Небо и грозы Электрет. Скалы и грезы Электрет. Нинель Нуар

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НЕБО И ГРОЗЫ ЭЛЕКТРЕТ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ЭПИЛОГ
• ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СКАЛЫ И ГРЕЗЫ ЭЛЕКТРЕТ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Небо и грозы Электрет

   Героиня, несмотря на юный возраст, умна и рассудительна.

   Герой в меру нелюдим, благороден и любит животных.

   Вместе они, разумеется, спасут мир.

***

Скалы и грезы Электрет

   Катастрофа, едва не разрушившая защитный купол над Городом, изменила Ами Торнвуд. Чтобы выжить, ей придется отправиться в непростое, полное открытий и опасностей путешествие.

   Ни в коем случае не влюбиться.

   И, возможно, спасти мир.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НЕБО И ГРОЗЫ ЭЛЕКТРЕТ

ГЛАВА 1.

Сероватый отблеск полуденного солнца проникал сквозь высокое стрельчатое окно, украшенное разноцветными витражными вставками. В радужном луче весело танцевали пылинки, следуя переливчатому голосу полноватой женщины, колдовавшей у стола над будущим пирогом.

   Над столом горели три небольшие висячие газовые лампы. В самую солнечную погоду без них не обойтись.

   День и ночь на Электрет отличались мало – дневное светило с трудом пробивалось сквозь слой вечных облаков, а три ночных спутника вместе были достаточно яркими, чтобы конкурировать с солнцем. Самым тёмным временем суток были сумерки – когда солнце скрывалось за горизонтом, а на небосвод выплывала первая луна. В одиночестве она едва рассеивала ночную тьму.

   Ожесточенно месящую тесто на кухне Марту Коллинс все эти теоретические выкладки волновали мало. Ей было важно освещение, для работы. А поскольку на кухне она проводила практически целый день, кроме освещения хотелось ещё и разнообразия. Чтобы оживить серую унылую атмосферу на рабочем месте, именно она в своё время настояла на цветном витраже в кухне. Теперь похожие узоры, очень тонко и искусно оформленные, украшали большую часть окон хозяйской усадьбы.

   Витражным искусством отец нынешней владелицы, Фредерик Блаунт увлёкся случайно. После женитьбы. Свежеиспечённая госпожа Блаунт разводила редкие цветы, заполонив ими всю оранжерею усадьбы. Глядя на это великолепие, Фредерик сначала просто зарисовывал причудливые изгибы растений, а затем, покопавшись в архиве и найдя подходящие аналоговые материалы, создал свой первый витраж. Тот самый, кухонный.

   В изобретатели, по примеру предков, он так и не подался, зато резьбу по дереву и стеклу освоил в совершенстве. Даже в королевском дворце некоторые двери и окна оформлены его рукой, как и мозаичные панно на церковные темы в центральном городском храме.

   Несмотря на огромные окна и светлые, яркие витражи, естественного света всегда не хватало, и в усадьбе постоянно горели тёплые желтоватые газовые светильники. Газ привозили бидонами прямо из месторождения и складировали в специальном погребе, подальше от основного здания.

   Для Блаунтов поставки любых материалов и ресурсов были приоритетные, в кратчайшие сроки и строго по расписанию. Королевский двор высоко ценил династию технарей и всячески выказывал своё расположение её представителям.

   – Мам, а ты слышала, говорят, в Городе скоро поезд пустят! Под землёй, представляешь! И все-все Сферы смогут ездить друг к другу в гости и не ждать в очереди через Врата.

   Болтушка Элис, единственная дочь Марты и личная горничная хозяйки усадьбы, постоянно была в курсе последних событий. Кухарке даже не требовалось открывать газеты – всё в лицах, красках и гораздо интереснее пересказывала юная сплетница. И про мисс Блаунт она всегда всё узнавала первой и, разумеется, тут же просвещала мать.

   А как же.

   – А ещё мисс вроде пытается сделать одноместную самоходную машину, чтобы не пешком по лесу ходить, а ездить с комфортом. Как на диване! И искать каждый раз попутный транспорт, – не унималась дочь.

   Яркие серо-синие глаза сияли от возбуждения. Её давно надоело ждать того единственного раза в неделю, когда медлительный гусеничный многоместный бус подползал к воротам усадьбы. Завозил в бездонном багажнике и на специально оборудованной крыше заказанные в Городе вещи, заодно принимал пассажиров. Приходилось брать целый недельный отпуск и ночевать у одной из подружек, но хозяйка длительного отсутствия Элис всё равно не замечала. Ей было не до того. Горничная у неё числилась только номинально, делать причёски и застёгивать платья вечно копающемуся в механизмах инженеру было ни к чему. А вот подать инструмент или поднести деталь – тут Элис периодически пригождалась. Только вот сама горничная не любила возиться в мастерской с хозяйкой – пыльно, масло повсюду, и воняет потом вся одежда так, что не отстирать, не выветрить.

   Иногда они ездили в Город все вместе – когда намечался особенно сложный заказ и Фелисия хотела лично выбрать материал, или нужно было заключить новый договор. Ночевали тогда на постоялом дворе, но зато за счёт хозяйки.

   – Мисс очень не любит пустую болтовню, – наставительно заметила Марта, протирая тыльной стороной ладони бровь от пота и налипшей муки.

   Её тёмные волосы были собраны в низкий узел, чтобы не мешали готовке. На породистом, чуть вздёрнутом носу тоже осталось немного белой пыли, но увлечённая процессом кухарка этого не замечала.

   Элис закатила глаза в молчаливом протесте. Что плохого, если они немного поболтают о свежих слухах из столицы? Делать в огромном доме практически нечего. Уборку пыли и грязи с пола проводили округлые, плоские как таблетка автоматоны, которые мисс называла пылесосами. Они и правда сосали пыль, да с таким усердием, что периодически прихватывали заодно хозяйские чулки и перчатки, которые рассеянная Фелисия забывала в самых неожиданных местах – где застанет вдохновение.

   Для мытья окон использовались щётки на ручках, разбрызгивавшие мыльную воду по стеклу, которое потом достаточно было протереть сухой тряпкой. Бельё стиралось шумной машиной, занимавшей целую комнату, зато после его оставалось только развесить и погладить.

   Элис не была дурой и понимала, как им повезло. Семья Коллинсов уже второе столетие исправно служила Блаунтам, пользуясь при этом приличными привилегиями. В самой известной династии изобретателей редкое поколение обходилось без гениев, так что последние новинки технологий всегда первыми испытывались на обитателях этой усадьбы. Соответственно, деньги – а оттуда и стабильная зарплата – текли рекой.

   Дед нынешней владелицы увлекался военным и горнодобывающим делом. Благодаря ему шахты в горах обзавелись подъёмниками и вагонетками для вывоза руды, высокие многоэтажные – иногда до пяти уровней! – дома знати – лифтами, а дворцовая стража и полиция – пороховыми пистолями. Раньше им приходилось довольствоваться холодным оружием.

   Фелисия же тяготела к самодвижущимся механизмам. Вся территория за домом обслуживалась автоматонами – многорукие тележки на колёсах с экспертной точностью собирали созревшие фрукты и овощи в теплице, обрезали кусты в саду и ухаживали за цветником.

   Новый, в процессе постройки, столичный подземный поезд, впрочем, не совсем её заслуга – все чертежи, включая расчёты для туннелей, с учётом веса зданий на поверхности и тому подобного, она откопала на чердаке, в залежах дедовых бумаг. Блаунт-старший не успел или не смог в своё время реализовать проект, внучка постаралась за него.

   Строительство шло с переменным успехом уже пять лет, и скоро действительно должны были запустить первую ветку – от Сферы торговцев в Столицу. Конечно, а то как принцесса с фрейлинами будут за нарядами ездить...

   – Я видела статью в сегодняшней газете, – заговорщически прошептала неуёмная Элис.

   Её мать тяжело вздохнула, понимая, что если дочь распирает от новости, проще дать ей выговориться, а то, чего доброго, лопнет.

   Газеты доставляли несколько раз в неделю, по специальной письмоводческой трубе. Под давлением газа деревянная колба с бумагами, письмами или газетами пролетала немалое расстояние за считанные минуты, тогда как раньше их разносили специальные гонцы, рискуя жизнью на лесных дорогах.

   Тоже изобретение деда Блаунта. Ему вообще нравилось всё, связанное с перемещением предметов из одной точки в другую.

   По-хорошему, газеты должны были распечатываться рукой хозяйки и только потом доставаться слугам. Но в усадьбе Блаунтов царил, по меркам приличного общества, натуральный бардак. Вот и газеты распаковывались чаще всего тем, кому было интереснее почитать свежие сплетни – то есть Элис, и потом уже, в качестве исторического чтива, через пару-тройку дней доходили до Фелисии. Мисс Блаунт не имела ничего против подобной очерёдности – пропадая целыми днями в мастерской, она приходила в усадьбу только спать и изредка есть, так что читать ей было чаще всего некогда.

   – Пишут, сегодня утром в Городе видели эшемина. Настоящего! На всю первую полосу в свежем издании, срочное сообщение!

   Горничная даже в ладоши захлопала, подпрыгивая, как маленькая, от полноты чувств. Тугая светло-русая коса скакала вместе с хозяйкой, передавая её беззаботность и искренность.

   Марта потёрла виски, чувствуя подступающую мигрень.

   Как все молоденькие и любопытные девушки, Элис могла часами обсуждать таинственную расу, жившую в лесу в гармонии с враждебной нормальному человеку природой. Окутанные ореолом тайны, эшемины редко появлялись в Городе, предпочитая просторы природы перенаселённому мегаполису. Да и физиологически им было тяжело находиться в заземлённом, наполненном нейтрализующими испарениями пространстве. Дети гроз и молний, они могли управлять потоками разрушительного электричества, разговаривать с животными и даже летать. Неудивительно, что среди молодёжи существовал некий негласный культ поклонения загадочным эшеминам.

   Высокие, стройные, грациозные, они редко открывали лица, пряча их под капюшонами длинных серых плащей, что только добавляло интриги и интереса.

   – И что же он делал в Городе? – послушно вставила ожидаемую от неё реплику Марта, перекладывая тесто в форму.

   Фелисия очень любила пироги с мясом, а пожилая кухарка относилась к ней как ко второй дочери и старалась подкормить. По её мнению, хозяйка питалась из рук вон плохо, особенно когда накатывал творческий порыв и она запиралась в мастерской на весь день. Так что хотя бы во время официально установленных совместных трапез – завтрака и ужина, Марта старалась впихнуть в подопечную как можно больше еды, коварно подсовывая её любимые блюда.

   – Никто не знает! – торжествующе заявила дочь. – Прошёл по улице и вроде бы зашёл в королевский дворец. А может и нет. Они умеют отводить глаза, ты же знаешь. Из дворца же журналистам никто докладывать не будет. А жаль.

   – Какая же ты всё-таки болтушка, Элис! – укоризненно покачал головой, входя на кухню, Ричард Коллинс, её отец, по совместительству дворецкий усадьбы.

   Высокий, статный мужчина только недавно начал благородно седеть на висках, и на первый взгляд никто не давал ему больше сорока. Глядя на его светлую шевелюру и белые, почти невидимые брови, любой бы понял, откуда у Элис её светло-русая коса. От Марты девушке досталась только склонность к полноте, с которой она боролась с переменным успехом, и пухлые, красиво изогнутые губы.

   Дворецкий сполоснул руки от приставших комочков земли и насухо вытер их цветастым полотенцем. Марта насупилась – этим полотенцем она периодически протирала посуду и не любила, когда муж использовал его после возни в саду.

   Помимо обязанности открывать двери гостям, которые, впрочем, бывали в усадьбе нечасто, дворецкий у Блаунтов отвечал за сад с земными растениями, смазку и мелкий ремонт простых механизмов, ну и, конечно же, осуществлял общее руководство остальными.

   Вот и сейчас, увидев дочь без дела, он сурово нахмурил густые брови.

   – Отнеси лучше мисс обед, пока чай не остыл.

   Девица фыркнула, недовольная тем, что её возвращают в реальность, но с родителями не поспоришь, особенно когда они – твои начальники на работе. Подхватив деревянный, ярко раскрашенный поднос за облитые пластиком ручки, она понесла его в мастерскую.

   То, что в этом доме для краткости называлось мастерской, было целым отдельно стоящим павильоном, по большей части состоящим из окон, для лучшей освещенности и возможности проветривания. Казусы при экспериментах в семье Блаунтов случались регулярно, и по фамильной легенде прабабушка нынешней хозяйки, миссис Гортензия Блаунт, выселила дражайшего супруга с его взрывоопасными игрушками подальше от основного здания, где, как она выразилась, вообще-то люди живут.

   Возведя бетонно-стеклянную сферу диаметром метров десять, супруг послушно перевёз свои игрушки подальше от жилых помещений. Последующие поколения раз пять перестраивали усадьбу – где недорабатывала природа с дождями и штормами, устраивали разрушения сами Блаунты. В ходе последнего ремонта отец Фелисии решил соединить мастерскую с основным домом небольшим крытым ходом, чтобы не застревать в подсобке во время грозы.

   Стихия как раз разбушевалась не на шутку. За считанные минуты набежали тучи, скрывая и без того тусклое солнце и заставляя газовые фонари на стенах казаться ярче.

   Молнии сверкали не переставая, гром утробно урчал, дождь лил сплошным потоком. На улице становилось всё темнее, видимо, гроза задержится надолго.

   Элис шла по короткому тоннелю, с опаской поглядывая на стекающую по тонким прозрачным пластинам воду. Коридор удерживал форму и заземлял разряды благодаря металлическому каркасу, защищённому от случайных прикосновений изнутри надёжной деревянной и пластиковой изоляцией. Между дугами был натянут – временно – прозрачный пластик, который от девности местами провис и теперь накапливал лужицы.

   Нет ничего более постоянного, чем временное, заменить перепонки стеклом собиралось уже второе поколение Блаунтов.

   Надо будет сказать папе, чтобы перетянул заново, отметила про себя Элис. Хоть и ленивая временами, и жутко болтливая (постоянно!), девушка становилась ответственной до зубовного скрежета, когда дело касалось безопасности её родных. А повреждённая изоляция грозила очень неприятными последствиями.

   Переход очень удачно был неподалёку от кухни, идти долго не пришлось. Придерживая поднос снизу коленом, горничная постучала в гигантские, во всю высоту коридора, тяжёлые деревянные створки.

   Местное дерево некоторых пород по свойствам походило на металл, тяжело поддавалось обработке, зато служило веками, не загнивая и не плесеневея.

   Понятно, не Блаунтам. Те справлялись куда эффективнее плесени.

   – Да? – приглушённо откликнулся раздражённый женский голос по ту сторону преграды.

   Что-то упало с грохотом, голос пару раз забористо чертыхнулся. Элис, как и положено приличной горничной, сделала вид, что не расслышала, а про себя отметила и запомнила новый выразительный оборот.

   – Чаю, мисс? Пора обедать! – пытаясь перекрыть лязг и бряцание, горничная чуть повысила голос.

   – Не надо, у меня вчерашний ещё есть в термосе! – жизнерадостно откликнулась Фелисия и добавила вполголоса: – Или позавчерашний.

   А может, Элис и показалось.

   Как бы то ни было, на кухню горничная вернулась с полным, нетронутым хозяйкой подносом.

   Двери в мастерскую ей так и не открыли, ссылаясь на грязные руки и общую занятость. Вошедшей в творческий раж Фелисии не хотелось лишний раз прерывать процесс – если с мысли сбиться, потом очень тяжело вернуться обратно, и такие мелочи, как еда и сон, считались ею помехой работе.

   Кухарка была не в восторге. Термос, это недавнее изобретение Фелисии, Марту неимоверно раздражал. Конечно, чай и суп в нём сохранялись горячими довольно долго, иногда целый день. Но если вдруг в супе затесались макароны, к вечеру эту кашу нужно было выедать ложкой, а чай за несколько часов приобретал неприятный привкус мокрой бумаги.

   Не то чтобы это смущало мисс Фелисию. Желудок у неё был воистину лужёный, закалённый веками естественного отбора Блаунтов.

   Украсив, наконец, пирог решёткой из полосок теста, Марта отправила его в духовку. Открутила ручку таймера на час, и принялась сгружать посуду в специальную машину для мытья. Очередной автоматон при запуске двигателя подавал под напором тёплую, нагретую газом мыльную воду, которая потом сливалась через фильтры в канализацию. Как и аппарат для стирки белья, это было одно из первых изобретений мисс Фелисии. Она с детства проводила много времени с Мартой, потому что отец чаще пропадал в лаборатории, чем общался с дочерью, а мать вообще больше времени проводила в Городе, чем в усадьбе, наслаждаясь светской жизнью. Насмотревшись на ежедневный тяжёлый ручной труд, девочка решила для себя, что поможет простым людям решить вопросы гигиены. Дальше усадьбы Блаунтов пока что дело не пошло, но недавно королевская кухня заказала несколько экземпляров посудомоечных машин, на пробу. Как только пройдёт слух об этом новшестве в высших кругах знати, от заказов будет не отбиться.

   По дому пронёсся низкий, мрачный колокольный перезвон. Этот полузабытый от неупотребления звук сообщал обитателям усадьбы, что к ним пожаловали гости. Они жаловали так редко, что Ричарду потребовалось около минуты, чтобы осознать, что он плохо выполняет свою работу. Второй звонок был громче и напористее. Кто-то по ту сторону двери явно терял терпение. Мистер Коллинс поспешил к входной двери и заглянул в специальное окошко, чтобы проверить, что там за гость и не вооружён ли он случаем.

   Редко кто осмеливался промышлять разбоем в лесах и вообще выбираться за пределы городских стен. Но кто знает, ни в чём нельзя быть уверенным.

   Застывшая, казалось, на века невозмутимая маска дворецкого неожиданно дала трещину, являя миру его изумление, граничащее с шоком.

   На пороге усадьбы Блаунтов, освещаемый частыми молниями, стоял тот самый, не далее как несколько минут назад с жаром ими обсуждаемый эшемин.

ГЛАВА 2.

Несмотря на проливной дождь, плащ гостя остался абсолютно сухим. Вежливо уклонившись от попытки снять с него верхнюю одежду, эшемин поглубже надвинул капюшон и низким, чуть скрипучим голосом поинтересовался:

   – Могу я видеть Блаунта?

   Он говорил на всеобщем без малейшего акцента, будто родился и вырос в Городе. Высокая, даже под плащом заметно худощавая фигура вынуждена была пригнуться, проходя в дверной проём. Рослый по человеческим меркам дворецкий смотрел гостю куда-то в район плеча.

   – Я сообщу мисс, что к ней пришли, – с полупоклоном заверил его Ричард. – Не желаете ли отдохнуть и перекусить? Мисс сейчас в мастерской и может порядком задержаться.

   Гость не возражал. Благовоспитанно вытер ноги о половичок и последовал за дворецким в малую гостиную. Ричард ожидал ручьи и лужи на свеженатёртом полу, но к его удивлению, кроме пары грязных пятен у входа, с гостя больше ничего не натекло. Дворецкий даже за дверь ещё раз выглянул, не поленился, чтобы убедиться, что ливень так и не прекратился.

   Впрочем, чего ещё ожидать от эшемина. На то они и загадочная раса.

   Сидеть и ждать пришлось довольно долго. Гость успел выпить весь чай и ополовинить тарелку с миниатюрными бутербродиками, что недавно любовно приготовила Марта на обед для хозяйки усадьбы.

   Вот и пригодились.

    Элис чуть не попискивала от восторга, подглядывая за эшемином сквозь неплотно прикрытую дверь – ведь все её знакомые были уверены, что лесные жители питаются исключительно энергией, ну, может, ещё росой. А тут на тебе, вульгарные сэндвичи с салатными листьями и паштетом, а так хорошо пошли. Одно расстраивало – плаща гость так и не снял, так что хвастаться подружкам в Городе, что видела его вблизи, придётся уклончиво. Лица не разглядеть. Только мягкий, серовато-дымчатый плащ из чего-то отдалённо похожего на шерсть, и худая, жилистая, мертвенно-бледная рука, которая периодически подносила очередную канапешечку куда-то под капюшон, где та испарялась бесследно.

   Хотя вдруг он для разговора с хозяйкой хоть капюшон поднимет? Надо обязательно задержаться и подсмотреть.

   Бодрый стук каблуков по отполированному до блеска паркету заставил Элис поспешно выпрямиться и сделать вид, что она вообще тут по делам проходила.

   Фелисия Блаунт собственной персоной впорхнула в гостиную, и эшемин подавился канапе.

   Во-первых, она была в рабочем костюме, что в условиях её мастерской подразумевало комбинезон, сапоги и гогглы. Комбинезон был покрыт пятнами сомнительного происхождения, сапоги – свежим маслом для автоматонов и дёгтем, так что бедному мистеру Коллинсу предстоял очередной развлекательный вечер в компании швабры и ведра с мылом: подобную грязь пылесосы не брали, сразу глохли и дружно делали вид, что умерли. Проверено опытом.

   Гогглы были сдвинуты на макушку, служа дополнительным ободком для непослушных, вьющихся крупными кольцами тёмно-медных волос. Утром Элис собственноручно уложила их в узел-ракушку, но от него давно остались одни воспоминания.

   Девушка привычно потёрла пальцем переносицу, не замечая, что из-за испачканной в дёгте руки на лице осталось чёрное, масляно поблескивающее пятно.

   – Вам по спине постучать? – вежливо поинтересовалась она у надрывно кашляющего эшемина.

   Нижняя челюсть, которую деликатно прикрыла худая ладонь, оказалась тоже иссиня-бледной, с чётко очерченным упрямым подбородком, а из-под капюшона выбилась снежно-белая прядь.

   Довольная Элис прикрыла двери и ретировалась. Теперь будет, что рассказать подружкам!

   – Вы Блаунт? – неверяще уточнил гость, придя в себя.

   – Да, я Фелисия Блаунт, единственная из ныне живущих Блаунтов. Чем могу быть полезна?

   Девушка хотела было сесть в кресло напротив, но бросила взгляд вниз, вспомнила в каком она виде и отошла подальше от светлого ковра и мебели.

   – Это срочно? – нетерпеливо уточнила она у всё ещё мнущегося и покашливающего гостя. – Если нет, я бы пошла переоделась.

   – Да, конечно, идите, – нашёл в себе силы ответить эшемин.

   Фелисия дёрнулась было вежливо сделать книксен, опомнилась – не в таком же виде! – и побежала наверх, на ходу пытаясь отряхнуть сапоги.

   – Прости, Ричард, я забыла бахилы. Марта, ужин через полчаса, если можно! – раздался её звонкий голос дальше по коридору, дробно простучали по лестнице каблучки, хлопнула дверь.

   Тереган из клана Адэхи перевёл дух, всё ещё глядя ей вслед.

   Он знал, что люди не похожи на его соплеменников, но чтобы настолько? Теперь понятно, почему их тела отвергают электричество. В них самих слишком много лишней энергии.

   Нарушая все мыслимые нормы этикета, эшемин не снял капюшон даже за ужином. «Хорошо, хоть руки помыл», – неодобрительно вздыхала Марта, провожая гостя сначала в небольшую уборную под лестницей, для гигиенических процедур, затем за стол в большом обеденном зале.

   Фелисия не заставила себя долго ждать, вихрем ворвавшись в столовую. Они ужинали в малом зале уже шесть лет, со дня смерти её родителей, так что Марте с Ричардом пришлось спешно приводить в порядок заброшенный парадно-гостевой большой зал, разыскивать праздничный сервиз и кружевные торжественные скатерти, а также протирать все поверхности от пыли.

   Поскольку столовой не пользовались, её просто заперли на ключ и даже не заходили. Ни люди, ни пылесосы.

   Но лоск был наведён в рекордные сроки, приборы и тарелки сияли, пирог с румяной корочкой призывно дымился посреди стола, сооружённые на скорую руку закуски вроде картофельного салата и мелко нарезанных солений расположились почётным полукругом подле главного блюда.

   Хозяйка усадьбы опомнилась, поймав на себе неодобрительный взгляд Марты, притормозила, изображая воспитанную барышню, и чинно прошествовала к столу, чтобы занять положенное место во главе.

   Эшемин сидел на противоположной стороне длинного стола из цельного дерева, на почётном месте напротив хозяйки, практически через весь зал. Беседы не получилось бы при всём желании, разве что перекрикиваться.

   Гость вяло ковырялся в тарелке, перебив аппетит бутербродами.

   Зато изголодавшаяся за день Фелисия уписывала за двоих.

   Сидящие за тем же столом Коллинсы с интересом поглядывали на гостя. Элис в открытую, Марта и Ричард, как умудрённые опытом взрослые, скрытно и исподтишка.

   Не каждый день видишь эшемина так близко, да ещё и за едой. Приборами пользоваться лесной житель умел, аккуратно накалывая на вилку микроскопические порции мяса и овощей и отправляя их под темноту капюшона. Дальнейший путь еды оставался буквально покрыт мраком.

   Доев второй кусок пирога, Фелисия потянулась было за добавкой, но наткнувшись на укоризненный взгляд гостя, явно ощущаемый даже из тени плаща, передумала.

   – Марта, десерт и чай в библиотеку, пожалуйста. Мы с уважаемым эшемином пообщаемся.

   Подавив нетерпеливый вздох – ну наконец-то! – тот отложил приборы и встал, следуя за хозяйкой усадьбы.

   Девушка провела его вверх по лестнице, в задумчивости, едва касаясь кончиками пальцев, привычно скользя по полированным перилам. Рельефный поручень вырезал отец. Тепло пористого материала согревало, напоминая о родных, и придавало уверенности в себе. Несмотря на внешнюю браваду и безразличие, Фелисии было не меньше Коллинсов любопытно – и посмотреть на эшемина без плаща, и узнать, зачем он, собственно, явился. И только воспитание, вбитое школой и маменькой, не позволило начать допрос прямо за ужином.

   Библиотека занимала половину второго этажа и винтовой лестницей соединялась с башней для наблюдения за грозами. Дом сотряс очередной раскат грома, и мисс Блаунт опасливо поёжилась. Сказать, что она не любила грозу, было бы недостаточно – мало кто из людей любил это опасное явление. Но у девушки были свои счёты со стихией: шесть лет назад именно гроза унесла жизни её родителей.

   Когда за ними закрылись тяжёлые резные двери, Фелисия к своему стыду поняла, что не спросила имени эшемина. Вот позорище. Что он подумает о людях? Она повернулась к гостю:

   – Простите за отсутствие манер, давно живу на отшибе, отвыкла от человеческого общества. Я даже не спросила, как вас зовут.

   – Тереган, – ответил он коротко.

   Фелисия порадовалась, что у него такое простое и ясное имя, и проговорила его несколько раз про себя, чтобы получше запомнить. Не держались у неё в голове имена, в отличие от зубодробительных для обычного человека формул и цифр.

   Не хватало ещё переспрашивать. Вот будет позорище.

   – Так что вас привело ко мне, господин Тереган? – поинтересовалась девушка, подходя к небольшому читальному уголку у окна библиотеки.

   Уютный диван утопал в стенной нише и подушках, рядом стояло удобное кресло, спинкой ко входу и мягким нутром к огромному окну до потолка. Толстый слой пластика поверх стекла надёжно защищал дом от влаги, а при скудном естественном освещении люди инстинктивно старались впустить в дом как можно больше солнца, пусть и приглушённого вечными тучами. Так что окна делали во всю стену.

   Два небольших газовых светильника у входа едва рассеивали грозовую темноту. Верхние полки и потолок скрывались в тени, изредка озаряемые молниями.

   Фелисия повернула ручку подачи газа, нажала на кнопку, и в камине весело затрещали поленья, подожжённые потоком пламени. Посветлело. Эшемин неосознанно отшатнулся от струи огня, потоптался на месте, пряча моментный испуг, и присел на диванчик, подвинув в сторону пару подушек.

   Девушка благочинно устроилась в кресле у камина, скрестив ноги в лодыжках и сложив руки на коленях. Учитывая чистое платье, висевшее в шкафу нетронутым года три и оттого явственно попахивающее лавандой и мятой, и отмытое лицо, никто бы не узнал эту барышню в замызганном инженере часовой давности.

   Тереган мысленно поморщился. Во дворце ясно и чётко указали на это миниатюрное рыжее создание как на лучшего инженера во всём Городе. Оставалось надеяться, что это действительно правда, и ему не подсунули просто абы кого не жалко. Задание предстояло тонкое, деликатное. И потенциально опасное. Втаскивать в это дело хрупкую девушку не хотелось категорически.

   Невольно вспомнились мастера по металлу, кузнецы родного посёлка. Здоровенные мужики, руки обхватом с его бедро, ворочали тяжеленные бруски раскалённых заготовок и мяли их, как хозяйка тесто.

   Что эта фея может построить из неподатливого металла?

   Но, доверившись рекомендации, он всё же перешёл к сути.

   – В лесу около нашего поселения в последнее время происходят странные вещи, – издалека начал эшемин. – Уже второй раз мы находим мёртвые места.

   – Что значит мёртвые? – тут же уточнила Фелисия.

   – Воздух умер, деревья умерли. Земля потеряла заряд, – монотонно перечислил Тереган. – Мы нашли обломки чего-то, похожего на человеческий механизм, на втором таком месте. Некоторые мои собратья бывают в Городе и знают, как выглядят ваши автоматоны. Человеческих домов поблизости от этих мёртвых мест нет, дороги мимо не проходят. Мы всё же подозреваем, что с лесом что-то делают именно люди. Эшемины никогда не поступят с природой так... – Он поискал мысленно слово потактичнее. – Жестоко. Мы не сможем сами вести расследование, доступ эшеминов в Город ограничен, и у нас нет инженеров, которые разбирались бы в вашей технике. Во дворце мне посоветовали обратиться к вам. Утверждают, что вы лучшая. Прошу вас о помощи.

   И Тереган склонил голову, всё ещё укрытую капюшоном, в знак покорности и смиренного ожидания. Фелисия моргнула, пытаясь переварить кучу вываленной на неё разом информации.

   Расследование? Уничтоженный лес?

   Что вообще происходит?

   В наступившей тишине оглушительно разнеслась барабанная дробь. Это всего лишь вежливо постучали в дверь.

   Одновременно со стуком приотворилась одна створка и в библиотеку просунулась белокурая головка Элис. Наверное, рассчитывала застать эшемина без плаща. С трудом скрывая разочарование, споро накрыла маленький столик между креслом и окном. Марта передала чай в пузатом фарфоровом чайнике, две расписанные цветочными узорами разнокалиберные чашки (остатки древних сервизов) и россыпь хрустящего песочного печенья в стеклянной пиале. Проследив, чтобы створки закрылись до щелчка – подслушивать благодаря изоляции в таком случае совершенно невозможно – Фелисия вернулась к прерванному разговору. Получившаяся пауза как раз позволила ей собраться с мыслями.

   – Хотелось бы знать, кто меня рекомендовал... – задумчиво протянула девушка, не зная точно, поблагодарить она хочет за уникальную возможность изучить эшеминов вблизи, или проклясть за угрозу её жизни.

   Недаром ведь человеческие исследователи ничего особенно не знают об эшеминах. Лесной народ умеет хранить свои тайны, и под каким именно кустом её могут прикопать, чтобы тайны остались неразглашёнными, думать не хотелось вовсе. Но она не была бы Блаунт, если бы её можно было так просто отпугнуть от новых знаний.

   Фелисия решительно тряхнула собранными в аккуратный пучок кудрями.

