Оглавление
АННОТАЦИЯ
Я жила себе тихонечко, как живут миллионы женщин. Дети. Быт. Стирка. Готовка. Рутина, усталость. Но однажды бац... Упала, потеряла сознание, очнулась в чужом теле. Но, слава Богу, не в чужом магическом мире, а совсем недалеко, в соседнем городе.
А душа девушки, мечтавшей о детях и семье, переместилась в мое тело. Я хотела свободы, но не такой же ценой!
Как справиться? Если вдруг в тебе еще и открываются странные способности...
ПРОЛОГ
Сабина.
Я стояла возле плиты и машинально помешивала варящуюся кашу. Опять каша. Опять готовка. За спиной, в комнате, слышались крики дерущихся детей. Опять вой, плач, младший бежит ко мне, жалобно сморщив личико и лепечет о своих обидах. Я, уже не оборачиваясь, кричу в комнату:
— Алёнка, не обижай братишку, что ты опять у него забрала?
В ответ злобное ворчание пятилетней девочки, и стук брошенной игрушки. Младший радостно бежит обратно, я слышу только топот маленьких ножек. Ненадолго воцаряется мир и покой. Все, кажется, каша готова. Перекладываю в тарелочки и несу на стол, остужаться. Крик Алёнки:
— Мама, я хочу конфетку!
Привычно уже твержу:
— Пока кашу не съешь, никаких конфет!
— Нуу, мааамааа!!!! Не хочу кашууууу, хочу конфетууууу!!!
Тут подключается Руслан, подпрыгивая передо мной и скандируя:
— Канафе, канафе! Хосю канафе!!!
Алёнка уже хнычет в голос и завывая тянет в голос:
— Я не буду кашуууууу, каша невкусная, у меня живот болииииит, хочу конфету, мамааааа!
Не слушая капризный вой, включаю мультик. Видеть уже не могу этих ми-ми-мишек, но приходится терпеть. Сразу наступает тишина, словно кто-то нажал волшебную кнопку. Дети рассаживаются перед экраном, я на маленький столик ставлю тарелочки, вручаю ложечки и надеюсь, что теперь они будут есть.
Ага, конечно. Алёнка и Руслан восторженно вперлись в экран и, кажется, совсем не осознают, где они. Аккуратно беру ложечку с кашей и подношу к Руслану. Рот рефлекторно раскрывается и всё, теперь корми, мама. Молча кормлю и иду затем мыть посуду. Ставлю вариться мясо, мою и чищу овощи, и мне кажется, что теперь я уже никогда не отойду от плиты, от раковины, вся жизнь уныло и серо пройдет тут, на кухне.
А за спиной опять капризный плач: мультик перестал загружаться, плохая интернет-связь, в деревне все-таки живем. Горько думаю, что вот всю жизнь мечтала жить в городе, несколько лет там провела, а все равно оказалась тут. Как? Каким образом? Почему я, умная, подававшая хорошие надежды в колледже и университете, вдруг очутилась тут, в серости и унынии? Выдохнула, потерла лицо, сказала себе, крепись, всё обязательно будет хорошо.
Оглядела свою маленькую неказистую кухоньку, слева увидела кабачки, аккуратно уложенные штабелем в два ряда и опять вздохнула. Что мне с ними делать? Мысль о том, что мне придется это все чистить, измельчать, делать какую-то икру, тяжелым грузом легла на плечи. Ненавижу готовку. Справа два мешка красной свеклы не добавили мне оптимизма. Я знаю, что могу все это в два счета сделать, но безнадежность и отсутствие какого-либо просвета лишали меня энергии. Зачем мне все это, если вся жизнь так и пройдет, в готовке, уборке, это ведь не самоцель? Разве для этого мы живем? Для чего вообще я живу?
Кто-то говорит, что смысл жизни в детях, но я не согласна. Если я живу для детей, потом мои дети будут жить для своих детей, то это какой-то бессмысленный замкнутый круг. Получается, мы рождаемся только получать от природы, земли, вселенной всё, только ради того, чтобы заселить своим потомством всю землю, а возможно, впоследствии, и галактику, и вселенную.
Больше похоже на паразитизм. Мне хочется думать, что есть какой-то иной смысл, где мы давали бы миру что-то, что сделает его лучше. Только вот что конкретно я могу сделать, я всё еще не знаю. Внутри прозвучал ехидный голос: Уж в твои-то тридцать шесть лет пора бы.
— Да, — ворчу я в ответ, — пора детей собирать на прогулку.
Во время прогулки меня дальше продолжают одолевать нерадостные мысли, одна из которых, что я банально не справляюсь. Не справляюсь с семейной жизнью, не могу быть хорошей мамой этим двум неугомонным бутузам. Хотя вроде это и просто, накорми вовремя, умой, спать уложи, сказку на ночь или песенку. Я и уволилась с работы ради того, чтобы проводить больше времени с ними.
Но несмотря на то, что времени стало больше, я все равно ничего не успевала. Дни как тягучая клейкая масса перетекали один в другой, не принося никакого удовольствия. Почему я стала такой раздражительной, порой срываюсь на детях, я не могу сосредоточиться на моменте здесь и сейчас, все жду неведомого чуда, что вдруг изменит мою жизнь…
Наступил очередной вечер. Наливаю себе чашку чая и иду к своему компьютеру, чтобы включить какой-нибудь легкий комедийный фильм. Задумавшись, не замечаю под ногами игрушку. Нога подворачивается, и я падаю с шумом и грохотом. Резкая боль от удара. Перед глазами темнеет.
ГЛАВА. Лариса.
Сегодня я получила прибавку к зарплате, и радостная прибежала домой.
Ну как прибежала, притопала, с трудом дыша, все-таки лишний вес дает знать. Как только я не пыталась избавиться от него, но уходила всего пара килограмм, а потом возвращались они обратно с друзьями. Таким образом в свои 36 я выглядела как редкий белый бегемот. Да, с цветом волос мне повезло, цвета пшеничного поля, в котором словно вспыхивали солнечные блики. Подруги, а их было немало, завидовали настолько, что будь я еще и счастлива в личной жизни, то их бы у меня и не осталось.
Но судьба посмеялась надо мной. Я никогда не смогу держать на руках своего ребенка, который смог бы унаследовать от меня этот умопомрачительный цвет волос, или эти ямочки на щечках, или глаза небесной синевы.
Первого мужа я отпустила сама, узнав врачебный приговор. Великодушно решила, пусть хоть он будет счастлив, но в глубине души жаждала, чтобы он остался. Хотелось услышать от него, что я ему нужна, любая. Не дождалась. Он ушел, а через полгода женился и вскоре у него уже родились двойняшки.
Когда я услышала это, то из меня будто выбили воздух, и я не могла вдохнуть, словно тиски сдавили грудь. Спасибо моим подругам, особенно такой понятливой и чуткой Лене, что словно материнской заботой обволакивала меня каждый раз, когда мне было плохо. Она заменила мне ее, ведь настоящей любви матери я так и не познала, хотя вот она, здравствует и поныне, но ей не до своей дурехи-дочери. Увлеченная бизнесом, поддержанием своей внешности на шикарном уровне и новыми мужчинами, обо мне она забыла, кажется, сразу же после моего рождения.
Второй мой мужчина ушел сам, просто однажды вечером я вернулась домой пораньше и попала в классическую ситуацию из анекдотов. Правда, смешно не было. Игорь собрал вещи, одну сумку вручил уже одевшейся красивой брюнетке, и на прощание только вывалил на меня гору обвинений, из которых явствовало, что его только интересовала моя квартирка, что я уродливая корова, что он только терпел, и что на меня посмотрит разве что слепой. Я молча выслушала его тираду, вздрогнула от звука хлопнувшей двери и разрыдалась, осев там же возле стены.
Почему же я никому не нужна? Будь у меня хоть ребенок, я бы могла отдать ему всю любовь, что скопилась в душе. И я бы была нужна ему. Господи, за что мне это? Но дни шли за днями, работа и дом, и я постепенно оттаивала, а через три года в моей жизни появился Артур. Он был обаятелен, остроумен, уверен в себе. Я таяла от взглядов, которые он кидал на меня на работе.
Сначала, я была уверена, что на меня он и не посмотрит. Но как ни удивительно, в первый раз я увидела яркое подтверждение того, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Я часто приносила свою выпечку на работу и угощала коллег. На аромат свежих пирожков слеталась половина отдела. Ну и Артур, попробовав в первый раз, стал просить приносить ему каждый день. А мне что, мне только в радость.
Я обожаю готовить, а уж если есть для кого, то пытаюсь превзойти саму себя. Затем он напросился на ужин, ну и, ожидаемо, остался на ночь. Я сама не верила себе, мне казалось, я летаю. Теперь он жил у меня, я готовила ему все самое вкусное, что умела, заслушивалась его рассказами о прежней работе, он делился своими планами на нашу дальнейшую жизнь. Вскоре он перешел в другую фирму, он объяснил тем, что там платят больше.
