После событий в Гнилом Квартале (дилогия "Разбитые маски") главный герой и его друзья, изгнанные из Отрядов, основали в Волжанске собственный пост. В объявленном зеленым городом Волжанске неспокойно, и посту не приходится сидеть без работы. Дела им попадаются разные - и некоторые закрываются навсегда, но ряд дел предвещает новую подступающую к городу опасность.
***
Часть 2 - Дело №2. А вот и Джонни!
Зимний утренний час у реки вдали от города прозрачен, беззвучен и мягок. Сугробы, укутывающие берег и приречные ивы, съедают все звуки почти без остатка, а Волжанск, спрятанный за волжским изгибом, уже пробудившийся и шумный, здесь кажется несуществующим. Кажется, что нет вообще никаких городов – нет и никогда не было, только этот искрящийся снежный тихий мир с остановившейся древней рекой, раскинувшийся вокруг нарядного уютного двухэтажного дома со сложной мгнощипцовой крышей и большими арочными окнами, которые в большинстве своем были темны, и свет горел лишь в нескольких на первом этаже и в одной из больших пристроек. Из трубы пристройки чуть поменьше выматывалась еле заметная струйка дыма. Ожерелья бесчисленных фонарей на стенах дома и вокруг него еще были включены, хотя солнце уже почти наполовину выбралось из-за горизонта, и лишь в тот момент, когда к одинокому дому подкатила машина, бесшумно, точно по волшебству, вынырнувшая из глубин снежного царства, фонари погасли все разом. Ненадолго задержавшись у медленно открывающихся ворот низенькой символической ограды, машина подъехала к зданию и остановилась неподалеку от крыльца. Из машины выбралась закутанная в меха особа средних лет, оглядевшись, сдержанно кивнула мужчине охранного вида, курившему неподалеку, подошла к одному из фонарей и посмотрела на него с той пристальностью, с которой, обычно, смотрят на то, в чем особо не разбираются. Потом повернулась к курящему.
- Вить, а что это у нас опять с освещением? Почему такое позднее отключение?
- А фиг его знает, Регина Васильевна, - простецки отозвался человек. – Они и отключились-то не сами – Сеня сказал, что сейчас вручную отключит – видимо, и отключил.
- Надо же техникам позвонить!
- Сеня – завхоз, пусть он и звонит, - Витя пожал плечами. – Я-то чего? А вы вот опять опоздали! Нас-то за опоздания песочите!
- У меня были дела! – озлилась меховая особа. – И ты за языком-то следи!
- Вот еще! Я всегда говорю то, что думаю! – гордо заявил собеседник.
- И какое это по счету твое место работы?
- Не помню, - Витя равнодушно пожал плечами, - а че? Уволите? Ну пойду куда-нибудь еще. Меня много куда возьмут.
- Подобная самоуверенность еще никого до добра не доводила, - наставительно сообщила Регина Васильевна, поднимаясь по ступенькам, и Витя ухмыльнулся.
- Ну не знаю, меня она даже до вашей теплой постельки довела – и не раз.
- Поговори еще у меня тут! – прошипела меховая особа, открывая дверь под витиеватой вывеской «Тихие Ивы». – Машину лучше загони в гараж!
Она сердито вошла в просторный овальный холл, отделанный резным светлым деревом, с ажурными оградками, окружавшими островки зелени и диванчики, и толстенной деревянной же колонной в центре, вокруг которой спиралью почти до самого потолка извивалась пергола, заплетенная нарядным желто-зеленым бразильским филодендроном. При ее появлении администраторша с закрученными в два узла на макушке светлыми волосами, которая, облокотившись на стойку, почти голова к голове о чем-то говорила с невысоким человеком в белой форме с красной каймой, перегнувшимся ей навстречу, поспешно отпрянула, а ее собеседник только повернул голову, почти не изменив своей позы.
- Доброе утро, Регина Васильевна! Как доехали? Оля говорила, ночью такая буря тут была, почти до четырех утра, они боялись, что что-нибудь снесет, электричество отключится, но ничего, вроде обошлось, и Сеня с утра уже все осмотрел и сказал, что все в порядке.
