Добро пожаловать в Ард! Тьма и Пламя. Оксана Головина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ГЛАВА 46
• ГЛАВА 47
• ГЛАВА 48
• ГЛАВА 49
• ГЛАВА 50
• ГЛАВА 51
• ГЛАВА 52
• ГЛАВА 53
• ГЛАВА 54
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Ванда сохранила свою свободу и даже получила возможность продолжить обучение. Близится первый бал академии, и впору вздохнуть с облегчением, но тени прошлого вновь встают у нее за спиной.

   Они не отпускают, вынуждая Ванду искать правду о своем рождении и о том, кем она является на самом деле. И чем больше ищет, тем сильнее тьма сгущается вокруг нее. Но в этот раз девушка не одна. Поддержка Кристиана станет лучшим щитом, а огонь в руках горит все ярче, придавая сил. Сможет ли Кристиан укротить тьму, а Ванда — принять правду? И так ли важно это, если сердце уже открылось любви?

ГЛАВА 1

   Кристиан уже не помнил, сколько проклятий мысленно произнес, пока король изволил убраться из академии. Казалось, что не осталось и куска Арда, куда не вздумал из любопытства заглянуть их надоедливый монарх. Кристиан был зол и неистово желал придушить венценосного гостя, сопровождая его мрачным демоном. Титанических усилий стоило изображать покорность и радушие.

   Что ж, слова короля слышали многие, и не только руководство Арда. К сожалению, проклятые маги воздуха и инрэйги обладали отменным слухом. А Ламон постарался, голося на весь Белый зал, как раненый ханка. Сплетен не остановить. Скоро каждый будет знать, что Ванда — приемная дочь Синхелма. Ему было плевать на данный факт. Но не мелким напыщенным снобам, то бишь воспитанникам академии.

   Ванде придется нелегко. Он мог бы хоть завтра потащить ее в храм и принудить дать брачную клятву, чтобы заткнуть всем рты. Но понимал, что этим только подтвердит, что окружающие правы. Не бежать, не стыдиться, не отчаиваться, ходить с высоко поднятой головой. Она упряма, и как бы ни болело сейчас сердце, девушка справится. Ему же остается только поддержать ее, как и обещал.

   Трин… Так это настоящее имя? Кем же были ее родители, где ее семья? Действительно погибли во время войны? Хотелось добраться до Синхелма и долго пытать, чтобы немедленно рассказал всю правду!

   — Что не так с этими студентами? — сердито спросил Кристиан, шагая по коридору в компании не желавшей отстать Вильят.

   Он прекрасно слышал, как шептались с удивлением и неким пугающим почтением смотревшие на него воспитанники Арда. Король покинул академию, давая всем возможность вздохнуть с некоторым облегчением. Рэйвану удалось разогнать остальное руководство, но Селма словно прилипла, сопровождая его до кабинета. Демонстративно отослать проректора он не мог, нелепо было бы и использование медальона, чтобы самому исчезнуть. Проклятье… Он желал быть в другом месте, но должен играть роль ректора.

   — Все говорят о твоем мужестве, — взволнованно вздыхая, отозвалась Вильят. — Или это было безумие? Временное помутнение рассудка?

   — Я же предупреждал, дорогая Селма, что не стану врать королю. И всего лишь сказал правду. В любом случае поступил бы так же, — сдержанно пояснил Кристиан, поднимаясь по лестнице на третий этаж, к своему кабинету. — Только эта единственная причина заставила меня рискнуть головой. Я уверен в своих словах, иначе выбрал бы иное убеждение.

   — Ванда Синхелм приносит столько проблем! — Сама того не подозревая, Селма вновь вызвала у Рэйвана приступ ярости.

   Глаза некроманта стали почти черными, он задержал дыхание, благо стоял спиной к говорливой женщине, перед дверью. Кристиан чувствовал, как черный рисунок проступал на его теле, поднимаясь по шее. Шумно вдыхая, а затем выдыхая уже спокойнее, Кристиан молча толкнул дверь и вошел в кабинет, позволяя проректору последовать за ним.

   — Я не знала, что ты посещал Беренгард перед возвращением в академию, — проговорила она.

   Селма остановилась у стола, наблюдая за тем, как Кристиан прошелся к окну, открывая его настежь и впуская вечернюю прохладу.

   — Ты знал о том, что эта девушка...

   — Да, — коротко бросил он, не желая обсуждать подробности того, как именно открылась ему правда.

   — И не сказал мне?

   — А в чем необходимость такого откровения, Вильят?

   Кристиан не обернулся, опираясь обеими ладонями на подоконник и подставляя разгоряченное лицо ветру.

   — Сегодняшний день не стал для тебя ответом на этот вопрос, Кристиан? — нахмурилась проректор. — Стоило предупредить меня. И возможно, Фергас был очень даже прав, предлагая исключить встречу этой студентки с королем.

   — Достаточно! — наконец обернулся Рэйван.

   — Ты рискуешь своей жизнью ради этой сироты! — запальчиво воскликнула Селма, шагнув к нему. — Ты подумал, чем это может обернуться для академии? Это проблемы рода Синхелмов! Это не должно касаться тебя. Ты слишком добр! Как и твой отец…

   — Я знаю, что делаю, Селма, — холодно ответил Рэйван. — И я поступил, как должен был поступить.

   — Ах, моя голова! — застонала Вильят. — Ты сведешь меня с ума!

   — Фемир Синхелм просил меня позаботиться о его дочери, видимо, предполагая подобную ситуацию. Ты же знаешь короля. Он простит своему любимцу что угодно.

   — Но ты не его любимец, Кристиан. Тебе он не простит. Поэтому никогда больше…

   — Тебе нужно хорошенько отдохнуть, Селма. Этот день принес волнения, но он почти окончен. Завтра все будет привычно нудно и скучно — все, как ты любишь. Ступай. Отоспись, как следует.

   Вильят нехотя подчинилась, и едва дверь закрылась за ее спиной, как Кристиан активировал медальон. Перенесся сам, прекрасно зная, что в обратном случае была вполне реальная угроза подпалить замок. Нет, он должен прийти сам. Оказался на одной из площадок, даже здесь ощущая жар разогретого воздуха. Рэйван прошелся по горячим камням, направляясь в сторону нужной ему части территории, отведенной боевому факультету.

   Установленный щит бледно тлел, очерчивая своим сиянием черневший кусок площадки. Ванда сидела на камнях, отрешенно оттирая от гари наручи рукавом рубашки, превратившейся в серую тряпку. На волосах осел пепел, делая ее почти седой. Спутанные пряди, выбившиеся из косы, липли к покрытому испариной и черной гарью лицу. Она посмотрела исподлобья, нервно принимаясь тщательнее тереть наручи краем рукава, натянутого до пальцев.

   Кристиан прошел сквозь щит и неспешно приблизился к ней, останавливаясь рядом. На мгновение Ванда замерла, затем снова стала мучить снаряжение. Он чувствовал ее опустошение. Она истратила силу настолько, что вряд ли была способна зажечь и свечу.

   — Кажется, они тебе дороги. Вода справится с этим делом лучше. У озера ты сможешь…

   — Ты не удивлен, — едва слышно проговорила Ванда. — И не зол…

   — Ванда! — Кристиан подступил на шаг ближе.

   — Просто ответь, ты знал об этом, когда заключал сделку с отцом?

   — Нет. — Он протянул руку, предлагая опереться и подняться с выжженной площадки.

   Ванда некоторое время смотрела на его ладонь, рассеянно отмечая тот факт, что она практически зажила, стерлись полученные ранее ожоги. Кто бы стер их с ее души… Подбирая наручи, Ванда свободной рукой приняла поддержку Кристиана и была рывком поднята на ноги. Он не произнес ни слова, пока вел ее к одному из искусственных небольших озер, находившихся за площадками. Молчала и Ванда, благодарная за то, что Кристиан просто пришел. Больше ничего не нужно. Ни слов, ни действий.

   Она справится, она будет в порядке. Она сможет. Необходимо лишь время, чтобы все осознать и принять. Огонь высушил слезы, их просто не осталось. Это прекрасно. Она не собиралась реветь и дальше, теша обитателей Арда. И пусть она снова в центре внимания, униженная откровениями короля, но будет идти с прямой спиной. Но кое-что тревожило не меньше. От этого чувства ощутимо кололо где-то в груди. Оно смешивалось с эгоистичным желанием ощутить необходимую защиту, будто была жалким ребенком, а не студенткой боевого факультета. И это нужно немедленно прекратить.

   — Откуда эти наручи? — спросил Рэйван, садясь на песчаный берег у самой кромки воды, рядом с Вандой. — Они кажутся совсем старыми. Чьи они?

   — Ты не должен так поступать, — глухо отозвалась она, принимаясь расстегивать манжеты испорченной рубашки и подворачивать рукава.

   — Ты не хочешь рассказывать об этом снаряжении? Хорошо. — Кристиан упрямо изобразил, что не понял ее слов.

   — Ты никогда не должен клясться своей жизнью ради кого-то вроде меня. — Ванда набрала полные пригоршни воды, окуная в нее разгоряченное перепачканное лицо.

   — Ну… — не поддался некромант, опускаясь в невысокую траву, росшую на берегу и закладывая руки за голову для удобства. — Я же ректор этого заведения. Каким я буду руководителем, если не стану вступаться за своих студентов? Это моя работа, Спичка.

   Ее плечи напряглись. Он прекрасно видел, как Ванда замерла, держа в пригоршнях воду.

   — Неужели ты решила, будто я…

   — Нет! — сухо ответила, не оборачиваясь и принимаясь неловко оттирать лицо все тем же вымоченным рукавом.

   Ванда не видела, как губы Кристиана тронула улыбка. Давай, сердись, лишь бы встряхнулась немного и отвлеклась. Подпалить его не могла, разве что стукнуть тем старьем, что пыталась привести в порядок. Где взяла эти наручи? Он чувствовал исходящую от них легкую защитную магию хранителей. Артефакт? Не с помощью его ли девушка укрепляла свой дух, контролируя приливы силы? Он покачал головой.

   — Будь на твоем месте любой, — продолжал дразнить ее Рэйван, — хоть тот субтильный цветочек. Я поступил бы так же.

   — Субтильный цветочек? — Ванда перестала умываться и даже повернулась к нему.

   Вода капала с ее подбородка на грязную рубашку. Лицо очистилось от гари и раскраснелось оттого, что тщательно терла кожу грубой тканью. Волнение в глазах сменялось удивлением.

   — Ну как же? — хмыкнул Кристиан, про себя радуясь небольшому результату. — Тот самый инрэйг. Первая любовь, полагаю. С которой ты должна перестать бороться.

   — Что? — задохнулась Ванда, поочередно обтирая рукавами лицо. — Все его слова, как, впрочем, и твои — совершенная нелепица. Я не любила никого. Никогда. И не собираюсь.

   — Надеюсь, это не клятва? — Кристиан удобнее устроился на траве, глядя в вечернее розовевшее небо.

   Что он творит? Ванда прерывисто вздохнула, без сил опускаясь на берег рядом с ним. Пытается нести чушь, чтобы отвлечь ее? Рубашка вымокла и отлично холодила грудь. Так хотелось сейчас, чтобы холод проник под кожу, до самой души, остужая и ее.

   — Если ты пожелаешь разорвать наш договор, я пойму тебя, — глухо произнесла она, не смея глядеть на Кристиана и ожидая его ответа.

   — Ты ведь прекрасно понимаешь, что я не разорву его, даже если станешь умолять меня, верно? — спокойно отозвался некромант. — Как понимаешь и то, что между нами нечто гораздо большее, чем простой договор. Я не назову это любовью — слишком рано. Но и не влюбленностью — слишком легкомысленно, как флирт на королевском занудном балу. Это скорее некое соприкосновение душ, Спичка. Нечто на ином уровне. Чувство новое для меня и тем интересное. Мне плевать, родная ты дочь Синхелма или нет. Передо мной ты можешь быть кем угодно, Ванда. Играй любую роль. Я все равно вижу тебя, как есть.

ГЛАВА 2

   То, что сказала Кристиан… Он действительно чувствовал это? Его сердце тоже отзывалось, когда был рядом? Она была особенной для него? Ванда не смогла произнести ни слова в ответ. Наверняка сейчас нужно хоть что-то ответить. Это ведь было некое признание? Но без сил молчала, только чувствовала, как волшебное тепло разливалось в груди, даря желанное успокоение и заставляя глаза едва вызолотиться. Она была так благодарна! Но все, что могла — смотреть в небо широко открытыми глазами, ловя обрывки смущавших мыслей.

   — Королевский раахай вылетит к северной границе королевства на рассвете, неся послание Синхелму. Это самая быстрая и выносливая из почтовых птиц. Письмо Ламона он получит в кратчайшие сроки и должен будет дать ответ, — переводя тему разговора, пояснил Кристиан. — Затем король примет решение и отправит в Ард свой указ. Наверняка будет написана целая речь, на которую истратится не один пузырек золотых чернил.

   — А если королю не понравится ответ отца? — Ей не удалось скрыть волнение в тихом голосе.

   — Я уверен, что за долгие годы службы твой отец выучил то, что нужно говорить его величеству в подобных случаях, чтобы он остался доволен. Даже если это не будет полной правдой. Я лишь надеюсь, что Синхелм объяснится и откроется тебе. Я знаю, как он любим тобой. Все эти годы он был твоим миром. Был твоей семьей. И остается ею, даже после сегодняшнего откровения. Он далеко не идеальный отец, да таких и не существует. Все мы не идеальны. И я понимаю, что сейчас ты чувствуешь себя преданной. Но у него должны были появиться причины так поступить: принять тебя и воспитать, как дочь.

   — Я знаю, — сухим шепотом произнесла Ванда. — Я дождусь его ответа. Я хочу его понять.

   Но чувство тревоги вновь нахлынуло на нее. Нет, не имело бы значения, родные они или нет, будь между ними любовь и доверие. Но сейчас пелена восхищения постепенно опадала, словно проясняя взгляд. И теперь каждый поступок отца выглядел совсем иначе. Все казалось не тем, что есть на самом деле, будто кто навел морок. Она была обессилена и мысли вновь путались, не давая покоя.

   — Я должен признаться еще кое в чем, — выдерживая спокойный тон, отозвался Кристиан.

   — В чем же? — Она повернула голову, разглядывая его лицо.

   Белые пряди волос Рэйвана казались сейчас золотистыми, с каким-то необыкновенным оттенком, благодаря садившемуся солнцу.

   — Это не разговор на берегу. И позже мы обязательно обсудим все в моем кабинете, чтобы понять, как действовать дальше в сложившихся обстоятельствах. Но думаю, что сейчас тебе полезно будет знать кое-что.

   — Что же? — Ванда слегка приподнялась на локтях.

   — Если раньше я сомневался, то сейчас уверен. Поэтому могу сказать тебе. — Кристиан сел, глядя на нее. — Заклинание иссушения имеет последствия не только для того, к кому применяется. Забирая жизненную силу, некромант может получить вместе с нею и часть знаний, воспоминаний этого человека.

   — Ты хочешь сказать, что получил их от меня? — тревожно нахмурилась Ванда, продолжая внимательно слушать его.

   — Да, — кивнул Кристиан. — И именно так я впервые заподозрил, что ты и Синхелм не родные по крови.

   — Что же ты увидел? — взволнованная, она придвинулась ближе к Кристиану. — Что? Почему не сказал мне раньше?

   Она закусила пересохшую губу, понимая, что и сама не спешила делиться своими секретами с женихом. Сам же Кристиан сейчас опустил подробности того, что нечаянно пришлось увидеть убийство возможного отца Ванды. Но полученной им информации пока слишком мало. Этот человек мог оказаться кем угодно. Хоть братом.

   — Я видел пожар в томаринском лесу. Шел бой. Некий человек укрыл тебя щитом, спасая от смертельной опасности. Я не знаю, кто этот воин. Но судя по всему, ты была дорога ему. Он звал тебя Трин.

   — Трин… — эхом повторила Ванда. — Поэтому ты произнес это имя в своем кабинете? Ты тогда окликнул меня так.

   Рэйван кивнул.

   — Да. Я не удержался, признаюсь. Тогда мне все казалось путанным. И я посчитал, что мои объяснения в тот день принесли бы тебе лишние тревоги. Я верю, что однажды ты вспомнишь все сама. Но сейчас хочу, чтобы ты знала это имя. Ты не обязана откликаться на чужое. Ты не обязана быть кому-то заменой. При всем уважении к утрате Синхелма, ты тоже чья-то дочь, чей-то мир, чья-то жизнь. Ты уже не дитя. Я надеюсь, что вскоре он даст ответ и откроет тебе правду. Полагаю, это меньшее, что должен сделать после всего, через что тебе пришлось пройти.

   — Кристиан…

   Удивительно, настолько странным было чувство, когда впервые обратилась к нему по имени.

   — Я слушаю тебя. — Он поднял из травы небольшой камешек и бросил его в воду.

   Тот долетел до небольшого деревянного моста, падая и заставляя листья бледно-голубых лилий мерно покачиваться. Светящаяся мошкара встревоженно поднялась в воздух, сверкая над лепестками, словно волшебная пыльца.

   — Спасибо за все, — рискнула заговорить Ванда.

   Кристиан повернулся к ней, наблюдая за выражением бледного лица. Синяки под глазами были так заметны. Сейчас он от всей души жалел, что был «сыном Смерти», не способным ни исцелить, ни даровать хоть немного жизненной силы. Признаться честно, на мгновение даже ощутил некую зависть к мальчишке инрэйгу.

   — Пожалуйста, — ответил он, чувствуя сам некоторое опустошение.

   — Скажи…

   — Нет, — медленно качнул головой Кристиан, прекрасно поняв по выражению лица, что именно хотела сказать Ванда.

   — Но вдруг так ты сможешь узнать больше, раз я сама сейчас не способна…

   — Я не стану снова использовать это заклинание на тебе. — Взгляд Кристиана опустился к ее губам. — В тот раз это была вынужденная мера. Никакие воспоминания не стоят того, чтобы расстаться с жизнью. Ты поняла меня?

   — Да, — сдалась Ванда, склонив голову набок и отрешенно глядя на блестевшую внизу озерную воду.

   — Просто дай себе время. Неважно, сколько его понадобится. Все придет в нужный час.

   — А если нет?

   — Поверь, — слегка поморщившись от внезапно подступившей тупой боли в груди, Рэйван постарался, чтобы слова его звучали невозмутимо. — Воспоминания не всегда даруют облегчение. Иногда забвение — лучшее благо.

   — Ты хотел бы забыть свое прошлое? — Ванда отвлеклась от своих размышлений. — В твоей жизни были события, которые до сих пор мучают тебя?

   — Я лишь пытаюсь забыть тот факт, насколько скучно было мое жалкое существование, — устало отшутился некромант. — И знаешь, пожалуй, у меня есть для тебя, хм… подарок.

   — Подарок? — удивилась Ванда.

   — Да. Я не могу все время находиться рядом с тобой в сложившихся обстоятельствах. Но уверен, что это тебя немного отвлечет.

   Улыбка некроманта Ванде не понравилась. Что он задумал?

   — Это? — насторожилась она.

   Кристиан вздохнул. Хотел же купить платье, честно. Но в связи с подготовкой к визиту короля все не получалось выбраться в город. Он обязательно займется этим позже. А сейчас мог сделать то, на что способен некромант: подарить своей очаровательной невесте мертвый дух… Очень романтично, что сказать.

   Он протянул вперед руку открытой ладонью вверх. Затем тихо проговорил заклинание призыва, активируя проявившуюся в центре ладони печать. Глаза Кристиана потемнели, а голос понизился, становясь почти неузнаваемым. Послушная тьма заклубилась, сгущаясь у его пальцев. Змейкой обвила запястье, двигаясь дальше, пока не собралась на предплечье непонятным комком. Ванда, боясь шелохнуться, наблюдала за превращением. Сначала послышалось тихое урчание, перерастающее в низкий рык. Двумя алыми углями вспыхнули глаза. Сгусток тьмы вздрогнул и через мгновение расправил гибкое, чем-то походившее на дикого кота тело.

   — Это — мараг, — коротко пояснил Кристиан.

   Существо метнулось к Ванде, распадаясь призрачным туманом и вновь собираясь тьмой у нее на плече. Очертания его были такими нестабильными, будто в любое мгновение мог снова исчезнуть или трансформироваться. Только глаза ярко горели, внимательно следя за действиями живых людей. Мараг обвил шею Ванды длинным хвостом и оскалился.

   — Как мило…

   Она прекрасно помнила это маленькое чудовище. Не оно ли пыталось укусить ее в трактире, когда шла с Рэйваном на встречу к Яру?

   — Хранить! — велел некромант существу, заканчивая творить свою магию.

   Он прошептал что-то на неизвестном языке, и дух немедленно успокоился и принялся ластиться к Ванде, оставляя ощущение мягкости и холода от прикосновения.

   — Он всегда будет рядом, в отличие от меня.

   Ванда была польщена. Но гораздо меньше удивилась бы, вздумай Кристиан вручить ей свой портрет, который так хотела повесить в их комнате Ивон. Представляя себе, как они дрались бы с соседкой за право лицезреть его над своей кроватью, Ванда покачала головой. Мараг тихо заурчал, и лизнул ее в щеку, словно кто-то провел по горячей коже льдинкой. Что ж, неплохо иметь такой охладитель, учитывая, какая стояла жара на тренировочных площадках в последние дни.

   — Спасибо. Но как я объясню его появление у меня? Каждый будет знать, что эта сущность призвана некромантом.

   — Тебе даже не придется особо врать, — усмехнулся Кристиан.

   Дух на плече Ванды при этом также довольно принялся урчать, будто вторил настроению хозяина. Кажется, с помощью этого создания некромант решил раздвоиться.

   — Что ты хочешь этим сказать? — Ванда рискнула дотронуться до существа.

   Она не могла толком объяснить себе это ощущение. Казалось, что пальцы коснулись плотной энергии, едва приметно пульсирующей. Еще миг — и она почувствовала упругую гладкую шерсть под ладонью. Затем — пустоту, когда мараг вздумал раствориться в воздухе. Зверь появился на ее коленях, сверкая глазами.

   — Весь зал слышал, как я заявил, что был приглашен Синхелмом в Беренгард, — принялся объяснять Кристиан. — Можешь смело сказать, что причиной было желание отца сделать подарок по поводу твоего предстоящего поступления в академию. Дух-фамильяр — вот что ему было нужно. Стаи хищных марагов обитают высоко в горах, где находится Беренгард. Для того чтобы призвать и приручить дух зверя, требуется опытный некромант, а также время. Так что я просто выполняю просьбу твоего отца. От его имени дарю тебе фамильяра. Так можешь сообщить особо любопытным. Это послужит и дополнительным поводом оставить тебя в покое. Пусть чувствуют влияние и покровительство Синхелма даже на расстоянии.

   — Я чувствую лишь твое покровительство.

ГЛАВА 3

   Она переместилась в замок, неподалеку от общежития. Ванда вздрогнула, когда перед глазами внезапно объявилась клыкастая призрачная морда, сверкая глазами. Она совсем забыла про подарок, и ей еще предстояло привыкнуть к его внезапному появлению.

   — Сиди смирно, — велела Ванда духу.

   Ее тут же нахально лизнули в нос, а затем рассыпались черным туманом. Она вздохнула и побрела в сторону женского общежития. Наверняка Ивон уже потеряла терпение и закидает ее бесчисленным количеством вопросов. Сейчас не было никакого желания что-либо обсуждать. Но прекрасно понимала, что выхода нет. Как хорошо, что коридор был пуст. Представляя, как выглядит сейчас, Ванда порадовалась возможности добраться незаметно, благо находилась совсем рядом. Она сама просила Кристиана не отправлять прямиком в комнату, чтобы немного перевести дух перед тем, как войти.

   Притормаживая перед дверью, Ванда вялым движением руки в последний раз отряхнула пришедшую в негодность рубашку и накинула на плечо мятую, перепачканную пеплом куртку. Входя наконец внутрь и закрывая за собой дверь, она тут же услышала возмущенный голос Ивон.