   – Я согласна. Поедем сегодня же!

   – Куда?! – изумился эшемин.

   – На мёртвые места, разумеется. Вы разве не за этим приехали? Попросить меня осмотреть их и высказать версии, что там могло произойти и какая человеческая техника способна на подобное?

   – Не совсем, – замялся Тереган. – Я привёз несколько рисунков. Они довольно точно отражают состояние дел.

   – Показывайте!

   Фелисия старалась держать вежливое выражение лица, но внутри вся кипела. Она кто, медиум? По нескольким закорючкам определить преступника!

   О том, что ей вообще-то никогда не приходилось видеть места преступления, не говоря уже о проведении расследования, девушка в запале как-то подзабыла.

   Порывшись в закромах плаща, Тереган выудил рулон плотно свёрнутой бумаги. Чай был забыт и сдвинут в сторону, Фелисия жадно вгляделась в творчество дружественной расы.

   Картинки оказались не так примитивны, как она вообразила поначалу. Выполненные довольно подробно, чем-то вроде акварели, они показывали две, в общем-то, похожие полянки, одна побольше, другая поменьше, причём непонятно было – так задумано или они случайно нарисовались в разном масштабе. Полянки закрасили чёрным, лес по краям торчал обломками, будто от взрывной волны. Посередине чёрных пятен виднелось затемнение – как пояснил склонившийся над рисунками вместе с ней Тереган, так обозначили углубления, некие ямы с ровными краями, неизвестно откуда взявшиеся в эпицентре.

   Фелисия покосилась на эшемина и наткнулась на встречный взгляд. На таком мизерном расстоянии капюшон не скрывал лицо полностью, и пронзительно-синие глаза были вполне видны.

   И смотрели они, казалось, прямо ей в душу.

   От эшемина приятно пахло, хоть и необычно: свежестью и влажным мхом. Фелисия неожиданно осознала, что они давно сидят на диване бок о бок, его плащ, уютно-шершавый, приятно греет её бедро даже сквозь слои юбок, а выбившаяся из-под капюшона прядь волос щекочет тыльную сторону её руки.

   Девушка отшатнулась от рисунков и эшемина, внезапно безудержно застеснявшись. Всё-таки мужчина, хоть и другой расы.

   И он тут по делу. А она из себя барышню на выданье изображает.

   Фелисия чуть покраснела, взяла себя в руки и приступила к допросу с пристрастием.

   Эшемин затруднялся с ответами на элементарные вопросы – диаметр воронок, высота и глубина поражения, объём поглощённого электричества... он мог ответить только «много», «мало» или «не ясно».

   Фелисии было абсолютно неизвестно, что именно может вызвать подобные разрушения. Обычная взрывчатка никак не повлияла бы на уровень заряда в почве. Вопросы она задавала, просто чтобы сохранить лицо. Но любопытство учёного не позволило ей просто так сдаться и признать собственное неведение.

   Девушка сурово свела брови, пытаясь придать словам солидности.

   – Мне правда нужно это увидеть своими глазами. На самом деле, не на картине. Пощупать, потрогать, измерить. Возьмите меня с собой. Вы же сами понимаете, мне не хватает данных.

   Тереган задумался. Заметив его сомнение, она поспешно продолжила:

   – У меня есть приборы для измерения уровня энергии, надо выполнить подробные замеры, осмотреть лес, может, есть ещё подобные места.

   Фелисия почувствовала азарт первооткрывателя. Ну что ей могут сделать эшемины? Да пусть прикопают под любым кустом, хоть в поле, зато она станет первым человеком, побывавшим в лесном посёлке!

   «Старейшины меня убьют», – мрачно прикинул Тереган. Никто не разрешал ему везти человека в поселение. Ему было приказано найти того, кто разбирается в технике, показать ему зарисовку местности, разузнать кто это был и потребовать выдать виновника. Никто не думал, что всё окажется так сложно – инженеров в Городе была целая гильдия, искать даже с его змеем – всё равно что травинку в поле. Запахи с тех пор перемешались, Сниир вряд ли сможет взять след.

   Не говоря уже о том, кто его пустит со светящейся летающей зверюгой в человеческий город.

   Положиться на специалиста казалось всё более удачной идеей.

   Тереган неуверенно кивнул. Фелисия с трудом подавила несолидное, недостойное профессионала желание захлопать в ладоши и ограничилась торжествующей улыбкой.

   – Можем выехать завтра утром. Я успею собраться за вечер. Сколько до ближайшего к мёртвым местам посёлка?

   Люди были в курсе, что существует много поселений эшеминов. Это Город был один, постепенно разрастающийся в горы и лес отдельными вспомогательными сферами-гильдиями. А лесной народ не любил скапливаться в одном месте. Они предпочитали селиться несколькими семьями, до тысячи человек максимум. Фелисия знала о трёх поселках. Наверняка их было больше, но людей туда никто не звал.

   – Если рано выйдем, к вечеру будем, – ошеломлённый напором, выдал Тереган.

   – Пешком? – деловито прикинула девушка.

   – Нет, на змее... – эшемин прикусил язык, но было уже поздно.

   Глаза рыжей загорелись.

   – Какой змей? Большой? Ездовой? А можно посмотреть?

   – Можно, наверное. Только он в лесу, – неуверенно протянул Тереган, чувствуя, что разговор неуклонно сворачивает куда-то не туда. – И спит. Лучше, наверное, завтра.

    – Наверное, – девушка погрустнела. Но грустила она недолго.

   – А хотите, я вам своё детище покажу? – загорелась идеей Фелисия.

   – Ребёнка? – изумился эшемин.

   Такая юная – и уже с детьми. Ну да, человеческие женщины рано выходят замуж. Тогда где её мужчина? Почему не ужинал с ними? Традиции человеческого общества были плохо изучены эшеминами. До тех пор, пока люди не высовывались в лес, в меру размножались и раскапывали только выделенную им территорию, соседям было всё равно, кто они, какие и чем заняты. Вот когда посягнули на святое – окружающую природу, старейшины сразу заинтересовались Городом.

   Сведений катастрофически не хватало. Были какие-то обрывки, полученные от любопытных эшеминов-путешественников. Всяких в их народе хватало, были и те, что посвятили себя изучению мира, и в частности, людей. Но изучать человечество оказалось на удивление сложно – мешала его постоянная боязнь электричества. Хрупкие, уязвимые люди шарахались от обыкновенной молнии, а давным-давно, когда они и эшемины только знакомились, человека убило от простого прикосновения одного из лесного народа. С тех пор непосредственный кожный контакт с людьми под строжайшим запретом.

   И жить в Городе оказалось эшеминам не под силу. Несколько дней, и от недостатка живительной энергии они начинали чахнуть, слабеть и болеть. До смертельных исходов не доходило просто потому, что они вовремя эвакуировались.

   В усадьбах, подобных этой, Тереган ещё не бывал. Ему стало любопытно, смогли бы его сородичи прожить в подобных условиях – без глухой изоляции, в умеренной заземлённости. Стоит выйти из дома – и вокруг чистый, нетронутый лес. В любой момент можно подпитаться. Почти как дома.

   – Пошли.

   Девушка открыла двери и первой вышла в полутёмный коридор. Наступило время полуночных светил, и дом автоматически приглушил огни для имитации ночи. При необходимости можно было подкрутить яркость вручную, но Фелисии так больше нравилось. Ночь, гроза, и загадочный эшемин рядом.

   Романтика.

   Не только Элис увлекалась таинственной расой. Правда, мисс Блаунт они интересовали больше с научной точки зрения: как именно их тела перерабатывают электричество, и правда ли для них гроза – источник пищи. Что они вполне способны питаться человеческой едой, Фелисия уже поняла, имела честь лицезреть за ужином. Но поглощать электричество, как легендарная древняя заряжаемая батарейка?

   Ну и женское любопытство никуда не делось, естественно. Что там, под капюшоном, кроме синих глаз и белых волос? По слухам, эшемины настолько уродливы, что не хотят пугать людей своим видом, потому и скрываются под плащами.

   Белая рука, которую Фелисия успела заметить, была изящной и в то же время мужественной, хоть и синеватой по человеческим меркам. Интересно, всё остальное тело тоже такое, бледно-синее?

   Девушка вспыхнула от нескромных мыслей и порадовалась, что вокруг полумрак.

   Фелисия быстро вела эшемина по пустующим коридорам. Время было уже позднее, Марта и Ричард подготовили гостевые покои и отправились спать, предварительно пригрозив Элис запереть её в кладовой, если заметят дочь подкарауливающей гостя в коридоре. Бедняжке пришлось смириться и остаться в комнате.

   Они прошли мимо кухни, и Тереган удивился про себя: «Неужели дети такой доброй и милой леди спят так далеко от неё?» Он знал, что высокородные господа обычно предпочитают спальни на втором этаже, или выше, хотя теоретически ближе к земле, а ещё лучше в подземелье было безопаснее.

   Ещё один признак того, что он никогда не поймёт людей.

   Девушка открыла двери мастерской, набрав кнопками на панели справа пятизначный код.

   Помещение обезопасил ещё прадед – у него было трое детей, все сплошь сорванцы и хулиганы, любившие пробираться в интересные места и там играть. А что может быть интереснее папиной работы?

   Прабабушка Гортензия быстро поняла, что одним переселением супруга в отдельное крыло детей не обезопасить, и потребовала поставить надёжные двери. Прадед постарался. Саму мастерскую перестраивали не раз, но двери стояли на месте, как вкопанные. Её отец их немного доработал, добавив кружевную мелкую резьбу по углам, но основу трогать не стал.

   Створки распахнулись, явив Терегану царство металла, дерева и пластика. Пол был усеян обрывками проводов, незаконченными мелкими деталями и обрывками бумаги с зарисовками и чертежами. Убираться Фелисия не любила, называя бардак в мастерской творческим порядком. Зато она с закрытыми глазами знала, где что лежит.

   Марта пыталась привести пристройку в божеский вид.

   Один раз.

   После грандиозного скандала, учинённого хозяйкой усадьбы, которая битый час не могла найти какую-то особую отвёртку, бедная женщина зареклась переступать порог мастерской. Так что уборка в пристройке проводилась исключительно самой Фелисией. Чаще всего, когда она теряла какой-нибудь рисунок или деталь, и переворачивала мастерскую вверх дном, а потом, раз уж начала, раскладывала всё в неком подобии порядка.

   Которое уже на следующий день снова превращалось в бардак.

   – Вот, моя прелесть! – гордо заявила Фелисия, ласково поглаживая полированный бок странного сооружения в её рост.

   Тереган довольно быстро оправился от первичного шока – странное стеклянное сооружение вместо младенца, ну и что? С этой женщиной он уже постепенно привыкал ожидать сюрпризов. Подошёл поближе, разглядывая непонятный механизм.

   Больше всего он напоминал мельничное колесо, скрещённое с беседкой.

   Прозрачная объёмная рамка с деревянными спицами, причём не круглая, а будто состоящая из множества углов, была накрыта плотной тканью, туго натянутой между осями. Конструкция передвигалась за счёт четырёх толстых резиновых колес. Внутри располагался дальний родственник скамейки, обтянутый кожей, перед которым возвышался округлый руль.

   Вокруг руля торчало множество рычагов, рубильников, мелких кнопок и ручек, назначение которых было ясно только изобретателю.

   Тереган вообще не разбирался в технике. Вот в травах и деревьях – да, он специалист. А что может делать эта решётка на колёсах, он понятия не имел.

   Заметив его недоумение, Фелисия пояснила:

   – Это вездеход. Вот тут заземляющие ленты, – она показала на резиновую бахрому, свисающую с заднего бампера. – Крыша тоже полностью изолирована, так что можно ехать даже в грозу. Нежелательно, конечно, но возможно. Хотя да, кому я это рассказываю... – пробормотала она про себя. – Лучше покажу!

   Открыв неприметную дверцу в стеклянном многоугольнике, Фелисия устроилась боком на скамейке.

   – Вообще на нём удобнее верхом, но юбки сейчас не позволяют, – пояснила она, поворачивая узорный ключ зажигания.

   Вездеход издал неприличный звук, выпустил клуб превонючего дыма и затих.

   Фелисия покраснела.

   – Это всё? – вежливо поинтересовался эшемин.

   – Нет, конечно. Что у тебя опять не так? Цепи я вроде все проверила... – задумчиво пробормотала девушка, явно собираясь закопаться в недра машины.

   – Если завтра оно не заведётся, мы всегда можем поехать на моём змее, – успокоил её Тереган.

   Фелисия опомнилась.

   – Ой, да, время позднее, вы, наверное, устали с дороги. Я вас совсем заболтала!

   Девушка спрыгнула с необычного аппарата и повела гостя обратно в основное здание.

   Спальню эшемину отвели в самом дальнем конце коридора второго этажа, неподалёку от супружеской спальни Коллинсов. Комнаты обеих незамужних девушек находились в самом начале, у лестницы, обеспечивая таким образом видимость необходимых приличий.

   Показав Терегану его спальню, Фелисия, полная энергии, несмотря на поздний час, ускакала к себе – собираться.

   Нужно было хорошенько продумать, какие измерительные приборы и инструменты брать, чтобы потом не сокрушаться, что забыла что-то нужное.

   Эшемин ещё долго не мог заснуть. Мешала излишне мягкая кровать, в которой он по ощущениям почти утонул, отсутствие потоков энергии и непривычная тишина не давали полноценно расслабиться. В родном посёлке всегда было слышно ночных животных, и шуршали жуки фотии в накрытых тканью на ночь светильниках.

   В ногах сейчас должен был свернуться Сниир и тихо похрапывать.

   Тяжёлый день, полный впечатлений, ближе к рассвету всё же утянул эшемина на дно сновидений.

ГЛАВА 3.

Выехали рано утром.

   Несмотря на вечерний фальстарт, с утра мобиль вёл себя безупречно. Завёлся, выплюнув облако ядовито-зелёного газа, выехал из мастерской, оглашая окрестности радостным тарахтением, и послушно вместил в себя объёмную дорожную сумку.

   Марта и Элис всё утро наперебой причитали, как же леди отправится в дорогу без дюжины саквояжей и горничной, несмотря на все убеждения Фелисии в том, что леди едет работать, а не на бал. Хорошо, они были не в курсе, что больше половины сумки занимали инструменты.

   Элис завывала громче матери, надеясь убедить непреклонную хозяйку взять её с собой. Девушка не теряла надежды поподробнее разглядеть эшеминов.

   Именно поэтому Фелисия отказалась её брать наотрез. Одно дело, если прикопают под кустом её саму, и совсем другое – если Коллинсы лишатся из-за неё единственной дочери.

   И потом, эта конкретная леди действительно привыкла обходиться минимумом.

   Смена одежды и белья, зная собственную склонность влипать во всякие неприятности, в том числе буквально. Каждый ремонт или простая замена детали вездехода оборачивались многочасовой стиркой и долгой ванной.

   Гогглы для работы, полевая версия – с множеством дополнительных функций вроде лупы и подзорного монокля. Записная книжка с отцовским изобретением, самопишущей ручкой. Измерительные инструменты, карта окрестностей, от которой правда не было особого толку, настолько она была приблизительной. Людей не пускали на территорию эшеминов, а доступное им пространство ограничивалось чертой города, что и отражала карта в полной мере – подробное изображение Сфер, а за ними белое пространство с условными обозначениями деревьев и расплывчатое пятно – ближайший посёлок эшеминов. Даже в точности его местоположения девушка не была уверена.

   Раз такое дело, Фелисия захватила миниатюрный картографический дорожный набор, дополнять карту. Разве можно упустить такую уникальную возможность исследовать новые для людей территории!

   Без завтрака и обильной снеди в дорогу Марта отпускать мисс отказалась наотрез. Пришлось брать с собой корзинку для пикника. Тереган пообещал поставить её на змея, который, кстати, так и не появился – опасался подходить к жилью, где так много противного изолята и так мало вкусной энергии, как объяснил эшемин.

   Прощание было недолгим. Фелисия не хотела нагнетать атмосферу, Коллинсы уже и сами догадались, что она едет не на увеселительную прогулку. Но обсуждать это никто не хотел. Да и неудобно как-то перед эшемином – вслух подозревать его сородичей в нехороших замыслах.

   Неловко обнявшись со всеми троими, девушка села верхом на кожаную скамью, надёжно, со щелчком, закрыла дверцу и сняла блокиратор хода. Теперь всё зависело от плоского рычага под ногой. Придавив его слегка, инженер с восторгом почувствовала, как завибрировала и двинулась вперёд её самоходная машинка.

   – Работает! – заверещала она в восторге. Услышав смешок Терегана даже сквозь защитное стекло, откашлялась и продолжила уже более солидно: – Надеюсь, доедет. Газа должно хватить. Я запасной бак взяла.

   – Отлично придумано, мисс инженер.

   Она подозрительно вгляделась в эшемина, но кроме подобающего случаю уважения под его склонённым капюшоном ничего нельзя было прочитать. Так и не поняв, издевается он или нет, Фелисия прижала рычаг газа и мобиль не торопясь пополз за проводником.

   Тереган шёл быстро, размашисто, и всё равно вездеход за ним еле плёлся. Мотор был рассчитан на гораздо более интенсивное движение, поэтому недовольно фырчал и плевался.

   Тропы не было. Они преодолевали бурелом и густую, буйно разросшуюся после вчерашнего дождя траву, и Фелисия тихо ругалась себе под нос. Ветки периодически попадали под колёса, заставляя вездеход подпрыгивать, а кожаное сиденье – пребольно пинать её под зад.

   Люди в сторону посёлка не ездили, а эшемины никогда не прокладывали дорог.

   Вскоре девушка поняла, почему.

   Она увидела змея.

   Огромная сине-зелёная зверюга толщиной с хорошее дерево дремала под кустом, свернувшись плотными кольцами. Змей прятался скорее от надоевшей мороси, чем от хищников – охотников сильнее его самого в этом лесу вряд ли можно было найти.

   Эшемин тихо посвистел, привлекая внимание пресмыкающегося. Тот открыл один удивительно оранжевый глаз, всё ещё затянутый полупрозрачным третьим веком. Проморгался, приходя в себя. Признал хозяина, и Фелисия даже не успела проследить его бросок. Вот он уютно лежит, свернувшись, а вот уже приветственно обвился вокруг эшемина.

   – Привет, Сниир, – Тереган усмехнулся, почёсывая лобастую башку под челюстью. Змей жмурился и урчал, как огромный кот. – Познакомься, это Фелисия. Свои.

   Сниир высунул из-за хозяина огромную башку и не мигая уставился на девушку. Фелисия нервно сглотнула. Оказаться в центре внимания существа, больше неё раз в пять и способного не напрягаясь перекусить её пополам, слегка нервировало.

   Овальная, чуть сдавленная с боков голова, покачиваясь, подплыла к вездеходу и попыталась заглянуть внутрь через стёкла, наклоняясь то одним, то другим глазом. Девушку от такого пристального разглядывания пробрал озноб. Она передёрнула плечами, стряхивая оцепенение.

   Теперь она отдалённо представляла, каково приходится кроликам. Или хесунам. Или на кого там охотятся эти монстры. Взгляд неоново-оранжевых глаз лишал воли, буквально парализовал ужасом.

   – Потом познакомитесь.

   За капюшоном эмоции эшемина было не разобрать, но, кажется, его повеселил её испуг. Это ещё что, она не верещала, хотя очень хотелось. Фелисия и маленьких змеек боялась до жути, а уж такая махина внушала просто паническое благоговение.

   Не хотелось с ней знакомиться, хоть сейчас, хоть потом.

   Тереган склонил голову и вытянул руку рядом с собой, ладонью вниз. Повинуясь бессловесной команде, змей скользнул к нему под ноги и застыл, подрагивая от нетерпения. Чуть сплюснутое блином сразу за головой тело позволило Терегану удобно устроиться, скрестив ноги, и поставить корзинку с припасами за спиной. Места бы хватило ещё на одного пассажира, но Фелисия порадовалась про себя, что успела так вовремя закончить вездеход. Сесть на эту зверюгу было выше её сил.

   – Точно не желаете присоединиться? Можем оставить ваше изобретение под кустом, обещаю, если Сниир его пометит, на машину никто не покусится.

   Фелисии стало дурно, когда она представила, как именно должен пометить её детище огромный змей.

   У маминой подруги был кот. Жутко невоспитанное создание, никогда в жизни не покидавшее дом. Кошек вообще не выпускали на улицу – только в специальных изолированных переносках.

   Они притягивали электричество ещё сильнее, чем люди. Даже в изолированном от всего Городе кота на улице ждала неминуемая, быстрая и крайне болезненная смерть.

   Так вот этот пушистик, несмотря на то, что конкурентов в доме у него не было отродясь, метил все углы и хозяйскую обувь с завидной регулярностью. А уж гости подавно не уходили непомеченными. Отстирывались кошачьи послания с трудом, и второй раз в гости к даме предпочитали надевать то же самое, во избежание. Некая визитная униформа. К таким посетителям мохнатый вредитель относился снисходительно и повторно не осчастливливал.

   Но дышать всё равно приходилось через раз. Дама-то притерпелась, а люди непривычные бывало, и в обморок падали.

   – Не надо мне метить вездеход. Спасибо, – подумав, смягчила она резкий отказ.

   Кто их знает, лесных обитателей. Может, для них метка змея – Великая честь.

   Эшемин только пожал плечами:

   – Как хотите.

   Похлопал ладонью по толстой чешуйчатой шкуре, и та в ответ заискрилась пробегающими по пятнистому узору микроскопическими молниями. Змей раздулся, увеличившись в объёмах чуть ли не вдвое.

   А потом Сниир приподнялся в воздух и, не торопясь, пополз над землёй, задавая направление.

   Неизвестным образом огромный змей летал!

   У девушки сразу замелькали идеи, куда можно его было бы приспособить. А если понять принцип полёта, так и до летающего аппарата недалеко!

   Но скоро обдумывание изобретений пришлось прекратить и сосредоточиться на дороге, которая становилась всё хуже и непролазнее.

   Если раньше Фелисия ехала практически на холостых оборотах, чтобы не обгонять пешехода, теперь стало ясно, что змей сдерживается изо всех сил, чтобы неповоротливое человеческое изобретение смогло за ним угнаться. На дороге было полно поваленных деревьев, коряг и торчащих камней. Рельефные шипованные шины преодолевали препятствия, но, опасаясь повредить новый аппарат, Фелисия осторожничала и сбавляла газ на опасных участках. А их было множество. Змей же, будто издеваясь, плыл над землёй, не касаясь её, перемахивал стволы и буераки, не замечая их, а потом замирал и ждал, пока вездеход с пыхтением преодолеет завал.

   Мелкий дождик, что продолжал сыпать после того, как ночная гроза миновала, прекратился. Облака посветлели, позволяя определить приблизительное время по мутному солнечному диску. Отбитая напрочь о жёсткое кожаное сиденье попа – следующим усовершенствованием вездехода должна стать мягкая, пружинящая подушечка! – и висящее прямо над головой светило подсказывали, что пора остановиться и пообедать.

   – Господин Тереган! – Фелисия терпела до последнего, но нужды организма – и не только голод – заставили её окликнуть эшемина. Получилось достаточно жалостливо.

   Он всё понял.

   – Сейчас доедем до поляны и отдохнём, – пообещал Тереган.

   До вожделенного места отдыха добрались довольно скоро, хотя неуютно ёрзающей Фелисии показалось, что прошло несколько часов. Едва змей остановился, девушка открыла дверцу, выскочила из вездехода, захватив только небольшую поясную сумку, и пулей понеслась в кусты.

   – Присмотри за ней, Сниир, – шепнул Тереган змею.

   Тот послушно заструился следом за рыжим инженером.

   Несмотря на вопиющую нужду, Фелисия не решилась приседать под ближайшим кустом. Достала из дорожного набора лопатку, расчистила небольшой участок от травы и дёрна, пока не дошла до земли. Любая трава была неплохим проводником, а получить разряд прямо в незащищённые тылы девушке не улыбалось.

   Решив насущные вопросы, Фелисия протёрла руки влажной салфеткой и оставила её тут же, под кустом. Материал был саморазлагающийся, через неделю от белого комочка и следа не останется.

   Вернувшись к месту остановки, девушка обнаружила, что эшеминам не чуждо понятие пикника. Тереган запросто разобрался, для чего прорезиненный клетчатый плед поверх содержимого корзинки, расстелил его на траве и разложил посередине мягкого квадрата ткани еду в плетёных одноразовых корзиночках.

   Выезжая периодически в город и трясясь в душном бусе полдня, Марта привыкла брать с собой что-нибудь перекусить. А одноразовые упаковки делали поездку гораздо приятнее – не приходилось думать о грязной посуде. Идею вскоре подхватили, но Марта успела запатентовать изобретение, при помощи Фредерика Блаунта, отца Фелисии. Теперь на её счету росла и множилась кругленькая сумма, но уходить с такого интересного поста кухарки она не собиралась принципиально. Во-первых, ей нравилось жить рядом с гениями, хоть порой это было непросто, во-вторых, мисс без неё точно пропадёт.

   Хотя бы от голода.

   В корзинках обнаружились пирожки с мясом, картофелем, и яйцом; помытые, нарезанные дольками и сложенные обратно в шар яблоки, перевязанные ленточкой, чтобы не распались и не заветрились; десертные булочки с повидлом, присыпанные тонким слоем сахарной пудры, и сухофрукты. Похоже, Марта предполагала, что их путешествие затянется.

   Оказалось, что оба успели от души проголодаться. Пирожки и булочки исчезли в мгновение ока, яблоки продержались чуть дольше. Одно сгрызла Фелисия, остальные пожертвовали Снииру. Эшемин заверил девушку, что до поселения они доберутся к закату, может, и раньше, и беречь еду смысла не было. Переложив сухофрукты в дорожный мешок, на всякий случай, Фелисия оставила корзинку с объедками на краю поляны. Через пару месяцев, а в осенних интенсивных дождях и быстрее, она растворится в земле.

   Саморазлагающиеся, натуральные материалы были главным требованием эшеминов к тем, кто всё же рисковал углубляться в лес. За безопасностью природы они следили весьма пристально, и те, кто не соблюдал их требования, больше из Города не выпускались.

   Фелисия с трудом и острым нежеланием устроила многострадальную пятую точку на жёсткую скамью вездехода. Решено, первым делом смягчить сиденье! Хоть бы и обычную подушку привязать. И в следующий раз, как обувь – перед дальней поездкой тщательно тестировать!

   Ехать пришлось ещё довольно долго. Лес примелькался, и девушка уже не оглядывалась на каждый призывно зеленеющий куст с красивыми цветами, или траву странного тёмно-синего оттенка. Даже перестала выспрашивать у эшемина, съедобны ли вон те ягоды или вот эти плоды. Чаще всего они, кстати, оказывались ядовиты для людей.

   Змей затормозил внезапно.

   Только что он гнал так, что Фелисия едва успевала объезжать канавы и поспевать за ним, и вдруг встал намертво. Девушка еле успела отпустить ручку газа. Чтобы не столкнуться со Снииром, пришлось дёрнуть рычаг аварийного тормоза и вывернуть руль. Мотор заглох, и наступила тишина.

   – От вашего вездехода слишком много шума. Он может испугать детей, – пояснил Тереган.

   Кроме того, он оповестит старейшин о приезде человека, а уж этого ему хотелось в последнюю очередь. В идеале, о приезде инженера посёлку лучше вообще не знать.

   – Мы что, уже приехали? – изумлённая Фелисия обвела взглядом густой подлесок, кусты и бесконечные стволы деревьев.

   – Нет ещё, – невозмутимо ответил эшемин. – Просто здесь придётся оставить ваше изобретение. Не переживайте, на него никто не посягнёт. До поселения уже недалеко.

   Фелисия попыхтела от негодования, но делать нечего. Правила в лесу устанавливали эшемины, и она вынуждена смириться. Зато она станет первым человеком, побывавшим у эшеминов.

   Будет ли она первым человеком, в целости вернувшимся после этого домой, девушка старалась не задумываться.

   Послушно загнав вездеход под раскидистый куст, она сняла наконец надоевший за целый день непрерывной носки шлем. Тот был, конечно, необходим, учитывая её буйную шевелюру и лесную влажность, но голова после него чесалась просто неимоверно. Засунув кожано-резиновое изделие в багажник, она прикрыла машину специальным чехлом и забросала для надёжности мохнатыми ветками.

   От помечающих услуг Сниира она решительно отказалась ещё раз. Тереган только пожал плечами – мол, как хотите, мое дело предложить.

   Страшно было бросать вездеход без присмотра, если с ним что-то случится – обратно придётся добираться на змее. Мысль радости не внушала. Но вариантов ей, как гостю, не оставили.

   Фелисия взвалила на плечо увесистый дорожный мешок и, надёжно застегнув на поясе сумку, кивнула, показывая, что готова.

   – Не желаете ли прокатиться? – Тереган приглашающе похлопал Сниира по лощёному боку.

   Тот скосил глаз, глянул на потенциальную пассажирку весьма скептически. Пассажирка ответила не менее сомневающимся взглядом.

   – Постараюсь дойти пешком! – твёрдо заявила Фелисия.

ГЛАВА 4.

Идти, и правда, оказалось недалеко. С пригорка, начинавшегося прямо позади частокола деревьев, открывался вид на острые покатые крыши, тихо курившиеся дымком из труб. Дома терялись в зарослях и тени вековых исполинов, так что хорошо видно было только часть поселения. Лес продолжался, как будто никакого посёлка в нём и в помине не было.

   Ограждений или заборов Фелисия не заметила.

   Змей прошуршал мимо, вниз по склону. Девушка осторожно последовала за ним. Не хватало ещё скатиться и ногу сломать.

   Наконец-то появились тропинки. Хорошо утоптанные дорожки, некоторые даже посыпанные гравием, соединяли дома между собой, одна – пошире – огибала, похоже, всю деревню. По ней, очевидно, ходили дозорные. Сейчас, правда, видно никого не было. Неужели поселение так плохо охраняют?

   – Уже вечер. Все разошлись по домам, – негромко пояснил эшемин, сползая со своего чешуйчатого транспорта и подходя к Фелисии.

   – А патруль? Неужели вы не охраняете территорию?

   Тереган тихо рассмеялся.

   – Нам не надо.

   Он подошёл поближе к широкой тропе, окружавшей деревню.

   Остановился у самой кромки, где трава переходила в гравий.

   – Нам придётся вступить в контакт, – серьёзно сообщил эшемин.

   Фелисия чуть не подавилась воздухом.

   – Какой контакт? – просипела она.

   – Я возьму вас под локоть. Чтобы постороннему преодолеть барьер, его должен провести кто-то свой.

   Фелисии хотелось спросить, какой ещё барьер, но она понимала, что сейчас сама всё увидит, поэтому просто молча кивнула. Уверенная, тёплая даже сквозь кожаный рукав куртки ладонь сжала её локоть, и они одновременно сделали шаг вперёд, на тропу. Девушка ощутила покалывание по всему телу, будто миллион иголочек пробежался сверху вниз. Едва заметно вспыхнуло радужное свечение, ореолом осветив её и Терегана. Рябь огоньков, как световое эхо, прошлась вдоль тропы в обе стороны.

   Змей просочился без проблем самостоятельно, тоже полыхнув небольшой многоцветной вспышкой.

   – Патруль теперь в курсе, – невозмутимо поведал эшемин.

   – А как вы узнали, что нам надо держаться друг за друга? Я думала, у вас раньше в гостях не было людей.

