Охотничий бал. Мария Барышева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1 - Некровные узы
• ГЛАВА 2 – Экспертное мнение
• ГЛАВА 3 – Трудовые будни
• ГЛАВА 4 – День открытых дверей
• ГЛАВА 5 – Приятного аппетита
• ГЛАВА 6 – Полет бабочки
• ГЛАВА 7 – Неудачные гастроли
• ГЛАВА 8 – Обмен любезностями
• ГЛАВА 9 – Швы
• ГЛАВА 10 – Среди теней
• ГЛАВА 11 – На виду
• ГЛАВА 12 – Страшный серый волк
• ГЛАВА 13 – Черные цветы
• ГЛАВА 14 – Тьма в конце тоннеля
• ГЛАВА 15 – Большой бал
• ГЛАВА 16 – Другая дверь

АННОТАЦИЯ

Противостояние Ведомств гончих после раскрытия проектов Комитета переросло в войну, и спустя годы после ее окончания гончие и хищники выстраивают новую относительно мирную систему сосуществования. Но временное затишье грозит обернуться новой смертельно опасной бурей, зарождающейся в Волжанске, и главному герою приходится вернуться в город, где остались спасенные им маленькие хищники и светлячок.

ГЛАВА 1 - Некровные узы

    В непривычно теплое для Волжанска прозрачно-ясное октябрьское утро, прошитое тонким рассыпающимся щебетом обалдевших от тепла воробьев и надрывным вечно недовольным вороньим карканьем, хорошо бы забросить все дела и отправиться не на работу, а в какой-нибудь из парков, еще не потесненных нестройными рядами расползшихся по всему городу рынков, - туда, где с деревьев еще не облетела осенняя листва, где еще не орет музыка и можно услышать ветер, запутавшийся в ветвях высоченных тополей, которые почти достают до неба, а взъерошенные утренние коты дремлют на уцелевших лавках, и на их усах и шерсти нарядно сверкает роса. В октябре Волжанск обычно плывет через череду дождей и, погружаясь в холодную слякоть, выглядит довольно-таки неприглядно, все кажется серым и унылым – и улицы, и древняя река, и небо, и люди, но сегодня осень словно снова вернулась к началу, у всего были цвета и даже улыбки, и река, золотящаяся под солнечными лучами, казалась юной.

    У девушки, шедшей через это утро ивовой аллеей четким быстрым шагом, дел было очень много, и не все из них были такими уж приятными, но она прекрасно умела отделять дела от настроения, вертела головой по сторонам и безоблачно улыбалась – и городу, и ясному утру, и спешащим навстречу прохожим, и многие из них невольно улыбались в ответ и шли дальше в ином настроении, настолько согревающе-заразительной была улыбка утренней путешественницы, рядом с которой бодро рысила предельно бородатая шнауцериха, звонко погавкивая на подворачивавшихся под ноги ворон и котов так же, как когда-то это делала в молодости. Волосы девушки были заплетены в аккуратные и совершенно несерьезные косички, весело хлопавшие ее по плечам, а на голове красовалась молочная мужская кепка с пуговичкой, выглядевшая довольно потрепанной. Кепка была великовата хозяйке и сползала набок, иногда она ее поправляла, но кепка снова съезжала, придавая девушке окончательно несерьезный и забавный вид.

    Молодой темноволосый мужчина, шедший за обладательницей кепки уже несколько кварталов, в отличие от нее вид имел предельно серьезный. Он не улыбался, солнечное волжанское утро его не интересовало, а когда он бросал взгляд на часы, на его живом лице с двухдневной щетиной и коротким росчерком шрама на левой скуле появлялась откровенная досада. Мужчина шел мягко и легко, уверенно ведя девушку с собакой на приличном расстоянии, и в его карих слегка сонных глазах изредка, незаметно для прохожих, мелькали лиловые всполохи. Когда особа в кепке, притормозив, внезапно обернулась, он среагировал еще на начало поворота головы и, скользнув в сторону, растворился среди ив, покачивающих на ветру желтой листвой, проделав это так, что маневр не привлек внимания никого из проходящих людей. Суженными глазами он смотрел, как девушка, пожав плечами, отвернулась и застучала каблуками дальше, потянув за собой задумавшуюся собаку, потом снова бросил взгляд на часы и чертыхнулся.

    Миновав аллею, особа в кепке бодро зашагала по тротуару, рассеянно глядя на проезжающие машины. Через полминуты к обочине свернул черный «БМВ» и медленно покатил рядом с тротуаром. Из приоткрывшегося окна с пассажирской стороны высунулась обритая мужская голова и небрежно сказала:

    - Э, слышь, малая!.

    - Нет, - ответила особа в кепке, не останавливаясь и не меняя выражения лица

    - Че нет-то? – поинтересовалась голова озадаченно.

    - Это ответ на любой ваш вопрос или любое предложение, - пояснила особа. – Нет.

    - Че – сильно борзая? Че хамишь-то сразу?! – процедил пассажир БМВ с угрожающей игривостью

    Девушка, вздохнув, остановилась, одновременно надвинув на глаза солнечные очки, повернула голову и тут же скривилась:

    - Господи, опять гиена! Сколько ж вас развелось! Суть незнакомая – надо зарегистрировать.

    - Ах ты, сучка гончая! – немедленно сменила тон бритая голова. – Зарегистрирует она… твою!.. я тебя щас в тачку суну – так отрегистрирую!..

    - Хищники считают, что все гончие давно на поводках, но при этом угрожают им только дураки, - невозмутимо заметила особа в кепке. – И ты явно не очень умен. Ты обязательно кому-нибудь пригодишься. Мир, может, и изменился, но наш голод не меняется. И он всегда при нас.

    Шнауцериха, развернувшись к машине, молча вздернула верхнюю губу, демонстрируя отличные клыки. В салоне немного нервно кто-то сказал:

    - Да поехали уже, блин, баб что ли мало?! Еще правда местным настучит!

    - Что мне местные шавки! – хохотнул бритоголовый

    - Здесь местные – не только шавки, поехали, на хрен, не наша ж территория! А ты, пионерка, язык прищелкни и чеши – ничего не было!

    Оскорбленный оппонент открыл было дверцу и начал вылезать из машины, но БМВ тут же рванул с места и, махнув дверцей, унесся на середину трассы, чуть не снеся не успевший увернуться жигуленок. Девушка презрительно передернула плечами, выражение ее лица снова стало безмятежным, и она зашагала дальше вместе со своей бородатой спутницей как ни в чем не бывало. Ее преследователь, за это время приблизившийся почти на минимальное расстояние, тотчас отстал, выглядя предельно незаинтересованным, но откровенная досада теперь уже почти не покидала его лицо.

    Дойдя до перехода, девушка двинулась было мимо него в сторону набережной, но тотчас остановилась и нерешительно затопталась на месте, глядя через дорогу на одну из обшарпанных пятиэтажек, первый этаж которой некогда занимал районный ЖЭК, чья территория после реорганизации сильно сократилась, уступив часть площади двум магазинчикам, но из дверей, как и в прежние времена, высовывался длинный хвост очереди. Особа в кепке постучала указательным пальцем по губам, сделала шаг в прежнем направлении, но вдруг крутанулась на одной ноге и махнула через дорогу на последнем мгновении разрешающего сигнала светофора. Шедший за ней человек поспешно подскочил к переходу, уже почти не таясь, и остановился на бордюре, злобно глядя, как ведомая бодро идет к очереди в здании коммунальщиков, недоступная за плотным потоком машин.

    - Твою ж мать! – вырвалось у него. Сейчас мужчина походил на пса, которого выставили на бой, забыв снять с него намордник, девица же в кепке, ничего не ведая о вызванных ее маневром эмоциях, усадила шнауцериху возле лавки, предупредительно сказав ей:

    - Сиди тут, я скоро.

    Собака повела кустистыми бровями чуть укоризненно – она не нуждалась в приказах, сама прекрасно зная, что ей нужно делать, потом задумчиво посмотрела на неспокойную скворчащую очередь и широко зевнула, давая томящимся у подъезда гражданам в полной мере полюбоваться великолепным набором ее зубов. Очередь слегка притихла, хозяйка же шнауцерихи с отработанной ловкостью ввинтилась в набитый людьми дверной проем и проскользнула в обитель коммунальщиков, где царила привычная с детства тягостная полувокзальная обстановка – здесь сидели и стояли с детьми, с сумками, кто-то что-то жевал или говорил по телефону, узкие коридорчики были плотно забиты гомонящими людьми, которые то и дело вжимались в стены, когда по коридору деловито шествовал кто-то из служащих обители. Воздух здесь был плотным, спертым, густо пропитанным запахами колбасы, табака, духов, спитого чая, пота и пыли. Девица в кепке с детства считала подобные места недобрыми, местами-хищниками – в каком бы настроении и физическом состоянии сюда не заходили люди, большинство из них покидали эти коридоры выжатыми и осатаневшими, с абсолютно одинаковыми выражениями лиц.

   Возле нужного ей кабинета, дверь которого была увешана кучей пояснительных табличек с расписаниями и номерами домов, коридор также был плотно забит посетителями, которые тотчас почти синхронно взглянули на прибывшую с суровостью защитников осажденной крепости, готовые отразить любое нападение, а стоявшие ближе всех к двери немедленно сдвинулись, заслоняя вожделенную дверную створку.

   - Я только спросить… - сообщила особа в кепке, солнечно улыбаясь, хотя понимала, что это бесполезно – в местах-хищниках даже она почти всегда была бессильна.

   - Здесь все только спросить! – отрезала очередь, став еще суровей.

   - … к Людмиле Степановне…

   - Здесь все к Людмиле Степановне!

   - Да я ее дочка

   - Здесь все ее дочки! – прогудел какой-то усатый мужчина. Тут дверь с трудом приоткрылась, бесцеремонно отодвигая привалившихся к ней защитников очереди и выпуская в коридор квадратную служащую в плюшевом платье с вышивкой, которая тут же раскричалась, помогая себе угрожающими жестами:

   - А ну-ка отошли все от двери, выйти невозможно, отошли все быстро от двери!.

   Особа в кепке, воспользовавшись заминкой, проскочила под одним из жестов и юркнула в кабинет, увернувшись от карающей длани одного из возмущенных защитников двери, створка за ней захлопнулась и тут же снова приоткрылась, и следом просунулось сразу несколько человек:

   - Куды без очереди?!!

   - Закройте дверь немедленно! – разом завопили все обитательницы кабинета, а обнаружившиеся в помещении две толстые кошки, привольно валявшиеся возле перекосившейся облезлой стойки, приподнялись и заморгали. Дверь поспешно захлопнулась, и все пятеро сидевших в кабинете тут же потеряли к посетительнице всякий интерес, только одна кисло поинтересовалась:

   - Какой участок?

   - К ней! – девица в кепке махнула в направлении цветущей дамы в сером платье с черной цветочной аппликацией, которая, щуря глаза, печатала на клавиатуре единственного в кабинете компьютера негнущимся указательным пальцем. Та, не повернув головы с монументальной склеенной лаком прической, рассеянно указала на ветхий стул рядом со своим столом, посетительница аккуратно перешагнула через одну из кошек, снова занявшуюся сном, и, подойдя к стулу, опустилась на него, сложив руки на коленях, словно примерная школьница.

   - Выписка, вписка? – осведомилась дама, продолжая тыкать пальцем в клавиатуру, другой рукой поднося ко рту чашку. – Справка? Чего вам?.

   - Я знаю, что ты делаешь, - вкрадчиво произнесла девица, чуть склонив голову набок. – Я вижу это прямо сейчас.

   Палец дамы завис над клавиатурой, и она повернула к посетительнице раздраженное лицо. Ее глаза за стеклами очков с золотистой цепочкой чуть расширились, и она приоткрыла рот.

   - Ты очень хорошо выглядишь, - задумчиво добавила обладательница кепки. – Особенно на фоне своих коллег.

   Помянутые коллеги дружно повернули головы, таращась на девицу во все глаза, то же самое сделали и сидящие возле их столов посетители, шелест бумаг прекратился, и на несколько мгновений в кабинете воцарилась непривычная абсолютная тишина, нарушаемая лишь побулькиванием закипающего древнего электрочайника. Комплимент был вполне обоснованным – прочие обитательницы кабинета вид имели неважный – густой макияж плохо скрывал синяки в подглазьях, нездоровую желтизну кожи и бесчисленные морщины, а сидящая ближе всех к даме с компьютером женщина постоянно кашляла, моргая слезящимися глазами, и ее худоба была почти пугающей. Бледная, практически прозрачная, она казалась призраком, для которого даже смерть не стала весомым поводом к увольнению. Но девица в кепке сейчас, почти не мигая, смотрела неотрывно только на цветущую даму за компьютером, видя то, что никогда не будет доступно зрению ее соседок по кабинету – белесые с густой сетью черных прожилок глаза с ярко оранжевым зрачком, невесомую паутину волос, спадающую почти до пола, тощие трехпалые конечности с огромными когтями и треугольную пасть с двумя рядами заворачивающихся друг на друга, словно лепестки, губ, между которыми поблескивали тонкие, как иглы, зубы, беспрерывно втягивающиеся в десны и снова выскальзывающие наружу, словно кошачьи когти. Серебристые нити извивались в кабинетном пространстве от каждой из женщин, исчезая в пасти существа, и если от прочих эти потоки исходили тонкими ручейками, то от сидящей ближе всех изможденной дамы они вытягивались широким потоком и сияли особенно интенсивно.

    - Ты ешь, даже когда я с тобой разговариваю, - заметила девица с косичками. – Вообще-то это невежливо

    - А ну пошла отсюда вон! – прошипела дама, вскакивая из-за стола так резко, что он, скрежетнув по полу, отъехал в сторону. Одна из ее коллег что-то неразборчиво пробормотала про милицию и тут же замолчала – в целом, обитатели кабинета, достаточно крикливые и не робкие по роду деятельности, отреагировали на странные фразы неожиданным молчанием. Пришедшие же решать свои нелегкие дела не издали ни звука скорее из любопытства, дожидаясь, чем же все закончится. – Я сейчас охрану вызову!

   - Вызывай, - кивнула девица, - только вас ведь никто не охраняет. Как говорит мой брат, вы не банк, не казино, не сарай со шлюхами, не бандиты - а сейчас охраняют только таких.

   - Ты…

   - Валентина Ивановна, Татьяна Игнатовна, Татьяна Сергеевна, Инна Тимофеевна, Ольга Рудольфовна, Ольга Петровна, - невозмутимо перечислила странная посетительница. – Кажется, они ведь все работали вместе с вами? – она покосилась на прочих обитательниц кабинета так, словно только сейчас обнаружила их существование, и болезненная женщина побледнела еще больше, хотя, казалось, это уже было невозможно, а у ее коллеги в гипюровой блузке раскрылся рот. – Что их объединяет? Все они сидели очень близко к вам, - она кивнула на стол, из-за которого начала медленно вставать сидевшая за ним служащая-призрак, - за этим столом. А еще – все они мертвы. Шесть вполне здоровых женщин за два года. Довольно странное совпадение. Правда, были еще две, но они, возможно подсознательно, почуяли опасность и сбежали отсюда. Вы тоже что-то чуете, да? – девица поправила сползающую кепку, сочувственно кивнув болезненной женщине. – Наверное, вы даже начали тайком отодвигать свой стол подальше, а может, даже уже и заявление написали?

   - Откуда ты… - прошелестела та и замолчала.

   - Ты чокнутая! – отрезала обвиняемая. – Тут не охрану, тут санитаров вызывать надо, да, девочки?!

   - Я, может, и чокнутая, а ты – прожора! – спокойно ответила девица. – Я тебя уже предупреждала один на один, но ты не поняла. Теперь я предупреждаю тебя прямо на охоте. Только лишь потому, что твои дети…

   В этот момент дверь кабинета снова распахнулась – на этот раз с такой силой, что чуть слетела с петель, и дремавшие кошки испуганно брызнули куда-то за столы. В кабинет ввалился взъерошенный молодой человек, сокративший свое недавнее преследование девицы с косичками до разрушительного минимума, обернувшись, гаркнул на кого-то в коридоре, легко стряхнул с предплечья чью-то негодующую руку, обвинитель в кепке испуганно вскочил, и в ту же секунду прибывший, неожиданно ровно сказав: «Здравствуйте», - почти неуловимым движением оказался возле странной посетительницы, метнувшейся было в сторону, ловко перехватил ее и закинул себе на плечо, одновременно сунув ближайшей к нему служащей под нос удостоверение. Девица пронзительно взвизгнула и принялась извиваться всем телом, со неуместной деликатностью колошматя пленителя ладонями по спине.

   - До свидания, - все так же ровно произнес еще более странный посетитель и выскочил в дверной проем, унося добычу с собой. Одна из ошеломленных служащих крикнула им вслед:

   - Да как не стыдно… Люда хорошая, ее и кошани наши так любят – не отлепить!..

   - Ну еще бы! – ответила уносимая, поспешно подхватывая свалившуюся с головы кепку. Молодой человек, оказавшись в коридоре, распихал в стороны изумленную очередь, действуя то собственной рукой, то отчаянно мотающимися ногами изъятой из кабинета девицы, от которых в данной обстановке было больше толку. Сунул еще двоим особо возмущавшимся гражданам в лицо удостоверение, третьего отпихнул, а четвертому наскоро пожал руку.

   - Доброе утро

   - Доброе утро, Валентин Вячеславович, - приветственно кивнул встреченный, - никак кого из местных гадюк арестовали?

   - Это не арест, - ответил молодой человек, слегка встряхнув девицу, чтобы подавить сопротивление, - просто вынос тела

   - Ничего такое тело, - собеседник посмотрел на болтающиеся ноги выносимой благосклонно. – Я бы…

   - Моя сестра.

   - Извините, - поспешно сказал встреченный и исчез, а девица попыталась двинуть своего похитителя коленом в грудь.

   - Немедленно поставь меня на место!

   - Я это и делаю! – сообщил названный Валентином Вячеславовичем, снова как следует встряхнув ее. – Заткнись уже!

   - Пусти – люди смотрят!

   - Вот и хорошо – больше не сунешься сюда! – молодой человек быстрыми шагами вышел на улицу, еще кого-то отпихнув с дороги, и негромко свистнул сидящей возле лавки шнауцерихе, воспринявшей вынос хозяйки из здания коммунальщиков довольно скептически, слегка рыкнув лишь для вида. – Идем, Нинни! Ты б хоть раз тяпнула свою владелицу за задницу – может у нее башка включится?!

   - Я буду ненавидеть тебя всю свою оставшуюся жизнь! – свирепо пообещали ему в спину.

   - Ты говорила это на прошлой неделе, - молодой человек отвернулся от изумленной очереди на улице и торопливо зашагал прочь, продолжая удерживать свою ношу на плече, которая молотила его по спине уже затухающе. – Ты не можешь ненавидеть. Твоей природой это не предусмотрено

   - Тогда я тебя укушу!

   - Знаешь, как это называется? Пустые угрозы!

   Негодующая девица, сдавшись, замолчала, свесив руки, потом, выпрямившись, оперлась одним локтем о плечо своего похитителя и, сердито уткнув подбородок в ладонь, некоторое время ехала в таком положении, косясь на шнауцериху, которая трусила рядом с невозмутимым видом – собака наблюдала подобную сцену не первый раз, с похитителем была знакома очень давно и прекрасно знала, что никакой угрозы для хозяйки он не представляет. Прохожие оглядывали их с рассеянным удивлением, кто-то посмеивался

   - Ты уже можешь меня отпустить, - мрачно сказала девица через пару минут, но молодой человек промолчал. Он остановился только тогда, когда пересек дорогу в обратном направлении, и они снова оказались в ивовой аллее. Подойдя к ближайшей скамейке, он бесцеремонно свалил на нее свою ношу, словно мешок с картошкой, шнауцериха в знак поддержки лизнула колено хозяйки и умчалась гоняться за воробьями. Девица, завозившись, села прямо, нахлобучила кепку на голову и сказала:

   - Ты меня опозорил!

   Валентин сел рядом, сунул в рот сигарету и, запрокинув голову к утренним небесам, тускло ответил:

   - Стася! Меня это задолбало!

   - Что?! Я работала! – возмутилась она.

   - Это не работа! Это идиотизм! Ты приперлась к одной из самых опасных прожор города и прилюдно потребовала от нее прекратить охотиться! О чем ты думала?!

   - Когда я требовала от нее этого не прилюдно, она меня не послушала!

   Он резко повернул к ней голову с незажженной сигаретой в зубах, и его лицо стало еще более злым

   - Что?! Вот об этом я не знал! Ты встречалась с ней наедине?!.. Когда?!

   - Просто она шла по улице, и я…

   - Мне теперь тебя с утра до ночи пасти, что ли?! – вскипел Валентин. – Чего ты всюду лезешь-то постоянно?!

   - Я пытаюсь помогать людям! – пояснила Стася, потянув себя за косичку. - И у меня это получается!

   - Ты пытаешься нарисовать себе на лбу здоровенную мишень! И у тебя это получается! Ты помнишь, при каких обстоятельствах мы познакомились?! Ты помнишь, что мы тебе пообещали?!

   Стася моргнула, наигранная свирепость слетела с ее лица, и оно стало совершенно несчастным

   - Мы пообещали защищать тебя! И, видит бог, я очень стараюсь! Но как тебя защищать, если ты постоянно суешь куда-то свою бестолковую башку?! Я не могу разорваться, Стася! Вместо того, чтобы заниматься своими делами, я все время с боем вынимаю тебя из логова очередного хищника!

   - Какой бой – ты просто сказал, чтобы все заткнулись и два раза показал удостоверение!

   - Может, просто напишешь на большом плакате «Я – неспящий светлячок!» и отправишься гулять с ним по городу, а я пойду себе в кроватку?!

   - Во-первых, это глупо. А во-вторых, сейчас девять утра.

   - Я с дежурства, - пояснил Валентин, щелкая зажигалкой. – И я устал, как собака! Но нет – вместо того, чтобы заслуженно нежиться в мягкой постели, я должен тащиться за тобой через весь город!

   Стася поковыряла ногтем скамейку и покосилась на него

   - Но как ты узнал?

   - Почуял, - Валентин снова откинулся на спинку скамейки, с наслаждением выдыхая дым и закрывая глаза. – Я всегда чую, если ты что-то затеваешь. Стася, я не хочу однажды выехать на труп и обнаружить, что это ты. Или узнать, что ты пропала без вести. А если ты продолжишь откалывать такие номера, все этим и закончится. Это не игры! Ты с шести лет знаешь, что это – не игры! Да, многие хищники трусливы, но не все из них тут же все бросают и прячутся в кусты, если ткнуть в них пальцем! Страх часто приводит к решительным действиям! Они захотят устранить угрозу. И та гиена – тебе повезло, что ее сопровождение струсило! А если бы я был далеко?! Если бы меня вообще тут не было?! Вот таких, как она, угрозы редко пугают. И что это за пафосные речи: наш голод всегда с нами?! – он фыркнул. – Ты вообще не гончая!

   - Ты тоже! – огрызнулась Стася. Валентин прищурился

   - А знаешь, что я сделаю? Больше не возьму тебя ни на одно дело!

   - Как это?! – она широко раскрыла глаза. – Ведь только я могу разглядывать хищников так, что они вообще ничего не чувствуют! Ты ведь не настоящий хищник, у тебя это получается не очень, и для тебя это опасно!

   - Ничего, справлялся же как-то раньше

   - Ну Валик!.

   - Мне изначально не следовало задействовать тебя на посту, и если про это узнает дядя Сережа, он мне голову оторвет. А если узнает про твои похождения, то оторвет голову и тебе!

   - Дяде Сереже все равно! – Стася поджала губы. – Ему до всего этого нет никакого дела!

   - Послушай, - Валентин резко развернулся, сузив глаза, - все эти годы я относился к тебе, как к сестре, и я всем всегда говорил, что ты – моя сестра, хоть по крови это и не так! Для меня ты значишь не меньше, чем Гелька и Юська, мы давно – одна семья, и я тебе обещаю, что на правах брата всыплю тебе так, что ты месяц сидеть не сможешь, если у тебя еще раз язык повернется сказать о нем что-то не то!

   - Тогда почему он ни разу не приехал?!

   - Зачем? То, что дядя Сережа нас всех вытащил, не значит, что теперь он должен сидеть возле нас и вытирать нам сопли! Он знает, что у нас все в порядке – этого достаточно. Никто до сих пор не в курсе точно, сколько задействованных в тех давних делах бывших комитетчиков уцелело, и он в жизни не позволит, чтобы кто-то о нас узнал. Все равно ему, ты говоришь?! Мы все живы только благодаря ему! Мы выросли благодаря ему! Он столько лет нам помогал – и с деньгами, и с образованием, и когда у тебя квартиру отжать пытались – забыла?! А когда меня в Чечне чуть в клочья не порвало, он меня вытащил, восстановиться помог, даже на охоте со мной был! Представляешь, если бы кто-то об этом узнал?!.

   - Ты его хотя бы видел, - тихонько произнесла Стася, бессознательно поднося руку к своей кепке. – Ты даже можешь с ним по телефону говорить.

   - Только в самом крайнем случае

   - Почему я не могу?! Почему я не могу с ним хотя бы поговорить?!

   Валентин помолчал, потом щелчком отправил окурок в покосившуюся разбитую урну.

   - Потому что он не хочет, чтобы ты его помнила. Потому что он всегда для тебя будет связан с тем, что с тобой произошло. Хамелеон, все те хищники, и то, как ты умирала… Он очень надеялся, что когда-нибудь ты все забудешь и научишься снова видеть мир не так, как мы. Хотел для тебя нормальной жизни.

   - У меня вполне нормальная жизнь. Для начала – она у меня вообще есть

   - Вот и не забывай про это. К тому же, он постоянно на охоте. Ищет оставшихся хамелеонов, ловит опасных хищников… или зарвавшихся гончих. Ведомств больше нет – только добровольцы, да и неспящих хищников с девяностых расплодилось просто немеренно. У таких, как он, семьи обычно не бывает. Так что, - Валентин криво улыбнулся, - выкинь уже из головы свои детские романтические глупости и повзрослей! Тебе почти двадцать три…

   - Спасибо, что напомнил! – вспыхнула Стася.

   - Пожалуйста. Оставь хищников гончим, найди себе нормального мужика и…

   - Ты сам-то нашел?

   Валентин приподнял брови

   - Чего?!

   - В смысле, сам-то ты нашел кого-нибудь, чтобы советовать?! Где вот та Светка или Наташка?

   - Во-первых, Олька. А во-вторых, это не твое дело! Где надо она… - он взъерошил волосы, - не сошлись характерами… и требованиями к содержимому моего кошелька. Нет у меня, поди ж ты, ни «Мерседеса», ни бизнеса, ни свободного времени на всякую ерунду.

   - Зато ты сильный, смелый и красивый!

   - Не подлизывайся!

   - Ты настолько на меня злишься? – Стася, подвинувшись, обхватила его руку и уткнулась подбородком в плечо. Валентин сердито этим плечом дернул.

   - Я на тебя не злюсь. Мы же семья, а в любой семье почти всегда есть идиотик, на которого злиться невозможно, да и бесполезно.

   - Я не идиотик, - она перегнулась, заглядывая ему в глаза и солнечно улыбаясь. – Я светлячок.

   - Прекрати так делать, у меня к тебе иммунитет!

   - Неправда! – Стася слегка потрясла его за плечо, продолжая улыбаться. – Ну, улыбнись же! Ва-а-алик!.

   - Иди к черту! – ответил он, невольно дернув уголками рта, потом, протянув свободную руку, потрепал по голове подошедшую к нему Нинни, и шнауцериха спокойно позволила ему это сделать, вывалив длинный розовый язык. – Что, старушка, устала? Сколько ж тебе уже лет?

   - Почти восемнадцать, - Стася наклонилась, разматывая из-за ее ошейника поводок, - но я никому этого не говорю. Люди могут подумать, что я вру или что это странно. Старше шести она не выглядит, - она весело покосилась на собеседника. – Ты тоже не выглядишь на свой возраст.

   - Я об этом не просил, - буркнул Валентин. – Спасибо, хоть не перестаралась – нелепо было до сих пор выглядеть на четырнадцать. Ну видишь – от тебя же и так есть польза! То, что и как ты отдаешь – это настоящее волшебство.

   - Для тех, кого я люблю, да, - Стася помрачнела. – Только это волшебство никого не может спасти. Маму с папой оно не спасло. И все эти хищники…

   - Не лезь к ним, понятно?! Делай то, что твое. За угрозами должно стоять реальное действие, а ты никогда не сможешь никого убить, не сможешь никому навредить. Ты по природе очень добрый человек, ты не чудовище и не охотник. Ты даже кошку пнуть не сможешь

   - Зачем ее пинать? Я просто пытаюсь делать так, чтобы хищники…

   - Ну, хватит! – Валентин резко встал, сдернув ее за руку со скамейки. – Во сколько открывается твой магазин?

   - В десять.

   - Отлично! – он быстро пошел по аллее, продолжая крепко держать нерадивую сестру за руку, так что Стасе пришлось перейти на галоп, изредка подпрыгивая, чтобы успевать за ним и не волочиться следом по плитам – что-то ей подсказывало, что рассерженного Валентина это абсолютно не смутит. Нинни весело побежала рядом, поглядывая на них из-под кустистых бровей – видимо, она решила, что затеялась какая-то новая игра – невзирая на преклонный возраст, шнауцериха не утратила интерес к активным развлечениям.

   - А мы куда? – поинтересовалась Стася, подпрыгивая в очередной раз.

   - На пост.

   - Правда?!

   - Рано радуешься, - бросил Валентин через плечо. Стася округлила глаза

   - Дядя Боря?!

   - О да, золотце, - зловеще произнес он. – Дядя Боря.

***

Пост гончих располагался все в той же длинной одноэтажке возле рынка, что и шестнадцать лет назад, и вокруг него все так же густо рос тамарикс, только рынок теперь дополз почти до противоположной стороны дороги от дома, и с этой стороны громоздились горы мусора. Левую часть здания теперь занимал магазин, торец правой стороны отхватила наливайка, возле которой на лавке громко гомонили нетрезвые обыватели. Само же здание за годы прилично облезло, покрылось кое-где трещинами и словно слегка ушло в землю, походя на разбитый корабль, застрявший в песке. Вместо прежней вывески над дверью поста «Обувная мастерская» теперь красовалось загадочное «Региональное отделение партии ВЖ…» - дальше шел неопределяемый след отвалившихся букв, понять что-то по которому было решительно невозможно. На двери было прикреплено краткое сообщение, выписанное крупно и четко

   «УШЕЛ»

   Старая зеленая «тойота» остановилась напротив двери, издав легкий лязг и страдальчески чихнув, почти сразу же на дорожку позади нее въехал микроавтобус и негодующе засигналил, а водитель, высунув голову в окошко, сварливо заорал:

   - Эй, алле, убери свое ведро, как я разгружаться буду?!

   Валентин, открыв слегка перекошенную дверцу, спокойно выбрался наружу и сказал:

   - Ну, видимо, опять со сломанным носом.

   - Ой! – кричавший немедленно искусственно заулыбался, - не признал, солнце в глаза… сейчас я объеду с другой стороны. Утро-то какое, утро, а?!.. прям лето!..

   - Мне ты запрещаешь кому-либо угрожать, а сам колотишь всех, кто тебе скажет что-нибудь не то, - укоризненно заметила Стася, вылезая из машины и открывая дверцу для Нинни.

   - Со мной тогда была Юська, и что-то не то он сказал не мне, а ей, - пояснил Валентин, закрывая дверцу очень аккуратно. – Я сделал ему одолжение, отметелив его сам - если бы на него накинулась она, то, скорее бы всего, съела. Когда дело касается анатомических оскорблений, Юська плохо себя контролирует.

   - Ты пойдешь сегодня на ее выступление?

   - Нет, спасибо, - Валентин достал ключи, подходя к двери. – Ее домашних музицирований мне хватило до конца жизни. Как говорил доктор Ватсон, слушая скрипку своего друга, я думал, с кем-то плохо. Когда она только начинала, казалось, что кто-то наловил кошек и живьем распиливает их на части.

   - Она обижается, что ты никогда не приходишь, - упрекнула Стася, глядя, как микроавтобус поспешно отползает за угол здания. – Вот мы с Гелей часто ходим. И нам очень нравится, правда, в зале сижу только я, а Геля любит слушать из-за сцены. Говорит, люди в зале ее отвлекают

   - Своим храпом? – хохотнул Валентин, отпирая дверь.

   - Не смешно! – возмутилась она, подтаскивая к себе заупрямившуюся Нинни. – У Юли талант!

   - Вот и сидела бы со своим талантом только в концертных залах, а эти ее выступления по ресторанам я не одобряю! Там вечно полно всяких неадекватов, и всего лишь несколько лет назад в таких местах палили почем зря, слава богу, мода на это начинает проходить… Ты закрылась?

   - Ну конечно! – обиделась Стася. – Перестань уже считать меня прямо совсем уж бестолковой!

   - Если б я считал тебя совсем уж бестолковой, то сюда бы не приводил, - Валентин словил уже устремившуюся было к двери девушку за плечо и развернул лицом к себе. – И все же, я проверю.

   Он огляделся, и его глаза провернулись, сверкнув ярко-лиловым и глубоко уйдя в глазницы. Стася уперла руку в бок и уставилась на него с вызовом, притопывая ногой. Нинни села рядом и вывалила язык, разглядывая Валентина с легким негодованием.

   - Ладно, сойдет, - наконец, констатировал Валентин, провернув зрение обратно. – Светлячок как светлячок. И веди себя прилично! Без этих твоих штучек!

   - Каких штучек? - невинно вопросила сестра. Он сурово поднес сжатый кулак к ее сморщившемуся носу, потом отворил дверь и вошел в крошечную прихожую. Регистраторской стойки больше не было, и там, где она прежде располагалась, тянулась перегородка, в которой была еще одна дверь, плотно закрытая. Валентин потянул носом и, нахмурившись, резко придержал Стасю, устремившуюся было к закрытой двери.

   - Сколько раз говорить – вперед не суйся!

   - На двери написано «Ушел», - напомнила Стася. – Значит, дядя Боря…

   - Судя по запаху, дядя Боря не просто ушел, а ушел в себя. И если он сейчас оттуда выскочит, нам не поздоровится!

   Стася вскинула брови и поспешно спряталась ему за спину. Валентин подался вперед и осторожно постучал в дверную створку мелким условным стуком. Потом приоткрыл ее и тотчас же резко захлопнул, одновременно отскочив назад. Мгновением позже дверь вздрогнула от сильного удара, и из-за нее кто-то густо прорычал:

   - С-с-сука!

   Покачав головой, Валентин снова отворил дверь – на этот раз уже спокойно – и, хмыкнув, резким движением выдернул торчащий из дверной створки широкий охотничий нож, скептически взглянув на человека, который с неразборчивой руганью безуспешно пытался выбраться из глубокого кресла. Его единственный глаз полыхал яростной изумрудной зеленью сквозь густые облака табачного дыма, маска свалилась с лица, и огромные выдающиеся вперед клыки могли бы вызвать трепет и уважение, будь их обладатель хоть немного трезвее. Увидев вошедшего, человек оставил попытки освободиться и рухнул обратно за стол, отчего компьютерный монитор на столешнице слегка покачнулся, маска частично наползла на его лицо, так что один из левых клыков остался торчать наружу и нос с этой стороны остался плоским и сморщенным.

   - А-а, это ты?.. – проворчал человек и тяжело оперся о столешницу. – А я думал, какого-то хищника сюда принесло.

   - Ну какой хищник в здравом уме сюда сунется?! – Валентин, спокойно подойдя к столу, всадил нож в столешницу рядом с брякнувшей о стакан бутылкой «Метаксы». – Дядь Борь, ну сколько можно?!

   - Нет, ну у меня была мысль, что это можешь быть ты, - гончая ухмыльнулась и потянулась к недопитому стакану, - я же за нож схватился – не за обрез.

   - И на том спасибо, - Валентин отодвинул стакан от его конечности. – Не рановато начинаешь?

   - Я еще не заканчивал! – отрезал дядя Боря, перегибаясь через стол за уезжающим стаканом. – Не тебе меня совестить, мальчишка! Ты вообще ни черта о жизни не знаешь! Я тут… и что?!.. где вот все?!.. куда ни глянь – гончие на поводках у хищников, как шавки, это ж… чтобы раньше!.. даааа!.. Чего вообще приперлись?! – он перевел мутный взгляд на рычащую Нинни. – С собаками запрещено!.. собаку на улицу!.. да и сами туда катитесь и оставьте меня в покое!.

   - Мы приперлись по делу, но раз ты не в состоянии…

   - Что?! – возмутился он, снова попытавшись вскочить, но, потеряв равновесие, тяжело повалился на столешницу, чуть не свернув монитор, и уже оттуда заверил: - Да я как огурчик!.. да я когда на фронте…

   - У тебя суть наружу торчит

   - Пардон, - сказала гончая, пока не предпринимая попыток подняться, и ее лицо мелко задрожало, потом дядя Боря махнул рукой и закрыл выпирающий клык ладонью. – Да все равно она не видит!.

   - Здрассьте, дядь Борь, - подала голос Стася, отмахиваясь ладошкой от надвигающихся на нее сизых табачных туч.

   - Ага, - отозвалась полулежащая гончая и прищурилась. – Да, Стаська… ноги у тебя, конечно…

   - Так, понятно, - поспешно перебил его Валентин и, обойдя стол, ловко вынул дядю Борю из кресла и потащил в сторону дальнего коридорчика. Тот, немедленно провернувшись, попытался отбиваться, но Валентин, действуя с привычной сноровкой, скрутил его окончательно, и выволок из кабинета, крикнув через плечо:

   - Стася, кофе!

   Стася тотчас бросила сумку на стул и проворно забегала по кабинету, включая чайник, убирая со стола и открывая окна, чтобы разогнать перегарно-табачный чад. Безрезультатно подергала рукоятку всаженного в столешницу стола ножа, сумев только лишь чуть-чуть его раскачать. Нинни, слушая шум воды и ругань, долетавшую из коридорчика, бродила взад-вперед, чихая и тряся бородой. По кабинету закувыркался теплый осенний ветер, встрепал бумаги на столе, шелестнул висящей на стене красно-бело-зеленой картой страны и принялся громко наигрывать на перекосившихся сломанных жалюзи, заглушая поющую на улицу из чьей-то машины Глюкозу. Минут через пять в кабинет, сильно хромая на негнущуюся ногу, тяжело вошел взъерошенный дядя Боря, на ходу запихивая выбившуюся из-за пояса джинсов рубашку, плюхнулся в кресло и с глубочайшим отвращением воззрился на поставленную перед ним бездонную чашку с исходящей паром коричневой жидкостью.

   - Я не буду это пить! – заявил он, отпихивая чашку, так что часть кофе расплескалась на стол.

   - Тогда воронку принесу! – заверил Валентин, зашедший следом. Он тоже выглядел потрепанно, а на его куртке спереди темнели мокрые пятна.

   - Ты мне не мамаша, пацан!

   - Зато я твой коллега, нравится тебе это или нет! – отрезал Валентин, опускаясь на один из стульев и вытягивая ноги. – Или пей чертов кофе, или я залью его в тебя силой! Нас и так мало, а главная гончая города еще и в дрова!

   - Хм… главная? – вкрадчиво переспросил дядя Боря, задумчиво пододвинул чашку обратно, потом вздохнул, поднял чашку и запрокинул голову. Послышалось продолжительное бульканье. Стася, приоткрыв рот, потрясенно смотрела, как он жадно глотает дымящуюся жидкость, словно воду. Валентин тем временем протянул руку, легко выдернул нож и бросил его на стол. Вскоре гончая, отдуваясь, грохнула опустевшую чашку на столешницу, обтерла усы, подперла голову ладонью и посмотрела на визитеров вполне мирно.

   - Так что стряслось?

   - Нужна лекция! Сил моих больше нет! - Валентин перевел взгляд на сестру, которая, подхватив сумку, начала было тишком перемещаться в сторону двери. – Сидеть!

   Стася поспешно хлопнулась на стул и сложила руки на коленях. Дядя Боря вздернул седые брови, поправил пиратскую повязку, закрывавшую его левый глаз, после чего сделал в сторону девушки указующий жест ладонью. Валентин подтверждающе кивнул.

   - Знаешь, откуда я ее сейчас вынул? Из кабинета Черной Людки, которая из ЖКХ на Сомова. Заявилась к ней в открытую, прикинулась гончей и говорит: не охоться, мол, больше, а то ай-ай-ай прям тебе будет! При прочих жэкэхашницах, конечно.

   - …!!! – сказал дядя Боря и грохнул по столу кулаком так, что чашка опрокинулась. - …!!! Твою… в…!!! И чтоб…!!! И через…!!! …!!!

   - Я не поняла последнее слово, - призналась Стася, став малинового цвета.

   - Если теперь из-за тебя Людка эта из города сдрыснет, я тебя… я тебе прям… и ты больше вообще никогда… вот совсем просто… и…!!!

   - Да это же физически невозможно, - заметила Стася, косясь на шнауцериху, которая неотрывно смотрела на дядю Борю, вздернув верхнюю губу. – Нинни, фу! Дядя Боря, но ведь она убивает людей.

   - Да, - согласилась гончая, мрачно сверкая единственным глазом. – Она убивает людей. Другие люди убивают людей. Пожары убивают людей. Падающие столбы убивают людей. Да все убивает людей, как ни крути!

   - При чем тут это, она же не столб, она…

   - Она – резерв! – отрезал дядя Боря. – Да, она – прожорливая сучка, но она – резерв! И она участница соглашений. А они вполне практичны, хоть и кажутся тебе жестокими. Людка – не маньяк, с топором по городу не бегает, народ в капусту не крошит, а если в жратве начнет перебарщивать, мы об этом узнаем, да и другие хищники сами же на нее и настучат. Никому не захочется иметь дело с вывернутым. Мы постоянно проверяем наши резервы, и подвижек к выворачиванию у нее пока нет.

   - Но ведь она будет продолжать…

   - Она – хищник! Она так живет. Хищники едят баинек и друг друга. Мы едим хищников. Так все устроено. Все меняется со временем, но вот конкретно это не изменится никогда, - дядя Боря поднял чашку и задумчиво заглянул в нее. – И если ты хочешь продолжать быть здесь полезной, тебе нужно с этим смириться. Или уйти. Второго я бы не хотел. Ты прекрасно рисуешь по описаниям, ты составила нам приличную часть архива. Будь ты гончей – ты обязательно бы стала жандармом группы В… в прежние времена, конечно, - дядя Боря вытащил пачку «LM» и посмотрел на нее с отвращением. – Теперь-то уже нет никаких жандармов. Теперь большинство сами по себе. Теперь есть только дикие охотники, дружина, вроде нас, и гончие на побегушках у хищников… Ты прости, Валь, - гончая указала взглядом на пробитую дверь, - просто друга вчера встретил, когда-то на посту вместе… а теперь он в Волгограде, у авторитета одного тамошнего в телохранителях, Васильченко, и всем доволен… Пауку прислуживает, охренеть! Посты больше не оплачивает никто, ведомств нет, и никому все это не интересно. Канцелярия слишком ушла в себя, Комитет слишком охренел – и вот чем все это закончилось.

   - Дядь Борь, - негромко сказал Валентин. Погрузившаяся в воспоминания гончая встрепенулась и ткнула в направлении Стаси толстым указательным пальцем.

   - Да, так вот – если ты не прекратишь лезть к хищникам, доступ на пост тебе будет закрыт! Навсегда! В том числе и к архивам. И больше ни одна гончая из городской дружины не станет с тобой общаться! У нас с местными почти нейтралитет, вооруженный, но нейтралитет, и если ты нам что-нибудь перекосишь, то нас… - гончая снова грохнула кулаком по столешнице, и Стася подпрыгнула на стуле. – Хищников намного больше, чем нас, многие из них теперь лучше организованы и неплохо информированы – и им давно прекрасно известно, как много гончих погибло во время Ведомственной войны и Дикой Охоты. Я вообще был против того, чтобы тебя сюда пускать – я сделал это только ради твоего брата, раз уж так вышло, что баинька волей-неволей оказалась в курсе всей этой кухни. Конечно, лучше, когда такая при деле, а не болтается по улицам, пялясь на всех подряд и высчитывая, кто есть кто – такое кончилось бы психушкой или она быстро стала бы чьим-то обедом. Но ты всего этого не ценишь!

   - Я ценю! – заверила Стася со слезами в голосе.

   - Подставляя пост и своего брата?

   - Я больше не буду!

   - Чего ты не будешь?

   - Говорить хищникам, что я про них знаю, и притворяться гончей.

   Гончая снова подперла голову ладонью и посмотрела на нее почти ласково

   - А ведь я тебе не верю.

   - Мне что – на крови поклясться?! – испуганно вспылила Стася.

   - А вот косами своими поклянись, - хихикнул дядя Боря. – Не только доступ закрою, но и косы ножиком отчекрыжу к…!!! И братец твой меня останавливать не станет

   - Не стану, - мрачно подтвердил Валентин. Стася шмыгнула носом, потянула кепку вперед и закрыла ею сморщившееся лицо. Гончая удовлетворенно кивнула и посмотрела на коллегу.

   - Так а где бутылочка моя, сынок?

   Валентин ответил ему ироничным взглядом, одновременно достав из кармана куртки затренькавший телефон, взглянул на дисплей и, страдальчески поморщившись, прижал трубку к уху

   - Да, привет, чего? Да, я как раз на посту, а что? Ладно, давай, - он опустил руку и спросил в пространство: - А когда я буду спать, интересно?

   - Кто звонил? – полюбопытствовала Стася.

   - Пашки. Сейчас приедут.

   - Этих олухов еще тут не хватало! – снова разворчалась старая гончая. – Давайте, Тимурычу еще позвоните и все тут соберитесь, как будто другого места нет!

   - Вообще-то нет, - заметил Валентин. – Кстати, нам собираются, наконец, предоставить какое-то помещение вместо этих развалин? Все гончие знают об этом месте, а среди них немало тех, кто подался в Дикую охоту. Да и многие хищники тоже знают. Наш архив плохо защищен

   - Вот, к слову об архиве. Валь, ты б подвальную дверь посмотрел, - дядя Боря кивнул на приоткрытую перекошенную железную створку в дальней части кабинета, - совсем заклинило.

   Валентин глянул на часы и встал, снимая куртку. Стася встрепенулась

   - Тогда можно мне пока в архив?

   - Зачем опять? По страшным рожам соскучилась?

   - Я книгу пишу

   - И кто же будет ее читать?

   В этот момент замок наружной двери щелкнул, и рука дяди Бори, проворно метнувшись вперед, схватила нож со стола. Он потянул носом воздух и чуть расслабленно откинулся обратно на спинку кресла, которое страдальчески вздохнуло под его грузным телом. Секунду спустя раздался стук, потом в приоткрытую дверь кабинета осторожно просунулась голова в черной бейсболке и пугливо уставилась на нож

   - Можно? – поинтересовалась голова. Из прихожей послышался раздраженный голос:

   - Чего ты каждый раз спрашиваешь? Ты и домой разрешения войти спрашиваешь?

   - Потому что мне неохота ничем получить, - пояснила голова, и дверь кабинета распахнулась, впуская все остальное. Следом за осторожным визитером вошел еще один, окинув обитателей кабинета хмурым взглядом. У прибывших гончих, помимо имен, не было абсолютно ничего общего, и если Паша номер один – рыжеволосый, веснушчатый и джинсовый, зайдя в кабинет, сразу же приветливо улыбнулся, пожал руку Валентину, осторожно кивнул ножу в руке дяди Бори и звонко чмокнул Стасю в кокетливо подставленную щеку, то Паша номер два – крепыш в черной кожаной куртке, с блестящими от геля зачесанными назад светлыми волосами, просто прислонился к стене и мрачно уставился в пространство перед собой, сунув руки в карманы и ритмично двигая челюстями. Оба были молодыми гончими, пробудившимися намного позже, чем произошел раскол и распад системы ведомств, и, помимо Валентина, дяди Бори и отсутствующего Рустама Тимуровича, составляли весь постоянный персонал поста, прочие городские гончие, поддержавшие соглашения, бывали здесь изредка, и для них постовая служба была лишь частичной занятостью.

   - Слышь, баламут, - подал голос Паша номер два, - я тебе сколько раз говорил, не таскать на пост зверье и баб своих?! Охренеть, хищники на посту гончих тусуются, как у себя дома! В прежние времена…

   - И много ли ты знаешь о прежних временах? – рассеянно поинтересовался Валентин, внимательно оглядывая перекошенную дверь подвала, потом подергал ее. – И у меня есть имя. Твоих умственных способностей недостаточно, чтобы его выучить?

   - Стану я еще хищника по имени называть! Да и имя-то бабское!

   - Валь, не слушай его, - примирительно сказал Паша номер один, - он уже с ранья на всех кидается, его опять очередная телка бросила. Что там с дверью – помочь?

   - Золушка сама справится! – хохотнул крепыш. – И пыль не забудь вытереть – вот это работа для тебя, а настоящие дела гончих…

   - Захлопнись уже! – дядя Боря с грохотом бросил нож на стол. – Вы сейчас опять тут погрызетесь, а мне все это потом убирать! И прежние времена языком своим поганым не цепляй – в прежние времена тебя бы уже к стенке поставили за постоянное нарушение дисциплины! От парня за день больше толку бывает, чем от тебя – за год!

   - Откатный механизм совсем проржавел, - спокойно произнес Валентин, выпрямляясь и отряхивая руки. – Вечером заеду, смажу.

   - Смажет он – надо еще разобраться, какая шкура что смазала, что ты на пост попал! – не успокаивался Паша номер два, и его глаза провернулись, сверкая яростной синевой. – У гончей с хищником может быть только одна совместная работа – это когда хищник подыхает, а гончая его ест! Мы с хищниками должны драться – с какого перепуга я обязан перед ним расшаркиваться?! Такие, как он, отца моего убили! Думаешь, если ты был на войне, которая на хер никому не нужна была, так все забудут, кто ты такой на самом деле?! Думаешь, никто не знает, как ты там оказался?! Ты жрать туда сорвался в первую очередь, а не воевать, патриот!

   Стася, которой Валентин изначально настрого запретил вмешиваться в подобные постоянные стычки на посту, молчала из последних сил, побагровев от злости. Светлячки не умеют ненавидеть, но даже они способны взбеситься, если при них оскорбляют близких людей. Небрежный жест Паши номер один, пытавшегося дать ей понять, что все это – лишь пустая болтовня, нисколько ее не успокоил.

   - Про отца твоего я слышал, да, - все так же ровно произнес Валентин, подходя к столу. – Его на стрелке грохнули в девяносто седьмом – грохнул такой же бандит, как и он. Кажется, ты его потом кончил, когда он пьяный в дымину с бабой валялся. Впечатляющий, наверное, был бой.

   - Ты, сука, охурмел?! – вырвалось у Паши номер два, и он метнулся к столу, в прыжке сбрасывая с себя маску, обнажив хорошо сформированную волчью суть неуместной палево-крапчатой расцветки с непропорционально удлиненными челюстями. Прыжок был отработанно-стремительным и, наверное, получился бы очень даже впечатляющим, но Стася испортила его в самом начале, так же стремительно вытянув ноги, Паша запнулся за них и прибыл к столу по сломанной траектории, которую Валентин, чуть развернувшись, продолжил, перехватив коллегу в воздухе и дернув головой вперед и вниз, одновременно скользнув за стол и резко выдвинув верхний ящик. Дядя Боря, наблюдавший за этим прищуренными глазами, спокойно отъехал в сторону вместе с креслом, гончая грохнулась вниз головой, которая угодила точнехонько в выдвинутый ящик, Валентин толкнул ящик обратно, шея Паши номер два отчетливо хрустнула, и его заклинило в неудобной перекрученной позе за закинутыми на стол ногами. Паша номер один с выражением легкого страдания на лице, повалился на свободный стул и надвинул бейсболку на нос, закрывая провернутые ярко-оранжевые глаза.

   - Да, я воевал, - Валентин наклонился, удерживая трясущийся ящик, - а ты в это время что делал?! Хурму свою пинал?! Ты понятия не имеешь, что там было, и почему я там оказался! А здесь я оказался, потому что хотел работать с гончими, потому что я гончим жизнью обязан! Настоящим гончим, а не швали вроде тебя!

   - Пусти, сука, шею же сломаешь! – болезненно простонал Паша номер два в дно ящика.

   - От вас всегда столько шума, - констатировал дядя Боря, закуривая.

   - Так что если ты еще раз ко мне сунешься, особенно при моих сестрах, или назовешь меня по наименованию сути, которой я, как раз, обязан таким, как ты, тебя, Паша, на этом посту и похоронят! Ты меня понял?!

   - На посту нельзя мусорить, - заметила старая гончая. Валентин, усмехнувшись, толкнул ящик, и у коллеги вырвался вопль:

   - Понял!

   Валентин выдвинул ящик и за воротник куртки вытащил оттуда встрепанного Пашу с налившимся кровью лицом, следом за его извлеченной головой по дну ящика прокатилась бутылка «Метаксы» и остановилась у края, зазывно поблескивая.

   - Вот ты где! – ласково сказал дядя Боря. Валентин, развернув коллегу, перевалил его через стол, и Паша номер два грохнулся на пол. Тут же завозился и сел, прижимая ладонь к багровой полосе чуть ниже угла челюсти и злобно глядя на Стасю.

   - Это все мои ноги, - весело пояснила та. – Они постоянно всюду торчат!

   - Если вы закончили, может, поговорим уже о деле? – поинтересовался Паша номер один из-под бейсболки. – Валь, тут новости пришли – одного заслуженного бизнесмена грохнули. А может, и не грохнули. На самом деле пока непонятно. У него дачка трехэтажная была в Паисиевке – то ли на воздух взлетела, то ли просто сгорела – короче, бизнесмен этот как раз там был вместе с охраной. И туда сейчас все сбегутся – ну и уже потребовали экспертных представителей от поста. Можешь съездить? Мне в десять кровь из носу надо быть на совещании, иначе уволят к чертовой матери! Выручишь?

   Стася с тревогой посмотрела на чуть помрачневшее лицо брата – она хорошо знала, что для него значит это место. Они все вместе ездили туда раз в год, в августе, оставляя цветы там, где когда-то стоял старый зеленый дом, и Стасе всегда было больно смотреть на то, как менялись лица выросших хищнят. Геля и Юля почти всегда плакали, а Валентин стоял рядом с холодным незнакомым взглядом, сдвигая набок старую светлую шляпу, которую надевал в каждую из этих поездок, и даже она, Стася, со всей своей жизнерадостной солнечной энергией ничем не могла им помочь и столько лет спустя. Они уже были там и в этом году, и ей не хотелось, чтобы брат ехал туда снова.

   - Что за бизнесмен? – неохотно спросил Валентин. – И насколько заслуженный? Я его знаю?

   - Шумаров, - Паша номер один приподнял козырек бейсболки. – Благодетель больничный, у него еще онкоклиника частная. Стервятник. Немелкий был товарищ, да еще и брат у него депутат в Москве чего-то там, так что будет шумно. Хищники желают выяснить, что да как, и не причастен ли к этому пост – они же, первым делом, все на нас валят. Скатайся и разъясни им, что это не мы

   - А это не мы? – Валентин усмехнулся, старательно не замечая встревоженного взгляда Стаси

   - К сожалению, нет, - сердито заверил дядя Боря, баюкавший свою бутылку, как младенца. – Совсем забыл про этого кретина… ах, какая же печальная история! Я бы таким пообедал, да к ним не подберешься. Не те у нас нынче ресурсы. Я бы и сам съездил, да к скоплению хищников не привыкши, да и беседы с ними не по моей части, а о тебе они наслышаны, вести ты себя с ними умеешь и быстрее сможешь их убедить. Они особо буйствовать не станут – понимают, что если в ответ мы вызовем Отряд, у них будут большие неприятности. А если там замазаны дикие гончие или охотники других городов, то это вообще не наши проблемы

   - Охотники редко суются к хищникам такого ранга, дикие гончие тоже не полезут к охраняемой добыче, - Валентин принялся надевать куртку

   - Да, если это не стая, а стаи и в прежние времена были чокнутыми… Ну, впрочем, чего я тебе объясняю, ты же уже бывал на таких встречах. От них, как обычно, тоже приедет эксперт-консультант, скорее всего это тоже будет гончая.

   - Тоже… Я и сам прекрасно справлюсь! – процедил Паша номер два, вставая и тщательно отряхивая одежду. Его гладкая прическа превратилась в торчащие неровные перья, отчего гончая приобрела сходство с солистом популярной группы «The Rasmus», и Стася, только утром смотревшая клип «In The Shadows», невольно хихикнула.

   - Во-первых, от поста должно ехать минимум два человека, - напомнил дядя Боря, почесывая указательным пальцем под повязкой. – А во-вторых, черта с два ты справишься! Следы до сих пор водишь и снимаешь, как стажер! Иногда я даже жалею, что почти всех инструкторов перебили, хоть и гниды они оказались – нынче половина гончих и нетренированные, и недоученные, работают черти как! Мне всегда было интересно, Валь, откуда? Хищ… то есть, эти… словом, редко кто так умеет, более того, тебя явно обучала гончая.

   - Мы же договорились насчет прошлого, - Валентин подергал замок заевшей «молнии» куртки. – Ладно, съезжу. Допуск к месту будет? Мне не придется опять ничего сочинять? Не моя земля. Откровенно говоря, на меня и так уже на внешней службе косо поглядывают

   - Все будет организовано, - заверил Паша номер один с явным облегчением.

   - Валик, это опасно? – с тревогой спросила Стася. – Валик, не езди с ним! А вдруг он тебе в спину стрельнет!

   - Я не хищник! – огрызнулся крепыш, сверкнув глазами. – И вообще, ляля, не суйся во взрослые разговоры! Иди себе, играй в куклы, как положено по возрасту!

   - А ты в двадцать два в куклы играл? – она сдвинула кепку на затылок. – Ты еще страннее, чем я думала.

   Паша номер два распахнул было рот, наткнулся на взгляд Валентина, резко развернулся и исчез в коридорчике. Дядя Боря принялся сгребать в кучу разбросанные на столе бумаги, Паша номер один подошел к столу и, согнувшись, начал что-то черкать на листке, Валентин встал рядом, продолжая воевать с закапризничавшей «молнией». Вскоре крепыш вернулся в кабинет, тщательно приглаживая мокрые волосы, которые никак не желали укладываться в прежнюю прическу, Валентин, взяв у коллеги листок, сунул его в карман и огляделся

   - Куда уже делась эта негодная девчонка?! – спросил он у Нинни, которая сосредоточенно обнюхивала один из стульев. – Стаська!

   Из-за перекошенной двери в подвал раздался торопливый топот, потом в кабинет просунулась голова в кепке

   - Уже уходим?!

   - Чего ты там делаешь?!

   - Ничего, - Стася изящно проскользнула между створкой и косяком, в ту же секунду дядя Боря с внезапным проворством покинул свое кресло и оказался в шаге от «негодной девчонки», грозно уставив на нее торчащий указательный палец

   - Так, а ну-ка, руки вверх! Что опять сперла?!

   - Ничего, - повторила Стася с предельной искренностью. Старая гончая ощупала ее взглядом

   - Кр-ругом!

   - Чего это?!.

   Дядя Боря издал глухое рычание, и Стася, вскинув руки, поспешно повернулась. Гончая подалась к ней, ее единственный глаз прищурился, после чего она резко задрала на спине Стаси куртку и выдернула папку, заткнутую за пояс юбки.

   - Выносишь секретные документы?! Знаешь, как это называется? Измена! За такое во все времена полагался расстрел!

   - Во-первых, они давно не секретные и никому не нужны – это старые характеристики, - возразила Стася. – А во-вторых, я хотела спросить разрешения

   - А чего ж не спросила?

   - А я забыла

   - Иди отсюда! – дядя Боря швырнул папку на стол. – Валь, ей богу, разрешу приводить на пост только со связанными руками – тащит из архива все постоянно, как сорока цацки! На кой тебе биографии хищников еще с советских времен?

   - Я просто изучаю типы сутей, - пояснила Стася, одергивая куртку. – Это помогает работе.

   - Здесь сиди и изучай, еще раз словлю – весь пост драить заставлю, поняла?! Каждый день! До пенсии!

   - До чьей?

   - Брысь! – старая гончая направила слегка подрагивающий указующий перст в сторону двери. – И нечего глазками хлопать – на меня светлячки не действуют, я не хищник и не баинька!

   - А мне еще про дисциплину толкуешь – не пост, а проходной двор! – Паша номер два зло ухмыльнулся. – А ты, Валя, хорошо устроился – личный светлячок, всегда под рукой. Подтягиваешь из нее, а?

   Глаза вскинувшего голову Валентина провернулись мгновенно, и маска не слетела с его лица, а просто исчезла, словно ее никогда там и не было. В ту же секунду Стася зажмурилась, и крепыш вдруг согнулся пополам, схватившись за живот, потом прижал ладонь к губам и, крутанувшись, вылетел в коридорчик, откуда почти сразу же донеслись тошнотворные звуки. Стася потянула кепку на лицо, сделав шажок в сторону, ее повело, но Валентин, преодолев расстояние до сестры одним прыжком, подхватил ее, держа крепко и надежно. Его лицо было откровенно испуганным.

   - Стаська!

   - Все в порядке, - промямлила она, слабо улыбаясь и пытаясь его отпихнуть. – Правда.

   Валентин наклонился так, что их носы почти соприкоснулись, и едва слышным свистящим шепотом сказал:

   - Я тебя убью когда-нибудь!

   - Это тоже пустые угрозы

   - Что там с девчонкой? – осведомился дядя Боря.

   - Солнечный удар видимо, - Стася еще раз попыталась высвободиться из братских объятий, и у нее опять ничего не вышло

   - В октябре?

   В кабинет, пошатываясь, вошел Паша номер два, лицо которого все еще имело зеленоватый оттенок, добрался до входной двери по сложному зигзагообразному маршруту, прислонился к стене рядом со створкой и страдальчески вздохнул.

   - Я тебе говорил не жрать беляши в той забегаловке! – укоризненно сказал Паша номер один. – На что ты теперь годишься?

   - Я нормально, - простонал крепыш, - просто что-то… - он сглотнул, и его глаза выпучились, словно кто-то выталкивал их изнутри. При иных обстоятельствах Валентин мог бы ему даже посочувствовать – он сам испытывал на себе «солнечный удар» сестры, когда вернулся домой после ранения, и первой, кого он встретил, оказалась Стася, от дикой радости выплеснувшая на него такой мощный неконтролируемый поток энергии, что его в буквальном смысле слова сшибло с ног, перед этим на несколько секунд ввергнув в состояние неописуемой эйфории. Стася потом долго в ужасе бегала вокруг и извинялась, затем спряталась в комнате, и ему пришлось не менее долго объяснять, что произошедшее – пустяк – и нисколько на их отношения не повлияет. Но тут причиной было счастье, если же светлячок злился, то человек, оказавшийся на пути этого удара, ощущал себя так, словно в него насильно залили не меньше бочки воды, после чего еще и врезали по животу кувалдой. «Солнечные удары» не приносили ни вреда, ни пользы, вся энергия пролетала насквозь, но ударенный выбывал из строя на несколько минут со всеми симптомами мощного пищевого отравления. Паше еще повезло – дело могло не ограничиться только рвотой. Только вот сама Стася, тратя столько сил за раз, вполне способна была хлопнуться в обморок, поэтому уже неоднократно получала от членов семьи по шее за подобные фокусы. Сейчас она тоже сильно побледнела, но, все же, относительно твердо стояла на ногах и оставалась закрытой. Валентин, продолжая держать сестру, украдкой оглядел остальных обитателей кабинета – нет, никто ничего не понял.

   - Я отвезу тебя домой

   - Нет, нет, уже все в порядке, - она замотала косичками. – Правда!

   - Со мной уже тоже все в порядке, если кому интересно, - пробормотал Паша номер два, отлипая от стены.

   - Вообще не интересно, - заверил дядя Боря, бережно ставя бутылку на стол обеими руками, словно хрустальный кубок. – Язык тебе выдернут рано или поздно. Когда вы уже все отсюда уберетесь и дадите мне спокойно поработать?!

   - Может, тебе сегодня стоит уже отложить подобную работу? – Валентин показал глазами на бренди. – В конце концов, на посту же оружие. Даже гранаты

   - Да, я помню, где они лежат

   - Это меня и беспокоит

   Старая гончая презрительно фыркнула и сделала рукой величавый прогоняющий жест, потом чуть смущенно произнесла:

   - Валь, ну с ножом действительно нехорошо получилось.

   - Ну, - Валентин философски пожал плечами, - во всяком случае, за годы это прогресс – поначалу ты вообще хотел меня съесть.

   Дядя Боря ухмыльнулся

   - Ты меня тоже. И привози лучше какую-нибудь другую сестру – те хотя бы просто языком машут, а не суют руки, куда не надо!

   - А куда надо? – полюбопытствовала Стася. Старая гончая с готовностью распахнула было рот, но Валентин немедленно показал постовому кулак

   - Не отвечай ей! Все, чеши в машину, - он подтолкнул упирающуюся сестру к двери, потом потянул за ошейник задумавшуюся Нинни, та встала и, весело дернув обрубком хвоста, послушно затрусила к выходу. Дядя Боря покрутил головой

   - До сих пор в толк взять не могу – ну как так, на нас рычит, как и положено, а к тебе прям со всей душой, ну не ведут себя так псины!

   - Просто привыкла, - Валентин холодно взглянул на Пашу номер два, все еще имевшего довольно жалкий вид. – Идешь?

   Тот зло кивнул и выкатился из кабинета. На улице он резко сбавил скорость, и к машине плелся уже черепашьим шагом, часто останавливаясь. Валентин несколько раз оглянулся, чтобы убедиться, что коллега не собирается грохнуться посреди двора, Стася, уже полностью пришедшая в себя, давно стояла возле «тойоты» и гладила устроившегося на капоте толстого кота, млевшего под ее пальцами, поглядывая на притихших нетрезвых обывателей на скамейке, таращившихся на нее с широкими идиотскими улыбками.

   - Что это опять сейчас было?! – спросил Валентин, подойдя, свистящим шепотом. – Стася, сколько раз повторять – я взрослый мужик, меня не нужно защищать!

   - Ты – взрослый несдержанный мужик, - спокойно заметила Стася, продолжая гладить кота, заинтересованно повернувшего голову к Валентину. – И я тебя не защищала, а отвлекала внимание. Этот козел тебя провоцирует постоянно, а ты и поддаешься! Он же хочет, чтобы ты на посту вел себя именно как хищник!

   - Я не поддавался!

   - Ты провернулся! Валь, а на этой встрече много хищников будет? Я поеду с тобой!

   - Ну конечно, поедешь, я тебя только сейчас праздничной ленточкой перевяжу, чтобы им было еще приятней! – Валентин открыл заднюю дверцу и повелительно кивнул на нее.

   - Но ведь это…

   - Это – моя работа! А ты отправишься на свою! Что у нас за будни постоянно – то я тебя выслеживаю, то ты за мной бегаешь, как собачка! Чего ты боишься? Что я сбегу?

   - Однажды сбежал, - негромко напомнила она.

   - Молодой был, глупый

   - Ты так говоришь, будто ты старичок и поумнел

   - Давай, залезай! – Валентин подпихнул ее к машине. – Что тебе включить?

   - «Би-2», конечно! – Стася подсадила шнауцериху и забралась следом, рассеянно наблюдая, как брат, открыв бардачок, роется в кассетах. – Знаешь, Валь, я все постоянно думаю…

   - Очень сомневаюсь.

   - …смогу ли я его узнать?

   - Кого? – Валентин включил магнитолу, кося одним глазом на Пашу, завершающего свое изнурительное путешествие.

   - Ваню. Я постоянно смотрю на его фотографию, которую передал дядя Сережа, но ведь ему было всего семь лет. Я понимаю, что на самом деле ему наверняка гораздо больше, но… я никак не могу представить, какой он сейчас. Он наверняка очень сильно изменился. Ты изменился.

   - Незачем представлять. Он сюда не вернется. Хамелеоны в этом городе проиграли.

   - Ты этого не знаешь. Даже дядя Сережа этого не знает точно. Он может подобраться совсем близко, а я его не узнаю. И не увижу. Я никогда не встречала ни одного хамелеона после… но, мне кажется, даже я не смогу понять, кто он такой.

   - Так ты поэтому ко всем цепляешься и роешься в архиве? Там их нет, Стася

   - Но возможно там есть те, кого они съели.

   Валентин хотел было ответить, но в этот момент Паша, спихнув недовольного кота с капота, открыл дверцу и тяжело плюхнулся на сиденье рядом с водителем, тут же откинувшись на спинку и испустив страдальческий вздох. Напарник из него в ближайшее время был так себе, и Валентин, поймав в зеркале обзора определенно удовлетворенную улыбку сестры, укоризненно покачал головой. Да, светлячок был беззлобным созданием и действительно не стал пинать бы кошек, но подобные проделки явно доставляли ему удовольствие.

   Выводя машину со двора, Валентин невольно задумался над ее словами, хотя полагал, что оснований для беспокойства нет никаких, и сам он давно уже перестал постоянно вглядываться в лица прохожих, ища хоть малейшее сходство с людьми на семейной фотографии, которую ему переслал Сергей. В конце концов, они до сих пор ничего не знали точно, все это были лишь догадки – ведь покойный регистратор Сергею ничего толком не подтвердил, но факт оставался фактом – на следующий же день после всего случившегося маленький ухажер Стаси, счастливый обладатель единственной на несколько дворов электронной игрушки «Ну, погоди», исчез бесследно вместе со всей своей семьей. Его родители ничего не сообщили о внезапном отъезде ни на работе, ни соседям, с которыми были очень дружны, что выглядело довольно странно, тем более, что у семьи был кот, которого они в подобных случаях всегда оставляли кому-нибудь на попечительство. Сам кот, судя по ежедневным заунывным воплям, как раз-таки остался дома, и когда по просьбе обеспокоенных соседей квартиру вскрыли, то не нашли там ничего, кроме полумертвого от голода животного. В квартире не было никакого беспорядка, кровати застелены, холодильник был забит едой впрок, и все, казалось, находится на своих местах, кроме хозяев квартиры. Их больше так никогда никто и не видел, и с течением времени это исчезновение обросло самыми невероятными домыслами. Машина Ваниной семьи тоже пропала, и этот факт, по мнению Валентина, прекрасно все объяснял, как и тот, что семейство, как выяснилось, поселилось в Стасином дворе лишь год назад. Мелкий хамелеон, скорее всего, был намного взрослее, чем на самом деле, умело носил свою великолепно сделанную маску, а его родители на самом деле его родителями вовсе и не были.

   - Почему же они ждали целый год? – спросил он как-то у Сергея. – Почему не продали или не использовали светлячка давным-давно?

   - Возможно, держали в качестве резерва на крайний случай, как мы держали хищников, - ответил тот с легким сомнением. – Я не знаю точно, какие там у них в команде были отношения, но то, что там были раздоры, это точно. Бреннер гнул свою линию, Эдик – свою, Жанна вообще была малоуправляемой, черт знает, что на самом деле представлял из себя этот ребенок, если это он. Мы не знаем, кого держали в центре вывернутых – все данные давным-давно уничтожены, мне ничего не удалось найти. И об этой пропавшей семье я тоже ничего не нашел. Их биография выглядит чертовски натурально, и провалов в ней нет. Но при определенных связях и умении подчищать следы создать такое нетрудно. Скорее всего, хамелеон только этот ребенок, а его родители – просто какой-то наемный персонал. Только зачем его вообще притащили в город? Но все это исходит даже не из слов, а из болтовни Эдика и моих догадок. Фактов у меня нет.