   — Наконец-то! Где тебя носило все это время? Я чуть с ума не сошла! Что с тобой случилось? Выглядишь так, будто сражалась с армией демонов.

   Подруга подскочила с кресла, шурша длинной юбкой, и двинулась к Ванде.

   — Скорее они просто потоптались по мне.

   Ванда прокашлялась, поскольку горло пересохло и немедленно захотелось воды.

   — Причем неоднократно, — прозвучал из противоположного угла комнаты другой знакомый голос.

   Принимая у подруги заботливо поданный стакан воды, Ванда залпом осушила его. Затем поглядела на Шагрима, который нагло устроился на ее застеленной кровати, заложив руки за голову.

   — Ты перебирался бы сюда насовсем, что ли, — поморщилась она.

   — Отличная идея, — широко улыбнулся Талл, садясь и поправляя шнурок, которым стянул длинные волосы.

   — Эй! — возмутилась Ивон. — Даже шутить так не смейте! Оба! А ты…

   Подруга грозно ткнула пальцем в Ванду.

   — Что?

   — Немедленно ступай и вымойся! И приведи себя в подобающий вид. Выбрось эти лохмотья. Скоро в комнате нечем будет дышать.

   — Слушаюсь, — покорно склонила голову Ванда, и пепел с волос посыпался на светлый пол.

   — О боги, — застонала Лейвр.

   Одна прядь ее волос метнулась к окну, открывая его настежь и впуская вечернюю прохладу.

   — Синхелм! — Улыбка Шагрима стала еще шире, сверкая солнцем. — Если нужна будет помощь…

   Вторая блестящая прядь опасной змеей устремилась к его лицу, предупреждающе замирая перед самым носом.

   — Молчать, — ядовито велела Лейвр.

   Ванда покачала головой и побрела в ванную комнату. Но вспомнив, что забыла взять сменную одежду, устало вернулась назад, к своему шкафу. Выбирая чистую рубашку и штаны, она повторила попытку привести себя в порядок. Новая, ранее торжественно врученная проректором форма, была полностью уничтожена. Хотелось бы надеяться, что хоть за это не отчитают завтра. Хотя какая разница? Что могло переплюнуть сегодняшние новости?

   Раздеваясь и чувствуя слабость во всем теле, Ванда бросила испачканную одежду в небольшую плетеную корзину. Вставая под прохладный душ, она почувствовала некоторое облегчение. Упираясь ладонями в стену и склонив голову, она позволила воде свободно течь по спине. Закрывая глаза, постояла так некоторое время.

   Ванда слышала голоса товарищей в комнате. Опять о чем-то спорят. Она слабо улыбнулась, припоминая, что ни один из них не обмолвился о произошедшем в Белом зале. Ее отчитали, пытались соблазнить, но даже не намекнули на заявление короля. Решили сделать вид, что ничего не произошло? Она была так благодарна…

   Где-то вверху послышалось тихое урчание. Пришлось открыть глаза, поднимая голову и глядя вверх. На перекладине, где крепилась цветная штора, отделявшая душ от остальной ванной комнаты, устроился наглый мараг. Видя, что его заметили, дух довольно свесился вниз. Широко скалясь, он поворачивал из стороны в сторону пушистую голову с острыми ушами.

   — Кыш! — велела Ванда, изловчившись и брызнув в марага водой.

   Существо зашипело, вздрогнув всем телом, будто и правда могло вымокнуть. Замахнулось лапой, собираясь проучить новую хозяйку. Затем припомнило, что значит это слово «хозяйка» и принялось оглушительно мурлыкать. Хвост при этом нервно молотил по шторе, выдавая притворство нахала. Боялся. Но явно не ее, что Ванда прекрасно поняла. Боялся, что от Кристиана получит по первое число, если не будет вести себя, как положено дареному фамильяру.

   Смиряясь с соседством, Ванда сдалась и наконец смогла смыть с себя и волос всю грязь. Ненавистный Ивон горький запах гари был уничтожен. Ванда обтерлась мягким полотенцем, немного подсушила им волосы и переоделась в чистую одежду. Мараг встрепенулся на перекладине, оживился, вздыбил призрачную шерсть и метнулся к хозяйке. Самодовольно усаживаясь на ее плече, он сверкнул глазами.

   — Идем, — вздохнула Ванда. — Буду тебя знакомить…

   Она вернулась в комнату и застала товарищей у окна, все так же о чем-то спорящих. Проходя мимо своей кровати, Ванда заметила на подушке белоснежный цветок каламеи, оставленный явно инрэйгом. Его нежный, свежий аромат коснулся ее, вызывая улыбку. Она склонилась к постели, поднимая цветок и собираясь рассмотреть его толком. Но в следующий момент мараг устремился по руке вниз и, разинув пасть, откусил едва распустившийся бутон, принимаясь бессовестно жевать его.

   — Ты! — сердито схватила его за хвост Ванда.

   Дух повис в ее руке, качаясь на хвосте и продолжая лениво жевать нежные лепестки.

   — Что это? — поморщившись, спросила Ивон, обернувшись к подруге.

   — Это мертвый детеныш марага! — воскликнул встревоженно Талл, заметив наконец, что именно наглец жевал. — Моя каламея! Выплюнь сейчас же! Откуда у тебя эта мерзость, Синхелм? Восставший дух? Серьезно?

   — Это подарок, — пояснила Ванда.

   Подарок с довольным видом вернулся на ее плечо, сверля алым взглядом живую парочку, продолжавшую возмущаться.

   — Подарок — это то, что тварь сжевала только что, — не успокаивался Талл. — Он опасен!

   — Это создание мог призвать только некромант, — не собираясь приближаться к подруге, проговорила Ивон. — Кто дал тебе его? Ты можешь это выбросить?

   — Это подарок отца, — повторила Ванда ложь, предложенную Кристианом.

   Шагрим и Ивон неловко переглянулись.

   — Мне дал его ректор по личной просьбе отца, — уточнила Ванда, видя обреченность на лицах товарищей.

   — Сам Рэйван? — переспросила Лейвр.

   — Да, — кивнула Ванда, а на ее плече, повторяя, закивал мараг.

   — Кто дарит такое юной каэли? — Шагрим сложил руки на груди. — Какой в нем прок? Ни красоты, ни ума, ни…

   Он подался вперед, к подруге, опрометчиво приближая лицо к притихшему марагу. Тот выждал мгновение. Затем вцепился когтями в рубашку Ванды и, разинув пасть, клацнул огромными клыками, вынуждая инрэйга задержать дыхание.

   — Кажется, он не любит, когда его оскорбляют, — сделала вывод Ванда.

   Сердито одернув расстегнутый воротник рубашки, Шагрим придал себе невозмутимый вид.

   — Ты уже дала этому порождению тьмы имя?

   — Нет, — пожала плечами Ванда. — Как-то не думала об этом.

   — Зиль будет в самый раз. — Талл прошел к свободному креслу и опустился в него, закидывая ногу на ногу.

   Зиль? На языке дикого горного народца римейцев это означало «зло малое». Кристиан подшутил над нею, подарив неугомонного духа? Интересно, как он отреагирует на новое имя питомца?

   — Отличное имя, — улыбнулась Ванда.

   — Не подпускай это ко мне, — категорично заявила Ивон.

   Зиль возмущенно зашипел. Волосы Ивон моментально ожили, множеством серебристых змеек взметнувшись над ее головой, извиваясь и норовя схватить темного духа. Она зашипела в ответ не хуже марага, словно и сама была порождением тьмы или диким существом. Зиль притих, замер статуэткой на плече Ванды и только моргал огромными светящимися глазами.

   — Так-то, — щелкнула ухоженными пальцами Ивон. — Не приближайся ко мне, темное создание.

   Ее волосы снова легли гладкими прядями, и девушка прошлась по комнате. С видом особы королевской крови она опустилась в кресло и расправила голубую юбку.

   — Я стащил тебе еды с ужина, — отозвался Талл, выстукивая пальцами по подлокотникам.

   — Только все давно остыло, — поджала губы Ивон.

   — Разве это проблема? — пожал плечами Шагрим и обратился к Ванде: — С твоей силой ты его мигом разогреешь. Верно?

   — Конечно, — благодарная, она не стала создавать причин для волнения другу.

   Разогреть она ничего не сможет. Сила оставила ее на сегодня. Но есть придется, чтобы хоть как-то восполнить ее. Пусть даже холодный ужин, но припасенный для нее с такой необходимой заботой.

   — Спасибо, — обернулась к товарищам Ванда. — Спасибо за все.

   Позже, когда удалось спровадить Шагрима и они с Ивон забрались в свои долгожданные постели, Ванда смогла немного расслабиться. Она накрылась одеялом по самую шею, чувствуя, что волосы, устилавшие подушку, все еще немного влажные. Завтра наверняка пряди завьются сильнее из-за того, что толком не высушила. Но это было так незначительно.

   Зиль возник на высокой спинке кровати и делал вид, что дремал. Будто это и в самом деле требовалось сущности вроде него. Стоило одной девушке шевельнуться в постели, как фамильяр приоткрывал яркие глаза, лениво прищуривался и оглядывал комнату, едва освещенную лунным светом.

   Ивон уже давно спала, когда и к Ванде пришел долгожданный сон. Он дал возможность забыться и оставить хоть ненадолго все тревоги. Ей снилось, будто парила или качалась, словно в колыбели. Ванда слышала тихий шелест листвы. А над нею сверкали яркой крошкой звезды, покачиваясь вместе с яркой луной в такт неспешному движению.

   Чьи-то мягкие руки гладили ее волосы, касаясь щеки. И голос… Ванда слышала голос, на этот раз женский. И душа отчего-то отзывалась на него, тянулась, пытаясь разобрать слова. Голос пел нежно, тихо, а колыбель мягко качала ее, убаюкивая. Эта песня, такая знакомая, все звучала и звучала, даря ей успокоение.

   Ветер, ветер тихо шепчет,

   Колыбель твою качая,

   Сон за хвост хватая крепче,

   Свою песню напевает.

   Он напомнит, он расскажет,

   Как босой в траве бежала,

   Как за день ты стала краше,

   Спи, дитя, ты так устала.

   Ветер, ветер пахнет пряно,

   Ночь умолкшую остудит.

   Ты с зарею встанешь рано,

   Солнца свет тебя разбудит.

   Спи, дитя, спи безмятежно,

   Я с тобой останусь ветром.

   В летний зной, зимою снежной

   Буду песней, буду светом…

ГЛАВА 4

   Утро началось слишком внезапно. И началось оно с ехидной морды, едва не уткнувшейся ей в лицо.

   — Боги!

   Ванда со стоном села на постели и вяло откинула волосы с лица. На соседней кровати то же самое безуспешно пыталась сделать Ивон. Зиль довольно принялся драть спинку кровати. Но зашипел, стоило первым утренним лучам скользнуть по его призрачной шерсти, видимо, не очень-то приветствуя солнечный свет. Он рассыпался туманом и объявился у кресла, сверкая в тени яркими глазами.

   — Ты всю ночь говорила во сне, — укорила Ивон, лениво потягиваясь и зевая совсем не подобающим для благовоспитанной каэли образом.

   — И что же я говорила? — спросила Ванда скорее машинально, чем из любопытства.

   Она смогла встать с кровати, чувствуя себя при этом полуразложившимся зомби. Кое-как добрела до шкафа и рискнула глянуть в зеркало. Явно неудачно поднятое неизвестным некромантом существо смотрело на нее скептически, щурясь не хуже Зиля. Оставалось зашипеть и начать корчиться под лучами солнца. Синяки под глазами стали потрясающе яркими, делая лицо еще более бледным. Волосы всклокоченные, будто ночью не спала, а нарочно спутывала пряди.

   Что ж, новый день настал. Но горечь прожитого, вчерашнего, никуда не делась. Душа саднила, но Ванда внутренне собралась, не позволяя прокручивать в голове недавние события. Она должна думать только о том, что предстоит. Только об учебе. И погрузится в нее полностью, лишь бы не возвращаться мыслями к горькой правде.

   — У тебя есть какой-нибудь артефакт, — так и не дождавшись от подруги ответа на вопрос, повернулась к ней Ванда, — чтобы немного оживить вот это?

   Она обвела пальцем свое сонное лицо. Ивон поморщилась, глядя на нее и покачала головой.

   — Боюсь, что я еще не настолько сильна… Тебе лучше обратиться с этим вопросом к Шагриму.

   — Вот уж нет, — отмахнулась Ванда, и даже немного взбодрилась. — Холодный душ вполне подойдет. А ты даже не смей думать, чтобы отправиться за мной!

   Она пристально поглядела на марага, нервно забившего хвостом по полу. Дух склонил голову набок и его глаза сделались огромными.

   — Я не поддамся на это. Ты ведь понимаешь?

   Сила тлела в ее груди малой искрой, пытаясь вспыхнуть и разлиться привычным теплом по крови. Но пока была слишком слаба. Радовало лишь, что сегодня предстояла только теория. Приведя себя в порядок, Ванда надела новую форму и тщательно заплела косу. Она прихватила пару нужных книг, добавив к стопке и одну из найденных в ящике Лейтона тетрадей. Ту самую, в которой отыскала старые записи о сочетании основных рунных линеек. Были там пометки и о вариациях составления собственных линеек, написанных таинственным Р. Д. Эти записи могут стать весьма полезным дополнением к тому, что удастся записать на лекциях достопочтенного каэля Торина Морруса, преподающего у них рунологию.

   В корпус боевого факультета сегодня лететь не придется. Они с Ивон будут часто пересекаться в основном замке Арда. Эта мысль согревала. Подруга улыбнулась ей, завидно походя на воздушное румяное облако в своих бело-голубых одеждах. Но Ванда чувствовала напряжение, которое Ивон тщательно пыталась скрыть.

   — Что тебя беспокоит?

   Они вышли в коридор общежития, направляясь к столовой.

   — Сегодня два занятия у профессора Тэусса, — вздохнула Ивон, прижимая к груди книги.

   Понимая причину ее волнения, Ванда кивнула.

   — Знаешь, — продолжала подруга, — когда-то в детстве я наслушалась о волшебном вкусе плодов цаленсии. Той, что растет только в Нимерладских горах. Они были настолько редки, а я так измучила отца своим нытьем, что он велел раздобыть мне эти плоды. И когда вожделенное блюдо с удивительно пахнущими цаленсами стояло передо мной на столе, я трепетала от предвкушения и счастья.

   — И каковы же на вкус эти плоды? — Ванда вздохнула, чувствуя на щеке легкую прохладу, когда Зиль возник на ее плече.

   — Они оказались отвратительно горьки, — вздохнула Ивон.

   — Профессор Тэусс стал для тебя своеобразным цаленсом? — спросила Ванда, хотя и так понимала, к чему вела подруга.

   — Да, — подтвердила ее предположение Ивон. — Горький, терпкий, жесткий, он стал для меня в ту пору самым большим разочарованием. Но вместе с тем в тот день я открыла для себя и простые плоды ивии из нашего сада. Те самые, которые из каприза даже не пыталась попробовать. Они выглядели простоватыми и слишком обычными. Но на вкус оказались слаще меда. Мне стыдно, Ванда. Стыдно, поскольку я снова повторила ту же ошибку, что и в детстве. Я не извлекла нужного урока и была осмеяна. Поделом.

   — Ты слишком строга к себе. — Ванда склонила голову, приветствуя двух преподавателей, шедших навстречу по шумному коридору. — Но что же собираешься делать? Я поддержу тебя, что бы ни решила.

   — Я подала прошение о зачислении в группу каэля Гарса, — торопливо проговорила Ивон. Щеки ее отчего-то окрасил легкий румянец смущения.

   Ванда сделала вид, что не заметила этого. Гарс был достойным человеком и наверняка опытным артефактором. Если Ивон будет чувствовать себя на его занятиях увереннее, возможно, это лучшее решение. Но было одно «но»…

   — А как отнесся к твоему побегу сам Тэусс? Наверняка еще ни один студент не отказывался от его лекций, — осторожно поинтересовалась Ванда.

   — Сегодня я об этом узнаю. — Голубые глаза Ивон налились цветом от волнения, а губы дрогнули.

   — Все будет хорошо, — подбодрила Ванда. — Если приняла решение, будь тверда.

   — Да. Я буду тверда. Я буду думать о камне.

   — О чем?

   — Да так…

   Разговаривая таким образом, они добрели до столовой. Здесь пришлось разделиться. Ванда взяла поднос с завтраком, разворачиваясь и собираясь добраться до стола, где уже сидели одногруппники. Расстояние казалось бесконечным. Но если вообразить себе, что выставила невидимый щит против любителей сплетничать или считающих свою кровь чище других, то вполне можно продержаться какое-то время. Она тщательно игнорировала шепот и смешки, раздававшиеся в громадном зале столовой, пока шла к своим товарищам. Но увы, ее слух был слишком хорош.

   — Приемыш сегодня слишком горда… — слышалось шелестение голосов где-то неподалеку.

   — Я бы на ее месте в одно из ардовских озер кинулась от стыда…

   — Я слышала, что Фемир Синхелм подобрал ее буквально у обочины…

   — Бедная сиротка…

   Ванда стиснула зубы, невозмутимо продолжая идти вперед. А стоило одному из особо сердобольных студентов вздумать поставить ей подножку, как черная тень метнулась к его ноге. Через мгновение, взобравшись к самому лицу нахала, Зиль яростно оскалился, обвивая его шею длинным хвостом. Став белым как полотно, мальчишка попытался отмахнуться от духа, но безуспешно.

   — Вернись, — велела Ванда, заставляя фамильяра нехотя отпустить свою жертву.

   — Ты сумасшедшая, Синхелм! — кинул вдогонку студент, стоило нечисти оказаться на ее плече.

   И тут же умолк, когда мараг вновь хрипло зарычал.

   — Чего ожидать от приемыша? — донеслось до Ванды напоследок, когда она опустила поднос на стол и села на свободный стул.

   Молча кивнула товарищам, которые на минуту прекратили завтракать, глядя то на нее, то на Зиля. И зачем смотрели? Что? Сейчас ее попросят убраться? Не произнося ни слова, мальчишки вновь принялись есть, возвращаясь к своим тарелкам. Ванда взялась за вилку, заставляя себя повторить за ними. Она должна есть. Даже если не хотела. Должна.

   Над столом повисло тягостное молчание. Но оно было для Ванды громче рева раненого ханка. Нет, они не были злы. Ее товарищи сдерживались. Но она прекрасно видела, что вопросов у них были миллионы.

   — Откуда у тебя дух марага? — спросил вечно взъерошенный Раду.

   — Я так зол, Синхелм! — перебивая его, не выдержал Гай и взмахнул вилкой, благо что пустой. — Как отец мог так подставить тебя? О чем он только думал? Разве он не знал, что королю не понравится, что его держат за…

   — Гай! — одернул его Кахнер.

   Ванда не отозвалась, молча продолжая есть. Вкуса не чувствовала, просто жевала, глотая, чтобы хоть как-то восполнить силы.

   — Никто из нас не знает истинных причин, — хмуро продолжал Тео. — Причины есть всегда. Найдется и разумное объяснение.

   — Какое разумное объяснение? Ты видел, что произошло вчера? Если бы ректору отчего-то не взбрело в голову перечить королю, то ее бы арестовали, как преступницу, — зло и хрипло пытался перейти на шепот Гай. — Теперь все зависит от проклятого письма… Серьезно?

   — Хватит говорить так, будто Синхелм здесь нет. Она здесь. Как и это… это мертвое существо, — поморщился при виде Зиля молчавший до этого Ян. — Почему ты молчишь?

   Он смотрел на Ванду.

   — Потому что мне нечего сказать, — наконец отозвалась она. — Для кого-то из вас это проблема?

   Она посмотрела на товарищей исподлобья, чувствуя, как усталость накатила новой волной. Но ощущение огня в груди стало ярче, подсказав ей, что сила прибывала. По капле, но прибывала.

   — Нет, — ответил за всех Кахнер. — Для нас будет проблема, если ты свалишься с ног и оставишь кого-то без пары для тренировки.

   — Поэтому ешь давай! — Димер мрачно пододвинул к ней свою высокую кружку с молоком.

   Рунные знаки едва вспыхнули на его пальцах, над кружкой появился пар, говоря о том, что содержимое было согрето. Согрето для нее…

   Ком сдавил горло слишком неожиданно. Ванда задержала дыхание и посмела вдохнуть, только когда убедилась, что не разревется перед всеми. Думай. Чувствуй. Действуй. Только в таком порядке. Иначе она сойдет с ума. Ванда приняла кружку, благодарно кивнув Нейлу.

   — Спасибо, — делая глоток горячего молока, она ощущала, как все согревалось внутри, даря успокоение.

   Зиль нагло растянулся на столе между посудой и протянул лапу к Димеру, поглядывая на него алыми глазами. Выпуская острые как бритва когти, сверкнувшие серебром, мараг поскреб ими рукав его формы. Раздалось нечто походившее на одобрительное урчание. Димер осторожно высвободил руку, явно не оценив расположение мертвого зверя-убийцы.

   — Первое занятие у нас травология, — сменяя тему, чтобы разрядить обстановку, ухмыльнулся Гай. — Будет вести та грудастая…

   Он закусил губу, неловко сжав в кулаки свои руки, которыми демонстрировал размер прелестей достопочтенной каэли Зорик. Ванда покачала головой. Мальчишки…

   — Та уважаемая инрэйг, — поправляя себя, пробормотал Гай.

ГЛАВА 5

   Первое из двух занятий каэли Маркар проводилось в громаднейшей оранжерее, походившей на некий прозрачный лабиринт, выполненный из стекла и камня. Небольшие выложенные разноцветными камнями дорожки вели к различным частям бесконечного строения. Некоторые имели прозрачный купол и были буквально залиты солнечным светом. В других местах помещение освещалось только зачарованными сферами. Они парили над головами студентов, не тревожа те растения, что привыкли прятаться от дневного светила. Были места, где остро пахло сыростью и тленом, а порой стоял такой смрад, что слезились глаза. Торопливо выходя из одной такой секции, Ванда спрятала лицо в сгибе поднятой руки, из последних сил стараясь не дышать.

   — Что за ужас? — воскликнул кто-то из ее согруппников.

   В ответ нечто змеевидное, укрытое слоем противной темной жижи, высунулось из секции, поползло к ноге студента и стремительно обвилось вокруг его щиколотки. Гибкий обнаглевший корень илхикамина куатемока собрался утащить к себе неосторожного студента, потревожившего его громким голосом.

   — Как вы можете видеть, — невозмутимо продолжала объяснения Зорик, глядя на попытки подопечного высвободиться, — илхикамин не гнушается и живой плотью для подпитки своих корней.

   — Помогите! — Ян попытался оторвать корень от ноги, но тот оплел ее еще сильнее, уже подтаскивая мальчишку к своему логову.

   — А также можете видеть, что бывает с теми, кто слишком болтлив, когда велено молчать! — Маркар едва шевельнула рукой, веля корню оставить в покое бедолагу.

   Растение нехотя подчинилось, и склизкая змея побега скрылась в темноте секции, откуда послышалось печальное бульканье.

   — Проклятье… — пробормотал Ян, поднимаясь и тряся ногой, чтобы убрать с ботинка грязь. — Подождите меня!

   Возмущенный студент отправился вслед за товарищами, вовсе не горевшими желанием находиться рядом со смердящим согруппником.

   — Илхикамин предпочитает заболоченные земли. Преимущественно обитает на Раудморских топях. Но встречается и на окраине томаринских лесов, в западной части. Оттуда и был привезен в оранжерею образец, который вам представлен сегодня, — рассказывала Зорик.

   Инрэйг шла впереди своих подопечных. Темно-зеленое платье очень шло ей. Яркие огненные волосы Зорик оставила распущенными, только по сторонам лица подобрала их небольшими гребнями.

   Голова буквально кружилась от слабости. Но Ванда наконец смогла нормально дышать, убирая от лица рукав форменной куртки. Она пошатнулась, неловко ступая по каменной дорожке, и была поддержана гибкой цветущей лианой, спустившейся к ней с купола очередной секции.

