Пост, которого нет. Хроники. Мария Барышева

После событий в Гнилом Квартале главный герой и его друзья, изгнанные из Отрядов, основали в Волжанске собственный пост. В объявленном зеленым городом Волжанске неспокойно, и посту не приходится сидеть без работы. Дела им попадаются разные - и некоторые закрываются навсегда, но ряд дел предвещает новую подступающую к городу опасность.

***

2009 год

   Часть 1 - Дело №1. По следам маркиза

   Волжанск на первый взгляд – город самый обычный – не очень маленький, не слишком большой и не особенно отличающийся от многих других южных приволжских городов. Лето здесь от края до края наполнено ослепительным жарким солнцем, пылью и постылым комарьем, а периодически приходящие ливни мощны и огромны и летние грозы почти похожи на конец света, зимой же город плотно укутывается в снег и прячется в нем часто почти до середины марта. Это город раскидистых ив и высоченных тополей, врастающих почти в самое небо, и там правит горластое воронье царство, носясь туда-сюда огромными стаями и враждуя с царством тяжелоклювых нахальных мартынов, властвующих непосредственно на приречной территории. Это громкий город – здесь гудят дороги и гудит река, транспорта на которой в последние годы стало в разы больше, что очень раздражает местных рыбаков, а волжанское население любит говорить громко и кричать друг другу с балконов и разных концов двора. И, как и у любого города, у Волжанска есть свои личные истории – как забавные, так и жуткие – например, про сома-людоеда, который завелся в реке еще в конце прошлого века, сожрал чуть ли не десяток человек и исчез бесследно – в нее уже почти никто не верит, но охотно рассказывают до сих пор. Или про проклятое место на правом берегу реки, где поначалу, ни с того, ни с сего полыхнул дом какого-то неуважаемого бизнесмена, и пожар поглотил и его, и всех гостей, съехавшихся в тот день на его юбилей, а семь лет спустя расположившаяся на том же месте и широко прихватившая окрестности резиденция другого, еще менее уважаемого бизнесмена, частично превратилась в пыль от мощнейшего взрыва, а частично провалилась под землю – и там тоже никто не выжил. Впрочем, современных деловых и цепких людей мало интересуют проклятия, да и в целом мистика – страшное место давно выкуплено, засыпано и застроено гостиницами и торговыми центрами – лишь рухнувшую после взрыва церковь, стоявшую в отдалении, восстановили почти в прежнем виде. Правда, местные – особенно те, чьи дома все еще остались неподалеку от нее, туда практически не ходят, но дело тут совсем не в проклятиях, а те, кто в них верит, умудренно говорят друг другу: «Ничего-ничего, еще посмотрим, рано или поздно что-то да будет». Предприимчивую современность это смешит – она всерьез воспринимает лишь то, на чем можно заработать, а от проклятий в Волжанске много не выручишь.

   Ну и конечно в Волжанске, как и в любом другом городе, есть рабочие дни – и самый унылый из них – это, разумеется, понедельник, к нему никогда особо не спешат и часто останавливаются на полпути, тоскливо поглядывая оттуда в его сторону и стараясь изо всех сил оттянуть неизбежную встречу. Совершенно нерабочие дела вызывают в такие минуты особый интерес, и две девицы в дубленках – одна в рыжей, другая – в лиловой, нашедшие укрытие за заснеженными кустами неподалеку от длинного жилого дома, отодвигали от себя понедельник уже полчаса, передавая друг дружке маленькие стеклянные пузырьки-атомы с парфюмами и упоенно потягивая носами.

   - Попробуй вот эти. У меня были когда-то, взяла снова десятку побаловаться – отлично на мне раскрываются. Цитрусы, темный шоколад, взбитые сливки, ваниль… м-м-м!

   - Ну не знаю… - одна из девиц, подтянув рукав рыжей дубленки, пшикнула на запястье, помотала им в воздухе и критично принюхалась. – Ой, как-то очень сладко! И химозно! Пластиком пахнет.

   - Что?! – возмутилась лиловая дубленка, отбирая атом и принюхиваясь к ее запястью. – Чего ты выдумываешь?! Шикарный теплый аромат! Это же «Волшебный эликсир» Гермеса!

   - Ой, да знаю, - ответила рыжая дубленка с той важностью, которая обычно позволяет предположить обратное. – Как-то банально… А что ты еще взяла?

   - Вот, - из сумочки подруги вынырнули еще два атома, - «Джонка» и «Тимбукту» Артизана – обожаю Дюшофура!.. ты ведь знаешь, какие у него шедевры!

   - Знаю, - заверила рыжая дубленка с прежней важностью, обнюхивая пульверизатор первого атома. – Хм-м, как будто аптека сгорела… А вот «Тимбукту»… - она с усилием поддернула рукав почти под локоть и, выискав участок кожи, еще не отмеченный другими парфюмами, пшикнула на кожу, подождала несколько секунд и интересно выгнула шею, принюхиваясь к руке, отчего проходивший мимо какой-то безвестный мужичок посмотрел на нее озадаченно. – Любопытно! Манго с ладаном, какие-то специи… и что-то еще… что-то этакое…

   - Папирус, - подсказала лиловая дубленка не менее важно.

   - Знаю! – отрезала подруга. – Вот его бы я взяла… даже, наверное, десятку. И Лютенсов.

   - Опять Лютенсы! – возмутилась лиловая дубленка. – Чего ты носишься с этим Лютенсом?! У Ирки столько новых интересных ароматов!..

   - «Шерги» и «Араби». И еще хочу «Серебряный туман»!

   - «Серебряный туман» дико странный. И какой-то зловещий.

   - Он миленько пахнет морковкой. Как морковка может быть зловещей?

   - В любом случае, на распиве его сейчас нет. Купи себе уже целый флакон…

   - Пошутила?! Ты цену видела на него?! Нет уж, давай мне эти два Лютенса, потом «Тимбукту» и вот тот первый… - девица понюхала свое правое запястье, - «Черную орхидею» Том Форд – ее я, пожалуй, тоже возьму десятку.

   - А Гермес точно нет? – огорчилась подруга.

   - Нет, ну химозит!.. нет! Вот если бы была «Паприка Бразил»…

   - Пока не предвидится. Ладно, вот эти еще попробуй, - лиловая дубленка протянула очередной атом, и в этот момент какая-то дама в расстегнутом пальто визгливо прокричала с другого конца двора:

   - Светка! Полчаса уже рабочий день идет! Я вот скажу директорше!..

   - Да иду я уже! – заверещала в ответ рыжая дубленка, торопливо возвращая рукава на место. – Вот, блин, принесло!..

   - Да забей! – беспечно предложила подруга, продолжая держать руку протянутой. Светка воровато оглянулась на подъезд, в который нырнула коллега, потом решительно схватила флакончик, снова поддернула правый рукав и, нажав на распылитель, задумчиво потянула носом.

   - М-м, приятненькие, смородинка… Это что?

   - Диптик «Тень на воде». Конечно, они больше летние, но как раз к лету отстоятся как следует…

   - Слушай, вот их тоже возьму! И тоже десятку!

   - До фига по деньгам получится, - авторитетно заметила подруга.

   - Что ж поделать – хорошего парфюма должно быть много, не ходить же мне в одном и том же, - философски вздохнула Светка. – Ладно, побегу, а то эта крыса и впрямь Розе настучит! Напишешь мой заказ Ирке, хорошо?

   - Без проблем, но предоплату потом повезешь сама.

   Светка прощально махнула ей ладошкой и побрела через заснеженный двор, принюхиваясь поочередно к каждому запястью. У подъезда она постояла еще немножко, копаясь в своем телефоне, после чего, вздохнув, все же открыла дверь домофонным ключом и вошла, тут же остановившись у первой лестничной ступеньки и заинтересованно потянув носом. Вверх над лестницей утягивался чей-то плотный ароматный шлейф – что-то вкусно-черносливное, что-то грубовато-кожаное, что-то горьковато-дымное – не знакомое, но очень интересное в своем переливе нот. Через этот подъезд редко проходил кто-то в хороших духах, если не считать ее саму, конечно, - и этот неизвестный аромат вряд ли принадлежал кому-то из местных – и соседки, и коллеги пользовались в основном приторно-компотным масс-маркетом, соседи в большинстве своем носили дешевый цитрусовый свежак, а директриса тяготела к тяжелым, сшибающим с ног моно-сандаловым ароматам, и судя по тому, что сандал в подъезде не ощущался, а визгливая сослуживица недавно пообещала «доложить», Роза Эдуардовна была на работе уже давно, и Светке влетит. Эта мысль прометнулась в ее голове и тут же пропала, когда рыжая дубленка, раздув ноздри, еще раз принюхалась к струящемуся над ступеньками шлейфу.

   - М-м, приятненько, - сказала она самой себе. – Вот такие тоже хочу.

   Светка быстро взбежала по лестнице и на следующем же этаже с радостью обнаружила, что ароматный манкий след ведет точнехонько к их двери, а значит, интересный парфюм принес на себе какой-то клиент. Она непременно спросит, что это за аромат. Только вначале проскочит на свое место, включит компьютер, потом оглядится, найдет, у какой из менеджерш он сидит, и подберет момент, чтобы вклиниться в разговор. Светка потыкала пальцем в кнопки кодового замка, распахнула тяжелую дверь, скользнула в темный коридорчик, с едва слышным щелчком притворив за собой дверную створку, и прокралась мимо двери в туалет, в котором, судя по звукам текущей из крана воды, уже кто-то был. На ходу расстегивая дубленку, она шмыгнула в их переделанный из жилой квартиры офис, разделенный на закутки стеклянными перегородками. Зацепила взглядом рыжий затылок сидевшей по соседству с ней Нины Семеновны, недавно угрожавшей ей во дворе, кресло которой было сейчас чуть развернуто к Светкиному столу, потом уткнула взгляд в пол, подсеменила к вешалке, кое-как пристроила на нее дубленку, распихав прочую одежду, и шмыгнула на свое место, тут же наклонившись под стол и нажав кнопку питания на системнике. Тот немедленно взвыл, словно самолет на низком старте, и угрожающе затрясся, и этот ставший давно привычным звук оказался неожиданно невероятно громким. Светка, выпрямляясь в своем кресле, озадаченно моргнула, потрогала вибрирующий системник пальцем, моргнула еще раз и только в этот момент поняла, почему звук показался ей таким оглушительным. Он был единственным звуком, заполнявшим сейчас залитый ярким светом офис. Щелчки компьютерных клавиш, многочисленные телефонные трели, непрерывная болтовня, шелест бумаги, бряканье кружек, вздохи и хихиканье – все, что являлось неотъемлемой частью каждого рабочего дня – ничего этого не было. Абсолютная тишина. Но ведь все уже были здесь… Непонимающе открыв рот, Светка повернулась к своей соседке, и у нее вырвался едва слышный горловой писк. Нина Семеновна, вальяжно-расслабленно восседавшая в своем кресле, свесив левую руку с подлокотника, смотрела на нее выкатившимися из орбит глазами, точно увидела нечто невероятно интересное. Ее ослепительно-рыжая голова слегка съехала по округлой спинке кресла к плечу, а из глубоко распоротой с левой стороны шеи медленно, словно во сне, вытягивался густой поток крови, стремительно пропитывавшей кремовую ткань платья. На обтянутых подолом пухлых коленях протянулась правая рука, вяло сжимавшая канцелярский нож с выдвинутым на всю длину окровавленным лезвием. Потрясенный взгляд Светки продлился почти на три секунды, и по истечении последней глаза Нины Семеновны слабо дернулись в глазницах, ее губы вяло дрогнули, словно пытаясь набрать порцию воздуха напоследок, и глубокий разрез на шее тоже дрогнул, расходясь шире, будто второй рот, тоже старавшийся вздохнуть.

