Оглавление
ГЛАВА 1
Хорошие мужики на дороге не валяются — их сразу с дороги самые шустрые и разбирают. Эту истину Машка усвоила еще лет в семь, потому что ее, постоянно вздыхая, неоднократно повторяла прабабушка, когда они приезжали к ней в деревню. Мужика в доме, видно, поэтому и не было. Иначе мама или бабушка подняли бы его с дороги и пристроили на постоянное место жительства в их двушку, но... Медлительные они были.
Машка выросла и за сорок лет жизни превратилась в Марию. По отчеству называться отказывалась. Да по текущему времени это было не модно. Работала она в рекламном агентстве копирайтером. Слыла болтушкой и немного не от мира сего. Ибо баловалась написанием книжек про любовь! Ну а чего? Деньги за это шли неплохие. Смогла позволить себе подлатать прабабушкин домик и сделать ремонт в их городской квартире.
Вот только хороший мужик на дороге ей тоже все никак не попадался. Зато встречались какие-то неприличные, не дорожные, а из ресторанов, общих компаний и тусовок. Один даже в самолете глаз на нее положил.
Кому-то из мужиков требовалось, чтобы она рубашки гладила… Да кто их сейчас гладит вообще? Не умела она этого и не хотела. Себе и то не гладила, а тут еще какому-то мужику, да еще и не с той самой дороги подобранному.
Другой требовал готовить борщ с пампушками. Борщ Маша уважала, пампушки, чесночные, тоже. А вот готовить как-то не сложилось. Мультиварка, конечно, выручала. Но мужик вопил и топал ногами, что борщ выходит неправильный, не как у его мамочки. Маша потерпела пять лет и отправила его обратно к маме. Пусть кормит его правильным борщом, а у нее новая книжка в проекте как раз. Дочку, правда, оставила себе — родная кровь, в отличие от мужика.
Третий хотел секса. Маша секс любила, как и каждая современная женщина. Опять же «Секс в большом городе» все в юности смотрели. Но этот хотел как-то особенно интенсивно. Вместо обеда, ужина, завтрака и даже в перерывах. В разных позах. Особенно ему удавался секс на кухонном столе, но Маше было жестко и да и... раз, другой, но ведь не непрерывно же! По три раза на дню… Маньяк столовый…
Сначала Маша, конечно, расстраивалась. Потом перестала. Решила, что суженный все-таки должен ей попасться на дороге и только так. А потом она как-то и вовсе забыла о своих поисках. Ушла в работу и творчество. Вышла в топ. И как-то успокоилась. Но, вот неожиданность — совсем неожиданно сорок стукнуло. Накрыло Машу печалью.
Сидела они с мамой в своей квартире, пили шампанское, и только теперь поняла Маша — прабабушка где-то что-то упустила.
Утром на похмельную голову и с опухшими глазами Маша увидела в своей почте письмо. Адрес был незнаком, но в этот раз кнопка мыши почему-то сама собой кликнула по сообщению два раза, и послание открылось.
Писал ей мужчина, мол, увидел ее аккаунт в соцсети и мечтает с ней пообщаться, и вообще она его заинтересовала.
Маша задумчиво погрызла ноготь с идеальным французским маникюром, а потом рассмеялась. Первым порывом было послать его и на этом закончить. Но захотелось куража. И Маша ответила, написав какую-то ересь.
На что мужчина прислал большое, чистое и искреннее письмо. О папе, маме, работе и желании иметь прекрасных малюток в будущем, о том, что живёт на два государства. И вообще он француз, ибо папа (читать с ударением на французский манер) — натуральный соотечественник д‘Артаньяна. Мама — русская. И вообще расстояния — это не проблема.
Машу окончательно пробило на смех. Потому что «француз» писал, будто его заинтересовал ее профиль в соцсети, где сей мужчина искал старого знакомого. Было это прекрасно. И очень забавно. Потому что напоминало истории Донцовой и все топ-книжки про властных боссов — профиль Маши в соцсети был замужем, без фото и вообще...
Но кураж не ушел. Маша решила проверить вторую поговорку, которую тоже слышала от бабушки. «Судьба и на печке найдет!» Имелось ввиду, что жених, если ему надо, сам отыщется. А ты, типа, сиди и жди, всему свое время.
В итоге Маша написала французу письмо.
Не соврав вообще и все по делу. Спорт она не любила. Диеты не соблюдала, любила выпить пива с мороженным и коньяк с дыней. Мясо уважала. Языков не знала. Была дамой со сложным характером и, более того, обременена: бабушкой, мамой, дочкой и лишними восемью килограммами.
Французов она считала жадными — ну этого она, конечно, писать не стала, хотя и хотелось, но воспитание не позволило. И еще машины не очень ее привлекали, а француз владел какой-то автомобильной лавочкой. Фото посылать свое не стала, не то чтобы стеснялась, но при желании ее снимки гуглились. Старые правда. Но и к лучшему. Там она была моложе.
Написала и отправила. И пошла писать книжку про Ивана и его любовь к Анжелике. А почему нет-то? Не сидеть же, подперев кулачком чуть оплывший подбородок, и не ждать послания от француза.
Странно, но француз ответил, и сообщил что жаждет отправить ей подарок. Просил телефон и адрес. У Маши включился уже не кураж, а просто чисто женский интерес и логика. Не то чтобы она считала себя самой умной. Но мозг у нее все-таки был в наличии, а также интернет и умение пользоваться пресловутыми «Яндексом» и «Гуглом».
Простым поиском по картинкам вышла Мария на сайт с перечнем мошенников. И схватилась за голову. Сидела на сайте практически ее целевая аудитория. Те дамы, которые хотели «большой и чистой любви». Ради них она и писала свои творения и неплохо за это получала. Видно, целевые аудитории мошенников и писателей любовных романов совпадали.
Маша печально вздохнула, отправила в спам письма жгучего брюнета с легкой тестероновой проплешиной на голове и заблокировала его адрес. Вторая бабушкина поговорка оказалась несостоятельной. Надо, наверное, чаще ходить и под ноги смотреть. Но за сорок лет своей жизни Маша только пару раз находила под ногами купюры по сто рублей, а один раз — целых пятьсот.
После рассмешившего ее «француза» Маша начала внимательней смотреть на дороги. Но так как чаще всего перемещалась она на машине, то приходилось ей все больше на знаки смотреть да светофоры.
Пока однажды…
***
— Смотри куда едешь! Дура! — По капоту прилетел удар кулаком.
Голос был низкий, чуть хрипловатый, как у медведя с больным горлом. Почему Маша решила, что медведя, она не знала. Мужик, как медведь, возвышался рядом с ее фольксвагеном. На фоне этой горы мускулов и волос машина машинка вдруг показалась очень маленькой. Стало страшно.
Как назло в этот поздний субботний вечер в городе почти не было машин. Все испарились на дачи и в деревни, поэтому на пешеходном переходе, где она чуть опоздала нажать на тормоза, оказались только Медведь и Маша. Телефон разрядился, а зарядка осталась дома. Вызвать ГИБДД не было никакой возможности, да и ехали бы они долго… выходной все-таки.
Мужик еще пару раз саданул по капоту раскрытой ладонью и пошел дальше, уткнувшись в телефон, который вытащил из заднего кармана джинс. Маша выдохнула. Откуда-то сбоку раздался визг тормозов, потом звук удара, и девушка, словно в замедленной съемке, увидела, как Медведь падает на асфальт.
«На дороге не валяются», — повторила она бабушкину фразу и начала хихикать, потому что нервы сдали. Белая ауди, не останавливаясь, рванула дальше, а огромный мужик остался лежать на дороге. Рядом с ним валялись телефон и наушники. Карма?
И вокруг никого! Совсем! Только Маша, мигающий оранжевым светофор, и... Медведь.
Маша поняла, что надо действовать. Первым делом она переставила машину так, чтобы никто больше не смог задеть мужчину. Тот пытался встать, но у него это не получалось, но он, тихо ругаясь сквозь зубы, упрямо повторял свои попытки.
— Вам нельзя двигаться!
— Шли бы вы… девушка, подальше! Одни неприятности от вас. Не мельтешите, у меня нога только.
— Ага, это кармический закон!
Маша была очень упертой и притом доброй на свою голову. Не могла же она бросить этого идиота посреди дороги. И, как назло, не было вокруг никого, чтобы попросить вызвать скорую. Значит, надо запихнуть пострадавшего в машину и отвезти в скорую, потому что его телефон оказался разбит вдребезги.
— Цепляйтесь за меня, поедем в больницу.
— Какая нахрен больница? Идите, откуда пришли!
Мужик бузил, но когда Маша его разглядела поближе, то увидела под шапкой длинных русых волос и пушистой рыжеватой бородой, нежную белую кожу и огромные серо-зеленые глаза под невероятно длинными пушистыми ресницами. Медведь оказался молодым, только выглядел грозно. Издалека.
Буйствовал он, конечно, только на словах, поэтому Маша все же помогла ему усесться в машину и домчала до приемного покоя скорой. Благо, по пустым дорогам это было несложно и быстро.
Там сбегала, привезла коляску и, загрузив пациента, отвезла вовнутрь.
Дальше пошли врачи, заполнение бумажек. С разрешения медсестры Маша зарядила телефон, как раз тогда и услышала краем уха, что Медведя зовут Михаил, что он моложе ее на шесть лет, живет по адресу... тут Маша почему-то начала нервно хихикать про себя, потому что, как оказалось, жил Михаил в квартире под ними. Но она не помнила его. Там не было постоянных жильцов, вечно какие-то квартиранты, выходит, это очередной?
Телефон зарядился, и Маша протянула телефон соседу…
— Позвоните кому надо, ваш телефон разбился, — Медведь поднял на нее взгляд.
— Спасибо, — но звонить не стал — быстро написал пару смс и вернул телефон, предварительно стерев отправленные сообщения... Штирлиц на задании!
— На рентген. Поехали.
Маша попыталась помочь, но Медведь зыркнул на нее потемневшими глазами и сам взялся за колеса, толкая коляску вслед за медсестрой.
— Спасибо, я сам. Вам пора. Всего хорошего и спасибо.
***
Маша ехала домой и задумчиво повторяла фразу бабушки: «Хорошие мужики на дороге не валяются… Хорошие мужики на дороге не валяются». А как проверить, хороший или вот такой Медведь?
Но додумать она не успела — дома на нее налетели Козябра, мама и бабушка. Козябра, привезенная с дачи на помывку, сверкала шоколадными коленками, выбеленными солнцем волосами и щербинками между передних зубов. Маша машинально подумала, что скоро мелкую надо будет вести к стоматологу — ставить пластины. Деньги, благо, были.