   — Кто-то не выспался? Или вчера слишком увлекся тренировками? — спросила Зорик, останавливаясь рядом с Вандой.

   Ее золотой взгляд, казалось, видел все насквозь. Инрэйг мягко улыбнулась и подняла руку к своим волосам. Она вытащила один гребень и аккуратно заколола его в основание сплетенной косы Ванды.

   — Давай немного освежим тебя, странная девочка, — улыбнулась Зорик, а затем продолжала вести занятие, как ни в чем не бывало. — Илхикамин относится к линейке плотоядных растений. Но его легко можно спутать с нопалцином куатемока, который находит питание исключительно в донных отложениях…

   — Вот этот пальцин мне больше нравится, — пробурчал Ян, перебивая преподавателя и наконец-то догоняя одногруппников. — Ненавижу все, что пытается меня сожрать!

   — Одного прикосновения стебля нопалцина достаточно, чтобы вызвать сильнейший ожог, — продолжала Зорик, прохаживаясь рядом с лианами, цветущими темно-синими цветами. — А ожог вызывает яд первого уровня, вызывающий полный паралич жертвы. Которая, в свою очередь, непременно утонет, опускаясь на дно.

   Инрэйг приблизилась к студенту, глядя на него пронзительным янтарным взглядом, буквально гипнотизируя своим голосом.

   — Чаще всего на дне Раудморских топей обитают популяции эллеурий — созданий, способных обглодать за несколько минут даже тушу дикого ханка. И вот перегнившими остатками их пиршества и питается так понравившийся тебе нопалцин.

   Ян сглотнул ком в горле, нервно улыбаясь преподавателю.

   — Первое правило безопасности на топях — ваше тело должно быть полностью скрыто одеждой. Никаких открытых участков.

   — Я вообще никогда не собираюсь даже приближаться к этим поганым топям! — возмутился кто-то из группы.

   — Пара илхикаминов будет получше охранных печатей, — хмыкнул Гай.

   — Все враги разбегутся от того, кто будет смердеть на всю округу, — поморщился Раду. — У них будут слезиться глаза, оттого и станут беззащитными. Как, впрочем, и ты, Гай. Тебя эта склизкая зараза слопает первым!

   Слушая болтовню товарищей и объяснения преподавателя, Ванда с удивлением отметила, что голова уже меньше болела от их голосов, в теле ощущалась легкость. Каэли Зорик восстанавливала ее силы через свой гребень? С благодарностью Ванда прикоснулась к украшению. Пальцы слегка покалывало при контакте с золотистыми камнями, которыми оно было инкрустировано. Эта женщина снова выручила ее…

   — Здесь вы можете видеть веренику дурманящую, — тем временем представляла обитателей оранжереи Зорик.

   Приятный тонкий аромат наполнил легкие, стирая воспоминания о посещении логова плотоядного илхикамина. Вереника была невысоким деревцем с корой, походившей на крупную темную чешую. Тонкие ветви причудливо изгибались при приближении Зорик. И непонятно, что тому причина: присутствие инрэйг, или само деревце было живое. Большие бледно-желтые цветы с гладкими блестящими лепестками поворачивались вслед за движениями преподавателя, будто боясь упустить хоть слово.

   — Она цветет. — Ванда с интересом наблюдала за цветами, а те, казалось, в ответ изучали ее, глядя почти черными бархатными сердцевинами. — Разве ее аромат не опасен?

   — Напротив. — Зорик улыбнулась, приближаясь к веренике.

   Словно послушный питомец, деревце потянулось к ней ветвями, а аромат усилился благодаря едва приметной желтой пыльце, поднявшейся в воздух.

   — Опасны не цветы, а плоды вереники. Через несколько дней лепестки опадут и завяжутся плоды. Вызревая, они образуют изингому — разновидность так называемой коробочки. Она распадается на части, разрываясь по швам, и открывает сердцевину с закрепленными на ней семенами. Именно они источают дурманящий аромат, который действует на людей губительно. Он не смертелен. Скорее таковыми могут быть его последствия. Поскольку человек рискует оказаться в опасности, не контролируя ни свой разум, ни действия. Поэтому стоит обходить стороной заросли вереники в этот период, — пояснила Зорик, поглаживая ветку деревца.

   Ох уж этот разум! Ванда вздохнула, вновь ощутив аромат. Что же ей поделать с собственным разумом? И как вернуть утерянные воспоминания? Занятие закончилось, и Зорик повела их дальше, к выходу. Ванда задумалась, любуясь тем, как солнце поблескивало, играя лучами в стеклянных куполах оранжереи. Там, во дворе, шумели деревья, шелестя яркой листвой под порывами ветра.

   — Ветер, ветер тихо шепчет… — отрешенно проговорила Ванда.

   Слова песни зазвучали в памяти. Они казались знакомыми, и в то же время она понятия не имела, где могла их слышать.

   — В летний зной, зимою снежной… Буду песней, буду светом…

   — Что ты там бормочешь, Синхелм? — Гай толкнул ее плечом. Но тут же отпрянул, когда его едва не цапнул за нос Зиль. — Вот нечисть!

   Он поторопился обогнать Ванду, присоединяясь к остальным студентам, спешащим покинуть оранжерею.

   Зорик задержала Ванду, поманив к себе пальцем. Она с любопытством посмотрела на марага, тершегося мордой о щеку студентки.

   — Мертвые души буквально окружают тебя. Ты не находишь это странным? — Инрэйг приподняла медную бровь.

   — Возможно. — Ванда неловко улыбнулась.

   — Откуда у тебя эта прелесть? — Зорик склонилась к плечу девушки, совершенно спокойно приближая лицо к беспокойному духу и разглядывая его. — Я ощущаю присутствие знакомой силы.

   Слушая ее, Зиль приподнял уши и принялся поворачивать голову, наклоняя ее то вправо, то влево. Затем ощерился во все зубы, будто пытаясь улыбнуться. Подарок Кристиана не считал Зорик угрозой?

   — Этот дух был призван и приручен ректором Арда.

   — Точно! — хохотнула Зорик. Выпрямившись, она убирала за спину волосы, которые поддерживались теперь только одним гребнем. — Я-то думаю, что за сила мне знакома? Так это Крис призвал лапушку марага?

   — Да, — не зная, чего от нее ожидать, подтвердила Ванда. — Отец просил его об этом в качестве подарка…

   — Конечно-конечно, — улыбнулась преподаватель. — Я рада.

   — Чему?

   Ванда удивилась, идя рядом с нею по дорожке к открытым дверям оранжереи. Так и бросили их открытыми? Ведь Зорик велела закрывать их за собой.

   — Я рада, что Крис справляется. Он даже сделал подарок.

   — Что вы имеете в виду? — замерла Ванда. — Я же говорила, что он лишь выполнил просьбу моего отца.

   — Так всем и говори. — Зорик легко коснулась ее лба пальцем, вырисовывая некий целительный знак. — Главное всегда будь честна с собой. Доброго дня, странная девочка.

   Зорик усмехнулась. Махнув на прощанье рукой, она легко направилась к выходу, покидая Ванду, которая находилась в некоторой растерянности. Зиль пытался заглянуть в лицо хозяйке, но она только тихо вздохнула. А затем вышла во двор, под жаркое солнце. Фамильяр недовольно заворчал и развеялся туманом, оставляя Ванду наедине с ее мыслями.

ГЛАВА 6

   Стоило начаться большому перерыву, как Ивон получила уведомление о том, что проректор желает видеть ее в своем кабинете. Занятия по артефакторике начинались во второй половине дня. С профессором Тэуссом она пока не виделась. Предполагая, что по поводу ее заявления и хотела говорить Вильят, Ивон взволнованно шла по коридору академии. Поднимаясь по лестнице к нужному крылу замка, она прошла мимо ректорского кабинета, дверь которого была открыта настежь.

   Сам кабинет оказался пуст. Только на столе шуршали бумаги, которые подхватывал ветер, врывавшийся в окно. Ректор забыл закрыть за собой дверь, когда куда-то в спешке уходил? Или сквозняк пошалил, поскольку никогда не запирался замок?

   Из вежливости все же решаясь толкнуть дверь, Ивон захлопнула ее. Селма Вильят ожидала в конце коридора, где располагался кабинет проректора. Серебряная табличка блеснула на темной двери, когда Ивон приблизилась к ней. Девушка мысленно пожелала себе удачи, собралась с духом, сделала глубокий вдох и постучала. Получив разрешение войти, она еще раз свободной рукой пригладила волосы, другой прижимая к груди свои книги.

   В просторном кабинете довольно уютно, как и в прошлый раз, когда посещала его по прибытии в академию. Но сейчас Ивон смотрела не на редкую изысканную мебель или картины на стене. Вильят была не одна. Сама проректор сидела за столом, в высоком удобном кресле. По правую руку от нее, к ужасу Ивон, восседал на небольшом диванчике с резными подлокотниками сам профессор Тэусс. С другой стороны молчаливо, словно провинившись в чем-то, стоял каэль Гарс. Ему не предложили сесть, что являлось дурным знаком. Ивон прекрасно понимала это.

   — Проходите же, Лейвр, — своим особым повелительным тоном проговорила проректор.

   Тэусс поглаживал тощую бородку, поглядывая на студентку маленькими темными глазами под нависшими лохматыми бровями. Смотрел так, словно она была полнейшим разочарованием, которое умудрилось стать им дважды. Ивон прекрасно знала, что без порчи нервов не обойдется. Но все принимало опасный оборот. Что здесь происходило?

   Она мысленно обзавелась лучшим щитом из материнских благословений и шагнула к столу проректора, останавливаясь перед ним. Руки предательски задрожали, но Ивон крепче сжала пальцами книги.

   — Я никогда не думала, что придется вызывать вас к себе по подобной неутешительной причине, каэли Лейвр, — принимая скорбный вид, Вильят покачала головой.

   — Что же в моем простом заявлении вызвало подобные мысли? — спросила Ивон, похвалив себя за то, что голос звучал вполне достойно.

   — Я помню, как горели ваши глаза, как вы были полны энтузиазма и мечтали попасть в группу достопочтенного каэля Тэусса. Не каждому студенту выпадает подобная часть, — продолжала Вильят.

   — Я не ставлю под сомнение профессиональные качества кого-либо из преподавателей Арда, — произнесла в ответ Ивон. — Более того, я уверена, как и каждый из студентов, что в королевской академии преподают только лучшие из лучших. Я лишь прошу о возможности выбора более подходящей для меня тактики обучения. Мне бы не хотелось…

   — Вы лжете, Лейвр! — поднялась со своего кресла проректор.

   — У студентки Лейвр нет причин лгать вам, — вмешался Гарс. — Я прошу вас…

   — Будете защищать и ее? — теперь Вильят перебросила свой гнев на преподавателя. — Возмутительно! Сколько раз будет повторяться эта ситуация, скажите на милость?

   — О чем вы говорите? — не понимая, нахмурилась Ивон.

   — Адэмон Лейвр так гордится вашим распределением, юная каэли. А вы разочаровываете и своего отца, и нас!

   Селма так увлеклась своей речью, что не сразу обратила внимание на то, как Кристиан открыл дверь и удивленно заглянул в кабинет. Что за экзекуцию его проректор устроила сегодня? Прошлого раза оказалось мало?

   — Ваше желание перевода вызвано не чем иным, как неприемлемой влюбленностью в преподавателя! — заявила Вильят.

   — Что?.. — задохнулась от неожиданного обвинения Ивон.

   — Я прошу вас услышать меня, каэли Вильят, — вновь заговорил Гарс, но Рэйван остановил его, приподнимая руку и слегка кивая головой.

   — Что здесь происходит? — спросил он, на этот раз не имея ни малейшего желания выслушивать еще одну проповедь Селмы.

   Проректор резко повернула к нему голову, наконец замечая начальство. Вынужденно стер с лица ехидную усмешку и Тэусс, завидев ректора.

   — Ничего достойного вашего внимания, каэль Рэйван, — едва сдерживаясь из-за того, что Кристиан вновь мог вмешаться в ее работу, произнесла Вильят. — Мы не смеем беспокоить вас.

   — Я просил объяснить происходящее. — Тон Кристиана похолодел.

   — Уже далеко не в первый раз случается подобное со студентками. И преимущественно с первым курсом. Ввиду непрофессионализма каэля Гарса студентки совершают глупости под влиянием недопустимых чувств, — возмутилась проректор. — Та же ситуация возникла и с Лейвр, которая, поддавшись им, решила бросить группу профессора Тэусса. Она подала заявление на зачисление в группу каэля Гарса.

   Уголок губ Кристиана нервно дрогнул. Он вновь жестом остановил попытку Гарса вступиться и за честь побледневшей студентки, и за свою собственную.

   — Вы свободны, Лейвр, — сухо произнес ректор. — Ступайте на занятия. О вашем переводе будете уведомлены после обеденного перерыва.

   Затаив дыхание, едва не плача, Ивон развернулась на каблуках и выбежала из кабинета.

   — Каэль Рэйван! — сжала кулаки Селма.

   — Так что же? — игнорируя ее возглас, Рэйван мрачно усмехнулся, глядя на Тэусса. — Вы действительно настолько самоуверенны? Считаете, будто юные девы бегут от вас, впечатлившись золотыми кудрями артефактора Гарса? Я стою перед вами. Так извольте подняться!

   Возмущенно бормоча, профессор встал во весь свой невеликий рост. Он нервно одернул полы расшитого серебром камзола и кинул почерневший взгляд на дверь, за которой скрылась студентка. Смотреть на беловолосого демона, чья сила уже пробуждалась, змеясь тьмой, он не смел.

   — Жалкое разочарование… — Тэусс вновь пригладил редкую бороду.

   Довольный хоть тем, что смог кинуть эти слова как проклятие, он засеменил к выходу.

   — Вы в точности выразили мои мысли, профессор! — добил его вдогонку Кристиан, заставляя замереть у порога. — Я, конечно, в курсе, кто распускает слухи о вашем непревзойденном мастерстве. И даже знаю, каковы суммы, вложенные в руки «восхищенных» вашим талантом. Но не думал, что вы в действительности уверуете в то, что это истина. Вы жалки, Тэусс. Даже артефакт на моей шее, которым так гордитесь, был создан несравненным красавцем Гарсом. Но выгодно было приписать его создание вам. Как и все другие, в угоду поддержания лжи и вашей бесталанности. Убирайтесь с моих глаз! А вы…

   Кристиан повернул голову к молчавшему Гарсу.

   — Будьте хоть наполовину так уверены в себе, насколько талантливы! Вас ждут на занятии. Почему вы все еще здесь?

   В кабинете заметно похолодало, а опасная тьма уже подбиралась к ножкам стола, выдавая настроение хозяина.

   — Прошу про…

   — Не просите, проклятье! — не удержался Рэйван. — Требуйте! Я не собираюсь поддерживать политику прошлых ректоров. И я не прикажу вам терпеть подобное лишь потому, что вы слишком молоды. Вы сохранили кланкеи, рискнув и привязав их к себе. Ваша сила настолько велика, что вы можете контролировать их все на полной территории академии. Вы не смогли отдать их, верно? В этот раз — не смогли. Единственным выходом было это безумие. И это делает вам честь, Гарс. Творите и дальше. Тень старика Тэусса не сможет перекрыть ваш свет. Недаром же половина первого курса очарована. Так ступайте же!

   Преподаватель не ответил. Смятение плескалось в его голубых глазах. Гарс склонил голову в почтении, и так же молча покинул кабинет, как и ранее профессор. Едва остались наедине, как Вильят ринулась к некроманту.

   — Ты сошел с ума, Кристиан?! — Голос сорвался, благо за пределами кабинета никто этого не слышал.

   — Я устал от обилия двуличных мерзавцев, дорогая Селма, — кинул ей в ответ Рэйван. — Что с тобой происходит? Я никогда не видел тебя такой. Ты превращаешься в старую ведьму.

   — Считаешь меня ведьмой? Не видел меня такой? Может, потому что никогда не смотрел? — возмущенно ответила Селма. — Студентка Лейвр не может перевестись! Иначе и я, и профессор Тэусс потеряем лицо. Это мое решение. Моя работа. Тебе не нужно вмешиваться в эти вопросы, иначе ты все разрушишь. У всякого действия есть свои причины. У всего есть свое место и порядок.

   — Не ты ли умоляла меня образумиться и все изменить, Вильят? Я предупреждал тебя, что за этим последует.

   — Так это месть мне?

   — Нет!

   — Я все больше убеждаюсь в том, что ошибалась, когда просила тебя об этом, — сдавленно проговорила Селма, прижимая ладонь тыльной стороной к своему лбу. — Ты не подходишь для Арда. И если не намерен меняться и действовать в интересах академии, то у меня не остается выбора. При всем уважении к Деверуксу.

   — Что ты хочешь сказать? — Глаза Кристиана опасно сверкнули серебром.

   — Ты сам знаешь, что я имею в виду. Я знаю, что ты хотел сам оставить этот пост, после того как на него вернется Деверукс, чтобы сохранить честь рода. Городские сплетни — это одно. Но совсем другое дело, если будет подано официальное прошение королю. Ты вынуждаешь меня прибегнуть к этим мерам. Если сейчас же не остановишься…

   — Ты угрожаешь мне, Селма?

   — Я спасаю то, что мне вверено.

ГЛАВА 7

   — Я знала тебя еще подростком. И прекрасно помню, через что тебе довелось пройти. Ты был совершенно нелюдим, и Деверукс решил, что только силой можно вынудить тебя покинуть Харланд. Решил, что академия поможет тебе раскрыться. Но твой дед ошибался. И я ошиблась, решив принять его волю. Как я уже говорила, у всякого действия есть свои причины. У всего есть свое место и порядок, — повторила Вильят. — Ты слишком долго жил вдали от мира, не принимая ни его правил, ни порядка. Сейчас ты действительно считаешь, что поступаешь правильно. Считаешь, что добился справедливости. Я знаю, что у тебя доброе сердце. Но ты ошибаешься, Кристиан.

   Гарс получил прекрасную возможность поддержать свой род, возможность преподавать в престижнейшей академии королевства, заплатив свою цену. Это его выбор. А родители студентов предпочитают верить, что их чада обучает умудренный годами и опытом старец. Поскольку таким им видится образ профессора и декана факультета. Это то, что они хотят видеть. Это то, во что они предпочитают верить. И они будут первыми, кто бросит в тебя камень, измени ты хоть что-нибудь.

   Студентка Лейвр и правда очарована Гарсом. Я женщина, я вижу это по ее глазам. И именно это очарование вынудило ее пойти на необдуманный шаг. Я прекрасно знаю сложный характер Тэусса. Я все вижу, я не слепа. Но Лейвр имеет прекрасный потенциал. А открыть для нее все двери по окончании академии может только подпись Тэусса в дипломе и практика под его кураторством. Все это игра. Все это те правила, которые мы вынуждены соблюдать, чтобы был порядок. А ты сеешь хаос. Добро иногда принимает странные формы. Я надеялась, что ты поймешь это.

   — И тогда примкну к вам? Ложь и притворство! Хочешь, чтобы я уверовал и играл в эти игры, Селма? Действительно хочешь видеть меня таким? Я буду не меньшим лицемером, если объявлю, что внезапно ощутил желание взять на себя ответственность за Ард. Но ты не так давно требовала этого от меня. Так отойди в сторону, Селма.

   — Что ты собрался делать? — Голос Вильят дрогнул. — Думаешь, что я не решусь подать прошение королю? Напрасно!

   — Угрожая мне, ты все же наивно надеешься на мою порядочность, Вильят? — Кристиан буквально опалил ее потемневшим взглядом. — Считаешь, что смиренно склоню голову и позволю тебе это?

   — Король и так зол на тебя, — попыталась защититься проректор. — Ты попадешь в опалу. Тебе будет закрыта дорога в Деспин и во дворец! Так что остановись!

   — Разочарую тебя, но повторю твою же фразу: «Все это игра. Все это те правила, которые мы вынуждены соблюдать». Именно поэтому вскоре король получит письмецо от Синхелма, окропленное его кровью и отеческими слезами. Где бравый воин откроет его величеству душу и склонит в горе поседевшую голову, придумав очередную ложь. А я стану героем, который кинулся защищать бедную сиротку и воспитанницу любимца короля. Как думаешь, что скажет на твое прошение Ламон, когда узнает, что проректор Арда устраивала публичный самосуд, обвиняя бездоказательно дочь героя Синхелма в воровстве? Или держала короля за идиота все эти годы, вынуждая нахваливать коротышку Тэусса!

   Или мне поведать о твоем лживом восхищении, ради пополнения казны Арда? Наш король весьма любит, когда ему лгут, не так ли? Совсем недавно ты лично могла в этом убедиться. И насчет твоих жарких речей о порядке в академии… Вы бы давно могли представить Гарса как гениального преемника и протеже Тэусса и готовить старику замену. И больше не нужно было бы этих ухищрений, Вильят. Но предпочли тешить его эго, пользуясь мягким характером молодого преподавателя.

   Что же касается студентки Лейвр, ты прекрасно могла побеседовать с нею лично, если бы действительно хотела вразумить и помочь. Но ты предпочла опозорить ее перед мужчиной, который ей не безразличен. А ведь в столь юном возрасте это убийству подобно. Даже я это знаю. Тэусс — негодяй и бездарь. Конечно же, девчушка не вынесла и нескольких его занятий, при ее-то даре. Может, эти наивные каэли и вздыхают по ночам о кудрях Гарса, но предпочитают учиться у него благодаря таланту.

   — Этого требовали обстоятельства!

   — Не лги самой себе. Да, чуть не забыл… Скоро в Арде пройдет первый бал. Ты, дорогая Селма, убедишь старика Тэусса выступить с хвалебной речью в адрес Гарса и самому представить его как своего обожаемого преемника. Может начинать хвалить его прямо с сегодняшнего дня.

   — Что? — ахнула Вильят.

   — Более того, впредь ты будешь докладывать мне обо всех подобных ситуациях. И действовать в соответствии с моими указаниями, как ректора Арда. И только так. А уж я в свою очередь приму ответственность за последствия.

   — Моя голова… — Селма прижала пальцы к вискам. — Мы обречены…

   — Посети ардовского целителя, — посоветовал Кристиан, пройдя к двери и собираясь покинуть кабинет проректора. — Пусть пропишет тебе успокоительных капель.

   Он вышел в коридор, собираясь идти к себе. Хотя нет… Сейчас лучше подняться на площадку и немного освежиться.

   С того проклятого дня, когда впервые убил, отомстив за отца. Когда едва не выжег собственное сердце, подняв на поле боя всех погибших. Когда и себя похоронил в той битве, поскольку душой так и не вернулся оттуда. С того дня он никогда не ощущал поддержки Деверукса. Ни единого доброго слова. Ни единого теплого прикосновения, позволившего почувствовать себя живым. Он был одинок все эти годы. Был тем, кто не умер, но и не выжил.

   Первые слова, которые выкрикнул после стольких лет молчания, были адресованы Деверуксу. «Я никогда не подчинюсь твоей воле», — кажется, он произнес именно это. С тех пор и повторял, как заклинание, при каждом их разговоре, переходившем в ругань. Дед желал, чтобы он продолжил дело рода, уподобился ему. И сердце его вовсе не болело за единственную родную кровь.

   Как он может быть счастлив в этом месте? Как может открыть душу, находясь здесь? Что хорошего может быть в Арде? Кристиан устало вздохнул, глядя, как дверь его кабинета со скрипом открылась настежь. Вот же… Кто-то из студентов постарался? Неумело прилепил на его кабинет печать с заклинанием «аруса». Чтобы дверь перед ним сама открывалась, стоило хозяину приблизиться. Да видно регулярно прогуливал занятия по рунным печатям, поскольку дверь теперь жила своей жизнью, открываясь, когда самой хотелось.

