Оглавление
АННОТАЦИЯ
Начать новую жизнь, сохранив воспоминания о прошлой? Не хочешь? А придётся! Я угодила в мир магии и меча, где место женщины — за мужем. И никак иначе. Ждали возвращения скромной тихони? Я против! И отвоёвывать самостоятельность я начну с расследования исчезновения детей в Вайстиге.
ГЛАВА 1. Я не Каталина Натберри! И я не пойду замуж!
Воскрешая «любимого» родственника, убедитесь, что не только душа, но и личность осталась такой, какой вы её знали.
***
Лина
Известие о том, что матушка ждёт меня в рабочем кабинете, ничего хорошего не сулило. Герда Натберри не любила, когда её пожелания, читай приказы, не выполнялись сразу же. И всё же я позволила себе заскочить на кухню и быстро собрать всякого разного к чаю — вдруг настроение этой женщины улучшится. Глупость, конечно, редкостная. От нелюбимой младшей бездарной дочери забота не воспринимается как проявление внимания, но желание быть хотя бы иногда «хорошей девочкой», пусть только в своих глазах, требовало вести себя прилично.
Собрав небольшой набор для перекуса и запихнув в себя парочку бутербродов, удовлетворённо кивнула и только после этого поднялась на второй этаж под удивлённым взглядом горничной. Да, леди не положено так делать, но, проклятье, я устала постоянно им повторять, что я не леди. Я такая, какая я есть. И они сами меня такой сделали!
Воспоминания о том, что именно сотворила со мной моя драгоценная семейка, вызывали ярость. Не каждый день вас убивает собственный отец, а после воскрешения мать хлопает глазками и делает вид, что ничего не было! С каким бы удовольствием я запустила подносом с едой прямо в стену и никуда не пошла. Но нельзя. Пока я завишу от них. Мне уже показали, что непослушание выльется в увечья, а в худшем случае, думаю, последствия окажутся пострашнее смерти. Не будет граф просто так выбрасывать на ветер сумму в несколько тысяч золотом. Особенно если ради этого ему пришлось продать семейные земли. И особенно если из-за продажи этих земель влияние семьи ослабло, и её положение среди аристократического общества пошатнулось.
Вдох. Выдох. Я замерла, постучала в дверь костяшками пальцев, стараясь сдержать разрывающие меня на части эмоции. О, их было много: ярость, страх, боль, ненависть… Целый букет и ни одной положительной. Моя жизнь казалась мне беспросветным провалом в бездонную черноту. Черноту унылого поместья Натберри, в котором можно помереть со скуки.
— Войдите, — раздалось из-за двери.
И я вошла, поставила поднос на небольшой столик и без приглашения села в кресло. Герда Натберри, моя, с позволения сказать, мать, подняла на меня возмущённый взгляд карих глаз от своего рабочего места, выгнула бровь и что-то быстро дописала в бумагах, собрала их в папку и приготовилась убрать её в шкаф справа от двери. Он отделял приёмную часть кабинета от архивной, и в нём хранилось всё то, что могло понадобиться в ближайшее время.
Когда она царственно поднялась, то сразу стало понятно, что она происходит из рода Кроншильдов. Её отличало изящество, едва ли не граничащее с болезненностью, бледная кожа и чуть острые черты лица. Седина ещё не коснулась её тёмных волос, а изысканная серебряная диадема с тремя рубинами завершала образ хозяйки земель и, конечно же, положения.
Она всегда оставалась леди, независимо от ситуации. Кажется, если бы Ристан, мой отец, у неё на глазах столкнул меня с лестницы или выбросил из окна, она всего лишь поправила бы свою диадему и предложила обсудить произошедшее у неё в кабинете. Ну что за непробиваемая женщина?!
— Итак? — спросила Герда, оправляя складки тёмно-бордового платья перед тем, как опуститься в кресло. — Ты уже выбрала, за кого хочешь выйти замуж?
Боги праведные! Как знала, что приятным наш разговор не будет. Зачем нужно было воскрешать дочь? Конечно же, чтобы выдать её замуж! Замуж, замуж, замуж… мне казалось, что к виску приставили револьвер и щёлкают курком, а в одном из отделений барабана обязательно будет пуля. Хорошо, что в этом отсталом мире нет огнестрельного оружия! Похоже, в глазах моей матери единственное, о чём может мечтать женщина, — стать чьей-то женой и нарожать детишек. Желательно штук десять. Нас, правда, у Герды четверо. После того как младшая, то есть я, родилась без способностей к магии, и надежда на то, что мой гипотетический брат или сестра унаследуют хоть крупицу таланта, испарилась, размножение славного дома Натберри прекратилось. Таковы суровые законы Фаэроса: каждый следующий ребёнок имеет меньше шансов стать магом. Хорошо быть старшим! Вот только кто бы сказал Герде Натберри, что отсутствие магического таланта у дочери не равно отсутствию у неё души, личности и желаний. Кто бы сказал ей, что нужно любить всех детей, а не только тех, от которых будет польза…
В целом девушка без таланта к магии не очень завидная невеста, но и на такой товар найдётся свой купец. Какой-нибудь безземельный рыцарь или, если повезёт, -надцатый баронский или даже графский сын. И почему я не родилась в матриархальной семье, где у женщины чуть больше свободы? А так я просто способ укрепить положение в обществе или наладить связи с вассалами. Дорогой, надо отметить, способ. Кому же Герда так хочет меня сосватать, что позволила Ристану продать земли и вернуть меня в этот ужасный мир?
— Я много раз говорила и повторю ещё раз: я не пойду замуж. У меня куча других, гораздо более важных проблем. Мне домой надо.
Я старалась говорить спокойно, но, кажется, получалось у меня плохо. Сами попробуйте сохранять самообладание, повторяя раз за разом одно и то же вроде как взрослому разумному человеку! Я чувствовала, как сердце начинает биться быстрее, как сужаются зрачки, как мысли уходят на задний план, и остаётся лишь простое гневное желание ударить эту женщину. А вдруг поможет? Если слова не доходят, говорят, надо пробовать силу. Сдержалась и скрипнула зубами, приходя в себя.
— Оставь свою детскую блажь, — сказала Герда, кивком разрешая мне разлить чай.
О, как хотелось налить кипяточка и выплеснуть ей в лицо. Правда, что-то мне подсказывало, что подобная выходка ничем хорошим не закончится. Что же такое произошло в прошлый раз, а? Ах да, показательная порка от высокого лорда Натберри на конюшне. Как я могла забыть? Да, отца сейчас дома нет, но и матушка у меня может быть скорой на расправу. А если не справится сама, всегда можно призвать на помощь верных слуг. Слово высокой леди Натберри — закон в её доме.
— Я хочу домой, у меня есть дела! — напомнила я.
***
Мысль об отце была такой яркой, что я будто бы снова оказалась в том злополучном вечере. И не было никакой Герды Натберри рядом, только вечер и жгучая обида на собственную беспомощность. Кажется, шёл пятый день после моего воскрешения. Мы вернулись из Истэрты домой. Конечно, воскрешать в родной Хельведии никто меня не стал. Все предпочли сделать вид, что я в очередной раз заболела и просто не показывалась на люди. Полгода! Полгода младшая дочь семьи Натберри болела. Ничего удивительного!
Слабость ушла из тела, а вот голод, преследовавший меня после воскрешения, никуда не делся. Этот голод сопровождает меня изо дня в день, к нему невозможно привыкнуть, от него никак не избавиться. Наесться невозможно в принципе. Человеческое тело не способно поглотить столько еды, сколько нужно, чтобы заткнуть эту зияющую чёрную дыру.
Ристан чего-то хотел от меня, но единственное, о чём я могла думать, — еда. Мы как раз шли мимо кухни… Разве так сложно было остановиться и дать дочери схватить бутерброд с кружкой компота? Для него это оказалось слишком. Чем-то таким, что высокий лорд Натберри не собирался терпеть.
Отец взвалил меня на плечо и оттащил на конюшню. Тут-то я и осознала, что как не любили меня в этом мире, так и не любят. Раз. Другой. Третий. Сбилась со счёта, сколько ударов плетью я получила. К счастью, тело, лишённое возможности быстро себя излечивать, милостиво отправило меня в благословенную темноту, пока этот, с позволения сказать, мужчина вымещал на мне свой гнев, раз за разом опуская хлыст на спину…
После ему стало стыдно. Наверное. Или он испугался возможных последствий, поэтому отнёс в комнату и щедро замазал раны заживляющей магической мазью. Вот только от шрамов это не избавило. И самые страшные из этих отметин остались на душе.
***
— Ты уже дома, — продолжила Герда, принимая чашку и перекладывая себе на тарелочку овсяную печенюшку. Её слова вырвали меня из кошмара, в котором я могла находиться долго. — И тебе пора хотя бы заключить помолвку. Каталина, тебе восемнадцать! Посмотри на свою сестру. Миранда уже в двенадцать знала, кто будет её мужем. Гордись сестрой — она будет супругой Тойра Ригордиса, а значит, в будущем станет герцогиней. С тобой всё сложнее… Из-за одного… гхм… происшествия, твоя помолвка с Амаретом Блоттоном сорвалась. Твой отец, как всегда, поспешил.
Я мысленно закатила глаза. Миранда то, Миранда это! Так и хотелось напомнить Герде, что если бы она чуть больше занималась своей младшей дочерью, то я бы не умерла, не побывала в другом мире и не вернулась по их с отцом прихоти, но не человеком, а настоящим чудовищем, которому плевать на то, какие у родителей планы на собственных детей. Возможно, прежняя я даже покорно бы вышла замуж за этого самого Амарета. Но прежней меня не было. Она умерла полгода назад. Какая неприятность-то!
Вдох. Выдох. Нужно успокоиться и продолжить выстраивать план по возвращению в Пьероверус, мир, в котором я пробыла последние полгода. Тут я всё равно больше племенная кобыла, чем личность!
Но Герда просто забыла о моём существовании на несколько лет после того, как Роухарт, её первенец, ушёл из семьи в поисках более эффективного применения его талантов. Посчитал, что мы ему не ровня, отказался от имени, и… нет у Натберри талантливого наследника. Мой второй брат, Клангард, конечно, не самый слабый маг, но будем честны — с талантом его уровня претендовать на что-то крупнее баронства очень самонадеянно.
В общем, братец Роухарт подложил нам всем знатную свинью. Клангарду приходится готовиться к тому, чтобы перенимать дела, а он для этого не очень-то подходит, отец запил, что вылилось в то, что вся административная работа по графству легла на плечи матери. Миранда перестала видеть берега, считая, что она тоже лучше, чем наша семья, и это переросло в бесконечные издевательства надо мной. А я… Я просто не знала, что такое жизнь аристократки. Ссылаясь на моё слабое здоровье, меня отправляли в библиотеку даже в те редкие моменты, когда не мы ездили в гости, а нам наносили визит. Смешно, но меня даже ко двору не представили. Нет, не смешно. Раздражает до ужаса и желания отчитать мою семейку, как нашкодивших котят!
Итог? Я и Натберри — чужие друг другу люди. Почему Герда думает, что может мне указывать? Гуманнее было бы выставить счёт, который мне нужно оплатить! И поверь, Герда Натберри, я найду способ вернуть тебе все потраченные на меня деньги до последнего медяка. Свобода дороже!
Сдерживаться было трудно. Я столько раз пыталась рассказать ей, что именно со мной произошло, поделиться, найти поддержку. Не каждый день душа обретает новое воплощение, сохранив воспоминания о прошлой жизни. Не каждый день этой душе приходится осознавать, что она больше не человеческая. И уж тем более не каждый день для того, чтобы выжить, этой душе приходится разрывать две другие, запертые в том же теле. Но всё, что беспокоило Герду Натберри, — замужество тела! Ей всё равно, что происходит с душой и сознанием!
— Ну да, да. Для старшенькой ты герцога нашла. Чего бы ей не радоваться, — буркнула я.
— Кириан Ригордис. Второй сын второго сына Вайна Ригордиса, собственно, герцога, — напомнила Герда, постучав пальцем по папке с письмами.
Она уже доставала её, когда я в предыдущий раз приходила в кабинет, чтобы услышать имена и краткие описания возможных кандидатов мне в мужья. Не очень-то их и много было, если так подумать: или не совсем завидные женихи моего возраста, или мальчишки моложе меня. А что вы хотели? Мрачное средневековье: восемнадцать лет — старая дева, благо что маги-аристократы создают семьи позже, когда бурление силы в крови становится не таким ярким. Но не быть помолвленной лет в тринадцать — позорище.
— Ага. Тот самый, у которого уже сорвалась одна помолвка, — напомнила я Герде. — Кажется, из-за фэйри. Ты так рисковать не будешь: и две дочери в одну семью выдать, и второй жених какой-то не очень надёжный, того гляди из-за интереса высших сил помрёт. К тому же дополнительного влияния такой брак не принесёт. Да и… Как ты там говорила? «Это будет тяжело устроить, но если ты очень хочешь, я могу постараться». Не стоит усилий. Я. Не. Хочу. Замуж, — снова повторила я, проводя указательным пальцем по ободку чашки.
Может, вылить её содержимое на папку с письмами? Тогда у Герды не будет официально задокументированной причины кому-то писать… Нет, глупость и детская выходка. Найдёт повод упомянуть о возможном договорном браке при случае. Высокая леди Натберри не беспомощная курица.
— Моя дорогая, в своё время я тоже не хотела выходить замуж. Это нормально для девушки в твоём возрасте. Сомнения, страхи, неуверенность — все мы проходим через это. Возможно, сразу после свадьбы твоя жизнь не будет идеальной, но потом, если ты будешь стараться, всё получится. Я уверена. Просто расслабься и сделай наконец-то выбор. Я озвучила тебе все возможные варианты. Знаешь, другие девушки обычно не имеют такой роскоши.
Герда говорила это с таким видом, будто бы делала мне настоящее одолжение. На самом деле, так оно и было, но не для меня, а для Каталины Натберри. Да, у меня с Линой в некотором роде общая душа, общее прошлое, но больше ничего. Полгода жизни в другом мире сделали из меня другого человека, другого не-человека и с совершенно непривычными для семьи ценностями.
— Герда Натберри, да услышь же меня наконец! Мне надо домой. Вы… вы не понимаете, что наделали, — прошептала я, нервно барабаня пальцами по столу. — У меня всего два года. Два года на то, чтобы исправить всё! Пока я тут вынуждена выслушивать твои предложения о замужестве, там люди гибнут!