   Но семья исчезла. Это был факт. И это точно не совпадение. Другое дело, что возвращаться в Волжанск, в котором прикончили троих его соплеменников, у этого хамелеона нет резона. Если он вообще еще жив. Создавать еду в одиночку ему должно было быть невероятно сложно, находить естественно вывернувшихся хищников в нужный срок – тоже, и если ему не удалось отыскать оставшихся хамелеонов, он вполне давно мог помереть с голоду. Это была вполне оптимистичная версия. Но Стасе она не нравилась, Сергей тоже в нее не особо верил, но, насколько мог судить Валентин, ставшая столь близкой им гончая вообще редко верила в счастливый исход чего-либо, если не прилагала к этому собственных усилий.

   - Ты едешь не туда, - проскрипел Паша, ерзая на сидении и косясь на шнауцериху, зло рычащую на него с диванчика.

   - Вначале я отвезу сестру на работу

   - А что она общественным транспортом не знает как пользоваться?

   - Сейчас сам начнешь им пользоваться, если не заткнешься

   - Нам сегодня вместе работать, так что наезжать на меня – очень плохая идея! – буркнул коллега.

   - А, по-моему, хорошая, - весело сказала Стася. – Я вот бы с удовольствием на тебя наехала. На самосвале. Все было нормально, пока ты на посту не появился. Я бы такого не взяла.

   - А ты ничего и не решаешь, лялька. И братан твой двинутый – тоже!

   - Мой брат людей спасает!

   - А еще твой брат на футбольных матчах жрет – думаешь, я не знаю?!

   - Хочешь еще беляшик?

   - Боже! – простонал Паша, снова позеленев, и его лицо смялось. Валентин не без умысла резко крутанул руль, отчего машина подпрыгнула, и коллега, ойкнув, позеленел еще больше, и выехал на трассу, приоткрыв окно и сделав музыку погромче. Усмехнулся сестре, которая, обняв подголовник его кресла, уткнулась в него подбородком, млея от своей любимой «Зажигать», хотя на самом деле в такие моменты видеть ее мечтательную улыбку ему было грустно. Несмотря на все потери и изменившийся мир, лихой, жесткий и безжалостный, Стася, в отличие от него с Гелей и Юлей, реалистов до мозга костей, выросла безнадежным сказочным романтиком, спустя шестнадцать лет все так же по-детски влюбленная в мужчину, которого рядом с ней никогда не будет – возможно, даже и не в него самого, а в некий созданный ею образ, соответствующий ее представлениям и желаниям. Иногда Валентину казалось, что в настоящего Сергея Стася даже и не верит – тот был слишком далек и равнодушен и, разумеется, не приехал за ней пятнадцать лет спустя, как это было бы в красивой сказке. При всем этом он не назвал бы сестру бестолковой – в прочих жизненных вопросах (не считая работы поста) Стася, невзирая на периодическую детскость своего поведения, проявляла здравомыслие вполне по возрасту и даже больше, не была инфантильной куклой (коими, кстати, считала большинство девушек самого Валентина, убежденная, что тому в подруги нужна какая-нибудь амазонка), хотя ее веселое абсолютное бесстрашие постоянно вызывало у него желание сунуть Стасю в мешок и закинуть куда-нибудь на Луну. Сюда же относились настойчивость и говорливость. Собственно то, что Стася начала появляться на посту, было исключительно ее личной заслугой – она лезла в службу Валентина с удивительным упорством, и присутствовавшие при этом другие гончие быстро сообразили, что для обычной баиньки она знает как-то слишком много. Рассказывать про хамелеона он, конечно же, не стал – постовые получили историю о напавшем на Стасю вывернутом, от которого ей удалось удрать благодаря оказавшейся рядом какой-то гончей.

   - Баламут, два паучка и баинька, которую чуть не сожрал вывернутый, - потрясенно сказал тогда дядя Боря. – Ребята, вы самая невезучая семейка, о которой я слышал!

   Остаток пути они проделали молча – Паша был слишком занят изучением своих внутренних ощущений, Стася – мечтами, а Нинни – созерцанием пейзажа – шнауцериха очень любила ездить на машине, и всегда высовывала голову в окно, приоткрыв пасть, так что ее борода и язык отчаянно трепались на ветру. Валентин, получив редкую возможность спокойно следить за дорогой, размышлял о предстоящем деле. Ничего особенного, впрочем, в этом не было, хищники убивали друг друга постоянно, с девяностых делая это настолько активно, что в некоторых городах в какой-то момент гончие рисковали вовсе остаться без еды и иногда им приходилось даже вмешиваться, чтобы уцелел хоть кто-нибудь. Валентин это понимал, хоть и принять это было трудно – ведь жертвами всех этих разборок становились не только хищники, но и обычные люди, которые ко всему этому не имели никакого отношения. Так десять лет назад погибли Стасины родители, оказавшиеся поблизости от взлетевшей на воздух машины очередного заслуженного бизнесмена, и он до сих пор отчетливо помнил ее широко раскрытые абсолютно пустые глаза – глаза ребенка, сидящего среди осколков своего разбитого мира. До Стаси Валентину вообще никогда не доводилось встречать светлячков – уж тем более неспящих, но он успел привыкнуть к ее нелепой манере всем все раздавать и к ослепительно-волшебному свету ее сути, и в нем все еще был жив тот ужас, с которым он и сестры смотрели, как этот светлячок гаснет на глазах, словно истончающееся пламя свечи. Ее маска бы осталась – она бы дышала, говорила, может, со временем, научилась бы даже снова улыбаться, но он понимал, что это была бы только маска с бесцветной сутью под ней. Светлячок умирал. И они не могли этого позволить.

   Почти сразу появились добрые люди. Близких родственников у Стаси не осталось, Бабушки умерли несколько лет назад, и добрые люди быстро взяли дело в свои руки. Стася должна была отправиться в детский дом, а квартира переоформлялась на какого-то безвестного родича, возникшего из ниоткуда. Григорию Ивановичу, пытавшемуся получить опекунство с помощью своих сохранившихся связей, не только отказали, но и невежливо намекнули, чтобы не лез не в свое дело. Валентин, в силу характера своей сути привыкший решать вопросы кардинально и без особой вдумчивости, подкараулил одного из добрых людей и отправил его в больницу, с трудом сдержавшись, чтобы не съесть полностью. На следующий день его чуть не сбила машина, а еще день спустя Валентина едва не прирезали в подворотне – он отделался глубоко распоротой спиной, после чего у него появилась мысль о том, что ему, пожалуй, нужен совет. И только тогда он отправил сообщение Сергею. Совета он не получил, но уже на следующий день все добрые люди исчезли бесследно и больше никогда не появлялись, а вскоре экс-паук добился-таки опекунства, и Стася осталась в родном доме с тремя хищнятами, которые отлично знали, что такое разбитый мир и как собрать его по кускам, и не отходили от нее ни на минуту. Спустя год Григорий Иванович умер, и опекунство перешло к Геле, которая вполне справилась с этой ролью, поначалу казавшейся ей очень странной. Теперь Стася жила одна в квартире родителей, Геля и Юля обитали в апартаментах покойного председателя КНИ, правда Юля в последнее время там почти не бывала, съехав к своему нынешнему ухажеру, который насколько сильно ее любил, настолько же и боялся, сам же Валентин, жаждавший свободы, кочевал по съемным квартирам, в перерывах между путешествиями останавливаясь у какой-нибудь из сестер. Они по-прежнему были невероятно шумной и драчливой семьей, и, повзрослев, быстро утомлялись от общества друг друга, но, расставшись, тут же начинали отчаянно скучать. Стася была права – однажды он сбежал, и Валентин подозревал, что сестры до сих пор ему этого не простили, хоть и не подавали вида.

   Миновав Кировский парк, большая часть которого теперь была занята гигантским трехэтажным развлекательным центром, Валентин свернул в сторону набережной и, проехав улицу почти до конца, притормозил неподалеку от площадки, хаотично заставленной разнокалиберными павильонами, большинство из которых уже были открыты, и мимо них бродили покупатели. По некоторым павильонным крышам прохаживались мартыны и сварливо орали, взмахивая крыльями, а снизу на них вожделенно смотрели местные кошки. С реки долетал дымно-металлический запах ползающих взад-вперед бесчисленных судов, а на углу площадки возле барчика жарили шашлыки, и аромат слегка подгорелого мяса и лука напомнил Валентину, что он еще не завтракал. Выбравшись из машины вслед за выпорхнувшей Стасей и тяжело брякнувшейся на плиты Нинни, он пошарил в карманах куртки, и Стася удивленно обернулась.

   - Собираешься меня проводить? Хочешь убедиться, что я не удеру?

   - У меня была такая мысль, дитя, - важно ответил Валентин. – Так что я чем-нибудь привинчу тебя к рабочему креслу и спокойно поеду по своим делам.

   - Ты же понимаешь, что если я прогуляю, Лерка тут же меня уволит.

   - Лерка в жизни тебя не уволит, потому что без тебя ее бизнес накроется медным тазом.

   - Ну, она же не в курсе… Кстати, она до сих пор очень тобой интересуется

   - Своим мужем пусть интересуется, - отрезал Валентин. – Я не люблю корыстных женщин

   - Потому что у тебя нет денег? – Стася принялась отпирать дверь самого большого павильона, стоявшего в центре площадки.

   - И это тоже, - Валентин помог ей поднять жалюзи и вошел вслед за ней в густо пахнущий зеленью полумрак. Стася включила свет и забегала по магазину, оживляя бесчисленные фонтанчики, тут же начавшие наполнять помещение бойким атональным журчанием. Валентин огляделся, деликатно отодвинув сунувшийся было ему в лицо резной лист монстеры гигантских размеров.

   - Господи, ну и джунгли тут у вас! Вы не думали построить еще этаж, здесь же уже ходить негде. Как здесь помещаются ваши покупатели?

   - Лерка собирается арендовать площадь в «Трое», но пока все это планы. Она очень долго раскачивается, - Стася подхватила пошатнувшуюся этажерку, к которой небрежно прислонилась было Нинни. Валентин наклонился к одному из растений с глянцевыми темно-свекольными, почти черными ладошками цветов, посмотрел на ценник и присвистнул

   - Такие деньги за траву?! И какие идиоты ее покупают?!

   - Это не трава, а антуриум Блэк Лав, не трогай руками!

   - А почему цветы черные? Жутковато, - Валентин, наклонившись еще ниже, сунулся носом к длинному початку цветка. – И не пахнет-то совсем! Цветы должны пахнуть, иначе на кой черт отваливать за них столько? Хм, а у этого они вообще зеленые… Вот какой смысл в зеленых цветах?

   - Зато они очень красивые, - возразила Стася обиженно. Валентин покладисто кивнул.

   - Нет, ну так-то у тебя здесь все очень красивое, с этим не поспоришь

   Он нисколько не кривил душой – Стася любила цветы не меньше, чем людей, купая их в своей солнечной энергии, и даже прибывающие после плохой транспортировки поникшие с испорченными корнями задохлики в считанные недели превращались в выставочные экземпляры. У разнообразнейших капризных папоротников не было ни одной подсохшей вайи, у не менее капризных калатей – ни одного побуревшего листика, колумнеи свисали со стен невероятными зелеными гирляндами, усыпанными разноцветными цветами, похожими на задумавшихся тропических бабочек, цветы надменно-царственных орхидей на тонких стрелках словно плыли среди зелени, как застывшие в танце феи, а расписные кротоны казались яркими почти до неестественности. Все в павильоне было невероятно сочно-зеленым, здоровым и восхитительным, словно и вправду в настоящих джунглях, куда, к счастью, так и не ступила нога человека, все вокруг неспящего светлячка жило долго и счастливо, сохраняя юность и красоту – будь то цветы, собаки или люди, словно время в пределах ее любви шло иначе. Они не обретали бессмертие, но бег жизни для них будто замедлялся. Валентин не мог вспомнить, чтобы со дня знакомства со Стасей хоть кто-то из них когда-нибудь болел, и даже Геля, несмотря на жесткую хищную диету, в свои тридцать два выглядела не старше двадцати, что дико бесило ее подруг. Ему самому серьезное ранение накинуло возраста, но все же и он казался намного младше своих лет, что не всегда было удобно. Иногда ему думалось, что рядом со Стасей и Григорий Иванович должен был бы прожить подольше, но, возможно, для экс-паука встреча с неспящим светлячком слишком запоздала, и его время вышло полностью – он скончался в сорок девять лет от глубокой старости, однажды просто не проснувшись – тихий и мирный конец для чудовища, которое перестало быть таковым только тогда, когда у него отобрали то, что обычно оно отбирало у других. Валентин порой размышлял об этом – спокойно и без горечи – в отличие от девчонок он так и не привязался к председателю КНИ, хотя и ценил все, что тот для них сделал.

   - Ну вот же, - Валентин повел вокруг рукой, шагнув в сторону и едва не запутавшись в каком-то филодендроне. – Вот это твое, этим и занимайся. Каждый должен заниматься своим делом

   - А ты-то своим занимаешься? – Стася водрузила на столик помповый распылитель и принялась деловито его накачивать. Валентин кивнул

    - Уж поверь мне. Особенно с учетом того, что я слишком долго вообще ничем не занимался. Тут-то тебе что не нравится?

    - Кроме того, что это опасно? – она внимательно посмотрела на него. – Мне не нравится то, какой дорогой ты к этому пришел. Ты нас бросил! И ты мог погибнуть! Ты почти погиб!

   - Ну хорошо же начиналось утро-то, - кисло произнес Валентин. – Я…

   - Я не хочу, чтобы ты ехал туда, где столько хищников!

   - А как ты себе работу гончей вообще представляешь? Я должен сидеть на телефоне, обзванивать хищников и спрашивать у них, как дела? Ты сама-то именно так поступаешь?

   - Если с тобой что-то случится, я погасну

   - А если ты продолжишь отпиливать мне башню – я погасну! – Валентин отмахнулся. – Все – я поехал!.

   - Подожди! – Стася схватила свою сумочку, порылась в ней и протянула ему пакетик с бумажным свертком. – Вот, возьми

   - Что это?

   - Бутерброды с колбасой. Ты наверняка не завтракал. Бери, я себе булочек куплю! – она втиснула сверток ему в пальцы. Валентин, нарочито устало вздохнув, наклонился и чмокнул ее в щеку.

   - Ладно, не шали тут. И оставь уже хищников – в конце концов, ты художественное образование получала не для того, чтобы страшные рожи рисовать. Нарисуй, вон, траву свою

   - Это скучно!

   - Нарисуй Нинни

   - Я рисовала ее миллион раз!

   - Тогда нарисуй что-нибудь абстрактное. Только мне не показывай, - Валентин помахал ей ладонью и распахнул дверь. Стася, прижавшись носом к стеклу, смотрела, как он идет к машине, потом вернулась к столу, расстегнула куртку и вытащила папку, которая была заткнута у нее за пояс юбки спереди.

   - Много вы знаете, дядя Боря! – хихикнула она. В этот момент раздался звук открывающейся двери, Стася поспешно пихнула папку под стол и завалила ее журналами, другой рукой подтягивая к себе распылитель и ища глазами Нинни, которая за это время успела куда-то деться. В магазин впорхнула высокая девица, несмотря на жару облаченная в длинную леопардовую шубу, подол которой тут же зацепился за сплетение свисающих воздушных корней монстеры, и девица, ойкнув, поспешно подхватила свой меховой наряд. За девицей, тяжело отдуваясь, ввалился пухлый мужчина в костюме с отливом, сидевшим на нем кое-как, огляделся и, подойдя к декоративному стульчику, тяжело обрушился на него, отчего стульчик отчетливо кракнул.

   - Это подставка для цветов, - заметила Стася, размахивая распылителем и протягивая в воздухе над бесчисленными листьями искрящийся туман.

   - Причем уже третья! – леопардовая девица указательными пальцами тщательно разгладила боковые пряди своей прически, выкрашенной под голубоватую седину, и недовольно поджимая широко прорисованные губы. Если бы ее сейчас увидел Сергей, то с трудом бы узнал леди Марианну из веселого приречного двора. – Володя, ты пять минут постоять не можешь, что ли?!

   - Почему здесь нет дивана для клиентов?! – негодующе прогудел мужчина. – Разве я мало башляю на всю эту фауну?!

   - Во-первых, Володя, флору! А во-вторых, люди должны приходить сюда, выбирать цветы и уходить! А то придет какая-нибудь бабка, выберет себе копеечный кактус или вообще ничего, и потом ее не выпихнешь с этого дивана! – Лера, развернувшись, омыла Стасю негодующим взглядом. – Мы уже приезжали сюда десять минут назад, и магазин был закрыт! Стася, почему он был закрыт?!

   - Потому что я его еще не открыла, - пояснила Стася, переходя с распылителем в орхидейный уголок. В этот момент из зарослей аглаонем выплыла бородатая морда и громко сказала:

   - Гррр!

   - Епт! – пухлый Володя схватился за сердце. – Опять эта псина! Почему в магазине собака?! Собака должна сидеть дома!

   - Ей скучно дома, - Стася принялась аккуратно опрыскивать кожистые листья орхидей. Бородатая морда явственно ухмыльнулась и скрылась за расписной зеленью.

   - Ты знаешь, сколько стоит аглаонема Аврора Сиама?! – взвилась леопардовая девица. – Если она ее помнет… Стася, ты вообще хочешь здесь работать?!

   - Да не особо, - Стася, наклонившись, осторожно провела пальцем по одной из орхидейных стрелок, усыпанной белоснежными цветами. – Ты не заплатила мне за прошлый месяц.

   - У нас были плохие выручки…

   - Поэтому у тебя новая шуба?

   - У нас были плохие выручки из-за тебя! – отрезала Лера, подходя к антуриуму с розово-зелеными цветами и придирчиво его разглядывая. – Я взяла тебя когда-то на работу, учитывая наше давнее детское знакомство, но ты этого не ценишь! Я тебе много раз говорила – когда объясняешь, как ухаживать за растением – не нужно рассказывать вообще все! Мы закупаем дорогие тропические сорта с расчетом на то, что их приобретают криворукие курицы, у которых они быстро зачахнут, и они прибегут за новыми! А они не прибегают! Я была на прошлой неделе дома и у Синдеевой, и у Ванчук – так у них до сих пор там все прекрасно растет, хотя они в цветоводстве вообще не смыслят ничего! Мы для оранжереи Ковалько специально выписывали настоящую японскую Белую Цаплю, она должна была у нее загнуться уже через пару недель, с учетом того, как эта тетка варварски заливает все свои орхидеи, а она у нее цветет уже второй раз за сезон, а такого вообще не бывает!

   - Да уж, - поддержал ее Володя, доставая сигарету, и Стася посмотрела на него сурово

   - Здесь нельзя курить!

   - Я не могу курить в собственном магазине?! – озлился тот.

   - Конечно, не можешь! – Лера ткнула пальцем в направлении выхода. – Хочешь нам все цветы загубить?! Если тебе так приспичило – иди на улицу!

   - Что им сделается от одной сигареты?! – проворчал пухлый Володя, но, тем не менее, с трудом поднявшись, затопал обратно к двери. Лера наклонилась над подставкой и горестно всплеснула руками

   - Ну конечно он ее сломал!

   - Ему не мешало бы похудеть, - сказала Стася, убедившись, что муж подруги детства покинул территорию, - иначе скоро ему придется возить свое пузо в тележке, как в той сказке про Чипполино.

   - Он и возит, - фыркнула Лера. – Нам пришлось поменять машину, потому что в старую он перестал помещаться. Пусть пухнет дальше, коли нравится – я быстрее стану свободной и богатой женщиной… Стаськ, ты ведь не злишься, что я ору? Вовке в кайф, когда я такая.

   - Я не злюсь, но заплатить тебе все-таки придется. Ты же не хочешь, чтоб я начала есть твои любимые сортовые антуриумы?

   - Ну, во-первых, они ядовитые, - Лера принялась рыться в сумочке. – А, во-вторых, я все деньги вложила в аренду в «Трое», а больше Вовка не дает. На следующей неделе будем переезжать, ура-ура, вот тогда и заплачу. И шубу он купил, я вообще ее не хотела…

   - Не бывает такого, чтобы женщина не хотела шубу, - фыркнула Стася.

   - Может, пока займешь у своего Валика? Я видела, как он отъезжал со стоянки – так рванул, меня даже не заметил! Как, кстати, у него дела?

   - Твоя персона его по-прежнему не интересует, если ты об этом, - Стася водрузила распылитель на стол. Лера пожала леопардовыми плечами.

   - Если он Вовки опасается, то ты ему намекни – я все устрою так, что тот ничего не узнает, практика-то имеется… Надо же, стал ментом, - Лера закатила глаза. - Кто бы мог подумать – после школы такой раздолбай был, никто не сомневался, что он сядет, причем надолго… Так, вот – она протянула Стасе несколько бумажек, - после двух приедет водитель от Костенко за заказом для их нового офиса, а за этими заказами подъедет наша машина в четыре тридцать, надо все подготовить и упаковать. Я тоже подъеду проверить, чтобы Вовины криворукие грузчики ничего не сломали. Так… - Лера постучала каблуком по полу, - что я еще хотела?.

   - А ты по ним не скучаешь?

   - По кому? По грузчикам?

   - По нашим. Из двора. Помнишь, как мы в Робин Гуда играли? – Стася улыбнулась, рассеянно поведя рукой, и распылитель грохнулся со стола на пол.

   - Чего это ты вдруг вспомнила? – удивилась Лера. – Да и было б по кому скучать! Витька сидит с девяностых, Танька в Лондоне давно с каким-то бандюганом, Колька – вышибала в ресторане, сестра его Лелька – наркоманка конченая, Светка на своем рынке совсем спилась, выглядит раз в шесть старше нас. Нормальными выросли только мы с тобой, правда, ты, конечно, со странностями, но у тебя хотя бы есть уважительная причина. Не представляю, что б я делала, если б мои родители… - Лера осеклась. – А кинотеатр? Ты так ничего и не вспомнила?

   - Неа, - безмятежно ответила Стася. – Просто, я часто думаю о Ване и его семье. Все-таки, странно, что они так пропали.

   - Ничего странного. Мама говорила, его отец был замдиректора в каком-то крупном магазине – видно, проворовался, и они просто сбежали. Или их замочили

   - Тогда за такое не мочили

   - Не будь наивной, - авторитетно хихикнула Лера, - за такое всегда мочили. Ладно, - потянувшись, она чмокнула воздух рядом со Стасиной щекой, - я так и не вспомнила, что хотела, так что побежала, мне еще в салон красоты заскочить. Ты точно не обиделась?

   - Только на долг по зарплате, - заверила Стася. – Приятно пообщаться с людьми, которые никем не являются.

   - В смысле никем не являются?

   - Да это я просто. Никем отвратительным.

   - И все-таки ты очень странная, - подытожила Лера и, взмахнув леопардовым подолом, направилась к выходу отработанной походкой манекенщицы. Стася проводила ее задумчивым взглядом. Она была совершенно искренна в своем заявлении – общаться с подругой, несмотря на все ее выкрутасы, было приятно и комфортно, потому что она была совершенно обычной баинькой – без малейших подвижек к любой из хищных категорий, с абсолютно стандартным умеренным набором пороков, которые никому не несли вреда, и ее суть, совершенно идентичная маске, была бесцветна и почти незаметна – просто спящая, у которой нет никакого резона просыпаться

ГЛАВА 2 – Экспертное мнение

- Мы бы успели проскочить! – Паша закатил глаза. – Чего ты на каждом светофоре застреваешь?! Мы так на встречу опоздаем, и у нас из-за тебя будут проблемы!

   - Какого рода проблемы? – Валентин насмешливо покосился на него. – Что такое? Отважная гончая боится хищников?

   - И ты бы боялся, будь ты умнее! – огрызнулся Паша, злобно глядя в лобовое стекло. – В одном городе пару лет назад на такой встрече всех гончих перестреляли!

   - Во-первых, их перестреляли не из-за опоздания. А во-вторых, перестреляли их не хищники, а гончие из Отряда, потому что те были дикими гончими, а вовсе и не с поста. К тому же если местным вздумается отколоть такой номер, городским перемириям придет конец, и Отряды перестанут сдерживать Дикую охоту. У многих хищников есть семьи, им резня не нужна.

   - Нам-то мертвым уже будет все равно, - буркнул Паша. – К тому же все хищники чокнутые!

   - Бояться умеют даже чокнутые.

   - Своих защищаешь?!

   - Чего ты дергаешься-то так? – спокойно спросил Валентин. – Ты ж не первый раз на экспертизу ездишь.

   - Потому что Шумаров водил большую дружбу с Турой, а Тура – главная гиена города, и наверняка там будет или он сам, или кто-нибудь из его долбанутых партнеров, и они начнут выеживаться, потому что на самом деле у них нет никаких прав там находиться – и как мы их оттуда выставим?! И его основной конкурент по бизнесу, Жулан, тоже наверняка там будет, а он - мясник и тот еще псих! Ты знаешь Жулана?

   - Видел пару раз, лично не общался, - Валентин тронул машину с места, почти сразу же свернув на дорогу, ведущую в Паисиевский пригород. – Но, слышал, свое прозвище он получил не зря .

   - Да, говорят, он несколько своих бывших партнеров по бизнесу на кол посадил, а еще одного – лошадьми разорвал… или джипами… Разные версии.

   - Придерживается старых традиций? – Валентин хмыкнул. – Наверное, нынешние партнеры ведут свои дела с ним очень аккуратно. Ну, Жулан-то в портовых войнах тогда Туре проиграл, несмотря на столь затейливый подход к бизнесу.

   - Временное перемирие – и то только потому, что у них начали заканчиваться люди. Не факт, что это надолго, сомневаюсь, что Жулан не захочет вернуть себе полный контроль над портом, к тому же они с Турой друг друга ненавидят. Вполне может быть, что он этого Шумарова и грохнул.

   - И ты переживаешь, что из-за Шумарова война возобновится прямо во время нашей встречи?

   - Ты реально думаешь, что Пашка на совещание побежал? – хохотнул Паша номер два. – Да сто процентов нет у него никакого совещания, он просто сдрейфил – и из-за себя, и из-за своей беременной жены. Чуть где какая серьезная опасность – Паша сразу начинает размахивать своей беременной женой – ах, как же она без кормильца?! Сидел бы уже дома и шил пеленки – на кой на пост лезть?! У гончих, которые занимаются подобными вещами, вообще не должно быть семьи, иначе они не могут работать нормально!

   - Пробудись ты до восемьдесят седьмого – наверняка был бы в Комитете, - сказал Валентин. – Их руководство как раз такую идеологию и поддерживало.

   - Я просто имел в виду, что каждый должен либо полностью заниматься своим делом, либо не заниматься им вовсе, - поспешил пояснить Паша.

   - Было б еще замечательней, если б каждый занимался своим делом молча.

   Паша поджал губы и снова уставился в окно, и Валентин тут же забыл про него, рассеянно глядя сквозь разворачивающуюся навстречу ленту дороги в не такое уж далекое прошлое. Занимался ли он своим делом? Определенно да, и это было хорошо, по крайней мере, сейчас. Раньше было сложнее, но и тогда, даже в первые дни работы на посту для него словно началась другая эпоха, потому что у него сразу же появилось четкое ощущение того, что он находится на своем месте. Теплица когда-то окончательно испоганила его представление о мире, хотя и до этого жизнь у него была не сахар, появление в центре бывшего жандарма постепенно вернуло его к уверенности в том, что вокруг, все-таки, иногда бывают и люди, и Вячеслав Ильич всегда довольно серьезно воспринимал стремление приемного сына стать похожим на него и даже говорил, что вне системы он вполне мог бы быть и гончей, несмотря на свою хищную суть. Встреча с фон Мёллером, Сергеем и Антоном всего лишь за сутки окончательно утвердила его в этом желании, а их самоотверженность и бесстрашие настолько его потрясли, что он уже просто не видел себя никем другим. Но примкнуть к настоящим гончим было нереально – в городе надолго воцарилась анархия, поста больше не существовало, гончие появлялись в городе проездом, лишь для скорой охоты, о местных гончих Валентин ничего не знал, и попытки разыскать их не увенчались успехом. Хищники осмелели, их стало в разы больше, многие даже не прятали то, что оставалось от их добычи, начались войны, порождавшие еще больше хищников, и тогда стали появляться дикие гончие – безумные стаи, не просто хватающие всех хищников без разбора, а выкашивающие всех, кому не повезло находиться в этот момент рядом с их добычей. Через город прокатилось несколько таких набегов, и самому Валентину однажды чудом удалось удрать от дикой стаи. Они появлялись стремительно и так же стремительно исчезали, как голодные призраки, и если кто-то из них в своем обжорстве и выворачивался, Валентин ничего про это не знал. За все время жизни в Волжанске он вообще ни разу не встречал вывернутых, а ведь при нынешних временах это было невозможно. Значит, кто-то все-таки что-то делал. Он тоже хотел что-то делать. Но понятия не имел, с чего начать. Спросить совета у отца, деда или Антона было невозможно, Сергей был далеко, и у него вряд ли нашлось бы время и дальше устраивать его жизнь. Та ночь, когда мятежного жандарма забрали его коллеги, навсегда отпечаталась у Валентина в памяти, как и позже телефонный звонок в квартире Григория Ивановича, когда Сергей наскоро рассказал им о возможном маленьком хамелеоне, а потом раздались выстрелы, и разговор прервался. Несколько месяцев они жили в уверенности, что Сергей погиб, но потом кто-то оставил у их двери сумку, в которой, помимо денег, лежали новенькая скрипка, несколько отличных ножей и флакон «Елисейских полей» от Герлен, а также записка с номером телефона и короткой фразой «Если будет нужна помощь». Потом они то и дело получали вместе с деньгами другие такие записки с другими номерами – Сергей явно надолго не задерживался на одном месте – их бросали в почтовый ящик, их передавали какие-то люди, тут же исчезавшие, иногда они и вовсе внезапно находились то в Гелиной сумочке, то в кармане его куртки, появляясь там каким-то волшебным образом. Тем не менее, они ни разу не воспользовались этими номерами, считая, что Сергей и так им достаточно помог, а отвлекать его глупой болтовней они не имеют права. Впервые Валентин позвонил по одному из переданных Сергеем телефонов только, когда Стася попала в беду, но ответил ему вовсе не Сергей – трубку взяла какая-то женщина, которой он и оставил сообщение.

   Школу Валентин закончил кое-как, больше уделяя внимание спорту, чем учебе, и в основном болтался на улице, перебиваясь случайными заработками и то и дело ввязываясь в драки. Он не представлял, чем заняться, его суть голодала и рвалась наружу, сдерживать ее стало сложно, Валентин начал становиться неуправляемым, не находя возможности выплеснуть всю копящуюся в нем ярость так, чтобы никого не убить. Сестры, справлявшиеся со своими сутями лучше, чем он, жили в постоянном страхе, что однажды его либо где-нибудь прибьют, либо он загремит за решетку, но потом брат ушел в армию, где у него оказалось полным-полно возможностей разрядиться и более-менее прийти в себя. Вернувшись домой, Валентин даже ухитрился поступить на юридический, откуда, впрочем, вскоре вылетел, отсидел по хулиганке и снова оказался не у дел, не представляя, чем заняться. Ему хотелось приносить пользу. Но пока что он приносил лишь разрушения, и, вспоминая службу, Валентин пришел к выводу, что пользу он сможет принести лишь среди настоящих разрушений. Такое место было. Место, куда очень многие нынешние новобранцы дико боялись попасть, и пока он добирался туда всеми правдами и неправдами, даже ничего толком перед отъездом не объяснив сестрам, люди, способствовавшие его назначению, смотрели на него, как на идиота. Точнее как на уже почти мертвого идиота. В такие места редко суются добровольно.

   Валентин успел прослужить полтора месяца, получив за это время два легких ранения. В войне, разумеется, не было никакой романтики, мысль о которой поначалу ютилась где-то на краю его сознания – были только холод, голод, грязь, постоянные обстрелы и не менее постоянная смерть, которая никогда не брала отгулов. Хищников здесь было полным-полно, несколько раз он видел и гончих, но те никогда не обращали на него внимания. Все дни постепенно превратились в один длинный день, который никак не заканчивался, и одним из самых радостных событий, пожалуй, стала подвернувшаяся возможность выменять крепкие теплые кроссовки – с обмундированием было туго. А потом все кончилось в один миг, когда однажды они остановились у реки набрать воды, и только что он вместе со смешливым баинькой Игорьком тащил бидон, а в следующий миг мир взорвался и исчез.

   Валентин очнулся от боли и холода. Больно было настолько сильно, что он хотел закричать, но рот оказался полон крови, и у него вырвалось лишь бульканье. Он попытался приподнять голову, потом кое-как повернул ее, отчего кровь густо потекла по щеке, и увидел чью-то оторванную ногу в остатках камуфляжа. Чуть в стороне лежал смешливый Игорек – Валентин узнал его только по родимому пятну на нетронутой части скулы – большая часть лица товарища была разворочена – и у него мелькнула отстраненная мысль о том, что вчера Игорьку исполнилось девятнадцать. Ближе к реке догорал БТР. Кажется, где-то рядом стреляли – звук выстрелов доносился до него, словно сквозь толстую вату, и определить расстояние или направление было невозможно. Он, все же, стиснув зубы, попробовал приподняться, и при первом же движении в груди что-то громко чавкнуло, словно кто-то ступил тяжелым сапогом в болотную жижу. Боль почему-то сразу утихла, и ему удалось слегка выпрямиться, упираясь дрожащими локтями в землю. Валентин скосил глаза на свою грудь и не сразу понял, на что именно он смотрит, хотя ему и раньше доводилось видеть ранения одно страшней другого. Но все иначе, когда смотришь на самого себя. Потому что это месиво из разорванной плоти, клочьев одежды и осколков костей никак не могло быть его телом. Чуть ниже страшной раны торчало что-то металлическое, похожее на скрученный акулий плавник, и, уже снова теряя сознание, Валентин понял, что это ошметок разорванного бидона и даже успел зачем-то подумать о том, что надо бы взять другой бидон.

   Когда он в следующий раз открыл глаза – первым, что он увидел, было лицо Сергея, внимательно смотревшего на него, - бледное, осунувшееся, густо заросшее щетиной, но настолько неизменившеся-знакомое, что на мгновение Валентину подумалось, что все, что происходило до сих пор, было лишь сном, и на самом деле они только что уехали из слободки, и он просто задремал на кровати Григория Ивановича, пока Сергей ходил по своим делам.

   - Ты вырос, - спокойно произнес жандарм. – Мозгов, правда, не прибавилось. Как себя чувствуешь?

   - Больно… - пробормотал Валентин, не узнав своего голоса – казалось, говорит какой-то старичок.

   - Придется терпеть – тебе и так ударную дозу обезболивающего закатали, - Сергей мягко придержал за запястье его руку, вяло потянувшуюся было к груди. – Не шурудись, все там в порядке. Зарастать будет долго, но уже ничего страшного.

   - Как?.. – он зажмурился, и под его закрытыми веками возникла четкая и яркая картина того, во что превратилась его грудь. – Как… ничего?.. Это же… я должен был умереть…

   - А ты почти и умер. Ты недоволен?

   - Где мы? – спросил Валентин, открывая глаза, и попытался приподняться, но ему не дали.

   - Я же сказал – не шурудись! В Моздоке. Можешь болтать, если охота – тебе уже можно, и нас никто не слышит.

   - Как ты меня нашел?

   - Да я вас и не терял особо, - Сергей чуть улыбнулся, и Валентин внезапно понял, и ему стало невероятно неловко и стыдно, словно он действительно все еще был неумелым задиристым мальчишкой, которого взрослый сильный человек спрятал за свою спину, опять не спросив у него разрешения.

   - Ты что-то сделал, да? То же, что ты сделал для Стаси… то же, что дед…

   - Не совсем то, ты ведь не светлячок, а баламут, и то, что я смог в тебя впихнуть, лишь тебя немного подлатало и добавило сил, но не восстановило даже наполовину. Для тебя от этого было бы больше пользы, если б мы в этот момент дрались или орали друг на друга, но драться с человеком без сознания невозможно, а орать на него - бессмысленно.

   - Ты не должен был…

   - Не тебе решать, что я должен, - жандарм отодвинулся, глядя на него теперь без улыбки. – Валь, какого черта ты здесь делаешь? Ты ведь свое отслужил, ты не должен был тут оказаться.

   - Я думал… - Валентин невольно снова потянулся к забинтованной груди, и его руку опять перехватили, - думал здесь… я смогу…

   - Ты здесь добровольно? Военной романтики захотелось? Ты идиот?!

   - Я здесь… на своем месте… ведь война…

   - Эта война, если уж на то пошло, для профессионалов, а не для необученных мальчишек, которых пихают сюда сотнями, без толкового вооружения, и дают им идиотские приказы! Ты уже имел возможность в этом убедиться?! Таким, как ты, здесь нечего делать!

   - Я не мальчишка! – Валентин тут же разозлился так, что даже почти перестал чувствовать боль. – Я уже давно не мальчишка! И у меня разряд по стрельбе! И по боксу…

   - А-а, - Сергей ухмыльнулся, - так к нам приехал спортсмен? Все разбежались в ужасе!

   - Я просто…

   - Если тебе твоя баламутская суть башню сносит, это еще не повод себя угробить. А ты, вместо того, чтобы работать над собой, удрал на верную смерть, бросил свой город, где черт знает что творится, бросил своих сестер. Какая им будет польза, если тебя тут закопают? Если ты не знал, как себя применить, почему ты просто не спросил меня?

   - Ну… я не думал, что у тебя есть время на такое… - Валентин машинально попытался пожать плечами, за что тут же был наказан вспышкой боли в груди. - Ты ведь даже не приехал, когда Стаськины родители… а мы-то думали, что уж на это время у тебя найдется…

   - Я сделал все, на что был способен в тот момент, - спокойно пояснил Сергей. – Я хотел приехать, но не мог…

   - Вот видишь…

   - … ходить, - ровно закончил он. Валентин широко раскрыл глаза.

   - Ты был ранен?! Сильно?! Блин, дядя Сережа!..

   - Угомонись уже! – произнес Сергей недовольно. – Что было, то было. А ты поедешь домой.

   - Дома я бесполезен. Что мне там делать?! К тому же, я подумал…

   - Что ты подумал?

   - Что если я приеду сюда… то возможно… кто-то другой сможет остаться дома.

   Сергей несколько секунд пристально смотрел на него, потом наклонился и мягко провел ладонью по его остриженной голове.

   - Дурачок ты, дурачок, - неожиданно ласково сказал он. – Ты всегда был хорошим мальчишкой, даже после того, что с тобой сделали. Но ты пока ни черта не взрослый. И ты – не боец, - он упреждающе поднял указательный палец навстречу возмущенно раскрывшемуся было рту Валентина. – Пока нет! Хочешь приносить пользу – будешь. Но не здесь.

   - Если ты хочешь вернуть меня домой, то я…

   - Ну, домой ты вернешься еще нескоро, - Сергей скептически покосился на его повязки. – Пока подзарастешь, а когда тебе станет немного лучше, я организую тебе охоту и свожу на нее.

   - Что?! – Валентин густо покраснел. – Нет! Это ведь… это…

   - Я понимаю, что это – глубоко личное, - Сергей фыркнул. – Обещаю – в самый пикантный момент закрою глаза.

   - Нет, дядя Сережа, я…

   - Я не спрашиваю у тебя разрешения, - отрезал жандарм. – Я просто рассказываю тебе, что будет. Потом я тебя подучу. Эта твоя детская мечта стать гончей – она выросла вместе с тобой? Или ты давно выкинул ее на свалку?

   - Спасибо, что вспомнил, - кисло отозвался Валентин. – Сестры до сих пор надо мной потешаются. Хищник не может быть гончей – это нелепо.

   - Отчего же? Ты неплохо снимаешь и держишь след, ты тогда провел меня почти через полгорода. Твой отец хорошо тебя натренировал на это, мало кто из хищников такое умеет. У тебя довольно неплохие задатки – собственно, как у начинающего стажера. Конечно, твоя диета, которую ты, как я вижу, до сих пор соблюдаешь, не дает тебе всех сил хищника, но эти силы всегда можно заменить другими.

   - Подожди, ты правда меня научишь?! – восторженно спросил Валентин, вскинувшись на постели, и Сергей словил его в самый последний момент. – Ты не шутишь?!

   - Тебе смешно?

   - Нет.

   - Ну, значит, видимо, не шучу. А потом ты вернешься в Волжанск. Во многих городах вновь формируются посты, в твоем городе тоже. Я сделаю так, чтобы тебя туда взяли.

   - Да меня же там сожрут! – изумился Валентин.

   - Не сожрут, - Сергей потер щетинистую щеку, - хотя пытаться, конечно, будут. Большинство нынешних постовых в курсе проектов Комитета, и к тебе отнесутся с пониманием – настолько, насколько они способны. На паре постов уже есть разбуженные хищники, правда, не оперативники, а техперсонал. И они до сих пор живы. Справишься. Да, там будет сложно и очень опасно, но ты же хотел дело по зубам? Что скажешь?

   - Я даже не представляю…

   - У тебя будет время представить. Но в придачу тебе придется вернуться на свой юридический. Крутись, как хочешь, но образование получи. От гончей больше толку, если у нее есть внешняя служба, пустоголовых балбесов и так хватает.

   - Меня в менты?! – удивился Валентин еще больше. – Да у меня же судимость!

   - Да, еще одно доказательство твоего идиотизма. Разберемся, - Сергей посмотрел на часы. – Ладно, отдыхай – и так долго болтали.

   - Время… - пробормотал Валентин, проследив за его взглядом. – Прошло ведь столько времени, а ты до сих пор…

   - Это – всего лишь время, - Сергей пожал плечами. – Разве в подобных вещах оно что-то значит?

   - Спасибо тебе, дядя Сережа…

   - У тебя есть прекрасный способ меня отблагодарить, Валь.

   - Какой?! Я все сделаю!

   Сергей улыбнулся и чуть качнул головой.

   - Не возвращайся.

   Жандарм был прав – на посту оказалось невероятно сложно, и поначалу были и угрозы, и драки, в коих участвовали не только постовые, но и те городские хищники, которых возмущало наличие собрата на стороне гончих. Валентина это возмущение то смешило, то злило – собратьями он их не считал, и подобные претензии казались ему абсолютно неуместными. Но постепенно все наладилось, и на сегодняшний день он был таким же представителем городской гончей дружины, как и прочие. Валентин понимал, что подобные Паше номер два, всегда будут, но на это ему уже давно было наплевать. Хищники же если и продолжали выражать свое возмущение, то лишь издалека, в основном используя для этого выражения своих физиономий – после того, как Валентин отправил на тот свет парочку напавших на него «собратьев», действуя в полном соответствии с установленными между дружиной и частью городских хищников договоренностями, от него все отстали. Он работал на внешней службе, работал на посту, организовывал охоту для сестер, которым в это отношении было посложнее, чем ему, то и дело вытаскивал из неприятностей за косы взбалмошного светлячка и не раз думал о том, что Сергей был прав. Тут он действительно был на своем месте и приносил пользу, хотя новый порядок был странным и до сих пор непривычным – стороны смешались, многие гончие работали на хищников, хищники бегали жаловаться гончим, охоты поддержавших договор хоть как-то да контролировались, и в первое время понять, где начинается одно и заканчивается другое, было невероятно сложно. Посты-дружины все так же отслеживали хищников и собирали архивы, но вместо ведомств теперь были Отряды, которые реагировали совсем с иной скоростью, не отвлекаясь на написание бесчисленных бумажек. Но самое главное – их никто больше не искал, как доказательство существования теплиц – оставшиеся в живых причастные к этому бывшие комитетчики были слишком заняты собственным выживанием, и судьба троих беглых хищнят уже никого не интересовала. Тем не менее, на посту считали, что Валентин и его сестры – лишь одни из тех, кого сотрудники Комитета разбудили в городе, и о прошлом он не распространялся, как и о близком знакомстве с последним канцлером, хотя, конечно, гончие, особенно дядя Боря, до сих пор то и дело лезли с расспросами.

   Вскоре многоэтажки поредели, а потом и вовсе исчезли, сменившись облезлыми частными домишками и новенькими внушительными особняками, и если вторые стояли на большом расстоянии друг от друга, и их высокие заборы отхватывали внушительные территории, то домишки жались друг к другу, словно сидящие на проводе воробьи. Там, где когда-то располагался их старый зеленый дом, теперь тоже громоздился особняк, почтенная яблоня, под которой некогда стояла кадка, тоже исчезла, и вокруг особняка росли ивы. Под самой большой из ив пристроилась лавочка с немного вычурной каменной вазой рядом. Особняк появился здесь семь лет назад, а лавочка с вазой – три года спустя, они обнаружили новшество на том месте, где привыкли оставлять цветы, во время своего очередного визита, и пока сестры с букетами в руках растерянно крутили головами, думая, куда пристроить цветы, которые раньше клали просто на землю, к ним подошел пухлый мужичок и, поздоровавшись, ткнул пальцем в направлении особняка.

   - Мы, это, тут живем и мы, это, ну видели вас в прошлом году, и в позапрошлом… и, это, подумали, что это, - его палец переместился на лавочку, - ну, может, так удобней… и цветы куда поставить, и посидеть… А то, это, всякое бывает, да…

   Он кивнул и ушел к особняку. Валентин не пытался его разглядывать – ни тогда, ни после, и до сих пор не знал, хищником был хозяин особняка или баинькой, а может, и гончей, да и не важно это было. Его глубоко тронул тогда этот поступок совершенно незнакомых людей, а Юля с тех пор каждый год в благодарность оставляла на скамейке корзинку с пирожками личного приготовления. Хозяина особняка они больше ни разу не видели, но корзинка ежегодно встречала их на скамейке с бутылкой неплохого красного вина. Это была странная дружба, участники которой никогда друг с другом не разговаривали и не знали имен. И теперь, проезжая мимо, Валентин проводил иву и скамейку под ней долгим взглядом. Сейчас скамейка была пуста – корзинка появится на ней только в следующем августе.

   - Ого! – сказал Паша, и Валентин, повернув голову, проследил за направлением его взгляда – над деревьями за поворотом висел густой клуб дыма. – Еще не потушили, что ли?! Так чего ж нас так рано дернули – мы и работать там не сможем!

    Валентин, не ответив, сбавил скорость, а, доехав до последнего перед поворотом домишки, остановил машину, и, неторопливо прохаживавшийся неподалеку от слегка покосившегося заборчика человек лет тридцати семи, в черном пальто, развернулся и посмотрел на него с любопытством. Его спутник, габаритами и телосложением напоминавший шифоньер, мгновенно переместился так, что человек в черном пальто оказался полностью закрыт его спиной, и уставился на прибывших с откровенным подозрением. Валентин огляделся и не сразу нашел антрацитовый джип, аккуратно стоящий в сторонке, за огромными ивами.

   - Черт, я же говорил! – бледно прошипел Паша. – Это Жулан! Так и знал!..

   - И что ты предлагаешь? – осведомился Валентин. – Сказать ему, что мы забыли на посту утюг выключить, и дать задний ход?!

   - Ну, к слову «утюг» он отнесется с большим пониманием.

   - Слиться хочешь?!

   - Если нас сразу пристрелят, мы не сможем качественно отработать, - пояснил коллега. Валентин насмешливо посмотрел на него и открыл дверцу. Паша тяжело вздохнул и полез из машины с видом человека, обдумывающего свое последнее слово перед казнью. Шифоньер тотчас шагнул навстречу с каменным выражением на лице.

   - Оружие?!..

   - Тихо-тихо, - его спутник легко выскользнул у него из-за спины, одновременно отодвигая в сторону, точнее попытавшись это сделать – шифоньер на мгновение уперся, а затем неохотно отступил. На его фоне человек в пальто казался хрупким и изящным, но, тем не менее, от него исходила та же хищная сила, что и от птички, давшей ему свое прозвище, которую противники поначалу тоже не воспринимают всерьез. Он выглядел немного сонным и был слегка небрит, что в его случае смотрелось довольно опрятно. Валентин невольно потер заросшую щеку – сам он, не побрившись лишь пару дней, начинал смахивать на разбойника, долгое время работающего без отпуска. - Разумеется, у них есть оружие, как и у нас, не так ли? Оружие никто не запрещал – запрещено только пускать его в ход, а так можно хоть гаубицу с собой привозить для пущей уверенности, верно? – он посмотрел на Валентина, и тот неопределенно качнул головой.

   - Вы не распоряжались насчет гаубицы, шеф, - мягко упрекнул шифоньер.

   - Меня до сих пор иногда пугает твоя буквальность, - человек в пальто прижал указательный палец к виску и чуть страдальчески поморщился. – Надо понимать, вы и есть представители городской дружины?

   - Откуда вы знаете? – буркнул Паша, пока держась за машиной. Спросивший пожал плечами.

   - Ну, вы гончая и прибыли на автомобиле с номерами поста, каждый из которых мне прекрасно известен. Логично было бы предположить подобное. Правда, я редко лично веду дела с гончими.

   - У нас с вами дел нет! – отрезал постовой, и человек в пальто ухмыльнулся, потом снова потер висок.

   - Я бы попросил вас говорить на полтона тише – здесь и без того вполне хорошая слышимость, а я бы предпочел избежать громких звуков… - он перевел взгляд на Валентина, и его темно-серые глаза чуть прищурились. – Вы – Валентин Вячеславович Лазутин, не так ли? Мы не встречались лично, но мне как-то раз вас издалека невежливо показывали пальцем. Наслышан о баламуте, успешно работающем вместе с гончими. Что – гончие грехи замаливают?

   - Вы хорошо информированы, - спокойно заметил Валентин, и собеседник кивнул.

   - Информированные люди живут дольше. Забродин Дмитрий Егорович, - он снова ухмыльнулся, и его глаза на мгновение провернулись грязно-алыми дисками с горизонтальной полоской зрачка. - Если вам известно прозвище – можете использовать и его, коли так удобней – я не обижаюсь. Руки не подаю, чтоб не создавать неловкую ситуацию – что-то мне подсказывает, что вы ее все равно не пожмете, я буду чувствовать себя оскорбленным, ну и беседа не заладится.

   - Что ж, я о вас тоже наслышан.

   - И что же именно вы слышали? – спросил Жулан с легким интересом.

   - Всякие слухи, - Валентин вытащил сигареты под внимательным взглядом шифоньера. – Что у вас, скажем так, своеобразный подход к выговорам и наказаниям провинившихся компаньонов. Что-то из времен Ивана Грозного.

   - Ну, если бы я верил слухам, то заверил бы вас, что человек, когда его пытаются убить собственные компаньоны, может проявлять крайнее недовольство, - вкрадчиво произнес Жулан, проведя ладонью по коротким чуть вьющимся каштановым волосам. – А еще, если бы я верил слухам, то сказал бы, что последующим компаньонам идет на пользу понимание того, что в случае чего просто пулей в башку они не отделаются.

   - Вы так легко признаетесь в убийстве? – процедил Паша, выдвигаясь из-за машины.

   - Разве? – удивился мясник. – Мы просто обсуждаем слухи. Это бывает очень увлекательно, - он покосился на деревья, над которыми все еще поднимался дым. – Они должны отзвониться, как только место станет доступно, но народу там уже толпится предостаточно, в том числе и ваше начальство. Какое счастье, что мне не нужно туда идти. Не понимаю, почему люди по утрам производят столько шума?

   - Думаю, это связано с насыщенностью ваших ночей, шеф, - пояснил шифоньер. Жулан посмотрел на него с легким раздражением.

   - Это был сарказм, Джакузи?

   - Ну, типа да, шеф… - Жулан сделал легкое движение бровями, телохранитель осекся, потом произнес, тщательно выговаривая слова. – Полагаю, да, шеф.

   - Сейчас должны подъехать остальные, - мясник, вздохнув и снова потерев висок, привалился к нему, словно тот и вправду был надежно стоящим шифоньером, и телохранитель чуть передвинулся, чтобы Жулану было удобней. – И с ними новый эксперт.

   - А что случилось со старым? – Валентин несколько раз безрезультатно щелкнул зажигалкой. Жулан небрежно пожал плечами.

   - Кажется, плохо экспертировал. В любом случае, я не доверяю ни одному эксперту, и если от меня не отвяжутся сразу, с вами пойдет Джакузи.

   Шифоньер, хмыкнув, протянул длинную руку с зажигалкой, появившейся в его пальцах, словно по волшебству, и Валентин прикурил, кивнув и коротко глянув в чуть качнувшиеся глаза телохранителя, блеснувшие густо-синим.

   - Ваш телохранитель – гончая?

   - Вы до сих пор удивляетесь подобному? – мясник вежливо прикрыл ладонью вырвавшийся зевок. – Баламута, работающего в дружине, вроде бы не должны удивлять такие вещи. Кажется, вы с ним были на одной войне. Правда, в разное время. Именно там он и пробудился – я ничего не путаю, Джакузи?

   - Все правильно, шеф, - телохранитель спокойно кивнул и так же спокойно сообщил Валентину. – Из-за друга. Близкого друга. В хорошем смысле. Сейчас любят поганить это понятие.

   - В любом случае, вас не пустят на место преступления, - Валентин затянулся сигаретой. – Я пока даже не уверен, что нас туда пустят.

   - А я пока не уверен, что это преступление, - возразил Жулан. – Мы пока вообще не знаем никаких подробностей. Может, и стервятника там не было вовсе, а дом мог сгореть по миллиону причин.

   - Местные сообщали о взрыве, - возразил Паша.

   - Взрывы тоже бывают по миллиону причин. Кажется, у него там было какое-то фармацевтическое хранилище. Как вы понимаете, у Шумарова здесь была не дача с грядками, а вполне полноценная резиденция. Кстати на редкость безвкусная, так что против того, что она сгорела, я ничего не имею.

   - Вы бывали у него? – осведомился Валентин.

   - Пару раз, давно. Мой след вы там не найдете.

   - Даже если вы все это устроили, я все равно его там не найду – вы же не идиот.

   - Поэтому я и не вижу смысла во всех этих представлениях, - Жулан вытащил зазвеневший телефон, нажал на кнопку и сказал в него: - Да? Да я тут уже час торчу, вот вас где носит?! Я бы весь этот час мог спокойно спать!.. Не твое дело! – он спрятал телефон, злобно что-то пробормотав, и Джакузи сказал:

   - Я могу внести конструктивное предложение, шеф?

   - Сделай такое одолжение.

   Шифоньер порылся во внутреннем кармане пиджака и протянул Жулану плоскую фляжку. Тот, встрепенувшись, принял ее, отвинтил крышку и запрокинул голову, жадно глотая, потом тщательно облизнул испачканные жирно-белым губы и удовлетворенно вздохнул, прищурившись, как кот. Валентин не без насмешки приподнял брови.

   - Это что – кефир?

   - У каждого свой способ излечения, - сообщил мясник, возвращая фляжку. – Спасибо, Джакузи, предложение хорошее.

   - А веселых неожиданностей для организма не будет?

   - У меня отличный желудок, - Жулан явственно взбодрился. – Кстати, не считая твоих прочих заслуг на посту, Чучельника ведь ты брал? Я слышал, что ты.

   - Мы брали его всей дружиной, - поспешно сказал Паша. – Так что…

   - Не ври, не было там всей вашей дружины. И ваша дружина, и дружины окрестных городов искали его где угодно, только не там, где надо. А твой коллега вычислил его, зацепил и довел до самого конца в одиночку, и мне очень интересно, откуда у хищника такие навыки?

   - Просто повезло, - ответил Валентин, чуть улыбнувшись.

   - В любом случае, это производит впечатление. И уж точно внесло немалый вклад в развитие города, ибо выпотрошенные тетеньки, набитые соломой и развешанные на деревьях, очень сильно отпугивают и туристов, и инвесторов.

   - Сами тетеньки вас не волнуют?

   - Я не был с ними знаком, - лицо мясника стало отстраненным. – Как сознательный гражданин, я, конечно, прилежно ужасаюсь подобному, но как хищник, - он пожал плечами, - я видал вещи и похуже.

   - После того, как заканчивали охоту?

   Паша со своего места послал Валентину страшный взгляд, давая понять, что беседу следует вести более аккуратно, но тот взгляд проигнорировал. Жулан чуть склонил голову набок.

   - Мне нравятся дерзкие люди. Дерзкие и глупые нравятся меньше, глупые не нравятся вовсе. Я пока еще не решил, к какой категории тебя причислить, но то дело было реально сложным, так что вряд ли ты дурак. А тетеньки не мой профиль. В плане охоты, разумеется, - так-то это очень даже мой профиль, - он рассмеялся. – Да, Джакузи?

   - Может, хватит на сегодня, шеф? – пророкотал телохранитель.

   - А тебе не жаль было заканчивать то дело подобным образом? – мясник снова повернулся к Валентину. – Ты мог бы отдать Чучельника своей внешней службе, получить лавры.

   - Ничего бы я не получил, - Валентин взглянул на показавшуюся вдалеке вереницу машин, катящих перед собой густое облако пыли. – И меня не интересуют лавры.

   - Так а куда ты его дел-то? Точнее, куда ты его настолько дел, что от него потом только голова и осталась? Мне, конечно, известно, что головы могут отваливаться по самым неожиданным причинам, но хотелось бы узнать подробности.

   - Это тебя не касается! - Валентин отбросил недокуренную сигарету, сунув руки в карманы и отступая с дороги. Паша поспешно оббежал машину, встав рядом с ним, а Джакузи с Жуланом сдвинулись в сторону своего припаркованного среди ив джипа. Мясник тоже спрятал ладони в карманах пальто, а в руке Джакузи так же стремительно, как и зажигалка, появился пистолет. Пальцы его свободной руки легли чуть ниже запястья другой и остались там, а глаза едва заметно качнулись в глазницах.

   - Ну вот, - сказал Паша дрогнувшим голосом, - так и знал, что будет какая-то фигня!

   - Ты мне не нравишься, - сообщил Жулан. – Не знал, что в дружине работают такие нытики.

   Джакузи ухмыльнулся с оттенком превосходства, а Валентин посмотрел на коллегу раздраженно.

   - Еще ничего и не началось! Ты же знал, что тут будет много людей.

   - Но не настолько много! – возразил Паша. – Там машин штук пятнадцать! Мы так не договаривались!

   - Если это претензии в мой адрес, то я вообще ни о чем ни с кем не договаривался, - проворчал мясник. – Я здесь лишь как участник соглашения, мне сообщили – и я приехал. У меня есть дела поинтересней, чем смотреть, как догорает дом стервятника, которого я толком и не знал.

   - Ты здесь, потому что он партнер твоего конкурента, насколько я понял, и твои же собратья считают тебя основным подозреваемым, разве нет? – Валентин оглянулся на машину Жулана. – Несколько опрометчиво было приезжать только с одним телохранителем. Где же твое войско?

   - Мне пока вполне хватит и одного Джакузи, - заверил Жулан. – Ты его плохо знаешь.

   - Я вообще его не знаю. Но если начнутся проблемы, в город приедет Отряд, а соглашениям придет конец.

   - Звучит невероятно грустно. Вот им об этом и скажешь, там люди куда как менее адекватные. А я просто стою в теньке и пью кефир, - спокойно ответил мясник. Ни малейшего страха в его голосе не чувствовалось – похоже, Жулан был более чем уверен не только в своем телохранителе, но и в самом себе.

   Вскоре машины достигли места их дислокации, и остановились в туче густой пыли, хаотично распределившись по всей площади между заборами, один из джипов на развороте задел боком облезлые доски, отчего забор покосился еще больше, а головная машина сгоряча махнула дальше за поворот, откуда, впрочем, почти сразу же вернулась, пятясь задом. В заборе отворилась калитка, оттуда высунулась чья-то встрепанная голова и негодующе завопила:

   - Вы тут охренели?!

   Из приложившего забор джипа тоже вылезла голова и с истеричной злобой рявкнула:

   - Че надо?!

   - Ниче, - поспешно ответил хозяин забора и исчез. Прибывшие почти синхронно начали выбираться из своих экипажей, и один из них, оказавшийся проворней прочих, подскочил к Жулану, размахивая полами расстегнутой куртки, из-под которой глядела на свет божий голая волосатая грудь, перечеркнутая длинной массивной цепью, и прошипел, игнорируя представителей поста:

   - Что это тут вот?!

   - Паисиевка, - спокойно ответил мясник, продолжая держать руки в карманах. – Забыл родную географию?

   - Я имею в виду, - вопросивший злобно махнул руками вокруг, чуть не задев отдернувшего голову Валентина по носу, - вот эту всю ситуацию!

   - Тогда задавай более конкретные вопросы. Ты об инциденте с хижиной Шумарова? Или о том факте, что вы идиоты?

   Собеседник втянул голову в плечи и, подавшись вперед, произнес вибрирующим голосом:

   - А ты не подохренел ли, Дима?!

   - Ты видишь мою машину? – спокойно спросил Жулан.

   Тот огляделся, потом сказал:

   - Нет.

   - А я ваши вижу. Причем все сразу. И любой, кто сейчас из-за того поворота появится, тоже их увидит.

   - Ты про что вообще?!

   - Он про то, что вы поставили все свои ведра кучей посреди дороги в паре десятков метров от места, где ведется следствие, - пояснил Валентин. – Это совсем не привлекает внимания.

   Обладатель массивной цепи повернул голову и тяжело уставился на него.

   - А ты еще что за хрен?!

   - Товарищи из дружины, - мясник вытащил одну руку из кармана и произвел ею представляющий жест. Глаза возмущавшегося немедленно ушли вглубь глазниц, вспыхнув ярко-лиловым, рот стремительно растянулся почти до талии, после чего маска хищника вернулась на место, и он, мазнув недоверчивым взглядом по Павлу, снова уставился на Валентина, потянув носом.

   - Что-то не похож ты на гончую!

   - Разве он сказал, что я гончая? Он сказал, что я из дружины. Мы приехали сюда согласно договору, разобраться в обстоятельствах и провести экспертизу, - скучающе произнес Валентин. - А вы зачем?

   - Ну так, за тем же, - оппонент чуть озадаченно моргнул, потом маска снова начала сползать с него. – Ты мне…

   - Тогда уберите машины с дороги, обеспечьте доступ к месту и вынимайте вашего эксперта.

   - Хм, - с неожиданной задумчивостью сказал баламут и отступил. – Ну, ладно, щас.

   Он развернулся и зарысил к своей машине, прочие, напряженно слушавшие их разговор, поспешно сделали то же самое, захлопали дверцы, и машины медленно расползлись в разные стороны, к обочинам и за деревья. Паша озадаченно произнес:

   - Я не понял, а пассажиры-то чего обратно залезли, они же могли остаться.

   - Нас боятся.

   - Да? - Паша приободрился. – Это хорошо!

   - Мне кажется, ваш коллега пошутил, - язвительно заметил Жулан. Постовой покосился на него с легким негодованием, и Валентин ехидно подумал, что бандит-мясник явно намного превосходит его коллегу интеллектом, что было занятно, но не очень удобно. Молча наблюдая, как прибывшие хищники вновь выбираются из машин и идут к ним, что в повторе смотрелось уже нелепо, он ощущал на себя внимательный взгляд телохранителя – тот изучал его с рабочим интересом, видимо, пытаясь понять, чего от него можно ждать. Среди прибывших было достаточно незнакомых лиц, и Валентин прищурился, на мгновение провернув зрение, чтобы попытаться сообразить, кто из них приглашенный эксперт, но повсюду увидел лишь отсветы хищных сутей. Двое из идущих слегка забеспокоились, уставившись на него с подозрением, и Валентин мысленно чертыхнулся – он прекрасно научился закрываться от посторонних взглядов, но у него до сих пор не всегда получалось разглядывать хищников незаметно для них, особенно матерых. В такие минуты он жалел, что рядом нет Стаси – та действительно умела смотреть так, что никто ничего не понимал.

   Большинство из приехавших хищников он знал, и, подойдя, те поздоровались с ним – кто-то ровно, кто-то с искусственным восторгом. Баламут в расстегнутой куртке, теперь выглядевший еще более взвинченным, устремился было вперед, но его внезапно обогнал плешивый толстячок в развевающемся плаще, и Валентин ощутил легкую тоску - толстячок был болталом и невероятным занудой.

   - Валентин Вячеславович, это просто ужас какой-то, Валентин Вячеславович, - заголосило болтало, еще издалека, передвигаясь вприпрыжку и взбалмошно размахивая руками, - такое горе, и наши совместные проекты… намечавшиеся проекты, я просто ушам своим не поверил, когда услышал, но у меня претензия, Валентин Вячеславович, насчет Каринчука, очень серьезная претензия!..

   - Кто из них Каринчук? – Валентин кивнул на прочий кворум. – Что-то я о нем не слышал. Ты хочешь предъявить обвинение? У него были нелады с Шумаровым?

   - Что? – удивился толстяк. – Боже ж, нет, конечно, это мой партнер, из Волгограда, он переправлял нам оргтехнику, у нас серьезные контракты… но тамошний пост его списал по совершенно необоснованной причине – ну заигрался человек, ну с кем не бывает… а у меня сроки горят, и кто мне компенсирует убытки?!..

   - Съезди в Волгоград и пожалуйся, повесели пост, - Валентин отмахнулся, - а мне не морочь голову!

   - Но ведь несколько сотен тысяч, Валентин Вячеславович!.. – толстячок воздел руки к небу.

   - Уйди, - негромко произнес Жулан, глядя на болтало со скучающим отвращением.

   - Это же такие убытки…

   - Свали, сказал! – рявкнул мясник, и толстячок, вытаращив мгновенно провернувшиеся глаза, подпрыгнул, точно у него выстрелили над ухом.

   - Однако, Дмитрий Егорович…

   - У тебя вообще есть что-то насчет Шумарова? – раздраженно спросил Валентин.

   - Нет, но я…

   - Так чего ж ты приперся сюда?!..

   - Но мои деньги… - начало было болтало, но тут его обступили остальные участники стихийного собрания, и поднялся галдеж. Все орали друг на друга и тыкали друг в друга пальцами, Жулан, которому досталась часть обвиняющих жестов, только закатывал глаза и сардонически улыбался. Прибывшие с хозяевами телохранители выстроились чуть поодаль с каменными лицами, изредка переглядываясь.

   - Господин Лазутин, - к Валентину пробрался упитанный лоснящийся гражданин в золотистых очочках и дорогом пальто, усыпанном перхотью, - я адвокат господина Турова, кажется, мы с вами уже встречались…

   - Да, вы тогда еще работали в прокуратуре, - Валентин отпихнул какого-то паука, орущего чуть ли не ему в лицо. – Я что-то пропустил, или господин Туров начал поддерживать городские соглашения?

   - Нет, но я уполномочен обратить ваше внимание, что господин Забродин неоднократно лично угрожал моему клиенту и его партнерам - дословно – обещая намотать их вообще на все. Также он неоднократно осуществлял попытку завладеть различными сегментами бизнеса моего клиента и осуществлял вредительство различными методами. Господин Шумаров являлся надежным деловым партнером и близким другом моего клиента, и его гибель, несомненно, серьезно пошатнет текущие дела, что несет прямую выгоду господину…

   - Поскольку ваш клиент не имеет никакого отношения к соглашениям, вы с этими обвинениями можете обратиться лишь по предыдущему месту работы, - перебил его Валентин. – У господина Турова нет права находиться на экспертизе, равно как и у его представителей.

   - Я не предъявляю обвинений, - адвокат досадливо поморщился, - я доношу до вас информацию, которой вы, возможно…

   - Я не знаком лично со всеми хищниками, поддержавшими соглашения, но точно знаю, что вы в них тоже не участвовали, - Валентин кивнул в сторону выезда из бывшей слободки. – Так что вам здесь делать нечего.

   - Вас только двое, - с адвоката мгновенно слетела вся напускная вежливость, и на Валентина глянули мертвенные молочно-белые глаза пиявки. – И вы даже не гончая, так что…

   - Угроза может быть приравнена к агрессивным действиям, и даже если она исходит от постороннего хищника, экспертиза будет сорвана по вине вашей стороны, о чем мы и доложим.

   - Эй, алле! – возмутился кто-то. – Как это по нашей вине, мы ничего не делали, а орать не запрещено!

   - Вы, кстати, орите потише и не толпитесь так – это тоже привлекает внимание, - бросил Валентин возмутившемуся, потом раздраженно шепнул застывшему рядом Паше: - Может, тоже что-нибудь скажешь?

   - Ну, у тебя пока, вроде, получается, практикуйся, че, - пробормотала гончая. В этот момент сквозь ругань рядом прорвался отчетливый сырой звук удара, кто-то грохнулся на землю, Валентин развернулся и увидел, что наскакивавший уже прежде на Жулана баламут возится в пыли, тряся головой, а сам мясник все с тем скучающе-ироничным выражением лица стоит неподалеку, потирая костяшки пальцев правой руки. Его же телохранитель воздвигся рядом с уроненным хищником, выжидающе наблюдая за его телодвижениями с легкой умудренной улыбкой, с какой взрослые разрешают ребенку немного пошалить. Наконец баламут кое-как сел на дороге и, сплюнув ярко-красным, возмущенно сказал:

   - Че ты, а?! Совсем с якоря слетел?!

   - Да ничего, - мясник снова спрятал руку в карман пальто. – Еще раз ткнешь пальцем мне в лицо – я его отломаю, на хрен, и запихну тебе в глазницу, ты понял?! Джакузи, подними это.

   Шифоньер, ухмыльнувшись, сгреб затрепыхавшегося баламута за шиворот, вздернул его на ноги и легко отпихнул в сторону. Прочие участники встречи, на период этих действий поставившие звук на паузу, снова раскричались и принялись махать руками, господин адвокат, продолжая демонстративно держать глаза провернутыми, попытался возобновить беседу, что теперь выражалось в почти беззвучном открывании и закрывании рта, и Валентин, раздраженно глянув на часы, гаркнул:

   - А ну заткнулись! Даже здесь нормально себя вести не можете?! Я сказал, молчать!

   - Что вы себе позволяете?! – возмутился кто-то. – Мы, как сознательные граждане, приехали разобраться в этом трагическом происшествии, под угрозой наша безопасность, а вы на нас орете! Вот какие ваши доказательства, что гончие не приложили к этому руку?

   - О, вы внезапно вспомнили и про нас? – Валентин смерил собеседника взглядом, и тот на всякий случай сделал шажок назад. – Пост к этому отношения не имеет, а за других гончих мы не отвечаем. Мы здесь для того, чтобы во всем разобраться, а вы орете, как базарные бабы. Я до сих пор не услышал ни одного четко сформулированного обвинения! Не напомните, в чем заключаются соглашения?

   - Мы не трогаем вас, вы не трогаете нас, - сказал какой-то паук. – То есть… трогаете, но не часто и аргументированно. Мы можем жаловаться и информировать. Вы обеспечиваете защиту от диких гончих. А мы не охотимся чрез меры, первая категория не охотится в городе, а если попадаемся в других местах, то это наши проблемы.

   - Все это чистой воды формализм, - заметил Жулан. – У гончих людей не хватит для контроля этих дурацких соглашений.

   - Тогда чего ж ты их поддержал? – спросил Валентин. Жулан пожал плечами.

   - Разумным людям не нужна бессмысленная резня. Это мешает бизнесу.

   - Мне напомнить вам, как именно вы выражали свои претензии на порт, господин Забродин? – сладко пропел адвокат.

