Пепел и лёд. Нинель Нуар

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21

АННОТАЦИЯ

В столичной Академии пополнение.

   От новой преподавательницы бытовой магии не ждут особых свершений - студенты не прогуливают предмет, и ладно.

   Но когда начинают пропадать первокурсники, подозрение падает именно на неё.

   Похоже, что магичка - не та, за кого себя выдаёт.

   Целителю душ, единственному эльфу на всю академию, предстоит разобраться, кто есть кто, и в чем виноват.

   Осторожно!

   Героиня истерична и социопатична, ругается, пьет и развратничает. Герой педант и зануда.

   У всех действующих лиц имеются в голове тараканы!

ПРОЛОГ

Всё тот же сон.

   Она знает, что происходящее не реально.

   Это не предсказание, не пророчество. Всё уже случилось, давным-давно.

   Но от этого ей не менее жутко. Даже более, потому что она знает, что будет дальше.

   Трупные мухи с надрывным жужжанием кружат над павшими. Тела повсюду. Молодые, старые, мужчины, женщины, дети.

   Она идёт по улицам, на которых только час назад кипела жизнь.

   Щербатые камни мостовой неприятно холодят босые ноги. Белая рубашка развевается на ветру, путаясь в коленях насмешкой над царящим вокруг тленом. Светлая, праздничная шелковистая ткань совершенно не к месту на похоронах. А несколько тысяч жителей этого приморского городка даже похоронить не удалось.

   Заклятие не пощадило никого, в разы ускорив процесс разложения. Вонь стоит неимоверная. На некоторых телах уже полностью облезла плоть, обнажая глянцево поблёскивающие кости.

   Уже завтра город будет пуст и чист. Органика разложится окончательно, кости рассыплются в прах, весенний ветерок унесёт запах тлена.

   Через десять лет заброшенные строения зарастут травой и кустарником. Селиться в проклятом месте заново желающих не найдётся.

   Пятьсот лет спустя события станут легендой. Страшной сказкой, передаваемой в эльфийских семьях из поколения в поколение с наказом: «Не подпускай людей к себе, не позволяй им приблизиться к тем кто тебе дорог на расстояние магического удара».

   Эльфийские царства замкнутся в себе, выслав всех человеческих поселенцев и наглухо перекрыв границы. Применить санкции и пойти войной на людей они побоятся – при такой магической мощи рассчитывать на победу не приходится.

   Слишком уж много среди них магов, особенно боевых, тягаться с которыми у эльфийских лекарей и природников нет ни сил, ни желания. Куда проще оказалось запереть немногочисленные горные тропы, ведущие в Эллирию.

   Шли годы. Хроники стали легендами, очевидцы, даже их дети, отправились в мир иной. Вечно не способны жить даже эльфы. Они, конечно, долгожители по сравнению с людьми – триста лет против девяноста-ста в лучшем случае. Но и они не бессмертны.

   В отличие от неё.

ГЛАВА 1

Дан

   Данатриэль из Царства Цветущей Весны уверенно шёл по коридорам академии, ловя на себе заинтересованные, игривые и откровенно приглашающие взгляды. Неизвестно, почему человеческие женщины считали острые уши и тонкие черты лица эльфийского народа настолько привлекательными, что готовы были сами бросаться на любого представителя его расы, но ему это внимание встряло острой рыбной костью поперёк горла. И не плюнешь, и не проглотишь. Заводить романы с человечками ему категорически запретил глава Дома Целителей, а игнорируемые женщины, оскорблённые в лучших чувствах, становились всё наглее и навязчивее.

   Приходилось держать себя холодно и неприступно, заранее создавая имидж следующим представителям эльфийской расы. Дану это было не сложно – он и в повседневной жизни был довольно холоден и расчётлив. Потому его, в частности, и послали к людям. В нём не было порывистости, спонтанности и непредсказуемости, свойственной большинству эльфов. Он предпочитал всегда всё раскладывать по полочкам, как буквально, так и фигурально. И если человечки под запретом – значит, их просто не существует.

   На нём лежала ответственность, как на первом эльфийском преподавателе в Академии Магии, и он не мог подвести свой народ.

   Огорчало его только поведение соотечественников, особенно молодых, недавно прибывших в Академию. Прискорбная распутность юных эльфов грозила разрушить тщательно создаваемый им имидж. Два дня как заселившиеся в студенческое общежитие парни создали переполох в женском крыле, попытавшись пробраться в него ночью. Если бы не бдительность вахтёрши и не визг не ожидавших подобного девушек – о чём они потом пожалели, когда разглядели, кто к ним собственно залез в комнату, но было уже поздно – кто знает, чем бы дело закончилось. А так обошлось извинениями хулиганов и заверениями в том, что они просто стороны перепутали.

   Ну конечно, а окна с дверями перепутали. Придётся проводить воспитательную работу, как самому старшему и ответственному. По счастью, один из них принадлежал к тому же Царству, что и Дан, поэтому был обязан подчиняться в силу возраста. Оставалось надеяться, что он сможет повлиять на своих спутников.

   Подумав, Данатриэль свернул в сторону корпуса магической теории. Все занятия, не требовавшие практической части, проводились в самом старом здании Академии. Остальные помещения часто ремонтировались, а то и перестраивались заново – попадались среди студентов неконтролирующие силу самородки, способные разнести не только камень, но и наложенную на него многослойную защиту.

   Особенно часто обновлялась арена боевиков, но и алхимическому корпусу доставалось изрядно.

   По архитектуре было сразу ясно, где заканчивается новодел и начинается старая часть. Тонкие, невесомые колонны, украшенные цветными вставками и глазурью, сменились унылыми коридорами с толстыми каменными стенами и окнами-бойницами – наследием бурных Средних Веков с их бесконечными войнами.

   Эльф неуютно чувствовал себя в толще камня, но виду не подавал, да и привык за годы, проведённые среди людей.

   Подростков он, как и думал, нашёл в оранжерее. Его народ интуитивно тянуло к природе, а собрание экзотических растений в Академии впечатляло. Под оранжерею отвели дополнительное крыло, пристроенное к теоретическому снаружи. Так что стоило открыть тяжёлые, рассохшиеся от времени и влажности парника двери, как в лёгкие ударял густой, напоённый ароматами цветов и прелой земли воздух.

   Дан постоял мгновение, просто наслаждаясь забытыми ощущениями. Близость такого количества растений кружила голову не хуже доброго вина, молчаливо призывая расслабиться в тени ближайшего разлапистого куста и отключиться от бренности бытия.

   Но у него была миссия, а дело – прежде всего.

   Поэтому он тряхнул головой, приводя мысли в порядок, и решительно двинулся по вымощенной шестигранными серыми плитками тропе туда, где чувствовал биение пяти родных аур.

   Даже после стольких лет люди всё равно ощущались им как нечто чуждое. Только опыт и сила позволяли ему не загнуться без подпитки соотечественников. Свежие, яркие жизненные силы пятерых новичков манили и завлекали, но начинать знакомство с обмена энергией было бы верхом бескультурия.

   На подходе к повороту Дан почувствовал незнакомую вязь охранного плетения. Прищурившись, изучил узор. Предупреждение, отвращающие чары, невидимость. Ничего смертельного.

   Смело шагнул сквозь невесомо светящиеся завитки. С лёгким звоном заклятие осыпалось, предупредив создателя о том, что к нему приближается навязчивый и целеустремлённый гость.

   Пятеро молодых эльфов подскочили с полянки, на которой устроились, принимая на ходу боевую стойку.

   – Расслабьтесь, я ваш куратор. Данатриэль, из Царства Цветущей Весны. Добро пожаловать на человеческие земли.

   Вежливость – визитная карточка эльфов. Пусть и хочется не разводить политес, а как следует оттаскать молодых остолопов за острые уши.

   Студенты, собравшиеся под дверями аудитории бытовой магии, вяло переговаривались. Парни откровенно зевали, жалея, что встали в такую рань. Студенческий запал первокурсников ещё не был заглушён умудрённостью и опытом, присущими второму курсу – те прекрасно знали, какие лекции можно проспать, а на какие лучше явиться.

   Кроме того, по слухам, преподаватель бытовой магии Алиманта Лира недавно вышла на пенсию, оставив вместо себя свою лучшую ученицу.

   О Лире они были уже наслышаны, научены старшими товарищами и знали, как себя с ней вести – не пререкаться, посетить хоть пять занятий за семестр и купить у неё методичку.

   Естественно, за наличные и потихоньку.

   Все, зачёт в кармане.

   Как вести себя с новым преподавателем, никто не знал.

   Мало того, никто её не видел.

   И вялые утренние диалоги в основном сводились именно к спекуляциям на тему – будет ли преподавательница под стать Лире, то есть позволит прогулять скучные лекции без ущерба для зачётки, или же придётся досыпать под монотонный бубнеж.

   Вердикт старших курсов был неумолим.

   Бытовуха интересной не бывает.

   Девушки внезапно оживились. Со стороны оранжереи к ним приближался экземпляр, на который все зрячие и вменяемые женщины королевства неосознанно делали охотничью стойку.

   Данатриэль из Царства Цветущей Весны шествовал по коридору неторопливо, милостиво позволяя себя рассматривать и окидывая студенток леденящим взглядом, охлаждавшим особо пылкие головы. Весь его вид как будто говорил: «Я холодный и неприступный, попробуете подойти – заморожу».

   Зато мысли были отсюда далеко.

   Разговор прошёл совершенно не так, как было запланировано.

   Молодняк совершенно его не боялся. Мало того, оказался вовсе не молодняком – старшего из них, боевика Рандиэля, Дан помнил ещё с собственных студенческих лет – парень поступил на первый курс, когда целитель готовил выпускной диплом. Что именно почти пятидесятилетний эльф с огромным боевым стажем забыл на человеческих территориях?

   Да и само количество присланных студентов по обмену наводило на нехорошие мысли.

   Боевая звезда эльфов испокон веков состояла из пятерых. Разве что состав говорил против этой теории – ну кто в звезду поставит двух целителей сразу? Хотя, одна была целителем души, а другой – тела. Так что возможно, он не такой параноик, каким его считают.

   Внезапный удар под дых вывел Дана из глубокой задумчивости. Он отступил на шаг и чуть не упал.

   Зато врезавшаяся в него человечка неграциозно свалилась прямо на попу, разбросав с шелестом кучу макулатуры, которую несла кипой в руках.

   Бестолковая и неорганизованная.

   С этой мыслью Дан присел, чтобы помочь собрать бумаги. Заигрывать он не собирался, но и хамом прослыть не хотелось.

   Девушка тоже собирала листы, избегая касаться его рук, будто он был болен чем-то очень заразным.

   Данатриэль даже чуть обиделся. Остальные женщины непременно воспользовались бы подобной возможностью, хоть потрогать невзначай неуловимого представителя высшей расы. А эта шарахается, как от чумного.

   Девушка была миниатюрной, даже по меркам его собственного народа. Он привык, что человечки широки в кости и ростом не уступают мужчинам, эта же едва достала ему до груди, когда выпрямилась.

   Косая чёлка из густых чёрных волос упорно падала вперёд, закрывая один глаз. С другой стороны голова была практически выбрита налысо, создавая странно завлекающий контраст просвечивающей обнажённой кожи и шёлка волос. Дан ещё не видел подобной причёски, тем более у женщины. Человечки, подражая эльфам, отращивали и наращивали волосы всеми доступными способами.

   Тонкая рука звякнула браслетами-накопителями, поднялась и заправила наконец непослушную прядь за ухо.

   «Слабый маг, вон ей сколько накопителей нужно всего лишь на теоретическую лекцию», – успел подумать Дан, до того как воздух вышибло из его лёгких напрочь.

   У девушки были огромные светло-голубые, почти прозрачные, абсолютно нечеловеческие глаза.

   Лекса

   Настроение Лексы этим утром устойчиво колебалось между омерзительным и убийственным.

   Тупой эльф с манией величия не добавил ей радостных эмоций.

   Мало того, что идиот нёсся, размахивая своими ходулями и граблями, и не смотрел под ноги, так ещё и помогал с таким видом, будто великое одолжение ей, убогой, делал.

   Зато как он отшатнулся, встретив её взгляд! Любо-дорого было посмотреть на выражение его лица.

   Лекса привыкла, что необычный цвет радужки вызывает в собеседниках неадекватную реакцию. Кто-то морщился в отвращении, кто-то пугался, слабонервные призывали защитных духов ритуальными жестами.

   Ушастый придурок не стал исключением.

   Весь скривился, будто лимон зажевал. Подал ей копии тестов, которые помог собрать – аккуратно так, за краешек, чтоб не приведи боги не соприкоснуться. И поспешно ушёл, обдав на прощание удивительно вкусным парфюмом – что-то терпкое, смолистое, и в то же время свежее, как распустившиеся почки.

   Это просто преступление, когда такой противный тип так хорошо пахнет.

   Лекса открыла аудиторию, запустила студентов, пересчитывая по головам.

   Маркос дал ей списки, наказав отслеживать успеваемость.

   Смысла посещать её скучные лекции она и сама не видела, но раз ректор сказал – надо, придётся запугивать подростков.

   Предварительный пересчёт не утешал. В списке первой группы значилось сорок две головы, а Лекса насчитала только двадцать восемь.

   Будем работать.

   Дети рассаживались, галдя и ссорясь за лучшие места – подальше от преподавательской площадки, разумеется. Аудитория была просторной и светлой, окна во всю стену при необходимости можно было прикрыть тяжёлыми чёрными занавесями – во время занятий иногда нужна была темнота для создания проекций и лучшей видимости плетений. Деревянные скамьи, совмещённые со столами, расположились полукругом, спускаясь к центру амфитеатром. Всю стену около входа занимала широкая грифельная доска, перед ней сиротливым квадратом примостился подиум с небольшим преподавательским столом.

   Близость кафедры к выходу навевала нехорошие мысли. Например, скольким бытовикам до неё приходилось спасаться бегством от буйствующих студиозусов или вышедшего из-под контроля заклинания.

   Успокаивало, что путь отхода был. И неподалёку.

   Ловя на себе удивлённые взгляды, девушка прошествовала к кафедре на небольшом возвышении и сгрузила на неё охапку бумаг. Часть разлетелась заново, но ползать на карачках и унижаться перед зелёной молодью – себя не уважать.

   Лекса щёлкнула пальцами, вливая силу в простенький узор.

   С лёгким шелестом тесты и записи рассортировались и сложились в две аккуратные стопки.

   Студенты затихли.

   – Доброе утро, – хмурое выражение лица явно противоречило этому заявлению. Голова у Лексы гудела, лица студентов сливались в одно белёсое пятно. Но ложиться спать прямо на кафедре было как-то не принято, поэтому она продолжила, так же мрачно: – Я Лекса, ваш новый преподаватель бытовой магии. Госпожа Лира вышла на заслуженную пенсию, я буду её заменять. Надеюсь, вы не станете прогуливать, бытовые заклинания могут прилично облегчить вашу жизнь.

   Студенты недовольно зашумели.

