Купить

Младший близнец, или Спасённая "Лесным демоном". Оксана Чекменева

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

Родиться младшим близнецом там, где суеверные люди считают его порождением лесного демона и уничтожают – не лучшее начало жизни. Но мне повезло – старая отшельница-оборотница стала играть перед суеверными селянами роль лесного демона, спасая приговорённых к смерти младенцев.

   Прошло много лет. Бабушки, спасшей и вырастившей нас, четверых, уже нет в живых, а люди вновь готовятся принести в жертву лесному демону очередного младшего близнеца. А тут ещё появляется настоящей отец моей самой младшей сестрёнки, собираясь забрать малышку к себе.

   И что мне теперь делать?

   

ПРОЛОГ. ЛЕСНОЙ ДЕМОН

Девятнадцать лет назад

   – Слыхала, у Марийды, жены Орива, двойня родилась! – заговорщицки прошептала Илитва, практически ложась пышной грудью на свою чашку, чтобы приблизиться к собеседнице.

   У сидящей напротив пожилой женщины задрожала рука, расплескав чай на выскобленный деревянный стол. Первая собеседница быстро подмахнула брызги полотенцем, приготовленным заранее, словно ожидала такого эффекта.

   – И когда ж она с лесным демоном-то спутаться умудрилась? – продолжала она делиться сплетней. – Да и как тот-то на неё позарился, не пойму. Ладно б бабёнка молодая, в теле, – Илитва чуть кокетливо повела плечом, словно предлагая полюбоваться своим пышным телом, как говорится, «в самом соку», – так нет же, на эту старуху высохшую польстился.

   – Тридцать шесть – ещё не старуха, – взяв себя в руки, покачала головой собеседница.

   – Ой, да всё равно! Девять детей выносила – она ж высохла вся уже! Ни рожи, ни кожи, а поди ж ты, чем-то, видать, глянулась демону тому. Десятого ей заделал!

   – Давно родила-то? – постаравшись скрыть свои чувства, спросила пожилая женщина.

   – Да неделю назад, под вечер.

   – Значит, малыша уже?.. – собеседница не смогла договорить.

   – Нет пока! – и видя удивлённый взгляд сидящей напротив женщины, Илитва зачастила: – Не топили этого демонёнка пока. Папаше отдать решили, ну, вроде как жертву принести. Жрец сказал – уж лучше так, а то осерчает демон-то. Вон, в лесу рядом с селом уже рыскает, дровосеки видели.

   – Видели? – удивилась собеседница, давно отставившая чашку. В горло после такого известия ничего не лезло, ни чай, ни румяные пышки, выставленные на стол хлебосольной хозяйкой.

   – А то! Говорят, ну чисто волк, только цвета непонятного, и не серый, и не бурый, да громадный, что твой бык. Глаза горят, клыки – во! – ладони Илитвы раздвинулись шире плеч. – Из пасти дым валит, страсть! Они как увидали, так домой и рванули, и дрова позабыли, а кто и топор бросил.

   – Так уж прямо и дым? – чуть смущённо уточнила гостья.

   – Так демон же! – не заметив странного тона, развела руками Илитва. – Вот теперь алтарь в лесу готовят, там дитё демоново и оставят. Прям сегодня ночью. Всем селом пойдём смотреть. Ты, матушка Кризанта, тоже приходи.

   – Ох, старая я уже стала – ночью по лесам шастать. Глаза уже не те, – вздохнула гостья. – Пойду я, Илитва, коза не доенная у меня. И не перепутай, тот сбор, что в сером мешочке, до еды заваривай и мужу давай, а с тем, что в коричневом – припарки делай на грудь. Да следи, чтобы с погреба молоко не пил больше, раз лёгкие слабые такие.

   – Прослежу, обязательно прослежу, – провожая до калитки травницу, пообещала Илитва. – А всё же, может, придёшь на жертвоприношение-то поглядеть? Такое у нас не каждый год случается, не сильно, видать, демон тот до баб охочий. И что он только в Марийде разглядел – ума не приложу! Да и она – додумалась же с демоном спутаться! Хорошо хоть, что муж её, вместе с приплодом, не удавил. А мог бы, в праве своём был!

   Пожилая женщина, не оборачиваясь и стараясь не вслушиваться в несущиеся вслед злые слова, торопливо шла по тропинке к лесу.