   – Людей не было. Если к нам приходят чужаки из других поселений, их приходится проводить именно так.

   – А если бы меня не пропустило? – Фелисия почувствовала подступающую истерику. – Я же не из другого поселения, я другой расы!

   Эшемин пожал плечами.

   – Пришлось бы искать нового инженера. Идём, – и не дожидаясь ответа, Тереган зашагал по тропинке в посёлок.

   Кипящая от возмущения Фелисия побрела следом, пошатываясь под тяжестью мешка. Бесчувственный чурбан шагал широко, размашисто, заставляя её спешить за ним чуть не вприпрыжку.

   Дом, к которому они направлялись, стоял у самой окраины поселения. Фелисия подозревала, что Тереган просто не рискнул вести её дальше. Если в человеческом Городе, где эшемины хоть и редко, но бывают, поднялся такой ажиотаж из-за визита одного из них, чего ожидать от лесного народа, который и человека живьём, скорее всего, никогда не видел.

   Фелисию чуть поколачивало от адреналина и любопытства. Неизвестность впереди пугала и притягивала одновременно. Какие они, эшемины, в быту? Как живут, что едят, и вообще – как выглядят?

   Девушке было безумно интересно посмотреть на спутника без плаща. Они дома-то их снимают, или так и спят в капюшонах?

   Тереган постучал в массивную деревянную дверь.

   Пока что деревня сильно не отличалась от простых, победнее, кварталов Сфер, разве что форма домов была не округлая, а треугольная, острым концом кверху. Окна так же были огромные, часто во всю стену – эшемины, как и люди, ценили солнечный свет. И деревья вокруг – люди вывели почти всю растительность в Городе, оставив редкие огороженные участки травы для освежения атмосферы. Высокие деревья притягивали молнии в грозу, и оставлять их посреди жилых кварталов было небезопасно. Зато в поселении эшеминов были аллеи, причудливо изгибающиеся тропинками среди вековых деревьев – их явно никто не рубил в угоду строительству, декоративно постриженные кусты и просто море разнообразных цветов.

   Фелисия и не подозревала, что на Электрет водятся такие яркие и красивые растения.

   Дверь бесшумно открылась. Похоже, здесь даже не было элементарных замков.

   – Тер? Ты уже вернулся, так быстро?

   Стоящая на пороге женщина была без плаща. Длинные белоснежные волосы обрамляли иссиня-бледное лицо. Передние пряди были скручены и собраны сзади, сдерживая остальные и не давая им разлетаться в стороны. Светло-бежевое, однотонное платье на ней было свободным, неприталенным, и мягкими складками спускалось чуть ниже колен. На ногах ничего не было, небольшие аккуратные ступни чуть переступали по деревянному полу, подмерзая от задуваемых в распахнутую дверь вечерних сумерек.

   Ярко-голубые глаза, похожие цветом на весенние стрельчатые незабудки, были самым ярким пятном на её будто выцветшем лице. Если абстрагироваться от непривычных красок, женщину вполне можно было назвать красивой по человеческим меркам.

   Ещё одна легенда рассыпалась в прах.

   Тереган протиснулся мимо и встал около женщины, снимая плащ и разуваясь. Под плащом оказалась простая белая рубаха, без украшений и вышивки, и плотные облегающие штаны из ткани, похожей на ткань плаща. Эшемин снял сапоги, обнаружив голые ноги до колен, прошлёпал босиком по тёплому полу к хозяйке дома и бережно обнял её в знак приветствия.

   Всё как у людей. Интересно, кто она ему? Родственница или просто добрая соседка? И с каких пор меня интересуют семейные отношения эшеминов? Я инженер, а не социолог. Фелисия мысленно поморщилась.

   – Уна, познакомься. Это Фелисия.

   Женщина всплеснула руками.

   – Худенькая-то какая! И ты её заставил тащить такой большой мешок? Какое же ты хамло, Тер. Заходите скорее!

   Фелисия переступила порог, с любопытством оглядываясь по сторонам. Дом был простой планировки, просторный, без особых перегородок и дверей. Из небольшого пятачка прихожей была видна столовая, с круглым обеденным столом посередине, деревянными стульями вокруг и уютными креслами у камина. Справа виднелся обозначенный квадратной аркой проход на кухню.

   Но любопытнее всего было наконец-то взглянуть в лицо Терегану.

   Он повесил плащ на одну из веток сухого дерева, стоявшего при входе. Полуобернулся, глянул на Фелисию и улыбнулся краешком губ.

   Девушка почувствовала, будто её молния пробила насквозь.

   Он не был красавцем в понятии лощёных денди светского общества. В нём не нашлось изысканности, тонкости черт или породистого аристократизма. Снежно-белые волосы оказались куда длиннее, чем позволяли себе даже самые отпетые модники. Пожалуй, они доходили до лопаток. Чересчур мощный подбородок, серые глаза посажены слишком глубоко, светлые брови чересчур кустисты. Неожиданно полные губы на угловатом, гладком лице смотрелись на удивление гармонично, дополняя его самобытный образ. Он оказался не просто красив.

   Он ошеломлял.

   Фелисия пришла в себя, только когда хозяйка дома чуть подвинулась, закрыв собой Терегана. Будто выключили прожектор, в свете которого замер испуганный зверёк.

   Она и правда немного испугалась. Себя, и своей реакции на эшемина.

   – Не желаете ли глянуть на Шидиши? Наш посёлок? Времени до ужина ещё много, вам же наверняка любопытно! Из нашего сада открывается потрясающий вид.

   Женщина улыбнулась, являя лучистые морщинки вокруг глаз и вдруг выдавая свой возраст. Она оказалась куда старше Фелисии, скорее ближе к возрасту её матери.

   Подозревая, что её просто пытаются выпроводить, чтобы устроить головомойку Терегану без свидетелей, девушка оставила сумки в прихожей и безропотно последовала за хозяйкой дома обратно на свежий воздух. Только вышли они на этот раз через другую дверь, на кухне.

   Сад и сам по себе потрясал. В Городе его скорее назвали бы парком. Мощёная мелким камнем дорожка вилась среди кустов и деревьев, половины которых Фелисия и в глаза никогда не видела. Стараясь на всякий случай ничего не трогать и глубоко не дышать – мало ли какие из цветов ядовиты для людей, водились на Электрет и такие, причём в изобилии – девушка двинулась изучать заросшую зеленью территорию.

   Как только за Фелисией закрылась дверь, разъярённая Уна повернулась к сыну.

   – Ты с ума сошёл! Ты представляешь, что скажут старейшины? Как ты мог притащить сюда девочку, она же сущий ребёнок, ей ещё жить и жить. Её же живой не выпустят!

   – Я за ней присмотрю. Мам, она нам нужна. Кроме того, что она первоклассный инженер, у неё острый глаз, она хорошо понимает лес и разбирается в материалах. Она может заметить то, что мы просмотрели.

   – Надеюсь, ты и правда знаешь, что делаешь, – всё ещё недовольная и не убежденная, Уна отправилась на кухню. Ужин сам себя не приготовит.

   Тереган обулся, накинул снова плащ и выскочил на улицу.

   В его планы совершенно не входило позволять человеку свободно разгуливать по посёлку и попадаться на глаза его жителям, но матери об этом он говорить не хотел. Зачем усугублять и без того непростую ситуацию. Лучше ей не знать, что он привёз инженера тайком.

   Фелисия, конечно, устала с дороги, но не настолько, чтобы отказаться от прогулки. Освободившись от тяжеленного мешка, она практически парила над землёй не хуже змея.

   Солнце уже едва держалось на горизонте, собираясь скоро скатиться вниз окончательно. Дорожка, местами присыпанная мелкими разноцветными камешками, местами просто вытоптанная, будто сама ложилась под ноги.

   Низкий, густо разросшийся кустарник отделял территорию Уны от соседей. Кроме самой Фелисии, никого на улице не было видно, зато сквозь переплетения ветвей просвечивали окна других домов, в которых мелькали силуэты. Кружевные тонкие занавеси плохо скрывали жителей от любопытных глаз, позволяя рассмотреть, не особо прилагая усилия, как готовится еда в необычного вида печах, семьи сидят за столом и ужинают, кто-то ругался с битьём посуды – в общем, всё как у людей.

   По обеим сторонам дороги в подступающих сумерках начали то тут, то там зажигаться зеленоватые круглые огоньки. Любопытная Фелисия даже ступила на траву – аккуратно, следя, чтобы стебли не поднимались выше края прорезиненных сапог, и склонилась над одним из источников света, чтобы получше рассмотреть. Это оказался округлый гриб, подобных которому она ни разу не видела вокруг человеческого Города. Светилась не шляпка, а перепонка под ней, отчего гриб напоминал миниатюрную настольную лампу.

   В зеленоватом отсвете грибов и испускаемом окнами голубовато-сером сиянии всё вокруг казалось нереальным.

   Настолько, что увлёкшаяся девушка даже пропустила первую каплю, сочно упавшую ей на макушку. Почесала снова разваливающийся узел волос и пошла дальше, разглядывая высокие деревья, стоявшие рядом с домами. Непривычно, но красиво. Всё поселение было удивительно гармонично, не ущемляя природу, а подстраиваясь под неё архитектурой. На островерхих крышах густо рос длинношёрстый мох, сливаясь по цвету с землёй и обеспечивая дополнительный слой натуральной изоляции.

   Ливень грянул внезапно. Фелисия мгновенно промокла до нитки, и только добежав до ближайшего дерева, поняла, что это не самое худшее, что могло с ней сегодня случиться.

   По деревьям, земле и каплям в воздухе к ней сползались молнии.

   До домика Уны бежать далеко. Ломиться к соседям через кусты? Не лучшая идея. Кто знает, как они отреагируют на неизвестного человека, неожиданно выпрыгнувшего на них из зарослей.

   А на ней всего лишь дорожный костюм. В платье она была бы гораздо лучше защищена благодаря металлическим нитям в юбках, заземляющих разряды шлейфом на полу, и прорезиненной прослойке нижних рубашек. В Городе к защите женщин всегда подходили с большей ответственностью. Продолжательницы рода, их оберегали и навешивали дополнительные слои изолята.

   Фелисия же в дорогу оделась по-мужски, причём в облегчённый вариант. У неё даже трости с металлическим стержнем не было! Не говоря уже о зонтике с заземлителем.

   Гроза в человеческом Городе – довольно опасное явление, особенно если не успеть укрыться в одном из зданий. Магазины, трактиры и простые жилища всегда отпирают двери прохожим во время грозы – лучшая гарантия того, что если вдруг тебе понадобится укрытие в схожей ситуации, ты его получишь.

   Грабителей, пытающихся воспользоваться доступностью ценностей, карают нещадно. Расплата за попытку грабежа или любого насилия во время грозы – смерть. После нескольких прецедентов разбой во время шторма перешёл в разряд страшных сказок.

   В посёлке эшеминов гроза оказалась намного страшнее, чем любая из древних пугающих легенд. Молнии сверкали не переставая, не сдерживаемые, как в Городе, защитным куполом.

   Девушку затрясло от страха. Несколько слабых разрядов погасили её изолирующие сапоги, но от первой же полноценной молнии они просто расплавятся.

   Мягкий, пахнущий сандалом и цитрусами плащ лёг ей на плечи, отсекая струящиеся мимо полосы светящихся разрядов.

   – Это идеальный изолят. Избыток молний в сильную грозу может выжечь любого из нас, – тихо пояснил Тереган.

   Фелисия судорожно втянула несколько раз разреженный воздух, пытаясь успокоиться. Погладила ладонью плащ, наслаждаясь теплом и пушистым ворсом. Её укрыло от макушки до пят, ткань даже слегка волочилась по земле. Понятное дело, она же на голову ниже владельца, на которого он шился.

   – Вы тоже боитесь молний? – слегка дрожащим от пережитого ужаса голосом спросила она.

   Тереган улыбнулся ей в волосы. Его бесстрашный рыжий инженер даже на пороге смерти продолжает задавать вопросы.

   – Не совсем. Одна-две молнии для нас не опасны. Эшемины с мощным энергетическим потенциалом могут поглотить небольшую грозу без вреда для себя. Мы прядём ткань для таких плащей из пуха дерева аиша, – продолжил Тереган, дождавшись осмысленного выражения в её глазах. – В сильные грозы, или если резерв небольшой, или недавно произошла перезарядка, мы укрываемся подобными плащами. У детей вся верхняя одежда сделана из аиши. Ещё оказалось, что эта ткань помогает справиться с обесточенностью человеческого Города. Мне там было гораздо легче в плаще – он изолирует и меня от окружающей среды, не давая нейтрализаторам людей выкачивать мою энергию.

   Фелисия достаточно пришла в себя, чтобы понимать, что ей сейчас открывают тайны, неизвестные ни одному живущему человеку.

   Кроме того, в данный момент она прижимается щекой к мужскому плечу под насквозь мокрой рубашкой, под которой бешено стучит сердце. И её собственное стучит не меньше, причём уже не от страха.

   От её дыхания шевелились тонкие белые волоски, выбившиеся из общей гривы. Очень легко преодолеть эти считанные сантиметры и уткнуться прямо в тёплую, гладкую кожу шеи.

   Нитяной всполох разряда, пробежавший по волоску, привёл Фелисию в чувство. О чём она думает?! Они же разных видов! Может, у них так не принято? Хотя, не сказать, чтобы в приличном человеческом обществе так вот стоять и обниматься посреди улицы было принято.

   Отстранившись, она облизнула губы, почувствовав сладковатый привкус дождевой воды.

   – Мы замёрзнем. Надо вернуться в дом, только я заблудилась, и не хотела пугать соседей, – объяснила она свои прятки под деревьями.

   – Пойдём. Ты недалеко ушла.

   Тереган приобнял её за плечи, подталкивая в нужном направлении.

   Она не стала выворачиваться.

   Тяжёлая мужская рука на её плече ощущалась слишком приятно и успокаивающе.

   При виде их, мокрых до нитки, Уна всплеснула руками и срочно отправила переодеваться, добавив, что через полчаса ждёт их в гостиной на ужин. С комнатами здесь всё гораздо проще, чем в усадьбе – гостиная по мере необходимости служила и столовой, и залом для приёма гостей.

   В доме было светло и тепло. Разве что свет непривычного холодного оттенка. Приглядевшись, Фелисия поняла, что он исходил из скопления закрытых крышками банок, со мхом и дёрном внутри. По мху ползали светящиеся жуки, чуть пошуршивая хитином. Понадеявшись, что им не выбраться, она последовала за эшемином на лестницу.

   Тереган провёл её на второй этаж, показал комнату, в которую уже кто-то заботливо принёс её сумки, и ткнул пальцем в сторону лесенки, ведущей на третий этаж.

   – Там ванная, – пояснил он и ушёл, оставив её приводить себя в порядок.

   Плащ забрал с собой, и Фелисии стало немного досадно. Вещь была уютная, пригодилась бы.

   Ванная комната оказалась самым экзотичным местом дома. Под самой крышей, в высшей точке треугольника, она практически не имела стен – сплошные стёкла, держащиеся на нескольких деревянных рёбрах. Фелисия сначала помялась, не решаясь раздеться в подобной обстановке, потом махнула рукой на приличия – подхватить простуду в этой ситуации было куда страшнее, чем обнажиться перед деревьями и облаками. Тем более стекло так густо заплёл местный плющ, что разглядеть что-то между лозами весьма проблематично.

   Длинная овальная ванна была вмонтирована прямо в пол. Фелисия живописно развесила все снятые с себя вещи на ширме, оставила сменное бельё на скамеечке у стены и тихонько сползла в дымящуюся ароматную воду.

   Ветки тихо постукивали по стёклам, дождь продолжал барабанить, размывая вид из окон. Вода пахла лимоном и какими-то незнакомыми травами. Девушка откинула голову на бортик ванны, используя копну волос на затылке в качестве подушки, и прикрыла в блаженстве глаза.

   Из сонной полудрёмы её вывел знакомый голос прямо над ухом:

   – Ты полотенце забыла.

   От визга Фелисию удержало только то, что от неожиданности она ушла по самые глаза в воду, а верещать там не с руки. Невнятно пробулькав возмущение, девушка вынырнула обратно, приходя в себя.

   Тереган целомудренно остался за ширмой, в чём она удостоверилась, обернувшись. Зато ему открывался увлекательный вид на её мокрое, развешенное на просушку бельё.

   – Какой интересный материал... – задумчиво протянул эшемин.

   Фелисия заметила, как подёргивается её прорезиненный лифчик на перекладине ширмы, и приподнявшись в ванне, испустила возмущённый нечленораздельный вопль.

   – Ладно-ладно, уже ушёл.

   Тереган осторожно пристроил полотенце с краю ширмы, чтобы не касаться висящего мокрого белья, и ушёл. Только когда хлопнула дверь, девушка смогла выдохнуть. Вот наглец!

   Расслабиться уже не получалось, хотя вода и не остыла. Надо бы узнать, как они воду греют, решила Фелисия, одеваясь. И где можно одежду развесить сушиться, чтобы её не исследовали всякие рукастые эшемины.

   Около лестницы её уже ждала хозяйка дома. Наверное, прибежала на вопль. Женщина любезно показала место для сушки – оказалось, в доме есть комнатка с натянутыми под потолком верёвками. Логично, конечно. Учитывая частоту дождей, сушить бельё на улице нереально. Хотя Марта любила развешивать мокрые простыни в оранжерее – утверждала, что на свежем воздухе они приобретают особый аромат. Кроме лёгкого духа удобрений Фелисия особых ароматов не чувствовала, но и не возражала.

   С Мартой в усадьбе вообще старались не спорить.

   Комнатка для сушки белья, похоже, выполняла одновременно и функцию склада. Длинный ряд шкафов и полок вдоль стен предполагал, что высушенное бельё здесь же и хранили. Как и многое другое. Вкусно пахло чем-то копчёным, и девушка помимо воли жадно втянула воздух, упиваясь хотя бы запахом. И то, с обеда на свежем воздухе прошло довольно много времени.

   Хозяйка дома заметила интерес гостьи и совершенно правильно его истолковала.

   – Вы голодны, наверное. Пойдёмте, я ужин накрыла, – совместно с гостьей быстро развесив её мокрые штаны и бельё, эшеминка решительно увлекла за собой Фелисию.

   Еда была выше всяких похвал. То ли от стресса, то ли от обилия свежего воздуха и новых впечатлений, девушка долго не могла насытиться. Фелисия начала с густого зеленоватого супа с плавающими в нём кружочками неизвестной растительности. Чан с супом и поварёшкой стоял посреди стола, окружённый тарелочками с овощами, лепёшками и несколькими видами закусок. Первое предлагалось наливать самостоятельно, по вкусу, и из той же глубокой тарелки потом есть остальные блюда.

   Поначалу Фелисия держалась неуверенно – сказывался вдолбленный с детства этикет и правила. Вилки-ножи, перемена блюд и прочее. Видя, что местные ведут себя непринуждённо, на неё не смотрят как на диковинку и спокойно едят всё одним прибором и из одной тарелки, девушка осмелела. Перепробовала всё, до чего дотянулась. Особенное впечатление на Фелисию произвели завёрнутые в крупные листья котлеты. На удивление сочные, явно мясные. Она отметила для себя, обязательно попросить рецепт для Марты. Только сначала уточнить, чьё там мясо. Змеиное почтенная повариха вряд ли перенесёт.

   Питались эшемины явно не эфиром: принявшая её на постой Уна и Тереган наслаждались ужином ничуть не меньше Фелисии. Будет что рассказать Элис. Особенно мужчина уминал еду так, что девушке оставалось лишь удивляться, как при таком аппетите он настолько худ.

   После ужина эшемин предложил ей ещё прогуляться, но девушке вполне хватило одного раза. Дождь практически прекратился, но гроза ещё ворочалась в отдалении, каждым раскатом заставляя Фелисию передёргиваться, заново вспоминая пережитый ужас. Понимая её состояние, Тереган не настаивал.

   Уна проводила гостью в комнату, отдельно упомянув, что её сын тоже ночует на этом этаже, хоть и в противоположном конце коридора.

   Новость о том, что её, оказывается, познакомили с матерью, перебила скандальность другой – холостой мужчина в комнате всего через две двери от её собственной спальни. Ужас, как сказали бы при дворе. «Они другого разумного вида! – мысленно успокоила Фелисия поборников добродетели. – Наверняка это не считается».

   Хотя выглядит он очень даже похоже на человека.

   «Пожалуй, даже слишком похоже», – решила она, вспомнив угловатый подбородок и струящиеся волосы, до которых так хотелось дотронуться. Помотав головой, чтобы отогнать лишние и неприличные мысли, Фелисия поблагодарила хозяйку, переоделась в привезённую из дома ночную рубашку и улеглась в постель.

   Заснула она далеко не сразу. Мешал тусклый свет, просачивающийся в окна – плотных занавесок, тем более штор эшемины не признавали. Плющ, обильно увивший дом, прикрывал комнаты от нескромных взглядов прохожих и пролетающих, но не спасал от неяркого, но с непривычки раздражающего отблеска луны на подушке.

   Отвлекало назойливое шуршание жуков в банках, отлично слышное даже из-под толстого покрывала.

   Волновали воспоминания о грубоватом, но таком притягательном профиле Терегана, и как мужественно он выглядел в мокрой насквозь рубашке.

   Со стоном натянув одеяло на голову, Фелисия с силой зажмурилась, приказывая себе спать и не маяться глупостями. То ли внушение подействовало, то ли усталость взяла своё, но заснуть наконец удалось.

ГЛАВА 5.

Стук в дверь повторился.

   Фелисия не была уверена, что она на самом деле слышала какие-то звуки в коридоре. Возможно, стук ей привиделся во сне, решила она, приоткрыв глаза и оглядев полумрак комнаты. За окном висела тёмная хмарь, утверждавшая, что день ещё не настал. Ночное светило уже скрылось, а дневное ещё не взошло. Самое тёмное время суток.

   Стук повторился.

   Это точно не сон. Кому неймётся в такую рань?

   Фелисия потёрла припухшие веки, которые категорически отказывались разлепляться посреди ночи. До неё потихоньку доходило, что комната вовсе не её родная, в усадьбе.

   Она у эшеминов. И кто-то из них уже несколько минут неделикатно пытается её разбудить.

   В дверь, похоже, колотили уже сапогами. Пришлось встать и открыть.

   Тереган замер с занесённым кулаком. Значит, всё же не обувью стучал. Мощный у него удар.

   До девушки с опозданием дошло, что она легла спать в тонкой рубашке. Полупрозрачной. И стоит прямо напротив окна. Не то, чтобы от него было так уж много света, но судя по ошарашенному виду эшемина, ему хватило.

   Кроме того, мужчины-эшемины, похоже, реагируют на женское тело так же, как человеческие – застывают в ступоре.

   Девушка помахала перед вытаращенными глазами рукой, возвращая им фокус.

   – Мне уже пора собираться?

   Дождавшись подтверждающего кивка, Фелисия забрала у Терегана из рук свёрток с высохшей одеждой и решительно закрыла дверь у него перед носом.

   Наскоро переодевшись, с некоторой опаской снова приоткрыла дверь. В коридоре никого не оказалось. Встречаться с эшемином было как-то неловко. Сначала демонстрация нижнего белья в ванной, теперь вот явление в неглиже. Их отношения резко скатывались куда-то не туда, и как ему теперь смотреть в глаза, не краснея, Фелисия не представляла. Маменька бы подобные вольности с практически незнакомым человеком – да и не человеком вовсе, тем более – категорически не одобрила.

   Так что, не обнаружив Терегана поблизости, она выдохнула с облегчением.

   Первым делом девушка сбегала навести утренний марафет в ванную комнату на третий этаж. Вода была по-прежнему тёплой, лилась в раковину из цельного камня тугой, упругой струей. В усадьбе, несмотря на все усилия многих поколений инженеров, до сих пор в трубах периодически появлялась ржавчина, привкусы и запахи давно стали нормой, а уж о приличном напоре оставалось только мечтать.

   Её, как профессионала, распирало любопытство: как же всё-таки у них работает канализация? Вот бы скопировать схемку.

   Прихватив поясную сумку с инструментами и набив ещё одну приборами из дорожного мешка, Фелисия спустилась вниз. Тереган и Уна уже сидели за накрытым столом и завтракали.

   Девушка пожелала всем доброго утра, брякнула рядом со стулом два увесистых мешка и присела на своё вчерашнее место. Уна отчётливо вздрогнула от резкого звука.

   – Тереган обещал мне показать места, где по его подозрениям кто-то из людей что-то нахимичил. Мне понадобятся инструменты для замеров и фиксирования данных, – пояснила Фелисия, отдавая должное воздушным блинчикам с вареньем из неизвестных ягод.

   Уна покивала, видимо, успокоенная объяснением. А что она думала, может быть у человека в сумке, что так испугалась? Оружие?

   «Ничего себе у них представление о людях», – отметила Фелисия и про себя твёрдо решила исправить оставленное предками негативное впечатление.

   – Чаю? – предложил Тереган.

   За неимением кофе, девушка согласилась.

   Горячий напиток в чашке пах травами, из знакомого была только мята. Зато бодрил не хуже свежезаваренного Мартой капучино.

   Некоторое время они молча пили чай.

   – Мне кажется или ещё даже не утро? – после довольно длительной паузы уточнила Фелисия, поняв, что объяснять причины ранней побудки никто не собирается.

   – Очень-очень раннее утро, – дипломатично ответил Тереган.

   Уна только скептически хмыкнула. Эшемин бросил на неё предостерегающий взгляд и продолжил:

   – Мне бы не хотелось, чтобы тебя отвлекали от работы, так что выйдем пораньше, осмотришь всё, а к вечеру можем уже двинуться в обратный путь.

   Фелисия согласно кивнула. Она и сама не собиралась задерживаться в гостях, понимая, что положение её более чем шаткое. Девушка догадывалась, что Тереган позвал её не посоветовавшись с жителями посёлка, а учитывая опасливую реакцию Уны, эшемины будут совершенно не в восторге от присутствия на их территории человека.

   Общение с аборигенами не входило в её планы.

   Но их пришлось вскоре пересмотреть.

   К выходу на природу Фелисия готовилась со всей тщательностью, памятуя вчерашнюю грозу. Уна выделила гостье запасной плащ, в который девушка с благодарностью сразу укуталась. Незаменимая вещь. Нужно срочно налаживать торговлю с эшеминами, мелькнула у неё мысль и тотчас увяла. Наладить взаимоотношения расы пытались уже пятьсот лет, и дальше холодного невмешательства дело не пошло. Эшемины оказались слишком горды и самодостаточны, чтобы перенимать новые технологии от людей, да и не нуждались они ни в человеческих продуктах, ни в тканях. Металлы и камни они прекрасно добывали сами, а больше людям для обмена и предложить было особо нечего.

   Уж бумажные деньги, бывшие в ходу в Городе, эшеминам точно ни к чему.

   Тереган одобрительно оглядел закутанную в плащ по самый нос Фелисию, кивнул на прощание Уне и открыл дверь, впуская в дом промозглую сырость и запах прелой травы.

   Они вышли в предрассветный туман, где их уже ждали. От деревьев, стоящих неподалёку, отделились несколько фигур, закутанных во всё те же фирменные эшеминские серые плащи.

   Теоретически ткань должна идеально экранировать все излучения, но от незваных визитёров веяло недоброжелательностью даже сквозь капюшоны.

   – Кого ты привёл к нам, Тереган? – раздосадованно вопросил подошедший к ним ближе всех.

   Высокий, как и остальные, он казался чуть суше, меньше ростом из-за сгорбленности, а в голосе слышался немалый опыт прожитых лет.

   Тереган уважительно склонил голову перед старейшиной Шидиши.

   Если бы ему предложили выбирать, кому рассказать о визите человеческого инженера, Ниол оказался бы в самом конце списка. Пожилой брюзга гордился своей неприязнью к людям и принципиально отказывался от контактов с Городом. Многие эшемины помоложе и поактивнее периодически предлагали наладить общение с человеческим поселением – хотя бы просто из любопытства. Но Ниол стоял насмерть. «От людей одни проблемы! – любил повторять он. – Лучше держаться от них подальше».

   И все послушно держались подальше. До сегодняшнего дня.

   – Она человеческий инженер, я позвал её осмотреть мёртвые участки. Она под моим присмотром и моей ответственностью, – решительно ответил Тереган.

   Он знал, что все имеющиеся в Шидиши специалисты уже осмотрели места катастроф и сказать ничего определённого не смогли. В одном они сходились – эшеминам неизвестны природные явления или технологии, способные причинить такой ущерб лесу. Так что в этот раз Ниолу придётся зажаться и потерпеть человека на своей территории.

   Для Фелисии беседа звучала, как набор гортанных звуков. Она не могла разобрать ни слова, но что-то подсказывало девушке, что они не о погоде говорят. Похоже, не все эшемины были согласны с приглашением человеческого эксперта в сердце поселения.

   Собеседник Терегана наконец откинул капюшон и глянул прямо на Фелисию. Ту пробрала дрожь. Если глаза молодого мужчины сияли синевой чистого неба – каким его рисовали на древних картинах – то пожилой эшемин взглядом мог запросто заморозить. Выцветшие от времени, серо-белёсые радужки источали вселенский холод.

   Заодно выяснилось, что не все лесные жители могли похвастать гладкой кожей. Лицо старика, испещрённое морщинами, украшала густая, длинная, абсолютно седая борода и усы, сливавшиеся единым белоснежным потоком где-то на уровне груди и ниспадавшие до пояса.

   Стоявшие позади него воины тоже сняли капюшоны. Их мощные фигуры внушали уважение и опасливое любопытство – у них, оказывается, не только тощие жерди водятся!

   «Надо будет рассказать Элис», – подумала девушка и очень некстати чуть не хихикнула.

   Это нервное, решила Фелисия и прикусила губу, пытаясь сдержать нездоровые смешки. А то бородатый дед и так на неё косился весьма неодобрительно.

   – Я старейшина Ниол, человеческая мисс, – обратился тот к Фелисии, любезно переходя на человеческий. – Предупреждаю сразу, не вздумайте вредить лесу или его жителям, иначе расплата будет неминуема и ужасна.

   – Да я и не собиралась! – растерянно пробормотала девушка, но Ниол уже эффектно развернулся, несколько театрально взмахнув плащом, и удалился.

   За ним последовали остальные эшемины. Тереган и недоумённо моргающая Фелисия остались на крыльце одни.

   – Что это было? – повернулась девушка к спутнику. – Похоже, людей у вас не сильно любят. Тебя теперь накажут за то, что ты меня привёз в посёлок?

   Странная человеческая женщина. Ей только что неприкрыто угрожали, а она переживает, чтобы его не наказывали. Только он думал, что уже достаточно изучил людей, как рыжий инженер преподносила ему очередной сюрприз.

   – Всё в порядке, – заверил её Тереган, не испытывая особой уверенности в собственных словах.

   Ниол так просто не отступится. Он может позволить Фелисии провести замеры и осмотреть места преступления, но в том, что её так же просто выпустят потом из посёлка, Тереган сильно сомневался. Лучше бы Ниол вообще не знал о том, что девушка у них побывала, но очевидно во время вчерашней прогулки по саду кто-то из соседей её всё же заметил и поспешил доложить старейшине.

   Змей подплыл незаметно и радостно свил кольца вокруг хозяина, здороваясь. Ночью он уходил охотиться и теперь вернулся, полный сил и готовый возить седока сколько потребуется.