Бабушка ворчала, ходила по кухне, переставляла с места на место цветы и проверяла, не угробили ли за время ее отсутствия любимый фикус.
Мама философски сидела на балконе и задумчиво потягивала крепкий зеленый чай из любимой чашки. На тарелке рядом с ней лежала начищенная тарань, разобранная на тонкие кусочки. Чай с таранькой. Изумительно.
— Мам, а вот представь, Ярополк сказал, что девчонки не могут быть хулиганами, только мальчишки. Я вот его чуть не стукнула. Чего он такой глупый-то?
— Ну, Полина, ты неправа. Хулиганом может быть только мальчишка, а девочка — только хулиганкой. Так что Ярополк прав.
— Мам, я им, Ярику и Святославу, так и сказала, но они все равно дразнились. А я на большое дерево сама залезла. И даже слезла сама. А Платона снимали, вот! — Полина гордо выпятила грудь.
Маша в который раз ухмыльнулась, услышав имена друзей дочери. Прямо былины, а не рассказ про детские шалости.
— Полинка, иди мыться, — на балкон заглянула бабушка.
— Да, баб. Сейчас бегу, — мелкая крутанулась на месте и ускакала вглубь квартиры.
— Колгота. Манюня, я варенья привезла. Потом закинь на антресоль. И салатов немного. И что с фикусом?
— А что с фикусом? — Маша подошла по балкону к открытому окну на кухню.
Фикус у них рос давно. Ба его периодически пересаживала, обрезала, но он всегда был одинаковый.
— Вот, смотри, новые листочки…
— Интересно, кто же у нас забеременеет? — мама оторвалась от разглядывания закатного горизонта — с их седьмого этажа был прекрасный вид на луга.
— Мам?
— Ой, Ирка, вот ты глупости говоришь. Какое забеременеет? Откуда эти дурацкие предрассудки? — ба взъерошила короткий ежик седых волос и подмигнула ошарашенной Маше аккуратно подкрашенным карим глазом. — Ты, Маш, не слушай, ма. Она иногда не от мира сего. Нострадамус.
Мама не обиделась, наоборот, улыбнулась и, встав со стула, подошла к бабушке.
— Уважаемая Натали Ивановна, а давайте поспорим?
— На что? — бабушка оживилась и потянула руку.
— На ящик шампанского?
— Хорошо. Ящик шампанского на то, что примета с фикусом — ерунда!
— В течение ближайших трех месяцев в этой квартире будет беременная.
— Манюня, разбивай!
Выполнив их просьбу, Маша ушла в комнату. Иногда, глядя на своих маму и бабушку, ей казалось, что она старше их обоих. Какая, нафиг, беременность? Ба почти восемьдесят. Маме — шестьдесят. Ей — сороковник, а Полинке всего семь… Кто из них способен забеременеть? Бред. Хотя шампанского хотелось. В любом случае выигравший поделится — нельзя же одному выпить шесть бутылок.
Потом из ванной выползла полусонная Козябра, забралась с ногами на огромное кресло на балконе и там же благополучно уснула под тихие разговоры на кухне о делах. Маша перетащила дочь на кровать и накрыла мелкую пледом. Самой ей было еще рано — надо было дописать лимит по знакам на день. Потому что родные, дела — все прекрасно, но книга сама себя не напишет.
Балкон давно был переделан под жилую зону. Двери туда вели как из комнаты, так и из кухни, что позволило разделить помещение на две части. В одном углу Маша и устроила свой кабинет, чтобы писать, не мешая родным щелканьем клавиш и мышки.
***
Было уже поздно, когда Маша услышала голоса внизу.
— Мих, ты куда? Тебе курить не велели! — голос говорившего был низкий, почти как у Медведя.
Маша вздрогнула. Точно! Медведь — он же ее сосед снизу. Она дернулась уйти с балкона, не желая подслушивать, но застыла, услышав ответ.
— Не нуди. Ты прямо как та немочь, из-за которой меня сбили. Нудишь и нудишь над ухом.
— Сам ты нудило! — внизу раздалось дружное ржание.
Маша не поверила ушам. Говоривших было трое, и все три оказались обладателями похожих голосов. Но у Медведя голос был самый приятный — бархатистый, густой такой, с легкой хрипотцой... Медведь.
Зажала рот рукой, давясь от смеха — ее понесло. Блин, иногда от книжек один вред. Нормальный голос. Обычный. Как и у остальных. Пора заканчивать с женскими романами.
Осторожно выглянув из окна, Маша посмотрела вниз. Соседский балкон был без остекления, и Маша увидела три одинаковых темных макушки и три руки с зажатыми в них сигаретами. Свет падал со спины, высвечивая мощные плечи говоривших, обтянутые темными футболками.
— Три медведя под окном пили водку вечерком…
Маша хрюкнула и быстро нырнула вниз, зажимая рот руками — не хватало еще так позорно спалиться. Тем более ее обозвали немочью. Ууу! Медведище!
Соседи давно уже ушли обратно в квартиру, когда Маша наконец выключила компьютер и улеглась на кровать. Вытянула гудящие ноги, почувствовала как блаженно расслабляется спина. Сон пропал. Она лежала и таращила глаза в потолок, пытаясь уложить в голове события прошедшего дня. За этот день с ней случилось больше, чем за последние пять лет. Очуметь!
ГЛАВА 2
В работе из дома есть свои недостатки — приходится насильно заставлять себя выходить на улицу. Особенно летом, когда все домашние уезжают в деревню, а потому дома абсолютно тихо и спокойно.
В августе темнеет рано, но этим вечером Маша лишь к девяти вечера созрела дойти до магазина. Посмотрев на себя в зеркало, поправила отросшую челку и решительно вышла из квартиры... чтобы застыть, вытянувшись в струнку. Потому что на лестничной площадке, из темного угла, на нее смотрели чьи-то горящие глаза — на этаже опять не загорелся чертов свет! Датчики, наверное, барахлили. Придется опять звонить в управляющую компанию.
Тем временем глаза смотрели, не мигая, светились зелеными прожекторами. Маше отчаянно хотелось заорать, но она же взрослая женщина, мать семейства, опять же не блондинка ни разу! Тихонечко отступила к двери и попыталась вставить ключ в замок, не поворачиваясь спиной к глазам. Неведомое существо двинулось к ней. Маша придушено пискнула и поняла, что сейчас точно начнет орать!
Ключи выскользнули из дрожащих рук, упали на пол и… В этот момент на этаже наконец-то вспыхнул свет. Испуганная насмерть Маша увидела перед собой нечто ушастое, черное, длинноногое, с круглым животиком и покрытое кудрявой шерсткой.
Не крыса! Кошка. Беременная кошка. Породистая. Черная, как смерть. Открыв пасть и показав шикарный набор острых белых зубов, хвостатая гостья издала придушенное кряхтение, должное, по идее, изображать мяукание.
Маша отступила на шаг и попыталась проскользнуть мимо животного вниз, по лестнице. Ей все-таки надо было добраться до магазина. Только у кошки оказались другие планы. Она рванула и повисла на джинсах, вцепившись передними лапами в штанину. Маша поняла, что просто скинуть эту нахалку не получиться.
Остановилась, нагнулась. Подхватила под кругленький животик, подняла на руки. Кошка вздохнула, опять крякнула и обвила Машу передними лапами, уткнувшись носом в шею. Задышала, щекоча мокрым носом. Собака какая-то, а не кошка.
Маша была заядлой кошатницей и дома у нее всегда жили кошки. В детстве она таскала домой всех брошенок, но потом остановилась на одной Музильде. Да и выросла уже, поняла, что всех не спасешь.
В прошлом году Музильда умерла, и мама сказала: хватит пока животных в доме. Много мороки. Да и смерть старой кошки все сильно переживали, хотя прожила та больше шестнадцати лет, до глубокой седины...
У черной захватчицы была шелковистая шкурка, вся в мелких завитушках. Каракульча.
— И что мне с тобой делать? — спросила Маша у кошки, понимая, что вариантов всего два: или отнести ее во двор и оставить там, или запустить домой.
***
Кошка оказалась домашней. Лоток, поведение, манеры как у леди из высшего общества. Было лишь одно «но» — эта меховая красотка любила обниматься. Она приходила три раза в день и лезла на колени, потом вставала на задние лапы и обхватывала передними шею, утыкалась в нее носом, начиная тарахтеть как трактор. Полчала обнимашек и все. Тишина и покой.
Маша в первые два дня дергалась, а потом привыкла. На объявление в интернете никто не откликнулся, листок на дверях подъезда тоже ничье внимание не привлек, хотя было подозрение, что кошка местная. Но животное могли выбросить при переезде — квартиры в этом доме часто сдавались временным жильцам.
Через неделю явилась Ма с проверкой, привезла свежих овощей. Увидела кошку с пузиком и начала смеяться…
— Кажется, я выиграла ящик шампанского. Ох, хорошо, — Маша непонимающе уставилась на мать, а потом до нее дошло — примета-то сбылась, да еще так быстро, месяца не прошло. — А куда котят девать будем? — Мама погладила кошку по лопоухим ушам.
— Разберемся. Кошка породистая, котята тоже будут породистые.
— Ты оптимистка, Манюня.
— Мам, ну зачем раньше времени переживать, вдруг еще хозяева найдутся.
— В бабушку вся — слишком рациональна, чтобы верить в приметы и странности. Как хоть назвала эту даму?
— Кошка, — Маша пожала плечами.
Имя для живности никак не придумывалось. Хотя на отсутствие фантазии жаловаться не приходилось, но тут ничего не липло, не ложилось.
К сентябрю вся семья вернулась домой, и Кошка, как истинная леди, ко всем нашла свой подход, решив, что эта квартира ей подходит, хозяева — тоже. И все было хорошо, пока не наступил день икс, когда все словно сговорились поиграть у Маши на нервах.
Утром Козябра устроила ор на тему, что с косой в школу ходят только не модные. Потом Кошка решила, что ей пора рожать. Потом Ба поругалась с Ма из-за все той же кошки. А вишенкой на тортике стал провал на работе, где заказчик не принял пару статей, на которые Маша очень рассчитывала.
На улице был мокрый сентябрь с промозглым нудным дождем. Любимые кроссовки набрали воду. Автомобиль пришлось оставить в соседнем дворе, потому что на машино место какой-то козел поставил свою белую облезлую тарантайку.
Маша шла по улице и почти хлюпала носом, но нельзя было дать слабину. Она же мать семейства. Большой и тяжелый пакет с продуктами бил ее по лодыжке и мешался под ногами. Фонари освещали мокрый асфальт и редкие островки мокрых, но все еще ярких листьев.