   - Мама! – неожиданным для себя басом сказала Светка, вскакивая вместе с креслом, в подлокотники которого намертво вцепилась, но кресло, тотчас вильнув, вывернулось из-под нее и с грохотом опрокинулось, налетев на кресло менеджерши Таньки, чей стол помещался за Светкиной спиной, и та безвольно вывалилась из кресла на пол, уставив в потолок блестящие кончики шариковых ручек, глубоко всаженных в ее глазницы. Светка, пронзительно завизжав, дернулась в сторону, ее ноги зацепились за крестовину опрокинувшегося кресла, и она полетела кувырком, въехав в вешалку, которая тяжело покосилась и уперлась в одну из стеклянных перегородок. Суматошно возясь на полу и продолжая визжать, Светка повернула голову, ее взгляд упал на крошечную бездверную каморку, где они держали еду и грели чайник, и она завизжала громче, уставившись на белобрысую менеджершу Лариску, стоявшую на коленях у табуретки в некой нелепой молитвенной позе, склонив голову и уткнув локти в залитое кровью сиденье. Ее пальцы крепко сжимали синюю рукоятку длинного ножа, которым они обычно нарезали тортики к чаю, а его лезвие почти полностью исчезало под ее подбородком. Кое-как поднявшись на ноги, Светка развернулась, проехавшись взглядом по еще двум коллегам, одна из которых полулежала на столешнице, разбросав руки по обе стороны, а вторая, свесив голову, сидела возле батареи, поджав под себя ноги и наклонившись далеко вперед, удерживаемая в таком положении длинным ремнем собственной сумочки, захлестнутом за секцию радиатора и стягивавшим ее посиневшую шею. Перестав визжать и продолжая судорожно размахивать взглядом по сторонам, Светка быстро попятилась к выходу, и тут на ее плечо сзади вдруг мягко легла чья-то ладонь, и ее обдало кожано-черносливно-дымным ароматом, утопив в нем почти полностью, а негромкий голос вкрадчиво произнес совсем рядом с ухом:

   - Девушка, не стоит опаздывать на работу.

***

- Вставай!

   - Ой, ну не, - недовольно простонал Ромка, сонно щурясь и натягивая на лицо одеяло. Юля, плюхнувшись на кровать рядом с ним, изо всех сил потянула одеяло на себя, но проиграла, и оно окончательно уехало вверх, скрыв гончую с головой. Юля безуспешно еще раз дернула одеяло, потом хлопнула по нему.

   - Рома, вставай – ты опоздаешь на работу!

   - Я с утра уже отработал, - важно напомнило одеяло, - и, как всегда, очень качественно!

   - Согласна, но это не та работа, которую оценят на посту. Ро-о-омка, - младший паучок затеребил одеяло, - ну я уже и в душе была, и чайник нагрела, и завтрак приготовила, и стиралку загрузила, а ты все валяешься!

   - Я – сова! – сообщил Ромка, продолжая крепко удерживать одеяло. – Я утро не понимаю!

   - Ты – медведь, а не сова!

   - Одно другому не мешает! Да ладно, Юльчонок, дай поваляться! А еще лучше, - Ромка откинул одеяло и сгреб весело взвизгнувшую Юлю обеими руками, повалив ее на разворошенную постель, - поваляйся вместе со мной! Ух ты, какие кружавчики!.. а под кружавчиками что у нас?..

   - То же, что и полчаса назад! – захихикала Юля, вяло отбиваясь. – Медвежонок, я обожаю твой энтузиазм, но если ты опоздаешь, тебе влетит! Ты же сегодня главный! У папы выходной. А вдруг что случится?!

   - А что там с утра может случиться? – удивился Ромка, запуская пальцы в ее растрепанные соломенные пряди. – Я тебе заранее скажу, что там с утра – Летчик ноет, Тай в ночь дежурил и наверняка опять притащил на пост какого-то бабца, Барик или Руся его стопроцентно опять застукали и читают ему морали, Тоська, Тича, Скворец и Бакс сегодня в патрулях, Манул если еще не на посту, то или на рыбалке, или в спортзале, Валька уже свалил на внешнюю службу, как и Фенёк, Дюха и Кусто дисциплинированные, а Бедуин наверняка тоже еще нежится в постели со своей рестораторшей.

   - Все-то ты знаешь!

   - Мне по должности положено, - Ромка длинно поцеловал ее, и Юля погладила его по щеке, сверкнув бриллиантовым и обручальным кольцами на тонких пальцах.

   - Я просто не хочу, чтобы были какие-то неприятности…

   - У меня сейчас только одна неприятность – любимая жена пытается выгнать меня из постели, - Ромка притянул ее к себе под одеяло, и Юля, обвив руками его шею, выдвинула последний аргумент:

   - Завтрак остынет!

   - У тебя и остывшее все очень вкусно, - беспечно отозвалась гончая, шаря под одеялом, - к тому же, я, пожалуй, начну с десерта!

   Младший паучок снова захихикал, потом весело взвизгнул:

   - О Боже, Ромка, у меня в трусиках чья-то огромная рука!

   - Это не моя! – немедленно заявил Ромка.

   - Ну так и не моя!

   - Вот как?! Состав преступления налицо! Нужно немедленно провести расследование! – Ромка с головой нырнул под одеяло, и Юля, продолжая хихикать, пискнула:

   - Я требую очень тщательного расследования!

   - У меня все расследования очень тщательные! – заверила гончая, и в следующую секунду Юлю с раскинутыми руками тоже утянуло под одеяло с головой. Несколько секунд оттуда доносились верещание и смех, потом одеяло дернулось туда-сюда и Ромкиным голосом внушительно сообщило:

   - Думаю, я понял проблему!

   - Вы должны немедленно ее решить, детектив!

   - Как скажете, мадам! – одеяло, дернувшись, снова захихикало в двух диапазонах, и в этот момент на тумбочке громко зазвонил телефон. Одеяло застыло, потом недовольно сказало:

   - Твою мать!

   - Нельзя отвечать на звонки во время важного расследования! – возмутился чуть задыхающийся Юлин голос.

   - Да и не собираюсь!.. Так, ну-ка, ну-ка… - под одеялом опять началась возня. Телефон, позвонив некоторое время, затих, но почти тут же принялся звонить снова.

   - Да кто там с утра такой настырный?! – вознегодовало одеяло.

   - Ой, я догадываюсь, кто. Знаешь, лучше ответь… Говорила же, надо было вставать.

   - Блин! – взлохмаченный Ромка вынырнул из-под одеяла, одной рукой схватив трубку, а второй вытянув наружу свою взъерошенную покрасневшую, все еще смеющуюся жену, после чего рыкнул в трубку: - Вы ошиблись номером, куда бы вы ни звонили!

   - Ты помнишь, что у меня выходной? – сурово осведомилась трубка тарановским голосом. – Сделай одолжение, не опоздай на пост хотя бы сегодня!

   - Да я и так уже еду!

   - Я звоню тебе на городской, болван! – раздраженно поведал Сергей. – Почему у тебя мобильник выключен?!

   - Чтобы ты мне не звонил!

   - Заканчивайте свои глупости и собирайся!

   - Как будто ты со Стаськой глупостями не занимаешься!

   - Мы встаем рано, и на глупости нам времени хватает, а ты постоянно приезжаешь черт знает во сколько! Рома, сейчас же катись на работу!

   - Не позавтракав?! – в ужасе спросила гончая, и Юля немедленно возмутилась рядом с трубкой:

   - Я не отпущу мужа голодным, даже если у вас там на посту Апокалипсис!

   - Ну так корми его и выпихивай уже за дверь. А то совсем расслабился на оседлой жизни! – отрезал Сергей и отключился. Ромка, швырнув трубку на тумбочку, откинулся обратно на подушки, прихватив с собой Юлю, и проворчал:

   - Твой папаша все так же любит обламывать людей! И что значит «расслабился»?! – он похлопал себя по торсу, потом согнул левую руку. – Ничего я не расслабился, я в отличной форме! Смотри, Юлек, сплошные мышцы!

   - Ты в отличной форме, - согласился младший паучок, сладко чмокнув его в щеку. – Но встать все-таки придется!

   - И я красивый!

   - Ты очень красивый!

   Тут телефон зазвонил снова, и Ромка, сдернув трубку, мрачно произнес в нее:

   - Пещера Бэтмана!

   - Я тебе сказал, вали на работу! – рявкнула трубка, и Ромка, поспешно бросив ее обратно, огляделся.

   - Черт, я ведь говорил, он все-таки где-то запихнул здесь камеру!

   - Нет никакой камеры, - фыркнула Юля, садясь на кровати, - просто он тебя слишком хорошо знает. Давай, слезай уже с кровати, пора на пост! Вечером дорасследуешь.

   - Я слишком красив, чтобы ходить на пост! – Ромка тоже сел, недовольно ероша волосы. – А я красив, как Адонис? Или как Аполлон? Кто там из них был круче?

   - Рома, ты реально хочешь поехать на работу голодным?

   - Но-но! – Ромка поспешно вскочил с кровати. – Подвезти тебя на кухню, детка?

   - Еще бы!

   Он повернулся, чуть наклонившись, и Юля одним прыжком сиганула с кровати ему на спину. Ромка, подхватив ее руками под колени, выскочил из комнаты, пронесся по коридору и на кухне аккуратно сгрузил свою ношу на табуретку.

   - Конечная! – он обмахнул взглядом накрытый стол и немедленно потянулся к одной из тарелок. – М-м-м, оладушки!

   - Душ, зубы! – Юля упреждающе хлопнула его по руке. – И телефон свой включи!

   - Деспот белобрысый! – сердито заявил Ромка и торопливо вылетел из кухни, когда Юля снова взмахнула рукой. Фыркнув, младший паучок снова занялся готовкой и выставлением еды на стол, попутно включив телевизор. Через некоторое время Ромка, выглянув из дверей ванной, сурово вопросил:

   - Юлек, ты опять брала мою бритву?

   - Не-а, - отозвалась Юля, наливая чай в огромную чашку.

   - Юлек?!

   - Ну… возможно. Я свою куда-то задевала.

   - Юлек, ты моей бритвой рубила лес?

   - Чего?! Хочешь сказать, у меня на ногах лес растет?! - возмутилась Юля.

   - Ах, это были еще и ноги?! – тоже возмутилась гончая. – Юляш, я ее использую для физиономии. Физиономия и ноги – это несколько разные вещи!

   - Тебе для меня бритву жалко, что ли?!

   - Мне не жалко, но что надо было с ней делать, чтобы затупить до такого состояния?!

   - Ой, да куплю я тебе новую, когда с репетиции поеду, не плачь!

   - Себе лучше купи штук сто и по всей ванной раскидай, а то ты вечно их теряешь! – Ромка скрылся за дверью, и Юля, проходя мимо, со всей силы стукнула в дверную створку кулаком.

   - Больно! – жалобно отозвалась дверь. Юля, рассмеявшись, юркнула в комнату, набросила шелковый халатик, проворно застелила постель, взяла Ромкин телефон и, покачав головой, включила его, после чего вернулась на кухню вместе с телефоном, положив его на полочку рядом с Ромкой, который в спортивных штанах и майке уже сидел на табуретке, активно орудуя сразу двумя вилками и изредка откладывая одну из них, чтобы глотнуть чая. Юля провела ладошкой по его затылку, в ответ на что гончая что-то мурлыкнула с набитым ртом, потом потянула носом, обошла стол и саркастически посмотрела на Ромкино лицо, обклеенное кусочками туалетной бумаги с проступившими сквозь них темно-красными пятнами.

   - Господи Боже, солидный человек, замначальника городского поста!

   - Это не то, что ты должна была сказать! – Ромка укоризненно погрозил ей одной из вилок. – Ты должна чувствовать вину и раскаяние за то, что испортила мою бритву! Видишь, на кого я теперь из-за тебя похож?!

   - Я вижу, что мне сегодня придется покупать не только бритву, но и новую упаковку кетчупа, - Юля, потянувшись, со смешками принялась отклеивать бумажные клочки с его лица. – Теперь нужно тебя отмывать!