   - Там смысл как раз был.

   - Да, но что же нам теперь делать? – вопросил другой паук в элегантном черном костюме с бутончиком в петлице, и нервно подпрыгивавшая рядом с ним прожора в ослепительной от стразов джинсовой куртке и слаксах, закивала. – Если все подтвердится, то кто…

   Он осекся и поспешно скрылся среди прочих, утянув прожору с собой, прочие продолжили галдеть. Валентин задумчиво взглянул на коллегу.

   - Ты был прав. Что-то тут не так.

   - О чем ты? – тревожно шепнул Паша.

   - Я и раньше бывал на подобных мероприятиях, но не припоминаю, чтобы хищники приезжали на них в таком количестве и так орали в присутствии гончих.

   - Может, одной гончей просто недостаточно для того, чтобы они вели себя прилично, - съехидничал коллега. – Ты же не гончая.

   - А ты для гончей сегодня как-то слишком застенчив. Может, успокоишь их?

   - Да ладно, пусть орут, - небрежно отмахнулся Паша, - это можно понять – они напуганы.

   - Они не выглядят напуганными, - Валентин попытался отыскать взглядом среди гомонящих хищников ускользнувших паука и прожору. – Скорее растерянными. И возмущенными. Что-то мне слабо верится, что прямо все они вели дела с Шумаровым или дружили домами. Кто он был?

   - Я знаю не больше того, что Паша сказал. Он жил тут наездами, появился лет восемь назад, соглашения поддерживал. Я на днях его пытался просмотреть на открытии очередного храма, так он мне через свою охрану передал свое негодование – мол, он все понимает, но столь частое просматривание – это вмешательство в частную жизнь и вообще оскорбление.

   - А зачем ты его разглядывал? – Валентин ощупал взглядом найденного паука, который теперь, как и прочие, имел вид исключительно возмущенный. – Был повод?

   - Саратовский пост попросил. Сказали, стандартная проверка, он и там частенько бывает, у него там тоже домик. Давно не появлялся, фигура заметная – они забеспокоились, не собрался ли он вывернуться ненароком. Разумеется, они не заинтересованы, чтобы это произошло именно у них – когда списывают хищника такого ранга, может подняться вой. К тому же, таких списывать сложно, потому что к ним очень трудно подобраться. Тот же Тура – поддерживает он соглашения, не поддерживает, а случись что – к нему даже Отряд не пробьется!

   - И что ты увидел?

   - Да почти ничего – я же сказал, охрана прибежала, да и закрывался он хорошо, - Паша злобно сверкнул глазами. – А эти кретины с поста заявили, что я некомпетентен, козлы!..

   - Господа гончие! – перебил его Жулан, подходя к ним и опуская руку с телефоном. – Они закончили, так что можно ехать на место. К сожалению, допущены будут только два человека.

   - Почему к сожалению? – удивился Паша.

   - Потому что, как я уже сказал, мой специалист по безопасности также туда отправится. Я только что выяснил, что новый эксперт предоставлен Турой по просьбе прочих… хм-м, участников, а я представляю, что он там наэкспертирует!

   - Он не может ничего предоставлять! – Валентин повернулся и тут же уткнулся взглядом в адвоката, появившегося прямо перед ним, точно из-под земли. – Он…

   - Рекомендации не запрещены, - бархатно пропел тот, широко улыбаясь, - а эти заинтересованные в расследовании господа, - он обвел рукой прочих хищников, немедленно закивавших, - имеют полное право на найм квалифицированных кадров. Так что, по сути, это их эксперт, а не господина Турова. Все законно. И его допуск к месту уже согласован, так что можете не беспокоиться.

   - И где же этот ваш эксперт? – Валентин огляделся. – Он должен…

   - Рассмотреть все сути и снять следы? – адвокат улыбнулся – на сей раз только одной нижней губой. – Не переживайте, он уже это сделал. Он всех рассмотрел, - его глаза вновь обратились к Валентину слепыми молочными бельмами, в которых зрачок был едва заметен. – Он и сейчас вас рассматривает. Что такое с вашим лицом, Валентин Вячеславович? Вы ничего не почувствовали? Это наводит на мысль о степени вашей квалификации.

   Жулан, для которого слова о состоявшемся разглядывании явно тоже оказались неожиданной новостью, резко закрутил головой по сторонам, потом уставился туда, где стояла машина адвоката, взгляд Джакузи устремился в том же направлении, Валентин же сдвинул брови, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, и зло понял, что никаких ощущений нет. Он был закрыт, но чей-то взгляд пробрался к нему за маску, а он, черт его дери, ничего даже не почувствовал. Так могла бы сделать Стася. Либо высокопрофессиональная гончая с большим стажем – такая, как Таран. Но если почувствовать взгляд сестры было так же сложно, как приметить человека-невидимку, стоящего смирно, то интерес гончей он, все же, должен был ощутить. Хотя бы сейчас. Но ничего не было.

   - Ваш эксперт – бывший жандарм? – Валентин тоже взглянул на темные стекла машины адвоката, и тот тонко улыбнулся.

   - Что ж ты свою экспертную падлу в тачке оставил? – сквозь зубы произнес Жулан. – Народу покажи. Пусть знают, что покупают!

   - Разумеется, покажу. Когда мы вернемся. Ну зачем сейчас беспокоить людей лишними переживаниями? – адвокат развел руками. – Да и его нервному состоянию будет не на пользу близкое общение с таким количеством взволнованных граждан.

   - Дим, ну не нашли мы никого так быстро, - произнес баламут в расстегнутой куртке таким тоном, словно Жулан и не разбивал ему лицо. – Старый экспертюга свалил, а тут так кстати этот подвернулся.

   - Могли бы сказать мне – я бы нашел, - прошипел мясник, сузив провернувшиеся глаза.

   - Ты заинтересованное лицо.

   - Ты тоже! Не сомневаюсь, что ваш эксперт сейчас найдет мои следы по всей резиденции и даже в водосточной трубе!

   - Не знал, что они и туда заглядывают, - удивился баламут, и адвокат сделал руками расцветающий жест.

   - Уверяю вас, работа эксперта будет совершенно беспристрастной, - он чуть насмешливо кивнул Валентину и Паше. – Встретитесь на месте.

   Он величаво зашагал к своей машине, и Жулан тут же развернулся к гончим.

   - Кто из вас пойдет?

   Отменять свое требование он явно не собирался, и, вообще-то, это было против правил, но пререкаться с взбешенным мясником у Валентина желания не было, к тому же это бы еще больше затормозило и без того затянувшуюся до невозможности прелюдию расследования.

   - Я посижу в машине и понаблюдаю за хищниками, - тут же сказал Паша, - вдруг кто расколется.

   - Интересный метод, детектив, - глаза Жулана нарочито медленно провернулись обратно. – Пусть так. Джакузи проследит, чтобы вы, эксперты, экспертировали как надо.

   - И как я там его представлю? – осведомился Валентин. – Скажу, что он мой заскучавший бывший сослуживец? Или что он носит мой шлейф?

   - Это не твоя забота, - Жулан придвинулся ближе. – Ты, главное, с экспертизой справься. То, что ты ничего сейчас не почувствовал, это, конечно, печально, но я тоже ничего не почувствовал – а вот это мне уже не нравится. Надеюсь, смотреть ты умеешь лучше, чем чувствовать опасность. Я уже говорил, что слышал - ты вполне себе одарен – хотелось бы верить, это не слухи, и твоя сестра-паучок не забрала себе большую часть семейных талантов.

   - Которая?.. – машинально произнес Валентин. – То есть…

    - Юлия Вячеславовна, разумеется, - Жулан чуть насмешливо приподнял правую бровь. – Я не интересовался твоим семейным древом, но насчет этого родства в курсе. Часто хожу слушать ее игру… лучшее исполнение «Дьявольских трелей» Тартини, которое я слышал вживую… А что – у тебя есть еще сестра-паучок? Какая печальная история.

   - Я провожу вас к машине, шеф, - прогудел Джакузи, прежде чем Валентин успел ответить, и мясник зло отмахнулся.

   - Нет, я подожду тебя здесь…

   - Идемте, шеф, - непреклонно сказал телохранитель, и Жулан, посмотрев на него сердито, дернул плечом, потом отступил от Валентина, мгновенно провернувшего зрение, на несколько шагов и вытащил руки из карманов.

   - Смотри быстро, - бросил он и провернулся полностью, еще не закончив договаривать последнее слово, отчего оно получилось смазанным из-за резко выдвинувшихся вперед челюстей, длинные изогнутые зубы в которых росли в несколько рядов, как у акулы. Глазницы разъехались к вискам, уши, удлинившись, встали торчком, как у волка, и кожа сменила ровный загар на красноватый оттенок. Мясник приподнял правую руку, шевельнул непомерно когтистыми пальцами со вздувшимися сочленениями фаланг, его большой палец и мизинец далеко разогнулись в противоположные стороны, коснувшись когтями запястья, и медленно вернулись в прежнее положение.

   - Достаточно? – поинтересовался Жулан, с профессиональной скоростью натянув маску обратно, и Валентин кивнул.

   - Вполне. На пианино не играешь?

   - Кажется, я уже слышал эту шутку, - буркнул мясник и, снова спрятав руки в карманы, развернулся и пошел к машине в сопровождении Джакузи. Валентин, продолжая держать глаза провернутыми, обернулся к остальным хищникам, которые после демонстрации Жулана слегка притихли.

   - Ну? Я жду.

   - А это обязательно? – несмело поинтересовался толстячок-болтало. – При таком количестве свидетелей… мне неудобно. К тому же, вы ведь меня уже много раз виде…

   - Отказ равносилен признанию вины.

   После этого заявления все прибывшие хищники немедленно провернулись, кроме битого Жуланом баламута, который со злобным возгласом прянул к Валентину, одновременно сунув руку за полу куртки. Валентин, в начале этого движения скользнув ему навстречу, коротко ударил хищника снизу вверх основанием ладони в подбородок, раздался громкий хруст, и баламут, закатив глаза, осыпался на дорогу, словно куча тряпья, так и оставив руку под курткой. Валентин наклонился и вытащил ее за запястье, и вслед за пальцами баламута из-под куртки тяжело вывалился пистолет.

   - Экспертиза отменяется! – не без радости провозгласил Паша, распахивая дверцу машины, другой рукой выхватывая свой телефон-раскладушку и открывая его резким картинным движением. – Я звоню на пост!

   - Подождите! – вразнобой заголосили хищники, кидаясь к обеим гончим. Большинство так и осталось без масок, зрелище накатывающейся волны искаженных хищных сутей было более чем кошмарным, и Валентин, резко подняв пистолет выбывшего из совещания баламута, присоединил к нему собственный. Участники действа тут же затормозили и поспешно полезли под маски, продолжая гомонить:

   - Это было его решение!…

   - … мы к этому отношения не имеем!..

   - Захар просто отмороженный, не надо ничего отменять!..

   - Этого не повторится!.. да мы его сами, если что!..

   - Да просто спишите его и все, он и так всех задолбал!.. с ним работать вообще невозможно!..

   - Заткнитесь, ничего не отменяется! – Валентин перебросил пистолет Павлу, и тот, поймав его, возмутился:

   - Протокол!..

   - Из-за одного кретина? Нет, я уж доведу дело до конца, - Валентин кивнул на лежащего. – К тому же, законный провиант на дороге не валяется… образно выражаясь – так-то валяется. Кто за списание?

   Все хищники тут же подняли руки. Баламут, не открывая глаз, едва слышно пробормотал, аккуратно шевеля челюстью:

   - Че за беспредел?!.. Не имеете права! Я пошутил…

   - Да, было смешно, - Валентин открыл дверцу своей машины с водительской стороны. – Покарауль пока товарища, коллега. И проверь документы у присутствующих и сверься со списком на посту. Посторонних гони в шею.

   - Как я буду делать все это одновременно?! – Паша пихнул Захара, который попытался было встать, и тот шлепнулся обратно. – А если они не захотят уходить?

   - Тогда пристрели их.

   - Вот это по-нашему, - одобрительно сказал Захар. Пухлое болтало немедленно замахало паспортом.

   - Я здесь на законных основаниях!

   Прочие хищники негодующе загомонили, а Паша недовольно посмотрел на «тойоту».

   - Даже машину не оставишь?!

   - А мы, по-твоему, туда должны пешком чесать?! – удивился Валентин, садясь за руль.

   - Мне бы этого не хотелось, - сообщил внезапно появившийся рядом телохранитель Жулана, и Паша совершил легкое подпрыгивание, потом проскрипел:

   - Это черт знает что! Оставлять сотрудника поста на дороге и вместо него тащить на экспертизу бандитского прислужника…

   - Меня не тащат, - миролюбиво произнес Джакузи, мягко отодвинул вытаращившего глаза Павла в сторону и уселся в машину рядом с Валентином, - и я не прислужник. А шефу я передам, что ты назвал его бандитом. Он не очень любит, когда так делают.

   - Но ведь он же и есть бандит, - со смешком заметил Валентин, заводя машину. Телохранитель кивнул:

   - Это да. Но все равно не любит. Ты ведь, мне кажется, тоже не любишь, когда тебя называют баламутом, хоть ты и баламут.

   - Это другое.

   - В данном случае, на самом деле, нет, - Джакузи чуть покачал головой. – К слову, хороший удар, - он огляделся. – А вот машина плохая. С финансами у гончих так себе, да?

   Валентин, хмыкнув, тронул машину с места. Телохранитель несколько секунд молчал, потом спокойно произнес:

   - Девяносто седьмой.

   - Девяносто четвертый, - отозвался Валентин, глядя на дорогу.

   - Паршивое время.

   - Это да… А кто…

   - Наш ротный был бывшим инструктором, - Джакузи снова качнул головой – на сей раз навстречу резко дернувшемуся в его сторону взгляду Валентина. – Нет, он работал при Канцелярии и комитетскими проектами не занимался.

   - Сказать можно что угодно, - холодно произнес Валентин.

   - Верно. Но звучало правдиво, - телохранитель снова помолчал, потом добавил: - Кстати, носить твой шлейф я не буду.

***

Машин за поворотом оказалось меньше, чем он ожидал – помимо двух пожарных и милицейского уазика неподалеку от высоченного глухого забора притулились лишь две легковушки и машина адвоката, зато людей толпилось немало. Большинство из них были местными – они возбужденно жестикулировали, что-то говоря то друг другу, то двум официальным лицам, одно из которых быстро что-то записывало, а другое с легкой тоской глазело по сторонам. Еще одно официальное лицо в сторонке говорило по телефону, одновременно расстегивая пуговицы кителя, слишком тесного для его необъятных габаритов. Там, где в заборе прежде располагались ворота, зияла дыра, одна створка ворот валялась на земле, другая была аккуратно прислонена к глухой бетонной ограде, увенчанной по периметру изящными шариками светильников.

   - Ты бывал здесь с Дмитрием Егоровичем? – спросил Валентин, проводя машину вниз по дороге, в соответствие с некими спиралеобразными жестами, которые произвело, увидев его, одно из официальных лиц. Джакузи кивнул.

   - Да. Мне не очень понравилось. Тут вокруг дома повсюду эти штуки… не помню название, шеф говорил… - телохранитель поджал губы. – Наверное, красиво, когда такая одна, но когда их целая куча… жутковатый звук.

   - Какие еще штуки?

   - Японские какие-то. Типа фонтанов… вроде фонтанов. Шеф сказал, они для того, чтобы пугать вредителей и для медитации, - Джакузи пожал массивными плечами, - но если первое очень даже, то как под такое медитировать, я не представляю.

   Озадаченно хмыкнув, Валентин вылез из машины, одновременно потянув носом пропитанный гарью воздух, и его лицо стало удрученным. Джакузи, обойдя «тойоту», кивнул.

   - Тоже чуешь? Дом явно не был пуст. Минимум двое.

   - Мне кажется, намного больше, - пробормотал Валентин, приветливо кивнув необъятному официальному лицу, свирепо пропихивавшемуся к нему сквозь толпу паисиевских обитателей. – Доброе утро, Олег Васильевич, товарищ подполковник.

   - Доброе утро?! – прошипело лицо, яростно дергая застрявшую в петле последнюю пуговицу кителя. – Это у тебя шутки такие, Лазутин?! За каким… еще и тебя сюда принесло?!

   - Прогуливался неподалеку, подумал, может, помощь нужна, - невозмутимо ответил Валентин. – Мне показалось, вы не против.

   - А это… - лицо уставилось на Джакузи, потом махнул рукой. – Десять минут у вас, пока все не съехались, а потом чтоб вас тут и близко не было! Не доведут тебя твои связи до добра, Лазутин! Как хрень какая-то, так у тебя протекция на осмотр… Знаешь, чем такое может закончиться?

   - Ну, так это и ваши связи, Олег Васильевич.

   - Уйди! – товарищ подполковник махнул рукой в сторону забора. – И только попробуй опять что-нибудь не то высмотреть! Совершенно очевидно, что это несчастный случай!

   - О, уже есть официальная версия? – Валентин увернулся от начальственной руки, переместившейся в его направлении с угрожающе торчащим указательным пальцем. – А пожарные чего говорят?

   - Говорят, пожар.

   - Неожиданно, - заметил телохранитель, вслед за Валентином пробираясь сквозь толпу. Тот пожал руку одному из сотрудников, строчившему в блокноте, кивнул другому, взглянувшему на него прохладно, и посмотрел на развороченные ворота.

   - Часовню до нас развалили?

   - Нет, это как раз мы, к дому же не подберешься, - человек с блокнотом скептически усмехнулся. – Понастроят заборов, а потом жалуются, что соответствующие службы не могут их из-за этих заборов вынуть с целью спасения. А ты-то чего тут опять? У тебя ж выходной.

   - Вот я и вышел.

   - М-да, - собеседник взглянул на Джакузи. – А это кто?

   - Товарищ к нам по обмену.

   - Обмену чем?

   - Там видно будет. Васильич разрешил. Внутрь уже можно?

   - Можно, только осторожно, - человек хохотнул над собственной фразой. – Собственно, дом не сильно выгорел, только правое крыло долго тушили, там-то и бабахнуло что-то, так что вы там особо не резвитесь. А то вам балкой даст по башке, а мне отвечать.

   - Ну, официально-то нас тут нет, так что и ответственность не на тебе.

   - Да, да, - человек отмахнулся блокнотом, - слышал я такое много раз. Кстати, там уже Тартарыч шурует – и он не в настроении.

   - То есть, все-таки был повод его сюда вытащить? – Валентин коротко глянул на Джакузи, который продолжал едва заметно принюхиваться.

   - Полный дом поводов, - буркнул коллега. – Думаешь, чего Васильич в такой панике? Шумаров этот был городской благодетель с кучей связей, через неделю должен был открывать новое здание при медуниверситете…

   - Уже подтверждено, что он был в доме?

   - Пока нет, но предчувствие у меня плохое.

   - Ясно, - Валентин огляделся. – Кого вы пропустили до меня?

   - Мы и тебя не пропускали.

   - Я серьезно, Коль. Должен был приехать эксперт.

   - А, этот… - собеседник кивнул на проем в заборе. – Там, во дворе торчит, его Голощеков привез, знаешь, адвокат этот с противной рожей. Васильич велел пустить. Я так и не понял, в чем он эксперт. Стоит, пялится в никуда, пальцем ветер проверяет… Синоптик что ли? Чем это нам поможет?

   - Сейчас разберемся, спасибо, Коль.

   - И тебе будет спасибо, если увидишь, что товарищи просто самовозгорелись и все. У меня через неделю отпуск.

   Валентин, усмехнувшись, прошел через то место, где раньше были ворота, в сопровождении Джакузи, и коллега человека с блокнотом тотчас раздраженно сказал – так, чтобы уходившие его слышали:

   - И как это понимать – посторонние шляются взад-вперед, как на рынке?! То тот мужик, теперь эти двое – Васильич совсем того, пускать их сюда?! И с чего этот Лазутин не в свои дела лезет вечно?! Тоже мне, звезда!

   - Ну, звезда – не звезда, а маньяка того вычислил, который полгода назад женщин по деревьям развешивал. Я тогда выезжал на одну, жуткое было зрелище, - Коля снова начал строчить в блокноте, развернувшись к обывателям. – Так какая, вы сказали, была машина?..

   - Так не поймал же!

   - Логово нашли, тетку последнюю спасли, маньяк самоубился – вполне нормальное завершение, на мой взгляд.

   - Может, он инсценировал свою смерть…

   - Мы из Волги его башку достали, - Коля посмотрел на него иронично. – Если так, то мужик явно перестарался… Вы уверены, что это был «опель»?.. блин, какая лошадь, мы же говорили про машину!.. а-а, за рулем лошадь…

   Едва ступив во двор особняка, Валентин сразу же понял, что имел в виду телохранитель Жулана – весь двор был поделен на сегменты бесчисленными извивающимися каменными дорожками, и в каждом сегменте в окружении низкорослых пышных кустиков и бамбуковых стволов располагались крохотные прудики и каменные чаши с водой, украшенные японскими фонтанчиками – как одиночные стойки, так и целые сложные многоэтажные сооружения. Десятки бамбуковых трубочек, наполняясь водой, наклонялись, как качели, выплескивая свое содержимое, и качались обратно, чтобы вновь наполниться. Легкие плески, журчание и атональный звонкий стук плотно наполняли сад, и в сочетании с разбитыми окнами первого этажа дома и следами копоти на стене в этом звуке действительно было что-то недобро-призрачное. Один из бамбуковых фонтанчиков был раздавлен, и каменная чаша сиротливо лежала на боку.

   - Это называется шиши-одоши, - Валентин кивнул на него Джакузи. – Японское пугало. Кажется, считалось, что они заодно отгоняют и злых духов. Не знаю, зачем тут они в таком количестве – от большой любви к фонтанам или Шумаров настолько чего-то боялся.

   - Все равно не помогло, - меланхолично отметил телохранитель, внимательно глядя провернутыми глазами на человека, который, сгорбившись, стоял возле одного из прудиков спиной к ним. Его темные волосы были густо пробиты сединой, серый плащ висел на нем мешком, пальцы опущенной левой руки чуть подрагивали на набалдашнике трости, уткнувшейся в плоские камни дорожки. Правый рукав плаща был пуст. Валентин тоже немедленно провернул зрение, но его взгляд, устремившийся к незнакомцу, внезапно наткнулся на глухую стену, поставленную крайне профессионально. Он сдвинул брови, пытаясь нашарить хоть какую-то щель в этой стене или продавить ее, но стена была монолитна и неприступна, и вокруг незнакомца не появилось ни единого взблеска сути – он ощущал лишь слабый, почти незаметный мятно-медный запах, который с равным успехом мог быть и духом гончей, и обычным парфюмерным отголоском. Валентин покосился на Джакузи и по недовольству, появившемуся на широком лице телохранителя, понял, что тому тоже не удалось ничего увидеть.

   - Я не люблю, когда меня пытаются разглядывать без моего разрешения, - произнес человек в плаще, не оборачиваясь, и его мягкий, вкрадчивый, слегка надтреснутый голос заставил Валентина чуть подобраться. Он определенно уже слышал этот голос, только раньше он звучал уверенней, и был более густым, и этой старческой надтреснутости в нем не было. Голос пока ни с кем не ассоциировался, но он точно его знал. И, кажется, знал при каких-то очень плохих обстоятельствах.

   - Вы – эксперт Турова? – осведомился Валентин, продолжая искать лазейку в закрывавшей суть человека стене. Когда Сергей его обучал, ему удавалось пробиться сквозь подобную стену лишь, когда тот поддавался – самостоятельно разглядеть бывшего жандарма ему так и не удалось. – Вы не имеете права работать здесь в одиночку - вы должны были дождаться нас.

   - А я и жду, - сообщил тот. – Здесь очень приятная атмосфера. Даже несмотря на отчетливый запах горелого мяса. Когда мне сказали, что один из вас – баламут, я был удивлен. Странный выбор профессии для хищника.

   - А для гончей, значит, выбор эксперта при гиене вполне себе нормальный?

   Человек, стукнув наконечником трости по камням, медленно повернулся, и, увидев его лицо, Валентин бессознательно потянулся за пистолетом, придержав руку в самый последний момент, прежде чем действие стало бы очевидным. Узнать его было почти невозможно – блеклая кожа обтягивала кости черепа так туго, что, казалось, вот-вот лопнет, короткая седая бородка казалась общипанной и несвежей, волосы сильно отступили со лба, скула с левой стороны была словно вмята внутрь, и Валентин совершенно точно знал, откуда взялось это повреждение. Если гончая не получает полноценное питание слишком долго после серьезной травмы – остаются следы. Часто они остаются навсегда. Но об этой травме ему было известно только из рассказа – само же лицо он помнил другим, пухлым, кукольно-розовощеким, с неизменно пересахаренной улыбкой на губах и таким же пересахаренным взглядом. Когда-то он видел это лицо почти каждый день, и оно въелось в память навечно – никакое время и никакие изменения не могли его спрятать.

   Как тут мои огурчики – зреют?..

   - Мы знакомы? – спокойно поинтересовался эксперт, продолжая улыбаться. Валентин качнул головой, постаравшись, чтоб его голос прозвучал ровно.

   - Не думаю.

   - Да? А мне показалось, я вас прежде уже где-то видел. И в вашей сути что-то такое знакомое промелькнуло… - Евгений Александрович, сглотнув, отчего кадык на его тощей шее встал торчком, сделал еще шаг вперед, и Валентин с легким страхом подумал, что если тот подойдет хоть еще на шаг – он разорвет ему горло прямо на глазах у Джакузи и сослуживцев, которые с любопытством поглядывали в их сторону.

   - Я вас не знаю, - с нажимом ответил Валентин, щекой чувствуя слегка озадаченный взгляд жулановского телохранителя, который сейчас тут был особенно некстати. – Явите суть.

   - Зачем? – небрежно спросил бывший заведующий теплицы для хищников. – Она вам будет только мешать, заслонять прочие следы. Меня здесь прежде никогда не было, так что необходимости в этом нет.

   - Не вам это решать!

   - Боюсь, мне, - эксперт заинтересованно склонил голову набок. – Или что вы сделаете, уважаемый? Заставите меня? Интересно, как?

   - Я много способов знаю, - сообщил Джакузи. Евгений Александрович улыбнулся шире.

   - Вы ведь человек Жулана? Хотите создать прецедент для новой войны? Думаю, ваш хозяин этого не одобрит. Кстати, я, ожидаемо, не нашел ни его, ни ваших следов вокруг дома, - он повернулся к Валентину. – И ваших тоже. Я вообще не чую здесь недавнего присутствия гончих, если не считать свежего присутствия вашего судмедэксперта, что, разумеется, еще никого не обеляет – за любого из вас все могли сделать баиньки. Но, в любом случае, здесь точно никто не охотился. Это – хорошая новость для поста. Пройдем в дом?

   - Вначале мы сами осмотримся, - отрезал Валентин, бросив взгляд на болтающийся рукав плаща собеседника. – Производственная травма?

   - Овощи неудачно нарезал, - улыбка эксперта чуть увяла. – Вообще-то…

   - Огурчики?

   - Как раз их я не очень люблю, - Евгений Александрович отвернулся и зашагал к крыльцу, постукивая тростью. Валентин, сунув руки в карманы и до боли сжав пальцы, едва слышно скрипнул зубами, и Джакузи тотчас вопросил у него над плечом:

   - Все в порядке?

   - Разумеется, - ответил Валентин. – Просто…

   - Мне показалось, ты этого старикана сейчас живьем съешь.

   - Он мне не понравился.

   - Да, мне тоже, явно какой-то упырь. Я не смог его рассмотреть, видимо, бывший жандарм…

   - Или инструктор. Или и то, и другое. Я слышал, некоторые жандармы переходили в инструкторы.

   - Слышал от кого?

   - Я буду работать, - прохладно произнес Валентин. – Займешься тем же самым? Или продолжим сравнивать наши впечатления?

   - Ладно, не напрягайся, - шифоньер примирительно похлопал его по плечу. Валентин не увернулся, хотя с легкостью мог бы это сделать. Он все еще был слишком ошарашен. Наверное, он бы так же стоял столбом, даже если б Джакузи попытался приставить ему нож к горлу или полез бы обниматься. Как давно в городе эта тварь? Узнала ли она его на самом деле или нет? Что если заведующий теплицей увидит его сестер? Что, если он уже их видел? На то, что он узнает Юську, шансов мало, правда, ее ухо… Но Гелю он узнает непременно. Шестнадцать лет назад он ее узнал, а она с тех пор не сильно изменилась и даже вернула волосам родной цвет. Черт его знает, что у него теперь в голове – что если он захочет закончить то, с чем не справились тогда комитетские гончие? Конечно, с одной стороны однорукой развалине с его сестрой не справиться, но, все же, он гончая, бывший инструктор, к тому же, он может быть при оружии. И с другой стороны, Винни-Пух теперь работает на одного из хозяев города и может попросить об одолжении. Мысли летали у Валентина в голове безумной каруселью, и выход представлялся только один – Евгения Александровича нужно было убить, причем как можно быстрее. Но здесь это было невозможно сделать незаметно, и, уничтожив эксперта хищников, он подставит пост и рискует развязать войну. Часть гончих могут перебить раньше, чем вести дойдут до Отряда. Его все равно пришлют, когда ежедневная поверка волжанского поста не состоится, и это тоже ничем хорошим не кончится – Отряд изымет всех, кого достанет и сочтет виновным, гончие покинут город, а потом придет Дикая Охота и перебьет всех, кто остался, прихватив немало людей, которые будут вообще не при чем. Валентин с трудом заставил себя отвернуться от сутулой спины уходящего эксперта, вытащил сигарету и, только поднося ее ко рту, ощутил, что в его зубах уже есть сигарета – он закурил бессознательно, даже не заметив этого. Валентин поспешно спрятал пачку, покосившись на жулановского телохранителя – к счастью, тот сейчас стоял спиной к нему и ничего не видел. Шиши-одоши продолжали аритмично стучать, словно японский сад был полон крохотных лесорубов.

   - Я здесь ничего не вижу, кроме легкого следа вашего медика, - сообщил Джакузи, оборачиваясь. – Обойду дом. Ты как?

   - Я еще не закончил, - махнул рукой Валентин, - осматривайся пока там.

   Кроме следа вашего медика… любопытно. Как получилось, что Джакузи недавно снимал след Тартарыча?

   Отвернувшись, он взял в себя руки, опустил на глаза солнечные очки и, провернув зрение, медленно прокатил взгляд от дыры в ограде к дому, потом так же медленно обвел взглядом сад и двинулся вперед, раздувая ноздри. Извивающиеся расплывающиеся в воздухе, который теперь казался особенно прозрачным, клубящиеся дорожки следов отделялись для него один от другого с привычной легкостью, расслаиваясь и обретая четкую индивидуальность. Да, вот и зеленоватый след судмедэксперта – он прошел совсем недавно, направившись сразу же четко к дому и никуда не сворачивая. Блеклые следы обоих оперативников, исчеркивающие доступную взгляду площадь в нескольких направлениях, нырявшие за дом, снова появляющиеся с другой стороны, протягивающиеся к двери, выматывающиеся оттуда и тянущиеся обратно к ограде. А вот и след Васильича – судя по нему, начальник некоторое время всполошено бегал перед домом, вероятно, при этом ужасно сквернословя. Слабо светящиеся бесцветные невесомые дорожки уже начинали размываться – следы баинек не живут долго. Валентин отыскал следы пожарных, которые были уже почти незаметны – их направления были стандартными и соответствовали работе бригады. Ни одного следа толпящихся у забора местных, которых он успел рассмотреть, Валентин не нашел. Равно как и следа хоть кого-то из оставшихся за поворотом взволнованных хищников, в том числе, ожидаемо, и Жулана. Из посторонних следов наличествовал только четкий свежий след Джакузи, уматывавшийся за особняк. Следа заведующего теплицей у Валентина не было, равно как и вероятно покойного больничного благодетеля.

    И все.

    Отличный результат! Ни хрена.

    Валентин зло дернул головой, отшвырнул сигарету, пшикнувшую в ближайшем прудике, и двинулся было к дому, намереваясь последовать примеру жулановского телохранителя и осмотреть особняк с другой стороны, но тут же резко остановился, словно налетев на невидимое препятствие.

   След проявился из воздуха очень медленно, что уже само по себе было ненормально – его должно было быть видно сразу, вместе с прочими следами. Но еще более ненормальным было то, что след, выглядящий вполне себе свежим, представлял из себя некую пунктирную линию, словно шедший от ворот к дому хищник то и дело проваливался в другое измерение. Валентин развернулся и подошел к следу вплотную, пристально вглядываясь в клубящиеся отпечатки движения хищника, повернул голову, проследив их взглядом до самой двери – след шел четко к дому, никуда не сворачивая, и так же четко вел обратно к воротам, - потом махнул рукой вышедшему из-за угла Джакузи.

   - Что-то нашел? – поинтересовался телохранитель, подходя. – Я – ничего.

   - Ты видишь этот след? – Валентин осторожно повел рукой по направлению отпечатка, и Джакузи чуть наклонился, сузив сверкающие сапфирово-синим глаза.

   - След медэксперта, баинек, твой… Какой именно?

   - Ни один из этих, - Валентин продолжал держать ладонь ребром строго на отпечатке. – Сизый с оттенками алого… Какой-то паук… но тут есть и слабые охристые цвета, а у пауков такого не бывает. И он прерывистый. Свежий, но прерывистый.

   - Я ничего подобного не вижу, - Джакузи покачал головой. – И если он свежий, как он может при этом быть прерывистым?

   - Такое бывает в ливень. Или при штормовом ветре. Но ни того, ни другого я не наблюдаю. И погода со вчерашнего дня отличная. А следу максимум часов пять, минимум два. В разных направлениях он различается по времени. Хищник, который пришел сюда, провел в доме точно не меньше двух часов.

   - Но я же должен его видеть! – сказал Джакузи с легким негодованием. – Я всех, кто приехал…

   - Этот след не принадлежит никому из тех, кто приехал на экспертизу.

   - А кому же тогда он принадлежит?

   - Я не знаю.

   Телохранитель чуть отодвинулся, глядя на него недоверчиво.

   - Как такое возможно, чтобы ты не знал?!

   - Никак! – отрезал Валентин, продолжая озадаченно разглядывать след. – Если ты видишь след, то знаешь, чей он. Всегда! И раз я его вижу, то значит, я этот след точно снимал! Иначе я бы его не увидел! Но я, блин, без понятия, чей это след! А такого не бывает!

   - Может, у тебя глюки? – предположил Джакузи чуть насмешливо, и Валентин сверкнул глазами.

   - Иди ты!..

   - Ладно-ладно, - шифоньер примирительно поднял ладони. – Я в курсе, что ты – парень классифицированный…

   - Квалифицированный, - Валентин наклонил голову набок, словно в таком ракурсе след стал бы более понятен. – Я вижу его хорошо, значит, снимал не более суток назад. Что за фигня?! Как я могу смотреть на след и не знать, чей он?!!

   - Ну, ты же по работе с кучей народу общаешься. Может, просто забыл?

   - Как можно забыть принадлежность следа?!

   - Ну, - вкрадчиво произнес Джакузи, - в конце концов, ты же, все-таки, не настоящая гончая.

   - Если уж на то пошло, какая разница?! Гончие, хищники – любой, кто способен идти по следу, всегда знает, кому он принадлежит! Это все равно, что смотреть на руку и не знать, что это – рука!

   - А может, это след этого типа, которого Тура прислал?

   - Я не смог его разглядеть, так что и его след я видеть не могу. А этот – вижу.

   - Хм, - Джакузи озадаченно почесал затылок. – Может, какая-то аномалия? Ладно, но ты точно уверен, что этот след не принадлежит никому из тех, кто орет там за поворотом?

   - Точно. Никого из них в последние дни тут не было.

   - Ты сейчас держишь руку точно на следе?

   Валентин кивнул, и Джакузи наклонился ниже, почти уткнувшись носом ему в ладонь и с шумом втягивая воздух.

   - Пахнет пауком, - сказал он, выпрямляясь. – Очень слабо, но это определенно паук. И что-то еще… странный запах, какое-то месиво. В любом случае, все перешибает запах паршивого табака от твоих пальцев.

   - На что денег хватает, то и курю! – огрызнулся Валентин, убирая руку. Телохранитель снова наклонился, шевеля ноздрями, и маска медленно поползла с его лица, обнажая волчью суть угольно-черного цвета.

   - Ни хрена не понятно! – Джакузи оскалился, демонстрируя гигантские клыки. – Ладно, здесь точно был какой-то хищник. Правда, это ни о чем не говорит, это мог быть просто какой-то шумаровский приятель. Но как ты объяснишь…

   - Я не собираюсь пока ничего никому объяснять!

   - Утаишь информацию? – телохранитель неодобрительно покачал головой. – Это не по понятиям…

   - Я не могу утаить то, чего у меня нет. Это не информация – это хрень собачья! Мне нужно сесть в спокойном месте, восстановить весь свой график за прошедшие сутки и вспомнить всех, с кем я пересекался, - Валентин пристально посмотрел на него. – И лучше было бы, чтоб ты пока тоже об этом не болтал.

   - Мне все равно придется рассказать шефу. Но ты тут не переживай – думаю, он отнесется с пониманием, не дурак. Получается, - Джакузи задумчиво посмотрел на особняк, - этого типа видел только ты? Эксперт ничего не сказал про хищника.

   - Не факт, что он не соврал, - Валентин еще раз проследил взглядом странный след и провернул зрение. – Ладно, пошли в дом.

   Наклонившись, он выловил из прудика свой размякший окурок, швырнул его через ограду и двинулся к дому. Джакузи, кивнув, натянул маску и затопал рядом. Валентин кожей чувствовал все еще исходящее от него недоверие. Разве возможно снять след машинально и забыть про это? Следы всегда четко узнаваемы. Можно забыть чье-то лицо, но забыть след или искаженную суть невозможно, кем бы ты ни был.

   Воздух в просторном светлом холле еще не обрел прозрачность, на паркете растеклась гигантская грязная лужа, а на казавшихся совершенно неуместными здесь толстых колоннах, окруженных цветочными горшками, часть из которых была разбита, виднелись следы копоти. Широкая лестница убегала к площадке с огромным витражным окном, на которой тоже примостилось так много кадок с растениями, что это напомнило Валентину Стасин магазин, и, раздваиваясь, поднималась дальше на второй этаж. Резко пахло гарью и бензином и еще чем-то едко-химическим. У начала лестницы, прислонившись к широким перилам, стоял человек и что-то писал. При звуке шагов он поднял голову и уставился на вошедших, перестав писать. С раздраженным недоумением посмотрел на Джакузи, потом перевел взгляд на Валентина и ухмыльнулся.

   - А, здоров! Опять пришел учить нас работать?

   - Боже упаси, - отозвался Валентин, оглядываясь, - напротив, сам пришел поучиться, в моей практике столько пробелов, а любопытство – не порок.

   - А это кто? – человек кивнул на Джакузи.

   - Друг детства. В садик вместе ходили.

   - Ну, разумеется. Слушай, что за стремный мужик тут шарится?! Васильич велел не препятствовать, но, елки, подошел и прям обнюхивать меня начал – я уже собирался ему в морду дать.

   - А, это экстрасенс. У нас американскую методику работы собираются внедрять – не слышал?

   - Иди ты! – сказал собеседник. – А они нормальную зарплату не собираются внедрить заодно? – он махнул рукой на лестницу. – Вона, как люди живут – три этажа, сауна, бассейн, а я хатку на своих шести сотках пятый год строю. Кстати, наверх пока нельзя.

   - Не похоже, чтобы сильно горело, - заметил Валентин.

   - Да в основном горело там, - сотрудник махнул рукой на правую дверную арку, которая тоже была подкопченной. – Кто бы это ни сделал, в его задачи либо не входило полностью сжигать дом, либо он не сообразил, что неплохо бы хотя бы приоткрыть окна. Просто трупы бензинчиком сбрызнул и свалил. У Шумарова там кабинет барахлом забит почти до потолка – коллекции каких-то жутких кукол, зонтов, книги, все это задымилось и начало так вонять, что даже соседи учуяли, ну и забегали. А в соседнем помещении у него какое-то хранилище – то ли лекарства, то ли бог знает что, все это бабахнуло, окна вынесло, только к тому моменту уже пожарники подъезжали.

   - И много ль трупов?

   - Пока четыре.

   - Оптимистично.

   - Стараемся, - собеседник снова ухмыльнулся. – Вообще-то там шляться тоже нежелательно, пожарники разрешения пока не давали и вообще жутко матерились, когда мы сюда полезли. Но нас же подгоняют из-за того, кто был этот Шумаров, а на то, что там может на хрен все обвалиться, всем плевать. Можешь идти, коли охота, а я тут, пока получше не проветрится – вонища там жуткая!

   - Кто там сейчас?

   - Только фотограф, Тартарыч и этот экстрасенс. Вот если его чем-нибудь пришибет – я совсем не расстроюсь. Чего его Васильич сейчас-то притащил – приводил бы, когда мы уже отработаем! Я и вам-то не сильно рад.

   - Сожалею, что доставляем вам неудобства, - ровно произнес Джакузи.

   - А уж я как сожалею! – проворчал человек и снова занялся писательством. Валентин, отвернувшись, тут же провернул зрение и на сей раз странный след зацепил сразу – тот извивался прямо в арку и больше никуда не вел – оставивший этот след явно сразу занялся делом и по дому не бродил. Валентин прошел в арку и оказался в коротком коридоре, обрывавшемся еще одной аркой. Дверь, которая прежде преграждала вход, лежала на полу. Валентин осторожно вошел в комнату и невольно зажал нос – запах и в самом деле был нестерпимым. Здесь все еще царил дымный полумрак, хотя окна были распахнуты, а сорванные шторы валялись на полу грязными мокрыми кучами, и тела, которые лежали тут же, тоже походили на мокрые обгоревшие тряпки. Возле них на корточках сидел человек лет пятидесяти в потертом джинсовом костюме и черной кожаной кепке, еще один щелкал фотоаппаратом, ругаясь и разгоняя остатки дыма ладонью. Заведующий теплицей стоял перед длинными шкафами, большинство содержимого полок которых превратилось в бесформенные слипшиеся комки. На полу лежали опрокинутые стулья, массивный журнальный столик указывал ножками на закопченную вычурную хрустальную люстру, подвески которой едва слышно звякали, покачиваясь от ветра, который атмосферу в кабинете нисколько не улучшал. По мокрому ковру были разбросаны фрукты и разбитые стаканы, ближе к окну лежала пустая бутылка виски, и рядом с донышком притулилась оторванная кукольная голова в кокетливой шляпке, безучастно глядя в никуда уцелевшим глазом.

   - Стоять! – сказал при их появлении человек в кепке, резко повернув голову. – И руками ничего не трогать! Мы не закончили!

   Его глаза коротко вспыхнули густо-оранжевым, и маска на лице на мгновение дрогнула, обнажив острозубую лисью суть. Эксперт явно был очень не в настроении.

   - Здравствуй, Тартарыч, - сказал Валентин как можно вежливей. – Извини, что помешали.

   - Сколько еще человек придет – пятьдесят?! – сварливо осведомился эксперт. – У вас есть прожекторы?! Чертова люстра не работает, я ничего не вижу! Откуда возьмутся быстрые результаты, если я работаю на ощупь?! И могли бы хотя бы респираторы выдать – дышать невозможно!

   - Уже выветривается, - оптимистично заверил фотограф, прервав свою работу и жадно дыша в распахнутое окно. Эксперт перевел раздраженный взгляд на Джакузи.

   - Вы? Ожидаемо. Как здоровье Дмитрия Егоровича?

   - Следует рекомендациям, гуляет на свежем воздухе в хорошей компании… правда, не сказал бы, что компания прям очень хорошая, - пророкотал телохранитель.

   - А насчет излишеств в плане одалисок и коньячка есть подвижки?

   - Ну, с одалисками немного есть, а коньяк у него разве отберешь? – Джакузи философски покачал головой.

   - Так он свои нервы никогда не вылечит, - Максим Тимофеевич снова принялся разглядывать обгоревшие тела, что-то ворча себе под нос. Валентин удивленно взглянул на Джакузи.

   - Вы знакомы?

   - Пересекались на одном мероприятии, - обтекаемо ответил тот. – Максим Тимофеевич рассказывал о врожденных деформациях челюсти, было так интересно, я прям вообще ничего не понял.

   - М-да, - Валентин, глядя на дверной проем в дальней стене кабинета, по которой сквозь копоть тянулся широкий золотистый банальный меандр, сделал было шаг вперед, но эксперт, не поворачивая головы, тут же рявкнул:

   - Я же сказал не шляться!

   - Да? А почему он тогда стоит почти посередине помещения?! – Валентин махнул на Евгения Александровича, который, обернувшись, смерил его насмешливым взглядом.

   - Потому что он идиот! – огрызнулся Максим Тимофеевич. – И когда его в следующий раз притащат на место преступления, я буду категорически против! А быть против я умею!

   - Однако, коллега… - обиженно начал было Евгений Александрович, и эксперт резко взглянул на него провернувшимися глазами..

   - Я тебе не коллега! И раз ты сюда пролез – стой и не отсвечивай! – он наклонился и чуть повернул обугленную голову одного из трупов. Валентин открыл было рот, но тут сзади раздался громкий топот, и в кабинет, отпихнув его, просунулся товарищ подполковник, тут же закашлявшись и закрыв рот рукавом.

   - Господи!.. Ну что, Тартаров, уже есть что-то?! Какие выводы?

   - Я не делаю выводов на месте преступления, - проскрипел Максим Тимофеевич. – А пока здесь находятся третьи лица…

   - Хоть что-то конкретное ты мне можешь сказать?

   - Ну, - эксперт пожал плечами, - они мертвы.

   - Это Шумаров или нет?! – вскипело начальство. Тартарыч осторожно приподнял обгорелую руку осматриваемого покойника и продемонстрировал ему.

   - Видите это?

   - Что? – Олег Васильевич, наклонившись, прищурился. – Хм, у него что - шесть пальцев?

   - Мне доводилось встречать Шумарова. У него была полидактилия правой кисти – полноценный дополнительный средний палец – большая редкость.

   - Твою мать, значит, это, все-таки, он!

   - Я этого не утверждаю. Я просто сообщаю вам, что у данного индивидуума крайне редкий случай деформации кисти. Подобная наличествовала и у господина Шумарова.

   - Так… черт!.. так… Но это ведь несчастный случай, надеюсь? Яишенку неаккуратно жарили…

   - Все может быть, - Максим Тимофеевич меланхолично кивнул. – Если только эта яишенка отстреливалась.

   - Этого мне еще не хватало! – возопило начальство, но его лицо тут же озарилось новой надеждой. – Впрочем, вполне возможно, что это массовое самоубийство.

   - Вот у этого, - Тартарыч указал на соседа Шумарова, лежащего в причудливой изломанной позе, - дырка в переносице и дырка в затылке. Видимо, упорный был парень.

   - Так, мне этого достаточно, - Олег Васильевич кивнул Валентину. – Выметайтесь отсюда!

   - У нас еще есть время! – возмутился эксперт хищников.

   - А у меня еще есть погоны! Если вас тут застукают – у меня их не станет! Так что давайте!..

   - Серьезных людей расстроите, Олег Васильевич, - с нажимом сообщил Джакузи.

   - Мне… знаешь что?!.. – рявкнуло начальство и снова закашлялось. Валентин вкрадчиво произнес:

   - Пять минут, Олег Васильевич. Еще пять минут – и нас близко тут не будет.

   Тот посмотрел на него, потом на Джакузи и сказал сквозь зубы:

   - Если через пять минут вы все еще будете здесь – я вас лично расстреляю!

   - Только попробуйте мне испортить место преступления! – буркнул Тартарыч. Начальство метнуло на него яростный взгляд и отбыло, судорожно выдергивая из кармана застрявший телефон. Валентин тотчас, покосившись на фотографа, сейчас стоящего к нему спиной, провернул зрение, тщательно отсматривая безвестный полупаучий след, густо заполнявший комнату. Хищник провел здесь немало времени, активно перемещаясь в различных направлениях, отделить одно от другого было очень сложно, и Валентин, вглядываясь так, что в зрачках у него закололо, снова сделал шаг в кабинет.

   - Ты глухой или как?.. – начал было эксперт, но Джакузи поднял руку.

   - Ша, Максим Тимофеевич! – он кивнул Валентину. – Что?!

   - Вы что-то видите, молодой человек? – заинтересовался заведующий теплицей, отходя от шкафов, и Валентин тотчас передвинулся так, чтобы его лицо оказалось вне поля зрения эксперта хищников.

   - Отвернись-ка на минутку.

   - Зачем? – удивился тот.

   - Делай, что сказали! – повысил голос Тартарыч, и фотограф, недоуменно пожав плечами, послушно отвернулся. – В чем дело, Валь?

   - Не сказал бы, что я что-то вижу, - соврал Валентин, продолжая провернутыми глазами отделять друг от друга витки странного следа и одновременно втягивая ноздрями воздух, который казался настолько густым, что застревал в легких. – Но вот то, что я чую… Тартарыч, ты ведь хорошо ощущаешь запах горелых человеков?

   - Их тут четыре штуки, если ты не заметил.

   - Должно быть больше, - Валентин прошел по нескольким направлениям следа и, наконец, нашел то, что искал – излом следа впритык к полу, словно хищник здесь опустился на четвереньки, а потом встал и пошел к двери кабинета, уже больше никуда не сворачивая. Только вот в том месте, где странный след касался паркета, между началом этого движения и его продолжением была едва заметная нестыковка, и заметить ее можно было лишь очень сильно вглядываясь. След, уходящий от паркета в сторону двери был чуть более плотным и четким, чем тот, который к этому паркету вел. Хищник не опускался здесь на четвереньки. Скорее это выглядело так, словно в этом месте он провалился под пол, провел там где-то с час, а потом выбрался и вышел из кабинета. Валентин постучал по тронутому горелыми язвами узорчатому деревянному квадрату, потом провел ногтем по длинному шву, более широкому, чем те, что разделяли паркетины в других частях кабинета.

   - Похоже, там подвал, - Джакузи огляделся. – Как он открывается? Ручки нет, скрытый механизм… Где-то должен быть рычаг.

   - Найдешь его сейчас в этом бардаке! – тоскливо сказал Тартарыч, тоже осматриваясь. – Даже если там подвал, нам…

   - Наверное, там сейф! – обрадовано перебил его фотограф, продолжая послушно стоять спиной. – Надо найти! Если там куча зелени…

   - Или куча чего-то менее приятного. Валь, на это нет времени…

   Валентин отмахнулся, ощупывая взглядом кабинет, в котором рычагом могло оказаться что угодно. Его взгляд снова упал на левую часть украшенной меандром дальней стены, на которой почти не было следов копоти, что в сравнении с прочими стенами и общим бардаком в кабинете выглядело как-то издевательски. Валентин подошел ближе, всматриваясь в аккуратный геометрический орнамент. Один фрагмент немного отличался по цвету, золотистая краска здесь была тусклее, четкие линии узора казались смазанными, а белый цвет самой стены – словно захватанным, но поначалу его привлекло не это, а едва заметное пятно крови, словно кто-то прикоснулся к стене окровавленной ладонью. Это было именно пятно, а не брызги, и оно располагалось выше уровня его головы – слишком высоко, для того, чтобы предположить, что кто-то задел стену случайно. Вытащив из кармана перчатку, он надел ее и, встав на цыпочки, растопыренными пальцами аккуратно нажал на стену вокруг пятна, раздался легкий щелчок, и фрагмент узора, поддавшись, уехал в стену на несколько сантиметров. В тот же момент послышался громкий скребущий звук, и, обернувшись, Валентин увидел открывшийся в полу кабинета квадратный проем. Джакузи, едва не свалившийся в разъехавшийся люк, поспешно отскочил в сторону, потом наклонился и сообщил:

   - Есть лестница. И темно.

   - Лезть не советую, - произнес эксперт, тоном вкладывая во фразу прямо противоположный смысл. Валентин, встав рядом с жулановским телохранителем, разглядывающим уходящую в темноту узкую деревянную лесенку, выразительно посмотрел на коллегу, Тартарыч пожал плечами и перебросил ему небольшой фонарик. Включив его, Валентин направил тонкий луч света вниз, тот пробежал по ступеням и уткнулся в каменную плиту.

    - Отсюда не разглядеть, - Валентин надел вторую перчатку, сунул фонарик в зубы и, придерживаясь руками за края люка, осторожно спустился до середины лестницы. Повернул голову, отчего лучик запрыгал по стенам, взблескивая в выпуклых боках каких-то бесчисленных стеклянных емкостей, потом повел фонариком левее, протянул руку и нажал на попавший в круг света выключатель, прищурившись, когда в подвале вспыхнуло сразу несколько больших светильников, вмонтированных в стены.

   - О, свет! – провозгласил Джакузи, и лестница заскрипела под его тяжелыми шагами. Валентин быстро спустился, выключив фонарь и озираясь. Сверху долетел раздраженный голос Тартарыча:

   - Ну конечно, свет, он есть везде, только не там, где мне надо!

   Подвал был очень просторным, сухим и чистым. Судя по всему, он простирался под домом где-то на треть, и в его дальнем конце действительно стоял большой сейф, вдоль стен же тянулись бесчисленные стеллажи с рядами винных бутылок, мягко поблескивая в свете ламп. Джакузи, спустившись следом за Валентином, тоже огляделся и скептически улыбнулся.

   - Ну превосходно, ты нашел бухло! Где же куча трупов? – он протянул руку, взял бутылку с ближайшего стеллажа и с любопытством посмотрел на красную этикетку. – «Рубиновое Крымское», Массандра, 1963 год… Что-то не знаю такого.

   - Я же сказал – руками ничего не хватать!.. Покажи, - в люк свесилась голова Тартарыча. – Боже, сколько их там?! С шестьдесят седьмого это вино стало известно, как «Черный доктор», чтобы вы знали! Подайте-ка сюда эту ценную улику, уважаемый!

   Джакузи, хохотнув, протянул бутылку, и она мгновенно улетела, подхваченная экспертной рукой. Валентин же, нисколько не заинтересовавшись винным богатством подвала, продолжал оглядываться, втягивая носом воздух. След на сей раз опять появился не сразу, Валентин, зажмурившись, прижал основания ладоней к глазам и слегка надавил на веки, потом опустил руки и, проморгавшись, снова огляделся и на сей раз зацепил взглядом сизый шлейф, который колыхался над ступеньками, протягивался до середины подвала и исчезал в каменном полу. Где-то над головой надтреснутый голос эксперта хищников раздраженно вопросил:

   - Что там происходит?!

   - Ты все еще что-то видишь? – шепотом поинтересовался Джакузи, и Валентин, скривившись, тоже зашептал:

   - Даже если б не видел – тебе что – обоняние отшибло?! Пройди на середину подвала!

   Шифоньер, озадаченно приподняв брови, быстро двинулся в указанном направлении и, дойдя до центра подвала, резко остановился и обернулся.

   - Очень слабый запах… но, похоже, ты прав.

   - Под полом еще подвал, я уверен, - Валентин пошел вдоль стеллажей, заглядывая за них, - и на сей раз все должно быть гораздо проще. Видимо, он закрывается практически герметично. Ищи за шкафами!

   Джакузи кивнул и тоже принялся осматривать стены за стеллажами. Вниз опять свесилась голова Михаила Тимофеевича.

   - Какого черта вы там делаете?!

   - Нашел! – обрадовано провозгласил Джакузи и махнул Валентину. – Отойди к лестнице!

   Валентин одним прыжком оказался у первой ступеньки, одновременно открыв рот для упреждающего возгласа, Джакузи кивнул и потянулся за один из стеллажей. Что-то громко кракнуло, раздались металлическое жужжание и скрежет, пол возле сейфа вдруг просел и поехал в сторону, и из разверзшегося отверстия повалил густой едкий дым, стремительно заполняя подвал. Джакузи немедленно отчаянно закашлялся и Валентин, тоже кашляя, прохрипел:

   - Закрывай!.. черт!.. закрывай на хрен!..

   - Вашу ж мать! – с удрученным потрясением сказал Тартарыч у него над головой. Джакузи снова сунулся за стеллаж, чуть не повалив его, бутылки тревожно звякнули, опять раздался громкий щелчок, и плита двинулась обратно, отсекая выматывающийся из люка дым, который уже теснился везде, забивая свет ламп. Валентин, заслонив рот рукой, метнулся вперед, на звук кашля, нашарил телохранителя в сизом полумраке и потянул его к лестнице. Вдвоем они кое-как поднялись обратно, дым вытянулся вслед за ними и начал лениво расползаться по кабинету.

   - Зовите бригаду обратно! – Валентин, снова закашлявшись, согнулся, схватившись за грудь. – Надеюсь, они еще не уехали!.. На кой черт ты его открыл?!..

   - Ты же сказал… - начал было Джакузи смущенно, утирая слезящиеся глаза.

   - Я сказал найти рычаг, я не сказал за него дергать!

   - Обычно рычаг именно с этой целью и ищут!.. И я через платок брался, если ты об этом.

   Валентин махнул рукой и огляделся. В кабинете их сейчас было только трое - фотограф исчез, заведующий теплицей тоже пропал.

   - Где эксперт хищников?

   - Слинял, - Тартарыч потянул носом и скривился. – Да уж, теперь и я чую… и как ты унюхал, сквозь два пола-то?!.. Ну, сейчас бригада мне тут все окончательно расхреначит! Пошли отсюда! Черт бы тебя подрал с твоим нюхом и любопытством – ты мне, судя по запаху, работы добавил до завтрашнего вечера. Сейчас Женьку вызову из отгула – вот он счастлив будет! Подвалы, катакомбы… чем этот Шумаров тут вообще занимался?!

   - Чем бы ни занимался, он явно не хотел это никому показывать, - Валентин обернулся от двери к задумчиво притормозившему посреди кабинета коллеге. – Тартарыч, даже не думай. Черт с ними, с бутылками!

   - Это спасательная операция!..

   - Идем! – Валентин, потянувшись, ухватил эксперта за рукав и потянул из кабинета. – Слушай, что же делать?! Мне теперь необходимо остаться и все осмотреть, когда потушат, а Васильич…

   - С Васильичем разберемся, - Тартарыч вытащил телефон, - сейчас позвоню кое-куда!..

   - И я позвоню, - сообщил Джакузи, на ходу извлекая трубку из кармана куртки. Валентин, еще раз откашлявшись, рассеянно посмотрел перед собой и пробормотал:

   - Тоже, что ли, кому-нибудь позвонить?..

***

Валентин посмотрел на часы, потом на свое расплывающееся отражение в пруду, на бортике которого он сидел, и сунул в зубы очередную сигарету, от которых уже першило в горле. Прошло больше часа с тех пор, как они сюда приехали, и он подумал, что самые нетерпеливые из хищников, возможно, уже разъехались. Эксперт хищников точно отчалил – машина адвоката, стоявшая недалеко от ограды, пропала. В доме уже было полным-полно народу, то и дело из распахнутых дверей доносилась высокопоставленная ругань, но на него и Джакузи, который, отойдя за один из прудиков, снова говорил по телефону, пока никто не обращал внимания. Воспользовавшись этим, Валентин позвонил старшей сестре и теперь мысленно прокручивал в голове их разговор. К его негодованию, Геля, хоть ее голос в трубке и был потрясенным, разволновалась не так сильно, как он ожидал.

   - Ну, даже если и узнает – что он будет с этим делать? – спросила она, и Валентину пришлось крепче прижать трубку к уху, чтобы расслышать ее слова, заглушенные гулом голосов и телефонным пиликаньем – сестра работала в кредитном отделе местного банка, где была на хорошем счету. – Это раньше он был для нас опасен, а сейчас куда он побежит с этой информацией? Комитета больше нет, а среди нынешних гончих он считается государственным преступником. Тебе не пришло в голову, что теперь как раз ему следует от нас прятаться? Как бы то ни было, я не собираюсь из-за этого сидеть под кроватью. И Юська тоже вряд ли будет. Набегались в свое время – хватит! Да, я была бы счастлива своими руками башку оторвать этой мерзкой твари, но раз ты говоришь, он на местного криминала работает, лучше к нему не лезть. Не факт, что он вообще тут останется. Слышишь, Валь? Не лезь к нему! А вот дяде Сереже сообщи обязательно! Не понимаю, как так вышло… он же сказал, что этот козел мертв!

   - Все ошибаются… Гель, и все равно, вы давайте поосторожней, вдруг где наткнетесь… Не шляйтесь особо.

   - Я тебе сказала – я не собираюсь из-за него срочно переделывать свою жизнь! Как жила – так и буду жить! И не забудь, что вечером мы идем в ресторан!

   - Геля, ну какой ресторан?! Мне не до посиделок, да и не любитель я Юськиного пиликанья! То Стася с утра с этим, теперь ты еще! У меня тут серьезные дела…

   - Серьезные дела у тебя сегодня с нами в ресторане! – отрезала Геля непреклонно. – У твоей сестры там сегодня не только выступление, но и день рождения – ты совсем уже ни черта не помнишь со своей работой?!

   - Ах, елки!.. – простонал Валентин, стукнув себя телефоном по лбу, потом снова переместив его к уху. – Почему Стаська мне не напомнила?!

   - Перестань делать из нее свой личный календарь! И обязательно сообщи дяде Сереже, он лучше знает, как поступить. А прятаться я не буду! А если наткнусь на этого урода на улице – глотку ему выдерну!

   - Где ты нахваталась таких выражений?

   - Я в кредитном работаю – забыл?

   Сейчас, крутя телефон в пальцах, Валентин раздраженно думал, что со временем, пожалуй, Геля стала слишком беспечной – и это несмотря на то, что смерть отца и стрельбу в Паисиевке она пережила тяжелее его и Юськи, хоть и старалась не подавать вида, и иногда словно застывала, хотя большей частью была жизнерадостной и ослепительно-яркой, как пламя. Если Юська все время отдавала своей скрипке, то Геля больше интересовалась танцами, что полностью соответствовало ее характеру, и, хотя Валентин не был особым поклонником этого искусства, его огорчило, когда сестра внезапно напрочь рассорилась со своим партнером и бросила танцевальную школу. Ему казалось, что Геля опять начинает застывать и, не сильно интересуясь будущим, слишком часто смотрит в прошлое. Может, это была и не беспечность. Может, ей просто начинало становиться все равно. А это уже вообще никуда не годилось.

   Он набрал последний известный ему телефон Сергея и, с усилием нажимая на кнопки, написал «Привет», но тут же стер. Покусав губы, набрал «Срочно нужен…» и опять стер, хмурясь. С одной стороны, Евгений Александрович был теперь фигурой не того масштаба, чтобы Таран бросал все свои дела и ехал сюда. Но с другой стороны, если Сергей решит, что опасность для них существенна, да и негоже оставлять что-то незаконченным – он ведь приедет один, без Отряда, потому что вызывать Отряд пока никаких поводов нет. А у Туры связи и куча людей. И если он будет против умерщвления своего нового эксперта, Сергей вряд ли с ним справится. Таран был очень сильной и опытной гончей, но в данном случае этого было недостаточно.

   - Но ведь с ним же буду я… - пробормотал Валентин, и Джакузи обернулся.

   - Что ты сказал?

   - Говорю, не отсвечивай! То, что нас отсюда до сих пор не поперли, еще ничего не значит! Чего ты вообще все еще здесь? Все ж увидел.

   - Ну, во-первых, не все, - отозвался тот, зайдя за бамбуковые заросли. – А во-вторых, шеф велел вернуться вместе с тобой.

   - Боится, что я мимо проеду на большой скорости? У меня там напарник остался.

   - Боится, что ты весь такой из себя наблюдательный можешь и не доехать.

   Валентин, скептически улыбнувшись, снова защелкал кнопками телефона.

   «Винни-Пух жив. Позже наберу»

    Отправив сообщение, он рассеянно постучал трубкой по колену, потом сунул было ее в карман, но в этот момент телефон пиликнул, и Валентин дернул его обратно, уставившись на дисплей.

   «Жду».

   Ответное сообщение было деловым и лишенным всяких эмоций, и Валентин подумал, что, наверное, ему было бы проще, если б Сергей написал «Да ладно!» или «Как?!» или «Что за хрень ты несешь?!» Таран что-то подобное предполагал? Или ему просто, как обычно, было некогда, и он не тратил времени на слова. Валентин внезапно разозлился, но ему тут же стало стыдно, он, чертыхнувшись в свой адрес, встал, и тут из дверей особняка выглянул Максим Тимофеевич и поманил его.

   - Валь, нужно, чтоб ты это увидел.

   - И я увижу, - прогудел жулановский телохранитель, с треском выплывая из бамбука. Тартарыч посмотрел на него холодно.

   - А вот это уже перебор. Вы здесь и так слишком долго. В конце концов, не ваш хозяин тут парадом командует.

   - Уверены? – Джакузи ухмыльнулся. – К тому же, я теперь тут от хищников единственный эксперт.

   - Эксперт от хищников должен иметь внешнюю службу, здесь не ярмарка! А сегодня то этот клоун, теперь вы еще!

   - Я передам ваше негодование…

   - Я вас своим негодованием не прикрою! Ждите здесь! – буркнула гончая и, повернувшись, нырнула обратно в дом. Валентин двинулся следом и в прихожей чуть не налетел на одного из коллег, который словно свалился откуда-то сверху.

   - Тартарыч, а ты в кабинете закончил?

   - Я скажу, когда можно забирать, - отмахнулся эксперт.

   - Я не об этом. Соседи говорят, сюда часа четыре назад телка прикатила на «опеле», ей ворота открыли… и я хотел узнать…

   - Один из трупов в кабинете женский. Возможно, у Шумарова была срочная деловая встреча.

   - Деловая, ага, в пять утра, - ухмыльнулся собеседник. – Знаем мы…

   - Я не был близко знаком с Русланом Иосифовичем, но, по слухам, он не особо интересовался женщинами, - сообщил эксперт.

   - Хм, не повезло!

   - В чем? Думаешь, если б он баб любил – горел бы медленней? – эксперт раздраженно отвернулся, и Валентин спросил:

   - А машина?

   - В гараже нет, возле дома тоже, а как она уезжала – соседи не видели.

   - А почему видели, как приезжала? Чего их на улицу вынесло в пять утра?

   - В доме музыку врубили на всю округу, они собрались идти ругаться, но пока собирались - машина приехала, и минут через пять музыку выключили. Они говорят, такие дискотеки – не в его характере. Значит либо были две бабы, либо на «опеле» уехал кто-то другой. Сосед сказал, эта баба выглядела как лошадь… ну образно… или водила, как лошадь – я не очень понял.

   - Вот тут я тебе ничем не помогу, - Тартарыч потянул задумавшегося Валентина за рукав, - от лица ничего не осталось.

   - В нижнем подвале была вентиляция? - поинтересовался он, опустив голову и обходя группу людей, разговаривающих на повышенных тонах. – Судя по запаху, горело давно и качественно, тогда почему…

   - Да, вентиляция была, с хорошим притоком воздуха, и тот, кто там все поджег, еще и стащил туда часть барахла из кабинета, не поленился. Ребята еще работают, и пока ничего не могу сказать точно, но явно было три источника – нижний подвал, кабинет и комната с препаратами – она пострадала сильнее всего. Не знаю, что он там хранил, но система вентиляции здесь автоматизированная, от взрыва произошел сбой, и подвал от системы оказался отрезан. Пожар превратился в тление, и пока вы, умельцы…

   - Да, да, я понял. Сколько там было людей?

   - Точно пока сказать невозможно… я даже не знаю, когда это будет возможно, - эксперт понизил голос до шепота. – И я пока не уверен, что это люди.

   - Животные? – удивился Валентин. – Ферма в подвале? Или возил экзотику для любителей? Или господин Шумаров был еще и зоофилом?

   - Нет, анатомия тел большей частью человеческая…

   - Как это большей частью? А меньшей чья? Я прямо почти слышу тот мотивчик из «Икс-Файлз»…

   - Не смешно! – буркнул Тартарыч. – Сейчас сам увидишь.

   Они вошли в кабинет, людей в котором теперь было втрое больше. Два человека, присев возле покойного больничного благодетеля, глубокомысленно разглядывали его аномальную кисть и негромко переговаривались. Один из них, бросив взгляд на вошедших, поинтересовался:

   - А это еще кто?

   - Стажер мой, - невозмутимо ответил Максим Тимофеевич, - мне сейчас все руки нужны, может, тоже желаете поучаствовать? - Тартарыч кивнул на люк и прошипел. – Быстрее!

   Валентин проворно скользнул по лестнице, не касаясь руками перил. В винном погребе, где воздух уже снова был относительно прозрачным, фотограф, самозабвенно снимавший бутылки на стеллажах в разных ракурсах, нетерпеливо развернулся им навстречу. Валентин заметил, что в аккуратных бутылочных рядах появились заметные прорехи.

   - Когда уже можно вниз?

   - Пока небезопасно, тут фотографируй.

   - Так а вы чего тогда туда лезете?! – возмутился фотограф, наблюдая, как Валентин, подойдя к отодвинутой каменной плите, заглядывает вниз.

   - Я - потому что мне надо убедиться, что тебя можно туда запустить, - Тартарыч кивнул на Валентина, - а он – просто ненормальный. Валь, пару минут – не больше, иначе задохнемся, - эксперт, наклонившись, прошептал ему на ухо: - Света там нет и фонарь нежелателен. Осторожней – часть ступенек сгорела.

   Валентин оглянулся на фотографа, который снова навел камеру на один из стеллажей, провернул зрение, медленно спустился до середины узкой деревянной лестницы и резко остановился, зажав рот и нос ладонью – смрад был таким густым, что казался почти осязаемым. Подвал был таким же просторным, как и винный погреб, только потолки здесь были пониже. В воздухе еще висел слабо шевелящийся дым, а пол покрывал толстый слой черной жижи, и в ней вповалку лежали тела, словно погибшие при кораблекрушении, выброшенные на берег волнами. У одной из стен стояло несколько железных ведер, тут же валялись груды мокрого обгоревшего тряпья. Наскоро обмахнув подвал взглядом, Валентин обернулся к эксперту.

   - Выглядят вполне как люди.

   - Ближе посмотри.

   Валентин одним прыжком перемахнул через сгоревшую часть лестницы, и под его ногами громко чавкнуло. Он мысленно ругнулся – в голове промелькнула мысль, что кроссовки теперь придется долго отмывать – и тут же погасла, когда его взгляд зацепился за металл на вытянутых руках ближайшего тела.

   - Наручники?

   - Не на всех. Возможно, на части из них были веревки или их держали под препаратами.

   Валентин еще раз огляделся и вздрогнул. Некоторые скрючившиеся на мокром полу тела были маленькими. Ужасающе маленькими. Он бессознательно сделал шаг вперед, Тартарыч грациозно приземлился рядом с ним, и Валентин обернулся навстречу его пронзительным ярко-оранжевым хищным глазам. Он видел, как поблескивают клыки эксперта, вылезшие из-под его губ, и ощущал, как у него самого маска стремительно сползает с лица, а сердце судорожно дергается от болезненной ярости.

    - Многие тела сильно припеклись друг другу, разделять я их пока не могу, поэтому трудно сказать что-то определенное, но по предварительному осмотру – девять мужчин, шесть женщин и четверо детей. А теперь смотри сюда, - Максим Тимофеевич присел и осторожно приподнял скованные запястья одного из тел. Валентин опустился рядом на корточки, глядя на обгоревшие пальцы, часть из которых были вполне стандартными, а часть – неестественно вытянутыми, с длинными черными когтями, загнутые концы которых смотрели в разные стороны. Одна ладонь выглядела нормальной, а вторая была бесформенной, будто растеклась, как нагревшийся воск, приняв произвольные нелепые очертания. Эксперт приподнял руки выше, продолжая держать их за запястья, и конечности податливо прогнулись, точно в них вовсе не было костей.

