Торговец памятью. Мария Морозова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Я жила тоскливой и унылой жизнью: без друзей, без близких, даже без памяти о прошлом, которую отобрала катастрофа. Но однажды череда случайностей заставила встряхнуться и вырваться из замкнутого круга. Теперь мне нужно найти мужчину, от мыслей о котором сердце рвется на части, вернуть воспоминания и не попасть к тем, кто сплел вокруг меня целую паутину. Ведь моя память прячет нечто, способное стать страшным оружием в неправильных руках.

ПРОЛОГ

Над океаном царила ночь. Она была совершенно безлунной, и темная вода сливалась с таким же темным небом, затянутым густой пеленой облаков. Но Грозе – легкому крейсеру каринтийской разведки – это не мешало. Похожий на матово-черный призрак корабль с легким шорохом разрезал водную гладь, двигаясь по заданному навигатором курсу. Корабельные огни не горели, а палуба была почти безлюдной. Только один человек (вернее, не-человек) стоял на носу, до рези в глазах вглядываясь в ночной мрак.

   Бериард Брандт и сам не знал, что вывело его наружу. Все вроде бы шло по плану. Несколько месяцев упорной работы криптографов, историков и архивариусов – и бризов дневник сдался, раскрывая им свои тайны. В нем действительно нашлись координаты места, где гениальный профессор Флейм когда-то устроил свою лабораторию. А Бериард и его команда уже через несколько часов окажутся у цели, к которой шли не один год.

   Но несмотря на близость успеха, под сердцем ледяного змея поселилась тревога. Словно что-то должно было случиться, что-то очень нехорошее. Мужчина привык доверять своей интуиции. И поэтому, отдав команде приказ о постоянной бдительности, Бериард поднялся на палубу, надеясь, что резкий океанский ветер остудит голову и поможет привести мысли в порядок. Не помогло.

   – Макс, – вызвал он капитана по рации. – Как дела?

   – Все хорошо, – бодро отчитался тот. – Идем по курсу. Акватория чистая, прогноз погоды без изменений.

   – Сколько нам еще осталось?

   – Расчетное время до цели – три часа двенадцать минут.

   – Понял, – кивнул змей, отключаясь.

   Три часа и двенадцать минут... Там много и так мало....

   Резкий порыв ветра ударил ему в лицо и растрепал длинные светлые пряди с отчетливым серо-синим отливом. Змей поморщился и машинально потер зазудевший висок. То самое место, где серебристые чешуйки рассекал старый шрам от магической пули. Стало еще тревожнее.

   Словно в ответ на этот жест, на груди мужчины завибрировал амулет вызова. Бериард вздрогнул и торопливо вытащил его, активируя.

   – Привет, – послышался знакомый голос.

   Змей сразу узнал его. Да и не мог не узнать. Марлен Гойярд. Его соперница. Его напарница. Его женщина.

   – Привет, – поздоровался Бериард. – Где ты?

   – Знаешь, нас можно поздравить, – вместо ответа заявила Марлен.

   – Поздравить? С чем?

   – Мы все сделали правильно. Лаборатория профессора Флейма и правда оказалась там, где мы думали.

   – То есть? – Нахмурился змей. – Марлен, ты уже там?

   – Да. – Ее мягкий смешок бархатом прошелся по нервам мужчины. – Я снова обошла тебя.

   – Бризы…

   – Тут, на острове, настоящее подземелье. Жилые комнаты, лаборатории, склады. И целое море пыли. Судя по всему, людей внизу не было уже очень давно.

   На фоне слов Марлен раздался грохот, похожий на глухой удар металла о металл.

   – Что это? – Бериард тут же насторожился.

   – Маленькая проблема, – нарочито легкомысленно ответила женщина. – Видишь ли, нас кто-то сдал. Слил Вальдану координаты острова.

   – Уверена? – Новость оказалась очень неприятной.

   – Еще бы. Я и не стала дожидаться тебя, а отправилась на остров сама, чтобы опередить его спецгруппу. Мне удалось первой попасть в лабораторию и закрыться там. Вот только мальчики у Вальдана слишком уж настойчивые. Ломятся в двери, не обращая внимания на твердое женское «нет». Не хочешь помочь?

   – Нам нужно три часа.

   – Плохо, – просто констатировала Марлен, но змею в ее голосе отчетливо послышалась обреченность. – Ты не успеешь.

   – Не успею? – переспросил Бериард. – Что у вас там происходит? Что в лаборатории? Марлен?

   – Их слишком много, – спокойно ответила та. – И почти все – боевые маги. Мне не справиться с ними одной. А лаборатория… Знаешь, Флейм и правда был гением. У него получилось понять и обуздать Гниль. Сохранилось все: расчеты, протоколы испытаний, выводы, схемы… И тот самый способ симбиоза, способный создать из человека непобедимого солдата.

   Новый гулкий удар отвлек Марлен. Она переждала гул и скрежет, вздохнула, а потом сказала:

   – Эти знания не должны попасть в руки Вальдана или кого-то другого, так же одержимого властью.

   – Я скоро буду, – выпалил змей, начиная подозревать страшное.

   – Ты не успеешь, – повторила женщина. Очередной удар, гораздо более сильный, подтвердил ее слова.

   – Марлен…

   – Знаешь, – перебила она Брандта. – На самом деле, я связалась с тобой только для того, чтобы сказать кое-что важное.

   – Что?

   – Я люблю тебя.

   – Марлен, не смей! – Бериард из-за всех сил отгонял кошмарную догадку. В его груди разливался страх, который он не испытывал никогда раньше. – Дождись меня!

   – Прости, родной, – тихо сказала женщина. – Мы давали присягу защищать мир и порядок на Сиаре. Чего бы это ни стоило.

   – Марлен…

   – Люблю тебя.

   Она отключилась. Змей яростно выругался, попытался вызвать ее снова и снова, но без толку. После десятка бесплодных попыток дорогой амулет не выдержал напряжения (или сжавших его острых когтей, отросших на руке мужчины) и рассыпался. Бериарду стало больно дышать.

   – Макс! – Он ворвался в рубку, напугав даже много повидавшего капитана. – Сколько до цели?!

   – Два часа пятьдесят пять минут – немного опасливо отчитался тот.

   – Быстрее можно?

   – Никак нет, и так идем на пределе.

   – Кто-то из наших есть в районе цели?

   – Никого.

   – А вызвать помощь? Вертолет, самолет, как угодно.

   – Они все равно не смогут попасть туда быстрее.

   – Капитан! – подал голос акустик. – Тут кое-что странное на локаторе.

   – Что? – развернулся к нему Бериард.

   – Взрывная волна. Судя по всему, взрыв случился в точке цели.

   – Взрыв? – выдохнул змей.

   Молодой парень кивнул, не сводя с него изумленных глаз. Капитан нахмурился, вызвал кого-то по рации и сообщил:

   – Продолжаем идти на цель, но в максимальной боеготовности.

   Бериард уже не слушал. Машинально кивнув, он вышел из рубки. Ветер снова дернул его пряди, попытался сбить с ног. Только змей не обратил на это никакого внимания. Он просто подошел к борту и вцепился в него, невидяще глядя в темную воду.

   Не нужно было быть ясновидцем, чтобы понять, что произошло там, почти в трех часах пути отсюда. Марлен решила проблему так, как привыкла: резко, безжалостно и радикально. А он ничем не смог ей помочь. Не смог предотвратить. Не смог спасти, хотя когда-то обещал, что она всегда сможет на него рассчитывать.

   Да, пока змей не видел архипелаг собственными глазами, ему до безумия хотелось надеяться, что ничего страшного не случилось, что акустик все напутал, а у Марлен нашелся другой выход. А еще хотелось научиться мгновенно преодолевать огромные расстояния или отматывать время назад, чтобы все исправить. Но в сказки Бериард уже давно не верил. И сейчас хорошо понимал: все его надежды – глупость и бессмыслица. Марлен не стала его ждать, а сделала именно то, что собиралась.

   По палубе корабля пополз хрусткий иней. Металл поручней жалобно заскрипел, страдая от хватки сильных пальцев. Вот только змею было наплевать, даже если бы весь корабль рассыпался замерзшими осколками. Сейчас он, похожий на ледяную статую, сгорал в собственной боли, задыхаясь от отчаяния. И только губы беззвучно шептали любимое имя. Имя той, кто навсегда останется на безлюдном архипелаге, до которого змей не успел добраться…

ГЛАВА 1

– Матильда? Матильда, вы меня слышите?

   Я вздрогнула, сбрасывая сонливость, и подняла глаза. Доктор Вихаймер смотрел на меня с доброжелательной улыбкой, и стало ясно, что я пропустила какой-то вопрос.

   – Все в порядке? – поинтересовался доктор.

   – Да, – пробормотала я. – Простите. Не выспалась.

   – Неужели вернулись кошмары? – Переносицу моего психотерапевта прорезала хмурая морщина.

   – Нет-нет. Просто мои соседи… Сосед снова пришел пьяный под утро, и они с женой ругались так, что весь дом слышал.

   – Ох, понимаю. Мне тоже не слишком повезло с соседями. Коттедж рядом с моим снимают студенты. Почти каждую неделю гулянки.

   Я выдавила улыбку. Мне не было никакого дела до проблем доктора Вихаймера. Усталость накатывала волнами, и жутко хотелось спать.

   – И все-таки, кошмары, – продолжил доктор. – Они вас больше не беспокоят?

   – Нет, – качнула головой я. – Снов нет уже давно, ни простых, ни кошмарных.

   – Это хорошо. Меня очень радует ваше состояние. Прогресс налицо.

   Прикрыв глаза, я просто кивнула. Меня саму мое состояние не радовало. На самом деле, меня в этой жизни вообще мало что радовало.

   – Ну ладно, не буду вас больше мучить, – улыбнулся Вихаймер. – Отдыхайте, Матильда. Встретимся через неделю в это же время. Дозировка лекарств остается прежней.

   Я молча поднялась и забросила на плечо рюкзак. А доктор вдруг спохватился.

   – У меня есть для вас кое-что.

   Он полез в тумбу, вытащил оттуда небольшую книгу в мягкой обложке и сунул мне. Я присмотрелась. На обложке была не слишком умело нарисована полуголая парочка: мужчина со зверским выражением на физиономии сжимал в объятиях томную блондинку. Блондинка явно находилась на грани обморока. То ли от испуга перед свирепым мужиком, то ли от опасения потерять платье, так и норовившее сползти с роскошной груди. «В плену у разбойника». Очередной шедевр популярного автора любовных романов.

   – Читайте, Матильда, – сказал доктор, довольно щурясь.

   – Да как-то неудобно. – Я закусила губу, застав столбом с книгой в руках.

   – Бросьте, – он отмахнулся. – Я же знаю, как вы любите такие романы. И знаю, что ваша зарплата не позволяет покупать их слишком часто. Мне не сложно порадовать любимую пациентку.

   Спорить с ним не было ни сил, ни желания. Сбивчиво поблагодарив, я спрятала книгу в рюкзак, попрощалась и вышла из кабинета.

   На улице еще только начинало темнеть. Погода последние несколько дней установилась теплая и совершенно безветренная, так что горожане с удовольствием проводили время на улицах. А мне жутко хотелось домой. Я глянула на часы и заторопилась на остановку. Ведь до своего района нужно ехать еще почти час.

   Сегодня повезло: автобус приехал вовремя, а в салоне нашлось свободное место подальше от дверей. Я упала на жесткое сиденье и уставилась в окно, рассеянно глядя на приевшийся до оскомины пейзаж. Высотные жилые дома, куда вмещались сотни квартир. Теснящиеся друг к другу коттеджи, окруженные крошечными садиками. Огромный грузовой вокзал, где на путях стояли длинные, похожие на связки сосисок, вагоны с зерном или удобрениями. Редкие островки зелени, которые совсем не спасали от пыли и летней жары.

   Я не слишком любила Гренор, хоть и жила здесь с рождения. Этот город располагался на востоке Дхармы, в самом центре плодородной лессовой равнины, которая снабжала продовольствием чуть ли не весь континент. Зерно, картофель, кукуруза, кормовые травы для скота, овощи и фрукты – на этой почве все росло, словно на дрожжах. Но за продуктовое изобилие приходилось платить. С распаханных полей часто дули ветра, которые несли с собой мелкую противную пыль. Поэтому улицы постоянно были словно имазаны грязью, вода в местной реке имела непроницаемо-коричневый цвет, а иногда случались и настоящие пыльные бури. Даже дожди, особенно частые весной и летом, не умывали город, а приносили новые порции мелкой, лезущей во все щели пыли. Но зато в Греноре всегда было тепло.

   Автобус доехал до конечной и остановился, выпуская пассажиров, живших на восточной окраине. Район был откровенно так себе, если честно. Десяток одинаково унылых пятнадцатиэтажек, похожих на каменные коробки, пара детских площадок, уже давно убитых местными маргиналами, загаженный пустырь, где когда-то собирались строить одиннадцатый дом, и бескрайние поля до самого горизонта. Тлен и безысходность. Но пока я не могу позволить себе ничего другого.

   Мой дом был третьим от остановки. Я поднялась на натужно скрипящем лифте на свой этаж, добралась до конца длинного коридора и открыла дверь в квартиру, такую же непритязательную, как и весь район. На двадцати квадратных метрах умещались тесная ванная, кухонный уголок, старая тахта, небольшой столик у окна и шкаф. Хорошо хоть окно выходило на поле, а не на соседний дом, иначе мне было бы совсем уж тоскливо.

   Устало выдохнув, я бросила рюкзак на тахту. Ужасно хотелось вымыться и лечь спать, но желудок голодным бурчанием напомнил о том, что его было бы неплохо и покормить. Пришлось лезть в холодильник. Там нашлась замороженная лепешка с овощами. Я сунула ее в духовку и уже через пятнадцать минут устроилась за столиком со своим поздним ужином.

   Я смотрела, как солнце опускается за горизонт, расцвечивая небо всеми оттенками оранжевого, и без энтузиазма жевала. Лепешка оказалась резиновой и практически безвкусной. Разбросанные по бледному тесту кусочки моркови, грибов и стручковой фасоли ее совсем не спасали. Впрочем, чего еще ожидать от магазинного продукта за четыре двадцать, у которого почти истек срок годности?

   Как же надоели полуфабрикаты. Может, приготовить что-нибудь самой? Это ведь совсем не сложно. Завтра пятница, после работы закуплюсь продуктами, а в выходные соображу нехитрый обед или ужин. Если будут силы и желание, конечно. С этим у меня огромные проблемы. Ладно, завтра вечером и решу.

   После ужина я сунула посуду в раковину, отложив мытье на потом, быстро обдалась в душе, выпила таблетки и завалилась на тахту. Под руку попался рюкзак. Мне вспомнился подарок Вихаймера. Покопавшись среди разного барахла, я вытащила роман и открыла его на середине.

   «Кларисса чувствовала, как к ней прижимаются горящие огнем чресла Карла. Ее сопротивление таяло, подобно куску льда на горячем солнце, и она таяла вместе с ним. Карл дернул бретели ее платья. Кларисса попыталась оторвать его руки, но все было бесполезно, и ее груди, невыносимо сладкие, словно сливочный десерт, наконец увидели свет. От соблазнительного зрелища мужчина зарычал».

   Я обреченно вздохнула и закрыла книгу. Потом поднялась и сунула ее в шкаф, на полку к двум десяткам таких же. «В плену у разбойника», «Моя сладкая перчинка», «Проигранная невинность» – все они были на одно лицо. И почему я читаю это? Ах, да, потому что доктор Вихаймер говорит, что в моем состоянии нужно опираться на нечто привычное и понятное, а я всегда любила такие вот романчики.

   Вернувшись на тахту, я легла и бестолково уставилась в потолок. Моя жизнь похожа на жвачку. Ни родных, ни друзей, ни интересов. Все, что в ней есть, – это маленькая квартирка на окраине Гренора, дешевые романы, безвкусная еда и работа на Центральном вокзале в Бюро забытых вещей. Вот с Бюро получилось особенно иронично. Забытыми вещами занимается женщина, которая забыла свое прошлое.

   Да, у меня амнезия. Я знаю, что меня зовут Матильда Ли и мне тридцать лет. Я родилась и выросла в Греноре. С горем пополам закончила среднюю школу, а потом пошла работать. Работала где придется, хватаясь за любую возможность. То продавцом в магазине, то кассиром в кинотеатре, то официанткой. Стандартная и скучная, в общем-то, история. По крайней мере, бывшая такой до прошлого лета, когда моя жизнь разделилась на «до» и «после».

   Из-за чужого раздолбайства почти в самом центре Гренора взорвалась заправка. Я стала одной из тех, кого зацепило взрывом, и сильно пострадала. Причем, пострадало не только тело, но и разум. Очнувшись в больнице, я поняла, что совершенно ничего не помню о себе.

   Сначала врачи просто пытались меня успокоить. Говорили, что память еще может проснуться, а даже если и не проснется, то они нашли мои документы, знают, кто я, и обязательно помогут вернуться к прежней жизни. Но их уговоры помогали плохо. Ощущение потери чего-то важного было таким чудовищным, что однажды я попыталась покончить с собой. Не получилось. Меня откачали, подлечили, а потом снова долго убеждали, что жизнь продолжается, подкрепляя увещевания лекарствами. Муниципалитет восстановил документы, помог найти жилье и работу, обязал ходить на сеансы к психотерапевту. И я смирилась. Стала работать, раз в неделю встречаться с доктором Вихаймером, принимать прописанные им таблетки. И вроде бы жизнь вошла в свою колею. Вот только колея получилась слишком уж безрадостной.

   Поначалу мне часто снились кошмары. Снился грохот взрыва, почему-то вода, будто я тону, и темное небо над головой. А еще бесконечные попытки ухватиться за что-то или за кого-то, и догнать, найти то потерянное, чего так сильно не хватало. Но больше ничего. Кошмары выматывали, а память не возвращалась. Ни единого проблеска за все девять месяцев.

   Со временем ощущение потери почти притупилось, пусть иногда на меня накатывала такая тоска, что хотелось выть в голос. Сердце рвалось куда-то, а я не знала, как себе помочь, да и никто не знал. Жалобы доктору заканчивались тем, что Вихаймер просто увеличивал дозу антидепрессантов, и я перестала жаловаться. Научилась жить с тем, что имела. Хотя жизнью это назвать было сложно.

   С силой зажмурившись, я выключила лампу, повернулась к стене и укуталась в одеяло. На секунду до боли захотелось, чтобы меня обнял кто-нибудь надежный и сильный, сказал, что все обязательно будет хорошо. Но я решительно отогнала эти мысли. Никто не обнимет. И никто не поможет. Мое существование такого просто не предполагает.

   На улице надрывалась автомобильная сигнализация, лязгал дверями лифт, а откуда-то сверху доносились басы проигрывателя. Шум был постоянным обитателем этого дома вместе с вонью мусоропроводов, перебоями с водой и уродливыми рисунками на стенах подъездов. Мне жилось здесь тяжело. Тяжело, неуютно и чуждо. Страшно подумать, как бы я себя ощущала, если бы не прописанные доктором антидепрессанты. Наверное, совсем бы сошла с ума.

   Усталость накатывала волнами, но сон не шел. Я закрыла глаза и попыталась выбросить из головы все лишнее, как учил доктор Вихаймер. Получалось откровенно так себе. Ну ничего, мне не привыкать. Рано или поздно я засну, а потом будет новый день. Правда, такой же унылый, как и все предыдущие.

***

– Матильда? Ты тут?

