Дельта. Александр Панин

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1 - Дом над протокой
• ГЛАВА 2 - Артель «Светлый путь»
• ГЛАВА 3 - Красная ленточка
• ГЛАВА 4 - Итоги лета
• ГЛАВА 5 - Осенние свадьбы
• ГЛАВА 6 – В ожидании весенней страды
• ГЛАВА 7 - Великий перелом
• ГЛАВА 8 - Парооружейнокеросиновая ферма
• ГЛАВА 9 - Решения - в жизнь
• ГЛАВА 10 - В отдельно взятом поселке
• ГЛАВА 11 - Дельта

АННОТАЦИЯ

Становление и разрастание многофункционального хозяйства на пустынной протоке волжской дельты

ГЛАВА 1 - Дом над протокой

На берегу довольно широкой реки, под сенью якобы леса (который настоящий лесовик и лесом-то постесняется назвать) высился странный дом. По всей видимости он задумывался как двухэтажный, но потом строитель почему-то передумал и дом вышел одноэтажным. Но с намеком. Намек заключался в мезонине, совмещенном с мансардой. Мансарда угадывалась по нетипичной крыше с одним окном на скосе. Вообще дом был большим и каким-то безалаберным, если не сказать, неряшливым. К планировке помещений внутри дома вообще обращаться не стоило, потому что, по крылатому выражению, там запросто мог черт ногу сломить. И сломил бы, если бы попал. Но, что самое странное, обитатели дома не жаловались.

   Это, если учесть, что в доме обитала самая странная команда из всех, которые были на Руси в то время. Команда включала в себя три устоявшиеся пары мужчина-женщина, живущие во грехе, то есть невенчанными, трех пацанов допризывного возраста, одну девицу, которая вот-вот дозреет до полноценной невесты и на нее уже имелся претендент из трех пацанов допризывного возраста. Еще в коллективе была неопределенная баба, которую все звали теткой Матреной (даже родные дочери) и очень уважали за непревзойденные кулинарные способности. Ну и двое детей, куда ж без них. Девочка и еще девочка. Старшей было десять, звали ее Арина и она была любимицей одного из самых главных. Тот звал ее Ириной, как свою младшую сестру, оставшуюся где-то там, и всячески баловал. И разбаловал до такой степени, что она не слушалась даже матери. Увещевания и обещания выпороть как сидорову козу не действовали, потому что не выполнялись. Младшей было четыре и это, в противоположность старшей, был чудо-ребенок. Может именно поэтому старшая взяла над младшей шефство и даже вытащила ее по весне из ледяной воды, куда та свалилась с мостков, после чего обе были матерями на всякий случай выпороты.

   То есть, жизнь в доме была разнообразной и не скучной. Нескучность обеспечивали сразу двое главных, и только младшие девчонки были не заняты в их прожектах, хотя старшую из младших уже потихоньку привлекали к учебе, и она бойко читала и считала в пределах ста. Младшая по этому поводу очень комплексовала и один из самых главных ей посоветовал:

   - А ты, Аксюха, попроси Аринку, пусть она тебя поучит чему сама знает.

   - Так в коллективе появился собственный педагог.

   Сам коллектив пока жил коммуной. На данный момент это был лучший из способов преодоления естественного отбора, когда отдельные особи, отколовшиеся от основной массы и уповающие на собственную крутость, приходят к неожиданному выводу, что, собравшись кучей, даже согреться легче. Надо сказать, что и времени строить собственные нары и расползаться по ним не было. Поэтому и решили строить муравейник. Так возник Дом. Тем более, что старшие и главные расходиться не желали, а все остальные смотрели им в рот и расходиться не желали тем более.

   Согласно принятой концепции дом решили строить из камыша. Для этого первым делом извлекли из трюма стационарную паровую машину, собрали, опробовали и подсоединили к ней лесопилку. Дело было новое, неопробованное. Ее изготовили перед самым бегством. Лес они притащили с собой и сразу же вытащили на берег — обсыхать. После монтажа лесопилки трое самых крепких пацанов во главе с Шуркой приступили к разделке бревен на доски и брусья, а Вовка с остальными отправился на малом пароходе обследовать окрестности на предмет обнаружения зарослей камыша. Ну а Марфу с теткой Матреной подрядили в стряпухи.

   Набор продуктов разнообразием не блистал, а из свеженины была только рыба. Зато рыбы было хоть... на любой вкус. Когда в первый раз выбрали сеть, установленную в полу километре от дома в тихой заводи, чтобы не смущать рыбье население индустриальными шумами, Шурка с Вовкой поразились обилию рыбы. Они, конечно, догадывались, что дельта Волги не чета, самой себе через триста с чем-то лет, но и предположить не могли, что настолько не чета. Прихваченная с собой верша здесь не катила - местные экземпляры в нее бы просто не протиснулись. Хорошо, что еще в Чебоксарах, прежде чем удирать, озаботились покупкой сразу двух сеток. Вот одна из них и трудилась. Жаль, что нитка была тонковата и от напора чешуйчатых монстров часто лопалась. Но тут уж ничего не попишешь, - восемнадцатый век.

   Кстати, о рыбе. Пока стояли теплые дни, тетки облазили окрестности на предмет сбора и заготовки полезных трав. Тетка Матрена была в этом деле большим знатоком. Конечно, на дворе не весна стояла, но кое-что наскребли. Добычу развесили пучками на веревке в тени — сушиться. И грамотная Аринка, гордясь поручением самого Петровича, написала на клочках бересты названия и прикрепила к пучкам.

   В другой заводи, расположенной по другую сторону дома и громко называемой бухтой, расположился флот клана. Флот был многочислен и могуч. И даже несоизмерим с численностью и мощью самого клана. Флот состоял из двух пароходов, отличающихся друг от друга, как военный от гражданского. Один был небольшим и чисто речным плоскодонным судном с кормовыми гребными колесами. Второй же являл собой ему полную противоположность, потому что был переделан из большой мореходной ладьи и имел бортовые гребные колеса. Кроме упомянутых пароходов флот имел в своем составе большую ладью. Она была, конечно, поменьше большого парохода, но тоже впечатляла. Главный судостроитель клана наметил ее к переделке, но пока у него не было времени, и ладья смирно ждала своей участи. Рядом с ней приткнулась основа тримарана. Она тоже предполагалась к восстановлению. Но там нужна была замена аутригеров и их крепления. Да и вооружение главного судостроителя не устраивало. В общем, тримаран отложили в долгий ящик и сколько ему находиться в том ящике никто не знал. С самого края стоял флот постоянной готовности, то есть, рабочие разъездные лодки, которые использовались каждый день и не по одному разу. Почетное место среди них занимала самая маленькая лодочка, в которой удирала Фенечка с семейством. Ну а последней по списку, но не последней по популярности была, так называемая, большая лодка. Большая лодка использовалась для средних дистанций, самой длинной из которых был поход в Астрахань. Но это было только один раз и при хорошем ветре, потому что грести на такое расстояние, так ну его на фиг. А вот в ближние поселения так со всем нашим удовольствием. Причем, самое интересное, только заскорузлые деревенские тетки Матрена и Марфа на лодках плавали, все же остальные, считающие себя прогрессивными и продвинутыми, включая сюда и малолетнюю Аксинью, на лодках ходили. Молодежь клана (собственно, там кроме тетки Матрены все были молодежью) с высоты своих знаний и умений (хорошо, что не по рождению) несколько свысока относились к прочим обывателям. Особенно к равным по возрасту. Это показала поездка в Астрахань. Самый главный, Владимир Васильевич пытался это дело пресечь, но не преуспел.

   - Да ладно тебе, - сказал просто главный Александр Петрович. - Не происхождением же хвалятся.

   Васька, услышавшая слова своего возлюбленного, приняла их к сведению и тут же засветила в лоб насмехавшемуся великовозрастному балбесу. Балбес не внял (или лоб был для него не самым болезненным местом) и попытался ухватить Ваську за сарафан, после чего согнулся вдвое, держась руками за отбитые причиндалы. На этом инцидент наверно можно было считать исчерпанным (противник повержен, победитель торжествует), но оказалось, что балбес состоял в компании, а та никак не могла допустить, чтобы какая-то девчонка (а Васька по настоятельной просьбе Александра Петровича одела женский наряд) в два удара вырубила их не самого хилого представителя. Девчонку следовало наказать. Сопровождавший ее Шурка богатырем не выглядел. Но, оказывается, можно не выглядеть, а попросту быть. Шурка откинул полу кафтана и даже не стал вытаскивать заткнутый за пояс пистолет. Главному в компании хватило одного взгляда.

   - Какая ты, однако, Василиса, несдержанная, - попенял Шурка.

   - А чего он, - Васька явно не собиралась раскаиваться.

   В Астрахань тогда они съездили очень продуктивно. И ту часть товара, которую привезли с собой на ладье, распродали и нового накупили. Особенно нужного для строительства дома. Васька, конечно ворчала, что она такое и сама могла бы изготовить, если бы ей прикупили железа, но Шурка ее ворчание пресек, сказав, что на кузнеце жениться не собирается. И Васька тут же заткнулась и посмотрела испуганно.

   По возвращению сразу же приступили к строительству. Небольшой спор возник по материалу для печи. Печь предполагалась большой, могущей служить и для приготовления пищи, и для обогрева дома. Так вот, предметом спора был кирпич, потому что сбивать такую махину из глины никто бы не взялся. А если даже и взялся, то без гарантии результата. А делать самим кирпич — это перевод времени, хотя глину нашли на правом берегу Волги, а песка на косах было не на одну печь. Но потом, пошумев, прикинули, что рейс до Астрахани за тамошними кирпичами обойдется по времени дешевле и снарядили малый пароход, прицепив к нему большую лодку. Капитаном пошел Вовка, взяв с собой всех пацанов. Пришел в город он поздно вечером, уже в сумерках и тихо без ажиотажа пришвартовался. Народу на причале почти не было. Ну подошли пара любопытных, постояли, посмотрели. На палубе парохода шла обычная судовая жизнь. Единственное, что смущало любопытных, была высокая труба, непонятно как оказавшаяся на речном судне и широкая наделка на корме. Они же не знали, что там скрываются гребные колеса.

   На следующий день Вовка затарился кирпичом так, что оба судна осели как бы не выше ватерлинии, если бы она была нанесена. А после обеда начался цирк. Из трубы неожиданно пошел дым. Суетящийся на пристани народ сначала не обратил на это внимание. Но потом команда оттолкнулась от пристани, за кормой забурлила вода, натянулся канат, шедший с кормы парохода к носу лодки, и небольшой караван пошел против течения. Вот тут все побросали дела и столпились на краю пристани, рискуя свалиться в воду. Многие крестились. Еще бы, зрелище-то было диковинным и неизвестно еще кто тут замешан. Божьим ли попустительством, или это дело рук нечистого, который, как это достоверно известно, на выдумки горазд.

   Вовка об ажиотаже, царящем на пристани не знал, но догадывался. Он, собственно, для этого и вышел ясным днем. Пора было публику приучать к тому, что рядом поселились люди, близкие к божественному провидению. По ассоциации Вовка задумался над тем как привлечь на свою сторону местное высшее духовное лицо и решил посоветоваться с Шуркой. Товарищ хоть и был по части религии довольно дремучим, но как человек достаточно хитроумный выход должен был найти.

   Тем временем, пароход набрал ход, обогнал отвалившую ранее ладью, где даже грести перестали, увидев такое чудо, и бодро пошлепал колесами к дому. Вовка собирался дойти уже в сумерках.

   Шурка же в отсутствие мужского контингента, имея в наличии одних баб, решил все-таки времени не терять. Тем более, что за исключением тетки Матрены и мелочи в виде Арины и Аксиньи, остальные были вполне годны для дела. Тем более, что Васька умением была как бы не лучшая, а скромница Марфа запросто могла поднять в одиночку тяжелое бревно. Фенечка, конечно, с железом дела не имела и бревно ей было не потянуть (пока), но она с раннего детства могла выгрести против течения, а последний год вытаскивала вместе с матерью мокрые сети и в одиночку таскала тяжелые корзины с рыбой. Так что Шурка одобрительно оглядел строй своего воинства, опираясь на длинную рукоять тяжелого дубового молота.

   - Так. Марфа, вы с Фенечкой разносите сваи и раскладываете их в размеченных местах, а ты, Василёк, будешь мне эти сваи держать ровно. Все понятно? И не надсаживаться, и сваю нести вдвоем.

   Дождавшись нестройного ответа, Шурка потащил стремянку к месту забивки первой сваи.

   Место для строительства дома было разровнено и размечено, сваи заготовлены. Вот с камышом была неувязочка. Самый главный строительный материал еще не заготовили. Но Вовка сказал — как вернутся с кирпичом, так сразу и приступят. А пока Марфа с Фенечкой подтащили сваю и поставили ее вертикально острым концом в землю. Шурка взгромоздился на шаткую стремянку, оказавшись на уровне верхнего торца сваи. Державшая сваю Васька с опаской покосилась вверх, где ее кумир размахнулся тяжелым молотом. Однако обошлось и Шурка по свае попал.

   - Что ни говори, - сказал он, тяжело сползая со стремянки. - Но я-то думал, что забивка свай дело не такое уж трудное.

   - Это с непривычки, - заметила Васька, стараясь не хихикать.

   Шурка посмотрел на нее внимательно - девчонка была полна сочувствия. Шурка поднялся и процесс забивания свай продолжился. До ужина Шурка успел вогнать в грунт целых пять свай. Оставалось еще каких-то два десятка. Тетка Матрена, оставленная у очага, что-то там уже сделала, но к «столу» пока не звала. Решили дождаться парохода.

   Смеркалось. На берегу разложили большой костер, для ориентации путников. Типа, маяк. Противоположный берег протоки еще было хорошо видно, когда они явились. Лагерь сразу наполнился шумом. Все-таки соединение пацанов и девчонок было гораздо более взрывоопасным, чем те же пацаны и девчонки по отдельности. Разгрузку отложили на утро и Вовка принялся рассказывать, как они поставили на уши тихую провинциальную Астрахань. Шурка засомневался было, но Вовка заявил, что когда-то начинать надо. Вот еще пару раз сходят, чтобы, так сказать, закрепить успех, а потом пусть всю зиму думают и прикидывают. А за это время хорошо бы склонить на свою сторону местную церковную верхушку. А так как они все нестяжатели и истинно верующие, то взятка должна быть крупной. Вовка подумал и добавил:

   - И оригинальной.

   На следующий день Вовка сказал, что забивать сваи будет сам, потому что Шурка слабак. Шурка воспринял это заявление стоически, забрал свою бабскую команду и Пашку в качестве кочегара и уплыл по камыш. На Вовкино заявление обиделась одна Васька и потребовала, чтобы Владимир Васильевич воздерживался впредь от подобных слов в адрес ее Петровича. Вовка так удивился, что пообещал.

   Все дела были отложены, и команда вплотную занималась домом. Тем более, что все нужные детали и заготовки имелись в наличии. Вовка, доказывая свое физическое преимущество, забил оставшиеся сваи за два дня. Правда, потом, в следующие два дня он был недееспособен, и зловредная Васька не преминула напомнить ему о его словах. При этом она добавила явно не свое выражение, что бог не фраер и все видит. И Вовка не нашел, что ответить.

   Но пацаны пока справлялись и без его непосредственного участия. Тем более, что Шурка утром, прежде чем отплыть, давал им четкое задание на день. Так что за неделю каркас дома был готов. За ту же неделю Шуркина бабская бригада навезла столько камыша, что его хватило бы на два дома. На недоуменный вопрос самого главного, мол, за каким чертом, Шурка ответил исчерпывающе, что мыться народ где-то должен, да и для содержания скотов тоже нужны помещения, потому что никаких дров не хватит плавать в Астрахань за молоком и маслом. Вовка сказал «сдаюсь» и строительство было продолжено.

   Но Шурка не только увлекался сбором камыша. Когда его, то есть камыша, было заготовлено и разложено на просушку достаточное количество, Шурка обратился к иным сферам деятельности, посчитав, что пришедший в себя Вовка с пацанами и без него управятся. Имея в составе бригады отличную рыбачку Фенечку и стрелка от бога Ваську, он взялся поставлять на стол труженикам свежую рыбу и мясо. И если с рыбой проблем не было, сети стояли рядом и туда вполне можно было догрести на лодке, то за мясом Шурка отправился на пароходе ажно на Ахтубу. Вернее, не ее левый берег. На левом берегу начиналась степь, а в степи было множество сайгаков и джейранов. Конечно, можно было смотаться на правый берег Волги (это было ближе) и прикупить овец, но Шурка предпочитал возможность дать Ваське пострелять. Тем более, что это получалось дешевле.

   Из этой экспедиции они привезли с десяток мелких антилоп. Могли бы привезти и больше, но были проблемы с хранением. Шурка собирался эту проблему решить, но надо было ждать зимы.

   Дом, несмотря на довольно тщательную коллективную проработку, компактным не получался. Во-первых, необходимо было обеспечить отдельные комнаты семейным людям, коих набралось целых шесть человек, то есть три пары. И если голос Фенечки, имеющей совсем небольшой стаж семейной жизни, звучал довольно робко, то этого никак нельзя было сказать о Ваське, выражавшейся уверенно и определенно. А Марфу вообще опасались спрашивать. Во-вторых, нужна была отдельная комната тетке Матрене. Марфа, выступая с позиций кондовой селянки, утверждала , что тетка Матрена вполне может существовать с мелкими девчонками. Но Марфа оказалась в меньшинстве и Вовка ее добил, сказав, что они не привычную Марфе землянке строят. И тетка Матрена получила свою отдельную комнату. В-третьих, пацаны. Ну, тут спора не возникло и открывший было рот Игнат тут же его и захлопнул. Ну и четвертое, девчачий контингент. Начиная от самой мелкой Аксиньи и заканчивая относительно взрослой Машкой — той самой беглянкой от родительского надзора. Надо сказать, что Машка росла достойной сменой Ваське. Ей надо было только подтянуть стрелковую подготовку и кузнечное дело. Васька, не видя в Машке конкурентку в части посягательств на тело и душу Александра Петровича, сама стала натаскивать девицу. Но только в стрелковой подготовке, потому что кузнечному делу у нее учился Иван.

   После определения жилых помещений, в дело вступили частные пожелания жильцов. Самые старшие и главные, что естественно, выступили первыми и потребовали себе кабинет. А чтобы далеко не ходить, кабинет пристроили к комнатам и сделали в него два входа. Марфа, объединившись с теткой Матреной, захотели кладовку недалеко от кухни. Планировщики задумались. С одной стороны кухня выступала как центральное помещение и лежала в основе дома, потому что ее печь отапливала практически две трети жилой площади. А кладовая этой идиллии мешала. Но потом Вовка сказал:

   - А зачем нам теплая кладовка? Там же продукты будут. На периферию ее!

   И у пацанов от комнаты отрезали метровый коридор, а кладовку сделали снаружи.

   - Для нее даже свай не надо, - сказал тот же Вовка. - Пусть висит консолью.

    После учета всех пожеланий (понятно, что все учесть не удалось и обиженным предложили подождать весны и уж тогда...) план был утвержден. Мелкие доработки в процессе строительства на плане не сказывались. Например, тонкая перегородка в комнате Вовки и Марфы. Или крытый переход к предполагаемой мастерской. А вот с подпольем по предложению тетки Матрены не срослось. «Зальет» одновременно сказали старшие и главные. А когда у них спросили, мол, откуда знаете, Шурка ответил уклончиво «знаем».

   Брусово-реечный каркас дома, собранный пока без крыши, весьма впечатлял.

   - М-да, - сказал Вовка, глядя на дело рук своих. - Не ожидал.

   - Кто-то там еще насчет количества камыша сокрушался, - неопределенно сказал Шурка.

   Вовка покосился на него, Шуркино лицо ничего не выражало, и только стоящая рядом Васька не успела убрать насмешливое выражение.

   - Да ладно вам, - сказал Вовка отнюдь не виновато. - Кто ж знал, что мы такого монстра изобразим. Да и камыш на Волге не последний.

   Это было сказано как раз накануне аврала. Сразу после обеда все силы были брошены на дом. Они и так, собственно, на него были брошены, но все-таки Шурка с бабской бригадой существовал как бы сбоку со своими вспомогательными работами. А тут оставили одну тетку Матрену по кухонным делам, а Марфа, как самая опытная, поставлена во главе чисто бабской бригады (уже без Шурки) и брошена на камыш. Работа у них была ответственная. Надо было разобрать разложенный на просушку камыш, рассортировать по эталону-рейке и связать в снопы. Эти снопы состоящие на подхвате Пашка и Протас относили к строящемуся дому и подавали собственно строителям. Строители были разбиты на две пары. Вовка работал с Иваном, Шурка с Игнатом. И работали они, начиная с одного угла дома, но расходясь в противоположные стороны. Поэтому Пашке с Протасом в начале вроде и горя не знавших, со временем пришлось бегать вокруг дома в разные стороны.

   Снопы камыша устанавливались в обрешетник вертикально от пола до потолка (не зря тетки отмеряли их длину по эталону-рейке) и уплотнялись. Наверно эффективней было бы ставить по одной камышине. Тогда уплотнение было бы без зазоров. Но от этой идеи отказались сразу, как только она была высказана, прикинув сколько времени для этого потребуется.

   За день весь периметр утеплить не успели. Тем более, что наружные стены сделали толще и камыша туда уходило много. А ведь были еще и внутренние переборки, которые хоть и в два раза тоньше, но расхода материала тоже требовали. Вовка посмотрел на оставшуюся кучку и, отводя глаза, сказал:

   - Придется наверно тебе еще раз сплавать.

   Шурка только кивнул, соглашаясь. И на следующий день поздно вечером к мосткам, служившим пристанью, причалили две здоровых копны, в которые превратились пароход и буксируемая им большая лодка, и Шурка, сойдя на берег, сказал:

   - Видал, что значит большая команда. А бабской бригадой мы бы такое количество три дня рубили.

   А на следующий день Шурка большим пароходом ушел вверх по Волге, собираясь подняться до самой Казани. Планы по закупкам у него были обширные. Надвигалась поздняя сень, а за ней непременно последует зима и не хотелось несколько месяцев проводить в праздности. Поэтому нужны были материалы, инструменты ну и прочее. Причем, прочего было достаточно, потому что остающиеся надавали столько заказов, что Шурка опасался застрять в Казани до ледостава. Дополнительных плавсредств он на буксир брать не стал, рассчитывая лес купить в виде бревен и связать их в плот, а все остальное погрузить в трюм, в который бы влезли не только дополнительные материалы, инструмент и принадлежности, но и все заказы, несмотря на буйную фантазию заказчиков.

   С собой в рейс Шурка взял, конечно же, свою жену и любовницу Ваську (что характерно, никто не возражал ни против жены, ни против любовницы). И не только потому, что она была и женой, и любовницей, и никуда бы его не отпустила в одиночку (все остальные не в счет). Васька стала настоящей помощницей, и Шурка ее в этом качестве очень ценил. А еще она совершенно самостоятельно (ну, может быть, с небольшой помощью Вовки, обучившего ее уличной драке без всяких правил) стала настоящей амазонкой и вот это уже стало доставлять Шурке некоторые неудобства. Дело было в том, что он мог пойти на непопулярные меры только в крайнем случае, предпочитая решать дело миром, а вот для Васьки большинство случаев как раз были крайними и она совершенно не стеснялась пойти на непопулярные меры. У нее и имидж был соответствующий — узкие штаны, заправленные в высокие сапоги, и короткий камзольчик, надетый на белую рубашку (все интенсивно черного цвета). Голову Васька повязывала красной косынкой с узлом над левым ухом (Шурка точно не знал над каким ухом узел вязали пираты и Васька это сама для себя определила).

   В общем, когда эта пара шла по торгу, народ откровенно шарахался, потому что даже красивое Васькино лицо никому не внушало доверия. В этом, конечно, был и свой плюс, потому что купцы разевали рты и забывали торговаться. Шурка на Васькином имидже сэкономил кучу денег и предложил подружке выбрать для себя какое-нибудь украшение. Васька подумала и повела его в ряды оружейников, где показала красивый итальянский стилет.

   - Господи! Стилет-то тебе зачем? - удивился Шурка. - Ты же красивая девочка, Василёк. Тебе сережки надо с камушками, или перстенек.

   - Хочу, - непреклонно заявила красивая девочка.

   И только что сапожком не притопнула. Шурка вздохнул и развязал кошель. Любил он воинственную Ваську, и она этим беззастенчиво пользовалась. Правда, при этом Шурка почему-то знал или догадывался, что дорогая его девчонка набросится на любого его противника, шипя от ярости, как дикая кошка, и не отступит пока или враг, или она не упадут замертво. Это конечно, причиняло некоторые неудобства по предотвращению нежелательных конфликтов, но, с другой стороны, вызывало законную гордость.

   Пройдясь по казанскому базару, и накупив всего нужного и ненужного (но это по Шуркиным понятиям было ненужное, а по понятиям Марфы, тетки Матрены или Фенечки - очень даже нужное), Шурка отправился на пароход, пришвартованный в самом конце длинного ряда ладей. Купцы шли по Волге последним рейсом, сбывая остатки товара и запасаясь на зиму.

   На пароходе из команды наличествовал один Пашка, которого старшие товарищи, сбежав на берег, оставили на вахте. Пашка был обижен, но мужественно нес службу. Шурка выдал ему целый рубль и наказал к сумеркам быть как штык. Пашка сначала обалдел от щедрости, но быстро сориентировался и только пятки простучали по сходням. Шурка присел за стол в тесной каютке, разложил бумаги и стал ждать доставки закупленного. Не бывало случая в практике, чтобы купцы обманули. Васька же, сбросив с себя амуницию, распростерлась на койке в чем мать родила и стала толкать ногой Шурку, благо это было совсем рядом.