   Новый преподаватель, похоже, вознамерился проявить энтузиазм за их счёт и повысить посещаемость ненавидимой всей Академией бытовухи.

   В своё время Алиманта Лира в основном делала упор на ведение хозяйства. Как сварить борщ при помощи магии, произвести уборку помещений без метлы и воды, и прочие полезные, но ненужные студенту-подростку вещи.

   Это повзрослев, они понимали, что рубашки сами в шкаф не вешаются, постиравшись и погладившись, дома это делали мамы, а в Академии этим занимались как раз таки бытовые чары.

   Но прогулянные часы давали о себе знать, поэтому о магах, особенно странствующих, ходили соответствующие слухи – мол, не моются они и одежду не меняют.

   Лекса обвела аудиторию тяжёлым взглядом, отмечая пустующие места, и начала с проверки посещаемости.

   Обнаружив, что треть и правда отсутствует, сделала себе пометку в записной книжке. Судя по насупленным бровям, прогульщикам ничего хорошего не светило.

   Да и присутствующим тоже.

   Подумав, Лекса мысленно составила ещё один узор, посложнее, влила в него энергию и наложила на себя. Светящиеся завитки быстро впитались, очистив разум и прояснив голову.

   Просветления хватит до вечера. Потом будет откат и, скорее всего, ночные кошмары. Но первый день определял отношение к ней студентов на весь учебный год, и если она не завоюет их внимание, разгребать придётся долго. Так сказал Маркос, а уж он-то, будучи уже лет двадцать местным ректором, в вопросе разбирался.

   Лекса редко планировала что бы то ни было, предпочитая полагаться на случай. Но порученные ей дела выполняла чётко, в срок и с требуемым результатом. Всегда. Репутация была ей дороже всего, и если ради неё придётся немного потерпеть и не спать, она справится. Не в первый раз.

   Прояснившимся взором она обвела аудиторию снова. Классический набор – подростки, у парней едва пробились усы и то, что лет через пять можно будет назвать бородой, у девушек прыщи впереди потихоньку становились грудью. Магический дар проявлялся в подростковом возрасте, так что принимать детей раньше шестнадцати смысла не было.

   Держатся стайками, по уровню достатка родителей и их же знатности. Те, что побогаче, купцы-предприниматели – на последних рядах. Особенно заниматься и стараться не будут, дипломы им уже купили, зачем потеть? Проползут на тройках до конца обучения, получат заветные бумажки, пристроятся в бизнес к родителям, чтобы те гордо восклицали на приёмах: «У меня ребёнок-маг!»

   Те, чьи семьи были действительно знатны и приближены ко двору, наоборот, старались вовсю – им нужны были магические навыки, чтобы распознать яды, навести порчу на соперников и произвести впечатление на короля.

   Остальные, что сидели поближе, были уже не столь безнадёжны. Дети торговцев, а то и простых крестьян, им нужен был дар, чтобы заработать на хлеб себе и семье.

   Лексе было начхать на всех них, но последняя категория вызывала у неё некоторый положительный отклик. Они хоть не были такими обалдуями и сволочами, как две предыдущие.

   – Начнём, пожалуй, – она убедилась, что завладела вниманием аудитории и ткнула наугад пальцем. – Ты, например, как выживала бы в лесу, вдалеке от человеческого жилья, зимой? Подробно, с примерами.

   – Ну, надо искать еду, наверное, – пышнотелая девушка с передней скамьи неуверенно поднялась, отвечая.

   По залу пролетели смешки.

   – Ты бы точно без еды загнулась сразу! – звонко прилетело с последних рядов, и толстушка съёжилась, как от удара.

   Явно заниженная самооценка и куча комплексов.

   – У вас есть вариант получше? – Лекса обратила пристальное внимание наверх.

   Ну как знала!

   Поднялась блондинка, с точёной фигуркой и таким выражением лица, будто она живьём червяка съела.

   – Надо охотиться. Зимой прекрасно можно прокормиться, если есть ружьё и умеешь стрелять.

   – Если умеешь, это да. А если нет? – Лекса приподняла одну бровь.

   Блондинка дёрнула плечиком.

   – Ну, наверное, можно ямы копать, или из верёвок ловушки ставить...

   – Ясно. Вы тоже всё про еду. Вроде по вам и не скажешь... – не удержалась Лекса.

   Аудитория дружно фыркнула. Покрасневшая, подрастерявшая спесь блондинка села обратно.

   Пышка на переднем ряду неуверенно улыбнулась.

   Не обольщайся, дорогая.

   Защищать Лекса никого не собиралась. Ей нужно было внушить уважение к предмету.

   – Все, кто сейчас собрался жить в лесу – охотой, собирательством или запасшись бабушкиным вареньем... – она переждала смешки и веско закончила: – Мертвы.

   Студенты затихли.

   Обычный человек, может, и выжил бы. Одарённый – нет.

   Дети пришли из мира, где охота и собирательство могли обеспечить хоть и впроголодь, но жизнь. Магам же для жизни нужна не еда. Как раз без неё можно прекрасно обойтись – есть несколько полезных заклятий, обманывающих организм и помещающих его в полустазис – без еды можно спокойно протянуть полгода. Без воды сложнее, и сил уйдёт много, но месяц даже слабый маг протянет.

   Зато без ауры разумных существ им не протянуть и недели.

   Посаженный в каменный мешок, маг медленно, но верно угасал.

   Одно время это была очень популярная казнь. Вроде и жестокости никакой, а эффект...

   Лекса передёрнулась.

   Люди в темноте своей считали, что маги тянут из них силы и энергию, вредят в общем. При желании, конечно, можно было и навредить. Как нож – им можно убить, а можно хлеб порезать. Всё зависит от руки, его держащей.

   От простого соседства и совместного проживания с магами людям вреда никакого, а магам – жизненно необходимая подпитка.

   В кругу себе подобных было ещё проще – создавалась некая питательная аура, как например в той же Академии. Даже сознательно не нужно было ничего делать – организм сам впитывал необходимый ему заряд.

   Одарённые со стихийной специализацией могут подпитываться от своей стихии, вместе с аурой. Но если питаться только стихией, сила затмит разум и маг потеряет контроль над собой.

   Даже встреченный в коридоре эльф пригодился – на что не пойдёшь, чтобы заинтересовать хоть женскую часть аудитории.

   Бедняге не позавидуешь, на самом деле. Насколько Лекса знала, он в Академии уже лет пять, и за это время ни разу не общался с соотечественниками. Подпитываться ему приходилось сознательно, все эти пять лет – аура людей не смешивается с эльфийской, её приходится немного адаптировать.

   Представьте, пять лет питаться соком через трубочку. И больше ничем.

   Дети посочувствовали.

   Лекса позлорадствовала. Скоро к надменному ушастику пожалуют жертвенные студентки, готовые делиться энергией и прочим.

   Расходилась молодёжь уже не так сильно настроенной против бытовой магии. Оказалось, от этой потенциальной нудятины может быть польза.

   Когда за последним студентом закрылась дверь, Лекса уложила ноги на кафедру и удовлетворённо потянулась. Давно хотелось размяться и побалансировать на будто специально созданном для этого скрипучем стуле, но ректор при их первой беседе строго сказал, что подобное поведение при студентах непедагогично, а король велел его слушать, как себя.

   А себя она слушала всегда.

   Первый день прошёл не так плохо, как можно было ожидать. Студенты, конечно, туповаты и необразованны, но то не их вина, а системы, которая не готовит детей заранее. Даже книг по магии вне стен академий было не сыскать, а уж какие в народе ходили слухи о магах – удивительно, что абитуриенты не перевелись.

   Говорят, в совсем глухих деревнях до сих пор ведьм жгли. Вот уж чему Лекса не удивилась бы.

   Люди всегда были темны и жестоки.

   Поскрипев вволю рассохшимся стулом, она позволила ему тяжело приземлиться обратно на все четыре ноги и встала.

   Завтра ещё одна партия первокурсников, и до следующей недели она свободна. Девушка размяла затёкшие ноги, собрала записи со стола и засобиралась домой. Ну как, домой – на ближайшие десять лет её домом стал преподавательский жилой корпус Академии. Король приказал – ей остаётся выполнять.

   Коридоры Академии были пусты. Студенты убежали обедать.

   Еду подавали в строго определённые часы, а благодаря многоступенчатой защите на кухню было не пробраться. Так что либо успел пообедать, либо голодай и жди полдника.

   Лекса поправила норовящую снова рассыпаться пачку бумаг и поморщилась, вспомнив придурка-эльфа.

   Нет, за прошедшие годы их народ не только не поумнел, но, кажется, обзавёлся еще большим снобизмом и самомнением.

   Первые опавшие листья тихо шуршали под ногами. Подступавшая осень позолотила и обагрила как академический сад, так и весь простиравшийся у подножия гор город. Деревья росли густо, но однообразно. Редко какие породы приживались на каменистых склонах Алмирского хребта. Низкорослые, в основном лиственные деревья и кустарники, из вечнозелёного разве что вездесущий плющ на стенах домов.

   Парадная аллея Академии сменилась едва расчищенной тропинкой. Маркос обещал, что в преподавательском крыле её никто не побеспокоит. Небольшое, современное здание, похожее на хаотично, впопыхах поставленные друг на друга коробки с окнами во всю стену и тонкими перилами асимметричных угловых балконов, находилось чуть выше основного здания, на границе территории учебного заведения. Дальше него было несколько кустов и сплошная скала, упиравшаяся в облака. Лекса не завидовала тем, чьи окна выходили на ту сторону. Её квартира радовала видом на море.

   Город и Академию тоже было видно, но этому она как раз не особо радовалась. Кому приятно из окна видеть постоянное напоминание о не слишком приятной работе?

   Устроившись в гостиной на диване, она положила ноги на пуфик и отхлебнула ромашкового чаю. Заснуть раньше часу ночи для такой совы, как она, было сложной задачей и требовало дополнительных усилий. Успокаивающий чай, тихая, на грани слышимости, классическая музыка и обильное чтение – беспроигрышный рецепт. Сегодня он, правда, вряд ли сработает. Через пару часов наступит отдача от заклятия просветления, ясность ума сменится апатией и сонливостью, и вся подсознательная ерунда полезет наружу.

   Пока разум трезв, можно попытаться подготовиться к завтрашним занятиям.

   Лекса переворошила ещё раз записи лекций, оставленные щедрой рукой её предшественницы. Вчиталась в параграф о дезинфекции воды в канализации. Нудятина страшная, она бы на месте студентов заснула. Да и на месте преподавателя тоже. Как Лира справлялась, читать такое с серьёзным лицом? Неудивительно, что бытовая магия лидирует по прогулам и самоотводам.

   Основная масса заклятий была за прошлый век как минимум. Кто будет зачаровывать пятно, если к его услугам пятновыводители, на которые не надо тратить силы и энергию? Или наколдовывать метёлку, когда пылесос, новейшая разработка магов-воздушников, собирает пыль по всему дому за считанные минуты? Но некоторые заклятия были довольно интересны, например разведение костра без подручных средств для разных направлений магических специализаций – даже для водников нашлась формула.

   Надо будет прошерстить библиотеку, изучить свежие подборки заклинаний для домохозяек и туристов.

   С этой мыслью Лекса задремала.

   В западном крыле преподавательского жилого корпуса что-то взвыло, ухнуло, как будто магический взрыв волной прошёлся. И снова наступила тишина.

ГЛАВА 2

Веста

   Веста, всё-таки поступившая и вследствие этого неимоверно гордая собой первокурсница, только начала осознавать объём предстоящей работы. Семестр едва начался, отучились первую неделю, а к следующему понедельнику уже надо подготовить три реферата, один собственноручно поставленный и описанный подробно опыт по зарядке артефакта, а ещё необходимо определиться с факультативами.

   Этим утром Веста сидела на занятии по материализации и разглядывала новеньких.

   Эльфы опоздали почти на неделю. Их было пятеро: две девушки, три парня. Их распределили между двумя группами первокурсников. В группу к Весте приписали надменного блондина, компанейского шатена и черноволосую насупленную эльфийку. Поговаривали, что именно из-за неё задержался корабль – морскому принцу так понравилась девушка, что он мотал их в буре до тех пор, пока она не согласилась выйти за него замуж.

   Похоже, теперь она передумала. Вон, какая недовольная.

   Преподаватель по материализации, Андрэ Рафри, томный маг средних лет с зачёсанными назад редеющими волосами и манерами девицы на выданье, наконец обратил внимание на новеньких.

   – У нас долгожданное пополнение. Впервые за тысячу лет в стенах Академии будут учиться эльфы! Да вообще в истории такого ещё не было. Вам, ребята, крупно повезло. Будете увековечены, как первые однокурсники высокорождённых! – подхалимство и елей из Андрэ хлестали неудержимым водопадом.

   Веста поморщилась. Хорошо, конечно, что теперь в группе есть те, на кого приятно посмотреть, но не стоит из-за этого такую кутерьму поднимать.

   Вместе с ними уже учился гном, и два вампира на задней парте закутались в плащи так, что и носов не видать. И ничего, из-за их появления никакой суеты не было. А говорят, вампиры не менее красивы, чем эльфы, просто на солнце им нельзя – острая аллергическая реакция. У них в родном краю и солнца-то почти не бывает, дожди всё время, вот и отвыкли. Прячутся под плащами, чтобы не обгореть. А что там под капюшонами – кто знает.

   Старший брат хвастался, что полгода с вампиркой встречался, так говорит, красивая была неимоверно, только бледная очень.

   – Представьтесь, будьте любезны! – растёкся окончательно Андрэ, обращаясь к темноволосой тонкокостной красавице.

   – Анденелла из Царства Полыхающей Листвы, специализация – водник-воздушник, – представилась эльфийка.

   Группа дружно выдохнула в восхищении. Двойной специализацией обладал далеко не каждый маг, тем более уникально было владение двумя стихиями одновременно. Целители-воздушники, например, были обычным делом, но сочетать воздух и воду – о такой редкости Веста не слышала.

   – Ланивиэль из Царства Цветущей Весны, – высокомерно уронил блондин. – Я целитель.

   – Рандиэль из Царства Мерцающего Леса. Боевой маг, – слегка склонил голову шатен.

   По аудитории опять пробежал шепоток. Боевые маги среди эльфов, по слухам, были редкостью. Целители, стихийники – в порядке вещей. А вот воевать эльфам приходилось ловкостью и меткостью, что против хорошего пульсара не всегда срабатывало. И то, что боевого мага, уникальную единицу, послали в человеческую Академию, могло означать только одно – кто-то из учеников очень высоко стоит в иерархии эльфов, и ему по статусу положен телохранитель.

   Вообще новенькие вызывали у Весты тихие сомнения. Её соседка по комнате, веснушчатая второкурсница Марго, мечтательно закатила глаза, когда узнала, кто будет учиться вместе с первым курсом.

   – Они такие лапочки, эти эльфы. Говорят, они как приехали, сразу попытались влезть в окно к девчонкам, а те с перепугу визг до небес подняли, дурёхи. Не оценили счастья. Уж я бы... – тут Марго облизывала губы, в красках представляя, что именно она бы.