Подруги намекали, что случилась нехорошая история с женой директора с непосредственным участием. Но я не верила в наговоры. Завидуют, уверена. Мы ехали покупать ему лучшую одежду, я была очень горда, ведь мой мужчина должен выглядеть шикарно. Себе я стеснялась покупать что-то яркое и хорошее, куда уж корове седло. Но самое главное, он не послал меня далеко и надолго, как я того боялась, когда со стеснением и бьющимся от волнения рассказала ему о диагнозе врачей. Он просто обнял меня и спокойно сказал:
— Проживем как-нибудь, — но потом ехидно добавил, — Хотя нам материнский капитал не достанется.
Так и потекла наша жизнь, спокойно, размеренно. Я заботилась об Артуре, стирала, убирала, у меня всегда были наготове чистые носки, свежее белье для него, его одежду я с любовью гладила, аккуратно складывала, для меня в этом словно заключался какой-то священный ритуал. Всё, что делала, было вещественным проявлением любви к моему мужчине. Но отсутствие детей как червоточина, пронзало идеальное древо моего существования. Я и так чувствовала себя недостаточно хорошей для Артура. Особенно это почувствовала, когда мы купили дорогой хороший фотоаппарат, и делая первые снимки меня, он небрежно удалил их со словами, что я нефотогенична.
А еще и невозможность родить ему ребенка. Как бы я хотела детей! Желательно двух, светловолосого мальчика, похожего на меня, и темноволосую девочку, похожую на моего любимого. Вздыхая своим несбыточным мечтам, я вхожу в квартиру, отдышавшись, начинаю готовить любимые блюда Артура. Незаметно пролетают два часа, все почти готово, я убираю всю вымытую посуду, переодеваюсь в любимое нарядное домашнее платье, накрываю чистейшей скатертью стол, ставлю приборы, отношу свежее полотенце в ванную, тапочки к порогу.
Наклоняясь, чтобы их поставить, я вдруг чувствую головокружение, перед глазами пугающая темнота, и ощущение полета. Я потерялась в этом ощущении. Казалось, будто меня закружила какая-то сумасшедшая карусель, и внезапно я вылетаю с нее, чувствую тупую боль в затылке и с трудом разлепляю веки. Дальше идет минута непонимания, ведь я оказалась в совершенно другом месте. Я лежала, пялясь на некрашеный деревянный потолок, пытаясь разобраться в ощущениях своего тела. Я чувствую холод в пальцах ног, подо мной жесткий пол, чую запах тушеных овощей, боковым зрением вижу желтоватые стены. Оглядываю их и понимаю, что я в каком-то маленьком частном доме.
Становится страшновато. Затем слышу какие-то звуки. Поворачиваю голову и натыкаюсь взглядом на играющего на ковре ребенка лет двух-трех. Становится еще страшнее. Я переворачиваюсь на живот в попытке встать. При этом в поле моего зрения оказывается диван, на котором сидит маленькая девочка лет пяти, которая, нервничая, грызёт ногти, но как только я встречаюсь с ней взглядом, тут же начинает улыбаться, и ее лицо проясняется.
Похоже, страшно тут не только мне. Я упираюсь в пол, чтобы подняться, и тут мой взгляд падает на мои руки, которые вовсе и не мои. В шоке следую взглядом ниже, вижу тело, обтянутое черной футболкой, ноги в обтягивающих бриджах. Тело как минимум в два раза стройнее моего привычного вида. Как я не закричала, я не знаю. Наверно, из-за детей.
Так, надо понять, где я и кто я. Выглядываю в окно, но за окном ожидаемо царит ночь, осенью рано темнеет, слабый свет далекого фонаря освещает безлюдную деревенскую улицу. Открываю дверь, вижу темную веранду. Меня останавливает детское взволнованное: «Мама, ты куда?»
Я понимаю, что не могу их сейчас оставить одних. Ищу взглядом зеркало, нахожу свое отражение в одном из стекол шкафа. Что ж, похоже я теперь действительно их мама. Темноволосая женщина, стройная, с аккуратной фигурой. Не успеваю сосредоточиться на этих мыслях, как дети тащат меня за руки в центр комнаты кружить хоровод. Смотреть в эти радостные лица, держать эти маленькие ладошки в своих было странно, но невероятно приятно.
Понимание, что они меня сейчас любят как свою мать, рождало удивительные ощущения в душе. Я словно попала в сказку, когда мои мечты вдруг сбылись. Когда я, устав и запыхавшись, уселась на диван, малыш немедленно вскарабкался ко мне на колени и замер, обняв меня за шею. Я тоже замерла на миг, проглотила вставший в горле ком, и всхлипнув, начала поглаживать его по спине. По лицу начали струиться слезы. Тут Алёнка испуганно начала спрашивать о причине моих слез.
— Ничего, — ответила я ей, вытирая слезы. – Все хорошо.
Я уже узнала, как их зовут, кому сколько лет, а также что «папа уехал на работу».
Внезапно раздается жужжанье телефона, лежавшего на журнальном столике. Я нерешительно беру его и вижу номер, без имени. Значит, абонент незнаком… Но, пара мгновений на узнавание, и приходит озарение. Звонят с моего номера! Что это? Как это? Несколько вариантов, один другого неправдоподобней проносятся в голове. Принимаю вызов со слабым «аллё». Горло сжалось спазмом от волнения. Отчего-то ожидаю услышать голос Артура. Но в ответ слышу свой голос.
ГЛАВА 3. Новое тело
Сабина.
Открыв глаза, я изумленно уставилась на незнакомую дверь перед носом, отвела от нее глаза и поняла, что сюрпризы на этом не закончились. Незнакомой была не только дверь. Аккуратная банкетка слева от меня, вход в ванную комнату напротив, везде сверкающая чистота и уют.
Взглянула на то, что судорожно сжимали руки и увидела мужские тапочки. Попыталась подняться и поняла, что это не так-то легко. Взглянув на свои колени, в ужасе взвизгнула. Это были очень толстые колени.
Затем обозрела еще и пышное тело под каким-то платьем в цветочек. Стало страшно. Как в кошмаре.
Начала неосознанно начала рвать на себе одежду, царапать кожу, словно пытаясь вырваться из этого огромного жирного тела, как будто я настоящая там внутри. Хотелось скинуть с себя этот страшный, заплывший жиром костюм.
Из глаз лились слезы, истерика набирала обороты. Я покатилась по полу и уткнувшись в стену, прижалась лбом к ее прохладной поверхности, прижав к груди руки, ревела еще, смывая страх и отвращение.
В конце концов рыдания сошли на нет, всхлипывая, я приподнялась и побрела в ванную, чтобы умыться. Взглянув в зеркало над раковиной, чуть снова не закатилась в истерике, но вовремя остановилась, закрыв глаза и заставляя себя глубоко и медленно дышать.
Умывшись, я разглядывала свое новое лицо. Я уже не сомневалась, что судьба сыграла со мной злую шутку. На сон это не было похоже. Возможно, я сошла с ума, и сейчас бьюсь и кричу дома, рядом с детьми. Но не хотелось бы.
Страшно подумать, что тогда случится с моими малышами. Или я, как и героини моих любимых книг, стала попаданкой в чужое тело. Итак, примем эту реальность как есть. Прежде всего, необходимо осмотреться. Судя по наличию в квартире бытовой техники и санузла, это никакой не средневековый магический мир.
Так, мобильничек, отлично. Вот ты-то и ответишь мне на все вопросы. Отгоняя от себя опасения, что ответы мне могут не понравиться, я залезаю в меню. Все знакомо, названия приложений, есть даже навигатор.
Открываю, и с облегчением узнаю, что нахожусь в знакомом городе. Отсюда три часа с пересадками до дома. Так, теперь узнать, как там дети. Дрожащими пальцами набираю свой номер. Пока слушаю гудки, подсознание подсовывает моему внутреннему взору видения моего бездыханного трупа посреди комнаты и ревущих детей.
Но ожидание не длится долго. Услышав женский голос, я растерянно молчу, не зная, как начать разговор. Спросить, кто вы? Спросить, кто я? Потом медленно выдавливаю из разом осипшего горла:
— Как там дети?
— Хорошо, — звучит в ответ. – а кто вы?
Тут я ощутила полный раздрай чувств. С одной стороны, вроде это я совсем недавно жаловалась на судьбу, на бремя семейной жизни, мечтала повернуть время вспять и не выходить замуж вообще.
Тем самым, я отказывалась от детей. И чувствовала, словно перестала иметь право называться их мамой. С другой стороны, чувство ответственности и любовь к детям, хоть и переживавшая тяжелые времена, хоть и ставшая почти незаметной на фоне личных переживаний.
— Я – их мама, — отвечаю, и ощущаю, как чувство вины перед детьми стискивает обручем мою голову. Я так и не смогла стать хорошей мамой. Не отдавала себя заботе о них, порой была жестока, равнодушна. И сейчас я потеряла их. Осознание этого накрыло словно холодной лавиной.