Зашла в подъезд и чуть не оглохла. На все лестничные пролеты грохотала музыка. Басы били по ушам, а от завываний модного рэпера сводило зубы. «Плачет мальчик с автоматом, все в помаде! И никто не помоет, и никто не пожалеет». Маша промурлыкала свежесочиненные строки под музыку и пошла пешком. Лифт тревожно мигал красной кнопкой, намекая что сломался. Ну ничего, заниматься физкультурой полезно, заодно можно и похудеть.
Чем выше Маша поднималась, тем громче звучала музыка. На шестом этаже дыхание сбилось окончательно. Как раз там дверь в одну из квартир была приоткрыта, и бьющая из нее музыка просто сносила с ног. Лифт стоял здесь же. В нем на полу сидели и курили двое юнцов, вытянув ноги в обтягивающих штанах. Мальчики или девочки — понять не получилось. Патлатые, с накаченными губами и накрашенные, как районные модницы. Брови гусеницами, ресницы бахромой…
Маша почувствовала, что закипает. Такое тут случалось впервые, даже несмотря на то, что дом считался не слишком благополучным — в основном из-за сдаваемых внаем квартир и их временных жильцов.
Домой Маша зашла уже на взводе.
— Мама пришла! — Полинка прискакала первой, полезла обниматься, словно и не было утреннего скандала.
Из кухни выплыла Ба:
— Ирина уехала, вызвали.
Маша кивнула — мама несколько лет уже работала «бабушкой по вызову». Так она называла профессию няни. Домашние отговаривали ее от этого, а Полинка еще и обижалась, но мама была непреклонна: «Мне нужна деятельность, иначе я с вами сойду с ума!»
Ей, педагогу-дефектологу с тридцатилетним стажем, было скучно с одной обычной девочкой Полинкой. Тем более на двоих с прабабушкой им одной внучки явно не хватало. Так почему бы и не помочь тем, кто нуждается в помощи? Вот, к примеру, сейчас у нее был случай — мальчик, ровесник Поли, с синдромом РАС. Мама попала к нему, когда он был еще грудным младенцем, и именно она забила тревогу, когда малыш в какой-то момент стал вести себя непривычно.
Родители, обеспеченные по меркам города люди, рванули по врачам. Егорку выправили, насколько это возможно было. А мама с тех пор сделалась почти ангелом-хранителем для той семьи. Так что именно родители Егора помогли обменять их двушку в старом районе на эту новую, свободной планировки, в которую с удобствами влезли: кабинет для Маши, личные комнаты для Ма и Ба, и общая — для Полинки и Маши.
Музыка в квартире грохотала так, словно аудиосистема стояла в соседней комнате. Маша поморщилась, но время было вполне разрешенное. Приходилось терпеть.
Ужин. Проверка выводка Кошки. Котят родилось всего двое. Оба черные, как и мать, похожие на монстриков из фильма ужасов. Молчаливо открывающиеся рты усиливали впечатление. Кошка терпеливо перенесла проверку, потом обхватила котят лапами и принялась интенсивно их вылизывать, смывая чужой запах.
А музыка не утихала. Маша, мягко говоря, не являлась большим ценителем современной эстрады. У нее вызывали полный разрыв шаблона бородатые мальчики, которые печально-прокуренными голосами с помощью рваного речитатива рассказывали о том, что их никто не любит, а дамы легкой социальной ответственности грязно и во всех позах используют бедняг за их же деньги. Печаль вообще, если подумать — сидит такой бородатый брутал и плачет над своей горемычной судьбой. Жуть.
В двадцать три часа, Маша уже не выдержала, переоделась в джинсы, натянула толстовку и, засунув в карман телефон с включенным диктофоном, пошла вниз.
В лифте уже никого не было.
Позвонила, потом постучала. Сначала рукой, потом ногой. Никто не отозвался. Музыка продолжала орать так, что от звука волосы вставали дыбом... по всему телу. Дверь оказалась открытой, поэтому Маша вошла.
Планировка у квартиры оказалась чуть другой. У Маши гостиная была превращена в еще одну спальню — большой кухни вполне хватало для приема немногочисленных гостей. Здесь была противоположная ситуация. Огромная гостиная во всей красе предстала перед незваной гостьей: на светлом паркете валялись пустые бутылки, одноразовые стаканчики и осколки стекла. На огромном, почти по всей стене, диване сидели и лежали человек десять. Девушки и парни, судя по внешности, лет эдак от двадцати до двадцати пяти, но нынче не вдруг и поймешь: школьницы выглядят ровесниками Маши, а тетки-ровесницы — юными нимфетками. Вот что пластика и ботокс животворящий делает!
— Свали в сторону, корова. Чего встала?
Голос говорившего, писклявый и высокий, заставил Машу оглянуться. Вся толпа пялилась на огромный экран телевизора.
— Кто хозяин квартиры? — Маша не сдвинулась с места — стоит дать слабину, потом не вдруг заставишь себя слушать. — Ночь на дворе, дамы и господа, пора сделать звук потише.
— Я хозяйка.
Маша уставилась на девицу с длинными каштановыми волосами — красивая, молодая. Новая квартирантка?
— Тогда вы знаете свои права и обязанности в плане проживания в многоквартирном доме, — пришлось добавить в голос строгости
— Я у себя дома. Могу делать что хочу!
— Тогда я вызову полицию, — Маша развернулась и направилась к выходу.
Разговаривать больше было не о чем. Но далеко уйти Маша не успела. На пороге ее схватили за плечо и попытались развернуть. Она оглянулась и увидела наглую особу.
— Не звони!
Маша молча посмотрела на говорившую. В ярком освещении прихожей длинноволоска показалась менее красивой. Больше всего ее портили чуть выпяченные капризные губки и курносый носик, который ну никак не сочетался с четким абрисом скул и линией подбородка.
— Не звони, я сейчас всех уведу.
— Хорошо.
Примерно минут через тридцать музыка затихла, но на лестничной площадке некоторое время было шумно — гости расходились. А еще минут через двадцать в дверь позвонили.
Дома все спали. Маша взвилась со своего кресла в кабинете. Кого там на ночь глядя принесло?
— Это тебе, — за дверью обнаружилась жительница медвежьей квартиры с бутылкой вина в руках.
— Нет, спасибо.
— Возьми. Только не звони в полицию! Меня отец убьет. И так, все по-дурацки вышло...
Маша вдруг поняла, что стоящая напротив нее девица совсем еще юна.
В этот момент на сцену вышла Кошка. Она прошла вперед из темного коридора и уселась на пороге. Открыла рот и закряхтела.
— Марта?! — девушка всучила удивленной Маше бутылку и быстро подхватила кошку на руки. — Марта! Как она у вас оказалась? Вы ее украли?
Девица нахмурила брови и покраснела.
Маша ничего не понимала. Кошка сидела на руках у девушки и даже не пыталась вырваться. А та прижала ее к себе, и казалось — только ядерный взрыв способен оторвать их сейчас друг от друга.
— Украла?..
— Марта пропала из дома. Я ушла в магазин, а вернулась — ее не было. Меня Михась за нее прибьет! Я все сайты потеряшек перерыла. А она тут! Марточка…
Девушка погладила кошку, поцеловала ее в голову и повернулась к лестнице, унося мать семейства.
— Эээ, девушка, а почему вы так уверены, что это ваша Марта? — поспешила за ней Маша.
— Потому что это Марта. У нее морда знакомая.
— Документы у вас на нее есть? Если нет, верните животное на место!
Девица остановилась.
В этот момент в квартире запищали котята. Марта-Кошка сиганула на пол и рванула внутрь квартиры.
— Но это Марта! Киса, киса! — девушка повысила голос.
В этот момент открылась дверь соседней квартиры, и на пороге показалась Александра Николаевна. Бодрая дама лет восьмидесяти, в белом кружевном пеньюаре поверх нежно-персиковой шелковой сорочки, с зажженной сигаретой в длинном мундштуке. Вслед за ней из квартиры показался мужчина лет эдак семидесяти, который, лучезарно улыбнувшись, прошествовал к лифту, на ходу нажимая кнопки на смартфоне.
Немая сцена продлилась пару секунд, пока мужчина благополучно не вошел в лифт.
— Милочки, не тем вы занимаетесь ночью! Не тем! Вино надо или в холодильник, или выпить. А болтать на лестнице в это время не комильфо. Идите спать, деточки!
Дверь за дамой захлопнулась, а Маша поняла, что сейчас начнет ржать, потому что ощутила себя в этот момент не взрослой матерью семейства, а двадцатилетней дурочкой. Перевела взгляд на девицу. У той в глазах стоял тот же немой вопрос и удивление пятнадцатилетнего ребенка, который вдруг понял, что папа с мамой тоже хотят романтики и занимаются сексом.
— Александра Николаевна права. Зайдите. Только тихо, все спят.
А потом были странные посиделки на кухне. Агата, так звали девицу, оказалась племянницей Медведя. А Марта-Кошка — оставленным на ее попечении питомцем.
Маша внимательно выслушала девицу, которой оказалось всего семнадцать лет. Да, нынешняя молодежь и правда выглядит старше. Акселерация, чтоб ее!
Агата пила чай, ела пирожки с капустой и во все глаза глядела на кошачье гнездо в углу диванчика. Котята лежали на Кошке и спали.
Маша в свою очередь смотрела на юное создание, сидящее напротив, и понимала, что чертова доброта ее же и погубит. Отец выгнал Агату из дома, после того как та привела к нему парня. Вспомнив про дядю, младшего брата своего отца, та устроилась у него жить, пообещав присматривать за кошкой, пока тот в Канаде, в командировке. Тот самый парень, из-за которого и разгорелся скандал, подбил Агату устроить тусовку, но потом девушка испугалась, что Маша позвонит полицию. Оставаться на улице она не захотела, а ведь, случись скандал, отцу непременно доложат о сомнительных «подвигах» дочери. Вот она и пришла… просить прощения. А парень психанул и ушел с друзьями.
Маша слушала это и смотрела на обгрызенные заусенцы и расковыренные до болячек руки Агаты. А та глядела на хозяйку квартиры большими зеленовато-серыми глазами и кусала обветренные губы.
— Это Сашка выгнал Марту, — сказала она. — Мы с ним тогда поругались. Он Марте всегда не нравился. Она на него шипела и драла одежду. Сашка ее даже ударил, когда она зацепку ему на рубашке оставила. А потом искать ее помогал, прощения просил.
Маша хотела спросить, зачем Агата вообще связалась с этим отморозком, но потом захлопнула рот и промолчала — девочке всего семнадцать, а Маша и в свои сорок, порой, поступает не лучше.
— Агата, а как же мама твоя? Ей все равно, где ты и что?
— Мама? — Агата вцепилась в пирожок. — Мама умерла.
— Понятно, — хотя понятно не было, но хоть такое объяснение. — А отец знает, что ты тут?