   Я подняла голову и отложила журнал, который листала, считая часы до конца рабочего дня. В окошко моего кабинета-склада, носившего гордое название «Бюро забытых вещей», сунулась мужская голова. Судя по фуражке, ко мне пожаловал один из наших контролеров, но его имени я не помнила. После травмы у меня вообще было не слишком хорошо с запоминанием имен и лиц.

   – Что-то случилось? – спросила я.

   – Нам нужна сумка. – Он отодвинулся, позволяя увидеть, что пришел не один. В коридорчике стояла манерная блондинка в розовом костюме.

   – Госпожа Деваль забыла в поезде сумку, – сообщил мужчина. – Позавчера. Тебе должны были ее принести.

   – Опишите сумку, – попросила я, открывая свой журнал учета.

   Блондинка приблизилась к стойке, морща нос. Мой взгляд неосознанно прилип к ее длинным серьгам, украшенным прозрачными камнями, потом соскользнул на палец, где красовалось такое же кольцо. Женщина постучала пальцем по стойке, и солнечный луч, который пробивался через узкое окно моего склада, заставил его богато сверкнуть.

   – Прекратите пялиться, – приказала блондинка, растягивая гласные. – Вам такие бриллианты все равно не по карману.

   – Простите, – пробормотала я, смутившись.

   – Дорожная сумка. Небольшая, из бежевой кожи. С монограммой Руиса Витто. Последняя коллекция, между прочим.

   – А содержимое?

   Она смерила меня презрительным взглядом и процедила:

   – Личные вещи.

   Я закусила губу. По нашим правилам женщине требовалось озвучить какие-нибудь особые приметы своих вещей, чтобы можно было убедиться в том, что они принадлежат ей. Но я отчетливо поняла: если начну спрашивать, блондинка раскричится на весь вокзал. Лучше отдам просто так. Сомневаюсь, что госпожа Деваль хочет забрать чужие вещи. Они с этой сумкой отлично подходят друг другу.

   Покопавшись на полках, я достала бежевую сумку и положила ее на стойку. Опять сморщив нос, Деваль раскрыла ее и стала выкладывать вещи. Большая косметичка, дорожная подушка, упаковка влажных салфеток, полупустая бутылка с водой, чехол для очков. Последней на стойку легла кожаная папка на молнии. Госпожа Деваль дернула молнию, раскрывая папку, и вгляделась в бумаги.

   – Где? – вдруг взвизгнула она.

   – Что именно? – спросила я осторожно.

   – Где деньги? В папке лежали деньги. Четыре тысячи ровно. Где они?

   – Мы не трогали ни деньги, ни бумаги, – сообщила я, чувствуя приближающиеся неприятности. – Я только сделала общую опись. Цвет, размер, особые приметы, содержимое… Все.

   – Стащить их решила, да? – прищурилась женщина. – Думала, я не вспомню, что забыла сумку в поезде?

   – Я ничего не крала. – Мой голос предательски дрогнул.

   Четыре тысячи! Это же очень большая сумма. Если ее на меня повесят, придется отдавать не один год, с моей-то зарплатой. Что за невезение такое? За все месяцы, что я работаю в Бюро, меня еще никогда ни в чем не обвиняли. Я не делала ничего плохого, всегда бережно относилась к потерянным вещам. И деньги эти не просто не трогала, но и в глаза не видела.

   – Госпожа Деваль, – подал голос контролер, – кажется, это просто какое-то ужасное недоразумение.

   – Недоразумение? – резко взвилась та. – У меня пропали деньги! И воровка вернет их, если не захочет сесть в тюрьму!

   – Матильда? – вкрадчиво обратился ко мне мужчина.

   – Я ничего не брала, – выдавила тихо. От обиды, страха и несправедливости стали трястись пальцы.

   – Верни мои деньги, – продолжала наседать блондинка.

   – Матильда, может, ты сделала это… случайно? – Контролер наклонился ближе. – Признайся, и мы даже никому не скажем. Ведь правда, мадам Деваль?

   – Не скажем, – процедила она. – Если отдаст деньги сегодня же.

   Я смотрела на них и чувствовала, что сейчас позорно расплачусь. В глазах этих двоих уже читался приговор. Они не верили мне. Деньги мог стащить вообще кто угодно, в поезде или здесь, в Бюро, которое закрывалось на хлипкий замок. Но проще всего было обвинить именно меня. За меня ведь даже некому вступиться.

   Сделав прерывистый вдох, я хотела было попробовать оправдаться, как вдруг случилось нечто странное. Откуда-то изнутри ледяной волной нахлынула самая настоящая ярость. Она поднялась во мне, заполняя каждую клеточку тела, высушила подступавшие слезы и прочистила мозги. Под ее натиском сразу исчезли страх и неуверенность. И я медленно подняла голову, понимая, что могу дать отпор.

   – Вызывайте полицию, – сказала спокойно.

   – Что? – изумилась женщина, явно не ожидавшая от меня такого.

   – Вызывайте полицию.

   – Хочешь в тюрьму?

   – Я ничего не брала, – отчеканила твердо. – Так что пусть полиция разбирается. Пусть снимет отпечатки пальцев, потому как моих там нет и быть не может. А еще пусть проверит микроследы.

   – Микроследы? – Госпожа Деваль переспросила так растерянно, словно слышала это слово впервые в жизни.

   – Микроследы, – подтвердила я. – Которые должны были оставить деньги в вашей папке, если они там вообще имелись, конечно. В чем я лично очень сильно сомневаюсь.

   – По-твоему, я вру?

   – Да. Откуда четыре тысячи у женщины, которая покупает поддельного Руиса Витто? И носит украшения с искусственными бриллиантами?

   Не знаю, откуда я это взяла, но внутри поселилась стойкая уверенность в своей правоте. И сумка у нее фальшивая, и камни. А значит, и все остальное может быть неправдой.

   Женщина задышала, как выброшенная на берег рыба. В поисках поддержки она глянула на контролера (Патрик Лурье, я вспомнила его имя), но тот не обратил на нее никакого внимания, глядя на меня с недоверчивым удивлением. Да, Патрик, я сама от себя такого не ожидала. Надо бы побыстрее разбираться со всем, пока запал не прошел.

   – Так что, будем вызывать полицию? – холодно поинтересовалась я, держа спину прямой, как палка.

   В ответ женщина подарила мне раздраженный взгляд, быстро сгребла все свое добро в сумку и сбежала, даже не прощаясь. Я медленно выдохнула, расслабляя сведенные судорогой плечи.

   – Да, – хмыкнул Патрик Лурье. – Не думал, что у Матильды-тихони есть зубы.

   Я промолчала, не собираясь ничего ему объяснять. Мужчина немного постоял, смерил меня оценивающим взглядом и тоже ушел. Дождавшись, когда его шаги затихнут в глубине коридора, я опустилась на стул и немного нервно рассмеялась.

   Ну ничего себе, отмочила. Ведь не просто так Патрик назвал меня тихоней. Я, наверное, самый тихий, незаметный и неконфликтный человек на всем Центральном вокзале. Так вести себя доктор Вихаймер посоветовал, чтобы не провоцировать нервные срывы: не спорить, не конфликтовать, не обращать внимания на чужой негатив. Но сегодня я просто не смогла последовать этому правилу. Если бы не защитила себя, никто бы не помог. Хитрая госпожа Деваль то ли промышляет такими подставами, то ли просто решила воспользоваться случаем и поиметь что-нибудь с робкой мямли из Бюро забытых вещей. Но мне удалось поставить ее на место. И сейчас это безмерно радовало. Осознавать, что у тебя есть зубы, оказалось ужасно приятно.

   Очень быстро на место неожиданной ярости пришла ожидаемая и привычная усталость. Но остаток дня прошел спокойно. И в шесть часов, заперев свой склад, я отправилась домой.

   Сегодня вышла не на своей остановке, а за одну до конечной. Именно там находился самый приличный в нашем районе продуктовый магазин. Я ведь обещала себе заняться готовкой? Надо выполнять обещание.

   Следующие полчаса я рассеянно болталась между полками и холодильниками, мучительно решая, что же приготовить. Почему-то захотелось чего-нибудь… этакого, но я сама не понимала, чего именно хочу. Казалось, в голове вот-вот всплывут рецепты или хотя бы названия блюд. Вот только ничего так и не вспомнилось. Поэтому в итоге я купила курицу, собираясь разделать ее на части, немного овощей, кусочек бекона и большую шоколадку. Под вечер дико захотелось сладкого.

   Сложив продукты в рюкзак, вышла из магазина. Автобус ушел прямо перед моим носом, поэтому я решила не ждать следующего, а пройти остановку пешком. Тем более, идти было не так уж и далеко.

   Солнце еще только начало садиться. Дул теплый ветерок, оседавший на губах отчетливым привкусом пыли. Мимо меня проносились машины. Те жильцы наших высоток, которые могли позволить себе личный транспорт, торопились занять места на парковке. Глядя на них, я мельком порадовалась, что этой головной боли лишена. Уж лучше дремать в автобусе в толпе таких же несчастных, чем толкаться в пробках или драться за место на стоянке.

   Улица, по которой я шла, была застроена небогатыми коттеджами, стоявшими друг к другу так тесно, как теснятся рыбы в консервной банке. Местным детям было совершенно негде играть, и они гоняли мяч по тротуару, пугая прохожих. Занятая своими мыслями, я следила за ними краем глаза. И поэтому не упустила момент, когда случилось страшное.

   Сильный удар послал мяч прямо на проезжую часть. Один из детей – белобрысый мальчишка лет шести – бросился за ним, забыв об опасности. Он быстро добежал до мяча, подхватил его и выпрямился, замирая на месте. Вид несущегося многотонного грузовика парализовал ребенка.

   Остальные дети завизжали, хорошо понимая, чем это грозит. А я действовала словно на одних инстинктах. Одним движением сбросила рюкзак. Рванулась к мальчишке, в два прыжка преодолев разделявшее нас расстояние. Схватила его в охапку. Прижала к себе поплотнее, пряча голову. И мягким перекатом влево ушла от столкновения с машиной.

   Сигнал грузовика больно ударил по ушам, а поднятая им воздушная волна растрепала волосы. Я выдохнула, поднимаясь на ноги, и поставил ребенка на тротуар. К нему тут же подбежали друзья.

   – Спасибо, – выдохнул мальчик, разворачиваясь. В его голубых глазах царил ужас пополам с восторгом, а руки сжимали спасенный мяч.

   – Пожалуйста, – так же тихо ответила я.

   – Тетенька – супергерой, – загалдели дети. – Она спасла Руди!

   Стало очень неловко. Ну какой из меня супергерой?

   – Не играйте тут больше, – пробормотала я и потрепала мальчишку по волосам. – Это опасно.

   Дети закивали, а я дождалась, когда дорогу можно будет перейти, и поспешила к своему рюкзаку. Подняла его, забрасывая на плечо, и поморщилась. Кажется, меня угораздило здорово ушибить локоть.

   Но это все ерунда. Внутри сейчас гулял адреналин. Меня по-настоящему штормило от того, что я сделала. Я спасла ребенка! Да еще как спасла! За пару секунд, не думая, сориентировалась и вытащила его из-под колес. Как мне вообще удалось? Так легко, быстро и ловко! Я ведь даже спортом никогда не занималась.

   Нет, ну какая же я молодец. Можно даже посчитать это знаком того, что мое бессмысленное существование оказалось не таким уж и бессмысленным. Для одной семьи сегодняшний день мог закончится трагедией. И не закончился, потому что я оказалась в нужном месте в нужное время. Случайность или судьба? Не знаю. Но это отличный повод собой гордиться.

   На волнах адреналина я добежала до дома. Сунула продукты в холодильник и заходила по комнате, не находя себе места. Сейчас стены крошечной квартирки давили особенно сильно. Хотелось что-то делать. Хотелось взять и выбросить все эти романы в глупых обложках или отправиться бегать, как делают некоторые соседи, или искать кого-то, кто сможет выслушать и понять мои эмоции.

   Проклятье, а ведь мне нравится это ощущение. Гораздо нравится нравилось, чем бессмысленная сонная апатия, в которой я пребываю почти каждый день. Мне нравится быть сильной и уверенной в себе. Той женщиной, которая может дать отпор обидчику. Которая быстро соображает и так же быстро действует. Надо бы запомнить это непривычное настроение. Сохранить его и никогда не отпускать. Возможно, именно оно поможет изменить мою скучную жизнь к лучшему?

ГЛАВА 2

А утром я проснулась в таком состоянии, будто вчера упилась вдрызг. Голова казалась чугунной, меня мутило, и выбираться из постели совсем не хотелось. Сначала я даже решила, что заболела, но потом поняла: я просто не выпила вчера свое лекарство. Ведь доктор Вихаймер когда-то предупреждал о том, как опасно делать перерыв. В памяти всплыло заумное выражение «синдром отмены».

   Оторвав себя от тахты, поплелась в ванную, где в шкафчике над раковиной хранились таблетки. Я высыпала их на ладонь, собираясь принять, и вдруг замерла, пораженная четким пониманием того, что больше не хочу этого делать. Потому что они превращают меня в амебу. Да, спокойствие – это прекрасно. Но не тогда, когда оно превращается в апатию и безразличие. Нужно чувствовать себя живой. Нужно радоваться, пугаться, расстраиваться, осознавать реальность вокруг во всех ее проявлениях. Так, как случилось вчера.

   По-хорошему, нужно было бы спросить об этом доктора Вихаймера. Но он явно не одобрит, слишком уж любит перестраховываться. И явно сумеет переубедить меня в том, что отменять лекарства еще слишком рано. А я хочу сделать это прямо сейчас, невзирая ни на какие риски.

   Приняв решение, высыпала таблетки обратно в баночку и вернулась на тахту. Нужно просто полежать. У меня есть целых два дня на то, чтобы пережить отмену.

   Вот только пережить оказалось не так просто. Весь день меня мутило настолько сильно, что я не ела и не пила ничего, кроме сладкого чая. Под вечер разболелась голова. Соседи сверху устроили традиционную субботнюю гулянку с танцами, криками и битьем посуды, и их вопли невыносимой пульсацией отдавались у меня в висках. К трем часам ночи в подъезде кто-то начал орать про полицию, и гулянка свернулась. Вот только заснуть не удалось и в тишине. Казалось, мне мешает все: бульканье воды в трубах, шум далекой автострады, лязг лифтовых дверей (спасибо людям, который возвращались домой среди ночи). Я ворочалась с боку на бок, пытаясь принять позу поудобнее, накрывалась одеялом и снова сбрасывала его. Не помогало.

   Я промучилась всю ночь и забылась поверхностным, тревожным сном, только когда наступило утро. Благо, оно было пасмурным, и солнце не светило в окна, мешая спать.

   Дальше стало чуть полегче. Я проснулась в три часа дня. Меня все еще мутило, но голова не болела, а еще ужасно хотелось есть. Правда, сил хватило только на то, чтобы сварить бульон из купленной в пятницу курицы. Но горячее соленое варево немного прогнало тошноту и успокоило голодный желудок. Накатила ленивая сытая слабость. Надеясь, что теперь-то уж точно нормально засну, я вернулась на тахту и закрыла глаза. И сон действительно пришел будто по щелчку пальцев. Без боли, без тревог, без тяжелых удушливых кошмаров.

   Проснувшись в понедельник утром, я потянулась и глянула на часы. Было только половина шестого утра. Розоватый свет рассветного солнца заливал квартиру, скрашивая убогость обстановки. Спать мне больше не хотелось. Я чувствовала себя не слишком отдохнувшей, зато почти здоровой. Избавиться бы еще от противной слабости, захватившей тело, и будет отлично.

   Начать превращение заплесневелого огурчика в бодрый огурец я решила с душа. Никогда не увлекалась контрастными водными процедурами, а сейчас захотела попробовать и честно выдержала пятнадцать минут, чередуя теплую и прохладную воду. Потом приготовила себе завтрак, в кои-то веки нормальный, из яичницы с беконом и салата, а не чахлого бутерброда. Заварила чай, крепкий и сладкий, выпила его, морщась от легкого привкуса соломы. Надо бы отжалеть денег и купить себе нормальный, а не эти помои по акции.

   После завтрака я почувствовала себя почти счастливой. Появилось желание даже пойти на работу не абы как, а красивой, но ревизия шкафа показала, что ничего красивого у меня и нет. Несколько пар темных брюк, мешковатые свитера, футболки и все. Оставалось только смириться и влезать в свои обычные вещи.

   В автобусе меня немного укачало. Запах дизеля казался сегодня особенно острым, и тошнота вернулась, поэтому пришлось выйти за пару остановок до вокзала, купить себе стакан сладкого чая в ближайшей кофейне и дальше идти на работу пешком. Но я вышла из дома раньше, чем обычно, поэтому совсем не опоздала.

   Привычно открыв дверь Бюро, я так же привычно бросила рюкзак на тумбу, а сама села в жесткое кресло. Но рутина больше не радовала.

   Чаще всего я убивала время на работе, читая какой-нибудь романчик, листая журналы, которые перепадали из газетного киоска на вокзале, или просто бестолково глядя в потолок. Но сейчас мне было дико скучно и хотелось занять себя чем-то более толковым.

   Развернувшись вместе с креслом, я осмотрела свой склад так, словно видела его впервые в жизни. Чего тут только не было. Три десятка зонтов и почти столько же мужских и женских шляп. Детские игрушки разной степени убитости. Дорожные подушки всевозможных цветов. Пара старых зарядных пластин для смартов. И чемоданы, чемоданчики, сумки… Забытые на вокзале, в поездах, невостребованные в камере хранения. Все сносилось сюда и хранилось в ожидании хозяина, а если оный не находился, через год выбрасывалось или отправлялось в комиссионный магазин.

   Но меня сейчас интересовали совсем не шляпы или чемоданы, а отдельная полка у окна, занятая книгами. Я подошла к ней и всмотрелась в цветные корешки. Несколько томов любовной жвачки (надоела хуже горькой редьки), модный роман, о котором писали все журналы (странно, что его так и не забрали), пара учебников: первый по сопротивлению материалов, второй – по теории магии (оба пугали меня одними обложками). Еще там был толстенький туристический путеводитель, сборник детских сказок и небольшая книжка с кулинарными рецептами. Подумав немного, я выбрала путеводитель и вернулась в свое кресло.

   Статьи об интересных местах Дхармы, каждая из которых сопровождалась яркими картинками, захватили меня целиком и полностью. Я жадно всматривалась и вчитывалась, и это так сильно впечатляло, что то и дело возникало странное ощущение, будто я читаю о чем-то уже знакомом. Но за путеводителем день прошел спокойно и без всяких неприятностей. И только под самый конец в Бюро забежал пожилой проводник.

   – Принимай находку, – пропыхтел он, шлепнув на стойку книгу в темной обложке. Книга была заложена газетой.

   – Откуда? – спросила я и открыла журнал учета.

   – Экспресс из Серта, четырехчасовой. Первый вагон, второе купе, место не знаю.

   Я уважительно хмыкнула. Экспресс из дхармийской столицы, города Серта, был поездом недешевым, а в первом вагоне располагались самые дорогие и комфортабельные купе. Книгу забыл явно небедный человек. Впрочем, по ней это видно. Толстая кожаная обложка, качественная плотная бумага. Я бы не смогла купить себе такую, не откладывая ползарплаты в копилку.

   – Ладно, побегу, – произнес мужчина и развернулся. – Куча дел.