— Вы знаете, что происходит? – вопрос на том конце привел меня в чувство. Ничего, я сейчас разберусь, что происходит, найду выход. Я всегда нахожу выход, когда прищучит.
Мы познакомились с Ларисой. Я была рада тому, что она достаточно адекватный человек, к тому же любящий детей. На мою просьбу позаботиться о детях, Лариса лишь сказала, что ее это вовсе не затруднит.
Мы прервали разговор, потому что вскоре должен был прийти ее муж. Я почувствовала, как она напряглась говоря об этом. Ревнует.
В прихожей звук открывающейся двери, стук скидываемых ботинок. Потом недовольный крик:
— Эй, где мои тапочки?
Я лишь изумленно приподняла брови и продолжила сидеть на кухне, где устроилась во время телефонного разговора. Жду с нетерпением появления этакого мачо, что достоин всей этой готовки, что я уже успела рассмотреть, шарясь в холодильнике на предмет что-нибудь перекусить и заесть нервы. Сердце трепыхается, побаиваясь, все же я не Лариса и кто знает, что произойдет, если он заметит подмену.
Судя по недовольному ворчанию, товарищ нашел тапочки в неположенном месте. Вскоре в весьма неблагодушном настроении зашел на кухню, приказывая, иначе этот тон и не назовешь, подать ему ужин.
Так, это уже перебор. Если что я и ненавижу в этой жизни, так самодовольных мужчин, уверенных, что женщины должны скакать вокруг них, подстраиваясь под любые их потребности.
И ведь глядя на этот образчик среднего мужчинки не скажешь, что он этого достоин. Невысок, рожа самодовольная, нахальные глаза, да и по манерам понятно, бабник. Да как тебя угораздило, Лариса? Я такой тип обхожу стороной на одних инстинктах.
Вспоминаю мужа своей подруги, абсолютно идентичный тип. Самовлюбленный, уверенный, что мир крутится вокруг него, особенно мне втайне жаль было его жену. Она и не знала, что он до самой свадьбы с ней встречался с другой, не мог выбрать, на которой из двух жениться. А когда его родные отвергли ту, женился на этой. И женившись на Машке, продолжал гулять.
А она как ласточка летает вокруг него, обихаживая, даря заботу и ласку. Особенно мерзко было слушать, как он, отзвонившись жене, называя ее своей сладкой, только положив трубку, звонил любовнице и называл ее своей сладостью.
Глядя на Артура, я закипала гневом, а этот товарищ, еще не осознавая всей опасности, нависшей над его беспечной семейной жизнью, ухмыльнулся и спросил:
— Пмс, что ли? Чё зависла?
— Во-первых, добрый вечер. Во-вторых, когда просят, принято говорить: «Пожалуйста», — процедила я. Будь он моим мужем, я бы его уже выгнала. Но я не могу так распоряжаться судьбой Ларисы. Наверняка мы вскоре снова поменяемся местами, не хочется разрушать ее семью.
— Что это с тобой? — изумление в глазах было неподдельным, словно он узрел ожившую и заговорившую статую. Затем в его глазах мелькнуло понимание, и он зачастил, — Да я с ребятами по работе задержался, старого другана встретили, еще с прежней работы, Женьку.
Я угрюмо молчала в ответ, раздумывая, зачем меня судьба ставит снова в такую ситуацию. Я ведь долго размышляла, стоит ли говорить Машке про ее мужа, про его измены.
Но не хотела влезать в чужую семью. А тут, разглядывая легкий след помады на шее Артура, снова испытывала раздражение и ненависть к подобного рода мужчинам. Хотелось спросить о том, какой фирмы помаду предпочитает его «друган Женька», но этот недалекий решит, что я ревную и попытается уверить меня, что это безосновательно. А уж методы и способы заверений у мужчин всегда одинаковы. Как раз этого мне сейчас и не надо, меня отвращало даже приближение Артура, не говоря уже о большем.
— Накладывай себе и ешь, — избираю наконец определенную тактику поведения. Смотрю, как он послушно набирает себе половником тарелку борща, берет хлеб и садится напротив, продолжаю:
— У меня действительно ПМС, так что я хочу побыть одна.
Не ожидая ответа, удаляюсь в спальню, на всякий случай запираю дверь изнутри. Прежде чем заснуть, неплохо бы отзвониться Ларисе. Ведь она наверняка уверена, что я с ее мужем.
Настраивать ее против себя не хочется. Ведь мало ли, вдруг она отыграется на детях. Вполголоса рассказав ей последние новости, я засыпаю, надеясь, что утром проснусь в своем теле.
ГЛАВА 4. Встреча Ларисы и Сабины
Лариса.
Утро наступило. Я осторожно убрала с себя детские ручонки, что доверчиво обнимали меня и ушла на кухню. Надо бы готовить кашку. Несмотря на всю эту странную ситуацию, я почему-то испытывала пугливую радость, мне хотелось продлить эти минуты пребывания мамой.
Конечно, в глубине души я понимала, как недолго мне радоваться. Какая ж мама откажется от своих детей? Сабина скоро примчится, и мне придется уступить ей.
Каша была готова через несколько минут, я вернулась в спальню. Я смотрела на беззаботно раскинувшихся во сне детей и в моей душе расцветала и ярким цветом пылала нежность. Сердце защемило и подступили непрошенные слезы.
Внезапно осознала, что на фоне переживания неожиданного материнства потускнели мои чувства к Артуру. Неужели он был для меня просто этаким “заменителем” ребенка, на котором я реализовывала свои материнские инстинкты?
Понимание этого факта на несколько секунд выбило меня из колеи. Неужели моя жизнь до сих пор была лишь заменителем настоящей жизни, лишь пробой? А сейчас я по-настоящему начала жить.
В памяти всплыли строчки песни из фильма, и я запела тихо:
— Счастье вдруг, в тишине, постучалось в двери, неужель ты ко мне? Верю и не верю.
И так до боли захотелось, чтобы это счастье осталось со мной. Нелепым образом появилась надежда, что вдруг мы навсегда поменялись телами. Но я постаралась загнать ее подальше.
Ладно, малыши, кажется, и не думают просыпаться. Выйду-ка я во двор. Там меня встретил свежий воздух, особенная тишина, которая бывает только в деревне поутру. Полной грудью вдыхаю морозную свежесть, любуюсь нетронутой белизной снега, припорошившего все вокруг.
Господи, хорошо-то как!
Порадую-ка я детей чем-нибудь вкусненьким сегодня!
В голову приходили самые разнообразные рецепты выпечки, запеканочек, вторых и первых блюд. Словно я всю жизнь готовилась к этому дню, и вот сейчас я пройду экзамен и получу свой билет в счастье.
Сабина.
Едва продрав глаза, я перво-наперво ощупала себя, огляделась, и удовлетворенно вздохнула. Все идет по-прежнему. Сейчас, на свежую голову, все виделось уже не столь драматично.
Позавтракав, я направилась на автовокзал и вскоре ближайшим рейсом ехала к себе в район.
В пути у меня было время подумать и принять решение. Из разговора с Ларисой я поняла, что она мечтала о детях. А я о свободе.
Видимо, наши желания пересеклись, и это стало толчком для этого фантастического происшествия.
— Все, что ни случается, все к лучшему, — прошептала я. Но, несмотря на все попытки мыслить рационально, внутри свербел червячок сомнения и вины.
Переживания о детях перемежались с угрызениями совести. Как я могу их оставить с чужой по сути женщиной? Как я смогу спокойно жить, вдали от них? А ведь совсем недавно я в сердцах ругалась, жалея о том, что вообще вышла замуж, что мне следовало бы позаботиться о карьере, о месте в этой жизни.
Выйдя из автобуса, я бегом направилась домой, ожидая увидеть самое худшее, что только может привидеться накрутившей себя женщине.
Вбегая по до боли знакомому крылечку, я распахнула дверь и … от неожиданности застыла на месте.
Дом был мой, и словно уже не мой. Всюду был идеальный порядок, которого мои многострадальные комнаты давно уже не видали. В воздухе витали ароматы выпечки и тот особый запах чистоты и свежеотмытого дерева, который селит чувство уюта и покоя в душе. Какие-то милые вещицы, давно мной заброшенные в шкаф, были расставлены по полочкам. В уютном порядке разложены полотенца и салфетки.
Дети, разрумянившиеся, сытые и довольные, гонялись друг за дружкой. Не было ни ссор, ни капризов. Все это вместе выглядело так, будто солнце заглянуло в мой некогда унылый серый дом и решило навсегда здесь остаться. Все было ярким, милым, приветливым.
Это резало глаз, заставляя видеть болезненную правду– я была плохой матерью и никудышной хозяйкой. Эгоистично жалела себя, забывая любить детей. Не заботилась о них, подсознательно обвиняя их в своей неудавшейся жизни.
