Дикий, дикий Запад. Карина Демина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1 Где некий господин прибывает на Дикий запад дабы решить одну крайне щекотливую проблему
• ГЛАВА 2 В которой Чарльз Диксон рассказывает историю и получает предложение помощи
• ГЛАВА 3 Где проходит семейный ужин, а гость узнает о том, откуда взялись машманы
• ГЛАВА 4 В которой герои обсуждают разницу между Востоком и Западом, а еще заключают сделку
• ГЛАВА 5 О магах, силе и окрестных пейзажах
• ГЛАВА 6 Где обитатели Змеиного дола встречают гостей
• ГЛАВА 7 О хороших гостях и добрых хозяевах
• ГЛАВА 8 Где происходит встреча, но результат её вовсе не тот, на который рассчитывали
• ГЛАВА 9 Где чужие тайны не доставляют удовольствия
• ГЛАВА 10 О том, что благие намерения до добра не доводят
• ГЛАВА 11 В которой хорошие гости надолго не задерживаются
• ГЛАВА 12 Про горы и ночные прогулки
• ГЛАВА 13 О том, почему не стоит связываться с магами
• ГЛАВА 14 В которой путешественники оказываются по другую сторону гор, где тоже есть жизнь
• ГЛАВА 15 Где случается культурно-информационный обмен
• ГЛАВА 16 В которой обнаруживаются неожиданные связи
• ГЛАВА 17 О горах и древних цивилизациях
• ГЛАВА 18 Где ведутся задушевные разговоры и строятся теории
• ГЛАВА 19 В которой получается заглянуть в прошлое, но радости это не доставляет
• ГЛАВА 20 Где Мертвый город встречает гостей
• ГЛАВА 21 О том, что близкое знакомство с историческими ценностями не всегда полезно для здоровья
• ГЛАВА 22 В которой получается заглянуть в прошлое
• ГЛАВА 23 Где находятся сокровища и ниспровергаются покойные короли
• ГЛАВА 24 О том, что женщины всегда найдут общую тему для разговора
• ГЛАВА 25 В которой строятся теории и отдаются враги
• ГЛАВА 26 Где поднимается проблема хорошего воспитания
• ГЛАВА 27 Об обстоятельствах почти непреодолимой силы
• ГЛАВА 28 В которой ведутся задушевные беседы на сложные темы
• ГЛАВА 29 О том, что в ученьи порой тяжело
• ГЛАВА 30 Поезда бывают разными
• ГЛАВА 31 В которой рассказывается страшная история одного острова
• ГЛАВА 32 Где готовятся встречать незваных гостей
• ГЛАВА 33 В которой путешествие продолжается, несмотря на обстоятельства
• ГЛАВА 34 Повествующей о тяготах бытия некроманта и неких обстоятельствах непреодолимой силы

АННОТАЦИЯ

В городке Последний путь, что стоит на краю цивилизации, люди живут простые, добрые и отзывчивые, всегда готовые помочь ближнему в решении проблем. Особенно, если не бесплатно. Вот и Эдди берется помочь чужаку, некоему Чарльзу Диксону, в решении его проблемы. Всего-то и надо, что отыскать сбежавшую сестрицу. А уж чем поиски обернутся, кто знает? Эдди – опытный охотник, справится и с заклинателями мертвецов, и с кровожадными сиу, и с Проклятым городом, да мало ли что еще на Вольных землях встретить можно. Заодно, глядишь, и собственную сестрицу в добрые руки пристроит.

ГЛАВА 1 Где некий господин прибывает на Дикий запад дабы решить одну крайне щекотливую проблему

Клиент мне сразу не понравился. Вот бывает такое, что только глянешь на человека и всем нутром своим понимаешь – ничего-то, кроме неприятностей, ждать от него не стоит. А главное, и сам он об этом знает, а потому поглядывает свысока, снисходительно этак, понимая, что деваться нам от него некуда.

   Что поделаешь, дела в конторе шли не сказать, чтобы хорошо.

   Если сказать, то хорошо-то они не шли никогда, что не мешало Эдди надеяться, что вот однажды случится чудо и про нас узнают. Нет, местные-то знали. Да и как не узнать, когда городок наш столь мал, что знали тут всё и про всех, а уж про «Контору частного сыска и решения ваших проблем» и подавно.

   Название придумал Эдди.

   И все прочее тоже.

   Он же, облачившись в приличный сюртук, ныне хмуро разглядывал визитера. Первого, почитай, за месяц. А визитер, стало быть, пялился на Эдди. Оно-то верно, братец мой единокровный в сюртуке гляделся весьма даже представительно. Еще и морда, битая Биллом Клином, которого братец давече все-таки взял, уже отошла. Почти. Левый глаз так и вовсе приоткрылся уже, а что синева вокруг, так она, как матушка изволила выражаться в хорошие дни, весьма даже гармонировала с цветом сюртука.

   - Чего изволите? – хмуро поинтересовался Эдди и сплюнул.

   В плевательницу.

   Медную.

   Её он, помнится, в том году принял в зачет одного долга, ибо больше брать с Макфи было нечего. Плевательница была большою и солидной, и на людей незнакомых впечатление производила изрядное.

   Клиент… потенциальный клиент, вздрогнул.

   А то… Билли, чтоб ему веревка занозистая попалась, братца моего отделал славно. И зуб выбил. Эдди его уже выбивали, конечно, так что отрастет, куда он денется, да только пока вид был… внушающим.

   Да.

   В общем, клиент вздрогнул и на меня посмотрел.

   А я что? Я улыбнулась. Матушка еще сказывала, что если улыбаться людям, то они будут добрее. Правда, может, где-то там оно на востоке так и было, что одной улыбки хватало, а тут, на Западе, с револьвером оно всяко надежнее.

   Я и положила руку на свой «Кольт».

   На всякий случай.

   А то ведь человек в городе явно новый. У них всякая придурь в голове случается, некоторые вон и ухаживать пытались. Один даже в окно полез как-то. С цветами. Потом на суде лаялся, что намерения у него были исключительно добрые, он бы даже женился потом, и что, стало быть, зря Эдди ему эти цветы в одно место засунул…

   Но то история старая, ей лет десять уже.

   После неё-то братец и перестал ругаться, что я сплю с револьвером под подушкой. Даже новый подарил. Под вторую подушку. А что… места у нас дикие.

   - Добрый день, - гость стянул с головы котелок и поклонился.

   Я кивнула.

   Эдди снова сплюнул и языком дыру потрогал. Поморщился. Стало быть, зуб выбит не до конца, а значится, предстоит, как это говаривала матушка, визит к добрейшему мастеру Брину, который в городе был за брадобрея, цирюльника и еще зубы дергал.

   За это его и недолюбливали.

   А может, за на редкость поганый характер.

   - Верно ли я понял, что вы – мистер Элайя? – и снова на братца уставился. А главное глядит, не мигает. И братец тоже. Правда, ему не мигать сложнее, глаз-то, пусть и открылся, все одно слезится.

   Эдди кивнул.

   - Мне вас настоятельно рекомендовали, как… человека, - тут уж гость запнулся, ибо человеком Эдди был едва ли на четверть. Но ничего, спустил, кивнул подбадривающе даже. И этот, в сизом костюмчике, который явно на заказ шитый и не криворуким Клюпеном-младшим, продолжил. – Как человека, способного решить любую проблему, даже весьма щекотливую.

   - Ага, - сказал Эдди довольно.

   И оскалился уже во весь рот.

   Я глянула на него с немалой укоризной: маменька, помнится, крепко его пеняла за эту вот улыбку, с которой становились видны и длинные, с палец, клыки, и резцы подточенные, и прочие зубы. Учила она его, учила, да без толку.

   - Что ж, в таком случае… - гость вздохнул и огляделся. – Где мы можем побеседовать?

   - А от туточки… - Эдди гостеприимно обвел рукой нашу конуру, которую гордо именовал конторой. Прежде-то тут салон был, который матушка держала, когда еще надеялась, что однажды в нашем захолустье кому-то, кроме Беттиных шлюх, станет интересна высокая мода. От той поры остались кружевные занавески, салфетка с вышитыми колокольчиками и ваза на ней. Некогда в вазе стояли цветы, и матушка каждую неделю букет меняла, но…

   В общем, не сложилось с высокой модой.

   - Гм… действительно… - он вновь покосился на меня, но осторожно. То ли револьвер мой любопытство сдерживал, то ли хмурый взгляд Эдди.

   Тот и руки сцепил.

   Насупился.

   И вид… в общем, во многом внешностью Эдди, как любила говорить моя маменька, пошел в деда, который был не просто так, а орочьим шаманом. Вот и достались от него Эдди, что тяжелая челюсть, что покатый лоб немалой твердости – в прошлом-то году один умник этим самым лбом стену пробил. Не специально. Надеялся Эдди вырубить и уйти. А стена возьми и…

   - Сестра моя, - мрачно сказал Эдди, и в голосе его лично я услышала предупреждение. Впрочем, не только я, если господин тоже вздрогнул. А вот рост Эдди достался уже от бабушки, той, которая по материнской линии, а невысоких ахайя не бывает. – Милли…

   Вообще-то Милисента.

   И даже Милисента Георгина Августа Фредерика Иоланта Годдард. На кой одному человеку такая куча имен, матушка мне честно пыталась объяснить.

   Про честь там родовую.

   Предков.

   Славу… в общем, я слушала. Пыталась. А то ведь к чему матушку огорчать? Ей вон и Эдди хватает, которого папенька мой однажды в дом привел и сказал: мол, сын и наследник, стало быть, воспитывай. Матушка… думаю, к тому времени она изрядно утратила иллюзий о счастливой совместной жизни, а потому лишь кивнула и принялась за дело. Оно-то, конечно, воспитать мальчишку, который первый десяток лет жизни своей провел в орочьем племени, дело такое… сложное. Но матушка справилась.

   Как-то.

   - Позвольте представится, - гость снова поклонился, как-то хитро ножкой мазнувши, отчего сразу стало понятно: воспитанный засранец. – Чарльз Диксон.

   - Чарли, стало быть, - кивнул Эдди, буравя этого Диксона недобрым взглядом. И ноздри широкого носа раздулись, втягивая запах.

   А пахло от гостя…

   Хорошо пахло. Не навозом, потом и прочим, чем тут пахнет по обыкновению, и даже не цветочками, как от Беттиных шлюшек, а… в общем, хорошо.

   - Чарльз, если позволите, - гость положил руки на спинку стула. – Третий граф Невелл…

   Если он думал, что мы тут восхитимся, то это зря.

   Мы с Эдди переглянулись, и братец пожал плечами. Мол, случается с людьми и такое. А что, в нашем захолустье кого только не встретишь. Так что графом больше, графом меньше.

   - И чего надо? – спросил Эдди, вовсе теряя терпение.

   Это уже у него от огненных дэвов, с которыми спутался кто-то из совсем уж дальних предков, и Эдди напрочь отрицал этакое родство, но я матушке с её способностями кровь разглядеть, верила. А то, раздражался братец легко.

   И порой вовсе впадал в ярость.

   Правда, сам он утверждал, что ярость эта – от бабки, которая происходила из прибрежников, а те славились неукротимостью нрава в бою… ну, сложная у него родословная, что уж тут.

   - Надо… - Графчик присел на стул, осторожно так, будто ожидая от этого стула пакости какой. К слову, не зря. Помнится, той неделей этим самым стулом Эдди оглушил Кривого Пью, решившего, что, раз он знает с какой стороны за ружье браться, то теперь он в городе самый главный. Стул от того развалился, а чинил его Эдди сам.

   Из экономии.

   У моего брата множество талантов, это все признают, но вот мастер… мастеров в нашем роду, похоже, не было.

   - Мне необходимо, чтобы вы помогли мне отыскать мою сестру, - это Графчик произнес спокойно и ровно, выпялившись на Эдди, который вдруг от взгляда его смутился.

   Вот честно!

   Кто бы другой и не заметил, но я-то не другая, я-то вижу…

   - И я готов платить.

   Я убрала револьвер со стола и даже ноги сняла, вспомнивши, что, коль человек платить готов, то надобно с ним совсем уж вежливою быть. Клиенты на дороге не валяются.

   Даже проблемные.

   А этот…

   На стол упал кошель. Тяжеленный… видать, нарочно готовил, чтоб Эдди впечатлить, так-то мы не совсем и дикие, нормальные люди кошелей с собой не таскают. Чревато это. Куда уж безопаснее с чековой книжкой гулять. Но Эдди на кошель уставился.

   Я…

   …вспомнилось, что зима не так и далека, а угля в яме едва ли на треть осталась. Да и неплохо бы стены подконопатить. Стекло в гостиной треснуло, крыша снова подтекает. Не говоря уже о том, что обои совсем уж выцвели, а матушка молча перешивает очередное платье, надеясь, что, перешитое, оно соседям покажется новым. Соседям-то, честно говоря, на платье плевать, особенно Доусону, что стал заезжать слишком уж часто, чтобы это не выглядело подозрительным, но матушке же не скажешь.

   Эдди тоже.

   Он Доусону сперва зубы выбьет, а потом и душу вытряхнет. А по мне так ничего, пусть бы ездил. У Доусона плантации изрядные, и дом хороший, и сам он мужик видный. Глядишь, и сложилось бы.

   - Сестру? – уточнил Эдди.

   - Сестру, - рядом с кошельком лег снимок. Я шею вытянула, силясь разглядеть девицу, которая на нем. Уж больно интересно вдруг стало. Только не вышло.

   Ну да…

   Эдди потом покажет.

   - К сожалению, юные девушки порой… увлекаются неподходящими личностями, - графчик произнес это препечально.

   - Ага, - сказал Эдди, пальцами пошевелив, отчего гость вздрогнул.

   Но зря. Это не про него, это… и вовсе Милфорд не был неподходящим… ну да, обычный ковбой, у которого за душою конь да револьвер. Но у многих и того нету.

   В степь ходил.

   Возвращался… как везло, так и возвращался. Песни еще пел красивые. Про любовь. И цветы однажды принес. Сказал, что я ему нравлюсь. И намерения у него были самые серьезные. До встречи с Эдди.

   В общем, не задалось у меня с личной жизнью, да…

   - Наш род весьма… состоятелен. И потому моя сестра многим казалась удачной партией. Однако она была помолвлена и осенью уже должна была бы состояться её свадьба с четвертым маркизом Шеффилдом. Это мой хороший друг.

   Сказал и помрачнел.

   И пальцы так по столешнице постучали. Выразительно.

   - Однако… случилось так, что на приеме Августа встретила некоего… молодого человека, которым вдруг увлеклась. При том, что об этом увлечении не знали ни я, ни матушка. А потому побег её стал совершеннейшей неожиданностью.

   Эдди уставился на меня.

   А я что? Этакая дурь мне в голову точно не придет. Куда бежать? Да и… от Эдди не убежишь. И потому я сделала вид, что совсем даже ничего не поняла.

   И вообще сижу вот.

   Паутиной любуюсь.

   - Она оставила письмо, в котором призналась, что никогда не любила Ричарда, вернее принимала ошибочно симпатию за любовь, и что лишь с неким Н. познала всю глубину этого чувства.

   В руках Эдди хрустнул карандаш.

   Была у него привычка крутить что-нибудь в пальцах, вот и…

   - Она просила её не искать. Говорила, что они заключат брак, а потом уедут туда, где её прошлое не станет помехой.

   Карандаш полетел на пол.

   Я вздохнула.

   Вот… и не скажешь, что дура. Но девчонку было жаль. Не оттого ли, что со мной такого не приключится? Любовь любовью, в неё-то я не больно верила, но безумца, который рискнул бы с Эдди связаться, в округе нет.

   - Как вы понимаете, случился скандал. Мне пришлось объясняться с Ричардом, который был весьма огорчен… даже оскорблен.

   - Сам дурак, - пробормотал Эдди.

   - Простите?

   - Если есть невеста, то приглядывать надо.

   Сказал и засопел, на меня взглядом стрельнул. А я что? Знать-то, что Эдди заглядывал к Молли Шеппард, я знаю, и что даже подумывал предложение сделать, тоже знаю. Ну да, подслушивать разговоры чужие нехорошо, но полезно.

   Правда, Молли, будто почуяв приближение этакого счастья, скоренько выскочила замуж за Роса Кадиша. Точно дура. Оно, конечно, у Кадишей земли прилично, и деньжата водятся, да не в них счастье.

   И запил Эдди зря.

   Матушка ему так и высказала, мол, человек достойный в любой самой неприятной ситуации сумеет сохранить лицо.

   - Это верно, но… я полагал, что Августа – девушка разумная. А тут…

   - Не догнал?

   - Она… она и вправду разумная девушка, - графчик печально улыбнулся. – И сумела все обставить так, будто уехала к подруге в гости. Та… поверила в большую любовь и согласилась помочь. Две недели Августа якобы гостила у неё. Нам приходили письма. И никто ни о чем не волновался. Но она не вернулась домой в срок. А потом… время было упущено.

   Взгляд Эдди стал тяжелым.

   А я что? Девка-то молодец, сообразила, как все обставить. Сообразить бы ей еще и другое… любовь… любовь – такая штука, опасная. Матушка моя вон отца на что любила. Я-то, конечно, всей правды не знаю, кто мне скажет, но и не полная идиотка, чтобы взять и поверить в эту самую любовь.

   То есть, что матушка любила – это да.

   Не любила бы, небось, в жизни не стала бы сбегать из дому да со всем семейством ссориться. Но вот отец… привезти привез, в доме поселил, а после скучно ему стало, да.

   Как-то вот…

   Графчик руки сцепил да так, что кости захрустели.

   - Я нашел и жреца, заключившего брак. И свидетелей. Брак законный.

   - Уже хорошо, - миролюбиво заметил Эдди. – А то ведь случается… всякое.

   Я кивнула.

   Случается.

   Вона, у матушки Бетти, если не каждая вторая, то каждая третья девка точно из дома по-за любви большей сбежавшая. Только частенько этой самой любви хватало лишь до первой гостинички, а бывало, что и сама эта любовь девку в бордель продавала.

   Жизнь – штука такая.

   Сложная.

   - Честно говоря, я ожидал, что Августа вернется домой. Напишет. Позвонит. Телеграмму пришлет на худой конец! Право слово, мы с матушкой, конечно, были злы, но не настолько же! Однако…

   - Не написала?

   - Нет. И это, признаюсь, меня несколько… насторожило. Мы с Августой довольно близки. И да, возможно, она бы опасалась, что я разозлюсь…

   Эдди хмыкнул.

   - Однако должна была бы понимать, что прежде всего меня волнует именно её благополучие…

   - А этот… женишок?

   - О нем удалось выяснить немногое. Некий Уинстон Грейтон. Моим… знакомым он доводился дальним родственником, об устройстве которого они и хлопотали, правда, без особой надежды.

   Взгляд Эдди сделался весьма выразителен.

   - Да, признаюсь, я тоже не слишком поверил, однако и оснований обвинять этих… людей в чем-то у меня не было.

   Хрустнул второй карандаш.

   Этак он все переломает.

   - Бишопы – семейство весьма почтенное, известное, а потому, как понимаете…

   - Не на любую шею можно веревку накинуть… - иногда Эдди проявлял редкостное понимание.

   - Именно, - график изобразил кривоватую улыбку. – Мне удалось выяснить, что этот Уинстон прибыл в город за неделю до встречи с Августой, а отбыл сразу после свадьбы. Вместе с тем Элайя Бишоп весьма скоро подал претензию на выплаты приданого, которое было оговорено моим отцом.

   - А вы?

   - Часть денег я выплатил, но не все. Имелись юридические основания об отсрочке. Поймите, дело не в деньгах. Я лишь желал убедиться, что с моей сестрой все в порядке. Если она счастлива с этим… Уинстоном, я приму его в семью. Постараюсь, во всяком случае.

   Вот тут лично у меня возникли некоторые сомнения. Уж больно морда у графа выразительной была. С такой мордой только новых родственников в семью и принимать.

   - Честно говоря, я надеялся, что эта отсрочка позволит как-то связаться или с Августой, или с её супругом.

   - Не вышло?

   - Нет.

   - И сколько?

   - Что?

   - Сколько вы им выплатили?

   - Двадцать пять тысяч долларов.

   Мы с братом переглянулись. В его взгляде мне почудилось сожаление, а я… что я… у меня тоже приданое есть. Конь. Пара револьверов. И еще матушкины кружева. Ну и деньжат Эдди наскреб бы, сотни две, когда б постарался.

   - Это мелочь, на самом-то деле, - Графчик махнул рукой. – Основная часть приданого – более ста тысяч…

   - Это, может, там мелочь, - спокойно отозвался Эдди. – А здесь и за пару долларов глотку перережут… но ты это понял, да?

ГЛАВА 2 В которой Чарльз Диксон рассказывает историю и получает предложение помощи

Существо, смотревшее исподлобья на Чарльза, человека менее подготовленного привело бы в ужас, ибо было велико, страшно и, что хуже всего, странно. Это существо отличала удивительная смесь черт едва ли не всех, известных человеку, рас.

   Однако…

   При всем том следовало признать, что существо это вызывало куда меньшее раздражение, чем исключительно правильный, идеальный в каждой черте своей Элайя Бишоп.

   Стоило подумать, как челюсти свело от гнева.

   …остальные выплаты.

   Судебное разбирательство. Новый скандал, когда матушка еще от старого не отошла. И мягкая улыбка старого паука. Мол, вы же понимаете, Чарли, что дело вовсе не в деньгах, дело исключительно в принципе.

   Стервятник.

   А этот… этот скорее походил на горного льва, тварь огромную и невероятно опасную. Но такая Чарльзу и нужна. Если кто и пройдет по Диким землям, то она.

   Он подавил вздох.

   И продолжил.

   - Я нанял людей, но им удалось выяснить лишь, что чета Уинстон сперва купила билеты на пароход «Веселая Нелли», на котором прибыла в Аштон-таун, а уже оттуда отправилась дальше, по железной дороге.

   - И думаете, они здесь? – с сомнением произнесло существо. – У нас небольшой городок, и если бы кто объявился новый, я бы знал.

   Девица, что пряталась в углу, кивнула, мол, точно бы знал.

   - Вышли они на станции Арвик, где и купили фургон с парой тяжеловозов, да кое-какие припасы.

   - Какие?

   Чарльз поморщился. Вот какая разница? Но все же ответил.

   - Муки двести сорок фунтов. Порошок яичный. Сухое молоко. Крупа рисовая, высшего сорта. Пшеница.

   Он попытался вспомнить, что там еще было.