— Да. Он денег присылает. Ему Михась все рассказал. Отец тогда наорал на меня, а потом сказал, что я теперь взрослая и сама за себя отвечаю. С одной стороны, мне нравится. У дяди хорошо. И Марта. И отец не орет... лекции не читает. А деньги он переводит на карту. Опять же, до школы отсюда удобнее добираться. Конечная. Правда, Михась скоро вернется.
Они просидели на кухне до самого утра. Агате очень хотелось рассказать все-все о себе, как на исповеди. А Маша молча слушала, кивала, кипятила чайник и наливала чай, иногда задавала вопросы. Понимая, что, возможно, сегодняшний монолог что-то поменяет в жизни Агаты — эффект вагонного попутчика. В любом случае, хуже не будет.
Когда в пять утра на кухню зашла, позевывая, Ба, Агата наконец выговорилась. У Маши к тому моменту вовсю слипались глаза, поэтому, когда девушка прощалась, хозяйка квартиры только и смогла сказать: «Приходи в любое время».
ГЛАВА 3
— Вы — Маша? — женщина подняла голову и уперлась взглядом в бороду.
Борода была знатная. Густая, красивая, русо-рыжая с чуть заметными седыми волосками.
Маша подняла голову повыше и увидела знакомые зелено-серые глаза.
— Да, это я, — ответила она.
— А я Кирилл Медведь. Отец Агаты. Хочу с вами поговорить.
— Поговорить?..
Маша машинально полезла в сумочку за ключами — они стояли у самого подъезда, а ей зверски хотелось домой. Она с утра толком не ела, а еще хотелось снять ботинки с отекших ног.
— Моя машина вон там. Я не займу много вашего времени.
— А если нет?
— Мне нужно чтобы вы уговорили Агату вернуться домой. Мне доложили, что она практически живет у вас. Это неприемлемо, и мне придется принять меры.
От такого заявления Маша даже забыла, что нужно дышать. Этот козел позволяет своей дочери жить одной в семнадцать лет, да еще и вместе с парнем-мудаком, а ходить в гости неприемлемо?
— Это все? — Маша достала из сумки ключи и, обойдя бородатого Медведя, пошла к двери. — Тогда всего хорошего.
Пиликнул ключ, открывая дверь. Женщина зашла в подъезд. Возмущенная до самой глубины души. Стоять перед лифтом и ждать терпения не хватило, поэтому на свой этаж она взлетела, не чуя ног. Лишь захлопнув за собой дверь и увидев в кухонном дверном проеме пять голов, смогла немного успокоиться.
Полинка, Агата, Кошка, Ма и Ба были в сборе. И все они держали руки вверх… за исключением Марты. Та была просто испачкана мукой.
— Ма-а! Мы делаем пельмени и печенье! — Полинка улыбалась во весь рот: нос, испачканный в муке, щеки, глаза — все светилось от радости.
Маша отложила сумку и устало села на банкетку в прихожей. Точно. Скоро Новый год. И они пекут традиционное печенье. Бабушкино фирменное — имбирное, которым невозможно полностью наестся — всегда хочется еще одно и еще, и еще… А пельмени их надоумила готовить Агата. На новый год-де положено есть пельмешки. Кому выпадет с сюрпризом — тот счастливчик. Бог знает, откуда она это взяла, но никто спорить не стал.
А она, Маша, напрочь обо всем забыла. Загонялась. Дедлайны чертовы. Новый год или нет, а вынь и положь все материалы.
— Мне хоть немного теста оставили?
Маша улыбнулась. Стащила с ног ботинки, кинула сумку на полку. Пуховик на вешалку:
— Я сейчас. Переоденусь только.
«Сейчас», как обычно, длилось не пять минут, а несколько больше, потому что в комнате Маша упала на кресло, где тупила минут десять, рассматривая свое темное отражение в балконной двери. Отросшие волосы на макушке топорщились, делая ее похожей на попугая с хохолком.
Из кухни слышался гул голосов, пахло имбирем и корицей и апельсинами, иногда до Маши доносился громкий смех Полинки и Агаты. Бабушка что-то рассказывала. В какой-то момент стало ясно — пора вставать уже из кресла и идти ко всем. Есть-то все равно хотелось.
***
Поздним вечером, когда Агата ушла домой, а Полинка уснула, зарывшись в одеяло с головой, на кухне собрались старшие.
Маша сразу поняла, что будет серьезный разговор, потому что Ба достала из шкафа большую черную кружку. В обычные дни она пользовалась тонкой фарфоровой чашечкой, расписанной розочками, но для особых бесед была черная кружка.
— К нам приходил Кирилл Медведь. Агата рыдала. Еле успокоили.
— Когда? — Маша даже не удивилась.
—Сегодня, мы Агату встречали с маршрутки, — Ма налила себе тоже чашку чая, утащила из коробки свежеиспеченное печенье и уселась в кресло с ногами. — Он встретился нам на улице, когда мы шли домой. Агата испугалась. Полинка ничего не поняла. Да и я сама тоже. Кирилл накинулся на Агату, что пора домой. Она начала с ним скандалить.
Маша прикусила губу. Непонятно. С чего папаша взбеленился? Девочка просто заходит в гости. Возится с Полинкой, общается с Ба и Ма. Кошку свою навещает. С нее-то все и началось. С кошки Марты. Котята росли не по дням, а по часам. Но кошка от них не отходила надолго. Зато мелкие подросшие живчики тихонько громили квартиру.
Утром и днем Агата была на учебе. Она заканчивала одиннадцатый класс, и иногда сил у нее хватало только поужинать. Она влилась в их семью, как будто всегда тут жила. Только ночевать уходила домой. Раз в неделю Агата приносила продукты. Обычно это была колбаса, сыр, фрукты, то что любила сама. Для Ба покупала шоколадные конфеты. А для Ма какие-то нереальные венские вафли. Для Полинки это всегда были шоколадки. Порционные кусочки в индивидуальных фантиках, которые та теперь коллекционировала.
Маше она не приносила ничего, но зато на ее письменном столе стали появляться книги. Новинки. Маша любила читать именно на бумаге, но покупать такие книги было расточительно с ее скоростью чтения, а для библиотеки дома не нашлось бы места. Но тут книги просто появлялись, Маша их читала, и они исчезали.
— Или Агата что-то не договаривает. Или Кирилл Медведь что-то не договаривает.
— Я от него сегодня сбежала. Он пригрозил «принять меры». Боюсь подумать, какие именно.
— Спать идите. Если бы он не хотел чтобы ты сбежала, то, думаю, ты не сбежала бы. Ты видела его? — Маша машинально кивнула головой.
Видела. И Ба была права. Почти двухметровая гора мускулов. Такой мачо-мен из ее любовных романов. Дорогая машина и шмотки, запах брендовой туалетной воды, красивые глаза и модная борода. Кинозвезда просто. И понятно, что не привык он к отказам. По Агате заметно, что деньги для нее не проблема, да и в квартире у нее было все по высшему разряду.
— А с Агатой я поговорю сама. Не лезьте, девочки.
Маша кивнула и пошла к себе. День выдался слишком напряженным, а вечер — энергозатратный. Было конечно весело и тепло. Но сейчас хотелось вытянуть ноги, и побыть в тишине.
Агата. Кирилл. Михась.
***
Но поспать ей не дали. Ночью зазвонил телефон. Не ее. А Полинкин. Громко, требовательно. Маша пошатываясь добралась до стола на котором валялся продукт китайского прома, схватила хлипкую пластиковую конструкцию. На экране светилось имя — Агата
— Да? Агата? — машинально глянула на часы — полтретьего ночи, волчье время.
— Маша, меня увозят, — трубка захлебнулась писком отбоя, а Маша поняла, что ничего не поняла.
— Мам? Кто это звонил?
Полинка сидела на кровати, обнимая плюшевую лису. Вид у нее был при этом до ужаса недовольный.
— Агата.
— Мам, значит, ее все-таки украли? — Полинка подскочила на кровати. — Она вчера сказала что позвонит, если это произойдет. У нее запись была специальная, там кнопочку нажать и мне можно позвонить. У Агаты очень крутой телефон.
Маша, смотрела на дочь, для которой все происходящее казалось приключением, и не знала, что следует предпринять.
— Ее хотели украсть? Кто? Зачем? Что она тебе говорила, Козябра?
— Она говорила, что ее хотят вернуть. А она не хотела. Что Михась ей сам разрешил жить в квартире. А отца это бесит. Потому что он боится. Она мне охранников показывала, которые за ней смотрят, ты знаешь, они какие-то мелкие. Не герои совсем.
— Кто хочет вернуть?
Маша смотрела на дочь, и понимала что ничего не понимает в этом мире. Почему семнадцатилетняя девушка доверилась семилетке, но не сказала взрослым? Почему Агата боится отца? Кто хочет вернуть и куда? Причем тут Михась? И кто такие эти Медведи вообще?
В тот момент было слишком много вопросов, и слишком мало ответов.
А Полинка, прижав покрепче игрушку, слезла с кровати и отобрала свой телефон.
— Мам, пойдем на кухню. Будем совет держать!
Кивнув, Маша молча пошла за дочерью. А та, копируя Ба, залезла на стул, достала черную чашку, потом включила чайник. Звякнула ложечка о сахарницу, потом полился кипяток.
— Я не знаю кто это. Агата жила с папой. Он утром вчера приходил. Ругаться пытался. Я слышала. Они на лестнице говорили. А потом вечером, когда мы Агату с маршрутки встретили, он встретил нас всех. Опять ругался с Агатой. Она не хочет с ним жить. Мам, с Агатой ничего не будет?
— Я не знаю. Надо связаться с ее папой.
— Телефон. Вот. Агата просила передать.
Полинка в который раз удивила Машу. Какие-то шпионские игры. Две школьницы словно в квест играли. В руках у Маши оказался лист бумаги. Два номера — Кирилл и Михаил Медведь.
— Мам, я спать пойду. Завтра в школу.
По полу зашлепали босые ноги и скрипнула кровать. А Маша осталась с тетрадным листом, написанными на нем номерами и шумом в голове.
Что-то царапало ее … чуйку, но что — она не могла сформулировать. Но в любом случае надо было позвонить Кириллу Медведю. Только сначала она выяснит, кто такие эти Медведи.
***
Компьютер привычно загудел кулером, мигнули огоньки светодиодов.