Эта правда жгла очень больно, выжигала все в душе – мечты о карьере, мысли о собственной значимости. Раздавленная и опустошенная, я без сил опустилась на край стула. Хуже всего было понимать, что без меня детям лучше. И теперь я здесь чужая. Чужая…
Тут из кухни, вытирая руки полотенцем, появилась я. То есть Лариса. Странно было смотреть на себя со стороны. Но я просто сидела и смотрела. От пережитого только что стресса ни одна мысль не приходила в голову.
ГЛАВА 5. Планы на будущее
Лариса.
Глядя на побледневшую Сабину, я примерно понимала, что она чувствует. Вдруг лишиться детей, наверняка любимого мужа – такое страшно представить. Напоив ее чаем со свежеиспеченным печеньем, я попыталась мирным разговором увлечь ее, заставить немного ожить.
Постепенно на ее лице начали проступать эмоции, даже появилась слабая улыбка. Затрагивать серьезные темы я пока опасалась, переживая за Сабину. Но вскоре она сама заговорила:
— Мы не можем никому сказать, что произошло. Надо все оставить пока как есть. Не хочется загреметь в дурку или, еще хуже, заинтересовать спецслужбы и ученых с их сумасшедшими экспериментами. Будем жить жизнью друг друга, пока не поймем, как вернуть все обратно.
Тяжело вздохнув, Сабина, обняла пробегающего мимо малыша. Прижав его к себе, она замерла, вдыхая запах его волос. Но Руслан уже вырвался и отбежал, с опаской глядя на чужую странную тетку.
— А если кто-нибудь догадается? – вполголоса спросила я, думая о муже Сабины.
— А кому вообще может прийти в голову такое? – усмехнулась она, — Моего мужа такие изменения только порадуют! Как же, жена вдруг стала хозяйственной, заботливой. Он будет счастлив. Кроме того, вернется он из командировки еще совсем нескоро.
Мы еще долго обсуждали все до мелочей, чтобы не испортить жизни друг друга. Сабина ввела меня в курс своих хозяйственных дел. У нее оказалось небольшое подворье: десяток куриц с петухом во главе. Я обрадовалась. Все же это не корова, за которой нужно больше ухода.
А еще мы составили шпаргалки друг другу по соседям и друзьям: история знакомства, у кого какие заморочки, с кем какие отношения, к кому обращаться, кого избегать. Всего, конечно, мы предусмотреть не могли. Хотя старались по максимуму.
— Что же делать с Артуром? – внимательно глядя на меня спросила Сабина.
Я задумалась. Сейчас, имея детей, я вообще не видела его рядом с собой. Его образ словно померк, не вызывая больше никаких сильных эмоций. Но с другой стороны, мне же придется потом возвращаться в свое тело. И что тогда? Снова остаться одной?
— Думай быстрее, — ехидно хмыкнула Сабина, — честно говоря, я могу его случайно пристукнуть, уж больно он бесит меня.
— Ну это все решает, — в ответ улыбнулась я. – Расстаться надо с ним, и побыстрее. А иначе, когда вернусь в свое тело, окажется, что оно в заключении за убийство.
Мы рассмеялись, но в то же время задумались. Да, было страшновато, сколько мы не храбрились. На нас теперь была огромная ответственность. Особенно я переживала за Русланчика и Аленку. Я ведь не знаю ничего о воспитании детей. Как я справлюсь?
Зато большим плюсом было отсутствие лишнего веса. Я слово парила, чувствуя невиданную легкость.
К счастью, были выходные. Сабина осталась на пару дней. Мы занимались вместе хозяйством и детьми, много разговаривали, делясь друг с дружкой своими историями.
Для меня большим облегчением было узнать, что Сабина не работает. Ведь осваивать чужую профессию, в которой ничего не смыслишь, было бы уж чересчур в этой ситуации. Работать учителем иностранного языка? Ага, как же! Я бы прокололась в первый же день.
Хотя Сабине придется не легче. По ее словам, с работой бухгалтера она не знакома от слова совсем. Как выкрутится?
Сабина.
Я уезжала из дома с тяжелым сердцем. Но оставаться более никак. Нужно ехать на работу Ларисы. К счастью, можно было написать заявление на отпуск с последующим увольнением.
Оставаться на этом месте работы я не рискнула. Мало ли, натворю по незнанию ошибок, а бухгалтерия – материально ответственное дело.
Поищу работу себе по нраву.
А потом, я уверена, когда все насущные вопросы будут решены, я найду способ вернуть себе своих детей.
Пока доехала до квартиры, будущее стало видеться уж совсем в радужных красках.
Только с этим лишним весом надо что-то делать. Но у меня нет тех психологических установок, что привели предыдущую владелицу тела к таким пышным формам. А значит, похудение – лишь вопрос времени. И я начала с того, что закупила фрукты и овощи в ближайшем супермаркете.
Вернувшись, я застала недовольного Артура.
— Где ты была? Почему не отвечала на звонки? – накинулся он с обвинениями.
Вот не люблю я открытые конфликты. Чтобы я начала в лицо говорить человеку неприятные вещи – это меня надо довести до крайности. А тут он еще и застал меня врасплох.
Так, тут нужно действовать тонко. Если рубить с плеча, то это может задеть самомнение этого павлина. А это довольно раздутый предмет, не дай бог лопнет, обрызгает – не отмоешься. Фу, я передернула плечами.
Во-первых, он сейчас считает себя хозяином положения. Немедленно исправить! Вдохнув, я расправила плечи и спокойно поглядела нахалу в глаза. Главное, не дать слабину, мой взгляд должен излучать только спокойствие, уверенность и силу.
За всю свою жизнь я усвоила один главный урок – неважно, какой ты конституции, неважно красив ты или нет, главное – каким ты себя ощущаешь в душе. Это ощущение передается через взгляд, через движения. И люди относятся к тебе соответственным образом.
Видно, как Артур немного сдулся, его взгляд уже выражал сомнение в своей правоте. Я слегка прищурилась, глядя не с вызовом, нет, но с большим неудовольствием. Сейчас ему должно стать неуютно.
Да, получилось. Отвел глаза. Знает ведь, что у него рыльце в пуху.
Теперь, пока не опомнился, указать ему на дверь. Главное, удержать парня в этом состоянии до самого выхода.
— Тебе есть куда идти? – я спокойно, но твердо спрашиваю. Да, я не кричу. Я просто уже говорю, как о свершившемся факте, что он здесь больше не живет. И меня в принципе не интересует, где он отныне будет обретаться.
Он это понимает.
Я не собираюсь излагать ему по каким причинам я прощаюсь с ним. Уверена, у него много маленьких и больших грешков, так что пусть сам себе придумает причину. Люди это умеют.
Тут надо держать паузу и не делать резких движений. У Артура должно оставаться впечатление, что я хозяйка положения. Если я расслаблюсь хоть на секунду, всё пропало. Придется начинать все заново. А во второй раз уже не так эффективно.
Я продолжала грозной тушей нависать над парнем, пока он собирал вещи. После долгой дороги и гудели ноги, а непривычная тяжесть тела тянула прилечь отдохнуть. Но я крепилась.
В комнате висело мрачное молчание. Артур, порываясь то-то сказать, взглянул на меня, но встретив тяжелый взгляд, кажется, махнул рукой.
Как бы не переборщить с этой мрачностью. Иначе у нахала возникнет ощущение, что я кидаю ему вызов. Никакой злобы, никакой агрессии. Просто спокойствие и уверенность.
«Я уверена в себе, я здесь хозяйка», — словно мантру повторяла я мысленно.
За то время, что Артур собирал вещи, он уже должен был прийти к каким-то выводам и принять какое-то решение. От этого сейчас зависит, что дальше произойдет.
Конечно. Постепенно у парня изменился взгляд, он принял вид невинно оскорбленного человека. Видимо, мысленно он решил переложить всю вину на меня. Это ж легче, чем осознавать свою.
Все вокруг виноваты, а Артур весь такой белый и пушистый, отправится к очередной пассии.
Он начал энергичнее закидывать в сумку свои какие-то шампуни и пены в ванной.
Мысленно хмыкнув, я насмешливо приподняла брови. «Да, да, парень» — говорила я взглядом, — «знаю, что ты идешь к другой, но кроме презрения и смеха ты не вызываешь иных эмоций. И еще мне заранее жалко ту, другую. Отныне тебе нет дороги сюда, обратно».
Эта насмешка в конце была просто необходима. Если он захочет вдруг вернуться, то вспомнит ее, и, надеюсь, не захочет снова подвергать свое драгоценное самолюбие новому унижению.
Артур пренебрежительно бросил на тумбочку в прихожей ключи. Всем своим видом парень выражал оскорбленное достоинство. Дескать, мне ничего от тебя не надо. Не умела ты оценить меня по достоинству. Оставайся теперь тут.