   Вездеход тоже оказался на месте и в сохранности. На чехле осела роса, пришлось хорошо потрясти брезент перед тем, как снять с машины. Обратно упаковывать в багажник объёмный тюк чехла Фелисия не стала – место пригодится для образцов. Просто свернула компактным кульком и оставила под тем же кустом. Зверям он без надобности, невкусно пахнет химией и резиной, а эшеминам и подавно ни к чему.

   Машина завелась не сразу. Несмотря на укрывавший её брезент, после ночного дождя контакты чуть отсырели, пришлось лезть под капот. К счастью, чинилась подобная мелочь на раз.

   Хотя, даже если бы поломка оказалась посерьёзнее, инженер скорее потратила бы лишние пару часов, но к Терегану на Сниире не присоединилась. Он, кстати, снова предлагал и даже настаивал, но ехать на змее Фелисии совершенно не хотелось.

   Рассветный лес высился голыми сучковатыми стволами, чтобы ближе к небу, в густой синеве медленно ползущих туч, раскинуться мохнатыми кронами. У корней жил в основном мох, лишайники и низкорослые кусты. Свет пробивался сквозь густую сплетённую растительность неровными полосами, и терялся в стелющемся у самой земли тумане.

   Фелисия старалась ехать медленно и аккуратно, не только чтобы не сверзиться в какую-нибудь яму или зацепиться за корягу, которых тут было неимоверное количество. Чужеродное тарахтение мотора раздражало даже её саму, казалось, многовековые деревья смотрят на неё укоризненно, как на нарушительницу спокойствия и тишины. Только её врожденное упрямство, да панический страх перед огромным змеем удерживали Фелисию от того, чтобы пересесть на Сниира.

   Тот полз, уже привычно сдерживаясь, поджидая её на трудных участках даже без указаний хозяина. Девушка потихоньку злилась – на туманную погоду, заставлявшую сбавить и без того невысокий темп продвижения, на змея за ловкость и непринуждённость, а в основном на себя.

   За трусость и непонятную мечтательность.

   Фелисия никогда не считала себя любительницей дамских романов. Ну, тех, у героинь которых при виде мужчин подкашивались ноги и они напрочь переставали думать. Она всегда полагала, что уж ей-то, с её рациональным умом и разносторонним образованием, эти глупости не грозят. Но стоило Терегану сверкнуть на неё яркой синевой глаз, приподняв капюшон, как все её мысли куда-то улетучивались, и оставались только глухо стучащая в висках и ушах кровь и ощущение ожидания чего-то неясного.

   Змей неожиданно застыл, будто наткнувшись на невидимую преграду. Недовольно зашипел, елозя хвостом по траве и поводя плоской башкой. Длинный раздвоенный язык то высовывался из пасти, что-то пробуя в воздухе, то снова скрывался с тихим шелестом.

   – Он дальше не полетит. Ему в мёртвых местах плохо становится, – пояснил Тереган, спешиваясь. – Если хочешь, можешь оставить тут свой вездеход. Уже недалеко.

   Фелисия так и поступила. Вынув из багажника поясные сумки с инструментами, она молча всунула их в руки эшемину, осознав, что только так можно заставить его помочь. Он хмыкнул, небрежно закинул ремни на плечо, будто они ничего не весили, и повёл её дальше.

   Цель и правда была уже недалеко. Впереди чуть посветлело, туман рассеялся. Деревья расступились, и показалось мёртвое место.

   Фелисия сразу поняла, почему такое странное определение прижилось.

   Почерневший, безжизненный круг почти идеальной формы можно было назвать только мёртвым. Внутри очерченной невидимым циркулем окружности не осталось ни единой травинки, не ползали даже вездесущие насекомые. Только вывороченная, взбаламученная земля, мокрая, но безжизненная.

   В центре, будто обозначая место, где воткнули воображаемую гигантскую иглу инструмента, зияла яма диаметром в несколько метров.

   Самое страшное, что одним мёртвым местом дело не ограничивалось.

   По краям окружности лес продолжал умирать. Почерневшие стволы бессильно надломились, те же, кому повезло уцелеть поначалу, медленно засыхали. Трава пожухла и почернела. За всё время, что Фелисия в ужасе осматривала уничтоженную поляну, мимо не пролетело ни одной птицы или жучка.

   Даже туман не заползал в обозначенный чёрной землёй участок. Густая молочная белизна обрывалась на опушке мёртвого места.

   Как ни странно, при общей чёрной мрачности, здесь было даже светлее, чем на открытом пространстве вокруг лесного посёлка. Задрав голову, Фелисия поняла, почему. Слой облаков поредел до прозрачности, и солнце проникало сквозь него интенсивнее, чем она видела за всю свою жизнь. Размазанный обычно силуэт светила был нестерпимо чёток, интенсивные лучи с непривычки били по глазам.

   Инженер первым делом глянула на запястье. Там притворялся часами самый необходимый любому человеку, оказавшемуся в лесу, прибор – электрометр. Вчера, в грозу, он чуть не прожарился, но Фелисия успела подкалибровать его перед выходом сегодня утром. В посёлке он показывал приемлемую двойку, нормальную для леса. В Городе показатели обычно не превышали двух третей деления. Единица – вполне комфортный для человека без спецзащиты уровень. Выше – уже необходима изолирующая одежда и заземлители.

   Внутри чёрного круга стрелка трепетала около нуля. Ещё один феномен. Даже в самом защищённом помещении электрометр показывал минимум половину деления. Неужели это вообще возможно? Полный ноль? Фелисия даже потрясла рукой, подумав, что перемудрила с утра с настройками. Поднесла руку поближе к эшемину – стрелка послушно колыхнулась за единицу. Вроде работает.

   – Они уничтожили энергетический слой. Но как? – пробормотала она задумчиво.

   В девушке проснулся естествоиспытатель.

   Преобразователи энергии ей были знакомы. Многие поколения учёных пытались укротить грозы Электрет, обратив разрушительную мощь на пользу людям. Практически всегда подобные затеи заканчивались ничем, и изредка – внушительной катастрофой, так что со временем королю даже пришлось официально запретить опыты по укрощению разлитого в атмосфере электричества. Никому не хотелось уничтожения Города.

   Кроме теоретического интереса, имелся и практический. Расследование всегда начинается с улик, так утверждали её любимые детективные книги. Если она поймёт, как именно неизвестным удалось такое масштабное разрушение, она сможет выйти на них. Это и материалы, и люди, возможно, техника. Не из воздуха же возникло такое необычное явление.

   Сначала – замеры.

   Не меньше часа она ползала по всей поляне. Измерила и глубину, и ширину воронки, общий диаметр поражения, объём дополнительного ущерба – примерное расстояние, на котором деревья уже стояли уверенно и не собирались погибать.

   Заодно Фелисия взяла пробы. Все подозрительные камни, не особо похожие на натуральные, оплавленные обломки и непонятные волокна из воронок перекочевали в многочисленные пакеты для образцов, которые она потом исследует. Сначала предварительно, в полевых условиях – в доме Уны она оставила несколько реактивов на самые распространённые элементы. Всю сумку тащить с собой в лес смысла не было, некоторые опыты нужно проводить не торопясь, желательно за столом и в сравнительно сухом помещении.

   Хотелось бы убедиться, для начала, что никто при взрыве не пострадал. Если там, например, погиб человек, можно было бы попросить полицию провести расследование в Городе и узнать, кто именно пропал. Дальше – дело техники и следователей. Фелисия с радостью переложила бы груз ответственности на плечи профессионалов. Подозрения, аресты – это всё совершенно не её. Ей бы домой, в механизм какой закопаться...

   Фелисия тяжело вздохнула, отправляя щипчиками очередной клочок в пакет для улик. Пока что ничего похожего на человеческую плоть она не обнаружила. Шерсть была, остатки оплавленных металлических пластин и следы какого-то порошка.

   Скорее всего, многого в полевых условиях она не выяснит. Ей нужно больше реактивов, так что исследования продолжатся в её домашней лаборатории. Там уже можно будет подробнее определить состав взрывчатки, а оттуда вывести возможное происхождение устройства и его приблизительный вид.

   Пока собирала инструменты и пакеты обратно в вездеход, Фелисию осенила ещё одна идея. Она подозвала эшемина, разложив на багажнике карту местности.

   – Ты бы не мог показать на карте, хоть примерно, где мы сейчас находимся?

   Тереган подошёл поближе. Некоторое время изучал подробный чертёж Города и весьма условный набросок окрестностей, тех, что находились дальше пригородных усадеб вроде родного дома Фелисии. Составители карты, да и вообще люди редко выходили за пределы обжитой территории. Охоту на диких зверей в лесу запретили эшемины, а собирать ягоды и плоды было опасно именно из-за риска наткнуться на не особо дружелюбно настроенных животных. Так что из пригорода старались лишний раз не высовываться.

   Девушка уже настроилась было объяснять, что такое карта и как ею пользоваться, когда эшемин наконец решился и ткнул пальцем в самый край карты слева, на границе рисунка.

   – Шидиши, наш посёлок, здесь. – Фелисия поспешно отметила место крестиком и подписала стираемым карандашом. – А вот тут мы сейчас, – и Тереган, уже более уверенно, ткнул в карту второй раз.

   – То есть мы вернулись по вчерашней дороге?

   – Не совсем. Вчера мы ехали тут, – эшемин провёл пальцем по бумаге, рисуя чуть изогнутую вниз линию по направлению к усадьбе. – Дорога удобнее.

   Фелисия подумала пару минут. Свернула карту с двумя свежими крестиками, убрала в поясную сумку. Чтобы под рукой.

   – Ты сказал, было два мёртвых места. Поехали на второе.

   Змей заждался седока. Бедняга явно нервничал поблизости от безжизненного участка, ему не терпелось убраться подальше. Фелисия его чувства разделяла полностью. Ей тоже было не по себе, но нужно обследовать все пострадавшие зоны.

   Они поехали сквозь лес, всё замедляя темп, потому что бурелом становился всё непролазнее, а кусты гуще. Теперь девушка поняла, что имел в виду Тереган, говоря об удобстве вчерашней дороги. То ли эшемины расчистили себе доступ к городу, то ли регулярный патруль на змеях вытоптал-выломал себе трассу, но от усадьбы к посёлку ехать было точно куда комфортнее. Если бы не подстеленный под попу в несколько слоёв плащ, Фелисия давно бы уже сдалась и повернула в комфорт родного дома.

   Изредка она останавливалась, давая передохнуть перегревающемуся от напряжения мотору, и сверялась при помощи Терегана с отмеченными крестиками.

   По карте получалось, что теперь они двигались вверх, вдоль Города, сначала параллельно плантациям и теплицам, потом участку лесозаготовки.

   Новое мёртвое место не заставило себя долго искать. Это страдающей от тряски Фелисии дорога показалась вечностью, но на самом деле два участка разделяло чуть меньше десяти километров.

   Второй участок произвёл почему-то впечатление менее зловещее, чем первый. Наверное, потому, что пятно выжженной земли оказалось поскромнее. Фелисия снова облазила его вдоль и поперёк сначала с измерительными приборами, потом с совочком, пинцетом и пакетиками. Земля пересохла и потрескалась, как и на предыдущем месте катастрофы, будто не шёл вчера всю ночь дождь.

   Отряхнувшись, как смогла, она пометила цифрой «два» все новые образцы, распределила их по багажнику, чтобы как можно меньше содержимого рисковало рассыпаться, хлопнула задней крышкой вездехода и повернулась к Терегану.

   – Здесь яма больше, а диаметр урона меньше. Надо будет обработать образцы и уточнить спектрометром, какая из этих воронок появилась раньше. Не могу понять, они хотели дыру поглубже или радиус уничтожения помасштабнее.

   Фелисия снова достала карту из поясной сумки. Эшемин, не дожидаясь просьбы, молча ткнул в их местоположение.

   Отметив на листе новый крестик и снова пририсовав цифру два, девушка задумчиво уставилась на разложенный поверх сиденья вездехода план местности. Провела пальцем воображаемую линию, соединяя крестики с номерами, продолжила её чуть выше.

   – Я так и знала... – мрачно протянула девушка.

   Конечно, два участка на одной линии – возможно и случайность, но если нет, то закономерность вырисовывается зловещая.

   – Поехали вот сюда! – Фелисия зло ткнула острым карандашом в точку на карте, чуть не проткнув её насквозь.

   Тереган предпочёл не спрашивать. Ему не понравилось выражение её лица, не сулившее ничего хорошего ни его родному лесу, ни человеку или людям, всё это организовавшим. Было похоже, что всё плохо, но что именно?

   Он бы многое отдал, чтобы узнать, какие мысли бродят сейчас под рыжими кудрями, но приходилось терпеливо ехать сквозь лес в указанные Фелисией координаты.

ГЛАВА 6.

Третье мёртвое место. Как его разведчики могли пропустить такое?

   Хотя это как раз объяснимо. Эшемины старались лишний раз не приближаться к территории людей. Те ревностно относились к своим владениям, за столетия напрочь забыв, кто собственно подарил им эти земли и позволил на них поселиться.

   Третья воронка разместилась довольно близко к угодьям человеческих звероводов. Охоту в лесах эшемины контролировали строго, сами убивали только больных, старых или уже подраненных хищниками животных, чаще довольствуясь мясом домашней скотины.

   Которой в своё время эшемины поделились и с людьми.

   Толстые, откормленные сайки с гладкой толстой шкурой неприхотливо питались объедками с человеческого стола, быстро росли, бурно размножались и стали идеальными поставщиками мяса. Теперь тысячи саек паслись за заборами около Животноводческой Сферы.

   Люди даже вывели разные породы этих животных – чем эшемины никогда не занимались, считая бесполезной тратой времени. У живущих около Города саек были разноцветные шкуры, мясо различалось по текстуре и вкусу, а с недавно родивших цедили молоко – были и молочные породы, один раз родив, они оставались в загонах отдельно от остальных и дважды в день давали до трёх литров беловатой жидкости. Люди считали её очень полезной.

   Тереган как-то попробовал. Долго плевался.

   Фелисия обошла по периметру очередную лесную плешь. Задумчиво хрустя сорванным по дороге заботливым эшемином розово-фиолетовым плодом, по вкусу напоминавшим яблоко и клубнику одновременно, поковыряла носком сапога землю. На первый взгляд почва точно так же безжизненно и сухо пересыпалась, но что-то отличало её от предыдущих мест.

   Девушка приложила миниатюрный электрометр на запястье к середине воронки. Нахмурилась, потрясла прибор, снова приложила.

   – Здесь нет электричества. – Её голос звучал грустно и жалобно, будто она сама была в чём-то виновата. – На предыдущих мёртвых местах был хоть какой-то остаточный заряд, безопасный для человека, минимально низкий, но был. Стрелка хоть как-то шевелилась. Здесь пусто. Вообще. Ноль. И воронка меньше остальных. Могу сказать уже сейчас, без спектрометра – они прогрессируют. И их цель – минимальный взрыв при максимальной площади поражения. Они хотят уничтожить электричество в атмосфере. И у них получается.

   Пятно света висело беспощадным прожектором прямо над головой, будто его тоже вырезали циркулем, и на толстый срез облака отбрасывало кровавый блик заходящее солнце.

   До самой тёмной поры – сумерек, времени между заходом солнца и восходом лун – оставалось не больше пары часов. Надо было спешить. Фелисия хотела ещё раз проверить жутковатую догадку.

   Четвёртое пятно нашлось ещё дальше по воображаемой линии, доморощенные следователи почти доехали до гор. Высокий, покрытый вечной мерзлотой хребет виднелся на горизонте даже сквозь густой частокол зеленеющих исполинов. Тереган никогда не выезжал так далеко от посёлка. Разведчики иногда бывали здесь, проверяя исполнение людьми договора об ограничении охоты и вырубки, но явно недостаточно часто. Эшемин кипел от ярости, хоть и старался не подавать виду, чтобы не травмировать и без того расстроенного человека. Удвоить патрули. Расширить патрулируемую территорию. Мысленные зарубки не успокаивали, а только подливали масла в огонь бешенства.

   Уже почти стемнело, когда Сниир вынес его к очередной мёртвой поляне. Привыкший за день к нехорошим ощущениям змей даже безропотно подобрался к самой границе чёрной земли.

   Все устали, проголодались. Бутерброды с копчёным мясом и зеленью, завёрнутые в промасленную бумагу заботливой Уной, исследователи даже не заметили, как употребили. Змей пару раз ловил что-то в кустах, пока ждал седока и гостью, разбирающихся с замерами. Возвращался довольный, с окровавленной мордой, и чем-то увлечённо похрустывал. Фелисию каждый раз передёргивало. Здоровенное пресмыкающееся давило на почти все имеющиеся у неё фобии одновременно. Длинный, чешуйчатый, с огромной пастью, гигантскими, наверняка ядовитыми клыками – девушка их заметила, когда змей зевал – Сниир совершенно не подходил под определение домашнего животного. Ну или ездового. Общаться с существом, способным перекусить тебя пополам и не заметить – увольте.

   Лучше отбить попу совсем.

   В вездеходе несколько километров назад пришлось заменить бак с топливом. Теперь газа осталось в обрез – вернуться в деревню, и при изрядной удаче ещё дотянуть до усадьбы.

   Змей свернулся кольцами на самой линии, отделяющей жизнь от смерти. Тереган не стал даже спускаться на землю с его спины – просто сидел, ждал и наблюдал за Фелисией.

   Она, казалось, проводила ритуал. Древние шаманы эшеминов в былые времена так молили о прекращении дождей – шепча что-то земле, склоняясь к ней, пересыпая комочки пальцами. Девушка совершенно не боялась запачкаться. Он уже видел её, измазанную в масле и кто знает в чём, позавчера, но не задумывался, насколько это не соответствует привычкам человеческой аристократии. С простыми людьми Тереган иногда пересекался на дежурствах – забредшие чуть дальше обычного дровосеки, дежурные охранники периметров, стража во дворце. Фелисия по привычкам и неприхотливости оказалась куда ближе к ним и эшеминам, чем к лощёным, чистеньким до стерильности аристократам, приближённым короля.

   Девушка копалась миниатюрным совочком в земле, собирая образцы. Тереган молча кипел, костеря про себя неизвестных злоумышленников, да и собственных подчинённых заодно – так опозорить его перед человеком! Какой-то рыжий инженер лучше него понимает, что творится в диком лесу!

   Он не Ниол, конечно, с его предубеждением и комплексами, но эшемины всегда гордились тем, что понимают лес и разбираются во всём, что касается дикой природы, куда лучше людей. Обнаружить, что это не так, и ждать диагноза от человеческой женщины было ново и неприятно.

   В отдалении раздался хруст и гулкий топот. Шаги были странные, сбивающиеся с ритма, будто кто-то прихрамывал, причём на четыре ноги одновременно.

   Эшемин насторожился, слез со Сниира и пошёл к Фелисии, которая явно вообще ничего не слышала. Слух людей не отличался особой остротой.

   На мёртвую поляну, ломая ветви и круша кусты, вывалился подранок горного хесуна. Мирное травоядное животное в обычной жизни, сейчас, с подгорелой, зияющей ранами шкурой, он был смертельно опасен. Изо рта с кривыми бивнями капала бешеная слюна, единственный уцелевший глаз налился кровью.

   Зверь замер на мгновение на границе мёртвой поляны. Решив, видимо, что это те самые, что так жестоко обошлись с ним, он пошёл в атаку.

   Перед Фелисией мелькнули зеленовато-серебристые кольца. Собирая энергию для удара, змей чуть светился, потеряв тёмно-синий тон и радикально посветлев. Сниир свернулся кольцами, как его более мелкие пресмыкающиеся собратья, поджидая, что противник приблизится на расстояние броска. Молниеносный выпад – и блестящее длинное тело обвивается вокруг раненого животного, рассчитывая повалить и обездвижить.

   Всё произошло так быстро, что девушка даже не успела понять, когда именно её заслонила широкая спина Терегана.

   Туша хесуна снесла змея, практически не заметив, и хорошенько потоптавшись по чешуйчатой шкуре. Сниир, слегка ошалев, протащился по земле несколько метров, выворачивая комья грязи, и, тряся головой в явном изумлении, свернулся обратно в кольца, готовясь к новому нападению.

   Хесун рыл копытом землю, разъяряя себя перед броском. Молча и неожиданно он сделал выпад, и змей внезапно оказался пропорот длинными бивнями вдоль левого бока. Сниир попытался вцепиться клыками в толстую шкуру, но едва куснув, отпрянул и стал буквально плеваться. Фелисия никогда не видела на его морде такого выражения. Омерзение пополам с шоком читалось чётко и ясно.

   В бок хесуна врезался небольшой разряд. Тереган пытался отвлечь его, чтобы дать другу прийти в себя. Ещё одна крохотная шаровая молния вырвалась из ладони эшемина и безвредно впиталась в толстую тёмно-коричневую шкуру. Подранок даже не заметил атаки, продолжая терзать беднягу Сниира.

   Фелисия отметила про себя неожиданные способности Терегана. Интересно, он один такой или все эшемины кидаются молниями? «В сплетнях Элис про это не было ни слова!» – удивлённо прикусила губу девушка. Она потихоньку начала отступать к вездеходу. Там, в специальной, тщательно изолированной ячейке у штурвала скрывалось дедово изобретение. Она им пользовалась крайне редко, последний раз ещё с отцом – он учил единственную наследницу с ним обращаться.

   Эшемин стоял неподвижно, вновь заряжаясь от окружающей среды. Воздух вокруг него чуть слышно потрескивал.

   Из его рук вырвалась небольшая шаровая молния и, всё увеличиваясь, понеслась в хесуна.

   Ударилась в него искрящимся солнцем и будто растворилась.

   Зверь издал обезумевший вой – кто бы подумал, что травоядные способны на такие звуки – оторвался от попыток распотрошить Сниира и повернулся к новому противнику.

   – Что за... на него разряды не действуют! Он иммунен! Такого просто не может быть!

   Тереган ошалело потряс головой, уподобляясь питомцу.

   В этот момент стало очевидно, насколько они похожи. Хладнокровные, гибкие, расчётливые. Но и их возможно сбить с толку.

   Хесун нёсся, не разбирая дороги. Эшемин попытался свернуть зверя с траектории, повалить, выпуская один разряд за другим. Всё тщетно – уколы энергии только распаляли раненое животное.

   В последний момент Тереган успел отпрыгнуть в сторону, и хесун по инерции пролетел мимо, угодив прямо в воронку.

   К сожалению, падение его тоже не успокоило. Упорно, преодолевая сыплющиеся из-под ног ошмётки земли, зверь пытался выбраться. И ему это почти удалось.

   Тереган ждал его с содроганием, как и подползший из последних сил Сниир. Отпускать обезумевшего зверя было нельзя – и деревня, и человеческие поселения неподалёку. Но как остановить его, если их единственное оружие – молнии – на хесуна не действуют, а кусаться змей не может. Как он мысленно передал Терегану, на шкуре слой какого-то невкусного материала. Эшемин даже подумал, что там может быть яд – недаром змей такой вялый и с трудом обороняется.

   Грохот пистоля сотряс не слыхавший такого отродясь лес. Хесун постоял какое-то время, неуверенно озираясь, потом с тяжёлым вздохом завалился на бок.

   Фелисия, чуть рисуясь, сдула дым, сочащийся из ствола. Так положено, она в старых книжках читала. Эшемин и змей уставились на неё одинаково вытаращенными глазами.

   Они, наверное, тех книжек не читали.

   – Против пули нет приёма! – подмигнула она Терегану. От волнения получилось больше похоже на нервный тик. Несмотря на браваду, девушку трясло от пережитого ужаса.

   Она подошла поближе к мёртвому хесуну, осмотрела жуткие ожоги. По сравнению с ними ранение от пули выглядело крохотным и неопасным, тем не менее, именно оно было смертельным.

   Её снова передёрнуло.

   Фелисия впервые собственноручно лишила жизни живое существо. И пусть вины её в этом не было – она спасала жизнь друзьям, да и скорее всего избавила несчастного хесуна от мучительной агонии существования – но ощущения оказались не из приятных.

   Дальше решили не ехать. Путешествовать ночью по границе с человеческой территорией опасно. Люди боялись диких ночных хищников и стреляли на дежурстве во всё, что двигалось. На звук.

   Да и змея жаль. Сниира знатно потрепало во время боя. Бивни хесуна пропахали глубокие борозды в его гладкой шкуре, которые теперь кровоточили. Кроме того, он порядком истощился во время сражения, как и эшемин. Фелисии даже пришлось отбуксировать вездеходом гигантское пресмыкающееся до края мёртвого места, сам он доползти не смог. Только на траве начал потихоньку приходить в себя.

   Тереган заверил Фелисию, что Сниир быстро восстанавливается, и такие раны для него ерунда, но перегружать змея не стал. Всё-таки ситуация новая, и как отреагирует обесточенный организм, неясно. Эшемин и сам с трудом выносил пребывание на выжженной земле.

   Такое чувство, что из него выжимали энергию. Вместе с жизнью.

   Сниир сам решил нагрузиться, когда понял, что хозяин на нём не поедет. Подцепил пастью мёртвую тушу и быстро закинул себе на спину, так что передние ноги свешивались с одной стороны, а задние и хвост с пушистой кисточкой – с другой. Инженер одобрила запасливость Сниира – позже можно будет проанализировать ожоги на шкуре, чтобы понять, что было в составе взрывчатки.

   Бедный змей потом долго отплёвывался. Но тушу не бросил.

   Ответственный. Весь в хозяина.

   В кабинке вездехода, до того достаточно просторной и уютной, внезапно стало слишком тесно и душно. Фелисии так точно не хватало воздуха. К спине плотно прижалось крепкое мужское тело, которое плащ в таком тесном контакте вовсе не скрывал. Мало того, коварный эшемин ещё и обнял её за талию, мотивируя тем, что ездить на таких штуках он не привык.

   Да, в закрытой кабине сидя на скамье ему, видите ли, неудобно, а на скользкой спине змея, значит, комфортно. Так она и поверила.

   Но сбрасывать наглые конечности не стала.

   Мало ли, у него правда клаустрофобия.

   С наступлением ночи выполз туман. Просачивающиеся сквозь него голубоватые лучи уже поднявшейся в зенит луны придавали пейзажу нереальность и таинственность. Вышедшие на охоту ночные хищники ухали и взрыкивали, что, впрочем, заглушалось тарахтением мотора. Вездеход взрыкивал не хуже диких зверей, буксуя под двойной тяжестью.

   По дороге обсудили ситуацию.

   Инженер выдвинула версию, что неизвестные окружали мёртвыми местами человеческую территорию. Четыре изученные ими повреждённые поляны располагались чётко на одинаковом радиусе от столицы. Даже на примерно одинаковом расстоянии друг от друга. Так что, теоретически, должно быть ещё как минимум одно пятно, около гор, куда они сейчас не доехали. И ещё примерно четыре могли уместиться на нижнем отрезке дуги, по направлению к усадьбе Блаунтов. Девушке очень не нравилось это направление, но пока она не поняла, кто это, поделать ничего не могла. Только предупредить и попросить установить наблюдение. Может, удастся отпугнуть неизвестных. Или опознать.

   Может, и наблюдать ни за кем не придётся. Вдруг уже всё, что могло, взорвалось? И такие же выжженные пятна прячутся в лесу где-то около её собственного дома? При одной мысли об этом девушку пробирал озноб. Ей не становилось так худо, как зависящим от электричества местным обитателям но сам факт того, что кто-то взрывает бомбы, неизвестно зачем, вокруг единственного пристанища человечества на Электрет, пугал до дрожи.

   Тереган пообещал отправить своих подчинённых проверить приграничные леса на указанном Фелисией радиусе.

   Осталось понять, зачем неизвестным этот мёртвый радиус.

   А главное, кто они?

ГЛАВА 7.

Фелисия по приезду сразу закрылась в комнате, но несмотря на позднее время вовсе не спать. Судя по шуршанию, шагам и периодическому бряцанию стекла и металла, она проводила какие-то опыты с образцами почвы.

   Хесуна оставили во дворе, накрыв несколькими слоями ткани из аиши и обложив холодильными пакетами со льдом. К утру они, конечно, растаяли, но задачу выполнили – приостановили разложение. Фелисия очень заинтересовалась таинственным веществом на шкуре животного. Взяла пару соскобов, но дала ясно понять – туша поедет с ней в усадьбу. Ей нужно больше образцов, и из внутренних органов в том числе. Так что в посёлке трофей не останется.

   Терегану тоже не спалось. Сначала он вызвал к себе дежурных. Долго распекал за отсутствие бдительности и общую халтуру. Затем объяснил новый порядок работы. Патрули отныне обязаны летать по двое минимум. Тереган опасался нападения. Тот, кто так запросто и внаглую уничтожает лес прямо под носом эшеминов, не погнушается и напасть на самих жителей, если поймёт, что его обнаружили. Пять двоек он сразу сформировал и отправил проверять окрестности Города, как и обещал. Опасность от этих пятен грозила не только и не столько людям.

   Распустив дежурных, он собрался было лечь, но не смог. Любопытство и ещё какое-то, незнакомое раньше чувство не давало просто отправиться в постель.

   Терегану хотелось ещё поговорить с Фелисией. Она оказалась даже умнее и сообразительнее, чем он мог надеяться.

   Кроме этого храброй, отзывчивой и ответственной. Последние качества, что он ожидал найти в человеке. Девушка занимала всё больше места в его мыслях, и эшемин не мог определиться, хорошо это или плохо.

   Несколько раз Тереган будто бы невзначай проходил мимо комнаты инженера, временно превратившейся в лабораторию. Жадно ловил малейшие звуки – шуршание пера о бумагу, её тихий голос, что-то обсуждавший с самой собой. Кажется, она даже спорила.

   Мужчина нежно улыбнулся. Его рыжий инженер работает со всей страстью и самоотдачей.

   Если бы Терегана видел в этот момент кто-то из хорошо его знающих, они были бы крайне удивлены. Он редко улыбался, ещё реже – проявлял нежность. Но с Фелисией Блаунт всё происходило по-другому и вновь.

   Полный энергии и идей кудрявый инженер пробуждал в нём доселе незнакомые чувства: её хотелось защитить от всего мира, обернуть в десяток ионных слоёв и никуда не отпускать.

   Её участие в расследовании смущало Терегана всё больше, но уже не потому, что он думал, что она не справится. Сомнений в разумности и сообразительности рыжей он давно не испытывал.

   Но случай с хесуном заставил его по-новому взглянуть на ситуацию.

   Подвергать Фелисию опасности ему не хотелось совершенно.

   Ближе к рассвету жаркие дебаты на один голос стихли.

   Эшемин понял, что девушку сморил сон, и отправился подремать час-другой.

   Но не вышло. Он успел только лечь на кровать и прикрыть глаза.

   В дверь требовательно забарабанили, когда даже лес ещё спал, не говоря уже о разумных существах.

   Тереган скатился по лестнице, опасаясь, что грохот разбудит спящую девушку. Распахнул входную дверь, впуская промозглый туман и запах мокрой листвы.

   Старейшина Ниол стоял на пороге в окружении самых отборных воинов посёлка.

   Похоже, готовился к тому, что ему будет оказано сопротивление самим Тереганом. С рыжей девчонкой даже один воин справился бы одной левой, пятеро точно были ни к чему.

   – Проходите, – Тереган подвинулся, жестом пропуская незваных гостей.

   Ниол прошёл в гостиную, не разуваясь, и уселся за обеденный стол, жестом предложив хозяину дома присесть рядом. Тереган скрипнул зубами, бросив взгляд на грязные следы на полу, и подчинился. Воины остались внушительной, но отдалённой угрозой подпирать стену в прихожей.