Интернет оказался удивительно скуп на информацию. Но кое-что Маша смогла вытянуть. Медведей оказалось три. Да, как в сказке. Три Медведя. Старший — Кирилл, сорок четыре года. Бизнесмен. Деньги, красивые фото, красивый мужик. На старых фото он был без бороды и с ямочками на щеках. Средний — Александр Медведь, сорок лет. Красивый. Куча фото с яркими девушками. Модель. Про него было мало информации в русскоязычном сегменте, только то, что жил за границей. И третий — Михаил Медведь. Тридцать шесть лет. Соседушко. Младшенький. Гений, скорее всего — безумный. Без бороды также сверкал на фото белозубой улыбкой и семейными ямочками. Гранты, стипендии, деньги. Наука. Заграница. Маша печально смотрела на фото троицы и понимала, что чуйка ее не обманывает. Кажется, намечается жопа. Три богатых мужика, у которых украли дочь/племянницу. Однако! А вчера она отказалась разговаривать с Кириллом.
Но вместе с тем было что-то странное во всем этом. Маша крутила ситуацию и так и эдак, но не понимала, что вообще происходит.
Почему Агата позвонила Полинке? Почему они договорились обо всем? Почему только два телефона, если Медведей три.
Но звонить все-таки пришлось. Трубку взяли на третьем гудке.
— Слушаю!
— Агату украли. Меня зовут Маша, сегодня с вами общались, — Маша внутренне собралась — голос у старшего из Медведей был не сонный.
— В курсе. Откуда вы знаете?
— Она мне позвонила. Точнее, моей дочери.
— Я сейчас приеду. Дочь с вами?
— Да… — Маша услышала звук отбоя, посмотрела на часы — с момента звонка Агаты прошло всего сорок минут.
***
Джинсы, толстовка, пуховик и ботинки. Маша сунула в карман телефон и ключи. Не хотелось, чтобы домочадцы были разбужены. Выскользнула в подъезд.
Четвертый час ночи. До Нового года было еще три недели, но у них на этаже Александра Николаевна в первый декабрьский день уже повесила венки из сухих веток, украшенных фетровыми игрушками. На сомнение «Украдут же!» дама улыбнулась и сказала: «Значит, им нужнее, а я еще сделаю. Ветки на улице бесплатные».
Венки все остались на месте, зато кто-то повесил на окно гирлянду, и она теперь тревожно мигала зеленым и красным.
Маша смотрела из окна на улицу, устроившись на подоконник, но то ли от тревоги, то ли от сонного состояния проворонила момент появления во дворе автомобиля.
Тяжелая черная машина затормозила у мусорных баков, дверь открылась и на улицу выбрался Медведь. Он огляделся и, скользя на накате, пошел к подъезду.
Маша спрыгнула с подоконника и направилась к лифту, в кабине которого У нее зазвонил телефон.
— Сейчас спущусь.
Дверь в ночной двор распахнулась с трудом. Кирилл стоял около скамейки — распахнутая куртка, лохматая голова. Он внешним видом напоминал медведя настоящего. Такой же большой, лохматый.
— Я хотел бы поговорить с вашей дочерью. Почему Агата позвонила ей?
— Полина спит. Трубку взяла я, — Маша рассказала, что ей донесла Козябра.
В который раз царапнуло что-то странное в этой истории, но опять не удалось ухватится за нестыковку.
— Я был неправ тогда. Простите меня.
Кирилл стоял напротив Маши, засунув руки в карманы куртки. Вид у него был потерянный.
— Хорошо.
— Можно вас попросить рассказать об Агате?
— Рассказать? — Маша опять поймала себя на странном чувстве иррациональности происходящего.
Что за странности тут происходят? К бедной писательнице явился брутальный богач с надеждой узнать хоть что-то о собственной дочери — американское кино!
— Да. Я давно не общался с Агатой. Она со мной поругалась. Психологи сказали, что давить на нее нельзя, — Кирилл поглубже засунул руки в карманы, потом откинул голову назад, рассматривая затянутое тучами серое небо.
— А что вам рассказать? — Маша поддержала игру в нереал.
Все страньше, и страньше, как говорила одна знаменитая на весь мир девочка.
— Все.
— А искать вы ее не будете?
— В смысле — не буду? Ее ищут. Я не профи, толку от меня в этом ноль. Зачем мешать спецам? А если выкуп, то они выйдут на связь.
— Вы так спокойны? Зачем тогда эта встреча?
Маша натянула капюшон на голову. Мороз был хоть и не большой, но большая влажность и ветер выдували тепло. Хотелось обратно в квартиру и надеть шерстяные носочки. И под одеяло, к Полинке.
— Я не знаю. Я читаю отчеты. Агата практически живет у вас. И вы первая женщина, точнее, одна из трех, которых она подпустила к себе за последние шесть лет. Я про вас все знаю.
— Все?
— Все. Редактор. Писатель, придумываете любовные романы. Живете с матерью, бабушкой и дочерью. В разводе. Отношений нет. Любите читать, кофе, булочки. И так далее… — мужчина махнул рукой в сторону автомобиля. — Пойдемте в машину. Домой, я так понял, вы меня не пригласите.
— Ночь на дворе. Так вы, значит, все знаете...
— Ну не все. Что охрана нарыла, — Медведь взял Машу за руку и потянул к своему автомобилю. — У меня там кофе есть, в термосе, вкусный. Пойдемте.
Маша дернулась в теплой ручище, пытаясь вырваться. Но, увы, было очень скользко — накат от машин сделал свое черное дело, и все пространство превратилось в каток. Пришлось Маше скользить вслед за мужчиной.
Судьба просто насмехалась. Сколько раз в Машиных книгах героиню тащил куда-то властный мачо. А тут сама оказалась в такой ситуации. Правда, ситуация была даже более нереальной, чем в любовном романе. Ах! Какой сюжет!
Дверца распахнулась, Машу подкинули на высокую ступеньку и подпихнули под попу внутрь. А потом случилось странное. Маша почти нырнула в нутро, как поняла, что наглая рука с ее попы исчезла, а потом раздался приглушенный вскрик и глухой шлепок. Маша развернулась и осталась стоять с раскрытым ртом. Ее сопровождающий лежал навзничь на глянцево поблескивающем льду и бессмысленно смотрел на небо.
— Кирилл? Вы живы? — Маша не рискнула прыгнуть на лед, но сделала попытку осторожно выйти.
— Жив. Не слезайте. Не хватало, чтобы было два трупа. Лучше сидите и не дергайтесь.
— Хорошо, — Маша не стала спорить, только задумчиво смотрела, как Медведь осторожно собрался, перевернулся на бок, привстал и вцепившись в ступеньку машины, потом поднялся в полный рост.
— Двигайтесь. Я отсюда влезу. А то опять растянусь у ваших ног, — Кирилл отряхнулся от налипшего снега и нырнул внутрь машины. — Как-то я отвык от российской зимы и этого безобразия.
Маша словно во сне отодвинулась, давая место огромному Кириллу. Хорошие мужики на дороге не валяются… Второй мужик за последние полгода. Ужас какой! Хотя это не мужики, это — Медведи.
***
В машине пахло кожей, лимоном и кофе. Анонсированный напиток в термосе оказался и впрямь недурен. Все как Маша любила, и даже… булочки. Слоеное, воздушное тесто с кленовым сиропом и орехами... Маша сидела на кожаном сиденье, пила кофе из кружки, ела тающую во рту выпечку и рассказывала. Она умела рассказывать и знала это. Кирилл сначала молча слушал, потом начал задавать вопросы. А потом Маша поняла, что она молчит. Теперь говорил сам Кирилл.
— Агата была смешная, когда родилась. С жутко недовольным взглядом. Алина вечно смеялась над ней. Говорила — Медвежонка. Агата и пыхтела, как тот медведик. Игрушка у нее была. Медведь. Он тогда сгорел. Вместе с Алиной. Дочь она успела выкинуть из машины, а сама... У Агаты были ноги сломаны, но сама осталась жива. Я ей не говорил про Алину. Не хотел расстраивать, но она недавно нашла ее письмо.
Мы тогда как раз поругались. Она ехала с Агатой к бабушке. И авария. Я думаю, если бы не тот лихач, если бы не он... Мы бы помирились. А у этой девчонки что-то перемкнуло. Психологи говорят — не трогать. А как ее не трогать? Хорошо, Мих дал ей ключи от квартиры — там же все нашпиговано датчиками. И охрану удобно было размещать — соседняя квартира пустовала. И вы… Мне кажется вас послали. В помощь.
— А вчера что было?
— Вы на нее слишком сильное влияние имеете. Я взбесился. И еще перечили.
— Ну да, — Маша смотрела на этого огромного мужика и не понимала. Что вообще происходит? Вроде, кофе пили. Чего его на исповедь пробило? То что мать Агаты погибла в автокатастрофе, Маше было известно — девочка сама рассказала. Но зачем сейчас Кирилл все это рассказывает совершенно незнакомой женщине? На синдром попутчика не похоже, судя по всему, им еще общаться.
Агату не нашли. На часах в салоне зеленым светом высвечивало время. Почти шесть утра. Их странные посиделки два раза прерывались звонками, но ничего нового не появилось. Агату увезли на машине с заляпанными номерами. Забрали от школы. Днем. И все. След терялся. Похититель не выходил на связь.
— Вам пора домой? — Кирилл смотрел на нее как-то странно.
— Да. Я пойду. Если будут новости от Агаты, позвоню. И вы позвоните, пожалуйста.
ГЛАВА 4
Оказывается, затеряться в городе проще простого. Особенно если ты юная девица, похожая на таких же девиц своего возраста. Одинаковые куртки и джинсы, одинаковые шапки и шарфы. Не говоря уже о повальной моде на длинные прямые волосы и макияж со стрелками. Инкубатор. Маша помнила, что в ее время тоже так было. Поэтому плеваться и ворчать не думала. Это норма — быть в стае, когда тебе всего семнадцать, и мир кажется таким недружелюбным, даже если у тебя богатый папа.
Полинка ходила понурая, но с верой, что все будет хорошо. Мама подняла на уши родителей своих учеников, но это ничего не дало. Медведь вел поиски по тем же каналам. Ба просто тихо делала свои дела. У нее, видно, с возрастом появилось мирское спокойствие. Нельзя ничего сделать? Значит, делай что можешь. Поэтому дома все шло своим чередом.
Маша тоже делала, что могла. Работала. Писала книгу. Гуляла с Полинкой. Каждый вечер к ней приезжал на своей огромной машине Кирилл, и они пили кофе. Маша попыталась пригласить его как-то домой, предупредив родных. Но он отказался.
Создавалось ощущение, будто время вокруг них свернулось в тугой узел. Хотя город вокруг потихоньку охватывала новогодняя лихорадка. Народ стряхивал с себя серую хмарь зимнего сна и начинал шевелиться. Улыбки. Огоньки гирлянд. Елки. Мандарины. Все готовилось к Новому году.
— Он требует выкуп, — Маша не успела осознать, что происходит, когда услышала уже знакомый голос Кирилла. Пятый день начался с новости.