   - Какого черта?! – прошептал Валентин и перевел взгляд на голову трупа, которая сзади выглядела странно плоской. Тартарыч аккуратно уложил мертвые руки на пол, Валентин медленно потянул тело за плечо, переворачивая, и невольно отдернулся, когда к нему обернулось черно-красное спекшееся лицо с обгоревшей перекошенной ухмылкой. Как и ладонь, кости черепа выглядели так, словно растеклись и потом вновь застыли, одна глазница, ненормально огромная, сместилась почти к линии лба, другая, напротив ставшая крохотной, съехала на скулу, а челюсти, сдвинувшись в стороны относительно друг друга, словно выворачивались наружу, и тонкие зубы торчали вперед, точно закопченные иглы. Валентин убрал руку, и тело повалилось в прежнее положение, едва слышно стукнув обгоревшим лбом о каменный пол, точно прося его не беспокоить.

   - Они все такие, - негромко сказал Тартарыч за его спиной. – Все до единого.

   Валентин чуть повернулся, и его взгляд упал на крошечное тельце, лежавшее на боку у стены в спящей позе. И без того изуродованное огнем лицо было таким же жутко-деформированным. На тонкой шее поблескивала золотая цепочка с маленьким крестиком, влипшим в ключицу.

   - Как вышло, что они умерли сутью наружу? – глухо спросил он. – Они все были вывернутыми?

   - Тогда была бы видна вся их искаженная суть. А мы видим лишь куски, - эксперт тоже встал. – И дети… я бы еще мог поверить в вывернутого подростка, но дети в таком возрасте…

   - Значит, здесь держали молодых хищников? Которые пробудились только недавно?

   - Сколько тебе было, когда тебя разбудили, Валь? – сверкающий хищный взгляд Тартарыча стал настолько мягким, насколько это было возможно. – Четырнадцать?

   - Одиннадцать.

   - Черт!.. Ты ведь наблюдал за собой?

   - Постоянно, - Валентин отвернулся и медленно пошел в глубь подвала, осторожно обходя согнутые ноги и судорожно вытянутые руки мертвецов.

   - Искажения сути кажутся хаотичными поначалу, и все же, эти искажения уже подчинены некой системе, которая формирует ее дальнейший облик. Ведь суть часть тебя – и от тебя зависит, от твоих поступков, от твоего голода. Но это, - эксперт обвел рукой подвал, – это не искажение. В этом не угадывается никакой системы. Если тебе на голову упадет кирпич, ты получишь травму, соответствующую его весу, размеру и скорости падения, но продуманного смысла и системы, связанной с твоим душевным состоянием, в этой травме не будет. И, в любом случае, с их смертью суть обязательно вернулась бы под маску, может, остались бы какие-то мелкие, почти незаметные детали, но не более. А они все мертвы, как это ни прискорбно.

   - Хочешь сказать, это больше похоже на повреждение, а не на искажение? – Валентин наклонился, разглядывая какой-то бесформенный обугленный предмет, валяющийся у стены, потом ногой выковырнул из-под груды тряпья закопченную алюминиевую миску.

   - Они не выглядят искаженными. Они словно расплавились. И виной тому однозначно не огонь и не химия.

   - Что ты сказал?! – Валентин резко обернулся.

   - Ну, ты ведь тоже об этом подумал, когда увидел их, - Тартарыч пожал плечами. – Это было слишком отчетливо написано на твоей физиономии. У каждого поста в каждом городе есть памятка о признаках появления хамелеонов, другое дело, что в них практически никто не верит. Вживую хамелеона видели лишь несколько комитетских, и они даже толком не поняли, на что смотрят, к тому же, они давно покойники. Даже я не особо в них верю, но, в отличие от прочих, я знаю, кто ты и кто твой друг и наставник, и мне известно, что фантазерством и галлюцинациями он не страдает. Но даже он о признаках помещения мертвой сути в баиньку знает только с чужих слов. Своими глазами он этого не видел.

   - И все же, это очень похоже на то, что тогда выболтал ему Бреннер. Другого объяснения я просто не вижу, - Валентин встал. – Это были не хищники и не вывернутые. Просто обычные баиньки, из которых хамелеон пытался сделать порченую еду для хищников, чтобы потом создать из них еду для себя. И у него ничего не получилось. Видимо, это просто тренировка. У него нет опыта. Возможно, это тот мальчишка из нашего двора, который тогда пропал вместе со всей своей семьей.

   - За шестнадцать лет он мог бы уже этот опыт приобрести, - с сомнением заметил эксперт. – И почему его принесло обратно?

   - Может его кормила стая, и что-то случилось… Хотя, ты прав, вряд ли он бы сюда вернулся, - Валентин, не выдержав, пнул бесформенный пластиковый ком. – Магнитофончик… даже музычку включал им, сука!

   - Полагаешь, Шумаров был поставщиком городских хищников? – негромко спросил Тартарыч.

   - Определенно. Подвал с хорошей вентиляцией, матрасы, миски для еды, ведра для отходов. Вряд ли это первая партия. Только на этот раз кто-то использовал его поставку не по назначению. Понятно, почему на нашу встречу прибежало столько хищников. Клиенты волнуются. Убийство успешного бизнесмена, даже если он и хищник – не такое уж специфическое событие, нам могли вообще ничего не предъявить и не назначать экспертизу. Но то, что прибывшая сюда гончая может вскрыть деятельность их поставщика, возможно их волнует меньше того предполагаемого факта, что здесь побывал кто-то из них и все испортил.

   - То, что этот тип устроил пожар здесь, объяснимо, - Тартарыч откашлялся, - но зачем было поджигать тела в кабинете? Если он не хотел, чтобы их опознали, начал бы с того, что отрубил Шумарову руку.

   - Шумаров был хищником, возможно, и остальные убитые тоже. Думаю, он их съел. Сергей говорил, что когда выдираешь суть, это может быть слишком заметно. Решил не оставлять следов. А это значит - минимум одна мертвая суть сейчас гуляет по городу, и если этот хамелеон совсем безголовый и рискнет ее использовать, его можно будет засечь. Я поеду в архив - я Шумарова не просматривал, - Валентин еще раз огляделся. – Домовладельца с командой вывозите, а вот этих бедняг, как ты понимаешь, отправлять никуда нельзя.

   - Естественно, - эксперт фыркнул, - наш танатолог умом поедет. Но парочку тел посохранней надо забрать к себе, чтобы точно быть уверенными… хм-м… в диагнозе – и в качестве доказательств для Отряда. Ты сам позвонишь?

   - Да. А ты тогда вызывай вашу группу. Жаль пожарных – ребята, как выяснится, зря работали, - Валентин, подойдя к лестнице, не выдержал и снова обернулся. – Уже никак не узнать, кем они были. Черт, жили себе люди, а какая-то тварь…

   - Такое происходит сплошь и рядом, - философски произнес Тартарыч. – Только выглядит иначе… Будь осторожней, Валь. Думаю, тем, кто ждет результатов осмотра, очень интересно, нашел ли ты шумаровский подвальчик. Шумарова за такие художества списали бы без вопросов, но он уже мертв, а вот с его покупателями сложнее… Мы не можем ежедневно просматривать всех участников соглашений, а вот избранных – вполне, и, думаю, они не обрадуются, если их посадят на предельно жесткую диету с угрозой списания в случае нарушения или вообще запретят охотиться.

   - Приезду Отряда по причине убийства гончей они бы обрадовались еще меньше.

   - Ну не все из них настолько умны.

   - Тот же Жулан мне дураком не показался… Ты настолько хорошо его знаешь, что даже даешь ему медицинские рекомендации и свой след – его гончей?

   - Забродин – опасный человек, - задумчиво ответил эксперт. – Жестокий, неглупый, расчетливый и злопамятный. Крайне злопамятный. При этом обычно хорошо умеет держать в себя в руках, что при характере его сути – редкость, и располагать к себе людей. Вообще-то я был рад, что он поддержал соглашения. Если его интересует порядок в городе, он будет этому способствовать наравне с гончими… разумеется, до тех пор, пока ему это выгодно. Он из тех, для кого деньги важнее, чем голод.

   - Звучит парадоксально, - сказал Валентин и взметнулся на лестницу, миновав прожженные провалы. – И при этом он самоуверен настолько, что держит гончую в личных телохранителях?

   - Многие гончие теперь работают в охране у хищников.

   - Но не многие пользуются личным доверием своих хозяев. А что у него там с нервами?

   - Психовать начал иногда, срываться, и ему это не нравится.

   - Это мне знакомо. А почему эксперт Туры так злобно на тебя таращился, когда я пришел?

   - Он явно бывший жандарм или инструктор, и его попытка снять мой след была крайне профессиональна, - Максим Тимофеевич тонко улыбнулся. – Но неудачна. Я ведь тоже бывший жандарм, и годы на мое чутье и способности не повлияли.

   Выйдя из особняка, Валентин огляделся, не сразу найдя Джакузи. Поначалу у него мелькнула надежда, что жулановский телохранитель решил отменить свое ожидание и отправился обратно пешком, но прежде, чем он успел зацепить его след, обнаружил шифоньера возле одного из прудиков – тот, присев на камни, смотрел на сложное многоярусное сооружение шиши-одоши так, словно пытался разгадать некую тайну мироздания. Почувствовав взгляд Валентина, он тотчас вскочил и, с неожиданным для таких габаритов изяществом скользнул к нему, осуждающе сказав:

   - И все-таки они жутковатые.

   - Это просто бамбук и вода, - Валентин вытащил сигареты, обнаружил, что пачка пуста и, зло смяв ее, сунул обратно в карман. Джакузи протянул ему свои.

   - Много там оказалось народу?

   - Много, - Валентин, кивнув, вытащил сигарету и вернул пачку. – Тебе нужна конкретная цифра?

   - Слова «много» мне вполне достаточно, - необидчиво ответил жулановский телохранитель. – Шеф нас ждет. Сказал, все собрание переместилось дальше по левому повороту, двое хищников уехали, а ваш коллега сильно нервничает.

   - Он всегда нервничает. У меня к твоему шефу есть вопросы.

   Джакузи приподнял одну бровь, и на его широкое лицо набежала тень.

   - И ему эти вопросы не понравятся?

   - Они и мне не нравятся, - Валентин, прищурившись, проследил взглядом странный отпечаток отсвета сути, все еще тянувшийся от ворот к дому. Мог ли это быть след хамелеона? Вполне. Но тогда, получается, он за последние сутки встретил хамелеона, незаметно для себя и, возможно, для него снял с него след и даже этого не понял. Это уже ни в какие ворота не лезло!

   Протолкавшись сквозь толпу у забора, к которой теперь присоединились и журналисты, сильно отвлекавшие на себя внимание оцепления, Валентин кое-как добрался до своей машины, увернувшись от микрофона одного из репортеров, обрадованно прыгнувшего было ему навстречу. Разворачиваться он не стал, а повел «тойоту» вниз по дороге, объезжая квартальчик с другой стороны. Какая-то юная девица, величаво выруливавшая из ворот одного из особняков по соседству на белоснежном сверкающем «лендровере», посмотрела на его машину с презрением и нажала на клаксон, требуя уступить дорогу. Валентин, не обратив внимания на требование, проехал, не сбавив скорости, краем глаза приметив в зеркале заднего вида известный жест, который девица негодующе демонстрировала ему вслед из открытого окна.

   - Люди разучились быть вежливыми, - меланхолично пробормотал Джакузи, что-то разглядывая в своем телефоне. – Таким иногда хочется стрельнуть в голову, но это же их все равно ничему не научит.

   - Ты ведь помнишь, что я не только на посту работаю?

   - Да-да, я понимаю, что это незаконно.

   Все хищники теперь расположились в небольшом ивовом скверике неподалеку от магазинчика со странным названием «АДРАЙ», на которое Валентин посмотрел озадаченно, но тут же решил, что после «д», видимо, раньше присутствовала буква «и» или дефис, которые попросту отвалились. Хищники взволнованно толкались под ивами и галдели, поглядывая на провинившегося баламута, который, растеряв весь свой боевой задор, лежал на спине у одной из ив, теперь выглядя еще более помятым и унылым. На груди у него, как на лавочке, сидел Паша и раздраженно курил, изредка пихая баламута локтем. Жулан же стоял в отдалении у ворот одного из небогатых домишек, щелкал семечки и болтал с какой-то короткоюбочной особой, которая кокетливо хихикала. Завидев подъезжающую «тойоту», хищники замолчали и уставились на нее с выжиданием, Паша облегченно вздохнул, на всякий случай еще раз двинув баламута локтем, а Жулан развернулся и направился к скверу. Особа смотрела ему вслед с сожалением.

    - И где же ваш эксперт? – насмешливо спросил Валентин, открывая дверцу и вылезая из машины. Участники заседания покатились на него, продолжая галдеть, и Валентин на всякий случай сунул руку за полу куртки. Джакузи тотчас оказался рядом, точно телепортировавшись из своего кресла, а между Валентином и прочими хищниками вдруг возникли несколько крепких индивидуумов, уступавших по габаритам Джакузи, но выглядевших достаточно внушительно. Хищники чуть отступили, некоторые спрятались за своих телохранителей, а Валентин удивленно осмотрелся, потом взглянул на подходящего Жулана, который тут же сделал вид, что не имеет к этому событию никакого отношения.

   - Он уже уехал, - сообщил один хищников, разочарованно блеснув болотно-зелеными глазами. – Сказал, что никаких признаков охоты он не обнаружил. И никаких следов ни одного из нас.

   - Как странно, - Жулан снова сунул руки в карманы. – Даже моих? Даже визитки моей не нашел? Даже признательной исповеди моих киллеров, которую они забыли на столике? Какой халтурщик!

   - Дмитрий Егорович, вас никто и не обвинял, - сказал какой-то паук, выглядывая из-за своей охраны. – Мы просто хотели прояснить ситуацию.

   - Яснее она особо не стала, - Валентин задумчиво оглядел собрание. – Ни возле дома, ни в доме никто из гончих не охотился. Запах хищников в доме есть, но без следов я не могу сказать, друзья это его там побывали или убийцы. И если причина кончины вашего собрата – стандартные разборки из-за бизнеса, я, как постовой, тут вам ничем не помогу – ждите официального окончания следствия…

   - Которое, вероятней всего, никогда не наступит, - ехидно заметил мясник.

   - Но бизнес бизнесу рознь. Может, вы сами можете прояснить ситуацию?

   - Вы это о чем? – поинтересовался паук в сером костюме и ярко-синей рубашке, известный Валентину, как владелец одного из местных автосалонов. – Вы что-то обнаружили?

   - А должен был?

   - Я не знаю… - паук смутился. – Почему вы меня разглядываете? Я уже являл вам суть и я ничего не нарушал.

   - Ну, тогда вам и беспокоиться не о чем, - Валентин медленно переводил взгляд с одного хищника на другого, некоторые зло проворачивали зрение в ответ, другие начинали с усиленным вниманием разглядывать окрестности. – Так что – есть еще что-то, о чем мне следует знать? Шумаров был законопослушным стервятником, благодетелем и вообще прям молодец? - Валентин помолчал. – Что ж, пост к данному происшествию отношения не имеет – это подтверждено обеими сторонами, равно как и посторонние охотники и дикие гончие. Никто из вас в доме жертвы в последнее время не был. А прочие хищники – и не предъявлявшие обвинений, и просто не участники соглашений – меня не касаются. Все правильно?

   - Ну… вроде да, - неохотно ответило собрание.

   - Тогда все свободны. Кстати, - Валентин хлопнул себя по карману, но вспомнил, что сигарет нет, - вы слышали про такой город – Лукашки? Это немного западнее Твери. Там гончие и хищники не договорились, и гончие ушли из города. Зеленая зона – кто угодно может охотиться на кого угодно – и всем плевать, кроме внешней службы.

    - Кайфово! – хрипло сказал лежащий Захар, и Валентин кивнул.

    - Да, хищники, державшие город, там были в основном наподобие тебя – отмороженные, с приличным боезапасом, уверенные, что могут завалить кого угодно. А потом туда пришла дикая стая. Большая. Охота таких стай растягивается на несколько дней, иногда недель. И когда она покинула город, знаете, сколько хищников там осталось? – он сложил большой и указательный палец в кольцо. – Ноль. Знаете, сколько осталось в живых их родственников, которые имели несчастье в тот момент находиться с ними в одном доме? – Валентин снова продемонстрировал кольцо из пальцев. – Ноль. Лукашки в тот год били все рекорды страны по пожарам и пропавшим без вести. Теперь этот город уже несколько месяцев в белой зоне. Там нет ни одного неспящего. Наверное, милое стало место.

   - Зачем вы нас запугиваете?! – возмутилась прожора-хозяйка элитного салона красоты.

   - Я просто рассказываю вам новости, - Валентин махнул Паше. – Отпусти его.

   - Это как так-то?! – возмутился коллега. – Он же за стволом тянулся!

   - Ну не дотянулся же. Пожил часик под списанием, проникся немного, а? – Валентин наклонился, глядя на Захара. – Проникся? Или все уже без толку?

   - Я больше не буду, - заверил баламут. – Я и не собирался стрелять. Просто старые привычки. Я нервный. У меня есть справка. Даже три.

   - Вставай, - Валентин выпрямился, и Паша, поднявшись, зло прошелестел:

   - Сородича выгораживаешь?! Я пожалуюсь на пост! Я его тут караулил больше часа, жизнью рисковал!..

   - Ну, сидя так близко от его зубов, ты рисковал больше задницей. А я тогда пожалуюсь, что ты подчинился требованию хищника и взял самоотвод от посещения места экспертизы, отправив вместо себя его человека.

   - Но ведь ты же сам сказал…

   - Я ничего не говорил, - Валентин невозмутимо покачал головой, глядя, как помятый Захар по частям поднимается с земли. – Ты сам принял это решение, забыл?

   - Сука! – прошипел Паша и отошел к машине. Жулан искренне рассмеялся, а баламут, нежно ощупывая челюсть, проскрипел:

   - Так это – ствол-то верни!

   - А за тортиком тебе не сбегать заодно?

   - Я люблю с малинкой.

   - Я тебе челюсть сейчас доломаю.

   - Ладно, все, все, - Захар понял ладони, - я понял, был неправ, чего сразу по морде?! – он дружелюбно кивнул мяснику. – Пока, Дим.

   - Адьес, - спокойно ответил Жулан и, заметив слегка озадаченный взгляд Валентина, пожал одним плечом. – Он баламут, не умеет по-другому себя вести. Думаю, тебе это знакомо.

   - Отойдем на два слова? Наедине.

   - А можно без фамильярности? – голос мясника чуть попрохладнел, и Валентин развел руками.

   - Ты же сам первый начал.

   - Да? – Жулан взглянул на Джакузи, и тот кивнул.

   - Вы первый начали, шеф.

   - Ладно, - мясник сунул руку во внутренний карман пальто и вытащил золотистый портсигар с выгравированным драконом. Только сейчас Валентину бросился в глаза перстень на безымянном пальце его левой руки – массивная и довольно безвкусная золотая гайка со вставкой из черного камня, треснувшего посередине. Перстень невероятно не сочетался с дорогой, тщательно подобранной одеждой Жулана и шикарными часами, то и дело выглядывавшими из-под рукава его пальто – казалось, мясник собирался в темноте и по ошибке надел чье-то чужое кольцо. – В моей машине.

   - Моя машина ближе, - со смешком сообщил Валентин. – Опасаешься?

   - Не опасаюсь, просто не люблю сидеть в плохих машинах, - Жулан отвернулся и зашагал к своему джипу в сопровождении Джакузи, закуривая на ходу. Валентин оглянулся на Пашу, который уже сидел в «тойоте» с выражением праведного негодования на лице, и пошел за Жуланом, втягивая носом густой вишневый табачный дым. Прочие хищники медленно расползались из-под ив, косясь на него и переговариваясь. Толстячок-болтало напоследок сделал жалобно-удрученное лицо, напоминая о своих финансовых страданиях по вине волгоградского поста.

   Когда Валентин подошел к машине, Джакузи изящно открыл перед ним заднюю дверцу, и он устало повалился на диванчик – не без удовольствия, ибо тот оказался чертовски удобным. Дверца мягко щелкнула, и Жулан, сидевший у противоположного окна, повернул голову, потом протянул ему портсигар. Валентин сделал отрицательный жест.

   - Брось, это же не взятка, - со смешком сказал мясник, - и не крошки с моего стола. Элементарная вежливость.

   Валентин взял одну сигариллу и поднес ее к носу, чуть закрыв глаза. Запах был восхитительным.

   - Ты знал, что Шумаров поставляет местным баинек?

   - Нет, - в голосе мясника не прозвучало ни одной фальшивой нотки, а глазах сейчас было одно лишь ленивое любопытство.

   - Неужели?

   - Я с Шумаровым дел не вел, подобные вопросы тебе следует задавать Туре, а не мне, - Жулан щелкнул зажигалкой, и Валентин прикурил. – Только он не станет с тобой разговаривать.

   - Торговля баиньками – прямое нарушение соглашений. Ты понимаешь, какие у этого могут быть последствия? Я очень сомневаюсь, что ты не шерстил постоянно деятельность своего конкурента и понятия не имеешь, чем он занимается и откуда что берет.

   - Я прекрасно понимаю, какие у этого могут быть последствия, и если бы я об этом знал, думаешь, я бы не придумал, как использовать эту информацию?

   - А может, ты и использовал? – Валентин выпустил изо рта облачко дыма, который после собственных сигарет ощущался шелковым. – Тура, допустим, неподсуден, а вот прочие его друзья, которые кормились у Шумарова – очень даже. У многих из тех, кто сейчас был здесь, есть с ним совместные дела, и если их посадят на жесткую диету или вообще спишут, партнеров у Туры поубавится. А может, кто знает, и самого Туру удастся списать – он вне соглашений, тут не нужны никакие протоколы. Убить стервятника, привлечь к этому внимание, потребовать экспертизу, гончие найдут очередную поставку…

   - Какая любопытная схема, - задумчиво произнес Жулан. – И очень глупая. Ее явно придумал не я. Шумаров мертв, баиньки, я так понял, тоже – причем, похоже, мертвы настолько, что вы даже не сможете установить их личности. И как вы будете вычислять покупателей? Будете искать шумаровскую бухгалтерию? Сегодняшний визит хищников на экспертизу – не доказательство их вины. Может, они переживают за свой заказ или за то, что этот заказ нашли гончие, или жаждут через гончих выяснить, не решил ли кто захапать себе все в одиночку… или они просто тут все от большого расстройства. В конце концов, преступление – это продажа, а покупка – так себе. Ваши же законы. Поставщики всегда будут и покупатели всегда будут, и последних вы всех не спишете, иначе сами с голоду помрете.

   - Весело тебе? – холодно спросил Валентин. – Там погибло два десятка людей. Среди них были дети.

   - Паршиво, - взгляд Жулана протянулся к лобовому стеклу. – Только вот чтобы так интересно расписанная тобой схема сработала, баинек разумней было бы оставить в живых. Да и самого Шумарова тоже. А так это больше похоже на банальный грабеж с заметанием следов. Ты ищешь не там.

   - Судя по отсвету твоей сути, в еде у тебя недостатка нет.

   - В разрешенных пределах, как ты мог заметить. И в личных целях поставками я не интересуюсь. Можешь проверить мой профиль в вашем архиве. Вы, гончие, таких, как я, называете берсерками, - мясник посмотрел на него чуть насмешливо. – Знаешь, что это значит?

   - Ты не охотишься на тех, кто слабее тебя. Тебе такое не вставляет.

   - Именно. И для меня охота – исключительно личное дело, без всяких посредников. А поставки – это все равно, что рыбачить в аквариуме. То, что хотя бы часть поставок шла Туре, это очевидно, раз он прислал сюда своего эксперта. Тем более, что там, как ты говоришь, были дети. Я слышал, Тура из тех гиен, которых даже гиены не любят. Кстати, о туровском эксперте… Ты его знаешь?

   - Нет.

   - Да? Странно. А вот Джакузи сказал, что когда ты его увидел, у тебя было такое лицо, будто ты этому эксперту сейчас голову откусишь.

   - Просто некоторые люди очень быстро производят впечатление.

   - А странный безымянный след, который ты там нашел и который, кроме тебя, никто не видел, - в глазах Жулана снова растеклось ленивое любопытство, словно он задавал вопросы лишь для того, чтобы убить время. – Я не спец по следам, но я хищник не первый год и знаю, что таких следов не бывает. Я спросил себя – зачем довольно опытному постовому, изловившему не одного изворотливого браконьера, выдумывать такую нелепую историю – и, ты знаешь, не нашел ответа. Тогда я спросил себя – возможно ли такое, чтобы этот постовой заработался и просто не смог узнать чей-то след? И тут я ответ нашел очень быстро. Этот ответ – нет.

   - Что ты от меня хочешь? – раздраженно спросил Валентин. Мясник расслабленно откинулся на спинку диванчика, но расслабленность эта была обманчивой. Теперь в его глазах появилось едва заметное напряжение.

   - Я хочу знать, почему ты, когда вернулся, заново просмотрел всех хищников – и меня в том числе? Степень сытости? Ты видел ее сразу. Сомневался, что правильно снял чей-то след? Тоже вряд ли – ты не первый год успешно работаешь, у тебя такое уже доведено до автоматизма. Ты нас перепроверял. Ты что-то искал. Что именно?

   Я сравнивал вас с тем, что есть в моей памяти. Сравнивал ваши сути с вашими масками. Я знаю многих, но не всех из вас просматривал вживую, а не по архивам. Все должно совпадать. Все должно совпадать идеально. Потому что где-то в городе завелось чудовище. Чудовище, которое питается другими чудовищами, подкармливая их людьми. И оно может быть любым из вас. Я не повторю ошибку гончих, которые в какой-то момент просто разучились смотреть на лица.

   - Ты меня допрашиваешь? – вслух спросил он. Глаза Жулана провернулись, и на Валентина уставились горизонтальные полоски зрачков, наполненные черным холодом.

   - Мы – полноценные участники соглашений, а не ваши покорные бараны, которые идут, куда им скажут, ни во что не вникая! Если происходит какая-то хрень – мы имеем право знать об этом!

   - Мне кажется, ты перепутал слово «мы» со словом «я». А тебе я ничего сообщать не обязан. Меня вызвали на экспертизу, результаты я предоставил, а все прочее – это дела гончих, к которым ты не имеешь никакого отношения. Если в процессе расследования будут вскрыты шумаровские подручные – их спишут, - Валентин посмотрел на ладонь мясника, лежащую в опасной близости от одного из карманов пальто, который определенно не был пустым. – А если ты попытаешься помешать вызвать Отряд, то спишут и тебя.

   - Помешаю вызвать Отряд? – удивился Жулан. – С чего бы? Напротив, я хочу, чтобы ты это сделал.

   - Неужели? – Валентин усмехнулся, вкручивая окурок в пепельницу. – Тотальные проверки всех городских хищников тебе по нраву?

   - Среди моих партнеров они ничего не найдут – я точно знаю, что они работой с Турой не замазаны и не стали бы делать заказы у типа, с которым Тура не на одном репортаже засветился в обнимку. А вот если они что-то найдут среди его партнеров, которых сегодня сюда прискакало более чем достаточно, вряд ли я опечалюсь. А уж если Отряд вздумает под этим флагом попытаться списать самого Туру, я вашему посту новый домик куплю. Да хоть свой отдам – не жалко, - Жулан ухмыльнулся. – По схеме все произошло там, у Шумарова, или нет – было бы нелепо не воспользоваться последствиями.

   - Ну ты и паскуда! – спокойно сказал Валентин. Правый глаз мясника чуть прищурился, но выражение его лица не изменилось. Потом он провернул зрение обратно, и стал выглядеть еще более скучающим.

   - Я понимаю, что ты сейчас на эмоциях, но в следующий раз лучше выбирай выражения. Я веду свои дела, как считаю нужным, вы тоже – и праведниками вас никак не назовешь. Да, мы творим темные вещи, а вы нам это позволяете, потому что без нас не будет и вас. В какой-то момент вас этот факт напугал настолько, что вы даже начали нас создавать в неограниченных количествах. Я немало об этом знаю - некоторые отставные или насильно разбуженные гончие нынче любят поболтать под большой стакан. Гончие будили людей, которые могли бы навсегда остаться баиньками. Будили детей – ты ведь знаешь, какими способами? Резали семьи своих будущих сослуживцев и скармливали тем хищников, которые были вообще не при делах. Так что кто из нас паскуда – это очень спорный вопрос, - Жулан чуть дернул уголком рта. – И мы с тобой – не такие уж разные, как ты думаешь. Я знаю, что ты был разбужен, и те гончие, которых можно назвать нормальными, теперь перед тобой виноватятся – насколько я понял, разбудили тебя совсем мальчишкой? Мне было двадцать три.

   - Ты разбуженный? – удивился Валентин. Жулан усмехнулся.

   - А что – в ваших архивах этого нет? Можешь записать – мое происхождение давно никого не волнует. Так что какое-то время мы с тобой шли по одной дороге.

   - Только потом меня с нее увели, да я и сам не хотел на ней оставаться, - Валентин положил пальцы на ручку дверцы. – А ты пошел дальше.

   - Ну, - мясник снова вытащил портсигар, - меня моя жизнь устраивает. У меня есть все, что мне нужно.

   - Вокруг меня есть люди. А у тебя с этим как? – Валентин отвернулся. – Ладно, беседа была бессмысленной. Отряд наверняка захочет допросить твоего телохранителя, советую проявить понимание. Я не возражал против него только лишь потому, что кандидатура эксперта от Туры вызывала еще меньше доверия. При данных обстоятельствах это допустимо, но, надеюсь, ты понимаешь, что не держать все эти сведения при себе будет большой ошибкой?

   - Сведения о безымянном следе, который провел тебя через дом и довел до подвала, спрятанного под другим подвалом? Конечно, понимаю. Как и понимаю, почему Джакузи запретили доступ в этот подвал. А вот почему тебя так настоятельно туда позвали – нет. Не напоминай сейчас про твою внешнюю службу – ваш медик и так передал бы тебе все сведения. Но он хотел, чтобы ты лично посмотрел на тех людей в подвале. Почему? Что в них было особенного?

   - Кроме того, что их убили и сожгли?

   - Что в них было такого особенного, что на вашем Максиме Тимофеевиче лица не было? – Жулан чуть потянулся. – Я немного его знаю, он работает давно и повидал немало, но Джакузи сказал, ваш медик был сам на себя не похож, когда звал тебя. Что произошло в том доме на самом деле? На шумаровскую кодлу мне плевать, мертвые баиньки, да еще в таком количестве – это, конечно, жутко, но почему мне кажется, что на самом деле там произошло что-то куда более жуткое?

   Валентин повернул голову – Жулан смотрел на него пристально, и в его глазах сейчас было только напряженное внимание. Страха не было. Вряд ли он вообще знал, что это такое, и слово «жуткое» использовал скорее по инерции.

   - Одно следствие ведется, другое еще толком не началось. Мне нечего тебе сказать.

   - Город в опасности?

   - Тебе есть дело до города?

   - Конечно есть, осел, я же в нем живу! – сказал мясник чуть раздраженно. – Ты не нашел в этом доме ни присутствия гончих, ни присутствия диких охотников, ни следов местной шелупони, но ты там нашел какую-то настолько масштабную хрень, что у тебя лицо наискосок с тех пор, как ты вернулся!

   - Спасибо за сотрудничество, - спокойно ответил Валентин и вылез из машины.

ГЛАВА 3 – Трудовые будни

Идущий по парку мужчина выглядел совершенно обыкновенным. Он был не высок, не низок, в меру упитан, аккуратно одет, и его округлое лицо было немного невыразительным, но легкая добродушная улыбка исправляла все дело. Он шел неторопливо, опустив на глаза солнечные очки, непрозрачные для окружающих, и, казалось, смотрел четко перед собой, хотя на самом деле его взгляд неустанно бродил вокруг, словно ищейка, пытающая взять след, прыгая от лица к лицу, от человека к человеку, ощупывая, выискивая, вцепляясь и разочарованно убегая прочь. Парк был очень обитаем в это время дня, но идущий был недоволен. Это было уже не первое место, и он никак не находил того, кого надо. Ему нужен был кто-то отдельный. Или кто-то, почти готовый отделиться. Но если такие попадались – все они были не того возраста. Или не были ромашками. Ему была нужна ромашка. Идеальная ромашка. Незабудка и мак у него уже были. Но для полного букета полевых цветов обязательно нужна была ромашка. Только тогда букет можно будет положить под стекло тайного окна. И любоваться, сколько пожелаешь. А времени оставалось так мало. Если он вовремя не найдет ромашку – остальные цветы завянут, и все придется начинать сначала.

   На руках идущий человек держал котенка. Тот был совсем маленьким – просто комок черной шерсти с двумя озадаченными зелеными бусинами глаз, изредка он попискивал и крутил головой по сторонам, но большую часть времени увлеченно терся о подставленную человеческую ладонь. Котенок был напуган с самого начала – с того момента, как его подняли с земли на чудовищную высоту и понесли куда-то – но испуг заглушало нечто более сильное – что-то, чего котенок не понимал, - что-то, что заставляло его тянуться к человеку, урчать и тереться о его ладонь без перерыва. Человек был страшным и неприятным, темным до самых краев, но отчего-то котенку отчаянно не хотелось с ним расставаться. Прохожие умиленно улыбались, глядя на него, и улыбались несущему его человеку, который держал котенка так бережно, и человек улыбался им в ответ. Он был доволен. Его маска была безупречна. Пальцы мягко скользили среди черной кошачьей шерстки, под которой, сквозь кожу, легко прощупывались тонкие шейные косточки. Он мог бы сломать их одним щипком.

   Внимание человека привлекли звонкие голоса, долетевшие со стороны одного из парковых фонтанов, которые еще не отключили на зиму. Он аккуратно повернул голову и увидел двух девчушек лет пяти-шести, говорящих на повышенных тонах и смешно машущих руками друг на друга. Одна с каштановой косичкой-«колоском», пухлая и курносая, была неинтересна. Вторая же, с пышным льняным хвостиком почти на макушке, в желтой курточке и испачканных в пыли джинсах, была то, что надо. Идеальная ромашка. Свежая, совершенная ромашка. Теперь ее нужно было очень аккуратно сорвать. Место подходило хорошо – заросшее высоким неухоженным кустарником оконечье парка было совсем рядом – практически не придется ничего придумывать.

   Человек сделал круг неторопливым шагом, держась от фонтана в отдалении и внимательно, украдкой, разглядывая всех, кто попадал в его поле зрения. Поблизости от фонтана стояли три скамейки. Одна была занята шумной молодежной компанией, на другой сидели старушки и смотрели на нее с осуждением, переговариваясь и качая друг другу головами. Третью скамейку облюбовала мамаша с коляской, которая увлеченно болтала по телефону, одновременно листая журнал. Никто из них ни разу не посмотрел на ссорящихся девочек, не проявил к ним ни малейшего интереса. Гуляющие в отдалении люди тоже на них не смотрели. Похоже, девочки были тут одни.

   Он еще раз обошел фонтан, теперь еще дальше, словно акула, примеряющаяся к барахтающейся в воде добыче. Курносая девчонка перестала махать руками и сердито ушла, а ромашка забралась на фонтанный бортик и принялась сосредоточенно водить пальцем по тонким серебристым струям, точно пыталась сыграть на них какую-то мелодию. Человек сделал третий круг, окончательно убедившись в отсутствии опасности, и направился прямо к фонтану, подойдя с той стороны, где скамейка была занята галдящими подростками. Проходя мимо бортика, на котором подпрыгивала ромашка, он укоризненно произнес:

   - Ты осторожней – упадешь же так!

   Одновременно с этим человек незаметно сильно ущипнул котенка, и тот пронзительно пискнул. Ромашка, заинтересованная не столько замечанием, сколько жалобным звуком, тотчас повернула голову и всплеснула руками.

   - Ой, какой хорошенький!.. А можно погладить?!

   - Конечно, - человек, остановившись, обернулся и присел на корточки, чтоб она могла дотянуться до котенка. Котята всегда магнетически действовали на таких ромашек. Незнакомый человек подозрителен, и ему трудно привлечь к себе внимание так, чтобы не только не напугать, но и вызвать к себе интерес. Но незнакомый человек с умилительной зверушкой на руках воспринимается иначе, он автоматом получает бонусы на симпатию, отступает в тень и оттуда кажется уже совсем не страшным. Девчушка, несколько раз погладив котенка и рассказав ему, какая он прелесть, задала следующий ожидаемый вопрос:

   - А можно его подержать?!

   - Только осторожно – он еще совсем маленький, - человек протянул ей извивающегося котенка, и ромашка приняла его так, словно он был из хрусталя. Человек заметил, что одна из старух на скамейке уставилась на него с легким подозрением. Котенок, несколько раз дернув крошечными когтями желтую курточку ромашки, перекрутился почти пополам, и жалобно потянулся обратно к человеку, к которому его так влекло. Про боль он уже давно забыл.

   - Ой, он к вам обратно хочет! – засмеялась ромашка, гладя котенка, и человек отметил, что подозрения во взгляде старухи стало меньше, но она все равно все еще смотрела на них. – Он ваш? Вы его домой несете?

   - Нет, бродил тут неподалеку, наверное, потерялся или дети забрали его от мамы поиграться, да бросили.

   - Дети глупые! – авторитетно заявила ромашка. – Вот Оксанка, например, точно дура!.. А где же он живет?.. ему надо к маме, она, наверное, его ищет!..

   Да, наверное, ищет. Мамы всегда потом ищут таких котят и таких ромашек. И, обычно, никогда не находят.

   - Прохожие сказали, видели кошку с котятами где-то там, - человек махнул рукой на оконечье парка, - то ли возле изгороди, то ли за ней.

   - Еще котятки?!.. – восхитилась ромашка, но на ее лице тут же проплеснулся ужас. – Но ведь там же дорога!

   Верно. Я это отлично знаю. Объездная, а с другой стороны – длинный складской забор. Там я и оставил машину.

   - Я точно не понял, где, - человек посмотрел на часы. – И, откровенно говоря, у меня уже не осталось времени искать… мне на работу надо.

   - Я могу его отнести! – тут же вызвалась ромашка. – Он так пищит, наверное, голодный! И к маме хочет!

   - А ты точно его отнесешь? – с преувеличенной серьезностью спросил человек, отодвигаясь и глядя недоверчиво, что ромашку немедленно возмутило. – Не заиграешь его тут?

   - Ну что вы! А если они близко к дороге, я их перенесу, чтоб под машину не попали! – заверила девчушка, осторожно прижимая пронзительно мяукающего котенка к груди.

   - Вот и славно, а то я уже совсем опаздываю, - человек, поднявшись, благодарно улыбнулся. – Ну, давай, беги.

   Он отвернулся и пошел в противоположную сторону, краем глаза подметив, что старуха вовсе перестала на него смотреть и что-то увлеченно рассказывает своей соседке по скамейке. Позади него по плитам громко затопали детские ноги – ромашка торопилась выполнить возложенную на нее важную миссию. Человек ускорил шаг, завернул за хлопающую зонтами на ветру кафешку и выскользнул с другой стороны, бросив взгляд на фонтан. Теперь в его сторону вообще никто не смотрел. Улыбнувшись, он быстро обошел еще два ларька и торопливо пошел по каштановой аллее, бросая влево острые, короткие взгляды. Желтая куртка ромашки мелькала вдалеке, быстро удаляясь по диагонали в глубь оконечья парка. Человек снова улыбнулся – на этот раз под маской, ощущая, как внутри него все мелко нетерпеливо подрагивает, и эта дрожь ползет под кожей, подбираясь к сердцу. Он был очень голоден.

   Дойдя до конца аллеи, человек свернул влево и начал подниматься по короткому склону, пробираясь сквозь заросли, и стараясь, чтобы мусор и битые бутылки, которыми здесь была густо усыпана земля, не хрустнули у него под ногами. Возле одного из кустов, раскрыв рот, спал какой-то густобородатый индивидуум в плаще и надетой поверх него грязной куртке. Человек аккуратно обошел его и двинулся дальше. Теперь он почти бежал, чуть пригнувшись, и его глаза плыли, точно в них бурлила жидкая грязь, и лицо тоже плыло, проваливаясь на скулах и стягиваясь в районе челюстей грязно-черным массивным клювом, между пластинами которого извивался тонкий червячок языка.

   - Кис-кис-кис… - слышалось неподалеку. – Где же вы?.. Кис-кис…

   Он прыгнул на нее, когда ромашка, крепко держа пищащего котенка, пробиралась через кусты к дороге – прямо напротив стоящего у обочины пыльного белого «москвича». Прыжок был бесшумным и молниеносным, все было отработано давным-давно. Одной рукой зажать рот, другой отключить и быстро сложить ромашку на заднее сиденье машины, забросав подготовленным тряпьем и прикрыв упаковками с торфяными горшочками для рассады – очень осторожно. Цветок не должен помяться.

   Уже почти ступившая на асфальт девчушка испуганно обернулась, услышав позади легкий хруст веток и какой-то сдавленный звук, словно кому-то на вдохе закрыли рот ладонью. Но позади ничего ужасного не оказалось. Только какой-то человек, который стоял в нескольких шагах от нее, чуть склонив голову набок и сунув руки в карманы черной кожаной куртки. Человек казался совершенно обычным, и его зеленовато-карие глаза смотрели на нее доброжелательно и в то же время недовольно.

   - Что ты здесь делаешь? – мягко спросил он.

   - Я ищу его семью, - девчушка продемонстрировала пищащего котенка. – Вы не видели?..

   - Его семьи здесь нет. А тебе лучше пойти домой.

   - Но как же котенок?!.. мне дядя сказал…

   - Боюсь, тот дядя тебя обманул. Иди домой, - повторил человек, и шагнул к «москвичу», и одновременно с этим из-за его спины выскользнула гибкая невысокая девушка с коротко остриженными светлыми волосами, которые смешно торчали во все стороны, и весело затараторила:

   - Ой, какое у тебя чудо! Пойдем, я быстренько доведу тебя до аллеи, и ты сразу же побежишь домой, ага?! Нельзя маленьким девочкам ходить в таких зарослях, это опасно. А котенка тебе лучше оставить себе. Тут он пропадет.

   - Мне мама не разрешит…

   - Может и разрешит, только надо купить ему молока. Пойдем. Дашь его подержать?.. ой, ну какая лапочка!.. Я – Тося, а тебя как зовут?..

   Человек, не глядя им вслед, открыл дверцу машины со стороны водителя и, сев, обернулся, глядя на заднее сиденье, на котором полулежал недавний владелец котенка, далеко вытянув шею и скосив наполненные злым ужасом глаза на сидящего рядом с ним крупного плотноватого индивидуума в перевернутой задом наперед джинсовой бейсболке, из-под которой беспорядочно торчали густые каштановые лохмы. Индивидуум, держа его одной рукой за волосы, надежно прижимал лезвие ножа к его натянутому горлу, противореча этому действию предельно добродушным выражением лица.

   - Где еще две? – спокойно спросил человек в черной куртке, и пойманный издал скрипуче-квохтающий звук, слабо дернув руками и зачарованно глядя в янтарные диски глаз спросившего, рассеченные густо-черным вертикальным зрачком. – Где еще две?

   - Мои… - шевельнул он губами. – Мои цветы… Не отдам!.. Убей – не отдам!..

   - Ну что ты, - янтарные глаза провернулись, снова став зеленовато-карими, и человек отвернулся, заводя машину, - убивать тебя нам никак нельзя. Собственно, мне вообще не нужно, чтобы ты разговаривал. Вы никогда не говорите ни ничего полезного, ни ничего нового.

   Машина рванулась с места, стремительно набирая скорость, и водитель, закурив, снова провернул зрение, пристально глядя сквозь лобовое стекло на четкий желтоватый след, разматывающийся над дорогой и убегающий за первый же поворот. Позади раздался звук удара, потом человек в бейсболке перегнулся через переднее сиденье и, сверкнув нефритовыми глазами, чуть хрипловато сказал:

   - Чертова гиена!.. Что, Серег, думаешь, успеем?

   - Зависит от того, насколько далеко он их оставил, - ответил Сергей, не сводя глаз со следа. – Но это должна быть доступная точка между тремя пунктами, где он их забирал. Ему нужны живые цветы, чтобы закончить свой секретик. Другое дело, что он до сих пор не научился рассчитывать правильные дозы.

   - Чертова гиена! – повторил спутник с иной интонацией. – Сеструха в детстве постоянно делала такие секретики – там-то, конечно, все было мило – цветочки, цветные стеклышки. Мы ей однажды в такой секретик дохлого голубя запихали – визгу было!..

   - Да, ты был большой шутник, - отозвался Таран. – Ромк, не виси – отвлекаешь! След веди!

   Гончая повалилась на диванчик, и через секунду оттуда снова долетел звук удара – на сей раз более громкий и сочный.

   - Не перестарайся. Сдохнет раньше времени – след потеряем.

   - Я аккуратно, – заверил Ромка и повернулся, бросив взгляд на дорогу, по которой четко за ними, стремительно приближаясь, летела красная «мазда». – А вот и наши пристроились! Как с горы катятся – опять Тоську за руль пустили?! Сколько раз…

   - Хватит болтать!

   - Я смотрю внимательно, след виден очень хорошо… пока. Он проезжал здесь не больше двух часов назад.

   - Кто вы?.. – едва слышно пробормотала гиена, чуть ворохнувшись на диванчике. – Кто…

   - Кто мы? – гончая, вскользь глянув на нее, снова вцепилась глазами в клубящийся болезненно-желтый след. – Мы – твои феи-крестные. Везем тебе на бал.

   - Правда?

   - Серег, может, уже стоит отзвониться и сказать примерное направление? Если он точно не оставлял их в городе, то…

   - У нас пока нет примерного направления. Из города три выезда.

   Сзади на некоторое время наступила тишина, но когда Сергей повернул руль, уводя машину обратно в городскую черту, Ромка удивленно спросил:

   - Почему ты свернул?! Четкий след в обоих направлениях!

   - Слишком свежий. Эта тварь не один час в городе. Каталась, присматривалась, выбирала место. На все это нужно гораздо больше времени. Это не та дорога.

   - Ты уверен? Если ты ошибаешься, мы потеряем…

   - Я уверен. Набери мне Тосю.

   Через несколько секунд Ромка сунул ему телефон, и Сергей, продолжая внимательно наблюдать за линией следа, сказал в трубку:

   - Ты хорошо его рассмотрела? Тогда едь сразу на Митюхинскую трассу и просмотри там, чтоб мы не мотались туда-сюда. Нет, это точно не Южная.

   - Может, все-таки, есть смысл допросить его с пристрастием, пока едем? – предложила гончая, принимая обратно телефон.

   - Настолько голодную гиену? Он ничего тебе не скажет, у него сейчас все мысли только о еде. Он уже даже не понимает, кто ты.

   - Пару часов назад точно понимал, раз так напетлял вокруг города! – Ромка зашелестел картой. – Если б мы хоть точно знали, где он забрал остальных, могли бы понять направление. Может, он вообще еще только начал.

   Сергей отрицательно покачал головой.

   - Он всегда заканчивал самой младшей. Значит, другие уже у него.

   Машина снова повернула и наискосок понеслась через город. Когда они пересекали одну из центральных улиц, к гиене начала возвращаться былая активность, она даже попыталась приподняться на диванчике, но гончая в бейсболке коротким ударом отправила ее обратно, на груду упаковок с раздавленными торфяными стаканчиками и выглянула в окно.

   - Ты ушел со следа, - обеспокоенно заметила она. – Смотри, он же идет через площадь, а мы…

   - Посмотри налево, - сказал Сергей. – И в сторону телевышки. И гостиницы.

   - Черт возьми! – вырвалось у Ромки, после того, как он провел взгляд в указанных направлениях. – Он что – вообще по всем улицам проехал, что ли?!

   - Он не знает этот город. Он искал правильное место. Мы по его следу весь день можем кататься.

   Ромка хотел было возразить, но тут его телефон зазвонил, и он поспешно схватился за него.

   - Да, что? Как – ты туда телепортировалась, что ли? – он опустил руку с трубкой. – Сереж, на Митюхинской пусто, - Ромка вопросительно посмотрел на отраженные в зеркале глаза водителя и снова поднял руку с телефоном. – Ну все, давай к выезду у Усольцево, за нами… Что? Я не понимаю, не тарахти! Я знаю, что ты видела след на Южной, Серега сказал, он не подходит… Чего это я сразу козел?!.. да вот сама туда и иди!.. – он нажал на кнопку отбоя. – Почему каждый раз, когда она чего-то не понимает, козлом оказываюсь именно я?!

   - Возможно, ты ей просто нравишься.

   Ромка покачал головой.

   - Вот точно нет. Если кто и нравится Тосе, так это сама Тося. Ну и, может, еще немного ты. Зачем ее вообще взяли в Отряд – она долбанутая!

   - А куда еще было девать гончую, проснувшуюся в таком возрасте? Одна она жить не сможет, постовых правил не принимает – не обратно же к диким охотникам? Пока с нами катается – хоть учится чему-нибудь, да и польза от нее есть. Ты ведь меня тогда поддержал.

   - Она Леньке руку сломала.

   - Ленька мне не жаловался.

   - Ну это понятно, что он руку не туда потянул, потому и не жаловался, но она, все-таки, ее сломала, а это для положительной атмосферы в коллективе так себе! И плеер мой расколотила! А я могу воспользоваться случаем и подать жалобу прямо сейчас?

   - Ром, я понимаю, что ты пытаешься словами рот занять, чтоб не вцепиться этой твари в глотку, но, все-таки, заткнись.

   - Понял, командир, - Ромка покладисто кивнул, - заткнулся. Но все же…

   - Видимо, я неверно выразился?

   - Совсем заткнулся, - уточнила гончая и откинулась на спинку диванчика, вращая нож между пальцами и легко поворачивая запястье из стороны в сторону, так что оружие словно летало вокруг него, как живое. Вскоре они миновали какой-то стадион, потом объехали огромный авторынок и свернули на трассу, разматывавшуюся параллельно железной дороге, тянувшейся выше по холму. С другой стороны выросли гигантские сверкающие на солнце теплицы, Ромка невольно заслонил глаза рукой и поспешно провернул зрение, уставившись на дорогу.

   - Черт, я вижу! – воскликнул он с легким изумлением, глядя на полупрозрачную дорожку следа, выбегавшую по узкой дороге из-за теплиц и уверенно тянущуюся вдаль по трассе. – Вот же он! Ты был прав!.. Епт, ему часов десять! Он приехал еще ночью.

   - Плохо, - ровно отозвался Сергей, бросив взгляд на спидометр. – Тосю видно?

   - Нет, - Ромка обернулся и чуть приподнялся на диванчике, - а хотя… вон она, с другой стороны рынка объезжает… Эта чокнутая посшибает все светофоры!

   - Скажи ей, чтоб догоняла – за поворотом у кладбища пересядем.

   - Жаль, нельзя сразу там этого козла оставить, чтоб два раза не ездить, - буркнул Ромка, снова хватаясь за телефон. Гиена опять начала возиться, потом вскинулась с сиденья, очумело хлопая глазами, и он, словив ее за волосы, с размаху приложил лицом о свое колено, после чего бывший владелец котенка вновь потерял всякий интерес к окружающему миру. Проехав кладбищенские ворота и большую автостоянку, «москвич» резко затормозил, долей секунды позже мимо него пролетела «мазда» и боком прыгнула к обочине, подняв тучу пыли и встав точно перед «москвичом». Сергей распахнул дверцу и выскочил из машины, Ромка сделал то же самое, вытащив за шиворот из салона бессознательную гиену, ее подхватил выпрыгнувший из «мазды» крепыш в ковбойской шляпе и яркой черно-красной клетчатой рубахе, и, отстранив коллегу, одной рукой легко донес любителя ромашек до машины и швырнул в открытый багажник, в котором что-то лязгнуло, и провалившаяся внутрь гиена издала замогильный стон. Сергей уже сидел на переднем сидении, ковбой прыгнул на заднее, машина тотчас рванула с места, и рухнувший в салон Ромка успел захлопнуть дверцу в самый последний момент, чуть не вывалившись в нее.

   - Твою налево! – сказал он. – В маршрутке ездить безопасней, чем с тобой!

   Сидевшая за рулем стриженая скосила на него в зеркало обзора светящиеся глаза изумительного бирюзового оттенка, презрительно скривила пухлые губы и снова перевела взгляд на дорогу.

   - На развилке налево, - сказал Сергей, быстро нажимая кнопки на своем телефоне. Стриженая прищурилась, сдвинув брови так сильно, что ее лицо смешно сморщилось, и она стала похожа на персидскую кошку, которая вот-вот чихнет.

   - Я почти его не вижу. А ты уве…

   - Налево! – повторил Таран, прижимая трубку к уху и оборачиваясь к Ромке, который снова принялся рыться в карте. – Да. Усольцевская трасса, съезд на…

   - Матвеевку, - подсказал Ромка.

   - Матвеевку. Да, передавай быстрее, чтобы никто не вздумал тормознуть, или с дороги сбросим, а вам потом с этим бегать… Я не могу сейчас этого сказать. Да, и «Скорую» в том же направлении. Не знаю, возможно, очень далеко. Естественно уточню, но пусть едут уже сейчас… Конечно они в панике – любой был бы в панике! Нет, пусть возвращаются, они нам тут уже не нужны… А зачем нам толпа?.. Что передать?.. Привет им передай, - Сергей опустил руку с трубкой, продолжая смотреть перед собой. Минут через пятнадцать Тося тихо сказала:

   - Я вообще перестала его видеть. Похоже, здесь ночью шел дождь…

   - Я тоже, - уныло сообщил Ромка, вглядываясь в дорогу изо всех сил.

   - Продолжай ехать, - Сергей снова закурил, коротко стрельнув глазами в направлении промелькнувшей вдалеке у очередного поворота автостанции. – Рома, что там дальше?

   - Леса, холмы, - кисло пробормотала гончая, всматриваясь в карту. – Турбаза. Опять лес. Больше ничего - аж до Кутущинска.

   - Он близко?

   - Ну да, уже довольно близко.

   - Значит, вот-вот должен был остановиться, иначе… - Сергей резко выпрямился. – Тормози!

   Тося, комично вытаращившись, тотчас ударила по тормозам, и в салоне все полетело кувырком. Ромка выругался, а крепыш с невозмутимым видом подхватил свою слетевшую шляпу и снова водрузил ее на голову, одновременно высовываясь в открытое окно.

   - Тропинка в прилесок, - сказал он. – Езженая.

   - Там в паре километров есть небольшое озеро, - Ромка опять уткнулся в карту. – Тось, езжай по тропинке, пока есть возможность, а там посмотрим…

   - Посмотрим на что? – мрачно осведомилась гончая. – Я уже совершенно ничего не вижу.

   - Езжай, тебе говорят!

   Та, пожав плечами, повела машину по широкой тропе, извивающейся между деревьев по пологому склону. Земля здесь была каменистой, и «мазда» почти сразу начала негодующе подпрыгивать. Примерно через два километра тропа стала становиться все уже и уже, пока не уперлась в густо растущие деревья. Машина остановилась, Сергей выскочил из нее и, сделав несколько шагов, застыл. Склон здесь менял направление, местность резко шла под уклон, и далеко внизу сквозь густые еловые ветви мягко, точно подмигивая, поблескивала тихая озерная гладь.

   - Я совершенно не вижу его след, - заметил Ромка, становясь рядом. – Думаешь, он пошел к озеру?

   - К самому озеру нет, там наверняка бывают люди – это опасно. Но место подходящее. Где-нибудь в сторонке. Не далеко, не близко…

   - Подходящее для чего?

   - Чтобы приезжать и смотреть на свои цветы... Земля здесь каменистая, копать он бы вряд ли стал, значит, нашел подходящую расселину, - Сергей огляделся, вскинул голову на унылый вскрик какой-то птицы, потом повернулся и начал торопливо спускаться по мокрому склону. Его спутники задержались наверху, переглядываясь, потом ковбой молча кивнул Тосе на машину, та сердито поджала губы и пошла обратно к «мазде».

   - Сереж, мы все еще идем по следу или уже по твоей интуиции? – с сомнением спросил крепыш. – Я не вижу никакого следа. Я ничего не чую. Здесь был сильный дождь. И прошла куча времени. Есть смысл, все же, попробовать его допросить…

   - Спускайтесь!

   Оставшиеся наверху гончие снова переглянулись и поспешно запрыгали вниз по склону, скатывая волны лежалой хвои и хрустя сучьями. Сергей, стоявший у одного из деревьев, росшего как-то почти горизонтально, упреждающе поднял руку.

   - Стоп! Тихо!

   Коллеги озадаченно застыли, причем Ромка чуть не кувыркнулся со склона, едва удержав равновесие, и в ту же секунду откуда-то, словно прямо из-под земли, долетел тонкий едва слышный, почти призрачный звук:

   - Апчхи!..

   - Господи! – вырвалось у ковбоя, и они ринулись туда, откуда раздался звук. Сергей, оказавшийся на месте первым, уже поспешно расшвыривал хвою и куски коры, которыми была прикрыта длинная неровная щель в земле между скалой и тусклым стеклянным ребром. Вскоре открылась узкая расселина, перегороженная тонкими сучьями, на которые были аккуратно уложены несколько стеклянных пластин, похожих на те, которые устанавливают на книжные полки. Стекла были закреплены так, что почти полностью перекрывали глубокую расселину, оставляя лишь просвет с одной стороны и образовывая некую чудовищную витрину, и сквозь них, на дне, были отчетливо видны две девчушки, одна из которых, лет десяти на вид, слабо ворошилась, словно одурманенный зверек, подергивая связанными руками, в то время, как вторая, постарше, лежала неподвижно, и пока они торопливо снимали стекла, шевелящаяся девчушка снова жалобно чихнула, не открывая глаз.

   - Секретик!.. – Ромка зло, с дребезгом отшвырнул одну из пластин. – Ну, это насколько ж должен быть чердак перекошен?!.. подержите меня!..

   Они быстро вытащили обоих детей, которые оказались мокрыми насквозь и почти синими от холода. Младшая двигалась уже активней и даже пыталась моргать, теперь чихая уже почти непрерывно, и когда Сергей подхватил ее на руки, ее зубы отчаянно забили друг о дружку. Старшая по-прежнему не подавала признаков жизни, ковбой, сдернув с ее рта повязку, проверил ее пульс и слегка облегченно вздохнул.

   - Живая. Но под какой-то дрянью. Видимо с мелкой не рассчитал, еще и рот завязал плохо… Ром, где там эта группа поддержки, блин, пешком, что ли, идут?!..

   - Тут не берет, - сообщила гончая в бейсболке, бросив взгляд на дисплей телефона, и, скользя, ринулась вверх по склону, чертыхнулась, провернулась и тяжело запрыгала дальше гигантскими скачками. Ковбой, увернувшись от камешков и веток, ссыпавшихся из-под мощных медвежьих лап коллеги, проворно полез следом, надежно удерживая бессознательное хрупкое тело спасенной, Сергей собрался было последовать примеру Ромки и провернуться, чтобы быстрее преодолеть склон, и тут раздался тихий, едва различимый голос:

   - Ты кто?..

   Он опустил взгляд и улыбнулся смотрящим на него огромным испуганным глазам с неестественно расширенными зрачками, похожими на крошечные колодцы, в которых где-то далеко внизу плескалось его собственное отражение.

   - Да никто. Я тебе снюсь.

   - Ты теплый… - шелестнула девчушка, и на мгновение Сергею вдруг показалось, что на самом деле он сейчас держит на руках светлячка – своего маленького испуганного светлячка, который теперь был в безопасности, и с которым, как он надеялся, уже никогда не случится ничего плохого. – Я домой хочу…

   - Ты знаешь, - сказал Таран, - я тоже.

***

Взгляды всех собравшихся в кабинете синхронно поехали вслед за конвертом по столешнице, когда Сергей его отодвинул, и Ромка едва слышно страдальчески вздохнул. Крепыш, воспользовавшись спокойной обстановкой, дремал в удобном кресле, сдвинув шляпу на нос, а Тося с любопытством вертела головой по сторонам, разглядывая богатое убранство кабинета, и прихлебывала кофе из почти игрушечной чашечки, с деланной жеманностью оттопырив мизинчик.

   - Вы не можете мне платить, - Сергей откинулся на спинку кресла, - вы меня не нанимали. Нанять Отряд невозможно.

   - Но это не оплата, - слегка обиделся один из присутствующих в вишневом пиджаке, едва-едва сходившемся у него на животе. – Это благодарность! Искренняя благодарность за то, что вы…

   - Мы сделали лишь то, что входит в обязанности любого Отряда, - Сергей отпил кофе из своей чашки. – Но если вам действительно хочется отблагодарить гончих, вы получите реквизиты постов, которые наиболее остро нуждаются в финансировании.

   Принимающая сторона согласно закивала. Ромка воодушевленно потянулся было к пузатому бокалу с коньяком, но, заметив, что Таран не прикоснулся к своему, отдернул руку и снова страдальчески вздохнул.

   - Алкоголик, - насмешливо шелестнула Тося, и Ромка метнул в нее свирепый взгляд, прошипев:

   - Заткнись! – он потянул к себе чашку и тоскливо заглянул в нее. – Что с детьми?

   - Сейчас в кутущинской больнице, - вишневый пиджак похлопал по возвращенному Сергеем конверту. – Нас заверили, что все будет хорошо. Их родители уже там. Они хотели бы с вами встретиться, но, согласно правилам, мы объяснили им, что это невозможно. Известно, как давно действовал этот… браконьер?

   - Его стаж приблизительно шесть лет, а вот когда он начал охотиться именно по этой схеме – установить сложно, - Сергей поставил чашку. – Как и найти все его тайники. Следы давно развеялись, а говорить он пока не желает.

   - Есть много способов заставить кого-то говорить! – процедил сидящий у угла стола человек, и его глаза на мгновение превратились в лиловые щелочки. – Неизвестно, сколько детей он забрал на самом деле! К каким пропажам имела отношение эта тварь?! Людям нужно знать… Людям нужно похоронить своих детей! Мы требуем отдать гиену представителям пострадавших городов!

   - Гиена останется у нас, - Сергей покачал головой. – Если гончие что-то выяснят – вам сообщат.

   - Я в этом сильно сомневаюсь! Если бы мне не удалось обратиться к Отряду напрямую, эта тварь могла бы еще долго быть на свободе! Пост нашего города нам отказал из-за того, что отец пропавшей девчонки не поддержал соглашения, видите ли! Это было бы логично, если бы речь шла о самом хищнике. Но ведь это был просто ребенок!..

   - Пост вашего города арестован. Я понимаю, что девочку это не вернет. Но и вам не следует забывать, что в вашем городе поддержавших соглашение хищников – минимум, ваш город практически в зеленой зоне, и работать в нем крайне сложно.

   - Я подобные вопросы не решаю! – огрызнулся баламут.

   - Я тоже. К тому же, вы ведь знаете, что представляют из себя гиены такого типа. Они крайне трудны для разглядывания, они очень хорошо прячутся и, естественно, никогда не афишируют себя участием в соглашениях. Кроме того, многие из них недоступны даже для Отрядов. У вас есть знакомые гиены?

   - Если бы у меня появилась знакомая гиена, я бы тут же намотал ее на дерево!

   - Господа, господа!.. – вишневый пиджак всплеснул ухоженными ладошками, - ну довольно уже о плохом! Все ведь завершилось наилучшим образом! Браконьер схвачен, дети спасены!.. и в моем городе не появилась еще одна несчастная мать, потерявшая своего ребенка. Я думаю, это стоит отпраздновать. Ресторан, банька, может… - он понизил голос, - девочки?..

   - Девочки, - протянул Ромка, продолжая созерцать свой коньяк, - это…

   - А мальчики? – перебила его Тося, уютно сворачиваясь в кресле. Хозяин кабинета кивнул.

   - Сделаем!.. правда… а вам сколько лет, барышня?

   - Двадцать четыре.

   - Будет, - пробормотал крепыш из-под шляпы. – Через шесть лет.

   - Я ценю ваше гостеприимство, - Сергей встал, - но, боюсь, вынужден отказаться. Наша основная группа работает у ваших соседей, нас ждут там.

   - Надеюсь, ничего серьезного?! – встревожился вишневый пиджак. – Хотя, конечно… раз Отряд, то это не может быть несерьезно. А что… просто я хотел бы быть в курсе… в целях профилактики, скажем…

   - Всего доброго, - Сергей, наклонившись, потряс ковбоя за плечо. – Денис, подъем!

   - Одну секундочку, - хозяин кабинета замахал кому-то в распахнутых двустворчатых дверях. – Буквально секундочку! Олег, неси!.. Про финансирование я понял, но хотя бы от такой благодарности вы не откажетесь?! Хлеб-соль, так сказать.

   В кабинет вошел человек и аккуратно водрузил на стол слабо звякнувшую коробку «Хеннеси». Ромка, приковавшись к ней взглядом, наклонился и тревожно зашептал Тарану:

   - Сережа, умоляю… не режь меня без ножа, Сережа!..

   - Ну, от хлеба и соли отказываться невежливо, - Сергей чуть улыбнулся, Ромка облегченно вздохнул и, просияв, подмигнул ковбою, и тут Тося возмутилась, выпрыгивая из кресла:

   - Почему коньяк?! Почему всегда коньяк?! Почему никто никогда не учитывает, что среди гончих немало женщин?! Например, я! Где шампанское?! Где пироженки?!

   - Куда тебе шампанское – ты за рулем, - одернул ее Ромка.

   - Сейчас твоя очередь быть за рулем!

   Ромка решительно подхватил свой бокал, одним махом проглотил его содержимое и злорадно сообщил ей:

   - Уже нет!

   - Детский сад! – Сергей пихнул его в спину. – Выметайтесь!

   На улице лил сильный дождь, и до машины он дошел почти бегом. Повалившись на водительское сиденье, Сергей вытер ладонью мокрое лицо и закурил, потом обернулся. Прочая команда коллективно грузила коньяк в багажник, несколько человек от принимающей стороны заботливо держали над ними зонты, Тося о чем-то болтала с местной гончей. По ступенькам мэрии сбежал уже виденный Олег, снова таща какую-то коробку, и Сергей с усмешкой подумал, что в ней, вне всяких сомнений, было потребованное Тосей шампанское. Отвернувшись, он откинулся на спинку кресла, на мгновение закрыв глаза, потом вытащил из кармана куртки бумажник, открыл его, подцепил ногтем крохотную незаметную застежку, достал из потайного отделения фотографии и начал задумчиво их перебирать. Фотографии были разных годов, их было мало, и оттого они были еще ценнее, и он сразу же выдвинул из тонкой стопки свою любимую – ту, на которой взбалмошное волжанское семейство было в полном составе, уже совсем взрослое: хрупкая невысокая Юля с зачесанными наверх волосами и хитрющим выражением лица, Валентин с сигаретой в пальцах, выглядевший отстраненно-сурово, изящная задумчивая Геля с роскошной волной вьющихся ослепительно-медных волос и Стася в его собственной, смешно съехавшей набок кепке, из-под которой задорно торчали все те же детские косички, теперь уже заплетенные умело и аккуратно – и, конечно, непременная Нинни у ее ног, разглядывающая что-то в траве. Сергей улыбнулся, потом легко коснулся Стасиной кепки, в который раз размышляя над тем, как же, наверное, долго светлячку пришлось выпрашивать ее у Гели, с учетом того, с каким странным трепетом старший паучок относился тогда к его головному убору. После тяжелых дел на эту фотографию особенно хотелось смотреть. Все были живы. Все выросли…

   В окно постучали, и Сергей, спрятав фотографии, повернулся и опустил мокрое стекло, вопросительно глядя на одного из местных постовых.

   - Пока не говорит, - сообщила гончая, наклонившись, - но это лишь вопрос очень недолгого времени. Тут такое дело… Сергей Андреевич, я понимаю, что от нашего поста две заявки… но никто не хочет вытягивать эту гиену. Лучше еще немного впроголодь, потому что… видеть все эти лица…

   - Ожидаемо, но если вы не найдете кандидатов в ближайшее время, толку от вас на посту будет намного меньше.

   - Есть пара вариантов… пока не точно, но наметки есть… Конечно, если кто-то на других постах согласится…

   - Я не стану возить эту тварь по всей стране! – отрезал Сергей. – Выньте из него все, что нужно, потом уничтожьте. И не забудьте отправить видеоотчет постам всех городов, которые его запросили. У вас есть сутки.

   - Слушаюсь! – постовой кивнул. – Будут какие-то особые распоряжения насчет уничтожения?

   Сергей провернул зрение и, глядя в глаза гончей, в ответ вспыхнувшие темно-синим, сказал:

   - Помедленней.

   - С удовольствием, - гончая снова кивнула и исчезла. Передняя дверца открылась, и на сиденье тяжело хлопнулся Денис, сняв мокрую шляпу и тщательно ее отряхивая.

   - Слава богу, дождь пошел только сейчас, иначе хрен бы мы вообще что-то нашли! – оптимистично произнес он. – Чертовы синоптики опять вместо прогноза погоды опубликовали свои сны.

   - Где остальные? Ромка там грузит этот коньяк или обнимает каждую бутылку?

   - Вон, идет… Наши еще не отзванивались?

   - Нет, - Сергей вытащил телефон, и тот тут же возвестил о пришедшем сообщении. – Хотя… - он нажал на кнопку, но сообщение оказалось не от Отряда, а от Валентина. Нахмурившись, Сергей открыл его, и на мгновение дисплей телефона расплылся в его глазах. Денис встревожено произнес рядом:

   - Сереж?!.. Что случилось?..

   Сергей дернул головой, быстро набирая ответ. Первой мыслью было выскочить из машины и позвонить самому, невзирая на «позже наберу» Валентина – видимо, тот был слишком занят или говорить в данный момент было небезопасно, - и он с трудом сдержался, чтобы этого не сделать. Валик был наблюдательным парнем с отличной памятью и отнюдь не паникером, и если он написал, что бывший заведующий теплицы Самсонов жив, значит, так оно и было. Но как это могло произойти? Он оставил изувеченного инструктора свежепроснувшейся, не помнящей себя от горя и ярости гончей, только что лишившейся семьи, и уверенно полагал, что от Самсонова мало что осталось. Да, они с бароном тогда торопились в слободку, возиться с Евгением Александровичем было некогда… но ему следовало все проверить, когда он снова вернулся в город. Какого черта он этого не сделал?! Видимо, что-то пошло не так, и чертов Самсонов ухитрился как-то вывернуться.

   Но ты же проверял позже. По сводкам из той квартиры вынесли три трупа, три! И вывели вполне себе живую гончую, которая, кажется, до сих пор сидит.

   Позже… Вот именно, что позже. Намного позже, чем следовало.

   Конечно, времена изменились, приоритеты тоже, да и рука у Евгения Александровича точно не отросла. Но он был гончей. Гончей, которая могла и не помнить младших хищнят, но прекрасно знала в лицо старшую. И он не просто жив – он явно жив конкретно в Волжанске. И если он там наткнется на Гелю, неизвестно, чем это кончится.

   - Сережа? – повторил Денис, и Таран, заводя машину, глухо ответил:

   - Личное. Возможно, мне придется уехать.

   - Без проблем, справимся. Что-то с семьей?

