Кто найдёт заветный сундук? Ольга Свириденкова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Молодая дворянка Ольга Чижевская узнает важную тайну: вблизи ее разоренного имения зарыт сундук с золотом, вывезенный Наполеоном при отступлении из Москвы. Война 1812 года сделала Ольгу бесприданницей, и она считает, что этот сундук должен по справедливости достаться ей. Союзниками девушки становятся влюбленный в нее молодой князь и подруга. Однако за кладом охотятся и другие люди: хитрые, ловкие, опасные, готовые ради достижения своей цели пойти на преступление. Вдобавок ко всему, один из них возмечтал жениться на Ольге.

ПРОЛОГ

Петербург, май 1812 года

   Ночь выдалась чудесная: тихая, лунная, безветренная. Именно такой и должна быть ночь любовных утех. Однако кому утехи, а кому терзания да муки ревности. И ладно бы, одной ревности. Хуже, когда вместе с сердцем страдает самолюбие. Ведь как получилось? Вытащил женщину из нищеты, из самого натурального ничтожества, а она взяла да и предпочла тебе другого. Да еще кого? Мальчишку, щенка, нахального лоботряса, с которым и соперничать унизительно! До чего же несправедливо устроен наш грешный мир…

   Так размышлял сорокапятилетний дворянин Степан Иванович Остолопов, крадясь в третьем часу ночи к покоям пасынка.

   Тем временем не чаявшая грозы влюбленная парочка нежилась в постели. А попутно вела разговор, весьма любопытный для притаившегося за дверью ревнивца. Начала его молодая актриса Мари Абрикосова, или, как звали ее до поступления на сцену, Марья Трифоновна Бузыгина.

   – Макс, золотко мое, – проговорила Мари, – ты не находишь, что твои покои обставлены старомодно? Эту громоздкую мебель пора выбросить. И обои… Сейчас в моде бледные цвета. Тебе, знатному дворянину, неприлично жить в таком убожестве.

   – Да как будто я не знаю сам, – невесело усмехнулся семнадцатилетний князь Максим Шаховской. – Все я знаю, да поделать ничего не могу. Проклятый Остолоп решительно не желает давать мне денег. И без толку взывать к его совести, напоминая, что денежки-то эти – мои.

   – Какая несправедливость! – возмущенно воскликнула Мари. – И почему у нас такие дурные законы? Родители оставляют человеку приличное состояние, а он не может им пользоваться до совершеннолетия. Ужасно несправедливо! И досадно. Нет, в самом деле, как это досадно, – продолжала Мари, все более горячась. – Я, такая молодая, красивая, должна терпеть подле себя несносного борова. А как бы мы славно устроились, если бы ты мог распоряжаться наследством! Я бы перестала скрывать нашу связь, и все мои товарки лопнули бы от зависти. Ведь одно дело – быть любовницей обычного дворянина, и совсем другое – родовитого князя. Вот тогда бы мне точно дали главную роль в спектакле!

   – Не печалься, любовь моя, главную роль я тебе добуду, – успокоил ее Максим. – Ведь мой родственник – известный драматург.

   – Ты попросишь его?

   – Клянусь мужским достоинством моего отчима!

   Молодые люди рассмеялись, а затем Мари, попросив Максима наполнить бокалы вином, вернулась к разговору.

   – Нет, все-таки Остолопов – ужасная свинья, – с чувством продолжала она. – Держать пасынка в черном теле! Хоть бы людей постыдился, если у самого совести нет. Но о чем я толкую? Он ведь и со мной скуп. Наобещает с три короба, а получишь всего да ничего. Водит меня за нос, словно провинциальную дурочку!

   – Утешайся тем, что не остаешься у него в долгу, – лукаво заметил Максим. – Вспомни: сколько раз ты ему рога наставляла?

   – Да уж точно, немало! – со смехом подхватила Мари. – И с каждым днем они становятся все ветвистей. Так что скоро наш Остолоп станет цепляться ими за потолок…

   Такого надругательства Степан Иванович уже стерпеть не мог. Яростно зарычав, он отступил от дверей, а затем вышиб ударом плеча непрочную задвижку и вломился в комнату.

   – Мерзавцы! – зашипел он, потрясая в воздухе кулаками. – Так-то вы благодарите меня за заботы? Погодите, я вам сейчас задам…

   – Спаси меня, золотко! – испуганно вскрикнула Мари, спрыгивая с кровати и отбегая в дальний угол комнаты. – О, мадонна, он сейчас прибьет нас!

   – Не бойся, все будет хорошо, – пробормотал Максим, торопливо натягивая рубашку и лосины. – Ну-ну, папенька, не надо так горячиться! – бросил он Остолопову. – А то от волнения удар может хватить. Так и помрете, не успев попользоваться доходами с моих имений.

   – Щенок неблагодарный! – яростно шипел Остолопов, наступая на пасынка. – В наследство захотел вступить? Что ж, будет тебе наследство! Ни гроша от меня не получишь до совершеннолетия! Копеечки медной не дам, с голоду будешь подыхать, не пожалею!

   – Вот, черт возьми, влип, – прошептал Максим, отступая. – Эх, недаром ведь говорят, что связи с актрисами не доводит молодых людей до добра! Ну да теперь поздно сожалеть. А ежели так, то…

   Обернувшись, он сорвал с настенного ковра две шпаги и бросил одну из них отчиму. Затем встал в фехтовальную позицию и азартно воскликнул:

   – А ну, папенька, защищайтесь, коли вам дорога жизнь!

   – Это еще что? – пробормотал Остолопов, недоуменно рассматривая оружие. И тут же отчаянно выругался, получив укол шпагой в филейную часть.

   – Есть! – воскликнул Максим. – Следующий выпад за вами.

   – Щенок! – в бешенстве вскричал Остолопов. – Да ты на кого руку поднял? На человека, столько лет заменявшего тебе отца?!

   – Давайте, давайте, – подзадоривал его Максим. – Покажите, как вы умеете сражаться за даму своего сердца.

   – Ну держись, стервец!

   Издав воинственный рык, Остолопов бросился на пасынка. Однако Максим успел вовремя отскочить, и шпага Степана Ивановича врезалась в дверь шкафа, да так глубоко, что застряла там. И Максим немедля воспользовался затруднением противника. Пока Остолопов возился со шпагой, он подскочил к нему сзади и нанес несколько легких ударов в его многострадальную филейную часть.

   – Убью стервеца! – завопил Остолопов, выдергивая шпагу и бросаясь в новую атаку.

   – Да он, похоже, настроен весьма решительно, – пробормотал Максим, поспешно отступая назад. – Пора положить этому конец.

   Увернувшись от выпада противника, он забежал Остолопову за спину. А затем выбил из его руки шпагу и приставил к пояснице клинок.

   – Не двигайтесь, сударь! – предостерег он, когда Остолопов попытался нагнуться за шпагой. – Иначе я насажу вас на свой клинок, как перепела на вертел. И учтите, дорогой папенька, я вовсе не шучу!

   На какое-то время в комнате повисло молчание, нарушаемое лишь громкими оханьями мадемуазель Абрикосовой.

   – Эй, Максимка, ты что? – робко осведомился Степан Иванович, пытаясь повернуть голову и заглянуть пасынку в глаза. – Господь с тобой, дитятко, опомнись! Подурили маленько и хватит. Не ссориться же нам, ей-богу, из-за продажной девки.

   – Но-но! – Мари смерила Остолопова надменным взглядом. – Выбирайте выражения, сударь!

   – Да что ж это такое творится? – взмолился Степан Иванович. – Ну полно, Максим, не дури! Убери от меня это проклятое острие, а то ведь, не ровен час, и вправду беда случится.

   – Не дергайтесь, так и не случится, – невозмутимо отвечал Максим. – Уразумели? Прекрасно. А теперь медленно поворачивайтесь и идите в коридор. Да не вздумайте поднять шум, а то, клянусь честью, продырявлю!

   – Господи, да что ж это… – запричитал Остолопов, но, почувствовав легкий укол в поясницу, благоразумно замолк и послушно двинулся к дверям.

   – Мари, – бросил Максим, – быстро одевайся, хватай мою одежду и найди веревку в шкафу. А потом – за нами, в кабинет Остолопа.

   – В кабинет? – насторожился Степан Иванович. – Зачем это, сынок?

   – За своим добром, папенька, – ласково пояснил Максим. – Ключ от сейфа, я надеюсь, у вас при себе?

   – От сей… – от сильнейшего волнения Остолопов не мог говорить.

   – Открывайте, – приказал Максим, войдя в кабинет. – Ну же, быстрей, что вы возитесь! Хорошо. А теперь мы отойдем в сторону и пропустим вперед Мари.

   В сейфе обнаружился увесистый мешочек с монетами. Не мешкая, Мари схватила его и опустила в карман плаща Максима.

   – Грабят! – протянул Остолопов. – Средь бела дня грабят, лиходеи!

   – Во-первых, сейчас вовсе не день, а ночь. А во-вторых, милый папенька, грабят – это когда чужое берут, – пояснил Максим. – А когда берут лишь свое, это не ограбление, а справедливое и законное действие.

   – Законное?! – возмущенно вскинулся Остолопов. – Ну, постой, стервец. Натравлю на тебя полицию, тогда поглядим…

   Он приглушенно ойкнул, почувствовав очередной укол шпаги.

   – Ах ты, старый мерзавец, – ласково упрекнул его Максим. – И как тебе только не совестно угрожать мне полицией? Ладно, хватит болтать. Мари, где веревка? Нужно хорошенько связать его, чтоб не поднял тревогу.

   – Неблагодарный сын! – проблеял Остолопов.

   – Да умолкни ты, наконец! – прикрикнул Максим. – Садись в кресло. В это, возле стола. Мари, привязывай его крепко! Так. А теперь поищи какую-нибудь тряпицу и заткни Остолопову рот.

   – Злодеи! – в последний раз проблеял Степан Иванович.

   – Все, – выдохнул Максим, убедившись, что отчим надежно привязан. – Теперь осталось одеться и заложить карету. Ну, папенька, прощайте! Счастливо оставаться. И смотрите, – он покачал перед носом Остолопова шпагой. – Не вздумайте бросаться в полицию, когда вас развяжут. Я еду в свой полк. Командир меня может защитить. А вот я вам тогда не спущу, – чмокнув отчима в лоб, он ушел.

   Вскоре удобная дорожная карета, запряженная четверкой лошадей, отъехала от особняка и покатила по набережной Фонтанки.

   – Ну-с, и куда мы теперь? – растерянно поинтересовалась Мари. – Мне придется бросить театр: когда хочешь, Остолопов упрячет меня в тюрьму!

   Максим ободряюще потрепал ее по макушке.

   – Забудь о театре, моя радость. Все равно, большого таланта у тебя нет, а получать роли через любовников можно не всегда. Лучше поезжай со мною в Москву и займись каким-нибудь выгодным дельцем. Скажем… – он задумался, – открой модную лавку! Вкус к нарядам у тебя имеется, а денег на обустройство я дам.

   – В любом случае, выбирать мне теперь не приходится, – со смехом отозвалась Мари. И устроившись на обитом бархатом сиденье, прислонилась к плечу Максима и задремала.

ГЛАВА 1

Смоленская губерния, февраль 1817 года

   Свернувшись калачиком в кресле, Ольга Чижевская хмуро смотрела в окно. Сразу за домом начиналась просторная лужайка, обсаженная с двух сторон липовыми аллеями. За лужайкой виднелся замерзший пруд с покосившимся от времени розовым деревянным павильоном, а дальше тянулся парк – привычная, опостылевшая картина.

   Правда, летом парк выглядел чудесно. А также ранней осенью, поздней весной и в морозную зимнюю погоду. Но сейчас, как назло, стояла оттепель. Солнце уже неделю не показывалось из-за серых туч. Несносный ветер согнал с деревьев весь снег, обнажив темные стволы. Словом, день выдался унылым и мрачным.

   – Вот и моя жизнь такая, – грустно промолвила Ольга. – Безнадежно-тоскливый зимний день…

   – Что ты говоришь, милочка? – встрепенулась ее тетушка Анна Егоровна, задремавшая над рукодельем. – Тоскливый день? И, правда твоя, эта проклятая оттепель надоела! Все раскисло, боишься со двора выехать, чтобы где-нибудь не увязнуть. Сидим восьмой день взаперти: ни в картишки с соседями перекинуться, ни посплетничать.

   – Кушать подано, – объявил заглянувший в гостиную дворецкий.

   – Наконец-то! – обрадовалась Анна Егоровна. – А то я боялась, что наш гусь до вечера не стушится. Идем, Оленька, пока обед не простыл.

   – Да какая мне разница, – проворчала Ольга, неохотно поднимаясь с кресла. – И вообще, больно нужен мне ваш противный гусь!

   – Отчего же противный? – возразила Анна Егоровна. – Вовсе не противный, а вкусный. Между прочим, его прислал твой давний ухажер, Терентий Наумыч Бобров!

   Пропустив мимо ушей последнюю реплику, Ольга пошла в столовую. Там уже находился ее дядюшка Тихон Васильевич Киселев. Первая половина трапезы прошла в тишине, нарушаемой лишь звяканьем вилок о тарелки да похвалами Анны Егоровны в адрес замечательного гуся. И лишь за десертом тетушка решилась возобновить прерванный разговор.

   – Нет, что ни говори, а приятный человек наш Терентий Наумыч, – она выразительно глянула на племянницу. – Не жадный, но хозяйственный, домовитый. За таким, милочка моя, не пропадешь. И имение хорошее – четыреста душ.

   Ольга раздраженно вздохнула.

   – Вы опять начинаете, тетушка? Да сколько же можно повторять! Не пойду я за вашего Терентия. Не пой-ду!

   – А за Антона Кирилыча Мухина?

   – И за Мухина не пойду.

   – Но почему? Ладно, я согласна, Терентий Наумыч и впрямь не совсем подходящая для тебя партия: необразован, грубоват, да и возраст… А вот Антон Кирилыч Мухин – самое то! Молод, собой недурен и такой смирный, почтительный, – Анна Егоровна издала мечтательный вздох. – Вот уж про кого сказано: мухи не обидит.

   – Да ведь на то он и Мухин, чтоб мух не обижать, – усмехнулась Ольга. И еще решительней повторила: – Нет, тетушка, как хотите, а за Мухина я не пойду. Ну, сами посудите: зачем мне супруг, которого я даже уважать не смогу?

   – Да, помилуй, отчего ж его нельзя уважать?

   – Оттого что он – подкаблучник!

   Анна Егоровна недоуменно пожала плечами.

   – Но ведь это славно! Будешь им помыкать, как захочется.

   – Да на что он мне сдался, чтоб им помыкать? Вот велика радость!

   – А то будто нет! – сердито воскликнула тетушка. – Ладно, Бог с тобой. Не хочешь Мухина, выходи за Валобуева.

   – Еще лучше! Такой же подкаблучник да вдобавок и любитель выпить.

   – Зато образован больше других. А, Тихон Василич? – Анна Егоровна посмотрела на мужа, ища поддержки. – Ну скажи, ведь правда, что Валобуев – умный человек?

   Тихон Васильевич откашлялся.

   – Да уж, – пробормотал он. – Валобуев – малый не дурак. Но и дурак не малый…

   – Да сам ты дурак! – рассердилась Анна Егоровна. – Племяннице двадцать второй год, а он сидит и не чешется. Что смеешься? – обернулась она к Ольге. – Вот останешься в девках, тогда не до смеха будет. Я ночей не сплю, все думаю, как тебя пристроить, а ты… Неблагодарная!

   – Не сердитесь, тетушка, – примирительно сказала Ольга. – Я очень признательна вам за заботу, поверьте. Да только, что ж я могу поделать, если во всей округе нет ни одного приличного жениха?

   – Да как же ни одного, когда целых три! А раньше было еще больше. Вот только, пока ты привередничала, твои подружки всех их расхватали. И этих подхватят, поверь! А ты, милочка моя, опять останешься с носом.

   Бросив на племянницу красноречивый взгляд, Анна Егоровна вышла.

   – Ничего, Оленька, не печалься, – утешительно промолвил Тихон Васильевич. – Встретишь ты еще своего принца.

   – Принца? – усмехнулась девушка. – Где? В этой глуши? Нет, в нашем захолустье принцы не водятся. Здесь обитают лишь Мухины, Бобровы да Валобуевы. А принца… принца нужно искать в других краях.

   Вскочив со стула, Ольга в волнении заходила по комнате.

   – Боже мой, дядюшка, – проговорила она с нервным смешком. – Да разве… разве о такой жизни я когда-то мечтала? Разве думала я, что проведу свои лучшие годы в глуши? И что мне придется выбирать мужа среди трех деревенских олухов!

   – Да уж, – протянул Тихон Васильевич. – Перспектива малоприятная.

   – А кто, кто во всем виноват? – продолжала Ольга, все более распаляясь. – Он – этот ненавистный Бонапарт! Это он спалил мое именье и сделал меня бесприданницей. И вот, вместо того чтобы блистать на столичных балах, я провожу вечера в обществе наших скучных соседей. Ужасно! Чудовищно! Нес…

   Она не договорила, потому что в комнату влетела Анна Егоровна.

   – Ну, Оленька, хватит бездельничать, принимай гостей, – торжественно объявила она. – Подружка твоя к нам пожаловала, Зинка Лопухина!

   – Боже! – заметалась Ольга. – Вот уж не ждала! Где она сейчас?

   – Пошла в гостевую спальню, чтобы привести себя в порядок с дороги, – иронично изрекла Анна Егоровна. – Не иначе, задумала поразить нас, провинциалов, какой-нибудь новомодной причудой.

   – А я – в таком ужасном допотопном платье! – воскликнула Ольга. – Но какая разница? Все равно, за богатой петербургской графиней мне не угнаться.

   Графиня Лопухина сошла в гостиную, наполнив ее ароматом изысканных духов. Как и ожидала Ольга, выглядела подруга роскошно: в платье из блестящей яблочно-зеленой тафты, в оранжево-красном тюрбане с белыми перьями, в изящных атласных туфельках – хоть сейчас на светский прием. На белоснежном личике, слегка оттененном румянами, оживленно и несколько самодовольно поблескивали голубые глаза.

   Радостно обнявшись, подружки уселись на диван и засыпали друг друга вопросами. А затем Зинаида принялась просвещать Ольгу по части новомодных веяний.

   – Греческая простота потихоньку выходит из моды, – говорила она, размахивая ухоженными руками. – Теперь платья шьют более пышными. На юбке должны быть две оборки, – графиня указала на подол своего платья, – и маленькие оборочки на плечах. Воротник делается из рюшей и облегает шею. Это про дневные наряды. А фасоны бальных почти не изменились, только теперь их больше украшают цветами. И да – простенькие украшения больше не носят! Лишь бриллианты, рубины, изумруды, ну и, разумеется, жемчуг. Все это носили и прежде, но сейчас пошла повальная мода.

   – Значит, мне не бывать на великосветских балах, – грустно заметила Ольга. – У меня нет даже скромного жемчужного ожерелья.

   – Дорогая, ну как же? – Зинаида посмотрела на нее с сочувствием. – О чем твои близкие думают? Могли бы и раскошелиться для единственной племянницы.

   Ольга тяжко вздохнула.

   – Да не с чего им раскошеливаться: доходы-то с Киселевки невелики! А с моего Никольского – и того меньше. Имение сильно пострадало во время войны, дом сгорел… так же, как и наш дом в Москве.

   – Да, из-за этой проклятой войны многие разорились. Наш московский дом тоже сгорел, но у нас хоть имение уцелело. И с замужеством мне повезло, – глаза Зинаиды заблестели. – А все благодаря покойнице-маменьке. Это она, царство ей небесное, научила меня, как окрутить графа Лопухина.

   – Что готовить на ужин? – спросила Ольга, вспомнив об обязанностях хозяйки. – Ты ведь заночуешь у нас?

   Зина виновато улыбнулась.

   – Мне безумно жаль тебя огорчать, но я не могу. Я ведь заглянула к тебе только проездом: возвращалась из имения отца и не удержалась, чтобы не заехать сюда. Но теперь мне нужно спешить.

   – Ну вот! – Ольга не могла скрыть огорчения. – В кои-то веки встретились и сразу расстаемся!

   – Видишь ли, cher ami, я и так задержалась дольше, чем хотела, – пояснила Зина. – Эти старики совсем не желают понимать, что у нас, молодых, свои заботы, особенно у таких людей, как я и мой муж. Ах, Оленька, ты не представляешь, какая у меня бурная жизнь! – Графиня улыбнулась. – То и дело балы, маскарады, музыкальные вечера, спектакли. И на каждый выход нужно приготовить платье, продумать прическу. Вот, веришь ли, порой даже отдохнуть некогда!

   – Так погости у меня пару деньков, отдохни, – предложила Ольга. – Покатаемся на санках, на лошадях, хоть наговоримся вдоволь!

   Зина покачала головой.

   – Прости, cher ami, не могу. Не годится надолго оставлять молодого мужа одного. Петербург полон соблазнов, мало ли что может случиться.

   – Ты не уверена в своем муже? – удивилась Ольга.

   Зина рассмеялась.