   Весту такие фантазии не прельщали.

   Мало того, избалованные, высокомерные эльфы подозрительно напоминали ей деток богатых родителей, захаживавших в отцовскую булочную и постоянно требовавших внимания, скидок и особого обращения. Сестру двое таких как-то зажали в соседней аллее, еле отбилась. Хорошо, брат вышел встречать.

   В общем, восторга новенькие не вызывали. А вот кучу вопросов – это да. С какой стати именно сейчас? И аж впятером сразу?

   Преподавателя-эльфа она уже видела, в коридоре перед занятиями по бытовухе. По слухам, Данатриэль в Академии уже пять лет вдалбливал в ученические головы азы целительства. Но один преподаватель, к тому же старый друг ректора – это одно, а сразу пять эльфов из разных направлений, да ещё так редкостно талантливых – и в сердце человеческого королевства.

   Подозрительно.

   – Счастлив приветствовать вас всех в нашей скромной Академии! – провозгласил тем временем торжественно Андрэ. – Раз уж вы встали, покажите группе, пожалуйста, простенькую иллюзию. Можно не осязаемую, я не настаиваю.

   – Ну почему же. Можно и осязаемую, – пропела Анденелла, делая небрежный пасс рукой.

   На столе Андрэ появился переливающийся гладкими боками прозрачный шар. Он подрагивал и пульсировал.

   – Как интересно. Можно потрогать? – не дожидаясь разрешения, преподаватель ткнул в шар пальцем.

   Тот звонко лопнул, обдав мага разноцветными брызгами.

   – Лучше не надо, – запоздало посоветовал Ланивиэль.

   По аудитории пронеслись смешки. Рафри никто не любил. Он был пристрастен, выбирал на потоке любимчиков – чаще всего отпрысков знатных и влиятельных домов – а остальных гонял в хвост и в гриву, не допуская до зачётов и придираясь к почерку.

   А рефераты принимал только в рукописном виде.

   Вроде оно больше соответствует его тонкому мироощущению.

   Страниц так на двести.

   – Шестая страница учебника, главы со второй по четвёртую. Приду через пять минут, спрошу, – Андрэ гордо удалился переодеваться.

   На эльфов поглядывали теперь со смешанными чувствами. Вроде и весёлые, разыграли преподавателя, но при этом подставили всю группу. С них-то не спросят, а вот с остальных...

   Рафри вернулся далеко не через пять минут. Эльфов отпустил сразу, дав всем понять, кто в этом году будет в любимчиках, несмотря на проделанную мелкую пакость. Остальных опросил с редкой дотошностью, причём не только по двум упомянутым главам, а, похоже, по всему учебнику.

   Некоторые, особо впечатлительные, выходили в слезах.

   Весту спросили последней. Андрэ гонял её нещадно по темам иллюзии и отведению глаз, она отвечала, неуверенно, но правильно. Рафри это явно злило.

   А Веста просто имела привычку читать книги целиком. И когда им в первый день выдали учебники, чисто из любопытства пролистала все, от корки до корки. Ну, что-то в памяти и отложилось.

   Она вообще любила читать. Брат даже поддразнивал её, когда находил под прилавком с очередной исторической биографией или мистическим триллером в чёрной-пречёрной обложке.

   Сопливые с сахаром романы она не читала в принципе, в отличие от сестры и Марго. Те просто проглатывали розовые, в рюшечках и оборочках, сладкие однообразные истории о принцах и нищенках.

   Веста была прагматична, и давно решила для себя, что встретить призрака у неё куда больше шансов, чем настоящего принца – которых в их королевстве, например, вообще в данный момент не было. Старый король передал престол сыну года три назад, а нынешний ещё не женился и наследников не завёл, но кому нужен тридцатилетний старик.

   Отпустил её Рафри только через полчаса после звонка.

   На обед пришлось бежать.

   К счастью, повариха отложила её любимую булочку. Взяв большую порцию мяса с овощами и суп – заесть стресс – Веста задумалась, где бы сесть. Знакомых она ещё не завела, соседку по комнате видно не было – наверное, поела раньше.

   Студенческая столовая была огромным залом, на время праздников превращавшимся в банкетный. Высокие арочные окна, почти до потолка, выходили на полукруглую террасу, с которой открывался потрясающий вид на море. В солнечную погоду на ней тоже ставили лёгкие складные столики, но в данный момент на улице моросил противный осенний дождь, не добавляя хорошего настроения. Тюлевые занавески надувались парусами – Академию давненько не ремонтировали, рамы рассохлись, и из щелей ощутимо сквозило.

   Взгляд Весты невольно зацепился за столик у окна, за которым устроились знакомые эльфы.

   Ланивиэль сидел прямой как палка, глядя в тарелку, и сосредоточенно вылавливал вилкой съедобные, по его мнению, кусочки. Их было немного.

   Анденелла тоже не отличалась хорошим аппетитом. Перед ней на подносе стоял листовой салат и компот. Вот и весь обед.

   Никогда ей не быть стройной, как эльфийка, вздохнула Веста. Она как раз любила покушать, что её поднос отражал во всей красе. Булочка с маком соседствовала с гуляшом из неизвестного науке мяса, щедрой порцией картошки с грибами, а глубокая плошка супа – с чашкой горячего шоколада. Вряд ли шоколад был как дома, из натуральных бобов и молока, но сладкого для поднятия настроения хотелось неимоверно.

   Все места в столовой были прочно заняты. Несмотря на впечатляющие размеры, столиков почему-то было не очень много, учитывая количество учащихся. В разгар обеденного перерыва найти свободный стол было нереально.

   Веста переминалась с ноги на ногу рядом с раздачей, надеясь, что скоро кто-нибудь встанет, как вдруг поднос был выхвачен из её рук и поставлен на стол к эльфам. Жизнерадостный Рандиэль помахал ей рукой, призывая садиться.

   Веста поёжилась, понимая, что сейчас весь зал, кто в открытую, кто втихаря, смотрит на неё.

   Люди эльфов сторонились.

   Одни боялись подойти, другие стеснялись, кому-то очень хотелось, но суровый вид Ланивиэля и высокомерие эльфийки душили порыв на корню.

   Весте тоже не хотелось сидеть рядом с Анденеллой – на её фоне она сама себе казалась ещё толще и круглее. Но раз уж её поднос тут, что поделаешь.

   Голодной она оставаться не собиралась. Вот ещё.

   Она решительно опустилась на скамью, рядом радостно заёрзал Рандиэль.

   – Ну вот, абориген. А вы переживали! – обратился он к друзьям. – Она нам тут всё расскажет и покажет.

   Друзья, похоже, были не в восторге от перспективы.

   Весте тоже не очень понравилось, что её поставили перед фактом, но желудок требовал своего громко и недвусмысленно. Чуть покраснев, она приступила к еде. И выгнутая в недоумении бровь Анденеллы ей не помешала. Ничего, быстро поем и сбегу, решила девушка.

   – А что у нас за столом делает человек? – раздался удивлённый женский голос над головой Весты. Она подавилась кусочком булочки, закашлялась. Сидевший рядом Рандиэль заботливо постучал её по спине.

   – Ест она, не видишь?

   В его голосе было столько восторга, как будто Веста была экзотическим животным, исполняющим трюк, которому он её лично обучил. Её щеки горели, она хотела в этот момент либо провалиться сквозь землю, либо исчезнуть.

   – Полог невидимости будем проходить только на втором курсе, – ласково пропела блондинка, присаживаясь рядом с Ланивиэлем. Тёмные, тонкие брови вразлёт и схожие черты лица выдавали в них родственников. – И то, если в защитники пойдёшь. Что вряд ли.

   Если бы Веста жевала в этот момент, она опять бы позорно подавилась. И не понять, гадость сказали или помочь хотели? Всё у этих эльфов не как у людей.

   – Иннэлла, сестра этого зазнайки. Я телепат, – представилась, наконец, как положено эльфийка. – Не переживай, я почти всё время закрываюсь. Просто стало интересно, что ты о нас думаешь. А она ничего, не злобная, – непосредственно порадовала она друзей.

   – Спасибо? – неуверенно поблагодарила Веста за комплимент.

   – Не тушуйся, Инн всех подряд не читает. Брезгует. Можешь считать, тебе повезло, – похлопал её по плечу рыжий эльф в конопушках (и такие, оказывается, бывают!), садясь рядом. – Я Фаринель, огневик.

   Зажатая между двумя высокими красавцами, Веста окончательно потеряла аппетит. То её хлопают, как породистую скотину, то в личное пространство вторгаются. Она терпеть не могла бесцеремонность и распускание рук, а тут, похоже, процветало и то, и другое. Нет, от этих ушастых нужно держаться подальше.

   При личном контакте они не понравились ей ещё больше.

   Радушие Рандиэля было слишком наигранным. Будто ему сказали: «Изобрази рубаху-парня», – он и старается. Но то, какие пронизывающие взгляды он бросал на неё и прочих посетителей столовой, говорило о том, что он скорее оценивает их как угрозу, чем как друзей и потенциальных собутыльников.

   Анденелле вообще явно хотелось оказаться отсюда подальше. То, как она изучала листики салата со всех сторон, прежде чем отправить в рот, как брезгливо вытерла вилку о собственный батистовый платочек перед употреблением и как проверяла на свет бокал, явно дало понять, что людской чистоплотности она не доверяет. И не похожа она на добровольца-студента. На аристократку, силой затащенную в кабак – это да.

   Ланивиэль был загадочно молчалив, его характер и мотивы были пока что неясны. Но то, что она увидела в его друзьях, достаточно характеризовало и его самого.

   Веста отодвинула поднос.

   Всё равно почти всё уже доела.

   – Ты картошку ещё будешь? Нет? Ну я помогу, – Фаринель бесцеремонно сгрёб с ее подноса тарелку.

   В отличие от собратьев, проблем с аппетитом у него не было.

   – Только что с тренировки. Пришлось отбиваться от мавок фаерболами. Энергии потратил уйму, – прочавкал рыжий эльф.

   У Весты засосало под ложечкой. Это что ещё за тренировки, на которых надо отбиваться от кого-то?

   – Фар ходит на факультатив, расы разумные и полуразумные. С мавками общий язык найти тяжело, особенно если у тебя с собой зеркала нет. Они норовят тогда глаза тебе выцарапать... – вздохнул Рандиэль, задумчиво почёсывая щёку.

   Наверное, исходит из личного опыта.

   – Ребят, приятно было познакомиться, я пойду, – Веста решительно приподнялась.

   Её вроде бы дружески, но настойчиво взяли за плечо и усадили обратно.

   – Во-первых, мы ещё не узнали как зовут нашего гида, – наставительно произнёс Рандиэль. Похоже, он взял на себя функцию переводчика с эльфийских переглядываний на человеческий язык. – А во-вторых, нам нужна экскурсия. Где тут гуляют после учёбы, куда пойти выпить, с кем дружить, с кем не надо, и всё такое. Студенческая жизнь, понимаешь?

   – Понимаю. Я Веста, – буркнула девушка. – А где погулять и с кем, сама ещё не знаю. Я с первого курса, если вы не заметили.

   Глаза Инн, сидевшей напротив, зажглись неподдельным интересом.

   – Ты что, с того самого континента? – изумилась она, хватая Весту за руку.

   Та опешила от такой бурной реакции. Эльфы казались ей всё более странными созданиями. Лучше бы они были просто золотой молодёжью. С теми хотя бы знаешь, как себя вести. А этим и в морду в воспитательных целях не дать – межрасовый скандал выйдет. Какое им дело до её имени?

   В момент её рождения имя было действительно необычайно популярно, в основном из-за активизации переселения на новый материк, Вестанию. Его открыли недавно, лет за пять до её рождения, и даже изучить толком не успели. На карты были нанесены в основном прибрежные территории. Дальше начинались густые, малопроходимые джунгли с недружелюбно настроенными неизвестными науке животными. Условия там оказались тяжёлые, но заработать можно было переселенцам хорошо, король выделял немалые участки земли за бесценок. Культуры всходили на густой, плодородной почве моментально, в недрах нашли множество полезных ископаемых, начиная с золота и алмазов. Народ повалил осваивать новые территории.

   До Вестании приходилось плыть почти месяц на корабле. Именно это остановило её родителей, которые тоже едва не переселились. Её маму и старшую сестру страшно укачивало на всём водном транспорте. Они побоялись просто не доплыть.

   Но и хорошо, что ограничились именем для дочери.

   Через двадцать лет выяснилось, что внешне плодородная земля скрывает в себе какой-то ядовитый элемент. Переселенцы начали умирать один за другим, как мухи. Быстро и неотвратимо. Лекарства так и не нашли.

   Король приказал организовать срочную эвакуацию и карантин.

   В привычном климате те немногочисленные переселенцы, что дотянули до родных берегов, быстро пришли в себя. На всякий случай их ещё пару лет продержали в специальных карантинных посёлках – про болезнь мало что было известно, кроме её смертоносности, и устраивать эпидемию король не собирался. Но новых вспышек заболевания не выявили, и эвакуированные вернулись к нормальной жизни.

   Из двухсот тысяч переселенцев спаслось не больше пяти тысяч. Большинство умерло ещё на Вестании.

   Материк был закрыт для заселения на неограниченный срок. Туда изредка отправляли исследовательские экспедиции, на месяц-другой. Пока обходилось без летальных исходов. Но источник отравления так до сих пор и не нашли.

   Вестаниде не нравилось собственное имя. Оно вызывало у людей неприятные ассоциации, и любопытство эльфов было ещё самой безобидной из реакций. Она сократилась до Весты, что мало помогло, но звучало как-то нейтральнее. Сменить имя полностью она не могла – это было возможно только по истечении пяти лет после совершеннолетия, а ей ещё и восемнадцати не исполнилось.

   – Нет, я не из беженцев, если тебя именно это интересует, – отрезала она, глядя в глаза эльфийке.

   Переходя на «ты», она нарушала все протоколы и этикеты, но они первые начали – полезли в её голову и личную жизнь. Она не питала иллюзий – тактильный контакт был нужен телепатам для усиления восприятия. Её проверяли на ложь.

   И ей это категорически не нравилось.

   Веста вырвала руку, попыталась встать, но внезапно потяжелевшая ладонь Рандиэля удержала её на месте.

   – Отпусти её, Ран, – неожиданно вмешался Ланивиэль. И снова замолк, уткнувшись обратно в тарелку.

   Рандиэль смерил оценивающим взглядом его, потом откровенно злящуюся Весту.

   – Беги, девочка. Ещё поговорим.

   На негнущихся ногах Веста отнесла поднос к стойке с грязной посудой, вышла из столовой и побрела по академическому саду в сторону общежития. Прохладный осенний воздух обвевал рдеющие щёки, позволяя хоть немного прийти в себя.

   Что это вообще было?

   Зачем пятерым эльфам беженцы с Вестании?

   Тем более, какой смысл искать их в Академии? Одни вопросы.