   - Пока непонятно.

   В этот момент телефон зазвонил, и Сергей, глянув на дисплей, разочарованно дернул губами, потом прижал трубку к уху.

   - Закончили?

   - Да, - ответила трубка. – Сереж, ну тут опять все плохо. Они снова конкретно пошли по адресам. Мы, конечно, подскочили вовремя – они успели вскрыть только две квартиры. Среди местных трое погибших – два хищника и баинька. Местные без претензий – стая в полтора десятка, без нас бы…

   - Что с адресами?

   - На одной квартире хищник жил с девяносто шестого, на второй – вообще год назад переехал. Это не архивы Комитета всплыли – адреса слишком свежие. Опять слив современного архива поста.

   - Удалось кого-то взять?

   - Да, двоих, как раз сейчас общаемся… если это можно так назвать. Остальных списали, один дикарь был на грани. Дружину забрали. Вы уже освободились? Сможете подъехать? Я пришлю тебе адрес.

   - Хорошо, нам ехать минут сорок. Сами как?

   - Да как обычно, - философски сказали в трубке. – Поцарапали, настроение испортили – ничего такого. А у вас удачно?

   - Да, все в порядке.

   - А как Тося?

   - То есть, одной сломанной руки тебе мало?

   - Ладно, ладно, - собеседник засмеялся и отключился. Дверца открылась, и в салон впрыгнула стриженая, мокрая, как мышь, следом за ней влез Ромка и вальяжно развалился на диванчике, заметив:

   - Могли бы и закуской одарить, жлобье! Коньяк, это, конечно, хорошо, но всегда стараются не переплатить.

   - Сереж, давай я лучше за руль, - сказал Денис. – Хоть отдохнешь, пока едем.

   - Я могу за руль, - тотчас предложила Тося.

   - В дождь? Щас! Чтоб нас на все столбы намотало?! – Денис кивнул Сергею, и тот, помедлив, открыл дверцу. Уже садясь в кресло с другой стороны, он обернулся, и стоящая на ступеньках мэрии принимающая сторона синхронно замахала руками.

   - Меня от них тошнит! – сказала Тося, широко улыбаясь и тоже делая прощальный жест в приоткрытое окошко.

   Отряд ждал их на одном из пригородных складов, и, поздоровавшись с теми, кто стоял у дверей, Сергей вошел внутрь, даже не взглянув на свой мокрый красный «чероки», припаркованный неподалеку. Он оставил машину коллегам, и в другой день придирчиво бы осмотрел ее на наличие царапин, но сейчас машина его не интересовала. «Чероки» был презентом одного из хищных сообществ за вычистку из города особо крупной дикой стаи, и если денег Сергей обычно не брал, то отказываться от хорошего транспорта, так необходимого для работы, по его мнению, было глупо.

   Местная городская дружина, устроившаяся на груде ящиков у дальней стены, встретила его нервными взглядами и приглушенным перешептыванием, относительно спокойным выглядел только самый пожилой из них, коротавший время за разгадыванием кроссворда в каком-то журнальчике. В углу на полу сидели двое мужчин – один на вид совсем молодой, другой – уже далеко шагнувший за сорокалетний рубеж. Одежда на них была окровавлена, местами разорвана, у молодого по подбородку текла кровь, а один глаз заплыл так, что вместо него образовался огромный маслинного цвета желвак с крохотной опушенной ресницами щелочкой. Другой глаз беспрерывно качался в глазнице, обращаясь то зеленоватым, то яркой желтизной, испачканные кровью губы подпрыгивали, и с них срывалось мелкое сухое хихиканье. Мужчина постарше тупо смотрел перед собой абсолютно пустыми глазами, и одна его щека, прихваченная нервным тиком, свойственным всем диким гончим из-за постоянного обжорства, мелко подергивалась. Отсвет сути обоих имел не стандартный темно-зеленый оттенок, а некий сизо-болотный – Сергей увидел его сразу, как вошел – приглядываться для этого не понадобилось. Если сам внешний вид сути диких гончих все еще нужно было высматривать, хоть и без особых усилий – отсвет сути был виден любому, кто на них смотрел – прятать его они уже не умели.

   - Вижу, стаж в Дикой охоте уже наработали, - негромко заметил Сергей, принимая бумаги от подошедшей гончей, смуглой и черноволосой, с аккуратными гангстерскими усиками. – Что-то уже есть, Лень?

   - Трубки стаи, - гончая качнула увесистым пакетом и кивнула на бумаги. – Список местной дружины. Я отметил тех, кто сидит на посту постоянно. Дикари в целом бесполезны – сам видишь, как обдолбанные. Вожак убит.

   - Жаль. Трубу его определили?

   - Да, - Леня порылся в пакете и извлек новенький «LG». – Дикая охота – дело прибыльное не только в плане жратвы.

   - Да уж, - Сергей взял телефон, спрятал его в карман и пробежал глазами по списку, потом повернулся к местной дружине. – Добрый день, господа. Меня зовут Сергей Андреевич, я отвечаю за прибывший к вам Отряд, я только что вернулся с задержания гиены, которую, к сожалению, убью не я, поэтому у меня очень паршивое настроение. Мне нужно объяснять причину, по которой вы здесь?

   - Мы начали действовать сразу же, как поступил сигнал! – возмутилась одна из гончих со свежей царапиной на щеке. – Дорожный патрульный отзвонился… слишком поздно! Мы доложили…

   - То есть, причину объяснять нужно, - Сергей обвел постовых холодным взглядом. – Кто сообщил на Станцию?

   - Я, - кроссвордист поднял руку, перед этим аккуратно перелистнув страницу. – Не знаю насчет патруля – мне позвонил в ужасе знакомый хищник – он срисовал их из машины. Я доложил на пост, чтобы выехали люди проверить – хищникам ведь везде мерещатся дикие гончие – и как раз в это время на посту подняли тревогу. Информация подтвердилась, и я сообщил на Станцию. Там сказали, что уже отправили ближайший Отряд к нам.

   - Время не совпадает, - произнес Леня, приглаживая указательным пальцем свои усики. – Получается, что патрульный сначала доложил на Станцию, перекурил, выпил кофейку, а потом подумал – а не позвонить ли, кстати, и на пост? - мало ли что.

   - Кто дежурил? – спросил Сергей. Одна из гончих с горящими негодованием угольно-черными глазами с вызовом рявкнула:

   - Я! Я же уже назвал точное время! Как только получил сообщение от патруля – сразу же…

   - Это общее выражение или ты реально получил от патруля эсэмэску?

   - Ну… да, - гончая кивнула на представителей Отряда. – Сообщение на сотовый поста, я его вашим отдал.

   - Патрули только отзваниваются, а не рассылают сообщения, - Сергей протянул руку, и одна из подошедших гончих вложила в нее телефон. – Они отслеживают убийц на подъездах к городам, а не продают чайники.

   - Я подумал, наверное, связь плохая, - пожал плечами постовой. – В любом случае…

   Сергей, сделав ему знак замолчать, открыл последнее сообщение на телефоне, согласно подписи контакта действительно высланное пригородным патрульным, одновременно вопросительно взглянув на Леню.

   - Рабочий номер сегодняшнего патрульного есть?

   - А как же, - гончая начала рыться в своем телефоне, - Станция мне все прислала… личные, рабочие… Вот, - он продемонстрировал номер Сергею, и тот прищелкнул языком.

   - Ну, так это не он. Хм, пятнадцать минут разницы. Прилично.

   - Как это не он?! – возмутился черноглазый постовой, вскакивая, но тут же плюхнулся обратно на ящик, уставившись на пистолет в руке Дениса. – Подождите!.. Покажите!

   - Нормально, Дань, - сквозь зубы сказал его коллега с расцарапанной щекой. – Это что еще за мутки?! Ты что – дикарям фору дал?!

   Тося, сверкнув в сторону обвиненного провернувшимися глазами, открыла было рот, но Ромка прижал палец к губам и покачал головой. Сергей поинтересовался:

   - А ты рабочие телефоны ваших патрульных наизусть знаешь, гений?

   - Нет, конечно! Чего их знать – они ж подписаны! Вызываешь и все!

   - Ну, народ! – усмехнулся Таран. – Пару телефонов корешей запомнил – и все, вся память занята?! Это же не твой личный телефон. Проверять надо такие вещи. Ты ж не в офисе работаешь.

   - Я вообще не понимаю, о чем вы!

   - Вызови пост, Леня, - Сергей посмотрел на коллегу, и тот, кивнув, защелкал кнопками, потом прижал трубку к уху и снова кивнул. Все, кто был в помещении, выжидательно уставились на безмолвный телефон на ладони Сергея, даже одна из диких гончих устремила туда слегка заинтересованный взгляд, потом Леня опустил руку, криво улыбнувшись.

   - Нет, ну где-то он все-таки звонит. Интересно где?

   - Мы о том, что это – не телефон поста, - пояснил Сергей широко раскрытым глазам гончей. – Хотя выглядит, я так понимаю, так же. Кто-то его подменил и перебил все контакты, заменив патрульный номер. Сам прилежно принял звонок на постовую трубу, а на эту потом прислал сообщение – ну подозрительно же было бы, если б пост вообще не начал реагировать.

   - Я этого не делал! – возопила гончая, снова вскакивая и уже не обращая внимания на пистолет, нацеленный ей в голову. – На кой вообще такое делать, это бред! Мы же поехали…

   - Вы поехали позже, чем нужно. Хорошо Отряд прибыл быстро. Потому что иногда ближайший Отряд оказывается совсем не близко. А дикие приехали и сразу пошли по адресам зарегистрированных хищников. Современным адресам. Откуда они их знали? Такая информация есть только на постах! Хочешь сказать, они предварительно разведку проводили?!

   - Незаметная разведка от диких гончих – это смешно, - одобрительно сказал Ромка.

   - В городе есть гончие и не из дружины, - задумчиво произнес кроссвордист. – Могли и заплатить кому-то из них за поглядеть. Правда, постовой телефон сюда не вписывается. А результатов от наемника придется ждать. Дикие гончие ждать не умеют. Дань, это списание. Та тетка могла бы и уцелеть, если б мы вовремя приехали.

   - Я этого не делал… - постовой сел и, сгорбившись, окунул лицо в сложенные ладони. Прочие представители городской дружины поднялись и слегка отступили от сослуживца – сидеть остался только кроссвордист – теперь он закрыл журнал и задумчиво смотрел на Сергея. Тот, вздохнув, сделал несколько шагов вперед.

   - Тут твой коллега прав. Это однозначно списание. Вполне себе мирный бухгалтерский термин. Раньше это был расстрел. Звучало, конечно, внушительнее, - он повернул голову, взглянув на постового с расцарапанной щекой, на лице которого все еще было праведное негодование. – А чего ты телефон-то обратно не заменил?

    - Я не успе… - гончая осеклась, потрясенно вытаращив мгновенно провернувшиеся изумрудные глаза, а потом, провернувшись полностью, метнулась к выходу в длинном прыжке. Вытянутые в направлении двери когтистые крапчатые песочно-рыжие лапы почти коснулись ее, но тут на спину беглеца тяжело обрушилась медвежья суть Ромки, притиснув его мощными лапами к бетонному полу. Постовой, безуспешно дернувшись, приподнял голову, глядя на наклонившуюся к нему сбоку гончую, на разверзшуюся прямо перед его лицом вытянутую пасть с огромными клыками, почти касавшимися его носа, и тонко сказал:

   - Мама!

   - Ну каждый раз… ну знают же, - Денис присел на корточки, не спеша натягивать маску на лицо, широко улыбнулся скошенному на его клыки глазу постового, и тот в ужасе зажмурился, - что снаружи оцепление, внутри куча народу, но все равно бегут куда-то. Ну какой смысл? Нас повеселить?

   - Это не я, - прошелестел постовой. – Меня заставили!.. Меня подставили!

   - Сука! – заорал его недавно обвиняемый сослуживец, слетая с ящика и одновременно проворачиваясь, и коллеги едва успели его перехватить. – Какая сука!! Меня под списание подвести?!.. Я требую…

   - Натребуешься еще, - Сергей протянул не пригодившийся телефон дикаря обратно Лене. – Сам хорош!

   - Когда ты понял, что это он? – с улыбкой спросил Леня, в ответ перебрасывая ему ключи от «чероки». – Когда он начал негодовать?

   - Ну, негодовал-то он вполне себе ничего, - Таран улыбнулся, - и если бы он врал во всем – это было бы менее заметно. Но ведь поначалу он сказал чистую правду. Насчет того, что патруль отзвонился. В этом я ему сразу поверил.

   - Ну да, конечно, это была правда – ведь он с патрульным и разговаривал, - Денис встал, и Ромка проворно скатился со спины постового, давно заползшего обратно под маску, и, провернувшись, сгреб его с пола за шиворот и как следует встряхнул, отчего зубы того лязгнули друг о дружку.

   - Ну, вот, очередное доказательство – как только попадается кто-то с ягуарьей сутью, так обязательно какая-нибудь гнида!

   - Да вы, батенька, расист, - заметил кроссвордист, спокойно скатывая журнал в трубочку и вставая. Его глаза сверкнули густой зеленью, и из-под маски на мгновение выглянула часть сути, очень напоминающей суть схваченного постового.

   - Ой! – сказал Ромка. – Неудобняк получился.

   Он пихнул постового своим коллегам, и те скрутили его, заломив руки за спину так, что гончая согнулась, глядя в пол и продолжая жалобно рассказывать о том, какая вышла ошибка. Кроссвордист вопросительно взглянул на Сергея.

   - Я так понимаю, дружину вы отстраняете?

   - Правильно понимаете, - Сергей взглянул на одну из гончих, державших арестованного. – Выберите, кто останется на посту на время расследования. Сколько человек пошло по следу дикарей?

   - Четверо, может, будет шанс найти их последнее логово. Скорее всего, там пусто – они редко разделяются, но мало ли. Что ж они никак не заканчиваются?!

   - Самые большие стаи либо сидят в белых городах, либо шляются в зеленой зоне, - важно заметил Ромка. – Вот накрыть бы их там…

   - Чем ты их там накроешь? – скептически осведомился Денис, поправляя шляпу и глядя на Тосю, которая, присев на корточки неподалеку от связанных диких гончих, пристально смотрела на них светящимися бирюзовыми глазами. – Крышкой от унитаза? Это все Отряды надо объединять, а как их объединишь, если везде постоянно какая-нибудь… - тут у Сергея, у него и у Лени одновременно зазвонили телефоны, и Денис сделал удрученный жест. – Ну вот, пожалуйста!

   Сергей вытащил телефон и, взглянув на дисплей, поспешно повернулся, махнув Лене в знак того, чтобы пока продолжали без него, и поспешно вышел на улицу. Открыв дверцу «чероки», он сел за руль и прижал трубку к уху.

   - Здравствуй, Валь.

   Трубка поздоровалась со сдержанной приветливостью, а потом разразилась громкими резкими звуками. Дождавшись паузы, Сергей спросил:

   - Успокоился?

   - Прости, дядя Сережа, просто я…

   - Не извиняйся, я знаю, что ты переживаешь за девчонок. А вот в том, что я…

   - Не важно, - хрипловато ответил Валентин, - в любом случае, он жив - и это факт. А если он в городе – то кто еще здесь может быть? Один он или с друзьями?

   - Как ты на него наткнулся?

   Валентин снова быстро заговорил. Сергей, включив свет в салоне, откинулся на спинку сиденья, слушая очень внимательно, потом сказал:

   - Ты прав, его нужно уничтожить. Но ты к нему даже не суйся! Я сам этим займусь.

   - Я уже звоню не только из-за него, - устало произнес Валентин. – Тут такое… Мне кажется… черт, мне не кажется… у нас тут гнездо. Или одиночка. Скорее всего, второе… во всяком случае, я очень надеюсь, но и это само по себе катастрофа.

   - Ты о…

   - Хамелеон. Все, как ты мне говорил – все, как сказал тебе Бреннер. Конечно… делать выводы, основываясь только на… но, черт возьми, я никогда такого не видел! И наш медик тоже сразу об этом подумал! Те люди… они…

   - Так, Валь, четко, кратко и без эмоций.

   Он слушал, не перебивая, и когда Валентин закончил описывать то, что увидел в подвале, Сергей, закрыв глаза, сказал:

   - Ясно. У тебя есть время?

   - Конечно.

   - Тогда погоди минутку, - Сергей открыл окно и крикнул гончим у дверей склада: - Позовите Дениса! Бульдог здесь?

   - Бульдог по следу поехал, - ответили ему.

   - А Чешир в наличии?

   - По-моему, он спит, - с сомнением произнесли от склада. – Сейчас найду.

   Через секунду ковбой выскочил на улицу, бросив злобный взгляд на укрытое тучами небо, и быстро пошел к машине. Следом неторопливо выкатились Ромка и Леня, притормозив было у оцепления, но Сергей махнул им:

   - Вы тоже идите сюда! Где Чешир?

   - Парит где-то позади нас, - проворчал Денис, открывая переднюю дверцу. – Ходит он намного медленней, чем разговаривает. Сереж, это какое-то реально важное совещание? Из Туманово сообщили о пауке на грани, пост поехал проверять, но сами они ничего не сделают – паук – местный крупный криминал и вне соглашений.

   - Видели дикарей в Севогорске, видно окольными пролезли, стая небольшая – пока просто шляются, - сообщил Леня рядом с открытым окном. К обеим точкам ближайшие только мы. Опять придется разделяться.

   - Залезай в машину, - Сергей повернулся и рявкнул последней гончей – маленькой и упитанной, в немного длинноватом для нее плаще, идущей продуманно-вальяжным шагом. – Ты можешь быстрее, луноликий?!

   - Торопливость порождает суетливость, - невозмутимо отозвалась та, блеснув раскосыми глазами за стеклами изящных очков. Ромка немедленно предложил:

   - А давайте я ему в ухо дам!

   Идущий скептически фыркнул, не прибавляя скорости, после чего, подхватив развевающиеся полы плаща, попытался было погрузиться в машину так же вальяжно, как и шел, но Ромка невежливо пихнул его в салон и полез следом.

   - Ты не умеешь себя вести, - укоризненно заметил Чешир, охнув, когда Леня, влезший в салон с другой стороны, двинул его в бок. – Тебя не пустили бы ни на одно светское мероприятие!

   - Ну да, у нас же тут сплошные светские мероприятия каждый день! Выеживаться будешь у себя в Китае!

   - Сколько раз повторять, что я из Якутии, скудоумный?!

   - Заткнитесь! – сказал Сергей, и тут в окошко со стороны Дениса пролезла голова Тоси, появившейся возле машины словно по волшебству.

   - А что это тут у вас?!

   - Иди отсюда – тебя не звали! – Денис растопыренными пальцами бесцеремонно пихнул обратно ее любопытствующую физиономию.

    - Но я хочу знать! Пустите и меня в машину! Вы оставите девушку мокнуть на улице?!

    - Запросто. Впрочем, можешь на коленки, – Леня приглашающе похлопал себя по ноге. Стриженая кивнула, распахнула переднюю дверцу и втиснулась внутрь, кое-как расположившись на коленях у ковбоя и попутно локтем сдвинув шляпу ему на нос. – Эй, я имел в виду, ко мне на коленки!

   - Дурдом! – констатировал Сергей, снова прижимая трубку к уху. – Валь?

   - Да, я еще здесь, если это кому-то интересно, - проворчала трубка.

   - Я сейчас поставлю тебя на громкую – расскажи все в деталях с того момента, как ты к шумаровскому дому подъехал.

   - Твой племяш? – деловито спросил Ромка, пытаясь устроиться поудобней. – Люблю милые семейные разговоры.

   - Заглохни уже, - Сергей положил телефон на приборную доску. – Говори, Валь.

   Уже к середине рассказа гончие начали озадаченно переглядываться. Чешир снял очки и принялся тщательно их протирать платочком, что служило у него признаком крайней задумчивости. Ромка немного скептически качал головой. Денис сунул в рот сигарету и отрешенно смотрел перед собой, не закуривая. Леня похмыкивал, барабаня пальцами по спинке переднего кресла. И только Тося, приоткрыв рот, смотрела на телефон.

   Когда Валентин закончил говорить, ковбой мрачно произнес:

   - Я не знаю… странная история. Я не говорю, что ты что-то подсочинил или не так посмотрел, но делать какие-то выводы я бы стал, только увидев все собственными глазами. Но тот след… хм-м, вообще непонятно… подтвердить невозможно, а искаженные тела… Значит, два вы вывезли?

   - Да, - подтвердил Валентин, - остальные пришлось уничтожить… На иной вариант времени не было – слишком много баинек жаждали заглянуть в подвал. Скрывать находку и лезть туда без пожарных было невозможно… ну а пожарные увидели то, что увидели. Они не присматривались, как мы, и, надеюсь, ничего не поняли.

   - Среди них были хищники или гончие?

   - Нет.

   - А ты, когда приезжал и уезжал, хорошо просмотрел всех, кто перед домом толпился?

   - Насколько это было возможно. Там были только баиньки, - трубка помолчала, потом решительно сказала: - Слушайте, я прекрасно понимаю, что большинство гончих считает хамелеонов сказками…

   - Правильно понимаешь, - сказал Ромка, вытягиваясь вперед между сиденьями, - и я тоже считаю их сказками, но проблема в том, что я не считаю сказочником твоего дядю. Да и ты, вроде, не Оле-Лукойе с зонтиком. Другое дело, что даже если в вашем городе кто-то был – не факт, что он там есть сейчас. Его сородичи, как я понял, попались больше по чистой случайности… - он покосился на лицо Сергея, - и по причине хорошо проделанной работы, но увидеть их… как такое вообще можно увидеть?

   - В том-то и дело, что никак, - ответил Валентин. – Ты будешь видеть просто какого-то хищника. Или какую-то гончую. Это все равно, что ловить человека-невидимку. Я могу зацепиться лишь за суть Шумарова, если он ее где-то использует. Может, стоит дать ориентировку хищникам?

   - Тогда сразу начнется паника или громкий хохот, в зависимости от того, кто во что поверит, а хамелеон, если он еще у вас, немедленно смоется, - сказал Сергей. – Ориентировку можно было бы распространить без подробностей и без имени – мол, просто ищем браконьера, но Шумарова у вас, как я понял, слишком многие знали.

   - Вы сделали фотографии тел? – спросил Чешир.

   - Тартарыч сделал несколько, но, как вы понимаете, они очень плохого качества.

   - И, все-таки, так себе информация, - подытожил ковбой. – Те хамелеоны почти год сидели на посту под носом у гончих, и никто ничего не понял. В Волжанске можно провести лет пять и никого не найти. Увидеть можно не их самих, а лишь последствия их деятельности, да и деятельность эту еще поди найди.

   - Я так понимаю, Отряд мне отказывает? – официальным голосом осведомился Валентин.

   - Отряд надо высылать в любом случае, мое мнение, - произнес Сергей, обернувшись к остальным. – Контрабанда, да еще такого масштаба. Ловец мертв, но все равно нужно раскручивать его связи.

   - Не, ну тут я согласен, - Леня философски пожал плечами. – В конце концов, почему бы не совместить неприятное с полезным? К тому же, нетрудно догадаться, что если мы примем иное решение, ты все равно его проигнорируешь и поедешь один. А это никуда не годится. Но вот угроза в данном случае так же серьезна, как и призрачна.

   - Большую часть Отряда я не возьму, - кивнул Сергей, - с этим городом еще работать и работать плюс два новых сигнала. Мне будет пока достаточно троих человек. Посовещаемся с остальными и…

   - А чего тут совещаться – я поеду, - сказал Денис. – И Ромка.

   - Вообще-то, я еще ничего не решил! - возмутилась гончая, поворачивая бейсболку козырьком направо.

   - Отказываешься?

   - Нет, конечно. Просто хочу выглядеть индивидуально, чего ты за меня высказываешься?!

   - Я все думаю о странном следе, - медленно произнес Чешир, аккуратно помещая очки на переносицу. – Конечно, я никогда не слышал о следах без принадлежности, но я никогда и не видел хамелеона. Сереж, ты когда с ними встречался, видел их след?

   - Нет, - Сергей щелкнул зажигалкой, и Денис, наклонившись к ней, закурил, сняв шляпу и хлопнув ею по голове Тосю, которая, не в силах сидеть спокойно, постоянно задевала его локтем. – Потому что я снимал след не с той сути, в которой они разгуливали у реки и на пустыре. А вот след Эдика выглядел вполне стандартно, поскольку он на тот момент был именно тем, кем и являлся изначально. Он не был прерывистым. И по нему было сразу понятно, кому он принадлежит.

   - Возможно ли допустить такое, что вы… - Чешир c трудом отпихнул Ромку, устроившегося между спинками сидений, и сам подался вперед, - как вас зовут?

   - Валентин, - с легким смешком отозвалась трубка.

   - Так вот, Валентин, возможно ли такое, чтоб вы разглядывали какого-то хищника на автомате, очень короткий период времени, и не заметили, что он хищник? Ну вот просто мельком глянули – и все. Попался на глаза и тут же исчез.

    - Думаю, за такой короткий период времени и вы вряд ли бы разглядели, что он – хищник. Особенно, если у него большой стаж, - не без язвительности ответил Валентин.

   - Да, разумеется, но я веду к тому, что вы могли смотреть на него именно в тот короткий период времени, когда он являл свою хищную суть… то есть, не проворачивался, а…

    - Бога ради, Чешир, уже даже я запутался в твоих придаточных предложениях, - раздраженно сказал Сергей. – Являл свою хищную суть, но при этом не проворачивался?

    - Я просто хочу сказать, что, возможно, твой племянник зацепил взглядом этого хищника, когда он менял одну суть на другую. Потому Валентин и не смог опознать этот след. Потому что он видел переломный момент. Одну суть уже почти спрятали, другую еще толком не достали… Это вполне объяснило бы прерывистый след. Он шел к дому и на ходу вновь выбирал суть. Возможно, не мог решить, какую использовать. И Валентин видел след только в том месте, где на хамелеоне была паучья суть, которую он и зацепил взглядом в тот переломный момент. Он не смог совместить увиденный след с чьим-то лицом, потому что в то мгновение, когда он зацепил отсвет сути этого хищника, самой сути уже практически и не было.

   - Ну ты и загнул! – скептически заметил Ромка. – Я перестал понимать после слов «твой племянник».

   - В любом случае, это кто-то, кого ты видел… - начал было Сергей, но Валентин тут же перебил его:

   - Да, знаю, за последние сутки! Я уже составляю список тех, кого я видел…

   - Я не об этом сейчас! Если ты его видел, то, скорее всего, и он тебя тоже.

   - Кстати, да, - Леня посмотрел на часы. – И если до него дойдет, что ты видел больше, чем надо, и срисовал его след в той резиденции, ему это может очень сильно не понравиться. Так что, надеюсь, ты составляешь этот список в безопасном месте?

   - Я еду домой, - кисло ответил Валентин. – Чуть позже скину адрес. Изначально рассчитывал на немного поспать, но, мне кажется, я не посплю вообще никогда. Я проверил городские выезды и нигде не нашел похожих следов. Но он мог больше не использовать эту паучью суть, так что не факт, что не слинял.

   - Вы тратите столько времени на обсуждение какой-то ерунды! – возмущенно заявила до сих пор молчавшая Тося. – У нас полным-полно настоящих дел! Контрабандист – настоящее дело, вот его и обсуждайте, а не сказки какие-то!

   - Кто это сказал? – холодно спросила трубка.

   - Никто, - ответил Сергей, - шум на линии. Валь, ничего не делай, пока мы не приедем. Мы будем через… - он посмотрел на Дениса, и тот помахал в воздухе ладонью, прижав большой палец, - где-то часа через четыре.

   - Я не могу ничего не делать – мне к вечеру в патруль.

   - Скажи, что у тебя грипп.

   - Очень смешно! – трубка вздохнула. – Ладно, дядя Сережа, у меня сейчас деньги закончатся. Несмотря на обстоятельства, я очень рад, что ты приедешь. Девчонки вообще с ума сойдут!

   - Вряд ли мне стоит…

   - Ну конечно стоит! – отрезал Валентин и отключился. Денис задумчиво осведомился:

   - А насколько хорошо твой парнишка держит след, Сереж?

   - Не хуже тебя.

   - То есть, у нас еще есть минимум двое суток, если попадется свежачок. Хорошо, что он сообразил проверить дороги. Жаль, что этот хамелеон не настолько глуп, чтобы и дальше использовать нужную нам суть.

   - Так пусть он заодно и по городу прогуляется, поищет, пока мы едем, - предложила Тося, - чего время-то терять?!

   - Что значит «мы»? – Сергей холодно посмотрел на нее. – О тебе речь вообще не идет, ты займешься местным постом.

   - А вот и нифига! – заявила стриженая. – Я поеду с вами! А если вы меня оставите, я свистну у Отряда «мазду» и все равно приеду!

   - Ослушаешься приказа?

   - Коли так – связать ее, да и все, - проворчал Ромка.

   - Вы меня уже связывали, когда диких под Костромой ловили. Сильно вам это помогло?! – Тося надменно вздернула подбородок, глядя на Тарана. – Я признаю только одного командира! Тебя! Я Бульдогу подчиняться не буду!

   - Ты признаешь только меня, но при этом игнорируешь мой приказ? – усмехнулся Сергей.

   - Это не приказ! Это безосновательная дисквалификация! И дискриминация по половому признаку!

   - Отличный, кстати, признак, - сказал Леня.

   - А ты заткнись!

   - Смех смехом, - смуглый снова аккуратно пригладил свои усики, - но ничего, что мы – не ближайший к Волжанску Отряд? Нас не все поймут, когда узнают.

   - Мне на их понимание оглядываться сейчас некогда, - Сергей кивнул Денису. – Значит ты и Ромка…

   - И я! – напомнила Тося. – Я-я! На другие варианты вы просто потеряете время!

   - Я тоже поеду, - задумчиво произнес Леня. – Не то, чтобы мне очень нравится эта история. Но мне очень нравится ездить в твоей машине, а ты ее забираешь, как я понял.

   - Гипотетически история вполне реальна, и это дело видится не только опасным, но и невероятно увлекательным, - мурлыкнул Чешир, и его глаза превратились в щелочки. – Думаю, никто не станет возражать против моего присутствия?

   - А тебе зачем ехать? – удивился Ромка. – Какая тебе разница, где спать?

   - Интересный опыт всегда важен, - Чешир улыбнулся во все зубы, и уголки его губ уехали почти к затылку, в полном соответствии с прозвищем, а глаза сверкнули мягкой уютной светлой зеленью. – К тому же, меня позвали на этот разговор не просто так.

   - Я позвал всех, кому полностью доверяю, - Сергей спрятал телефон. – Хорошо, раз решение принято, сейчас переговорим с остальными и едем.

   - Я за руль! – обрадовалась стриженая.

   - За руль моей машины тебе удастся сесть только, если руль окажется отдельно от нее. Возьмешь «мазду» и Чешира.

   - И меня, - добавил Леня. Тося посмотрела на Сергея задумчиво, и тот улыбнулся.

   - Поедешь с нами. В Волжанске нам надо работать, а не искать, в какую больницу сложить то, что от тебя останется. Все, на выход. Кстати, Ром, бутылки перегрузи из машины.

   - Все?! – ужаснулся Ромка.

   - В разумных пределах.

   - Ну, если подходить к этому вопросу с точки зрения разумных пределов, то в багажнике бутылок даже меньше, чем нужно…

   Спустя три часа он все еще возмущался по этому поводу, но прочие обитатели салона «чероки» давным-давно перестали обращать на него внимание. Леня спал, съехав по диванчику к левой дверце, Сергей молча смотрел на дорогу, Денис грыз сухарики и читал газету, прихваченную на заправке в одном из городков, мимо которого они проезжали.

   - Вы меня не слушаете! – наконец сердито сказал Ромка. Ковбой, не отрывая глаз от газеты, пробормотал:

   - Тебя никто не слушает с начала поездки. Не знал, что ты все еще говоришь. Последние полчаса я думал, что сзади просто муха жужжит. Ром, ты еще не устал? Оставил-то ребятам всего несколько бутылок, но ноешь так, будто отдал свою почку!

   Их обогнала «мазда» и, издевательски бибикнув, унеслась вперед, юркнув за катящий дальше по дороге рейсовый автобус. Потом выскочила с другой его стороны, резко сбросила скорость, опять бибикнула и снова пристроилась в кильватере «чероки». Сергей раздраженно сказал:

   - Набери Тосю и скажи, что если она не прекратит свои дурацкие маневры, я ей шины прострелю!

   - Ты ведь на самом деле этого не сделаешь? – встревоженно спросил Ромка, и Сергей поднял к зеркалу скептический взгляд. – Слушай, я понимаю, что ты переживаешь. Все будет нормально.

   - Когда я был в этом городе в прошлый раз, все было более чем ненормально. А теперь опять – и хамелеон, и этот чертов Самсонов!

   - Зато они уже не дети, - Денис сложил газету. – А когда и как ты собираешься сказать Тосе, что твои племяшки – хищники? Может, все-таки, не стоило ее брать?

   - Если б не взяли, все равно бы приехала – причем в самый неподходящий момент, а то ты ее не знаешь… Меня сейчас беспокоит не Тося, а городские архивы. Это уже третий случай за полгода.

   - Все дело в плохом финансировании нынешней системы. Если бы постовые прилично зарабатывали на своей работе, то не вели бы дел с дикарями.

   - Не смеши! Конечно бы вели, некоторым сколько не дай – все мало. Ну было раньше финансирование лучше – и что? Систему преобразовали, а так-то ничего особо не изменилось. Разве что раньше посты торговали баиньками, а теперь торгуют хищниками.

   - Второй вариант все же предпочтительней… ну, то есть, это если без оглядки на твоих родственников, - Денис сунул в рот сухарик.

   - Скажи это тем, кто попал под Дикую охоту.

   - Думаешь, не совершил ли ты тогда ошибку, раскрыв всем комитетский проект?

   - Я знаю, что я ее не совершил, - спокойно ответил Сергей. – А вот то, что мне толком не удалось ничего изменить – это другое.

   - Отчего же? Баиньки не гибнут в таких количествах, центров больше нет, никого насильно не будят. Вполне прогрессивно, на мой взгляд.

   - Кардинальные перемены все равно невозможны, - Ромка свесился между передними креслами. – Это как закон сохранения энергии у Эйнштейна – ничто не берется из ниоткуда и не девается в никуда. Перестанут продавать одних – начнут продавать других. Если одна злобная баба выйдет – другая обязательно войдет.

   - Что-то я у Эйнштейна такого не помню. Это твоя глубокая мысль?

   - Не, слышал в каком-то сериале. А вообще я к тому, что мы каждый раз отказываемся от заслуженных денег…

   - Мы не наемники, Ром. Конфискат – весь наш, но если ты начнешь брать деньги у хищников, ты станешь именно наемником. Сначала они будут благодарить, потом начнут требовать. Из гончей Отряда ты превратишься в прислугу. Всех поначалу предупреждают – на этой работе не поднимешься. Постовых тоже. Но некоторые считают, что они умнее всех.

   - В предпоследнем случае патруль тоже был в доле, - Денис снова захрустел сухариком. – Вообще плохая тенденция. И в целом отношения между нами и хищниками ведь особо не изменились. Просто некоторые наши сородичи оказались куда страшнее хищников. И городские перемирия – не самая плохая вещь - даже сами хищники это признают. При всем их восторженном отношении к зеленым зонам, жить они там не хотят. Не говоря уж о белых городах.

   - Вот будет забавно, если с дикарями хищниками начнут торговать сами хищники, - фыркнул Ромка. – В обход постов, оставят их без дохода.

   - Это как? Любой хищник, увидев дикую гончую в километре от себя, с воплями пустится наутек.

   - Кстати, может, есть смысл все-таки увеличить число патрульных и меньше людей оставлять на посту?

   - Дикари могут пролезть в город и незаметно, - сказал Сергей. – И на дорогах разбираться с ними сложнее. А в городе проблемы не только с дикарями. Для равновесия у нас народу не хватит.

   - Да уж, - Денис встряхнул газету, потом перевернул. – В этом отношении раньше было попроще. Диких стай было мало, гончие жили исключительно по ведомственным инструкциям, без всякой головоморочки, а хищники не прибегали с претензиями и жалобами на то, какая у них тяжелая жизнь. Иногда мне жаль, что я застал всего пару лет из той эпохи. Как же вышло, что умудренная веками Канцелярия проморгала заговор в столь сопливом, по сравнению с величиной их опыта, ведомстве?

   - Канцеляристы последние годы были слишком заняты самими собой, - задумчиво ответил Таран. – И установили настолько жесткий отбор в свои ряды, что народу у них было крайне мало. Комитетчиков было в разы больше, особенно с учетом того, что они активно будили для себя гончих и тренировали их, как надо. Откровенно говоря, когда я узнал обо всех их проектах, то очень удивился тому, что Канцелярия просуществовала так долго.

   - Но ведь она еще была, когда тебя запихнули на престол, - пробормотал Леня, не открывая глаз.

   - Почти все руководство к тому моменту уже было перебито, не считая вице-канцлера, который удрал, и о нем до сих пор ничего не известно. Даже главный пристав, приславший за мной группу, не дожил до нашей встречи. Но уцелело еще достаточно много жандармов, к тому же, к нам быстро примкнула большая часть разбуженных гончих и многие постовые. Правда, стоило большого труда направить всю злость разбуженных именно на Комитет, а не на отдельных инструкторов, которые лишь выполняли приказы – мы потеряли бы кучу времени, пока они их везде отлавливали. Правда, почти всех инструкторов все равно перебили.

   - А Первого секретаря ведь так и не нашли?

   - По последней информации он был где-то в Штатах.

   - Ну, - Ромка пожал плечами, - им же хуже. Было бы забавно, если он там в дикой стае бегает, коли еще жив. Большинство бывших комитетчиков, привыкших, что еду им чуть ли не на подносе приносят, ударились в Дикую охоту. Вообще, она была бы не так уж плоха, если б дикари ограничивались только хищниками…

   - Расскажи про это Тосе, - холодно посоветовал Сергей. – И не забывай, что хоть гончие от переедания не выворачиваются так активно, как хищники – в диких стаях этого добра все равно хватает. И мозги у большинства потекшие. Я уж не говорю о том, что у них через одного куски сути наружу торчат.

   - Нет, я не имею в виду, что недоволен современной системой, хотя, конечно, она была бы более эффективной, если бы у нас было больше людей, - Ромка снял бейсболку и принялся томно ею обмахиваться. - Мобильные Отряды на местах лучше одного ведомства в столице, которое ни черта на этих местах не видит. Да и борьба за власть отсутствует. Я только не понимаю, почему нет заграничных командировок?

   - Ты же в прошлом году был в Белоруссии, - со смешком напомнил Денис.

   - Я реальную заграницу имею в виду! – обиделся Ромка. – Я бы с удовольствием погонялся за кем-нибудь возле Эйфелевой башни. Или на оливковых плантациях. Хотя бы возле моря. Я уже забыл, когда последний раз был на море!

   - Тогда езжай в Крым, - сказал Леня. – Тоже ведь теперь заграница.

   - Да ну вас! Вот у меня в Евпатории троюродный брат, и он до сих пор мне как звонит, так сразу предъявы – а с хрена это мы теперь заграница?! Как будто лично я в этом виноват.

   - Ром, если тебя что-то не устраивает, так в Отряде никого не держат, - заметил Сергей.

   - Я не говорю, что не устраивает. Нормальная такая себе амплитудная жизнь, на скуку не пожалуешься. Просто…

   - Нормальная? Ты когда последний раз спал в настоящей постели?

   - На прошлой неделе, - Ромка расплылся в ухмылке. – Правда, поспать особо не дали… ты помнишь ту…

   - О-о-о, - простонал Леня, - ну сейчас начнется… любовные подвиги странствующего кабальеро, том сто девяносто второй.

   - Не знал, что ты их считаешь, - Ромка перегнулся через спинку кресла к ковбою, складывающему газету. – Динь, чего пишут?

   - Тебе из хорошего или из плохого?

   - Из глобального.

   - Китай запустил первый космический корабль с космонавтом.

   - Зачем?

   - Позвони в Китай да спроси. А то вдруг они и сами не знают, сидят там вокруг Ху Цзиньтао и плачут, - Денис откинулся на спинку кресла и надвинул шляпу на нос. Ромка кивнул.

   - Точно. Сейчас Чеширу позвоню.

   - Да отцепись ты от него уже - он не китаец!

   Сергей, усмехнувшись, вытащил телефон и вызвал номер Валентина. Почти сразу же трубка сообщила ему, что абонент недоступен. Нахмурившись, он постучал телефоном по рулю и посмотрел на часы, потом коротко глянул вправо, на колышущийся на ветру рогоз, сквозь который проглядывал холодный блеск воды, на кромку леса на другом берегу реки, потом снова вызвал номер Валентина – и снова безрезультатно. Сергей спрятал телефон и выжал скорость на полную, хотя стрелка спидометра и так последние километры дрожала почти на пределе.

   - Ты чего? – осведомился Денис из-под шляпы.

   - Да ничего… Валька что-то не абонент.

   - Наверное, трубка села.

   - Наверное… - Сергей побарабанил пальцами по рулю, глядя на дорогу. Ромка, уловив в его тоне иной смысл, ободряюще сказал:

   - Да уже почти доехали, осталось всего ничего. Да и, в конце концов, он же не пацан – справится, если что.

   - Сейчас особенно успокоил, - сквозь зубы произнес Сергей. Телефон Дениса зазвонил, и тот, посмотрев на дисплей, неохотно поднес трубку к уху, потом повернул голову к Тарану.

   - Тося интересуется, мы ускорились, чтобы доехать быстрее или будем кого-то атаковать? – не дождавшись ответа, он лениво сказал в трубку: - Сначала первое, а потом, по обстоятельствам, второе. А затем сразу четвертое. Не знаю, сама придумай, - ковбой уронил телефон на колени и потянулся, хрустнув суставами. – Сереж, да все нормально будет. Чего ты накручиваешь?

   - Не знаю, что-то сердце не на месте, - Сергей, кося одним глазом на дорогу, вызвал другой номер и, подождав довольно длительное время, зло сказал: - Где тебя носит?! Отряд 8-Б «Барон»! Шестнадцать-сорок-дробь-восемь. Лазутин когда последний раз появлялся на посту? Пошлите людей к нему на адрес!.. Что значит, каких – ты там один на весь город?! Борь, мне плевать, где ты их будешь искать – делай, что сказано!.. Ты опять на газах, что ли?! Я тебя выкину с поста, на хрен!.. Что значит, а кого тогда?.. да я с таким же успехом там дерево могу посадить в кабинете – столько же пользы!.. Да, серьезно!.. Нет, не отвечает. Да, по обстоятельствам. Хорошо, - он убрал телефон. – Такое ощущение, что в Волжанске все еще восемьдесят седьмой!

   - Когда он был на посту? – спросил Денис.

   - Примерно часа три назад… хотя у главного постового сейчас очень смутное представление о времени.

   - Вот как так можно?! – Ромка сделал осуждающее лицо, и Денис хохотнул.

   - Ты понимаешь, насколько смешно это слышать от тебя? Да ты за коньяк мать родную продашь.

   - Смотря, какой коньяк, - рассудительно ответила гончая. – Чего?! Мамаша у меня очень так себе. Так что если это серьезное предложение, я готов его обсудить.

ГЛАВА 4 – День открытых дверей

Паша номер два, хранивший подчеркнуто злое молчание всю дорогу до города после осмотра всех выездов, выкатился из машины на одной из центральных улиц, не попрощавшись, и Валентин тут же о нем забыл. Поговорив с Сергеем, он наскоро сжевал Стасин бутерброд, запив его стаканчиком отвратительного кофе, прихваченным в одной из кафешек, купил сигареты и направил было машину в сторону поста, но, не доехав, свернул на соседнюю улицу и остановился у начала длинного ларьково-павильонного ряда, решив заглянуть в абонентский ящик. Многие городские хищники жаловались часто и упоенно, большинство из них это предпочитали делать не по телефону, но на пост им хода не было, да они и сами не сунулись бы к гончим по доброй воле. Поэтому в доступной близости от поста располагался абонентский ящик, известный всему волжанскому хищному сообществу, а точнее – неприметный книжный магазинчик «Тамара», в котором любой хищник мог оставить жалобу в письменном виде – компьютерами еще пользовались далеко не все, а многие из тех, кто пользовался, все же предпочитал в данных вопросах этого не делать. К тому же единственный компьютер поста бывал на посту лишь периодически из-за частых поломок, интернет тоже никуда не годился. У самого же Валентина сейчас интернета не было вовсе, а компьютер был куплен в складчину со старым приятелем и постоянно ездил с одного конца города на другой, используясь в основном для траты жалких остатков свободного времени на «Варкрафт», «Героев», «Дум» и «Еретика» - раскатывание чудищ в игрушках, по крайней мере, не имело никаких последствий для душевного равновесия.

   «Тамара» располагалась в середине ряда, и, еще не дойдя до магазина, Валентин увидел его постоянную продавщицу, седовласую худощавую даму, которая нервно курила на крылечке, блестя круглыми стеклами очков, и ветер весело трепал ее не по возрасту короткую плиссированную юбку.

   - Добрый день, Валентин Вячеславович! – закричала она еще издалека. – А нас же, Валентин Вячеславович, представляете – обокрали?! Час назад коллеги ваши уехали!

   - Вас? – удивился Валентин, подходя. – Господи, кто? Банда библиотекарей?

   - Вот вы смеетесь, а у нас есть очень ценные книги! Дорогие иллюстрированные издания! Правда, милиция сказала, что вероятней всего, грабители перепутали нас с соседями - либо с этими, - продавщица указала на павильон справа под названием «Мир кожи», - либо с теми, - она кивнула на павильон слева с не менее оригинальным названием «Мир часов».

   - А сигнализация сработала?

   - Наверное, - ехидно ответила дама, сверкнув сказочными сиреневыми с черной каймой глазами вопленицы. – Я пришла – дверь сломана, внутри все перевернуто… Мы такие деньги платим за охрану… и где она была – охраняла самих себя?!

   - И много забрали? – поинтересовался Валентин, глядя на перекошенную дверь павильона с разбитым стеклом.

   - Деньги забрали небольшие… но они унесли несколько очень дорогих энциклопедий, много книг раскидали, помяли… их теперь только списывать, вид совершенно не товарный. Приемничек мой утащили и электрочайник. Зонтик мой новый, вчера тут забыла… Полбутылки марочного портвейна за вешалкой стояли – и то уволокли – никакой совести у людей! И главное – ну уж просто бы брали – нет, надо было все разбросать, разломать! Я только убирать закончила! Даже ящик с жалобами вывернули и тоже все раскидали… а ведь люди старались, писали…

   - А письма на месте? – Валентин открыл дверь и вошел в павильон, который изнутри выглядел относительно обыденно, хотя некоторые книжные полки были перекошены. Вопленица кивнула, заходя следом и направляясь к стойке:

   - Да, сейчас отдам, их всего-то четыре было.

   - Четыре? – удивился Валентин. – Я в каждый визит приличненькую пачку забираю, неужели за два дня не придумали, на что еще пожаловаться?

   - Дело не в этом, просто вчера вечером же заходил ваш начальник, ну этот, страшный, с одним глазом – вот он все и забрал, - продавщица скрестила руки на груди и поджала тонкие губы. – Он опять был просто ужасающе нетрезв! Вы не могли бы сделать так, чтобы он больше не приходил? Он каждый раз говорит мне кошмарные вещи! И угрожает расстрелом! Я никогда даже близко не имела отношения ни к какому криминалу! Я – обычная вопленица. Вы знаете, какая у меня пенсия?!

   - Вот насчет пенсии точно не ко мне.

   - Я понимаю, но совместная работа подразумевает хотя бы элементарное уважение! И я его требую! Разъясните ему…

   - Кира Казимировна, у нас с вами нет совместной работы. У нас есть определенное сотрудничество, соответствующее городским соглашениям, и, насколько помню, я веду себя предельно корректно. Но я не буду никому ничего разъяснять и заставлять относиться к вам с уважением. То, что мы поддержали соглашения, не значит, что у нас с вами теперь Версаль с менуэтами. У нас с вами ничего не изменилось. Я работаю так, как считаю нужным, Борис Витальевич – тоже.

   - Работает?! Этот пьяница?!

   - Вы отдадите мне письма или как?!

   Вопленица, презрительно дернув плечами, нырнула за стойку и громко хлопнула на нее три конверта и сложенный лист бумаги – кто-то из хищников не счел нужным тратиться на конверт. Потом сказала:

   - Слушайте, Валентин Вячеславович, я без претензий и вашу деятельность ценю, особенно после того случая, когда один из местных бандюганов угрозами пытался протащить на преподавательскую работу свою знакомую гиену. Ваш пост тогда очень сильно рисковал, и, тем не менее… Но вы должны понимать – наше сотрудничество будет эффективным, пока оно происходит по рациональным причинам, а не от большого ужаса. Иначе оно скоропостижно закончится, и вы будете искать другую точку.

   - Очень жаль, если это произойдет.

   - Хорошо, что вы это понимаете. Я не прошу, чтобы ваши сотрудники со мной обнимались, приходя сюда. Но если они не могут разговаривать без оскорблений – пусть лучше не разговаривают вовсе, - вопленица поправила седую прядь и прищурилась. – Вы плохо выглядите. Когда вы последний раз спали?

   - В прошлом году, - Валентин сунул письма во внутренний карман куртки. – До свидания. Дверь-то вам к вечеру починят?

   - Ой, - продавщица отмахнулась, - не знаю – с открытия жду этого идиота!

   Проходя мимо павильона соседей «Тамары», Валентин мельком глянул на ценник одного из кожаных пальто и с кривой усмешкой подумал, что обознавшимся грабителям действительно сильно не повезло. Вряд ли они обдуманно предпочли дорогому кожаному барахлу или золотым часам иллюстрированные энциклопедии. «Возможно, еще вернутся» - оптимистично подумал он, садясь в машину, потом достал телефон и раздраженно обнаружил, что тот выключился.

   - Аккумулятор совсем ни к черту стал, - пробормотал он и на сей раз поехал прямиком на пост. Пожилая одноглазая гончая, все так же мрачно восседавшая за столом, теперь заваленным бумагами, и тыкавшая указательными пальцами в компьютерную клавиатуру, с порога встретила его злобным вопросом:

   - Где сестра твоя мерзопакостная?!!

   - Что на этот раз? – устало осведомился Валентин, бросая жалобы хищников на стол. Дядя Боря кивнул письмам и пришпилил их к столешнице когтем провернувшегося пальца.

   - Вот как раз это! Вчера я забрал из книжного целую пачку рукописного нытья и оставил внизу на столе, а сегодня не могу найти там ни одного письмишка! А кто у нас так любит все таскать из архива?!

   - Стася таскает только личные дела с фото и рисунками, письма ей зачем? – удивился Валентин. – Может, ты их сам куда-то засунул?

   - Русским языком говорю: вчера оставил их в подвале на столе! А сегодня на столе пусто! А обнаружил я это уже после того, как вы ушли! – пророкотал дядя Боря. – До этого я в архив не спускался.

   - Ну, разумеется, - кивнул Валентин, - ты ведь тут был так занят, - дядя Боря в ответ свирепо сверкнул единственным глазом. – Хорошо, я сейчас ей позвоню, чтоб ты убедился.

   Он подтянул к себе постовой сотовый и под недоброе ворчание набрал по памяти номер светлячка. Стася ответила не сразу, и Валентин был более чем уверен, что сестра звонок прекрасно слышит – более того, смотрит сейчас на дисплей телефона, на высветившийся постовой номер, и думает – отвечать или нет, потому что ей наверняка за что-то влетит. И когда в трубке, наконец, ожил предельно приветливый голос Стаси, Валентин мысленно вздохнул. Эта приветливость означала, что Стася, все же, определенно опять что-то сперла.

   - Ты забирала письма со стола в архиве?! – резко спросил он, не тратя времени на прелюдию. – Что значит – нет, письма не забирала?! А что ты забрала?! Стася, я прекрасно понимаю, когда ты врешь!.. Что ты опять стащила?! – Валентин отодвинул трубку от уха и посмотрел на дядю Борю. – Говорит, взяла только регистрационную папку «Ва»-«Ви» из шкафа, и никаких писем на столе не видала.

   - Что она заливает?! – возмутилась старая гончая. – Я оставил их на столе!

   - Ты понимаешь, что дядя Боря от тебя мокрое место оставит?!.. Нет, не поэтому!.. да, вот именно, как арбуз!.. Ты уверена? – Валентин снова повернул голову. – Говорит, взяла только папку, писем точно не видела и все равно бы не стала их брать, потому что читать чужие письма – грех. Вот сейчас она действительно не врет, так что вспоминай, куда ты их сунул!.. Стася, чтобы папку сегодня же вернула, ты нормальная вообще?! – это рабочие документы, а если они срочно понадобятся?! И что с того, что это неместные регистрации?! Нет, я не могу заехать – привезешь сама… Да не будет он в тебя стрелять! – Валентин раздраженно бросил телефон на столешницу. – В этих письмах было что-то важное?

   - Не знаю, я их не смотрел, - дядя Боря прищурился в монитор и ткнул пальцем в клавишу, потом отодвинулся, глядя на результат этого действия, словно художник, оценивающий нанесенный на холст мазок. – Там и не бывает ничего важного.

   - Вообще-то, иногда бывает, так что ищи! Ты наверняка их сам куда-то запихнул! Что ты так смотришь?! Ты только на прошлой неделе бегал и орал на всех из-за двух пропавших рисунков сутей, а через полчаса они нашлись в холодильнике под бутылкой пива.

   - Что-то я не помню такого!

   - Зачем ты вообще туда пошел? Моя была очередь забирать письма, мог бы и сказать… И зачем опять на книжную тетку наехал? Ты же знаешь, как непросто было найти эту точку! Мало кто согласится, чтоб вокруг него постоянно шастали и хищники, и гончие! Это можно и оценить, а Казимировна постоянно жалуется, что ты ей угрожаешь. Очень так себе тактика. Если ты так хочешь произвести на нее впечатление – не расстрелом пугай и страшными рожами, а пригласи ее в кино или в кафешку. Кстати, она любит портвейн.

   - Богомерзкую вопленицу?! – вспылил дядя Боря и даже приподнялся в кресле. – Ты совсем того, пацан?!.. Нет, ну конечно, ноги у нее очень вполне для такого возраста, но чтобы я…

   - Разумеется, ты вчера накатил и в тебе вдруг проснулся рабочий долг!.. Ты ведь пошел туда исключительно по этой причине.

   - Естественно! – яростно отрезал дядя Боря, грузно падая обратно в кресло, потом, не глядя на коллегу, задумчиво спросил: - Портвейн?

   - Ты нашел мне регистрацию Шумарова?

   - Мог бы спросить до того, как я сел! – буркнула гончая, снова начиная вырастать из кресла. – Я диск поставил – смотри сам. Или тебе, все-таки, отыскать бумажный вариант? Компьютеры – порождение дьявола!

   - Это наш интернет – порождение дьявола, - Валентин повалился в освободившееся кресло.

   - Зато бесплатный, - пожилая гончая оперлась рядом на столешницу. – Значит, к нам едет Отряд?

   - Да, будут через несколько часов. Так что повыкидывай все свои бутылки – они наверняка у тебя по всему посту рассованы. Кстати, - Валентин искоса глянул на коллегу, - я хотел попросить…

   - Чтоб я не трепался Отряду, что твои сестры скачут тут, как у себя дома? – дядя Боря кивнул. – Да я-то без проблем, но вот за Паш не ручаюсь. А какой из Отрядов – не знаешь?

   - Вроде «Барон».

   - Хм, - лицо старой гончей стало озабоченным, - я знаю их командира. Сейчас надо подумать – бутылки спрятать понадежней или лучше спрятаться самому.

   - То есть, бутылки все-таки есть?

   - Какие бутылки?

   Валентин отмахнулся, глядя на фото покойного Шумарова. При жизни городской благодетель, возраст маски которого балансировал где-то в районе пятидесяти, выглядел подтянутым и ухоженным, и улыбался продуманно-обаятельно, демонстрируя великолепную работу своего стоматолога, а его глаза смотрели с легким сочувствием, словно приглашая рассказать обо всех своих проблемах, которые он непременно постарается решить. Большинство стервятников, которых знал Валентин, в противоречие своему наименованию выглядели весьма располагающе и очень хорошо умели улыбаться и глазами предлагать помощь. Интересно, своему товару в подвале он тоже так улыбался?

   На рисунок сути Валентин смотрел гораздо дольше, стараясь запомнить ее во всех деталях. То, что пряталось под маской Шумарова, больше всего походило на гигантского бледного червя, посаженного на две пары длинных многосуставчатых лап. Круглая пасть-присоска занимала почти все лицо, сместив глаза куда-то на макушку, еще одна пасть, окруженная щупальцами, располагалась в районе груди. Такую суть трудно пропустить, и если Шумарова действительно вытянул хамелеон, то даже будь он умственно отсталым – вряд ли использует ее в Волжанске. Валентин открыл записи о шумаровской персоне – их было немного, но, пробежав глазами по первой же строчке, он понял, что уже совершенно ничего не соображает.

   - Слушай, - Валентин потер глаза, - можно я диск домой прихвачу? Посплю немного, посмотрю перед дежурством на свежую голову?

   - Конечно, - свирепо ответил дядя Боря, - почему нет?! А давайте вы вообще весь архив в авоськах по домам растащите!

   - Тогда посмотри сам, что у нас про него есть, и передай эту информацию Отряду, чтоб им было с чего начинать…

   - Да забирай, какие проблемы! А твоя сестра теперь будет посещать архив только под моим личным присмотром, а поскольку я туда спускаться не люблю, то в архив она не попадет!

   - Вот Стасе и скажи об этом, когда она приедет. Только поцензурней. Не то, чтоб она это не заслужила – просто она не поймет ничего.

   - Кто на флоте не служил, тот всю глубину родного языка не разумеет, - кивнула старая гончая. – Ладно, чеши отсюда – не видишь – работаю! Кстати, почему ты сказал держать приезд Отряда в секрете? Ведь дружине всегда…

   - Потому что я пока видел только тебя и Тартарыча. Паши не в счет – они оба то еще трепло.

   - То есть, настолько все серьезно? Я могу просмотреть всю дружину, пока они едут.

   - Если ты начнешь вызывать их на пост или ездить за ними по всему городу, они будут озадачены, потому что ты обычно этого не делаешь. А если я займусь этим сам, то все будет выглядеть как обычно.

   - Ну да… А не пытаешься ли ты меня, малый, подсидеть?

   - Я не люблю сидеть.

   Кое-как добравшись до дома, Валентин оставил машину неподалеку от покосившихся столбов с пустыми бельевыми веревками, на которых уже давно никто ничего не сушил. У запертого подъезда он долго шарил по карманам, ища ключи и с легкой тоской вспоминая не такое уж далекое время, когда все подъезды были гостеприимно распахнуты, а многие и вовсе не имели дверей. Конечно, и в то время происходило немало всего жуткого, и, все же, тогда люди гораздо меньше боялись друг друга.

   Сонно повесив куртку мимо вешалки, Валентин раздраженно наклонился и, подобрав ее с пола, швырнул на облезлую банкетку. Кое-как отмыв перемазанные в шумаровском подвале кроссовки, он оставил их в ванной, прошел на кухню и, открыв холодильник, задумчиво посмотрел на бутылку кетчупа и половинку плавленого сырка, потом достал последний и развернул фольгу, под которой обнаружилась настолько буйная плесень, что ему показалось, что из фольги на него тоже кто-то смотрит. Швырнув сырок в мусорку, Валентин, ругнувшись, прошел в единственную комнату, щедро освещенную непривычно ярким октябрьским солнцем, повалился на разобранный диван прямо в одежде и немедленно заснул.

   Когда он проснулся, солнечных лучей в комнате уже не было, а это означало, что время перевалило за час дня. Открыв глаза, Валентин с пару секунд сонно смотрел в облупившийся потолок, пытаясь сообразить, что именно его разбудило, и тут из прихожей долетел легкий, едва слышный скрежет. Что-то слабо звякнуло, потом снова раздался скрежещущий звук. Кто-то нетерпеливо ковырялся в замке входной двери.

   «Твою мать!» - успел подумать Валентин, сообразив, что оружие осталось в куртке в прихожей, и в этот момент дверь слетела с петель от мощного удара – видимо, взломщики утомились и решили действовать средневековыми методами. Он сунул руку под диван и выдернул оттуда мачете, закрепленное под основанием сидения, одновременно спрыгивая на пол, метнулся к противоположной стене, и в ту же секунду в комнату ввалились сразу двое человек. Первый, вскинув руку с револьвером, несколько раз выстрелил на развороте от опустевшего дивана в сторону окна. Одна пуля зарылась в подушку, другая выбила щепку из тумбочки, еще одна проделала дырку в хозяйском пластиковом горшке с традесканцией. Его спутник, среагировавший на пустой диван гораздо быстрее и впрыгнувший в комнату боком, пихнув стрелявшего, отчего несчастной традесканции досталась еще одна пуля, бросился к Валентину, замахиваясь увесистым двусторонним топориком. На его лице плясали нелепые гримасы, словно каждую мышцу кто-то дергал за ниточки, один глаз бешено вращался в глазнице, у стрелка беспрерывно дергался кадык, будто он отчаянно пытался что-то проглотить, сути обоих хаотично продирались сквозь маски, тут же прячась обратно, и в этом было нечто безумно-дразнящее. Сизо-болотный отсвет тянулся за ними, словно вымокший в грязной луже шлейф.

   Дикие гончие!

   Выяснять цель визита времени не было, тем более, что она и так была очевидна, и Валентин, проскочив под замахом топора и переживая сейчас больше не за себя, а за стоявший неподалеку от окна на столе компьютер, рубанул стрелявшего по запястью как раз в месте сочленения костей. Позади него топорик глухо врезался в стену, что-то посыпалось, первый дикарь с воплем выронил револьвер и схватился за разрубленную руку, второй развернулся, ухмыляясь во весь рот, и тут в комнату влетели еще три дикие гончие, окончательно отрезав Валентину путь в прихожую. Он немедленно наполовину провернулся, и визитеры сделали то же самое, кроме первого, который, потеряв интерес к схватке, боком сполз по стене, болезненно хихикая и нелепо пытаясь приставить на место болтающуюся наполовину отрубленную кисть, кровь из которой хлестала прямо ему в лицо.

   - Чайку? – спросил Валентин, прокручивая рукоять мачете в ладони, и одна из прибывших диких гончих даже на мгновение притормозила, одобрительно сказав:

   - Смешно!

   На середине ее слова Валентин пригнулся, и позади него брякнуло разбившееся стекло книжного шкафа. Дернувшись вперед и в сторону, он свободной рукой ударил одного из гостей, так что тот отлетел к телевизору, и наискосок всадил лезвие мачете в обратившуюся к нему физиономию другого. Тот, широко раскрыв уцелевший глаз, беззвучно обвалился на пол, утянув с собой намертво застрявший в черепе нож, Валентин выпустил рукоятку и перехватил руку последнего нападавшего с широким ножом, которая уже летела ему в лицо, с хрустом выкрутив ее из сустава, тут же резко развернулся, так, что противник побежал за ним по дуге, и гончая с топориком, подхватившая револьвер товарища, все еще пытавшегося собрать свою руку, сгоряча всадила пулю коллеге в затылок. Между тем отброшенный Валентином дикарь, растопырив руки, удерживал угрожающе шатавшийся на тумбочке телевизор, зачем-то говоря ему:

    - Тихо-тихо-тихо!..

    Валентин отшвырнул еще живого дергавшего челюстью дикаря к его соратнику так, чтобы не задеть компьютер, перед которым тот стоял, гончая, увернувшись, снова подняла руку с револьвером, в этот момент дикарь с разрубленной рукой взвился на ноги и, тонко, истерично взвыв «Сука!», скакнул к нему, в прыжке вылетев из маски, удерживавший телевизор визитер развернулся, и, стряхнув маску, изящным длинным прыжком, свойственным кошачьим сутям, махнул через всю комнату.

   Дальше все начало происходить настолько быстро, что отделить одно действие от другого было практически невозможно – его трудно было даже понять - все сплющилось и закрутилось, словно снежный ком, катящийся с огромной кучи, и в тот момент, когда он пытался уйти с линии огня и одновременно встретить ближайшего противника, из пасти скакнувшей к нему гончей с разрубленной рукой вдруг с сырым треском выросло что-то длинное и острое цвета старой кости, тускло блеснув сквозь мощный всплеск крови. Одновременно с этим грохнули два выстрела, по боку словно чиркнуло раскаленной арматуриной, сломав траекторию его собственного прыжка, в следующий момент на него налетел любитель телевизоров, и они оба повалились на пол. С пару секунд Валентин не видел ничего, кроме пронзительно-зеленых глаз, сморщенного плоского носа и желтоватых клыков, тянущихся к его горлу, а потом вдруг словно из ниоткуда рядом с провернутой физиономией дикаря, которую он с трудом удерживал в нескольких сантиметрах от себя, намертво вцепившись ему в шею, вдруг появилась изящная женская ручка с кожаным браслетиком на запястье. Тонкими пальцами ручка умело сжимала небольшой нож темной стали, похожий на керамбит, с сильно изогнутым лезвием, и Валентин успел удивленно моргнуть, поначалу даже решив, что ему мерещится, но тут над макушкой дикаря появилась другая не менее изящная ручка и накрепко вцепилась тому в волосы. Валентин отпустил шею противника, успевшего тоже удивленно моргнуть, его голова тотчас запрокинулась назад, утягиваемая за шевелюру, лезвие стремительно полоснуло по туго натянутому горлу, и Валентин едва успел отдернуть собственную голову, отворачиваясь, чтобы струя крови не ударила ему в лицо. Он резко столкнул с себя обмякшего дикаря, тут же вскочил на ноги, и стоявшее рядом изумительное создание с белоснежной кошачьей сутью, отсвечивавшей ровной густой зеленью, аккуратными треугольными ушками и яростно сверкающими бирюзовыми глазами, пригнувшись, зашипело и замахнулось ножом уже на него, но тут же легко отлетело в сторону, а ответственный за это человек в бейсболке, тоже возникший словно из воздуха, дружелюбно сказал:

   - Привет.

   Валентин, прижав ладонь к боку, которая мгновенно стала влажной, огляделся и обнаружил в комнате еще троих человек, а в дверном проеме стоял Таран, который вскользь улыбнулся ему и чуть опустил руку с мечом, отчего висевший на клинке дикарь съехал с него под тяжестью собственного тела и грузно шлепнулся на пол. В ту же секунду последняя стоявшая на ногах дикая гончая, потрясенно дернув челюстью, отшвырнула топорик и пистолет, резко развернулась и, полностью сбросив маску, скакнула в закрытое окно, сметя часть хозяйских горшков с цветами и с треском и дребезгом выломав раму, и вылетела с третьего этажа в туче осколков. Мгновением позже бирюзовоглазое белоснежное создание, испустив яростный контральтовый вопль, бросилось следом и рыбкой нырнуло в разбитое окно. Валентин невольно вздрогнул, хотя и раньше видел, как гончие проделывают подобные трюки.

   - Тоська! – успел зло рявкнуть Сергей. Меча уже не было в его руке, и Валентин не успел даже заметить куда он делся. Таран, оглянувшись на него, коротко спросил:

   - Ты нормально?

   Валентин кивнул, и Сергей, провернувшись в стремительном прыжке, покинул комнату тем же путем, что и его подчиненная, сделав это немного менее изящно, но столь же проворно. Этажом выше кто-то испуганно вскрикнул.

   - Эти мне кошачьи выпендрежники, - удрученно произнес человек в бейсболке. – Я лучше по лестнице.

   Развернувшись, он вылетел из квартиры, и в этот момент телевизор, который, казалось, уже вновь надежно устроился на свой тумбе, громко грохнулся на пол экраном вниз, довершив полный разгром в комнате.

   - Ну вот, - огорчилась одна из тарановских гончих, с раскосыми глазами и непроницаемым круглым лицом, - а я хотел посмотреть новости!

   - Ты, Чешир, тоже дуй вниз, соседи наверняка уже вызвали внешнюю службу – проследи, чтоб они сюда не сунулись! – сказал коренастый крепкий мужчина со старомодными длинными русыми бачками, поправив потрепанную ковбойскую шляпу, потом повернулся к последней гончей цыганского вида с тонкими черными усиками. – Лень, ты успел их просмотреть?

   - А как же, - кивнул тот и тоже выбежал из комнаты, в то время как названный Чеширом не спешил последовать примеру остальных, пояснив:

   - Я не очень люблю общаться с внешней службой, им бывает очень трудно что-то объяснить даже на доступном их пониманию языке.

   - Ты самый умный и у тебя больше всего всяких документов, так что давай, не выделывайся! Спать в ближайшее время ты все равно не будешь! – ковбой повелительно махнул на дверной проем. Чешир, печально вздохнув, исчез – в отличие от прочих коллег совершенно бесшумно. Ковбой, ободряюще кивнув Валентину, вышел в прихожую, и почти сразу с подъездной площадки долетел его невозмутимый голос – видимо, он успокаивал высыпавших в подъезд перепуганных соседей. Валентин, отняв ладонь от бока, посмотрел на влажные пальцы, потом задрал промокшую на боку водолазку. Пуля оставила длинную глубокую царапину чуть ниже последнего ребра, которая все еще сильно сочилась кровью – диета хорошему восстановлению не способствовала. Будь он полноценно питающимся хищником – царапина бы уже подсыхала. Валентин опустил водолазку и потрясенно огляделся. Единственным более-менее чистым предметом в комнате был диван – все прочее, включая и стены, было густо заляпано кровью, несколько алых капель блестели даже на пластиковом плафоне люстры. Из хозяйских цветов уцелела только традесканция в простреленном горшке, с торчащими из дыр ошметками корней, выглядевшими укоризненно. Несколько успокаивало то, что уцелел и компьютер, пусть и тоже слегка выпачканный в крови, но вот валявшиеся на полу три мертвых дикаря с предельно очевидными признаками насильственной смерти – это было крайне нехорошо – как для милиции, так и для его квартирной хозяйки. Четвертый же, с простреленным затылком, был все еще жив и, лежа на спине, вяло возил по линолеуму руками, булькая кровью, текущей из уголков распахнутого рта. Его клыки торчали из-под маски, один медленно моргающий глаз был бледно-серым, другой – ослепительно синим, колышущимся в глазнице туда-сюда.

   - Я там дверь на цепочку и тумбочкой подпер, чтоб любопытные рожи не лезли, - деловито сказал ковбой, заходя в комнату. – Так-то замок с мясом, придется вызывать слесаря, - он протянул руку. – Денис. А ты – Серегин племяш, Валя, насколько я понимаю. Я тоже был на совещании.

   - Да, я узнал твой голос, - Валентин пожал его ладонь. Ковбой другой рукой вручил ему его пистолет, поучительно сказав:

   - Такие вещи надо держать поближе. Глядишь, тогда бы нам вообще не понадобилось ничего делать.

   - Ну да, тем более, стрельба в квартире – дело совершенно обычное, никто и внимания не обратит, - немедленно огрызнулся Валентин. Денис усмехнулся.

   - Не обижайся. К тому же, бесшумности все равно не получилось, - он покосился на царапавшую пол дикую гончую. – Какой живучий. Хорошо ел, видимо - вроде уже и подыхает, а отсвет сути упругий, как барабан, - отвернувшись от умирающего дикаря, он присел рядом с гончей, в лицо которой было глубоко всажено мачете, внимательно посмотрел на него, потом взглянул на Валентина и сказал:

    - Однако.