   Равнодушно кивнув, я стала заполнять журнал. Дата, время, поезд, вагон, описание. Что тут у нас? Книга «Легенды Севера» и газета «Каринтия сегодня». Хм, Каринтия, надо же. Эта газета приехала к нам аж с соседнего материка и…

   Я вдруг замерла, словно меня по голове ударили. Потом медленно повернулась, подтянула газету поближе и уставилась на первую страницу. «Каринтия сегодня». Каринтийская газета. На каринтийском языке. Но при всем при этом я прекрасно понимаю, что в ней написано.

   Тряхнув головой, я уставилась на нее, как баран на новые ворота. Ну точно, понимаю. Вот статья на первой полосе, посвященная дню рождения каринтийского монарха Альфреда Четвертого. Неделю назад королю исполнилось шестьдесят лет, в честь чего в Каринтию прибыла целая толпа разных важных гостей. Короли и принцы, министры, просто богатеи, которым была оказана высокая честь. В Роксбурге устроили трехдневные выходные с парадом, гуляниями на главной площади и праздничным фейерверком. Альфред Четвертый славно отметил юбилей.

   Я бестолково моргнула и снова потрясла головой, словно хотела развеять какой-то морок. Пролистала газету, убеждаясь, что понимаю и остальное. Схватила книгу и раскрыла ее на форзаце. «Легенды Севера», автор Элли Несбе, издана в Роксбурге в прошлом году. Тираж десять тысяч экземпляров. Дальше вступительное слово автора, где она пишет о том, как долго и кропотливо собирала древние скандарские легенды, сравнивала разные версии, анализировала и оформляла. А потом – и сами легенды, целых тридцать штук, если судить по количеству глав. И все они тоже написаны на каринтийском… то есть на скандарском языке, который я никак не могу понимать. Но понимаю.

   Я откинулась на спинку кресла и потерла виски, пытаясь вспомнить, что знаю об этой стране. Вспоминалось неожиданно много. Скандар – это регион, который располагается на севере соседнего материка. В него входят пять стран: Каринтия – самая большая, Хермина, Рихштайн, Сваальд и Эльбина. Все они очень похожи, имеют почти одинаковые традиции, культуру, кухню, язык у них так вообще один на всех. Кажется, в Скандаре есть горы, много снега, а еще там живут оборотни. И не просто оборотни, а ледяные змеи.

   При мысли о змеях где-то под сердцем неприятно кольнуло. Я машинально потерла это место ладонью. Пролистала книгу, открывая ее на легенде о Ледяной богине, и попробовала прочитать текст вслух. Удивительно, но у меня получилось. Слова чужого языка, местами резкого, местами певучего, срывались с губ так легко, словно я всю жизнь его знала. Бред какой-то. Я ведь не бывала в Каринтии. Да что там говорить, даже из Гренора никогда не выезжала.

   Где-то далеко послышался громкий гудок поезда, который заставил меня вздрогнуть. А потом в коридорчике раздался топот, и в мое окошко сунулась голова молодого растрепанного парня.

   – Учебник, – прохрипел он. – По сопромату. В библиотеку универа сдать надо, иначе диплом не защитают.

   Я укоризненно покачала головой, ведь учебник попал сюда еще неделю назад, а его хозяин спохватился только сегодня. Но вернула книгу студенту, сверив данные и получив от него подпись в журнале учета. Парень поблагодарил и тут же убежал, громко радуясь, что успел в Бюро забытых вещей за пару минут до его закрытия. Я глянула на часы и поняла, что он был прав. Мне тоже стоило собираться домой. Тем более, дома можно будет подумать в тишине. Ну или почти в тишине.

   Осмотревшись по сторонам, я сделала то, чего не делала никогда: открыла рюкзак и сунула в него книгу с газетой. Даже если хозяин придет за ними завтра, у меня будет время, чтобы почитать все это дома, спокойно и без нервов.

   Привокзальная площадь бурлила и шумела. Вопреки привычке, я не пошла сразу на свою остановку, а побрела по улице, ведущей к большому парку. Голова гудела. В памяти всплывали слова и фразы скандарского языка. И чем больше я их обдумывала, тем сильнее в груди разрасталось странное чувство. Тоска, ощущение потери, а еще острая, как бритва, нужда в чем-то или ком-то.

   Откуда во мне эти знания? Откуда ощущения? Наверняка из прошлого, но в моем прошлом не могло быть скандарского языка. Я родилась и выросла в Дхарме, мои родители тоже. Я не училась на переводчика и никогда не интересовалась другими странами. Вроде бы…

   – Эй, вы будете переходить или нет? – чужой голос за спиной вырвал из мыслей.

   Я осмотрелась и поняла, что стою на велодорожке перед пешеходным переходом через перекресток. Спохватившись, отошла в сторону, уступая дорогу недовольному велосипедисту, а потом решила все-таки перейти. На другой стороне улицы на глаза попалась витрина самого большого в городе книжного. И в голове возникла одна интересная идея. Ведь в этом магазине явно есть отдел со словарями и книгами на других языках. Почему бы не зайти посмотреть?

   Через час я вывалилась на крыльцо магазина в полном и безоговорочном шоке. Глядя диким взглядом по сторонам, добежала до остановки, села в подъехавший автобус и упала на сиденье в дальнем конце салоне. И только там разрешила себе подумать.

   Час, проведенный среди иностранной литературы, выявил страшное: я в совершенстве владею не только скандарским. Но и лурейским, киммерским, элварским. Похуже, но тоже уверенно читаю на галисийском и хольбадском. И еще немного – на сузонском, а это, на минуточку, сложная иероглифическая письменность, полностью отличная от нашего алфавита.

   Да как такое вообще возможно? Я, которая и школу-то с грехом пополам закончила. Которая никогда не выезжала из родного города. Которая не читает ничего, кроме любовных романов и журналов о знаменитостях. Которая просиживает штаны на самой скучной и простой работе. Так ведь не бывает!

   А может, у меня без таблеток крыша поехала, и это такая разновидность бреда? Человек считает, что знает иностранные языки, хотя мозг просто придумывает перевод? Если так, самое время сдаваться доктору Вихаймеру. Нет, я ожидала, что из-за резкой отмены могут вылезти какие-нибудь побочки. Но думала, будут перепады настроения, бессонница или вроде того. А иностранные языки… Это даже звучит… бредово.

   Мой автобус подъехал к очередной остановке и стал тормозить. Я рассеянно глянула за окно и увидела под навесом двух парней. Высокие, с желтоватой кожей, узкими глазами и жесткими темными волосами, заплетенными в косы. Да это же сузонцы!

   Еще не соображая до конца, что делаю, я выскочила из автобуса, чуть не получив дверями по мягкому месту. Потом шагнула к парням и четко спросила на сузонском:

   – Извините, вы не подскажете, который час?

   Парни развернулись и уставились на меня одинаково удивленными взглядами. По спине побежали мурашки. Неужели я спросила какую-нибудь чушь? Но тот, кто был повыше, вытащил из кармана смарт и вежливо ответил:

   – Четверть девятого.

   – Благодарю, – выдавила я.

   Потом развернулась и зашагала в сторону дома.

   О да, я и правда могу немного говорить по-сузонски, никакой это не бред. Хотя понятно, отчего парни так удивились. Когда женщина, выглядящая как обычная дхармийка, задает вопрос на их родном языке, а не обращается к местным, коих на остановке целая толпа, это выглядит странно. Но сузонцы через пять минут забудут меня. А вот мне придется разбираться с неожиданным знанием.

   Семь иностранных языков. Та Матильда Ли, которой я являюсь, просто не может знать столько. Их не выучишь по книгам. Нужна практика, нужны путешествия и общение с носителями. Но все это категорически не сходится с моей официальной биографией.

   Тогда как? Неужели я не Матильда Ли? Меня с кем-то перепутали? Например, во время взрыва мне в руки попали документы реальной Матильды, я оказалась на нее похожа, отчего врачи или спасатели просто решили, что я – это она? Допустим, искать и опознавать меня было некому, память потерялась, поэтому никто и не заподозрил ошибку. Звучит вроде бы логично. Или все-таки нет?

   Крутя эту идею и так, и этак, я добежала до дома. Ворвалась в квартиру и вытащила из папки с документами паспорт. В паспорте была именно моя фотография. Это не странно, ведь документы мне после выписки выдали новые. Хотя вот тут как раз кое-что и не сходится. Если у них были документы, по которым меня опознали как Матильду Ли, зачем делали новый паспорт? Или меня опознавали вообще не по документам, а так, наугад?

   Я поморщилась и потерла виски. От неожиданных открытий меня начало самым натуральным образом штормить. Нужно сделать перерыв, иначе точно сойду с ума.

   Но мысли не отпускали. Я доела вчерашний бульон, перемыла всю посуду, пытаясь отвлечься, повытирала пыль с полок. Хотела было сходить прогуляться, чтобы проветрить голову перед сном, вот только как назло зарядил мелкий противный дождь. И тогда у меня появилась другая идея. Нельзя гулять? Буду активничать дома.

   Покопавшись среди журналов, я нашла то, что было нужно. Советы от модного фитнес-тренера и список упражнений. Вот это отлично подойдет. Для красивых рук, для осанки, для упругих ягодиц. Специального тренировочного коврика у меня нет, но вместо него пока сойдет и покрывало с кровати. А вместо гантелей… бутылки. У нас в доме частенько отключают воду, поэтому на шкафу валяется целая куча бутылок, куда я набираю про запас. С пятилитровой можно приседать. А две маленькие, по литру, пойдут на руки.

   В итоге спать я ложилась жутко уставшая, зато довольная. Завтра мышцы точно будут болеть, но если не стану филонить, то они быстро окрепнут. И для мозгов физические нагрузки тоже полезны. Вот высплюсь как следует, а завтра на свежую голову буду думать, как поступить дальше.

   Утром мне пришла в голову только одна разумная мысль: попытаться побольше узнать о катастрофе, которую я, естественно, совсем не помнила. Поэтому после работы пришлось пойти не домой, а в сетевое кафе, которое доживало свои последние дни в переулке за вокзалом. Сейчас сеть есть почти у всех: дома или в смартах, но мой смарт настолько старый и медленный, что подключаться через него – это настоящий мазохизм.

   В кафе оказалось почти пусто. Только пара подростков играла в какую-то сетевую стрелялку, и мужчина мучил допотопный игровой автомат. Выбрав место подальше от всех, я открыла поисковик и погрузилась в поиски.

   Информации в сети хватало. Неудивительно, ведь взрыв произошел почти в центре города, стоящего в Дхарме на четвертом месте по численности населения. А причиной его стало раздолбайство работников. Один не заметил, что топливный насос, качавший бензин из резервуара в колонку, стал протекать. Второй не обратил внимания, что артефакт, который должен был следить за концентрацией паров бензина, выдохся. В итоге одна случайная искра – и заправка взлетела на воздух.

   Трагедия произошла южнее вокзала, на развилке между двумя автострадами, уходящими на юг и юго-восток. Взрыв здорово попортил обе, и чинить разрушенное полотно пришлось почти две недели. Заправку восстанавливать не стали.

   На самом деле, я только сегодня задумалась о том, где все случилось. И у меня возник закономерный вопрос: а что я там вообще делала? Это пятачок между автострадами, по которым несутся машины. Ни светофоров, ни переходов, только заезды для тех, кому нужно заправиться. Неужели я с кем-то ехала? Но с кем? В больнице ничего об этом не говорили. Хотя я тогда была в таком состоянии, что могла просто забыть. Я ведь даже уже и не помню, в какой больнице лежала. А жаль, можно было бы наведаться туда и попробовать выяснить что-нибудь полезное.

   Но сейчас найти информацию, куда развозили пострадавших, не удалось. Зато получилось найти список жертв. При взрыве погибло трое человек (все мужчины – работники заправки), двенадцать серьезно ранило. Еще тридцать получили мелкие травмы, но эти люди мне вряд ли будут интересны.

   А вот список раненых я просматривала с особым вниманием. Из двенадцати человек всего четверо оказались женщинами. Семнадцатилетняя школьница Мелинда Фойл, Аурелия Аргос сорока восьми лет и Лизетта Моро – девяноста двух. Ах, и я, конечно. Матильда Ли, на тот момент двадцати девяти лет. Да, небольшой выбор. Версия, будто меня с кем-то перепутали, рассыпается на глазах. Слишком уж сильный разброс по возрасту. Хотя если кто-то из них – маг и выглядит гораздо моложе своих лет… Как бы это узнать?

   Решив не сдаваться так просто, я пришла в сетевое кафе и на следующий день. В этот раз шерстила не официальные новости и сводки, а блоги, форумы и соцсети. И почти через два часа все же удалось найти кое-что интересное. Блог фотографа, который назывался «В двух шагах от смерти». Оный фотограф был то ли болен на голову, то ли просто жаждал славы, пусть и скандальной, но в своем блоге он выкладывал фотографии людей мертвых или находящихся на грани смерти. Снимки из больниц, моргов, с мест происшествий или катастроф. Судя по тому, в какие дебри сети мне пришлось залезть, чтобы их найти, это было не слишком законно, но законность меня сейчас волновала мало. Одна из страниц блога была посвящена взрыву на заправке, и фотографий оказалось столько, что анонимный фотограф явно был в самом центре событий. И в подтверждение моих мыслей внизу нашлась приписка: мол, он удачно проезжал мимо и запечатлел все самое горячее. Удачно, угу.

   Я открыла галерею с фото и стала просматривать их, обращая внимание только на женщин. Вот худенькая девчонка с зелеными волосами, которую несет на руках пожарный – однозначно Мелинда Фойл. Дальше смуглая женщина с узким костистым лицом, наверняка это Аурелия Аргос, она без сознания лежит на носилках. Статная седовласая дама с окровавленным плечом, зажатая в искореженной машине – Лизетта Моро. Нет, я точно не могу быть кем-нибудь из них, потому что... Так, а это кто?

   На последней фотографии тоже была женщина. Пухленькая блондинка с роскошными волосами цвета спелой пшеницы лежала на асфальте, а над ней склонился парамедик. Судя по крови на брюках и неестественно вывернутой ноге, у нее был как минимум открытый перелом. Серьезная травма. Значит, женщина точно должна быть в списках пострадавших. Но ведь там осталась только я, Матильда Ли.

   Я закрыла глаза и с силой потерла переносицу. От долгого сидения за монитором под веки словно насыпали песок, а в висках неприятно пульсировало. Еще и мысли категорически не желали складываться. Откуда взялась эта блондинка? Теоретически, если она маг, то ей может быть и сорок восемь, и девяноста два. Но тогда одна женщина все равно остается лишней. Неужели кто-то просто не попал в список? Или все еще интереснее?

   Ведь меня нет ни на одной фотографии. Ни на одной! И если абстрагироваться от моей собственной истории, выходит, что эта блондинка и есть Матильда Ли двадцати девяти лет. Но кто же тогда я?!

   Дурдом какой-то. Я хотела найти ответ на свои вопросы, а вместо этого еще больше запуталась.

ГЛАВА 3

– Что ж, Матильда, как проходит ваша неделя? – доброжелательно поинтересовался доктор Вихаймер, когда я заняла место в кресле.

   Надо сказать, что психотерапевт задавал этот вопрос почти каждую нашу встречу. И если раньше я воспринимала его как должное, то сейчас он меня просто бесил. Да и вся ситуация бесила. Я совсем запуталась и перестала понимать, что со мной произошло девять месяцев назад. Наверное, об этом стоило бы поговорить с доктором, но интуиция шептала, что никто не должен знать о моих открытиях. Я решила послушаться и сделать вид, будто за последнюю неделю не случилось ровном счетом ничего необычного.

   – Все нормально, – ответила, искренне надеясь, что Вихаймер не заметит перемен.

   – Как дела на работе?

   – Хорошо, – сообщила покорно. – Начальник сказал, что в следующем месяце могут дать небольшой отпуск.

   – Как вы спите? Не мучают кошмары?

   – Нет. Мне уже давно ничего не снится.

   Кажется, я уже говорила об этом в прошлый раз. Да и в позапрошлый. Если подумать, все наши беседы проходят по одной схеме с одними и теми же вопросами. Настроение, работа, сон. В моей жизни не происходит ничего, о чем бы стоило рассказывать, каждая новая неделя похожа на предыдущую как две капли воды. И какой же во всем этом смысл? Простая формальность? Контроль моего состояния? Или контроль меня?

   Последняя мысль оказалась такой неожиданной, что я снова прослушала вопрос Вихаймера. Но доктор не рассердился. Только улыбнулся и дружелюбно попенял:

   – Опять витаете в облаках.

   – Простите, – вздохнула я. – Вы что-то спрашивали?

   – Да, Матильда. Спросил, не пора ли вам красить волосы?

   – Волосы? – бестолково переспросила я.

   – Вижу, у вас уже отрастают корни.

   Я медленно подняла руку и запустила ее в волосы, словно впервые узнала, что они вообще существуют у меня на голове. Наверное, вид у меня был ужасно глупый, но это полностью соответствовало той роли, которую мне хотелось сыграть. Вот только почему Вихаймер вообще спросил про волосы? Он же психотерапевт, а не стилист.

   – Конечно, – пробормотала я. – Покрашу. Только дождусь зарплату. С деньгами сейчас… не очень.

   – Понимаю, – кивнул доктор. – Вы не обсуждали с начальником повышение зарплаты?

   – Нет. Как-то… неловко.

   – Да, – Вихаймер сделала пометку в блокноте. – Такой разговор может стать серьезным стрессом, особенно для робкого человека вроде вас. И я настоятельно продолжаю рекомендовать вам стрессы избегать. Не нервничать, не тревожиться, побольше спать. А еще регулярно принимать лекарства и рассказывать мне обо всем, что вас волнует. Ведь я не просто доктор, но и ваш друг.

   – Конечно, – опустив голову, прикрыла глаза. – Я полностью доверяю вам.

   Дальше мы разговаривали по уже привычному плану. Я рассказывала о том, как проходят мои дни, мельком удивляясь тому, что доктор внимательно слушает эту нудятину. Потом получила новый рецепт на таблетки (интересно, все психиатры следят за сроками и дозами так же тщательно?). И только после этого меня отпустили.

   Вернувшись в квартиру, я бросила рюкзак на тахту и напилась воды прямо из-под крана. Почти час в автобусе дал время на то, чтобы обдумать все еще раз. И картина вырисовывалась очень интересная.

   Раздевшись до белья, я подошла к узкому ростовому зеркалу, висевшему рядом с вешалкой, и попыталась посмотреть на себя непредвзято. Итак, женщина неопределенного возраста. По паспорту мне тридцать, но кто знает, так ли это? Рост выше среднего. Стройная. Ноги длинные, пусть и немного тощеватые. Хм, а ведь красивые ноги, только я постоянно прячу их в мешковатых штанах. Надеть бы облегающие брюки или юбку с пикантным разрезом на боку, или шелковое платье по фигуре…

   Стоп, куда-то меня понесло не туда. Возвращаемся к отражению. Что у нас там дальше? Живот. Обычный плоский живот, без особых примет. А вот выше…

   Моя ладонь легла на шрам прямо под нижним левым ребром. Кривой и некрасивый, он остался напоминанием о том самом взрыве. Хороший врач-маг наверняка бы убрал его в два счета, но у меня на это денег не было, а муниципальная страховка пластического хирурга в себя не включала. А жаль. Шрам ощущался чем-то неправильным и чужеродным. Он не должен уродовать мое тело, но уродовал, и пока это нужно было только принять.

   Ладно, оставляем шрам в покое и идем выше. Грудь, не слишком большая, но и не маленькая. Выступающие ключицы, узкие плечи и руки с длинными пальцами. А кисти, кстати, у меня тоже красивые, узкие и изящные.