   - Слышь, одалиска, - сказал Шурка, шурша бумагами и стараясь не глядеть на Ваську. - Прекрати свою подрывную деятельность, а то я на тебя отвлекусь, а тут товар привезут. Хорошо же я буду выглядеть. Да и прерываться на середине процесса как-то не хочется.

   Васька подумала, хихикнула и перевернулась на живот, представив Шуркиному взору свою восхитительную попку. Причем негодница прекрасно знала, что попка у нее восхитительная.

   - Нет, ну это не жизнь! - возмутился Шурка. - Это уже ни в какие рамки не укладывается. Василиса, ну неужели нельзя подождать до вечера?

   Васька изящно сползла с койки и обняла Шурку со спины.

   - Ну все, все, - она поцеловала его в затылок. - Уже и пошалить нельзя.

   Васька набросила сарафанчик на голое тело и вышла на палубу. Шурка тяжело вздохнул и опять взялся за бумаги.

   Переночевали в Казани, а рано утром, еще до восхода Пашка разжег котел и пока тот разогревался, быстро позавтракали. Амазонка Васька от приготовления пищи демонстративно уклонялась и, пользуясь статусом жены главного и старшего, и вообще. Поэтому обязанность куховарить возложили на Пашку, как наиболее близкого к огню (про вторую специальность Васьки - кузнец, как тоже близкую к огню, старались не упоминать). А так как Пашка талантами повара не обладал, то и завтрак закончился быстро.

   Ночи уже стояли холодные. Да и днем температура была далека от летней. Хорошо хоть дождей не случилось. По крайней мере до Саратова, где взяли на буксир здоровый плот. Саратовские лесоторговцы постарались и плот был связан на совесть. Они, получив расчет, долго чесали затылки, глядя, как пароход довольно бодро утаскивает плот по течению. Такое было впервые на их памяти. Но Шурка их уверил, что это не в последний раз и заказал на весну не менее сотни отборных лесин. И даже задаток выплатил.

   Скорость из-за плота упала столь резко, что плавание стало явлением созерцательным. Трудились только Пашка, изредка швыряющий в топку напиленные полешки и работающий кочергой, да еще рулевой, у которого на таком ходу и руль-то не работал и маневр надо было начинать за сотню метров. Но ничего, как-то справлялись. Волга все-таки была не Клязьма и даже не Ока и резких поворотов на девяносто градусов, а то и на все сто восемьдесят за ней не водилось. Однако, не доходя до Царицына, выбрали место и встали, приткнув к берегу плот, при этом тщательно следя, чтобы он, не дай бог, не сел на мель, а то потом и двумя пароходами не стянешь.

   Шурка решил сделать профилактику машинам, а то они ему последнее время не нравились. Конечно, полноценного капитального ремонта в походных условиях все равно бы не получилось, но кое-какие из запчастей, взятых с собой в дорогу, пришлось использовать. Что характерно, никто из экипажа не воспользовался стоянкой, чтобы отвести душу, вдоволь накупавшись и нашлявшись по дикому берегу. Безделье им и так надоело. Поэтому все скопились в машинном отделении, куда с трудом втиснулись. Причем, Васька, пользуясь уже не статусом жены капитана, а исключительно собственным авторитетом, опять была на первых ролях. И прочие пацаны это признавали и не роптали. А Шурка очередной раз удивился.

   Ремонтом увлекались двое суток. На исходе вторых, уже вечером, собрав и опробовав машины, Шурка подхватил чумазую Ваську, отнес ее к облюбованной заводи и целый час отмывал, изведя уйму дорогого мыла. Голая Васька только попискивала. Пацаны отмывались отдельно. Потом, уже в сумерках Шурка отмывался сам и Васька приняла в этом самое деятельное участие, так что после всего пришлось счищать налипший песок. Идти Васька потом не могла (скорее всего, прикидывалась) и Шурке пришлось тащить ее, замотанную в кусок полотна, на руках. Сидящие на палубе пацаны восприняли это вполне адекватно.

   Ну, от Царицына до дома было совсем рядом. Пока шли, Шурка исчеркал пару листов вычислениями и пришел к выводу, что таскать таким образом плоты - это ни в какие ворота. Как и вообще буксировка. Долго и дорого. И скорость по сравнению с веслом и парусом увеличивается не очень значительно. Значит, если предлагать свои услуги купцам, нужен большой пароход, способный брать груз в трюм и на палубу. А потом Шурка задумался. На х... то есть зачем везти груз какого-то там купца, когда то же самое можно сделать со своим грузом. Хотелось бы развить идею и может быть даже слегка ее дополнить. Вовки под рукой не было и Шурка, поразмыслив, кликнул подругу.

   Васька традиционно два часа в день посвящала физическому самосовершенствованию. И непременным атрибутом, присутствующим при этом, считала холодное оружие. Все уже привыкли к виду своей амазонки на носовой палубе, обряженной в обтягивающие черные штаны, высокие сапоги и белую рубашку. Отросшие волосы Васька заплетала в короткую косу. Все приемы фехтования Васька почерпнула у мужа, большого поклонника всей серии про трех мушкетеров. Вовка, основным оружием которого в прежней жизни были штакетина и кирпич, ничем ей помочь не мог, хотя и старался. Тем не менее, Васька упорно оттачивала отбивы и выпады, представляя себе, как она, выручая попавшего в переплет Шурку, пронзит его врага насквозь. Когда она это представляла, выпад у нее получался просто великолепным.

   Тем не менее, услышав зов, Васька без сожаления вложила шпагу в ножны и отправилась к рубке. По пути ей подвернулись сидевшие у рубки пацаны, включая и кочегара Пашку. Пацаны таращились восхищенно и мечтательно.

   - Почему не на вахте?! - рыкнула Васька, считая, что имеет право.

   Пацаны, видать, тоже так посчитали, потому что Протас юркнул в машину, Пашка в котельное, а Иван схватил швабру и принялся драить палубу.

   - То-то же, - удовлетворенно проворчала Васька и открыла дверь в рубку.

   И комингс перешагнула уже не черная пантера, а робкий и нежный Василёк.

   - Радость моя, - сказал Шурка, не заметив перемены, - мне тут надо с тобой, как с девушкой самостоятельной и критически настроенной, поделиться возникшей мыслью.

   Он обнял с готовностью подавшуюся к нему Ваську за талию и привлек к себе. Васька тут же сбросила через голову перевязь со шпагой, уронила ее на пол и уселась Шурке на колени. Идея была временно отставлена. Минут через пятнадцать Шурка вспомнил, зачем он позвал подругу. Правда, обоим понадобилось время, чтобы прийти в себя. Но в конце концов Шурка идею изложил и Васька ее горячо одобрила. Впрочем, Шурка подозревал, что она бы сейчас одобрила что угодно, уж больно шалые у Васьки были глаза. Впрочем, одобрение было получено, и Шурка знал, что подруга от своих слов не откажется даже под пыткой. И даже под угрозой лишения сладкого, которое она очень любила. Осталось добраться до дома и начать реализовывать прожект, старшим над которым Шурка решил поставить Ивана.

   Себя купцом Шурка уж никак не видел. Далеко отбросив ложную скромность, он мысленно перечислил свои положительные качества (Васька насчитала бы их гораздо больше) и не нашел среди них ни одного связанного с коммерческой деятельностью. Даже татьба была ему ближе чем отвешивание крупы или махание аршином. Грубый Вовка, совершенно не склонный к компромиссам, на роль хитрого торгована тоже никак не подходил. Вот дать кому-нибудь по морде - это всегда пожалуйста. Здесь они с Васькой были - два сапога пара. Правда, остальные члены клана тоже были не против хорошей драки, но драка должна была быть оправданной и желательно приносить дивиденды.

   Женские кандидатуры Шурка даже не рассматривал. Конечно, Васька... Она самая продвинутая. Но Васька в любой момент могла сорваться и покрошить оппонента в мелкий винегрет. К тому же отпускать Ваську куда-либо... Шурка эту мысль сразу отбросил и больше к ней не возвращался. Тем более, бросив взгляд на койку где возлежала Васька в одной белой рубашке (правда, достаточно длинной, чтобы скрыть прелести), заложив руки за голову и мечтательно глядя в подволок. Под тонким батистом явственно выделялись соски, а длинные ноги демонстрировали презрение к общепринятым стандартам. Шурка поспешно отвернулся.

   В общем, кроме Ивана кандидатур у него не было. Дело оставалось за малым: уговорить Ивана и определиться с видом товара, который окажется наиболее ходовым.

   Шурка оставил бумаги и вышел на палубу. Пароход, дымя, бодро шлепал колесами, однако, скорость была не намного выше скорости пешехода. Берега проплывали чудовищно медленно. Смотреть на это не хотелось. На память тут же пришел пролетающий мимо набережной вверх по Волге «Метеор» на Волгоград, и Шурка затосковал. И словно они дожидались этого, на затылок легли прохладные ладошки, а к спине прижалась Васька.

   Они долго простояли молча. Пароход за это время одолел километра три. Наконец, Шурка, не поворачиваясь, сказал:

   - Я люблю тебя, Василёк.

   Сзади послышался то ли вздох, то ли всхлип.

   Поворот с основного русла в протоку с плотом требовал недюжинного искусства, и Шурка сам встал к штурвалу. Не сказать, что он был такой уж опытный рулевой, но поведение плота на течении вполне мог себе представить. Так что после криков, угроз (со стороны Васьки исключительно) и сумбура они в протоку все-таки вошли и, приблизившись к месту прежней стоянки, место узнали с трудом. Ну, во-первых, потому, что появились не хлипкие мостки, годные разве только для того, чтобы приткнуть к ним какую-нибудь лодчонку, а вполне себе стационарная пристань на серьезных сваях. К такой даже их лайнеру не страшно было швартоваться с риском все на хрен развалить. А во-вторых, и это самое главное, невдалеке, на самом высоком месте (сами ж выбирали) располагался дом.

   - Но как? - удивился Шурка. - Два мужика и четыре бабы за полмесяца...

   Остальные члены экипажа, похоже, тоже были в недоумении.

   А тем временем, из дома высыпало его население. Получается, они только сейчас услышали пароход и все его маневры при входе в протоку прошли мимо их внимания. Но Шурка готов был простить отсутствие наблюдения вот только за то, что возвышалось сейчас, так сказать, под сенью.

   Население, галдя, заполнило пристань. Фенечка тут же полезла целоваться к Ивану, а тот смущался и оглядывался на подмигивающий ему экипаж. Васька обнималась с бабами, а Вовка, далекий от телячьих нежностей, пожал Шуркину руку.

   - Ну как сходили?

   Шурка неопределенно пожал плечами.

   - Ну так как-то. Но пострелять не пришлось. Васька жутко разочарована, - и, предупреждая следующий вопрос, спросил сам, кивнув на дом. - Как тебе это удалось?

   Вовкино лицо приняло удивленное выражение.

   - Вот ты не поверишь...

   - Отчего же, - сказал Шурка. - Я насмотрелся всякого. Так что уж тебе-то поверю запросто.

   - Так вот, на следующий день после вашего отплытия, я как раз размышлял, за что в первую очередь хвататься, за внутреннюю отделку или вовсе за внешнюю, потому что в преддверии приближающихся морозов и та, и другая актуальны. И как раз к обеду решил, что внутренняя все-таки актуальнее. И тут к нашим мосткам подваливает лодка. Такая старая и полуразвалившаяся, что было удивительно, как она еще держится на плаву. А в этой лодке три мужика. Вид у мужиков был под стать лодке. И дело не в возрасте. Его с разбегу определить было просто невозможно. А в том, что их лучшая физическая форма приходилась наверно еще на весну и с той поры они сильно сдали. А оказалось, что это не беглые узники местного концлагеря, а вполне себе респектабельные мастеровые. А если быть точным, то плотники.

   - Ага, - сказал Шурка. - Что было дальше я уже могу себе представить.

   - Ну да. Работы у них не было с лета. Конкуренты, отсутствие леса и заказчиков. Семьи, детишки и прочее...

   - А ты, соответственно, пользуясь бедственным положением...

   - А вот уж нет, - не обиделся Вовка. - Я подрядил их на все оставшиеся работы за три рубля денег плюс кормежка. Ну и, понятное дело, весь материал мой. Ну они мне за неделю и сладили. Мы, конечно, в стороне не стояли, но и не надрывались. Так что вот. Да, кстати, печку пока не клали. Но они обещали привезти с собой товарища, который в этих печках большой секатор.

   - Так они что, еще раз приедут?

   - Конечно. Лес-то у меня тот раз кончился. А надо еще баню, мастерскую. Не будешь же ты дома на табуретке всю зиму работать. Да и другие хозпостройки, что успеют.

   - Этак мне и леса не хватит, - проворчал Шурка, а сам думал, как славно все сладилось.

   - Хватит, - убежденно сказал Вовка. - Вон ты его сколько приволок.

   Дом внутри впечатлял еще больше чем снаружи. Гладкие плахи полов были пригнаны так плотно, что стыки между ними можно было определить только по текстуре.

   - Когда они увидели твою строгалку, - рассказывал Вовка, - они были просто поражены. А когда я показал ее в деле, их проняло настолько, что они забыли про работу и пришлось им жестко на это указать. И это они еще не видели нашу пилилку, хотя что-то такое, глядя на наш пиломатериал, начали соображать.

   Стены светились желтизной и комнаты напоминали шкатулки изнутри. Пахло в доме умопомрачительно. Васька, получив в свое распоряжение комнату (пока без мебели) улеглась на пол посередине, раскинув руки, и заявила, что будет спать здесь. Шурка не возражал.

   - А я вот здесь, - сказал он, показывая на место под окном.

   Васька тут же передумала.

   Дом хоть и был в принципе готов, правда, без печки и мебели, но Вовка жить в нем пока не разрешал. Шурка даже не спрашивал почему, ему и на пароходе было хорошо. Васька, конечно, попыталась качать права, но Вовка не отреагировал, а Шурка сказал:

   - Тебе что, плохо?

   Васька посмотрела на него, мотнула косой и на этом наезд на Вовку был закончен.

   После дня отдыха, хотя после такого рейса отдыхать было как-то даже неприлично, но надо же было дать Ивану свободное время для общения с Фенечкой. Довод признали состоятельным, и все бросились интенсивно отдыхать. Зато на следующий день еще до завтрака Пашка, получив волшебный пендель, помчался растапливать котел. А посему завтракали в темпе. Фенечка с Иваном к завтраку не вышли. Вовка на полном серьезе предположил, что они сыты любовью. Васька тут же укоризненно посмотрела на Шурку, а тот сделал вид, что не понял.

   После завтрака как раз поспел Пашкин котел, о чем тот и оповестил народ, подав пар в свисток. Вовка заторопился.

   - Надо мужикам досок и реек напилить. А то они на днях приедут. Десятисаженное бревно из плота диаметром у комля в обхват тащили на берег всем скопом, облепив его, как муравьи гусеницу. Разделанное на короткие бревешки оно потребовало потом для переноски к пилораме уже не более четырех человек. Вовка быстро прикинул и постановил вытащить на берег еще пять длинных бревен, после чего лишние могут заняться другими делами. Лишние обрадовались было.

   - Но, - сказал Вовка. - Трое из лишних пойдут за камышом. Идти придется далеко, потому что вблизи все уже выкосили. Марфа и тетка Матрена занимаются обедом и я их не учитываю. Остаются дети и Машка. Они придаются поварихам в качестве кухонного наряда.

   Изъятые из воды шесть бревен уже к обеду превратились в доски. Причем досок оказался целый штабель. Главный архитектор в задумчивости поскреб бороду.

   - Вот честно, - сказал он, - просто не представляю сколько и чего еще надо. Пока строил сам — представлял. А как отдал работу на сторону... - Вовка махнул рукой. - Приедут спецы, напилим что скажут.

   Васька крутилась рядом и порывалась что-то сказать. Шурка это заметил.

   - Ты чего, Василёк?

   Васька немедленно завладела его рукой и вниманием.

   - Дорогой товарищ Джабраил, - сказала она Вовке и спряталась за Шурку.

   Вовка удивленно вытаращился.

   - Ну, Василиса, - только и сказал он.

   Васька хитро улыбнулась и продолжила:

   - Чего мы корячимся всем кагалом, выволакивая бревна на берег, когда у нас есть отличный блок, длинная веревка и пришвартованный пароход.

   - Не улавливаю связи, - заинтересовался Вовка.

   - Сейчас уловишь, - нагло пообещала Васька. - Смотри, подальше от берега, на суше, естественно, забиваем сваю и основываем на ней блок. Через него пропускаем веревку, ходовой конец которой крепим к бревну любым способом, а второй наматываем на ось правого колеса и пускаем машину на малый ход. И бревно поехало на берег.

   - Ну да, - продолжил Вовка. - На место выбывшего подтягиваем новое, на воде это просто. А на берегу вытащенное откатываем в сторону. С этим и двое справятся. Ай да, Василиса - изобретатель и рационализатор. Шура, можно я ее поцелую?

   - Ишь разгубастился, целовать чужих жен, - заявила Васька.

   - Ему можно, - усмехнулся Шурка. - Он безвредный.

   Мужики-строители появились через два дня. На этот раз их было пятеро, пришли они на той же лодке, но под парусом и выглядели, как сказал Вовка, имевший возможность сравнить, несколько лучше. Мужики оценили количество и качество сложенных на берегу бревен, а сложенные на берегу доски привели их в священный восторг.

   Вовка повел старшего показывать фронт работ и договариваться о цене, а Шурка вместе с Пашкой стали готовить к пуску паровую машину и все деревообрабатывающее оборудование. Протас с Игнатом, возглавляемые Васькой, отправились на малом пароходе на охоту - артель надо было кормить.

   Печник, имевшийся в составе артели, был приведен на место и ему объяснили основную концепцию печки. Печник долго скреб затылок, стимулируя мыслительный процесс, потом, что-то для себя решив, потребовал кирпич, глину, песок и воду. Все это было ему тут же предоставлено. И даже цену работы ему озвучили, после чего печник стал двигаться в два раза быстрее.

   Аналогичная ситуация произошла со столяром. Но там ему были предъявлены эскизы изделий. Изделия, прямо скажем, для столяра были непривычны. Никаких сундуков, лавок и полок. А все незнакомое и где-то даже вычурное. Но столяр с собой справился намного быстрее печника. А когда увидел в деле Шуркину машинерию, обрел неколебимую уверенность.

   Всего артель провела на подворье две недели. И за это время появилась баня и мастерские, а также расширенный причал. Печник сложил печь, на торжественный пуск которой собрался весь клан с Марфой и теткой Матреной в первом ряду. Когда из трубы повалил дым и Вовка, изображающий из себя знатока, проверил тягу, радовались все, а печник только скромно ухмылялся. Он уже прикидывал, что он единственный специалист по такого рода печам в Астрахани и окрестностях. А столяр, обставивший комнаты столами, табуретками (со стульями решили не связываться), обвешавший их шкафчиками и полочками все никак не мог расстаться с пилилкой и строгалкой и робко интересовался у Шурки возможностью совместной работы. Шурка в принципе не возражал и обещал подумать.

   Было уже довольно холодно, когда строители покинули разросшееся подворье. Клан наконец въехал в новый дом. Как сказал Вовка, получилась большая коммуналка. На три семьи и два общежития. Но в доме было тепло и не дуло, контингенту было не до обычных в таком случае дрязг и склок. Еще бы электричество, размечтался Вовка.

   - Лампочек нет и не предвидится, - спустил его с небес на землю товарищ.

   Вовка только вздохнул. Проблема была неразрешимой. Пока.

ГЛАВА 2 - Артель «Светлый путь»

- Так мне на пароход не хватит, - сказал Шурка, глядя как Протас сваливает у печки охапку тонко наколотых дров. - Наш теплогенератор ест не по-деццки. Уже целое бревно попилили. И месяца не прошло с начала сезона. Да нам таких плотов надо не менее трех.

   - Ну ты преувеличиваешь, - Вовка погрел руки о кружку с горячим чаем.

   Кухня - самое теплое место в доме - успела выстыть, и Марфа только-только собиралась топить печь. И для сугреву, и для ужина. И зря Шурка упрекал печь в прожорливости. Да, чтобы ее разогреть требовалось много дров. Но зато потом тепло она держала исправно и его хватало и на столовую и на комнаты. А в кухне вообще стояла летняя жара.

   Сейчас, правда, жары на кухне не было, и в погоне за ускользающим теплом сюда пришли не только Владимир Васильевич с Александром Петровичем, усевшиеся сбоку от стола и, конечно же, мешавшие, но кто же их выгонит, но и старшие мальчишки, хотя так их уже никто не называл. Иван и Игнат пристроились у широкого подоконника и, подражая старшим, тоже попивали чай, хотя он им и не нравился. Но распитие чая считалось престижным и признаком цивилизованности, поэтому парни изображали удовольствие, иногда косясь при этом на подруг, мол, какое действие на них оказывает потребление такого же напитка, что и главные.

   А вот подругам было по большому счету наплевать, что там их парни потребляют. Из всех присутствующих девчонок только Васька сидела с кружкой и со старательной скукой слушала безобидный треп младших подружек. Ну Васька вообще-то по негласной табели о рангах входила в высший круг и даже числилась в нем немного повыше Марфы. И это благодаря во многом личным заслугам, а не только потому, что была любимой женой самого Александра Петровича. За это Ваську очень уважали, а Фенечка старалась во всем подражать. И, надо сказать, у Фенечки это получалось, хотя она была дочерью рыбака, а не кузнеца. Наверно воспитание не зависело от близости к огню и металлу.

   А вот у старавшейся подражать Машки ничего не получалось. Машка была девочка добрая, мягкая и домашняя.

   Васька и Пашке покровительствовала, иногда жестко пресекая Пашкины поползновения стать более самостоятельным.

   - Васька-то у нас, прямо диктатор, - говорил в таких случаях Владимир Васильевич.

   - Сатрап, - подтверждал Александр Петрович.

   После чего ловил Ваську за подол, усаживал себе на колени, и диктатор и сатрап становилась мягкой и податливой как воск и только что не мурлыкала. Когда Васька пребывала в таком состоянии, всем остальным можно было хоть на голове ходить - она ничего не замечала.

   - И ничего я не преувеличиваю, - сказал Шурка, бросив взгляд на сидевшую неподалеку Ваську. - Сколько дуба и березы я притащил? Из них береза вся пошла на уголь. И часть дуба тоже. Василёк, скажи-ка нам сколько дуба вы извели.

   Васька с готовностью поставила кружку и придвинулась поближе.

   - Четыре, - доложила она. - Но наверно изведем и еще одно.

   - И сколько останется?

   - Еще три, - порадовала его Васька.

      Вот видишь, - сказал Шурка. - А ведь отопительного сезона еще месяца четыре. И что у меня по окончании его останется?

   - Ну на пароход-то тебе хватит, - не совсем уверенно сказал Вовка.

   - На пол парохода, - с горечью ответил Шурка.

   - Ну сделаешь поменьше, - примирительно сказал Вовка. - На первый раз. Все равно грузить нечем. Вот что прикажешь Ивану везти? Мы ведь так и не определились. Из Астрахани кроме рыбы везти нечего. Ну, может быть, еще баскунчакская соль. Еще можно ухватить персидских товаров, потому что морские суда вверх не пойдут. И все. Так зачем нам пока затеянный тобою гигант. Он же долго не окупится. А маленький можно за пару рейсов отбить. Особенно, если нагрузить в обратный рейс.

   - Наверно, ты прав, - ответил Шурка. - Если брать обратный груз... В городе ведь практически ничего нет. Ни дерева, ни железа. Да даже с дешевыми тканями напряженка. Ни тебе льна, ни сукна. Я вот думаю, что Ивана в первый рейс надо направить вверх по Каме.

   - К Демидовым, - встрепенулся Вовка.

   - Точно. И пусть уже сейчас наши кузнецы думают над ассортиментом. В смысле, чего заказать. А Иван потом последним рейсом перед самым ледоставом все заберет. Я думаю, Демидов за сезон управится. Ты слышишь, Василёк?

   Внимательно прислушивающаяся к разговору Васька кивнула. Она уже начала составлять в уме перечень необходимых деталей и полуфабрикатов.

   - Пусть еще Васильич подбросит перечень, - сказала она. - Я его потребностей не знаю. Да и Игнат не совсем в курсе.

   - Непременно, - сказал Вовка. - Только вы еще не забудьте, что кроме своих потребностей, нам надо будет и город обеспечить. И вот тут надо подумать. А может даже сходить, когда Волга встанет, да пройтись по городским лавкам.

   - Что ты такое говоришь, Васильич! - возмутилась Васька. - На чем съездить? На кривой козе? Или может быть на Петровичевом пароходе?

   - Василёк, - примирительно сказал Шурка, - я тебе еще не говорил. Прости пожалуйста. Мы на буере пойдем. Под парусом.

   Васька сразу затихла и недоверчиво посмотрела на своего мужчину. Хоть она и привыкла верить ему во всем. Но под парусом по льду... Пацаны, внимательно прислушивающиеся к разговору, тоже недоуменно переглядывались. Опять старшие что-то затеяли. И только Пашка мечтательно улыбнулся. Уж он-то верил Александру Петровичу даже больше, чем Васька. И если тот сказал, что по льду под парусом, значит, так оно и будет.

   А Шурка опять обратился к Вовке.

   - Все это, так сказать, полумеры. Хоть железные изделия и пользуются спросом, на них далеко не уедешь. Нужно что-то капитальное, основательное. И только свое, никому не присущее. Чтобы стать монополистом и диктовать условия и цены. Вот тогда можно и подняться, и прогреметь. А у нас пока все привозное и все за деньги. Пока мы на этом поднимемся, у нас и деньги кончатся. Возьми тот же лес. Я его привез с расчетом на два парохода. А останется к весне на один, да и тот небольшой. Опять же, пароход штука новая, его сразу и не продашь. Народ будет опасаться. Нам для рекламы и агитации придется целую навигацию демонстративно отходить, постоянно доказывая, что мы круче весел и паруса.

