Еще более дикий Запад. Карина Демина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ 2. Еще более дикий Запад
• ГЛАВА 1 В которой приходится принимать неожиданное решение
• ГЛАВА 2 Где брак заключается на земле
• ГЛАВА 3 О превратностях брака и высокой общественной морали
• ГЛАВА 4 Где город поворачивается другим боком
• ГЛАВА 5 О теории эволюции, драконах и снах
• ГЛАВА 6 В которой строятся планы и обсуждаются сны
• ГЛАВА 7 Где речь идет о драконах, истории и одержимости
• ГЛАВА 8 О высокой морали и револьверах
• ГЛАВА 9 Где случаются неожиданные находки
• ГЛАВА 10 О женском предназначении и великих планах
• ГЛАВА 11 Где открывается путь в подземелья
• ГЛАВА 12 В которой открываются новые обстоятельства
• ГЛАВА 13 О том, что и под землей живут люди
• ГЛАВА 14 Про женитьбу и понимание момента
• ГЛАВА 15 О том, что здесь вам не там
• ГЛАВА 16 О превратностях драконьей любви
• ГЛАВА 17 Где появляются разные мысли о прошлом и настоящем
• ГЛАВА 18 В которой начинается маленькая война
• ГЛАВА 19 О змеях и разумных опасениях
• ГЛАВА 20 Где продолжают радеть за судьбу мира
• ГЛАВА 21 В которой свершается таинство брака и избранных становится больше
• ГЛАВА 22 О новых знакомствах и неожиданных перспективах
• ГЛАВА 23 В которой древние драконы дают мудрые советы, но не оставляют инструкций
• ГЛАВА 24 Где речь идет о планах и перспективах
• ГЛАВА 25 О том, что жизнь – штука сложная
• ГЛАВА 26 Про пользу терпения и особенности родословной
• ГЛАВА 27 О выборе и новом мире
• ГЛАВА 28 В которой рассказывается о балах и кладбищах
• ГЛАВА 29 О ревности, тайных комнатах и неожиданных встречах
• ГЛАВА 30 Где происходит встреча с родственниками и взламывается сейф
• ГЛАВА 31 О выгодных предложениях и злых колдунах
• ГЛАВА 32 В которой все почти завершается
• ГЛАВА 33 Где происходит много всякого и разного
• ГЛАВА 34 О том, что действительность не всегда соответствует ожиданиям
• ГЛАВА 35 В которой герои направляются на Восток

АННОТАЦИЯ

Неладные дела творятся в городе Мастеров. То заговор, то переворот, то бордели закрывают, пытаясь общественную мораль поднять. И как в таких условиях честным наемникам работать? Тем паче, что и подопечного их в розыск объявили. А тут еще и разведка оживилась, и драконы древние то ли окончательно упокоится желают, то ли, наоборот, воскреснуть. И Змееныш, окончательно свихнувшись, объявил себя истинным Императором, того и гляди войну развяжет.

   Но ничего, Эдди и Милисента справятся.

   Как-нибудь.

   Добрым словом и револьвером.

ЧАСТЬ 2. Еще более дикий Запад

ГЛАВА 1 В которой приходится принимать неожиданное решение

Город Мастеров производил престранное впечатление. Сперва Чарльз едва не задохнулся от вони. Она была столь резкой, что глаза заслезились, и в слезах этих, в едком тумане, что окутывал то ли вокзал, то ли пристань, он совершенно потерялся.

   - Никак не привыкну, - проворчал орк, ухватив Чарльза за шиворот, что и удержало от падения.

   Рядом раздался протяжный трубный звук, которому ответил лязг и грохот, но с другой стороны. В лицо пахнуло жаром, и капли желтого тумана, наверняка ядовитого, испарились, оставив мерзковатое ощущение грязной кожи.

   - А к этому, - просипел Чарльз, пытаясь все-таки прийти в себя. – Вообще можно привыкнуть?

   - Со временем, - Эдди озирался вокруг, явно пытаясь высмотреть кого-то. – Погоди. Держитесь с Милли рядом, сейчас знаки получим.

   - К-какие?

   - Что находимся тут законно, - Эдди осторожно высвободил Чарльза из рук собрата. – И что пошлину уплатили.

   - Пошлину?

   - На прибытие, - пояснил орк, доставая кошель. – Люди жадные.

   А Чарльз согнулся в приступе кашля. Проклятье… да даже некромант держится лучше, чем он.

   - Просто ты отравлен был, - заметила Милисента и под руку взяла. – Вот и… а воняет зверски.

   И вправду.

   Хуже, чем на нефтеперерабатывающем, и даже чем на бойне, будто… будто всем и сразу. И маслами, и железом горячим, и гарью, дымами, кровью, плотью гниющей.

   - Ртом дышите, - посоветовал некромант и протянул железную коробочку. – И смажьте ноздри розовым маслом.

   - С-спасибо, - отказываться Чарльз не стал.

   И сделал пару глубоких вдохов, мысленно обматерив себя за слабость. Отравлен там или нет, но это еще не повод в обморок падать.

   Вокзал?

   Если так, то подобных вокзалов Чарльз не видывал.

   Он огляделся, пытаясь запомнить все-то. И огромную башню, что уходила выше, чтобы удержать на железном теле своем тонкие мачты дорог. По дорогам этим скользили вагончики. Одни нарядные, поблескивавшие медью и позолотой, другие грязные, тяжелые с виду. Башня уходила в небеса, на каждом ярусе своем раскрывая лепестки причалов.

   Здесь же, на нижнем уровне, к ней вплотную подходили поезда.

   Суетились люди.

   Медленно ползла механическая тележка, заваленная чемоданами, а за нею, нелепо переваливаясь с боку на бок, спешил господин в сером костюме и красном тюрбане. За господином вышагивала очень высокая дама, чье лицо укрывала маска.

   - Не зевай, - ткнулся в бок кулачок Милисенты. – А то ж обнесут.

   И Эдди кивнул, подтверждая, что и это может произойти.

   Меж тем поезда разгружались, и лошади, нехотя, фыркая, явно оглушенные, что звуками, что запахами, выходили на перрон. Их тотчас уводили ниже.

   - Заберем после. Выдадут, - пояснил Эдди. – Тут им тяжко.

   Чарльз согласился. Тяжко было не только лошадям.

   Однако, зазевавшись – слева пара механомов на коротких ногах занимались разгрузкой вагона, ловко перекидывая мешки на широкую тележку – пропустил появление высокого человека в черных одеяниях. Тот был узок лицом, хмур и разглядывал прибывших с некоторым сомнением. На голове человека поблескивал шлем, украшенный многолучевой звездой.

   - Брось, Вин, - Эдди старательно оскалился. – С каких это пор тут честным людям не рады?

   На лице человека ничего-то не отразилось.

   - Или закон изменился, пока меня не было?

   - Нет, - сухо произнес тот. – Плата поднялась.

   - И сколько?

   - Женщина – десять золотых, остальным по два.

   - С чего бы?

   - Приказ Мастера. Женщины подлежат регистрации по особому списку. Незамужние.

   - Э, погоди… - Эдди встал между типом и Милисентой. – Это моя сестра.

   - Не имеет значения.

   - Она почти уже за мужем!

   - Тоже не имеет значение. Женщины подлежат регистрации…

   - В течение какого времени после прибытия? – уточнил Чарльз.

   - Сутки, - ответ был получен, а в глазах типа мелькнуло что-то такое, одобрительное.

   - Что ж, у нас есть еще сутки, верно?

   - Временной жетон?

   - Только для леди, - Чарльз покрепче сжал руку Милисенты. Похоже, дело придется начать вовсе не с поселения в гостиницу.

   Ему ответили кивком.

   И спустя пару минут Чарльз честно закрепил на пиджаке узкую полоску металла. Золото? Скорее уж позолота, под которой чувствуется искра силы. Стало быть, пропуск не просто так, но артефакт.

   Понять бы, какой еще.

   Некромант свой разглядывал с немалым интересом, а орк, поглядевши в спину полисмену – во всяком случае Чарльз решил, что человек этот выполняет схожие функции, - поинтересовался:

   - И дальше что делать?

   - Для начала найти храм, - Чарльз потер руки.

   - Зачем? – Милисента поскребла свой значок, который, в отличие от прочих, был медным. А на меди стояли знаки, явно временные отметки.

   - Жениться будем.

   - Что?!

   Эдди вздохнул и виновато потупился.

   - Извини, Милли… и ты тоже.

   - Ничего, - Чарльз потер глаза, которые все одно слезились. То-то местные в очках ходят, да не простых, а тех, что обычно в лабораториях используют. – Но мне не нравится эта вот регистрация. Сперва зарегистрируют, потом на учет поставят, а там окажется… мало ли чего окажется.

   - Но… но… - Милисента нахмурилась. – Можно как-то иначе…

   - Как?

   - Не знаю.

   - Вариантов несколько, - Чарльз потер зудящие глаза. – Первый. Мы ищем обратный поезд и убираемся отсюда, чтобы устроить тебя где-нибудь в безопасном месте, а потом вернуться. Мне он не нравится, поскольку сильно подозреваю, что безопасных мест немного. Или… ты с братом возвращаешься, а мы постараемся как-нибудь…

   - Не выйдет, - Эдди покачал головой. – Тут и прежде было… в общем, за чужаками приглядывают, а уж если тебя ждут, то…

   Он развел руками.

   И Чарльз подумал, что вполне возможно его действительно ждут. И вовсе не для того, чтобы воссоединиться большой и дружной семьей.

   - Вариант второй. Мы регистрируем тебя, надеясь, что это просто вывих чьего-то бюрократического разума и ничего-то после регистрации не случится.

   Орк хмыкнул.

   И поправил высокий цилиндр, которым дополнил костюм перед высадкой. Из-под цилиндра свисали косы, украшенные разноцветными перьями, что придавало образу некоторую несуразность. Хотя… что тут считать несуразным?

   Мимо гордо прошествовал господин в белоснежном кожаном плаще. Плащ был распахнут, что позволяло оценить и рубаху, и клетчатый килт, и кривоватые волосатые ноги.

   - И третий. Мы заключаем брак. Решаем свои дела. А дальше, вернувшись на Запад, брак расторгаем. Если у тебя будет желание?

   - А не боишься?

   - Чего?

   - Что желания не будет, - сказала Милисента, проводив типа в плаще задумчивым взглядом. – Вдруг решу, что меня устраивает графиней быть?

   - Отчего бы и нет… - Чарльз пожал плечами и понял, что его вправду не пугает подобный поворот событий. – Полагаю, из тебя выйдет весьма… эксцентричная графиня.

   - Это ты меня обругал или похвалил? – Милисента нахмурилась.

   - Это я себя… успокоил. Так храм имеется?

   - А то как же, - Эдди весело осклабился. – Ты не поверишь, чего тут только нет.

   Собственную свадьбу я представляла себе иной. Ну, когда еще была маленькой, глупой и искренне верила, что выйду замуж по большой любви. Я даже как-то стащила у мамаши Мо кружевную салфетку, которой та прикрывала гору подушек. И приладивши на голову, крутилась перед старым зеркалом. А потом медленно и с нужной торжественностью к этому зеркалу шла, представляя, будто иду к алтарю.

   Вся такая красивая, в белом платье.

   И чтобы шлейф.

   Цветочки в волосах. Фата.

   Хрипит орган. Матушка смахивает слезы.

   Я покосилась на жениха, отметив выражение крайней решительности на его физиономии. Ну… наверное, в городе и вправду устроили бы все красиво. И с чердака старой церкви достали бы шелковые цветы, ленты и прочую мутотень, которая там хранилась и извлекалась исключительно по торжественным случаям.

   Матушка точно расплакалась бы.

   Или нет?

   В местном храме было пыльновато и темновато. Слабо горела пара лампадок перед темной нишей, а что там в этой нише укрывалось – святой ли Николай или же Мать Прерий с отрезанной головой неверного – не понять.

   Главное, что сам храм имелся.

   И где-то в вышине, где тонкие оконца пронизывались светом, ворковали голуби.

   Это все невзаправду.

   Это все… временное. И потом, когда выберемся, графчик подаст на развод. Или я. Скорее даже я, потому как у него воспитание и совесть. А у меня она тоже, между прочим, имеется. И не буду я живого человека неволить счастливой семейной жизнью.

   Он, небось, свадьбу свою тоже представлял иначе.

   Я вздохнула.

   - Все будет хорошо, - сказал Чарли и по руке меня погладил, успокаивая, значит.

   Будет.

   У кого-нибудь всенепременно.

   Священник, выслушавши наше пожелание, подавил зевок и сказал:

   - Налог пять золотых.

   Ну и цены у них тут!

   - Еще три храму за услуги. И одна монета за выписку свидетельства. Храм лицензирован, а потому свидетельство имеет вес и на внешнем мире, - он сунул что-то за щеку и захрустел. – Отдельно можно приобрести кольца, браслеты или иную атрибутику в классическом стиле. Национальная – под заказ, срок ожидания до трех дней.

   Говорил он лениво и, явно утомленный этой речью, замолчал.

   - Обойдемся, - Эдди развязал кошель. – Сколько всего? Со свидетельством если.

   На кой нам свидетельство?

   - Справку для магистрата брать будете? – священник взял с алтаря счеты.

   - Будем.

   - Тогда десять монет.

   Да уж… ничего святого. Даже свадьбы.

   - Свидетели? – запоздало уточнил священник.

   - Есть.

   - Нужны жители города, - он покачал головой. – Как минимум двое. Из числа почтенных граждан. Заметьте, репутация весьма важна.

   - Сколько? – поинтересовался Чарльз.

   - Пять. За каждого.

   - Хорошо, - Чарльз взмахом руки остановил моего братца, который, кажется, собирался выразить собственное категорическое несогласие с подобной постановкой вопроса.

   - Тогда, - священник вытер губы рукавом. – Обождите. Вон… можете жертву принести. Или помолиться.

   - Кому? – уточнил Эдди мрачным тоном.

   - А кому хотите.

   И ушел.

   А мы остались.

   - Да, - заметил некромант, оглядываясь. – Здесь все несколько более… демократично, я бы сказал.

   Орк и вовсе проворчал что-то на своем, но вряд ли одобрительное. Я же… я волновалась. Мать его, я действительно волновалась, как если бы это все взаправду! И руки вон похолодели, и вспотели тоже, и стыдно за это. А еще… еще, видит Бог или Боги, уж не знаю, кто там, наверху есть и есть ли вообще, но…

   Я, может, и не слишком-то к семейной жизни стремилась. Да только свадьбу представляла иначе.

   Чарльз посмотрел на меня, будто спрашивая что-то. Я же покачала головой. Ничего страшного. Это просто… просто нервы, наверное. У всех случаются. А я живая.

   Храм же…

   Четыре стены. Четыре ниши. А свечи горят только пред одной, что как-то неправильно. Как если бы на день рождения позвали, а тортом обнесли. Ну, торт, может, и другое, но…

   Я коснулась огрызка свечи, торчавшей из плошки, и капля силы скатилась на фитиль.

   Так-то лучше.

   Я перешла ко второй нише. И к третьей. И… и мне не жаль огня. Наверное, трудно быть богом в подобном месте.

   - Вы… - я вытерла руки о штаны. – Извините, если что…

   К богам так не обращаются.

   И нет, никогда-то не испытывала особой почтительности, хотя в местный храм заглядывала. С матушкой. И чтоб её не огорчать.

   Тоскливо там было, но хотя бы чисто.

   А тут могли бы и паутину смести. Я бы сама смела, честно, но…

   Огни вдруг вспыхнули ярко, как не могло бы быть, поскольку от свечей оставались одни огрызки.

   Тихо что-то произнес орк, склоняясь перед нишей, в которой проступали темные очертания… чьи? Не знаю. Как ни вглядываюсь, понять не могу.

   Наверное, и правильно. Почему? Просто чувствую, что правильно. И… и ненадолго задерживаюсь перед другой нишей, из которой на меня смотрит…

   - Это сиу? – отчего-то шепотом поинтересовался мой будущий муж.

   - Ну… наверное. Только какое-то… оно… она…

   Страшное.

   - Резчик был безруким, полагаю, - предположил Чарльз. А я подумала и согласилась. Это даже не просто безрукий. Это… это слов нет, до чего безрукий.

   - И что надо делать? – поинтересовался он, разглядывая статую, кожу которой почему-то выкрасили в черный, но краска потрескалась и местами облепилась, оттого и выглядела богиня несколько плешивой.

   - А я откуда знаю?

   - Ты же отсюда. В смысле, с Запада.

   - И что?

   - На Востоке почти не осталось других храмов, - он отличался изрядной терпеливостью, Чарльз Диксон третий граф чего-то там. – А те, которые остались… людям там не рады. И вовсе ходят слухи, что их запретят.

   - Как можно запретить веру?

   - Поверь, можно.

   - У нас в городе церковь стоит. Туда все и ходят. Кому молятся – тут уж каждый сам решает. Боги, они ведь не люди, услышат… а так… Эдди иногда в степь уходит. Но я с ним никогда и… не знаю, можно ли так. Вдруг она обидится? Мы все-таки люди. Или…

   Я прикусила губу.

   Зачем вообще её поставили? Для сиу? А они есть в городе? Или просто…

   Я сунула руку в карман. И вытащила. Надо же… тот самый камушек, который я подобрала на лестнице. Я про него и забыла-то. Кольца и прочее еще когда разобрали, а вот камушек остался.

   Может…

   Я протянула руку и осторожно наклеила камушек на уродливое лицо, в котором едва-едва улавливалось сходство с сиу. Резчик и вправду был не особо умелым.

   - Прими это в знак… не знаю чего. Просто прими.

   Камень блеснул ярко.

   И загудело пламя.

   Ветром протянуло…

   - Вижу, что вы выбрали обряд! – раздался нарочито бодрый голос жреца. – Чудесно… несколько экзотично, однако спешу напомнить, что, вне зависимости от типа выбранного обряда, брак будет считаться законным.

   И уставился на Чарльза, будто надеясь, что тот испугается и передумает.

   Я бы испугалась.

   А Чарли ничего, кивнул и ответил:

   - Отлично.

ГЛАВА 2 Где брак заключается на земле

В какой-то момент общая абсурдность происходящего, надо полагать, достигла того апогея, за которым восприятие Чарльза притупилось. А потому ни место, ни храм, в который впихнули всех, кажется, местных богов, ни жрец, сменивший обычное убранство на праздничное, Чарльза не удивили.

   Как и церемония.

   Их с Милисентой поставили друг напротив друга и велели взяться за руки. Руки невесты оказались неожиданно горячими, и Чарльз буквально услышал, как пульсирует сила, желая вырваться.

   От волнения?

   Страха?

   Женщин необычайно волнуют свадьбы, особенно собственные.

   …матушка расстроится.

   Она так мечтала устроить идеальную свадьбу. И не раз обговаривала, какой та будет. И… и не такой.

   Жрец воздел руки к грязному потолку, с которого свисали пропылившиеся ленты, клочья паутины и высохшие до состояния хрупкости цветы. Цветы от звука голоса – а голос у него оказался на диво громким – крошились, и их крошка сыпалась на голову.

   Молча и торжественно стояли Эдди с соплеменником, который вовсе казался статуей. Чуть дальше, на лавках, устроились свидетели из числа почтенных горожан. Верно, происходившее не было для них чем-то новым, и потому полноватый мужчина устало уронил голову на грудь, а после даже похрапывать начал.

   …матушка желала, чтобы венчание состоялось всенепременно в главном соборе.

   Красная дорожка.

   Невеста в роскошном платье, хрупкая и невинная. Прекрасные девочки с корзинками. Лепестки роз. Песнопения…

   …тускло поблескивал алый камень во лбу статуи, и Чарльз не мог отделаться от ощущения, что богиня смотрит.

   Глупость какая.

   Это просто… место такое. И нервы. Нервы у него не железные. Он все-таки живой человек, а после всего пережитого не удивительно, что мерещится, будто статуи смотрят.

   Жрец возопил особенно громко и от голоса его спавший встрепенулся и поинтересовался:

   - Уже все?

   - Кровь пустят, - неожиданно громким голосом ответил другой. – И тогда все. Потерпи ужо.

   Тот, первый, зевнул. А жрец обернулся и скорчил гримасу, мол, торжественность всякую рушите. Потом же, повернувшись к Чарльзу, сказал:

   - Руку. Правую.

   А когда Чарльз протянул, почему-то и мысли не возникло ослушаться, то по руке этой полоснули узким ножом.

   Жрец ловко подставил под запястье чашу. Откуда только взялась.

   - Повторяй за мной, - велел он. И вновь же Чарльз кивнул.

   Повторит.

   Потому что… нет, надо остановиться. Где кровь, там и сила, а с силой не шутят. С богиней тоже. Теперь красный отблеск камня мерещился и в глазах её.

   - …кровью своей и жизнью своей…

   Чарльз повторяет слова клятвы, хотя и отдает себе отчет, до чего опасно клясться кровью и жизнью. И силу тоже помянули. Она оживает и течет по жилам, чтобы упасть в треклятую чашу. Но губы шевелятся, проговаривая слова.

   Это неправильно!

   Напрочь неправильно!

   Потому что сиу не заключают браков. Но смотрит на него не только темнолицая богиня, но и другие, сокрытые в нишах, тоже.

   - …беречь и защищать.

   В клятве нет ничего невыполнимого. Она, если подумать, достаточно размыта. И Чарльз без неё берег бы. Ну и защищал бы, само собой. Он смотрит на ту, которая вот-вот станет его женой. И появляется трусливое желание отступить. Он ведь не обязан! Это не его проблемы! И есть другой выход.

   Должен быть.

   И вправду отправить их куда подальше и нанять кого другого. Здесь ведь должны быть люди, готовые за небольшие деньги… или за большие, главное, что решить проблему.

   Именно.

   А он жениться.

   Дурак.

   Только почему-то он не способен отвести взгляда. И улыбается. Точно, как дурак. И… и голос Милисенты доносится издалека. А слова повторяют уже те, что произнес Чарльз. А еще слышит их не только он. Слышат все. И даже тот толстяк перестал храпеть.

   Это важно?

   Наверное.

   Пальцы жреца, измазанные кровью, касаются губ, чертят полосу на лбу. Какая невозможная дикость. И главное, без розовых лепестков… что за свадьба без розовых лепестков?

   Кровь на губах Милисенты делает их невообразимо яркими. И само её лицо меняется. А в глазах мерещится все тот же алый отсвет.

   Огонь?

   Её огонь согревает. Он сливается с собственной силой Чарльза, которой становится вдруг так много, что он с трудом сдерживает то ли крик, то ли стон. Но сила вдруг успокаивается сама.

