Браки совершаются на небесах. Дарья Волкова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1. Только в полетах живут самолеты
• ГЛАВА 2. Знаете, как он парнем был?
• ГЛАВА 3. Когда пилотам, прямо скажем, делать нечего…
• ГЛАВА 4. Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги
• ГЛАВА 5. Первым делом, первым делом самолеты
• ГЛАВА 6. Она коварна, высота
• ГЛАВА 7. Я этот небесный квадрат не покину
• ГЛАВА 8. Но так высока и так близка дорога в облака
• ГЛАВА 9. Опустела без тебя земля
• ГЛАВА 10. Если бы ты знала, как тоскуют руки по штурвалу
• ГЛАВА 11. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью

АННОТАЦИЯ

- Прошу прощения, - он коротко козырнул. - Это моя обязанность – составить рапорт по факту инцидента и обращения… хм… пассажира. Не исключено, что вы сломали ему нос.

   - А ничего, что он лапал меня за грудь?! – фыркнула девушка. Марк почувствовал легкий укол совести. Нет, если так, то это и в самом деле никуда не годится. С другой стороны, ломать за такое нос… А, может, он и не сломан вовсе…

   - Я уверен, компетентные люди во всем разберутся.

   - Удачи компетентным людям, - она гордо вскинула голову. – И вам удачи, командир. Чао.

   Марк какое-то время смотрел, как она удаляется по коридору. Походочка, у нее, конечно… профессиональная.

   Книга о том, как красавец-пилот добивался любви успешной топ-модели. Хотя на самом деле не об этом.

ГЛАВА 1. Только в полетах живут самолеты

– Марк Арнольдович, в бизнес-классе скандал!

   Марк погладил пальцем розового слона, размещенного на приборной панели вопреки всем и всевозможным служебным инструкциям. И только потом вздохнул. И встал.

   Если бы ему кто-то пятнадцать лет назад, когда Марк оканчивал летное училище, сказал, что самое сложное в его будущей профессии будет отнюдь не пилотирование. И даже не заучивание огромного количества служебных инструкций и технических регламентов. А вот это вот все.

   Марк протянул руку за служебной фуражкой, надел ее, затем пришел черед форменного кителя. Кивнул второму пилоту и вышел за стюардессой из кабины лайнера.

***

– Там половина салона – девушки-модели, летят на показ в Милан, – торопливо объясняла на ходу ситуацию бортпроводница. – И вот, значит, там случилось такое…

   – Вся ясно, – вздохнул Марк. А вторая половина салона – мужчины с деньгами, кто-то из которых не выдержал такого напора красоты. – Все ясно…

   – Да нет же, Марк Арнольдович, все немного не так, как вы…

   Но он уже входил в салон бизнес-класса.

   Скандала никакого не было. В салоне стояла тишина, прерываемая редким всхлипыванием. Этот звук исходил не от какой-то из моделей, к которой кто-то вздумал приставать – как предположил Марк. А от упитанного краснолицего мужчины лет примерно сорока. Хлюпал он в порядком окровавленный носовой платок. Так. Кажется, ситуация несколько отличается от того, что нарисовал себе в воображении командир воздушного судна. Марк перевел ошарашенный взгляд на стюардессу. Та прошептала: «Я же вам говорила!» и кивнула в сторону сидевшей через проход от мужчины с носовым платком белокурой девушки.

   Она расположилась, заложив одну длинную ногу за другую, и невозмутимо полировала ногти пилочкой.

   – Что здесь произошло?! – от неожиданности картины Марк даже забыл о протоколе. Девушка вскинула на него свои ангельские голубые глаза.

   – А хули он…

   От такого ответа Марк закашлялся.

   – Девушка, я бы попросил вас следить за выражениями.

   Она продолжала методично полировать ногти, потом дунула на маникюр.

   – Простите, была обескуражена. Переформулирую. Хули, он, мудило, первый полез?

   Марк почувствовал, что еще секунда – и он рассмеется, хотя смешного в ситуации было мало. Марк сделал себе внушение и обратился к девушке по полной форме.

   – Командир воздушного судна Марк Леви. Объясните, что здесь произошло.

   – Марк Леви? – надула девушка губы. – Как писатель?

   Ну надо же, мы не только на маникюр дуть умеем, но и грамоте обучены.

   – Как писатель, но не писатель. Итак, что вы можете сообщить о произошедшем?

   Она еще раз дунула на маникюр. А на вопрос неожиданно ответил мужчина с окровавленным платком.

   – Слышь, командир, не лезь к ней. Это же ведьма бешенная. На земле с ней разберемся.

   Бешенная ведьма погрозила владельцу платка пилочкой – и он шарахнулся от нее, едва не свалившись с кресла.

   А Марк, поняв, что этого абсурда ему уже достаточно, почел за лучшее вернуться в кабину.

***

– А вы ябеда, командир.

   Марк резко обернулся. Он уже предвкушал, как сейчас, завершив все послеполётные формальности, доберется до гостиницы. А там теплая ванна и тишина. А потом завалится спать. Но нет же. Для кого-то он ябеда. Причем на территории служебных помещений аэропорта.

   Ябедой его обозвала та самая «ведьма бешенная» из бизнес-класса. Марк разглядывал девушку – раз уж они снова столкнулись. Она была красивой, но эта красота совершенно не трогала. Марк Леви к женской красоте был равнодушен. Как и к красоте вообще. Это мыльный пузырь и фикция. Да и в целом ценил в женщинах совсем другие качества – понятливость и умение не задавать лишних вопросов, например. У стоящей напротив девушки эти качества явно отсутствовали, но не все ли равно? К тому же Марк вдруг понял, что лицо девушки ему кажется смутно знакомым. Нет, вряд ли они раньше встречались. Вернее всего, ее лицо мелькало где-то в рекламе. Она, похоже, и в самом деле топ-модель, из числа самых крутых.

   Ладно, включим джентльмена.

   – Прошу прощения, – он коротко козырнул. – Это моя обязанность – составить рапорт по факту инцидента и обращения… хм… пассажира. Не исключено, что вы сломали ему нос.

   – А ничего, что он лапал меня за грудь?! – фыркнула девушка. Марк почувствовал легкий укол совести. Нет, если так, то это и в самом деле никуда не годится. С другой стороны, ломать за такое нос… А, может, он и не сломан вовсе…

   – Я уверен, компетентные люди во всем разберутся.

   – Удачи компетентным людям, – она гордо вскинула голову. – И вам удачи, командир. Чао.

   Марк какое-то время смотрел, как она удаляется по коридору. Походочка, у нее, конечно… профессиональная.

***

Обратный полет прошел без дурацких происшествий. Не считая встречного грозового фронта, который они зацепили самым краем. Лучше уж грозовой фронт, чем бешенная ведьма в салоне. Хотя…

   По дороге домой Марк заехал в магазин за продуктами и позвонил Анне Борисовне. А вот ванну набрать не успел – на пороге ванной его застал звонок в дверь.

   – Скажи мне, как ты это делаешь? – он отступил в сторону, пропуская Илону в квартиру. – Откуда ты знаешь, что я дома? Я полчаса назад в квартиру вошел.

   – Чует сердечко, когда милый возвращается, – Илона потянулась к нему за поцелуем, но Марк подставил лишь щеку. Она вздохнула, касаясь его скулы губами. – Я же знаю, на каких рейсах ты летаешь. Онлайн табло мне в помощь.

   – Все может поменяться, - Марк помог ей снять плащ. – Могла бы позвонить.

   – Чтобы ты не открыл мне дверь?

   – Я и так мог ее не открыть.

   – Ой, хорош препираться. Угости лучше даму вином.

   Марк на секунду прикрыл глаза. С идеей принять ванну и как следует расслабиться после рейса придется попрощаться. Если Илона пришла – это надолго. Надо было и в самом деле не открывать дверь.

   Дама, надо сказать, прекрасно справилась сама со своим запросом. Когда Марк, переодевшийся в домашнее из опостылевшей за время рейса лётной формы, зашел в гостиную, вино уже было открыто и разлито. И даже орешки в вазочку насыпаны. Илона протянула ему бокал.

   – За что вы там пьете обычно? Чтобы число взлетов равнялось числу посадок?

   – Давай без тостов, – вздохнул Марк. Сделал глоток, а потом пошел на кухню. Орешки не еда. Так, что тут у нас? Сыр, колбаса, оливки. И бородинского.

   – Хозяюшка моя… – пропела Илона, таким образом комментируя его повторное явление в гостиной. – Красивый, хозяйственный, зарабатываешь прилично – мечта, а не мужик.

   На эту сентенцию Марк отвечать не стал. Он методично делал себе бутерброд. А когда отвлекся от своего занятия – увидел, что Илона смотрит на открытые полки на противоположной стене. На одной из них стояла фотография Вероники.

   – А еще – святой, – хрипло докончила Илона, залпом допивая вино.

   – Слушая, давай не… – начал Марк, но тут Илона резко опрокинула бутылку над бокалом и продолжила свою мысль.

   – Святой Марк. Я прочитала про него в интернете. Реально был такой святой. Евангелие от Марка, представляешь? Знаешь, чем был интересен?

   – Не знаю и не хочу знать, – Марк впился зубами в бутерброд.

   – Символом Святого Марка является крылатый лев, – нараспев произнесла Илона. – Удивительное совпадение, ты не находишь? Ты по гороскопу Лев и летаешь на крылатых машинах.

   – Уволь меня от гороскопов, пожалуйста!

   – Это ответ упрямого Льва!

   Марк вздохнул и вернулся к бутерброду. А Илона продолжала смотреть на фото Вероники.

***

Где твой дом? Если бы кто-то спросил Кристину об этом, она не нашлась бы с ответом. Есть родительский дом в столице. Есть там же, неподалеку, дом дяди и тети. Есть дом Лолы и Федора в Риге. Есть офис Лолы в Милане – он кажется самым родным, хотя существуют и другие. Есть дом в Ейске – с садом, в котором летом деревья ломятся от абрикосов, а нас стенах фотографии пра-пра – пращуров, если короче. В этом доме они, как правило, и собираются всем табором – редко, но метко.

   А еще есть номера гостиниц – бесчисленные. И салоны самолетов. Еще более бесчисленные.

   Крис стянула с ног кроссовки, на ходу сдернула с плеч футболку, трикотажные штаны сползали вниз с помощью движений ступней. Ванна. С морской солью. Только ноги не забыть на бортик поднять. Мозоли от этих дурацких туфель с последнего показа до сих пор не затянулись. И по фиг на всех. До десяти утра завтрашнего дня она умерла для человечества.

   Чао.

***

– Ло, ты тиран!

   – Федор говорит мне то же самое.

   – Он твой муж, его удел – боль и страдание.

   – Ты – моя сестра, у тебя нет выбора.

   Крис со вздохом откинулась на спинку стула, пытаясь хоть взглядом призвать кузину к состраданию. Но на Лолу такие взгляды совершенно не действовали.

   – Ты нужна мне – это раз. У тебя контракт – это два. Ты – моя сестра и должна меня поддержать – это три.

   – Где Федька? – простонала Крис. – Я хочу уткнуться в его мужественную грудь!

   – У него на груди рыдает Бесс, – фыркнула бессердечная Лола.

   – Какой бес?!

   – Федька поет Гершвина. Давно мечтал.

   – Молодец, – вяло поздравила Крис. А потом сделала над собой усилие и докончила энергично: – Надеюсь, ты понимаешь, как тебе повезло с мужем?

   – На которого вешаются все, кому не лень? – закатила глаза сестра. – Конечно, понимаю.

   Крис лишь вздохнула. Нельзя завидовать. Вообще, а близким – и подавно. Но история любви ее самой близкой подруги и по совместительству двоюродной сестры Лолы вызывала у Крис если не зависть, то жгучий интерес. Лола, конечно, сама по себе та еще штучка. Но отхватить в мужья мировую оперную звезду – это надо суметь. Мужа Лолы, Федора Дягилева, даже родные братья Кристины, отбитые на всю головы хоккеисты признавали за своего – а это чего-то да стоит!

   – Крис, ты ноешь по привычке или по делу? – пытливо взглянула на нее Лола. А Лола – это не просто сестра, не просто работодатель, но еще и друг и надёжное плечо. И рентген заодно. Кристина ответила честно.

   – По привычке.

   – Что, не с кем поговорить о золотой Адели?

   – Не с кем, – горько согласилась Кристина. – Опять за сиськи лапали.

   – Кто посмел?!

   – Да так, – скромно пожала плечами Крис. – Какой-то мудак в самолете. Я ему нос сломала.

   – Правда?! – восхитилась Лола.

   – Ну, по крайней мере, так мне сказал командир воздушного судна. Он на меня жалобу написал.

   – Как это не по-джентельменски.

   – Да ты бы видела этих джентльменов. Одни мудаки. О Климте поговорить не с кем.

   Девушки переглянулись – и рассмеялись.

***

Илону удалось выпроводить. Утомительных разговоров о прошлом почти удалось избежать. И вот можно, наконец, залечь в ванне, сделав воду едва терпимо горячей.

   Марк положил голову на бортик ванны, прикрыл глаза. И неожиданно перед глазами всплыло ангельски красивое лицо с небесно-голубыми глазами.

   А хули он…

   И вот тут он, наконец, рассмеялся, все так же не открывая глаз.

   Интересно, все топ-модели такие?

***

Будильник сработал в семь. Стакан горячей воды с лимоном натощак. Легинсы и топик, утренний Милан для пробежек подходит ничуть не лучше и не хуже, чем любой другой город. Из всех итальянских городов Крис больше всего нравилась Флоренция. Но это только через два месяца.

   После пробежки душ, завтрак из овсянки и кофе. И ровно в десять быть у рабовладелицы Лолы Дягилевой.

ГЛАВА 2. Знаете, как он парнем был?

Илона отказалась с ним ехать к Веронике. Впрочем, Марк предложил больше по привычке или даже скорее из желания – скверного, абсолютно недостойного желания уколоть Илону – и совершенно не рассчитывая на согласие.

   И сейчас он ехал в «Бухту доброты» один.

   – Все хорошо, Марк Арнольдович, – жизнерадостно оповестила его Анна Борисовна, директор интерната, пышная круглолицая улыбчивая женщина с ямочками на щеках. – У Вероники все хорошо.

   – Я рад, – скупо улыбнулся Марк. А потом по многолетней привычке все перепроверять уточнил: – Точно все в порядке?

   – Ну, разве что… – улыбка Анны Борисовны стала чуть менее лучезарной. – Гроза вчера была, Марк Арнольдович. Сильная такая гроза.

   – Я знаю. Я через нее летел. Как Вероника ее перенесла?

   – Соня справилась.

   – Соня чудо.

   – И это верно, – широкая улыбка снова вернулась в полном объеме на лицо директора. – Она вот-вот придёт. А у Вероники новое увлечение.

   – Что на сей раз? – не удержался и вздохнул Марк. Все новое в жизни дочери он воспринимал настороженно – ничего не мог с этим поделать.

   – Увидите, – рассмеялась Анна Борисовна. В это время дверь ее кабинета открылась. – А вот и Соня!