Я почувствовала, как голос дрогнул, а из глаз брызнули слёзы бессилия. Не хочу быть слабой в её глазах, но ничего не могу с собой поделать. Каждый разговор повергал меня в пучину отчаяния. Что я могу сделать сейчас? Да ничего! Ничего не могу сделать! Чтобы попасть в другой мир, нужно «всего ничего»: могущественный маг, способный прочитать заклинание перехода между мирами, деньги, чтобы ему заплатить, и ключ, который откроет врата в другой мир. И если с первыми двумя пунктами ещё как-то можно справиться, то где искать ключ, я понятия не имела. А время утекает водой сквозь пальцы, проносится лёгким бризом, пока я, вместо того, чтобы заниматься чем-то действительно важным, сижу тут… обсуждаю, кому я стану достойной супругой. А там… там вот-вот может начаться локальный конец света
— Лина, тебе привиделось. Так бывает, когда кто-то проходит через воскрешение, — устало, но твёрдо повторила матушка и потёрла переносицу.
— Ага. И открываются поразительные способности к магии. Такие, каких нет в этом мире ни у кого. Может быть, это не мне, а тебе стоит признать, что что-то пошло не так, и помочь всё исправить?
Герда строго посмотрела на меня, и я поняла, что в очередной раз меня не услышали. Проклятье! Почему они такие непробиваемые? Да, с их стороны закономерен такой же вопрос, но я не отступлю.
— Просто выбери, кому мне отправить письмо.
— Никому. Я уже кучу раз говорила. Повторю ещё раз. Мне не трудно. Я. Не. Пойду. Замуж.
На мгновение кабинет охватило гробовое молчание. Мне даже показалось, что стало прохладнее. Герда чуть приосанилась, едва заметно сжала губы и ледяным тоном, какого не ждёшь от мага Огня, сказала:
— На твоём месте мечтают быть многие. Это большая привилегия, Каталина, — иметь возможность выбирать. У меня в своё время её не было. Ты не ценишь то, что имеешь.
Весь её вид говорил о том, какая я тварь неблагодарная, что она для меня старается, а я не ценю. Да, не ценю! Потому что старается она для себя! Мне нужно совсем другое.
— Это выбор без выбора. Знаешь, как предложить человеку варёную картошку или пюре, — устало заметила я и подумала о том, что пора бы уже чего-нибудь и пожевать.
— Итак, вернёмся к нашему вопросу. Кому мне отправить письмо? У меня много дел. Не задерживай правящую графиню.
— Владыке Подземного Царства! — недовольно рыкнула я.
Неплохой, между прочим, вариант. Быть может, божество, которое навязчиво не даёт мне жить спокойно, будет милостиво и поможет? Не зря же тут то трёхглазая сипуха его пролетит, то один из его помощников-вампиров покажется. Да-да-да, Каталина Натберри. Именно он и поможет. Вот вы видели дурака, который стал бы искать помощи у Бога Смерти? И я не видела. Хотя… надо в зеркало посмотреть.
— Хорошо, Крис Палладис — значит Крис Палладис, — рассудительно заметила Герда.
Сердце ушло в пятки. Почему именно он? Почему она решила выбрать таинственного мага Пустоты, о котором ходит множество слухов и ни одного хорошего? Неужели потому, что магия Пустоты часто ассоциируется со смертью?
Не знаю, как я удержалась от того, чтобы не завыть в голос. Идея наложить на себя руки показалась на мгновение просто прекрасной, но потом я вспомнила, что это не выход. Нельзя, мне просто нельзя сдаваться! Пока я жива, можно пытаться что-то изменить. Всегда есть надежда, что в том, другом, мире догадаются, что произошло, и смогут прийти мне на помощь. Ведь семья не бросает своих в беде, да? Не бросает же? А в Пьероверусе у меня осталась настоящая любящая семья, а не жалкое её подобие, с которым я живу под одной крышей здесь, в Фаэросе.
— Прекрасно. Просто замечательно, — с пренебрежением отметила я, налила себе дрожащими руками чай и сделала глоток.
— У каждого есть долг. Твой — выйти замуж и укрепить положение нашей семьи.
Ну хоть где-то моя матушка права. Например, в определении положения нашей семьи в обществе. У нас, Натберри, всё не очень хорошо. До моей смерти и последующего воскрешения Натберри были вторыми с конца среди графских семей, позади были только Лавье. Сейчас… ох, возможно, даже Лавье нас обскакали. Да уж… Быть менее значимыми, чем графы, у которых всё настолько плохо, что инквизиция Светлейшей даже не уничтожает в их землях ведьм, смиряясь с тем, что без ведьм на этих территориях не выжить. Ни пахотных земель, ни производства. А у нас, Натберри, между прочим, всё гораздо лучше в плане экономики!
— Мой долг — спасти мир. Сделать его лучше, чем есть. Я уже доказала, что не пустое место, — напомнила я. — Поддерживая инициативу Вайспорков, я две недели провела в море без отдыха, выращивала водоросли при помощи магии Дерева.
Вообще, название «магия Дерева», конечно, условное. На самом деле всё гораздо шире, чем деревья, и включает в себя любые растения. В общем, не знаю, чем думал мой далёкий предок, когда называл этот вид магии именно так, но как-то так исторически сложилось.
— Да. Отец уже отбыл готовить всё на ярмарку в Ансаллионе. Мы не забыли твой вклад. Твоя способность влиять на растения — то, что поможет тебе стать достойной женой хорошего жениха из влиятельной семьи. Это редкий дар.
— Так, может… вы перестанете считать меня человеком третьего сорта? Я устала от этого всего! Я хочу действовать. Пока я сижу и вышиваю платочки в ожидании грядущей свадьбы, я не стану сильным магом!
В глазах Герды промелькнуло недоверие, смешанное с неодобрением. Она, конечно, никак не могла принять, что её совершенно пустая и бесполезная дочь вернулась к жизни посредственным для своего возраста, но всё-таки магом, и с этим нужно теперь считаться, а не относиться к ней как к недочеловеку.
— Хорошо. Есть у меня одно дело, которое, раз отец тебе теперь доверяет, я могу делегировать.
— Да? И какое же? — с наигранным безразличием спросила я. Показывать интерес Герде никак нельзя, может начать манипулировать.
Перед глазами пронеслись варианты сельскохозяйственной деятельности, к которой могла попытаться привлечь меня Герда. Куда ещё можно применить мою неугомонную натуру? Да, сейчас лето практически перетекло в осень, но это ещё далеко не конец работы в полях.
— У наших вассалов, Риббенсов, в столице баронства, Вайстиге, творятся странные дела, — поясняя прописные истины, словно мне было пять лет, начала рассказывать мать. — Пропало без вести больше двадцати детей. Попробуй разобраться, в чём там дело. Они давно просят о помощи, надо послать хоть кого-то.
— Да, матушка, — только и смогла ответить я.
Объяснять, что это будет проще, чем ей кажется, мне не хотелось. Кроме волшебства из иного мира я принесла кое-что ещё. И буду использовать все возможности, которые у меня есть, чтобы разобраться с похитителем!
— Вот так бы сразу. Кстати, я должна тебе отдать одну вещь.
Она поднялась, подошла к столу, отперла ключом один из ящиков и достала изящную шкатулку. Открыла её вторым ключиком, откинула крышку и что-то вытащила оттуда. Убрала на место шкатулку и молча вернулась, протягивая мне кольцо-печатку с нашим фамильным гербом — барсуком, стоящим на лещине перед пылающим клинком.
— Отец хотел отдать тебе в тот день, когда…
— Когда он не пожелал меня накормить, но зато легко справился с тем, чтобы высечь на конюшне, — усмехнулась я, забирая кольцо.
Гордость гордостью, но мне нужен символ принадлежности к семье. Отказаться от них я всегда успею, а сейчас буду использовать в своей паучьей игре, пока мне это выгодно.
— Не нужно было выводить его из себя. Ты же знаешь, что он постоянно нервничает. Потом бы поела, ничего бы не случилось.
Я даже объяснять не стала. Она не поймёт. Не потому, что не может, а потому что не готова и не хочет. Голод — мой вечный спутник. Я просто не могу наесться. Как глупое животное, которое будет жрать до рвоты. Но небольшое облегчение всё-таки можно получить… Впрочем, это явно не то, что интересовало Герду. Замужество — да. Но не то, что со мной происходит.
— И этот поступок, знаешь ли, не говорит об отце ничего хорошего. Кто из нас двоих умный и рассудительный? — строго заметила я.
— Как это обычно и бывает — женщина, — спокойно ответила Герда.
Вдох. Выдох. Мысленно переношу все свои проблемы на её плечи. Успокаивает.
— Мне нужно отправить несколько писем. Это можно устроить?
Я уже понимала, что за всё в этом мире придётся бороться самостоятельно. И лучше действовать на опережение, чем сидеть и ждать у моря погоды.
— Напиши и принеси мне с утра. Я позабочусь об их отправке.
— Спасибо. Я могу идти? — спросила я и, дождавшись утвердительного кивка, с облегчением вышла.
Нужно проработать дополнительный план действий. На родителей надеяться нельзя. И, кажется, у меня есть как минимум два варианта того, как выбраться из этой премерзкой ситуации с жизнью в Фаэросе, но сначала стоит рассказать о новостях тем, кому могу доверять! А перед этим устроить небольшой набег на кухню.
ГЛАВА 2. Исповедь чудовища
Не пытайся убежать от воспоминаний. Всё равно нагонят и вернут с небес на землю.
***
Лина
На кухне царило запустение. Завтрак уже прошёл, до обеда ещё несколько часов, все заготовки сделаны, и слуги скрылись, чтобы немного передохнуть. Приятное тепло окутало меня с ног до головы, стоило мне переступить порог. Нос уловил запахи того, чем можно поживиться.
Так, надо разобраться во всём, что происходит. С чего это вдруг Герда решила доверить мне что-то серьёзное, да ещё и не связанное с моими вновь открывшимися способностями? Подозрительно, крайне подозрительно. На ум приходило лишь два варианта ответа: либо это дело выеденного яйца не стоит, и меня послали туда для галочки, чтобы не мешала устраивать встречу с будущим женихом, либо всё настолько плохо, что нужен, опять-таки, кто-то для галочки, чтобы не выглядеть совсем уж безответственными сюзеренами в глазах вассалов.
Что тот расклад, что другой, ничего приятного не сулили. Конечно, всегда возможен третий, совершенно невероятный вариант, но я привыкла на такие милости от судьбы не рассчитывать, уж слишком она любит давать мне под дых.
Убедившись, что за мной никто не наблюдает, я взяла тарелку побольше и щедро кинула в неё каши, которую приготовили для слуг: просто, сытно, вполне вкусно. По крайней мере лучше, чем здешнее мясо. В Фаэросе были не слишком придирчивы к свежести. Правильная жарка, пряности – и всё готово. Пусть это останется секретом повара, как много эта вырезка или лопатка успела повидать в своей не такой уж и короткой жизни... в своём посмертии в качестве мяса, я хочу сказать. Пока оно ещё мертво и не разит своими ароматами с расстояния семи шагов наповал, оно ещё годится для подачи к столу. В Пьероверусе еду с подобным душком отдали бы собакам, а тут — еда аристократов. Зато сыр очень даже ничего. Я без зазрения совести отрезала себе несколько толстых ломтей, положила их поверх хлеба из отрубей и сунула в ещё горячую печь. Пока расправлюсь с кашей, горячие бутерброды будут готовы.
Я сидела, методично работая ложкой, и думала о том, что медленно схожу с ума. Как будто всё, что происходит вокруг, — это не со мной, с кем-то другим, а я невольный наблюдатель, которого запихнули в это тело. В такие моменты хочется позволить себе всё бросить и плыть по течению, а в следующий миг приходит ярость. Я не для того прошла через все эти муки, чтобы свесить ножки и позволить событиям происходить так, как им хочется!
Пусть Герда и Ристан Натберри не хотят меня слушать, пусть все, кому я могу рассказать эту историю, посчитают меня сумасшедшей, но я твёрдо уверена: это всё было! Оно было реальным!
Всё началось с Натберри. Вернее, для меня всё началось с Миранды, моей дражайшей старшей сестры. Не знаю, за что эта стерва так меня ненавидела, я никогда не делала ей ничего плохого! От неё же я видела откровенные издевательства и ненависть. Порезать у меня на глазах платье, которое должно было перейти ко мне — очень взрослый и взвешенный поступок. Так ещё потом и выставить всё так, словно я сама одежду портила. Не донести до моей комнаты поднос с едой… Вот за последнее особенно обидно было. Скорее всего, болезненность Каталины Натберри была связана именно с недоеданием. Как минимум эти вынужденные голодовки привели к тому, что полноценной девушкой Каталина Натберри не стала. Книги в библиотеке натолкнули на мысль о том, чего же от неё так ждали родители, периодически проверяя постель, и… желая быть хоть чуточку нормальной, хоть чуточку любимой, девочка тринадцати лет украла на кухне нож и порезала себе бедро. Семья получила желаемую кровь на простынях, а Лина — капельку одобрения.
Обман раскрылся, как это часто бывает, совершенно не вовремя. Пьяное тело Ристана Натберри зачем-то вломилось в комнату младшей дочери и застало её за тем, как та резала себе бедро. Ну а дальше всё было очень просто: канделябр-висок-смерть.
Подперев рукой голову, я лениво поковыряла ложкой в остатках каши. Странно всё это на самом деле. Не уследить, что твой ребёнок голодает… в графской семье-то! В голове не укладывается, как такое могло произойти! И аж кошки на душе заскребли, да с такой силой, что я до боли сжала ложку в кулак. Это было ужасно, но Каталина Натберри не знала другой жизни, и ей казалось, что так оно и должно быть.
Но я знала. Итак, позвольте представиться, Эрма-Каталина Ашидо-Дживенналь. Номинально — принцесса Альрабы, Города Латунных Куполов. Звучит красиво, да? Вот только Альрабы на картах нет уже примерно полторы тысячи лет: занесло песочком, ищи теперь её в пустыне. А принц Альрабы жив, здоров, прошёл путь от смертного до божества Пьероверуса и обратно. В общем, об отце можно рассказывать долго и с упоением! Целеустремлённый, заботливый и по-своему добрый, даром что наполовину суккуб.
Матушка в том мире у меня тоже оказалась не из простых людей, хоть и не дворянка. Она была одной из пятерых смертных, которых воплотили в мире боги, чтобы этому самому миру помочь. Ну и человеком она тоже не была. Лисица-оборотень, которых в том мире относили к мелким демонам.
При таких вводных данных совершенно естественно, что моя жизнь не могла быть обычной, скучной и лишённой каких-то приключений. А если добавить тот факт, что в теле кроме меня находилось ещё две изначальных души полусуккубов, становилось совсем не до шуток.