   — Вот уж спасибо за заботу…

   Нужно найти героя, сделавшего этот подарок и заставить все исправить. Рэйван покачал тяжелой от усталости головой. Идя дальше по коридору, он привычно ощутил колебание собственной силы и немного приподнял левую руку. Быстрая тень скользнула по рукаву, собираясь нестабильной тьмой на его плече. Кристиан усмехнулся, продолжая следовать к лестнице.

   — Как дела у твоей новой хозяйки? — спросил некромант непоседливого духа.

   Глаза Зиля затлели, он выпустил острые как бритва когти, впиваясь ими в рубашку Рэйвана. Хвост марага обвился вокруг его руки. Идя по широким ступеням лестницы, Кристиан почувствовал, как вновь отозвалась его суть, принимая послание фамильяра. Тревога, смятение, жгучая тоска, страх одиночества — все это полоснуло словно когтями.

   — Она страдает… — неслышно, одними губами произнес Рэйван, спускаясь вниз.

   Лестница казалась бесконечной. Пройдет время и эта рана станет старым шрамом, будет ныть иногда, как боевая, отзываясь на непогоду. Но сейчас слишком свежа. Кристиан отпустил духа, повелев возвращаться к хозяйке.

   Он снова подумал, была бы Ванда куда счастливее, не согласись он в Беренгарде на условия Синхелма. Возможно, тогда она не узнала бы всей горькой правды. Все же Синхелм странный человек. Казалось, что все, чего хотел — сохранить свою геройскую репутацию. Сохранить до конца. Ведь в итоге получается, что он прямо святой отец. Для всех он тот, кто воспитал сироту. И даже не стал заключать договорной брак, дав шанс дочери продолжить обучение в королевской академии. А уж она — сплошное разочарование. Ни благодарности, ни смирения, как подобало бы юной каэли.

   Отчего же Синхелм так желал, чтобы дочь сама взяла на себя всю вину за происходящее? Ведь он явно хотел, чтобы Ванда винила только себя в неудаче. Кристиан ощутил неистовое желание иссушить заклинанием Синхелма и заполучить его память. Что же хранил в душе этот человек?

   В какой-то момент, уже и сам не понимая как, Рэйван оказался перед входными дверьми, ведущими во внутренний двор замка. Большой перерыв еще не завершился, и большая толпа студентов грелась на солнце. Более разумные наслаждались тенью беседок. Те, что не могли усидеть на месте, плескали друг в друга водой из фонтанов, бродя босиком по их каменным широким бордюрам. То тут то там слышался смех и деланно испуганный писк девиц.

   Мрачной тенью, едва не заставлявшей увядать яркую траву под ногами, Кристиан прошелся по двору. Остановился в центре, чувствуя, как чья-то робкая магия коснулась его. Рэйван приметил несколько разрумяненных студенток, шептавшихся под громадным старым деревом у беседки. Упирая кулаки в бока, некромант ощутил, как свежий ветер принялся ласкаться, порывами заставляя трепетать ткань рубашки. Он подхватывал пряди белых волос, да так, словно кто-то перебирал их пальцами. Через мгновение позади ректора взмыли в воздух прозрачные струи фонтана, переплетаясь и сверкая на солнце причудливыми крыльями.

   Что они творят? Совсем страх потеряли? Слушая вполуха шелестевший тихий шепот, Кристиан сурово сдвинул брови.

   — Тот, кто испортил дверь ректорского кабинета! — грозно заговорил некромант, овеваемый теплым ветром. — Если ни на что лучшее не способен, кроме как сквозняки устраивать, уж лучше и вовсе не ставить печать. Даю сутки, чтобы заклинание было выполнено безупречно. Иначе я сам найду виновника.

   Рэйван прошествовал обратно к замку, постаравшись распугать воспитанников Арда змеившимся по его следу черным туманом. Даже велел ему собраться пугающими черепами, напустив могильного холода. Вы только посмотрите на них… То собирают все нелепейшие сплетни, приписывая ему все существующие грехи. То обнаглели настолько, что решили своей непутевой магией заботу проявлять. Поди пойми этих шумных надоед…

ГЛАВА 8

   Давая коню напиться, Яр спешился. Он опустился у кромки воды на колено, собираясь умыться. Уже совсем стемнело. Только ночное небо рассыпало свои яркие звезды, да плескалась в реке стая уоки — мелких рыбешек, бледно светившихся в темной воде. Носились между стеблями лилий, словно неугомонные духи. Ночь, а все еще душно. Умыв лицо и шею, Яр поднялся во весь рост, прислушиваясь к шумевшему за спиной лесу. Все звуки были привычными. И шелест листвы на высоких яльмарах. И тихая, прерывистая песня серокрылой айки, где-то там, высоко в ветвях. Вот она вспорхнула, и сухая кора посыпалась вниз.

   Яр придержал поводья, поворачиваясь и глядя вдаль на извилистые берега Валмидоры. Здесь течение было совсем тихим. Огромные листья речных лилий мерно покачивались на спокойной воде. А сладкий аромат цветов дурманил голову, особенно в этот час, особенно в духоту.

   Вода стекала за шиворот, вынуждая вздрогнуть. Яр потянул за шнурок, висевший на шее. Холодный медальон скользнул по груди, но никаких необычных ощущений не вызвал. Томаринец не обладал и каплей магии, что порой создавало немало проблем. Особенно когда приходилось скрываться или наоборот — выслеживать цель. Однажды полукровка Хельга, прибившаяся к разбойничьему клану, вручила ему этот медальон. Якобы тот должен подать сигнал в случае использования кем-либо поблизости магии. Легкая вибрация, а порой и жжение позволяли определить, что стоило ожидать атаки.

   Учила Хельга многому, сама являясь инрэйгом, пусть и не чистой крови. Яр никогда не спрашивал, что привело ее в томаринские леса. Но уже давно привык доверять ей, не раз проверив в бою.

   Некоторые из охотников, с которыми схватился некромант в трактире Джухайна, обладали магией земли. Яр чувствовал слежку в городе, прекрасно понимал, что некоторые ищейки были людьми ректора Арда. Но вот другие… Эти охотники наверняка не отступятся. Особенно когда идиоты решили, что так близки к завладению томаринской печатью. Они продолжат слежку. И именно этот факт вынудил разбойника выбрать путь, пролегавший по берегу реки.

   Как учила Хельга, для мага земли вода не лучшее соседство. Ибо буквально растворяет его магию, ослабляет. А тут целая Валмидора. Земляных надлежит убрать... Такие никогда добровольно не остановятся. Но, будучи простым смертным, Яр не обладал силой, способной противостоять магам. В отличие от инрэйг, которой послушно было все живущее в лесу, от зверя до колючих зарослей маслинника.

   То, что он больше не один, Яр понял, уже возвращаясь в лес. Слишком тихо стало, будто он в какой-то момент напрочь утратил слух. В груди запекло, словно кто-то приложил жаркий уголь к голой коже. Артефакт сработал. Выругавшись беззвучно, Яр увидел, как стали приподниматься на дороге мелкие камешки, зависая в застывшей пыли. Земля под ногами едва ощутимо задрожала. Чувствуя опасность, конь привстал на дыбы, вырывая поводья из руки томаринца. Он отпустил, позволяя коню отбежать, прекрасно понимая, что это позволит ему избежать гибели.

   Яр кинулся к спасительным деревьям как раз в тот момент, когда смертельный град камней обрушился на него. Один задел скулу, второй рассек плечо, еще несколько оставили порезы на ногах. Разбойник схватился за шершавую ветку яльмара, изловчился и подтянулся, забираясь на нее.

   — Эй! Томаринец! Глупо зря тратить время. Просто отдай мне ее, — послышался хриплый голос мага. — Обещаю, что в таком случае твоя смерть будет легкой.

   — Какая щедрость… — пробормотал Яр, быстрым взглядом окидывая окружащие деревья.

   Острый слух помог расслышать приближение еще как минимум двух противников. Оставалось надеяться, что они окажутся простыми смертными, как и он сам. И что кое-кто поторопится, как и уговаривались.

   Темно. Он легко мог уйти от обычных преследователей. Но едва сделает шаг по земле, как маг почует его. Не даст сойти с места, образуя подобие магической трясины. Земля поглотит его. Нужны деревья. Высокие. С удобными ветвями. Держась за ствол, Яр сжал в свободной руке один из своих клинков.

   — Не испытывай мое терпение! — Голос переместился, и это говорило о том, что враг обходил его.

   Сообщник мага напал с другой стороны, надеясь, что разбойник отвлекся. Яр отреагировал мгновенно, ожидая чего-то подобного. Кинжал нападавшего вонзился в ствол рядом с его плечом, но разбойник успел увернуться. Его нож метнулся в ночь, блеснув серебром. Послышался хриплый вскрик и черный силуэт дернулся у зарослей, медленно оседая на землю.

   Один был ранен как минимум. Дрожь в земле усилилась и сверху на их головы посыпалась старая кора да сухие тонкие ветки. С пронзительными вскриками откликнулись ночные птицы, улетая прочь. Конь встревоженно заржал где-то вдалеке.

   — Отдай ее! — теряя терпение, выкрикнул маг. — Иначе познаешь всю мою силу!

   Яр криво ухмыльнулся, отгоняя подкрадывающийся страх. Маг знал, что рядом с рекой, увы, вовсю развернуться не мог. Но и этого достаточно, чтобы как минимум забить его камнями до смерти.

   — Где тебя носит? — тихо пробормотал разбойник, щурясь и вглядываясь в окружающий лес.

   Яр уловил движение впереди, затем справа. Что ж, оставаться на месте больше смысла не было. Ближайшее дерево и ветви на нем оставляли небольшой шанс на удачу. Дорожная пыль и камни вновь были подняты магом с дороги, включая те, что разбросаны по лесу. Они замерли смертельными снарядами, ожидая неосторожного движения томаринца.

   — Проверим твое везение, приятель! — Яр шумно вдохнул полной грудью, изловчился и спрыгнул в темноту внизу, в последний момент все же ухватившись за край ветки.

   Ободрал кожу на ладони, но сжал ее крепче, пытаясь удержаться второй рукой и подтянуться. Сбивая листья и мелкие ветки, град камней пронесся по ночному лесу. Яр стиснул зубы, получив ощутимый удар в спину. Внизу послышался вскрик преследователя. Маг не удосужился выставить щит на своих сообщников? Ему было плевать и на них.

   Томаринец не стал ждать продолжения атаки, уже высмотрев следующую цель, и устроился удобнее на широкой ветке. Прыжок!.. Спина нестерпимо заныла, но удалось. Камни вновь ожили, несясь за жертвой. Наконец Яр смог разглядеть земляного. В темной накидке с глубоким капюшоном, маг остановился на поляне, даже не пытаясь скрыться от томаринца. Поднимая руки ладонями вперед, он принялся бормотать очередное заклинание.

   Яр услышал треск. Ощутил, как вздрогнуло, словно живое, дерево под его руками и подошвами ботинок. Земля тоже пришла в движение, едва не идя волнами, шелестя высокой травой.

   — Где печать? — выкрикнул маг, и дерево, на котором находился разбойник, принялось с треском клониться к земле.

   Нож сейчас был бесполезен… Сверкавший вокруг земляного щит убеждал в этом прекрасно. Падая вместе с деревом, Яр попытался схватиться за соседнюю ветку, но в этот раз не повезло. Рука поймала пустоту и через мгновение он рухнул на землю, сипло вскрикнув, чуть не придавленный выкорчеванным яльмаром. Получив свою добычу, земля принялась тянуться к его ногам и рукам, словно собираясь погрести разбойника заживо. Томаринец попытался приподняться, понимая, что острая боль в груди не позволит этого. Наверняка повредил ребра при падении. Прекрасно…

   Вторжение конкурирующей магии он заметил не сразу. Только вновь пытаясь пошевелиться и выбраться из холодного плена земли, Яр поднял взгляд к ночному небу. Рой светящейся мошкары уж слишком неестественно принялся кружить над этой частью леса, выстраиваясь идеальным кругом. Затем еще одним и еще… Он знал только одного человека, который мог использовать для создания печати простую лесную мошкару. Взмах тонкой руки — и между кругами вспыхнули золотистые знаки. Инрэйг резко опустила руку ладонью вниз, и лес ожил, зашевелился, пришел в движение, встряхиваясь диким зверем, выходящим из спячки.

   Старый трухлявый пень приподнялся со своего векового места и засеменил на тощих корнях к Яру. Скрипя и осыпая его лицо трухой, принялся откапывать томаринца, пытаясь освободить из плена. Поваленный яльмар вновь поднимался, упираясь ветвями в мягкую землю, будто громадными руками. Мощные корни пробивали сырую почву, уходя обратно и позволяя дереву встать на прежнее место, едва не задевая Яра.

   — Ты настолько жалок, что привел девку сражаться за тебя, томаринец? — хохотнул земляной, но вышло несколько криво.

   — Ты настолько глуп, что сунулся в томаринские леса с парочкой смертных? — прозвучал мелодичный голос.

   Яр ухмыльнулся, но тут же прижал руку к груди, где ныли ребра.

   — Не очень-то ты торопилась, — просипел он, глядя на подругу.

   Пень, будто изрядно потрепанный пес, уселся рядом с разбойником.

   — Разве я не вовремя? — не сводя яркого золотого взгляда с мага, отозвалась Хельга.

   Они схватились, каждый призывая свою силу. Земля взорвалась, пошла волнами, заставляя валиться деревья, которые моментально сплетались там, в вышине, густыми кронами, удерживая друг друга и не давая упасть. В воздухе остро запахло свежим деревом и сырой землей. Укрывая голову, Яр смотрел, как гибкие корни яльмаров вырывались из-под земли, змеясь и подбираясь к земляному. Вода в реке дрожала, и бледно-сиреневый туман пыльцы растревоженных лилий поднимался над ней.

   Маг вновь попытался призвать свою силу, зло выругавшись, когда сверкающий щит побледнел перед ним. Корни настигли его, повинуясь хозяйке, опутывая и удушая. В какой-то момент лес снова затих. Яр поднялся во весь рост, широко расставив ноги, чтобы удержаться. Теперь он в полной мере мог ощутить каждую полученную рану, поморщившись и зайдясь сиплым кашлем.

   Веля своим лесным помощникам вернуться в первоначальное состояние, Хельга приблизилась к другу. Давненько они не виделись… Прибавился свежий шрам у брови, что заставило Яра хмуриться. В черных одеждах томаринцев она походила на тень. Только яркие глаза да огненные волосы оживляли образ, который Яр бережно хранил в памяти. Где-то там, далеко в сердце. Молча…

   — Ты опоздала, проклятье, — проворчал он.

   Хельга не ответила, схватила его за ворот куртки, перепачканной землей, и притянула к себе. Ее губы прижались к его губам, не давая отстраниться. Да томаринец особо и не желал этого. Чувствовал, как многочисленные раны перестало нестерпимо жечь. А ребра уже давали возможность мало-мальски нормально дышать.

ГЛАВА 9

   В отблесках огня, разведенного в небольшой пещере, волосы Хельги казались продолжением пламени. А глаза блеснули золотом, словно у дикого зверя. Яр снял испорченную куртку и стянул рубаху, подставляя раненую спину умелым рукам подруги. Порезы затянулись, но те, что поглубже, все еще кровили. Яр не мог позволить ей истратить всю драгоценную силу на него. Оттого и повел плечами, отстраняясь, стоило Хельге вновь попытаться использовать магию.

   — Повязки будет достаточно. Затянутся сами.

   — Что вынудило тебя задержаться в городе? — сдаваясь, спросила женщина, разрывая тонкие полоски ткани и осторожно вытирая рану на спине друга. — Ты никогда так подолгу не оставался в Валмире. Учитывая присутствие короля, твое поведение вообще смахивает на безумство.

   У входа в пещеру нечто заскреблось, словно когтями по камням, и послышался тихий скрип. Затем, преспокойно обходя охранную печать, ввиду одной и той же магии, к ним из темноты засеменил уже знакомый старый пень. Подобрался на изогнутых корнях к огню, стряхнул труху и присел, будто уставший путник. Хельга вздохнула, глядя на нежданного визитера.

   — Совсем забыла о тебе, дружок.

   Она уже собиралась прекратить действие магии. Но пень всем своим видом выразил немой упрек, и инрэйг махнула на него рукой.

   — Утром сделаешь это. Пусть погреется, — понимая, как странно прозвучали его слова, отозвался Яр.

   — Кажется, ты завел приятеля, — устало усмехнулась Хельга. — Но ты так и не ответил на мой вопрос.

   — Я думаю. — Яр перевел дыхание, стараясь не показать подруге, что ребра все еще саднили. — Я почти уверен… Нет, проклятье, я уверен, что нашел ее! Мне так кажется, Хельга.

   Закончив управляться с его ранами, она опустилась на каменный пол пещеры рядом с Яром, принимаясь глядеть на костер.

   — Хочешь сказать, что ты задержался, поскольку нашел Трин? — Она недоверчиво посмотрела на томаринца. — Ты уверен, Яр? С тех пор как кто-то распустил слух о существовании печати, без конца появляются охотники, желающие ее заполучить. Идиоты действительно верят, что она якобы откроет им доступ к сокровищам Томарина, награбленным разбойниками. Они идут на любые уловки.

   — Я знаю. Томаринской печати нет. И никогда не было. Как нет и никаких сокровищ. Пьяная болтовня в трактире и не такие небылицы порождает. Мы никогда не реагировали на попытки кретинов-охотников раздобыть то, что не существует. — Яр приблизил ладонь к огню, задумавшись ненадолго. — Но все они как один пытались поймать кого-нибудь из томаринцев и выведать «тайну». На этот раз все иначе. На этот раз явилась девушка. Что-то кольнуло здесь, понимаешь?

   Яр коснулся своей груди нагретым у огня кулаком.

   — Сам не понимаю, отчего появились такие наивные мысли. Но в тот вечер я прихватил старый ящик и согласился прийти на встречу. Помощник трактирщика сказал, что пришла девушка. Студентка Арда. В сопровождении самого ректора академии. Это не была простая уличная девка, которая сыграла бы что угодно за горсть монет. И у нее был знак на руке. Не татуировка, а нарисованный свежими чернилами. Она смогла открыть ящик, Хельга. Ты можешь представить мое изумление?

   — Смогла открыть? — нахмурилась Хельга. — Она студентка этой проклятой академии? У богов странное чувство юмора… И что же? Трин признала себя дочерью Броза? Чего желает? Каковы ее намерения? Говори же.

   — Когда мы виделись в последний раз, меня вежливо отослали подальше с явной надеждой больше никогда не встретиться.

   — Что? — удивилась подруга, бросая в огонь использованные бинты.

   — Она похожа на отца. Тот же упрямый взгляд. На мать совсем немного… И она не узнала меня. Я мог измениться за прошедшие годы, но ведь не настолько. — Голос Яра охрип и стал тише. — Кажется, она ничего не помнит, Хельга. Но это еще не все.

   — Что же?

   — Она зовет себя Вандой Синхелм.

   Томаринец поднялся вслед за подругой, когда та сорвалась с места, сверкая гневным взглядом.

   — Синхелм? — Губы Хельги презрительно изогнулись.

   — Эта девушка считает его отцом, — с трудом договорил Яр.

   — Проклятье, Яр! На тебе чары? Навели морок? Или ты сошел с ума? — возмутилась разбойница. — Хочешь, чтобы я поверила во все это?

   — А что прикажешь мне делать? Я не имею магии. Могу взломать практически любой обычный замок, но не знаю вашей силы. А она смогла открыть ящик под охранной печатью. На это был способен только Броз, поскольку сам поставил печать. И я видел, как маленькая Трин делала то же самое, когда прятала там сушеные цветы, пока отец не видел. Броз разрешал ей. А малышка думала, что смогла перехитрить его защиту. Поэтому я и взял ящик с собой — чтобы проверить. Как объяснишь это? — Яр вопросительно посмотрел на подругу.

   Он потянулся за рубахой, надевая ее обратно и подкатывая рукава.

   — Эта девушка не искала никаких сокровищ. Она не похожа на охотницу. И некромант при ней, как тень. Я не верю в обман или хитрость. Прошу тебя рассказать об этих новостях Калвагу. А мне нужно вернуться в город.

   — Думаешь, я дам тебе просто так уйти в Валмир, после того как сказал, что объявилась та, кто зовет себя дочерью Синхелма? — Хельга сжала кулаки.

   Ненависть ее была так сильна, что волосы наливались цветом. Казалось еще немного, и вспыхнут, как пламя за спиной.

   — Все может оказаться вовсе не тем, чем кажется, Яр. Что если в этот раз охота ведется не за печатью? Что, если все это очередная попытка Синхелма…

   — Я должен убедиться в этом сам, — твердо ответил Яр.

   Он приблизился к Хельге и опустил руку на ее плечо, глядя в янтарные глаза.

   — Остались только вы с Калвагом, — глухо проговорила она. — И больше не будет никого, кто сможет открыть правду.

   — Ты ведь знаешь… — Яр тепло провел поцарапанной рукой по ее волосам. — Никто не станет слушать двух разбойников, каковыми мы сейчас считаемся. Все, что нам остается — это надежда. И вера. Вера в то, что однажды Томарин вновь оживет и обретет свое сердце. Это будет лучшей местью всем демонам, что глядят на нас из прошлого. И будет лучшим доказательством. Я готов рискнуть, Хельга. Что моя жизнь? За нее давно объявлена цена и объявления расклеены по всем столбам Валмира. Мы не можем отступиться. Мы искали все эти годы, но ошибались, искали не там. Он забрал Трин. Это был он. Поэтому не могли найти ее. Ты ведь понимаешь, что это шанс.

   — Этот шанс может стать твоей гибелью, — мрачно ответила Хельга. — Я иду с тобой в город.

   — Я справлюсь сам.

   — Сегодня ты меня не убедил!

   — А вот это было нечестно… — Яр потер небритую щеку возле пореза и прошел к выходу из пещеры.

   Он прислонился плечом к холодным камням, сложил руки на груди и услышал, как треснул рукав в месте, где был ранее порван. Томаринец поглядел на шумевшие верхушки яльмаров. Они четко выделялись на фоне предрассветного неба, начинавшего светлеть у горизонта.

   — Скоро они зацветут. Как в тот день, когда Трин появилась на свет, — задумчиво произнес Яр. — Как думаешь, если она увидит это, сможет вспомнить?

   — Яр… — Хельга остановилась рядом.

   — Да?

   — Я знаю, как ты был предан Брозу. И знаю, как был предан его семье. Но даже если эта девочка действительно Трин, то прошло больше десяти лет. И если не помнит прошлого, все это время она была во власти Синхелма. Была воспитана им. Считает его своим отцом. Верит каждому его слову.

   — Я понимаю, Хельга, — сухо заговорил Яр, повернувшись к подруге. — Оттого и хочу все выяснить. Но если в человеке есть благородство — этого не скрыть. А в ней оно есть. Синхелм наверняка использует ее. Нужно проследить. Нужно вернуться в Валмир.

   Пень поскребся корнями и проковылял к ним, будто собрался присоединиться к компании.

   — Ступай, дружок! — Хельга махнула рукой, жестом провожая лесного старика.

   Поднимавшееся солнце делало небо все прозрачнее, разбавляя ночные краски. Зачарованный пень в последний раз замер на пороге пещеры, словно прощаясь, и покачиваясь побрел к лесу. Там, достигнув мягкой сырой земли, укрытой слоем опавших листьев, он усердно принялся окапываться на новом месте. Затем, спрятав старые уставшие корни, задремал, словно потрепанный зверь. Только звонким утром, когда первые лучи солнца скользнули по укрытой росой траве, на обломанной ветке зазеленела пара молодых листьев. Небольшая надежда. Она нужна каждому. И старому пню, и лесному разбойнику.

ГЛАВА 10

   Дожди не прекращались уже вторую неделю. И без того полноводная Валмидора выходила из берегов, превращая город и его окрестности в подобие острова. Растревоженные непогодой топ-шу носились в грозовом небе, блестя чешуей и наводя тоску. Обуздать реку дело нехитрое для опытных магов. Но приказом Ламона это запрещено ввиду возможного нанесения вреда драгоценным речным драконам. Вот и заливала Валмидора луга, заставляя дикую живность подбираться ближе к городу, а птиц оккупировать террасный сад в Арде.

