Оглавление
АННОТАЦИЯ
Помолвка?! Серьезно?! Ни за что! И пусть Изабелле Сантор, потомственной Видящей, еще только предстоит развить и огранить свой дар, она готова рискнуть всем, чтобы не подчиниться решению отца и самой сделать выбор! А вдруг сама судьба подталкивает ее навстречу только что вернувшемуся на родину Хейлу Данжеро? Ведь когда-то Изабелла была обещана в жены именно ему. Еще бы понять, почему ей снова и снова мерещится давно погибшая мать. Или… не мерещится?
ГЛАВА 1
Прикрыв глаза рукой — солнечные очки помогали слабо — Белла смотрела, как идет на посадку стремительная белоснежная яхта. Пафосная и хищная, как и ее владелец. «Тинтея, детка, этот день настал! Иду к тебе. Бегу. Лечу. Плыву. И все сразу. Нашел целых пару недель в своем забитом расписании. Ради родной планеты ничего не жаль. Ждите меня, крошки. Как и обещал, наша встреча будет жаркой, сладкой и незабываемой».
Она рванула сюда, едва прочитав эту запись.
Хорошо быть дочерью владельца космопорта. Все двери перед тобой открыты. Ну ладно, не все, никто не пустил бы ее на склад или тем более к топливным резервуарам, но выйти на служебный пандус, с которого прекрасный обзор на зону ожидания при вип-доках и никакой толпы — всегда пожалуйста.
Жаркий, насыщенный влагой близкого океана ветер трепал волосы и длинную юбку. Ветер пах солью, но запах раскаленных двигателей и горячей обшивки кораблей перебивал аромат моря.
А внизу творилось настоящее безумие. Впервые Белла наблюдала его своими глазами. Нет, конечно, она знала, что Хейл Данжеро способен посеять вокруг себя хаос одним щелчком пальцев. Хотя и щелкать не придется: хватит одной усмешки с обложки очередного глянца или взгляда исподлобья, как в том проклятом рекламном ролике. Новом. Очередном. Но сейчас безумие фанаток добралось и до нее. Захлестнуло не хуже океанской волны. Даже сердце билось с восторженным предвкушением, наверняка так же, как у тех, кто толпился и орал рядом с Хейлом.
Охрана космопорта, личная охрана семьи Данжеро, еще, кажется, городские полицейские. И этот усиленный заслон дрогнул, прогнулся и едва не порвался, когда из дверей вип-дока появился ОН.
Все-таки никакие, даже самые лучшие камеры и фотографы не в состоянии были передать и вполовину эту бьющую наотмашь, почти животную притягательность Хейла. И дело не в стилистах и упаковке, не в пафосном черном прикиде от лучших кутюрье. Он мог бы, пожалуй, напялить на себя хоть мешок, или вообще раздеться. Хотя нет. Если бы Хейл вздумал раздеться в этой толпе, фанатки разнесли бы космопорт похлеще тайфуна. Просто сам он, весь, от походки до хищной улыбки, был воплощением уверенности и желания. «Ходячий секс. Горячий до полного растекания мозгов», — как однажды сказала Бетси. И с ней невозможно было не согласиться.
От восторженного вопля пополам с визгом заложило уши. Кажется, фанатки перекрыли даже рокот взлетающего с грузового поля танкера! А Хейл только улыбнулся во все зубы и вскинул руки в приветственном взмахе.
Белла едва не начала махать в ответ! Все-таки безумие толпы заразительно даже вот так, на расстоянии. Сейчас не имело никакого значения, что она помнила его мальчишкой, с которым вместе росли, пока дядя Петрас не увез Хейла в закрытую школу на Балорте и сам не перебрался туда, оставив бизнес на Тинтее. Не имели значения детские споры, драки, глупые игры в мафию и шпионов. По крайней мере, по тем нескольким строчкам, которые Хейл всегда присылал ей на день рождения, было не понять, помнил ли он сам об их детской дружбе. Или это не больше, чем формальная вежливость, обязательная для людей одного круга, и точно так же он поздравляет и толстушку Ванду Росс, и занудного ботаника Виктора Грасса, которого терпеть не мог в школе?
Интересно все же, зачем он прилетел? Да еще на пару недель? Никаких значимых мероприятий не ожидается. Может…
Движение позади Хейла отвлекло, неоформившаяся мысль вылетела из головы, и Белла замерла, прижав ладонь ко рту. Пока все взгляды скрещивались на Хейле, из вип-дока вышла женщина. Тут же свернула в сторону, к запасному выходу, наверняка никто ее и не увидел, кроме Беллы. А Белла…
Она просто не знала, верить ли глазам. Но эту походку, быстрый разворот почти танцевальным, легким движением, взмах руки, небрежно поправляющей прическу… Она не могла забыть. Никогда.
— Мама?
Глаза защипало от слез. Разве это могло быть? На самом деле? Ведь мама… Похороны были как раз через два дня после отлета семейства Данжеро. Дядя Петрас принес соболезнования и сожалел, что не может остаться и достойно проводить супругу бывшего делового партнера. Хейл кривил губы, как будто хотел что-то сказать, но не знал, как. Отец рыл землю, пытаясь найти виновников несчастного случая, но так и не нашел. «Трагическая случайность», так написали в некрологе.
Показалось? Просто похожа? Мама была белокожей рыжеватой шатенкой, как и Белла, та женщина — черноволосая и смуглая. Но разве могут разные люди настолько одинаково двигаться?
А разве может женщина двигаться точно так же, как пять лет назад, будто всего несколько дней прошло?
— Да-а, я здесь, с вами-и-и! — разнесся по вип-залу голос Хейла, и снова ударил по ушам восторженный визг фанаток. Белла, очнувшись, помчалась к запасному выходу, вслед за незнакомкой, так похожей на маму. Неслась, рискуя свалиться с пандуса, к лифту, вниз, по служебному коридору в обход всех пунктов контроля. И все равно успела заметить только мелькнувшую в сутолоке портовой площади статную фигуру в легком светлом платье, собранные в высокий хвост черные локоны, взмах руки, подзывающий такси…
Номера такси заметить, конечно же, не успела. А пока добралась до стоянки, и спросить было не у кого.
Отец! Он ведь может просмотреть файлы регистратора!
«Ты свободен? Срочно нужно поговорить. Иду к тебе», — она надиктовала сообщение, уже сорвавшись на бег. Если у отца совещание, он, конечно, так запросто ее не примет. Но ничего, она подождет.
Еще одна пробежка, до служебной портальной площадки, и еще одна, от портального зала «Сантор-галактик» до кабинета отца. Милена, секретарша, улыбнулась профессионально приветливо:
— Рада вас видеть, госпожа Изабелла. Господин министр ожидает, проходите.
Отец встретил ее удивленным взглядом.
— Изабо? Что-то случилось? Твое сообщение…
— Я видела маму! — выпалила Белла. Тут же сообразила, как дико звучит, уточнила: — То есть… Похожа, так похожа, что мне правда показалось… Я хотела догнать, но не успела. Но если проверить регистратор на стоянке… Она взяла такси. Примерно за минуту до моего сообщения тебе.
— Присядь, — отец нахмурился, указал на кресло. — Ты бежала сюда в таком растрепанном виде, чтобы сказать, что видела женщину, похожую на мать? Изабо, тебе нужно успокоиться. — Добавил в коммуникатор: — Милена, два кофе.
Белла села в кресло для посетителей, мягкое, удобное. Пробежалась пальцами по волосам, поправляя прическу. И правда, растрепалась. Выглядеть такой взбаламученной перед людьми, которыми, возможно, однажды придется управлять — никак не годится. Хотя Белла искренне надеялась, что еще долгие годы пробудет всего лишь наследницей, но, с другой стороны, отец уже намекал как-то, что недурно бы ей вникнуть в дела корпорации изнутри. Значит, какая-то не слишком значимая, но все же ответственная должность может ждать ее сразу после учебы.
Когда секретарша вышла, а ноздри защекотал яркий насыщенный запах черного кофе с ноткой корицы, отец вопросительно приподнял брови.
— Итак. Какой регистратор? Где ты была?
— В космопорту. Ты ведь знаешь, что Хейл прилетел? Мне было интересно посмотреть.
— Только глухой и слепой еще не знает, что он явился. Но чем тебе может быть интересен этот распутный недоумок?
— Почему недоумок? — растерялась Белла.
— То есть почему распутник, ты и сама осознаешь. Что ж, уже легче. — отец вздохнул. — А как прикажешь называть того, кто проматывает жизнь в попойках и оргиях? Я в его возрасте уже возглавлял компанию. Ни к чему тебе знаться с подобными субъектами, Изабо.