- Да нет, с дорогой все нормально, да и в городе ночью почти и не дуло, - Регина Васильевна посмотрела на белоформенного человека сурово. – Аркадий Саныч, а вы почему не на своем рабочем месте?
- Потому что на моем рабочем месте никакой работы сейчас нет, - пояснил тот, - а все подготовительные мероприятия мы уже закончили.
- Никого из гостей еще нет на завтраке? – удивилась Регина Васильевна, мазнув взглядом по часам над стойкой.
- Нет, видимо, решили поваляться подольше. Может, тоже не выспались из-за бури.
- Хм, может… Аркадий Саныч, сделаете мне кофе? Вика, никто не выписывался?
- Нет, я вообще сегодня еще никого не видела, - сообщила администраторша. – И никто не звонил, все спокойно… Оля мне смену сдала тоже без происшествий. Все тихо.
- Да, - задумчиво произнес повар, - слишком тихо…
- Что вы имеете в виду, Аркадий Саныч, - спросила меховая особа слегка озадаченно.
- Я просто имел в виду, что очень тихо – вот и все.
- Ладно, я буду у себя в кабинете, - Регина Васильевна, развернувшись, пересекла холл, слыша за спиной возобновившееся приглушенное бормотание, вошла в один из правых коротких коридоров, отперла первую же дверь и, аккуратно повесив на вешалку свою шубу и полюбовавшись ею, пригладила мех на рукавах и села за стол, включив компьютер. Когда она, надев очки, взяла одну из разноцветных папок, в дверь коротко стукнули, и, не дожидаясь разрешения, вошел повар и водрузил на стол крохотную чашечку с дымящейся черной жидкостью.
- Самолично?! – удивленно приподняла тонкие угольные брови Регина Васильевна.
- Просто хотел пройтись, - пояснил Аркадий Саныч. – Вы с Лагодиным разобрались? Я вчера овощи не принял от него, и это уже не первый раз. У нас есть запас, но некоторые позиции вот-вот закончатся. Я ж говорил, зря вы Звонаренко отставку дали! Хоть вы и управляющая, но в подобном вопросе…
- У Звонаренко стало слишком дорого.
- Знаете, Регина Васильевна, даже я при всем своем таланте не смогу приготовить лагодинское гнилье так, чтобы постояльцы от вас не разбежались! – вскипел повар. – Не устраивает Звонаренко, я могу дать другие варианты!
- Ладно-ладно, я разберусь с этим немедленно, - поспешно успокоила его собеседница. – Есть еще какие-то жалобы?
- Пока нет, - Аркадий Саныч направился обратно к двери, но остановился на полпути, водя головой из стороны в сторону. Регина Васильевна, пододвигая чашку, посмотрела ему в спину.
- В чем дело?
- Тихо, я ж сказал…
- И что такого?
- Да так, да так… - пробормотал повар и вышел, беззвучно прикрыв за собой дверь. Хозяйка кабинета снова удивленно приподняла брови, потом покачала головой и погрузилась в бумаги, потеряв счет времени, поэтому, когда в дверь снова постучали, на сей раз громко и почти зло, Регина Васильевна подпрыгнула в своем кресле, чуть не смахнув рукой опустевшую кофейную чашку. Дверь вновь распахнулась без получения разрешения, и в кабинет ввалились повар, администраторша, Витя, пухлый завхоз и тощая высокая женщина с кислым лицом.
- Что за делегация? – сердито вопросила Регина Васильевна. – Если вы явились потребовать прибавки, то ее не будет – вы…
- Регина, - резко перебил ее Аркадий Саныч, - что-то не так! Что-то, блин, очень не так!
- В каком смысле? – управляющая так удивилась, что пропустила мимо ушей фамильярное обращение. – Что-то сломалось?
- Уже почти одиннадцать, а на завтрак так никто и не пришел!
- И на ресепшен никто не звонил насчет завтрака, - закивала администраторша, - и вообще в холл до сих пор никто не спускался. У нас в двух номерах семейные с детьми уже неделю живут, так их дети с раннего утра до ночи на зимней площадке носятся как бешеные, но там пусто.
- Я бы уже убрала где-то, но мне ни в одном номере не открыли – даже не отвечают ничего! – злобно добавила тощая женщина. – Я уже и громко стучала – сколько ж можно валяться?!