    - Черт, я всего месяц как переехал! – раздраженно сказал Валентин, снова оглядываясь. – Теперь придется новую квартиру искать. Что мы будем делать? У меня внизу машина – поедем за дядей Сережей или за вашим коллегой, который по следу пошел?

    - Мы с тобой будем сидеть здесь, - дружелюбно сообщил Денис, поднимаясь.

   - Я не могу вот так сидеть!

   - Ну тогда сиди как-нибудь этак. И не отсвечивай на балконе. Малый, ты ведь не думаешь, что дикари заявились к тебе по чистой случайности? Кто-то дал им твой адрес. Более того, кто-то их сюда привез. Ты ведь хорошо их рассмотрел? Я тоже. Они в таком состоянии, что вряд ли на машине по прямой долго проедут, да и срисовали бы таких в городе быстро. Ваш пост бы уже разрывался от звонков, нам бы тоже сообщили, да и тебе бы с поста наверняка названивали…

   - Черт! – воскликнул Валентин. – Я же трубу забыл на зарядку поставить!

   Он выскочил в прихожую, перепрыгнув через лежащее в дверях комнаты тело, и ковбой оптимистично сказал ему вслед:

   - Ну ты молодец! Серега прибьет тебя, когда вернется! Он тебе названивал всю дорогу и ваш пост на уши поставил… кстати, интересно, почему их до сих пор нет?

   - Сейчас выясню, тем более, здесь все равно нужна масштабная химчистка, пока нас всех не повязали, - Валентин, входя обратно в комнату, раздраженно отпихнул ногой с дороги убитого дикаря, стараясь не испачкаться в крови. Он включил зарядное в розетку и бросил телефон на стол. – Надо немного подождать, сразу он не включится.

   - Не повяжут, - безмятежно пообещал Денис. – Чешир никого сюда не пустит, - оценив выражение лица Валентина, он засмеялся. – Уговорами, Валя, исключительно уговорами. Ты же не думаешь, что он примется отстреливать вашу внешнюю службу?! Где здесь можно курить?

   - Везде, - Валентин прислонился к столу, глядя на гончую с легким недоумением. – Значит, вы знали?

   - Знали что? – Денис достал сигареты. – Что ты и твои сестры – хищники? Конечно. И про обстоятельства вашего пробуждения – тоже. Сергей позвал с собой только доверенных людей. Если не считать Тоську – вот она была не в курсе, так что не обижайся, что она так среагировала.

   - Тоська – это которая похожа на шибанутую ангорскую кошку? Не знал, что в Отряд берут школьниц.

   - Не, ей уже девятнадцатый год пошел, - Денис ухмыльнулся сквозь сигаретный дым. – А что? Понравилась?

   - Боже упаси! – Валентин включил компьютер. – Раз все равно сидим, я пока покажу тебе то, что у поста есть по Шумарову. Можно я с твоей трубы пока позвоню постовым?

   - Не вопрос, - Денис протянул ему телефон. – И скажи, чтоб захватили какой-нибудь жратвы. Я почти уверен, что у тебя в холодильнике пусто.

   - Есть кетчуп... Я вообще редко бываю дома.

   - Но кто-то точно знал, что сейчас ты дома, - задумчиво произнес Денис.

***

Выскочив из росших в палисаднике кустов сирени, точнее, некогда росших, ибо после приземления в них сначала дикой гончей, а потом еще и Тоси, они уже мало походили на кусты, Сергей увидел дикаря почти в дальнем конце двора – тот несся довольно резво, непослушная стриженая подчиненная отставала от него прилично, и Таран сразу же понял, что она не успеет.

   - Почему ты никогда меня не ждешь?! – возмутился он.

   - Зачем ты вообще побежал за нами?! – прошипела стриженая, злобно крутя руль.

   - Народ не посшибай, - сказал Сергей. – И постарайся побыстрее прижать к чему-нибудь эту падлу! Только осторожно! Он нам нужен живой.

   - И как мне это совместить?! – огрызнулась Тося, щурясь на «опель», который мотался по трассе далеко впереди, то и дело во всплесках гудков выскакивая на встречную. – Почему ты мне не сказал?! Ты должен был мне сказать! Он же хищник!..

   - Да, он баламут, а Юля и Геля – пауки. Все трое – разбуженные гончими. Тебе на заре твоей карьеры пришлось несладко, но то, что делали с ними, тебе и не снилось, и они тогда были тогда намного младше тебя. Но они – хорошие ребята. Я это точно знаю.

   - Ты должен был мне сказать, - повторила Тося уже тише.

   - Ничего я тебе не должен. И брать тебя с собой был не должен. Но я согласился, потому что мне показалось, что для тебя это важно. Видимо, действительно показалось.

   - Они убийцы!..

   - А мы с тобой разве нет? – Сергей холодно посмотрел на нее провернутыми глазами. – Если тебя это напрягает – отошлю обратно в Отряд!

   - Пусть сначала дикаря догонит, - миролюбиво сказал Ромка. – Только, если можно, поменьше езды по вертикали.

   Стриженая, вздернув верхнюю губу, из-под которой на мгновение выскользнули тонкие клыки, свирепо дернула плечами и крепче вцепилась в руль. «Мазда» обогнала несколько очередных машин, а потом выпрыгнула на обочину и рванула по ней, ловко объезжая деревья, с треском ломая правым крылом зеленую изгородь и периодически выскакивая на тротуар, громко сигналя немногочисленным прохожим, которые испуганно отскакивали в стороны.

   - Ты поцарапаешь машину! – возмутился Ромка, сдвигая бейсболку на лицо. – Почему мы никогда не можем ехать по дороге, как все люди!

   - Так быстрее! Перехватим его на повороте!.. Перестань вопить мне под руку!..

   - Я не воплю… то есть, не вопю… Блин, Сереж, как правильно?

   - Заткнись, - отозвался Сергей, наблюдая за «опелем», который как раз в этот момент едва-едва разминулся со встречным автобусом.

   - Нет, не так… Черт, этот кретин ухлопается раньше, чем мы его догоним! Если они приехали сюда на машине и водителем был кто-то из стаи, то это точно не он. Такое ощущение, что он там за рулем без сознания.

   - На повороте обойди его слева и притри боком к столбу, только смотри, чтобы он в него в лоб не влетел, - сказал Сергей, и Тося оскорблено тряхнула головой.

   - Я так и планировала!

   - И постарайся, чтобы столб на нас не грохнулся, - посоветовал Ромка, выглядывая из-под бейсболки одним глазом. – Хорошо, что мы не на джипе – весь коньяк бы в багажнике уже переколотился. Твой шампунь-то мне не жалко…

   - Ты ни о чем другом не можешь думать?!

   - Меня такие мысли расслабляют, - пояснил Ромка, - потому что ездить с тобой очень страшно. Панночка с Хомой на спине летала аккуратней, чем ты носишься.

   - Какая еще панночка?

   - Ты же вроде еще застала нормальное школьное образование?

   Тося ответила ему нехорошим славянским словом, подлетая к повороту, и в этот момент «опель», вместо того, чтобы уйти в изгиб трассы, резко развернулся поперек дороги, снес невысокое ажурное ограждение и, вломившись в густые придорожные кусты, понесся прямо через двор, распугивая его обитателей и сшибая лавочки. «Мазда» вильнула, уворачиваясь от следовавшей за «опелем» машины, которую развернуло поперек дороги, и Ромка поспешно крикнул:

   - Не вздумай! Объедь!

   - Мы потеряем время! – огрызнулась Тося, покосившись на Сергея, который молча кивнул, и «мазда» ринулась по проложенному «опелем» пути, доломав остатки куста. Через открытые окна в салон посыпались обрывки листьев и мелкие сучки, и вместе с ними в машину влетел в усмерть перепуганный кот, порскнувший из соседних кустов и неправильно рассчитавший траекторию. Кот издал замогильный вопль и заметался по салону, раздирая когтями все, что под них подворачивалось.

   - Убери его! – завизжала Тося, чуть не упустив руль и не въехав в дерево. Сергей, поспешно перехватив кота за шкирку, пихнул его Ромке, кот немедленно запустил когти тому в запястья, отчего Ромка взвыл, но в следующую секунду пополнение экипажа «мазды» внезапно сменило свои намерения и полезло к гончей обниматься. Машина выровнялась и, благополучно преодолев двор, выскочила на придомовую дорогу, стремительно догоняя «опель», который уже злодействовал в соседнем дворе.

   - Давайте назовем его Курвуазье, - предложил Ромка, поглаживая взъерошенного урчащего кота располосованной рукой.

   - Выкинь его, - велел Сергей, - только аккуратно.

   - Но я всегда хотел кота!

   - Мне казалось, ты всегда хотел коньяк.

   - Я не стану выкидывать коньяк – и не проси!

   Они проскочили вслед за «опелем» еще несколько дворов, и в последнем Ромка, изловчившись, запустил кота из окна в пролетавшую мимо песочницу. Кот с воплем брякнулся в песок и немедленно умчался прочь на негнущихся ногах, кувыркнувшись через бортик. «Опель» тем временем, покинув очередной двор, косо вспахал небольшой склон, пропрыгал по короткой лестнице, чуть не сбив двоих прохожих, на резком развороте снес мусорный контейнер и, вылетев на площадь, понесся между ларьками и открытыми кафешками, мотаясь из стороны в сторону и истошно сигналя. Тося оценила огибавшую площадь узкую дорогу, забитую припаркованными машинами, и погнала «мазду» следом по плиткам.

   - Может он там за рулем и правда помер? – предположил Ромка, протягивая руку в окно и ловко подхватывая вазочку с орешками с одного из столиков, мимо которого они проезжали. – Серег, хошь орешков?

   - Нет, спасибо, - отозвался Таран.

   - Я хочу, - сказала Тося, объезжая очередную удивленную группку прохожих.

   - Ты рули, давай! Может, ты его уже, для разнообразия, догонишь?!

   - Вы же сами велели никого не сбивать! А тут народу полно! Еще и орут все! Почему они не могут отскакивать молча?!

   - Сворачивай на дорогу! – приказал Сергей.

   - Но он же…

   - Он так и будет мотаться по людным местам, пока мы за ним едем! Сворачивай, пока он никого не убил!

   Тося, состроив скептическую гримаску, проскочила между двумя ларьками и вылетела на огибавшую площадь дорогу, одернув злым сигналом неумело паркующийся джип, из которого ей немедленно что-то заорали, обогнула его и снова засигналила – уже другой машине, неторопливо-величаво разворачивавшейся посреди дороги, завизжав в окно:

   - Убирайся!

   Из окна машины выглянула мужская голова и надменно сказала:

   - Подождешь, коза!.. Ора… - голова округлила глаза, уставившись на нацеленный на нее пистолет в руке высунувшегося из окна Сергея, поспешно втянулась в салон, машина визгнула шинами и, дав задний ход, резво прыгнула к обочине. «Мазда» пронеслась мимо, и Ромка укоризненно сказал Тарану, прячущему оружие:

   - А вот мне ты не разрешаешь так делать! – он вытянул шею, глядя на «опель» впереди, который уже покинул площадь и теперь несся впритирку к длинному каменному забору, скрежеща по нему левым крылом и тщательно сметая с него длинные плети дикого винограда. – Господи, что творит этот придурок?! Он решил так замаскироваться?

   - Он едет к трассе, - обрадовано сказала Тося, прибавляя скорость. – Сейчас я его там перехвачу!

   - Вломить его в забор ты не успеешь.

   - Уж найду, во что вломить!

   Забор кончился, и «опель», заложив крутой вираж, смятым боком вылетел на перекресток, взмахнув зацепившимися остатками виноградных гирлянд, свисавших с него, точно маскировочная сетка. «Мазда» обрадовано устремилась к нему, и в ту же секунду Сергей рявкнул:

   - Тормози!

   Тося, широко раскрыв глаза, вдавила педаль тормоза в пол, и машина остановилась так резко, что ее задние колеса на мгновение повисли в воздухе. Перед самым бампером «мазды» с дребезжанием пролетела фура и смахнула «опель» с дороги так же небрежно, как ладонь смахивает крошку со стола. Синяя машина, крутанувшись, вылетела на встречную и с лязгом впечаталась в проезжавший микроавтобус, который развернуло от удара, «опель» косо завалился на левый бок и, с громким скрежетом проехав по асфальту, врезался рылом в угол здания. Микроавтобус, смяв две припаркованные машины, остановился и затих. Кто-то пронзительно завизжал, но крик тут же пропал, съеденный зловещим воем клаксона, льющимся из расплющенного опеля.

   - Это не то, что я хотела сделать, - прошептала Тося. – Откуда взялась эта…

   - Оттуда, куда ты не смотрела! – Сергей высунул голову в окно, глядя на огромную дыру в заднем стекле «опеля», прищурился, потом, ругнувшись, втянул голову обратно в салон. – Поехали обратно!

   - А вдруг он еще сможет что-то сказать? – с надеждой предположила стриженая.

   - У него башки нет, так что говорить ему нечем, поехали!

   Тося, виновато заморгав, дала задний ход, потом резко развернулась, поглядывая на мрачного командира чуть искательно. Ромка недовольно произнес:

   - Прокатились с ветерком! Сейчас мужики единственный внятный след потеряют! – он посмотрел на уже подсохшие царапины на своих руках. – А я из-за вас котика выкинул!

   Сергей, не слушая его ворчание, вытащил телефон и, вызвав номер Дениса, сказал в трубку:

   - Кто пошел по следу? Скажи ему, что у него минут девять еще… Да, ничего не вышло. Скоро будем.

   - Я не виновата! – вспылила Тося.

   - Я и не говорил, что дело в тебе, - ответил Сергей, пряча телефон.

   - Но ты подумал!

   Когда они подошли к дому Валентина, оставив «мазду» в соседнем дворе, неподалеку от нужного подъезда уже стоял милицейский уазик, и возле него курили Чешир и двое представителей правоохранительных органов, весело о чем-то разговаривая. Увидев коллег, Чешир незаметно сделал им успокаивающе-разрешающий жест, и они невозмутимо прошли мимо. Сергей позвонил в квартиру Валентина, и через секунду в двери подъезда щелкнул замок. Поднимаясь по лестнице, Ромка пробормотал:

   - Двери им тоже кто-то открыл, интересно?

   - Возможно, просто выходил кто-то из жильцов, - ответил Сергей. – От входной двери у них ключей явно не было.

   - Дверь я, кстати, могу по-быстрому починить, если у парня найдутся инструменты.

   - Вряд ли у него что-то найдется, - язвительно произнесла Тося. – Он бы мог просто перестрелять дикарей, если бы у него поблизости был пистолет, но он явно валялся черти где!..

   - Тося, может тебе стоит вернуться в машину? – поинтересовался Сергей.

   - Не переживай, я не обижу твоего драгоценного племянника. А свое мнение высказывать не запрещено! – она толкнула взломанную дверь на третьем этаже, потом забарабанила в нее. Некоторое время в квартире царила тишина, потом раздался звук отодвигаемой мебели, дверная створка приоткрылась, и Тося поспешно шагнула в сторону, свирепо сказав:

   - Ну ты же знаешь, что это мы!

   - Мало ли, - Леня ухмыльнулся, опуская пистолет и отступая вглубь прихожей. – Как вы ухитрились его упустить?!

   - Мы его не упустили – он врезался в дом! – огрызнулась Тося, и Сергей нетерпеливо втолкнул ее внутрь, заходя следом, а Ромка остался снаружи осматривать дверь.

   - Вы его не привезли – значит, упустили, - возразил Леня. – На свободу он делся или на тот свет – это уже вторично.

   - Ты демагог! – Тося отпихнула его с дороги и вошла в комнату, аккуратно переступая через кровавые разводы и загустевшие лужи, потом негодующе посмотрела на сдвинутые к стене трупы. – Господи, вы еще до сих пор тут не убрали?! Чем вы все это время занимались?!

   - Тебя ждали, - отозвался Денис, сидевший за компьютером, и подмигнул стоявшему рядом Валентину. – Валь, выдай даме швабру.

   - Может, лучше выдать даме шваброй? – Валентин погасил очередную сигарету, холодно глядя на гончую, светлые волосы которой торчали во все стороны, словно иглы. От него не укрылось, как подчиненная Сергея, едва оказавшись в комнате, сразу же презрительно сморщила свой аккуратный маленький носик в его адрес, бросив на него короткий взгляд, похожий на шлепок грязи.

   - Как бы я тебе не выдала! – огрызнулась Тося. – Ты, вообще-то, должен мне спасибо сказать!

   - За то, что ты меня чуть ножом не полоснула? Конечно, спасибо, я ведь обожаю, когда так делают!

   - Меня не предупредили! Я не знала, что ты хищник!

   - Ну, так теперь ты знаешь. Что-то поменялось?

   - С чего бы?! Хищники есть хищники, - Тося вызывающе скрестила руки на груди. – Неважно, чьи они родственники! И вообще я здесь по работе!

   - Ну да, - Валентин насмешливо прищурился, - все мы без исключения мерзкие создания! А ты, когда из окна сиганула, просто вниз брякнулась или полетела вдаль на крыльях своей непорочности?

   Денис рассмеялся, а темные брови Тоси, слишком широкие для ее узкого с тонкими чертами лица, свирепо съехались к переносице.

   - Если ты попытаешься надо мной издеваться…

   - Вообще-то я уже над тобой издеваюсь, - он спокойно взглянул в ее немедленно провернувшиеся бирюзовые глаза. – Ты не очень сообразительная, да? Странно, что у тебя кошачья суть. Ты больше похожа на злобного ежа…

   - Дети, не ругайтесь, - с усталой снисходительностью перебил его Сергей, входя в комнату. – Тося, закрой рот. Валь, где, в самом деле, ваши постовые, весь этот бардак нужно убрать!

   - Скоро будут, - Валентин отвернулся от зловредной гончей, тут же потеряв к ней интерес. – То ли в пробке застряли, то ли еще в чем-то… плохо было слышно.

   - Идиоты!.. Ты настолько крепко спал, что не слышал телефон?! Я много раз звонил!

   - На зарядку забыл поставить, - виновато ответил Валентин.

   - Удивительно, что ты вообще знаешь о том, что телефоны заряжаются, - фыркнула Тося.

   - А ты явно не знаешь, где у тебя рот, раз никак не можешь его закрыть, - Валентин потянулся и взял со стола записную книжку. – У Шумарова дачки еще в шести городах, также посты четырех других городов в свое время делали по нему запросы – он часто там бывал, гостил у своих то ли друзей, то ли партнеров. Борис Витальевич уже обзвонил все посты – все его резиденции и этих партнеров постараются проверить настолько быстро, насколько это возможно. По данным внешней службы у него также есть дом в Старокурганинске, но это город зеленой зоны, нам там работать практически не с кем.

   - Вряд ли он с кем-то торговал в зеленой зоне, разве что там живет куча лентяев, - задумчиво произнес Сергей. – А если он сам контролировал свои поставки, то в других его владениях, вероятно, ничего не найдут.

   - Вот здесь, - Валентин раскрыл книжку на нужной странице, - список всех хищников, которые были сегодня на встрече. Кроме Голощекова, адвоката Турова, все легальные. Большинство из них я знаю – физиономии с сутями у всех совпадали. Прочих надо просматривать в архиве, я оставил копию списка Борису Витальевичу, он подберет регистрации. Сути я запомнил – не ошибусь. Я пока заезжал только взять данные по Шумарову – для меня его суть в приоритете. На пост никаких сигналов о диких гончих ни от патруля, ни от хищников не поступало.

   - Что ж, все вполне грамотно, - Сергей улыбнулся и протянул руку. – Ну, здравствуй, Валь.

   - Здравствуй, дядя Сережа! – Валентин тоже улыбнулся и пожал его руку с некоторым облегчением, потом подался вперед, и они от души обнялись. – Я чертовски рад снова тебя видеть!

   - Ути-пути! – ехидно проскрипела Тося, но на нее никто не посмотрел. Сергей похлопал Валентина по спине, потом чуть отодвинул, держа за плечи и глядя чуть прищуренными глазами.

   - Вот теперь я вижу парня по-настоящему взрослого. И вижу, что ты все так же придерживаешься своих правил. Тем не менее, на свой возраст не выглядишь совершенно. Стася?

   - Она не спрашивает нас, на сколько лет мы хотим выглядеть, - Валентин усмехнулся и чуть недоуменно покачал головой. – А вот ты вообще не изменился! Как будто прямиком из восемьдесят седьмого приехал. Я знаю, что гончие стареют медленно, но…

   - Я часто думаю, что и тут без нее не обошлось. Возможно, тогда на пустыре произошло нечто большее, чем я смог понять… - взгляд Сергея зацепился за пятно крови, мелькнувшее в прорехе порванной на боку водолазки Валентина, и его лицо стало встревоженным. – Тебя зацепило?

   - Просто царапина – к утру сойдет… Значит, вы полагаете, кто-то натравил на меня этих тварей?

   - Ты находишь странный след на месте преступления, потом находишь подвал, забитый искаженными телами, а спустя несколько часов дикие гончие заявляются точнехонько на твой адрес, причем когда ты на этом адресе находишься, - Леня перевернул упавший телевизор и водрузил его обратно на тумбу. – Я не верю в такие совпадения.

   - Судя по твоей унылой физиономии, твой поход тоже ничего не дал? – осведомился Сергей.

   - Я довел последний след до набережной, и там он оборвался, хотя на тот момент, по моим расчетам, время у меня еще было. Видимо они пришли по реке, а через воду след не поймать, - из прихожей донеслись легкие шаги, и Леня повернул голову, вопросительно глядя на мягко вкатившегося в комнату Чешира. – Что там за скрежет в прихожей?

   - Ромка с дверью ковыряется. А с внешней службой проблем не будет, - сообщил тот, озарившись широкой улыбкой, - но очень рекомендовали больше пляски в доме не устраивать и телевизор так громко не включать. Так что осталось только убраться. Скоро ль ждать соответствующих товарищей?

   - Обещали с минуты на минуту, - Валентин посмотрел на часы.

   - Тогда дождемся их и поедем на пост, - Сергей поднял перевернутый стул и сел на него. Тося, тем временем устроившаяся на краешке дивана, сбив простыню в сторону, немедленно возмутилась:

   - Зачем?! Мы можем поехать на пост прямо сейчас, чтобы не терять время, а он пусть разбирается со своими коллегами! Вот где их носит столько времени?! А если ты все еще за него опасаешься, можно разделиться…

   - Вот сама и разделись, коли невтерпеж, а мы дождемся и поедем все вместе.

   - По крайней мере, раз делать все равно пока нечего, мы можем преобразовать дикарей для транспортировки! – стриженая гончая по-детски заболтала джинсовыми ногами. – Я не люблю сидеть вместе с трупами, чего они тут валяются?! – она посмотрела на Валентина. – У тебя есть пила по кости и большие черные мешки?

   - Нет, как-то не беру работу на дом, - скептически ответил Валентин и перевел взгляд на Сергея. – Тогда, если хамелеон каким-то образом договорился с дикими гончими и направил их сюда, значит, у него в запасе точно есть и гончая суть.

   - Верно. Даже самые вменяемые дикари не станут договариваться с хищником – они его просто сразу съедят. А в том, что их выискали в телефонном справочнике, я сильно сомневаюсь. Шкурных представителей дружин они всегда вызывали на личные встречи. Дикари любят след в качестве гарантии

   - Но как он их нашел так быстро? И где? В окрестностях дикари не появлялись уже давно. Если они проникли в город незамеченными и где-то отсиживались все это время… но я не представляю себе отсиживающихся в городе диких гончих. Как вообще возможно спланировать такое заранее, если все произошло только сегодня рано утром? Если все это устроил хамелеон, у него просто не хватило бы времени!

   - С вашим городом определенно опять что-то не так, - задумчиво сказал Таран. – Кого из гончих ты сегодня видел?

   - Бориса Витальевича, Паш, наших постовых, и Тартарыча, нашего медика. Ручаюсь, что они – это именно они. Прочую дружину нужно проверять.

   - Ты сказал, что всего месяц как переехал, - подал голос Денис. – Кто знал твой адрес?

   - Да все в дружине, как положено. Вот ключей никому не давал. Вообще никому.

   - Кстати о ключах, - сказал Ромка, внезапно возникая на пороге комнаты. – Дверь я более-менее починил – одолжил струмент у твоих отзывчивых соседей… хотя полагаю, их отзывчивость большей частью вызвана чрезмерным любопытством. Люди всегда начинают любопытствовать, если слышат пальбу в соседней квартире. Я им, конечно, наплел про телевизор и компьютерные игрушки, но было очень трудно объяснить, почему из твоего окна вываливаются незнакомые граждане. Кстати, они охарактеризовали тебя крайне положительно – не буянишь, вежливый, баб не водишь… че так грустно-то, а? – Ромка показал кулак Тосе, на губах которой немедленно появилась змеиная улыбка. - Ну, хоть, надеюсь, коньяк-то пьешь?

   - Редко, - Валентин криво усмехнулся. – Я же неспящий баламут – какой коньяк?! Таких, как мы, вообще нельзя подпускать к алкоголю, но большинству баламутов на это плевать. Так что пью только с теми, кто меня хорошо знает и достаточно силен физически. Ну или с сестрами на праздники – там-то планка работает безупречно, я никогда их не обижу. А так – не в одиночку же!

   - Ишь ты, - уважительно произнес Ромка, - ответственный. Ну, с нами-то точно можно, а коньяка у нас много. Как закончим…

   - Может, вы еще и обниметесь? – Тося резко вскочила и перепрыгнула через одну из кровавых луж. – Ладно, раз мы все равно тут застряли – хоть душ приму. Надеюсь, у тебя есть вода? – она посмотрела на Валентина – вновь с отчетливым презрением. – Дай мне полотенце!

   - А может, просто лапкой утрешься? – предложил Валентин, глядя в ответ без всякого выражения, и глаза Тоси немедленно снова провернулись. – Глазами крутишь, как стажерка. Странно, что представитель Отряда настолько не способен держать себя в руках.

   - Где ванная?! – проскрежетала стриженая.

   - Там, - Валентин махнул рукой.

   - Ты показываешь на входную дверь!

   - Я знаю.

   - Давай я отведу тебя в ванную, детка, - весело предложил Леня, придирчиво разглядывавший стекло кинескопа, ища трещины.

   - Да пошел ты! – злобно бросила Тося через плечо и вылетела из комнаты. Валентин посмотрел на Ромку и вопросительно дернул головой вслед убежавшей гончей.

   - Что это такое?

   - Тоська – наше секретное оружие, - весело пояснил Ромка, сдвигая бейсболку на затылок. – К сожалению, оно настолько секретное, что у нас нет к нему инструкции.

   - Тося – это сокращенно от Антонина? Не думал, что еще кого-то так называют - довольно старомодно.

   - Меня назвали в честь прапрапрапрабабки! – сообщил приглушенный, но все такой же злобный голос Тоси из коридора. – Она была княжной, между прочим!

   - Наверное, красивой?

   - Можешь не сомневаться!

   - Какая жалость, что ты пошла не в нее.

   Со стороны ванной долетел какой-то звон, потом громко хлопнула дверь. Гончие Отряда переглянулись, потом Леня восторженно сказал:

   - Меня прямо пробирает, когда она так бесится! Мы будем отличной парой!

   - Не будете вы парой, - Сергей склонился над плечом Дениса, глядя в монитор. – До всех уже давно дошло, что лезть к Тосе нельзя, один ты никак не угомонишься. Допрыгаешься скоро, а носить мандаринки в больницу я тебе не буду.

   - Ленька на нее глаз положил, - пояснил Ромка Валентину, - а заодно и руку. Ну и чуть не лишился и того, и другого.

   - Все это очень интересно, - Валентин повернулся к Сергею, - но я пока не очень понимаю, с чего лучше начать. Самый очевидный объект для расспросов – это Тура, но у него мы ничего спросить не сможем – он вне соглашений, и чтобы задавать ему вопросы без его согласия, извините, и нескольких Отрядов может не хватить.

   - У данного господина имеется армия и крепость? – поинтересовался Чешир сонно-вежливым голоском.

   - Он выкупил целую улицу в западной части города, у него там гигантская резиденция, полностью автономная, высоченный забор с колючкой и электричеством, повсюду камеры и да, армия, в которой немало и гончих. К нему в гости без танков никак.

   - С танками у нас паршиво, - признал Денис. – А этот тип…

   - Он гиена. Когда-то в архиве была его регистрация, но она пропала вместе с частью дел еще в середине девяностых, меня тогда еще на посту не было, да и Бориса Витальевича тоже, так что я не в курсе. Восстановить ее до сих пор не удалось – у него очень большой стаж, и он обычно не появляется в местах свободного доступа. Под ним большая часть волжанской промышленности и порт. С нашим мэром на рыбалку иногда ездит. В городе его боятся. Очень. Но он наверняка не единственный клиент Шумарова, судя по тому, как вели себя некоторые из приехавших на экспертизу хищников, к тому же, тогда он вряд ли обустраивал себе дачку с казематами, а вез бы товар напрямую к Туре, где ему ничего не грозит. Но в доме Шумарова вряд ли проводились охоты – он не показался мне подходящим для этой цели, хоть и довольно просторен, так что он, думаю, был ловцом, а не егерем. Скорее всего, клиенты увозили покупки на собственные полигоны. А что касается… - Валентин, почесав затылок, подошел к тумбочке, открыл ее и принялся раздраженно в ней рыться.

   - Касается кого?.. Что ты делаешь? – Сергей обернулся.

   - Ищу чертово полотенце!

   - Сам сполоснуться не забудь – у тебя вид, как с поля боя, - Сергей покачал головой, когда Валентин протянул ему полотенце, и весело прищурился. – Ты же хозяин – вот ты и неси.

   - У нее есть пистолет?

   - Не сегодня.

   - Как будто мало мне неприятностей, - пробормотал Валентин и вышел из комнаты. Денис проводил его взглядом и кивнул Тарану.

   - Никогда не думал, что скажу такое про баламута, но Валька вроде хороший парень. Правда, так же гробит себя на работе, как и ты.

   - А ты не гробишь?

   - У меня, по крайней мере, бывает отпуск.

   Подойдя к двери ванной, за которой громко шумела вода, Валентин постучал, но ему никто не ответил. Он постучал еще раз и снова безрезультатно.

   - Полотенце возьми! Эй! – Валентин пожал плечами. – Ладно, я повешу его на ручку! Слышишь?!

   Он начал пристраивать полотенце на ручку двери, та провернулась, и дверная створка легко качнулась в сторону. Руководствуясь тем, что если не заперто, то значит можно, Валентин открыл дверь и просунулся внутрь ванной, свободной ладонью разгоняя густой пар. В ту же секунду Тося, обнаружившаяся возле раковины в джинсах и коралловом лифчике, резко обернулась и, зашипев, метнулась к нему, взмахнув рукой с ножом. Валентин отдернулся, так что ее рука пролетела мимо, одновременно с этим скользнул гончей за спину, встряхнув полотенце, ловко накинул ей его на запястье и дернул на себя, так что согнутая рука Тоси оказалась надежно притянута к ее плечу. Стриженая рванулась, ее свободная рука ударила его по боку, Валентин раздраженно словил и эту руку и, перехлестнув полотенце, примотал к другой конечности, потом развернул гончую лицом к себе, выдернув нож из ее пальцев и перекинув полотенце через ее шею, так что кончики пальцев обеих рук Тоси уткнулись ей в подбородок, словно гончая решила помолиться.

   - Пусти! – Тося оскалилась, сверкая бирюзовыми глазами. – Я буду кричать!

   - А до этого ты что делала?

   - Отдай нож!

   - Заберешь, когда выйдешь! Если желаешь уединения – запирайся! Я стучал два раза! Я всего лишь принес полотенце.

   - Я не слышала! Я мыла уши! – Тося снова рванулась, и его взгляд упал на длинный шрам на ее плече, нырявший под лямку лифчика. – Если ты принес полотенце, то зачем ты его на меня намотал?! И нечего на меня пялиться!

   - Было бы на что пялиться, - Валентин встряхнул полотенце, освобождая ее руки, которые тут же вскинулись и поспешно схватили полотенце, которое он запустил гончей в физиономию. – Заканчивай свою помывку и выметайся – мне нужна ванна!

   - При тебе, что ли, заканчивать?! – Тося требовательно ткнула в направлении приоткрытой двери, потом поднесла к глазам испачканные ярко-красным пальцы, и злость слетела с ее лица. – У тебя кровь идет.

   - Разве тебя не должно это порадовать?

   Ее лицо снова исказилось, но Валентин уже развернулся и вышел из ванной, саданув за собой дверью. Войдя в комнату, он бросил нож Тоси на столешницу и, опустившись на диван, сказал:

   - Черт знает что!

   - Похоже, у вас все налаживается, - обрадовано заметил Ромка, глянув на нож. – Я сразу понял, что ты ей понравился.

   - Страшно представить, что бывает с теми, кто ей не нравится.

   - Я серьезно. Она ни разу не назвала тебя козлом, а ведь мы у нее постоянно все козлы – я, так вообще каждые пять минут, - Ромка глянул на часы. – Слушай, ну елки, ваши постовые едут сюда через Пакистан?!

   - Я сейчас сам позвоню на пост, - Сергей, продолжая смотреть в монитор, достал телефон, в этот момент в комнату вошла Тося с влажным полотенцем на голове и, не глядя ни на кого, злобно спросила:

   - Где твой фен?!

   - В магазине, - ответил Валентин, и гончая презрительно фыркнула.

   - Ну, естественно!.. – она стащила полотенце с головы и принялась яростно тереть им мокрые волосы, став похожей на ежа, получившего несколько электрических разрядов. – Теперь из-за тебя я простужусь и заболею!

   - Как ты можешь заболеть? Любой микроб сдохнет от твоего яда!

   - Он завалился ко мне в ванную без приглашения, а я была не одета! – пожаловалась Тося Сергею. – Твой племянник – извращенец!

   - Да я просто принес тебе полотенце. Я не интересуюсь малолетними швабрами!

   - Я не малолетняя! – взвилась Тося, швыряя в Валентина полотенце, и Ромка немедленно захохотал. – То есть… я не…

   - Заткнись! – резко сказал Сергей, разворачиваясь к дверному проему и выхватывая пистолет. Тося озадаченно захлопнула рот, и только сейчас все услышали негромкий скрежет ключа, уверенно поворачивающегося в замочной скважине входной двери. Валентин слетел с дивана и прижался к стене возле дверного проема, который все гончие немедленно взяли на прицел. Тося схватила со стола свой нож и тоже влипла в стену.

   - Ты же сказал, ключи от квартиры только у тебя, - прошептал Сергей. Валентин кивнул.

   - Так и есть.

   Раздался звук открывающейся входной двери, и в прихожей цокнули каблуки. Тося, потянув носом и немедленно взъерошившись, прошипела:

   - Паук!

   - Валя, ты что - дома? – недовольно спросил из прихожей мелодичный женский голос. – Валь, а что с дверью?

   Валентин, округлив глаза, поспешно замахал руками остальным гончим, словно дирижер, пытающийся угомонить свой взбунтовавшийся оркестр. Сергей опустил пистолет и выпрямился, взволнованно глядя на пустой дверной проем. Время изменило этот голос, но он сразу же его узнал, и в нем остались все те же рассудительно-хозяйские нотки, которые когда-то так его забавляли.

   «Мы не едим гостей. Это ведь невежливо…»

   - Я дома, - Валентин одним прыжком вылетел из комнаты, - подожди!.. стой там!.. нет, не заходи сюда!

   - Почему не заходить?! – возмутились в прихожей. – Что ты там пря… Валь, это что – кровь?! Чем ты опять занимаешься?! А ну пусти!.. – раздалась отчетливая возня. – Так, живо убрал руку и отошел с дороги!.. Что там в комнате?!

   - Юсь, ты только не пугайся…

   - Сейчас сам напугаешься, если не отойдешь!

   Валентин что-то неразборчиво ответил, из прихожей донесся легкий грохот, и в комнату впорхнула загорелая хрупкая девушка в коротком ярко-красном плаще – так легко, словно ее принесло из прихожей порывом ветра. Ее соломенного цвета волосы, свитые в крупные локоны, были аккуратно зачесаны на левую сторону, большая золотистая каффа в виде извивающегося дракона, закрывавшая почти все правое ухо, поблескивала так же зло, как и стального цвета суженные глаза, а свою сумочку-саквояжик в тон коричневым сапожкам на высоченных каблуках девушка держала так, словно собиралась сию секунду кому-нибудь ею врезать. Наскоро оглядев разгромленную комнату, тела, сложенные как дрова возле стены, и ближайших к дверям гончих, смотревших на нее с предельно приветливыми улыбками, девушка свирепо спросила:

   - Так, кто это сделал?!

   - По-моему, - удрученно произнес Ромка, глядя на прибывшую с предельным восхищением, - сейчас нас будут бить. Хотя когда такая фея…

   В этот момент шаривший по комнате, словно прожектор, взгляд гостьи зацепился за лицо смотревшего на нее Сергея, и она потрясенно приоткрыла рот. Таран шагнул к ней навстречу, девушка чуть присела, точно собиралась сделать реверанс, и из этого положения, отшвырнув сумку, сиганула к нему через полкомнаты с таким пронзительным визгом, что в разбитом окне задрожали остатки стекла. Тося рванулась было ей наперерез, но Денис тотчас словил ее за шкирку, а девушка влетела в протянутые к ней тарановские руки и, не переставая восторженно визжать, повисла на Сергее, как кошка на дереве, неистово болтая острокаблучными ногами. Леня, машинально поймавший отлетевшую сумку, смотрел на нее озадаченно.

   - Дядя Сережа! Дядя Сережа! Я знала, что ты вернешься!! Я была уверена!!

   - Здравствуй, Паганини, - ласково сказал Сергей рядом с ее щекой. – Вот это прием! А я думал, ты меня и не помнишь уже.

   - Вот ты только приехал – и сразу же начал говорить ерунду! – возмутилась Юля, запрокидывая голову и глядя на него сверкающими глазами. – Я тебя поцелую!

   - Угрожаешь?

   Она хихикнула и, еще крепче стиснув его шею, звонко зачмокала губами по его щекам. Вошедший Валентин, прислонившись к дверному косяку, смотрел на них с улыбкой. Денис встряхнул все еще брыкающуюся Тосю и сунул под ее сморщившийся нос кулак.

   - Ты все такой же колючий, - констатировала Юля с легким негодованием, крепко вжавшись щекой в его щеку. – Ты не брился с восемьдесят седьмого? Ты насовсем приехал?! Скажи, что насовсем!! Валя, почему ты мне ничего не сказал, осел?! Дядя Сережа!

   Сергей, продолжая улыбаться, очень осторожно поставил ее на пол, и Юля, разжав руки, наклонила голову и знакомо ткнулась макушкой ему в грудь.

   - Ну ты что? – засмеялся он, чуть отстраняясь. – Прическу же испортишь!

   - Да и хрен с ней! – простецки сказала Юля. Сергей аккуратно поправил одну из ее чуть смявшихся соломенных прядей, восхищенно покачав головой.

   - Ты просто невероятная! Такая красивая!..

   - Подожди, ты еще Гельку не видел! И Стаську, конечно! Но мы со Стасей больше дико симпатичные и милые, Гелька же – это просто нечто! Ей вслед вся улица оборачивается! А с мужиками при этом не везет, представляешь?!

   - Вот это да! – не выдержал Ромка. – Впервые слышу, чтобы одна сестра вслух признала, что другая сестра красивее ее.

   - Ну, ведь это же правда, - Юля, повернув голову, пожала плечами, потом ее лицо стало недоуменным, и она снова посмотрела на Сергея. – А это вообще кто?

   - Это мой Отряд…

   - У-у-у! – на лице Юли появилась разочарованная гримаска. – Значит ты тут всего лишь по работе?! А я думала…

   - Справедливости ради, наш Отряд не был ближайшим к вашему городу, - сказал Леня, подходя и протягивая ей сумку так осторожно, словно боялся, что Юля оторвет ее вместе с руками. – Кажется, это ваше.

   - Ага, - Юля схватила сумку, глядя только на Сергея. – Это правда?! Но ты ведь надолго?! Ты не уедешь прямо сейчас?! – она ткнулась лицом ему в грудь, одновременно на ощупь роясь в сумочке. – Я девчонкам сейчас позвоню!.. Слушайте… - Юля повернула голову, глядя на дальнюю часть комнаты, где были сложены упокоенные дикари, - а чего у вас тут столько всего набросано? И грязища! Валь, ты б хоть убрался! Гости же!

   - Однако у малютки титановые нервы, - пробормотал Денис. Юля, снова вцепившись Сергею в руку, выглянула из-за него, прижимаясь щекой к его предплечью.

   - Я много чего видела, - сказала она, и Сергей легко погладил ее по затылку. – Привыкла. Вот когда своих убивают – к такому привыкнуть нельзя, - Денис согласно и очень серьезно кивнул в ответ. – Дядя Сережа, у тебя будет время съездить с нами к старому дому? Мы уже были там в этом августе, но… наверное, ты бы хотел… - она снова запрокинула голову.

   - Будет, - Сергей опять ее обнял. – С днем рождения, малыш. Правда, у меня пока нет для тебя подарка.

   - Ты же приехал – это лучший подарок! – Юля шмыгнула носом. – Ох, кажется, я сейчас расплачусь, и с меня стечет все лицо… А кого это вы тут поубивали и зачем? Конечно, у вас наверняка были веские основания, но мне интересно…

   - Мне сейчас больше интересно, что ты тут делаешь и откуда у тебя ключ?! – перебил ее Валентин.

   - Хозяйка твоей квартиры разрешила сделать дубликат со своего. Я ей объяснила, что ты настолько запахиваешься, что приходишь домой только спать, ничего не соображая, ешь черти что и ходишь черти в чем! Интересно, ты когда-нибудь бы понял, что у тебя не волшебный холодильник, в котором продукты берутся из ниоткуда?! Кто-то их туда-таки ставит! А ты просто сметаешь все на автомате и валишься в койку!

   - Я хожу в магазин… иногда… и, кстати, в холодильнике ничего нет!

   - Теперь ты еще и возмущен?! Мы все были заняты! А сегодня, раз у тебя даже отшибло, что у меня день рождения…

   - Тебе Гелька настучала?!

   - Не настучала, а информировала. Мы подумали, что ты наверняка опять заработался, раз ни черта не помнишь, и у тебя дома ничего нет! Я принесла еду и твою чистую одежду. У тебя же нет нормальной женщины, которая бы за этим следила! Тебе следовало меня предупредить про дядю Сережу и его друзей – еды нужно гораздо больше – этой на всех не хватит! А ты похож черт знает на что! И свитер очередной порвал! На тебя одежды не напасешься! Пойди еду в холодильник поставь – это хоть ты способен сделать?!

   - Ты все такая же ворчунья, - сказал Сергей со смешком. – А тебе, Валь, должно быть стыдно!

   - Ну да, - кивнул Валентин, - конечно – ко мне вламывается стая диких гончих, потом в придачу еще эта кошка постоянно машет ножом у меня перед носом, моя сестра тайком лазает ко мне в квартиру без разрешения, но стыдно должно быть почему-то мне!

   - Что?! – Юля резко отодвинулась от Сергея и взглянула на убитых. – Это дикие гончие?! Что они здесь делали?! – она посмотрела на Валентина с легким ужасом, потом перевела взгляд на Сергея, и ее глаза провернулись, сверкнув яростной желтоватой зеленью. – Они приходили за Валей?! Дядя Сережа! Они приходили за моим братом?!

   - Юсь, успокойся, все же обошлось! – поспешно сказал Валентин. – И я успел среагировать, и дядя Сережа вовремя…

   - Все обошлось бы гораздо лучше, если бы ты держал пистолет под подушкой! – не удержалась Тося. – Может, нам тогда вообще не пришлось бы ни за кем гоняться!! Я из-за тебя поцарапала машину!

   - Ты наезжаешь на моего брата?! – Юля, продолжая держать Сергея за руку, уставилась на Тосю горящими двузрачковыми глазами, и из глазниц той в ответ немедленно полыхнуло бирюзовым.

   - Я наезжаю на твоего брата за дело!

   - Сунешься к нему – я тебя съем!

   - Еще неизвестно, кто кого съест!

   - Так, а ну тихо! – Сергей переместился в сторону, разбив собой разъяренный Юлин взгляд. – Тося, заткнись – это приказ! Юль, успокойся, ничего с Валей не случилось и не случится – мы с него глаз не спустим! И со всем разберемся, обещаю! Не переживай так.

   - Он же у нас один, - всхлипнула Юля, проворачивая глаза обратно, потом попыталась выглянуть из-за руки Тарана, но тот еще дальше сдвинулся вбок. – А это что за злобная швабра?!

   - Я не злобная! – огрызнулась Тося. – То есть, я не…

   - Ты приехал из-за Винни-Пуха? – Юля снова запрокинула голову, уже потеряв интерес к стриженой. – Геля сказала – он жив и ползает по нашему городу. Это он прислал гончих к Вале?!

   - Как вариант, - пробормотал Чешир, устроившийся на стуле возле шкафа. – Но…

   - Вы ведь приехали его убивать?! Я тоже хочу его убивать!

   - Так, - Сергей придержал ее за плечи, - Юля, ты никого убивать не будешь…

   - Совсем никого не убивать не получится, а он очень даже подходит…

   - Юля, нет, он может все еще быть очень опасен. Мы займемся этим сами, а ты займешься… чем ты обычно занимаешься?

   - Ору на своего жениха, - Юля передернула плечами. – Он иногда бывает таким медлительным и таким мямлей… меня это раздражает. Но у него хороший слух, приемлемый достаток и красивые бедра.

   - Какая интересная характеристика, - заметил Ромка, все еще восторженно пожиравший ее глазами. Сергей взглянул на Валентина, на лице которого появилось некое безысходно-философское выражение, а потом все резко повернулись к дверному проему - в замочной скважине входной двери снова скрежетнул ключ. Гончие опять достали оружие, но уже не так стремительно, а Сергей снова посмотрел на Валентина – теперь уже довольно ехидно.

   - Кому ты дала ключ?! – прошипел Валентин, напряженно слушая скрип открывающейся двери. Юля мотнула головой:

   - Да никому. Ну, то есть… почти никому.

   - Это как это почти?!..

   - Валя, ты почему дома? – вопросил из прихожей мягкий, чуть меланхоличный голос. – Валь, ты не один? А что с дверью? Юля, ты тоже здесь? Я вас чую, чего вы прячетесь?!

   - Черт! – на лице Валентина появилось легкое смятение. – Это Геля! – он бросил почти отчаянный взгляд на убитых дикарей. – Вот она реально может напугаться. Или взбесится.

   - Мы не успеем рассовать их по шкафам, - прошелестел Леня, пряча оружие. Валентин поспешно схватил Юлю за руку и выскочил из комнаты, вытащив за собой слабо сопротивляющуюся сестру. Из прихожей донесся сердитый возглас, потом неразборчивое бормотание. Что-то упало и покатилось, потом все тот же голос, уже утративший часть мягкости, воскликнул:

   - А другого места ты не мог найти?!

   - Как будто у меня была такая возможность?! – возмутился Валентин. – И вообще – чего тебя принесло?! И отдай ключи! Черт знает что! Короче, я жду химчистку, а ты давай – катись отсюда, сейчас совершенно не до тебя! Я занят!

   - Не будь эгоистом! – чирикнула Юля. – Геля, ты лучше пройди в комнату – просто на жмуриков не смотри – они у стены, где телевизор, сложены…

   - Юська, ты мне сейчас совершенно не помогаешь!

   - Да и не собиралась. Геля, иди – там сюрприз!

   - Да для меня каждый день новости о том, что он все еще жив – сюрприз! Как влезет вечно во что-нибудь!.. ну что это за работа?!.. Как будто мало было на сегодня паршивых новостей! – по коридору к комнате свирепо застучали каблуки. Денис, все еще удерживавший Тосю, пробормотал:

   - А вот сейчас уже мне не по себе.

   В комнату стремительно вошла стройная молодая женщина в легком зеленом пальто нараспашку, под которым было короткое замшевое коричневое платье, подчеркивавшее великолепную фигуру, и если Юля двигалась легко, игриво и как-то невесомо, то движения ее сестры больше напоминали быстро и неумолимо накатывающийся лесной пожар, испепеляющий все на своем пути. Ослепительно-медные, вьющиеся волосы, сплетенные в свободную косу, перекинутую через плечо и достававшую почти до середины бедра, усиливали это впечатление. Темные глаза свирепо сверкали, голова была высоко поднята, и Сергею, подумалось, что для полноты картины прибытия на сцену старшей сестры Валентина не хватало стены, эффектно обрушившейся за ее спиной, и меча в руке вошедшей, а может, даже и секиры. И хотя он не раз смотрел на нее, взрослую, на фотографиях, прежняя Геля, похожая на смешливую вертлявую цыганку, узнавалась в ослепительной рыжеволосой красавице с трудом. Нынешняя Геля больше напоминала какую-то разъяренную ирландскую воительницу, которая может смести кого угодно. Впорхнувшая следом Юля попыталась придержать ее за руку, говоря что-то успокаивающее, и сейчас предельная несхожесть сестер больше прежнего бросалась в глаза, но еще сильнее, чем раньше, ощущалась их привязанность друг к другу. Первым делом Геля, разумеется, посмотрела туда, куда ее просили не смотреть, и всплеснула руками.

   - Какой ужас! Боже! – она резко развернулась, так что ее тяжелая коса шлепнула не успевшую увернуться Юлю по лицу, и вытащила из-за своей спины смущенно-недовольного Валентина, делавшего вид, что его там нет. Суматошно охлопала его, точно производила личный досмотр. – Ты точно не ранен?!

   Он невольно ойкнул, когда Геля задела его по боку, и сестра перепугалась окончательно.

   - Что там?! – она дернула вверх его водолазку. – Господи! Я тебя убью! Поехали в больницу!

   - Зачем, если ты все равно меня убьешь? – Валентин решительно выдернул свою одежду из ее пальцев. – Геля, это просто царапина, не дури!

   - Царапина?! – окончательно разъярилась Геля. – У тебя все – царапина! Когда тебе спину прострелили – это была царапина! Когда тебе нож в лицо воткнули – это была царапина! А если тебе, тьфу-тьфу, не дай бог!.. голову оторвет – ты только тогда признаешь, что серьезно ранен?! Почему нельзя приносить пользу каким-то более безопасным способом, Валя?! Что это такое?! – она махнула по комнате пламенным взглядом, и Ромка, которому он первому ожег лицо, сдернул бейсболку и спрятался за ней. Гелин взгляд прыгнул дальше и скользнул по лицу смотревшего на нее Сергея. – Дядя Сережа, ну хоть ты его вразуми!.. – она отвернулась обратно к брату и потрясенно застыла, глядя в никуда и приоткрыв рот. Валентин, подмигнув Сергею, сказал:

   - Сейчас до нее дойдет.

   Геля повернулась обратно так резко, что ее коса перелетела со спины на грудь, прыгнула за другое плечо и обмоталась вокруг шеи. Она звучно сглотнула и, широко распахнув глаза, быстро сделала несколько шагов к Сергею и резко остановилась, словно наткнувшись на невидимую стену – точь в точь, как тогда, на пустыре, когда ей так искренне хотелось его обнять, и было так же искренне страшно, что он ее оттолкнет.

    - Геля, - ласково сказал Таран, и она, вздрогнув, сделала еще шаг вперед, и ее рука осторожно поплыла ему навстречу.

   «Почему вы не вернулись, Сережа? Вы ведь на самом деле так этого хотели… мне кажется, вы хотели этого болше всего на свете – ведь они до сих пор – ваши самые близкие люди. У вас ведь была возможность сделать это намного раньше. Толко ли в работе дело?»

    « Потому что у них давно свои жизни, и мне в этих жизнях места нет. Я лишь просто воспоминание. Не самое хорошее воспоминание. Таким людям, как я, лучше оставаться лишь воспоминаниями. И для них. И для светлячка».

   Так он всегда отвечал скрипучему голосу фон Мёллера, который неизменно сопровождал его все эти шестнадцать лет. Но сейчас, держа в объятиях вздрагивающую Гелю и глядя поверх ее головы на лицо Валентина, ставшее очень серьезным, на повлажневшие глаза и подпрыгивающие губы Юли, Сергей почувствовал себя идиотом. Место всегда было. Его всегда ждали. И время никого не интересовало.

   Юля всхлипнула и привалилась к Валентину, который приобнял ее, сердито потерев левый глаз. Ромка, шмыгнув носом, повозил по лицу бейсболкой, и Денис показал ему кулак. Сергей осторожно отодвинул Гелю, испуганно вцепившуюся в него, и, придерживая одной рукой, вытер ее мокрые щеки тыльной стороной ладони.

   - Ну ты чего, Гель, ну прекращай. У меня и платка-то нет. Все же хорошо… ну что за водопад?.. Ну, успокойся, милая.

   - Извини, - пробормотала Геля, хлопая мокрыми ресницами и слабо улыбаясь. Из суровой воительницы она превратилась в смятенную заплаканную принцессу, что тоже невероятно ей шло. – Я всегда была чувствительной натурой.

   - Ну не знаю, когда ты только вошла – мне показалось, что ты нас сейчас прям ладошкой на куски порубишь.

    - Она такая только когда бесится, - объяснил Валентин. – Если пугается за нас или мы, по ее мнению, делаем какую-то жуткую ерунду. Чаще второе.

   Сергей усмехнулся, еще раз погладив Гелю по волосам, и озадаченно покачал головой.

   - Я никогда даже подумать не мог, что на самом деле ты рыжая.

   - Все потому, что я не белокожая, как большинство рыжих – гены кувыркнулись, вот и легко было спрятаться под краской, - Геля неохотно разжала руки. Сергей отвел с ее лица выбившуюся вьющуюся прядь и нахмурился, глядя на короткий шрам точно у линии волос.

   - А это откуда?

   - Да так… - Геля тряхнула головой, и шрам спрятался, - пустяки… Ну был у меня один – очень не понял, когда я решила с ним расстаться. Валька его в больницу отправил… кажется, он и до сих пор там. Почему большинству мужчин так нравится избивать женщин и считать, что это делает их еще мужественнее?

   - Это совершенно не так! – не выдержал Ромка. – Вот точно не большинству! Между прочим, женщины…

   - Может, мы уже делом займемся?! – проскрипела Тося, пытаясь отодрать пальцы Дениса от своей куртки. Геля повернула голову и посмотрела на нее недобро.

   - А это что за бессердечная швабра?!

   - Я не бессердечная! – вскипела стриженая. – Я просто… да блин, я не…

   - Я надеюсь, ты не на пару часов приехал? - Геля снова посмотрела на Сергея, и в ее голосе появилась легкая деловитость. – Вам есть, где остановиться? Ты, конечно же, будешь жить у меня – места полно, я в квартире сейчас одна. И вы все, конечно же, не обедали!.. Юля, у тебя ведь еще есть время?

   - Спрашиваешь! – кивнула Юля. – Я мигом все устрою, но только не здесь, конечно! Вы ведь будете обедать? – она обвела вопросительным взглядом остальных представителей Отряда, и Ромка утверждающе дернул головой.

   - Лично я очень голодный! – Леня укоризненно пихнул его, и Ромка отмахнулся. – Что?! Мама всегда учила меня говорить только правду!

   - Ты же ненавидишь свою маму.

   - Но это не значит, что я ее не слушал.

   - Я позвоню Стаське! – Юля снова принялась было рыться в сумочке, но Сергей поспешно сказал:

   - Нет, подожди, Юль, не надо. Я не думаю, что стоит… Зачем ворошить, да и вряд ли она меня помнит.

   Взрослые хищнята переглянулись как-то очень ехидно, потом Геля насмешливо произнесла:

   - Ты действительно все это время так думал? Может ты и про нас так же думал? Дядя Сережа, и не стыдно тебе?!

   - Сейчас даже мне стыдно, хоть и не знаю, почему, - Ромка принялся обмахиваться своей бейсболкой, и Юля посмотрела на него осуждающе.

   - Вы очень много болтаете! Вы точно из Отряда?

   - Из Отряда только мы, а этот от сырости завелся, - сказал Денис. – Коньяк кто-то пролил в машине…

   Из прихожей долетел уже знакомый едва слышный скрежет, и все вновь резко повернули головы. На этот раз никто из гончих даже не потянулся за оружием, только Ромка достал пистолет, задумчиво почесал им подбородок и, посмотрев на Сергея, спрятал обратно.

   - Хоть у кого-нибудь в этом городе нет ключей от твоей квартиры?! – язвительно спросила Тося.

   - Юля, - севшим голосом произнес Валентин, - пожалуйста, скажи мне, что это не Стася!

   - Это не Стася, - покладисто ответила сестра, глядя в сторонку.

   - Не пускай ее сюда! – поспешно сказал Сергей. – Девочки, выставьте ее, она не должна это увидеть!..

   - Она не должна увидеть покойничков? – Геля насмешливо прищурилась, в то время как Валентин уже вылетел в прихожую. – Или тебя?

   - Все вместе!

   - Попробовал бы ты ее хоть раз куда-нибудь не пустить! – фыркнула Юля. – Это же Стаська! Кстати, на всякий случай, приготовься – наверняка будет солнечный удар.

   - Да, Валя мне говорил…

   - Надеюсь, про оба вида? Не факт, что это будет радость. Она очень на тебя злится.

   - На меня? – удивился Сергей. – Но за что?

   Вопрос остался без ответа – Юля вместе с сестрой уже исчезли в прихожей. Гончие настороженно посмотрели на своего командира.

   - Что еще за удар? – вопросила Тося, немедленно проворачивая глаза. – Она нападет?

   - Ты вообще не лезь! – отрезал Сергей. В прихожей хлопнула дверь, послышался нестройный звук голосов, а потом раздался звонкий рассыпчатый говорок, похожий на истошно дребезжащий колокольчик.

   - Что значит сел телефон, а с городского ты не мог позвонить?!.. Мне из-за тебя пришлось Лерке сказать, что я заболела – знаешь, как она орала?!.. я сижу вся на нервах, ты же поехал на такую опасную встречу, да еще и с этим придурком Пашей, зачем его вообще на посту держат… я, кстати, не успела на пост заехать… я Нинни домой отвозила… я, наверное, заеду завтра, дяде Боре ведь все равно это не срочно, а я все забыла на работе…

   - Я же звонил тебе после встречи!.. Тихо!.. – прошипел Валентин. Чешир разомкнул сонные вежды за стеклами очков и мурлыкнул:

   - Вот я сейчас не понял про пост.

   - Я тоже, - сумрачно ответил Сергей.

   - Почему это мне нельзя в комнату?! – продолжал сердито звенеть колокольчик в прихожей. – Валя, ты чего весь кровью заляпан?! Ты не ранен?.. Подожди, я думала, встреча где-то возле дома этого бизнесмена, а ты что – перенес ее сюда и всех поубивал? Это законно или у тебя будут неприятности?!.. Точно?!.. Не ты один поубивал? А кто еще?!.. нет, никуда я не пойду!.. Почему у тебя такое лицо, будто тебя сейчас разорвет?!.. Юлька, да убери ты руки, никуда я не пойду!.. Валя, в глаза мне смотри!.. – из прихожей донеслась отчетливая возня. – Не в стену, а в глаза мне… куда ты пошел?!.. Кто там в комнате?!.. только попробуй меня на плече опять тащить, как мешок – я буду орать на весь дом!.. Валя, кто в твоей комнате?!.. Я тоже знаю, когда ты врешь!.. да, хорошо, обычно не знаю, но сейчас точно знаю! Кто там?!

   Наступила короткая пауза, во время которой все гончие смотрели на дверной проем с неподдельным интересом, а потом голос Стаси едва слышно произнес:

   - Там дядя Сережа?

   - Быстро раскололи, - хихикнул Леня. В комнату вошел Валентин и с обреченным видом прислонился к стене, бросив вкрадчивый взгляд на Сергея, следом впорхнули Юля и Геля, дружно уставившись на Тосю, словно считали ее главным источником опасности в комнате. Таран напряженно смотрел на дверной проем, но тот оставался пуст.

   - И-и? – не выдержал Ромка, и Денис раздраженно пихнул его в спину. В прихожей дважды стукнули каблуки, и вновь наступила тишина. А потом раздался быстрый топот, и в комнату как-то косо, чуть не потеряв равновесие, влетела Стася, словно кто-то дал ей хорошего пинка. Левую ладонь она держала козырьком у левого виска, словно заслоняясь от яркого солнца – видимо, таким образом она выполняла требование брата ни в коем случае не смотреть на убитых диких гончих. Сергей видел ее лишь долю секунды – перед ним мелькнуло ее потрясенное, мелко присыпанное веселыми веснушками лицо, смешные косички, сползшая на бок его собственная потертая кепка, широко раскрытые ореховые глаза, а потом Стася исчезла так же стремительно, как и появилась – словно на мгновение вспыхнувшая ослепительная звезда, и в какой-то момент Сергей даже решил, что это ему почудилось. Через несколько секунд из-за дверного косяка медленно выплыли тонкие пальцы и ухватились за него, следом высунулась Стасина голова с болтающимися косичками, внимательно посмотрела на него и опять исчезла.

   - Что она делает? – озадаченно спросил Сергей. Валентин пожал плечами.

   - Я никогда этого не знаю.

   Свое третье прибытие на сцену Стася осуществила быстрым решительным шагом и, остановившись почти посередине комнаты, сурово вопросила:

   - Ты настоящий?!

   - Вроде да, - ответил Сергей, глядя на нее с улыбкой. Стася сейчас казалась почти свирепой. Ему еще никогда прежде не доводилось видеть свирепых светлячков. Даже сейчас, с дрожащим в глазах волнением, она ничем не выдавала своей сути, выглядя совершенно обычным спящим светлячком, и мысленно он похвалил хищнят, великолепно ее обучивших. – Здравствуй, синичка.

   - Я больше не стану называть тебя дядя Сережа!

   - Ну… как хочешь.

   - Потому что ты мне не дядя! – заявила она слегка вздрагивающим голосом. – Им ты дядя, а мне – нет, понял?!

   - Стаська, ты чего?! – возмутилась Юля. – Я думала, ты обрадуешься.

   - Я обрадовалась! – отрезала Стася – теперь уже почти зло. – Я просто офигеть как обрадовалась!

   - Ладно, - ровно сказал Сергей, отворачиваясь, и тут Стася неожиданно сорвалась с места и на коротком разбеге влетела в него с такой силой, что он чуть не потерял равновесие, обхватила его руками, словно любимую подушку, и уткнулась лицом ему в грудь, задыхаясь и мелко дрожа всем телом. Он обнял ее почти испуганно и в то же мгновение ощутил мощный толчок глубоко внутри, словно там что-то взорвалось, прокатившись по каждому нерву мягкой теплой волной, на мгновение утопив сознание в неописуемой эйфории. Комната качнулась, вспыхнув ослепительном светом, и на долю секунды все вокруг будто исчезло, и он сам словно обратился в пылинку, кружащуюся в луче огромного солнца, а потом все вернулось, но еще какое-то время Сергей не ощущал ничего, кроме Стаси, дрожащей в его руках, и ее теплого дыхания, щекочущего ему кожу сквозь тонкую ткань свитера. Она подняла голову, глядя на него сияющими глазами, и собственное отражение в них вдруг показалось Сергею невероятно старым и неуместным. Сердце глухо стукнуло где-то в горле, и ему внезапно захотелось оттолкнуть ее и уйти – и больше никогда не возвращаться. Она была все тем же ребенком, которого он когда-то нес на руках по пустырю – ребенком, которому он был готов отдать все, что угодно, лишь бы он не исчез – но в то же время, теперь совершенно другой, и сейчас словно смотрела на него из иной вселенной, которая была слишком далеко, и туда теперь не достанет ни один мост.

   - Ты как фотография, - прошептала Стася и снова сунулась лицом ему в грудь. – Ты совсем не изменился. Ты даже стал моложе.

   - Это просто ты постарела, - со смешком сказал Валентин, и Стася, повернув голову, сверкнула на него глазами.

   - Ничего подобного!

   - Валентин, - Сергей заставил себя разжать руки, но светлячок не отпустил, все так же крепко прижимаясь к нему. – Нам с тобой нужно серьезно поговорить!

   - Нет, не ругай его, он не виноват! – перепугалась Стася. – Это все я… я постоянно за ним следила и всюду лезла, и в конце концов, у него просто не было выхода, как разрешить мне приходить на пост, потому что я проболталась при его коллегах…

   - И прямо сейчас сделала это еще раз! – буркнул Валентин. – Спасибо большое!

   - Она же светлячок, - недоуменно произнесла Тося, разглядывая Стасю. – Как они могут быть семьей, если она светлячок?..

   - Начинает доходить? – насмешливо спросил Денис. Стася повернула голову и посмотрела на нее с любопытством.

   - А это…

   - Давай-давай! – немедленно взъерошилась Тося. – Назови меня шваброй!

   - А это у вас какая-то игра? – удивилась Стася и снова перенесла свое внимание на Сергея. – Валя правда очень злился, он ужасно не хотел, чтобы я имела отношение к тому, чем он занимается! Но от меня много пользы, правда! Я много рисунков к регистрациям в архиве делала, дядя Боря доволен, когда не орет, конечно, - он даже сказал, что я могла бы быть жандармом, если б была гончей, я хорошо рисую – правда, он думает, что по описаниям, на посту никто не знает, что я помогаю Вале разглядывать хищников, честно!..

   Валентин звонко впечатал ладонь себе в лицо и, отклонившись назад, стукнулся затылком о стену. Стася замерла, потом смятенно сказала:

   - Ой!

   - Погодите, это как?! – Денис вопросительно взглянул на Сергея. – Она же баинька. Пусть она много знает, допустим, это меня не удивляет, но как баинька может разглядывать хищников?! Сереж, что ты нам не сказал?!

   - Я не знала, что они не знают, - жалобно протянула Стася и, наконец-то, разжала руки, что Сергей воспринял с некоторым облегчением.

   - Чего мы не знаем?! – Тося одернула свою куртку и шагнула вперед. В ту же секунду Стася исчезла, спрятанная за спины Валентина, Юли и Гели, мгновенно оказавшимися перед ней, и все трое провернули зрение, чуть оскалившись. Чешир озадаченно приподнял очки на лоб, а Тося качнулась назад, на сей раз оставив глаза под маской, но тоже вздернула верхнюю губу.

    - Ой, только не деритесь! – в ужасе возопила Стася. – Они просто меня защищают!

    - Хищники могут защищать свой обед только друг от друга, чтобы съесть его в одиночку! – прошипела Тося.

   - Ты просто дура! – Валентин провернул зрение и посмотрел на Сергея. – Ты ручаешься за этих людей?! Знание о нас – это ерунда по сравнению со знанием о ней! Если кто-то о ней проведает – ей хана! Любой хищник захочет ее съесть! Любая гончая захочет ее продать! Нам не справиться с целым городом!..

   - Я ручаюсь за них, как за себя, - ответил Таран. – Но даже им я предпочел бы ничего не говорить.

   - Не говорить о чем? – Тося недоуменно вытянула шею, пытаясь разглядеть Стасю за ее разъяренной семьей. – Это просто светлячок. Я и раньше видела светлячков. Все они показались мне довольно глупыми.

   - Жаль, что для тебя глупость и доброта – одно и то же, - негромко ответила Стася, выглядывая из-за плеча Юли, и Тося внезапно отшатнулась назад, закрыв глаза согнутой рукой. Ромка зажмурился, а Денис вскочил из-за стола, чуть не опрокинув стул. Стася повернулась, и Леня, встретившись взглядом с ее сияющими золотом глазами с зелеными дисками зрачков, сделал два шага назад, чуть не въехав спиной в телевизор. Чешир, приоткрыв рот, надвинул очки обратно на переносицу и поставил ладони перед их стеклами. Сергей невольно тоже прищурился – он видел ее неспящую суть только однажды, и сейчас она была даже еще ослепительней, чем тогда, словно он оказался в эпицентре взрыва сверхновой.

   - Зачем ты это сделала?! – прошипел Валентин, хватая Стасю за плечи и разворачивая так, что теперь гончие Отряда могли видеть только его спину. – Теперь они знают, кто ты!

   - А еще теперь они знают, кто вы!

   - Я не понимаю… - Тося осторожно опустила руку, глядя на Стасю, которая уже снова была милой девчушкой с косичками. – Кто ты такая?

   - Да уж не баинька, - Стася успокаивающе погладила Валентина по руке, легко скользнула к Сергею и обхватила его предплечье обеими руками, прижавшись щекой к его плечу. – Ты такая смешная, когда озадачена. Как тебя зовут?

   - Громко, - буркнул Валентин, - она плохо слышит.

   Тося на сей раз никак не отреагировала – только продолжала смотреть на Стасю широко распахнутыми изумленными глазами. Чешир осторожно опустил ладони, потом, зачем-то, потрогал себя за нос.

   - Я всегда полагал, что неспящих светлячков не бывает!

   - Я бываю, - заверила Стася. – Я уже шестнадцать лет бываю. И мы все эти шестнадцать лет дружим, мы давно почти как семья…. а когда погибли мои родители, мы совсем стали семья. Меня сначала деда Гриша удочерил, их опекун, а потом – Геля. Я очень их люблю! Они с самого начала учили меня, как себя вести, чтобы никто не узнал. А Валик еще учил меня драться, - она передвинулась, заглядывая в глаза улыбнувшемуся Сергею. – Серьезно! Правда, я никогда никого не била, но в крайнем случае точно смогу кому-нибудь навалять!.. ну, наверное.

   - Я беру обратно все свои слова и даже мысли, хотя, вроде ничего такого не говорил и не думал, - Ромка почесал затылок. – Вы – невероятное семейство!

   - Раз мы с этим разобрались, - Юля провернула зрение и пихнула брата, - тогда катись в душ, я сейчас дам тебе одежду. Геля, ты привезла его костюм для ресторана?

   - Да, - встрепенулась Геля, - сейчас перевешу из коридора.

   - У меня есть костюм? – рассеянно спросил Валентин. – Стоп, какой ресторан?! Юля, мне очень жаль, но ты же видишь ситуацию! У нас куча дел, я не могу…

   - Конечно, можешь! Только попробуй не прийти! Дядя Сережа, - Юля повернулась, - а ты ведь придешь на мой день рождения? Я понимаю, что у тебя работа, но… пожалуйста!

   - Юля, - Таран развел руками, отчего Стася отпустила его, чуть отодвинувшись, - ну когда мне…

   - Пожалуйста, дядя Сережа! – Юля тряхнула головой, так что ее соломенные локоны подпрыгнули. – У нас столик заказан на восемь вечера, и мы там будем не только праздновать – я еще там буду выступать! Пожалуйста, дядя Сережа, пожаааалуйста!

   Геля встала рядом с ней, Стася, оббежав их, прижалась к Юле с другой стороны, и все трое моляще уставились на Сергея огромными влажными щенячьими глазами, синхронно склонив головы набок. Сергей, невольно моргнув, хотел было сказать, что у него на это нет времени, к тому же ему совершенно нежелательно светиться в местных ресторанах, но вместо этого закашлялся. Валентин раздраженно сказал:

   - Ненавижу, когда они так делают!

   - Да сходи, че, – неожиданно произнесла Тося, ероша свои подсыхающие волосы. – Что мы без тебя пару часов не обойдемся? Ты же только и делаешь, что работаешь, а когда заканчиваешь работу – работаешь дальше. Такая возможность побыть со своей странной семьей.