***
Как проходила операция по вызволению, Маша не знала. У нее перестали трястись руки только после того, как Агата позвонила Полинке. Пять дней неизвестности. Пять ночей рядом с Кириллом. Пять дней, словно в страшном сне.
Маша потихоньку записывала сюжет. По логике вещей, главная героиня должна была влюбиться в Кирилла. Еще бы, богатый, красивый. Но Маша не главная героиня. Кирилл вызывал у нее дружеские чувства. С ним было приятно пообщаться, но не более. Не екало, не замирало. Иногда Маша смотрела на ситуацию со стороны и ей было почти смешно. Но Кирилл, словно забывшись, продолжал приезжать вечерами. А Маша не могла отказать ему в этой малости. Агата, придя в себя, явилась в гости на двадцать минут. Оставила ключи от квартиры Миха, попросив там поливать цветы. Про похищение не рассказала ничего. Только прятала кисти рук в длинные рукава свитера — на запястьях были зажившие шрамы.
С лица девочки исчезла детская припухлость, капризный рот стал жестче, а глаза смотрели пусто. Видно было что ей нелегко.
С того дня Агата перестала появляться в их доме. Полинка ходила тенью, грустила. Усаживалась на диванчик на кухне, прижимала к себе Марту, и тихо сидела, глядя в окно.
Ба не выдержала первая — позвонила Агате. Пригласила в гости. Сказала, что нужна помощь.
Агата прилетела в тот же день. Бледная, с горящими глазами. Испуганная. Полинка тут же повисла на ней. Ба усадила ее пить чай и есть горячий борщ. Ма философски сидела на кухне со всеми и вязала варежки. Проблемы проблемами, а традиционные новогодние подарки никто не отменял. Варежки, митенки, шапки, снуды — все это дарилось знакомым и друзьям. Народ был готов покупать, но Ма вязала только по настроению, и бизнес-идею убивала на корню. Поэтому везунчикам завидовали, мечтая тоже как-нибудь получить в подарок варежки или шапку.
Маша вместе со всеми ела борщ, пила чай. И молчала. Ей не хотелось говорить. Тем более, она общалась с Кириллом. Жить на два лагеря она не хотела. Но Агата сама вызвала ее поговорить.
— Пойдемте, сходим к дяде в квартиру? Мне одной страшно почему-то.
Маша кивнула.
Квартира была пуста. Пахло пылью и сухим воздухом. Маша подумала, что надо бы убавить отопление.
Захлопнув дверь, Агата произнесла ломким голосом:
— Отец меня ненавидит!
— Ненавидит? — опешила Маша.
— Это я организовала свое похищение. Подговорила Сашку, — девушка шагнула в комнату и уселась на диван.
Свет от уличного фонаря падал на металлические дизайнерские детали в гостинной, придавая ситуации киношности.
— Сашку? — Маша прошла следом и уселась в кресло напротив.
— Сашку! Я в него влюблена… была. А он, когда узнал про мою идею, загорелся. Сказал отлично, попугаем твоего папашку, — Агата натянула на ладони рукава объемного свитера, словно ей стало холодно. — Сначала весело было. Мы жили на чьей-то старой даче. Ее Сашка нашел. Мы сначала ехали на одной машине, потом на другой. А потом пешком шли, через лес. А там дачи. Или деревня. Я не знаю. И дом… мы там оставались два дня. Сначала было весело... Только потом … Сашка напился. Я хотела уйти, собралась позвонить. А телефона в сумке не оказалось. Сашка его выкинул. И сказал, что коль заварили кашу, надо с этого получить гешефт. Маленький гешефт. Что от такой дурочки только деньги и можно взять. Потому что я — богатенькая дурочка.
Маша смотрела на юную девушку и не знала, что и сказать. Действительно дурочка.
— Отец меня ненавидит. Я маму убила. И теперь еще это. И вообще, лучше бы я не рождалась! Он сказал, что отправит меня в Англию. В школу. Маша! — Агата вскочила с дивана. — Я знаю, что вы с моим отцом в отношениях. Уговорите его не отправлять меня. Я буду послушной. Я не хочу в Англию. Тут есть хотя бы вы. Там никого не будет. Дяди нет, еще неделя до его приезда. Отговорите хотя бы вы его. Вы ему сильно нравитесь!
Маша опешила от новости. Оказывается, у нее отношения с Кириллом. Но с чего Агата это взяла?
— Почему в Англию? — Ухватилась за слово, нужно было подумать.
— Отец так решил. Он с кем-то советовался.
— Ты беременна? — Маша понимала, что вопросы некорректны, но выхода не было — ее втягивали в очередную историю, и у нее должна быть вся информация.
— Нет. Я… я таблетки выпила. Точнее, надеюсь, что нет.
— Кто сказал, что у меня отношения с твоим отцом?
— Все говорят. Охрана и в офисе.
— Что еще я должна знать? — Маша поняла, что ее трясет.
— Вы очень хорошая. Я не против если вы с отцом.
— Ты сама что хочешь?
— Хочу … хочу школу закончить. Поступить в универ. Хочу быть... Я не знаю…
Маша кивнула. Она тоже не знала. Какой-то дурацкий выверт реальности. Живешь, живешь. Обычно, просто, понятно. А потом Кошка, Агата, Кирилл, медведи из сказки. Похищения. Организации малолетних дурочек. Англия. Школа для девочек. В каком мире она вообще? Зачем ее выдернули из привычной реальности и пытаются запихнуть в эту странную историю? Она категорически против!
— Маша, вы же не бросите меня? Не отдавайте меня в Англию. Я там была. Не хочу!
Агата подошла ближе, встала напротив и тощей ладошкой тронула Машу за руку. Пальцы у нее оказались ледяные. Тоненько-тоненько звякнули колокольчики в шпильке.
— Откуда у тебя эта заколка? — Маша не знала, как сменить тему. Отвечать она была не готова.
— Мамина. Это дед мне ее передал. Он служил на Дальнем Востоке и купил заколку для бабушки. А потом она осталась маме. Отец не любит, когда я ее ношу. А я ношу. Она звенит и красивая. У мамы тоже были длинные волосы, и цвет такой же. Дед говорил, я похожа на нее, только глаза отца, — Агата опять протянула ладошку к Маше. — Вы же не дадите ему меня отправить? Маша, я все что угодно буду делать. Пожалуйста!
— Я не знаю. — Маша взяла девушку за руку. — Я пока ничего не знаю. Пойдем к нашим. Они волнуются.
— Хорошо, — Агата обхватила себя руками и пошла к двери.
Маша шла следом и не знала как быть. Агата — не брошенная кошка. Это человек. У нее есть родитель и родные. Она девочка из богатой семьи, и та мысль, что приходила Маше в голову, казалась дикой и почти сказочной. Надо было посоветоваться.
***
— Агату надо взять к нам!
Ма смотрела из-за стекол очков серьезно и внимательно. Маша поежилась:
— Я понимаю, что у нас тесно, и Агата чужая. Но так надо.
— Мало тебе Кошки, теперь решила Медвежонка завести. Дикие звери не живут дома. У нее свой лес.
— Мам, это на время. Ей нужно прийти в себя.
— А как же Кирилл? Он разве согласится? Такие мужчины не дают свое забирать.
— Ма, Ба…
Маша понимала правоту родных. Неудобства для ее семьи. Да, она как та дура, что тащит всех домой. Но сейчас других вариантов видно не было.
— Кирилл, да, это проблема. Но вы-то меня поддержите?
— Раскладушка есть. Покушать найдем. Думаю справимся, — Ба поставила на стол чашку с недопитым чаем.
— С Кириллом надо разговаривать всем вместе, — Ма перестала вязать. — Я не уверена, что у тебя одной получится его убедить.
— Не уверена? — Ба, сняла очки, потерла глаза. — Я бы сказала, ты скорее хочешь пощупать Кирилла на тему, что происходит, и зачем он Машу кофеем поит каждый день без выходных.
— Ну а чего? Кофеем поит, булки покупает. А домой зайти не может. Не по-человечески.
— Он не человек. Он мужчина.
— Баааа! — Маша засмеялась. — Ну почему сразу не человек-то?
— Да ну вас. Мужик он. Если кругами ходит, значит что-то надо, — заявила Ма.
— Вы целовались? — уточнила Ба.
— Нет!
— А чего орешь-то?
— Ба, ну не нравится он мне. Ну в этом плане. От него невкусно пахнет. Обычно. Не екает.
— Маш, вот смотрю я на тебя, — Ба натянула опять очки и уставилась на внучку яркими не по возрасту глазами. — Вся в мать. Не екает. Ей вон после папки твоего тож не екало. И чего? Сидит до сих пор одна. Я ее так пристроить мечтала.
— Ба, а как без екает-то? — Маша даже глаза распахнула — любимая тема у бабушки.
— Вот так! Видишь — хороший мужик: добрый, заботливый, работящий, с деньгами. Надо брать.
— То-то я смотрю, ты пять раз у нас замуж сходила, — Ма опять принялась за спицы.
— Хорошие мужики на дороге не валяются!
— Ну да, ну да…
Маша смотрела на бабушку и маму. Обе оказались однолюбками. Они всегда были окружены мужчинами. Всегда кто-то помогал, что-то делал. Всегда было к кому обратится за помощью. Но ни одна из них не вышла повторно замуж.
— Ба, так вот я и не хочу поднимать. Ты вон чего за деда Ваню не вышла?
— А чего за него выходить? И так неплохо, — Ба нехорошо прищурилась, а Маша вспомнила, как дед Ваня, давний бабушкин поклонник, свалился со стремянки прямо под ноги ей и Ба, когда пытался повесить картину и не рассчитал расстояние. Бабушка тогда охала, мазала царапины зеленкой, но к деду заметно подобрела.
— Вот и мне хорошо. Не пара я Кириллу. Дельфин и русалка — не пара, не пара, не пара! — Маша пропела строчку из старой песенки, нещадно перевирая мелодию. — И все это только из-за Агаты.
ГЛАВА 5
— Я хочу вас пригласить к себе в гости, на кофе, — Маша смотрела на сидящего рядом огромного мужика и сама себя не понимала.
Кирилл, конечно, был, как сейчас говорят, офигенский. Но пахло от него молоком, кофе и лимоном. Какой-то слишком кулинарный запах. Маше рядом с ним хотелось съесть булочку, а не чего-то там волнительного.
— Зачем?
— Мы всем семейством хотим с вами поговорить.
— О чем? Зачем мне к вам? Вы тут, как представитель. Маша, не ходите кругами. Говорите, — Кирилл налил себе еще кофе, достал из пакета очередную булочку и мечтательно выдохнул. — Хорошо же сидим, зачем все усложнять?