   Марк был уверен, что Соня, няня Вероники, имеет на него виды. Определённые. Те самые. И поэтому держался с Соней подчеркнуто джентельменски. Ему жизненно необходимо сохранять с Соней хорошие отношения и не давать ни малейших поводов к тому, что может быть что-то большее.

   – Марк Арнольдович, пойдёмте, – Соня тоже улыбалась. – Вероника вас с самого утра ждет.

   – Пойдёмте, – легко встал Марк. И уже за дверью добавил: – Я вам привез контрабандный настоящий итальянский шоколад.

   – Как здорово! – бурно восхитилась Соня, так, будто Марк сообщил, что привез ей венец хрусталя самоцветного и зеркало волшебное. А нет, есть только чудище для сексуальных утех и извращений. Да и то не про Сонину честь.

   Они шли по анфиладе светлых холлов, болтая на ходу об Италии. О Веронике на ходу Марк говорить не мог, он о Веронике поговорит с Соней после встречи с дочерью. А пока Марк шел, вполуха слушал восторги Сони по поводу Милана, кивал, улыбался всем, кто попадался им по дороге. Так они и дошли до комнаты Вероники.

   – Папочка!

   Веронике двенадцать, и на руки ее подхватывать все сложнее. Но пока сил хватает. Марк обнял дочь и приподнял. Вероника взвизгнула от восторга.

   – Я так скучала, папочка!

   – Я тоже, принцесса.

   Марк услышал, как за спиной закрылась дверь. Это ушла Соня.

   – Ну, как твои дела? – Марк разжал руки, и они устроились, обнявшись, на кровати.

   – Хорошо! – заторопилась Вероника. – Я очень-очень скучала по тебе, папочка. А у меня смотри что есть!

   Речь Веронике поставили очень хорошо. Но когда она волновалась, то речь ее становилась более неразборчивой. Однако у Марка в голове давно был словно встроен переводчик. Веронику он понимал всегда. Ну, или, по крайней мере, почти всегда. Уже несколько лет точно.

   – Ну, рассказывай, – он обнял Веронику крепче и прижал ее к себе. – Что у тебя новенького? Я вот тебе шоколада привез. Вкусного.

   – А у меня вот! – Вероника вытянула руку вперед, в направлении противоположной стены. Марк перевел взгляд туда – и в последний момент удержал удивленное и совершенное неприличное восклицание. С плаката на стене на него смотрела бешеная ведьма из бизнес-класса.

   Правда, на глянце она выглядела не как ведьма, а как ангел. Широко распахнутые голубые глаза, белокурые локоны, кукольные черты лица и пышный наряд невесты. Вероника бредила всем красивым. А тема невест в последний год числилась у дочери в списке самых любимых. Поэтому с одной стороны, наличие такого плаката в комнате дочери – неудивительно. А с другой стороны…

   – Кто это, малыш? – осторожно спросил Марк.

   – Это Кристина! – с придыханием ответила Вероника. У нее это от волнения вышло как «Христина». – Это моя любимая Христина!

   Любимая Христина. Прелестно. Марк слушал сбивчивый восторженный рассказ дочери и все больше и больше убеждался, что три дня назад провалил один из важнейших квестов в своей жизни. Да кто ж знал-то, что эта ломающая мужикам носы ведьма - квест.

   Предупреждать надо!

***

– Вероника выучила наизусть всю информацию о ней, которую только смогла узнать, – Марк и Соня сидели на диванчике в холле, возле большого окна, выходящего в парк. Вероника ушла на занятие к логопеду.

   Марк рассеянно кивнул. Разрешение на пользование Вероникой смартфоном он дал несколько лет назад. Разумеется, с очень жестко настроенным родительским контролем. За эти годы круг интересов дочери в сети Интернет сменился с всевозможных мультфильмов про зверушек на «всякое красивое» – по выражению самой Вероники. И вот в число этого «всякого красивого» попала Кристина Кузьменко. Та самая ведьма из бизнес-класса.

   – Думаю, это тоже пройдет, – задумчиво произнес Марк. – Как проходили и другие ее увлечения.

   – Вы знаете, в этот раз как-то все серьезно, – с отвратительной уверенностью парировала Соня. – Девочка растёт, меняется, взрослеет. Вероника спрашивала меня, как она может написать Кристине. Я ей сказала, что Кристине нельзя написать. А она мне: «Но другие же пишут!».

   – И что вы ответили?

   – Ну у меня пока получается как-то обходить этот вопрос, – Соня скромно потупила глаза. – А там… там будет видно.

   – Надеюсь, у нее это скоро пройдет, – не смог удержать вздох и повторился Марк.

   – Вам не нравится эта девушка? – Соня в очередной раз продемонстрировала свойственную ей проницательность. – Почему? Я предварительно проверила, Марк Арнольдович, прежде чем позволить Веронике собирать информацию о Кристине Кузьменко. Она, конечно, топ-модель, но, вы знаете, ни в каких скандалах не замечена. У нее даже откровенных фотосессий не было. Ну, по крайней мере, – Соня вполне натурально порозовела, – мне не попадались. Мне кажется, ничего плохого в увлечении Вероники этой девушкой нет. У Кристины Кузьменко даже в социальных сетях аккаунты на удивление позитивные, без провокационных фотографий и текстов. Крайне уравновешенная девушка, хоть и модель.

   Уравновешенная, как же. А хули он…

   Марк потер лоб. Очередной раз вздохнул.

   – Соня, вы верите в совпадения?

   – Что вы имеете в виду? – Соня старательно округлила глаза.

   – Не далее как три дня назад я разговаривал с этой девушкой.

   – Вы знакомы с Кристиной Кузьменко?! – ахнула Соня.

   – Ну, тогда я не знал, как ее зовут. Просто… просто на борту произошел один инцидент… в котором она была задействована.

   – Боже мой! – всплеснула руками Соня. Марк поймал себя на мысли, что все жесты Сони слегка преувеличены, аффектированы. Но это, наверное, у нее выходит не специально. Это в расчете на Веронику. – В самом деле? Какая все-таки у вас удивительная работа, Марк Арнольдович! Не устаю поражаться.

   – А я удивлен таким совпадением, – пробормотал Марк. Когда Соня смотрела на него с таким восхищением, он испытывал чувство сродни зубной боли. Он всегда испытывал это чувство, когда видел в свой адрес женское восхищение. А это случалось по-прежнему, увы, часто.

   – Вот если бы вы привезли Веронике автограф Кристины Кузьменко, она была бы счастлива! – все с тем же отвратительным оптимизмом произнесла Соня. Марк лишь еще раз вздохнул. Он уже понял, что провалил этот важнейший квест. С треском.

***

Марк ехал домой и размышлял о полученной информации. Ну дальше изумленного покачивания головой и повторения себе «Ну надо же, какое совпадение» дело не шло. Да если бы он знал тогда…

   А что бы он сделал, если бы знал? Марк сам себе пожал плечами. Да может и не надо было ничего делать. Наверное, лучше даже, если его дочь будет держаться подальше от топ-модели, которая ломает мужчинам носы и ругается матом как сапожник.

***

Илона ждала его на скамейке у подъезда. Нет, ну это уже ни в какие ворота… Что, у Илоны очередной кризис? Как же он от них устал.

   Марк медленно подходил к Илоне. Она встала ему навстречу. Марк уже начал набирать в грудь воздуха, правда, слов пока не придумал.

   – Марк, привет!

   С ним поравнялась соседка-студентка из квартиры напротив, которая упорно строила ему глазки и периодически стучалась в его дверь на предмет помочь открыть банку с тугой крышкой. Держать соседку на расстоянии не составляло труда – выручало то, что Марк часто отсутствовал дома, а если что, ссылался на усталость после рейса. Но это не мешало девушке приходить со своими баночками в микро-шортах и тонких футболках, через которые просвечивали соски. Как же ее зовут? Один хрен не помнит.

   – Привет! – свою забывчивость Марк компенсировал широкой улыбкой. – Как дела, как учеба?

   – Все хорошо! – бойко отозвалась девушка. Она явно собиралась остановиться и поболтать, но наткнулась на мрачный взгляд Илоны – и заторопилась к двери подъезда. – Я побегу, дела. Пока-пока.

   – Бабы по-прежнему по тебе сохнут, Леви, – Илона вытряхнула из сумочки пачку, а из нее – сигарету. Прикурила, щурясь на дым. – Даже, кажется, сильнее. Только теперь ты умеешь их отшивать.

   – Ты приехала ради этих сомнительных комплиментов?

   Илона промолчала.

   – Как Вероника?

   – Ты могла бы поехать со мной и сама ее увидеть.

   Илона вздрогнула, поёжилась.

   – Я не могу. Ты же знаешь, я не могу.

   – Ничего я не знаю, – жестко ответил Марк. Два дня подряд визитов Илоны – это перебор. И быть корректным, вежливым, входить в чужое положение и щадить чьи-то чувства – это сегодня не про Марка. – Вероника не только моя дочь, но и твоя. А я вынужден ей врать, отвечая на вопросы про маму.

   – Перестань. Пожалуйста, я прошу тебя, перестань.

   – Ты первая начала этот разговор.

   Илона помолчала. Марк думал о том, как бы вежливее избавиться от Илоны. Ничего лучше «Езжай-ка ты к себе домой, дорогая» на ум не приходило.

   – А помнишь, какой ты был в двадцать, Марк? Смазливый, как черт. Ходячее искушение и похоть, тестостерон, плечи, пресс кубиками. Все бабы в радиусе поражения слюнями захлебывалась.

   – Так!

   – И почему все так кончилось, Марк?!

   Илона зарыдала. Выругавшись сквозь зубы, Марк забрал у Илоны сигарету, выбросил в урну и рывком поднял бывшую жену за локоть со скамейки.

   – Пошли. Перед соседями меня не позорь.

   – Перед этой девкой, которая мечтает перед тобой трусики снять?

   – Молчи. Я тебя умоляю, помолчи хотя бы до квартиры.

   – Ты поцелуешь меня, Марк?

   - Нет. Но вино еще осталось. Хочешь нажраться в моем обществе – так и быть.

   – Куда делся тот красивый как бог улыбчивый парень?

   – Сдох.

***

Илона была старше его на шестнадцать лет. Когда они познакомились, ему было двадцать, ей – тридцать шесть. Она тогда заведовала медико-санитарной частью лётного училища. Именно там, в медсанчасти, на кушетке, у них все и случилось. Марка потом однокурсники подкалывали по поводу увлечения мильфами. Да не было никакого увлечения. Просто с этой учебой и полу-казарменным режимом в общежитии возможностей встречаться с девчонками было не так, чтобы много. А тут – всегда под боком, и фигура нормальная, и делает такие штуки, на которые сверстниц еще и не уломаешь. Так почему бы не удовлетворять молодой здоровый сексуальный аппетит? Да еще по первому требованию? Всяко лучше, чем сопеть и елозить рукой под одеялом.

   Марк никогда не спрашивал у Илоны, как так получилось, что она забеременела, несмотря на то, что они всегда пользовались презервативами. Но так случилось – когда Марк учился на последнем курсе. Теперь, с высоты своих тридцати с гаком лет Марк вполне допускал, что беременность эта не была случайностью или следствием производственного брака силиконовых изделий. Больше похоже на то, что для Илоны это стало запланированным событием. Презерватив проткнуть – много ума и времени не надо.

   Конечно, Марка известие о беременности Илоны ни хрена не обрадовало. Кто хочет становиться отцом в двадцать с небольшим? Илона сразу сказала, что ни о каком аборте речи быть не может. И пока Марк раздумывал о своей горькой судьбинушке и о том, что ему дальше со всем этим компотом делать, Илона позвонила его родителям.

   В заведение, где делают людей счастливыми, Марка отец приволок чуть ли не за шиворот. Все произошедшее не слишком хорошо укладывалось в стройную систему ценностей и четкую картину жизни полковника авиации, летчика-испытателя Арно Леви. Но действовал он решительно – впрочем, как и всегда. Спорить с отцом у Марка привычки не было. Таким вот незамысловатым образом он и Илона поженились. Впрочем, результатов своего деяния Арно Леви не увидел – он скоропостижно скончался спустя два месяца после того, как Марк с Илоной расписались. Марк не раз потом думал, что, может, как бы цинично это ни звучало, подобное развитие событий было и к лучшему. Ну, если не к лучшему, то… В общем, вряд ли отец, учитывая его характер и мировоззрение, смог бы принять случившееся… адекватно.

   Тот год выдался у Марка крайне насыщенным на события. Такую плотность событий вообще, наверное, вывести можно только в молодости.

   Вынужденный брак. Смерть отца. Следом – выпускные экзамены. А потом – рождение Вероники.

   Сейчас Марку было стыдно за свое поведение в то время. Но тогда… тогда он не мог иначе. На самом деле не мог. Не вывозил. И вообще, дети – это забота женщин. Так он тогда искренне считал. Даже такие. Тем более – такие.

   И что он, в конце концов, мог сделать?!

   Он мог только работать. Много. На износ. Так, будто ничего, кроме работы, в его жизни нет. Исправно платил Илоне алименты – они развелись через полгода после рождения Вероники. Всеми силами избегал встреч с дочерью. В конце концов, ей это незачем, она все равно ничего не понимает. А ему… а ему от этих встреч становилось очень хреново. Потому что в такие моменты его внешне глянцевая жизнь пилота пассажирского авиалайнера, первоклассного специалиста, любимого женщинами и ценимого руководством авиакомпании – давала трещину. И в нее проглядывало вот это. Неприглядное.

   Зачем это ему?

   А Илона играла в мать Терезу. Марк потом прочитал в Интернете альтернативную версию истории жизни Агнес Бояджиу, больше известной, как мать Тереза, и это аналогия казалась ему теперь еще более уместной. Хватило Илону на пять лет. Точнее, на четыре с половиной. И в один «прекрасный» день она появилась на пороге его квартиры – нет, не этой, другой, предыдущей, поскромнее, вместе с Вероникой. И истерикой.

   Марк помнил этот день очень отчетливо. Он помнил ужас, который его тогда охватил. Он слишком долго и довольно успешно скрывался от этих проблем. И теперь они настигли его. Илона – в истерике, совершенно невменяемая, обвиняющая его во всех смертных грехах. Ревущая вслед за матерью Вероника. И ему самому не дают сказать ни слова.

   А потом… потом произошло нечто по-настоящему страшное. Илона просто ушла, громко хлопнув дверью. И оставив Веронику.

   Марк несколько секунд в панике недвижно стоял и смотрел на всхлипывающую дочь – с красным опухшим лицом, глазами-щёлками и приоткрытым широким ртом – и ринулся к входной двери вслед за Илоной. Она не могла так поступить. Она не могла оставить ему Веронику! Что она вообще… С ума сошла, что ли?!

   Но Илоны уже и след простыл. Он орал ей в лестничный пролет – безрезультатно. Он звонил ей на мобильный – с тем же нулевым успехом. Во время очередной попытки дозвониться Марк вдруг почувствовал, как его ноги что-то коснулось. Он опустил взгляд. Вероника вышла из открытой двери квартиры и сейчас обнимала его за ногу.