Белла предполагала, что слухи о попойках и оргиях сильно преувеличены. Хейл ничуть не выглядел алкоголиком! К тому же он вел блог и много снимался в рекламе — продвигал новый бизнес дяди Петраса. И то, как именно продвигал, Белла считала если не гениальным, то очень близким к тому! Сын и наследник владельца туристического бизнеса, популярный тревел-блогер, проверял новые маршруты компании отца лично. Он делал захватывающие репортажи о покорении пиков Звездного хребта и умопомрачительно смешные ролики с кадрами активного отдыха на Буйных озерах Алинтамы. Он тестировал самые качественные новинки для дайвинга и серфинга и дегустировал самые невероятные напитки и блюда. А уж демонстрация всем желающим загара после посещения пляжного плато на острове Мелинас, по твердому убеждению Беллы, заслуживала пометки «Афродизиак классический. Опасно для жизни и невинности!» — и влегкую обеспечила острову первое место в рейтинге самых посещаемых этим летом.
Но озвучивать все это Белла, конечно же, не стала. Хейла искренне ненавидели отцы и матери абсолютно всех ее подруг, одноклассниц, сокурсниц и знакомых девчонок из Галанета! Как раз за его съемки, шикарную улыбку, непробиваемую самоуверенность и отчаянную любовь к нему бесчисленных фанаток. Наверное, боялись, что однажды этот «ходячий секс» поманит именно их дочурку, и та побежит за ним, забыв обо всем.
— Мне нравится его блог, — сказала Белла вместо всего этого. — Он умеет находить необычные ракурсы. Было интересно взглянуть, какой он вживую, не на экране. Сильно изменился, — невольно вздохнула. — Так вот, там я ее и увидела! Пока толпа диких фанаток рвалась к Хейлу, чтобы разорвать его на сувениры, та женщина, наверное, решила обойти столпотворение. Вышла через боковой ход, тот, который ведет сразу к такси. И уехала. Я смотрела сверху, с пандуса. Пока добежала до лифта, пока спустилась…
— Я понимаю, — прервал отец. — Ты скучаешь по матери. Тебе ее не хватает. Как и мне. Эта боль будет жить с нами, и с этим ничего не поделать. Ты взрослеешь, твой дар взрослеет вместе с тобой. Осталось совсем немного до инициации. Это ее наследие. Неудивительно, что ты думаешь о ней сейчас чаще, чем обычно. Но ее больше нет с нами, дочка. Понимаешь? — отец устало прикрыл глаза, будто этот разговор и впрямь если и не причинял ему боль — она все же успела стихнуть за пять прошедших лет, — то вызывал слишком темные, нервирующие воспоминания. — Выдохни и спроси себя. А потом честно ответь. Ты действительно видела маму, или женщину, которая чем-то, походкой, внешностью, мимикой — напомнила тебе о ней. На свете много похожих людей, Изабо.
— Я знаю, — прошептала Белла, — знаю. Но когда я ее увидела… Я подумала «мама», даже прежде чем поняла, что у нее другие волосы и другой оттенок кожи. Но она так похоже двигается! Нет, не похоже, а просто так же. Я как будто сошла с ума на какое-то время.
— Твоя мама любила танцевать, — вздохнул отец. — И особенно любила тинтейский лассин. Многие женщины, которым нравится этот танец, похоже двигаются. Все эти отточенные развороты, и вот это вот кистью, — он попытался изобразить, но, конечно же, ничего не получилось. Движения в лассине и вправду сложные, сходу не повторить. — Одно время это и меня сбивало с толку.
— Да, наверное, — вздохнула Белла. Сейчас, под такие разумные, логичные объяснения отца, ей и самой казалось, что на нее нашло какое-то помутнение, будто она подхватила от толпы фанаток немного их безумия. — Прости, я тебя оторвала от дел.
— Как раз наоборот. Ты обеспечила мне дополнительный перерыв на кофе. К тому же есть одно дело, которое я хотел обсудить с тобой лично. Оно касается твоего праздника.
— Дня рождения? — удивилась Белла. — Я думала, у нас уже все утверждено. Бал, список гостей, меню. Кстати о гостях, ведь будет приличным пригласить Хейла? Все-таки он сын дяди Петраса и мой детский приятель.
— Дался тебе этот Хейл, — поморщился отец. — Если хочешь эпатировать приличное общество, приглашай. Я не стану возражать, это твой праздник. А он — сын одного из богатейших магнатов Балорта и потомок почтенной семьи, оставившей след в истории Тинтеи, пусть сам он об этом, похоже, забыл. Но речь не о нем. Согласись, такой праздник — прекрасный повод, чтобы приурочить к нему еще один. Мы объявим о твоей помолвке.
— П-помолвке?!
Сказать, что Белла изумилась, значило бы сильно, очень сильно преуменьшить. У нее не было ни парня, ни воздыхателей, которых она выделяла бы из прочих. Вообще-то… в детстве, до того, как закончилось деловое партнерство отца и дяди Петраса, ей в мужья прочили наследника Данжеро. Но ведь…
— Вряд ли ты имеешь в виду Хейла, учитывая все сказанное. Тогда кто? И почему?
— Старые договоренности — в прошлом. А почему — ты и сама отлично знаешь ответ. Твой дар требует огранки и бережного партнера. Очень скоро тебе понадобится достойный муж, который сможет не только сделать тебя настоящей женщиной и талантливой Видящей, но и войдет в семью Сантор на правах моего делового партнера и зятя. Мы говорили с тобой о Джеймсе Фицройсе, помнишь? Он вполне достойный сын своих родителей. Поверь, Изабо, это лучший претендент на твою руку.
Да, на это «почему» Белла и вправду знала ответ. И то, что ее дар требует для инициации мужчину. И то, что выбирать придется из тех, кто сможет достойно войти в семью и в отцовский бизнес. Но она спрашивала совсем о другом! Почему — так? «Мы объявим о твоей помолвке» и «я уже выбрал лучшего для тебя претендента», а не «Пусть список вероятных женихов не так уж и велик, но все же выбери, кто из них тебя больше привлекает». Или хотя бы менее противен!
Джеймс. Да, он отличный экономист, неплохой управленец, безвольная тряпка, который во всем будет слушать босса… Упс. Кажется, она начала думать немного не в тех выражениях, которые можно повторить вслух перед отцом. Но ведь так и есть! Джеймс удобен для отца, возможно, будет удобен и для жены, в качестве мужа-подкаблучника… а может, и нет. Кто знает? Может, наоборот, будет отыгрываться в семье за подчиненное положение в корпорации? Хотя для такого случая в брачном договоре наверняка будет предусмотрен пункт о разводе. Проблема в другом.
— Мы ведь говорили о нем в связи с новыми назначениями в главном офисе, разве нет? Я помню, еще сказала, что с ним наверняка будет комфортно работать. Но…
«Но он мне совсем не нравится как возможный мужчина», — точно не те слова, которые станут для отца веским аргументом. Да хоть каким-то аргументом!
— Но? — переспросил Людвиг Сантор, министр транспорта Тинтеи, владелец корпорации «Сантор-галактик» и третий в десятке самых влиятельных людей планеты. Переспросил с искренним непониманием. И, к сожалению, Белла ничего не могла ему противопоставить. Отец любил ее, в этом она никогда не сомневалась. Любил, считал своей единственной наследницей, воспитывал как наследницу, но… Она думала, это всерьез, а получается, что только на словах. Формально. Только для прессы, для светской хроники, для колонок деловых новостей и обзоров. Ее удел — улыбаться с обложек светского глянца и деловых таблоидов, запросто здороваться с министрами и главой Альянса, а править империей за спиной «королевы» будет, конечно же, мужчина. Джеймс или нет — отцу неважно, лишь бы подходил под его стандарты «достойного партнера и зятя». Для отца не было и не могло быть никаких «но». Он всерьез считал, что сможет сделать дочь счастливой, выбрав ей мужа? Хотя понятия счастья у него вряд ли вообще сочетались со словом «муж».
— Изабо, — мягко заговорил отец, видимо, прочитав по лицу ее настроение. — У тебя было два года. И целая Тинтея для выбора. Ты давно знакома со всеми наследниками и теми, кто хоть за какие-то заслуги достоин войти в нашу семью. Но так и не решила, за кого хочешь замуж, верно? Мы больше не можем ждать.
Не решила. Не то чтобы среди «достойных» совсем не было никого привлекательного или хотя бы интересного. Но… Белла сама не знала, чего ей не хватало, что отталкивало от одних и заставляло держаться строго в дружеских рамках с другими. Мог так работать дар будущей Видящей? Этого она тоже не знала. Мама не успела объяснить самые важные нюансы — тогда Белла была слишком мала для подобных разговоров. А спрашивать у других… этот странный дар мало того, что был крайне редким, но еще и проявлялся по-разному в разных семьях.