   - М-да, - сказал Вовка. - Остается сделать суперприбыльной перепродажу персидских товаров. Хотя на них плотно сидит местный губернатор и он нарушение своей монополии вряд ли потерпит. Не скажу, что у него мощная воинская сила, но нам все равно с ним не тягаться. Мы далеко не Стеньки Разины.

   И оба опять замолчали, допивая свой чай. Слушавшие их пацаны, хоть и понимали, о чем говорят старшие с пятого на десятое, все равно приуныли. Васька, понимавшая гораздо больше и сначала тоже приунывшая, вдруг толкнула Шурку в бок.

   - Петрович, а если мы вооружим свои пароходы, как ты рассказывал?

   Шурка помедлил с ответом.

   - Видишь ли, милая, - сказал он наконец. - Мы с тобой на речке, а не на море. И здесь все решать будет армия. Положим, мы разгоним всех на реке, а они пройдут по берегу вне досягаемости наших пушек и возьмут все, что им надо. И потом, нам же необходимо будет приставать к берегу, чтобы пополнить запасы дров, воды и продовольствия. А для этого нужна укрепленная база, чтобы мы себя там чувствовали в безопасности. А при базе обязательно должны быть войска, потому что ей тоже надо как-то снабжаться. Так что получится противостояние двух армий. Только одна будет с речным флотом, а вторая без. Зато вторая будет намного больше, потому что государство. А нам с государством можно тягаться только если мы на порядок лучше вооружены и мотивированы.

   - Это как это? - недоуменно спросила Васька.

   - Это вон к Владимиру Васильичу, - сказал Шурка и подмигнул Вовке. - Он у нас главный тактик, а может даже и стратег. Ну и оружейник по совместительству.

   Васька нетерпеливо повернулась к Вовке. А тот, предварительно показав товарищу кулак, принялся объяснять. Заинтересованные пацаны оставили свой подоконник и придвинулись поближе. Вовка не стал начинать издалека. С тем, что стоит на вооружении, любопытная Васька была знакома. Ее смущали слова Александра Петровича о том, что можно превзойти существующие конструкции, да еще и на порядок. Васька представляла себе, что такое «на порядок». Это значит в десять раз. Вот Вовка и принялся ей рассказывать про нарезное оружие, сразу же обеспечивающее преимущество перед гладкоствольным за счет точности и дальности стрельбы, про казнозарядные винтовки и пушки, позволяющие значительно ускорить процесс перезарядки, про унитарные патроны, про бездымные пороха, про фугасные и бризантные взрывчатые вещества и, наконец, про автоматическое оружие, позволяющее залить огнем наступающего противника, используя совсем малые силы.

   Васька слушала, разинув рот и подавшись вперед. Она, похоже, даже дышать забыла. Пацаны выглядели не лучше. Вовка давно умолк и посмотрел на Шурку, а тот скорчил ему рожу, мол, сам теперь выкручивайся.

   - Вот, - сказал Вовка. - И пока это все недостижимо на нынешнем технологическом уровне, мы будем действовать только мирными средствами.

   Что такое технологический уровень развития общества Васька прекрасно знала, тем более, что сама находилась на этом самом уровне, но вот так вот просто с мечтой, воплощенной в нарисованной Васильичем картинке, расставаться очень не хотелось. И вообще, у нее душа не лежала к мирным средствам. Они ей представлялись закупкой, перевозкой и продажей. И, если перевозка была еще относительно приемлемым действием, то покупка и продажа для горячей Васьки были совершенно неприемлемы. Она жалобно посмотрела на своего мужчину, бывшем для нее высшим авторитетом.

   Шурка не подвел бедную девушку.

   - Не бойся, Василёчек, - сказал он. - Васильич имел в виду совсем иные мирные средства. И товарищи купцы будут иметь к ним только опосредованное отношение. Мы постараемся превзойти наших конкурентов технологически. А это, я тебе доложу, битва не менее кровопролитная, правда, в переносном смысле, чем сражение с применением ружей и пушек. Разве наша паровая машина не есть в этой битве огромный шаг вперед к победе. Вот подожди, мы ее еще усовершенствуем и наши пароходы за сутки будут до Царицына добегать. А там и Казань под боком и Нижний. Мы же низовье завоюем без единого выстрела. Но параллельно Владимир Васильич, конечно, обязательно будет заниматься оружием. И скоро сама увидишь.

   Васька только вздохнула, признавая Шуркину правоту.

   В это время Вовка, о чем-то напряженно думавший, вдруг сказал:

   - А скажите мне, Шура, вы ведь знаете, как называлась Астрахань, вернее, как будет называться?

   Шурка отвлекся и, по-прежнему держа Ваську за руку, повернулся к товарищу.

   - Ну вообще-то ее называли столицей рыбы, арбузов и помидор. А что?

   - А то! - воскликнул Вовка возбужденно, - что рыбы сейчас по всей речке полно, потому что плотин нет и здесь мы не пляшем однозначно. А вот арбузов с помидорами нет и пока не предвидится. Уж я-то знаю.

   - Ты что же, - недоверчиво спросил Шурка, - предлагаешь увлечься сельским хозяйством?

   - Я предлагаю заняться комплексом, - торжественно заявил Вовка.

   На Шурку пахнуло чем-то родным и знакомым. Он сразу представил себе бескрайние совхозные поля, пылящие по дорогам грузовики, заводы и, наконец, бороздящие Волгу здоровенные овощевозы в темпе довозящие плоды полей до самых столиц. Он опомнился, когда Васька дернула его за рукав и спросила шепотом:

   - А что такое комплекс?

   Пока Шурка объяснял Ваське суть задуманного комплекса, Вовка призвал Марфу, которая в первой жизни имела отношение к сельскому хозяйству. Марфа взмолилась:

   - Давайте сначала все съедим. А то у меня перестоит.

   Вовка, скрепя сердце, согласился. Но конца трапезы дождался с трудом. С ним с трудом дождалось конца трапезы активное мужское население (то есть все) и часть бабского, то есть, Васька с Фенечкой. Остальной части бабского населения все эти мужские изыски были глубоко до светильника.

   В общем, Вовка дотерпел (и между прочим, проглотил все, что подали) и потребовал Марфу к ответу. Марфа со вздохом присела рядом за стол. И Вовка, пользуясь Марфой как свидетелем и постоянно обращаясь к ней со словами «ведь верно» и «ведь правильно», стал развивать свое комплексное видение. Марфа ничего не понимала из Вовкиных заумных построений и только послушно кивала, когда тот спрашивал «ведь верно?».

   Для начала Вовка потребовал у Шурки сведений о сельскохозяйственных культурах в России не используемых. Как будто товарищ был, как минимум, историком сельского хозяйства. Шурка сначала смотрел на Вовку удивленно и немного с жалостью, но потом, поддавшись все-таки Вовкиному напору и заинтересованности подруги, похоже, впервые слушавшей с таким интересом то, что не относилось к железу и огню, начал вспоминать. Но вспоминать не вообще все, а выборочно, потому что Вовка требовал именно те сельскохозяйственные культуры, которые составят в будущем славу Астраханской области. А таковыми являлись в первую очередь арбузы и помидоры. Еще Вовку очень интересовали картофель и подсолнечник. Причем, про последний он сказал, что тот жутко истощает почву. Шурка заинтересовался и спросил откуда такие сведения. Вовка ответил, что где-то читал. Шурка посмотрел недоверчиво и сказал:

   - Ну ладно.

   А по части арбузов он полез в такие дебри, начиная с южноафриканских пустынь и продолжив древним Египтом, что Вовка его с трудом остановил и попросил держаться ближе к нашему времени. Но тут Шурка развел руками и заявил, что последние его сведения относятся к периоду правления Алексея Михалыча, то есть, где-то сто лет назад, который очень уважал арбузы, но не сырые, как все цивилизованные люди, а в виде патоки. А как эту патоку готовить он, типа, не в курсе. А вообще арбузоводство уже должно быть распространено. И в том числе в Астраханской губернии. Но он что-то не видел груженых арбузами ладей, идущих вверх по Волге. На что Вовка сказал «ага» и поставил у себя отметку.

   - Ну а теперь, - сказал он, - переходим к помидорам.

   - Да запросто, - не стал возражать Шурка.

   Про помидоры он знал гораздо больше.

   - Во всем виноват Колумб, - заявил он безапелляционно. - Это с его подачи появились в Европе помидоры или томаты. Но, - тут он поднял палец и все, включая и Вовку, на этот палец посмотрели, - до сих пор они выращивались в оранжереях, в горшках, как декоративные растения из-за своих плодов и даже считались ядовитыми. Хотя вроде никто не отравился. Но поверье существует. И оно до того стойкое, что даже первого американского президента его личный повар попытался отравить помидорами. Тот, конечно, помер. Я имею в виду президента. Но через много лет и помидоры здесь совершенно не при чем.

   - А что у нас? - перебил его излияния Вовка.

   Васька посмотрела на него возмущенно. Ей очень нравился Шуркин рассказ.

   - Ну у нас, в принципе, как всегда, - сказал Шурка. - Были отдельные энтузиасты. Скорее всего. Но я о них ничего не знаю. А вот то, что императрица вдруг озаботилась — это я в курсе. Но императрица была ажно Екатерина II. Ну то есть сильно после нашей. И когда эта Екатерина озаботилась, оказалось, что в Крыму их давно выращивают. Вот не знаю, она уже успела к этому времени Крым прихватизировать или выращивание помидор было на совести остатков греческого населения, потому что из тамошних татар земледельцы, как из соответствующей субстанции пуля. Но как факт, в Крыму помидоры есть, и даже есть опыт их потребления. А больше я вам, проклятым буржуинам, ничего не скажу, потому что и сам не знаю. Уф!

   - М-да, - произнес Вовка глубокомысленно. - Это что ж, экспедицию в Крым устраивать?

   - Зачем? - удивился Шурка. - Мы находимся поблизости от центров международной торговли. Это Астрахань, Казань и Нижний Новгород. Закажем купцам и те что угодно привезут. Только плати. Тем более, что товар много места не занимает, а навариться на нем можно неплохо.

   - Ну да, - загорелся Вовка. - Думаю, до весны обернуться сумеют. Жаль только, что надо ждать пока у нас Волга встанет. И помни, ты обещал.

   - Ну я вообще-то по другому поводу обещал, - резонно заметил Шурка. - И не тебе.

   - Так. Хватит умничать, - сказал Вовка. - Поехали дальше. Что у нас там?

   - Да. Что у нас там?

   - А дальше у нас картошка.

   - У-у, - мечтательно сказал Шурка. - Картошка - это вещь. А то эта репа уже в печенках сидит. Картошку же пожарить в маслице... Да в том же конопляном. Это ж...

   - Не отвлекайся, - попросил Вовка. - Давай по делу.

   - Хорошо, - согласился Шурка. - По делу, так по делу. Ну, как вы все знаете, картошкой мы тоже обязаны Колумбу. И только через два века картошка добралась до России и в этом немалая заслуга Петра Ляксеича. Но царь дело до конца не довел и помер. Хотя кое-где картошку он успел внедрить. Но триумфального шествия ее по нашим весям не случилось. И все из-за консерватизма и косности наших крестьян. Вот таких как Марфа, - и Шурка направил указующий перст на ошеломленную Марфу.

   Вокруг засмеялись. Наверно потому, что никто себя крестьянами не числил. А Вовка принялся успокаивать расстроенную Марфу, говоря, что Александр Петрович так шутит. Шурка выждал, пока все успокоятся и продолжил:

   - Значит, картофель у нас все-таки произрастает, но я вам вот так вот с разбегу не скажу где. Это надо наверно заряжать купцов, едущих в сторону Петербурга и Москвы. И делать это надо в Нижнем. Потому что сюда они зимой, скорее всего, не доезжают. Что там у тебя еще в запасе?

   - Подсолнечник, - сказал Вовка.

   - М-да, - Шурка мечтательно уставился в потолок. - Помню, у нас на огороде росли подсолнухи. Ну вот, ей-богу, как тележное колесо.

   Вовка недоверчиво хмыкнул.

   - Не веришь? Да нам весь поселок завидовал, а некоторые даже посягали. Но очень в меру, потому что у нас это было не принято. Глушь, понимаешь, и все вооружены. Где мать такие семена достала?.. Так вот, что касаемо подсолнечника. Завез его в Россию все тот же неугомонный Петр Ляксеич. Но исключительно как декоративную культуру. Но его, собственно, и в Европе так применяли. Хотя ходят смутные слухи, что нашелся какой-то дотошный тип, дождался полного созревания и попытался выжать масло. Получилось ли у него что-нибудь, я не знаю.

   - А в Европу, понятное дело, его завез Колумб? - спросил Вовка полуутвердительно.

   - Он, - подтвердил Шурка. - Он вообще много чего привез. Табак вот.

   - Не, - отмахнулся Вовка. - Табак я лучше буду покупать. Возни с ним слишком много. А вот насчет семян подсолнечника опять, выходит, к купцам?

   Шурка развел руками и для большей убедительности даже привстал.

   - Ну тогда займитесь буером.

   - Да я в любом случае хотел им заняться. А ты что ж, хочешь увлечься сельским хозяйством? А как же оружейное дело?

   - Я лично сельским хозяйством заниматься не хочу, - сказал Вовка. - Я просто подыскиваю нам занятие, которое позволит нам в ближайшем будущем стать людьми заметными, уважаемыми и независимыми. Ведь кто сейчас обратит внимание на ковыряющихся в земле? Да никто. Сейчас пасут в основном торговцев. Там же стоит раз удачно обернуться, и ты уже в шоколаде. Ну еще может быть металлургия штука выгодная — там, типа, госзаказ. А сельское хозяйство никому кроме сидящих на земле неинтересно. Там, прежде чем что-то получить, надо несколько лет работать. И только начал, так сказать, вставать с колен, и тут, на тебе, засуха. Так что спокойная жизнь нам на какое-то время гарантирована. А оружейное дело я ни в коем случае не брошу. Правда, тут в моих силах только нарезной ствол, казнозарядное оружие и оболочечная пуля. В химии мы с тобой полные лохи. Так что ни новые пороха, ни инициирующее вещество нам пока не светят. Тебе-то, наверно, проще будет.

   - Ну да, - сказал Шурка. - Куда уж проще. Я об этой своей стезе до недавнего времени и не подозревал. Когда на Востоке отец лодки делал, у меня ничего не дрогнуло. Меня как-то больше в тайгу тянуло. Я и в наш институт пошел, потому что после школы на другом обжегся. Вот мы уже на четвертом курсе были, а я, честное слово, понятия не имел, чем потом заняться.

   - Зато сейчас...

   - Зато сейчас, да, - согласился Шурка. - И самое смешное, что мне это нравится.

   Конструкцию буера Шурка решил просто - он взял центральный корпус и переднюю балку тримарана и его же парусное вооружение и поставил это сооружение на три конька по типу «снегурок».

   - Не поедет, - засомневался Вовка.

   Поэтому, чтобы развеять его сомнения, Вовку взяли в качестве балласта. На руль (то есть, кормовой конек) сел Шурка, шкотовым была Васька. Игнат тоже претендовал на роль шкотового, потому что тоже принимал участие в изготовлении коньков, но Васька была настойчива, и Игнат согласился на роль впередсмотрящего, потирая бок.

   Лед на протоке сочли достаточной толщины и крепости, когда пробивали майну под вершу. Так что экипаж особо не опасался, но на всякий случай на борту имелось два спассредства из толстых снопов обрезанного камыша. Старт был дан в полдень, чтобы сразу после заезда пообедать. В качестве судьи выступала тетка Матрена, которую сочли самой незаинтересованной. Вдоль протоки дул несильный ветерок, и Шурка счел его вполне достаточным для ходовых испытаний.

   Парус хлопнул, напрягся, сооружение заскрипело и, не спеша, взяло с места. Сидящий на дне Вовка презрительно сморщился. Однако метров через десять буер стал задирать один конек, мчась по диагонали к левому берегу. Вовка ухватился за борта.

   - Э-э-эй! - звонко завопила Васька, восхищенно глядя на своего мужчину.

   Шурка скромно улыбнулся.

   Волга окончательно встала только в декабре. Ближе к Новому году завернули такие морозы, что замерзла бы даже какая-нибудь горная река, а не то, что медленная в низовьях и ленивая Волга. Но Шурка все равно выждал, пока по реке не установился санный путь. Вовку, конечно, одолевало нетерпение. Еще бы, его сельскохозяйственная программа, блещущая новизной, была принята практически на «ура» и даже Марфа согласилась возглавить (попробовала бы не согласиться) вновь образованную артель. Ну а так как слово «колхоз» Вовке показалось себя дискредитировавшим, то «артель» он счел самым подходящим. Тем более, что это понятие уже бытовало в среде работного люда.

   Ну а Шурка, скорее из озорства, предложил дать вновь создаваемой артели название «Светлый путь». Вовка чуть не полез в драку, полагая, что друг насмехается и Васька уже готовилась стоять насмерть, как вдруг вмешалась Марфа уже в чине председателя (слово-то какое).

   - А мне название понравилось, - заявила она безапелляционно.

   Марфа была женщиной видной и авторитетной, тем более в новом ранге и, главное, она пользовалась уважением среди Вовки (особенно как женщина) и тот как-то сразу сдулся, пробормотав:

   - Ну нравится и ладно.

   А Васька с Шуркой обнялись и ушли в свою комнату праздновать победу. Вернее, Шурка ушел, неся довольную девчонку на руках. Вовка, увидев такое, захотел повторить, но Марфа отбилась и пошла сама.

   Ну и, естественно, Марфа стала первым кандидатом на поездку в Астрахань. Сразу после капитана и Васьки (эти двое уже считались как бы экипажем). Вовка тоже решил не пускать дело на самотек. Не то, чтобы он не доверял Шурке или Марфе. Просто ему сидеть на месте не давала неуемная жажда деятельности в плане реализации своей идеи. Да он бы весь извелся - останься он дома. Ну и для комплекта и разбавления общества взяли Пашку. Пашка мог разбавить любое общество.

   Ветер, как во всех эпохальных начинаниях, дул противный, то есть южный. Но ширина реки вполне позволяла идти галсами, а буер запросто ходил под сорок пять градусов к ветру. Так что общая скорость по прямой не была намного меньше. Тем более, что Волга не текла строго на юг.

   Когда буер подвалил к центральной астраханской пристани, расположенной рядом с Кремлем, вернее, к тому месту где столпились на зиму вмерзшие в лед и вытащенные на берег барки, ладьи, лодки и куласы, к месту его стоянки сбежалась целая толпа из тех, кто хоть мельком видел на белом просторе замерзшей реки белый парус. Как так, недоумевали мужики и даже некоторые бабы, парус в декабре. И спешили на пристань разрешить недоумение.

   Недоумевающих было много. Город жил рекой и даже зимой горожане часто смотрели в ее сторону. И тут вдруг такое чудо. Этот вопрос настоятельно требовал разрешения. Шурка пожалел, что не взял в помощь Пашке кого-нибудь из парней. Уж больно не хотелось оставлять пацана одного при такой ораве любопытных. О том, чтобы оставить вместе с Пашкой Ваську, он даже не подумал. И это при том, что договариваться с купцами Вовке и Марфе ни вместе, ни по отдельности доверить было нельзя. Вовке в связи со вспыльчивостью характера, а Марфе в силу некомпетентности. Но Вовка выход нашел. Он выдернул из толпы какого-то пацана очень не роскошно одетого, сунул ему копейку, пообещал вдвое, если ничего не случится и придал Пашке в качестве напарника. Пашка сказал, что он бы и сам справился, но напарника принял благосклонно.

   Чем хороша была собравшаяся толпа, тем, что в ней нашлись люди, знавшие практически все, вплоть до вчерашних событий во дворце губернатора. А уж о купцах, торгующих с Крымом, похоже, знали даже мальчишки.

   - Только припоздали вы, - сказал один из компетентных товарищей. - Обоз дня три как ушел.

   Выяснилось, что чем тащиться через Черные земли, а потом по Сальским степям, купцы предпочитали подняться по Волге до Царицына, потом по волоку до излучины Дона и вниз по нему до самого устья. Ну а там до Перекопа рукой подать.

   - Догоним? - с надеждой спросил Вовка.

   - При таком ветре, запросто. Только надо домой заскочить, запастись едой. Мы на Царицын как-то не рассчитывали.

   В Вовке недолго боролись нетерпение с рационализмом и рационализм победил.

   - Заскочим, - сказал он. - Только ненадолго.

   Ветер не подвел и обоз они нагнали на подходах к Царицыну. Ехавшие в отдельном возке купцы были очень удивлены, когда из вихрей поземки показался парус. Странно было видеть парус на замерзшей реке. Тем более, что и сам парус был странный. Но когда дело дошло до торговли, все удивления куда-то делись. Купцы стали собраны и деловиты. Но торговли не получилось. Заказчик был заранее согласен со всеми условиями. И даже часть стоимости дал вперед, при этом пообещав купцам еще и летний заказ.

   Сделка была совершена прямо на льду. А потом странные покупатели погрузились в свою странную лодку, хлопнул, расправляясь, парус и через несколько минут их уже трудно было разглядеть на белом фоне левого берега.

   - Ну, часть дела сделана, - сказал Вовка, грея ладони о теплую печь.

   - Не торопись, - возразил Шурка. - Дорога у купцов длинная, случайностей на пути полно. Вот когда и, если вернутся, да еще с нужным товаром, вот тогда и можно будет сказать, что часть дела сделана. А пока не мешает и продублировать.

   - Ты сейчас о чем? - спросил Вовка.

   - В Казань надо ехать, и в Нижний. А то опять опоздаем.

   Экспедицию в Нижний Новгород и в Казань готовили гораздо дольше и тщательней. Исходя из опыта первого путешествия, Шурка запалубил переднюю половину лодки, чтобы там прятались свободные от вахты, а на корме оставил что-то вроде кокпита. Продовольствия взяли сколько влезло. Вовку с Марфой решили не брать, чтобы не перегружать сооружение. Марфа радовалась, потому что она от поездки никакого удовольствия не получила, а вот Вовка возражал. Скоро к нему присоединился Пашка, потому что вместо него ехал Иван. Так как вояж предполагался длительный, с ночевками на природе, то вооружились соответственно. На троих было три пистолета и два ружья. Ну и ножи, кинжалы и Васькина шпага. Топоры оружием не считались, но их было два. Была не забыта и палатка в виде куска полотна и подобие спальных мешков из овчины.

   Когда все погрузили, Шурка сказал, что хорошо бы еще Ваську дома оставить. Ну и получил скандал на ровном месте, который удалось погасить, только сказав, что это была шутка. Но Васька все равно дулась до самого отплытия, то есть, отъезда. Как только пришел приличный ветер (и ничего, что это был норд-ост), командор похода скомандовал «отдать швартовы!» и сооружение сдвинули с берега. Ну а дальше подняли парус, и оно тут же скрылось в поднявшейся круговерти. Шурка обещал вернуться к Новому году.

   - Ну-ну, - сказал Вовка.

   Ивана Шурка сразу упрятал под палубу, сказав, что тот еще намерзнется. Он хотел упрятать туда и Ваську, чтоб, значит, Ивану было не скучно, но Васька зашипела, как рассерженная кошка и Шурка тут же понял, что был категорически неправ. Тогда он постарался замотать Ваську во все теплое. Он бы на нее и спальный мешок надел, если бы знал, как. Васька упиралась и возражала. Шурка хотел было применить силу, но вовремя одумался и попросил жалобно:

   - Ну, Василёчек.

   Васька посмотрела ему в глаза, видно, что-то там прочла и проворчала:

   - Ну ладно.

   Иван выглядывал из-под палубы и ухмылялся. Хорошо, что Васька этого не видела.

   Заночевали в Царицыне, куда добрались уже в сумерках. Ваську Шурка чуть ли не силой заставил ночевать в помещении, а сам в очередь с Иваном дежурил у перегруженного буера, потому что разгружать его, а потом по-новой загружать никому не хотелось. Васька, конечно, пыталась бунтовать, но Шурка сказал:

   - Василёк, не делай так, чтобы я пожалел, что взял тебя с собой.

   После этого Васька беспрекословно выполняла все команды, вернее, просьбы. И так продолжалось почти до самой Казани. Вернее, до Камского устья. Камское устье их порадовало. Немереным простором и сумасшедшим ветром. Со стороны Камы тянуло как из аэродинамической трубы. Сам-то ветер был вполне терпим, но он налетал порывами и с мощнейшими снежными зарядами.

   Приближался вечер, и Шурка решил не рисковать. Утонутие им, конечно, не грозило, но сломать мачту тоже как-то не хотелось. И они ушли под правый высокий берег, нашли сбегающий к реке глубокий овраг, где по весне наверняка бежал приличный ручей и стали устраиваться на ночь.

   От залетающего в овраг ветра отгородились сложенной вдвое палаткой, под защитой которой развели костер, разогрели лепешки и отужинали. Спать было рано и Васька попросила рассказать какую-нибудь историю. Шурка не стал ломаться и поведал благодарным слушателям историю о том, как много лет назад пираты (примерно такие как мы только гораздо круче) из Новгорода (тут Шурка уточнил, что не из Нижнего, а из Великого) решили сгонять через Балтийское море, чтобы слегка пограбить шведов. А надо сказать, что в то время «пограбить шведов» было предприятием довольно опасным даже для государства с флотом, не то, что для нескольких сотен предприимчивых людей на ладьях.

   - Ну ладно. Выбрались они, значит, в Балтику, а там до шведов с их столицей Сигтуной буквально рукой подать. А когда они от устья Невы уже порядочно отошли так, что и берегов не стало видно, гля, а навстречу флот эстов. Ну сошлись, поговорили - соседи как никак. «Куда ходили?» - спрашивают. «Дык, к шведам», - отвечают эсты. Новгородцы удивились, мол, а за каким... На что эсты, решив похвастаться, ответили, что сильно пограбили они шведскую столицу. Причем, настолько сильно, что сняли ворота с храма. Ну и предъявляют эти ворота. И тут бы им заткнуться, ан нет. «А теперь», - говорят. - «вам, новгородцам в Сигтуне после нас делать нечего. Да и шведы, обидевшись, вас поколотят». Новгородцев это сильно задело. Чтобы какие-то эсты... В общем, слово за слово, дело дошло до кулаков, а потом и до стали. В результате новгородцы в Сигтуну так и не поплыли. Им вполне хватило добычи, которую награбили эсты. А ворота, по-моему, до сих пор в Новгороде стоят в храме святой Софии.