   - Можете поцеловать невесту, - говорит жрец вдруг осипшим голосом.

   И Чарльз тянется к этим губам.

   В конце концов, он в своем праве. И коснувшись их, ловит горячий выдох, а потом… потом сила все-таки выплескивается. И он, кажется, падает.

   - Это от счастья, - не слишком убедительно сказал Эдди, глядя на моего свежеиспеченного мужа.

   - Точно, - поддержал его орк. – Помню, я как жену увидал, так прямо понял, что счастлив буду. А она потом еще и дубиной приложила.

   И макушку потер так, задумчиво.

   - У меня дубины нет, - я раздумывала, стоит ли поднять мужа или пусть себе лежит? С одной стороны, конечно долг жены и все такое. А с другой… ну он тяжелый, я помню.

   Да и не холодно. Не замерзнет.

   С третьей, пойди пойми, сколько он тут лежать будет.

   - Видишь, - Эдди склонился над телом. – Тебе и дубина не нужна.

   - Не стоит смущать леди, - произнес некромант, который до того держался будто в стороне и так незаметненько, что я сама про него забыла. – Скорее здесь имеет место скачкообразное изменение общего магического потенциала, вследствие чего и случился спонтанный выброс, хорошо, что в подобном месте.

   - Бумагу выпишу позже, - заметил жрец, выливая остатки крови под ноги статуи. И главное, что вся ушла, до капельки. Вон, чаша аж заблестела.

   И статуя тоже.

   - Ишь, как оно бывает, - проворчал тот толстый свидетель, который большую часть свадьбы проспал. – А я говорил, что надобно это все поубирать, пока люди не поубивалися…

   - Не ты ставил, не тебе убирать, - заметил второй, напяливая котелок.

   - И… что делать?

   - Думаю, забрать бумагу и отыскать гостиницу. Вам обоим требуется отдых. Ритуалы подобного плана выматывают.

   - Плана? – я вот чувствовала, что что-то пошло не так! Категорически не так. – Это вы о чем?

   И руки в бока уперла, как делала мамаша Мо, желая подчеркнуть серьезность своих намерений. Может, дубины у меня и нет, но я и без неё обойдусь.

   - Гм… - некромант несколько смутился и огляделся. – Вы ведь понимаете, что этот не тот брак, который можно…

   Он взмахнул рукой, показывая, что можно.

   - То есть…

   - Развод не предусмотрен.

   Вот Чарли-то обрадуется! А я им сразу говорила, что затея дурацкая, что… и кто его порадовать рискнет?

   - Храм живой, - продолжил некромант. А говорит-то мягко, ласково, как с больными. Наверное, я такой и выгляжу в глазах нормального человека. – Мне казалось, что вы ощутили скрытые силы его. Иначе зачем пробудили?

   - Я?

   - Вы поделились собственной энергией, что в любой культуре является своего рода жертвоприношением.

   Ох… ты ж… на запад да через восток!

   Чтоб меня…

   Меня уже, кажется, чтоб.

   - А поскольку принято оно было, полагаю, ввиду своей редкости, ибо люди делятся силой крайне неохотно, то и на просьбу жреца храм откликнулся.

   - Храм?

   - Боюсь, большего не скажу. Это место требует изучения, но… исключительно теоретически…

   - Давай уже, - устало выдохнул Эдди. – Исключительно теоретически…

   - Если теоретически, то вполне возможно, что храм нынешний размещен на месте более старого, а тот возник, как часто бывает, на месте еще более старого. Возможно, когда-то здесь было что-то, являвшееся всеобщей святыней. И это объясняет наличие статуй всех, почитаемых в этом краю, божеств.

   - Дед сказывал… - произнес орк, озираясь. А потом вдруг согнулся в поклоне, касаясь ладонью грязного пола. И цилиндр содрал. И вытащил из косы перо, которое бережно положил на алтарь.

   На другой.

   - Что ж, полагаю, я прав.

   На меня поглядели презадумчиво.

   - Как бы там ни было, ваш брак заключен. И сила приняла вашу клятву. Я не стал бы рисковать, её нарушая.

   - Эдди! – мой рев заставил огни взметнуться до самой крыши.

   - Да кто ж знал-то! – братец развел руками.

   Но выглядел при этом, зар-р-раза, довольным.

   В себя Чарльз пришел в гостинице. То есть, открыв глаза, он увидел белоснежный потолок с лепниной, кусок окна, полупрозрачный тюль и крупную вазу, из которой торчали позолоченные ветви. На ветвях висели позолоченные шары, которые показались донельзя похожими на яблоки.

   Чарльз закрыл глаза, подумав, что бредит.

   Но лежать с закрытыми быстро наскучило, и он открыл их снова. Как ни странно, но чувствовал он себя великолепно. Боль и усталость, с которыми он за последние дни сжился, куда-то ушли, тело пело и требовало движения.

   Поэтому Чарльз сел.

   И огляделся.

   Комната была не сказать, чтобы большой. В неё вместилась огромная кровать с балдахином, прихваченным золотыми кистями, пара туалетных столиков и зеркало. В зеркале отразился странный тип с перекошенным лицом, покрытом какими-то пятнами. Всклоченные волосы, безумный взгляд и след от подушки на щеке.

   - Твою ж… - Чарльз, конечно, предполагал, что за время пути он несколько изменился. Но вот чтобы так… да как за него вообще кто-то выйти замуж согласился?

   Мысль обескуражила.

   Отрезвила.

   И заставила подняться. Если он понял, то все пошло вовсе не так, как планировалось. И брак этот… к слову, невеста-то куда подевалась?

   То есть жена.

   И где он находится? Как сюда попал и вообще…

   Голова слегка кружилась, но не от слабости. Сила наполняла и переполняла Чарльза. И ему пришлось сделать глубокий вдох, осаживая её. Вот так, а то право слово, как мальчишка-второкурсник, только-только потенциал раскрывший.

   - О! Чарли… - белая, как и все-то в этой комнате, дверь распахнулась, впуская донельзя счастливого Эдди. – Живой! А мы уж беспокоиться начали.

   От Эдди пахло розовой водой и еще мясом, сдобой и в принципе съестным, отчего в животе раздалось урчание.

   - Живой, - Чарльз сглотнул слюну, которая наполнила рот. – Где я?

   - Гостиница «Белый лебедь». Между прочим, лучшая в городе.

   - Ага, - Чарльз опять сглотнул, поняв, что еще немного и не справится. – Есть хочу.

   - И хорошо! – кажется, Эдди подобное заявление весьма обрадовало. – Значит, живой! И жить будешь. Вот поверь моему опыту…

   - Эдди!

   - Идем, - он хлопнул Чарльза по спине, и от этого удара Чарльз едва не упал, но был пойман заботливой орочьей лапой. – Ты, главное, не переживай… если подумать, то все не так и плохо.

   Прозвучало… не слишком утешительно.

   Помимо спальни, в номере для новобрачных – а Эдди доверительно сообщил, что иных-то и не нашлось, разве что одиночные, а им надобен побольше – была гостиная, в тех же светлых тонах и украшенная чучелами лебедей. Исполненные с немалым мастерством, чучела держали огромное зеркало, мимо которого Чарльз постарался прокрасться незаметно, но все одно уловил собственное отражение и не сдержал протяжного стона.

   - Ты не переживай так, - Эдди воспринял стон по-своему. – И женатые мужики живут. Женитьба, это же не конец света…

   - На твоей свадьбе я тебя тоже так утешу, - мрачно сказал Чарльз, рухнув в кресло. Низкое, укрытое белоснежным покрывалом, оно оказалось мягким, и Чарльз даже решил, что сейчас вовсе провалится.

   Не провалился.

   Дотянулся до столика, на котором виднелся серебряный поднос, а на нем в свою очередь серебряные же блюда.

   Эдди вздохнул.

   - Милисента где?

   - В ванной. Ты… извини, но это надолго.

   - Пускай, - Чарльз поднял крышку и едва не захлебнулся слюной. На крупном куске мяса, украшенном веточкой розмарина, плавился кусок сливочного масла. И золотистые дорожки бежали по стейку, мешаясь с крупной солью и темными перчинками. Появилось желание забыть про все манеры и просто впиться в этот кусок зубами.

   Сдержался Чарльз немалым усилием воли.

   - Рассказывай, - велел он, понимая, что вляпался во что-то куда более серьезное, чем рассчитывал.

   - Ну… тут такое… в общем… - Эдди осторожно опустился во второе кресло и потянулся к кофейнику. – Твой приятель, который некромант, он полагает, что брак вы заключили не просто так, а нерасторжимый.

   Мясо оказалось сочным.

   И нежным. И вкус его, подчеркнутый приправами, доставил такое наслаждение, что Чарльз замычал.

   - Он сказал, что вы принесли клятвы. А свидетелями стали древние силы. Может, даже божества.

   - Сиу?

   - Не только… что… может, племена помнят не так и много. Мне дед мой говорил, что когда-то были особые места, - Эдди наполнил крохотную чашку, которую держал явно с трудом. – Туда приходили, чтобы вершить суд. Или договор заключать. Или торговать. Или еще что… ну, раньше, до вас, людей, тоже не особо мирно жили. Вот и появились. Там кровь первых всех. Орков, сиу, подгорников, даже людей. И потому-то там древняя сила. А потом появились люди с другой стороны моря и все переменилось.

   Чарльз вздохнул.

   Стейк оказался куда меньше, чем выглядел, и закончился слишком быстро. Правда, под вторым серебряным колпаком обнаружились ломтики картофеля, обжаренные до золотистой корочки. А к нему – бекон и тонкие острые колбаски.

   Соус в соуснице.

   Салфетки.

   Может, сервировке не хватало изящества, зато еды было много.

   - Он сказал, что в ваших храмах вроде как тоже есть эта сила, если туда и вправду ходят молиться. Верить. Ну и делятся душой. Тогда да, тоже клятвы особыми становятся. А если нет…

   - В общем, развода не будет? – уточнил Чарльз.

   - Ну… - Эдди провел руками по лысой башке, с которой исчезла та мелкая поросль, что пробилась за время пути. – Извини… он говорит, что можно, конечно, но лучше не рисковать. Вы ж и силой клялись.

   И еще кровью.

   Идиот.

   Но злости, странное дело, не было. В конце концов, именно Чарльз предложил эту женитьбу. И на обряд согласился добровольно. И… и у него образование, опыт. Так чего уж тут.

   - Милисента как?

   - Да… нормально. Вроде. Не знаю. Она же ж… она плакать не станет. И претендовать на что-то тоже, не думай.

   - Не думаю, - Чарльз почесал шею, которая раззуделась просто-таки до невозможности. – И не дергайся, я не собираюсь её обижать.

   - Я и не позволю, - Эдди глянул так, что кусок в горле застрял. – Не знаю, выйдет чего у вас или нет, но… вдовой остаться она всегда успеет.

   И это, пожалуй, не было угрозой.

   - Не думаю, что до такого дойдет, - Чарльз протянул руку. – Кофеем поделись. Р-родственничек…

ГЛАВА 3 О превратностях брака и высокой общественной морали

Счастье было.

   Конкретно в этой ванне. Огромной, даже больше той, что у нас стояла, тем паче, наша давно облезла и водой, если и наполнялась, то давненько. А тут… ванна сияла, краны тоже сияли, и все-то вокруг сияло, было белым и чистым, чем внушало мне некоторые опасения. Я открыла краны и сунула палец под горячую струю.

   А потом, как ванна наполнилась, и залезла в воду.

   И просто лежала, чувствуя, как отмокает шкура. Кажется, даже придремала немного, но не так, чтобы сильно. Потом уже мылась. Долго. Натиралась душистыми мылами, какой-то фигней в банке, про которую сказали, что она для кожи.

   Пускай.

   Но чем дольше я лежала, тем сильнее остывала вода, а в голове появлялись мысли… да разные мысли. Большею частью о том, что Чарли новостям не обрадуется.

   Он ведь граф.

   Всамделишный.

   И это я тут могу над графством его посмеиваться, а там, на Востоке, смеяться будут уже надо мной. Я даже высунулась, чтобы в зеркало поглядеть, чего явно делать не стоило. Из зеркала на меня поглядела смуглая до неприличия – еще немного и с сиу по цвету сравняюсь – девица с темными волосами и резкими чертами лица. Губы у нее были тонкими и большими. Помнится, судейская дочка еще мой рот жабьим обзывала. Нос с горбинкой. Глаза… глаза, пожалуй, что и ничего. А вот шея длинная, как у жирафы, которую я на картинке видела. И сама-то тощая.

   Кости торчат.

   Кожа… кожа вон ниже шеи белая. И на руках тоже. И будто я то ли перчатки одела, то ли вымазалась. А матушка еще когда предупреждала, что приличные леди носят перчатки.

   И маски от солнца.

   Носила бы…

   Не помогла бы маска, даже если загар отскоблить, все одно я останусь не совсем, чтобы человеком. Может, не настолько, как Эдди, но коль приглядеться, то чувствуется во мне иная кровь.

   И вообще…

   С этой мыслью я нырнула в остывающую воду, под которой и сидела, пока хватило дыхания. А как закончилось, то вынырнула.

   - Хватит, Милли, - сказала я своему отражению, стараясь подражать мамаше Мо. Вот кто умел изгонять бесов, в том числе и трусости. – Вовек в ванной не спрячешься.

   А вот волосы мыть надо.

   И мыла. Дважды. А они все одно остались черными и спутанными. И… белый мягкий халат, который единственно нашелся из одежды – Эдди обещал решить вопрос – нисколько не успокоил.

   Я осторожно приоткрыла дверь и ничуть не удивилась, обнаружив графчика.

   Графа.

   К мужу стоит отнестись серьезно. Он сидел на белом диванчике и глядел в пустую кружку.

   - На кофейной гуще гадаешь? – спросила я, потому что нужно было чего-то сказать.

   Подозреваю, основное он узнал от Эдди. А я… я стою. С полотенцем на волосах. Мамаша Мо так закручивала, чтоб не просквозило. Тут, конечно, сквозняков нету, но с полотенцем все одно как-то спокойнее.

   - Скорее думаю.

   - Злишься? – не люблю недоговорок.

   Я бы вот злилась, если по-хорошему. Да и… и должна бы, и странно, что не злюсь. Я ведь тоже не хотела замуж. Но…

   - Нет, - он покачал головой. – Ничуть. Сам должен был бы подумать.

   - Эдди говорит, что все не так страшно. Что надо просто изучить клятву и… и может, что-нибудь придумаем.

   - Придумаем, - соврал Чарльз.

   А я взяла и поверила.

   - Там… вода есть горячая. Хорошо. Правда, одежды нет, но Эдди сказал, что купит на первое время. А потом уже сами.

   - Как мы вообще сюда попали? – Чарльз отвел взгляд, а я вспомнила, что из той самой, упомянутой одежды, на мне только халат.

   И это как-то… неудобно, что ли. Не в том смысле, что в халате, но просто вдруг подумалось, что он муж и вообще. А я в халате стою.

   - Эдди привел. Сказал… сказал, что если творится неладное, то лучше сюда. Тут место приличное. И хозяин с Мастерами дружен. А стало быть, лишь бы кто не сунется. Но дорого, да…

   Я замолчала.

   - Это ничего, деньги – не проблема. Ты, наверное, голодна? А я все съел. Проснулся… знаешь, будто три дня как минимум ничего в рот не брал. Такой голод, - Чарли говорил нарочито бодро и за бодростью этой угадывалась та же ложь и нежелание говорить о том, что и вправду важно. Наверное, в другой раз я бы согласилась, что если человек говорить не хочет, то оно и не надо.

   - Думаешь, ничего не выйдет? Клятву обойти и… и вообще? – я подошла к креслу и забралась в него с ногами. В халат укуталась поплотнее. Муж там или нет, но нечего пялится.

   - Не знаю, - Чарльз выдохнул с облегчением. – Но скорее всего ты права, не выйдет.

   - И что теперь?

   Нет, я не ждала, что он прямо сейчас возьмет и ответит, скажем, что нисколько не расстроен и вообще всю жизнь мечтал о таком вот браке. Или что влюбился в меня с первого взгляда, а потому тихо страдал, не надеясь на взаимность.

   В романах мужчины всегда страдают тихо.

   - Теперь… понятия не имею, - Чарльз поскреб шею. – Как-нибудь уживемся. Надеюсь. И вообще… ты не самый худший вариант.

   Наверное, это можно было счесть комплиментом, но за такой комплимент появилось острое желание дать в морду. Не худший? Я не хочу быть «не худшим»!

   - А кто худший? – мрачно уточнила я.

   Чарльз задумался. Ну да, не так и просто выбрать.

   - Лилианд Пендриксон.

   Уже бесит.

   Дурацкое имя.

   - Это кто?

   - Дочь матушкиной подруги.

   Которая, наверняка, истинная леди и вообще матушке нравится. А когда кто-то матушке нравится, это… это серьезно.

   - Она милая девушка, но… - Чарльз щелкнул пальцами. – Совсем не такая, как ты.

   - Женить хотели?

   - Очень.

   - А ты?

   - А я сопротивлялся. И мы даже поругались с матушкой. Она обиделась.

   Ясно.

   А меня увидев, обидится еще больше. Я подавила тяжкий вздох.

   - Милли, я не собираюсь тебя к чему-либо принуждать. И поверь, практически из любой ситуации можно найти выход. Главное… давай сперва текущие проблемы решим, а?

   - Это какие?

   - Ну… - Чарльз загнул палец. – Отыщем мою сестру. Придумаем, как её вытащить, и это, чувствую, будет непросто. Еще надо найти сиу. И того типа, который дурит им головы. Невеста Орвуда, дочь орка, чужие артефакты…

   - А их мы тоже искать станем? – уточнила я на всякий случай, подумав, что и вправду. Чего это я о замужестве печалюсь. С этакими планами и овдовею раньше, чем привыкну к наличию мужа.

   - Несомненно. Мне кажется, все это звенья одной цепи.

   Чарльз поскреб шею.

   - И… извини.

   - Вода горячая тут не заканчивается, - я махнула в сторону ванны. – Иди, а то ведь оно ж так… неприятно. А Эдди когда вернется, не сказал?

   Вернулся братец ближе к ночи.

   Был он мрачным, злым даже и еще насквозь пропах улицей.

   - На от, - он кинул сверток, в котором обнаружилась чистая белая рубаха, и брюки, и даже корсаж, расшитый серебряными узорами. Завершал костюм узкий жакет с короткими, в три четверти рукавами. – Чарли…

   Мой супруг поймал второй сверток.

   Что сказать, местный наряд из потертой бурой кожи, ему весьма даже идет. Сразу вид такой от стал, серьезный. И с выражением лица сочетается.

   Даже облупленность в тему.

   Гармонирует, как сказала бы матушка, с общей потрепанностью платья.

   Эдди же, плюхнувшись на низкое кресло, которое хрустнуло, но братцев вес выдержало, сказал:

   - Странные дела туточки творятся, - он сцепил руки на животе. – Думаю, надо уходить и… в общем, я зашел в банк. Они сворачиваются.

   - Плохо, - Чарльз покосился на меня.

   А я что?

   Штаны пришлись в пору, рубашка тоже, а вот корсаж я затягивать не стала. Как-то оно… в заведении Бетти многие девицы его носят. Но на голое тело. У меня вроде на рубашке, а ощущение такое, будто на голое тело. И нечего глазеть.

   От наличия корсажа сисек у меня не прибыло.

   Ну… наверное.

   - И я о том же. Подземники, что крысы, чуют неладное. Бордели закрыли. То есть, как это… провели экспроприацию с целью освобождения невинно эксплуатируемых женщин. А тех перевели в работные дома, но не всех. Сказывают, что где-то третья часть исчезла, а куда – никто понятия не имеет. Среди бывших шлюх слухи ходят самые разные.

   Я подергала корсаж и пожалела, что не стала жакет набрасывать. Показалось, будто жарко. Теперь и вправду чую, что жарко, аж просто невыносимо жарко.

   - Думаешь, искали одаренных?

   - А кого еще? Но это очень и очень плохо. Стало быть, наш Змееныш сумел поладить с Мастерами. А Мастера тут – закон.

   - О нем…

   - Пока слухи один другого странней. Честно, если хотя бы половина правда, то тут все свихнулись. Может, действительно, свихнулись, но нам от этого не легче. Никто не возьмется за заказ, - Эдди сжал кулак. – Одно дело воевать против чужака с амбициями, и совсем другое – идти против Мастеров. Как бы…

   Он поморщился.

   - Еще тут… создали комитет нравственности.

   - Чего?! – удивилась я.

   Они б еще Лигу трезвости придумали, в пару, стало быть.

   - Комитет, - буркнул Эдди. – Нравственности. Чтоб, значит, предотвратить преступления и защитить всех женщин. И по нему все женщины, которые незамужние, девицы там или вдовы, должны зарегистрироваться в этом вот комитете. И туда обращаться, если вдруг понадобится помощь.

   - Благие намерения… - осторожно заметил Чарли, старательно отводя от меня взгляд.

   - В жопе я видел такие благие намерения. Комитет вроде как собирается бороться за нравственность, а потому найти каждой женщине в городе мужа.

   - Ты ж говорил…

   - С этим-то как раз проблем нет. Мужа тут найти несложно, если не совсем страшная. Другое дело, что в этот комитет можно и жалобу подать. На недостойное поведение. И тогда случится разбирательство. Уже случалось… и несколько женщин были направлены на исправление.

   - Это… нормально? – осторожно уточнил Чарльз.

   - А сам-то как думаешь? Это ни черта не нормально! Здесь никогда-то никому не было дело до чужой морали или аморали, - Эдди потер шею. – А теперь… ходят, выглядывают… и умные люди уже поняли, что к чему. На выезд теперь особое разрешение нужно. Не всех, а женщин. Чтоб, стало быть, не продавали их во внешний мир, где станут нещадно эксплуатировать.

   - А…

   - И рабов коснулось. Мужчин можно продавать, а женщины отныне под защитой. Такое вот глубокое, мать его за ногу, общественное благо.

   Точно, мать его за ногу.

   И мне это не нравится. Настолько, что прямо-таки тянет перчатки примерить да ружье свое, с которым я уже, почитай, сроднилась, к груди прижать.

   Чарльз поглядел на меня.

   На Эдди.

   И опять на меня.

   - А…

   - Исправительное учреждение, куда всех-то, что шлюх, что иных, кому не повезло, расположили не где-то там, а при башне Мастера-Основателя.