   Краснокрылая таллула, устроившаяся с птенцами на дереве перед их окнами, доставала обитателей общежития уже третий день. Спускалась на подоконник и своим длинным белым клювом стучала в стекло, нагло требуя угощения с самого рассвета. Угомонилась лишь когда Зиль как следует рыкнул, материализовавшись у окна. Таллула унеслась прочь, теряя яркие перья, сверкавшие как пламя.

   Время шло, но от короля или отца не было вестей. Разгулявшаяся стихия тому виной? Или их правитель тянул время, испытывая нервы на прочность? Ванда устроилась на подоконнике в комнате общежития. Прислонилась головой к холодному стеклу и наблюдала за непрекращающимся дождем.

   Ивон умчалась в библиотеку, уже неделю не имея сил скрыть свою радость по поводу сделанного профессором Тэуссом объявления. Ну надо же, совершенно внезапно злобный старикашка собрался на заслуженный отдых! И совершенно случайно именно в тот момент, когда Ивон едва не собралась вешаться на собственных косах от отчаяния.

   Кристиан решился на переворот в академии? Ванда ощущала тревогу. Не грозит ли это чем-нибудь ему самому? Потревожив змеиное гнездо, будь готов к тому, что тебя захотят укусить. И так беспрестанно мучило чувство вины за то, что Кристиану пришлось рисковать своей головой перед королем. И чем дольше отсрочивался ответ Ламона, тем сильнее становилось это чувство.

   Каждый вечер, как Кристиан и велел ранее, она являлась к нему с докладом. Ванда прекрасно знала, что некромант читал ее без труда и понимал все чувства, что таились в душе. Но все равно заставлял пересказывать во всех подробностях события прошедшего дня. Заставлял говорить и говорить, пусть Ванда и злилась. Сначала девушка сочла это наказанием. Но потом поняла, что только так сын Смерти мог исцелять ее. Рэйван просто не оставлял ей времени терзать себя мрачными мыслями. А если его не было рядом, то всю работу за жениха усердно выполнял Зиль.

   Особенно нравились духу занятия в корпусе боевых магов. А именно тренировочные площадки. Казалось, мараг впитывал в себя исходящую от хозяйки энергию, ловя каждое движение Ванды и не сводя с нее горящих глаз. Все призрачное тело фамильяра напрягалось, когти буквально впивались в камни. И зверь наблюдал, наслаждался боем, пусть и тренировочным. Выглядел так, будто и сам не прочь присоединиться к живым. Но сдерживался, оставаясь на месте и подчиняясь приказу хозяйки.

   И что настораживало Ванду еще больше, явно увеличивался в размерах. Она прекрасно знала, как выглядят взрослые особи марагов. Дикие, чудовищного размера звери, способны убить одним ударом лапы. Но стоило боевому пылу Ванды утихнуть после тренировки, как вредное существо сжималось беспокойным комком, вновь устраиваясь на ее плече.

   Что ж, одно занятие было отменено из-за плохого самочувствия преподавателя, но свободное время заканчивалось. Ей вновь нужно покинуть общежитие и спешить. Следующая лекция у каэля Торина Морруса, преподающего у них рунологию. И был он так стар, что делалось невозможным перемещение его на кланкее. Оттого и преподавал боевому факультету в аудитории основного замка.

   Но хотя и льет дождь, приказ Хэйла о самостоятельной подготовке никто не отменял. После занятий придется лететь на тренировочные площадки. Ванда была этому рада. Поупражняться с тонуканом — самое то. Тогда не останется сил предаваться тоскливым мыслям и мучительно ожидать известий из столицы.

   Покидая комнату, Ванда направилась по коридору к проходному залу, собираясь там подняться по лестнице в нужное крыло замка. Благодаря непогоде и сверкавшим в небе молниям Ард выглядел как никогда мрачно. Старинные доспехи, украшавшие коридор в простенках между окнами, только усиливали этот эффект. Их потемневший металл поблескивал при вспышках молний. Казалось, что вот-вот воины оживут и сойдут со своих каменных пьедесталов.

   У лестницы было оживленно. Но Ванду радовало, что при ее приближении уже не смолкали так резко. Меньше стало и смешков и унизительных словечек, брошенных вслед. За пару недель новости приелись. Что ж, во всем есть свои плюсы. Нужно замечать каждый, иначе нервы не выдержат.

   — Синхелм! — послышался знакомый голос, и тяжелая рука обхватила за плечи, едва Ванда поднялась на ступеньки.

   Не успела она обернуться к обнаглевшему Шагриму, как Зиль сработал раньше. Материализовался перед лицом товарища и предупреждающе зарычал. Осторожно Талл убрал руку, для надежности спрятав ее в карман штанов. Довольный фамильяр сверкнул глазами и растаял, решив, что справился с работой. Причем с таким усердием выполнял ее, только когда приближался Шагрим. Было ли это совпадением? Ванда вздохнула, понимая, что уж точно нет.

   — Лекцию Моррус будет читать в аудитории на втором этаже. В расписании внесли изменения, — предупредил Талл.

   И когда успели? Ванда не сдержала улыбки, проходя мимо колонн небольшого зала. Замечая знакомое свечение, она увидела Лейтона. Умай оставил работу и кивком ответил на приветствие. Ванда махнула молчаливому приятелю, держа в руке прихваченные в комнате тетради, показывая, что продолжала изучать их. Лейтон, словно простой уставший человек, прислонился плечом к колонне, провожая Ванду взглядом. Его светящийся силуэт мягко замерцал, сгущаясь. А через мгновение он уже стоял, практически обретя истинный облик. Лейтон прижался спиной к холодным камням, и казалось, даже ощущал их холод. Проклятье… Чувства так переполняли его, что не смог контролировать себя.

   Разбитые губы с засохшей на них кровью дрогнули. Мужчина закрыл глаза. Он оставался без движения до тех пор, пока его вновь не охватило призрачное сияние, превращая его в ардовского прислужника. Да, это то, кто он есть теперь. Вернее, то, что он есть. Он — умай. Неупокоенная душа. Он мертв. Давно мертв, хотя боль и не ушла никуда. И он должен сдерживаться. Как бы невыносимо больно не было…

   В огромной аудитории было, как всегда, шумно. Всех первокурсников боевого факультета собрали вместе, объединяя некоторые занятия, включая и рунологию. Половина помещения оставалась полностью свободной — каменная, лишенная окон. Они были лишь в другой части аудитории. Кафедра темного дерева находилась там же, а перед нею полукругом располагался длинный стол. За ним и сидели в один ряд студенты, внимая тихому голосу каэля Торина Морруса. Пожилой тучный мужчина двигался неспешно, прохаживаясь перед первокурсниками. Голос еще ни разу не повысил. Но отчего-то вызывал желание слушать молча, не мешая болтовней.

   По правую руку от Ванды сидел Шагрим. Он подмигнул девушке, когда она глянула на него. Слева устроился Нейл Димер, силясь сосредоточиться на словах преподавателя и время от времени зевая в кулак. Ванда сложила руки на груди, ощущая спрятанные под курткой наручи и таким образом чувствуя поддержку Лейтона.

   — Каждый может написать руны. Даже простой деревенский мальчишка, — неспешно продолжал говорить Моррус.

   Иногда его голос прерывался раскатами грома, а седина казалась более яркой в свете зачарованных огней и сверкавших молний.

   — Каждый из вас научился писать их еще в раннем детстве. Но заставить знаки служить, ожить, откликнуться — это уже другое дело. Для этого требуется сила, сокрытая в каждом из вас. И я сейчас говорю не только о магии, что течет в крови воспитанников Арда. Руна как зверь — она чует своего хозяина. Либо вы повелеваете ею, либо сгодитесь лишь на то, чтоб выводить каракули в тетрадях. Твердость духа! — Торин ткнул в их сторону толстым пальцем. — Твердость духа, господа студенты! И высшая ответственность за каждого дикого зверя, выпущенного вами в свет.

   Как обычно, немного пофилософствовав, толстяк Моррус приближался к темной стене и творил свою магию. Будучи земляным, он проговаривал заклинание, неспешно проводя рукой, повернутой ладонью к стене, и оживлял ее. Точнее, оживали камешки практически идеальной круглой формы, которые до этого обрамляли стену своеобразным контуром. Приходя в движение, они собирались в причудливые узоры, повинуясь силе мага. Очередной огромный рунный знак возникал перед студентами, четко очерченный благодаря бледно осветившимся камням.

   — Знак Тарус — земля, — шумно вздохнул преподаватель, явно уже мечтавший присесть и дать отдых ногам. — В сочетании с линейкой знаков Итгарм обозначает привязку. К предмету либо к живому существу.

   Слушая объяснение, Ванда торопливо записывала. И время от времени локтем толкала в плечо Нейла, когда тот уж совсем начинал клевать носом. Чем всю ночь занимался, раз не выспался? Димер что-то невнятно бормотал в ответ, порываясь сосредоточенно выводить те самые, ранее названные Моррусом каракули в тетради. Глядя на эти письмена, Ванда не удивилась бы, призови Димер некую проклятую сущность в аудиторию. Хорошо, что он не являлся некромантом…

ГЛАВА 11

   К концу занятия дождь почти стих, хоть небо в рваных темных облаках и предупреждало, что радоваться рано. Гигантские лужи блестели по всему двору, на это Ванда обратила внимание, выглянув в окно. У нее был неплохой шанс добраться до тренировочных площадок до того, как погода вновь испортится. Ужин можно и пропустить. Тогда останется больше времени на тренировку. Сила практически полностью возвратилась, и она не была истощена. Этим необходимо воспользоваться и наверстать упущенное время. Ванда прошла мимо столов к выходу из аудитории.

   — Как все же быстротечно время, — проговорил у кафедры Моррус.

   Ванда обернулась, не уверенная, что преподаватель обращался именно к ней. Может, старик просто предавался размышлениям вслух, что порой и происходило. Но смотрел на нее.

   — Я помню вашего отца совсем мальчишкой, стоявшим в этой аудитории передо мной. И вот теперь наблюдаю за тем, как дочь Фемира Синхелма постигает науки Арда. — Маг тихо и как-то устало улыбнулся, опираясь широкой ладонью о край скрипнувшего стола.

   — Вы учили моего отца? — Ванда сделала шаг к Моррусу. — Каким он был в ту пору?

   — Беспокойным, как и все мальчишки.

   — Он был одним из лучших студентов. Я привыкла слышать это, — повторяя за преподавателем, улыбнулась Ванда.

   — Он был одним из тех, кто упрямо стремился к этому, — несколько уклончиво ответил Моррус. — Эта троица в свое время наделала много шума.

   Давая уставшим ногам отдых, маг опустился в скрипнувшее под его немалым весом кресло.

   — Троица? — Ванда подошла и остановилась рядом с ним, опуская тетради на кафедру. — Я считала, что у отца был один близкий друг — Эрвиг Фергас.

   — Нет. — Моррус задумчиво покачал седой головой. — Отчего же один? Трое их было. Все с факультета боевой магии. Огнетворцы. Фемир, Дэнвей и Фергас. Да. С первого курса как сдружились, так и все время вместе…

   Моррус замялся, вытащил из кармана белоснежный платок и промокнул лоб.

   — На пятом курсе твой отец возглавил студсовет. Эрвиг был при нем заместителем. Все трое входили в десятку лучших студентов Арда. Фемир занимал первое место. Эрвиг — четвертое.

   — А Дэнвей? Отец никогда не упоминал о нем, — удивилась Ванда. — Он тоже преподает в академии? Или как отец — на службе короля?

   — Не упоминал? — несколько поник Моррус. — Дэнвей был вторым. Особых амбиций у него не помню. Но учеба, в общем, давалась легко. Наверное, это несколько расстраивало товарищей, которые прилагали немало усилий. Дэнвей был другим. Ему стоило родиться инрэйгом. Характером на них походил больше. Возможно, и судьба бы сложилась иначе. Но его руки приняли огонь…

   — Почему вы говорите с таким сожалением? — поинтересовалась Ванда.

   Ворвавшийся в открытое окно сырой ветер едва не сбил тетради на пол. Она подняла их с кафедры, ровной стопкой прижимая к груди. Моррус не спешил ответить на вопрос. Казалось, преподаватель и сам был не рад, что начал этот разговор.

   — Тот год был полон сожалений, — наконец проговорил маг. — Пусть они остаются в прошлом. Но все же жаль, что после выпуска Фемир ни разу не навестил Ард. Я хотел бы его увидеть. Эрвиг остался. Справился. Ну что же я все по-стариковски ностальгирую? Память она такая — помнишь то, что хотел бы забыть, и забываешь то, что так необходимо. Например, я совершенно забыл, что меня ждут на третьем этаже, у каэля Хаммуса. Это никуда не годится. А вас, юная каэли, кажется, ожидают товарищи. Вон истоптали весь порог.

   Маг, кряхтя, поднялся, еще раз промокнул лицо платком, затем затолкал смятый лоскут ткани в нагрудный карман.

   — Я прошу простить мое любопытство. Но мне хотелось узнать об отце больше. Вы могли бы рассказать мне о его учебе в Арде? Когда выдастся свободное время. Обещаю, что надолго не отвлеку вас, — с надеждой проговорила Ванда.

   — Давно это было. Так давно… Что толку поднимать пыль? Идите, Синхелм. Учитесь прилежно.

   Тяжело ступая, Моррус первым неспешно покинул аудиторию. Ванда смотрела ему вслед, чувствуя некоторое разочарование. Пытать старого мага не могла. Но любопытство разбирало в некоторой степени.

   — Тот год? Что-то случилось в Арде, когда отец учился здесь?

   Направляясь к выходу и проходя мимо ожидавших у дверей одногруппников, Ванда размышляла о том, кого могла расспросить. Не стоит надеяться, что подобная информация хранилась в библиотеке. Да и столько лет прошло, что лишь старые преподаватели в курсе. Можно попросить Кристиана. Мог ли он что-то знать? Скорее всего, нет. Ведь особо не вникал в историю академии.

   Подумала Ванда и о Зорик Маркар. Женщины ведь часто любопытны… Спросить? Инрэйг была значительно моложе ее отца. Конечно же, пришла в Ард намного позже. Но вдруг ей что-то известно? Ванда представила себе, как отправится с вопросами к тому, кто уж точно мог поделиться достоверной информацией. Вот бы удивился Фергас, заявись она с подобной просьбой.

   Шумная компания отвлекла ее от этих мыслей. Предстояло еще одно занятие — последнее на сегодня. Затем начнется время, отведенное боевому факультету для самостоятельной подготовки.

***

Площадка для кланкеев была залита водой. Лужи блестели по всему двору. Сами экипажи находились под специальным навесом, гарантирующим, что останутся сухими, несмотря на непогоду. Ванда прошла к свободному кланкею, чувствуя, как рубашка становилась влажной благодаря сырому воздуху. Применять собственную силу для просушки одежды было делом бесполезным. Скоро снова хлынет дождь, и она в любом случае промокнет до последней нитки.

   Берясь за рукоять экипажа, Ванда почувствовала чье-то присутствие. То же самое происходило с Зилем, объявившимся на сиденье. Рядом находился кто-то из родственной ему магии. Оборачиваясь, Ванда заметила неспешно приближавшуюся Дель. Шла она, придерживая руками подол платья, обходя лужи и с опаской поглядывая на проносившиеся рядом кланкеи. Подойдя к Ванде, Дель остановилась. Изящно пригладила и без того безупречно ровные волосы и натянуто улыбнулась.

   — Прячешься, как призрак, Синхелм. Или как теперь тебя величать в свете последних…

   — Сплетен? — Ванда нахмурилась. — У тебя стало так много свободного времени после изгнания с должности главы студсовета? Теперь занимаешься коллекционированием сплетен? Отличный финал блистательного пути. И Фемир Синхелм все еще мой отец. Родной по крови или нет, это тебя не касается.

   Рядом опасно зарычал Зиль, призрачная шерсть его вздыбилась. Алые глаза вспыхнули, встречаясь с взглядом некромантки.

   — Меня это более чем касается, Синхелм. Особенно в свете последних событий. — Черный туман обволакивал землю вокруг ног Дель.

   — И каким же это образом? — В свою очередь Ванда чувствовала, как нагрелись резные рукояти кланкея.

   Так недолго испортить питомца Гарса. Но что нужно от нее Дель?

   — То, что произошло в Белом зале, более чем возмутительно! — Дель приняла вид оскорбленной праведницы.

   — Говори яснее, либо не трать зря мое время, — сухо потребовала Ванда. — Мне необходимо соблюдать расписание и явиться на тренировку.

   — Ты можешь думать о тренировке в такой час? Дикарка по сути, и по всей видимости, дикарка по рождению! Где Синхелм тебя подобрал? Впору подозревать родство с вердианцами.

   — Ты забываешься, Шеридан! — Глаза Ванды вспыхнули золотом, а воздух вокруг опасно нагрелся. — Смеешь сравнивать меня с врагами королевства?

   — Для меня ты — первый враг, — тем же тоном кинула ей Дель. — Иных слов просто нет. Из-за тебя Кристиан попал едва ли не в опалу у короля. Из-за тебя он в такой опасности! Ты, жалкая сиротка, вынудила его встать на защиту и рисковать собой. Да! Он благороден. Разве мог поступить иначе? Но это твоя вина. Делишки твоей семьи должны решаться за стенами Арда. И теперь еще смеешь задирать голову и смотреть мне в глаза?

   — Ты повредилась умом, Шеридан? — нервно усмехнулась Ванда. — Каким образом тебя касаются дела моей семьи и решение, принятое ректором академии? По какому праву кидаешься подобными обвинениями?

   — По праву его будущей жены! — выпалила Дель, гордо приподняв подбородок.

   Рядом скептически рыкнул Зиль. Склонив клыкастую голову набок и прищурив один глаз, мараг смотрел на бывшую главу студсовета. Словно примерялся — откусить той голову, прекратив мучения, вызванные слабоумием, или пусть доживает свой век в жалких фантазиях.

   — Что? — Рукоять кланкея хрустнула в руке Ванды, осыпаясь обуглевшими кусками между пальцев.

   — Да. Я не хотела говорить об этом до официального заявления Кристиана. Но ты вынуждаешь меня. Глава рода Рэйванов и мой отец согласны на наш брак. Все остальное лишь формальности. Вскоре я войду в замок Харланда его женой и полноправной хозяйкой. Поэтому не смей даже приближаться к моему жениху, Синхелм. Не смей подвергать опасности то, что принадлежит мне.

   Слушая ее, Ванда вспомнила письмо Деверукса, ранее прочитанное ею в доме каэли Мюрн.

   — Кристиан Рэйван не вещь, чтобы принадлежать кому бы то ни было. И волен сам отвечать за свои действия, как и принимать решения по собственному усмотрению. Если желаешь это оспорить, то почему бы не отправиться к нему. Обсуди все лично, как и подобает невесте. Наверняка Кристиан с удовольствием тебя выслушает.

   — Ты смеешь называть его по имени? — раздраженно спросила Дель.

   Ванда мысленно выругалась. Но сдержалась и ровным тоном ответила:

   — Что взять с такой дикарки, верно?

   Она развернула поврежденный кланкей, давая понять, что странный разговор окончен. Нужно будет извиниться перед Гарсом и признаться, что сожгла рукоять.

   Дель не спешила отступать, продолжая спор. А едва попыталась помешать кланкею подняться в воздух, как Зиль не удержался, разрывая округу яростным рыком.

   — Мерзкое создание! — Дель возмущенно отступила на шаг.

   Ботинок ее попал в неглубокую лужу, которую ранее так старательно обходила. Брызги грязи полетели на платье, приводя старшекурсницу в негодование. Довольный местью, Зиль растворился, позволяя хозяйке подняться к небу, практически полностью укрытому темными облаками. Ветер здесь отлично остужал. То, что сейчас нужно. Ванда повела экипаж в сторону боевого корпуса.

   Должна ли она воспринимать всерьез сказанное Дель? Выходит, письмо Деверукса не было пустой угрозой внуку. Но и Кристиан сказал свое слово. Хотя… Что, если в свете последних новостей дед не позволит их союз? Она не родная по крови роду Синхелмов. Эта причина достаточно веская, чтобы разорвать не только объявленную помолвку, но и сам заключенный брак. Что, если станет помехой для Кристиана в получении такого дорогого ему Харланда? Была ли Дель права? Она приносит несчастья…

ГЛАВА 12

   В сегодняшней парной практике ей выпала тренировка с Гаем. Вечно улыбчивый, говорливый и немного безалаберный, в бою он оказался быстрым, как тень, неожиданно собранным и действующим с холодной расчетливостью. Уже в который раз Ванда пыталась одолеть одногруппника, но безрезультатно. Ярость согревала, несмотря на проливной дождь. Одежда их вымокла до последней нитки, а волосы противно липли к лицу. Коса словно нарочно растрепалась, выпуская из плена непослушные пряди. Тряхнув головой, Ванда обтерла лицо рукавом.

   Плечо ныло от усилий, как и запястье. Но тонукан упрямо поднимался, зажатый мокрыми пальцами. Гай снова принял стойку, поднимая и свое оружие. Бледный защитный контур сверкал вокруг них. А Зиль от нетерпения переминался с лапы на лапу, оставаясь единственным сухим на площадке. До шерсти призрачного марага дождю не добраться.

   Гай сделал выпад. Ванда повторила движение, отбивая удар. Тонукан рассек воздух, разбивая прозрачные капли дождя. Работать парно с применением магии им до сих пор было запрещено. Практиковать применение первых изученных рун дозволялось Хэйлом только в одиночных самостоятельных занятиях. Вскоре все покинули площадки, и Ванда собиралась воспользоваться этим, чтобы продолжить в одиночестве, без посторонних глаз. Идти на ужин желания не было. Она останется здесь.

   Дождь студил не только тело, но и мысли. И этим был желанен. Но одно сейчас беспокоило на удивление сильнее ожидания известий из столицы. Сегодня Кристиан снова велит явиться к нему. Заговорит, примется расспрашивать… И она должна будет стоять перед ним, глядя в лицо, каждая черточка которого стала так знакома за последние встречи. И то, как немного склонял голову влево, когда не доверял ее вранью. И то, как оттенок серебряных глаз менялся от светлого к темному, в зависимости от настроения некроманта. За последние пару недель и ее душа сменила все оттенки, отзываясь на его слова, взгляд или просто молчаливое присутствие рядом.

   Кристиан сказал, что не разорвет договор, что между ними нечто большее. Сказал, что ему плевать, чья она дочь. Не любовь и не влюбленность. Соприкосновение душ. Тепло и желание коснуться. Ухватиться за рукав и просто ощущать, что этот человек реальный. Чтобы не потеряться в безумии всего происходящего вокруг.

   Ванда чувствовала все это. Все, в чем и Кристиан признался ранее. Но после слов Дель находилась в смятении. Спросить Кристиана напрямую? Но до чего же страшно услышать ответ! Она поймет его. Безусловно, поймет желание сохранить землю и свой дом. Разве могла принудить сомневаться в выборе? Разве вообще могла хоть что-то требовать от него? Кристиан Рэйван и так сделал больше чем кто-либо.

   Но проклятье! Она не хотела даже мысли допускать, что какая-то Дель однажды станет хозяйкой в Харланде. Будет звать Кристиана «дорогой» и лезть с поцелуями.

   — Проклятье… — Очередная атака Гая на этот раз была отбита.

   Этот факт вызвал одобрительный рык у Зиля. Мараг вздумал вырасти, теперь доходя хозяйке почти до талии. Он воодушевленно бил хвостом по мокрым камням, а глаза сверкали углями. Гай кивнул напарнице, вновь принимая стойку. Удар. Еще удар. Снова… Ванда сконцентрировала внимание на его движениях, пытаясь припомнить все, что было прочитано в старых тетрадях Лейтона по тактике боя. Шаг назад. Взмах. Разворот. Рука с тонуканом отклоняется, чтобы нанести упреждающий удар…

   Было еще нечто, пока не желавшее толком подчиняться ей, как ни практиковалась. Щит и противодействие ему. Она читала записи умая, но там подобная практика описывалась лишь вскользь. Либо у нее были не все тетради. Кристиан говорил, что, возможно, ее память утрачена не из-за пережитого несчастья. А виной тому наведенный морок. Подобное заклинание является родственным щиту. И раз уж она обладает некоторой силой, позволяющей преодолевать его, то обязательно должна изучить этот раздел.