   Веста помотала головой.

   Пожалуй, придётся установить в комнате мини-холодильник и перестать обедать в столовой. Отцовская булочная рядом, в городе, она вполне может позволить себе питаться в комнате. Жаль, без горячего придётся обойтись. Надо будет спросить пару разогревающих заклинаний у Лексы. Должна же быть польза от бытовой магии.

   Столько внимания она не выдержит.

   А учитывая, какими взглядами её одаривали Аринна и её приспешницы, лучше вообще забаррикадироваться в общежитии и носа не высовывать, чтобы не нарваться на какое проклятие ненароком. Признанная красавица Академии, первокурсница явно положила глаз на блондина, но тот был непокобелим.

   Очередной вопрос. Если эльфам так хотелось внимания женщин – зачем отшивать таких, как Аринна? А потом лезть в окно женского общежития.

   Что-то здесь не срасталось, но вникать у Весты не было никакого желания. Меньше знаешь – крепче спишь, тем более это касалось политики и дипломатии.

ГЛАВА 3

Лекса

   Аудиенция у его Величества проходила как всегда.

   Лекса сидела, развалившись, и, закинув ноги на подлокотик кресла, болтала одной ступнёй в воздухе. Руку приятно холодил стакан со льдом и отличным марочным бурбоном.

   Король Джеральд Третий ничего не имел против выпивки на работе, да и сам периодически прикладывался, особенно перед скучными заседаниями парламента.

   Сказывалось её тлетворное влияние.

   Сам тридцатилетний монарх расположился напротив, за старинным письменным столом из тёмного дуба, который Лекса помнила ещё со времён его деда. Дорожные сапоги валялись под креслом, закинутые на стол ноги радовали глаз весёлыми носками в красно-голубую полосочку. Джеральд только что вернулся с объезда пристоличных территорий и был не в духе.

   – Ты мне можешь обьяснить, что у нас вообще в лесах происходит? Нави, умертвия, мелкая нежить просто толпами шастает. Не припомню, когда у нас случался такой разгул нечисти. Магический фон вроде в норме, можешь сказать, как специалист, в чём дело?

   – Не могу, – честно ответила Лекса.

   Монарх нахмурился ещё больше.

   – Это не я, если тебя волнует именно это. Но не могу понять, кто. Вряд ли кто-то один. Магический фон, как ты правильно заметил, в норме, значит, оно не само повылазило. Люди уже начали вспоминать бабкины сказки. О некромантах, например… – Лекса многозначительно сделала паузу.

   Джеральд поперхнулся бурбоном.

   – Типун тебе, этого ещё не хватало, – отмахнулся оберегающим жестом король.

   – Джерри, я говорила это всем твоим предкам, повторю и тебе. От того, что вы официально запретили некромантию как науку и стёрли все упоминания о ней в истории, мои коллеги рождаться не перестали. Только теперь они не получают соответствующего образования, выплески могут случаться стихийно и неконтролируемо. Они могут сами не понимать, что творят, – Лекса тяжело вздохнула. – Тем более, вся нечисть крутится возле столицы.

   – Академия, – понимающе кивнул король. – Видишь, как тебе повезло. Вовремя я тебя послал присматривать за эльфами. Глядишь, и некроманта вычислишь. Кстати, как там наши ушастые друзья?

   – Пока тихо. Кроме той вылазки в женское общежитие, скорее всего, для отвода глаз – вон мы какие компанейские, вроде больше не высовывались. Двое вызывают у меня большие сомнения. Огневик и боевик. Очень уж опытные. Видела я их на полигоне, десяток мавок разогнали и не поморщились. Но предъявить им пока что нечего. Поди разберись, шестнадцать им или шестьдесят. Они же, гады, консервируются.

   – Поосторожнее в выражениях, миледи, – король отсалютовал ей тяжёлым резным стаканом. – Вы изволите обсуждать представителей союзных государств.

   Оба тяжело вздохнули, вспомнив связанные с эльфами истории, и дружно выпили.

   – Значит, полагаешь, среди них засланцы? – задумчиво переспросил Джеральд.

   – Уверена. Скорее всего, все они засланцы, – Лекса покивала для пущей убедительности. – Помнишь, несколько лет назад их послы настойчиво пытались выжать из нас информацию о Вестании? Даже в постель тебе подкладывали эту... как её...

   Монарх покраснел.

   – Ты мне теперь до смерти припоминать будешь? И потом, я её выгнал.

   – Именно это и подозрительно! – многозначительно махнула бокалом Лекса, чуть не расплескав содержимое. – Не дуйся, шучу. Но сам факт, что их интересует заражённый континент, вызывает сильнейший интерес у меня.

   Джеральд подумал.

   – Зачем им тогда Академия? Что-то не вяжется.

   – Не знаю, – задумчиво покачала ногой Лекса. – Надо было меня студенткой засылать, пользы бы больше было. Ближе к ним, и всё такое.

   Джеральд чуть не поперхнулся.

   – Лекса, дорогая, ты себя видела? Какая из тебя студентка?

   – Ну спасибо, – она капризно оттопырила губу, изображая смертельную обиду. – Я, между прочим, неплохо сохранилась. И ещё ого-го!

   Они переглянулись и дружно захихикали, как подростки, услышавшие непристойность. Лекса, знававшая его прадеда в пелёнках – дальше король старался не задумываться, берёг психику – и правда была внешне похожа на шестнадцатилетнюю абитуриентку. Если бы не слишком опытный взгляд и не собственный, уникальный стиль, кардинально отличавшийся от современной молодёжной моды. За преподавательницу-то её с грехом пополам выдали, но вариант со студенткой провалился бы ещё на старте.

   Бокал дрогнул в её руке. Сработал маячок, поставленный в одном из поселений в пригороде.

   Каждое новолуние там пропадали люди, королю исправно поступали жалобы на болотного монстра, утаскивавшего взрослых мужиков, так что их потом находили по кускам по всему лесу.

   Таких неблагополучных районов было несколько. Патрулировать еженощно все она не смогла бы физически, но вот навесить оповещающие нити – вполне. Едва магический фон превышал норму – в районе солнечного сплетения она ощущала лёгкую вибрацию.

   – Пора мне на работу. Не скучай! – она плавным, слитным движением поднялась, поставив опустевший стакан на стол.

   Джеральд смерил взглядом его, потом более чем ополовиненную бутылку. Он в уничтожении бурбона участвовал только символически. Его собственный стакан был всё ещё практически нетронут.

   – Может, помочь? – он хрустнул пальцами, подготавливая отрезвляющее плетение.

   – Не надо, у меня после твоих отрезвителей всегда голова болит ещё сильнее, чем просто с похмелья. И потом, что мне твой бурбон. Вот у северян самогонка на оленьих рогах, это да. Забористая, – Лекса сладострастно содрогнулась от воспоминания.

   Джеральд только пожал плечами, мол, как знаешь. Бессмертная выходила и не из таких переделок, будучи более чем нетрезвой. Что ей какая-то мелкая нечисть. Читать лекции по здоровому образу жизни он ей не собирался. Как она сама однажды выразилась – сначала доживи до моих лет, потом учи меня жить.

   Телепорт вынес Лексу на границе леса и сельского кладбища.

   Ночь наступила уже давно, тонкий серп убывающей луны из последних сил подсвечивал безрадостный пейзаж. В лесу было тихо, на кладбище тем более. Видневшееся за покосившейся оградой село спало в блаженном неведении.

   Живых поблизости не ощущалось. Те, что спали за забором – не в счёт. Лексу интересовал маг, поднимавший регулярно нежить.

   И она его нашла.

   Тому, кто вызвал навь, похоже, не понравился её расслабленный режим, и он решил нечисть подбодрить. Вызвал её из могилы на три дня раньше срока.

   Не учёл, правда, уровень голода.

   За что и поплатился.

   Теперь рядом с кровавыми куриными ошмётками красовался сам незадачливый некромант, со вспоротой грудиной и торчащими обломками рёбер.

   Зачем идиоту понадобилось призывать умертвие и подвергать такой опасности односельчан, Лекса понятия не имела. Спросить что ли, попозже? Любопытно же.

   Зато скребущие по могильному камню когти ясно давали понять – кто-то здесь точно есть. И он очень голоден.

   Навь была крупной. Алые глаза светились из-под нависших мешками век, когтистые лапы скребли уже и без того взрытую землю. Три развороченные могилы на окраине кладбища помогли понять, откуда такой крупный экземпляр. Тех самых мужиков, утащенных в лес и расчленённых, использовали для создания увеличенной, улучшенной версии твари.

   Призывающий идиот не поленился притащить на место поднятия нечисти нескольких куриц, и перья теперь летали зимней вьюгой, портя видимость и забиваясь в нос.

   Лекса отчаянно чихнула, потом ещё раз. Навь моргнула, будто собираясь сказать «Будь здорова», потом передумала.

   Взревела ультразвуком, поднимая дыбом волоски на теле.

   И бросилась на магичку.

   Девушка увернулась, выхватывая на ходу короткий, волнообразно изогнутый меч. Рубанула коротко, зло, без замаха и почти не удивилась, когда лезвие соскользнуло, не причинив ни малейшего вреда.

   Тварь была под серьёзной магической защитой.

   Бросив мимолётный уважительный взгляд на останки призывателя, Лекса снова увернулась. Навь была сыта, атаковала довольно лениво, скорее от раздражения, что ей помешали закончить трапезу.

   Девушка просканировала защиту. От оружия и человека. Хорошо постарался, шельмец. Эльфа или гнома в близких к столице, плотно обжитых лесах тварь вряд ли встретит, а чем от неё ещё отбиться, кроме оружия?

   Пара кружила в странном танце между надгробиями, взрывая могильные холмики. Несколько камней с выгравированными ритуальными кругами уже были выворочены нечистью.

   С каждым выходом и новым трупом навь становилась всё сильнее, набирая массу и энергию. Сейчас она ростом вымахала уже с хорошего медведя. Минимум четверо убитых, прикинула Лекса. Если сейчас её не упокоить, и она заляжет на месяц и переварит незадачливого некроманта, в следующее новолуние селян будет ждать немаленький сюрприз.

   Впрочем, Лекса работала без «если».

   Девушка кружила, подводя нечисть всё ближе к ограде из покосившихся кольев. Торчащие концы палок были достаточно острыми, чтобы послужить импровизированными копьями.

   Магичке осталось только перемахнуть ограду, увлекая навь за собой, и пинком ноги придать забору нужный угол наклона.

   Тварь нанизалась сама, завыла, скребя задними лапами и вслепую размахивая передними, надеясь всё же задеть врага. Выломала-таки орясины, покаталась между надгробиями, измазываясь в тёмной земле, и наконец затихла, убитая не оружием и не человеком.

   Лекса отряхнулась. Одежду, порванную в нескольких местах и пропитанную гнилым духом нави, лучше уничтожить. Подобное притягивает подобное. Не хватало ещё нечисть на территории Академии развести.

   Подумав, стянула остатки рубашки, протёрла ими меч, прежде чем убрать в заплечные ножны. Никто её ночью не увидит, а оружие должно содержаться в чистоте.

   Дома ещё отполирует.

   Незамысловатый узор, на мгновение вспыхнувший алой точкой в ночи. От рубашки остался только пепел.

   Никогда не оставлять следов – правило въелось в Лексу на подкорке. Ничего, что уже пятьсот лет она не в бегах, а вовсе легальная и почётная охотница Короны. Старые привычки так просто не отмирают.

   Она ещё раз внимательно осмотрела развороченные могилы. Нашла самую старую, в которой навь зародилась в первый раз.

   Смахнула грязь, в неверном свете луны с трудом прочла имя покойного. На всякий случай запомнила. Потом уточнит у королевских архивариусов, скорее всего, окажется родственником вызвавшему навь.

   Нечисть просто так не перерождалась. Её влекли сильные чувства, эмоции. Ненависть, зависть, любовь.

   Часто посещавший могилу любимой девушки рисковал вызвать себе под окна её умертвие с тем же успехом, что и единожды пришедший плюнуть на труп врага.

   Надо недоумка хоть похоронить по-человечески.

   Она повернулась к свежему трупу, так и лежавшему между ощипанными куриными тушками.

   Самое время спросить, зачем идиоту понадобились такие проблемы в собственном селе. Несколько пассов, подкреплённых энергией. Сеть подчинения соткалась в воздухе, невидимая простому глазу. Окровавленные ошмётки груди зашевелились, неприятно хрустя обломками рёбер. Бывший селянин неуверенно сел. Зашатался, но устоял.

   Поднятый труп глянул на магичку мраморными помутневшими зрачками. Пустил сукровицу уголком рта.

   – Зачем разбудил навь? – Строго спросила Лекса.

   – Хыыы... – ответил виновник.

   Девушка нахмурилась, вгляделась в оплетающие мертвеца энергетические нити. Белые – её собственные, тускнеющие на глазах зеленоватые – трупа. Селянин был слабеньким магом-флористом, даже неинициированным. Соседи наверняка завидовали его богатым урожаям и удачным походам в лес за ягодами.

   Но поднять умертвие флорист никак не мог. Не та энергетика. Кто-то ему должен был помочь. Воспользоваться эмоциями, подтолкнуть, сформировать заклятие в конце концов.

   Одно дело – притянуть на себя из потустороннего мира умертвие – с этим практически любой справится. Но полноценный подъём сильной нави, с перекачиванием жертвенной энергии (три курицы!) и сложным плетением вызова?

   А вот и они. Посторонние, тёмно-синие, почти неразличимые в беспроглядной мгле погоста, нити контроля. Лекса протянула руку и поманила одну из них. Та послушно развернулась... и истаяла в воздухе.

   Девушка рванулась вперёд, пытаясь отловить ускользающий след. Не успела. Нити испарялись одна за другой, унося с собой память и личность несчастного парня. Обездушенный окончательно, труп рухнул колодой в мягкую, распаханную борьбой землю.

   Селянина кто-то контролировал. Кто-то очень сильный, достаточно умный, чтобы не оставить следов, а самое главное – некромант.

   Лекса нахмурилась. Подтверждались их худшие догадки. Наплыв нечисти был действом организованным, скорее всего отвлекавшим их внимание от чего-то важного.

   И каким боком к этому относились эльфы? Им некромантия была недоступна в принципе, так что из явных виновников они вычёркивались. Но менее подозрительным их слишком своевременное появление на территории Академии не становилось.

   Она телепортировалась во временное жилище. Вообще-то, теоретически, телепортироваться на территории Академии было невозможно, но она давно уже перешла эту хрупкую грань между возможным и нереальным.

   Не сходя с места, разделась, чтобы не загадить всё помещение поганой кровищей и прочими жидкостями. Собрала вещи кучкой и сожгла прямо в воздухе. Очищающим плетением прошлась по полу под ногами.

   В носу всё равно стояла вонь разлагающейся плоти и свежей смерти.

   Слишком острое напоминание.

   Как была, обнажённая – а кого стесняться в пустом доме – Лекса добралась до ванной.

   Открутила краны, особенно с горячей водой, до упора.