   – Тёмные люди, – бормотала она. – Откуда у них в голове только такое взялось? Сколько детей сгубили, сколько женщин, в неверности обвинив, порешили! И выдумали же – демон лесной! И эта, глупая, сплетню смакует, не понимая, что с любой такое случиться может, с любой! Ох, глупые, глупые люди…

   Ночь была безлунной, но лесная поляна хорошо освещалась факелами в руках собравшихся людей. Человек пятьдесят – в большинстве своём мужчины, но несколько женщин, среди которых была и Илитва, тоже присутствовали. Все они столпились полукругом возле огромного валуна, лежащего тут испокон веков, и на котором сегодня были выбиты символы, найденные жрецом в какой-то древней книге.

   Он и сам не был уверен, что там написано, но делал умное лицо и уверял сельчан, что знаки те оградят село и его жителей от демона, что продвинуться дальше алтаря, а заодно и баб их портить, он больше не сможет. Разве что дура-баба сама к нему в лес прибежит, но тут уж не его, жреца, печаль, пусть мужья лучше за своими жёнами присматривают.

   Всё это жрец ещё раз повторил присутствующим, потом позвал:

   – Орив, принёс?

   – Принёс, – хмурый мужик средних лет вышел вперёд, держа на руках слабо попискивающего младенца, завёрнутого в какую-то застиранную тряпку.

   – Точно демонёнок? – на всякий случай уточнил жрец.

   – Точно, – неловко прижав к себе младенца одной рукой, мужик выпростал из тряпки ручонку и разжал крохотный кулачок, демонстрируя едва начавшую подживать ранку на ладони: – Вот, повитуха второго пометила.

   – А с женой что решил? Может, тоже туда? – и жрец мотнул головой в сторону алтаря.

   – А кто моих детей нянчить будет, ты, что ли? – ещё сильнее нахмурился мужик.

   – Наказал-то, надеюсь, как следует? – не унимался жрец.

   – Дал разок в глаз, и хватит с неё. С битой бабы какая работница?

   – Ну, тебе решать, – махнул рукой явно разочарованный жрец. – Клади демонёнка на алтарь.

   Дождавшись, когда Орив выполнит его команду и отойдёт, жрец громко завёл песнь, явно сочинённую наспех, призывая лесного демона прийти и сожрать своё нечистое потомство. Люди притихли и с интересом стали ждать результата, чувствуя себя в полной безопасности, когда между ними и демоном расположен алтарь с защитными знаками.

   Первое время в тишине был слышен только голос жреца да слабый плач младенца, которому совсем не понравилось лежать на холодном жёстком камне, но постепенно народ стал переговариваться, потом роптать. Всем уже надоело ждать и слушать по двадцатому кругу призывную песнь жреца, которая уже не была напевной и мелодичной, звучала скорее бормотанием, прерываясь кхеканьем – от первоначального усердия жрец сорвал голос.

   И в тот момент, когда раздались первые призывы плюнуть и уйти – демонёнку всё одно в лесу не выжить, не папаша сожрёт, так лисы с волками, а то и просто от холода ночного окочурится, – как неподалёку раздался громкий волчий вой. Такой, что до костей пробрал пришедших понаблюдать за жертвоприношением.

   Жрец заткнулся, наконец, и сделал несколько шагов назад. Знаки знаками, да кто гарантирует, что они и правда от демона защитят? Ему очень хотелось удрать с поляны вместе с уже сделавшими это некоторыми селянами, но уронить своё достоинство он не мог. Кто тогда ему верить будет и храму подати платить?

   А с другой стороны алтаря, с той, что почти примыкала к густому подлеску, в клубах дыма, появился огромный пегий волк. Не с быка, конечно, но с полугодовалого телка – точно. Выдохнув клубы дыма и оскалив клыки, он обвёл взглядом шарахнувшихся прочь людей – жрец где стоял, там и сел на траву, – потом схватил огромной пастью младенца и скрылся в лесу.

   Какое-то время несколько оставшихся на поляне людей – не из-за храбрости, а просто от того, что попадали, споткнувшись или столкнувшись друг с другом, когда пытались удрать, – ошарашенно смотрели на переставшие качаться кусты, не до конца веря, что выжили, потом потихоньку начали подниматься, отряхиваясь и смущённо оглядываясь на свидетелей своей трусости.

   – А действуют знаки-то твои, – уважительно сказал кузнец, протягивая жрецу руку и помогая подняться. – Я не до конца верил, но все видели – остановили они демона. Демонёнка своего только и сожрал, нас не тронул.