   – Ну конечно, я в нем не уверена! Как можно быть уверенной в молодом и красивом мужчине? Нет, я в нем совсем не уверена, потому и тороплюсь домой. Так что, – она с сожалением развела руками, – пора нам прощаться. Вели подавать мой экипаж, а я пойду одеваться.

   Зинаида ушла и вскоре вернулась в гостиную. В сердце Ольги невольно шевельнулась зависть, когда она увидела прелестную шубку подруги из аметистового атласа с горностаевым мехом. Новомодный капор графини был также отделан горностаем и украшен страусовыми перьями.

   – Ну что ж, дорогая, прощай? – Зинаида обняла подругу и с чувством поцеловала. – Как приеду, тотчас напишу тебе.

   Подхватив юбки, графиня скрылась за дверями, и вскоре до слуха Ольги донесся шум отъезжающего экипажа.

   – Уехала, – с тоской промолвила Ольга. – А я осталась здесь, в этой ненавистной глуши!

   Петербург, спустя четыре дня

   Граф Евгений Борисович Лопухин возбужденно кружил по кабинету. Иногда его взгляд падал на шумный Невский проспект, и его лицо озарялось самодовольной улыбкой. Подумать! Ни один из этих людей, разгуливающих внизу, не знает того, что теперь знает он. Ни один из его светских приятелей, недругов, сослуживцев. Тайной владеют лишь двое: он и маркиз де Фурвиль.

   – Тысяча чертей! – воскликнул Евгений, потирая руки. – До сих пор не могу поверить в такую удачу. Вот уже второй день я чувствую себя так, как, должно быть, чувствовал себя ваш Наполеон накануне взятия Тулона. Миллион золотом и бриллиантами! Тут есть от чего потерять голову.

   – А вот этого, мой любезный граф, как раз и не следует делать, – с усмешкой возразил де Фурвиль. – Ваша голова, а точнее, ваш ум и ваша смекалка нам скоро понадобятся. Не забывайте, что главный успех предприятия зависит от вас. Ибо без вас, – маркиз незаметно поморщился, – отыскать сокровища Бонапарта мне будет нелегко. Собственно, потому я и решил поделиться с вами своей тайной.

   – И вы не прогадали, маркиз, – заверил Евгений. – Посудите сами: кто, кроме меня, может приехать в Смоленскую губернию и начать поиски сокровищ, не вызвав подозрений? Я и только я! И я вам объясню, почему.

   Он опорожнил наполненный вином бокал и снова повернулся к маркизу.

   – Во-первых, я хорошо знаю смоленскую дорогу и расположенные на ней именья. Во-вторых, в восемьсот двенадцатом году мой полк буквально шел по пятам убегающего Наполеона, и мне известны места его остановок. И, в-третьих, – он красноречиво помолчал, – именно в этих краях находится имение подруги моей жены, а также имение ее дядюшки, где эта молодая особа сейчас проживает. А как вы сами только что рассказали мне…

   – …Награбленные Бонапартом сокровища зарыты в одном из этих имений, – закончил за него де Фурвиль. – Под музыкальным павильоном, в парке одного из них.

   – Под музыкальным павильоном, – задумчиво произнес Евгений. – К несчастью, такие павильоны имеются почти в каждой усадьбе, даже захудалой. Это затруднит наши поиски, но не беда. Родные Ольги Чижевской охотно нас примут. С их соседями мы быстро перезнакомимся. Нас начнут приглашать на обеды и вечера, мы осмотрим усадьбы и парки и решим, как ловчее действовать.

   – Прекрасно, – улыбнулся маркиз. – Я вижу, я в вас не ошибся. – Наполнив опустевшие бокалы, он вручил один из них Евгению. – Итак, граф, за удачу нашего предприятия! И еще одно, – его взгляд предостерегающе блеснул. – Смотрите же, друг мой, не проболтайтесь никому о нашей тайне! Даже вашей супруге.

   – Ну что вы, как можно! – вскинулся Евгений. – Нужно быть последним болваном, чтоб довериться женщине в столь серьезном деле. Да еще жене! Если мы найдем тот сундук, от нее нужно будет скрывать, что я стал богаче, – он лукаво подмигнул де Фурвилю и поднял бокал.

   Проводив гостя, Евгений принарядился и поехал в театр. Давали балет – по уверениям театральных критиков, что-то новое и оригинальное. Но Евгений интересовался не балетом, а одной из танцовщиц: прелестным хрупким созданием, на которое он положил глаз.

   В этот раз красавица оказалась сговорчивой, и щедрость графа Лопухина была так же щедро вознаграждена. Скупясь на гостиницу, Евгений привез танцовщицу домой. Ночь удалась на славу… Однако пробуждение получилось кошмарным, ибо проснулся Евгений от воплей своей супруги.

   – Мерзавец, гнусный обманщик! – восклицала Зина, бегая возле кровати и норовя дотянуться до забившейся в угол танцовщицы. – И это награда за мою любовь?! Я лечу в столицу, не зная ни отдыха, ни сна. Обижаю старика отца, огорчаю любимую подругу. И что же я вижу? Мой муж изменяет мне! Да еще где, где?! В супружеской спальне! На той самой кровати… – не договорив, она яростно поддала ногой домашние туфли Евгения и выбежала из комнаты.

   «Вот уж не повезло, так не повезло, – в глубочайшей досаде думал граф. – Так опрохвоститься перед женой, да еще в столь важный момент. Придется постараться, чтобы Зина сменила гнев на милость. Иначе не видать мне поездки в Смоленскую губернию, как своих ушей».

   Однако время шло, а примирения не происходило. Зинаида не стала посыпать голову пеплом и отказываться от светских развлечений. Но разговаривать с мужем не желала. Затаила на него злобу. И как будто презирать начала! Это было скверно. И странно! Евгений и раньше понемногу изменял жене. И ему казалось, что Зина догадывается, но не ревнует. Ведь Евгений не крутил романы со светскими дамами! Только танцовщицы, содержанки да горничные – что тут ревновать?

   Но то ли Зина не знала о его прежних шалостях и сейчас была оскорблена, то ли ей шлея попала под хвост. Так или иначе, мириться она не желала.

ГЛАВА 2

После визита подруги Ольга почувствовала себя совсем плохо. Жизнь в сельской глуши, лишенная мало-мальски значительных событий, показалась ей невыносимой. Но главное, ей вдруг так отчаянно захотелось в Петербург, что хоть волком вой.

   «Но что же мне делать? – с тоской спрашивала она себя. – Как туда попасть? Зинаида меня не приглашает, а других знакомых в столице у нас нет. И потом, даже если я приеду туда, что толку? Денег на наряды у меня нет, а раз так, ни на бал, ни в театр не поедешь».

   За такими невеселыми размышлениями ее и застал ближайший сосед по имению Алексей Александрович Валобуев.

   Несмотря на свои сорок с небольшим и склонность к употреблению горячительных напитков, Валобуев считался одним из лучших уездных женихов. Его имение, хоть и управлялось дурно, насчитывало около тысячи душ. К тому же он был бездетным вдовцом, а с единственным племянником давно разругался. Нрав он имел приятный: скромен, любезен, почтителен. Местные помещики, правда, не слишком его уважали, а один злоязычный остряк даже наградил нелестным прозвищем – «олух царя небесного». Однако это ничуть не повредило Валобуеву во мнении уездных дам. Скорее, наоборот.

   И все же один существенный недостаток у Валобуева имелся: он упорно не желал вступать в новый брак. Матери незамужних девиц не могли примириться с таким безобразием и делали все возможное, чтоб наставить соседа на путь истинный. И Валобуев, наконец, сдался. Он решился на повторную кабалу… И остановил свой выбор на сироте, здраво рассудив, что лучше уж оказаться под каблуком у одной женщины, чем сразу у двух. А так как единственной сиротой в округе была Ольга Чижевская, Валобуев решил присвататься именно к ней.

   Местные кумушки уже намекнули Ольге о намерениях Валобуева. Поэтому, когда он явился в Киселевку при полном параде, во фраке, она сразу заподозрила неладное.

   «Так, стало быть, это правда, – думала она, ожидая, пока Валобуев вылезет из шубы и пройдет в гостиную. – Этот нелепый олух хочет на мне жениться. Ну, и как же мне быть? Согласиться я не могу, а отказать – тетушка потом житья мне не даст. Разумеется, я откажу. Но какая выйдет морока!»

   Следующие два часа Ольга провела как на иголках. Сначала тянулся бесконечный обед, во время которого Валобуев так и не отважился приступить к судьбоносному разговору. Затем перешли в гостиную, и здесь тоже ничего не произошло. Наконец Анна Егоровна смекнула, что жених робеет в ее присутствии, и оставила его наедине с племянницей.

   «У меня есть только один выход, – рассудила Ольга, – не дать ему сделать предложение. А для этого нужно все время уводить разговор в сторону».

   – Итак, Алексей Александрович, – обратилась она к притихшему Валобуеву, – на чем мы прервались? Кажется, вы рассказывали какой-то анекдот?

   Валобуев смущенно кашлянул.

   – Вы ошибаетесь, любезная Ольга Михайловна. Мы говорили о переустройстве моего дома. И я хотел бы назвать причину, по которой и затеялся с ним.

   – Да, да, помню. – Ольга кокетливо улыбнулась и тут же поспешила направить разговор в более безопасное русло. – Но сейчас я хочу кое о чем посоветоваться с вами. Как вы относитесь к любительскому театру? Мне кажется, было бы неплохо устроить такой в нашем уезде. Тем более у нас тут совсем нет развлечений.

   – Вы правы, Ольга Михайловна, – кивнул Валобуев. – Развлечений в нашей глуши немного. Но только, зачем вам утруждаться? Гораздо удобнее завести крепостной театр. Выписать из Москвы знатока этого дела, и пускай обучает крепостных. А вы будете только указания давать да пьесы подбирать.

   – Замысел хорош, да исполнить его непросто. Столичный режиссер затребует приличное жалование, а нам такие расходы не по карману.

   – Расходы, конечно, немалые. Однако чего ни сделаешь… ради дамы сердца. – Валобуев приосанился и красноречиво посмотрел на Ольгу. – И если бы вы, любезная Ольга Михайловна, согласились осчастливить…

   – А впрочем, эта затея с театром меня несильно прельщает, – торопливо вставила Ольга. – Слишком хлопотно. И в последнее время я думаю совсем о другом.

   – О чем же, позвольте узнать?

   Ольга откинулась на спинку дивана и мечтательно вздохнула.

   – Я хочу поехать в Петербург.

   – В Петербург?

   – А что вас так удивляет? Ну да, в Петербург. Хочу выезжать на балы, в театры, да и просто посмотреть столицу. Ведь я еще там не была. Сижу в этой проклятой глуши, ничего не вижу. Разве хорошо?

   – Хм…

   – Вот вам и «хм»! Скучно мне здесь, вот что. Опротивело все до тошноты.

   – Да уж, – протянул Валобуев после паузы. – Признаться откровенно, я вас хорошо понимаю. В вашем прелестном возрасте жить в деревне…

   – …Такого не пожелаешь и своему заклятому врагу!

   Валобуев откашлялся.

   – Однако же и здесь можно найти какие-то приятные занятия…

   – Ну да, – подхватила Ольга с сарказмом. – Например, играть с соседями в карты. Или давать обеды, на которых все разговоры сводятся к мелочным сплетням да обсуждению достоинств какого-нибудь упитанного гуся, присланного от щедрот Терентия Наумовича Боброва.

   – Терентия Боброва? – насторожился Валобуев. – А он часто приезжает к вам?

   Ольга напустила на себя загадочный вид.

   – Ну, довольно часто…

   – И с какой такой целью, позвольте узнать?

   – Да в женихи мне набивается, вот с какой.

   – Черт! – Валобуев сосредоточенно почесал затылок. – Вот старый пройдоха! Надо же, о чем возмечтал.

   – Да ведь он ваш ровесник, любезный Алексей Александрович, – усмехнулась Ольга.

   Валобуев покраснел до самых ушей.

   – Помилуйте, Ольга Михайловна, зачем же вы так… Нет, конечно, я понимаю, что для такой красавицы…

   – …Нет ничего ужасней, чем похоронить себя в деревенской глуши, – раздраженно вставила Ольга. – Ну? Скажите мне, что я не права!

   Валобуев снова поскреб в затылке.

   – Так-то оно так, – нерешительно протянул он. – Однако, что же тут можно предпринять? Если только… взаправду махнуть в Петербург… месяца на два!

   Сердце Ольги учащенно забилось.

   – А у вас есть там знакомые? – поинтересовалась она. – Такие, что могут принять?

   – Представьте себе, да! – внезапно оживился Валобуев. – Мой давний приятель, Степан Остолопов, товарищ моей ветреной молодости. Когда-то давно мы в одном полку с ним служили. И ведь что самое интересное? Он недавно звал меня погостить.

   – Так что же вы до сих пор молчали! – возмутилась Ольга. – Нечего сказать, хорош кавалер. Я уже битых полчаса говорю ему, как хочу в столицу, а он не ведет ухом. А что этот ваш Остолопов? Богат, принят в обществе?

   – И богат, и в обществе принят, и особняк на Фонтанке имеет. Словом, очень даже приличный, светский человек. Да ведь он из нашего уезда! Неужто не слыхали о нем?

   – Нет, – растерялась Ольга.

   Валобуев слегка удивился.

   – Но как же? Имение Знаменское, с красивым домом и парком. Разве вы там не были?

   – Была, – закивала Ольга. – Парк чудесный, я гуляла там: управляющий меня впустил. Но хозяев там нет!

   – Да, Степан уже лет десять не был в своем имении. Некогда ему приезжать. Лишь меня настойчиво зовет в гости.

   – Но это же просто прекрасно! Когда мы поедем?

   Валобуев посмотрел на Ольгу в легком замешательстве.

   – Да… хоть завтра, если вам угодно. Или лучше в апреле, как минует Великий пост и дороги подсохнут.

   – В апреле?! – радостно воскликнула Ольга. И тут же нахмурилась.

   Поехать в Петербург… Идея казалась слишком заманчивой, чтобы от нее отказаться. И Ольга не сомневалась, что дядюшка согласится ее сопровождать, что удастся уговорить его. Вот только, ни о каком путешествии не может идти и речи, пока она не обручится с Валобуевым, а этого ей совсем не хотелось.

   «Как же быть? – спрашивала она себя. – Если я не обручусь с ним, то не попаду в Петербург. А если обручусь, то, чего доброго, придется выходить за него. Но разве все помолвки неизбежно заканчиваются свадьбами? – тут же возразила она себе. – Вовсе нет! При желании всегда можно найти повод расторгнуть помолвку. А вот другой возможности побывать в столице у меня может и не быть».

   – Хорошо, Алексей Александрович, я согласна стать вашей женой! – решительно выпалила она.

   Валобуев так и просиял.

   – Ах, Ольга Михайловна, вы волшебница! Читаете мои мысли! Я ведь, честно сказать, за тем и пожаловал, чтоб просить вашей руки. Только никак не мог набраться смелости и объясниться.

   На мгновение Ольга смутилась, а затем ей вдруг стало так весело, что она чуть не рассмеялась. Мужчина еще не сделал ей предложение, а она уже отвечает согласием!

   Двери распахнулись, и в комнату влетела Анна Егоровна. По лицу тетушки Ольга догадалась, что та подслушивала их разговор. Но сердиться на тетушку ей сейчас не хотелось. Все ее мысли были лишь об одном: о предстоящем путешествии в Петербург.

   «Я все-таки попаду туда, – с трепетом думала она. – А потом будет видно, как отвертеться от этого замужества. В конце концов, как говорил один из французских королей, Париж стоит мессы!»

   В то самое время, когда Ольга Чижевская так отчаянно рвалась в Петербург, Евгений Лопухин рвался в смоленскую глушь. Но если Ольга уже была близка к своей цели, то у бедняги Евгения все обстояло наоборот. Его дражайшая половина отказалась списываться с подругой и проситься в гости.

   Евгений с досадой сознавал, что дал маху и взялся за дело неправильно. Нужно было расписать жене все прелести сельской жизни и ее благотворного влияния на отношения супругов, а он вместо этого проявил странный интерес к подруге жены.

   – Что ж ты не позвала к нам свою Оленьку? – спросил он как-то раз за обедом. – Ей, наверное, скучно все время в деревне. Надо бы написать ей, предложить погостить у нас.

   Увы! Евгений и подумать не мог, что его невинные слова приведут Зинаиду в бешенство.

   – Погостить у нас? – вскричала она, швыряя салфетку на стол. – Зачем тебе это нужно, что еще за причуда?

   – Да я просто так предложил, из вежливости, – попытался защититься Евгений. – Я ведь знаю, как вы с ней привязаны друг к другу. Вы же с детства дружили, еще когда жили в Москве. Ну и вот! – он красноречиво помолчал. – Сперва бы она погостила у нас, затем – мы у нее. Ведь так славно было бы поехать в деревню поздней весной…

   – Неужели? – усмехнулась Зина. – Так, значит, тебя потянуло в деревню? Молочка попить, цветочков нарвать, подышать воздухом полей?

   – Ну, в общем…

   – Довольно! – оборвала Зина. – Не считай меня совсем глупой, чтоб я тебе поверила. В деревню! – Она издевательски рассмеялась. – Да ты же терпеть ее не можешь! Я целых два года упрашивала тебя поехать в именье моего отца, а ты не соглашался. Говорил, что умрешь со скуки вдали от Петербурга. А теперь уверяешь меня, что тебе захотелось пожить в деревне! Ну-ка, признавайся: зачем ты это затеял?

   – Да я, прежде всего, о тебе думаю, Зиночка…

   – Обо мне надо было думать раньше, – отрезала Зина. – А теперь уж поздно. Тоже мне, нашелся заботливый муж! Привести любовницу в дом…

   Словом, дело кончилось полным провалом. Оставалось одно: выждать, когда Зинаида успокоится, и снова вернуться к насущному вопросу. В конце концов, весна еще только начиналась, а выкапывать сундук из земли можно будет тогда, когда земля нагреется и парки оденутся листвой.

ГЛАВА 3

Петербург, конец апреля 1817 года

   Сладко потянувшись, Ольга открыла глаза. Зажмурилась, помотала головой и снова открыла. Картинка не изменилась.

   – Не могу поверить, – восторженно прошептала девушка. – Я в Петербурге… О боже, какое счастье!

   Поднявшись на постели, Ольга осмотрелась. После ее скромных деревенских покоев эта спальня казалась ей чудом роскоши. Стены покрывали обои из нежно-желтого шелка. Окна обрамляли пышные драпировки из белого атласа с золотистой бахромой. Такие же драпировки находились в изголовье кровати с резными спинками. Изящную мебель обтягивал розовый атлас. Большую часть пола устилал огромный ковер – белый, с рисунком из желтых и розовых роз.

   Но главным достоинством комнаты в глазах Ольги являлось то, что ее окна выходили на набережную Фонтанки. Куда ни глянь – дворцы, нарядные прохожие, экипажи с великолепными лошадьми. Аристократический квартал Петербурга… Сколько раз Ольга мечтала здесь побывать! И вот, теперь ей предстоит провести в этом месте несколько чудесных недель.

   Надев свое лучшее платье – из сливочно-желтого шелка с серо-голубым поясом под грудью и белым воротничком – Ольга вышла из комнаты, а затем спустилась по лестнице на второй, парадный этаж особняка. Было еще рано, и в роскошно убранной анфиладе стояла тишина.

   Переходя из комнаты в комнату, Ольга достигла большой парадной залы: белой, с мраморными колоннами и мебелью, обитой сиреневым штофом, с красивым белым роялем. В простенках между тремя высокими окнами размещались зеркала в позолоченных рамах. По бокам симметрично расположенных мраморных каминов высились статуи полуобнаженных нимф.

   С одной стороны от парадной залы находились розовая бальная зала и голубая банкетная. С другой – зеленая, малиновая гостиные и небольшой будуар. Столовая, библиотека и зимний сад выходили окнами во внутренний двор. Середину особняка занимал вестибюль с монументальной лестницей, ведущей прямо к дверям парадной залы.

   «И живут же некоторые счастливцы! – не без зависти подумала Ольга. – Не то что мы в нашей Киселевке»…

   – О чем замечтались, красавица?

   Ольга вздрогнула, услышав позади себя голос Остолопова.

   – Степан Иванович! Ну можно ли так подкрадываться? – набросилась она на него. – Вы перепугали меня!

   – Не сердитесь, мой ангел, на глупого старика, – кокетливо произнес Остолопов. – Я ведь думал, вы меня заметили.

   – Вовсе нет, – растерянно отозвалась Ольга. Теперь, когда она остыла, ей сделалось ужасно неловко за свою невежливость. – А вы разве давно тут?

   Остолопов лукаво прищурился.

   – Да уж минут пять, почитай.

   – Как?

   – Да так, – Остолопов с виноватой улыбкой развел руками, – шел мимо, увидел вас, да и засмотрелся.

   – Степан Иванович, вы меня смущаете! – хихикнула Ольга. – Нет, в самом деле. Я самая обыкновенная девушка, не то что ваши разряженные столичные дамы.

   – Э, дорогая моя Ольга Михайловна! Да ведь в том-то и дело, что они лишь тогда и красивы, когда на них дорогие наряды. А одень их попроще, так и смотреть не на что. А вот вы, – Остолопов принялся кружить вокруг Ольги, – вы даже в скромных туалетах кажетесь писаной красавицей. Как сказано в песне, во всех ты, душечка, нарядах хороша!