   - Мне повзрослеть? – чуть грустно спросила гончая.

   - Ни в коем случае! – Юля достала упаковку влажных салфеток и начала оттирать Ромкину жующую физиономию. Тот, мазнув взглядом по экрану телевизора, где шел какой-то старый английский детектив, ткнул вилкой в его направлении.

   - Во, вот такую шляпу я себе хочу! Я буду приходить в ней на место преступления, в одной руке у меня будет сигара, а в другой – стаканчик кофе, и я буду говорить: «Ну что тут у нас?»

   - Никто не пустит тебя в таком виде на место преступления, - Юля плюхнулась на табуретку рядом, болтая ногами, и подперла голову ладонями, глядя на него. Ромка небрежно пожал плечами, потом, вскинув на нее глаза, вопросительно дернул головой. – Нет, ничего… Просто люблю смотреть, как ты ешь.

   - Я отлично ем! – заверила гончая. – И я красивый!

   - Рома, ты очень красивый, - засмеялся младший паучок. – Кстати, Ром, я тут недавно присматривала электрокофеварки, которые капучино могут делать, выбрала парочку…

   - Дорогие? – деловито спросил Ромка.

   - Не дешевые.

   - Без проблем, если хочешь. Возьмем из денег на дом.

   - Ну, вообще не очень-то я и хочу кофеварку…

   - Ты сама-то чего не ешь?

   - Сначала соберу тебе обед… - Юля начала вставать, и Ромка, бросив вилку, перехватил ее руку.

   - Слушай, Юльчик, ну ты как-то очень много времени и сил тратишь на мою кормежку, так ведь не годится! Я ж говорил – я в обед могу что-нибудь перехватить в какой-нибудь забегаловке, как остальные…

   - Если ты сунешься в какую-нибудь забегаловку – я тут же с тобой разведусь! – пригрозила Юля, все-таки встав, но Ромка потянулся следом, не выпустив ее руку.

   - Юль, ну в самом деле, чего такого-то? У тебя было бы больше времени на твою скрипку…

   - Скрипка никуда не денется, а голодные мужья куда-то деваются сплошь и рядом! – отрезал младший паучок. – Пусти, Ром, времени мало…

   - Ну… - Ромка бросил и вторую вилку, чуть отъехав от стола и притянув Юлю к себе на колени, - не так уж и мало, может все-таки мы… - он сдвинул халатик с ее плеча, наклонившись к ней, и тут лежавший на полочке телефон рассыпался короткими трелями. – Да чтоб тебя!..

   - Не судьба! – хихикнула Юля, выворачиваясь и спрыгивая, и открыла один из шкафчиков, а Ромка сердито схватил трубку и сказал в нее:

   - Здоров, Мануляра! Что случилось? Гири свои потерял?

   - Как бы я их потерял? – удивился из трубки низкий густой голос. – У меня всего одна комната, и они всегда стоят на одном и том же месте.

   - Шутка, Манул.

   - Смешно, - мрачно отметила гончая. – Я чего звоню… Серега велел тебя дернуть, чтоб ты не опоздал… правда, я немного подзабыл – только вот вспомнил. Ты сейчас где?

   - В опере, Моцарта слушаю.

   - Моцарта я знаю, - размеренно сказал Манул, - а насчет оперы ты заливаешь – опера по утрам не работает!

   - Я имел в виду, что я пока дома, с Юльком, скоро выхожу!

   - А чего она - на скрипке играет в такую рань?

   - Елки, Манул, щас приеду!

   - Ну так бы сразу и сказал – чего ты мне трындишь про Моцарта?! Юле привет, - произнес Манул и отключился. Ромка свирепо бросил телефон обратно и снова схватился за вилки.

   - Тебе привет от Манула. Черт, отличный мужик, надежный, но очень уж медленно у него там все в голове.

   - Зато он очень добрый и внимательный, - возразила Юля, раскладывая еду по контейнерам. – Когда мы вышли из цитадели, и ты был в отключке, а папа еще внизу, только он заметил, что я босиком, и отдал мне свои ботинки. И он тебя оттуда на себе вытащил. Манул хороший. Жаль, что ему не везет с девушками.

   - Ну, он там вроде опять завел себе кого-то – то ли самбистка, то ли дзюдоистка – не помню… Внешне вроде ничего, - Ромка, подчистив одну из тарелок, отодвинул ее в сторону, другой рукой придвигая поближе салат и подцепив с блюда оладушек. – А у тебя сегодня во сколько репетиция?

   - В десять тридцать, меня Геля отвезет.

   - Надеюсь, ты подразумеваешь, что тебя отвезет Гелин шофер, - утончил Ромка слегка встревоженно. – При всем моем к ней восхищении, твоя сестра – крайне паршивый водитель. Димка правильно делает, что не пускает ее за руль… Кстати, - он мазнул глазами по часам, - надо бы ему позвонить…

   - Ну конечно, кто бы сомневался! – ехидно сказала Юля, захлопывая контейнеры. – Дня не можешь прожить без своего Димки!

   - Что ты имеешь против Димки? – удивилась гончая.

   - Совершенно ничего, и я очень его люблю, но вы как-то много времени проводите вместе – иногда, мне кажется, даже больше, чем с нами. К тому же, когда вы вместе, то ведете себя, как малолетние раздолбаи, и постоянно во что-нибудь влипаете! Я вообще поражаюсь тому, что вы так спелись – вы дико разные!

   - Ну да, я – Ромка, он – Димка… Юляш, он мой свояк – что странного в том, чтобы сдружиться со своим свояком? Лучше б твой Валька с ним отношения, наконец, наладил - грызться хоть перестали, и на том спасибо!.. И когда это мы с Димкой проводили с вами меньше времени? Только вот позавчера все вместе сидели.

   - Ага – до тех пор, пока вы не заперлись у него в кабинете, где до конца вечера хлестали ром и орали пиратские песни!

   - Мы просто немножко отметили день рома, только и всего – мы же вернулись потом, - Ромка потянулся за телефоном.

   - Что еще за день рома?

   - Международный. Он находится между днем коньяка и днем другого коньяка.

   - Болтун ты! – Юля легко щелкнула его по кончику носа, и Ромка осклабился.

   - Ты ж за это меня и любишь!

   - Еще за то, что ты не спишь в филармонии, когда я выступаю. В первый раз я была очень удивлена.

   - Я обожаю любые твои выступления. Может, некоторая классика и скучная и даже довольно унылая, но ты все делаешь волшебным. А можно мне еще оладушек?

   - Доедай, - Юля снова потрепала его по затылку, - я приготовлю тебе одежду. Диме привет передай. И поцелуйчик.

   - Сама с ним целуйся! – возмутился Ромка. – То есть… Юлек, это было не разрешение!

   Младший паучок, показав ему язык, убежал в комнату, а Ромка, совместив прожевывание очередного оладушка с сердитым ворчанием, прижал трубку к уху, и, когда абонент ответил, весело сказал:

   - Привет, Димон!.. О, а че это у тебя там за грохот? Звездные войны?

   - Дети, - кисло ответил жулановский голос. – Привет. Я… секунду, - в трубке что-то стукнуло, потом мясник с легким негодованием крикнул в отдалении: - Ангелика! Ну что опять… - его заглушил звук падения чего-то тяжелого, потом раздались пронзительные визги, что-то покатилось, и Геля рыкнула рядом с телефоном:

   - Илья! Антон! Сколько раз повторять?! Не сметь заходить в папин кабинет! А ну брысь отсюда! Вот папа вам сейчас устроит!..

   - И что же, интересно, папа им устроит? – осведомился Ромка.

   - Не знаю – у папы уже кончилась фантазия, - признался Жулан. – Непонятно, в кого они такие буйные – я, конечно, бываю вспыльчив, но вот таким я никогда не был, Ангелика тоже… Вчера опять мне тут все разнесли.

   - Да повесь ты уже амбарный замок на свой кабинет.

   - А я и повесил. Теперь никто не может его найти.

   - Может, тебе их в военное училище?

   - Ром, им четыре года, - иронично отозвался мясник. – Не знаю, может, конечно, с возрастом станут поспокойней, но тут как еще нам самим до этого возраста дотянуть? Конечно, мы их очень любим, но даже Ангелика иногда говорит, что их хочется сбросить с крыши.

   - Вы их сами захотели, - напомнил Ромка, потянувшись за очередным оладушком. – Наслаждайтесь теперь.

   - Да, захотели, и я полагал, что двое детей – идеальное количество для семьи, но я рассчитывал, что между ними будет хоть какой-то перерыв.

   - Да уж, помню, когда ты узнал, что у Гельки будет двойня, то малость прифигел… Я до сих пор не понимаю, как вы их различаете? Я вот ни разу не угадал, кто где, а Геля мое предложение их подписать как-то не очень оценила.

   - Я сам их часто путаю, - приглушенно сообщил Жулан, потом снова повысил голос. – Посмотрю я, какой ты станешь оптимистичный, когда у тебя по дому такое же будет носиться! Вы, кстати, вообще собираетесь детей заводить?

   - Дима, я понимаю, что ты – человек щедрый, и хочешь, чтобы плохо было всем!

   - Дурак ты, - беззлобно отозвался мясник.

   - Если дети – это так здорово – чего ж вы все время норовите их кому-нибудь из нас спихнуть?

   - От детей нужно иногда отдыхать.

   - И до детей – тоже. Вот мы и отдыхаем. У нас на завтра все в силе?

   - Да, у меня пока планы не менялись… - тут опять раздался грохот, потом - негодующий Гелин вопль, Жулан что-то рявкнул, потом вкрадчиво спросил:

   - Слушай, дети не нужны? Недорого.

   - Спасибо, для твоих детей у меня не то здоровье! – фыркнул Ромка. – Гельку поцелуй от меня – сам выбери, куда. И привет тебе от Юлька. Ладно, раз у вас все по-прежнему, покачусь-ка я на работу, а то уже звонил злобный тесть и орал: а хуле это ты дрыхнешь?! Чего вот он тебе с такими вопросами не звонит?!

   - Ну, наверное, потому что моя деятельность не имеет к нему никакого отношения.

   - Логично. Тогда пока, - Ромка отложил телефон, в пару глотков допил чай и встал, в этот момент из ванной запиликала стиральная машинка, и Юлин голос прокричал из недр квартиры:

   - Ром, повесь белье!

   - Не мужское это дело – тряпки развешивать!

   - Повесь белье – ты очень красивый!

   - Лады! – отозвался Ромка, прошел в ванную, перевалил белье из машинки в тазик и проскочил в комнату. Юля, аккуратно раскладывавшая поверх кровати его одежду, обернулась.

   - Ну и что там?

   - Все как обычно – Диме и твоей сестре их потомство с утра уже отпиливает головы.

   - Ром, вот, кстати, о детях…

   - Чьих?! – встревожился Ромка. – Юль, только не говори, что Гелька опять уломала тебя посидеть с их детьми! Даже битва в цитадели – фигня по сравнению с парой часиков наедине с этими рыжими чудовищами!

   - И не стыдно тебе так называть своих племянников?!

   - Да их родители сами так называют, - Ромка открыл балконную дверь и выглянул на улицу. – Хм, опять какая-то зима…

   - Да уж странно – в конце-то января. Ром, я не хотела бы сидеть с Гелиными чудовищами. Я хочу сидеть с нашими.

   - Юлек, - Ромка принялся развешивать белье, - ну мы же договорились – поживем немножко для себя, накопим денег на дом – тогда уже и чудовища. А вдруг тоже будет двойня? Вдруг вообще штуки четыре сразу? Нет, надо подготовиться! Нам же нужно много места, чтобы их всех там запирать! Или самим от них запираться.

   - Чего ты боишься? Что я стану меньше тебя любить? – насмешливо спросила Юля.