За этими мыслями каша как-то незаметно закончилась. Вернулась за второй порцией и вытащила из печи мои бутерброды. К ним бы, конечно, мяса добавить, но рисковать не буду. Моё тело слабое, как бы не получила какое-нибудь несварение… Или чего похуже. У меня нет времени на болезни!
На самом деле мысли о том, как не помереть раньше срока, посещали меня довольно часто. Голод и холод мне, скорее всего, не очень страшны. Но что делать с чумой, оспой, коклюшем, дифтерией? Фаэрос не может похвастаться хорошей медициной, а жреца, способного исцелить магией, может не оказаться рядом. Или может не оказаться денег на его услуги…
Я посмотрела на кольцо-печатку, украшавшее мою левую руку, с тоской и лёгкой ненавистью. Возможно, проблемы Каталины Натберри как раз-таки решались при помощи божественной магии, но кто-то об этом даже не подумал! Детям нужны внимание и любовь. И забота. А не вот эти вот все ваши политические игры взрослых…
Снова плюхнувшись за стол, я вонзила зубы в хлеб с сыром. Вкусно! Я ощутила, как живот постепенно начинает распирать от съеденного, но чувство насыщения никак не приходило. Глупая тщетная попытка хоть ненадолго отвлечься от навязчивых мыслей!
Нужно срочно искать способы вернуться в Пьероверус. Там хотя бы отвлекаться было проще. И… там меня любили по-настоящему. Просто за то, что я есть. Наверное, сначала меня полюбила Тэруко, моя мать. Она как-то обмолвилась, что отец, будучи тогда ещё Падшим божеством мира, подарил ей двоих дочерей, а потом, желая этот самый мир спасти, совершил нечто такое, от чего у меня в первый раз волосы встали дыбом.
Вы бы решились на эксперименты над собственными детьми? Для Париса, который тогда носил имя Варан Кискоатль, это был не вопрос. Когда на одной чаше весов находилось благополучие мира, а на другой — два существа без личности и воспоминаний, он сделал единственный правильный выбор. Жестокий, чудовищный, болезненный, но, как бы это ни было ужасно осознавать, правильный. Он не посвящал в подробности Тэруко, оставив ей эдакий сюрприз, но лишь из любви к ней. Решение было принято, матушка на него никак не могла повлиять, так, значит, зачем её лишний раз волновать? И так проблем хватало…
Не знаю, как именно он это сделал, но Тэруко родила одну дочь. Химеру, буквально сотканную из двух. Часть тела была ярко-рыжая, как сама лисица-оборотень, часть белоснежная, как альбинос-Парис. Маленькая хорошенькая девочка, в теле которой находилось две души полусуккубов. А ещё ремнант, остатки воспоминаний бабули.
Уже голова начинает идти кругом, да? Я, когда во всём этом разбиралась, думала, что схожу с ума. Вот представьте, что у вас в голове есть голос. Голос, который подсказывает, рассказывает и готов научить всему, что сам знает. И нет, это не шизофрения. У этого голоса нет собственной воли, только то, что заложили в него при создании. Зовут это чудо Карвель. Бабуля она мне чисто номинально. Гораздо проще принимать кого-то близкого и родного в голове, чем осознавать, что этот голос — остаток разума ужасного хтонического чудовища, чьи способности тебе достались в наследство.
Есть от чего сойти с ума на самом деле. Вместо привычного тела взрослого человека — тело младенца, который даже разговаривать толком не умеет. Мышцы не слушаются, взгляд не фокусируется. Вроде бы звучит совершенно нестрашно, но, побыв в таком беспомощном положении хотя бы несколько дней, начинаешь чувствовать себя просто отвратительно!
Что, тоже промелькнул вопрос: «А чего это ты, девочка, не рада, что вернулась в старый мир во взрослое тело? Тут же всё в порядке!»
Не в порядке! Тысячу раз не в порядке! Во-первых, быть беспомощной, но любимой, гораздо лучше, чем взрослым и самостоятельным пустым местом, чьи желания никому не интересны. Во-вторых, маленькое тело может вырасти, а вот любовь родителей, если её не было, вряд ли появится.
Итак, маленькая девочка с голосом в голове, которая каким-то чудом понимает язык, на котором с ней говорят, может кивать, плакать, но совершенно не способна ничего сказать. Она лежала и слушала рассказы бабушки Карвель о её жизни.
Нет-нет-нет! Не вспоминать! Это слишком страшно, слишком жутко и… слишком несправедливо. Быть с рождения чудовищем лишь потому, что ты потомок хтонического монстра? Мы с Карвель с этим категорически не согласны и пытаемся доказать, что происхождение, конечно, играет важную роль, но сила воли и поступки определяют, кто ты есть. Она хотела сделать мир лучше. Она постигала его, училась человечности, училась любить… и в конечном итоге погибла вместе с моим отцом, Вараном Кискоатлем, унеся вместе с собой жизнь одного из хтонических монстров. Героическая смерть, оставившая матушку Тэруко с младенцем в виде меня на руках… и небольшим подарком от этих двоих.
О, подарочек вышел что надо. Представьте, что вы общались с существом, которому примерно две тысячи лет. Мудрым, опытным, вы любили его… Он погибает у вас на глазах, а вернувшись в опустевший дом, вы находите его же. Только в возрасте семнадцати лет. Как Карвель с Вараном умудрились вырвать из него этот кусок — неясно, но «подарочек» Тэруко оценила. И долго приходила в себя, потому что мир, в котором жил Парис, и мир, в котором он внезапно оказался, разделяло две тысячи лет интенсивного развития всего: науки, культуры, политики…
Каша в тарелке снова кончилась. И бутерброды кончились. Как раз вовремя, чтобы взять небольшую передышку и прийти в себя. Как во сне, но совершенно наяву. Я поднялась, наполнила ещё раз тарелку, но на этот раз не села, ела стоя: так больше помещается.
Почему Карвель бабушка? Потому что хтонические существа могут очень и очень многое. В какой-то момент она и Варан стали одним существом. Называть Карвель матерью у меня язык не поворачивался, не те у нас отношения, а вот бабушкой… в самый раз!
Целый месяц у нас ушёл на то, чтобы научиться ладить друг с другом. Это было самое настоящее хождение по мукам. Ремнант — это не полноценная личность. Безэмоциональная, порой излишне дотошная, но в конце концов мы поладили.
И тогда… Карвель научила меня тому, что сделало мою жизнь невероятной. Во-первых, проработав ночь, мы изменили моё тело. Была крошка ростом в пятьдесят сантиметров? Получите полноценную взрослую даму.
Ух, я тогда и оторвалась. Рыжие волосы, тонкая талия, длинные ноги, грудь приличного размера, которой у меня никогда не было… Я сделала себя такой, какой видела красивую девушку. Крылья и рога от папы, рыжие волосы и лисий хвост от мамы…
Рано радовалась. Вместо спокойной жизни я получила кое-что другое. То, о чём я втайне мечтала, но никогда не могла бы получить в Фаэросе: меня стали учить магии. И, драконы меня дери, у меня получилось! С этими знаниями, собственно, я и вернулась в этот мир. Магия более-менее классическая, магия, доставшаяся мне в наследство от бабули…
Кожа на животе начала побаливать. Так и лопнуть недолго, наверное, но остановиться я не могла. Собрав волю в кулак, поставила тарелку на стол и отошла к окну. Вдох. Выдох. Вдох…
Это уже почти конец моей истории. Почти… Когда я стала не совсем бесполезной, меня взяли на вылазку в одно из интересных мест Пьероверуса — гробницу Самурамина. Тэруко и её друзей просил туда заглянуть Варан Кискоатль, говорил, что это важно. И, драконы меня дери, это действительно было важно. И да, я в курсе, что принцессы так не выражаются. Но когда ты принцесса ничего, можно же себе позволить такие маленькие слабости?
Пройдя все испытания, мы оказались в главном зале, в гробнице, где перед нами предстал… кто бы вы думали? Самурамин собственной персоной. Он отвечал на вопросы. Долго. Вдумчиво. Размеренно. Тогда-то до меня окончательно дошла разница в устройстве Пьероверуса и Фаэроса.
Тут у нас семь богов, а там их тысячи. Хотя богов Пьероверуса правильнее называть «теосами». Они гораздо слабее, их паства в лучшем случае исчисляется тысячами человек. Когда-то давно первые дети создателя мира, эльфы, вместо того, чтобы обретать бессмертие и перерождаться в другом мире, решили остаться в Пьероверусе и помочь своим братьям и сёстрам достичь просветления. Эти эльфы стали первыми теосами — наставниками, познавшими истину и рассказывающими о ней смертным. Много теосов, много истин, много способов найти себя в этом мире и чего-то достичь, укрепить свою душу. Теосы ближе к смертным, у них можно попросить совета, защиты… Да чего уж там. У меня в Пьероверусе есть молочная мать — Шайтара, Коза, Поющая Голосом. Как я поняла, она один из древнейших теосов Пьероверуса, если не самый древний. А ещё у меня есть сестрёнка, дочь Шайтары. И ещё шесть сестёр и брат, которые дети Тэруко.
Так, стоп, вернёмся к Самурамину. Этот интересный товарищ, который оставил свой ремнант в гробнице, решил, что самое время что-нибудь сделать. Очень деятельный Самурамин. Очень… гуманный. Нет, ни капельки не гуманный!
Он поставил меня перед выбором: либо я отправляюсь с ним куда-то там, либо… всю нашу развесёлую компанию убьют. Естественно, я выбрала первое! У меня наконец-то была семья, ради которой не страшно пожертвовать собой.
Этой… сволочи, не могу его иначе назвать, было интересно, кто же выживет, если стравить между собой две души полусуккубов. То, что могу в живых остаться я, вообще не рассматривалось. Где человек, а где полудемон?
Но я выжила! Выжила благодаря помощи его далёкого потомка, который протянул мне руку. На самом деле это ужасно. Знать, что ты по сути уничтожила собственных беззащитных сестёр. Не убить — самой не выжить. Жестокие законы. Я к такому была не готова. Кто я после этого, как не чудовище? И маленькая, но ужасная вишенка на торте: сохраняя свою душу, встраивая в неё куски душ моих сестёр, я и сама в некотором роде стала полусуккубом. Такая редкая тварюшка полусуккуб-хтонический-монстр. Монстр, который, не умея контролировать собственные силы, случайно убил своего спасителя. Какая я жалкая! Какая я никчёмная! Я не видела для себя никаких оправданий, да и до сих пор не вижу. Но я знаю, что пока я жива, исправить можно если не всё, то почти всё!
Во всей этой горе сведений осталось, пожалуй, два завершающих штриха.
Первый.
Варан Кискоатль не просто так провёл эксперимент над собственными детьми. Он создал существо, которое сможет защитить мир в будущем, когда его не будет. С самого рождения на меня была возложена миссия — уничтожить аватары Великих Древних, хтонических монстров невероятной силы. И… это то, что я намереваюсь сделать, когда вернусь в Пьероверус.
Второй.
В Фаэросе есть бог, который ставит своей целью истребление хтонических существ. И мы с его служителем уже один раз пересекались. Тогда мне удалось от него скрыться, прошёл почти месяц с той самой встречи… Но кто знает, как долго мне удастся прятаться? Возвращаться нужно как можно скорее.
— Ваше сиятельство? — неожиданный вопрос выбил меня из колеи.
Я обернулась и увидела поварёнка. Бросила на него изумлённый взгляд, и он смущённо потупился, после чего спешно поклонился.
— Прошу прощения, ваше сиятельство. Вам что-нибудь нужно?..
ГЛАВА 3. Служба моральной поддержки Каталины Натберри! Срочно откройте дверь в сознание!
Одна голова хорошо, а три лучше рассмотрят… вход в безвыходное положение.
***
Лина
Похоже, прислуга постепенно начинает привыкать к моим причудам. Например к тому, что мне нужна простая сытная еда, непременно три порции и прямо сейчас. И, конечно же, леди сама отнесёт свой поднос туда, куда пожелает. Нет, я ни капельки не наелась. Живот болел, намекая на то, что каждый следующий съеденный кусочек грозит рвотой, но сосущее чувство голода внутри никуда не делось.
Я забрала поднос и покинула кухню со смесью облегчения и грусти. Три тарелки — это не для меня. Есть ещё кое-кто, о ком нужно позаботиться. Мои друзья.
Какие друзья могут быть у монстра? Конечно же, среди них обязательно будет монстр! О, мы с ним просто ужасны! Отвратительны! Омерзительны. Очешуительны? Нет, последнее не про нас. И нет нам места в этом мире. А ещё в моих подругах числится целая баронесса! Сейчас запрёмся в гостиной, устроим небольшие посиделки, я расскажу о новостях… и мы начнём готовиться к тому, чтобы выехать в Вайстиг. Не отправит же Герда меня туда одну? У приличной леди должна быть компаньонка!
Убраться из родового поместья мне хотелось едва ли не больше, чем вернуться в любимый мир. Я никогда не чувствовала себя здесь на своём месте: всегда чужая, всегда нежеланная, всегда нелюбимая. Паршивая овца в стаде. И тут вдруг всё меняется как по волшебству!
Наверное, со стороны родителей это выглядит именно так: немного магии и несколько тысяч золотых монет, и вот результат. Вместо мёртвой дочери у вас живая, вместо бессловесной бледной тени, не способной и двух слов связать, — сильная личность, имеющая свои цели в жизни. Мне, конечно, повезло, что под руку подвернулись Вайспорки с их идеей «заработать денег и вернуть сюзеренам их земли». Удача улыбнулась и в том, что мои новые таланты были, как говорится, в масть: им нужны ингредиенты, которые можно добыть из водорослей, а я могу заставить водоросли расти. Это была отправная точка, после которой я начала зарабатывать репутацию. Немного жару добавила стычка с нежитью у Ладвингов, которая произошла во время моей работы над созданием агар-агара — ингредиента для постной сладости, которую наша семья будет продавать на ярмарке в Ансаллионе. И вот, пожалуйста: мне доверяют новое дело. В действительности, это очень волнительно и очень страшно. Нужно не сесть в лужу!