   «Да куда он клонит? – озадаченно подумала Ольга. – Надобно держать ухо востро: этот Остолопчик, похоже, еще тот фрукт!»

   – Право же, Степан Иванович, вы мне льстите, – промолвила она. – Но я все равно вам признательна. Знаете… Ведь мы, провинциалки, такие неловкие, так быстро теряемся, стоит нам попасть в большой город.

   – Немудрено потеряться, когда ты одета хуже других. Только эта беда поправимая. Стоит лишь проехаться по модным лавкам.

   – Особенно когда в кошельке у тебя ветер гуляет!

   Остолопов лукаво улыбнулся.

   – Ну, допустим, у кого гуляет, а у кого и нет…

   – Степан Иванович! – Ольга окинула его строгим взглядом. – На что вы намекаете? Нет-нет, я девушка скромная и не могу принимать подарки от чужих людей.

   – Обижаете, красавица моя, обижаете! – Остолопов покачал головой. – Это кто же здесь чужой человек – я, что ли?

   – Да ведь мы с вами всего пятый день знакомы!

   – Ну так что же? – возразил он. – Подумаешь – пятый день! И потом, вы мне совсем не чужая. Вы – невеста моего друга. И если он сам не может о вас позаботиться, я обязан ему помогать.

   «Кажется, дело принимает весьма интригующий оборот, – подумала Ольга. – Но что мне ему отвечать? Как вести себя?»

   – И ведь я, наверное, буду вашим посажённым отцом на свадьбе, – с улыбкой продолжал Остолопов. – А раз так, мне положено дарить вам подарки. Иначе нельзя! Таковы обычаи.

   – Ну, я даже не знаю, – растерялась Ольга. – Если вы так считаете…

   – Конечно, дорогая моя! И давайте не будем терять времени, – Остолопов ласково потрепал Ольгу по плечу. – Позавтракаем – и вперед.

   – А мой жених тоже с нами поедет?

   – Вот еще! – фыркнул Остолопов. – Да на кой он нам сдался? Нет, я, конечно же, предложу ему поехать, – спохватился он. – Но он все равно останется дома. Такой, знаете ли, домосед.

   – Ладно, Степан Иванович, – сказала Ольга. – Значит, сразу после завтрака и отправимся...

   – …Опустошать модные лавки, – с улыбкой докончил он и, запечатлев на Ольгиной руке поцелуй, поспешил распорядиться насчет завтрака.

   А Ольга пошла наверх – навестить дядюшку. Вчера с ним приключилось несчастье. Выходя из кареты после прогулки, он упал и подвернул ногу. Его отнесли в гостевую спальню и тотчас вызвали доктора. Тот осмотрел Тихона Васильевича и предписал находиться в постели ближайшую неделю. Это очень расстроило Ольгу, и утешало лишь то, что сам дядюшка несильно расстроился. В доме Остолопова имелась прекрасная библиотека, и Тихон Васильевич радостно занялся чтением книг и новомодных журналов. Племяннице же он предоставил полную свободу на время своей болезни, чем она и собиралась воспользоваться.

   Стоял один из самых прекрасных апрельских дней: солнечный, теплый и безветренный. На Невском проспекте было многолюдно, хотя многие дворяне разъехались по своим усадьбам и дачам. Ведь только законченный лентяй мог усидеть в такую погоду в городе.

   В пестрой толпе гуляющих выделялись два молодых человека: сероглазый шатен и кареглазый брюнет. Выделялись они не внешностью, которая была довольно приятной, а одеждой. На шатене был просторный плащ светло-серого цвета, подбитый малиновым сукном в темно-серую клетку, а на брюнете – темно-синий плащ с красной, в синюю клетку, подбивкой. Именно эта подбивка и составляла оригинальную деталь их костюмов.

   Из-за своеобразия одежды молодых людей принимали за иностранцев. На самом же деле они были русскими, недавно вернувшимися из-за границы, и носили вполне русские имена: Максим Шаховской и Сергей Меркалов. Один из них был князем, а другой – графом, причем, оба происходили из старинных русских фамилий.

   – Разрази меня гром! – воскликнул Сергей, останавливаясь напротив Гостиного двора и оглядываясь. – Мы снова в Петербурге… Не верится!

   – Мне тоже, – улыбнулся Максим. – И это понятно. Провести за границей четыре года – это, брат, не шутки! А в Петербурге мы целых пять лет не были.

   – Однако надо заметить, что здесь ничего не изменилось. Даже лица все те же. Я узнал, по меньшей мере, человек десять. Но странно, что никто из них не узнал меня! Или тебя.

   – Чему ж удивляться? – возразил Максим. – Мы уже не те, что тогда. И потом, в Петербурге не принято помнить о тех, кто не мозолит глаза.

   – Ну, кое-кто из столичных жителей о тебе наверняка не забыл, – с намеком произнес Сергей.

   Максим усмехнулся.

   – О да! Можно только догадываться, сколько раз бедный Остолоп видел меня в кошмарах. Что ж, поделом ему! Будет знать, как присваивать чужие деньги. Нужно было лучше учить в детстве закон божий. Тогда бы он знал, что неправедно нажитое богатство не способствует душевному покою.

   Переглянувшись, друзья рассмеялись. Но внезапно Максим стал серьезным и схватил друга за руку.

   – А ну-ка, взгляни туда! – он указал на одну из дверей бесчисленных модных лавок. – Да это никак Остолоп, собственной персоной! Недаром говорят: вспомни нечистого, так он и проявится. Да, точно он. И в такой интересной компании!

   Действительно, Остолопов только что вышел из дверей модного магазина и начал спускаться с крыльца. Принарядившаяся Ольга шла рядом.

   – Новая пассия моего любвеобильного отчима, – насмешливо бросил Максим. – Хм! А девица-то недурна собой!

   – Весьма недурна, – согласился Сергей.

   Надвинув на лоб цилиндр, дабы не быть узнанным, Максим с любопытством посмотрел на спутницу Остолопова. Хорошенькая кареглазая брюнетка с длинными ресницами и светлой кожей, лет двадцати на вид. Да, за истекшие годы вкусы его отчима нисколько не изменились. По-прежнему любит темноволосых и молодых.

   Максим усмехнулся, оглядев наряд девушки. На ней был элегантный редингот из желто-медового бархата. На голове – причудливый капор из того же бархата, с голубыми атласными бантами и изогнутым страусовым пером. Маленькие руки обтягивали светло-голубые перчатки.

   – А дамочку-то, похоже, можно поздравить с обновками, – иронично заметил Максим. – Ну, так и есть! Смотри, вон стоит карета Остолопа, и в нее грузят коробки. Не иначе, как с только что купленными нарядами.

   – Похоже, что так.

   – Вот мерзавец! – возмутился Максим. – Спускает мое наследство на любовниц. Ну нет, брат, шалишь! Настало время призвать тебя к порядку. И клянусь, что я это сделаю – в самое ближайшее время.

   Проводив взглядом отъезжающую карету, Максим шумно вздохнул и повернулся к другу.

   – Ну, мой друг? Куда мы? Я бы предпочел вернуться в гостиницу и пообедать.

   – Хорошая мысль, – согласился Сергей. – А потом я проедусь до одного адвоката. Хочу разузнать, как взыскать с дядюшки матушкино приданое.

   – А я пойду на Фонтанку и потолкую кое с кем из наших старых слуг. Прежде чем свалиться на голову отчиму, не мешает разведать, как обстоят дела.

   Повернувшись на каблуках, друзья двинулись в сторону гостиницы.

   К возвращению Ольги и Остолопова Валобуев успел надраться и крепко заснуть. Так, что его оказалось невозможно разбудить. Это удивило и весьма раздосадовало Ольгу. Но зато Остолопов был рад. За обедом он любезничал с гостьей, а затем предложил поехать в театр.

   – Я узнал, что в Большом дают новый, красочный балет, – сказал он, интригующе глядя на нее. – А так как у меня абонирована там ложа, мы можем прямо сегодня посмотреть его.

   – Балет, – протянула Ольга с мечтательной улыбкой. – Стыдно сказать, но я еще никогда не видала балета. Когда мы жили в Москве, я была слишком юной, и родители не брали меня в театр.

   – Так поедем! – искушал ее Остолопов. – Платья для выездов у вас теперь есть, а прическу сделает горничная моей покойной супруги.

   – А как же Алексей Александрович? – спросила Ольга. – Ведь он может обидеться, когда узнает, что мы ездили в театр без него!

   Остолопов пренебрежительно хмыкнул.

   – Подумаешь, обидится! На обиженных, как известно, воду возят. И потом, он сам виноват. Кто ж его заставлял напиваться?

   – И то верно, – нахмурилась Ольга. – Он дурно себя ведет. Привез меня в чужой город, а сам пьет да спит. И это в то время, как мой дядюшка расхворался! Пожалуй, будет справедливо, если я поеду в театр без него. Пусть это послужит ему уроком!

   – Вот-вот! – подхватил Остолопов. – Так ему и надо, олуху… то есть легкомысленному человеку. В самом деле, как можно так дурно заботиться о невесте? Да еще такой красавице, умнице… Непростительное поведение!

   Два часа спустя Ольга с замирающим сердцем входила в театральную ложу. Огромная зала потрясла ее своим великолепием. Сверкающие позолотой ложи цвета слоновой кости, драпировки из алого бархата, хрустальная люстра, переливающаяся сотнями огней – вся эта пышная красота заворожила Ольгу. Ей стало безразлично, как она выглядит в своем новом вечернем платье из голубого атласа. Главное – она в театре, причем, не каком-нибудь захудалом, а самом известном столичном. И сейчас будет наслаждаться сказочным балетом…

   – Оленька!

   – Зина! – Порывисто обернувшись влево, Ольга оказалась лицом к лицу со своей подругой. Графиня Лопухина, сияя радостно-изумленной улыбкой, протягивала к ней руки из соседней ложи.

   – Боже, вот так встреча! – Зина недоверчиво покачала головой. – Как ты здесь оказалась? Какими судьбами?

   – Да вот, – Ольга развела руками, – приехала со своим женихом посмотреть столицу.

   – Так ты… помолвлена с месье Остолоповым?! – Голубые глаза Зинаиды превратились в огромные блюдца.

   – Увы, мадам, мне не повезло так, – вздохнул Остолопов, раскланиваясь с ней. – Ольга Михайловна помолвлена с моим другом, помещиком Валобуевым.

   – А так как мой жених… приболел, я поехала в театр с господином Остолоповым, – пояснила Ольга.

   Зинаида лукаво прищурилась.

   – Я уверена, что месье Остолопов не даст тебе скучать. Он один из самых галантных столичных мужчин.

   – Вы мне льстите, графиня, – Остолопов принял скромный вид.

   – В любом случае, я ужасно рада тебя видеть, Оленька. Ты даже не представляешь, насколько! Мне нужно столько всего тебе рассказать, – Зина покосилась на мужа, который уже весь извертелся, пытаясь рассмотреть Ольгу. – Месье Остолопов, можно мне заехать к вам навестить Оленьку?

   – Конечно, мадам! В любое время, когда вам захочется.

   – Чудесно… Занавес поднимают! Оленька, мы еще поболтаем в антракте.

   – Кто это такая? – спросил Евгений, когда Зинаида уселась. Он был раздосадован, что жена не представила его подруге. Тем более что ее зовут Ольгой…

   – Не твое дело, – ответила Зина, не глядя на него. – И нечего на мою подругу пялиться. Смотри на своих любимых танцовщиц.

   Обиженно надувшись, Евгений повернулся к маркизу, который тоже был здесь. Поймал его вопросительный взгляд и пожал плечами.

   – Я не знаю, что за барышня, – прошептал он. – Жена не сказала мне.

   – Но ведь эту молодую особу зовут Ольгой! И насколько я понял, она только что приехала из провинции, – многозначительно произнес де Фурвиль.

   – Из провинции? Почему вы так думаете?

   Маркиз усмехнулся.

   – Вы не слишком наблюдательны, дорогой Эжен. Даже я, при моем ограниченном знании русского языка, понял, что это так. К тому же, если бы эта Ольга жила в Петербурге, встреча с ней не явилась бы для вашей жены сюрпризом.

   – Верно! – закивал Евгений. – Как это я сам не сообразил?

   – Сделай одолжение, перестань болтать! – зашипела на него Зина. – Ты мешаешь мне смотреть балет.

   – Как будто я загородил тебе сцену! – возмущенно бросил Евгений, но, однако, примолк.

   «Ничего, мы с Симоном обсудим это позже, – сказал он себе. – А вот Зину не стоит сейчас злить».

ГЛАВА 4

На другой день Ольга проснулась в прекрасном настроении. Первая петербургская неделя полностью оправдала ее ожидания. Она посмотрела город, прокатилась до Петергофа, побывала на чудесном спектакле, а также… приобрела предупредительного, щедрого поклонника. Благодаря Остолопову ее гардероб пополнился тремя новыми платьями, и еще три должны были вскоре сшить. Кроме того, у нее появился очаровательный редингот, несколько пар туфелек и перчаток и ниточка белоснежного жемчуга.

   При мысли об этом жемчуге Ольга в очередной раз испытала чувство неловкости. Приличия запрещали принимать от мужчин дорогие подарки, но противостоять искушению оказалось выше Ольгиных сил. К тому же осуждать ее сейчас было некому. А ежели так…

   «А ежели так, то почему я должна была лишить себя этой маленькой радости? – философски рассудила она. – От Остолопова не убудет, а мне приятно. А тетушке я скажу, что это подарок Зинаиды».

   Успокоив себя такими рассуждениями, Ольга принялась одеваться. В этот день она решила выйти к завтраку в новом платье. Оно было сшито из нежно-розового кашемира и отделано по низу тремя кружевными воланами. Манжеты и неглубокое декольте тоже обрамляли кружева. Под грудью проходил сиреневый пояс, от середины которого расходились к плечам вышитые гладью полоски. Вверху рукавов находились небольшие пуфы.

   Ольгины волосы были уложены в изящную прическу, с выпущенными на виски двумя локонами. В ушах покачивались прелестные жемчужные серьги. Всунув ноги в атласные сиреневые туфельки на низком каблучке, Ольга удовлетворенно оглядела себя в зеркало и пошла в гостиную.

   При ее появлении Валобуев восхищенно ахнул, а Остолопов рассыпался в комплиментах.

   – Да, Степан, – с чувством произнес Валобуев. – Я в очередной раз убеждаюсь, что ты – мой преданный друг. Ну скажите мне, кто еще мог так хорошо позаботиться о моей невесте?

   – Пустяки, Алексей, не стоит благодарности, – скромно возразил Остолопов. – Да о ком же еще заботиться одинокому старику?

   – Это ты старик? Ну, постой! Вот приедешь летом в имение, так мы тебе невесту найдем. В наших краях полно незамужних девиц. А за тебя, такого видного жениха, любая пойдет с радостью.

   – Так уж и любая? – Остолопов посмотрел на Ольгу. – Не знаю, брат, не знаю. А вы, Оленька, как думаете? Гожусь я еще в женихи?

   – Смотря для кого, – уклончиво ответила она.

   – Что значит «смотря для кого»? – возмутился Валобуев. – Наш Степан Иванович любого молодого красавца за пояс заткнет! Да и много ли проку в молодых? Ни денег, ни положения в обществе, ни ума. А вот Степан Остолопов – это сила!

   «Эх, Алексей Валобуев! – насмешливо подумала Ольга. – Недаром тебя окрестили олухом царя небесного. Твой приятель у тебя из-под носа невесту уводит, а ты ему цену набиваешь».

   – Да-а, – протянул Остолопов. – Что и говорить, нынешняя молодежь – больно несерьезный народ.

   – А как же все те, кто сражались с Наполеоном? – спросила Ольга. – Ведь многие из этих храбрецов молоды! И их никак нельзя назвать шалопаями.

   – Так-то оно так, – произнес после паузы Остолопов. – Да только, много ли вам проку будет с того, что ваш муж – храбрец и герой? Ведь хочется и одеться получше, и на балах поплясать, и прокатиться в Париж или в Италию. А что даст вам муж, у которого нет состояния или оно скромное? Скучное, бесцветное прозябание… где-нибудь в смоленской глуши!

   «Камень в огород Валобуева, – отметила Ольга. – Как странно, что тот не замечает».

   – И то верно, Степан, и то верно! – горячо подхватил Валобуев. – Проку от молодых повес, как с козла молока.

   Заглянувший в гостиную лакей объявил, что завтрак накрыт. Остолопов тотчас предложил Ольге руку и повел в столовую – небольшую комнату с золотисто-желтыми обоями, выходящую окнами во двор.

   – Ну-с, дорогие гости, приступим к трапезе, – торжественно объявил Остолопов, усаживаясь во главе стола. – Для начала предлагаю пропустить по бокалу бургундского вина. Так сказать, для поднятия аппети…та…

   Выражение лица Остолопова говорило о том, что он вдруг увидал привидение. Не понимая, в чем дело, Ольга обернулась к дверям, на которые неотрывно смотрел Степан Иванович. К ее разочарованию, никакого привидения там не оказалось. В дверях стоял лишь молодой человек в щегольском цилиндре и оригинальном жемчужно-сером плаще с малиновой клетчатой подкладкой. Причем, выражение лица юноши было самым любезным и доброжелательным.

   – Привет честной компании, – сказал он, проходя в комнату. – Я вижу, вы как раз собираетесь завтракать. Отлично! Я с утра ничего не ел и голоден как волк.

   С этими словами он снял верхнюю одежду, оставшись в элегантном сером сюртуке, и бесцеремонно уселся за стол.

   – Ну что же вы, папенька? – с ласковым укором обратился он к Остолопову. – Прикажите подать еще один прибор.

   – Э… Федор! Подай столовый прибор… для нашего гостя, – запинаясь на каждом слове, велел Степан Иванович. – Да, и не забудь… О черт, сбился с мысли! В общем, поторопись там, бездельник!

   – Боже, – произнес молодой человек с блаженной улыбкой, – как чудесно оказаться дома после пяти лет скитаний! Не верится, что я здесь.

   Он вскочил со стула и, обойдя изумленно взирающую на него Ольгу, подошел к Остолопову.

   – Ну же, папенька, придите в себя, наконец! Обнимите своего блудного сына, по которому вы так скучали!

   Неловко поднявшись, Остолопов повернулся к молодому человеку и позволил расцеловать себя в щеки. Затем обернулся к гостям и, смущенно покашливая, промолвил:

   – Алексей Александрович, Ольга Михайловна… Позвольте представить вам моего пасынка Максима Петровича Шаховского!

   Раскланявшись с гостями, Максим вернулся за стол, поднял бокал и выжидающе посмотрел на отчима.

   – Ну, как говорится, за встречу! – обреченно выдохнул Остолопов. И заставив себя улыбнуться, прибавил: – За твое возвращение в отчий дом, Максим!

   – Папенька, – произнес тот, не сводя с Остолопова почтительно-нежного взгляда. – Как я рад, что снова вижу вас!

   За первым тостом тут же последовал второй – за знакомство с Валобуевым и Ольгой. Под действием винных паров обстановка немного разрядилась. Остолопов пришел в чувство и засыпал пасынка вопросами. Тот отвечал охотно и многословно, хотя, как подметила Ольга, уклончиво. Из его пространных речей она уяснила лишь то, что он участвовал в войне и последующей заграничной кампании. Но чем он занимался в последний год, она не поняла.

   Наконец завтрак закончился. В ожидании десерта Максим попросил у Ольги позволения закурить и достал… не трубку, а какой-то странный коричневый предмет.

   – Что это, позвольте узнать? – спросил Валобуев, поводя ноздрями.

   – Вест-индийская сигара, – пояснил Максим. – Такие сейчас принято курить в Англии. Хотите угоститься?

   – Спасибо, не откажусь.

   Приняв из рук Максима сигару, Валобуев неспешно раскурил ее и глубоко затянулся.

   – Крепкая штука, – с усмешкой заметил он. – Степан, не желаешь попробовать?

   – Да, папенька…

   – Нет-нет! – Остолопов посмотрел на протянутую пасынком сигару с таким испугом, будто даже не сомневался, что в ней находится яд. – Благодарю, но я лучше по старинке, трубочку.

   – Воля ваша. – Выпустив несколько колец дыма, Максим откинулся на стуле. – Ну, папенька, а теперь рассказывайте вы. Как вы тут поживали без меня столько лет?

   «Надо полагать, замечательно», – подумала Ольга. Она уже догадалась, что Остолопов отнюдь не обрадовался возвращению «блудного сына», и с интересом ждала дальнейшего развития событий.

   – Да мне, собственно, нечего рассказывать, – пробормотал Остолопов. – Наше дело, как известно, стариковское. С божьей помощью, да с молитвой…

   – Помилуйте, к чему эта напускная скромность? – возразил Максим. – Вид у вас цветущий, и одеты щеголем, – Максим иронично прищурился. – Но так и должно быть. Ведь вы, как я понял, женитесь?

   – Кто? Я?!

   – Но не я же, – усмехнулся Максим. – Да еще на такой милой барышне, – он окинул Ольгу внимательным, слегка дерзким взглядом.