   Он замер. Теперь точно деваться некуда. Чувство дикой обреченности и беспомощности охватило Марка. Вероника стояла тихо. Там, в квартире, она ревела белугой вслед за матерью. А сейчас стояла тихо-тихо, только обнимала его за колено очень крепко. Ну Марк же так с места не сможет сдвинуться – если его будут держать за ногу.

   Он не без усилия разжал руки Вероники на своем колене – и присел перед ней. Марк не понимал, не отдавал себе ясного отчета, зачем и почему он сделал именно так. Он помнил, что была какая-то мысль о том, что им надо уйти с лестничной площадки, что могут появиться соседи, что ему это не нужно, что он не хочет, чтобы кто-то видел Веронику. Еще какие-то такие же суетливые мысли.

   А когда он присел перед Вероникой – она обняла его за шею. Крепко, почти до боли. Откуда взялось столько сил в маленьком детском тельце?! Она крепко обнимала его и хрипло дышала. И он вдруг всей кожей, всем телом… всем… всем существом, наверное, почувствовал ее страх. Вероника молчала. Да даже если бы тогда она произнесла какие-то звуки – словами это назвать было трудно – он бы все равно ничего не понял в этих звуках. А ее безмолвный крик «Не бросай меня!» он услышал так, будто Вероника прокричала ему это на ухо.

   Этот беззвучный крик содрал с него кожу.

   Он подхватил Веронику на руки и резко развернулся к двери в квартиру. Марк и в самом деле не хотел, чтобы кто-то сейчас видел Веронику. Не потому, что ему было за нее стыдно. А потому, что он пока не знал, как ее защитить.

   Марк погладил дочь по спине и шагнул через порог.

   – Пойдем домой, доченька.

***

С того момента, перевернувшего его жизнь, прошло уже восемь лет. За эти восемь лет Марк увидел и узнал столько, что, казалось, этого хватит на восемь обычных человек. Он познал человеческую жестокость и чиновничье равнодушие. Много раз ощущал полнейшее бессилие – и еще большее количество раз желание ломать и крушить все вокруг.

   Марк остался один на один со своей… нет, не бедой. Он никогда так не считал. С задачей, которую надо решить. С внештатной ситуацией, с которой ему надо справиться. И поэтому раз за разом сжатые кулаки разжимались. Спёкшийся в легких воздух все же выходил наружу. Стиснутые зубы расходились. И Марк Леви шел дальше.

   Вперед.

   Поначалу было очень трудно. Илона исчезла совершенно. Номер телефона не отвечал, на звонок в дверь тоже никто не реагировал. В единый миг Марк остался с четырёхлетним ребёнком с синдром Дауна на руках – и один. Когда они вернулись в квартиру, Марк обнаружил, что Илона оставила сумку. Очень милосердно с ее стороны, конечно. Такая трогательная забота. В сумке обнаружилось немного одежды, игрушки и книжка-пособие о том, как воспитывать солнечных детей.

   Марк устроился на диване, с книжкой в руках и Вероникой под боком, которая, получив любимую игрушку – розового слоника, тут же принялась что-то ему напевать – хотя это больше походило на мычание. Пролистав книгу, Марке ее отбросил. Там не содержалось ответа на главный вопрос: «Что делать, если тебе послезавтра в рейс, а у тебя под боком сопит твой собственный солнечный ребенок?». Он не придумал ничего умнее, чем позвонить матери.

   Мать тяжело переживала эту историю с рождением Вероники. У них ведь была очень правильная семья. Можно сказать, образцово-показательная. А тут – скандал. Сначала сын женится в двадцать с небольшим, даже не окончив еще лётного училища, по залету, да еще и на женщине на много лет его старше. А потом рождается больной ребенок. В образцово-показательную систему ценностей семьи Леви такие события оказалось крайне непросто вписать.

   Нет, мама не отказалась от внучки. Но она и в самом деле не понимала, как обращаться с такими детьми – несмотря на то, что мама была профессиональным педагогом, учителем начальных классов. Да никто из них не знал. Только Илона, надев на себя плащ святой мученицы, сыпала умными словами и рассказывала, сколько она делает для Вероники. Похоже, это были только слова – если все закончилось… вот так.

   А тогда Марку просто некуда было больше обратиться. Конечно, мама взяла к себе Веронику. И Марк смог уйти в рейс.

   Когда он вернулся и приехал к матери домой, Марк очень ясно осознал, что это был чрезвычайно неудачный опыт. Мама, всегда следившая за собой, выглядела несчастной и измученной, разом будто постаревшей лет на десять. А Вероника вцепилась в него мертвой хваткой и только горестно всхлипывала. Она явно решила, что ее снова бросили. Марк весь вечер ходил с дочерью на руках – ел, пил чай, разговаривал с мамой, потом по телефону – и все это время Вероника висела на нем, как детеныш мартышки – на матери. Впрочем, кажется, у обезьян родительские функции поделены поровну. Получается, Марк – отец-мартышка.

   Так, все. Нервы сдают, а ведь он в роли отца всего несколько дней. Что же дальше будет?

   Вероника, в конце концов, уснула, и ее удалось уложить в кровать. Они пили на кухне чай, Марк слушал рассказ матери. Она не жаловалась. Старалась не жаловаться. И даже говорила, что пусть Вероника остается у нее и дальше. И что купила ей носочки и платье. И что-то даже успела прочитать про то, как надо воспитывать таких детей. Да только…

   Мама во всем этом совершенно не разбиралась. Она выучила не одну сотню детей за время работы в школе, и ее бывшие воспитанники до сих пор звонят и пишут ей, поздравляют с днем рождения, восьмым марта и днем учителя. С мамой постоянно здороваются на улице. Она воспитала сына, которым гордилась. И теперь у нее на руках оказалась внучка, которой гордиться никак не получается. Да никогда уже и не получится. И осуждать мать за эти чувства Марк не мог. Он вдруг как-то резко понял, что людей за чувства осуждать нельзя в принципе. Это все равно, что осуждать за цвет волос, глаз, размер ноги или рост.

   Но эта новая, открывшаяся Марку философия не объясняла, что делать дальше.

   А что-то делать было надо.

   На следующее утро Марк встал очень рано. У такого раннего подъема было две причины. Во-первых, ему надо было уйти из дома до того, как проснется Вероника – Марк был уверен, что повторится вчерашний сценарий, и он опять будет папа-мартышка. А во-вторых, в семь утра он сумел застать дома Илону.

   Она хмуро смотрела на него через порог квартиры. Потом перешагнула через этот порог и выглянула – направо, налево.

   – Где Вероника?

   – Дома.

   – Ты не привез ее?

   – Тебе нельзя доверить ребенка.

   Тогда он в первый раз – и далеко не в последний – увидел это выражение на лице Илоны: будто он влепил ей пощечину. Хотя он никогда не поднимал руку на женщину. Илона плотнее запахнула на груди халат.

   – Тогда зачем ты приехал?

   – Ты будешь платить мне алименты?

   Бывшая жена вздохнула и отступила вглубь квартиры.

   Илона курила, Марк пил кофе. А затем они все же поговорили. Им было что обсудить. Необходимо было переоформить документы, решить финансовые вопросы. В какой-то момент Илона резко замолчала, а потом так же резко спросила:

   – Зачем ты это делаешь, Марк?

   – Ты не поймешь.

***

Прошло восемь лет. За это время Марк сумел наладить их с Вероникой жизнь. Сначала был первый интернат, государственный, и этот опыт оказался не очень удачным – но Марк тогда только начал погружаться во все, что связано с воспитанием особых детей. Спустя два года Вероника перебралась в «Бухту доброты», частный интернат, и об этом решении Марк ни разу не пожалел. Прогресс пошел – сначала небыстрый, но потом очень заметный. И, самое главное, Веронике там было хорошо. И плевать, что туда уходит большая часть его отнюдь не скромной зарплаты пилота. Впрочем, и сам Марк времени зря не терял. Он строил карьеру – методично, основательно. Не из-за личных амбиций. Ему надо было обеспечить Веронике достойное содержание. Это оказалось очень весомой мотивацией. И теперь в свои тридцать четыре у Марка прекрасная профессиональная репутация, стабильный доход и прозвище «котик Леви». Котик Леви – высокий, обаятельный, с прекрасной выправкой и белозубой улыбкой, мечта всех стюардесс авиакомпании и просто красавчик.

   И никто не знал о Веронике. Конечно, в кадровой службе авиакомпании хранилась информация о том, что у Марка Леви есть дочь. Но и только. Никаких подробностей. Кадровая служба, к ее чести, четко хранила свои профессиональные служебные тайны. И ничего не угрожало репутации котика Леви. Удобно быть котиком. Всегда погладят, приласкают женские нежные ручки. А чуть что не так – можно удрать в окно, котика за это никто не осудит. И, самое главное. Дальше почесать за ушком котик Леви никого не пускал, несмотря на матримониальные воздыхания всего состава стюардесс крупной авиакомпании, а так же массы других представительниц прекрасного пола.

***

Если ты провалил квест, то можно перезагрузиться и пройти его снова. В компьютерных играх так. И даже в обучающих авиа-симуляторах эта схема работает – с нюансами, но все же. А вот чтобы в жизни так было…

   Марк как-то сразу ее заметил. Из огромного числа людей в зоне вылета, через которую он торопливо проходил, не глядя особенно по сторонам – взгляд вдруг выделил высокую стройную длинноногую фигуру. Да, в ногах этих бесконечных дело. Или в россыпи длинных светлых волос по плечам.

   – Здравствуйте, Кристина.

   Она обернулась, мазнула по нему равнодушным голубоглазым взглядом, удостоила кивком. И собралась продолжить путь.

   – Вы меня не помните?

   Марка удостоили уже более внимательного взгляда. Она даже наклонила голову, вглядываясь. Нахмурила лоб, прикусила губу.

   – Марк Леви, – подсказал Марк. – Как писатель, только не писатель.

   Большие голубые глаза распахнулись чуть шире.

   – Командир! – она даже слегка улыбнулась – Теперь вспомнила. Командир-ябеда!

   Марка тоже улыбнулся – широко. И даже почти искренне.

   – Простите, работа такая. У вас были неприятности из-за этого инцидента?

   Девушка пожала точеными плечами – то ли соглашаясь, то ли отрицая.

   – А у вас?

   Марк еще раз улыбнулся.

   – Ну какие у меня могут быть неприятности из-за красивой девушки.

   Что-то в ее лице неуловимо изменилось. Оно будто закрылось, захлопнулось. Теперь Кристина Кузьменко смотрела на него настороженно. Кажется, Марк сказал что-то не то. Только вот что не то? А ведь ему нужно от нее кое-что. Кажется.

   – Кристина, у меня к вам будет небольшая просьба.

   – Какая? – голос ее звучал сухо.

   Марк никак не мог понять, что же произошло. Из-за чего случилась эта перемена. Ведь, кажется, общаться они начали нормально, а потом вдруг… И как ей объяснить, чего он от нее хочет? Если Марк и сам не понимал. Просто увидел ее, вспомнил Веронику, ее постоянные рассказы про Кристину – и по телефону, и непосредственно лично, когда Марк приезжал в «Бухту Доброту» – как и предвещала Соня, увлечение дочери не желало проходить – и вот она, Кристина Кузьменко, сама, собственной персоной. Марк окликнул ее, даже не успев ничего обдумать. А теперь вот приходил к выводу, что зря окликнул.

   – Я бы хотел попросить вас… – начал Марк и замолчал. Нет, он категорически не мог понять, что ему нужно от стоящей напротив девушки с колючими темно-голубыми, почти синими глазами.

   – Эх, командор, командор… – она вдруг покачала головой. – А я-то думала, что в командиры воздушных судов берут людей, достаточно умных для того, чтобы не залипать на… – она махнула рукой. – Не хотелось бы ломать вам нос. Он красивый.

   Когда Марк сообразил, в чем его подозревают – он расхохотался. Громко. Неудержимо. Искренне.

   Простите, была обескуражена. Переформулирую.

   Она все-таки забавная – эта Кристина Кузьменко. А забавная девушка, она же ведьма из бизнес-класса, она же успешная топ-модель смотрела на его веселье с легким недоумением.

   – Нет-нет, Кристина! – Марк волевым усилием прекратил смех. – Моя просьба не имеет ничего общего с желанием вас… за вами…. В общем, это совсем про другое! Оставьте мне мой нос целым, если можно, он мне дорог, как память об отце.

   – Вот как? Заинтриговали, – Кристина смотрела на него и правда без прежнего напряжения, даже с легким любопытством. – И что же это за такое «другое»?

   Марк выдохнул. Нет, молчать и уходить сейчас будет уже совсем глупо. И потом… Он вспомнил задыхающийся от волнения голос дочери, произносящий: «Моя любимая Христина». Он должен порадовать Веронику.

   – Дело в том, что у меня есть дочь.

   – Вот как? Какое внезапное признание.

   – Так случается. Что иногда у мужчины бывают дети.

   – Я догадывалась, – неожиданно усмехнулась Кристина. – Я и сама в некотором роде… дочь.

   – Ну, в таком случае, вы меня поймёте, – Марк не смог не улыбнуться в ответ. – Дело в том, что моя дочь – ваша большая поклонница, Кристина.

   – Да быть этого не может! – Кристина округлила глаза. И Марк не смог однозначно решить, это искренне или все же наигранно.

   – Представьте себе, – покаянно склонил голову Марк. – Во время нашей с вами первой встречи я об этом еще не знал. И, вообразите, первое, что я вижу в комнате у дочери по возвращении – ваш плакат на стене.

   – Красивый?

   – Очень. Такой… в свадебном платье.

   – А, это… – девушка наморщила нос. – Забавно. И о чем же вы хотели попросить меня, командир?

   Марк едва заметно выдохнул. Просить автограф ему казалось теперь неуместным. Слишком мелким.

   – Совместное селфи, если можно. Вероника будет счастлива, если узнает, что мы с вами… знакомы.

   Кристина некоторое время смотрела на него с изумлением. А потом повторила его маневр – звонко, громко рассмеялась.

   – Селфи? Совместное селфи? Всего-то?! Боже мой, Марк Леви, который как писатель, но не писатель, вы всегда так издалека заходите?

   – Конечно. Иначе многотонную машину не посадить.

   Она улыбнулась – на этот раз очень искренне, лучезарно. У нее необыкновенно красивая, даже сногсшибательная улыбка – когда она искренняя.

   – На ваш телефон или на мой?

   – На мой, если можно.

   Они отщелкали целую серию снимков – очень быстро, легко, естественно. Кристина дурачилась, улыбалась, посылала воздушные поцелуи в камеру и даже состроила Марку рожки.

   Все это Марк разглядывал в своем телефоне уже потом, после того, как они распрощались с Кристиной. Девушка ушла по своим делам – она снова куда-то улетала. И Марк ушел по своим – он тоже уходил в рейс.

   И сейчас, встав на курс, он рассматривал фотографии в своем телефоне. Ни одной неудачной. Все как на подбор. Кристина профессионально работает на камеру. А сам Марк всегда удачно получался на фото.