   - Во-первых, я ничего не боюсь! – надменно отозвался Ромка. – А во-вторых… Ну, Юляш, давай уже вечером это обсудим – мне ехать надо…

   - Вечером какого года, Ром? – Юля, подойдя, отобрала у него пустой тазик. – Мне начинает казаться, что ты…

   - Не заканчивай эту фразу! – Ромка упреждающе поднял указательный палец, потом в свою очередь отнял у нее тазик и, бросив его на пол, крепко ее обнял. – Юляш, я очень тебя люблю, и если ты чего-то хочешь – я тоже этого хочу, ты же знаешь! Просто это очень серьезное дело, и я действительно хочу к нему как следует подготовиться!

   - А если мы никогда не наберем на свой дом? Мы ж моложе-то не становимся, Ром.

   - Ну что за фигня – ты все такая же фея, как и в тот день, когда я впервые тебя увидел, и я все так же обалдеваю, когда ты вот так вот близко, - гончая обняла ее еще крепче. – Я тебе обещаю – все у нас будет – и дом, и чудовища, и электрокофеварка. Ну, улыбнись, Юльчик! Я же не смогу уйти, если ты мне не улыбнешься! Кстати, Димка опять предложил продать мне своих детей.

   - Надеюсь, ты отказался? – фыркнула Юля.

   - Разумеется. Я не собираюсь улучшать ему жизнь, - Ромка отпустил ее. - Дашь мне мое колечко?

   Младший паучок достал из шкатулки его обручальное кольцо и торжественно надел его на подставленный палец гончей. Полюбовавшись им, Ромка снова сгреб жену и задумчиво произнес:

   - Динька всегда говорил, что если я и женюсь, то либо на коньяке, либо на огромном куске торта. Я вообще планировал никогда не жениться – при слове «жена» мне всегда представлялся жуткий монстр в бигудях, который с воплями одной рукой лупит меня по башке сковородкой, а другой отнимает мои деньги… А ты совсем не такая, - он проникновенно улыбнулся. – У тебя бигудей нет.

   Юля попыталась его лягнуть, но Ромка увернулся, развернул ее спиной к себе и сунулся носом ей в плечо.

   - Слушай, может все-таки мы…

   - Рома!

   - Лааадно, - гончая отпустила ее и направилась к кровати, тут же споткнувшись о позабытый тазик. – Черт, кто раскидал здесь утварь?!

   - Ты.

   - Точно! Может, тебе пойти к нам в детективы?

   - Рома, катись уже на работу! – Юля подхватила тазик и убежала. Ромка неторопливо переоделся, напевая себе под нос, и прошел на кухню, где младший паучок уже складывал контейнеры с едой в небольшую спортивную сумку.

   - Все сразу поставь в холодильник. Вот это твое и это тоже твое, - Юлин пальчик перескочил на плоский синий контейнер, - а это – котикам. Не перепутай!

   - Как можно?! Вот если Летчик опять потеряет страх и начнет среди моей еды шариться – непременно перепутает, - Ромка застегнул сумку, и Юля посмотрела на него иронично.

   - Ты ему так и не сказал, что он уже дважды пообедал кошачьей едой?

   - Я жду подходящего момента, - пояснил Ромка. – К тому же, он был всем доволен, разве что его слегка смутила структура блюда, но он решил, что это был какой-то кулинарный эксперимент.

   Он отнес сумку в коридор, обулся, надел дубленку, и Юля, вручив ему телефон, заботливо ее застегнула, потом, встав на цыпочки, пригладила ему волосы на висках и спросила:

   - Ничего не забыл?

   - Да вроде нет, - Ромка охлопал себя по карманам, - хотя да… самое-то важное я не взял, - он подхватил Юлю одной рукой, и она засмеялась.

   - Так, или я, или сумка с обедом!

   - Какой сложный выбор! – Ромка поставил ее обратно на пол. – А ты будешь меня ждать?

   - Делать мне больше нечего!

   - Прощай, незнакомая женщина! – он отвернулся, открывая дверь, и младший паучок пихнул его в спину. Взяв сумку, Ромка, ухмыльнувшись, поцеловал жену, и Юля очень серьезно сказала:

   - Вернись!

   - Я всегда возвращаюсь, - гончая ухмыльнулась шире. – Все, я пошел! Если что – звони, я приеду и всех убью.

   Юля кивнула, закрывая за ним дверь. Ромка помахал дверному глазку, на мгновение сдернув маску с лица и оскалившись, дверь хихикнула, и он, удовлетворенно кивнув самому себе, неторопливо пошел вниз по лестнице, на следующем же этаже столкнувшись с необъятных размеров женщиной, с пыхтением плывущей к своей квартире. Женщина тут же с неожиданным проворством отпрыгнула в сторону и сварливо заскрипела:

   - Опять полночи спать не давал со своей Юлякой, вот что там можно было делать, чтобы так орать, ни стыда, ни совести…

   - Зависть – плохое чувство, Раиса Ахмедовна, - наставительно заметил Ромка, проходя мимо. – Лучше б порадовалась – не за себя, так за людей.

   - Чего?! Ах ты, паршивец! Я вот милицию вызову!

   - Чтоб и они порадовались? Вызывай, я шурина давно не видел.

   - Бандиты, так и знала, что Юляка найдет себе какого-то бандита, с детства ходила нос задравши – и она, и сестра ее рыжая, и Валька ихний всегда был бандит! Я на вас найду управу, я вот еще выскажу Юляке твоей, когда ее встречу!

   - Ахмедовна, я тебе очень советую этого не делать, иначе ты полетишь к Каспию своим ходом, обгоняя всех чаек. А капитану Лазутину я передам, что он – бандит, Валентин Вячеславович непременно заинтересуется, откуда такая информация.

   Соседка, пшикнув напоследок, резво вкатилась в свою квартиру и демонстративно хлопнула дверью. Ромка спустился на этаж ниже, аккуратно переступив через ноги другого обитателя дома, который сидел прямо на ступеньках, привалившись к стене и ароматизируя подъезд запахом перегара высокой степени концентрированности. Сосед, практически не открывая глаз, поинтересовался:

   - Валерьич, есть рубликов сотни три?..

   - Есть в глаз раза три, - благодушно сообщил Ромка. - Будешь?

   - Не, - тот вяло мотнул головой.

   - Зря. Очень хорошие, - Ромка, прибавив скорости, добрался до первого этажа и в подъездных дверях получил порцию истеричного лая от трясущегося йорка в ярком комбинезончике и кокетливой слегка съехавшей кепочке со стразиками, вносимого в подъезд своей хозяйкой.

   - Роман Валерьевич, - осуждающе сказала она, - зачем вы постоянно нервируете мою собаку?!

   - Каким образом? – изумился Ромка.

   - Вы появляетесь слишком внезапно. Фунтика это пугает!

   - Тогда сводите Фунтика к психиатру, потому что я в ближайшее время никуда не денусь.

   - Как вам не стыдно?! Фунтик – не сумасшедший, просто очень нежная и ранимая собачка!

   - Бога ради, - фыркнул Ромка, выскакивая в дверь, - если б я был псом и встретил бы его на улице, то даже бы не понял, что это - собака!

   Он аккуратно обошел еще одних соседей, яростно препиравшихся из-за парковочного места, и решительно сказал самому себе:

   - Нет уж, дом – в первую очередь дом!

   Ромка прошел вдоль двора, машинально бросив взгляд на соседнюю пятиэтажку, все еще не привыкнув, что высматривать там больше некого – разросшееся за эти годы семейство Тарана переехало не так давно в новый, пока еще относительно тихий пригород, обживая там более просторную квартиру, и на их балконе сейчас стоял какой-то посторонний индивидуум, который курил и задумчиво плевал в палисадник. Ромка от нечего делать помахал ему рукой, и индивидуум озадаченно помахал в ответ.

   Дойдя до скопления гаражей, заросли неизменной лебеды вокруг которых сейчас скрывались под сугробами, Ромка отпер двери, обклеенные устрашающими знаками с черепушками и скрещенными костями, покосившись на ту часть снежных холмов с торчащими из них сухими лохмами лебеды, где давным-давно нашел свой конец прожорливый паук из не менее давно сгинувшего ДСОСП. Потом отворил обе створки, зашел внутрь, включил свет и приветливо похлопал по крылу свой огромный суровый черный «хаммер», по уверениям Юли невероятно похожий на него самого. «Хаммер» был свадебным подарком официально сформировавшегося чуть ранее жулановского семейства, и от подарка Ромка в первую минуту деликатно и крайне неохотно попытался отказаться, мотивируя это огромной стоимостью, но был тут же безнадежно заглушен восторженными воплями младшего паучка, обожавшего громадные машины.

   - Ты же хотел танк, - сказал тогда Жулан со своей обычной ленивой усмешкой. – Можешь приделать к нему пушку, если понадобится.

   Но такой необходимости пока не возникало. «Хаммер» и без того был суров и устрашающ. На одном боку у него красовалась разъяренная оскаленная волчья морда с золотистыми глазами, на другом – большая пятиконечная красная звезда. Машина за пять лет пережила не одну погоню и перестрелку, несколько раз латалась, и пара повреждений осталась слегка заметна, придавая ей еще большей суровости, как старые шрамы опытному бойцу. Ромка им гордился, равно как и Юля, и, несмотря на все их огромное желание жить в собственном доме, им никогда не приходило в голову продать машину, даже несмотря на то, что обслуживать ее было дороговато.

   - Как твои дела сегодня, приятель? – Ромка, сунув свою обеденную сумку на заднее сиденье, сел за руль, завел двигатель и, послушав его, кивнул. – Похоже, хорошо. У меня тоже все хорошо. Только Юлек опять мне про детей… Ну ведь и так же все нормально.

   «Хаммер» продолжал мрачно урчать мотором, видимо, соглашаясь с ним, и гончая, кивнув снова, вывела машину из гаража, после чего выбралась наружу и заперла двери. Из соседнего гаража выглянул тощий мужичок с запачканной черным физиономией и философски произнес:

   - Намело…

   - Та да, - отозвался Ромка, плюхаясь обратно в машину. – Ну как – починил свое супер-ретро?

   - Еще побегает… Слушай, Ром… я без претензий, ты пойми… мне очень нравится, как Юлька твоя играет, но можно как-то немного раньше заканчивать музицирование?

   - Определенно дом, - пробормотал Ромка.

   - Детей вам надо, - наставительно сказал сосед, утирая лицо ладонью.

   - Сговорились все сегодня, что ли?! – возмутилась гончая, и «хаммер» выпрыгнул на дорогу, разметав сугробы. Закурив, Ромка включил радио, которое немедленно сообщило ему об избрании нового Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Подумав, что эта информация вряд ли пригодится ему в жизни, Ромка переключился на местную волну и послушал городские новости, самой важной из которых на текущий час было падение дерева на улице Савушкина, придавившего пустую машину и двух голубей. Зевнув, гончая включила станцию со старым роком, сделала музыку погромче и притормозила на переходе, пропуская нагруженную сумками старушку. Та, засеменив через дорогу, удивленно заметила:

   - Бандит, а вежливый.

   - Чего это сразу бандит – я с нарушителями борюсь, - сказал Ромка в приоткрытое окно.

   - Это с какими же?

   - С гастрономическими.

   - Детишки, поди, гордятся тобой.

   - Ускоряемся, бабуля! – Ромка сердито тронул машину с места.

   Пост гончих не изменил своей дислокации, и неподалеку от него все так же гомонил еще больше разросшийся рынок, но прежнее длинное ветхое здание исчезло, и на его месте располагалось двухэтажное темно-зеленое с белой отделкой строение с длинными, закрытыми решетками окнами. Здание выглядело одновременно и нарядно, и сурово, а на окружавшем его каменном заборе с ажурными железными вставками висело множество больших упреждающих табличек, вызывавших неизменный живой интерес прохожих.

   «ПОСТОРОННИМ КОТАМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!».

   «С КОТАМИ НЕЛЬЗЯ!»

   «НИКАКИХ КОТОВ!!!»