- И тихо, - мрачно сказал завхоз. – Саныч прав. Слишком тихо. У нас почти все номера заняты – разве может быть поздним утром так тихо? Это странно.
- Что странного в том, что людям захотелось поспать подольше? – возразила Регина Васильевна. – Да и погода…
- Прям всем сразу?! – снова перебил ее повар. – И что погода?!
- … к тому же, в номерах хорошая звукоизоляция.
- Не настолько! Регина, я тебе говорю – что-то не так! Надо проверить комнаты!
- Отличная идея, Аркадий Саныч! И как я объясню гостям, что в их номера вваливаются без разрешения?! Жаловаться-то не на вас будут!
- Пусть на меня жалуются! – прошипела уборщица. – Я тут до вечера ждать не буду! Когда мне убирать-то?! Сами же потом и будете возмущаться!
- Амина, если гости не впускают вас для уборки, то какие могут быть претензии…
- Да-да, вы всегда так говорите!
- Регина Васильевна, если вы разрешение не даете - мы и без него номера откроем! – заявил Витя. – Что-то тут нечисто! У меня на беду чуйка!
- Чуйка у него! – управляющая раздраженно выскочила из кресла. – Хорошо! Один номер! А когда постояльцы закончат возмущаться, вы все на этот месяц останетесь без премии!
Выражение лиц делегации не изменилось, и только Витя сказал:
- С фига ли?! Я свою работу делаю!
Регина Васильевна, зло сверкнув на него глазами, вышла из кабинета и с переговаривающимся персоналом в кильватере направилась к лестнице. Все начали подниматься, кроме администраторши, которая юркнула обратно за стойку, со смятенным любопытством глядя им вслед. В коридоре второго этажа управляющая посмотрела на уборщическую тележку, косо развернутую посередине у дальних номеров с правой стороны, потом кивнула Амине на ближайшую дверь правого коридора.
- Ну открывай! Но сначала еще раз постучи.
- Дай, я постучу! – Витя отодвинул устремившуюся было к двери уборщицу и грохнул кулаком в дверную створку, рыкнув на весь этаж: - Уборка номеров!
- Я бы на такое не только не открыл, но и на фиг в шкаф бы спрятался, - заметил завхоз. – Повежливей надо, ты ж их напугал только!
Витя отмахнулся. С полминуты все слушали абсолютную тишину за неподвижной дверью, потом Витя, отступив, придвинул к двери Амину, и та сварливо зазвенела ключами, выбирая нужный. Когда ключ щелкнул в замке, Витя снова отстранил уборщицу, послушал еще пару секунд, а потом резко распахнул дверь, прежде чем управляющая успела упредить, чтобы он делал это со всевозможной деликатностью. Перед их глазами предстал погруженный в полумрак из-за задернутых штор просторный уютный номер. Кровать была разобрана и, судя по смятым подушкам, в ней сегодня явно спали. На одной из тумбочек возле кровати лежали мужские часы, на другой – несколько колец и мобильный телефон, из-под которого выглядывал ключ от номера, в кресле валялась женская сумочка, а через подлокотник дивана был переброшен длинный шелковый халат. В приоткрытой дверце шкафа виднелась висящая на вешалках одежда, а сбоку шкафа стояла полузастегнутая дорожная сумка на колесиках. Все, казалось, было в полном порядке, за исключением того, что номер был совершенно пуст. Витя, зайдя в комнату первым, открыл дверь ванной и просунул туда голову, потом, раздвинув шторы, оглядел балкон и, обернувшись, констатировал очевидное:
- Тут никого нет!
- Может… - Регина Васильевна растерянно огляделась, - может… Вика что-то напутала, и они выписались?
- Ну какой выписались, Регина?! – Аркадий Саныч кивнул на шкаф. – Вещи их тут, сумка, мобила вон валяется на тумбочке, золотишко! Нам на память оставили?!
- Да, это странно… Может, они у кого-нибудь в соседнем номере? Ну… в гостях. Мало ли… - управляющая озадаченно поправила очки. – Хорошо, давайте откроем еще одну комнату…
- Так я могу убирать? – деловито осведомилась Амина.