   И Васька, и Иван слушали внимательно. У них только реакция разная была. Иван восхищался силой и доблестью новгородских ушкуйников, а Васька, сожалея, сказала:

   - А ведь мы, на наших пароходах могли бы не только эстов побить. Да и Волгу бы держали.

   Шурка погладил девчонку по голове.

   - Стратег мой белобрысый.

   Они уже собирались отходить ко сну. Иван оживлял костер и складывал рядом заготовленные на ночь дрова, вполголоса переговариваясь с Васькой. Что они там обсуждали, Шурка не разобрал, но, скорее всего, морской бой новгородцев с эстами. Васька уже до половины влезла в спальный мешок и жестикулировать у нее получалось плохо, но она старалась. Шурка усмехнулся, откладывая в сторону осмотренное ружье и принимаясь за пистолет. Дежурил он первым, рассчитывая около часа ночи разбудить Ивана.

   И тут из глубины оврага раздался треск веток. Нападавшие немного поторопились. Замерзли наверно, ожидаючи. Еще бы им пол часика обождать и в противниках оказался бы один бодрствующий Шурка. А так...

   Шурка выстрелил навскидку в мелькнувшую тень. Курок щелкнул, но порох на полке сгорел впустую и выстрела не последовало. Шурка отбросил пистолет и подхватил ружье. Прошло буквально несколько секунд, а нападавшие были уже рядом. В неверном свете костра Шурка разглядел заросшие бородами лица, драные армяки и лохматые шапки. Ну и вооружение было соответствующим. У двоих были двузубые вилы, у одного коса, насаженная вертикально, двое размахивали топорами. Выстрелить уже не получалось. Передний ткнул в Шурку вилами. Шурке на память пришел Вовкин случай, и он мимолетно подумал, что уж у него-то не сабля и удачно блокировал вилы прикладом, больше всего боясь, что от таких манипуляций может высыпаться порох с полки, а досыпать его в пылу скоротечной схватки никто времени не даст. Шурка остро пожалел, что не прихватил с собой рогатину.

   Но тут мимо него мелькнуло что-то невнятное, владелец вил, в глазах которого разгорался нехороший огонек, вскрикнул как-то не по-мужицки и стал заваливаться. Шурка с трудом отвел глаза от острых кончиков вил и обнаружил перед собой сбоку Ваську. Васька выглядела, пожалуй, пострашнее нападавших. Отсутствие бороды она компенсировала расплетшейся косой, которую ветер, залетавший в овраг, превратил в прихотливый ореол, сделав из Васьки какую-то Горгону. Одеться она, понятное дело, не успела и была в том, в чем выбралась из спальника. И босиком. А вот шпагу она не забыла и теперь, злобно ощерясь, готовилась встретить товарища с косой, которого выход из строя мужика с вилами нисколько не задел. Но тут сбоку прогремел выстрел и коса тоже вышел из строя.

   Силы уравнялись. Оставшиеся на ногах супостаты поняли, что добыча оказалась не по зубам и развернулись, чтобы удрать. Васька взвизгнула и бросилась следом, но Шурка успел схватить ее за ворот и хоть и с трудом, но удержал. Отбросив Ваську к Ивану, который остался практически безоружным, Шурка все-таки вскинул ружье. Шустрые налетчики уже мелькали между деревьями, когда ружье изволило выпалить. Рядом с последним убегающим от ствола отлетела щепка, а из-за дыма видимость упала вообще до нуля. Шурка подхватил Васькин заряженный пистолет, бросил Ивану «оставайтесь здесь» и кинулся в погоню. Надо было обезопасить место ночлега, никто ведь не гарантировал, что недобитые орлы не явятся под утро.

   Он пробежал не менее полукилометра, сначала ориентируясь по треску веток, а потом уже по едва различимым в темноте следам. А когда следы повели вверх по склону оврага, Шурка понял, что ему с его спортивной подготовкой этих душегубов никак не догнать. Он остановился, отдышался и повернул назад. И сразу обнаружил Ваську со шпагой. Васька не стала отягощать себя полушубком и шапкой, поэтому была относительно свежа.

   - О, господи! - воскликнул Шурка. - Негодная девчонка! Я тебе что сказал!

   - Я... помочь, - потупилась Васька.

   С трудом сдерживаясь, чтобы не выразиться покрепче, Шурка нахлобучил на Ваську свою шапку, сунул ее в полушубок, который ей оказался неожиданно великоват и взял за руку, чтобы она опять не сбежала. Васька выпростала из длинного рукава другую руку и поправила сползающую на глаза шапку.

   - Петрович, но ведь я...

   - Молчи, глупенькая, - сказал Шурка. - А то поколочу.

   - Поколоти, - покорно согласилась Васька и добавила совсем тихонько. - Бьет, значит, любит.

   - Василиса, - строго сказал Шурка. - Ты мне эти дремучие замашки брось. Чтобы я от тебя больше таких глупостей не слышал.

   - А что? - стала оправдываться Васька. - У нас бабы завсегда так говорят.

   - Ты не баба, - убежденно сказал Шурка, игнорируя удивление в глазах подружки. - Ты очень красивая девочка. Вот стукнет тебе шестнадцать, поедем в Астрахань и обвенчаемся.

   Васька остановилась и распахнула глаза, потом взвизгнула и повисла на Шурке. Шапка с нее свалилась, но Васька, целуясь, уже не выглядела Горгоной.

   - Пойдем, пойдем, - поторопил ее Шурка. - А то я уже мерзнуть начинаю.

   Васька с готовностью стала стаскивать с себя полушубок.

   - Не, не, - помотал головой Шурка. - Перетопчусь как-нибудь. Только бы мое сокровище не замерзло.

   Васька притихла и остаток пути шла молча, изредка поглядывая на своего мужчину.

   Дальнейшая дорога проходила без эксцессов. В Казани были уже к полудню и удачно застали крымских купцов, назавтра собиравшихся в обратный путь. Купцы, конечно, удивились заказу, но, услышав об оплате, а тем более, получив задаток, перестали задавать вопросы. Узнав же про перспективы сотрудничества, вообще стали лучшими друзьями и от них с трудом удалось отвязаться.

   Переночевав в Казани, отправились дальше. Ветер хоть и был, но противный и до Нижнего за светлое время добраться не удалось. А добрались как раз до Чебоксар. В городок, где они с полгода назад изрядно нашумели, заходить на ночевку как-то не хотелось. Поэтому пристроились на левом берегу, облюбовав небольшой островок. Разбойного элемента вблизи города опасаться не приходилось. Тем более, за Волгой. Но Шурка беспечности не поддавался и на ночь проверил все оружие на предмет наличия кремней и пороха на полках. Васька, естественно, порывалась разделить с ним тяготы дежурства и ее пришлось чуть ли не силой заталкивать в мешок. Процесс заталкивания несколько затянулся, потому что у Васьки как-то сам собой расстегнулся ворот рубахи, и она умело направила заталкивающую руку к своей левой груди.

   - Василиса, - сказал Шурка хрипло.

   Уже лежащий в спальнике Иван встрепенулся. Видать, вспомнил свою Фенечку.

    Утром дежурящий последним Иван поднял остальной народ еще затемно. Шурка вознамерился бросить взгляд на свое старое подворье. Буер подкрался к городу почти бесшумно. Лениво взбрехнула собака. Скорее, просто дежурно, чем для острастки. Собратья не поддержали и снова воцарилась тишина. Городок еще спал. Буер неслышным призраком скользнул к знакомому берегу. Никто не прятался под палубой. Народ как один вылез в кокпит и смотрел во все глаза. Снег и луна делали видимость вполне приемлемой.

   Мостков, служивших ранее пристанью, не было. Вернее, они были, но как бы намеком, у самого берега. А далее изо льда торчало несколько свай. А большого дома вообще не было видно. Шурка спустил парус, Иван выскочил и набросил швартов на одну из свай. Потом они все втроем вышли на берег. Тишина стояла просто зловещая. Или это так казалось. Когда подошли к дому, Шурка понял, что не казалось.

   Темная масса, которая издалека им представлялась домом, на деле оказалась высоко громоздящейся грудой обугленных бревен, брусьев и досок, в центре которой мрачно высилась совершенно целая черная печь.

   - … м-мать! - сказал Шурка с чувством.

   Васька не посмотрела осуждающе, а наоборот прижалась к Шуркиному боку и тот обнял ее за плечи. И Иван пошел вокруг пепелища, держа руку на рукоятке засунутого за пояс пистолета. Шурка с Васькой направились к воротам. Зрелище главного въезда на подворье тоже выглядело печальным. Одной створки ворот не было вообще, вторая висела на одной петле и чувствовалось, что висеть ей осталось недолго. Забор в обе стороны от воротных столбов был повален и кое-где уже подвергся разборке. Красивый флигель-сторожка встретил их пустыми проемами окон и двери. Выглядел он, скорее, печально, чем зловеще. Шурка с Васькой и присоединившийся к ним Иван тихо пошли обратно.

   - Sic transit Gloria Mundy, - вдруг непонятно сказал Шурка.

   И никто не стал переспрашивать. И так было понятно.

   В Нижний прибыли сразу после полудня. Был бы ветер покрепче, да еще и нужных румбов, прибыли бы гораздо раньше.

   - Теперь понятно преимущество механического движения? - спросил Шурка своих спутников.

   - Как-то не очень, - признался Иван. - Ты смотри, и ветер не того направления, и дул он, не сказать, что сильно. А сколько бы мы на паровой тяге добирались? Тем более, зимой, - и Иван посмотрел хитро.

   А быстро все уловившая Васька возразила ровеснику:

   - А коль ветра бы не было вовсе? Или был бы он встречным? То-то же. Преимущество механической тяги в том, что мы не зависим от природных... Петрович, как там?

   - Факторов, - подсказал Шурка, гордясь своей ученицей.

   - Да, факторов. А то, что зимой пароходы не ходят, так у нас с Петровичем... - тут Васька взглянула на Шурку и слегка покраснела, но Шурка кивнул ей ободряюще и она радостно продолжила, - у нас с Петровичем уже есть проект сухопутного паровика, который может ходить и зимой, и летом.

   - Да ладно, - не поверил Иван. - Что, правда, что ли?

   - Истинная, - подтвердила Васька и перекрестилась.

   Шурка действительно на пару с Васькой (чтобы не распространяться раньше времени) потихоньку собирали двухцилиндровую компактную паровую машину, имея в виду ее последующую установку на сухопутные машины, коих у него задумано было целых три. И первым был трактор для Вовкиного сельского хозяйства, ну а вторым как раз коммерческий разъездной транспортник для зимних условий. Третьим же был вообще гипотетический паровой грузовик (ехать все равно пока было некуда).

   Оставив Ивана осваивать новость, а заодно присматривать за сооружением, потому что толпа любопытствующих собралась уже немаленькая, Шурка с Васькой отправились на поиски нужных купцов. Начали с торга на левом берегу Оки. Конечно, зимний торг был не чета летнему. Не было некоторых категорий товаров. Слава богу, не нужных. А вот необходимого купца нашли примерно через полчаса расспросов. Купец оперировал на плече Нижний Новгород - Москва — Санкт-Петербург. Выслушав Шуркину просьбу, он задумался, а осторожно расспросив о цене, решился. Ударили по рукам, и Шурка выплатил аванс. За время пребывания в этом мире он узнал, что купцы договоров не подписывают, но даденое слово держат крепко. Поэтому и особо не волновался. Но, на всякий случай, купца продублировал. Для этого они с Васькой перешли Оку и побродили по торгу центральной части Нижнего.

   Торг центральной части неуловимо отличался от торга заокской стороны. Нет, так же стояли лавки купцов, которые были только самую малость побогаче. Так же бродили праздные зеваки и целеустремленно двигались серьезные покупатели. Но все-таки что-то было не то. Может быть разница в атмосфере торгов складывалась из мелочей типа отделки и объемов купеческих лавок, наличия в них товаров, которых на заокском торгу попросту не было, потому что тамошним обывателям они были не нужны, разницей в одеждах большинства посетителей. Да даже в ценах, которые были заметно выше. Опять же, отсутствовал обжорный ряд, где бы оголодавшим зевакам предлагали вареную требуху и пироги с зайчатиной. Впрочем, Шурка с Васькой были там с деловым визитом и на мелочи внимания не обращали.

   Времени, прежде чем они нашли купца, согласившегося поискать в окрестностях Петербурга интересующий их товар, ушло, пожалуй, побольше, чем на торгу за Окой. Местные купцы прочно сидели на импортных товарных потоках и, похоже, считали такие одноразовые поручения не достойными ни своего звания, ни своего престижа.

   - Ничего, - злорадно подумал Шурка. - Если у нас получится, вы еще локти грызть будете.

   Правда, пока все упиралось в словечко «если». Но это Шуркиного воинственного настроения не отменяло. Очень уж ему не понравились, по его мнению, зажравшиеся нижегородские купцы. Он поделился своими мыслями с Васькой (а с кем еще было делиться, Вовка-то далеко). Васька тут же его поддержала и, дай ей возможность, немедленно зарезала бы кого-нибудь из купцов. Шурку ее радикализм рассмешил, а, глядя на него, улыбнулась и Васька. В общем, к судну они вернулись рука об руку очень довольные друг другом.

   На берегу вокруг буера толпился десяток любопытных и Иван, размахивая руками, занимался популяризаторством идеи.

   - Ваня, - сказал Шурка, подходя, - не плоди нам конкурентов.

   Иван оглянулся.

   - Уже все? - спросил он.

   - Все, - ответил Шурка. - Наши дела здесь закончены. Так что отбываем.

   Обратная дорога заняла раза в полтора меньше времени.

   - И правильно, - заметил Шурка. - На юг всегда быстрее. Вниз же. Да и ветер способствует.

   Иван всю дорогу провел под палубой, вылезая только на вахту. А вот Васька сидела с Шуркой в кокпите, отворачиваясь от режущего ветра, и никак не хотела уходить. Шурка отчаялся спрятать девчонку под палубу и надел на нее все теплые и не очень вещи. Васька с трудом поворачивалась под грузом одежд и терпела лишь бы оставаться рядом. Несколько раз ночевали в тепле. В Самаре, в Саратове, Царицыне. Ну и раза четыре на «свежем» воздухе.

   Так что, когда буер наконец на исходе дня подполз к «родному» причалу и путешественники вошли в тепло дома, с радостным удивлением встреченные оставшимися домочадцами, обнаружилось, что Шурка и в несколько меньшей степени Иван настолько обожжены ветром и морозом, что имеют лица красные и облупленные. Марфа тут же с причитаниями стала мазать их гусиным жиром. Васька же, когда размотала шарфы и платки, оказалась свежая и румяная и в растерянности смотрела на лоснящегося от жира Шурку.

   - Чего таращишься? - грубо спросила ее тетка Матрена. - Мужики, вишь, тебя сберегли, а сами поморозились.

   - Все правильно, - заметил Вовка мимоходом. - Так и должно быть. Мужик должен встречать ветер лицом. У женщин совсем другое предназначение.

   - Глубокомысленно, - заметил Шурка. - А вообще в этом доме будут кормить усталых путешественников. А они взамен расскажут вам много интересного.

   Шурка не преувеличивал. Они рассказали домочадцам очень много интересного. Рассказывать досталось самому Шурке. Правда, и Васька и Иван не были при этом молчаливыми статистами. Но их дополнения к главному повествованию сводились в основном к междометиям и жестикуляции, что, впрочем, воспринималось слушателями вполне благосклонно. Правда, скептичный Вовка к началу рассказа отнесся несерьезно и даже позволил себе перебивать рассказчика. Но, начиная со сцены нападения разбойников, как-то затих и дальше уже слушал внимательно. А когда Шурка закончил повествование об инциденте, особо подчеркнув роль Васьки, моментально покрасневшей, Вовка, глядя на нее, уважительно сказал:

   - Ну, Василиса, ты у нас прямо Валькирия пополам с Эринией.

   Шурка сказал Ваське, что потом ей подробно расскажет кто такие Валькирия с Эринией и, главное, что это не ругательство. И продолжил. Казань он упомянул как-то мимоходом, и слушатели восприняли это нормально. Конечно, Казань была просто подстраховкой Астрахани и даже, если продукт поступит из обоих источников, это будет вновь образуемой артели только в плюс.

   А вот короткий эпизод посещения Чебоксар вызвал гораздо больше эмоций. Даже, казалось бы, непробиваемый Вовка загрустил, а что уж говорить о чувствительных бабах. Причем тетка Матрена и бывавшая-то на подворье всего один раз, когда посещала дочку, переживала больше всех. А Васька опять стала героиней, потому что именно она поставила свинцовую точку в истории бывшей разбойничьей атаманши, которую все заслуженно считали виновницей произошедшего.

   Шурка даже приостановил рассказ, чтобы дать расчувствовавшемуся народу возможность повздыхать, а кое-кому даже утереть набежавшую слезу. Даже непоседливая Васька непривычно затихла, наверно вспомнив свои «молодые» годы.

   Своему посещению Нижнего Новгорода Шурка посвятил целых полчаса. Ваське и Ивану все эти хождения, поиски и переговоры были, конечно, вещью нужной, но неинтересной, потому что в них не было стрельбы, погонь и драк с применением холодного оружия. Поэтому они молчали. Опять же, наверно поэтому Шуркин рассказ выиграл в информативности. А Шурка не забыл даже показавшуюся ему важной разницу между торжищами левого и правого берега Оки.

   Рассказ был завершен упоминанием обратной дороги, как понятия рутинного и неинтересного.

   Вовка выслушал создавшуюся тишину и спросил:

   - Ну и когда теперь за заказом?

   - К Нижнему и в Казань пойдем в конце февраля. Так и с купцами договорено. Ну в Астрахань придется уже когда Волга вскроется.

   - Пароходом? - уточнил Вовка.

   - Им. Я бы хотел и до Нижнего пароходом сходить. Чего вытаращился? Сухопутным, я же тебе рассказывал.

   - А что у меня? - отмахнулся Вовка. - Зима же. Ну, наметили место под поля. Пока на этой стороне, ближе к Ахтубе, чтобы теткам летом на лодке не ездить. Продумали систему полива. И даже трубы заготовили. И не надо на меня так смотреть. Деревянные, конечно же. Сделали ящики под рассаду. Теткам прямо не терпится. Они же такого не то что не видели, они про такое не слышали. Так что ждут не дождутся.

   А на следующий день началась гонка. Очень уж Шурке хотелось сделать до отъезда сухопутный паровик. И удобства неоспоримые и, опять же, перед народом покрасоваться. В общем, собрал он свое невеликое воинство из Ивана и Пашки. Про Ваську и говорить нечего, она не была частью воинства, она была частью Шурки. Так вот, собрал он воинство и произнес зажигательную речь из трех примерно фраз. Однако их хватило с избытком. Воинство так исполнилось энтузиазмом, что их трудовой порыв приходилось сдерживать. Типа, кормить чуть ли не насильно, а по вечерам разгонять по койкам. Фенечка даже приходила жаловаться Шурке на своего мужа, дескать, совсем забросил интимную жизнь. Шурка сказал, что я вам не партком, но Ивану потом сделал строгое внушение и пригрозил отчислить из команды.

   Большую часть деталей паровой машины сделали еще до отъезда. Теперь надо было соорудить само транспортное средство. Сильно ощущался дефицит железа. Васька, ругаясь с Вовкой, посягнула даже на сельскохозяйственные орудия. Но все равно большую часть деталей приходилось делать из дерева, отчего паровик получался тяжелый и неуклюжий. Но нетерпение было столь велико, что на все сопутствующие неувязки и недоработки почти не обращали внимания.

   И вот наконец в начале февраля монстр поименованный «Заря-1» (ну, если артель «Светлый путь», то ейный трактор точно «Заря») был выкачен из ворот мастерской. Компоновка монстра повергла в шок даже Вовку. Это был гибрид трактора «Фордзон» с паровозом братьев Черепановых. Шурка с сожалением сказал, что гусеницы они не потянут физически и что, конечно, их можно заказать куда-нибудь в Тулу, но это же сколько ждать. А Вовку он частично успокоил, сказав, что для полевых работ прицепной тендер и модульные жилой и грузовой блоки вроде как не нужны. Вовка, конечно, успокоился, но не сильно, потому что на испытания паровик и выехал как раз без тендера, жилого и грузового блоков. Шурка еще раз окинул придирчивым взглядом свое произведение.

   - Не понимаю. Чего тебе не нравится. Вроде все рационально.

   - Да мне-то все нравится, - с досадой сказал Вовка. - Но ты ведь собрался на нем куда-то ехать. Вот и представь себя на месте мирного обывателя, когда он увидит приближающееся к нему черное огнедышащее чудовище.

   - Так ты намекаешь на цветовую гамму? - с облегчением спросил Шурка.

   - Ну, для начала.

   - Пожалуй, покрасим мы трубу в красный цвет, - задумался Шурка.

   Вовка схватился за голову.

    - Оставь уж как есть.

   Паровик испытания с грехом пополам прошел. И если ранее изготовленная паровая машина почти не вызвала нареканий, то деревянная ходовая часть показала себя с далеко не лучшей стороны. Даже несколько километров испытательного пробега выявили сразу десяток дефектов.

   Шурка со вздохом сказал Вовке:

   - Отправляться на таком в длительное путешествие, да еще зимой, просто изощренный способ самоубийства. Так что вот тебе пока трактор для полевых работ. По крайней мере, овса не требует. Только дрова. А нам придется опять по старинке, под парусом.

   Пашка, уже совсем было собравшийся пойти в рейс кочегаром, испытал жестокое разочарование. Собственно, разочарование испытали все участники предстоящего рейса. Оно, конечно, буер - это скорость, это свист ветра в ушах, это зависть со стороны погонщиков купеческих обозов. Но это и холод собачий, и перемены ветра, и полное безветрие, и ночевки у костра. Оно, конечно, романтика. Но очень уж надоедает (последнее от Шурки, местным значение слова «романтика» было незнакомо).

   Но пришло время, буер был нагружен с учетом прошлого рейса. Иван тоже учел тяготы и был соответствующим образом экипирован. А Шурка задумчиво смотрел на Ваську, прикидывая, брать ее с собой или не брать. Васька, поймав его взгляд, забеспокоилась, сразу забыв про все минусы поездки и выбрала самый безошибочный способ воздействия для достижения решения в свою пользу. И через полчаса размякший Шурка уже как-то не мыслил путешествия без такой красивой, нежной и сильной спутницы. Ивану оставалось только завистливо вздохнуть.

   Шурка на этот раз сократил до минимума ночевки на свежем воздухе. Ему ни к чему было еще раз проверять Васькину храбрость и самоотверженность. Ну и что что время в пути увеличилось на сутки.

   Крымские купцы, торговавшие с Казанью, не подвели. Правда, семян было немного, всего несколько десятков, но они были. Крымцам было щедро уплачено, и Шурка на всякий случай сделал заказ еще и на осень. К Нижнему Новгороду летели как на крыльях. Почти, в прямом смысле, потому что езду на одной лыже иначе как полетом было не назвать. Васька почему-то радовалась и даже повизгивала от восторга, а вот Иван ёжился.

   А вот нижегородские купцы подвели. Шурка наорал на всех. И на тех, кому заказывал картошку, и на тех, кто отвечал за подсолнечник. Картошка была поморожена, а семена подсолнечника оказались пустыми.

   - Я же вам дал четкие инструкции! - разорялся Шурка, пока Иван держал Ваську, чтобы она кого-нибудь не пристрелила.

   Купцы разводили руками и оправдывались.

   - Задаток бы с вас обратно стребовать, - зло сказал Шурка, но бракованные семена забрал.

   Потом он нашел на левом берегу Оки захудалого купчика, который смотрел недоверчиво на добротно одетых заказчиков с каким-то странным заказом. Однако задаток взял и дал слово, что как только Волга вскроется — все будет. Шурка купчика проинструктировал и заставил инструкцию повторить. А, отойдя, сказал, что надежда у него слабая и вообще, хочешь, чтобы было сделано правильно — сделай сам.

   - Мы что, в Петербург поедем? - загорелась Васька.

   Иван молчал, но видно было, что он Ваську всемерно поддерживает.

   - Для начала наверно в Москву, - сказал Шурка. - А там посмотрим. Но это, дети мои, в будущем.

   Васька с Иваном так обрадовались, что даже не обратили внимания на то, что их назвали детьми.

   Из самых знаменательных событий, случившихся на обратном пути, самым знаменательным была задержка в районе крепости Саратов. Тамошние лесоторговцы встретили Шурку с большим почетом. И не обманулись в своих ожиданиях, потому что Шурка заказал им такую кучу леса, что они даже не сразу поняли, что это правда. И даже задаток выплатил, сказав, что заберет лес, когда пройдет лед.

ГЛАВА 3 - Красная ленточка

К моменту, когда Вовка, исходя из рекомендаций местных товарищей, решил, что пора закладывать плантации, как основу благосостояния жителей поселения, в полном составе входящих в артель «Светлый путь», Шурка успел довести до ума свой трактор. В доведении до ума принимали активное участие Васька и Иван. Шурка использовал свой последний рейс до Нижнего Новгорода для приобретения железа и деталей взамен деревянных, которые он заказал в Казани и забрал на обратном пути. Васька, конечно, скорчила презрительную физиономию и сказала через губу, что и она такое запросто бы сделала при наличии металла.

   - Вот именно, - сказал Шурка. - При наличии. А вообще, Василёк, ты мне нравишься, как девушка, а вовсе не как кузнец.