   Всё-таки цивилизация – благо. Раньше приходилось обходиться банями и саунами. Залезешь на верхнюю полку, и отмокаешь в собственном поту, пока не закружится голова и не станет дурно от жары.

   С изобретением водопровода всё стало гораздо проще и приятнее.

   Бурлящий поток смывал воображаемые пятна и запахи. Она с ожесточением тёрлась мочалкой, пока та не повисла жалкими лохмотьями, не выдержав подобного обращения.

   У Лексы редко какая мочалка долго жила.

   Вылезла, промокнула покрасневшую кожу жёстким махровым полотенцем, протёрла короткий ёжик волос. Провела пальцем по испещрённому цветочными узорами плечу. Добавить или не стоит? Нет, сегодняшняя смерть не на ней.

   Решительно тряхнув головой, накинула тонкий кружевной пеньюар.

   За годы, проведённые в мужской одежде, Лекса истосковалась по нежности и воздушности. Поэтому сейчас, когда дамы наконец получили хоть немного прав и возможностей, с радостью окунулась в толком неисследованный мир белья и косметики.

   Не всё, конечно, ей подходило, учитывая её своеобразный стиль, как это ласково называл Джерри, но дома она отрывалась как могла.

   Шёлк, кружево и шифон составляли основу её нижнего гардероба. Даже сегодня, в той зловонной куче, погиб очень неплохой чёрно-бирюзовый комплект.

   Надо не забыть заглянуть к мадам Торрин, заказать пару новых. Что-то она поизносилась, беготня за умертвиями по кладбищам порядком потрепала её запасы.

   Лекса прилегла на диван, попыталась задремать. Перед глазами встала развороченная грудная клетка мальчика-флориста и полуоткрытые куриные клювики. Она снова села, потёрла глаза.

   Чаю, что ли заварить. С ромашкой. Говорят, успокаивает.

   Магичка прошлёпала босыми ногами на кухню. Плитка с бело-синими узорами приятно холодила ноги. Лекса поставила чайник, присела на подоконник, упёрлась лбом в стекло, глядя, как перемигиваются огоньки на берегу моря. Волны накатывали с неслышным на таком расстоянии шуршанием, ударяясь о берег в извечном ритме. Убаюканная тишиной и благоденствием, она чуть не задремала.

   Свисток чайника показался отключающемуся мозгу боевым кличем болотной мавки. Кинжал был материализован в руке Лексы быстрее, чем она осознала, где находится.

   Пожалуй, ромашковый чай сегодня не поможет.

   Выключив чайник – ещё не хватало пожар устроить – она вернулась в гостиную.

   Лекса решительно подошла к застеклённому бару из тёмного полированного дерева и приоткрыла с негромким скрипом дверцу. Извлекла призывно булькнувшую бутыль с адским пойлом семидесятилетней выдержки, пузатый бокал. Подумала и добавила из холодильной камеры лимон.

   Ночь обещала быть долгой.

ГЛАВА 4

Дан

   Данатриэль лежал в постели уже час, но сон упорно не шёл. На лбу тихо плавился шёлковый мешочек со льдом. Головная боль не сдавалась.

   Соседка сверху третью ночь подряд занималась неизвестно чем.

   Эльф даже примерно не мог себе представить, что может так громыхать в два часа ночи. Двигать мебель и делать капитальный ремонт одновременно – и то производило бы меньше шума. Дан решил списывать звуки на какие-то человеческие ритуалы, хотя похоже было скорее, что кого-то мучительно убивают, причём долго и со вкусом.

   Однако сегодня её слышно не было.

   Впрочем, эльфу хватало с лихвой собственных проблем.

   Диалога с директором Академии не получилось.

   Властелин и Повелитель СГАМа на протяжении более двадцати лет, Руперт Маркос был закалён в битвах со студентами и королевским двором и сдавать позиции не собирался. Даже старому другу.

   – Неужели ты не понимаешь, они же явно шпионить приехали! – пытался Дан втолковать другу очевидную истину.

   – Думаешь, я идиот?

   Руперт снял очки и потёр ноющие виски. Пятьдесят лет для человека немало, даже если он сильный маг. Молодость продлится для Маркоса ещё лет пятнадцать-двадцать, а потом – постепенное неминуемое увядание. Медицина развивалась, и если в прошлом веке редкие рекордсмены из простых людей доживали до сорока, сейчас даже обычные горожане спокойно переваливали за восьмидесятилетний рубеж. Продолжительность жизни хорошего мага растягивалась до ста двадцати – ста пятидесяти.

   Всё равно капля в море по сравнению с эльфами.

   В частности, поэтому Дан старался с людьми не сближаться. А смысл? Они состарятся и умрут, тогда как он будет полон сил и энергии ещё лет двести.

   С Рупертом судьба столкнула его против воли, заставив зауважать, а потом практически принять в побратимы этого строгого, но разумного человека. На тот момент Маркос был умнее, опытнее и успел дважды спасти юному эльфёнку жизнь.

   Война ещё и не так перемешивает судьбы.

   И теперь Дана особенно раздражало, что разумный, в общем-то, человек не желал прислушаться к доводам рассудка в его лице и продолжал упорствовать.

   – Я знаю, что они шпионы. Думаешь, мы их просто так пустили именно в эту Академию? Пусть изучают, секретных методик здесь не преподают, дети в их группе молодняк сплошной, несмышлёный, а те что постарше – всё равно никаких секретов не выдадут. Не знают потому что. Их же не на спецкурс взяли и не в секретную службу. Пусть убедятся, что с людьми можно иметь дело. Не такие уж мы и страшные.

   Дан вздохнул. В сказанном была своя логика, но цинизм ситуации угнетал его чувствительную целительскую нервную систему. Его сородичи будут вытягивать информацию из подопечных его названного брата – от подобного положения веяло маразмом и дурной комедией.

   – И потом, это был приказ короля. А с приказами не спорят, забыл? – забил последний гвоздь в крышку гроба дискуссии Маркос.

   «Королю виднее», – молча согласился Дан.

   – Ну хоть поселил бы их отдельно, – буркнул он, уже не особо надеясь на понимание.

   – Куда? В город, чтобы они там таки что-нибудь выведали? – хмыкнул Руперт. – Лучше пусть сидят у нас тут, под присмотром.

   Маркос упёрся напрочь. Если поместить молодняк отдельно, они обрастут слухами и легендами, и факультеты посходят с ума. А вот если их поселить вразнобой, станет очевидно, что эльфиечки какают отнюдь не розами, остроухие парни ничуть не красивее местных, только уши больше, и не факт, что всё остальное соответствует. Обыденность не вызывает нездорового интереса. Посудачат месяц и перестанут замечать.

   Вон сколько сплетен было вокруг первого вампира в Академии. Сам Маркос тогда студентом был. И с чесноком на занятия ходили, и крестами обвешивались. Пока однажды мудрый ректор не предложил померяться силой с красноглазым в честном бою.

   Не самый сильный боевой маг уделал кровопийцу под орех. Хорошо, контур поединочного поля удержал бойцов от плачевного исхода. Вампир оказался алхимиком, задохликом и лабораторной крысой.

   С тех пор суеверий в стенах Академии поубавилось.

   Хотя простой люд по-прежнему настороженно относился к красноглазым и при их появлении бросался чесноком, несмотря на то что оборонного свойства последний не имел вовсе. Если только брошенный меткой рукой в глаз.

   Вампиры обитали во влажной долине, где постоянно шли дожди, либо висели туманы. Солнца они практически не видели, отсюда отсутствие пигментации. Альбиносы появлялись и среди людей, обыкновенная генетическая мутация, в вампирских семьях ставшая нормой. Естественно, как только они попадали в обычный, хоть изредка балующий обитателей солнцем климат человеческих территорий, у несчастных начинались приступы – глаза не выдерживали яркости, кожа обгорала моментально. Приходилось заворачиваться в плащи с капюшонами и стараться не выходить на улицу.

   Причём прятались не столько от солнца, сколько от суеверных, тёмных горожан.

   Данатриэль снова поморщился от воспоминания, пристраивая голову на подушке поудобнее. Он и сам таким образом уже пять лет сидел под присмотром – и вовсе не питал по этому поводу иллюзий. Нет, в город его выпускали, он же не пленник. Погулять по набережной, пообедать в таверне и словить на себе сотню-другую любопытных, враждебных или вожделеющих взглядов он имел полное право. Как и на практически незаметное, бесшумное, растворившееся в тени подворотен сопровождение, отслеживавшее каждый его шаг и вздох.

   После пары попыток в город он ходить перестал. Все интересующие его товары доставляли к воротам Академии, согласно списку. Закупался кто-нибудь из секретарского состава. Не всё же им бумажки перекладывать.

   А от недостатка общения эльф не страдал. От соотечественников в такой дали от дома одни проблемы – вон, молодняк тому примером – а с людьми, за крайне редким исключением, общаться было просто противно. Не дотянули они в развитии до его уровня, так зачем унижаться.

   Библиотека в Академии была вполне достойная, а читальный зал в оранжерее он сделал себе сам. Оплетённая лианами беседка в самом дальнем углу душного влажного помещения создавала ему иллюзию, максимально похожую на родные земли.

   Но и там ему теперь не было покоя.

   Сначала новоприбывший эльфийский молодняк облюбовал полянку по дороге в его беседку для встреч и обсуждений каких-то своих, молодняковых дел. Так что теперь он периодически чуть не спотыкался об них, идя читать очередную книгу. Те замолкали, будто он к ним в комнату вломился и в белье копается, а ему, как тонкой души целителю, и вправду становилось неловко, и он поспешно проходил мимо. Даже не пытался подслушать, хотя мысли подобные возникали. И именно от того, что возникали, становилось противно – будто в грязи извалялся.

   Дан никогда не лез ни в политику, ни в интриги. Потому и переехал в Академию, подальше от родных лесов. Оказалось, наоборот – вляпался в самый эпицентр.

   Но эльфята были ещё цветочками.

   Вчера к нему в беседку вломилась полувменяемая от похмелья девица. Та самая, с которой он столкнулся тогда в коридоре. Дан сам себе удивился, что запомнил её. Мало того, ещё и вызнал потом у Руперта, что за птица. Оказалось, преподаватель. Кто бы мог подумать!

   Эту выскочку Маркос получил в штат неожиданно. Сама Алиманта Лира привела её в кабинет со словами, что девочка справится.

   Девочка мало отличалась от первокурсницы. Чёрные как смоль коротко стриженые волосы, опущенные долу глазищи, кротко и чинно сложенные перед собой тонкие руки. Вся одежда тёмная, рукава длинные, юбка в пол. Выпускница пансиона благородных девиц, не иначе.

   Магию её опытный Маркос попытался прощупать ещё с порога и сильно удивился. Наглухо замкнутый контур не пробил даже он, маг в шестом поколении, с потенциалом девять из десяти.

   Девочка была вне категорий.

   И он даже затруднился с определением её специализации.

   Обычно всё было ясно и понятно. Боевые маги ощущались металлической броней, стихийники – отголосками подвластной им стихии, алхимики просто видны были издалека по заляпанным мантиям. Лекари были свежестью и жизнью, анимаги пахли псиной. В лучшем случае.

   Черноволосая пигалица ничем не пахла и никак не ощущалась. Если закрыть глаза, можно было подумать, что её вообще нет в кабинете.

   У бывалого мага забегали мурашки.

   Девушка вскинула на него полупрозрачные, призрачные глаза и была немедленно принята на должность.

   Для устрашения студентов.

   Приказ ректор подписывал с некоторой долей нездорового предвкушения. Наконец-то оболтусы получат преподавателя, которого можно и нужно бояться. А то Рэнделла, преподавателя по алхимии, студенты в грош не ставят, предмет Лиры прогуливали как хотели. А Рафри вообще профессию позорит своими тайными и не очень увлечениями.

   Дан был приятным исключением. Лекарский факультет с его приходом стал пользоваться просто бешеной популярностью, но вот успеваемость женщин-лекарей при этом резко упала.

   Маркос ехидно хихикал, делясь информацией. Даже поинтересовался, не запал ли старинный друг на экзотику. Дан на него посмотрел, как на чумного. Кто в своём уме заинтересуется этим... Этим?

   И вот Это ввалилось прямо в его беседку и, дыша перегаром, поинтересовалось, не сидит ли он случайно на её заначке.

   Оказывается, не он один нашёл и облюбовал беседку. Хотя, он раньше и у него больше прав, с некоторым удовлетворением уровня детского сада подумал Дан.

   – Нет, не сижу, – с достоинством ответил он невменяемому недоразумению.

   – А мне вот почему-то кажется, что я именно под этой скамейкой бутылку оставила, – задумчиво протянула магичка.

   И полезла проверять.

   Как она умудрилась нырнуть под скамейку так быстро, что он и ноги сдвинуть не успел? И теперь сидел, как идиот, пялясь на приятно округлый зад, неприлично обтянутый шерстяной юбкой, который вилял и поигрывал между его широко расставленными коленями.

   Годы целибата даром не прошли. Дан на мгновение представил, как сюда – разумеется, чисто случайно – забредает ректор. Или кто-то из пятёрки новеньких.

   Ему стало дурно.

   Девица вынырнула из-под скамейки, но отползать не спешила. Качнула пустой бутылкой, сокрушённо потрясла ею в воздухе.

   – Твою мать. Я и забыла, что её уже выпила! – с досадой произнесла она. И воззрилась с надеждой на Дана. – А у тебя, случайно, не завалялось чего на опохмел? Вы, конечно, все трезвенники-язвенники, но из дубовых листьев наливочку гоните – ммм!

   Она с чувством причмокнула.

   Дан тяжело вздохнул. Размял захрустевшие пальцы.

   Давненько он не практиковался.

   Занятия по целительству не в счёт. Студенты не смели появляться в Академии в подобном состоянии, а практических занятий по таким вопросам Дан не проводил. Всё, что им надо, сами в учебнике найдут. И про опохмел, и про противозачаточные.

   Молодёжь, она такая.

   Он взял лицо девушки в ладони, концентрируя плетения на висках, где начиналась боль. Чуть скривился от волны перегара, которую не смогли приглушить даже ментоловая зубная паста и кофе. Девчонка старалась спасаться подручными средствами, молодец.

   Не повезло ей, что лечить самому себя невозможно. Особенно голову. Переломы рук-ног ещё как-то получается, если сила воли есть – требуется сплести соответствующий узор, вложить силу, направить его в нужную точку и правильно влить. А когда не видишь, что делаешь, может получиться всё совсем не как задумано.

   – Тебя как зовут хоть? – чтобы отвлечь её от не самых приятных ощущений, задал он вопрос.

   Маркос называл ему имя новой преподавательницы, но оно почему-то вылетело из головы. А сейчас было даже любопытно.

   – Лекса.

   Она поморщилась, покрутила головой, высвобождаясь из его рук. Дан почему-то об этом пожалел. Её прохладная кожа приятно остужала ладони в густом влажном воздухе оранжереи.

   – Это как героя древности?