- Да погоди ты!
- Чего годить-то – мне работать надо!
- Витя, Бога ради, забери у нее ключи и открой соседний номер!
В другой комнате их ждала так же картина, разве что номер выглядел не столь аккуратно, а одеяло валялось на полу. Аркадий Саныч, задумчиво посмотрев на болтающийся на ручке двери в ванную синий лифчик, поинтересовался:
- Эти тоже в гости пошли? В одном из номеров затянувшаяся масштабная вечеринка? Такая тихая-тихая… Я видел вчера всех постояльцев на ужине – они точно не глухонемые, а дети и вовсе вопили, как резаные!
Регина Васильевна, уже выглядевшая довольно испуганной, молча вышла из номера вслед за Витей, покрутила головой по сторонам и едва слышно сказала:
- Виктор, открывайте все подряд!
Через несколько минут Витя, стоя на пороге последнего номера, обернулся и недоуменно вопросил в пространство:
- Я не понял – а где весь народ-то?!
***
- Ты уверен, что тебе не нужно обезболивающее? Давай хотя бы местную анестезию сделаю? – предложил Фенек, раскладывая на столике содержимое своего постового саквояжика, и голый по пояс Тича, боком устроившийся на диванчике, добродушно и чуть сонно мотнул головой, глядя на аккуратную профессорскую бородку маленького врача. – Тича, рана довольно глубокая, и, хотя через неделю ты ее скорее всего и не заметишь, сейчас ее лучше зашить. Но я бы предпочел производить эту процедуру в соответствующих условиях, а не тут у вас, перед телевизором. Почему ты опять отказался ехать к нам в больницу? Ты же знаешь, что это безопасно.
- Да ну их, эти больницы, доктор! – лениво прогудела огромная гончая, поморщившись. – Скучно там и запах мне не нравится, к тому же, там очень много всяких больных. А анестезию я не люблю! Ты ж не первый раз меня врачуешь – чего спрашиваешь-то? Мне вот, - Тича, потянувшись, принял у Манула большую исходящую паром кружку, - и чайку хватит. Ты там делай, что надо, а я пока чайку попью, телик посмотрю, - Тича кивнул на экран большого телевизора, по которому шел старый ужастик «Сияние», потом потянул носом над кружкой и вопросительно посмотрел на коллегу. – С корицей?
- Пришлось у Ромки взять, - Манул развел руками. – Тай, жлоб, замок на свой шкаф повесил, а обычный чай я забыл купить.
- Так и у Тая обычного чая нету – двадцать сортов, и каждый с каким-то вывертом – с ягодами, цветами, специями и прочей фигней – даже, наверное, со слезами девственниц, - проворчал Летчик, глядя одним глазом в телевизор, а другим – на рану на спине Тичи чуть ниже правого плеча, несмотря на внушительные размеры почти не заметную среди густой темной растительности. – Слушай, ну нифига у тебя спина волосатая!
- Зато не холодно, - гончая покосилась на Даньку с подозрением. – А ты чего на мою спину пялишься? Ты что – стал этот – эгегей?
- Дурак что ли?! – возмутился Летчик. – Я просто пришел посочувствовать!
- Что-то рожа у тебя совсем не сочувствующая, - заметил Тича. – И это, слышь, в сторонку отойди! Не прозрачный!
- Да этому фильму лет сто уже! – Летчик недовольно отступил чуть левее, продолжая смотреть в обе стороны сразу. – Я его еще в детстве видел!
- Лучше б ты в детстве видел что-нибудь полезное, - наставительно сказал Фенёк. – Например, «Молодую гвардию».
- Это ты к чему? – удивился Летчик.
- К тому, что боль не умеешь терпеть совершенно! Когда я в последний раз обрабатывал тебе неглубокий порез, ты верещал громче, чем моя пятилетняя дочь, с велосипеда брякнувшись.
- У меня низкий болевой порог! – обиделся Данька. – И ничего себе неглубокий порез – мне тот баламут чуть руку не оторвал! Ты бы вон лучше за детьми глядел – чего они у тебя с велосипедов брякаются?!