— Хорошо. Кирилл, отпустите Агату жить ко мне? Вместо Англии, — Маша приготовилась к шумной реакции, но ошиблась.
Кирилл лишь откусил кусок булки чуть больше, чем обычно, и долго-долго жевал.
— Зачем? — спросил он наконец.
— Это нужно Агате.
— Она попросила?
— Да, сказала что в Англии ей ужасно. А одной вы ей жить больше не позволите.
— В Англии не ужасно. Там хорошо. Там полный пансион. Там высший круг. То, что ей надо. Она проучилась там пять лет. Я забрал ее прошлом году. У нее… были проблемы.
— Она не рассказывала. Сказала, что не хочет больше туда.
— А как вы видите свой вариант? — Кирилл допил кофе одним глотком, поставил стакан на соседнее сиденье и развернулся к Маше всем телом. — Вот, скажите, вам что, будет так просто приютить подростка с дурной репутацией?
— Но Агата попросила.
— А если я попрошу? — Кирилл наклонился к Маше, заглядывая ей в глаза.
— Что? — Маша немного отстранилась, чтобы видеть глаза Кирилла.
— Меня тоже приютите? — Мужчина осторожно забрал у Маши стакан с кофе и потянул ее на себя. — Я же лучше собаки… я говорить умею. Почти как Карлсон. Мужчина в самом расцвете.
Маша поняла, что началось. Какого черта?! Было же так прекрасно дружить, они болтали, пили кофе. От него пахло булочками… А он!
— Маша, Машенька… — женщина смотрела на губы в обрамлении бороды, к которым ее притягивали здоровенные ручищи. Губы были, конечно, красивые… но борода и запах...
Поцелуй таки случился. Губы на вкус были сладкие, отдавали кленовым сиропом и кофе — в меру мягкие, в меру твердые. И, в принципе, поцелуй был бы неплох, если бы не борода. Она щекотала лицо, и хотелось отпихнуть Кирилла. Но вместо этого Маша терпеливо позволила ему себя целовать.
Глаза не закрывались, и Маша с исследовательским интересом рассматривала короткие, пушистые, чуть рыжеватые ресницы и две складки над переносицей.
— Хм… А где обморок от счастья?
Маша даже не поняла сначала вопроса.
— В смысле?
— Ну вы же этого добивались, — Кирилл отстранился, руки не убрал, продолжая ее удерживать.
— Чего — этого? — Маша поняла, что тихонечко начинает звереть.
— Меня.
— Офигеть! Кирилл, зачем вы мне? Богатый, довольный жизнью. Вас спасать не надо. И так все отлично.
— Спасать? — Кирилл отстранился, выпуская ее из рук.
Уселся на сиденье, взъерошил волосы. Было видно, что он ожидал другой реакции и других слов.
— Агате требуется помощь. А вы тут концерт без заявок устроили. Я думала, мы дружим.
Маша протянула руку и открыла дверь. Максимально быстро выскользнула на подножку, спрыгнула вниз. Скользя на ледяном накате, пошла к дому. Ну надо было оказаться таким идиотом и все испортить! Было же весело, интересно. Кофе, разговоры о музыке и литературе. Они даже договорились пойти в театр. Это ведь такая большая редкость — найти хорошего человека для общения. И вот… Придурок!
Маша была настолько зла, что даже не поняла, что произошло, когда удар об что-то большое отбросил ее и уронил на лед. Первое мгновение она даже дышать не могла. А когда боль отпустила, увидела над собой два лица. Одно бородатое, второе — гладкое, с ямочками. Волосы и глаза были одинаковые, благо свет фонаря позволял все видеть как днем.
— Маша? С вами все хорошо? Где болит? Голова кружится? Говорить можете? — Кирилл был как всегда серьезен.
— Девушка, что же вы не смотрите куда идете? — Второй говоривший рычал медведем, и все-таки Маша считала, что у Михаила Медведя — самый шикарный голос в их семейке. — Я не рассчитывал, что на меня налетят! Просто шел, никого не трогал!
— Ты возьми меня за ноги, отнеси меня в кусты, не валятся ж на дороге королеве красоты, — еще один голос раздался откуда-то сверху. — Ты как бронепоезд, Мих!
Маша чуть закинула голову и увидела третье лицо. Без бороды. Семейное сходство было заметно даже на таком расстоянии.
— Саш, помолчи, — Кирилл нагнулся, осторожно подхватил Машу на руки, поднимая ее с земли.
— А чего сразу — Саша помолчи? Вечно так — чуть что и сразу «Саша, помолчи», — говоривший был под градусом, его голос звучал чуть более громко, чем требовали приличия. — Вот приедешь, и сразу рот затыкают. Я с вами почти разучился говорить, но я не желаю молчать!
— Скорую? И давай ко мне. На улице заморозим, — Михаил сделал движение поднять Машу, но брат опередил его.
— Не надо скорую, — оказавшись на руках у Кирилла, Маша поняла, что хочет домой, а не продолжать общение с этими Медведями.
— Тогда домой. Мы вас так не отпустим, — Михаил достал из кармана связку ключей.
— Конечно, не отпустим. Королевы под ноги Михасику нечасто падают. Надо ему воспользоваться случаем.
Голос Саши звучал сбоку. После произнесенной им фразы Маша услышала глухой удар — наверное, болтун получил от брата чем-то увесистым.
— И чего сразу драться-то? — возмутился он. — Думаешь, вырос и все можно? Старший умный был детина, средний был ни так ни сяк…
— Шурик, помолчи!
Дальше шли в молчании. На шестой этаж доехали на лифте.
Маша пару раз порывалась слезть с рук Кирилла, но он просто приподнимал ее повыше и все. Упасть с высоты около полутора метров ей не хотелось.
В квартире Кирилл, не снимая ботинок, прошел в гостиную и сгрузил ношу на диван. Рядом с ней тут же свалился средний братец — Шурик. Он похлопал раскрытой ладонью рядом с собой:
— Отлично заземлились. Михась, у тебя выпить не найдется?
— Ты уже выпил, — Михаил стащил с себя куртку, включил везде свет, встал рядом с Кириллом.
Они были похожи. Братья. Одна кровь. Без бороды младший выглядел мальчишкой рядом с Кириллом — восемь лет разницы.
— Ну выпил… выветрилось.
— Шурик, помолчи! — гаркнул на брата Михась.
— Не буду! Все меня затыкают. Тут молчи, там молчи. И Лизка вечно мне рот затыкала. А у меня, между прочим, два высших… и вообще я режиссер, художник, творец!
— Ага, ага. Помолчи... творец!
Маша смотрела на братьев, и ей почему-то совсем не было жалко пьяненького Сашку. Вот ни капельки. Потому что он был каким-то искусственным. Его хотелось облить ледяной водой, чтобы до скрипа отмылся. Вся эта пьяная бравада была ненастоящая. Он просто показательно злил братьев.
— Так, всем спасибо! У меня все цело, я согрелась и мне пора домой, — Маша встала с дивана и направилась к выходу. — Всего хорошего.
— Маша, я согласен на переезд. Завтра все с вами обсудим!
Кирилл дернулся за ней, но остановился, наткнувшись на ее осуждающий взгляд. Маша поняла, что ему стыдно. И это — его плата за инцидент в машине.
— Хорошо. Я рада.
— Королева, ну куда же вы? А как же… выпить спирту? — опять подал голос Шурик.
— Боюсь, вы за Бегемота не сойдете. Масть не та, — не смогла промолчать Маша, уже выходя из квартиры.
— Нет, вы слышите? Завтра же покрашусь под масть, — услышала она, захлопывая дверь.
ГЛАВА 6
Маша была в задумчивом состоянии. Книга застопорилась. Она крутила сюжетные линии в голове и так и эдак, но никак не могла понять, в чем причина. Казалось бы, и так все понятно. Если любовный роман, то все должно окончиться любовью-морковью. Но героиня упиралась, как кошка, которую собрались купать. Всеми конечностями. Только что не орала благим матом. Маша изо всех сил пыталась ее засунуть в сюжетную канву, но никак.
Разговор с Кириллом про Агату вышел каким-то странным. Мужчина виновато отводил глаза, потом сунул Маше в руку банковскую карту, сказал, что там деньги на расходы, и убежал, не оглядываясь, вниз по лестнице. Чуть позже приехал солидный молодой человек с кожаным портфелем и кипой бумаг. И пакетами вещей для Агаты. Маше предоставили официальную доверенность на сопровождение ребенка, то есть Агаты Медведь.
С тех пор Кирилл не появлялся, а что до Агаты, то она, похоже, этого и ждала. После ухода отца ее в тот же день отпустило.
Охрана, правда, осталась. Через некоторое время Маша стала уже узнавать телохранителей воспитанницы.
Полинка летала от счастья. Ма просто улыбалась и тихонько подсовывала Медвежонке спицы и моточки с итальянской шерстью. Ба кормила ее, поила, иногда просто молча гладила по голове, ничего не говоря. И девчонка начала улыбаться, а из ее глаз почти исчез страх.
По ночам, правда, ей по-прежнему довольно часто снились дурные сны, заставляя Агату плакать, но теперь это были всего лишь сны, почти не отражавшиеся на реальном мире.
Маша понимала как нелепо выглядит происходящее, но как можно было отказать Агате в помощи? Хотя со стороны, конечно, смотрелось все это сказочной историей из карамельной книжки: богатый подросток меняет жизнь в достатке и неге на раскладушку в тесной квартирке, с двумя старушками, теткой средних лет и мелкой доставалой.
По факту же Агата прижилась в их семье так органично, как будто всегда здесь и была. Помыть посуду, убрать за Мартой и котятами, помочь с сумками, добежать до магазина, выкинуть мусор… Помощи от нее было намного больше, чем неудобств.
Глядя на старшую подругу, Полинка тоже начала втягиваться в работу по дому.
Домашние задания девочки делали на кухне, сидя за большим столом. Словно и не росла Агата в английском пансионе и не имела папочку-богача.
***
Из задумчивого состояния ее вывел звук доставленного сообщения. Глянула на экран смартфона: «Я требую встречи и посиделок!»
Сообщение было от лучшей подруги. Валерия. Тайфун, буран, сила и натиск. Сложная во всех отношениях персона. Яркая, как тропическая птичка, и ядовитая, как такая же тропическая лягушка.
Лера вообще не подходила под шаблоны. Публичная личность, в силу яркой внешности, она не превратилась в модного фрика. У нее оказалось намного больше ума, чем думали окружающие. Постя фоточки в соцсетях, зарабатывая, как модель, она делала карьеру еще и как профессиональный переводчик международного уровня.
Для Леры были родными сразу три языка, потому что мама — китаянка, папа — немец, а жила девушка в России.