   - Соль. Пятьдесят фунтов соли.

   - Много, - сказало существо и провело ладонями по всклоченным волосам. – Не для себя брали…

   - Там же был сделан снимок. Как полагаю, свадебный. И мне повезло. Пластину не уничтожили.

   И стоила она не сказать, чтобы много. Впрочем, Чарльз уже успел убедиться, что здесь цены несколько отличались от привычных.

   - Вот, - он выложил второй снимок.

   И едва сдержался, чтобы не забрать, когда к нему потянулась грубая рука.

   - Милли, - рявкнуло существо. – Иди-ка сюда… только глянь!

   На что там глядеть, Чарльз не слишком понимал. Этот снимок… пожалуй, именно он и убедил его, что надо ехать, что сколь бы ни велика была любовь Августы к этому проходимцу, но ей, такой хрупкой и утонченной, совсем не место на Диких землях.

   Что…

   Бледная девушка на снимке, если и напоминала Августу, то лишь чертами лица. Она и прежде не отличавшаяся полнотой, похудела вовсе уж до призрачной бледности. И строгие черные одеяния, - Августа прежде в жизни не надела бы чего-то подобного – лишь подчеркивали и худобу, и общую болезненность облика. Но главное даже не это, в конце концов, Августа никогда-то не любила путешествовать. Главное, что она больше не улыбалась.

   Совсем.

   А выражение лица… разве возможно это странное виноватое, совершенно несчастное выражение лица? Мужчина же, стоявший за спиной Августы, положивший руки на плечи её как-то совершенно по-хозяйски, выглядел довольным. Он был крупным и не сказать, чтобы красивым.

   Вот и что она в нем нашла?

   Самодовольный тип.

   Нехороший.

   Наглый.

   Чарльз заставил себя дышать ровнее. Матушке он снимок не показывал. Матушку он вовсе не стал волновать, благо, императрица вошла в положение и призвала её ко двору, отговорившись какой-то там надобностью.

   Пускай.

   Главное, время выиграли. А там… Чарльз найдет сестру. С помощью ли, без нее, но найдет всенепременно. И вернет домой.

   - Надо же, - девица, выползшая из своего угла, в ближайшем рассмотрении оказалась… интересной.

   Да, пожалуй что.

   Высокая.

   Неприлично, пожалуй, высокая для женщины, она была худа, смугла и темноволоса. Узкое лицо её обладало чертами чересчур резкими, в которых угадывалось присутствие иной крови, что девицу нисколько не портило.

   Резкие острые скулы.

   Треугольный подбородок. Изящный нос. И узкие приподнятые к вискам глаза. Темные волосы свои она заплетала в косы, которые украшала резными фигурками. В левом ухе девицы висела крупная жемчужина того насыщенного цвета, который не случается сам по себе.

   Оберег?

   И судя по отголоску силы, старый, настоявшийся, что весьма… странно.

   Впрочем, сейчас Чарльза волновала не столько эта девица, сколько презадумчивое выражение лица её, которое подсказывало, что эти двое увидели на снимке что-то, самим Чарльзом пропущенное. А уж он-то изучил и снимок, и пластину, за которую пришлось платить отдельно, с лупой.

   - Машман, - сказала девица и дернула себя за перо, что торчало из косы. Перья были длинными и выкрашенными в разные цвета.

   Пожалуй, матушка сочла бы сию особу варварски великолепной.

   …попросить сделать снимок? Все одно письмо придется писать. И еще надо подумать, что бы такого в нем написать, чтобы и не врать слишком уж откровенно, и матушку в волнение не ввести.

   - Вот и я думаю, - согласилось существо и поглядело на Чарльза с жалостью.

   Даже неудобно как-то стало.

   - Простите, - Чарльз считал себя человеком глубоко воспитанным, а потому вложил в это слово всю бездну своего недоумения и желания понять, что же такого они увидели.

   И кто такой машман.

   И почему…

   - Машман, - повторило существо, ткнув пальцем в снимок. – Видите?

   - Нет, - признался Чарльз.

   Существо поглядело на Чарльза с упреком, даже самому стало слегка совестно: как это, не знать, кто такие машманы и чем они от обыкновенных людей отличаются. После же потерло пальцем заплывший глаз и соизволило-таки пояснить.

   - Община у них. Там… - рукой махнул на стену, которая некогда была весьма себе приличной стеной, крашеной в нарядный бледно-розовый цвет. Но местами краска выцвела, местами облезла. Впрочем, большей частью её закрывали характерного вида листы с портретами. Над рожами, чем-то неуловимо похожими друг на друга, вероятно, стилем работы тюремного живописца, виднелись надписи «Разыскивается». А под ними – суммы. Некоторые листы были перечеркнуты, на других стояли отметки, третьи, явно добавленные недавно, выделялись относительной чистотой бумаги.

   - Машманы, - девица с грохотом подтянула трехногий табурет к столу, на который и взгромоздилась безо всякого девичьего изящества.

   Чарльз поспешно отвел взгляд.

   Он вовсе даже не собирался пялиться на ноги этой вот самой девицы, даже с учетом того, что ноги эти были выставлены на всеобщее обозрение.

   И с каких это пор девицы носят штаны?

   Впрочем… в местах нынешних, надо полагать, исключительно диких, сие было обыкновенным. А потому не следовало демонстрировать свое удивление. И вообще.

   - Машманы – это люди пророка Ма-Ашшам, - девица поерзала, табурет опасно закачался, и Чарльз поспешно вскочил, ибо был человеком воспитанным, да и собственный стул не внушал ему доверия. Но девицу, глядишь, и выдержит. – Он тут объявился…

   - Да лет двадцать тому… - задумчиво произнесло существо. – Или даже больше…

   - Точно больше.

   - Ага, меня туточки не было…

   - Надо у матушки спросить.

   - Спросим, - эти двое переглянулись и кивнули, приняв решение. А после девица заговорила.

   - Они основали общину. Свободную, как говорят. Устроились неплохо, в Змеиной ложбине, там аккурат деревня вымерла, то ли от оспы, то ли от краснухи, то ли просто вырезали. Но орки из этих мест всяко откочевали. После-то пытались вернуться, но община отбилась. Да…

   - Живут своим правом.

   Что-то спокойствия эти новости не добавляли.

   - Верят в пророка… но так-то люди тихие, безобидные, если к ним не лезть.

   - А…

   - Вот, - тонкий палец, правда, без маникюра вновь ткнул в снимок. – Видите? У него на шее.

   - На шее?

   Чарльз склонился над фотографией. На шее у потенциального родственника и вправду было какое-то пятно, но его Чарльз, говоря по правде, принял за обыкновенный дефект печатной пластины.

   - Это хвост Великого Змея. Всем мужчинам, которые прошли посвящение, наносят рисунок.

   На столе появилась лупа, которую Чарльзу протянули весьма вежливо. А он и отказываться не стал. Правда, толку-то… снимок, отпечатанный не на самой лучшей бумаге, был крупным, зернистым, и пятно даже под лупой пятном осталось.

   - Еще на руке, вот, тут виднее… - девица повернула фотографию. – И белая лента на шляпе. Если по отдельности, то оно, конечно, совпадением быть может.

   - И главное, рожа знакомая, - осклабился нелюдь. – Я его точно видел.

   - Кто не видел.

   Девица тоже оскалилась, правда, в отличие от родственника зубы у неё были целыми, да и клыки не выпирали. Что не могло не радовать.

   - Это один из сыновей пророка. В прямом смысле слова, - она плюхнулась на табурет, который вновь заскрипел, но к величайшему удивлению Чарльза, не стал разваливаться. – У пророка семьдесят пять жен.

   - Сколько? – вот теперь Чарльз по-настоящему удивился.

   Он и с одной-то… то есть, не с женой, счастливого брака удалось избежать неимоверными усилиями, хотя надо полагать, что теперь матушка удвоит усилия. И думалось об этом… не слишком радостно.

   А тут семьдесят пять…

   - Вообще-то все женщины общины считаются его женами, - нелюдь сцепил руки на груди. – Он может призвать к себе любую, которая понравится.

   - И их… мужья?

   - Будут рады, а уж если та понесет… впрочем, все дети общины считаются детьми пророка.

   Чарльз закрыл глаза, успокаивая гнев и силу, что в последнее время колобродила. Не иначе, от нервов.

   - Но на самом деле он всегда точно знает, в ком есть кровь Великого змея. И да, своих дочерей он берет в жены в первую очередь.

   - Это же…

   - Это свободная община, - сказала девица и поморщилась. – А еще у них есть пушка, маги и ружья, потому их, конечно, недолюбливают, но воевать…

   - Все одно кроме пушки, магов и ружей там взять нечего.

   - И… как быть?

   Почему-то подумалось, что предыдущий его план, явиться и потребовать сестру, не выдержит столкновения с реальностью.

   - Подумать надо…

   - И матушку спросить, - сказала девица, почесав щеку. – Матушка точно знает…

   …а если обратиться к шерифу? Должен же быть в этом захолустье шериф… и вообще… войска какие-то… заплатить… или…

   …там, дома, ему доходчиво объяснили, что Августа – особа совершеннолетняя, вольная поступать так, как ей самой заблагорассудится, а потому искать её полиция не станет.

   Что-то подсказывало, что здесь ответят примерно то же.

   Может, правда, не столь вежливо.

   - А знаете… - чудовище громко хлопнуло в ладоши. – Приходите-ка к нам вечерочком. На ужин. Там и потолкуем, заодно матушка чего сподмогнет.

   Не было печали.

   Но вежливость требовала согласиться.

   Прежде Эдди как-то вот не спешил тянуть в дом всяких там… нет, притащил однажды щенка с перебитой лапой, потом еще сокола, которого сам выходил. Котенка горной пумы.

   И так, по мелочи. Но это же другое.

   - Гость? – матушка, если и удивилась, то виду не подала, но взгляд её, полный задумчивости, обратился на меня. – Милисента, мне понадобится помощь.

   Вот уж не было печали.

   Нет, я не против готовить. Я даже умею. Мамаша Мо, которую, что характерно, тоже в дом притащил Эдди и случилось это лет десять тому, меня хорошо учила. Но вот… одно дело сварить похлебку и лепешек напечь и совсем иное маяться дурью, выготавливая чего-нибудь этакого.

   Впрочем, с кухни меня скоро отослали.

   Готовиться.

   Ага. Можно подумать, я – рисовый пудинг, которому выстояться надо. Только разве с матушкой поспоришь? И к чему оно? Раз спровадили, я и пошла.

   Не к себе.

   К Эдди.

   - Чего думаешь? – братец отыскался, как и следовало ожидать, на конюшне. Огромная, она предназначалась для двух десятков лошадей, но ныне в ней стояли жеребец Эдди, на редкость пакостливая и кусучая скотина, моя Гроза и матушкина Сметанка, да еще ослик, на котором мамаша Мо ездила в город.

   Эдди вздохнул.

   И глянул на меня искоса. Виновато так… вот что-то мне не нравится ни взгляд этот, ни внезапно прорезавшееся его гостеприимство. А еще запах, ибо пахло на конюшне не только лошадьми да сеном. Крыша еще когда проседать стала, но в дальнем углу. Теперь еще и мокро там, и опорные столбы подгнивать начали. И по-хорошему надо бы конюшню разобрать, снести лишнее, переложить стены.

   Заговорить от крыс и прочей мелкой пакости, которая явно где-то гнездо свила. Я потянула воздух, пытаясь уловить это вот ощущение. И пальцы сложила, позволив выбраться искре силы.

   - Не спали, - проворчал Эдди.

   - Не спалю… девке конец.

   Он опять вздохнул.

   А чего тут вздыхать-то, когда все ясно? Встречалась я с этим самым пророком, который объявил себя потомком Великого Змея. Случайно вышло, но все знают, что он по осени является в город да не просто так, у Бетти с ним договор, ибо не просто так собирает она в своем борделе сироток.

   Пророк за сироток платит.

   Особенно за девочек. Таких вот бледных хрупких, как та, что глядела на меня со снимка. И главное, что все-то об этом знают, но…

   …какая еще у них дорога? – сказала мне Бетти, когда я… не сдержалась. – Или думаешь, шлюхой быть веселее? А там он, конечно, попользует, но и мужа потом найдет. И будут они жить в тепле да сытости.

   И наверное, в чем-то она была права.

   Поэтому и смотрели на её дела сквозь пальцы. Да только одно дело сироты, которые хлебанули горя и поняли, что в жизни им не особо рады, и другое – хрупкая девушка, урожденная графиня.

   Этакая и руки на себя наложит, ежели что.

   - Попробовать стоит, - сказал тихо Эдди. – А деньги нам нужны.

   А то я не понимаю, что нужны. Дел-то таких, за которые платят, немного. Вот и перебиваемся свободной охотой, хотя Эдди совсем не рад, но понимает, что сам не справится. А я ловкая.

   И сильная.

   И стреляю отлично. Только… за Билла ему две сотни дадут, которых едва хватит, чтоб за старые долги расплатиться и угля купить.

   - Попробуем, - мне было жаль девицу.

   И если братец её решит вздернуть новообретенного родственничка, то веревку я ему подам с превеликой радостью.

   - Милли, - Эдди чистил жеребца остервенело, и тот замер, чувствуя настроение хозяина, только на меня косился, будто я виновата. – Постарайся вести себя… ну…

   - Как?

   - Как надо.

   - А как надо?

   - Милли!

   - Что? – не то, чтобы я не понимала. Понимала, только понимание это не радовало совершенно. Опять они с матушкой сговорились да за моей спиной.

   Для моего же блага…

   - Тебе надо уезжать, - Эдди отвел взгляд.

   - Куда?

   - На восток.

   - Зачем?

   Глупый разговор. Ведь переговорено уже не раз и не два. И… и может, в чем-то он и прав, здесь я вряд ли найду кого толкового, чтобы надежный и верный, чтобы любил, чтобы… не как папаша. Но и там-то меня никто не ждет. Будто я не видела, как этот графчик на меня поглядывал.

   Небось, там, на востоке, все девицы воспитанные до жути.

   Ходят в платьях.

   Целыми днями волосы укладывают да букеты составляют. Или говорят о чем-то этаком, моему уму недоступном. И вот кем я там буду?

   - Ладно, - Эдди рукой махнул и шлепнул жеребца по крупу. – Как-нибудь да сладится… матушку не огорчай.

   Не огорчу. Можно подумать, я её люблю меньше. Хотя… я-то люблю, а вот Эдди матушку боготворит. И потому говорить ему про Доусона с его планами никак не можно.

   С этой мыслью я отправилась к колодцу.

   Водопровод в доме имелся, да только заклятья давно выветрились, а может, воды опустились. Не важно. Все одно старый маг, обновлявший заклятья за небольшую плату, позапрошлым летом упился вусмерть, а нового водника взять было неоткуда.

   Вот и приходилось довольствоваться колодцем.

   Я умылась.

   И волосы заплела, получилось даже почти ровно, но матушка все одно покачала головой.

   - Какая же ты… - сказала она тихо, а я склонила голову, показывая, что сама знаю, какая я.

   Слишком… не такая.

   Даже по меркам Последнего пути не такая. Высокая. Тощая. Безгрудая. И наглая. Когда-то давно, лет этак в пятнадцать, я еще надеялась, что стану нормальной. И платья, матушкой сшитые, носила. И бегала на танцы в амбар старого Руди. И всю ночь стояла у стенки, жадно глядя на то, как другие веселятся. А потом поняла, что, сколько бы кружев матушка не нашивала, какие бы фасоны ни выдумывала, ничего-то не изменится. Я навсегда останусь дочкой Безумного Дика, даже не полукровкой, а… в общем, как поняла, так в амбар больше и не заглядывала. И платья сменились куда более удобной одеждой.

   - Думаете, он поможет? – спросила я матушку, когда та ловко разобрала мои космы. Волосы у меня, в отличие от матушки, были тяжелыми, жесткими, что конская грива. И укладываться не желали. Но матушка, как никто другой умела с ними справиться.

   Сейчас вот тоже, гребнем провела раз, другой и…

   - Смотря в чем, - матушка отложила гребень.

   Она тоже косу плела, но какую-то совсем не такую, как у меня. Узором. И ленты шелковые её слушались, не выскальзывали, не норовили запутаться.

   - Эдди прав, дорогая моя. Тебе стоит уехать отсюда. Это место… оно не для тебя.

   - А для тебя?

   - Я привыкла, - матушка отвернулась, но пальцы дрогнули.

   - Доусон тебе нравится?

   - Он… хороший человек. Спокойный. Надежный.

   - А ты… ты не хочешь уехать? – я перехватила матушкину руку.

   - Куда?

   - Не знаю. Домой? У тебя ведь… у нас ведь есть какая-то родня… там, на востоке?

   - Какая-то есть, - не стала спорить матушка, хотя о той своей жизни она говорить не любила. – Но… не думаю, что они обрадуются моему возвращению.

   И лицо сделалось таким… умиротворенно-спокойным, что я сразу доперла: родня там не самая любящая. Но все-таки… нет, Доусон и вправду неплохой мужик.

   Я узнавала.

   И пить не пьет, и играть не играет, даже в бордель не заглядывает. Поместье у него опять же хорошее, хозяйство крепкое, а главное, нет привычки пропадать, как у папаши.

   - Но все-таки, - почему-то сегодня мысль о востоке не отпускала. – Ты не думала? Вдруг тебя тоже ищут?

   - Если бы искали, то нашли бы, - матушка завязала пышный бант, а потом ловко вытащила прядку волос. – Я не пряталась.

   А потом подошла к шкафу и, распахнув его, замолчала. Ну… платья-то у меня имелись. Матушка отчего-то вбила себе в голову, что, даже если я их не ношу, то иметь обязана. Но, верно, для сегодняшнего ужина ей хотелось обрядить меня во что-нибудь этакое.

   Спорить я не собиралась.

   Ни к чему матушку из-за ерунды огорчать. Хочется ей меня в платье увидеть? Пускай себе.

ГЛАВА 3 Где проходит семейный ужин, а гость узнает о том, откуда взялись машманы

Признаться, от сегодняшнего ужина Чарльз ничего-то хорошего не ждал. Он вообще весьма смутно представлял себе, чем именно может помочь беседа с некой женщиной в его проблеме.

   Августа…

   Любимый балованный ребенок, который ни в чем-то отказа не знал.

   И вот…

   …душа требовала бросить все и отправиться в треклятую Змеиную долину или как она там. Маги? Чарльз как-нибудь да справится. Еще можно людей нанять. Сотню. Две. Да хоть тысячу. Правда, имелись некоторые сомнения, что в этом захолустье в принципе можно набрать тысячу человек.

   …а он к ужину готовится.

   Костюм сменил.

   Умылся, насколько это возможно. За горячую воду потребовали пятьдесят центов и еще двадцатку пришлось заплатить престарелому, но крепкому орку-полукровке, который эту воду поднял в номер, а после убрал. Причем совершенно парадоксальным образом после мытья Чарльз чувствовал себя грязнее, чем до него.

   Костюм измялся.

   От свежей рубашки почему-то попахивало пылью и плесенью. Аромат же туалетной воды показался на редкость едким.

   Ничего.

   - Экипаж? – искренне удивился тот же полукровка. – Эт вы… господин… откудова туточки экипаж?

   И вправду.

   Как-то… местные реалии продолжали радовать Чарльза.

   - Все верхами больше, - орк глядел с насмешкой. – Но можно у Бетти поспрошать… она порой шлюх на пастбище возит.

   Не хватало.

   И… как быть? Пешком? Этак Чарльз хорошо, если к утру доберется.

   - Тогда, - пришлось расстаться с еще одной монетой. – Будь добр, отыщи мне лошадь.

   Про букет цветов, который следовало бы поднести хозяйке дома, Чарльз решил не спрашивать. Что-то подсказывало, что в Последнем пути цветочных лавок нет.

   Впрочем, лошадь ему нашли и не слишком поганую, да и тот же орк вызвался проводить к поместью Бешеного Эдди, а то ведь господин и заблудиться может. Или заехать не туда. Куда? А мало ли… уж больно господин выглядит прилично. Такому человеку, куда ни поедь, все не туда будет.

   Народишко-то вокруг бедовый.

   Поместье именовалось «Старые клены», хотя ни единого клена рядом Чарльз не увидел. У ворот росло чахлое акациевое дерево, покосившееся, какое-то на редкость уродливое и колючее.

   - Раньше-то все окрестные земли ихними были, - орк, получивши плату, сделался несколько более дружелюбен. – Вона, там еще пастбища были. Табуны. Старый Кло известным табунщиком был. С племенами водился, это да… и жену взял честь по чести, потому-то его и не трогали. Все мечтал, что сынка своего на восток отправит, выучит и будет тот жить человеком.

   Сказал и на Чарльза глянул.

   Чарльз в свою очередь смотрел на дом, который явно знавал лучшие времена. Ныне же был он стар и уродлив, как это вот дерево у ворот. Стены его перекосились, крыша словно бы на бок съехала, и даже веселенькая зеленая краска, которой хватило, правда, лишь на фасад, нисколько не спасала положение.

   - Он-то и поехал. А вернулся с женой молодой. Поселил тут. И пытался вроде жить, как оно заповедано, да только… дурь не газы, в себе не удержишь.

   Народная мудрость заставила Чарльза хмыкнуть.

   - Вот сперва табуны проиграл, потом и земли… он бы и это все, да только Старый Кло вовремя сообразил, что сынок у него дерьмовистый получился, и отписал, стало быть, усадьбу женушке его. А та, пусть и любила муженька, но и о детях заботилась… ты это… господин… только не вздумай удивляться.

   - Чему?

   - А ничему, - орк сунул за щеку полоску табака. – Эдди нервный. И сильный. А потому нечего тут… и коль назад поедешь, не чинись, проси, чтоб сопроводил. С Эдди связываться не рискнут.

   И в чем-то людей, которые не рисковали связываться с Эдди, Чарльз понимал.

   После, думая, какой должна была бы быть владелица поместья, Чарльз пришел к выводу, что определенно не такой.

   Не…

   Хрупкой, словно былинка.

   Светловолосой. Светлоглазой. С чертами лица столь совершенно изящными, что не залюбоваться ими было совершенно невозможно. И даже платье простого кроя, шитое из какой-то столь же возмутительно простой ткани – а женщины, подобные этой, должны носить исключительно шелка – лишь подчеркивало тихую красоту хозяйки дома.

   - Доброго вечера, - он даже растерялся под взглядом этих светлых глаз. И тотчас укорил себя.

   Поклонился.

