Инстинкт размножения. Галина Романова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ЧАСТЬ 2
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА-ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Продолжение приключений космоантрополога Наты Чех ("Люди и нелюди"). Прошло много лет, Ната работает в университете, растит дочь. Неожиданно ее приглашают для консультации на отдаленную планету Инку-6, где группа археологов нашла странные мумии - то ли другой вид местного разумного человека, то ли пришельцев. Но одновременно люди нашли и выпустили вирус, уничтожающий... мужчин. Первыми под удар попало коренное население Инку-6. Однако, и земляне тоже оказались восприимчивы к этому заболеванию. Пытаясь понять, что произошло и как эпидемия связана с находкой, Ната знакомится с Хартугом - генетиком расы гротхов...

ГЛАВА 1.

Гроата-2. Примерно четыре стандартных года тому назад.

   Хартуг только-только вставил в проектор пленку с записью и начал манипулировать с настройками, когда послышался шорох со стороны входной двери. Он поморщился – не любил, когда кто-нибудь заходил в лабораторию, когда он занимался исследованиями. Но что поделать, если ты всего-навсего третий сын и до самой кончины отца не имеешь права на собственный дом! Радуйся, что тебя хотя бы исключили из наследственных споров, хотя, с точки зрения наследственности…

   Шорох повторился. К нему примешалось нетерпеливое царапанье. Хартуг посмотрел в окуляр проектора. Настройка должна занять какое-то время. И если он ошибется, придется начинать все с начала.

   - Эй! – послышалось шипение из-за двери. – Ты там?

   - Где мне еще быть? – проворчал он себе под нос и громче добавил: - Кто там?

   - Не узнаеш-шь?

   - Хаттор… входи.

   Брат ворвался, шипя от гнева и распространяя вокруг едкий запах мускуса. Против воли Хартуг почувствовал, как в нем самом поднимается волна возбуждения. Все-таки они с братом были не просто близнецами, они еще и оба были зрелыми близнецами.

   - Как ты смееш-шь, - прошипел брат, - держать меня на пороге, как какого-то ш-шипуна?

   - А как ты смееш-шь врываться ко мне, когда я работаю? – Хартуг невольно вздыбил гребень и, чувствуя, как к нему прилила кровь, туманя разум, постарался взять себя в руки.

   - Нет, - брат стоял напротив, до странности похожий на него. В раннем детстве их часто путали, пока не заметили, что в ссорах и драках часто побеждает только один из малышей. – Это ты смееш-шь ставить свои интерес-сы выш-ше интересов с-семьи!

   Еще одно отличие – Хаттор, когда злился, всегда начинал шипеть и пришепетывать. Но разозлить близнецов только для того, чтобы по голосу отличить одного от другого – на такой риск не шла даже их родительница, не говоря уже о других членах клана. Потому, как часто бывало, что братья сперва вместе кидались на обидчика и лишь потом, после драки, когда, усмиренные взрослые начинали выяснять, кто прав, а кто виноват, по манере оправдываться и становилось понятно, кто есть кто. Правда, к тому моменту уже было не важно, зачем нужно было их отличить.

   Вспомнив о семье, Хартуг сник. Его гребень утратил яркий окрас и даже, кажется, немного опал. Он провел ладонью по костяным выступам – так и есть. От этого он смутился еще больше.

   - Извини. Я… заработался.

   - Ты всегда работаеш-шь… - Хаттор уже не злился, он лишь досадовал.

   - А что мне еще остается? Я же только третий сын…

   - Но, тем не менее, сегодня мог бы и побыть с нами! Меня послала старшая мать. Пора!

   - Прости, - он, наконец, вспомнил, какой сегодня день. – Я сейчас. Только…

   Бросать включенным проектор не годилось, и он извлек из него пленку, убрал ее в футляр, потом выключил прибор и тщательно проверил, все ли в порядке. К тому моменту, когда он закончил проверку и отошел от рабочего стола, Хаттор уже приплясывал на месте от нетерпения и снова начал злиться.

   - Мы опаздываем! – бросил он.

   - Уже бегу, - Хартуг метнулся к стенному шкафу, в котором хранилась его одежда. Скинул рабочий комбинезон, натянул ритуальный шларок*, провел ладонями по телу, проверяя, заметны ли узоры, встопорщил гребень.

   (*Шларок – здесь набедренная повязка, завязываемая особым образом, не для того, чтобы скрыть, а для того, чтобы подчеркнуть мужественность ее носителя. Прим.авт.)

   Братья выскочили за дверь. Хартуг только успел активировать замок.

   - Не доверяеш-шь? – оскалился Хаттор.

   - Привычка. Извини.

   Толкаясь, они сбежали по крутой лестнице в нижний зал, где уже собрался весь клан – старший родитель, четыре его младших брата, младший родитель с двумя своими братьями, трое из пяти родительниц, десяток подростков обоего пола, несколько приемных членов, скромно державшихся в сторонке. Не имевшие прав на создание своей семьи и вообще лишенные пола, они числились в клане исключительно для количества – в случае сражений именно приемные кидались в бой первыми.

   - Наконец-то! – старшая родительница встретила сыновей рычанием. – Сколько вас можно ждать? Вы нас позорите!

   - Это все Хартуг! – наябедничал Хаттор. – Заперся со своими пленками…Совсем не думает об интересах семьи!

   - Я думаю, - тот ловко увернулся от затрещины, которую собиралась было отвесить ему старшая родительница. – Между прочим, я единственный из вас с высшим образованием!

   - Да, и только поэтому мы до сих пор прощали тебе твои выходки! Но вс-сему есть предел!

   Хартуг опустил голову, прижимая гребень. Семья для гротхов* значила многое. Особенно для старших членов клана.

   (*Гротхи – раса рептилоидов, отличается крайней воинственностью и агрессией даже по отношению к сородичам. Более миролюбивые и «гуманные» расы предпочитают военные конфликты разрешать именно их руками. Исключение составляют только земляне. Прим.авт.)

   - Прости, старшая мать, - пробормотал он. Стиснув зубы, стерпел затрещину и отступил на свое место, бок о бок с братом.

   Старшие члены клана заняли свои места – родители впереди, их братья и сестры – за спиной. Молодняк сгрудился позади под охраной приемных. Как половозрелые, Хартуг и Хаттор протиснулись в первый ряд, оттеснив подростков. Те еще толкались, выясняя, кто кому наступил на пятку, когда клан уже покинул нижний зал и вышел на поверхность.

   Яркий свет и громкие звуки оглушили Хартуга, он даже невольно зажмурился и тут же получил дружеский тычок от брата.

   - Что, затворник, отвык от внешнего мира? – оскалился тот. – Привыкай. Тебе полезно!

   - Ты же знаешь, я никогда не отказывался от участия в общих собраниях, - он вернул брату затрещину. - Просто…

   Просто, побывав на других планетах, оказавшись в чужом мире не с захватнической или миротворческой миссией, не с оружием в руках, а ради науки, он неожиданно смог посмотреть на мир другими глазами. Для Хартуга было открытием, что представители других разумных рас не всегда только воюют и ссорятся, приглашая его соплеменников для улаживания конфликтов. Намного чаще они просто живут – растят детей, работают, учатся, созидают и делают научные открытия.

   Да, у гротхов тоже это все было – они тоже строили дома, основывали города, занимались ремеслами и даже проделывали некоторые научные опыты, изучая мир. У них тоже были семьи, спаянные крепкими узами, тоже была своя культура, ритуалы и обычаи, но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что он видел на других мирах. Для гротхов война была столь привычным состоянием, что они даже детей своих воспитывали в военном духе. «Мальчик должен уметь отстоять свои права, даже кулаками!» - внушалось братьям с младенчества. Спортивные игры и соперничество поощрялось. Драки разнимались только в том случае, если сражались подростки разного пола – считалось, что после определенного возраста мальчик не может драться с девочкой. Еще недавно гротхи с пониманием относились к тому, что дети в этих играх получали травмы, иногда несовместимые с жизнью – в семьях по традиции было всегда помногу детей и еще несколько столетий назад именно так проходил естественный отбор. Слабых просто-напросто забивали. Конечно, с тех пор, как гротхи вышли в космос и стали членами мирового братства, многие обычаи ушли в прошлое. Теперь в семьях было меньше детей – отпала необходимость производить на свет как можно больше потомков, чтобы до взрослого состояния дожили лучшие. Снизился и уровень домашнего насилия – те, кому охота была причинять другим боль, теперь просто-напросто вербовались в наемники и отправлялись на войну. В Галактике постоянно кто-то с кем-то сражался, и воинственность гротхов пришлась как нельзя кстати.

   Когда-то Хартуг тоже был в числе тех, кто завербовался в армию, отправившись в мир, где требовалось разрешить какой-то конфликт. Скоро назад вернуться не получилось – он оказался в числе тех полусотни добровольцев, которые остались там поддерживать порядок. То есть, стал работать в местной полиции. Война закончилась, обитатели планеты стали восстанавливать разрушенное и возвращаться к мирной жизни, и вот тогда-то полицейский Хартуг и понял, что война – не единственное достойное занятие. Он задумался над тем, почему гротхи настолько воинственны, является ли это частью их природы или все дело в воспитании. Он стал читать книги, потом рискнул заглянуть в местный университет. А кончилось все тем, что неожиданно для себя – и своих домашних – стал первым и на тот момент единственным студентом-инопланетником на кафедре биологии и генетики знаменитого Майярского Университета.

   Семья, конечно, возмутилась, но, поскольку Хартуг на тот момент уже определился со статусом, его оставили в покое. Полгода назад он закончил обучение и вернулся на родину, решив посвятить себя научным исследованиям. Только вчера он получил, наконец, нужные материалы и собирался заняться практической работой. И если бы не необходимость…

   На противоположном конце улицы навстречу им родился и стал нарастать шум. Идущие впереди братья старшего родителя первыми заметили его источник. Их гребни окрасились алыми и оранжевыми полосами, они зарычали, сжимая и разжимая кулаки. Их громкими криками поддержали братья младшего родителя и женщины клана. Хаттор тоже запрокинул голову и испустил пронзительный хриплый вопль. Хартуг зарычал сквозь стиснутые челюсти, чтобы не отстать от остальных. Все – даже подростки – рычали, хрипели, рявкали и клацали зубами. Навстречу им несся такой же рев, рычание и хрип.

   Еще несколько шагов – и строй нарушился. Братья обоих родителей рассредоточились, цепью перегораживая проход между домами. В задние ряды пробились сыновья и приймаки. Один здорово пихнул Хартуга, пытаясь прорваться вперед. Тот уже хотел было осадить боевика, но остановился.

   Улицу на той стороне тоже перегораживал такой же отряд. Другой клан выставил своих бойцов. В первом ряду, поставив гребни торчком и скалясь, замерли три отца. Вернее, два и один.

   И этот третий…

   Хотя этого все ждали и надеялись, все равно зрелище повергло всех в трепет. Третьим отцом в противном клане стоял Хахрад, первый брат.

   Их было трое. В той, первой кладке старшая мать снесла три оплодотворенных яйца. Из них вылупились три мальчика. Тройняшки, сначала похожие, как две – три – капли воды. Это потом Хахрад обогнал братьев в силе и росте. На него клан возлагал определенные надежды, его не отпускали с планеты, воспитывая в древних традициях. Он должен был стать отцом в новом клане, а его братья…

   Его братья должны были последовать за ним.

   Так было всегда. Старший брат делал выбор, и ему подчинялись. Отцы могли оспорить решение в битве. Прежде кровавые, с жертвами, убитыми и ранеными, сейчас эти «свадебные схватки» превратились в ритуал, что-то вроде игрищ, где пролитая кровь потом щедро компенсировалась, а смертельных исходов старались избегать всеми доступными способами. Убийство во время «свадебной схватки» считалось преступлением.

   Рядом с Хартугом рычал и топал ногами, распаляя себя, Хаттор. Глаза его не отрывались от лица старшего брата. Тот сохранял видимое спокойствие, разве что его гребень стоял торчком, а рот был приоткрыт, обнажая клыки.

   - Он… возьмет нас-с-с… - от волнения брат говорил еле слышно.

   Хартуг покачал головой. Младшие братья следуют за старшим. Они должны войти в чужой клан вслед за ним. Хахрад будет отцом – старшая мать будет рожать от него детей – а участь братьев проста. Они будут работать на клан, защищать племянников, помогать новой родне и надеяться, что старшего брата унесет смерть. Тогда роль младшего родителя перейдет ко второму по старшинству, а в случае чего – к третьему…

   То есть, так могло бы случиться, но, насколько Хартуг помнил историю, этого не бывало никогда.

   Нет, он в принципе был не против остаться без семьи – традиции и наука превыше всего. Сомнение вызывало другое – его новая семья. Вряд ли там ему разрешат всерьез заниматься наукой. Это родные родители сквозь пальцы смотрели на его увлечение. Новая семья вряд ли окажется столь же лояльной.

   Отцы той и другой стороны тем временем осыпали друг друга бранью и проделывали ритуальные движения, демонстрируя свою силу и боевую раскраску. Гребни всех пятерых то опадали, то резко расправлялись, в них пульсировала кровь и они даже на первый взгляд казались горячими. У старшего отца Хартуга на щеках проступили черные полосы. Аналогичные полоски на голове его противника были фиолетовыми и отличались по толщине.

   - Отдай! Отдай! – кричали они друг на друга. Остальные лишь смотрели и ждали сигнала. Порой обходилось без драки – просто один из родителей уставал или видел, что его противник обладает более яркой окраской. Тогда он отступал, и победитель забирал себе…когда братьев перешедшего на чужую сторону нового младшего родителя, либо одну из младших матерей. Все зависело от того, чья сторона побеждала.

   Взгляд Хартуга зацепился за одну молодую гроату*, которая в нарушение обычая протиснулась в первый ряд и держалась поближе к его брату. Взглядом ученого он окинул ее фигуру, оценил плечи, ноги, бедра, живот и форму гребня. Красивая. Наверняка, старшая дочь старшей матери. Есть ли у нее сестры? Он вдруг подумал, что просто несправедливо, что большая часть молодняка его народа остается без семьи. С этой гроатой он бы сам был бы не прочь…

   (*Гроата – так называются женщины народа гротхов. Прим.авт.)

   А, не все ли равно? Он только третий сын и в любом случае ему не светит стать отцом.

   Он так и не понял, когда старшие отцы от слов перешли к делу. То ли один из приймаков устал ждать, то ли один из них последнее слово выкрикнул чуть громче, но внезапно десяток приймаков кинулся друг на друга.

   Они сшиблись посередине между двумя кланами, сцепились, принялись охаживать друг друга полновесными тычками, встали стенка на стенку. Шум драки тонул в криках зрителей – кроме двух спорящих кланов на улице показались и представители некоторых соседних семейств. «Свадебные схватки» всегда привлекали большое число зрителей. Некоторые рвались в бой – подраться гротхи всегда хотели.

   - Наш-ши пр-роигрывают! – взревел рядом Хаттор. - Мы должны помочь! Дозволь!

   Его крик был обращен к старшему отцу. Тот злобно захрипел. Его братья зарычали. Младший родитель со своими братьями выступил вперед, смыкая ряды. Бой был из-за братьев, и им не следовало вступать в схватку до последнего.

   Накал боя нарастал. Младшие родители с той и другой стороны вступили в битву. Над самым ухом Хартуга визжал и хрипел от боевой злости один из подростков. Его удерживали сестры обеих родительниц. Если дело обернется к худу, они обратятся в бегство, спасая молодняк.

   Хартуг озирался по сторонам, чувствуя себя одновременно зрителей и соучастником. Строй дерущихся равно распался – с той и другой стороны к ним присоединялись желающие подраться и начиналась полная неразбериха, когда всем все равно, кто кого лупит, и чья сторона одерживает верх.

   - Я больше не могу-у-у-у…

   Хаттор сорвался с места. Укусил пытавшуюся удержать его сестру родительницы и буквально ввинтился в толпу, работая кулаками.

   На долгие несколько секунд Хартуг захотел присоединиться к брату – просто потому, что стоять столбом было… неправильно.

   Внезапно откуда-то из гущи сражавшихся послышался ликующий крик:

   - Есть! Поймал!

   И отчаянный крик брата, тут же захлебнувшийся, когда в пасть ему всунули кляп.

   Все исчезло. Ясно, как будто остальные бойцы внезапно стали прозрачными, Хартуг увидел, как Хаттора валят на землю, как ему скручивают запястья и лодыжки, а он кричит. Кричит сквозь кляп и уже не понять, чего больше в крике – злости или упоения.

   - Тр-ретьего давай! Тр-ретьего!

   «Меня!» - понял он. Один брат добровольно ушел в клан, другого взяли в бою – и третий должен последовать за ними, ибо таков был обычай его народа. Хаттора уже вынесли из схватки и бросили к ногам старшей матери его нового клана. И та, утверждая свою власть, наступила ему на грудь ногой. Отчаянно извивавшийся пленник при этом затих, во все глаза снизу вверх глядя на ту, чьи дети теперь будут под его защитой.

   Остался он.

   Вангея. Университет. Примерно в те же дни.

   Хлопнула дверь.

   - Нет. Я так больше не могу!

   Ната швырнула планшет на стол, свободной рукой расстегивая «молнию» на костюме, как будто тот ее душил.

   - Что случилось? – профессор Липатов оторвался от распечаток.

   - Я больше не могу, - повторила она, проходя к своему столу. – Не могу с ними работать. Это не студенты. В этом году набрали стадо баранов!

   Липатов равнодушно пожал плечами:

   - Сразу видно, что вы новичок в преподавании. Иначе вы бы так не говорили.

   - А что я должна была говорить? – Ната не стала рассиживаться за столом, облокотилась бедром на угол. – Что они – милые добрые мальчики и девочки, наивные, как хомячки и горят жаждой знаний? Да половина из них даже не подозревает о том, где они очутились. А вторая половина – да, кое-что подозревает, но думает, что их ждут сплошные развлечения!

   - Под вашим руководством, не так ли?

   - Не так! – яростно фыркнула Ната. – Я полтора часа пыталась вбить им в головы, что такое космоантропология, и знаете, какой вопрос мне задали в конце? Нет? «А мумии кусаются?»

   Профессор не выдержал и рассмеялся.

   - Не понимаю, чего тут смешного! – огрызнулась женщина.

   - А вы сами подумайте! Они пришли учиться в знаменитый Вангейский университет. Здесь обучают наибольшему числу специальностей, чем в любом другом учебном заведении сектора! Попасть сюда – мечта многих, особенно с отдаленных глухих планеток на окраине. Эти мальчики и девочки вытянули один шанс на миллион. Естественно, что они в шоке, ведь некоторые первый раз – подумайте, первый! – улетели с родной планеты! И сразу сюда! И тут им заявляют на голубом глазу, что лекции им будет читать сама Натана Чех. Знаете, как вас тут называют за глаза?

   Ната помотала головой.

   - «Лара Джонс».

   - Чего?

   - Лара Крофт и Индиана Джонс. Два в одном. Знаменитая расхитительница гробниц и не менее знаменитый археолог Старой Земли, разгадавший больше тайн и загадок, чем все его коллеги, вместе взятые.

   - Сказки, - отмахнулась женщина, все-таки садясь за свой стол и активируя полупрозрачную ширму, позволяющую преобразовать часть большого кабинета в небольшой отсек с частичной изоляцией. – Этих двоих официально никогда не существовало. Вымышленные персонажи…

   - Не более вымышленные, чем Раскольников, Арагорн и Гарри Поттер, - парировал Липатов. – В истории Старой Земли было много… оригинальных личностей.

   - Сдается мне, вы путаете книжных героев с реальными людьми. Я – действительно космоантрополог, и если бы эти личности существовали, я бы знала хотя бы о местах их захоронений. Откопали же гробницу Чингисхана и этого… как его… - она открыла справочник, пролистала до нужной страницы, - Ев-па-тия Ко-ловра-та. А ведь тоже считались… книжными героями. Но недавно доказано, что они – жили.

   - Про вашего Коловрата, - Липатов тоже активировал файл со справочником, - тут сказано, что могила предположительно принадлежит славянскому воину, жившему в девятом веке до начала К.Э.* То, что он славянин и ему на момент смерти было от тридцати до сорока лет, установлено. А вот дата захоронения… тут разброс в пятьдесят лет. Что, согласитесь, рождает определенные сомнения. Не забывайте, кто был консультантом!

   (*К.Э. – космическая эра. Точкой отсчета считается основание первой колонии землян на Луне. Прим.авт.)

   Ната кивнула. Как раз профессору Липатову и принадлежала честь поставить точку в этом вопросе.

   - Однако это не доказывает существования остальных персонажей, - уперлась она.

   - Нахождение их могил – вопрос времени, я думаю. Да и если бы их не существовало… людям нужны легенды.

   - А науке – факты, - отрезала она. – Извините, коллега. Но я чертовски устала. Надо же! Мумии кусаются…

   - Я вас вполне понимаю, - профессор отвернулся. – Вы первый год занимаетесь преподавательской деятельностью. Но если вы побудете здесь с мое, вы поймете, что все это еще не так страшно. И буквально через пару месяцев это ваше «стадо баранов» породит десяток-другой умников и умниц, для которых археология и палеонтология не будут пустыми словами.

   Ната вздохнула.

   На преподавательскую работу ее заставило перейти семейное положение, а именно рождение дочери. Конечно, читать лекции она решилась далеко не сразу – сначала был долгий перерыв в работе, потом она плотно засела за написание книг. Сперва – монографии по последним исследованиям, затем ее пригласили принять участие в составлении большого сборника, посвященного эволюции человека в космосе. Потом были две неудачные экспедиции – из обеих ей пришлось возвращаться раньше срока, потому что возить с собой маленького ребенка на другие планеты, где блага цивилизации сосредоточены на борту доставившего их на место корабля, было опасно. После этого она целый год просто сидела в кабинете, занимаясь бумажной работой и консультациями он-лайн. Скука одолела ее настолько, что Ната сперва согласилась на должность экзаменатора, потом стала помощником преподавателя – и, наконец, второй учебный год читала лекции. Сначала третьему курсу, а вот сейчас – первокурсникам.

   Учебный год только начался, но она уже со страхом ждала продолжения. Что будет, если это – ее судьба? Из года в год одно и то же. Лекции, семинары, проверка домашних заданий – и тупые вопросы. Надо же! Мумии кусаются!

   Она активировала изоляцию отсека на полную мощность, так что даже экран замутился и потемнел, включила ноут и открыла сборник учебных файлов. Раздражение раздражением, а через три часа у нее еще одна лекция. И на этот раз она не даст слушателям шанса.

   «Мумии не кусаются!»

   Хм… вот с мумий она, пожалуй, и начнет. Плевать, что не по программе!

   Гроата-2. Пять месяцев спустя.

   - Ар-ш-ш-ш…

   Хартуг оскалился, вскинул руку, защищаясь от удара. Ему удалось увернуться, но несколько когтей все-таки задели предплечье. Боль и запах собственной крови заставили его разозлиться, и он ударил снизу вверх, метя в живот противника. Он ощутил упругое сопротивление чужой плоти, чужак согнулся пополам, шипя и плюясь слюной. Стремясь закрепить успех, Хартуг ударил второй раз, раненой рукой. Из-за боли получилось не слишком сильно, противник устоял на ногах и лишь отступил на полшага. Блеснули веселые и злые глаза, и он ударил снова – в ненавистное лицо, стремясь стереть эту наглую самодовольную ухмылку.

   Короткий смех захлебнулся. Соперник покачнулся, припадая на колено и подставляя макушку. Гребень был сложен – бей, не хочу. Один удар по затылку – и он упадет. Можно даже ударить не сверху вниз, а сверху и вбок, чтобы надломились хрупкие костяные выросты, образующие гребень. Самец со сломанным или как-то иначе поврежденным гребнем автоматически откатывается в самый конец табели о рангах – по крайней мере, пока не заживут раны. Один удар – и он займет подобающее положение…

   … если захочет.

   Если…

   Кулак разжался, и удар, который должен был сломать противнику гребень, превратился в простую оплеуху.

   - Встань.

   Противник продолжал стоять на коленях, ссутулившись и закрыв лицо руками. Плечи его вздрагивали. Он… плакал?

   - Я… сделал тебе больно?

   Плечи противника затряслись еще сильнее. И только когда вокруг послышалось многоголосое фырканье, до Хартуга дошло.

   Он смеялся. Смеялся над ним! И все свидетели их драки смеялись тоже.

   - Ты, - противник поднял голову, под глазом расплывался кровоподтек, - ты все-таки не смог этого сделать. Ты – слабак.

   - Я смог, - он отступил, сжимая кулаки. Кровь из рассеченного локтя стекала на пальцы. – Смог бы. Если бы это было нужно.

   - Это было нужно, - сказал кто-то. Хартуг обернулся. Старший сын старшей родительницы смотрел на него в упор.

   - Нет.

   Их взгляды встретились. Старший сын старшей родительницы – по сложной иерархии гротхов, его приемный сын – был матерым самцом, давно достигшим зрелости. Ему была самая пора подыскивать себе супругу, и ходили слухи, что он уже нашел подходящую пару. Ждали только благоприятного момента, а точнее – когда его мать разрешится от бремени новой кладкой, от нового, младшего отца.

   Новым отцом был Хахрод. Первые несколько дней после того, как братья перешли в другой клан, он буквально не вылезал из покоев старшей родительницы. Сейчас, полгода спустя, все ждали, что вот-вот это событие произойдет. Многие мужчины клана пребывали в нетерпении, ожидая прибавления в семействе. Многие строили планы в связи с тем, сколько будет отложено яиц и кто появится на свет.

   - Ты, - старший сын шагнул вперед, - считаешь, что умнее всех?

   Они были почти ровесниками, Хартуг ненамного старше, и он посмотрел на собеседника свысока.

   - Да. Я учился…

   - Чему?

   Хартуг промолчал. Он вдруг понял, что окружавшим его молодым гротхам все равно. Они признавали только одну науку – науку воевать. Дети начинали ссориться и драться еще в колыбели, и родители поощряли воинственных отпрысков. Победитель детских драк получал лучшие куски, теплее одевался, если дети заболевали, его лечили первым. Естественно, что только самые сильные, агрессивные и злые добивались успехов. Хартуг знал, что, одерживай он победу над братьями чаще, его бы никогда не послали учиться. Зачем? Ведь самому главному научат и дома!

   - Покажешь?

   - Нет.

   - Почему?

   - Ты не поймешь.

   - Вот как? – глаза молодого гротха сверкнули. – По-твоему, я тупой?

   Понимая, что каждое слово может стать последним, Хартуг медленно произнес:

   - По-моему, ты просто глупый мальчишка, которые считает, что кулаками можно решить абсолютно все вопросы.

   Сказал – и кожей ощутил, какая вокруг встала тишина. Даже его недавний противник затаил дыхание.

   - А что? – нарушил молчание молодой гротх. – Разве нет?

   - Нет.

   - Тогда докажи. Пройди мимо меня, не прибегая к кулакам! Ну?

   Он переступил с ноги на ногу, ссутулился, расставил локти. Гребень на его голове налился кровью, вставая дыбом. На щеках, висках и шее тоже проступили темные пятна.

   Хартуг почувствовал тоску. Как они все ему надоели! Все эти молодые самцы. У которых в жизни есть только одна цель – доказать, что они сильнее всех! Неудивительно, что на него в первые годы учебы косились, как на сумасшедшего и даже никто не желал жить с ним в одной комнате. Боялись, что однажды «этот рептилоид» даст выход своей ярости и просто разнесет обстановку к чертям. Два года понадобилось, чтобы от него перестали шарахаться сокурсники, и еще год – преподаватели. И он сам поверил, что можно жить иначе.

   - Пусти, - сказал он.

   - Иди, - оскалился противник.

   Он сделал неуловимое движение рукой, и Хартуг еле успел увернуться, подставив второй локоть. Снова когти царапнули его по руке, снова боль. Он отступил.

   - Ну, что же ты? Дерись! Дерись, трус! – послышались крики. Круг зрителей сомкнулся. Молодняк трясло от возбуждения и азарта. Глаза горели, гребни стояли дыбом. Кое-кто, не выдержав, пихал локтями соседей. Гротхи хотели драки. Хотели просто потому, что больше ничем не могли и не умели себя занимать. И его молодой противник тоже. Он замахнулся вторично…

   И Хартуг ударил.

   Четыре когтя полоснули его по голове и плечу, сдирая кожу и разрывая мясо. Вокруг все взвыли. Молодой самец рухнул, как подкошенный, на чьи-то протянутые руки, и взвыл.

   - Видишь? – крикнул он. – Ты такой же, как и мы! Ты ничем не отличаешься от нас!

   Хартуга всего затрясло. Так хотелось накинуться на противника, разбить ему морду, выцарапать глаза, с мясом выдрать гребень. Длины его когтей вполне хватило бы на это, и никто, ни один из зрителей, а среди них были и братья поверженного, пальцем бы не пошевелил, чтобы вмешаться. Он чувствовал, как напрягаются мышцы, удерживая гребень в расправленном состоянии, как нагреваются шея, виски и щеки – там к коже приливает кровь и она меняет свой цвет. Подняв руку, он посмотрел на свои пальцы. Под когтями была кровь. Медленно, словно рисуясь, он втянул когти и выпустил их снова.

   - Ошибаешься, - отмолвил негромко. – Я не такой, как вы.

   Противник что-то закричал. Хартуг его не слышал. Проход был свободен, и он со всех ног ринулся прочь.

   Недалеко.

   Завернув за угол, он буквально налетел на молодую гроату. Они столкнулись грудь в грудь, и самка покачнулась, хватаясь за стену.

   - Что, - выдохнула она, - что происходит?

   Он помотал головой:

   - Там…

   - Была драка? – она принюхалась, горло ее затрепетало. – Ты победил?

   - Д-да, - он обернулся через плечо. Погони не было.

   - Тогда почему ты убегаешь? – гроата улыбнулась, показывая верхние клыки. – Боишься, что они нападут всем скопом? Ты их не знаешь?.. Погоди-погоди, да ведь ты этот, новенький? Брат родителя Хадхора?

   - Да, - кивнул он.

   - И ты их… всех победил? – она облизнулась, выпрямившись.

   - Да, я…

   Он узнал ее. Одна из младших матерей, во всем вынужденная подчиняться старшей родительнице. У младших матерей было не так много шансов стать родительницами – только когда старшая становилась слишком старой, чтобы принимать мужей, или когда клан разрастался настолько, что не всем отцам хватало ее внимания и ласки. Тогда оставленные без внимания гротхи обращали внимание на «бесхозных» гроат, и клан делился на части. Эта гроата была из тех, кто мог стать новой старшей родительницей.

   - Вот как, - произнесла она. – А ты ничего. Как считаешь, если я позову к себе Хадхора, и у меня от него появятся дети, среди них будут такие, как ты?

   Он только покачал головой.

   - Надо обязательно проверить, - прошипела гроата. – Позже.

   Хартуг сам не помнил, как выбрался на улицу.

   Он брел по городу, чувствуя, как его бьет дрожь. Молодой гротх пытался успокоиться, делать вид, что ничего не произошло. До него не сразу дошло, что на него никто не обращает внимания. Даже когда видели его раны – и то оставались равнодушными. Ну, подумаешь, один из юнцов подрался! С кем не бывает! Кто в молодости не дрался? В кланах поединки между молодыми гротхами были в порядке вещей. Раньше они частенько заканчивались смертью одного из поединщиков – потомство должен был оставить самый сильный и свирепый, передав по наследству свои качества. Когда – пусть и с опозданием по сравнению с другими разумными расами Вселенной – они достигли высот цивилизации, «излишние» убийства были запрещены. Но куда-то надо было девать тех гротхов, кому из-за этого не стало хватать места на планете. И тогда родились наемнические войска, куда с радостью и энергией устремились все те, кто в прежние времена был бы убит соплеменниками. По сути дела, только из-за этой добровольно принятой роли записных вояк гротхи и были допущены в семью цивилизованных народов. Да и то им пришлось выдержать настоящее испытание – сорок лет под опекой уриан, учивших агрессивных рептилоидов элементарной выдержке.

   Да, надо признать, что они стали немного мягче. Во всяком случае, теперь смертью заканчивались только специально оговоренные поединки – по сути, даже не поединки, а способ казни преступника. Время от времени и опозоренный боец кончал жизнь самоубийством, не в силах пережить своего поражения. Но в остальном…

   В остальном они изменились. Он-то ведь был еще жив! А ведь его могли растерзать за попытку напасть на сына старшей родительницы его нового клана! Ведь Хартуг был только младшим братом одного из ее мужей.

   «Младшим братом!» Как бы не так! Они с Хадхором и Хаттором были тройняшками, практически генетически идентичными. Побывав в Майярском университете, Хартуг знал, что это означает. Он знал, что чисто из-за этого мог бы заменить старшего брата на брачном ложе, и он…

   Нет! Он не такой, как они. Да, генетически они почти идентичны, но разница есть. Разница в том, что он может контролировать свои инстинкты. Вот только…

   Он остановился на перекрестке, озираясь по сторонам и выбирая путь. Все города гротхов были одинаковы – они состояли из разбросанных тут и там усадеб, каждую из которых занимал отдельный клан. Цивилизация принесла и другие новшества – кроме «клановых домов», тут были и отдельные строения – лавки, где торговали товаром, конторы, склады, политические представительства других рас. Все они располагались, как попало, без строгой системы, и тропинки между ними никак не походили на улочки других городов. Частично это тоже было отголоском давней, воинственной, эпохи. Когда чужаки могли ворваться в город и учинить там разбой и резню. Если улочки узки, запутанны и отнюдь не прямы, любая атака захлебнется, ибо по ним не получится разогнаться так, чтобы вовремя вписаться в поворот. Поневоле приходится переходить с бега на шаг.

   Вот и он сейчас остановился, выбирая путь.

   Конечно, можно вернуться назад, но… куда? В тот клан, который не был его родным, которого он не выбирал? Или туда, где жили его родители? Но туда его вряд ли пустят. Что же делать?

   Ответ пришел сам собой. То же, что делали десятки и сотни молодых гротхов, которых ежегодно выкидывали из кланов.

   Он уже один раз побывал в этом месте, несколько лет назад, когда договаривался о зачислении в Майярский Университет, но все равно пришлось изрядно поплутать, потому что, сбежав из дома, какое-то время брел, куда глаза глядят и в результате чуть не заблудился.

   Посольство СДМ* располагалось на площади, окруженное стоянкой личного транспорта. От него к космодрому вела единственная в городе прямая дорога. К зданию посольства примыкали гостиница для приезжих инопланетян, торгово-развлекательный центр и парочка казенных зданий, в том числе и одна из школ, для детей дипломатов. Ограды не было, но его все равно затрясло, когда он переступил невидимую границу. Первый раз ему повезло. Повезет ли во второй раз?

   (*СДМ – Союз Двадцати Миров, основанных землянами. Старейшее государство, управляемое выборным парламентом. Именно в Союз Двадцати Миров входит Старая Земля. По традиции, президент СДМ выбирается только из жителей Старой Земли. Прим.авт.)

   Дежурный на входе удивленно поднял голову:

   - Доброволец? Волонтер? Это не сюда. Это…

   - Нет, - он взмахнул рукой. – Я не волонтер. И мне… нужна помощь.

   - Что… - тут глаза человека расширились – он заметил кровь на его руке, - вы ранены?

   - Нет, - он посмотрел на когти. Под ними застывала кровь. Кровь старшего сына старшей родительницы. – И… да. Мне нужен врач.

   - Конечно, - человек быстро активировал внутреннюю связь. Где-то в глубине здания прозвенел переливчатый звонок. – Но вы уверены, что вам не надо обратиться к вашим властям?

   - Нет.

   Вот ведь наивный! Как давно он тут работает, если не знает, что большая часть проблем решается гротхами внутри кланов? Полиция нужна чисто для того, чтобы улаживать конфликты местных с приезжими, а прочие вопросы решаются главами кланов на совете. И если у тебя проблемы, ты идешь к своему старшему родителю, рассказываешь ему все – и просто ждешь результата. Нет, если гротх пришел к людям, значит…

   Звонок не остался без ответа. Через несколько минут к нему вышло еще несколько человек, отличавшихся от дежурного оттенками кожи и мелкими деталями анатомии. Против воли, Хартуг заинтересовался этими отличиями. Он знал, что на разных планетах люди отличаются друг от друга – как раз цветом кожи, чертами лиц, ростом и сложением – и задался вопросом, с каких планет прибыли эти люди.

   - Что произошло? Вам нужна помощь? Вы действуете официально или по собственной инициативе? Почему вы не обратились к своим соплеменникам? Что у вас случилось? – его со всех сторон засыпали вопросами. – С вами все в порядке?

   - Нет. Я… мне нужен врач. Немедленно!

   Я врач, - высокий, худощавый, какой-то нескладный, как насекомое, человек с лиловой кожей и оранжевыми курчавыми волосами пробился вперед, неся чемоданчик-диагност. – Прошу вас сохранять спокойствие…сейчас вам окажут помощь…

   - Нет, - он протянул руку, растопырил пальцы, демонстрируя окровавленные когти. – Это… образцы… необходимо…взять анализ. Сохранить и… законсервировать для проведения генетической экспертизы.

   По мере того, как он говорил, лица людей вытягивались все больше и больше. Еще бы! Таких слов они от гротха явно не ожидали услышать.

   - Я – генетик, - выдавил он. – И я… прошу политического убежища.

   Вангея. Университет. Несколько дней спустя.

   Подходя к аудитории, Ната услышала из-за двери равномерный гул голосов, словно гудел потревоженный улей. Время от времени сквозь него пробивался чей-то выкрик: «Да нет!» - или: «Ты сам-то понял, что сказал?» Женщина скривила губы в улыбке. Что-то первокурсники разгорячились. Наверняка обсуждают, ядовита ли слюна мумий и что будет, если мумия укусит человека. Оч-чень животрепещущий вопрос! Превратится ли укушенный в мумию или просто тупо сдохнет?

   Ну, сейчас она им… Ната коснулась сенсора.

   - Шухер! Она здесь!

   Заметили! Хотя, если среди них есть хоть кто-то, кто знает, как работает сенсорная система, ничего удивительного. Уроки бы они так учили!

   За дверью затопотали ноги, послышался шум и крики. Ната выждала ровно десять секунд, после чего вошла.

   Аудитория встретила ее мгновенно затихшей суетой. Все замерли, кто где был. Даже те, кто не успел добраться до своих посадочных мест, и то, застыли, пригнувшись.

   - Добрый день. Займите свои места!

   «Отмершие» студенты кинулись к сидениям.

   Ната прошла к кафедре, прислушиваясь. Обычно в начале лекции студенты настраивали аппаратуру для записей, но в этот раз все было тихо. Только шарканье ног, напряженное сопение, чье-то покашливание. Она подняла глаза от клавиатуры.

   - Что? Подключаем свои гаджеты. Мы начинаем новую тему, и если вы…

   Вверх взлетела рука:

   - А можно вопрос?

   - Хм, - женщина покосилась на боковое окошко на экране, считала данные студента, который занимал это место. – Тенгиз Чаев…и… что же вы хотите спросить? Будет ли тема на экзамене? Разумеется. Надо ли вести записи? А сами вы как думаете?

   Парень продолжал по-старинке держать руку. На него справа и слева шикали соседи.

   - Нет? Что же тогда вас интересует?