   «ГОЛУБЯМ, ЧАЙКАМ И ВОРОНАМ ВЛЕТ ЗАПРЕЩЕН!»

   «ВХОД ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ДОГОВОРЕННОСТИ! ЭКСТРЕННЫЕ СЛУЧАИ РАССМАТРИВАЮТСЯ»

   «ОСТОРОЖНО – ГОЛОДНЫЙ ПЕРСОНАЛ!»

   «ВХОДЯЩИЙ СЮДА, ОСТАНОВИСЬ И ПОДУМАЙ – ОНО ТЕБЕ НАДО?!»

   «ПАРКОВКА ЗАПРЕЩЕНА СОВСЕМ!»

   «МУСОРИТЬ ЗАПРЕЩЕНО СОВСЕМ!»

   «ВСЕ НАРУШИТЕЛИ БУДУТ СЪЕДЕНЫ!»

   Тут же была пристроена совершенно противоречащая прочим устрашающим надписям табличка «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!» Надписи сопровождались соответствующими содержанию живописными картинками. Высунувшись в окошко машины, Ромка набрал код, и тяжелые железные ворота под большим пояснительным «ПОСТ», непосвященному человеку не пояснявшим совершенно ничего, начали открываться. Проезжая во двор, Ромка покосился на камеру, рядом с которой висела табличка «Смотреть сюда», перевел взгляд на динамик, рядом с которым также была пояснительная надпись «Ныть сюда». Возле здания уже стояли несколько машин, а в отдалении заросший рыжеватой щетиной Барик с сигаретой в зубах бодро орудовал широкой лопатой, расчищая двор и деликатно распихивая ногами крутящихся возле него урчащих котов. Ромка помахал ему, выбираясь из «хаммера».

   - Привет пролетариату!

   - Здоров, буржуй! – отозвалась гончая, легко отбрасывая очередную порцию снега. – Не забудь, что завтра твоя очередь.

   - Я слишком красив, чтобы убирать снег, - заявил Ромка, извлекая из машины сумку, и Барик хмыкнул.

   - Это тебе Юля сказала? Не проканает – ты здесь не дома, и я – не твоя жена!

   - Ты не представляешь, насколько я рад последнему обстоятельству, - заверил Ромка, проходя мимо. – Все уже на месте?

   - Кроме Бедуина. Слушай, Ром, - Барик выпрямился, опершись на лопату, - может нам, все-таки, хотя бы часть табличек поснимать с забора? Народ его уже фотографировать начинает. Хотя бы про котов снять. Вот какой в них смысл, - он отодвинул ногой очередного лезущего к нему хвостатого обитателя двора, - котов тут все равно полно!

   - Чтобы их не стало еще больше.

   - Коты неграмотные, - заметила гончая.

   - Для неграмотных котов там есть пояснительные иллюстрации, - Ромка небрежно отмахнулся. – Так, отставить, Серега мне разрешил и таблички, и знамя, - он любовно посмотрел на развевающееся над входом в здание черное полотнище, на котором красная когтистая лапа держала за горло страдальчески изгибающееся оранжево-коричневое существо с несколькими головами и целой кучей конечностей.

   - Он просто сказал, что чем бы Ромка не тешился, лучше не мешать, иначе будет еще хуже… Все это слишком привлекает внимание.

   - Мне мама со знаменем и картинками помогала! – возмутился Ромка.

   - Перестань так называть Серегину жену – меня это до сих пор в ступор вгоняет, - Барик снова принялся махать лопатой. Ромка, презрительно фыркнув, подошел к двери, отодвинув со своей дороги нескольких обрадованно устремившихся к нему котов, и деловито постучал пальцем по придверному термометру, рядом с которым висела краткая информативная табличка.

   «ЗИМА»

   - Соответствует, - Ромка одобрительно кивнул термометру, потянул на себя дверь и бесшумно вошел внутрь. Сразу же за порогом располагалось просторное помещение, заполненное столами, креслами, диванчиками, растениями и клубами сигаретного дыма, которые, морщась, отгонял от себя некурящий Тай, сонно потягивая чай из большой кружки с иероглифами и тигриной мордой. Манул с суровым выражением лица что-то старательно выводил в своей пухлой записной книжке, другой рукой рассеянно поглаживая крутящегося у него на коленях матерого ярко-рыжего котяру. Летчик в своем неизменном летном шлеме, позевывая, щелкал клавишами ноутбука. Дюха, крутя в пальцах изящные очки с тонкой золотистой оправой, разговаривал по телефону, изредка кивая примостившейся перед ним по другую сторону стола дородной пиявке в возрасте, а кудрявый и длинноносый Кусто, получивший свое прозвище за псовую суть, имевшую крайнее сходство с ньюфаундлендом-водолазом, просматривал бумаги. Руся, нетерпеливо стуча карандашом по листу, рычал сидевшему рядом с ним встрепанному мужичку с чернопрожилочными глазами прожоры: «Ну вспоминай, елки, что-то ты же должен помнить?!» - в ответ на что прожора удрученно трясла головой и возводила руки к потолку. Восседавшая за соседним столом узколицая гончая с угольно-черными волосами до плеч тоже говорила по телефону, попутно делая наброски. У гончей не хватало мизинца и безымянного пальца на левой руке, в миру она носила имя Виталий, среди сослуживцев же ее прозвали Индеец Джо, ее оранжевоглазая суть была лисьей, серебристо-черной, и в провороте Индеец Джо выглядел необычайно нарядно и в то же время слегка мистически. Индеец Джо, пробудившийся не особо давно и имевший личный статус вольного охотника, не принадлежавшего ни к постам, ни к Отрядам, появился в Волжанске пару лет назад, был словлен гончими при попытке поохотиться без разрешения, отсидел некоторое время в постовой тюрьме, после чего, в отличие от прочих изловленных, принял решение остаться в городе в качестве постового. В штат он был допущен, но полным доверием пока не облечен и в одиночку еще делами не занимался. Более того, сегодня было его первое ночное дежурство, и, судя по его спокойному виду, прошло оно вполне успешно. Прежняя волжанская дружина, включая и постового бухгалтера Тимурыча, после официального объявления Отрядами города зеленой зоной разбежалась из Волжанска кто куда, и бухгалтерией поста теперь занимался Дюха с частенько помогавшей ему Гелей. Из старой гвардии остался лишь Тартарыч, которого изменения городского статуса не интересовали. Несколько легально переехавших в город за это время гончих с постом сотрудничали, но появляться на нем, как правило, избегали.

   - Смирррна! – рявкнул Ромка, беззвучно прикрывая за собой дверную створку перед носами сунувшихся было следом котов, и все, кто был в комнате, включая и посетителей, с перепугу провернувшихся, резво вскочили, браво вытянувшись, исключая Манула, который иронично покачал головой, не отрываясь от своей книжки. Рыжий кот шумно брякнулся с его колен и юркнул под стол. Потом Летчик обвалился в свое кресло, вознегодовав:

   - И чего я каждый раз ведусь?!

   Прочие тоже сердито осели на свои места, пиявка, торопливо натягивая маску, метнула в Ромку огненный взгляд, а собеседник Руси раздраженно произнес:

   - Вот не понимаю, Роман Валерьевич, обязательно так орать? Мы пугаемся!

   - Тебя забыл спросить, - безмятежно отозвался Ромка, пристраивая свою дубленку на вешалку. – А ты-то чего тут снова, Семафорыч? Опять что-то видел?

   - Моя фамилия Серафимыч, - осторожно поправил мужичок. – И я всегда что-то вижу…

   - Ага, только никогда нифига не помнишь! – свирепо перебил его Руся. – Вспоминай уже! Ну?! Лицо?! Глаза?!

   - Глаза были, - обрадованно кивнула прожора.

   - Я тебя прибью сейчас!

   - Совещание проводили? – поинтересовался Ромка, подходя к здоровенному холодильнику в дальней части помещения и принимаясь перегружать в него контейнеры. Манул удивился.

   - А как бы мы его проводили? Ты ведь только сейчас приехал?

   - Срочные вопросы есть на повестке дня?

   - У нас и повестки дня пока нет, - сонно пробормотал Тай в кружку. – В любом случае, меня это сегодня не касается – я слишком устал.

   - Еще бы, - Руся посмотрел на него иронично, - ты же тут до самого утра вкалывал – и в таких затейливых позах…

   - Стучаться потому что надо, когда заходишь!

   - Я должен стучаться на собственную работу?! – изумилась гончая. – А ты не оборзел ли?! Задолбал уже своими бабами – прекрати их сюда таскать!

   - Тай, в самом деле – в комнате отдыха после твоих дежурств уже мебель на ладан дышит! – сурово сказал Ромка, и прожора захихикала.

   - А куда ж мне их тащить? – вопросил Тай.

   - Домой!

   - И какой в этом смысл? Меня же там сегодня нет.

   - У Индейца сегодня было первое дежурство, ты за ним должен был приглядывать, а ты за кем приглядывал?!

   - Он и так прекрасно справился, а случись что – я бы сразу подскочил. Я все контролировал, - сообщил Тай своей кружке. – Чего вы завелись?

   - Я тебе сказал – завязывай, морда тигрячья! - Ромка повернулся с синим контейнером в руках. – А то останешься без премии!

   - У нас ее и нет.

   - Тогда останешься без чего-нибудь другого! И чего ты до сих пор тут торчишь?! Бери Индейца, и валите домой.

   - У Индейца свой дом есть – пусть туда и идет, - пробурчал Тай. – Чаю попить уже нельзя, что ли? Ты сам-то прикатил черт знает во сколько!

   - Я занимался важными домашними делами! – надменно заявил Ромка.

   - Это какими же? Ел, что ли?

   Летчик загоготал, не отрывая взгляд от монитора, и Ромка обратил взор на него.

   - А-а, вот кто у нас тут самый занятой! Опять в игрушки режешься?! – Летчик, тут же, сгорбившись, опустил голову и почти уложил ее на клавиатуру, пытаясь спрятаться за компьютером. - Данька, а ну-ка, сюды и слушай боевой приказ!

   - Слушаю! – Летчик, вскочив, вытянулся рядом с Ромкой, поправив свой шлем и приняв важный вид.

   - Пошел вон!..

   - Чего это?!.. А-а, то есть – выходной? – обрадовалась гончая.

   - До конца дослушай! – Ромка сунул ему контейнер. – Пошел вон кормить котиков! Сам только не сожри!

   - За кого ты меня принимаешь?! – обиделся Данька, принимая контейнер. – Чтобы я кошачью еду с человеческой перепутал?! – среди обитателей поста немедленно проплеснулись смешки, и Летчик насторожился. – Чего вы ржете?! Я чего-то не знаю?

   - Ты ничего не знаешь! – Ромка развернул его и пихнул к двери, потом подхватил рыжего кота, вновь взгромоздившегося было на колени к Манулу. – А этот что здесь делает? Сегодня не его очередь!

   - Он уже был тут, - отозвался Манул. – Да и делать мне больше нечего, как изучать котячье расписание. Зачем вообще котам расписание? Кто проскочил – тому и повезло.

   - Один кот в день, - сурово сказал Ромка, отмахиваясь от кота, попытавшегося вскарабкаться ему на голову. – Но не один и тот же – зачем обижать животных? В конце концов, они не виноваты, что их так к нам тянет, но если они все сюда завалятся, работать станет невозможно. Заканчивайте с товарищами и проведем совещание. Летчик, пошли!

   Летчик, прихватив несколько мисок и достав ложку, выкатился в двери, пропустив вошедшего Барика, и Ромка торжественно вынес следом кота, который уже на подходе почуял, к чему идет дело, и принялся отчаянно выдираться, издавая горловые вопли. Несколько котов, отиравшихся возле двери, немедленно окружили их, жадно урча и глядя предельно преданно. Курившие за забором напротив одной из ажурных вставок двое потасканных и крайне похмельных индивидуумов посмотрели на них с сонливой болезненной тоской, и один, тотчас встрепенувшись, потянул приятеля за рукав драного пальто.