   – Простите, сударь, но Ольга Михайловна – моя невеста, а не Степана Ивановича, – смущенно заметил Валобуев.

   Максим тихо присвистнул.

   – Вот дела! Так, значит, это вы – счастливый избранник молодой красавицы? Забавно!

   – Не понимаю, что вы находите тут забавного, – обиделся Валобуев. – Может быть, вы считаете, что я недостоин чести быть женихом Ольги Михайловны?

   – Что вы, господин Валобуев, – Максим примирительно похлопал его по плечу. – Да я вовсе не над вами рассмеялся, а просто так.

   – Понятно, – Валобуев посмотрел на него с легкой опаской.

   Затушив сигару, Максим поднялся из-за стола.

   – Пойду в свою комнату, нужно там устроиться. Кстати, папенька, вы ее хоть подновили за это время?

   – Да… то есть, нет, я еще не успел, – Остолопов смущенно кашлянул. – Но ты можешь занять любую гостевую спальню, хоть самую лучшую.

   – Самая лучшая, я думаю, уже занята, – Максим покосился на Ольгу. – А впрочем, не беспокойтесь: мне будет хорошо и в моей старой спальне. – Он вежливо поклонился и вышел.

   – Эх! – в глубочайшей досаде воскликнул Остолопов. – Как говорится, не было печали, так черти накачали!

   – Степан Иванович! – укоризненно промолвила Ольга. И не удержавшись, прыснула.

   После завтрака Ольга ездила кататься – с одним женихом, так как Остолопов остался дома, сославшись на головную боль. К обеду он не вышел в столовую. Вероятно, приезд пасынка так плохо на нем сказался, что он был не в силах оправиться от сего удара судьбы. Сам же Максим куда-то уехал, поэтому Ольга обедала в компании жениха и дядюшки. По окончании трапезы Валобуев отправился вздремнуть, дядюшку отнесли в его комнату, и Ольга осталась в одиночестве. Заняться ей было нечем, и она принялась бродить по дому. Переходя из комнаты в комнату, она оказалась в библиотеке, где, к своей огромной досаде, столкнулась с Максимом.

   Ольга хотела уйти, но Максим торопливо выскочил из-за письменного стола и преградил ей дорогу.

   – Постойте, Ольга Михайловна, куда вы так поспешно бежите? – он взглянул на нее с лукавой улыбкой. – Вы пришли сюда, чтобы взять какую-то книгу? Прошу вас, не стесняйтесь!

   – Благодарю, князь, но я вовсе не за книгой пришла, – ответила Ольга. – Я просто гуляла по дому и попала в библиотеку случайно.

   Она тотчас пожалела о своих словах. Нужно было взять первую попавшуюся книгу и уйти. А теперь ей не удастся отделаться от назойливого князька. Было видно – он хочет поболтать; к тому же, он совсем не спешил освобождать ей проход к дверям.

   – Ясно, – усмехнулся Максим. – Значит, ваши кавалеры оставили вас в одиночестве, и вам нечем заняться.

   – Уверяю вас, месье Шаховской, мне есть, чем заняться, – отвечала Ольга. – Пожалуйста, отойдите от дверей и дайте мне выйти.

   – Помилуйте, что за тон? «Князь», «месье Шаховской»… Давайте обращаться друг к другу запросто, по именам. Я буду звать вас Ольгой, а вы меня Максимом. По рукам?

   – Ничего подобного, – сухо отозвалась она. – Мы едва знакомы, поэтому извольте обращаться ко мне так, как того требуют приличия.

   – К черту эти приличия! В самом деле, Ольга, перестаньте вести себя, как чопорная провинциалка. Это просто смешно. И потом, – Максим перестал облокачиваться на дверной косяк и подошел к Ольге, – почему бы нам не подружиться? Вы мне сразу понравились, хоть я и не понимаю, за что, а я вам непременно очень скоро понравлюсь.

   – Как вы самонадеянны! – Ольга не сдержала колкой улыбки. – Можно подумать, что вы – само обаяние и неотразимость!

   – А разве это не так? – невозмутимо улыбнулся Максим. – Посмотрите получше, и сами убедитесь.

   Ольга отступила назад и внимательно посмотрела на него. По правде сказать, он был недурен собой: хорошо сложен, в меру высокий, в меру худощавый. И в нем чувствовалось что-то утонченное, аристократичное. Такого и в бедной одежде не примешь за простолюдина. Его кожа была чистой и светлой, как у человека, ведущего изнеженный образ жизни – явное несоответствие действительности! Мягкие золотисто-каштановые волосы были модно подстрижены. Тонкий, изящный нос с чуть заметной горбинкой, красивые брови, из-под которых лукаво поблескивают выразительные голубые глаза…

   «Нет, не голубые, – отметила Ольга, присмотревшись. – Серые или даже зеленые… Морские, вот как, – определила она наконец. – Цвета аквамарина, который может меняться от голубого до зеленого».

   Последнее открытие насторожило Ольгу. По своему опыту она знала, что обладатели морских глаз оказываются либо отъявленными хитрецами, либо очень правдивыми, честными людьми. Но к какому типу принадлежит молодой Шаховской? В любом случае, на простачка непохож.

   «С ним тоже надо держать ухо востро, – подумала Ольга. – Похоже, папенька и сыночек друг друга стоят».

   – Ну как? Рассмотрели? – улыбнулся Максим. – И каковы впечатления?

   – Плут и себе на уме, – отрезала Ольга.

   Максим рассмеялся.

   – Превосходно! Знаете, Ольга, а вы с каждой минутой нравитесь мне все больше. Что ж, а теперь посмотрим на вас…

   – А меня рассматривать нечего, на мне узоров нет!

   – Зато вы красивы. И, кажется, неглупы.

   – Спасибо на добром слове, – Ольга посмотрела на него с легким ехидством. – Да только я на комплименты не падка, меня этим не купишь.

   – А чем же мне тогда вас купить? – Максим на мгновение задумался. – Комплиментами вас не возьмешь, денег на подарки у меня пока нет…

   – Как это прискорбно! – иронично бросила Ольга. – Я просто обожаю, когда мне дарят подарки. Таю, как весенний ледок.

   – Что-то незаметно, – усмехнулся Максим. – Бедный Остолоп уж так для вас расстарался, а вы давеча за завтраком над ним потешались.

   – Кто, я? Ничего подобного! И как вам не стыдно обзывать Степана Ивановича таким оскорбительным прозвищем?

   – Можно подумать, вы сами его так не называете. Конечно, не вслух, а про себя.

   – И в мыслях не держала!

   – Да, так я и поверил… Стойте! Кажется, придумал, – Максим весело посмотрел на Ольгу. – Пожалуй, я займусь вашим светским воспитанием. Буду обучать вас умению держать себя в обществе, танцевать, одеваться…

   – Опоздали, любезнейший! Все эти науки я давно изучила.

   – Не уверен, – Максим описал вокруг Ольги полукруг. – Взять хотя бы простое – ваш наряд.

   – С ним все хорошо!

   – Не спорю: это милое платье вам к лицу. Но ведь это утреннее платье, а сейчас уже вечер! Почему вы не переоделись к обеду?

   – А что? Разве нужно было переодеваться?

   Максим притворно нахмурился.

   – Ольга, вы меня пугаете. Ну конечно! Нынешние правила хорошего тона предписывают дамам менять платье не меньше четырех раз на дню. Сперва, перед завтраком, следует облачиться в утренний туалет. Затем, если вы едете в гости, нужно надеть платье для визита. Перед обедом следует переодеться в нарядное, но не слишком дорогое платье, а после надеть еще одно. Да неужто вы сами не знаете?

   – Нет, – растерялась Ольга.

   – Вот видите! А еще говорите, вас не нужно ничему учить. Представьте: к вам нагрянули гости, а вы – в утреннем платье. Какой будет позор! Но еще больший позор – ехать в таком платье с визитами или на прогулку. Ведь все сразу поймут, что вы – провинциалка, которая не знает приличий.

   – Но почему же Степан Иванович мне этого не растолковал?

   – Потому что он думает лишь о том, как отбить вас у Валобуева. Тот не видит, потому что глуп.

   Ольга смерила Максима ледяным взглядом.

   – Я бы попросила вас отзываться о моем женихе в более уважительном тоне. Да и о Степане Ивановиче тоже. Не знаю, какие у вас отношения, но мне господин Остолопов симпатичен, и я не позволю его оскорблять.

   – Конечно, – кивнул Максим, – ведь иначе он может обидеться. И плакали тогда ваши новые наряды.

   Ольга задрожала от возмущения.

   – Степан Иванович будет моим посаженным отцом на свадьбе…

   – Что? – Максим на секунду застыл. – Это он вам такое сказал?

   – Да, – кивнула Ольга. – А что вас так удивило?

   Максим шумно вздохнул, возводя глаза к потолку.

   – Дело совсем плохо. Куда смотрит ваш дядюшка? Хоть бы он объяснил вам, почему Остолоп не может быть посаженным отцом. Но какой же пройдоха мой отчим! Как ловко он действует. Всех сумел оболванить и ввести в заблуждение…

   – Наглец! – воскликнула Ольга. – Да вы просто завидуете отчиму! Вам завидно, что он богат и может тратить деньги без счета. А вы, должно быть, получили в наследство от родителей одни долги. Поэтому вы так ненавидите доброго Степана Ивановича. Вы надеялись, что он станет содержать вас, а когда этого не случилось, записали его в свои враги. Что молчите? Скажите что-нибудь в оправдание!

   Максим покачал головой.

   – Вы забываете об одном обстоятельстве – о том, что я еще не имел возможности вступить в наследство. Это можно сделать в двадцать один год. А я покинул Петербург пять лет назад, когда мне было семнадцать.

   – А сейчас… Вы уже можете вступить в наследство?

   Максим с усмешкой кивнул.

   – И именно потому я здесь. Так что, – он прищурился, – не спешите раздавать авансы вашему дорогому Остолопу. Может статься, что в скором времени он окажется бедней Валобуева.

   Ольга помолчала, потом улыбнулась и небрежно встряхнула головой.

   – Мне не хочется выходить за старика, – сказала она с дерзкой улыбкой. – Ни за Остолопова, ни за Валобуева. Поэтому не тратьте усилий, расписывая мне их недостатки!

   Рассмеявшись, она устремилась к дверям, благо теперь путь был свободен.

   – А за молодого? – бросил ей вслед Максим. – За молодого-то вы, надеюсь, собираетесь выходить? Или решили остаться старой девой?

   Ольга обернулась и смерила его насмешливым взглядом.

   – Собираюсь. Только не за такого нахального повесу, как вы!

   Она торопливо закрыла за собой двери, лишив Максима возможности сделать ответный выпад.

   – Ну вот, – огорченно развел он руками, – хотел сделать ее своим другом, а превратил во врага. И самое обидное, что такое случается со мной не впервые! Черт возьми, тут есть о чем призадуматься.

   Он вернулся за стол, собираясь продолжить изучение матушкиных бумаг. Но вскоре с удивлением заметил, что думает не о делах, а об Ольге. Причем, думает скорее с симпатией, чем с досадой. И это несмотря на то, что она не сказала ему ни одного доброго слова.

   Зато она честно призналась, что не собирается выходить за его отчима. А также – за жениха. Смелое заявление! Вот так взять и признаться почти не знакомому человеку. Неужто она не боится, что он может ее разоблачить? А впрочем, если бы он и решился на такую низость, кто ему поверит?

   «А она весьма проницательна, – подумал Максим. – Сразу догадалась, что мы с Остолопом враждуем. И вообще, эта мадемуазель Чижевская – загадочная особа. Пожалуй, о ней можно сказать то, что она сказала обо мне: плутовка и себе на уме. Но какая очаровательная плутовка!»

   Поняв, что заняться делами сегодня не удастся, Максим пошел к себе, переоделся и поехал к Сергею.

   В этот вечер Ольга занимала мысли не одного Шаховского. Со вчерашнего дня о ней не переставал думать маркиз де Фурвиль.

   – Так, стало быть, это она? – спросил он Евгения, когда они заперлись в его кабинете. – Та самая Ольга Чижевская из Смоленской губернии?

   Лопухин утвердительно кивнул.

   – Я послал своего слугу в особняк Остолопова, навести о ней справки. Все подтвердилось! Эту девушку зовут Ольгой Чижевской, она приехала в Петербург вместе с женихом, неким Вал… А впрочем, не важно.

   – Так что ж вы бездействуете, граф? Устройте званый вечер, пригласите их. А лучше, пригласите мадемуазель Чижевскую без жениха.

   Евгений страдальчески вздохнул.

   – Дорогой маркиз, вы не понимаете… Я не могу послать приглашение Ольге Чижевской, потому что я с нею не знаком! Это невероятно, но Зинаида наотрез отказалась нас знакомить.

   – Но почему, черт возьми?

   – Не знаю. По-моему, просто из упрямства. Из глупого женского упрямства!

   Де Фурвиль прошелся по комнате.

   – Но что же вы предлагаете? Нам необходимо подружиться с этой девушкой! Как я понимаю, других знакомых в тех краях у вас нет?

   – Увы! – вздохнул Лопухин.

   – Так что будем делать? – нетерпеливо переспросил маркиз.

   Евгений пожал плечами.

   – Не знаю. Ума не приложу!

   – Вот что, – произнес де Фурвиль. – Пусть ваш слуга разузнает, куда собирается выезжать в ближайшее время мадемуазель Чижевская.

   – Зачем?

   Де Фурвиль возвел глаза к потолку.

   – Да затем, дьявол вас побери с вашей недогадливостью, что нам нужно как-то познакомиться с ней! А где это сделать, как ни на балу или рауте?

   – Вы гений, маркиз! – просиял Лопухин. – Обещаю завтра все разведать.

   – Прекрасно, – заключил де Фурвиль.

ГЛАВА 5

К утру Остолопов окончательно пришел в себя и за завтраком был оживлен и любезен. С Максимом он обращался приветливо, а временами по-отцовски нежно. Максим, в свою очередь, не переставал изображать почтительного сына, хотя многие его остроты носили обидный характер. Но Остолопов не думал обижаться. Напротив, он подыгрывал пасынку и старался острить в ответ, правда, как казалось Ольге, неуклюже.

   «Неужели он и впрямь испугался этого нахального мальчишки? – с удивлением думала она. – Вот дела! Но, однако, это очень странно. Разве он не знал, что однажды пасынок придет за наследством? Или с этим наследством не все чисто?»

   Вскоре после завтрака приехала Зинаида – как всегда, одетая по последней моде и благоухающая заморскими духами. Однако настроение у Зины было далеко не праздничным, а ее рассказ об изменах мужа вызвал у Ольги горячее сочувствие.

   – Нет, ты только подумай! – восклицала Зина, кружа по гостиной и размахивая руками. – Мало того, что он изменил мне, так еще привел любовницу в дом. Не куда-то, а прямо в нашу спальню!

   – Полное бесстыдство, – согласилась Ольга. – А еще утонченный, светский человек.

   – Да какой утонченный – свинья натуральная! – лицо Зины исказила презрительная гримаса. – И ладно, если б мы были женаты лет десять, а то ведь всего третий год. Ну, пускай бы я была совсем некрасива…

   – Что ты, Зиночка, ты у нас настоящая красавица, – поспешно сказала Ольга. – Прекрасна и свежа, как только что распустившаяся роза. Нет, я не в силах понять твоего мужа!

   Зинаида грустно усмехнулась.

   – Ты бы ее только видала – ни лица, ни фигуры. А впрочем, дело не в ней. Евгению захотелось завести интрижку на стороне, чтоб хвалиться пред своими друзьями. Мол, вот я молодец: и жена-красавица, и любовница… Шут гороховый, – презрительно изрекла Зина. – Ничтожный позер. Бесталанный лентяй, не способный ни к службе, ни к разумному управлению имением. Когда мой отец начал вникать в его дела, он был в ужасе. Имение богатое, а содержится из рук вон плохо. Хозяин – глупец, управляющий – вор и пройдоха.

   – Ну, и что ты теперь станешь делать? – спросила после паузы Ольга.

   Зинаида невесело усмехнулась.

   – Ничего. Жить, как прежде. Развестись с мужем у нас невозможно, а разъехаться… Тогда я сразу потеряю свое положение в обществе. В нашем кругу меня не поймут и осудят. Расстаться с мужем из-за какой-то измены? У нас так не принято.

   – Ты права, – согласилась Ольга. – Но тогда, может быть, тебе стоит с ним помириться?

   – А зачем? – возразила Зина. – Чтобы снова делить с ним постель? Мне это не нужно, разве что когда-то захочу детей.

   – Значит, ты больше не любишь Евгения?

   Зинаида нахмурилась и помолчала.

   – Нет, – сказала она. – Да, похоже, что и никогда не любила. Как и он меня. Когда я собиралась выходить за него, я искренне думала, что люблю его… По крайней мере, я старательно внушала себе это! Но больше не хочу предаваться самообману.

   – А Евгений? Почему ты думаешь, что он не любит тебя?

   – Потому что он не может любить. Матушка-природа обделила его этим талантом. Равно как и другими.

   Бросив взгляд на часы в углу комнаты, Зина засуетилась.

   – Ну все, дорогая, мне пора. Когда снова увидимся? Хочешь, вечером поедем вместе с театр?

   – Хочу, – отозвалась Ольга. – А что сегодня дают?

   – Кажется, какую-то оперу. Вот только не знаю, хороша ли она.

   – Да ведь мне все равно, – рассмеялась Ольга. – Это вы тут, в столице, привыкли разъезжать по театрам, а для меня всякое представление в диковинку. Итак, ты за мною заедешь?

   – Да, в половине седьмого. Ну что же, до вечера!

   Проводив подругу, Ольга решила пойти в зимний сад. Он располагался на втором этаже, слева от парадной лестницы, и занимал довольно большое помещение, имевшее три огромных окна. Сейчас, в солнечный день, оттуда лился широкий поток света. Из-за этого казалось, что находишься не в доме, а в самом настоящем саду.

   В зимнем саду было полно высоких растений в кадках. В больших глиняных вазах цвели розы, ирисы и лилии, в более мелких горшках красовались фиалки и тюльпаны. В центре помещения журчал небольшой фонтан из светло-зеленого мрамора, а рядом стояла деревянная скамеечка, выкрашенная белой краской.

   Ольга только собралась присесть на скамейку, как стеклянные двери распахнулись и на пороге показался Максим.

   «Принесла нелегкая», – с досадой подумала Ольга. И поспешно спряталась за пышный розовый куст, надеясь, что ее зеленое платье помешает Шаховскому заметить ее.

   Затворив за собою двери, Максим прошел в помещение. Ольга стояла к нему спиной, поэтому не могла видеть его, но по звуку шагов определила, что он недалеко. Затем ей показалось, что шаги начали удаляться. Но порадоваться она не успела, потому что в следующий момент позади нее раздался насмешливый голос:

   – Ольга Михайловна, что вы прячетесь? Решили со мной поиграть?

   Ольга едва не заскрипела зубами от досады. Надо же было поставить себя в такое дурацкое положение! Ей следовало просто взять и уйти, а она повела себя, словно девчонка.

   – Выходите, не бойтесь, я не съем вас, – добродушно произнес Максим.

   – А я вас и не боюсь, – раздраженно отозвалась Ольга, выходя из укрытия. – Просто мне не хотелось встречаться с вами наедине.

   – И вы не придумали ничего лучшего, как спрятаться за розовый куст, – неумолимо продолжал Максим. – Да уж! С вами не соскучишься!

   – Я бы попросила вас оставить этот язвительный тон.

   – Но разве я виноват, что мне весело? Нет, в самом деле, неужели вы думали, что зеленое платье помешает мне вас разглядеть? Это смахивает на басню Крылова. Слона-то я и не приметил…

   – Послушайте, вы, острослов! – Ольга метнула на него гневный взгляд, но, опомнившись, взяла себя в руки. – И вообще, я не понимаю, как мы оказались здесь одновременно. Вы шпионили за мной, да?

   Максим напустил на себя кроткий вид.

   – Ну зачем же так сразу – шпионил! Просто я увидел, что вы пошли в зимний сад, и решил пойти следом.

   – Бесподобно, – Ольга посмотрела на него с сарказмом. – И вы еще в этом признаетесь!

   – Да какая мне выгода врать? Вы ведь все равно не перестанете на меня злиться. Но это хорошая мысль – свидания в оранжерее. Остолоп сюда не заходит, он держит этот сад для гостей. Разве что олух Валобуев захочет цветочков понюхать… Над чем вы смеетесь?

   – Олух Валобуев, – изумленно повторила Ольга. – Почему вы решили его так назвать?

   – Просто к слову пришлось.

   – В нашем уезде есть недобрые люди, которые называют его этим словом. А теперь и вы, – Ольга не сдержалась и прыснула.

   – Значит, это прозвище ему идеально подходит, – заключил Максим. – Но шут с ним! Расскажите мне лучше о себе. – Он подошел ближе. – Кто вы? Откуда? Почему согласились обручиться с человеком, за которого не собираетесь выходить замуж? Чего вы хотите, о чем втайне мечтаете? Честно говоря, мне не терпится все это узнать!

   – Ну и ну, – усмехнулась Ольга. – Месье Шаховской, вы не перестаете меня удивлять. Вы требуете, чтобы я рассказала вам о себе все-все. Но ведь это… это просто дерзко с вашей стороны! Да кто вы такой, чтобы приставать ко мне с такими расспросами?