   Проклял мысленно за лень, ибо показалось неуместным появляться здесь с пустыми руками. Мог бы остановиться, нарвать каких цветов… а он…

   - Доброго, - голос у женщины был низким, мягким. – К сожалению, мне давно не случалось принимать гостей…

   В доме царило запустение.

   Нет, его пытались держать. И порядок здесь был идеальный, но… выцветшие обои. И старая мебель, ткань на которой протерлась, а латки, пусть подобранные в тон, все одно выделялись этакими ранами. Едва уловимый запах пыли и плесени.

   Сквозняки.

   Старые фотографии призраками чужой жизни.

   Столовая, знавшая иные времена. Чарльз подозревал, что открыли-то эту комнату исключительно к его визиту. И скатерть извлекли, но освежить не успели, пусть и разгладили, но она, эта скатерть, от долгого хранения пожелтела. Посуда была разномастной.

   Ахозяйка дома улыбалась.

   И говорила.

   Она была мила. Очаровательна. Она… смутно напоминала кого-то, нет, не внешностью, хотя, если верить старым снимкам, которые Чарльз подсмотрел, за прошедшие годы Элизабет Годдард изменилась крайне мало, скорее уж звуком своего голоса.

   Жестами.

   Этим поворотом головы. Мягкою улыбкой. И…

   …а дочь пошла в отца. От матери она, если что и взяла, то светло-серые почти прозрачные глаза. И привычку склонять голову, будто прислушиваясь к чему-то. А так… высокая. Нескладная. И платье из светло-зеленой ткани ей, конечно, идет, но не так, чтобы сделать её красивой.

   Да, определенно, Милисенту Годдард нельзя было назвать красивой. Однако было в ней что-то такое, привлекающее взгляд. Должно быть, экзотичность. Все-таки следовало признать, что девицы, с которыми Чарльза знакомила матушка, обладали совсем иной внешностью.

   - Что же касается вашего дела, - о деле леди Элизабет – а именовать её просто миссис Годдард у Чарльза язык не поворачивался – заговорила лишь, когда подали десерт.

   Подавала его хмурая женщина-орк, на редкость темнокожая даже для её расы. И столь же недружелюбная.

   - То оно представляется мне крайне непростым. Я знакома со Змеем, - она слегка поморщилась, показывая, что знакомство это не делает ей чести. – Именно мой покойный супруг привел его в долину.

   - Мама? – Эдди, который ради праздничного ужина напялил сюртук из лилового сукна, нахмурился.

   - Я тогда только-только приехала. И была полна надежд. А еще весьма наивна. Ваш дед уже болел и серьезно. Он отошел от дел, надеясь, что мой супруг…

   …она упорно не именовала того мужчину, со снимков, по имени, тем самым словно подчеркивая, что, несмотря на супружество, он был человеком далеким.

   - …справится с поместьем. Змеиный дол некогда принадлежал нам. Вернее он был частью земель, которые племя отдало Годдардам за своей дочерью. Земли не самые лучшие, ибо в те времена воды там не было, а потому дол представлял собой кусок степи. Там и трава-то не росла.

   - Проклятое место, - темнокожая служанка произнесла это, добавив пару слов на своем наречии.

   - Именно. Гремучников там водилось много. Но ваша бабушка умела их заговаривать. И одно время семья торговала ядом, однако мой муж талант не унаследовал, после и вовсе земли продал.

   Взгляд леди Элизабет затуманился.

   И никто-то за столом не посмел прервать её воспоминания.

   - Потом… позже… этот человек еще не единожды появлялся в нашем доме. Сперва, пока был жив ваш дед, он занимал сторожку, не желая показываться на глаза. Но потом освоился и здесь… это не было приятным знакомством. Великий Змей… он и сам называл себя так, но мой супруг знал его имя.

   - И? – Чарльз все-таки позволил проявить себе нетерпение.

   - Уильям. Уильям Сассекс. Он родом с Островов.

   - Он…

   - Родной брат герцога Сассекса. Того, прошлого, который преставился несколько лет тому, - леди Элизабет позволила себе улыбнуться. – Не удивляйтесь, и в нашей глуши что-то да знают о большом мире… так вот, сколь я поняла, он был вынужден бежать. Уж не знаю, какие преступления он совершил, однако, полагаю, дело достаточно серьезное, если при всем своем могуществе Сассексы предпочли не замять его, но расстаться с Уильямом. Он получил некую сумму и пожелание исчезнуть, которое и воплотил.

   Сассексы?

   С Сассексами Чарльз был знаком, пусть и знакомство сие нельзя было назвать близким. Матушка с кем-то переписывалась, кажется, то ли с кузиной, то ли с троюродной бабушкой, а может и с той, и с другой. Чарльз не интересовался. И все-таки странно.

   - Я предполагаю, с чем это связано. Но, боюсь, я связана клятвой. Так уж получилось, что… однажды моему супругу понадобилась помощь Уильяма. И она была оказана. И да, Уильям не обманул. Правда, все одно получилось совсем не так, как желал муж, но в том не было ничьей вины. Просто… судьба.

   Сассексы и…

   Все-таки следовало признать, что его представления о Диких Землях несколько отличались от реальности.

   - Уильям… сложный человек. Весьма харизматичный. И мой супруг на некоторое время попал под его обаяние. Впрочем, не настолько, чтобы работать вовсе бесплатно, - теперь в улыбке леди Элизабет виделась печаль. – Они стали партнерами. И мой супруг помогал возродить долину. Он взял на себя поставки. Дерева. Людей… он выкупал в Уитшипере невест, кажется, даже имел долю в этом предприятии…

   Про невест Чарльз не очень понял. И его непонимание не осталось незамеченным.

   - Здесь было сложно с женщинами. Если… некоторые потребности тела удовлетворить еще можно было, то вот создавать семью просто-напросто не с кем. Тогда-то и придумали заключать контракты. На Островах много девушек из бедных семей, почти не имеющих шанса на замужество. Сироты опять же. Да и в целом… иногда семье было проще продать подходящего рода девицу, чем кормить её.

   Она говорила о том спокойно, отстраненно даже, а вот Эдди вилку согнул. Правда, тотчас смутился, убрал руки под стол и разогнул. Леди Элизабет сделала вид, что не заметила.

   Чарльз тоже.

   Вилки чужие, ему ли до них дело.

   - Семьям девушек даже платили что-то. Заключали договор, который гарантировал замужество.

   - Но за соблюдением его следить было некому?

   - Именно, - леди Элизабет слегка нахмурилась. – Мне не… стоит говорить о таком, но здесь быстро забываешь, что такое приличные темы для беседы. Как бы то ни было, предприятие существовало за деньги Уильяма, мой же супруг был поверенным. Девушек продавали на аукционах. И здесь уже зависело от того, кто заплатит. Кто-то и вправду покупал себе жену. Но большей частью несчастные уходили в… определенного рода заведения, где на них вешали долг за перевоз, обслуживание.

   Неприятная тема.

   Не для вечернего чаепития. И матушка определенно пришла бы в ужас. Тем лучше, что матушки здесь нет. А Чарльз должен знать, что его ждет.

   Не его.

   Но о том он старался не думать.

   - Некоторых девушек Уильям оставлял себе. Не только девушек. Мужчины тоже поселялись в Змеином доле. Я не уверена, что все они местные, скорее уж по некоторым обмолвкам можно судить, что вслед за Уильямом прибыли его… скажем так, единомышленники.

   - И никого это не обеспокоило?

   - Кого? – леди Элизабет приподняла бровь. – Землю он купил честно. В местные дела не лез, а остальное… никто не жаловался. Здесь не принято лезть в дела соседей. Хотя… лет пять тому, Эдди, ты должен помнить, случился конфликт, когда дочь мирового судьи объявила, что жаждет душевного просветления и уходит в общину.

   - И?

   - И ушла, - прогудел Эдди. – Дура она была. Полная.

   - Была?

   - И осталась. Я так думаю, - вилку Эдди положил рядом с фарфоровым блюдом. – На деле сбежала. Взяла в сопровождение двух невольников, няньку да отправилась искать приключений.

   - Уильям вернул её.

   - Вернул?

   - Еще до того, как судья созвал… желающих погулять в долине. Самолично явился, - леди Элизабет сцепила тонкие пальцы. – И девушку привез, и невольников, и няньку. После долго беседовал с судьей Смитом, и на следующий день Нэнси отправили в Бристон, к тетушке.

   - Но почему…

   - А зачем? – в глазах леди Элизабет таилась бездна терпения, без которого в этой глуши, кажется, было не выжить. – Что он получил бы с ней, кроме проблем? Смит злопамятен. А война никому не интересна. Главное, что после того машманы стали показываться в городе. Нечасто, да, но… впечатление произвести они умели. Женщины в темных платьях. Мужчины, которые не пьют, но с оружием. Они стали торговать. Виски. Звериные шкуры. Вяленая рыба. Змеиный яд опять же. А судья Смит довел до всех, что не стоит задирать хороших людей. Потом к ним ушла Веселая Мэри, решив начать новую жизнь…

   …о старой Чарльз догадался по имени.

   - …и объявилась весьма скоро, стала рассказывать подругам о том, до чего неплохо там живется. О доме, о муже. В общем, еще несколько девушек решили переменить судьбу, что вызвало некоторое недовольство. Однако вновь же, Уильям счел нужным разрешить конфликт.

   - Забашлял.

   - Выкупил, Эдди. Или, правильнее будет сказать, закрыл долги. И заявил во всеуслышание, что община будет рада принять любого, однако сперва этот человек должен или решить свои дела в миру, или же обратиться к Уильяму за помощью, а тот, в свою очередь, подумает, стоит ли связываться.

   Хитрый, засранец.

   Чарльз весьма себе сомневался, что этот самый Уильям так просто брался спасать всех.

   - К слову, после этого ни Мэри, ни её подруги в городе больше не появлялись, с чего пошли слухи, что жить среди машманов не так и хорошо. Во всяком случае, я не слышала, чтобы кто-то еще ушел к ним. Хотя порой в городе и появлялись молодые пары, которые вскоре исчезали на дороге в Змеиный дол.

   Как Августа.

   Чарльз закрыл глаза, силясь справиться с болью и страхом. И совестью, которая нашептывала, что он сам виноват. Не уследил. Не заметил. Не… и вообще сразу надо было ехать, а не слушать советчиков.

   Напишет.

   Вернется.

   Куда ей деваться от семьи… выходит, что есть куда.

   - Вам следует взять с собой Милисенту, - этот поворот беседы был, мягко говоря, неожиданным.

   Причем, кажется, для всех, включая саму девицу, до того с преунылым видом ковырявшую пудинг.

   - Уильям сильный маг. Очень сильный маг, - леди Элизабет снизошла до объяснений. – Вам, возможно, будет неприятно слышать, но… вы слабее.

   Слышать было и вправду неприятно.

   - Силу его в той или иной степени унаследовали все сыновья. Именно потому война – не то, что вам нужно. Проникнуть в долину незаметно, Эдди, тоже не выйдет.

   - Но…

   - Это весьма… специфическое место. По сути Змеиный дол – узкая лощина, которая возникла между горами. Маги несколько изменили её, расширили, однако естественная защита сохранилась. Ведут в долину несколько дорог. По одной можно добраться верхом и даже с фургоном, прочие же преодолимы для людей подготовленных. Но и перекрыть их столь же легко.

   - Думаете, охраняются?

   - Практически уверена. Уильям – человек очень осторожный. Изворотливый. Беспринципный. А потому самый простой вариант – просто объяснить ему свой интерес. И предложить сделку. От денег он не откажется.

   Деньги, как подозревал Чарльз, старый засранец тоже получит, усилиями Бишопов… которые… надо бы у матушки поинтересоваться, не приходятся ли оные какой-нибудь родней Сассексам? Скорее всего, приходятся. Там, если копнуть, все друг другу в какой-то мере родня.

   - А я зачем?

   - Затем, деточка, что… условия могут быть разными. Уильям… - в руках леди Элизабет появилась серебряная ложечка, которая описала по столу полукруг. – Ко всему прочему Уильям болезненно самолюбив. Незадолго до смерти… моего супруга он появился в доме. Пришел предложить мне убежище. Дом, меня достойный.

   Голос все-таки дрогнул.

   - Он клялся, что оставит всех прочих жен, что, если пожелаю, оставит и долину. Обещал увезти меня в Бристон. Многое обещал…

   - Вы отказались?

   - Я была замужем, - это прозвучало так, что и тени сомнений не возникло: сколь бы неудачным ни было замужество, но брачные клятвы для леди Элизабет – не пустой звук. – Тогда… он сказал, что будет ждать. Что однажды я пойму, сколь нуждаюсь в нем. И тогда приду сама.

   - Вы…

   - Милисента – моя дочь. Он помнит о ней.

   - Помнит? – девица нахмурилась.

   - Подарки на Рождество, - а вот братец её был куда более догадлив. – Это… он?

   - Он.

   - И ты…

   - Уильям, может, не лучший человек в мире, но далеко не худший. С вами он может просто-напросто отказаться разговаривать. А вот Милисенту выслушает. Только…

   Она замолчала ненадолго.

   - Эдди, она должна вернуться обратно.

   - Да, мама.

ГЛАВА 4 В которой герои обсуждают разницу между Востоком и Западом, а еще заключают сделку

Рождество, стало быть.

   Рождество я любила.

   Рождество начиналось задолго до самого праздника с уборки, которая ненадолго оживляла дом, позволяя надеяться, что в этом-то году все станет иначе. И я с остервенением натирала жалкие остатки столового серебра, в котором и серебра-то не осталась. Переставляла посуду в шкафах. Скребла полы и драила окна, пытаясь добавить мутным стеклам хоть каплю прозрачности.

   Потом мы с матушкой спускались на кухню.

   Рождественский пудинг – это… это серьезно. Но в кои-то веки готовка меня не раздражала, как и церковные гимны мамаши Мо, которые та пела грудным низким голосом. И голос этот, кажется, проникал в самое мое нутро.

   И дом наполнял.

   …Рождество.

   Изюм. Орехи. Цукаты. Шоколад, что появлялся на столе. Толстая индейка, запеченная с травами. И огромная ель, которую Эдди притаскивал в сочельник. Узор зеленых игл на полу. Запах хвои и праздника.

   Подарки.

   - Почему она мне не сказала? – спросила я, услышав, как застонал пол под весом Эдди.

   - А это что-то изменило бы? – брат мой, который мог двигаться совершенно беззвучно, теперь ступал нарочито тяжело, заставляя старые доски петь и плакать.

   - Не знаю. Но… я ведь придумала.

   - Что?

   Он сел рядом.

   Старое наше место. Тайное. Тогда, много лет тому, я сюда убегала, чтобы не слышать раздраженного голоса отца, перекрывавшего все прочие голоса. Здесь, на чердаке, было спокойно.

   И не пахло потом.

   Спиртным.

   - Историю. Будто где-то там, далеко, у нас с тобой есть добрый дедушка Уилли… он ведь так подписывался, да? И он живет. Он очень старенький, и потому не может приехать. Но однажды я соберусь и отправлюсь к нему в гости.

   - Вот и отправишься, - хмыкнул Эдди.

   …тогда, много лет назад, после очередного возвращения отца, я поднялась на чердак и обнаружила, что убежище мое занято.

   - Наверное, глупо обижаться… почему она их передавала?

   - Подарки? – уточнил Эдди.

   Я кивнула.

   …мы не дрались. Мы… смотрели. Я видела перед собой настоящего дикого орка, а он – девочку из хорошей семьи, ибо в присутствии отца мне следовало быть именно такой. А потому из сундуков доставались платья и панталоны, кушаки, платки и платочки, перчатки…

   Как же я их ненавидела.

   - Почему нет?

   - Не знаю. Мне показалось, что она его… недолюбливает.

   - Может, и так.

   - Но подарки принимала?

   - Подарки – дело хорошее.

   Вот ведь. И понимает же распрекрасно, о чем я. Может, конечно, и хорошее, но…

   - Помнишь, ту куклу? В платьице. Ты с нею спала. И ела. И вовсе не выпускала из рук? Она и сейчас у тебя сидит.

   Сидит.

   Ему жалко, что ли? И кукла… нет, в куклы я давно уже не играюсь, наверное, почти сразу после того, как Эдди взялся учить меня стрелять, то и бросила. Но мисс Китти – это не просто кукла.

   Она красивая.

   Чудесная.

   И я помню свой восторг. И утро то помню. Отец, к моей огромной радости, не приехал. И потому утро было тихим. Снега насыпало по самые окна. И похолодало ощутимо. Пол кусался, но я кралась к елке, гадая, что мне принесли лесные духи.

   А там…

   - Думаю, мама просто… она такое позволить не могла, - Эдди вздохнул. Он был старше.

   И умнее.

   И… и тогда первым протянул руку, сказав:

   - Ты слабая.

   - Сам такой.

   - Слабая. Я буду тебя защищать.

   Причем произнесено это было низким рокочущим голосом, но я ничуть не испугалась, хотя никогда-то не видела прежде живого орка так близко. Но спросила:

   - А перья дашь потрогать? И волосы заплести надо.

   Волосы у него, как и у меня, были темными и жесткими, а еще все время норовили запутаться, но тогда он позволил расчесать себя. И я пыхтела, стараясь подражать матушке, чесала, разбирала пряди, ровняла пробор… как он только выдержал?

   - А сладости… у нас никогда не хватало на сладости. Иногда… - он махнул рукой. – Но если не хочешь, оставайся.

   - Ты же знаешь, что не останусь.

   - Знаю.

   - И… не из-за денег… та девушка, мне её жаль. Думаешь, вытащим?

   - Постараемся.

   Рядом с Эдди всегда было спокойно, и я позволила обиде исчезнуть. В самом-то деле, какая разница, кто присылал шоколад или медовые орешки? Главное, что на Рождество мы устраивали себе маленький праздник. И это мои воспоминания.

   Что до остального, то… Эдди не позволит случиться плохому.

   И я закрыла глаза, чувствуя, как в душе вновь воцаряется мир.

   Чарльз не удивился, когда в дверь постучали. Он ждал и визита, и разговора, ибо было очевидно, что полукровке-орку что-то да от него, Чарльза, надо. И отнюдь не денег.

   А потому ждал.

   Еще тогда, за ужином, леди Элизабет сказала, что возвращаться в город смысла нет, что вовсе удобнее будет остановиться у них, пока дело не сладится, ведь дом большой и места в нем довольно. А Чарльз не стал отказываться.

   Дом и вправду большой.

   И гостевые комнаты в нем тоже имелись, правда, если кто в них и гостил, то давно. Нет, здесь было чисто. Ни пыли. Ни плесени. Лишь характерный запах застоявшегося дома. Рассохшийся пол. Обои в трещинах. И старая кровать. Матрас соломенный, но солома свежая.

   Ждали?

   Готовились?

   К чему?

   - Можно? – поинтересовался Эдди. – Поговорить надо.

   И бутылку поднял. Мутного стекла и вряд ли стоило надеяться на приличный брэнди, а вот орочий самогон – не совсем то, что пьют джентльмены. Хотя, как оказалось, на вкус самогон мало уступал брэнди, а местным реалиям соответствовал куда лучше.

   - Думаете, завтра будут сложности?

   - Будут. Непременно, - Эдди покачал кресло, прислушался к скрипу и, поморщившись, опустился на пол. – Не бывает, чтоб вовсе без сложностей.

   Чарльз кивнул.

   Но на пол садиться не стал. Впрочем, как и на стул. Местная мебель вызывала у него некоторые сомнения. А вот кровать выглядела достаточно прочной, чтоб не развалиться под весом его.

   - Договор? – Эдди протянул руку. – Я вытаскиваю твою сестру. Ты помогаешь моей.

   - В чем?

   Чарльз прищурился. Что-то… нет, девица была неплохой и по-своему интересной, экзотичной весьма, однако это еще не значит, что он должен на ней жениться. А кажется, именно это и имелось в виду.

   - Заберешь её отсюда, - Эдди отхлебнул из бутылки и поморщился. – К себе. На Восток. Найдешь ей мужа.

   - Гм…

   - Им здесь не место. Ей точно. Матушка… к ней заглядывает один тут. Я с ним побеседую… ежели чего, - он бухнул кулаком по полу и пол загудел. А Чарльзу представилось, что после этой беседы человек, коль намерения его в отношении леди Элизабет недостаточно серьезны, отступится. – И с ней. Если захочет… но не захочет. Не станет возвращаться. Гордая. А Милли тут не место.

   - Почему ты так думаешь?

   Вот не выглядела эта самая Милли сколь бы то ни было неуместной. Скорее уж наоборот, здесь она более чем дома, тогда как на востоке… Чарльз попытался представить её в матушкиной гостиной и с сожалением был вынужден признать: не столь и богатое у него воображение.

   - А что её здесь ждет? – Эдди вновь протянул бутылку, и на сей раз Чарльз не стал отказываться.

   Самогон был… скажем так, не коньяк и не бренди, но и не то дерьмо, которым торговали в местном салуне.

   - Или подстрелят, или влюбится в какого поганца. Не известно, что хуже.

   - Думаешь, на востоке поганцев нет?

   - Хватает, но… там её не продадут в бордель. Или оркам. Или еще кому… я ведь… работа такая. Сегодня живой, а завтра пулю в лоб и что дальше?

   В голове зашумело. И Чарльз признал, что пуля во лбу – так себе жизненный план.

   - А если случится вдруг что, то завтра же дом полыхнет. Многие тут на неё злые. Гордая больно. Дерзкая. И языкастая без меры. Найдутся, которые захотят поучить.

   Эдди вновь приложился к бутылке.

   И рыкнул.

   От голоса этого у Чарльза по спине мурашки побежали.

   - Там, глядишь, шанс будет… и дар у неё сильный.

   - Дар? – а вот это меняло дело. И Чарльз мысленно обругал себя: почему не присмотрелся? Привык, что на фронтире маги, коль и встречаются, то редко. Впрочем, на востоке их тоже было не так, чтобы много.

   А уж среди женщин и подавно.

   - От матушки унаследовала… думаю, что от матушки. Правда… - тут Эдди несколько замялся, глянул исподлобья, будто оценивая Чарльза, решая, сколь стоит ему доверять.

   …от матушки вряд ли. Прекрасная леди Элизабет несла в себе искру дара, но слабую. Её-то Чарльз и увидел лишь потому, как приглядывался.

   - …отец из обычных был. А она от… уродилась. Но тут мы не особо узнавали. Сам понимаешь, узнает кто и…

   …девушка с сильным даром – редкость. А уж в местах нынешних, если подумать, то вовсе небывалая.