   - А, - он встал, краснея до ушей, - а мы тут хотели спросить… да знаю сам! – шепотом огрызнулся он на кого-то и добавил громко: - А правда, что вы – это вы?

   - Что? – удивилась Ната.

   - Ну, - устав держать руку поднятой, студент ее все-таки опустил, но остался стоять, - мы тут погуглили…

   - Поздравляю, - не удержалась она от сарказма, - вы научились пользоваться инфранетом! Это стоит отметить!

   - Да я не то… это вы и есть та самая Натана Чех? Знаменитый космоантрополог и автор «Новейшей ре-эволюции человечества»?

   Она помолчала, собираясь с мыслями.

   - Ну, во-первых, я не автор, а со-автор. Над книгой трудился целый коллектив авторов… Во-вторых, моя знаменитость немного преувеличена…

   - И все равно… мы про вас слышали! – студент поднял глаза. – Столько… хорошего…

   - Странно, я вроде еще жива…- пробормотала она. – А что конкретно «столько хорошего» вы слышали? И где?

   Мелькнула мысль, что за минувшие пару суток постарались коллеги, на своих занятиях донеся до безалаберных первокурсников, что один из преподавателей – ученый с мировым именем.

   - Как – «где»? – ошарашено воскликнул парень. – Да везде! Хотя бы в инфранете! Там про вас столько написано! Даже не поймешь, где правда!

   - Хм…

   - А это правда, - подала голос одна девушка с темно-оливковой кожей, - что это вы раскопали Гробницу Большого Уха?

   - Мм-м… да.

   Студентов прорвало.

   - А это вы в одиночку одолели пороги Кссакандра, чтобы добраться до Затерянного Острова на планете Блук? А это правда, что вы первая выделили геном «человека молийского»? А правда, что это вы открыли вымершего Синего Верлиокку? – вопросы посыпались один за другим. – А хоббит мирликийский – это ваша работа? А айналих обыкновенный – это…

   - Стоп-стоп! – Нате пришлось повысить голос, чтобы перекричать группу. – Да! На все эти вопросы ответ один. Если же вы хотите спросить что-нибудь другое…

   - Но, - девушка торопливо листала файл на планшете, - если это все – вы, то… когда же вы успевали?

   - Да вот так, - Ната пожала плечами. – Рациональное использование времени, умение пользоваться источниками, делегирование части задач коллегам… ну и немного везения. Потому как что тебе до умения делегировать часть задач коллегам, если задача не поставлена? Например, айналиха обыкновенного мы открыли совершенно случайно. На самом деле мы искали не его останки, а пытались срезать путь через предгорья и… кхм… задержались в пути. Пришлось остановиться на ночлег в какой-то пещере… где и обнаружились его кости. А с этим Затерянным Островом и вовсе смешная история вышла…

   - Ой, а расскажите! Расскажите! – загалдели студенты.

   - Нет, - отрезала Ната. – Не сегодня. У нас еще будет время…

   - А когда?

   - Не раньше, чем мы пройдем новую тему. Сегодняшнюю! Так что, чем быстрее я вам изложу теорию, тем быстрее мы сможем перейти к практике. Понятно?

   - Ага, - заваривший всю эту кашу студень Чаев кивнул так, словно ему пообещали зачет «автоматом» за весь курс. – Только… можно еще вопросик? Самый-самый последний?

   - Если только быстро. Ну?

   - А вы куда-нибудь еще отправитесь?

   Ната замерла.

   «Куда-нибудь еще!» Последние два с половиной года она только об этом и думала, но жизнь вносит в наши планы свои коррективы. Несколько лет назад ее судьба сделала крутой поворот.

   - Но мама, я должна. Это моя работа!

   - Мама…

   - Я не знаю, ребята. Правда, не знаю.

   Семь лет назад ее жизнь изменилась навсегда.

   Нет, на самом деле это случилось немного раньше, за год до того. Или – еще раньше, еще без малого девять лет назад, когда она побывала на планете Мола Северного*. Но тогда это решение было нечетким, аморфным – просто она поняла, что просто так «этого» оставить не может и надо попытаться что-то сделать. Тем более, что появился шанс…

   (*См. «Люди и нелюди». – Прим.авт.)

   Когда все закончилось так… внезапно и резко, ей понадобилось еще некоторое время, чтобы сначала смириться с тем, что шанс упущен – и время на принятие решения. Почти год ушел на раздумья, сомнения, расчеты – и вот настал тот день…

   День появления Георгины. День, который изменил всю ее жизнь.

ГЛАВА 2.

Джунгли Инку-6. Пять лет спустя.

   Кукуполь затаил дыхание. Это здесь.

   Воин приник к камням, стараясь слиться с ними, затаил дыхание, молясь духам предков, чтобы его не было видно и слышно. Духи, кажется, вняли призыву – те, за кем он наблюдал, ничего не замечали. Впрочем, сейчас они бы не обратили на Кукуполя внимание, даже если он начнет тут танцевать священный боевой танец «тысячи копий».

   Небесные люди – и несколько завербованных ими рабочих – как раз сейчас сгрудились на расчищенной от растительности и лишней земли площадке на одном из уступов Горы Леопарда*. Несколько долгих дней ушло у них на то, чтобы сперва подняться на гору, потом найти нужное место, затем расчистить его от всего лишнего и, наконец, открыть эту дверь.

   (*Дабы не перегружать читателя лишней информацией, названия некоторых местных животных заменены на их земные аналоги. Прим.авт.)

   Впрочем, сама дверь пока еще не была открыта. Она находилась в глубине раззявленной клыкастой пасти каменного изваяния, изображавшего лежащего леопарда, от чего гора и получила свое название. Были еще Гора Черепахи, Гора Орла, Гора Броненосца… Кукуполь знал их все наизусть. Шаман племени, старый Уичитотль, не жалел времени и сил, чтобы заставить молодежь назубок выучить не только все названия, но и приметы и причины, по которым они на одну гору могли всходить, а другую обходить стороной.

   Гора Леопарда относилась ко вторым. Здесь никто не охотился. Мясо животных, обитавших на ее склонах, считалось священным. Плоды с ее лиан собирались лишь раз в год и не использовались в пищу – их высушивали, растирали, смешивая с маслом и получившейся краской наносили рисунок на тело во время ежегодного праздника Встречи Солнца и Луны. Если преследуемый охотником зверь забежит в лес, растущий на склоне Горы Леопарда, охотнику следовало прекратить погоню и вернуться домой. Так повелось еще с тех времен, когда предки Кукуполя пришли сюда с севера. О тех временах слагались легенды и страшные сказки. На той горе когда-то жили и умерли другие люди. Они оставили предостерегающие знаки, и пришедшие сюда после них предки Кукуполя послушно следовали им.

   Так продолжалось до тех пор, пока Небесные люди не решили подняться на ее вершину. Они уже успели излазить все окрестные горы, спускались в Покинутые Долины, прошлись вдоль берега Великой Реки и всех ее притоков. Даже побывали на берегу Ледяного Озера – и теперь вот очередь дошла до Горы Леопарда.

   Шаман Уичитотль только качал головой, когда услышал о готовящейся экспедиции. Он предостерегал от опасности – подниматься на Гору Леопарда запрещено! – но до сих пор Небесные люди нигде не встречали преград. Тем более что правитель народа инкуинов, Сын Солнца и Луны, Уш-Цитлитлаль, высказался за разрешение экспедиции. Он считал, что зло, какое бы ни было, уже должно за много веков изжить самое себя, а значит, Гора Леопарда больше не представляет опасности.

   Уичитотль оскорбился и покинул дворец, стуча посохом из черного дерева по слюдяным плитам так, что местами из-под его наконечника вылетали искры. Он до того обиделся, что отказался готовиться к ежегодному празднику Встречи Солнца и Луны и удалился из хижины у подножия храма в лес. Там его и разыскал Кукуполь.

   Он был одним из учеников и помощников шамана. Служба у старика была тяжелой – на хрупкие плечи юных учеников ложилось не только бремя знаний. Они должны были заодно исполнять свои обязанности в храме, прислуживать старику, помогать при богослужениях и исполнять десятки мелких поручений. Кукуполь был одним из тех, кого допустили к обучению владением оружием. Подростка учили метать копье и кидать камни из пращи, он должен был с закрытыми глазами сперва развязать, а потом связать заново узел и на ощупь отличать все восемьдесят шесть способов завязывания ремней, шнурков и веревок. Кроме пращи и копья, он должен был уметь стрелять из простого и боевого лука, заряжать и обезвреживать ловушки, уметь драться дубинкой, ножом и голыми руками. День-деньской он и еще несколько мальчиков то тренировались под предводительством старого палача Шочикаля, то зубрили священные тексты, то носили воду, подметали, разжигали огонь, готовили пищу и работали по дому и в храме. Времени на то, чтобы хотя бы навестить родных, не оставалось. Первые пять-шесть лун у новичков не было ни минутки свободной. Первый свой «выходной» они получали только на следующий день после одного из четырех Солнечных дней. И, как правило, свой первый свободный день большинство проводило во сне, отсыпаясь после напряженного учения и работы.

   Но когда старый шаман, рассорившись с Сыном Солнца и Луны, покинул дворец и отправился в лес, только Кукуполь рискнул последовать за ним. Шаман не захотел вернуться в город, и его единственной связью с внешним миром оставался Кукуполь. Он охотился, разводил костер, изготавливал из шкурок и волокон тростника одежду, исполнял обязанности разведчика.

   Несколько раз он прибегал в город, осматривался, прислушивался и наблюдал. Палач Шочикаль остался при храме и по-прежнему приносил жертвы. Один из учеников Уичитотля, стал новым шаманом, остальные ученики разбрелись, кто куда. Не сразу Кукуполь узнал, что один из них, Чикчичук, ушел с Небесными людьми на Гору Леопарда.

   - Он принесет нам беду, - сказал старый шаман, когда Кукуполь рассказал ему об этом. – Убей его как можно скорее.

   - Но он ушел на Гору Леопарда…

   - Значит, ты тоже пойдешь на Гору Леопарда и отыщешь его там, пока не стало слишком поздно, - отрезал старик и больше к этому разговору не возвращался.

   И поэтому Кукуполь сейчас лежал за камнем и наблюдал.

   Небесные люди хорошо потрудились за те несколько дней, которые прожили здесь. Кукуполь даже не подозревал о том, что голова Леопарда – всего лишь вход в подземелье и одно из сооружений, которые теснились на вершине. Теперь вся вершина была очищена так, что стало видно развалины нескольких зданий, огораживающая их стена и даже ступени лестницы, ведущей куда-то вниз.

   Глядя на все это, Кукуполь не верил своим глазам. Учитель никогда не рассказывал ему о том, что под горами что-то скрыто. То ли сам не знал, то ли считал, что еще не пришло время. Но ведь Небесные люди откуда-то это узнали? Наверное, они действительно посланцы богов, как про них говорят легенды. И им ведомо то, что сокрыто во тьме прошлых эпох. Но если это правда, то учитель не прав. И посланцы богов имеют право войти туда…

   Острое зрение позволяло Кукуполю различать людей на вершине. Их было семеро, не считая нескольких его соплеменников. Все это были бедняки из нижнего города, которые готовы на все за любую мелочь.

   Когда несколько солнцеворотов тому назад на громыхающей лодке с неба явились Небесные люди, их сперва испугались. Никто не думал, что лодки могут летать по небу. Тем более что пришельцы выглядели… странно. Они говорили на непонятном языке, умели снимать с себя кожу и приделывать к лицу дополнительную пару глаз. Сначала их боялись и даже пытались убить. Но потом шаманы и, самое главное, Сын Солнца и Луны, великий Уш-Цитлитлаль, поверили им. Небесные люди объяснили, что они путешествуют по мирам, отыскивая разумных существ. И если в том мире не встречают разумных, то остаются там жить. «Зачем вам улетать куда-то еще? – удивился тогда Уш-Цитлитлаль. – Места хватит всем. Оставайтесь и живите у нас!»

   Небесные люди обрадовались. Они долго благодарили Сына Солнца и Луны, принесли ему дары, потом построили на равнине недалеко от города свое поселение, позвали соплеменников, и скоро уже восемь солнцеворотов, как рядом с Городом Ча возникло поселение небесных людей. С течением времени стало ясно, что он Фак-То-Рии, как звался их город, много пользы. Небесные люди помогали лечить больных, предсказывали погоду быстрее и точнее, чем шаманы, делились своими знаниями, которых у них было больше, чем у всех шаманов всех городов, вместе взятых. Может быть, поэтому учитель Уичитотль не любил их и демонстративно удалился из города после того, как Небесные люди захотели подняться на Гору Леопарда? Он говорил, что Гора Леопарда скрывает страшные тайны. Но какие? Учитель не говорил никому. Но что-то подсказывало Кукуполю, что тайне скоро придет конец.

   Тем временем там, на вершине, что-то произошло.

   - Это! Это! – пролепетал абориген.

   - Ты его нашел? – Скавронски подался вперед. Туземец осторожно водил пальцами по стыку в каменной кладке. На первый взгляд, там не было ничего примечательного – просто трещина между камней, - но, присмотревшись, можно было заметить, что она слишком ровная для того, чтобы быть творением слепой природы. Только разумное существо способно провести такую идеальную линию. Более того, если присмотреться, можно было заметить, что она заполнена чем-то, что никак не могло быть пылью, занесенной туда ветром. Это, скорее, были остатки старого раствора.

   - Да, это! Это! – закивал абориген.

   - Эй! Все сюда! – закричал археолог. – Мы нашли вход!

   Его крик подхватили. Люди поспешили к площадке, побросав все дела. Даже дюжина носильщиков и слуг – и то примчались без зова. Хотя эти последние не спешили приближаться к кладке, а толпились поодаль, о чем-то шепотом переговариваясь.

   - Давай, Чик-Чук, открывай! – распорядился Скавронски. – Янис, где ваша камера?

   - Тут, - ассистент поднял прибор.

   - Готов запечатлеть исторический момент?

   - А может, не стоит предвосхищать события? – с сомнением протянула Мартина Нилова, одна из двух женщин в команде. – Неизвестно, что нас там ждет!

   - Вас, биолога, там вряд ли что-то ждет, - с пониманием кивнул Скавронски. – Но для историков и археологов, а также палеонтологов там может таиться нечто… нечто невероятное!

   Мартина сердито поморщилась. Как ее достал этот мужской шовинизм! Но, по неписанному закону дальних земель, в глуши снова в полный рост вставал древний закон – мужчины идут вперед, женщины следуют за ними. Вот стоит им оказаться в цивилизации, там профессор Скавронски будет тщательно следить за своим языком и манерами.

   Тот тем временем принял картинную позу, чтобы Янис смог сделать серию снимков и подготовиться для видеорепортажа.

   Момент действительно был историческим. Вот уже несколько недель научная группа изучала культуру и быт местных жителей. Обитатели Инку-6 достигли определенного уровня развития цивилизации. У них было свои государства с законами и наследственной властью, сельское хозяйство, развитые ремесла и даже военное дело. Они умели выплавлять металлы и наблюдать за звездами. У них даже имелась своя религия. Однако странные образования на плоских вершинах некоторых гор обещали новые тайны и загадки. И сейчас археологи стояли на пороге одной из них. Что скрывается там, внутри? Всем хотелось знать.

   - Ну, скоро вы?

   Абориген, припавший к стене, провел по ней руками.

   Все следили за его жестами, и когда, нащупав слабое место на стыке камней, он тихо попытался отжать слегка выступающий камень, люди невольно подались вперед.

   - Есть!

   Камень подался вперед.

   - Лом! Дайте хоть что-нибудь! – вскричал Скавронски, кидаясь к стене.

   Кто-то протянул ему долото и молоток, и он с усилием вогнал лезвие в щель, наваливаясь всем весом.

   - Осторожнее, - крикнула Мартина, когда кладка пришла в движение.

   Камень, который нащупали профессор и абориген, действительно оказался краеугольным. Достаточно было чуть сдвинуть его с места, как остальные камни посыпались, не закрепленные ничем. Скавронски и Чик-Чук еле успели отскочить, спасаясь от обвала. Поднявшаяся пыль ненадолго скрыла от людей то, что скрывалось за стеной.

   - Но это же… - второй аспирант, Тимур Тазов, первым сдвинулся с места, - это же металл!

   Перешагнув груду камней, он протянул руку.

   - Назад! – окрикнул его Скавронски. Этот Тазов, буквально навязанный ему в самый последний момент, с самого начала действовал профессору на нервы. Подчиняясь начальнику экспедиции на бумаге, на деле он демонстрировал полную независимость. Профессор даже подозревал, что из Тимура такой же археолог, как из него самого – балерина. Нет, в предмете он разбирался, но тем не менее…

   - Назад, - повторил он. – Там может быть ловушка…

   Местные жители были знакомы с металлургией – они умели выплавлять бронзу, олово и плавили золото, медь и серебро. Однако этот серебристый металл не был ни тем, ни другим, ни тем более третьим. Больше всего на свете он походил на… железо. Или свинец.

   - Да бросьте вы, профессор, - отозвался Тазов. – Мы нашли вход.

   - Да? Тогда попытайтесь его открыть!

   Тазов не колебался ни секунды.

   - Эй, ты! – поманил он носильщиков. – Убрать. Это.

   Аборигены – инкуины, как официально называли жителей этой планеты – приблизились, толкая друг друга локтями и во все глаза таращась на видневшуюся за завалом дверь. Та действительно казалась отлитой из металла и покрытой чеканным узором и инкрустациями из разноцветных камешков и слюды. Косясь на нее, носильщики принялись растаскивать камни.

   - Осторожнее!

   Янис вертелся рядом, делая снимки, успевая одновременно и комментировать что-то в микрофон у щеки.

   Наконец, все камни были убраны, и люди, оттеснив инкуинов, сгрудились к двери. С ними остался один Чик-Чук, переминавшийся с ноги на ногу.

   - Как думаете, профессор, что это за… существо тут изображено? – произнесла Мартина. – Это животное или…

   - Понимаю ваш интерес, коллега, - кивнул тот и обернулся к аборигену, ткнув пальцем в рисунок: - Кто? Кто это есть?

   Чик-Чук вздрогнул.

   - Бли-Тли-тлу, - пробормотал он. – Дух… страж…

   - Дух-охранитель? – по-своему понял его Скавронски. – Янис, вы зафиксировали это?

   - Так точно, - по-военному четко ответил тот.

   - Значит, там внутри что-то есть? Что-то ценное, раз его охраняет… дух? Открывай! – распорядился профессор.

   На сей раз абориген возился дольше, но наконец и тут нашелся потайной рычаг. Металлическая плита дрогнула. Послышался слабый гулкий удар.

   Услышав этот звук, Кукуполь невольно упал ничком на землю, зажав уши руками. Голос мертвых! Неужели Небесные люди разбудили древних богов?

   - Чего это он?

   Люди смотрели на аборигена, распростершегося на земле. Закрыв голову руками и свернувшись калачиком, он что-то испуганно бормотал, и даже не среагировал, когда Тазов слегка потыкал его ногой:

   - Эй! Ты! Чик-Чук или как там тебя? Что это такое?

   - Голос… голос бога… - пролепетал тот, приподняв голову.

   - Голос бога? – Тазов присел перед ним на корточки. – И что же этот бог сказал?

   Но добиться ответа от аборигена не удалось. Тот лишь трясся и всхлипывал.

   - Ладно, - отмахнулся от него аспирант и встал. – Ну, что, профессор? Идем?

   Скавронски поежился. Что-то быстро этот выскочка взял тут власть!

   - Открывайте, - кивнул он. – Вы стоите ближе!

   - Погодите, - Тазов внимательно осматривал дверь. – Тут надо найти замок… и… видите? Тут какая-то надпись! Янис!

   Ассистент уже был тут как тут.

   - Мало похоже на современный шрифт, - высказался он. – Хотя… эй! Чик-Чук! Ты читать умеешь?

   - Да оставьте вы его, - отмахнулся Тазов. – Все они одинаковы. Сперва вызываются помочь с раскопками, а потом отказываются подходить ближе, дескать, табу и проклятье!

   Скавронски кивнул, вынужденный согласиться с ним. Он побывал на многих планетах, читал монографии и отчеты коллег и везде встречал одно и то же. Стоило где-то найтись древним захоронениям или останкам погибшей цивилизации, как местное население тут же объявляло это место запретным. Иногда дело доходило до вооруженных стычек. Случаи, когда аборигены были не против раскопок и активно в них помогали, можно пересчитать по пальцам одной руки.

   Люди сами взялись за работу. Часть камней можно было откатить голыми руками, часть – столкнуть со склона. Они расчистили больше половины прежде, чем некоторые инкуины тоже робко потянулись к ним.

   Наконец, большая часть площадки была расчищена, и взорам археологов открылись массивные двери в каменной стене. Многие камни покрывала затейливая резьба, двери и проем тоже были украшены сверху донизу. По сути дела, не осталось ни одного свободного от орнаментов участка.

   - Мне кажется, это какой-то текст, - Тазов провел руками по широкой ленте, которая опоясывала изображение многокрылого существа, чем-то похожего на крупную птицу, только с приделанными к ней задними лапами леопарда и густыми ветвистыми усами, напоминающими рога обычного земного оленя. – Я вижу отдельные знакомые знаки…

   - Вот как? – Мартина тут же оказалась рядом. – И вы можете это прочитать?

   - Можно было бы попытаться… Но у нас есть тот, кто знает этот текст лучше, - аспирант подмигнул девушке и указал на Чик-Чука.

   Туземец несколько успокоился и больше не дрожал от страха. Он даже с любопытством вытянул шею, рассматривая узоры.

   - Ну-ка, приятель, иди-ка сюда, - Тазов поманил его поближе. – Ты знаешь, что там написано, ведь так?

   - Здесь есть… слова, - проводник закивал головой. – Моя читать, да. Моя знать.

   - Отлично. И ты можешь нам это прочесть?

   - Моя… моя не знать. Это старый язык.

   - Вот как. И кто же его может прочесть?

   - Я не знать, - понурился Чикчичук. – Но мне сказать, что это проклятое место. Тот, кто ходить сюда, тот умереть. Он сам и весь род его. Не стать живого семени. Те, кто это сделать – они умереть. Все. Давно. Сюда нельзя!

   - Почему? – Скавронски и Тазов одновременно шагнули к нему.

   - Табу. Смерть! Всем, кто пойдет дальше – всем смерть! – туземца всего трясло. – Это…это…

   - Это сделали ваши предки?

   - Нет! Это…другие!

   Чикчичукль был готов рвать на себе волосы. Как ему хотелось донести до Небесных людей скрытый смысл послания! Все намного серьезнее, чем они себе представляют.

   Кукуполь был готов тоже рвать на себе волосы и грызть руки. Что бы он ни дал за то, чтобы догадаться, о чем сейчас говорит Чикчичук и Небесные люди! Как всякий ученик шамана, он умел читать по губам, но его приятель стоял так, что разобрать сказанное именно сейчас было невозможно. Лишь по нервным жестам и можно было догадаться о чем-то.

   - Другие? Другое племя?

   Ученые сгрудились возле аборигена. Они не верили своим ушам. Вот это да! Подумать только! История инкуинов только что заиграла новыми красками.

   - Ты хочешь сказать, что, кроме вас, тут жило и другие племя?

   - Да. И они… они это сделали.

   - Зачем?

   - Моя не знать. Но шаман говорить – надо. Табу!

   - Ох, уж эти мне религиозные запреты! Чтоб им всем провалиться к чертям собачьим! – выругался Скавронски. – Понапридумывают невесть чего, начинают бояться собственного чиха, а ты мучайся, борись с предрассудками!

   Ученого била нервная дрожь. Всем известно, что на одной планете может одновременно существовать только один разумный вид – природа не терпит конкурентов. И, как правило, не щедра на разум. Следовательно, здесь мы имеем место либо с исключением из правила – два разумных вида на одной планете – либо перед людьми свидетельство контактов инкуинов с представителями какой-то еще цивилизации. Цивилизации, которая побывала на Инку-6 раньше выходцев с Земли, но исчезла, оставив тут свидетельство своего существования. В любом случае, это было из ряда вон выходящее событие. Он обернулся к остальным туземцам.

   – Кто-нибудь хочет подзаработать? Моя, - ударил себя кулаком в грудь, - давать подаркам!

   Ломаный диалект местные жители понимали намного лучше, чем «нормальное» наречие Небесных людей. Отстранив Чикчичука, вперед шагнул один из рабочих.

   Его тонкие пальцы заскользили по узорам и скоро нашли нужную точку. От легкого касания где-то в недрах послышался тихий скрежет, как будто провернулись шестеренки давно не действовавшего механизма. Потом что-то застучало – сперва медленно и как бы неуверенно, но потом стук стал усиливаться. Рабочий бросил взгляд на людей, но, понукаемый археологом, надавил на найденную точку сильнее.

   Дверь дрогнула. Послышался скрежет камня. Рабочий налег плечом, и в стене появилась щель. Инкуины разом, как подкошенные, упали на колени, забормотав молитвы. Кто-то из них на карачках пополз назад, но застыл, дрожа, когда задом налетел на одного из археологов. Те не обратили внимания на поведение инкуинов, во все глаза глядя на то, что открывалось им.

   Дверь приоткрылась, явив черноту провала. Из недр вырвалось слабое, тут же рассеявшееся в воздухе облако затхлого воздуха, на миг окутав всех волной запахом пыли и тухлятины, но оно тут же рассеялось.

   - Ну, что? – Тазов сделал шаг вперед. – Пошли? Профессор, вы первым.

   Скавронски усмехнулся про себя. Аспирант большую часть раскопок буквально лез вперед, а тут вдруг отдает ему пальму первенства. С чего бы? Струсил или что-то знает? А, ладно…

   Он сделал шаг, не подозревая, что прав в своих подозрениях.

   Пришлось, тем не менее, немного помешкать, пока из лагеря доставляли факелы. Мартина вся извелась, едва не приплясывая на месте. Камера дрожала у девушки в руках. Она уже успела отснять весь процесс открывания дверей, сделать несколько панорамных фото- и видеосъемок и даже взять образцы соскобов с двери. Когда из лагеря прибыли еще двое специалистов и несколько студентов, она едва не сорвалась с места. Лишь чувство долга и профессионализм – как-никак, дипломированный журналист! – заставили ее удержаться рядом с профессором Скавронски. Тот приостановился на пороге.

   - Долгие месяцы мы посвятили поискам затерянного прошлого народа инкуинов, - произнес он, обращаясь к людям. – И вот, наконец, мы приблизились к разгадке. Что нас там ждет? Ответы на наши вопросы или новые тайны этой планеты? Покажет время! Вперед! Наука и будущее за нами!

   И, тяжело положив руку на плечо вздрогнувшего Чик-Чука – Мартина успела сделать снимок – шагнул внутрь.

   Кукуполь тихо застонал, пристукнув кулаком по земле. Они все-таки это сделали!

   Первым, что встретило их внутри, был запах. Тот же самый запах пыли и еще чего-то странного, не поддающегося описанию. Здесь он был намного гуще, так что те, кто шел впереди, почувствовали, как свербит в носу. Чик-Чук рядом с археологом несколько раз чихнул и вскрикнул от страха, когда его чихание породило такое мощное эхо, что все невольно зажали уши руками.

   - Респираторы! – крикнул Скавронски. – Где респираторы? Почему я должен обо всем думать один?

   Однако пока бегали в лагерь за фильтрами, пыль сама собой улеглась, а запах практически выветрился, так что, несмотря на то, что маски люди все-таки разобрали, никто не спешил ими воспользоваться.

   Несколько фонариков осветили внутренность пещеры. Собственно, это была не настоящая пещера, а огромная комната под землей, со сводчатым потолком и выложенным плитками полом. Несколько небольших статуй охраняли входы – две у порога, не замеченные снаружи и еще четыре – у ведущего куда-то вглубь прохода, арка над которым была покрыта узорами.

   Мартина задержалась, чтобы сделать несколько снимков.

   Уже закончив работу, она неожиданно встретилась взглядом с Тазовым. Аспирант смотрел на девушку так, что той стало не по себе. Казалось, он говорил: «Ну, от вас-то такой глупости я не ожидал!» Мартина гордо вздернула подбородок, устремляясь за остальными. Профессор Скавронски уже почти достиг середины лестницы. Было слышно, как он о чем-то беседовал со своим помощником Деевым:

   - Скорее всего, подземный некрополь. У местного населения есть легенды о тех, кто был до них и ушел в другой мир. Классика жанра, коллега. На многих планетах, у большинства их обитателей есть схожие мифологические сюжеты. Если их проанализировать, то можно заметить, что они условно делятся на две категории, расшифровав которые, можно сделать выводы о прошлом этих народов. Если в легендах и сказаниях говорится о чьем-то вознесении на небо или просто куда-то «по лестнице, ведущей на облака», то, как правило, это свидетельствует о контактах их предков с пришельцами из космоса. Это значит, что либо к ним являлись уриане, либо речь идет о какой-нибудь другой, исчезнувшей в веках, цивилизации. А если в легендах фигурируют подземелья, спуски куда-нибудь в бездну, даже прыжки в колодцы, то это значит, что когда-то на этой планете существовала другая цивилизация, которая исчезла в результате катастрофы, то есть, история человечества нуждается в уточнениях и доработках…

   - Как на Старой Земле? – спросил Деев.

   - Как на Старой Земле, вы правы. Там есть легенды о летающих на небесных лодках древних инках, о пришельцах с Сириуса, которые учили догонов астрономии, о Шиве и прочих индийских богах, ну и, естественно, о христианских святых, которых за особые заслуги живыми возносили на небеса»…И вместе с тем у многих народов есть сказки и легенды о том, что где-то когда-то герой должен был спуститься в подземелье, чтобы добыть там что-то ценное.

   - Атлантида…

   - Да, один из самых известных мифов, свидетельствующий о том, что в истории Старой Земли было несколько очагов древней цивилизации, она не возникла один раз.

   - Древние люди…

   - Да. Здесь мы имеем дело с аналогичным случаем.

   На этом месте Мартина догнала беседующих.

   - Так вы считаете, профессор, что тут мы столкнемся со следами древней цивилизации? – спросила она, привлекая к себе внимание и включая диктофон.

   - Я в этом не сомневаюсь, - ответил тот. – О том, что до инкуинов тут жили другие племена, утверждают сами туземцы. Сами инкуины когда-то обитали намного севернее, но из-за перемен климата и серии природных катастроф были вынуждены покинуть обжитые места. Здесь они столкнулись с… остатками другого народа. Произошло столкновение, и инкуины победили.

   - Война…

   - Легенды говорят разное, - уклончиво ответил профессор. – Впрочем, мы надеемся прояснить эту тайну здесь.

   Люди остановились. Лестница закончилась.

   Перед ними была еще одна дверь, тоже покрытая надписями и узорами.

   - Эти знаки…- Мартина быстро пролистала свои снимки в памяти камеры, - отличаются от тех, что наверху.

   - Да, мы заметили. И это первый ответ на наш вопрос.

   - Тот самый другой народ?

   - Да.

   - Мы можем это прочесть?

   - Попытаемся. Янис, вы, кажется, интересуетесь вымершими языками?

   - Да, - аспирант приблизился. – У меня даже есть программа…

   - В таком случае, вам и карты в руки. Скопируйте эти надписи и попытайтесь расшифровать, что тут написано. Мы вас не торопим.

   Аспирант достал камеру, навел на знаки. Мартина задержалась около него.

   - Как вы думаете, эти надписи могли оставить… космические пришельцы?

   Ответить Янис не успел – с той стороны, куда ушли остальные, послышался изумленный вскрик, положивший конец дискуссии.

   Свет фонарика Антона Деева выхватил из мрака сводчатое помещение, настоящую пещеру, выложенную разноцветными плиткам. Точно такими же плитами был выложен потолок и стены, только на стенах некоторые плиты были покрыты узорами, а с потолка местами свисало что-то вроде сталактитов. Где-то в глубине зала маячили темные приземистые тени – «пещера» была отнюдь не пуста.

   Профессора и остальные участники экспедиции сгрудились у порога. Лучи фонариков метались по стенам, полу и потолку. Мартина сделала несколько снимков, и она же первая обнаружила главное:

   - Смотрите! Здесь… мумия!

   И, как быстро выяснилось, не одна.

   Центральную часть пещеры заполняли сгрудившиеся в кучу останки существ, похожих на инкуинов. Большинство их сидели или лежали, свернувшись калачиком и закутавшись с головой с истлевшие плащи и накидки из перьев. Но несколько трупов, высохших до состояния обтянутых кожей скелетов, нашли у стен. Беглого взгляда хватило, чтобы увидеть, что стены тоже покрыты письменами и рисунками. Начинаясь на высоте человеческого роста, они доходили местами до самого пола.

   - Да, - Деев присел на корточки, коснулся одной из мумий. – Интересно, что их убило?

   - И не осталось ли это «что-то» до сих пор здесь? – в тон ему протянул Тазов.

   Мартину вдруг пробрала дрожь. Девушка попятилась к выходу, опасаясь смотреть на тела. От них веяло чем-то жутким.

   - Что с вами? – Антон Деев сжал ее локоть. – Вы так побледнели…

   - Я… у меня на камере закончилась зарядка, - пролепетала Мартина. – Я сейчас…

   Вырвавшись на свежий воздух, девушка невольно закашлялась.

   - Сколько тут пыли!

   Скавронски покосился на Тазова. В ожидании возвращения Мартины надо было чем-то себя занять. Просто стоять, сунув руки в карманы, ученый не привык.

   - Естественно, - проворчал он. – Сюда же не заходили несколько столетий. Или даже пару тысяч лет. Во всяком случае, наши друзья об этом месте явно ничего не знают!

   Он кивнул на дюжину носильщиков. Туземцы сгрудились на ступеньках, всем своим видом выражая тревогу. Только Чик-Чук мялся рядом с людьми.

   - Твоя бояться? – обратился к нему Тазов.

   - Моя не знать, - тот помотал головой. – Моя не думать…

   - Ты не знать, кто эти люди? – Тазов указал на тела.

   В ответ туземец залепетал-забормотал что-то, глотая слова, так, что почти ничего нельзя было разобрать, кроме несколько раз повторившееся слово «теп-тепель» и «мачо-нау». Деев первым догадался он активировать переводчик.

   «Теп-тепель» - означало «заброшенное место», а для «мачо-нау» в словаре не нашлось адекватного перевода. Видимо, это было что-то специфическое. Тазов скрупулезно внес в словарь новое понятие, уточнив, что этим словом инкуины обозначают нечто, таящееся в подземельях.

   Наверху послышались быстрые шаги.

   - Принесла! – Мартина буквально скатилась по ступенькам. – Пришлось задержаться, чтобы сделать еще несколько снимков… Надо торопиться – солнце скоро зайдет!

   Работа закипела.

   Тела лежали друг на друге и как попало, но при ближайшем рассмотрении их расположение было не хаотичное. Большая часть тел располагалась рядами, словно при жизни эти существа сидели, тесно прижавшись друг к другу. Возле некоторых нашли глиняную и деревянную посуду, ножи, различные инструменты.

   - И это все? – с некоторым разочарованием протянула Мартина, сделав еще несколько снимков.

   - А что вам нужно? – Деев и один из студентов тщательно паковали находки в пленку. – Тут и так есть, что изучать.

   - Кроме того, - откуда-то из-за домиков донесся голос Тазова, - самое ценное, как всегда, ждет впереди.

   Что-то в его голосе заставило Мартину обернуться.

   В глубине некрополя обнаружилось нечто массивное.

   - Саркофаг! – торжественно объявил Тазов, когда журналистка подобралась ближе.

   Это действительно походило на саркофаг – массивный каменный гроб, сложенный из отдельных, покрытых резьбой, плит. Однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что плиты только сверху присыпаны каменной крошкой и покрыты толстым слоем краски, которая отслаивалась при нажатии. Внутри был металл. Металл, покрытый чеканкой, которую опять-таки составляли письмена.

   С трех сторон его окружали низкие столики из окаменевшего от времени дерева. На них теснились, иногда друг на друге, кувшины, горшки с замазанными глиной горлышками, какие-то ящики, свертки наполовину истлевшего меха и что-то вроде свитков.

   Ученые озирались вокруг с благоговейным трепетом.

   - Подумать только, - качал головой Скавронски. – Вот уж не думал, что наткнусь на такое богатство… Это все надо немедленно отсюда вынести, описать, изучить… Вы снимаете?

   - Да-да, - Мартина, забыв по пропавшей камере, уже делала снимок за снимком. Каждый стол, каждую вещицу на нем…

   - Вот здесь! – то и дело окликали ее. – Еще этот кувшин крупным планом, чтобы был виден край горлышка! А теперь – оба эти кувшина вместе!.. И еще…

   Девушка послушно спешила, куда зовут – в конце концов, это была ее работа. А профессорам лучше известно, какой из найденных предметов стоит запечатлеть сначала. Сделав все фото, она отступила на пару шагов, начала панорамную съемку, следя, чтобы в кадр попадали не только находки, но и люди.

   - Как вы думаете, профессор, кто это мог быть? – Деев подошел к Скавронски, который внимательно осматривал саркофаг.

   - Судить пока рано. Но узоры не похожи на те, которыми пользуются инкуины.

   - Думаете, это кто-то из их древних… правителей?

   - Все может быть. У многих народов захоронения вождей и предков находятся под запретом. Как вы знаете, вождей чаще всего обожествляли. Кроме того, вспомните, коллега, о том, что смерть и потусторонний мир издавна были источником мифов и легенд. Переход от бытия к небытию всегда волновал разумных существ. По сути дела, понятие о смерти – одно из доказательств разумности и часто свидетельствует о наличии самосознания у индивидуума и вообще биологического вида. Так что, да, возможно, мы здесь имеем дело с могилой древнего вождя.

   - Но почему он положен здесь?

   - На этот вопрос нам еще предстоит найти ответы. Пока у нас есть дело поважнее… Тазов! – окликнул он аспиранта. – Зовите рабочих сюда. Пора начинать! Мы должны сделать хоть что-то до того, как снаружи окончательно зайдет солнце.

   Снаружи давно уже стемнело, но лагерь Небесных людей все еще жил. Горели фонари, слышался мягкий гул привезенных ими с собой приборов. Было видно, как возле палаток сновали люди. Большая часть рабочих уже отправилась на покой, лишь несколько торопливо доделывали работу под присмотром двоих Небесных людей.

   Кукуполь терпеливо ждал. Умело отрешившись от голода, жажды и холода, заставив себя забыть о затекших ногах и впивавшихся в тело камешках, он наблюдал. Суровая жизнь ученика шамана приучила его игнорировать потребности тела. Главное – дело.

   Комар с надсадным писком закружил над головой. Кукуполь не обратил на него внимания, усилием воли отрешившись от его присутствия. Чуть подавшись вперед, он следил за перемещениями в лагере.

   Некоторое время назад – солнце только-только касалось краем короны дальних гор – из недр пещеры начали выносить скрытые там находки. Кукуполь видел носильщиков, согнувшихся под тяжестью кувшинов, сундуков, свитков кожаных книг. Видел Чикчичука, который вертелся рядом с людьми.

   Он ждал.

   Наконец, лагерь затих окончательно. Погасли огни, прекратилось хождение между палатками. Лишь в самой большой из них еще не спали. Но уже можно было рискнуть.