   Но обучение велось так медленно… Это сводило с ума. Порой терпения совершенно не хватало. Как же хотелось получить все сейчас! Именно сейчас. Может, вопреки запрету Кристиана поискать кого-нибудь в Валмире? Того, кто способен снять морок или хотя бы ослабить его действие? Но какая-то часть ее была непростительно труслива… Да. Она отчаянно желала знать правду и в то же время страшилась ее.

   Морок был сильным, и слишком долго она находилась под его воздействием. Вмешательство ведьмака могло причинить необратимый вред. И если кто-то использовал это заклинание, чтобы стереть ее память, то в чем могла быть причина? Хотел ей зла? А может, хотел оградить от неминуемого отчаяния, когда откроет свое сознание? А может, и не было морока? Ошибался ли Кристиан, предполагая его?

   Звук скрестившихся палок вновь привлек внимание Хэйла. Вымокший, как и его беспокойные подопечные, он сложил руки на груди и наблюдал за тренировкой. Иногда выкрикивал хриплые команды, поправляя неточные действия. Иногда в его словах было мало приличного, что вынуждало Ванду скрипеть зубами.

   Но некогда думать о манерах!

   — Что за устаревшая тактика?

   Хэйл провел ладонью по мокрому лицу. Дождь тут же уничтожил все усилия, вновь стекая по нему крупными каплями. Это освежало и злило одновременно. Девчонка сегодня была рассеянной. Поначалу. Да, у Гая Юрнера большой потенциал. Но как глупая не поймет, что не уступает ему? Все дело в отсутствии концентрации. Он сам был таким в свое время. Когда все демоны, гостившие в душе, окружали его, словно реальные. Путали, отвлекали, вынуждали мысли разлетаться осколками, а сердце — сжиматься. Он был так же рассеян. Телом она на занятии, а мыслями совершенно в ином месте. Но все же смогла собраться под конец тренировки, что не могло не радовать.

   Что касается начальной практики использования рун и их первых слабых комбинаций… Хэйл тихо выругался, припоминая прошлое занятие. Самоучки! Одному из мальчишек едва не подпалили зад, другому сожгли половину волос. Решили, что имеют опыт, если до академии втихаря таскали папенькины книги из библиотеки или брали уроки у частных магов-идиотов? Вы только посмотрите на них! Они, видите ли, уже готовы применять не то что линейки первого уровня, а целые боевые печати!

   — Кахнер! Раду! — выкрикнул он, с раздражением указав пальцем на одного подопечного, затем на другого. — Еще раз!

   Затем Хэйл снова посмотрел в ту сторону, где продолжали тренировочный бой Юрнер и Ванда. Перевел взгляд на мертвого духа, явно наслаждавшегося зрелищем. Ты глянь, как вымахал. Фамильяры не такая уж редкость. Хватало их и у студентов Арда, правда, в последнее время увлечение это несколько поошло на убыль. Но убийцу-марага Хэйл видел впервые. В качестве фамильяра, подаренного девице, разумеется. Распускают слухи, что Синхелм расстарался для дочери. И уговорил ректора приручить духа. Но сомнение одолевало мага. Хотя какое ему дело, кто так озабочен безопасностью девчонки? Он лишь делает то, что положено преподавателю и куратору этих мокнущих недотеп…

   — Где она набралась этого? — нахмурился Хэйл и тряхнул головой, разбрызгивая по мокрой рубашке воду. — Эту тактику давно не преподают.

   Синхелм давал уроки? Интересный выбор. В любом случае тот, кто надоумил девчонку выбрать для отражения четвертую позицию, был весьма не глуп.

   — Ей никогда не сравниться даже с тенью Синхелма, — проговорил рядом Фергас, подходя неспешно и останавливаясь возле Хэйла.

   — У нее нет нужды становиться вторым Синхелмом. Она будет собой. Если хватит мудрости — просто будет собой.

   Хэйл не повернулся к декану, сощуриваясь и продолжая наблюдать за боем. Мысленно понимал, что рисковал вновь вызвать гнев Фергаса. Но шея просто отказывалась гнуться в приветствии или даже поворачиваться. Зачем явился? Снова хотел запугивать его или требовать покалечить кого-то из студентов? Да к хаосу! Хэйл сделал вид, что полностью сосредоточен на занятии, продолжая отдавать команды тем, кто мокнул за защитными барьерами.

   Фергас тоже смотрел на площадку. Его темный взгляд остановился на силуэте девушки, сегодня находившейся в паре со средним сыном Уго Юрнера, хозяина Эйнслея. Достойный сын своего отца. Даже крепче будет, чем старший сын. Так считал и сам Уго. Пока мальчишка этого не знает, но наверняка придется сместить первенца рода в праве наследования.

   Но девчонка Синхелма… Фергас помрачнел и стиснул тонкие губы. Как Синхелм мог поступить с ним подобным образом? Как мог не предупредить по поводу этого приемыша? Сколько бы проблем удалось избежать, знай он заранее. Ведь действовал бы иначе. Одно дело родная кровь того, кто всегда считался близким другом. Другое дело — неизвестное дитя, подобранное им на одной из дорог королевства.

   Будь девчонка знатной крови, так просто ее бы не скрыть. Даже во время войны, даже во время стольких потерь. Боги! Зачем Синхелм принял ее в свой дом? Лишился ума от горя, потеряв родную дочь? Это правда? Проклятье…

   Но сейчас Фергас отвлекся от гневных мыслей. Он снова наблюдал за Вандой, и снова непонятное чувство охватило его. То самое, которое закралось в душу при первой их встрече. Это чувство Фергаса беспокоило больше всех остальных. Чувство непонятной тревоги, смешанное с ощущением неопределенной опасности. То самое чувство, от которого в висках стучит и сводит живот, как у неопытного мальчишки. Чувство никак не формировалось в мысль, раздражая и вынуждая стискивать зубы в молчаливой ярости.

   Он даже забыл, как злился на стоящего рядом Хэйла и его непростительную самонадеянность. Проклятье! В свете последних событий он даже не мог выполнить свою угрозу. Объявить королю, что уже второй его генерал скрывал правду о собственном ребенке, притащив его в Ард, было сейчас опасно. Ламон устроит такую проверку, что полетит слишком много голов. Включая и тех, кто ему еще нужен. Тех, кого мог использовать при надобности. Так что пусть бастард Майллака пока порадуется своей мнимой удаче.

   Фергас смотрел и смотрел на студентку, щурясь от непрекращающегося дождя. Изучал каждое движение, пытаясь понять, что же с нею было не так. Как она держала спину, и этот упрямый взгляд исподлобья, когда сил почти не оставалось, но девушка никак не могла признать это. И очередной разворот тонукана для отражения удара. Под каким углом оружие рассекало мокрый воздух. Такой своеобразный поворот запястья, что позволяло облегчить нагрузку и уменьшить боль. И шаг в четвертую позицию, когда всякий другой применил бы третью…

   Фергас снова вгляделся в черты лица девушки и почувствовал, что не дышит. Он просто не мог вдохнуть сейчас, когда озарение, наконец, настигло его. Оно сжало грудь, оно выбило воздух из легких. Заставило сжать кулаки до боли, а глаза налиться ярким золотом. Только в последний момент маг сдержался, переводя дыхание.

   Невозможно… Это просто невозможно! Синхелм точно сошел с ума! Проклятый вояка утратил всякий рассудок! Иначе он просто не мог объяснить причину, по которой притащил в свой родовой замок это дитя. Да еще и назвал своей дочерью.

   — Безумец… — сквозь зубы проговорил Фергас, не заботясь, что его мог услышать стоящий рядом Хэйл.

ГЛАВА 13

   Под конец тренировки Ванда явственно ощущала на себе чей-то пристальный взгляд. Нет, это был не Хэйл. Преподаватель срывал голос, пытаясь вбить в их головы хоть немного знаний, и дай ему волю, наверняка вбивал бы их тонуканом. Ванда заметила уходящего Фергаса, когда занятия были окончены и товарищи стали покидать площадки. Пришел сюда как декан? Или за ней следил? Ванда не льстила себе до такой степени. Но была встревожена, припоминая прошлое происшествие со статуей.

   Предпримет ли Фергас еще какие-то попытки навредить ей? Как поведет себя, когда наконец будут получены известия от Ламона? Ведь не пожалел, даже зная, что подверг опасности единственную дочь лучшего друга. Что остановит мага теперь, когда ему известно, что она приемыш? Или Фергас знал раньше? Мог отец написать об этом в своем письме?

   Ванда проводила его взглядом и замерла, когда на мгновение обернулся. Возможно, ей показалось, но на лице декана промелькнуло нечто сродни смятению или даже, что совершенно невероятно, страху. Затем маг вновь стал привычно мрачным, отвернулся и отправился прочь, к отведенному для кланкеев крытому хранилищу.

   Оставшись одна на опустевшем дворе боевого корпуса, Ванда склонилась над чашей небольшого фонтанчика с питьевой водой. Она полностью вымокла, но умирала от жажды. Напившись, посмотрела на тяжелое небо. Облака метались по нему, словно ее мысли. Но пока Кристиан не вздумал искать ее, Ванда опустила на плечо тонукан и вернулась к тренировочной площадке. Выбрала в этот раз ту, что полюбилась больше ввиду своего расположения. Находилась она дальше всего от главных построек корпуса. Вот где действительно уединение.

   Ванда проговорила команду, и старые статуи послушно пришли в движение, неспешно вырисовывая на мокрых камнях необходимый контур. Щит вспыхнул бледным голубым цветом, как и глаза каменных стражей. Дождь вновь припустил, но на этот раз ей не нужно было сосредотачиваться на своем противнике. Сейчас сама была для себя и враг и союзник.

   Сейчас никто не смотрел, не оценивал, и она могла действовать и двигаться, лишь повинуясь собственному чутью. Закрывая глаза и позволяя одному дождю быть свидетелем, Ванда начала свой танец с оружием. Первая линейка. Пусть самые простые. Терус… Идо… А затем — Цэан… Осторожное пламя всполохами возникало в воздухе, вторя движениям стихийницы. Дождь казался золотым, отражаясь крупными каплями в магическом огне.

   Признаться, вначале он неожиданно залюбовался ею, забыв, что был сердит. Оказавшись на залитой дождевой водой площадке, Кристиан собирался окликнуть негодяйку. Вздумала пропустить не только ужин, но, по всей видимости, и ежевечерний визит к нему! Снова решила проверить себя на крепость? Но глядя на тонкий силуэт девушки, на то, как мокрая рубашка облепила тело, понял, что это он решил проверить свою волю.

   — Почему без куртки?

   Перед бандой мелковозрастных ухинов так же расхаживала? В этой почти прозрачной рубахе под дождем? Что тут у Хэйла на занятиях происходит? Глаза потемнели, и Кристиан тряхнул головой, убирая с волос воду. Без толку. Под дождем, как под душем. Мараг первым почуял его присутствие. Оживился, приподнялся на лапах, алые глаза вспыхнули углями. Назвала Зилем. «Малое зло»? Это кто из них двоих был мелким злом? Дух или его боевая невеста? Рэйван сощурился, окидывая оценивающим взглядом часть тренировочной площадки. Довольная усмешка коснулась его губ, а у ног уже ластилась тьма.

   Преодолеть защитный барьер для него было делом пустячным, поскольку это позволял ректорский статус. Его атака была внезапной и Ванда, конечно же, не смогла толком отразить ее. Одно удовольствие наблюдать за смятением на ее лице.

   — Ты… — опешила Ванда.

   — У тебя проблемы с ориентацией в Арде? Кажется, сейчас ты должна быть в совершенно другом месте, — прохладный, словно дождь, взгляд Рэйвана скользнул по ее лицу.

   — Я всего лишь хотела немного поупражняться, — попыталась оправдаться Ванда.

   Она вынужденно жмурилась, поскольку задирала голову, глядя на стоящего рядом некроманта. Дождь попадал в глаза, что весьма раздражало. Ему-то хорошо, наклонился к ней и преспокойно разглядывал. Только теперь вдобавок вода с его волос капала на ее лицо.

   — Что ж, — с опасной улыбкой проговорил Кристиан. — Поупражняться так поупражняться.

   — Что ты задумал? — насторожилась она, сжимая мокрый тонукан.

   Где-то в высоком небе сверкнула молния и оглушительно громыхнуло.

   — Снимай, — коротко велел Рэйван.

   — Что? — Ванда прикрылась свободной рукой, будто бы это могло спасти.

   Взгляд некроманта потемнел, проследив за ее неловкими действиями.

   — Я имел в виду наручи, Спичка.

   Она нахмурилась и не спешила выполнить странный приказ.

   — Снова хочешь получить ожоги?

   — Не слишком ли ты самонадеянна, полагая, что я позволю ранить себя?

   Ванда ничего не ответила, вернула тонукан в крепление на поясе и принялась расстегивать мокрые манжеты рубашки. Пуговицы не собирались слушаться. Все же победив, она подтянула рукава и сняла снаряжение. Ванда прошлась по площадке и оставила наручи возле довольного Зиля. Стоило наклониться, чтобы опустить на мокрые камни вещи, как ее немедленно лизнули в щеку, ободряюще рыкнув.

   Она выпрямилась во весь рост, готовая принять бой, неожиданно предложенный Кристианом. Хотел проверить, на что была способна? В любом случае это куда лучше, чем находиться с ним рядом, в мучительной близости, наедине в кабинете. Или еще хуже, в его комнате. Лучше, чем подбирать слова и отводить взгляд, боясь, что снова прочитает все мысли и поймет, чего так боялась. Она ведь не решится спросить его. Жалкая трусиха… Куда проще сжать кулаки и получить очередную порцию синяков и ссадин. В бою не нужно думать о манерах или пытаться быть красивой. Боги… Она хотела быть красивой для этого некроманта! Хотела, чтоб глядя на нее, Кристиан думал… О чем же он должен думать? Проклятье…

   Ванда медленно повернулась. Он стоял посреди площадки, у ног клубился черный туман, собираясь замысловатыми пугающими тенями. Силуэт Рэйвана четко выделялся на фоне темного неба и сгущавшихся ранних сумерек, а все благодаря непогоде. Вода с его светлых волос стекала за воротник расстегнутой рубашки. Тонкая ткань облепила мощные плечи и грудь. Он был красив сейчас…

   Ректорский медальон блеснул в очередной вспышке молнии, давая Ванде возможность прийти в себя. Уголок губ Кристиана дрогнул, будто прекрасно знал, какое он производил впечатление. Некромант отвел руку в сторону. Тьма послушно обвила запястье, скользнув к ладони и образуя подобие кнута.

   — Удиви же меня, — снова усмехнулся некромант, делая выпад.

   Прекрасно помня, как Рэйван управлялся с этим оружием в трактире, Ванда едва смогла увернуться от опасной петли. Не давая захватить себя, она ощутила приливший к рукам жар и крепче сжала тонукан. Ладонь легла ровно посередине, активируя несколько нанесенных лично ею рун, позволяя использовать в бою оба конца оружия. Площадка осветилась огненными всполохами, смешиваясь с тьмой и поглощая друг друга.

   Кристиан снова атаковал, явно поддаваясь и лишь наблюдая за тем, какие ответные действия предпримет Ванда. Он одобрительно кивнул. Согласный с ним зарычал и Зиль, стоило его хозяйке вполне прилично отбить удар.

   Глаза Ванды налились золотом, а знаки оживали на ладонях, поднимаясь выше, едва не до локтей. Несдерживаемая сила пробуждалась на полную мощь. Снова атака, и в этот раз удар хлыста пришелся по тонукану, обвивая его тугой петлей. Кристиан дернул оружие на себя, но Ванда ловко провернула в воздухе палку, рывком освобождаясь и кидая встречное заклинание.

   Кристиан остановился и покачал мокрой головой, когда огненная сфера так и не достигла его, остановленная выставленным в последнюю секунду щитом. Ванда и сама не поняла, как сработала инстинктивно, укрывая его от собственного удара. Она неловко посмотрела на раскрытую ладонь, обращенную к Кристиану.

   — Я так дорог тебе?

   — Я всего лишь не хотела получить очередной выговор за причинение вреда ректору, — поспешно объявила Ванда.

   Не желая слушать ее ложь, Кристиан снова замахнулся кнутом. В этот раз он не поддавался, но и не собирался ранить. Призрачная петля обвилась вокруг талии Ванды. Одного рывка было достаточно, чтобы притянуть к себе, вынуждая прижаться к груди. Поднимая голову и окунаясь в его взгляд, Ванда дрогнувшей рукой сильнее сжала тонукан. Знаки жгли ладони, выдавая всплеск силы. Но все смотрела в лицо Кристиана, окруженная опасными всполохами огня. Он ведь пострадает. Она опасна. И не могла навредить ему. Никогда. Но если ее сила сейчас выйдет из-под контроля…

   Его губы были прохладными… Только прижавшись к ним в поцелуе, Ванда осознала, что сделала это сама. Сама, проклятье. Притянула за ворот мокрой рубашки и поцеловала. Только из соображений безопасности. Только потому, что помнила, как смог в прошлый раз остановить ее огненную стихию. А вовсе не потому, что так хотела этого. Тонукан гулко стукнулся о камни, выпав из разжатых пальцев, и Ванда замерла на мгновение.

   Отстраниться не смогла, поскольку крепкие руки обняли за талию, сменяя кнут. Всем телом Кристиан ощущал ее жар, несмотря на проливной холодный дождь и вымокшую одежду. Вокруг все темнело и темнело. Кристиан сам чувствовал себя продолжением этой тьмы. Но держал в объятиях солнце, самонадеянно решив, что имел на это право. Он ответил на поцелуй, сжимая кольцо рук все сильнее, словно пытался впитать хоть немного света и согреться им. Мокрые волосы Ванды пахли травами, а вкус губ был прекрасен. Мягкие, податливые, они неумело отвечали ему, приоткрываясь навстречу. Всполохи огня, смешиваясь с призрачными тенями, продолжали свой опасный танец, окружая их и выдавая все чувства.

   Сегодня днем, случайно услышав ее разговор с Дель, Кристиан понял, что Ванда не придет к нему. Предпочтет остаться здесь, предаваясь мрачным мыслям. Потому и пришел сам. Ему не нужно было слов. Он прекрасно понимал, что беспокоило ее. И понимал, что сам полон смятения.

ГЛАВА 14

   Посланник короля прибыл на рассвете, когда земля приняла в себя часть вод Валмидоры, давая реке вернуться в берега. Из-за ливней некоторые дороги так развезло, что до сих пор считались непроходимыми. Но та, главная, уже позволяла Валмиру прекратить свою вынужденную изоляцию.

   Склонный к театральности монарх не выбрал быстрый и подходящий способ оповестить своих подданных. Что ж, стоило ожидать подобного от Ламона. Нет, королевский раахай был слишком банален, хотя нипочем ему любая непогода и расстояния.

   Едва солнце принялось подыматься над замком, к воротам прибыл угрюмый молчаливый мужчина в сопровождении доброго десятка воинов. Привез он с собой внушительный свиток с гербовой королевской печатью, который вручил ректору академии. Причем вручил лишь после полного собрания руководства Арда и вызова студентки Синхелм, как повелел Ламон.

   Полночи Ванда находилась в тревожном предчувствии, не имея возможности уснуть. Словно ожидала, что обязательно нечто произойдет. Что и подтвердилось, едва за нею явился один из ардовских стражей. Ванда торопливо оделась, приводя себя в порядок и проверяя перед зеркалом в комнате, что выглядела достойно. Что бы ни произошло, что бы ни огласили сегодня в зале собраний, она должна держаться с достоинством.

   Зиль кружил вокруг хозяйки, прекрасно чувствуя ее тревогу. Мараг не утерпел и рассыпался черным туманом, собираясь комком на плече Ванды. Обвивая длинным хвостом ее предплечье, дух попытался заглянуть девушке в лицо, буквально соприкасаясь с нею носами.

   — Зиль, — попыталась нахмуриться Ванда.

   Ее немедленно лизнули в нос. Затем в щеку.

   — Мы справимся. Верно? — спросила она, непонятно к кому обращаясь.

   То ли к себе самой, то ли к беспокойному мертвому духу или к встревоженной Ивон. Подруга, повторяя за марагом, кружила по комнате, нервно заплетая косу.

   — Мы справимся. Справится, — как молитву повторяла Лейвр.

   — Не отвлекайся на меня на занятиях. — Ванда повернулась к соседке. — Имя моего отца и расположение к нему короля снова сделают свое дело. Наверняка в послании говорится о том, что мне милостиво разрешают продолжить учебу. И велят каждое мгновение своей никчемной жизни помнить об оказанной чести.

   Ванда нервно улыбнулась. Вышло криво. Ивон покачала головой, и волосы ее ожили, выдавая волнение.

   — Я бы хотела пойти с тобой.

   — Я знаю. — Ванда с теплом глянула на нее.

   — И я мысленно буду с тобой. Знай это, — жарко заверила Ивон.

   — Спасибо. — Ванда посмотрела на входную дверь, понимая, что должна спешить.

   Выходя в коридор общежития, девушка последовала за стражем, терпеливо ожидавшим ее. Она была благодарна Кристиану за то, что не перенес ее с помощью медальона. Он давал время подготовиться, собраться с мыслями и духом. Он просто давал ей время.

   Зал собраний находился в центральной части замка. Сегодня дорога к нему казалась бесконечной. Зная, что снова предстанет перед толпой, всеми их глазами, Ванда мысленно заставляла себя успокоиться. Будь что будет. Подходя к темным двустворчатым дверям, она задержалась, пока страж открыл их. Затем склонил голову, прощаясь, и оставил студентку на пороге.

   Ну, чем раньше все произойдет, тем раньше и закончится. Верно? Ванда прошла вперед, останавливаясь перед длинным полукруглым столом. Здесь было достаточно светло, благодаря многочисленным высоким окнам. Хоть погода радовала, подарив сегодня чистое небо. День обещал быть солнечным.

   В небольшом зале присутствовало с десяток человек. Вильят глядела с некоторым осуждением, будто Ванда в чем-то успела провиниться. Фергас смотрел настороженно, опустив обе ладони на стол и пристально глядя на стоящую студентку. Присутствовал и вредный Тэусс, нервно поглаживающий свою тощую бороду. И декан факультета некромантии. Справа от ректора Ванда увидела Зорик, единственную, кто улыбалась ей. Прибывший посланник, словно одна из ардовских старых статуй, молчаливо стоял в стороне, наблюдая за происходящим.

   Ванда склонила голову, приветствуя руководство академии. Кристиан поднялся с кресла и тяжело опустил руку на свиток с королевским указом. Печать золотом блеснула на нем.

   — Все вы знаете причину, по которой мы сегодня собрались, — заговорил Рэйван. В черных одеждах, сдержанный и мрачный, он походил на собственную тень. — Так не будем же напрасно тратить время.

   Радуясь погожему дню, птицы за окном так неуместно распелись. Ванда стояла прямо, расправив плечи и глядя на Кристиана. Он с удовольствием разорвал бы исписанную золотыми чернилами бумагу, но развернул свиток, срывая охранную печать. Она рассыпалась под пальцами сверкающей пылью, признавая право на вскрытие послания.

   Рэйван подавил гнев. Он едва пробежался взглядом по строкам, втайне негодуя, что не мог прочитать их заранее. Как и не мог пропустить ни слова, вынужденный читать все подряд. Ламон так любит представления!

   — Я, Ламон Великолепный, благословением светлейшей Лейны король Камеладера, приветствую Ард… — ровным голосом зачитал Кристиан.

   Видимо, сейчас все собравшиеся должны были впечатлиться и представить себе, что его величество присутствует здесь во всем своем проклятом великолепии.