   - …даже я не сумею уберечь. Но дар крепчает, прорывается…

   - Как давно открылся?

   - Да… от как в возраст стала входить, - уши Эдди запунцовели, что было по меньшей мере необычно. – Она тогда сарай дальний спалила… из-за папаши. Матушка её учила, но…

   Чарльз потер переносицу.

   И поглядел на орка, который с видом презадумчивым покачивал бутылку. Содержимое её бултыхалось, и звук этот удивительным образом вписывался в стрекот сверчков.

   - Ей нормально надобно, - сказал Эдди. – Пока еще держалась. Пряталась. А месяца два тому брала одного… умника… прохвост еще тот, но за голову две сотни обещали. Неплохо, да… я не знал. Тоже был на деле, а она заприметила. Пошла следом. Ходит Милли хорошо… затеяла знакомство, думала взять по-тихому, а этот решил, что, раз девка, то и руки распустить можно. Уж не знаю, чего там у них вышло, но сдавать шерифу было нечего. Одни головешки остались.

   Чарльзу подурнело.

   Выходит, девчонка не просто маг, но… сжечь человека не так просто, как полагают некоторые. Более того, люди горят с трудом, а уж до состояния головешек довести и вовсе…

   - Перенервничала она, - Эдди явно оправдывался.

   - И… что… суд?

   - Какой суд? – искренне удивился Эдди.

   А Чарльз сунул пальцы под галстук.

   - Прикопали по тихому и все. Сам виноват.

   - Ты… понимаешь, что… - Чарльз махнул рукой, вдруг осознав: нет, не понимает. Его собеседник любит сестру, как любит и матушку, которая ему явно не родная, но упоминать о том не стоит, ибо ни к чему нервировать хорошего человека.

   Нечеловека.

   И глубоко плевать этому вот нечеловеку и на пакт Пульмана, ограничивающий использование сил мага. И на все уложения Кодекса. И беспокоит его вовсе не факт убийства, которое он, к слову, не считает чем-то из ряда вон выходящим, если говорит о нем с такой бесхитростною простотой, сколько судьба сестрицы. В том плане, что пару ей и вправду найти не получится.

   Мужа-то сжечь сложнее, чем какого-то там мошенника.

   И вот…

   - Я не дурак, - тихо произнес Эдди, и губа его задралась, а в полутьме блеснули клыки. – Но здесь свои законы. И у кого сила, у того закон.

   - На Востоке все несколько иначе.

   - И это понимаю. Я знаю, что дар у женщин – редкость. И гарантия, что этот дар перейдет детям. А потому мужа ей сыскать будет куда проще, чем здесь.

   …и желательно, тоже одаренного. В достаточной мере, чтобы не превратиться в кучку пепла после какой-нибудь супружеской ссоры.

   - Она добрая. Ласковая. И матушка её хорошо учила, только тут эта вот… учеба никому не нужна. Скажи нашим, что для рыбы особая вилка нужна, так на смех поднимут. А то и пулю всадят.

   - За что?

   - Чтоб не выпендривался, - чистосердечно сказал Эдди. – Возьми её с собой. Найди мужа. Нормального.

   - А… она согласится?

   - Согласится.

   Вот насчет этого были у Чарльза кое-какие сомнения.

   И не только насчет этого… но их Чарльз разумно оставил при себе. А протянутую руку пожал, скрепляя договор.

ГЛАВА 5 О магах, силе и окрестных пейзажах

Выезжали засветло.

   Эдди заседлал лошадок, матушка собрала сумки, а я оружие проверила. Наше. К графчику, который прямо с утра на меня выпялился, будто диво дивное узрел, лезть не стала. То ли испереживался человек за ночь, то ли просто не выспался, мало ли. Главное, что сделался он нервозен до крайности.

   А чего тут?

   Поздно уже переживать.

   Но хотя бы в седло сам забрался, а то ведь с этих, которые с востока, всякого ожидать можно. Эдди, склонившись, подставил лоб под матушкин поцелуй, как делал всегда.

   На удачу.

   - Будьте осторожны, - сказала матушка, а потом тише добавила. – Не бойся, милая. Уильям не причинит тебе вреда.

   Ну… оно-то, может, и так, но как-то слабо в это верилось. Да и усвоила я уже, что у каждого человека свое понятие о полезном.

   Поехали.

   Эдди впереди. Я за ним, а Графчик наш следом. И главное, едет да спину взглядом сверлит, прям того и гляди насквозь просверлит. А я чего? Я будто и не замечаю. Только пояс с револьверами поправила, на всякий случай.

   И главное, не понятно… и не спросишь.

   Усилием воли я отрешилась и от графчика, и от взгляда его. А там и отсекла внешнее, мешающее, сосредоточившись на силе, что норовила выплеснуться волной, но мне-то иначе надобно.

   …потихоньку.

   Потихоньку сложнее всего, и книжка, Эдди купленная у нашего мага, если и помогла, то слабо. То ли не так я её прочла, то ли сила моя была иного свойства, но…

   …пусто.

   Тихо.

   Стая койотов улеглась возле обглоданной бизоньей туши. Хитрый лис прячется в кустах. Пара тетеревов… мелочь лесная, вроде молодого зайца, что спешит уйти прочь. Нет, людей нет.

   Кроме тех, которые рядом.

   Я заставила себя дышать ровно, как в книге писано. Вдох. И выдох. И вдох. И силу почувствовать. Правда, с последним как-то не очень получалось. То дыхание сбивалось, то сила норовила вырваться.

   - Если позволите… - от этого голоса я вздрогнула и едва с седла не свалилась, а со мною даже в годы юные этакого не приключалось. – Вы слишком стараетесь. Чересчур контролируете все. Ясно?

   - Нет, - я руку на револьвер положила, показывая, что к задушевным разговорам не расположена.

   И вообще, откуда он…

   - К слову, скрывать свою ауру у вас получается отлично, - графчик подъехал ближе. – Признаться, даже я сперва не понял, что вы одарены.

   Лучше бы и дальше не понимал.

   Нет, теперь-то, в одежде обыкновенной, он на человека похож сделался. Только кожа чересчур вот белая да волос светлый уложен аккуратно. И как у него выходит-то? Даже под шляпою прическа не растрепалась.

   Ишь.

   И улыбается. Этак… подозрительно дружелюбно.

   - Оттого и удивительно. Работа с внешним слоем ауры требует высочайшего уровня контроля, и далеко не все маги способны скрывать свою одаренность…

   - Это не я, - руку с револьвера я убирать не стала. – Это Эдди.

   - Ваш брат?

   - Ага… домой съездил. Камушек привез. На веревочке, - зачем-то уточнила я, глядя, как меняется выражение лица этого вот… графчика.

   А ведь мне с ним ехать.

   Потом.

   Когда все закончится.

   Нет, можно, конечно, и не ехать. Кто меня заставит? Точно не Эдди, но… он прав, если не во всем, то во многом. Может, нравом я и не удалась, но дурой никогда-то не была.

   - Вы… имеете в виду… орочий талисман? – тихо, будто тут было кому, кроме койотов, подслушивать. Хотя… тишину разорвал протяжный крик падальщика, от которого вздрогнули уже и лошади, и этот вот, белобрысый.

   Я же молча вытащила камушек, который Эдди самолично повесил мне на шею, а веревку завязал тем самым узлом, который и сам вряд ли бы распутал. Веревка же из буйволиной кожи плетеная и тоже не простая. В общем, как я подозревала, снять этот камушек можно, лишь голову мне отпиливши.

   - Удивительно… - графчик склонился ко мне и сам едва не свалился, правда, сумел-таки удержаться. – Признаюсь, на востоке порой случается кое-что купить, но… о магии орков там ходят разные слухи.

   Я кивнула.

   - С ним легче, - камушек был обыкновенным.

   Беленьким, гладеньким, слегка кривоватым и с дыркою, которая явно не сама собою возникла. Его хотелось гладить и к коже он льнул, успокаивая. Иногда камень раскалялся, а порой делался вовсе холодным, но я привыкла.

   С ним хотя бы сила успокоилась, а то ведь так и норовила выплеснуться.

   Графчик же потянулся к седельным сумкам, явно надеясь вытащить из них что-то нужное, но после передумал. И то верно, дорога становилась уже, а из сухой травы стали подниматься узкие спины горных перевалов. Пока они гляделись как камни, что прорывали хилую шкуру земли, но я знала, что постепенно камней станет больше, а после они и вовсе сольются в темно-бурое, словно освежеванная туша, тело Драконьей скалы. Эдди сказывал, что когда-то здесь и вправду водились драконы. Он даже зуб как-то притащил, преогромный, и мы его хранили, а потом показали матушке, а она сказала, что это не дракон, но древний зверь из тех, которые давным-давно вымерли. Сначала было обидно, но потом мы покумекали и решили: почему бы древнему зверю драконом не быть? То-то и оно… Скалы тут не сказать, чтобы вовсе непроходимые, если знать дорогу, то можно и на ту сторону перебраться. Правда, ничего-то хорошего там нет.

   За хребтом начинались земли сиу, а те к чужакам относились… в общем, хорошо, что горы высокие.

   - Гм… полагаю, он выполняет роль искусственного стабилизатора потоков, - глубокомысленно заявил графчик и нос поскреб. Шляпу-то он взял модную, с узенькими полями, а потому, хоть и сидела она преотлично, но тень давала слабую.

   Вона, нос уже покраснел, а к вечеру и вовсе сварится.

   Сказать, что ли?

   Или… Эдди как-то обмолвился, что не стоит мешать людям самоубиваться.

   - Однако вам все одно надо учиться.

   - Надо, - согласилась я.

   Вот кто бы спорил? Я ведь… одно дело, когда вспыхивает урод, который накинул тебе на шею удавку, и давит, зная, что никуда-то ты не денешься, а еще нашептывает на ухо всякое-разное про то, что с тобою, придавленной, сотворит. Его не жаль было. Но вместе с тем не отпускала мыслишка, что, если вдруг в следующий раз сила вырвется на другого человека? Такого, который не заслуживает быть сожженным? Или вовсе…

   …Эдди.

   И матушка.

   Мамаша Мо, порой доводившая меня до белого каления своими гимнами, распевать которые она повадилась на рассвете, а дом наш старый. Пастор, тоже надоедливый, пенявший меня за отсутствие набожности и поведение, неподобающие приличной девице… сам-то он человек неплохой, но работа такая. И что если… или вот Сэлли, дочка Доусона? Вечно она надо мной посмеивается да со своими подружками.

   Проклятье.

   - Главное – сохранять душевное равновесие, - графчик оживился, верно, решив, что, если тут вокруг тихо, то и поболтать можно. – Помнить, что ваша сила не причинит вам вреда.

   - Не хватало, - буркнула я.

   - История знает всего несколько примеров, когда сила разрушила носителя, но это скорее исключение из правил.

   - Утешает.

   Я опять прислушалась к себе.

   И на Эдди поглядела. А тот обернулся и кивнул: мол, все спокойно. Что ж, раз так… сила силой, но Эдди я верила больше, чем себе. Он умел слышать.

   - Гм… да… пожалуй. В общем, не пытайтесь её сдерживать.

   - Рехнулся?

   Да если я сдерживать не стану, от него кучка останется… останется. Небольшая такая. Прошлая в шляпную коробку влезла, которую матушка потом искала, а я соврала, будто её крысы попортили. О происшествии мы с Эдди решили матушке не говорить.

   Переживать ведь станет.

   - Отнюдь, - сказал графчик.

   - Мистер…

   - Чарльз, - прервал он. – Раз уж нам предстоит общее дело… да и ваш брат вчера… уж не знаю, говорил ли он…

   - Что хочет спровадить меня отсюда? Говорил.

   - В таком случае, отлично. Так вот, как правило к обретению дара готовят. Всех. Учат основам, но вы…

   - Меня не учили.

   Нет, когда-то давно матушка что-то там говорила про правильное дыхание и мы даже дышали на счет, это казалось удручающе нудным, хуже даже игры на клавесине.

   Клавесин хотя бы смешно дребезжал, а дышать…

   - Это я заметил. Сила часть вас. Как сердце или легкие. Вы ведь не пытаетесь контролировать работу сердца? Представьте, если бы пришлось вам следить за каждым его ударом.

   - Свихнуться можно, - я представила и согласилась.

   - И сила – то же самое. Ей нужна свобода.

   - А сгореть не боитесь?

   - Ничуть. Та сила, что течет через вас, именуется в классической науке силой сырой, природной. Любое живое существо, орк ли, человек ли, бледноволосый ли сиу, даже высшие животные и те способны пропускать сквозь свое тело силу.

   - То есть, моя лошадь – маг? – поинтересовалась я. А разговор и вправду интересный. В той книжке, конечно, что-то там говорилось, но на диво замудрено.

   - Нет. Сейчас установлено, что общий процент одаренных не так и велик. Среди людей способностями оперировать сырой силой обладает едва ли каждый сотый. У орков – каждый десятый. У сиу…

   - Каждый, - отозвался Эдди.

   - Каждый третий.

   - Каждый, - ухо братца дрогнуло. – Просто не все хотят.

   - В каком смысле?

   Вот ведь, и надо было влезать в наш разговор? Хорошо ведь ехали. Я училась… честно, я люблю учиться. И читать сама стала, и писать. Правда, матушка говорит, что, поскольку, училась я сама, то и почерк у меня сложился такой, который прочесть способен лишь Эдди. И даже пыталась переучивать, но после сдалась, заявив, что я слишком упряма.

   Упряма.

   Так и есть.

   - У них меньшие колобродят, - сказал Эдди, перекидывая винтовку поперек седла. Он нахмурился, вглядываясь во что-то впереди. И я вгляделась, но ничего-то помимо скал, что поднимались все выше и выше, и уже прорезались красной короной хребта, не увидела. – А старшие, те больше земли берегут. В леса от свои уходят. И силу, коль используют, то чтоб дороги отвести, да… а меньшие, они глупые, им войны охота.

   - Гм… не буду спорить.

   И правильно. С Эдди спорить, что с козлом бодаться, оно, конечно, никто не запретит, да только толку мало. Мне ли не знать.

   А на восток я поеду.

   Поучиться.

   А как научусь, стану магом, так и домой вернусь. Муж, дети… не мое это. Вот совершенно. Только Эдди о том говорить не стоит, ибо… в общем, по той же причине, по которой спорить бесполезно.

   - Итак, возвращаясь к нашей теме, - проблема сиу графчика заняла ненадолго. И он про меня вспомнил. – Обычные люди, пропуская энергию мира через себя, этого не чувствуют. Разве что, если вдруг окажутся в местах магических аномалий, где уровень внешней силы ничтожно мал, то ощутят некоторое неудобство.

   И переносицу красную потер.

   Это он зря.

   Но с другой стороны, матушка бальзам свой положила, так что, как шкура полезет, а она несомненно полезет уже к вечеру, так и намажу. Я добрая.

   - Также они, как и животные, способны ощущать места с повышенным уровнем энергии. Именно в таких и возникали первые города и селения. Впрочем, некоторые ученые утверждали, что дело именно в животных, которых вокруг источника было множество, а уже древние люди приходили следом. И оставались. Не суть важно. Главное, сама энергия мира оказывает на тело и сознание людей влияние самое благотворное. Рядом с источниками люди редко болеют, дети рождаются сильными, здоровыми… в общем, сплошная польза.

   Я кивнула.

   Источники… помнится, возил меня Эдди к одному такому, который из скалы пробивался. И было это там, куда соваться одному не следует. Но с Эдди можно. У Эдди в волосах не зря перья кардинала. Он, может, и не маг, и не спалит никого, но видит больше, чем я.

   Правда, болтать о том не след.

   - Маги отличаются от обычных людей способностью накапливать внешнюю силу в себе, а также преобразовывать её в иные формы энергии.

   Об этом в книге тоже писали.

   Теперь я понимаю. Но как-то хитро писали, что раньше не понятно было, а теперь вот и дошло. Тут я кивнула. А где-то высоко вновь заорал сип, и другой ему ответил. А перед нами встала темно-красная скала.

   - Как-то… здесь неуютно, - сказал графчик и поежился.

   А то…

   Места ведь дикие.

ГЛАВА 6 Где обитатели Змеиного дола встречают гостей

Скалы.

   Вот никогда-то Чарльз горы не любил, даже те, облагороженные, подчиненные воле человеческой, где встал известный ныне курорт «Снежные выси». Выси там… были выси.

   И острые пики, укрытые сине-зелеными палантинами льдов. И снег имелся. И аккуратные домики, где к услугам гостей было… чего там только не было. Но даже там, сопровождая матушку и Августу, которая как раз-то к горам относилась с детским восторгом, Чарльз чувствовал себя до крайности неуютно. Все ему казалось, что, опутанные пеленой заклятий, стабилизирующих породу, эти горы вот-вот очнутся. И встряхнутся, и…

   В общем, в следующий раз матушка отправлялась в сопровождении дальней родственницы и трех её сыновей, которые к горам относились безо всякого предубеждения. А Чарльз трусливо отговорился собственной занятостью.

   Нет, он был занят, но…

   Здешние горы стабилизированы не были.

   Здешние горы и не старались притвориться хоть сколь бы то ни было цивилизованными. Они поднимались красно-бурой стеной, словно прорываясь оттуда, снизу, разодрали жилы земные и перемазались кровью. Она, спекшаяся, покрывала камни.

   - Тут остановимся, - Эдди спешился первым и огляделся. – Там дальше дорога неудобная.

   И винчестер в руке подбросил.

   А Чарльз едва сдержал облегченный выдох. Нет, он понимал, что придется ехать, что в горы, что через них, но… он был рад отсрочке, пусть и недолгой.

   И было стыдно за эту радость.

   Августа… Августа, верно, не надеется, что её ищут, что… и каждая минута промедления оборачивается для нее… чем?

   Сверху раздался протяжный нервный звук, будто по стеклянной струне ногтем провели.

   - Падальщики, - Эдди прищурился. – Есть хочешь?

   Есть не хотелось совершенно. Стоило спешиться, и Чарльз с удивлением понял, что недолгий этот переход дался ему с трудом. Ноги ныли. Спину ломило. А ведь он неплохо держался в седле, только, выходит, этого мало?

   Он ослабил подпругу, но конь лишь фыркнул и отвернулся.

   - На от, - Эдди протянул флягу. – Пей. Тут скоро источник, можно будет свежей набрать.

   Собственная фляга Чарльза опустела, и за это тоже было стыдно. Он вдруг явственно осознал, что здесь, в тени огромных гор, не имеют значения ни титул его, ни образование, которым он гордился, ни даже орден Алого сердца, врученный Его императорским Величеством лично. Что горам и пескам, расстилавшимся по обе стороны их – а Чарльз не поленился, отыскал в прикупленном атласе карту окрестностей – глубоко насрать и на вереницу благородных предков, и на Бархатную книгу родов, и на то, что он, Чарльз, является третьим по силе магом в Штатах.

   Сипам, впрочем, тоже.

   Над головой мелькнула огромная тень, и Чарльз едва удержался, чтобы не пригнуться.

   - Живых они не тронут, - его страх не остался незамеченным. Впрочем, глядел Эдди без насмешки, за что Чарльз был ему благодарен. – Разве что ослабеешь крепко. Вот слабых добивают. Если койоты или волки не успеют раньше.

   По спине поползла струйка пота.

   И что-то мерзонькое очнулось в душе, нашептывая, что Чарльзу вовсе не обязательно ехать самому. Зачем? Можно ведь нанять… предложить больше денег. Или еще что-нибудь. Денег у него хватает. А стало быть…

   Он отряхнулся и воды глотнул.

   Теплая.

   И сладкая.

   - Спасибо.

   - Ничего. Это по первости так, - Эдди флягу принял и убрал на пояс. – Сюда многие приезжают.

   - Сюда?

   - В город. Он ведь не зря Последний путь, там дальше Дикие земли. Вот и кажется многим, что там свобода. И творить можно, чего душе угодно. И счастье. Или богатство. С богатством-то проще, там хотя бы быстро понимание приходит, что золота тут, конечно, можно найти, да только проблем на задницу куда скорее.

   Эдди сплюнул.

   - А вот с романтиками хуже… эти до последнего… помирают, но верят в лучшее будущее.

   - Разве это плохо? – уточнил Чарльз, скорее ради поддержания беседы, чем из желания поспорить.

   В молчании просто остро осознавалась собственная неуместность.

   - А чего хорошего?

   Эдди, кажется понял, для чего этот разговор.

   - На деле-то выходит или шею человек свернет по-за дури собственной, или выживет и дурь эту будет другим насаживать. Он, как твой этот… Змей.

   - Не мой он.

   - Не важно, - Эдди задрал голову и прищурился, пытаясь выглядеть что-то там, в высоте. – Главное же ж тоже он, строил, за идею. А вышло что?

   - Что? – уточнил Чарльз.

   - Не понятно что, - он махнул рукой. – Милли, ты как?

   - Нормально, - Милисента уселась на камень и вытянула ноги. Ноги были длинными, но Чарльз изо всех сил старался не пялится. Как-то оно невежливо, да и понято может быть превратно. – Парит сегодня. К грозе.

   Чарльз поглядел на небо. Небо было чистым и прозрачным, и даже тени хищных птиц казались размытыми, неявными.

   И какая гроза?

   - Будет, - подумав, согласился Эдди. – Но и лучше, глядишь, в грозу и не погонят.

   - А могут?

   - Могут. Их земля. Их правила.

   Чарльз заскрипел зубами.

   Правила… был ведь закон. Императорский. Кодекс, что уголовный, что мировой, которому обязаны были подчиняться все граждане Свободных штатов, да только что-то подсказывало, что горам и людям, в них обретавших, плевать было еще и на кодекс с законом вместе.

   - Но в грозу не принято. Или в снегопад. Или еще если чего приключится, - Эдди присел рядом. – Ноги разомни, а то судорогой сведет. Милли! Намажь ему рожу.

   - Не надо!

   - Обгорел весь, - ласково произнес Эдди.

   Чарльз осторожно потрогал свое лицо. И ничего не почувствовал, разве что щеки горячие и нос немного чешется.

   - На от, - Милли кинула на колени банку. – Мажь погуще, а то облезешь.

   Спорить Чарльз не стал.

   А хотелось.

   Вскочить. Высказаться… резко высказаться. Потребовать почтения. Уважения. И… и он молча открутил крышку. Бальзам был густым и пах травами. И в прикосновении холодил. Прохлада эта проникала сквозь кожу, успокаивая.