   - Ой, пошли отсюда, эти типы сейчас котов своих сзывать будут – слушать это невозможно!

   - А чего такого-то? – удивился второй. – Матом что ли сзывать будут? Или голоса противные? Меня таким не напугаешь! И идти мне уже никуда неохота…

   - Я тебя предупредил! – зловеще сказал собеседник. Ромка и Данька тем временем, наполняя миски, принялись голосить на всю округу:

   - Кис-кис-кис!.. Мартель, кис-кис! Хеннеси! Камю, кис-кис!.. давай сюда, бандит, Камю-у-у!.. Мартини!.. а где наша Мартини, кис-кис!.. Фрапин, Арарат, Абсент!.. кис-кис!.. Каберне, Мадера, Коктебель, живее, кис-кис! Черный Доктор, кис-кис, бегом!.. вот жирный стал, а!.. так, пропустите Курвуазье, дайте пройти Курвуазье, охламоны!.. Чинзано, Самбука, кис-кис!.. Стопочка, Стопочка!..

   - Совести у вас нет! – громко возмутился непуганый индивидуум и поспешно скрылся, прихватив с собой приятеля. Неторопливо вышедшая из дверей поста посетительница, наматывая толстый шарф поверх воротника пальто, насмешливо блеснула мертвенно-белыми пиявочьими глазами.

   - Что-то Самбука какая-то страшненькая.

   - Не люблю самбуку просто, - пояснил Ромка, потом встревоженно закрутил головой по сторонам. – А где же Господин Кизлярский?!

   - Видимо, как обычно, где-то шляется… - Данька тоже осмотрелся. – А, не, вон он чешет! – он махнул рукой на стремительно бегущего к ним здоровенного полосатого кота, одноухого, с угрюмой мордой, украшенной несколькими шрамами, и ярко-зелеными глазами. Господин Кизлярский начал негодующе-угрожающе орать еще издалека, но упоенно чавкающие собратья не обратили на него ни малейшего внимания, и, подскочив с ним одноименный с дагестанским коньячным заводом кот врезался в самую гущу, распихав остальных, и с радостным урчанием сунулся в одну из мисок. Один из собратьев возмущенно треснул его лапой, Господин Кизлярский в ответ хлопнул его хвостом, ни на секунду не прервав поглощения еды. Пиявка иронично покачала головой и пошла к калитке. Летчик, почесав затылок, внимательно пригляделся к одной из кошек.

   - Кажется, Мартини залетела.

   - Этого еще не хватало! – ахнул Ромка. – Я ж говорил с самого начала – кошек не пускать, коты еще куда ни шло, с собой не приведут…

   - А как, если они отовсюду просачиваются? К тому же, такого объявления ты не вешал.

   - Сегодня же повешу! А всех кошек к ветеринару!

   - Как ты себе это представляешь? Проще ветеринара сюда привезти, только увидев такое он сразу же сбежит, - Данька чуть печально заглянул в опустевший контейнер. – Слушай, а тебе еды много дали?

   - Не твое дело! Ты еду купить не в состоянии, что ли?!

   - Но ее же надо готовить, а я не умею! – восстонал Летчик. – Это раньше было просто – похватал чего-то – и нормально. А теперь я привык, чтобы вкусно! Это ты хорошо устроился – у тебя вон Юлька какая – и кормит, и красивая, и прятаться от нее не надо. Я тоже такую себе хочу!

   - Летчик, хватит ныть! – сурово сказал Ромка. – Ты каждый день ноешь! Хочешь – ищи, добивайся, на меня Юлек не с неба упал!

   - Ну это как-то слишком сложно! Мне бы хотелось, чтоб вот прям сразу. И без всяких ранений.

   Ромка закатил глаза и махнул покончившему с едой полосатому коту, который облизывался, неистово крутясь вокруг его ног.

   - Господин Кизлярский, за мной!

   Кот, поставив пушистый хвост трубой, обрадованно затрусил за ним к дверям, и Летчик, грустно собрав миски, пошел следом, отпихивая прочих хвостатых претендентов на теплое местечко. Вылетевшая из дверей прожора искательно кивнула им, застегивая пальто.

   - Вспомнил? – поинтересовался Ромка.

   - Вы знаете, нет. Все совершенно размыто…

   - Так ты сначала вспоминай, а потом приходи, понял?

   - Но я же должен сообщить, - удивился Серафимыч. – Так сказать, подать тревожный сигнал. Ведь это же важно!

   - Тогда фотографируй хотя бы свои тревожные сигналы! Не сутью, так хоть рожей просигнализируешь! А то вечно поди поймай неизвестно кого! Хоть примерно вспомни, как выглядел твой сегодняшний подозреваемый?

   - Подозрительно! – сообщила прожора, и Ромка махнул рукой.

   - Ой, все, иди отсюда!.. Хотя нет, постой вот тут, пока мы не зайдем! – Ромка, взяв хищника за плечи, передвинул его подальше от двери, и вокруг ног прожоры немедленно обвились урчащие коты. - А потом беги к калитке. И кнопку на калитке не забудь нажать.

   - А если они все за мной побегут?

   - Да и слава Богу! – Ромка распахнул дверь, Господин Кизлярский прошмыгнул вперед, и Летчик, войдя последним, поспешно захлопнул створку. Кот с разбега грохнулся на стол к Таю, тут же заинтересованно заглянув в его кружку, и гончая рассеянно спихнула его, сказав:

   - Лучше бы оставили Чинзано – он больше подходил к моему кардигану.

   - Ты стал такой же пижон, как и Дима, - заметил Манул ехидно, - только он пижон в хорошем смысле, а ты у него нахватался и выделываешься, причем не по средствам. Кардиган… Одеваться надо просто!

   - То есть, как ты? – Тай отодвинул кружку. – Я б в таком прикиде даже помидоры не стал пропалывать.

   - Типа в кардигане ты их пропалываешь.

   - Хорош галдеть! – Ромка уселся за свой стол и принялся деловито поправлять несколько стоявших на нем фотографий в рамках. – Итак, важные вопросы…

   - У меня есть важный вопрос, - заявил Летчик. – Почему среди наших котов куча коньяка и прочего бухла, но нет ни одного пива? Я вот люблю пиво.

   - Это важный вопрос? – Ромка приподнял брови.

   - А разве нет? Ты как-то слишком помешан на коньяке. Даже коты…

   - Ничего я на нем не помешан…

   - У тебя на столе фотография коньяка, - Летчик ткнул пальцем в один из снимков, запечатлевший бутылку «Тессерона». – На столе должны быть только фотки близких!

   - Я с ним был очень близок и очень по нему скучаю… И вообще отстань! Патрули отзвонились?

   - Да, пока все спокойно, - ответил Руся. – Серафимыч ничего путного не сказал, но я, все же, съезжу, осмотрюсь на месте – какого-то паука он срисовал, утверждает, что на грани. Все дороги нам не охватить и всех не просмотреть – вполне мог кто-то и пролезть. А может кто-то и из местных испортился.

   - Почта?

   - Пока стандартное нытье, - Кусто отодвинул очередной бумажный лист и начал вскрывать следующий конверт.

   - В ящиках тоже ничего интересного, - Данька плюхнулся на свой стул. – Волгоградский пост прислал сообщение, что они словили того стервятника, которого мы им слили, за что нам большое спасибо. Также они передали, что небольшая дикая стая, которую несколько раз заметили в окрестностях, свалила и, возможно, движется в нашем направлении. Патрулю я сказал.

   - Хорошо, хоть с некоторыми постами отношения наладились, пусть и под страхом смертной казни.

   - Там принципиальные сидят, им работа важнее смертной казни, - Дюха надел очки. – Лазурский пост звонил. Спрашивают, нет ли у нас лишних денег на бензин?

   - Ты их послал? Веселые ребята – признавать нас не желают, но постоянно что-то клянчат! – Ромка вытащил телефон. – Индеец, ты чего там рисовал?

   - Мясника разыскивают, думают, что мог в наши края податься. Или наоборот, из наших – я не очень понял. Фото и описания маски нет, суть видели частично, информация не от гончих. Любит затесываться в скопище людей и отверткой тыкать, особенно теток в возрасте, - Индеец Джо встал и, подойдя к Ромкиному столу, положил на него рисунок и длинно зевнул. – Контакты на обороте. Все, я спать!

   - Спокойной ночи! – Ромка покосился на набросок, тут постовой мобильник на его столе зазвонил, и он, глянув на дисплей, прижал его к уху. – Волжанский пост, детектив Романов!.. Что значит, такого поста нет, а с хрена ты на него звонишь тогда?!.. Что? Как это мы можем посодействовать, если нас нет? Вот сами себе и наловите! И что с того, что он из вашего города? Взят у нас и списан будет у нас! Ну попробуй отбери! Адрес сказать? Нет, не наш, а куда тебе идти со всеми этими предъявами!.. Сам ты!.. Ага, и тебе хорошего дня!

   - Опять Элиста? – поинтересовался Дюха, и Ромка кивнул, бросая телефон на стол.

   - Никак не успокоятся. Вас, говорят, не существует, но вы посодействуйте… Ладно, еще что-то важное есть?

   - Из рабочего – нет, - Летчик защелкал кнопками мыши, снова уткнувшись в монитор.

   - А что арестованные?

   - Говорят, не виноваты.

   - Ясно, все как обычно… - Ромка насторожился. – А что-то важное есть из нерабочего?

   - Манул со своей самбисткой разбежался, - наябедничал Данька, и Ромка посмотрел на Манула огорченно.

   - У, а чего так, Мануляра? Чего натворил?

   - Ничего я не творил, - ровно отозвался Манул, стуча по клавиатуре негнущимися пальцами. – Просто разошлись. Она мне не подходит.

   - Да ладно, ничего вроде. И ноги вполне.

   - Она глупая, - сурово пояснила гончая. – И грубая. Мне с ней… - Манул почесал затылок, потом взял свою записную книжку и полистал ее, - мне с ней некомфортно. Я ведь решил саморазвиваться, а как я буду это делать, если рядом такой глупый человек? Бить людей я и сам умею, а вот всякие другие интересы… Нет, девушка должна быть умной, образованной – тогда, если я че-то не понимаю, то она мне объяснит… а я много чего хочу понимать, это ведь раньше, когда мы туда-сюда мотались, было не до того. А эта даже книжки не читает.

   - Так была ж у тебя не так давно пианистка – очень даже умная, - напомнил Ромка, и Манул покачал головой.

   - Умная-то умная, только ж она оказалась это… садо-мазо… я не люблю такое. Мне садо-мазо вполне хватает на работе. Девушка должна быть нежной.

   - Ты ж такую умную-нежную приобнимешь – и пополам сломаешь! – со смешком сказал Барик.

   - Думаешь, я не могу быть нежным?! – возмутился Манул, и Тай, снова спихнув Господина Кизлярского со своего стола, тоже рассмеялся.

   - Манул, при взгляде на твою физиономию слово «нежный» приходит на ум в последнюю очередь! К тому же, такая вся из себя с тобой со скуки помрет!

   Летчик поддержал его мелким гнусноватым хихиканьем, Манул, приподняв голову, провернул зрение, и Ромка поспешно сказал:

   - Так, а ну отцепитесь от Мануляры! Он еще себе такую девчонку найдет – локти кусать будете!

   - Чьи? – Летчик продолжил хихикать, и Ромка, шагнув к его столу, протянул руку.

   - А что – забьемся?! Если проиграешь – укусишь себя за локоть!

   - Пфф, да пожалуйста! – Данька с надменным видом сжал его ладонь. – А если ты проиграешь?

   - Ну, тогда я укушу тебя за локоть.

   - Эй! – Летчик запоздало попытался вырвать руку, но Кусто, подавшись к ним, разбил их рукопожатие ребром ладони, после чего щелкнул Летчика по носу.