Вообще очень сложно быть как все, когда твое плоское лицо и раскосые глаза, приправленные белоснежной кожей и платиновыми волосами, вызывают у окружающих чувство удивления, а иногда и отторжения. Зато это позволяет себя закалить. Лерка смогла. Не сломалась. И стала замечательно интересной личностью, посиделки с которой — увлекательное событие. Повод сбежать из дома и взглянуть по-другому на окружающий мир.
Встречу с Леркой Маша решила не откладывать. Никаких дел в планах не было, а и Новый год — на носу. Хотелось устроить себе мини-корпоратив на двоих.
Встретились как всегда, на том же самом месте. Как все эти двадцать с лишним лет — так повелось с юности.
Лера ждала в назначенном месте, а Маша немного опоздала — в это время дня в центре достаточно сложно было найти парковку, да и погода соответствовала. Снег… наконец-то шел снег. После длинной бесснежной осени и такого же декабря.
Сегодняшний снегопад Маша восприняла как добрый знак.
— На машине? А как же отметить встречу? — Лерка сморщила нос.
— Я машину тут брошу. Потом заберу. Такси никто не отменял.
— О! Тогда гуляем!
Знакомый японский ресторанчик с ручьем на полу и журчащими водопадами.
Сели в любимую беседку. Заказ, улыбки, незначительные новости. Они слишком долго друг друга знали, чтобы торопиться, нетерпеливо дергая: а что нового, как дела?
Когда были съедены заказанные блюда, выпито вино и подошло время десертов и кофе, Маша внимательно посмотрела на подругу и задала вопрос, который крутился у нее на языке с самой встречи — на правой руке у Лерки сверкал достаточно крупный камушек в золотой оправе. И это на руке у человека, который кольца на дух не переносил, после того как в детстве повис на дереве, зацепившись кольцом за ветку.
— Ну и? Как его зовут? — Маша выпила вина, сложила руки под подбородком и приготовилась слушать.
— Александр.
— И как давно?
— Вчера.
— Что? — Маша даже убрала руки.
— Ну предложение мне сделали вчера.
— Вчера?
— Ну да..
— А теперь подробности.
— Он не местный. Приехал в гости к родственникам. Представляешь, он живет в Москве в том же доме, где когда-то жила и я. И в то время тоже был там. Но за пять лет мы ни разу не встретились. Впрочем, тогда мне было не до него. А тут он просто, бац, и упал мне под ноги. Приехал сюда и свалился!
Маша уставилась на Леру. Хорошие мужики на дороге не валяются? Хороший ли мужик, интересно? Вдруг у него срок годности вышел?
— Упал под ноги... Почему меня это не удивляет, — пробормотала Маша.
— Ты, кстати, приглашена на свадьбу. Мы женимся во вторник.
— Тридцать первого декабря?
— Дыа! Зато точно никто не забудет!
— Лера, ты сумасшедшая.
— За это ты меня и любишь!
— Знаешь, я думаю, что третий должен быть удачным.
— Конечно. В конце концов, если тебе делают предложение в первый день знакомства, значит, этот человек такой же, как и ты. А это уже немало.
— Я знала, что тебе понравится.
— Еще бы такой материал для книги!
— Конечно!
Лерка светилась как лампочка на сто пятьдесят ватт. Длинные ресницы трепетали, яркие маленькие губы ни на секунду не прекращали улыбаться.
— Знаешь, я думаю, что тебе тоже нужно!
— Что?
— Замуж!
— Зачем, Лер? — Маша понимала, что подругу плющит от счастья, но все равно начала с ней спорить.
Замужество. Бредовая идея. Для нее, по крайней мере.
— Если у тебя неудачный опыт, это не значит что второй будет такой же! — заявила Лера.
— Мне он просто не нужен. Мне сейчас и так хорошо. Спокойно. Мои все дома. Я работаю, пишу.
— Хочу пряники ем, хочу — халву, — вторила ей Лера.
— Именно! — Маша сделала глоток оставшегося в бокале вина, перекатывая на языке фруктовую сладость белого итальянского. — Понимаешь, если мне сейчас хорошо, зачем мне это изменять?
— А секс?
— А что — секс? У меня каждый божий день любовь с мозгом герои устраивают.
— Маш, ну блин. Тебе всего сорок, ты посмотри на себя! Вся такая сочненькая! — Лера хищно блеснула глазами так, словно собиралась ущипнуть подругу или откусить от нее кусочек.
— Господи, откуда ты таких пошлостей набралась?
— Это не пошлость. Я считаю, что тебе нужен мужик!
— Зачем? Стирка, готовка, уборка. Секс по понедельникам и средам. А в выходные обязательные блинчики и кофе в кровать.
— А разве последнее плохо?
— Хорошо, только не хочу. Кофе и блинчики я и сама могу себе приготовить. А то один раз разогреют готовые блины, кофе сварят, а потом будут вести себя так, словно всю жизнь положили на это дело. Уже проходила. Больше не хочу.
— Маш, ты просто поставила на себе крест!
— Ага, противотанковый.
Лера молча принялась за десерт. Они могли, конечно, спорить до бесконечности, но слишком долго знали друг друга. Честно и без прикрас. Их отношения пережили и ссоры, и молчание, и даже разлуку. Но каждая из них помнила, что где-то там, за спиной, есть человек, который отзовется на первый же пинг. Они дорожили друг другом, принимая такими, какими являются.
Иногда, как сегодня, между ними завязывался спор. Не ради победы, а просто чтобы встряхнуть друг друга, заставив посмотреть на что-то привычное под другим углом.
Маша задумалась. Не то чтобы ей нужны были какие-то отношения. Без них и правда спокойней, легче, но, с другой стороны, иногда ее накрывала тоска, и хотелось, чтобы рядом был кто-то сильный, большой и добрый. Чтобы уткнуться носом и просто постоять, переводя дыхание.
— Значит так: тридцать первого числа, в пятнадцать ноль-ноль, я жду тебя в ЗАГСе. Будет скромно, форма одежды — не парадная. А потом делай, что хочешь, — Лера доела пирожное, допила капучино и, подобрев, опять вернулась к теме свадьбы.
— Как это? Без платья, что ли? — Маша не удержалась от легкой колкости.
Лера была замужем уже два раза. И оба раза превращала мероприятие в торжественную вакханалию с белым платьем, подружками невесты, бросанием букета и даже тамадой.
— Хватит! Наигралась. К тому же чудо-портные не успеют за неделю сшить платье по моим меркам.
Маша кивнула, соглашаясь — при общей худобе и мелком росте у Леры был достаточно большой размер груди, и обычные платья на нее не садились.
— Ну это понятно, — сказала она. — А старые, конечно, не комильфо… Ну, почему бы и нет? Джинсы — это даже прикольнее.
— Вот и я того же мнения! — подтвердила Лера.
ГЛАВА 7
Дома закончились молоко и сыр. Что-что, а сыр дома должен быть всегда. Без него Маша не могла проснуться и вообще, если дома не было сыра, значит, дома не все в порядке. Такие вот странности. Но кто в этом мире без них? А если это непорядок? Значит, надо его исправлять.
Круглосуточный сетевой магазин был в соседнем доме. Натянув старые джинсы и свитер с пуховиком, Маша даже телефон забыла засунуть в карман. Ну а чего зря его таскать, если дороги десять минут туда и обратно?
Вечером народу уже обычно не было, а до закрытия оставалось где-то полчаса. Успеет.
Сыр она купила. И бутылку молока. И багет в шуршащей упаковке. Зажав в руках приобретенное богатство, она добежала до дома, скользя на нечищенном льду, скрытому свежевыпавшим снегом. Остановилась в подъезде, вглядываясь в темноту — датчики опять не включили свет. Показалось что по лестнице кто-то пробежал, но уставшие от монитора глаза не рассмотрели, кошка или крыса. Мусоросборники на лестничных площадках часто не закрывались, как и мусорные баки внизу, а потому местная живность периодически проникала в дом. И плевать они все хотели на санпин и потравы.
За спиной тихо скрипнула дверь.
— И долго вы так стоять будете? Вам плохо? Помочь?
— Там крыса… кажется, — сдавленно прошептала Маша, представляя во всей красе голый крысиный хвост… и мерзкую мордочку с торчащими усами.
Откуда в ней жил этот дикий страх, она не знала. Но крыс терпеть не могла. Кто-то боится пауков, змей, а она легко могла упасть в обморок при виде крысы. В детстве, когда по телевизору показывали Щелкунчика, Маша старательно закрывала глаза и слушала только музыку. Потому что даже на нарисованных грызунов смотреть было мерзко.
— Пойдемте, я не дам крысе вас съесть, — мужчина за спиной выступил вперед, схватил ее за рукав и потянул за собой.
Маша, почти не соображая от страха, шла за ним, видя перед собой только ярко-красную ткань куртки и руку в кожаной перчатке. Двери лифта открылись, Машу впихнули внутрь. Лифт закрылся и поехал. Маша выдохнула и повернулась к спасителю — на нее смотрели знакомые серо-зеленые глаза. Сосед снизу. Дядя Агаты. Михась Медведь.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Следя за мигающим огоньком, отсчитывающим этажи, Маша ждала, когда, наконец, они поднимутся на этаж к медведю. Стоять рядом было неловко. Но, как это бывает по закону подлости, вместо этого лифт дернулся и остановился примерно на высоте пятого этажа. Мужчина шагнул ближе к двери. Но ничего не произошло. Дверь не открылась. Свет горел.
— Застряли, — Медведь протянул руку к кнопке со звонком, вызывая диспетчера.
Маша обреченно вздохнула. Последний раз в лифте она застревала осенью, и просидела в нем часа три. Никто не спешил ее спасать. А сегодня еще и выходной. Вечер.
Печально подумала, что телефон остался дома. Даже корректурой не заняться, жаль времени.
— Диспетчерская слушает.
— Яблоневая улица, дом 37, первый подъезд. Лифт застрял.
— Ждите.
— Спасибо.
Через час Михаил позвонил еще раз, но ответа не дождался. Маша уже устала стоять. И этот мужик рядом напрягал. От него шел странный запах — какой-то раздражающий. Приятный, чуть горьковатый, так пахнет полынь и пижма.
Михаил раздраженно отпустил кнопку и уставился на Машу. Она, даже не глядя на него, почувствовала этот взгляд. Внимательный, бесстрастный и какой-то медицинский, точнее энтомологический. Под этим взглядом, Маша почувствовала себя букашкой. Такой маленькой, пузатенькой, с короткими лапками.
— Забавно. У вас оказывается есть веснушки. Зимой.
— Это конопушки. Они круглогодично.
— Веснушки!
Маша открыла