   - Это плохо…

   - Это ох… очень плохо, - согласился Эдди. – Тем паче, что теперь белую часть города закрыли для посторонних. Вроде как из соображений безопасности. И пускают туда исключительно по особым приглашениям. В общем… денег понадобится больше, чем я думал.

   - А помогут?

   - Приглашение купить несложно, всего-то десять тысяч и… - Эдди замолчал. – Проблема в другом. Мне тут намекнули, что тебя ищут.

   - Меня?

   - Ну… не лично тебя, но некоего молодого человека при деньгах, рожею весьма с тобой похожего. Ну, с тобой прежним. Нынешняя твоя обгорелая, она как бы и другая. Так сразу и не скажешь, что ты – это ты. Если еще глаз подбить, то вообще хорошо будет.

   - Пока… давайте воздержимся.

   Я согласилась. Глаз подбить никогда не поздно. Да и сомневаюсь, что искать будут только по физии. Я-то помню, сколь мало портреты, шерифу приходившие, на нормальных людей похожи.

   - У них наверняка слепок имеется, - похоже, та же мысль пришла в голову и Чарли. Он потер подбородок. – И имя… я ведь не прятался.

   - Думаю, что все и сразу.

   - Слепок ладно… это если попадусь куда, то сличать будут. Или в банке…

   - Подгорники с таким связываться не станут, - покачал головой Эдди. – Они репутацию блюдут, а если выплывет, что они клиента сдали… нет, точно не станут.

   Он издал тяжкий вздох и сказал:

   - А вот жрец – дело другое.

   Твою…

   А ведь и вправду, нам и в голову не пришло другие имена называть. И бумагу нам выправили. И…

   - Есть, конечно, небольшой шанс, что искать тебя в храме не станут, что просто разминетесь, но тут такое дело…

   - Полагаться на этот шанс не след?

   - Именно, - Эдди покрутил в пальцах камушек. – В общем… придется переехать.

   - Куда?

   - К одному… человеку. Он мне должен.

   - Не выдаст?

   - Кто ж его знает, - камушек выскользнул из пальцев и покатился по столу. – Не должен, но сам понимаешь… тут такое дело… кто живет в городе, он не особо хочет связываться с Мастерами. Этак живо можно в пустыне оказаться. Или еще где.

   Уточнять, где именно, Эдди не стал. А я не стала спрашивать.

   - А что с приглашением. Кто пойдет?

   Эдди поглядел на Чарли с упреком:

   - Я, конечно. Говорят, там можно за сходную цену жену себе прикупить. Вот и поглядим. А то как-то оно нечестно выходит, что ты женатый, а я вот один одинешенек. Друзей в беде не бросают. Вместе страдать будем.

   Вот ведь. А еще брат называется!

ГЛАВА 4 Где город поворачивается другим боком

Из гостиницы, которая снаружи выглядела этаким серебристым шаром, уходили тихо, не став беспокоить почтенного хозяина, благо, тот отходил ко сну рано и того же ожидал от гостей.

   Вещей было немного, а что имелось, уместилось в весьма просторную сумку.

   - С лошадьми вот… нехорошо. Я за конюшни уплатил, но… Итону отписался, чтоб забрал их, закинет на станцию, а там отправит с человеком верным.

   Эдди вновь вздохнул.

   - Если что, то затраты я возмещу, - поспешил заверить Чарли. Но Эдди лишь отмахнулся:

   - Не в том дело. А… мы ж ехали вместе. И фамилия у нас одна. И…

   - Тебя свяжут со мной?

   - Думаю, что да. Оно хорошо считать, что с дураками дело имеешь, да дураки бы Мастеров не зацепили. Они ныне, конечно, не те, что прежде, но тоже не глупые. Стало быть, если найдут священника, то и меня вычислят быстро.

   - Плохо.

   Чарльз пытался придумать что-то, но в голову ничего не приходило.

   - Я бы сказал, что вовсе дерьмово…

   Улицы были пусты.

   Они освещались огромными шарами, которые свисали с толстой веревки, словно яблоки. Шары светили неравномерно, и на стенках их виднелись пятна, будто яблоки подгнивать стали.

   Пахло… также.

   Дымом. Гарью. Железом. И еще сотней алхимических растворов, смешавшихся вместе. Где-то над домами висел покров желтого тумана.

   - Поэтому надо быть готовыми, что уходить придется в спешке.

   Эхо шагов тонуло в железных стенах. И Чарльзу подумалось, что железа здесь как-то слишком уж много. Что это железо, если разобраться, оно повсюду. И от этого становилось не по себе.

   Где-то впереди раздался грохот, что-то свистнуло, и по узкой улочке проползла железная гусеница. Она двигалась медленно, рывками. Тонкие ноги-ходули с трудом удерживали тяжелое тело, и то покачивалось, и от натуги пыхало паром.

   Желтым.

   Едким.

   - Вопрос в том, как уходить, - Чарльз закрыл лицо рукавом.

   Милли чихнула.

   И тоже рукав подняла.

   - На от, - Эдди протянул ей платок, а второй Чарльзу. – Завяжи. Тут порой тяжко. Итон вывезет, если что. Не за бесплатно, но вывезет.

   Хотелось бы верить, ибо, если чудом выйдет пересечь пропасть, а потом и горы, которые определенно поднимали вовсе не для того, чтобы их мог пересечь любой желающий, то с мертвой пустыней так просто не получится.

   Эдди резко обернулся и прижал палец к губам. Знаком указал на стену, и Чарльз послушно прижался к той. Спиной он чувствовал холод камня, и неровность его.

   Милли встала рядом. И в руках её появились револьверы.

   Да что происходит? Но тут Чарльз услышал звук шагов. Тот, кто шел, не прятался. Он ступал медленно, слишком уж медленно.

   А еще он был магом.

   И…

   - Это Орвуд, - сказал Чарльз, выдыхая с немалым облегчением. Сердце бешено колотилось, а руки вспотели.

   - И не только, - Эдди тряхнул головой. – Выходи уже, я тебя слышу.

   Огромная тень отделилась от стены, и Чарльз подумал, что охотника из него точно не получится. Он не чуял орка. И не видел, пока тот просто не возник перед Чарльзом.

   - Прошу прощения, - а вот некромант приподнял шелковый цилиндр. – Но мне показалось, что вы решили нас покинуть.

   - Не показалось, - мрачно произнес Эдди, убирая револьверы. – С нами не безопасно.

   - Я уже понял.

   - Слышал?

   - Беседовали вы громко, а у моего нового друга до крайности чуткий слух. Просто поразительно!

   Почему-то все посмотрели на Чарльза. А он даже не сразу сообразил, почему смотрят. А сообразивши, обругал себя.

   Идиот!

   Надо было полог защитный поставить. Ведь всегда же ставил, а тут…

   - Извините, - Чарльз сумел взять себя в руки. – Подозреваю, начинает сказываться переутомление. И…

   - Мы с вами можем быть полезны друг другу, - Орвуд перехватил щегольскую тросточку. В руке он держал дорожный саквояж, судя по позолоченным уголкам, одной весьма уважаемой фирмы. – В конце концов, мы преследуем одну цель.

   - Именно, - прогудел орк, озираясь. – Идти надо.

   Эдди вздохнул.

   Милисента погладила Чарльза по руке, успокаивая. Мол, с кем не бывает. Только спокойствия это не добавило. Если их подслушали эти двое, то мог еще кто-то.

   - Идем. Там, на месте поговорим, - Эдди развернулся. – Только тихо. Ни к чему привлекать лишнее внимание.

   У Чарльза тут же возникли сомнения. Сложно представить, что компания из орка, полуорка, пары магов и одной девицы, одетой совершенно неприлично, в принципе способна не привлекать внимания. Но тут же снова себя обругал.

   - Станьте рядом, отвод глаз накину, - сказал он.

   Послушали.

   Дальше… дальше просто шли.

   И дальше.

   И ниже.

   Город этот, состоявший из камня и железа, плодил улицы и закоулки, среди которых человеку незнакомому было легко затеряться. Вот и Чарльз весьма скоро вовсе перестал понимать, куда он идет.

   Прямо.

   Влево. И снова прямо, почти протискиваясь меж двух стен. Вниз по ступеням. И прямо. Стены уже где-то выше. И опять вниз. А потом еще и еще, пока они не оказались где-то под землей. Здесь город продолжался, выгрызая себя в камне.

   Под ногами хлюпало.

   И воняло изрядно. Платки пригодились, хотя вонь все одно пробивалась. Хуже всех приходилось орку. Он терпел, но Чарльз спиной ощущал его раздражение.

   Не сорвался бы.

   - Уже почти, - Эдди тоже что-то такое почуял. – Это нижний уровень. Хотя и не самый нижний.

   - Куда уж ниже, - некромант протянул орку жестянку. – Прошу. Нанесите на верхнюю губу. Это несколько притупляет запахи. И вы тоже, леди. Господа?

   Отказываться Чарльз не стал. Если уж кто и знает, как избавиться от вони, так это некромант. Мазь слабо пахла травами. Впиталась она быстро, а спустя несколько секунд окружавшие Чарльза запахи поблекли.

   - Спасибо, - сказал он.

   - Не за что, - жестянка исчезла в кармане кашемирового пальто, явно шитого на заказ.

   А они остановились.

   Этот дом стоял словно бы наособицу. Да и не дом вовсе, каменный куб, на который поставили еще один, но как-то криво, а потому его поспешили закрепить деревянными подпорками и галереями, что соединяли дом с другими, почти полностью ушедшими в камень.

   - Погодите. Постойте, - Эдди потер руки. – Я сейчас.

   Он сунул пальцы в рот и издал тонкий свист, на который в доме открылась дверь. А вот интересно, Чарльз эту дверь и заметил-то только, когда та открылась.

   Даже не дверь. Кусок стены вдруг в эту самую стену провалился.

   Эдди заглянул в провал, после вовсе в нем исчез, но вернулся до того, как Чарльз начал волноваться.

   - Идем, - сказал он и что-то в голосе заставило насторожиться.

   Но нет. В доме было пусто и темно. Правда, стоило хлопнуть в ладоши, и где-то под потолком слабо засветились полуразряженные камни.

   - Только, Эдди… - человек, который стоял у стены, был невелик, но это все, что Чарльз мог о нем сказать. Слишком темно. Да и человек кутался в просторные одежды. – Слушок пошел, что за тебя заплатить готовы.

   - Много?

   - Не так много, чтобы здравомыслящий человек рискнул, - человек набросил на голову капюшон. – Но сам знаешь, здравомыслящих тут немного. Потому поостерегись.

   Чарльз удержал за руку Милли, готовую шагнуть на свет. Морок работает, и кто бы ни стоял там, у стены, увидит он немного – размытые силуэты, на которые и глядеть-то не хочется.

   - Спасибо, друг.

   - Не за что… живи и… если что, то я тебя не видел.

   - И я тебя.

   - Еда там, вода тоже. Правда, фильтры маленько барахлят, но переберешь.

   - Только фильтры?

   - Ищи. Что найдешь, то твое.

   - А мастерская?

   - Закрылась, - это человек произнес с тоской. – Не слышал о новом законе?

   - Каком?

   - А… ну да, ныне законов стало как-то слишком уж много. В общем, чтоб мастерскую держать, надобно получить лицензию. А для того – пройти освидетельствование. У мастеров. Чтоб, значит, подтвердить статус и знания.

   Эдди выругался.

   - Многие уже ушли. Я вот ждал, думал, может, отменят… но… третьего дня, помнишь Бена?

   - Который одноногий?

   - Его. Он вроде как закрылся, но людям знающим помогал, как попросят. Кто-то донес… и забрали Бена.

   - Суд?

   - Был… дали штрафа, а откуда взять, когда все конфисковали в доход города? Ну и пойдет, стало быть, тоннели строить. Нет, Эдди, ты как знаешь…

   - А…

   - Чтоб освидетельствование пройти, надобно в мастерской поработать. И ладно бы просто даром, так нет… сто пятьдесят золотых! Представляешь? – возмущение мастера было вполне искренним. – И дело даже не в том, что это… мать его…

   Он добавил пару слов покрепче.

   - Многие пропали, Эдди. Вроде как решили лицензию взять, там с нею и послабления обещали, налоги ниже, право участвовать в аукционах и вовсе продавать через Верхние Мастерские. И решились. Вышло. А потом пропали. Не все. Некоторые. Из крепких мастеров. Ни про Криворота, ни про Шипа я больше не слышал. Нет, Эдди, что бы тут ни затевалось, оно точно не к добру. Так что я с Итоном ухожу.

   - А он…

   - Уйдет. И вернется. У него ж поезд. Хотя… я уже начинаю думать, что этот поезд ему надолго не оставят. Рад был повидаться. И… удачи тебе.

   Человек выскользнул сквозь щель в стене.

   И стало тихо.

   В тишине этой было слышно, как потрескивает искра, попавшая под колпак лампы, и гудят трубы в стенах. А еще где-то там, далеко, капает кран.

   Или не кран.

   Но капает.

   - Да уж, - Эдди поглядел на светильники, которые скорее сгущали тьму, чем давали свет. – Честно говоря, не знал, что так… я тут давненько не был, с полгода точно. Но такое…

   - Думаю, об этом тоже следует побеседовать, - с тошнотворной бодростью произнес Орвуд. – Но для начала стоит заняться нашим пристанищем. Чарльз, вы сумеете зарядить лампы?

   - Сумею, - Чарльз прищурился.

   Накопители в системе стояли нестандартные. Да и сама она, питавшаяся от короба, выглядела незнакомой.

   - Чудесно. Я тогда займусь плесенью, - некромант снял белоснежные перчатки, отправив их в нагрудный карман. – Полагаю, здесь частенько случались выбросы энергии, а вот экранировали помещение давно и защиту не обновляли, отсюда…

   Он продолжал говорить что-то еще, заполняя пустоту.

   - Тут мастерская была, - сказал Эдди. – Это старый знакомый. Мастер. Не тот, который от основателей, но неплохой. Мы… поладили. Я ему приносил кое-что на продажу.

   Вряд ли законного происхождения.

   - И брал опять же. Камни… Милли заряжала, хотя это долго, да… туда-назад… тут всегда хватало тех, кто за недорого готов был зарядить камни. А оно вон как вышло.

   - Не сдаст? – уточнила Милли.

   - Понятия не имею. Сам вряд ли. Он мне кое-чем обязан, а такие люди верят в удачу. Но если возьмут и прижмут, тогда да, запираться не станет.

   Что логично.

   - Другое дело, что о нашем знакомстве никто и не знает. Так что шанс есть.

   Чарльз откинул крышку ящика и вытащил первый из дюжины камней. Крохотный совсем, и силой заполнился быстро, впрочем, как и остальные. А схема интересная. И сама мысль заменить несколько крупных и дорогих накопителей более мелкими и дешевыми достойна внимания.

   Любопытно будет посмотреть, надолго ли их хватит.

   Но света стало больше. Хватило, чтобы разглядеть место. И вправду, мастерская, точнее её остатки. Столы. Какие-то ящики под ними. И другие – на стеллажах, что вытянулись вдоль стены. Массивная туша сварочного аппарата, правда, изрядно закопченного и вряд ли рабочего. Голем, от которого сохранился лишь остов и тот частично.

   Плавильная печь.

   Дорогая штука, но слишком тяжелая, чтобы тащить с собой. И вряд ли новая, иначе её бы продали.

   - Жилые на втором этаже, - сказал Эдди. – Только… он еще та свинья.

   И оказался прав.

ГЛАВА 5 О теории эволюции, драконах и снах

На втором этаже стойко и резко пахло прокисшим пивом – ненавижу этот запах с детства – и падалью. Я огляделась.

   Комнаты две.

   В одной, поменьше, нашлось место для огромной ванны, покрытой ржавчиной и какой-то черной слизью. Над ванной из стены выглядывал кран, с которого свисали зеленые нити то ли плесени, то ли водорослей. Пол был черен. И покрыт толстым слоем мусора.

   Мамаши Мо нет на этого мастера!

   Вторая комната была не чище. Тот же пол, правда, с ковром, который к полу прилип намертво. Тот же мусор – мятая рваная бумага, песок, обертки, какие-то железяки, куски ткани, кости и шелуха семечек, огрызки яблок и зачерствевшие до сухого состояния булки. Но зато здесь имелся огромный стол, украшенный золотыми медальонами. С медальонов скалились морды львов, пусть и несколько заросшие черной липкой грязью, но все одно грозные.

   Зеркало на тумбе.

   Кровать.

   Одна. Пусть огромная, с половину комнаты, но одна! И… и ложиться на неё я не рискну. Покрывало пестрело пятнами. Прямо посреди кровати валялась канистра, из которой тихо капала черная жижа.

   - По-моему, тут спалить все проще, чем убрать, - сказала я Эдди.

   И тот вздохнул.

   - Извини, но… сюда точно без нужды никто не сунется. Это место он держал для особых… сделок. А так у него своя мастерская на верхнем уровне. А про это, если и знают, то далеко не все.

   Может и так, но уютнее от осознания сего факта не стало.

   Уборка.

   Ненавижу уборку.

   Мамаша Мо полагает, что это явный признак одержимости бесами. Прежде всего – лени. Ибо женщина просто-таки обязана от рождения жаждать порядка. Нет, порядок я любила, но чтоб вот так его наводить…

   Пришлось.

   Вон, даже супруг мой мусор собирал, пусть и с прескорбным видом. А некромант, который, небось, тоже не из простых, вдоль стен прошелся. Уж не знаю, чего он сделал, да только щекотно стало, а еще плесень с этих стен сама осыпалась. Порой вместе со штукатуркой, обнаживши подгнившее дерево, ну так то издержки, так сказать.

   Орк сгреб и вынес ковры. Понятия не имею, куда он их дел, но под коврами обнаружился весьма приличный пол почти натурального цвету. Эдди предположил, что сугубо в теории можно и остальной отмыть, что он тоже натуральный, только замызганный, однако почему-то ни у кого не возникло желания теорию практикой проверять.

   - А заклинания нету какого-нибудь? – уточнила я на всякий случай. А то вдруг окажется, что зря мучаемся и можно как-нибудь по-хитрому пальцами щелкнуть, чтобы оно все само взяло и убралось.

   Я аж зажмурилась от такой перспективы.

   - К сожалению, нет, - разочаровал меня Чарли. – Есть какие-то бытовые заклинания, вроде бы как… точно знаю, что для чистки каминных труб. И для решеток тоже. Стабилизирующие. Артефакты, пыль притягивающие, тоже существуют. Но я, к сожалению, ничего такого не умею.

   - Жаль, - я подавила вздох.

   Оно, конечно, огненную стену полезно пустить, особенно на мертвяков, но в данном случае пыль была бы актуальней. Ничего, вот вернусь на Восток и выучу.

   Или нет?

   К утру управились.

   Последней, после весьма продолжительной дискуссии, вытащили кровать, вместе с матрасом, на котором пестрели странного вида пятна, простынями, что прятались тут же, скомканные и печальные, и подушками.

   - А спать на чем будем? – позевывая, поинтересовалась я.

   Тут даже одеял нету, с лошадьми остались.

   А поспать я бы не отказалась.

   - Могу предложить вам свое пальто, - сказал некромант. А Чарли нахмурился этак, не по-доброму. Но пальто не предложил. – Но, полагаю, что где-то здесь должен быть магазин. Или еще какое-нибудь место?

   - Есть, - ответил орк, поправляя цилиндр. – Я загляну. К вечеру будет.

   Я кивнула.

   До вечера как-нибудь продержусь. А пока и в кресле подремать можно. Что-то притомила меня эта уборка.

   Я забралась в кресло с ногами, разуваться тоже не стала, и ружье, к которому привыкла уже, поближе поставила. А то ведь… место надежное, если Эдди так говорит, но мало ли.

   С ружьем, оно всяко надежней.

   Стоило закрыть глаза и… я провалилась в сон. Но и во сне я ощущала зверскую усталость, что злило неимоверно. В конце концов, нормальные люди спят, чтобы отдыхать, а я вот… опять город.

   Площадь.

   Помост, укрытый золотой тканью, и знакомое кресло на нем. Надо же, вынесли. А ведь тяжеленным гляделось! На кресле – человек в алых с золотом одеждах. И шелка яркие, что кровь. Сам же человек стоит так, что смотреть на него сложно – солнце глаза слепит. И я щурюсь, заслоняюсь от яркого этого света.

   Иду.

   И главное, я прекрасно понимаю, что сплю, что все не взаправду. Но это странным образом только больше злит. Вот почему нормальные люди во сне что-нибудь приятное видят? Фэйри там или цветущие луга, золотые горы или шоколадные.

   Шоколада захотелось.

   И в животе заурчало.

   Это урчание было таким громким, что человек, сидевший на троне, повернулся ко мне. Надо же, а помню эту рожу распрекрасную.

   - Привет, что ли, - сказала я, подавив зевок. Нет, этак я точно свалюсь, если и там, и тут жить буду.

   - Проклятая кровь! – возопил этот, в одеждах, и руки воздел.

   - Скажи чего-нибудь нового.

   Я поглядела.

   А высоконько-то забралась. Или это как во сне? Сделал шаг, а уже вроде и на вершине горы, стоишь, глядишь, рукой пропасти помахиваешь?

   Пропасти не было, но имелась лестница, которая терялась там, внизу. И люди, что окружали и помост, и лестницу, и нас вот… а они нагишом ходят – это нормально? Нет, шкуру там расписывают золотом и серебром, и еще камушками драгоценными, отчего кажется, будто они чешуей покрыты.

   А главное, весь срам напоказ!

   Я покачала головой.

   - Ты пришла, - тот, на троне, поднялся, опираясь на посох. А тяжеленный с виду! Таким по башке кого приложить – самое милое дело.

   - Можно подумать, у меня выбор был.

   Я подавила очередной зевок.

   - Что вам от меня надо?

   А то и вправду, само это, чую, не прекратится. У меня же ж тоже нервы имеются, это же ж никакого порядку не будет, если то тут, то там.

   - Отпусти нас, - сказал он.

   - Куда?

   - В смерть, - прекрасное лицо исказила судорога. – Позволь уйти.

   - Идите.

   Я сказала это громко, чтобы слышали все, но ничего не произошло. Может, надо еще громче?

   - Бестолковая, - покачал головой найпрекраснейший покойник.

   - Какая уж есть, - я опустилась на ступеньку и подвинулась. – Садись, что ли. Поговорим?

   Он хмыкнул. И посох свой перехватил. А я еще подумала, что если он этим посохом меня приложит, то я помру или проснусь? Но он посох приткнул сбоку кресла и спустился.

   Сел.

   Рядом так.