   – Максим Шаховской, – обезоруживающе улыбнулся он.

   – Это мне известно. Но мне вы никто, совершенно чужой человек!

   – Сейчас – да. Но ведь все может измениться! Во-первых, мы можем стать добрыми друзьями. Во-вторых…

   – Что? – насторожилась Ольга.

   – Вы мне очень нравитесь, и я готов хоть сейчас начать за вами ухаживать.

   На какое-то время в оранжерее повисло молчание. Наконец Ольга оправилась от изумления и, с усмешкой покачав головой, сказала:

   – Вы неподражаемы. Говорить такие слова барышне, с которой едва знакомы! Какое неприличное поведение…

   – Что же здесь неприличного? – возразил Максим. – Я всего лишь хочу, чтобы мы узнали друг друга получше. А для этого нужно видеться наедине.

   – Вы с ума сошли, – возмутилась Ольга. – Да ведь это и есть вопиющее нарушение приличий! Нет, месье Шаховской, я вынуждена вас огорчить. Я не собираюсь бегать к вам на свидания и принимать ваши ухаживания.

   – Но как же нам тогда…

   – Никак, – отрезала Ольга. – Попытайте удачи с другой барышней. Или лучше флиртуйте со скучающими замужними дамами, которые ищут любовников.

   Глаза Максима расширились.

   – Откуда вам известно про таких дам? И что за странные мысли?! Уж не примериваете ли вы на себя роль замужней дамы, наставляющей старому и глупому мужу рога?

   – Что?! Ну вы и нахал, – вспыхнула Ольга. – Подите отсюда прочь, нам не о чем больше говорить.

   – Ну вот, снова рассорились! – огорченно воскликнул Максим. – А уж как я не хотел этого. Но, может, все еще не поздно исправить? – он взял Ольгу за руку и примирительно заглянул ей в глаза. – В конце концов, какой нам резон враждовать? Ладно! Не хотите…

   Он замолчал, посмотрев в сторону дверей.

   – Черт возьми! Кажется, сюда идет Остолоп.

   И действительно, голос Степана Ивановича раздавался совсем близко от дверей зимнего сада.

   – Ольга Михайловна! – ласково звал он. – Куда вы подевались, моя прекрасная фея?

   – Вот же старый болван, – прошептал Максим. – Ладно, разбирайтесь тут с ним, а я убегаю.

   И не успела Ольга опомниться, как он юркнул за тот самый куст, где незадолго перед тем пряталась она сама. Правда, спрятался Максим гораздо искусней, так, его совсем не было видно.

   – А, вот вы где! – радостно вскричал Остолопов, приближаясь к Ольге. – А я-то все думаю-гадаю, куда вы пропали. Надо было сразу смекнуть, что вы захотите отдохнуть здесь, под сенью тенистых дерев.

   – Да, Степан Иванович, я решила получше осмотреть зимний сад, – промолвила Ольга.

   Остолопов мило улыбнулся. Затем подошел к Ольге и, взяв ее за руку, усадил рядом с собой на скамейку.

   – Ну-с, дорогая моя, и каковы ваши впечатления?

   – Прекрасное место! Никогда не видала такого чудесного зимнего сада.

   – Рад, что вам здесь понравилось.

   – Да мне все в вашем доме нравится, Степан Иванович. С первого дня меня не покидает ощущение, будто я попала в сказочный дворец.

   – В котором не хватает лишь одного – прекрасного принца. – Остолопов пристально посмотрел на Ольгу. – Так, Оленька?

   – Не знаю…

   – Эх, милая Оленька! – Остолопов наклонился к ней ближе. – Вы вот, молодые красавицы, все ищете принцев. А того не знаете, что принц – это далеко не всегда будущий король. Не все принцы со временем превращаются в королей. Выбрав принца, легко просчитаться. Что часто и случается с молодыми неопытными дамами.

   – Но что ж делать, Степан Иванович? – усмехнулась Ольга. – Ведь заранее не угадаешь, станет принц королем или нет!

   – А то и делать, что выбирать не принцев, а уже готовых королей, – назидательно произнес Остолопов. – Королей, вот кого! Взрослых, сильных, богатых, уверенных в себе. Таких, за которыми не пропадешь.

   «М-да! Жаль, что месье Шаховской вынужден молчать и не может вступить в разговор», – иронично подумала Ольга.

   – А скажите, Степан Иванович, – она напустила на себя простодушный вид, – кто таков будет наш Валобуев? Принц или король?

   – Валобуев? – растерянно переспросил Остолопов. – А он здесь при чем?

   – Вы хотите сказать, что о нем и речи не шло? – уточнила Ольга. – Что он не годится ни в принцы, ни в короли?

   – Ну конечно, – кивнул Остолопов. – Для принца он слишком стар, а для короля слишком глуп… То есть я хотел сказать – простоват, – Остолопов смущенно кашлянул. – Бог с ним, что о нем толковать! Я искал вас, чтоб сообщить приятное известие, – он посмотрел на Ольгу интригующе. – Я решил дать в вашу честь прием.

   – Боже!

   – Не пугайтесь: это будет скромный прием, всего человек на пятьдесят. Шампанское, угощенье, игра на рояле. В конце – небольшой бал. Хочу, чтобы вы пообвыклись и не волновались перед большим балом, на который я собираюсь вас вскоре повезти.

   Ольга одарила Остолопова признательным взглядом.

   – Спасибо, Степан Иванович, вы так ко мне добры!

   – Не стоит благодарности, это пустяки. Да, кстати, – Остолопов внезапно нахмурился, – мой ангел, я должен вас кое в чем предостеречь.

   – Да, Степан Иванович?

   Лицо Остолопова приняло печальное выражение.

   – Я о моем пасынке, Максиме. Так вот, Оленька, заклинаю вас: будьте с ним осмотрительны!

   – Зачем?

   – А затем, что на счету этого повесы целых три обесчещенных девицы. И это лишь в одном Петербурге!

   – Господи, помилуй, – Ольга закатила глаза в притворном испуге. – А что же тогда говорить о тех местах, где он странствовал?

   – А что говорить? – Остолопов сокрушенно вздохнул. – Вот то самое и говорить. Беспечный человек и развратник! Так что держитесь от него как можно подальше.

   Ольга покачала головой.

   – Хорошо, что вы мне всё рассказали. Хотя мне не грозит повторить участь этих несчастных барышень. Ваш Максим ужасно не понравился мне, – она покосилась в сторону розового куста, откуда выглядывал Максим с негодующим выражением лица. – Он такой невоспитанный и развязный! Не подумаешь, что рос в вашем доме.

   – Да в том-то и дело, что нет, – Остолопов снова вздохнул. – Моя покойная жена отдала его во французский пансион, где ему привили дурные наклонности. А когда он вышел оттуда, было поздно принимать меры. Я мучался с ним, пока однажды ему не пришлось бежать из города. А знаете почему? – Остолопов интригующе помолчал. – Потому, что отец одной из соблазненных девиц подал властям жалобу! И чтобы беспутного лоботряса не упекли в тюрьму, я отправил его в Москву, в гусарский полк. Посадил в карету, дал изрядную сумму денег на дорогу и выпроводил с Богом. Вот так!

   – Да, ну и дела. – Ольга поднялась со скамейки. – Степан Иванович, будьте добры, помогите мне выбрать подходящий туалет для театра. Зинаида берет меня с собой, вечером заедет.

   – Охотно, моя красавица, – с готовностью согласился Остолопов.

   Ольга подала ему руку и, не глядя на Максима, делающего ей отчаянные знаки остаться, покинула зимний сад.

   Максим выбрался из укрытия и взволнованно обошел вокруг фонтана.

   – Ну и злобное же создание эта Оленька! – возмущенно воскликнул он. – Да что там! Настоящая ведьма! Очаровательная ведьмочка с ангельским личиком и острым языком!

   Однако, обругав Ольгу за коварство, Максим понял, что вовсе не злится на нее. Напротив, сегодня он испытывал к ней еще больше симпатии, чем вчера. Эта девушка восхищала его своим остроумием, наблюдательностью, милым сочетанием лукавства и прямодушия. Впрочем, с ним самим она не лукавила. Скорее, была до обидного откровенна. Но тем сильнее ему хотелось завоевать ее расположение, сделать своим другом…

   Другом?! Подумав об этом, Максим упрекнул за лукавство себя самого. Он не был законченным циником, чтоб совсем не верить в дружбу между мужчиной и женщиной. Но не в случае с привлекательной барышней, одна мысль о которой заставляет учащенно стучать твое сердце.

   Взгляд Максима упал на скамейку, и он заметил шелковый розовый цветок, который украшал Ольгину прическу. Повинуясь необъяснимому порыву, Максим подошел к скамейке, взял цветок и поднес к губам. Его ноздри защекотал запах духов и чего-то едва уловимого, но волнующего. Пленительный аромат женских волос и кожи…

   Максим закрыл глаза, и перед ним встало хорошенькое личико Ольги, обрамленное темными локонами. Он представил, как обнимает ее, касается губами волос. И едва он это представил, как тело отозвалось томлением, ясно говорившим, что ни о какой дружбе между ним и Ольгой не может идти и речи.

   Помотав головой, чтобы отогнать наваждение, Максим открыл глаза. И тотчас обругал себя за несвоевременные мечтания. Беспечный глупец! Не успел разобраться с наследством, а уже помышляет о том, как приударить за барышней, которая даже не воспринимает его всерьез.

   Бросив цветок на скамейку, Максим зашагал к дверям. Но вдруг передумал, вернулся назад, поднял цветок и спрятал его в карман.

   – Как говорила моя покойная нянюшка, мухи к мухам, а пироги к пирогам, – сказал он себе, бодро встряхнув головой. – То бишь одно не помеха другому. И потом, – прибавил он с внезапной решимостью, – почему бы мне и не приударить за ней, раз она мне так приглянулась? Ну еще не хватало – уступить Ольгу Остолопу. Нет!

ГЛАВА 6

Прием, устроенный Остолоповым, превзошел все ожидания Ольги. Напрасно она волновалась с самого утра: все шло гладко. Гости съезжались неспешно, с восьми до девяти вечера, так что Ольга успела привыкнуть к ним и к тому времени, когда зала наполнилась шумной толпой, чувствовала себя превосходно. Да и гости, надо отдать им должное, не смущали ее своим вниманием. Они быстро разбились на кружки и занялись разговорами.

   «Вот что значит светские люди, – подумала Ольга. – Никто на тебя не глазеет, не шепчется за твоей спиной – не то, что у нас в провинции. Наши бы уже все глаза проглядели на нового человека, обсудили и платье, и манеры».

   Время от времени Ольга украдкой смотрелась в зеркало и всякий раз находила, что комплименты в ее адрес не были преувеличением. Она и сама казалась себе сегодня красавицей. Платье из белоснежного муслина необычайно ей шло. Его широкое треугольное декольте украшала прелестная роза с нежно-зелеными листьями. Несколько таких же розочек украшали подол. Розовый цветок красиво оттенял Ольгины волосы, а ниточка жемчуга на шее подчеркивала атласную гладкость кожи.

   – Ну, моя прелестная фея, – обратился к ней Остолопов, – как вы себя чувствуете?

   – Прекрасно, Степан Иванович, – благодарно улыбнулась Ольга.

   – О принцах не грустите?

   – Да что вы, мне и без них хорошо!

   – То-то же! – многозначительно произнес Остолопов. – С королями, душечка моя, всегда интересней и лучше.

   В это время в другом конце залы происходил далеко не столь приятный разговор. Начала его Зинаида, удивленная встречей с другом мужа.

   – Любезный месье де Фурвиль, – насмешливо обратилась она к нему, – объясните мне, как вам удалось проникнуть в этот дом? Насколько я знаю, еще сегодня утром у вас не было приглашения. И где же вы его раздобыли?

   – Буду с вами откровенен, графиня: нигде, – маркиз обезоруживающе улыбнулся. – И виной тому ваше непонятное упрямство, я бы даже сказал, незаслуженная враждебность ко мне.

   – Ха! Очень даже заслуженная, – парировала Зина. – Ведь это именно вы принесли в мой дом разлад.

   – Я?!

   – Ну конечно. До того, как вы появились у нас, мой муж был человек как человек. Не без слабостей, разумеется, но, во всяком случае, любовниц домой не водил.

   – Но разве я виноват, что Эжен закрутил роман с танцовщицей?

   – А как будто нет! Вы дурно на него влияете. И не пытайтесь разубеждать меня, бесполезно! Кто вы? Холостяк и вдобавок иностранец, который ищет в чужой стране приключений. А так как искать приключений одному скучно, вы взяли в товарищи моего мужа.

   – Но я вовсе не любитель волочиться за женщинами!

   – Бросьте, маркиз. Ваше поведение говорит само за себя. О чем вы подолгу шепчетесь с Евгением, закрывшись в кабинете? – Зинаида вперила в него пристальный взгляд. – Молчите? Ну-ну!

   Подождав, пока она остынет, де Фурвиль напустил на лицо кроткую улыбку и произнес:

   – Любезная графиня, прошу вас: смените гнев на милость и сделайте мне большое одолжение.

   – Что еще? – нахмурилась Зинаида.

   – Представьте меня вашей подруге.

   – Ольге Чижевской? Зачем? – брови Зинаиды взлетели. – И почему вы не можете попросить о такой услуге Остолопова?

   – Потому что я здесь – незваный гость, – виновато улыбнулся маркиз.

   Зинаида убийственно рассмеялась.

   – Браво! Значит вы, не получив приглашения через меня, набрались нахальства и явились сюда просто так?

   – Сударыня, пощадите мое самолюбие! – взмолился маркиз.

   – Ладно, бог с вами, – неожиданно согласилась Зина. – Так и быть, я представлю вас. И сделаю вид, что вы со мной. Не могу же я допустить, чтоб приятеля моего мужа с позором выгнали с вечера! Этак и на нас ляжет тень, раз вы в нашем доме живете.

   Подхватив де Фурвиля под руку, Зинаида подошла к дивану, на котором сидели Ольга и Остолопов. Как раз в это время Степан Иванович поднялся и отошел, чтобы переговорить с пожилым сановником, и место рядом с Ольгой оказалось свободным.

   «Отлично, – подумал маркиз, – все складывается как нельзя лучше».

   – Оленька, – обратилась к ней Зинаида, – разреши представить тебе приятеля моего беспутного мужа маркиза Симона де Фурвиля. Мсье де Фурвиль просто жаждет с тобою познакомиться!

   Приветливо улыбнувшись гостю, Ольга чуть подвинулась на диване.

   – Вы не представляете, мадемуазель, как я рад нашему знакомству, – затараторил он по-французски, присаживаясь. – Я уже несколько раз встречал вас в городе и был очарован вашей красотой. Но – увы! – никто не мог назвать мне даже вашего имени. И вдруг – приезжаю сюда и вижу вас. В первую минуту я даже не поверил своим глазам.

   – Хм, интересно, – Ольга посмотрела на него с любопытством. – Мне кажется, я вас тоже встречала. Ах, ну конечно – в театре! Вы сидели в соседней ложе, рядом с Лопухиными. Так что же вы не попросили Зинаиду познакомить нас?

   «Попросишь ее, как же», – с досадой подумал де Фурвиль.

   – Видите ли, мадемуазель, – произнес он, тщательно подбирая слова, – графиня была не в духе, и я не хотел обременять ее просьбами. Но это не важно! Главное, что сейчас я здесь. Могу любоваться вами и даже пригласить танцевать. Это просто чудо!

   Ольга озадаченно кашлянула.

   – Не знаю, что вам и сказать, месье де Фурвиль. Все это так странно…

   – Понимаю, – маркиз потупил глаза, и Ольга заметила, что у него красивые, длинные ресницы. Да и сам он красив, хотя и слегка полноват: черные волнистые волосы, зеленые глаза. – Наверное, я кажусь вам нескромным. Но ведь я ни о чем не прошу! – он взглянул на нее с почтительной нежностью. – Мне уже сообщили, что вы несвободны. Здесь, в этом зале, находится счастливец, который сумел стать вашим женихом.

   – Да, я помолвлена, – подтвердила Ольга. – Но все равно, рада нашему знакомству. Мы ведь можем стать друзьями, не так ли?

   Де Фурвиль наклонил голову.

   – Я к вашим услугам, мадемуазель. Располагайте мной, как сочтете нужным.

   – Благодарю вас, – улыбнулась Ольга. – А скажите: вы из старой французской аристократии? Из числа тех дворян, что пострадали за время революции и правления Наполеона?

   – О да! – маркиз тяжко вздохнул. – Половина моей семьи погибла в девяносто третьем году. Остальным удалось бежать в Англию. Мы вернулись в Париж только благодаря русским. И именно поэтому я сейчас здесь. Приехал посмотреть вашу замечательную страну.

   – Понятно, – кивнула Ольга. – Надеюсь, вам у нас понравится.

   Из бальной залы донеслись звуки полонеза. Маркиз приосанился и просительно посмотрел на Ольгу.

   – Начинается бал. Вы позволите пригласить вас?

   – Да, месье, – кокетливо промолвила Ольга. – Первый танец – ваш.

   – Только не первый.

   Обернувшись на голос, Ольга покраснела от досады. Перед нею стоял Максим, поглядывая на француза недружелюбно.

   – Первый танец мадемуазель Чижевская обещала мне, – невозмутимо продолжал Максим. – Так что, сударь, я ее от вас увожу.

   – Что за шутки, князь? – возмущенно прошептала Ольга на русском языке. – Что вы себе позволяете?!

   – Тише, не устраивайте скандала, – бесстрастно отвечал Максим. – Хотя, честно сказать, у меня руки чешутся навалять этому хлыщу.

   «Если я стану упорствовать, дело может кончиться дуэлью, – с тревогой подумала Ольга. – Придется подыграть наглецу».

   – Месье де Фурвиль, я забыла! Я, действительно, уже обещала первый танец. Но второй или третий будет ваш.

   Мило улыбнувшись маркизу, Ольга подала Максиму руку и встала.

   – Я возмущена вашим поведением, – гневно прошипела она, идя вместе с ним в бальную залу. – Беспримерная наглость! Просто безобразие!

   – Улыбайтесь, дорогая моя, – насмешливо прошептал он. – А то гости невесть что о нас подумают.

   – Погодите, наглец, мы сочтемся! – не унималась Ольга.

   – Ольга, успокойтесь, – примирительно произнес Максим. – Ну, подумайте: мог ли я позволить вам начать бал с французом? В конце концов, это мой дом, и вы – моя гостья.

   – И вовсе не ваша, а господина Остолопова!

   – Да один черт…

   – И вовсе не один!

   Максим быстро завел Ольгу за мраморную колонну.

   – Вы несправедливы ко мне, – сказал он с кроткой улыбкой. – Сперва целых три дня избегаете оставаться со мной наедине и не даете возможности опровергнуть гнусную ложь Остолопа. Потом не хотите начинать со мной бал. Хотя против этого не стал бы возражать и мой отчим! А отдай вы первый танец французу, это показалось бы странным и ему, и всем приглашенным. Вы не понимаете?

   Ольга промолчала. Максим был прав, но признать это ей не хотелось.

   – Посмотрите, как мы смотримся вместе, – Максим повернулся к высокому настенному зеркалу. – Красивая пара, да?

   Ольга оглядела Максима, потом устремила взгляд в зеркало, где они отражались в полный рост. И с досадой подумала, что они, в самом деле, смотрятся прекрасно. Максим выглядел элегантно в серо-зеленом фраке и белом муаровом жилете. Прямо английский денди! Вот только его поведение не соответствует модному нынче образу хладнокровного, загадочного мужчины. И ей не по пути с ним! Он – не ее король. И даже не ее принц.

   – Признайте, что я прав, – Максим поймал в зеркале ее взгляд.

   – Допустим. Ну и что? – нахмурилась Ольга. – Может, вы теперь прикажете мне танцевать с вами все танцы подряд?

   – Нет. Только полонез, первую кадриль и мазурку.

   – Да у меня слов нет!

   – Ничего, танцевать можно и молча, – не дав ей возразить, Максим быстро повел ее в залу.

   Первые минуты они танцевали в молчании. Затем Ольга подняла на Максима глаза и с колкой улыбкой сказала:

   – А все-таки, мне было бы интересней танцевать с маркизом!

   – Будете язвить – намекну Валобуеву, что вы кокетничаете с французом, – добродушно пригрозил Максим. – Посмотрим тогда, удастся ли вам проверить свою догадку.

   – А вы не подумали, что я тоже могу кое-что рассказать? Например, о том, что вы не даете мне проходу.

   – Ради бога! Очень я боюсь вашего олуха-жениха. Мне-то он ничего не сделает. А вот вы, дорогая Оленька, рискуете до срока вернуться в свою деревню.

   – Чтоб ты провалился! – прошипела Ольга, не придумав ничего лучшего.

   За полонезом последовал экосез, на который Ольгу пригласил молодой гвардейский офицер. Максим отошел к стене и оказался рядом с Валобуевым. Тот что-то рассматривал на ладони.

   – Что вы делаете? – Максим заглянул ему через плечо. – Что там у вас за вещица? Подвеску, что ли, нашли?