   Ему хотелось, чтобы Лекса на него посмотрела. Глаза уже не нервировали, как в первую встречу. Проснулось любопытство целителя-исследователя. Откуда взялся подобный оттенок? Она плохо видит, может, была травма, или это врождённый дефект?

   Девушка посмотрела на него, и по его телу побежала нервная дрожь. Её сила просканировала его, играючи восполнила резерв – против его воли, даже не спросив – и схлынула, оставив ворох мурашек на спине и испарину на лбу, вызванную вовсе не простеньким лечением.

   – Как героя, ага, – она фыркнула каким-то своим мыслям, небрежно оперлась на его колени и встала.

   От её легкого прикосновения у него тоже встало.

   С целибатом пора завязывать. Если уж его подобные невменяемые возбуждать начали, дело плохо.

   – Спасибо за лечение.

   Теперь она вовсе не походила на жалкую алкоголичку, которая вползла в беседку за заначкой. Прямая спина, чёткие отточенные движения хорошего воина, даже лицо изменилось.

   «Неплохо поработал», – гордо подумал Дан.

   От одного воспоминания о её пальцах на своих коленях он снова возбудился. А когда представил, что было бы, если бы эти пальцы пробрались чуть выше...

   Данатриэль решительно встал, размял спину, отлёжанную на жёсткой постели. Как люди спят на таком ужасе, было выше его понимания. В эльфийских долинах перины набивали сушёным мхом семейства виттус, мягким и пушистым, ещё и испарявшим способствующий сну аромат. Но, увы, вывозить перины за пределы долин было запрещено.

   После вынужденного целибата, пожалуй, самая большая жертва, принесённая лекарем по приезду к людям – сон на местных матрасах. Данатриэль хрустнул шеей, вышел на террасу.

   В наступивших сумерках весело алело висевшее на верёвке нижнее бельё. Надо бы ей сказать, что балкон и кружевные игривые трусики рядом со студентами – не лучшее сочетание.

   С этим соседством ему помогать Маркос тоже отказался.

   Дан был категорически против соседства с невменяемой девицей. И дело было даже не в странной причёске и нечеловеческих – неизвестно, какой расы, у эльфов точно таких не бывало – глазах.

   Спать стало совершенно невозможно. Как только Дан закрывал глаза, наверху что-то ухало, бухало, или вообще тянуло потусторонней энергией так, что оставалось только ставить щиты и ждать, когда полегчает.

   Версию со слабой магичкой, которую спасают только браслеты-накопители, пришлось оставить. От слабых магичек не несёт сырой силой так, что корёжит даже целителя душ со стажем.

   И после их лечения лианы цвести не начинают. Дан сам очень удивился, когда вышел из беседки и обнаружил одуряюще пахнущие белые цветы на тёмно-зеленом вьюнке. Это ж какой силы был их совместный магический выброс, что зацвели даже ампели, которым в принципе и цвести-то не полагается, они размножаются усами.

   Прошлой ночью он не выдержал и глянул на её ауру. От увиденного его штормило до утра. Сквозь потолок просвечивало яркое, сильное, бесконечно чёрное сияние. Дан такого цвета не видел никогда, ни на одной расе. Живая тьма клубилась вокруг того места, где, очевидно, была её кровать, просачиваясь сквозь тонкие перекрытия мохнатыми щупальцами.

   Как любой целитель, Дан первым делом попытался прощупать странную ауру. Та в ответ ощетинилась. Деликатно, но вполне ощутимо ему давали понять, что соваться без приглашения не следует.

   И он отступил.

   Ничего, скоро ей снова понадобятся услуги целителя. В этом он не сомневался.

   И уж тогда он задаст все накопившиеся вопросы.

ГЛАВА 5

Лекса

   Несмотря на бурно проведённую ночь и изрядное количество употреблённого спиртного, Лекса умудрилась заснуть. Уже под утро, на пару часов, но это было больше, чем организм позволял ей в подобных случаях.

   Кошмары не беспокоили, или она их не запомнила. И то, и другое магичку вполне устраивало.

   Она вышла на обширный балкон, открывавший шикарный вид на Академию, столовую, стеклянные купола ботанического сада и видневшуюся далеко внизу, на берегу моря, столицу. Втянула свежий утренний воздух, радуясь предстоящему ленивому выходному. Выдохнула. По обнажённым рукам пробежали мелкие мурашки, но прохлада радовала Лексу. Раз она всё ещё способна мерзнуть, значит, она жива.

   – Не могли бы вы дышать в сторонку, подальше от моих сцилоферусов? Им вреден алкоголь в таких количествах, – раздался снизу недовольный голос.

   Сосед? Ей же обещали, что во всём здании она будет одна.

   Основная масса преподавателей при заключении постоянного контракта получала от короля жильё в столице или в пригороде, а временные работники предпочитали снимать или покупать дом подальше от «рассадника спиногрызов», чтобы хоть дома отдохнуть от работы.

   Лексе пришлось здесь селиться поневоле. Её задание включало в себя постоянную проверку территории Академии и контроль за происходящим и всеми проживающими. Особенно за студентами. Ближайшие пять лет ей придётся дневать и ночевать на работе, буквально.

   Так что соседство было неожиданным. Кто же этот трудоголик?

   Любопытствующая Лекса перегнулась через парапет и чуть не упала. На неё смотрела перевёрнутая, крайне сердитая даже в таком положении физиономия давешнего эльфа.

   Лекса поспешно вернулась в вертикальное положение. Вот ведь угораздило. Нервно поправила бретельки полупрозрачного пеньюара. На работе приходилось одеваться практично, немарко и неброско, что не мешало ей отрываться на белье.

   Кружевницы и белошвейки заведения мадам Торрин боготворили Лексу – она не была жадной и позволяла копировать свои заказы. Дамы полусвета готовы были тратить бешеные деньги на тонкие, воздушные изделия, сводившие с ума мужчин.

   Неизвестно, что этот лопоухий успел разглядеть, но голос его, когда он снова заговорил, звучал как-то странно.

   – А ещё я хотел спросить, что вы такое делаете по ночам, что дом аж дрожит? Ворожите на меня втихаря? Имейте в виду, у меня иммунитет к любистокам!

   – Нужен ты мне больно, – пробурчала Лекса, ретируясь с балкона и плотненько закрывая за собой дверь.

   Клятый эльф, похоже, думал, что все женщины в Академии от него без ума. Остальные – возможно, но не она.

   Он, конечно, молодец, что помог ей тогда с похмельем. И в какой-то момент ей даже захотелось придвинуться поближе – так хорошо от него пахло. Лекса часто оценивала людей по запаху. Чутко развитое обоняние просто не позволяло ей полноценно общаться с теми, от кого пованивало.

   У эльфа оказался очень даже приятный аромат – сосновый лес, свежая трава и нотки свежевскопанной земли.

   Хотя последним пахло скорее от её собственных рук. Сколько бы она ни отмывалась, лёгкий аромат кладбища преследовал её весь последний месяц. Лекса уже настолько с ним сроднилась, что перестала воспринимать. Главное, что не трупами разложившимися воняет, остальное она переживёт.

   Надо бы зайти к ректору. Отчитаться о неделе, проведённой с молодняком, заодно попросить отселить этого ушастого. Только соседей ей не хватало. А ну, как прибьёт его ненароком ночью?

   Маркосу только недавно объяснили, кем собственно является его новая сотрудница. Он всё порывался её одернуть, воспитать и привести в надлежащий педагогу пристойный вид. Пришлось раскрыть карты – частично, разумеется.

   Задание короля, тайная слежка и контроль за эльфами и прочими неблагонадёжными элементами.

   Ректор проникся. Донимать придирками перестал, зато теперь требовал еженедельный отчёт. Вроде как его территория, как он будет за неё отвечать, если не знает толком, что на ней творится.

   Натянув безразмерный, вытянувшийся от многочисленных стирок, но всё ещё любимый свитер поверх длинного шерстяного платья в пол – пусть мужик порадуется, как она соответствует имиджу Академии – Лекса вышла в сад. До центрального здания недалеко, замёрзнуть не успеет.

   Дело двигалось к зиме. Первая ночь года уже не за горами, и по утрам периодически подмораживало.

   На голову что-то капнуло.

   Вскинув голову, она убедилась – ушастый вредитель поливает свои цветочки, чтоб ему икалось. И, конечно же, чисто случайно промахнулся из лейки прямо ей на голову.

   С трудом удержав на кончиках пальцев готовое сорваться плетение на чих и понос одновременно, гордо вскинула подбородок и отошла в сторону от очередной струи.

   Детский сад, честное слово.

   Маркос занят не был.

   Хотя она особо и не спрашивала, занят ли он. Просто прошла в кабинет без стука и закинула ноги на стол ректора. Не столько для удобства, сколько чтобы показать, кто тут главный. Руперт Маркос поморщился, но промолчал, выразительно подняв бровь.

   – Доброе. Вроде бы, – Лекса сплела пальцы на животе, устраиваясь поудобнее в качающемся на двух задних ножках стуле для посетителей.

   – И тебе не кашлять.

   Ректор не был уверен, как следует вести себя с королевской засланкой. Авторитет не позволял скатываться совсем уж в оскорбительный тон, но и обращаться к ней уважительно, при том как она хамит, не хотелось.

   – Докладываю. Эльфята не шалят, на лекции ходят как миленькие. В окна к ба..рышням больше не лазили. По вечерам тихо сидят в общежитии. В городе ещё не были, что кстати подозрительно.

   Ректор нахмурился. Пять эльфов, по легенде никогда не бывавших дальше собственных лесов, должны были первым делом побежать навстречу приключениям. Осмотреть город, искупаться в море, пока погода позволяет. А они сидят взаперти, за стенами Академии. Культурные особенности? Или их неизвестная цель – именно здесь, в СГАМе?

   Объединённые общими думами, маги помолчали. И как только Руперт решил, что не такая уж эта засланка и засланка, как она снова всё испортила.

   – А как наш целитель относится к новеньким? – поинтересовалась Лекса.

   – Не знаю, как он к ним относится. Я не спрашивал, а он не говорил, – ушёл от ответа ректор.

   Магичка покивала каким-то своим мыслям.

   – Это не новость. Ушастые не любят делиться информацией и тем более планами. Кто знает, что у них на уме.

   Ректор уже явно еле сдерживался.

   – Дан сам по себе. И нет у него никаких планов, тем более скрытых. Он здесь, можно сказать, вообще от сородичей прятался.

   – Вот именно! – Лекса многозначительно подняла палец к небу. – Оно и подозрительно.

   Маркос насупился, разрываясь между желанием доказать что-то королевской выскочке и верностью данному слову. Честность победила, и развивать тему он не стал. Лекса понимающе хмыкнула.

   – А вот совесть советую отключить. Дружба дружбой, а разведка врозь, – бросила она напоследок вместо прощания и нагло телепортировалась прямо из кабинета.

   Ректор снял очки и устало, привычным жестом потёр переносицу.

   – Она вообще в курсе, что на Академии стоит блокировка телепортов? – пробормотал он без надежды на внятный ответ от мироздания.

   Выходные оказались не такими уж ленивыми, как ей бы хотелось. Умертвия вылезали целыми стаями, пришлось помотаться по региону, упокаивая нежить. Столько сил и телодвижений, сколько потребовалось на ту навь, она не тратила, но восемь телепортов за двенадцать часов, сорок два полуразложившихся трупа и – особенно – беседы с безутешными родственниками вымотают кого угодно.

   С людьми Лекса предпочитала не контактировать. Куда лучше у неё получалось с нежитью. Но Джерри твёрдо объявил, что она должна создать позитивный образ среди окрестных жителей. Чтобы они запомнили не жуткие синюшные рожи восставших близких, а милую, героическую девушку-спасительницу.

   Психолух хренов.

   И теперь после каждой зачистки приходилось ещё и с народом общаться. Успокаивать, обещать присмотреть и не допустить.

   А ещё навешивать двойные маяки втихаря. Чтобы в следующий раз отловить тварь до того, как она сунется на родное крыльцо.

   Хорошо, хоть без жертв пока обходилось. Кроме того бедняги-флориста. Да и тот сгинул, скорее всего, по ошибке.

   Но люди нервничали, и как бы ни старалась Лекса производить благоприятное и успокаивающее впечатление, обстановка накалялась.

   Сил ближе к заре оставалось только на то, чтобы телепортироваться домой. А там уже поджидали родные кошмары и отходняк. Их Лекса глушила спиртным разной степени выдержки.

   Помогало лишь отчасти.

   Рабочим утром Лекса, основательно мучимая похмельем, вышла на балкон, под предлогом развешивания свежестиранного белья. Манёвр не удался.

   Во-первых, сыпался противный осенний дождь, когда неясно, капает ли сверху, или просто очень густой туман висит. Вешать бельё в таких условиях могла только полная идиотка, и вызывающе-зелёные стринги пришлось унести обратно.

   Во-вторых, когда она вышла из дома, кутаясь в прозрачный, пропитанный отталкивающей воду магией, дождевик, окна соседа снизу были темны и безжизненны. Никто не поливал цветы – опять же, под дождем, какой идиот...

   Глубоко в душе она лелеяла надежду встретить его в коридоре и подло воспользоваться им в ближайшей аудитории. Но Дана берегла судьба, и под руку похмельной магичке он не попался.

   Самой снять синдром никак не получалась. Лекса примерялась раза три, но не решалась выпустить заряд. Головная боль мешала до такой степени, что даже отработанные до автоматизма плетения путались.

   Студенты перешёптывались, не решаясь напрямую спросить, всё ли в порядке с преподавательницей.

   Преподавательница мрачно обвела аудиторию мутноватым взглядом покрасневших глаз.

   – Кто знает заклинание от головной боли? – с нескрываемой надеждой поинтересовалась она.

   Эльф-блондин в среднем ряду неуверенно поднял руку. «Сам плывёт в сети, – обрадовалась Лекса про себя. – Хоть какая-то польза будет. И ауру изучу, и от похмелья избавлюсь».

   – Иди сюда, перед всеми наложишь. Вам, молодёжи, пригодится.

   Ушастый блондин не торопясь спустился по ступенькам между рядами, явно наслаждаясь всеобщим вниманием. «Тщеславие не к лицу целителю», – мысленно поцокала языком Лекса.

   Эльф, рисуясь, взмахнул кистями рук, выплетая замысловатые морозные узоры. Когда он решил, что рисунок готов и заряда хватит, подался вперёд, намереваясь стряхнуть заклятие на преподавателя.

   – Ты меня убить решил? – отшатнулась Лекса.

   Голубоватые переплетения на руках эльфа дрогнули.

   – Смотри. У человека вектора должны быть направлены не вверх, а в сторону.

   Лекса перевернула плетение прямо в воздухе, и концентрация Ланивиэля не выдержала подобного издевательства. Узор рассыпался с неслышным звоном-вибрацией мелкими искрами.

   – Ну, ты меня понял, теперь повтори заново, чтобы все видели.

   – А что видели? – переспросила полненькая девушка с передней скамьи.