А ещё меня мучил один вопрос: почему, когда я жила две недели у Ладвингов, наших вассалов, я чувствовала себя человеком, но тут же потеряла ощущение собственной значимости, стоило оказаться дома? Прошёл всего день, как мы прибыли в поместье моей семьи, а мне уже кажется, что от меня совершенно ничего не зависит. Кажется, я начинаю медленно сходить с ума от ощущения собственной беспомощности и ничтожности. И то, что мне что-то доверили, не сильно помогает не терять уверенности в собственных силах. Герда делает одно, говорит другое, а думает третье. Это видно в её карих глазах: в них плещется усталость и желание куда-то приткнуть дочь, пока решаются важные дела. Для неё моя отправка в Вайстиг — не показатель доверия мне, а всего лишь удобная возможность, шанс достичь сразу нескольких целей: не помешаю ей здесь и принесу пользу Риббенсам.
Почему она так легко выбрала в качестве первого кандидата для знакомства Криса Палладиса? Это был один из тех вопросов, ответы на которые я, наверное, никогда не получу. Вряд ли Герде Натберри было совсем плевать на то, за кого выдавать меня замуж, тогда… почему именно он? Первая причина, которая приходила в голову, — Палладисы сильный и влиятельный род, породниться с которым в принципе выгодно. Они контролируют основные военные силы нашего герцогства… Сейчас этот мужской патриархальный магический род, владеющий магией Воздуха, находится под управлением высокой леди Виктории Палладис. Эта сильная женщина приняла в семью всех бастардов своего мужа после того, как тот скончался. Крис — её родной младший сын. Проблемный сын… Иногда так бывает, что линия крови — наследуемая магия — мутирует. Крис не маг Воздуха, он маг Пустоты, элемента, ассоциируемого со смертью. Как вы понимаете, желающих стать его супругой не то чтобы очень много.
Хм! Меня осенило! А как ловко-то Герда Натберри придумала. Одной стрелой как минимум трёх зайцев: избавиться от нелюбимой дочери, укрепить связи с сильной семьёй, а Виктории помочь пристроить младшенького и заработать парочку очков репутации. И это, пожалуй, даже немного пугало. Не хотелось становиться эдакой жертвенной овцой!
Сомневаюсь, что, отправляя меня в Вайстиг, Герда действительно хотела показать мне своё расположение. Скорее это желание показать мне, что я всё такая же никчёмная, доказать, что я ни с чем не справлюсь сама, а после — поставить на место. Подумаешь, вдруг магию освоила. Это ещё совсем ничего не значит!
Я ухмыльнулась. Её высочество Эрма-Каталина Ашидо-Дживенналь не сдаётся! И Фаэрос ещё услышит это! Узнает о принцессе из другого мира, которую притащили под его небеса! Правда, нужно ещё доказать, что Каталина Натберри и Эрма-Каталина Ашидо-Дживенналь — это одна и та же личность, но об этом можно будет подумать и потом. А сейчас нужно начинать собираться, пока Герда не передумала!
В гостиной меня уже ждали. Те, кому я могу доверять. Те, на кого я могу положиться. Я закрыла дверь и задёрнула шторы, чтобы снаружи никто не мог за нами подглядывать.
Итак, позвольте представить. Баронесса Дэлья Ладвинг и Заркем из Кроншильдов.
— Выглядишь весьма довольной, что случилось? — спросил Заркем и рухнул в кресло возле десертного столика.
На нём стояло несколько подносов со свежими пирогами. В животе заурчало. Один мясной, второй с клюквой, третий с черникой, четвёртый с яблоками. Заркем потянулся к пятому — с капустой. Отрезал кусок, посмотрел на него и молча протянул в мою сторону. Мелочь, а приятно — заботится.
После того, как пирог оказался в моих руках, Заркем отрезал маленький кусочек от черничного, посмотрел на него и взял большой, вцепившись в него двумя руками. Этот проглот любит поесть, пожалуй, не меньше моего, а влезает в него гораздо больше из-за того, что он-то уж точно не человек. Ещё ни разу не видела, чтобы он объелся! Как бездонная чёрная дыра. Аж распирает порой от зависти. А я? А мне? А можно мне тоже немного телесной необычности, чтобы есть без устали?
Я поставила тарелки с кашей рядом на стол и заняла место в свободном кресле
— Мы едем в Вайстиг! — радостно сообщила я.
Что ж, как «хозяйке» этого маленького чаепития с пирогами и кашей мне, наверное, стоит рассказать побольше о моих друзьях. Их истории, конечно, не такие шокирующие, как мои, но тоже заслуживают внимания.
Начнём с Дэльи. Она младшая из Ладвингов, наших вассалов. Их род владеет магией Дерева, как и я сейчас. Ристан надеялся, что Дэлья сможет меня чему-то аккуратно и тайно научить, не привлекая внимания санитаров — зачёркнуто — остальных аристократов. В своё время мой отец поспособствовал её помолвке с одним из вассалов Мэривэйдов — Штиильтом Кельястом... Естественно, у него был умысел. Натберри и Мэривэйды друг с другом как кошки с собаками… Брачный союз вассалов мог бы как минимум помочь этой вражде не становиться сильнее, но… В таких ситуациях всегда возникает неприятное «но», и им стала любовь Дэльи к охоте. Желая наладить отношения, она пригласила Штиильта поохотиться, лошадь понесла, юноша выпал из седла и… В общем, переломы шеи лечатся только воскрешением, а оно даже в мире магии происходит далеко не по щелчку пальцев. Так Дэлья потеряла жениха, зато приобрела мрачноватую ауру тёмной невесты.
С Заркемом всё ещё интереснее. Начнём с того, что родился он котом. Обычным, возможно, немного крупноватым чёрным котом с золотистыми глазами. И, как это нередко бывает с чёрными котами, он стал ведьминским фамильяром. Хозяйка передавала его ученице как мудрого спутника, знающего много полезного о тайнах магии. И так произошло целых девять раз: первая ведьма, вторая, третья… девятая. В последней жизни случилась небольшая накладочка — его ведьму сожгли на костре, а самого фамильяра выкупил могущественный некромант Кромвель Райзенкроун, чтобы после перепродать Кроншильдам и сделать из обычного кота — кота проклятого или, как их ещё называют, нэкомату. У таких существ два хвоста, свой собственный человеческий облик, недурственные способности к магии и… одна весьма пикантная способность, которой Заркем сейчас беззастенчиво пользовался. Если нэкомата укусит человека и слизнёт капельку его крови, то сможет принять его облик.
Я сидела с куском пирога в руках и разглядывала собственную копию. Нет, видок у меня, определённо, ужасный. Огромные карие глаза кажутся провалами в бездну на бледном лице с острыми чертами. Тёмно-коричневые волосы с лёгким отливом рыжины едва заметно вьются. Пожалуй, лицо можно даже назвать миленьким, особенно после того, как оно загорело за две недели на море. А вот тело… Худая. Костлявая. Спасибо семейной диете и принципу «не разжирайся, тебе ещё замуж выходить». В общем, неудивительно, что ценитель женской красоты Заркем всячески пытается это исправить и откормить меня.
Дэлье с внешностью повезло гораздо больше. Огненно-рыжие волосы разметались водопадом по плечам, изумрудные глаза смотрят с интересом. Дэлья чуть щурится, отчего начинает походить на хитрую лису. Уголки губ едва заметно приподнимаются в лёгкой улыбке. Она буквально спрашивает: «Да, ваше сиятельство? Что мы ещё должны знать о предстоящей поездке?» А какая ладная у неё фигура! Дэлья выше меня где-то на голову, немного жилистая, с тонкой талией и длиннющими ногами. Ну да неудивительно, охотницам положено быть сильными. Когда мы впервые увиделись, Дэлья носила форму егеря, у неё за спиной висел лук, а в руках верещал пойманный двухголовый поросёнок. Сильная, ловкая, она сразу вызвала во мне неподдельный восторг. Чуть вьющиеся рыжие волосы выбивались из-под широких полей шляпы маскировочного зелёного цвета, так подходящей к её изумрудным глазам. Ристан искренне восхищался ей. А мне было просто завидно.
Я могла бы быть не хуже, но для меня коварная судьба приготовила роль болезненной, забытой младшей дочери. Я ведь могла бы быть такой же! Сильной. Способной делать хоть что-то, если бы мне дали шанс. Но меня запирали в библиотеке и предпочитали говорить, что я болею, когда в нашем доме появлялись редкие гости. Это проще, чем учить чему-то. А ведь Дэлья — весьма посредственный маг, но её обучали, не раздумывая, насколько это выгодно для семьи. Между нами разница ещё в том, что её любили и она никогда не выглядела забитой и забытой.
— Вот прямо «мы»? — на всякий случай уточнила Дэлья.
Я оторвалась от любования ею и чинно села в кресло.
— Да, мы, как же ещё? — спросила я и прикрыла глаза.
Обои нежного персикового цвета меня утомляли. Такой противный неопределённый оттенок, от которого невольно начинает кружиться голова. Откинувшись на спинку, я вытянула ноги и помассировала виски.
— Когда выезжаем? — спросил Заркем, выбирая, к какому пирогу приложиться следующим. Естественно, он выбрал с мясом.
— Думаю, завтра с утра. Высокой леди Натберри надо ещё всё подготовить, написать письмо о том, что я не сбежала, а она меня отправила. Всё-таки меня раньше не видели. Все эти формальности ужасно затягивают процесс и раздражают. Зато пока можно немного передохнуть.
— Знаю я твой отдых, — недовольно буркнул Заркем.
— Отдыхаю как хочу. Я же не заставляю вас вместе со мной плавать в ледяной воде, бегать от нежити и доказывать, что быть боевым магом совершенно не страшно, — фыркнула в ответ я и отпила немного чая.
Да уж… всё-таки развитие технологий хорошо влияет на качество жизни. Быт в мрачном средневековье — то, что когда-нибудь доведёт меня до ручки. Мясо было ужасно солёным, чтобы не портилось, и я почти не чувствовала его вкус. Зато оно довольно забавно сочеталось со сладостью чая.
— А что мы будем делать в Вайстиге, ваше сиятельство? — спросила Дэлья.
Я невольно скривилась.
— Лина. Мы же договорились…
— Но... — заметила она, глазами указывая на дверь, будто бы кто-то мог ворваться или подслушать.
На самом деле мог, и мне оставалось надеяться на то, что реакция Заркема и его отменный слух не дадут нам оказаться в неприятном положении. Кот уже не раз показывал, как быстро умеет принимать свой звериный облик и находить укромное место, в котором его никто не увидит.
— Мне всё равно. У меня не так много друзей, знаешь ли, и отгораживаться от них титулами я не намерена. Пока титул даётся по рождению, он ничего не значит. Я ничуть не лучше тебя или Заркема, — сказала я, кивком указывая на кота.
Они переглянулись, но ничего не ответили. Кажется, между этими двумя что-то происходит. В сердце кольнула ревность. Всё-таки это по-своему приятно, когда тебе оказывает знаки внимания весьма очаровательный юноша, выглядящий примерно на твой возраст. Но… нам не быть вместе. А Дэлье такой спутник очень даже пригодился бы. Надёжный, способный поддержать и на балу, и на охоте. Нечего хватать себе всё, до чего могу дотянуться. Вообще не нужно заводить привязанности в этом мире. Я здесь ненадолго.
— Ты выглядишь грустной. Что случилось? — спросил Заркем, не сводя с меня пристального взгляда.
От него ничего не скроешь. Кот читал меня, словно открытую книгу. Не думаю, что здесь есть какое-то сверхъестественное чутьё нэкоматы, скорее, сказывался его огромный жизненный опыт. Проживёшь восемь полноценных человеческих жизней — и не такие мелочи научишься замечать.
— Матушка всё-таки решила выдать меня замуж, — буркнула я.
— Значит, для этого она тебя звала? — понимающе спросил Заркем, подвигая в мою сторону блюдо с нарезанным ягодным пирогом.
Маленький жест, но в нём гораздо больше поддержки, чем я получила от обоих своих родителей за все мои восемнадцать лет.
— Да, — прошептала я, вгрызаясь в пирог.
Картина получалась презабавная и совсем не аристократичная. В руках по куску пирога, каждый надкусан, и девица отчаянно жуёт и иногда болтает с набитым ртом.
— Ну и? — с интересом спросил Заркем. — Кого ты выбрала?
— Не тебя, мой дорогой кот. Я хочу напомнить, что тебя и Кириана Ригордиса, как и твоего, с позволения сказать, «отца», Гира Кроншильда, Герда называла чисто для ассортимента. Боги, слово-то какое! Как будто это не живые люди, а куклы!
— Ну вот, а я уже надеялся… — с показной грустью заметил он.
Мы говорили достаточно тихо для того, чтобы не беспокоиться о содержании нашей беседы и о том, что она может стать достоянием общественности. Да, я пока не рассказала Герде, что Заркем, по официальной версии её внучатый племянник, на самом деле — очаровательный кот, который может превратиться в кого угодно.. И о том, что он вместе с Дэльей спас мою жизнь, я тоже умолчала. Это были совершенно ненужные разговоры, к которым я была не готова. Вроде бы и понимала, что нужно быть более откровенной с семьёй, но не хотела. Просто воспринимала их хорошим источником ресурсов. Я не нужна вам как личность? Вы не нужны мне как родственники. Доверие не возникает на пустом месте.
Дэлья во время разговора выглядела подавленной, и её можно понять. В отличие от меня, она замуж одновременно и хотела, и не хотела. А после того несчастного случая женихов как-то даже на горизонте не предвиделось.
— Заркем! Ты же знаешь, что я замуж не хочу! — буркнула я и поймала осуждающий взгляд баронессы Ладвинг. — Ну не смотри ты на меня так. Есть гораздо более важные дела, чем быть женой. Я же рассказывала.
— Но ведь муж может быть помощью, а не обузой, — заметила Дэлья.
— Может. Вот только что-то мне подсказывает, что маг Пустоты будет такой себе поддержкой.
Дэлья и Заркем переглянулись, синхронно побледнев, а потом баронесса осторожно попыталась меня приободрить, пересев поближе и погладив меня по руке.
— Это ещё ничего не значит, моя леди. Помолвку пока не заключили. Ваша матушка — умная женщина. Она сначала даст вам познакомиться. А я слышала… Впрочем, я много чего слышала, поэтому лучше не надумывать раньше времени. Вероятность того, что не он станет вашим будущим мужем, очень велика. Я постараюсь вам помочь, чем смогу. Возможно, получится познакомиться с кем-то ещё из списка высокой леди Натберри до принятия окончательного решения.
— Спасибо. И всё-таки лучше на «ты», — тихо прошептала я и улыбнулась. — Я знаю, что ты меня не бросишь. И очень это ценю. Просто…
— Я понимаю, моя леди. Лина, ты растеряна. Но есть ещё время подготовиться. Такие встречи не устраиваются по щелчку пальцев. Да ещё и поездка в Вайстиг. Это минимум дня на три: туда, обратно и день там побыть. Возможно, всё ещё изменится. Высокая леди Виктория Палладис может отказаться, например.