— Я просто чувствую, что это плохой для меня выбор, — сказала она, заранее понимая, что не докажет и не убедит. — Не знаю, почему. Ничего не имею против Джеймса, или Генриха, или Алекса, но знаю, что они не для меня. Или я не для них. Не могу объяснить.
Она заглянула в опустевшую кружку, будто в кофейных разводах могла увидеть ответ.
— Я рассчитывала, что ты хотя бы посоветуешься со мной. А не вот так.
— И что бы ты ответила мне, если бы я посоветовался?
— Поискать в других местах! Возможно, среди других людей. Отец, я ведь тоже помню… об инициации. Давно помню и давно присматриваюсь. Жду, чтобы мой дар, та его часть, которая уже проснулась, подсказала, кто подойдет. Ищу. Да, пока не нашла! Но ведь совсем не обязательно проводить инициацию именно сейчас! Еще год, а то и два, точно есть в запасе.
— Какие глупости ты говоришь. Изабо, в самом деле, что за детские попытки отсрочить неизбежное? Я ведь объяснял. Любой силе нужен выход. А нам нужно время, чтобы как следует развить твои способности. По традиции, у тебя будет несколько месяцев после помолвки, чтобы привыкнуть к человеку, который останется рядом, а позже поведет к алтарю. Чего еще ты хочешь?
Сказал бы уж прямо — «к человеку, который получит все права на твое тело, нравится тебе это или нет». Но Белла отлично знала, что когда отец говорит вот таким тоном, спорить нельзя. Просто нельзя, если не хочешь сделать все еще хуже.
— Ладно, — она поставила чашку и поднялась. — Значит, пойду отправлю приглашение Хейлу. Его наверняка позабавит идея поприсутствовать на моей помолвке.
ГЛАВА 2
«Хейл, надо встретиться! Срочно!»
Белла не знала, откликнется ли Хейл на такое малоинформативное, да что там, вообще ни о чем не говорящее сообщение, но ничего большего доверить коммуникатору не могла. Хотя нет, могла послать приглашение. На день рождения или и правда на помолвку. Но приглашение, во-первых, совсем не требовало немедленного ответа, не говоря уж о личной встрече. А во-вторых, дар смутно нашептывал, что реакция Хейла на вариант с помолвкой может оказаться совсем не такой, какой хотелось бы ей. Например, он может стереть ее сообщение и отправиться куда-нибудь снимать свои сюжеты или развлекаться.
Белла откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Успокоиться. Она должна держать себя в руках. Слишком многое на кону. Да что там многое! Вся ее будущая жизнь.
Личный кабинет в отцовском офисе, тот самый, где она сейчас сидела, после новости о помолвке казался насмешкой. Фикцией. Такой же постановкой, какой станут ее неизбежные фото в глянце и интервью в светской хронике. А она-то думала…
Так, стоп! Не думать. Лучше полистать новости. Сегодня они должны быть особенно интересными. Или возмутительными, как наверняка сказал бы отец. Потому что с Хейлом просто не может быть иначе.
Он вообще получил ее сообщение?!
Коммуникатор молчал, и это тоже казалось насмешкой.
В ожидании ответа Белла успела выяснить, что Хейл арендовал на две недели элитный закрытый клуб «Лунная устрица». Целиком. Вместе с апартаментами для вип-персон и персоналом. Собственно, выяснить это большого труда не составило, достаточно было пробежаться по не слишком чистоплотным каналам, из тех, что гоняются за каждой сенсацией.
Попутно Белла развлеклась глупейшим сюжетом об отцовской корпорации, точнее, о давно анонсированном запуске нового круизного лайнера. Если акулы ядовитого пера не высосали всю историю из пальца, то… Да нет, такой череды нелепых случайностей просто не могло произойти, это же вопреки любым законам статистики! Массовое отравление всего экипажа несвежим обедом. Само по себе бред! Перед вылетом обедают в служебной столовой космопорта, а там такой контроль! Но, к сожалению, эту деталь в сюжете опустили, а то можно было бы запросто засудить их за клевету.
Но ладно бы только отравление! Какой-то идиот, ничего вообще не понимающий в космическом судостроении, ляпнул, что старт задерживается из-за неполадок с двигателем. И эта ересь дошла до пассажиров! В результате всю последнюю треть сюжета занимала патетичная речь выгружающейся из лайнера «на твердую землю родной Тинтеи» старухи Элиот-Фицройс, кстати, двоюродной тетки Джеймса. Она, видите ли, «при всем доверии к Людвигу» не желает рисковать своей драгоценной жизнью на борту судна с предположительно неисправным двигателем. Хотелось бы послушать, что на это ответит отец!
Впрочем, сейчас не до этого. Сейчас важнее, что, а главное, когда, ответит Хейл!
Белла снова, в который раз, проверила коммуникатор — как будто она могла бы пропустить сигнал о входящем сообщении! Он там что, уже использует «Лунную устрицу» по назначению? То есть для оргий, пьянства и разврата?
Ждать в офисе «Сантор-галактик» не имело смысла. Она никогда не задерживалась здесь без конкретного дела, отклонение от привычного поведения вызовет вопросы. Но возвращаться домой… Там станет совсем невыносимо, к тому же, если Хейл ответит, лететь к «Лунной устрице» придется через всю Тинтарину. Перемещение порталом Белла даже не рассматривала: данные об использовании портальной сети из дома или офиса отец может просмотреть в любой момент, и тогда придется отвечать на вопросы, которых она хотела бы избежать.
Что ж, если блистательный и великолепный господин Данжеро-младший не изволит сегодня отвечать на свою почту, придется заявиться к нему без приглашения. Не слишком приятно, но ждать она не может. Слишком мало времени. Всего-то неделя осталась!
Перед тем, как выйти из кабинета, Белла внимательно рассмотрела себя в зеркале. Поправила прическу, подновила макияж. На камерах «Сантор-галактик» дочь босса должна выглядеть безупречно. И улыбку. Легкую, спокойную, безразлично-вежливую. Какие бы мысли и тревоги ее ни занимали, на лице они отразиться не должны.
Вызвала такси и спокойно пошла к лифтам. Пока спустится вниз, машина уже будет ждать.
В коридоре столкнулась с отцом.
— Изабо? — удивился он. — Почему ты задержалась?
— Смотрела новости. Что за дурацкая история с «Гордостью Тинтеи»? Звучит полнейшим бредом.
— Старт действительно задержали на полтора часа. Отвратительно. Я уже потребовал подробный доклад. Ты домой?
— Хотела прогуляться немного. Привести мысли в порядок.
— Если задержусь, ужинай без меня. С этой отвратительной историей нужно разбираться по горячим следам.
Белла кивнула, мысленно порадовавшись, что все это безобразие случилось именно сегодня. Неприятно, конечно, зато отвлекло от нее внимание отца.
Такси приземлилось через полминуты после того, как Белла вышла на стоянку. Секунды отсчитывало огромное табло на фасаде «Сантор-галактик», и только это доказывало, что время не остановилось вовсе. Белла неторопливо села — чудеса самообладания на камеру! — пристегнулась и сказала:
— «Лунная устрица». Как можно быстрее.
— Клубная стоянка открыта по личным приглашениям господина Данжеро-младшего, — сообщил навигатор. — Прошу загрузить приглашение.
Такси тем временем поднялось в воздух. Мелькнули за окном залитые светом широкие зеркальные окна «Сантор-галактик», острый шпиль здания Совета Тинтеи, машина развернулась и легла на курс.
— Ближайшая к клубу общественная стоянка, — внесла поправку Белла.
— Принято, — отозвался навигатор. — Время в пути тринадцать минут, оплата…
Оплата Беллу не интересовала, деньги спишутся автоматически с ее коммуникатора. А вот время…
Что делать, если за тринадцать минут Хейл так и не ответит? Стоянка закрыта для всех, кроме счастливчиков с личными приглашениями, значит, клуб тоже. Меньше всего Белла хотела, чтобы ее приняли за рвущуюся к кумиру фанатку, тем более что это абсолютно без шансов. Просто назвать охране свое имя? Изабеллу Сантор до сих пор нигде еще не разворачивали от входа, словно какую-нибудь попрошайку, но, зная Хейла, совсем не исключено, что сегодня она впервые испытает это наверняка незабываемое ощущение.
Может, зря она затеяла всю эту безумную авантюру?
Но, стоило прикрыть глаза и вспомнить Джеймса, как решимость вернулась. Белла крепко, до боли, сжала кулаки и несколько раз глубоко вздохнула. «Все получится. Обязательно. А если не получится с ним, придумаю что-нибудь еще. В конце концов, вариант «замуж за Джеймса» никуда не денется, так что хуже, чем сейчас, в любом случае уже не будет».