   Глядя на фото двух людей – привлекательный темноволосый мужчина в лётной форме и ослепительная светловолосая девушка – Марк поймал себя на мысли о том, что трудно предположить, что этих людей ничего не связывает. И что у них есть какие-то проблемы и тайны. Наоборот, казалось, что они абсолютно безмятежны и довольны жизнью. И даже – что между ними что-то есть.

   Марк вздохнул, гася экран. Будем надеяться, что эти фотографии понравятся Веронике.

***

Снимки произвели фурор, на который Марк даже не рассчитывал. Сначала ему позвонила Вероника и, захлёбываясь эмоциями и невнятно, – даже для подготовленного слуха Марка невнятно – изливала свои восторги. Потом написала Соня – и тоже очень его хвалила за такой подарок Веронике. Хотя Марку чудилось в ее словах, пусть и на экране телефона – некоторое недовольство.

   Оно же чудилось Марку, и когда он приехал в «Бухту Доброты». А вот Вероника была искренна со своим восторгом до вытекающей из уголка рта слюны. И теперь стены ее комнаты украшал не только плакат с Кристиной Кузьменко, но и ее совместное с Марком селфи – в количестве пяти штук.

   Ситуация развивалась как-то неконтролируемо быстро, но что можно сделать – Марк не представлял. Пока не представлял.

ГЛАВА 3. Когда пилотам, прямо скажем, делать нечего…

– Марк Арнольдович, ты знаешь, с кем мы завтра летим?

   – Что значит – с кем летим? – Марк рассеянно перебирал волосы девушки. – Со своим экипажем летим. И можно меня хотя бы в постели называть без «Арнольдовича»?

   – Так точно, капитан! – она снова прижалась щекой к его груди и так же, прижимаясь, пояснила: – У нас завтра же чартер. Полный салон топ-моделей.

   – Да? – Марк неосознанно напрягся.

   – Да. А ты помнишь, как в последний раз, когда у нас модели были… Там еще была девица, которая мужику нос сломала.

   – Кристина Кузьменко.

   Девушка подняла голову с его груди и уставилась на него с подозрением.

   – Что, неужели настолько впечатлялся топ-моделью, что запомнил ее имя?

   – Я составлял на нее рапорт, – Марк успокаивающим жестом положил ладонь на тонкую женскую поясницу. – Мне там нервы помотали. Поэтому и запомнил.

   – Представляю себе, – хихикнула хорошенькая стюардесса, снова устраиваясь на его груди щекой. – Представляешь, если она там будет и опять что-нибудь учудит?

   – А ты не могла бы это точно выяснить, малыш? Будет ли Кристина Кузьменко в числе пассажиров – чтобы я был на всякий случай готов?

   – Будет сделано, Марк Арнольдович.

   – Еще раз скажешь «Арнольдович» – укушу.

   – Кусай! – его крепко поцеловали в губы. – Я даже подскажу – куда.

   Его рука двинулась с изгиба поясницы вниз.

   – Говори. В постели я готов слушаться женщину.

***

Третий раз. Судьба сводит их с Кристиной Кузьменко в третий раз. Что это?! Знак? Намек? На что?

   Ну как – на что…

   Марк покосился на слона на приборной панели. На что, на что… Не на что, а на кого. На Веронику, конечно.

   За последнюю пару недель не проходило и дня, чтобы он не слышал о Кристине Кузьменко. Она была везде. В каждом звонке от дочери, в каждом сообщении от нее или от Сони. И вот теперь она снова в его самолете.

   Это знак, очевидно. Чтобы больше он не проваливал квесты. Марк вздохнул, тронул рукой слона и потянулся за форменным кителем.

***

– Командир воздушного судна Марк Леви, – Марк коротко козырнул. – Как писатель, но не писатель.

   – Я ничего не нарушала, командир! – старательно округлила глаза Кристина. Даже прижала руки к груди. – Честно-честно.

   – И даже нос никому не ломали? – Марк с трудом сдерживал улыбку. Он оказался не готов к тому, что так обрадуется, увидев Кристину.

   – Да кому тут ломать? – Кристина взмахнула рукой. – Тут все очень приличные люди!

   На Марка смотрело несколько десятков пар глаз – исключительно женских. Боже мой, какой у него сегодня со всех точек зрения ценный… груз.

   – Я присяду? – Марк кивнул на свободное место рядом с Кристиной.

   – Бога ради, командир! Это же ваш самолет!

   И тут Марк все же не выдержал – рассмеялся. И сел рядом.

   – Я очень рад видеть вас, Кристина.

   Уголки ее губ тоже подрагивали, но ответить она не успела.

   – Скажите, капитан, а кто же управляет самолетом, пока вы здесь?! – вмешалась в их разговор девушка через проход.

   Марк обернулся к ней.

   – А что ему будет? – он беспечно махнул рукой. – Там автопилот. – Однако, заметив, как расширились глаза девушки, поспешил исправиться. Свой профессиональный юмор лучше не доносить до пассажиров. А то еще жалобу напишут: – В кабине есть второй пилот, не переживайте. Все в порядке. И я скоро тоже туда вернусь.

   – А вы хулиган, командир, – тихо прошептала ему Кристина.

   – Самую малость, – так же негромко ответил он ей.

   Они поболтали минут десять – в основном, Кристина расспрашивала Марка о реакции дочери на их совместное фото – и смеялась. А потом они совершенно неожиданно для Марка договорились встретиться в аэропорту и выпить по чашечке кофе.

   В кабину он вернулся в отличном настроении. Красота – она, знаете ли, воодушевляет.

***

Самое последнее, что стоит делать после полета – это пить кофе в аэропорту. Глупее занятия не придумать. И, тем не менее, вместо того, чтобы направиться в отель, чтобы там отдохнуть, Марк сидел в одной из кофеен аэропорта и ждал Кристину. Привлекая к себе повышенное внимание своей лётной формой. А, может, не только ею.

   – Извините, я опоздала? – Кристина подошла незаметно.

   – Красивым девушкам позволительно опаздывать.

   Кристина нахмурилась.

   – Никому не позволительно опаздывать без уважительных причин, – девушка устроилась за столиком. – Ну, рассказывайте, командор, какие именно наши совместные фото вашей дочери понравились больше всего. Я жажду подробностей!

   Марк улыбнулся. Он делает несусветную глупость и после полета пьет кофе в аэропорту в компании фотомодели. А настроение, тем не менее, прекрасное. Это все облагораживающее влияние красоты, не иначе.

   – Итак? – им принесли заказ. – Я жду ответа на свой вопрос, командор.

   – Не буду скрывать – Вероника была безмерна счастлива такому подарку. Она…. Она буквально бредит вами, Кристина.

   – Какая прелесть. И какое очаровательное имя – Вероника, – Кристина пригубила свой американо, а потом лукаво усмехнулась. – А согласитесь, капитан, в этом есть какая-то вселенская справедливость? Вы написали на меня жалобу – и мой портрет немым укором смотрит на вас со стены комнаты вашей дочери!

   – Кристина, если бы я мог… – Марк вздохнул. – К сожалению, я был обязан составить рапорт об инциденте. Примите мои глубочайшие извинения.

   – Ай, да перестаньте, это же шутка, – Кристина махнула рукой. – Ваша дочка, наверное, мечтает стать моделью?

   – Возможно, – уклончиво ответил Марк. – Ей всего двенадцать.

   – Замечательный возраст! – жизнерадостно отозвалась Кристина. – А хотите, я для вашей дочки запишу видео?

   Марк даже растерялся поначалу. А какую реакцию это видео вызовет у Вероники, ему и представлять-то было страшно.

   – Это было бы очень любезно с вашей стороны, – пробормотал Марк. Он и в самом деле не знал, как ему реагировать на это предложение. С одной стороны, Вероника будет до безумия счастлива такому подарку. А с другой стороны присутствия Кристины Кузьменко в жизни его дочери становится как-то слишком много. – Но, право, не думаю, что стоит вас так напрягать…

   – А еще лучше – давайте я ей позвоню! – еще больше воодушевилась Кристина. – Ну, точнее, вы наберете ее номер – и я с ней поговорю. Видео-звонок! С вашего телефона. Я думаю, ей будет приятно.

   Марк замер. Вот мы и приплыли. Точнее, прилетели. Приземлились.

   – Нет, спасибо.

   – В чем дело, командор? – Кристина отставила чашку на стол. – Или вы строгий отец? И не очень одобряете увлечение своей дочери? Или, возможно, я не слишком респектабельная собеседница для вашей малышки? Или вы тоже считаете, как этот тип, которому я сломала нос, что девушки-модели – легкодоступны и лишь немногим отличаются от проституток?!

   – Я такого не говорил!

   – Не орите на меня!

   Теперь он охотно верил в сломанный нос. У этой девушки ни с характером, ни с решимостью проблем явно нет.

   – Извините, – Марк вздохнул. – Дело не в вас.

   – А в ком? – Кристина по непонятной причине не сбавляла своего напора. Она еще и упрямая, похоже. – Я не скажу ничего плохого вашей дочери, Марк.

   Он вдруг понял, что это, кажется, в первый раз, когда она назвала его не командором, командиром или капитаном. А по имени.

   – Я это знаю, Кристина, но…

   – Ну, как хотите, – дернула она плечом. – Не хотите сделать дочке приятное – дело ваше.

   Сейчас самое время попрощаться, встать и поехать в отель. Но Марк сделал совершенно иное.

   – Дело в том, что Вероника – особенный ребенок.

   – Конечно, – фыркнула Кристина. – Для каждого родителя его ребенок – особенный.

   – Не в том смысле.

   – А в каком? Марк, не говорите загадками! Вы опять заходите на посадку очень издалека!

   Он медленно выдохнул. Еще не поздно перевести все в шутку, попрощаться, встать и уйти. И не раскрывать тайны Вероники.

   – У моей дочери синдром Дауна.

   Он специально сказал именно так. Не употребил более обтекаемое понятие «солнечный ребенок». Чтобы не было недопонимания.

   Кристина откинулась на стуле и смотрела на него с удивлением. Марк тут же остро пожалел о своей откровенности.

   – Марк, вы в каком веке живете?

   – Простите, не понял.

   – Вы думаете, люди не в состоянии понять ситуацию и войти в ваше положение?

   – Я не думаю. Я знаю, как обстоит дело на самом деле.

   – На дворе двадцать первый век! – Кристина нацелила на него палец. – А не темное средневековье! Сейчас не тыкают в… в… в таких людей пальцами! Не смеются над ними! Не обижают!

   – И ведьм на кострах не сжигают, – пробормотал Марк.

   – В виде исключения на них пишут рапорты! Ну же, Марк, – Кристина вдруг порывисто схватила его за руку. – Неужели ты думаешь, что я обижу твою дочку только потому, что она… она особенная?

   Марк не знал, чему удивляться больше – внезапному переходу на «ты» или ее порывистому жесту. Кристина, кажется, немного смутилась своей импульсивности – откинулась назад, скрестила руки на груди.

   – Если ты хочешь, чтобы я и в самом деле простила тебе этот рапорт – ты дашь мне поговорить с дочкой.

   Еще и шантажистка! Они какое-то время молча смотрели друг на друга. Марк убеждал себя кивнуть, встать и уйти. Ведь дело касается самого дорогого, что у него есть. Вероники. И ею рисковать нельзя. Кристину Кузьменко Марк совсем не знает, так, пара встреч.

   Зато он хорошо знает свою дочь. В голове снова всплыло ее задыхающееся: «Моя любимая Христина».

   Резким движением Марк достал из кармана форменных брюк телефон.

   – Предупреждаю – в общении она… – он все же замялся.

   – Особенная, – мягко улыбнулась Кристина. – Я помню, Марк.

   Он нажал на видео-звонок. Пока шел дозвон, еще раз взглянул на Кристину – и предупреждающе поднял палец. Она кивнула.

   Прошло соединение. На экране показалось лицо дочери.

   – Привет, малыш, – Марк старался говорить спокойно. И улыбаться, глядя в экран смартфона. – Угадай, кто сейчас рядом со мной?

   Марк не знал, зачем он сказал именно так. И точно оказался не готов к громкому, с придыханием:

   – Христина?!

   Марк смог только кивнуть. Как Вероника умудрилась сразу догадаться?! Но дочь иногда демонстрировала удивительную, совершенно непонятную и невозможную для нее проницательность. В голове стучало: «Это надо прекратить. Звонок надо оборвать. Ничего хорошего из этого не выйдет». А Кристина вдруг как-то неуловимо оказалось за его плечом.

   – Привет, Вероника!

   На визг Вероники из телефона обернулись несколько посетителей кафе. А весь экран телефона занял вдруг детский рот. Это Вероника целовала со своей стороны экран своего смартфона. Марк почувствовал, как к лицу прилила кровь. Да что же он натворил, идиот?!

   – Тише, тише, Вероника, – мягко рассмеялась Кристина. – Отодвинься немного, чтобы я тебя рассмотрела.

   Вероника послушалась, и теперь в экране телефона снова было видно ее лицо. Марк привык к тому, как выглядит его дочь. А для неподготовленных людей это зрелище могло быть… неприятным. Он скрипнул зубами.

   – Так вот ты какая, Вероника, – между тем продолжала говорить Кристина. – Я очень рада с тобой познакомиться.

   – Ты настоящая?! – с присвистом спросила Вероника.

   – Кажется, да, – рассмеялась Кристина. – Сейчас у папы твоего спросим. Папа Вероники, как вы считаете, я – настоящая?

   Марк повернулся к ней. И с удивлением увидел, что выражение лица у Кристины было абсолютно спокойным. А в глазах… в глазах не было ни отвращения, ни – что еще хуже – противной фальшивой жалости. Любопытство и благожелательность. И то, и другое – искренние.

   – Да, – он прокашлялся. – Настоящая.

   Вероника снова взвизгнула, но тут же притихла. И задала следующий вопрос:

   – А что ты делаешь рядом с папой?!

   Кристина тронула его руку и прошептала:

   – Марк, я не совсем поняла вопроса…

   Он не придумал ничего лучше, чем наклониться к ее уху и шепотом повторить вопрос Вероники. Кристина кивнула и, повернувшись, так же шепотом сказала на ухо:

   – Если я не буду понимать, я буду трогать тебя за руку. Ты можешь мне тогда написать… – Кристина быстро вытащила из сумочки ручку и крошечный блокнот. А потом повернулась к экрану. – Извини, Вероника. У нас тут с твоим папой небольшие игры в шпионов. Ты спросила, что я делаю рядом с твоим папой? – Вероника энергично закивала. – Твой папа отвозил меня на своем большом, красивом, быстром самолете на показ. Ты знаешь, что такое показ, детка?

   – Да! – пискнула Вероника. – Это моды!

   – Точно, – широко улыбнулась Кристина. – И вот твой папа привез меня сюда, показывать моды. То есть, моды буду показывать я. А твой папа не хочет показывать моды. – Вероника рассмеялась, а Кристина продолжила: – Расскажи мне, Вероника, а что тебе нравится?