- Даня, - маленький врач посмотрел на него угольно-черными глазами, - ты договоришься, что я вот Тиче сейчас рану зашью, а потом – и тебе чего-нибудь! Или что-нибудь из тебя достану – инструментов хватает!
- Я вот недавно читал, как в Египте мумий делали, - задумчиво произнес Манул, - крючками мозги доставали через нос, жуть!.. Фенёк, а у тебя ведь есть всякие крючки?
- Чего там доставать?! – хохотнул Тича, прихлебывая чай. – Там мозгов-то нет, готовая мумия – можно сразу в бинты и в пирамиду!
- В Волжанске пирамид нет, - Манул почесал затылок. – Кремль есть. Можно его туда пихнуть.
- Ой, как смешно! – язвительно сказал Данька, плюхаясь на кресельный подлокотник и полностью перенося свое внимание на экран телевизора. – Кстати, я тебе вчера несколько раз звонил, а ты сбросил и даже не перезвонил! Что ты там делал?!
- Какая тебе разница, что я делал в свой выходной? – Манул опустился на другой диван, аккуратно поправив ворот ярко-синего свитера. – Я был занят. Свитер покупал.
- Весь день? – удивился Летчик.
- Ну да. Это, когда просто нужно что-то купить, на оторвись, чтоб было, в чем ходить, то сразу взял свой размер да и пошел, - Манул горестно вздохнул. – А вот когда нужно что-то… конкретное – это, оказывается, так сложно. Да и в магазинах одежных я не особо разбираюсь… И не по себе мне там – продавщицы все эти такие странные – им говоришь, чего надо, а они тебе – возьмите вот это – а как раз вот это-то мне совсем не надо… Хорошо, Юля со Стасей со мной ходили и всех их отгоняли… ну и выбирать помогли, конечно. Тут со стороны-то оно виднее, тем более ж девчонки.
- Что ж, ваша миссия, определенно, была успешной, - заметил Фенёк, не оборачиваясь, - этот свитер тебе очень идет - освежает цвет лица, и глаза стали ярче.
- Серьезно?! – обрадовался Манул. – Тай то же самое сказал, но я-то решил, что он прикалывается… Мне этот свитер тоже понравился, - он чуть оттянул вязку на груди, разглядывая ее, потом тщательно пригладил, - и красный тоже, и еще черно-белый такой… я на всякий случай по две штуки каждого купил, а то вдруг прострелят или порежут – не ходить же мне в зашитом, а снова искать свитера неохота.
- Логично, - Фенёк обошел диван, заглядывая в лицо огромной гончей. – Тича, сейчас я начну обрабатывать и зашивать рану… Ты точно уверен, что тебе не хочется чихнуть? Если это произойдет в процессе работы, ты пустишь насмарку все мои усилия и можешь даже сделать хуже.
- Да вроде уверен, - Тича пожал одним плечом. – Я давно не простужался…
- Возможно, тебе для этого вовсе не обязательно надо простужаться. Возможно, ты просто аллергик…
- Вот чего ты обзываешься?! – обиделась гончая.
- Тебя давно следовало бы проверить на аллергены, - сказал маленький врач, возвращаясь к столу.
- Я проверяться никуда не пойду! – отрезал Тича. – Ты там заштопай, да и ладно… Только это – шов покрасивше сделай!
- Я же сказал – через неделю там уже ничего не будет…
- У меня вечером свидание – мне важно!
- С Риткой-Викингом из мясного? – полюбопытствовал Летчик, немедленно отрываясь от действа на экране телевизора. – Во она туши на колоде топором рубает – аж страшно, а я ведь много чего видал!
- А себя с переломанными ногами ты видал?! – мрачно вопросил Тича.
- Пока нет, а что?
Тича снова хотел было что-то сказать, но в этот момент Манул, закурив, сунул дымящуюся сигарету ему в рот, и по лицу гончей, тут же сжавшей ее в зубах, опять расплылось добродушное выражение. Фенёк, обернувшись, возмутился:
- Никотин во время операции?!
- Да ладно, - небрежно отозвался Манул. – А тебе, Борисыч, чайку и покурить организовать?
- Я – врач! – сурово напомнил Фенёк, открывая какой-то пузырек. – Что за глупые вопросы?! Конечно, организовать.