   А ведь я чувствую, что он неживой. То есть, нельзя сказать, чтобы совсем мертвый – мертвяки другие чутка – но и не живой.

   - Звать-то тебя как?

   - Солнцеподобный.

   - А для друзей если?

   - Ты не друг.

   - Ну почему, я ж вроде и не враг… ты извини, - стало вдруг стыдно, что я его ограбила. Ну и кости в беспорядке оставила. Может, надо было хотя бы в кучку сложить, так оно вежливей.

   - Ничего. Та плоть мертва, - он опустил голову, а мне подумалось, что он совсем даже не старый. – Кархедон.

   - Чего?

   - Ты спрашивала имя. Кархедон. Так меня нарекли при рождении.

   - Милисента, - руку протягивать я не стала. – Так… что мне надо сделать, чтобы вы того… ну, окончательно померли? Сиу сказали, что город сам рухнет теперь, но похоже ошиблись, да?

   - Да.

   - Как вы… ну, они говорили… и тут… - подумалось вдруг, если кто и знает, что за внезапная любовь мозги людям затуманила, то это кхемет.

   И Кархедон, раз он тут за старшего.

   - Да и вообще, что произошло?

   Те, внизу, стояли и смотрели. И наверное, чего-то ждали.

   - Сложно сказать, - Кархедон поднял алые одежды и поскреб ногу. – Клопы… клопы как-то вот совершенно не поддаются воздействию.

   - А то, дустом их тоже хрен вытравишь, - согласилась я. – Правда, как-то Эдди, это брат мой, приволок орочий артефакт, так ни одного не осталось.

   - Примитивная сила лучше действует на примитивный разум.

   - А у клопов разум есть?

   О чем-то мы не том говорим, но ведь неплохо же ж сидится.

   - Понятия не имею. Как-то вот не задумывался… а что до твоего вопроса, то что вы знаете о сотворении мира?

   Тут уж пришла моя очередь хмурится.

   - А тебе по какой версии? – уточнила я.

   - Есть разные?

   - А то! Мамаша Мо полагает, что мир сотворил Господь единый в семь дней. Или в шесть? В общем, волей своей. И все сущее. И еще демонов, ангелов, ну и орков тоже. А в Большой британской энциклопедии писали, что мир возник в результате естественных процессов. Солнце взорвалось…

   Я поглядела наверх, убеждаясь, что солнце никуда-то с небосвода не делось. Висит. Светит.

   - Ну а дальше эволюция случилась. И все-то живые твари возникли в процессе её.

   Кархедон задумался.

   - Когда-то давно, когда из чрева Великого дракона исторглось пламя, из него и плоти дракона возникло великое множество миров.

   То есть начнем мы еще оттуда? И сколько ж мне спать придется, пока до сути доберемся? Но недовольство свое я при себе оставила.

   Да и есть ли оно?

   Сидим вот. Хорошо же ж сидим. А что бредовый сон, так что от снов нормальности ждать?

   - Кровь принесла жизнь в эти миры. Из крови этой возникли драконы, а после и все-то иные существа, - Кархедон вновь замолчал.

   - Значит, драконы существовали?

   - А ты не поняла? – он повернулся ко мне.

   - Нет. Я не особо понятливая, - сказала я чистую, между прочим, правду.

   - Проклятая кровь…

   - Да хватит уже, - я подавила зевок. – Какая есть. Можно подумать, я этого хотела… так что там с драконами?

   Вместо этого он вскинул руки, и алые полы одеяния взметнулись, словно крылья. А потом крыльями и стали. А сам Кархедон превратился в дракона.

   Мать моя…

   От удивления я едва не проснулась. Ну и еще от страха, ибо те, внизу, тоже стали драконами. И… и вовсе это не золотая краска на коже! Это сама их кожа, сотворенная из золота. И драгоценные камни ложатся на неё узорами. И…

   Кархедон зарычал, и меня обдало жаром, вонью и еще дымом.

   - Будешь кочевряжиться, - я показала кулак, который рядом с драконьей мордой казался не таким уж большим. – Уйду. И сидит тут со своими…

   Те, внизу, они походили на змей, что вдруг сплелись чешуйчатым клубком. И красиво, и жутко. И мутит даже, если вглядываться. Чем больше вглядываешься, тем сильнее мутит.

   Кархедон выдохнул и стал человеком.

   А площадь исчезла, и мы оказались в знакомом уже зале, правда вновь же теперь его заполняли люди. Ну, то есть те, которые драконы. Но в человеческом обличье.

   - Мы были первыми в этом мире. И мы приняли его. Мы сотворили его таким, каким он стал. Все-то, что ты видишь, горы и долины, моря и пустыни, реки и озера…

   - Я поняла.

   - …все-то создано нашей волей из плоти и силы, правом, полученным когда-то от Великого дракона.

   Все-таки с фантазией у них не очень. Великая мать, великий дракон, великий охотник… или охотник первым был? Что б вас, забыла.

   Проснусь – уточню.

   - Из капель крови его возникли иные существа. Сперва они мало отличались от животных, и мы лишь смотрели, не вмешиваясь. Однако после, когда поняли, что существа эти несут в себе искру разума, мы решили помочь им.

   - Какая-то, ты уж извини, странная помощь. Если то, что я видела, правда.

   Кархедон поглядел вниз.

   Вздохнул.

   - Мы учили их. Мы оберегали их. Мы относились к ним, как неразумным детям… и в какой-то момент решили, что вправе распоряжаться ими, как родители распоряжаются детьми.

   - А родители бывают разными, - заключила я.

   Мне ли не знать.

   Если подумать, то мой папаша – не самый худший вариант.

   - Наверное, тогда все и началось. Мы… мы решили, что и в самом деле стоим над миром. Владеем им. И можем творить все-то, что вздумается. Мы ведь помогли им выжить. Мы раздули эту искру, которая могла погаснуть в любой момент. Мы… желали благодарности.

   - И любви?

   - И любви, - согласился он.

   - А это… - я крутанула рукой. – Вообще нормально? Ну, когда кого-то так любят, что прям разум теряют? Или сказки? Сиу говорили, что вы… что… ну, если на тебя глянуть вот, то человек или не человек, он влюбляется.

   - Любовь – есть свойство души, - наставительно произнес Кархедон. А тон у него аккурат, что у нашего пастора, когда он про добродетели начинает рассказывать. – Она проистекает из пламени первозданного, которое есть в любом существе.

   - Ага.

   Понятнее не стало, но запомню.

   - Мы же сами по сути этой пламя. Вот и малая искра стремится к большому огню, дабы стать частью его.

   - То есть, все-таки правда?

   - К сожалению. Эта любовь… чужая любовь развращает, - человек-дракон выставил руку, любуясь перстнями. А я подумала, что надо было еще по залу пошариться.

   В наших нынешних обстоятельствах золото пригодилось бы.

   - Когда кто-то живет исключительно ради тебя, когда все его помыслы, все устремления направлены на то, чтобы доставить тебе радость, то поневоле к этому привыкаешь. И испытываешь. Раз за разом, шаг за шагом. Пытаясь найти границу, за которой эта любовь прекратится.

   - А границы нет?

   - Именно, проклятая.

   - Да ладно, можно подумать, вы тут все благословленные. Значит, они вас любили, а вы начали их испытывать. И получилось, что получилось.

   - Именно. Еще учти, что добровольно отданная сила, душа и кровь – это много. Это… они продляют жизнь.

   - А вы не бессмертны?

   - Даже Великий дракон был смертен. Мы же существовали дольше малых народов, но все одно не так долго, как желали бы. Да и велико было искушение сохранить не только жизнь, но и молодость, и красоту. Взгляни.

   Он простер руку над троном.

   - Видишь ты хоть кого-нибудь, кто не был бы красив или молод?

   - Нет, - ответила я очевидное, хотя не сказать, чтобы особо приглядывалась.

   - Последнее дитя появилось на свет более двух сотен до падения, - Кархедон отвернулся.

   - Давненько.

   - Мы… не видели в том проблемы. Для чего дети тем, кто мнил себя бессмертным?

   - Ошибочка вышла, - наверное, стоило бы помолчать, но я, честно, не удержалась.

   - Ошибочка, - хмыкнули рядом. – Именно… и не в детях дело. И не в нашей самоуверенности. Мы забыли, что за все приходится платить. В том числе и за бессмертие. Мы длили свои жизни чужими. Мы принимали дары крови, смерти и силы, медленно погружаясь в безумие и сами того не замечая. Ты ведь видела?

   - Как жгли людей? Они кричали.

   - Они пели славу нам, задыхаясь от восторга, который был сильнее боли.

   - Ну… извини, но мне так не показалось.

   - Значит, ты видела смерть отступников.

   - А и такие были?

   - Стали появляться. Среди нас. Те, кто, как я понимаю, видел, что происходит. Они сперва пытались обратиться к разуму и сердцу.

   - Но не вышло?

   Дракон лишь вздохнул.

   - Они говорили о том, что мы умираем. Пусть и бессмертные, но все одно умираем. Наши города… прежде их было много больше, но города стали нам не интересны. Нам все стало не интересно, кроме крови и развлечений.

   - И золота, - ввернула я. – Извини, но у вас, насколько я видела, какая-то совсем уж нездоровая тяга к золоту.

   - Оно красивое, - пожал плечами Кархедон.

   И не поспоришь.

   - Среди золота легче дышится. Да и просто… мы ведь были достойны лучшего.

   - Но не все, так?

   - Тот, кто полагал иначе, стал проповедовать новый путь. Он говорил, что и малые народы годны не только в пищу. Он сошел к племенам, которые оставались дикими…

   - А и такие были?

   - Были, конечно. Мы называли себя владыками мира, но, как понимаю, власть наша распростиралась лишь на малую часть его. Он же пересек океан. И именно эти, дикие, ничтожные племена, сумели разбудить в нем искру интереса. Он ушел, потом, спустя годы, вернулся… мы не слишком-то обращали внимание. Мы были заняты собой. Мы не замечали, что все меньше земель остается под нашей властью, что дальние города, младшие города, замолчали, что исчезли драконы, в них обретавшие, что… все вновь переменилось.

   Он замолчал, глядя на то, что творилось в зале. Я тоже поглядела. Одним глазком, а потом решила, что ну его! Нет, этакого разврата и в борделе-то не встретишь.

   Опасное место эти дворцы.

   Нет, ну вот как можно-то творить, чего они творят, перед троном?

   - Я осознал опасность лишь когда он, мой собственный брат встал передо мной, требуя запретить все то, что кормило город и нас. Он много говорил. Пылко говорил. О цивилизации. Развитии. Естественном ходе вещей.

   И надо полагать, что зря говорил.

   - О том, что мы ведем себя недопустимо, что мир не готов и дальше терпеть. Что мы эксплуатируем малые народы. Что мы почти истребили некоторые из них.

   - Но ты не послушал.

   Я бы тоже, наверное, не послушала, заявись кто-нибудь и начни читать нотации. Или там потребуй… не знаю, чтоб я перестала эксплуатировать, скажем, свиней.

   Или индеек.

   - Я сказал, что он безумен. И что дозволяю ему уйти, но навсегда. А изгнание из города означало смерть. Даже те, кто уходил, слишком привыкли к силе, которую он дает. Им нужно было возвращаться.

   - И он…

   - Бросил мне вызов, - просто ответил Кархедон. – Был бой. И я одержал победу.

   - И убил брата?

   - Нет. Я убил тех, кого он создал. Там, на площади. И я… я не даровал им любви. Его же заставил смотреть, чтобы он понял, сколь опасное дело он затеял.

   Вот, сдается мне, над методами убеждения ему еще поработать надо. Оно, конечно, действенно, да только туда ли действовать станет, куда надобно?

    - Я позволил ему уйти, - Кархедон поглядел вниз. – И не только ему. С ним ушли пятеро. А потом появились подобные тебе.

ГЛАВА 6 В которой строятся планы и обсуждаются сны

Милисента спала, свернувшись калачиком в кресле, к счастью, довольно большом. Она подложила под щеку ладони, и во сне хмурилась, кривилась, вздыхала. Выглядела Милисента при том совершенно беззащитной, отчего вдруг появилось просто-таки непреодолимое желание защитить её.

   От всего.

   Ото всех.

   Желание было не то, чтобы странным или неожиданным. Скорее удивляло, что Чарльз просто стоял и смотрел. Стоял и…

   - Думаю, - шепотом произнес Орвуд. – Стоит обсудить сложившуюся ситуацию ввиду новых обстоятельств.

   И пальто свое накинул.

   И… правильно, в доме сыровато, прохладно, этак и заболеть недолго. Но почему-то до боли обидно, что у Орвуда пальто имеется, а у Чарльза нет.

   - Согласен, - Чарльз заставил себя отвернуться. – Здесь?

   - Почему нет, - некромант прикрыл глаза. – Её все одно тут нет.

   - В смысле?

   - Она за гранью.

   - И…

   - И вмешиваться не стоит. Что бы она ни видела, поверьте, пока она сама с этим не разберется, мы ничего не сможем сделать.

   - Что это вообще за… - проворчал Эдди, глядя на некроманта премрачно. И кажется, не только он.

   - Сны… - тот пожевал губу. – Сны – субстанция до крайности хрупкая. Я читал работы физиологов, полагающих, что сон – есть эхо работы разума. Думаю, в чем-то они правы. И образы, которые предстают перед нами во сне, зачастую есть преображенное сознательным или бессознательным представление о мире тварном.

   - Проще, - Эдди подошел к сестрице и коснулся головы.

   - Проще… разуму нужен отдых, едва ли не больше, чем телу. Он запоминает все, когда бы то ни было увиденное или услышанное, а после, во сне, осмысляет. Мы же видим лишь некоторые проявления этого процесса, как полагают некоторые ученые, сугубо физиологического.

   Эдди проворчал что-то неразборчивое.

   - Однако есть и другая точка зрения, которая должна бы быть вам известна. Сны – есть то, что увидено душой. Она покидает тело и путешествует… у кого-то дальше, у кого-то ближе.

   - Хороший шаман идет своей дорогой, - заметил орк, прислонившийся к стене.

   - Интересно, что среди людей весьма редко встречаются те, кому подвластны подобные, скажем так, путешествия. Ясновидцы и предсказатели…

   - Мошенники, - Эдди почесал кулак. – Знавал я одного такого провидца… за его голову сотку обещались. Он мне напророчил давече, что поеду на Восток, стану богатеем и женюсь на благородной. Идиот. Но сотку дали.

   Предсказателя стало даже немного жаль.

   - Да, мошенников много, но есть и те, кому действительно открыто куда больше. Но ведь вам самому это известно, не так ли, - некромант поглядел на Эдди и тот смутился. – В вас много иной крови. А среди орков, насколько я знаю, довольно часто встречаются те, кто способен видеть.

   - Нечасто. Хорошего шамана попробуй найди, - вздохнул Дик. – Небось, когда бы был хороший шаман, он бы упредил.

   - Возможно. Я вижу, что ваша связь с миром куда слабее, чем моя или вот его, - Орвуд указал на Чарльза. – И полагаю, что вы частенько видите куда больше, чем способны объяснить.

   - А Милли при чем?

   - У вас общая кровь.

   - По папаше только если.

   - А ваш отец, он ведь не был в полной мере человеком?

   - Полукровка, - вздохнул Эдди и поскреб затылок. – Моя бабка была внучкой шамана. А дед, он тоже не совсем, чтоб человек. Матушка говорит, что у меня всякого намешано, а потому не пойми, чего получилось.

   - Уверяю, все не так плохо. Вам просто, как мне кажется, не хватает знаний. И уверенности в себе, - поспешил утешить Орвуд. – Но возвращаясь к вашему вопросу. Я чувствую, что граница миров истончилась, как бывает, когда кто-то заглядывает за грань. Твоя сестра, во-первых, имеет подходящую кровь, пусть малую часть её, но все же. Во-вторых, полагаю, во время вашей поездки вы столкнулись с чем-то, что оставило свой след.

   - Оно опасно?

   - Все в какой-то мере опасно, - Орвуд пожал плечами. – К сожалению, мне дана власть над материей, но не тонким миром. Вот моя сестра могла бы сказать больше.

   - У вас и сестра имеется?

   - Даже две, - он слабо улыбнулся. – Но они редко покидают поместье. Эва родилась весьма чувствительной. Ей сложно находиться среди людей. А Виктория… впрочем, не важно. То, что я знаю, я знаю от Эвы. И она утверждала, что тот, иной мир, начинает представлять опасность лишь когда ты веришь в его реальность. Тогда она и становится реальной.

   - А как понять?

   - Никак, - Орвуд поглядел на Чарльза. – К сожалению.

   - А если разбудить?

   - Не стоит.

   - Почему? – Чарльз отметил, как хмурится во сне Милисента, как движутся её губы, словно она беседует с кем-то невидимым.

   - Потому что, во-первых, человек не способен вовсе обходиться без сна. Рано или поздно, но она снова заснет. И чем сильнее будет её усталость, тем глубже она провалится в ту часть. Во-вторых, я не чувствую опасности.

   Последнее нисколько не успокаивало.

   - В-третьих, кровь шамана её защитит…

   Хотелось бы верить.

   - Ну и в-четвертых, я с вашего позволения, поставлю метку. И если жизненные показатели начнут падать, тогда мы и попробуем её разбудить.

   - Попробуем? – Эдди, кажется, концепция тоже не слишком по душе пришлась.

   - Увы, далеко не всегда получается. Да и плохая идея. Честно. Если душа далеко за гранью, привязка её к телу истончается. И не факт, что, разбудив тело, мы вернем и душу.

   Что-то стало совсем нехорошо.

   - Повторю. Пока нет поводов для беспокойства.

   Это смотря у кого. Чарльз вот прямо-таки чувствует себя обеспокоенным.

   - Доверьтесь ей, - голос Орвуда слегка дрогнул. – Иногда излишняя забота способна навредить. И не всякий вред получится исправить.

   Спокойствия это высказывание точно не прибавило.

   Чарльз осторожно коснулся щеки. Теплая. И дыхание Милисенты спокойно, и сердце бьется ровно. И… и возможно, что сон – есть лишь сон и не более того. В конце концов, Орвуд тоже может ошибиться.

   И очень хотелось, чтобы он ошибся.

   Чтобы…

   Чарльз убрал руку и подавил вздох. Надо взять себя в руки. И без того хватает забот.

   - Надо решить, как быть дальше, - свой голос он слышал словно со стороны, при этом не находя сил отвести взгляд. – Надолго тут задерживаться нельзя.

   - Согласен, - Эдди кивнул. – Тут, конечно, народец такой, не привыкший в чужие дела вмешиваться. Но если объявят награду, тогда все… осложнится.

   - Сдадут? – уточнил орк.

   - Естественно.

   - Возможно ли точно узнать, кого ищут? – Орвуд тоже наблюдал за спящей девушкой. И этот его интерес Чарльзу категорически не нравился. – Поскольку одно дело, если речь идет о вас с мистером Диксоном, и совсем другое, если и мы тоже привлекли внимание.

   - Вряд ли, - Эдди тряхнул головой. – Мне бы сказали.

   - Если подумать… встреча наша в поезде была случайной. Знакомство… нам стоит вернуться, - Орвуд сцепил руки за спиной. – Вернуться и… скажем, я нанял вас, мистер Разбиватель голов.

   - Можно просто Дик.

   - Дик, - поправился Орвуд. – В качестве охранника. И сопровождающего. Кого-то, знакомого с местными реалиями.

   Он щелкнул пальцами, пытаясь поймать ускользающую мысль.

   - А еще способного помочь человеку в весьма… деликатном деле.

   - В бордель сводить что ли?

   - Нету больше борделей, - горестно произнес Эдди. И собравшиеся почтили утрату минутой молчания.

   - Тогда…

   - В кабак? В подпольные мастерские? В иные злачные места. Злачные же места остались?

   - Понятия не имею, - Эдди опустился на пол и скрестил ноги. – Но должны бы.

   - Если город есть, то и злачные места тоже, - высказался Дик, тоже усаживаясь. Он снял цилиндр и пригладил и без того гладкие волосы. Волосы его были заплетены в тонкие косицы, а из косиц торчали красные и белые перья, кажется, еще выглядывали кости и бусины.

   Подумалось, что в Географическом обществе Разбиватель голов нашел бы весьма благодарную аудиторию.

   - Стало быть, если вдруг кто-то спросит, мы сможем… объяснить наше отсутствие.

   - А дальше? – план не то, чтобы не нравился.

   Он был разумен.

   - Дальше… дальше я обращусь к тому, кто держит это заведение с просьбой достать билеты… куда там надо? Не важно. Туда, где можно по сходной цене приобрести невесту. Благо, проблема у меня имеется и не выдуманная, а потому…

   - Вы были свидетелем на свадьбе.

   - Отнюдь, - покачал головой. – Если вы вдруг запамятовали…

   …это прозвучало насмешливо.

   - …то свидетелями на вашей свадьбе выступали почтенные горожане. А что мы в то же время оказались в храме, совпадение. Или же… мы пожелали составить компанию. Все-таки несколько сблизились за время путешествия. А заодно уж вы посоветовали гостиницу… или лучше вы, Эдвард.

   - Не зовите меня так, - проворчал Эдди.

   - Почему?

   - Папаша называл. Когда был пьян или злился. А он постоянно был или пьян, или злился. Эдди я.

   - Хорошо, - Орвуд слегка склонил голову. – В таком случае, вы посоветовали нам приличную гостиницу, но на этом наши пути разошлись.

   - Думаете, поверят?

   - Не знаю. Возможно, что и нет. Но, если вы говорите, что здесь существует некое подобие закона, то они вынуждены будут соблюдать хотя бы видимость законности. Да и в целом, - он посмотрел на руки. – С подобными мне стараются… не конфликтовать без особой на то надобности.

   И Чарльз ему поверил.

   - Что же до прочего, то… деньги всегда были интересны. А Орвуды весьма и весьма состоятельный род. С учетом же наших особенностей и, как вы утверждаете, специфики работы того… человека, логично предположить, что я желал бы решить свои семейные проблемы.

   План Чарльзу все-таки не нравился. Большей частью потому, что ему самому в этом плане роли не отводилось.

   - Что же касается вас, - взгляд Орвуда был полон бесконечного терпения. И сразу стало стыдно за свои мысли. – То, полагаю, слегка изменив внешность, вы можете оставить этот дом и пройтись по местным злачным местам. Вероятнее всего, они будут более злачными, чем те, которые наверху. Прогуляйтесь. Порасспрашивайте. Послушайте, о чем говорят люди. Не может такого быть, чтобы подобные изменения совсем не вызвали отклика.

   Он замолчал.