Честно, даже жалко его стало в какой-то момент. Но не до такой степени, чтобы отговаривать уйти.
Прикрыв глаза, напомнила себе – он взрослый самостоятельный мужчина. Я никоим образом не ответственна за него. Отныне у него своя жизнь, а у меня и у Лариски – своя.
Закрыв за Артуром дверь, я, вздохнув с облегчением, привалилась к ней. Постояла, прикрыв глаза. Даже не верится, что так легко выпроводила его.
Кряхтя, оттолкнулась и поплелась в гостиную. Повалившись в кресло, с наслаждением вытянула ноги.
Затем позвонила Ларисе, узнать, как они там. Послушать голоса детей, узнать, что младший начал говорить новое слово, а дочка – нарисовала еще более красивую картинку.
Сказать им, как сильно люблю и скучаю, и обязательно скоро приеду.
Раздумывая над нашей проблемой, я все сильнее склонялась к мысли, что наш обмен телами неслучаен.
Лариса мечтала о детях и семье, она образцовая жена и хозяйка. А я – запутавшаяся в быте, который никак не могла упорядочить, забывшая о любви к детям, и мечтающая о свободе. Что ж, каждая из нас получила, что хотела. Только вот больно теперь мне.
Потеряв все, что казалось таким естественным, привычным, осознала, насколько это мне дорого.
Чтобы совершить обратный обмен, нужно чтобы наши души этого пожелали. А Ларису вполне все устраивает. Ее ничего не тянет обратно.
Мне нужно устроить ее жизнь так, чтобы Ларисе захотелось снова стать собой.
Что ж, проблемы тут две основные, но одна плавно вытекает из другой и зацикливаясь, вызывает еще большую проблему.
Нелюбовь к себе. Отсюда и излишний вес, отсюда и неудачи в отношениях. И еще большее самоуничижение.
Так, вернемся к насущному. Открыла холодильник – однако ж… Пустота. Артур тут все подъел.
А чтобы не мыть пустые тарелки и миски, на донышке каждой оставил понемножку и поставил обратно в холодильник. Вот ведь жук!
Сердясь и посмеиваясь одновременно, начала переносить все в раковину и мыть. Тут закипевший чайник громко возвестил о себе.
Только пить чай не с чем. Но может и к лучшему. Как говорится, чай – самая вредная еда. Потому что к нему прилагаются печеньки, конфетки, варенье.
Где же мои покупки? Вот яблочко родимое, вот брокколи мое любимое. Ну и мяско. Поставив вариться суп, я захрустела яблоком.
В похудении главное – не голодать. Чтобы организм не решил, что настали тяжелые голодные времена. Иначе он включит режим экономии, и выдирать из него каждую каплю жира придется с боем.
А еще настрой. Не на похудение, нет! А счастливое ожидание прекрасного будущего.
У меня сейчас даже словно пузырьки и искорки бурлили в душе. Я, хоть мне и немного стыдно, чувствовала себя на подъеме. Будучи несколько лет уставшей от быта, забывшей все удовольствия мамочкой, я вдруг получила словно небольшой отпуск.
И сейчас мне даже стало удивительно, как я довела себя до такого. В начале семейной жизни я с удовольствием окунулась в новые для себя ощущения быть мамой.
Я отдавала всю себя ребенку. Все для него. И постепенно, я забыла о себе. Перестала радоваться. Уход за детьми и быт превратились в тяжелую повинность. И вот я, не найдя себя в этой жизни, начала винить детей, мужа, институт брака вообще.
Встав перед зеркалом, я припомнила несколько упражнений для суставов ног. При таком весе они очень страдают. Если я сейчас сразу начну делать упражнения jumping jack или прыжки со скакалкой, то могу их повредить.
Разогрев суставы, я аккуратно начала делать комплекс упражнений.
Тут в дверь громко и довольно бесцеремонно забарабанили.
Кто же это такой наглый?
ГЛАВА 6. Подруга
Сабина.
В едва открытую дверь ворвался ураган. Иначе и не скажешь. И это вот любимая подруга Ларисы? Да более бесцеремонного существа нельзя себе представить. Закинув сумки в гостиную, она заявила, что отныне она будет жить здесь.
— Я поссорилась с мужем, — громко хрустя моим яблоком, объявила она.
Нет, мне не жалко. Но такое чувство, словно ее совершенно не волнуют мои желания.
Ну, видимо, Лариса позволяла ей такое.
— Ты ж разошлась со своим, так? Он мне уже звонил, жаловался, – продолжила она, оглядывая меня. – А что ты такая красная и потная, а? Опять пирогов наелась с горя. А мне оставила?
Довольная своей шуткой, собой и собственным существованием вообще, Лена устремилась на кухню, предположительно, в поисках вкусного.
Я лишь покачала головой, затем, тяжело вздохнув, поплелась за своей гостьей.
Я поняла, почему Лариса сдружилась с Леной. Лена бурлила энергией и оптимизмом, которого более ранимой Ларисе просто не хватало. Она подпитывалась хорошим настроением от Лены. Более того, Лена была носителем здорового пофигизма. Для нее все проблемы были либо решаемы, либо не существовали вовсе. По принципу, если не могу решить эту задачу, пусть ее решает кто-либо иной.
А я пойду, попью чаек с печеньками.
Ларисе, привыкшей зацикливаться на своих проблемах, такая подруга была жизненно необходима.
К таким выводам я пришла позже. Сейчас же, глядя на наглую брюнетку, медленно закипала от гнева. Царственно расположившись за столом, нимало не смущаясь, Лена уставилась на меня:
— Ну давай, где там твои пироги!
— Нет больше никакой выпечки, — стараясь медленно и спокойно дышать, размеренно сказала я. Не раскричаться сейчас – было моей основной задачей.
— Пф, так и знала, что ты все съела, необъятная моя, — разухмылялась подруга Ларисы.
Та-а-ак, кажется, я не с того начала. Нужно установить границы общения и личного пространства.
— Давай договоримся так, — максимально серьезно, прямо глядя ей в глаза, начала я. — Я сейчас на диете, потому никакой выпечки. Готовить я буду только низкокалорийную пищу. Если тебя не устраивает, готовишь себе что-то дополнительно.
Я считала, что серьезный тон и прямой разговор произведут впечатление на Лену. Но она была непрошибаемой.
— Ха-ха-ха, да ты который раз уже на диете, может, бросишь это бесполезное занятие, — развеселилась брюнетка. – Давай потом начнешь худеть, когда я съеду от тебя. А пока я жду вкусняшек.
Она кивнула на стол.
Понятно, понятно. Серьезный разговор Лена не воспринимает. И если я не хочу стать занудой, нужно сменить тактику.
— Увы, — также рассевшись за столом, хрумкнула другим яблоком и насмешливо улыбнулась, — придется тебе со мной сесть на диету.
Лена досадливо скривила губы, но уже через секунду природный оптимизм взял вверх, и она согласно кивнула.
— Эх, похудеем мы с тобой! Найдем новых парней! Заживем, короче! – объявила наконец Лена свой вердикт.
«Да уж, похоже, тебе лишь бы не готовить», — мысленно хмыкнула я.
Снова задумчиво взглянула на Лену. Мдааа… Скучать в ближайшее время мне не придется. Да что ж такое, Лариса? Почему, переселившись в твою жизнь, мне приходится все время отстаивать свои границы?
Несмотря на натянутость отношений вначале, постепенно мы стали дружней. Неунывающая Лена создавала веселую и легкую атмосферу в нашем жилье.
Я по-прежнему занималась упражнениями. Лена, вопреки своему решению похудеть, игнорировала мои призывы.
Но меня это не смущало. Давно невиданная легкость и ощущение свободы придавали мне сил. Кушать не хотелось. Едва перекусив, я летела на работу. За эти полтора месяца я похудела на 15 килограмм.
Работу я нашла себе по душе. Пусть и оклад небольшой, зато я любила ее. Связанная с иностранным языком и рекламой на сайтах. Что-что, а настраивать рекламу мне нравилось. Поиск релевантных запросов, определение целевой аудитории. Нравилось видеть, как правильно настроенный таргетинг приносит свои плоды в виде кликов и последующих покупок.
Еще я очень хотела побывать за границей. Я понимала, что вернись я в свою жизнь, не смогу осуществить свое желание. Я хотела не просто побывать на курорте, или на популярных туристических маршрутах. Больше всего я хотела влиться в эту иную реальность, прочувствовать чужеземный менталитет. Не как турист, не как докучливый иностранец. Просто стать частью интересной жизни.
ГЛАВА 7. Встреча с чужим своим мужем
Лариса.
Просыпаясь утром, я в восторге предвкушала новый интересный день. День, где я нужна двум весёлым милым ангелочкам. Их неподдельная любовь, словно самый вкусный десерт, услаждала мою душу. Каждый день приносил свои маленькие и большие радости.
Я все дальше и глубже увязала в этой новой жизни. Она была словно ожившая мечта.