   - Тебя внезапно посетила отзывчивость? – фыркнул Валентин, и Тося немедленно ощетинилась.

   - А я и не для тебя стараюсь!

   - Сереж, в самом деле, - Ромка нашлепнул на голову бейсболку, - обстоятельства серьезные, но можно найти компромисс…

   - Конечно можно! – Геля развернулась к нему, и Юля тоже требовательно на него посмотрела.

   - Ищите!

   - Почему так долго?! – возмутилась Стася, и Ромка поспешно надвинул бейсболку на нос. Сергей примирительно поднял руки.

   - Девочки, давайте так – мы дождемся химчистку и поедем по делам…

   - Обед! – негодующе-скрипуче напомнила Юля, и Ромка поспешно закивал в поддержку напоминания.

   - Да, через пару часов мы подъедем в вашу квартиру, пообедаем, потом еще поработаем, а вечером мы с Валей подскочим в ваш ресторан. Только, уж извини, малыш, ненадолго.

   - Ну хоть так… - Юля, повернувшись, затеребила Гелю за рукав пальто. – Ты помнишь номер, который мы придумали?!

   - Это было пять лет назад, - удивилась Геля.

   - Ну и что, мы же его много раз репетировали – вот и покажем его дяде Сереже. В «Селесте» и качели как раз есть!

   - Ты с ума сошла?! Это качели для стриптиза!

   - Мы предупредим, что номер приличный. Геля, не выделывайся, это же для дяди Сережи – ему понравится! – Юля многообещающе кивнула Сергею. – Тебе правда понравится, я и музыку сама для номера написала. Мы когда с Гелькой на даче у знакомых репетировали, так все соседи были в… в чем ты сказал, Валя, они были?

   - Юська, это очень плохая идея! – Валентин покачал головой. – Я и так против твоих выступлений по ресторанам – ты еще и Гельку на сцену тащишь?! «Селеста» - то еще местечко! Я вам запрещаю!

   - Плевала я на твои запреты! – небрежно бросила сестра. – Геля, то зеленое платье ведь еще у тебя?

   - Да я же в него уже не влезу! – кисло ответила Геля.

   - Утрамбуйся! Все, договорились!

   - Я видела этот номер, - восхищенно сказала Стася. – Юля играет, а Геля танцует… очень красиво! Геля там прямо как бабочка!

   - Здоровенная такая бабочка, - проворчал Валентин и немедленно схлопотал подзатыльник от старшей сестры. – Да ну вас, я пошел в душ! Юська, дурацкая идея, не делайте этого!

   - Теперь точно станцую! – Геля начала торопливо застегивать пальто. – Все, поехали по магазинам и готовить… Дядя Сережа, вы все правда приедете?! В крайнем случае, если вы где-то застрянете – мы привезем еду вам туда… конечно, если у вас в этот момент не будет перестрелки, иначе как вы будете держать вилки?..

   - Подожди, Геля, - Сергей полез во внутренний карман куртки, - деньги возьми…

   - Мы уже взяли у тебя достаточно денег! – рыжая принцесса отмахнулась. – И слышать не хочу! – она встряхнула Стасю, которая, застыв, снова смотрела на Сергея лучащимся взглядом. – Стася, отомри, успеешь еще наглядеться! Юля?

   - Я им не доверяю, - Юля задумчиво побарабанила двумя пальчиками по кончику носа. – Что если они просто хотят нас спровадить? Нам нужно взять заложника.

   - Меня! – Ромка немедленно поднял руку и тут же присоединил к ней вторую. – Я отличный заложник! Я курсы заканчивал!

   - Нет, вы выглядите слишком голодным, - возразила Стася. – Вы съедите все раньше, чем мы приготовим. Давайте возьмем ее! – она ткнула пальцем в Тосю, и та удивленно раскрыла глаза.

   - Что?!

   - Никуда она с вами не пойдет! – Валентин перехватил Стасину руку. – Она ненавидит любых хищников, и если ей вздумается порубить вас на куски…

   - На кой мне рубить на куски Сережину семью?! – вспыхнула стриженая. – Я, по-твоему, совсем идиотка?! Не умею слушать, не умею делать выводы?! Мое отношение тут не при чем! Я профессионал! Тебя ведь я на куски не порубила?!

   - Да у тебя бы и не получилось!

   - Да, можно и ее, - задумчиво произнесла Геля. – Мы с ней, если что, справимся, а она, если что, поможет нам защищаться.

   - Никуда я не пойду! – Тося вздернула острый подбородок. – Я – гончая Отряда, а не нянька!

   - Геля, я только за, если кто-нибудь за вами присмотрит, но, может, вам стоит выбрать кого-то другого? – весело предложил Сергей. – Тося – единственная, кто узнал про вас только недавно…

   - Но она же сама сказала, что она – гончая Отряда, - Геля перекинула свою роскошную косу за спину. – Значит, она квалифицированная сотрудница – ведь ты бы вряд ли взял в Отряд абы кого.

   - Вот почему совершенно посторонний к Отряду человек высказал сейчас ту самую здравую мысль, которая никому из вас до сих пор не пришла в голову?! – воскликнула Тося, обводя коллег огненным взглядом. – Вы все только и твердите о том, что я чокнутая и мне там не место! А я пойду! Почему бы и нет!

   - Ну вот и пошли тогда, хватит болтать! – Юля, легким движением оказавшись рядом с ней, бесцеремонно сгребла ее за руку и потянула к выходу из комнаты.

   - «Мазду» возьмите, - велел Сергей, улыбнувшись. Тося дернула губами, на мгновение провернув глаза, но выдираться не стала и, напоследок запустив в Ромку еще один инфернальный взгляд, послушно вышла следом за Юлей и Гелей. Стася, остановившись у дверного проема, посмотрела на Сергея искрящимися глазами и повторила:

   - Ты как фотография…

   Из-за косяка вынырнула изящная ручка, сграбастала Стасю за плечо, и Стася улетела с легким возгласом негодования. Через несколько секунд громко хлопнула входная дверь, и в квартире повисло короткое абсолютное безмолвие. Сергей, оказавшийся на перехлесте нескольких почти умиленных взглядов, недоуменно спросил:

   - Чего вы уставились?

   - Да так, да так… - Ромка ухмыльнулся, потом его лицо внезапно стало злым, без всякой дурашливости, и он громко хлопнул себя по ноге. – Комитетские ублюдки! Такие чудесные девчонки!.. Эх, какая фея!

   - Как они лихо нашу Тоську скрутили – даже не сопротивлялась, - Денис ехидно глянул на Леню. – Тебе стоит взять пару уроков.

   - Валь, да не делай ты такое лицо – Тося их не обидит, - заверил Сергей. – Но как ты мог не знать, что твои сестры тут за домработниц?

   - Не хочу это обсуждать! – сердито ответил Валентин и пошел в ванную. Дверь была распахнута, и увидев висящие на крючках отглаженные джинсы и теплую рубашку, которые успела пристроить туда Юля, он мысленно чертыхнулся, сейчас не понимая, чего в нем больше – злости или чувства вины. Утешиться можно было лишь тем, что вряд ли он был единственным в мире сыщиком, которого обвели вокруг пальца собственные сестры. Закрыв дверь, Валентин стянул с себя испорченную водолазку и швырнул ее на пол, оглядел начавшую подсыхать царапину на боку и протянул было руку к шкафчику, но тут же озадаченно огляделся. В ванной что-то изменилось, и он не сразу понял, что именно, и только когда его настороженный взгляд упал на раковину и полочку над ней, на которых обычно все валялось с художественной небрежностью, Валентин сообразил, что в ванной просто был порядок – мыло лежало в вымытой мыльнице, а не на раковине, зубная щетка и паста стояли в стаканчике, который блестел чистыми боками, станок аккуратно пристроился на полочке рядом с пенкой для бритья и лосьоном, а одеколон, крышку от которого он постоянно забывал на раковине, был закрыт. Тщательно протертое зеркало сияло, а большое полотенце, которое он часто швырял на веревку кое-как, было как следует расправлено. Валентин открыл шкафчик, в котором тоже все было расставлено, и взял перекись, которую то и дело приходилось искать, но сейчас она красовалась в первом ряду, сразу бросаясь в глаза – как будто кто-то знал, что она ему быстро понадобится. Юля не успела бы этого сделать, как и никто из сестер. Более-менее подходящее количество времени здесь провела только Тося. Но зачем ей понадобилось здесь убираться? Злобная стриженая гончая настолько любила порядок вокруг себя? Ему вдруг подумалось, что на самом деле, когда он вошел в ванную, Тося больше разозлилась на него из-за того, что Валентин чуть не застукал ее за уборкой, а не из-за того, что он лицезрел ее в нижнем белье. У него перед глазами возник длинный шрам на худеньком плече гончей, и Валентин недовольно пробормотал:

   - Вот странная…

   Наскоро сполоснувшись и побрившись, он оделся и вышел из ванной. Все гончие, кроме Чешира, теперь столпились возле компьютера, что-то обсуждая. Сергей, коротко глянув на него, весело сказал:

   - С легким паром!

   Валентин кивнул, и в этот момент из прихожей долетело так раздражающее его захлебывающееся чириканье дверного звонка – как будто кто-то душил несчастную маленькую птичку. Ромка, выхватывая пистолет, удивленно произнес:

   - Неужели в кои-то веки в эту дверь просто позвонили?!

   Сергей кивнул Валентину, мягко скользнув в прихожую. Несколько секунд царила тишина, потом на площадке кто-то нетерпеливо повозил ногами, и умирающая птичка звонка снова сбивчиво зачирикала.

   - И хто там? – поинтересовался Валентин, прижимаясь к стене. За дверью громко чихнули, потом голос Паши номер два мрачно произнес:

   - Кто-кто – бабуля твоя, баламут, открывай уже!

   Сергей, чуть приподняв правую бровь, сделал Валентину, потянувшемуся было к замку, знак отойти, отпер дверь, в прихожую просунулась голова Паши номер два, успевшего придать своей прическе первозданный, идеально гладкий вид. Сергей протянул руку и вдернул постового с площадки, стукнув его о стену, потом кивнул второму с большой спортивной сумкой, ошеломленно застывшему перед дверью.

   - Ну и ты заходи. Валь, помоги человеку.

   - Я еще ноги не вытер, - возразил было Паша номер один, но Валентин втащил его в прихожую и захлопнул дверь. Сергей, надежно удерживавший прижатого к стене первого постового за горло, покосился на его рыжего спутника, потом взглянул на Валентина.

   - И это – ваши постовые?

   - Да. Это Павел первый, а которого ты держишь – Павел второй.

   - У вас в Волжанске монархия?

   - Пусти шею, падла!.. – прохрипел Паша номер два, извиваясь. – Лазутин, скажи ему!

   - Субординация не позволяет, - отозвался Валентин, наблюдая за ним не без удовольствия. Сергей, не разжимая пальцев, свободной рукой вытащил удостоверение и сунул его в лицо Паше номер один. Тот, прищурившись, наклонился, потом сообщил своему коллеге:

   - Валя реально не может ему ничего сказать. Он - командир Отряда.

   Паша номер два слегка побелел и, перестав извиваться, попытался принять положение «смирно».

   - С чем связана ваша задержка? – резко спросил Сергей и отпустил постового, который, слегка сползши по стене, принялся нежно растирать свою шею. – Вы должны были прибыть на адрес больше часа назад!

   - Я колесо пробил, - пробормотал Паша номер два. – Не могу же я перевозить все, что мы тут сейчас напилим, на трамвае!

   - А меня Вика не пускала, - жизнерадостно сообщил Паша номер один.

   - Начальника вашего поста зовут Борис Витальевич, насколько мне известно, - сказал Таран.

   - Вика – это моя жена! – обиделся Паша номер один.

   - Охренеть, оперативники – один полдня колесо меняет, другого жена к табуретке примотала?! – Сергей пихнул постовых одного за другим к комнате. – Борща хоть успел поесть?

   - Вика говорит – борщ вреден!

   - Какое счастье, что я не женат, - заметил Ромка. – За то время, что вы сюда тащились, полгорода могли вырезать! Знаете, как это называется?! Должностное преступление.

   - У нас никаких должностей нет! – злобно напомнил Паша номер два.

   - Должностей нет, а преступление – есть! – Сергей пихнул его еще раз, так что постовой чуть не растянулся посреди комнаты. – Мы имеем полное право вас расстрелять.

   - У меня жена на седьмом месяце! – Паша номер один возмущенно округлил глаза.

   - Не, ну жену-то мы расстреливать не будем, - Ромка подмигнул ему, - чай, не изверги.

   - Вы шутите? – с надеждой спросил постовой. Сергей развернул его за плечо.

   - Похоже, что я шучу?

   Паша номер один оценил выражение его лица и жалобно произнес:

   - Нет.

   - Тогда живо принимайтесь за работу! Надеюсь, уборщики из вас лучше, чем постовые! Чтобы к нашему возвращению здесь не было ни пятнышка! Ключи потом завезете на пост. Я лично проверю, как вы справились!

   - Да здесь четыре жмура – это сколько ж времени уйдет! – возмутился Паша номер два. – И все заляпано! Мы вдвоем не справимся! Нам придется вызывать помощь!.. – он прищурился сначала на покойных дикарей, потом перевел взгляд на середину комнаты. – Хм-м, трупы явно перемещали…

   - Ты сейчас не на внешней службе, - со смешком сказал Валентин, - не надо ничего расследовать.

   - Кстати, раз вы здесь, я хочу подать жалобу на Лазутина! Он постоянно таскает на пост своих долбанутых сестер, хотя не имеет на это никакого права! И сегодня избил меня на рабочем месте! А еще провел экспертизу с нарушениями – один из хищников потянулся за оружием, но Лазутин решил не останавливать экспертизу, а хищника вообще отпустил. А с другим хищником о чем-то трындел в его собственной машине.

   - Он требовал остановить экспертизу из-за какого-то несдержанного кретина? – спросил Ромка у Валентина. – Слава богу, ты его не послушал… Валя, не надо.

   Валентин, подавшийся было к Паше номер два, неохотно остановился.

   - Я рассмотрю твою жалобу, - ровно произнес Сергей. – А также дальнейшее пребывание на посту вас обоих. Ром, ничего не слава богу, если убрать все последовавшее. Валентин, почему ты не остановил экспертизу? По правилам ты был должен это сделать. Насколько я понимаю, тот хищник использовал бы оружие против тебя, если б его не скрутили? И зачем ты его отпустил? Хищники в вашем городе могут решить, что подобные нарушения с их стороны – это не так уж и страшно.

   - Я хотел довести дело до конца, потому что мне показалось, что прочие хищники ведут себя странно. Их было слишком много – обычно на любую экспертизу такие толпы не приезжают - хищники, несмотря на соглашения, все же стараются пересекаться с нами как можно реже. А отпустил я его потому, что, во-первых, мне хотелось, чтобы все спокойно разъехались, во-вторых, мне было совершенно не до возни с этим баламутом, а, в-третьих, несмотря на его явную агрессию его действия не показались мне настолько серьезными, как он пытался представить. Помахал бы пистолетом, да и спрятал обратно. Я не думаю, что он бы стал стрелять. Баламуты, как и мясники, из тех хищников, которые, как правило, начинают истерить в ответ на требование провернуться.

   - Подумал он! – проскрипел Паша номер два. – Много что-то фраз – просто признай, что своего пожалел! В любом случае, твоя жалость ему боком вышла – если б он уехал оттуда в нашем багажнике – может быть еще живой бы был.

   - Что?! – рука Валентина дернулась, и он чуть не уронил ключ, который успел реквизировать у Стаси.

   - Что слышал! – постовой ядовито ухмыльнулся. – Мы два часа назад на его труп выезжали – кто-то в собственном подъезде этого Захара на «розочку» насадил неоднократно. Горло, пузо – все в хлам, живого места нет, и «розочка» эта в кровище тут же валялась. Очевидно гопота местная. Или с алкашней дворовой не поделил чего. Или кому из хищников настолько не понравилось, как он на экспертизе себя вел…

   - А тебе не пришло в голову об этом сразу сказать?! – яростно спросил Валентин.

   - Ну, вот и сказал. А что такого-то? И вообще мне из-за Витальича с его воплями, что тебе, мол, тут, скорее всего, голову отрезают, пришлось с опроса соседей сорваться, а меня за это не похвалят!

   - Сначала убивают Шумарова, а спустя несколько часов убивают одного из хищников, который приехал возмутиться по этому поводу, и на тебя насылают диких гончих, - произнес Сергей, и Денис задумчиво кивнул. – Странное совпадение. Становится тревожно за прочих участников действа.

   - Не знаю насчет прочих, но, например, того паучару Калашенко, у которого автосалон, я видел по дороге сюда – у него желтый мицик кабриолет Эклипс Спайдер, ни у кого в городе больше нет такого, - сообщил Паша номер два. – Мелся себе куда-то, вполне живой, еще подрезал нас, сука!

   - Говоришь, его в собственном подъезде?.. – Валентин нахмурился. – Но утром на встречу он вряд ли приехал из дома.

   - Почему ты так решил? – поинтересовался Сергей.

   - Потому что у него куртка была надета на голое тело. Как бы он ни торопился – из дома бы, скорее всего, в таком виде не выскочил. Может рубашку или что там у него было, порвал или заляпал, а другой одежды там не было.

   - Видимо, был у бабы, - убежденно произнес Ромка, - только что это дает? Вряд ли она что-то знает… А ты с его бабами не знаком?

   - Я и с Захаром, собственно, не знаком, - Валентин покачал головой и посмотрел на постовых. Паша номер один пожал плечами. Паша номер два скривился.

   - Я только знаю, что он ларечников крышевал, и что в последнее время его с нескольких точек выдавили, и дела у него шли так себе. А про телок я не в курсе… я ж сюда поехал, ничего узнать не успел. Кажется, у него есть бывшая жена… А какое отношение…

   - Заедем в архив, - сказал Сергей, - посмотрим, что подобрал нам Борис Витальевич, а потом вплотную займемся вашей хищной возмущенной общественностью. Может, и совпадение, а может, не ровен час, их действительно всех перещелкают… Валя, этот Захар – что-то в его поведении тебе показалось странным?

   - Да вроде нет… - Валентин потер затылок. – Орал, кидался на всех, ему сначала Жулан врезал, Захар немного успокоился, потом на меня пытался кинуться, я ему тоже врезал – после этого он просто лежал и не выступал. Совсем утихомирился. В какой-то момент мне даже показалось, будто он доволен, что так вышло. Собственно, это одна из причин, по которой я решил, что с его стороны это было несерьезно – обычные баламутские выкрутасы.

    - Вообще-то наставить оружие на гончую во время встречи для экспертизы – это очень серьезно, - заметил Леня. – Это могло запросто перекосить все ваши городские соглашения, и Захара за это могли списать и гончие, и сами хищники. Даже при учете того, что Захар – баламут, ты уж не обижайся, Валь, - он что – буйнопомешанный? Сначала чуть не срывает встречу, а потом лежит и радуется, что из этого ничего не вышло, хотя подобное грозит списанием?

   - Мне это не нравится… - Сергей вспоминающе сдвинул брови. – Жулан… Жулан… что-то знакомое. Кто это?

   - Мясник, немелкого ранга, первый конкурент Туры, его на встрече многие, так или иначе, в списании Шумарова обвиняли – особенно адвокат Туры старался, - ответил Валентин. – Но я не думаю, что он в этом замешан. Это его гончая была со мной в резиденции. Жулан очень настаивал на вызове Отряда – мол, ради порядка, хотя больше рассчитывает с вашей помощью поправить свои дела.

   - Какой молодец, - иронично произнес Таран. – А не мог ли он и шлепнуть этого Захара ради порядка?

   - Полагаю, тогда Захара умертвили бы более затейливым способом. Мне Жулан не понравился. Слишком наблюдательный.

   - И знает теперь больше, чем ему полагается…

   - Мне пришлось взять с собой его человека. Обстоятельства… Но подвал он не видел.

   - И на том спасибо. Ладно, поехали…

   - Вам опасно брать меня с собой. Для эксперта Туры, если он действительно ухитрился меня просмотреть, я еще долго могу оставлять следы.

   - Тем больший резон не позволять тебе сидеть в одиночестве, а караулить тебя нам некогда, - Сергей кивнул на пухлую гончую в плаще, расслабленно привалившуюся к стене. - И Чешира разбудите кто-нибудь!

   - Я не сплю, - пробормотал Чешир, не открывая глаз, - я пребываю в размышлениях, и мои мысли намного ярче, когда я не вижу ваши физиономии…

   - Тем не менее, подъем! – Ромка попытался выдернуть из-под коллеги стул, и Чешир неохотно воспарил с него. – А вы, товарищи постовые, пахать – чего глазами хлопаете?! И не забудьте выписать квитанцию!

   - Так может, заплатишь тогда?! – фыркнул Паша номер два.

   - У нас льготы.

ГЛАВА 5 – Приятного аппетита

- Машина у тебя отвратительная, - сообщил Сергей, захлопывая дверцу, и Валентин, резко повернув ключи в замке зажигания, глянул на него почти свирепо.

   - Сегодня все сговорились хаять мою машину?!

   - Но она и правда отвратительная, - поддержал своего командира Ромка, колобком вкатываясь на заднее сиденье. – Я поеду с вами. Во-первых, я в «чероки» вместе с чеширским эго не вмещаюсь, а во-вторых, хотелось бы продолжить наш милый разговор.

   - Какой разговор? – Валентин повернул руль, осторожно выводя машину с площадки, заставленной другими автомобилями и устеленной дворовыми котами.

   - Да любой, - Ромка пожал плечами. – Мне не принципиально.

   - Тебе следовало давно сообщить мне, что твой транспорт в таком состоянии, - поучительно произнес Сергей, поглядывая на осторожно следующий за ними в кильватере «чероки» с Денисом за рулем. – Я бы что-нибудь придумал…

   - Он ездит – это все, что от него требуется! – проворчал Валентин. – У тебя своих проблем, что ли, мало?.. А почему вы называете своего коллегу Чеширом?

   - Потому что у него улыбка аж до затылка и, когда надо, его фиг найдешь, - пояснил Ромка. – Слушай, Валь, фея эта, с дракончиком, увы, я так понял, несвободна, а вот рыженькая твоя сестричка – она замужем?

   - Угомонись! – Сергей повернулся, и Ромка поспешно надвинул бейсболку на нос.

   - Да я ничего такого не имел в виду. Просто любопытно… Все-таки, им следовало взять с собой меня, а не Тоську – со мной же интересней!

   - Они взяли с собой вашу Тоську, потому что она девчонка, - Валентин усмехнулся. – Они сейчас быстро вымотают из нее все, что она знает о вас.

   - Они бы и из меня все могли вымотать не хуже. К тому же, наша кошка в жизни ничего им не расскажет!

   - Ну конечно расскажет, - Сергей открыл окно, глядя на летящие мимо улицы и сравнивая их с воспоминаниями шестнадцатилетней давности. Волжанск изменился – сильно, он стал более современным, но вместе в нем появилось нечто вульгарное, крикливо-вычурное, а вот милого провинциального уюта теперь было гораздо меньше. Также ему показалось, что город теперь был более унылым и куда как более запущенным. Он проводил взглядом длинное приземистое здание, обшарпанное, с темными провалами окон и растрескавшимся забором, на который набегала длинная волна мусора.

   - А что – ваш электротехнический накрылся?

   - Много чего накрылось, - Валентин тоже покосился на завод. – Тебя до сих пор это удивляет?

   - Скорее огорчает. А ваши продуктовые богатства?

   - Бахчи еще живы, а вот с помидорами проблема – помидорной столицей нас уже не назовешь. В придачу в этом году вобла на нерест даже не заходила – для нас это трагедия почти мирового масштаба.

   - Ну вот вам и здрассьте! – расстроился Ромка, но тут же встрепенулся. – Подожди… ты меня с темы сбил, с чего ты взял, что она им что-то расскажет?

   - Ты когда-нибудь пробовал схватить Тоську за руку и куда-то повести?

   - Я же не самоубийца!

   - Вот и делай выводы.

   - Слушай, Сереж, но она ведь не расскажет им, как я однажды…

   - Конечно, расскажет, - со смешком ответил Таран.

   - А тот случай, когда я…

   - Тем более.

   - А нельзя Тоську вернуть и отправить вместо нее Чешира – он все равно во сне не разговаривает…

   - Думаешь, я совершил ошибку, отпустив Захара? – мрачно спросил Валентин.

   - Вполне может быть, что это действительно совпадение, - Сергей продолжал смотреть в окно. – Но только насчет Захара. Насчет диких гончих никакого совпадения нет. Что с твоим графиком за последние сутки?

   - Я всю голову сломал, пока ехал домой! - Валентин раздраженно сунул в рот сигарету. – Я общался с несколькими хищниками, еще с десяток просто видел издалека – они все выглядели точно так же, как и обычно. И у всех маски совпадали с сутями. Честно говоря, матерые хищники стараются не особо попадаться мне на глаза, потому что я всегда всем сразу заглядываю за маску, и с такими… ну не очень получается, что они этого не почувствовали. Все-таки, я же не настоящая гончая.

   - По-моему, вполне настоящая, но таскать с собой Стасю…

   - Да я бы все отдал, чтобы этого не делать! – разозлился Валентин. – Но от нее невозможно отвязаться! Ей невозможно отказать, когда она включает светлячка на полную! Мне удается не брать ее на рабочие встречи, но когда речь идет об обычных ежедневных проверках – это намертво приросший болтливый хвост!

   - За что она на меня злится? – недоуменно спросил Сергей. – Ты был прав – когда она только зашла, мне показалось, что она, мягко говоря, моему появлению не обрадовалась…

   - Видишь ли, мы с девчонками, в общем-то, понимали, почему ты не возвращался… хотя, я знаю, ты этого хотел – сегодня это было слишком очевидно. Но вот Стася – она этого не поняла до сих пор. И не поймет. Можешь не сомневаться, она тебе все еще это выскажет… К тому же… - Валентин посмотрел на отраженного в зеркале Ромку, с интересом слушавшего разговор, - ну… я тебе потом объясню, поскольку сам ты этого явно не понял.

   - Я тоже могу это объяснить, - сказал Ромка.

   - Заткнись, пожалуйста.

   - Трудно отказать, когда так вежливо просят.

   Серей отвернулся, снова глядя в окно, но сейчас видел перед собой не волжанский пейзаж, а очаровательно-трогательные веснушки Стаси и ее лучащиеся ореховые глаза, наполненные таким искренним и странным обожанием – настолько же странным, насколько странной в них была ярость, когда она только вошла в комнату. Светлячки, вроде бы, не должны испытывать ярость, но это была именно она, осознанная и взрослая – и ей без труда можно было бы поверить. Непонятно, откуда она взялась – чем он мог обидеть Стасю за то короткое время, пока они были знакомы? В любом случае, смотреть на фотографию повзрослевшего светлячка оказалось гораздо проще, чем снова с ним встретиться. Лучше бы этого не произошло. Повзрослевший светлячок оказался еще хуже светлячка малолетнего. От него еще больше хотелось немедленно избавиться и при этом никогда не отпускать, глядя на его запрокинутое такое счастливое лицо и ощущая пролетающие насквозь солнечные вспышки. Сердце у него болезненно дернулось, и Сергей досадливо прищурился. Все это было нелепо и неуместно и опоздало не на один десяток лет.

   - Это и есть ваш пост? – с нескрываемой насмешкой осведомился Ромка, разглядывая длинную одноэтажку, возле которой Валентин остановил машину. – М-да уж, м-да…

   - Можно подумать, Отряд обычно живет во дворце! – огрызнулся Валентин, открывая дверцу. – Посиди немного, пока я сбегаю за ковровой дорожкой.

   - Если она выглядит так же, как ваш пост, то лучше не надо, - Ромка насторожился. – Или ты в том смысле, чтобы я помог тебе ее вытряхнуть?

   - Сейчас я тебя вытряхну, хватит уже трындеть! – Сергей обернулся, придирчиво наблюдая, как позади них паркуется «чероки». – Мы не раз видели здания и похуже.

   - Это возвращает нас к нашему недавнему разговору о финансировании…

   Сергей отмахнулся, выбравшись из машины и критически разглядывая здание поста. Подошедший Денис мотнул головой в сторону обитаемых лавочек перед наливайкой.

   - Видел эти рожи? Машины нам не разденут?

   - Это постоянный контингент, - сказал Валентин, отпирая дверь, - они знают, кто я.

   - И по какой из служб они тебя знают?

   - Некоторые – по каждой, - Валентин, войдя в прихожую, придержал Ромку, с энтузиазмом устремившегося было к закрытой внутренней двери. – Я зайду первым, Борис Витальевич не всегда бывает в настроении – может чем-нибудь запустить.

   Подошедший Сергей молча отодвинул его в сторону, оценивающе осмотрел дверную створку, в нескольких местах пробитую насквозь, потом, провернув зрение и сделав знак прочим представителям Отряда, немедленно отступивших с линии дверного проема, резко распахнул дверь и, пригнувшись скользнул внутрь и, вскинув руку, перехватил летящий широкий нож за рукоять. Не останавливая руки, метнул нож обратно снизу вверх, главный постовой, вытаращив единственный глаз, поспешно пригнулся к столу, нож промелькнул над спинкой кресла и с сухим хрустом впился в висящую на стене карту.

   - Старое доброе волжанское гостеприимство, - со смешком заметил Сергей, спокойно опускаясь на один из стульев.

   - А-а, - сказал дядя Боря, ошарашенно глядя на свой нож, торчащий из стены. – Э-э…

   - Ты совершенно прав, - Ромка, подскочив к карте, выдернул нож и ткнул пальцем в образовавшуюся дыру. – У тебя тут ошибка – Нижнекамск уже полмесяца не в зеленой зоне. Что ж ты, уважаемый, ножиками в сослуживцев кидаешься? Это ну никак не по протоколу!

   - Дядя Боря, - Валентин раздраженно захлопнул дверь, - ну какого черта на этот раз?! Ты же чуял, что это гончие!

   - После твоей утренней находки никому нельзя доверять, - пояснила одноглазая гончая и, путаясь в кресле, кое-как выбралась из-за стола и вытянулась рядом, тут же начав ощутимо клониться вправо. Машинально подняла было ладонь к голове, но тут же опустила руку. – Нестеров Борис Витальевич, волжанский пост.

   - Сергей Таран и компания, - отозвался Сергей, расстегивая куртку. – Сядь – ты похож на Пизанскую башню.

   - Я просто немного устал, - пояснил дядя Боря, немедленно обрушиваясь обратно в кресло. – Валя, я очень рад, что с тобой все в порядке. Наши постоянные постовые…

   - Ваши постоянные постовые – идиоты! И в целом я работой вашего поста недоволен. Сотрудники добираются до адреса почти сутки, а начальник поста даже не соображает, какой сегодня день.

   - Понедельник! – торжествующе сообщила пожилая гончая, поправляя свою пиратскую повязку.

   - Вообще-то сегодня среда, - Ромка бросил нож на столешницу, дядя Боря подхватил его и, осмотрев лезвие, возмутился:

   - Вы испортили мне нож!

   - Ты подготовил регистрации? – спросил Сергей.

   - Какие регистрации?

   - Я тебя точно сейчас расстреляю.

   - А, регистрации по Валиному списку? Так бы и сказал – чего сразу грозиться?! – дядя Боря, укоризненно поджав губы, пододвинул к краю стола стопку папок. Валентин, подойдя, взял ее, тихо прошипев:

   - Я тебе советовал выкинуть бутылки, а не выкинуть их в себя!

   - Не вижу разницы! – буркнул дядя Боря. – Тем более так-то их точно не найдут!

   - Вот это – Захар, он же Захарчук Арсений Степанович, - Валентин вытащил одну из папок и открыл ее. Ромка, вытянув шею, недоуменно спросил:

   - А он-то нам теперь зачем, коли его грохнули?

   - Ты плохо слушал все, что говорили до этого? – Чешир, успевший с удобством устроиться на одном из стульев возле стены, неохотно приоткрыл один глаз. – Мы ведь не знаем точно, как именно его убили. Тыканье разбитой бутылкой могло быть произведено лишь для отвлечения внимания. То, что Захар мертв, еще не значит, что его суть не бродит где-то по городу.

   - Как-то это не по-христиански, - сурово констатировал дядя Боря. Валентин тем временем, перевернув несколько страниц, нахмурился и пробормотал:

   - Вот этого я не знал… - он повернулся к Сергею. – Здесь есть запись о его бывшей жене и его старый адрес. Я съезжу и поговорю с ней, возможно, она что-то знает о делах своего бывшего. Вероятность невелика, но все же…

   - Подробная запись в регистрации о близком родственнике означает, что он тоже хищник, - заметил Сергей. – Что у тебя с лицом? Ты ее знаешь?

   - Не так, чтобы очень… и я очень давно с ней не общался… я даже не знал, что она замужем. Дело в том, что она… - Валентин вздохнул, - его бывшую жену зовут Мила Самойлова. Она - неспящая стервятница.

   - Мила Самойлова?.. – рассеянно пробормотал Сергей, потом его глаза чуть расширились. – Подожди… Сестричка Антона?!

   - Ты же знаешь, когда с людьми происходят настолько ужасные вещи, они могут очень сильно измениться, - пробормотал Валентин. – И отнюдь не в лучшую сторону. Даже если изначально у них не было никакой предрасположенности, они запросто могут стать хищниками.

   - Когда ты собирался мне об этом сказать?!

   - Ну, вообще-то никогда не собирался. Я знаю, что ты передавал деньги семье Антона, и если бы узнал о таком…

   - То что?! – Сергей едва заметно дернул желваками. – Перестал бы это делать?! В том, что произошло с ней и ее братом, виноваты исключительно гончие!..

   - Я просто подумал, что это тебя бы сильно расстроило, - мягко пояснил Валентин.

   - Ты говорил с ней об Антоне?

   - Нет. Я… я просто не знал, как о таком сказать.

   - Мы поедем к ней вместе.

   - Но…

   - Не пререкайся! Ты всерьез думаешь, что сезон охоты на тебя уже закрыт?! – Сергей забрал у него папку. – Тщательно запоминайте не только сути, но и маски. Все должно совпадать. Вы должны быть точно уверены, что перед вами именно те хищники, которые сегодня были на экспертизе. Валь, покажи ребятам тех, кто вел себя наиболее подозрительно.

   Валентин, бросив на него виноватый взгляд, быстро отобрал три папки.

   - Два паука и прожора.

   - Какая отвратительная рожа, - жизнерадостно сказал Ромка, открывая первую же папку. – О, владелец автосалона! Это очень кстати. Какой жирный был бы конфискат, если б оказалось, что этот тип что-то нарушил по нашей части - а он выглядит очень виноватым. Если его как следует потрясти…

   - Ты будешь всех трясти, когда я тебе скажу – пока просто убедитесь, что они живы и поснимайте со всех следы. Нам ни к чему лишние визги от местного хищного сообщества, у нас пока нет никаких прямых доказательств. А вот адвокат… - дядя Боря, перегнувшись через стол, поспешно протянул ему еще одну папку. Сергей открыл ее, и Ромка немедленно заглянул ему через плечо.

   - Эта рожа еще отвратительней! Такого проще сразу съесть…

   - Тогда его хозяин тут же начнет лезть в наши дела, а это будет не очень удобно, - Сергей задумчиво перелистнул несколько страниц. – Хотя с учетом того, что хамелеон перерезал его линию снабжения… Интересно, единственная ли это была линия?

   - Ты хочешь сказать, что в городе баиньками торгуют все, кому не лень, прямо у нас под носом, а мы и знать не знаем?! – возмутился начальник поста.

   - Про Шумарова вы не знали.

   - Это другое дело.

   - Неужели? - Сергей обернулся. – Чешир, не хочешь тоже поучаствовать в процессе?

   - С радостью, - заверила пухлая гончая, не открывая глаз, - если вы принесете мне все эти дела…

   - А у тебя что – ноги сломаны?

   - Господи, - вздохнул Чешир и поднялся, подхватив полы плаща, точно это было бальное платье. – Просто я размышлял о диких гончих – каким боком они тут? Кто-то послал их к Валентину, значит, они кого-то слушают – ты ведь не будешь отрицать, что очень мало вероятности в том, что это было их самостоятельное решение? Но дикие гончие не станут подчиняться приказам просто так.

   - Оплата, разумеется, - Сергей передал папку Лене, - но при том, что дикие гончие обычно совмещают трапезу с грабежом, их, прежде всего, интересует еда.

   - Если в прошлый раз хамелеоны обосновались на посту гончих, с подачи местного регистратора, сделав его одним из стаи, что если на этот раз они решили пополнить свои ряды дикими гончими? Возможно, уже даже для наглядности преобразовав парочку из них, поумнее?

   - Тогда это была бы катастрофа, - сказал Таран. – Дикие гончие, которых невозможно высмотреть, прикрываясь чужими сутями, начали бы сжирать целые города.

   - А самим-то хамелеонам это на кой? – Денис подтянул к себе очередную папку, делая пометки в своей записной книжке. – Вывернутые туда-сюда дикие гончие и их бы сожрали. А, уяснив весь механизм, создавали бы уже сами свою армию…

   - А если сейчас именно это и происходит? – перебил его Чешир. – Те хамелеоны все были хищниками изначально. Но регистратор-то был гончей. Нынешние хамелеоны тоже могут быть гончими. Вот как к ним попало это знание – это уже другой вопрос.

   - Меня твои теории раздражают! – заявил Ромка злобно.

   - Возможно, потому, что ты намного глупее своей бейсболки.

   - Ах, какая яркая шутка!..

   - Заткнитесь уже! – в сердцах сказал Сергей. – Пока работаем с тем, что есть. Так что вы на проверку, пока мы с Валей навестим… бывшую супругу Захара.

   - Мне кажется, это пустышка, - небрежно бросил Ромка, - с чего ей что-то знать о его нынешних делах? Удивительно, что он вообще сошелся со стервятницей, ведь она…

   - Тебе сейчас лучше помолчать, - негромко произнес Валентин. Ромка покосился на него, потом вскочил, когда в наружной двери скрежетнул замок. Начальник поста схватился за свой испорченный нож, чертыхнулся и бросил его обратно на столешницу. В ту же секунду во внутреннюю дверь мелко постучали.

   - Витальич, если ты не в настроении, то предупреждаю – я тоже! – сказали за дверной створкой.

   - Заходи, Максим Тимофеевич, - Валентин сделал Ромке успокаивающий жест, и тот опустился обратно на стул. Дверь открылась, впустив эксперта, который был все в той же одежде и выглядел совершенно измотанным. Густонаселенность поста, казалось, его нисколько не удивила – Тартарыч только слегка приподнял брови и приветственно кивнул всем сразу. Прежде чем Валентин успел его представить, Сергей встал и пожал обрадовано протянувшуюся ему навстречу экспертную длань.

   - Рад снова вас видеть, Максим Тимофеевич.

   - Я тоже, Сергей Андреевич, - Тартарыч улыбнулся и снял кепку. – Предполагал, что именно ваш Отряд и приедет. Обстоятельства, конечно, мягко говоря, не лучезарные, но что поделать…

   - Максим Тимофеевич – наш медэксперт, - пояснил Валентин. – Он и был сегодня у Шумарова.

   - О, наука! – обрадовался Ромка. – Сейчас, Чешир, повалят гранитом все твои теории!

   - При чем тут это вообще? – кисло произнес коллега, все же заметно оживившийся при прибытии эксперта. – Но обсудить увиденное в профессиональном медицинском ракурсе будет очень полезно.

   - Боюсь, с медицинской точки зрения я пока вряд ли чем-то смогу вас порадовать, - эксперт опустился на стул, бросив кепку поверх каких-то бумаг, - ибо с медицинской точки зрения это хрень полная.

   - Тю! – сказал Ромка. – А еще говорят, медиков сложно понять!

   - Насчет Шумарова сотоварищи могу лишь точно утверждать, что они были мертвы до пожара, также в отношении Шумарова и неизвестной женщины я могу с пятидесятипроцентной уверенностью утверждать, что погибли они не от выстрелов.

   - Почему с пятидесяти? – осведомился Леня. Эксперт тяжело посмотрел на него и ответил:

   - Потому что. Кстати, неизвестная женщина вполне может оказаться главврачом шумаровской местной онкоклиники, которую с утра уже обыскались на работе, но это пока проверяют. Галина Родниченко, которая, если мне не изменяет память, была унытием… но лучше посмотреть в архиве.

   - Не нужно, - сказал Валентин, - все правильно. Ты нашел у них другие травмы? Не от пуль?

   - У Шумарова раскрошены все ребра с левой стороны. У женщины отсутствует часть грудного отдела позвоночника. Подобные прижизненные травмы смертельны даже для хищников. И, исходя из моего опыта, я склонен предположить, что…

   - …тот, кто это сделал, был в этот момент провернут, - кивнул Сергей. – Мало кто использует суть для физического воздействия – либо отсутствие выбора, либо твердая уверенность, что тело никогда не будет найдено, либо полное безумие.

   - Да уж, нормальным этого типа точно не назовешь, - вздохнул эксперт. – То, что он сотворил в подвале…

   - У вас ведь есть фотографии? – поинтересовался Леня. Максим Тимофеевич молча вытащил из своей сумки конверт и протянул ему. Тот вытряхнул из конверта снимки, взглянул на верхний и, прищурившись, поспешно пихнул все Сергею.

   - Твою мать, зачем я спросил про фотографии?!!

   - Я бы мог подумать о неких чудовищных генетических мутациях, - эксперт откинулся на спинку стула, наблюдая, как Сергей перебирает фотографии, - но лишь в том случае, если бы никогда не видел хищников. Это определенно части сутей, но искажение сути – исключительно личностный процесс. А вот это, по моему мнению, никак не привязано к личности. Это не искажение. Это хаос.

   - Конечно, качество фотографий довольно плохое, но это выглядит потрясающе! – воскликнул Чешир, смотревший на снимки через тарановское плечо. Мгновенно оказавшись на перехлесте всех взглядов обитателей кабинета, он поспешно пояснил: - Потрясающе в негативном смысле, конечно.

   - Как я понял, два тела вам удалось вывезти? – Сергей передал фотографии Денису. Ромка, опершись на коллегу, наклонился над снимками в его руке и присвистнул. Тартарыч кивнул.

   - Они находятся в моем рабочем кабинете. Это на территории мясокомбината, начальник охраны – из наших, но на посту не бывает. Предоставление хорошо охраняемого помещения для нашей работы – это его единственное содействие дружине. Я уже встречался с ним сегодня и могу заверить, что он – это он.

   - Тем не менее, Борис Витальевич, продемонстрируй его данные нашему профессору, - Сергей кивнул воодушевившемуся Чеширу. – Скатайся и проведи осмотр. Это не значит, что я не доверяю вашему мнению, Максим Тимофеевич…

   - Я понимаю, - кивнул Тартарыч, разглядывая Чешира с легким недоверием, – но мнения пока, как такового, и нет – исследований я еще не проводил. Вы действительно профессор?

   - Нет, - усмехнулся Чешир, - просто я довольно часто имел дело с вывернутыми, но, боюсь, за мои исследования мне никто не даст ученого звания. Хотя вообще я по специальности ихтиолог. Это тоже довольно опасная профессия. Однажды меня даже укусила акула.

   - Бога ради! – фыркнул Денис, отодвигая фотографии подальше. – Это был всего лишь катран, и он тебя не укусил, а долбанулся об тебя головой, когда ты свалился с катера прямо ему под нос. И перепугался он гораздо больше тебя.

   - В любом случае, эти знания вам сегодня вряд ли пригодятся, - заметил Максим Тимофеевич, потом кивнул Сергею, упреждая его вопрос. – Я на машине.

   - Хорошо, - Таран посмотрел на Дениса. – Вы давайте всех по списку, пока мы с Валей съездим к вдове… Борис Витальевич, выясните, когда именно Шумаров вернулся в город, а также – была ли у него тут еще недвижимость.

   - Как будто ее так просто найти! – буркнула одноглазая гончая, протягивая Чеширу документы, и тут Валентин задумчиво спросил:

   - Максим Тимофеевич, вы сказали, что тетке часть позвоночника выдернули? А вы нашли эту… часть?

   - На глаза не попадалась, - эксперт пожал плечами, - но ты же сам видел, какой в кабинете был бардак. Возможно, и валялась там где-то, но у меня не было времени ее искать.

   - А у Шумарова чего-нибудь не хватало? – поинтересовался Сергей.

   - При такой травме сложно сказать, - Тартарыч снял очки и прищурился на них, - ребра превратились в мелкие осколки, практически крошево, так что допустить это вполне можно. Полагаешь, он еще и трофейщик?

   - Очень многие хищники первой категории – трофейщики, - Валентин невольно прижал ладонь к груди, но тут же убрал ее, покосившись на Сергея – нет, вроде не заметил. – Я бы не удивился. Кто-то из них забирает вещи, а кто-то любит и части тел. Пару лет назад у нас в области орудовал паук, который коллекционировал носы. А хамелеоны при всем их необычном устройстве – те же хищники.

   - Даже если и так, этот тип вряд ли разгуливает с костями в карманах, - Сергей взглянул на перекошенную железную створку в дальней стене кабинета. – Почему архив открыт?

   - Потому что дверь сломалась, и кое-кто обещал мне ее починить, - дядя Боря укоризненно глянул на Валентина. – Я, конечно, понимаю, что это было до того, как начался этот бардак, но моя нога не позволит мне принять такое положение, чтобы смазать этот…

   - Ах, да, сейчас принесу, - Валентин развернулся и вышел из кабинета, и Сергей тотчас спросил у начальника поста:

   - Как часто здесь бывают его сестры?

   - А у него есть сестры? – удивился дядя Боря.

   - Переигрываешь.

   - Ну… - одноглазая гончая почесала затылок, - иногда они…

   - То есть, они торчат тут постоянно?

   - Когда как. Ну захаживают брата проведать, конопатенькая с рисунками помогает по описаниям, хорошо у нее получается… - дядя Боря махнул рукой. – Ну а что такого-то – вреда от них нет, кроме шума, а коли на посту в этот момент неместные гончие, так Валька их сюда не пускает. Милые девахи, свои, можно сказать, хоть это и звучит странно.

   - Как к этому относится прочая дружина?

   - В основном нормально-нейтрально, - сказал Тартарыч. – Давно уже. Должен заметить, что мы могли бы ничего и не узнать, если б девицы сами упорно не лезли на пост. Родне трудно что-то запретить… - в кабинет вошел Валентин, и он замолчал. Покосившись на них с легким подозрением, Валентин начал возиться с дверью, и эксперт встал.

   - Состав городской дружины необходимо пересмотреть полностью, - сказал Сергей. – Валентин и вы подтвердили, что постоянные постовые те, кто они есть, так что пусть займутся, как только закончат уборку. Нам нужны контакты всей дружины, а так же прочих городских гончих.

   - Да, я подготовил, - дядя Боря протянул ему распечатки. Сергей оставил верхний лист себе, остальное отдал Денису, попутно незаметно пихнув Чешира, потиравшего ладошки.

   - Ты выглядишь слишком вдохновленным.

   - Исключительно как ученый! – возмутилась пухлая гончая. – Это уникальная возможность…

   - Судя по тому, что я видел на фото, это уникальная возможность спятить! – буркнул Леня.

   - Готово! – провозгласил Валентин, нажал на рычаг, и железная створка с потусторонним скрежетом задвинулась. Дядя Боря облегченно откинулся на спинку кресла.

   - От лица всего коллектива поста объявляю тебе благодарность! А теперь, может, вы все уже куда-нибудь пойдете? Вас тут слишком много.

   - Носы… - задумчиво пробормотал Ромка и, направляясь к выходу, чуть подтолкнул локтем идущего рядом Валентина. – И на кой этому пауку нужны были носы в таком количестве? Что он с ними делал? Солил что ли?

   - Замачивал в формалине и ставил на полочку. А потом смотрел на них и плакал. У него самого был очень некрасивый нос, - рассеянно ответил Валентин. – Тебе зачем?

   - Да просто… Неужели было нельзя решить эту проблему иначе? Обратился бы к соответствующему хирургу.

   - Два носа в его коллекции как раз и принадлежали соответствующим хирургам.

***

- У тебя остались боли? – спросил Сергей, едва они отъехали от здания поста, и Валентин досадливо поморщился.

   - Нет. Просто… когда я вижу серьезные травмы груди или слышу про них, рука то и дело сама тянется проверить, все ли там в порядке. Надеюсь, когда-нибудь это все же пройдет. Понимаю, что это смешно, но…

   - Это совершенно не смешно, - ровно ответил Таран, глядя на распечатку и быстро щелкая кнопками телефона. – Такие раны оставляют следы не только на теле. Так из-за чего же светлячок на меня злится?

   - Честно говоря, мне не очень удобно об этом говорить, - признался Валентин, - ведь так получится, что я Стаську сдам, но с другой стороны, ты и сам скоро бы все понял, потому что это слишком очевидно, и я не хочу, чтобы ты оказался в дурацком положении. Вообще-то я думал, что когда она тебя увидит… настоящего, а не свои фантазии, все быстро встанет на свои места. Но, по-моему, все стало гораздо хуже.

   - Что ты имеешь в виду? – Сергей оторвал взгляд от записей и посмотрел на него озадаченно. Валентин тут же осознал, что, несмотря на свои недавние слова, продолжать этот разговор ему не хочется. У Тарана была своя жизнь, о которой он мало что знал, ему было только известно, что семьей тот так и не обзавелся, но, вполне возможно, что в этой жизни у него кто-то был, возможно, это было серьезно, сюда он приехал, в первую очередь, по важному и опасному делу, и ему точно не до Стасиных душевных переживаний.

   - Да ничего. Так, ерунда.

   - Ладно, - Сергей опустил глаза, продолжив переносить контакты в свой телефон, потом усмехнулся. – Надеюсь, это не из-за того, что я не приехал за ней пятнадцать лет спустя, как она велела?

   - Ну…

   - Уверен, что насмотревшись на меня сегодня, она убедится, что я всего лишь какой-то посторонний дядька, и перестанет валять дурака. Так что волноваться тут не о чем. Странно, что она вообще меня узнала.

   - Ты не понимаешь…

   - Я прекрасно понимаю. Фантазии всегда разбиваются о реальность. В этом случае так будет и с ней. Потому что реальность не красива и не романтична. И абсолютно равнодушна. У нее это быстро пройдет, - Сергей помолчал. – Конечно, я не собираюсь ей ничего такого говорить. Обижать ребенка…

   - Но она уже не ребенок, - возразил Валентин. – И если ты будешь обращаться с ней, как с ребенком, получится только хуже. Но сегодня мне показалось, что ты…

   - Тебе показалось! – резко ответил Сергей. – И если ты переживаешь из-за того, что я могу…

   - Я переживаю из-за того, что Стася несчастна, и ни я, ни девчонки за столько лет так и не смогли вправить ей мозги. Но сегодня она была настолько счастлива, и я не представляю, что нам со всем этим делать, когда ты уедешь – а ведь ты уедешь, не так ли? Она не просто наивная девчонка, которая придумала себе про тебя сказку. Она – неспящий светлячок. И я не знаю, как все это на нее подействует, - Валентин почти зло крутанул руль. – Я помню, какой она была, когда погибли ее родители. Мы боялись, что она умрет.

   - Что ты предлагаешь?

   - Я ничего не предлагаю, я не знаю… я думал спросить совета… или что ты с ней поговоришь, и она успокоится и действительно начнет воспринимать тебя лишь как доброго отзывчивого дядюшку, - Валентин взъерошил волосы. – Другое дело, что тебе не стоит ее недооценивать, хоть ты и гончая. Светлячки не действуют на гончих, но неспящие светлячки, как я успел заметить, действуют на всех. Ей очень трудно отказать. Ты сможешь ей отказать?

   - С ума сошел?! – Сергей вскинул голову. – Ты за кого меня вообще принимаешь?!

   - Да я не об этом! – Валентин осознал, что почти кричит, и прикусил губу. Таран прищурился, потом с досадой произнес:

   - Тогда ты сошел с ума еще больше. Ей двадцать два, мне – пятьдесят четыре – какая любовь?!

   - Это – единственная причина?

   - Смотри на дорогу!

   Некоторое время они молчали, потом Валентин тихо сказал:

   - Извини, мне не стоило затевать этот разговор.

   - Да, не стоило.

   - Теперь ты начнешь от нее шарахаться…

   - Валь, ты очень хорошая гончая, - Сергей чуть улыбнулся, - но ты очень паршивый психолог.

   - Я не хотел тебя обидеть.

   - Ты меня не обидел. Озадачил – это да. Стася все это перерастет и все у нее будет в порядке. У нее вся жизнь впереди.

   - А у тебя? – Валентин осторожно посмотрел на него. – Что у тебя впереди?

   Таран, не ответив, снова занялся телефоном и только, когда Валентин вытащил очередную сигарету, сказал:

   - Ты очень много куришь.

   - Нравоучения? – фыркнул Валентин. – Серьезно?

   - Это не нравоучения. Просто наблюдение. Сколько еще ехать?

   - Почти на месте.

   - Слава богу!

   Валентин, поджав губы, притормозил неподалеку от облезлой пятиэтажки, и Сергей тотчас, спрятав телефон и бумаги, развернулся и влепил ему несильный подзатыльник.

   - Ты же сказал, что не обиделся! – возмутился Валентин.

   - А это и не обида. Это за то, что у тебя на посту бардак!

   - Да как бы я им запретил?!

   - Ртом, Валя! На посту оружие, периодически неадекватный дядя Боря, а у тебя там девчонки торчат! С самого начала нельзя было их туда пускать!

   - Ну вот давай сам им и скажи! – проворчал Валентин, выбираясь из машины и потирая затылок. – Не забывай, что они отнюдь не безобидные! Да у тебя самого в Отряде девчонка, а она – младше Стаськи!

   - Тося – боец и в Отряде не носки вяжет, а твои сестры – не постовые! И что, если кому-то из хищников не понравится, что они столь тесно общаются с гончими? Вспомни, как тебя травили в самом начале!

   Зайдя в подъезд вслед за какими-то обитателями дома, посмотревших на них с подозрением, они поднялись на третий этаж, и Валентин несколько раз нажал на тугой дверной звонок, отозвавшийся тонким дребезгом. После четвертого звонка послышался звук отпираемой внутренней двери, через несколько секунд щелкнул замок в наружной железной двери, и тяжелая створка медленно качнулась в сторону площадки, явив их взгляду ослепительно белобрысое чадо лет трех в длинной майке, которое выплыло на площадку вместе с дверью, повиснув на ручке и болтая ногами. Обнаружив визитеров, чадо широко раскрыло глаза, что-то пискнуло и, сморщив густо перепачканную шоколадом физиономию, отпустило дверную ручку и проворно утопотало в недра квартиры, бросив двери открытыми. Валентин переглянулся с Сергеем, потом, шагнув вперед, постучал в железную дверь с внутренней стороны.

   - Мила?! Мила, вы дома?!

   В коридор выскочила испуганная светловолосая женщина с заплаканным лицом и на мгновение застыла посреди прихожей, стянув на груди яркий шелковый халатик. Ее рот широко открылся, и Валентин поспешно произнес:

   - Здравствуйте, Мила. Не пугайтесь, я всего лишь…

   - Да-да, - отозвалась женщина с явным облегчением, шагнув вперед, - я вас узнала… Извините, не помню вашего имени. Но ваши уже приходили час назад, я им сказала все, что знаю. Я Арсения уже полгода не видела. Я не могу вам помочь.

   - Боюсь, я здесь не по делам милицейской службы.

   На лице женщины снова появился страх, но уже не такой сильный, она перевела взгляд на Сергея, и тот, не скрываясь, провернул зрение. Мила чуть дернула губами и схватилась за дверную створку.

   - Слушайте, если Сеня и слетел с катушек по вашей части, я к этому отношения не имею! И мой сын тоже!

   - Тем не менее, нам нужно поговорить. Можно войти, Мила? – Сергей вернул глаза под маску. – Мы вам не навредим.

   - Мне не о чем с вами говорить! – отрезала Мила и потянула дверь на себя, но Таран легко придержал ее. – Я же сказала – я давно его не видела и ничего не знаю! Отпустите дверь или я закричу!

   - У нас к вам есть несколько вопросов, - Сергей покачал головой, не убирая руку. – И мы все равно их зададим, даже если придется это делать через закрытую дверь. Думаю, эти вопросы несколько озадачат ваших соседей, которые определенно сейчас дома, а из этой квартиры, - он посмотрел вправо, - даже разглядывают нас сейчас через дверной глазок.

   Валентин, уловив едва слышный возглас, долетевший из-за двери одной из квартир, едва сдержался, чтобы не расхохотаться, что в данной ситуации было бы совершенно неуместно. Мила тоже повернула голову, потом ее глаза качнулись, обратившись мрачным густо-болотным с огромным зрачком.

   - Черт с вами, заходите! – почти зло бросила она и отпустила дверь, отступив в прихожую. Валентин шагнул внутрь и Сергей, войдя следом, закрыл дверь и аккуратно защелкнул замок. – Вытирайте ноги – я только уборку сделала!.. Славик! Славик!.. Надень, наконец, штаны – чего ты в одной майке скачешь?!..

   Из одной из комнат в коридор выглянула все такая же шоколадная любопытная физиономия, Мила локтем задвинула сына обратно и встала возле двери комнаты, преграждая коридор и давая понять, что дальше прихожей они не пройдут. Валентин, коротко провернув зрение, осмотрелся, хотя и понимал, что это бессмысленно – если бы Захар и был тут сегодня, он был мертв слишком давно – все следы развеялись. Прихожую заполняли лишь грязно-зеленые с сизыми и желтоватыми вкраплениями следы самой Милы. Он чуть потянул носом, и Сергей, сделавший то же самое, поинтересовался:

   - Где у вас ванная?

   - Это и есть ваш вопрос? – Мила чуть приподняла светлые ненакрашеные брови. Голос у нее был сухим и ломким, при каждом слове в ее горле что-то негромко клокотало, точно у нее была простуда, и Валентин, взглянув на едва заметный полукруглый шрам на ее шее, вспомнил, что тогда при нападении ей сильно повредили гортань. На сердце у него стало еще тяжелее, чем когда он ступил в прихожую и сразу же понял, что Мила врет им, и заметил, что Сергей тоже это понял. – Ну там, - женщина махнула рукой, и Сергей, отворив указанную дверь, заглянул внутрь, потом обернулся.

   - Где у вас балкон?

   - Вы что – хотите купить нашу квартиру? – съязвила Мила, вытирая щеку ладонью. – Она не продается.

   Сергей молча выжидающе смотрел на нее. Мила зло передернула плечами и быстрыми шагами вошла в комнату, попутно подхватив на руки снова выкатившегося было в коридор ребенка. Сергей прошел мимо них и повернул одну из ручек балконной двери, и Валентин, оставшийся стоять посреди комнаты, заметил, как рот Милы внезапно испуганно приоткрылся. Таран вышел на балкон и осмотрел сохнущее на веревках белье, потом дотронулся до рукава рубашки – единственной мужской вещи среди женской и детской одежды.

   - Это рубашка вашего мужа?

   - И что с того?! – Мила крепче обняла недовольно болтающего ногами сына. – Здесь еще много его вещей!

   - Но постирали вы только ее.

   - Под руку подвернулась!.. Слушайте, что вам надо?!

   - Мне надо, чтобы вы перестали лгать, Мила, - Сергей вернулся в комнату и спокойно опустился в одно из кресел, - тем более что делаете вы это очень плохо. Ваш бывший муж был здесь сегодня - был долго, и я это прекрасно чую. Сомневаюсь, что к вам заходил в гости другой баламут и провел тут столько времени.

   На лице Милы появилось усталое раздражение, и Валентин подумал, что, возможно, она собиралась сказать нечто подобное. Потом ее глаза снова провернулись.

   - Даже если и так – что с того?! Пускать в квартиру бывшего мужа – не преступление! Даже для ваших дурацких соглашений! Я не хочу больше с вами разговаривать! Да, он тут был! Утром он уехал! Это все! Я ничего не знаю! Уходите!..

   - Я не могу уйти, - Сергей не двинулся с места, глядя на Милу и в то же время мимо нее. – Мне очень нужна ваша помощь. Мне жаль, что вашего мужа убили, и я вижу, что для вас это настоящее большое горе. Я – гончая, и очень хорошо понимаю, что такое большое горе, - Мила быстро заморгала, и ее лицо чуть смягчилось. – Я вашего мужа не знал, возможно он был не так уж и плох для баламута… Но я знал вашего брата.

   - Антона? – Мила широко раскрыла глаза. – О чем вы говорите?! Мой брат пропал шестнадцать лет назад! Он…

   - Ваш брат погиб. Шестнадцать лет назад. Соболезную, но это так.

   Лицо Милы дернулось, и она чуть пошатнулась. Сергей, мгновенно оказавшись возле нее, подхватил мальчишку, начавшего выползать из ее ослабевших рук, передал его Валентину, и, подняв Милу, осторожно усадил ее на диван. Валентин, кое-как ссыпав в кресло вертящееся чадо, попутно успевшее дернуть его за ухо, умчался на кухню и вернулся со стаканом воды. Мила, болезненно всхлипывая, стакан вяло отпихнула, пролив часть воды на пол, но он снова ей его поднес.

   - Попейте, пожалуйста, у вас же горло… - Валентин осуждающе посмотрел на Сергея, но лицо того осталось непроницаемым. – Попейте, Мила…

   - Откуда… - она стуканула зубами по стакану, глотая воду, - откуда вы… про меня…

   - Принести еще воды?

   - Отстаньте от меня со своей водой! – рявкнула Мила, приподнимаясь, потом снова обрушилась на диван и закрыла лицо ладонями. – Господи, за что мне это все?!

   - Мне жаль, что пришлось сказать вам об этом именно сегодня, но, скорее всего, другой возможности у меня не будет, а по телефону такие вещи не сообщают, - Сергей опустился рядом с ней на диван. Мила опустила руки и посмотрела на него, сузив припухшие глаза.

   - Кто вы такой?!

   - Я работал с вашим братом. Очень недолго.

   - Вы тоже из милиции?

   - Был когда-то.

   Некоторое время она молча смотрела на него, потом протянула руку к Валентину, и тот поспешно снова сунул в нее стакан. Перепачканное шоколадом чадо вопросило из кресла:

   - Потему мама платет?!

   - Славик, иди в свою комнату, мама занята… - пробормотала Мила. Мальчишка замотал головой и намертво вцепился в кресло, выражением лица давая понять, что вынуть его оттуда можно будет только вместе с обивкой. – Дайте ему пульт. От телевизора… дайте ему пульт.

   Валентин растерянно огляделся, потом схватил пульт, лежавший на журнальном столике, и сунул его мальчишке. Тот обрадовано схватил его и, тотчас потеряв к ним интерес, принялся увлеченно нажимать на кнопки. Мила снова посмотрела на Сергея.

   - Вы не врете… - Таран покачал головой. – Мой Антоша… я всегда это знала… все эти годы знала, сердцем чуяла… да и не мог он просто взять и бросить нас… Но деньги… кто-то присылал деньги… я думала, это он… надеялась, хоть и знала, что не мог… Как это случилось?

   - Он погиб в бою.

   - Что?! В каком бою?! Он же был всего лишь…

   - Антон был гончей.

   Мила по-детски прикрыла распахнувшийся рот растопыренными пальцами, а потом разразилась жутковатым булькающим смехом. Сергей, придвинувшись, резко встряхнул ее, так что Валентин едва успел словить выскользнувший из ее пальцев стакан, а потом, удерживая ее мокрое лицо в ладонях и легко поглаживая щеки большими пальцами, мягко произнес:

   - Тихо-тихо… У тебя есть что-то крепче воды?

   - Там… над секретером…

   Валентин подскочил к шкафу, распахнул дверцу и, не найдя там ничего, кроме початой бутылки мартини, набулькал почти полный стакан, пролив часть напитка себе на пальцы. Сергей, отпустив дрожащую Милу, забрал у него стакан и сунул ей под нос, женщина схватила его и осушила в несколько глотков, слегка закашлявшись. Сергей подхватил стакан, и Мила шумно выдохнула, тут же снова закрыв рот ладонью и глядя перед собой замаслившимися глазами. Потом тихо спросила:

   - Значит, Антон все же убил ту тварь? Которая меня и Ларку…

   - Да. Он ее убил.

   - Поверить не могу… чтобы мой брат мог кого-то убить. Он же был… он в жизни никого никогда не обидел! Уж как мы в детстве над ним не издевались… он никогда даже… Он всегда был таким добрым!

   - Когда с нашими близкими происходит беда – все меняется, - Сергей взял ее ладонь, и Мила ее не вырвала. – Я знал твоего брата лишь два дня, но успел понять, что он действительно был очень добрым. Хорошим отзывчивым парнем с отличным аппетитом.

   - Да, это Антон, - Мила слабо улыбнулась, потом ее лицо смялось. – Если бы он увидел, во что я превратилась…

   - То ничего бы не изменилось, поверь мне. Ты осталась бы все той же любимой сестренкой. Антон умел видеть просто людей, а не хищников, и понимать обстоятельства, которые исковеркали их жизнь. Мила, - Сергей крепче сжал ее вялую ладонь, - я говорю тебе это не для того, чтобы получить твое расположение. Я говорю тебе это, потому что это правда. Я точно знаю, что, будь он жив, то ни разу не взглянул бы на тебя с отвращением.

   Мила отвела глаза и спросила:

   - Как это произошло?

   - Он погиб, защищая детей.

   - Их бы убили, если бы не Антон, - добавил Валентин, опускаясь в кресло. – Одним из этих детей был я.

   Она посмотрела на него озадаченно.

   - Но ведь вы же… ты же…

   - Да. И уже тогда мы были хищниками. Но для него мы были просто детьми.

   Мила взглянула на сына, продолжавшего играться с пультом, потом пробормотала:

   - Теперь я понимаю, почему ты с гончими… Когда мы только встретились, мне показалось идиотизмом, что баламут работает в гончей дружине. Я вспомнила… кажется, тебя зовут Валентин. А ты… - она перевела взгляд на Тарана.

   - Сергей.

   - Но почему вы не рассказали мне все раньше?! Если вы все знали…

   - Потому что для тех детей тогда это было опасно. И для семьи Антона тоже. И даже сейчас я не очень уверен, что это опасности не существует. К тому же, баиньке объяснить такое невозможно, а я не знал, что ты…

   - Но ты знал! – Мила повернулась к Валентину. – Ты должен был все рассказать!

   - Я не смог, - ответил он, глядя ей в глаза. – Просто не смог.

   - Видимо, ты до сих пор так толком и не вырос, - Мила глазами показала на стакан в его руке. – Налей мне еще, только не так много. Что натворил мой муж?!

   - Почему ты думаешь, что Захар… то есть, Арсений что-то натворил? – Валентин поставил бутылку на столик и протянул ей стакан.

   - Потому что в противном случае вас бы здесь не было. К тому же, это ведь Сеня… - она приняла стакан обеими ладонями. – У него никогда все не было ровно… Мне сказали, что, скорее всего, это было ограбление или пьяная драка. Это не так?

   - Это так выглядит, - Сергей посмотрел на Славика, который перестал нажимать кнопки пульта и, таращась на него во все глаза, принялся задумчиво запихивать пульт в рот. – Но вполне возможно, что нет.

   - Это как-то связано с экспертизой, на которую он уехал?

   - Ты знаешь про экспертизу?

   - Ну конечно. Он довольно часто обсуждал со мной свои неприятности, даже когда мы уже разошлись… - Мила отпила из стакана и шмыгнула носом. – Семейная жизнь у нас не сложилась… но вот с доверием все было в порядке. Есть вещи, которые невозможно обсуждать с кем захочешь… К тому же, Сеня был моим наставником. Да, знаю – баламут и стервятница – это уже само по себе странно, а уж то, что баламут обучает стервятницу… Но так уж получилось – он был первым хищником, которого я увидела, проснувшись… и обстоятельства были такими, что… Ну, одно за одним, так все и вышло. Не могу сказать, что мы плохо жили. И Сеня, хоть и баламут, никогда на нас руки не поднимал. Орал то и дело – это да, а так… Но я слишком устала от его пьянок и отмороженных друзей.

   - Значит, он был здесь, когда узнал про встречу для экспертизы?

   - Да, он до сих пор иногда у нас ночует… ночевал… вчера вечером приехал на взводе, рубашка вся в крови, подрался с кем-то… я его ужином накормила, и он сразу лег спать. А утром ему позвонил кто-то на трубу и сказал, что этого Шувалова или Шуманова… не помню… что его дом взорвали, и хотят назначить встречу и предъявить… Сеня сказал, что ему на это плевать, и завалился спать дальше.

   - То есть, он не собирался никуда ехать? – удивился Сергей. Мила покачала головой.

   - Нет, он так мне и сказал, когда я спросила, что случилось. Он сказал, что у него хватает своих проблем, и если кто-то грохнул этого выпендрежного стервятника, то так тому и надо. И вообще ему надо дать медаль. Это было ожидаемо - Сеня его не любил… - она замолчала, глядя на колыхающуюся в стакане жидкость.

   - Любопытно, - Валентин, потянувшись, осторожно отобрал у чада пульт и положил его рядом с собой. – Ты точно знаешь, что твой муж не любил этого типа, хотя не помнишь его фамилии?

   Мила замялась, кусая губы, потом посмотрела на Сергея испуганно-жалобно.

   - Нет, просто… как-то он упоминал…

   - Мила, говори спокойно – в наше следствие это не войдет, - сказал Сергей. – У твоего мужа были дела с этим стервятником? Неудачные дела? Насколько я понимаю, медициной он не интересовался. Он делал у него заказы? – Мила, вздрогнув, втянула голову в плечи. – Я же говорю – другие гончие не узнают, не пугайся. Значит, вы знали, что Шумаров торговал живым товаром?

   - Послушайте, поймите меня правильно! – Мила с грохотом поставила стакан и схватила в охапку Славика, который пытался влезть к Валентину в кресло за пультом. – Мы говорили об этом только один раз, очень давно, и Сеня… ему самому это не было нужно. То, чем он занимался… в общем, ему еды вполне хватало на работе. Вы же знаете, таким, как я… нам вовсе не обязательно кого-то… Мы не убиваем людей, мы питаемся тем, что их убивает… Да, нам нужна боль, нужны страдания, но нам вовсе не нужно… Словом, где-то полтора года назад я попала в аварию, серьезно пострадала и… восстановиться быстро можно было только хорошо поев. Обычные процессы, связанные с тяжелыми болезнями и травмами для этого не особо годятся, - она зажала вертящемуся сыну уши ладонями. – Неотвратимая, довольно быстрая и крайне мучительная смерть… Сеня… ну он понимал, что если он сам для меня такое устроит, я на него больше и смотреть не смогу… И он предложил обратиться к этому Шува… Шумарову – мол, тот торгует баиньками и не оставляет никаких следов. Мне бы не пришлось никого убивать, я бы просто разделила заказ с каким-нибудь пауком и получила бы то, что надо мне, пока тот делает то, что надо ему… Он сказал, что это было бы все равно, что сходить в магазин. Я не согласилась, но позже выяснилось, что он все равно пытался договориться с Шумаровым. Тот ему отказал. Сказал, что имеет дело только с теми клиентами, которые съедают жертву целиком и в одиночку, совместная охота никому не понравится и это может испортить его репутацию. Сеня тогда жутко взбесился из-за этого. И мы с ним ужасно поругались.

   - А сам он от кого об этом узнал - не говорил?

   - Нет, никогда. И мне велел об этом не болтать, как будто я сама не понимаю.