   А вот Эдди потер подбородок:

   - Оно-то так, но… в городе неспокойно. Я шкурой это чую. И как бы не вышло чего… с вами… вы-то там, конечно, некромант, да тут… тут тоже умельцы сыщутся.

   А Чарльз подумал, что уходить придется с боем.

   Наверняка.

   Мысль, как ни странно, успокоила. И он осторожно погладил теплую щеку своей жены.

   Жены.

   Надо же.

   А Чарльз, похоже, начал привыкать к мысли, что у него жена имеется.

ГЛАВА 7 Где речь идет о драконах, истории и одержимости

Каков мир с высоты драконьего полета? Крохотный. Будто золотая бусина на синем бархате. Помню, когда-то давно, когда я была совсем маленькой, а дом еще держался, у мамы имелись бусы. Жемчужные. И она доставала их из коробки, примеряла, глядела на себя в зеркало и тихо-тихо вздыхала. И думала, наверняка, что я маленькая и не понимаю.

   Все я понимала.

   И бусы те любила. Я перебирала жемчужину за жемчужиной, и каждая была особенной. Как этот мир внизу… и пахнет от него также, старой ветошью, которой жемчужины натирали до блеска, и лавандой. Веточку её матушка хранила в коробке.

   Я взмахнула крыльями, поднимаясь все выше.

   - Осторожнее, проклятая, - сказал золотой дракон, складывая крылья. – Небо тонкое, не выдержит и порвется.

   Дурак. Как небо может порваться?

   Оно ведь не из бумаги, что бы там мамаша Мо ни говорила. Оно – слои атмосферы, которая становится при подъеме разреженной. А аппараты тяжелее воздуха взлететь не могут. Это кто-то там доказал. Я читала статью в газете.

   Помню газету.

   И статью.

   И крылья держу распахнутыми, позволяя ветру наполнить их. И мы спускаемся. Мир утрачивает сходство с жемчугом, а к нам тянутся отроги Драконьих гор. В них, оказывается, действительно жили драконы.

   Полет обрывается вдруг, как оно только во сне бывает.

   - Оставайся, - предложил дракон, принимая такое неправильное человеческое обличье. – И мы будем подниматься в небо каждый день!

   Сердце забилось.

   Я все еще помнила, что нахожусь во сне. Что все это – не взаправду, каким бы настоящим ни казалось. Но там, наяву, у меня никогда не будет крыльев.

   И мир не превратится в жемчужину.

   И…

   - Нет, - я покачала головой и потребовала. – Расскажи.

   - Что именно?

   Мы вновь были на площади, правда, теперь только вдвоем. И ни помоста, ни трона, ни других драконов, не говоря уже о людях.

   - Они ушли. И дальше?

   - Дальше появились подобные тебе. Сперва глупая рабыня не ответила любовью на взгляд Огненного духа, и тот разгневался. Мы стали легко впадать в ярость. Он оторвал ей голову, а саму скормил соплеменникам, которые славили его за щедрость.

   Меня передернуло.

   - Но позже… позже случилось странное. Они, отведавшие плоти, вдруг утратили любовь и веру. Тогда это сочли неудобным происшествием и только. Но не прошло и месяца, как вновь случилось нечто подобное, но в другом месте. И в третьем… никогда-то ничего серьезного, что потребовало бы многих сил. Мы сочли, что искры истинного пламени стали гаснуть, что на наш взгляд свидетельствовало об одном: малым народам оставалось недолго. Конечность их существования была предопределена. Так мы думали. Но потом… потом вдруг замолчал еще один город. И не прошло полсотни лет, как и другой. И третий… они просто исчезали. А мы были слишком заняты собой, чтобы обратить на это внимание.

   Площадь была полна жизни, но та существовала где-то еще, словно бы в мгновеньи до меня. Или после? Главное, что эта жизнь проявлялась полуразмытыми тенями.

   Если приглядеться, то можно уловить очертания людей.

   Или нелюдей.

   - Сколько их всего было, городов? – уточнила я.

   - Дюжина. Изначально. Я застал существование шестерых. Следом умерли еще трое.

   - И вы не пытались узнать, почему?

   - Нам это не было интересно.

   - Но, - что-то услышанное плохо укладывалось в моей голове. – Там же ведь тоже были драконы? Такие, как ты?

   - Были, - согласился Кархедон. – Но видишь ли, проклятая, мы давно утратили связи с ними. Мы были каждый по себе.

   Мда, что тут еще скажешь.

   - И лишь когда замолчал город Огненных камней, от которого к нам поставляли рабов, мы испытали некоторое удивление.

   Надо же. Удивление.

   Охренеть.

   - И то далеко не сразу, но лишь когда выяснилось, что поток жизней, нас питающий, иссяк, - дракон вновь стал драконом, зубастой чешуйчатой тварью, которая была по-своему красива. Только я уже не обманывалась этой красотой.

   Тварь – она всегда тварь.

   - Пятеро сильнейших поднялись на крыло и отправились в путь, но оказалось, что крылья наши стали тяжелы, а город крепко держит нас. Мы мнили себя его хозяевами, а на деле оказались пленниками.

   - То есть, не было никаких богов и проклятья?

   - Боги? Богов не было. Что до проклятья, то… мы сами, как понимаю, стали своим проклятьем.

   Наверное, на этом месте мне следовало бы преисполниться сочувствия, только не вышло. Я лишь пожала плечами, мол, и такое случается.

   Но хотя бы промолчала.

   Это уже достижение!

   - Многие пытались вырваться и… возвращались назад, ибо там, за границей города, вдруг возник совсем иной мир. Мир, в котором нам не было места.

   Нет, все равно не сочувствую.

   Вот такая я черствая тварь. Или тварь не я?

   - Последним замолчала Аметистовая пристань. Небольшой город, возникший рядом с шахтами. В них добывали огненные аметисты. Камни, равных которым по красоте и силе, не было.

   Дракон замолчал.

   А я подумала, что такою пастью, ну, как у него, разговаривать не слишком удобно. Хорошо, что мы во сне. Во сне пасти говорить не мешают.

   - Наверное, именно тогда я понял, что мы следующие. Что тот, новый мир, нас не пощадит.

   Догадливый, однако.

   Но я вновь проявила несвойственное мне прежде благоразумие и промолчала.

   - Я точно знал, когда граница была нарушена. Город… город живой и мы с ним связаны, - по шкуре дракона прошла мелкая дрожь. – Мой брат вернулся.

   - И убил тебя?

   - Нет. В этом не было нужды. Мы и без того были обречены.

   - Тогда зачем вернулся?

   Нет, в самом деле не понимаю этого вот желания плюнуть врагу в рожу. Оно, конечно, душевные порывы – дело такое, труднопредсказуемое, а с другой стороны небезопасно же ж. Враг и обидеться может.

   - Он привел своих детей, дабы показать им град обреченный.

   Экскурсия, стало быть.

   Матушка говорила, что её тоже на экскурсию водили. В музей то ли искусства, то ли культуры, то ли всего и разам. И печалилась, что мы-то с Эдди так и останемся неокультуренными.

   - И ты его убил?

   - Нет.

   Ничего не понимаю.

   А как же сиу? Воззвание к богам и все такое, гнев вышний, проклятье.

   Проклятье вот точно существует, иначе мы б тут не болтали, а спала бы я крепко да спокойно.

   - Говори уже, - сказала я дракону, который как-то сумел пристроиться на троне. Золотые лапы его опирались на подлокотники, хвост уходил под трон, а сам дракон сгобился, вывернул спину неестественным образом.

   - Сперва он пришел один. Ко мне. Город… город уже впал в безумие. Мои родичи, возможно, не до конца осознавали все то, что нас ожидало, но чувствовали близость смерти. И она пугала.

   Понимаю. Живешь, живешь себе вечно, весь такой могучий и распрекрасный, а тут раз и все.

   Обидненько.

   - Этот страх окончательно лишил их разума. И кровь тех, кто еще оставался в городе, лилась на плиты его. Сперва убили всех рабов, даже тех, кого прежде не удостоили бы взглядом. Забойщики скота и золотари, те, кто топят жир и моют улицы, те, кто занимается самым тяжелым бессмысленным трудом, они были призваны. И удостоены дара любви.

   В гробу я такие подарочки видала.

   - А затем… они будто соревновались меж собой в жестокости.

   - А ты?

   - Я смотрел.

   - Ничего так занятие.

   - Знаешь, - дракон вздохнул и меня опалило жаром. – На самом деле я вдруг осознал, что власти у меня нет. Меня именовали подобным Солнцу. Я имел дворец и трон. Но это ничего-то не значило.

   - Как для кого.

   Вот у меня нет ни дворца, ни трона, хотя, конечно, не сказать, чтобы данное обстоятельство сильно печалило. Но знаю людишек, которые бы за кусок этого трона в личное владение бабушку родную удавили бы. И совестью, главное, не замучились бы.

   - Дело в ином, - дракон покачал головой. – Я пытался их остановить. Там, на грани.

   - Не вышло?

   - Нет. Мой дворец опустел, и лишь те, кто был связан со мной узами любви, остались в нем. Впрочем, жизнь покинула их довольно-таки быстро, хотя и не так быстро, как тех, кто оказался в руках моих сородичей.

   В общем, драконы свихнулись.

   И хорошо, что они вымерли, ибо… только представила, что они вдруг взяли и вернулись в наш мир, как поплохело.

   - Так что с твоим братом?

   - Все по очереди, проклятая. Не спеши.

   - А мне кажется, что не я спешу, а ты время тянешь.

   - Возможно. Я давно уже ни с кем не беседовал.

   Подул ветер. Холодный, раздражающий, и по залу пронесся кусок сизой пыли. Золото вдруг поблекло, да и сам дворец вдруг показался… ветшающим?

   Древним?

   Таким, что вот-вот развалится.

   - После рабов низких, они взялись за других, за тех, кому была дарована свобода воли и выбора. Свободы никогда не было, но те, кто жил рядом с нами, искренне в неё верили. Но она закончилась. И на площадь пошли мастеровые, ремесленники, целители и все те, кто веками жил бок о бок с нами, веруя в собственную исключительность.

   - И так они истребили всех?

   - Верно.

   - И принялись друг за друга?

   - Тоже верно. Они вдруг вспомнили, что можно бросить вызов. И принять его. Сойтись в поединке, меряясь силой, - дракон прикрыл глаза из чистого золота. – Они уходили и уходили, один за другим… и город жадно пил их жизни. В нах было еще много жизни. В каждом из нас. Их хватило надолго.

   А я вдруг увидела двух драконов, там, высоко в поднебесье, пожалуй даже, выше, чем поднимаются падальщики. Драконы кружили, и кружили, и еще кружили, пока в какой-то момент не бросились друг к другу, превратившись в одно уродливое создание.

   А потом рухнули.

   Оба.

   - Я смотрел. Я не пытался вмешиваться, понимая, что это тоже часть пути. Пути обреченных.

   Сейчас слезу смахну. Тоже мне, обреченные. Заигрались и получили по заслугам. Да, определенно, с сочувствием у меня получалось не ахти.

   - Мой брат появился, когда город, напившись крови, окончательно ожил. И отделился от воли моей. Мой брат пришел на рассвете. И лестница покорилась ему. Она спела ему и детям его песнь, но те остались глухи. Они минули семь галерей, и ни в одной не осталось мертвеца. Они отворили золотые врата, и колокол промолчал.

   А, то есть, там был и колокол?

   - И… если бы зазвенел? – на всякий случай уточнила я. А то ж оно раз на раз не приходится. И как знать, не случится ли мне еще в каком городе побывать.

   Не то, чтобы я планирую, но жизнь, она такая.

   - На звон его отозвалась бы кровь. Она бы поспешила покинуть тело.

   Ага, то есть, надо радоваться, что не зазвонил. Чем дальше, тем больше начинаю понимать, насколько нам повезло.

   - Он пришел ко мне. Он ступал по плитам, на которых лежали мертвецы…

   А вот мертвецов я как раз и не заметила.

   Там вообще было как-то на редкость чисто для древнего дворца.

   - Он прикасался к ним, и они становились пеплом.

   Тогда понятно, небось, пепел, он не труп, его так просто не заметишь.

   - И дворец плакал, и город плакал, понимая, что пришел час нашей гибели.

   - Вашей?

   - Мы были связаны с городом от моего рождения. Я был сердцем от сердца.

   Красиво. Только не понятно.

   - Мой брат поднялся по лестнице. И вновь же, стражи, что охраняли меня, остались недвижимы. А после я понял, что они лишились того подобия жизни, которым обладали. Он выпил их. И все-то… и оказавшись предо мной сказал…

   Дракон замолк.

   А я не торопила.

   - Он сказал: «Здравствуй, брат».

   - А ты?

   - А я попросил убить меня быстро.

   - А он?

   Дурацкий разговор. И сон не лучше.

   - Он усмехнулся. И ответил, что не станет марать руки кровью. Что он здесь лишь затем, дабы убедиться, что я буду наказан богами.

   - Богами?

   - Он… он сильно изменился. Он стал одержим. Теперь я думаю, что, возможно, в этом наше проклятье? И наша беда? Мы легко становимся одержимы, не важно, кровью ли, идеей.

   Ну… может, и так.

   - Он так много говорил. О пути. О просветлении. Осознании. Испытаниях, что указали ему путь. О детях своих, которых он желал расселить по миру, дабы кровь его, преображенная, никогда-то не угасла. И в этом суть истинное бессмертие.

   В общем, тот еще псих.

   Но с задачей справился. Кровь и вправду расселилась по миру. Хотя, подозреваю, тот дракон рассчитывал на несколько иное.

   - А потом… потом он потребовал… - дракон слегка запнулся. – Кое-что.

   - Да говори уже, - хмыкнула я. – Можно подумать, великая тайна.

   - Великая, - серьезно ответил Кархедон. – И тайна.

   - Ну тогда не говори.

   - Боюсь, вариантов у меня немного… когда-то давно, когда мы были юны и слабы, как и мир, принявший нас, мы собрали кровь Великого Дракона. И она-то наделила нас силой. Разной силой.

   Понятно.

   То есть, ничего не понятно, но начинаю подозревать, что я на самом деле уволокла.

   - После эта кровь была разделена. И в каждом городе был тот, кто хранил её.

   - Вроде тебя.

   - Именно. Я не владыка в вашем, примитивном, восприятии. Но лишь тот, кто родился, способным слышать кровь. И касаться её, без вреда для себя.

   - Это…

   - Не спеши, проклятая.

   - У меня имя есть.

   - Оставь его себе, - сказал дракон спокойно. – Никогда не открывай свое имя, ибо оно – часть сути твоей. И тот, кто завладеет именем, способен и суть твою подчинить.

   Не было печали. Но молчу. Как же много я молчу.

   Взрослею, наверное.

   - Спасибо за совет. Стало быть, твой брат желал забрать эту кровь?

   - Желал. Он… он уже забрал её. Из тех городов.

   - И что сделал?

   - Он воплотил кровь в… вещи.

   - Дай догадаюсь, стало быть, сердце Великой матери сиу… и копье… орочье копье… и… сколько их всего было? Ну, городов, где была кровь?

   - Старших? Шесть. И он приходил в пять из них. Он убивал хранителей, ибо, живые, они не расстались бы с тем, что было главным сокровищем и главным проклятьем нашего рода. Он забирал кровь. И создавал подобных тебе. Проклятых.

   - Погоди, я совсем запуталась. Я думала дело…

   - В крови. Дело всегда в крови, - перебил дракон и сказал жестче. – Времени осталось мало. Тебе нельзя уходить слишком далеко. Ты еще слаба.

   - Извини.

   - В крови каждого из нашего рода звенело эхо того самого первозданного пламени, из которого был сотворен мир. Оно жило. Оно наделяло нас силой и даром. Оно позволяло многое. И его хватило, чтобы создать тех, кто способен противостоять нам. Но оказалось недостаточно, чтобы сотворить новый народ, во всем превосходящий драконов.

   - Погоди, так твой брат…

   - Решил, что все-то в его руках. Что, если он получит истинную кровь Великого дракона, то сумеет сотворить тех, кто будет подобен богам. У него в голове все смешалось. Это отчасти потому, что он не имел права прикасаться к ней.

   - Почему?

   - Хранителями становятся не просто так. У меня от рождения не было иной судьбы, ибо, когда меня положили на камень, он воссиял белым светом. А это значило, что в моей крови была та сила, которая способна противостоять мощи истинной крови.

   Я в этих кровях совершенно запуталась. Но на всякий случай кивнула, мол, понимаю. Потом уже, как проснусь, тогда и стану разбираться. Если вообще проснусь.

   - Он завидовал мне. Как оказалось. Он полагал, что более достоин, что… он бы нашел крови применение. Он изменил бы мир. И собирался изменить…

   Голос дракона стал будто бы глуше.

   И облик его размыло.

   - Погоди, - я поняла, что время и вправду вышло. – Ты… ты не отдал ему?

   - Он искал, - дракон улыбнулся во всю свою немалую пасть.

   Думаю, что искал.

   Только…

   - Только не под троном, верно?

   Он кивнул.

   - Конечно… это же реликвия. Святыня. И все такое. Ей место в сокровищнице и… а ты под троном!

   - Так уж получилось…

   Мир вокруг дрожал, грозя рассыпаться.

   - Но ты… - я волей своей заставила его вернуться. – Ты отдал её мне! Ты ведь именно, что отдал… иначе… я бы не осталась живой! Никто из нас не остался бы… а ты… почему?

   - Ты мне понравилась. Да и… возможно, мой брат в чем-то был прав. Мы слишком долго держали эту силу при себе. Настало время вернуть её миру.

   Дракон распахнул крыла и, сделав вдох, выдохнул пламя. Я ясно видела рыжий клубок пламени, который вырвался из этой пасти и полетел ко мне.

   Вот это я понимаю! Завершение беседы.

   Я подняла руку и… проснулась.

   Нет, ну не сволочь ли?!

ГЛАВА 8 О высокой морали и револьверах

Милисента проснулась резко. Она вскинула руки, словно пытаясь защититься от чего-то, затем огляделась с видом растерянным.

   И выругалась.

   - Извините, - буркнула она, смахивая пот с бледного лба. – Привидится же…

   И осеклась.

   Поискала взглядом Эдди, который был тут же и сказала:

   - Надо поговорить. Если это не бред, то все куда как… интересней.

   - Не бред, - поспешил заверить Орвуд, явно приободрившийся. – Возьмите, леди, вы, наверное, проголодались.

   И протянул плитку шоколада.

   Засранец! Чарльз спрятал руки за спину, ибо желание дать Орвуду в морду, между прочим совершенно неестественное для графа, скорее уж приличное для среднего жителя Запада, окончательно сформировалось и даже окрепло.

   - Еще как, - Милисента отказываться не стала. – Шпасибо.

   Шоколад она не ломала, откусывала так, едва развернув.

   - Женщина, - с неким умилением прогудел Разбиватель голов. – Женщине надо кушать. Сильной будет. Слабая женщина сильных детей не родит.

   И вздохнул горестно.

   А Чарльзу стало совестно. Даже орк дикий понимает, что женщин кормить надо, а он, Чарльз, не удосужился хотя бы шоколадку припрятать.

   - В общем… - Милисента облизала губы. – Тут такое… сложное дело…

   Она вздохнула.

   Поднялась, потянулась и едва не грохнулась, благо, Чарльз успел подхватить вовремя.

   - З-затекли, з-заразы, - просипела Милисента, запихивая в рот остатки шоколадки. – С-сейчас пройдет.

   - Это бывает. Когда душа покидает тело, то процессы в нем замедляются, - наставительно заметил Орвуд. – И после возвращения часто бывает так, что тело реагирует несколько… непривычным образом.

   - Это каким? – Милисента вцепилась в руки Чарльза, но, благо, отталкивать их не спешила.

   - Скажем, иногда может кружиться голова. Нормальны слабость. И даже сильная слабость. В редких случаях бывает, что отказывает сердце…

   Как-то перечень не внушал доверия.

   - Но это скорее исключение. И… долго находиться там опасно, - Орвуд глядел прямо. – Есть теория, что после определенного порога, так сказать, грани, организм начинает разрушаться. И первой страдает именно нервная система. Моя сестра…

   Он осекся.

   - Продолжай уже, - велел Эдди и убедительности ради положил руку на плечо.

   - Она зашла слишком далеко. А когда вернулась… её парализовало.

   - Твою ж… - Милисента добавила пару слов, и Чарльз согласился, что все именно так, что порой лучше и не скажешь.

   Эдди же нахмурился и ладонь на плече некроманта несколько потяжелела, во всяком случае плечо это опустилось, а другое поднялось.

   - Это скорее исключение. Она… она сама желала заглянуть за грань. Искала… не важно, главное, что у неё были возможности вернуться. Её сопровождали. Звали. Просили. А она решила, что знает лучше.

   - И что теперь?

   - Теперь? Некоторые функции удалось восстановить. Она способна сидеть. И говорить, пусть с трудом, но все же. А в остальном… увы. Поэтому просто не задерживайтесь.

   - Он тоже сказал, что пора.

   Милли оперлась на руки и теперь стояла сама, пусть и прислонившись к Чарльзу. И стоять так было… пожалуй, приятно.

   - Тот, кто вас позвал?

   - Пожалуй, что… но лучше, если по порядку… Эдди, ты не представляешь, какая это жопа!

   Не представлял, как выяснилось, не только Эдди.

   Милисента сидела, скрестив ноги, укутавшись в пальто Орвуда, поверх которого накинула еще какое-то не слишком чистое одеяло, чудом уцелевшее при уборке.

   Одной рукой она держалась за Чарльза, словно боялась отпустить его. Второй сжимала кусок вяленого мяса.

   - Так что вот так, - сказала она, потерев переносицу. И впилась в мясо зубами.

   А продовольственный вопрос надо решать.

   И с вещами тоже.

   Одно дело в прериях на земле спать, и совсем другое – во вроде как цивилизованном городе.

   - Кровь первого дракона, - орк прикрыл глаза. Он сидел на полу, скрестив ноги, опираясь огромными ручищами на колени. – Вот оно как…

   - Вы что-то слышали об этом? – Орвуд устроился на трехногом табурете, как по мнению Чарльза довольно ненадежном, но мнение свое он при себе оставил.

   Раздражал Орвуд невероятно.

   - Как сказать… мой дед был шаманом. И его дед. И дед его деда. Это я глухим уродился, не слышу мир, - Разбиватель голов поскреб макушку. – Потому и знаю я не так, чтобы много… дочка моя, она больше… её учили.

   - Расскажите про копье это, - попросил Орвуд. – Мне хотелось бы понять, что оно такое.