   В самом деле, что это он.

   - Приспособишься, - ободряюще сказал Эдди и по спине хлопнул. От души. Чарльз даже пополам согнулся, но выдержал. А Эдди столь же оптимистично добавил: - Если выживешь, конечно.

   - Очень… - произнес Чарльз сквозь сцепленные зубы. – Хотелось бы.

   …узкая тропа поднималась выше и выше, и в какой-то момент Чарльзу даже показалось, что еще немного и они выберутся на самую вершину этих треклятых гор, которые расступились, но ровным счетом для того, чтобы места хватило на одну тропу. И пока ехали, Чарльз не мог отделаться от мысли, что с гор этих станется сдвинуться.

   Или сбросить пару-тройку камней, запечатывая проход.

   Или…

   Но тропа вдруг резко повернула и стала спускаться. И главное, спуск был куда более отвесным, чем подъем. Становилось темнее.

   Холоднее.

   Нервознее. Но вот снова поворот и…

   Грохот выстрела оглушил Чарльза. Истошно заржал жеребец, норовя подняться на дыбы, но Чарльз как-то справился.

   - Не шали, - загрохотал голос Эдди, добавляя ушам боли. Этак Чарльз и оглохнет ненароком.

   - Гостей не ждем, - отозвались откуда-то…

   Сверху?

   Сбоку?

   - Откажете путникам в приюте? – сказано это было с немалою издевкой. И тот, кто скрывался в скалах, откликнулся:

   - Гостей не ждем.

   - Ишь, заладил, - произнес Эдди в полголоса. – Не ждут… где их ждут. Мы нежданные гости. Ну да…

   Он откашлялся, а после поднял руки так, чтобы видны были.

   - Я с миром! – голос Эдди, отраженный скалами, заполнил узкое ущелье. – Нам надо увидеть Великого змея.

   Несколько мгновений ничего не происходило. И Чарльзу даже подумалось, что вот сейчас их развернут, что скажут, будто Змей этот никого-то видеть не желает, что…

   - Езжайте по одному, - отозвались сверху. – Я за тобой слежу.

   - Я за тобой тоже, - Эдди шлепнул коня по шее, и мрачного вида жеребец порысил по тропе. Конь Чарльза двинулся за ним, не дожидаясь команды, что явно показывало, сколь высоко он ценит опыт наездника.

   Чарльз попытался было нащупать стрелка, но…

   Горы слева.

   Горы справа.

   Камни, которые соединялись с камнями. Глубокие тени. И солнце, что, пробиваясь в узкую расщелину, ослепляло до слез в глазах. В общем, оставалось надеяться, что Эдди стрелка видит.

   И вообще понимает, что тут происходит.

   А дорога стала шире, ровнее. Горы вовсе закончились как-то вдруг, словно кто-то провел черту, за которую им невозможно было ступить.

   Их ждали.

   Трое.

   Крепкие с виду парни. При оружии, но… маги. Они и не думали скрывать ауру, напротив, сила клубилась над ними, словно предупреждая, что револьверы – это так, ерунда.

   Эдди остановил жеребца и приложил пальцы к шляпе.

   - Доброго дня, господа, - сказал он вежливо и даже поклон изобразил.

   - Доброго дня, - ответил усатый тип хмурого вида.

   - Как жизнь, Мэтти?

   - Благодарю, не жалуюсь, мистер Годдард, - отозвался тип. – Вы к нам в гости или по делу?

   - Боюсь, гостям вы не рады.

   - Увы, - Мэтти развел руками, словно извиняясь. – Далеко не все гости приходят с добром. Вот и приходится… встречать.

   - В целом или случилось что?

   - Случилось, - Мэтти помрачнел и покосился на спутников своих, которые стояли молча и неподвижно, так, что вовсе закрались было сомнения, люди ли они. – Неспокойно стало… ходят слухи, что Хромой Пью собирает друзей…

   - А у него есть?

   - Стало быть, есть. Желают дельце провернуть. Крупное. А какое, увы, узнать не удалось. Может, сюда пойдут, а может, еще куда.

   - Спасибо, - Эдди снял шляпу, и показалось, что благодарит он вполне искренне. – Я передам шерифу. И остальным тоже.

   - Не за что. Дети Великого Змея не враги людям, - Мэтти осклабился и добавил. – Нелюдям тоже… вы, стало быть…

   - Побеседовать, - Эдди поднял руки, демонстрируя, что безоружен. В данный момент времени. – Могу я…

   - Конечно. Тебе тут рады…

   - Я уже понял.

   Как-то вот эта радость с выстрелом казалась Чарльзу несколько сомнительной. Но кто его спрашивал.

   - А с тобой кто?

   - Сестра моя. Или не узнал?

   - Увы, виноват, - Мэтти приподнял шляпу. – Простите, мисс…

   - Ничего, - Милли дружелюбно улыбнулась. – Могу я спешится? А то притомилась ехать.

   - Если бы ваш брат удосужился предупредить о визите, мы бы отправили коляску. Не дело юной госпоже так долго ехать верхами, - и это было сказано с полной серьезностью. – Буду рад гостям в моем доме, что до дела, то отец примет вас вечером.

   Чарльз открыл было рот.

   И закрыл, сообразив, что уж его-то тут слушать никто не станет.

   - И скажи приятелю, чтобы вел себя прилично, - счел нужным уточнить Мэтти, убирая руки с револьверов. – У нас тут не восток, порядки строгие.

   - Думаю, он уже понял.

ГЛАВА 7 О хороших гостях и добрых хозяевах

Змеиный дол представлялся мне иным. Вот честно. В городе чего только не болтали. Нет, я понимаю, что болтать там горазды, болтать там любят, но вот… все одно.

   Миссис Гроббер, которая мясную лавку держала и отличалась на диво склочным норовом, сказывала, будто бы все бабы тут общие.

   И мужики общие.

   И все общее. И машманы только делают, что свальным грехом занимаются. А порой и скотоложством. Правда, девочки Бетти поговаривали, что, наверное, только скотоложством, ибо в бордель машманы не заглядывали вовсе, а стало быть, нормальными отношениями не интересовались. И с чего бы оно? Вот то-то же… впрочем, ни им, ни миссис Гроббер я не слишком верила.

   Но было… интересно.

   И что сказать?

   А ничего.

   Чисто тут. Аккуратно. Домишки будто с картинки, небольшие, но на диво пригожие. Со ставенками резными, с низенькими заборчиками и, диво дивное, с цветами. Да не обыкновенными, которые росли у всех, а какими-то… помнится, у матушки тоже розовый куст был.

   Пока папаша не спалил его по пьяни.

   Случилось это незадолго до его смерти, а потому куст я помнила распрекрасно. Эти цветы были другими, но тоже красивыми.

   Это ж до чего благостно-то люди живут, если им на цветы сил хватает!

   А главное, что улицы не пустые. Прогуливаются мужики и не в лонгдогах, как оно частенько у нас случается, еще и заблеванных порою, но приличные. Иные в костюмах даже, в черных, аккурат, что у судьи нашенского. Один даже на часы глядел.

   Охренеть.

   Второй раз я охренела, уже оказавшись внутри этого от домишки, что гляделся прямо-таки кукольным. Помнится, у Салли, дочки шерифа, был такой, который её папенька ажно из Бристона выписал. И все-то приходили глядеть.

   Я тоже приходила.

   Потом спала месяц беспокойно, все мне снились аккуратные розовые комнаты с будто бы настоящею, но крохотною мебелью. И журнал, где сказывалось, как надо правильно ледью быть.

   То есть леди.

   Но…

   В общем, внутри этого от домишки было почти как там, разве что мебель человеческая, а так… пахло цветами и корицею, и свежими булками. Но полы устилали красивые плетеные циновки, на кроватях высились горы подушек, а стол…

   - Дом гостевой, - сказал наш провожатый. – Вода в ванной комнате.

   …и горячая. И сама ванна почти так же велика, как та, которая зарастает пылью в нашем особняке. Правда, наша на львиных лапах, а эта совсем без лап, на тоненьких ножечках, зато вода её наполняла. А я стояла, сглатывая слюну, и думала, до чего хорошо, когда дома вода есть.

   - Я распоряжусь, чтобы о вас позаботились, - сказал провожатый и удалился.

   Зато вскоре в дверь постучали.

   И да, позаботились.

   Женщины в черных платьях, до того скучных, что как-то оно не получалось представить, что эти вот женщины обретаются среди цветов, притащили огромные корзины со всякой снедью. И булки с корицей тут имелись, и вяленые окорока, рыба копченая, рыба жареная, а еще сыр, творог, масло и даже горшочек с темным горным медом.

   В общем, счастье.

   - Мне тут нравится, - сказала я уже потом, позже. Сперва-то в ванну залезла и лежала там, пока вода вовсе не остыла. А потом уже, переодевшись в чистое, и до стола добралась. – Кормят славно. И вода есть.

   Эдди тяжко вздохнул, а Чарли отвернулся, будто я чего-то не то ляпнула.

   А что?

   Вона, если для гостей дом такой построили, хотя… странно, конечно, какие тут гости? Машманы чужаков не любят, это все знают.

   А дом гостевой держат.

   Я отрезала ломоть ветчины, плюхнула поверх свежего мягкого хлеба, накрыла толстым куском сыра. И покосилась на графчика, который сделал вид, что мои привычки его нисколько не интересуют. Вспомнилось вдруг, что матушка не одобрила бы.

   Матушка учила меня есть с изяществом.

   Но матушки тут не было.

   - Их сопровождали, - сказал Чарли, который ел медленно и аккуратно, что матушкин кот, который, даже после недельного загула, делал вид, будто он вовсе даже не голоден, а рубленого лосося принимает исключительно из вежливости. – Женщин.

   - И правильно, - я пожала плечами. – А вдруг бы мы чего плохого захотели?

   Вона, даже Бетти своим шлюшкам сопровождение выделяет, если случается их послать куда. А они у ней куда как серьезные женщины, каждая знает, с какого конца за револьвер браться. Но… женщины.

   Тут я иллюзий не питала.

   Если и были какие, то окончательно испарились вместе с тем хитрозадым ублюдком, который умудрился накинуть петлю на мою шею.

   Шея заныла.

   - Верно, - Эдди ел осторожно, сперва обнюхивая каждый кусок. И наверное, это было разумно, но… я все равно ничего, кроме запаха копченой ветчины не учуяла бы. – Но и на улицах женщин не было.

   Чарли кивнул.

   А я задумалась. И вправду ведь. Мужчины были, а… эти, в черных платьях, вошли незаметно, и смотреть смотрели исключительно в пол, и ни одна-то на нас не взглянула, что вовсе не нормально. Люди по природе своей любопытны, а тут… и ни слова, главное, даже не поздоровались.

   Странно.

   Мясо вдруг перестало казаться вкусным, а сыр и вовсе пресным сделался. Но доесть я доела. И запила кислым ягодным отваром.

   Поглядела на спутников.

   И предложила:

   - А не прогуляться ли…

   - Не стоит, - покачал головой Эдди. – Нам ясно дали понять, что гостям здесь не рады.

   Ага.

   Но настолько ли, чтобы…

   - Да и гроза скоро, - добавил он, прежде чем я озвучила свою идею. Гостям тут, может, и не рады, но одно дело, если все гулять попремся, и совсем другое, если пойду лишь я. Я ведь тоже женщина.

   Бестолковая.

   Любопытная.

   И разве стоит меня опасаться? Но тут, словно отозвавшись на слова Эдди, за окном громыхнуло. И стало вдруг темно да так, что показалось даже, будто треклятое небо не удержалось на звездных гвоздях и рухнуло к бисовой матери.

   Про гвозди говорила мамаша Мо и с полной серьезностью, и даже учебник астрономии, стыренный в прицерковной библиотеке, её не переубедил. Учебником этим она мне по макушке стукнула, обложила матерно и велела обратно вернуть, да еще покаяться.

   Вернуть я вернула, а каяться не стала. Да и что вернула, жалела. А потому, пожалев месяцок, назад забрала. В конце концов, им там он тоже без надобности. Кому в Последнем пути астрономией увлекаться? То-то же оно. В следующее мгновенье кромешная тьма сменилась светом столь ярким, что у меня глаза заслезились. А грохот сотряс домишку от крыши до самых подвалов.

   - Что за… - графчик нервно озирался и револьверы вытащил. Ишь ты, беспокойный какой.

   - Гроза, - миролюбиво сказал Эдди. – Бывает.

   - Мать твою… извините, леди, - револьверы Чарли убрал и прислушался. Там, за окном, на которое, между прочим, и стекла не пожалели, гремел дождь.

   - Ничего, я привыкла.

   Он отчего-то не успокоился, а лишь сильнее покраснел. А потом провел ладонью над круглым камушком, что лежал в углу, и тот вспыхнул ровным белым светом.

   - Любопытно… - пробормотал Чарли.

   И замолк, потому как опять громыхнуло. На сей раз домик тоже вздрогнул. И графчик, и чего уж тут, я тоже, ибо грохот этот был каким-то… особо грохочущим. До самых печенок достал, а то и глубже.

   А грозы тут случаются.

   Если бы спросил, я бы рассказала. И о тех, что приходят с востока, осторожные да тихие, предупреждающие о своем приближении загодя. От них небо темнеет, а на нем золотыми змейками расползаются молнии. Эти грозы предсказуемы.

   Они дают время подготовиться.

   Снять белье, запереть ставни, поднять защиту. Ну, когда было, чего поднимать. Но есть и другие…

   Порыв ветра ударил в стену, и показалось, что вот сейчас не выдержит та, хрустнет, разлетится скорлупой яичною, но…

   - Погодите… - Чарли встал и подошел к этой самой стене, положил на неё ладони и застыл так, а по стене поползли огоньки.

   Я едва яблоком не подавилась.

   А что? Я, как волнуюсь, всегда ем. Ну, когда еда под рукой имеется. Тут вот была. И яблоки неплохие, крепкие, сочные, но…

   Я ткнула Эдди локтем в бок. А он лишь плечами пожал. Видит? Огонечки расползались и уходили в стену, а та… та будто бы менялась, но как – не понятно. Я чувствовала эти перемены.

   - Защита, - Чарли обернулся. – Правда, инактивированная, но я поднял, так оно и вправду спокойнее будет. А то какие-то у вас тут и грозы дикие.

   Это да.

   С Запада грозы приходили иные. Они налетали вдруг. Просто небо темнело и рождало тучи, черные и густые, тяжелые. И те, клубясь, выплевывали молнии одна другой больше. Прошлой осенью такая в дом старика Грейва шибанула, так с того дома и угольков то не осталось.

   И от старика.

   Только и уцелел, что старый осел.

   Но теперь и вправду звуки отдалились. Нет, молнии плескались там, снаружи, но как-то… будто в другом месте. Грохот грохотал, да только домишко больше не вздрагивал.

   - Еще защиту поставил, а то мнится мне, высокое искусство нашим хозяевам знакомо и более того, используют они магию весьма часто, - Чарльз потер руку об руку. – Что вновь же…

   Он замолчал ненадолго, а потом обошел комнатушку, отдельно останавливаясь у каждой кровати. А кровати и вправду были хороши. Железные. Натертые до блеску. С железными узорчатыми шишечками на штырьках. И не доски тут, а новомодные пружинковые каркасы, про которые матушка читала в журнале. А поверх каркасов тех – соломенные матрасы.

   И перины.

   Простыни белые, чистые да накрахмаленные.

   Я пощупала, убеждаясь, что не ошиблась: так и есть, благородный сатин. Матушка, помнится, все вздыхала, что надо бы на платье прикупить, но дорого. Ей дорого, а тут, стало быть, на простыни изводят. И подушки пуховые. И одеяло…

   Не понимаю.

   - Не понимаю, - вслух сказал Чарльз, обойдя комнатушку. – С одной стороны дом мал и не сказать, чтобы удобен…

   - Чего?! – искренне удивился Эдди.

   Не удобен… да у нас дома-то циновки поплоше, не говоря уже о простынях или этих вот покрывалах, бахромою украшенных.

   - У вас просто запросы невелики, - Чарльз произнес это, словно извиняясь. – Люди… иного достатка привыкли и к иному уровню комфорта. Хотя тот, кто обустраивал это место, старался. Скажем, здесь есть заклятье охлаждения, весьма актуальное в жаркую погоду. Или вот…

   Он опустился на четвереньки и положил руки на пол.

   - …точно, пол теплый. При желании можно активировать, и тогда пол будет нагревать сам дом. Это, надо думать, для зимы. Стены укрепленные. Стекла высокой очистки, но при этом можно поставить полог и фильтровать количество света, проникающее внутрь. Освещение также на силе основано. Камней всего семь, что немного, но и не так мало. Есть…

   Чарли поднялся, как-то резко, рывком и даже подпрыгнул на месте, крутанулся, чтобы уставиться взглядом в стену. И мы с Эдди уставились. Братец нахмурился и щеку поскреб.

   Пока он не понимал.

   Я тоже.

   - Комод для одежды…

   И преотличный, из тяжелого темного дерева, такой века простоит.

   - …и стол для работы. Зачем в гостевом доме стол для работы?

   Это он про тот, который возле окна? Мне тоже не понятно. Места занимает изрядно, тут бы еще одну кровать поставить, но они эту громадину втиснули.

   - И не просто стол… - Чарльз погладил темное отполированное до блеска дерева. – Он зачарован… попробуй открыть.

   Эдди покачал головой и заметил:

   - Мы в гостях. Негоже лазить по чужим вещам, - а потом благоразумно добавил. – Пока.

   - Именно… дом гостевой, а… запоры хорошие. Заклятье Линдберга. Его еще часто в систему сейфов встраивают. Основано на переменности энергий…

   Мы ничего не поняли, но кивнули.

   Так, на всякий случай. А Чарли совсем уж разошелся. Он комнатушку эту разве что не обнюхал, и в ванну заглянул, и даже в отхожее место, белое, красивое, такое и в гостиной поставить не стыдно будет, нос сунул, но там-то ничего, кроме воды, крашеной синим и отчего-то воняющей лавандой, не было.

   - Вся эта… это слишком сложно для гостевого дома, - сказал Чарли и уставился на нас.

   А мы на него.

   - Если только… здесь не встречают каких-то совершенно особых гостей, - добавил он тихо.

ГЛАВА 8 Где происходит встреча, но результат её вовсе не тот, на который рассчитывали

Чарльз поскреб шею.

   Чесалась.

   И нос зудел. И еще уши, но шея – как-то особенно сильно. Поневоле начинаешь задумываться, не подхватил ли чего-нибудь этакого в гостинице.

   Или на привале.

   Или…

   Чарли шею потер, ибо зуд откровенно мешал сосредоточиться на важной, очень важной мысли. О доме… долине… само место… сеть сторожевых заклятий, укрывшаяся под дорогой, свернувшаяся змеиным клубком.

   Еще одна, охранная, по периметру.

   И вдоль ограды дома сигналка, да и сам дом непростой. Слишком уж много тут было всего.

   В дверь постучали, спугнув мысль. А потом дверь открыли, пусть и заперта она была в том числе собственной печатью Чарльза. Это и заставило потянуться к револьверам. Не только Чарльза.

   - Эдди, мальчик мой… - вошедший сделал вид, будто не замечает общего настроения. – А с последней встречи нашей ты стал еще больше! Когда же ты прекратишь расти?!

   - Не знаю, мистер Уилли, - прогудел Эдди, руку с револьверов убирая.

   И правильно.

   Магу… во всяком случае этому конкретному магу пуля была не страшна. Чарльз подозревал, что не только пуля. Человек был невысок, сутуловат и окружен облаком силы столь плотным, что и дышать-то рядом было затруднительно.

   - А ты, моя милая… как давно я тебя не видел, - этот человек раскрыл руки, но с объятьями лезть не стал. И верно. Милисента разглядывала его с интересом, но весьма и весьма настороженно. – Обними же дядюшку Уилла…

   - Дядюшку ли? – тихо заметил Чарльз, ибо именно в этот момент сходство гостя с Милисентой сделалось… почти невероятным.

   - А это кто? Ах, да… вижу… весьма и весьма любопытно. Что понадобилось людям столь важным в наших краях?

   Он был и вправду невысок.

   Ниже Чарльза, а Эдди и до плеча не доставал. Худощав. Сухопар.

   Стар.

   И возраст свой скрывать не пытался, равно как и подчеркивать.

   Но одетый с нарочитой простотой в обыкновенный для мест нынешних темный костюм, Уильям Сассекс оставался собой – великим магом и аристократом.

   - Что ж… давно пора было бы побеседовать, но я все откладывал и откладывал. Не хотелось причинять боль драгоценной Элизабет. Я и без того причинил изрядно, что ей, что миру.

   Он махнул рукой и вытащил из-под полы флягу.

   - Коньяк. Выдержанный. Еще оттуда привезенный. Не желаете ли?

   - Сочту за честь, - Чарльз усилием воли заткнул в себе желание вцепиться в темное, загоревшее дочерна, горло. Во-первых, и вправду стоит поговорит, а во-вторых… Уильям Сассекс пришел один вовсе не оттого, что был человеком доверчивым, и потому не ждал от гостей подвоха. Скорее уж он четко осознавал собственную силу.

   - Наливайте, - Эдди с грохотом подвинул стул, на который и уселся. – Матушка… передала вам.

   Он протянул слегка помятый конверт. И Чарльз был готов поклясться, что эта вот мелочь, этот вот конверт несказанно смутил Сассекса.

   Или удивил.

   Или…

   Его пальцы коснулись бумаги невероятно нежно. Он прижал конверт к губам. И вдохнул запах его.

   - Извините, - теперь уж смутился Эдди. – Жарко было. Взопрел… малость.

   - Бывает, - усмехнулся Сассекс. – Надеюсь, вы извините, но… прежде чем начинать беседу, я должен…

   И вышел.

   В темноту. В грохот дождя. В ветер и…

   - Он нормальный вообще? – тихо поинтересовалась Милли, которая, кажется, не совсем понимала, что происходит.

   - Все маги в той или иной мере нормальны весьма относительно, - счел нужным сказать Чарльз.

   А Эдди кивнул и добавил:

   - Чокнутые они. Чем больше силы, тем крепче крышу ломит.