   Старейшинам позволялось многое. Их воля была непререкаемой, их слушались, как поживших и повидавших больше. Однако некоторые из них, например Ниол, со временем начинали упиваться властью и забывали, что они такие же жители Шидиши, как и остальные.

   И что многие молодые, вроде самого Терегана, за свою недолгую жизнь успели повидать куда больше, чем никогда не покидавшие посёлка старейшины.

   Для Ниола покой эшеминов вообще и поселения в частности был превыше всего. До тех пор, пока в самом посёлке всё было тихо, его не волновало происходящее за ионной оградой. А проникшая в Шидиши не иначе как обманом и подлостью человеческая женщина грозила эти покой и тишину нарушить.

   Поэтому настроен был старейшина совершенно недружелюбно.

   – Ты зря привёл её к нам, Тереган. Я предупреждал, что это опасно, но ты не слушал, – с увещевательными отеческими интонациями начал Ниол разговор. – Неужели ты сам не видишь? Твой змей пострадал, во дворе гниёт туша непотребного вида и распространяет не только запах, но вполне возможно и заразу. Всё из-за неё!

   Воины от стены согласно закивали. Урон, нанесённый Снииру, они увидеть и оценить успели. Не каждый день воинские змеи возвращались из сражений настолько потрёпанными. И уж точно не из схватки с обычным лесным хесуном.

   Молодой эшемин крепился, стараясь сдержать не совсем уважительные слова и выражения, наподобие «Можно и в нормальное время это обсудить, попозже. И вообще можно не обсуждать, я уже принял меры».

   Вслух же он сказал совсем другое:

   – В произошедшем нет вины этой женщины. Из-за влияния мёртвого места хесун превратился во что-то странное. Он не поддавался змею, не реагировал на мои атаки.

   Воины озабоченно загалдели. Тереган считался одним из самых сильных энергопатов посёлка, раз уж он не справился, то куда остальным.

   – Именно Фелисия добила зверя. Женщина не желает нам зла, она искренне хочет помочь...

   – Эх, Тер, молод ты, и совершенно не разбираешься в людях! – перебил его Ниол.

   Тереган сжал под столом кулаки. «А то ты разбираешься, – хотелось ему сказать, – первый раз в жизни увидел человека вчера утром».

   – Сегодня она тебя спасла, а завтра растрезвонит о нашем посёлке, нашем быте, нашей защите по всему их человеческому Городу. Выпускать её нельзя. Предлагаю изолировать. Желательно совсем, – старейшина красноречиво провёл рукой по горлу. – Она слишком много видела, нельзя давать людям столько информации разом. Будут последствия!

   Зловещее шипение старшего начинало действовать Терегану на нервы.

   – Фелисия не сделала ничего плохого, – терпеливо, как ребёнку, в который раз пояснил он. – Я её сам позвал, присматриваю за ней, как только она закончит первичные исследования, отвезу домой. Кроме моего дома, Фелисия и не видела в посёлке толком ничего. Мы не можем оставить её у нас насовсем, тем более... – Тереган повторил красноречивый жест смертоубийства. – Фелисия заметная фигура в мире людей, их король не оставит её смерть безнаказанной.

   Он старался как можно чаще повторять имя девушки, приучая старейшину к мысли, что она не просто безликая человеческая женщина, а разумное существо с семьёй, работой и совестью. Но Ниол оказался непробиваем.

   Старейшина только фыркнул.

   – Как будто мы боимся этих людишек! Да мы их сотрём в порошок, пусть только попытаются напасть.

   – Не хотелось бы до этого доводить. У эшеминов с людьми достаточно напряжённые отношения, чтобы осложнять их конфликтом. Возможно, мы победим, но сколько наших при этом потеряем?

   Тереган из последних сил проявлял дипломатичность, хотя на самом деле давно хотел заорать: «Старый дурной хесун, зачем нам сражаться с людьми, если мы можем столькому друг у друга научиться?»

   Не говоря уже о том, что убивать рыжего инженера он не позволит ни при каких обстоятельствах.

   Позёвывая, на кухню спустилась Уна, разбуженная голосами. При виде ранних гостей с неё мигом слетели остатки сна. Предложив остаться позавтракать – чисто из вежливости, посетители явно и без приглашения бы задержались – и поставив утренний травяной настой на плиту, она начала потихоньку собирать на стол, прислушиваясь к разговору.

   То, в каком направлении шёл разговор, ей категорически не нравилось.

   Фелисия ей приглянулась. Конечно, они не общались много и не успели бы за сутки знакомства стать лучшими подругами, но открытость и жизнерадостность девушки располагали к себе. Она напоминала Уне её саму в молодости – наивный, открытый ребёнок. Эшеминка такой и осталась, только накопленный жизненный опыт теперь помогал не открываться и не доверять всем подряд. Например, старейшине Ниолу она бы не доверилась ни при каких обстоятельствах. И его присутствие с утра пораньше на её кухне сулило человеческой девушке немалые неприятности.

   – Слушай меня, Тер, – Ниол снова перешёл на уменьшительный вариант имени, намекая на своё старшинство и тем самым превосходство. – Я понял, ты не хочешь её убивать. Это похвально, что ты так верен своему слову, но подумай о родном народе. Человека надо хотя бы оставить у нас. Пусть себе копается в лесу, пока не найдёт, кто это сделал. Раз она тебе так нужна, оставим ей жизнь – но к своим её отпускать нельзя категорически. Ты слишком доверчив, тебе несложно задурить голову. Тер, ты не представляешь, как легко люди врут и предают.

   Ничего не подозревающая Фелисия выбрала именно этот момент, чтобы спуститься к завтраку. Чуть притормозила на лестнице, оценивая новые лица. На самом деле, она видела их вчера, но тогда они почти все были в капюшонах. Её взгляд скользнул по сидящему около выхода старейшине, вопросительно подняв бровь, она перевела его на Терегана. Тот кивнул, показывая, чтобы она проходила. Решив довериться ему, девушка спустилась с оставшихся ступенек и присоединилась к завтраку, который день ото дня становился всё многолюднее.

   Скоро перестанет хватать стульев. В небольшой столовой их было всего четыре, и сегодня заняты оказались все.

   Усевшись за стол рядом с Тереганом, спиной к почётному караулу у дверей, она пожелала всем доброго утра. Ниол тоже удостоился кивка.

   На завтрак в этот раз были нежные миниатюрные рулеты с мелкими чёрными семечками и свежие разносортные ягоды. Фелисия вновь напомнила себе обязательно попросить у Уны – вряд ли мужчины в этом разбираются – рецепты местной кухни, а в особенности – список съедобных ягод и зёрен. Желательно, с иллюстрациями.

   – Ты вообще спала? – сочувственно спросила Уна, похоже, тоже слышавшая её ночные бдения.

   – Да, немного вздремнула под утро. Я привыкла мало спать. Спасибо за заботу, – улыбнулась ей Фелисия, и повернулась к Терегану.

   – Ты представляешь! – Девушка была расстроена и взбудоражена одновременно. – Я нашла частицы, напоминающие шерсть, и кровь в эпицентре воронки. Похоже, кто-то приносил в жертву диких животных!

   Старейшина Ниол молча сделал знак воинам подождать снаружи. Чем меньше ушей слышит подобные откровения – тем лучше.

   Старейшина яростно боролся за соблюдение традиций, но идиотом бы его никто не назвал. Бахвалиться перед молодняком, какие эшемины сильные, и принижать и без того ничтожных людишек – это одно, а специально настраивать жителей посёлка против людей он не собирался.

   Агрессия с обеих сторон губительна.

   Ниол предпочитал делать вид, что Города не существует.

   Дай старейшине волю, он бы вообще запретил межрасовое общение.

   Помимо того, чтобы не допускать людей в посёлок, Ниол старался всеми силами не пускать эшеминов к людям. Своими постоянными визитами в Город Тереган бросал ему вызов почти каждый год, но старейшина мирился с одним бунтовщиком, признавая пользу доброго соседства и сотрудничества между расами. Смертей для своих – а войн без потерь не бывает – он не хотел.

   Если пройдёт слух, что люди начали убивать лесных животных, тем более для таких странных целей, посёлок взбунтуется. Никто и слушать старейшин не станет. Жители соберутся и пойдут на Город войной.

   И не факт, что Шидиши и правда выйдет победителем.

   Учитывая, что неизвестный губит не только лес, но и его обитателей, меньшее зло – выпустить из посёлка чужую – уже не казалось таким святотатством. Долго копаться в лесу – означает подвергать его опасности появления нового мёртвого пятна. И новые смерти.

   Когда дверь с тихим стуком закрылась за последним воином, Тереган выдохнул сквозь стиснутые до крошения зубы, которые он и не помнил, как сжал.

   Он не был уверен, что собирается пойти против приказа старейшины, но знал наверняка: пока он жив, его инженеру вред причинён не будет. Так что отступление подручных Ниола Тереган воспринял с огромным облегчением. Сегодня хотя бы обойдётся без драки.

   – Какое именно животное, вы смогли определить? – уточнил Ниол.

   – Я не знаю, как вы его называете, для нас он снежный барс. Пушистая такая зверюга в полтора человеческих роста. Чаще белый или серый, и такие смешные кисточки на ушах.

   – Киуту, – прошептал в ужасе Тереган.

   Населявшее предгорья и заснеженные пики гигантское кошачье почиталось у эшеминов священным. Киуту обладал длинной густой шерстью, был насквозь пропитан энергией и совершенно не боялся гроз – можно сказать, был их частью. Говорят, ночью он даже светился.

   Те же рассказчики приписывали киуту практически эшеминский интеллект. Кого-то он спас в грозу, другого вывел из ущелья, спас от обвала... истории сходились в одном. Огромный зверь соображал не хуже иных людей.

   Жили особи долго, семьи заводили раз и на всю жизнь. Рождалось детёнышей очень мало, зверя видели всё реже и реже. Убить киуту считалось преступлением похуже, чем убить собрата-эшемина. Каралось смертью на месте и изгнанием всей семьи предателя.

   – Киуту? – повторила Фелисия, прокатив имя на языке, будто пробуя на вкус. – Красивое название. Загадочное, как и зверь. Он часто встречается в ваших местах? Около Города его всего пару раз видели, и то издали.

   – У нас он тоже редко встречается, – любезно сообщил старейшина. – Поэтому киуту объявлен священным животным, и каждый, кто нанесёт ему вред, будет казнён немедленно, самым изощрённым способом, а его семью до шестого колена изгонят из поселений. В лесу в одиночку долго не живут.

   Прозвучало достаточно зловеще. Фелисия прониклась.

   – Вы, наверное, хотите знать, как продвигается расследование? Порадовать пока что не могу. Кроме того, что я озвучила, могу сказать только, что работали люди, скорее всего несколько, хорошо разбирающиеся в химии и биологических процессах. Для подобного устройства не столько важен механизм, сколько состав взрывчатого вещества. Оно должно взаимодействовать с живой материей и являться катализатором изоляционных процессов... не буду вас утомлять подробностями, – поспешила закруглиться девушка, заметив, как закатываются в полусне глаза собеседника.

   И добавила:

   – Могу вас заверить, что я постараюсь найти виновников этого ужасного злодеяния как можно скорее. От лица людей приношу вам глубочайшие извинения за причинённый вашим лесам и священным животным урон. Мы сделаем всё возможное, чтобы предотвратить повторение подобного ужаса.

   Ниол только скептически кивал на обтекаемые фразы соболезнования. Мол, говори, человек, говори, всё равно при первой же возможности ударишь в спину.

   Аппетит пропал у всех. У эшеминов – при мысли, что полуразумное существо стало жертвой жуткого преступления, у Фелисии – что если она не справится, виноватой вполне могут назначить её саму. Королю точно будет проще откупиться от межрасового скандала пусть даже сто раз первоклассным инженером, чем ввязываться в бесперспективную войну.

   Можно было, конечно, вообще не говорить ничего эшеминам. Девушка чувствовала себя весьма двойственно, с одной стороны, рассказывая порочащие её расу подробности посторонним, а с другой – чувствуя себя виноватой. Как представитель этой самой расы.

   – Я найду его. Или их, – тихо произнесла Фелисия, без настроения гоняя ягоду по тарелке. – Обещаю. Это страшное преступление – уничтожать священных животных. Да вообще диких животных, по моему мнению, трогать может только больной на голову психопат. Они же опасные. Возможно, ядовитые. Если на это пошли, рискнули собственной жизнью, значит, их цели ещё ужаснее. Я должна их остановить.

   Ниол молча склонил голову, выражая согласие. Человеческая женщина оказалась странной. Она, похоже, больше переживала за киуту и эшеминов, чем за своих соплеменников.

   Уна, видя что завтрак явно закончился, увлекла девушку за собой, предложив померить своё платье, в комплект к плащу. Фелисия деликатно отказывалась, но по разгоревшимся глазам было видно, как она на самом деле жаждет заполучить эшеминскую диковинку.

   – Она вообще понимает, что предаёт собственный народ? – вроде бы в сторону и ни к кому не обращаясь, поинтересовался старейшина.

   – Она спасает свой народ! – твёрдо ответил Тереган. – Она пытается остановить войну.

   Лучшие из подчинённых Терегана, десять наездников на дальних родственниках Сниира, прилетели из разведки сразу после раннего завтрака.

   Еле успели отчитаться до его отъезда.

   Новости были неутешительные.

   Два мёртвых места обнаружились именно там, где и предсказала человеческая женщина. Одно у подножия хребта, куда они с Фелисией не дошли вчера, ещё одно – на склоне гор по другую сторону от Города. В лесу пятен больше не было. Пока что. Мало того, те, что в горах, были свежайшими, даже следы от человеческих бусов не успели зарасти травой.

   Наглость преступников поражала. Пока Тереган прочёсывал лес с одной стороны, они совершали своё чёрное дело с другой. Возможно, пока они боролись с хесуном. В другое время он бы услышал взрыв подобной мощи, даже на большом расстоянии.

   Подчинённые Терегана задержались, чтобы поглазеть на сообразительного человека. И их так впечатлили рыжие яркие волосы Фелисии, что они как заворожённые проводили её до самой границы посёлка. Провожали бы всю дорогу, но раздражённый почему-то начальник отправил их патрулировать лес и сторожить, не появятся ли новые проплешины в следующую грозу.

   Учитывая толпу провожающих, старейшине Ниолу пришлось проглотить все возражения по поводу её отъезда. Он даже сквозь зубы пожелал Фелисии приятной дороги.

   Еще бы! В опасной близости от вверенного ему (ну не совсем ему, но так старейшине казалось) посёлка орудует банда вандалов, приносящих в жертву священных животных и уничтожающих лес.

   Такой удар по самолюбию.

   Тереган ему даже посочувствовал. Старик был с придурью, но за родную деревню радел всей душой.

   Теперь, пока ему не назовут имён, Ниол не уснёт. А имена должна принести эта рыжая. Так что пусть живёт и работает побыстрее.

   Пока что живёт.

ГЛАВА 8.

Дорога в усадьбу заняла по ощущениям вдвое больше времени, чем из неё. Фелисию гнали пробы в пакетиках, недоисследованные образцы и растущий в голове список книг, которые могли бы ей пригодиться. Часть из них была в семейной библиотеке, за некоторыми, скорее всего, придётся ехать в Город. От нетерпения девушка пыталась ёрзать на сиденье вездехода, для которого Уна выделила пару подушек, но мешал сосед.

   Тереган уже привычно сидел позади неё, а недовольный змей волок на себе тушу хесуна, с которой исследовательская душа Фелисии не позволила ей расстаться. Сниир пришёл в себя за ночь, раны затянулись, но эшемин рассудил, что везти на себе одновременно седока и груз ему ещё тяжеловато.

   Коллинсы встретили их на пороге. Звук мотора был слышен в тихом вечернем лесу издалека, так что задолго до того, как Фелисия откинула крышу вездехода у крыльца, Ричард открыл входную дверь и прокричал жене:

   – Мисс возвращается! Ставь пирог!

   Марта обнимала Фелисию так, что казалось, та вернулась после как минимум годовой отлучки. Причём в зоне боевых действий.

   Что по ощущениям девушки, было недалеко от истины.

   Тереган помог Ричарду перегрузить начавшую уже попахивать тушу со змея в деревянную садовую тележку с одним колесом. Дворецкий абсолютно невозмутимо отнёсся как к змею толщиной с хорошее, старое дерево, так и к мёртвому хесуну со странными подпалинами на шкуре и дыркой от пули в голове.

   Притерпелся уже, видимо, за годы службы.

   Фелисия и Элис в четыре руки перегрузили образцы в пакетах и колбах из багажника в объёмные корзины. Отправив в плетёное нутро последнюю упаковку с грунтом, хозяйка усадьбы с усталым вздохом оглядела будущее поле деятельности.

   – Это всё в мастерскую. Мне надо провести ещё несколько опытов, и...

   – Сначала вы поедите! – непререкаемым тоном заявила Марта, увлекая Фелисию и Терегана под локти в дом.

   Эшемин удивился напору и самоуверенности женщины, но промолчал, деликатно уворачиваясь и пряча кисти рук, чтобы ненароком не соприкоснуться с человеком открытой кожей.

   Элис подхватила обе корзины и потащила их в лабораторию.

   Путешественники успели порядком проголодаться в поездке. В этот раз они даже не делали привалов, так что одуряюще аппетитный запах горячего овощного супа придал обоим ускорения. Фелисия испытала острый приступ благодарности к интуиции Марты: все блюда были вегетарианскими, начиная с зелёного щавелевого супа и заканчивая молочным десертом. Запаха жареного мяса, после нескольких часов соседства с тухнущим потихоньку хесуном, её желудок бы точно не выдержал.

   Тереган уже привычно сел напротив Фелисии за обеденным столом. Он уже почти чувствовал себя как дома в этой уютной усадьбе, пропитанной странной смесью запахов: сдобным духом выпечки, прелой листвы и вязким привкусом старого металла.

   Инженер ела быстро, то и дело замирая с вилкой у рта и уходя в свои мысли. Через какое-то время она отмирала, бросала приборы и начинала что-то лихорадочно строчить в блокноте, с которым, похоже, не расставалась вообще.

   Пару раз она чуть не принялась писать прямо вилкой. Тереган еле сдержал смешок, а для семьи Коллинсов зрелище явно было привычное – они даже не дёрнулись. Только Марта деликатно кашлянула в кулак, и увлёкшаяся девушка опомнилась.

   Едва поковыряв десерт – воздушное сливочное безе с вареньем из земных красных ягод, свежих, урожая собственных теплиц – Фелисия поблагодарила Марту за ужин и, едва сдерживая нетерпение, рванула в мастерскую.

   Эшемин к подозрительному белому кубику, плавающему в красной жиже, даже не притронулся. Склонил только голову в благодарности за еду (плаща, кстати, так и не снял!) и последовал за инженером.

   Фелисия уже поняла, что это своего рода доспех, и расстаются с ним только на родной территории, поэтому не настаивала. Наверняка ему неуютно в обесточенном пространстве, пусть изолируется как может.

   Элис проводила высокую фигуру гостя взглядом и обиженно надулась. Второй раз за три дня у них останавливается лесной житель, а она даже мельком его лица не видела.

   Досада! И на неё никакого внимания не обращает, следит только за мисс. Низко натянутый капюшон гостя во время обеда постоянно, как магнитом, притягивало к Фелисии.

   К такому пренебрежению Элис точно не привыкла – на блондинку с густой копной волос, пышными формами и яркими губами заглядывались все мужчины от нуля до ста. Даже когда рядом была рыжая Фелисия, её мужские костюмы и вечно растрёпанный вид скорее отпугивали, чем заинтересовывали, противоположный пол. И теперь неожиданное невнимание от загадочного иномирца особенно раздражало.

   Может, правда, эшемины не похожи на людей до такой степени, что и вкусы в женщинах у них отличаются? И бледная, почти плоская мисс – идеал их красоты?

   О том, что женщина может заинтересовать мужчину отнюдь не внешностью, Элис как-то не задумывалась.

   Опыты затянулись.

   Эшемин в мастерской стоял у инженера над душой, наблюдая, и своим присутствием скорее мешал, чем помогал. Девушка понимала его желание вникнуть в ход экспериментов, но она категорически не привыкла к тому, что в разгар опыта в фокус микроскопа попадает белая длинная прядь. Тереган, конечно, потом извинился, но образец пришлось готовить заново.

   Пару часов и десяток мини-взрывов спустя, Фелисия поняла, что ей не хватает теории, и переместилась в библиотеку.

   Там мужчина заскучал ещё быстрее. Поняв, что результатов в ближайшие пару часов можно не ждать, он ретировался с первым попавшимся фолиантом, оказавшимся историей паровых двигателей.

   В коридоре он наткнулся на Ричарда. Дворецкий уже давно прохаживался под дверями библиотеки, надеясь деликатно вызнать у мисс Блаунт, остаётся ли гость на ночь и готовить ли ему комнату. А тут, как говорится, на ловца и зверь.

   Эшемин вежливо объяснил, что да, он бы остался, если не затруднит своим присутствием. Дворецкий, как заправский дипломат, рассыпался в заверениях, что уж кто-кто, а уважаемый эшемин ни в коем разе никого не затруднит, и проводил Терегана в свободные гостевые покои. По чистой случайности те оказались в противоположном конце коридора от спальни хозяйки.

   Оставшись один, Тереган положил книгу, которую всё ещё машинально сжимал в руках, на кресло у окна, и осмотрелся.

   Он не в первый раз попал в человеческую спальню. Эшемин уже ночевал в усадьбе, в этой же самой комнате всего два дня назад, и ещё тогда отметил, что личные помещения людей не сильно отличаются от его собственных, в Шидиши.

   Только вот два дня назад его не интересовала с такой силой некая рыжая женщина, и не хотелось найти побольше доказательств, что их виды не так уж отличаются друг от друга. Кому он хотел это доказать, себе или ей, Тереган и сам толком не знал.

   Спальни, по крайней мере, в родном посёлке и в усадьбе мисс Блаунт очень походили друг на друга. Разница становилась заметна потом, когда присмотришься. В деталях.

   Окна поменьше, изоляции на стёклах куда больше, да в ванной почему-то два крана для воды – горячая и холодная по отдельности. В остальном – почти то же самое. Кровать, кресло, прикроватный столик с графином и стаканом. Занавески вот только ещё. В Шидиши закрывать окна как-то не принято, а у людей зачем-то приглушают естественный свет и заменяют его лампами.

   Тереган попытался читать книгу в комнате, вскоре понял, что уже третий час сидит над одной и той же страницей, причём самой первой, с картинкой и оглавлением. Наконец сдался и вышел обратно в коридор.

   Тусклые, приглушённые отблески газовых ламп на стенах обозначали ночное время. Коллинсы давно видели десятый сон, успокоенные присутствием живой и здоровой мисс Блаунт в доме.

   В библиотеке свет горел ярче. Дверь была приоткрыта, книги разбросаны по полу. Между ними ползала Фелисия, от одного раскрытого фолианта к другому, что-то задумчиво бормоча себе под нос и делая пометки в блокноте, который перетаскивала вслед за собой.

   – Я могу помочь? – негромко поинтересовался Тереган.

   От неожиданности его низкого голоса в ночной тишине девушка подскочила. Села на колени, привычным жестом убрала со лба упавшие на него вьющиеся пряди.

   – Мне нужно посоветоваться с коллегами в Городе. Я лучшая в своём деле, но это не значит, что мне всё известно. Я перерыла всё, что было по животным, о киуту там ровно полторы строчки. Книг по теме жертвоприношений у нас вообще нет – всё больше схемы, паровые двигатели, связующие цепи и развлекательная литература, – девушка красноречиво обвела рукой книжный беспорядок.

   – От папы осталось ещё много художественных книг по резьбе и дизайну, но это тоже всё не то. Мне нужны материалы по взрывчатке и химическому оружию. Блаунты таким никогда не увлекались. Дед одно время экспериментировал с порохом, но на мёртвых местах следов пороха нет.

   Фелисия задумчиво пожевала нижнюю губу, что говорило о её глубоком уходе в собственные мысли и планы. Тереган достаточно её изучил, чтобы не мешать процессу – обычно озарения его инженера приравнивались к гениальным.

   – Мне нужен доступ в городскую библиотеку, в архив, и ещё поговорить с парой человек. Познакомлю тебя с Максиком, уверена, вы подружитесь!

   Теперь девушка фонтанировала жизнерадостностью, утвердив план и наметив цели. Она даже в ладоши захлопала от возбуждения.

   Тереган не разделял её оптимизма, особенно по части знакомства с неизвестным Максиком, но верный приказу старейшин и собственному инстинкту, не собирался спускать с рыжего инженера глаз.

   – Может, тогда пойдёшь спать? – рационально предложил эшемин.

   – А уже ночь? – Фелисия глянула в окно, потянулась, разминая затёкшую спину. – Рассвет. Скорее утро. И правда, засиделась я что-то.

   Она протянула ему руку. Тереган знал, что по человеческим правилам он должен был сейчас подать ей свою. Но на нём лишь тонкая рубашка, и даже рукав, который можно было бы натянуть на запястье, слишком высоко закатан, почти до локтя.

   Пауза затянулась.

   Фелисия невозмутимо, как будто так и задумывалось, сама уцепилась за его локоть и встала. Она уже заметила, что эшемины избегают прикосновений напрямую к коже, списала это на локальные особенности и традиции, и просто приняла к сведению, будто поставила книгу на полку в собрание сочинений об эшеминах.

   И вовсе они не холодные, как утверждала Элис. Наоборот. Тёплые и надёжные.

   Девушка тряхнула головой, отгоняя странные мысли.

   – Спокойной ночи, – пожелала она, скрываясь за дверью.

   Тереган ещё долго стоял в задумчивости посреди книжного развала, неосознанно поглаживая ткань рубашки в районе локтя.

   Утром Фелисия поставила Коллинсов в известность о своих ближайших планах. Эшемин молча налегал на воздушные оладьи, похожие на те, что пекла Уна, и внимательно слушал.

   Они с Тереганом едут в Город, искать информацию и расспрашивать знакомых химиков. Коллинсы остаются присматривать за домом и тушей хесуна в холодильной комнате. Марта поначалу возражала против такого соседства для своих драгоценных продуктов, но мисс Блаунт заверила её, что, во-первых, труп будет завёрнут в несколько слоёв пластика, а во-вторых, если он останется в тёплой от работающих механизмов мастерской, то через пару дней вся усадьба заблагоухает так, что будет уже не до продуктов.

   Девушка снова оделась по-дорожному. В юбках на вездеходе пришлось бы сидеть боком, а это неустойчиво, неудобно и не стильно, в конце концов. Зато рабочий комбинезон, дополненный кожаной жилеткой и высокими сапогами, хоть и мог шокировать некоторых столичных модниц, отлично подходил для поездок. Тем более всё это безобразие прикрывалось эшеминским плащом. Девушке так приглянулся подарок Уны, что дай ей волю, она бы его, как Тереган, и за едой не снимала.

   Путь до Торговой Сферы не занял много времени. Фелисия уже приноровилась к вездеходу, и на расстояние, которое неповоротливый бус преодолевал за полдня, у них ушло всего два часа.

   Частные сферы-усадьбы строили довольно далеко от Города. В этом заключался весь смысл отдельных, автономных построек – не приходилось сталкиваться с соседями, вся прилегающая территория из нескольких гектаров в твоём распоряжении. Некоторые возделывали сады из земных деревьев, кто-то строил личные фабрики, такие как Блаунты вообще ограничивались стандартным домом и его внутренностями.

   Ну, добавили со временем пару пристроек вроде мастерской. В остальном – вокруг их усадьбы царила местная, неизменённая человеком природа.

   Но Блаунты стали скорее исключением.

   Большинство поселенцев старались природу от себя изолировать.

   Природа сопротивлялась, как могла. Кусты и мох разрастались во влажной среде стремительно, покрывая дорожки, заборы и даже стены домов в рекордные сроки. Каждую неделю приходилось запускать специальный автоматон, обдирающий ползучие растения со стен усадьбы. И это Коллинсам повезло – в остальных усадьбах эту работу выполняли специально обученные садовники на уборочных машинах.

   Даже приезжающий раз в неделю бус не сумел пробить постоянную тропу. Она зарастала вездесущим мхом куда быстрее. Одно время дороги пытались заливать специальными составами – бетоном, асфальтом и их вариациями. Бесполезно. Флора Электрет справлялась с ними за пару недель. Осознав безнадёжность предприятия, даже попытки забросили.

   Так что каждый раз при поездках за пределами Города, как первопроходцам, приходилось ориентироваться по приборам и пробираться по густому лесу.

   Тереган редко бывал в переулках Города. Тем более Столичной Сферы. Его обычный маршрут пролегал через ближайшую к эшеминскому посёлку Сферу плотников и дровосеков, долгую и длинную очередь к Вратам, где приходилось постоянно следить, чтобы ни к кому не прикоснуться, а в обычной дневной давке это ещё та задача. При этом чтобы бессовестные воришки, которым плевать, что ты грозный и таинственный эшемин, не стащили привязанный на поясе кошелёк. Для людей в нём нет ничего ценного – травы, закуска для Сниира и несколько деревянных колец, использовавшихся в Шидиши в качестве денег. Но поди это объясни преступникам. Те почему-то считали, что эшемины сидят в своём лесу на богатствах в виде золота и самородков, и норовили при случае свои догадки проверить.

   Короткого разряда куда придётся обычно хватало, чтобы нейтрализовать воришек.

   Далее, по центральному бульвару широкая, мощёная камнями дорога вела прямо в королевский дворец.

   Там эшемин получал ответы на все имеющиеся вопросы у специального уполномоченного по общению с аборигенами, а если его ответов было недостаточно – требовал аудиенцию у Его Величества. Тереган, как официальный представитель своей расы, имел право подписывать любые договоры от лица всех эшеминов, поэтому любое изменение в человеческих законах, затрагивающее лес и его жителей, требовало его присутствия при обсуждении и подписи при заверении. Так что Тереган участвовал практически в каждом расширенном заседании совета министров.

   В итоге с королём он виделся как минимум раз в полгода.

   Особого пиетета к человеческому правителю он не испытывал. По законам эшеминов сам Тереган единолично представлял интересы лесного посёлка и являлся главным специалистом по защите клана, в аналогии людей – министром обороны, так что на иерархических ступенях стоял не намного ниже.

   Нынешняя ситуация выбила его из привычной колеи. Тереган ехал без определённой цели, неизвестно к кому и куда, и это основательно нервировало.

   Ещё и змея пришлось оставить за чертой города. Он извивался и просился с ними, но представившая этого гиганта в Городе Фелисия содрогнулась в ужасе и категорически запретила. Впрочем, и без её запрета Тереган бы его с собой не взял. Если вдруг Сниир понадобится, эшемин всегда может его позвать.

   – Как позвать? – удивилась Фелисия, когда он ей рассказал об этой способности некоторых стражей.

   Мало ли, какая ситуация сложится, помощь змея может оказаться нелишней, и девушка должна об их мысленной связи знать.

   – Я из клана Адэхи, – уверенно ответил Тереган, будто это всё объясняло.

   Его сородичам, возможно, и стало бы всё сразу понятно, но рыжий инженер потребовала подробностей.

   – Мы общаемся с животными. Можем мысленно передать им команду, заставить подчиниться. С теми, которые выберут нас, можем переговариваться на больших расстояниях, даже передавать зрительные картинки.

   – Значит, Сниир тебя выбрал? – уточнила Фелисия.