   Шея… Шея как шея, на самом деле, ничего необычного. Потом лицо… Средней полноты губы, только немного бледные. Тусклая кожа, но это, наверное, поправимо. Нос небольшой, ровный. Золотисто-карие глаза (красивый оттенок, мне нравится). Темные брови. Ресницы им в тон. Чистый лоб, который прячется за дурацкой челкой, а она совсем мне не идет. Как и цвет волос. Я крашу волосы в черный цвет дешевой краской из ближайшего супермаркета. От этого они выглядят как солома, секутся и ломаются. А ведь мой натуральный цвет совсем другой. Из-под черного уже заметно пробивается приятный золотистый каштан. Зачем я его прячу? Ах да, глупый вопрос. Это тоже посоветовал доктор Вихаймер. Мол, всегда красилась в черный, так не стоит выбиваться из привычной колеи.

   Я прижала ладони к щекам, а потом медленно провела ими вверх, убирая челку. Из-за неопрятных прядей выглянуло иное лицо. Лицо уставшей, не слишком ухоженной, но красивой женщины с тонкими чертами. Ей явно подошла бы высокая прическа, легкий макияж, подчеркивающий естественную красоту, и платье. Да, платье мне бы тоже определенно пошло.

   Закончив с зеркалом, я развернулась и так же внимательно осмотрела свою квартиру, обращая внимание на детали, которые раньше не казались чем-то важным. Маленькая, бедная и совершенно безликая. Если подумать, у меня нет ничего, что относилось бы к прошлому. Ни нормальных фотографий (один тощий фотоальбом с размытыми фото какой-то девчонки, в которой сложно узнать меня, – не в счет). Ни памятных мелочей или просто важных и любимых вещей. Ничего такого, что бы показывало, чем я увлекалась. Как будто жизнь Матильды Ли – это просто бутафория, слепленная наспех и неумело.

   Слишком уж многое в эту бутафорию не вписывается. Знание языков, например, или полицейского процедурала – смогла же я вспомнить про микроследы. Мой характер, который с огромным трудом пробился через апатию и сонливость. Даже моя настоящая внешность.

   И доктор… Вихаймер ведет себя слишком странно для психотерапевта. Следит за тем, как я принимаю таблетки. Заботится о том, чтобы моя жизнь ни на шаг не уходила в сторону от унылой и скучной рутины. Подбрасывает книги, которые не дают думать. Хочет, чтобы я выглядела так, как не выгляжу на самом деле. И все время напоминает: будь тихой, незаметной, беспроблемной. В общем, он делает все, чтобы превратить меня в человека, который во всем послушен, не задает лишних вопросов и живет по четко утвержденному сценарию.

   Не понимаю, зачем, но сейчас это и не важно. Гораздо больше волнует вопрос: а кто я на самом деле? Где моя настоящая жизнь? Где мое прошлое, которое сейчас кажется просто-напросто украденным?

   От ярости, отчаяния и острого чувства несправедливости захотелось что-нибудь сломать. Я вела себя как покорная дура, позволяя манипулировать собой и соглашаясь на все. Если бы не дурацкая случайность и непринятые таблетки, то до сих пор так бы и жила по чужому сценарию. Сколько времени я потеряла? Кого или что важное забыла? Кто вообще посмел такое со мной сделать?!

   Вихаймер должен все это знать. Хотя если спросить, не ответит, а вызовет санитаров, которые накачают меня транквилизаторами и снова превратят в амебу. Нет, нужно действовать осторожно.

   Я с силой потерла виски. На секунду мелькнула мысль, что это отмена лекарств превратила меня в параноика, но я решительно отмела ее. Сейчас мой мозг может рассуждать как никогда здраво. Это не паранойя, не бред и не мания преследования. Со мной и правда что-то не так. Нужно только разобраться, что именно.

   Машинально приготовив ужин, я так же машинально съела его, ломая голову над проблемой. У меня практически не было вариантов, что предпринять. Нужно как-то обыскать кабинет Вихаймера. Найти свое личное дело или карточку, какие-нибудь записи доктора. Во время наших сеансов он постоянно черкает в большом бордовом блокноте. Может, там найдется информация, которая так сильно нужна?

   Упав на тахту, я заложила руки за голову и принялась вспоминать. Кабинет доктора располагается на не слишком оживленной улице, на которой почти нет жилых домов, одни только конторы и магазины. Само здание – старый двухэтажный дом без ремонта с простыми замками на дверях. Кроме психотерапевта, там обитают страховщик, филиал муниципалитета, который занимается социальным выплатами, нотариус, контора каких-то продажников (кажется, они торгуют запчастями), детский досуговый центр и еще пара таких же непритязательных учреждений. Чтобы попасть к Вихаймеру, например, ночью, нужно открыть сначала основную дверь, а потом и сам кабинет. Интересно, есть ли там сигнализация? Сомневаюсь. Охранника нет точно. Надо бы в следующий раз все проверить…

   Преступление планировалось легко и даже как-то весело. Немного мешало смутное ощущение, будто чего-то не хватает, но я отметала его. Потому что решила не строить догадок и не думать слишком много, чтобы не путаться. А шаг за шагом, виток за витком разматывать этот клубок интриг и чужой лжи. Потому что кем бы я ни была, никому не позволено лишать меня прошлого. Моя жизнь должна принадлежать мне целиком и полностью.

***

Никогда я еще не ждала своего очередного сеанса так же сильно, как и сейчас. И никогда не осматривалась так внимательно по сторонам, подходя к дому номер три на Двадцать шестой улице. Обычно я просто механически шла, даже не особенно замечая, где именно иду и что меня окружает. Но сейчас нужно было хорошо разведать обстановку.

   Да, запомнила я все правильно. Дом был совсем старым, впрочем, его соседи оказались не лучше. По одному из узких проходов между ними можно будет подобраться к нужному зданию через задние дворы. А в шиномонтажке напротив вряд ли кто-то станет сидеть ночью, что позволит влезть сюда без лишних глаз.

   Так, что дальше? Входная дверь. Старая, деревянная, со скрипучими петлями и единственным замком. За ней узкий коридор. Кабинет Вихаймера располагается по правой стороне, метрах в пяти от входа. И дверь там еще более хлипкая. Одно название, а не дверь.

   Быстро, но тщательно осмотрев замок, я поскреблась в кабинет.

   – Войдите, – раздался бодрый голос доктора.

   – Добрый вечер, – поздоровалась я и вошла.

   Кабинет – он небольшой и немного пыльный. Напротив двери окно, стол, два кресла и стеллаж у стены, набитый книгами и папками. Куда Вихаймер может прятать ключи?

   – Добрый вечер, Матильда. Садитесь.

   Я уселась в кресло для пациентов, пристроив рюкзак у ног. Как бы спохватившись, покопалась в нем, чтобы найти свой старенький смарт и отключить звук, и выпрямилась, оставляя рюкзак открытым.

   – Ну что ж, начнем нашу беседу? – улыбнулся Вихаймер и достал свой блокнот.

   – Угу, – кивнула я, мельком осматриваясь в поисках чего-нибудь полезного.

   Нужен повод, чтобы доктор вышел и оставил меня одну. Что же такое придумать? Что же…

   Взгляд зацепился за подоконник. Там стоял пустой графин и два стакана. Идея пришла в голову сама по себе.

   – Как прошла ваша неделя, Матильда? – задал Вихаймер привычный вопрос.

   – Неделя? – Я дернула плечом. – Нормально.

   Как и все сеансы до этого, я принялась рассказывать, о том, что происходило в моей жизни. Но добравшись до понедельника, закашлялась.

   – С вами все в порядке? – нахмурился мужчина.

   – Да, – просипела я. – Просто в горле пересохло. Наверное, пыль попала.

   Вихаймер развернулся и взял кувшин. Заглянул внутрь, поморщившись, и извиняюще развел руками:

   – Подождите минуту, сейчас принесу воды.

   Он вышел, а я подскочила. У меня было совсем мало времени.

   Я выхватила из рюкзака коробочку с пластилином, приготовленную заранее. Метнулась к столу и быстро осмотрелась. На табуретке стоял потертый кожаный портфель. Осторожно сунув нос внутрь, я увидела там связку ключей. Задержала дыхание, чтобы справиться с нервами, и вытащила их. Четыре штуки. Хорошо, что не пожадничала и купила много пластилина.

   На то, чтобы сделать слепки, ушла пара секунд. Еще пара – на то, чтобы вернуть ключи в портфель, а самой упасть в кресло. Сунув коробочку в рюкзак, я сделала вид, словно все еще пытаюсь откашляться. И вовремя. В коридоре раздались шаги, и доктор Вихаймер вернулся, держа в руках кувшин.

   – Вот, – он протянул мне стакан, налив в него воды. – Простите, Матильда, у меня в кабинете и правда стало пыльно. Муниципалитет решил экономить на уборке, и теперь уборщица приходит сюда всего раз в две недели.

   – Может, вам нужна помощь? – предложила я. Если согласится, это будет отличная возможность осмотреться в кабинете.

   – Ни в коем случае, – энергично запротестовал мужчина, сведя все надежды на нет. – Вы же моя пациентка, это не этично.

   Ну конечно, а дарить пациентке книги и журналы – этично. Но спорить я не стала. Просто пожала плечами и вернула стакан.

   После сеанса я пошла не домой, а в конец коридора, якобы в туалет. По пути осматривалась по сторонам, запоминая, где какие кабинеты, где лестница на второй этаж, где подсобка. Сам туалет оказался маленьким и тесным. Две кабинки, предбанник с раковиной и небольшое окошко. Высоковато, конечно, но при необходимости смогу подтянуться и протиснуться через него.

   От осмотра туалета меня отвлек громкий, пугающий рев. Я вздрогнула, не понимая, что происходит. А одна из кабинок открылась, и из нее вышла девушка. Судя по замученному виду, растрепанным волосам и следам акварели на щеке, она работала в детском центре.

   – Простите, – повинилась девушка, увидев мое ошарашенное лицо. – Это бачок ревет.

   – Бачок?

   Она открыла воду и стала мыть руки. Я пристроилась рядом, глядя в треснувшее зеркало и делая вид, что хочу переплести короткую косу.

   – Бачок, – подтвердила девушка. – Один не работает, второй вот ревет. Обещали прислать сантехника, и все никак.

   – Тут всему зданию нужен ремонт, – заметила как бы невзначай.

   – Нужен. Да только когда его дождешься… Муниципалитет денег жмет.

   – Оно сразу видно, что жмет, – согласилась я. – Мебель старая, лампы обычные, а не магические. У вас, наверное, даже охранки нет.

   – Ха-ха, охранки. У нас и обычной сигнализации нет. Хотя что тут красть-то? Наши краски, которым сто лет в обед, или швабры из подсобки?

   – Ну да, – вздохнула я.

   – Зато аренда недорогая. – Девушка все же нашла один позитивный момент. – Поэтому и сидим тут все, как привязанные. Уже шестой год.

   – Ого. А сосед ваш, доктор Вихаймер, он тоже старожил?

   – Это психолог что ли? Нет, он тут недавно. Прошлой осенью заехал вроде. Точно, в самом конце лета, мы как раз новеньких детей принимали.

   – В самом конце лета, – задумчиво повторила я. Надо же, как интересно получается. Психотерапевт появился здесь именно тогда, когда мне понадобились его сеансы.

   – Ага. Ладно, побегу, дети ждут.

   Девушка понеслась работать. А я немного постояла, переплела-таки косу и отправилась домой.

   Найти не слишком щепетильного мастера, который согласился сделать ключи по слепкам, оказалось несложно. Пожилой сузонец не задавал вопросов, а просто выполнил заказ, и в пятницу я уже получила свои дубликаты.

   Идти на дело решила сразу же. Просто чтобы лишний раз не думать и не сомневаться. Да и погода как по заказу снова испортилась. Весь день моросил противный дождь, а сплошная облачность закрывала небо, из-за чего стемнело гораздо раньше, чем должно было. К вечеру дождь прекратился, но люди все равно не спешили гулять. Меня это полностью устраивало.

   К зданию, где располагался кабинет Вихаймера, подбиралась через дворы. Мешковатые темные штаны и такая же куртка с капюшоном делали меня неразличимой на фоне серости этого квартала. Пройдя по узкому проходу между домами, я добралась до своей цели и замерла, присматриваясь и прислушиваясь.

   Улица ожидаемо была пустынной. Фонари горели через один, расплываясь в сыром воздухе нечеткими пятнами, окна домов не светились, и вокруг царила тишина. Вытащив из рюкзака ключи, отправилась к крыльцу. Все нужно было делать быстро.

   Искренне надеясь, что не ошиблась, я сунула в замочную скважину один из ключей. Он не подошел. А вот второй влез и легко провернулся с тихим щелчком. Сузонец сработал на совесть. Дверь со скрипом приоткрылась, я еще раз осмотрелась и скользнула внутрь.

   Коридор оказался темным и пустым. Я немного постояла, выжидая и давая глазам привыкнуть к темноте, а потом пошла к кабинету. Для него у меня тоже нашелся ключ, и уже через минуту я попала в обитель доктора Вихаймера, муниципального психотерапевта с дипломом.

   Я вытащила из кармана фонарик и отрегулировала его мощность так, чтобы он еле светил. Окно выходило во внутренний двор, на глухую стену дома на параллельной улице, но рисковать все равно не хотелось.

   Бледный луч скользнул по стеллажу, забитому папками и книгами. Книги меня не интересовали, как и дипломы в рамках на стене, зато папки стоило посмотреть. Вот только вытащив наугад одну из них и раскрыв, я обнаружила, что та набита абсолютно чистыми листами бумаги.

   Задумчиво нахмурившись, перебрала еще несколько папок, и все они были набиты бумагой. Реальные карточки пациентов нашлись только на третьей полке, и их оказалось не слишком много. Пара алкоголиков, бывший наркоман, женщина, страдающая от мужа-тирана, старик с шизофренией в ремиссии. Кажется, доктор Вихаймер не утруждает себя работой.

   Моя карточка оказалась самой последней. Я торопливо открыла ее, но почти сразу разочарованно вздохнула. Там не было ничего такого, чего я бы не знала. Анкетные данные Матильды Ли, диагноз, список лекарств и их дозировки. Ничего необычного. Нет, тут нужно нечто другое. Тот самый блокнот, где доктор делает заметки. Надеюсь, он не унес его домой.

   Оставив в покое стеллаж, переключилась на стол. Самый верхний ящик оказался заперт на замок, и я закономерно решила, что именно там и лежит самое ценное. В связке Вихаймера, кроме больших ключей, был и совсем маленький. Дав волю своей паранойе, сначала со всех сторон осмотрела ящик на предмет каких-нибудь ловушек или меток и только потом воткнула в замочную скважину ключ. Замок открылся, я выдвинула ящик и замерла. Блокнот лежал сверху.

   Я сделала глубокий вдох, вытащила блокнот и уселась прямо на пол под окном. Пристроив фонарик так, чтобы он светил только на страницы, открыла и принялась читать.

   О да, это именно то, что нужно. Все записи посвящены одной мне. Начинаются они в первый день осени прошлого года, как раз тогда, когда я стала ходить к доктору. Каждый сеанс с краткими записями о моем самочувствии, о том, что я говорила и как отвечала на вопросы.

   Вот, например, середина октября, чуть больше месяца с начала терапии. «Состояние М. удовлетворительное. Суицидальных мыслей не замечено. Пациентка полностью подчинена рутине и тому образу жизни, который ей необходимо вести. Ассоциация с именем установилась полная. Если негативных изменений не будет, со следующего месяца я отменю сиолин, оставив только лемоксин».

   Ну да, если вспомнить, первые месяцы я пила целую кучу разных таблеток, из-за которых все, что тогда происходило, размывалось и сливалось в один сплошной поток. Потом доктор часть лекарств отменил, и стало полегче. Но вместе с записями это значило, все шло так, как он задумал. Интересная картина вырисовывается. Еще и ассоциация с именем… Ладно, идем дальше.

   «М. жалуется на кошмары. После долгих расспросов становится ясно, что они не имеют четкой картины. М. видит сны, пронизанные паникой и бессилием, в которых тонет в воде. Несмотря на совпадение с реальным эпизодом из ее прошлого (вода-вода), я не считаю, что кошмар – признак восстановления памяти. Тем не менее, стоит увеличить дозу лемоксина, чтобы минимизировать этот риск».

   Я тихо выдохнула и уткнулась затылком в стену. Кошмары… Те самые кошмары, которые снились мне чуть ли не каждую ночь. Темнота, грохот, холодная вода со всех сторон... Да, после того, как доктор увеличили дозу таблеток, они сошли на нет. Но он знал, что в моей жизни было что-то похожее! Знал и не хотел, чтобы я вспоминала об этом!

   Неожиданный поворот. Или ожидаемый? Моя теория заговора получила свое подтверждение. Вихаймер действительно знает обо мне больше, чем показывает. А личность Матильды Ли – одна сплошная фикция. Может, и доктор тоже – фикция, вон сколько у него тут бутафорских карточек для отвода глаз.

   Я крепко зажмурилась и постаралась взять себя в руки. Обдумывать все это стану потом. Сейчас у меня не так много времени. Нужно искать дальше.

   «Уже две недели М. не видит сны. Считаю эффект от лемоксина достаточным. Признаков восстановления памяти не выявлено. Дозу можно снизить до средней рассчитанной».

   И так везде. На каждом сеансе доктор тщательно следил за тем, что я говорю, и делал свои выводы. Ему явно очень важно то, чтобы моя память не возвращалась. Жаль только, в блокноте не написано, почему.

   Нет, ну какая же он сволочь. Притворялся таким добреньким, заботливым, другом себя называл. А на самом деле просто играл со мной, как с игрушкой. Отнял все, что мне было дорого, всю мою память и жизнь. Превратил в какую-то амебу!

   Ну ничего, мы еще побарахтаемся. Нужно обязательно выяснить, кто я, и вернуть все на свои места. И пусть ради этого придется снова пойти на преступление – наплевать. Я пойду даже по чужим головам. Главное, как все следует продумать.

ГЛАВА 4

Вернуться домой удалось без происшествий. Закончив в кабинете, я убедилась, что не оставила никаких следов, и покинула его так же легко, как и попала внутрь. На ночном автобусе добралась до своей окраины и завалилась спать, чтобы на свежую голову строить дальнейшие планы.

   Я знала: после того, что собираюсь сделать с Вихаймером, придется уезжать из Гренора. Иначе меня ждет тюрьма или еще хуже – психбольница. Ведь доктору вряд ли понравятся мои попытки докопаться до прошлого. Поэтому нужно заранее решить куда, как и с чем бежать.

   Единственный разумный вариант – Серт, столица Дхармы. Огромный шумный город, где легко затеряться. Ехать надо не экспрессом, конечно, и даже не потому, что билеты дорогие. Просто все билеты именные, а если еще и попасть к проводнику, который меня знает – конспирация сразу пойдет коту под хвост. Да, паранойя во мне цветет пышным цветом и призывает добираться до Серта пригородными поездами. Не вижу причин не слушаться.

   Уходить лучше налегке. Хотя и брать-то с собой особо нечего. Рюкзак, сменная одежда, скромная заначка, которую удалось насобирать за девять месяцев. Хорошо еще, что вчера дали зарплату, и я сразу сняла ее с карты, чтобы не светиться в банкоматах и банках. Я уже говорила, что параноик?

   Выбрав вещи, которые буду забирать, утрамбовала их в рюкзак. Туда же сунула небольшой перекус, потому что дорога будет длинной. Еще раз пересчитала наличность и примерно прикинула, насколько ее хватит. Приготовила заранее купленный парик, для разнообразия белобрысый. Забрала из ванной таблетки – они еще могут сегодня пригодиться.