После вкусного завтрака мы начинали играть. Через игру я учила деток читать, писать буковки. Мы учили дни недели и месяцы. Наблюдали за погодой и животными.
Попутно я готовила обед, успевая при этом и прибраться. Иногда мы устраивали совместную уборку. Выкрикивая весёлые считалки, на скорость собирали игрушки и книжки.
Мир с детьми был наполнен удивительных и волшебных вещей.
Весёлая фея метелка танцевала на кухне, собирая крошки. А сердитый и голодный совок съедал весь мусор. Цветы на окне рассказывали истории о других странах, где когда-то они росли.
В этом безоблачном мире беззаботных радостей лишь одна мысль мрачной тучей зависла вдали. Но с каждым днём понемногу росла, расширяясь. У этих детей есть еще и отец. Чужой человек, которого я не знаю. Но который будет думать, что я и есть его жена.
Что делать? Ведь по сути он чужой муж, как мне с ним быть? А вдруг я испорчу семейные отношения Сабины?
Хотя, я не заметила, чтобы она хоть чуток приревновала его. Сложилось впечатление, что ей абсолютно индифферентно, что с ее мужем будет другая.
Да если бы мне муж позволил не работать, при этом сам обеспечивал! Я была б самой счастливой женщиной на свете! Еще и два таких замечательных ребенка. О чем еще можно мечтать…
Не понимала она своего счастья, не понимала…
Еще и дети. Они с каждым днём все больше раскрываются, словно дивные цветы. И теперь я понимаю, насколько они зажаты и неуверенны были при нашей первой встрече. Алёнка больше не грызёт ногти. А Руслан начал больше говорить.
Дети радовались: мама перестала быть сердитой и кормит вкусно.
Их отец регулярно писал, и дети всегда отправляли ему аудиосообщения. Я не знала, что говорить, ограничиваясь новостями о детишках. К счастью, муж особо не настаивал на каких-то личных разговорах. Уф, что будет, когда он приедет… Я все еще не была морально готова к этому.
А дата приезда все приближалась и приближалась. Сабина посмеивалась над моими переживаниями. Ей они казались несущественными, ведь не увожу же я мужчину из семьи, чего беспокоиться.
И вот незадолго до нового года, к дому подъехала машина. Из нее вышел рослый мужчина с огромным букетом цветов. Это были розы, шикарные розы самого нежного оттенка кремового.
У меня в груди сжалось от противоречивых чувств. Сколько я мечтала, что хоть один мужчина мне вот так подарит букет моих любимых цветов. А сейчас, вот он, идет с широкой радостной улыбкой. Только ведь они не для меня, а для настоящей жены.
Зайдя домой, муж, которого звали Вадим, был встречен радостным визгом и гвалтом. Дети громко кружили вокруг него, кричали взахлеб, перебивая друг друга. Отец подхватил их, закружил весело, вызвав еще больший восторг ребятни. Их сияющие глаза и улыбки, не сходящие с лица – лучшее доказательство того, как они любят своего папу.
Затем, аккуратно опустив малышей на пол разбирать пакеты с подарками, Вадим обернулся ко мне. Быстрым шагом преодолев расстояние между нами, он заключил меня в объятия, и, нимало не смущаясь присутствием детей, одарил горячим поцелуем. Я застыла, не зная, как реагировать. Тут же отстранившись, муж вручил мне букет.
— Помнишь, какая сегодня дата? – спросил он, ласково заправляя мне прядь волос.
Я только помотала головой, не отрывая взгляд слегка расширенных глаз от его лица. Да из меня никакая актриса. Я не смогу притворяться, что все в порядке.
В ответ взгляд мужчины слегка потускнел, кажется. Уголок губ опустился в слегка разочарованной гримасе. Он пробормотал что-то вроде: «Я и не ожидал от тебя ничего другого».
Тут мне стало стыдно. Хоть я вовсе не причем. Кажется, Сабина не баловала своего мужа особым вниманием.
Мне захотелось что-то исправить. Подхватившись, я усадила Вадима за стол и начала выставлять все, что наготовила в ожидании его приезда. По мере заполнения стола аппетитно пахнущими пирогами, свежими салатами, нежными десертами, взгляд мужа становился все более удивленным. Радостно улыбнувшись, он подхватил меня и несмотря на слабое сопротивление, усадил на колени.
Крепко обняв, и вдыхая запах моих волос, Вадим прошептал:
— Я так скучал!
Я смотрела на поставленные в вазу розы, стараясь не глядеть на мужчину. Хотя хотелось. Его темные глаза, волевой подбородок, правильные черты лица…
И я тут нахожусь в его объятиях…
Наконец, смущенно улыбнувшись, я выбралась из его рук. Подавая ему тарелку борща, я продолжала молчать. Слишком все запуталось.
ГЛАВА 8. Любовь надо заслужить?
Лариса.
Вадим ходил по дому и удивлялся все больше. Нигде не соринки, ни пылинки. Аккуратно разложенные по полочкам вещи. Мне все это казалось естественным, как дышать. А ему вроде даже странно.
Стеклокерамическая плита блестела, как будто ее только привезли и установили. На полках холодильника и в подвале стояли ряды закатанных на зиму заготовок по разнообразным рецептам.
Чего не отнять у моей предшественницы, так это любви к огороду. Когда я сюда попала, мешками и штабелями возвышающиеся горы овощей и фруктов немало впечатлили. У меня тут же возник зуд: поскорее закатать салаты, замариновать и наварить варенья и компотов.
Украшением спальни стал коврик в технике синель.
А как можно было не сделать что-то подобное, имея под рукой хорошую швейную машинку? Вообще, у Сабины тут были все условия, делай не хочу.
Для шитья машинка, разные ткани, лоскуты.
Для готовки куча разнообразных миксеров, блендеров, чопперов, мультиварка, про самую разнообразную посуду для варки-жарки уж молчу.
Для поделок – термопистолет с приличным запасом термоклея, клей для дерева, для пластика, несколько рабочих ножей – для дерева, для бумаги и картона, для карвинга. Краски для тканей, акриловые краски, все колеры. Фоамиран и фетр всех цветов.
И что вы думаете? Ни одной поделки, ни одной сшитой ее руками вещи. Да и готовить она не любит.
«Как это не люблю? Люблю! Просто мотивации не было», — смеялась Сабина. Она как раз приезжала к нам незадолго до приезда мужа. Постройневшая и похорошевшая. Платье с юбкой выше колена, макияж и маникюр. Она наслаждалась моей жизнью. Я, уж чего скрывать, была рада, что она не рвется отобрать у меня детей. По крайней мере, по ней не было ничего заметно.
Обнимая малышей, она вдыхала запах их волос и озадаченно глядела на меня.
— Они не пахнут больше для меня, — как-то сказала Сабина, слегка . – Я помню, что Руслан пах всегда абрикосом, а Аленка – цветами шалфея.
Я удивилась. Как раз эти запахи я и чуяла.
— Видимо, только мать может это почувствовать, так уж создано природой. Каждый ребенок пахнет для матери особенным образом, — подытожила она задумчиво. – Мой муж тоже не чувствовал этот аромат.
А вот сейчас этот самый муж ходил изумленный, словно не мог до конца поверить, что его жена сама все вот это делала по хозяйству. Как и предсказывала Сабина, он воспринял это как очередной ее заскок. Но хоть на этот раз более приятный.
Целый день, пока мы занимались детьми, украшали ёлку, Вадим то и дело невзначай прикасался ко мне. В любом деле он был рядом. Мысленно я опять сравнивала его с Артуром.
Артур был царь и король в квартире. Он никогда не снисходил до простой ласки своей верноподданной. Наоборот, я пыталась все время ластиться к нему, а он великодушно позволял себя любить. Никогда первый не подходил ко мне, никогда не обнимал.
Не говорю уже о какой-то помощи по дому. Его вотчиной были диван в гостиной, где он с удобством мог смотреть телевизор, а также удобное место за кухонным столом, где он вкушал яства.
А сейчас мои стереотипы рушились. Бывают, оказывается, мужчины готовые и помочь по дому, и любить тебя спустя много лет брака, несмотря на твои недостатки и несовершенства. Ведь Сабина не была особой красавицей. Симпатичная, да. Но муж не замечал недостатков.
Я пыталась держать границу, выдумывала дела, чтобы поскорей отойти от него. Едва муж приближался, я старалась всучить ему сына или дочь, ну или ретировалась на улицу, якобы кормить птиц или собаку.
Взяв телефон, я в очередной раз вышла во двор. Зайдя в укромный уголок, позвонила Сабине.
— Что за день сегодня? – торопясь выпалила я.
— Эээ… День взятия Бастилии? – я так и видела насмешливо приподнятые брови Сабины.
— Нет, какая годовщина у вас с мужем сегодня? Я и не знала, что он у тебя такой ласковый, внимательный. Я чувствую себя неловко. Я же не заслуживаю подобного отношения. Я не ты.