На некоторое время в комнате отдыха воцарилась тишина, нарушаемая только звуками телевизора. Летчик сполз с кресельного подлокотника в само кресло и вальяжно в нем развалился, прилипнув взглядом к экрану. Тича, не обращая внимания на врачебные манипуляции над его спиной, тоже уставился в телевизор, спокойно прихлебывая чай. Через пару минут Фенёк, бросив на стол окровавленный тампон, поинтересовался:
- Тича, ты как?
- Нормально, вроде, - сказала гончая, не отрывая глаз от телевизора. – А ты уже начал что-то делать?
Манул, также поглядывавший в телевизор – в отличие от прочих зрителей с откровенной скукой – фыркнул, и тут на лестнице послышались топот и ругань. Вскоре в комнату отдыха ввалился раскрасневшийся Руся в распахнутой дубленке, за которым влачился какой-то взъерошенный баламут без верхней одежды, далеко вытянув одну из верхних конечностей, пристегнутой наручниками к запястью гончей.
- Вот вы где все! – осуждающе отметил Руся. – Внизу один только Дюха, да и того за бумагами не видно… Тича, Тай сказал, тебя подрезали?!
- Да фигня! – огромная гончая небрежно отмахнулась, и постовой врач тотчас рыкнул:
- Не шевелиться!
- Ясно, - Руся тряхнул закованной рукой, отчего рука баламута тоже дернулась, и тот слабо пискнул. – Мужики – у вас тут ключей нет поблизости? Выронил где-то, блин, и у Скворца с собой нет, внизу тоже нет, а тащить этого козла в оружейку не хотелось бы!
- Это – слышь?! – возмутился хищник, сдергивая с лица маску, и его нижняя челюсть поехала было в направлении пола, но Руся тут же впечатал его в дверной косяк, сам провернувшись наполовину, и баламут тотчас юркнул обратно под маску. Руся поспешно тоже провернулся обратно и тщательно ощупал кольцо наручников сначала на своем запястье, потом – на конечности баламута.
- Сейчас поищу, - Манул вскочил. – Что, Сапожников, добаламутился?!
- Я ничего не делал! – тут же заявил баламут, свободной рукой осторожно ощупывая густо-зеленые кровоподтеки на своей широкой физиономии. – И я буду жаловаться! Я спокойно себе прогуливался по торговому центру! Я выбирал ткань для штор в своем новом коттедже! И тут ни с того, ни с сего на меня набра…
- Ага, еще одна невинная жертва! – иронично перебил его Руся, потирая ладонью свою наголо обритую голову. – Я давно не видел драки таких масштабов! Три тетки в реанимацию уехали! А ты к нашему прибытию все еще жрал – даже удрать ума не хватило!
- Я тут совершенно не при чем! – запротестовал Сапожников, щуря щелочки провернутых глаз. – Драка уже была, когда я пришел! Не пропадать же добру?! Как будто вы сами не знаете, что творится на всяких этих распродажах! Вы вот докажите сначала! А потом людей обвиняйте! Я, между прочим, уважаемый человек, архитектор…
- Что-то я пока не нахожу, - сообщил Манул, захлопывая дверцу одного из шкафов. – Ты ж, Руся, запросто их можешь разломать.
- Да конечно! – возмутился Руся. – Наручники денег стоят!
- Ну дык палец ему выломай!
- Эй, алле! – возмутился и баламут, потом заинтересованно вытянул шею, глядя на экран телевизора. – Это что у вас там – «Сияние» идет? Мне когда-то книга понравилась, а тут намесили чего-то, и актриса просто нереально страшная – если б мне с такой пришлось жить в проклятом отеле, то я бы спятил не от всей этой мистики, а от ее моськи!.. Во, сейчас будет тот самый знаменитый момент! – он ткнул свободной рукой в направлении телевизора, и в эту секунду персонаж Джека Николсона, прорубив топором дыру в двери ванной, просунул в нее оскаленную физиономию и инфернально прокричал: «А вот и Джонни!» - Пожалуй, это единственное, что мне в этой версии нравится!
- А почему он так сказал? – озадаченно спросил Летчик.