   - Опоздал!

   - Нечестно! – возмутился Летчик, и Манул осклабился из-под маски. Ромка сгреб Господина Кизлярского, продолжавшего штурмовать стол Тая, и кот тут же обрадованно намотался ему на руку, точно питон. От одного из компьютеров раздался тревожный сигнал, Барик глянул на монитор, но тут же расслабленно отвернулся. Индеец Джо, снова протяжно, с подвывом зевнув, пошел к вешалке. Когда он уже застегивал куртку, дверь открылась, впустив облако пара, слегка заснеженного Бедуина и несколько котов, которых гончая немедленно выпихнула ногой, добавив особо упертому увесистым пакетом по пушистому заду. Летчик, оценивающе посмотрев на пакет, кисло констатировал:

   - О, еще один семейный с лукошком!

   - Завидуй молча! – отрезал Бедуин. – Здорово, мужики! Индеец, как отдежурил?

   - Да спокойно все было, - небрежно отозвалась гончая, - Даже не звонил никто.

   - Годика четыре назад ты б так не сказал – давали нам тут жару! – Бедуин, поставив пакет, принялся снимать дубленку. – Тай не сильно мешал тебе тут своим тяжким трудом?

   Тай вновь закатил глаза, а Индеец, фыркнув, философски отмахнулся и вышел, выпихнув снова сунувшихся было внутрь котов. Ромка плюхнулся в свое кресло и принялся рыться в телефоне, косясь на монитор, а Господин Кизлярский устроился на нем, словно роскошный воротник, свесив хвост с одного плеча, а голову и передние лапы – с другого, трубно мурча. Бедуин, переправив содержимое пакета в холодильник, сел за свой стол и пододвинул поближе несколько папок, потирая заросшую темной щетиной щеку. Летчик, покосившись на него, проскрипел:

   - Бритву потерял?

   - Милане нравится легкая степень небритости, - рассеянно отозвался Бедуин, - говорит, у меня итальянский типаж и мне очень идет.

   - А ты прям все делаешь, что ей нравится?!

   - Ей бы очень понравилось, если б я тебе рот зашил, но я же этого еще не сделал, - Бедуин поднял голову. – Рановато ты сегодня, Летчик! Что – тебя опять бросили?

   - Чего?! Это я всех бросаю! – возмутился Данька. – Я, между прочим…

   - Мне это неинтересно, - Бедуин уткнулся в бумаги. На несколько минут на посту воцарилась тишина. Тай, отставив опустевшую чашку, посмотрел на часы и принялся что-то строчить на телефоне. Манул, закончив тыкать пальцами в клавиши, открыл стол, извлек из его недр несколько пистолетов и сосредоточенно начал их чистить. Барик переехал на своем кресле к Дюхиному столу, и они принялись приглушенно что-то обсуждать, а Руся, сложив свой набросок, достал несколько ножей и разложил их на столешнице. Летчик, молча недовольно наблюдавший за коллегами, наконец не выдержал:

   - Вот я бы тоже хотел себе машину!

   - Постовые тачки тебя чем не устраивают? – осведомился Ромка, не отрывая глаз от телефона.

   - Это не то! Я бы хотел собственную! Тебе легко говорить – у тебя вон какой сарай на колесах! А у меня денег нет! И крутого кореша нет, чтоб мне такую тачку подарил так запросто!

   - Крутой кореш подарил ее не мне, а мне и Юле – на свадьбу! У тебя свадьба?

   - Нет… - Летчик встрепенулся. – А если будет – подарит, как думаешь?!

   - У тебя никогда ее не будет, потому что такой нытик никому не нужен! – Манул аккуратно положил пистолет на стол и взялся за второй.

   - Ничего я не нытик! Просто я тоже разборчивый!

   - Ага, такой разборчивый, что на днях по пьяни к нашей почтальонше приставал, а она старше тебя раз в пять! – ехидно сказал Дюха. – Казимировна, конечно, была очень польщена, но попросила держать тебя на поводке.

   - Она все придумала! Я просто…

   В этот момент снова сработала сигнализация, Барик, развернувшись на кресле, подъехал к монитору системы наблюдения и, бросив на него взгляд, вскочил и кинулся открывать окна. Дюха, глянув туда же, поспешно затушил сигарету и замахал бумагами, разгоняя дым. Ромка вопросительно посмотрел на Барика, и тот кивнул.

   - Тай – к дверям! – скомандовал Ромка, продолжая пиликать своим телефоном. – Ты все равно нифига не делаешь!

   - Посылать поцелуйчики своей жене – это тоже не работа, - парировала гончая. – И вообще влюбленность в собственную жену – это вульгарно!

   - Я Юльке это передам.

   - Попробуй только, - Тай, слетев с кресла, изящно метнулся к двери. Мгновением позже дверная створка распахнулась, и внутрь, громко топая, ввалился мальчишка лет десяти, за которым тут же вкатился другой, вдвое младше, тащивший на руках недавно выдворенного с поста рыжего кота, а за ними с истошным криком: «Нельзя! Нельзя!» - вбежала слегка взъерошенная Стася в хорошенькой серебристой шубке, державшая за вязаную ладошку девчушку лет трех, которая тоже была в шубке, только в коричневой, и радостно прыгала рядом с ней, точно маленький медвежонок. За ними воодушевленно начала было втекать кошачья стая, но Тай тут же вытолкал ее обратно и поспешно захлопнул дверь. Манул, обернувшись, торопливо сгреб обратно в ящик свои пистолеты, а Руся взмахнул рукой, заваливая ножи на столешнице бумагами.

   - Дети, - почти свирепо возопил светлячок, - сколько раз повторять – сначала заходит мама и узнает, можно ли нам войти – может, здесь все очень заняты, или тут сидят нехорошие дяди, или тут вообще стреляют! Простите, пожалуйста! – Стася ослепительно улыбнулась всем сразу – губами, глазами, даже веснушками. – Я знаю, что надо сначала позвонить, но это не всегда получается, особенно с ними, но вы же все равно все видите на мониторе, и если бы было нельзя, вы бы нас и не пустили. Ничего, что мы так ввалились? Вы ведь не сильно заняты и ни в кого не стреляете?

   - Я собирался стрелять в Летчика, но вполне могу немного подождать, - весело отозвался Ромка, вскакивая, отчего Господин Кизлярский с негодующим воплем полетел кувырком, а Летчик что-то недовольно пробурчал. – Не извиняйся – уж кому-кому, а командирской семье здесь всегда рады! Надеюсь, вы не взяли с собой папу?

   - Папа отсыпается, а мы заехали вас всех поцеловать, чтобы вы были здоровые и красивые, и в хорошем настроении! – прощебетала Стася, отпуская девчушку, и та немедленно покатилась к Ромке. – И начнем, конечно же, с тебя!

   - Я с этим полностью согласен, - важно кивнула гончая и скользнула к ним навстречу, подхватывая одной рукой семенящего медвежонка, а другой – мальчишку помладше, который на бегу бросил кота, тут же устремившегося под ближайший стол, и оба они тотчас вцепились в него, восторженно пища:

   - Дядя Ромаааа!

   - Привет, Сонька! Привет, Лешка! – Ромка перекинув верещащих детей в одну руку, протянул свободную подошедшему к нему старшему мальчишке, и тот важно пожал ее. – Здравствуйте, Вячеслав!

   - Здравствуйте, дядя Рома, - степенно ответил Славка, потом фыркнул и ткнулся ему в бок. – Дашь пистолет?!

   - Годы идут, а ты не меняешься, - заметил Ромка. – Вообще, если подумать, это не я вам дядя, а вы мне дяди и тетя, но это уже фигня какая-то получается, да? – Славка захихикал. – А ты чего это, товарищ, не в школе, не грызешь положенный гранит?

   - Ему ко второму уроку, - Стася тоже обняла его и, подпрыгнув, звонко чмокнула в щеку. – Сейчас завезу его в школу, а остальных в садик – и поеду в магазин. А Сережа после обеда их заберет, и мы все поедем в цирк.

   - Сереге на работе цирка мало?! – хмыкнул Тай. – Ты только не перепутай и Славку в садик не сдай.

   - Да я и не против, - ответил Славка, - там можно поспать и к дурацкой доске не вызывают! Дядя Манул, ты сегодня был на рыбалке?

   - Вчера был, - Манул вспоминающе прищурился, - пару судаков взял, средних, и окуня – вот окунь здоровый попался – еле в лунку пропихнулся.

   - Круто, мы на выходной следующий тоже пойдем, только без Соньки – она своими визгами всю рыбу распугивает!

   - Неплавда! – сказала сестра и попыталась его лягнуть, Славка в ответ дернул ее за ногу, а Лешка в свою очередь хлопнул его по шапке, и все трое принялись пронзительно верещать. Ромка, поставив младший состав тарановской семьи на пол, задумчиво произнес:

   - Кого-то вы мне напоминаете.

   - Дети, успокойтесь, не кричать и руками ничего не хватать, а то нас сюда перестанут пускать! – несерьезно прикрикнула Стася, и Бедуин благодушно пробормотал:

   - Как будто такое вообще возможно.

   - Ладно, - светлячок сдернул перчатки и потер ладошки, вновь солнечно улыбнувшись, - не будем вас отвлекать, я знаю, что вы очень заняты, поэтому займемся делом! Может, кто-то хочет быть первым?

   Летчик, опасливо поглядывая на детей, которые с визгом носились друг за другом среди столов, поднял руку, Тай, ухмыльнувшись, сделал то же самое. Манул сурово произнес:

   - Я вот думаю, что эту традицию надо прекратить! Ты нам каждый раз отдаешь столько сил, а это неправильно! Достаточно того, что достается твоей семье…

   - Но у меня же так много всего, и этим надо делиться! – удивилась Стася. – Я люблю свою семью, но и вас я тоже очень люблю, вы такие замечательные – и тебя я поцелую первым!

   - Не надо! – гончая заслонилась рукой, но Стася тут же оказалась рядом и, подавшись к Манулу с другой стороны, ткнулась губами ему в щеку, обняв за шею. – Ну, елки!

   - Надо-надо! Ну, улыбнись! Нельзя быть все время таким серьезным, даже мрачным!

   - Я не мрачный, у меня просто такое лицо, - возразил Манул, вяло пытаясь высвободиться. – Пусти!

   - Нет-нет, я тебя не отпущу, пока ты не улыбнешься!

   - Чему улыбаться-то – ты ж не рассказываешь анекдот…

   - Просто так…

   - Но ведь это же глупо!..

   - ..ты ведь хороший, и такой добрый, и веселый…

   - Я веселый? – удивился Манул.

   - Своеобразно веселый, - пояснил светлячок, чмокнув его в другую щеку и, продолжая удерживать за шею, устремил на него лучащийся взгляд. – Ну-у-у?!

   Манул покрутил головой туда-сюда, потом все-таки расплылся в улыбке, и Стася, удовлетворенно кивнув, отпустила его и принялась беззаботно бегать среди столов, обнимая всех гончих по очереди и натыкаясь на собственных детей, продолжавших носиться взад-вперед. Коты попрятались под столами, тревожно блестя оттуда глазами. Летчик, с головы которого Лешка на бегу сдернул шлем, тут же напялив его на себя, возмущенно вскочил.

   - Эй! Это мое! – тут он оказался в объятиях Стаси, продолжив негодовать. – Ну он же мой, нельзя вот так забирать чужие вещи, ну… ну… ну ладно…

   - Вроде все, - подытожил светлячок, отпуская Даньку. – Леша, немедленно отдай шлем дяде Летчику, ничего нельзя ни у кого отнимать! Дядя Летчик расстроится…

   - И улетит, - добавил Тай. – Хорошо бы подальше.

   - Иди ты! – буркнул Летчик, принимая свой шлем у Лешки и нахлобучивая его на голову. – Просто он мне дорог! Это дедовский. Мой дед им фашистов убивал… то есть, в нем.