   Первое время он, кажется, едва дышал. А потом вдруг в какой-то момент Марк расслабился. Кристина так говорила с Вероникой… выбирала такую интонацию, такие слова… Очень похоже общалась с Вероникой Соня, ее няня. Но Соня – специально обученный профессионал с труднопроизносимой специальностью «олигофренопедагог». Интонации Кристины отличались от интонаций Сони. Но что-то главное и общее их объединяло. Правда, Марк сейчас был не в том состоянии, чтобы об этом объективно размышлять и анализировать. Тем более, что ему время от времени приходилось работать переводчиком.

   Разговор завершила Кристина. Она как-то неуловимо почувствовала, что у Вероники наступает нервное перевозбуждение. Марк это четко уловил – в первую очередь, по речи и по мимике. Но он-то привычный. А Кристина… Чудеса какие-то. Мистика.

   – Вероника, я очень рада с тобой поболтать, но мне надо бежать.

   – Показывать моды?

   – Точно, – снова широко улыбнулась Кристина.

   – Ты еще позвонишь мне?!

   Кристина обернулась к Марку. Лицо у нее было растерянное. Марк сначала пожал плечами. Потом неуверенно кивнул. Он и сам не знал, что имеет в виду под этой пантомимой.

   – Думаю, да. Если папа твой не будет против.

   – Папа не будет. Он самый лучший!

   Только когда звонок завершился, Марк почувствовал, что рубашка на спине под кителем мокрая насквозь.

   – Спасибо.

   Кристина не торопилась возвращаться на свое место напротив него. Сидела рядом, плечом к плечу и, повернув голову, в упор разглядывала его. Марк попытался что-то сказать – и не смог. Они так и сидели – близко друг к другу, и смотрели друг другу в глаза. Два взрослых человека – пилот авиалайнера и топ-модель. Сидели и молча смотрели друг другу в глаза. В кофейне в центре аэропорта.

   – Ты передумала и решила сломать мне нос?

   Кристина моргнула – как будто очнулась. Неуверенно улыбнулась.

   – А ты полон сюрпризов, Марк Леви.

   Ответить Марк не успел – зазвонил телефон Кристины. В разговор на беглом итальянском Марк вслушиваться не стал – это неприлично, да он бы все равно ничего не понял. К тому же, ему и самому надо было написать Соне, чтобы она проконтролировала состояние Вероники после разговора. Все-таки для дочери это был стресс, пусть и со знаком «плюс». Однако когда Марк снова взял телефон, там уже было сообщение от Сони с отчетом о состоянии Вероники после разговора с «ее любимой Христиной». В конце значилась приписка: «Марк Арнольдович, вы настоящий волшебник».

   Нет, это Соня – настоящая волшебница. Пока он, как дурачок, сидел и молчал с Кристиной Кузьменко, Соня все сама взяла под контроль. Чудо, а не девушка.

   – Мне надо бежать.

   Кристина уже стояла, закинув рюкзачок на плечо.

   – Понимаю, – Марк тоже встал. – Еще раз спасибо вам огромное, Кристина.

   – А я думала, мы уже на «ты».

   – Да. Точно. Извини. Это я по привычке.

   – Запиши мой номер, Марк.

   Уже позже, расплатившись за кофе и шагая через толпу пассажиров, Марк думал, что совершенно неожиданно получил номер телефона одной из самых успешных и красивых мировых топ-моделей. За этот номер многие мужчины отдали бы последнее, что у них есть. А он сам… А что он?

   Пассажиры, рядом с которыми Марк проходил, могли бы ответить на этот вопрос. Когда мимо них проходил красивый мужчина в форме пилота гражданской авиации с легкой, но несомненно торжествующей улыбкой на четко очерченных губах.

***

Кристина споткнулась – и едва не потеряла равновесие на высоченных платформах.

   – Крис, где твои мысли?! – прокричал ей Ди Мауро. – Если ты сломаешь ногу, Ло снимет с меня скальп!

   Кристина остановилась, наклонилась, поправила ремешок босоножки.

   – Ты в порядке? – к краю «языка» подошел Гвидо и встревоженно смотрел на нее снизу вверх. Кристина протянула руку и потрепала Ди Мауро по темным кудрям.

   – Жаль терять такой скальп, так что я буду осторожна, обещаю.

   – Отлично! – Гвидо энергично хлопнул в ладони. – Давайте, девочки, повторим все сначала!

***

Ужинала Кристина сэндвичем из зернового хлеба с отварной куриной грудкой, ломтиком тофу и огурцом, запивая его зеленым чаем. Лола бы ее ужин одобрила. Впрочем, с Лолы станется перед показом заклеить кузине рот скотчем.

   Кристина вздохнула, долила себе чая из чайника и вернулась мыслями к сегодняшнему утру. Хотя, это было уже, наверное, ближе к обеду. Да не во времени же дело. А в том, с кем Кристина провела это время.

   Она сказала Марку, что он полон сюрпризов. А Гвидо спросил, где ее мысли. Вот там они, c человеком, полным сюрпризов!

   Нельзя сказать, что до сегодняшнего дня Кристина никогда не слышала о детях с синдромом Дауна. Слышала. И даже видела, наверное – вряд ли в реальной жизни, но фото в интернете наверняка попадались. Хотя Кристина была в этом теперь не уверена. Данный пласт жизни просто никак не касался ее, а если как-то случайно попадался на глаза – то проходил стороной.

   А для кого-то это – смысл всей их жизни.

   Кристина еще раз вздохнула. Чай уже остыл, но на удивление не горчил, лишь стал чуть более терпким. Допивая едва теплый чай, Кристина снова и снова вспоминала свою сегодняшнюю встречу с Марком Леви. И разговор с его дочерью.

   Он очень красивый мужчина. Точеные черты лица – но без намека на изнеженность, сугубо мужские, с легкой долей необходимой грубоватости. Выразительные темные глаза. Красивые губы и белоснежная улыбка. У него прекрасная фигура, и на ней чертовски хорошо сидит лётная форма. Он привлекателен и отлично знает, какое производит впечатление на женщин. Но в Марке Леви присутствовало еще кое-что, что завораживает женщин гораздо больше, чем красивая внешность.

   Уверенность. Нечто неуловимое в движениях, жестах, мимике, голосе, интонациях, взгляде – что считывается так же неосознанно. И это совершенно отчетливо, словно надпись у него на лбу, говорит о том, что этот мужчина знает, чего он хочет, понимает, что он делает и умеет решать проблемы. Других, наверное, в пилоты и не берут.

   Сегодня Кристина увидела этого уверенного в себя красавца уязвимым. И именно эта картина не давала ей сосредоточиться на своей работе, несмотря на то, что завтра показ. Такой безупречный внешний фасад и…

   Кажется, далеко не все люди прячут своих детей с подобными особенностями. Кажется, у кого-то из селебрити такой ребенок. Или даже не у одного. Неужели Марк Леви стесняется своей дочери?

   Кристина сама себе покачала головой. Нет, там что-то другое. Но что именно?

   Интересно, он ей позвонит? Напишет? Да даже если не позвонит и не напишет – Кристина, если захочет, сделает это сама. Хотя, стоп. У нее же нет его номера. Ладно, это сейчас не самое важное. Девушка легла на постель и закинула ноги на стену.

   Таких детей называют солнечными. Вероника и в самом деле солнечная. У нее такая искренняя улыбка. Она вся без тени фальши. Детям свойственна искренность, но не в двенадцать лет. В этом возрасте уже вовсю умеют врать, молчать, увиливать и манипулировать. Кристина вот умела. А Вероника была сама искренность – чистая и незамутненная. Такая, что особенности ее речи и внешности как-то сами собой отошли на второй план и перестали замечаться.

   Кристина поймала себя на том, что улыбается, вспоминая Веронику. Неужели Марк в самом деле стыдится такой чудесной девочки?

   Завтра показ. Кристине надо выспаться. Но вместо того, чтобы идти в душ, она взяла в руки телефон и задала голосовой запрос «дети с синдромом Дауна».

ГЛАВА 4. Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги

Он ей написал первым. Точнее, прислал фото. На снимке – стена, на которой не было видно обоев – она была вся заклеена фотографиями. Фотографиями ее, Кристины.

   Кристина все еще смотрела на присланное фото, когда следом прилетел комментарий к нему.

   Марк: Приезжаю сегодня, а в комнате Вероники теперь вот так.

   Пальцы Кристины начали набирать прежде, чем мысль оформилась у нее в голове.

   Кристина: Ты в Москве?

   Марк: Да. А ты где? Вероника интересуется.

   Крис почему-то улыбнулась.

   Кристина: Я тоже. Предлагаю встретиться и обсудить вопиющий факт использования моих фотографий в интерьере!

   Кристина: Уж будьте так любезны!

   Они договорились о встрече на завтра. Кристина уже отложила телефон, озадаченно хмуря лоб и пытаясь разобраться в том, что она чувствует, как пришло еще одно сообщение от Марка.

   Марк: Я не верю, что мы увидимся не в самолёте и не в аэропорту. Не между небом и землей, а на твердой земле.

   Марк: Мы же встретимся. Это однозначно хорошо.

   Когда Крис снова отложила телефон, на ее лице бродила мечтательная улыбка.

***

Он встречается с Кристиной, потому что Вероника ему все уши прожужжала. О том, как она хочет еще раз поговорить с любимой Христиной. Можно было бы, конечно, списаться с Кристиной в мессенджере и договориться еще об одном видео-звонке. Он так и планировал сделать. Но она в Москве. И упустить этот шанс Марк не мог. Он твердо усвоил урок из проваленного первого квеста.

***

Модели начинают карьеру рано. Обычно так. Кристина пришла в модельный бизнес относительно поздно, в неполные двадцать, и только после того, как выдержала нешуточную битву с отцом.

   – Кристинка, ну подумай сама, что это за работа такая – только на внешности выезжать? – втолковывал ей отец за вечерним чаем. – Внешность – штука переменчивая. Образование нужно! Уж на что я – тупой спортсмен, но даже я это в твоем возрасте понимал!

   Кристина в такие моменты обычно переглядывалась с мамой, и они обе понимающе улыбались. Человек, который аттестовал сам себя тупым спортсменом, был известен на самом высоком международном спортивном уровне. И известность эту он приобрел не в последнюю очередь благодаря своему острому уму, выдающему такие комбинации по ходу игры, что соперники хватались за головы.

   Спасли Крис только решительно разъездной характер работы отца, твердое обещание, что образование она получит, и поддержка матери. Так Кристина Кузьменко вкатилась в мир высокой моды, показов и всевозможного глянца. Надо сказать, ее там давно ждали – представители модельных агентств обрывали ей телефон уже пару лет. Потому что, объективно говоря, Кристина Кузьменко была рождена для работы моделью. В ней для этого было идеально все – лицо, рост, телосложение.

   Ну вот, получите, распишитесь.

   Карьера пошла в гору молниеносно. Контракты, много работы. А потом оперилась Ло, и все стало еще интереснее. Кристина стала лицом модного дома «Лолику», музой его креативного директора Гвидо Ди Мауро и предметом изощренных ограничений со стороны кузины. Но их взаимной любви с Ло это никак не уменьшало, лишь придавало добропорядочным семейным отношениям определённую свежесть и остроту. Особенно, когда Лола бегала за ней по мастерской с сантиметром в руках и ругала на чем свет стоит пагубную страсть Кристины к пирожным, а Гвидо на диване покатывался со смеху.

***

Бесконечная многолетняя череда показов и фотосессий что-то меняет в отношении к собственной внешности. Кристина спохватилась за полчаса до выхода. И теперь Крис стояла перед зеркалом и разглядывала себя. А ведь она так и собралась выходить. В спортивных штанах, худи и с волосами, стянутыми в хвост. Украшением собственной внешности Крис была сыта по горло на работе, и сейчас ей даже в голову не пришла мысль сделать укладку, макияж, надеть что-то более эффектное, чем спортивный костюм.

   Но она собирается на встречу с мужчиной. С очень привлекательным мужчиной, между прочим. Кристина достаточно успела пообщаться с мужчинами-моделями, по которым вздыхают миллионы женщин, чтобы заработать себе иммунитет к мужской красоте. По большей части красивые мужчины – нарциссы и павлины. И истерички. Правда, вряд ли эти слова можно применить к Марку Леви. Крис наклонила голову, наблюдая, как ее отражение делает то же самое. А если они снова будут говорить с Вероникой? Нет, ради девочки стоит постараться! Ведь она так любит всякие моды.

   И Кристина решительно потянула в сторону дверцу шкафа.

***

В ее сторону сворачивали голову все мужчины в кофейне. А ведь казалось бы, в одежде – ничего особенного. Широкие белые льняные брюки, черный льняной жилет на голое тело, небрежная россыпь светлых волос и огромные очки. А все вместе – сногсшибательный вау-эффект. Потому что это Кристина Кузьменко.

   – Встречаться с тобой в публичном месте – то еще испытание.

   – Я уверена, что эта задача по плечу человеку, который регулярно поднимает в воздух и сажает на землю многотонные самолеты, – Кристина подняла на лоб очки, устраиваясь за столиком. – Ну, рассказывай.

   – Что? – Марк все-таки чувствовал себя неуверенно. Он, кажется, никогда до этого не чувствовал себя неуверенно в присутствии женщины. Вот, приплыли. С другой стороны, с топ-моделями он тоже никогда раньше не встречался.

   – Про Веронику, конечно! Как у нее дела?

   – У нее все хорошо, – Марк поблагодарил кивком официанта за принесенный кофе. Он помнил, что Кристина пьет американо. – Она очень воодушевлена твоим… нашим последним звонком.

   – А ты? – Кристина не торопилась пить кофе. – Ты воодушевлен?

   Чувство неуверенности никуда не девалось, и Марку это дико не нравилось. Но ради Вероники…

   – Я очень тебе благодарен, Кристина, за все, что ты сделала для Вероники.

   – Я тебе не верю.

   – Почему?!

   – У тебя такой вид, будто тебе сейчас удаляют зуб без наркоза, – Кристина откинулась на стуле и скрестила руки на груди. Марк некстати вдруг подумал, что для топ-модели у нее там, в вырезе надетого на голое тело жилета более чем… Так, в лицо ей смотри! – Давай определимся, Марк Леви, который как писатель, только не писатель. Так случилось, что я являюсь объектом симпатии твоей дочери. В ее возрасте нормально заводить себе кумиров. Я в двенадцать бредила Майклом Джексоном и мечтала попасть в его поместье.

   – Попала?

   – Угу. В двадцать пять – совсем не то, – пожала плечами Крис. – Но ты не переводи разговор. Если ты хочешь, чтобы мечта Вероники сбылась здесь и сейчас – а детские мечты уже если должны сбываться – то именно там, в детстве – тогда ты принимаешь мое присутствие в жизни дочери стоически. И прекращаешь свою бесячую рефлексию. И позволяешь мне общаться с Вероникой. А если нет – то мы допиваем кофе и расходимся.

   Марк опешил от такого ультиматума. Но этот ультиматум его почему-то совершенно не… не задел, не оскорбил. А даже вызвал какое-то чувство… Теплое. И близкое к восхищению.