   Спугнув присевших было на его голую спину комаров, Кукуполь приподнялся и на четвереньках двинулся вперед, ступая как дикий зверь. Сделав несколько шагов, он выпрямился и остаток пути проделал крадучись, словно на охоте. Он и охотился – на своего соплеменника.

   Подобравшись к границе лагеря, ученик шамана сложил руки перед лицом и издал тихий переливчатый крик ночной птицы. Подождал немного, потом повторил – чуть громче и протяжнее. Те, кто не знал, что это за птица, не обратит на него внимания. Просто подумают, что это перекликаются самец и самка, зовя друг друга. Но ученики шамана издавна использовали эти вопли для связи. Они-то знали, что уи-уи никогда не живут в чаще леса. Их стихия – опушки и берега рек. И если услышишь вопли уи-уи далеко от воды и в глухой чаще, знай, это тебя зовут.

   Кукуполь повторил призыв самца уи-уи еще дважды, но безрезультатно. То ли Чикчичук слишком крепко спал, то ли не желал встречи с ним.

   Жаль.

   На всякий случай ученик шамана крикнул еще раз – на сей раз подражая воплю птенца уи-уи в надежде, что проснувшийся приятель догадается, что тут что-то нечисто – ведь сейчас не время для птенцов. Но и на этот раз не дождался ответа.

   Что ж. Значит, уйдет без него.

   С некоторых пор старый шаман Уичитотль жил не в городе. Он скрывался в небольшой хижине на берегу реки. Жил один, не обращая внимания на многочисленных паломников. Старик принимал дары, беседовал с посетителями, даже порой ради них вопрошал богов, устраивая жертвоприношения на маленьком переносном алтаре. В свободное время изготавливал снадобья, которыми оделял страждущих. В общем, делал все то, что обычно делал, живя в городе при храме. Единственной причиной, по которой он удалился сюда, было дозволение вождя Уш-Цитлитлаля, разрешающее Небесным людям заниматься изысканиями на Горе Леопарда. Шаман устал предупреждать правителя о том, что чужакам – и вообще кому бы то ни было – опасно туда подниматься. Вождь сперва тоже сопротивлялся, но Небесные люди сумели его уговорить. То, что захоронено там, пришло со звезд, утверждали легенды. «Отлично! – сказали Небесные люди. – Мы тоже пришли со звезд. Значит, мы пришли за своим!»

   Этот довод сломил сопротивление вождя, перетянул на их сторону большинство инкуинов. И даже то, что старый Уичитотль после этого демонстративно покинул город и храм, не остановило его. В конце концов, старые шаманы иногда уходили, оставляя храм на своих преемников. Преемник из учеников у него был. Так за чем же дело стало?

   Когда Кукуполь подбежал к хижине, старик уже сидел на обрывистом берегу, свесив ноги вниз и глядя на текущую воду. Там, внизу, водоворот кружил несколько опавших листьев. Шаман казался полностью поглощенным созерцанием, но стоило молодому инкуину выступить из кустов, как он негромко сказал:

   - Ты задержался.

   - Я, - Кукуполь перевел дух, упираясь ладонями в колени, - спешил, как мог.

   - Что ты видел? – шаман по-прежнему не смотрел на ученика.

   - Они… - Кукуполь сглотнул, - вошли внутрь.

   Повисло молчание.

   - Вот как. И их не остановило проклятье?

   - Они его… не сумели прочесть.

   - Вот как, - повторил старик. – Но ты, - он первый раз посмотрел на Кукуполя, - ты его прочел?

   Тот отвел глаза:

   - Нет.

   - Почему?

   - Я… не посмел… не смог приблизиться…

   - И не смей! – глаза Уичитотля сверкнули. – Не смей, если тебе дорога жизнь! Тот, кто переступит порог проклятого храма, тот мертвец. Запомни это!

   Перед мысленным взором Кукуполя прошла дюжина носильщиков. Неужели они тоже? Он помотал головой, не в силах осмыслить происходящее.

   - Сам увидишь, - шаман правильно понял молчание ученика. – Если доживешь.

   Профессор Скавронски внимательно рассматривал один из найденных кувшинов, силясь разобрать, что начертано на его боку, когда в палатку заглянул Тимур Тазов.

   - Кхм… профессор? – окликнул его аспирант.

   - Что там случилось? Вы уже начали подъем саркофага?

   Раскопки продолжались уже два дня. Было найдено и извлечено на поверхность несколько десятков старинных предметов, начато изучение пещеры и некрополя. Готовились к извлечению саркофага.

   - Тут, - аспирант переминался с ноги на ногу, - тут такое дело…

   - Что случилось?

   - Двое рабочих… кажется, они заболели?

   - Вот как? И в чем это выражается?

   - Ни в чем особенном. Они просто… лежат. И тяжело дышат.

   - Отлично, - Скавронски поморщился. Только этого не хватает! – Отправьте их домой, а сами наймите новых туземцев. Пообещайте двойную оплату. Сколько мы платим им за день работы?

   - Две кредки*.

   (*Кредка – здесь, минимальная денежная единица. Прим.авт.)

   - Пообещайте три… нет, четыре. И выдайте заболевшим по лишней кредке при расчете. Поняли? И действуйте! Действуйте скорее!

   Помощник вышел. Профессор встал из-за стола, прошелся туда-сюда. Заболевшие рабочие его не интересовали. Вернее, интересовали, но не так, чтобы всерьез беспокоиться об их жизни и здоровье. Скорее всего, они просто переутомились. О заражении нет и речи – всем землянам сделаны прививки, да они и не первый день контактируют с инкуинами. В самом крайнем случае, можно обратиться в факторию. Пусть возьмут анализ крови или чего там еще?

   Он чувствовал раздражение, и больше ничего. Наконец-то ему улыбнулась удача – там, в некрополе, его ждет великое открытие, которое прославит имя скромного археолога Бориса Скавронски на весь сектор. В Галактике слишком много планет, слишком много людей, и нужно сильно постараться, чтобы о тебе узнала хотя бы часть обитаемого мира.

ГЛАВА 3.

Услышав шорох за переборкой, Янис поднял голову и невольно поморщился от резкого приступа головной боли. Надо же было простудиться, да еще в такое время!

   - Кто там?

   - Я что, должен спрашивать разрешения? – порог переступил Борис Скавронски. Янис дернулся, чтобы привстать, приветствуя начальство, но замер, прислушиваясь к резкой вспышке боли в коленях. В последнее время суставы начинали ныть, как будто ему было не двадцать четыре, а все девяносто лет. Точно, простудился. Но где и как? Тут, на Инку-6, довольно мягкий климат, по крайней мере, на этой широте. Правда, они находятся высоко над уровнем моря, тут нередки сильные ветра. Может быть, его продуло?

   - Прошу прощения. Я… задумался. Проходите, - промолвил он, - я работал.

   Мягко гудел генератор – на такой высоте и так далеко от базы только он мог обеспечить работу спецтехники. Хорошо еще, что ноуты не требовали частой подзарядки, и экспедиция заранее запаслась сменными аккумуляторами. Одного хватало на трое суток непрерывной работы, а к каждому ноуту их полагалось десять.

   - Работал?

   Янис занимался расшифровкой надписей. За первые пять дней, прошедшие после открытия храма, он снял копии практически со всех надписей и сегодня, наконец, смог уединиться в отдельной палатке, чтобы заняться систематикой.

   - Да. Мне удалось установить, что надписи сделаны как минимум на трех диалектах.

   - Вот как? – профессор подошел ближе, обогнул стол, наклоняясь над экраном.

   - Да. Вот эти, - аспирант вывел на экран несколько снимков, - наши друзья инкуины сумели кое-как прочитать. Это действительно старый инкуинский язык. Он сильно отличается от современного в первую очередь манерой письма. Инкуинский современный больше тяготеет к вязи, а тут почти сплошь клинопись. Некоторые буквы мне удалось идентифицировать, и, используя их, мы сможем попытаться прочесть хотя бы часть слов. Я думаю, что это исчезнувшие знаки, которыми современные инкуины больше не пользуются, заменив их более простыми или вовсе отказавшись от них. Явление, типичное для любого старого языка. Например, на Старой Земле в некоторых славянских языках письменность менялась иногда радикально. Одни буквы добавлялись, другие исчезали. Здесь имеет место аналогичный про…кх-кх… - резкая боль в горле помешала Янису продолжать. – Извините, - прохрипел он.

   - С тобой все в порядке? – Скавронски коснулся плеча молодого человека. – Выглядишь неважно…

   Янис прислушался к себе. Боль в суставах, боль в горле, слабость, да и зрение подводит…

   - Есть немного. Переутомление и… разреженная атмосфера, - смутился он.

   - Тебе надо вниз. Деев с группой инкуинов отправляется сегодня в обед. Отправишься с ними.

   - Но…

   - Это приказ. Не только ты чувствуешь себя неважно.

   - Деев? Он…

   - Инкуины. Шестеро свалились за последние трое суток. Это уже вторая группа, которую мы вынуждены отправить вниз.

   - Зато теперь мы хотя бы можем объяснить, почему они предпочитают селиться в долинах, - пожал плечами Янис. – Здешний высокогорный климат для них слишком суров.

   - Как и для тебя. Так что собирайся!

   - Но я не успел закончить расшифровку… Два других диалекта не являются инкуинскими! Один из них – так вовсе явно внепланетного происхождения! – от волнения аспирант забыл про недомогание.

   - Вот и отлично! – отрезал профессор. – Там, внизу, у тебя будет больше технических возможностей для работы. Связь с инфранетом, хотя бы… А тут от тебя маловато проку. Я сказал. Это приказ!

   Решительно пристукнув ладонью по столу, Скавронски вышел.

   Уже переступив порог, он добавил негромко:

   - Только эпидемии мне тут и не хватало.

   Слово было сказано, но пока еще никто его не услышал.

   Первые трое суток все работали, как одержимые. Расчищали надписи, раскапывали и расширяли проходы. Люди и инкуины работали наравне – кто вручную убирал грунт, кто разбивал породу, кто отмывал и щеточкой отчищал стены. По сути дела, лишь Мартина Нилова и Янис Лазиус были избавлены от тяжелой рутинной работы – девушка была биологом и временно оказалась не у дел, переквалифицировавшись в фотографы, а Янис либо помогал ей, либо пытался расшифровать надписи.

   Вся внутренняя поверхность главного зала была покрыта ими. По словам Тазова, если бы удалось расшифровать и прочитать их все, получилась бы неплохая библиотека. По счастью, некоторые тексты дублировались и была теория о том, что и надписи на незнакомых языках значат примерно то же самое – а именно, предупреждение о том, что сюда соваться опасно.

   Подобные надписи встречали археологи еще на Старой Земле. Возник даже термин «проклятье фараонов», и здесь, на Инку-6, некоторые тексты говорили о том же самом.

   Люди так ждали этого «проклятья», что когда среди инкуинов, нанятых в долине, началась эпидемия, не сразу обратили на это внимание. Дескать, так и должно быть, все идет по плану, работаем дальше. Первую партию «пораженных проклятьем фараонов» просто-напросто отправили вниз, по домам, заплатив им двойную плату, и наняли новых рабочих.

   В течение следующих десяти дней сменилась вся партия. Из первой дюжины, поднявшейся с группой археологов на вершину Горы Леопарда, заболели и были отправлены по домам все. Кроме того, назад вернулась большая часть из второй партии.

   Третью партию нанять удалось с трудом. Как оказалось, почти половина инкуинов из первой партии скончалась, еще несколько носильщиков были при смерти, и заболели многие их родные и друзья.

   А вот сейчас вниз отправляли очередную партию заболевших. С ними впервые «вниз» должен был отправиться и землянин.

   Мартина затаила дыхание, осознавая торжественность момента.

   Больше суток ушло на то, чтобы извлечь саркофаг из некрополя. И вот сейчас его установили в «преддверии» некрополя, в паре шагов от ворот. Лучи солнца проникали сквозь отверстие, озаряя людей и их находку. Оставался последний рывок.

   - Поднимайте! – распорядился Скавронски. К саркофагу с двух сторон приблизились восемь инкуинов. С помощью людей они закрепили в крышке саркофага крючья и налегли на протянутые от них тросы, чтобы приподнять крышку.

   - Раз-два…

   Восемь пар ног уперлись в пол. Поплевав на ладони, Деев принялся помогать одной из групп, которая, как ему казалось, тянула слабее. Мартина, включив камеру, чуть-чуть подвинулась так, чтобы человек попал в кадр. Ну, нравится ей Деев, что поделаешь? Это ведь не запрещено?

   Крышка дрогнула. Что-то слабо хрустнуло. По глине, которой замазали шов, пробежала трещина.

   - Поддается! Поддается! – воскликнула Мартина. – Профессор, смотрите!

   - Вижу, - кивнул Скавронски. Он старался держать себя в руках, но сердце забилось часто-часто. Что бы там ни было, вот он, его звездный час!

   - Тяните осторожнее! А то…

   Крышка дрогнула, отрываясь. Одна из групп не удержалась, подалась назад, теряя равновесие, но на них никто не обратил внимания – все устремились взорами в приоткрывшийся угол.

   - Осторожнее!

   Мартина сунулась вперед. Это был исторический момент!

   Профессор Скавронски наклонился над саркофагом.

   - Вот это да…

   Чикчичук бежал через лес. Его гнал страх. Он был там, он заглянул туда и увидел… увидел то, что напугало его до такой степени, что бывший ученик шамана теперь мчался через джунгли, куда глаза глядят.

   Он бежал, не разбирая дороги, и когда налетел на неожиданно возникшую преграду, заверещал, замахал руками и ногами, забился в истерике.

   - Да прекрати! Стой! Перестань ты…

   Смутно знакомый голос не сразу проник в сознание. Окончательно прояснеть мозгам помогла затрещина. Обмякнув, Чикчичук распахнул глаза. Над ним темным пятном склонялось чье-то лицо.

   - Кукуполь?

   - Узнал, - бывший соученик осторожно подвинулся, давая недавнему приятелю возможность дышать. – Ты откуда? Что случилось?

   - Они, - бывшего приятеля всего затрясло, - они нашли…нашли…это!

   Кукуполь почувствовал тоску и страх. Выходит, учитель был прав. Но… что же теперь будет?

   Сам того не замечая, он произнес это вслух.

   - А я знаю? – взвился Чикчичук. – Но будет беда! Большая беда! Я чувствую это. И, когда она произойдет, хочу быть оттуда как можно дальше. Пусти!

   Он рванулся прочь, но Кукуполь удержал его за загривок:

   - Стоять! Ты, значит, хочешь удрать… и спасти свою шкуру?

   - Да! – в глазах бывшего приятеля стоял ужас. – Тебе наш старик ничего такого разве не рассказывал про пещеры?

   - Рассказывал, - кивнул тот. – Но еще он рассказывал и другое – что нельзя всегда думать только о себе. И сейчас, - он встряхнул Чикчичука, - пойдешь к вождю и все ему расскажешь.

   - Яа-а-а? – чуть не завизжал тот.

   - Ну, не я же! Именно ты там был и все видел… Нет, стой! – оборвал он сам себя. – Вместе пойдем. Один ты, боюсь, не справишься!

   Нет, ну это уже уму не постижимо! Так заболеть!

   Янис Лазиус не находил себе места, и не только потому, что от жара метался по койке в лазарете. Только что ему сообщили, что открыли саркофаг. Внутри обнаружилась прекрасно сохранившаяся мумия. Но самое главное – это не была мумия инкуина. Новость передал Деев. Он спустился с очередной партией заболевших. По сути дела, вниз решили отправить практически всех инкуинов, потому как полностью здоровых среди них не осталось. На раскопках оставались только люди.

   - Самое главное уже закончено, - говорил археолог, присев на кровать Яниса. – Мы расчистили почти все скелеты. Осталось только упаковать находки и переправить их сюда. С этим мы справимся за несколько дней… даже в малом составе. Мумия – вот самое ценное.

   - Жаль, - выдохнул Янис и закашлялся, - что я ее не увидел…

   - Увидишь, - отмахнулся Деев. – На следующей неделе она будет здесь. А может быть, ты даже поднимешься обратно, в лагерь…

   - Скорее бы вообще выйти отсюда… на своих ногах, - Янис прикрыл глаза.

   - Глупости ты говоришь. От простуды в наше время не умирают. Это ты от скуки всякую чушь несешь. Чего тебе тут делать – лежи и смотри в окно, принимай лекарства…

   - Скучать, - юноша вздохнул и подавил кашель, - тут некогда.

   Он покосился на стоявший на прикроватном столике нетбук. Вместо медицинской программы контроля на экране крутилась заставка другой программы. Внизу мигали цифры.

   - Я запустил процесс дешифровки, - объяснил Янис. – Сперва шло туго, а вот сейчас… Еще минут сорок ждать.

   - Ты молодец, - улыбнулся Деев. – Не теряешь времени даром! Потом сообщишь нам, как продвигаются дела?

   Янис только кивнул.

   - Вы еще здесь? – в палату заглянул врач. – Это инфекционное отделение. Посторонним сюда вход запрещен!

   - Да я только коллегу проведать, - Деев встал.

   - Ваш коллега нуждается в вашем уходе, - заявил врач, шире распахивая дверь. – На выход. На выход, живо!

   - Я, между прочим, сопровождаю группу заболевших инкуинов…

   - В таком случае, - доктор напрягся, - я должен вас задержать.

   - Как это?

   - А вот так. Вы контактировали с больными. Сейчас пойдете по фактории, потом – по городу… и понесете заразу.

   - Какую еще заразу?

   - Обыкновенную.

   - Но…

   - Нет!

   Дверь захлопнулась перед носом Деева.

   - Вот так дела, - протянул он, обернувшись к Янису. – Ты что-нибудь понимаешь?

   Юноша не ответил. Он лежал, вытянувшись, закрыв глаза. Лицо его было белее бумаги, под глазами залегли синие тени, лоб и виски покрывали какие-то розоватые пятнышки.

   Присмотревшись, Деев нахмурился. На висках и лбу аспиранта выступал кровавый пот.

   - Да что же это такое? – пробормотал он. – Эй! Док! – крикнул он, стукнув кулаком по двери. – Тут человеку плохо! Сделайте что-нибудь!

   Снаружи послышались торопливые шаги. Дверь приоткрылась.

   - Ему плохо. У него на коже… кровь!

   Одного взгляда на лежащего на койке юношу врачу хватило, чтобы он развернул лихорадочную деятельность. Не прошло и пары минут, как появилась каталка, капельница и, вколов ему пару ампул антибиотической смеси, Яниса увезли в реанимацию. Деев сунулся было следом, но его решительно отпихнули, заталкивая в опустевшую палату. В замке торопливо звякнул ключ.

   - Эй! – археолог заколотил в дверь руками и ногами. – Это что за произвол? Я буду жаловаться! Вы нарушаете мои права! Кто-нибудь! Мне могут объяснить, что происходит?

   Негромкий мелодичный звонок за спиной заставил его вздрогнуть. Ученый медленно обернулся. Экран нетбука светился мягким зеленоватым светом. «Дешифровка завершена», - мигала надпись посередине.

   Осторожно, словно имел дело с бомбой с часовым механизмом, Деев приблизился к столику. Протянул руку и коснулся пальцем клавиши загрузки.

   На экране появился двойной ряд символов. Верхняя строка была фотопрорисовкой надписи над входом в некрополь, нижняя – ее переводом на интерлингву.

   «Мы, те, кто по доброй воле решили принести себя в жертву ради благополучия всех остальных, - стояло там, - заперлись здесь навеки, чтобы не дать проклятию свершиться. Ушедшие знают – нельзя идти туда, куда тебя не звали. Нельзя открывать то, что заперто. Те, кто придут сюда после нас. Поверните назад, пока не поздно! Это не ваш мир, и вам тут не место.»

   Великий вождь Уш-Цитлитлаль, Подпирающий Небо и Потрясающий землю, Тот, Чье Дыхание замораживает Ветер и ловит Волны, Обладатель Сердца Леопарда и Глаз Кондора, Божественный Пасынок Богов и прочая, прочая, прочая восседал на золотой подушке, когда к нему ввели жреца Уичитотля.

   Вот уже много лун сменилось с тех пор, как старый жрец удалился от мира, добровольно уступив свое место преемнику. Лишь изредка видели на окраинах его учеников – несколько мальчишек-подростков, которых он прихватил с собой, чтобы воспитать из них своего преемника, иногда забегали в хижины бедноты. Но отнюдь не за подачками – жительницы окраин сами поддерживали старого жреца, пронося ему еду, куски тканей для одежды, некоторые изделия из камня, дерева или кожи. Что-то он принимал, что-то возвращал.

   Великий вождь слушал донесения шпионов и хмурился. Нет, его храм не обеднел бы от того, что несколько десятков лепешек и кусок шерстяного полотна окажутся не на ступенях у ног божества, а в хижине старика. Но само существование Уичитотля подрывало основу основ – один вождь, один жрец… Кроме того, старик не умер на алтаре, и это тоже заставляло подданных задумываться. А вдруг традиция – не такая уж незыблемая вещь и без нее можно обойтись? Известно, что одна мысль ведет за собой другую, другая – третью, потом четвертую, а потом мыслей становится так много, что им оказывается тесно в голове, и они толкают человека на действия. А действия бывают разными.

   Поэтому, узнав, что жрец-отступник все-таки пришел во дворец, великий вождь Уш-Цитлитлаль приказал проводить его в Зал Приемов, где встретил его, сидя на золотой подушке. Сидеть на ней было неудобно, это злило вождя, и он заранее настраивал себя против старика.

   Тот здорово изменился – похудел, сгорбился, кожа его потемнела, лицо покрыли морщины. Но жреческий убор по-прежнему был на нем, и это резануло взгляд вождя. Мог бы и одеться поскромнее. Как-никак, он низложил себя сам…

   Однако обычай следовало соблюсти.

   - Приветствую тебя, о многомудрый Уш-Цитлитлаль, Подпирающий Небо и Потрясающий землю, Тот, Чье Дыхание замораживает Ветер и ловит Волны, Обладатель Сердца Леопарда и Глаз Кондора, Божественный Пасынок Богов, - первым по обычаю заговорил жрец, называя его малым титулом.

   -И тебе привет, наш друг и учитель, Говорящий с Небом Уичитотль, - коротко ответил он. – С чем ты пришел к нам?

   - Я пришел исполнить свой долг, - коротко ответил тот.

   Сердце вождя дрогнуло. Он крепче вцепился в подлокотники трона и расслабил ягодицы.

   - Ты хочешь исправить свою ошибку и уйти к богам? – кивнул он.

   - Я пришел исправить твою ошибку, о великий вождь.

   Уш-Цитлитлаль нахмурился. Так с вождями никто не говорит.

   - Что ты сказал, старик? – он намеренно не назвал его жрецом, показывая, что заметил его ошибку и возвращает оговорку.

   - Ты допустил ошибку, - жрец спокойно выдержал его взгляд, – и я пришел указать на нее.

   - Хочешь сказать, что я… ошибаюсь?

   - Да. Но и я ошибся вместе с тобой. И нам следует разделить ответственность на двоих.

   Уш-Цитлитлаль перевел дыхание. Это уже проще.

   - И какую же ошибку ты приписываешь нам, о жрец? – произнес он.

   - Ошибку в отношении Небесных людей, - сказал тот.

   В Зале Приемов находилось несколько советников вождя, а также стража – даже Великому Пасынку Богов не стоит беседовать с кем бы то ни было наедине. И сейчас все эти люди невольно содрогнулись. Кое-кто сделал жест, отгоняющий зло.

   - Вот как, - помолчав, сказал вождь. – И что же, по-твоему, мы сделали не так?

   - Ты мог бы указать Небесным людям их место. Ты мог бы своей властью запретить им делать то, что делают они!

   - А что они делают?

   - Они поднялись на Гору Леопарда. Ты не хуже меня знаешь, что это – запретное место! Когда наши предки пришли сюда, в Город Ча, они услышали о том, что на Горе Леопарда притаилось зло. Наши предки не стали туда ходить, и Город Ча процветал. Но теперь на Гору Леопарда пришли люди и городу настанет конец! Проклятье уже начало исполняться!

   - Так ты пришел, чтобы угрожать мне, старик? – подался вперед вождь. Воины, стоявшие справа и слева от его трона, переступили с ноги на ногу и поудобнее перехватили копья.

   - Я пришел, чтобы предупредить тебя, вождь. Вспомни, что случилось когда-то и почему Гора Леопарда запретна для инкуинов. Вспомни и ужаснись тому, что ждет наш народ! И тебя!

   Он вскинул руку, и Уш-Цитлитлаль невольно отшатнулся, когда темный костлявый палец уперся, казалось, ему в грудь.

   - Ты угрожаешь мне, старик?

   - Я скорблю о тебе, вождь, - спокойно ответил тот. – И обо всех инкуинах, на чьи головы падет проклятье. И я хочу, чтобы ты вспомнил все это и понял, как тебе надо поступать в эти дни.

   Вождь подумал, что старый жрец тронулся рассудком. Немудрено. Он ведь не подчинился традициям, и боги покарали его безумием за это.

   - И… как? – обманчиво мягко осведомился он.

   - Найти в себе силы и достойно умереть вместе со своим народом.

   Напряжение, чувствовавшееся в воздухе, достигло такой силы, что прорвалось смехом.

   - Ты спятил, старик! Инкуины не умерли. Они живут. Посмотри вокруг, - вождь обвел рукой Зал. – Все это – инкуины. В моем гареме десятки женщин и детей, во дворце сотни слуг и воинов. Все это – инкуины. Они здесь. Они живы!

   - Их нет. Они мертвы.

   - Говорю тебе, инкуины живут!

   - Инкуины умирают. Выйди из дворца, пройдись по кварталам бедноты – и ты увидишь все своими глазами.

   Вождь сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

   - Ты безумен, старик. Все, что ты можешь сделать – это предстать перед богами и…

   - Нет!

   Все вздрогнули. Никто никогда не осмеливался перебивать вождя.

   - Нет, - тихо, но твердо повторил старый жрец. – Первым перед богами предстанешь ты.

   Вождь хотел что-то сказать. Он уже набрал полную грудь воздуха, чтобы отдать приказ схватить наглеца и принести его в жертву прямо здесь, в Зале Приемов. Но в тот миг, когда первое слово уже срывалось с его губ, в глазах вождя все потемнело. Короткая резкая боль, как стрела, пронзила грудь. Был миг настоящего ужаса – неужели, он прав? – но боль ушла так же внезапно, как возникла.

   Когда вождь инкуинов открыл глаза, жреца уже не было. И никто не мог сказать, как и куда он исчез.

   После беседы со старым учителем Чикчичук почувствовал себя разбитым и усталым. Несмотря на то, что шаман не сказал ему ни одного слова, просто молча выслушал и покивал головой, молодой инкуин не находил себе места. Разболелась голова, скрутило живот, навалилась такая усталость, что Чикчачук испугался, уж не заболел ли он. Ведь он тоже спускался туда, в запретное место! И остальные, кто был там, уже заболели или почувствовали себя плохо.

   Задумавшись, прислушиваясь к своему состоянию, он брел, куда глаза глядят и даже не сразу услышал, что его зовут по имени.

   - Чикчачук! Да стой же ты!

   Он вздрогнул – чьи-то пальцы сомкнулись на его запястье.

   - Ты что, не узнаешь меня? – она встряхнула его за запястье. – Это же я, Шимишат.

   Теперь он вспомнил. Перед ним стояла Шимишат, его невеста. Когда-то их обручили, когда они были еще детьми, и обе семьи крепко держались за этот союз. Они даже играли вместе, когда были детьми. Годы ученичества почти не оставляли времени для общения, но оба знали, что рано или поздно должны пожениться.

   - Шими, - он остановился, глядя на нее. Девушка здорово изменилась. Пожалуй, не назови она своего имени, он бы ее не признал.

   - Ты откуда взялся? Тебя давно не было.

   - Я… учился. И работал.

   - Вот как? И где же?

   - У Небесных Людей.

   - Вот как? – она даже взвизгнула от восторга. – Расскажешь?

   - Да, только вот… - свободной рукой он провел по лбу. Голова слегка кружилась от слабости.

   - Ты устал? – догадалась она. – Хочешь пить? Пойдем со мной!

   В прохладе ее хижины головная боль немного отступила. Он смог даже улыбнуться молодой женщине, которая поднялась ему навстречу.

   - Это моя сестра, Шичиполь, - представила ее Шимишат. – Ты ее не помнишь? Она на год старше меня и уже вышла замуж…

   - Тогда что она делает здесь? – спросил Чичкачук, садясь на циновку у очага.

   - Пришла в гости. Нельзя? – с вызовом ответила та.

   Чикчачук промолчал, позволив Шимишат налить просяного пьянящего настоя и поднести свежей толокняной каши. Урожай еще не поспел, и все питались либо перетертыми в кашицу молочными зернами, либо остатками прошлогодних запасов.

   Настой Чичкачук выпил, а от толокняной каши отказался – после первых же глотков его живот скрутило так, что нечего было и думать о еде.

   - Ты ничего не ешь, - огорчилась Шимишат. – Что с тобой?

   - Ничего, - он прижал руки к животу, прислушиваясь к себе. – Уже все прошло.

   Но в глубине души знал, что это не так.

   Вангея. Университет. Тем временем…

   Тихо померк свет. Студенты затаили дыхание, когда перед ними проявилось и начало медленно поворачиваться вокруг своей оси трехмерное изображение человеческого черепа.

   - Смотрите внимательно, - сказала Ната. – При желании можете подключить сенсорные перчатки. Активация соответствующей программы – внизу экрана. Вам дается десять минут.

   Череп – вернее, его сильно увеличенное изображение – продолжал вращаться. На его отполированных временем гранях тут и там стали появляться блики – в тех местах, где некоторые студенты, вооружившись сенсорными перчатками, пытались «дотронуться» до изображения, чтобы оценить шерховатость или проверить, действительно ли там трещина в кости или это просто полоска краски.

   Сидя сбоку в своем «стакане», Ната наблюдала за группой. Все было не так уж плохо, как казалось ей несколько дней назад, когда семестр только начался. Да, среди них есть несколько человек, поступивших сюда только потому, что провалились на смежные факультеты – дескать, я просто люблю природу, а кости и черепа – тоже как бы часть природы, так не все ли равно?.. Или – я всю жизнь мечтал лечить людей, но раз не получится стать медиком, то займусь, по крайней мере, изучением человеческих останков. Однако, среди этого «стада баранов» уже сейчас можно заметить тех, кого принято называть молодой сменой. Да, надо признать, что еще несколько лет – и ей придется навсегда забыть об экспедициях, полетах к другим планетам и палеонтологии. Все, что ей останется – преподавание, консультации и написание мемуаров. Ну, может быть, пригласят курировать какой-нибудь проект. Ну, если уж совсем повезет, слетает куда-нибудь. В качестве туриста, на пассажирском шаттле. Да и то не ради себя. Интересно, какой станет ее дочь через десять лет? Будет ли походить на этих юнцов и юниц? Впрочем, что об этом гадать? Через десять лет жизнь может в корне измениться. Могла ли она в свои студенческие годы думать, что когда-нибудь космопалеонтологию будут считать научной дисциплиной, а на кафедре окажется столь современное оборудование?

   Задумавшись, она чуть было не пропустила время.

   - Осталось тридцать секунд! Начинаю обратный отсчет!

   Блики на голограмме засверкали чаще – студенты торопились выполнить задание. Эти десять минут они должны были не только смотреть, но и кое-что проделать.

   - Десять… девять… восемь… семь, - принялась она считать вслух, - шесть… пять… четыре… три…два… один… Конец!

   Голограмма погасла. С задних рядов раздалось два-три недовольных вскрика – эти студенты не успели вовремя стащить с рук сенсорные перчатки и в результате получили слабый удар током.

   - Это научит вас внимательности, - возразила Ната в ответ на их возмущение. – С техникой шутки плохи. Да, мы живем в технологичном мире, прогресс идет так быстро, что мы порой не успеваем даже заметить этого. Но это не значит, что техника стала безопасной. Наоборот, привычка во всем полагаться на машины и электронику именно сейчас способна сыграть с нами злую шутку.

   Она снова включила экран, убрав 3Д-эффект, и встала.

   - Итак, вы все успели как следует рассмотреть представленный вам образец. И. надеюсь, успели сделать все необходимые измерения и внести данные в таблицы на странице 2 файла «Практические задания. Часть 1». Пролистайте до конца страницы вниз. Под таблицей вы найдете несколько вопросов. Ответьте на них и отправьте мне письменное сообщение под вашим именем. Название должно состоять из даты и времени отправки и вашего имени. Например «3_ниссан_10.05_Натана_Чех», - она вывела образец подписи на большой экран. – Только не вздумайте пользоваться вашими никами из соцсетей. Если я увижу, что работу мне сдала «Сексапильная_Мышка» или «Победитель_Монстров_80_лвл», такая работа не будет засчитана. У вас, - она посмотрела на часы, - времени достаточно и для того, чтобы заполнить таблицу, и чтобы ответить на вопросы… и чтобы вспомнить, как кого зовут на самом деле. Работы должны быть сданы до 11.00. Внимание на часы! Время пошло!

   Изображение черепа сменилось шестью цифрами – часы, минуты и секунды. Побежал обратный отсчет. Ната села на место и, пользуясь свободной минуткой, зашла в личную почту.

   Так. Два письма от Лионели, несколько рекламных проспектов, отметка об обновлениях в соцсетях, письмо от матери, большой, судя по отметке об архивации, файл от издателя – наверное, они все-таки закончили верстку ее новой книги.

   А это что? Адрес знаком, но… Великие звезды, как давно она не получала писем «оттуда»! С тех пор, как ее прежний начальник, по прозвищу Хомяк, ушел на повышение, новое руководство предпочло забыть ее адрес. А все потому, что Натана Чех сама хотела занять кресло руководителя отдела. Но – увы! – кто-то там еще выше решил, что она слишком молода и имеет слишком малый опыт административной работы, чтобы руководить целой кафедрой. В запале Ната наговорила новому начальнику немало резких слов и демонстративно удалилась на преподавательскую должность. Нет, она еще официально работала и на прежнем месте, но…

   И вот письмо. С прежнего адреса. Судя по размеру файла, всего несколько строк обычного делового письма. На извинения – мол, мы все поняли, осознали и готовы предоставить должность вам – не похоже. Скорее, ее осторожно уведомляют, что нельзя слишком долго сидеть на двух стульях, пора определиться, с кем она.

   Ната сжала кулаки. Покосилась на группу. Студенты корпели над заданием. Нет, при них нельзя.

   Как же долго тянется время!

   Она еле дождалась звонка. Открыла для студенческих работ личку и распаковала файл.

   Да, всего несколько строк. Да, это не извинения. Это…

   Ната ущипнула себя. Увеличила текст. Прочитала его дважды.

   Нет, ей это не мерещится.

   Она схватилась за голову, сдерживаясь, чтобы не закричать. Господи, как долго она этого ждала! Как долго…

   - Профессор? Профессор, с вами все в порядке? – кто-то осторожно тряхнул ее за плечо.

   Ната открыла глаза. Большая часть студентов уже ушли, но несколько человек сгрудились рядом.

   - Что случилось?

   Какие у них милые, добрые, заботливые лица! Какая же у нас все-таки хорошая, отзывчивая молодежь! Она поймала себя на том, что улыбается.

   - Все в порядке, ребята. Я… только что получила письмо…

   - Хорошие новости?

   - Да. Очень хорошие.

   Заявление она отправила на ходу, и когда влетела в кабинет, Липатов уже ее ждал.

   - Я прочел ваше заявление, - с ходу начал он. – Что это значит?

   - То и значит. Я ухожу.

   - В начале учебного семестра? Вам не так-то легко подобрать замену! С чего это вдруг?

   Вместо ответа Ната перекинула ему письмо из Академии.

   - Инку-6? – только и сказал профессор, прочитав.

   - Да. А что?

   - А то… вы разве не знаете, что там происходит?

   Инку-6. День спустя.

   - Ты звал меня, о Уш-Цитлитлаль, Подпирающий Небо и Потрясающий землю, Тот, Чье Дыхание замораживает Ветер и ловит Волны, Обладатель Сердца Леопарда и Глаз Кондора, Божественный Пасынок Богов?

   Вождь вздрогнул при первых звуках этого вкрадчивого голоса, но, пока тот перечислял титулы, успел успокоиться. Вот только в груди по-прежнему что-то болело, и он украдкой потер грудь напротив сердца.

   - Звал, - кивнул он новому шаману. - Проходи.

   - Что ты хотел узнать у богов, о великий вождь?

   - Ты… знаешь, что происходит в городе?

   - А что там может происходить? Все как прежде, все спокойно…

   - Ты знаешь, что ко мне наведывался твой…предшественник?

   - Знаю, вождь. Звезды открыли мне…

   - И ты знаешь, о чем он говорил со мной?

   - Да, великий…

   - Это правда?

   Вождь молчал, сверля жреца глазами.

   - Нет.

   Взгляды их встретились, и вождь незаметно выдохнул. Ему ужасно не хотелось, чтобы пророчество старика оказалось правдой.

   - Но… что-то же все-таки происходит?

   - Да, ты прав, - жрец склонился в поклоне и долго не распрямлял спины. – Твоя мудрость сравнится только с твоей силой. Не все знамения благоприятны.

   - Вот как? Нас ждут тяжелые времена? И с чем это связано?

   - Не с «чем», а с «кем», о великий. Увы, речь идет о Небесных людях.

   - Вот как… И чем же нам они грозят?

   - О великий вождь, гнев богов может пасть на инкуинов, которые будут и впредь общаться и торговать с Небесными людьми! Инкуины долго жили сами по себе, своей жизнью. Но потом пришли Небесные люди, и ты сам помнишь, что случилось потом.

   Вождь задумался.

   - Но почему сейчас? Почему не луну, две или три тому назад? Почему не сразу, едва они заложили свой город?

   - Потому, что боги милостивы, но справедливы. Они сначала давали нам возможность самим понять, что с пришельцами не так. Мы, глупые и неразумные дети, не вняли их наставлениям, не сумели вовремя разгадать посылаемые знаки, и вот… вот теперь нам будет беда от Небесных людей. Мне было знамение. Эти пришельцы – только начало. Скоро их станет намного больше, их станет слишком много. Их станет столько, что джунгли не выдержат напора. Все перемешается. В твоем Зале Приемов будут летать птицы, в твоем гареме – ползать змеи и шипохвостые аллигаторы станут греться на ступенях твоего дворца. А потом… потом останутся только Небесные люди.

   - Как мне следует поступить?

   - Изгнать Небесных людей как можно скорее. Только так обезопасишь ты свой народ!

   Вождь задумался. Небесные люди пришли не вчера. Они вели себя мирно, не мешали инкуинам соблюдать свои обычаи. Они даже поселились отдельно и встречались с местным населением лишь на той поляне, которую им выделил вождь. И – да, конечно, они торговали, обменивая дары земли на свои собственные поделки. А случалось, и помогали. Например, давали лекарства, придумали, как избавить поля от вредителей и чем лучше размешивать глину, чтобы раствор был крепче. Конечно, они чужаки. И этот их интерес к Горе Леопарда должен был насторожить вождя. И жрец был прав – то, что скрывала Гора Леопарда, могло принести вред. Но кому? Инкуинам или Небесным людям?

   - Хорошо. Подготовь гороскоп. Я хочу узнать, когда настанет благоприятный день.