   В процессе сборов на глаза попалась каринтийская книга, которую я так и не вернула в Бюро. Мои губы сами по себе растянулись в улыбке. Почему-то захотелось взять книгу с собой. Не знаю, почему, ведь это был просто сборник легенд, уже прочитанный от корки до корки. Но все же от взгляда на темную обложку на душе становилось теплее. Книга стала чем-то вроде знака, заставившего задуматься о свой жизни и прошлом. И совсем не хотелось с ней расставаться. Пусть будет со мной как талисман.

   Вытащив из книги газету, я сунула томик во внутренний карман рюкзака. А от «Каринтии сегодня» решила избавиться, просто на всякий случай. Никто не должен знать, что меня интересует эта страна.

   Я стала разбирать газету на листы, чтобы порвать и выбросить в мусор во дворе, и вдруг замерла. Большая часть статей была посвящена юбилею короля, так что я просматривала их мельком. Но на предпоследней странице мой взгляд зацепился за одну фотографию. Да так зацепился, что я забыла обо всем на свете и села на тахту, пристально вглядываясь в цветную картинку.

   На ней было хорошо видно четверых мужчин, которые стояли возле какого-то стенда. Меня заинтересовал только один из них: высокий хмурый блондин с короткой стрижкой. Не знаю, почему. Я не помню, чтобы видела его раньше, но сейчас просто смотрела и глаз отвести не могла. А в груди стремительно разрасталось когда-то забытое чувство потери.

   Судорожно вздохнув, я вчиталась в мелкий шрифт статьи. В ней говорилось об испытаниях нового типа магических накопителей. А надпись под фото гласила «Представители Международного совета по магическому сотрудничеству изучают тестовый стенд». И все. Ни имен, ни фамилий. Но внутри крепла уверенность: этот человек как-то связан с моим прошлым. А раз так, обязательно нужно его отыскать.

   Отбросив газету, я побежала в сетевое кафе. Информация нашлась быстро. Международный совет по магическому сотрудничеству занимается образовательными программами, международным лицензированием, расследованием чрезвычайных происшествий. В него входит семьдесят две страны, по два представителя от каждой – всего сто сорок четыре человека. Часть из них – женщины, их можно сразу отбросить. Итого остается восемьдесят имен. И да поможет мне всемогущий поисковик.

   Повезло на двенадцатом. Стоило только забить в строку поиска имя каринтийского комиссара, и с экрана на меня глянул он. Ледяной змей. Короткие волосы, не просто светлые, а с заметным синеватым отливом, россыпь серебристых чешуек на висках и хмурый взгляд серых глаз. Меня самым настоящим образом затрясло от этого взгляда. Пальцы задрожали, и пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

   – Бериард Брандт, – прошептала я. – Бериард…

   Имя слетело с губ так естественно, словно я произносила его не один раз. Этот змей явно был мне знаком. Не знаю, какую роль он играл в моей жизни, но пока что он – единственная ниточка к прошлому. Кроме доктора, конечно. И если Вихаймер откажется рассказывать, придется искать Бериарда Брандта. Жаль только, что Каринтия находится слишком уж далеко.

   Пытаясь понять, как лучше всего подобраться к змею, я снова закопалась в дебри сети. А через полчаса наткнулась на новость. На следующей неделе в Серте состоится очередное собрание Совета. И Бериард Брандт должен присутствовать там, как представитель Каринтии. Вот он, мой шанс. Обязательно нужно найти этого мужчину в столице и поговорить. Главное, чтобы сегодня все получилось.

   Как только полностью стемнело, я отправилась на дело, благо, что удалось заранее выяснить, где живет доктор Вихаймер. Это был район небогатых коттеджей в двадцати минутах езды от его кабинета. Маленькие одноэтажные домики, похожие, как близнецы, теснились друг к другу на узких улицах. Жилище Вихаймера ничем не отличалось от десятков таких же. Его окна светились, показывая, что хозяин дома. А в коттедже по соседству слышалась громкая музыка и гогот здоровых мужских глоток. Кажется, студенты, на которых однажды жаловался доктор, снова устроили гулянку. Но мне сейчас это было только на руку.

   Оглядываясь по сторонам, я подобралась к дому и осторожно заглянула в окно. Вихаймер в одиночестве сидел в гостиной и читал газету. Невысокий, полноватый, с заметной плешью на макушке и в неизменных очках, он не казался серьезным противником. Но я знала: не стоит недооценивать врагов, поэтому сначала обошла дом кругом, убеждаясь, что в остальных комнатах больше никого нет. А уже потом вернулась на крыльцо и негромко постучала. Немного ожидания, и Вихаймер открыл дверь.

   – Вы? – изумился он.

   Вместо ответа я шагнула в прихожую, заставляя мужчину отшатнуться. Обхватила руками за шею и надавила, действуя на пару хитрых точек. Не знаю, откуда это стало мне известно, но способ сработал. Вихаймер тихо охнул и обмяк, теряя сознание.

   Дальше я действовала так, как и задумала. Задернула шторы на окнах, чтобы никто не подсмотрел даже случайно. Выключила верхний свет, оставляя один бледный ночник на тумбе. Затащила доктора в гостиную, усадила на стул и крепко связала найденными в шкафу галстуками. И только после этого похлопала его по щекам, приводя в сознание.

   Вихаймер тряхнул головой, моргнул и уставился на меня ошалелым взглядом. Я притащила еще один стул и устроилась напротив, не спуская с него глаз.

   – Матильда, что вы творите? – прохрипел он.

   – Я пришла, чтобы задать вам несколько вопросов, – ответила негромко. – Говорю сразу: звать на помощь бесполезно, все равно никто не услышит.

   Доктор досадливо поморщился, явно оценив басы, которые легко пробивались сквозь стены. Повертел головой, зыркая по сторонам, подергал руками. И, глянув на меня, заметил:

   – Это очень грубо. Почему нельзя было просто спросить?

   – Не думаю, что вы станете говорить со мной об этом.

   – О чем же?

   – Кто я, доктор?

   – Кто вы? – Казалось, этот вопрос его не удивил. – Вы Матильда Ли, родились и выросли…

   – Ложь, – отчеканила я.

   – Почему же? – Доктор старался говорить спокойно, словно ситуация его совсем не пугала.

   – Это чужое имя. Чужая фамилия. Даже чужая внешность. Слишком уж сильно вас заботит цвет моих волос, доктор. Не потому ли, что он мешает вспомнить себя настоящую?

   – Вы и есть настоящая.

   – Конечно, – я рассмеялась. – Реальная Матильда Ли, пострадавшая во время взрыва, выглядит совсем не так. Я нашла ее на фотографиях.

   – Ну это же чушь, простите за грубость.

   – Разве? А мне не кажется.

   – Матильда, вы принимаете лекарства, которые я вам прописал? – осторожно поинтересовался Вихаймер.

   – Нет.

   – Как же так, Матильда. Я ведь говорил вам, что это может быть очень опасно. И ваша… мнительность вполне может быть последствием отказа от лекарств.

   – О нет, доктор, – хмыкнула я. – Никакой мнительности. Сейчас я соображаю так хорошо, как никогда не соображала раньше. Могу подмечать детали, несоответствия, анализировать и делать выводы. Жаль я раньше не поняла, как же сильно ваши таблетки мешают думать.

   – Матильда…

   – Лемоксин, который вы прописали, это ведь не антидепрессант, а хитрый транквилизатор, я посмотрела в сети. И во время наших сеансов вы особенно следили за тем, проявятся у меня признаки восстановления памяти или нет.

   Вихаймер подарил мне взгляд, в котором смешались досада и задумчивость. Он пожевал губами, будто подбирая слова, и вдруг ахнул:

   – Матильда, только не говорите, что влезли в мой кабинет.

   – Прекратите называть меня этим именем. Бесит.

   – Но это ваше имя и…

   – У меня мало времени, – оборвала я его резко. – Кто я такая?

   – Ну хорошо, – доктор сдался. Или сделала вид, что сдался. – Я расскажу вам правду, хотя совсем не должен этого делать. Об одном прошу: не воспринимайте то, что услышите сейчас, в штыки сразу. Знайте, что все делалось исключительно ради вашего блага. Вы обязательно поймете. Может, чуть позже, но поймете.

   – Я жду.

   Интуиция подсказывала, что каждое слово доктора стоит делить на два, а то и на три. Понятия о благе у нас могут быть совершенно разными. К тому же, вообще не факт, что он сейчас ответит честно. Но послушать все равно стоит.

   – Вас и правда зовут не Матильда. А Марта. Вы стали участницей программы профессора Формера.

   – Что еще за программа? – нахмурилась я.

   – Профессор Формер – мой наставник и друг, – сообщил Вихаймер. – Он психотерапевт с огромным стажем, специалист по поведенческой терапии, автор… Впрочем, вам это не интересно. Много лет профессор вынашивал одну идею. Идея заключалась в том, что люди, которые… скажем так… сворачивают на кривую дорожку, делают это не в силу каких-то врожденных качеств, а из-за влияния среды. И если такого человека вырвать из этой самой среды, лишив памяти о ней, и дать возможность начать новую, правильную жизнь, он обязательно станет законопослушным членом общества.

   Мои брови поползли вверх. Что за дикие эксперименты над людьми?

   – Естественно, – продолжил Вихаймер, – просто так ставить опыты над людьми, пусть и преступниками, профессору никто бы не позволил, несмотря на все его регалии. Поэтому долгое время этот проект существовал только в теории. А потом профессору Формеру подвернулись вы.

   – А что со мной не так? – закономерно заинтересовалась я.

   – Как я уже говорил, вас звали Мартой. Вы родились и выросли в Греноре, в очень неблагополучной семье. Ваши родители пили. Еще в детстве вы связались с плохой компанией. Перестали нормально учиться, занялись хулиганством и мелким воровством, как это часто бывает с заброшенными детьми. Когда вы с горем пополам закончили школу, ваши родители умерли. И тогда же вы получили свой первый срок, попавшись на магазинной краже. Через полгода вышли на свободу, пытались работать, но связались с мужчиной, который подбил вас на грабеж. Вы снова попались и сели, на этот раз уже на три года. Потом был маленький срок за драку, еще один за хулиганство. В двадцать восемь лет вы попробовали наркотики. И почти сразу заработали передозировку.

   – Правда?

   – Правда. Вы попали в больницу и целый месяц пролежали в коме. А когда очнулись, выяснилось, что вы потеряли память.

   – Вот как…

   – Да. – Доктор повел плечами, то ли пытаясь устроиться поудобнее, то ли просто показывая мне, как сильно у него затекли связанные руки. Но я даже не дернулась, чтобы помочь, и ему пришлось продолжить. – Именно тогда вы попались на глаза профессору Формеру. Он посчитал, что вы – идеальная кандидатура для его эксперимента. Профессор получил добро на него и вплотную занялся вами. Вам сделали новые документы, биографию, нашли квартиру и устроили на работу. Вы хорошо поддались на терапию и вели жизнь обычного добропорядочного человека. У профессора получилось!

   – Получилось? – переспросила скептично.

   – Да! – закивал Вихаймер. – Ваш сегодняшний срыв – это ерунда, на самом деле. Обещаю, что никто не станет вас наказывать. Просто развяжите меня, и мы вместе решим, как нам быть дальше. Или вы мне все еще не верите?

   Я подарила мужчине долгий внимательный взгляд. Его рассказ звучал очень правдоподобно. Да, дико в какой-то степени, но логично. И в него вполне можно было бы поверить, если бы не один нюанс. То, что я о себе знаю, никак не стыкуется с образом мифической наркоманки и мелкой преступницы Марты.

   – Я говорю правду, – твердо произнес доктор, снова пытаясь пошевелить руками.

   – Это ужасно интересная история, – кивнула я, не сводя с него глаз. – Вот только в нее кое-что не вписывается.

   – И что же? – Вихаймер заговорил ласково-ласково. – Расскажите, не бойтесь. Я смогу развеять ваши сомнения.

   – Неужели? – улыбнулась я иронично. – Тогда ответьте на один простой вопрос. Откуда девица, которая половину жизни шлялась по подворотням, в совершенстве знает скандарский язык?

   – Скандарский? – Переспросил доктор. Его взгляд сразу стал злым и колючим.

   – Да. Как недавно выяснилось, я прекрасно говорю на скандарском. А еще на лурейском, элварском, киммерийском…

   – Когда ты прекратила принимать таблетки? – отрывисто поинтересовался он. – И что еще смогла вспомнить?

   – Разве это важно? – я пожала плечами и тоже перешла на «ты». – А ты не ответил на мой вопрос. Так кто я все-таки такая?

   – Не знаю, – криво улыбнулся Вихаймер.

   – Ой ли?

   – Да. Или что, пытать будешь?

   – Вот еще не хватало, – я поморщилась. – Придется выяснять самой.

   – Не сумеешь. Тебя объявят в розыск, поймают и запрут где-нибудь.

   – Отличная мотивация, чтобы не попасться.

   Я хлопнула ладонями по бедрам, поднялась и вытащила из кармана заранее подготовленный пакетик с белым порошком.

   – Что это? – напрягся Вихаймер.

   – Это измельченный лемоксин, – ответила я, разводя порошок в заранее подготовленном стакане с водой. – Пять таблеток. Не переживай, я рассчитала дозу, они тебя не убьют. Просто погрузят в глубокий сон дня этак на два, после которого ты, может, и не вспомнишь, что я к тебе приходила. У тебя ведь выходные в воскресенье и понедельник, никто не хватится. И меня никто не хватится, я взяла неделю отпуска. Так что получится отличная фора.

   Я подошла к Вихаймеру сзади и обхватила за шею.

   – Знаешь, – призналась тихо, – я бы скорее поверила в то, что я преступница экстра-класса, которую прячут по программе защиты свидетелей, чем какая-то маргиналка.

   – У тебя все равно ничего не выйдет, – прошипел доктор, тщетно пытаясь освободиться.

   – Посмотрим. А сейчас… спокойной ночи.

   Силой раскрыв ему челюсти, я залила в рот свое лекарство. Доктор пытался кашлять и плеваться, но большая часть все равно попала в желудок. Так что минут через пять бесполезного сопротивления Вихаймер обмяк и отключился.

   Проверив, не притворяется ли он, я развязала галстуки и перетащила грузное тело на кровать. Гулянка у соседей еще продолжалась, поэтому я позволила себе устроить небольшой обыск. Но ничего такого, что пролило бы свет на мое прошлое, не нашлось. Самым интересным оказались два договора аренды: на дом и на кабинет, заключенные в один и тот же день в конце прошлого лета – очередное подтверждение того, что все это было сделано исключительно ради меня. Смарт доктора был заблокирован, на взлом у меня не оставалось времени, а забирать с собой я не рискнула, справедливо считая, что по нему меня можно было бы отследить. То же произошло и со смартбуком. Пусть в нем явно могло найтись что-нибудь интересное, я не стала даже пытаться в него влезть.

   Зато в одном из кухонных шкафов попался небольшой сейф, который запирался на ключ. Ключ отыскался на шее у Вихаймера, и через минуту я уже пересчитывала деньги, лежавшие в сейфе. Насчиталось почти пять тысяч купюрами разного номинала.

   Я решила забрать их себе. Этих денег хватит на несколько месяцев не слишком роскошной жизни, и мне они очень пригодятся. В конце концов, буду считать их компенсацией за украденное прошлое.

   Еще раз убедившись, что Вихаймер спит крепким сном младенца, я погасила везде свет и вышла на улицу. Выбор сделан. Теперь мне ничего не оставалось, кроме как бежать. Поэтому меня ждали вокзал, ночной пригородный поезд и долгая дорога до Серта.

***

Серт заливало. Тяжелые тучи извергали из себя потоки воды, старательно умывая город. Верхушки небоскребов терялись в густой туманной дымке. По тротуарам текли настоящие реки, чей путь с шумом заканчивался в решетках ливневой канализации. Прохожие бежали по лужам, цепляясь за зонты и стараясь не попасть под брызги, которые выплескивались из-под колес машин.

   Одной из таких машин, рассекавших дождевую воду, было такси ярко-желтого цвета, типичного для всех городов Дхармы. Таксист аккуратно вел его, то и дело с любопытством косясь на своего пассажира в зеркало заднего вида. Необычный цвет его волос и чешуя на лице ужасно интересовали молодого парнишку, который совсем недавно закончил школу. Сегодня он впервые в жизни увидел ледяного змея.

   Самому змею до чужого внимания не было никакого дела. Он рассеянно смотрел в окно, за которым проплывали размытые силуэты небоскребов. Центр Серта, забитый этими старыми кирпичными исполинами, мог впечатлить непривычного к такой архитектуре обывателя. Но змей бывал здесь уже не раз и не видел для себя ничего нового. Наоборот, от знакомого пейзажа дхармийской столицы у него сводило зубы.

   Медленно и величаво такси подкатило к крыльцу «Гранда» – одной из старейших гостиниц Серта. К машине тут же бросился портье, на ходу раскрывая огромный зонт, но змей не стал дожидаться помощи. Он выбрался наружу, щелкнул пальцами, и над ним возник купол защитного заклинания, не пропускавшего воду и ветер. Полный восхищения взгляд парня-таксиста, помогавшего достать чемодан, заставил змея бледно улыбнуться. А подбежавший портье – посерьезнеть.

   – Господин Брандт, если не ошибаюсь? – осведомился мужчина в ярко-красной ливрее.

   Змей молча кивнул, бросая таксисту монету чаевых.

   – Прошу вас, господин Брандт, ваш номер уже готов.

   Бериард часто останавливался здесь. Ему не слишком нравилась торжественная пышность «Гранда» и его некоторая старомодность, но, во-первых, в этом отеле и еда, и обслуживание всегда были на высшем уровне, а во-вторых, он находился прямо напротив «Альтен-холла» – штаб-квартиры Международного совета по магическому сотрудничеству. Экономия времени всегда становилась решающим аргументом в пользу «Гранда».

   Номер на восьмом этаже радовал размерами и чистотой. Бериард бросил чемодан прямо в гостиной и подошел к окну, выходившему на одну из боковых улиц. Отсюда было видно угол «Альтен-холла», небоскреб по соседству и узкую полосу зелени, которая разрезала улицу вдоль на две части. Что ж, в любом случае, он приехал сюда всего на несколько дней. Так какая разница, что видно из номера?

   Стук в дверь заставил змея отвлечься от пейзажа за окном. Решив, что это горничная, он отправился открывать. Но за дверью оказалась совсем не сотрудница отеля.

   – Здравствуй, Бериард, – поздоровалась неожиданная гостья – невысокая блондинка с волосами, собранными в тугой пучок.

   – Здравствуй, Джейна, – ответил тот после недолгой паузы.

   – Пустишь?

   Змей посторонился, и женщина зашла в номер, сбрасывая уже почти высохший плащ. Под плащом было черное платье в пол, облегавшее фигуру, словно вторая кожа. Как всякая Чистильщица. Джейна Амбер любила необычную одежду.

   – Ты будто следила за мной, – заметил змей. – Я приехал буквально пару минут назад.

   – В курсе, – спокойно ответила Чистильщица. – Потому что и правда следила за тобой. Два часа сидела в холле отеля, чтобы не пропустить твой приезд.

   – Надо же, – как-то равнодушно произнес Бериард и открыл дверцу бара. – Хочешь что-нибудь?