   Васька немного тогда оттаяла, но до самого дома вынуждала Шурку уверять ее, что кузнец она тоже хоть куда.

   В общем, трактор они довели. Игнат тоже пытался принять участие, видя с каким азартом возится над агрегатом даже слабосильный Пашка, но Вовка, который тоже зря времени не терял, заставил его доводить до блеска новое оружие, из которого, как он обещал, лучший снайпер Васька сможет за полкилометра запросто попасть супостату в лоб. Васька Владимиру Васильичу, конечно, верила, но как-то не очень и от возни с трактором не отвлекалась.

   Второй выход уже готового трактора прошел довольно буднично. Присутствовали только изготовители, которым сам бог велел, и несколько заинтересованных лиц. Тетки, к примеру, из кухни даже не вышли. Пашка, у которого право кочегара никто не отнимал, разжег котел. Васька, пользуясь своими пробивными способностями и Шуркиным расположением, заняла место у машины. Ну а Ивана поместили за руль, чему он, кстати, был очень рад. Шурка стоял за спинами соратников и, так сказать, осуществлял общее руководство.

   В связи с временной ненужностью жилой блок с агрегата сняли, как отцепили и тендер с дровами и водой. Длительный пробег трактора не намечался и лишние дрова были ни к чему, а потери воды от протечек должны были быть минимальными. К тому же пароводяная система, благодаря введению пластинчатого холодильника и вентилятора стала замкнутой и в пополнении нуждалась очень редко.

   Стоя позади экипажа испытателей, Шурка подумал, что даже три человека в кабине это уже перебор и хорошо бы свести их количество хотя бы до двух, а в идеале и до одного. Но для этого надо как-то усовершенствовать операцию заправки котла топливом. Все-таки водитель, периодически подбрасывающий в топку поленья, должен выглядеть довольно несуразно. Надо радикально менять вид топлива, которое должно подаваться непрерывно, а регулировать его количество должно быть под силу и одному водителю. В этом плане нефть была бы практически идеальна.

   Шурка так задумался, что пропустил момент, когда пар дошел до марки. Васька посмотрела на главного конструктора, заметила его отсутствующий взгляд, решила действовать самостоятельно и повернула регулятор, подающий пар в цилиндры. Шурка очнулся, когда трактор слегка дернулся и медленно пошел по берегу. Иван с усилием повернул рычаг, заменяющий баранку (рулевой привод был прямой, прямее некуда) и страшный агрегат, кряхтя и плюясь дымом, повернул.

   - Да, - сказал Вовка, пожимая Шуркину руку после испытаний. - Очень впечатляет. Может все-таки лошадь?

   - Не веришь ты в прогресс, - укорил его Шурка.

   - Верю, - поспешно сказал Вовка, заметив, как нахмурилась Васька.

   Вовке и так проблем хватало. Он же, будучи ранее студентом технического вуза, даже не представлял, что такое сельское хозяйство. Подумаешь, бросили семечко во взрыхленную землю, выросло, что положено, сорвал и съел. Вот и все хозяйство. Оказалось, что вовсе и нет. Даже собрат по студенческой скамье - Шурка, хоть и был родом из самой глуши, и то больше знал. Чего уж говорить о кондовой селянке Марфе или тетке Матрене, которая, пока муж полоскал сети в Волге, поневоле увлекалась огородом. А потому, что рыбацкое счастье переменчиво, а огород - вот он, практически стабилен. Но Вовка был упорен и учиться ему было не привыкать. К тому же те, кто что-то знал, над ним не насмехались. Правда, Марфа, которую назначили старшей, ни бельмеса в новых культурах не смыслила, но у них для того, чтобы смыслить был Шурка, смыслящий хоть немного, применительно к таежным делянкам.

   Он и поведал, что семена помидор, нужно для начала посеять дома в специальные ящички с землей и держать в тепле и на свету. А картошку надо прорастить. Ну с картошкой проблем не было. Она была мерзлая и прорастать категорически отказывалась. Шурка предложил ее сразу выбросить, потому что ее есть было невозможно, но сельскохозяйственный Вовка, которому было обидно, все-таки решил подождать и разложил клубни на свету. Запах от них шел, конечно, убойный, однако, из уважения к Владимиру Васильевичу (а может из страха) народ, проходя мимо, морщился, но терпел. И таки дотерпелся. Вовка ворвался в Шуркину комнату, застав голую Ваську, но не обратив на нее никакого внимания, так, что девчонка сначала возмутилась, а потом обиделась.

   - А я что говорил! - заорал он, тыча Шурке под нос картофелину с парой почти неприметных белых росточков.

   Шурка брезгливо отстранил его руку.

   - И сколько у тебя таких?

   Вовкин энтузиазм немного поутих. Васька за это время успела набросить сарафан и присоединиться к мужчинам.

   - Три, - сказал Вовка. - Но главное ведь то, что мы сможем посадить картошку уже этой весной.

   - Надеюсь, ты не собираешься садить ее прямо сейчас? - спросил Шурка.

   Вовка даже обиделся.

   - Что же я, по-твоему, лох беспросветный?

   Шурка вообще-то так и подумал, но вслух не сказал. А сказал уклончиво:

   - Подождем пока ростки оформятся, а перед посадкой разрежем картофелину так, чтобы на каждом кусочке присутствовал росточек.

   - И что? - посмотрел на него недоверчиво Вовка.

   - А то, - назидательно сказал Шурка, - что тогда мы сможем посадить не три картофелины, а ровно столько, сколько будет ростков.

   Вовка ушел от него в сильной задумчивости, что-то подсчитывая на пальцах, а Васька лишний раз убедилась, что ее мужчина самый умный в этой деревне. Васька горячо возблагодарила судьбу за то, что именно Шурка нашел в лесу несчастную подстреленную девчонку и поспешила отблагодарить его единственным доступным ей способом.

   С семенами подсолнечника ситуация была аналогичная. Марфа с теткой Матреной стали их проращивать согласно рекомендациям в смоченном водой полотне под неусыпным Вовкиным контролем. И из почти сотни семян только десяток порадовал их проклюнувшимися ростками.

   Зато помидоры показали почти пятидесятипроцентную всхожесть и зелеными ростками были заполнены два длинных ящика, стоявшие на подоконниках с южной стороны. За помидоры Вовка был спокоен. Тем более, что Шурка обещал, как пройдет лед, сгонять в Астрахань, куда должны прийти купцы из Крыма. А это дополнительная партия семян.

   Разобравшись с посадочным материалом, Вовка обратил взоры на сельхозинвентарь. Вообще-то на начальной стадии, на которой артель пребывала, как товаропроизводитель, ей, в смысле артели, хватило бы и самого простого и где-то даже примитивного. То есть, лопаты, граблей и тяпки. Ну и корзин для сбора урожая. Если, конечно, таковой воспоследует, в чем Вовка был абсолютно уверен. А у них же, ко всему прочему, был еще и трактор, и Васька с Игнатом, соревнуясь друг с другом, ковали детали для трехлемешного плуга и плоскореза. Вовка про такое даже и не слышал.

   - А вот книжки надо было читать, а не портвейн трескать, - назидательно сказал Шурка.

   - Кто ж знал, - развел руками юный сельхозпроизводитель.

   Но пока на начальной стадии решили все-таки технику в ход не пускать. Для того надела примерно в две сотки вполне хватило бы лопаты и граблей. Однако, при инвентаризации лопат было обнаружено только две. Да и те годились для вскапывания с большой натяжкой.

   - Как так! - вскричал главный сельскохозяйственник. - А подать сюда ответственную Марфу.

   Ответственная Марфа, изъятая с кухни, пришла вытирая руки о фартук. На вопрос, почему сельское хозяйство не обеспечено инвентарем, ответил, что инвентарь не ее дело и перевела стрелки на Шурку, как на главного инженера деревни. Вовка с Шуркой уставились друг на друга, а Марфа постояла-постояла, да и ушла обратно на кухню.

   … с вашим сельским хозяйством, - бормотал Шурка, корпя над эскизом. - Были же приличные разбойники, грабили жирных купцов и товар раздавали бедным, то есть, себе. Так ведь нет, понесло в крестьяне. Хорошо еще, что кукурузу не выращиваем. Волюнтаристы!

   С эскизом он пошел в кузницу. У горящего горна спорили Васька с Игнатом. Оба одинаково закопченные, только у Васьки длинные волосы были перехвачены кожаным ремешком.

   - Милая, - вкрадчиво начал Шурка.

   Игнат фыркнул. Шурка постарался этого не заметить. Заметила Васька.

   - Щас как дам в лоб и уши отклеются, - пообещала она и повернулась к Шурке.

   - Петрович?

   Шурку очень смущало это Васькино обращение при посторонних. Наедине-то она его так никогда не называла. Но он решил ради дела потерпеть.

   - Вот посмотри, Василёк. Нужно изготовить таких деталей пару штук. Сможешь?

   Теперь фыркнула Васька. И сказала басом:

   - Обижаешь, начальник.

   Пользуясь тем, что Игнат отвернулся, Шурка поцеловал ее в нос, как наиболее чистое место и со спокойной совестью отправился готовить в рейс пароход, потому что по Волге уже плыли, как он надеялся, последние льдины.

   Через пару дней пароход был готов, загружен дровами и продуктами. За дрова отвечал кочегар Пашка, а комплектацию продуктами с Марфы никто не снимал. Отправились в рейс втроем. Вовка, конечно, бухтел, что ему Васька нужна была в качестве кузнеца, но Шурка не мог отказать подруге.

   Уворачиваясь от последних льдин, пароход вышел на Волгу и пошлепал к Астрахани. Течение было приличным, вода поднималась и пароход явно давал около двадцати километров в час. Так что до города добежали довольно быстро. Любопытных на пристани было на этот раз немного, все-таки пароход был здесь не в первый раз. И даже не во второй. Так что Пашку оставили одного безбоязненно. Тем более, что у него была работа по чистке колосников, а сами отправились сначала к купцам.

   Купцы прибыли с месяц назад и уже не чаяли увидеть своих заказчиков. Так что Шурка появился очень вовремя, потому что через неделю купцы опять собирались в Крым уже по воде. Шурка тут же предложил подбросить их с товаром до Царицына. Купцы подумали — условия были поистине царские — и со вздохом отказались.

   - Ладьи, - сказали они, - на которых мы пойдем, по переволоку попадут на Дон, а потом вдоль берега моря и в самый Крым.

   - Жаль, - сказал Шурка и тут же предложил дотащить их до Царицына на буксире.

   - А что, так можно? - удивились купцы.

   - Да как не х...чего делать, - заверил их Шурка. - И сдеру с вас по-божески.

   Купцы переглянулись.

   - А сколько утащишь?

   - Ну, четыре запросто. А если напрягусь, то и все пять.

   Сговорились, что Шурка придет через неделю, ударили по рукам и разошлись.

   До вечера с оставшимися делами управиться так и не успели — слишком много заказов за время от закрытия зимней дороги. Вот чем неудобно передвижение исключительно по рекам, на время ледостава и ледохода сообщение по ним прерывается. А сухопутной дороги от того места, где они обосновались, не было. И над этим стоило подумать.

   Пароход загрузили с верхом. Что не влезло в трюм, разместили на палубе. И совсем было собрались отваливать, когда к Шурке подошел кочегар Пашка

   - Александр Петрович, - начал он, смущаясь и запинаясь, что с Пашкой не случалось.

   - К чему такой официоз? - удивился Шурка.

   - Тут вот какое дело, - продолжил Пашка и вытащил из-за спины пацана лет десяти-одиннадцати. - это Васька.

   Пацан был в качественно изодранной одежонке и до крайней степени замурзан. Неопределенного цвета волосы падали ему на глаза и из-под них с опаской посверкивали синие глаза.

   - Ну и?.. - потребовал продолжения Шурка.

   - К нам просятся, - кратко изложил суть дела Пашка.

   Шурка чутко уловил Пашкину оговорку.

   - Просятся. Так их несколько?

   Пашка помялся и выпалил.

   - У него сестренка. И тоже Васька, - он повернулся к своей кочегарке. - Васька, выходи.

   Из люка показалась светленькая девочка в аккуратном сарафанчике и босиком. Ее одеяние составляло резкий контраст с рваньем брата. Шурка с одобрением посмотрел на девочку и обратился к пацану.

   - А на себя что ж, не хватило?

   - Не хватило, - вздохнул пацан. - А сестренку блюсти надо.

   - Вообще-то нам люди нужны, - делая вид, что размышляет вслух, сказал Шурка. - Только у нас ведь работать надо, а вы еще маленькие.

   Пацан Васька горячо заверил его, что работать он может не хуже взрослого. Сестренка его помалкивала, держась у брата за спиной.

   - Так, - принял решение Шурка. - Василиса...

   Васька стояла наготове, глядя во все глаза, и, что ей было не свойственно, молчала. И только руки сжимала.

   - Василиса, берете этих двоих и идете с Пашкой на торг. В обжорном ряду их накормите, потом идете к старьевщику и подберете что-нибудь из одежды. Но не надевать. Придем, после бани переоденем. Все ясно? Действуйте.

   Васька кивнула, подхватила девчонку и, не оглядываясь, пошла по берегу. Пашка с пустой сумкой поспешил следом, замыкая шествие.

   Во время перехода брат и сестра вели себя по-разному. Девчонка Васька весь рейс простояла в рубке, глядя то на Шурку за штурвалом, то вперед по ходу через окошко, а вот братец ее то рвался помогать Пашке, очень ревниво относящемуся к своей должности, то, открыв рот, следил, как старшая Васька лазит вокруг стучащей и пыхтящей машины с масленкой. В общем, Шурке понравилось, что они не сидели, тупо таращась по сторонам и переваривая то, что в них попало в обжорном ряду. А по докладу Васьки (старшей), который она сделала по приходу, попало в них немало, хотя они наверно могли съесть и больше. Однако Васька, памятуя страшные рассказы об обожравшихся после голодухи, многого им не позволила, за что и была удостоена персональной благодарности и обещания дополнительно отблагодарить, когда они останутся вдвоем.

   Свернув в знакомую протоку, пароход подходил к пристани. Пашка, которому уже не надо было подбрасывать дрова в топку, собрал брата и сестру около себя на баке и разливался соловьем, расписывая открывающуюся картину. Картина, конечно, еще была далека от идиллической: лес только-только начинал одеваться листвой и Шурка отметил, что уже посеревшие доски наружной обшивки дома хорошо бы покрасить в зеленый цвет (почему в зеленый он и сам толком не знал).

   На причале в качестве встречающих наличествовала пара Марфа-Вовка. Вовка принял швартовы. А Марфа, как ответственная за сельское хозяйство, потребовала семена и, получив их, тут же убежала, не обращая внимания на все остальное. А вот Вовка обратил.

   - Это еще кто такие? - Спросил он и подозрительно посмотрел на товарища. - Совершенно случайно оказалось, что у тебя и здесь дети?

   Проходившая мимо Васька, ведшая за собой брата и сестру, презрительно фыркнула.

   - Это не совсем обычные дети, - объяснил Шурка. - Они сами к нам попросились. Парень просто прелесть. А девочка его сестра.

   - Ну если сами, - согласился Вовка. - Ладно, идем я тебе кое-что покажу. А пароход пацаны разгрузят.

   На месте, размеченном под огород, Шурка с удивлением увидел прямоугольник свежевзрыхленной земли. Он оглянулся на Вовку. Тот прямо лучился гордостью.

   - За пару дней в твое отсутствие вскопали и это... пограбили. В смысле, граблями прошлись. Я полагаю, что картошку уже можно сажать.

   Шурка подумал.

   - Наверно можно. У нас, конечно, в конце мая сажали. Но то у нас. Здесь все-таки юг. Только сажать надо отдельно. Она полива не требует. А вот помидоры наоборот.

   - Помидоры пока в грунт не пойдут, - кивнул Вовка. - Марфа с теткой Матреной их пока в отдельные горшочки рассаживают. Но какие-то они, понимаешь, не такие.

   - Какие это не такие? - поинтересовался Шурка. - Ты где мог видеть помидоры кроме как на прилавке?

   Вовка задумался, что-то прикидывая. Потом удивленно сказал:

   - А, пожалуй, что и нигде. Сада-огорода у нас не было. А по части полей, так я видел только как арбузы растут, - он помолчал. - Но все-таки, мне кажется, что они какие-то не такие.

   - Хорошо, - согласился Шурка. - Пойдем, глянем. Постараюсь твои сомнения развеять. Я-то помидоры вживую видел. Правда, давно это было.

   Шурка внезапно остановился. Вовка посмотрел недоуменно.

   - Василиса, ты куда тезку повела?

   - В баню. Куда же еще.

   - Так ведь не нагрелась. Видишь из трубы дым темный идет?

   - Ничего. Вода уже горячая, а пар нам ни к чему. Пара пусть наш братец дожидается. Правда, Васяна.

   Девчонка кивнула.

   - Спелись, - констатировал Вовка. - Смотри, она ее еще удочерит.

   - Чем бы дитя не тешилось... - легкомысленно сказал Шурка. - Ладно, показывай свои помидоры.

   - Ну и чего ты всполошился? - спросил он минут через пять, разглядывая маленькие растеньица, которые Марфа и тетка Матрена рассаживали по горшочкам при деятельной помощи Аринки и Аксиньи.

   Двое последних, правда, создавали в основном здоровую суету и звуковой фон. Но ведь так и должно быть в каждом значащем деле.

   - Рассада только-только собирается третий лист выпускать, не считая, так сказать, младенческих. А у них форма не совсем такая, как у взрослых. Подожди, разовьются, тогда и тревогу бить будем. А еще лучше подождать пока подрастут привезенные из Астрахани. Вот где будет возможность сравнить. Да, я хотел спросить, что ты там на берегу начал городить?

   - Это башня для ветряка, - гордо ответил Вовка. - Помнишь, когда едешь в Приволжье, в аэропорт, там какой-то ерик весь утыкан такими ветряками. Они воду на огороды качают. Дешево и сердито. И никакого электричества не надо.

   - Помню, помню, - сказал Шурка, а у самого перед глазами встала картина левого берега Болды, когда они гнали вниз на моторке.

   Там тоже весь берег был уставлен такими ветряками.

   - А ты прикинул примерную мощность ветряка и высоту подъема воды?

   - Все учтено, - самонадеянно заявил Вовка. - Ты мне только Ваську выдели, а то Игнат зашивается.

   За ужином состоялось представление новых членов артели. Брат и сестра были одеты: Васька-девочка в Аринкино; Васька-мальчик в Пашкино, потому что купленное именно для них в Астрахани тетка Матрена тщательно выстирала и развесила сушиться. Оба Васьки были отмыты до блеска и коротко подстрижены без различия пола. Васька-девочка по этому поводу очень стеснялась, и Васька-старшая снисходительно сообщила:

   - Я тоже такая была. Вон, спроси у Петровича. А теперь вот, - и она продемонстрировала толстую косу.

   Коса, конечно, была далеко не до пояса, но Васька-девочка все равно впечатлилась.

   Постановлено было, что пока вновь прибывших никуда не приспосабливать, а просто поставить на откорм. А девочке Аринке, которая заведовала начальным образованием, следовало их за время откорма научить читать-писать и началам арифметики. Для серьезного образования просто не было людей. И все артельные учились у старших, когда и как придется. Причем, наиболее ученой была Васька-старшая. И потому что Шурка больше внимания уделял ее обучению и потому, что она сама была жадной до знаний. Шурка даже подумывал, не сделать ли ее учителем. Но Васька, когда он завел с ней разговор об этом, высказалась категорически против. Ей, видите ли больше нравилось возиться с железом, чем с человеческими душами.

   Мелкие Васьки, услышав, что их будут только откармливать, тут же возмутились. Они, потеряв родителей, привыкли к тому, что хлеб насущный надо добывать, прилагая некоторые усилия. А тут он сам в рот падает. Поэтому Васьки желали непременно его отработать. Вовка сказал, что их желание похвально и они свое содержание непременно отработают, но позже. И привел в пример Аринку, которая, будучи их ровесницей, была первой помощницей старших женщин. Тогда Васька-мальчик поинтересовался, сможет ли он быть помощником Александра Петровича. Вовка посмотрел на Шурку, а тот сказал, что сначала надо стать помощником Пашки.

   - Ну да, - важно сказал Пашка и тут же получил ложкой по лбу от тетки Матрены, блюдущей правила поведения за столом.

   А на следующий день Шурка взялся готовить большой пароход к рейсу с астраханскими купцами. Собственно, корпус после зимнего отстоя был осмотрен и подконопачен. Но надо было сделать профилактику машине, котлу и всем вспомогательным механизмам, ну и колесам, само собой. Поэтому вся пароходная команда погрузилась в недра. Оттуда то и дело выскакивали то Пашка, то Васька, то Иван и мчались в мастерскую. Шурка, осуществляя общее руководство, пределы машинного отделения не покидал.

   После обеда явился Владимир Васильевич и стал чуть ли не слезно умолять выделить на полдня Ваську для срочных работ по ветряку. Шурка, понятное дело, покочевряжился немного, а после него, тоже немного, покочевряжилась Васька. Владимир Васильевич отнесся к этому с пониманием, потому что и не рассчитывал, что Васька сразу с радостным визгом устремится на помощь Игнату. Однако, Ваську он все-таки уломал и прежде чем уйти по своим огородным делам поинтересовался, далеко ли Шурка продвинулся в области судостроения.

   - Текучка заедает, - пожаловался Шурка. - Нам бы народу побольше. Только где таких как Васька взять. Ну или как Пашка.

   - С улицы, - посоветовал Вовка. - Мы же Ваську и Пашку именно оттуда взяли. Сейчас вон еще Васька-мальчик пройдет курс молодого бойца с ложкой наперевес и сразу к тебе, - и не преминул пожаловаться. - А у меня одни бабы. Не идут пацаны, понимаешь, в мичуринцы.

   - Это они еще не распробовали, - уверенно сказал Шурка. - Подожди, еще и отбою не будет. Но этот сезон придется своими силами. Зато потом... - Шурка даже зажмурился, представив себе салат из помидор с огурчиками.

   Причем огурцы не надо было выращивать. Их и так было вдосталь.

   Пришло условленное время, и Шурка собрался в рейс.

   - Опять все приходится бросать, - пожаловался он Вовке. - А Ивана одного не отправишь. С купцами-то я договаривался. К тому же после Царицына надо подняться налегке до Саратова. Там мне должны лес приготовить. Так что, скоро не ждите. С плотом даже по течению той скорости не дашь.

   Васька в рейс пошла со скандалом. Ее хотели оставить для изготовления деталей новой паровой машины, потому что лучше ее на станках работал только Шурка. Васька категорически отказывалась. И когда, вцепившись в Шурку, она подняла к нему зареванное лицо, он беспомощно развел руками и сказал Вовке:

   - Ну вот видишь оно как, - и добавил. - Зато у меня всегда под рукой будет надежный испытанный воин.

   - Ну да, - сказал Вовка задумчиво. - Даже не знаю, повезло тебе или вовсе нет.

   Васькины слезы моментально высохли, и она вприпрыжку умчалась в дом, где у нее заранее был приготовлен мешок с нужными вещами.

   Купцы, ожидавшие на причале небольшой Шуркин пароходик и до сих пор пребывавшие в сомнениях, были очень удивлены, когда рядом с их ладьями стала швартоваться черная пыхтящая громадина с золотой надписью на корме «Дельта». Шурка свесился через планширь и поинтересовался не без ехидства:

   - Ну что, купцы, вы готовы?

   Караван из пяти ладей (купцы все-таки решились на пятую) вытянулся далеко по реке. Шурка лично проинструктировал кормщиков и те, держась как-то пришибленно, заверили его, что все они прекрасно поняли и исполнят в точности. Оставив Ивана у штурвала, Шурка прошел на бак, обойдя по дороге закрытый люк трюма. Трюм был набит хоть и не под завязку, но на две трети точно. Шурка вместе с Иваном, которого решил приобщать к коммерции, набрали дешевого товара из Турции и Персии, чтобы хотя бы оправдать затраты на дрова до Саратова и обратно, потому что плату с купцов Шурка взял по минимуму. Вот когда они распробуют, тогда... Но купцы об этом пока не знали.

   К вечеру до Царицына дойти не удалось и караван остановился на ночевку немного повыше входа в родную протоку. Шурка размышлял недолго. Сказав купцам, что будет утром, он отцепил пароход от каравана и смылся, решив переночевать дома. Очень приветствовал его решение Иван, уже смирившийся с тем, что не увидит молодую жену почти две недели. У самого-то Шурки молодая жена была под боком в прямом смысле этого слова. Сказать, что дома удивились, когда пароход подошел к мосткам, это значит ничего не сказать. Все были дома и готовились ко сну, а тут вламываются те, кого считали в рейсе.

   - Не срослось? - спросил Вовка, выйдя из своей комнаты в исподнем, но с пистолетом.

   - Срослось, - ответил Шурка, открывая крышки на горшках и крынках. - Просто караван здесь поблизости заночевал, ну а мы решили воспользоваться удобствами и свалили.

   Вовка кивнул понимающе и удалился вместе с пистолетом. Фенечка утащила несопротивлявшегося Ивана. Пашку утаскивать было некому, и он присоединился к Шурке за столом. Васька тут же организовала им холодный ужин. Сунувшуюся было тетку Матрену, отослали обратно спать. Да и сами особо не засиделись. Вставать надо было еще до света, чтобы поднять пары и успеть добраться до места ночевки каравана.

   Из протоки в основное русло вышли, когда уже вовсю светало. Иван за штурвалом чудовищно зевал. Видать, ночь с молодой женой не располагала ко сну. Шурка посмотрел на него и отправил в каюту — досыпать, а сам встал к штурвалу.

   При подходе к месту ночевки каравана Шурка заметил что-то неладное. Вернее, заметила глазастая Васька, заглянувшая «на минутку». Слышались гортанные крики и возле вытащенных на берег ладей крутились всадники. Пароход приближался на малом ходу и его как бы еще не заметили.