   В телепатическую связь с животным верилось с трудом, но ведь это эшемины. У них что угодно становится возможным.

   После того, как она собственными глазами наблюдала молнии, вылетавшие из рук беловолосого, её уже ничем нельзя было удивить.

   – Мы вместе выросли. Он мой лучший друг.

   Тереган ласково потрепал огромного змея по загривку, и повернувшись, решительно зашагал ко входу в Сферу.

   Из толпы они теперь не выделялись, несмотря на настоящие эшеминские плащи. На тех же не написано, откуда они и из чего.

   Накидки всех форм и размеров сами по себе были отнюдь не редкостью в Городе. Экзотичность и легендарность эшеминов пробудили в людях желание подражать им – хотя бы в моде. Пух аиши, естественно, был им недоступен, точнее, просто не пришёл в голову, как возможный источник нитей. Поэтому плащи шили из подручных материалов: бархата, шёлка или шерсти на прорезиненной подкладке. Последние стоили дороже всего – единственным выжившим источником меха при переселении остались кошки, а шерсти с них на плащ насобирать – дело неблагодарное и долгое.

   Плащ Терегана как раз очень походил на шерстяной.

   Вездеход Фелисия оставила на границе Сферы, на стоянке общественного транспорта. Рядом с массивными многоместными бусами он смотрелся крохотной и жалкой букашкой, но гордой изобретательнице так не казалось. Она предпочитала думать, что за её детищем будущее.

   Ласково погладив машину по стеклянному боку, почти как эшемин змея, она присоединилась к Терегану.

   От Врат в Столицу их ещё отделяла неблизкая дорога.

   Ездить по Городу имели право только специальные службы: пожарные, врачи и полиция. Остальным предлагался велосипед, или собственные ноги. В прикрытой прочным стеклянным куполом атмосфере сложно сохранить воздух свежим, учитывая количество населения. Если бы к дышащим людям добавились многочисленные машины с их выхлопами, дышать быстро стало бы нечем. Вентиляция работала исправно, затягивая под купола и нейтрализуя воздух из леса по периметру внешних Сфер, но злоупотреблять её мощностью не хотелось. На поддержание её функционирования и так уходила большая часть добываемого в горах угля.

   С запуском поезда передвижение по Городу станет гораздо быстрее, а пока что от границы с лесом до Врат через всю Торговую Сферу пришлось идти больше получаса.

   Посадить эшемина на велосипед Фелисия не рискнула. Был соблазн попробовать и посмотреть, что из этого выйдет, но милосердие победило. Падать с высоты его роста больно. Не говоря уже о том, чтобы подобрать такой орясине подходящий велосипед, на котором его колени не торчали бы в разные стороны.

   Тереган возвышался над человеческой толпой на добрую голову.

ГЛАВА 9.

Первым в списке на посещение стоял центральный городской архив.

   Невысокое, похожее на бункер здание без окон охранялось не хуже, чем королевская казна. А всё из-за бесценных данных, хранящихся в невзрачном, но надёжном помещении.

   Любое изобретение, даже новую накрутку на кран или необычной формы гвоздь первым делом несли в патентное бюро. А в городском архиве хранились полная коллекция журналов бюро за всё время его существования. Хотя Фелисии так далеко копать не надо было – она сомневалась, что заговорщики вытерпели бы больше, чем двадцать лет.

   Хранитель архива Фелисию не узнал. Она редко бывала в Городе, а в архиве ей подавно нечего было делать. Чаще всего она приезжала в патентное бюро и более нигде не задерживалась.

   Фелисия пребывала в уверенности, что удостоверение почётного изобретателя с личной королевской печатью открывало и не такие двери. Но, увы, господин Ньюберг лишь покачал головой.

   – Ничем не могу помочь, мисс. Мы предоставляем доступ только по специальным королевским пропускам. Тем более изобретателям. Извините.

   – Извинить, что обвинили меня в желании скопировать чьё-то изобретение? – вспылила Фелисия, моментально додумав фразу хранителя. – Да в этом архиве половина записей благодаря моей семье сделана, не смешите меня.

   Тереган немного неловко чувствовал себя, встревая в накалённый диалог, но ему показалось, что уж в этот раз он сможет помочь своему рыжему инженеру.

   – Я прошу прощения...

   – Что? – сдвоенный возглас оторванных от склоки людей.

   Фелисия кипела от возмущения, навоображав себе непроизнесённых оскорблений, архивариус готовился грудью защищать вверенные ценные данные от посягательств неизвестно кого. Пусть и трижды титулованного.

   Стражники у дверей архива неуверенно топтались на месте, не зная, выпроваживать скандальную дамочку, или всё же королевская печать на её удостоверении обеспечит им за это неприятности.

   – Королевский пропуск – это случаем не такой вот медальон?

   Эшемин вытянул откуда-то из складок плаща круглый массивный жетон на широкой ленте. С одной стороны рельефно бугрилась схематическая сфера, как символ Города, на другой стилизованная корона.

   Подделка подобного удостоверения каралась смертью, так что несмотря на видимую простоту изготовления, фальсификаторов не находилось.

   Ссора утихла как-то сама собой.

   Господин Ньюберг безропотно предоставил все запрошенные журналы.

   Хорошо, хоть Тереган читал на человеческом. Он сел напротив инженера на шаткий библиотечный стул, неловко подогнув ноги, чтобы не цепляться за столешницу, и подтянул к себе ближайшую стопку журналов.

   Фелисия пролистала первую подшивку, пытаясь прикинуть, как бы им сэкономить время.

   Все изобретения делились на категории. Самой многочисленной была бытовая – нагревательные, охладительные, моющие препараты и приборы для ведения домашнего хозяйства. Вторым по объёму оказалось сельское хозяйство. Но вряд ли взрыв был устроен кофеваркой или граблями. Хотя, например удобрения или средства для нейтрализации воздуха... Нет, эти разделы исключать нельзя.

   Фелисия отлистнула дальше, к оборонным изобретениям.

   Люди на Электрет ни с кем не воевали, но их разрушительная натура требовала создания всё новых орудий убийства и пыток. Просто, чтобы было.

   Оружием снабжали охрану дворца, больше для солидности, чем для устрашения. Покушений на монарха вот уже лет двести не случалось. Да и зачем? Народ всем доволен, правила династия разумно, аристократию не ущемляла, простым людям помогала. Если бы не грозы, идиллия.

    Кроме того, различные механизмы для умерщвления и последующей обработки мяса использовались в животноводстве – мало кому хотелось собственноручно сворачивать шеи курицам или свежевать саек.

   Следователи и городская стража тоже имели личное оружие, а при допросах не чурались подручных средств. Всё-таки до утопии Город не дотягивал. Преступления нет-нет, да и случались.

   Читая о некоторых изобретениях – к зарисовке и названию по правилам выдачи патентов прилагались описания и варианты применения, Фелисия недоумённо хмыкала, иногда вздыхала.

   Но подходящих вещиц – так, чтобы сказать «Вот, это мы ищем!» – всё не находилось.

   Они сидели в архиве уже третий час.

   Без толку.

   Помогавший перекладывать журналы с одного края стола на другой, в прочитанное, Тереган внезапно заметил:

   – Эти два легче.

   – Что?

   Фелисия отвлеклась от просмотра биохимического раздела для садоводов. Нахмурилась, глядя на книги.

   – Архивы шести- и семилетней давности, – констатировала она.

   Отлистала в конец.

   – Всего сто двадцать листов. И в других... – она проверила книгу, которую до того держала в руках. – В других то же самое. Стандартный формат. Странно.

   Они взяли каждый по книге, для экономии времени, и принялись листать подряд, не пропуская ни страницы и следя за нумерацией.

   Первой обнаружила недостачу Фелисия. В её книге в разделе домоводства (кто бы мог подумать!) отсутствовало три страницы. И ещё две – в части, касавшейся сада и леса. Ну, это как раз объяснимо. Недаром мёртвые места обнаружились именно в лесу. Логично.

   Тереган тоже вскоре наткнулся на пропажу шести листов – практически весь список изобретений химической промышленности шестилетней давности.

   Фелисия задумалась.

   – То есть неизвестный сначала придумал несколько средств для дома и сада, потом что-то ещё из химии, а потом решил, что хочет всё совместить в одну бомбу. Её он, естественно, патентовать не стал, зато, чтобы замести следы, пошёл в архив и банально вырвал страницы. Хотелось бы проверить всех, у кого есть такой же медальон. – Девушка кивнула куда-то в район кармана Терегана.

   – Я могу спросить короля, – тут же предложил он.

   Фелисия хмыкнула.

   – Ну да, он помнит всех поимённо. Конечно. Если кого и спрашивать, так министра культуры и образования, но насколько я знаю, дед недавно умер от старости. А новый, свеженазначенный, дела ещё не принял. Он в документах неделю копаться будет, у нас столько времени нет. Думаю, нам нужно побеседовать с графом Спенсером, главой патентного Бюро. Я знаю, он всегда снимает копии с подшивок, прежде чем сдать их в архив. У него дома подборка за последние годы не хуже, чем здесь. Надо будет вечером к нему зайти. Не на работу – туда мы точно не пробьёмся.

   Фелисия с содроганием вспомнила собственные долгие часы ожидания в приёмном зале патентного Бюро, в обществе ещё минимум дюжины соискателей. Многие отправлялись домой, так и не попав на приём, с пожеланием удачи от секретаря и предложением зайти в другой день.

   В переводе с канцелярского это означало не приходить больше.

    – Лучше поедем к нему домой, в загородную усадьбу. Она довольно далеко от моей, до вечера домой не доберёмся, но ничего. Переночевать можем и на постоялом дворе в Столице.

   Фелисия кивнула самой себе, утверждая новый план. Вдруг девушке пришла в голову тревожная мысль:

   – А ты выдержишь так долго под куполом? Если надо, мы можем выйти ненадолго.

   – Всё в порядке, – успокоил её Тереган. – Мы же поедем по лесу, когда соберёмся в гости к этому Главе. Мне вполне хватит этой передышки. А во время ночёвки я могу завернуться в плащ, он отличный изолят и убережёт меня от истощения.

   На выходе девушка решила допросить архивариуса. Господин Ньюберг всё ещё кипел после их стычки и на вопросы отвечал неохотно. Нет, посторонних не пускал. Вообще никто не приходил последние два года, кроме приносящего архивы лично главы патентного Бюро, старшего королевского казначея и придворного историка. Все сдавали труды своих департаментов, показывали удостоверение и относили папки на отведённые им полки.

   Желание Фелисии побеседовать с графом Спенсером возросло многократно.

   Наносить визиты днём в свете считалось дурным тоном. Тем более глава патентного Бюро редко выходил с работы раньше шести вечера.

   Это давало им ещё минимум два часа на дальнейшие изыскания.

   Как раз хватит на библиотеку.

   Величественное здание гордо соседствовало с королевским дворцом, разделённое с тем вымощенной прямоугольной брусчаткой площадью. Внушительное полукруглое крыльцо с толстыми рельефными колоннами и навесом выдавалось вперёд. Строители не пожалели камня и деталей для украшения хранилища знаний, так что по роскоши оно не уступало обиталищу короля.

   Фелисия поднялась по широким мраморным ступеням, жалея, что так редко здесь бывает. Ей нравилось древнее здание – одно из самых старых в Городе, оно было построено сразу после его основания, вместе с дворцом и куполом. Говорят, его архитектор повторил какое-то известное музейное хранилище Старого мира.

   Девушка обожала подолгу сидеть в читальном зале, вдыхая неповторимый запах времени и старой бумаги, и листать древние книги.

   При Переселении каждому пассажиру космического корабля разрешили заполнить один небольшой контейнер личными вещами. Люди брали дорогие украшения, милые сердцу сувениры, ткани и металлы. Технику, тонкую аппаратуру для освоения новой планеты и огромные запасы информации на электронных носителях.

   Сложно в это поверить, но в Старом мире, из которого они прилетели, электричество приходилось создавать искусственно. Его не боялись, а использовали. Делали на его основе механизмы, даже научились хранить документы и изображения с его помощью.

   Однако нашёлся, как это бывает, один чудак, который весь свой контейнер забил книгами. Настоящими, бумажными. В основном учебниками по истории, искусству, математике, физике. Художественной литературой – лучшими, по его мнению, произведениями авторов Старого мира. Книгами по анатомии, инженерии – целыми сборникаими академических курсов для университетов.

   Он стал первым учителем Нового мира.

   Если бы не его прихоть, любовь к макулатуре, над которой потешался при отлёте весь корабль, переселенцы не протянули бы на новой планете и дня. Вся информация, все тонкие приборы, диагносты и машины, призванные помочь людям с колонизацией, оказались непригодны для работы. Любое включение аппаратуры притягивало такие грозы, что люди с трудом спасались в изолированном пространстве корабля. Запас прочности даже космического гиганта оказался весьма ограничен.

   Он, кстати, и сел-то чудом. Внутри изоляция не подвела, но большая часть двигателя находилась снаружи и моментально пришла в негодность при первом же контакте с энергонасыщенной атмосферой Электрет. Садились на парашютах. Прихоть одного из инженеров, рассчитанная на внезапный отказ посадочных двигателей, спасла целую колонию.

   Всё это Фелисия узнала в той самой Библиотеке, в разделе старых книг – однажды ей случайно попалась коллекция дневников первых переселенцев. Чтиво оказалось увлекательнейшее, ни один современный детектив не сравнится. Свидетельства очевидцев постройки Города, первого контакта с эшеминами, воспоминания о налаживании быта, успехах и катастрофах колонистов читались как нечто абсолютно фантастическое.

   Миссис Флиберг, бессменный библиотекарь, которая помнила ещё отца Фелисии в младенчестве, обрадовалась девушке как родной. Тряся старомодными седыми буклями, выбившимися из причёски, женщина выбралась из-за стойки, сойдя с невидимого по другую сторону постамента и моментально уменьшившись в росте вдвое. Терегану она едва достигала до пояса.

   С чувством обняла Фелисию, обдав пряными, знакомыми той с детства духами и уколов пледом, в который куталась круглый год.

   – Мисс Блаунт, дорогая! Давно же вас не видно было. Изобрели что-нибудь новенькое?

   – Да, пару вещиц, – Фелисия заговорщически подмигнула. – Может, потом покатаю вас на новом вездеходе. Дух захватывает!

   – Не надо, дорогая, как бы не пришлось потом старушку откачивать, – кокетливо хихикнула миссис Флиберг. – Вы мне лучше вентилятор почините. Душно в зале – сил нет, а эти глупые мастера только руками разводят – мол, совсем сломался, менять надо. А его твой дед делал, у него вещи не ломаются!

   Библиотекарь всё время мёрзла, кутаясь в тёплые вещи, но при этом непременно проветривала помещение, выстужая зал почти до уличной температуры. Вроде книгам так полезнее. Беззаветно преданная книгохранилищу, миссис Флиберг приносила в жертву собственный комфорт ради сохранности бумажных изданий.

   – Ну, давайте посмотрю, – со вздохом согласилась Фелисия.

   Терять драгоценное время не хотелось, но хорошие отношения с библиотекарем ей были жизненно необходимы.

   Паровой механизм и вправду приказал долго жить. Порвалась приводная цепь, а чтобы её заменить, потребуется столько времени, сил и запасных деталей, что проще сделать новый. Но глядя в расстроенное лицо пожилой женщины, Фелисия не решилась выдать правду.

   – У меня сейчас срочное задание, – извиняющимся тоном объяснила она. – Как только я с ним закончу, обязательно починю вам вентилятор.

   Библиотекарь просияла. Девушка поняла, что поступила правильно. В этом возрасте старики становятся как дети и терпеть не могут, когда ломаются их любимые игрушки. Ну, посидит она пару дней, заменит всю начинку. Снаружи-то будет по-прежнему. Старушка и не заметит.

   Оставалось надеяться, что эта пара дней у неё будет и неизвестный злоумышленник не взорвёт следующим весь город вместе с Библиотекой.

   Миссис Флиберг, умиротворённая обещанием ремонта, проводила их к главному залу, где в числе огромного количества художественных и исторических книг, хранились так же архивы прессы официальной и желтой, за всё время существования Города, государственные хроники, а также учебники по всевозможным специальностям.

   Старушка с трудом и оглушительным скрипом приоткрыла одну створку огромных деревянных врат.

   – Смазать бы петли, да руки всё не доходят. Да и возраст мне уже лазить по стремянкам не позволяет. Надо будет написать наверх, пусть мастера пришлют, что ли. И помощник бы не помешал, – библиотекарь оценивающе стрельнула глазами в высокую, закутанную в плащ фигуру. – Вот такой бы помощник не помешал – он и без стремянки справится!

   Фелисия поблагодарила женщину и утянула Терегана в царство книг. А то ещё припрягут книги переставлять, а помощник ей и самой сейчас очень даже нужен.

   Библиотека внутри впечатляла еще сильнее, чем снаружи. Грандиозность постройки как-то скрадывалась массивным дворцом поблизости, зато теперь необозримые потолки и бесконечные ряды книжных полок производили должный эффект.

   Для начала девушка отправилась в раздел учебников. Быстро отыскав полку с фолиантами по химии, она пробежалась пальцами по корешкам.

   – Этот есть, этот для детей, этот тоже, а вот эти подойдут.

   Отобрав по одной ей понятным критериям три увесистые книги, Фелисия передала их Терегану на хранение и повела его дальше, по широкой, устланной красным ковром лестнице на третий этаж, где располагались подборки прессы.

   На специальной подставке, прямо посередине зала лежал огромный талмуд. Тереган впечатлился его потрёпанным видом. Фелисия направилась прямиком к монструозной книге и без особого пиетета принялась перелистывать страницы.

   – Мы за этим сюда пришли? – с нескрываемым любопытством уточнил Тереган.

   Девушка вынырнула из сосредоточенной задумчивости.

   – А?

   Она перевела недоумевающий взгляд с эшемина на талмуд, и хмыкнула:

   – Нет, это указатель. Всего лишь список с номерами, чтобы знать, где что лежит. Здесь больше трёхсот стеллажей, на каждом по десять полок. Мы только искать нужные нам подшивки можем до утра. А нам ещё их читать.

   Тереган понимающе кивнул, делая шаг назад и всем видом показывая: «Больше мешать не буду». Ему совершенно не улыбалось торчать в человеческом Городе до утра, тем более в пыльной Библиотеке.

   Покопавшись в указателе, Фелисия уверенно прошлась вдоль стеллажей, собирая на читальный стол газеты за последние десять лет.

   Архивы пропали шестилетней давности, но ведь те опасные изобретения не взялись из воздуха. Кто-то проводил исследования, возможно, что-нибудь взорвалось или масштабно протекло.

   Вдруг последствия предшествующих экспериментов просочились в прессу?

   Их поиски облегчались тем, что газета в Городе была одна.

   Зато осложнялись тем, что выходила она дважды в неделю. И за десятилетие накопился приличный объём информации.

   – А теперь – самое сложное, – объявила Фелисия. – Мы даже не знаем толком, что искать. Необъяснимые явления, странные природные катаклизмы, взрывы и всё тому подобное. Если что-то покажется подозрительным – зови.

   Тереган кивнул, уселся в деревянное кресло с мягкой спинкой и подлокотниками и послушно погрузился в порученную ему кипу.

   Однако первую подозрительную статью нашла сама девушка.

   – Смотри сюда! – Фелисия потыкала карандашом в газету двухлетней давности.

   Тереган подошёл и встал за плечом, чуть склонившись, чтобы лучше видеть. Девушка вздрогнула и еле подавила желание отстраниться от тёплого дыхания над ухом, чтобы мурашки не бегали. Или наоборот, придвинуться ближе? Пусть бегают, это даже приятно. Фелисия покраснела от собственных мыслей и продолжила скороговоркой, чтобы отвлечься самой и замаскировать смущение:

   – Видишь, взрыв на фабрике биохимического производства? Датирован началом осени прошлого года. А тремя годами раньше – склад сгорел от молнии. Ты знаешь, сколько зданий в год у нас воспламеняются в грозу? Тем более, как этот, в сезон дождей.

   – Нет, конечно, – пожал плечами Тереган. Он вообще не понимал, к чему это копание в старой макулатуре.

   – Ни одного! Да за всю мою жизнь я помню всего три пожара в результате гроз: один театр, один дом и этот склад химической продукции. Два первых в Столице. Ты понимаешь, что это означает?

   Эшемин честно помотал головой.

   – В Столице самые старые защиты. Были. Как раз после этих пожаров всю центральную Сферу перестеклили заново. Над складскими помещениями покрытие проверяют всегда особенно тщательно – никто не хочет повторения голодных лет, что наступили сразу после Переселения. Как мог вдруг загореться целый склад, да так, чтобы остались одни головешки? Ни одной упаковки, ни обрывка коробок не нашли. Это означает что?

   До Терегана начало доходить.

   – Их вынесли заранее?

   – Именно! – гордая Фелисия торжествующе подняла руку с зажатым в ней карандашом и сама себе напомнила преподавателя по математике из городской школы. Мистер Джонс тоже любил во время объяснения особо важных моментов воздевать карандаш к небу. – Отсюда вывод. Мы имеем дело с влиятельным, баснословно богатым человеком, способным подкупить пожарные службы и владельцев склада, у которого к тому же есть доступ в архив и высшее физико-химическое образование. И целая куча сообщников. И мне всё больше хочется пообщаться с графом Спенсером.

ГЛАВА 10.

После тяжёлого приземления и первичной паники переселенцы долго соображали, как прижиться на негостеприимной планете. По счастью, кроме чудака любителя бумажного слова, нашлась ещё одна увлекающаяся натура. Косплейщик.

   Культура стимпанка пришлась очень кстати. Паровые двигатели, газовые горелки и мрачную викторианскую архитектуру с куполами и арочными перекрытиями оказалось вполне реально воссоздать с нуля, на базе спасённого с корабля материала.

   Постройка Сфер началась гораздо позже.

   Сначала основали Столицу и попытались разместить там сразу всё – и ферму, тогда маленькую, с небольшим табуном подаренных хесунов и десятком уцелевших куриц, и теплицы с немногочисленными взошедшими земными растениями, и жилые помещения. Шли годы, численность населения росла, приходилось увеличивать объём производств, и в стенах центральной Сферы места стало катастрофически не хватать. Пришлось прорезать в изоляционном барьере Врата, и выносить невмещающиеся фабрики и предприятия наружу.

   Постепенно образовалось семь дополнительных Сфер – Животноводческая, Лесозаготовочная, Горнодобывающая, Нефтегазовая, Производственная, Растительная и Торговая. С развитием техники и появлением новых строительных материалов жители побогаче стали строить себе отдельные мини-Сферы за пределами основных. Получились усадьбы наподобие Блаунтовской. В Столице остался королевский Дворец, некоторые производства, не требующие больших площадей – издательство, ювелирный квартал, Библиотека и прочие, в основном научные предприятия. Школа-интернат, которую закончили все совершеннолетние Города, тоже расположилась в центре, как в самом безопасном районе.

   Годы шли, и перекрытия, поддерживающие защитные купола, изнашивались. Трескалось стекло, ржавели соединения. Театр стал первой ласточкой, извещавшей о надвигающейся катастрофе – на его крыше был установлен один из столпов перекрытия, бетонный остов с крепящейся к нему гигантской дугой, прикрывающей от гроз всю Столицу. Несколько болтов сгнили и вывалились, открыв дорогу быстро размножающемуся мху, который оказался прекрасным проводником. Да ещё и первоклассным топливом.

   Облицовку и интерьер театра, как назло, выполнили из дерева, которое рассохлось в силу возраста и мгновенно занялось от первой же меткой молнии.

   Дождь, для разнообразия, сыграл спасительную роль в этой истории: защитное стекло от жара треснуло, и пролившаяся вода потушила пожар, не дав ему перекинуться на соседние здания.

   Стало очевидно, что конструкцию пора менять. Она и так простояла больше шести веков без капитального ремонта. Но министры тянули, не желая расставаться с бюджетом, и кто знает, сколько бы продолжались препирательства с королём, если бы не ещё один пожар.

   В этот раз загорелся жилой дом. Одна из немногих многоэтажек, уцелевших от старой, первоначальной застройки, стала пеплом через два месяца после первой катастрофы. Вот тут общественность взбунтовалась. Случай вышел трагический – театр-то пустовал на момент пожара, в силу нерабочего времени, а в многоэтажке жили люди и эвакуироваться успели не все.

   Рабочих мобилизовали на следующий же день, и в рекордные сроки небо над Столицей засияло новым стеклом и свежими прорезиненными перегородками. Заодно провели проверку и тестирование всех остальных куполов, но трещин и гнили, угрожающих целостности конструкции, не выявили.

   И через десять лет вдруг горит склад в самой новой Сфере. Ему ещё и ста лет не исполнилось! Невероятное совпадение.

   А еще невероятнее эта авария на биохимическом производстве. Её даже не осветили толком в прессе. Мелким шрифтом в самом низу новостной страницы: «Нарушение норм безопасности, небрежное обращение с оборудованием». Бывает.

   Только вот бывает крайне редко.

   И в совпадения Фелисия не верила.

   Похоже, кто-то воспользовался прецедентом и скрыл таким образом пропажу большого количества реактивов. А с фабрики, окрылённый первым успехом, вынес агрегаты для производства взрывчатки.

   Фелисия выписала в свой незаменимый блокнот названия химикатов, находившихся в тот момент на складе. Журналист, написавший статью о пожаре, подошёл к делу ответственно и перечислил досконально как уничтоженные вещи и препараты, так и отметил чудом спасшегося заведующего складом, по совместительству сторожа, господина Доусона. Даже небольшое интервью взял у потерпевшего.

   Если верить статье, господин Доусон нервничал, переживал и прикладывал руку к груди, испытывая «сильное сердечное волнение». По мнению Фелисии и в свете новых подозрений, сторож мог нервничать по одной простой причине – боялся, как бы его не раскрыли.

   Список химикатов получился внушительным. На ум приходило сразу несколько взрывоопасных соединений, которые можно с их помощью получить. Но учитывая, что всё это дело нехорошо попахивало, Фелисия решила сначала удостовериться, что в официальных списках значатся все препараты.

   И что списки не подменили, не дописали в них лишнего и не утаили что-то важное.

   А для этого они с Тереганом отправились к бывшему заведующему тем самым складом, ныне владельцу лавки «Всё у Доусона».

   Часы на самой высокой башне королевского дворца монотонно, солидно пробили шесть. Граф Спенсер, должно быть, собирается ехать домой. «Как раз дадим ему время поужинать, чтобы не раздражать лишний раз», – решила Фелисия.

   Поев, мужчины добреют, глупеют и могут сболтнуть что-нибудь лишнее. А для расследования полезное.

   Лавка Доусона расположилась в самом престижном и бойком районе Города, сразу за Вратами.

   Вокруг небольшой, вымощенной узорчатой брусчаткой площади приютились магазины всякой всячины. Тут продавали всё подряд: и готовые платья, и ткани с нитками, и кухонную утварь. Из булочной на углу аппетитно тянуло сдобными ароматами, и Фелисия внезапно вспомнила, что завтракала она очень давно, а в библиотеке так увлеклась, что напрочь забыла про обед. А ещё у неё эшемин не кормленный.

   Они, не сговариваясь, выбрали столик у окна, и Фелисия с любопытством уставилась на площадь. Она редко бывала в Торговой Сфере, да и вообще в Городе. Все необходимые для дома закупки совершала Марта, а постоянные товары вроде бытовой химии и продуктов, которые они не выращивали сами в собственной теплице, им привозили еженедельно по давнему договору.

   Торговый квартал начинался у Врат круглой площадью и всё увеличивающимися спиралями улиц расходился вокруг неё, образуя несколько параллельных галерей. Общий купол над Торговой сферой давно сняли. После плачевного опыта в Столице архитекторы решили, что одна сфера слишком ненадежно, и стали делать полукруглые перекрытия прямо между стоящими вплотную домами, образуя подобие застеклённых парников.

   По понятным причинам самые дорогостоящие магазины расположились именно на площади. Ближе к Столице, проще доступ для богатых покупателей. Денег на жизнь в Столичной Сфере хватало не у всех.

   Даже собственные усадьбы обходились дешевле.

   Невольно возникал вопрос: откуда у простого кладовщика, пусть даже его должность громко называлась «заведующий», деньги на лавку в таком престижном районе?

   Обслуживали в булочной быстро. Официантка принесла угощение от заведения – горячий чай, и приняла заказ на обед. Выбирала Фелисия. Эшемин ничего не смыслил в человеческой кухне и решил положиться на спутницу в этом вопросе.

   Пока они согревались мятным чаем с плавающими в золотистой ароматной воде свежими зелёными листиками, Фелисия отобрала у Терегана взятые напрокат книги, разложила перед собой веером и с головой ушла в верхнюю. Неизменный блокнот лёг рядом, в раскрытом виде, только вот записывать в него пока что было нечего.

   Фелисия успела проглядеть половину первого учебника, без особого успеха, когда им принесли заказанные тосты. Расплавленный сыр золотился по краям хрустящего хлеба, а ломтики ветчины с самой нежной части саек, загривка, придавали незамысловатой закуске умопомрачительный привкус бекона.

   Несмотря на нелюбовь Терегана к молочной продукции, такой вид сыра он воспринял на удивление положительно. То есть его тост исчез в секунды. Поймав его голодный взгляд, Фелисия молча пододвинула эшемину свою тарелку с нетронутым ужином. Когда девушка увлекалась научными экспериментами, ей становилось не до приземлённых потребностей. Аппетит пропадал начисто.

   Тереган благодарно кивнул, уничтожая вторую порцию тостов. Он, в отличие от инженера, за время их изысканий успел порядком оголодать.

   Закончив с едой, он умиротворённо откинулся на спинку стула. Его взгляд поневоле скользнул за окно. Возможность понаблюдать за человеческим повседневным бытом выпадала ему нечасто, но за последние сутки он узнал о нём больше, чем за всю жизнь до того.

   По площади сновали люди. Несмотря на позднее время, магазины наводнили покупатели. Большинство торговых точек если не работали круглые сутки, то старались хотя бы не закрываться допоздна. Особенно такие, как продуктовые и бытовые. Мало ли у какой хозяйки пригорит ужин и придётся срочно спасать семью от голода, а плиту от вони и грязи?

   Рассыльные на велосипедах спешили доставить письма и газеты, носильщики с тележками перевозили крупные покупки. Многие магазины предлагали услуги доставки, особенно если они торговали объёмными вещами вроде мебели. Дамы с детьми степенно прогуливались от витрины к витрине. Торговая Сфера считалась в Городе самым подходящим местом – после Столицы – для променадов и развлечений.

   Небо потихоньку темнело от подступающих сумерек и набегающих туч.

   Ливни осенью на Электрет практически непреходящее явление. Они сменяют суховатое лето, когда грозы зачастую проходят вообще без дождя, и если бы не болотистая местность и густой мох, сберегавший влагу весеннего разлива, гореть бы лесам и их обитателям. Зимы, в виде компенсации, отличались сравнительной мягкостью, в основном обходилось инеем по утрам и лёгким морозцем ночью, но раз в несколько десятилетий шёл настоящий снег.

   Фелисии не повезло, снег она видела только в горах, уже лежащий смёрзшимся пластом, а вот отец застал целых два снегопада и с восторгом рассказывал, как они с мамой бегали по двору и ловили снежинки ртом.

   Конечно, пока бдительные взрослые не прекратили самоубийственное развлечение и не загнали их в дом. Мало ли какая шальная молния проскользнёт.