   Джейна осмотрела змея и тихонько вздохнула. За месяцы, что они не виделись, мужчина похудел и здорово осунулся. Всегда улыбчивый и легкий на подъем, он превратился в хмурого типа с тенями под глазами, от которого так и веяло безразличием ко всему. Чистильщица прекрасно понимала его состояние, но никак не могла его одобрить.

   – Хочу поговорить, – сказала она. – Я уже несколько месяцев жду тебя, потому что на письма и звонки ты отвечаешь очень уж неохотно.

   – Ну извини. – Пожав плечами, змей плеснул бренди в бокал. – Не думал, что нам еще есть, о чем разговаривать.

   – Знаешь, – возмутилась Джейна, – не только тебе плохо! Марлен была моей лучшей подругой, почти сестрой, если помнишь. И мне тоже больно от того, что ее больше нет.

   Бериард глянул в бокал, поморщившись с отвращением, отставил его в сторону и сел на диван.

   – Прости, – вздохнул он. Потом закрыл глаза и признался глухо: – Мне так сильно ее не хватает.

   – Мне тоже. – Джейна села рядом и сжала его плечо.

   – Каждый день я думаю о том, что это моя вина. Что нужно было действовать быстрее, нужно было успеть туда. Но я не успел.

   Перед глазами, будто наяву, возникли картины той страшной ночи. Безлюдный скалистый архипелаг, огромная, залитая водой воронка взрыва, которая изуродовала самый большой остров, покрытые гарью камни и тела. Тела наемников, кто явился за разработками профессора Флейма. И кого Марлен решила не допустить до них ценой собственной жизни.

   Этот безымянный остров стал ее могилой. Тело Марлен так и не было найдено. Совет устроил пышную церемонию прощания на одном из центральных кладбищ Серта, но Бериард на нее даже не пошел. Просто не смог, сходя с ума от боли и чувства вины.

   – Ты не виноват, – прошептала Чистильщица.

   – Мой брат тоже так говорит, – еле слышно произнес он. – Вот только легче от этого не становится.

   Джейна немного помолчала, помялась и осторожно спросила:

   – Марлен, она… она была твоей истинной?

   – Нет, – змей слабо улыбнулся. – Но, как оказалось, истинность – необязательное условие для того, чтобы подарить женщине душу и сердце.

   В гостиничном номере повисла тишина, пронизанная тоской, сожалением и общим на двоих горем.

   – Ладно. – Бериард встряхнулся. – Так о чем ты хотела со мной поговорить?

   – О Гнили, – тихо сказала Чистильщица.

   – О Гнили? Но Совет ей больше не занимается. Лаборатория Флейма уничтожена. Дневник после изучения уничтожили тоже. За последний год на черных рынках не всплывало ничего нового. А зимой мы подписали конвенцию, которая запрещает любые эксперименты с Гнилью, касающиеся живых.

   – Знаю. Я все это знаю. Только мне кажется, что это дело еще не кончено.

   – Имеешь в виду что-то конкретное? – Взгляд змея стал острым и внимательным.

   – Если бы конкретное… – Джейна потерла виски. – Но Вальдан все еще сидит на своем месте, ведь нам так и не удалось доказать его причастность ни к деятельности Сюзанны Жак у вас в Каринтии, ни к попытке захватить лабораторию Флейма. А пару месяцев назад… В общем, до меня дошли кое-какие слухи. В Гильдии кто-то начал искать Чистильщиков, которые согласились бы поработать на благо науки.

   – И что в этом странного? Гниль исследовали и будут исследовать.

   – Да, но обычно такие вещи делаются официально. А тут… все на грани слухов, очень осторожных и странных слухов. Словно эта работа будет не совсем легальной и законной.

   – Самое ценное – разработки Флейма – было уничтожены вместе с лабораторией, – задумчиво пробормотал змей. – Второй у него быть не могло.

   – Да, – кивнула Джейна. – Вот только Вальдан вполне может попытаться повторить его успех. Не самостоятельно, конечно, все же он не Чистильщик. Но человек вроде него легко найдет и ресурсы, и специалистов. Пусть даже и тайно.

   Бериард откинулся на спинку дивана и уставился в потолок. С того момента, как погибла Марлен, он старался не думать о Гнили. Да что там говорить, первые пару месяцев змей вообще ни о чем не мог думать. Ему страшно хотелось бросить и работу, и Совет, и если бы не упрямые уговоры брата, то он так бы и сделал. Клод Вальдан, большая дхармийская шишка, все равно был для Бериарда недоступен, предателя, слившего Вальдану координаты лаборатории, он вычислил почти сразу (и чуть не убил), а дело профессора Флейма Совет закрыл через пару месяцев после трагедии. Так что это больше не имело для Бериарда смысла. Но все же работа помогла змею не сойти с ума. Не слишком сложные, но скучные вопросы международного лицензирования артефактов занимали его последние полгода. И от этой поездки змей не ожидал ничего особенного: приехать в Серт, посидеть на заседании, подписать пару резолюций и сразу вернуться домой. Вот только Джейна решила иначе.

   – Чего ты хочешь от меня? – спросил он.

   – Подними старые связи. Я знаю, у тебя были выходы на информаторов Марлен. Попробуй понять, зря я паникую или нет.

   – Но почему ты решила обратиться именно ко мне? Я ведь даже не знаю, что у вас в Дхарме сейчас происходит.

   – Потому что ты один из немногих, кому я могу по-настоящему доверять, – серьезно ответила Джейна.

   Бериард прикрыл глаза. Когда-то такая высокая оценка его бы порадовала. Сейчас ему было наплевать. Но и отмахнуться от Чистильщицы просто так он не мог. Не ради нее самой, а ради Марлен. Ее смерть не должна была стать напрасной.

   – Хорошо, – кивнул Бериард. – Сделаю, что смогу.

ГЛАВА 5

– Таа-а-ани! Таа-а-ани! – Крик бабули Ло был слышен на всю гостиницу. – Тани, паршивец, почему овощи не чищены?!

   – Ба, я сейчас!

   – Я тебе покажу «сейчас». Что вчера вечером было сказано?

   – Ни шент, ния Ло, – пожелала я ей доброго утра, спускаясь по лестнице.

   – Ни шент, Ти, – довольно прищурилась пожилая сузонка, снова услышав от меня родной язык. – Завтрак?

   – С удовольствием.

   – Жди на террасе.

   Террасой у бабули Ло назывался узкий балкон с тремя столиками, зажатый между гостиницей и соседним зданием. Ярко-алый навес, расшитый золотыми апельсиновыми цветами, укрывал его от дождя, ветра и любопытных глаз. Только самые дорогие гости удостаивались чести завтракать тут. Я попала в эту категорию за то, что, не будучи сузонкой, сразу стала объясняться с бабулей Ло на ее языке. Поэтому теперь каждый день, независимо от своих планов, спускалась на террасу и получала пиалу риса с овощами или рыбой, паровую булочку и горячий крепкий чай.

   – Держи, Ти. – Сегодня бабуля Ло себе не изменила. На моем столике появилась узорчатая пиала, тарелка с нарезанными фруктами и чайник.

   – Спасибо, – улыбнулась я. – Выглядит и пахнет очень аппетитно.

   Я думала, что сузонка, как обычно, уйдет заниматься другими постояльцами, но та неожиданно уселась на стул напротив и сама налила чая в мою чашку. Запахло травами.

   – Мой собственный сбор, – гордо заявила бабуля Ло. – Помогает прояснить голову и успокоить мятущийся дух.

   – Считаете, что мне нужно успокоить дух?

   Бабуля подперла кулаком подбородок и сощурила темные, как крепкий кофе, глаза.

   – На моей родине есть один зверек – нори. Он похож на лисицу, только гораздо меньше. Нори очень сложно застать врасплох. У нас про него так говорят: один глаз спит, другой по сторонам смотрит, одно ухо спит, другое слушает, две лапы спят, две – готовятся бежать.

   – Интересно, – хмыкнула я, не совсем понимая, к чему она это рассказывает.

   – Ты напоминаешь нори, – ошарашила Ло. – Такая же настороженная и все время готовая бежать.

   Я неопределенно пожала плечами. А бабуля оказалась наблюдательной. Вопрос: хорошо это или плохо?

   – Ты ведь чего-то ждешь или что-то ищешь, – не спросила, а констатировала она.

   – Вроде того, – согласилась я. В конце концов, это же не преступление.

   – В нескольких кварталах отсюда живет старая Иленни. Она ведьма. Не какая-нибудь шарлатанка, а настоящая, с Герингтона. Сходи-ка ты к ней. Может, она даст совет, который тебе так нужен.

   – Настоящая ведьма? – прищурилась я.

   А Ло поднялась и выпалила:

   – От входа налево, направо, направо и прямо до святилища Тхина, а потом снова налево. Не заблудишься.

   Она ушла, оставляя меня одну. Я подцепила вилкой кусок рыбы и задумалась. Ведьма, надо же. Может, и правда сходить? Не знаю, приходилось ли мне иметь с ними дело раньше, но слухи говорят, что ведьмы могут очень многое: варить удивительные зелья, видеть прошлое и будущее. Будущее я сама себе устрою, а вот прошлое было бы очень кстати.

   Доев завтрак, я отнесла посуду на кухню и вышла из гостиницы, ныряя в лабиринт местных улиц. Как там говорила Ло, налево, направо и прямо? Расплывчатые указания, но чаще всего местные говорили именно так.

   В Серт я приехала четыре дня назад. Дорога из Гренора заняла почти сутки с тремя пересадками, но прошла спокойно. Моя фора работала. Никто не искал меня, не пытался остановить или проверить документы. А приехав в столицу, я сразу с вокзала отправилась в Ли-Чинг.

   Ли-Чинг, квартал, в котором издавна селились мигранты, был своего рода городом в городе. Нет, никто бы не назвал его трущобами, но он здорово отличался от остального Серта. Узкие шумные улочки, дома, которые так сильно теснились друг к другу, что кое-где перейти к соседям можно было просто по балконам, многочисленные лавки, ресторанчики, салоны. В причудливый коктейль смешивались ароматы сузонских специй и масел, дымок тхинских благовоний, которыми жители этой далекой страны отпугивали злых духов, яркие одежды каруссцев, звон колокольчиков, висевших на дверях уольцев. Шумный, цветастый, не спящий ни днем, ни ночью, Ли-Чинг многим казался слишком диким, чтобы там можно было жить, но я почему-то его совсем не боялась. Наоборот, выбрала район мигрантов, чтобы затеряться в мешанине лиц и языков, и мне легко это удалось. За порядком в Ли-Чинге следила их собственная община, так что полиция на этих улицах бывала редко. А в гостинице, где я жила, у меня даже не потребовали документы.

   Свой старый смарт пришлось выбросить еще в Греноре, и уже по приезде сюда купить с рук такую же недорогую звонилку с доступом в сеть. Паспорт Матильды Ли я запрятала на самое дно рюкзака, с большим трудом подавив желание избавиться и от него тоже. Мешковатая одежда, которую даже не пришлось покупать специально, скрывала фигуру. А белобрысый парик сделал меня непохожей на себя прежнюю.

   Первые несколько дней я потратила на то, чтобы прийти в себя и осмотреться. Побег из Гренора немного выбил из колеи, и сейчас, вырвавшись из надоевшей до колик обстановки, я чувствовала себя странно. Странно живой, странно свободной. Могла спать, сколько хотела, гулять, где угодно, чувствовать окружающий мир без всяких ограничений. Простенькие тренировки два раза в день сделали мое тело чуть более сильным и ловким. А сам Ли-Чинг казался знакомым и понятным, словно я уже бывала здесь раньше.

   Но несмотря на пьянящий дух свободы, нужно было решить, как действовать дальше. Вариантов было много. Просто ждать, когда появится возможность пересечься с Бериардом Брандтом, или пытаться разбудить память, или вообще залечь на дно? Пожалуй, нет, залечь на дно – это точно не для меня.

   Хотя жить в полную силу все равно не слишком получалось. Паранойя цвела внутри пышным цветом. Я не представляла, кому и зачем понадобилось красть мое прошлое, но подозревала, что стала участницей какой-то грандиозной аферы. И была уверена: от меня не отстанут так просто. Поэтому и таилась. А еще решила озаботиться своей безопасностью.

   Я надумала купить себе защитный артефакт, тем более, деньги у меня были. Вот только сунуться в какой-нибудь из серьезных магазинов побоялась. Так что бродила по Ли-Чингу, не просто осматриваясь и прикидывая пути отхода, но и выискивая лавку или мастерскую артефактора. Пока ничего интересного найти не удалось. Пара лавок, которые я посетила, не порадовали. В них попадались только слабые амулеты или обереги от злых духов, очень популярные среди приезжих. Может, пора попросить совета хотя бы у бабули Ло? Или послушать тот совет, который она уже дала, без всяких просьб?

   Святилище Тхина – уольского бога, выросло передо мной внезапно. Вспомнив указания Ло, я свернула налево и скоро оказалась перед деревянной дверью. Дверь была открыта нараспашку, а дом от улицы отделяла только занавесь, сплетенная из множества веревочек и лент. Я нерешительно замерла перед ней, не зная, то ли постучать, то ли просто заходить.

   – Ну что ты встала, как неродная? – послышался насмешливый голос. – Входи.

   Я кивнула и послушно шагнула внутрь, оказываясь то ли в лавке, то ли в мастерской. Небольшая темная комната была заставлена шкафами, стеллажами и коробками. В воздухе витал резкий травяной аромат. А у дальней стены нашелся прилавок, где стояла та самая ведьма, о которой говорила Ло. Черные, как смола, глаза, не оставляли никаких сомнений в этом. У всех ведьм во внешности было то, что отличало их от простых людей.

   – Подойди, – скомандовала она.

   Я приблизилась, рассматривая женщину. Ведьма оказалась очень стара. Ее длинные и совершенно седые волосы перевивали разноцветные ленты. Морщины покрывали костистое лицо. Платье-балахон прятало фигуру, но ведьма явно могла похвастаться стройностью и царственной осанкой, несмотря на возраст. На пальцах сидели многочисленные кольца, и каждое из них наверняка было амулетом или несло какой-то особый смысл.

   – Иди за мной. – Ведьма развернулась пошла вглубь магазина, отодвинув очередную занавеску.

   За ней пряталось что-то вроде кабинета: два кресла, столик и стеллаж, на котором стояли разномастные баночки, коробочки, шкатулки и чашки.

   – Садись. – Очередной приказ заставил меня опуститься в кресло.

   А сама Иленни стала копаться на стеллаже, доставая оттуда пучки трав.

   – Я… – подала было голос, но насмешливый взгляд ведьмы оборвал меня.

   – Вопрос, который ты хочешь задать, слишком сложен, – сказала она. – Поэтому мы будем просто смотреть. Смотреть и надеяться на то, что ты увидишь нечто важное.

   – Смотреть… – пробормотала я еле слышно.

   Ведьма взяла чашку и высыпала туда горсть каких-то трав. Бормоча себе под нос, она плеснула в чашку кипяток из чайника и поставила ее передо мной.

   – Пей, – кивнула ведьма в ответ на вопросительный взгляд и села в кресло напротив.

   Я осторожно взяла чашку и подула на исходившую паром жидкость.

   – Не бойся, не обожжешься, – хмыкнула Иленни, щелкая зажигалкой.

   В руке она держала пучок стеблей с мелкими фиолетовыми цветочками. По цветам скользнул язычок пламени, но тут же потух, оставляя после себя один только дым.

   Под ее внимательным взглядом я сделала глоток чая. Удивительно, но жидкость, которая явно недавно кипела, и правда совсем не обжигала. Терпкий отвар пронесся по пищеводу и ухнул в желудок, оседая там сгустком тепла. Голова закружилась, и меня бросило в жар. Запах трав стал почти нестерпимым.

   – Допивай до конца, – велела ведьма и махнула своим дымным пучком.

   Я послушно сделала еще один глоток. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что это может быть опасно, что не стоит так безоглядно доверять незнакомке. Но она быстро растаяла в клубах цветочного дыма. Ужасно захотелось спать.

   – Молодец, – протянула женщина, когда я допила отвар и ватными руками вернула чашку на столик.

   Я хотела спросить, что же дальше, но Иленни вдруг подалась ко мне и больно ткнула пальцем прямо в лоб. Я упала на спинку кресла. А перед глазами замелькали картинки.

   Снег… Много снега. Все вокруг настолько белое, что слепит глаза. Я иду по сугробам, не обращая внимание на снег, что засыпается в ботинки. Дыхание вырывается изо рта клубами пара, но мне совсем не холодно. Я люблю снег…

   Неожиданно налетает ветер, развевая сугробы, и из белой пелены передо мной вырастает фигура мужчины. Это высокий полуобнаженный блондин, чье тело покрыто полосками чешуи, которая складывается в затейливый узор. Ветер треплет длинные синеватые пряди, но мужчина не обращает на это внимания. Он протягивает ко мне руку, улыбаясь. И от этой улыбки у меня что-то рвется внутри. Хочется прикоснуться к нему, хочется запустить пальцы в шелковые волосы, почувствовать под ладонями его тепло, такое родное и необходимое.

   Я бросаюсь вперед, но снег расходится у меня под ногами, и мы вместе летим в темноту. Я и змей, разрезающий мрак серебристой молнией. Тишина давит на уши, но скоро ее сменяет плеск воды. Я падаю в воду, и волны несут меня куда-то, как крошечную щепку. Во рту становится солоно. Я пытаюсь кричать, звать, но из горла вырывается только еле слышный хрип. Чернота над головой взрывается миллионами звезд, а потом меня захлестывает очередная волна. И несет куда-то далеко, откуда уже не возвращаются…

   Дернувшись, я открыла глаза и закашлялась. Вся комната была затянута серовато-белым дымом. В горле драло. Тело ощущалось так плохо, словно я месяц пролежала без движения.

   – Ты вовремя ушла оттуда, – послышался негромкий голос ведьмы.

   Она все еще сидела в кресле, не сводя с меня немного жуткого немигающего взгляда, и держала в руках мою чашку.

   – Ты вовремя ушла оттуда, – повторила Иленни. – Если бы осталась, нити будущего переплелись бы совсем по-другому.

   – Что вы имеете в виду? – прохрипела я.

   – У тебя отняли все. – Ведьма словно не услышала мой вопрос. – Но ты не из тех, кого легко сломить. Найди мужчину, которого забыла, он поможет. Нет памяти, зато есть сердце, которое подскажет, кому можно верить, а кому нет. Верь своему сердцу. И будь осторожна, твой враг высоко. Ты слишком нужна ему. Поэтому не смей бежать. Сбежишь – никогда не сможешь жить спокойно.

   Ведьма длинно вздохнула. Трава в ее руках превратилась в пепел и осыпалась на пол. Дым начал быстро растворяться. Закрыв на секунду глаза, Иленни махнула рукой и приказала:

   – Иди.

   – Куда? – растерялась я.

   – Иди. Я сказала все, что могла. Ну же. Прочь!

   Поднявшись, я на непослушных ногах развернулась и пошла к выходу. И только на улице сообразила, что даже не спросила: а нужно ли заплатить за помощь. Но когда глянула назад, дверь в ведьмину лавку оказалась заперта. Поэтому мне ничего не оставалось, как отправится восвояси.

   Я набросила капюшон толстовки и медленно побрела по улице. Голова все еще немного кружилась. Но это не мешало перебирать воспоминания и думать.