   - А у меня один дед был пожарным, другой – токарем, а третий – бароном, у них таких шлемов не было, - сообщил Лешка. – Я бы тоже хотел быть летчиком, только вертолета. И бароном тоже, правда мне не очень понятно, кто это такой. Дядя Рома, а ты кем хотел быть в детстве?

   - Ну, - Ромка почесал затылок, глядя на Стасю, которая выудила из-под стола Господина Кизлярского, немедленно растекшегося у нее на руках с блаженной ухмылкой, - одно время я хотел быть Терминатором – из второй части, конечно…

   - Дядя Рома, - удивился Славка, - у тебя когда было детство?

   - А у меня и сейчас детство. Мне тетя Юля запрещает взрослеть. Говорит, это весело. Но вот сколько я ни просил у нее радиоуправляемый вертолетик – ни в какую не дарит!

   - А мне подарили! Приходи – поиграем!

   - Лады, - Ромка снова важно пожал его руку, и Стася засуетилась, свалив Господина Кизлярского на колени к Манулу и подгоняя детей к выходу.

   - Все, поехали, у дядь много работы! Всем пока, хорошего дня!

   - Контрабанду свою заберите, - Ромка вручил ей рыжего Чинзано, - сегодня не его очередь.

   Семейство, помахав всем напоследок, галдя выкатилось в дверь, и Тай, мгновенно оказавшись рядом, снова вытолкал на улицу полезших внутрь котов, захлопнул дверь и облегченно вздохнул, потом посмотрел на Ромку, и тот сделал отрицательный жест.

   - Ничего не говори, я эти визиты предсказывать не умею!

   - Да тут никто не против, просто это всегда так внезапно, - Бедуин снова уткнулся в бумаги, продолжая улыбаться. – Все ж таки, у нас тут оружие и подвал с хищниками…

   - Такое странное чувство каждый раз, - задумчиво произнес Дюха, - но очень приятное. Все становится каким-то… более цветным и ярким, и так тепло на душе... Только очень много шума… Черт, где мои очки?!

   - Эти? – спросил Манул, снимая со спины урчащего Господина Кизлярского Дюхины очочки.

   - Господи, как они туда попали?! – изумилась гончая, протягиваясь над столом и забирая у коллеги свой аксессуар.

   - Мне больше нравится, когда она приезжает без детей, - Летчик снова прилип к ноутбуку. – Нет, мне Серегины дети, конечно, тоже нравятся, но издалека.

   - Летчик, тебе всего двадцать семь, но все чаще кажется, что тебе уже под девяносто – ты или ноешь, или ворчишь, как старый дед, - заметил Ромка, опускаясь на свое место. – Знаешь, люди, которые так себя ведут, обычно стареют быстрее прочих, не удивлюсь, если через пару лет ты уже покроешься морщинами и поседеешь, а то и облысеешь, несмотря на то, что ты гончая.

   - Что за ерунда! – Летчик потер нос, потом слегка встревожился и поднял голову. – Эй, Кусто! Это ведь ерунда?

   - Отстань! – раздраженно ответил Кусто, вскрывая очередное письмо.

   - Ну ты же должен знать! Ты же учитель биологии!

   - Это когда было! Не мешай! Позвони Феньку, да спроси!

   - Да ну его, он мне сразу чего-нибудь пропишет!

   - В подвал сходи, там среди арестантов есть врач, паук, может он тебя просветит, - посоветовал Руся, рассовывая по себе ножи.

   - Так он же психиатр! – удивился Данька.

   - Самое то для тебя! – Руся кивнул Ромке. – Я поехал.

   - Барика возьми, - отозвался Ромка, подтягивая к себе набросок, сделанный Индейцем Джо. – И если вдруг найдете этого типа и он действительно на грани, не суйтесь к нему – отзвонись сначала, мы подъедем. Просто ведите его.

   - Главное, чтоб он в этот момент уже тоже не вел кого-нибудь, - Барик встал, прихватив со стола сигареты. – А куда ехать?

   - Авдеевский рынок, - Руся снял с вешалки свою куртку и бросил коллеге его дубленку. Гончая просияла.

   - О, у меня там рядом знакомая девчонка работает в кафешке, заскочим потом перекусить!

   - Тоже мне… - проворчал Летчик, повернув голову и наблюдая, как они выходят, потом встрепенулся, порылся в ящике стола, извлек из него мутное зеркальце и принялся тщательно изучать в него свою светлую шевелюру. Ромка, заметив это, ухмыльнулся, потом снова начал разглядывать вырисованную четкими карандашными штрихами физиономию с узкими, вытянутыми вниз глазами, плоским раздвоенным носом, наростами на щеках и кривыми зубами, торчащими из верхней челюсти как попало. После верхней челюсти рисунок обрывался, над бровями нарисованного мясника тоже не было продолжения, и Ромка, побарабанив пальцами по столешнице, пробормотал:

   - Не густо… Но выглядит как-то знакомо. Так, общий сбор у моего стола! Тай, тебя тоже касается!

   - У меня нерабочее время! – напомнил Тай, потягиваясь в своем кресле.

   - Живо встал и подошел, а то хвост оторву!

   - Нет у меня никакого хвоста!

   - Тогда пришью!

   Гончая, ворча, переместилась к его столу вслед за остальными, потирая длинный старый шрам на крепкой шее, и Ромка развернул рисунок Индейца на столешнице.

   - Кому-нибудь рожа знакома?

   - Тут и рожи-то нет особо, - сказал Кусто. Прочие отрицательно покачали головами. Ромка, хмыкнув, придвинул рисунок обратно и взял чистый лист бумаги.

   - Свободны пока.

   Все, кроме Манула, вернулись на свои места, а Ромка, поглядывая на набросок, быстро принялся рисовать собственный. В самый разгар работы он поднял глаза и, обнаружив возле стола Манула, поинтересовался:

   - А ты чего тут торчишь?

   - Я думаю, ты сейчас опять станешь что-то показывать – чего я буду ходить туда-сюда? – пробурчала гончая, поглаживая Господина Кизлярского, закинувшегося ей на плечо. – Думаешь, ты его видел?

   - Полагаю, да. Но не живьем.

   - Дык если он помер, зачем его искать?

   - Да нет, возможно, я видел рисунок его сути, Манул. А может и не видел…

   - Что-то я не очень понял…

   - Погоди, - Ромка, полностью скопировав творение Индейца, задумчиво постучал себя карандашом по губам, прищурился, потом пробормотал: - Было бы логично… - он принялся дорисовывать мяснику нижнюю челюсть с более длинными и расставленными зубами, чем в верхней. Манул, наблюдая за его действиями, сурово произнес:

   - В искажениях хищных сутей ничего логичного не бывает.

   - Тартарыч тебе бы целую лекцию прочел на эту тему, - усмехнулся Ромка, дорисовывая хищнику широкий подбородок, слегка смятый с левой стороны.

   - К лекциям я пока не готов, - призналась гончая. Закончив с нижней частью лица, Ромка приделал мяснику высокий выпуклый лоб, еще подумал и дорисовал длинные жиденькие пряди, слегка прикрывающие плотно прижатые к черепу крошечные уши. Полюбовался своей работой и крикнул:

   - Общий сбор!

   - Да елки! – вознегодовал Кусто, снова вставая. Гончие сгрудились возле Ромкиного стола, разглядывая улучшенную версию подозреваемого, после чего Летчик небрежно бросил:

   - Никогда его не видел!

   Манул, Тай и Кусто отрицательно покачали головами. Бедуин наклонился чуть ниже, задумчиво прикусив губу, Дюха поправил очки, почесал затылок и пробормотал:

   - Вот что-то… я не уверен… а ты можешь вот эти два клыка ему убрать? – он ткнул пальцем в нужное место, и Ромка аккуратно потер его ластиком. – Слушай, выглядит знакомо… вот будто мелькало где-то.

   - Раз просто мелькало, значит, скорее всего, это архив, - Ромка сунул рисунок Летчику. – Ну-ка, быстро поищи эту харю среди регистраций наших мясников! И местных, и туристов.

   - Но ведь это же долго! – вознегодовал Данька.

   - Пошел!

   Летчик сердито схватил рисунок и вернулся на свое место. Некоторое время он щелкал клавишами, скворча, словно закипающий чайник, после чего объявил:

   - Такого тут нет!

   - А ты уже все архивные регистрации в базу перенес? – поинтересовался Ромка.

   - Ну-у… как сказать…

   - Ты вообще начинал это делать?!

   - Конечно, начинал! – обиделся Данька. – Ты представляешь, какой это объем работы?! Ты знаешь, сколько в том архиве барахла еще с советских времен?!

   - Знаю, я много чего там просматривал, и ты тоже должен был это делать, вообще-то! На каком году ты остановился?

   - Сложно сказать…

   Ромка молча выхватил пистолет, передернул затвор, и Летчик, округлив глаза, пискнул:

   - Девяносто восьмой!.. Ты свихнулся, что ли?!

   Бедуин захохотал, Манул ухмыльнулся и с довольным видом опустился в свое кресло. Ромка убрал пистолет и вместо него продемонстрировал Даньке кулак.

   - Иди в архив и ищи! И пока не найдешь – не возвращайся!

   - А если его там нет – что ж мне, так там и сидеть?! – Летчик сдвинул шлем на затылок. – И вообще я боюсь ходить туда один!

   - Возьми кота.

   - Его я тоже боюсь! Он такой же чокнутый, как и ты, - Летчик покосился на Господина Кизлярского, сладко зевающего на столе Манула.

   - Знаешь, Даниил, - Ромка взъерошил волосы, глядя на Летчика провернутыми глазами, - вот кому не пошла на пользу оседлая жизнь – так это тебе! Ты был нормальной гончей, хоть и с приветом, в цитадель с нами пошел, против Отрядов с нами выступил, а теперь превратился в окончательного нытика и бездельника! Если тебе работа на посту не нравится, так никто тебя тут не держит! Справимся и без тебя, тем более, что особой разницы не будет.

   - Я же не сказал, что отказываюсь! – перепугался Летчик и вылетел на лестницу. Манул фыркнул, потом посмотрел на Ромку с легким негодованием.

   - Вот почему ты можешь ему угрожать пистолетом, а я – нет?

   - А тебе разве кто-то запрещал? – удивился Ромка.

   - Можно было?!

   Бедуин, еще раз хохотнув напоследок, снова начал рыться в своих бумагах, Тай, потянувшись в кресле, закрыл глаза, и на длительное время на посту воцарилась рабочая тишина. Потом Кусто сообщил:

   - Манул, на тебя жалоба!

   - Чего опять? – мрачно спросил Манул, отрываясь от телефона.

   - Грубое обращение, угрозы, уничижительная лексика, кроме того пишущий утверждает, что ты в течение всей беседы специально пугал его злобным выражением лица.

   - Кто это написал?!

   - Анонимно.

   - Манул, - Ромка закурил, и Тай, не открывая глаз, поморщился, - мы ведь много раз об этом говорили! С подозреваемыми общайся как считаешь нужным, но если ты просто беседуешь с посетителем, постарайся быть хоть немного приветливым. Забудь ты уже про Отрядный этикет. У нас тут положение несколько иное, чем в других городах, и большинство хищников, как ни крути, соглашениям старается соответствовать.

   - Большинство хищников очень раздражает, - проворчал Манул. – И может, это написал подозреваемый – я ж не знаю, от кого письмо!

   - Манул, просто будь приветлив. Сделай для себя этакую мантру…

   - Чего сделать?

   - Просто почаще повторяй мысленно: «Я приветлив». И соответствуй этому лицом и выражениями. Ну, давай.

   - Я приветлив, - угрюмо произнес Манул.

   - Вот и молодец. И улыбнись.

   Манул хищно осклабился, и Ромка покачал головой.

   - Знаешь, нет, лучше не улыбайся. Просто будь приветлив.

   - Я приветлив… Улыбаться точно не обязательно? Мне, в общем-то,