— Эй, погоди! – воскликнула Сабина. – Почему ты решила, что ты недостойна? Почему ты думаешь, что любовь нужно заслуживать? В этом твоя проблема, ты всю жизнь подстраивалась. Думала, что, если только будешь удобной, тебя будут любить.
— Разве нет? — с сомнением протянула я.
— Ну да, ну да, — хмыкнула Сабина. – И сильно тебя любил твой Артур? Или тот, прежний, что ушел от тебя к другой?
На это я не знала, что ответить. Скомканно попрощавшись, я положила трубку.
Вечером, уложив детей спать, мы устроились на диване в гостиной смотреть новогоднюю комедию. Но Вадим не мог сосредоточиться на фильме. Посмотрев на меня, он вздохнул:
— Мне кажется, что этот твой порыв хозяйничать продлится недолго. Как всегда тебе все надоест. И я боюсь, что станет хуже. Нет, я все равно тебя люблю. Но вдруг это отразится на детях? Что, если ты совсем перестанешь о них заботиться?
Я сглотнула. А действительно. Если Сабина вернется обратно, то, вкусив свободной жизни, не забросит ли она вообще воспитание и заботу о ребятишках?
А как быть мне? Я уже жизни не представляла без них. Без ласкового и неунывающего Руслана, и своенравной, но умненькой Аленки.
Я вздохнула, встала, и направилась в спальню к детям.
— Ты куда? — схватил меня за руку Вадим.
— Спать, — ответила я слегка удивленно, мол чего это ты, куда же мне еще.
Пристально посмотрев мне в глаза в течении нескольких долгих секунд, муж отпустил меня. Я, не оглядываясь, юркнула в спальню.
Погладив Алену по волосам, и подоткнув одеяло Руслану, я переоделась в ночнушку и легла рядом. Дети все еще порой просыпались по ночам и пугались, если меня нет с ними.
Не в силах сразу заснуть, я все размышляла над словами Сабины и Вадима.
«Нет, я все равно тебя люблю», — говорил Вадим. И правда, он любит свою жену, несмотря на то, что она не мастерица, не творит кулинарных изысков, далеко не идеальная мать. Так почему же она так любима?
ГЛАВА 9. Сон Ларисы
Лариса.
Мне снился сон. Я снова была маленькой девочкой. В красивом нарядном платьице, с двумя аккуратными косичками. Я сидела за столом, застеленном белоснежной скатертью, и ерзала от волнения. Время от времени я ловила на себе строгий холодный взгляд матери и тут же замирала. Опустив глаза и вжав голову в плечи, я ждала крика или выговора. Нервничая, начинала теребить кончики своих белокурых волос. А мама, не торопясь, словно смакуя мой страх, медленно приблизилась ко мне и негромко процедила:
— Сядь ровно. Не горбись. Сейчас приедет Антон Сергеевич. Ты не должна испортить впечатление о нашей семье. Он очень влиятельный человек. Его помощь просто необходима для моего бизнеса. Не смей портить матери жизнь!
Конечно, я не хотела портить маме жизнь. Еще больше боялась испортить маме настроение. Постаралась выпрямиться, разгладив ладошками идеально отутюженное платье. Мама посмотрела на это с равнодушием и отвернулась, не сказав ни слова одобрения. Глаза спешили наполнится слезами. Но я знала, как мама не любит, когда я плачу. Скорее проморгавшись, стала внимательно смотреть на узоры скатерти. Крошечные белые лебеди на белом же фоне. Они были бы незаметны, но лучи солнца, падающие сквозь тюлевые занавеси, обрисовывали их контуры игрой света и тени.
Я представляла, что это настоящие лебеди плывут по голубой глади озера. Видела их гордые позы и красоту. В моем воображении они подплывали друг другу, и кланялись, изящно изогнув шеи. Вот я уже сама белый лебедь и плыву по водной глади. В прозрачной воде игривые рыбки сбились в юркие стайки. Небольшие волны ласково покачивают меня на своих ладошках. Ко мне подплывают другие лебеди и радостно приветствуют. Самая большая и мудрая птица ласково обнимает меня распахнутыми крыльями. Я прижимаюсь к ней. От нее веет нежностью и покоем, как от любимой бабушки. Вот бы замереть вот так, в тёплых объятиях, на целый век!
Но грозный отклик матери тут же вырвал меня из мира детских фантазий.
— Лариса, соберись! Антон Сергеевич уже тут.
Я снова выпрямилась и сложила ручки на коленках.
Антон Сергеевич зашёл и огляделся вокруг холодным взором. Под его пристальным рыбьим взглядом я почувствовала себя очень неуютно.
Это был высокий человек с невыразительными чертами лица. Волосы неопределённого цвета, скорее смахивающие на мышиную шерстку, высокий лоб и серые бледные глаза. С его появлением стало словно холоднее.
Мама царственно улыбалась гостю. Началось представление. Я должна была продемонстрировать все свои хорошие манеры. Мама снисходила до того, чтобы похвалить мои способности. При этом ее глаза ни разу не светились добротой. Так хвалят вещь, интерьер или хороший вид из окна. Но никак не любимую дочь, пусть даже ей всего семь лет.
А я мечтала, что когда-нибудь мама полюбит меня. Пусть за хорошо испеченное печенье, или за то, что я быстро научилась читать. Это обязательно случится. Когда-нибудь я испеку огромный торт, или свяжу маме красивый шарфик. И тогда точно мама улыбнется мне и обнимет. Она ласково скажет мне:
— Какая ты умница! Я так рада, что ты есть у меня.
Но даже в мечтах я не могла позволить услышать себе три заветных слова. Мое сердечко начинало трепетать и горло сжимало волнение.
Мама, мамочка, я тебя так люблю. Полюби же и ты меня! Я так стараюсь быть хорошей, послушной. Я вяжу и вышиваю, учусь на пятерки, только бы услышать слова одобрения от тебя. И я сделаю все-все-все, чтобы только ты улыбнулась мне с любовью.
Но вот обед закончился, а с ним и моё участие в программе знакомства. Высокий гость и мама удалились в кабинет на переговоры. А я осталась одна. Тишина и одиночество угнетали меня. Медленно взяв вилочку, я снова принялась за десерт. Восхитительный вкус нежного лакомства заставил меня позабыть на некоторое время свои горести. Тогда я еще не знала, что сладости и выпечка останутся моим единственным утешением на еще долгие-долгие годы.
Проснувшись, я абсолютно ясно вспомнила этот сон. Маленький яркий эпизод моего детства, словно кусочек паззла встал на свое место. Боже мой, я так старалась ради любви матери. И потом также пыталась заслужить любовь мужчин. Была удобной, услужливой, ставила интересы других превыше своих, лишь бы понравиться. Мной пользовались, считали меня хорошей, удобной, но любви не было.
Перевернувшись на бок, я потянулась и взяла телефон с полочки. На экране высветилось время – половина шестого. Такая рань! Еще можно поваляться, зимой поздно светает. Я обняла Русланчика и внезапно четко осознала, что опять подстраиваюсь под других. Я не мама этим двум малышам. Хотя за последнее время привыкла считать их своими родными детьми. Я снова живу чужими интересами. А у Аленки и Руслана есть своя мама. А у меня должна быть своя жизнь.
Я вдруг ощутила прилив энергии и решимости. Как будто этот сон забрал мои путы, которые держали меня всю мою жизнь. Я теперь не буду подлаживаться под других. Я люблю себя такой, какая я есть. И кто-то полюбит меня. Не за то, что я хорошая хозяйка. Не за то, что со мной удобно и комфортно. А за то, что я это я.
ГЛАВА 10. Эдуард
Сабина.
В последнее время я все сильнее ощущала тревогу. С приездом мужа туда, домой, я не могла постоянно звонить и болтать с детьми. Это вызвало бы ненужные вопросы. Лариса присылала мне фотографии, но этого было мало.
Я начала скучать. Скучать отчаянно по детям и по мужу.
Теперь я начал осознавать, насколько комфортной была моя жизнь раньше. Муж создал для меня все условия, покупал все, что я бы не пожелала. Удобный быт, техника, все, чтобы я не утруждала себя тяжелой работой. Порой отказывал себе в каких-то приобретениях, лишь бы купить что-то нужное мне. Хочешь заняться шитьем, пожалуйста, вот тебе машинка. Хочешь делать модные самодельные игрушки, вот фетр, вот инструменты. Все для моего удобства и спокойствия. И не его вина, что, едва загоревшись идеей, я бросала все при первых трудностях.
Сейчас же я не ощущала больше молчаливую поддержку мужа за своей спиной.
Работа мне нравилась. Но все больше напрягало внимание мужчин. Кукольная внешность Ларисы словно яркий цветок привлекала самых разных представителей сильного пола. Конечно, внимание приятно любой девушке. Но я по-прежнему была в душе замужней дамой.