Я кисло улыбнулась.
— Не думаю. Сколько Крису? Кажется, двадцать три. В его возрасте как минимум первенца нянчат, а то и второго ребёнка. Виктория, высокая леди Палладис, вряд ли упустит эту возможность. Всё-таки что мы, что они — графы, а женить младшего сына со зловещей репутацией на графине — это отличный вариант, от которого не откажутся. Особенно если эта графиня обладает магическим талантом. Но ты права в одном: пока не стоит об этом думать. Избавиться от Криса я успею позже. Сейчас стоит подумать о Вайстиге и его проблемах…
— Да. Почему мы туда едем? — тут же оживился Заркем.
— Там пропадают дети.
По лицу Дэльи пробежала тень, а вот Заркем выглядел очень заинтересованным.
— Что-нибудь ещё известно? Может быть, это какая-то нежить? Ух я её! — красуясь, заметил он, намекая на то, что одним из талантов нэкоматы как раз-таки является контроль этой самой нежити.
— Пока ничего. Но мы обязательно узнаем позже. А пока я переодеваться и на тренировку. Мышцы сами себя не нарастят, знаешь ли, — хмыкнула я, резко поднимаясь.
***
Старая одежда Клангарда, которую я позаимствовала из его комнаты, меня очень выручала. Ну не положено леди быть сильной и носить штаны. Ах да, я не леди, не забыли? Уж по поведению так точно. Поэтому штанишки мне были очень даже кстати. Как и знания, полученные от генерала Ульдарии в Пьероверусе. Конечно, в теле Каталины Натберри я не выдержала бы и десятой доли того, что должна, но лучше делать хотя бы немного, чем не делать вообще ничего.
Начиналось всё с разминки. Кто с ней справлялся играючи, так это Заркем. Иногда мне казалось, что в его теле просто не было костей. Нет, они, конечно же, были, я прекрасно в этом убеждалась, когда он обнимал меня ночью, но гибкость у Заркема просто феноменальная. Правда, в этот раз он предпочёл остаться в своём кошачьем облике в тени деревьев. Дэлья, впрочем, от него не отставала в плане ловкости. Дальше бег, силовые упражнения и растяжка.
Пару раз я видела, как Герда выглядывала в окно своего рабочего кабинета, выходящего на наш задний двор. Наверняка в её глазах я была той ещё дурочкой и бунтаркой, которой следует при случае хорошенько прищемить хвост. Я же просто знала, что без должной физической подготовки не спасусь, если по мою душу ещё раз придёт какая-то нежить от Владыки Подземного Царства. Если матушка не торопится реагировать на отчаянный крик: «За мной пришёл очень страшный вампир!», это нужно принять и дальше действовать самостоятельно.
Ладно, хорошо. Он не пытался схватить меня, как лиса курицу, и утащить куда-нибудь. Так, настойчиво приглашал. Но звоночек-то тревожный! Между прочим, вампиры — это элитные прислужники самого Бога Смерти!
ГЛАВА 4. Леди Ладвинг, вы мне очень нужны!
Тренировки могут навевать тоску, но приносят практическую пользу.
***
Лина
Несмотря на открывавшиеся перспективы и замаячивший впереди свет в конце тоннеля, спала я плохо: не могла уснуть, то проваливаясь в липкий бред кошмаров, в которых надо мной нависали Светлейшая и Его Темнейшество, то выныривая в реальность с ощущением, что на шее затягивается удавка. Даже если твоя клетка — целый мир, она всё ещё остаётся клеткой.
Конечно, можно было попытаться свалить всю ответственность на Заркема, который каждую ночь традиционно меня бесцеремонно обнимал, дышал на ухо и всячески пытался намекать, что вот он — мужчина моей мечты, а я вся такая неприступная. По правде говоря, где-то глубоко в душе я была не то что не против, а очень даже поддерживала возможное развитие событий, но понимала, что для моей драгоценной семьи я всего лишь товар сомнительной ценности. Товар, который должен оставаться невинным и девственным до передачи новому хозяину.
Пока не вкусишь этот плод, держаться легко. Во-первых, это немного страшно. Что-то новое, неизведанное, манящее своей недоступностью и запретностью. Да ещё и воспитание в Фаэросе вместе с проповедями церковников Светлейшей говорит о том, что близость может быть только с любимым, только с мужем, который один и на всю жизнь. И, воспринимая эти наставления как истину, смиряешь мысли, не слушаешь своё тело, свои эмоции, и в конце концов превращаешься в ледышку.
Светлейшая, она же Наша Заботливая Матушка, Хранительница Людей, Богиня-Мать, госпожа Алика и даже Вдовствующая Владычица — одно из божеств этого мира. Имён у неё много, как и желания лезть в жизнь человеческую. Вот и к моей она знатно приложилась! Видите ли, хочет спасти меня от притязаний её тёмного брата. А за помощь всего-то и нужно, что согласиться на непонятный ритуал. Вы верите добрым светленьким богиням? Я вот — ни капельки. Надевая маску чистоты и высокой нравственности, очень легко проворачивать самые тёмные делишки — всё равно никто не подумает, что это ты, особенно когда на роль козлов отпущения есть столько прекрасных кандидатов: Бог Смерти, Бог Войны, а для нас, жителей поверхности, ещё и Бог Моря.
В общем, после воскрешения я была совершенно не такой, какой должна быть благочестивая благородная леди Фаэроса. Пьероверус изменил меня. Моя душа нашла новое воплощение в теле очень желанного и любимого ребёнка. Там я всегда чувствовала себя нужной и важной, это и помогло мне стать лучшей версией себя, а Лину Натберри забыть как страшный сон.
Оставить в прошлом её робость, неумение общаться и страх поднять глаза при встрече с кем-то незнакомым. Это только кажется, что общаться с другими легче лёгкого. На самом деле это навык, которому мы учимся незаметно. Каталина не умела, а у меня было лишь несколько месяцев, чтобы наверстать упущенное. И благодаря помощи семьи я справилась. Я нашла друзей и… Нет, не любимых, любовников. Чтобы полюбить кого-то, надо сначала полюбить себя, а с этим у меня до сих пор некоторые проблемы, если честно. Познавая себя через близость, я перестала быть образцово-показательной девушкой по мнению церкви Светлейшей. Знаете, что было самым удивительным в том опыте? Даже не то, что мне позволяли. В Фаэросе сильные женщины и не на такие выкрутасы способны, насколько я слышала, взять хотя бы единственную дочь Виктории Палладис, Хайзерду, которая, дожив до тридцати, замужем не была, зато имела много, очень много мужчин. С её положением в храме Лазурного Владыки она может позволить себе такое поведение, а недовольным остаётся лишь сплетничать за её спиной. Но никому в здравом уме не придёт учить свою дочь, что можно делать в постели, а что нет. Тэруко с Парисом придерживались диаметрально противоположного мнения, и от них я узнала очень много полезного. В том числе и о том, как не навредить партнёру, будучи суккубом.
А теперь нужно со всем багажом знаний и опыта вернуться в Фаэрос. Девица, которая знает, что это не палка ей упирается между ягодиц, ощущение ласковых прикосновений, от которых закипает кровь… И чёткое понимание того, что для выживания она должна превратиться в бесчувственное бревно. Если бы только Герда узнала о моих похождениях в другом мире и о юноше в моей постели здесь… ох, полетели бы клочки по закоулочкам! Но что вы, какой юноша в спальне благородной леди? Вы что, с ума сошли? Это кот! И вообще, нет никакого кота, вам показалось. Идите, куда шли! Так мы и боролись с Заркемом, пока я не проваливалась в сон окончательно. В эту ночь он сдался первым, а я ещё долго лежала и предвкушала самое настоящее приключение. Расследование! Для меня и моих друзей.
Воображение во сне тут же нарисовало, как меня поблагодарят и, конечно же, откроют портал в родной мир. Мечтать — это очень приятно.
***
Я проснулась незадолго до рассвета, сделала небольшой комплекс упражнений и прокралась на кухню. Повара ещё не было, и я совершила набег на кладовую, быстро нарезала сыра, мяса, плевать, что с душком, Заркема не отравить, и вчерашнего хлеба, заварила чай и поднялась с добычей на второй этаж. Заркем лежал на постели и вальяжно потягивался.
— О, а вот и завтрак в постель! — довольно сказал он, принимая из моих рук поднос.
— Ешь давай, — фыркнула я. — Ничего горячего там нет, а рисковать и жарить тебе яичницу я не буду. Не хватало ещё сковородку на кухне Герды сжечь…
— Ой, велика ли беда, — заметил Заркем, разливая по чашкам чай.
— Ну… — протянула я.
Когда я сожгла сковороду в Пьероверусе, мало мне не показалось. Не хочу проверять, насколько сильно различается материнский гнев от мира к миру. Тэруко была в ярости. Чтобы хоть немного её успокоить, пришлось съесть сковородку вместе с пригоревшим содержимым. Больше меня не пытались учить готовить.
Пока Заркем перекусывал, я села за рабочий стол и достала бумагу, покрутила в руках перо и недовольно скривилась. Какая древность! Это вам не удобные шариковые ручки и даже не автоматические перьевые. Одно неверное движение — и у тебя в письме клякса. А цены на бумагу в Фаэросе всё-таки немного, но кусаются. Нужно быть очень осторожной.
Итак, мне предстояло написать два письма… Я побарабанила пальцами по столу, собираясь с силами и мыслями. Написать было нужно, но я не хотела этого делать. Вернее, даже не так, мне было страшно. В случае моего старшего брата Роухарта я боялась того, что ничего не выйдет. Если он не ответит, а вероятность этого очень велика, ведь я ему совершенно чужая, я буду чувствовать себя ничтожеством. А самооценка у меня и так стремится заползти под плинтус, чтобы там её и похоронили.
Итак. Каталина Натберри и Роухарт Натберри. Чем мы можем быть друг другу полезны? Он сейчас крутится рядом с премьером, Бертраном Чалком, а значит, обладает влиянием, властью и связями. Всё-таки приближённый к власти человек — это тот, кто должен уметь надавить там и тут и использовать все выгоды своего положения для достижения целей государства. Что-то мне подсказывало, что Роухарт именно из тех, кто борется за Хельведию, а не набивает карманы взятками и подношениями. Скорее всего, среди его знакомых будет маг, способный открыть портал в другой мир и даже добыть ключ к нему. А ещё с Роухарта можно попробовать стрясти денег на оплату услуг этих самых магов. Всё, что нужно, — это заинтересовать его, но так, чтобы не сказать ничего лишнего в письме. Задача не из простых, особенно с учётом того, что мы друг друга не знаем.
«Дорогой брат!
Я знаю, что это письмо может стать для Вас неожиданностью, но мир вокруг меняется, и я тоже была вынуждена измениться. Я узнала кое-что весьма интересное и полезное не только для Вас, но и для всей Хельведии. Вы, как тот, кто добился значительных успехов на дипломатическом поприще, можете быть весьма заинтересованы тем, что я могу рассказать. Я не рискну доверять бумаге такого рода сведения, поэтому прошу Вас о личной встрече.
С теплом и заботой, Каталина Натберри».
Я несколько раз перечитала письмо. Не идеально, но сказать больше я не могу. Обмолвлюсь хоть словом про опыт другого мира — он сочтёт меня сумасшедшей. Я бы и сама так подумала, если честно. Я надеялась на то, что у Роухарта осталось хоть немного любопытства, и он ответит по крайней мере что-нибудь вразумительное. Любой ответ, даже отрицательный, в моём случае будет победой. Потом можно будет написать ещё письмо и попытаться рассказать немного больше.
Интересно, есть ли у него связи в Ансаллионе? Там тоже могут быть сильные маги. Но главное не это! В древнем городе, построенном самим Королём-Чародеем, прямо на центральной площади находится огромная портальная арка. Если я что-то понимаю в магии, то можно изрядно сэкономить, задействовав её при переходе между мирами.
Но чтобы пользоваться такими уникальными артефактами, нужно как минимум разрешение нынешних властей.
Так, ладно. С первым письмом я разобралась. Со вторым будет сложнее. Оно должно попасть к Вэлрику Вельфииду. При одной мысли о нём становилось дурно, но если кто и может войти в моё положение, то, наверное, только он. Ситуация у нас довольно забавная. Мы с Вэлриком совершенно друг друга не знаем и в то же время являемся заклятыми врагами. Вэлрик уже ведёт на меня охоту, потому что, как я когда-то пыталась донести до родителей, я не человек, а чудовище с совершенно нечеловеческими способностями. Такие, как я, — прекрасная цель для ревнителей Лазурного Владыки — таких, как Вэлрик. И всё же с ним тоже можно попробовать договориться. Не зря же говорят: «Хтонь на выдумку хитра». А я и есть чудовище хтоническое, одна штука.
На самом деле у нас с Вэлриком общие цели. Он хочет, чтобы меня не было в этом мире. Я хочу, чтобы меня не было в этом мире. Можно объединить усилия. Чем откупиться, я тоже обязательно найду.
«Святой рыцарь Вэлрик Вельфиид!
В наше неспокойное время многие сталкиваются с вопросами, найти ответы на которые без посторонней помощи не получается. К сожалению, такая участь постигла и меня. Интуиция подсказывает мне, что истина скрыта в чём-то более высоком, чем доступное мне мирское. К сожалению, церковь Нашей Заботливой Матушки не дала мне нужных ответов, и я вынуждена просить о помощи кого-то, кто милостью судьбы соединил в себе черты и храмовника, и аристократа. Вопрос слишком личный, чтобы я могла открыться первому встреченному служителю.
Я буду крайне признательна, если в вашем плотном графике найдётся время для разговора. Сообщите мне или моей матушке, Герде Натберри, какое время будет вам удобно, если вы, конечно, согласны на встречу. Пока в моих планах занят только промежуток с 30 числа Рассвета Осени по 15 число Зенита Осени, и я буду рада подстроиться под ваш график.
С надеждой на скорейший ответ, Каталина Натберри».
Как забавно и немного тоскливо. Письмо незнакомому человеку гораздо длиннее, чем родному брату. Вот и правда, что родственники — это совершенно необязательно близкие люди.
Я отнесла письма в кабинет матери, и мы отправились в столовую. Говорить, как и всегда, было не о чем.
***
После завтрака я зашла на кухню за большой корзиной, куда собрала добавку, читай завтрак Заркема. Ему, к сожалению, не было места за столом. К счастью, кот не сильно обижался на это. Заркем вообще был удивительно равнодушен ко многим вещам, которые вывели бы из себя истинного аристократа. То ли он не успел проникнуться жизнью дворянина, то ли изгнание из семьи Кроншильдов с попыткой сожжения резко сместили его приоритеты.