   Что так душно? Всем? Или только ей? Ванда внезапно ощутила дикую жажду и желание выйти на свежий воздух. Зорик воспользовалась тем, что была скрыта Кристианом от взгляда посланника. Она подмигнула Ванде, со скучающим видом сминая блестящую обертку от конфеты.

   — Скорбящая душа да будет утешена… На основании письма-признания генерала Фемира Синхелма, повелеваю, — меж тем дальше читал Рэйван. — Каэли, именующую себя Вандой, считать некровной дочерью Синхелма, с полноправной претензией на наследование рода. Моим величайшим благословением позволить некровной дочери Синхелма продолжить обучение в академии Ард…

   Кристиан прервался на мгновение, взглядом пробежавшись по следующим строкам. Ламон придумал ему наказание в виде прочтения этой чуши? Пальцы опасно сжали края свитка, едва не разрывая его.

   — Повелеваю в связи со скорбью по поводу утраты Синхелмом жены и родного дитя, запретить… — Рэйван почувствовал, как застучало в висках. — Запретить его некровной дочери называть себя Вандой, так как это имя не принадлежит ей по праву рождения. Некровной дочери Синхелма надлежит в кратчайшие сроки выбрать себе иное имя, либо назвать собственное, данное при рождении. Моей милостью и благословением отца оно будет принято и вписано в родовую книгу Синхелмов. Ректору Арда надлежит проследить за внесением изменений в списки зачисленных студентов академии. Некровной дочери всегда надлежит помнить о бесконечной доброте Фемира Синхелма, принявшего ее и воспитавшего, как родную дочь. Это есть свидетельство великой чести. Я, Ламон Великолепный, благословением светлейшей Лейны король Камеладера, принимаю благодарность некровной дочери Синхелма за бесконечную доброту и мудрость принятого мною решения…

   Снова чувствуя, будто жевал лезвия, Кристиан с трудом договорил.

   — Наш король всегда великодушен, — кивая в такт своим словам, неспешно произнесла Селма.

   — У тебя есть прекрасная возможность наконец стать собой, — открыто улыбнулась Зорик, накручивая медную прядь волос на палец. — Ты счастливица.

   Ванда чувствовала, как гулко стучало в груди сердце. Теперь у нее отобрали и имя? Что ж, каэли Зорик права. Она не станет лить слезы по этому поводу. Конечно же, в своем указе король не стал бы пересказывать содержание письма отца. И она все еще надеялась получить ответ на свое личное послание. Она надеялась, что заслужила ответ отца.

   — В свете озвученных повелений вам необходимо время для принятия решения, студентка Синхелм? — Голос Кристиана был сдержан и ровен.

   Но по его взгляду Ванда прекрасно читала все, что пытался сдержать.

   — Нет. Мне не нужно время. Я — Трин Синхелм, благословением короля студентка факультета боевой магии академии Ард, благодарю вас за оказанную честь.

   Она склонила голову, как и подобало. Прощай, Ванда. Пусть и спустя столько лет, покойся с миром, дитя…

ГЛАВА 15

   — Трин! — окликнул кто-то из одногруппников.

   Она остановилась на полпути, оборачиваясь и отвечая на последовавший вопрос. Трин… Несколько дней пришлось привыкать к новому имени. Как и ей, так и товарищам. А также неловко пытаться объяснять причину подобной необходимости. И мысленно благодарила тех, кто принял все без каких-либо вопросов, кивая или никак не реагируя.

   Оставшуюся половину дня они проведут в основном замке, и впереди ожидало три занятия. Трин махнула одногруппнику, продолжая идти по шумному коридору. Там, впереди, она заметила яркий силуэт Зорик. Кажется, инрэйг возвращалась в свой кабинет. Прикинув оставшееся до занятия время, Трин решилась догнать ее. Она пробежала оставшуюся часть коридора, лавируя между спешившими студентами, и наконец оказалась в уже знакомом крыле замка. Там, куда ранее ее перемещал Кристиан, велев посетить ардовского целителя.

   Платье Зорик, насыщенного зеленого цвета, так замечательно контрастировало с медными волосами. Сегодня каэли оставила их распущенными. Она прошла еще немного и улыбнулась, почувствовав присутствие студентки.

   — Здравствуй, странная девочка, — обернулась инрэйг к Трин. — Что вынудило тебя следовать за мной?

   — Здравствуйте! — Она поспешно склонила голову, приветствуя Зорик. — Могу я просить вас уделить мне немного времени? Если вы сейчас не заняты, конечно.

   Вместо ответа ее жестом пригласили войти в уже знакомый огромный кабинет. Он был все так же полон зелени и света. Зорик неспешно прошлась, останавливаясь у стены, где буйствовал цветущий плющ.

   — Что же ты хотела спросить? Или хотела чем-то поделиться? Обожаю секреты.

   Зорик провела кончиками пальцев по бархатным бледно-голубым цветам, и лиана ожила. Изгибаясь, она коснулась волос инрэйг.

   — Мне бы хотелось узнать немного о годах учебы отца в академии. Увы, он не настолько сентиментален, чтобы делиться воспоминаниями. — Трин приблизилась к Маркар. — Возможно, я зря тревожу вас этой просьбой. Но не знаю, кого еще могу спросить.

   — Ты права, — задумчиво кивнула инрэйг. — Я действительно мало что знаю о том времени. И совсем немного могу рассказать о Фемире Синхелме.

   — Но может, вы слышали о некоем происшествии, которое случилось в Арде в ту пору? Каэль Моррус вскользь упоминал о нем, но не объяснил подробностей.

   — Много лет назад в Арде было лишь одно происшествие, о котором до сих пор неохотно говорят. Я понимаю старика Морруса. — Зорик нахмурилась, снова задумавшись. — Я знаю об этом лишь со слов тех преподавателей, которым довелось работать в Арде в ту пору. Поэтому могу быть неточна.

   — Поделитесь со мной, прошу вас! — Трин подступила к ней на шаг, смотря с надеждой. — Мне важна любая информация.

   — Когда твой отец учился на последнем курсе, как и зануда Фергас, на территории корпуса факультета боевой магии погиб студент. Несчастье случилось в одной из наблюдательных башен. Ранее их было четыре. Сейчас она почти полностью разрушена и на ее месте создано искусственное озеро.

   — Вы помните имя погибшего студента?

   Трин уже приготовилась услышать названную Моррусом фамилию третьего друга отца, Дэнвея. Но ошиблась.

   — Конечно. — Зорик жестом предложила гостье занять одно из кресел. Сама опустилась в то, что стояло ближе к окну. — Первокурсник Арис Брант. Этот несчастный юноша был единственным сыном королевского советника Виберта Бранта.

   — Вот как…

   — Ты думала услышать другое имя? — удивилась Зорик.

   — Можно и так сказать. Я ошибочно предположила, что погибшим мог быть студент Дэнвей.

   — Дэнвей был тем, кого признали виновным в гибели Бранта, — неожиданно сказала инрэйг.

   — Виновным? — отчего-то поникла Трин.

   — Говорят, вся башня буквально выгорела изнутри. Все трое были огнетворцами. И твой отец, и Фергас, и Дэнвей, — повторяя недавние слова Морруса, продолжала Зорик. — Твой отец и Фергас пытались спасти его, предотвратить несчастье, но им не удалось. Брант погиб.

   — И Дэнвей был осужден, верно? Он сейчас в тюрьме? Или казнен? — осторожно спросила Трин. — Почему же он так поступил с тем студентом?

   — К сожалению, я не знаю ответ ни на первый, ни на второй твой вопрос. Полагаю, что злая шутка обернулась бедой и вышла из-под контроля. Вижу, мои слова тебя расстроили. Уже не рада, что решилась разузнать об этом?

   — Нет. Это очень важно. Благодарю вас. — Трин поднялась с кресла. — Мне пора бежать, скоро начнется занятие. Спасибо что уделили мне время.

   — Рада, что смогла хоть чем-то помочь. — Зорик встала, собираясь проводить ее к выходу. — Как летит время. В следующем месяце состоится первый бал Арда.

   Говоря это, инрэйг наблюдала за лицом гостьи. Трин явно ушла в свои мысли, поскольку никакого оживления, присущего любой юной каэли, не было заметно. Зорик улыбнулась, покачав рыжей головой.

   — Ты ведь слышала об этом событии? — снова спросила она уже возле дверей.

   — Да… — рассеянно ответила Трин.

   Бал. Все верно. Скоро в академии будет бал. Совсем выпустила это событие из памяти. Голову было чем заполнить в последнее время.

   — Неужели не рада? — видя смятение на ее лице, Зорик рассмеялась и вздохнула. — Не любишь балы?

   — По правде говоря, я не посещала ни одного, — призналась Трин. — Поэтому нельзя сказать, что не люблю. Просто это подразумевает присутствие слишком большого количества людей.

   — О да! — Инрэйг прислонилась плечом к двери и изящно взмахнула рукой. — Бал для женщины словно бой. Нужно прикончить всех соперниц, при этом выглядеть блестяще, и в итоге сразить главную мишень — лучшего из мужчин.

   — Уж лучше выдержать неделю беспрерывных тренировок от каэля Бриса.

   — Это, несомненно, проще! — Зорик снова рассмеялась. — Но все же интересно, на кого укажет Крис, выбирая пару для первого танца. Тебе совсем не любопытно?

   — Нет.

   Первый танец. Тот самый, о котором столько говорила Ивон. Ректору полагается открывать бал. Кристиан должен выбрать себе пару. Пару? Трин крепче сжала дверную ручку. То есть ему придется танцевать с кем-то из студенток. Опасный жаркий огонек затлел где-то в груди. Затлел и угас. Все это не более чем формальность. Она ведь прекрасно знает об этом.

   Как и о том, что никогда не сможет встать рядом с Кристианом в прекрасном Белом зале, где ранее приветствовали короля. Ведь она и танцы — вещи несовместимые. Наверняка была единственной, у кого и платья не имелось по этому случаю.

   Зорик вовремя напомнила о бале. Нужно придумать причину, по которой не сможет явиться туда. И должна быть достаточно убедительна, иначе Кристиан не поведется. Он заставит прийти. А ведь совершенно не хотелось смотреть, как будет обнимать другую, танцуя перед всеми.

   — Сейчас ты думаешь о том, какой цвет для бального платья будет выигрышнее? — поддразнила ее Зорик.

   — В некотором смысле, — спеша закончить неловкий разговор и вспоминая, что почти опоздала на занятие, Трин торопливо поклонилась. — Прошу простить меня. Если я опоздаю, меня накажут. Я должна идти.

   — Ступай, странная девочка, — тепло улыбнулась Зорик.

   Она распахнула дверь, выпуская гостью. Возвращаться в кабинет не спешила, наблюдая за тем, как Трин перешла на бег, торопясь исчезнуть. Эта девочка влюблена в Кристиана? И, кажется, ее чувства взаимны. Прекрасно и в то же время вызывает легкую грусть. Зорик склонила голову, позволяя солнечным лучам золотить ее волосы. Оба одиноки и потеряны. Они подходят друг другу.

   Трин взбежала по ступенькам лестницы, уже слыша сигнал начала занятий. Не снижая скорости в коридоре второго этажа, она свернула за угол, надеясь, что преподавателя еще не было в аудитории. Маленький, но шанс был. А также был тот, кого сейчас совсем не ожидала увидеть. Отдавая какие-то распоряжения преподавателю, в коридоре со свитками в руках стоял Фергас. Декан пристально посмотрел на опоздавшую студентку.

   Она немедленно остановилась и приветствовала мага, переводя дыхание. Лучше бы совсем пропустила занятие. Фергас смотрел молча, изучая ее так, словно видел впервые.

   — Трин Синхелм, — наконец проговорил маг, неспешно прохаживаясь вокруг студентки. — Я наблюдал за твоими тренировками.

   Останавливаясь за спиной, он вынудил ее повернуться.

   — Должен признать, что твои навыки не настолько безнадежны, как ожидалось.

   Это был комплимент? Трин не стала обольщаться, прекрасно слыша в его голосе оттенок иронии.

   — Благодарю за вашу оценку, каэль Фергас, — подыграла она, прикидывая шансы сбежать в аудиторию.

   Пока они были нулевыми. Но судя по тишине за прикрытыми дверьми, преподаватель уже начал занятие. Иначе стоял бы еще тот галдеж. В некотором смысле Фергас ее спас. Она всегда сможет сослаться на то, что опоздала по причине беседы с самим уважаемым деканом.

   — Я заметил, что ты используешь Ратхам. Это несколько устаревшая тактика. Брис не преподает ее, — сказал маг, все еще изучая ее лицо. — Откуда ты знаешь ее?

   — Мой отец…

   — Синхелм никогда не использовал бы ее, — неожиданно резким голосом оборвал ее декан. — Он был одним из первых, кто освоил Наймрун. Это новая система обучения боевых магов, введенная на двух последних курсах нашего факультета. И он владеет ею в превосходной степени. Так что ему нет нужды учить тебя иному.

   — Мой отец, — твердо повторила Трин, — не единственный в Беренгарде, кто отвечал за мою боевую подготовку. У меня было достаточно учителей. И каждый привнес что-то свое. Может, Ратхам и устарела, но и ныне не менее эффективна. Чуть ранее вы сами это подтвердили, наблюдая за моими успехами, каэль Фергас. Могу ли я просить отпустить меня на занятие?

   Смерив ее тяжелым взглядом, Фергас молча кивнул. Затем указал на двери, повелев убираться. Ни на мгновение не задерживаясь, Трин широким шагом направилась к аудитории. Только скрывшись в ней и добравшись, наконец, до своего стола, смогла перевести дыхание.

   Фергас некоторое время стоял и смотрел на закрытые двери. В висках его пульсировало, а кулаки сами сжимались от кипящего внутри гнева. Синхелм безумец… Зачем он забрал к себе эту проклятую девчонку? Ну зачем? Мог бы взять кого угодно, раз уж так хотел найти замену своей мертвой дочери. Наверняка для жены старался, поскольку и дураку ясно, что сам не был особо привязан к этой сироте.

   — Идиот, — сквозь зубы процедил маг.

   Намеревался ведь отдать ее кому-то в жены. Так кому? Хотел бы он знать. Почему не отослал девчонку жениху? Ну конечно же, нужно играть в героя… Везде. Всегда. Пусть все в королевстве считают, что папочка-герой обожает дочь и готов сделать все для ее счастья. А если не справилась, так это сама виновата. Главное, чтобы не Синхелм. Только не он. Он просто не мог. Как позволить пострадать блестящему образу? Никаких пятен на доспехах — кровь легко смыть. Никаких пятен на душе — их легко спрятать под маской. А за последствия этого героизма сейчас отдуваться ему? Не в этот раз.

   Фергас развернулся, направляясь прочь по пустому коридору, где были гулко слышны его шаги. В этот раз каждый сам за себя. Синхелм далеко. А девчонка начинает задавать вопросы. Совершенно ненужные вопросы. Он прекрасно слышал их разговор с Маркар. Обе слишком любопытны и суют нос, куда не следует. Девицам нужно болтать о платьях, да как охомутать идиота побогаче, чтобы удачно выйти замуж. А вовсе не поднимать старую пыль с того, что давно умерло. Так и должно оставаться. Слишком высокая цена заплачена. Он не собирался рисковать. И если на пути встанет одна неугодная сиротка, колебаться не станет.

ГЛАВА 16

   Улицы Валмира наконец-то перестали походить на болото. Солнце и разгулявшийся ветер помогали в этом в полной мере. Пересекая главную площадь города, Кристиан огляделся, пытаясь вспомнить, где мог находиться нужный ему дом. Следуя за хозяином, Вир перешагнул через очередную блестевшую лужу. Босоногая ребятня резвилась, разбрызгивая воду, прыгая в нее с разбегу.

   Штаны и высокие ботинки моментально оказались вымоченными благодаря летевшим во все стороны брызгам. Вир поворчал в ответ, но его оглушил очередной радостный писк. Махнув рукой на детвору, он нагнал Кристиана.

   — Что удалось узнать про печать? — Кристиан тихо выругался, когда мимо, не соблюдая дороги, пронесся новенький экипаж, запряженный парой белоснежных лошадей.

   На дверце сверкал герб Улхаров. Пир Улхар являлся управляющим города. А судя по шлейфу приторных духов, оставшихся за экипажем, тот нес либо госпожу Улхар, либо одну из многочисленных дочерей управляющего.

   — Хорошие лошади, — пробормотал Вир, глядя вслед экипажу. — Да только в нехороших руках. Не зашибли б кого по пути…

   Припоминая детишек, игравших на площади, воин нахмурился. Рэйван едва повел рукой. Легкая шустрая тень скользнула по ней, срываясь с ладони и бросаясь вслед за несшимся экипажем. Нагоняя его, принялась ластиться к лошадям, обвивая длинные ноги, невидимыми путами. Поднималась к шее, тяжестью припадала к груди, шептала неслышно, вынуждая животных замедлять ход и едва не засыпать от охватившей слабости.

   Кристиану было жаль лошадей. Куда больше, чем тех, кто гнал их или отдавал крикливым голосом приказы, сидя в модном экипаже. Но, увы, не мог навредить людям. Сейчас не мог. Экипаж остановился, что вызвало новый поток явно пьяной истерики у его хозяйки. Дверца резко распахнулась, визгливый голос продолжал сыпать проклятиями.

   Много сил он не отобрал. Пара дней — и лошади вернуться в прежнюю форму. Особенно при должном уходе. Не собираясь и дальше наблюдать за представлением, Рэйван покинул площадь, сворачивая на одну из широких улиц Валмира. Вир ухмыльнулся, кидая последний взгляд на девицу, метавшуюся вокруг экипажа, грозя неизвестному обидчику кулаками. Явно дочь Улхара. Уж слишком молода для матери семейства.

   — Я малость поразузнал, — вернулся к разговору Вир. — Местный сброд верит, что существует некая томаринская печать. Что якобы она открывает путь к сокровищам.

   — Сокровищам? — поморщился Рэйван.

   — Да, — хмыкнул Вир. — Считается, что есть секретное место, где томаринские разбойники прячут награбленное. Многие охотники хотят заполучить его. Вот и ищут печать.

   — И, конечно же, никакой печати нет?

   — Полагаю, что все так и обстоит, — кивнул Вир. — Но томаринцам здорово кровь портят все эти желающие обогатиться.

   — И кому у нас прямая выгода от этого? — Кристиан на мгновение обернулся лицом к площади. — Слухи распространяются с благословения Улхара?

   — Так поговаривают среди стражей. За голову Калвага, предводителя томаринцев, назначена такая цена, что и я не прочь присоединиться к охотникам. И эти идиоты бесплатно сделают то, за что Ламон платит стражам.

   — Они учиняют беспорядки в городе и пока для горожан и жителей окрестностей куда опаснее томаринцев. — Кристиан оглядел часть широкой улицы, на которой они оказались.

   Она пестрела яркими домами и буйством зелени. Мощенная светлым камнем дорога, блестящие окна витрин… Все, чтобы заманить любителей опустошить свой кошелек. Чуть дальше, под высокой остроконечной крышей с черепицей, походящей на печенье, находилась кондитерская. Купить Трин сладостей? Рэйван спрятал руки в карманы штанов. Сегодня у него были несколько иные планы. Но отчего не добавить к главному подарку горсть конфет? Или пирожных? Или…

   — Что там с томаринцами? — Кристиан направился к кондитерской.

   — Местный люд двояко относится к лесным разбойникам, — догнал его Вир.

   Воин с удовольствием вдохнул аромат свежей выпечки, ощущавшийся даже отсюда.

   — Отчего же? Все они объявлены королем вне закона.

   — Так оно и обстоит, — подтвердил Вир. — Но во время минувшей войны именно томаринцы поддержали королевские войска, защищая окрестные земли от вердианцев. Сейчас корона отрицает данный факт, но люди-то помнят. Всех не заставишь умолкнуть, хоть и пытаются.

   — Когда война окончена, имена героев забываются.

   — А некоторые навязчиво напоминают, — прокашлялся в кулак Вир.

   — Намекаешь на Синхелма? — нахмурился Кристиан.

   Помощник только пожал плечами.

   — Что слышно о хозяине Томарина? — продолжал расспрашивать некромант, останавливаясь перед витриной кондитерской и разглядывая разноцветные десерты.

   — Замок стоит у Легатских гор. Достаточно уединенно. Да еще и окружен лесами. После смерти прошлого хозяина больше десяти лет назад перешел по наследству к Самусу Элфэру. Но нынешний хозяин за все время владения землей ни разу не появлялся в Томарине.

   — Почему? — обернулся к нему Кристиан. — Из-за соседства с разбойниками? Каэль Элфэр у нас трус?

   — Слышал только сплетни. Говорят, земля Томарина после смерти старых хозяев проклята. А еще больше того проклятия пугают разбойники. Чего уж там… Выходит, что и сам Элфэр не рад такому наследству оказался. Вроде есть, а вроде как и нет его.

   — Слухи о проклятье, полагаю, разбойникам на руку. — Кристиан оглядел кусок улицы, ощутив некоторое беспокойство.

   Горожане прогуливались неспешно, и казалось, никому не было дела до его персоны. Но он чувствовал чей-то взгляд.

   — Им на пользу все, что держит людей подальше от лесов.

   — Кто следит за замком в отсутствие хозяина?

   — Полагаю, что там должен быть управляющий, назначенный Элфэром. Возможно, кто-то из прислуги остался с ним. К сожалению пока подробности мне неизвестны. А может разбойники хранят в замке свое добро? Что если замок заброшен и все обстоит именно так?

   — Не думаю, что наглость томаринцев настолько уж велика. Да и нет мне дела до их тайников. — Кристиан нахмурился, припоминая недолгое сражение на заднем дворе трактира.

   Эти охотники точно одержимы, раз не понимают, что их используют, как идиотов. Рэйван толкнул дверь кондитерской, входя внутрь небольшого помещения. Честно, он не любитель сладкого. Все осталось где-то в детстве, давно забытом. И сейчас некромант растерялся от разнообразия десертов и прочих сладостей, сверкавших разноцветными обертками. Бородатый хозяин улыбнулся в роскошные усы, широким жестом предлагая посетителю выбирать. Выбирать…

   Что могло понравиться Трин? Взгляд остановился на небольших блестящих блюдах с идеальными горками орехов в шоколаде. Дальше лежали всевозможные виды печенья и пирожных. Разных цветов и форм, они еще больше сбивали с толку названиями. «Драконий глаз», «Дезия вечерняя»… Была даже «Первая невинность» в бело-розовой глазури. Не стоило задумываться о том, что вдохновило мастера на создание этого шедевра. И уж тем более о причинах нумерации той самой невинности.

   Дядька за прилавком наверняка понял смятение посетителя, поскольку улыбка стала еще шире, а концы пушистых усов вздернулись, придавая ему вид чудака.

   — Дайте что-нибудь на ваше усмотрение. — Рэйван нервно расстегнул пуговицу воротника рубашки.

   — Господин желает признаться в любви? Или потешить ребенка? — деловито осведомился хозяин кондитерской. — А может…

   — Просто порадовать. Порадовать и все. — Кристиан прокашлялся в кулак. — И чтобы живот потом не свело от всех этих красок и блесток.

   — Один момент! — Мужчина на минуту удалился в некое помещение за его спиной, скрытое резной дверью.

   Вернулся с небольшим блюдом, застеленным белоснежной салфеткой. Края ее мягко трепетали при каждом движении кондитера. Легкий фруктовый аромат коснулся ноздрей Рэйвана. Смешивался он с запахом цветочного меда. Было и еще нечто едва уловимое, солнечное. Кажется, в детстве так пахло печенье, которое мать подавала к завтраку…

   Отчего сейчас он вспомнил этот запах и вкус? Казалось, что тот забыт навсегда. Сердце гулко застучало, но Кристиан глубоко вздохнул, сдерживаясь. Тем самым еще сильнее ощутил аромат — немного пряный, немного сладковатый. Спелые золотистые дольки плодов кальмии были выложены полукругом на подносе. Почти прозрачные, выдержанные в меду, они буквально светились благодаря заглянувшему в кондитерскую солнцу.