   Жрец улыбнулся.

   - Гороскоп составлен, мой вождь!

   Из складок своего одеяния он извлек свиток выделанной кожи, с одной стороны испещренный рисунками и пятнами ожогов. Расстелил его на ступенях трона у ног вождя. Ткнул пальцем в пересечение двух линий.

   - Завтра на рассвете.

   На рассвете сотня лучших воинов собралась у подножия высокой лестницы, со ступеней которой вождь трижды в году обращался к своему народу. Сам великий Уш-Цитлитлаль, надевший лучший головной убор и плащ из шкуры дикого кота, облачившийся в панцирь из шкуры аллигатора, с палицей в одной руке и щитом в другой, спустился к ним. Жрец Тлатлокчун уже ждал его внизу. Он был в церемониальном облачении – накидке из кожи одного из предыдущих жрецов, украшенной перьями говорящей птицы и черепами змей. Воины приветствовали вождя громкими криками и стуком копий о землю. Им вторили женщины из гарема – несколько самых отважных в сопровождении слуг и служанок пробрались на двор, чтобы проводить вождя. Мало, кто из них знал, куда на самом деле собирается их повелитель, и они наперебой то призывали на его голову милость богов, то просили привезти им из похода новые украшения и безделушки. Уш-Цитлитлаль кивал женам, махам им рукой, но, отыскав глазами начальника внутренней стражи, жестом велел ему прогнать женщин обратно в гарем.

   Обычно, когда воины отправлялись в боевой поход, из всех домов высыпали люди. Они веселились, осыпали мужчин цветами, желали победы и проклинали врагов. Бывало так, что кто-нибудь из горожан даже какое-то время шел рядом с отрядом, провожая его до ворот. Весть о том, что войско выступило в поход, перелетала от дома к дому, и у самых ворот уже собиралась нешуточная толпа.

   Обычно. Но не в этот раз.

   Шагавший впереди своих советников, которые должны были сопровождать его в походе, вождь Уш-Цитлитлаль видел распахнутые двери, но почти не видел народа. Да, находились те, кто приветственно махал руками и сыпал лепестки на головы проходящих. Но были и те, кто просто стоял и смотрел. И таких было больше. Более того, среди них встречались те, кто сидел на земле или привалился к двери, не в силах стоять прямо. На глазах вождя один мужчина выбрался было на улицу, но тут же к нему кинулась женщина, обхватила поперек туловища руками и потащила обратно.

   Отряд завернул за угол, когда к вождю с криком бросилась молодая женщина.

   - Куда ты уходишь сейчас, вождь? Ты нужен нам! Не уходи! – закричала она, и к удивлению вождя, ей стали вторить еще несколько женщин из соседних домов.

   - Мы идем к Небесным людям, - начал он, но его слова потонули в криках толпы.

   - Небесные люди! – вопили вокруг. – Скажи Небесным людям! Пусть они попросят своих богов! Пусть они помогут нам! Попроси их, вождь! Вместе вы сможете! Попроси их!..

   Уш-Цитлитлаль растерялся. С одной стороны, он часто принимал участие во многих обрядах наравне со жрецом – подносил священные сосуды, воскурял ароматические травы перед изваянием божества, мазал его губы, ладони и другие части тела жертвенной кровью и произносил слова молитв и заклинаний. А с другой…

   - Боги… указали мне иной путь, - нашелся он с ответом. – Они хотят, чтобы на алтарь была положена особенная жертва. Это особенная жертва, она сразу исцелит всех заболевших людей. Подожди немного!

   Он произнес это таким тоном, что никто не осмелился ему возражать.

   Судьба фактории была решена.

   Доктор Гонсо остановился, постоял, глядя на койку. Потом наклонился и медленно прикоснулся кончиками пальцев к лицу пациента.

   Еще один. Двенадцатый за сегодня. Сколько их еще будет?

   Выпрямившись, доктор окинул взглядом наскоро оборудованную палату. Под навесом, сооруженным из пластиковых стоек с натянутым над ними и по бокам тентом плотно, чуть ли не сплошь, как пчелиные соты, стояли ряды низких лежанок. Местные жители почти не спали на кроватях – лишь для знати устраивали небольшое деревянное возвышение над полом. Большинство инкуинов устраивали постели просто на циновках, поверх которых набрасывали одеяла и шкуры животных. Климат позволял спать практически на полу, а кровати – или предметы мебели, их заменяющие – служили скорее символом более высокого статуса в самом прямом смысле слова. Это, кстати, была одна из причин, почему прилетевших землян местные так легко возвели в ранг полубогов.

   Гонсо сердито покачал головой. Тоже мне, боги! Да какие они боги, если оказались бессильны!

   Прошло время, когда контакт местного населения с космонавтами приводил к вспышкам эпидемий. По статистике, каждая десятая экспедиция землян погибала именно от местных болезней, к которым у людей не имелось иммунитета. До сих пор в космосе еще встречаются неизлечимые заболевания. Да и для аборигенов контакт с пришельцами со звезд иногда заканчивался плачевно. Но здесь…

   Фактория на Инку-6 существовала несколько лет. Была разработана долгосрочная программа сотрудничества. В перспективе на планете должно было образоваться несколько факторий для компактного проживания «гостей». У местных жителей существовала своя цивилизация – по территории единственного материка было разбросано несколько городов-государств, которые находились в состоянии постоянной войны друг с другом и разрозненными племенами, обитающими на севере. Некоторые города-государства были объединены и подчинялись одному правителю. Другие сохраняли автономию. Судя по языку, культуре и уровню развития, здесь жило несколько племен, но всех их называли инкуинами.

   Пока еще называли.

   Эпидемия началась, как всегда, незаметно. Ее принесла дюжина носильщиков с Горы Леопарда. Не зная, в чем причина, они не обратились к Небесным людям, а явились в свои семьи. И там же умерли, успев заразить всех домашних.

   Когда в фактории узнали о новой болезни – вернее, когда инкуины все-таки обратились ко врачам – уже умерло сто тридцать шесть человек и больше двух сотен болели.

   Начиналось все с обычного повышения температуры. Потом начинали болеть суставы. Затем – глаза и голова. Больные слепли, у них нарушалась координация движений. А затем начинали разрушаться клетки.

   Сползала кожа. Вылезали волосы. Начинались боли в животе. Не помогали никакие лекарства. От первого повышения температуры до того момента, когда больной впадал в кому, проходило каких-то две недели. И не было никакого шанса на выздоровление.

   Постояв над телом, доктор Гонсо отметил в планшете очередную смерть и перешел к следующему пациенту. Это был еще молодой мужчина, когда-то крепкого сложения, но вот уже несколько дней, как он начал стремительно усыхать. На коже цвели язвы, выпали все волосы, от него несло кислым запахом аммиака. Глаза, которые уже практически ничего не видели, слезились. Он что-то шептал на своем языке.

   Чувствуя свою беспомощность, Гонсо обернулся, окинув взглядом импровизированный лазарет. Кроме этой троицы, тут было еще сорок больных – и среди них наверняка есть умершие. Стоит их вынести, как их место займут другие… чтобы через несколько дней уступить черед остальным.

   Да, их было несколько десятков только в этой палате – и несколько сотен во всем лазарете, не считая города. И все они были мужчинами.

   Эта странная болезнь действовала избирательно. Она косила только лиц мужского пола – стариков, взрослых, детей и подростков. Женщины не заражались вообще, и доктор Гонсо уже знал несколько семейств, где в живых остались только женщины – вдовы, дочери, сестры, матери. С каждым днем их становилось все больше и больше, и Гонсо не знал, как это можно остановить.

ГЛАВА 4.

Деев не находил себе места, мечась по изолятору. Его не выпускали наружу!

   - Я требую, чтобы вы открыли дверь! – кричал он. – Я должен быть там!..

   Медсестра, приносившая ему трижды в день пластиковое судно с саморазогревающимся пайком, только качала головой. Между ними находилась дверь и разговаривали они через затянутое пластиком окошечко. Видно сквозь него было прекрасно, а вот слышимость подкачала. Может быть, звукоизоляция была сделана намеренно, чтобы снаружи не было слышно криков тех, кто заперт внутри.

   - Это опасно, - говорила женщина.

   - Для кого?

   - В первую очередь для вас! Вы были в контакте с больным…

   - И я здоров! – огрызался Деев. – Я чувствую себя прекрасно. Проведите анализы, чтобы убедиться в этом.

   - Хорошо, - на третий день сдалась медсестра. – Я доложу доктору Гонсо. Когда у него будет свободное время, он к вам заглянет.

   - Когда у него будет… А что, у него его до сих пор не было?

   - Ну, - медсестра отвела взгляд. Старый, как мир, признак вранья, - доктор в последнее время много работает…

   - Он там, что, один? А другие врачи? – Деев знал, что даже в экспедиции был один человек, обладающий начальным медицинским образованием – Тимур Тазов специально заканчивал курсы полевых хирургов и даже имел полгода практики в одной из слаборазвитых колоний, не считая обязательных девяти дежурств во время учебы. И доктор Гонсо был тут не один. Должен быть не один. Их должно быть минимум двое – мужчина и женщина.

   - Другие врачи тоже заняты.

   - Чем?

   - У нас… эпидемия, - выдавила медсестра. – Слишком много больных.

   - Среди туземцев? – об этом Деев был осведомлен едва ли не лучше персонала.

   - Простите, мне надо идти, - почему-то заторопилась женщина. – Я и так слишком задержалась. Контейнер оставьте. Я потом заберу.

   Она смотрела куда-то вправо по коридору – наверное, на что-то или кого-то, скрытого от Деева, - и, не договорив, бросилась в ту сторону.

   - Передайте доктору!.. – крикнул он ей вслед.

   Ладно. Он взял себя в руки. Пока еще можно ждать. Недолго, но все-таки…

   Деев вернулся к ноуту Яниса. Расшифровка текста продолжалась. Уже было готово больше восьмидесяти процентов. Скорость постепенно возрастала по мере того, как машина разбиралась в незнакомых терминах и понятиях. Но все равно существовала опасность неправильного перевода. Ведь иной раз достаточно не так перевести одно слово, чтобы потом программа уже все похожие слова интерпретировала неверно, опираясь на первый, ложный, шаг. Расхождения будут накапливаться, и в конце текст будет так сильно отличаться от оригинала, словно люди имели дело с двумя разными текстами.

   Деев посмотрел на постепенно удлиняющуюся строку. Янис бы разобрался. Эх, парень, не вовремя ты разболелся!

   Несколько минут он нервно ходил по палате, время от времени косясь на ноут. Потом не выдержал и активировал комм.

   Там, наверху, на Горе Леопарда, связь была плохой, так что группа археологов находилась как бы в изоляции от внешнего мира. Но отсюда, «снизу», позвонить неожиданно получилось.

   Связь долго не устанавливалась – видимо, в лагере никого не было. Наконец, ему ответили. На крохотном экранчике появилось лицо Мартины. Девушка просияла, увидев, кто звонит.

   - Профессор? Вы?

   - Да, я…

   - Как вы там? Что случилось? Вы должны были вернуться еще позавчера! – затараторила биолог. – Мы вас так ждем! У нас тут…

   - Погодите, Мартина, - перебил он, - не все сразу.

   - Вы где?

   - В изоляторе.

   - Ой, - подвижное лицо девушки вытянулось, но она тут же оживилась: - вы зашли к Янису? Как он там? Мы так надеялись, что можно с ним связаться… Вы его видели? Говорили с ним?

   - Видел, - кивнул он. – И говорил. Янис… он на операции сейчас.

   - Правда? – глаза Мартины, вспыхнувшие было, потухли снова. – С ним все хорошо?

   - Не очень, - не стал врать мужчина. – Тут… есть кое-какие сложности…

   - Вот как, - она помолчала. – Но вы-то скоро вернетесь?

   - Еще не знаю. Дело в том, что доктор Гонсо оставил меня тут на карантине.

   - Почему?

   - Тут внизу… что-то вроде эпидемии. Заболевают пока только инкуины. Янис – единственный землянин, у которого выявили… похожие симптомы. А я с ним общался, поэтому доктора сочли нужным изолировать меня тоже.

   - Вот как… С вами все в порядке? Вы не… не заболели?

   - Нет, - ответил он, надеясь, что это прозвучало спокойно и уверенно. – Во всяком случае, я не чувствую ничего такого… странного. Только мне здесь… скучно. Как там у вас дела?

   - Нормально. Мы обследовали уже верхние камеры и спускаемся вниз. Правда, из-за того, что почти все инкуины заболели, нам приходится работать в одиночку. У нас осталось мало народа. Нас всего пятеро теперь. Я дежурю наверху – сижу на связи, обрабатываю образцы, ну и так… по мелочи. Профессор Скавронски внизу с Тазовым. Они там постоянно… почти не поднимаются на поверхность.

   Пока она рассказывала, Деев напряженно раздумывал.

   - Вот что, Мартина, - сказал он, когда девушка высказалась, - мне нужна ваша помощь.

   - Правда?

   - Да. Янис тут работал над расшифровкой надписей на стенах. Это что-то вроде… ну, нечто среднее между летописями и дневниками. Программа обработала только часть текстов. Судя по всему, небольшая группа инкуинов нарочно замуровалась там, чтобы вырезать эти надписи.

   - Ничего не понимаю, - повторила девушка.

   - Я тоже. Но это, судя по всему, только часть текста. Если бы вы каким-то образом сумели переправить мне остальное… Скажем, сфотографировав и отправив снимки на почту…

   Нахмуренное лицо Мартины разгладилось.

   - Это я смогу. Вам когда нужны распечатки?

   - Как можно скорее, - Деев улыбнулся. – Тут ужасно скучно.

   Прервав связь, Мартина вздохнула. Как бы ей хотелось поскорее увидеться с Деевым! Но даже такие минуты общения девушке были неимоверно дорогими.

   При мысли о том, что, выполнив его поручение, она снова получит шанс на общение с ним, Мартина улыбнулась.

   Странный шум он услышал, но не сразу понял его значение. В лазарете постоянно слышались какие-то звуки. Мягко гудел работающий ноут, изредка доносились шумы машин, шаги и голоса людей. Но в этот раз…

   Деев поднял голову, прислушиваясь. Сквозь привычный машинный гул, на который он, современный человек, привык не обращать внимания, доносились… крики?

   Сорвавшись с места, он метнулся к двери, стукнул в нее кулаком.

   - Эй! Кто там? Что происходит?

   Снаружи раздавались вопли. Кричали десятки, нет, сотни людей. Потом что-то затрещало. Выстрелы? Нет. Не похоже. Как будто… Деев бросил взгляд через плечо. Выйти в локальную сеть и задать вопрос? Бросившись к ноуту, он замер, пораженный.

   Тот еще работал, но иконка связи в нижнем углу была перечеркнута наискосок. Отключилась локальная сеть? В сочетании с нарастающим шумом, криками и беготней это могло означать только одно – повреждена какая-то установка.

   Мимо его двери с криками пробежали люди. Судя по невнятным воплям, это были… инкуины? Но все инкуины, которых он тут видел, были пациентами. У большинства не было сил бегать и орать. Значит, это…

   В дверь ударилось что-то большое и тяжелое. Изолятор содрогнулся. Временное здание, сложенное из листов гофрированного пластика и металлизированного брезента, не отличалось особенной прочностью. Весь лагерь временного размещения был построен с таким расчетом, чтобы его легко можно было возвести – и столь же легко разобрать. Он не был рассчитан на такую атаку.

   - Эй! Что происходит?

   Снаружи послышался истошный крик боли и ужаса. Деев похолодел. До него с запозданием дошло, что происходит нечто ужасное. Приказав себе заткнуться, он подкрался к двери и попытался рассмотреть что-нибудь сквозь смотровое окошечко.

   То, что он увидел, повергло его в шок.

   В проходе лежало чье-то тело. Видно было плохо, но, если судить по росту и сложению, тело принадлежало землянину. Если судить по светло-зеленому комбинезону, это был кто-то из врачей или младшего медперсонала. А если поверить в то, что эти красные пятна – кровь, то…

   Что-то двинулось в поле зрения, и Деев отпрянул от окошечка за миг до того, как в дверь что-то стукнуло. С суеверным ужасом мужчина уставился на наконечник копья, пробивший дверь. Оно зашевелилось – кто-то, выкрикивая проклятья на языке туземцев, дергал его, пытаясь извлечь. Наконец, разворотив дверь, копье подалось. В разломе мелькнуло красновато-бурое тело.

   Инкуин!

   Деев шарахнулся прочь, зажимая руками рот, чтобы не выдать себя неосторожным криком. Пробивший дверь воин наклонился, заглядывая в дырку, и землянин еле успел метнуться вбок, уходя из поля зрения. Но, видимо, противник уловил его движение краем глаза – из-за особенностей строения черепа инкуины обладали большим полем зрения, чем люди, почти в двести сорок градусов. Что-то невнятно завопив, инкуин принялся колотить копьем в дверь.

   Страх придал Дееву сил. Едва копье второй раз показалось в дыре, он метнулся навстречу и схватился за его наконечник со своей стороны, дернув с такой силой, что вырвал оружие из рук не ожидавшего того воина. А затем, прежде чем тот опомнился и стал с криками сзывать остальных, прыгнул к окну и ткнул тупым концом в раму, вышибая створку.

   Ему удалось разломать окно прежде, чем прибежавшие на зов соплеменника остальные инкуины сумели объединенными усилиями сорвать с петель хрупкую дверь. Последней мыслью Деева была о ноуте.

   О нападении инкуинов на базу люди узнали только через день, когда она вовремя не вышла на связь.

   Деев бежал через лес.

   Какое-то время его подгонял страх за собственную жизнь, но, убедившись, что погони нет, он немного успокоился и задумался о своей дальнейшей судьбе.

   Нападение туземцев на факторию землян можно было считать беспрецедентным событием. В прошлом в ответ на такой поступок ответом была высадка карательных отрядов, которые напалмом выжигали всех мятежников. Сейчас прошли времена, когда все решается силой оружия, однако, предупредить людей было необходимо. Ведь на базу могли прибыть и другие корабли. Значит, он должен попасть туда как можно скорее.

   В какой стороне находилась база относительно лазарета и фактории, он примерно знал, но, удирая от преследователей, ухитрился заблудиться и теперь просто не знал, в какую сторону двигаться.

   Будучи городским человеком, он не умел ходить по лесу и лишь смутно, из книг, помнил, что надо как-то определить стороны света, выбрать одну, нужную и идти по ней, ориентируясь на солнце. Это было все, что он знал, но, подумав, понял, что помнит кое-что еще. А именно – реку. Фактория, Гора Леопарда и космическая база стояли на берегу реки. Вернее, с Горы Леопарда надо было спуститься по тропе до речки, форсировать ее через подвесной мостик, а потом по тропе идти вдоль берега до встречи с большой широкой дорогой. По ней инкуины ходили к реке, ловить рыбу, к полям и дальше. На перекрестке дорога подходила к реке ближе всего – за деревьями было видно воду. Значит, надо всего лишь отыскать реку и потом идти вверх или вниз по течению – в зависимости от того, куда ты хочешь попасть, на базу или на раскопки.

   Конечно, лучше всего отправиться на базу – там можно будет, по крайней мере, отправить сигнал бедствия и сообщить о нападении инкуинов на людей. Но, с другой стороны, а как же коллеги-археологи? В самом крайнем случае дежурные на базе смогут улететь, поднявшись на орбиту, и сами пошлют сигнал «СОС». А его коллеги? Их там осталось всего пятеро, из них две женщины, биолог Мартина Нилова и аспирантка Анна Климич с кафедры профессора Скавронски. Они ничего не знают, и если инкуины вздумают явиться в лагерь, защитить коллег будет некому. А у него, по крайней мере, есть копье.

   Он должен предупредить своих. Только бы не опоздать!

   Два дня все было тихо. И даже, кажется, в те дни умерло меньше народа, чем до этого. Но наутро третьего дня Уш-Цитлитлаль проснулся от зуда. Посмотрев на себя, он заметил, что многие участки кожи у него воспалились и начали шелушиться. К полудню следующего дня краснота и зуд распространились на все тело, тут и там начали открываться сочащиеся гноем и кровью язвочки.

   Так во дворец вождя пришла смерть.

   Деев заблудился.

   К берегу реки он вышел в полдень второго дня и целые сутки брел вниз по течению, пока не дошел до слияния двух рек – «его» речка впадала в другую, намного шире первой. Решив, что просто-напросто свернул не туда, он пустился в обратный путь.

   Усталость давала о себе знать. Он почти не ел все эти дни, только несколько раз рискнув сорвать несколько гроздей крупных плодов. По форме и цвету они чем-то напоминали земной кофе – во всяком случае, под яркой оболочкой тоже скрывались зерна. Однако, на этом сходство заканчивалось – и мякоть, и зерна оказались настолько горькими, что Деев не смог заставить себя проглотить ни кусочка. Наилучший результат дала попытка пожевать молодые сочные побеги одной из лиан – их сладкий вяжущий вкус отбил горечь во рту и немного ослабил муки голода. С тоской мужчина подумал о Мартине Ниловой. Несмотря на то, что в экспедиции ей чаще пришлось играть роль фотографа и подсобной работницы, девушка все-таки была биологом и провела на Инку-6 на несколько недель дольше него, изучая местную флору и фауну.

   То, что пока он оставался в живых, следовало считать счастливым случаем, а не результатом его усилий. Ему пока не встретилось ни одного ядовитого или опасного животного или растения, но Деев понимал, что это – всего лишь вопрос времени.

   Он устал. Его пошатывало от слабости. Непривычные к физическим нагрузкам ноги современного человека болели. Мучили голод и жажда. Копье оттягивало руку, и мужчина несколько раз порывался его выкинуть. Однажды он и впрямь уронил его, когда пытался дотянуться до ветки с какими-то соблазнительными плодами, но опомнился. Наклонился за ним – и в эту минуту ветка с шипением распрямилась. Ее кончик пролетел у человека над макушкой и с такой силой вонзился в ствол дерева позади, что оно задрожало от макушки до корней. Осмотрев лиану и ствол, Деев увидел острый зазубренный шип. Не наклонись он за копьем, этот шип торчал бы в его груди чуть выше сердца. Осознание того, как близко он был от гибели безобидной, казалось бы, лианы, заставило беглеца переосмыслить свое место в этом лесу. Тут слишком многое таило опасность.

   С мыслью об этом он продолжил путь.

   К реке он вышел вечером, когда под кронами деревьев стала сгущаться тьма. Тут, на открытом пространстве, было немного светлее, и Деев смог оглядеться, силясь понять, где находится.

   Лента реки была неширока. Ее окружали довольно крутые берега, на которых теснилась буйная растительность. Местами кусты и прибрежная трава росли так густо, что подобраться к воде можно было одним способом – спуститься с дерева на веревке или лиане. На глазах человека на противоположной стороне несколько небольших зверьков как раз и проделывали эту штуку – цепляясь за лианы лапками и гибкими хвостами, они вниз головой зависали на кончиках лиан и осторожно лакали воду. Сделав несколько торопливых глотков, зверьки проворно подтягивались повыше, чтобы несколько секунд спустя снова припасть к воде. Такое поведение стало понятно, когда внезапно из воды показалась зубастая пасть и схватила зазевавшегося зверька. Тот не успел даже пискнуть, зато остальные, мигом взобравшись повыше, разразились пронзительными воплями и поспешили убраться подальше. Дееву с его стороны было видно, как в мутной воде шевельнулось длинное, не меньше двух метров, узкое тело водяной змеи. Для речки шириной чуть больше четырех метров это было огромное чудовище.

   И это опять была не та река. Нужная ему была немного шире и заросли вокруг нее были не настолько густыми. Деев вспомнил, что в нескольких шагах от подвесного моста даже нашелся небольшой пляжик. Обнаружила его Мартина, и, пока по мосту переправлялось оборудование и палатки, даже успела раскопать там в илистой почве яйца какой-то местной рептилии. Тогда Деев сам отчитал девушку за самоуправство, а сейчас подумал, что расцеловал бы за найденные яйца – мысли о пище с каждым часом делались все навязчивее.

   Как бы то ни было, надо было либо устраиваться на ночлег – еще одна ночевка в лесу, почти без сна! – либо двигаться дальше, пробираясь в полной темноте. Немного подумав, мужчина выбрал компромиссный вариант – идти, пока не отыщет удобное место.

   Это было ошибкой, и он понял ее, когда нога внезапно провалилась в яму, теряя опору. Ступню пронзила короткая острая боль – на дне оказалось что-то острое. Вскрикнув, Деев рванулся прочь, но усыпанная листвой и травой земля подалась, и человек рухнул в самую настоящую ловчую яму, оцарапавшись о торчащие на дне колья. Один почти пробил ступню, второй разодрал икру, третий и четвертый оставили отметины на боках, а пятый, хоть и сломался, но успел вонзиться в локоть.

   Отчаянный крик вырвался у него. Деев забился на дне ямы, обламывая колья. По счастью, и их толщина, и глубина ямы были рассчитаны на животных намного мельче человека, иначе он бы умер практически мгновенно. А так отделался «всего лишь» несколькими глубокими рваными ранами и царапинами. Но несколько обломков кольев застряли в ранах – одна щепка засела в локте, мешая двигать рукой, вторая наверняка осталась в ступне.

   Постанывая и всхлипывая от боли, Деев некоторое время ворочался на дне ямы, обламывая своим телом одни колья и пытаясь выдернуть из ран другие. Боль мешала сосредоточиться. Она затуманила его рассудок, лишила способности мыслить логически. Лишь неимоверным усилием воли ему удалось как-то обуздать свои чувства и попытаться остановить кровь, зажимая некоторые раны руками и оторванными клочками рубашки. Но даже борясь за жизнь, оно смутно осознавал, что это конец. Что с такими ранами ему уже никуда не дойти. Наконец, усталость, боль и слабость сделали свое дело, и мужчина обмяк, теряя сознание.

   Нет ответа!

   Мартина выпрямилась, сжимая виски руками. За последние сутки она трижды пыталась вызвать Деева, но всякий раз сигнал либо глохнул в джунглях – связь на Инку-6, как и на многих подобных планетах работала из рук вон плохо, устанавливаясь на те немногие часы, когда оставленный на орбите спутник проходил как раз над коммуникаторами – либо все сводилось к длинным гудкам. «Абонент не отвечает», - мигала на экране надпись, каждый раз повергая девушку в дрожь.

   Но ведь этого не может быть! Не может современный человек вот так все бросить и отказаться от коммуникатора! Или…

   - Деев, где вы? Что с вами?

   Нет ответа.

   Он очнулся от толчка. Что-то острое ткнулось в бок. Убралось, коснулось снова.

   - Ирч!

   Деев вздрогнул.

   - Аш-ш…

   Он открыл глаза.

   Было светло. В джунгли пришел новый день. Смутно, сквозь туман усталости, жара и боли, он слышал крики дневных животных, ощущал ароматы земли и травы, сейчас смешанные с тяжелым духом его собственной крови, и видел…

   Видел какое-то смутное пятно, которого раньше тут не могло быть.

   С трудом сфокусировав взгляд, Деев сообразил, что это пятно на самом деле – незнакомый инкуин. Все туземцы для него были почти на одно лицо, различаясь лишь по внешним признакам – одежда, рисунки на теле, прическа – но этот показался ему ужасно старым и каким-то изможденным, словно ему тоже пришлось долго бродить по лесу, голодая и терпя лишения. Старик был почти голым, если не считать короткой юбки из шкурок мелких зверьков, но его тело с ног до головы покрывала такая причудливая роспись, что в Дееве ненадолго проснулся ученый, и ему захотелось поближе рассмотреть узоры и ритуальные шрамы. За пояс у старика был заткнут длинный прямой нож из местного вулканического стекла, а в руках он сжимал копье, которым перед этим и тыкал в Деева.

   Взгляды их встретились.

   - Что, старик, - выдавил человек, - не ждал, что тебе попадется, - собственный голос показался ему чужим, и он запнулся, облизнув сухие губы, - попадется такая дичь? Кх-как, - он закашлялся, - будешь ее есть?

   Несколько секунд инкуин стоял столбом, а потом шевельнулся – и растворился в зарослях.

   Деев вздохнул, прикрывая глаза. Ну, вот и конец. Уже начались галлюцинации. Что дальше?

   А дальше случилось невероятное – старик вернулся.

   И не просто вернулся – Деев очнулся от того, что сверху на него упала сплетенная из лиан веревка, на конце которой была связана петля, достаточно просторная для того, чтобы такой крупный мужчина, как землянин, после нескольких неудачных попыток мог просунуть в нее голову и плечи.

   Распоротый локоть мешал двигать левой рукой. Ноги казались ватными, болели царапины на боках. Несколько раз он останавливался, чтобы перевести дух, чувствуя, как его бьет лихорадка и пот катится по лицу. Он слизывал этот пот, чувствуя прибавившуюся во всем мукам жажду. Хотелось все бросить и умереть, но старик наверху ждал, и веревка оказалась надежно закреплена, поэтому в конце концов он все-таки смог дотянуться до поверхности, окончательно потеряв сознание лишь на краю ловчей ямы.

   Еще десять дней спустя…

   Кукуполь шел, сам не зная, куда. Повсюду, куда ни ткнись, он видел смерть.

   Умирали старики. Умирали взрослые мужчины. Умирали подростки и дети. За все время, пока был в городе, он не видел ни одного живого инкуина мужского пола. Его встречали только женщины, смотревшие на него такими глазами, что юноше становилось жутко. Не доходя несколько шагов, Кукуполь остановился, не в силах двинуться дальше.

   Он не был дома несколько сезонов, с тех пор, как маленьким мальчиком его отвели в храм и отдали в обучение жрецу.

   Его пригнал сюда страх.

   Несколько дней они с Чикчакчуком прятались на окраине городского поля, забравшись в землянку сторожа. Поля требовалось охранять, чтобы птицы и звери не растащили спелый малан*. Но сейчас землянка была пуста, и, судя по тому, как обгрызены были стебли малана на краю поля, зверье успело пронюхать об этом. Юноши сумели подбить камнями нескольких воришек – вместе с початками недоспелого малана эти тушки послужили им отменной пищей.

   (*Малан – зерновая культура, основа сельского хозяйства инкуинов. В дело идет все – зерно, листва, стебли, даже корневища. Прим.авт.)

   Юноши провели там некоторое время, раздумывая, что делать и куда идти. А потом заболел Чикчакчук. И Кукуполь решил, что наведается в город. За помощью.

   Проходя по городу, он всюду видел смерть. Над каждым домом он видел перо птицы ич – символ смерти. И почти из каждого дома доносился женский плач.

   Вот его дом, такой, каким он запомнил его в детстве. Старый корявый кахкач, на ветки которого он любил забираться мальчишкой и однажды залез так высоко, что понадобилось сооружать специальную лестницу, чтобы помочь ребенку спуститься, наполовину засох. Несколько веток на его вершине торчали к небу сухие и мертвые, как палки. Еще два толстых сука снизу были когда-то спилены. Само дерево стало толще, и его морщинистый ствол почти коснулся каменных блоков, из которых была сложена стена. Яркие краски узора над входом потускнели – видимо, их давно не обновляли. Проход между их домом и соседним был завален мелким мусором больше, чем наполовину. Сейчас он бы, пожалуй, и не протиснулся бы там. А ведь когда-то здесь так было удобно играть в прятки…

   Перед домом еще лежала циновка, на которой мать сидела, когда перетирала зерна малана в муку и болтала с соседками. Но сами жернова исчезли. И очаг выглядел так, словно на нем уже несколько дней ничего не готовили.

   - Ма?

   Кукуполь остановился в нескольких шагах от входа, вытягивая шею. Плотная ткань дверного полога, была натянута только наполовину, как знак того, что хозяева дома, но никого не хотят видеть. Собственно, точно так же наполовину были задернуты пологи на всех домах, мимо которых он проходил.

   - Ма? – громче позвал он. – Па? Это я…

   За пологом что-то зашевелилось. Послышался слабый всхлип.

   - Ма, это я! Твой сын, Кукуполь! Я…

   - Пришел?

   Край полога чуть отодвинулся. Высунулось личико незнакомой девушки. Юной, почти девчонки – длинные волосы еще заплетены в тонкие детские косички, но на щеках уже появились татуировки невесты.

   - А где ма?

   - Кто там? – раздался другой голос.

   - Кукуполь! – крикнул он.

   - Нет! Мой сын… его больше нет! – закричали изнутри. – Он умер! Исчез! Пропал!

   - Но я жив! – завопил он, притопнув ногой. – Ма, выйди и посмотри на меня!

   - Уходи!

   Он попятился, пораженный силой гнева и боли, прозвучавших в этом коротком слове.

   Справа и слева на домах зашевелились дверные пологи – обитатели хижин высовывали любопытные носы наружу.

   - Ма, когда-то я был твоим сыном, - заговорил Кукуполь. – Меня забрал шаман, увел, чтобы я стал его учеником. Я жил там все эти годы…

   - Вот и уходи туда! Уходи и не прикасайся к нам! Здесь смерть.

   Он попятился, начиная понимать, что происходит. Мать гнала его от себя нарочно, надеясь, что болезнь так и останется с ними и не перекинется на других. Глупая! Разве она не знает, что злые духи, которые вызывают болезни, летают по воздуху невидимые? От них можно защититься, но не так!

   - Ма…

   Девчонка, так и торчавшая возле полога, начала плакать. Она ничего не говорила, просто по ее щеке текли и текли слезы.

   - Ма, - он сделал шаг назад, - ты только скажи, что с остальными? Что па? Что… - он помнил, что у него был брат, который в год начала его ученичества только-только народился, - что остальные?

   - Их нет.

   Девчонка продолжала плакать.

   - Я боюсь! Не уходи! Не бросай меня одну!

   Кукуполь затравленно оглянулся по сторонам. Этот девчоночий плач действовал на нервы. Здесь, в этом полумертвом городе…

   - Но я… у меня самого нет дома! Куда мне идти с тобой?

   Что-то мешало ему вернуться в шалаш, где он оставил умирающего Чикчакчука. И не только потому, что девушка могла увидеть его друга. Просто… просто в глубине души он чувствовал, что дни Чикчакчука сочтены. И, может быть, вот именно сейчас он…

   - Я не знаа-а-ю… но я боюу-у-усь… Не бросай меня!

   Она рыдала на всю улицу, размазывая слезы по мордашке, и странным образом ей вторил плач, доносящийся из нескольких ближайших домов. Казалось, рыдает весь город. Кукуполю захотелось зажать уши руками и бежать, куда глаза глядят.

   - Ладно, - сдался он. – Пошли. Но если ты будешь и дальше реветь, я тебя брошу на съедение леопардам! Или утоплю в реке, так и знай!

   Девчушка всхлипнула последний раз:

   - Ты… возьмешь меня с собой?

   - Да, если ты перестанешь реветь!

   - Перестану, - она хлюпнула носом, вытираясь ладонью, - уже перестаю… ты только меня не обмани! Не обманешь? – она протянула ладошку.

   - Не обману, - он осторожно сжал тонкие пальчики. – Только пошли скорее! Или… тебе надо что-нибудь взять из дома?

   Она обернулась назад, на оставленную улицу:

   - Н-нет… я…не хочу!

   Кукуполь сделал шаг – и вдруг остановился. Он внезапно вспомнил кое-что важное.

   - Слушай, а ты… ты только извини, я давно не был дома и… Как тебя зовут?

   По обычаю, матери не сразу давали имена детям. Первые полгода или год малыши не имели имен вообще – на тот случай, если младенец не выживет, дескать, зачем тратить имя? В первый раз малыш получат короткое имя – по имени отца или матери, в зависимости от пола. Лишь когда ребенок вступал в отроческий возраст, ему давали полное имя – к короткому, детскому, прибавляли вторую часть. Когда Кукуполя уводили к жрецу, сестренка уже получила короткое, детское имя Ку. Но как ее назвали потом?

   - Ку, - она тихо вздохнула, - Кукитак.

   - Пошли… Куки.

   Стараясь держаться подальше от немногочисленных горожан – на улицах оставались в основном женщины и дети, - они выбрались из города и устремились в сторону леса, обходя поля манаса. На опушке в Кукуполя возникло желание свернуть на боковую тропинку, чтобы проведать Чикчакчука, но он заставил себя двигаться вперед. В самом крайнем случае, он вернется к другу позже, потом, когда пристроит сестренку.

   Куда девать девушку, он придумал на ходу. Старый учитель не откажет своему ученику. Тем более что женщина, даже такая молодая, все равно полезна в хозяйстве – сходить на поле за зерном, смолоть муку, испечь лепешки, прибрать в доме, сплести циновку из сухой травы. Все это умела любая девочка-девушка с малых лет. Иногда женщин брали даже на большую охоту – иначе кто станет ощипывать и потрошить дичь, которую приносят охотники, пока те ходят за новой добычей?

   Он шел быстро, и Кукитак пришлось бежать за ним. Несколько раз она споткнулась и однажды чуть не упала, всхлипнув и запрыгав на одной ножке, но он сердито дернул ее за руку – не отставай! – и она поспешила следом. Юноше понравилось, что сестра сдерживает слезы. Еще не хватало тратить время и утешать девчонку!

   Знакомую тропу он нашел быстро – трудно забыть дорогу, по которой ходил несколько сезонов подряд из конца в конец! Здесь можно было идти спокойнее, отдыхая от быстрой «охотничьей» ходьбы.

   - Куда мы идем? – осмелевшая и успокоившаяся Кукитак потянула его за руку.

   - В одно место, - по привычке иносказательно ответил Кукуполь.

   - Это твой дом?

   Юноша запнулся.

   - Да, - после короткого раздумья признал он, - там мой дом.

   - И я, - она добивалась полной ясности, - буду жить с тобой?

   - Да, - кивнул он. – Со мной.

   - Хорошо, - вздохнула она, - а то мне одной страшно было бы…

   - Ты там будешь не одна.

   Вернее, не одни будут – они. Старый шаман, конечно, рассердится за то, что ученик бросил его на несколько дней, а потом неожиданно вернулся с девушкой. Но он старик отходчивый. Поругается и простит, тем более, когда Кукуполь расскажет о том, что у нее умерла вся семья. В самом крайнем случае, он устроит ей отдельный шалашик, ведь в доме шамана нет отдельного спального места для женщин и мужчин!

   Размышляя о том, как он устроит житье-бытье сестры, Кукуполь сам не заметил, как они добрались до хижины, в которой он какое-то время жил с учителем.

   - Постой тут, - шепнул он девушке и вышел вперед: - Учитель! Это я, называющий себя Кукуполем! Я пришел из города.

   За плетеным пологом, заменявшим дверь, зашевелились. Полог откинулся, и на пороге возник старый шаман.

   - Учитель, - юноша сделал перед лицом опознавательный жест и, припав на колено, протянул руку к углям костра, чтобы показать, что он живой человек, а не дух из иного мира, - это я, Кукуполь. Я живой. Я вернулся…

   Он осекся, встретив холодный отчужденный взгляд. Так смотрят на чужака, от которого неизвестно, чего ждать.

   - Где ты был? – каркнул наконец шаман.

   - Я… в городе. То есть, сперва я встретил Чикчакчука. Он… болел. Мы прятались, не хотели выходить. А потом я… пришел в город…

   - Зачем?

   - Мне было надо. Чикчакчуку стало плохо, я хотел найти лекарство, но…

   - Зачем? Зачем ты… пришел?