   - Василек, - почему-то вполголоса сказал Шурка. - Сбегай-ка в каюту за штуцером и разбуди по дороге Ваньку.

   Ваську как сдуло. Пароход подкрался ближе, и Шурка различил, что всадники одеты в полосатые халаты и рыжие малахаи и размахивают они саблями. На песке неподвижно лежало два тела. И вот на них халатов не было. Совсем рядом громыхнуло. Васька стреляла, положив ствол на планширь. Шурка выругался - Вовкино изделие еще не прошло весь цикл испытаний, и он его взял просто на всякий случай, рассчитывая пострелять в дороге. Ваську при этом он в виду не имел. Но, увидев, что лучший стрелок артели не промахнулся и с ним все в порядке, просто погрозил ей в окошко кулаком.

   Всадники на берегу на мгновение замерли, вертя головами, и тут Иван, белея исподним, поочередно выпалил из двух пистолетов. Толку от этих выстрелов на таком расстоянии не было никакого, в смысле, в кого-нибудь попасть (хорошо, если пули просто долетели), но звуковой фон он создал. Да и дыма прибавилось изрядно. А тут еще Шурка, чтобы добавить супостату информации к размышлению (потом, когда будет время у костра в юрте), потянул за веревочку и в воздухе раздался громкий тоскливый хриплый вой. Ну не ладилось у Шурки с пароходными гудками. Вместо солидного густого баса первый пароход тоненько свистел, а большой хрипло выл. Впрочем, вот сейчас такой «веселый» звук был как раз к месту.

   Взбодренные выстрелами нападающие словно только и ожидали этого воя с подходящего черного чудовища и подобно вспугнутым птицам взлетели на береговой откос, на миг замерев на фоне светлого неба. Ну Васька и преминула. Еще один всадник сверзился с коня, остальные пропали.

   Пароход ткнулся носом в песчаный берег и Васька застопорила машину. Шурка отправился на берег выражать сочувствие, махнув высунувшемуся из котельного Пашке:

   - Стравливай пар. Это надолго.

   Вместе с Шуркой, естественно, пошла и Васька. Как же она могла пропустить осмотр поля боя. Васька была в рабочей одежде под названием ком-би-не-зон, который она снимала только перед сном до того он ей нравился. Конечно, по большому счету, это был полукомбинезон, потому что для создания полного варианта закройно-швейного таланта Марфы еще не хватало. Однако, Васька была непривередлива, для нее и это было вершиной портняжного искусства.

   Когда Шурка в относительно традиционной одежде (очень относительно) вместе с не скрывающей свою половую принадлежность Васькой, одетой очень нетрадиционно, подошли к столпившимся купцам, старший из них выразил Шурке горячую благодарность за избавление от злодеев. Шурка великодушно отозвался «да чего уж там». И пока остальное купечество пялилось на Ваську, стоявшую горделиво подбоченясь, поинтересовался у старшего, что за неведомые супостаты решились напасть на столь многолюдный караван.

   - Ногаи, - сказал тот, не выглядя при этом сильно расстроенным. - Правда, нападают они в основном на переволоке и очень странно, что они появились так близко от крепостей. Да и мы допустили промашку, что заночевали на правом берегу. Опять же, часовые сплоховали, за что и поплатились.

   - А где все это время были наши пароходчики? - раздался из группы купцов визгливый голос.

   Шурка обстоятельно ответил, что они ночевали дома, до которого было меньше часа пути, так как не видели смысла ночевать под открытым небом, тем более, что в охрану они не подряжались, а вот если бы они в драку не встряли, неизвестно чем бы все закончилось. При этом Васька снисходительно усмехнулась, вызвав среди потерпевших неадекватную реакцию.

   Дальнейший рейс прошел без эксцессов. Только раз на высоком бугре правого берега помаячили несколько всадников, но караван прошел мимо в гордом молчании и всадники, тоже молча,исчезли. В Царицыне Шурка подвел ладьи к нужному месту и, сдав немного назад, отцепил ослабевший буксир. Издав на прощание хриплый вой, пароход резко прибавил скорость и ушел вверх по реке.

   Саратова достигли на третьи сутки. Увидев на реке дымящую громадину, часть жителей (в основном бабы с детьми), не выдержав, подались за город. Однако, любопытных на берегу оказалось больше. Шурка вышел к народу и, чтобы не объяснятся со всей толпой пригласил нескольких показавшихся ему наиболее авторитетными на, так сказать, краткую экскурсию. Авторитеты на экскурсию долго не решались, пока из толпы не стали их подталкивать, упрекая в трусости. И только потом они, озираясь, ступили на палубу.

   Шурка ничего не скрывал и после демонстрации котельного и машинного отделений, сопровождаемой краткой лекцией с иллюстрациями, мужики выбрались на палубу и еще полчаса заваливали Шурку вопросами. Потом делегаты сошли на берег и терпеливо ожидавшая их толпа тут же разбилась на группы, в центре каждой из которых находились размахивающие руками авторитеты. На пароход теперь меньше обращали внимание и Шурка с Васькой, незаметно сойдя на берег, направились к торговцам лесом.

   Еще с палубы Шурка увидел большой плот чуть выше города. Ожидания его оправдались полностью — этот плот был предназначен именно им. Рассчитавшись с довольными купцами, Шурка спросил, нет ли у них на примете торговцев, желающих купить у него груз баскунчакской соли. На что лесоторговцы ответили, чего, мол, далеко ходить. Если цена будет подходящая, сами возьмем, потому что соль — товар ходовой. После этого цена сразу стала подходящей и рейс до Саратова и обратно с плотом окупился вполне.

   Шурка разрешил команде в составе Ивана и Пашки погулять в Саратове, рекомендовав, не напиваться и в драки не ввязываться. Команда посмеялась и отправилась. Васька считала себя половиной капитана и потому с командой не пошла. Но капитан взялся за машину и Васька, уже снявшая свой полукомбинезон и готовящаяся с пользой провести время в связи с отсутствием команды, вынуждена была надеть его обратно. Потому что, ну не могла она допустить, чтобы ее мужчина занимался чем-то без ее деятельной помощи. И когда она появилась в машинном отделении, Шурка обрадовался, хотя и старался не подать вида. Но Васька все равно заметила и полезла целоваться, и тут суровый капитан ничего не смог с собой поделать.

   Машине они все-таки профилактику дали, но потом, позже. Конечно, заниматься любовью в машинном отделении было очень неудобно, но Васька настаивала, и они справились. Так что, когда команда, переполненная впечатлениями, вернулась, капитан в каюте пил чай, а довольная жизнью Васька хлопотала на камбузе.

   Буксировка была долгой, монотонной и надоедливой. Машину Шурка не форсировал и караван тащился ненамного быстрее течения. Нетерпеливая Васька требовала увеличения скорости и даже бралась потом в одиночку перебрать машину. Через день к ней присоединился Пашка. Иван, поглядывая на капитана, помалкивал, но, чувствовалось, что и он не преминул бы. И тут очень удачно плот сел на мель. Хвостом. Волга вошла в берега и обнажилось множество кос. Вот на одну такую косу при правом повороте плот и въехал. Стаскивали плот часа два, а когда все-таки стащили, Шурка спросил:

   - Теперь понятно, почему мы скорость не увеличиваем?

   - Понятно! - бодро гаркнул лояльный Иван.

   Нетерпеливые Васька с Пашкой сконфуженно промолчали.

   Впрочем, даже при такой скорости плот садился на мель еще два раза. Причем, последний раз при повороте в родную протоку. Но это было потом, а после первой посадки на мель Васька, чувствуя себя виноватой, полночи так страстно искупала свою гипотетическую вину, что еле дышащий капитан нашел в себе силы поинтересоваться:

   - Васенька, кто из нас больше ощущает свою вину? Ты или я?

   На что Васька, не раздумывая, ответила:

   - Конечно я.

   На ночь они всегда останавливались у правого берега, становясь на якорь. Плот, чтобы не болтался на течении, цепляли хвостом к суше. И на палубе всегда торчал вооруженный вахтенный. Но обошлось.

   Встречали их всей артелью. Шутка ли, почти полмесяца отсутствия и, опять же, с их рейсом связывали некоторые надежды. Вовка, тот сразу спросил: «Ну как?». Шурка, облобызав по очереди весь женский контингент, начиная с Марфы и заканчивая Аксиньей, не спеша ответил:

   - Если ты о своем изделии, то испытание оно прошло успешно, а о результатах можешь поинтересоваться у нашего штатного снайпера. А что же касаемо рейса вообще, то все прошло благополучно. Правда, с солью несколько продешевили, но мы все равно в плюсе. И еще, саратовские очень интересовались ценами на пароходы. Я выворачивался по-всякому, потому что цену мы так и не сложили, но они были настойчивы. Ну и тогда я, по-быстрому прикинув тот вариант, что у нас сейчас на стапеле, назвал им шестьсот пятьдесят рублей. Ну они сразу и отстали.

   Вовка посетовал:

   - Да, дороговато получается.

   - Я же прикидочно, - стал оправдываться Шурка. - Сам смотри, новая технология сборки, практически исключающая водотечность, опять же, паровая машина, до которой в европах додумаются через полвека. А при нонешних ценах на металл, сам знаешь. Ну и ноу хау, конечно. То есть, пусть попробуют воспроизвести.

   - Это понятно, - сказал Вовка. - Но как-то все равно. Слушай, а может там просто купцы такие несостоятельные? Надо все-таки на астраханских попробовать.

   - Попробуем, - поддержал его Шурка. - Вот вернутся мои клиенты из Крыма — они нам устроят рекламу. И мне и твоему оружию. Кстати, а у тебя-то что? Мы ж почитай полмесяца дома не были.

   Экипаж смешался с населением. Иван сразу прилип к своей Фенечке (или она к нему) и чувствовалось, что им больше всего хочется послать всех подальше и уединиться. Пашка с важным видом втирал что-то жадно слушавшим его Протасу и Игнату. Тут же крутились Машка и Аринка. Васька, как дама солидная и практически замужняя, общалась исключительно с главными женщинами артели - Марфой и теткой Матреной. Марфа, чувствовалось, целиком вошла в роль старшей по дому и в поведении ее наметилась этакая вальяжность и основательность. Тетка Матрена тоже, похоже, не вспоминала о своей вольготной вдовьей жизни в хибарке на берегу реки. Она озирала возросшее семейство со спокойной благожелательностью матери.

   - Пойдем, - усмехнулся Вовка, когда товарищ окинул взглядом создавшуюся картину. - Покажу кое-что.

   Вовкина гордость - поле раскинулось недалеко от дома. Все правильно сказал тогда Вовка, чего далеко ходить. Сейчас поле дружно зеленело. Разлинованное на четкие квадраты, отличающиеся оттенками зеленого, оно походило на цветную диаграмму.

   - Выходил на поля, - сказал Шурка. - Молодой агроном.

   - Смейся, смейся, - не принял шутки Вовка. - Я посмотрю, что ты запоешь осенью, когда это все созреет.

   - Ну, до осени еще дожить надо, - философски заметил Шурка. - Ладно, давай демонстрируй достижения, Лысенко ты наш.

   - Вот это, - сказал Вовка, - у нас помидоры. Видал, какие уже. Скоро, небось, и цвести начнут.

   - Ну-ну, - сказал Шурка, с сомнением разглядывая растеньица сантиметров пятнадцать росточком. - А ты не обольщаешься случаем?

   - Ну, может быть, немного, -признался Вовка. - Очень уж хочется. А вот это, глянь, подсолнухи.

   Эти были чуток повыше и посерьезней со своими листьями-лопушками. Шурка подумал, что теперь надо будет изобретать какую-никакую маслодавилку. А жмых выбрасывать жалко, поэтому придется Вовке устраивать или птичник, или свиноферму. Вовка, тем временем, перешел к совсем небольшому, но очень темно-зеленому квадратику.

   - А здесь у нас картошка, - сказал он так гордо, словно был, как минимум, Колумбом и лично эту картошку открыл.

   Картошку Шурка рассматривал с гораздо большим интересом, чем ранее помидоры. Все-таки без помидор они как-то обходились, не особо страдая при этом, а вот без картошки обходиться, конечно, получалось, но как-то без восторга. Как-то не выходило равноценной замены. Даже с помощью репы. Вот все остальные не страдали, а они с Вовкой очень даже. И сейчас Шурка смотрел на темно-зеленые кустики чуть ли не с нежностью. Подумалось, хорошо, что колорадский жук до нас еще не добрался.

   - Ты ее не поливай, - сказал он Вовке. - У нас на Востоке вообще не принято было огороды поливать.

   - Я и не собирался, - сказал Вовка. - Кстати, оцени систему полива.

   - Да я уже заметил.

   На берегу возвышалась затейливая деревянная башенка, увенчанная двенадцатилопастным ветряным двигателем через колено на своей оси соединенного с длинной штангой поршневого насоса, качающего воду в находящуюся выше Вовкиного участка бочку. Вода из отверстия в бочке текла по проложенным между растениями канавкам. Таким образом поливались только помидоры.

   - Такую систему нагородили, - пожаловался Вовка, - ради нескольких десятков кустиков. Вполне могли бы и ведрами натаскать. И чего так торопились. Избалуются мои огородницы.

   - А как тетки вообще к этому делу относятся? - задал Шурка вопрос по принципу, лишь бы что-то спросить.

   А Вовка как-то оживился, хотя и до этого, повествуя о системе полива, скучным не выглядел.

   - Ты знаешь, иногда приходится даже оттаскивать. Марфа, понятно, она официально назначена. И потом, она же потомственная крестьянка в хрен знает каком поколении. А вот тетка Матрена, родившаяся и выросшая на реке, ее дочки, урожденная дворовая Машка - вообще непонятны. Над каждым листиком дрожат. Если какая муха села - уже трагедия. Нет, никогда мне их не понять.

   - Женщины, - неопределенно заметил Шурка.

   - Ну да, - согласился Вовка. - Ты-то сейчас куда?

   - Да мне надо бревна из воды вытаскивать. А то совсем размокнут. И только потом займусь всем остальным. А остального просто не перечесть. И народа вроде полно, но мелок народ и без опыта. Приходится все самому. Если бы не Василиса... - Шурка мечтательно прижмурился. - Вот думаю осенью сходить в Астрахань на венчание. Ей как раз шестнадцать исполнится. Обещал — надо слово держать. Ты сам-то как?

   У Вовки сразу вся веселость пропала.

   - Даже не знаю. Не могу сказать ничего определенного. Но за лето я этот вопрос решу.

   Шурка посмотрел на него сочувственно.

   - А что. Марфа — хорошая баба. Незатейливая, конечно. Зато надежная как дубовая свая, и в драку полезет, не задумываясь. Ты ей только перспективы обрисуй, - Шурка улыбнулся. - Напряги фантазию.

   … Конец мая выдался жарким. В доме над водой еще было терпимо, а вот в степи, куда пару раз уходили охотники, в полдень было совсем тоскливо. Но сайгаки к воде приходили стадами и не надо было гоняться за ними по местной прерии. Вовка, закончив организационные мероприятия по растениеводству и свалив дальнейший уход на Марфу, демонстративно отряхнул ладони и с жаром взялся за определенную им самому себе область местной промышленности. Так что ко второму выходу на охоту охотники получили на руки очередной шедевр доморощенного оружейника. Игнат, конечно, как кузнец был хорош, но совершенства Васьки по части мелких деталей еще не достиг. Так что Васька по праву получила для охоты новый штуцер.

   Вовка долго извращался над казнозарядным вариантом, но потом плюнул и Васька получила дульнозарядное ружье. Оружейнику она ничего не сказала, а Шурке пожаловалась, что Васильич мышей не ловит и больше думает о своих помидорах. Шурка посмеялся, а потом задумался. Однако думать над Вовкиной задачей и одновременно заниматься своей у него не получилось и Шурка, вздохнув, целиком переключился на свою задачу.

   Пароходик длиной по ватерлинии двадцать метров гигантским, конечно, не выглядел, но размерениями все ранее построенные затмевал. Шурка построил его по схеме продольного набора с поперечными переборками для придания жесткости и деления на отсеки. Обводы корпуса были выбраны гранеными, что, конечно, несколько ухудшало гидродинамику, но зато повышало технологичность, потому что в качестве обшивки была выбрана многослойная конструкция из тонких сосновых дощечек. Последний слой накладывали вдоль корпуса, чтобы не отпугнуть потенциального клиента внешним видом обшивки. Переложив слои обшивки полотном, пропитанным олифой, изготовленной из деревянного масла, Шурка надеялся, что таким образом полностью устранит водотечность, которая донимала его особенно на большом пароходе. Тот приходилось два раза в год вынимать из родной стихии, чтобы проконопатить швы и заново их осмолить. А тут в связи с отсутствием наличия швов и конопатить вроде как нечего.

   Шурка вполне отдавала себе отчет в том, что непривычные обводы вкупе с непривычной конструкцией могут отпугнуть потенциальных покупателей и решил привлекать их ходовыми качествами. А для этого в первую очередь была предельно вылизана паровая машина. Причем для этого предельного вылизывания сначала точно так же подвергся вылизыванию токарный станок и был изготовлен станок фрезерный. Это несколько отодвигало готовность самого парохода, но одновременно крепла уверенность, что никуда теперь клиент не денется.

   А пред этим еще зимой оба главных-старших чуть ли не месяц вспоминали стандарты резьб, которые они изучали еще в школе, с намерением внедрить их у себя. А потом напрягали Ваську и Игната в части изготовления резьбонарезного инструмента. Оба кузнеца так громко жаловались на жизнь, что наверно жалобы их достигли неба. Иначе чем было объяснить то, что у них вначале получалось что-то совершенно несуразное. Однако, после того, как кузнец Васька была поставлена перед выбором «или-или» моментально стало получаться то, что надо. Так что летом при сборке силовой установки и так, по мелочи никто уже не представлял как это можно было обходиться без болтов и гаек, а Васька стала смотреть на Шурку с немым обожанием.

   Пароход был готов и представлен приемной комиссии в лице Вовки на швартовные испытания. Комиссия была придирчива как никогда.

   - Ты что, мне не доверяешь? - кипятился главный конструктор и главный строитель.

   - Доверяй, но проверяй, - назидательно замечал главный приемщик и лез в недра.

   Но тут пришла пора окучивать картошку, Вовка отвлекся и на ходовые испытания пароход ушел с другим главным приемщиком, которым Вовка назначил Игната.

   Игнат о судах знания имел самые поверхностные. Он знал, что они ходят, а не плавают и все время высказывал недоумение по этому поводу. А еще он знал, что скорость их измеряется в узлах, но не знал, что это такое, потому что скорость мерили по береговым ориентирам, а не классическим лагом. Но Игнат был крайне въедлив и порой задавал такие вопросы, на которые даже главный конструктор затруднялся ответить.

   Окучивший картошку Вовка прибыл к шапочному разбору, когда пароход уже швартовался.

   - Ну и как вообще? - задал он животрепещущий вопрос.

   - Зверь, - коротко ответил ответственный приемщик.

   Поэтому через день новый пароход развел пары и отправился в город. На рубке пламенел плакат «А ну кому!». Предполагалось, что на него, как мухи на мед, налетят покупатели. За новым пароходом поспешал пароход малый под водительством Вовки. На нем должны были возвращаться домой торжествующие продавцы после того, как толкнут свой шедевр судостроения. Малый пароход спешил изо всех сил и гордая Васька, стоявшая за штурвалом нового, вынуждена была сбавлять ход, поджидая собрата.

   Пароходы ошвартовались у пристани недалеко от кремля и сразу собрали вокруг себя толпу любопытных, к которым примерно через час присоединился сам губернатор края. Вовка с Марфой и Шурка с Васькой к этому времени уже отбыли в город для лицезрения и подыскивания места для ночлега, потому что зазорно было ответственным купцам ютиться на утлых суденышках. Оставшиеся же на борту были тщательно проинструктированы, а так как за время общения с главными разбойниками, ныне переквалифицировавшихся в купцы они совершенно растеряли страх перед должностными лицами, то и встретили губернатора с почтением, но без робости.

   Губернатору это, как ни странно, понравилось. Особенно, когда после краткой экскурсии по пароходу, его с несколькими сопровождающими лицами вывезли на небольшую речную прогулку. Губернатор отнесся очень благожелательно к просьбе Ивана принять его старших и главных, у которых есть к губернатору предложения. Губернатор убыл, и притихшая было толпа опять стала осаждать стоящие у стенки из бревен пароходы. Ажиотаж усилился, когда на нанятой коляске из города прибыли хозяева. Вовка с Шуркой выслушали исчерпывающий доклад Ивана о визите губернатора и впали в задумчивость. Так быстро они на проявление интереса к себе со стороны хозяев края не рассчитывали. Но решили все-таки ввязаться в бой, а там поглядеть. В связи с этим Шурка вышел к народу и заявил, что разговор с заинтересованными лицами, если таковые имеются, состоится после их визита к губернатору, о чем будет объявлено дополнительно.

   - А как будет объявлено? - раздался голос из толпы.

   В ответ Шурка указал на полотнище плаката.

   - А вот здесь все и напишем. Грамотные прочитают. Ну а неграмотным оно и не надо.

   В толпе раздались смешки, и она стала расползаться.

   На следующий день оба «купца» стали готовиться к ответственному визиту. Так как умный Иван оговорил и место, и время, то они решили, что трех часов на сборы и дорогу будет вполне достаточно. Поскольку ни у Марфы, ни у Васьки нарядов, соответствующих моменту, ни с собой, ни вообще не было, их решили не брать. Женщины поняли и согласились, хотя, конечно, обиделись. Ни Шурка, ни Вовка полагающегося купечеству по статусу платья не имели и иметь не собирались. А носили похожее, но свое, перекроенное и ушитое мастерицей поневоле Марфой. Женщины же и привели нечто среднее между камзолом и сюртуком в порядок, почистив и выгладив воротник, рукава и полы нагретым в котельной утюгом, предусмотрительно захваченным с собой. Сапоги, которые велено было считать парадными, начистили смесью сажи и жира. В качестве подарка Вовка предложил использовать свое изделие, типа, ружье. Видно было, что ему жалко, ведь ружье предназначалось на продажу и Вовка собирался серьезно поправить свои дела. Но подарок губернатору это ж такая реклама... И Вовка решился.

   Ну, в общем, они собрались, навели лоск даже причесались, что не делали уже неделю, довольствуясь пятерней, и отбыли. Их провожали, как на бой, и Марфа даже всплакнула (как же, губернатор все-таки, живя в своей деревушке, Марфа о таком и не помышляла), а не признающая авторитетов (кроме своего возлюбленного) Васька поцеловала Шурку и сказала Шуркиными же словами:

   - Порви там всех. Я в тебя верю.

   Шурка пообещал непременно порвать.

   Губернаторский дом, конечно, не поражал воображение, все-таки оба «купца» не из глухой деревушки прибыли, но приятное впечатление оставлял. Это снаружи. А вот внутренняя отделка отдавала цыганщиной своей неумеренной показной роскошью. Шурка даже поежился и сказал товарищу вполголоса:

   - Не хотел бы я здесь жить. Надо будет в своем имении такие вещи запретить законодательно.

   Вовка фыркнул, не считаясь с помпезностью и официалом. Секретарь губернатора, лощеный молодой человек, одетый столь вычурно, что они оба с трудом сдержали смех, посмотрел на них с ноткой презрения во взгляде, мол, что взять с этой неотесанной деревенщины. Однако, доложив начальнику, вышел от него уже с другим выражением лица.

   - Прошу, господа, - сказал он с явно прозвучавшим сомнением в слове «господа».

   Губернатор был сама любезность. Создалось впечатление, что не было у него более важных дел кроме беседы с никому не известными «купцами». Он расспрашивал их о планах и делился якобы своими. Шурка, немного помнивший историю государства Российского знал, что, усевшись на место отозванного к императрице Афанасия Волынского, новый губернатор еще не оседлал плотно товарные потоки и во многом только присматривается, определяя для себя перспективные направления. Ну и постарался сделать так, чтобы губернатор и их направление посчитал перспективным. Это, конечно, могло грозить увеличением платы за «крышу», но плюсов просматривалось гораздо больше. Все-таки, что ни говори, а поддержка первого лица в крае, тем более, на окраине империи значила очень много.

   Шурка был в ударе. Даже Вовка, зная способности приятеля, и тот заслушался. А под конец Шурка поразил всех. Губернатора, Вовку и самого себя. И черт его дернул. В общем, Шурка подарил губернатору пароход. Вот взял и подарил. Широким купеческим жестом. Мол, у нас этих пароходов... Губернатор (если к нему это применимо) просто офонарел. Вовка офонарел тоже. Правда, причины у них были разные. А Шурка, обнаглев от содеянного, попросил у губернатора преференций. Губернатор же, придя в себя, решил, что после такой взятки, это вполне законно и пообещал. Стороны расстались довольные друг другом. Только Вовка был в сильной задумчивости.

   Пока ехали на извозчике до пристани, Вовка молчал. Шурка, искоса поглядывая на приятеля, понимал, что тот готовит разгромную речь, в которой главенствующее место будут занимать непечатные выражения. А не говорит он это все из похвальной осторожности, потому что бог их знает этих местных таксистов.

   Приехав на место, двое главных и старших заперлись в каюте нового парохода (там и была всего одна каюта - капитанская), предварительно выдворив оттуда Ваську. Васька, увидев лицо Владимира Васильевича (если это можно было назвать лицом), вышла безропотно, бросив на Шурку тревожный взгляд, мол, ежели что - зови. Столпившиеся на палубе обе команды прекрасно слышали гневную обличительную речь Владимира Васильевича, состоявшую сплошь из выражений, которые они старательно запоминали, считая это верхом дипломатического искусства. А когда после нескольких минут Васильич иссяк, наступила пауза, после чего команды, как ни вслушивались, так ничего и не услышали. А потом распахнулась дверь, ударившись о стенку и выскочил Владимир Васильевич с лицом цвета гипотетического помидора, перепрыгнул на пристань и был таков.