   – Ничего, – Валобуев быстро спрятал небольшой предмет в карман. – Больно любопытны вы, Максим Петрович!

   – Вот чудак! – пожал плечами Максим.

   Офицер, танцевавший с Ольгой, отвел ее после танца к жениху. Заиграли галоп, и к Ольге подлетел де Фурвиль. Перед тем, как повести ее в танце, он любезно испросил разрешения у Валобуева. Тот важно посмотрел на него и по-французски ответил, что разрешает. Маркиз поклонился, предложил Ольге руку и резво заскакал с нею по паркету.

   «Вот выделывает фигуры, – подумал Максим, ревниво наблюдая за ними. – Скачет, как молодой! Видно, Ольга сильно ему приглянулась, раз он при своем плотном сложении пустился в галоп».

   Вечер оживился. Танцы без перерыва следовали один за другим, молодежь веселилась вовсю. В соседней гостиной старики под предводительством Остолопова играли в вист…

   Внезапно в залу вошел Сергей Меркалов, с которым Максим не виделся с позавчерашнего дня. Не успев поздороваться с другом, Сергей спросил:

   – Кто эта дама? Вон та голубоглазая шатенка в малиновом платье и тюрбане с перьями?

   – Подруга Ольги, графиня Лопухина. А что?

   – Познакомь меня с ней!

   – Вот так, сходу?

   – Я уже встречался с ней, в конторе адвоката. Только не знал, кто она.

   Максим представил Сергея Зинаиде, и тот сразу пригласил ее на кадриль.

   – Надеюсь, ваш друг не такой же повеса, как вы? – насмешливо осведомилась Ольга, танцевавшая эту кадриль с Максимом.

   – А ваша подруга, надеюсь, не из числа злобных фурий? – парировал он.

   – Я – злобная фурия?! – возмущенно вскинулась Ольга. – Ну, знаете!

   Максим рассмеялся.

   – Заметьте: я не сказал «такая же, как вы». Вы сами это сказали.

   – Погодите! – в очередной раз пригрозила Ольга. – Я вам отомщу.

   После танца Максим отвел Ольгу к Валобуеву, который все так же старательно рассматривал небольшой предмет на своей ладони. Подкравшись сзади, Максим наклонился и выхватил из руки Валобуева миниатюрную книжечку, снабженную такой же миниатюрной лупой.

   – Словарь французского языка, – прочитал Максим. – Эх, господин Валобуев, да как же вы не знаете языка, на котором общаются все светские люди? А вещица удобная, надобно сказать.

   – Верните ее мне, – сердито прошипел Валобуев, – наглец!

   – Вот и не верну, раз оскорбляете, – Максим спрятал словарик в карман.

   – Да что ж это такое! Ольга Михайловна, отнимите у него мой словарь!

   – Максим, как вам не стыдно, отдайте! – накинулась на него Ольга, едва сдерживаясь, чтоб не рассмеяться.

   – Да ладно, что вы так расшумелись.

   Получив книжечку обратно, Валобуев смерил Максима надменным взглядом и мстительно прошептал:

   – Нахальный щенок!

   – Облезлый пес, – весело парировал Максим. И взяв Ольгу за руку, повел танцевать.

   – Я не обещала вам этого танца, – недовольно заметила Ольга.

   – Верно, – согласился Максим. – Ну так что же? Мы уже танцуем, а, значит, отказывать поздно.

   Ольга посмотрела на него долгим взглядом.

   – Вы невыносимы, – наконец изрекла она.

   – Неправда, – возразил он. – Я – само обаяние. А будете возражать, – прибавил он с хитрой улыбкой, – отберу у вашего жениха словарь, и он опозорит вас незнанием французского.

   Ольга вскинула на него рассерженный взгляд… и неожиданно для себя самой рассмеялась.

   На другое утро

   – Его зовут Валобуев. Валобуев Алексей Александрович.

   – Он! – воскликнул Сергей. – Брат покойной матушки, черт его дери.

   – Значит, это по его вине ты лишился наследства?

   – Да, – кивнул Сергей. – Этот плут присвоил матушкино приданое. Мой отец, по своей беспечности, не потребовал приданого жены сразу после венчания. Потом моя мать умерла после неудачных родов. А вскоре умер мой дед. Отец захотел вступить в наследство. И прохвост Валобуев представил ему документ, где было написано, что мой покойный дед давно учредил в имении майорат.

   – Неделимое поместье, которое целиком переходит к старшему сыну, а остальным детям – шиш?

   – Так, дружище. Вот и вышло, что моя мать изначально была бесприданницей.

   – А деньги? Ты говорил, твоей матушке была назначена в приданое изрядная денежная сумма.

   Сергей махнул рукой.

   – Была да сплыла. По завещанию деда матери причиталась половина имения и сто тысяч деньгами. Да только завещание это хранилось в Валобуевке, и мой дядюшка куда-то его задевал. Вместо этого он представил документ об учреждении майората. И божился, подлец, что никакого завещания не было!

   – Но ведь это мошенничество! Почему твой отец не судился?

   – Да я ж говорю – по беспечности. И потом, он ведь пережил матушку всего на полгода – погиб под Аустерлицем. После него осталось лишь небольшое именьице в триста душ крепостных. Как сын погибшего героя, я воспитывался в кадетском корпусе, а затем был зачислен в гусарский полк, где мы с тобой встретились перед войной.

   Максим достал две сигары и протянул одну из них Сергею. Потом закурил и, немного помолчав, спросил:

   – Так. А что адвокат? Берется отсудить у Валобуева часть имения?

   – Увы! – вздохнул Сергей. – Он сказал, что надежды немного. Видишь ли, приятель, – Сергей сделал паузу, – вся загвоздка в том, что доказать подделку дедушкиной подписи трудно. Пока мои родители бездействовали, Валобуев уничтожил все бумаги, которые подписывал дедушка. Но я все равно буду судиться. Нужно же хоть что-то взыскать с этого мерзавца!

   – Черт! – Максим усмехнулся. – Кто бы мог подумать? Валобуев, этот глупый олух, оказался способным на столь изощренное мошенничество. Готов поручиться – тут не обошлось без моего отчима. Ладно, не грусти, – он хлопнул Сергея по плечу, – распутаем мы как-нибудь это дело. Кстати, а не может ли нам посодействовать Ольга?

   – Да ты что – она же его невеста!

   – Невеста… которая не собирается становиться женой!

   – Как это?

   – Потом расскажу. А сейчас пойдем к ней.

   Выйдя из своей комнаты, Максим огляделся и двинулся в другой конец коридора, где находилась комната Ольги. На его осторожный стук никто не ответил, и Максим решился заглянуть в дверь.

   – Никого, – разочарованно сказал он. – Должно быть, уехала кататься.

   Он уже хотел закрыть дверь, когда его внимание привлекли корзина алых роз и картонная коробка, перевязанная шелковой ленточкой.

   – Ну-ка, Серж, постой, – проговорил он. – Дай узнаю, от кого презенты. Не француз ли прислал?

   Затворив дверь, друзья прошли в комнату. Максим осмотрел корзину и обнаружил спрятанную среди цветов визитную карточку с золотым гербом.

   – Так и есть. Подарки маркиза, черт его дери. Ох, зря я тогда не затеял с ним скандала! Так, а здесь что? Ух ты! Посмотри!

   В коробке находился роскошный и весьма оригинальный наряд: золотистая шапочка в форме сердечка с белой вуалеткой и платье из голубого шелка. Оно имело завышенную талию и треугольный вырез, отороченный спереди горностаем. По низу широкой юбки и длинных рукавов шла вышивка из золотистых листочков. Рядом с платьем лежала черная бархатная полумаска.

   – Маскарадный костюм, – догадался Максим. – Похоже, дело пахнет серьезной интригой! А вот и записка. Смотри…

   «Любезная мадемуазель Чижевская, – писал маркиз, – после того незабываемого вечера в вашу честь я просто не нахожу себе места. Я схожу с ума от желания видеть вас, говорить с вами! Я подумал, что маскарад – прекрасная возможность для такой встречи. Мы будем окружены толпой, которая гарантирует сохранение вашего доброго имени, и в то же время сможем говорить без помех. Заклинаю вас, приезжайте! Не ввергайте в отчаянье несчастного безумца, потерявшего голову от любви!

   Я узнал, что графиня Лопухина собирается быть на маскараде. Попросите ее прислать за вами карету, переоденьтесь у нее и езжайте на вечер вместе. Прошу вас, не говорите о маскараде ни вашему жениху, ни покровителю, а особенно – этому дерзкому мальчишке Шаховскому: он, без сомнения, влюблен в вас, но такая женщина не для него. Как гласит известная русская поговорка, не по Сеньке шапка.

   С надеждой на скорую встречу – ваш Ф.»

   – Ах ты, мерзкий французишка! – воскликнул Максим. – Ну постой, я тебе покажу «не по Сеньке шапка». Что ты ржешь, как стоялый конь? – набросился он на Сергея. – Друга оскорбили, а ты над ним потешаешься.

   – Я просто не понимаю, чего ты так разошелся.

   – А того, что Ольга нравится мне, а этот негодяй выставляет меня в смешном свете. Ничего! Я сам над ним посмеюсь. И я уже знаю, что сделаю, – Максим ненадолго задумался, а потом воскликнул: – Поехали к мадам Абрикосовой! Она мне поможет.

   – Кто это? – удивился Сергей. – Не слыхал про такую даму.

   – Процветающая модистка, а в прошлом – актриса, – пояснил Максим. – Не самая лучшая актриса, но… роль сумеет сыграть!

   Вскоре записку маркиза обнаружила и сама Ольга.

   – Бал-маскарад в доме графини Орловой на Английской набережной, – прочитала она в приглашении. – Хм, заманчиво! Только как я могу поехать, не сказав об этом ни дядюшке, ни Валобуеву? «А особенно – этому дерзкому мальчишке Шаховскому»! – прочитала она с веселым смешком. – Представляю, как бы взбеленился Максим, если бы прочел эти строки. – «Он, без сомнения, влюблен в вас, но такая женщина не для него. Как гласит известная русская поговорка, не по Сеньке шапка»... – Еще и поговорку ввернул на русском языке, вот забавник! Нет, конечно, я не покажу эту записку Максиму. Но что делать: ехать или нет? С одной стороны, получается нехорошо, а с другой…

   Она на минуту задумалась, а затем махнула рукой.

   – Была не была – поеду! Когда еще будет возможность побывать на столичном маскараде?

   Взяв со стола коробку с маскарадным костюмом, Ольга запихнула ее в шкаф, под ворох одежды. Потом написала записку Зинаиде. Нужно встретиться, обсудить, как действовать в вечер маскарада. Де Фурвиль был прав: без помощи подруги Ольге на маскарад не попасть. Зинаида должна забрать ее на вечер к себе. А уж там Ольга облачится в костюм и поедет на маскарад вместе с Зиной.

   Затея опасная! Можно оскандалиться на весь Петербург. Но ведь Ольга будет в маске и в головном уборе с вуалью… Никто ее не узнает! Главное – чтоб не догадались Валобуев, Остолопов и дядюшка.

   В тот же день Остолопов тоже получил любовное послание. От тонкой бумаги, на котором оно было написано, исходил такой сильный аромат розового масла, что Степану Ивановичу пришлось открыть окно, а потом лишь углубиться в чтение.

   – «Мой незабвенный Стефан!» – прочитал Остолопов, развернув листок. – Черт, – пробормотал он, поморщившись. – Начало не предвещает ничего хорошего. – «Спешу обрадовать тебя»… – Обрадовать? – Лицо Остолопова сделалось испуганным. – «Спешу обрадовать тебя известием, что мы с мужем возвратились из-за границы и больше туда не вернемся. Муж отставил службу и собирается заняться имением. Жить мы будем в Москве, а пока что остановились в гостинице «Морской дракон», что находится на Галерной улице. Так вот! Назначаю тебе свидание в этой гостинице, завтра в полдень. Муж будет отсутствовать. Приходи непременно! Жду тебя, как роза весеннего тепла. Твоя ненаглядная Ирэн».

   Дочитав письмо, Остолопов нахмурился и покачал головой.

   – Подумать: вот уже три года я не могу развязаться с этой особой, – со вздохом промолвил он. – Даже из Парижа она продолжала писать мне. А теперь дело принимает опасный оборот. Ну нет, мадам Жеребова! Я не дам втянуть меня в историю! Тем более что сейчас мое сердце занято другой. Так что ни на какое свидание я не поеду. И сбегу из города, чтоб уж точно избежать неприятностей!

   С этими словами Степан Иванович бросил записку в камин.

ГЛАВА 7

Особняк графини Орловой был ярко освещен. Вдоль набережной выстроилось столько экипажей, что кучер Зинаиды с трудом отыскал свободное место. Выйдя из кареты, Ольга придержала подругу за руку и немного помедлила, прежде чем пройти в вестибюль.

   – Да, вот это бал! – она восхищенно осмотрелась. – Сколько же здесь приглашенных?

   – Не знаю, – улыбнулась Зина. – Ты не бывала за зимних маскарадах, вот тебе и кажется, что здесь не протолкнуться. Но не важно. Я уверена, что нам все равно будет весело.

   Войдя в вестибюль и отдав бальные накидки сопровождавшему их лакею, Ольга с Зинаидой вступили на широкую лестницу, ведущую к дверям бальной залы. И сразу оказались окружены пестрой толпой масок.

   Кого здесь только не было! Античные нимфы в невесомых нарядах, средневековые рыцари и дамы, маркизы из прошлого столетья, восточные красавицы в турецких шапочках и газовых вуалях. Те же, кто не захотел шить маскарадных костюмов, ограничились плащами-домино и полумасками. Многие мужчины были в обычных фраках или офицерских мундирах и полумасках.

   – Бог мой! – поразилась Ольга. – Да это же настоящее вавилонское столпотворение! Не представляю, как здесь можно отыскать знакомых.

   – В этом-то и заключается вся соль маскарада, – пояснила Зина, поправляя перед зеркалом свой изумрудно-зеленый турецкий наряд. – В том, чтобы среди огромной толпы масок отыскать нужного человека. Или, – она озорно улыбнулась, – завести интрижку с каким-нибудь интересным незнакомцем. Или же с хорошим знакомым, но так, чтоб остаться неузнанной и не скомпрометировать себя.

   – Да уж, – усмехнулась Ольга. И подумала, что в предусмотрительности маркизу де Фурвилю не откажешь. Не позаботься он купить ей маскарадный костюм, ему было бы нелегко найти ее в этой толпе.

   Встав рядом с Зинаидой возле колонны, Ольга огляделась. Но ее попытки высмотреть де Фурвиля оказались тщетными. Ни один из мужчин не напоминал его ни осанкой, ни взглядом, ни прической.

   «Ну что ж, вечер только начался, – подумала Ольга. – К тому же здесь и без моего французского поклонника хватает интересного».

   Словно в ответ на ее мысли к ним подошли двое молодых людей в костюмах эпохи Екатерины Медичи. На одном из них был темно-красный бархатный камзол с белым воротником, короткий плащ из серо-голубого муара и серый берет с перьями. На втором – голубой бархатный камзол, малиновый плащ и малиновый берет. Лица обоих скрывали черные полумаски.

   Заиграли вальс-контрданс, и незнакомец в голубом камзоле пригласил Зинаиду, а его товарищ – Ольгу. Лукаво переглянувшись, подружки ответили согласием и пустились с кавалерами в танец.

   Пару минут Ольга и ее партнер танцевали молча. Затем незнакомец с улыбкой заглянул ей в глаза и произнес мягким голосом:

   – Прекрасный вечер, не правда ли, мадам?

   – Чудесный! – воскликнула Ольга. – Никогда не думала, что на маскарадах бывает так весело!

   – Больше всего мне нравится, что здесь разрешается приглашать на танцы незнакомых дам, – глаза молодого человека блеснули в прорезях полумаски. – Согласитесь, это очень приятно!

   – Не знаю, – промолвила Ольга. – Я впервые на маскараде и еще не успела понять, что здесь хорошо, а что нет.

   Кавалер взглянул на нее с изумлением.

   – Первый раз в маскараде? Но ведь их дают у нас часто зимой! Почему же вы на них не бываете?

   – Видите ли, в чем дело, – Ольга на мгновение задумалась, подыскивая интересный ответ. – Мой муж – человек строгих правил, он не одобряет маскарадов. Считает, что на маскараде женщина рискует своей репутацией.

   – Да он просто тиран! – возмутился молодой человек. – Не пускать жену на маскарады. Может, он еще и на балы вас не пускает?

   Ольга театрально вздохнула.

   – Пускает. Только не отходит от меня ни на шаг на этих балах.

   – Наверное, он ужасный ревнивец?

   – Еще какой!

   – И к тому же, стар и нехорош собой?

   – Вы угадали, сударь. Ужасно стар и ужасно нехорош собой.

   – Хм! Но, по крайней мере, он богат?

   – Безумно!

   – Хоть какие-то достоинства у него есть, – сказал незнакомец. И вкрадчиво спросил: – А откройте секрет: ваш муж очень стар?

   – Да ему уж восьмой десяток пошел, – ответила Ольга.

   Молодой человек восторженно притопнул ногой.

   – Шарман! Так, значит, вы скоро станете богатой вдовой? И еще никого не присмотрели на роль утешителя? Мужчины, который отправится за вами в имение или заграничное путешествие на год траура?

   – Никого!

   – В таком случае, – приосанился Ольгин кавалер, – я готов предложить себя. Вы согласны подумать?

   На мгновение Ольга опешила, затем рассмеялась.

   – Какой же вы прыткий – кокетливо улыбнулась она. – Хотя еще даже не видели моего лица. И я не видала вашего…

   – Погодите с лицом, – отмахнулся он. – Давайте я сперва покажу вам, как отлично танцую.

   И не дав Ольге возразить, незнакомец пустился с ней в экосез, последовавший за контрдансом.

   В это самое время в залу вошел де Фурвиль. Он был в черном фраке и небольшой полумаске. Маскарадного костюма маркиз надевать не стал, рассудив, что Ольге Чижевской будет проще узнать его в обычной одежде.

   Маркиз не успел осмотреться, как сразу увидел Ольгу. Она плыла к нему по паркету в своем голубом средневековом наряде. Сердце де Фурвиля затрепетало. Он быстро оглядел себя в зеркало и решительно устремился к Ольге.

   – Добрый вечер, мадемуазель, – склонился он перед ней. – Боже! Я не в силах передать словами, как рад видеть вас! Вы все-таки решились приехать, – он с обожанием заглянул в ее темные, призывно поблескивающие глаза.

   – Как я могла не приехать после такого письма? – нежным голосом отозвалась девушка. – Ваша страстная мольба не оставила бы равнодушной даже статую. Однако я вовсе не считаю, что поступила благоразумно. – Она вскинула руку, отметая возможные возражения. – Меня мучает совесть за то, что я обманываю своего жениха, этого добрейшего человека. И потом, – она огляделась, – я дрожу от мысли, что меня могут узнать!

   – В таком случае, – промолвил маркиз, – не пойти ли нам в уединенное место? Здесь есть небольшие гостиные…

   – Нет-нет, – возразила девушка. – Это слишком рискованно, я боюсь.

   – Тогда, может быть, зимний сад?

   – Да, – кивнула она. – Пойдемте в зимний сад! Там должно быть темно, и меня никто не узнает.

   – Вашу руку, сударыня, – почтительно молвил маркиз, едва сдерживаясь, чтобы не запрыгать от радости. На такую удачу он даже не рассчитывал. Они проведут вечер в оранжерее, где, возможно, будут совершенно одни.

   «Ну, приятель, держись! – мысленно сказал он себе. – Сейчас тебе предстоит решающее сражение. Ты должен приложить все усилия, чтоб очаровать эту скромницу и крепко расположиться в ее сердце».

   И он быстро повел свою даму в сторону зимнего сада.

   За экосезом последовала кадриль. Ольгин кавалер, успевший выпить шампанского, развеселился настолько, что принялся что-то напевать себе под нос.

   «Ну и ну, – с насмешливым изумлением думала Ольга. – Похоже, этот ретивый молодец уже вообразил себя женихом богатенькой вдовушки. И это притом, что он еще не видал меня без маски!»

   – Давайте отдохнем, – предложила она. – Эти танцы меня утомили.

   – Прекрасно, – отозвался молодой человек. – Мы можем пойти в столовую и подкрепиться пирожными.

   Они перешли в просторный банкетный зал и с аппетитом принялись за пирожные. Пока Ольга чинно ела одно, ее спутник успел проглотить целых три. Вытерев губы накрахмаленным батистовым платочком, он взял со стола два бокала шампанского и протянул один из них Ольге.

   – Ну что ж, за знакомство, сударыня? – торжественно произнес он. Потом осушил бокал и прибавил: – Мы танцуем уже целый час, а я до сих пор не знаю, как вас зовут. Прошу вас, откройте мне вашу тайну!

   «А он не слишком воспитанный, – подумала Ольга. – Ведь мужчина должен представиться первым! Но какая разница, если я вижу его в первый и в последний раз?»

   – Мое имя Елена, – сказала она с томной улыбкой. – Но большего я пока не могу вам открыть.

   – Как? Елена? – По губам незнакомца скользнула озорная усмешка. – Прекрасное имя! Так звали женщину, из-за которой разыгралась легендарная Троянская война.