   - Чикчакчук, он… он умер, - решил немного предвосхитить события Кукуполь, - а я… вот… Подойди, - шепнул он и добавил громче: - Это моя сестра, Кукитак. Она носила детское имя, когда я… когда ты забрал меня из дома. А теперь они там все ум… умерли – и отец, и дед с бабкой, и… и брат… Она осталась одна, и я подумал… подумал, что…

   - Что я приму в свой дом женщину? Нет.

   - Но она моя сестра! – вскрикнул Кукуполь. – Ей некуда идти.

   - Ложь. Женщине всегда есть, куда идти. Пусть возвращается, откуда пришла… и ты уходи вместе с ней.

   - Но… почему?

   - Табу.

   Подкрепляя свои слова действием, жрец полез в мешочек на поясе, черпанул оттуда горстью пепел целебных трав пополам с высушенными косточками и перьями птиц и рассыпал все это на земле, проводя границу. После чего обернулся и скрылся в доме, не прибавив более ни слова.

   Кукуполь остался стоять, как парализованный. Он настолько не ожидал холодного приема от учителя, что растерялся вконец. Из оцепенения его вывело прикосновение ладони Кукитак.

   - Что мы теперь будем делать? – робко прошептала девушка. – Шаман сказал, что… что мне надо уйти? Да?

   Ее глаза снова наполнились слезами, и это неожиданно разозлило юношу.

   - Нет, - яростно прошипел он, - нет. Ты не уйдешь одна. Мы уйдем. Вместе! Слышишь, учитель? – крикнул он, беря сестру за руку. – Мы уходим. И никогда не вернемся! Прощай!

   Хижина хранила молчание.

   Переступив порог, старый шаман тихо опустился на колени. Внутри было сумрачно, но темнота дышала и смотрела на него лихорадочно блестящими глазами.

   - Кто… это был? – послышался негромкий голос на чужом языке.

   - Там… нет, - на ломаной интерлингве пробормотал старик. – Он уйти. Лес. Ты спать. Много спать.

   - Спать, - пробормотал Деев, послушно закрывая глаза.

   Они шли до тех пор, пока не начало темнеть. Кукуполя поразило то, что Кукитак, до встречи со старым жрецом все время всхлипывающая и причитающая, быстро успокоилась и теперь шагала наравне с братом, молчаливая и настороженная. Бросая на нее взгляды, юноша начал думать, что не ошибся в выборе спутницы.

   Все же далеко они не ушли – следовало подумать о ночлеге и выбрать путь. Нельзя просто так бездумно шагать через джунгли – можно ненароком забрести в такие места, где человеку нельзя оказываться. Поэтому, стоило в чаще леса начать сгущаться вечерним теням, Кукуполь остановился на берегу первого же встретившегося им ручья.

   - Нам надо отдохнуть, - сказал он. – И решить, куда идти и что делать дальше.

   - Хорошо, - просто согласилась Кукитак. – Ты подумай, а я поищу, что тут можно нам поесть. Ты голоден?

   Юноша с тоской и тревогой подумал о полях малана, оставшихся далеко позади. Где-то там был и шалаш, в котором последнего часа ждал – а может, уже дождался – Чикчакчук. Если бы он не был так раздосадован поведением учителя, он бы, наверное, пересилил себя и вернулся к шалашу, хотя бы забрать несколько початков малана и кое-какие мелочи. Но что сделано, то сделано.

   Инкуины привыкли жить в тесной связи с природой. Несмотря на то, что они строили города-государства и знали, как выплавлять металл и обрабатывать камни, большинство их владело навыками выживания в джунглях. Поэтому, пока Кукитак изучала растущие поблизости кусты и выбирала плоды и сочные верхние побеги, Кукуполь нашел парочку подходящих камней, которые можно было обработать. Ножом, с которым не расставался, он срезал несколько лиан, сплел ими ветки двух ближайших кустов, образовав что-то вроде навеса. Прополов заросли молодых деревьев поблизости, тем же ножом обтесал десяток колышков, которые воткнул в землю, и оплел их срезанными с них тонкими веточками и остатками лиан, соорудив нечто вроде плетня, который мог бы играть роль стены в их хижине. Попутно метким броском он сбил в ветки крупную лягушку, которая слишком надеялась на свою неподвижность и защитную окраску, но весьма не вовремя моргнула и тем самым выдала себя охотнику. Лягушка оказалась неядовитой, так что сегодня на ужин у них было бы и мясо. Заметив ее, Кукитак сама сходила и принесла немного валежника, чтобы разжечь костер. Добыть огонь трением было делом настолько привычным, что беглецы даже не стали это обсуждать, а просто молча развели костер. Жареная на огне лягушка, немного плодов и сочные молодые побеги составили их первый ужин.

   Почти все время они молчали, лишь иногда обмениваясь короткими односложными замечаниями, но когда забрались в шалаш и устроились на подстилке из травы, Кукитак не выдержала:

   - А что мы будем делать дальше? Ты уже придумал?

   Кукуполь задумался, глядя на переплетенные ветки куста.

   - Пока не знаю, - признался он.

   - Но ведь ты не вернешь меня обратно в город? – забеспокоилась девушка, приподнявшись на локте и в темноте силясь разглядеть его лицо. – Я не хочу в город! Мне там страшно!

   - Мне тоже, - припомнив виденное на улицах, сказал Кукуполь.

   - Тогда что мы будем делать? Мы ведь не можем всю жизнь прожить тут, в лесу, совсем одни? Твой учитель нас прогнал… Почему он это сделал? Разве ты не был его учеником и не должен был стать новым жрецом вместо него?

   - Он, - юноша помолчал, вспоминая подробности встречи, - он боялся заразы…

   - Ну и что? Я тоже ее боюсь, иначе не ушла бы из города с тобой…

   Внезапно она напряглась, тихо всхлипнув.

   - Кукуполь, а… а что, если ты тоже заболеешь, как все?

   Юноша так старательно гнал от себя эту мысль, что и сейчас решительно покачал головой:

   - Нет. Я не заболею.

   - Точно?

   - Точно-точно.

   Она вдруг рассмеялась и шутливо толкнула его в плечо. Не ожидавший этого Кукуполь вернул девушке тычок, и она, вскрикнув, шлепнула его по руке. Ответный шлепок получился как-то сам собой, и уже через минуту в шалаше закипела дружеская потасовка. Они толкали и щипали друг друга, тормошили и трепали, как дети, невольно в этой возне выплескивая накопившийся страх и тревогу. И оба сами не заметили, когда полудетская возня переросла в нечто совсем иное.

   Как же хорошо, что тут прорыт этот ход! И вдвойне хорошо, что он вспомнил о нем!

   Шочиполь выбрался из дыры в земле, отряхнулся, поправив накидку и пояс. Потом тщательно заровнял траву и корни куста, присыпал приметный камень сухой листвой.

   Ход вел из храма на окраину города. В двух шагах отсюда стояли хижины бедняков, притулившиеся под самой каменной стеной. А впереди, в паре бросков копья*, уже начинались заросли буульшата* и поля овощей и манаса. Тростник уже почти поспел, высокие, выше человека, стебли шелестели на ветру. Самая пора убирать урожай, и будь этот год таким же, как и прошлый, все население города вышло бы на уборку тростника, как на большой праздник. Затем на несколько дней все бы занялись овощами – каждый со своего огородика – а еще немного времени спустя поспел бы манас и водяной орех. А уж там недалеко до Праздника Урожая…

   (*Буульшат – здесь, сахарный тростник, у которого поедают стебли и корневища, а из сухих листьев плетут циновки. Прим. авт.)

   Да, еще год назад было так. А теперь…

   Теперь город умирал. Вчера скончался последний сын великого вождя. Сам вождь был еще жив, но ни один лекарь не мог справиться с заразой. В гневе Уш-Цитлитлаль показал казнить нескольких знахарей – и его самого. То, что Шочиполь был еще и городским палачом, то есть, был сведущ в переломах, травмах и операциях, его не остановило. Причиной была боль, которую испытывал вождь. Если ты, палач, умеешь причинять боль другим, значит, должен знать средства, которые эту боль усмиряют! Но проблема была в том, что его снадобья не действовали. Чувствуя боль или нет – больной умирал все равно.

   Вождь отдал приказ. И Шочиполь понял, что должен сбежать. Сбежать, спасая свою жизнь, пока не стало слишком поздно. Вовремя вспомнив о подземном ходе, он успел выбраться из города до того, как за ним пришли.

   Последний раз обернувшись на каменную стену, бывший городской палач быстрым шагом направился прочь. Это не единственный город в мире. Кто знает, может быть, в чужом краю ему повезет больше.

   Он еще не знал – не чувствовал – что несет с собой из города.

   Деев проснулся сразу, стоило лучу солнца коснуться его лица. В последнее время он много отдыхал, но сон его сделался так чуток, что достаточно было малейшего шороха, чтобы человек проснулся. Вынырнув из объятий сна, он повернулся набок, открыл глаза.

   В хижине было пусто и необычно светло. До этого почти все время плетеный из сухой травы полог закрывал вход так, что внутри царил полумрак, разгоняемый светом светильника. Стоял снаружи белый день или сгущалась ночь – светильник всегда был только один, и отсветы его пламени бросали на стены хижины причудливые тени. Стены были сплетены из гибких веток, скрепленных между собой лианами и промазанные для крепости глиной так, что их структура была хорошо заметна, по крайней мере, изнутри.

   Сейчас полог был откинут, светильник погашен, и яркий свет вместе со звуками и запахами джунглей врывался внутрь.

   Деев потихоньку приподнялся, прислушиваясь к своим ощущениям. Они были самыми обычными – нормальными позывами тридцатилетнего физически здорового мужчины, хотя последствия болезни еще сказывались – раны на икрах затянулись не до конца, да и локоть левой руки сгибался не так хорошо, как когда-то. Наверное, поврежден сустав, и нужно обратиться к хирургам. Впрочем, по сравнению с тем, что с ним было несколько дней назад, он дешево отделался, ибо колья, на которые напоролся землянин, упав в ловчую яму, были смазаны парализующим ядом. Конечно, ловушка не была рассчитана на такое крупное «животное», как землянин, но и того яда, который попал ему в кровь, должно было хватить Дееву, чтобы навсегда остаться там, поскольку выбраться без посторонней помощи он бы все равно не смог.

   Тем не менее, сейчас, после всех манипуляций, которые проделывал с ним старый инкуин, он чувствовал себя так хорошо, что даже попытался одеться, благо, комбинезон лежал рядом с ложем и, приведя себя в приличный вид, выбрался наружу.

   Старика, спасшего ему жизнь, поблизости не наблюдалось, и Деев самостоятельно добрался до ближайших кустов, испытывая радость от того, что проделывает это сам, без посторонней помощи. Он дошел даже до того, что потом освежил лицо и руки, воспользовавшись влагой, скопившейся на листьях деревьев. После этого мужчина почувствовал себя совсем хорошо и даже ощутил что-то вроде голода.

   У входа в хижину было устроено кострище. На обложенном камнями круге выжженной земли были причудливым образом сложены несколько коротко обрубленных сучьев. Они еще тлели, и Деев присел к костерку, рассматривая огонь. Несмотря на то, что экспедиция на Инку-6 была уже третьей в его жизни – не считая короткой студенческой практики – ему практически ни разу не доводилось сидеть у настоящего костра. Да еще вот так, в глухом девственном лесу. Завороженный пляшущими языками пламени, Деев ненадолго выпал из реальности. Во всяком случае, он проглядел появление старого инкуина – просто вдруг понял, что сидит у костра не один.

   Он вздрогнул.

   Старик пришел не с пустыми руками – он принес какое-то покрытое мехом длиннохвостое животное с плоской мордочкой, и сейчас спокойно свежевал тушку, отделяя шкуру от мяса. Деева невольно замутило. Нет, он знал – читал, слышал, видел фильмы – что многие примитивные племена на далеких планетах до сих пор убивают животных ради еды. Более того, некоторые цивилизованные люди не прочь поучаствовать в этом первобытном развлечении, называя его красивым словом «сафари». И даже еще больше – Дееву как раз во время той студенческой практики тоже довелось пострелять из настоящего ружья в настоящих зверей. Правда, он не был уверен, что попал хоть раз, но вот чтобы так сидеть у огня, свежевать только что убитого зверя, потрошить, отделяя внутренности и потом резать тушку на куски, собираясь зажарить их на огне – это он видел впервые.

   Запах жареного мяса показался ему неожиданно соблазнительным. Деев ощутил голод и непроизвольно придвинулся ближе. Конечно, сам процесс превращения сырых кусков в жаркое выглядел… непривычно, но когда старый инкуин снял с палочек обгорелое мясо, присыпав его толчеными травами, и протянул человеку на заменявшем тарелку широком листе, землянин отбросил колебания и с аппетитом вгрызся в угощение.

   Какое-то время они молча жевали. Деев то смотрел на огонь, то косился на старика. Как ни крути, этот расписанный с ног до головы инкуин спас ему жизнь, и элементарная вежливость требовала хотя бы формальной благодарности. Но что сказать или сделать? Слов не достаточно. Заплатить деньги? Но разве ему нужны в лесу кредитные карточки? Поделиться вещами? Но что нужно для выживания этому старику? Кажется, у него все есть… Или речь идет об услуге? Если так, то он, Деев, готов сделать все, что в его силах.

   Наконец, с мясом было покончено. Дожевав последний кусок – часть тушки осталась сырой и была тщательно завернута в листья – старый инкуин облизал пальцы и посмотрел на человека.

   - Ты есть хорошо, - это прозвучало и как вопрос, и как утверждение.

   - Да, - кивнул тот. – Я есть хорошо. Спасибо! Если бы я мог что-то…

   - Иди! – старик встал.

   Догадавшись, что сейчас от него и потребуют платы – хотя бы отработать свое содержание, так сказать – Деев поднялся на ноги.

   Они углубились в лес и какое-то время молча шли по узкой тропинке. Старый инкуин скользил по ней, словно тень, а человек при всем старании сопел и топал так, что самому становилось неудобно за свою неуклюжесть.

   Наконец, старик остановился. Бросив взгляд по сторонам, Деев заметил, что они стоят на развилке.

   - Это, - инкуин указал на тропу у себя под ногами и махнул рукой в сторону одной из дорог. – Идти. Там твой народ.

   - Спасибо, - мужчина сделал шаг. – Спасибо, я… если бы я мог…

   - Ты, - внезапно старик схватил его за руку, - иди. Сказать, пусть Небесные люди уходят. Садись лодка и иди. Все! Совсем! Будет плохо. Всем плохо. Сказать. Небесные люди уходить! Сейчас!

   Больше слов на интерлингве он не знал и добавил несколько фраз на своем языке. Деев постарался запомнить хотя бы некоторые слова – Тазову, при всех его достоинствах, далеко до Яниса Лазиуса, но все-таки…

   - Да, - промолвил он. – Я скажу. Но, старик, ты должен понять, что…

   - Иди. Сейчас!

   Старик оттолкнул его, сделал шаг – и растворился под пологом леса, как будто его и не было. Ни одна веточка не колыхнулась.

   Деев повернулся спиной к тому месту, где только что стоял старый инкуин и зашагал по тропе.

   На первом же повороте, шагов через сорок, он наткнулся на вторую развилку, где, к своему удивлению, обнаружил на дереве метку, оставленную археологами, чтобы находить дорогу. Обрадованный, он ускорил шаг, через несколько минут выбрался на берег реки – на нужный берег! – перебрался через нее по подвесному мосту, и уже полчаса спустя увидел за поредевшими деревьями яркие палатки.

   На первый взгляд, лагерь землян казался вымершим, но стоило ему крикнуть, как из ближайшей палатки вылетела Мартина Нилова. Пару секунд девушка ошалело хлопала глазами, а потом завизжала и бросилась Дееву на шею.

ГЛАВА 5.

Четыре дня спустя.

   Они устроили хижину на небольшой поляне, которую нашли в джунглях недалеко от ручья. Места тут было достаточно и для того, чтобы выстроить домик, и для того, чтобы посеять кое-какие растения, и даже для небольшого загона для домашних животных. Правда, пока ни того, ни другого у них не было – всякое животное, которое Кукуполь приносил с охоты, они тут же съедали, как и все собранные Кукитак плоды и семена тоже шли в пищу.

   Несколько раз юноша наведывался в город, чтобы понять, как идут дела. Нет, к самому городу он не приближался, наблюдал издалека, ограничиваясь тем, что совершал набеги на поля малана. Они стояли без присмотра, малан поспел, и сочные желто-оранжевые початки высовывались из засыхающей листвы. Пришла пора сбора, но немногочисленные сборщицы очистили лишь часть полей – многие делянки стояли заброшенными.

   Залегши в кустах, Кукуполь наблюдал за женщинами, которые убирали малан. Да-да, тут были в основном женщины и девочки всех возрастов. Ни одного мужчины, старика, мальчика или юноши он не увидел. А ведь раньше на уборку малана выходили всеми семьями – взрослые работали, дети либо играли под присмотром стариков, либо по мере сил помогали старшим. Одни обрывали початки, другие сносили их туда, где потом малан шелушили, отделяя от лишней листвы. Листву потом сгребали, а оголившиеся стебли выдергивали и тоже использовали в дело. Потом, когда делянка была убрана, из земли извлекались даже корни – они шли на растопку. Стебли использовались либо для изготовления предметов обихода, либо тоже как дрова – в зависимости от прочности и толщины. Из листвы плели циновки, а также делали игрушки для детей или даже использовали для письма, нанося на распрямленные и обработанные соком листья письмена. Ну, а малан… малан был основой жизни. Зерна перетирали в муку, их дробили, чтобы сварить кашу, ели и так…

   Сейчас уборка шла полным ходом, но, сколько ни присматривался, Кукуполь не видел на поле ни одного мужчины. И даже мальчиков мужского пола ему практически не попадалось. Он видел только троих. Более того, отсутствовали многие старики и старухи – на поле вышли только женщины и девушки. А много ли могут собрать женщины? Малан перестаивал, птицы и звери забирались на поле и поедали зерна. Ну и сам Кукуполь тоже то и дело прихватывал охапку-другую початков. Пару раз он притаскивал стебли целиком, выдергивая с корнями. Кукитак ужасно радовалась каждой мелочи из дома. Как все девочки, девушки и женщины, она с младенчества умела вести хозяйство – готовить, плести циновки, лепить из глины посуду и знала, как использовать в хозяйстве многое из того, что дают джунгли. Однако из-за юного возраста опыта и сил у нее было маловато, и Кукуполю приходилось на свой страх и риск то и дело наведываться к городу.

   Нет, он не воровал – хотя бы потому, что для этого надо было войти внутрь городской стены. Он искал. Просто удивительно, сколько вещей теряют или забывают, а порой и нарочно выкидывают люди! Надо всего лишь внимательно смотреть под ноги, и тогда обязательно разживешься где ремешком от сандалии, где шилом или долотом, где обрывком тряпки, а где и плошкой с отбитым краешком. Конечно, горожане не любили выкидывать мусор, предпочитая пускать в дело всякую мелочь – в самом крайнем случае, просто сжигая отслужившую свое вещь – или делились этим с соседями. Но в последнее время умерло так много мужчин, юношей и стариков, что отдавать их вещи стало некому. И женщины их выбрасывали. А Кукуполь подбирал.

   В тот раз он предупредил Кукитак, что отправится в долгую вылазку. Юноша хотел добраться до Фак-То-Ри, дома Небесных людей. О том, что случилось в ней, он ничего не знал, поскольку все это время прятался в полях вместе с Чикчакчуком. Нет, до него доходили слухи о том, что великий вождь воевал с Небесными людьми, но юноша посчитал это за выдумки – как же можно воевать с пришельцами из другого мира? Они ведь посланцы богов! Или великий вождь Уш-Цитлитлаль решил, следуя обычаю, наказать посланцев богов за насланную болезнь? Если так, то он в своем праве.

   Сделав небольшой запас еды, чтобы у Кукитак не было нужды выходить из хижины, а также укрепив ограду, чтобы защитить девушку хотя бы от змей и ядовитых грызунов, он пустился в путь. С собой юноша взял только немного вяленого мяса обезьяны и горсть зерен малана. Всю остальную пищу он рассчитывал отыскать в джунглях.

   Он пустился в путь на рассвете, рассчитывая ближе к вечеру миновать поля родного города, заночевать возле временного лагеря, устроенного Небесными людьми – именно там когда-то Чичкалак нанялся к ним для путешествия на Гору Леопарда – и, отправившись в путь рано утром на следующий день, в полдень оказаться у Фак-То-Ри. До конца дня Кукуполь рассчитывал вызнать все, что мог и еще через полтора дня вернуться домой. Таким образом, Кукитак будет одна каких-то трое суток. За это время с нею не должно ничего случиться.

   До города и малановых полей он добрался без приключений, но, верный своей привычке, решил обойти город, двигаясь вдоль стены, чтобы поискать какую-нибудь выброшенную людьми мелочь.

   В этой части он еще не бывал, и неожиданно для себя нашел в траве кресало. Хорошее кресало, почти новое. Им удобно добывать огонь. Это порадовало Кукуполя – значит, он сможет легко добыть огонь и не придется спать без огня. Второй его находкой стал наконечник стрелы, и юноша так ему обрадовался, что не сразу обратил внимание на его форму.

   Воинственный Манку-Чум, бог-покровитель Города Во, требовал жертв, поэтому вождь-правитель, грозный Парчак-Чум время от времени посылал своих воинов на разведку – не забрел ли в его владения чужак. Воины с ревностью пускались в путь, наводя ужас на земледельцев и ремесленников – если им случалось возвращаться из похода с пустыми руками, они могли схватить на улицах первого попавшегося, будь то мужчина, женщина или ребенок. Поэтому все обитатели Города Во внимательно следили за тем, когда и в какую сторону ушли воины грозного Парчак-Чума.

   От окраины города до дома Небесных людей было всего ничего. Кукуполь даже пришел туда немного раньше, чем рассчитывал – солнце не успело коснуться краем горизонта, и лишь малая часть его спряталась за деревьями. Но уже на подходе он почуял неладное.

   Юноша несколько раз бывал в окрестностях дома и знал, что там постоянно что-то происходит. Слышался шум и гул прирученных Небесными людьми чудовищ. Отовсюду тянуло незнакомыми запахами…

   Запах был и сейчас. И он был знакомым. Таким знакомым, что Кукуполь замер, отказываясь верить обонянию.

   Это был запах смерти и разложения.

   Ему понадобилось все его мужество, чтобы двинуться дальше. Раздвигая ветки кустов, он крадучись одолел последние сажени и высунул нос из зарослей.

   Небесные люди расчистили для своего дома участок леса, каким-то образом остановив наступление джунглей на свой дом. От ближайших кустов, где прятался разведчик, до крайних домов было шагов двадцать, и на этой полосе земли практически ничего не росло – так только, кое-где пробивались упрямые кустики. Но Кукуполь едва скользнул по ним взглядом. Все его внимание было привлечено тем, что происходило между несколькими шатрами, которые устроили для себя пришельцы.

   Юноша нечасто бывал у Небесных людей, в отличие от Чикчакчука, который с первых дней буквально дневал и ночевал в лагере. Он и языком владел лучше других, и кое-какие чужеземные штучки начал перенимать. Здесь и сейчас знания друга могли бы ему очень пригодиться, но Чикчакчук умер, и Кукуполь не успел получить от него нужные знания.

   Сейчас лагерь был пуст, и, судя по всему, в нем кто-то побывал. Об этом свидетельствовали следы – все знали, что пришельцы передвигаются на повозках, которые толкают пленные духи. Духам это не нравится, она рычат, воют и портят воздух, мстя за свое пленение. Следы колес были видны, в воздухе еще висел слабый аромат их испарений, но больше ничего. Что бы это могло значить?

   Набравшись храбрости, Кукуполь выполз из кустов и, крадучись, в любую минуту готовый удрать, подобрался к шатрам.

   Нескольких беглых взглядов ему было достаточно, чтобы он понял две вещи. Во-первых, лагерь пришельцев был пуст. А во-вторых, опустел он после набега.

   Всюду виднелись следы разрушения – шатры обгорели, их полотняные стены местами были порваны. Внутри – он заглянул в самую большую дыру – все носило следы разгрома. Мебель поломана, вещи раскиданы, кое-где виднелись застарелые пятна крови. Внутри шатров еще пахло смертью. Однако ни одного тела найти не удалось.

   Впрочем, для такого следопыта, как Кукуполь, не составило труда понять, что случилось.

   На лагерь напали воины Уш-Цитлитлаля – про это он, кажется, кое-что слышал, подсматривая за работающими женщинами на поле. Они перебили всех, кого смогли найти, уведя при этом всех найденных в лагере соплеменников. Тела Небесных людей бросили, как попало, не позаботившись о покойниках. Но некоторое время спустя сюда приехали другие Небесные люди. Они забрали тела своих мертвецов и увезли их на демонских повозках. Кукуполь немного пробежался по их следам, но остановился на первом же повороте. Он знал, что до Фак-То-Ри отсюда не так уж и далеко, но идти туда не хотелось. Небесные люди наверняка злы на инкуинов за то, что те напали на лагерь. Они могут отомстить. Не стоит им давать повода.

   Постояв немного на повороте, он повернул назад, и в эту минуту небо над головой ярко вспыхнуло.

   Юноша присел от неожиданности и метнулся под прикрытие ближайшего куста. Сквозь листву он увидел яркую вспышку на небе, а потом что-то заревело и загрохотало. Что-то огромное, сияющее так, что заболели глаза, показалось в вышине и пронеслось по небу.

   Небесные люди! Уцелевшие от бойни обитатели Фак-То-Ри послали за помощью, и теперь на землю прибыл отряд мстителей.

   Кукуполь метнулся в заросли и со всех ног помчался домой.

   Это был обычный рядовой полет, и капитан Тимон Рамос до последнего не ожидал проблем.

   Он был одним из «первой звездной десятки» - первых десяти детей, родившихся на Инку-5, молодой колонии, и с раннего детства мечтал стать пилотом космических кораблей. Его мечта осуществилась, когда пару лет назад было решено основать постоянную факторию на соседней планете, Инку-6 и взять патронаж над народом инкуинов. Закончив курсы пилотов – водить машины умели практически все – капитан Рамос был отобран во флот. И с тех пор совершал регулярные рейсы с планеты на планету.

   Сложность полетов, несмотря на то, что летать, по сути, приходилось внутри системы, состояла в том, что у планет-соседок были разные периоды обращения вокруг солнца. Год на Инку-5 длился всего 284 дня, в то время как на Инку-6 – 440 дней. Из-за этого одна то и дело «убегала», а вторая ее «догоняла». Кроме того, часть года между ними находилось солнце, и тогда время полета удлинялось на несколько недель. Ведь сначала надо было отлететь от него на значительное расстояние, потом лечь на круговую орбиту, затем поравняться с планетой-соседкой и только после этого, «прицелившись», идти на сближение с нею. Расчетные показатели расхода топлива при этом были таковы, что колонисты пришли к единодушному мнению – на следующие несколько месяцев полеты прекратить вообще. И, пока обе планеты не окажутся на одной «половине», сообщение между ними будет прервано.

   Капитан Рамос должен был совершить тот последний рейс перед «каникулами». Он должен был доставить на факторию запасы концентратов, кое-какие медикаменты и запчасти для машин. А заодно забрать группу ученых-археологов.

   Тимон Рамос спешил. За несколько дней до старта пришло сообщение с Инку-6 о том, что среди туземцев началась эпидемия. Люди собрали столько медикаментов и диагностического оборудования, вплоть до одноразовых шприцов и перевязочного материала, сколько смогли и загрузили на челнок.

   Корабль стартовал. Еще выйдя из атмосферы Инку-5, капитан Рамос послал на соседнюю планету сообщение: «Ждите челнок!» - и отключился.

   Чикчакчук не умер.

   Он был все еще жив, когда его случайно обнаружили разведчики Пакча-Чума. Двигаясь по джунглям, сотник правителя Тотомак высылал вперед небольшие группы по два-три человека, велев им передвигаться скрытно, ни во что не вмешиваться и никак себя не обнаруживать. Несколько высланных вперед групп должны были обойти Город Ча с нескольких сторон, разведать, что там происходит и вернуться назад.

   Разведчики видели сборщиц малана и не могли не отметить того факта, что среди них было мало мужчин – лишь несколько мальчиков и юношей крутились возле женщин. Самые маленькие дети либо играли, либо висели у матерей в корзинках на спине. Подростки постарше сортировали початки, раскладывая их на волокуши, и пропалывали очищенные от початков делянки, вырывая оставшиеся стебли с корнем. Работали они явно вполсилы – на глазах одного из разведчиков какой-то юноша внезапно прервал работу, отошел в сторонку, пошатываясь, обхватил ствол ближайшего дерева руками, и его стошнило чем-то красновато-бурым. Еще немного времени он постоял, явно борясь с приступом слабости, потом попытался вернуться к работе, но, поработав еще чуть-чуть, сел на землю и не поднимался до самого вечера. Выказывали признаки слабости и некоторые другие юноши и подростки, а многие чесались. Их тела были покрыты такими же язвами, как и у найденного несколько дней назад пленника.

   Чуть позже вернулась вторая группа разведчиков. Они обходили манасовые поля с другой стороны, пробираясь к другим воротам. И на обратном пути как раз и наткнулись на хижину сторожей. Услышав доносящиеся изнутри странные стоны и кашель, они заглянули внутрь и отыскали истекающего кровью, едва живого инкуина.

   Так Чикчакчук попал в руки врага.

   Ему было плохо. Со дня на день ожидая возвращения Кукуполя, устав и надеяться, и проклинать неверного друга, он то приходил в себя, то проваливался в забытье. Когда его нашли вражеские разведчики, он бредил и просил пить. Его напоили, обмыли язвы, и шедший с войсками лекарь даже дал ему болеутоляющий настой. После нескольких глотков макового настоя Чикчакчук действительно почувствовал себя намного лучше. Настолько, что сообразил, где находится.

   Тотомак тут же доставил пленника к вождю.

   В походе грозный Пакча-Чум вел скромную жизнь. Он не возил с собой украшенный перьями птиц шатер из разноцветной шерсти, не ел с золотых блюд сваренные в меду мозги обезьян или фаршированные яйца кобирри, не носил тяжелых украшений и в обращении отличался простотой. Он обедал вместе с приближенными, когда в его шатер ввели под руки пошатывающегося Чикчакчука

   - Кто это такой? – вождь указал на него костью болотного оленя, которую как раз сейчас обгладывал.

   - О, грозный Пакча-Чум, сын богов и потрясатель основ, - Тотомак простерся перед ним ниц, - этого человека мы захватили возле Города Ча. Он явно чем-то болен, и горожане изгнали его из своих стен. Они обрекли его на верную смерть…

   - А теперь ты притащил его сюда? – вождь снова принялся за мясо. – Интересно, зачем? Чтобы мы полюбовались на его мучения? У нас нет на это времени.

   - Но великий вождь, он может знать, что происходит в городе и… рассказать это тебе!

   - Хорошо, - просто кивнул тот. – Пусть расскажет.

   - Говори! – Тотомак ткнул Чикчакчука кулаком в спину. – Перед тобой сам Пакча-Чум!

   Разведчики, приведшие его сюда, разжали руки, отступив в стороны, и Чикчакчук опустился на колени. Маковый настой, облегчающий боль, еще действовал, но он был слишком ослаблен, чтобы твердо стоять на ногах.

   - Пусть скажет, что происходит в городе, - проворчал Пакча-Чум. – Много ли в нем солдат? Что делает его вождь?

   - Я… не знаю, - после нового тычка произнес Чикчакчук. – Не знаю, что случилось с вождем…

   - Вот как? Ваш вождь что, не выходит к своему народу? Не говорит с вами? Куда же он делся и как вы вообще живете без вождя?

   Присутствующие зашептались, переглядываясь между собой. Это было невероятно. Без вождя жить нельзя! Вождь – это посредник между богами и людьми, гарант того, что боли сохранят народ! Если вождь покидает город – например, во время войны или для охоты – все погружается в траур. И на время его отсутствия выбирается новый вождь – просто для того, чтобы боги видели, что люди по-прежнему находится под защитой.

   - Я… не знаю, - Чикчакчук сглотнул слюну. – Я давно не был в городе и… и я…

   Он не смотрел на лица собравшихся, сосредоточившись на разложенных на низком столе блюдах.

   - Ты голоден? – догадался Пакча-Чум. – Бери мясо, лепешки или овощи. Ешь.

   Чикчакчук тотчас же схватил одну лепешку и вгрызся в нее. Однако не успел он проглотить и половины, как желудок его скрутило острой болью. Выронив недоеденную лепешку, он согнулся в приступе рвоты.

   Сидевший ближе всех к нему советник брезгливо отвернулся, когда перемешанные с кровью и слизью куски лепешки упали на землю рядом с блюдами, но вождь не дрогнул. Лишь щелкнул пальцами, приказывая убрать грязь.

   - Ты болен, - сказал он. – Что это за болезнь?

   - Я… не знаю, - дрожащим голосом ответил Чикчакчук. – Но эта болезнь… она поразила многих из нас.

   - Вот как. Расскажи.

   - Это… я не знаю… меня наняли Небесные люди.

   - Небесные люди?

   Пакча-Чум слышал о том, что несколько лет назад к ним на планету прибыла странная летающая лодка, на которой с неба явились посланцы богов. Осмотревшись, посланцы убрались восвояси, но некоторое время спустя вернулись. Теперь их стало больше. Они объявили инкуинам, что являются их соседями и что будут по-соседски помогать им. Для того, чтобы люди инкуины поняли, что это не пустые слова, Небесные люди построили свой маленький город Фак-То-Ри и расчистили площадку, на которую будут приземляться их летающие лодки. Со дня основания Фак-То-Ри отдельные представители Небесного народа побывали во многих городах. Они знакомились с жизнью их обитателей, иногда делились своими знаниями. В Городе Во Небесные люди побывали тоже, но последний раз это было в позапрошлом году. Пакча-Чум дал пришельцам понять, что «гость» и «сосед» - разные понятия. С тех пор Небесные люди не заглядывали в его город.

   - Да. Сюда прибыла лодка, которая привезла их ученых. Они захотели получше узнать наше прошлое и отправились на Гору Леопарда…

   Слово за слово, Чикчакчук рассказал вождю все, что знал.

   -… там было пророчество. Его написали наши предки, пользуясь исчезнувшим языком. Но Небесные люди сумели прочитать эту надпись. Они очень мудры, эти пришельцы с Неба. Они – истинные боги…

   - И что же это за пророчество?

   - Я не знаю. Я умею говорить на языке Небесных людей, но я не умею читать их письмена. Но вскоре после того, как Небесные люди стали их читать, среди нас появились первые заболевшие. Их становилось все больше и больше. И я в том числе, - грустно закончил Чикчакчук.

   Когда он замолчал, вождь задумался.

   - Вот, значит, как, - произнес он немного времени спустя. – И вы не обратились к Небесным людям за помощью, чтобы они все вам объяснили?

   На это у Чикчакчука не было внятного ответа.

   - Что ж, - усмехнулся Пакча-Чум, - придется мне сделать это за вас! Но сначала мы завершим свой поход!

   После того, как Деев принес весть о разгроме палаточного лагеря и эпидемии, археологи приуныли. Мартина ходила с красными, опухшими глазами – жалела Яниса, о котором никто ничего не знал. Связи с факторией не было – сигналу мешали горы, окружающие Гору Леопарда. Чтобы вызвать подмогу, пришлось бы спускаться к городу, а там…

   - Мы не можем все просто так бросить, - собравшись на вечернее совещание, говорил Скавронски. – И дело не только в том, что у нас на руках уникальные предметы. Дело еще и в том, что мы стоим на пороге открытия. Ради наших пропавших товарищей, ради всех людей, которые отдали свои жизни за науку, мы просто обязаны продолжать работу. Конечно, жаль, Деев, что вы не прихватили с собой ноутбук Лазиуса…

   - Мне было как-то не до того, - скривился тот. – Я спасал свою жизнь.

   - Естественно!

   Тимур Тазов посмотрел на него осуждающе. Большинство относилось к Дееву с долей презрения и скептицизма – они были уверены, что тот струсил в последний момент и просто-напросто удрал, бросив не только ноутбук с ценным материалом, но и умирающих товарищей.

   - Да! – вскипел Деев. – А что мне было делать? Инкуины просто-напросто взбесились! Они убивали всех! Вы предпочли бы, чтобы я там умер?

   - Умереть можно по-разному, - пробормотал Тазов.

   - Ах, вот вы как? Вот как, да? Вы что, считаете меня трусом?

   Вопрос повис в воздухе. Люди молчали или отводили глаза. Мартина робко дотронулась до его запястья. Девушка разрывалась. С одной стороны, ей было жаль и Яниса, и всех остальных, и она радовалась, что Деев остался в живых. А с другой… с другой стороны ужасно не хотелось ссориться с коллективом. И ведь в чем-то остальные правы! Неужели не было ни одного шанса спасти хотя бы что-то? Неужели жизнь намного дороже? Ведь есть же – должно быть! – что-то действительно важное, ради чего можно рискнуть!

   Деев вздрогнул от ее прикосновения. Резко обернулся, встретив испуганно-виноватый взгляд.

   - И ты?

   - Нет!

   Он вскочил. Рванулся вон из палатки, выбежав в душную тропическую ночь. Его душила злость и досада. Как они не могут понять, что он не мог поступить иначе? В конце концов, их там не было, они не видели озверевших инкуинов, которые гонялись за волонтерами с копьями и томагавками. То копье, которое он подобрал – оно могло бы торчать в его спине. Да, он убежал. Но ведь он не герой, не боец спецназа! Он даже в армии не служил, лишь проходил обязательные военные сборы в институте. А теперь они готовы разорвать его за то, что он бросил Лазиуса на растерзание аборигенам! Но он же не виноват! Или…

   Вершина Горы Леопарда была погружена во тьму. Лагерь спал. Большая часть палаток была свернута – после того, как все носильщики и трое землян, включая и Яниса, спустились вниз – и наверняка тоже стали жертвами разбушевавшихся инкуинов – лишние просто-напросто убрали. Теперь в лагере остались только четыре палатки – отдельно для мужчин, отдельно для женщин, большой лабораторный модуль и палатка связи, где обычно собирались на отдых и перекусы, а сейчас происходило собрание. Кроме этого лишь небольшой навес у входа в подземный храм отмечал место, где хранились добытые и частично упакованные образцы.

   Было темно и тихо. Только мерцали в вышине звезды и в чаще леса изредка вскрикивали какие-то местные животные. Трещали вездесущие сверчки. А может, местные лягушки.

   Рядом что-то зашуршало.

   - Деев… Антон…

   Мартина.

   - Чего еще? – грубее, чем хотелось бы, буркнул он. – Ну, не мог я поступить иначе! Не мог!

   - Я знаю…

   - Тазов меня ненавидит. Это факт.

   - Я… тебе верю.

   - Да ладно!

   - Нет, правда! – девушка робко шагнула, встала рядом. – Я… ужасно рада, что ты живой. Яниса жалко, но… но ведь это не ты его убил!

   - Яниса, - вздохнул он, сжимая кулаки. – Вам не Яниса жалко, а ноут с его разработками! Ведь все погибло!

   - Не все!