   – А ты… ты готова тратить время на мою дочь, Кристина?

   Она лишь фыркнула, закатила глаза и, наконец, пригубила кофе. И тут их уединение нарушили. К столику подошла девочка лет четырнадцати или пятнадцати.

   – Простите, пожалуйста, – она явно волновалась. – Вы ведь Кристина Кузьменко?

   – Да.

   – Можно автограф? – Кристине протянули розовый блокнотик. Девушка взяла протянутую ручку.

   – Как тебя зовут?

   – Лера.

   Кристина размашисто расписалась в блокноте.

    – И вот на втором листочке, если можно. Это для моей подруги Маши.

   Крис терпеливо подписала и второй листочек, а потом коснулась пальцами локтя девочки и кивком головы указала на Марка.

   – Ты знаешь, кто это?

   На Марка уставилась пара любопытных блестящих темных глаз. В них промелькнуло восхищение. Нет, только не пятнадцатилетние, пожалуйста!

   – Не знаю, – девочка медленно покачала головой.

   – Это Марк Леви.

   Девочка озадаченно нахмурилась, а потом вдруг выдохнула:

   – Писатель?!

   На образование дочери родители времени не жалели, молодцы.

   Марк вздохнул и покачал головой.

   – Вы не Марк Леви?! – разочарование девчушки было почти осязаемым.

   – Я Марк Леви. Но не писатель. Однофамилец.

   Кристина, сидящая напротив, с подчеркнуто невозмутимым видом пила кофе и, качая ногой, откровенно наслаждалась происходящим. Девочка пробормотала извинения Марку и благодарность Кристине и поспешно вернулась за свой столик.

   Марк некоторое время наблюдал за мерным качающимся движением узкой ступни в переплетении черных ремешков сандалии. Потом поднял взгляд к лицу девушки.

   – А ты полна сюрпризов, Кристина Кузьменко.

   – Да где уж мне, – она пожала точеными плечами. – Я вся как на ладони.

   Ну да, ну да…

   Марк еще какое-то время наблюдал, как она пьет кофе. Маленькими глотками. Она изящна в каждом движении. Выверено изящна. Но наверняка делает это неосознанно. Девушка просто привыкла к тому, что на нее постоянно смотрят.

   И он смотрит. Даже не смотрит – любуется.

   Наконец маленькая белая чашка вместе с блюдцем поставлена на стол.

   – Ты хочешь еще кофе?

   – Нет.

   Марк встал и протянул Кристине руку.

   – Тогда поехали?

   – Куда? – спросила она с легким, снисходительным любопытством.

   – К Веронике.

   Вот чего он совершенно не ожидал – так это того, как легко и пружинисто она встанет. И порывисто и крепко обнимет его.

   Рука сама собой легла прямо на полоску женской спины между жилетом и брюками. А грудь у нее и в самом деле….

   – Спасибо, Марк!

   Так. Это объект обожания твоей дочери, Марк Леви! И у него не может быть груди! И руку со спины убрал быстро!

   – Тебе спасибо, – неловко отозвался Марк и отступил на шаг. – Пойдем? Я на машине.

***

Кристина, кажется, совершенно не расстроилась, что на дорогу им придется потратить более часа – интернат «Бухта доброты» находился за пределом второго кольца, в экологически чистой зеленой зоне. Девушка с невозмутимым видом устроилась на переднем пассажирском сиденье и щелкнула ремнем безопасности, никак не прокомментировав машину Марка. А это «ауди», между прочим, два года, новая из салона! Впрочем, Кристина Кузьменко наверняка видела в своей жизни, да и ездила – на гораздо более шикарных машинах.

   В автомобиле, пока они выбирались из цепких лап столицы, не было тягостного молчания, чего Марк опасался. Он не считал себя разговорчивым человеком – по крайней мере, с малознакомыми людьми. Но молчать в компании человека, который так много значит для его дочери, Марк считал неправильным, невежливым. А молчать не пришлось.

   Кристина то подпевала вполголоса музыке из колонок, то принималась расспрашивать его о конечном пункте их поездки, а потом дальше – подробности о «Бухте Доброты», что это за место, как Марк его нашел, давно ли там находится Вероника. Марк с удовольствием отвечал, рассказывал о пути, который он когда-то прошел. А потом Кристина отвлеклась на очередное сообщение в телефоне и…

   – Кристина! – он поморщился. Не то, чтобы Марк считал себя ханжой, но все же когда красивая девушка ругается матом как самый настоящий гопник – это за гранью его понимания.

   – Извини, – пробормотала она, прижимая телефон к уху. А потом, уже не ему, а в трубку: – Шу, чего я о тебе не знаю, и зачем ты побрил ноги?! Одну ногу?! Еще лучше! Бро, что происходит? Опять?! – дальше Марку снова пришлось морщиться. – Шу, не прошло и года! В смысле – не ты?! А кто?! Рю? Это Рю ломал ногу год назад? Ой, не начинай! Я уже потеряла счет вашим травмам и переломам! Когда операция? Что значит, уже везут в операционную?! Сашка… – тут Кристина как-то жалобно вздохнула. – Напиши мне сразу после, ладно? Что значит – сто раз так делал?! Напиши! Все. Люблю тебя, балбес.

   Кристина положила телефон и какое-то время молчала, глядя перед собой. Потом снова схватилась за него.

   – Рю, ты рядом? В больнице? Уф-ф-ф, хорошо! Про «сто раз так делал» я уже слышала! Напиши мне, как операция закончится. А то я пожалуюсь папе. И маме! И Лоле! То-то же. Все, жду.

   Телефон снова вернулся на колени. Какой, однако, у супер-модели Кристины Кузьменко бойфренд интересный.

   – Это брат, – словно прочитав его мысли, проинформировала Кристина, барабаня пальцами по телефону. – В очередной раз свернул колено.

   – Чем он занимается, что так часто травмируется? – не удержался от вопроса Марк.

   – Моего брата зовут Александр Кузьменко, – оповестила Кристина таким тоном, будто имя ее брата служило ответом. – Старшего. А младшего – Юрий Кузьменко.

   – М-м-м?

   – Ты что – никогда не слышал о братьях Кузьменко? – с искренним изумлением покосилась на него Кристина.

   – А должен?

   – Они хоккеисты!

   – Извини, я совершенно равнодушен к хоккею.

   – Хоть кто-то! – вздохнула Кристина. – Но это правда. Мои братья – хоккеисты. Весьма успешные. Правда вот такой… – она кивнула на телефон, – ценой.

   – Трус не играет в хоккей.

   – Именно это мне постоянно отвечают! – фыркнула Кристина.

   – Значит, у вас в семье ты не единственный человек, у которого могут взять автограф?

   Кристина весело хмыкнула.

   – Надо полагать, что и о Степане Кузьменко ты тоже ничего не слышал?

   – Еще один брат?

   – Отец.

   – Тоже хоккеист?

   – Наставник национальной волейбольной сборной. Олимпийский чемпион, чемпион мира и бла-бла-бла.

   Марк даже оторвал взгляд от дороги, чтобы посмотреть на Кристину. Нет, кажется, не шутит.

   – Мне даже жаль, что я такой далекий от спорта человек. Значит, у тебя два брата – старший и младший?

   – Нет, я неправильно выразилась! – рассмеялась Кристина. – Они оба старшие. Просто Сашка самый старший, а Юрка второй. А я самая младшая – даже младше Лолы.

   – А Лола – это кто? – осторожно спросил Марк.

   – А как у тебя с миром высокой моды и оперным искусством? – ответила вопросом на вопрос Кристина.

   Марк снова покосился на девушку. Так. Это очередной квест, который он вот-вот провалит?

   – Примерно так же, как с хоккеем и волейболом, – вынужден был сознаться Марк.

   – Моя двоюродная сестра Лола – дизайнер и основатель модного дома «Лолику», а ее муж – оперная звезда.

   – Да ладно?!

   – Федор Дягилев. Один из лучших оперных басов мира. Поисковик в помощь.

   – Все, я окончательно подавлен блеском и славой твоей семьи.

   Кристина звонко рассмеялась. А потом развернулась вполоборота, пристально разглядывая его.

   – Что? – Марк на секунду отвлекся от дороги.

   – Уверена, и тебе есть, что рассказать о своей семье.

   – Что, например?

   – Например, о братьях и сестрах.

   – Я единственный ребенок.

   – Ну а родители-то – родители у тебя есть? Или тебя на Землю с Криптона забросили?

   Марк усмехнулся.

   – Мама у меня педагог. Учитель начальных классов.

   – То-то ты такой правильный. А отец?

   – Полковник авиации, летчик-испытатель Арно Леви.

   – Ух ты! – присвистнула Кристина. – Значит, ты потомственный летчик. А отчество у тебя какое? Арно… вич?

   Улыбку сдерживать становилось все сложнее.

   – Арнольдович. Но отца все звали Арно. И - да, я потомственный летчик. Мой дед, Рейно Леви, был асом второй мировой войны.

   Марк понял, что им овладело какое-то неуместное хвастовство после рассказа Кристины, но следующая фраза девушки его просто оглушила.

   – Я дико извиняюсь, Марк, но… ас с какой стороны?

   От его взгляда она даже вжалась в сиденье. И примирительным жестом вскинула руки перед собой.

   – Рейно Леви, летчик-истребитель, дважды кавалер ордена Красной Звезды, медаль «За отвагу»! – отчеканил Марк.

   – Прости, ради бога! – Кристина извинялась совершенно искренне. – Просто с твоей фамилией…

   – Нормальная фамилия, – буркнул Марк. – В нашей стране еще и не такие встречаются.

   – Это правда! – рассмеялась Кристина. – У Лолы, например, до замужества была фамилия Ингер-Кузьменко. – Марк ответно рассмеялся, быстро растеряв свое раздражение – ведь, и в самом деле, забавное сочетание, а Кристина продолжила: – За такую реакцию на свою фамилию Лола бы испепелила тебя на месте!

   – Я смотрю, темперамент – это у вас семейное.

   – Дурная донская кровь, как любит говорить мой отец.

   – Донская? – они остановились на светофоре, и Марк повернулся лицом к Кристине. – Ну да, очень заметно.

   Она снова рассмеялась, сверкнув красивыми белыми зубами.

   – Я в семье в маму. А она наполовину норвежка.

   – Так, скажи сразу, какие еще крови намешаны в вашей семье!

   – Еще немножко греческой – и все! – старательно, уже знакомо округлила глаза Кристина. – Честное слово!

   – Ну надо же… Как причудливо тасуется колода, – неожиданно блеснул цитатой Марк.

   – Не думала, что летчики такие начитанные.

   – Ну я же однофамилец известного писателя. Надо соответствовать.

***

– Я глазам своим не верю! – всплеснула руками круглолицая улыбчивая женщина.

   – Добрый день, Анна Борисовна. Кристина, это Анна Борисовна, директор интерната. Анна Борисовна, это…

   – Да знаю я, кто это! – снова всплеснула руками женщина. – Марк Арнольдович, вы и в самом деле волшебник!

   – Я только учусь, – пробормотал Марк.

   – Не прибедняйтесь! – рассмеялась Анна Борисовна, пожимая Кристине руку. – Вероника вас ждет? Соня в курсе?

   – Нет, – серьезно ответил Марк. – Соне надо бы сказать, наверное. Я, честно говоря, не знаю… – он потер висок. – Лучше предупредить Веронику заранее или сделать сюрприз?

   – И я не знаю! – энергично отозвалась Анна Борисовна. – Сейчас мы у Сони спросим!

   – Кто такая Соня? – шепотом спросила Кристина у Марка, пока Анна Борисовна разговаривала по телефону.

   – Няня Вероники, – так же шепотом отозвался Марк. – Она имеет профильное образование для работы с такими детьми и прекрасный специалист.

   Кристина кивнула. Сколько же Марк делает для своей дочери… Этот прекрасный – ну в самом деле прекрасный интернат, который больше походит на санаторий, персональная няня. А о чем еще Кристина не знает? Что за человек скрывается за блестящим безупречным фасадом красавца капитана авиалайнера?

   – Соня считает, что Веронику лучше не предупреждать, – Анна Борисовна завершила разговор по телефону. – Это, конечно, для нее будет стресс. Но это стресс со знаком «плюс», понимаете? – Марк кивнул. – Соня сказала, что будет поблизости – на всякий случай.

   Кристина почувствовала, что начинает волноваться. Как обычно в такие моменты у нее повлажнели ладони и начало сохнуть во рту. Крис облизнула губы и провела ладонями по льняной ткани брюк. Она много раз выходила под прицел десятков видео- и фото-камер. Но даже в эти моменты не волновалась так, как сейчас. Кажется, нет.

   – А я справлюсь? – совершенно неожиданно для себя выдохнула Кристина.

   – Конечно, – Анна Борисовна энергично подхватила ее под локоть. – Не сомневайтесь, Кристина. А если что – Соня будет рядом.

   Но Кристину больше успокаивал тот факт, что рядом будет Марк.

***

– Готова? – негромко спросил Марк перед светлой деревянной дверью.

   Кристина покосилась на стоявшую рядом Соню – очень милую миниатюрную девушку – и кивнула, старательно демонстрируя уверенность, которой не чувствовала. Так, наверное, ощущают себя студенты накануне важных экзаменов – правда, в реальности Кристина этого не знала. За нее в университете учились ее деньги и имя, а диплом был для нее всего лишь бумажкой.

   Дверная ручка мягко опустилась вниз.

***

Если бы Кристина знала, что они сегодня поедут к Веронике – она бы подготовилась. Хотя как к такому можно подготовиться? Она, конечно, прочитала в интернете немого информации и посмотрела фото – но совсем чуть-чуть, насколько позволял напряженный график работы.

   И вот теперь она оказалась лицом к лицу с Вероникой. Кристина не успела толком рассмотреть девочку – увидев Кристину, она пронзительно взвизгнула – и вот уже лицо Вероники уткнулось куда-то в нижние пуговицы на жилете.

   Кажется, девочка плакала – по крайней мере, Кристина именно так идентифицировала те глухие звуки, которые раздавались в районе нижних пуговиц жилета. Крис оглянулась и беспомощно посмотрела на Марка. У него было абсолютно белое лицо и какие-то больные глаза. Он так же беспомощно оглянулся на дверь.

   Там Соня, которая, если что – будет рядом.

   Обойдемся без Сони.

   Кристина одной рукой крепко обняла Веронику за плечи, а другой стала гладить девочку по голове. И через несколько секунд с облегчением почувствовала, как звуки рыданий стихают, а плечи девочки перестают так сильно трястись.

   А вот и совсем все стихло – и рыдания, и дрожь. Кристина почувствовала, как давление рук Вероники на ее спине ослабло – и смогла присесть.

   – Привет, Вероника.

   Девочка была очень небольшого роста для своих двенадцати лет. Кристина в двенадцать была выше всех в классе, включая мальчиков.

   – Привет, Христина, – слегка прерывающимся голосом отозвалась Вероника. Девочка смотрела на Кристину блестящими заплаканными глазами. Они у нее темные, как у отца. – Я описалась.