   И к непередаваемому изумлению Ольги, он вдруг рассмеялся.

   – Что же вы нашли здесь смешного? – нахмурилась она.

   – Да я просто представил Валобуева в роли рогоносца Менелая, – весело пояснил он. – А Остолопа – в роли красавца Париса, похитившего у него жену.

   – Проклятье! – воскликнула Ольга, покраснев от досады и гневно топнув ногой. – Так это вы, Шаховской? Ну вы и наглец, я скажу! Как вы только посмели так меня дурачить?!

   Максим примирительно тронул ее за руку.

   – Не сердитесь, Ольга. Да разве я виноват, что вы меня не узнали?

   – Вы изменили голос, поэтому я вас не узнала!

   – Но ведь на то и маскарад, чтобы не быть узнанным, – резонно заметил Максим. – Или вы хотели, чтобы я сразу снял маску и разрушил интригу?

   – Тоже мне, интриган нашелся! Таинственный незнакомец! – Ольга поджала губы. – Между прочим, из-за ваших проделок я забыла, зачем сюда приехала.

   – И зачем же, позвольте узнать?

   – Так я вам и скажу!

   Максим посмотрел на нее сощуренными глазами.

   – А вы, надо заметить, совершенно не робкая барышня. И за словом в карман тоже не лезете. Как ловко вы наплели мне про старого ревнивого мужа, а?

   – Максим, как вы смотрите на то, чтоб оставить меня, наконец, в покое? – ледяным голосом произнесла Ольга. – Займитесь другими дамами. А мне уже надоело ваше общество. Я буду вам благодарна, если вы исчезнете.

   – Ладно, – вздохнул он. – Но сперва обещайте мне еще один танец!

   – Нет, – ответила Ольга. – Больше никаких танцев. Уходите! Или вы хотите, чтобы из-за вас я уехала? Кстати, – она вперила в него пристальный взгляд, – а как вы вообще…

   Ольга замолчала, услышав знакомый голос. Посмотрела в ту сторону и увидела любопытную пару: мужчину, в котором она сразу узнала де Фурвиля, и даму в точно таком же маскарадном костюме, как у нее.

   – Кто это? – изумилась Ольга.

   – Ваш разлюбезный маркиз, – с усмешкой ответил Максим.

   – Я вижу, что это он. Но почему его дама так одета? На ней мой костюм!

   Максим не ответил. Тем временем де Фурвиль и его спутница выпили по бокалу шампанского и направились к дверям зимнего сада.

   – Я пойду за ними, – заявила Ольга. – И узнаю, что все это значит.

   Она устремилась к оранжерее. Максим не отставал от нее. Ольга было хотела прогнать его, но подумала и решила не прогонять. Мало ли что случится! Лучше быть с кавалером.

   В зимнем саду царил полумрак, потому что горело лишь несколько светильников, сделанных в виде древнегреческих ламп. Приложив палец к губам, Ольга заскользила между кадками с пальмами. Не доходя до бассейна, у которого стояла интересная пара, она остановилась, спряталась за жасминовым кустом и напрягла слух.

   – Сегодня на меня обрушился целый водопад бурных чувств, – донеслись до нее слова маркиза. – Я просто тону в нем…

   – Какие высокопарные фразы, – поморщилась Ольга.

   – Молю вас, – страстно бормотал де Фурвиль, – подарите мне пару поцелуев! Дайте усталому путнику напиться из родника! Иначе он умрет, и вы будете до конца жизни винить себя в смерти безумца.

   – Болван! – прошептала Ольга. – И как только бедная дама может это слушать?

   – Прекратите меня ощупывать! – внезапно громким голосом произнесла дама. – Что вы лезете мне за корсаж? Еще бы под юбку забрались. Имейте уважение к порядочной барышне, черт вас побери!

   – Простите, мадемуазель, – смущенно пробормотал де Фурвиль, растерявшись от такой грубой отповеди. – Я просто немного увлекся. Моя бедная душа исстрадалась…

   – А тело еще больше, – колко бросила дама. – Вот теперь я вижу, что вы – полный бесстыдник, и встречаться мне с вами нельзя.

   Ответить де Фурвиль не успел, так как за его спиной раздался оглушительный хохот. Обернувшись, маркиз увидел мужчину и женщину в средневековых костюмах. Они дружно смеялись, и не было сомнений, что причиной их смеха послужил он сам.

   – Что это такое?! – сердито воскликнул он маркиз. – Как вы смеете! Я требую объяснить…

   – Нет уж, это я требую вас объяснить, – перебила Ольга. – Мне крайне любопытно узнать, почему на вашей даме точно такой же костюм, как на мне.

   Она сняла маску. Увидев ее лицо, маркиз оторопел. Какое-то время он растерянно переводил взгляд с одной дамы на другую, затем изумленно спросил:

   – Мадемуазель Ольга, это… правда вы?

   – Нет, это мой призрак, – усмехнулась Ольга. – Разумеется, я, мсье де Фурвиль, кто же еще. А вот кто эта дама, которой вы минуту назад так затейливо объяснялись в любви?

   – Да, в самом деле! – Окончательно опомнившись, маркиз повернулся к Ольгиному двойнику и вперил в него гневный взгляд. – Кто вы такая, сударыня, и почему выдавали себя за другую?

   Мари Абрикосова грациозным движением сняла маску и посмотрела на него с дерзкой улыбкой.

   – Да, я не Ольга, – сказала она. – Меня иначе зовут. Но я ни за кого себя не выдавала. Вы сами приняли меня не за ту даму, так что и пеняйте на себя.

   – Но почему же вы не открыли мне мою ошибку! – вскипел де Фурвиль. – Для чего столько времени водили меня за нос?

   – А для того, что меня это очень забавляло, – невозмутимо отозвалась Мари. – И не нужно испепелять меня взглядом. Маскарады на то и придуманы, чтобы веселиться, а ежели вам не нравится, не езжайте на них.

   И она неспешно направилась к дверям.

   – Нет, постойте, сударыня! – в бешенстве закричал маркиз. – Вы не уйдете отсюда, пока не дадите мне внятных объяснений. Я не идиот и не спутал бы вас с другой дамой, если бы на вас не было такого же платья. Где вы взяли этот костюм, отвечайте!

   – Не ваше дело, – дерзко усмехнулась Мари.

   – Мошенница! – закричал маркиз, пытаясь схватить ее за руку.

   – Послушайте, маркиз, – обратился к нему Максим, – оставьте эту даму в покое. Если вы оказались таким болваном, что спутали двух женщин с разными голосами и совершенно различными манерами, то, и правда, пеняйте на себя. Никто не обязан вам ничего объяснять.

   Де Фурвиль подошел к нему ближе.

   – А вы кто такой? – сердито спросил он. – Хотя я догадываюсь. Вы – князь Шаховской!

   Максим скрестил руки на груди и насмешливо посмотрел на соперника.

   – Ну, хоть здесь вы не промахнулись.

   – Тысяча чертей! – воскликнул маркиз. – Да ведь это же вы все подстроили! Ну конечно. Вам стало известно, что Ольга поедет на маскарад, и вы наняли эту особу, чтоб она морочила мне голову.

   – Максим, – Ольга повернулась к нему. – А ведь это похоже на правду…

   – Это он! – визжал де Фурвиль. – Он подстроил это из ревности ко мне!

   – Ольга, нам пора, – произнес Максим. – Сейчас сюда люди сбегутся из-за его воплей.

   Ольга быстро надела полумаску, да еще и опустила вуаль, чтоб ее лица совершенно было не видать. Двинулась к дверям, Максим – следом за ней. Маркиз устремился вдогонку и сбил по пути горшок с каким-то растением, из-за чего едва не упал.

   – Проклятье! – прорычал он, перескакивая через препятствие. – Я этого так не оставлю! – и выбежал из оранжереи впереди Максима и Ольги.

   – Противник бежал с поля боя, – произнес Максим, когда они с Ольгой выбрались в столовую. – Прекрасно! Ну что, Оленька, – с улыбкой обратился он к ней, – не вернуться ли нам в бальную залу?

   – Да после того, что вы отчудили, я даже говорить с вами не хочу, – гневно процедила она. – Я пойду в бальную залу лишь затем, чтобы отыскать Зинаиду и сказать, что я уезжаю. Вернусь в ее дом и буду ждать ее там, если она не захочет ехать вместе со мной.

   – Ольга, ну что вы, ей-богу? – расстроился Максим. – Да вы не сердиться на меня должны, а благодарить. Без меня вы бы не узнали, каков этот маркиз. А он – человек непорядочный. Думал, что перед ним вы, и при этом вел себя так, как недопустимо вести себя с барышнями.

   Не отвечая, Ольга принялась высматривать в толпе Зинаиду. Не найдя ее в бальной зале, пошла по анфиладе гостиных и вскоре натолкнулась на Зину, сидевшую на диване с кавалером. К большой радости Ольги, Зинаида решила покинуть маскарад вместе с ней.

   – Не уговаривайте меня остаться, – сказала она кавалеру. – Мне пора домой, и вы сами должны понять, почему.

   С этими словами она взяла Ольгу под руку, и они устремились в сторону парадной лестницы.

   – Как успехи, друг? – спросил Максим у Сергея. – Я смотрю, вы не разлучались весь вечер.

   Сергей улыбнулся и вздохнул.

   – Кажется, я серьезно влюблен, – проговорил он. – А насчет успехов не знаю.

   – В любом случае, твои сердечные дела обстоят намного лучше моих, – по лицу Максима скользнула кривая усмешка. – Я опять умудрился впасть в немилость Ольги!

   – Я не удивлен, – добродушно рассмеялся Сергей. – Но поедем ко мне, там поговорим. Здесь нам незачем оставаться, не так ли?

   Максим согласно кивнул, и они тоже двинулись к лестнице.

   На другое утро

   Потерев глаза, чтобы окончательно проснуться, Зина подложила под спину подушку и села на кровати.

   – Какой дивный был вчера вечерок, – мечтательно прошептала она. – Поистине волшебный!

   Она оглядела комнату, отделанную в голубых и золотистых тонах, и внезапно почувствовала себя птицей, заточенной в золотую клетку. Ее душа рвалась отсюда. Куда? Этого Зина не знала. Лишь чувствовала, что хочет уехать. Из дома, который с некоторых пор стал казаться чужим, от глупого, надоевшего мужа, да и просто из Петербурга.

   Перед взором Зины возникло лицо мужчины, с которым она танцевала весь вчерашний вечер. Правильные, но не слишком строгие черты, красиво очерченный рот и выразительные карие глаза, излучающие доброту и ум. А также почтительную, ненавязчивую нежность. К ней. Только к ней одной! На других людей он смотрел иначе: с легкой ироничной усмешкой, которая нравилась Зине. Впрочем, в графе Меркалове ей нравилось решительно все.

   Когда им наскучило танцевать, они уселись на диване в гостиной и завели беседу. Зина не могла вспоминать ее без волнения…

   – Вы помните нашу первую встречу, графиня?

   – На вечере у Остолопова? Разумеется!

   – Нет, не там. Мы встречались тремя днями раньше.

   – Быть не может! И где же?

   – Возле конторы адвоката Бережного. Вы сходили с крыльца, когда я подъехал. На вас была прелестная розовая шляпка с цветами и перьями, очень вам к лицу. Мы едва не столкнулись, но вы были так погружены в свои мысли, что даже не заметили меня.

   – Я ездила показать адвокату свой брачный контракт. Хотела узнать, могу ли распоряжаться доходами с именья, назначенного мне в приданое.

   – И что сказал адвокат?

   – Что эти деньги – мои.

   – Тогда почему вы были так грустны?

   – Потому что…

   Она замолчала, вспомнив, что перед ней не подружка и нельзя говорить о своих семейных неурядицах.

   – Я уже не помню, – беспечно улыбнулась она. – Да и какая вам разница? Мы едва знакомы.

   – Да, – кивнул Сергей, – мы видимся всего третий раз. И однако, – он посмотрел на нее долгим, внимательным и нежным взглядом, – я уже успел в вас влюбиться. Понимаю, что это звучит странно. Мне и самому странно. Никогда не верил в любовь с первого взгляда.

   Зина испытала такой прилив радости, что не сдержала улыбки. Но быстро опомнилась и напустила на себя строгий вид.

   – Прошу вас, граф, если вы хотите, чтоб мы были друзьями, никогда не говорите мне таких слов, – сказала она. – А любви с первого взгляда не бывает! И вообще никакой любви нет, – прибавила она с легким вызовом. – Бывает только влечение, которое быстро проходит.

   Сергей снова посмотрел на нее долгим взглядом.

   – Вот как, – проговорил он задумчиво. – Но я точно знаю, что мои мать и отец друг друга любили. Целых десять лет.

   – Вы не можете знать, – возразила Зина. – Вы были ребенком, когда потеряли их. Но не буду спорить. Может, вы и правы. Только это бывает так редко, что нет смысла и мечтать о любви.

   – Почему же?

   – Чтобы не было разочарований.

   Сергей ненадолго задумался и кивнул.

   – Да. Лучше не мечтать. И самого слова «любовь» не произносить. Я вам больше его и не скажу. Просто… буду рядом, пока буду нужен.

   – Еще хуже! – рассмеялась Зина. – Давать обещания женщине, которую почти не знаешь. И довольно говорить о таком! Расскажите мне лучше о ваших путешествиях…

   Вспомнив весь этот разговор, Зинаида вздохнула и нахмурилась. Глупо отрицать очевидное. Она увлеклась графом Меркаловым и была близка к тому, чтоб влюбиться. Но вот этого ей и не хотелось – в кого-то влюбляться.

   Зинаида была не настолько наивна, чтоб не понимать, к чему это может привести. Это означало либо закрутить нудный платонический роман, либо пуститься в адюльтер. Первое казалось ей глупым, а второе – рискованным и способным погубить ее жизнь. Хотя… Разве ее жизнь уже не погублена?

   «Я погубила свою жизнь, когда согласилась выйти за Лопухина, – с горечью подумала Зина. – Я всегда, с самого начала знала, каков он. И все равно вышла за него. Потому что он был богат, а моя семья обеднела за войну, и мы не могли жить в столице. Потому что он был красив. И особенно потому, что так хотела маменька, а я не могла ее разочаровать. И вот, теперь мне уже не быть с человеком, которого я смогу серьезно уважать и любить. Так стоит ли позволять себе влюбляться? Это может принести мне страданья, а я не хочу страдать».

   Зина слезла с кровати и позвала служанку, чтобы та помогла ей одеться. Время близилось к завтраку, и Зина пошла в гостиную, где должен был находиться Евгений. Он действительно был там, но не один, а с маркизом. Они оживленно спорили, и Зина, не в силах побороть любопытства, застыла у дверей.

   – Вот видите, Симон, – с плохо скрываемым торжеством говорил Евгений, – вы упрекали меня, что я не могу ничего сделать для успеха нашего предприятия, а сами? Вы были у цели и так глупо все провалили!

   – Черт возьми, граф, – раздраженно парировал маркиз, – если бы вы имели чуть больше влияния на жену, мне бы не пришлось разыгрывать из себя Ромео. Графиня представила бы вас Ольге, вы бы подружились и намекнули ей, что было бы неплохо вам с женой погостить у нее. Мы поехали бы в Ольгино именье и спокойно занялись поисками сокровищ.

   – А почему вы сами не подали Ольге такую мысль? Сказали бы, что я сильно страдаю из-за разлада с женой…

   – Как я мог это сделать? Я рассчитывал, что на маскараде у нас будет достаточно времени на разговоры, но вмешательство этого проклятого князька все испортило.

   – Максима Шаховского?

   – А кого же еще? – де Фурвиль сердито засопел. – Он спутал мне весь расклад. Мало того, что он подсунул мне вместо Ольги некую вульгарную особу, так еще и выставил меня в смешном свете. Мерзавец!

   Евгений не удержался от смешка.

   – Да, в находчивости ему не откажешь. Ловок, сукин сын!

   – Ладно, граф, хватит болтать попусту, – оборвал маркиз. – Давайте лучше решим, как нам быть. У вас есть предложения?

   – Но, помилуйте, что же я могу предложить? Вы же сами видите – я бессилен повлиять на жену. Она наотрез отказалась знакомить меня с Ольгой. У нее словно предубеждение против нашего знакомства. Или же она ведет себя так назло мне.

   – Ясно, – заключил де Фурвиль. – Значит, мне придется снова действовать самому.

   – И как же вы собираетесь действовать?

   – Еще не решил, но придумаю. В конце концов, время еще терпит. Все равно, поисками сокровищ нельзя заняться раньше конца мая. Да и Ольга с женихом и дядюшкой не спешат возвращаться в провинцию.

   На пороге соседней столовой появился лакей и объявил, что завтрак готов. Зина отошла от дверей, а затем с нарочитым шумом распахнула их, сделав вид, будто только сейчас появилась в гостиной. За завтраком разговор шел о пустяках. Потом общество распалось: маркиз уехал, Евгений пошел в кабинет, а Зина поднялась в свои покои.

   Несколько минут она возбужденно ходила по будуару и спальне, обдумывая подслушанный разговор. Затем велела заложить карету и поехала в особняк Остолопова.

   «Я должна рассказать Ольге про этот заговор, – думала она. – Маркиз де Фурвиль – отпетый аферист, неизвестно, что он еще предпримет, чтоб добиться ее расположения. И потом, эти таинственные сокровища, зарытые вблизи имения Ольги, меня заинтриговали. С какой стати де Фурвиль решил завладеть ими?! И Евгений… Ни слова не сказал мне, мерзавец. Врет как сивый мерин, только притворяется, что страдает из-за моей холодности».

   Увы! Зину ждало большое огорчение. Оказалось, что Остолопов и его гости уехали на дачу в Царское Село и собираются пробыть там неделю или дольше.

   По дороге домой Зина размышляла, что делать: искать Ольгу или дожидаться ее возвращенья. В любом случае, сегодня никуда не поедешь, так как уже поздно. Может, завтра?

   Но назавтра Зина разболелась и слегла в постель с больным горлом и насморком.

ГЛАВА 8

После отъезда Ольги Максим, наконец, выбрал время и разобрался с наследством. Вернувшись от поверенного, он велел слугам принести ему коньяка. Однако пьяным он себя не чувствовал. Лишь с каждой минутой чувствовал себя все больше несчастным.

   – Нет, я просто отказываюсь этому верить, – приговаривал он, кружа по библиотеке. – За такой малый срок пустить по ветру огромное состояние! Да что деньги? Они – сегодня нет, завтра есть. Но мои наследственные имения! Как он только посмел тронуть их?! И ладно бы только матушкины, но он продал подмосковное именье моего отца, которого не имел права касаться. Ну, и что же у меня осталось?

   Максим отыскал в куче бумаг нужные и еще раз вчитался в них.

   – Да, черт возьми, негусто, – криво усмехнулся он. – Половина имения в Смоленской губернии. На мою долю приходится около пятисот душ… Проклятье! Это, может быть, и устроило бы какого-нибудь провинциального помещика, но только не меня, князя Шаховского. На такие доходы я не смогу жить не то что в Петербурге, а даже в Москве.

   Опорожнив очередную рюмку коньяка, Максим плюхнулся в кресло и хмуро уставился в стену. Будущее рисовалось ему в столь мрачных тонах, что не хотелось жить. Однако вскоре природное жизнелюбие его натуры взяло верх, и он принялся более спокойно обдумывать свое положение.

   Для начала нужно разделить именье, так, чтоб усадебный дом достался ему, и с помощью тех денег, что он скопил за границей, устроить дела наилучшим образом. А попутно следует нанять адвоката и отсудить у Остолопова петербургский особняк. Потом он попытается взыскать с отчима компенсацию за отцовское именье. В конце концов, должны же у Остолопова остаться какие-то деньги! Не такой он растяпа, чтобы все растратить.

   Взгляд Максима упал на портрет матери, и он почувствовал, как в нем закипает злость. Ему не хотелось думать о ней плохо, но по-другому он сейчас не мог. Как ни крути, но именно она являлась причиной его невзгод. Не выйди она десять лет назад за Остолопова, сейчас все было бы иначе.

   – Как же ты могла увлечься этим мерзавцем? – произнес он, с упреком глядя в глаза красивой темноволосой женщине. – Понимаю: после смерти отца ты была одинока. Но как ты не разглядела, что представляет собою твой новый избранник? Хотя, – прибавил он с грустной усмешкой, – откуда ты могла это знать? Женщины падки на лесть и красивые ухаживания, а Остолоп знает в этом толк. Возможно, ты бы разглядела его истинное лицо со временем. Но ваш брак продлился лишь год, а потом ты заболела и умерла. И Остолоп получил право распоряжаться всем твоим состоянием…

   Выпив еще коньяка, Максим закурил сигару и откинулся на спинку кресла. Теперь, когда он покончил с одним делом, его мысли перешли на другое. Он думал об Ольге Чижевской, отъезд которой огорчил его гораздо сильнее, чем он мог ожидать.

   Они были знакомы немного, меньше двух недель. И все эти дни Ольга не выходила у него из мыслей. Не привыкший обманывать себя, Максим должен был признать, что никогда еще не думал о какой-то даме так много. Это не смущало его, а заставляло задуматься.