   - Как это? – развернулся Деев к Мартине.

   - Ну… ты ведь читал то, что он прислал?

   - Читал. И что?

   - И кое-что можешь вспомнить. Кроме того, у нас ведь остались фотокопии тех надписей. Можно запустить процесс дешифровки второй раз…

   - Думаешь, они, - кивнул на палатку, где остались коллеги, Деев, - не догадались бы сделать это, будь все так просто? Программа дешифровки была в ноуте Яниса. Если есть ее копии, то они в фактории.

   Он осекся, оборвав сам себя. Ну, конечно! В фактории! Это же так просто!

   Но в следующую минуту его одолели сомнения. До фактории было слишком далеко. Сюда от города они добирались почти полдня, следуя по тропам, проложенным проводниками. И еще полдня надо было идти от города до поселения землян. За сутки можно вполне одолеть это расстояние, но… но если бы пользоваться старыми тропами. А теперь, после бойни, учиненной инкуинами, это предприятие было сопряжено с известным риском. Пришлось бы выбирать окольный путь, а значит, наверняка заночевать в джунглях. У Деева уже был печальный опыт, когда лишь случай – и чудо! – спас ему жизнь. Если бы не встреча с тем стариком, он бы наверняка умер там, на дне ловчей ямы. А сколько еще таких ям встретится на пути, вздумай он пробираться без дороги в обход поселения инкуинов?

   Дееву хотелось жить. После того, как он заглянул в глаза смерти, эта жажда порой становилась просто нестерпимой, но другие принимали ее за трусость. Они не пережили того, что пережил он. За ними не охотились местные жители, они не брели по джунглям наугад, мучимые голодом и жаждой. Не умирали от яда в яме и не сдавались на милость незнакомца. Разве они могут его понять?

   Он посмотрел на стоявшую рядом девушку. Низенькая ростом, едва доставая ему до плеча макушкой – и то, если наденет кроссовки на толстой подошве – Мартина запрокинула голову и молча ждала. Он знал, чего она ждет. Себя еще можно обмануть, но попробуй обмани того, кто в тебя верит. Для кого ты значишь… значишь так много!

   Внезапно Мартина вздрогнула. Глаза ее расширились. Она увидела что-то за плечом Деева, и тот стремительно обернулся.

   На востоке вставало солнце.

   Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что тут не так. Солнце вставало слишком рано и… быстро. До рассвета в здешних широтах оставалось еще часов десять. Закат на западе еще не прогорел весь, за горами еще разливалось малиновое зарево, как последние угольки в костре, а с востока уже шел свет…

   Свет, зажженный людьми.

   Минуту спустя родился и стал постепенно нарастать негромкий мерный гул, а сияние стало нестерпимо ярким, сформировавшись в чуть вытянутый шар, похожий одновременно на мяч для игры в регби и на комету, какой ее рисуют в книгах. Деев прищурился от яркого света, закрываясь ладонью. Рядом тихо вскрикнула Мартина, и он безотчетно обхватил девушку за плечи второй рукой, привлекая к себе.

   На Инку-6 опускался космический корабль. И, судя по силе звука и яркости света, это был не обычный челнок с проходящего мимо лайнера, а полноценный корабль, тяжелый катер или даже малый транспортник.

   В фактории была оборудована посадочная площадка – строительство космопорта на планете, которая никогда не будет колонией землян, сочли нерентабельным. Чаще всего на ней приземлялись корабли с соседней Инку-5 и лишь изредка – гости из «внешнего мира». И сейчас, судя по яркости цвета и тому, под каким углом корабль заходил на посадку, верным было второе. Кто бы ни прилетел, они ничего не знали о том, что здесь случилось. Их прилет все менял, и Деев понял, что должен сделать.

   - Я… должен отправиться на факторию, - сказал он.

   Да, он это сделает. Хотя бы для того, чтобы сообщить пришельцам об истинном положении дел.

   Полет проходил в штатном режиме «радиомолчания» - огромная солнечная «корона» надежно глушила любую связь. Передатчики не ловили даже «белый шум», которого полным-полно в космосе – обрывки чьих-то передач, шорох и шелест мелких частиц, попавших в реакторы, далекие голоса Странников, звуки, издаваемые звездами – да-да, звезды не молчат, как кажется людям. Большую часть сигналов, которые удавливали антенны, никогда не удастся расшифровать, поскольку это просто шум, но сейчас в эфире царила глубокая тишина.

   Капитан Рамос много времени проводил в рубке, глядя на экраны. Челнок летел по параболической орбите. Первые три недели он удалялся от солнца, мчался навстречу звездам и дальним планетам системы – Инку-7 и Инку-8, отделенных от прочих планет поясом астероидов. По сути, этот пояс и был той границей, дальше которой не стоило залетать. Добравшись до нее, челнок слегка притормозил и начал разворот.

   Инку-7 была видна на экранах как крохотная матово-голубая точка. Инку-8, на которой несколько лет назад была основана колония для уголовных преступников, находилась за солнцем. Период ее обращения вокруг светила составлял восемь с половиной местных лет, в то время как Инку-7 – только четыре года.

   Экран пересекала полоса астероидов – серебристо-серая кисея с неровными рваными краями.

   - Красиво, - вздохнула пилот Шарна Чарам. – Вот бы подлететь поближе!

   - Вот бы, - кивнул Рамос.

   - Так почему бы и нет? Я могу рассчитать курс…

   - Зачем? Просто полюбоваться?

   - Почему бы и нет? Вам разве не скучно? – женщина бросила взгляд через плечо. На корабле их было всего трое – механик Сегридж сейчас отдыхал после ночной вахты и срочного ремонта узлового двигателя.

   - Я выполняю свою работу, - отрезал капитан. – А вы выполняйте свою.

   Шарна вздохнула.

   - Мы там мало летаем… Это мой третий полет…

   - А у меня – шестой. И что с того? Каждый должен делать свое дело. Что там с курсом?

   - Расчет почти закончен, - Шарна развернулась к монитору, на котором уже начали появляться ряды символов.

   - Отлично. Как только он завершится, давайте сигнал двигателям. Маневр должен быть завершен строго согласно расчетному времени.

   Она кивнула. Следующие несколько дней челнок будет лететь параллельно поясу астероидов и лишь на девятые сутки начнет постепенно отклоняться, начиная сближение с орбитой Инку-6. Полностью на нее он ляжет только через сорок дней.

   Город Ча, ждал своих завоевателей.

   Ворота были открыты, чтобы сборщицы манаса могли проходить беспрепятственно. И возле них дежурила стража. Но что могут сделать несколько воинов против сотни хорошо вооруженных бойцов, выскочивших из зарослей? Правда, стены города отделяла от полей полоса свободной от растительности земли. Ее невозможно было пересечь незамеченными. Стражники в любом случае успели бы поднять тревогу, поэтому пришлось пойти на хитрость.

   Отряды Пакча-Чума подобрались к стенам под прикрытием манасовых полей. Они начали с того, что окружили сборщиц, захватив их в плен. Нескольких случившихся тут же мужчин убили, сохранив жизнь только маленьким детям. После чего десяток добровольцев нарядился в одежды убитых горожан и открыто поспешили к воротам, крича о том, что на них напали чужаки.

   Хитрость удалась. Стража видела, что на поле что-то происходит – воинов выдали качавшиеся стебли малана и далекие крики жертв. Но они поверили «спасшимся», что чужаков всего пара десятков. Отряд пропустил «мирных горожан» за стены, вышел навстречу врагам – и попал в засаду.

   Конечно, в Городе Ча жили опытные воины, которые не раз участвовали в стычках с соседями, но силы были неравными. Среди тех, кто сторожил ворота, было несколько тех, кто постоянно почесывался и жаловался на боли в голове и желудке. Пока были силы, эти люди оставались на посту, но несколько человек накануне уже отослали домой, потому что они чувствовали себя все хуже и хуже. Кроме того, в городе еще болели и умирали. Загадочная эпидемия не думала заканчиваться.

   Воины Города Ча сопротивлялись отчаянно, но их было в два раза меньше, а некоторые были и слабее. Поэтому нападавшим понадобилось всего несколько минут, чтобы перебить врагов, оставив в живых лишь двоих, бросивших оружие и взмолившихся о пощаде. Им оставили жизнь – на какое-то время – после чего победители переоделись в одежду и доспехи побежденных и вернулись к городу, громко крича о том, что нападение отбито, враг побежден и удрал.

   К тому моменту кое-кто из горожан заподозрил неладное – ведь вместо соседей и знакомых на улицах появились чужаки – но ворота возле малановых полей оставались открытыми настежь. Мирные горожане, чьи дома находились поблизости, сами не могли – не имели права! – запереть их. Им оставалось только ждать. И когда из зарослей показались люди в знакомых доспехах – а среди них двое тех, чьи лица были знакомы! – они ничего не заподозрили и позволили отряду чужаков проникнуть в город. Они слишком поздно сообразили, что за их спинами прячутся чужаки.

   Все произошло так быстро, что некоторые люди не успели даже испугаться.

   Несколько сотен яростно кричавших чужаков ворвались в город, растекаясь по его улицам вооруженным потоком. Воины врывались в дома, хватая женщин и детей, убивая всех мужчин, даже тех, кто не поднимал оружия. Убегавших догоняли, упавших добивали, пригвождая к земле. Если кто-то поднимал оружие – топор, мотыгу или кухонный нож – его убивали с особой жестокостью. Время, когда начнут щадить пленных, еще придет – в первые минуты нападения самое главное – это посеять страх и сломить у горожан волю к сопротивлению. Кроме того, на окраинах, как правило, жила беднота. Что взять с бедняка, который кроме малана и сладких корней, больше ничего не ест, и для которого бульон из речной рыбы – лакомство?

   Несмотря на то, что нападавшим удалось проникнуть в город через полуденные ворота и сразу захватить несколько близлежащих улиц, Город Ча сумел быстро опомниться. Несколько человек успели убежать и поднять тревогу.

   Громкие звуки рога призывали воинов к оружию. Отряд личной стражи вождя собрался у подножия главной пирамиды. Им пришлось ждать несколько минут, пока ослабевший от болезни Уш-Цитлитлаль с трудом встанет на ноги и позволит облачить себя в доспехи. Кожа на руках, ногах и лице вождя буквально отслаивалась, обнажая кровоточащее мясо. Не помогали повязки и мази целебных трав. Вот уже несколько дней вождь ходил кровавым поносом и почти ничего не мог есть – любая пища, кроме жидкой, вызывала такие резкие боли в желудке, что он с трудом сдерживал стоны боли. Почти такими же недугами страдали и многие из его окружения, а трое из семи его сыновей уже умерли. Но нападение врага на город заставило его собрать волю в кулак. Он приказал жрецам подать ему убивающее боль питье – этот дурманящий настой, иногда забеленный молоком или толокном из недозрелых семян малана и составлял его основную пищу эти дни – и когда он чуть притупил неприятные ощущения, спустился к своим воинам.

   Уш-Цитлитлаль догадывался, что скоро умрет. Но он должен умереть не на своей постели, как старик или ребенок. Он был воином. И должен скончаться как воин – либо в бою, либо как пленник на жертвенном алтаре во славу победителей.

   Отряд, ведомый Уш-Цитлитлалем, вышел навстречу нападавшим.

ГЛАВА 6.

Только через месяц корабль смог выйти на связь с факторией на Инку-6. Тимон Рамос послал запрос еще когда челнок лег на прямой курс – мол, встречайте, летим к вам. И вот несколько дней спустя пришел ответ.

   - Фактория Инку-6, дежурный Рафель Коэльо. Сообщение получено. Приготовьтесь к эвакуации.

   Связь прервалась. Причем, судя по всему, ее просто отключили.

   - Что за…

   Рамос прокрутил запись второй раз. Потом третий. Обвиняюще уставился на Сегриджа, который дежурил как раз когда было получено сообщение:

   - И как это понимать? Там точно больше ничего нет?

   - Больше ничего, - обиделся механик. – Я нарочно после этого три минуты не отключал связь. Думал, может, дополнят сообщение. Больше ничего не было! Такое впечатление, что они больше не хотят с нами разговаривать!

   - Эвакуация, - вздохнул Рамос. – Ладно. Отправляйте ответ: «Что вы имеете в виду?»

   Сигнал ушел. На сей раз ждать ответа пришлось всего двое суток, учитывая, что корабль медленно, но верно шел на сближение с планетой.

   На сей раз сообщение было таким же коротким и почти не проливало свет на происходящее:

   - Фактория прекращает свою работу в связи с внештатной ситуацией.

   То, что Антон Деев собрался уходить, и не просто уходить, а отправиться на факторию к прилетевшему кораблю – а сюда могли явиться либо «соседи» с Инку-5, либо земляне – никого особенно не удивило.

   - Крысы бегут с корабля, - проворчал Тазов, демонстративно отвернувшись, и кивнул практикантке-археологу, - идемте, Климич, у нас есть работа.

   Скавронски ничего не сказал, только тяжело вздохнул и покачал головой. Вторая женщина группы, Анна, то ли делала вид, то ли действительно слишком погрузилась в изучение образцов и даже головы не повернула. По сути, сейчас на Деева смотрела только Мартина. Маленькая ростом, взъерошенная, сжавшая кулачки и стиснувшая зубы так, словно изо всех сил сдерживалась, чтобы не начать кусаться.

   - Что? – всплеснул руками Деев. – Что вы все так… Что я вам такого сделал? В чем перед вами виноват? В том, что выжил? Что не подох там, в джунглях, провалившись в ловчую яму? Что меня не подстрелили инкуины?

   Анна что-то пробурчала. Что-то, явно относящееся к качеству взятого образца. Скавронски мялся у входа.

   - Я знаю, вы меня ненавидите. Но вот такой я, какой есть…

   - Да никто вас…- чуть не всхлипнула Мартина. – Деев… Антон, как вы могли…

   - Идите к черту! – взвился тот. – Мне не нужна ваша жалость. Считайте меня, кем хотите. Трусом, предателем или самоубийцей! Мне наплевать! Я не виноват, что выжил. Слышите? Не виноват! И я сделаю то, что задумал. Вы мне отныне не указ! Все. Я увольняюсь.

   Выпалив последние слова, он выскочил из палатки связи и решительно зашагал к «мужской» части лагеря, чтобы прихватить кое-какие вещи. За спиной послышались сдавленные рыдания Мартины, и на миг в душе Деева шевельнулась совесть. Но ее робкие попытки заставить опомниться были задушены в зародыше. В конце концов, это его долг. Все равно его не допустят до раскопок – за те несколько дней, которые прошли после его неожиданного возвращения, с ним почти никто не разговаривал. Скавронски полностью ушел в дела, административной частью заправлял Тазов, взяв на себя часть деевских прежних обязанностей. Он же распределял фронт работ между Мартиной, Анной Климич и остальными, упорно не замечая лишней пары рук. И, хотя время от времени демонстративно закатывал глаза – мол, как же много работы! – принимать помощь коллеги не желал. В результате Деев большую часть времени просто слонялся по лагерю, и лишь Мартина иногда давала ему небольшие поручения – сделать несколько снимков, произвести кое-какие замеры, набросать черновик отчета. И то девушка старалась не слишком его привлекать к работе – особенно после того, как ее за это крепко отчитал Тазов.

   Ворвавшись в свою палатку, Деев стал торопливо перебирать вещи. Неприкосновенный запас галет и флягу с водой, парочка таблеток – на тот случай, если придется пить воду из местных водоемов, - армейский нож, запасную пару теплого белья, зажигалку, спички, сигнальную ракету, запасной аккумулятор для наручного комма… со связью тут беда, но, оказавшись внизу, он может попытаться связаться с факторией. Главное – добраться до города. Там всего несколько часов хода – и он на месте. Сейчас Деев понимал, что в тот день действительно повел себя не лучшим образом. Ведь он знал направление! Лишь страх заставил его потерять голову и кинуться совсем в другую сторону. А потом он какое-то время бездумно брел, куда глаза глядят… Но сейчас он не допустит такой ошибки.

   От лагеря археологов до города всего несколько часов пешего хода. Если бы вышел на рассвете, пару часов назад, к полудню он бы уже подходил к малановым полям. Миновать их нельзя – мало того, что это отличный ориентир, малан еще и съедобен для землян. Его можно есть и в сыром, и в вареном и даже в жареном виде. Это было выяснено чуть ли не в прошлом году. Более того – семена малана, собранные на Инку-6 и отправленные на опытную станцию на Инку-5, прекрасно там прижились и даже дали хороший урожай. Деев всерьез подумывал пополнить запасы парочкой початков, которые впрямь были похожи на кукурузные. Только вкус другой, да и цвет зерен… земная кукуруза золотистого цвета, а эта – насыщенно-красная.

   А еще сейчас время сбора урожая. И знающий немного наречие инкуинов, Деев мог попытаться подслушать их разговоры и понять, что происходит в городе, а потом решить, что делать дальше. Как бы то ни было, но с археологией для него покончено. По крайней мере, на этой планете и с этой группой.

   Наконец, собрав вещи, он вышел из палатки. Бросил взгляд на лагерь. Конечно, он сюда вернется, но… уже не в качестве члена рабочей группы. Им с Тазовым вместе не ужиться. Этот карьерист все перевернет с ног на голову.

   Деев уже пересек лагерь и стал спускаться по тропинке вниз, когда его догнал запыхавшийся голосок:

   - Антон!

   Мартина подбежала, вцепилась в рукав куртки с таким видом, словно хотела оторвать на память.

   - Подождите, я…

   - Вы хотите отправиться со мной? – выдохнул он. – Ждать, пока вы соберете свои вещи, мне некогда.

   - Нет. Антон, я…

   - Я так и думал, - скривился он. – Вы с ними… Пустите!

   Он рванул куртку, но девушка буквально повисла на нем.

   - Нет, погодите, - всхлипнула она. – Вы не можете так уйти!

   - Еще как могу! Вы ведь все хотите, чтобы я ушел! Вы не можете мне простить, что я не умер с остальными, что не спас никого и даже пальцем не шевельнул, чтобы защитить вашего драгоценного Лазиуса! Вы думаете, что я не хотел, что я нарочно бросил людей там… Но никто из вас там не был! Никто не видел… этого!

   - Да нет же! – вскрикнула она. – Я вам верю, Антон! Я… люблю вас.

   Деев поперхнулся.

   - Что?

   - Люблю, - она всхлипнула и ткнулась носом ему в куртку. – Я дура, я глупая, я… не знаю…но… мне… я… когда вы… ты… я думала, что…

   Дальше она уже не могла говорить, а только плакала.

   Деев стоял, как парализованный, не пытаясь обнять девушку или как-то ее утешить. Поверх макушки Мартины – она была такого маленького роста, что даже стоя на шаг выше него по тропинке была ниже мужчины – он смотрел на оставленный лагерь. Их видели. Не явно, глазея, как на цирковое представление, но он чувствовал чей-то любопытный взгляд исподтишка сквозь щель палатки.

   - Ну, хватит, - ощущение чужого взгляда заставляло быть жестким. – Хватит плакать, коллега Нилова… Мартина… Не надо. Не при них!

   - Я знаа-аю… - взвыла-всхлипнула она последний раз и прижалась к нему. Деев почувствовал, как в его ладонь ткнулись ее пальцы, сложенные щепотью. Ткнулись – и всунули в руку какой-то крохотный кусочек пластика.

   Флешка? Вот оно что… Ладонь сама сжалась в кулак.

   - Я… - девушка отняла зареванное лицо от его груди, коснулась его ладонями, - я хотела вам сказать…

   - Я все понял.

   Она вытерла слезы.

   - Мне страшно.

   - За меня? – удивился он.

   - Нет. То есть… да. И за вас… за тебя… и за себя, и за… за нас всех.

   Очень хотелось обнять ее и поцеловать. Но за ними наблюдали. Никто не видел, как Мартина передала ему флешку. Но… вдруг?

   Это был самый страшный день в его жизни. Кукуполь сто раз пожалел, что в тот день вообще вышел из дома.

   Он часто покидал хижину, в которой они поселились с Кукитак. Мужчина должен охотиться, приносить дичь и рыбу, а женщина – кормить усталого добытчика. Несколько раз юноша наведывался на плантации малана, чтобы собрать часть початков. Он носил понемногу, обрывая лишь некоторые, чтобы горожане не догадались, что их обкрадывают, и часто менял место, собирая плоды то с одной делянки, то с другой.

   В тот день он рискнул и подобрался к городу совсем близко.

   И все видел.

   Когда враги, переодевшись в доспехи воинов Города Ча, ворвались в город, первым порывом Кукуполя было броситься на помощь к своим, но юноша сдержался. В городе свирепствовала странная болезнь. Он ушел оттуда, боясь смерти и заражения, и, несмотря на то, что прошло уже какое-то время, не хотел рисковать. Кроме того, он был не один – в лесу его ждала Кукитак.

   Стиснув кулаки, юноша затаился в кустах, сквозь ветки глядя на распахнутые ворота. Он видел все – как враги вошли в город, как вслед за ними внутрь поспешили другие отряды чужаков. Подобравшись ближе, он даже заметил улицу – на земле между домами валялось несколько тел. Кто это был – горожане или пришельцы, издалека рассмотреть было невозможно.

   Вдалеке слышался шум – крики, стук оружия, топот. Потом над крышами показался дымок – где-то начался пожар.

   Чей-то пронзительный вопль заставил Кукуполя подпрыгнуть. Его заметили. Юноша бросился бежать.

   Деев шел через джунгли. Ориентиром ему служила река, вдоль берега которой он несколько раз спускался к городу. Мужчина старался не выпускать ее из вида, двигаясь по проложенной инкуинами тропе.

   Инкуины. За последние несколько дней Деев много думал о местных жителях. Пока группа археологов готовилась к работе, ему, как и многим его коллегам, представилась возможность изучить местных жителей. Многие из них с удовольствием шли на контакт с Небесными людьми, пробовали учить их язык, перенимали технические новшества… конечно, только те, которые одобряла Комиссия по контактам. В фактории было трое представителей этой межгалактической службы, и они буквально ходили за учеными по пятам. Большая часть встреч с туземцами происходила в их присутствии, а все предметы и личные вещи подвергались тщательному осмотру – не дай бог, земляне принесут и подбросят наивным туземцам запрещенные предметы? Ведь порой даже разряженная батарейка способна изменить ход истории и подстегнуть или затормозить естественное развитие цивилизации.

   Во время работы на Горе Леопарда инкуины показались Дееву умными, серьезными, но не слишком старательными работниками. Тяжелый монотонный труд им не нравился. Они подняли вещи археологов на вершину, помогли разбить лагерь и обеспечивали Небесных людей едой, охотясь и собирая местные съедобные растения. Но чтобы копать, ворочать камни или расчищать место раскопок от песка, земли и мусора – о, тут они пользовались любым предлогом, чтобы не работать. Ему даже казалось, что их «болезнь» выдумана самими инкуинами, которым все надоело и хотелось вернуться домой. Поэтому их так легко и отпустили, заменив другими. И с теми расстались тоже безо всякого сожаления. О том, что болезнь – не выдумка, что инкуины начали болеть и умирать, Деев узнал лишь после того, как в лазарет попал Янис Лазиус.

   Во время нападения на полевой лазарет Антон Деев узнал инкуинов с другой стороны. Мирные туземцы превратились в жестоких убийц. До сих пор ему вспоминались перекошенные злобой и ненавистью лица, он слышал свист стрел и копий, рубец на боку не давал покоя. Что бы ни случилось дальше, теперь он уже не сможет относиться к этим… существам иначе. Несмотря на все их внешнее – пугающее – сходство с людьми. С другой стороны, если они выглядят почти как люди, то почему и не могут также поступать? А всем известно, что человечество состоит не только из милых и добрых людей. Подонки, отщепенцы, преступники и убийцы есть и среди землян. Так почему бы и среди представителей других разумных видов не быть таким же?

   Это несколько примиряло с действительностью…но не решало проблем.

   Он шел через джунгли, стараясь держаться тропы. Время от времени приостанавливался, прислушиваясь. Недавние блуждания не прошли даром – мужчина научился ходить так, что почти не тревожил зарослей – пригибался, если над тропой нависала ветка, поднимал повыше ноги, чтобы перешагнуть возникшее препятствие, внимательно смотрел и слушал. Несколько раз ему удавалось ускользнуть от подозрительных лиан, а однажды – даже от змеи. Инку-6 была мало изучена людьми, несмотря на то, что фактория была основана несколько лет назад. Но в джунглях было так много видов растений и животных, что описать их все просто не успевали. Тем более что Деев был отнюдь не биологом. Вот Мартина Нилова наверняка разбиралась в местной флоре и фауне лучше него.

   Мартина. Он старался не думать о девушке. Не сейчас. Когда все это закончится, они объяснятся. И, может быть, у них что-то получится. Но сначала…

   Он замер, словно налетел на стену. Задумавшись, он не расслышал шороха листвы и торопливых шагов. А в следующий миг из кустов выскочило нечто и с разбегу врезалось в него.

   Деев устоял на ногах, хотя ему и пришлось ухватиться за ближайшее дерево, едва не запутавшись в свисающих до земли лианах. А вот незнакомец не устоял и потерял равновесие, шлепнувшись на спину.

   Это был инкуин. Молодой, насколько Деев разбирался в покрывавших его тело узорах, но имеющий определенный статус. Некоторые линии и завитки шрамов и узоров на его плечах и щеках были знакомы землянину – что-то похожее было на плечах и лице спавшего его старика. Этот молодой мужчина был либо его родственником, либо учеником.

   Несколько секунд они таращились друг на друга. Потом лицо инкуина исказилось. Он хрипло выкрикнул несколько отрывистых слов, вскочил и помчался прочь.

   Деев прислушался, глядя ему вслед. Что-то напугало инкуина. Что? Следовало быть очень осторожным.

   Кукуполь бежал через лес. Короткая встреча с одним из Небесных людей практически не отложилась в его памяти – юноша слишком спешил, слишком волновался и переживал, чтобы заострять на этом внимание. Подумаешь, случайная встреча! Судьба родного города – вот что волновало его сейчас.

   Затаившись у края маланового поля, он наблюдал за сражением. Душа его рвалась домой, но умом он понимал, что в одиночку ничего не сможет сделать. Его родные почти все наверняка погибли или погибнут под ударами топоров и дротиков пришельцев, и все, что он сможет сделать – это умереть вместе с ними, если повезет, забрав с собой двух-трех нападавших.

   Будь он совсем один, юноша так бы и поступил. Но ведь была еще и Кукитак. Девушка ждала его в лесной хижине, как ждала всегда, когда он уходил за добычей. Он не мог бросить ее одну на произвол судьбы.

   - Кукитак!

   Девушка не отозвалась сразу, и Кукуполь успел испугаться. Что, если она ушла в лес на поиски съедобных плодов или лиан? Что, если с нею что-то случилось? Хижина была пуста.

   - Кукитак! Где ты?

   Кукуполь заметался по полянке, не зная, что делать и за что хвататься.

   - Куки…

   Шорох. Торопливые шаги. Прерывистое дыхание.

   - Кукуполь? Ты? – она выскочила из зарослей со стороны ручья, что-то прижимая к животу. - Что слу…

   - Кукитак! – юноша бросился к девушке, схватил за запястья, - Надо уходить.

   - Ты… что?

   - В городе… враги.

   - Ой! – она пошатнулась, зеленея от страха. – Они придут сюда?

   - Я не знаю. Нам надо уходить. Сейчас же! Собирай вещи!

   Встряхнув подругу, он бросился к хижине. Кукитак молча последовала за ним. Похватав все, что попалось под руку, они поспешили скрыться в джунглях.

   Странная встреча встревожила Деева, и на первой же развилке он помедлил, выбирая путь. Одна тропа шла в сторону города, раздваиваясь потом на тропу непосредственно к инкуинам и в сторону фактории. Вторая пролегала вдоль реки. Раскинув мозгами, мужчина пошел по второй дороге. Это спасло ему жизнь.

   В тот день Попотот не пошла на поле вместе со всеми. Она осталась дома потому, что надо было сделать уборку. Девушка вынесла старые грязные постели, оттащила их в мусорную кучу и уже собралась обратно, когда услышала у ворот шум, крики и стук.

   Любопытство заставило ее поспешить в ту сторону. Завернув за угол, она увидела, что в конце улицы идет сражение.

   В первую минуту Попотот замерла, не в силах поверить собственным глазам. Ей казалось, что один отряд городской стражи напал на другой. Но потом девушка заметила, что в распахнутые ворота вбегают новые и новые воины. И их головные уборы и щиты раскрашены совсем не так.

   Чужие! В город вторглись захватчики!

   Соседи всегда представляли опасность – не зря вождь держал отряд воинов для защиты стен, не зря сборщики малана ходили на поля вооруженными даже сейчас, когда из-за болезни не хватало мужчин. Видимо, кто-то из соседей узнал о том, что на их город надвинулась беда, и поспешил напасть.

   Метнувшись за угол, Попотот со всех ног пустилась бежать. Но куда? Домой, к больным отцу и брату? Отец последние несколько дней был совсем плох, девушка даже боялась, что он может не дожить до завтрашнего дня. И все-таки она не могла бросить родных. Жаль, что младшего брата не было. Где он сейчас? Если был среди сборщиков малана, значит, уже столкнулся с захватчиками. Жив ли? Нет? Кто знает!

   Она ворвалась в хижину с криком:

   - Беда!

   Брат встрепенулся, приподнимаясь:

   - Что случилось?

   - Враги, - выдохнула Попотот. – Они… возле ворот… там… надо бежать… прятаться…уходить…

   - Отец…

   Оба посмотрели на ложе, где лежал старик. Тот почти не дышал. Несмотря на то, что Попотот только что сменила под ним подстилку и циновку, от него опять неприятно пахло.

   - Ты можешь идти? – девушка бросилась перед телом отца на колени, попыталась приподнять.

   - Попробую… - брат с трудом выпрямился, но тут же согнулся пополам, хватаясь за живот. Его стошнило кровью и слизью. Он застонал и упал на колени: - Нет… уходи…

   - Я не могу, - Попотот чуть не плакала. Ей удалось приподнять тело отца, но оно, даже исхудавшее, показалось таким тяжелым, что девушке пришлось тащить его к двери волоком.

   - Должна… я, - брат вытер рот дрожащей рукой, - я пойду за тобой… Иди вперед… не оглядывайся…

   - А как же отец?

   - Оставь. Мы… придем потом… надо сперва найти место… укрытие…

   - Я не могу, - заплакала Попотот.

   - Иди! – брат резко выпрямился, кривясь от боли.- Беги ко дворцу. Там… там вождь. Он защитит. Потом придешь за… за нами. Ну? Беги!

   Схватив какой-то горшок, брат швырнул его в сестру.

   Где-то вдалеке, за домами, раскатисто прозвучал звук рога. Это был сигнал, созывающий воинов на битву. Вождь Уш-Цитлитотль готовился выступить против захватчиков.

   Медлить действительно было нельзя.

   - Я вернусь, - прошептала Попотот и молнией выскочила наружу.

   Она прекрасно знала свой город и знала, как и где надо срезать угол, чтобы побыстрее добраться до площади перед дворцом. Но заминка возле дома ей дорого обошлась. Добежав до перекрестка и на миг замедлив шаг, чтобы сориентироваться, куда свернуть, девушка сделала только несколько шагов в выбранном направлении – и чуть ли не нос к носу столкнулась с несколькими воинами.

   - Ого! Иди сюда!

   Ее схватили за руку, потянули за собой. Попотот завизжала, попробовала вырваться, а когда ее схватили за обе руки, стала лягаться и кусаться.

   - Да ты просто огонь-девка! – рассмеялся воин. – Хороша!

   Ему закричали, зовя поторопиться. Отмахнувшись – мол, сейчас приду! – воин вдруг сорвал с себя пояс, стянул руки девушки петлей и погнал пленницу за собой.

   Посадочная площадка для грузовых челноков была устроена в сотне метров от фактории. Чтобы избежать пожаров и уменьшить уровень шума, для этого выбрали каменистое плато, с которого была удалена вся лишняя растительность, а почву засыпали слоем щебенки и отработанного шлака из «лунного грунта». На границе посадочной площадки виднелся небольшой модуль, где обычно дежурил связист. Несколько типовых белых домиков фактории, обнесенные оградой с проводами под током – больше декоративная, чем реальная защита от местных животных – виднелись в стороне. От ограды до края джунглей было около пятидесяти метров. Поселение было лишено индивидуальности – как всегда в тех случаях, когда устраивают временное поселение. Обычно, если земляне обустраивались на планете надолго, они непременно старались привнести какую-то индивидуальность – например, на Инку-5 некоторые дома копировали архитектуру старых испанских и мексиканских городков. И даже люди старались одеваться в соответствие с модой двух- или трехвековой давности, характерной для Мексики и Центральной Америки на Старой Земле. Но сюда люди прилетали лишь работать вахтовым методом. Из семи домиков, составлявших факторию, четыре представляли собой общежития, где у каждого была только небольшая комнатка, а три остальных – столовая, ангар и административное здание, совмещавшее в себе все прочие функции, от досугового центра до медпункта.

   Когда прошли стандартные два часа, необходимые для того, чтобы остыли двигатели, и выровнялось давление, капитан Рамос вышел на связь с факторией.

   - Мы готовы, давно уже готовы! – отозвались ему. – Ожидайте!

   Ждать пришлось недолго. Буквально через четверть часа на экране внешнего обзора показалась группа из пяти человек – трое мужчин и две женщины. Все они несли баулы с вещами, двое катили небольшую тележку.

   - Пятеро? – нахмурился капитан. Насколько он помнил по предыдущему рейсу, в фактории проживало одиннадцать человек, не считая прибывших с Инку-5 волонтеров.

   - Может быть, остальные заняты, - пожала плечами Шарна.

   - Интересно, чем? – подумал вслух Рамос.

   Тем не менее, он открыл шлюз и вышел навстречу гостям.

   - Рад приветствовать. Мессир Коэльо?

   Руководитель миссии вышел вперед. Это был невысокий плотный человечек с темной кожей.

   - Ну, мы готовы. Здесь все наши вещи, больше ничего не забыли.

   - Какие вещи? – удивился капитан.

   - Личные. Вы же прилетели, чтобы забрать нас с планеты?

   - Нет. У нас другая задача.

   - Какой бы она ни была, вы обязаны отставить ее и заняться более важным делом – спасением людей! – заявил Рафель Коэльо.

   - Охотно, но только после того, как выполню свою работу. Прошу пройти в кают-компанию. Там вам будут переданы накладные и сопроводительные документы на груз…

   - Какой груз? Простите, вы нас не так поняли?

   - А что я должен был понять? Мы привезли вам медикаменты, перевязочный материал, запас продуктов и кое-какие стройматериалы для…

   - Нет, - ахнул Рафель Коэльо, - этого не может быть! Скажите, что вы пошутили! Что вы не можете быть…

   - Собой? Вам показать документы?

   - Что вы не можете тут остаться! – вскричал мужчина. – Миссия прекращает свою работу! Мы закрываемся! И я требую, чтобы весь персонал увезли отсюда как можно скорее! Возможно, сейчас!

   - Но почему? – капитан старался сохранять невозмутимость старого космического волка, которого ничем не напугать. Но на самом деле он начал нервничать. Рамос был уверен, что вся его жизнь пройдет в штатном режиме. Он не был готов к нестандартным ситуациям.

   - Да потому, что здесь опасно! Инкуины… взбунтовались!

   - Что?

   - Они напали на наш лагерь. Были человеческие жертвы! Семеро убитых, еще двое пропали без вести! Мы отправили запрос о прекращении миссии в одностороннем порядке и надеялись, что вы прилетели за нами!

   - Так-так, - капитан сделал шаг вперед, жестом останавливая поток слов Рафеля. – А с этого места поподробнее…

   Через несколько минут недоразумение разъяснилось.

   Туземцы напали на миссию меньше месяца назад, судя по всему, чтобы отомстить землянам за то, что город охвачен эпидемией. В миссии заметили пожар в лагере, но не успели прийти на помощь. Международная Комиссия по Контактам запрещала привозить на планеты оружие, за редким исключением, так что находившиеся в миссии несколько человек просто бессильно наблюдали за побоищем. Уцелеть удалось лишь двум волонтерам, которые успели убежать в лес и там пересидеть нападение. Они и рассказали, что произошло.

   - Сами понимаете, - всплескивал руками Рафель Коэльо, - после такого мы просто не имеем права тут оставаться!

   - Несмотря на эпидемию? – вздохнул капитан. – Несмотря на то, что мы привезли сюда медикаменты… перевязочный материал… дополнительное оборудование… вы хоть представляете, сколько это все стоит? Не считая расходов на полет! Инку-5 не настолько богата, чтобы просто так швырять деньги на ветер!

   - Мы все понимаем, - одна из уцелевших женщин не присела, хотя ее и приглашали, и возвышалась над Рамосом, действуя ему на нервы своим ростом и статью, напоминавшей античные статуи. – Поверьте, мы прекрасно все понимаем… и уже отправили запрос на большую землю. Ответ прибудет позднее, уже когда мы все будем в безопасности.

   - Не сомневаюсь, каким он будет, - вставил Рамос. В самом деле, обычно большие «шишки», когда им сообщают о прекращении миссии, изо всех сил стараются избежать ответственности и готовы обвинить подчиненных во всех смертных грехах, только чтобы самим выйти сухими из воды. Провал миротворческой миссии на Инку-6 больно ударит по всем колониям людей, давая право старшим расам лишний повод обвинить все человечество в некомпетентности.

   - Ошибаетесь, - парировала женщина. – Поскольку речь идет о намеренном невмешательстве во внутреннюю политику инкуинов. Но отнюдь не оставляет в стороне другие вопросы. Эта эпидемия… она просто вынуждает нас сформировать новую рабочую группу. И делать это лучше не здесь, а на большой земле. Об этом и был наш запрос, - закончила она недовольным тоном.

   Капитан Рамос вздохнул. Мысленно окинул взглядом свой челнок. Он был грузовым судном, не предназначенным для перевозки пассажиров. Нет, внутри могли разместиться при нужде десять и даже четырнадцать человек, но при этом об удобствах типа личных кают для каждого, не говоря уже о разносолах и развлекательной программе скучающих путешественников, придется забыть.

   - Это… не так-то просто сделать, - произнес он.

   - Вы не хотите нам помочь?

   - Хочу, но… как вы себе это представляете?

   - Просто доставьте нас на Инку-5.

   Капитан Рамос был в растерянности. Подумав, он решил отложить решение вопроса до утра.

   Утром его разбудил Сегридж. Дежуривший у обзорных экранов пилот заметил, что к покинутой вчера фактории – никто из миссионеров не желал возвращаться туда на ночлег, - вышел человек.

   - Человек? – спросонья Рамос соображал туговато. – Не туземец?

   - Никак нет.

   По описанию инкуины хоть и были столь же высоки ростом, как земляне, но отличались другим цветом кожи – они были желтовато-бурыми с изжелта-зелеными волосами, а тела их покрывали разводы и пятна, частично природного происхождения, а частично нанесенные краской. Одежду они носили, но она состояла из полосок ткани, которыми они обматывали свои тела наподобие бинтов, а также накидок разных форм и расцветок. Тот, кто вышел к покинутой фактории, был обычного цвета, без разводов на коже и носил стандартный комбинезон. Да и цвет волос – каштановый – отличался от волос туземцев. Опираясь на палку, он обошел факторию по периметру, постоял перед воротами, стукнул в них несколько раз, потом слегка подпрыгнул, словно пытался перебраться через забор, но быстро отказался от этой затеи. Незнакомец заметил челнок, до которого было чуть больше ста метров, и направился к нему.