   Мне удалось увидеть снег и воду. Теперь вообще можно не сомневаться, что Гренор – не мой город. Там никогда не бывает снега, а из всей воды – только река, мутная от лесса и глины. И мужчина… Тот самый ледяной змей Бериард Брандт. Еще одно подтверждение того, что он очень важен для меня. Ведьма сказала, нужно найти его. А еще она упомянула врага. Надеюсь, речь шла не об этом змее. Почему-то любая попытка представить его тем, кто виноват в моем сегодняшнем состоянии, отзывалась болью и тягучей тоской где-то под сердцем.

   Но кое в чем я с ведьмой согласна полностью. Мой враг не выпустит меня из своих когтей так просто. Поэтому осторожность, осторожность и еще раз осторожность. Найти бы еще подходящий амулет…

   Задумавшись, я не смотрела, куда иду, и чуть не поплатилась за это, когда прямо перед моим носом открылась дверь какого-то магазина. Я замерла на узком тротуаре, пропуская невысокого уольца в цветастом балахоне, а потом подняла голову и обнаружила, что стою перед антикварной лавкой. Вряд ли здесь могло бы найтись что-то полезное, но ноги сами понесли меня туда. Словно все еще пребывая под ведьминским дурманом, я решила не сопротивляться.

   Лавка оказалась типичной для Ли-Чинга. Небольшое помещение было забито самым разным барахлом. Столы, стулья и потертые кресла громоздились друг на друге. Вешалки с одеждой занимали узкие проходы между мебелью, собирая пыль. На полках шкафов вперемешку теснились книги, посуда, статуэтки и разная мелочь. Отдельная витрина была отдана украшениям.

   Ясное дело, что большая часть этих вещей была хламом, не имевшим никакой особенной ценности. А некоторые явно могли похвастаться сомнительной репутацией, потому что антиквары в Ли-Чинге иногда не брезговали и скупкой краденого. Впрочем, вопросы законности меня волновали мало. Если бы нашлось что полезное, я не стала бы придираться к происхождению. Но с этим были проблемы. Все мало-мальски ценное и мощное скорее всего продавалось из-под полы, среди своих, и мне в этот узкий круг ходу не было. Если только просить рекомендации у бабули Ло…

   Для очистки совести я подошла к украшениям, и ожидаемо не нашла там ничего интересного. Только старая бижутерия, не слишком дорогая, не слишком красивая.

   – Я могу вам чем-нибудь помочь? – Из-за прилавка выскочил торговец – тощий, как палка, седой старик.

   – Не думаю, – покачала головой я и развернулась. – Я уже все увидела и…

   Неожиданно мой взгляд зацепился за манекен, стоявший между шкафами. На голове у манекена красовалась шляпа из потертого зеленого фетра, шею обхватывало безвкусное колье из крупных розовых камней-стекляшек, с одного плеча свисало розовое боа, а на другом болталась сумочка. Но привлекло меня совсем не это. На левой руке у манекена был надет браслет. Словно сомнамбула я шагнула ближе и присмотрелась, чувствуя, как в висках начинает стучать кровь.

   Узкий браслет был свит из белого металла, в котором поблескивали небольшие прозрачные камни.

   Забыв обо всем на свете, я стянула браслет с манекена и надела на собственную руку. Он тут же сжался, садясь плотно, а по моему телу пробежала теплая волна радости и узнавания. Этого просто не может быть! Никак не может быть!

   – Расскажите про браслет. – Разворачиваясь к прилавку, я впилась в торговца взглядом.

   Наверное, он прочитал в моих глазах нечто этакое, раз нервно снял очки и сразу же ответил:

   – Браслет-артефакт. Вещь интересная, но бесполезная. Скорее всего делался под конкретного мага. Поэтому нельзя понять, что это за металл, камни и какое заклинание в них вплетено. Никак не могу его продать. Люди просто боятся брать вещь с неизвестной магией: мало ли, чего там навешано.

   – Вы артефактор?

   – Ну… у меня есть зачатки дара.

   – Когда и откуда он к вам попал?

   – Вы меня допрашиваете? – немного насторожился старик.

   – Нет, – с досадой поморщилась. – Просто видите ли в чем дело. – Я подняла руку, демонстрируя камни. – Это мой браслет.

   Будто в подтверждение, камни браслета мягко сверкнули. Артефакт узнал свою хозяйку. Антиквар поджал губы, все поняв без лишних объяснений, а его глаза забегали.

   – Надо же… – пробормотал он. – Какая неловкая ситуация.

   – Так когда и откуда он к вам попал?

    – Когда… – вздохнул старик и почесал затылок. – Ну полгода назад, наверное. Нет, чуть больше, прошлой осенью. Принес его один тип, решил продать. Мол, деньги понадобились.

   – Что за тип? Вы его знаете?

   – Знаю, – признался антиквар. – Он иногда подбрасывает мне… всякое.

   – «Ворованное», – продолжила я мысленно, но промолчала.

   – Его зовут Руди. Он живет недалеко от Ли-Чинга, на Двенадцатой улице. Номер доме не помню, хотя его легко и так найти, там на первом этаже большой магазин автозапчастей. А квартира – тридцать три.

   – Сколько вы хотите за браслет? – спросила я, морально настраиваясь на то, что торговец заломит цену.

   Но тот глянул на меня и махнул рукой:

   – Отдам за пятьдесят. Столько у меня Руди взял, засранец этакий. Вот как знал, что не нужно с ним связываться.

   Не слушая сбивчивых оправданий, я вытащила из кармана сотенную купюру и положила ее на прилавок. Конечно, можно было бы заявить права на свою вещь, но заплатить – гораздо проще и безопаснее.

   – Сейчас найду сдачу, – улыбнулся старик, шустро сгребая купюру.

   – Не нужно. Лучше просто забудьте о браслете.

   – О каком браслете? – понятливо хмыкнул антиквар и поклонился. – Всего доброго.

   Кивнув, я спрятала браслет под рукавом и пошла на улицу. Сердце все еще колотилось, а по руке то и дело пробегали приятные мурашки. Сомнений не было: это и правда мой браслет. Не просто купленный мной, а изготовленный и зачарованный лично для меня. Да что там, он ощущался чем-то настолько родным и знакомым, словно… словно хранил в себе частицу моей собственной энергии.

   Дикая мысль, ведь я не маг. Но и старик-антиквар почему-то сказал: «скорее всего делался под конкретного мага». Так что надо срочно искать этого Руди и как следует потрясти.

   Двенадцатая улица нашлась быстро, как и дом с магазином запчастей на первом этаже. По не слишком чистой лестнице я поднялась на четвертый этаж и позвонила в звонок тридцать третьей квартиры. Открывать мне не спешили. Я позвонила еще раз, потом приложила ухо к двери. За ней явно слышался чей-то голос. Значит, хозяин дома.

   Решив, что так просто отсюда не уйду, я снова нажала на звонок и не отпускала до тех пор, пока замок не звякнул. Дверь приоткрылась, и в подъезд выглянул крупный лохматый мужчина.

   – Пошла вон, я ничего не покупаю, – выпалил он и попытался закрыть дверь.

   – А я ничего и не продаю, – ответила спокойно, сунув ногу в створ.

   Несмотря на габариты мужчины, его оказалось очень легко оттолкнуть. Я шагнула в квартиру и осмотрелась. Да тут настоящий свинарник. На полу слой грязи, словно его не мыли по меньшей мере год. Мебели почти нет. На диване горой свалена одежда. Повсюду валяются коробки из-под дешевой еды, обертки, бумажки и пустые бутылки. Единственным ярким и чистым пятном можно назвать стол в углу с двумя огромными мониторами и шикарное кресло. О-о-о, а Руди, похоже, игроман.

   – Что вам надо? – взвыл тот, подтверждая мою версию. – У меня миссия горит!

   – Ты Руди?

   – Ну.

   – Ответь хотя бы на один вопрос. – Я закатала рукав. – Где ты это взял?

   – Вообще не знаю, что это. Оставьте меня в покое.

   Я решила быть терпеливой и немного напомнить.

   – Прошлой осенью ты принес этот браслет скупщику в Ли-Чинге.

   – Да не знаю я!

   Руди попытался метнуться к своим мониторам, но я легко удержала его за давно не стиранную майку. Брезгливо морщась, толкнула парня на диван, куда он и упал. На пол съехал неопрятный ком из брюк и толстовок.

   – А если подумать? – грозно спросила я.

   Он потер ладонями бледное опухшее лицо и тоскливо вздохнул. Но я стояла над ним, как карающий демон из легенд, и Руди пришлось смириться.

   – Да это не я, – забормотал он. – Это Салли, жена, с работы приперла. Я просто продал.

   – Откуда именно?

   – Она медсестрой работала в какой-то больнице.

   – В какой-то? – хмыкнула я. – Не знаешь, где работает твоя жена?

   – Ой, там что-то военное, чуть ли не секретное, Салли вообще ничего не рассказывала. Знаю только, что эта больница где-то под Сертом.

   – И где сейчас Салли? – подобралась я, чувствуя, что нащупала важную ниточку.

   Но радость моя оказалась преждевременной.

   – Так померла она, – выдал Руди. – Зимой машина сбила. Сразу насмерть. Ну а я, как один остался, стал ее вещи продавать. Надо ж на что-то жить?

   – А работать не пробовал? – процедила я зло.

   Руди только поморщился. Впрочем, какое мне дело, что за жизнь он живет? Сейчас важно другое.

   – Салли вообще ничего тебе не рассказывала? Может, она все же что-то говорила о своих пациентах?

   – Да ничего. Секретность же.

   Я поморщилась, понимая, что пытать дальше бесполезно. Даже если покойная Салли и рассказывала мужу о делах, этот кретин явно не слушал, помешанный на своих играх. А жаль.

   – Что-нибудь еще у тебя от жены осталось?

   – Нет. Все продал.

   – А что-нибудь еще из больницы она тогда приносила? Вместе с браслетом?

   – Нет, – покачал лохматой башкой Руди и бросил отчаянный взгляд в свой угол. – Только браслет этот. Сказала, что не удержалась, слишком уж он красивый.

   – Есть имена или телефоны коллег? – попыталась зайти с другой стороны.

   – Не знаю! – взвыл несчастный.

   – Ладно, – обреченно вздохнула я. – Иди играй.

   С неожиданной для его габаритов быстротой Руди нырнул в кресло и нацепил наушники. Обо мне он тут же благополучно забыл. Пользуясь возможностью, я немного походила по квартире, но быстро поняла, что здесь уже ничего нет, кроме куч мусора и скромного скарба. Ниточка оборвалась.

   Вернувшись в Ли-Чинг, я нашла небольшую забегаловку и заказала там себе обед. И поедая острую лапшу, пыталась пристроить в общую картину те кусочки, которые нашлись сегодня.

   Если считать, что Руди сказал правду, то его жена стащила мой браслет там, где работала, – в какой-то ведомственной клинике. А попасть туда он мог только вместе со мной. Значит, я в этой клинике лежала. Именно там, под Сертом, а не в больнице Гренора. Ведь и правда, если вспомнить все, происходившее девять месяцев назад, так и получается. Лежа в больнице, я как-то не обращала внимания на то, где она находится. Но сейчас вспоминаю, что перед выпиской меня очень долго куда-то везли в машине скорой, загрузив таблетками. Уж не из Серта ли в Гренор?

   Наверное, можно попытаться эту больницу найти. Сомневаюсь, что под городом их очень много. Но сейчас у меня совсем другая задача. Завтра состоится открытие ежегодного съезда Совета. Вот он – мой шанс встретить мужчину, от одной мысли о котором у меня внутри все переворачивается. Возможно, эта встреча поможет понять, кто я есть и что со мной случилось. Поэтому сейчас я могу думать только о ней. Ну а остальное – после.

ГЛАВА 6

Бериард Брандт выбрался из такси и осмотрелся. Несмотря на поздний час и не слишком приятную погоду, на этих улицах кипела жизнь. Бары, клубы, боулинг, караоке – центр ночной жизни Серта предлагал развлечения на любой вкус и кошелек. Но змей приехал сюда не развлекаться.

   Сунув руки в карманы куртки, он пошел по улице, делая вид, что просто выбирает место, где провести нескучный вечер. У одной из вывесок, на которой яркими буквами горело название «Неон», Бериард задержался. Немного подумал, словно что-то прикидывая в уме, и шагнул внутрь.

   В клубе царил полумрак, разбавляемый только светом редких неоновых ламп. Этот свет расцвечивал фигуры гостей, делая их похожим на призраков, но не позволял рассмотреть лица. Со всех сторон лилась тягучая, немного гипнотическая музыка. Официантки в облегающих костюмах разносили заказы по столикам.

   Бериард уселся за барной стойкой и заказал себе виски. А когда бармен поставил перед ним бокал, как бы невзначай заметил:

   – Хорошее место.

   – Да, обычно никто не жалуется, – хмыкнул бармен – долговязый веснушчатый парень.

   – Мне сюда один знакомый посоветовал зайти. Его зовут Рик Орби. Не знаешь такого?

   – Как не знать? – спокойно ответил бармен. – Знаю. Он и сейчас здесь. У дальней стены сидит, видишь? Рядом с зеленой лампой.

   Змей обернулся, выглядывая лампу и столик. Потом благодарно кивнул парню, забрал свой виски и отправился туда.

   – Привет, Рик, – поздоровался он и сел в свободное кресло. – Надеюсь, место не занято для какой-нибудь знойной красотки?

   – Привет, Бер, – как и было оговорено, ответил мужчина, чье лицо из-за лампы здорово отдавало болезненной зеленцой. – Давно не видел твою змеиную физиономию.

   Бериард отпил виски, мимоходом отмечая, что тот очень даже недурен, и положил на стол рядом с бокалом артефакт. Тихо шепнул слово-активатор, и над столиком раскрылся купол заклинания. Это заклинание не позволит никому подслушать разговор, создавая иллюзию бестолкового трепа двух не слишком близких приятелей. Змей не считал, что за ним следят, но предосторожность никогда не бывала излишней.

   – Бериард Брандт, – представился он, убедившись, что артефакт работает.

   – Да, – ответил его собеседник. – Я слышал о вас. Что вам от меня понадобилось?

   – Я знаю, что вы были тем человеком из окружения Клода Вальдана, который поставлял Марлен Гойярд сведения о нем.

   – Поставлял... – немного грустно улыбнулся Рик. – Громко сказано, господин Брандт. Я всего лишь скромный менеджер в его штабе, который закупает воду, печенье и кофе.

   – Не прибедняйтесь. Мы оба знаем, что именно из таких незаметных и вроде бы незначимых людей и получаются лучшие шпионы.

   – Я был обязан жизнью Марлен Гойярд. Не знаю, как и за что она погибла, но ее смерть стала ударом для меня.

   – Для меня тоже, – глухо произнес Бериард, на секунду зажмурившись. – Но в ее смерти виноват Вальдан.

   – Хотите отомстить? – понимающе хмыкнул Рик.

   – Хочу, чтобы он ответил за то, что делал и что собирается делать.

   Рик немного подумал, не спуская со змея пристального взгляда, но в итоге кивнул:

   – Помогу чем смогу. Что именно вам нужно?

   – Информация. Обо всех странных и подозрительных активностях Вальдана, начиная с прошлой осени.

   – Звучит... расплывчато.

   – Да, – со вздохом согласился Бериард. – Но пока только так.

   Повисла тишина. Рик крутил в руках бокал и рассеянно хмурился. Змей молчал, не мешая ему вспоминать.

   – Нужно копать, – признался Рик. – Потому что навскидку я могу сообразить только одно. Этой зимой Клод Вальдан ужинал с Андресом Жилле. Моя двоюродная сестра работает администратором в ресторане, где они встречались. Она узнала обоих и рассказала мне.

   – А что именно в этом странного? – поинтересовался Бериард.

   – Андрес Жилле – мутный и беспринципный тип. Богатый промышленник, он входит в десятку самых состоятельных людей Дхармы. Занимается добычей и обработкой металлов, производством автомобилей, военными инвестициями. Но слухи про него ходят разные.

   – Например?

   – Например, что на заре своей карьеры он занимался контрабандой оружия в бедные страны типа Южного Ольта. И сейчас через подставное лицо вложился в небольшой, но перспективный оружейный завод. Завод якобы выполняет государственные заказы, но некоторые подозревают, что часть его продукции идет налево, в те же бедные страны.

   – И вам кажется подозрительным, что у замминистра обороны могут быть дела с таким человеком?

   – Не знаю, – поморщился Рик. – На самом деле Жилле строит из себя законопослушного предпринимателя, и с ним якшаются очень многие из высших кругов. Но у одного моего... скажем так, знакомого, который тоже вращается в этой среде, сложилось впечатление, что Вальдану нужны от Жилле деньги.

   Бериард побарабанил пальцами по столу. Да, в Дхарме он чужак без связей и полномочий. Не знает расстановку сил, не может попросить официальной, да и неофициальной помощи тоже. Только вот так, исподволь, пытаться ухватиться за ниточки, которые могут быть давно оборваны.

   – Хорошо, – кивнул змей и в один глоток допил свой виски. – В любом случае, спасибо.

   – Да, я попробую копнуть глубже, но ничего не обещаю.

   – Тогда будем оставаться на связи.

   Бериард поднялся, деактивируя амулет, сунул его в карман и развернулся к выходу. Но слова Рика заставили его замереть.

   – Марлен называла вас одним из немногих, кому можно доверять, – негромко произнес тот.

   Змей зажмурился. Он знал, что визит в Дхарму неизбежно напомнит о Марлен. Но этих напоминаний оказалось слишком много. И каждое становилось похожим на кинжал, который проворачивают в еще не успевшей зажить ране.

   – Да, – глухо бросил он, не открывая глаз. – Я знаю.

***

Подступы к Альтен-Холлу, где проходил съезд Совета, я изучила заранее. Здание из светлого мрамора, построенное в классическом стиле, располагалось в деловом центре города. Когда Серт стал столицей новой объединенной Дхармы, сюда сразу устремились люди, государственные службы, компании и капиталы. Главный архитектор то ли был склонен к гигантизму, то ли просто решил экономить землю, но он дал отмашку на строительство монструозных высоток, куда могло вместиться все. И теперь здесь теснились друг к другу небоскребы, чьи тени погружали улицы в постоянный полумрак.

   Альтен-Холл тоже был окружен старыми небоскребами. Облицованные коричневым, красным и желтоватым кирпичом, с частой сеткой окон, они казались суровыми стражами, берегущими шкатулку с драгоценностями. Единственной отдушиной могло считаться пятнадцатиэтажное здание гостиницы «Гранд», стоявшее прямо напротив. И небольшой музей рядом, который втиснулся между Товарной биржей и Управлением железных дорог.

   Именно в узком проходе между музеем и биржей я и затаилась. Отсюда прекрасно просматривалось крыльцо Альтен-холла, к которому сейчас подъезжали машины. Открытие было назначено на семь вечера, и уже с пяти я торчала тут, чтобы не пропустить никого и ничего.

   Я чувствовала себя охотником в засаде. Густая тень между зданиями позволяла оставаться незамеченной, а предусмотрительно купленный бинокль – легко рассматривать лица тех, кто поднимался по ступенькам. Мужчины в смокингах, женщины в вечерних платьях – мероприятие явно проходило на самом высшем уровне.

   Поначалу я рассматривала всех их с огромным интересом. Но постепенно, стоя на одном месте, начала уставать и замерзать. Погода сегодня была пасмурной и ветреной, не чета теплому климату Гренора. Промозглая сырость ясно давала понять, что стоило бы одеваться потеплее. Одна только невыносимая жажда увидеть Бериарда Брандта заставляла торчать в проулке, не обращая внимания на холод.