   - Сейчас полагают, что способность взаимодействовать с тонкой энергией мира многократно усиливает нагрузку на мозг человека, а стало быть…

   - Чушь это, - оборвал Чарльза Сассекс, который вернулся бодрым и, кажется, весьма собою довольным. – Наливайте, господа. Что до официальной науки, то она любит строить теории. На особо удачных строятся новые, и затем еще одни. И в итоге некоторые теории, не будучи доказанными, принимаются за истину. Дело не в мозге и энергии, точнее не в той мере, в которой полагают ученые. Скорее уж здесь вопрос общей вседозволенности. А вы не станете отрицать, что магам в нашем мире позволено куда больше, нежели людям обычным.

   Отрицать Чарльз не стал, но коньяк по стопкам разлил, правда, не забыв проверить. А то мало ли. Но коньяк, судя по отклику энергии, оказался просто коньяком.

   Хорошим.

   Отменным даже.

   - Я привез с собой несколько бочонков, что было весьма разумным решением, - Уильям вдохнул аромат. – Элизабет просит помочь вам… что ж, сделаю, что в моих силах. Долги надо отдавать. Итак, слушаю…

   Почему-то рассказывать о сестре этому человеку не хотелось.

   Совершенно.

   И потому рассказ получился сухим, вымученным. И… каким-то, будто не об Августе речь, но о посторонней не слишком умной девице, которую Чарльзу поручили спасти.

   Надо сказать, что слушать Уильям Сассекс умел. И слушал внимательно. И лишь когда Чарльз завершил повествование свое, сказал:

   - Любопытно…

   И снова коньяка налил. Всем, кроме Милли, которая предпочитала жевать кусок ветчины, закусывая её булочкой, и делала вид, что разговоры эти ей совершенно не интересны.

   - Что ж… следовало, конечно, ожидать, но не думал, что так все обернется. Элайя Бишоп всегда был чрезмерно жадной сволочью. Однако, мне казалось, он понимает, когда нужно остановиться. Зато теперь понятно, почему он вдруг замолчал.

   Чарльзу вот понятно не было.

   Ничего.

   - Вашей сестры здесь нет, - Уильям Сассекс поглядел с жалостью. И прежде чем Чарльз успел возразит, раскрыл ладонь. – Клянусь собственной силой, что здесь её нет. Однако, возможно, я подскажу вам, где её искать. Надеюсь, вы успеете. Но сперва… чтобы вы поняли, что происходит, я должен рассказать о вещах давних. И не самых приятных.

   За стеной вновь громыхнуло.

   - Эта история началась еще на Островах. Семья моя, как вы, полагаю, знаете, обладает немалой властью. Положение. Деньги. Род… в общем, с самого рождения я был окружен роскошью и жить привык, не слишком задумываясь о других. Не буду лукавить, в юности я был не самым приятным человеком, да и теперь…

   Он ненадолго замолчал.

   - Мне было пятнадцать, когда я впервые влюбился. Естественно, со всем пылом юной души. И само собою, в особу неподходящую. Дочь торговца, пусть и состоятельного, Сассексу не пара. Однако мои родители проявили понимание. И даже позволили сочетаться с ней браком, пусть по их просьбе, брак сей был тайным. Отец моей возлюбленной согласился, что же говорить о нас. Жили с Эванной мы в одном из фамильных поместий. И дни проводили… счастливо.

   Голос его едва заметно дрогнул.

   - Не прошло и года, как Эванна объявила, что ждет ребенка. Я… я собою гордился, будто и вправду сделал что-то такое, особенное. Но…

   Никто не посмел торопить его.

   А Уильям Сассекс не спешил говорить. Он шевелил губами, словно подбирая слова.

   - Они умерли. Роды начались до срока… и нет, дело не в моих родителях. Им я даже не сообщал, хотя, полагаю, сообщили слуги… тогда я не слишком задумывался, сколь плотно меня, скажем так, опекают. Но родители мои прибыли на второй день после смерти Эванны, что не могло быть случайностью.

   Кулаки сжались.

   И наверное, если за столько лет та боль не утихла, то любовь существует?

   - Мой отец отвел меня в… он назвал это «погостом первых жен». Гробницей, где находили покой юные леди Сассекс…

   Сила его колыхнулась, и в какой-то момент Чарльзу даже показалось, что Сассекс не удержит её, но нет, облеглась.

   Унялась.

   - Прошу прощения, - Уильям Сассекс поднял крохотную чарку. – Оказалось, что у моего отца была своя возлюбленная, как и у его брата. И отца, то есть моего деда. У многих нашего рода. Кто-то женился, кто-то жил так. А кто-то обратил внимание, что женщины простые, не родовитые или относящиеся к родам молодым, умирают в тягости. Ни одна из многих так и не разрешилась от бремени.

   По спине пополз холодок.

   - В то время как женщины одаренные или хотя бы происходящие из родов, где одаренные появляются на свет постоянно, а это как правило рода древние, рожают не то, чтобы просто, но рожают… редко больше двух-трех детей. Для сравнения, дальняя родственница моей матушки, вышедшая замуж за безземельного рыцаря, человека достойного, но бедного и силы лишенного, родила семерых. И это не редкость. Иные, знаю, производят на свет и по пятнадцать, и по двадцать наследников, хотя это, конечно, не совсем правильно.

   - Дело в силе?

   - В силе. В способности эту силу принять. Конечно, все мои предки в той или иной степени проводили изыскания, но как правило не слишком… упорные.

   - Вы… простили им? – тихо поинтересовалась Милисента.

   - Родителям? Отнюдь… я… был молод. Вспыльчив. Зол и обижен на весь мир. Я не желал понимать их резоны, как и они не слишком желали объяснять что-либо. Отец лишь обмолвился, что это хороший урок, что впредь я буду более осторожен и не стану связывать себя ненужными узами.

   Скрипнули зубы, то ли Эдди, то ли самого Сассекса.

   - Мы никогда-то не были близки. Это не принято. На Островах детей отдают на воспитание прислуге. И к своей няньке я был привязан куда сильнее, чем к матери. Думаю, будь она жива к тому времени, она бы предупредила.

   - И что вы сделали?

   - Я? Сперва запил. И пил много. Стал устраивать пирушки. Обзавелся свитой таких же бездельников. В общем, ничего нового или выдающегося. Когда пить надоело, ввязался в войну, благо, Острова всегда воюют. Отличился даже… а мой старший брат в это время заключил весьма выгодный союз с одним старым добрым семейством. Отец также отписал, что подыскал и мне невесту. Не скажу, чтобы обрадовался, но… война несколько отрезвила. А может, я просто повзрослел.

   Ветер взвыл голодной стаей.

   И несмотря на защиту, стало вдруг неуютно. Показалось, что еще немного и захрустит жалкая деревянная оболочка, развалится.

   - Ветрено сегодня, - светским тоном заметил Сассекс. – Вы вовремя успели.

   - Старались, - отозвался Эдди, ковыряясь в зубах кончиком ножа. Заметив укоризненный взгляд сестры, он смутился и нож убрал.

   - И хорошо… в общем, невеста моя оказалась милой девушкой. Как и супруга брата, происходила она из древнего рода. Была образована. Воспитана. Одарена. И нет, любви ко мне она не испытывала, но это и лишнее. В целом, думаю, в обстоятельствах иных мы бы неплохо поладили.

   - Не вышло?

   - Не сразу. У моего брата родился сын. И умер, не прожив трех дней. Конечно, нельзя сказать, что подобное случается часто. Не в наших кругах. Но случается. Брат был расстроен. Его супруга, само собой, тоже. Я поддерживал их, как умел.

   Уильям замолчал ненадолго, то ли воспоминания были не из приятных, то ли не желал перекрикивать бурю. А та разыгралась не на шутку. По крыше дома что-то стучало, гремело, вспышки же молний ослепляли, несмотря на щиты.

   - Мою свадьбу пришлось отложить в виду траура, но это тоже никого не смутило. Все-таки помолвка состоялась, а свадьба… спустя год супруга моего брата вновь понесла.

   Он сделал глубокий вдох.

   - Погибли оба. Роды начались до срока, и дитя… так уж вышло, что я увидел это дитя. Мне не показали моего собственного сына, а тут… это существо лишь отдаленно походило на человека. И нет, мне уже случалось видеть человеческих младенцев, а потому я с полной ответственностью могу заявить, что данный плод был порочен. Брат мой лишь взглянув на него, поморщился и бросил, что, мол, снова не получилось. Тогда-то… тогда-то, пожалуй, во мне проснулся интерес. Болезненный. Безумный. И та дорога, на которую я ступил… я попытался выяснить, что происходит. Тогда-то и узнал кое-что. Наша родовая сила, столь тщательно лелеемая, воспитываемая, подарившая роду Сассекс могущество, его и убивает. Тело младенца просто не способно вместить эту силу, которая изменяет его. Кровь матери должна защищать дитя, потому и важно, чтобы мать обладала даром. Однако, если в прошлые годы этого было достаточно, то… - Уильям развел руками. – Мой брат потребовал у меня уступить ему невесту.

   - И вы уступили?

   - Я побеседовал с ней. Если бы она сказала, что не желает расторгать помолвку, я бы отказал брату. Но и она, и родители её лишь обрадовались. Одно дело выйти замуж за графа Сассекса, и совсем другое – за герцога. Титул в глазах их стоил риска. А я предупредил девушку об опасности, но она была молода, здорова и даром обладала куда более выраженным, чем та, что была до неё.

   Он потер щеку.

   - А вы…

   - Мне было все равно. Я не любил Эдит. И от души пожелал, чтобы у них получилось, но…

   - Не получилось?

   - Отчего же. Брат получил наследника, а Эдит… она прожила еще полгода после родов. И о ней хорошо заботились. Моему же брату предложили в жены младшую сестру Эдит.

   - И он согласился? – мрачно поинтересовался Эдди, который в зубах ковырять перестал, но нож не убрал, верно, успокаивала его этакая близость холодной стали.

   - Почему и нет? Наследник – это хорошо, но лучше, когда наследников несколько. Но эта история позволила мне удалиться. Я покинул Лондиниум, сказав, что желаю уединения. Отец к этому времени окончательно убедился в моей бесполезности, а война, где мои таланты могли бы принести пользу стране и роду, завершилась. Потому и позволено мне было остановиться в замке Шеффилд. Некогда он принадлежал моей прабабке, происходившей из славного шотландского рода. Замок был стар. Тесен. И не представлял уже особого интереса. А главное, что находился в землях столь дальних, что никто-то чужой без нужды в этакую глушь не добирался. Там-то я и проводил свои изыскания. Сперва на животных. На свиньях. Построил для этого даже ферму, обеспечив всех окрестных оборванцев мясом, что снискало мне немалое признание. Я воздействовал на свиней силой, а после смотрел, как изменяет она развитие зародышей. Выводы… получились интересными. Я понял, что мне отчаянно не хватает образования. И пригласил одного весьма… увлеченного человека.

ГЛАВА 9 Где чужие тайны не доставляют удовольствия

Сила так и норовила выплеснуться, и мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы удержать её. Особенно силу тянуло к человеку, который рассказывал о делах прошлых таким от спокойным тоном, каким мэр Уиллоуби рассказывает, почему он не может прямо сейчас выдать награду за привезенные Эдди головы.

   Я поерзала.

   Но на меня никто из присутствующих внимания не обратил. И налить не налили. Не то, чтобы так уж хотелось, но все одно обидно.

   - Несколько лет мы потратили на то, чтобы понять, как вовсе идет развитие младенца в утробе. И в этом плане свиные мало отличаются от человеческих. На первых порах. Нам удалось установить, что поначалу сила не оказывает сколь бы то ни было серьезного воздействия. Более того, она вовсе не влияет на животных. Сколь бы серьезному воздействию ни подвергались те же свиньи, детеныши их появлялись на свет обыкновенными. Возможно, обладающими некоторой способностью силу ощущать и только. Они стремились к источнику её, и даже выпущенные из замка, норовили поселиться там, где уровень силы был максимально высоким. Так мы даже отыскали пару-тройку малых источников. Но вот люди… с людьми все куда сложнее. И интереснее.

   - Вы проводили опыты на людях? – тихо произнес Чарльз. И что-то такое было в словах его, что я поежилась.

   А Эдди кивнул.

   И помрачнел.

   Нет, любовью к людям он не проникся. Эту любовь из него прочно выбили еще в детстве, когда ватага под предводительством Диза Лупески закидала Эдди камнями и дерьмом, но вот… Диз, как был скотиной, так и остался. И повесила бы я его с превеликою радостью, хотя поводов он для того, следовало признать, не давал. Но повесить – это одно.

   А опыты… опыты – совсем другое.

   - Увы, - Уильям развел руками. – Изначально мы лишь наблюдали. Покупали рабынь. Потом…

   - Делали их беременными.

   Эдди покосился на меня и взглядом указал на дверь, мол, разговор ныне не для нежных ушей моих. То есть, конечно, по поводу нежности моих ушей Эдди иллюзий не испытывал, однако ему весьма хотелось соблюсти приличия. Я же сделала вид, что не поняла. Во-первых, домишко, конечно, премилый, но комната в нем одна, а сидеть в ванной, пока они тут наговорятся, желания у меня не было. Во-вторых… я ведь живая.

   Мне интересно.

   - Делали… у моего компаньона была схожая проблема. Более того, чувствуя вину за смерть матери, он истово желал найти способ, средство, которое позволило бы… - Уильям щелкнул пальцами и звук вышел резким. Эдди вон вздрогнул и нож выпустил, но поймал в полете да и убрал в ножны.

   Оно и правильно.

   Местные не поймут, если нож возьмет да тыкнется куда-нибудь не туда.

   - Мы не желали зла. Я понимаю теперь, что многие дороги в бездну начинаются именно так. Но мы и вправду не желали зла. Мы наблюдали. Измеряли. Исследовали. Мы сопровождали этих женщин. И обнаружили, что основные изменения происходят именно в последние недели перед родами.

   Он сделал выдох и прикрыл глаза. Поморщился.

   - Теперь мне неприятно вспоминать о том, но тогда… тогда мы искренне полагали, что наша цель стоит всех усилий. И крови… - Уильям потер руку о руку. – Я старею. И ко мне стали приходить сны… сны, в которых много крови… не важно. Главное, что плод неодаренный и к воздействию силы оставался безразличен. Его развитие шло обыкновенным путем, вследствие чего на свет появлялся ребенок.

   - И… что вы с ним делали?

   - Ничего. А что надо было? – Уильям криво усмехнулся. – Поймите, мы не безумцы, одержимые жаждой крови, испытывающие удовольствие от чужих страданий. Мы ученые. Мы полагали себя таковыми. И да, я не постесняюсь сказать, что нам удалось выяснить многое. Правда наука открестилась и от нас, и от остального, но… не важно. Если плод одарен, то за пару недель до родов начиналось то, что мы назвали «зеркалом мага». Плод начинал активно поглощать силу. И чем ярче был дар ребенка после рождения, тем сильнее шло поглощение силы. А мозг его формировал некоторые тонкие структуры. И именно от правильности их создания и зависело, если не все, то многое. Здесь уже организм матери выступал в качестве своего рода компенсатора. Излишек силы, способный навредить плоду, поглощался женщиной. И собственный дар её в это время раскрывался полной силой. Однако, если между уровнем одаренности матери и младенца была слишком большая разница, то сил женщины не хватало, чтобы справиться с потоком силы.

   Уильям Сассекс выдохнул.

   - Чтобы дойти до этого нам понадобилось почти двадцать лет…

   - И сколько женщин?

   - Лучше не считать, - вполне серьезно ответил он графчику и взгляд последнего выдержал. – И да… мы увлеклись. Изначально эксперименты свои мы ставили на рабынях, однако это довольно затратно, даже если самим снаряжать экспедиции. Мы скупали ненужных детей, девочек. Мы сошлись со многими своднями, однако… одно дело обычные женщины, но дар… дар встречался не так и часто. Вот и приходилось…

   Он пошевелил пальцами и посмотрел на них презадумчиво.

   - Я только сейчас начинаю осознавать, что же мы натворили… мы переступили границу, когда взялись за одаренных. Да и в целом, когда спутались с не самыми достойными людьми.

   Эдди громко фыркнул.

   Ну да… сами-то, если подумать, образцы морали с нравственностью вкупе. И похоже, что род этого самого Сассекса и вправду был славен, если его не повесили.

   У нас бы точно повесили.

   Или, может, еще?

   Если они тут… почему-то стало не по себе. Очень не по себе.

   - Нам нужны были женщины для экспериментов, и мы готовы были платить. Довольно быстро нашлось, кому платить. Появились на примете ушлые молодые люди, готовые свести знакомство с подходящею особой, вскружить ей голову, увезти… и продать. Но долго длиться это не могло, да… хотя… семь лет понадобилось королевским ищейкам, чтобы разобраться. Может, если бы меня не защищало имя рода, они управились бы и быстрее. Но однажды за нами пришли. И… мы были готовы ко встрече. О да, нам казалось, что переворот, совершенный нами в науке, - это то, что не просто оправдает… Боги, да я награды ждал!

   Идиот.

   Радовался бы, что все-таки не повесили. Или, может, на Островах не принято вешать? Если так, то зря, конечно, иные люди словно рождаются исключительно для того, чтоб с пеньковой вдовушкой знакомство свести. Я покосилась на братца. И судя по мрачной – чересчур уж мрачной – роже последнего, в голове Эдди бродили похожие мысли.

   - Глупец… мой… коллега, который за годы успел стать другом… проклятье, не просто другом, но самым близким человеком, был казнен. Да и я должен был бы воспоследовать.

   Но не воспоследовал.

   Так все-таки вешают на Островах или иначе как-то? Спросить бы, но, чувствую, не к месту вопрос. Да и… матушка, конечно, всегда пеняла мне на полное отсутствие чувства такта, что правда найчистейшая, но тут и я понимаю, что надо бы помолчать.

   Потом спрошу.

   Как-нибудь невзначай…

   - Судили нас быстро. И судом пэров. Слова нам не дали, выставив все, как клуб безумцев, которые извращенным образом удовлетворяли свою похоть. Я на суде я пытался заговорить, но слова мои тонули в пологе тишины. И я вынужден был слушать. Имена… столько имен… почему-то в работе все эти женщины… одни уходили, другие приходили… и я не думал, что их было столько. А ведь они не считали рабынь, да… так вот, меня приговорили к казни. И если моего друга повесили…

   …все-таки вешают.

   - То меня, с учетом благородного происхождения моего, должны были казнить через отсечение головы.

   И не только вешают.

   Но вешать как-то… удобнее, что ли. И привычнее. Или это потому как я тут выросла? Небось, у нас голов не рубят. Муторно это. Да и убираться потом опять же.

   - В ночь перед казнью я только и думал о том, что все зря… все эти смерти, наши опыты… мы ведь поняли. Узнали. Нашли способ, а… он оказался никому-то не интересен. Я пытался добиться беседы хоть с кем-то, кроме моих тюремщиков. Не вышло. Как-то с самого начала нас приписали к одержимым, к безумцам, которые ищут лишь извращенных удовольствий. И страшнее всего была не грядущая смерть. Смерти я как раз и не боялся-то никогда. Нет. Страшно было, что все зря. Что наше открытие исчезнет вместе с нами, что…

   Он осекся и наполнил стопки.

   - Меня навестил брат. Он… был зол. Нет, хуже того, он был в ярости… настолько в ярости, что готов был убить меня своими руками. Он сказал, что мое дело дорого обошлось роду. Но теперь… замок сгорел, и все-то, кто знал, что происходит там, погибли… моровая чума. Моровая чума не оставляет живых… свидетелей.

   Теперь голос Уильяма стал тих и неразборчив.

   - Что позиции Сассексов пошатнулись. Что род в шаге от того, чтобы утратить королевское доверие. Что от меня он ждет извинений и достойного поведения.

   Лицо исказилось.

   - Мой брат сомневался в том, сумею ли я умереть достойно.

   - А вы…

   - Я рассказал ему. Я знал, что и третья жена его умерла в родах, подарив, правда, дочь. И что брат больше не женился, верно, сочтя, что двоих детей хватит. И еще я знал, что сын его рос в Эдинготе, в небольшом и весьма уединенном поместье, которое обычно служило своего рода… приютом для тех, кто по каким-либо причинам не мог показать себя в обществе. Я спросил брата, здоров ли мой племянник. И тот… тот рассмеялся.

   - Он не был здоров?

   - Безумие… к слову, вновь же происходит от неверного формирования тонких мозговых оболочек на последних неделях жизни плода. Правда, эту тему мы лишь затронули, а потому не могу сказать, проявляется ли это в органических изменениях, или же исключительно в дефектах энергетической структуры. Как понимаете, полученные нами жизнеспособные младенцы… - он замолчал так резко, что я заволновалась.

   И не только я.

   Сассекс поднялся и застыл, заложив руки на спину.

   - Их они тоже уничтожили… и матерей, и младенцев… так мне сказали. Говоря по правде, я надеюсь, что это ложь. Дети были одаренными, а стало быть представляли какую-никакую ценность. И чем навредили бы младенцы? Или те, что постарше. Мы ведь наблюдали. За теми, кто остался жив. Мы не убивали их, но да, препарировали мертвых. А моровая чума… иногда мне хочется плюнуть на все договоренности и написать письмо. Спросить прямо…

   Он тряхнул головой.

   - Мы… мы проговорили до самого рассвета. Я рассказывал… о причинах, о том, что мы делали. О том, чего добились.

   - И чего же? – сухо поинтересовался графчик. Вот ему тоже наверняка хотелось познакомить Сассекса с веревкою. Ну или топором, чтоб уж по традициям.

   И честь не уронить.

   Хотя, конечно, странные они, островитяне. Как опыты над людьми проводить, так от этого урона чести нет, а как от веревки, так внезапно приключается. Но матушка, помнится, убеждала меня, что к чужим странностям нужно относиться с пониманием.

   Понять не пойму, но топор, коль уж такое дело, обеспечу.

   - Мы нашли способ сделать так, чтобы женщина, даже если у неё есть лишь капля силы, смогла выносить ребенка. Одаренного ребенка. Выносить. Родить. Не сгореть в родах. Сделать так, чтобы ребенок этот появился на свет живым. И не уродом. В том плане, что дитя не имело бы дефектов развития. А вот мораль… мораль не в нашей компетенции. И да, спустя годы я могу со всей ответственностью заявить, что способ этот действует.

   Воцарилось молчание.

   Такое от… которое бывает в салуне за мгновенье до стрельбы. Но тут громыхнул гром, сотряс домишко, и белесый свет молнии затопил комнату. Показалось даже, что еще немного и сгорим дотла, но… нет.

   - Более того, сейчас я знаю, как усилить способности ребенка, даже если изначально их почти и не было…

   И взгляд Уильяма Сассекса вперился в меня.