   Когда Тереган и Фелисия вышли из кафе, окончательно стемнело. Расторопная официантка, получившая пару медяков сверх суммы, забежала вперёд и любезно придержала щедрым посетителям дверь.

   И пусть странные, зато богатые.

   На площади ярче засияли горевшие круглые сутки газовые фонари. Выделявшийся специфический дым создавал дополнительный слой изоляции под стеклянным куполом.

   Лавка «Всё у Доусона» оказалась довольно бойким местом. Фелисия хотела застать хозяина в одиночестве, чтобы он не стеснялся отвечать на неловкие и каверзные вопросы. Поэтому, чтобы переждать пока очередь рассосётся, она оставила Терегана караулить у входа, а сама, как истинная женщина, прошла чуть дальше по улице, к магазину готового платья, где в витрине завлекательно раскинул жёлто-зелёные юбки безголовый манекен.

   Пышная многослойная юбка платья уравновешивалась достаточно смелым декольте и объёмными полупрозрачными рукавами. Шнуры заземления умело прятались в складках небольшого шлейфа, ткани комбинировались послойно, играя переливами от салатово-зелёного шёлка до невесомой нежно-жёлтой органзы.

   Девушке нестерпимо захотелось примерить его, или хоть прицениться. Она успела сделать только шаг в сторону входа, как над головой раздался зловещий треск. Фелисия не успела ещё зайти под навес, и грядущая катастрофа предстала перед ней во всей красе

   В самой центральной секции купола с треском крошилось стекло.

   Толпа в ужасе загомонила, стараясь поскорее убраться со ставшей смертельно опасной площади. Девушку в общем потоке просто внесло в элитный салон одежды. Она едва успела вывернуться, уцепиться за косяк и задержаться у входа. Фелисия осторожно подвинула манекен с платьем, пытаясь сквозь прозрачную витрину разглядеть оставшегося у лавки Терегана.

   Мода её в данный момент волновала в последнюю очередь.

   Тем более что платье на ощупь оказалось не таким приятным, как на вид.

   – Рик! – истошный женский вопль перекрыл шум и гомон спасающейся в зданиях толпы. – Рикки, где ты?

   Кричала дама в дорогом пальто из тёмного меха, стоявшая рядом с Фелисией, у самых дверей. На лице женщины был написан ужас и подступающая истерика. Она сейчас могла как броситься в центр площади, что стало бы самоубийством, учитывая протекающую в трещины воду, и пробегающие по лужам разряды, так и упасть в обморок.

   – Мама! – маленький ребёнок лет пяти выскочил из-под наличника пекарни напротив, куда он забился в испуге после первого же раската грома. Разумно не решаясь пересечь площадь напрямую, малыш перебежками, под козырьками крыш, прижимаясь спиной к стенам зданий, добрался до перекрёстка рядом с магазином, приютившим его мать и Фелисию.

   Как раз, когда ребёнок собирался преодолеть финальный, самый опасный участок – пересечь улицу, трещина над центром площади, змеясь, доползла до того же перекрёстка. Вниз хлынула стена воды, отсекая Рику дорогу и перерезая площадь пополам.

   Дама в меховом манто выбрала наконец-то, как ей реагировать на происходящее, и забилась в истерике. Рядом стоящие еле удержали её – то ли от того, чтобы броситься к сыну, то ли от падения.

   Движение посередине площади привлекло внимание Фелисии.

   Знакомая, непривычно высокая для человека фигура в сером плаще широкими шагами приближалась к Рику. Тереган шлёпал по лужам, не обращая внимания на пробегающие по сапогам цепочки миниатюрных молний, и даже не сбавил шага, проходя под льющимся с крыши водопадом. Только капюшон придержал, чтоб напором не смыло.

   Видя ребёнка в опасности, эшемин не колебался ни секунды.

   Тереган снял плащ и, не обращая внимания на грязь вокруг, обернул им малыша, съёжившегося у его ног. Наверное, в этот момент в детском мозгу эшемин превратился во всемогущего волшебника, повелевающего грозой.

   Да и сама Фелисия почти поверила в сказки.

   Белые волосы развевались ореолом, собирая витающее в воздухе электричество. По отдельным прядям пробегали разноцветные искры.

   Насупленное небо громыхнуло. В клубящемся потоке туч мелькнула знакомая сине-зелёная лента. Сниир прилетел на мысленный зов хозяина и пытался помочь, как умел.

   Молнии били не переставая. Почти все их оттянул на себя постепенно выраставший всё больше, метавшийся прямо под яркими всполохами змей. Похоже, он и правда питался разрядами.

   Но земли достигало всё же приличное количество смертоносных стрел.

   Их собирал Тереган.

   Светящиеся жгуты закручивались спиралями, впитываясь в кончики его пальцев, стелились послушным ковром по земле, стремясь к его сапогам. Он походил на колдуна из древних сказок, не хватало только бороды. Хотя, надо признать, в выбритом виде он смотрелся гораздо опаснее для нежных девичьих сердец.

   Дамы, спасавшиеся от непогоды в салоне, прильнули к окнам так, что Фелисии нечем стало дышать. Её вжали в стекло, напирая толпой, и дружно ахали при каждой особенно эффектной вспышке.

   «Он долго так не продержится!» – внезапно поняла она. Змей уже раздулся до ужасающих пропорций, в него уже много не влезет. Терегана явственно пошатывало, но сойти с места, а тем более взять малыша на руки он не мог.

   Он сейчас сам для ребёнка куда опаснее грозы от накопленного заряда.

   Мать Рика судорожно заламывала руки у входа, не решаясь переступить порог. Да и куда ей – концентрация электричества на площади в данный момент превышала норму раза в три.

   Фелисия с трудом выпуталась из чужих юбок и решительно накинула на голову капюшон. Вот и проверим, насколько действенна эта ваша хвалёная аиша.

   Её пытались задержать, решив, очевидно, что она повредилась рассудком.

   Некоторые слабонервные люди действительно теряли всякое соображение при звуке грома. Паниковали, совершали странные, зачастую опасные поступки. Могли орать, биться в истерике, выбежать под дождь, спрятаться в шкаф.

   Но Фелисия прекрасно осознавала себя, как и то, что времени объяснять это сердобольным горожанам нет.

   Она вывернулась из тянущихся к ней рук и нырнула, зажмурившись, прямо в водопад.

   По ту сторону девушка на мгновение застыла, не веря своим глазам и чувствам. Она действительно осталась абсолютно сухой! И невредимой. Молнии будто не замечали её, стекаясь к Терегану.

   Фелисия подхватила на руки полуобморочного ребёнка, быстро сдёрнула с него одолженный эшемином плащ и плотно завернула в свой собственный, прижав потеснее к груди. Рикки вздрогнул и затих, зарывшись в её плечо носом. Осторожно, издалека, девушка набросила плащ на одну из протянутых к небу, светящихся рук Терегана и бегом вернулась в салон.

   Мать рыдала от счастья, не зная, как отблагодарить спасительницу. Ребёнок вцепился в Фелисию так, что его еле отодрали – наверное, интуитивно понимал, что надёжнее убежища ещё поискать.

   Она же с тревогой наблюдала за эшемином. Тот не торопясь встряхнул плащ, убирая лишнюю воду, одним плавным движением накинул вместе с капюшоном – и светопреставление затихло. Молнии всё ещё бесшумно скользили по воде, стекая с крыши вместе с водопадом и разбегаясь по всё ширящейся луже в центре, но они уже не притягивались к эшемину как магнитом. Змей улетел так же незаметно, как появился, очевидно, получив мысленную команду от хозяина.

   Боком, по возможности не привлекая внимания, отойдя от салона, Фелисия добралась по стеночке до лавки господина Доусона. Тереган, заметив её маневр, направился туда же. В суете вокруг спасённого ребёнка они смогли скрыться за нужной им дверью.

ГЛАВА 11.

Лавка оказалась небольшой и темноватой, полной самого разнообразного товара на многочисленных, до потолка, полках. Пахло хлоркой и почему-то апельсинами. Несколько человек спасались здесь от грозы, так что скрывшиеся под капюшонами новые посетители ни у кого не вызвали вопросов. Тереган с Фелисией устроились в углу, делая вид, что рассматривают товары и терпеливо ожидают окончания буйства стихий.

   Дождь постепенно мельчал. Молнии всё ещё посверкивали в небе, но вполсилы, будто уставшие после яркого представления ранее. Подъехала экстренная ремонтная бригада на спецмашине, выкрутила передвижную лестницу на максимум и принялась вынимать разбитые стекла, снимать соскобы с жёстких креплений и затягивать прозрачной плёнкой повреждения купола. Позже весь изъятый блок отдадут на экспертизу, чтобы выявить причины аварии.

   К безопасности в Городе подходили крайне серьёзно. От этого зависело выживание человечества как вида.

   Следом прикатили на неповоротливом бусе медики. Опросив свидетелей, усадили внутрь машины мать, продолжавшую биться в истерике, и ребёнка, на удивление спокойного и довольного жизнью, как главных пострадавших. Поискали ещё некоего героя в плаще, но без особого энтузиазма. Громкие рассказы очевидцев о том, как некто впитал в себя молнии, врачи списали на галлюцинации от стресса. Посоветовали не напрягаться и выпить горячего, или горячительного всем свидетелям и уехали.

   Люди потихоньку расходились. В основном по домам. Настроение покупать что бы то ни было исчезло. Они радовались тому, что остались живы и не пострадали, и задерживаться в промокшей, ставшей неожиданно опасной, Сфере не собирались.

   Наконец, и посетители лавки Доусона по одному покинули гостеприимный магазин.

   Хозяин заведения вышел из-за прилавка, чтобы протереть витрины, на которые за время дождя несостоявшиеся покупатели успели от души надышать и залапать отпечатками пальцев. Увлёкшись процессом, он не заметил, что ушли не все клиенты, и вздрогнул от неожиданности, когда из дальнего угла магазина его окликнули.

   – Господин Доусон? – из тени выступила девушка, откидывая на ходу бархатный капюшон.

   Торговец моментально расслабился. Кто может ждать неприятностей от хрупкого рыжеволосого создания?

   – Он самый, мисс. Чем могу быть полезен?

   – Я Фелисия Блаунт. Мне бы хотелось задать вам пару вопросов.

   Про Блаунтов господин Доусон был наслышан. Они вращались как раз в тех самых, высших кругах и общались с людьми, о которых он предпочёл бы забыть навсегда.

   Доусон помрачнел, разом растеряв профессиональную доброжелательность и радушие.

   – Не думаю, что я могу вам чем-то помочь, мисс Блаунт. Я торгую в основном бытовыми химикатами, такой хорошенькой девушке благородного происхождения подобное не очень интересно. Приятно было познакомиться.

   И он сделал движение, будто собирается выпроводить девушку из магазина.

   Тут шевельнулась вторая фигура в капюшоне, настолько слившаяся с тенями в углу, что торговец её даже не сразу заметил.

   – Нам очень интересны именно химикаты, – заверил господина Доусона приподнявший, в свою очередь, капюшон эшемин.

   По лавке потянуло прохладой от приоткрытой двери, пахнуло озоном.

   Владелец лавки ощутимо вздрогнул.

   – Я ничего не знаю! – моментально отозвался он.

   – А мы ещё ничего конкретного не спросили, – мило улыбнулась Фелисия, перехватывая нить разговора и включая обаяние на полную мощность.

   Она сориентировалась и решила сыграть на контрасте. Милая и безобидная мисс Блаунт и страшный угрожающий эшемин.

   – Уточните, пожалуйста, по поводу чего именно вы ничего не знаете? – девушка ещё и глазами похлопала для закрепления эффекта.

   – Вы меня запутали.

   Господин Доусон вернулся обратно за стойку, присел на высокий табурет и протёр лысину, переводя дух.

   – Простите, мы вас, наверное, напугали, – с притворным сочувствием подалась вперёд девушка. – Мы хотим всего лишь узнать, как именно сгорел порученный вам склад шесть лет назад?

   Опрятного вида толстяк в белом форменном халате с вышитым инициалом «Д» на нагрудном кармане скорее напоминал лаборанта, чем хозяина торговой точки. Фелисия, не желая доводить потенциального свидетеля до инфаркта, осталась по другую сторону деревянной стойки с разложенными на ней стеклянными банками и пластиковыми бутылками.

   Сыпучее и текучее содержимое поражало разнообразием.

   На стене в наступившей тишине оглушительно тикали заводные часы.

   Доусон, похоже, потихоньку приходил в себя. Щёки порозовели, вот только глаза бегали от прямого контакта пуще прежнего. Хозяин лавки поджал губы, что-то прокручивая в голове. Пауза затягивалась.

   Он явно что-то знал, о чём не хотел рассказывать.

   – Ничего не знаю, ничего не помню! – решительно выпрямился толстяк. – Вам лучше уйти. Я не желаю с вами разговаривать. А если вы продолжите на меня давить, я полицию вызову.

   – Вызывайте! – обрадовалась Фелисия. – А заодно вызывайте адвоката и бухгалтера.

   – Это ещё зачем? – подозрительно поинтересовался хозяин лавки.

   – Ну как же. Полицию наверняка заинтересует, откуда у кладовщика деньги на открытие лавки в самом бойком месте Сферы. Да и эшеминам будет интересно послушать. А это, знаете ли, уже межрасовый скандал. До короля, глядишь, дойдёт... – Фелисия, вспомнив знакомого журналиста и его повадки, мечтательно закатила глаза и выразительно поцокала языком.

   Толстяк представил шумиху, которая грозила подняться вокруг его любимого, выстраданного магазинчика, содрогнулся и сдался.

   – Я правда по поводу пожара ничего не знаю. – Господин Доусон переводил затравленный взгляд со зловещего эшемина на показавшуюся сначала такой милой девушку, не зная, кого опасаться больше. – Мне один богатей заплатил. Хорошие деньги дал, чтобы я в тот день просто на работу не вышел. Я и взял отгул – я что, дурак, когда само плывёт, я беру.

   – Не всё то благо, что само плывет... – озвучила народную мудрость Фелисия. – А что за богатей? Описать можете?

   В описании – крайне тощий, прихрамывающий при ходьбе, поэтому опирающийся на трость с очень характерным набалдашником в форме головы волка – прекрасно узнавался граф Спенсер.

   Доусон, конечно, мог бы взять описание с потолка, или вспомнить приметы какого-нибудь знакомого или дальнего родственника. Просто чтобы отвести от себя подозрение. Но совпадения наслаивались друг на друга, и ещё один кусочек, вставший на место в наполовину собранном пазле, только подтвердил догадки Фелисии.

   Ну и потом, откуда простому кладовщику знать в лицо сиятельного графа? Он же из своей Сферы, скорее всего, и не выезжал никогда...

   Полного перечня пропавших препаратов Доусон банально не помнил. Нет, он не дублировал список, нет, больше помочь ничем не может.

   Фелисия поблагодарила толстяка за сотрудничество и вышла на улицу. Постояла на пороге, придерживаясь за косяк и вдыхая свежий, влажный нефильтрованный воздух. Мастера уже натянули пластик над кварталом, но фильтры ещё не успели переработать ароматы прелого леса и грозы полностью.

   После духоты и химического коктейля лавки голова слегка кружилась. И как бедняга Доусон целыми днями выдерживает в этой вони?

   Она особо и не ждала чудес. Требовать от сторожа полноценного списка, с указанием где искать пропажу, спустя четыре года, было бы смешно. Описание графа стало достаточной зацепкой само по себе.

   За спиной зажужжало. Фелисия обернулась, заинтересовавшись механическим звуком. На стене, прямо над головой Доусона, который всё так же сидел за стойкой и с облегчением обмахивался листком бумаги, висели антикварные часы с секретом. «Редкого качества работа», – оценила инженер. Крохотные дверцы в часах приоткрылись, выпуская две миниатюрные фигурки горняков, те проехались полкруга, встретились перед циферблатом и принялись по очереди бить по плоской наковальне, отмечая семь часов вечера.

   Граф Спенсер, Глава патентного Бюро, жил в усадьбе, построенной по тому же проекту, что и родовое гнездо Блаунтов, но по другую сторону от столицы, ближе к горам и парникам. Частное жильё почему-то предпочитали строить либо в районе Торговой, либо Растительной Сфер, и предки графа предпочли вторую.

   Сказывалась, скорее всего, близость к горам – то есть упрощённая доставка льда, камней для постройки, свежих овощей и фруктов, и прочих полезных в хозяйстве вещей.

   Столицу основали у горного хребта. Просто именно там в своё время приземлился, или скорее упал, человеческий корабль. Эшемины при первом же контакте ясно дали понять, что в лесу людей не ждут, поэтому далее, с ростом населения, новым сферам пришлось практически лепиться к каменному массиву. Фелисии многие городские чертежи неприятно напоминали прыщ в разрезе.

   Исключения для частных усадеб обговорили куда позже. На частников вроде Блаунтов действовало множество ограничений, начиная с лимитированной вырубки под застройку и заканчивая максимальным объёмом загрязнения от жильцов.

   Поневоле закрадывалась мысль, особенно в свете недавних событий, что нечто кармическое и намекающее в нелицеприятных ассоциациях с прыщом есть. Люди действительно постепенно становились чирьем на теле Электрет. И не зря планета всё время пыталась избавиться от них при помощи гроз.

   Дворецкий Главы патентного Бюро поначалу не хотел пускать их даже на порог. Двое в подозрительных плащах (Фелисия так торопилась, что даже не подумала переодеться) без предварительной договорённости требуют аудиенции в нерабочее время, мало того, в совершенно неурочный час!

   Пока они выбрались из переполошенной Торговой Сферы, пока доехали до усадьбы Спенсеров, взошла уже вторая луна, что в переводе на привычное расписание дня означало очень поздний ужин.

   – Приходите завтра утром в Бюро, запишитесь у секретаря, – дал дворецкий ценный совет, пытаясь захлопнуть перед ними дверь.

   Фелисия решительно откинула капюшон.

   – Передайте графу сначала, что к нему мисс Блаунт!

   То ли её уверенность в себе сыграла роль, то ли воспитание не позволило дворецкому держать леди на пороге, но в дом их всё же впустили. Даже позволили снять плащи – или остаться в них, Тереган со своим расставаться отказался – и пройти в малую гостиную.

   Фелисия прекрасно знала, чем отличались большие гостиные от малых. Уровнем желанности и долгожданности гостя. Чем больше хозяевам хотелось, чтобы визитёр поскорее ушёл, тем меньше предлагалась гостиная.

   Блаунтов граф Уильям Спенсер уважал. Не любил – кто же любит этих выскочек из низов с дворянскими запросами – но уважал, за ум и пробивную способность.

   Поэтому известие от слуги о том, что одна из семейки заявилась к нему в неурочный час, воспринял стоически. Они ещё не то могут. Проще их принять, чем объясняться потом с королём, почему отказал его потомственной гениальной инженерке.

   Поэтому его сиятельство накинул парадный халат прямо на домашний костюм и, прихрамывая, спустился вниз, к ожидающим его рыжим неприятностям.

   Постукивая тростью, граф Спенсер неровными шагами неторопливо вплыл в гостиную, степенно кивнул Фелисии в знак приветствия и отчётливо запнулся при виде стоящего за её спиной молчаливой тенью эшемина.

   Слухи про лесную расу ходили разные, воочию и вблизи их мало кто видел, и обнаружить одного из них в собственной гостиной было, мягко говоря, неожиданно.

   Граф слегка побледнел, хотя и в обычной жизни не отличался яркостью красок. Статный, сухопарый мужчина чуть старше отца Фелисии, он очень серьёзно относился к достоинству и обязанностям аристократии, так что невозмутимое выражение лица было его постоянным спутником.

   Откровенный страх, промелькнувший на мгновение в его глазах, сказал девушке всё, что она хотела знать.

   Эмоции при виде эшеминов она наблюдала разные. От изумления до неприязни. Но страха лесные жители не вызывали – они помогли людям в самое тяжёлое время, сразу после переселения, а затем как минимум не трогали, так что страху взяться было неоткуда.

   Разве что если человеку есть, что скрывать.

   Кивком пригласив гостей садиться, хозяин дома опустился в глубокое мягкое кресло у камина. Фелисия примостилась напротив на диванчике, а Тереган принципиально остался на ногах. Учитывая, по какому поводу они сюда явились, он был напряжён и готов к тому, что граф окажет сопротивление, попытается сбежать, да к любой вспышке агрессии и неадекватности.

   Граф же на удивление держался спокойно и хладнокровно.

   – Рад видеть вас у себя дома, дорогая мисс Блаунт, хотя ваш визит несколько удивил меня. Не сказать, чтобы мы много общались после смерти ваших многоуважаемых родителей, мир их праху.

   Граф чуть склонил голову, в знак уважения к почившей чете Блаунтов. Фелисия кивнула, принимая молчаливые соболезнования.

   Тереган недоумённо наблюдал из своего угла за этими загадочными пируэтами. Никогда ему не понять человеческий этикет.

   Секундная пауза, и граф возвращается к своему, вполне закономерному, вопросу.

   – Что вас привело ко мне в столь поздний час?

   Деликатные намеки, несмотря на многочасовые уроки этикета и усилия матушки, никогда не были сильной стороной Фелисии.

   – Мы занимаемся одним очень важным делом по поручению короля, и в расследовании понадобилась ваша помощь.

   Не говорить же прямо, мол, мы вас подозреваем? «Сначала надо прощупать почву, – решила девушка. – Припугнуть, насторожить, вдруг выдаст себя как-нибудь».

   – Всегда готов помочь молодым людям в поисках истины, – граф степенно склонил седую голову, опасливо косясь одним глазом на эшемина.

   – Дело в том, что для расследования нам необходим подробный список изобретений за последние годы. Мы посетили сегодня архив и выяснили, что из некоторых папок пропали листы.

   – Боже мой, какой вандализм! – ужаснулся Спенсер.

   – Именно! – поддакнула Фелисия. – Но кроме того, что это ужасное преступление, нам жизненно необходимо заглянуть в эти листы. И я надеялась, что у вас вдруг, чисто случайно, могли где-то найтись дубликаты этих бумаг? Мы были бы очень признательны.

   Гостеприимный хозяин задумчиво пристукивал чёрной тростью об пол. Тонко вырезанная из морёного дерева то ли волчья, то ли собачья голова прокручивалась в ладони, периодически агрессивно скалясь на чужаков, осмелившихся потревожить покой хозяина.

   – Не могу ничем помочь, мисс Блаунт, – наконец высказался граф. – Слухи о том, что у меня, в моём скромном доме, хранятся копии столь ценных документов, распускают злопыхатели. Я, знаете ли, стараюсь работу на дом не брать.

   Тяжело опираясь на трость, он встал.

   – Не смею вас больше задерживать. Сожалею, что не смог быть вам полезен. Если вам понадобится что-нибудь ещё, обязательно обращайтесь.

   В переводе с великосветского на общечеловеческий это означало: «Чтобы я вас и близко больше не видел!»

   Тереган с Фелисией послушно, благовоспитанно попрощались и двинулись на выход.

   Эшемин уже понял, что в человеческом обществе ему положено просто стоять безмолвной, временами угрожающей тенью над плечом рыжего инженера. И если не сразу, то потом обязательно всё получится. Только поэтому он беспрекословно последовал за ней к дверям, хотя внутри всё бурлило от сдерживаемого негодования. Будь он один, сейчас же прямо высказал бы все свои подозрения и возмущение.

   Им только что нагло соврали в лицо.

   Дворецкий молчаливой тенью уже маячил в дверях, ожидая возможности проводить загостившихся посетителей на выход.

   Прямо по дороге, на подлокотнике одного из кресел опасно примостился лёгонький деревянный поднос с декоративной, практически ювелирной резьбой. На нём россыпью громоздились конверты с корреспонденцией. Фелисия покосилась на них, проходя мимо, и вдруг пошло, совершенно неаристократично вильнула попой. Хрупкий баланс нарушился, и всё содержимое подноса весело разлетелось по ковру.

   – Ах, какая я неловкая! – встрепенулась Фелисия. – Простите, пожалуйста.

   Дворецкий, не проронив ни слова, начал собирать бумаги. Девушка присела и споро подобрала те, что отлетели ей прямо под ноги. С виноватой улыбкой передала их слуге, не преминув мельком оглядеть написанное на попавших ей в руки конвертах.

   Если граф думает, что она так просто отступится, он ошибается.

   – Он лжёт! – кипящий возмущением эшемин еле дотерпел, пока за ними закрылась входная дверь холодного особняка.

   – Я знаю, – коротко ответила Фелисия. – Нам придётся искать другой способ осмотреть его кабинет. И я даже знаю, какой.

ГЛАВА 12.

Фелисия прекрасно понимала, что разрешение на обыск в доме целого графа, да ещё и Главы патентного Бюро, король не даст без очень и очень веских доказательств. Одних её подозрений и бумаг из архива – отсутствующих – недостаточно. Соваться в Следовательский отдел тем более смысла не имело. С таким набором их просто засмеют.

   Требовалась тяжёлая артиллерия. И она знала, где её раздобыть.

   – Помнишь, я обещала познакомить тебя с Максом? Уверена, вы найдёте общий язык, – кажется, девушка убеждала больше саму себя в реакции старого друга на внезапно появившегося на пороге его дома эшемина.

   Дед нынешнего герцога Андервуда, Максимилиана Второго, приходился сводным братом королю. История простая и старая, как само время. Экзотически красивая фаворитка, внебрачный принц, ставший впоследствии просто герцогом, отрекшись от престола и посвятив себя науке.

   И дед, и отец Макса тоже были гениальными химиками и передали дар по наследству в полной мере.

   Фелисия родилась в один год с Максимилианом, поэтому в школу-интернат они тоже пошли одновременно. Двадцать пять детей на класс, четыре группы – настоящий беби-бум для Города.

   И школе крайне не повезло, что по прихоти судьбы эти двое сели за одну парту.

   За последующие десять лет родителям спевшихся юных гениев пришлось три раза ремонтировать детские дормитории, пять раз кабинет завуча – очень противная тётка, она буквально сама напрашивалась! – и практически каждый месяц посещать родительские собрания и выслушивать нарекания на хулиганящих чад. Максу чаще всего после этого перепадало ремня, а более скептически настроенный по отношению к общеобразовательной системе господин Блаунт грозил пальцем непутёвой дочери и наказывал в следующий раз не попадаться.

   К выпускному она освоила эту науку на пару с другом в совершенстве, и теперь у обоих на каждую шкоду имелось заготовленное алиби. А то и не одно.

   Фелисия решила не делать крюк и не заезжать домой. Пришлось бы объехать весь город по широкой дуге, что заняло бы несколько часов даже на её вездеходе, а приезжать в гости после двенадцати ночи, хоть бы и к лучшему другу, настоящий моветон.

   Платье для её затеи можно заказать и в Городе, тем более что наряды, заполняющие гардероб в усадьбе, всё равно ей либо безнадёжно малы, либо давно вышли из моды.

   Фелисия не выходила в свет со дня смерти родителей. Её это никогда особо и не интересовало. Куда увлекательнее перебирать детали дедовых механизмов и помогать отцу в резьбе по дереву. Если бы не маменька, вряд ли Фелисия вообще освоила бы даже азы танцев, тем более появилась на балу. Но миссис Блаунт была непреклонна: совершеннолетняя барышня обязана блистать в свете.

   Пришлось немного поблистать.

   Фелисия посетила ежегодный бал дебютанток, распугав познаниями в технике всех потенциальных ухажёров, потом новогодний приём у Андервудов, несколько светских раутов – и авария, унёсшая жизни родителей. На том её феерические выходы закончились.

   Для Терегана тем более не нашли бы ничего по размеру. Отец Фелисии был стройным, но среднего роста даже для человека, и одежда, висевшая до сих пор в неприкосновенности в супружеской спальне четы Блаунтов, эшемину налезла бы только разве что на нос.

   Погрузившись в вездеход, они направились обратно в Столицу.

   Герцог Андервуд проживал в самом центре Города, неподалёку от королевского дворца. Из резиденции он после смерти родителей практически не выходил, разве что для редких визитов вежливости по знакомым.

   Обязанности знати никто не отменял. Если Блаунтам, выбившимся к славе собственными руками и мозгами, прощалось некоторое плебейство, то Андервудам, дальним родственникам правящей семьи, приходилось соблюдать множество дополнительных правил.

   Трёхэтажный особняк из серого камня скрывался в небольшом саду, за деревьями немногих прижившихся на Электрет земных пород. Трава, увы, даже под куполом росла только местная, и подстригать её приходилось практически под ноль, сохраняя лишь игольчатую видимость. Иначе в сад невозможно было бы выходить из-за риска получить ожоги.

   Древнее понятие «английская лужайка» приобрело на этой планете совершенно другой смысл.

   Ворота открывались вручную, поэтому Фелисии пришлось долго трезвонить, пока пожилой дворецкий, служивший ещё родителям Макса, услышал переливы колокола и добрался до входа. Зато узнав гостью, пустил без промедления, невзирая на время. Девушка часто гостила у герцога, когда приезжала в город по делам, а ещё раньше их родители общались семьями и вообще подолгу жили друг у друга.

   В отличие от прохладного приёма у графа, здесь нежданных гостей проводили в центральную, самую большую гостиную. Дворецкий распорядился принести чай, несмотря на вялые заверения Фелисии, что мол, не стоит утруждать кухарку на ночь глядя.

   По правде сказать, девушка не отказалась бы и плотно поужинать, но злоупотреблять расположением хозяина дома и настраивать против себя невыспавшуюся прислугу не хотелось. Настоящему аристократу такие мысли и в голову бы не пришли, но отношения, сложившиеся у Фелисии с Коллинсами, диктовали ей более демократичные принципы в обращении с обслуживающим персоналом.

   Для неё кухарка и дворецкий заменили семью.

   Макс почтил их присутствием, когда они уже выпили по две чашки чаю, а Тереган подчистил тарелочку с ягодным печеньем. Фелисии от нервов кусок в горло не лез. Хотя обычно она как раз от нервов начинала есть всё подряд, не глядя. Наверное, это зависело от уровня стресса, который в последнее время зашкаливал. Да и сладкого не хотелось.

   Так от неё одни кости останутся к концу расследования. Марта придёт в ужас.

   Безупречно одетый даже дома – сверкающий новизной и белизной рабочий халат распахнут, под ним виднеется уютный, но от этого не менее стильный домашний костюм в мелкую серую полоску и чёрная вязаная водолазка – Макс не торопясь спустился по лестнице к гостям.

   Герцог Андервуд предпочитал роскошь постоянно, не только на выход.

   Хозяин дома помедлил на последней ступеньке, оценивающе глядя на эшемина, по старой привычке так и сидевшего в капюшоне. Высокая долговязая фигура выглядела странно и неуместно – в сером плаще посреди оформленной ещё матерью Макса в розовых и вишнёвых тонах гостиной. Рюши и цветочки обоев плохо сочетались с самобытным, пушистым, будто только из леса, материалом. Эшемин походил на огромный, поросший мхом валун посреди цветника.

   И под пристальным взглядом Макса внезапно почувствовал себя примерно так же.

   Даже не особо разбиравшемуся в людской мимике, Терегану стало очевидно, что лично ему здесь не рады. Зато, когда герцог глянул на Фелисию, его лицо смягчилось в искренней радостной улыбке.

   Герцог Андервуд снял очки, убрав их в нагрудный карман, и тем самым моментально превратился из классического книжного червя в привлекательного молодого человека. Густая, жёсткая тёмная чёлка и миндалевидные, чуть раскосые глаза на вытянутом лице напоминали об экзотической красоте его прабабушки, что свела с ума самого короля.