С полной корзиной еды я зашла в комнату, усадила во вторую корзину кота и спустилась в холл к Дэлье.
— Прогуляемся? — спросила я, осторожно заглядывая ей в глаза.
— Да, конечно. Что-то случилось?
— Мне нужно немного практики в магии Дерева. Карету нам ещё не собрали, матушка чем-то занята с утра. И в конце концов… Ты же моя наставница? — Я заискивающе улыбнулась, показывая, что её общество мне действительно важно. — Это волшебство вашего рода. Натберри мне тут ничем не помогут.
Врала. Бессовестно врала. Я уже получила подтверждение тому, что это мне впору учить Дэлью, а не наоборот. Её наставничество мне ни к чему. На самом деле я хотела попробовать сделать украшения в стиле, который мне подходит, а не носить то старомодное убожество, что Герда выдала мне, чтобы её дочь не была совсем уж без безделушек. Каждый день рядом с Натберри я чувствовала себя униженной Если подумать, то в том, чтобы донашивать за кем-то вещи, нет ничего плохого. Но мы не бедствовали, а единственным членом семьи, на котором экономили, была я. Как вспомню, так бросает в дрожь. После моего воскрешения к нам заезжала Миранда. Карета, выкрашенная, как шахматная доска. Лошади тоже чередовались: белые и чёрные. И не простые рабочие лошадки, нет, дорогие породистые скакуны. Шесть штук. Избыточно много для того, чтобы тащить карету. Продай двух — приведи гардероб младшей дочери в порядок, но… зачем, когда есть обноски?
— Да, конечно, я помогу вам, моя леди, — подчёркнуто строго заметила Дэлья, когда мы проходили мимо дворецкого, а потом добавила: — Неужели леди Натберри решила заняться обучением?
— Вот сейчас прозвучало обидно. Говоришь так, будто всё это время я страдала ничегонеделанием, — заметила я и потянулась одними плечами.
Дэлья забрала у меня корзинку с перекусом, и мы пошли в сторону сада, плавно переходящего в самый настоящий лес.
Часам к десяти солнце становилось почти по-летнему тёплым, оно успевало разогнать ночной холод, высушить росу, и можно было даже подумать, что мир не готовится засыпать, но первые пожелтевшие листики, загрубевшие, краснеющие, намекали на неизбежный исход. Мир наполнился насыщенными осенними цветами — всё это говорило о том, что скоро пейзажи вокруг изменятся, оденутся в золото, а после сменят его на серебро.
— Нет, — с улыбкой заметила Дэлья и спешно завершила мысль, чтобы не звучать двусмысленно: — Просто иногда мне кажется, что тебе не нужна наставница. То, что ты делала с гроздьями винограда, с водорослями... Знаешь, мне далеко до этого.
Похвала была приятна, и в то же время она разделяла меня и единственную подругу.
— Наставница, может быть, мне и не нужна, а вот друзьями я не разбрасываюсь.
— Мяу! — раздалось требовательно из корзины.
— Потерпи, — шикнула я на Заркема. — Мы ещё не дошли.
Я смогла взять на кухне приличное количество еды, которого должно было хватить этому проглоту хотя бы до обеда, и всё равно чувствовала себя виноватой. Я взяла на себя ответственность за этого кота-аристократа, хоть и не могла нести её в полной мере. Заркем уныло поскрёб корзинку изнутри, но возражать не стал. В конце концов, не такая уж я и плохая. Вечером даже в баню смогла его отнести! А, между прочим, помыться с комфортом — это важно! Но всё равно я отчаянно хотела давать ему больше, чем сейчас.
Наконец мы добрались до той части сада, в которую и садовник забредал далеко не каждый день, и я расстелила на газоне плед. На самом деле вокруг был нехоженый луг: последние колосящиеся травы, редкие мелкие цветочки.
Я открыла крышку корзины и позвала:
— Всё, можно вылезать. У нас маленький пикник. Кот ест, леди Ладвинг принимает экзамен, а я его сдаю, — со смехом заметила я.
Упрашивать Заркема дважды не пришлось. Он выпрыгнул резко и грациозно, потянулся, по-кошачьи выгибаясь, и превратился в человека. Снова потянулся и с довольным видом разлёгся под тёплыми солнечными лучами, запуская руку в корзину. Его короткие светлые волосы разметались вокруг головы. Щёгольский костюм, который пошил ему Гир, выглядел почти как новенький. Белые штаны и китель с золотой отделкой хорошо гармонировали что с волосами, что с невероятными глазами цвета расплавленного золота. Тонкие черты лица… И почему он настолько хорош собой?
— Хм, кексик? Неплохо, — прокомментировал Заркем, доставая из корзинки «добычу» и вгрызаясь в неё зубами.
— Какой у нас план? — спросила Дэлья и присоединилась к трапезе, ожидая указаний. — Как будем проводить экзамен?
— Сначала мне надо кое-что подготовить, — задумчиво протянула я. — Украшения для причёски и, наверное, небольшой подарок Палладису, раз уж я поеду знакомиться. Вряд ли матушка выделит мне достаточно денег, чтобы и подарки делать, и достойно кормить моего защитника, — сказала я, выразительно посмотрев на Заркема.
Услышав это, кот тут же сел, приосанился и расправил плечи. Весь его вид буквально кричал: «Да, я такой! Смотрите на меня! Восхищайтесь мной! Я полезный!»
— Значит, ты всё-таки хочешь понравиться вероятному жениху? — удивлённо спросила Дэлья.
Стоило разговору свернуть с темы восхищения Заркемом на дорожку будущего замужества, как кот обиженно сделал вид, что этот разговор его совершенно не интересует, а вот очередной кекс или пирожок — это то, что достойно его внимания.
— Не знаю, — со вздохом заметила я, подходя к ближайшему дереву и поглаживая ладонью шершавую кору. — Скажем так… Я явно не тот ребёнок, о котором будут заботиться больше других, поэтому, возможно, замужество даст мне больше свободы и возможностей реализоваться.
Признавать это было больно, но я должна была это сказать, чтобы отрезать пути к отступлению. Так, и никак иначе. Я должна бороться за своё будущее и за возможность вырваться из этой клетки! У меня нет права отступать: песочные часы перевернули, обратный отсчёт пошёл. Я должна выбраться из Фаэроса, пока не стало слишком поздно.
Дэлья бросила на меня удивлённый взгляд, но задавать вопросы прямо не решилась. Намёков на то, что в моих взаимоотношениях с семьёй было что-то не так, и без этого хватало. Да, матушка прислала в поместье Ладвингов рыцарей для моей защиты после того, как я отправила ей письмо с красочным описанием той чертовщины, что у нас творилась, но… она не отправила их со мной сразу. Да даже прислуги в виде банальной горничной в поместье Ладвингов с нашей стороны не было. То ли Герда слишком привыкла к тому, что Каталина в прошлом старалась всё делать сама, то ли считала, что вполне достаточно того, что меня вернули к жизни.
Дуб был старый, не такой, как у озера на заднем дворе, но и этот я не могла обхватить в одиночку. Я прижалась лбом к коре и попросила исполина помочь мне в маленьком деле. Всего-то нужно было девять шпилек и небольшая прямоугольная доска. Последнюю, пожалуй, можно было бы и у Герды попросить, но обращаться к матери не хотелось: каждый раз, когда не она сама начинала разговор, был для меня совершенно лишним!
Мне казалось, что я слышу недовольное ворчание. Наверное, если бы дерево могло говорить на человеческом языке, оно обязательно высказало бы что-нибудь про неуважение к старшим, глупые идеи молодёжи, нерациональную трату времени и ресурсов и прочее. Что-то из того, что постоянно повторяют старики, позабыв, что и сами когда-то были молодыми.
Я поймала заинтересованный взгляд Дэльи и улыбнулась. Похоже, она сама пыталась чему-то научиться у меня. Похвально, но немного странно. Если поначалу я вспоминала то, чему научилась в Пьероверусе, то сейчас я пыталась изобретать нечто новое. Как будто во мне изменилось что-то такое, что даже я сама не понимаю. И это «что-то», помноженное на ослиное упрямство и козлиное упорство вместе с желанием доказать свою небесполезность, позволяло мне прогрессировать с поразительной для большинства людей скоростью.
Я погладила одну из нижних веток дерева, идущих практически горизонтально. Под моими пальцами появились молодые побеги. Они быстро вытягивались, приобретали твёрдость, чуть закручиваясь. Я выдохнула: с лёгкой частью закончено. Дальше я принялась осторожно формировать навершие каждой из будущих шпилек. Выращивать дерево не так, как заложено его природой, непросто, но постепенно под моими пальцами появлялись бляшки сантиметра четыре в диаметре каждая.
— Спасибо, — прошептала я, украдкой вытирая пот со лба и бросая жадные взгляды в сторону корзины.
Магия отнимает много сил. Я чувствовала себя настолько голодной, что согласилась бы и на второй, и на третий завтрак, но отбирать еду у друзей я не буду.
— Что это такое? — с интересом спросил Заркем.
— Будут шпильки. Подожди, я ещё не закончила, — попросила я. — Дэлья, там был компот. Подай, пожалуйста.
С благодарностью приняв из её рук кувшин, я приложилась прямо к горлышку, нарушая сразу десяток правил поведения идеальной леди, но мне было всё равно. Приятная прохлада разливалась внутри, окутывала и дарила силы. Было забавно чувствовать компот, который плескался в совершенно пустом желудке. Но, главное, в этой жидкости было много углеводов — сладости всегда хорошо восполняют силы.
Я сосредоточилась на первой заготовке, заставляя дерево сбросить кору и обнажить то, что скрывалось внутри. Пожалуй, это были поразительные результаты. Девять изящных шпилек всего за час работы, но я чувствовала себя вымотанной просто до предела: у выжатого лимона и то сил больше! Но работа того стоила: навершия в виде изящных пёрышек хорошо украсят разные варианты причёсок. Я же, хоть и не хочу быть леди, должна соответствовать этому статусу. Да, сейчас я еду к нашим вассалам. И пусть Герда не озаботилась тем, что у леди должны быть современные украшения, я не маленькая девочка, сама могу подумать и принять верные решения. А потом пусть матушка краснеет и думает, как объяснить мой внешний вид.
— Что скажешь, Дэлья? — спросила я, протягивая баронессе плоды своих трудов.
— Что я тут больше не нужна, — со смесью восторга и грусти ответила она.
— Тебя никто не отпускал, — сощурившись, заметила я. — Девушка из высшего общества не может путешествовать в одиночестве. А компаньонки у меня нет. Да, я понимаю, что ты не великовозрастная матрона, которой можно доверить заботу о чести девушки, не верный рыцарь, который ляжет за девушку костьми, но я бы хотела, чтобы ты была со мной.
— Спасибо, мне приятно, — смущённо ответила Дэлья.
— Кажется, тебе нравятся приключения, — с улыбкой заметила я. — Впрочем, если ты хочешь вернуться домой, я тебя отпущу. Хочешь? — предложила я, замирая.
На самом деле отпускать её мне совершенно не хотелось, но я не имела права ломать ей жизнь. Если Ристан попросил её дать мне пару уроков «деревянной» магии, это совершенно не значит, что Дэлья всю оставшуюся жизнь будет рядом.
— Я останусь с вами, моя леди.
— И я. Хоть ты меня и не спрашивала, но я останусь с тобой, — уверенно заявил Заркем и впихнул мне в руки кекс с изюмом. — Ешь давай. Не хочу на обратной дороге ютиться с едой. Это моя корзина! И ещё у нас должна быть небольшая тренировка!
— У нас есть твоя пустая корзина. Не забывай.
— Ага, то есть я езжай один, а там еда останется?! Нет уж, давай-ка тоже поешь. А потом тренировка!
Поражаюсь его энергичности. Я после всех манипуляций с магией чувствовала себя выжатой.
— Заркем, я устала.
— Устала она. Хочу напомнить, что нежити всё равно, устала ты или нет! Она будет за тобой гоняться за тобой без устали днём и ночью.
— Заркем!
— Нет, а что я? Я что, зря камушки сюда тащил? Давай хотя бы парочку деревянных копий мне покажи. Лина, я знаю, что ты можешь. Вперёд!
Он шутливо укусил меня за руку, показывая, что он всё ещё кот, и я поняла, что проще дать ему то, что он хочет, чем спорить.
— Ладно, кидай.
В первый раз я промазала. То ли Заркем был слишком ловким, то ли я чересчур уставшей, но сорвавшаяся с моих рук лоза с белоснежными цветами исчезла, так и не достигнув цели.
— Плохо. Пробуй ещё, — уверенно сказал Заркем, подкидывая второй камушек.
На этот раз я попала в цель, камушек отскочил в сторону, а лоза всё так же растаяла.
— Ну что, доволен?
— Нет. Видишь, у меня тут мешочек? Давай-давай, тренируйся!
ГЛАВА 5. Обманчивый водоворот прошлого
Уходя в воспоминания, не стоит забывать, что жизнь продолжается…
***
Лина
Я спускалась по ступенькам родового поместья, чувствуя, как неприятные воспоминания окутывают меня с головы до ног. Именно на этих ступенях мы впервые встретились с Мирандой, моей сестрой, после воскрешения. Никогда не забуду выражения её лица. Удивление, смешанное с брезгливостью. Притворная игра дочери, которая очень любит отца. Притворная игра дочери, которая крайне уважает мать. Притворная игра девушки, которая ненавидит свою сестру. Она старалась выглядеть уверенной в себе и даже изящно выкрутилась с тем, что привезла подарки всем живым, кроме меня. Отцу достался прекрасный нож из чударимской стали, матери — набор полезных мелочей для бухгалтерии. Мне же вручили фонарь, фокусирующий свет в одном месте, и набор свечей с мотивами лилий. Такими принято поминать покойников. Интересно, она вообще радовалась, что я умерла?
В тот день у каретного кольца, которое в нашем поместье располагалось вокруг клумбы с цветочными солнечными часами, стоял роскошный экипаж.
Карета, которую приготовили сейчас для меня, была совершенно обычной: с четырьмя конями цвета «сельский рабочий». Одного взгляда было достаточно, чтобы понимать, кто тут любимый ребёнок.
Отмахнувшись от назойливых воспоминаний, я покорно приняла помощь кучера и забралась в свою карету. Чисто, уютненько, так что нечего жаловаться. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!