   - Не совсем копье, - орк слегка наклонился. – Наконечник. Из кости. Из кости очень большого зверя.

   - Дракона? – Милисента сглотнула слюну. – Драконы большие. Я видела.

   И ни у кого не возникло и мысли сомневаться.

   - Может, и дракона. Мой прадед говорил, что в прежнем мире всяких тварей хватало. Главное, что оно… в нем сила. Сила наших женщин. И мужчин. Сила шаманов, которые ослепнут и оглохнут, если её не вернуть. Сила духов, что откликаются на зов.

   Он замолчал, но ненадолго.

   - Оно не только наше. Оно… каждую дюжину лет оно передается из племени в племя. И никогда-то не случалось такого, чтобы оно пропало. Да и как, когда иные и прикоснуться-то к нему не могут?!

   - Видать, смогли, - Милисента облизала пальцы. – Итого, два утерянных артефакта есть… три. А городов шесть. Еще три у кого?

   - И что будет, - Чарльз озвучил вопрос, который волновал особенно сильно. – Когда все соберутся в одних руках.

   Как-то Чарли сказал, а у меня прям по спине мурашки поползли.

   Совпадение?

   Да ну на хрен такие совпадения. Тут не надо семи пядей во лбу быть, чтобы понять: никакие это не совпадения.

   - И что делать будем? – поинтересовался Чарли, а я вдруг поняла, что держусь за него, как дитё за мамку. Отчего стало неловко.

   Слегка.

   И еще потому, что мне определенно не хотелось отпускать его руку. А он делал вид, будто и не замечает. Ни руки. Ни неловкости. Вот что значит, воспитанный человек.

   А жизнь его со мной связала.

   Я подавила вздох.

   - Честно говоря, - некромант потер лоб. – Я не вижу причин отклоняться от первоначального плана. Да, может статься, кто-то поставил себе целью собрать все эти… артефакты.

   Он еще рученькой хитрый знак сделал.

   - Однако, во-первых, сомневаюсь, что это в принципе возможно. Во-вторых, долг требует вмешаться, а здравый смысл подсказывает, что наших ресурсов для вмешательства явно недостаточно.

   - Башку ему свернуть, - прогудел Дик.

   - Змеенышу? – уточнил Эдди.

   - Ему самому…

   - Согласен, что данный вариант решения проблемы, - некромант мягко улыбнулся. – Видится не только оптимальным, но и наиболее легко реализуемым. Но мне кажется, что эта легкость несколько… обманчива.

   - Чего? – Эдди с Диком переглянулись. А я в очередной раз удивилась тому, что есть кто-то поздоровее Эдди.

   - Одно дело афера с влюбленной женщиной и её приданым. К сожалению, подобное случается довольно часто. Некоторые подлецы воистину поражают изобретательностью, когда дело касается чужих денег. Но… все как-то…

   - Он бы не потянул в одиночку, - добавил Чарли и тихонько сжал мои пальцы. – Ему нужен был кто-то, кто указал бы на Августу. Кто помог бы с ней познакомиться. Сочинил этот вот план… и теперь там, на Востоке, представляет интересы. Не говоря уже о том, что в деле о наследстве не обойтись без хорошего законника, а действительно хорошие законники не рискнут связываться с посторонним человеком и сомнительным делом. Ко всему добавьте его иные связи… в этом вот городе. Нет, вы правы, для одного человека – это чересчур масштабно. И зачем? Даже при условии болезненного честолюбия все можно было бы сделать куда проще. Здесь другое.

   - Но шею свернуть уродцу не повредит.

   - Уродцу-то как раз и повредит, но в остальном… если выпадет случай, то почему бы и нет, - Чарльз пожал плечами. – Я бы с превеликим удовольствием. Подозреваю, что в чем бы ни состояла его роль, он достаточно важная фигура.

   Утомили они меня.

   Точно утомили.

   Я подавила зевок, подумав, что не хватало вновь провалиться в сомнительного свойства сон, и прикрыла глаза. На секундочку. А когда открыла, обнаружила, что вокруг тихо и темно, и рядом, прижавшись ко мне, точнее прижав меня к себе, кто-то сопит.

   Спросонья двинула локтем, а потом усовестилась, ибо сопел этот человек совершенно по-свойски.

   Чарли.

   Муж.

   А с мужем и вправду спать как-то теплее, особенно если под тяжелым, попахивающим плесенью одеялом. Рядом где-то заворочался Эдди, повернулся ко мне и велел:

   - Отдыхай.

   Сказал он шепотом.

   А я кивнула.

   Буду.

   Болело… да все болело. Ноги особенно. И еще плечи. И главное, боль эта исходила изнутри. Она была не сильной, скорее такой вот, мучительной, которая случается после долгой работы. Я завозилась, пытаясь лечь поудобнее, но Чарли встрепенулся.

   - Что? – тихо спросил он.

   - Ничего. Просто ноги затекли, - врать нехорошо, но почему-то говорить правду не хотелось.

   Да и вправду не страшно. Поболит и перестанет. Это усталость накопилась.

   Именно.

   - Спи, - сказал уже Чарли. – Хочешь…

   Он сжал руку, и я почувствовала теплый поток силы, который прокатился по крови. Стало легче. И спокойней. И уютнее. А еще подумалось, что быть замужем не так уж и плохо.

   Я закрыла глаза и провалилась в сон. К счастью, обыкновенный, отдыхательный.

   Когда я проснулась второй раз, солнце стояло уже высоко. Оно пробивалось сквозь серые стеклышки, наполняя мастерскую неровным светом. В полосах его плясали пылинки. Свет разливался по полу, выхватывая его неровности и пятна, подчеркивал ржавчину на железе и потеки на стенах. Странно, но сейчас мастерская выглядела, пусть и заброшенной, но вполне уютной.

   Я села.

   Зевнула.

   Огляделась. Надо же, кровать… откуда взялась? Хотя… крепко я, видать, вчера приснула. С другой стороны, есть отчего. Кроме кровати, которую поставили прямо посередине залы, нашелся и матрас, набитый свежею – или почти свежею – соломой, пара подушек да почти новое одеяло. Постельное белье тоже имелось, что вовсе поразило меня до глубины души.

   Я потянулась, отметив, что вчерашняя боль, если не ушла полностью, то почти и отступило. Чуть тянуло мышцы шеи и плеч. Подумалось вдруг, что это ж логично. Я ведь летала. Вот с непривычки и натрудила. Потом подумала, что летала я во сне, а мышцы болят наяву, и это уже совсем не логично. Потом мне думать стало лень и я обошла кровать кругом.

   Так и есть.

   Знакомый саквояж в углу. И шляпа Эдди. И еще его же револьверы с кобурой, что странно, потому как он их и дома не всякий день снимал. А тут снял. Стало быть, чувствует себя в безопасности?

   А сам он где?

   Эдди обнаружился внизу. Он сидел за старым верстаком, сгорбившись, склонившись над чем-то кривеньким и с виду напрочь ржавым. Меня он почуял, вскинул голову и улыбнулся.

   - Выспалась?

   - А то, - я подавила зевок и потянулась. – А ты?

   - И я. И Чарли…

   Он запнулся. Я же махнула рукой. Замужем, так замужем. Что уж теперь-то.

   - Не злишься? – Эдди всегда меня понимал.

   - Нет. А где…

   Муж-то у меня наличествовал. А всякая хорошая жена должна интересоваться нахождением супруга. Так мамаша Мо говаривала, и не только она. Я еще думала, что в этом плане матушке повезло. Она-то точно знает, где папаша находится, а стало быть, очень хорошею женой является.

   - Решил выйти, оглядеться.

   - А не опасно?

   - Беспокоишься?

   - Он, вроде, неплохой человек, - признаваться в том, что и вправду беспокоюсь, было отчего-то стыдно. И кажется, я даже покраснела. Самую малость.

   Эдди сделал вид, что не заметил.

   - Неплохой.

   - Но… мы разные, - с кем еще поговорить, как не с ним? С матушкой, разве что. Она бы, наверное, поняла. Или нет? Или сказала бы, что раз мы теперь женаты, то надобно смириться и вообще перевоспитаться, вести себя подобающим образом да все такое?

   Перевоспитываться не хотелось, а хотелось есть.

   - Разные, - согласился Эдди, вытирая руки. – Есть хочешь?

   - Дико.

   - А то… два дня проспать.

   - Сколько?! – вот теперь я не то, чтобы удивилась. Это… это где ж видано, чтоб живой человек столько спал. Хотя вспомнилась вдруг старуха Мэдисон, которую в городке все-то, даже судья, побаивались, ибо была она женщиной сложной судьбы и не менее сложного характера, ко всему весьма на язык невоздержанной. Так вот, одного дня супруг её, которого в городе знали и весьма ему сочувствовали, сообщил, что преставилась она.

   Во сне.

   Ну, как водится, вызвали доктора, заодно уж и судья явился почтение покойной засвидетельствовать. Да и не только он один. Много народу собралось. На кладбище со всем политесом да немалым облегчением провожали. А она возьми да очнись аккурат, когда гроб в могилу опускать стали.

   Ох и ругалась-то!

   И главное-то наши с перепугу едва не пристрелили. Доктор еще потом клялся, что не специально, что случается с людьми такое. Называется летаргическим сном.

   Вспомнилось и поплохело.

   - Два дня, - Эдди вытер руки ветошью. – Мы уж и некроманта позвали, а он сказал, что это… как его… компенсация. Вот. Мол, мозги твои много поработали, когда ты в иной мир выходила, и им, значит, отдых надобен.

   Мозгам.

   Я потрогала голову, убеждаясь, что больше она не стала. Мамаша Мо когда еще меня пугала, что если читать слишком много, то мозги пухнуть станут и голова раздуется. Моя, вроде, пока прежнею была.

   - Чарли волновался крепко, - Эдди поманил за собой. – Но ты и вправду спала. Даже слюни пускала.

   Спасибо. Вот без этого знания я точно обошлась бы.

   - А… что тут было-то? Ну, пока я слюни пускала? – я огляделась.

   Стало вроде чище, чем раньше. Или кажется так? Кресло вон появилось. Кресла точно не было. Еще железяки всякие.

   Стол приличный.

   Печка.

   И ларь, на крышке которого громоздились шестеренки, патрубки и переплетения проволоки. Над ларем то и дело поднимались облачка то ли пара, то ли инея. А еще от него пахло.

   Мясом.

   В животе заурчало и…

   - Садись, - велел Эдди, подтолкнувши меня к столу, который совершенно точно стал чище, и даже подпалины на нем смотрелись иначе. Этаким узором.

   Уговаривать не пришлось.

   Я взобралась на высокий стул с почти целой спинкой. Эдди активировал огненные камни, плюхнув на один чайник, а на другой – чугунную сковороду немалых размеров.

   - Стало быть, ты просто спала?

   - Ага, - я мотала ногами.

   Надо же, почти как в детстве.

   Я пыталась научиться готовить. Честно. И даже когда еще была в доме прислуга помимо мамаши Мо, которая сразу сказала, что я слишком безрукая для учебы и во всем виноваты демоны, все одно на кухню заглядывала. И матушка меня учила.

   Блинчики вот печь.

   Омлет делать.

   Варить кашу. Или рагу. Или… в общем, готовить я училась. Просто получалось не то, чтобы вовсе несъедобно, терпимо.

   Когда других вариантов нет.

   Эдди же…

   Сковорода раскалилась и над ней задрожал воздух, Эдди вытащил банку с топленым жиром, зачерпнул ложку и плюхнул на сковороду.

   Эдди точно знал, сколько нужно добавить соли и перца, и еще чего из двух десятков сушеных трав, которые мне казались совершенно одинаковыми.

   - А вы чем занимались, - я торопливо сглотнула слюну. На сковородку же плюхнулся кусок мяса, который Эдди еще сверху придавил.

   - Да ничем особо. Вот, порядок наводили. Прикупили кое-чего.

   - Где?

   - Да тут… тут тоже есть старьевщики. А как выяснилось, в последнее время клиентов у них прибавилось. Многие уходят.

   - Как твой друг?

   - Именно.

   - Это плохо, - что еще сказать. Люди, они же ж твари такие, которые ко всему привыкают. Их за просто так с места не сдвинуть. А уж коли решили сами сдвинуться да бежать, барахлишко свое за пару центов скинувши – большего старьевщик не даст – то дела тут совсем дрянь.

   - А то…

   Эдди посыпал мясо какой-то приправой.

   - Многие закрылись, даже те, которые выше.

   Запах пошел умопомрачительный.

   - Охотников, поговаривают, прижали. Требуют сдавать добычу только в официальные мастерские. А там платят по официальным же расценкам.

   - Грабят, короче.

   - На законном основании, - согласился Эдди.

   Как будто тому, кого грабят, легче от того, что на законном основании.

   - Экспедиции организуют. Объявили набор желающих, - он перевернул мясо, и запах стал совсем уж невыносимым. А передо мной упала деревянная миска с лепешками. – Пожуй пока.

   - И как желающих?

   - Не особо. Тому, кто опытный, разве оно надо? Переться в Мертвый город, рисковать, а потом получить десятую часть добычи. При том, что идти придется с новичками да под руководством доверенного человека.

   Я хмыкнула.

   Найдут ли дураков вовсе? Хотя… найдут. Дураков везде хватает.

   Посулят чего.

   Распишут.

   - Главное, что те, кто и вправду чего-то в охоте понимает, они давно уже убрались. И вряд ли вернуться. Пара-тройка ходоков, может, и осталась, но таких, которые не особо везучие, которым деваться некуда.

   - И когда пойдут?

   Почему-то мне была категорически неприятна мысль, что кто-то полезет в Мертвый город. И вовсе не потому, что я за людей беспокоилась.

   Город ведь… если я забрала то, что хранило его, то выходит, он беззащитный?

   - Пока не ясно, но точно откладывать надолго не станут, - Эдди разбил пару яиц, сыпанул поверху крупной соли и крышкою прикрыл, чтоб оно все упарилось.

   - Еще что?

   - Магов обязали пройти регистрацию. И получить особый знак. Чтоб, стало быть, простые люди понимали, кто перед ними. Правда, ходит слушок, что пара-тройка из тех, кто первыми знак получил, после исчезли. А еще один свихнулся и спалил дом вместе с женою и детишками. После этого те, что поумнее, предпочли убраться.

   Этак в городе никого не останется. Не понятно только, для чего оно все? Жили же ж… и нормально, если верить Эдди, жили.

   - И… как? Чарли?

   - Пока никак. Ни ты, ни Чарли никуда не пойдете. Ты вовсе… на от, - Эдди вытащил из кармана несколько камушков, на веревку нанизанных. – Ему тоже сделал. Ну и вовсе… физию чуть подправили. Оно-то не особо спасет, если загребут, но так, глядишь, никто приглядываться не станет.

   Я веревку надела и камушки убрала под рубашку.

   - Еще переодеться тебе надо будет, - он плюхнул сковороду прямо на стол. И сам сел. – Тут… такое… в общем… новый указ вышел. О морали.

   - Высокой?

   - А то. Выше некуда.

   Что-то мне совсем не по себе сделалось. Боюсь я высокой морали. Не дотягиваю.

   - В общем… женщинам надлежит вести себя скромно. И одеваться соответствующе. Дабы не вводить в смущение и соблазн мужчин.

   Я ткнула лепешкой в ароматный жир.

   - Юбки, да?

   - Юбки. И чепец.

   - Юбки поширше бери, - я зажмурилась от удовольствия. Остро. И пряно. И сладко тоже. А мясо мягкое, сочное, прямо тает во рту. – Чтоб револьверы заметны не были.

   - Револьверы?

   - Мораль буду отстаивать. Высокую. С револьверами оно всяко сподручнее…

ГЛАВА 9 Где случаются неожиданные находки

Чарльз шел по узкой улочке, стараясь не особо крутить головой, что получалось не слишком хорошо. Все было… другим.

   Прежде всего – запахи.

   Резкая вонь сточных вод, что протекали по трубам, но трубы, проложенные сотню лет, то ли не справлялись, то ли нуждались в замене. Как бы то ни было, но воды они не удерживали, и те проступали сквозь землю, мешаясь с гнилою соломой, скорлупой и всей той грязью, которую оставляют после себя люди.

   К этой вони добавлялась другая.

   Желтый дым сползал на нижние уровни, привнося с собою характерную смесь алхимических запахов. От неё-то и от дыма местные защищались платками или вот масками, вроде той, что Эдди вручил. Маска была старой, слегка перекошенной и дышалось в ней тяжко. Но стоило снять, и Чарльз осознал, что не так уж и тяжко.

   Главное, фильтрующее заклятье работало.

   А еще маска закрывала половину лица. Вторую прикрывала шляпа с широкими полями. Костюм дополняли просторные, пожалуй, даже чересчур просторные штаны из мешковины, кое-где укрепленные латками, и кожаная куртка со множеством карманов.

   И то, и другое было не новым.

   В прошлой жизни Чарльз скорее умер бы, чем примерил чужую не слишком чистую одежду. А тут даже вполне неплохо себя в ней чувствовал. Мятая рубашка. Высокие ботинки.

   Пояс с револьверами.

   Матушка его точно не узнала бы.

   Стоило подумать и гулять расхотелось совершенно. Чарльз остановился перед витриной, сквозь мутное стекло которой проступал манекен в военной форме. Правда, на двери лавки висел замок.

   Как и на многих иных дверях.

   Проклятье.

   Стоило бы вернуться, но… зачем? Никогда-то еще Чарльз не чувствовал себя настолько бесполезным. Орвуд вон билет свой получил. На две персоны.

   И собирается.

   И…

   И от него толк есть, а Чарльз вот по городу гуляет. Изучает, так сказать, злачные места. И наверх нельзя, ибо, если его ищут, то найдут. И вряд ли кому-то он поможет, оказавшись в тюрьме. Главное, умом-то Чарльз все понимал, но…

   Сердце требовало действий.

   И он развернулся.

   Местный переулок Чарльз уже успел изучить, пусть и не отходил далеко. И теперь старая мастерская виднелась вдали.

   - Эй, - окликнули Чарльза, и он сперва даже не понял, откуда раздался этот голос. Но дверь в лавку готового платья приоткрылась, причем совершенно беззвучно, и из щели высунулась голова. Голова была лысоватой, грязноватой и на редкость лопоухой. – Бабу хочешь?

   - Бабу? – переспросил Чарльз, поскольку показалось, что ослышался.

   Но голова закивала.

   - Хорошая. Красивая! Недорого.

   - Спасибо, воздержусь.

   - Ну смотри, - голова сплюнула. – А то ж я гляжу, человек приличный. Приличному человеку без бабы тяжко. А тут вот…

   Он дернул шеей.

   И Чарльз решился.

   - Сколько?

   - Так… недорого. Золотой. Ежели по-скоренькому. Или два, если на час. А хошь – на весь день, но тогда десятка.

   - Показывай, - наверное, даже совершенно точно, это было глупостью, соваться в неизвестную дыру за обещанной бабой.

   Голова скрылась за дверью и та приотворилась. Правда теперь из щели высунулась рука.

   - Деньги вперед!

   Чарльз сунул монету.

   - Сперва поглядим, что там у тебя за баба…

   - Не сомневайся! Хорошая! Только сегодня нашел! – человечек оказался невысоким и на диво уродливым. Скособоченная фигура его, облаченная в зеленый бархатный камзол, была словно слеплена из разных частей. Горбатая спина сочеталась с непомерно длинными руками, что свисали ниже колен. Короткие ноги выгибались колесом. И человечек ходил, переваливаясь с одного бока на другой.

   В руках его оказалась масляная лампа на латунной ручке.

   - Доволен будешь… ох и доволен… - он поманил Чарльза за собой.

   Изнутри лавка оказалась куда более просторной, нежели представлялось Чарльзу. Здесь хватило места и нескольким болванам, на которых пылились платья, давно вышедшие из моды. У стенки поднимались полки, большей частью пустые. На некоторых высились коробки и тюки самого затрапезного вида. Пол под ногами скрипел и прогибался, и не отпускало ощущение, что лавка брошена. Или вот-вот будет брошена.

   - Сюда, сюда, - тип поманил Чарльза на узкую лестницу. – Вниз.

   Стало как-то не по себе. И здравый смысл подсказал, что там, внизу, вполне возможно ждет не обещанная баба – на кой она вообще Чарльзу сдалась? – а десяток молодчиков, решивших, что им золотишко нужнее, чем Чарльзу. А он сам по себе идиот.

   - Идем. Мамой клянусь, что все взаправду! Да чтоб мне провалиться! Если знаешь, то старый Мэтти – человек честный. Он никогда бы врать не стал, - уродец говорил громко и быстро. И фонарь в его руке покачивался, выпуская длинные тени, что ложились на лестницу. – Старый Мэтти был портным! Хорошим портным! Было время, он для самого Мастера шил! Да, было время…

   Снизу потянуло такой вонью, что даже фильтры не помогли.

   - А потом что? Потом явились эти… и все-то… не ценят умелого человека, не ценят… тут вот ценили. Держали… обращались вежливо. Уважительно. Пока все опять… опять и опять… только приживешься, обзаведешься знакомствами полезными. Без полезных знакомств человеку никак неможно…

   Бормотание доносились откуда-то снизу.

   Чарльз спускался.

   Грязные ступени.

   Грязные стены. И ощущение, что идет он куда-то совсем даже не в подвал. Не только в подвал.

   - А они снова… перевернули… разорили… оставили без медяшки последней. И говорят, мол, радуйся, что живой! А Старый Мэтти радуется… радуется… так радуется, чтоб вам, иродам, икалось до самого последнего дня… Старый Мэтти свое дело знает.

   Спуск завершился. Точнее он продолжался, лестница, как успел заметить Чарльз, делала поворот и уходила куда-то еще ниже, в катакомбы.

   Интересно.

   И надо будет спросить у Эдди. Не то, чтобы катакомбы так уж привлекали, но если вдруг придется уходить, надо иметь хотя бы представление о том, куда уходить.

   Чарльз положил руки на револьверы.

   - Ах, не стоит беспокойства, - замахал Старый Мэтти, и фонарь в руке его закачался. – Туточки она. Сидит. Тихая. Я ей так и сказал, сиди тихо, а то хуже будет!

   Он погрозил кулаком грязной двери, которая по цвету почти сроднилась с камнем. И вновь протянул руку.

   - Баба хорошая! Вот чтоб мне провалиться.

   И Чарльз протянул еще монету.

   - Сколько за всю? – спросил он.

   - Чего? – уродец моргнул озадаченно.