   Васька влетела в открытую дверь, готовясь ко всему. А вот к тому, что произошло, она как раз не была готова. Ваську обняли так, что у нее перехватило дыхание, а потом подхватили на руки и закружили по тесной каюте. Тогда-то Ваську впервые назвали любимой. Васька ахнула, в животе стало холодно. А когда Шурка прошептал: «Василёк мой», у Васьки появилась настоятельная потребность немедленно отдать за любимого жизнь. И хорошо, что она не осуществилась.

   Остывший Владимир Васильевич вернулся примерно через час. Лицо его приобрело нормальный цвет за исключением носа. Он зашел в каюту, бросил взгляд на мгновенно ощетинившуюся Ваську и сказал:

   - Ну прости. Был неправ. Погорячился.

   Малый пароход вернулся один и остававшиеся в поселении обрадовались было в преддверии дивидендов, но Владимир Васильевич, стараясь по мере сил быть объективным, обломал их ожидания, сказав, что ни хрена, а остальное вам объяснит Александр Петрович. Ну Шурка и объяснил, да так, что даже знавшая все досконально Васька пришла в восторг, а уж что говорить про остальных. Только Фенечка, узнав, что ее ненаглядный Ваня остался учить губернаторскую команду, стала невесела и в последовавшей затем оргии не участвовала.

   Шурка буквально в день прибытия выстроил перед стапелем, где уже наложили на кондуктор первый слой обшивки второго парохода, свою команду за исключением отсутствующего Ивана и держал к ним пламенную речь, состоящую в основном из глаголов «усилим», «увеличим», «достигнем» и закончившуюся обещанием полного коммунизма уже к Новому году. Команда в лице Протаса, Пашки и примкнувшего Васьки-маленького слушала с восторгом. Васька-старшая была сдержанней, но ее торжественное лицо не оставляло сомнений, что она в курсе и что все это правда.

   А потом все с жаром набросились на работу и Ваську-маленького приходилось даже оттаскивать, потому что он лез везде с криком «давай я!». Шурка, убедившись, что пацаны дело знают, занялся с Васькой паровой машиной. У него имелись на этот счет кое-какие мысли, и он хотел воплотить их в металле.

   Вовка контингент не строил и речей не толкал. Он отправился на плантацию в сопровождении Марфы и учинил ей ревизию (плантации, а не Марфе). Состояние дел ему понравилось, но он все-таки попенял тетке Матрене на медленный, по его мнению, рост зеленой массы.

   - А что ты хочешь за три дня? - обиделась тетка Матрена.

   - Разве три? - удивился Вовка. - Да, действительно.

   Но наверно тетка Матрена тоже была не совсем права. Это ей, видевшей все постоянно изо дня в день, изменения были незаметны, а на самом деле расцветшие кустики помидор уже кое-где украсились маленькими зелеными шариками завязей, подсолнухи еще больше вытянулись и на большинстве из них появились крупные бутоны цветов.

   - Не слишком ли часто мы их посеяли? - засомневался начинающий мичуринец Вовка.

   - Да вроде нет, - тоже не очень уверенно ответила потомственная селянка Марфа.

   Зато на картошке взгляд отдыхал, а сердце радовалось. Темно-зеленые кустики украсились фиолетово-желтыми цветами и это привело Вовку в умиление. Мелкие сельхозрабочие Аринка и Аксинья получили указание гнать всех вредителей без различия пола и возраста и пожаловались, что ни одной бабочки в округе не осталось и они простаивают. Тогда Вовка немного остыл и отпустил девчонок по их девчачьим делам. А сам отправился в «механический цех», где в отгороженном углу, именуемом «оружейной мастерской» Игнат корпел над новым стволом. Вовка для порядка, чтоб служба медом не казалась, накрутил Игнату несуществующий хвост и пристроился рядом.

   Так получилось, что Шурка закончил свой пароход (уже с полным комплектом бригады, потому что через полторы недели вернулся Иван и, отведя душу с Фенечкой и предоставив старшим и главным устный отчет, приступил к работе) аккурат ко времени изготовления Вовкой своего оружейного шедевра. В свое оправдание Вовка ссылался на то, что их всего двое, не считая придаваемой для мелких работ Васьки. Выход парохода на ходовые совместился с первыми стрельбами и бедная Васька разрывалась между желанием лично пустить новую машину и желанием первой выстрелить из нового ружья. Приятели посмеялись и Вовка предложил перенести стрельбы, а Шурка предложил перенести начало ходовых. После чего оба откровенно заржали. Васька смотрел на них непонимающе. Отсмеявшись, Шурка сказал:

   - Ладно, ты начинаешь первым. Ты Василису уважаешь, а я ее люблю. Поэтому мне и уступать.

   Вовка неожиданно легко согласился, все еще посмеиваясь, и Шурка поспешил объявить своей девочке о решении высшего совета. Васька завизжала, повисела с минуту у него на шее и умчалась, а Шурка качал головой, глядя ей вслед:

   - Ну дитё. Чисто дитё.

   В конце июля оба парохода опять пошли в Астрахань. Вовка был настроен решительно.

   - На этот раз никаких подарков, - заявил он.

   Шурка смиренно молчал, хотя мог бы указать на лежащее в каюте завернутое в холстину ружье и ответить Вовке его же словами.

   Губернатор, как это ни странно, слово сдержал. Видать, взятка действительно превосходила все разумные пределы. Шурка с Вовкой узнали это по тому, как уже через час после их швартовки к пристани подкатил экипаж богатейшего астраханского рыбопромышленника. Торговался купец отчаянно, но когда Вовка в сердцах сказал, что если в Астрахани одни голодранцы, то им лучше за трое суток перегнать пароход в Казань, где за такую цену его с руками оторвут, махнул рукой и сдался.

   Следующий день оба экипажа посвятили загулу. А когда загул кончился, Вовка продал ружье. Ну это уже восприняли как само собой разумеющееся и отмечать не стали, хотя автор ружья и настаивал (не потому, что он такой прямо пьяница, просто повод был уж больно хороший). Женщины, понятное дело отправились на базар и через пару часов обратно их привез извозчик, потому что сами они покупки донести не могли. А когда, погрузив все на малый пароход, они уже собирались отваливать, прикатил новый владелец нового парохода и стал умолять обучить вновь набранную команду обращению с машиной.

   Васька вызвалась сама. Купец посмотрел на нее с большим сомнением, но следом поднялся Шурка.

   - Я буду ей помогать, - заявил он и подмигнул Ваське.

   Пароход ушел. Вовка обещал быть через неделю. Шурка отправился в трактир озаботиться комнатой, а нетерпеливая Васька в одиночку пошла на пароход. Одета она была в юбку выше щиколоток и рубашку, голова повязана красной косынкой по-пиратски. Штанов Васька с собой не захватила (не предполагалось ни военных действий, ни работы с машиной). В общем, во всех отношениях типичная девчонка. Ну, почти типичная. Так вот, когда на пароходе она заявила о своих полномочиях, ее подняли на смех, а тот мужик, которого прочили на должность капитана-рулевого, посоветовал ей идти мимо и дальше. Васька вскипела. А так как при ней не было сдерживающего фактора в лице Шурки, то капитан после двух ударов улетел за борт, а Васька повернулась к оставшейся команде. Причем в руке ее оказался очень неприятного вида стилет. Команда струхнула. Тем более, за бортом бултыхался и орал поверженный капитан. И тут, на радость всем, подоспел Шурка. Васька немедленно спрятала стилет и, опустив глаза, пробормотала:

   - А чего они...

   Капитан был извлечен из воды и, со страхом глядя на Ваську, отправился на корму отжимать одежду. Оставшихся Шурка собрал на палубе и провел краткий инструктаж, под конец официально представив Ваську, как крупнейшего знатока пароходов на нижней Волге. На Ваську стали смотреть с боязливым уважением. В общем, за неделю новоиспеченный экипаж натаскали так, что все свои действия он мог исполнять с закрытыми глазами (кроме капитана, естественно). И когда за Шуркой и Васькой пришел пароход, обученная команда проводила их чуть ли не с почестями. Особенно Ваську.

   Вовка на этот раз с пароходом не пришел и на Шуркин вопрос, мол, отчего так, капитан Иван отвечал уклончиво. В Шуркину душу закрались подозрения. Васька, пообщавшись с Пашкой и Протасом, эти подозрения не развеяла, а усугубила.

   - Что-то тут, Петрович нечисто, - заявила Васька. - Уж поверь моему опыту. Что-то Васильич затеял. И пацанов накрутил.

   Шурка подумал о том же, но вида не подал и только привлек к себе Ваську и замер созерцательно.

   Вовки не было и в числе встречающих. Да, собственно, и из встречающих была только Фенечка. Шурка с Васькой направились было к дому, но их перехватила мелкая Аринка. Вид у нее был донельзя таинственный. Она схватила Шурку за руку и повлекла его в сторону плантации. А так как Шурка другой рукой держал Васькину ладошку, то получилось, что Аринка тащила за собой их обоих. На плантации скопилось все население дома. Минутой спустя сюда же подошла команда прибывшего парохода. Население галдело (ну, бабы же), но, когда возвышавшийся над всеми Вовка заметил подошедших и повернулся к ним, все умолкли. Шурка молчал, ожидая продолжения, и только украдкой оглядывался. А вот непосредственная Васька оглядывалась не украдкой, но, как и Шурка, ничего выдающегося не замечала.

   - Ага, - сказал Вовка. - А вот и вы. Что ж, начнем.

   Народ почтительно примолк. Шурка начал догадываться к чему все это действо, но решил промолчать, чтобы дать приятелю возможность потешиться. Он только шепнул стоявшей рядом Ваське, что сие знаменательное событие скорее всего связано с тем, что у Вовки что-то уродилось. Васька сделала большие глаза и в свою очередь прошептала:

   - Так Марфа же вроде порожняя?

   - На огороде, - пояснил Шурка, пряча ухмылку.

   А Вовка тем временем вошел в раж и уже не говорил, а вещал.

   - Это событие, - вещал он, - открывает новый этап в жизни нашей артели, в жизни всего нашего клана и в жизни каждого его члена.

   Он бы еще долго разорялся в этом плане, но стоящая рядом Марфа дернула его за рукав. Вовка вроде как опомнился, но не смутился. Он наоборот стал выглядеть еще величественней, как будто раньше был замухрышкой. Этому Вовке хотелось воздать почести и вознести на алтарь. Наверно мелкие так и подумали. Старшие-то думали более критично. Все-таки сказывалось тлетворное влияние вкусивших прелестей Истории КПСС и научного коммунизма (нет, сами по себе идеи были ничего себе, а вот их изложение...). В общем, Шурка крикнул:

   - Вольдемар! Какого черта!

   Вовка посмотрел в его сторону и вздохнул:

   - Нету в тебе трепета душевного перед лицом эпохи. Расступитесь, товарищи бабы.

   Строй женщин, стоявший перед Шуркой, где пристроилась с краю приведшая их Аринка и примчавшаяся от причала Фенечка, раздался в обе стороны и Шурка с удивлением увидел среди зелени помидорных кустиков несколько оранжевых плодов. В груди слегка стеснило.

   - Это что, - спросил он. - Неужели поспевать стали?

   Вовка сегодня был решительно неудержим. Он таким не был даже когда они взяли самый большой куш.

   - А то, - сказал он с такой гордостью, как будто сам поспел.

   - Смотри, Петрович, - вдруг толкнула Шурку в бок Васька. - Что это?

   Шурка только сейчас заметил протянутую перед плантацией тонкую красную ленточку. А маленькая Аксинья уже подносила на подушечке большие ножницы.

   - Не, - стал отнекиваться Шурка, уже понявший, что к чему. - Недостоин. Уж если кому и резать так тебе, так сказать, стоявшему у истоков.

   Вовка гнул свое. Они еще немного поперепирались. Остальные молча ждали чем закончатся взаимные дифирамбы двух великих. Они закончились... Марфой, которой сразу стали все завидовать. Марфа, красная, как ленточка, приняла ножницы из рук дочки, оглянулась на Вовку, одобрительно ей улыбнувшемуся, и перерезала ленточку.

   - Ура! - первым заорал Шурка и швырнул вверх Васькину шляпу.

ГЛАВА 4 - Итоги лета

- Купеза, однако, - сказал Шурка, глядя, как Вовка морщит лоб над толстенной прошнурованной книгой, в которую они вносили всю свою бухгалтерию.

   - Моя твоя не понимай, - рассеянно ответил Вовка.

   - Ну и ладно, - сказал Шурка. - Корпи себе. А я, пожалуй, пойду отдохну перед ужином. А если вдруг возникнут вопросы, то я всегда к твоим услугам.

   Шурка, не спеша, поднялся и отправился в свою комнату, где расположился, не раздеваясь, на широкой кровати. В комнате было тепло и даже жарко от занимавшего часть стены печного обогревателя. Надо было открыть окно, но Шурке было лень, и он решил подождать Ваську, которая удивительным образом всегда знала, где он находится и появлялась в нужный момент. Вот и сейчас, не прошло и четверти часа, как Васька проскользнула в дверь, убедилась, что Шурка на месте, выглянула в коридор и окончательно притворила дверь, накинув крючок.

   - Мы просто полежим, милая, - поспешно сказал Шурка, оценив Васькины манипуляции.

   Васька была слегка разочарована, но вида не подала, приоткрыла окно и улеглась Шурке под бок, повозилась, устраиваясь и тихо вздохнула.

   - Ну, Васенька, ну не обижайся, - попросил Шурка.

   Вместо ответа она поцеловала его в щеку.

   - Зарос, - сказала Васька. - Колючий. Бриться тебе пора.

   Шурка потрогал щеку. Действительно. Он называл свою Ваську то Василисой Прекрасной, то Василисой Премудрой, в зависимости от обстоятельств. Сейчас это была Василиса Премудрая и Шурка приготовился выслушать рассуждения своей любимой по поводу его очевидного безделья. Но Васька, уютно устроившись на его плече, предпочла стать Василисой Прекрасной и Шурка под журчанье ее голоса, повествующего о Васькиных детских годах, которые были еще свежи в памяти, погрузился в грезы. И привиделся ему большой трехэтажный дом, не дом, а целый дворец, стоящий далеко на окраине Астрахани, на стрелке, где от Волги отделяется Болда. Дом был окружен огромным садом, среди которого то тут, то там краснели черепичные крыши. А возле журчащего фонтана в кресле-качалке вся в белом сидела Васька. Такая же юная и красивая. И что-то говорила стоящему рядом человеку тоже в белом. Человек повернулся и Шурка узнал себя.

   - Да ты меня совсем не слушаешь, - обиделась Васька. - Тебе не интересно?

   Шурка, вырванный из грез, поспешил Васькино мнение опровергнуть.

   - Ну что ты, милая, конечно, слушаю, - и быстро переменил тему, пока Васька не стала задавать коварные вопросы по содержанию своего рассказа.

   - Радость моя, - спросил он. - А можешь ты мне поведать, как на духу, кем бы ты хотела стать? Нет, не так. Какой жизнью ты хотела бы жить?

   Васька приподнялась на локте и растерянно посмотрела на Шурку.

   - Это с чего бы вдруг?

   - Понимаешь, Василёчек, мне под влиянием твоего рассказа такое привиделось, что... Впрочем, я тебе все расскажу, когда ты правдиво ответишь на мой вопрос.

   Ваське очень хотелось узнать, что же такое могло привидеться ее другу и она, немного подумав, заговорила чуть нараспев:

   - Я хотела бы жить в большом доме на берегу реки, и чтобы вокруг был большой цветущий сад и обязательно фонтан, - Васька помедлила и посмотрела как-то робко. - И чтобы ты был рядом. Иначе зачем мне дом, сад и, тем более, фонтан.

   Шурка не выглядел удивленным. Он выглядел ошарашенным. Он вскочил с кровати, подхватил Ваську на руки, прижал к себе и забегал по комнате. Потом уселся на кровать обратно и усадил Ваську на колени, по-прежнему прижимая к себе. Васька все это время помалкивала, но рук, обнимающих Шуркину, шею не разжимала.

   - Радость моя, - сказал Шурка уже не ошарашенно, а просто удивленно. - А ведь мне пригрезилось то же самое, что ты только что рассказала. Прямо один в один. Неужели у нас мозги на одну волну настроены?

   - Нет, - прошептала Васька, прижавшись совсем уже тесно и жалея о том, что между их телами существует эта ненавистная одежда. - Мне стыдно говорить старшему и главному, но я все-таки скажу. Ты заблуждаешься, мой любимый. Просто у нас сейчас одна душа на двоих. И если нас разлучить, один из нас зачахнет.

   - Никогда! - пылко воскликнул Шурка, чувствуя себя в этот момент героем из древних сказаний. - Слышишь, никогда и никто не сможет нас разлучить! - и тихо добавил. - Кроме смерти.

   И тут Васька заплакала. Тихо и безутешно. Шурка перепугался.

   - Ты что, маленькая?

   - Я хочу быть старше, - всхлипнув ответила Васька. - И умереть первой.

   Шурка облегченно рассмеялся.

   - Да ну тебя. Как бы я мог называть маленькой пожилую женщину?

   В комнату без стука заглянул Вовка. Обозрев фигуру слившихся в объятиях Шурки и Васьки, он сказал:

   - Эй, влюбленные, хватит обниматься, ужин стынет.

   За столом Вовка вполголоса сообщил сидящему рядом Шурке:

   - Прикинул я сделанное за третий квартал и пришел к выводу, что пока мы не достигнем нормальной урожайности, не видать нам быстрого развития. Сам посуди, у тебя на строительство не самого большого парохода уходит примерно два с половиной месяца, если считать вместе с машиной, а цена, по которой мы его продаем, только в два раза выше затрат. Мое оружейное производство вообще чисто экспериментальное и приносит прибыли раза в два меньше твоего пароходостроительства. Про сельское хозяйство я вообще молчу. Там пока чистое любительство. Правда, Марфа грозится на следующий сезон, по крайней мере, по помидорам дать первую товарную партию, но я думаю, что, максимум, она наберет на бочку. Так что пока нам большое благосостояние не светит. Не бедные и ладно.

   - Подумаешь, невиданные откровения, - сказал Шурка. - Вот потому-то на Руси промышленность и проигрывает торговле, что нет массового производства, а все разовое, единичное и экспериментальное. А массовое производство только там, где дешевая рабсила и государственные дотации. Ну, или то и другое вместе. Возьми тульский оружейный или демидовские заводы. А мы здесь на уровне сельской кузницы.

   - Ну и у тебя, конечно, есть предложения? - не поверил Вовка.

   Сидевшая рядом с ним Марфа прикрикнула:

   - После наговоритесь! Освобождайте миски! Из-за вас другие ждут.

   Марфа за столом была в авторитете. Как, впрочем, и в других хозяйственных делах. Вовка старался с ней не спорить, а остальные откровенно опасались. Ну, кроме Шурки, понятное дело. Шурка был надежно прикрыт Васькой, которая с Марфой вооруженно дружила.

   - Пойдем после ужина где-нибудь спрячемся, - предложил Вовка и тут же задумался. - В комнатах мешать будут. В кабинете? Тоже. Пойдем в мастерскую.

   - Идем, - согласился Шурка.

   Мастерская, конечно, не была особо пригодна для вдумчивых бесед, но печка там была. Шурка приспособил для сидения два чурбака, служивших подпорками. А Ваську посадил себе на колени. Вовка поначалу был против присутствия Васьки, но Шурка, прижав девчонку к себе, сказал:

   - Это ты из зависти.

   А Васька, обняв Шурку, показала Вовке язык. Ну Вовка плюнул с досады и смирился. А потом сказал:

   - Мы, по-моему, остановились на твоих предложениях. Так что тебе и слово.

   - Тогда я сначала о себе, - предупредил Шурка. - А потом перейду к делам вообще. Вон, кстати, посмотри на свалку железа там в углу. Это детали будущих станков, которые Иван привез от Демидова. Все руки не доходят. А ведь там и новый токарный и фрезерный, и строгальный. То есть там целый цех, при наличии которого мы сможем поставить на поток паровые машины.

   - Ну, - обрадовался Вовка. - И что же вам мешает?

   - Нам, - Шурка подчеркнул это слово, - мешает отсутствие наличия людей. И хоть у меня по сравнению с тобой команда якобы больше, но Иван, Пашка и Протас целое лето были в экипажах то одного парохода, то другого. Заметь, у нас даже на два парохода людей не хватает. Так что у меня оставалась только Василиса. А она, заметь, девчонка и может не все.

   Васька протестующе завозилась у него на коленях, и Шурка быстро поправился:

   - Вернее, она может только то, что ей разрешено.

   - То есть, ты считаешь главной причиной нашей несостоятельности, как производителей, отсутствие у нас рабочего класса?

   - Не только, - поспешил Шурка. - Еще есть такая причина как несерийность. У нас все изделия единственные в своем роде. Что у меня, что у тебя. И даже понятно почему. У нас каждый образец опытный и каждый следующий с улучшениями и дополнениями. А ты же знаешь, что лучшее — враг хорошего. Мы постоянно ищем совершенство, но никогда его не достигнем, потому что, если оно и достижимо, то в очень далекой перспективе. Потому я предлагаю остановиться, осмотреться и перейти уже к сериям. Конечно, в эту зиму не получится, но уж в следующую, - Шурка помолчал и Вовка подумал, что он уже закончил, но тот вдруг встрепенулся. - И еще у меня есть предложение, но я не знаю, как ты к нему отнесешься.

   - Давай, давай, - поощрил его Вовка.

   - Но это к нашему производству относится весьма опосредованно, - предупредил Шурка. - В общем, так. Во время последнего рейса в Астрахань добрался я до иноземных дворов. В частности, до персидского и до индийского. Естественно, что я не с улицы туда зашел, а по рекомендациям уважаемых людей. Понятно, что уважаемые люди просто так рекомендации не дают, но не в этом дело. А дело в том, что оказывается, что наши люди ни в Персию, ни в Индию сами не ходят. Перевелись у нас Афанасии Никитины. Ну а персы и индусы, соответственно, не ходят вверх по Волге. Понимаешь, сколько сверху кладут персы, продавая свой товар нашим купцам, которые потом, не стесняясь, добавляют. Конкуренции-то нет. Так вот, если брать тот же товар в Персии, а продавать его, скажем, в Нижнем, то эта двойная наценка окажется в нашем кармане. Конечно, местный губернатор будет обижен, но мы ему об этом не скажем. Может быть потом. Когда-нибудь.

   - Ну-ну, - заинтересовался Вовка.

   - Так вот, тот заложенный пароход, который ты еще обозвал гигантом, я таки к весне дострою и даже спущу. А машину к нему, не позже чем к Новому году, изготовит сидящая здесь Василиса Премудрая.

   Шурка ласково погладил Ваську по голове. Васька хотела было по привычке мурлыкнуть, но в последний момент вспомнила, что они не наедине и важно кивнула.

   - Но мы пароход не просто так сделаем, чтобы он был третьей паровой единицей нашего флота. Есть у меня мысль набрать на него команду, сделать Ивана капитаном Греем и отправить его в Персию.

   Вовка едва сдержался, чтобы от удивления не разинуть рот. Наличие Васьки его остановило. А то бы...

   - Подожди, подожди, - сказал он. - Ты представляешь, сколько через Каспий понадобится дров? Да Ивану придется баржу с дровами с собой тащить.

   Шурка хитро улыбнулся. И чтобы Вовка глубже почувствовал всю несуразность своих слов, так же хитро и даже чуточку снисходительно улыбнулась Васька. Вовка иронию просек сразу, но не обиделся, а наоборот заинтересовался.

   - Та-ак, - сказал он. - Скрываете, значит, от старшего товарища. Вам должно быть стыдно.

   - Нам стыдно, - покаянно сказал Шурка. - Ой как стыдно.

   - Да, - вторила ему Васька. - Я вся краснею. Просто под одеждой не видно.

   - У тебя много чего под одеждой не видно, - пробурчал Вовка.

   - Ну мы же покаялись, - примирительно сказал Шурка, придерживая напрягшуюся девчонку.

   - Ладно, давай свои подробности.

   - Изволь. Ты же знаешь, что у нас скопилась огромная куча опилок и мелкой стружки. А с началом достройки нового судна она еще больше увеличится. В печке она не горит, а выбрасывать жалко. Да и некуда в общем.

   - Пока не улавливаю, - признался Вовка.

   - Сейчас уловишь, - не преминула вставить словцо мстительная Васька.

   - Так вот, - видя, что Вовка на Васькины слова не реагирует, продолжил Шурка. - Придумали мы с Васенькой шнековый пресс, - Васька тут же потерлась щекой о Шуркино плечо. - Мы много вариантов перебрали, пока не остановились на этом.

   - Догадываюсь я, как вы варианты перебирали, - опять пробурчал Вовка и, увидев, что Васька снова начинает закипать, быстро добавил. - Но ни в коей мере не осуждаю.

   Шурка подождал. Васька успокоилась, и он продолжил.

   - Что у нас получилось, ты можешь увидеть сам. Василёк...

   Но Васька уже вскочила и убежала за сложенные штабелем заготовки для нового судна. Вскоре она вернулась, неся пригоршню похожих на коротких толстых гусениц гранул. Вовка взял одну и внимательно осмотрел. Потом поднял глаза на приятеля.

   - И что?

   - Ну, мы проверили на нашем котле. Чтобы достичь тех же параметров пара, количество нового топлива получается примерно вдвое меньше, чем количество хороших дров. Мы еще испытали все это на ходовых и определили длину пробега. Ну а для гарантии поставим две мачты с косым вооружением. Да, и еще одно новшество, чтобы для тебя это не выглядело впоследствии невиданным откровением.

   - Ну-ну, - опять сказал Вовка достаточно скептически.

   - Так вот. Колес на пароходе не будет. То, что хорошо на реке - плохо на море. У нас будет винт.