   Судя по всему, после невольного заступничества Лексы она чувствовала себя свободнее с преподавательницей и меньше остальных стеснялась задавать вопросы.

   – Вы что, не видите чужие плетения? – изумилась Лекса.

   Нестройный гул подтверждения был ей ответом. Она устало потёрла виски, борясь с подкрадывающейся обратно болью.

   – Чему вас тут вообще учат... – пробормотала она недовольно.

   Как можно вообще объяснять теорию магии, не видя базовых узоров? Разве что на доске рисовать. Тёмные, тёмные люди. И ленивые к тому же.

   Бедные дети.

   Опять ей придётся мир спасать.

   – Значит так, делитесь на пары, я объясню, что делать. Нет-нет, однотипных пар не надо! – Лекса замахала руками на вновь привычно скучковавшихся эльфов. – Будем заодно отрабатывать и межрасовые различия в плетениях. Так что разбредаемся и ищем себе объект для эксперимента.

   Эльфы дружно скривились, но послушно разошлись.

   Занятие проходило в тишине. Время от времени раздавалось раздражённое бубнение – это у кого-то не получалось. Или тишину разрезал восторженный вопль. Всё понятно, свершилось.

   Пухлая девушка, стоявшая в паре с одним из вампиров, неуверенно подняла руку.

   – А я не только свечение, я ещё и линии внутри человека вижу. Это что?

   Лекса нервно дёрнула уголком рта.

   – Поздравляю, ты будущий целитель. Можешь соответственно выбирать факультативы.

   На задних рядах загудели. Мало кому, кроме стихийников, так везло – сразу понять своё направление.

   Разделение на специализации шло только на втором курсе.

   Главный вопрос дня они хотя бы решили.

   Головная боль у Лексы прошла.

ГЛАВА 6

Веста

   Новости в Академии распространялись быстрее молнии. Неудивительно, что к вечеру того злополучного дня соседка была в курсе не только где сидела за обедом Веста, но и почти всей биографии эльфийской компании – настоящей и додуманной.

   Фаринель и Рандиэль были признаны женским коллективом душками и лапочками, потому что общительные и весёлые. Ланивиэль считался букой и хамом, потому что осадил саму Аринну. Парни всех троих презирали, считая женоподобными дохляками. То, как дохляки на факультативе разбросали десяток мавок, не вспотев, ими как-то игнорировалось. Нет косой сажени в плечах – значит, дохляки. Чего уж тут.

   Эльфийские девы тоже были популярной темой для разговора как у женской, так и у мужской половины академии.

   Девочки обсуждали их причёски и фигуры, бешено завидуя, разучивая выпрямляющие заклинания и дружно садясь на диеты.

    Мальчики похвалялись друг перед другом, как на них посмотрели, или позволили за обедом передать соль. Но поскольку одна из дев была обещана морскому принцу, а вторая оказалась телепатом, смельчаков, готовых перейти к активным действиям, пока не находилось.

   Соседка тогда засыпала её вопросами. Все видели, как она обедала с эльфами, и Марго желала знать всё в мельчайших подробностях. Как пахнет эльфийка, носит ли макияж Ланивиэль или его брови такие тёмные от природы, что они едят, чем увлекаются и куда ходят после учёбы...

   Ответить ей Веста затруднилась, после чего и сама попала в категорию бук и жадин. Приберегает, мол, информацию для себя, и не делится с подругой. Марго надулась и перестала с ней разговаривать.

   Веста только плечами пожала. Сдружиться с соседкой она сильно не успела, да и не жаждала. Учитывая, сколько им задавали ежедневно, активно общаться с кем-то не оставалось ни сил, ни желания.

   Синдром отличницы заставлял Весту штудировать не только заданное, но и на всякий случай на пару глав вперёд, так что хранитель академической библиотеки частенько заставал её носом в книжке от переутомления.

   Хорошо, хоть по бытовухе писать ничего не надо было. Но научиться переключаться на магическое зрение оказалось не так уж просто. Лекса битый час объясняла, как именно исподтишка и расфокусированно нужно смотреть в сторону чар и людей, чтобы разглядеть ауры и плетения.

   У девушек получаться начало быстрее. Наверное, умение строить глазки помогло. Но преподавательница всё равно была недовольна и наказала к следующей неделе освоить умение в совершенстве.

   Поэтому Веста набрала с собой – почитать на ночь – литературы и по магическому зрению, и по теории целительства. Надо хорошенько подготовиться к следующей неделе. Можно уже определяться с факультативами, так зачем время терять?

   Прижимая к себе увесистую стопку фолиантов и поправляя вечно съезжающую лямку рюкзака плечом, Веста завернула за угол и замерла. Первой мыслью было отойти задним ходом обратно и переждать.

   Коридор, ведущий от библиотеки к центральной лестнице, был практически всегда пуст. Редкие студенты проявляли столько рвения, сколько Веста, и задерживались в царстве книг до темноты. Скоро должны были прозвонить отбой, и если она опоздает, в общежитие придётся попадать через заведующую. Учитывая её склочный характер, будить почтенную даму не хотелось бы.

   Но и влезать в чужую разборку тоже.

   Пять девушек в форме – синие юбки до щиколоток, белые воротнички рубашек виднеются из-под синих жакетов – значит, первокурсницы, им положен синий цвет.

   Они полукругом стояли возле ещё одной студентки. Веста сначала подумала, что той плохо, и они пытаются помочь. Девушку шатало из стороны в сторону, потом, будто вконец обессилев, она припала на одно колено.

   Маленького роста, тощая, с густо-синими синяками под глазами и слишком бледным, нездорово-землистым цветом лица, обрамлённого коротким, растрепавшимся каре тёмных волос, она была похожа на взъерошенного воронёнка. Чуть крупноватый нос дополнял сходство с птицей.

   Если бы не болезненная бледность и испуг в глазах, её можно было бы назвать симпатичной, но никак не красавицей. Чем она могла не угодить Аринне? Веста сразу узнала ту по хитро скрученной дульке из блондинистых волос. Первая красавица Академии почему-то никогда не изменяла этой прическе.

   Веста втихаря злорадно считала, что это от недостатка волос. Ни на что приличное не хватает, приходится обходиться шишечкой.

   Аринна и стоявшая рядом с ней девушка синхронно вытянули руки, сплетая что-то невидимое. Веста пожалела, что не успела как следует отработать магическое зрение – хоть бы знала, что они применяют.

   Хрупкая фигурка вздрогнула, когда по ней прошлась волна проклятья. Судорожно подёргивая руками от пронизывающей силы, побледнев ещё больше, девчушка без чувств упала на истёртую ковровую дорожку.

   Закусив губу, Веста сгрузила книги прямо на пол, поближе к стене, чтобы не снесло отдачей придавила рюкзаком и, расправив плечи, двинулась к группе студенток.

   – Вы знаете, что применение магии во вред студенту карается заключением до пяти лет, в зависимости от тяжести нанесённых повреждений, и бессрочным отстранением от обучения? – блеснула она познаниями, только что почерпнутыми для реферата по истории магии.

   Увлечённо пинающие упавшую – по-простому, ногами – девушки обернулись.

   Рядом с Аринной, как и ожидалось, обнаружились Лисбет и Аннет. Ещё две девушки были Весте незнакомы лично, но она их видела и не раз в столовой. Тоже первокурсницы, с параллельного потока.

   – Шла бы ты, куда шла. Заучка! – как страшное оскорбление, выплюнула Аринна.

   Веста расставила ноги пошире, как учил её старший брат. Главное, не упасть. Особенно если всем скопом навалятся. Они дохлые аристократки, а у неё кровь с молоком, как это ласково мама называет.

   – А ну, отошли от неё! – тихо, но уверенно сказала Веста, делая шаг вперёд.

   К её большому удивлению, Аринна и правда отступила, открывая доступ к слабо шевелящейся темноволосой девушке.

   Поглядывая опасливо по сторонам – не подставят ли подножку втихаря или толкнут ещё ненароком – но сохраняя при этом вид сильный и независимый, Веста просочилась к пострадавшей девушке. Опустилась рядом на колени, не выпуская из виду подозрительно довольную собой Аринну.

   Когда и как она успела переключиться на магическое зрение, Веста сама не поняла. Только что она пыталась пристроить голову пострадавшей на своих коленях, чтобы осмотреть повреждения – похоже, губа разбита, и синяк будет на скуле – а в следующее мгновение она видит, как девицы сплетают между собой узоры, создавая какую-то неприятно выглядящую сеть.

   И она летит прямо Весте в голову.

   Последней сознательной мыслью её было – защитить девчонку.

   Весте показалось, что её вывернули наизнанку, как промокшую варежку. И ещё и выжали.

   Когда голова перестала кружиться и перед глазами уже не плыло, она осмотрелась и засомневалась.

   – Это что, я? – неверяще пробормотала Веста, оглядывая картину побоища.

   Девиц раскидало по всему коридору. Больше всего досталось зачинщице. Аринну приложило головой о мраморный подоконник, на котором теперь виднелись следы крови. Сама она безжизненной сломанной куклой распласталась на каменном полу.

   Аннет с ужасом в глазах вжалась в стену, баюкая сломанную руку. Остальные девушки покряхтывали и шевелились, подавая признаки жизни. Веста повернулась к встрёпанной жертве.

   Глаза спасённой влажно поблёскивали. «Плакать собирается», – подумала Веста и приобняла её за плечи. Руки обдало холодом даже сквозь плотную ткань плаща. Её, похоже, ещё и проморозили вдобавок.

   – Да ты замёрзла вся! Пойдём, в холле общежития всегда камин горит. Отогреешься, –придерживая под руки, Веста помогла бедняжке встать.

   Лежащая у стены Аринна застонала, приподнимая голову. Веста испытала смешанные чувства – и облегчение что с ней всё в порядке, и досаду что нужно поторапливаться. Скоро все девицы придут в себя, а сил на новый выброс у неё не осталось.

   Пошатываясь и держась друг за друга, девушки заковыляли в сторону общежития.

   Здание было современной постройки, с окнами во всю стену, с лестницей в застеклённом футляре снаружи – чтобы не занимать место внутри помещения, и плоской крышей-асотеей, на которой летом и просто в хорошую погоду можно было погулять, посидеть в шезлонге и полюбоваться потрясающим видом на город и море.

   В помещении девушка отогрелась, пришла в себя и, наконец, спокойнее огляделась по сторонам. Не найдя обидчиц, выдохнула с явным облегчением. Закуталась в один из пледов, лежавших по всему общежитию как раз на такой случай.

   Заведующая общежитием увлекалась квилтингом. Простёганные разноцветные одеяла она со всей щедротой души раздавала желающим, нежелающим и просто раскладывала где могла.

   – За что тебя так? – сочувственно поинтересовалась Веста, наливая ей чай из собственных запасов.

   В общем зале общежития было довольно уютно и в такой час немноголюдно. Девушки предпочитали разбредаться по комнатам с подружками, чтобы поболтать, перемерить друг у друга гардероб или чем там положено заниматься девушкам.

   Веста любила сидеть в пустом зале по вечерам. Она представляла, что это её собственная просторная гостиная. Зажигала всего пару ламп – для уюта, забиралась с ногами в кресло и читала что-нибудь. Иногда даже засыпала прямо там, не дойдя до комнаты. Одну стену практически целиком занимал камин, который разжигали и контролировали магически. Тепло он давал по необходимости, скорее создавая антураж, чем действительно обогревая зал. Сейчас Веста прибавила тепла, придвинув кресло с девушкой-птенчиком поближе. Жалкая, замёрзшая, стискивающая чашку с дымящимся чаем так судорожно, будто боится, что отберут последнее, она взывала к подсознательным материнским инстинктам – защитить и помочь.

   – Сама не знаю, – хлюпнув носом, призналась девушка. – Я Каро, кстати. И спасибо, что помогла.

   – Я Веста. Рада познакомиться, – она немного нервно хихикнула, представив, как их политесы выглядят со стороны.

   Каро тоже слабо улыбнулась. Веста уже увереннее осмотрела её магическим зрением и кроме нескольких небольших помятостей непорядка в линиях не обнаружила. Она и сама не понимала, как именно ориентируется в хитросплетении энергий человеческого тела. Просто видела, что всё на месте и как надо.

   Взбешённая Аринна ворвалась в гостиную, когда девушки уже допили чай, заварили себе новую порцию, Каро принесла из своей комнаты домашнее варенье, а Веста сравнительно свежую, вчерашнюю, выпечку из отцовской пекарни. Пахла она всё равно одуряюще – ванилью и сдобой. А как известно, нет лучшего лекарства от всех тревог, чем сладкое на ночь.

   – Ты! Считай, твоя спокойная жизнь окончена. Нет, просто – жизнь окончена! – наставив указательный палец на Весту, патетически провозгласила она. – Я этого так не оставлю! Ты сломала Аннет руку, наставила нам всем синяков, а у меня из-за тебя теперь шрам будет!

   И она отвела в сторону волосы на шее, демонстрируя аккуратно залепленный пластырем участок затылка.

   У Весты отлегло от сердца. В глубине души она немного переживала, всё ли нормально с Аринной и остальными. Видя, как та скачет и находит в себе силы плеваться и ругаться, и услышав, что остальные отделались синяками – сломанная рука так вообще пустяки, в лекарском крыле её вправят, залубкуют и через неделю будет как новенькая – она окончательно уверилась, что всё обошлось.

   Веста встала, сознательно загораживая собой снова съёжившуюся от ужаса Каро.

   – Это твоя жизнь окончена, если посмеешь мне навредить. Не я, а ты угрожала сокурснице, собрала организованную банду и третировала её, морально и физически. За подобное поведение, согласно уставу Академии, положено моментальное отчисление без права восстановления. И блокировка всего магического потенциала. Вернёшься к маме и папе недоучившейся куклой без магии! – припечатала она.

   Известно, что нет ничего страшнее для аристократки, чем гнев родителей. Вот и Аринна не стала исключением. Побелев от сдерживаемого гнева и страха одновременно – похоже, устав Академии она даже не открывала – красотка отступила, оставив после себя ядрёный дух смеси нашатыря и какого-то тяжёлого цветочного парфюма.

   Веста упала в кресло, как марионетка, у которой перерезали ниточки.

   Встретилась взглядом с изумлённой и восхищённой Каро. И наконец выдохнула.

ГЛАВА 7

Лекса

   Выпотрошенный труп обнаружили ранним утром первые торговцы, пришедшие на рынок разложить свой товар.

   То, что раньше было средних лет мужчиной с залысинами, в неброской, но дорогой одежде, кто-то живописно разбросал по базарной площади. Кишки поблёскивающей лентой свисали с фонарного столба, голова дерзко подмигивала перекривившимся в судороге глазом с деревянного прилавка, за которым Молли Брауншвейг обычно торговала колбасой.

   Собственно, на её вопль и прибежали первые, уставшие после ночного дежурства и бдевшие из последних сил полицейские. Обозрели происходящее, помянули добрым словом чью-то мать, и ещё несколько родственников и животных за компанию.