   – Сожрал ли? – усомнился кто-то. – Мне показалось, что просто унёс.

   – А ты вслушайся, – предложил кузнец. – Орало дитё, а теперь не слышно. Сожрал, точно тебе говорю.

   – Значит, принял жертву, – удовлетворённо покивал жрец. – Значит, правильно всё мы сделали. Надеюсь, больше у нас демонята рождаться не будут.

   – Конечно, не будут, с такой-то защитой! – загомонили мужики и, забрав факелы, отправились по домам, рассказывать домочадцам да соседям о страшном лесном демоне, принявшем жертву.

   Огромный волк долго бежал по лесу, без всяких тропинок находя дорогу туда, куда ему было нужно. Младенец, согретый горячим дыханием и убаюканный мягким покачиванием, притих, а потом и уснул. В конце концов, волк прибежал к маленькой старой хижине, примостившейся возле небольшого холма в лесу и вросшей в него задней стеной.

   Аккуратно положив спящего младенца на лавку у крыльца, волк подёрнулся дымкой, и в следующую секунду на его месте уже стояла старая травница Кризанта. Подхватив на руки ребёнка, она шагнула в хижину, бормоча.

   – Вот ты и дома, детка. Раз уж мне тебя отдали, будешь мне внуком. И мне не так одиноко будет, и тебе ж всё равно деваться больше некуда. А тут в безопасности будешь, никто не отыщет.

   Пройдя через единственную комнатку с подслеповатым окошком, женщина подошла к стене и тронула грубо сколоченный шкафчик с открытыми полками, заставленными всякими горшочками и пучками трав. И от её прикосновения он тут же легко и бесшумно отъехал в сторону, открывая проход в просторное помещение, находящееся прямо в скале.

   Войдя внутрь, женщина щёлкнула пальцами – и под высоким потолком вспыхнуло несколько шаров, ярко освещая большую комнату с красивой удобной мебелью, высокими шкафами с книгами и парой дверей, ведущих куда-то ещё. По второму щелчку в стоящее на табурете корыто налилась вода из протекающего по жёлобу, идущему вдоль одной из стен, ручейка, по третьему – над корытом поднялся лёгкий парок.

   Осторожно развернув пелёнку, женщина опустила младенца в воду и стала аккуратно обмывать, приговаривая:

   – Так ты, оказывается, не внучек, ты внученька! Это даже лучше. Ничего, меня вон вообще за лесного демона приняли. Верно говорят – у страха глаза велики. И дым-то у меня из пасти – пришлось даже целый спектакль им разыграть, надеюсь, довольны, дыма было предостаточно. И глаза-то у меня огнём горят, и клыки такие, что только на голове носить вместо рогов, потому что ни в какой рот не поместятся. И хоть бы один догадался под живот посмотреть – есть ли там то, чем их баб-то портить, да демонят им делать? Тёмные, тёмные люди!

   Завернув отмытую малышку в заранее приготовленные пелёнки, травница сунула ей в рот бутылочку с молоком. Та стала жадно сосать, едва не захлёбываясь.

   – Ешь, маленькая, ешь досыта. Мамкиного молока-то попробовать, поди, не дали? Надеюсь, хоть коровьим поили, злыдни, раз уж до жертвоприношения дожила. Ешь, маленькая, у моих козочек молочко вкусное, да полезное, уж я-то знаю, чем их кормить и где выпасать.

   Пожилая женщина подняла печальные глаза на висящую на стене небольшую картину, на которой была изображена семья – молодые родители и трое маленьких детей. Словно бы говоря с ними, она тоскливо прошептала:

   – Почему я раньше не додумалась людям показаться? Тёмные, суеверные, в лесного демона верят, что баб их портит и второго ребёнка в животы им вкладывает. Можно было бы догадаться, за кого они меня примут. Может, и других детишек спасти смогла бы. Девять душ невинных уничтожили за те полвека, пока я тут живу, да трёх матерей, с ними заодно. А до этого сколько – подумать страшно! А я ничего, совсем ничего сделать не могла. Ни объяснить, ни переубедить как-то. Тёмные, тёмные люди…

   Малышка неловко дёрнула головкой, выпустила соску и захныкала. Опустив взгляд, травница Кризанта вновь сунула ей соску в рот и улыбнулась.

   – Но теперь всё изменится. Знаки знаками, а чтобы близнецы рождались, помощь демона не нужна. Но теперь-то этих деток мне отдавать будут. Жаль, стара я уже становлюсь, много ли мне осталось? Но пока жива…

   Она снова подняла взгляд на портрет.