   Над головой послышался свистящий выдох. Кристина подняла голову. Марк снова смотрел на дверь, но в этот раз не беспомощно, а напряженно.

   – Папа Вероники, – Кристина прижала к себе девочку покрепче. – Вы не могли бы оставить нас вдвоем? Нам надо посекретничать – как девочкам.

   Марк смотрел на нее сверху вниз, и выражение его лица было сейчас совершенно больным.

   Кристина подняла руку – и сделал резкий жест в сторону двери. И одними губами прошептала: «Исчезни». Несколько секунд Кристине казалось, что ничего не произойдет, а он не исполнит ее просьбу. А потом Марк шевельнулся. И вот за ним с мягким щелчком закрылась дверь.

   Кристина отвела в сторону шоколадного цвета прядь, вглядываясь в темные и мягкие, как коричневый бархат, глаза Вероники.

   – Так, малыш, я уже не помню, что делают девочки, когда писаются. Подскажешь мне?

   – Надо поменять трусики.

   – А, точно. Ты сама справишься или тебе нужна помощь?

   – Сама, – Вероника застенчиво посмотрела на Кристину. – А ты не уйдешь, потому что я описалась?

   – И не подумаю! – Кристина встала. – Я отойду вот сюда и буду смотреть в окно, пока ты будешь делать свои дела. Как закончишь, скажешь мне – и я обернусь. Договорились?

   – Договорились, Христина!

***

Сейчас Марку было все равно, как он выглядит со стороны. Какое впечатление производит на окружающих.

   Вероника. Вероника там, за закрытой дверью. С человеком, которого Марк не то, чтобы очень хорошо знает. А с другой стороны…

   Он не мог внятно объяснить, обосновать себе, что там, с той, другой стороны. Тем более, не мог объяснить этого Соне, которая, такая же напряженная, стояла рядом.

   А за дверью было тихо. Через несколько томительных минут Марк поднял руку и постучал.

   – Можно?

   – Да-да, входите.

   Что подумала специалист и профессионал Соня, Марк, конечно, не мог знать. А он сам оказался совершенно не готов к тому, что увидел.

   Кристина сидела на полу, привалившись спиной с кровати. А на этой кровати сидела Вероника и с абсолютно счастливым лицом заплетала светлые золотистые косы.

   Марк и Соня некоторое время смотрели молча на это.

   – Марк Арнольдович, мне кажется, мы тут лишние. Пойдёмте.

   Прошел час или чуть больше. Марк, Соня и Анна Борисовна стояли в нише около окна и наблюдали за картиной, разворачивающейся в холле в десятке метров от них.

   Ради справедливости стоило отметить, что на мальчиков появление Кристины Кузьменко в интернате «Бухта Доброты» не произвело большого впечатление, хотя двое или трое с любопытством косились на нее. Но вот девочки…

   Девочки сбились стайкой вокруг Кристины так, что девушку иногда не было видно. На голове у Кристины творилось что-то невообразимое – половина волос заплетена в множество мелких косичек, а на второй половине головы пытались соорудить прическу в стиле мадам Помпадур. Тонкие рук Кристины украшали многочисленные ленточки и браслеты из бисера, ногти были покрашены чем-то – Марку показалось, что фломастерами. И еще были заметны какие-то попытки сделать Кристине макияж.

   В общем, одна из успешных мировых топ-моделей снова работала моделью. Только на этот раз для детей, как было написано в рекламных брошюрах «Бухты Доброты», с особенностями развития. Или можно было еще сказать, что Кристина временно превратилась в куклу Барби в человеческий рост.

   – У этой девушки удивительное терпение, – прошептала Соня.

   – Мне кажется, дело не только в терпении, – задумчиво отозвалась вполголоса Анна Борисовна.

   А Марк молчал. Он не мог думать, не мог оценивать поведение Кристины. Он впервые видел свою дочь НАСТОЛЬКО счастливой. Он просто не узнавал Веронику. И едва дышал от чего-то такого, с чем он никогда не сталкивался.

   Отношение людей к Веронике он воспринимал как отношение к себе. Марк не разделял себя и дочь. И поэтому остро чувствовал неприязнь, брезгливость, даже страх, которые испытывали люди по отношению к Веронике. Старался оградить дочь от таких людей. Здесь, в «Бухте Доброты» – очень говорящее название, да – к Веронике относились прекрасно. Но это отношение имело свою цену. Вполне материальную и немаленькую цену.

   А то, что делала Кристина, было из какого-то другого материала. Этой девушке не платили за то, что она второй час сидит и терпеливо сносит, как неловкие руки дергают ее за волосы. Это не ее работа – улыбаться и отвечать на вопросы, зачастую совершенно нелепые и невнятные, которые она не всегда может разобрать и приходится переспрашивать. Она не обязана смотреть на эти лица – на которые и родители-то стараются зачастую смотреть как можно меньше, и лишь сотрудники… Но им-то за это платят.

   А зачем это делаешь ты, Кристина Кузьменко, королева подиумов и глянца?!

   Нет, эти вопросы Марк задаст себе потом. И ответы на них тоже будет искать потом. А сейчас он просто смотрел на свою дочь, которая сидела рядом с Кристиной, не сводила с девушки обожающего взгляда блестящих глаз и время от времени гладила Кристину по голове. И в этот момент Марк не думал о том, зачем Кристина это делает. Лишь бы она еще продолжила это делать, хотя бы немного.

   Потому что он никогда не видел Веронику такой счастливой.

***

Марк сдерживался изо всех сил. Пока Кристину заплетали и наряжали, это было делать совсем легко. Когда они все вместе, и он, и Соня, и Кристина, и Вероника и еще другие девочки пошли в столовую пить какао с булочками – эту было делать чуточку сложнее. Когда по дороге в столовую Кристина отвлеклась на телефон, а потом взяла его за руку и прошептала ему на ухо: «Сашка уже пришел в себя, операция прошла хорошо» – сложность квеста стала почти предельной. Но когда они уже попрощались с Вероникой и спустились в нижний холл – Марк не выдержал. Раскинул руки и крепко обнял Кристину.

   Все смешалось в этом желании ее обнять: и огромная благодарность за все, что Кристина сделала для его дочери, и чувство облегчения, что все прошло так удачно, и еще что-то.

   Кристина, кажется, совсем не удивилась тому, что ее обнимают. И совершенно точно была не против такого поворота дел. Даже на какое-то небольшое время прижалась к Марку сама. А потом шепнула ему на ухо:

   – Марк, не сжимай меня так сильно. Во мне три чашки какао. Я сейчас описаюсь.

   Смех он сдерживать не стал. А вот желание обнять еще сильнее, прижать еще крепче – это смог удержать. И, разжимая руки, так же шепнул ей на ухо:

   – Уборная по коридору до конца и налево.

ГЛАВА 5. Первым делом, первым делом самолеты.

– Кристина, ну где ты?!

   – Бегу-бегу.

   Кристина: Никочка, мне надо бежать.

   Кристина: И я тебя! До встречи, заяц.

   Она погасила экран и быстрым движением убрала телефон в карман. В дверях уже стоял, направив на нее осуждающе фен, Джейкоб.

***

Вечером, после показа, Кристина лежала в постели в компании смартфона. За окном шелестел дождем хмурый Лондон. Самолет только завтра – на три дня она возвращается в Москву.

   Кристина снова открыла мессенджер. В Москве уже ночь, Вероника спит. Чат с Вероникой в последние две недели стал одним из самых активных в телефоне Кристины.

   Девушка полистала переписку, отложила смартфон и закинула руки за голову.

   Как все-таки странно… Или нет?

   В круговерти рабочих будней сегодня образовался свободный вечер. И пока ее коллеги по подиуму пьют шампанское на фуршете после показа, сама Кристина, приняв ванну, лежит на кровати в очередном номере – в бесконечной их череде. И размышляет.

   В среде топ-моделей Крис была белой вороной. Она не стремилась заработать всех денег. Она не ставила себе цели найти богатого мужа. Она игнорировала многие негласные правила – вроде обязательной явки на сегодняшний фуршет. Могла себе такое позволить, в конце концов, ее двоюродная сестра – известный дизайнер. Да и вообще…

   Кристине вообще позволялось вести себя так, как мало кто из топ-моделей решался. Но Кристина когда-то давно решила, что это мир моды нуждается в ней, а не наоборот. Может, это было самонадеянно. Но у Кристины имелись слишком выдающиеся внешние данные. Кроме этого, во всем, что касалось работы, она была дисциплинированной, не баловалась никакими вредными привычками. Поэтому с ней любили сотрудничать, невзирая на резкость характера и нежелание прогибаться под чьи-то желания – когда они не связаны непосредственно с работой.

   Такая ситуация была не слишком распространенной среди моделей, но Крис знала, кому за свою независимую позицию можно сказать спасибо. У нее есть семья, у нее есть за спиной крепкая стена, и возможность работать моделью для Кристины – не шанс прорваться на какой-то более высокий уровень. Ее и на своем уровне все устраивает. Это просто работа. И довольно дурацкая, если верить отцу.

   Крис улыбнулась. Полезла в телефон проверять, как там поживает спортивная часть ее семьи. Полюбовалась на свежие фото отца с волейбольной площадки – сердитый взгляд из-под нахмуренных темных бровей, копна наполовину седых кудрей стянута ото лба трикотажной повязкой. Братья же коротают межсезонье на берегу теплого моря, Сашка восстанавливается после операции, а Юрка составляет ему компанию. Впрочем, если эти двое собрались вместе, дело может кончиться чем-нибудь непредсказуемым. Снова.

   Кристина задумчиво погладила край телефона. Ее мысли от семьи опять вернулись к Веронике. И к ее отцу.

   Общение с девочкой стало ежедневной частью ее жизни. Как и с ее отцом. Правда, с Марком Кристина переписывалась гораздо меньше, чем с Вероникой. Зато у Кристины были теперь совершенно потрясающие снимки из кабины авиалайнера. И несколько его великолепно саркастичных заметок по поводу погоды, работы сервисных служб аэропортов и других нюансов каждодневной рутины гражданской авиации.

   Кристина возвращалась к их переписке и перечитывала его сообщения. Вспоминала их разговоры при личных встречах. Рассматривала то самое, их совместное фото – его прислала Кристине Вероника.

   Рядом с ней на снимке был мужчина. Умный, с хорошим чувством юмора, с прекрасной выправкой и внешностью актера золотого века Голливуда. А еще он обладает интересной профессией, позволяющей ему перемещаться по всему миру и требующей от человека нетривиального набора личных качеств. Все это в совокупности делало из Марка Леви очень притягательный объект для многих и многих женщин. А Кристина не обратила бы на него ровным счётом никакого внимания. Потому что этого внешнего лоска насмотрелась за свои двадцать пять лет столько, что он не вызывал совершенно никаких эмоций, кроме равнодушного и недоуменного пожимания плечами.

   Ну, в самом деле, что в этом такого особенного? Ну, умный, Ну, красивый. Ну, пилот авиалайнера.

   Кристина вспомнила диалог героев культового мультфильма:

   – Ведь я – умный, красивый, в меру упитанный мужчина! Ну, в полном расцвете сил!

   – Но ведь я же ещё и талантливый!

   У Марка Леви не было такого таланта, как у героя этого мультфильма. У него была Вероника.

   Кристина поняла, что не может дальше лежать – и встала. Подошла к окну.

   Вероника. Ребенок с синдромом Дауна. Потрясающе светлая, на самом деле солнечная девочка. Удивительный человечек, в котором не было ни капли лжи и притворства. Кристина осознала вдруг, что за эти недели она привязалась к девочке.

   Их общение началось с того, что Вероника стала фанатом Кристины. А теперь… теперь Крис поняла, что она, именно она сама нуждается в этом общении – бесхитростном, искреннем. Она подсела на это – и дело вовсе не в том восторге, которым светились глаза Вероники. И даже не в том, что осознание того, что их общение делает Веронику счастливой – все-таки очень приятное такое чувство. Да, оказывается, это дико приятно – делать кого-то счастливым. Кристина, кажется, оказалась в такой роли впервые. Ну, по крайней мере, осознанно.

   Крис вспомнила вдруг девочку, которой давала автографы в кофейне – в тот день, когда она впервые познакомилась с Вероникой. И, словно сравнивая, восхищенные глаза Вероники, детские, но такие крепкие руки и «Моя любимая Христина». Безусловно, быть объектом такого восхищения и делать своего фаната счастливым – это очень приятно.

   Но было что-то еще. И это «что-то еще» казалось не менее важным. Рядом с Вероникой Кристине было хорошо. Удивительно хорошо, покойно, как-то… Как никогда и не с кем раньше. Крис пока не могла понять, что это такое. Но отказываться от общения с Вероникой не хотела.

   Она снова взяла в руки телефон.

   Кристина: Привет. Я завтра лечу в Москву из Лондона. Пробуду там три дня. А где реактивные моторы носят вашу прекрасную тушку, командор?

   Кристина: И мне жаль. Я хотела увидеться с Вероникой.

   Он долго не отвечал. Хотя до этого ответные сообщения приходили мгновенно. Кристина поняла, что начинает волноваться. Отошла от окна, сделала несколько шагов от одной стены до другой. Оказывается, у нее очень тесный номер!

   Телефон пиликнул.

   Марк: Если хочешь, я предупрежу Анну Борисовну и Соню. Съезди без меня. Вероника будет очень тебе рада.

   Кристина: Спасибо!

   Она потом несколько раз перечитала этот диалог. Во время этого перечитывания пришло еще одно сообщение от Марка.

   Марк: Я подписал и отослал разрешение на посещение. И вот контакты Анны Борисовны и Сони. Тебя там очень ждут.

   Кристина не пойми с чего вдруг шмыгнула носом. Пару раз моргнула, фокусируя зрение. И набрала:

   Кристина: Ты лучший на свете командор.

   Марк: Ты самая прекрасная на свете фея.

   Эти слова она потом много-много раз повторяла про себя.

   А Марк в то же самое время задавал себе вопрос о том, правильно ли он поступает. Его не покидало ощущение, что он окончательно утратил контроль над ситуацией. Над ситуацией, которая напрямую касалась его дочери!

   Марк замер перед окном гостиничного номера. Прикрыл глаза. В училище им один из преподавателей из числа старой гвардии рассказывал про шестое чувство. Шутил, что шестое чувство есть у каждого пилота, но никто не знает, где оно располагается. Но, мол, «Жопой чую!» - вполне себе точное описание. А потом, посерьезнев, говорил о том, что это самое шестое чувство нарабатывается годами и остается на всю жизнь.

   К тридцати четырем годам Марк Леви начал чувствовать проблески проявления того, о чем говорил преподаватель. Марк пока не мог это формализовать, но все чаще и чаще он ловил моменты, когда может предугадать развитие, казалось бы, непрогнозируемой, внезапной ситуации. Это касалось в основном работы. Но иногда – не только ее.

   Сейчас шестое чувство молчало. Не мигало предупреждающим оранжевым, не загоралось ярким красным. А это значит, что Кристина Кузьменко не представляет для Вероники никакой опасности.