Дэлья вместе с корзинкой уселась напротив, и стоило дверце закрыться, как огромный чёрный кот с двумя хвостами выпрыгнул из своего укрытия и поспешил улечься у меня на коленях. Я запустила пальцы в мех и уставилась в окно. Помахала матери, когда мы проезжали мимо крыльца.
Пусть я её не люблю, пусть я её ненавижу, никто не должен даже мысли такой допускать. Сильные эмоции — непозволительная роскошь в моём положении. Холодный расчёт — то, чем я должна руководствоваться в своих действиях.
Нужно подумать, что можно выжать из земель семейки Натберри и их вассалов с моими знаниями из другого мира. Если так подумать, мы в основном обеспечиваем сами себя, и для уровня развития Фаэроса это уже очень хорошо. Нам нет нужды грабить соседей, чтобы выжить. Более того, мы даже кое-что продаём.
Например, вино Натберри ценится далеко за пределами Северной и Южной Хельведии. Его охотно покупают в Ансаллионе, Истэрте, Чудариме и землях Торгового Союза. Ха, наверное, будь на то воля Ристана, ни одна бутылка не покинула бы наших земель. Хотя нет, бутылки можно и сплавить, главное, чтобы их содержимое всецело принадлежало ему!
На наших землях есть несколько крупных городов. Вон Вайстиг, в который едем, живёт за счёт медной шахты. Рэйнблот — главная мастерская герцогства. Там обрабатывают шкуры, изготавливают мебель, качественные инструменты.
Что ещё? Вырубка дерева, торговые маршруты, немного излишков пищи и мехов. Негусто. И что мне со всем этим делать?! Как из сельской пасторали, едва сводящей концы с концами, сделать что-то преуспевающее?
Ничего, кроме использования удобрений и вакцинирования животных от болезней, в голову не приходило. Но и для того и для другого нужен более высокий уровень науки, чем есть у нас сейчас. Да и с вакцинами, наверное, лучше сначала с людьми поработать: гибель населения страшнее падежа скота. Не хватало ещё эпидемии какой-нибудь оспы или чего похуже! Животные подождут.
На мгновение стало совсем страшно. А ведь действительно может начаться какой-то мор: оспа, чума, дифтерия… А я совершенно беззащитна перед этими болезнями! Да, у нашей семьи есть доступ к целительной магии, но лучше быть защищённой заранее, чем разгребать потом последствия. Где мои прививочки-и-и? Так и хотелось встать и заорать об этом в голос. Кажется, от оспы можно спастись, если найти корову, больную оспой, взять немного крови и капнуть себе на ранку, но что делать с остальными болезнями, кроме как беречь себя, я не представляла.
Мы проехали мимо небольшого трактира, повернули, и вместе с этим изменился и ход моих мыслей. Невозможно слишком долго размышлять о финансах, мозг начинает кипеть. Перерыв!
Не знаю как, но я угодила в ловушку под названием «Угадай, какой на самом деле Крис Палладис». Как-то незаметно мысли переместились от желания оплакивать своё бедственное положение к чему-то более конструктивному.
Если так подумать, мы с Крисом были в чём-то похожи: оба эдакие затворники. Вполне вероятно, что оба вынужденные. Сейчас есть два варианта развития событий. Если в первом всё было очевидно — он станет моим мужем, и это не обсуждается, то второй вариант давал возможности для манёвра. Можно попытать счастья в другом месте, а можно изобразить, что он нравится мне, и попытаться очаровать. Пойти, так сказать, по пути, о котором говорили Герда и Дэлья, пытаясь создавать любовь, а не получать её в качестве драгоценного подарка в самом начале.
Глупые мысли. У меня есть задачи важнее, чем стать примерной женой и, упаси Светлейшая, матерью. Кто будет мир спасать? Ристан, что ли? Кто будет менять всё вокруг к лучшему? И вообще, никаких привязанностей в Фаэросе. Мне домой нужно!
«А может ли Крис любить?» — пронеслось в голове.
Проверять не хотелось. Экстравагантные маги зачастую обладают скверным характером. Кто знает, в чём выражается любовь мага Пустоты…
На самом деле, выбор жениха — не такое простое дело, как могло показаться на первый взгляд. В списке матушки было всего два графа. Баронов я решила не рассматривать, сокращая выбор до минимума. И вторым кандидатом был Вэлрик Вельфиид.
На первый взгляд, тут всё хорошо, кроме не до конца разорванной помолвки Вэлрика с болезненной и чуть ли не стоящей двумя ногами в могиле Ритой Кроншильд. Но если Герде понадобится, всё решится довольно просто. Она найдёт способ надавить на своего отца, Эдгара, высокого лорда Кроншильда. Да и церковь Бога-Дракона, которой служит Вэлрик в качестве святого рыцаря, не очень-то одобряет брак с чахлой девицей, его нынешней невестой. Да, я немногим лучше, но всё-таки лучше.
И в глазах обычного человека выбор очевиден. Надо было просить матушку устраивать судьбу с человеком чести, светлым рыцарем, а не соглашаться на Криса Палладиса.
Только, как я говорила ранее, мы с Вэлриком враги. Жить рядом с тем, кто в любой момент может снести тебе голову, — удовольствие ниже среднего. А ещё нужно понимать, что храмовник, будь он хоть трижды графом, да хоть герцогом, практически лишён своего мирского статуса. А если уж и выходить замуж, то хотя бы с выгодой для себя, с возможностью получить какие-то связи и средства для возвращения в Пьероверус!
Если честно, в Вэлрике, как в возможном супруге, ещё немного пугала его связь с божественной магией. Святоши любят изучать, кто рядом с ними праведный и добренький, а кто монстр в овечьей шкуре, а божества им подобные силы дают. Кто знает, как отзовётся на заклинание моя искорёженная душа?
Впрочем, те, кто сдаются, гарантированно проигрывают. А я буду бороться за свою жизнь до самого последнего вздоха. Именно поэтому я попробую заключить сделку с врагом, если он, конечно, ответит на моё письмо. Что ж, самое время скрестить пальцы и пожелать себе удачи. А она мне понадобится, потому что Вэлрик умеет делать не просто больно, а очень больно.
***
Это был один из первых дней в Фаэросе после моего возрождения. Мы добрались домой из Истэрты, в которой тайно проводился ритуал возвращения к жизни. По дороге на нас даже напали бандиты, и я даже частично сумела доказать, что не пустое место, но… моё положение в доме осталось таким же безрадостным. Настроение ниже плинтуса, тоска и безнадёга.
Отец традиционно выпивал за завтраком. Бренди, напиток благородных людей, как называл его сам Ристан, медленно перекочёвывал из бутылки в рюмку, а потом в самого высокого графа Натберри. Я сидела по левую руку от него и молча жевала то, что дали.
Спокойный семейный завтрак был прерван появлением излишне исполнительного лакея.
— К нам гости, ваше сиятельство, — сказал Ланц, любимый слуга отца, обращаясь в первую очередь к Ристану. — Вэлрик Вельфиид и рыцари. Он хочет видеть вас, ваше сиятельство. Что мне ему ответить, лорд Натберри? — спросил он, внимательно посмотрев на Ристана.
— Проводи его в мой кабинет. Я скоро буду, — ответил глава рода Натберри без особого удовольствия.
Ну да, да… рюмочка бренди тебе явно милее, мой прекрасный родитель. А тут ещё повод — трапеза. Можно даже сделать вид, что ты не алкоголик, а вполне себе приличный любитель аперитива.
— Что-то случилось? — скрывая беспокойство, уточнила Герда.
— Я всё узнаю. Завтракайте, — велел Ристан, уверенно поднимаясь из-за стола.
Мы остались с матерью вдвоём. Она продолжала есть как истинная леди, лишь коротко бросив мне:
— Зайди в мой кабинет после завтрака.
Ответом ей послужил кивок. Не потому, что я не захотела что-то сказать. Нет. Мой мир буквально рухнул, а я даже не поняла, что именно произошло. Ледяной огонь охватил всю меня, и лишь невероятная выдержка позволила мне не заорать от боли, которая ощущалась в каждой клеточке моего тела. Тысячи игл воткнулись в меня, пламя изжарило, а лёд обморозил, я словно окунулась в кислоту, а сверху меня придавило огромной горой. Никогда до этого я не испытывала подобной боли. Казалось, что из меня вырывали тончайшие куски плоти, а по ним струился огонь, выжигающий всё на своём пути. Я напрягла все мышцы, пытаясь унять боль, и радовалась, что матушка не заметила ничего подозрительного. Я не понимала, что происходит, но отчаянно хотела убраться в свою комнату и сделать вид, что меня не существует. Возможно, тогда обруч, сжимающий голову и впивающийся раскалёнными колючками в виски, немного ослабнет.
Медленно выдохнув через нос, я пригубила воду, стараясь вести себя адекватно. Перед глазами плясали тёмные пятна в обрамлении странного бирюзового пламени. Руки предательски тряслись. Хорошо, хоть из глаз каким-то чудом не брызнули слёзы.
Чувство, что мою душу продолжают рвать на кусочки, не отпускало. Раз вырванный кусочек, два. Больно невероятно, но в то же время ощущение того, что эти раны затянутся, не покидало. Как будто основной целью было не уничтожение души, а что-то другое, сокрытое от меня. И мне было по-настоящему страшно. Я отвыкла от этого предательского ощущения, не дающего думать трезво. В другом мире моё тело просто отказывалось воспринимать что-то подобное. Да, у бесстрашия были и свои минусы, но плюсов, как по мне, гораздо больше.
— Ты себя плохо чувствуешь? — спросила Герда.
— Волнуюсь, — тут же соврала я. — Я… я же никогда не видела…
Никогда не видела мужчин моего возраста. Боги праведные, это должна была пережить девчонка двенадцати лет, а никак не старая дева в моём лице! Зато очень хороший предлог, на который можно списать волнение. Мужчины меня не интересовали, а вот сохранение собственной уязвимости в тайне — очень даже да!
— Не волнуйся. Я учила тебя, как нужно себя вести, — холодно заметила Герада
Учила, конечно же, учила! Только толку от её наставлений не очень-то много. Это как читать про звёзды и солнце, но никогда их не видеть, слушать про далёкие страны и их деликатесы, но никогда не попробовать!
— Да, матушка, — согласилась я. — Но теория и практика часто лежат слишком далеко друг от друга. Я, пожалуй, пойду…
«...чтобы не опозорить вас. Как удобно вы раньше прятали меня. Сейчас я сделаю ровно то же самое», — подумала я.
Но бегство не удалось. Двери столовой распахнулись, и на пороге появился отец в сопровождении юноши. Судя по тому, как сверкали его доспехи, это и был Вэлрик Вельфиид. Вряд ли у простых рыцарей будут средства на магическое зачарование брони и других полезных вещей. Ристан и Вэлрик о чём-то оживлённо переговаривались.
Я, успев лишь подняться со своего места, замерла и опустила взгляд в пол. Приличная девушка не разглядывает мужчин! Да и внутри всё продолжало отчаянно болеть. Хотелось спрятаться под одеяло, закрыть глаза и, жалея себя, пережить этот кошмар. Зверушки же часто прячутся, чтобы переждать неприятные моменты, а я ощущала сейчас себя тем самым зверем, которого медленно загоняют в клетку.
Хотя не могу не отметить, что Вэлрик был по-своему очаровательным. На вид года на три старше меня. Сияющие доспехи дарили ощущение уверенности в том, что всё обязательно будет хорошо, правда, не уточняли, где и с кем. Тёмно-синий бархатный плащ с вышитой яркими бирюзовыми нитками символикой Бога-Дракона развевался за его плечом, когда Вэлрик входил стремительными резкими шагами. Подбой с бирюзовыми драконами-змеями красноречиво указывал на то, что перед нами не просто храмовник, а самый настоящий святой рыцарь. Когда те носят подобные одежды, предполагается, что они на задании. Доспех с чуть выпирающей нагрудной пластиной был украшен искусной гравировкой в виде всё тех же драконов. Слева в ножнах меч, на левой руке вроде как на всякий случай закреплён высокий треугольный щит с изображением герба Вельфиидов на лицевой стороне: двух стилизованных рыб в наклонённой золотой чаше. Судя по прекрасному состоянию щита, он тоже зачарованный.
На поясе было закреплено множество пузырьков с зельями, несколько кошелей. Наибольшее любопытство вызывал наруч правой руки. Он не был гладким, наоборот, в районе запястья были намертво закреплены несколько лезвий. Скорее всего, защита от попыток схватить за руку.
За всем этим богатством немного терялся юноша с пшеничного цвета волосами, серыми глазами и бледной, практически мертвенно-серой, кожей. Я слышала, что это результат какого-то странного проклятья, полученного им во время работы. Воин света не сильно распространялся об этом, стараясь сохранять образ того, кто сможет защитить от любых бед. Он был высоким, широким в плечах. На Вэлрика в целом хотелось повесить ярлычок «выставочный образец», но я старалась ни в коем случае не привлекать к себе его внимание.
— Леди Натберри и… леди Натберри, — немного удивлённо поздоровался паладин, подходя к Герде и ко мне, целуя руки. — Мне жаль, но я прибыл по делу. В землях Хельведии объявилось чудовище, и я его ищу. — Он обворожительно улыбнулся, явно не рисуясь, а пытаясь успокоить. Весь его вид говорил, что, пока он жив, бояться нечего. — Вам ничего не угрожает. Я здесь для того, чтобы вас защитить.
Расправив плечи, он медленно, демонстрируя, что не собирается нападать, достал меч из ножен и протянул гардой в сторону Герды.
— Поцелуйте клинок, и Всезнающий защитит вас.
На лице Герды отразилось беспокойство, но она покорно поцеловала эфес. Комнату залил насыщенный огненно-бирюзовый свет, а я с большим трудом сдержала стон. Если первые два раза я ещё могла пережить внезапно накатившую боль, то третий едва не отправил меня в обморок.
«Значит, всё-таки враги, да?» — с содроганием подумала я, понимая, что впереди маячит самое настоящее испытание. Настала моя очередь целовать меч. Собрав остатки воли и самообладания в кулак, я коснулась губами холодного металла. Если от моей решительности зависит моё выживание, я не имею права на слабости.
Мир вокруг перестал существовать. Вместо него остались лишь боль и какой-то первобытный ужас. Хотелось дёрнуться и бежать как можно дальше. Ещё дальше. Ещё! Чтобы никто и никогда не смог меня найти.
— Как странно. Сияет так долго, — прокомментировал происходящее Вэлрик. — Не беспокойтесь, леди Натберри, я смогу вас защитить.