Это «хуже не будет» действительно придало сил. Хейл закрыл клубную стоянку? Прекрасно, его право. Но сама-то стоянка никуда не делась. Проблема только в приглашении. Даже нет, не так! Проблема в том, что такси откажется туда садиться без этого проклятого личного приглашения, которого у нее нет. Но ведь не зря сказано — если максимально точно сформулировать проблему, в самой формулировке можно найти решение.
Конечно, не у каждого пассажира есть код спецдопуска, но, благодаря паранойе отца и одному несчастному случаю, у нее он был! А значит, она может переключиться на ручное управление и спокойно припарковаться. Ну, может быть, не совсем спокойно, если у «Устрицы» или Хейла чересчур ретивая охрана и камеры на каждом шагу, но в любом случае это лучше, чем метаться в толпе фанаток, пытаясь пробиться к клубу с улицы, и психовать, гадая, что осчастливит ее раньше — ответ от Хейла или гневный звонок от отца.
Небоскребы Сити сменились парковой зоной, районом, который на картах города был обозначен как экопарк «Золотые поляны», а в народе его называли попросту «Оранжерея». Место сосредоточения элитных гостиниц, клубов, ресторанов, в котором Белла бывала нечасто, чтобы не сказать «почти никогда». Отец предпочитал для нее более — по его словам — респектабельные, а на самом деле ужасающе чопорные и тошнотворно скучные места.
И все же «Лунную устрицу» она опознала сразу. Трудно было бы не догадаться! Фанатки, конечно же, добрались и сюда, хотя и в меньшем количестве, чем было в космопорту. Только самые наглые и отчаянные, сумевшие пробиться через кордоны частной охраны.
На клубной стоянке как раз выдворяли кучку таких. Тоже, наверное, воспользовались спецключом. Пролетая мимо — к ближайшей общественной стоянке — Белла хорошо рассмотрела и этих ненормальных, и бегущих к ним охранников. И дамочку в обтягивающем до неприличия платье и экстравагантном перьевом шарфике ядовито-розового цвета, снимающую все это безобразие. И нескольких весело ржущих парней с банками пива, а может, чего покрепче. Нет, стоянка отпадает. Ей нужен приватный разговор с Хейлом, а не скандальные ролики по всему Галанету.
И тут взгляд упал на крышу. Там тоже была оборудована парковка, наверное, для вип-клиентов или владельцев. Сейчас на ней красовался в гордом одиночестве ослепительно-белый бент-премьер, любимая марка Хейла, такой же впечатляющий, как он сам.
— По крайней мере, это будет прибытие в его стиле, — пробормотала Белла, перехватывая управление. И момент удачный: пока все заняты скандалом на стоянке, вряд ли кто станет пялиться в небо совсем с другой стороны. А ей и нужно-то не больше десяти секунд.
Такси послушно заложило крутой вираж. Белла снизилась, не сбрасывая скорость до последнего: она всегда точно чувствовала нужный момент. И пусть приземление получилось немного жестким, главное — она здесь!
А вот надеяться на то, что ее не заметят или хотя бы заметят не сразу, было, конечно, глупо. Она только и успела заглушить двигатель и отстегнуться, а к машине уже бежали охранники. Да еще все как на подбор такого устрашающего вида, будто тут же на месте готовы растерзать на лоскуты любого, кто так варварски покусился на частную территорию. Белла даже задумалась, стоит ли выходить им навстречу. Может, безопаснее будет вести переговоры изнутри, спрятавшись за дверцами такси, как… ну да, как за створками той самой устрицы. Хотя такие амбалы любую устрицу расплющат! Она нервно рассмеялась, положив ладонь на ручку дверцы, и тут пиликнул коммуникатор. Лаконичное «Лунная устрица». Представься на входе» вызвало еще один приступ нервного смеха. Ну да, она так вошла, что теперь только представиться и осталось. Вот и швейцар уже подоспел, один особо ретивый, остальные поотстали, и, кажется, готов без лишних предисловий вытащить ее отсюда голыми руками.
Белла резко надавила на кнопку, система безопасности пискнула, отключаясь, и дверца мягко отъехала в сторону. А теперь медленно, неторопливо, как будто ничего странного не произошло, а она каждый день так паркуется, дать себя рассмотреть всем желающим. От модных босоножек на шпильках до все еще безупречной, как она надеялась, прически.
— Изабелла Сантор. По личному приглашению господина Данжеро.
Шкафоподобному «швейцару», у которого в роду явно затесался тролль, стоило отдать должное. На его устрашающей каменной морде не дрогнул ни один мускул и не отразилось ни одной эмоции.
— Пройдите к лифтам, вас проводят.
— Благодарю, — прохладно-вежливо ответила Белла.
У лифта и в самом деле ожидал парень в униформе, наверняка из обслуги «Устрицы». С легким поклоном открыл для нее двери, вошел следом и нажал вторую сверху кнопку.
Две или три секунды почти невесомости, и лифт плавно остановился.
— Прошу за мной, — служащий неторопливо пошел вперед, словно давая гостье время как следует рассмотреть интерьер. Что ж, возможно, здесь и впрямь было что оценить: все эти мягкие изгибы, зеркальные покрытия, в которых отражалась не Изабелла Сантор, а то прекрасная эльфийка, то коренастая приземистая гномка, то ужасающая полузмея-полудевушка… Возможно, она должна была удивиться явно магическому освещению и довольно интересной звукоизоляции, иногда позволяющей услышать музыку, но не голоса. Вот только Белле было сейчас глубоко плевать на полет творческой фантазии архитекторов и магодизайнеров. Волнение, которое ей так долго удавалось сдерживать, все-таки настигло. В ближайшие несколько минут, может быть, четверть часа, решится ее судьба. И она совсем не была уверена, что задуманная ею афера найдет понимание у Хейла. Все-таки последние пять лет они и не общались совсем. Оба изменились. Может ли она по-прежнему рассчитывать на детскую дружбу?
Служащий распахнул перед ней дверь, впустил, предложил подождать и исчез.
Комната была пуста.
Белла рассеянно осмотрелась. Почему-то она думала, что Хейл будет ждать ее. Но если он только сейчас заметил ее послание, и если он с гостями… тогда понятно. Она появилась слишком быстро. Интересно, почему ее провели не сразу к нему, не к гостям, а сюда? В отдельную комнату, которая, похоже, предназначена для приятного времяпрепровождения парочек из числа вип-гостей? У него ведь тоже есть дар, в чем-то даже похожий на тот, который должен пробудиться у нее. Только Хейлу повезло больше, ему не нужна никакая инициация. Он привыкал к своим способностям с детства. Всегда знал, как лучше. Как правильней. Куда можно залезть безнаказанно, а куда не стоит. Когда можно удрать навстречу приключениям, а когда нужно сидеть и с видом пай-мальчика учить уроки. С кем дружить, а от кого держаться подальше. И если ее идея ему не понравится, может, он предложит что-то другое, что точно сработает?
Уютные кресла-трансформеры так и тянули присесть, а то и прилечь. Но сейчас Белла не высидела бы и секунды. А вот бутылка Алиентского виски на столе выглядела в самом деле привлекательно. После всех сегодняшних событий она бы, наверное, даже рискнула выпить. Только потом, дома, после разговора с Хейлом, чем бы он ни закончился.
— Скажи мне, что было вначале — ты получила сообщение, а потом устроила налет на крышу, или наоборот?
Белла обернулась к двери так резко, что чуть не упала: шпилька завязла в толстом ворсе ковра.
— Я не услышала, как ты вошел.
Сейчас, вблизи, он выглядел проще, чем в космопорту — в простых джинсах и черной рубашке навыпуск, без какого-нибудь очередного стильного кошмара на голове — обычные волосы, слегка растрепанные, и это было ужасно непривычно. Выбивалось из того образа, который успел у нее сложиться от его роликов в блоге и рекламы в видеосети и Галанете, сюжетов в новостях и фото в медиа. И в то же время… такой Хейл был ближе. Стало спокойнее и легче, она даже улыбнулась, отвечая на его вопрос:
— Твое приглашение пришло исключительно вовремя. Ко мне как раз мчались охранники, наверняка пылая желанием сбросить с крыши.
Ну да, она его разглядывала. Откровенно говоря, пялилась, бессовестно и неприкрыто. А как тут не пялиться, после стольких лет сначала тишины, а потом наблюдения за его стремительно возрастающей популярностью? И это вам не какой-нибудь пандус в космопорту, здесь он был на расстоянии вытянутой руки. Протяни — и дотронься. Вот он — тот самый Хейл Данжеро, с этими его блогами-клипами-улыбками-невозможными торсами и всем прочим! Но он тоже ее разглядывал! Взгляд, пристальный, внимательный, как будто слегка насмешливый, скользил по телу почти ощутимо, до легких, может, воображаемых, а может, и настоящих будоражащих мурашек.