   - Значит, твоему мужу позвонили рано утром, предложили присутствовать на экспертной встрече и он отказался… А когда ему позвонили во второй раз? – Сергей отодвинул стоявшую на столике хрустальную вазу подальше от малыша, который подпрыгивал на коленях у Милы, активно размахивая руками.

   - Минут через десять. Я как раз завтрак готовила и услышала, как он на кого-то кричит. Он был просто в ярости. Я давно не слышала, чтоб он так орал в нашем доме.

   - Ты слышала, что он говорил?

   - Ну, он больше матерился, - Мила осторожно отпустила сына, и тот немедленно снова устремился к Валентину. – Что-то говорил про списание, про гончих, которые могут всех послать… про самоубийство… про какие-то претензии… Но в основном кричал: я тебя, тварь, достану и наизнанку выверну! Потом из комнаты вылетел, чуть меня с ног не сшиб, и стал орать, что, мол, я подслушиваю его разговоры и чтобы я не лезла не в свое дело. А потом сказал, что поедет на эту встречу, и чтобы мы сидели дома, пока он не позвонит. Я напомнила, что он же не хотел, а Сеня сказал, что у него нет выбора, схватил свою куртку и убежал – прямо так, без рубашки, она была еще мокрая, а других его вещей здесь больше нет. Даже со Славкой не попрощался. Он выглядел довольно напуганным. Я и сама очень сильно испугалась… Как оказалось, не зря, - она прижала к губам дрожащие пальцы, потом отпила из стакана.

   - Ты знаешь, кто ему звонил?

   Мила покачала головой.

   - Среди его друзей и знакомых были хищники?

   - Трое. Они все баламуты.

   - Напишешь мне их фамилии? – Сергей достал записную книжку и ручку. – Или продиктуй.

   - Нет, я сама, - Мила схватилась за ручку как-то облегченно, словно была рада возможности наконец-то что-то написать, а не говорить это вслух. Ее чадо дернуло Валентина за штанину и потребовало:

    - Тай!

    - Нет уж, - ответил Валентин, отодвигая пульт еще дальше, - ты и так его весь сгрыз. Как твоя мама будет смотреть телевизор?

   - Тай! Тай! – настаивал мальчишка, подпрыгивая. – Питалет тай! Тай!

   - Он думает, что у тебя есть пистолет, - пояснила Мила. – Он привык, что у всех мужиков, которые к нам приходят, есть оружие. И Сеня часто давал ему свой ствол разряженный поиграть. Мы с ним постоянно из-за этого ругались, это ненормально и опасно.

   - Странные методы воспитания, - не удержался Валентин. – Извини. А ты в больнице работаешь? Просто не помню уже… - Мила подняла на него недовольный взгляд, и он чуть смущенно пояснил. – Ну ведь все стервятники так или иначе связаны с больницами.

   - Тем не менее, мое последнее место работы – отдел кадров одного из крупных магазинов, а эти несколько лет я вообще не работала – Сеня давал достаточно денег даже после развода. Теперь, конечно, придется искать работу… Да, в нужные периоды я подрабатывала санитаркой в третьей городской.

   - И тебе хватало? – поинтересовался Сергей. – Или все же приходилось обращаться за помощью?

   - Я правда больше ничего не знаю…

   - Мила, ты отказалась идти к Шумарову, потому что не хотела восстанавливаться, отобрав чью-то жизнь. И ты по-прежнему все еще человек, а уже потом - хищник. В его последней партии было двадцать людей – и все они мертвы. Среди них были дети.

   - Тогда почему вы задаете вопросы мне? – в ее голосе вновь появились слезы. – Спросите у тех хищников, которых вы взяли…

   - Этих людей убили до того, как их продали.

   - Хотите сказать, кто-то его ограбил и съел… его товар? - Мила уронила ручку в записную книжку. – Тогда я тем более вам ничем не помогу. Мы… я к подобному отношения не имею. Какая-то банда…

   - Да, скорее всего. И возможно, они могут не ограничиться сегодняшней добычей, если их там достаточно много. Либо их может и не волновать тот факт, что кто-то из них рискует вывернуться. А тогда под угрозой все подобные места. Я сейчас говорю не о бизнесе, подобном шумаровскому, а о вполне законных и, можно сказать, относительно гуманных заведениях, в которых довольными остаются обе стороны. Я периодически натыкался на них в разных городах – уверен, здесь тоже есть нечто подобное.

   - Если ты имеешь в виду цирки, то это ведь не запрещено соглашениями, - произнесла она с отчетливым облегчением, и Валентин посмотрел на Сергея с легким негодованием, считая, что подобный вопрос Тарану следовало задать сначала ему. В ближайшие два месяца в Волжанске не предвиделось никаких гастролей, а последний вольер дружина вместе с одним из Отрядов прикрыла полгода назад, списав дюжину хищников и четверых гончих, его содержавших.

   В вольерных или зоопарках ничего добровольного и гуманного не было и от старых ДСОСП они отличались лишь отсутствием заседаний и очередности. Они отлавливали баинек и организовывали охоту для желающих любых категорий, в них можно было заказать, кого желаешь, или выбрать того, кто понравится. Некоторые были одиночными, некоторые представляли из себя целые сети, в большинстве из них баиньки исчезали бесследно, некоторые иногда возвращали выживших – искалеченных и с отбитой памятью. Так называемых егерей, заправлявших подобными заведениями, всегда списывали без вопросов, под списание часто уходила и часть их клиентов.

   И, наконец, наиболее распространенными были подобные Шумарову браконьеры-ловцы. Они ничего не организовывали, а просто отлавливали баинек и распродавали их среди своих клиентов, в нужных случаях помогая с утилизацией тел. Этот вид торговли выживших не предусматривал, и вычислять ловцов обычно было крайне сложно. Чаще всего ловцами были хищники, но браконьерством иногда грешили и гончие. За то время, что Валентин работал на посту, им удалось поймать лишь несколько мелких браконьеров, продававших не более двух-трех баинек за раз, зато в прошлом году в соседнем городе накрыли ловца с партией не меньше шумаровской, и под списание попал не только он, но и почти вся его клиентура, надолго обеспечив пропитанием гончих не одной дружины.

   - Ближайшие гастроли одного из цирков намечены на декабрь, - вслух не выдержал он. – Они бы сообщили, если бы что-то изменилось – они всегда сообщают…

   - Только не те, которые берут на работу несовершеннолетних, - перебил его Сергей. – Чем младше персонал цирка, тем стеснительней руководство.

   - Я никогда таких не…

   - Это не значит, что их нет, - Сергей перевел взгляд на Милу, и та немедленно возмутилась.

   - Я не трогаю детей!

   - Об этом никто и не говорит. Но, судя, по отсвету твоей сути, ты ела больше трех недель назад, а стервятникам есть нужно часто. Ты рассчитывала на свою подработку или, все-таки, в город кто-то приехал?

   Она одним глотком допила мартини и с грохотом поставила стакан на столик, съежившись и отодвинувшись к противоположному концу дивана.

   - А с чего мне тебе вообще что-то говорить?! Ты… все, что ты сказал… откуда мне знать, что ты это все не придумал?! Может, ты моего брата никогда в глаза и не видел! Я тебя не знаю! Я вас обоих не знаю! Я не верю гончим!.. Вы таких, как мы…

   - Как-то мы с Антоном разговаривали, и мимо шел ребенок с собакой – забавная такая бородатая порода, называется миттельшнауцер, в то время ее редко где можно было встретить, - Сергей покосился на Славика, который успел забраться Валентину на колено и теперь подпрыгивал у него на ноге, точно на лошади, а сам Валентин, машинально придерживая чадо поперек туловища, смотрел на него недоуменно и чуть растерянно, словно пытался понять, что это такое. – Антон сказал, что Лариса была без ума от этой собаки – все уши ему прожужжала, что хочет такую же.

   Глаза Милы на мгновение застыли, а потом она зажмурилась и закрыла лицо ладонями, наклонившись вперед. Валентин посмотрел на Сергея, привстав и удерживая ребенка, но тот покачал головой, и он опустился обратно в кресло. Через несколько минут женщина опустила руки и выпрямилась. Ее лицо было мокрым, но уже относительно спокойным.

   - Они должны приехать на днях, - произнесла она чуть подпрыгивающим голосом. – Может завтра, может послезавтра, они никогда не называют точной даты. Они пришлют сообщение с адресом. Я уже внесла предоплату. Это не очень большой цирк, он чаще всего останавливается в гостевых домах в пригороде. Я не могу ничего сказать о прочих клиентах, я всегда заказываю отдельное помещение, мне не нужна компания. Даже когда мы… бывали там с Сеней… это было всегда раздельно. Он понимал такие вещи.

   - Кто вас там обычно встречал и провожал?

   - Женщина… она представлялась как Алиса. Она болтало. Я не знаю, она одна из владелиц или просто там работает. Ты хочешь, чтобы я отвела вас туда? Без меня вас ведь туда не…

   - Нет, мне нужно только время и место. Тебе я туда идти крайне не рекомендую. Более того… - Сергей пододвинул к себе свою записную книжку. – У тебя есть родственники или друзья не в этом городе?

   Мила покачала головой.

   - Есть подруга детства в Волгограде, мы к ней иногда в гости ездим, но…

   - Собери все, что тебе нужно, я пришлю своего сотрудника, и он тебя отвезет. Я предупрежу волгоградскую дружину, они за вами присмотрят, пока мы тут со всем разберемся. Надеюсь, это ненадолго.

   - Ты думаешь, Сеню убил тот, кто заставил его поехать на эту чертову встречу?! – Мила испуганно посмотрела на сына. – Ты думаешь, он может прийти и за нами?! Но ведь я ничего не знаю! И Сеня уж точно не сказал бы, что он у меня…

   - Но мы ведь это узнали. Он тоже может. Лучше подстраховаться, - Сергей выдернул страницу из записной книжки и начал быстро писать. – Конечно, я не могу тебя заставить, но…

   - Сколько детей там было? – севшим голосом спросила Мила. – У Шумарова… сколько их было?

   - Мы нашли четверых, - ответил Валентин, уворачиваясь от вращающегося на его ноге малыша, норовившего вытереть перепачканную шоколадом физиономию о его куртку. – Возможно, их было и больше… То, что я увидел, было очень страшно… а я прежде видел немало.

   - Хорошо, я поеду, - Мила подрагивающими пальцами перекинула через плечо спутанные светлые пряди, - но мне нужно хотя бы несколько часов, чтобы накормить Славку и собраться. Я не могу… так сразу.

   - Постарайся успеть за пару часов, - Сергей пододвинул к ней листок. – Я написал свой номер, Валин и два номера поста – сразу звони, если что. Дай мне свой. Можно, я тебя сфотографирую? Это для моего сотрудника.

   Мила вяло кивнула. Он сделал снимок, записал номер в телефон и встал с дивана. Валентин тотчас с облегчением вскочил с кресла и сунул Миле ее чадо, держа его, словно горячую кастрюлю. Та невольно улыбнулась:

   - Ты что – никогда маленьких детей в руках не держал?

   - Нет, - буркнул Валентин. – И не хочу. Они странные. И постоянно в чем-то перемазаны.

   - Глупый ты. А… - на ее лицо набежала тень, - а где… где Антона…

   - Там был очень сильный пожар. Я могу лишь отвезти тебя туда, где это произошло. Мы туда… - Валентин осекся и посмотрел на Сергея, но тот лишь сказал:

   - На улицу не выходи – еду купите по дороге. И еще раз – мои соболезнования. Мне правда очень жаль, что все так сложилось… Все, идем, Валь, - он направился к выходу из комнаты. – Хорошо, что у тебя двойная дверь…

   - Калашенко.

   Сергей, уже ступивший за порог комнаты, остановился и обернулся, вопросительно глядя на Милу, стоявшую возле телевизора и крепко державшую на руках сына, который недовольно что-то лопотал, пытаясь вырваться на свободу.

   - Калашенко, - повторила она неуверенно. – Я не знаю этого точно… но, возможно, он рассказал Сене про Шумарова. Он его старый знакомый, у них когда-то были совместные дела… правда недолго. Пару лет назад мы были у него на юбилее, и я слышала, как он с каким-то мясником обсуждал свой недавний визит в зоопарк, обещал рекомендации ему дать… они оба пьяные в хлам были и не заметила, что я слушаю, а Сеня заметил и потом наорал на меня – мол, мне за длинные уши голову могут оторвать. Этот Калашенко – паук, он по циркам не ходит. Зоопарками он пользовался точно и вполне мог знать про ловца вроде Шумарова. У него автосалон недалеко от парка Свободы. Называется «Черный мустанг».

   - Да, я его знаю, - кивнул Валентин и посмотрел на Сергея. – Все-таки, Калашенко…

   - Только, пожалуйста, не говорите ему, что я вам рассказала!

   - Уверяю тебя, у него совершенно не будет времени задаваться подобными вопросами, - Сергей чуть улыбнулся. – Спасибо, Мила. Закрой за нами.

   Когда они уже сели в машину, Валентин, глядя в лобовое стекло, пробормотал:

   - Это было жестоко.

   - Что именно? – Сергей вытряхнул из пачки сигарету, щелкая кнопками телефона.

   - Сообщать ей об Антоне сейчас. Она только что потеряла мужа, пусть и бывшего… а тут еще такая новость.

   - Она не собиралась с нами говорить, - спокойно произнес Сергей. – А мне было нужно, чтобы она говорила. И она это сделала. Ты предпочел бы ее пытать?

   - Раньше ты таким не был.

   - Ты прав. Раньше я таким не был. Раньше я бы просто ее убил.

   Пальцы Валентина сжались на руле, потом он завел машину и отъехал от дома. Сергей спрятал в карман куртки листок, исписанный крупным шатающимся почерком Милы, и сказал:

   - Если тебе не нравятся мои методы, можешь использовать свои – я тебе указывать не намерен. Но единственным твоим методом во время нашего разговора с ней на подъездной площадке было скорбное выражение лица. Нам нужно заниматься делом - размышлять о том, как при этом не затронуть чьи-то чувства – некогда. Если уж ты взялся за работу гончей – делай ее, как гончая, а сантименты оставь для своей семьи. Нам нужно найти хамелеонов, иначе может погибнуть еще очень много людей. В отношении Милы у меня лишь один интерес – чтобы она выбралась живой из этой чертовой истории, а насколько она при этом будет несчастна – меня сейчас не волнует. Ты хотел знать, совершил ли ты ошибку, отпустив Захара? Да, ты ее совершил. Ты был прав, доверившись интуиции и не остановив экспертизу, но с Захаром ты сглупил. Если ты продолжишь в том же духе, ни к чему хорошему это не приведет. Захара кто-то послал на эту встречу. Более того, я уверен, кто-то потребовал от него напасть на одну из гончих, чтобы никакой экспертизы не состоялось. Захар не совсем дурак – понимал, чем это грозит – либо его личное списание, либо гончие могут вообще отказаться от соглашений. Похоже, он сделал единственное, что пришло ему в голову – схалтурил. Вроде и попытка срыва была, и тому, кто его на это сподвиг, можно с чистой совестью отчитаться – мол, попробовал – не получилось, гончая слишком проворная и протоколов не соблюдает. Другое дело, кто его на это сподвиг и каким образом? Разговор с ним мог оказаться весьма полезен.

   Валентин дернул желваками, и его глаза едва заметно качнулись в глазницах, а рот приоткрылся, слегка растянувшись вниз, потом он тряхнул головой и сквозь зубы произнес:

   - Ладно, я идиот!

   - Ты не идиот. И перестань злобствовать. Твоя проблема в том, что когда ты сталкиваешься с настоящими чудовищами, то действуешь вполне профессионально, но если это обычные рядовые хищники, ты начинаешь слишком много размышлять о том, что привело их к этому и, что, возможно, в принципе они не так уж и плохи, просто выбрали не ту дорогу. Да, есть множество печальных историй, множество трагедий, но ты гончая, а не психолог, и твоя задача в том, чтобы этих печальных историй не стало еще больше. Славным и деликатным парнем ты можешь быть дома или с друзьями – на работе на первом месте стоит результат. Перестань думать о чувствах – своих, моих – чьих угодно. Начни думать о жизнях. Деликатничая, ты никого не спасешь. Захар был хищником. И Мила тоже хищник. Гончие испоганили ее жизнь, но быть хищником, как тебя, они ее не заставляли, не натаскивали, не держали в клетке. Они оба – настоящие хищники. Иначе они бы никогда не проснулись. Мила – сестра нашего друга, и мы сделаем все, чтобы ее уберечь… но только физически. Это – единственное, что мы можем для нее сделать. И мы сделаем это лучше, если быстрей со всем разберемся.

   - Любыми методами… - пробормотал Валентин, продолжая смотреть перед собой.

   - Да, любыми. Но в пределах разумного. Иначе я бы попросил Милу проводить нас в цирк, потому что в ее компании, конечно, попасть туда будет гораздо проще.

   - А если бы это была не Мила? Просто какая-то посторонняя хищница?

   - Просто какая-то посторонняя женщина, - поправил его Сергей. – Которая, в случае чего, не сможет себя защитить. Нет. Вот тебя бы я туда послал, хотя ты мне далеко не посторонний.

   Валентин покосился на него, потом сумрачно произнес:

   - Я хочу другую машину.

   - Хорошо, - Сергей усмехнулся, - я подумаю, что можно сделать. Есть какие-то конкретные пожелания?

   - Феррари Энцо.

   - А вот тут обломись.

   Валентин расхохотался, Сергей тоже рассмеялся, снова нажимая кнопки на своем сотовом, потом поставил телефон на громкую связь, и через несколько секунд Ромкин голос бодро произнес:

   - Я польщен, что ты позвонил именно мне.

   - Просто ты наверняка наименее занят.

   - Ну вот, тут же все испортил! – огорчилась трубка. – Слушай, ну большую часть товарищей мы уже просмотрели, они – это именно они, все живы и здоровы до отвращения. Так что, если вы уже закончили с вдовой, может, присоединитесь к дальнейшим просмотрам, чтобы мы не опоздали на обед? Кстати, есть какой-то результат?

   - Есть. Того владельца автосалона, Калашенко, вы уже видели?

   - Да, мы как раз сейчас возле этого салона, «Черный мустанг» – названьице, да?! Мы не сразу его нашли, пришлось немного помотаться, словили возле одного ресторана, когда он уже загружался в машину с какой-то фифой… слушай, ну у нее и…

   - Не отвлекайся.

   - Короче, мы довели его до салона, и теперь он торчит тут. Рассмотрели, след сняли – никуда он уже не денется, пока живой. Мы уже собирались уезжать, а что…

   - Народу в салоне много сейчас?

   - Посетителей человек десять плюс персонал. Калашенко этот тоже в зале – трындит с кем-то. Знаешь, а для провинции тут довольно неплохие тачки…

   - Позвони Нестерову – пусть найдет, кого прислать присмотреть за этим товарищем, а вы продолжайте заниматься прочими участниками экспертной встречи. Когда вокруг него станет менее людно, познакомимся с ним поближе.

   - То есть, он нас интересует? – обрадовался Ромка.

   - Очень даже.

   - Я надеялся, что это будет именно он! Если бы ты видел этот сапфировый кабриолет «Астон Мартин»…

   Сергей нажал на кнопку отбоя, но телефон тут же зазвонил. Это оказался Чешир, и голос у него был таким непривычно серьезным, что Таран резко выпрямился в кресле, и Валентин, настороженно глянув на него, сбросил скорость.

   - Сереж, тебе лучше подъехать к нам.

   - Вы что-то нашли?

   - Скорей наоборот… Сложно сформулировать… лучше приезжай. Я сейчас дам Максима Тимофеевича – он объяснит, как подъехать.

   - А ты спал, пока тебя везли туда?

   - Ну… он же местный – лучше объяснит.

   - У меня тут тоже рядом местный, вообще-то.

   - Ах, да, точно. Ну, тогда мы вас ждем, - Чешир отключился. Сергей, пряча телефон, сказал:

   - Ты ведь знаешь, где лаборатория вашего эксперта?

   - Разумеется. Минут семь ехать, - поворачивая руль, Валентин бросил на него короткий взгляд. – Что случилось?

   - Он не сказал, но я еще никогда не слышал у него такого голоса.

   - Значит, все паршиво, - невесело констатировал Валентин.

   - Все, что связано с хамелеонами, всегда паршиво.

   - Так я был прав? Ты больше не сомневаешься, что это именно они?

   - Это они. Проблема в том, что раньше я не знал о них и нашел случайно. Теперь я знаю о них, но до сих пор представления не имею, где и как их искать.

***

Максим Тимофеевич встретил их на проходной вместе с высоким бородатым человеком, чьи глубоко посаженные глаза оглядели прибывших подозрительно и довольно неприязненно. Нехотя кивнув Валентину, он протянул руку Сергею.

   - Шагин Виктор Демьянович. Как я понимаю, Отряд прибыл в город не на экскурсию? – он покачал головой, прежде чем Таран открыл рот. – Нет, это был риторический вопрос. Занимайтесь своими делами, но мне ничего объяснять не нужно – ни реальные детали, ни те, которые вы придумаете для меня прямо сейчас, меня не интересуют.

   - Самоустранился? – спокойно поинтересовался Сергей, и начальник охраны на мгновение блеснул ярко-оранжевыми глазами.

   - У всех теперь есть право выбора – не так ли?

   Он проводил их в правое крыло высокого трехэтажного здания, они спустились вниз на два пролета по узкой лесенке со сбитыми ступенями, и Максим Тимофеевич постучал в тяжелую железную дверь, предварительно повернув ключ в замке. Послышался звук отпираемого засова, и приоткрывшаяся дверная створка явила их взорам немного бледную физиономию Чешира. Виктор Демьянович кивнул эксперту и удалился неслышными шагами.

   - Должен признаться, даже этот короткий период времени одному тут было довольно неуютно, - Чешир отступил назад, давая им пройти. – А ведь я не из слабонервных.

   - Что же настолько вывело тебя из душевного равновесия? – Сергей коротко оглядел длинное помещение с низким потолком и огромные столы из нержавейки, на двух из которых лежали тела, прикрытые простынями в неуместный веселый цветочек. Третий стол был пуст. Валентин закрыл дверь, отрезав долетавший в лабораторию мощный механический гул, и задвинул тяжелый засов. Чешир всплеснул руками в медицинских перчатках и наклонил голову набок, отчего стекла его очков превратились в два зеркальца, придав ему слегка потусторонний вид.

   - Я никогда такого не видел! И должен сказать, насколько меня все это ужасает, настолько и восхищает! Жаль, что я не смогу написать диссертацию по этому делу!

   - Написать-то ты можешь, но читать ее будет очень узкий круг лиц. Может, перейдем к самому делу?

   - Конечно! – Тартарыч протянул Сергею перчатки. – Тактильное восприятие поможет лучше понять всю степень невероятности, с которой мы столкнулись!

   Валентин, подумавший, что эксперт сейчас выглядит еще более взволнованным, потрясенным и сбитым с толку, чем в шумаровском особняке, от перчаток отказался.

   - При всей степени невероятности, Тартарыч, я не хочу это трогать. Я лучше просто посмотрю.

   - Как угодно, - Максим Тимофеевич щелкнул перчаткой на своей руке, потом указал на первый стол. – Мы начали с данного индивидуума и обнаружили в его анатомии нечто необъяснимое…

   - Это мы и так знаем…

   - Не перебивай меня! – сердито сказал эксперт. – Теоретически мы предположили, что подобные аномалии имеются и у второго тела, но пока мы его не осматривали. Для большей наглядности мы сделаем это в вашем присутствии. Если в данном случае мы ничего не обнаружим, то вернемся к первому объекту. Вас устроит такое построение процесса?

   Сергей кивнул, подходя к столу, Валентин последовал его примеру, остановившись на шаг дальше – разумеется, человек на столе был давно мертв и опасности не представлял, и все же ему инстинктивно не хотелось приближаться к этому исковерканному существу.

   - Я отобрал наименее поврежденные тела, - Максим Тимофеевич аккуратно снял простыню и бросил ее на пустующий стол. Валентин невольно чертыхнулся при виде того, что открылось его глазам, а Сергей чуть наклонился, внимательно и не без потрясения разглядывая труп. – Как видите, огонь его почти не тронул. Обратите внимание – изменения коснулись лица и в целом большей части головы, груди, левого плеча, правой кисти и частично левой кисти, а также части области живота и правого колена.

   - На это трудно не обратить внимание, - скептически заметил Валентин, с трудом отрывая взгляд от лица покойника с огромными абсолютно разной формы зубами, выпирающими из под вздутых перекошенных губ, сплюснутого носа с одной вывороченной ноздрей и съехавшей куда-то на середину скулы правой глазницей с огромным блекло-черным вытаращенным глазом. Сергей осторожно приподнял за запястье правую руку трупа, глядя на тонкие, как веточки, длинные пальцы, покрытые иглами, похожими на ежовые, и увенчанные крючковатыми темными когтями, потом посмотрел на его другую руку, на которой изменились только указательный и средний палец – утолщенные и укороченные, они судорожно торчали вверх, отогнувшись в сторону запястья, и когти на них были широкими, треугольными и молочно-белыми.

   - Вы правы – это выглядит, как части искаженной сути. Но в этих искажениях нет абсолютно никакой системы. С одной стороны, невозможно утверждать, что этот бедолага был баинькой. Но он точно не был хищником. Во всяком случае, никем, известным нам.

   - Именно так. Я хочу, чтобы вы тщательно прощупали все эти искаженные места – именно в этих областях мы обнаружили… хм-м, несоответствия. Не бойтесь применить силу – вы его не сломаете.

   Валентин невольно скривился, наблюдая, как тарановские пальцы исследуют указанные изувеченные участки. Наконец Сергей произнес:

   - Я не ощущаю ничего необычного. Валь, перестань корчить рожи!

   - У меня это получается непроизвольно, - признался Валентин. Тартарыч, глянув на него чуть насмешливо, повернулся и взял скальпель.

   - Возможно, было бы проще, если бы у меня имелся рентген, хотя черт его знает, дало бы это что-нибудь… Как видите, помимо искажений, все эти участки выглядят абсолютно неповрежденными. Теперь давайте посмотрим, найдем ли мы что-то… - он прижал острие скальпеля к одному из когтистых пальцев и надавил. Лезвие, прошив кожу и тонкий слой ткани, почти сразу же остановилось, наткнувшись на кость.

   - Очень хорошо, - сказал Максим Тимофеевич и проделал то же самое с запястьем, потом с коленной чашечкой, потом с плечом и подбородком покойного. Сергей чуть приподнял брови.

   - Знаете, мне уже доводилось присутствовать на вскрытиях. Это мало напоминает вскрытие.

   - В самом деле, Тартарыч, разве ты не должен делать всякие профессиональные разрезы? – удивился Валентин. – Чего ты в него ножичком тычешь? Мины что ли ище… - в этот момент скальпель эксперта переместился под линию волос существа, на перекошенный лоб, и лезвие вдруг легко ушло в голову на всю глубину.

   - Какого черта?!

   - Потрясающе, правда? – научным голосом произнес Чешир.

   - Я, конечно, не особо хорошо знаю анатомию, но там вроде никаких дырок быть не должно, - Валентин машинально поднял руку, прижав указательный палец к своему лбу в том же месте, где скальпель прошил голову трупа, словно сомневался в устройстве собственной головы. – У него там…

   - Как я уже подчеркивал ранее, никаких наружных повреждений нет, - Тартарыч аккуратно извлек скальпель, оставивший узкий темный разрез. – Теперь будет довольно неприятно… не для этого бедолаги, конечно, ему-то уже все равно. Правда, мне доселе не доводилось снимать кожный покров таким образом…

   - Елки! – Валентин невольно отвел взгляд в сторону, когда эксперт принялся проворно орудовать скальпелем. Чешир чуть наклонился к столу, став интересного оливкового цвета, и его рот слегка приоткрылся, а глаза провернулись, мерцая потрясенно-нетерпеливо. Сергей спокойно наблюдал за манипуляциями Максима Тимофеевича, изредка задумчиво поглядывая на свою правую руку, которой до этого тщательно ощупывал голову покойника. Наконец Тартарыч аккуратно завернул отделенную от большей части головы мертвеца кожу ему под подбородок, облегченно выдохнув, Валентин неохотно посмотрел на результат его трудов и шагнул к столу, оказавшись рядом с Сергеем и слегка стукнувшись об него плечом.

   - Я не понял – а где ж его черепушка-то?!

   Освежеванная человеческая голова сама по себе была зрелищем более чем кошмарным, но то, что открылось его взгляду, было не только кошмарным, но и совершенно невозможным. Лицо было испещрено странными темными дырами с неровными краями, похожими на какие-то жуткие язвы, лба практически не было, правое глазное яблоко, оплетенное мышцами, словно висело в пустоте, удерживаясь совершенно непонятным образом. Часть костей и мягких тканей бесследно исчезла, и лишившиеся защиты губ острые зубы теперь казались гигантскими, словно стягивая все изуродованное лицо на себя. Валентин протянул руку с торчащим пальцем к одной из дыр, но тут же отдернул ее.

   - Господи! Я вижу его мозги!

   - Выглядит так, будто ткани и кости в некоторых разъедены кислотой, но, конечно, только на первый взгляд, - Чешир прищурился. – Кислота, разумеется, не может действовать изнутри, оставляя кожу неповрежденной. И края этих странных отверстий… как будто эти куски были вырваны, но опять же – как подобное можно проделать изнутри?

   - Разве его лицо не должно было провалиться внутрь? – Валентин посмотрел на эксперта. – У него нет почти половины головы, на чем держалась вся эта кожа?! На чем, черт возьми, сейчас держится его глаз, если у него нет глазницы?!

   - На ощупь голова казалась абсолютно нормальной, - Сергей снова взглянул на свою руку – теперь уже откровенно недоверчиво. – Я чувствовал кость под пальцами.

   - Никто толком не знает, как именно устроена искаженная суть, - задумчиво произнес Максим Тимофеевич, - как вообще устроена суть… При смерти она возвращается под маску. А вскрытия вывернутых никогда не проводились по понятной причине – после смерти они превращаются в труху. Суть может быть материальной, а может быть иллюзией. В данном случае это какой-то сплав, - он аккуратно опустил лезвие скальпеля в одно из отверстий, и то скользнуло внутрь, не встретив сопротивления. – Это выглядит, как травма, но нанести такие травмы и таким образом совершенно невозможно.

   - Раньше мы полагали, что когда хищник выворачивается, его маска полностью исчезает, растворяется, - Сергей наклонился над лишенным кожи лицом. – Встреча с хамелеонами доказала, что это не так. Его суть в этих местах исказилась и была снаружи, а вот за ней…

   - Его маска… - хрипло произнес Валентин. – Часть его маски пропала.

   - Либо это следствие воздействия на баиньку мертвой сути, - эксперт пожал плечами, - либо…

   - Либо он ее съел. Или просто забрал. Но зачем? Если хамелеоны выдирают суть, они…

   - Теперь маска стала иллюзией… - Сергей обернулся на первый стол. – Там то же самое?

   - Лицо почти не тронуто, но вот затылочная часть головы, а также практически полностью правая нога.

   - Бред какой-то! Зачем ему все эти куски? Даже при условии, что все это трофеи, а хамелеон – совершенно чокнутый, это все равно выглядит предельно нелепо.

   - Ты говорил, что хамелеоны таким образом пытаются создать еду для хищников, чтобы те быстрее выворачивались, - Чешир поправил очки. – Может, этот хамелеон решил создать что-то другое?

   - Что именно?

   - Не знаю – это просто теория. Хочешь взглянуть на первое тело?

   - Я так точно нет! – Валентин поспешно отступил от стола. – Черт, эта физиономия будет мне сниться до конца жизни!.. Тартарыч, а если ты сейчас… ну, сделаешь этому бедняге обратно лицо как было…

   - Верну кожные покровы на место? – спокойно спросил Максим Тимофеевич. – Мы уже пробовали проделать это с первым товарищем. Ощущения, что части костей и тканей присутствуют на своих местах, исчезли. Как будто… звучит, конечно, абсолютно ненаучно, но словно скальпель разрушил некое темное волшебство…

   - Ты говорил, что у подруги Шумарова не хватало куска позвоночника? – перебил его Сергей предельно практичным голосом, и эксперт как-то облегченно покачал головой.

   - О нет, там все абсолютно реалистично, если так можно выразиться. Ничего необычного в той травме я не увидел. Ах, как же я теперь жалею, что у меня не было возможности вывезти все тела из того подвала! Конечно, не факт, что у каждого из них присутствовало нечто подобное… может, нам вообще повезло только с этими двумя… Я бы хотел продолжить исследование, если вы не возражаете.

   - И я тоже, - подхватил Чешир и взглянул на часы. – Еще хотя бы минут сорок, а потом подъеду на обед.

   - Ты сможешь есть после всего этого?! – изумился Валентин.

   - Ну, поскольку в последний раз я более-менее трапезничал вчера днем, думаю, да, вполне смогу, - Чешир ухмыльнулся во весь рот. – Ты не слишком ли трепетный для оперативника?

   - Я нормальный, - огрызнулся Валентин, - просто это вы – чокнутые!

   - Максим Тимофеевич, - Сергей снял перчатки и бросил их в ведро, - нам нужно осмотреть еще один труп. Точнее, Валентину, - он повернул голову, - ты ведь видел Захара при жизни – лучше сможешь понять, все ли с ним так, как надо…

   - Трупом больше, трупом меньше… - рассеянно пробормотал эксперт. – Давайте данные, только выйдем – здесь телефон не берет.

   На улице Валентин, жадно хватая ртом прохладный воздух, прислонился к машине, глядя, как Тартарыч в отдалении говорит по телефону, потом посмотрел на Сергея, который задумчиво курил, глядя в сторону проходной прищуренными глазами.

   - Дядя Сережа, это что ж, блин, творится?!

   - Если б я знал…

   - Что он с ними делал?! Что он делал со всеми этими людьми?! Господи, этот бедняга был похож на пальто, изъеденное молью! Ты когда-нибудь слышал про такое?!

   Сергей отрицательно покачал головой.

   - Но вряд ли он только начинает. Что бы он ни делал, вполне возможно, он делает это не в первый раз. Другое дело, что, может быть, раньше он использовал одиночных баинек, а теперь решил забраться в чужую кладовку и развернуться там помасштабней.

   - Но раз ему не удалось замести следы, может он уже удрал из города?

   - Может. Или удерет в ближайшее время, если мы его не найдем. Только вот вопрос: он решит, что проще избавиться от засвеченной паучьей сути или от тебя?

   - Это ведь не значит, что мне теперь придется круглосуточно сидеть с одним из вас? – встревожился Валентин.

   - А у тебя были какие-то планы? – насмешливо спросил Сергей.

   - Ну не то, чтобы… - Валентин взглянул на эксперта, который, закончив разговор, шел к ним, и снова вздрогнул. – М-да, после того, что я видел, Захар мне херувимчиком покажется.

   - Если он покажется тебе херувимчиком, это будет крайне плохо, на самом деле.

   - И то верно. Но в доме Милы его следа не было…

   - Все же, лучше взглянуть.

   - Я договорился, - сообщил Максим Тимофеевич. – В морге вас ждут с нетерпением.

   - Звучит очень зловеще, - заметил Валентин.

   Час спустя старая «тойота» припарковалась во дворе длинной облупившейся пятиэтажки, кое-как втиснувшись среди других машин. Открыв дверцу, Валентин не без недовольства взглянул на запыленную красную «мазду», которой досталось гораздо лучшее для выезда место возле детской площадки. Сергей, подняв голову, посмотрел на балкон четвертого этажа, на котором он курил шестнадцать лет назад, наблюдая, как лесные разбойники носятся вокруг клумбы, и среди них весело порхает цыплячье-желтый сарафанчик Стаси, даже не подозревавшей тогда о кошмаре, который ждал ее через несколько часов. И, тем не менее, все закончилось хорошо. Сергей до сих пор не переставал этому изумляться, и это до сих пор казалось ему похожим на чудо. Он повернул голову и взглянул на приречный двор. Часть качелей и лавочек исчезла, оставшиеся были не в очень приглядном состоянии, один из доминошных столов тоже пропал, а на втором сидела какая-то подростковая компания и, попивая пиво, гоготала на весь двор. Длинная тутниковая изгородь выглядела неухожено-буйной, и теперь могла спрятать в себе не одну охотящуюся гончую, а целую стаю, а у дальнего оконечья двора притулились два ларька с густо исписанными стенками. Позади раздался шум двигателя въезжающей во двор, где они остановились, машины, и, оглянувшись, Сергей увидел свой «чероки».

   - А где парковаться-то? – поинтересовался Денис, высунув голову в окошко. – Все ведрами заставлено!

   - Поставь там, у магазина, - Сергей махнул рукой на гастрономчик по соседству, который за эти годы прилично сократился в размерах, одно из витринных окон было заложено, и рядом в стену была врезана железная дверь, над которой красовалась многообещающая вывеска «Мир секса». Ромка, распахнув дверцу, немедленно обозрел вывеску и невесело констатировал:

   - Какой-то очень маленький мир… скорее кладовка. Сереж, мы еще Чешира будем ждать или сразу поднимемся? Откровенно говоря, очень хочется жрать!

   - Настолько, что ты даже не вспомнил про коньяк? – удивился Леня.

   - Я всегда помню про коньяк! – оскорбился Ромка. – Просто я хочу быстрее пообедать, чтобы быстрее вернуться к этому автомагнату и объяснить ему, насколько нехорошо вести столь буржуйский образ жизни. Я понимаю, что Чешир сейчас есть потрясен – и как ученый, и как китайский шпион – я и сам офигел, когда узнал про результат ваших изысканий, но это не оправдание! Его ждут усталые голодные люди!

   - С чего ты устал?! Ты все время сидел в машине и трепался! – хихикнул Леня.

   - Ты, кстати, зря веселишься, - сказал Сергей. – После обеда поедешь в Волгоград.

   - Ты ведь пошутил сейчас? – удивился коллега. – Туда катить часов пять!

   - Нисколько. Возьмешь «чероки». Отвезешь свидетельницу с сыном – передашь с рук на руки ее подружке и местной дружине. Она стервятница… - Сергей вытащил телефон.

   - Ну, вот еще!.. – Леня скосил глаза на фото Милы на дисплее. – Хотя…

   - … и сестра нашего друга – повезешь как хрустальную.

   - Понял! – отозвался Леня, посерьезнев. Ромка немедленно возмутился.

   - Я понимаю всю необходимость… но елки, Серег, мы не втиснемся всей толпой в «мазду» и Валин драндулет, который не разваливается только потому, что хорошо прокрашен! И куда мы положим этого Калашенко?!

   - А ты его уже арестовал?! – поинтересовался Сергей.

   - Мысленно я его уже и списал, и конфисковал все, что хорошо ездит…

   - Вон и Тартарыч, - Валентин махнул рукой в сторону дороги, где возле обочины как раз притормаживала машина медэксперта гончих. Из распахнувшейся дверцы выкатился Чешир и, сразу же увидев прочих представителей Отряда, неторопливо направился к ним, ступая так медленно и плавно, что, казалось, пухлая гончая неспешно парит над асфальтом, словно некое погруженное в отстраненные от всего земного размышления божество.

   - Ты можешь побыстрее, товарищ Будда! – рявкнул Ромка, от нетерпения подпрыгивая на месте. Подошедший, наконец, Чешир, с легкой укоризной произнес:

   - Тебе когда-нибудь говорили, что ты очень недружелюбный человек?

   - Да я сама доброта, - возмутился Ромка, - сейчас в глаз получишь за такие слова! Давайте уже пойдем!

   - За обедом о работе не болтать! – предупредил Сергей, заходя вслед за Валентином в подъезд. Чешир слегка огорчился.

   - Жаль. Я бы с удовольствием поделился с вами…

   - Только попробуй делиться с нами сейчас чем-то, кроме еды, - отрезал Денис. – Серега нам и так рассказал достаточно, мне твои красочные подробности не нужны. Я знаю, что все паршиво. Хоть одна хорошая новость, что этот Захар отправился в мир иной в полной комплектации, а не без сути… правда, самому Захару это уже никак не поможет. Я, конечно, понимаю, что этого никак не узнаешь наверняка, но раз Валя уверен на девяносто процентов – это уже кое-что.

   - Но нам нужно обсудить…

   - Выключите кто-нибудь профессору микрофон!..

   Когда Валентин открыл дверь своим ключом, на площадку тут же вырвались громкая развеселая музыка и звонкие девичьи голоса, прерывающиеся всплесками хохота – как он сразу же отметил, не очень-то трезвого. Всю дорогу до дома он, несмотря на уверения Сергея, не мог отогнать от себя страшную картину кровавого побоища, которая могла встретить его тут, но, похоже, никакого кровавого побоища не предвиделось – в квартире царили мир и согласие, судя по направлению звуков, сосредоточенные исключительно на кухне. И когда они всей толпой ввалились в небольшую прихожую, это событие никого в квартире не заинтересовало, только смех стал громче. Потом подпрыгивающий голос Стаси произнес:

   - Да быть этого не может! Ты все придумала!

   - Говорю тебе! – заверил другой голос, такой же беззаботно-смешливый. – Он даже встать не мог!

   Из кухни опять долетел взрыв хохота. Ромка, сняв бейсболку, изумленно приподнял брови.

   - Это же Тоська! Поверить не могу! Ей весело!..

   - Заходи кто хошь?!.. – сердито крикнул Валентин. Смех прервался, и все обитательницы кухни высыпали в коридор, слегка в нем застряв – разгоряченные, раскрасневшиеся и жизнерадостные, пахнущие специями и шампанским. Стася была слегка присыпана мукой, у Гели в тяжелом закрученном на затылке узле волос застряла веточка петрушки, на щеке Тоси белел влажный майонезный росчерк, а немного встрепанная Юля держала в руках ложку, которую тут же сунула в рот.

   - Ну наконец-то! – сказала Геля с легким негодованием. – Где вы ходите?!

   - У нас уже все накрыто, - сообщила Стася, глядя только на Сергея. – Мойте руки и идите в гостиную. Разуваться не нужно.

   - Мы сейчас все доготовим и тоже придем, - заверила Юля, извлекая ложку изо рта и облизываясь. Тося просто неопределенно кивнула, потом привалилась к Юле и поинтересовалась у нее:

   - А кто это?

   Все четверо опять громко захихикали. Ромка, с наслаждением втянув носом аппетитные кухонные запахи, возмущенно констатировал:

   - Да вы же пьяные!

   - Ничего подобного! – возмутилась Стася. – Просто немножко шампусика выпили, пока готовили.

   - Совсем немножко, - заверила Юля, сдувая свесившийся ей на глаза локон. – Бутылку… другую… может быть, четыре.

   - В багажнике его все равно полно, - добавила Тося, подбоченившись и глядя на Валентина с вызовом, как будто именно он сделал ей выговор. – И что?!

   - Да нам-то ничего, - с улыбкой ответил Сергей. – К имениннице вообще никаких претензий. Но только как же вы собрались выступать в таком виде?

   - Ой, - Юля беспечно отмахнулась ложкой, - мы с Гелькой очень быстро трезвеем! А Стаське выступать и не нужно.

   - Зато Тоське нужно работать! – напомнил Денис.

   - Божечки! – Геля, чуть мотнув головой, повернулась к стриженой гончей и тяжело хлопнула ладони ей на плечи, наклонившись и чуть не ткнувшись носом ей в физиономию. – Тоська! У тебя проблемы!

   - Жесть! – отозвалась Тося, широко раскрывая глаза. – Надо выпить по этому поводу!

   Они снова разразились хохотом, развернулись и укатились обратно на кухню, толкаясь и стукаясь о коридорные стены. Ромка по-ленински простер руку им вслед и посмотрел на Сергея.

   - Нет, нормально?!

   - А что тебя так изумляет? – усмехнулся Таран, проходя в комнату. – Во всех Отрядах женщин всего ничего - и те в возрасте – ей и поболтать-то не с кем.

   - Это не оправдание! Мы там вкалываем в поте лица, а она с подружками квасит!.. – Ромка, двинувшись следом, остановился на пороге комнаты, созерцая богато накрытый стол, потом зажмурился и снова потянул носом. – Хотя, конечно, могут быть всякие смягчающие обстоятельства.

   Подойдя ближе, он оглядел вазочки с салатами и тарелки с закусками, потом потянулся было к большому блюду, на котором горкой были сложены румяные дырчатые пирожки, но тут строгий голос Юли громко сказал из кухни:

   - Руками ничего не хватать!

   - Черт! – Ромка отдернулся, испуганно оглядевшись. – У них тут камеры?!

   - Как-то очень много всего, - недоуменно произнес Чешир. – Прямо неудобно, Сереж.

   - Неудобно будет, если мы ухитримся все это умять и заснем в процессе какой-нибудь перестрелки, - фыркнул Денис. Валентин усмехнулся, падая в одно из кресел.

   - Зная моих сестер, на столе нет еще и половины.

   - Так это еще не все?! – восхитился Ромка. – Серег, зачем ты отсюда уехал?!

   Сергей отмахнулся, оглядывая комнату. Разумеется, она уже мало напоминала ту гостиную из времен Григория Ивановича, хотя часть мебели осталась той же. Диван был относительно новым, вместо красного «Шилялиса» на стеклянной тумбе стоял большой «Самсунг», старенький рассохшийся книжный шкаф тоже исчез, уступив место своему здоровенному, почти во всю стену, собрату, плотно набитому книгами. В гостиной было очень чисто и уютно. Подойдя ближе к шкафу, Сергей поочередно осмотрел несколько фотографий, стоявших на полках. На одной из них был запечатлен и бывший хозяин квартиры, с Юлей и Гелей по бокам, выглядевший совсем уже древним высохшим стариком. Его взгляд скользнул правее и наткнулся на вполне профессионально выписанное собственное лицо, заключенное в золотистую рамку.

   - Кто это рисовал? – удивленно спросил он.

   - Стаська, - Валентин ухмыльнулся, потом повторил недавние тарановские слова: - Да, странно, что она вообще тебя вспомнила.

   - Удивительная память – ведь она же была совсем мелкой… - Сергей подался вперед, разглядывая портрет. – Ну, она, конечно, меня тут сильно приукрасила.

   Нарисованный, он и вправду был слишком хорош – настолько, что даже возникла нелепая мысль пойти к зеркалу и сравнить портрет с оригиналом. Его явно рисовали не только с вдохновением, но и с большой любовью, и Сергею снова стало немного не по себе. Разумеется, он не собирался шарахаться от светлячка, но как правильно объяснить ему, что то, что он для себя хочет, на самом деле ему совершенно не нужно?

   - А ты тут красавчик, - заметил Ромка, вытягивая шею, наткнулся на взгляд обернувшегося Сергея и поспешно поднял развернутые ладони. – Ладно, ладно… Ты и в жизни красавчик. У девчонки хорошая рука… И все же мне интересно, долго они еще там будут на кухне веселиться?.. Пойду, спрошу…

   - Потом не жалуйся, - сказал Валентин, рассеянно глядя на Чешира, который, тоже подойдя к книжному шкафу, внимательно изучал книжные корешки. Ромка презрительно фыркнул и удалился на кухню громкими суровыми шагами. Выплескивавшийся оттуда смех на мгновение стих, потом раздался возмущенный возглас, громкий звонкий шлепок и пронзительный визг, а после этого снова послышалось нестройное хихиканье. Ромка вернулся, с усилием таща огромную кастрюлю, исходящую сытным паром, на его щеке горело яркое пятно от удара, а чуть ниже красовался коралловый поцелуйный след. Он водрузил кастрюлю на столешницу на заранее подложенную дощечку и мрачно сообщил вопросительно посмотревшему на него Сергею:

   - Я не хочу об этом говорить! Вообще никогда!

   В комнату впорхнули Стася и Геля, держа вазочки еще с какими-то вкусностями, за ними – Юля с поварешкой, а последней явилась Тося с хлебным блюдом, которое осторожно поставила на стол, добравшись до него слегка зигзагообразным маршрутом, после чего решительно потянула за спинку один из стульев, задвинутых под столешницу. Стул, не поддавшись, остался на месте, гончая сердито дернула еще раз, наблюдавший за этим Валентин встал и, подойдя, чуть приподнял стул и легко выдвинул его.

   - Я тебя не просила! – огрызнулась Тося, плюхаясь на сиденье.

   - Нормальных людей не нужно просить об элементарных вещах, - Валентин задвинул стул вместе с сидевшей на нем стриженой обратно, так что та, ойкнув, слегка въехала диафрагмой в край столешницы и немедленно зашипела в его адрес. Юля, потянувшись, небрежно треснула ее поварешкой по макушке.

   - Веди себя прилично!

   Сергей невольно подался вперед, готовый перехватить взметнувшуюся сотрудницу, прочие гончие сделали то же самое, но Тося, миролюбиво что-то проворчав, не двинулась с места – лишь слегка подпрыгнула на стуле, глядя сейчас исключительно на кастрюлю и крепко держа в пальцах ложку.

   - Вы ее заколдовали, что ли?! – изумленно спросил Ромка. – Она никогда так себя не ведет!

   - Может, вы ей просто не давали повода нормально себя вести? – Геля изящно опустилась на отодвинутый Сергеем стул. – Может она для вас всегда либо просто бестолковая девчонка, либо предмет физического вожделения, а не такое же мыслящее существо со своими желаниями и своей точкой зрения.

   - Сережа, - вкрадчиво произнес Ромка. – Мне страшно.

   - И хорошо! – Тося схватила свою тарелку и требовательно протянула ее Юле обеими руками. – Тебе и должно быть страшно! Ты вообще никогда никого не слушаешь, кроме себя!

   - Потому что я люблю слушать умных людей! – Ромка сел и тоже схватился за тарелку обеими руками. – Ах, как пахнет! Давненько я не едал хорошей ушицы! А из кого?..

   - Уха простая – карасики и сомовина, - сказала Юля чуть виновато, щедро наполняя подставленные тарелки. – Искать осетровую головизну возможности не было…

   - Уверен, я это переживу, - Ромка склонил голову над тарелкой, и его глаза провернулись, явив из хищной нефритовой глубины совершенно человеческий восторг. – Эх, проглотил бы прямо с тарелкой!

    - Не надо, тарелок у нас мало, - Геля протянула ему хлебное блюдо. – Стаська неуклюжая.

    - Неправда! – вспыхнула Стася, которая, разумеется, выбрала место рядом с Сергеем, постоянно посматривая на него подмасленными глазами. – Не слушайте ее! Я очень ловкая! Это Гелька все роняет!..

   - Разрешите поинтересоваться, чья это обширная библиотека? – спросил Чешир, мелко хлебая уху и жмурясь от удовольствия.

   - Это Гелины, - сообщила Стася с гордостью. – Она очень много читает!..

   - Зачем? – удивился Ромка. – В том смысле, что…

   - Ну ты и придурок! – сказала Тося и откусила огромный кусок хлеба, чуть не вывихнув себе челюсть.

   - … и я тоже люблю читать, - невозмутимо продолжила Стася. – Вот Юля реже, она все время музыкой занята. Валя, по-моему, вообще ни одной книги не читал.

   - Ну, спасибо, - буркнул Валентин, который, сидя во главе стола, нехотя черпал ложкой уху. – Как же, по-твоему, я институт закончил?

   - Случайно. А вы расскажете, что уже за сегодня нарасследовали? – Стася уставилась на Сергея с жадным любопытством. – Нам очень интересно!

   - Нет уж, синичка, ни к чему это, - Сергей покачал головой. – Давай не будем смешивать ваше гостеприимство и нашу работу. Первое слишком чудесно, а второе – слишком омерзительно.

   - Похоже, все очень плохо, - заметила Юля.

   - Да, нехорошо, - мурлыкнул Чешир. – Хотя мне с научной точки зрения все это очень увлекательно. Жутко, но увлекательно.

   - Я понимаю, - кивнула Стая, - разглядывать и рисовать хищников тоже всегда жутко, но увлекательно. Просто, хотелось бы немного узнать про ваши методы. Я ведь тоже веду расследования… то есть, ну… буду вести когда-нибудь… наверное. Ну, это я просто болтаю…

   - Да, - злорадно отозвался Валентин, - вот это ты отлично умеешь делать!

   - Какие еще расследования? – настороженно спросил Сергей, опуская ложку.

   - Никакие, - поспешно ответила Стася. – Я просто гуляю, смотрю по сторонам… и все!.. Ничего такого. Валя сказал, ты мне голову оторвешь, если узнаешь! Он, когда узнал, вел себя просто ужасно!.. – она, подавшись к Сергею, уткнулась подбородком ему в плечо, искательно моргая. – Ты ведь меня не обидишь, правда?

    Таран, повернув голову, взглянул в ее искрящиеся глаза и, прищурившись, с усилием произнес:

   - Стася, что ты сделала?

   - Она взяла моду наведываться к опасным хищникам и, прикидываясь гончей, пытаться смешными угрозами приучать их к здоровому образу жизни, - пояснил Валентин. – Видимо, она за что-то меня возненавидела, раз так активно пытается вогнать меня в гроб!

   - Ты говоришь ужасные вещи! – возмутилась Стася.

   - А ты делаешь ужасные вещи! Хорошо, что я сегодня вытащил тебя из кабинета той прожоры прежде, чем она пришла в себя! Удивительно, что она еще не прибежала жаловаться на пост! Уж письмо она наверняка напишет!

   - Дядя Боря мне уже все объяснил! Я же сказала, что больше не буду!

   - Врешь ты все!

   - Это крайне неразумно, - аккуратно произнес Чешир. – Городские соглашения – очень хрупкая вещь.

   - Никогда больше так не делай! – резко сказал Сергей. – Ты можешь испортить всю работу городской дружины, которую и так вести непросто. Кроме того…

   - Ты на меня злишься? – испуганно спросила Стася.

   - Я на тебя не злюсь. Я за тебя беспокоюсь. То, что ты пытаешься делать, очень опасно.

   - Потому что я не гончая, а светлячок?! – сердито вопросила она. – Валя тоже не гончая, а я вижу лучше него! Или потому, что я девчонка?! Тося тоже…

   - Я же не угрожаю хищникам, - сказала стриженая с набитым ртом. – Я сразу втыкаю нож им в глотки!

   Валентин закатил глаза, а Ромка хохотнул.

   - Да уж, Тоська у нас страшна. Страшней нее только атакующая матрешка!

   - Чушь несешь какую-то, - проворчала гончая.

   - Да ладно вам уже, - Леня потянулся к большому блюду. – Лучше передай мне беляшик.

   - Это не беляши, а кайнары, - надменно сообщила Тося. – Беляши жарятся, а кайнары пекутся, тоже мне!

   - Ой-ой! – протянул Ромка. – Пару яиц раскокала над сковородкой, не промахнувшись, – и уже гений местной кухни!

   - Я тоже готовила, между прочим!

   - Что ты там готовила?! Это девчонки, небось, готовили, а ты просто прыгала вокруг с бутылкой!..

   - Конечно, готовила! – перебила его Юля и, встав, принялась собирать пустые тарелки. – У нее неплохие задатки, и она все делает старательно и грамотно, если ей правильно объяснить. Когда-нибудь она будет отличной хозяйкой, - она выразительно посмотрела на брата и тот удивился.

   - Чего ты на меня уставилась?! Я не собираюсь быть отличной хозяйкой.

   Тося презрительно сморщила нос и застучала ложкой, торопливо доедая уху. Стася, потянувшись через стол, прошептала Валентину:

   - Вот она бы тебе подошла.

   - Ты настолько на меня злишься? – Валентин округлил глаза. – Она шибанутая. И она меня ненавидит.

   - Ты такой дурак! – снисходительно сказала Стася и отодвинулась. Ромка схватился за тарелку, утягиваемую Юлиными пальцами.

   - Я бы еще от ушицы не отказался!

   - Во-первых, вы всю съели! – сообщила Юля. – А во-вторых, куда тебе?! Вон сколько всего на столе! Салаты, бутики, нарезки, мясной рулет, печеночный рулет с маслом, кайнары, маринованная щука, соте… сейчас еще будет судак в кляре и картошка, а потом чай, пирог и арбуз.

   - О, пожалуйста, повтори это еще раз! – попросил Ромка, глядя на нее с обожанием.

   - Это будет первое расследование, которое не завершится из-за внезапной неповоротливости следователей, - пожаловался Леня, облизал ложку и вручил свою тарелку Юле. – Я забыл, когда последний раз так и столько ел.

   - Так ты ж еще толком и не начал, - со смешком ответила Юля и убежала. Ромка, сооружавший на своей тарелке некую крепость из еды, которую накладывал со всех сторон, посмотрел на него ехидно.

   - За фигуру переживаешь? Гелечка, а вот как, скажем, насчет выпить, а то, я смотрю, только водичка, компотик, чаек…

   - Так ведь вы же на работе, - удивилась рыжеволосая принцесса.

   - Так вон Тоську же вы напоили… причем ее же собственным шампанским, я так понял – ловкий ход… но, тем не менее…

   - Это – совсем другое дело! – отрезала Геля, и Тося немедленно показала ему язык.

   - Ах вот так?! Знаешь, как это называется?!.. э-э, Сереж, как будет шовинизм наоборот?

   - Мзинивош, - отозвался Сергей, накладывая себе мясного рулета. – Угомонись уже!

   Стася, хихикнув, снова пододвинулась к нему, тихо и с отчетливой нежностью спросив:

   - Вкусно?

   - Очень.

   - Давай, я тебе еще положу…

   - Синичка, я сам все достану.

   - Но мне же приятно! – Стася выхватила у него тарелку. – Я тоже ведь готовила! Я хорошо готовлю. Юля меня давным-давно научила… А какое у тебя любимое блюдо? Я наверняка умею его готовить! Знаешь, у меня до сих пор лежит тот твой рисунок… А у тебя будет время… ой, ну конечно у тебя будет время! Теперь ведь все будет хорошо, правда?

   - Ты все такая же оптимистка, как и в шесть лет, - ответил Сергей с легкой улыбкой. – Только стала повыше. А так – совсем не изменилась.

   - Ну конечно изменилась, - Стася внезапно посмотрела на него с легким страхом. – Я уже не маленькая девочка… А ты что – до сих пор видишь меня такой? Нет-нет, так быть не должно!

   Он хотел было ответить что-то снисходительное или отшутиться, но, глядя в ее широко раскрытые, смотрящие так искренне глаза, вдруг понял, что не может подобрать ни единого слова. Стася даже не пыталась флиртовать – то ли вовсе не умела этого делать, то ли не считала нужным, полагая, что и так все понятно.

   Ей очень трудно отказать. Ты сможешь ей отказать?

   Другое дело, что этого не так уж и хочется. В его памяти она всегда была ребенком, даже когда Сергей смотрел на ее поздние фотографии. Но теперь Стася была вполне себе взрослой девицей, безмерно очаровательной и столь же безмерно упрямой, которая нынче смотрела на него в другом ракурсе, при этом, совершенно как в детстве, опять все решив за них обоих.

   - Тогда положи мне еще пару пирожков, - вслух сказал он и посмотрел на Ромку, продолжавшего возводить укрепления в своей тарелке. – Ром, ты реконструируешь осаду Соловецкого монастыря? Или вызываешь дьявола?

   - Я просто кладу всего помаленьку, пока вы все это не сожрали, - пояснила гончая, подтягивая к себе очередную вазочку с салатом.

   - Жрешь только ты, а мы так – поклевываем, - сказал Денис слегка сонно, и Ромка мотнул головой.

   - Ага! То-то все бутербродики с щучьей икрой склевали уже!

   - У тебя самого вон их три на тарелке – тебе мало?!

   - У меня было тяжелое детство, - пояснил Ромка. – Все наладилось только, когда я попал в Отряд, а до этого жизнь была не сахар - ночевал в пустых бочках, воровал кокосы на причалах…

   - А звали вас Дик Сэнд, - со смешком закончила Геля. – Вы цитируете «Капитана Пилигрима».

   - Все-то ты знаешь… - проворчал Ромка, заглатывая один из бутербродов почти целиком.

   - Не все, - Геля посмотрела на брата. – Валик, так ты нам расскажешь, наконец, что произошло у тебя в квартире?

   - Нет, - отозвался Валентин с набитым ртом. – Это секретная информация.

   - А ты не боишься, что мы из тебя эту секретную информацию сейчас вытряхнем? – угрожающе спросила Юля.

   - Девчонки, угомонитесь, - строго сказал Сергей. – Когда сможет, тогда расскажет. Не пользуйтесь тем, что вас гораздо больше, чем его.

   - Если б мы этим не пользовались, то как бы мы тогда все узнавали? – удивилась Стася

   - Да, мне вот тоже любопытно, как тот тип все узнал?.. – рассеянно пробормотал Чешир, чуть не пронеся кусок маринованной щуки мимо рта. – Он отслеживал поставки? Вряд ли он наткнулся на нее случайно… Шумаров, я так понял, жил тут наездами… дом мог неделями стоять пустой…

   - Ну неделями вряд ли, - неожиданно возразила Стася, щедро ссыпая себе в тарелку половину всей порции сырной нарезки, потом, спохватившись, протянула оставшееся Сергею, но тот покачал головой, укоризненно глянув на Чешира.

   - А ты откуда знаешь?

   - А я еще утром, когда на посту была с Валей, все вспоминала, где слышала эту фамилию. И вспомнила. Он у нас в магазине растения покупал. И даже не один раз. Это наверняка тот же Шумаров, потому что он тоже был стервятник. Очень противный. Все время улыбался, как акула. Это выглядело ужасно фальшиво. Он всегда заказывал доставку, потому что набирал довольно много. Говорил, украшает свой новый дом.

   - А почему ты раньше-то не сказала?! – сердито осведомился Валентин.

   - А ты не спрашивал! – отрезала Стася. Тося, все это время увлеченная исключительно едой, ухмыльнулась в его адрес и открыла было рот, но сидевшая рядом Юля немедленно пихнула кайнар ей в зубы.

   - Ешь!

   - То, что раз в недельку кто-то приезжал к нему поливать цветочки… - скептически начал было Леня, но Стася тут же замотала головой, так что ее косички запрыгали по плечам.

   - Он набрал кучу спатифиллумов и калатей. Спатифиллумы – жуткие водохлебы. А калатеи очень любят влажность, их надо часто опрыскивать. Он купил дорогие сорта, многие из них очень капризные – например, орбифолии или шафранные, или медальоны…

   - Значит, минимум раз в день в доме кто-то появлялся или вообще жил там постоянно, пока Шумаров набирал новую поставку, - пробормотал Денис. – Тогда вряд ли там мог шляться кто-то посторонний.

   - Вполне возможно, что цветочками все это время занимался тот, кто все это там сегодня и устроил, - заметил Ромка. – Нужно разговаривать с соседями, персоналом клиники… желательно баиньками. Все его знакомые хищники нам что-то скажут только под давлением.

   - Организовать давление несложно, - Валентин покосился на Тосю, стремительно дожевывавшую кайнар. – Что тебе еще говорил этот Шумаров?

   - Да он вообще много говорил, - Стася беспечно пожала плечами. – Что он супер-доктор и у него клиники по всей стране. Что он много путешествует и что он очень умный. И что он планирует купить себе атолл в Индийском океане. В последний раз он мне жутко надоел, потому что сидел в магазине почти два часа, пока Лерка с грузчиками не приехала. Постоянно говорил, что хочет проследить, как будут грузить его покупки, потому что все грузчики криворукие. Лерка – это хозяйка магазина, ей его муж купил. Мы в одном дворе с ней выросли. Лерка давно на Вальку глаз положила, - она хихикнула. – А он от нее бегает.

   - Твоя Лерка со своими физиологическими намеками меня уже достала, - раздраженно сказал Валентин. – Прилипчивая, как жвачка. Хорошо, что она сегодня утром меня не заметила, когда подъезжала. Объясни ей уже, что она не в моем вкусе!

   - Между прочим, заметила. И я много раз объясняла. Она не понимает, что может не быть в чьем-то вкусе. Она думает, ты просто боишься ее мужа.

   Тося обрадованно снова открыла было рот, и Юля тут же снова сунула туда еще один кайнар.

   - Ешь!

   - Все это очень интересно, но нам ничем особо не помогает, - кисло констатировал Чешир. – А вот эта ваша хозяйка Лера…

   - О, нет, она всего лишь баинька, - Стася махнула рукой. – И мы дружим с детства.

   - Что ж твоя подружка тебе не платит то и дело? – ехидно спросил Валентин.

   - Не люблю работать с друзьями, - сказал Ромка, торопливо объедая стены своей крепости. – Как дело касается денег, они тут же начинают ныть о бескорыстной дружбе.

   - Так вот почему ты постоянно ноешь? – усмехнулся Денис. Юля тоже хихикнула и убежала на кухню. Сергей взглянул на часы и в этот момент из прихожей требовательно затренькал его оставшийся в куртке мобильный. Он встал, заметив, как Стася машинально потянулась следом, в самый последний момент смирно усевшись на стуле и уткнувшись в тарелку немедленно погрустневшим взглядом.

   - Я готова, - сказала Мила в трубке нервным подпрыгивающим голосом. – Людка нас ждет… слушай, ты уверен, что это необходимо?

   - Подстраховаться не помешает, - ответил Сергей, доставая из куртки ключи от машины. – Я сейчас дам трубку гончей, которая за вами приедет – договоритесь. Все спокойно?

   - Вроде да. Но мне теперь постоянно что-то чудится. Все время хожу проверять – не стоит ли кто за дверью. Иногда мне кажется, что там точно…

   - Все будет нормально, - Сергей вернулся в гостиную и протянул телефон Лене. Тот поспешно бросил вилку, схватил трубку и, выскочив из-за стола, исчез на балконе. Через пару минут он вернулся и, сунув телефон Сергею, заметил:

   - А у барышни приятный голос. Только напуганный.

   - Так, ты это…

   - Не-не-не! – Леня прижал ладони к груди. – Руки только на руле, клянусь!

   - Как приедешь к ней – позвони. И потом каждый час отзванивайся.

   - Зачем?

   - Затем, что я так сказал, - Сергей перебросил ему ключи. – Поцарапаешь машину – я тебя прибью!

   - А вот это мог бы и не говорить, - Леня, словив ключи, ухмыльнулся. – Девчонки, все было невероятно вкусно, но, увы, злое начальство гонит работать.

   - Я вам сейчас с собой еды заверну! – крикнула Юля с кухни. – Судака же даже не попробовали!

   - Если заляпаешь машину – я тебя тоже прибью! – пригрозил Таран воодушевившемуся Лене. В этот момент зазвонил телефон Валентина, и Стася возмущенно сказала:

   - Ну вот, началось – сейчас все разбегутся! Валя, не отвечай!

   Валентин, сделав ей угрожающий жест, посмотрел на дисплей телефона и сказал:

   - Это дядя Боря, - он прижал трубку к уху. – Ну что еще случилось?!

   - Ничего не случилось, чего ты разорался?! – неприветливо проскрипела старая гончая. – Только тут во дворе этот хрен, и я не знаю, что с ним делать – может, подъедете?

   - Фамилия есть у хрена?

   - Адвокат этот, Голощеков. С охраной. Позвонил на пост и требует встречи, я его пока не пускаю, правда, он и сам внутрь не очень рвется…

   - Чего ему надо?

   - Говорит, привез того, кто устроил бойню в шумаровском доме. Требует, чтобы мы его арестовали и известили все хищное сообщество и дружину. Либо, мол, передаст его внешним службам и доведет до сведения других городов, что местные гончие соглашение поддержали, а сотрудничать отказываются.

   - Очень интересно. Мы сейчас приедем. Как ты объяснил ему паузу в вашем диалоге?

   - Сказал, что это не его собачье дело.

   - И, тем не менее, он все еще там?

   - Да, две машины – одна перед входом, одна с торца здания. У меня все под рукой, если что, но я тут сейчас один. Но коли они начнут ломиться, я сразу же брошу…

   - Не надо гранат – мы едем! – Валентин опустил руку и посмотрел на Сергея. – Адвокат Туры привез к посту убийцу Шумарова и требует от нас решительных действий.

   - О как! – усмехнулся Сергей. – Тура хоть и вне соглашений и досягаемости, но присутствие Отряда в городе ему очень не по душе. А быстро слили!

   - Явно кто-то из дружины, - Денис выскочил из-за стола. – Поздравляю, Валь, и у вас тут крысы. Ну, поехали, посмотрим на козла отпущения.

   - Скорее на самого адвоката – его козел меня мало интересует, - Сергей тронул за плечо погрустневшую Гелю, уткнувшуюся подбородком в кулак. – Милая, спасибо, все было очень вкусно.

   - Но на вечер ведь все в силе? – встревожено спросила она. – Я понимаю, что у вас дела, но…

   - Я постараюсь, обещаю, - Сергей потянул свитер у себя на груди, посмотрев на него критически, - но у меня нет смокинга.

   - Господи, какой смокинг, многие до сих пор ходят в рестораны в спортивных костюмах, - Стася тоже взлетела со стула. – Конечно, это выглядит нелепо!..

   - Так может я сначала с вами, - предложил Леня, все еще топтавшийся в прихожей со свертком. – Сереж, это ведь может быть ловушка.

   - Ты еще здесь?! – Сергей повернул голову, и Леня, округлив глаза, тут же исчез, хлопнув дверью. В комнату влетела Юля и сунула Валентину пакет.

   - Вот, я сложила еду, потом съедите – еще долго будет горячая.

   - Юська, ну мы же только что поели! – возмутился он. – И вообще…

   - Наверняка проголодаетесь! – Юля ткнула пальцем в направлении Ромки, неохотно выбиравшегося из-за стола. – Он - так точно! Быстро взял пакет! – она снова исчезла и тут же опять вернулась с чашкой кофе, которую протянула устремившейся было в прихожую Тосе, перегородив ей дорогу. – Пей!

   - Перестань мне все в рот пихать! – возмутилась стриженая. – Зачем?! – я уже совсем трезвая!

   Юля сморщила нос и провернула зрение, гончая тоже сморщилась, потом послушно схватила чашку и принялась торопливо, обжигаясь и попискивая, глотать кофе, одновременно пытаясь натянуть на себя куртку, крутясь и метя пол одним рукавом. Денис сдернул с тумбочки свою шляпу и небрежно нахлобучил ее на голову, а Чешир, надевая плащ, отвесил вежливый поклон каждой из обитательниц квартиры.

   - Благодарю за сердечный прием!

   - Как и все мы, - Ромка подхватил свою бейсболку, искательно глядя на Тарана. – Серег, я предлагаю серьезно рассмотреть постоянную дислокацию нашего Отряда в Волжанске… по крайней мере, лучшей его части…

   - Полагаешь, мои племянницы будут постоянно тебя кормить? – скептически поинтересовался Сергей.

   - Я готов быть их личным рабом! – заверил Ромка и подмигнул Юле. – Хоть круглосуточно!

   - Я тебя знаю восемь лет. Из тебя получился бы отвратительный раб! – Сергей толкнул его в спину. – Выметайся!

   - Это обидно! – гулко пожаловался Ромка с площадки. Сергей отобрал у Тоси пустую чашку и вернул ее Юле, а саму Тосю сунул в куртку, слегка встряхнув и одежду, и ее содержимое, отчего стриженая клацнула зубами и, запрокинув голову, посмотрела на него вполне осмысленно.

   - Работать в состоянии? Или, может, пока останешься с девчонками?

   - Конечно, в состоянии! – обиделась Тося и покосилась на Юлю, Гелю и Стасю, стоявших рядом в прихожей. – А совместить нельзя?

   - Успеешь еще, - со смешком сказала Юля. – Ты же гончая, так что давай – иди и наваляй всем пл