Особенно назойлив был один типчик, Эдуард. Низкорослый, плюгавенький, но очень высокого мнения о себе. Поначалу он создавал впечатление, что просто хочет помогать мне от доброты душевной. Оказывал мелкие услуги и помощь в разных вопросах. Мое воспитание и природное дружелюбие не позволяли мне как-то оттолкнуть человека, вроде бы он ничего плохого не делает. Наоборот, старался угодить.
Но когда раз за разом Эдуард пытался намекнуть на что-то большее, я даже терялась. Воспитание и неконфликтность характера не давали мне высказать все напрямик. Я отшучивалась, начинала избегать настойчивого кавалера. Но как оказалось, моя терпеливость была воспринята им как поощрение. Вообще всё, кроме четкого указания идти лесом, воспринималось как приглашение. А ведь он был женат, между прочим. Это вообще отвратительно. И ведь понятно, что не только ко мне, он ко всем девушкам и женщинам отдела уже успел поподкатывать.
И даже слова прямо в лоб, что у меня есть уже парень никакого действия на него не возымели. Да что же за непробиваемый такой?! Хм, к такому я не была готова. Сидя много лет за надежной спиной мужа, я была защищена от подобных проблем.
Меньше всего я хотела конфликтов на работе. Давно я уже не чувствовала себя такой нужной и полезной. Я гордилась своими успехами и не готова увольняться. Даже при раскладе, если мы наконец вернемся в собственные тела, я хотела бы вернуться снова сюда и устроиться вместо Ларисы.
Начала вспоминать, когда в последний раз я шла на прямой конфликт. Как оказалось, практически никогда. Я всегда сдерживала себя. Никогда не грубила и тем более первая не проявляла агрессию. Возможно, потому и выбрала себе такого мужа – надежного, сильного, под опекой которого я спокойно могла дальше пестовать свою бесконфликтность и дружелюбие.
Но сейчас жизнь кидала мне очередной вызов: дескать, научись прямо и открыто защищать свои интересы!
И вот опять. Эдуард вальяжно подкатил и оперся о мой стол.
«Да что же ты не уймешься никак?» — раздраженно подумала я, уткнувшись в монитор.
— Меня назначили руководителем группы для загранпоездки, — довольно протянул он.
Я мельком подняла глаза на него и тут же опустила. Изобразив абсолютное равнодушие, продолжила печатать. А внутри все кипело от негодования. Я же так мечтала об этой командировке. Почему его, именно его назначили руководителем?! В фирме много других достойных кандидатур. А выбрали этого … этого… Тут я даже мысленно затормозила, силясь подобрать цензурное слово.
— И есть одно свободное место, — еще более довольный тон.
«Ах ты, скотина!», — нужное слово наконец подобралось.
Вот так значит, да? То есть Эдуард устроил все таким образом, чтобы это он облагодетельствовал меня поездкой за границу. И надеется, гад, на определенную благодарность с моей стороны.
Я бы сейчас с удовольствием продолжила подбирать подходящие эпитеты этому самцу человека, но нельзя было терять время. Он ждет, что сейчас я начну просить его выбрать меня. Ха-ха три раза.
Для начала нужно поменяться ролями. Униженная роль просителя точно не подходит для человека, решившего отстаивать свои интересы.
— И ты хочешь, чтобы я поехала в составе группы? – лениво повернув голову в его сторону, как бы нехотя выронила я. Ага, вот именно, ты хочешь, не я. Так-то, голубчик. А я еще подумаю, надо мне это или нет.
Вот обожаю игру в слова. Всего лишь подберешь нужное слово, и всё меняет смысл. Надеюсь, я сбила спесь с Эдуарда.
Но не тут-то было.
Сбить с толку такого самоуверенного человека? Ага, конечно!
— Мечтаю, чтобы ты поехала, — с масляной улыбкой он наклонился ко мне поближе. Я даже разглядела морщинки и дряблую кожу на лице, волоски, выглядывающие из носа.
Отпрянув с отвращением, я брезгливо посмотрела на него.
— Я понимаю, на что вы намекаете, Эдуард, — неожиданно для себя я перешла на Вы, стремясь создать между нами как можно большую дистанцию. Несмотря, на гнев, бурливший внутри меня, я старалась говорить спокойно и обстоятельно. – Но поймите, между нами ничего не может быть.
Но, как всегда, слова не подействовали. Эдуард приблизился и с той же нахальной улыбкой протянул руку для … чего? Ущипнуть, погладить? Я так этого и не узнала. Что я ненавижу, так это вторжения в личное пространство. Мгновенная рефлекторная реакция и отпечаток моей ладони уже красовался на его щеке.
Рабочий гул в кабинете резко стих. Сотрудницы в отделе все как по команде обернулись на громкий звук пощечины и затем насмешливо зашушукались. Те, кто все наблюдал с самого начала, начали, похихикивая, передавать подробности всем остальным.
Я же озадаченно дула на болевшую ладонь. В третий раз в жизни я даю пощечину, и каждый раз сама не замечаю этого. Просто взрыв эмоций и в следующую секунду стою с саднящей от удара рукой.
Эдуард как-то странно посмотрел на меня и быстрым шагом направился к выходу, сопровождаемый насмешливыми улыбками и шепотками.
Я опустошенно опустилась на рабочее кресло. Да, с заграничной поездкой можно попрощаться. Да и черт с ней. Хочу к мужу под крылышко.
Рабочий день продолжился. Эдуарда я больше не видела, что посчитала хорошим знаком. Я, получается, унизила его прилюдно. Наверняка это его охладит надолго, если не навсегда. Любопытным сотрудницам, окружившим меня после его ухода, я не стала рассказывать подробности. Превратила все в шутку.
После работы я зашла в спортивный магазин. Теперь, когда мой вес пришел в норму, я решила делать силовые упражнения, чтобы подтянуть мышцы. Прикупив красивые розовые гантели, (настоящая блондинка, хихикнула я про себя), положила их в свою сумочку. Хоть и маленькая, но довольно объемная сумка без труда уместила небольшие спортивные снаряды.
От магазина до дома нужно было пройти через дворы. Я неспешно направилась домой. Мягкий желтоватый свет фонарей освещал вечерние улицы. Несколько прохожих торопливо прошагали, стремясь скорее попасть в свои теплые квартиры. Снежинки бесшумно парили в морозном воздухе. Я вдохнула полной грудью. Любимый город. Сколько себя знаю, я люблю этот немного суетливый, порою серый и мрачный, иногда праздничный городок.
Поэтому дорогу домой я всегда растягивала, отдыхая душой после рабочего дня. Смотрела на неоновые вывески, наслаждалась картиной зажигающихся огней в окнах квартир, что каждый раз складывались в особый неповторяющийся узор. Кому-то неприятны шумы городских улиц. Для меня же они словно музыка, словно необходимый фон моих мыслей.
Уют и тепло этого особого мира убаюкивали меня, настраивая на умиротворенный лад. Расслабившись, я вообще перестала следить за дорогой, когда кто-то резко дернул меня за капюшон. Я только успела вскрикнуть, как чья-то ладонь зажала мне рот.
Я испугалась. Сильно испугалась. Судорожно лягнув одной ногой назад, я старалась извернуться и посмотреть на нападавшего. Но меня держали крепко, и сдавленно ругаясь, куда-то целенаправленно тащили.
Страх придал мне силы, я двумя руками вцепилась в предплечие его руки, стараясь оторвать ее от лица и закричать. Теплые перчатки неизвестного не давали мне прокусить его ладонь. Тут с плеча соскользнула лямка моей сумки, и я почувствовала на повисшую на локте спасительную тяжесть. Гантели! Как я могла забыть? Стараясь не уронить, аккуратно перехватила лямку поудобнее, и размахнувшись снизу вверх, со всей силы ударила куда-то за свою спину.
Захват мгновенно ослаб, я отскочила, и оборачиваясь, увидела падающего на колени мужчину.
— Тварь, ты сломала мне плечо, тварь, тварь!!! — он, сгорбившись, громко стеная и грязно матерясь, держался за правое плечо. Голова была опущена, капюшон аляски скрывал его лицо.
Я растерялась. Инстинкт самосохранения требовал немедленно убежать. С другой стороны, мне его голос показался знакомым. Необходимо узнать, кто это.
Пока я стояла на безопасном расстоянии и мучительно размышляла, мужчина поднял голову и посмотрел на меня. Я подскочила на месте. Эдуард?
Ну, конечно, вот и его машина неподалеку. Так он туда меня пытался затащить! Бешенство овладело мной. Еще крепче ухватив многострадальную сумку и держа ее на весу, я решительно двинулась прямо на него.
Теперь я больше не сдерживала себя. Не прятала эмоции за равнодушной или дружелюбной маской. И видимо, злость и жажда убийства отразились на моем лице. Эдуард съежился и начал отползать назад. От этого я еще сильнее распалилась, ускорившись в разы.
Вскочив, он метнулся к машине. Превозмогая боль в плече, открыл дверцу