   – Вас спасти не смогла – так хоть их спасу. Кого смогу. Кого успею.

   А спасённая малышка на её руках тихонько сосала молоко и даже не догадывалась, как же ей повезло, что одна старая оборотница случайно столкнулась в лесу с дровосеками.

   

ГЛАВА 1. ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

Девятнадцать лет спустя. День первый

   – Аккуратнее, – шипела я, торопливо запихивая брата в шкуру. – Не порви!

   – Да тише ты! – шипел он в ответ. – Услышат!

   – Не услышат, вон как воют, – возразила я, сама забираясь в передние лапы огромной шкуры и пристраивая на плечи волчью голову. – Хрипят уже от усердия.

   Из-за кустов и правда раздавались нестройные песнопения – селяне призывали лесного демона забрать своё проклятое потомство. Я поморщилась – уши резали фальшивые вопли горящих энтузиазмом, не вполне трезвых певцов. По рассказам бабушки, прежде один только жрец выл над приносимой жертвой, но к третьему разу к нему стали присоединяться селяне, для которых жертвоприношение стало чем-то вроде народного праздника, и слушать эти вопли стало совершенно невозможно.

   Мне впервые пришлось всё это слышать, да и участвовать в роли демона – тоже. Да ещё и вот так – бегом-бегом, чудом не упустив момент. Я того сбежавшего козлёнка просто расцелую, если он отыщется живым, конечно. А если нет… Жизнь неразумного зверя в обмен на человечью – тоже неплохо.

   И с чего селяне решили свои же собственные традиции нарушить? Начиная ещё с меня, младенцев приносили в жертву спустя ровно неделю после рождения. И достаточно было заглядывать в село не реже раза в шесть дней, чтобы успеть приготовиться.

   Вот только мы с Джуни были там три дня назад, и ни о каком рождении близнецов даже не слышали, хотя обычно это становилось главной новостью и обсуждалось в каждом доме. И если бы, в поисках козлёнка, Кроф не забрёл в эту часть леса и не увидел толпу с факелами, с песнопениями идущую в сторону алтаря, мы бы опоздали, и младенец погиб бы. Ух, как мы с братом бежали сюда, волоча на себе тяжёлую шкуру! Но успели, люди всё ещё призывают демона, значит, малыш пока в безопасности, никому не пришло в голову убить его, так, на всякий случай, раз уж демон за своим отродьем не явился.

   – Если вздумаешь пукнуть, в следующий раз сама станешь задней частью, – наклоняясь и цепляя меня за талию, пригрозил Кроф. – Дымовухи не забыла?

   – Они тут, в голове, изнутри привязаны были, – успокоила я его. – Так, на всякий случай. Вот и пригодились. Ну, тронулись. С правой ноги, три, два, один, пошли!

   И мы пошли. Пройти нам надо было шагов тридцать, мы заранее тренировались, поэтому получилось неплохо. Когда кусты почти закончились, я высунула руку в специальное, прикрытое шерстью отверстие под оскаленной пастью и раздавила в руке крохотные шарики, которые научила нас делать бабушка. Пространство перед нами тут же заволокло паром, который вполне сошёл за дым в полумраке, да ещё и перед не совсем трезвыми зрителями.

   Песня смолкла, раздались выкрики: «Пришёл, пришёл, смотри!» А я сделала ещё два шага и высунула морду из кустов. Запрыгивать на алтарь передними лапами «лесной демон» в этот раз не стал – мы пробовали, но Кроф, в свои четырнадцать, не мог ещё меня удержать, поэтому мы решили, что хватит и «дыма из пасти». Осталось только забрать младенца и отступить обратно в кусты, но на алтаре меня ждал сюрприз.

   На камне, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, лежала девчушка лет пяти. И если её откормить, умыть и причесать, была бы она точь в точь моя самая младшая сестрёнка Поузи. Я застыла, ничего не понимая, глядя сквозь оскаленные зубы на перепуганную малышку, в ужасе пытающуюся откатиться от морды «демона». Они что, решили и старших близнецов в жертву принести? И начали с этой девчушки? Почему тогда не с брата Крофа, раз уж моя близняшка давно умерла? Или с кого-то из тех, кто меня старше?

   И тут раздался голос жреца:

   – Прости, лесной демон, не то дитя тебе в прошлый раз отдали. Перепутали. Вот тебе твоё истинное дитя, делай с ним, что хочешь. А за того мы не в претензии, ну съел и съел, ничего страшного.