   Именно в этот момент капитан появился в рубке.

   - Это землянин, - сказал он.

   - Откуда он взялся? – пожал плечами Сегридж.

   - Оттуда. Это наверняка из лагеря археологов.

   - Мы его впустим?

   - Разумеется! Откройте шлюз. И сообщите остальным.

   Деев очень устал. И не только от того, что пришлось давать крюк и ночевать в лесу – то есть, практически не спать, чутко прислушиваясь к шорохам, скрипам, писку и воплям ночных тварей. И не от того, что он, переоценив свои силы, отправился в путь практически без припасов, рассчитывая поужинать в фактории, и в результате был вынужден голодать. Просто сказалось напряжение последних дней. Слишком много свалилось на одного человека. По сути, поддерживала его только мысль о Мартине. Как-никак, девушка в него верила и пошла на известный риск, чтобы достать записи на флешке. То, что фактория выглядела – и оказалась – покинутой, его не удивило. Все складывалось одно к одному.

   Он немного воспрянул духом, когда увидел на посадочной площадке челнок с Инку-5, еще покрытый пятнами окалины и припорошенный космической пылью. Судя по состоянию дюз и внешним камерам наблюдения, это был тот самый корабль, который он видел позавчера.

   При его приближении шлюз открылся, и оттуда навстречу гостю с шипением вырвались клубы отработанного внутреннего воздуха. Пахнуло специями и дезодорантом. Деев приостановился на пороге, чувствуя, как горячие потоки воздуха обвевают его со всех сторон.

   Наконец, поток воздуха иссяк, и над входом вспыхнула лампочка.

   - Проходите.

   Деев переступил порог шлюза.

   А дальше случилось маленькое чудо. Ему обрадовались.

   Едва он назвал себя, как к нему подбежал Рафель Коэльо и стал яростно трясти его за руку.

   - Вы! Вы живы! – восклицал он. – А мы вас уже похоронили, знаете вы это?

   - Нет…

   - В таком случае, вы обязаны сделать подробный отчет обо всем, что знаете, поскольку, судя по всему, вы знаете инкуинов больше, чем любой из нас.

   Немного подумав, Деев согласился.

   - Только у меня есть условие, - сказал он. – Когда все это закончится, я… должен буду принимать участие в дальнейшей работе группы.

   Капитан Рамос колебался. Ситуация выходила из-под контроля, и он, не привыкнув принимать нестандартные решения, решил довериться вышестоящим. Поскольку одним из заданий его полета было установить контакт с археологами группы Скавронски, он решил отправить к ним на Гору Леопарда двух добровольцев, чтобы те сообщили археологам о нынешнем положении вещей. А пока суд да дело – по самым оптимистичным подсчетам путь туда и обратно должен занять трое суток – решили послать запрос на Инку-5. Что скажет начальство, то и предпримут.

   В ожидании ответа археологов и начальства увеличившаяся команда маялась бездельем. Чтобы хоть как-то занять людей, капитан ввел дежурства. Поскольку обратный путь должен был продлиться на несколько недель больше запланированного – планеты медленно, но верно расходились и пришлось бы опять облетать солнце, но по еще большей дуге, чем раньше – неизвестно, что ожидает людей в пути. Могут возникнуть нештатные ситуации, и надо, чтобы каждый член экипажа был готов к ним. Поэтому все – и экипаж, и пассажиры – постоянно отрабатывали разные маневры. Пока только на словах, изучая инструкции и собирая-разбирая некоторые механизмы. Пришлось даже доверить некоторым «посидеть за штурвалом» на тот случай. Конечно, существует автопилот, но чтобы его включить, требовалось присутствие человека. Да и посадку машина самостоятельно выполнить не сможет – взлет и приземление по-прежнему оставались делом разумных существ.

   Особым вниманием пользовались вахты у связистов, поскольку внешние экраны и камеры видеонаблюдения были единственным способом связи с внешним миром. Как ни рвались колонисты обратно, все-таки некоторых мучила ностальгия. Всем хотелось бросить прощальный взгляд на планету, где они провели несколько месяцев. Кроме того, можно сколько угодно крутить ручки настроек, силясь поймать сигналы с других планет – пакеты закодированных новостей, особенно – с «материнской» Инку-5.

   Сейчас была очередь Рафеля Коэльо. Руководитель миссии чаще других оказывался возле пульта управления, чтобы в случае чего первым и прочесть ответ начальства. Как-никак, капитан Рамос передал именно его заявление о прекращении миссии. Сейчас он сидел за пультом, надвинув на голову шлем с наушниками и напряженно ловил крупицы информации в потоке «белого шума». Шарне, которая коротала время за осмотром окрестностей – девушке ужасно хотелось выйти и пройтись по грунту, но велено было сидеть и караулить «гражданского» - пришлось дважды толкнуть его в бок прежде, чем мужчина оторвался от настроек.

   - Что там происходит?

   - Где?

   - Что. Там. Происходит? – Шарна ткнула пальцем в обзорный экран. По жидкокристаллической поверхности от тычка пошла рябь.

   - Я ничего не вижу! – возмутился Коэльо. – Словами нельзя было…

   Но тут рябь утихла, и он осекся.

   - Ничего себе. Пожар, что ли?

   Над лесом поднимался слабый дымок. В ярком небе он был плохо виден, но, изменив настройки и добавив увеличения, связист вывел на экран даже не один, а три столба дыма.

   - Лесной пожар? – предположила Шарна. Воображение тут же нарисовало ей толпу перепуганных животных, бегущих от стены огня в сторону корабля, объявление общей тревоги, спешный старт и поиски нового места для стоянки – ведь они так и не забрали всех людей.

   - Все может быть. Хотя… тут ведь поблизости есть города… Даже два города. Ну-ка, ну-ка…

   С помощью той же Шарны он активировал карту местности, составленную его предшественниками. Поместил на нее точку, где стоял челнок, сориентировал по сторонам света…

   - Это в городе.

   - Что?

   - Карта показывает, что в той стороне, примерно в тридцати километрах отсюда и в двадцати пяти километрах от фактории, располагается один из городов инкуинов. Вообще, насколько нам известно, городов-государств на материке штук пятнадцать. И все они воюют друг с другом.

   - Поэтому и фактория основана в стороне от поселений туземцев? – догадалась Шарна. – Чтобы не зацепило местными войнами?

   - Да, скорее всего. Видимо, что-то случилось в городе.

   - Вы доложите капитану?

   - Да, - Коэльо активировал внутреннюю связь, и через пару минут капитан поднялся в рубку связистов.

   - Это не похоже на стихийный пожар, - заявил он, понаблюдав за столбами дыма. – Они не перемещаются, не усиливаются, не меняют густоту и цвет. Скорее всего, это костры, зажженные инкуинами… для каких-то своих целей.

   - Как интересно! – Шарна вопросительно заглянула ему в глаза. Пилот буквально дергалась от нетерпения. Ей ужасно хотелось хоть ненадолго покинуть корабль и прогуляться по планете. Когда тебе всего двадцать четыре года и впереди вся жизнь, очень хочется сделать все, чтобы не упустить ни одного шанса. – Мы можем узнать, что там происходит?

   Если надо, она была готова пойти добровольцем, но капитан покачал головой:

   - У нас для этого достаточно тех, кто чаще бывал в городе.

   - И я даже знаю, кто бы это мог быть, - вставил Коэльо.

   Шарна пулей выскочила из рубки, от волнения даже не подумав включить внутреннюю связь. Девушке не сиделось на месте.

   Деев чувствовал себя не лучшим образом. В чем тут была причина – в общей усталости от проделанной работы, или он тоже заболевал, как Янис, - сказать трудно. Нет, его не донимал зуд, как туземцев, ничего особенно не болело. Просто он словно постарел за минувшие несколько часов.

   Поднявшись в рубку, он бросил взгляд на экран. Помолчал.

   - Ну, и что это, по-вашему? – заторопила его Шарна.

   - Это конец Города Ча, - хмуро ответил мужчина.

   Вождь Пакча-Чук праздновал победу.

   Сопротивление жителей Города Ча было сломлено. Все, кто сопротивлялся, были убиты. Немногие уцелевшие убежали. Некоторое время солдаты рыскали по городу, отлавливая горожан. Кого-то убили, кого-то взяли в плен.

   На площади перед дворцом шла дележка добычи. Все вещи, сколько-нибудь представлявшие ценность, сваливали в одну кучу. Потом из этой груды часть пойдет вождю, часть – жрецам и старшим военачальникам, а остальное раздадут прочим мужчинам. Пленных делили на три группы. В одну вошла большая часть мужчин – это были, как правило, крепкие взрослые мужчины. Их судьба была известна – в течение следующих нескольких дней все они будут принесены в жертву богам в качестве благодарности за победу. В другую сторону согнали молодых женщин и юношей – их победители заберут себе в качестве рабов и слуг. Здесь же, в этой группе, находились и несколько жен из гарема Уш-Цитлитлаля. Детей, стариков и старух оставили в третьей группе – их собирались оставить в разоренном Городе Ча на произвол судьбы.

   Борис Скавронски не находил себе места.

   - Вы понимаете, что вы натворили? – в который раз восклицал он. – Мало того, что вы открыто выступили против большинства, вы еще и рискнули ценными материалами! В науке главное что? Главное – знания! Информация! А вы? Что вы наделали?

   Мартина тихо вздохнула и встрепенулась, явно собираясь что-то сказать, что руководитель группы не собирался ее слушать.

   - Там были уникальные данные! Полный текст надписей, а вы? Что вы сделали? Вы отдали ее…

   Девушка что-то проворчала себе под нос.

   - Что-что вы сказали?

   - Я сняла копию, - громче ответила она.

   - Копию! – всплеснул Скавронски руками. – Вы скопировали данные… которые теперь попали неизвестно, в чьи руки!

   - Известно, в чьи! – произнесла Мартина. – Деев…

   - Этот ваш Деев трус и предатель, - вставил из своего угла Тазов.

   - Нет! – взвилась девушка.- Антон не такой! Он…

   - Он уже Антон! – съязвил Тазов.

   - Да. А вы не знали, как его зовут? Какой же вы после этого ему друг?

   - С чего вы взяли, что мы дружим?

   - Ну…

   - Хватит! – Скавронски пришлось ударить кулаком по столу, чтобы остановить перепалку. – Прекратить! О ваших отношениях с Антоном Деевым вы будете спорить сколько угодно потом.

   - Я вообще больше не желаю о нем говорить, - фыркнул Тазов. – Меня интересуют только материалы, которые он у нас украл…

   - Не «украл», а вызвался отнести на большую землю, - снова взвилась Мартина.

   - Это он вам так сказал! А сам наверняка решил присвоить себе честь открытия подземного города. Кто знает, что там еще было на флешке?

   Он сердито посмотрел на девушку. Мартина невольно поежилась.

   - Вы хотите сказать, что я нарочно…ну, знаете! Вы… вы…

   Всхлипнув, она кинулась прочь из палатки. Ее душили злые слезы. Только сейчас она вполне понимала отчаяние Антона Деева, которого никто не понимал. Но если у Антона была она – хоть тот и не воспринимал помощь девушки всерьез – то к кому бежать ей? И почему она не ушла с Деевым тогда? Не захотела бросить свои пленки и образцы? Но их за три месяца работы накопилось не так уж и много. В группе ее чаще использовали именно в качестве фотографа и подсобного рабочего, вспоминая о ее биологическом образовании лишь когда надо было идентифицировать найденную в подземном городе мумию или сравнить изображение на стене с реальными обитателями здешних мест. Мартина понимала, что даже такая ее работа приносит пользу делу, но…

   Кто-то встал за ее спиной. На миг девушке показалось, что это вернулся Деев. Всего на миг она поверила в несбыточное. Он здесь, он с нею, он…

   Но это оказалась вторая лаборантка, Анна. Хмурая, неразговорчивая, так и не сошедшаяся с Мартиной, она и сейчас смотрела недовольно.

   - Пошли, - только и произнесла она и сделала приглашающий жест. Вздохнув, Мартина поплелась за нею.

   Сначала ей казалось, что Анна пригласила ее, чтобы поговорить или утешить – часто ведь так бывает, что помощь или поддержка приходят с неожиданной стороны! – но, как оказалось, ей на самом деле потребовалась помощь. Молчаливая неконфликтная Анна выполняла в экспедиции монотонную работу по оформлению образцов – каждый после беглого осмотра и изучения следовало упаковать, промаркировать и сделать соответствующие записи. Большая часть предметов, поднятых на поверхность из подземелий, предстала перед людьми в виде обломков. Извлеченные на свет, они снова будут собраны, но уже в лабораториях на Инку-5 или в большом мире.

   Уже очищенные, отмытые и помеченные маркером образцы лежали на столах один подле другого, как части мозаики, в которой кое-где не хватало фрагментов. Каждый надо было аккуратно обмотать пленкой, потом обрызгать быстро твердеющим пластиком, затем обернуть упаковочным материалом, на который нанести номер и код. После чего продублировать номер и код на плане-схеме и только после этого убрать образец в ящик к другим. При этом надо было следить, в какой ящик что упаковывается и не допустить, чтобы куски разбитого горшка попали к «биологическим образцам», а «предположительно предметы культа» не оказались перемешанными с «домашней утварью». И без того в результате дальнейших исследований может возникнуть путаница.

   Некоторое врем девушки работали молча, лишь изредка обмениваясь короткими деловыми замечаниями: «Передай скотч!» - или: «С этим ящиком все! Запечатывай!» И Мартина постепенно успокаивалась. И даже начала подумывать о том, чтобы сказать Анне «спасибо» за то, что не бросила ее наедине с мрачными мыслями.

   Тихий звон передатчика прервал ее мысли. После того, как их покинули двое участников экспедиции, Янис Лазиус и Антон Деев, а также все инкуины, которые могли выполнять простую черновую работу, рабочих рук не хватало, и передатчик из палатки связи постоянно кочевал с места на место. Сейчас он стоял на одном из ящиков рядом с девушками.

   - Это база, - сказала Мартина.

   Анна только кивнула. Не спеша убрала очередной осколок в ящик, подошла к передатчику, активировав его. Натянув наушники, прослушала короткое сообщение и обернулась к коллеге.

   - Да, база. Они хотят нас забрать.

   - Что?

   - Скажи Скавронски. Я тут.

   Поставив запись на паузу, Анна молча вернулась к своей работе упаковщицы.

   Мартина вышла из палатки. Забрать? Их хотят забрать? Всех или… Погруженная в раздумья, она направилась в зону раскопок.

   За минувшие два с небольшим месяца работы значительно продвинулись, несмотря на то, что после начала эпидемии помощи от инкуинов не было никакой. Люди все делали самостоятельно – производили замеры, фотографировали, поднимали на поверхность образцы и очищали их.

   Скавронски и Тазова Мартина отыскала на «первом этаже». Двое мужчин осторожно раскапывали полу-обрушенный проход, заодно сортируя обнаруженные среди камней осколки. Большая их часть, конечно, потом будет выброшена – когда их осмотрят. Но некоторые, несомненно, уже сейчас представляли интерес.

   - Нас вызывает база, - сказала Мартина, подойдя.

   - Что, ваш Деев передает вам привет? – устало съязвил Тазов.

   - Я не знаю, - мысль о том, что передачу мог вести Антон, но Анна ей этого не сказала, оказалась болезненной. – Кажется, они хотят, чтобы мы свернули тут работу.

   Скавронски медленно выпрямился. В руках он держал камень, из которого торчало нечто, что могло быть принято за обломок кости.

   - Это невозможно, - спокойно произнес он.

ЧАСТЬ 2.

ГЛАВА 7.

Институт Генетических Исследований, планета Майяр. Полгода спустя.

   «Ткаким образмом, согасласног исасаледован иям, мпожно седать вывоюд о том, чтоь мит оьхондрии при облувчени и мггут пмровлять свойств а полноценных клеиток».

   Перечитав фразу, он нахмурился. Опять столько опечаток! Но что поделать, если клавиатура здешних компьютеров просто не предназначена для его пальцев! Насколько было бы проще дома…

   Нет! Не проще. Намного сложнее. И эти сложности не оставляли до сих пор. Например, вчера пришло голосовое письмо от матери. Верховная мать клана сообщила, что после долгих переговоров и взаимных уступок, Совет Кланов пришел к беспрецедентному решению – разрешить ему жить отдельно от новой семьи брата. Как-никак, он один из немногих гротхов, которые не просто сумели получить высшее образование, но и доказать, что он его достоин, что сертификат и необходимые документы не куплены и не получены в качестве взятки за услуги определенного рода. И вообще, стоит подумать о престиже своей расы. Ведь он практически такой один, а многие до сих пор судят обо всей расе по ее отдельным представителям. И поди, докажи, что рептилоиды-гротхи – это не только груда мышц, броня, оружие и злобный нрав, если они готовы объявить охоту даже на своих соплеменников, которые с точки зрения всех остальных разумных существ не совершили ничего плохого.

   А что такого он совершил? Всего-навсего отказался перейти из клана в клан, причем не как потенциальный отец будущих маленьких гротиков, а только младший брат их будущего отца. Да, генетически они должны быть идентичны, так что не все ли равно, чьи малыши должны появиться на свет через положенное число дней. На этом в свое время была построена вся жизнь гротхов. Мать выбирала для своих детей лучшего отца из трех или четырех близнецов. При этом оставшиеся без потомства братья становились охранниками и защитниками детворы. До определенного возраста все новорожденные гротики похожи не только генетически, но и внешне, так что не все ли равно, о чьих детях идет речь? Защищая племянников, бездетный самец-гротх защищал и собственный генетический потенциал.

   Хартуг это понимал, может быть, лучше многих. Ведь он был практически единственным представителем своего вида, который сумел получить ученую степень по генетике. Более того, несколько недель назад вышла в свет его монография о наследственности и изменчивости у близнецов. Она принесла ему определенную известность… и заставила семейство изменить отношение к беглецу.

   А ведь сколько было шума, когда он сбежал к землянам! Его заклеймили предателем расы, готовы были вычеркнуть из списков рода. Отчасти его монография и была посвящена тому, чтобы доказать остальным – его генетический материал все равно остается в семье, поскольку он с братом – одно целое. И даже так лучше для всех, ибо всего одного-единственного белка в длинной цепочке ДНК достаточно для того, чтобы молодое поколение унаследовало не только внешние данные, но и характер. Для гротхов, которые тысячелетиями поклонялись силе, наличие среди родни откровенных пацифистов было чем-то вроде проклятья. Достаточно вспомнить «битвы за женихов», когда более сильный и агрессивный клан просто-напросто отвоевывал и угонял в плен братьев молодых отцов. Таким образом, побежденный клан терял не только нескольких молодых мужчин. Он терял и позиции на рынке невест. Никто не хотел становиться отцом новых поколений в таком клане.

   Да, такова была судьба его клана. Была бы судьба, если бы не отчаянный поступок Хартуга, который вскоре после того, как его «передали» из клана в клан не сбежал оттуда и демонстративно не попросил политического убежища у землян. Этот поступок не мог остаться незамеченным, он грозил международным скандалом, поскольку молодой ученый сразу же послал запрос в тот университет, где проходил обучение и попросил предоставить ему гранды для поступления в аспирантуру. При этом он открытым текстом сообщил, что в случае отказа ему грозит суровое наказание вплоть до смертной казни со стороны сородичей, ибо традиции запрещают гротхам учиться. Подобная формулировка никого не оставила равнодушными. Хартур оказался в центре скандала. Он был готов на все, чтобы отстаивать свои права, и неожиданно Совет кланов пришел ему на помощь. Расправа с одним из членов общества могла бы сказаться на репутации всех гротхов. Совет раскололся на фракции. Одни утверждали, что надо добиваться выдачи Хартуга и демонстративной церемониальной казни отступника – это поможет укрепить традиции, а также лишний раз поддержит репутацию гротхов, как неумолимых бойцов. Мол, если они так суровы по отношению к сородичам, то каковы же они к врагам?

   Однако поднялись и другие голоса. Нашлись те, кто утверждал, что лишняя жестокость может обернуться против всего народа. Ведь Хартуг никого не убил, не изнасиловал и не ограбил. Он просто хотел учиться и работать по выбранной специальности. Он даже не отказывался от своего семейного статуса – ведь, согласно тем же традициям, своих детей он заведет лишь в том случае, если его старший брат умрет бездетным. А до тех пор он может быть совершенно свободен. И потом, у него же были интересные наработки, касающиеся наследственности гротхов. Не стоило сбрасывать со счетов и этого – ведь своих «домашних» ученых у народа-воина было не так уж и много и большинство были специалистами в создании тактического вооружения и медицине катастроф.

   В результате Хартуг оставил родную планету, перебравшись в соседнюю систему, где был принят сначала на должность аспиранта, а с недавних пор и младшего научного сотрудника филиала Естественно-Научного Университета. За минувшие годы он сумел подняться до должности младшего преподавателя и сейчас готовил материал для диссертации. Лабораторная часть была практически закончена, нужно лишь провести кое-какие полевые исследования.

   Он переправил ошибки в двух последних страницах, сохранил написанный текст и выпрямился, с удовольствием хрустнув суставами.

   - Пойду, разомнусь!

   Сидевший за столом напротив аспирант поднял голову.

   - Опять «бой с тенью»?

   Хартуг улыбнулся, приподняв губу над клыками. Иногда было полезно играть роль эдакого неотесанного дикаря. При первой встрече бывало полезно ввести собеседника в заблуждение, чтобы потом доказать, что внешность бывает обманчива. Поэтому гротх до сих пор пять раз в неделю посещал спортивный зал, работая с тренажерами по часу, а в выходные ограничивался простой пробежкой в парке.

   Он уже миновал коридор и спускался по лестнице на первый этаж, когда его окликнули из соседней лаборатории.

   - Хартуг? Свободен?

   Он остановился на верхней ступеньке:

   - Почти.

   - Торопишься? – человек-полукровка, выглядевший так, словно его отец был веганцем, махнул рукой.

   - Не совсем.

   - Заглянешь на минуточку? Тут есть кое-что интересное… - он оставил дверь приоткрытой и отступил, приглашающе махнув рукой.

   Хартуг вернулся. Прошли те времена, когда его подкарауливали в пустых аудиториях и наваливались скопом, чтобы, как выяснялось потом, «проверить реакцию». Несмотря на то, что люди и гротхи вот уже несколько десятилетий входили в семью разумных рас и даже как-то научились сосуществовать, все равно находились те, кто смотрел на представителей народа-воина, как на диковинки. «А это правда, что ваши дети еще в колыбели играют с боевым оружием? А с какого возраста вы начинаете учить их стрелять? А правда, что рептилоид не может считаться совершеннолетним, пока не убьет дюжину врагов? А скольких ты сам убил, чтобы тебе разрешили поехать сюда?» - эти и десятки других вопросов ему задавали еще в бытность студентом, да и теперь еще иногда нет-нет и находились те, кто пытался проверить, каков он «в деле». Но чтобы устраивать засады, заманивая его в западню таким примитивным способом?

   Он переступил порог информатория. Сюда не только стекалась вся информация, но и здесь можно было узнать все инопланетные новости, в том числе и из мира науки.

   - Иди сюда, - махнул ему рукой Стив Човски, старший информатор, - тут кое-что по твоей части.

   - Опять про боевые искусства? – скривился Хартуг, памятуя о том, как однажды его пытались заинтересовать просмотром старой-престарой, сотню раз отреставрированной и шесть раз переоцифрованной комедией откуда-то со Старой Земли. Называлась она странно - «Доспехи Бога», и Хартуг так и не понял, при чем тут боги. «Ну, как же так! – пытались его урезонить. – Там же герой владеет боевыми искусствами! А ты ведь тоже…»

   - Нет, - возразил второй лаборант. – Ты, кажется, работаешь над темой генетических аномалий?

   - Я работаю над темой наследственных аномалий, но – да, генетика там тоже…

   - Тогда читай!

   Люди посторонились, давая рептилоиду подойти и наклониться над монитором.

   - Статья была опубликована в прошлом номере «Космоджиографик», - просветил ему Стив, ткнув пальцем в логотип в углу экрана. – Версия для специалистов и научных работников.

   Хартуг кивнул. Этот журнал выходил в двух версиях – в одной публиковались статьи, заметки и репортажи для обывателей, интересующихся дальними планетами и жизнью на них. Вторая состояла сплошь из научных статей, посвященных тем или иным исследованиям. Только в ней можно было прочесть полный отчет об экспедициях, научных открытиях, лабораторных изысканиях и политические обзоры. Про него самого писали в обеих журналах – в одной выходила серия статей о жизни и быте гротхов, в другой освещалась политическая сторона «процесса».

   Статья, которую ему предложили люди, была отчетом недавно вернувшейся научной экспедиции. Примерно полгода назад была свернута работа миссии на планете Инку-6. Не так давно оттуда начали поступать тревожные новости. На планете Инку-6 среди местного населения бушевала странная эпидемия, поражавшая исключительно мужское население. Передавалась она, как ни странно, всеми способами, в том числе и половым путем. Женщины лишь являлись носительницами болезни, но стоило мужчине вступить в связь с больной женщиной, как его можно было считать покойником. Он умирал в течение месяца, не оставив потомства.

   Первые очаги заболевания проявились в поселении, которое на языке местных жителей назывался Городом Ча. Потом эта болезнь появились в двух соседних городах – Городе Пу и Доме Ягуара. Еще через два месяца – в Городе Ло.

   Эпидемия бушевала на Инку-6 уже почти полгода, и за это время рождаемость на планете упала в разы. Например, в Городе Ча за это время не родилось, и не было зачато ни одного ребенка.

   «Мы прогнозируем дальнейшее уменьшение численности инкуинов, - говорилось в статье. – Если не удастся разгадать эту загадку, то можно констатировать, что этому народу в ближайшие двадцать-тридцать лет грозит полное вымирание».

   Дочитав до конца, Хартуг медленно выпрямился. Две пары глаз таращились на него. Гротх медленно кивнул.

   - Поищите мне всю информацию об инкуинах, которую только можно найти, - произнес он.

   Вангея. Космопорт. Еще четыре месяца спустя.

   Посадку на челнок, идущий до зависшей над планетой станции, еще не объявили, но багаж уже был погружен. Оставалось всего несколько минут, и напряжение ожидания постепенно росло. Вздрагивать заставлял каждый резкий звук.

   Ната молчала, озираясь по сторонам и избегая встречаться взглядом с матерью. Анна-Мария Чех прилетела на Вангею несколько дней назад и сегодня же должна была улетать обратно. Билеты были заказаны, мать и дочь разлетались в разные стороны сектора буквально через несколько часов друг за дружкой.

   Между ними висело напряженное молчание. Все слова, какие только можно, были давно уже сказаны и не по одному разу. Порой они переходили на крик, слезы, истерики, за которыми следовало бурное примирение, часто снова переходящее в ссору. Мать не могла понять дочь, которая в ее-то годы – уже перевалило за сорок лет! – все куда-то рвалась. Казалось бы, остепенилась, можно вздохнуть спокойно и радоваться, что и последний из твоих многочисленных детей уже нашел свое место в жизни. Ан нет… Мать часто не одобряла решений единственной дочери, приводя в пример ее старших братьев и их жен. Дескать, бери пример с настоящих женщин. И профессия у тебя мужская, и замуж ты долго не выходила, и вообще чуть в лесбиянки не записалась, когда стала снимать квартиру на пару с подругой, и потом, когда внезапно решила родить ребенка без мужа, и добро бы нашла себе мужчину, так нет. Воспользовалась банком спермы! И вот теперь, когда, кажется, возраст требует, что пора остепениться, срывается и мчится невесть куда только потому, что где-то в глухомани нашли какую-то необычную мумию!

   Наконец, сквозь монотонный шум и гул космопорта пробился переливчатый сигнал – знак начала посадки. Ната приподнялась.

   - Мне пора.

   - Погоди, - мать встала тоже. – Может быть, это и не…

   - Внимание! – послышался механический голос. – Объявляется посадка на челнок «13-21А» до орбитальной станции «Торна-Тау». Повторяю. Объявляется посадка на челнок «13-21А» до орбитальной станции «Торна-Тау». Время посадки – восемь минут.

   - Мне пора, - с нажимом повторила Ната, чувствуя, как мать сжимает ее руку. – Не надо, мама.

   - Тебе еще не поздно передумать, - настаивала та. – Восемь минут – вполне достаточно. Ты успеешь связаться с диспетчером и аннулировать свой билет.

   - И что? За это время они найдут другого специалиста моего уровня? Не смеши меня, мам!

   - В конце концов, они могут обойтись и без тебя. Обходились же как-то пять последних лет! Тем более что ты нужна здесь. И не только мне…

   - Мама…

   Ната почувствовала, как ее другую руку стиснула маленькая теплая ладошка и опустила взгляд. Потом присела перед дочерью, и девочка тут же обвила ее шею руками:

   - Мама. Не улетай!

   Из-за ее плеча Ната сердито покосилась на мать – оказывается, та пользовалась запрещенным приемом, взяв внучку в союзницы!

   - Как тебе не стыдно, мам…

   - Это тебе должно быть стыдно! – парировала старшая из женщин Чех. – У тебя ребенок! А ты бросаешь ребенка…

   - Мамочка, я не хочу, чтобы ты улетала, - то ли по собственной инициативе, то ли повторяя роль, тут же произнес ребенок.

   Глаза Наты и ее дочки встретились. У девочки были те же волнистые темные волосы того же оттенка, как и у ее отца, и такие же серо-голубые глаза, как у Георга Ортса, погибшего на планете Мол-Северный почти за год до ее зачатия. Только в остальном девочка не походила на своего отца, которого видела всего пару раз – на фотографиях, скопированных из инфранета. Все утверждали, что она – точная копия матери и даже более типичная астрийка*, чем сама Ната.

   (*Астра – патриархальная планета, с которой родом Ната Чех. Запоздалое примечание автора.)

   - Солнышко, у меня работа! – мягко произнесла она, мысленно дав себе зарок по возвращении еще раз серьезно переговорить с собственной матерью.

   - Ты ведь уже работаешь в Академии! – возразила девочка.

   - Видишь, даже ребенок удивляется, - встряла Чех-старшая, - почему тебе от одной работы надо лететь на другую! Ты хороший преподаватель, студенты тебя любят. Начальство тобой довольно…

   Ната поморщилась. Да, начальство было так ею довольно, что буквально заставило доработать до конца года, невзирая на то, что запрос на участие Натаны Чех в новой экспедиции был отправлен чуть ли не по правительственному каналу.

   - И я тебе уже сто раз говорила, - вздохнула она, применяя тот же аргумент, который уже использовала во время последнего разговора с ректором, - что я не могу учить студентов и рассказывать им о новых открытиях в палеонтологии, если не буду о них ничего знать! Кроме того, мои студенты практически все рано или поздно попадут в полевые условия. И я должна их подготовить к этому, основываясь на своем опыте! Ибо как можно научить тому, чего не умеешь сам?

   - Костер разжигать из одной спички?

   - Хотя бы!

   Ната усмехнулась. Ее детство прошло на планете с патриархальным уклоном. Колонисты Астры нарочно старались ограничить технический прогресс и часто в быту пользовались приборами, устаревшими на других мирах или вовсе ручным трудом. Например, несмотря на наличие в доме стиральной машины, в детстве Нату учили стирать вручную. А ее братьев отец раз в неделю заставлял колоть дрова. Изначально Астру заселили сектанты, которые были ярыми противниками прогресса. К тому моменту, как родилась Ната, религиозный фанатизм предков ушел в прошлое, но тенденция осталась.

   - Ну, ма-ам, - продолжала канючить дочь. – Ну, не улета-а-ай…

   - Солнышко, я должна, - Ната встала.

   - Мне без тебя будет скучно!

   - Вовсе нет. Ты же останешься с бабушкой. Полетишь к ней домой. Там тебя встретят четверо твоих двоюродных братьев и сестренок. Тебе будет, с кем играть. И ты там даже сможешь ходить в школу, - голос ее вопросительно дрогнул, и Ната посмотрела на свою мать. Вопрос о переводе ребенка из школы в школу пока решился только в теории, осталось оформить кое-какие документы на месте. И Ната уже выслала доверенность, разрешая Анне-Марии Чех действовать от ее имени во всех вопросах, касающихся ее внучки.

   - Тебе там понравится, вот увидишь, - наклонившись, Ната поцеловала дочь. – А я привезу тебе с Инку-6 какой-нибудь подарок.

   - Обещаешь? – просиял ребенок.

   - Обещаю.

   Ната обняла Георгину.

   - Сама прилетай! – резко бросила мать, беря внучку за руку.

   - Я буду скучать, - опять повторила девочка.

   - Я тоже, - улыбнулась Ната, погладила дочь по голове и подхватила сумку с личными вещами. – Будь хорошей девочкой, слушайся бабушку, а мне пора!

   До окончания посадки оставалось каких-то две минуты. Последние пятьдесят метров до челнока ей пришлось бежать.

   Ворвавшись внутрь, Ната с размаху плюхнулась на свое кресло, пристегнулась и прижалась носом к стеклу.

   Вангейский космопорт гордо сверкал огнями зеркальной стены в три этажа высотой. Нате показалось, что на втором этаже у окна стоят две фигуры – пожилой женщины и девочки. Вот одна из них шевельнулась – взмахнула прощально рукой – и сердце Наты сжалось. Ей вдруг подумалось, что она больше никогда не увидит свою дочь.

   Институт генетических аномалий, планета Майяр, за несколько дней до того.

   По экрану ползла лента, состоящая из шести повторяющихся символов. Четыре были знакомы всем, кто имеет отношение к генетике – условные обозначения четырех белков, которые составляли основу жизни не только на Старой Земле, но и во всей Галактике – А, Г, Ц, Т. Аденин, гуамин, тинин, цитозин. Но два других от них отличались не только буквами – машина выделила их другим цветом – на фоне светло-голубых привычных букв время от времени мелькали канареечно-желтые У и С – урацил и селектин.

   - Вы уверены? – один из наблюдавших за бегущей строкой людей нахмурил брови.

   - Да, - кивнул он.

   - Не слишком ли… смело? – первый мужчина покосился на своих коллег. Тут было трое землян, веганец и два урианина. Присутствовал еще и низкорослый гламр, но его почти не было видно. В мире, где все приспособлено для существ выше полутора метров роста, трудно жить тому, кто даже встав на цыпочки, окажется всего лишь ста сантиметров роста. Поэтому гламр единственный не сидел, а стоял у самого экрана, рядом с ним, сцепив за спиной короткие толстые ручки. Его мордочка выражала глубокую задумчивость. Он не видел, с какими лицами переглядывались его коллеги.

   - Нет, - ответил он.

   - Но ведь это… - снова начал землянин.

   - Это всего лишь следующий шаг в науке, коллега, - прошелестел один из двух уриан. Его тонкие пальцы нервно задвигались, растительность на макушке закачалась в такт движениям всего его гибкого худощавого тела. – Мы… были уверены, что рано или поздно он будет сделан. И мы рады, что этот шаг сделала одна из молодых рас.

   Веганец ревниво фыркнул. Его раса перестала быть молодой сразу после того, как в космос ворвалось человечество Старой Земли. И пусть их немного опередили меоры и гламры, но эти существа были меньше похожи на веганцев, отличаясь разве что ростом, цветом кожи и некоторыми особенностями физиологии и внутреннего строения, что до сих пор, почти пятьсот лет спустя, эти две расы считались соперницами. И именно в плане первенства.

   Но теперь урианин назвал молодой расой другую. Что могло означать очень многое – а могло не значить ничего.

   Представитель той самой «молодой расы» потупился и неожиданно встретил взгляд низкорослого гламра, который стоял к нему – и экрану – ближе всех.

   - Что ж, - произнес гламр, - могу вас поздравить, коллега.

   Хартуг ощутил, как напряглись мышцы его шеи и головы. Усилием воли он постарался загнать чувства вглубь, зная, что при сильных эмоциях у него встает дыбом гребень на макушке, а на остальной коже головы проступают лиловые и бурые пятна – признак возбуждения у половозрелого самца. Когда несколько лет тому назад он сделал свой выбор в пользу науки, молодой гротх еще не знал, куда заведет его путь научных изысканий. Открытие нового белка, который присутствовал в цепочке ДНК некоторых видов разумных существ, могло в корне изменить теорию наследственности и заставить пересмотреть саму гипотезу о происхождении жизни во Вселенной.

   - Ваша… модель, - кашлянув, заговорил землянин, - довольно интересна. Но это теория. А практика…

   - А практикой я сейчас занимаюсь. Есть несколько заинтересовавших меня случаев.

   - Например?

   Помедлив, Гротх приостановил показ слайдов и вывел на экраны новую подборку иллюстраций.

   - Вот. Эпидемия на Инку-6.

   Представители ученого совета переглянулись. Потом оба урианина, не сговариваясь, активировали свои наручные коммы, пытаясь связаться со своим руководством.

   - Да, - кивнул веганец, - это проблема…

   При этом он покосился на людей – именно представители этой расы контактировали с аборигенами. И вся информация шла через них. Представители других рас в систему практически не допускались. Люди считали, что раз это их проблема, то и справляться с нею надо своими силами.

   Однако кое-что пошло не так. В инфранет просочилась сильно приукрашенная и искаженная хакерами информация о количестве заболевших и самой пандемии. Назывались причины и симптомы. Кое-что было правдой, а кое-что – откровенными домыслами.

   Как бы то ни было, о проблеме заговорили.

   - И сейчас вы…

   - Да, я готов предложить свои услуги. Возможно, у меня найдется ответ… или хотя бы подсказка, - сказал Хартуг.

   Борт космического корабля «Торна-Тау», несколько дней спустя.

   Обычно во время полета Ната Чех не скучала – у нее находилось много дел. Надо было составить план работы, просмотреть все найденные статьи, написать письма и составить график дежурств, а также перелопатить гору дополнительных бумаг, чтобы потом, «в поле», не тратить времени на такую ерунду. Все таблицы должны быть составлены, чтобы потом можно было лишь заполнять соответствующие графы. Это потом облегчит и написание отчетов – сейчас можно спокойно сочинить вступительные статьи и «шапки».

   Но в этот раз ей не работалось. Причина, как ни банально, была в том, что она отвыкла от рутинной работы. Или, что вернее, привыкла к намного большему объему работы во время педагогической практики. И сейчас уже на пятые сутки полета поняла, что делать ей больше нечего.

   Грузовое судно «Торна-Тау» доставляло в факторию кое-какое оборудование, медикаменты, несколько посылок с личными вещами, заказанными через инфранет, и еще несколько специалистов – группу парамедиков под предводительством некоего Кармы, биолога Ладиславу Таран и лингвиста Раджа Ча. Встречаясь в кают-компании, они могли говорить только о своей работе.

   - Мы получили запрос, - вещал Радж.- У нас просили консультации по поводу дешифровки старинных надписей, обнаруженных на стенах подземного хранилища…

   - Храма? – переспросила Ната, памятуя о том, что в некоторых диалектах даже земных языков отдельные слова и выражения могут иметь разное значение.