   Но время шло, а змей не появлялся. Я начала впадать в отчаяние. Что, если он вообще сюда не приехал? Заболел, оказался занят или просто решил остаться дома? Свой шанс улететь в Каринтию беспроблемно я упустила. Почти уверена, что меня уже ищут по всем вокзалам и аэропортам, и стоит только сунуться туда – сразу повяжут. Значит, мне понадобятся новые документы. И хорошо, если на них хватит денег. На них, на билет и новую...

   Не успев додумать, я замерла. Окуляр бинокля захватил коротко стриженый мужской затылок и волосы того самого необычного оттенка. Судорожно сглотнув, я опустила его, чтобы увидеть картину целиком. Увидела. Мужчина стоял на крыльце «Гранда» и придерживал дверь, помогая выйти пожилой даме. В идеально сидящем смокинге Бериард Брандт, которого я непонятно как узнала со спины, был похож на кинозвезду. Он повернулся, подавая даме руку. Та, благосклонно кивнув, оперлась на нее, и пара стала спускаться по ступенькам.

   Я снова поднесла бинокль к глазам, чуть не поставив себе фингал. Отсюда мне было прекрасно видно лицо мужчины. Его строгие черты, серебристые чешуйки на висках, темно-серые, как мокрый камень, глаза, хмурую морщинку между бровей. Эта морщинка показалась до того неправильной, что ужасно захотелось подойти и стереть ее. Потому что не должен этот мужчина так хмуриться, словно в его жизни не осталось никакой радости.

   Ноздрей коснулся аромат снега и чего-то терпкого, вроде апельсиновой кожуры. Ему неоткуда было взяться здесь, в узком грязном переулке, но на секунду я ощутила этот запах так, словно он был совершенно реальным. Мои пальцы сжались. Их защекотало, как от прикосновений к неровной змеиной коже. Дыхание сбилось. Что это? Воспоминания?

   Неожиданно змей повернул голову и глянул прямо на меня. Я дернулась, отскакивая назад, нырнула в переулок и прижалась к стене. Сердце колотилось как сумасшедшее. С одной стороны, почему-то до боли хотелось, чтобы Брандт увидел меня. Увидел, нашел, сказал что-нибудь или хотя бы просто обнял. С другой, интуиция твердила, что сейчас не время и не место. И я собиралась ее послушаться. Слишком уж все было странно.

   Понятия не имею, почему этот мужчина вызывает у меня такие эмоции. Пусть мы явно знакомы, я ведь совершенно его не помню. А это значит, что не стоит бросаться в омут с головой. Нужно сохранять холодный рассудок. Как следует все продумать, подготовиться, а потом уже идти. У меня еще есть время, чтобы устроить нашу встречу.

   Выждав немного, я осторожно выглянула из-за угла, но на улице уже никого не было. Брандт со спутницей успели войти в Альтен-холл, и мне больше не было никакого смысла торчать тут. Я убедилась, что змей приехал, узнала, где он живет, поэтому сейчас стоило вернуться в гостиницу.

   Я встряхнулась, спрятала бинокль в рюкзак и пошла на параллельную улицу, где можно было сесть на автобус. И старалась не обращать внимания на пугающее чувство потери, которое снова ядовитой смолой расползалось внутри.

***

В фойе Альтен-Холла было шумно и людно. Пока официальная часть не началась, гости пользовались случаем, чтобы поболтать. Из хрустальных люстр лился свет, а где-то вдалеке играла музыка.

   – Мальчик мой, не хмурьтесь так, – попеняла Бериарду пожилая дама. – Иначе я решу, что причиной вашего плохого настроения стала старая перечница Эльфрида Ролсон, которая вынудила сопровождать себя на этот вечер.

   – Ну что вы, Фрида, – чуть улыбнулся змей. – Лучшей пары, чем вы, и представить нельзя.

   – Конечно, – не купилась на комплимент дама. – Особенно, если учесть, что вы вообще не собирались идти на открытие.

   Бериард вздохнул. Он и правда не хотел идти на торжественную часть. У него не было ни сил, ни желания слушать пафосные речи, скалиться в улыбке и изображать интерес к тому, что тут творилось. Но Эльфрида – второй комиссар Совета от Каринтии – чуть ли не шантажом вытащила его из номера, заявив, что в ее возрасте не обойтись без поддержки сильного мужского плеча. Бериард прекрасно помнил, как эта внешне хрупкая благообразная дама два месяца назад легко пробежала благотворительный забег на десять километров, но спорить с ней не стал. И позволил притащить себя сюда, откуда надеялся удалиться сразу после открытия.

   Хотя сейчас его мысли занимал совсем не прием. Сопровождая Фриду от отеля, он четко и ясно ощутил, что за ним следят. Чужой взгляд, пристальный и острый, ввинтился в висок и почему-то отозвался болью под сердцем. Это чувство было таким странным, что змей чуть не рванулся прямо туда, в узкий проход между зданиями, где ему чудился наблюдатель. И только присутствие Эльфриды удержало его на месте.

   Там был не просто любопытный и даже не какой-нибудь журналист, охочий на сенсации. Бериард Брандт хорошо различал такие вещи. Нет, в темноте прятался тот, кто следил именно за змеем. Это не могло не насторожить. Неужели он засветился, когда встречался с Риком? Если так, то Джейна Амбер окажется права в своих подозрениях. Его приезд насторожил кого-то. Это не могло произойти без причины.

   Бериард поднял взгляд и уже более внимательно осмотрел собравшихся в Альтен-холле комиссаров Совета, словно подозревал каждого из них. Они болтали друг с другом, смеялись, общались. И никто вроде бы не обращал на змея особого внимания. Никто, кроме...

   Взглянув на эту женщину, Брандт невольно поморщился. Им еще не приходилось пересекаться лично, но змей знал, кто она такая. Не мог не знать. Ведь именно Эстелла Альгур пришла на место, которое когда-то занимала Марлен Гойярд. И сейчас дхармийка направлялась прямо к нему, будто только и ждала этого момента.

   – Госпожа Ролсон, добрый вечер, – немного тягуче произнесла она по-скандарски. – И господин Брандт. Наконец-то я могу познакомиться с вами.

   – Добрый вечер, – сухо поздоровался змей.

   Альгур ему не понравилась. У мужчины даже промелькнула дурацкая мысль, что на должность комиссара ее выдвинули из-за сходства с Марлен. Каштановые волосы, уложенные крупными волнами, темно-карие глаза, приятные мужскому взгляду округлости фигуры, которую только подчеркивал винно-красный шелк платья. Но у Бериарда все это вызывало только раздражение, словно ему подсунули жалкую подделку вместо неповторимого оригинала. У Альгур не было ни внутреннего благородства, ни стати, ни очарования Марлен. А ее предвкушающий взгляд зверски раздражал.

   – Вы надолго к нам, Бериард? – поинтересовалась Альгур, не сводя с него глаз.

   – На четыре дня, – спокойно соврал змей. Сам-то он пока не знал, насколько задержится в Дхарме.

   – Так мало.

   – Увы.

   – А вы подарите мне танец? – прищурилась женщина.

   – Что? – Змей даже немного растерялся.

   – Танец. На банкете после торжественной части.

   – Возможно, – неопределенно ответил Бериард и глянул на часы. – Нам пора в зал. Уже без двух минут семь.

   – Разумеется, – кивнула Альгур. – Помните, вы обещали.

   Подхватив под руку Эльфриду, змей присоединился к потоку, который втекал в высокие двустворчатые двери. К счастью, места, выделенные каринтийской делегации, находились в противоположном от дхармийцев конце зала, так что Эстелла Альгур оказалась далеко.

   – Она мне не нравится, – тихо заявила Эльфрида Ролсон, усаживаясь в оббитое бархатом кресло.

   – Мне тоже, – признался Бериард.

   – Хотя у дамочки явно на вас виды. Не могу сказать, что я этого не понимаю. Вы мужчина хоть куда, и будь я раза в три помоложе…

   Змей хмыкнул. На сцене появился Фридрих Геймс, эльварец, нынешний глава Совета, и музыка стихла. Геймс начал свою торжественную речь, но Бериард не стал прислушиваться, а снова заскользил взглядом по залу. Взгляд то и дело невольно останавливался на Альгур. Она сидела вместе с Рональдом Вестом, вторым дхармийским комиссаром. Вест был одним из самых опытных членов Совета, но Бериарду не слишком нравился. Хитрый старик, сам себе на уме, он всегда в первую очередь соблюдал собственные интересы.

   – Осенью Геймс уходит на покой, – вполголоса сообщила Эльфрида.

   – Правда? – удивился Бериард.

   – Совсем вы отстали от жизни, мой дорогой, – покачала головой Ролсон. – У Геймса заканчивается второй срок. Осенью состоятся выборы нового главы.

    – И кто претендует?

   – Самых ярких кандидатур всего две. Ванесса Дрейкер, лурейка, и хорошо знакомый нам обоим Рональд Вест.

   – Даже так, – чуть нахмурился змей.

   – Вест вдарился в амбицию, – охотно пояснила Эльфрида. – Ходят слухи, что на подвиги его толкает новая любовница.

   Бериард пожал плечами, а Ролсон продолжила:

   – Это всего лишь маленький слушок, но мне шепнули по секрету, что амуры он крутит с Эстеллой Альгур.

   Змей снова глянул на места, где устроились дхармийцы. Рональд Вест сидел с прямой, как палка, спиной. Надо сказать, что, несмотря на более чем солидный возраст, дхармиец выглядел лучше, чем многие из более молодых коллег. Темные волосы только-только начали седеть, а выправка осталась в наследство от военного прошлого. Насколько Бериард знал, он был три раза женат, и все три раза жены сбегали из-за непростого характера Веста и его помешанности на работе. Могло в нем быть что-то такое, что привлекло Эстеллу Альгур? Возможно, и могло. Впрочем, Бериадру не было до этого никакого дела. Если, конечно, у чужих отношений не было второго дна.

   После долгих месяцев, когда змей загружал себя самой скучной и неинтересной работой, вроде подготовки новых законов по лицензированию артефактов, встряхнуться было непросто. Но приезд в Дхарму заставил его снова думать, анализировать и присматриваться к окружающим. Наверное, именно поэтому Бериард не вернулся в гостиницу сразу, как закончилась официальная часть. И именно поэтому не стал отказываться, когда на фуршете Эстелла Альгур напомнила ему об обещанном танце.

   – Бериард, – промурлыкала женщина, стоило им присоединиться к другим парам. – Я ведь могу вас так называть?

   – Как вам будет угодно, – немного холодно ответил тот. Он не собирался делать вид, что проникся чарами Альгур. Пока не собирался.

   – Тогда вы можете называть меня Эстеллой. Мне бы очень хотелось познакомиться с вами поближе. Я вступила на должность комиссара всего восемь месяцев назад, но сразу включилась в работу Совета и уже успела хорошо узнать почти всех коллег. А с вами впервые встретилась сегодня.

   Бериард только молча кивнул.

   – А вы неразговорчивы, – мягко укорила женщина.

   – Простите, но так и есть. Это не касается лично вас.

   – Я знаю, что раньше вы были совсем не таким, – негромко заметила Эстелла. – И догадываюсь, какое событие повлияло на вас. Моя… предшественница. Вы были с ней близки?

   – Прошу прощения, но вас это совершенно не касается, – процедил Бериард, сразу леденея. От этой женщины он вообще ничего не собирался слушать о Марлен.

   – Я не хотела делать вам больно. – Альгур сжала его плечо, словно пытаясь приободрить. И решила сменить тему: – Что вы думаете насчет завтрашней секции по лицензированию?

   – Формальность, – равнодушно ответил змей. – Все документы готовы, осталось только подписать и сделать официальное объявление

   – Альянс артефакторов Дхармы настроен к этим нормам очень скептично.

   – Зря. Пусть им придется поднапрячься, чтобы получить международную лицензию, но работать с ней станет гораздо проще. Ваша задача донести до них эту мысль.

   – О, не сомневайтесь во мне, – обаятельно улыбнулась Альгур. – Я справлюсь.

   – Рад это слышать.

   Когда музыка стихла, сообщая, что этот танец закончился, Бериард тут же воспользовался случаем и проводил свою партнершу к фуршетным столикам. Та, как ни странно, не стала настаивать на продолжении, попрощалась и удалилась, прихватив бокал игристого. Мужчина проследил за ней взглядом. Альгур подошла к Весту, перебросилась с ним парой слов, вернула нетронутый бокал на поднос пробегавшего мимо официанта, а потом скользнула в неприметную боковую дверь. Бериард огляделся и пошел за ней. Но темный коридор, который нашелся за дверью, оказался пуст. Змей уже было собирался вернуться, как услышала негромкий женский голос, доносящийся из-за двери слева.

   - …притворялся, - закончила она фразу. – Почти уверена, что он не знает… Да, открытие прошло без каких-либо эксцессов… Хорошо, скоро буду.

   Бериард бесшумно отошел, понимая, что разговор закачивается, и вышел обратно в зал. Там встал у колонны с бокалом вина и задумался. Официально Дхарма не одобряла стремлений Вальдана возродить исследования Флейма. Но Вальдан не идиот и должен понимать, что без поддержки в верхах особенно не развернешься. Мог ли он протянуть свои щупальца в Совет? Пока неясно. Подслушанный разговор не дал ровным счетом ничего. Альгур могла говорить о чем угодно и с кем угодно. Но что-то змея все-таки цепляло. Звериная интуиция призывала держать ухо в остро и никому особенно не доверять. А еще Бериарду не давал покоя тот уличный наблюдатель.

   Айны и бризы, неужели Джейна все-таки оказалась права? Безумие какое-то. Но, кажется, в этом безумии змею придется принять непосредственное участие.

ГЛАВА 7

Знаменательную встречу я решила не откладывать, чтобы не сойти с ума от неопределенности. Поэтому уже на следующий день подготовила реквизит, маскировку и отправилась в «Гранд».

   Сейчас узнать меня было сложно. Блондинистый парик с челкой и очки в прямоугольной оправе здорово изменили мое лицо. Хитрый макияж подправил форму бровей и губ. А немного скучное платье-мешок серого цвета, плащ и удобные туфли без каблука превратили в обычную чиновницу или клерка, которые сотнями и тысячами носились по улицам делового центра Серта. Солидная кожаная папка, набитая бумагой, только дополнила этот образ.

   К отелю я приехала под вечер. Войдя в холл, внимательно осмотрелась, выбрала из пяти администраторов за стойкой самого молодого и решительно шагнула к нему.

   – Добрый вечер, – поздоровалась спокойно. – Не подскажете, в каком номере остановился господин Бериард Брандт? – Я как бы невзначай продемонстрировала зажатую подмышкой папку. – Мне нужно передать ему кое-какие бумаги.

   Администратор ничего не заподозрил, набрал что-то в смартбуке и сообщил:

   – Восьмой этаж, номер восемьсот шестнадцать.

   – Благодарю, – кивнула я и отправилась к лифтам.

   Попав на восьмой этаж, я глубоко вздохнула и вытерла о платье вспотевшие ладони. Меня самым натуральным образом потряхивало. Я понятия не имела, что принесет эта встреча, и морально готовилась ко всему. Не просто так ведь надела свободное платье и удобные туфли. Не просто так заранее высмотрела пожарную лестницу и внутренний двор, куда можно было попасть через гостиничный ресторан. Если что-то вдруг пойдет не по плану, я буду бежать быстро. Но как же хотелось, чтобы все получилось.

   Коридор восьмого этажа был пуст. Солидные двери номеров не пропускали посторонние звуки, а отличного качества ковролин на полу глушил шаги. Я осмотрелась по сторонам и пошла налево. Возле двери с номером «восемьсот шестнадцать» замерла на секунду, пытаясь понять, слышно ли что-нибудь изнутри, но все было тихо. Осмотревшись еще раз, я сосредоточилась и постучала.

   Сначала ничего не происходило. Я уже даже решила, что Брандта в номере нет, но тут замок щелкнул, и дверь открылась.

   – Добрый вечер, – поздоровалась я и змеей скользнула в номер.

   – Добрый, – немного растерянно отозвался мужчина. От звуков его голоса у меня внутри все перевернулось. – Вы ко мне?

   Захлопнув пятой точкой дверь, я прижалась к створке и уставилась на него диким взглядом. Мужчина явно только что вышел из душа. Влажные волосы торчали во все стороны, а из одежды на нем были одни свободные домашние брюки. У меня аж закололо пальцы от желания подойти ближе и прикоснуться к обнаженному торсу, покрытому узорами чешуек. Да что же это со мной творится?

   – Кто вы? – поинтересовался змей, хмурясь.

   – Мне нужно с вами поговорить, – прохрипела я и стянула парик вместе с очками.

   От простого действия у Брандта вытянулось лицо. Серые глаза заледенели, зрачок собрался в узкую нитку. Воздух вокруг будто похолодел на десяток градусов разом. Шагнув вперед, мужчина схватил меня ледяными пальцами за шею и прошипел:

   – Кто ты такая?

   – Вы не... – выдавила сипло. Кажется, стал сбываться худший из тех сценариев, которые я продумала. Неужели змей меня не знает? Но тогда откуда такая агрессия? Не любит брюнеток?

   – Я задал тебе вопрос. – Пальцы на моей шее чуть сжались. – Кто ты такая и что это за дурацкий маскарад?

   Не сводя с Брандта глаз, я вцепилась в его пальцы, чтобы ослабить хватку. Внутри все переворачивалось. Одна моя половина призывала бить и бежать, а вторая – обнять мужчину и ни за что не отпускать. Само собой, такой кавардак в мыслях не способствовал самообладанию.

   – Пустите, – потребовала я.

   – Думала, куплюсь на внешнее сходство? – процедил змей.

   – Ничего я не думала!

   – Кто. Ты. Такая? – снова повторил он, чеканя слова.

   – Я не знаю! – почти что выкрикнула ему в лицо.

   Змей изумленно моргнул и отступил назад, выпуская мою шею. Отличный шанс, чтобы развернуться, открыть дверь и сбежать, но я не могла и шага сделать. Поэтому потерла лицо ладонями и повторила:

   – Я не знаю. Не знаю, кто я и как меня зовут. Но я тебя помню!

   Судорожно сглотнув, шагнула к Брандту и закрыла глаза.

   – Помню, – проговорила я и положила ладони ему на грудь. – Помню.

   Мои пальцы заскользили по немного жестким чешуйкам. Так привычно, так знакомо, так сладко, не просто изучая, а лаская, словно делала это уже тысячу раз. Дыхание сбивалось, а от аромата цитруса и снега, исходившего от мужской кожи, кружилась голова.

   – Помню этот узор, каждую его чешуйку, – выдавила я. – Помню твой голос. Как ты дышишь, двигаешься, пахнешь. – Ладонь наткнулась на выпуклую полосу левее сердца, и у меня внутри что-то болезненно дрогнуло от запоздалого страха за чужую жизнь. – А вот этого шрама раньше не было. Тебя ранили. Опасно ранили.

   Его сердце бешено колотилось прямо мне в ладонь. Не открывая глаз, я скользнула выше, на лицо. Пальцы нащупали еще один шрам, на виске. Под веками защипало от подступивших слез.

   – Его я тоже помню, – прошептала еле слышно. – А волосы ты обрезал. Зачем?

   – Змеи всегда стригут волосы в знак траура, – как-то механически ответил Бериард.

   Я все же решилась распахнуть веки. Мужчина смотрел на меня, не отрываясь, и в его глазах бушевала такая буря чувств, что я забыла, как дышать. Неверие, боль, тоска, надежда. Он поднял руку и дрожащими пальцами обвел мое лицо. У меня внутри словно лопнул воздушный шарик, наполненный счастьем. И больше не осталось той ужасающей