нужно, притормозят или объедут опасное место. А я ненароком еще в яму провалюсь, наверное, он это имел в виду.

   – Так посади меня в маршрутку! – предложила Анна Ивановна. – Зачем нам с тобой в яму? Никому это не нужно. Только вещи помоги перенести.

   – Правда? – искренне обрадовался Саша. – А как же вы? Ничего?

   – Ну, раз специальные машины у них есть, значит, ничего. Значит, все нормально! – уверила его старушка. Так ей не хотелось никому лишний раз доставлять неудобств…

   Объехав деревню, Саша ушел влево и скоро достиг второй развилки. Сердце бешено заколотилось. Что такое? Может, свернуть направо? А Костя сказал, не стоит. Вот еще этот псих, угораздило же к нему обратиться!

   Таксист поехал налево и вскоре достиг заправки. Около нее была небольшая асфальтированная площадка, где можно было развернуться. Там стояла черная «Газель» с тонированными стеклами.

   «Черная маршрутка? Никогда не видел», – удивился Саша. – Может, это не маршрутка?»

   Он остановил машину, подошел к «Газели» и постучал в темное стекло со стороны водительского сиденья.

   – Вы случайно до «Последнего приюта» не везете? – спросил он, когда тонированное стекло поехало вниз. Александр ожидал увидеть за рулем представителя ближнего зарубежья и сильно удивился: на месте водителя сидела немолодая горбоносая блондинка, с забранными в конский хвост длинными прямыми волосами. Женщина была одета в черные джинсы и рубашку, на голове – черная бейсболка козырьком назад.

   «Никогда не видел женщин-водителей маршруток», – поразился Саня.

   – Именно туда и везу, – низким грудным голосом произнесла она и едва заметно улыбнулась. – А кого надо доставить, не вас же?

   – Нет-нет, я не еду, – поспешил отказаться Саша. – Я бабушку привез, это она туда едет.

   Блондинка с пониманием покивала, открыла дверь и легко спрыгнула на землю с высокого сиденья.

   – Если есть вещи, можете их положить сзади, дверь открыта, – спокойно сказала блондинка и без натуги сдвинула боковую дверь «Газели». – И бабушку сюда пересаживайте.

   – Одну минутку! – трусливо пробормотал таксист и побежал за вещами. Пока он перетаскивал чемодан, блондинка стояла прислонившись спиной к черной дверце своей машины и равнодушно следила за его суетливыми движениями. Затем Саша, предложив Анне Ивановне руку, высадил ее из «Киа», проводил до маршрутки и помог залезть в салон. Все это время что-то его грызло, но он не мог понять что.

   – Вы Ольга? – устроившись на черном диванчике, с любопытством спросила Стерхова, когда блондинка вернулась за руль. Женщина медленно повернула к ней голову, окинула внимательным взглядом и кивнула.

   – Да, Ольга – это я. Все в порядке? Можем ехать? – спросила она у Саши, который переминался с ноги на ногу возле открытой боковой дверцы.

   – Да, вещи я загрузил.

   – Закрывайте.

   Мужчина захлопнул дверь, отчего в салоне сразу сильно потемнело, и машина тронулась. В ту самую сторону, куда сказал ему следовать дальше водитель «копейки». Саша пожал плечами, уселся в такси и поехал следом за странной «Газелью», держась от нее на приличном расстоянии. Через какое-то время черная маршрутка, коротко мигнув поворотником, вдруг резко свернула направо – в лес – и тут же скрылась из видимости.

   «Странные у них тут дороги, – удивился Саня. – Вместо того, чтобы эту петлю объездную строить, проложили бы просто дорогу к дому престарелых. Ни к селу, ни к городу эта петля».

   Он, сильно сбросив скорость, все пытался высмотреть, где же поворот, куда свернула женщина с бабушкой, но по правой стороне дороги стеной стоял лес, и не было никакого намека даже на тропинку.

    «Да уж, я бы точно здесь не проехал! – поцокал языком Саня. – Интересно, а «Газель»-то как туда въехала? И ведь нырнула прямо внутрь этого их «круга». Исчезла на глазах!»

   Таксисту снова стало не по себе. Он прибавил газу, рассудив, что если и был поворот, то он давно его уже миновал, и вскорости очутился на развилке, где сходились оба конца «петли». Доехав до Покеево, Саша через какое-то время выбрался на дорогу в сторону Москвы, и все сильнее набирая скорость, ринулся обратно.

ГЛАВА 20

Анна Ивановна с любопытством глядела через окно маршрутки, как проносятся мимо деревья, сливающиеся на скорости в одну бесконечную зеленую полосу. Как давно она никуда не ездила! После смерти мужа только один раз выбралась в санаторий, так сказать, на реабилитацию. И с тех пор уже лет десять, если не больше, нигде не была. А теперь снова едет. В лесу стоит большой дом, где она будет жить, общаться со старичками и старушками, никому не доставляя неудобств.

   Если бы Анну Ивановну спросили, с чего она взяла, что кому-то мешает, она бы вряд ли привела много убедительных доводов. Но женщина всегда считала, что старым надо жить отдельно от молодых. Да, конечно, стариков к молодежи тянет. Посидишь в молодой компании, и словно сам помолодел. Но ведь понятное дело, что для молодежи слушать воспоминания «предков» – занятие довольно скучное. Надо с этим смириться и не навязывать свое общество, – считала Анна Ивановна. Конечно, тяжело принять такое решение и по собственной воле отгородиться от дорогих