   Трое остались охранять периметр от всё увеличивавшейся толпы горожан, один побежал за подкреплением.

   Среда – день рынка. Это знали все в Алмире, как и то, что рыночные цены весьма выгодно отличались от цен магазинов и бакалейных лавок. Поэтому на базарной площади сегодня ожидался практически весь город.

   С трудом сдерживающим любопытствующий народ полицейским заранее было не по себе.

   Начальство и подкрепление явились в рекордные сроки. Площадь оцепили живым щитом, свидетелей – первых продавцов, обнаруживших этот ужас – пригласили на допрос в ближайший трактир, заставив хозяина, сонно потирающего глаза, открыть его в столь неурочный утренний час.

   Люди, напирающие на цепь полицейских в извечной жажде увидеть и узнать побольше, активно переговаривались. Происшествие с каждой минутой обрастало новыми леденящими кровь подробностями. Убитых было уже не один, а минимум трое, внутренностями оказался усыпан весь рынок, а виноваты во всём, естественно, оказались вампиры.

   Ну а кто ещё может быть виноват, когда дело касается крови и внутренностей?

   Неизвестно, кто первым высказал эту светлую мысль, то ли ретивый полицейский слишком громко озвучил рабочую версию, то ли экзальтированная, начитавшаяся модных романов дамочка предположила вслух. Но мысль нашла отклик в сердцах горожан, и толпа забурлила всё ожесточённее.

   – Не вампиры это! – усталый, но громкий женский голос заставил стражей порядка оглядеться.

   К ним сквозь давку пробиралась невысокая, закутанная в плащ фигура.

   – А тебе почём знать? Может, ты сама вампир, с чего кровопийц защищаешь? – не менее громко ответил кто-то похрабрее из толпы.

   И окружающие согласно загомонили. Толпа надавила на цепь полицейских, грозя прорвать кордон.

   Лекса поднырнула под сцепленные руки охраны, показав значок королевской секретной службы. Запрыгнула на ближайший прилавок, сбросила капюшон и обвела толпу суровым взглядом, добавив чуток силы. Люди отступили на полшага, испугавшись нечеловеческих глаз.

   – Вампиры кровь не пьют, тёмный вы народ. Шли бы вы по домам, а то мне вот твоё лицо, например, очень кажется подозрительным. И твоё тоже. Не забрать ли мне несколько человек на допрос к королевским дознавателям? – очень громко и задумчиво протянула Лекса.

   Толпа сбавила давление на полицейских, а через несколько минут рассосалась вовсе. Попасть к королю в темницы не хотелось никому.

   Ну и что, что там уже лет сто никого не держали и уж точно не пытали. Слухи ходили разные, и проверять их не было ни малейшего желания.

   – Вы правда думаете, что не вампиры это? Крови-то на месте преступления нет, будто выпил всю кто, – неуверенно прошептал молодой, нового набора полицейский спрыгнувшей с импровизированной трибуны Лексе.

   – Крови нет, потому что её сцедили. А вампиры человеческую кровь не пьют. У них в кулинарии животной крови много используется, потому что в ней содержится железо и прочие вещества, которых им в нормальной еде из-за климата не хватает. И чему вас всех в школе учат... – Лекса мимоходом потрепала парня по вихрастой голове, для чего ей пришлось привстать на цыпочки.

   Юный полицейский просиял от фамильярности – будет чем сослуживцам похвастаться.

   Лекса среди служащих полиции была некоей страшилкой и легендой одновременно. Всезнающая и вездесущая, она появлялась в самое неподходящее время, встревала в расследования и всегда, как ни раздражало это начальство, в итоге оказывалась права.

   Небрежно кивнув покрасневшему от негодования начальнику городской полиции, она присела в уголке трактира и, закинув по обыкновению ноги на стол, внимательно прислушалась к допросу почтенной дамы Брауншвейг.

   – Нет, ничего подозрительного, – та как раз отвечала на вопрос, не видела ли она чего странного по дороге на рынок этим утром. – Прохожие были только, двое. Потёртые какие-то, нездешние, наверное. Или не выспались. Да и понятное дело – рань-то какая.

   – Какие прохожие? – оживился следователь. – Вы их тут прежде видели? Может, знакомые убитого?

   – Нет, наш директор с таким отребьем дружбу не водил. Говорю же, пришлые какие-то.

   – Кто этот труп, говорите? – встрепенулась с виду задремавшая Лекса.

   – Так говорю же, директор рынка. Господин Тилберг. Редчайшей души человек был, мир его праху. Мы к нему завсегда обращались, если с местом какие проблемы, или ругался кто, он всегда помогал, всех мирил. Все его уважали. Не представляю, кто мог бы... – дама приложила порядком потрёпанный жизнью платочек к глазам и промокнула их, размазывая вконец поплывшую косметику.

   Лекса нахмурилась. Список подозреваемых с выяснением личности погибшего не уменьшился, а разом вырос минимум на порядок. Тут одной семьёй не ограничишься. Мало ли кого он успел по работе обидеть – место не то выдал, спор не в его пользу решил. Пусть ребята из полиции дальше копают, им за это зарплату выдают.

   Она попробует своими методами.

   Магичка потянулась, покрутила носками, разгоняя кровь в затёкших ногах.

   Тяжёлое это дело, расследование вести.

   Скрипнула дверь, выпуская её обратно на улицу.

   Лекса прищурилась на успевшее подняться над крышами солнце. Хорошо, что у неё сегодня занятий нет. Опоздала бы, Маркос по головке бы не погладил. Плевать она хотела на его выволочки, но в таком настроении был риск не сдержаться и закидать его чем-нибудь неприятным.

   Разбирайся потом с королём, почему его лучшего мага покалечила.

   Она заново прошлась по площади, отведённой под рынок. Три улицы сходились в этом месте, образуя просторное пересечение, украшенное мозаичной плиткой вместо обычной брусчатки. На стенах близлежащих домов красовались рисунки, сделанные не очень законопослушными подростками. Некоторые, кстати, были выполнены вполне профессионально. Лекса даже засмотрелась.

   Окна почти у всех зданий, выходящих на площадь, либо отсутствовали изначально, либо были замурованы. Вдыхать миазмы несвежих овощей и мяса и слушать гвалт торговцев местные жители не желали, решив вопрос радикально.

   Свидетелей, похоже, не будет.

   Лекса прикрыла глаза, переходя на магическое зрение.

   Ну, вот и след. Точнее, два. Это уже не умертвия, и даже не навь, которая жрёт всё, что ни попадя. Основательные такие зомби, свеженькие, раз торговка колбасой вони протухшей плоти не почувствовала.

   Быстрым шагом магичка проследовала за извилистыми линиями чужой энергии. Зомби особо от людей не прятались, шли себе переулками, стараясь не пересекаться с полицейскими. На границе с пригородом след стал чётче, свежее. Лекса прибавила ходу.

   Энергетический отпечаток таял в предлеске.

   Магичка выпустила сканирующее заклинание. Ну вот, как и думала. Два свеженьких трупа, даже не закопаны толком. Неглубокая яма, сами себе наверняка вырыли, и листиками сверху присыпано. С ближайшего дерева нападали за те два часа, что прошли с момента убийства.

   Дальше нити обрывались. Отследить мага не удалось и в этот раз.

   Это начинало раздражать.

   Злоумышленник был умён и сумел подчистить за собой хвост.

   Снова.

   В том, что эта энергетика ей уже встречалась, Лекса не сомневалась.

   Тот же след, те же характерные сплетения она уже видела.

   На поднятой в селении нави.

   Неизвестный некромант наглел на глазах.

   Он уже хозяйничает в столице, а Лекса даже примерно не представляет, кто это и где его искать. Сплюнув на землю от полноты чувств, магичка телепортировалась обратно, на место преступления.

   Народ яростно напирал на ворота. Привратник Академии, сухонький старичок, привыкший не пущать и стращать подвыпивших первокурсников, струхнул, но мужественно поста не покинул.

   – Вы куда? Не велено! Не пущу... – неуверенно заявил он в приоткрытое окошко калитки.

   В едва образовавшуюся щель полетели помидоры, а затем и камни.

   – Выдайте нам вампиров! Они убивают людей, мы сами видели! Не позволим безнаказанно питаться человечиной! – скандировала обезумевшая толпа.

   Ректор Маркос взирал на происходящее из окна кабинета на верхушке северной башни с нескрываемой тоской. Вампиров требовали выдать чуть ли не каждый семестр – то у кого корова сдохла от неизвестной болезни, то свояченица померла, а после смерти была слишком уж бледной, будто обескровил кто – поводы находились. Но в таком количестве население под стены Академии еще не приходило.

   И что с ними делать, Руперт себе не представлял.

   Вариант выдать несчастных альбиносов он даже не рассматривал.

   Но как успокоить разбушевавшихся горожан – а навскидку Академию окружила добрая половина жителей Алмира – он понятия не имел.

   – Ты тут чем занят? У тебя скоро Академию по кирпичику разнесут, так и будешь смотреть?

   Он уже привык к фамильярности королевской засланки и только поморщился. Опять вломилась в кабинет, напрочь проигнорировав многослойную охранку, телепортируется по Академии, как будто так и надо.

   Кто она всё-таки? Джеральд отмалчивается в ответ на все его вопросы, а их только больше становится.

   – А что делать прикажешь? Я уже запрос в полицию отправил, скоро пришлют бригаду, – огрызнулся ректор без особого запала. И правда ведь, бездействует.

   – Да, устроят кровавое побоище под воротами. Вот слава-то будет по всему миру – СГАМ покрывает вампиров-убийц, король потворствует. Следите за свежими выпусками газет!

   Маркос рыкнул, не сдержавшись.

   – Сделай тогда что-нибудь, раз такая умная.

   – И сделаю. Ты только дождик организуй. Пободрее, с грозой, – Лекса пожала плечами и телепортировалась на защитную стену Академии, обдав ректора морозной волной перехода.

   Руперт вздохнул и выпустил в небо первые нити узора. Он, конечно, не погодник, но притянуть пару ближайших туч и напитать их до упора вполне в состоянии.

   На стене Лекса оглядела беснующуюся поверхность буйных голов. Запрудили все близлежащие улицы. Патруль рискует просто не добраться до эпицентра. Снесут.

   Ну-ка, посмотрим что тут у них с настроением.

   Лекса сосредоточилась, изучая плавающие вокруг людей цветные пятна. Гнев, азарт, возбуждение, всё как положено.

   Как же оно не вовремя всё. Ей за эльфятами следить нужно, к балу на Первый день года готовиться – платье у модисток только в намётке, ещё примерки три надо минимум. А вместо этого она, как дура, будет толпу успокаивать.

   Попыхтев и распалив себя мысленно, Лекса накрыла огромной сетью плетения весь полукруг стены. С севера территория Академии лепилась к скалам, там успокаивать никого не нужно было. Хоть что-то позитивное.

   Нити разбегались, самостоятельно цепляя всё живое на своём пути. Лекса слегка контролировала процесс, не собираясь увлекаться. При желании она могла охватить весь город, но усваивать такое количество энергии будет муторно донельзя.

   Ей бы с тем, что бузит под воротами, справиться.

   Первая капля собравшегося дождя упала точнёхонько ей на нос.

   – Сговорились они, что ли? – пробормотала Лекса, накрываясь куполом.

   Сначала эльф с его цветочками, теперь ректор.

   Натуральный детский сад!

   Решив, что уже хватит, Лекса замкнула узор. Она охватила основную массу беснующихся. Остальные разойдутся сами, когда зачинщики успокоятся.

   С потемневшего неба на толпу хлынул ливень.

   – Не поддавайтесь! Это маги нас отпугнуть пытаются! Мы так просто не сдадимся! – сбиваясь на фальцет, заверещал один из зачинщиков.

   Наверняка из храмовников, они давно под магов копают. Опасаются конкуренции.

   Какая, к его маме, конкуренция? Маги были, ещё когда первого храма первый камень не заложили. Она свидетель.

   – Догадливый какой попался! – процедила Лекса, вступая наконец в игру.

   Нити невидимо натянулись, посылая успокаивающий импульс в толпу.

   В ответ люди заволновались ещё сильнее. Совместный настрой толпы перебивал заклинание, искажая эмоции и не давая навязать расслабленность и спокойствие.

   – Ну что ж, не хотите по-хорошему, будем как всегда, – пробормотала Лекса, меняя настройки.

   Она часто говорила сама с собой, особенно когда увлекалась. Выработанная годами одиночества привычка. Или так, или свихнуться.

   Узор накалился, меняя вектор. Вместо того чтобы внушать эмоции, заклинание потянуло их из толпы. Возбуждение и агрессия постепенно схлынули, оставляя промокших и опустошённых людей под безжалостными струями ливня.

   Разум вернулся в остуженные головы.

   – А чего это мы, собственно, переполошились? Ну, убили главу рынка, так полиция на что. Мало ли, какая любовница его заказала. С особой жестокостью... – послышались здравые рассуждения из толпы.

   Люди расходились, а потом, когда Маркос зловредно усилил дождь, добавив для полноты картины пару молний, и разбегались довольно быстро.

   Вскоре бульвар перед Академией опустел.

   Потоптали его, конечно, изрядно, но ничего, дождиком польёт, к утру будет как новенький.

   Лекса выдохнула и покачнулась.

   Телепортировалась домой.

   Теперь надо как-то спасти город от неё самой.

   Набранная из толпы, чужеродная агрессивная энергия распирала её.

   Давила на мозг, вытесняя все разумные мысли. Поглотители не помогли – браслеты переполнились и свалились, будто объевшиеся пиявки, ещё на стене Академии. Дома было ещё три браслета, обруч и два кулона. Все пошли в ход, но агрессивная мощь не утихала.

   Три подряд портала в деревни, обычно посещаемые нежитью, не помогли. Построение телепорта забирало внутреннюю энергию, которая и без того уходила как сквозь дырявое решето на самоконтроль, а нежить затаилась, как назло, и спустить пар было просто не на ком.

   Кроме...

   Лекса перенеслась обратно в квартиру. Решительно стянула рубашку и штаны, оставшись в одной тонкой шёлковой комбинации.

   В голове стучала единственная мысль: этажом ниже – решение.

   И она перестала размышлять, положившись на инстинкты.

   Они, в отличие от людских правил, её не подводили никогда.

   Лекса перемахнула балюстраду, едва коснувшись резной колонны босыми ступнями скользнула вниз. Приземлилась практически бесшумно, ощущая пятками сначала мраморные перила, потом плиты террасы.

   Данатриэль не ждал гостей, тем более таким образом. Он полулежал в шезлонге с кружкой натурального, разумеется, чая и полуприкрытыми глазами созерцал последние отблески заката.

   Тучи уже разошлись, с пожелтевших листьев от лёгких порывов ветерка иногда срывались остатки дождевой влаги. Пейзаж навевал спокойствие и умиротворение. Дан уже почти дремал.

   Он и моргнуть не успел, как Лекса оседлала его бёдра.

   – Что вы... – остаток бестолковой фразы был поглощён её губами.

   Всё-таки