   - Ты ведь уходишь, верно? – Чарльз осмотрелся. К сожалению, дверь была плотной и разглядеть, что там за ней, не представлялось возможным. – Отсюда и из города вообще.

   Голова уродца дернулась.

   - Хороший портной везде найдет клиентов, но на обустройство нужны деньги, верно? Откуда она взялась?

   - Кто? – белесые ресницы в темноте поблескивали.

   - Баба. То есть, женщина.

   - Так… пришла, - он махнул рукой. – Оттудова.

   - Катакомбы?

   - Подземелья, - поправил Старый Мэтти и губы облизал. – Там… в прежние времена…

   - Не все пути открыты хорошим людям, верно? Иногда им приходится искать обходные?

   Мэтти осторожно кивнул.

   - И ты иногда приходил на помощь. Не подумай, я только рад. Всегда, понимаешь, приятно встретить человека, не равнодушного к бедам других.

   Чарльз старался говорить мягко, спокойно.

   - Я в городе не так давно, но уже понял, что здесь стало… сложно. В том числе и хорошим людям.

   - Все ушли, - пожаловался Старый Мэтти. – Все! Те, кто прежде жаловал… те, кто приносил товар… приходил за товаром! Никого-то не осталось. Беда, беда… разорение.

   - Сочувствую. Так, расскажи об этой… гостье. Ты ведь не желал ей вреда.

   - Я её не трогал! – Старый Мэтти замахал рукой. – Я не трогал! Я вон… подобрал, обогрел… накормил. Платье дал! У меня хорошие платья! Лучше Старого Мэтти никто не сошьет.

   - Верю. Так… сколько ей лет?

   - А я откудова знаю? Сидит он… - Мэтти достал ключ. – Забирай… я же ж…

   В выпуклых глазах заблестели слезы.

   - Все забрали… пришли, сказали, что лицензии нету… что я промышляю запретной торговлей… штраф плати. Или пойдешь… в лаборатории пойдешь.

   Он горестно всхлипнул.

   И ключ-таки сунул в руки Чарльза.

   Тот вошел в замок с тихим скрежетом, но повернулся легко, показывая, что за замком, да и за комнатушкой этой следили. Некогда в ней, кажется, хранились вещи, вероятно, не совсем законные. Ныне же от них осталась пара сундуков, подернутых пылью, и грязное одеяло, на котором, сжавшись в комок, сидела девушка.

   Совершенно незнакомая девушка.

   Молоденькая.

   Она вытянула руки, пытаясь защититься от Чарльза, и меж пальцев блеснула слабая искра.

   - Прекрати, - сказал Чарльз. – А то найдут.

   - Я…

   - Никто тебя не обидит. Сколько? – это он спросил уже у Мэтти, который переминался сзади. И сняв с пояса кошель, протянул. – Хватит?

   Отказываться Мэтти не стал, схватил кошель обеими руками и закивал.

   - Благодарен, добрый господин. Благодарен…

   - Погоди, - Чарльз пытался понять, что ему делать дальше. И с девицей, и с лавкой этой. – Знаешь, что там внизу?

   - Так…

   - Подземелья, - одновременно ответили Мэтти и девица, которая сумела-таки справиться с силой. И хорошо, что-то подсказывало, что, коль взялись за магов, то и за магию тоже. А стало быть, проявления силы будут отслеживаться. Чарльз лишь надеялся, что они находятся достаточно глубоко, чтобы слабый этот выплеск рассеялся и не потревожил сторожевые заклятья.

   - Это я понял. Как далеко они простираются?

   - Так… весь город.

   - И ниже, - сказала девица, вытирая рукавом лицо. Она как-то вдруг успокоилась и даже сумела унять дрожь. – Отец говорил, что они соединяются с древними шахтами подземников. И есть легенда, что по ним можно уже дойти до самых Драконьих гор, не выходя на поверхность.

   - Байка.

   - Нет! – девица сказала это довольно громко. – Мой отец архивариус!

   Надо же, даже архивариус у них есть. Хотя чему удивляться-то. Если банк имелся, то почему бы не быть и архиву с архивариусом?

   - Был, - девица всхлипнула и губы её задрожали. – Он… они… они его…

   - Сволочи! – поддержал её Старый Мэтти.

   А Чарльз согласился.

   Девица же вытерла слезы рукавом.

   - Я… я прошла… папа был прав… я сумела… ходы есть везде и…

   - Карта?

   Сомнительно, чтобы Чарльзу настолько повезло. Но девица покачала головой.

   - Я помню, но… папа говорил, что он хочет составить полную карту. Составлял… искал… всякие планы и еще с подземниками дело имел… и… - слезы все-таки посыпались из глаз.

   - Я только туточки план имею, - сказал Мэтти. – Надо?

   - Надо, - согласился Чарльз и протянул руку девице. – Идем. Не думаю, что есть смысл и дальше торчать тут.

   Она поднялась, но в последний момент спохватилась, насупилась и уставилась на Чарльза с немалым подозрением.

   - Бросьте, - скривился он. – Я не собираюсь вас насиловать. Или продавать. Или делать еще что-либо… клянусь.

   Поверили?

   Не сразу. Девица вздохнула и, оправив платье, сказала:

   - У меня все равно выбор невелик.

   И это было чистой правдой.

ГЛАВА 10 О женском предназначении и великих планах

Я глядела на мужа хмуро.

   Мало того, что сгинул куда-то там. Не сидится ему. Погулять охота. Так еще вернулся с какой-то преподозрительною девицей, ко всему хорошенькою настолько, что прям захотелось вцепиться ей в волосы.

   - Молли, - сказал Чарльз, подтолкнув девицу в спину, а та смутилась, потупилась и на круглых щечках её румянец вспыхнул.

   Хорошенький.

   Вот я, если и краснею, то пятнами. А эта… прям даже краше стала.

   - Милисента. Моя жена, - сказал Чарльз, верно, почуявши что-то этакое.

   А что?

   Жена. Вот как есть! Перед богами, причем всеми и сразу. И… и терпеть, как матушка, делать вид, будто ничегошеньки не понимаю, не стану.

   - Приятно познакомиться, - сказала эта… Молли, приседая. И юбки так приподняла, чтоб в сторону, и глянула исподлобья. А я во взгляде этом прочитала, что ни хрена подобного.

   Не приятно ей вовсе.

   И вообще предпочла бы она, чтоб был Чарли холостым. Можно, если вдовцом. Сразу так кулаки и зачесались, но бить человека без повода – неприлично.

   Я подавила вздох.

   И сказала.

   - Тоже. Приятно.

   Эдди за спиною хмыкнул, этак, в сторону.

   - Эдвард, - продолжал представлять Чарли. – Мой шурин. Кажется, это так называется.

   - Он же ж… - пискнула эта… Молли и вовремя заткнулась, сообразивши, что иногда мнение стоит держать при себе. – Счастлива с вами познакомиться!

   И улыбнулась, будто вправду счастлива.

   А у меня зубы заныли.

   Нет, я знала, что я не особо красива и красивой никогда не стану, но вспомнился вдруг проклятый город, и драконы, и… и почему мне не досталось вместе с силой хотя бы капля их красоты? Такой, чтобы эта вот Молли перестала глядеть на меня с недоумением.

   И снисхождением.

   С жалостью, с которой обычно женщины глядят на других женщин, которым не повезло от рождения. Да, у меня нет золотых кудряшек и кожа темна, и черты лица резковаты, и носик не вздернут, и щечки без ямочек. И…

   Стало совсем погано.

   На кой ляд он приволок сюда эту вот Молли? И главное, понимаю же, что там, на Востоке, будут совсем другие женщины, перед которыми уже Молли покажется провинциальною замухрышкой. Но легче от этого не становится. Только хуже.

   - Молли удалось сбежать… - Чарли уставился на неё, сообразивши, что понятия не имеет, откуда именно ей там удалось сбежать.

   И главное, на кой ляд.

   Мужики.

   Им бы спасти кого посимпатичнее, а потом уж только разбираться станут, чего да как.

   - Это… это было ужасно! – заговорила Молли и голосок её дрожал, а в голубых очах появились слезы, правда, не потекли, а легли на ресницы, что роса на лепестки. – Просто… просто невероятно!

   - Что именно невероятно? – буркнула я, ибо даже братец поплыл от этакой нечеловеческой красоты.

   Может, пристроить её куда?

   Ну… не за Эдди. Я её плохо знаю, и вообще представляется она мне исключительно подозрительною, но вот, глядишь, некроманту сойдет? Он же ж тоже без невесты остался.

   Пусть забирает.

   - Все, - Молли огляделась и довольно-таки решительно прошлась по мастерской. Сморщила носик. Стало быть, не нравится ей? Вот пусть и убирается туда, где нравится.

   - Не фырчи, - произнес Чарли на ухо и зачем-то обнял меня. – Она нам нужна.

   - Зачем?

   Видят боги, понятия не имею, где может пригодиться данная девка. Она же на стул присела.

   - С вашего позволения. Я безумно устала!

   Спина прямая, руки на коленях. Прям не девице, а картинка с той книги по этикету. Начинаю жалеть, что не дочитала.

   - Это было так тяжело… так…

   - Чаю будете? – осведомился Эдди, руку почесывая.

   - Если можно и… мне до крайности неловко, но… я второй день ничего не ела.

   Врет.

   Вот как дышит. У людей, два дня не евших, взгляд совсем другой. Мне ли не знать.

   - Безусловно. Милли, ты…

   - Лучше я, - Эдди правильно все понял. – Милисента… лучше пусть отдохнет.

   А то, не хватало еще, чтоб очень нужная девица чем-нибудь да отравилась.

   Через полчаса оная девица сидела уже за столом, над сковородкой, где доходило мясо и жареные яйца. От мяса опять запахло так, что я вновь сглотнула слюну. Я же только-только поела вроде, а в животе опять пусто.

   - Подвинься, - сказала я, устраиваясь рядом. В конце концов, Эдди, словно наперед чуял, и мяса пожарил целую сковороду, так что хватит на двоих.

   Молли нахмурилась и тихо сказала:

   - Между прочим, воспитанные люди…

   - Тебе не повезло, - перебила я её. – Я невоспитанная.

   - Заметно.

   Так… я ж не скрываю. Я вытащила еще кусман мяса, выбрав пожирнее, уложила его на лепешку, завернула и откусила.

   Благодать.

   Даже эта… Молли не раздражает.

   Ну, почти.

   Она же ела аккуратно, ножом и вилкой, причем нож был Эдди, крупноватый, а вилка кривозубенькой, но вот же ж, Молли орудовала так, будто бы ей сие привычно было.

   И главное, ела-то, что птичка клевала.

   Два дня, стало быть?

   - И все-таки, - Чарльз смотрел на нас обеих, не спеша вмешиваться. – Вы не могли бы изложить вашу… ситуацию.

   - Конечно, - она взмахнула ресницами и потупилась, отчего появилось почти непреодолимое желание отвесить ей затрещину. Нечего чужим мужьям глазки строить. – Я… появилась на свет во Внешнем мире. А уже потом мы сюда переехали. Мой отец был городским архивариусом. Матушку я почти и не помню, она покинула нас, когда я была совсем юной.

   Она что, серьезно, от сотворения мира рассказывать собирается?

   - Мы жили тихо. Мирно. Я помогала отцу в его работе. Его очень ценили Мастера и… - она все-таки всхлипнула. – Я не представляю, что случилось!

   Я представляю.

   Она нашла приключение на задницу, а досталось папаше.

   - Еще в прошлом году пошел слух, будто бы… будто старый мастер Олаф отошел, и место свое уступил не сыну, а племяннику. Про того никто не слышал. Отец сказал, что он, скорее всего, даже не племянник, потому что у мастера племянников не было, а о его братьях мало что известно, - она отправила в рот крохотный кусочек мяса, который поспешно проглотила. – Однако сына мастера обвинили в подлоге, и еще в сговоре со внешниками. И его судили.

   По круглой щечке поползла слезинка.

   А вот взгляд Молли мне не понравился. Не было в нем печали, скорее легкое раздражение. Неужели полагала, что бросятся утешать?

   - Тогда-то многие и поменялось. Обнаружили заговор. И… на каторгу отправили не только его, а еще других многих.

   У них тут и каторга имеется? Надо же, совсем цивилизованные.

   - Совет наново избрали. Отец был недоволен. Он говорил, что это неспроста, что…= надо уходить. Он и собирался. Мы никого не знали там, снаружи, но… у нас были деньги. И отец сказал, что этого хватит, чтобы устроиться. Но… не успел. За ним пришли.

   Слезу она все-таки смахнула.

   - Нас забрали. Отца и… меня, - голосок задрожал, а Эдди нахмурился. Девицу жалеет? Или тоже видит, что все её нынешнее блеяние – притворство.

   Надо уходить.

   Чувство, что эта красавица тут не просто так, образовалось и окрепло.

   - Его отправили в тюрьму. Мне обещали, что к нему проявят снисхождение, если я буду сговорчивой… и… склоняли… к такому… к… - она прижала руки к груди.

   Ага, склоняли, но не склонили.

   Что-то тут не вяжется. Вот честно. Даже Бетти находила, чем обламывать скандальных шлюшек, а тут чтобы цельный заговор да разбился о неприступную крепость одной добродетельной девы?

   Не смешите.

   - Меня и других девушек отобрали… поместили… они называли это домом Добродетели… - а говорит она медленно, наблюдая при том за Эдди.

   И за Чарли.

   Нет, вот руки прямо иззуделись все треснуть эту раскрасавицу. А главное, что Эдди, что Чарли слушают да кивают пресочувственно.

   Злости не хватает.

   - Мы там жили… с другими девушками, - она даже всхлипнула и слезинку смахнула. Реснички задрожали, губы скривились, того и гляди вот-вот расплачется.

   - И чего? – спросила я довольно-таки грубо.

   Она аж подпрыгнула.

   Уставилась так… нехорошо. Думаю, она бы мне в волосья вцепилась с неменьшею охотой, чем я ей. Вот, похоже, общее мы уже нашли, а это, как говаривал наш пастор, уже шаг к взаимопониманию и примирению. Мириться я не собиралась, но понять, чего эта лахудра прекрасноокая замыслила, хотелось бы.

   - П-простите? – пролепетала она.

   - Жили, - говорю. – Как? Делали чего?

   - Читали.

   Она поджала губки.

   - Псалмы. И жития святых. И Великую книгу.

   - Это какую? – у мамаши Мо одна книга значилась в достаточной степени великой, чтобы все остальные спровадить на костер. За исключением, быть может, домовой, в которой она расходы записывала, и еще той, которая с псалмами на все случаи жизни.

   - Великую, - повторила Молли чуть громче. – Её написал Великий Мастер Родд. И там сказано, как правильно жить.

   - Кому?

   Эдди отвернулся, пряча усмешку.

   - Всем.

   - Вот так прямо и всем?!

   - Милисента! – а вот Чарльз, кажется, решил, что я издеваюсь над этою… молью. И прав был. Издеваюсь.

   - Людям, - она поджала губенки. – Люди были избраны богами, чтобы сотворить новый мир – справедливости и всеобщего благоденствия.

   Ой, чую, зря это они. Ну, боги. Или творить надо было аккуратнее, а то получилось, что получилось.

   - Однако в гордыне своей и величии люди позабыли о той миссии, которая была возложена на них, - а вот теперь Молли говорила вполне себе искренне. Ишь, и глаза загорелись этак… нехорошо загорелись, аккурат, как у мамаши Мо, когда она с пастором спорила о том, как правильно из людей бесов изгонять – ледяною ли водою или же только молитвой.

   И Эдди подвинулся чуть ближе.

   Эдди… может, он когда-то и влюбленным был, да с той поры крепко времени прошло. И теперь смазливою мордашкой его не провести.

   - И только малым открылась истина! Великий Мастер познал…

   Молли продолжала говорить и уже чуть громче, чем прежде.

   - …путь, за что и был коварно убит подлыми приспешниками Диавола.

   Куда ж без него.

   Мамаша Мо, она не только по бесам специалист особый, она и про Диавола много сказывала, про то, до чего он коварный и, главное, охочий до юных невинных девиц.

   Выходит, не только до девиц.

   - Многие покинули большой мир, спасаясь от расправы, чтобы здесь, в отдалении и тиши сотворить новый город, - Молли выдохнула и часто-часто заморгала, старательно вызывая слезы, да только что-то не выходило. Тогда она распрямилась и ткнула вилкой в последний кусок мяса. – Так нам говорили.

   - А еще что говорили? – поинтересовался Чарли преласково, сочувствующе этак.

   Нет, не заладится у нас с семейной жизнью.

   На кой ляд мне сдался муж, который посторонним девицам сочувствует? То-то и оно…

   - Говорили, что мы… мы должны понимать… осознавать… свою ответственность. Что наш долг – выбрать подходящего мужа и слушать его. Подчиняться. Исполнить женское предназначение.

   - Это какое?

   - Родить детей! Много детей! Что… что теперь благословение снизошло на наследника Великого Родда. И ему открылось, как сделать так, чтобы дети рождались одаренными. И из них вырастут могучие маги, которые переменят все мироздание, - она замолчала, задумчиво разжевывая мясо. И поинтересовалась: - Думаете, получится?

   Мы с Эдди переглянулись.

   - Да… как сказать, - протянул братец. А я кивнула. Нет, план не выглядел совсем уж бредовым. Встречались которые и куда как похуже, однако же ж могучие маги – дело такое. Их не только родить надо.

   Да и вообще…

   Пока родятся.

   Пока вырастут.

   Пока, собственно, из засранцев могучими магами станут. Это ж сколько времени пройдет-то? Что-то сомневаюсь, что этот их новый Великий Мастер будет на заднице сидеть и ждать, подсчитывая, сколь в его племени великих магов прибыло.

   Нет, тут чего-то другое.

   А чего?

ГЛАВА 11 Где открывается путь в подземелья

Девица, умывшись, причесавшись, весьма похорошела. И Чарльз не мог отделаться от мысли, что именно такой и должна быть его жена.

   Аккуратной.

   Миловидной.

   С бледной кожей, никогда-то не знавшей солнца, со светлыми волосами, убранными в аккуратную прическу. Шея длинная. Черты лица тонкие, изящные. Переодень её в подходящее платье, добавь шляпку, драгоценности и никто-то не скажет, что девица – провинциалка.

   Милли платьем не исправишь.

   - Осторожнее, - тихо сказал Эдди, перекладывая какие-то шестеренки. На верстаке лежало нечто, больше напоминавшее разобранные часы, правда, какие-то несуразно длинные, будто содержимое их растянули змеею, скрепив для надежности проволоками.

   - Извини?

   - Ты так смотришь на эту девицу, что у меня поневоле закрадываются нехорошие мысли, - Эдди подцепил пинцетом крохотную шестеренку и поднес к самому носу. – Ишь, заржавела…

   - Я не собираюсь… - Чарльз почувствовал, что краснеет.

   - Она хорошенькая, - согласился Эдди.

   - Это ничего не значит.

   - Ладно, коли так, но она хорошенькая.

   - И что?

   - Ничего. Просто… знаешь, читал я когда-то, будто в Африке… ты бывал в Африке?

   - Нет.

   - И я вот нет. Но там львы водятся. И тигры.

   - Тигры в Индии водятся.

   - Один хрен. Главное, что когда идут на них охотиться, то не бегают по всем джунглям, а берут овцу и на веревочку привязывают. Или там козу. А сами рядом где-нибудь устраиваются. С ружьем.

   - Думаешь…

   Чарли покосился на Молли, которая устроилась в уголке и, расстелив на коленях кусок ткани, что-то старательно из неё складывала.

   - Не нравится она мне, - поделился Эдди. – Слишком уж… хорошенькая.

   - Слабый аргумент.

   - Не скажи. Вот смотри, ты собрал девиц… скажем, десятка два или три, но думаю, что их куда как больше. Часть из борделей, часть… не совсем, чтобы из борделей, но точно от невинности далеких. И часть опять же девиц воистину невинных, а заодно уж воспитанных и собою милых. Думаешь, много таких?

   Милли забилась в другой угол, откуда и наблюдала за Молли, всем видом показывая, что вовсе этакой гостье не рада.

   - Немного, - вынужден был согласиться Чарльз.

   - Вот и я о том. И еще о другом. Если всех их охраняют, то кого будут охранять тщательнее? И опять же, у кого будет больше шансов выбраться на улицу, у той, которая на улице этой выросла или той, что видала её только через окошко?

   Шестеренка встала точно на место.

   - У нее были карты…

   - Ну да, именно этого и достаточно, чтобы выбраться… карты… ты когда-нибудь пробовал куда-нибудь попасть, используя только карту? – Эдди глянул исподлобья. – Особенно, если ты трепетная девица в бегах? Тем паче… от чего ей было бежать? От чтения книжек?

   - То есть, ты ей не веришь.

   - Ни на медяк.

   - Она не лгала, - это Чарльз мог сказать совершенно точно.

   - Ты как маленький. Лгать вовсе даже не обязательно. Да и… в чем она солгала? Побег? Был. Устроили. Дом? Тоже был. И книга эта, думаю, имеется. Нет, тут она не лгала. Интересно другое.

   - Что?

   - Для кого на самом деле эта овца предназначалась.

   Он провел пальцами по механизму, и шестеренки слабо задрожали.

   - Думаешь…

   - Про это место мало кто знает. Да и не той важности я человек, чтобы за мною подобную красотку отправлять. Ты, уж извини, и вовсе по местным меркам… - Эдди щелкнул пальцами. – В общем, не про нас она. Мы тут случайно встретились. И будь уверен, очень скоро она найдет способ от нас избавиться.

   - И что делать?

   - Приглядывать. А заодно… - Эдди осклабился. – Прогуляться вниз. Раз уж у нее карта имеется.

   Мысль Чарльзу понравилась.

   Воняло в тоннелях.

   Воняло.

   Как в тоннелях, куда спускались сточные воды, мешаясь с подземною рекой. К реке мы вышли не сразу. Сперва Молли причитала и даже слезу пустила, жалуясь на то, до чего она усталая и просто вот категорически неспособная и шагу сделать.

   - Я понесу, - сказал Эдди и подмигнул. – Заодно познакомимся поближе…

   Знакомиться поближе Молли почему-то не захотела, отчего я окончательно уверилась, что она стерва и дура. А заодно вздохнула с облегчением. Братец у меня, конечно, толковый, но… мало ли.

   Хорошенькие девицы – они поопаснее иных ганфайтеров будут.

   Ну и пошли.

   Сперва к лавке, которая оказалась запертою, но для Эдди сие проблемой не было. После по тайному ходу вниз.

   И еще ниже.