— Как хорошо, что я успел. Разбрасываться такими девушками — верх расточительства. Так что же привело одну из самых завидных невест Тинтеи в мое развратное логово? — он усмехнулся и махнул на кресло. — Присядем?
ГЛАВА 3
— Забавно, отец наверняка высказался бы так же. Насчет развратного логова. — От «завидных невест» улыбка стала казаться приклеенной, мешающей. Захотелось содрать ее с собственного лица, как сдирают пластырь, а вместе с ней и прилипшую намертво маску наследницы босса, пришедшей на деловые переговоры. А еще это вбитое в голову «держи спину прямо», которое даже сейчас, когда кресло так удобно подстраивается под любые желания, мешает расслабиться. Завидная невеста, идеальное воспитание, ни одного не то что пятна, даже тени на безупречной репутации. И никакой от всего этого радости, ни надежд на простое семейное счастье, ни, как стало вдруг ясно, карьерных перспектив — ни-че-го!
— Мнение высшего общества, особенно отдельных его представителей, для меня не секрет. Предложить тебе выпить? — Хейл открыл ту самую бутылку виски, плеснул в бокал на два пальца. — Ты не выглядишь, но ощущаешься, как человек, которому не помешает.
Белла покачала головой:
— Может быть, позже. Даже наверное. Сначала поговорим, хорошо?
Он опустился в кресло напротив — вот уж кто умеет выглядеть, а может, и быть, расслабленным в любой ситуации. Хейл всем своим видом, от вальяжной позы до умеренного любопытства на лице, выражал готовность слушать. Даже бокалом отсалютовал в приглашающем жесте.
— Рассказывай. Я весь внимание.
Как вести деловые переговоры с человеком, который ощущает твое истинное состояние? Ответ прост — честно, прямо, без уверток. То есть, может, не в любом случае, но Хейл, кажется, по-прежнему ценит прямоту. А еще… чем дальше, тем меньше ей нравится это определение — «деловые переговоры».
— Через неделю мой день рождения, — она все еще не могла решить, с чего начать: продуманный в офисе план разговора почему-то разлетелся вдребезги от одного вида Хейла и никак не хотел собираться обратно хоть во что-то приемлемое.
— Я в курсе, — отозвался он с заметной долей иронии. — Кажется, еще ни одного не пропустил.
— Надеюсь, этот станет особенным, и ты не пропустишь его не только в письменном виде. Я выбила у отца разрешение пригласить тебя, хотя лучше умолчу, как он прокомментировал эту идею.
— Умолчи, — согласился Хейл. — Веришь? Конкретно на это мне искренне плевать. Но ты пыталась взять приступом крышу явно не для того, чтобы пригласить меня лично. Доберись до сути, Белла. Или тебе помочь?
— Даже интересно, как? Суть в том, что я предлагаю тебе внести поправку в один из пунктов праздничной программы. Если ты согласишься, конечно.
Почему-то показалось, что Хейл уже знает, что она хочет предложить. Может, даже знает имя ее предполагаемого жениха. Белла перевела дух, собираясь с силами. И правда, хватит тянуть дракона за хвост. Хейл смотрел с выжидательным любопытством, но ей в ее напряженном состоянии чудилось, что это… нет, не маска, скорее то самое умение держать лицо, которое прививали и ей. Что Хейл не старается сейчас скрывать свои эмоции, но это получается рефлекторно. И все же что-то она могла уловить.
— Отец собирается объявить о моей помолвке. Мне не нравится жених. Я бы предпочла тебя. Это, конечно, ужасно, так себя предлагать, но… — На его лице мелькнуло удивление. Значит, все-таки не ожидал? Не такого? Чего же, интересно? — Два варианта, на твой выбор, я согласна на любой. Фиктивный брак, и ты помогаешь мне убраться с Тинтеи. Или — по-настоящему. Если тебе не нравятся оба, я надеюсь, что ты найдешь какой-нибудь выход, потому что у меня других идей нет.
— Как интересно, — протянул Хейл, продолжая ее разглядывать. А выражение сменилось с отстраненного любопытства до… пожалуй, сосредоточенного интереса.
Должно быть, странную картину они представляли со стороны. Всматривались друг в друга, стараясь не пропустить ни одного движения или эмоции, вслушивались, будто знакомились заново. Еще только обнюхать друг друга не хватало. От этой мысли Белла с трудом сдержала нервный смешок. И сразу стало понятно, с каким напряжением она ждала ответа.
Видимо, Хейл в конце концов разглядел или почуял то, что хотел, потому что он снова расслабленно откинулся на спинку кресла, глотнул виски и спросил:
— Почему я? Мы не общались много лет, так почему вдруг именно я стал спасательным кругом и единственным шансом?
— На этот вопрос не ответишь в двух словах, — медленно сказала Белла. — Хуже того, я даже сама для себя не могу сформулировать ответ достаточно ясно. Чтобы с аргументами, с нормальной логикой и все как полагается. Но я попробую. Извини за сумбурность, иначе вряд ли получится.
Она все-таки откинулась в кресле, обхватила себя руками. Перед глазами вместо Хейла оказались кусок окна и кусок потолка. На самом деле она хотела бы видеть реакцию Хейла на все те откровения, которые сейчас неизбежно прозвучат, вот только вряд ли сможет спокойно говорить, глядя в его лицо и ощущая на себе его взгляд.
— Ты ведь знаешь о моем даре? Об этой чертовой инициации, которая для него нужна?
— Конечно, — коротко ответил он.
— Сейчас он спит, но будто не совсем спит. Я два года присматривалась ко всем, кто мог бы стать моим мужем, и всегда так или иначе понимала — нет, не тот. От кого-то меня категорически отталкивало. С кем-то рано или поздно видела, что будет лучше остаться друзьями, знакомыми, коллегами, кем угодно, но не… Не вот это. Не брак. Отец считает, что это глупости. Но я боюсь. Сама не знаю, почему, но по-настоящему прихожу в ужас от одной мысли… о любом из них как своем муже. Мне казалось, я еще могу подождать. Но отец настаивает, что времени нет. Что эта проклятая инициация должна произойти самое позднее через несколько месяцев. Зная его, не удивлюсь, если после помолвки «несколько месяцев» превратятся в несколько недель.
Она глубоко вздохнула. Надо было соглашаться на виски. Может, было бы легче.
— Тебя я не боюсь. Когда я… попыталась представить тебя… ничего такого не ощутила, что можно было бы описать как «неправильный выбор». Это первое. Второе — я тебе доверяю. Да, мы не общались целых пять лет, но все-таки до того были друзьями и отлично понимали друг друга. Я отдаю себе отчет, что могу не нравиться тебе как девушка, или ты можешь вовсе не стремиться изменить свой холостой статус на «занят», но… У тебя тоже дар. Я знаю, если ты захочешь мне помочь, ты найдешь действительно хорошее решение. И наконец, — она невесело усмехнулась, — помимо всего этого, в тебя влюблены все девчонки галактики, я не исключение. Но это… лирика. Решает не она. У меня действительно безвыходная ситуация. Если я послушаюсь отца, моя жизнь будет загублена. Я точно это знаю. А кому довериться, кроме тебя — не знаю. Вот так, Хейл.
— Как я понял, господин министр тебя не слушает или не слышит. Почему, Белла? Чего он хочет? Отдать тебя в добрые руки или поскорее обзавестись личной Видящей? — прозвучало довольно бесстрастно, однако за ровным тоном отчего-то слышалось то ли ехидство, то ли хорошо скрытое презрение. Еще эти «добрые руки».
— Мне кажется, второе, — тихо сказала Белла. — Сегодня его главным аргументом было то, что мой дар не может больше ждать. И… еще одно, что тоже мне не нравится. Он подбирает не мужа для меня, а зятя для себя. Делового партнера. Того, кто будет вместе с ним у руля. Это… обидно. После всех его разговоров про наследницу и преемницу вдруг понять, что из меня собираются сделать ничего не решающую куклу, лицо для прессы.
— Какими чудесными откровениями встречает меня родина. Угодить прямиком под венец я как-то не рассчитывал. А что за изумительная идея насчет «убраться с Тинтеи»? Ты серьезно? Пустишься в бега? Ты единственная наследница человека, который никогда не отдаст добровольно то, что принадлежит ему. Тем более единственную дочь. А ты всерьез решила все бросить?
— Потому что, если ты откажешься, проблема инициации никуда не денется. Меня не устраивает кандидат отца, но на Тинтее он не позволит мне выбрать никого другого. Может, повезет где-нибудь еще. — Она старалась говорить ровно, но на «ты откажешься» голос, кажется, все-таки дрогнул.