   Он рехнулся? Ладно, потом разберёмся, сейчас не до того. Пар того и гляди совсем развеется, и окружающие могут заподозрить неладное. Я ткнулась мордой в живот девочки, вновь высунула ладонь, уцепила её за платьишко на животе и, едва не крякнув вслух от натуги, приподняла с алтаря.

   – Назад, – просипела брату, и, под радостные крики селян, «лесной демон» скрылся в кустах, унося добычу.

   Пройдя шагов десять, всё так же пятясь, я не удержалась и рухнула на колени, положив девочку на землю, а сверху в меня уткнулся потерявший равновесие Кроф, которого я утянула за собой.

   – Рехнулась, – просипел он, тоже опускаясь на колени. Бедняга, ему даже выбраться из шкуры нельзя, пока я спереди, к тому же, он ничего не видит.

   – Сейчас, – выдохнула я, непослушными руками открепляя голову от остальной шкуры.

   Правая рука совсем занемела – держать на вытянутой руке пятилетнюю девочку, пусть даже такую худенькую, для меня было непосильной задачей. На руках, на спине, на плечах – легко, но не так же!

   И в этот момент над поляной пронёсся жуткий волчий вой, в несколько раз громче и ужаснее, чем у обычных волков. Даже у бабушки никогда так не получалось. Селяне взвыли едва ли не громче – их всё же было больше, – заорали в ужасе, завизжали, причём и мужчины тоже, а потом крики стали быстро удаляться. Но это я поняла краем сознания, потому что, сквозь оскаленные клыки увидела что-то огромное и белое, одним прыжком преодолевшее и алтарь, и кусты, и сбившее нас, и так стоящих на коленях, на землю.

   Мы с братом взвыли в два голоса – он скорее от неожиданности, потому что, основной удар пришёлся «демону» в плечо, то есть, досталось именно мне, я же – от боли и ужаса. Огромная пасть с клыками в мой палец, не меньше, с рычанием почти вцепилась «демону» в шею, но тут белый зверь замер. Закрыв пасть, он с недоумением обнюхал нас и отшатнулся. Потом склонился над малышкой, которая зажмурилась и завизжала даже через кляп.

   Белый знакомо подёрнулся дымкой, и вот уже рядом с нами опускается на колено могучий старик с белоснежной гривой волос и окладистой бородой. Первым делом он выдернул кляп изо рта у девочки, и по крохотной полянке разнёсся истошный детский визг, переходящий в рыдания. Старик потянулся, чтобы развязать путы, но девочка просто забилась в истерике, отползая от него, упираясь в землю связанными ногами.

   – Вы её пугаете, – зашипела я, отстегнув, наконец, голову и сняв её с плеч. – Она никогда не видела оборотней.

   И полезла из шкуры. И плевать, что на карачках, бедный ребёнок, так похожий на мою маленькую сестричку, заходился в рыданиях, и я подползла к ней и обняла. Оглянувшись, малышка, видимо, решила, что я менее страшна, чем тот, кто только что был ужасным чудовищем, и прильнула ко мне, так знакомо спрятав лицо у меня на плече. Хорошо, что она не видела, откуда я выбралась, иначе уж не знаю, как бы мы её успокоили.

   – Тише, тише, не плачь, всё хорошо, – я обнимала и баюкала девочку, шепча ей то же, что и Поузи, когда ей плохой сон приснится. – Всё хорошо, тебя никто не обидит.

   – Что здесь происходит?! – рявкнул старик. – Почему вы схватили моего ребёнка? И откуда у вас шкура оборотня?

   – Это бабушкина шкура, – выбираясь наружу, так же на четвереньках, ответил Кроф. – Мы эту девочку спасали. Уилли, а почему это не младенец?

   – Не знаю, – ответила я, начиная развязывать путы на руках девочки, которая притихла и, всхлипывая и икая, с удивлением смотрела на Крофа. Но когда к ней потянулся старик, чтобы мне помочь, снова зарыдала, сжимаясь в комочек и закрывая голову руками. – Жрец выл что-то про то, что демону не того ребёнка отдали, перепутали, вот, теперь и эту отдают. Ты что, не слышал?

   – Сама бы туда залезла, посмотрел бы я, что ты услышала бы, – недовольно буркнул брат и начал помогать мне развязывать верёвки.






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

159,00 руб Купить