   Чарли даже показал камеру, в которой девица томилась. Ну… ничего так. Чисто, сухо и даже не сказать, чтобы тесно. Самое оно, чтоб спасения ожидать.

   Эдди в этой камере на стене угольком две полоски нарисовал.

   После еще одну.

   И кружок внизу.

   - Кому надо – поймут, - сказал он, вытеревши грязные руки о тряпье. Девица нахмурилась и губки выпятила, но в кои-то веки на нее, кроме меня, никто и не смотрел.

   И мы пошли вниз.

   И вниз.

   И… лестница, которая сперва была вполне себе приличною лестницей. Со ступеньками почти ровными, хотя и крутыми. Но чем дальше, тем круче они становились, а лестница сужалась, на ступеньках же появлялись трещины. И под ногами хрустело что-то, осыпалось, навевая нехорошие мысли о хрупкости окрестного камня.

   Впереди шел Эдди, за ним Молли, а за нею – я. И готова поклясться, что в голове этой стервочки бродили не самые добрые мысли. Пару раз она оборачивалась, и взгляд её делался презадумчивым. Вот аккурат будто думала, где сподручнее наши трупы-то спрятать.

   Но я демонстративно держала руки на револьверах, да и Чарли подобрался, подрастерял былую доверчивость. Так что, чей труп пришлось бы прятать в случае чего, это еще подумать надо.

   Лестница вывела к реке.

   То есть сперва это казалось ручейком, темным и грязным, с трудом пробивающемся по узкому руслу. Причем русло это, выложенное красным кирпичом, гляделось довольно-таки пристойным. Стены тут расходились, и по обе стороны канала появлялись берега. Сперва узенькие, но они расширялись, как и ручеек.

   - Интересное место, - сказал Чарльз, оглядываясь.

   Свет газовых фонарей кое-как справлялся с окрестной темнотой.

   - Это было построено лет триста тому, - сказала Молли, не скрывая чувства собственного превосходства. – Первопоселенцами, которые сумели договориться с союзом племен. Среди поселенцев были подгорники, и они-то проводили разведку.

   Мне опять захотелось треснуть эту, слишком уж умную, по темечку.

   - Здесь недалеко находится древний город…

   - Еще один, - не выдержала я.

   - Еще? – она обернулась, удостоив меня взглядом. Хотя ничего-то доброго в этом взгляде не виделось.

   - Там, - я махнула рукой. – Тоже город есть. Древний.

   - Мертвый?

   - Слышала?

   - Отец рассказывал. Однако он был уверен, что Мертвые города – явление исключительное, это следы древней цивилизации, которая исчезла задолго до появления людей.

   Ну… как сказать.

   Люди там тоже отметились. Среди прочих.

   - А этот город, хоть и древний, но был построен в относительно недавние времена, что-то около тысячи лет тому.

   Ну да, позавчера, почитай.

   А с другой стороны, когда ушли драконы? Надо будет поинтересоваться при случае. Хотя не факт, что сами они знают. Но поинтересоваться-то я могу.

   - Его создали на месте, имевшем важное ритуальное значение для окрестных племен. Сперва, как отец полагал, возник храм или его слабое подобие.

   - Почему подобие?

   Желание треснуть Молли по башке никуда-то не подевалось, но вот слушать её было интересно. Всяко интересней чем идти в тишине и гадать, крысы там за поворотом шубуршат, или чего похуже.

   - Речь о примитивных народах, - сказала Молли снисходительно. – Естественно, и верования у них были примитивными.

   Эдди что-то проворчал, благо, неразборчиво.

   - Они собирались вместе, чтобы восславить своих богов…

   - Храм до сих пор открыт, - перебила я эту дуру чересчур уж цивилизованную, пока она не наговорила чего совсем уж лишнего.

   - Это ненадолго, - отмахнулась Молли.

   - Почему?

   - Очевидно же, что религия в существующей ныне форме – лишь дань прошлому с его мистическим мышлением и неспособностью познавать окружающий мир.

   Она приподняла юбки и зашагала бодрее.

   - Ко всему религия и жрецы вносят существенный вклад в эксплуатацию магами простых людей, а это не может и дальше продолжаться. Новый мир требует новой веры.

   - В этого… Великого мастера?

   - В идею! – голос Молли прокатился по туннелю, породивши уродливое эхо. – Обществом должна двигать идея! Только она и способна объединить всех.

   - Понятно, - сказала я. – А город? Ты сказала, что сперва был храм. Потом что?

   - Потом? – Молли снова оглянулась, но я сделала самое идиотское выражение лица, на которое была только способна. Откуда мне, пришлой, о высоких идеях знать. – Потом… отец предполагал, что возникли некие правила, регулировавшие отношения племен. Аналог нашего закона. Появилась торговля. Кто-то счел возможным поселиться, поставить мастерские. Город разрастался.

   Вонь почти унялась, а мы оказались в огромном тоннеле. Полукруглые своды поднимались высоко над нашими головами, смыкаясь где-то в темноте. Рядом шелестела вода, ластясь о каменное ложе русла. И камень же, гладкий и ровный, лежал вдоль берега. Время от времени из воды поднимались узорчатые столбики.

   - Почему его оставили? – я остановилась, прислушиваясь к этому месту, которое… которое не было враждебным.

   - Понятия не имею, - Молли дернула плечиком. – Может, просто стало неудобно под землей?

   Нет.

   Не в этом дело.

   Или… в этом? Пара тысяч лет… и те, кто владеют миром? Брат Кархедона куда-то ушел. Из города. Куда? Куда можно уйти, если окрестные земли поделены? Если те, кто обретаются на этих землях, принадлежат драконам? За море? Туда, где ныне Африка и Старый свет? Не думаю, что пересечь океан было просто и дракону. А уж дракону, который увел с собой других?

   И не только драконов?

   Я остановилась и осторожно коснулась руки Чарльза.

   - Нам надо туда, - сказала я шепотом.

   - Там нет ничего интересного, - Молли тоже услышала. – Уж поверьте. Все, что было ценного, давно уже унесли. Этот город оставили еще до того, как пришли первые поселенцы.

   - Ты же другое говорила!

   - Я говорила, что они создали тоннели. Так их и создали! Воду искали. И золото. Но окрестные горы пусты.

   Пустые подземелья – самое оно, чтобы укрыться от тех, кто рожден для неба.

   - А на город просто наткнулись. У отца были доклады первых, кто туда вошел. Ничего особенного. Отец, правда, надеялся, что со временем ему удастся организовать экспедицию. Он даже музей хотел создать, - голосок Молли сделался плаксивым. – А теперь… кому это надо?

   Мне надо.

   Мне надо туда. Внутрь. В город, в который медленно пробирается подземная река. И не сомневаюсь, что городу этому досталось.

   Его должны были бы обжить.

   Приспособить.

   Использовать.

   - Не спеши, - Чарли нашел мою руку. – Всему свое время.

   Молли фыркнула и отвернулась.

   Дура.

   А главное, до чего же бесит!

   - Вон, - она указала на реку. – С другой стороны… там остатки моста. Не древнего. Его делали позже, когда… в общем, отец полагал, что река как-то выходит по ту сторону гор. И что некоторые могут… знают… в общем…

   - Используют, - подсказал Эдди, вглядываясь в темноту.

   - Именно, - она выдохнула. – Нам туда надо.

   - Зачем?

   - Затем… - Молли прикусила губу. – Затем, что другим путем из города не выбраться.

   - А дороги?

   - Завтра перекроют. Для всех, - она мотнула головой. – Мосты поднимут. Этого… этого не делали со дня основания! А теперь…

   Мне вспомнились горы.

   И пропасть внизу.

   Тонкие струны мостов, по которым летели поезда.

   - Правда, останется мачта для дирижабля, но его охраняют, - она стиснула кулачки. – Поэтому… вариантов на самом деле немного.

   Эдди хмыкнул.

   А потом сгреб эту… красавицу за шкирку, поднял и тряхнул легонько.

   - Кто ты такая на самом деле? – поинтересовался он преласково. И вот не знаю, как Молли, но у меня от этого вопроса мурашки по спине побежали.

   Прям колоннами.

ГЛАВА 12 В которой открываются новые обстоятельства

Девица в руках Эдди лишилась чувств. Честно говоря, Чарльз понял её, как никогда, потому как самого подмывало воспоследовать примеру, до того низким проникновенным был голос.

   - Померла? – с надеждой в голосе поинтересовалась Милисента.

   - Вряд ли, - Эдди тряхнул тело. – Сейчас окунем в водичку…

   - Не надо, - сквозь зубы процедила Молли и попыталась вывернуться. – Отпустите, никуда я не денусь…

   - Отпустим. Потом. Позже.

   - Сейчас, - она раскрыла руку и на ней вспыхнул, переливаясь огнем, имперский орлан, окруженный звездами. – Особый отдел Императорской службы безопасности.

   - Охренеть, - Милисента выразила всеобщее мнение и тут же уточнила. – А туда разве баб берут?

   - Смотря каких, - на «бабу» Молли, если и обиделась, то виду не подала. – Будьте столь любезны поставить меня на землю. А то как-то… право слово, неудобно вести беседу, пребывая в подобном положении. И убивать вас не хотелось бы.

   - А сумеете?

   - Если придется, - сказала Молли, и Чарльз ей поверил.

   - Отпусти, - сказал он. К счастью, спорить Эдди не стал, опустил руку, разжал и даже платьице одернул презаботливо. Так, что юбка затрещала.

   - Благодарю.

   - Да не за что, - Эдди оскалился.

   - И в самом деле убили бы? – поинтересовалась Молли, разглядывая их с новым интересом, который несколько пугал, ибо интерес Особого отдела Императорской службы безопасности весьма часто оборачивался для людей посторонних многими неудобствами.

   - Не знаю, - Эдди пожал плечами. – Так-то я женщин не трогаю, но обстоятельства…

   - Я трогаю, - заверила Милисента, положив руки на револьверы.

   - Вы и в самом деле женаты?

   Вот… они находятся под землей, если не в самой заднице мира, то всяко в её преддверии, а она про женитьбу спрашивает?

   - На самом, - сказал Чарльз. А Милисента кивнула.

   - Удивительно… просто удивительно… насколько знаю, на вас имелись определенные планы. В том числе у Её императорского величества.

   Не было печали.

   - Она будет огорчена. Или нет? Супруга у вас любопытная.

   - Слушай, красавица, - Эдди, похоже, светские игры весьма надоели. – Ты вообще откуда взялась?

   - Я же говорила… правду, между прочим. Почти.

   - Погоди, - Чарльз поднял руки. – Вам не кажется, что здесь не совсем то место…

   - То, лучше не придумаешь, - Эдди вытащил из кармана дудочку. И Молли нахмурилась.

   - Не стоит, - сказала она совсем иным тоном.

   - Знаешь, что такое?

   - Догадываюсь, но… на самом деле не стоит. Мы в этом деле на одной стороне.

   - Неужели?

   - Вы ведь сестру пытаетесь найти, верно? – она обратилась к Чарльзу. – Я знаю, где она. И не только она… к сожалению, происходящее явно вышло из-под контроля. И мне необходимо сообщить… доложить… и…

   - По порядку, - Чарльз поглядел на Эдди, который крутил в пальцах эту вот невзрачную дудочку, делая вид, что вовсе даже не слушает, а если и слушает, то без особого интереса. – Эта девушка, Молли, чье имя вы взяли, она… жива?

   - Обижаете. Не такие мы и звери. На самом деле она спокойно живет на побережье, в маленьком городке, на попечении любимой тетушки.

   - А…

   - Мой так называемый отец был старшим агентом. Умнейший образованнейший человек. И… по глупости погиб.

   - Уверены, что погиб?

   - Идемте, - Молли подобрала юбки и решительно зашагала вдоль пристани. – Мой дядюшка. Он мне дядей приходился, я дочь его сводного брата, незаконнорожденная. И в свое время дядюшка весьма помог мне и отцу, а потом предложил работу. У меня был дар. И способности. И склад характера соответствующий. Вот Молли, она совсем другая. Домашняя и милая. Она очень огорчится.

   И вновь же не соврала.

   - Зовут вас как?

   - Молли. Лучше так, а то ведь мало ли. Мы переехали сюда лет десять тому. По приглашению.

   Она шла бодро, уже не пытаясь притвориться уставшей.

   - На самом деле за детьми Родда давно приглядывали, но не сказать, чтобы вмешивались. Старались не вмешиваться, но и вовсе из виду не выпускали. Чревато, знаете ли.

   - Да и полезного чего подглядеть можно, - не удержался Эдди.

   - Именно. Все-таки здесь и вправду жили мастера, которые, пусть и действовали вне поля закона, но в целом порой деятельность их давала прелюбопытнейшие результаты…

   …которые оседали где-то там, в глубинах Особого отдела, решавшего, что именно из этих результатов можно выпускать в большой мир.

   - Мы работали с перспективными мастерами, вели переговоры, помогали уехать, устроиться на новом месте. Поверьте, здесь тоже все не так и просто. Кстати, мистер Годдард, вы в моих записях тоже значитесь, как весьма перспективный объект.

   Эдди молча скрутил фигу.

   - Резко, но… мы бы не предложили ничего такого, что бы не соответствовало вашему характеру. Скорее уж мы бы нашли способ наладить взаимовыгодное сотрудничество. Скажем… в поиске. Или в исследовательской работе. Вам ведь нужны были деньги, так? А корона неплохо платит.

   Она остановилась, указав куда-то в темноту.

   - Там начинается город. И там живут те, кто способен вывести из этой дыры.

   - Собираетесь бежать? – поинтересовался Чарльз.

   - Собираетесь остаться и устроить революцию? – Молли приподняла бровь. – В отличие от вас, я здраво оцениваю собственные силы. У меня имеется информация, способная многое изменить в нынешнем мире. И моя основная задача – сделать так, чтобы эта информация попала в нужные руки. А потому, увы…

   - Погоди, птичка, - ладонь Эдди упала на плечо. – Ты опять заговариваешься. Стало быть, ты со своим дядюшкой…

   - Приехали сюда. Сменили прежнего агента. Он представил нас сыном и внучкой, потом тихо умер. Для всех. Мы жили. Стандартно… уже не первый раз используем это прикрытие. Архивариус – очень удобная фигура. И местные к ней привыкли. Кто ж знал, что так получится.

   - Как?

   - Эти… перемены. Сперва мы даже не особо обратили на них внимание. Сообщество мастеров, на самом деле, весьма закрытое. Они давно уже отделились от прочих, полагая, что стоят выше… и в общем, ничем не отличаются от наших аристо.

   Молли тряхнула светлой гривой. Кажется, аристократов она недолюбливала.

   - Те же интриги, та же грызня за власть в Совете. Вот и не удивились, когда старика Румпштена сместили. Потом потеснили и его приятелей, большинство которых пребывало, если не в маразме, то где-то рядом. Созвали новый Совет. Объявили время перемен, но это тоже… объявить проще всего.

   Она махнула рукой.

   - Но начались эти все… требования к лицензированию. На самом деле это неплохо, потому что в городе творился полнейший хаос, никогда нельзя было угадать, и вправду ли к мастеру обращаешься, или же к недоучке с кривыми руками и большими амбициями. Дядюшка даже решил, что, возможно, город потихоньку дозревает до того, чтобы выйти из самоизоляции.

   Река шумела, а город приближался. Точнее не город, а будто нагромождение камней, в которые уходила река. Огромные, уродливые, те выставляли темные грани, пряча тени тайных ходов.

   - Однако затем издали этот указ, о высокой морали. Идиотизм!

   - Почему? – поинтересовался Эдди.

   - Потому что блюсти мораль – задача личности, но никак не государства. А они бордели закрыли. В городе, где количество мужчин втрое превышает количество женщин! – возмущение Молли было вполне искренним, только не очень понятным. До того знакомые Чарльзу женщины как-то наоборот, ратовали и за мораль, и за закрытие борделей. – Само собой, это вызвало недовольство. Добавьте алкоголь и общий характер жителей, которые в целом… не склонный к миролюбию и соблюдению законности. Вспыхнули потасовки. Кое-где даже драки. Дядюшка говорил, что кто-то даже пытался заблокировать район, но в итоге Мастера отправили боевых големов. И недовольные отправились на каменоломни.

   - Даже так?

   - Суды шли быстро. Самые ярые… в общем, не дожили до них. Тут же прошли чистки. Заодно уж появился Народный патруль, который взял верхний город под контроль. Мы поняли, что нужно уходить, но… не успели.

   - Почему?

   - К дядюшке обратился человек из… Совета, то есть близкий к Совету. Он тоже хотел покинуть город. И ему нужны были гарантии, что там, во внешнем мире, он устроится должным образом. И не только он, но и его семья. Взамен он пообещал кое-какую информацию. Весьма… важную.

   - О детях? – сказал Чарльз. – Или, скорее, о том, как сделать так, чтобы женщины гарантированно рожали одаренных детей?

   - Вы… - Молли резко развернулась.

   Глаза её прищурились. И показалось, что еще немного и Чарльза не станет. А заодно уж и Милисенты, и Эдди, и… всех-то, кто неосторожно приблизился к государственной тайне.

   - Спокойно, - сказал Эдди и снова положил руку на хрупкое плечико. – Сама же ж сказала, что союзники нужны. А если всех тут убивать, направо и налево, то какие союзники?

   - Я…

   - Да и шею я тебе раньше сверну. Небось, тогда и магия не поможет, - он говорил ласково так, как с ребенком. – А тайна эта… ерунда. У нас своя имеется.

   Молли нахмурилась еще сильнее.

   - Данная информация относится…

   - К государственной тайне, - завершила за неё Милисента. – Что? Я ж не дура. Небось, за неё многие прикопать готовы. Вот только рецепт у него неправильный.

   - У кого?

   - У Змееныша, - пояснила Милисента. – Тут… такое вот дело… считай, была у меня фея-крестная… не совсем, чтобы фея и скотина, как выяснилось, еще та. Но папаша мой куда похуже… не важно.

   - Уильям Сассекс, - Чарльз осторожно потянул Милисенту за рукав. – Его звали Уильям Сассекс, и он был из тех, островных Сассексов. Правда, официально он был казнен…

   Молли слушала внимательно.

   Лобик морщила.

   Хмурилась.

   И, когда Чарльз замолчал, сказала:

   - Стало быть, это правда?

   - А сомневалась?

   - Всегда остается шанс, что ценность информации преувеличена.

   Она протянула руку.

   - Дай.

   - Обойдешься, - Чарльз не собирался вот так расставаться с камнем.

   - Это дело…

   - Что стало с твоим дядюшкой?

   - Кто-то донес на него, - руку Молли не убрала, но над ладонью вновь вспыхнул орлан, намекая, что не стоит дразнить хищную птицу.

   Или контору, избравшую себе оную птицу символом.

   - Я успела встретиться с нашим агентом. Передать ему детей.

   - Детей?

   - Первыми решили переправить их. И жену объекта. Сам он планировал уйти позже. Одновременное исчезновение выглядело бы слишком подозрительным, поэтому и так… я получила кристалл. И вернулась домой, где и… увидела.

   Она резко выдохнула и закрыла глаза.

   - Дядя принял яд. Я застала смерть и тех, кто обыскивал дом… перевернули все… и главное, они ведь не догадывались… они точно не догадывались о том, кто мы. Они просто громили все. Заявили, что мы нарушили закон, что… он обязан был отправить меня в дом Добродетели. А он скрыл и вот… глупость какая!

   Молли покачала головой.

   - А уверена, что не знали?

   - Они пили виски и плясали на книгах, а потом собрали в кучу и подожгли. Думаете, тот, кто подозревал бы о нашем истинном роде занятий, стал бы так рисковать? С книгами сгорели и кое-какие серьезные документы. К счастью. Меня… меня отправили в этот самый дом Добродетели.

   - Где читали книги?

   - Именно, - она глянула на Милисенту искоса. – На самом деле все не так просто. Книги – лишь часть процесса. И читать их можно по-разному. У меня имеется защита от ментального воздействия, но даже её порой не хватало. Я ловила себя на том, что начинаю… понимать. Принимать этот бред. Что он и только он правильный. Жесткий распорядок дня. Очень мало времени на сон. Еда скудная. Это ослабляет организм. Зато огромное количество совместного досуга. Шитье, вышивание. Непременно с ароматными свечами. И с чтением. Читали другие женщины. Старшие жены.

   Она прикусила губу.

   И тихо добавила:

   - Ваша сестра была среди них.

ГЛАВА 13 О том, что и под землей живут люди

Я взяла Чарльза за руку. А то мало ли что от этакой новости сделается.

   Нет, оно-то хорошо.

   Стало быть, живая сестра. И здоровая. Ну, раз читать способная. Небось, тем, которые больные крепко, не до чтения.

   - Нам время от времени доставляли сводки. И ваша сестра попала в них.

   - Почему? – сухо поинтересовался Чарли.

   - В числе прочих, пропавших не то, чтобы без вести… Контору скорее заинтересовала эта внезапная эпидемия влюбленностей. Сорок семь эпизодов, включая девиц среднего сословия. Разорванные помолвки. Побеги из дому. Скандалы, которых было как-то слишком, как я понимаю, много. И главное, статистически, все сбежавшие девицы были в той или иной степени интересны. Кто-то обладал немалым приданым, кто-то в перспективе мог претендовать на наследство. Были родственницы весьма серьезных людей, причем не только имеющих политический вес, но и видных ученых, банкиров, торговцев, писателей, даже дочь владельца газеты. Не самой крупной, но имеющей авторитет. Нам прислали снимки. Вашей сестры в том числе. И вот, что интересно… из сорока семи – дюжина девиц появилась в этом самом доме Добродетели.

   Я почесала за ухом.

   Свербит.

   И еще не отпускает чувство, что за нами наблюдают. Причем не так, чтобы давно. Я взглядом указала Эдди на город, и тот легонько кивнул, мол, тоже заметил.

   Закрыв глаза, я сосредоточилась.

   Сила… сила тут текла свободно.

   - Интересно также другое. Эти женщины… вы уж извините, Чарльз, я не была знакома с вашей сестрой лично, но они явно действовали сами. По собственной воле. Они искренне верили, что наставляют нас на истинный путь. А еще не слишком ограничивали себя в методах достижения цели.

   Двое.

   Там, впереди.

   И один яркий-яркий, не такой, как обычные люди. Маг?

   - Я быстро поняла, что не стоит выделяться, но были и другие… весьма упрямые.

   - Когда вы видели её в последний раз?

   - За день до побега. Она как раз пришла объявить о церемонии выбора.

   - Что за…

   Чарли явно собирался высказаться определенней, но все же хорошее воспитание сидело в нем крепко.