   - Ты что, знаешь расчет винта? - удивился Вовка.

   - Нет. Но я знаю, как он выглядит. На практике насмотрелся. И мы сделаем специальное приспособление для изменения его шага.

   Вовка только головой покрутил.

   - У меня пока все, - сказал Шурка. - Но ты особо не обольщайся, мы уже к Новому году еще что-нибудь придумаем. Правда Василёк?

   Васька с готовностью закивала.

   Утром Шурка, подперев голову рукой, но не вылезая из-под одеяла, потому что в комнате было прохладно, с интересом наблюдал, как Васька, облаченная в коротенькую рубашонку, зябко ежась, ползает по полу в поисках разбросанных с вечера деталей туалета. Особенно хорош был ракурс, когда Васька поворачивалась к зрителю попкой, потому что ее ночное одеяние скорее подчеркивало, чем скрывало.

   - А я говорил, - назидательно произнес Шурка из-под одеяла, - что надо было все аккуратно сложить пока в комнате тепло. Я бы за это время все равно никуда не убежал.

   - Я торопилась, - прыгающими губами сказала дрожащая Васька.

   - Ладно, - сжалился Шурка. - Иди сюда. Согреешься.

   Васька прямо из положения «на четвереньках» прыгнула под гостеприимно откинутое одеяло. Рубашонка ее задралась почти до пояса, и Шурка почувствовал, что на завтрак они точно опоздают.

   Сидящие за столом и чаевничающие соплеменники встретили их вопросительными взглядами.

   - А, между прочим, Ванька с Фенечкой еще не пришли, - сказал, ни к кому не обращаясь, Вовка.

   - Это ты из зависти? - спросил Шурка, усаживаясь рядом с Васькой.

   Машка хихикнула. Вовка посмотрел на нее строго.

   - А вас, Марья, я отдам замуж за Пашку.

   Пашка поперхнулся чаем, но быстро пришел в себя.

   - Мне нельзя жениться. Я мал ишо.

   Теперь смеялся весь стол. И тут как раз появились Иван и Фенечка.

   - Видать, для насыщения одной любви недостаточно, - заметил бывший сегодня в ударе Вовка.

   Все переключились на Ивана с Фенечкой, и Шурка с Васькой были оставлены в покое. А вот после завтрака Вовка, на которого напала жажда деятельности, потащил Шурку осматривать закрома и сусеки. Насчет наличия Васьки он теперь не возражал, потому что прихватил с собой Марфу, как ответственную за содержимое этих самых закромов и сусеков. А вот тетку Матрену, у которой в ведении тоже были закрома, он с собой не взял, сказав, что у нее закрома не той системы.

   Марфа отвечала за сельское хозяйство, которое находилось в самом что ни на есть зачаточном состоянии. И ему, хозяйству в смысле, пока вполне хватало бабской бригады в составе самой Марфы, Фенечки, Машки, маленькой Васьки и совсем уже мелкой Аксиньи (от Аксиньи никакой работы не требовали, она сама везде лезла). Бабская бригада мужественно сражалась на фронтах полеводства и огородничества. И даже урожай потом собрала. И так уж получилось, что среди членов артели и даже клана самым большим знатоком сельского хозяйства оказался Александр Петрович. А потому что он в ранней молодости лично таскал воду для полива помидор, щелкал семечки подсолнуха, а по картошке вообще проходил весь цикл производства от копки огорода до сбора урожая и поедания полученного продукта. И теперь Марфа с трепетом показывала свои сокровища, а Шурка важно давал консультации.

   Начали, понятное дело, с помидор. На помидоры уповали все, потому что Вовка заразил народ своим неподдельным энтузиазмом и уверенностью в правильности выбранного пути. Но Вовка только месяц принимал участие (еще в том времени) в изготовлении конечного продукта в виде томатного сока и томат-пасты, а помидоры видел во всем их многообразии только на базаре. Поэтому он с большим почтением взирал на товарища, который видел помидоры еще на стадии семян и рассады.

   Шурка Марфу просветил еще на этапе созревания плодов, которые, к большому Вовкиному разочарованию, были мелкими и не слишком вкусными (мягко говоря). Но зато ярко-оранжевыми.

   - У Мичурина еще хуже было, - успокоил Шурка товарища.

   Вовка в ответ пробурчал что-то нецензурное.

   Марфа, следуя Шуркиным советам, отобрала самые крупные плоды, дала им доспеть на кустах, а потом убрала в надежное место. Шурка помнил, что мать снимала поздние помидоры, когда уже были холода и они у нее доходили на восточном подоконнике. Но там холода наступали уже в сентябре. А здесь... В общем, решили не рисковать. Но на всякий случай, имея в виду положительный опыт, последние плоды сняли как раз перед тем днем, когда Вовка озаботился итогами лета. Те, которые сняли первыми, уже доспели и Марфа с великим бережением извлекла из них семена и, высушив, сложила в специальную коробочку с этикеткой, несшей на себе всю информацию о заключенных в коробочке семенах. И таких коробочек у Марфы было припасено целых пять штук, потому что Шурка ее совсем застращал, говоря, что селекция - штука серьезная. Вовка товарищу всячески поддакивал, а от себя грозил всяческими карами. Часть помидор, которые не пошли на семена (а уродилось их довольно много), Вовка разрешил пустить в пищу и даже лично приготовил салат с покупными огурцами и луком, полив все это конопляным маслом. Салат ели с опаской (попробуй тут не поешь, когда грозный Вовка пристально оглядывает стол). Но были и такие, которым Вовкино блюдо понравилось. Остальные были названы консерваторами и ретроградами. Ваське слово «ретроград» очень понравилось, и она долго еще вспоминала Протасу и мелкой Ваське это прозвище.

   Вовка не был бы Вовкой, если бы не начал проводить опыты по консервированию на уже имеющемся материале. Первое, что он произвел был томатный сок. Ну, во-первых, он по жизни был знаком с технологией производства, потому что месяц оттрубил в трудовом отряде, а во-вторых, на остальное все равно не хватало. Шурке, который тоже был знаком с технологией и даже проработал с Вовкой бок о бок в трудовом отряде и именно поэтому пить сок в магазине опасался (потому что лично видел загруженную вместе с помидорами дохлую крысу), изготовленный Вовкой сок понравился (крыс там точно не было). Шурка очень рекомендовал его Ваське и та, видя, что старшие выпили без последствий, тоже решилась. Это дало ей лишний повод опять назвать ретроградами Протаса и мелкую Ваську, добавив к ним еще и Игната.

   Картофель тоже подвергся сортировке. Хотя, что там было этого картофеля. Тем не менее, Вовка велел подойти к вопросу по-взрослому. Поэтому отобранные клубни пересыпали опилками и заложили в прохладное место для длительного хранения (до весны). На Вовкину долю, как инициатора, осталось примерно десяток мелочи. Но Вовка не унывал. Мелочь, не чистя (чтобы не потерять массу) и не разрезая, зажарили в большом количестве конопляного масла (практически во фритюре). Вовка честно разделил продукт на две порции, сказав Шурке:

   - Мы два года терпели.

   Остальным Вовка сказал:

   - А вы еще год потерпите.

   Шурка свою порцию разделил с Васькой, которая, будучи девицей во всех отношениях передовой, все-таки отнеслась с осторожностью, но потом распробовала, и умиленный Шурка отдал ей все, оставив себе одну штучку. Васька увлеченно все съела, а потом опомнилась и посмотрела жалобно и Шурке дополнительно пришлось ее еще и утешать. А Марфе Вовка наказал приставить к картошке специального человека, чтобы тот раз в месяц проверял сохранность и безжалостно отбраковывал гниль.

   - Помни, Марфа, - сказал он ей, - ты председатель. Так что сама не лезь.

   Марфа, собиравшаяся уже поручить это самой себе, Вовку послушалась и отловила пробегавшую мимо Машку, тут же назначенную на роль картошкохранительницы.

   Когда очередь дошла до подсолнухов, энтузиазм полеводов несколько поиссяк. Тем более, что подсолнухи все уродились практически одинаковыми и им далеко было до тех тележных колес, о каких рассказывал Шурка, вспоминая свое детство золотое. То есть, там, по большому счету, и сортировать было нечего, потому что семечки все были одинаково мелкие. Шурка был разочарован, потому что щелкать такие семечки было несподручно, но Вовка сказал, что не для того они подсолнечник сеяли, чтобы отдельные несознательные личности засоряли окрестности шелухой и представил публике свое виденье пресса для отжимания масла. Председатель артели Марфа тут же наехала на Ваську, требуя от нее немедленно воплотить Вовкины каракули в металле. Но Ваську так просто было не взять, у нее был свой авторитет. Шурка подумал-подумал и дал добро. И пока Васька, бурча себе под нос так, чтобы никто не слышал, сооружала пресс, Шурка завел с приятелем принципиальный спор. Так как оба ничего не знали о технологии производства масла то, приняв Вовкин пресс за исходную точку, они сцепились по поводу жарить или не жарить первичный материал. У Шурки был железный аргумент - масло, которое оба помнили, пахло жареным. У Вовки такого аргумента не было, и он просто тупо стоял на своем, утверждая, что если подсолнух культура масличная, то, значит, масло ему изначально присуще и не хрен вводить лишнюю операцию. Результатом спора было решение разделить исходный продукт на две равные части.

   К тому времени, как Шурка пожарил свою часть, Васька добила пресс. К испытаниям приступили при большом стечении народа. То есть, были все, включая Аксинью. К рычагу встал Вовка. И как инициатор, и как самый тяжелый. В пресс заправили примерно стакан исходного продукта. Как тут же выяснилось, или длины рычага или Вовкиной массы оказалось недостаточно и на помощь пришла Марфа. Наблюдающий за процессом Шурка констатировал появление масла. Пара Вовка-Марфа еще с минуту повисели на рычаге, и Шурка скомандовал прекратить процесс. Выход масла по массе составил примерно десять процентов. Мерили, конечно, на глаз, потому что таких весов не было. Но все равно, сочли это недостаточным по причине несовершенства пресса. Вовка, понятное дело, обиделся и сказал, что кто может - пусть сделает лучше.

   Заложили Шуркин материал. Условия решили сделать такими же для чистоты эксперимента. Вовка с Марфой пристроились к рычагу. Нажали. Прошло фиксированное время и Шурка сказал, что выход примерно столько же, но это еще ни о чем не говорит.

   Масло отдали тетке Матрене для испытаний на кухне. В общем, постановили, что эксперимент следует считать удачным, а к следующему сезону надо будет спроектировать и изготовить пресс для полупромышленного отжима. Ну и, понятное дело, ответственным сделали Шурку.

   - А меня-то за что? - стал отбрыкиваться Шурка. - Это вон Владимир с Марфой близко дружит, пусть он ей и делает.

   Марфа посверкивала глазами, но благоразумно смолчала. А Вовка, видно, не зная, что возразить, ответил:

   - Ты не понимаешь. Это другое.

   Шурка был просто раздавлен такой аргументацией и пошел утешаться в Васькиных объятиях. И ведь утешился.

   Забегая вперед, можно сказать, что ничего Шурка до нового сезона не изобрел.

   - А нельзя ли к делу приспособить наш винтовой пресс? Ну, на котором мы топливные гранулы делали.

   Шурка задумался и даже вышел из прострации. А потом сказал с чувством:

   - Ну какая же ты умница, Василёчек!

   После чего второе утешение прошло как по маслу. И даже на третье что-то осталось. После чего в прострацию впали уже оба.

   А вот уже на следующий день, желая отомстить, Шурка решил нагрянуть в оружейную часть мастерской. Васька, что вполне естественно, отправилась с ним. Там было-то десять шагов. Вовка, расположив свою мастерскую в одном с Шуркой помещении, сначала довольствовался отдельным углом. Потом этого ему показалось мало и угол отгородили легкой занавеской. Теперь там стояла дощатая стенка, а площадь, занимаемая «углом» увеличилась примерно вдвое. Шурка благодушествовал и против засилья оружейников воевали только Пашка и Протас под непременным предводительством Васьки. Когда никого из старших не было, Игнат даже носа из-за переборки не высовывал.

   Вот в такой обстановке Шурка и отправился проводить аудит. Вовки не было, в комнате присутствовал один Игнат, полирующий ствол. В дверь заглядывали любопытствующие Пашка и Протас.

   - Ну и что тут у вас? - поинтересовался Шурка.

    Игнат стушевался. Тем более, что сбоку от Шурки стояла грозная Васька

   - Да вот, - показал он на разложенные на столе детали.

   - Это что? - еще суровее спросил Шурка.

   - Это... это штуцер, - неуверенно ответил Игнат, с тревогой поглядывая на Ваську.

   В это время в комнату мимо расступившихся Пашки и Протаса почти вбежал Вовка.

   - Вы что это здесь делаете? - сходу спросил он.

   Однако Шурка на Вовкин тон не повелся. Он даже как будто обрадовался.

   - А вот и главный пожаловал. Типа, ответственный за все. А мы тут по-соседски зашли поинтересоваться, ладно ли у вас все. А то ведь мы и помочь чем можем. Василиса-то вон у нас уж такая мастерица.

   За спиной сдавленно хрюкнули. Вовка побурел. Но, сознавая, что Шурка в своем праве, пробурчал:

   - Спрашивайте.

   - Так мы в основном результатами интересуемся. А то, понимаешь, для тебя все у нас прозрачно, а свои тайны от нас скрываешь, словно мы шпиёны заграничные и всей оравой состоим в блоке НАТО или, хуже того, в Госдепе.

   Бурый цвет Вовки сменился на просто красный. Шурка присмотрелся.

   - Я рад, что ты осознаешь.

   Вовка, молча, прошел к стоящему в углу железному клепаному шкафчику, повозился с замком и распахнул дверцу.

   - Идите, шпиёны, любуйтесь.

   - Ого! - сказал Шурка, доставая из гостеприимно распахнутого шкафчика длинноствольный револьвер. - Это что же, лавры полковника Кольта и тебе спать не дают?

   - А, - отмахнулся Вовка. - Ерунда. Баловство. Это для Василисы игрушка.

   Васька тут же завладела механизмом и защелкала курком. Глаза ее горели, а на губах играла самая что ни на есть плотоядная улыбка. Шурка, глядя на подругу, только головой покачал.

   - Балуешь ты ее.

   Вовка кивнул.

   - Должен же быть в нашей среде хоть один ценитель. А вот теперь сюда посмотри. Это я собираюсь предъявить буквально на днях. Хотя, конечно, и предъявлять-то некому. Бабам это пополам. А пацаны еще не дозрели. Василиса? Ну, Василиса она одна и общей погоды не сделает.

   С этими словами Вовка извлек из шкафчика ружье не в пример короче обиходной фузеи. Из коробки, стоящей внизу шкафчика, он достал странное сооружение из бумажной трубки перевитой ниткой с торчащим кончиком пули.

   - Пока только такой патрон, - извиняющимся тоном сказал Вовка. - Инициирующего вещества у нас так и нет. Поэтому приходится городить сложную конструкцию. Зато эта штука казнозарядная и шомпол к ней прилагается только для чистки ствола.

   - А пуля? - спросил Шурка, с интересом разглядывая патрон.

   - Безоболочечная, - вздохнул Вовка. - Поэтому ствол надо чистить чаще. Но это пока.

   - Постой-ка, - недоуменно сказал Шурка. - А где же у тебя замок?

   - Ага! Все-таки въехал, - почему-то обрадовался Вовка. - А замок у меня внутри. Как-то, понимаешь, поднадоело уповать на посредников. А ведь полка с порохом это посредник и есть. Ты ж представляешь, сколько времени проходит до того момента, когда воспламенится основной заряд? А теперь он воспламеняется сразу. Осечки, конечно, бывают. Куда ж без них. Но теперь вполне можно стрелять по движущейся мишени.

   - Васильич, - подергала Вовку за рукав Васька, держа в руках револьвер. - А когда можно будет пострелять?

   - Сегодня не выйдет, Василиса, - сказал Вовка и переглянулся с Шуркой.

   - А когда выйдет? - чуточку капризно спросила Васька.

   - Теперь не знаю, - делано вздохнул Вовка.

   - Ты все забыла, Василёк, - сказал Шурка, улыбнувшись. - Сегодня после обеда мы идем в Астрахань.

   - Ой! - Васька прижала руки к щекам, совершенно забыв, что в одной руке у нее револьвер, а потом жалобно посмотрела на Шурку. - Прости меня, мой Шурик.

   - Бог простит, - сурово сказал Шурка.

   Но Ваську суровый тон не обманул. Она чмокнула Шурку в щеку и умчалась, только косой мотнула.

   - Чего это она? - удивился молчаливый Протас.

   - Венчание на носу, - охотно пояснил Шурка. - Идем свадебные платья заказывать.

   На маленький пароход набилось столько народа, что кочегаром пришлось ставить Ивана, а Пашку оставить при тетке Матрене для охраны ее и детей. А чтобы ему было не скучно, вместе с ним оставили и Протаса. Протас особо и не обижался.

   -Что я в той Астрахани не видел, - заявил он и отправился в мастерскую.

   Пашка подумал и пошел следом. В отличие от Протаса, ему нравилось в Астрахани. Пашка был человеком живым и общительным. И, несмотря на довольно редкие визиты, у него в районе пристани ужи были несколько знакомых мальчишек.

   На пароходе царило приподнятое настроение. Причем настолько приподнятое, что главным пришлось удалиться в трюм, чтобы в относительной тишине обсудить свои дела, поставив за штурвал ответственную Ваську. При этом Васька, крутя штурвал, ухитрялась вести дискуссию с остальными невестами, отчего гвалт на палубе заглушал не только звуки, издаваемые машиной, но и шлепанье плиц по воде. Тема была самая животрепещущая - пошив подвенечного платья. И хотя, к примеру, для Марфы она была не слишком актуальна, как для дамы уже побывавшей замужем, но все равно, не в повседневном же сарафане идти под венец. Фенечка, смущаясь, сомневалась, пристойно ли ей будет стоять под венцом в белом платье, как символе непорочности. А она ведь уже месяца три как потеряла невинность. При этом Фенечка поглядывала на стоящую за штурвалом Ваську. Ваське же страдания Фенечки были непонятны. Васька была абсолютно уверена, что бог еще год назад благословил ее брак, а венчание это, так сказать, финальный аккорд и формальность. И что совершенно все равно какого цвета у нее будет платье. Главное, что она любит и любима. И Васька так яростно крутанула штурвал, что пароход рыскнул и все, кто был на палубе, едва не попадали.

   Вовка, держась за вздувшуюся на лбу шишку, выскочил из трюма и бросил взгляд по курсу, ища предполагаемую опасность, от которой уклонялась Васька. Следом появился Шурка. Но, в отличие от приятеля, он посмотрел не вперед, а назад, сквозь стекло рубки. Васька потупилась, чувствуя себя слегка виноватой. Шурка подошел и постучал в стекло рубки согнутым пальцем и, когда Васька подняла глаза, укоризненно покачал головой. Васька знаками показала, что она осознала и раскаивается. Тогда Шурка повернулся и увел начавшего закипать приятеля обратно в трюм. Дискуссия же на палубе продолжилась.

   За всеми спорами не заметили, как дошли. Рулевой Васька опомнилась, когда пароход вышел уже на стрелку городского острова. Машина по ее команде была переведена на малый ход, а из трюма, уловив уменьшение хода, выбрались главные. Вовка тут же принялся командовать и спор на палубе как-то увял.

   На пристани было пустовато. Большинство купеческих ладей в связи с осенью уже ушли в последний рейс, спеша добраться до верховых городов, пока река не встала. А так как уже вечерело, то народ разбрелся. Да и к пароходу уже привыкли и не толпились, когда он швартовался. Отдав остающимся Ивану с Фенечкой, Игнату и мелкому Ваське последние распоряжения, старшие с подругами направились в трактир, где сдавали комнаты. Ночевать на пароходе такой оравой можно было только вповалку, а хотелось комфорта.

   На следующее утро, расспросив хозяина, всячески готового услужить щедрым постояльцам, о местонахождении приличной модистки, отправились туда через пристань, где прихватили Ивана с Фенечкой. Сгрузив женщин в так называемое «ателье», мужчины, зная, что это надолго, отправились по делам. Дел было много. Во-первых, надо было озаботиться набором команды на новый пароход для рейсов в Персию, во-вторых, найти хотя бы пару человек, знакомых с работами по металлу для Вовкиного оружейного дела. Ну и главное, что они хотели провернуть и о чем договаривались в трюме, это найти торгового представителя для продажи своих товаров в Астрахани. Идеальным случаем был бы магазин, за прилавком которого сидел бы свой человек. Но для магазина пока не было нужного количества и ассортимента товара. Да и к тому же, часть товара была специфической, которую на витрине или в торговом зале не разместить. Это были пароходы и обещанные Шуркой паромобили. Так что задача по выбору торгового представителя предстояла нетривиальная.

   Вовка предложил было воспользоваться губернатором, но Шурка его энтузиазм подсократил, сказав, что губернатор, конечно, голова, но он бы ему палец в рот не положил. Вовка, хотя «Золотого теленка» читал, но все равно посмотрел непонимающе. Шурка счел нужным пояснить:

   - Губернатор пока про нас ничего не знает, потому что информации нет никакой. И надо, чтобы не знал, как можно дольше. Потому что пока у нас нет постоянного притока денег, и мы ему в этом нашем состоянии просто будем неинтересны. А после того, как мы ему подарили пароход, мы в его глазах приобрели некую таинственность. Ведь такими подарками могут швыряться только люди очень богатые. Я не думаю, что он осторожничает, все-таки статусы несопоставимы, но, видимо, пока ему вполне хватает международной торговли. А вот если мы себя в открытую проявим, то обязательно вызовем его интерес. И никто не сможет предсказать, чем этот интерес обернется.

   Вовка подумал-подумал, тяжело вздохнул и махнул рукой, мол, жаль, конечно, ну да ладно. Они побродили по торгу, поговорили с купцами и приказчиками, потом зашли на персидский двор. И не сговариваясь, направились в угол, где было выставлено оружие и в числе прочего длинноствольные персидские ружья. Шурка посмотрел на них, повертел одно в руках и вдруг потащил Вовку в сторону.

   - Слушай, Владимир, а что если нам, к примеру, прикинуться персами?

   Вовкиным вытаращенным глазам наверно могли бы позавидовать герои анимэ. Впрочем, Шурка его любопытство удовлетворять не стал, сказав:

   - Блин, а о таможне-то я не подумал!

   Вовка захлопнул рот и покачал головой.

   Их поход ни к чему не привел. Купцы осторожничали, товар все-таки был шибко специфический, дорогой и очень мелкосерийный. Что поделать, они пока не могли предложить ни объема, ни цены. Друзья возвращались на пароход несколько подавленные и только в виду пристани Шурка вспомнил:

   - Владимир, у нас же девушки на примерке!

   Вовка хлопнул себя по лбу.

   - Трам-тара-рам! Как же это мы забыли! Слушай, давай это останется между нами, а то ведь и тебе и мне устроят веселую жизнь.

   Шурка поежился, представив эту веселую жизнь в Васькином исполнении.

   Они круто развернулись и поспешили в обратном направлении. Однако их опасения оказались напрасны. Вышло так, что их поиски надежных людей для торгового представительства просто полный отстой по сравнению с выбором фасона платья, материала и последующего обмера фигуры. Причем, все это надо было еще умножить на три. И если Марфа в этом плане оказалась наименее привередлива, то Васька с Фенечкой, внимательно относящиеся к проскакивающим иногда в речах Владимира Васильевича и Александра Петровича словам, выражающим их отношение к женской моде, оказались для несчастной модистки серьезным испытанием. Ибо они требовали вещей небывалых, доселе неслыханных. Но так как заказчицы, несмотря на довольно простецкий прикид оперировали вполне себе терминами от-кутюр и в деньгах себя не ограничивали, модистка, затравленно улыбаясь, принимала все их замечания и требования.

   Так что все три девицы (Марфу при данных обстоятельствах тоже можно было причислить к девицам) вышли к ожидающим их уже более получаса джентльменам довольные и веселые.

   - Уф! - сказал Вовка и подмигнул товарищу.

   Отправив дам в трактир, чтобы они могли в спокойной обстановке обсудить содеянное, сами отправились на пароход для того, чтобы посвятить остаток дня вербовке (по мнению Шурки) или рекрутингу (как вычитал где-то Вовка). А для этого опросили самых упрямых любопытных, которые не просто глазели со стороны, а подходили и задавали вопросы. Вопросов стало больше, когда Вовка вытащил на палубу свое ружье и револьвер. Среди самых любопытных зрелых мужиков почти не было, все больше пацаны лет от пятнадцати. Ну, Шурка и оторвался. Даже приятель заслушался. Результатом стала предварительная договоренность с двумя относительно взрослыми, можно сказать, молодыми людьми, которым уже Вовка пообещал приличную зарплату после испытательного срока в два месяца, проживание пока в общежитии, но, при создании семьи, дом, бесплатное питание, ну и работу, которой больше нигде не получишь. Парни завороженно кивали.

   - Ну приходите на пристань с вещами через неделю, - закончил Вовка.

   - Придется нам к дому пристройку делать, - сказал Шурка. - И до холодов надо успеть.

   Когда добрались до дома и пришвартовались, Вовка отозвал приятеля в сторону и сказал:

   - Слушай, пока мы шли, я все считал и прикидывал. И знаешь, что у меня получается?

   - И что же? - нетерпеливо спросил Шурка, которого дергала за рукав Васька.

   У нее, видать появилось неотложное дело, и Шурка не хотел заставлять ее ждать.

   - А получилось у меня вот что, - Вовка оторвал Ваську от приятеля и посоветовал ей подождать со своими глупостями. - У нас в закромах награбленного (прости господи) товара не осталось совсем. Погоди волноваться, я тебе сейчас еще добавлю. Так вот, деньги у нас тоже кончаются, - Вовка посмотрел пытливо. - Въезжаешь?

   Шурка