   - Трудно однозначно сказать, - уклонился от ответа лингвист. – Мы получили снимки, которые показывают только стены, испещренные надписями. Подобное практически не встречается. Есть аналоги только на Старой Земле. Там были такие египетские пирамиды. Может быть, слышали?

   - Слышала, - кивнула Ната. В юности ей довелось побывать там с экскурсией. Туристическая поездка на прародину человечества обошлась ее отцу в премию и кредит, но оно того стоило. Именно после этого у Наты Чех родилась идея стать космопалеонтологом.

   - Так вот, только на Старой Земле и еще в нескольких местах встречалось подобное – чтобы на стенах культовых сооружений наносились надписи. Причем в таких количествах и такие, которые предназначены для чтения!

   - То есть…

   - Это каменная летопись. Обычно культовые сооружения украшают просто узорами или символами. Но практически никогда – связными текстами. Это все равно, что оклеивать библиотеку изнутри листками из книг.

   - Вы имеете в виду старинные бумажные книги?

   - Да.

   - Насколько помню, в некоторых районах Старой Земли в один сравнительно небольшой период времени тоже существовал сходный обычай, - Ната попробовала заглянуть в инфранет, но забыла, что в глубоком космосе он не ловится, и вздохнула, - некоторые люди оклеивали стены своих жилищ изнутри листами бумаги с отпечатанными на них текстами. Это называлось «газеты».

   - А, да, помню, - оживился лингвист. – Это такие листы бумаги, на которых машинным способом наносились тексты с какой-либо информацией. Когда поступала новая информация, «газету» делали заново. А старые либо копили, либо утилизировали. Но чтобы ими оклеивали стены домов? Интересно, зачем?

   - Может быть, за тем же, зачем это сделали и обитатели Инку-6?

   - Все может быть. Когда мы прочтем эти надписи, мы поймем.

   - А разве их уже не прочитали?

   - Мы получили запрос на совет и консультацию от Яниса Лазиуса. Он был послан как раз от нашего института, вернее от нашего филиала на Контисе-3. Несколько недель назад было получено сообщение о том, что часть надписи расшифрована, но есть вопросы. Отдельные фрагменты и знаки не поддавались однозначной трактовке. Янис просил консультацию, но на связь больше не выходил. И вообще, с ним там случилось нечто непонятное. Вот я и решил лететь, чтобы разобраться на месте.

   - А меня просто пригласили как ведущего специалиста в своей области, - пожала плечами Ната. – Кое-что найденное там же тоже не поддается однозначной трактовке. Но сообщения весьма… отрывочны. И, принимая во внимание, что там произошло, я не особо удивляюсь тому, что нашим коллегам сейчас немного не до научных исследований.

   - А что там произошло?

   - Эпидемия. Странная эпидемия, разразившаяся среди туземцев.

   - Это не…

   - Это не можем быть мы! – вступила в разговор Ладислава. – Не должны! Новейшие исследования показали, что болезни могут передаваться только от родственных организмов. И чем ближе друг к другу виды, тем больше шансов, что на них подействуют одни и те же вирусы. Впрочем, они мутируют с такой скоростью, что…

   - То есть, вы считаете, что на Инку-6 свирепствует какой-то земной вирус?

   - Прилетим – увидим, - пожала плечами молодая женщина.

   Она была права. Несмотря на то, что, овладев новыми технологиями, люди стали летать все быстрее, сокращая время полетов, космос все равно был слишком велик. Полет по-прежнему мог длиться от нескольких дней до месяца, и все это время корабль был практически лишен связи с планетами. Лишь иногда удавалось перехватить какой-нибудь пакет данных, посланный от звезды к звезде с «эфирной почтой». Но, пока не расшифруешь такой пакет, не узнаешь, есть ли в нем нужные тебе файлы. Несколько раз бывало так, что информация успевала устареть прежде, чем дойдет до адресата. Или вовсе – вдогонку посылался файл с уточнениями и исправлениями, и он прибывал на место раньше, чем посланный первоначально. Так о том, что колония на Магнусе-11 все-таки выжила, узнали до того, как «большой мир» узнал о нападении на поселенцев*. А это значило, что эпидемия где-то там идет своим чередом и подробности им пока не известны. Ната уповала на то, что, пока они тут летят, там, на Инку-6, не сидят, сложа руки.

   (*Подробнее эта история будет рассказана в одном из следующих романов. Просьба читателей не беспокоиться. – Прим. авт.)

   Общий язык был найден, и в дальнейшем троица частенько собиралась вместе, чтобы обсудить то, что их ждало на Инку-6.

   Звезда, вокруг которой кружилась Инку-6, принадлежала к классу красных гигантов, чей «звездный век» уже начал клониться к закату. Когда-то она была такой горячей, что о развитии жизни на окружавших ее планетах нечего было и мечтать, но прошло время, звезда стала остывать, и на трех из десяти планет сложились благоприятные условия для появления жизни. Судя по возрасту, жизнь на них возникла примерно в те же века, что и на Старой Земле, и оставалось лишь удивляться тому, что местные жители до сих пор не вышли в космос. Возможно, дело было в том, что на Инку-6 никогда не падал астероид, который в свое время круто изменил жизнь на Старой Земле, благодаря чему млекопитающие – и люди – получили шанс на развитие. Здесь тоже господствовали млекопитающие, но получили они власть над планетой, так сказать, мирным путем, постепенно потеснив местных ящеров. Потеснив, но не вытеснив – биологи открыли тут восемь видов наземных ящеров, шесть крылатых и пятнадцать морских. Если же посчитать тех, кого можно назвать птицами, крылатых ящеров только в джунглях было больше сорока видов.

   Что до инкуинов, то они недалеко ушли от тех, кого на Старой Земле называли яйцекладущими млекопитающими. Детеныш появлялся на свет, окруженный плодной оболочкой – пленочной скорлупой. Иногда она была довольно прочной, и тогда мать ненадолго превращалась в наседку, причем в самом буквальном смысле слова. Она ложилась в постель, сворачивалась в клубочек и некоторое время согревала такое дитя своим телом. В инфранете нашлось несколько рисунков и смазанных фотографий, сделанных первооткрывателями, и Ната Чех, перед полетом скачав их все, просматривала один рисунок за другим.

   В сообщении, которое передали в Вангейский Палеонтологический Университет, было сказано, что в гробнице найдена мумия существа, которое не имеет прямого отношения к инкуинам. Теперь, в свете того, что она знала от лингвиста и биолога, Ната начинала задумываться, к какому виду могло принадлежать то существо? Являлось ли оно млекопитающим, ящером или…

   Или кем-то еще?

   Фактория на Инку-6 еще не вышла на связь, уже когда «Торна-Тау» вошел в систему и миновал четыре окраинных планеты, остававшиеся холодными и безжизненными. Даже когда их звезда была намного ярче, у них все равно не было ни малейшего шанса стать колыбелями жизни. Обе они имели твердые ядра и представляли собой округлые глыбы камня и металла. Лишь возле одной из них кружилась станция – на поверхности мертвой планеты велись разработки полезных ископаемых, а станция обеспечивала рабочих всем необходимым для жизни.

   - Колония, - кивнул капитан, когда на экране в кают-компании появился серебристо-серый бок мертвой планеты и движущаяся вокруг него алая точка.

   - Будем заходить? – поинтересовался Радж.

   - Нет. Нас туда не пустят.

   - Почему?

   - Это колония, - повторил капитан. – Там работают заключенные. Вам нужны лишние проблемы и приключения?

   Тем не менее, именно эта станция обладала мощным передатчиком, с помощью которого и удалось связаться с факторией на Инку-6. К слову сказать, на двух других планетах, получивших номера Инку-5 и Инку-4, разумной жизни не обнаружили, и Совет по Колонизации передал их землянам с условием, что они возьмут на себя добровольное шефство над соседями-инкуинами. Пока постоянное поселение было основано только на Инку-5, Инку-4 обладала слишком жарким климатом, кроме того, в ее атмосфере было слишком много метана и других примесей. Ее было решено террамодифицировать, полностью изменив состав атмосферы, в то время как Инку-5 решили оставить без изменений. Сейчас там находилось четыре крупных и одиннадцать малых поселений, не считая полутора десятков ферм. Основанная почти тридцать лет назад, колония на Инку-5 пока не получила статус самостоятельной, хотя численность ее населения перевалила за полмиллиона человек, что формально давало ей право на автономию.

   Диспетчерская служба вышла на связь, когда «Торна-Тау» поравнялся с ее орбитой. Взаимное расположение двух соседних планет, Инку-5 и Инку-6 было таково, что более близкая к солнцу Инку-5 сейчас оказалась у них почти прямо по курсу.

   - Нам дают «добро» на посадку, - сообщил капитан за ужином. – Через два часа будем ложиться на курс.

   - Мы будем садиться ночью? – удивилась Ната.

   - Нет. Там, внизу, день. В любом случае должны успеть войти в нижние слои атмосферы до отбоя по корабельному времени, - мужчина посмотрел на наручный комм. До назначенного времени оставалось почти три часа. По неписанной традиции, после отбоя запрещались все активные действия. Корабль замирал на полные три часа, а единственным бодрствующим оставался дежурный, который следил за действиями автопилота. В это же время происходила полная перезагрузка всех систем, прервать которую могли лишь форс-мажорные обстоятельства – крушение или нападение.

   Естественно, что после такого заявления после ужина никто не спешил расходиться по каютам. Пассажиры терпеливо маялись в кают-компании. Вернее, терпеливо ждала Ната, ее молодые спутники уже через полчаса после того, как капитан по внутренней связи объявил о том, что «Торна-Тау» лег на околопланетную орбиту и начал сближение, наперебой стали спрашивать, когда можно будет выйти на планету.

   - Засиделись? – Ната сидела в углу, просматривая файлы на ноутбуке. Этим она могла бы заниматься и у себя в каюте, но в замкнутом пространстве корабля движение было ограниченным. Спасали лишь тренажеры, но их было слишком мало и порой приходилось записываться заранее. Поэтому люди старались двигаться как можно больше – лишний раз пройтись по коридору, стоять, а не сидеть даже при наличии свободных мест и даже с некоторым удовольствием выполняли плановые учения – без возражений по звонку собирались и спешили к шлюзам, где была наготове спасательная шлюпка. Это было главной причиной, по которой она находилась здесь – как-никак, ей пришлось пройти от каюты сюда.

   - Да, засиделись, - кивнула Ладислава. – Мне не терпится самой увидеть обитателей Инку-6. Яйцекладущие млекопитающие…

   - Можно подумать, их нет на других мирах!

   - Да, но только здесь они сумели создать какую-никакую цивилизацию. Забота о потомстве – один из факторов развития вида, критерий его прогресса. Почему, скажите пожалуйста, большинство разумных видов именно млекопитающие, а тех, кто откладывает яйца, среди них – раз-два и обчелся? Кого мы знаем? Гротхов и уриан! А еще? Есть лишь парочка изолированных водных миров, но эти «подводники» не в счет. А больше никого!*

   (*Автор считает своим долгом предупредить, что действие книги происходит ДО того, как в семью галактических рас вошли птицелюды, моллюски синерги и икромечущие блуки с планеты Блук.)

   - Есть еще змеелюды, - припомнила Ната.

   - Да, я забыла, - как ни в чем не бывало, кивнула Ладислава. – Но даже вместе с ними нас все равно больше – люди, веганцы, меоры, гламры. И это только самые продвинутые в техническом отношении. А есть те, кто пока отстает в развитии и не дорос до выхода в космос.

   Ната не стала продолжать разговор. По своему опыту она знала, что – увы! – Ладислава права. Большинство обнаруженных свидетельств существования развитых обществ как раз были оставлены млекопитающими. Развитие разумной жизни на планетах шло извилистыми путями. Только на Старой Земле было четыре вида разумных существ с многочисленными подвидами – «хоббиты», неандертальцы, денисовцы и кроманьонцы. У каждого вида был шанс создать развитую цивилизацию, но повезло только кроманьонцам. На других планетах картина была схожей – как правило, гонку начинали два-три вида, часто появляющиеся в разное время и в разных местах, но большинство вымирали от естественных причин или истреблялись более живучими конкурентами. В самых крайних случаях происходила ассимиляция, как это случилось на Старой Земле с частью денисовцев и неандертальцами. Жизненный опыт приучил Нату, что подобное происходит на каждой планете, и в связи с этим странная мумия, о которой шла речь в запросе, могла принадлежать такому вот «потерянному родственнику». Здесь никакой загадки быть не могло. Удивление вызывало другое – сам характер захоронения. В письме было сказано, что откопан целый некрополь. Не значит ли это, что при жизни «мумия» была кем-то значимым. Но для кого? Для предков современных инкуинов или речь идет об исчезнувшей расе?

   Появление на пороге кают-компании капитана привлекло пассажиров.

   - Ну, что, кэп? – нарочито бодро обратился к нему Радж. – Когда выдвигаемся?

   - Утром, - ответил тот. – «Пассат» уже лег на внутреннюю орбиту. Через полчаса мы завершим облет, после чего сядем на планету и будем ждать.

   - Ждать?

   - Пока остынет внешняя оболочка. На это нужно время. До корабельного отбоя она не успеет остыть.

   - А… сколько времени там, внизу?

   - Сейчас? Восемнадцать сорок шесть по планетарному времени. До захода солнца остается примерно два часа восемь минут.

   - А оболочка…

   - Полностью остынет через два часа двадцать минут после посадки.

   Радж тихо чертыхнулся:

   - Значит, нам тут сидеть еще…

   - Еще, по меньшей мере, десять часов.

   Ната тихо улыбнулась, не отрывая глаз от ноутбука. Десять или двенадцать часов – для нее уже не играло роли.

   - Вы удивительно спокойны, - Ладислава подсела к ней. – Можно подумать, вас не возмущает эта задержка!

   - А что, должна?

   - Нет, - нахмурилась девушка. – Просто… мы столько времени провели в замкнутом пространстве…

   - Всего двадцать шесть дней.

   - Целых двадцать шесть дней! И эти дни практически потеряны для активной жизни.

   Ната улыбнулась.

   - Сколько вам лет?

   - Двадцать шесть, а что?

   - А мне – сорок три. Из них я в общей сложности три с половиной года провела в таких вот замкнутых пространствах. Привычка.

   Она опустила взгляд и принялась вчитываться в следующий файл.

   - Что там у вас такого интересного? – помолчав, спросила Ладислава. Видимо, девушка действительно не знала, чем себя занять, раз решила не оставлять ее в покое.

   - Контрольные работы. До посадки на Инку-5 я должна их все проверить, выставить оценки и отправить табель в Университет.

   - Вы их не успели проверить раньше?

   - Да все успела. И даже табель подготовила. Но среди них попались несколько настолько интересных, что я решила их перечитать. Любопытные, знаете ли, мысли высказывают некоторые мои ученики.

   - Вы учитель? – Ладислава не скрывала своего удивления.

   - Нет. Профессор космоантропологии. Преподаю в свободное от основной работы время. В конце концов, надо же готовить себе смену. Рано или поздно, но перелеты от звезды к звезде мне станут недоступны.

   В этом она была права. Существовало негласное ограничение – люди старше определенного возраста уже не допускались к дальним перелетам. Каждый раз этот вопрос решался индивидуально, но, несмотря на все усилия науки, путешественников старше шестидесяти лет встретить было практически невозможно. И если турист в почтенном возрасте еще мог позволить себе перелет, скажем, на курорт Лучезарии, то для работы даже диспетчером не брали никого старше пятидесяти пяти лет. Нате было уже за сорок, но она если и жалела, то только о том, что несколько лет проторчала на одном месте. Сколько всего интересного можно было увидать! Она еле сдерживалась, чтобы не начать нервничать вместе с молодыми коллегами.

   Приземление и все сопутствующие формальности были завершены точно в срок, и в шесть утра большая часть экипажа и пассажиры собрались в кают-компании. Капитан встретил их на пороге, подтянутый, в парадной форме.

   - Что ж, - сказал он, - я рад сообщить, что наш полет благополучно подошел к завершению. Будем надеяться, что вы и дальше будете пользоваться услугами нашей транспортной компании. А теперь прошу пройти со мной.

   У здания космопорта, двухэтажного, с парой надстроек на крыше, но старой конструкции, их встречали таможенники. Нату удивило, что встреча произошла не под крышей здания. Более того, таможенники ждали их подле миниавтобуса с тонированными стеклами, форменные куртки их были наброшены поверх костюмов химзащиты, а лица защищали респираторы. К тому же встречающие держались на некотором расстоянии и даже не спешили проверить документы, лишь расступились, образовав проход, и жестами пригласили гостей пройти в автобус.

   - Что происходит? – Ната выступила вперед. – Мы задержаны?

   - Никоим образом, нет! – один из таможенников вскинул руку. – Просто необходимые формальности. На планете, скажем так, принимаются дополнительные меры безопасности… от отношению к вновь прибывшим.

   - Надо полагать, к нам? – парамедик Карма выступил вперед.

   - Да. На Инку-5… не самая благоприятная эпидемиологическая обстановка.

   - Нам ничего об этом не говорили, - Ната переглянулась с Ладиславой и подтянувшимся поближе Раджем.

   - Все в порядке, - Карма вскинул узкую ладонь. – Я знал об этом, но… боюсь, что моя информация устарела?

   - Так точно, - кивнул таможенник. – Ситуация изменилась буквально несколько дней назад. Ваш корабль тогда находился слишком далеко и не мог ответить на вызов…

   - Но мы были в системе Инку последние несколько дней. Вы могли бы предупредить…

   Ната осеклась. Таможенник посмотрел на женщину так, что она поняла – их предупредили, но капитан почему-то не сообщил пассажирам об изменении плана.

   - Что же нам теперь делать? – протянула Ладислава. – Мы прилетели по приглашению… Нам надо вернуться назад?

   - Поздно, - таким похоронным тоном, что девушка побледнела, сообщил тот же таможенник. – Если бы вы остались на корабле, это еще можно было бы осуществить. Но – увы! – теперь вы останетесь гостями нашей планеты… на некоторое время. И, поскольку вы прибыли из внешнего мира и, следовательно, не несете никакой заразы, то к вам не будут применены те санкции, которые могли и должны быть применены к тем, кто, скажем так, улетит от нас туда, - он ткнул пальцем в небо.

   - Но я-то, - Карма протиснулся вперед, - я и мои коллеги прилетели как раз для того, чтобы помочь вам.

   Он кивнул на свою команду. Троица за его спиной синхронно, как солдаты, сделала шаг вперед. Ната даже вздрогнула, когда каблуки их полувоенных сапог чеканно стукнули об асфальтовое покрытие.

   - Да, с вами разговор будет особый. После всех формальностей и расселения вы сразу отправитесь в головную клинику, где вас введут в курс дела.

   - А мы? – спросила Ната.

   - Кто из вас биолог?

   - Я, - пискнула Ладислава.

   - Тогда вам тоже стоит пройти с медиками… Что же до вас двоих, то… прошу!

   Внутри автобус оказался разделен пластиковыми щитами на три отсека. В одном разместились водитель и таможенники, в другой набились парамедики Кармы и с ними перепуганная Ладислава. Третий был предоставлен в распоряжение Раджа и Наты. Общаться можно было по громкой связи.

   Ехать оказалось недалеко. Гости успели только обменяться первыми впечатлениями и получить заверения в том, что все их проблемы будут решены в ближайшее время, как автобус, обогнув здание космопорта и миновав буферную зону, затормозил у здания, которое могло быть чем угодно, только не гостиницей.

   - Местная клиническая больница, - отрекомендовали им. – Вам будут предоставлены места в вип-палатах отделения восстановительного лечения. Перемещение внутри корпуса свободное, но чтобы перейти в другое отделение, потребуется разрешение дежурного. Думается, при соблюдении хотя бы минимальных санитарных норм, достаточно будет лишь отмечаться и уведомлять о своем перемещении.

   - Что происходит? – спросила Ната.

   - Инку-6, - пожал плечами таможенник.

   Больничный комплекс был вполне себе современным – он располагался посреди парка, и между корпусами можно было проходить как по его дорожкам, так и по внутренним переходам. Имелось два терапевтических отделения, хирургия, детское отделение, онкологическое, редких заболеваний, а также филиал медицинского института с кафедрой редких заболеваний и медицины катастроф. Некоторые корпуса были старой постройки, возведенные здесь больше двадцати лет назад, когда колония на Инку-5 только начала свое существование, другие – вполне современные, отстроенные в прошлом году. Но что поразило Нату на подъезде, так это несколько явно временных ангаров, которые располагались в отдалении. Судя по отдельным секциям забора и замороженной стройке, в том районе должны были выстраивать еще пару корпусов лечебного центра.

   - А там что?

   - Временный изолятор для заболевших.

   - Нам туда? – кивнул Карма.

   - Вам – да. А вам, - это относилось к Нате и Раджу, - в другую сторону.

   Женщина посмотрела на Ладиславу. Девушка выглядела так, словно попала в заложники к террористам и сейчас ее разлучают с близкими людьми.

   Ната встряхнулась. Некстати вспомнилась Георгина. Когда ей суждено увидеть дочь?

   Она постучала ногтем по пластиковому покрытию. Когда таможенник – без респиратора он оказался совсем молодым, лет двадцати пяти – обернулся, она кивнула ему.

   - Я прилетела сюда по приглашению с Вангеи на консультацию. Меня должны были встретить. Я – космоантрополог Натана Чех. Вас не предупредили?

   - Предупредили, - кивнул он. – Вас ждут. Но сначала расселение в палатах.

   - Что ж, - она оглянулась на Раджа. – Уже хорошо. Мой коллега…

   - Вас всех ждут, - с легким нажимом повторил таможенник. – Не беспокойтесь. У нас все схвачено.

   Палаты, куда их поселили, оказались вполне комфортабельными, хотя и небольшими по размеру. По сути, это была одна большая палата, разделенная на секции, в каждой из которых была кровать, небольшой столик, встроенный стенной шкаф для одежды, полочка для личных вещей стул и, в небольшой нише, умывальник и унитаз. Полноценная уборная с двумя душевыми кабинами на четыре «каморки» была всего одна. Имелось и место общего пользования. Кроме того, каждая палата была оборудована встроенным видеофоном, где можно было посмотреть видео, поиграть в кое-какие игры, выйти в местный инфранет и сделать звонок. В место общего пользования подавался обед из столовой – для тех, кто не мог или не хотел спускаться туда.

   Отдельно были палаты для мужчин и для женщин, и Ната оказалась отделена от Раджа. Впрочем, одна она не осталась. Из четырех «каморок» были заняты две – раздвижные двери в них были закрыты, на каждой висела бирка, обозначавшая, что хозяйки нет.

   - Сейчас они заняты, - провожавшая Нату медсестра держалась поодаль и дышала через респиратор. – Ваши соседки работают. Вы познакомитесь с ними позже.

   - Они врачи?

   - Они ваши коллеги. Кстати, поскольку вы – гость Инку-5, вам придется питаться здесь. Общая столовая только для местных жителей.

   - Почему?

   - Эпидемия. Мы всеми силами стараемся уменьшить контакты между вами и местным населением. Во избежание распространения заразы.

   - Мне может кто-нибудь объяснить, что это за зараза такая? Я слышала про то, что эпидемия вспыхнула на Инку-6, но…

   - Да, там. И успела перекинуться сюда.

   - Когда?

   - Всю информацию вы найдете в инфранете, - медсестра явно спешила уйти. – Располагайтесь. Если что-то нужно, связь с постом поддерживается из каждой комнатки.

   С этими словами она ушла, оставив Нату одну.

   Та не стала тратить время – бросила баул с вещами и кофр с ноутбуком на кровать и полезла открывать местные новостные сайты.

   Картина, которая вырисовалась перед нею через несколько минут, выглядела не слишком радостно.

   Про странную эпидемию среди инкуинов говорили еще год назад. Люди пытались организовать для заболевших лазареты и запросили помощь, но определить причину не удалось. Большинство заболевших умирали, и возмущенные инкуины напали на лагерь «Небесных людей», уверенные в том, что Небесные люди нарочно убивают больных. Погибло несколько человек. В результате волонтерский лагерь свернули, и все перебрались на Инку-5. Вместе с ними прибыли археологическая экспедиция известного антрополога Бориса Скавронски, вывезя с планеты коллекцию ценных артефактов, добытых в подземном городе-храме на Горе Леопарда. В числе находок оказалось несколько мумий странных существ, которые были похожи на инкуинов, но вместе с тем имели ряд существенных отличий.

   «Это они!» - подумала Ната, дочитав до этого места. Как раз для консультации по поводу этих мумий ее и приглашали.

   На самом деле, мумий на Горе Леопарда нашлось несколько, но доставить на Инку-5 смогли только одну – для транспортировки остальных не было ни места на корабле, ни, как ни печально, времени. Поскольку уже через двое суток после приземления челнока был зарегистрирован первый заболевший – один из волонтеров, прилетевших с учеными.

   На всякий случай, изолировали и остальных, заодно поместив в специальные боксы членов их семей и отследив все их контакты. Только это помогло затормозить, но не остановить эпидемию. Планета находилась в стороне от большинства звездных трасс, через ее систему корабли с других планет пролетали всего несколько раз в год, а не еженедельно, как в других системах, но этого было бы достаточно для того, чтобы эпидемия распространилась дальше. Поэтому планету вот уже три месяца держали на карантине.

   Тем временем, на Инку-6 продолжали умирать местные жители. Несколько добровольцев отправились туда, чтобы хотя бы чем-нибудь облегчить участь заболевших – бросать разумных существ в беде не следовало.

   Космос не был рад людям. Когда земляне открыли для себя другие миры, они столкнулись не только с мудрыми учителями урианами, не только с «братьями по разуму» веганцами, похожими на людей так, что имели даже их недостатки, не только со змеелюдами, готовыми сотрудничать и торговать на любых условиях, но и с природой других планет. Она готовила не только тайны и загадки, но и ставила преграды на пути поселенцев. Кроме природных катастроф, диких зверей и местных племен земляне столкнулись с болезнями, которые не всегда умели и могли лечить. Восемь колоний потеряли люди только в результате разразившихся эпидемий, и еще шестнадцать пали жертвой природных катастроф. Поселение на Инку-5 могло бы стать девятой вымершей колонией. Но кто знает…

   И как быть с инкуинами?

ГЛАВА 8.

Институт Генетических Исследований, Майяр. За несколько дней до…

   - У меня есть теория.

   Засветился экран. На нем появилась и стала медленно вращаться причудливо изогнутая спираль.

   - Прион?

   - Да.

   - То есть, вы уверены, что все дело в прионе, который…

   - Да, который внедряется в организм и начинает его разрушать.

   - Но ведь прионы известны уже чуть ли не пятьсот лет. Их свойства изучены…

   - Это чужой прион. Если можно так сказать, новый вид. Наверняка сказать пока не могу.

   - Пока не можете?

   Хартуг посмотрел на экран. До этого он располагал только несколькими небольшими образцами, доставленными с Инку-5.

   - Пока не побываю на Инку-6, - произнес он.

   - Но ведь это… риск?

   - Для меня – нет.

   - Почему?

   - Дело… - он замялся, - во мне.

   На него воззрились четыре пары глаз его оппонентов. Все те, кто в позапрошлом году принимали его диссертацию, с кем ему до того и после того приходилось сотрудничать, спорить, соглашаться или расходиться во мнениях. Он догадывался об их возражениях и теперь вернул им их же сомнения сторицей:

   - Я не человек. Мой… генетический код отличается от… вашего.

   - Инкуины и земляне тоже не слишком похожи друг на друга.

   - Да, но есть одна странность, - он позволил себе улыбку. – Все заболевшие – мужчины. Женщины не болеют. Они могут лишь хранить вызывающий болезнь прион в своем теле и передавать его… последующим поколениям.

   - Это мы знаем, - один из мужчин прищурил глаза тем движением век, которое остается у людей, в детстве имевших проблемы со зрением, которые были исправлены в зрелом возрасте с помощью операции.

   Он кивнул.

   - И вы, несомненно, знаете одну особенность человеческого генома, - Хартуг нарочно выбрал такой тон. Мол, это элементарно, как «дважды два – четыре» и ни у кого не вызывает сомнений. – А именно то, что основное различие между мужчинами и женщинами скрыто всего в паре хромосом. Генотип женщин выражается двумя одинаковыми хромосомами – ХХ, а генотип мужчин – ХУ. Доказано, что хромосома У есть не что иное, как «ущербная» хромосома Х, потерявшая часть себя в результате мутации. Благодаря этому у мужчин возможны проявления некоторых заболеваний, которые у женщин протекают в скрытой форме или не проявляются совсем.

   - Вы собираетесь читать нам лекции по нашей собственной генетике? – перебили его елейным голосом.

   - Я собираюсь провести параллель между вашей генетикой и своей собственной, - Хартуг улыбнулся. Он знал, что его улыбка действует на людей не лучшим образом – клыки рептилоида-гротха способны напугать любого. – Поскольку тщательных исследований моей собственной генетики не проводилось… пока.

   Это была правда, горькая, но правда. Ибо некоторые науки и искусства у гротхов до сих пор были в зачаточном состоянии. «Мы молодая раса, у нас все впереди!» - любили говорить они, упирая на то, что, в конце концов, можно же и помощи попросить у более продвинутых в научном плане соседей. Одни двигают науку, другие обеспечивают ученым мир и покой. Все правильно, все при деле. По сути дела, Хартуг был первым гротхом, узким специалистом в своей области. За минувшие годы он понял, что перед ним – непочатый край работ, и занялся исследованиями. Наследственность гротхов входила в число вопросов, которые его интересовали. Ведь у его народа была одна особенность – их сыновья всегда были близнецами и имели одинаковый генетический код. Но почему же, будучи абсолютно одинаковыми во младенчестве, они в юности начинали отличаться?

   Ему удалось приоткрыть завесу над этой тайной. Кровь брата, которую он вынес под собственными когтями, дала ответ.

   Они все-таки не были идентичны. Различие имелось. В одной из хромосом, в одном участке, всего в паре белков – там, где у его брата шла последовательность А-Ц-Ц-Г-А-Ц-А-Т, у Хартуга шло А-Ц-А-Г-Ц-Ц-А-Т. Мелочь, но она сыграла роль в его судьбе. Конечно, он понимал, что на основе таких данных целую гипотезу вывести нереально. И пока он отложил ее в сторону. Но потихоньку накапливал данные. И незаметно для всех в Институте стал одним из ведущих специалистом именно по генетическим аномалиям.

   - Я только хотел вам напомнить, - произнес он, - что генотип моего биологического вида немного отличается от вашего. Мы, если мне позволено будет напомнить, принадлежим к разным классам. Инкуины и вы, люди, млекопитающие. А я – нет. И у меня немного другой хромосомный набор как раз в тех самых «индивидуальных» хромосомах. Я, как и любой мужчина-гротх, ношу генотип ХХ. То есть, заболеть «лихорадкой инкуинов» не смогу. Стать ее носителем и. возможно, передать болезнь потомству, мне… мягко говоря, не грозит. Так что уж если кто и не пострадает от этого заболевания, то только я.

   - Вы хотите лететь на Инку-6?

   - Да. В составе волонтерской группы. Насколько мне известно, она как раз сейчас формируется. Включите меня в списки.

   - Мы… подумаем.

   Один из астероидов в соседнем секторе.

   Объявление о стыковке транспортника было получено по громкой связи. Такие объявления звучали по два-три раза на дню, а иногда и чаще, и обитатели станции, как обслуживающий персонаж, так и гражданские лица, давно перестали обращать на них внимание. Рядовое событие, ничего особенного.

   Берн продолжал, как ни в чем не бывало, потягивать пиво в баре, косясь на запись репортажа с последних гонок в поясе астероидов. Соревнования состоялись несколько месяцев назад, но запись все равно крутили, надергав из нее самых острых моментов, обильно разбавленных рекламой.

   Он оставался спокоен, пока не запищал его комм. Три гудка пропущенного вызова. Сброс. Потом еще три гудка. Снова сброс. Это могло означать только одно – тот, кого он ждал, прибыл на место и ждет.

   Не дожидаясь, пока вызов прозвучит в третий раз, он встал и, прокатав кредитную карточку по панели оплаты, покинул бар. Уже на полпути к месту встречи его догнал третий вызов, на который он ответил быстрым шепотом:

   - Вас понял. Терминал номер 3.

   Обычно с наемниками договаривались на специальных планетах. Или астероидах, как здесь

   Возле Терминала номер 3 никого не было – никого, кроме работников станции. Берн шагнул к панели в стене, быстрым уверенным движением вскрыл ее, активировав связь. На экране замелькали полосы ряби – технические помехи, указывающие на то, что его собеседник находится за пределами станции – а потом показалось лицо. Невыразительное лицо с правильными чертами, явно сгенерированными нейросетью – еще один признак того, что с ним не хотят иметь дела напрямую. Что ж, бывает. В конце концов, он тоже только посредник. Давно прошли те времена, когда исполнитель и заказчик знали друг друга в лицо. Теперь в лучшем случае они знают только адрес, куда надо отправить сообщение. И где гарантия, что он не является одноразовым, самоликвидировавшимся спустя некоторое время?

   - Приветствую, - лицо на экране старательно артикулировало. Видимо, его заказчик достаточно богат, чтобы оплатить работу аниматоров.

   - Я к вашим услугам, - произнес он, не сводя глаз с ровной линии губ.

   - Инку-6. Что вы знаете о ней?

   - Кое-что, - всегда лучше прикинуться знающим, чем полным невеждой.

   - Держите пакет. Там инструкции и способ связи.

   - Что я должен сделать?

   - Все в пакете с инструкциями. Первых результатов ждем через тридцать стандарт-суток* в это же время.

   (*Стандарт-сутки – двадцать четыре часа минута в минуту. Как правило, по стандарт-суткам живут на космических кораблях и орбитальных станциях. Из-за этого – в сутках на большинстве планет не ровно столько же часов – корабельное время часто отличается от планетарного. Прим.авт.)

   Связь прервалась. Но Берн не успел ни возмутиться, ни огорчиться – послышался мягкий звонок входящей связи. Прибыл файл с инструкциями.

   Мужчина перекинул его на свой наручный комм. Информацию он изучит позже.

   За полупрозрачной панелью возле станции зависла серебристая громада космического лайнера, подсвеченная станционными огнями и мигающая собственными габаритными сигналами. Где-то на ее борту находился тот, кто передал ему информацию. Через несколько часов лайнер отойдет от станции и продолжит полет, чтобы месяц спустя с какого-то другого корабля пришел аналогичный сигнал. К тому моменту посредник должен будет предоставить отчет.

   Вернувшись в свою каюту – так, не каюта, а отсек временного проживания, - он разархивировал файл и пробежал глазами инструкцию.

   Инку-6. Хм… интересно.

   Думал он недолго. Быстро, по памяти, набрал код.

   - Парни, есть работа.

   Колония на Инку-5.

   - Можно к вам?

   Ната обернулась. На пороге ее «бокса» стояла невысокая коренастая девушка со светлой кожей и вьющимися светлыми волосами. Нижнюю часть ее лица прикрывал респиратор, который она тотчас сдернула. Фигуру незнакомки плотно облегал комбинезон химзащиты, капюшон небрежно сдвинут назад. Она сильно отличалась от остальных жителей колонии, которые в большинстве своем были смуглыми и темноволосыми – Инку-5 была одной из немногих «этнических» колоний, куда поселенцев отбирали по национальному признаку. Считалось, что присутствие людей своего народа или расы сплачивает, развивая чувство локтя и помогая противостоять окружающей среде.

   - Вы…

   - Мартина Нилова, - представилась гостья, указав на бейджик, прикрепленный к нагрудному карману. – Я живу в соседнем… кхм… номере.

   - Натана Чех. Вангея.

   - Вы из Института? Из самого или…

   - Учебный филиал. А… вы?

   - Биологический факультет Университета Метрополии. Старший лаборант.

   Ната вспомнила все, что слышала и читала.

   - Вы из той самой экспедиции?

   - Да. Биолог, фотограф и… просто помощник. Можно войти? – Мартина все еще стояла на пороге, касаясь рукой косяка.

   - Да. Если только… ваш костюм…

   Комбинезон высшей химзащиты не надевают просто так.

   - Пустое, - девушка махнула рукой. – Я уже прошла дезинфекцию. Кроме того, я ведь биолог и знаю, что такое враждебная окружающая среда.

   Ната кивнула, сделала приглашающий жест, но, стоило гостье переступить порог, демонстративно активировала рециркулятор. Мягко загудела автоматика.

   - Дополнительная защита не помешает, - понимающе кивнула Мартина.

   - Да. Было бы неприятно подцепить эту вашу лихорадку сразу по прибытии.

   Мартина прошла с бокс и остановилась, сохраняя дистанцию.

   - Собственно, я забежала только на минутку. Едва мне сказали, что прибыл консультант… вас ведь надо ввести в курс дела.

   - Спасибо, - Ната кивнула на включенный ноутбук, - кое-что я уже узнала…

   - Это официальные источники, - нахмурилась гостья. – Они… несколько искажают факты.

   - Догадываюсь.

   В самом деле, трудно было поверить в то, что власть согласится поделиться с простыми гражданами всей информацией. Как правило, простому народу подается выжимка из наспех скомпилированных данных, разбавленных откровенной дезинформацией и «водой».

   - Я хочу, чтобы вы знали. Тут… все немного сложнее, чем кажется.

   С этими словами Мартина направилась к выходу.

   За ее спиной Ната заметила движение. На пороге показалась Ладислава.

   - Марти?

   - Лада?

   Девушки уставились друг на друга, потом одновременно всплеснули руками, кинулись навстречу друг дружке, но одновременно замерли на полпути.

   - Ой, твой костюм…

   - Ой, моя защита! Я сейчас! – с этими словами Мартина упорхнула в свой бокс. Послышался шум включившегося душа.

   - Это моя однокурсница, Мартина Нилова, - произнесла Ладислава. – Бывшая однокурсница. Мы проучились вместе всего два года, потом она перевелась на заочный факультет, потому что пошла работать. Но мы все равно еще целых полтора года прожили в одном общежитии. Пока она не улетела в свою первую командировку. В качестве фотографа и оператора видеосъемок. Мы потом немного переписывались, но…

   Ната кивнула. В новостных файлах перечислялись имена участников той самой экспедиции. Мартина Нилова там тоже упоминалась. Как и Анна Климич. Не она ли обитает в четвертом боксе их «палаты»?

   Несколько минут спустя все трое собрались в «общей комнате». Мартина, уже умывшаяся, с мокрыми волосами, переодетая, раскрыла перед новыми подругами свой ноут, вытащив и активировав сразу несколько окошек и поочередно тыкая пальцем в каждый.

   Сперва они пару минут листали ее альбом с фотографиями – знакомились с местностью, бытом экспедиции и началом работы. Время от времени попадались фотографии животных, растений и местных жителей. Эти последние были сняты со спины, сбоку или сквозь ветки кустов.

   - Инкуины очень не любят фотографироваться, - с улыбкой поясняла она. – Это связано с их верованиями.

   Ната согласно кивнула. Ей раньше часто приходилось работать в экспедициях, сталкиваясь с местным населением. Весьма немногие аборигены нормально относились к тому, что их изображения появятся отдельно от них.

   Коренные обитатели Инку-6 оказались довольно высокими, среднего роста, коренастыми, с зеленовато-оливковой кожей, испещренной светлыми пятнами. На голове волосы росли в виде широкой полосы, спускавшейся на шею и доходившей