   – Максик! – с радостным визгом Фелисия повисла у него на шее. Тот тепло обнял её в ответ.

   Дворецкий взирал на сие безобразие стоически, уже привык. А вот у неизбалованного человеческими эмоциями и таким их бурным проявлением Терегана глаза полезли на лоб. Из того, что он знал, с просто знакомыми в Городе так не здоровались. Жених?

   Фелисия обернулась, соизволив наконец оторваться от Максимилиана, и заметила странную, напряжённую позу эшемина. Вспыхнула, опомнилась, отошла на полшага от герцога и присела в запоздалом реверансе.

   – Никак не отвыкну от глупой детской привычки. Извини, – смущённо пробормотала она.

   – Ничего, мне даже нравится, – и Макс широко улыбнулся краснеющей девушке.

   Та отступила ещё, поближе к эшемину, и представила их друг другу:

   – Макс, это Тереган из клана Адэхи. Тереган, это герцог Максимилиан Андервуд. Я помогаю эшеминам в одном расследовании, и нам нужна твоя помощь, – обратилась Фелисия к другу.

   – Всё, что в моих силах! – патетически воскликнул Макс, прикладывая руку к груди для убедительности, и как положено радушному хозяину дома, повернулся к эшемину.

   – Надеюсь, вы не думаете, что я отпущу вас на ночь глядя? Будьте добры, следуйте за Вилфредом. Он проведёт вас в вашу комнату. Отдохните немного с дороги, ужин будет через полчаса.

   Тереган поднялся, догадываясь, что его тактично выпроваживают, но беспрекословно проследовал за прямым, как сухое дерево, дворецким на второй этаж.

   – Макс, не стоит на ночь глядя будить кухарку. Мы вполне способны дожить до завтрака, – Фелисия потрепала герцога по рукаву, намереваясь последовать за эшемином.

   Максимилиан перехватил её, сжав руку чуть выше локтя.

   – Ты с ума сошла! – зашипел на Фелисию старинный друг, как только шаги Вилфреда, сопровождавшего эшемина в его комнату, затихли на лестнице. – Ты кого ко мне притащила? Он же мне весь дом разнесёт! Я слышал, один такой сегодня чуть Торговую Сферу не взорвал!

   – Это собственно был он, – скромно потупилась Фелисия. – Но он ничего не собирался взрывать, наоборот, он ребёнка от грозы спасал. Ну, немножко переборщил со спецэффектами. Бывает. Не думала, что слухи настолько быстро распространяются. И, Макс, вообще-то мне больно.

   Макс опомнился, разжимая хватку, и с силой провёл освободившейся ладонью по лицу, будто снимая невидимую паутину.

   – Ладно, останетесь сегодня у меня. Тут я хоть за тобой могу присмотреть. Надеюсь, он не собирается больше ничего ломать?

   Фелисия упёрла руки в бока и нахмурилась.

   – Я тебе объясняю: он тут ни при чём. Купол сам треснул, совершенно неожиданно, в обычную, даже не очень сильную грозу, и мне бы очень хотелось знать, почему. Вроде Торговую Сферу только в прошлом году проверяли, и всё было нормально. Тебе когда принесут детали на анализ, поделишься?

   – Ну почему, почему ты такая жестокосердная? – притворно заныл Макс, послушно отвлекаясь от темы эшеминов. Или делая вид.

   К лесному народу он любви не питал – это мягко говоря. Скорее, он их недолюбливал за поведение, как он выражался, «собаки на сене». По его мнению, эшемины не просто так отказывались контактировать с людьми и помогать человеческой расе. Они либо замышляли что-то недоброе, либо просто ждали, когда люди сдадутся стихии и вернут лесу заимствованные земли.

   Приводя к нему Терегана, Фелисия порядком рисковала, но понадеялась на благородное воспитание, не позволяющее выгонять даже нежеланных гостей на улицу. Кроме того, они с эшемином в этот раз шли в комплекте. А подруге детства Макс не отказывал никогда.

   Вот и сейчас, он быстро вернул самообладание и привычным, игриво-беспечным жестом взял её за руку, утягивая за собой на диван.

   – Не любишь ты меня, чёрствая Фел. Как ни приедешь в гости – сразу тебе что-то нужно. Кстати, что на этот раз? Кроме интимных деталей анализа?

   Они часто так сидели раньше, голова к голове, обсуждая планы шалостей или очередное интересное открытие. Но сейчас Фелисия внезапно ощутила неловкость. То ли из-за незримого присутствия Терегана этажом выше, то ли контраст между жуткими лесными происшествиями и этой расслабленной лёгкостью аристократического быта выбил её из колеи. Она чуть отодвинулась, сделав вид, что поправляет складки на безнадёжно помятом комбинезоне.

   – Я веду срочное расследование, – девушка умышленно перевела фокус в расследовании на себя. Эшемину Макс помогать откажется наотрез и сразу. – В лесу кто-то из наших взрывает нечто, нейтрализующее электричество во всём радиусе поражения. Ты про такой аппарат или состав слышал когда-нибудь? Может, кто из коллег хвастался?

   – Нет, – с сожалением покачал головой Макс. – Идея, однако, интересная. И как он это делает?

   – Пока не знаю. – Настроение Фелисии упало. Она-то думала, что хоть вращающийся постоянно в столице, среди коллег, Макс будет в курсе. – Даже не знаю, он это или они.

   Девушка вздохнула.

   Химики, конечно, довольно закрытый народ – как и инженеры, да и вообще изобретатели по определению те ещё параноики. Всё им мерещатся злоумышленники, норовящие украсть новейшее, ещё незапатентованное изобретение.

   Герцог встал, протянув Фелисии руку. Она привычно вложила свою ладонь, поневоле вспомнив похожую ситуацию в собственной библиотеке. Только вот прикосновение прохладных пальцев Макса не вызвало в ней и половины той бури эмоций, что посетила её рядом с Тереганом.

   Не подозревая о её смешанных чувствах, герцог деликатно подтолкнул подругу в сторону лестницы.

   – Иди умойся, приведи себя в порядок, что там девицам надо ещё. Твоя обычная комната должна быть уже готова, ты в прошлый раз оставила какую-то домашнюю одежду, на сегодня, думаю, тебе хватит. Расскажешь, что тебе надо от меня, за ужином. Такие вещи на голодный желудок не обсуждают.

   – Откуда ты знаешь, какие там вещи? Может, всё мирно и банально. Подумаешь, взрывы.

   Фелисия послушно направилась на второй этаж. Умыться с дороги действительно хотелось. А ещё помыть голову. После шлема она каждый раз чесалась, как будто в волосах копошились насекомые.

   Надо всё же что-то придумать с подкладкой.

   – Ты помогаешь лесному народу, притащила одного из них ко мне в дом, расследуешь взрывы в лесу и тебе нужна моя помощь. Не знаю, как герцога, или как химика, но в любом случае – мирным тут не пахнет.

   Девушка только хмыкнула. С логикой у Макса всегда был полный порядок.

   Ужин подали ровно через полчаса, строго согласно приказу. Вилфред служил уже не первому поколению Андервудов, и в душе, похоже, считал себя капитаном, руководившим военным кораблём, не иначе. Горничные в доме всегда были вышколены, фартуки на них отглажены, а еда подавалась строго по расписанию, и в количестве не менее пяти перемен блюд.

   И даже позднее время и неожиданные гости не смогли поколебать железную хватку дворецкого. Разбуженная кухарка расстаралась, что-то подогрела, что-то соорудила на скорую руку, и положенные два горячих блюда и три вида закусок в срок красовались на своевременно сервированном по всем правилам столе.

   Фелисия в том числе поэтому старалась бывать в гостях у Макса как можно реже – её творческая душа задыхалась в таком количестве регламента.

   Девушка столкнулась с Тереганом в коридоре. Он как раз выходил из выделенной ему комнаты, при полном параде, то есть в плаще. Насупив брови, девушка молча и решительно затолкала его обратно в комнату.

   – Ты почему плащ не снимаешь? – сурово вопросила она. – Тебе тяжело в нашей атмосфере или ты стесняешься?

   – Не хочу смущать людей, – немного растерянно ответил он. – Меня когда видят без плаща, начинают глазеть и заикаться. Ну, по крайней мере, во дворце обычно так. И да, мне комфортнее в изоляции аиши. В Городе слишком обесточенный для меня воздух. Долго без плаща не смогу.

   Девушка задумалась.

   – А если пару часов? – осторожно предложила она.

   Эшемин кивнул.

   – Даже не пару, часов пять продержусь. Вот всю ночь – вряд ли.

   – Значит, так! – Фелисия решительно сложила руки на груди. Тереган неосознанно подобрался, ожидая приговора. И он его получил. – Ты в гостях у моего друга, зла тебе здесь никто не желает, кто будет глазеть и заикаться – им же хуже. Хотя бы за ужином сними, пожалуйста, плащ, утром съездим за пределы Сфер, подзарядишься. Завтра вечером, если всё пройдёт по моему плану, на тебя будет смотреть огромная толпа. И в том месте, куда мы пойдём, плащ будет совершенно лишним. Советую потренироваться заранее.

   Развернулась, взметнув юбки свободного домашнего платья, и вышла обратно в коридор.

   Фелисия и Макс уже сидели за столом, и девушке как раз накладывали суп, когда Тереган наконец спустился.

   Без плаща.

   Эшемин двигался несколько неуверенно, стараясь лишний раз не касаться мебели, и буквально шарахнулся от дворецкого, пододвинувшего ему стул, но в остальном вёл себя практически как обычный человек.

   Девушка аккуратно забрала черпак из задрожавшей руки прислуги, мягко сообщив, что она, пожалуй, сама. Молодой человек в ливрее быстро взял себя в руки. И понятно – люди, выдержавшие естественный отбор периодическими взрывами и странными звуками из лаборатории, ко всему привыкают быстро. Даже к беловолосым, очень бледным и очень высоким эшеминам.

   Тереган наконец уселся, пожелал всем приятного аппетита и уставился на суп.

   Тот был не зелёный, что уже настораживало. А глубокий бордовый оттенок и оранжевые кусочки чего-то, плавающие внутри, доверия не прибавляли.

   – Я слышала, граф Спенсер завтра устраивает бал, – непринуждённо начала Фелисия застольную беседу.

   – Хм, даже не хочется спрашивать, где ты такое слышала. Ты же не интересуешься светскими мероприятиями, или я что-то пропустил? – насмешливо приподнял одну бровь Макс.

   – Этим я интересуюсь! – твёрдо заявила девушка. И решительно перешла к делу: – Ты приглашён?

   – Да, но я думал пропустить. Не до того, знаешь ли, с этой аварией в Торговой сфере. И пара проектов стол занимают, я хотел с ними побыстрее разделаться.

   – Нет, дорогой Макс. Ты идёшь.

   – Когда ты вот так начинаешь приказывать, я готов на всё! – промурлыкал герцог. – Но позволь поинтересоваться хотя бы, почему я иду?

   – Потому что я хочу обыскать кабинет графа. А возможно, и ограбить его.

   Выражение лица его сиятельства было просто бесценно.

ГЛАВА 13.

За завтраком Макс оторвался от омлета, который степенно поглощал, и спросил:

   – Ты сегодня идёшь на открытие, или тебе не до того?

   – Какое открытие? – рассеянно ответила Фелисия.

   В составе вещества, найденного на месте взрыва, оставалось ещё много белых пятен, и она параллельно с едой изучала записную книжку, перебирая в голове варианты соединений. Список пропавших вместе с пожаром химикатов, что она скопировала из газеты, не помогал ей, а только мешал теперь, добавляя путаницы и вариативных переменных. Слишком много сведений тоже плохо. Девушка тяжело вздохнула и вынырнула из раздумий, заметив, что герцог на неё смотрит очень уж выразительно. Мол, совсем одичала в своей усадьбе, манеры застольные позабыла. Смотри, барышня, на собеседника.

   Друг довольно улыбнулся, поймав наконец её осмысленный взгляд.

   – Ну, твоего метро. Сегодня открывают первую ветку, Торговая Сфера – Центральная площадь – Горная Сфера. Не говори мне, что ты забыла! – добавил насмешливо Макс, видя изумление на лице девушки.

   – Ты знаешь, как-то и правда вылетело из головы, – растерянно пробормотала Фелисия.

   Герцог повернулся к Терегану. Тот ковырял омлет вилкой, пытаясь понять, из чего он, и стоит ли его есть. Куриных яиц у эшеминов, естественно, не водилось, а известные им яйца чешуйчатых, похожих на птиц с кожистыми крыльями, окини, вместо желтка и белка содержали зеленоватую субстанцию, похожую на слизь, и уж точно не годились в пищу. Сородичи Сниира тоже размножались яйцами, как и положено пресмыкающимся, но есть нерождённых детёнышей друзей, с которыми обмениваешься мыслями, вообще граничило со святотатством.

   Поэтому краткое пояснение, что это яйца, от заметившей его сомнения Фелисии не улучшило ситуацию. Скорее наоборот.

   Вопрос Максимилиана спас эшемина от раздумий, как бы потактичнее отказаться от сего деликатеса, и при этом не остаться голодным.

   – Вы в курсе, что наша общая подруга заставила короля построить целую подземную систему для самоходной машины на рельсах? Теперь от одного конца Города до другого можно добраться за десять минут.

   – Нет, не в курсе, – Тереган с облегчением отложил вилку.

   Фелисия, поджав губы, молча подсунула ему на тарелку намазанный маслом и прикрытый кусочком сыра сверху тост. Она уже поняла, что пробовать ароматный омлет упрямый эшемин не собирается. А поджаристые бутерброды с сыром прошли тестирование вчера, и успешно.

   Нахулиганив таким образом, она подмигнула Максу.

   – Ты, как всегда, преувеличиваешь мои заслуги. Это вовсе не моё изобретение, и уж точно я никого не заставляла. План был подписан к исполнению ещё предыдущим королём, лет двадцать назад. Я всего лишь потребовала от министров перестать тянуть кота за хвост.

   Герцог слегка нахмурился, глядя на перекочевавший из тарелки в тарелку квадратный, хрустящий кусочек хлеба. Фелисия виновато ему улыбнулась. Она знала, как её друг уважает правила приличия, и делиться едой, или пробовать из чужих порций – чем она с удовольствием занималась дома – при нём приравнивалось к преступлению.

   Но Тереган глядел так жалостливо в полную тарелку, голодный при богато накрытом столе, что она не утерпела.

   – Так вот, давайте поедем! – воскликнула с деланным энтузиазмом девушка, нарушая неловкую тишину. – Заодно покажем гостю Город. А то он может подумать, что у нас каждый день что-нибудь обваливается. Мы ещё и строим! Иногда.

   Тереган молча кивнул в ответ на её восторги. Рот был занят бутербродом, а мысли очень далеки от осмотра достопримечательностей.

   Дни шли, расследование ходило кругами. Скорее даже, топталось на месте.

   Подозреваемые выскальзывали сквозь пальцы, нити обрывались.

   На месте пепелищ по-прежнему не чувствовалось ни малейшего следа энергии, будто невидимая стена отделяла их от остального мира – за пределами пятна всё нормально, границу пересёк – и голодная воронка высасывает из тебя силу.

   Змей передал вчера мысленное послание от соплеменников. Новых пятен не появлялось, что уже хорошо, но Ниол потихоньку зверел и терял терпение. Следовало поторапливаться, а то как бы не дошло до межрасового скандала. Если Ниол попадёт в Город... эшемин передёрнулся. Такие ужасы даже представлять не хотелось.

   Поспешно покончив с завтраком, Фелисия бросилась переодеваться для выхода.

   Тереган накинул свой неизменный плащ, теперь в целях маскировки прикидывающийся шерстяным, и посчитал, что готов.

   Девушке, естественно, потребовалось куда больше времени.

   С утра, ещё до завтрака, в срочном порядке герцог вызвал для неё модисток с ворохом готовых платьев. Так что сейчас подобревшая, сытая Фелисия выбирала наряд для бала вечером, и заодно повседневный костюм для церемонии открытия метро через несколько часов. И если парадный вариант могли ушить, времени до вечера оставалось предостаточно, то дневной необходимо сразу подобрать идеальный.

   Мадам Джеральдина, самый известный кутюрье города, приняла вызов с энтузиазмом. У неё имелись мерки мисс Блаунт времён её выхода в свет – чему минуло уже шесть лет. Впрочем, Фелисия с тех пор почти не изменилась, сохранив пропорции подростка, над чем сердобольная мадам долго сочувственно цокала.

   – Надо бы вам корсет, и в декольте подложить что. Талия у вас прекрасная, а вот с грудью надо что-то делать. Её нет! – патетически воскликнула модистка.

   Скептически косясь в обильный вырез мадам, Фелисия не была так уж уверена, что грудь ей необходима. С таким богатством ни под вездеход не залезть, если потребуется что-нибудь проверить или починить, ни подтянуться на высокий стеллаж за инструментом.

   Собственная тонкая, гибкая фигура ей очень даже нравилась, и Джеральдине пришлось смирить творческие порывы.

   Платье для вечера, как ни странно, подобрали довольно быстро. Кутюрье любила экспериментировать с тканями, так что создавала иногда наряды просто так – не на заказ. И одно из них оказалось практически сшито на Фелисию – оставалось только чуть убавить длину. Ростом инженер не вышла.

   А вот с дневным пришлось повозиться дольше. То мисс Блаунт не нравился фасон – слишком открытое, то мадам не устраивал цвет – помилуйте, куда рыжим розовый!

   В итоге сошлись на бледно-зелёном раздельном костюме и рубашке под него, с пышным бантом у шеи.

   – Слабая замена груди, ну хоть иллюзия... – тихо пробормотала Джеральдина, вроде бы про себя.

   На рубашку надевался пиджак с длинными рукавами из рифлёного бархата на прорезиненной подкладке. Юбка впереди открывала взглядам довольно много, едва доходя до колен, но плотные бриджи под ней не давали игривости перейти в провокацию.

   Зато сзади привычный хвост шлейфа, как и положено приличным костюмам, чуть волокся по земле, играя роль заземлителя.

   От корсетов Фелисия решительно отказалась. Пиджак, застёгнутый на все пуговицы, облегал и без того так, что трудновато было дышать, не опасаясь порвать его.

   Когда она спустилась по лестнице, Макс некультурно присвистнул.

   В этом весь герцог Андервуд – чаще всего он чопорный сухарь, помешанный на порядке и воспитании. Но с Фелисией он моментально превращался в проказливого мальчишку и, кажется, сам этого не замечал.

   – Вы прекрасны, мисс Блаунт! – Макс галантно склонился к её руке и поцеловал, возвращаясь в образ утончённого светского льва.

   Тереган сглотнул, с трудом отрывая взгляд от её коленей. На мгновение Фелисия пожалела, что поддалась на уговоры Джеральдины. Похоже, фасон и вправду слишком смел. Но отступать уже поздно, а запасных вариантов всё равно нет – не идти же в рабочем комбинезоне на торжественную церемонию.

   Особняк герцога Андервуда располагался неподалёку от центральной площади Столицы, где, собственно, и открывали первую на Электрет станцию метро. Внутрь пускали только по приглашениям, но кто бы сомневался, что у Макса они были, причём на всех троих.

   Спускаться под землю предлагалось по широким, надёжным каменным ступеням. Сразу за лестницей коридор раздваивался. Правую сторону перекрывали улыбчивые охранники, подкреплённые сзади натянутым красным канатом с висящей на нем эмблемой королевского рода. По той ветке пока что поезда не ходили. Коридор вёл к противоположному концу станции, где позже будет останавливаться состав на маршруте Торговая Сфера – Столица.

   Первые любопытствующие пассажиры тонкой струйкой вливались в левый коридор, стекали вниз по лестнице, и рассредотачивались на обширном перроне. Доступ к рельсам был перегорожен узорными декоративными решётками, чтобы случайно зазевавшиеся не оказались на рельсах. Для посадки на поезд в ней проделали пять ворот, которые открывали специальные служащие, в данный момент просто торжественно вытянувшиеся по стойке смирно рядом с дверцами.

   Вдоль каменной стены с яркими фресками под потолком, протянулись длинные столы с угощениями. Любезные девушки и парни в униформе будущей подземно-транспортной службы – тёмно-синей, простого прямого кроя, но очень элегантной – вездесущая Джеральдина постаралась, как-никак, королевский заказ! – стояли рядом с набором тарелок, предлагая первым посетителям блюда на дегустацию.

   Билеты на церемонию открытия продавались заранее, и по баснословным ценам, так что внутрь попали в основном зажиточные горожане. Чтобы избежать бунтов и обвинения в дискриминации, несколько десятков приглашений азыграли в лотерею, чтобы и простые люди тоже имели возможность попасть на запуск первой в Городе подземки. Для остальных наверху, на площади, организовали ярмарку с аттракционами, театральными шоу и многочисленными прилавками, торгующими всякой сувенирной продукцией. Миниатюрные поезда, куклы в костюмах транспортных служащих и постановочные фотографии «на память» разлетались быстрее горячих пирожков.

   Многие магазины Торговой Сферы прислали своих представителей, для рекламы и привлечения покупателей сбывая залежавшийся товар за треть цены. Всем польза, а бизнесменам ещё и прибыль.

   Опасаясь потеряться в толпе, Фелисия намертво вцепилась в закутанного по самые уши в плащ эшемина. Количество почётных пассажиров с непривычки даже у неё вызвало небольшой приступ паники, что уж говорить о едва держащем себя в руках Терегане. Он ещё на входе начал подумывать, как бы так сбежать, чтобы никто не заметил.

   Однако буквально повисшая на нём девушка пресекла планы отступления на корню.

   Они уже добрались практически до нижней, посадочной площадки, когда инженер обнаружила, что их третьего не хватает.

   Повертев головой, Фелисия поняла, что герцог отстал в самом начале пути под землю. Макс нашёлся у стены на самом верху лестницы, около развилки. Он оживлённо обсуждал что-то с кудрявым юнцом, довольно просто одетым для такого торжественного мероприятия. На недоросле было нечто вроде рабочей униформы, порядком заляпанной маслом и другими трудноопределимыми пятнами. Проходящие мимо толкались и ругались, что собеседники заняли и без того узкий проход, но герцог с истинно аристократическим видом их игнорировал.

   Что герцог мог обсуждать с неряшливым рабочим? Макс был явно недоволен, и отчитывал парня шёпотом, так что ничего не разобрать в гудении толпы. Герцог ругался весьма убедительно. Бедолага рабочий краснел и бледнел, и только успевал вовремя кивать и отнекиваться.

   «Наверное, это кто-то из подмастерьев герцога», – решила Фелисия.

   Многие известные учёные, не справляясь с объёмами работы, или просто желая поделиться знаниями, брали себе помощников. Подержать-помыть-принести, не более, зато в обмен предоставлялась возможность наблюдать за работой специалиста и периодически даже принимать в ней участие. В перспективе – сертификат о прохождении практики и куча предложений работы на различных предприятиях. Выгода окупала все трудности.

   У Макса и Фелисии таких проблем не было – их с детства поддерживали семьи, умения и навыки передавались в аристократических родах из поколения в поколение.

   А что было делать тому, кому не повезло, например, появиться на свет в семье пекаря и вдруг обнаружить в себе склонности к инженерии? Именно они шли в подмастерья. Работать, конечно, приходилось больше, чем наследникам именитых фамилий, но зато появлялся шанс зарабатывать любимым делом, а не просто идти по стопам родителей и мучиться потом всю жизнь от нереализованных желаний и потребностей.

   Поезд возвестил о своём прибытии издалека – скрипом колёс на рельсах, долгим мелодичным перезвоном сигнального колокола и яркой газовой лампой над передним стеклом водителя, освещавшей ему путь. Пыхая паром и выпуская клубы дыма при торможении, длинный состав из одного локомотива и пяти вагонов величественно подполз к перрону и замер. Дверцы остановились строго напротив соответствующих ворот, и Фелисия в который раз почувствовала гордость за деда – так досконально всё рассчитать до миллиметра!

   Погрузка в вагоны началась. Девушка встретилась взглядом с Максом, и тот, не отвлекаясь от разговора, махнул ей – мол, езжайте без меня. Она кивнула, показывая, что поняла, и увлекла вконец побледневшего Терегана за собой.

   Эшемину нелегко давалось пребывание под землёй. Мало того, что полная изоляция, так ещё и свет только искусственный, да и со свежим воздухом проблемы. Подземка предусматривала вентиляцию, но, похоже, часть пропеллеров сегодня ещё не запустили, а любопытствующего народу набилось порядком. Дышать становилось всё тяжелее.

   Любезные служащие распахнули резные деревянные воротца, затем двери поезда, приглашая на вход. Дамам, особенно в пышных юбках, предлагали даже руку для того, чтобы перешагнуть довольно широкую щель между перроном и поездом. «Надо будет доработать этот момент, – подумала мимоходом Фелисия, устраиваясь на мягком диванчике у окна. – Ступеньку сделать выдвижную на поезде, или может приступочку на перроне, которую можно поднимать вертикально, когда не нужна?» Поспешно выхватив записную книжку, девушка принялась записывать мысль, пока та не убежала.

   Эшемин с любопытством осматривал внутренности вагона. Воздух внутри оказался посвежее, с лёгким налётом остаточного заряда. Наверное, стоянка находилась у поверхности. Подпитавшийся Тереган немного пришёл в себя и огляделся.

   Вдоль одной из стенок вагона, напротив входов, протянулись мягкие бархатные диванчики. Каждые три места разделяли подлокотники. В прорезиненной крыше прорезали небольшие круглые окна, позволявшие выглянуть наружу и разглядеть устройство тоннеля. Смысла в окошках эшемин особого не заметил, разве что скоротать время на станциях. Как только поезд тронулся, вокруг воцарилась кромешная темнота. Под крышей вагонов покачивались портативные горелки, источая кисловатый запах изолирующего газа и подсвечивая интерьер тёплыми оранжевыми отблесками.

   Напротив диванов, между входами, расположились удобные индивидуальные кресла. По два, друг за другом, лицом по ходу движения. Как пояснила Фелисия, оторвавшись наконец от записей, чтобы людей меньше укачивало. Даже сейчас у некоторых дам наблюдался зеленоватый цвет лица, а когда на тестовом вагоне установили кресла против хода, стошнило даже нескольких закалённых мужчин, добровольцев-испытателей.

   Поезд, дёрнувшись, устремился по прямой

   Девушку от резкого прибавления скорости качнуло прямо на эшемина. Несмотря на много слоёв одежды, разделявшей их тела, Фелисии показалось, что по её руке пробежала небольшая молния. Плечо, прижавшееся к Терегану, закололо мурашками.

   И это не имело ничего общего с электричеством.

   Эшемин замер и вроде даже перестал дышать, но не отстранился.

   Опомнившись, Фелисия сама выпрямилась, сцепив руки на коленях.

   Неизвестно, чего она опасалась больше в этот момент.

   То ли что он вдруг набросится на неё с поцелуями, то ли что она сама на него кинется. И тот, и другой вариант казались весьма привлекательными в густом полумраке вагона, однако благоразумие подсказывало, что оба они маловероятны и существуют лишь в её взбесившемся в последнее время воображении.

   Фелисия – аристократка, приличная девица, воплощение добродетели, а Тереган вообще другой расы, и как у них там принято с девушками обращаться – неизвестно. Лучше задвинуть будоражащие фантазии обратно в подсознание и сделать вид, что ничего не произошло.

   Как и положено благовоспитанной даме.

   Поезд дёрнулся и всех снова повело в сторону – началось торможение. Вторая, она же конечная станция. Тереган невозмутимо придержал девушку за плечо, вызвав новый поток мурашек.

   Фантазии категорически отказывались подчиняться разуму.

   На счастье Фелисии, вагон постепенно снова залило ярким светом.

   Они прибыли в Горную Сферу.

   Когда утверждался план постройки метро и очерёдность открытия линий, король мудро решил, что прямая связь с горами куда важнее прогулок по магазинам для принцессы, поэтому все силы бросили на часть ветки из Столицы в Горную Сферу и завершили её раньше всех остальных. До официального открытия Торговой станции, другого конца той же линии, оставалось ещё три месяца.

   Зато будет повод устроить дополнительный праздник. Народу гуляния, казне прибыль, в компенсацию расходов на масштабную стройку. Капля в море, конечно, а не компенсация, но метро планировалось использовать не только как транспортную сеть для пассажиров, но и в качестве логистической цепи – доставки товаров от производителя в магазин, перевозки руды на заводы и прочее.

   Полностью окупить расходы на постройку, по расчётам экономистов, метро должно было максимум года через три.

   А праздники – они лишними не бывают. Хлеба и зрелищ, как говорили древние.

   В свете последних событий, с пожарами и протечками, народу необходимо было как можно больше развлечений.

   Люди, выходившие из первой поездки на перрон, выглядели по-разному. Кому-то, вроде самой Фелисии, опыт понравился. Кого-то пошатывало, некоторые дамы и пара джентльменов прижимали к носу платочки с нашатырём и спешили на свежий воздух. Девушка отметила про себя, что надо как-то решить вопрос с тошнотой. Бумажные одноразовые пакеты, например, прилагать к билетам.

   Обратно поезд не пошёл. Техники увели его в запасной тоннель – проверять, смазывать, чистить и доводить до ума. Всё-таки пробный и уникальный экземпляр.

   Знатные горожане и почётные гости, из тех, что не убежали сразу, потоптались какое-то время на перроне, потом, осознав, что на этом всё и угощений больше не предвидится, постепенно начали расходиться.

   Простой люд, оставшийся на центральной станции, получил бесплатное угощение и шоу с отходом поезда. Счастливчики, попавшие в число первых пассажиров, вынуждены были удовлетвориться именно этим ощущением избранности и впечатляющей поездкой по чёрному тоннелю.

   Горняки народ суровый, никаких встреч с фейерверками предусмотрено не было.

   Зато на поверхности ждало несколько бусов, готовых развезти благородных по домам. Однако Фелисия решила прогуляться, а заодно позволить эшемину восполнить поистраченный резерв.

   Горная Сфера разительно отличалась от прочих. Здесь не было ни общего купола, как в Столице, ни галерей как в Торговом районе. Дома во время освоения территории выбили прямо в скалах, их можно было различить среди камней только по блеску оконных стёкол и разноцветным деревянным входным дверям. К счастью, камень этих гор электричество не притягивал, как и большинство добываемых здесь минералов, так что в их недрах люди находились в полной безопасности. Для удобства транспорта и пешеходов оборудовали крытые аллеи, напоминавшие наполовину вкопанные в землю огромные прозрачные трубы. В них свободно помещались две полосы для движения бусов, две велодорожки и узкая полоска тротуара у самой стены. Фелисии иногда приходилось обходить кадки с земными деревьями, освежавшими воздух в тоннеле, но порядком мешавшими пешеходам.

   Людей без колёс здесь почти не принимали в расчёт. Пешком в Горной Сфере практически никто не передвигался. В ходу были трехколёсные грузовые велосипеды, простые велосипеды и бусы. Гулять ногами люди любили в центре и по магазинам. Здесь, в постоянно занятом делом горном районе, предпочитали путешествовать быстро и по существу.

   Дожди мыли тоннели снаружи, уборщики изнутри, так что природу вокруг было прекрасно видно. Горные склоны вздымались по обе стороны от прозрачного тоннеля, разноцветные вкрапления пород в сером камне создавали причудливые, замысловатые узоры. В основном вдоль дороги протянулись жилые