— А если я соглашусь, твоего отца хватит удар. Думаешь, он примет этот брак? И кстати, нет, меня не интересуют фиктивные жены.
— Это согласие или отказ? — держать себя в руках становилось все труднее, похоже, еще немного, и она сорвется. И с каких пор его волнует мнение ее отца? Еще в начале разговора было, кажется, «мне плевать»?
— Ты была обещана мне с рождения. И я от тебя не отказывался. Это твой отец забывает о неудобных договоренностях, Белла. — Хейл поднялся, разлил виски, теперь в два бокала, и протянул один ей. — Но у меня есть условие.
— «Старые договоренности — в прошлом», так он сказал сегодня, — она выпила виски, почти не ощутив вкуса, только горячую волну, упавшую в желудок и разбежавшуюся теплом по телу. — Почему-то он говорил так, что я подумала… Хейл, я думала, это вы отказались… когда уехали, — прозвучало ужасно глупо, как будто оправдывалась. Она протянула бокал, и он, поставив его на стол, снова уселся напротив. — Какое условие?
— Познакомиться заново. Я не женюсь на девушке, которую не знаю. Какой ты стала, Белла? Что господин министр из тебя вылепил? Ведь точно пытался воспитать свою идеальную наследницу.
— Пытался, — кивнула она. — Конечно, я согласна на твое условие. — Боже, «согласна»! Все равно что сказать «ну ладно, сойдет», сорвав джек-пот. — Только… как именно ты предлагаешь знакомиться?
— Пока не знаю. Но непременно придумаю, — он ослепительно улыбнулся, и вот это была та-самая-улыбка, ради которой Белла пересматривала по сто раз каждый его сюжет. — Уж точно не чинно сидя в креслах. Формат деловых переговоров не для меня.
— Честно говоря, мне он тоже не нравится.
— А что тебе нравится? Хотя нет, давай так. Как ты относишься к экспериментам любого рода, кроме лабораторного? Последний нас пока не интересует.
— Экспериментам? — прозвучало настолько неожиданно и странно, что в первый момент Белла растерялась. Что он вообще имеет в виду под «не лабораторными экспериментами»?
— Ты выглядишь так, будто я спросил, в какой позе ты предпочитаешь заниматься сексом. Расслабься. Об этом я тоже непременно спрошу, но не сейчас.
— Я просто не поняла, — честно призналась она. — То есть, не сразу поняла. В моей жизни нет экспериментов, Хейл. Только четкий график, планирование, расписание и все в таком духе. Я не знаю, как я к ним отношусь. Но, пожалуй, совсем не против выяснить.
— Уже чуть легче. Хорошо. Тогда следующий вопрос. В своих попытках отыскать подходящего партнера как далеко ты успела зайти? Целовалась хотя бы? — спросил он после короткой паузы, глядя на нее со смесью сочувствия и сожаления.
Белла покачала головой.
— Кому-то другому я не стала бы отвечать. Нет, Хейл. До поцелуев не доходило.
— Вдохновенно смотрели друг другу в глаза и держались за руки?
— Ты серьезно или все-таки смеешься? — подозрительно уточнила Белла.
— Я пытаюсь выяснить масштабы проблемы.
— Боже, Хейл! Можно подумать, что ты никогда не бывал на светских мероприятиях! Заметь, я сказала не «вечеринках». Скучные разговоры, обязательно под присмотром. «Держались за руки» — разве что в формате «вежливо поцеловать руку при встрече» или «помочь выйти из машины». Просто знакомство, общение в рамках одного круга. И танцы, конечно же. Пожалуй… да, если вспомнить, обычно именно после танцев я понимала, что не хочу ничего большего с этим партнером. Возможно… не уверена, но возможно, что несколько раз дело могло бы зайти дальше, если бы я подала какой-то знак. Но… — Она беспомощно пожала плечами.
— То есть твой отец собрался инициировать Видящую, которая касалась мужчины разве что в танце, ничего не знает о собственном теле и абсолютно не представляет пределов своей чувственности? Отличный план.
— Я так понимаю, именно поэтому он оставляет время после помолвки. Чтобы… «привыкнуть», — прозвучало издевательски, хотя отец наверняка имел в виду скорее заботу. Белла снова обхватила себя руками: внутри нарастала дрожь, которую надо было сдержать, потому что вот так, в разговоре с Хейлом, все вдруг показалось гораздо хуже, чем виделось во время спора с отцом.
— Привыкнуть к мужчине, которого ты не хочешь? Или к мысли, что его надо захотеть? — ехидно уточнил Хейл. — Ясно. Боюсь, если продолжу спрашивать, мне станет еще страшнее. Поэтому давай иначе. Если я предложу тебе прямо сейчас подойти и сесть ко мне на колени. Исключительно в целях более тесного знакомства. Что ты почувствуешь? Не отвечай, — быстро добавил он. — Сначала прислушайся к себе, а я и так пойму. Можешь просто подойти и сесть.
Первым чувством, настолько ярким, что куда уж прислушиваться, было смущение. Но, если все-таки попытаться в нем разобраться… в этом смущении сплелось сразу несколько мыслей, но главная была: «Это-же-Хейл!» Тот самый Хейл, торс-улыбка-ходячий-секс-бездна-обаяния, каждый кадр с которым она помнила лучше, чем собственное отражение в зеркале.
И тот самый, с которым когда-то давно, когда еще не было никакой нужды думать об отношениях с мужчинами вообще и поисках партнера в частности, держалась за руки без всякого смущения. И тот, который сказал: «Я от тебя не отказывался».
Белла встала. Какие-то два или три шага. Есть ли что-то, что она чувствует, кроме смущения? Страха — точно нет. Любопытство? Пожалуй. Желание прикоснуться? Не столько желание, сколько… как же назвать это тянущее, будоражащее и нервирующее чувство?
Ожидание? Но чего именно?
Она сделала эти три шага, все-таки три, так осторожно, словно шла по тонкому льду. Или по узкому мостику без перил — над пропастью. Вздрогнула, случайно коснувшись коленом колена Хейла. Сердце забилось чаще.
— Кусаться не буду, — пообещал он, вскидывая руки. — Прикасаться пока тоже. Садись, вот увидишь, я гораздо удобнее кресла.
Глупая по сути шутка разрядила напряжение, Белла даже улыбнулась, хоть и немного нервно, кажется. Повернулась, придержала юбку и осторожно устроилась у Хейла на коленях.
— Глубже, Белла. Удобнее. И надежнее.
— Боже, — покраснев так отчаянно, что, кажется, от нее можно было бы разжигать костры и фейерверки, она оперлась ладонями о колени Хейла и подвинулась, как он сказал, «глубже». И сразу стало неудобно, неустойчиво, потому что она, конечно же, по привычке держала спину прямо, а он сидел, откинувшись на спинку кресла, и его колени создавали отнюдь не горизонтальную плоскость. На самом деле казалось очевидным, что «удобнее и надежнее» — это расслабиться и откинуться, как и он, опереться спиной о его грудь. Но та картинка, которая рисовалась в голове, картинка того, как она практически лежит на нем! Ужасающе смущала. И волновала. И… — Хейл… Ты имел в виду именно «сесть»? Или «как удобнее»?
— Как захочешь. Ни в чем себе не отказывай.
Глубоко вздохнув, Белла расслабила напряженную почти до судорог спину и мягко подалась назад. Совсем как в той мысленной картинке. Теперь она практически лежала на Хейле. Ну ладно, пусть не лежа, а полулежа — какая разница? Она чувствовала его дыхание, ровное, неторопливое, и невольно подстроилась. Тут же стало спокойнее. Как будто самое сложное — тот мостик над пропастью — позади, а дальше… Даже если будет сложно, она все равно не окажется над бездной одна и без страховки.
— Умница, — мягко сказал Хейл. — По-моему, отличное начало.
ГЛАВА 4
Может быть, начало и в самом деле было отличным, но Белла от слов Хейла смутилась даже больше, чем от собственной невероятно раскованной позы. Так странно, что он ее хвалит… за вот такое — таким тоном, каким хвалят маленького ребенка за порядок в комнате и выученный стишок! И в то же время и его мягкий тон, и слова пробуждали в ней что-то теплое и радостное, такое, чего она давно уже не чувствовала.
— Не страшно, — сказал Хейл с едва уловимой насмешкой. — Но очень волнуешься, да? Закрой глаза и попробуй расслабиться, а потом продолжим.
— Волнуюсь, — согласилась Белла. Закрыла глаза, но расслабиться это ничуть не помогало. Еще это «продолжим»… Что именно он собрался продолжать? — Мне кажется, с закрытыми глазами только хуже.
— Было бы гораздо проще, если бы не твой дар. Ты знаешь, почему с даром Видящих рождаются только женщины?
— Потому что для инициации нужен мужчина?