   — Кальмию нельзя назвать изысканной. Но она всегда радует. Этот вкус и аромат ни с чем не спутаешь. — Блюдо было опущено на стойку перед Кристианом.

   — Согласен, — глухо отозвался Рэйван.

   — Попробуете?

   — Нет, — наверное, резче, чем стоило, ответил некромант.

   Попробовать? Не смог бы. Не сейчас. Не при посторонних. Да что же он, в самом деле? Душа разнылась, как старая рана.

   — Понял, — ничуть не смутившись, кивнул кондитер.

   Видимо, и не таких чудаков встречал. Скрылся где-то под прилавком и поднялся с небольшой бумажной коробочкой, расписанной цветами. Аккуратно, деревянной лопаткой принялся выкладывать на дно десерт, а по завершении накрыл крышкой и перевязал золотистой лентой.

   Поблагодарив и расплатившись, Кристиан принял коробку и поспешил покинуть кондитерскую. Оказавшись на улице, он остановился на мгновение, закрыл глаза и шумно вздохнул. Будто так мог остудить память и собраться с мыслями.

   — Господин! — Вир осторожно окликнул его, подходя со стороны шумного фонтана.

   Тот сверкал в лучах солнца, разбрызгивая воду по бордюру, выполненному из белого камня. Будто мало им воды после стольких дождей. Кристиан подавил желание подойти к фонтану и умыться.

   — За мной, — велел он коротко, намереваясь скорее покинуть эту часть улицы.

   — Куда на этот раз, господин? — стараясь поспевать за ним, спросил помощник.

   — Где в этом городе находится дом портного? — осведомился некромант, перешагивая через очередную лужу.

   — Так отчего же сразу не спросили? — удивленно поглядел на него Вир. — Это нам через Тирову площадь нужно вернуться. Ну там, где экипаж Улхара малость подпортили… Так вот, сразу по правую руку и будет. Госпожу хотите порадовать?

   Ухмылка на небритом лице воина стала шире.

   — Вперед, Вир. — Голос некроманта опасно понизился, а зазмеившаяся у его ног тьма подсказала помощнику, что пора прикусить язык.

ГЛАВА 17

   На Тировой площади продолжалось представление. Стоило отметить, что каэли Улхар могла построить блестящую карьеру актрисы королевского театра. Ламон был бы в восторге.

   Светловолосая девица в слишком вычурном для городской прогулки платье то и дело лишалась перед стражами чувств, рассказывая попеременно каждому о случившемся злодействе. Народ развлекался, наблюдая за подвыпившей дочерью управляющего, впрочем, кто-то уже кинулся известить папашу. Двое стражей осматривали экипаж и лошадей, допрашивая худощавого кучера. Еще двое, стоя рядом со старшим патруля, вынужденно выслушивали раскрасневшуюся жертву.

   Проходя мимо, Кристиану удалось услышать обрывок ее слов. Улхар требовала найти и непременно бросить за решетку того, кто посмел покуситься на ее драгоценную жизнь. Ведь негодяй наверняка метил в нее, но смог только умертвить лошадей.

   То, что лошади были живехоньки, девицу мало волновало. Покачивая белыми головами, животные словно понимали пьяный бред хозяйки и обреченно ожидали возможности вернуться в конюшню. Кучер стоял, смиренно опустив голову, и мял в руках шляпу. Даже не обладая магическим даром, дядька наверняка понимал, что произошло на самом деле. Ведь не по своей воле гнал лошадей, не разбирая дороги. Приказ хозяйский выполнял.

   — Этот некромант поплатится за свои деяния! — взвизгнула Улхар, вынуждая Рэйвана поморщиться от противного голоса.

   Вир широким шагом следовал за хозяином, тоже желая поскорее пересечь площадь и оказаться в тишине.

   — Наверняка он был подослан врагами моего отца! — слышалось позади них. — Вы ведь знаете, кто мой отец? Вот! Это точно он! Я чую его отвратительную магию! Стой!

   Кристиан тихо выругался, слыша, как стражи кинулись выполнять приказ старшего патруля. Совсем страх потеряли? Готовы на все, лишь бы умолкла дочь управляющего. И откуда взялась на его голову эта девица?

   — Тебе не скрыться, убийца! — снова выкрикнула Улхар.

   Вир коснулся рукояти оружия, крепившегося на поясе, стоило стражам приблизиться к ним. Но Кристиан едва качнул головой, веля помощнику остановиться.

   — Именем короля… — начал было говорить один из стражей, но стоило некроманту повернуться к нему, как он умолк.

   — Я Кристиан Рэйван, благословением короля ректор академии Ард! — изобразил он праведный гнев. — Как смеете останавливать меня? Как смеете упоминать имя короля и при этом обнажать оружие передо мной?

   — Хватайте же его! — топнула ногой каэли Улхар.

   — Простите, господин, — склонил голову старший патруля. — Сожалею, что не узнал вас.

   — Арестуйте! Арестуйте этого гадкого некроманта! И его приспешника тоже! — возмущалась девица.

   Топот копыт заставил ее ненадолго умолкнуть. И стражи и Кристиан обернулись, наблюдая за приближавшимся всадником. Нет, это, конечно же, был не управляющий. Сам Улхар не стал бы позориться, поэтому прислал помощника. Остановив серого коня, высокий худощавый мужчина спешился. Тонкий шрам на его щеке скрывался под аккуратной короткой бородой. Темными внимательными глазами маг обвел площадь, замечая собиравшихся любопытных горожан. Пора все это заканчивать.

   — Господин Вилмор, — склонил голову старший стражи.

   Маг сдержанно кивнул. Полностью игнорируя очередные выкрики дочери своего хозяина, наверняка уже давно ставшие привычными, он повернулся к Кристиану.

   — Господин Рэйван… — Вилмор говорил неспешно, будто слова давались ему с трудом. — Я рад, что вы оказались в нужное время в нужном месте, если можно так выразиться. Лошади понесли, но благодаря вашим своевременным действиям госпожа Макэль не пострадала. Господин Улхар непременно будет об этом извещен и наверняка пожелает поблагодарить вас лично. Но, к сожалению, сегодня его нет в Валмире.

   «Лошади понесли»? Серьезно? Слова были сказаны таким тоном, что Рэйван понял: это был единственный быстрый способ покончить с нелепой ситуацией и убраться с площади. Вот только подвыпившая девица с этим была явно не согласна.

   — Убийца!

   — Простите, — снова кланяясь, пробормотал страж, поморщившись от выкриков за его спиной.

   — Он не спасал меня! Вы только посмотрите на него! Посмотрите на него! Он хотел убить… — Она замахнулась рукой, но не удержалась на шатких ногах и осела на сырые камни.

   — Не смею вас задерживать, — натянуто улыбнулся Вилмор, жестом предлагая Кристиану идти своей дорогой. — Еще раз благодарю за помощь.

   — Не стоит благодарности, — сухо ответил Рэйван.

   Он прошел мимо помощника управляющего, не собираясь и мгновения больше задерживаться на шумной площади. Вир спешил за ним, продолжая тихо ворчать и хвататься за рукоять оружия, разгоняя любопытных горожан. Оказавшись на соседней улице, Кристиан шумно вздохнул и пробормотал проклятия. Темные узоры стирались с его рук и шеи, когда некромант успокоил всплеск силы. Вспомнив о своей ноше, которую держал в руке, Кристиан посмотрел на коробку со сладостями. Лента была в порядке. А сладковатый аромат ощущался даже сейчас, говоря о том, что десерт не превратился в прах.

   — Держи! — велел он, передавая коробку помощнику. — Головой отвечаешь.

   Так будет безопаснее. Вдруг сегодня еще кто-нибудь лишится ума, испытывая его терпение на прочность. Как пить дать завтра во всех городских газетах напишут, что ректор Арда спас жизнь дочери управляющего. На что только не пойдут, чтобы замять сегодняшнее происшествие. Селма будет в восторге.

   — Не тормози, Вир! — уже видя нужный дом, велел Кристиан.

   Бережно удерживая в руках коробку, помощник поспешил за ним. Как и в прошлый раз, Вир остался ожидать хозяина у крыльца, осматривая улицу.

   Этот дом был намного больше уютной кондитерской и имел два этажа. Кристиан шагнул на натертый до блеска пол, в котором, казалось, можно было разглядеть собственное отражение. Высокие окна позволяли дневному свету проникать в просторный нижний зал, буквально заливая его теплым светом.

   В стороне стояли два дивана в компании небольшого резного столика. Видимо, для ожидания явившихся каэли. Кристиан заметил несколько на удивление невысоких деревцев цемиклера. Высаженные в белоснежные горшки, они своей зеленью оживляли помещение. Приблизившись, Рэйван понял, что растения были искусственными. Что объясняло их размер. Листья и белые цветы неизвестный мастер выполнил на удивление реалистично из лоскутов ткани.

   По другую сторону зала Кристиан увидел три деревянных манекена, обряженных в готовые платья. Вполне приличные платья. На второй этаж вела лестница, и оттуда доносились голоса. Один мужской и еще несколько женских.

   Он ощущал смешение сил. Маг воздуха… Судя по общей атмосфере дома, им являлся хозяин. Чуял Кристиан и некроманта. Остальные были слишком слабы, чтобы четко обозначить себя. Его окликнули. Женщина средних лет подошла совершенно бесшумно. Или он так крепко задумался? Рэйван ответил на приветствие.

   Миниатюрная, в голубом платье, светлая коса уложена венком на голове. Она мягко улыбнулась. Есть такие женщины, редкие, к сожалению. Не имея ни капли привычной магии, они используют свою собственную магию — непостижимую, заставляющую любое место, где окажутся, становиться светлее и чище. Помощница лучшего портного Валмира была именно такой.

   — Господин Рэйван!

   Ну надо же, на этот раз его узнали, да еще и не испытая отвращения при этом. Сплетни, распускавшиеся о нем в королевстве, не добрались до этого дома? Сейчас Кристиану было все равно. Нужно закончить то, зачем явился.

   — Вы хотите сделать заказ? — открыто улыбаясь, спросила помощница.

   Заказ? У него нет времени ожидать, пока наряд сошьют. Как и нет возможности привести сюда Трин для примерки. Нужно выбрать готовое, если повезет.

   — Господин Юлмиз сейчас беседует по поводу одного из срочных заказов. Вы располагаете временем, чтобы дождаться его за чашечкой чая? Или хотите выбрать удобное время?

   — Я хочу выбрать из тех платьев, что уже готовы, — пояснил Кристиан. — То, что я могу забрать сразу.

   — Неожиданно, — удивилась помощница Юлмиза. — Вы хотите взять без примерки?

   — Полагаю, что примерив хоть одно, распугаю всех ваших клиентов.

   — С этим можно поспорить, — улыбнулась она, жестом приглашая пройти в смежное помещение, оказавшееся немногим меньше зала. — Готовых платьев не больше десяти. Как правило, к нам обращаются желающие сшить на заказ. Надеюсь на ваше понимание.

   — Безусловно. — Рэйван огляделся.

   Тот же зеркальный пол, огромные окна, поднимавшиеся до потолка, белоснежные шторы, на фоне которых яркими пятнами выделялись платья. Манекены стояли полукругом, в разноцветных нарядах, словно девицы на балу.

   — Вам предложить платье для какого-то особого случая? — поинтересовалась помощница Юлмиза. — Мне необходимо знать некоторые подробности о каэли, которая наденет его, господин. Могу ли я попросить вас ответить на несколько вопросов, чтобы подобрать наиболее подходящий вариант?

   Вопросы? Размеры… Объемы… Возраст… Цвет волос или глаз… К хаосу все эти допросы! К счастью, в этот раз ему не нужно гадать, что выбрать. Оказалось достаточно одного взгляда. Серебряное, черное, голубое… Или даже темно-зеленое. Все не то. А вот это, единственное, незаслуженно оставленное с краю, было тем самым. Наряд облегал тонкий силуэт манекена из черного гладкого дерева. Облегал, струился, буквально стекал с него всполохами мягкого пламени длинных юбок. Золотистая невесомая ткань рукавов, строгий корсет, расшитый в тон медовыми камнями эмерита… Если можно чем-то передать без слов и мягкость пламени и одновременно его яркость, это идеальный вариант.

   — Это, — указал Кристиан на платье.

ГЛАВА 18

   — Надеюсь, выше ожидание было недолгим! — Юлмиз присоединился к ним, спустившись по лестнице. — Каэль Рэйван, рад видеть вас.

   Легкие светлые одежды, легкие шаги… Он шел, будто не касаясь ногами земли. В присутствии мага воздуха колыхнулись шторы, впуская в приоткрытое окно свежий порыв ветра. Тот, словно ручной зверь, радовался возвращению стихийника. Сухощавый высокий мужчина тепло подал руку гостю, затем широким жестом обвел зал.

   — Чем же я могу порадовать вас?

   — Меня уже порадовали, — сдержанно улыбнулся Кристиан.

   — Дорогая Лисия, — с некоторой долей обиды обратился к своей помощнице Юлмиз. — Вы приняли заказ без моего участия?

   — Каэль Рэйван выбрал готовое платье, — пояснила женщина, останавливаясь возле манекена с нарядом. — Только по этой причине я приняла заказ.

   — Готовое? — Тонкие брови портного приподнялись над маленькими круглыми очками.

   Зачем очки магу? Тому, у кого зрение не могло испортиться, как у простого смертного. Но, видимо они были частью образа Юлмиза.

   — Увы, это подарок. Я не могу привести будущую хозяйку платья на примерку или просить ее назвать все необходимые мерки. Иначе поймет, для чего я их прошу. — Кристиан снова поглядел на платье. — Уверен, что оно прекрасно подойдет. Так что вам не о чем беспокоиться.

   — Я понимаю вас. — Лицо Юлмиза смягчилось, и он неспешно прогулялся к манекенам. — Прекрасный выбор. Хотел бы я увидеть ту, что его наденет. Каждому платью я даю название. Вы выбрали «Танец огня». Стоит сделать шаг — и пламя оживет, придет в движение. Я назвал его в честь цветения яльмаров. Вы слышали об этом чуде, каэль Рэйван?

   — Нет, — признался Кристиан.

   — Жаль, — мечтательно вздохнул Юлмиз.

   Оживший ветер скользнул за шторами, повторяя вздох мага.

   — Из этих удивительных деревьев в основном состоят томаринские леса. Цветут яльмары только раз в году, точнее, одну-единственную ночь. А к утру роняют все свои цветы. И тогда создается ощущение, будто лес горит. А на рассвете пламя из лепестков стелется под ногами и сияет так ярко, что впору ослепнуть. Нежный пожар. Опасный и трепетный. Вот что я хотел сказать этим творением. Кстати, это чудо скоро вновь повторится, — щелкнув ухоженными пальцами, сказал Юлмиз. — Советую не пропустить момент и лично насладиться этим зрелищем.

   — Благодарю за информацию. — Кристиан коротко кивнул.

***

Спускаясь по ступенькам лестницы, она все гадала, могло ли воображение сыграть с ней шутку. Голос был так знаком… Дель сошла с последней ступеньки на блестящий пол нижнего зала. Она неслышно подошла к открытым настежь дверям соседней комнаты. Нет, не ошиблась. Это действительно Рэйван. Что он здесь делал? Юлмиз славился на весь Валмир тем, что шил только женские наряды. Явиться сюда за костюмом для себя Кристиан не мог. Пришел за платьем? Но… для кого?

   Дель почувствовала, как сердцебиение участилось. Она остановилась у входа в зал, наблюдая за действиями тех, кто находился в нем. Говорили о платьях. Юлмиз все сетовал, что невозможно примерить наряд перед покупкой. Но тогда бы подарок не получился… Подарок? Кому?

   Кристиан прошелся вдоль ряда платьев, и Дель позволила себе увлечься предположениями. Скоро в академии бал. Ректор должен выбрать пару. Кого же еще он мог выбрать? Верно же? Ведь их семьи, считай, договорились. Разве может его упрямство что-то изменить? Решил, наконец, признать их союз и сделать подарок? Наверняка так и есть. Победная улыбка коснулась ее губ.

   Пусть она позволила некроманту унизить ее перед всей академией, лишив статуса главы студсовета. Но с лихвой отомстит, когда ему придется лично признать ее хозяйкой своего замка. Она будет смотреть в эти серые глаза, она будет улыбаться. Непременно. И конечно же, изобразит удивление, получив белоснежную коробку с золотистой лентой и личными пожеланиями самого Юлмиза. Теми, что непременно оставляют в каждой коробке в конверте, написав несколько сладких строк счастливой обладательнице обновки.

   Как хорошо, что убедила Вильят отпустить ее сегодня с занятий! Все по причине скорого дня рождения младшей сестры. Заказанное платье практически готово и визит к портному никак нельзя отложить. Иначе его не успеют закончить в срок и отправить имениннице в Деспин.

   Но что выберет Рэйван? Мужчины ничего не смыслят в этом деле. Ах, вон то, расшитое серебром. А рукава украшены малийским кружевом… Все так подойдет к цвету ее волос. Догадается выбрать его? Она примет любое, так и быть. Но не хотелось выглядеть нелепо на балу. Все должно быть безупречно. Хоть окликай и вели все сделать, как должно!

   — Вы уверены в выборе цвета, каэль Рэйван? — еще раз спросил Юлмиз. — Вы так загадочны, что я вновь ощущаю волнение. Подойдет ли? Что скажете о «Звездной ночи»? Или о «Лунной дымке»?

   Указал на то платье, что она так вожделела, и Дель задержала дыхание. Ну давай же, что молчишь, проклятье! Выбирай его…

   — Черное? — заговорил Кристиан. — Серое? Никогда. Только это подойдет той, что сама как солнце.

   К молчаливому возмущению Дель некромант указал на крайнее, то, что никогда бы в здравом уме не выбрала. Он сошел с ума? Разве не помнит, что она предпочитает серебро? Погодите-ка… Внезапно кинуло в жар, и Дель отступила на пару шагов, скрываясь в смежном зале. Та, что сама как солнце? Так сказал Рэйван?

   — Что?

   Нет, она просто неправильно поняла. Не мог он говорить о ком-то другом. Не мог. У Кристиана Рэйвана нет возлюбленной. Нет и не может быть. Не может. Платье для нее. Он ведь покупал его для нее… Лучше пусть все обстоит именно так. В противном случае «солнце» пожалеет, покусившись на то, что принадлежит ей. Дель едва сдержалась, чтобы немедленно не кинуться, потребовав объяснений. Но нет, она не выдаст сейчас, что знает о визите к Юлмизу. Она должна узнать, кто посмел настолько обнаглеть.

   Не дожидаясь, пока ее заметят, Дель бесшумно покинула дом. Придерживая подол платья, она едва не задела на крыльце Вира, ожидавшего хозяина. Воин поклонился, приветствуя каэли. Но та пригвоздила его к месту гневным взглядом, вынуждая замереть и с недоумением глядеть вслед.

   — Примерка прошла неудачно? — пробормотал он. — У женщин все так сложно…

   Оглядывая улицу, Вир не без удовольствия остановил взгляд на противоположной ее стороне. Там, где у небольшого фонтана слышался тихий смех и девичьи голоса. Разноцветной стайкой юные каэли собрались вокруг цветочницы, наперебой указывая на корзинку в ее руках и выбирая небольшие букеты. Цветы — простые, полевые, перевязанные тонкими цветными лентами. Наверняка собраны в окрестностях Валмира.

   Девицы были хороши. Но все же вниманием Вира завладела сама цветочница. Длинные вьющиеся волосы, яркие, словно пламя. Простое незатейливое платье, на тонкой талии перехваченное широким, расшитым цветами поясом. Белый передник с карманом посредине, из которого выглядывали концы лент. Цветочница вытащила одну, алую. Лента затрепетала на ветру. Девушки принялись что-то бурно обсуждать. Цветочница поставила корзину на землю и занялась выбранным букетом, меняя голубую ленту на алую по просьбе покупательницы.

   Вир бы и дальше любовался незнакомкой, но тут на пороге дома объявился хозяин. Судя по темным всполохам, окружавшим его силуэт, Кристиан Рэйван едва вытерпел визит к портному. Выбор платьев уж точно не для его господина. Вир торопливо принял от него большую белоснежную коробку, перехваченную золотой лентой. На крышку, возле пышного банта, воин рискнул поставить коробочку со сладостями. Теперь держать покупки стало проще, и он не боялся, что уронит хоть одну, рискуя лишиться головы.

   — Куда теперь, господин? — спросил Вир, следуя за Кристианом.

   Он еще раз посмотрел на компанию девушек, широко улыбаясь цветочнице. Рыжая незнакомка одарила его ответной улыбкой. Спросил бы ее имя. Обязательно спросил бы. Но сейчас должен идти.

   — К мосту, — велел Кристиан. — Я перемещусь у ворот Арда. Затем ты вернешься в город, Вир. Если будут новости — доложишь в любое время.

   Поднимая с земли корзинку, Хельга посмотрела вслед мужчинам. В город они с Яром пришли до рассвета. Сделать это раньше не позволяла ни погода, ни состояние товарища. Сейчас Хельга могла не опасаться за его здоровье. Но Кристиан Рэйван уже знал Яра в лицо, как и его улыбчивый помощник. Поэтому подойти к ним ближе могла лишь она. Хельге хотелось в это верить.

   Рэйван, признаться, удивил. Даже тьма, окружавшая его, не вызывала у инрэйг привычного отвращения. Она не казалась ядом и не пахла смертью. В воображении Хельги она рисовалась уставшим замученным зверем, вынужденным волочь за собой тяжелые цепи. Вроде как никто не удерживал за них, но уже не было сил скинуть прочь.

   После минувшей войны осталось много таких «зверей». Она чувствовала каждого, что порой причиняло почти физическую боль. Таковы были причуды ее силы. Как правило, инрэйги, подобные ей, являлись природными целителями, леча физические раны за счет своей магии. Она же ощущала и раны душевные, исцелить которые было куда сложнее.

   Хельга видела, как некромант остановил лошадей, когда одна из дочерей Улхара вновь решила, что ей все позволено. Рэйван пожалел животных, не стал убивать… Не стал вредить кучеру и мерзкой Макэль, когда та вопила у экипажа. Но Хельга не собиралась так легко доверяться ему, несмотря на выказанную человечность.

   Да, Рэйван не походил на простых охотников, готовых на все, лишь бы заполучить несуществующую печать и разбойничьи сокровища. Не походил и на Фемира Синхелма. Произнося мысленно это имя, Хельга презрительно изогнула губы. Если есть справедливость в этом мире, однажды он ответит за все содеянное. Однажды каждый узнает, кто… Нет — что скрывается за всеми уважаемой личиной героя.

ГЛАВА 19

   В отличие от Ивон, буквально поселившейся в библиотеке, Трин посещала ее лишь пару раз. Сегодня пришлось отправиться сюда за специальными книгами по рунологии, получив особое задание от каэля Морруса. Трин толкнула тяжелые створки дверей, оказываясь на площадке, с которой две деревянные лестницы вели в огромный зал библиотеки.

   — Каэли требуется помощь хранителя? — послышался у ее уха тонкий голосок.

   Легкие прозрачные крылья трепетали, удерживая существо в воздухе.

   — Здравствуй. Кажется, мне действительно нужна помощь, — согласилась Трин. — В какой части библиотеки я могу найти книги по рунологии?

   — Следуй за мной!

   Хранитель описал круг над студенткой, и его золотистое свечение стало ярче. Затем полетел в направлении левого крыла библиотеки. Оставалось поспевать за проворным существом, спускаясь в зал и лавируя в лабиринте бесконечных рядов стеллажей. Объявившийся Зиль вздумал играть наперегонки с хранителем, но был остановлен хозяйкой. Фамильяр продолжал с восторгом следить за летящим существом, от нетерпения выпуская и пряча длинные когти. Причем делал это, сидя на плече Трин.

   — Ты должен вести себя прилично, — пожурила она духа. — Иначе нас выгонят