   Вот прям глаза в глаза.

   И…

   - Милли? – руки Эдди накрыли рукояти револьверов, и человек, с моим братом знакомый, уже бы занервничал, а то может даже нашел бы в себе силы отступиться. Но Сассекс поднял руки и произнес:

   - Не стоит волноваться, она лишь доказательство моей правоты, но… рассказывать следует по порядку. Наутро состоялась казнь.

   - Но вы ж живой!

   Вот я буду не я, если поверю, что он чудом воскрес. Нет, если бы веревка… слышала, что в Коннектикуте одного раза палач оплошал и не додавил Билла, прозванного Уродом, так тот потом еще год на дорогах пошаливал, пока не пристрелили.

   И да, пожалуй, с магами топор надежнее веревки.

   На Островах, похоже, это знали.

   - Живой. Честно, я не знаю, кого казнили, но… Уильям Сассекс, граф Дормуд, погиб. А Уилл Баланштен был перевезен из одной тюрьмы в другую, а оттуда выпущен. В общем, следующий год я провел в том самом поместье, где заперли моего племянника. И уже наблюдал за ним. Я надеялся, что смогу как-то исправить врожденный дефект, но, увы… к сожалению, мой племянник… он был очень одарен, но при том не разговаривал. Вовсе не понимал человеческой речи. Все норовил передвигаться на четвереньках и… он скончался незадолго до моего отъезда, когда брат получил обещанное.

   - И что вы ему обещали?

   - Наследника. И даже наследников. Он выбрал двух женщин, не слишком веря в мои способности, однако обе разрешились от бремени с легкостью, подарив брату двух сыновей. И мой племянник скончался. От простуды. Случается.

   Ага, особенно, когда вдруг боги дарят нового наследника.

   - Мой брат вновь женился. Взял в жены девушку из рода бедного, а потому весьма довольного этим браком. Смерть предыдущих герцогинь их не слишком смутила, и да… сколь знаю, Пруденс до сих пор жива и неплохо себя чувствует. Она родила троих… законных детей.

   - А с незаконными что? – поинтересовался Чарли.

   - Ничего. Получили земли, титулы. Протекцию. Потеряв стольких детей, брат не стал разбрасываться и теми, кого не признал перед людьми и богами. Мало ли… но сейчас старший из законных детей его женился, а жена подарила ему ребенка, потому, полагаю, в родовую книгу внесены кое-какие изменения. Но это меня не касается, да… так вот, он сдержал слово. Я знаю, что ему хотелось бы и вправду казнить меня, однако клятва… кровь не прощает измен. И я отбыл на край мира, как тогда представлялось.

   - В Штаты.

   - В Свободные штаты Америки, - Уильям произнес это с некоторой насмешкой. – Я получил корабль, некоторую сумму денег и пожелание исчезнуть, которое искренне желал исполнить. Но…

   - Не вышло?

   - Я пытался… я… нет, будет неправдой сказать, что я раскаивался в содеянном. Скорее уж я устал и осознал, что та жизнь осталась в прошлой. А в нынешней я желаю тишины и покоя. Тогда-то возникла идея создать поселение…

   Он провел по стене с нежностью.

   - Место, где бы каждый человек чувствовал себя… дома. Где царили бы мир и порядок.

   - И на деревьях бы пряники росли? – не удержался Эдди.

   - Вроде того. Я намеревался применять свои знания. Во благо, исключительно во благо…

   Эдди явно собирался сплюнуть, но я показала ему кулак. Может, этот человечишко того и стоит, но нечего в доме плеваться.

   Матушки на него нет.

   - Я понимал, что жизнь здесь непроста, а вот маги могли бы изменить её к лучшему. Не те маги, что давно уж забыли, для чего боги даровали им силу. Не те, которые закрылись титулами от мира и думают лишь о власти, но иные, вышедшие бы из народа, связанные с ним. Служащие ему.

   - И как, получилось? – не удержался Чарльз.

   - Отчасти, - Уильям опустился на кресло. – Конечно, реальность вновь внесла некоторые коррективы, но в целом… в целом вышло лучше, чем могло бы. Мне удалось собрать группу единомышленников… да, не все они грезили новым миром, но многие лишь вынуждены были оставит старый, бежать. Они сами не знали, куда идут и зачем, а я предложил им неплохой вариант. Для начала собственная моя сила стала неплохой защитой от хищников, равно четвероногих и двуногих.

   - Змеиный дол…

   - Змеи здесь водились во множестве. Благодаря источнику, что скрывался в пещерах. Годдард о нем не знал, как и окрестные жители. Может, среди орков и были те, кто догадывался, однако орки ушли давно. А змеи… со змеями я справился. Источник же оказался тем сокровищем, которое просто попало в руки, не иначе как божьим благословением.

   - И вы тут просто взяли и поселились?

   - Просто поселился. Выкупил рабов. Построил дом. Потом и дома. Потом… ко мне приходили люди. Кто-то уживался, кто-то вынужден был нас оставить. Кто-то… далеко не все приходили с добром. Но постепенно получилось, что получилось. Я дал им дом. Я дал им защиту. Я дал им веру, ибо оказалось, что без неё многие не способны жить. Я… выдумал Великого Змея, и его приняли с радостью.

   - А взамен? – я сама не ожидала, что спрошу.

   - Взамен… вот здесь начинается вторая часть истории, которая, полагаю, имеет непосредственное отношение к вашей сестре.

ГЛАВА 10 О том, что благие намерения до добра не доводят

Буря улеглась так же быстро, как и началась. Стих ветер. Небо полыхнуло молнией и посветлело, а дождь заколотил с утроенной силой. И грохот его о крышу… успокаивал.

   Странно.

   Чарльз давно не чувствовал себя настолько спокойным, хотя услышанное, напротив, должно было бы привести в ярость. А он…

   …матушка была из древнего славного рода, а вот отец, пусть и тоже появился на свет в дворянской семье, но иного толку.

   Патент ему купили.

   И с ним уже отправили добывать славу, еще тогда, когда Штаты не были свободными, а Острова стонали от избытка сильных да голодных магов.

   История любви?

   О, её в доме знали. И рассказывали. Одинаковую. Почти слово в слово. Только прежде Чарльз не слишком уж задумывался над этой одинаковостью, как и над тем, что матушкина компаньонка не любит говорить о прошлом.

   Да и сама матушка. Будто не было у неё иной жизни, до свадьбы.

   До встречи.

   Романтической.

   Ночная дорога. Разбойники, отнюдь не благородные, но обыкновенные, которых и ныне здесь изрядно, а уж во времена былые и вовсе было не продохнуть. Девица в беде. Благородный спаситель… ранение. И благодарность, переросшая в любовь.

   Правда, матушкина семья к этой любви отнеслась без должного понимания.

   Отца Чарльз не запомнил. И вот теперь…

   - Года через три, когда здесь встало, если не поселение, то всяко жизнь начала налаживаться, меня отыскал человек, вручивший письмо от моего брата, - Сассекс слегка поморщился.

   И подумалось, что эта вот откровенность ненормальна.

   Кто они ему?

   Не друзья. Чарльз так точно. Да и Эдди не похоже, чтоб был настолько близок Сассексу, чтобы… да если по закону…

   …какой в Диких землях закон? Может, поэтому и держится бывший граф столь свободно, что знает: ничего-то ему Чарльз не сделает.

   Суд?

   Обвинения?

   От слов легко откреститься, а судьи… ближайший остался в Последнем пути, и что-то да подсказывало, что, даже если Сассекс соизволит туда отправиться, дела не выйдет.

   - Не буду врать, что меня благодарили или же просили вернуться, отнюдь. Мой брат выражал надежду, что я неплохо устроился, а заодно просил поспособствовать одному достойному человеку в его проблеме. Аналогичной той, которую мне уже случилось решить. Так оно и началось.

   Сассекс перевел взгляд с Эдди на Чарльза. И как ни странно, во взгляде этом не было ничего, помимо усталости и, пожалуй, вялого интереса.

   Нет, не к Чарльзу.

   Он был столь же скучен, как и вся нынешняя, изрядно приевшаяся Сассексу, жизнь. К самой ситуации.

   - К этому времени мне удалось собрать дюжину девушек, обладавших искрой. Да, их дар был настолько слабым, что и развивать-то его не имело смысла, но, повторюсь, мои методики позволяют сделать так, что и этой искры хватило бы, чтобы и мать, и ребенок выжили. Тот человек, не буду называть его имя, прожил с нами чуть больше года… и да, пусть и моей идеей о строительстве благословенного города он не проникся…

   …он и сам не проникся, Уильям Сассекс.

   Ему просто нужно было дело. Он из тех людей, которых утомляло обычное существование.

   - …однако оказывал всяческую помощь. И в какой-то мере нам повезло. Наш гость имел высокую степень сродства к стихии воды. Именно он открыл большинство родников, да и в целом сделал так, что больше мы не испытывали недостатка в ней. Я же в свою очередь подобрал девушку, которая родила ему сына. И да, она отправилась с ним. Не знаю, женился ли он на ней… сомневаюсь.

   Чарльз тоже сомневался.

   - Но в любом случае он позаботился бы о ней. Это… - Сассекс нарисовал полукруг. – Дело чести. И дело силы. Сила не прощает… подобного.

   Зато убийство нескольких десятков человек, если речь о десятках, - Чарльз подозревал, что все куда как печальнее – она вполне себе простила.

   - Весьма скоро появился еще один человек с рекомендательным письмом, а потом и еще один.

   - Этот дом для них? – высказал предположение Чарльз.

   - Да. Здесь, конечно, не так и удобно, но… я никому и никогда не обещал удобств. Более того, сейчас редко кто задерживается на весь срок. Люди приезжают, выбирают. У меня красивые девочки, пусть и не все они невинны, но все здоровы. За этим я слежу строго. И сильны. И каждая способна родить… некоторые рожали дважды…

   - И отдавали детей?

   Сассекс пожал плечами.

   - Я никогда на том не настаиваю. Более того, перед тем как приступить к процессу, мы составляем договор. Хороший договор. Даром что ли я получал образование в Королевском университете? Так вот, там и прописываем в том числе и обязательства заказчика перед матерью. Кто желает, отправляется следом. В этом случае женщина получает оговоренное содержание, возможно, какое-то имущество, к примеру, дом… кто-то становится кормилицей. Или дальней родственницей. Знаю, некоторые мои протеже даже устраивали судьбу, там, на Островах, но все же большая часть предпочитает оставаться здесь.

   - Почему? – не выдержала Милисента.

   - Почему нет? Острова… там нет ничего-то хорошего. Дурной климат, да и люди не лучше. Добавьте к этому тайну, которую придется хранить до конца жизни. Быть рядом, смотреть, как взрослеет твой ребенок, называя матерью другую женщину… это непросто.

   - А… здесь?

   - Здесь у них есть дом. Хороший дом. Безопасный. Поверьте, не то, что орки, но и беловолосые сиу, однажды попробовав сунуться к Змеиному долу, ныне обходят его стороной. Они получают деньги. Хорошие деньги, которых хватит… на многое. На то, чтобы вырастить других детей.

   - А… те?

   - Не думаю, что о них забывают. Но… младенцы погибают часто. И многие, прежде чем попасть в Змеиный дол, повидали всякого. Некоторые и детей хоронили. А здесь… у меня пара отличнейших целителей. Огненные маги. Водные маги. Дети ветра и земли. В Змеином доле не случается такого, чтобы земля не родила или чтобы засуха уничтожала посевы. Здесь есть пища и вода. Защита. Перспектива…

   Может, и так.

   Но почему-то звучало это жалко, оправданием. И Сассекс понимал, и потому хмурился.

   - При чем здесь моя сестра?

   - Она ведь одаренная, верно? – вопросом на вопрос ответил Сассекс. – Дар слабый, конечно, подозреваю, вся сила семьи досталась вам, но и к лучшему… так вот, мое поселение росло. И если сперва я принимал всех желающих, а заодно уж готовых соблюдать закон, то постепенно пришел к выводу, что, сколь бы мы ни расширяли пространство долины, а мы подошли к пределу, Змеиный дол довольно мал. И потому начали выбирать. Да, если у женщины есть искра, мы примем её. Не важно, сколь она юна и прекрасна. Прекрасна ли вовсе. Главное, чтобы была молода и здорова. Мужчины… мои сыновья подросли, как и сыновья моих последователей. Мужчин, к слову, среди магов рождается куда больше.

   Он постучал пальцем по столешнице, и звук получился донельзя резким.

   - Они находили себе жен. Некоторых здесь, в том числе среди девочек, что появились на свет в Змеином доле, но… опять же, кое-кому наша жизнь казалась скучной. И люди уходили. Забирали деньги, а они есть у каждого, ибо доходы от сделок с магами идут в общую казну, из которой что-то берется на поддержание поселка, а остальное распределяется меж жителями его. Так вот… Уилл всегда был неспокойным мальчиком. Полагаю, качество это он унаследовал от меня, и потому я понимал его, как никто. Я рано позволил ему выйти из долины, а по ряду причин мы все же предпочитаем держаться в стороне от большого мира. Но я лично сопроводил сына в Последний приют, а после и в Хаббард. Побывал он и в Бристоне, и в иных городах. Он попросил разрешения учиться. И я оплатил ему учебу в Эмбридже, что, признаюсь, было ошибкой…

   Сассекс потер шею.

   - Ноет… мой срок почти вышел, наверное, потому и стал я слишком болтлив. Но все, что ни делается, к лучшему. Вы сами пришли, и ехать не пришлось. Так вот, Уилл не устоял… большой мир, большие искушения. Он увидел иную жизнь, полную безделья и удовольствий. Он начал пить, увлекся игрой. Он оказался чрезмерно азартен, и в пылу азарта наделал долгов, расплатиться с которыми оказался не способен. И тогда-то он вспомнил обо мне. Я выручил его, однако поставил условие, что долг свой Уилл отработает. Я приобщил его к делу, понадеявшись, что, занятому, ему будет не до глупостей. А еще, возможно, он поймет, повзрослеет. Сперва доверил малое: встречать наших гостей в Уиштоне, откуда их провожали горными тропами к Долу.

   Чарльз прикинул и получилось… получилось, что и вправду от небольшого, но вполне себе обжитого Уиштона до Змеиного дола рукой подать.

   Было бы.

   Если бы не Драконий хребет.

   - Поверьте, за те годы, которые мы здесь, маги… многое сумели сотворить. И путь имеется, вполне себе проходимый даже зимой. Для одаренных.

   А иные с Сассексом не связываются.

   И все-таки… что-то подсказывало Чарльзу, что отнюдь не все гости Змеиного дола прибыли с Островов. Нет, островитяне наверняка имелись, однако они – гости редкие, а вот местные…

   …отец погиб, защищая Западный форт от сиу. И смерть его принесла матушке полосатую ленту вдовы и право обращаться к Императору. Еще небольшую пенсию да полный пансион детям, если захотят они продолжить карьеру отца.

   Чарльз хотел, но…

   …матушка была против. Он ведь наследник. Последний из рода. И армия обойдется, а она, матушка, никак нет, что уж об Августе говорить?

   - Также он провожал гостей обратно. Помогал устроиться. Он взял на себя многие мелкие дела. Придумал держать в Уиштоне кормилиц, ибо любые запасы молока конечны. Он находил нянек, помогал выправить документы, организовать отъезд, решить сотню мелких проблем, что возникают в любом деле. И я успокоился. Я решил, что сын мой и вправду нуждался лишь в том, чтобы его энергию направили в нужное русло.

   Вот только все оказалось не так просто.

   - Он исчез. Однажды уехал с… очередным клиентом, которому повезло получить двойню. Крепкие сильные мальчики, да… так вот, Уилл просто взял и не вернулся. После пришло письмо, в котором он благодарил меня за помощь, а еще просил не искать.

   - Вы и не стали?

   - К чему? Правда, меня несколько смутило, что он не стал требовать свои деньги, а к этому моменту сумма накопилась, если не огромная, то всяко такая, которой хватило бы на обустройство. Но… его право, - Сассекс вновь затарабанил по столу, но прервался сам. – Прошу прощения, дурная привычка. Спустя где-то полгода человек, до того изъявлявший немалое желание приехать… в гости, вдруг отказался. И даже потребовал вернуть задаток. В тот момент это не показалось странным, подобное, пусть и редко, но происходило, когда клиент вдруг обнаруживал, что уже имеет детей или же вот-вот получит… чудеса случаются.

   - И вы вернули?

   - Вернул, несомненно. Я всегда соблюдаю договоренности, даже устные, - Сассекс произнес это строго, даже стало несколько стыдно за сомнения, которые Чарльз испытывал. – Но после началось интересное… еще один договор сорвался. А там и дошел слух, будто бы в деле моем появился, скажем так, конкурент. Человек, оказывающий сходные услуги, но по куда более умеренным ценам и, что куда важнее, без договоров. А следовательно, без удушающих обязательств по отношению к кому бы то ни было. Мои… посредники весьма явно намекнули, что и мне следует пересмотреть условия, если я желаю остаться в деле.

   Сассекс сцепил пальцы и посмотрел в окно, за которым дрожала пелена дождя. И вот завтра же не выехать, дороги местные, которые и дорогами то назывались весьма условно, развезет.

   - Я отказался. В конечном итоге, я не слишком нуждаюсь в деньгах. Сейчас Змеиный дол вполне способен обеспечить себя. И да, мы думаем над расширением. Мы даже договорились с сиу о земле. У них есть отличный кусок пустыни, щедро выделенный им правительством. Сами сиу с этой землей ничего-то сделать не способны, все же их сила иного толку, а вот мои люди вполне могут возродить пустыню. Правда, сперва потребуется решить кое-какие юридические тонкости, чтобы правительство потом не передумало, как оно бывает.

   Сассекс потер ладони, и глаза его заблестели, предвкушая грядущее сражение.

   - Так вот, часть моих людей отправилась изучать местность. Сиу поставят дома, и к зиме два десятка семей, устоявшихся семей, отселятся. Тогда же и начнут преобразование… года через два-три вы не узнаете это место.

   И Чарльз ему поверил.

   А еще… нет, это не стыд… он, имея право голоса в Совете, выступал против переселения коренных племен, и уж точно против резерваций, только…

   - У меня есть план, и он вполне себе воплощается в жизнь. Однако…

   - Ваш сын?

   - Мой… один из… да, я пользовался положением, хотя, клянусь, не было женщины, которую я бы взял против её воли. Напротив, они сами приходили ко мне, зная, что я никогда-то не оставлю ни своих детей, ни их матерей… так вот, Уильям… мне пришлось потратить некоторую сумму, чтобы понять, почему он исчез.

   Дождь утихал.

   Капли стучали реже и глуше, и будто шептали, что вовсе не было нужды ехать на край мира самому. Разве у Чарльза мало денег? Мог бы кого-то и нанять… нанимал же, чтобы отследить ублюдка, который увез Августу. Так мог бы и другого, который нашел бы, который устроил бы этому ублюдку несчастный случай.

   Или просто пристрелил к чертовой матери.

   - Уильям… мы особо не скрываем… во всяком случае те, кто живет здесь, знают, благодаря чему и кому появился Змеиный дол. И да, сейчас основная доля дохода идет от магов. Мои сыновья и внуки, или просто те, кого я называю детьми, уходят в города, ищут службу, исполняют её. Берут заказы… разные… и вам ли не знать, сколь высоко ценится работа хорошего мага. А мои дети имеют отличное образование, и силой владеют, как никто иной…

   В этом Чарльз нисколько не сомневался. И даже предполагал, кто был учителем.

   - Теперь я понимаю, что был несколько неосторожен. Уильям оказался достаточно умен, чтобы не просто понять, что происходит, но и дойти до того, как это происходит. Правда, полагаю, кое-какие нюансы он упустил. Можно срисовать руноскрипты, скопировать амулеты, расписание процедур и интенсивность энергетического потока, но без знания сути все это останется лишь некой совокупностью внешних воздействий, эффект от которых может быть, а может и не быть.

   - Не быть? – Чарльз почесал кулак, который зачесался.

   - Случается… всякое. Каждая беременность по-своему индивидуальна, а потому требует особой тонкой настройки амулетов, которую Уильям, как полагаю, упускает.

   - И…

   - И в большинстве случаев общего воздействия будет достаточно, хотя, конечно, течение беременности осложнится, да и сил мать затратит куда как больше. Скорее всего вряд ли женщина сможет выносить более одного одаренного ребенка. А если… поймите, факторов множество, и мы их учитываем. И пары подбираем не столько исходя из желаний мужчины, сколько от совместимости силы, что на многое влияет.

   - То есть, ваш ублюдочный сынок сбежал, спер эту вот… - Эдди щелкнул пальцами.

   - Технологию, - подсказал Сассекс.

   - Ага, её. И стал торговать детишками?

   - Вроде того, - Сассекс склонил голову.

   - Ага… - Эдди вновь сунул нож в зубы, провернув его. Чарльз поморщился, но зубы у полукровки были не чета человеческим, крупные и белые. – А мамашек откуда берет?

   - Вот… и подходим к самому интересному. Полагаю, начал он так же, как я когда-то… сводни, публичные дома, аукционы и рынки рабов. Хотя от последнего я вынужден был отказаться, все же, сколь бы ни были совместимы люди с теми же орками или темнокожими ассау, но дети получаются полукровками. И сей факт в свете скрыть куда сложнее, чем некоторые иные. Так вот, при толике удачи и некоторых вложениях купить одаренную женщину можно, но дар будет очень и очень слабым. Мне довольно и такого, а вот Уилли… во-первых, при его технологии женщин хватало на одну, может, две беременности. Во-вторых, я полагаю, не обошлось без… печальных инцидентов, что и сподвигло искать иные пути.

   - Похищать девиц благородного происхождения?

   - Не похищать, отнюдь… думаю, ваша сестра – особый заказ.

   Сассекс посмотрел на Мили, затем на Эдди, что продолжал чистит зубы острием огромного ножа, затем перевел взгляд на Чарльза.

   - Только этим и можно объяснить тот факт, что он добровольно подверг себя подобному риску. Но в целом чем ярче выражен дар, тем дольше можно использовать девушку. И шансы на неблагополучный исход… предприятия уменьшаются. Однако подобные девушки, как правило, происходят из семей достойных. Не тех, что с радостью избавятся от лишнего рта. Более того, наличие дара само по себе становится приданым, а потому и ценность дочери возрастает в разы. И речь в таких случаях уже идет не столько о приданом, сколько о выкупе, который жених готов выплатить семье невесты. Не морщитесь, я ведь знаю, как оно происходит.