   Чем его пленила эта провинциалка? Красивая? Да, пожалуй. Однако в Париже ему встречались более красивые женщины. Но в Ольге Чижевской было что-то особенное.

   «Ум? Живость натуры? Обаяние? – задавал себе вопросы Максим. – Нет, не то, хотя это все в ней есть. Дело в чем-то другом. Да вот же! – осенило его. – Она чем-то похожа на меня. Ей тоже досталось от судьбы, и она так же рано повзрослела. Научилась скрывать свои чувства. Правда, в отличие от меня, у нее это не всегда получается. Но главное – мы во многом сходно смотрим на мир. Разница лишь в том, что она относится более снисходительно к людским недостаткам и слабостям. Но ведь она женщина!»

   Он нахмурился, вспомнив, что к нему Ольга не была снисходительна. Он вечно умудрялся чем-нибудь ее разозлить и вывести из себя. Но в то же время, никому не удавалось так легко рассмешить ее и заставить непритворно развеселиться. Но этого мало. Ему вовсе не хочется состоять при ней в качестве шута. Ему нужно другое… Но зачем?

   «А затем, что ты в нее влюбился, – иронично поздравил он себя. – И притом, без малейшей взаимности…»

   Последняя мысль показалась Максиму возмутительной. Ну уж нет! Если он и впрямь серьезно влюбился в Ольгу, он заставит ее ответить на его чувства… Или же забудет ее! В любом случае, он ни за что не допустит, чтоб такая прекрасная девушка досталась его отчиму.

   – Так ты говоришь, Спиридон Митрофаныч, дело верное? – Остолопов пытливо посмотрел на своего управляющего.

   – Верное, ваше благородие, истинный крест верное! – пылко заверил тот. – Не будь я Спиридон Патрикеев, ежели это вздор. Да что толковать! Мне еще три года назад сказывали мужики, будто бы Бонапарт, драпая из Первопрестольной, зарыл в наших местах награбленные богатства. Только это все были слухи, потому никто и не искал эти сокровища. А теперь, когда тот француз перед смертью рассказал все нашему попу, сомнений не осталось. Вот только, он был головой слаб и не помнил точного места. Ну да эта беда поправимая, отыщем-с, коли прикажете.

   Остолопов задумчиво покрутил усы.

   – Ну что ж, Спиридон Митрофаныч, добро. Принимайся за дело, а я уж тебя вознагражу. Только смотри, брат, – он окинул управляющего строгим взглядом, – не проболтайся об этом никому.

   – Что вы барин, как можно-с! – обиделся Патрикеев. – Нешто я совсем без ума? Ни одной живой душе не скажу, вот вам крест. А хлопотать начну тотчас по приезде домой.

   – Все это, конечно, хорошо, – сказал чуть погодя Остолопов, – да только дело не такое простое, как кажется. Нужно мне самому в имение ехать. Потому что, хоть ты и ловок, но в чужих усадьбах не сможешь сокровища искать.

   – Так и поезжайте, барин, кто же вам мешает?

   Остолопов поморщился.

   – Я бы сразу поехал, если б не досадное препятствие. Видишь ли, Спиридон, тут на мою голову пасынок свалился, Максим.

   – Тот, по которому вы велели заупокойные молебны служить?

   – Он самый, – кивнул Остолопов. – Да только, поторопились мы с молебнами-то. Жив здоров мой пасынок, не сгинул в заграничном походе. Шут бы с ним, мне теперь его наследство без надобности, раз скоро разбогатею. Только я боюсь, как бы он не увязался за мной: ведь именье-то мое, Знаменское, наполовину ему принадлежит!

   Патрикеев встряхнул рыжей шевелюрой.

   – Не извольте беспокоиться, барин, мы за ним присмотрим. Ежели объявится в Знаменском, глаз не спустим.

   – Добро, – заключил Остолопов. – Что ж, Спиридон Митрофаныч, возвращайся в именье, а я скоро приеду. Да смотри, дурак, не теряй времени даром! Задружись с соседскими управляющими, чтоб они не чинили нам препятствий. А чтоб дружба ваша была крепче, вот тебе на расходы. – Он вручил Патрикееву кошелек. – Смотри же, – еще раз предупредил он, – дружбу веди, бражкой угощай щедро, а о сокровищах – ни слова!

   – Будьте покойны, ваше благородие, – заверил Патрикеев. – Мы не подведем.

   Проводив управляющего, Остолопов вернулся в кабинет, достал из шкафа графин с вишневой наливкой и уселся в кресло.

   – Итак, за успех нашей авантюры! – произнес он, поднимая рюмку.

   Затем Остолопов закурил трубку и предался радужным мечтаниям. Итак, очень скоро он станет обладателем огромного состояния. Этих денег ему хватит до конца дней. И на то, чтоб купить новый особняк, если подлец Максимка отсудит материнский, и на заграничные путешествия, и на то, чтобы удивлять столицу пышными балами с обедами. А главное – теперь уже ни одна дама, какой бы раскрасавицей она ни была, не решится отказать ему.

   При мысли о дамах Остолопов нахмурился. Вот уже почти месяц он усиленно подбивал к Ольге клинья, но так ничего и не добился. Конечно, Ольга относилась к нему с большим уважением и благодарностью. Но он не был уверен, что она примет его предложение руки и сердца.

   Каждый раз, когда он делал ей осторожные намеки, она уводила разговор в сторону. Вела себя так, будто не понимает, о чем идет речь. Хотя Остолопов подозревал, что Ольга все понимает.

   «Но тогда в чем дело? – хмуро спрашивал он себя. – Или у нее на примете есть кто-то другой? Но ведь некому! Не собирается же она и впрямь стать женой Валобуева. Вот уж ничего глупей не придумаешь».

   «А может, здесь замешан мой пасынок? – внезапно осенило его. – Что, если он наговорил Ольге про меня каких-нибудь мерзостей? Например, что мои дела обстоят вовсе не так блестяще, как кажется? С него станется! Нет, надо поскорей уезжать, – решительно сказал себе Степан Иванович. – Приехать в имение и заняться поисками сокровищ. Вернуться дня на три в Петербург, чтоб собраться, и – в путь!»

   Не подозревая о кипящих вокруг нее страстях, Ольга наслаждалась загородным отдыхом. Каждый день она подолгу гуляла по дворцовым паркам, в которых уже зеленела листва и распускались цветы. Вскоре Остолопов добился для своих гостей разрешения осмотреть дворцы, и на несколько дней Ольга словно перенеслась в прекрасную сказку.

   «Так, значит, он и впрямь хочет на мне жениться, – думала она не без приятного чувства, ласкавшего ее самолюбие. – Нечего сказать, хороший же друг у Валобуева. И как простодушен Валобуев! Остолопов ни сегодня завтра уведет у него невесту, а тот лишь нахваливает своего приятеля. Но что же мне делать? Ведь я не могу выйти за Остолопова! Или…»

   Она попыталась представить себя его женой и трезво оценить все выгоды и невыгоды этого положения. Выгод было много. Во-первых, она станет жить в Петербурге – городе, по которому она уже заранее начала тосковать. Во-вторых, хоть Максим и уверял, что отчим скоро обеднеет, Ольге в это не верилось. И, в-третьих, Остолопов все время держался с ней так галантно, так обходительно. Муж, который спешит предупредить малейшие капризы жены…

   «Но что он потребует от меня взамен на свою щедрость?» – подумала Ольга, и радужные перспективы замужества начали меркнуть. Она не была наивной и прекрасно знала, что такое «супружеские обязанности». И при мысли о том, что ей придется исполнять эти обязанности в браке с Остолоповым, ей стало не по себе.

   – Спать в одной постели с Остолоповым, – нервно усмехнулась она. – Да это же просто кошмар! Как это я вдруг возьму и с серьезным лицом стану с ним целоваться? Или появлюсь голой перед ним? А ежели – он передо мной?! Голый Остолопов! – изумленно рассмеялась она. – Наверное, это весьма впечатляющее зрелище. С его солидным брюшком предстать перед женщиной в чем мать родила! Нет уж, не надо мне ни его богатства, ни столичной жизни, раз за все это придется расплачиваться…

   Приняв решение, Ольга принялась думать, как держаться со Степаном Ивановичем. Прежде всего, нужно не допустить, чтоб он напрямик сделал ей предложение. А для этого она должна избегать оставаться с ним наедине. Или же, если иной раз не получится, держаться настороже и быстро заговорить о другом. Словом, Ольга собиралась вести себя в соответствии с худшими ожиданиями Остолопова.

   В день отъезда из Царского Села Остолопов собрался раньше всех. Велев слугам готовить экипаж и подавать завтрак, Остолопов двинулся в гостиную, куда должны были вскоре прийти гости… И едва удержался, чтобы во весь голос не выругаться.

   Дверь, связывавшая гостиную и вестибюль, распахнулась, и в комнату вошла дама в нарядном ярко-синем туалете: рослая красавица с густой гривой рыжих волос светлого оттенка и лукавыми серыми глазами.

   – Ирина, – упавшим голосом вымолвил Остолопов.

   Радостно вскрикнув, дама устремилась к нему.

   – Стефан! – восклицала она, целуя его в щеки. – Как я рада, что снова тебя вижу! Так рада, что сейчас упаду в обморок!

   – Ирина Аркадьевна, дорогая моя, успокойтесь. Осторожней, вы меня задушите, – Остолопов поморщился, чувствуя, что и впрямь начинает задыхаться в аромате розового масла, исходящем от ее волос. – Ну хватит, отпустите меня, – решительно произнес он. – Будьте благоразумны, у меня в доме гости!

   Мадам Жеребова отступила назад с обиженным лицом.

   – В чем дело, Стефан? Почему ты оказываешь мне такой холодный прием? Ты не рад меня видеть?!

   – Ну что вы, я рад, – торопливо возразил Остолопов. – Только…

   – Ты обращаешься ко мне на «вы»? И это после всего, что меж нами было?!

   – Тихо, черт возьми! – гаркнул Остолопов, поняв, что иначе ее не унять. – Тихо, Ирэн, ради бога, – произнес он миролюбиво. – Поверь, я ужасно рад тебя видеть. Я только прошу, чтобы ты себя пристойно вела. Видишь ли, я здесь не один. У меня гости, мой приятель с невестой и ее дядюшкой.

   – Ну так что же? Что тебя смущает?

   – Ирэн, я забочусь только о тебе, – укоризненно заметил Степан Иванович. – Ты – замужняя дама, и твоя репутация может пострадать.

   – Боже, какой вздор, – со смехом перебила она. – Будто твои гости побегут рассказывать всему Петербургу, что видели меня здесь. А за моего супруга не бойся: он меня давно не ревнует.

   Она попыталась снова обнять его, но теперь Остолопов держался настороже и ловко увернулся.

   – Нет-нет, дорогая, не сейчас, – прошептал он, старательно сохраняя между ними дистанцию и с трепетом поглядывая на двери. – В другой раз, когда встретимся наедине.

   – Кстати, о свидании наедине, – Ирина нахмурилась. – Почему ты не приехал ко мне в гостиницу? Ты не получил моей записки?

   – Записки? – Степан Иванович изобразил простодушное удивление. – Нет, никакой записки я не получал.

   – Как? Но я же отправила тебе записку! Я передала ее посыльному из гостиницы и наказала отдать тебе в руки.

   – Вероятно, меня уже не было в городе, – соврал Остолопов. – Поэтому я и не узнал о твоем приезде.

   – Тогда хорошо, что я не стала на тебя сердиться и решилась приехать сюда, – довольно заключила Ирина. – Иначе мы могли не увидеться. Мой муж решил спешно ехать в Москву. Прямо завтра.

   «Слава тебе, Господи», – мысленно перекрестился Степан Иванович.

   – Как это досадно, – произнес он с притворным сожалением. – Так, значит, мы больше не увидимся? И когда же вы собираетесь снова посетить Петербург?

   – Если бы я знала! – огорченно воскликнула Ирина. – В последнее время с Денисом творится что-то странное. Сперва он без причины вышел в отставку, затем решил ехать в Москву, которую я терпеть не могу.

   – Что ты говоришь! – Остолопов покачал головой. – Как это прискорбно! Но что делать? Он твой муж, ты должна следовать за ним.

   – Ради бога, Стефан, избавь меня от нотаций, – сердито обронила Ирина. – Мне и без того тошно.

   – Бедняжка моя, – ласково промолвил Степан Иванович. – Ты не представляешь, как я тебе сочувствую…

   Обняв Ирину за плечи, он с отеческой нежностью привлек ее к себе. Она тут же повисла на его шее и приникла губами к щеке. Остолопов глянул поверх головы Ирины и увидел Ольгу. Она стояла в дверях, с любопытством наблюдая за происходящим. Рядом стоял ее дядюшка, а из-за спины Ольги выглядывал Валобуев.

   «Проклятье! – мысленно выругался Степан Иванович. – Так скомпрометировать себя!»

   – А вот и мои гости, – он порывисто отстранил Ирину. – Тихон Васильевич, Алексей Александрович, Ольга Михайловна… Позвольте представить вам мою давнюю знакомую, Ирину Аркадьевну…

   – Подождите! – внезапно перебила Ирина. А затем быстро подошла к Ольге и взяла ее за руки. – Боже, я глазам не верю своим… Оленька!

   – Ирина! – с изумлением воскликнула Ольга. – Господи, вот так встреча. Дорогая, какими судьбами? Ты писала мне, что не собираешься возвращаться в Россию.

   Из груди Ирины вырвался страдальческий вздох.

   – Я не собиралась. Я была так довольна своей жизнью в Париже! После победы над Бонапартом русских там просто на руках носят. Каждый день балы, приемы, спектакли. А прогулки по Булонскому лесу? А галантные кавалеры, спешащие предупредить любой твой каприз? – Ирина мечтательно вздохнула. – И вдруг мой супруг взял и вышел в отставку! Этого болвана, видите ли, потянуло на родину.

   – Чем он думает здесь заниматься?

   – Да стыдно сказать: собирается хозяйствовать в имении. Ну, мыслимое ли дело? Будто управляющих нет!

   – Мне кажется, это весьма похвальное намерение для дворянина, – заметил Валобуев.

   Ирина смерила его презрительным взглядом и продолжала:

   – Он решил поселиться в Москве – этой большой деревне! Да я и вышла за него только ради того, чтоб вырваться из Москвы. А теперь он хочет вернуть меня туда.

   – Бедная кузина, – сочувственно промолвила Ольга. – Что и говорить, оказаться после Парижа в Москве не очень приятно.

   – Простите, как вы сказали? – испуганно спросил Остолопов. – Вы сказали – «кузина»?

   – Да, Степан Иванович. Ирина Аркадьевна – моя двоюродная сестра.

   – Моя покойная маменька была сестрой Оленькиного отца, – радостно пояснила Ирина. – Ее девичья фамилия – Чижевская.

   – Как это приятно, – с улыбкой заметил Валобуев. – А скажите, любезная Ирина Аркадьевна, ваше имение находится не в наших краях?

   – Увы! – Ирина огорченно развела руками, и Ольга едва не прыснула, заметив, как при этом ответе Остолопов облегченно вздохнул.

   «Похоже, он не слишком жалует мою кузину», – иронично подумала она.

   – Ничего, эта беда поправимая, – продолжал Валобуев. – Я думаю, Ольга Михайловна будет рада, если вы приедете погостить к ней летом. А вы, Тихон Васильевич?

   – Конечно, мы все будем рады, – кивнул Ольгин дядюшка. – Усадьба у нас скромная, но гостей сумеем принять.

   Ирина обняла его и по-родственному чмокнула в щеку. Потом улыбнулась Валобуеву.

   – Вот и славно, – просиял Валобуев. – К тому же, и Степан Иванович собирается…

   – Господа, мы забыли про завтрак! – Остолопов засуетился, уводя разговор в сторону. – Идемте в столовую. Федор, поставь на стол еще один прибор! Сюда, рядом с прибором Ольги Михайловны. Кузины сто лет не видались, нужно столько всего обсудить…

   – Ну так вот, – начал Валобуев, когда все уселись. – Я хотел сказать, что Степан Иванович тоже думает ехать…

   Он растерянно заморгал, почувствовав, как Остолопов наступает ему под столом на ногу.

   – Мы собираемся сразу после завтрака ехать в Петербург, любезная Ирина Аркадьевна, – пояснил Остолопов. – Вы с нами, или у вас имеются здесь еще дела?

   – Да какие дела, Стефан? – рассмеялась Ирина. – Разве ты забыл, для чего я примчалась сюда?

   – Прекрасно, – сказал Остолопов. – Стало быть, Ольга Михайловна и Тихон Васильевич могут ехать в вашей карете. И вы сможете поговорить по-семейному за дорогу. Вы же целую вечность не видались?

   – Шесть лет, – уточнила Ольга. – С того самого дня, как Ирина венчалась с Денисом Жеребовым.

   – Так вы, сударыня, уже давно замужем? – с интересом переспросил Валобуев. – А детки, позвольте узнать, у вас есть?

   – К счастью, нет, – ответила Ирина. – Я их просто терпеть не могу. Хотя, – она глянула на Остолопова, – одно дело, когда дети от нелюбимого мужа, и совсем другое…

   – Расскажи мне о парижских модах, – попросила Ольга. – Правда ли, что парижанки теперь носят такие огромные капоры, что в них не повернешься в карете?

   Расчет оказался верным: увлекшись любимой женской темой, Ирина перестала терзать Остолопова своими намеками. Вскоре завтрак закончился, и честная компания начала рассаживаться по каретам. За разговором с кузиной дорога пронеслась незаметно, и Ольга не успела опомниться, как оказалась возле остолоповского дома. Это было приятно, потому что Ирина, грешным делом, утомила ее своими рассказами. Хотя эти рассказы были во многом забавны. Напрасно Остолопов надеялся, что присутствие Ольгиного дядюшки помешает Ирине рассказать про ее роман с ним, случившийся четыре года назад. Тихон Васильевич задремал под стук колес экипажа и женскую болтовню, и Ирина все выложила Ольге.

   – Итак, – уточнила Ирина заговорщицким шепотом, – ты напишешь мне, как только приедешь в Киселевку?

   – В тот же самый день, – заверила Ольга.

   – И тогда я примчусь туда, – победно улыбнулась Ирина. – Вот будет сюрприз для Стефана!

   – Я не сомневаюсь, что он будет рад, – сказала Ольга, с трудом сохраняя серьезное лицо.

   В комнате ее ждала записка Зинаиды, написанная, судя по дате в конце, два дня назад.

   «Оленька! – писала Зинаида. – Я тут разболелась и еще не совсем здорова. Прошу тебя: непременно дождись моего визита! Не покидай Петербурга, пока не увидишься со мной. Мне нужно рассказать тебе нечто очень важное, но это такая тайна, которую не доверишь бумаге.

   И еще прошу: сторонись маркиза де Фурвиля. Я не сомневаюсь, что, едва ты вернешься в столицу, он начнет опять подбивать к тебе клинья. Так вот: посылай его к черту! Я скоро приеду и тогда все тебе расскажу».

   – Ничего не понимаю, – растерянно промолвила Ольга. – Какие-то предостереженья и тайны… И почему Зина так уверена, что маркиз станет искать со мной встречи? После того конфуза на маскараде он должен меня избегать. Но советам Зины я все же последую, – заключила она, пряча записку.

ГЛАВА 9

К обеду Ольга переоделась в одно из своих новых вечерних платьев. Оно было сшито из лимонно-желтого шелка, выгодного оттенявшего цвет ее волос и кожи. Юбку украшали две тонкие кружевные оборки, пришитые «волнами». А свою прическу Ольга оживила венчиком из желтых нарциссов.

   В самом веселом расположении духа Ольга сошла в столовую, где Остолопов с Валобуевым засыпали ее комплиментами. Однако, несмотря на их любезность, настроение Ольги испортилось. Ей стало скучно, тоскливо, и даже пропал аппетит.

   «Что со мной? – удивленно думала она. – Ведь я была голодна. Куда же всё делось?»

   И вдруг она поняла. За столом не было Максима. С его остроумными шутками, ироничной улыбкой и дерзкими взглядами, которые часто приводили ее в бешенство. Но сейчас Ольга с изумлением чувствовала, что ей не хватает этого. Поймала себя на том, что все три часа, с момента возвращения в Петербург, ждала встречи с Максимом. И не просто ждала. Она нарядилась для него! А не для Валобуева с Остолоповым.

   «Не может быть, – подумала она в замешательстве. – Я всегда его терпеть не могла, особенно после возмутительной выходки на маскараде. И я совсем не скучала по нему в Царском Селе. Ни капельки не скучала! Так что же со мною теперь?»

   «А правда ли я по нему не скучала»? – спросила она себя. И тут же убежденно ответила: – Да. Ну, разве что иногда вспоминала о нем, да и то большей частью с досадой. Да и как мне еще о нем думать? Его дерзкое поведение заслуживает только упреков».

   И все-таки ей было тоскливо. Поэтому, когда Остолопов предложил поехать в театр, Ольга очень обрадовалась.

   В этот раз давали комедию Шекспира «Укрощение строптивой». Не зная, чем заняться в деревне, Ольга много читала и знала пьесы Шекспира. Поэтому она с нетерпением ждала спектакля. Но было еще рано, занавес не поднимали.

   – Добрый вечер, господа, – внезапно услышала она позади себя французскую речь. –