— Нет, конечно. В нашем мире столько рас и столько способов деторождения и получения удовольствия, что мужчина тут совсем не обязателен.
— Но ведь… — Белла замолчала, не договорив. Ну да, ей всю сознательную жизнь говорили вот то самое, что она сказала Хейлу. Но если подумать… Кто говорил? Отец, у которого были свои вполне определенные виды и планы на ее дар. А Хейл явно что-то знает, и дело совсем не в «разных способах получения удовольствия», просто, по его мнению, она явно сморозила какую-то невероятную глупость. — Но почему? — она спрашивала обо всем сразу: и почему ее слова — глупость, и почему отец убеждал ее именно в этом, и даже почему вдруг Хейл знает о ее даре больше, чем она сама. Но ответил он на свой собственный вопрос:
— Дело в вашей эмоциональности и чувственности. Именно они позволяют вам улавливать самые тонкие колебания вселенной. Предсказывать, предугадывать, видеть недоступное другим. А секс — лучший способ развить вашу чувственность. На пике удовольствия после всплеска эмоций вы учитесь переступать грань. Партнер Видящей должен помочь ей раскрыться в полную силу. Провести ее между страстью и экстазом к тому самому состоянию. Доверие, Белла. Доверие и желание. Вот что должно их связывать.
— Доверие и желание, — повторила Белла. — Тогда понятно, почему меня сегодня так накрыло. Не понимаю другого, отец разве не знает этого всего? Ведь мама… Она ведь тоже была Видящей.
— Твоей матери… — он вздохнул, — ладно, я думаю, ты уже в состоянии принять правду. Твоей матери не повезло с партнером. Династические браки у нас неслучайны. Хранить и беречь дары — обязанность старых семей Тинтеи. Видящим всегда выбирали тех, кто способен им помочь. Интуитов, ментальщиков, порой даже целителей, но твой отец — воздушник. Как думаешь, он многое мог дать твоей матери? Иногда, правда, не хуже дара справляется сильная взаимная страсть или любовь, но последняя — редкость в союзах по сговору.
Не повезло? Но отец любил маму, Белла всегда была в этом уверена! Или… Хейл сказал, взаимная. Много ли понимала Белла в отношениях взрослых, когда мама была жива, а сама она была еще ребенком? Вспоминая сейчас — может ли с чистым сердцем сказать, что родители действительно любили друг друга? Взаимно и достаточно сильно? На самом деле даже любовь отца такая… такая, как будто он любит не тебя саму, а возможности, которые ты подаришь его корпорации! Если у него так с родной дочерью, кто сказал, что с женой было иначе?
Белла прижала ладонь ко рту, как будто это помогло бы не только не заплакать, но и уменьшить боль. А Хейл закончил убийственным уже для нее самой:
— Твой отец, думаю, убежден, что и номинальной инициации вполне достаточно для семейного бизнеса.
— Ты очень… очень точно его понимаешь, — глухо сказала Белла. — Я и хотела бы возразить, а не могу.
— Кого он тебе выбрал?
— Джеймс Фицройс. Для корпорации — действительно неплохой вариант. Для меня — отвратительный.
— Фицройсы, — задумчиво протянул Хейл. — В их роду были сильные стихийники.
— Вода, — кивнула Белла. — Но Джеймс — типичное болото!
— Настолько опасный или настолько тухлый?
— Тухлый, — она невольно поморщилась.
— Но ведь у Альберта Фицройса другой наследник, так зачем этот болотный Джеймс понадобился твоему отцу?
— Все просто. Как раз из-за того, что он не наследует Фицройсам. Речь о слиянии бизнесов не идет. Отец воспитает из него наследника для себя. Принц-консорт, — горько усмехнулась она. — Вот только власть наследной принцессы будет чисто номинальной.
— А наследная принцесса так сильно хочет править? — рассмеялся Хейл. — С нашей последней встречи твои амбиции несколько возросли.
— Тебе это не нравится? — помолчав, спросила Белла. Кольнул страх: за разговорами о чувственности и экспериментами с сидением на ручках она успела выпустить из виду его условие: познакомиться заново. А оно ведь наверняка не было номинальным, и знакомство вряд ли предполагает только расспросы о том, целовалась ли она уже, и ее реакцию на предложение более тесного контакта.
— Дело не в этом. А в том, насколько объективно ты способна оценить ситуацию и собственные силы. Ты ведь знакома с наследниками правящих семей. Отцы обычно дают им почувствовать вкус власти заранее. Одни уже лет с четырнадцати становятся управляющими дочерних компаний, другие — сразу после совершеннолетия заменяют отцов на отдельных заседаниях совета. У тебя ведь ничего этого не было, не так ли?
— С четырнадцати, — Белла чуть повернула голову, пристроившись удобнее на плече Хейла. — Я… мне было очень тяжело тогда. Не стало мамы, сразу же уехали вы. А потом отец решил, что наша школа недостаточно хороша для меня, и перевел меня в Бурдонский лицей.
— Своеобразный выбор. Насколько я знаю, там воспитывают отличных жен и матерей, но не наследниц. Интересно, чем старушка Элистина соблазняла твоего отца.
— Я его возненавидела сразу же, — призналась Белла. — Там ужасные порядки. Все чинно, благопристойно, этикет важнее математики. Но иногда с отцом бесполезно спорить, это был как раз такой случай. И вот представь. Тошно в школе и невыносимо в пустом доме, и некуда деваться, разве что напроситься к отцу в офис. Раз, другой, а потом он и сам начал поощрять. Выделил для меня кабинет. Сначала я всего лишь делала там уроки, а потом… Нет, никакого вкуса власти, но в делах «Сантор-галактик» я разбираюсь не так плохо. Уж точно получше Джеймса! К тому же он хороший управленец, но слишком нерешительный для руководителя. И мне обидно! Именно поэтому, понимаешь? Он хуже меня! Был бы лучше, я бы уступила.
— Зато ему не нужно быть хорошей женой и матерью, — Хейл хмыкнул. — Все, что от него требуется — слушать советы господина Сантора и хорошо выполнять свою работу. А если он при этом станет еще и партнером Видящей, цены не будет такому достойному экземпляру.
— Вот ты смеешься, а отец, похоже, всерьез так думает. Если честно, я рассчитывала, что после учебы он погоняет меня по служебной лестнице, даст более глубоко вникнуть… Конечно, сейчас я еще не готова править не то что корпорацией, но даже одним подразделением! Но у меня есть база, нужно только наработать опыт. На самом деле… нет, я не думаю, что это единственное дело моей жизни. Но это довольно интересно. Уж точно поинтересней приемов и балов! Хотя… — ей вдруг стало неловко от собственной горячности, к тому же она так и не поняла, что Хейл думает насчет ее «амбиций». — Теперь это все в любом случае не имеет значения.
— Имеет, — возразил он. — Неважно, сбежишь ты с Тинтеи или нет, неважно, останешься со мной или без меня, желания Видящей всегда важны. Они — ее дорога вперед. Понимаешь? Забудь об отце сейчас. Закрой глаза. Я хочу кое-что проверить.
— Что? — Белла закрыла глаза, зажмурилась крепко, с силой, потому что после этого «хочу проверить» неудержимо тянуло подсмотреть, хоть в щелочку, сквозь ресницы. А еще… еще она пыталась вспомнить, когда последний раз слышала, понимала, что ее желания могут быть важны. И от кого. От мамы? Отец всегда говорил, что дорога вперед идет через самоконтроль и противодействие собственным слабостям.
— Подумай обо мне, — сказал Хейл, и одновременно со словами Белла почувствовала прикосновение его ладоней. Они осторожно, едва касаясь, улеглись ей на талию. Даже в танце ее держали крепче. — Что угодно. Можешь думать даже нецензурно, я не против.
Почему-то представилось, как при этих словах — о «нецензурно» — он улыбается той-самой-улыбкой. Представилось так отчетливо, что Белла улыбнулась, будто отвечая. И тут же его ладони сжались крепче. Совсем немного, но она ощутила это прикосновение настолько ярко, что перед глазами словно вспыхнуло солнце. Как будто она снова стоит на пандусе и смотрит на его прибытие, только он — не внизу, в толпе фанаток, а каким-то чудом оказался за ее спиной. И держит. Еще крепче, а потом одна ладонь вдруг оказалась на животе. И это ощущалось — странно. Не так, как она могла бы подумать, представляя подобное в воображении. Не смущающе с оттенком неприличности, а будто в детстве, когда Хейл крепко держал ее за руку в каком-нибудь не слишком безопасном месте. Надежно. Еще одно плавное движение — и теперь Хейл почти обнимал ее за талию, а Белла вдруг вздохнула и расслабилась. Действительно расслабилась, позволила ему себя держать. Под закрытыми веками пылало солнце, в лицо бил неосязаемый ветер, и где-то совсем рядом, даже не в шаге, а еще ближе, была… ладно, не пропасть, но какая-то опасная высота. Но он держал, и Белла не боялась. Даже подалась вперед, пытаясь рассмотреть, что там, в солнечном мареве. Или — кто? Чудилась чья-то фигура, но в таком ярком свете увидеть четко было нереально. А разглядеть хотелось! Почему-то казалось важным. Белла напряглась и рванулась туда, в свет — но почему-то упала в мягкую, теплую и сонную темноту.