   И вправду знал.

   И Чарльз тоже знал. Но легче от того не становилось.

   - И потому покупать таких… невест – слишком дорого. Похищать? Это риск. Причем не столько вмешательства родни, сколько интереса полиции, а при наличии некоторых эпизодов, вполне возможно полиции императорского, того особого её отделения, с которым никто не желает связываться. И выход здесь есть. Когда-то я сам использовал этот метод. Найти кого-то, кто сыграл бы влюбленного молодца, вскружить девице голову и… она выходит замуж, чтобы после уехать следом за мужем куда-нибудь на окраину цивилизованного мира. Вы не представляете, куда готова уехать влюбленная женщина.

   - Представляю, - мрачно ответил Чарльз. – Значит, надо искать этого вашего… Уильяма?

   - Семейное имя… у меня семеро сыновей, названных в честь меня. И еще двенадцать, у чьих матерей хватило воображения и силы духа подобрать другие имена. К слову, дочери тоже имеются.

   Милли заерзала.

   - Нет, дорогая, ты… весьма одарена, но я тебе не отец.

   Показалось, что оба Годдарда с облегчением выдохнули.

   - Значит, мой отец…

   - Действительно приходился тебе отцом. К радости или сожалению… редкостный ублюдок, уж извините.

   - Ничего, - прогудел Эдди. – Я знаю.

   И Милисента кивнула, поддерживая брата. А Чарльзу стало неудобно, то ли потому, что услышал он вот это, то ли потому, что собственный его отец ублюдком не был, а был вполне себе личностью героической. Его имя даже на памятной доске Императорского парка выбито.

   - Так вот, он обратился ко мне с просьбой о помощи. Весьма хотел одаренного наследника. И я помог. Просто помог разжечь искру дара, которым обладала ваша матушка. С её согласия, прошу заметить… и Эдди, убери руку с ножа. Зарезать меня все одно не выйдет.

   - А что выйдет?

   - Даже не знаю, - вполне искренне сказал Сассекс. – Будь ты магом, шансы имелись бы… а так… ты, конечно, к воздействию силы мало восприимчив, но это смотря какую силу приложить. Как бы то ни было, я сдержал слово. И сумел передать силу ребенку. И не моя вина, что родилась девочка.

   - А…

   - А он хотел наследника.

   Эдди поскреб тем же острием клинка за ухом, что, надо полагать, выражало величайшую степень задумчивости.

   - Что до Уилла, то вы его найдете по ту сторону Драконьего хребта. Слышали что-нибудь о Городе Мастеров?

   Чарльз не слышал, а вот Эдди, кажется, был в курсе.

   - Та еще задница мира…

   - Сколь знаю, основные сделки проходят там. Поселение Уилла, если и не в самом городе, то всяко недалеко. Он не тот человек, который будет получать удовольствие от уединенной жизни.

   - И как он… - Эдди подкинул нож.

   - Честно говоря, маг неплохой и вполне мог бы достичь моего уровня, потенциал у него имеется, а вот желания работать, в том числе над собой, нет. Ко всему Уилл всегда был довольно-таки самоуверенным, что вновь же не добавляет ему шансов на выживание. Но… будьте осторожны.

   - То есть, если мы свернем этому ублюдку шею, вы не обидитесь? – счел нужным уточнить Эдди.

   - Ничуть. Я бы и сам с превеликим удовольствием, но увы, есть чем заняться…

   Сассекс поднялся.

   И снял с пояса кошель, который перевернул над столом и тряхнул. Из кошеля выпала бархатная коробочка, несколько потертая и определенно знававшая времена иные. Но защитные руны на краях её работали, и руны весьма серьезные.

   Уильям Сассекс коробочку взял, сдул пыль и стряхнул пару табачных крошек, что прилипли к бархату, а потом откинул крышку и вытащил из коробочки крупный темный камень.

   - Это…

   - То, чем мне давно следовало поделиться с миром, - Сассекс с нежностью погладил камень. – Здесь все… что удалось спасти. Восстановить. Имена не всех, но… многие. А главное, сама суть нашего метода.

   Камень был черным, подобным капле смолы, и в гранях его свет не отражался, он скорее тонул, уходя в глубину.

   - Когда-то я сказал брату, что метод завязан на мою кровь и силу, что… в общем, я опасался, что если расскажу все, как оно есть, то стану не нужен.

   И это было весьма закономерно.

   - На самом деле все куда проще.

ГЛАВА 11 В которой хорошие гости надолго не задерживаются

Я сидела на стуле и покачивалась.

   Дурная привычка.

   И хорошо, что рядом нет матушки, которая бы испортила всякое удовольствие от этой вот привычки укоризненным взглядом. И еще потом лекцией о том, что приличные девицы сидят совсем не так.

   Нет, как сидят приличные девицы я и сама-то знала. Но сейчас оседлала стул, оперлась руками на спинку его, ибо так было удобнее, и покачивалась. Стул поскрипывал, но держался. Я же разглядывала людей столь разных.

   И странных.

   Думалось… пожалуй, обо всем и сразу.

   Было немного жаль детских фантазий, которым взрослая правда не оставила места. Как-то больше не помечтаешь о добром дядюшке Уилли, зная, что он вовсе не добрый и отнюдь не немощный. А еще было жаль, что не он мой отец.

   Странно, конечно.

   Великий Змей еще тот ублюдок. Редкостный. Но он хотя бы за идею. А папаша… папаша мелкая сволочь, здорово всем жизни попортившая.

   И Чарльза жаль.

   Он-то рассчитывал свою сестрицу спасти. А спасать, выходит, некого. И дальше-то что? Вернуться? Вон, сидит, вперившись взглядом в камешек. И выражение на морде лица пререшительнейшее. Сразу видно, что человек к свершениям готовится.

   Понять бы, к каким еще.

   Отправится за Драконий хребет?

   Или отступится? Я ведь не дура. Я понимаю, что камешек этот, он, может, дороже всех золотых приисков Айоха, о которых у нас легенды ходят.

   Магов ведь немного.

   Даже мало.

   И дети магов не всегда магами рождаются. А тут вот способ. С гарантией, так сказать.

   - Вы… - рука Чарли дрогнула. Он понимал, что держит в ладони, пожалуй, лучше меня понимал. И точно лучше Эдди, который помалкивал, но делал это с особой мрачностью. – Вы найдите кого-нибудь… вы ведь ездите в город, верно?

   Великий змей склонил голову.

   - Вот и отвезите. А там… почтовым курьером.

   - За мной приглядывают, - Великий змей больше не улыбался, и лицо его стало серым, больным. А я почуяла, что и сам-то он давно на краю. Держится исключительно упрямством. – Боюсь, далеко не все мои дети так уж преданы мне, как хотелось бы. До недавнего времени никто бы и помыслить не смел, но…

   - Вы больны, - озвучила я очевидное. – Скоро помрете.

   - Что мне в здешних местах нравится, так эта подобная незамутненная откровенность людей, - он вяло усмехнулся. – И да, деточка, ты права. А еще сильна.

   Великий змей склонил голову и уставился на меня.

   Змей.

   И вправду.

   Глаза змеиные, такие холодные спокойные. Смерти он не боится. Что бы ни ждало его там, за порогом, бездна ли проклятая, рай, он все одно не боится.

   Надо, в Бездну спустится, прихвативши с собою пару револьверов, чтоб чертям там жарко стало.

   Уважаю.

   Не только я.

   - И да, ты права, девочка. Осталось мне недолго. Я и так прожил куда больше, чем мог рассчитывать. Но… об этом я тоже оставил записи. Метод верный, только требует жизненной энергии… внешней.

   - Вашей? – уточнил Чарльз, аккуратно вкладывая камешек в крохотный коробок.

   - Любой. Но я и без того нагрешил изрядно. Не думай. Это не искупление. Просто… казалось, что сил у меня много. Но и они заканчиваются, да…

   Он поднялся, разом скинув маску. И теперь было видно, что движения его скупы, что руки он прижимает к бокам, то ли поддерживая себя, то ли скрывая дрожь, что время от времени пробиралась в левую. И тогда пальцы её скрючивались.

   - Изменения необратимы. И, к сожалению, заметны. Слух пошел… здесь тоже хватает слухов. И страхов. Страстей… я мечтал построить идеальное место, где люди были бы счастливы. Но… люди – это люди, местом их не исправишь. Не знаю, сколько мне осталось. Но мои сыновья уже делят власть. Пока тихо. Я допускаю, что кто-то из них списался с Уилли, во всяком случае есть повод подозревать. Так что весьма высока вероятность, что курьер просто исчезнет. С курьерами такое случается.

   - А мы не исчезнем?

   Вот чувствую, этот подарочек сродни скипидару под хвост кошачий.

   - Два мага высшего уровня и Видящий? – губы Великого змея растянулись в усмешке. – У вас будет шанс. А воспользуетесь ли вы им…

   Он замолчал, позволяя, так сказать, оценить перспективы. А что оценивать?

   Даже если мы этот треклятый камушек вернем, отказавшись от высокой чести несения света науки миру, никто не поверит. Я бы точно не поверила.

   А значит?

   Значит, что ждать нас будут. На выходе из долины точно. Ну, это если старик прав, и его дети оказались неблагодарными засранцами. Во что я верю. В неблагодарных засранцев верится как-то легче, чем в благодарных.

   - Вы… знали? – кажется, Чарли пришел к аналогичным выводам, если коробку с камушком в кулаке стиснул. И вновь же мрачно поглядел.

   На меня.

   А я-то тут при чем? Я вообще здесь случайно оказалась!

   - Догадывался. Скажем так… у меня тоже имеются некоторые связи. А еще опыт. Мне сообщили, что Уилл связался с неподходящей девушкой…

   Чарли запыхтел.

   Нервный он все-таки. Брал бы пример с Эдди. Тот вон сидит спокойно, грызет какую-то деревяшку и взглядом сверлит спину Великого Змея, явно прикидывая, как сподручней в эту спину ударить.

   И надо ли.

   Нет, он не подлый. Опытный просто. Жизнь она такая, что иного кроме как со спины и не завалишь. Может, и не больно благородно, да только… запад тут.

   Дикий.

   - И что родственники этой девушки отличаются немалым упрямством. А еще обратились в одну небезызвестную контору, к услугам которой я и сам прибегал не раз.

   - То есть… это они… по вашей просьбе? – в голосе Чарли клокотала ярость.

   Нежный он все-таки.

   - Скажем так, я подсказал им, где искать след. И его нашли. Или вы в претензии? – старик откровенно издевался. Правда, тотчас посерьезнел. – У вас много врагов, юноша. Там. На Востоке. Или не столько врагов, сколько людей, полагающих до крайности несправедливым, что в ваших руках, человека молодого, неопытного, оказалось такое состояние. Чтоб вы знали, людей в целом весьма волнуют чужие состояния. Особенно такие, которые по ощущениям довольно легко обратить на пользу. Не вашу.

   - То есть, её выбрали не случайно?

   А холода-то сколько, будто Великий Змей в чем виноват. Вот про состояния он чистую правду сказал. На что уж у нас малость осталась, а все одно находятся охотники и на эти огрызки. Каждый год кто-то да пытается Эдди к богам спровадить.

   Не выходит.

   Я нахмурилась.

   Надо убираться. И не только мне, но и Эдди. И матушке, само собой. Если захочет. Если нет… Доусон защитит. У него рука крепкая. И репутация. И с судьей он знакомство водит. Нет, коль женится на матушке, то все заткнутся.

   А Эдди…

   - Подробности мне неизвестны. Но предполагаю, что да. Сами посудите… - Великий Змей перехватил левую руку правой и прижал её сильнее. – Что будет, если вы исчезнете? Или погибнете?

   Я почти услышала, как скрипят зубы.

   Это он зря. В наших местах целителей нет, а потому зубы беречь надобно. Это у Эдди они отрастают, про магов я такого не слыхала.

   - Я сейчас не о ваших родных. А о вашем состоянии. Оно отойдет к матушке, верно? К женщине весьма строгой, но все-таки женщине. В делах финансовых она разбирается слабо.

   Чарльз мотнул головой.

   А мне стало обидно. Почему если женщина, так и не разбирается? Матушка вон сколько лет уже хозяйство вела. И ничего. Справлялась куда лучше папаши, чтоб ему в бездне задницу жарили.

   - Она как раз и разбирается, - процедил Чарли.

   - Верю. Но это я. И вы. А вот для высокого общества принять подобное будет… сложно. Да и потеря сына весьма скажется на её здоровье. А тут вернется дочь. И не одна, но с мужем. Конечно, супруг её не был одобрен ни вами, ни вашей матушкой, но все же брак законный. А к этому времени, полагаю, еще и благословенный детьми. Теми, которые и унаследуют это самое состояние.

   - Как-то это… сложно, - прогудел Эдди.

   - Зато надежно, - Великий Змей усмехнулся. – Те, кто играют против вас, Чарльз, вас знают. Ваш характер. Ваши слабости. Убить вас там, на Востоке? Возможно. Но это привлечет ненужное внимание. Начнется расследование… и мало ли до чего оно дойдет? То ли дело здесь. Здесь ведь Запад. Дикие земли. Дикие люди… что до прочего, то характер ваш, полагаю, изучили неплохо. Достаточно, чтобы понять, что сестру вы не бросите. И готов спорить, что если бы даже вашим людям не удалось бы найти снимок, то через месяц или два, вы бы получили письмо от сестры. Записку с просьбой о помощи. Неявную, нет. Ничего такого, что могло бы быть истолковано превратно. Но вы бы все одно бросились играть в спасителя.

   Я почесала шею.

   Вот прямо чувствую, что вляпались мы по самые уши, если не сказать больше.

   И вляпываться продолжаем.

   - То есть…

   - Я просто воспользовался ситуацией. И готов вам помочь.

   - Почему?!

   - Потому… пожалуй, потому что мне пора уже думать о душе, - Великий Змей сжал и разжал кулак и уставился на кривые пальцы. – И нет, Эдди, пристрелить меня ты все одно не успеешь. Я не настолько еще ослаб.

   - А насколько?

   - Настолько, чтобы уступить другому магу. Другому сильному магу. Но пока они еще не решаются. Как надолго хватит моего авторитета? Понятия не имею. Но… подозреваю те люди, что идут в долину, идут не сами по себе.

   Пальцы перестали дрожать.

   - Их позвали сюда. И полагаю, проведут сквозь купол. Начнется схватка. И я героически погибну. Меня даже похоронят с почестями. Людям нужны герои, но желательно, мертвые. Так оно всем удобнее.

   Он согнул и разогнул руку.

   - Интересно ждать. Ждать и смотреть. Гадать, кто из них предал. Что ж… даже титаны не способны жить вечно.

   - А у вас самомнение, однако, - произнес Чарльз.

   - Куда без него. Но о деле. Что-то подсказывает, что ваш приезд несколько поторопит события. Вы уйдете. Не в город. Я открою другой путь. Выберетесь к Мертвой роще. Там вас встретят. Проведут через Драконий хребет. Эдди… когда вернешься, а я надеюсь, что такой упрямый засранец, как ты, все-таки вернется. В банке я оставил письмо. Завещание. Пусть твоя матушка никогда-то не смотрела на меня благосклонно, что… в общем, правильно. Я бы испортил ей жизнь. Но она заслуживает большего, чем та развалина, в которой ты ютитесь.

   Братец заворчал.

   - Тише, я знаю, что ты делаешь все, от тебя зависящее, но порой обстоятельства сильнее. Двадцать тысяч я оставляю ей. Она сумеет распорядится. Скажи, это извинения. За то, что я сделал. И еще за то, чего не сделал.

   - А чего вы не сделали? – поинтересовалась я.

   Нет, ну любопытно же!

   И нечего на меня смотреть так, будто я на любимого хомячка села.

   - Следовало пришить вашего папашу на пару лет раньше, - спокойно ответил Великий Змей.

   - Так это вы? – почему-то Эдди нисколько не удивился.

   - Он предложил мне купить Милли. У нее дар. И наследственность хорошая. Она родила бы здоровых детей. Много здоровых детей. Когда подросла бы.

   Вот ублюдок!

   Это я про папашу.

   - Ладно, это дела прошлые… так вот, передай Элизабет, что это – моя последняя воля. Иначе у нее хватит глупости отказаться.

   Хватит.

   Я матушку знала. Одно дело орехи в карамели и кукла, и совсем другое – двадцать тысяч.

   Двадцать, мать его, тысяч!

   Да у меня в голове этакие деньжищи не укладывались. Зато укладывалась мыслишка, что лучше бы Змею и вправду… того. Нехорошо желать ближнему своему кончины, но не желать не выходило.

   От совсем.

   Наверное, не зря Матушка Мо говорила, что во мне бесы сидят.

   Сидят.

   Как есть.

   Но двадцать же ж тысяч! И я буду не я, если не заставлю маменьку их принять. Ибо… ибо хватит этих денег, чтобы уехать.

   Или остаться.

   Как ей пожелается.

   Я поерзала, очень надеясь, что мысли мои остались при мне, но Великий Змей понимающе усмехнулся.

   - Уговорите. Она уже достаточно устала от собственной самоотверженности. Ко всему, Эдди, намекни, что с приданым жениха отыскать всяко легче, чем без оного.

   Эдди проворчал что-то этакое, должно быть, благодарность изъявляя. А поскольку делал он подобное до крайности редко, вот и вышло неразборчиво.

   - Хотя… тебе, Милисента, я тоже оставлю. Как-никак крестный…

   - Крестный?

   Ох… ренеть.

   Крестный. Мой.

   И на фею не похож. Хотя… что я вообще о феях знаю? Может, и среди них засранцы встречаются. Главное, что…

   - Именно. Такова была воля твоего отца. Хотя потом он решил, что не очень-то оно и надо. Но Сассексы от своего слова не отступают. Как по мне, он был не только мерзавцем, но, что куда печальнее, редкостным идиотом. Боги одарили его и детьми, и женой, а он… не важно. Ты получишь десять тысяч, но, извини, воспользоваться ими сможешь лишь по достижении двадцати одного года.

   - Ага, - только и нашлась я, что сказать.

   И еще подумала, что если кто про эти деньги узнает – а узнают, тут и думать нечего, ибо Последний путь – еще та дыра. Так вот, жизни мне не дадут.

   Твою же ж…

   - Правда, есть один момент. Даже если ты выйдешь замуж, это будут твои и только твои деньги. Права супруга на них не распространятся.

   - А так можно? – удивилась я.

   - Если ты знаешь пару хороших законников, то да. Но в любом случае, я бы рекомендовал тебе уехать. Все-таки здесь понятия закона довольно зыбки. Теперь, что касается тебя, Эдди…

   - Обойдусь.

   - Не думаю. Деньги предлагать не стану. Но попала мне в руки одна вещица, - Змей пошевелил пальцами и поморщился. – Терпеть не могу, когда она так немеет… я им даже благодарен. Лучше быстрая смерть, чем вот так, по кусочку. Но, в общем, держи.

   Он снял с пояса кошель, который кинул Эдди. А Эдди взял и поймал.

   Развязал веревочки.

   И хмыкнул.

   На ладонь ему скользнула… косточка? Или нет, дудка. Такая тонкая хрупкая дудка, вырезанная то ли из кости, то ли из белесого, на кость похожего, камня.

   - Это…

   - Твое наследство. Скажем так, с той стороны не забывают о своей крови. Но отец твой категорически не желал иметь ничего общего с племенем. Потому-то и не передал. Хотя дал слово.

   В огромных неуклюжих пальцах Эдди дудка гляделась совсем уж крошечной.

   - И давно она у вас?

   - Прилично уже. И да, мог бы и раньше отдать, но не был уверен, что стоит. Все же кое-какие вещи опасны.

   - А теперь, стало быть, безопасны сделались?

   - Нет. Но чую, пойдете вы по таким землям, где оно пригодится.

   - Пригодится, - задумчиво произнес Эдди и сунул дудку в карман, в тот, в котором одно время часы носил. Потом, правда, пришлось продать. Сперва часы, после и цепочку от них.

   Но карман остался.

   - Вот и я так решил. Обнимать не стану. А вот вывести выведу… уходите, пока есть такая возможность.

   Уговаривать нас не пришлось.

ГЛАВА 12 Про горы и ночные прогулки

Чарльзу доводилось встречать всяких людей. В том числе и магов. Сильных магов. Старых магов. Вот умирающих он не видел. И теперь, когда эта близость смерти стала очевидной, он не мог заставить себя задержать взгляд на человеке, несомненно, заслужившем куда более страшную участь.

   Но почему-то было… нет, не грустно.

   Изнутри распирали до крайности противоречивые чувства. А ведь Чарльз считал себя человеком спокойным, уравновешенным, не поддающимся эмоциям.

   Как бы не так.

   Снаружи пахло грозой. И дождем. Деревом. Землею. Людьми и лошадьми, которых тоже вернули, да еще и почищенными. Лошади, к слову, не обрадовались. Тот, что Чарльзу достался, глядел с укоризной: мол, куда вас несет-то?

   Ночь на дворе.

   Спят нормальные люди. И лошади тоже. Там, в конюшнях тепло и сытно, а тут дождь и грязь.

   Сассекс взлетел в седло с обманчивой легкостью, и поводья подобрал, оглянулся:

   - Ну, долго возитесь.

   - Вам помочь? – Чарльз задавил едкий ответ, готовый сорваться с языка, и обратился к даме. Но та лишь фыркнула. На лошадь она села легко, выказывая немалый опыт.

   Да уж.

   Запад.

   Тут, небось, про дамские седла и не слышали.

   - Вас проводят, - сказал Сассекс и ткнул пальцем в мрачного вида женщину, что привела лошадей. Грузноватая. Полноватая. Напрочь лишенная и тени женской привлекательности, та сидела в седле, слегка горбясь.

   - Сами бы доехали, - буркнула она, поправляя алхимическое ружье. В стеклянных колбах блеснули искры, и отсвет их лег на медные патрубки, обвивавшие ствол.

   - Лу я верю, как себе. Даже больше. Иди. И возвращаться не стоит.

   - Без тебя знаю, - она тронула бока жеребца, такого же неказистого и мощного, как сама. И тот мягко ступил на тропу. За ним пристроилась Милисента.

   - Давай. Я на замыкающего, - сказал Эдди, поправляя мешки.

   И ведь не пустые.

   Стало быть, пока шла беседа кто-то и лошадей обиходил, и о запасах позаботился. Проклятье. Вот чего Чарльз терпеть не мог, так это быть чьею-то игрушкой. А ею он себя и чувствовал.