   Да и какая от нее опасность? Она же самая прекрасная на свете фея.

   Он открыл глаза. Посмотрел на свое отражение. И, резко развернувшись, пошел в душ. Надо пораньше лечь спать. Завтра в рейс.

***

К Веронике Кристина поехала на следующий день. А в день прилета, после душа, Кристина, преодолев некоторое внутреннее сопротивление, написала Соне. И поинтересовалась, что можно привезти и чем можно порадовать Веронику. Она сначала хотела спросить об этом Марка, но абонент был недоступен. Кристина представила, как он в это самое время летит где-то на высоте десяти километров высоко в небе над океаном – и странное чувство оторопи пополам с восторгом коснулось ее. Кристина летала бессчётное количество раз, самолет был ей привычен почти как автомобиль. Но каково это: вести эту огромную многотонную машину, подвешенную в воздухе, сознавать, что от тебя зависят жизни пары сотен людей? Говорят, сейчас самолетами управляет автоматика. Но зачем-то же в кабине находится пилот – даже два. Значит, не все делает автоматика.

   Соня ответила быстро.

   Софья: Можно привезти шоколад (темный) и манго. И то, и другое Вероника просто обожает.

   Кристина: Поняла)

   Кристина провела ревизию имеющегося имущества на предмет того, что можно подарить Веронике. Вещей, связанных с «показывать моды», у Крис много. Вопрос в другом – что из этого многообразия можно провезти Веронике, что подойдет двенадцатилетней девочке? Двенадцатилетней особой девочке? В конце концов, выбор Кристины пал на заколку с логотипом известного модного дома. У Вероники длинные густые волосы, заколка придётся кстати. А потом взгляд Кристины упал на знакомую эмблему «Лолику», и она вытащила предмет из груды вещей на полке. И даже рассмеялась от удовольствия. Вот это точно понравится Веронике! Это была холщовая сумка с достаточно провокационной картинкой и надписью – ну а чего еще ждать от Лолы? Но все же все в рамках приличий. По крайней мере, Кристине так показалось. Но она на всякий случай решила проконсультироваться у няни Вероники. Кристина сделала фото сумки и отравила его Соне.

   Кристина: Такое можно?

   Соня: Ваша кузина у Вероники тоже в списке любимчиков.

   Кристина смотрела на последнее сообщение от Сони задумчиво. То, что Соня в курсе того, что Лола Дягилева приходится Кристине двоюродной сестрой, стало для девушки неожиданностью. А с другой стороны, это вовсе не секрет, и такая информация является публичной. Возможно, Соне об этом рассказала Вероника. И вообще, Соня наверняка должна быть в курсе круга интересов Вероники, раз уж она ее воспитатель. И отвечает за Соню перед ее отцом.

   Прежде чем поставить точку в разговоре с Соней, Кристина задала еще один вопрос.

   Кристина: Во сколько завтра лучше приехать?

   Соня: Отлично, будем ждать.

***

Подарки пришлись кстати. Нет, даже не так. Подарки вызвали у Вероники бурю восторга. Сумку она торжественно разложила на своем письменном столе и долго восхищенно разглядывала ее. А потом Кристина предложила убрать с помощью новой заколки волосы, и Вероника с радостью согласилась. Повторилась сцена предыдущего приезда, только с точностью до наоборот – теперь Вероника сидела на полу, а Кристина заплетала ее.

   У дочери Марка очень густые красивые волосы. Цвет такой же, как у отца. Кристина вдруг подумала о том, какие его волосы наощупь – такие же гладкие, как у Вероники? Нет, ну это проверить никак невозможно. Не спрашивать же у Марка разрешения погладить его по голове? Кристина вспомнила, как он обнимал ее тогда, в прошлый раз. Вот тогда можно было бы поднять руку и погладить его по голове. И прижаться щекой к широкому плечу. Да только это уже больше было бы похоже на…

   Вероника завозилась у ее коленей.

   – Я уже красивая, Христина?

   – Еще пару минут, заяц.

   А потом Вероника любовалась на себе в зеркало, попискивая от восторга. Обернулась к Кристине.

   – Когда я вырасту, я буду такой же красивой, как ты?

   Кристина присела около Вероники. Теперь в зеркале они отражались рядом.

   – Ты уже сейчас красивая, – Кристина поправила темную прядь. – Но ты красивая по-своему. Видишь, какие у тебя темные волосы? Как шоколад!

   Вероника внимательно вглядывалась в лицо Кристины.

   – Я буду как Лолочка?

   Крис чуть не рассмеялась от неожиданности.

   – Тебе нравится Лола Дягилева?

   – Конечно! – энергично закивала Вероника. – Она же твоя сестра!

   Девочка почему-то разволновалась, и последнее слово у нее вышло как «сестха». Крис неосознанно обняла Веронику, погладила по спине.

   – Ну, может быть, и как Лолочка, – дипломатично отозвалась Кристина.

   Вероника доверчиво прижалась к ее плечу щекой, поелозила.

   – Я хочу быть как ты. Чтобы у меня были такие же белые волосы, – Вероника посопела и добавила. – У мамочки моей были белые волосы.

   Кристина почувствовала, как екнуло сердце. Разговор вдруг коснулся неожиданной темы. Неожиданной, но вызывавшей, как Кристина осознала внезапно, у нее самой нешуточный интерес.

   – Правда? – осторожно спросила Кристина.

   – Да, – Вероника еще раз потёрлась щекой о плечо Кристины, а потом высвободилась из ее объятий и прошла к шкафу. И через несколько секунд Кристине продемонстрировали фото в рамке. – Вот моя мамочка.

   Мама Вероники была блондинкой не от природы. Ее короткие волосы со стрижкой шапочкой были контрастно окрашены – светлая платиновая база и цветные кончики. Но Кристина ничего не сказала вслух. Она внимательно вглядывалась в лицо этой женщины, пытаясь в нем найти сходство с Вероникой. У Вероники еще по-детски пухлые щеки, и у этой женщины на фото щеки были тоже округлые. И подбородок, тоже, кажется, у Вероники от матери. А вот глаза – глаза совершенно точно отцовы. И линия бровей, и лоб.

   – Мамочка красивая?

   – Очень.

   Кристина еще раз посмотрела на фото – и вдруг с удивлением осознала, что женщина на фото… не молодая. Старше Марка явно.

   – А где сейчас твоя мама, Ника? – вопрос вырвался сам собой, и Кристина слишком поздно осознала, что, возможно, не стоило этого спрашивать.

   Вероника забралась с ногами на постель, застеленную ярким пестрым пледом, прижала к груди фото.

   – Мамочка на небе.

   Кристина закашлялась. Ну вот, она же почувствовала, что этот вопрос не стоило задавать! Получается, Марк вдовец?! Но вообще-то это логично – если Кристина ни разу не видела этой женщины и до сегодняшнего дня ничего о ней не слышала. Если бы мама Вероники была жива – она бы наверняка присутствовала в жизни дочери наравне с отцом. А ее нет.

   Мамочка на небе.

   Кристина судорожно пыталась найти тему, на которую можно перевести разговор. Вспомнила, как Вероника ей рассказывала о том, что любит рисовать.

   – Покажи мне свои рисунки, малыш, – оказывается, голос слегка осип.

   – Я рисовала мамочку! – Вероника быстро подскочила с кровати. – И папочку. Хочешь, покажу?

   – Конечно.

***

– Соня, я бы хотела с вами посоветоваться.

   – Конечно, Кристина. Я внимательно слушаю.

   Кристина не торопилась начать разговор. Вместо этого она сцепила пальцы на колене и, глубоко выдохнув, посмотрела в лицо Соне. В голову вдруг пришла мысль, что Соня идеально подходит для роли няни Вероники. Девушка хрупкая, миниатюрная, у нее короткая стрижка, похожая на стрижку мамы Вероники, открытое лицо и умные внимательные глаза. А сама Кристина со своим ростом в сто восемьдесят сантиметров, наверное, подавляет Веронику.

   Крис еще раз вздохнула.

   – Скажите, пожалуйста, Соня… Мне просто надо понимать, как правильно реагировать… Сегодня Вероника заговорила со мной о своей маме…

   – Ох… – только и выдохнула Соня.

   – Вы не подумайте, что я не расспрашивала специально! – зачем-то принялась оправдываться и даже врать Кристина. Она чувствовала себя неловко, затрагивая такие темы, которые… которые очень личные. Но, с другой стороны, она уже слишком плотно во все это ввязалась. И ненароком обидеть Веронику, что-то не то сказать и как-то не так отреагировать – страшно. – Просто мне надо понимать, как на это реагировать. Я верно понимаю, что мама Вероники умерла?

   Соня какое-то время смотрела на нее молча. А потом встала.

   – Кристина, вы не возражаете против небольшой прогулки?

***

У «Бухты доброты» обширная прилегающая территория, которую можно даже назвать небольшим парком. Сейчас, в середине августа, здесь еще вовсю царствует буйство зелени и цветов.

   Они молча шли минут пять, забравшись куда-то совсем вглубь, и, наконец, остановились возле большого белого вазона, из которого разноцветным водопадом изливались ароматные лиловые и пурпурные петунии. Соня уверенным движением запустила руку в глубину цветов и выудила оттуда пачку сигарет и зажигалку.

   – Будете?

   Кристина отрицательно покачала головой, не без изумления наблюдая за тем, как умненькая миниатюрная Соня ловко прикуривает. Впрочем, у нее наверняка очень нервная работа. И такую вредную привычку можно объяснить.

   – У нас не очень одобряют курение, – Соня с немного кривоватой усмешкой кивнула на изумленный взгляд Кристины. – Поэтому вот так. – А потом выдохнула длинную струю дыма. – Мама Вероники жива и здорова.

   Изумление нарастало.

   – Но как же… Мне же Вероника сказала…

   – Нам с Марком надо было что-то ей сказать, – Соня дымила как заправский дракон. – Ну, точнее с Марком Арнольдовичем. Мы... мы так и не смогли выработать нормальный консолидированный вариант – что отвечать Веронике на вопросы о том, куда делась ее дорогая мамочка. Не знаю, что говорил дочери Марк… Арнольдович, а я отвечала очень обтекаемым фразами – о том, что в жизни бывает так, что люди не могут быть вместе с тем, кого они любят – ну и все в таком духе, понимаете? – Кристина растерянно кивнула, а Соня продолжила: – Остальное Вероника досочинила сама.

   – А где же на самом деле мама Вероники? – после паузы и тихо спросила Кристина.

   – Марк Арнольдович вам не рассказывал? – Соня внимательно посмотрела на нее.

   Кристина отрицательно покачала головой.

   – У нас не настолько близкие отношения. Все наше общение строится вокруг Вероники, и я не считала правильным задавать такие вопросы, пока сегодня не… – Крис замолчала.

   – Вы правильно сделали, что спросили у меня, – Соня вытряхнула еще одну сигарету из пачки. – Это действительно касается Вероники, а раз Марк Арнольдович подписал вам документы, разрешающие посещения и общение, то… – Соня щелкнула зажигалкой, – то вы должны быть в курсе. В общем, если говорить совсем кратко и прямо, – Соня снова задымила, – то мать Веронику бросила.

   – Такого не может быть… – потрясенно прошептала Кристина.

   – Такое бывает сплошь и рядом, – резко ответила Соня. – Чаще всего подобное решение принимают совместно оба родителя и отдают такого ребенка в специализированное учреждение. Очень часто исчезает с горизонта отец, а остается только мать. Ради справедливости стоит сказать, что ситуация, когда от ребенка отказывается мать, но остается отец – довольно редкая.

   – Какой кошмар…

   – Это реальная картина, Кристина. Я работаю в этой сфере больше десяти лет. От таких детей часто отказываются. Это слишком сильное испытание, зачастую неподъёмное. Такие дети требуют больших затрат – психологических, эмоциональных, финансовых.

   – Вероника чудесная!

   Соня невесело усмехнулась.

   – Одно другое не исключает, Кристина. И потом, вы видели лишь часть, и совсем небольшую часть….

   – Я понимаю, что вы делаете большую работу! И спасибо вам за нее!

   Соня посмотрела на нее с лёгким удивлением, усмехнулась.

   – Это моя профессия, я за это получаю деньги. Хотя при работе с такими детьми без эмоционального контакта невозможно. Они все очень тонко чувствуют. И то, как к ним на самом деле относятся – они это чувствуют, поверьте.

   – Я верю, – тихо отозвалась Кристина.

   – Я очень привязана к Веронике. И очень благодарна Марку Арнольдовичу – он просто большой молодец во всем, что касается Вероники. Да и просто… – Соня вдруг замолчала, словно смутившись. А потом бодро продолжила: – А то, что он смог убедить вас… Это просто чудо какое-то. И Вероника вас приняла. Она чувствует, что вы ей искренне симпатизируете. Вот вам за это спасибо!

   – Да я… – начала Крис и замолчала. Она была очень довольна, что затеяла этот разговор. Но информации было слишком много, и Кристине требовалось все это осмыслить. Надо только расставить все точки над «и». – Значит, если речь снова зайдет о матери…

   – Не акцентируйте на этом.

   – Вероника мне сегодня показывала рисунки. Портреты мамы. Их много. Знаете, она так здорово рисует, я даже не ожидала.

   Соня хмуро кивнула. Но тему рисунков развивать не стала, а вернулась к началу разговора.

   – Здесь ничего невозможно сделать. По факту Марк Арнольдович – единственный родитель девочки. Он как-то, знаете, обмолвился… – Соня поежилась и достала еще одну сигарету. – Как-то сказал раз, что предлагал этой женщине сюда приехать. А она отказалась. Я так поняла, что они поддерживают общение.

   – Зачем?!

   – Не знаю, – пожала Соня плечами. – Это личное дело Марка Арнольдовича. В общем, она не желает видеть дочь. Вот все, что нам нужно знать.

   – Понятно.

   – Это хорошо, что понятно, – Соня снова сменила тон и теперь опять говорила бодро. – Приезжайте чаще, Кристина. Вероника посла встреч с вами просто светится вся. У нее и прогресс пошел быстрее.

   – Я буду стараться. Но у меня такая работа…

   – Я понимаю.

***

Марк: Я застрял в Вене на три дня. Сегодня вышел погулять по городу. Можно снимать фильм про зомби-апокалипсис. На улицах ни души, магазины не работают, кафе тоже! Интересно, они в курсе, что война кончилась, и комендантский час отменили?

   Марк: Да. А ты?

   Кристина смотрела на экран смартфона. Нет, она не в Вене. Но уже завтра утром может быть там. И если Марк там застрял на три дня… У них будет два дня. Два дня с ним. Не думая, не давая себе даже шанса на это, Крис набрала сообщение.

   Кристина: Пока нет. Но завтра буду.

   Марк: Ну хотя бы час? Час на кофе и поговорить. Я был бы очень рад увидеть тебя.

   Сердце пожелало тут же выпрыгнуть из груди. Кристина попыталась сделать несколько медленных вдохов и выдохов. Не очень-то помогло.

   Кристина: Как можно упустить шанс