Когда она открыла глаза, оказалось, что лежит на диванчике, удобно подстроившемся под ее фигуру. Еще и легким одеялом укрыл кто-то, хотя что значит «кто-то», Хейл, конечно. Но где он сам? Белла села, одним взглядом окинула комнату. Пусто. И что с ней такое случилось, что за странные отключки?! Что Хейл подумает? Почему-то казалось, что ее внезапный сон, если это был сон, а не какой-нибудь пошлый обморок, совсем не входил в программу его проверок, экспериментов или как еще это назвать. А сама?! Она, в конце концов, пришла договариваться о вполне конкретном деле, и… нет, вроде бы все хорошо. По крайней мере, Хейл ее не вытурил сразу, выслушал и даже много чего рассказал. Но договорились они или нет? Сейчас Белла ощущала себя в ситуации крайней неопределенности, и это тревожило, беспокоило, нервировало… да ладно — бесило!
В дверь неожиданно постучали. Вошедший… судя по шкафоподобным габаритом, вероятно, охранник, сказал учтиво:
— Госпожа Сантор, пойдемте со мной, я отвезу вас домой. Распоряжение господина Данжеро.
— Да, конечно, — кивнула Белла. Мучил вопрос, где Хейл, почему прислал охранника, а не пришел сам, а главное, что он думает об их встрече. Но не этого же шкафа спрашивать! «Свяжусь с ним из дома», — решила она, и тут, словно в ответ на ее мучения, завибрировал коммуникатор, высвечивая одно пропущенное сообщение.
«Уехал по делам. Позвоню».
И что думать? Правда у него срочные дела, или это вежливая отписка? Почему нет ничего конкретного? Или все конкретное он оставил для звонка? Так, пожалуй, было бы даже лучше.
Путь домой пролетел незаметно: мысли были заняты Хейлом, их разговором, его прикосновениями, собственной непонятной реакцией… Слишком много всего, что нужно понять и осмыслить. А еще очень тревожило, что скажет о ее отсутствии отец. Все-таки она сказала, что собирается всего лишь «немного прогуляться», а не штурмовать закрытый клуб, непривычно тесно общаться там с Хейлом, а потом еще и поспать успеть! Но отец и сам, как оказалось, еще не вернулся, и это вызвало странное чувство облегчения пополам с виной. Пусть Белла и не считала, что поступает неправильно, таиться от отца и идти наперекор его воле было непривычно.
Он прилетел, когда Белла все-таки решила поужинать. Заглянул в столовую, сказал:
— Завтра не заходи в офис. Наверняка там будут околачиваться все эти стервятники, которые называют себя «свободной прессой».
— Что-то случилось? — заинтересовалась она.
— Все то же. Миллион дурацких слухов из-за задержки старта. Спокойной ночи, Изабо. Я поужинаю у себя и еще поработаю.
Вот и весь разговор. Даже не заметил ее напряжения и волнения. А если подумать, разве раньше замечал?
— Спокойной ночи, отец, — ответила она уже закрывшейся двери. Почему после единственного разговора с Хейлом давно привычное начинает казаться неправильным и обидным?
И почему вдруг кажется ужасающе неудобным, сидя в одиночестве за столом в собственном доме, держать спину идеально?
Белла поставила чашку с недопитым кофе и резко поднялась. По крайней мере, в своих комнатах она всегда чувствовала себя свободнее. Туда никто и никогда, со времени смерти мамы, не входил без стука, и там можно было не держать осанку, можно было сидеть с ногами в кресле или на подоконнике, глядя на парк внизу, или окунуться в Галанет в поисках новостей и… и, да, новых сюжетов Хейла!
Странно, о его прибытии на Тинтею нашлось всего несколько очень коротких репортажей, которые она видела еще днем. Чем он все-таки занят?
Хейл позвонил, когда она уже устала гадать о его делах и мыслях и решала, перезвонить самой прямо сейчас или все-таки завтра.
— Соскучилась, принцесса? — прозвучало слегка насмешливо. — Прости. Я честно собирался охранять твой сон, как рыцарь — даму сердца, но реальность слегка спутала планы.
— Я не понимаю, почему вдруг заснула! — выпалила она, хотя совсем не собиралась в этом признаваться. И вообще хотела спросить о другом.
— Знаешь, ты первая девушка, которая умудрилась заснуть на свидании со мной. Это… познавательный опыт.
Свидание? Он назвал это свиданием?
С другой стороны, а как еще назвать, когда девушка сидит у парня на коленях, а он к ней прикасается? Точно не деловыми переговорами. Но, боже, заснуть на свидании! Да еще с парнем, который… К которому… Белла могла себе представить реакцию подружек, если сказать «я была на свидании с Хейлом Данжеро»! Но даже ее воображение отказывало напрочь при попытке представить их глаза, если потом она скажет: «И я заснула»!
— Хейл… — прозвучало как-то жалко. Но она понятия не имела, что здесь можно сказать. Не оправдываться же усталостью в самом деле!
— Перестань. Твоим раскаянием и волнением фонит даже через коммуникатор. Мое самолюбие пострадало не смертельно. Зато мы выяснили кое-что важное.
— Что?! — Нет, на самом деле… Если говорить только о ней, она услышала достаточно много важного. Но Хейл? — Послушай, мне в голову приходит только одно: ты выяснил, что у меня абсолютно никакого опыта с мужчинами, а я — что ты от меня не отказывался. Вот только я совсем не понимаю, не откажешься ли теперь… — закончила убито.
— Доверие, Белла, — сказал он серьезно. — Помнишь, о чем я говорил? Твой дар мне точно доверяет. Именно это мы и выяснили. Вряд ли он позволил бы тебе заснуть в стане врага или в объятиях человека, который опасен для тебя.
— Это хорошо, да? Хейл… — И вроде бы сомневаться не в чем, конечно, хорошо, раз он считает это важным. Но только этого было мало. Беспокоило другое. Она нуждалась хоть в какой-то определенности. Иначе ее вечерним сном в «Лунной устрице» все и закончится. Разве сможет она уснуть, так и не поняв, чего ждать?! — Ты хочешь продолжать?
— Продолжать знакомиться? — она не видела его, но почему-то была уверена, что вот сейчас он улыбнулся. — Да, я не против продолжить наше знакомство, принцесса. Что там делают парочки на самом первом этапе? Может, пригласить тебя куда-нибудь? Или прислать цветов? Ты любишь цветы?
— Это будет эксперимент, — немного подумав, серьезно ответила она. — Цветы не вызывают у меня приятных мыслей, но, с другой стороны, мне ведь еще не дарил цветов парень, который мне нравится.
Может быть, это перебило бы память о ворохах белых лилий на могиле мамы, но этого Белла, конечно же, не стала говорить вслух. Вместо этого сказала:
— Но если выбирать одно из двух, то лучше пригласи. Нам ведь надо… знакомиться дальше. Если завтра, то у меня как раз весь день свободен.
— Завтра… — Хейл замолчал. Может, обдумывал свое завтрашнее расписание, наверняка плотное, а может, выбирал более подходящий день. — Хорошо. Давай завтра. Ты уже знакома с Пако. Он заедет за тобой в двенадцать. Договорились?
— Договорились, — Белла надеялась, что Хейл не слышит облегченного вздоха. Кажется, ее первое свидание — настоящее первое свидание! — прошло не настолько ужасно, как она боялась.
— Значит, до завтра, принцесса.
— До завтра, Хейл, — Белла улыбалась, прощаясь, и вот теперь надеялась, что и он тоже услышит, почувствует ее улыбку. И то, как ей приятно называть его по имени. И радость от того, что завтра они снова встретятся.
Искать новости больше не хотелось, вообще ничем не хотелось перебивать впечатление от разговора. Белла забралась с ногами на подоконник. Внизу шумел кронами парк, а дальше, за широкой полосой зелени, сияли огни небоскребов. Там жизнь не замирала никогда, неважно, день за окном или ночь. А выше… Выше сияли звезды. И где-то там уже легла на курс «Гордость Тинтеи», странности с запуском которой обеспечили ей на завтра свободу, и где-то там шумел деловой и промышленный Балорт, ставший для семьи Данжеро новой родиной. Белла подумала вдруг, что никогда