Добровольно касаться того, что гарантированно принесёт боль. Да… я та ещё извращенка! Я с трудом приоткрыла глаза и уставилась в пол, медленно и осторожно поднимая взгляд выше. Мир вокруг выглядел не так, как должен: цвета изменились — это дезориентировало и пугало. Контуры предметов в комнате поплыли, голова кружилась. Внутри сознание и душа разваливались на мельчайшие осколки, собирались в единое целое, разваливались снова, но уже с какими-то искажениями.
— Благодарю вас, святой рыцарь, — прошептала я, чувствуя, как боль становится всё сильнее.
***
Я проснулась от того, что меня довольно грубо трясли за плечо.
— Заркем? — удивлённо спросила я, осознав, что он меня вырвал из кошмара, и боль была всего лишь фантомом.
— Уж не знаю, что тебе снилось, но кричала ты так, что кучер хотел останавливать карету. Может быть, расскажешь, что тебя так напугало?
Я бросила короткий взгляд на Дэлью. Та ободряюще улыбнулась.
М-да… Кажется, скрывать мои постыдные секреты дальше не получится.
ГЛАВА 6. Тёмная исповедь
Доставая скелеты из шкафа, убедитесь, что их не оживили и они не собираются откусить вам палец.
***
Лина
Очень сложно сидеть и делать вид, что ничего не происходит, когда от тебя ждут ответов. А тут, похоже, переполнилась не только чаша терпения, но и чаша любопытства.
— Ты точно хочешь это знать? — строго спросила я у Заркема, пытаясь усесться поудобнее.
Карету трясло, поэтому ни о каком комфорте и речи быть, конечно же, не могло. Мотало из стороны в сторону, голова неприятно кружилась после пробуждения. Я недовольно морщилась и надеялась, что хотя бы так могу потянуть время. Раскрывать собственные секреты, откровенно говоря, не хотелось. Ладно бы там было что-то хорошее, что-то такое, чем можно было бы гордиться и записывать в собственные заслуги. Всё, что произошло со мной, не было результатом моих стараний и не являлось образцом для подражания. О таких скелетах в шкафах лучше молчать.
— Да. Мы с Дэльей хотим знать, что происходит. Уж не обессудь, но если ты настолько напугана, что имена выкрикиваешь во сне, то нам бы хотелось знать почему.
Я нахмурилась, пытаясь понять, о чём он. Смутившись, отвела взгляд. Наверное, кот говорил о Вельфииде. Как неловко-то!
— Вы после будете спать спокойно? И хранить мои тайны? И не будете шарахаться от меня как от прокажённой?
— Так, Лина, рассказывай уже, а то покусаю, — решительно заявил Заркем, демонстрируя чуть удлинившиеся от начавшейся трансформации клыки.
Я примирительно подняла руки. Ладно, они сами этого захотели. Если человек решил утопиться, он сделает это даже в кружке с чаем.
Карету подкинуло на очередной кочке. Я глянула в окно. Время близилось к раннему вечеру, но мы как-то все решили, что перебьёмся сухпайком, зато доедем за один день. Достойное ли это поведение леди? Ну, моё мнение по поводу местных дам и их нравов вы уже слышали, а один долгий переход всё-таки лучше двух коротких. Да и рыцари, которых со мной отправила Герда, явно будут рады поспать в нормальном месте, а не ютиться в каком-нибудь мелком трактире или, того хуже, ставить палаточный лагерь чёрт-те где.
— Так. Не тяни кота сама знаешь за что. Мне это не нравится, — напомнил Заркем.
Я вздохнула, ещё раз посмотрела на Дэлью и снова тяжело вздохнула. Возможно, эта история будет для неё гораздо болезненнее, чем могло бы показаться на первый взгляд.
— Ну… что мне сказать. Вы уже обращали внимание на то, что я у вас… немного ку-ку? — зашла издалека. — И вообще, кажется, у нас время ужина. Вы же не съели все бутерброды, пока я спала? — шутливо спросила я, сурово сдвигая брови.
«Ну же, давайте! Самое время передумать, обратный отсчёт уже пошёл!»
— Нет, что ты. Кое-что и тебе оставили, — величественно ответил Заркем, доставая с небольшой багажной полки плетёную корзину. — Угощайся. Но смотри, говорить не забывай. А то, что ты у нас с прибабахом, так это даже хорошо. Знаешь… хоть какое-то разнообразие. И вообще: рядом с тобой всегда происходит что-то интересное. В общем, рассказывай давай.
И он сделал то, что любят делать коты: уставился на меня огромными золотистыми глазами, состроив умильное личико. К чести Дэльи, она себя вела спокойнее, но в зелёных глазах рыжеволосой охотницы тоже читался неподдельный интерес.
Внимание было по-своему приятно, и в то же время хотелось спрятаться от него. Наверное, эти чувства знакомы многим, но я чувствовала себя не в своей тарелке. Не хочу! Не хочу рассказывать! Но буду.
— Что же это мне такое снилось? — спросила я, невольно вздрогнув. — Ничего хорошего. Вэлрик Вельфиид убил меня. Догнал, настиг… и убил!
Ладони против воли сжались в кулаки. Мне и раньше снилось, как я умираю, но до того, как Ристан Натберри в порыве ярости убил меня, всё было не настолько реалистичным.
— Зачем ему это делать? — удивлённо спросил Заркем.
Дэлья согласно кивнула, подтверждая его сомнения. Мне же оставалось лишь набрать в грудь побольше воздуха и продолжить рассказ:
— Я чёртово чудовище.
— Нет, конечно, храмовники Бога-Дракона охотятся на чудовищ, — рассудительно протянул Заркем. — Но каким таким местом ты чудовище? Или что ты такого сделала в прошлом? Зачем ему тебя убивать?
Как же хотелось рассмеяться в голос. Я действительно не чудовище! Как было бы хорошо, если бы можно было убедить в этом толпу закованных в металл мужиков. Но нет, они будут верить в то, что скажет им их бог.
— Проблема в том, Заркем, что на самом деле охотятся они не на привычных тебе чудовищ. Это не какая-то там нежить, магические твари или что-то в этом духе. Это существа, которые приходят из-за грани упорядоченной реальности.
— Звучит жутко, — чуть нахмурившись, заметила Дэлья.
— И непонятно, — добавил Заркем, помрачнев.
— Ну вот представьте себе какой-нибудь мир. Совершенно любой, безумный. Хоть с обезьянами, летающими по небу, которое сделано из мармелада. Представили?
Дэлья с Заркемом переглянулись, и после некоторых раздумий оба кивнули.
— Так вот, не оттуда.
Заркем неловко засмеялся.
— Чёрт. Ты что, издеваешься? — спросил он, шутливо погрозив мне пальцем.
— Нет. Я вполне серьёзно. Как только реальность приобретает вид, который можно описать, осознать, как только она приобретает какие-то свойства, какие-то качества, она становится упорядоченной. Это обычно не случается само по себе. За этим стоит чьё-то внимание, чья-то мысль, чей-то труд, чья-то борьба. Тогда такая реальность превращается в лакомый кусочек, который хочется получить себе. Присвоить чужое. Сквозь эту упорядоченную реальность из прошлого в будущее тянутся Нити. Эти Нити складываются в единое полотно, Гобелен, по которому можно прочитать историю, если знать как.
— Звучит невероятно! — заметила Дэлья.
— А как чудовища сюда попадают? — спросил Заркем.
— Проникают сквозь границу мира. Правда, для этого им приходится принимать правила игры под названием «Упорядоченная реальность». Им приходится становиться хоть сколько-нибудь понятными. Но поверь, они бывают действительно странными, непредсказуемыми и подчас непостижимыми. Буквально. За рамками понимания. Мне как-то довелось столкнуться с существом, которое называют лунной тварью. Ладно, что видок у неё не очень, всякие щупальца и странной формы конечности, да и тело, покрытое странной слизью, можно пережить. А вот то, что эта дрянь, размером больше человека, может передвигаться по воздуху — уже вызывает беспокойство. А ещё она может прыгать на невероятные расстояния, в том числе и сквозь объекты, если знает, куда именно хочет попасть. Вишенкой на торте будут её способности к тому, что проще всего описать как магию. Довести до безумия, обмануть, запутать, наслать морок… И эта штука ещё очень даже объяснимая, бывает хуже.
Я вздохнула. Описать неописуемое, объяснить необъяснимое. Эти знания из разряда «лучше ни разу не увидеть и не понимать», но я обещала им рассказать о себе, и я расскажу.
— Ну пока лунная тварь выглядит вполне познаваемой.
— Потому что она пришла в упорядоченную реальность и приняла правила игры. А что там, за гранью? — спросила я, загадочно улыбаясь.
— Погоди. То есть ты хочешь сказать, что какие-то смертные мужики в латах с железными ломами успешно сдерживают натиск невообразимо огромной штуки за гранью мира, где живёт не пойми сколько не пойми кого, кто может воплотиться как угодно в нашем мире?! — Заркем прищурился, словно ему только что высказали какую-то очень сомнительную конспирологическую теорию, плохо стыкующуюся даже с бытовой логикой, не говоря уже о знаниях, накопленных им за время жизни при ведьмах.
Кажется, не поверил, но старался держать себя в руках. Знает же, что если у меня пропадёт настроение, дальше рассказ будет менее подробным.
— Ну… да. Может. Смотри, какое тут дело. Слабенькие обычно прорываются сами, редкой волей случая, а те, что более важные, обычно их называют Великими Древними, чаще действуют иначе. Как правило, они хотят получить приглашение в мир, чтобы войти в него, будто король в тронный зал. Для этого они используют беспокойный разум людей. Насылают вещие сны, делятся запретными знаниями, сводят с ума. Люди становятся культистами и сами приглашают их в свой дом.
— Так ты культистка?! — охнув, спросила Дэлья.
— Нет, — я покачала головой. — И никогда не являлась ею. И никто из Натберри не был. Я одно из этих чудовищ, на которых охотится Вэлрик.
— Как? Что-то ты не похожа на чудовище. Или ты… притворяешься, чтобы мы могли тебя… кхм… осознать? — с дотошностью учёного спросил Заркем.
Вот вам и ведьминский кот. Никакого страха, только исследовательский интерес.
— Нет. Всё не так! — я протестующе замахала руками. — Просто случилась одна маленькая, — я показала пальцами, насколько, почти касаясь указательным большого, — неприятность, и я угодила в другой мир, где и стала хтоническим чудовищем. Если точнее, то я получила наследие Циклопического Ужаса и миссию спасти мир от другой такой же твари.
— И как это вышло? — совершенно не щадя мои чувства, спросил Заркем.
Даже отдышаться не давал! Почувствовала себя лягушкой, которую препарирует старательный студент. И так нелегко рассказывать, а когда вопросы сыплются со всех сторон, можно потерять последние остатки самообладания!
— Подожди. Давай сначала разберёмся с хтоническими чудовищами? Тем более это две разные истории, и познавать их лучше по отдельности, а то запутаетесь. Действительно сложно всё это осознать и быстро принять. Я понимаю. Главное, что это наследие у меня, поэтому я такая, какая есть. И Вэлрик может меня хотеть. И совсем не в том смысле, в котором это могло бы быть приятным. Он жаждет получить мою голову отдельно от тела, — вздохнула я.
— Это как-то проявляется?
— Что это тебе даёт?
Заркем и Дэлья задали вопросы практически в один голос, и я помассировала виски. Разговор выходил довольно-таки сложным и утомительным. Дотянулась до фляги с водой и сделала несколько крупных глотков. Ну, что можно сказать? По крайней мере, они не пытаются меня убить и, кажется, всё ещё не боятся. О, знаю, что можно сказать! Жрать хочу! Я сунула нос в корзину, достала бутерброд и принялась демонстративно его жевать, давая друзьям небольшую передышку. Когда молчание начало затягиваться неприлично долго, а от бутерброда почти ничего не осталось, я продолжила:
— Я не знаю, как оно проявляется, но если Вэлрик меня как-то нашёл в первый раз, наверное, можно обнаружить. Было бы неплохо у него этому научиться, потому что мне бы вернуться в тот мир и закончить то, что начинала. А что даёт?.. Владение Гобеленом — это власть. Такая, которая не снилась смертным. Можно по своей воле изменить ландшафт, судьбу, свою или чужую, получить знания. Меня больше интересуют последние. Я не монстр, который ломает миры, не подумайте. А теперь предлагаю хорошенько заесть эту историю!
Возражений не последовало, и мы принялись уничтожать бутерброды с поразительной для трёх человек скоростью. Ладно, двое из нас людьми не являлись, но со стороны это всё наверняка выглядело немного странно. А голод не тётка! Такую нервотрёпку не грех и заесть!
***
Мы проехали через небольшой мостик, и Дэлья буквально воспряла духом.
— Лина, а как ты оказалась в другом мире?
Я вздохнула.
— Придётся начать сначала. Это будет не самая приятная история.
Вспоминать не хотелось. Я вчера уже проваливалась в эти воспоминания… теперь друзьям рассказывать ещё раз, делая эту историю ещё более реальной, чем она могла бы быть. Но я пообещала.
— Да? Чем это таким ты решила нас попотчевать? — ухмыляясь, промурлыкал Заркем.
Кажется, его картина мира немножечко трещала по швам. Что ж, понимаю и не осуждаю. Тяжело осознавать, что ты не знал так много о мире, в котором живёшь.
— Рассказывай. После твоих откровений мы ко многому готовы. Кстати… А как тебе жить с этим? — Дэлья задала явно давно мучивший её вопрос.
Я нахмурилась, пытаясь дать ответ самой себе. А действительно, как?
— Не знаю. Так же, как и раньше? В другом мире было чуточку веселее. Не нужно спать, можно изменять своё тело так, как боги на душу положат. Я отрастила себе крылья, например. Это очень удобно. И хвост, — я кивнула в сторону Заркема.
— Да, удобно. А тебе он зачем был нужен? — тут же уточнил кот.
— Чтобы выглядеть, как мои родители в том мире. То есть у меня хвост был при рождении, я просто немного поменяла форму. Добавила себе жабры, чтобы плавать под водой и дышать. Да много чего с собой делала. Это были невероятные эксперименты и поиски себя. Что ещё? Живучесть вроде твоей, Заркем. Об меня можно было тушить что-нибудь, и я не чувствовала боли. Меня пробирало разве что кислотой или вот мечом со всей дури если рубануть. В общем, я была гораздо, гораздо сильнее.
Снова почувствовала себя слабой и беззащитной. Бес-по-мощ-ной. Тело Каталины Натберри после воскрешения стало немного более здоровым, но на этом всё. Никаких сверхспособностей я пока не заметила.
— Но как ты там оказалась? И ещё говоришь, что родилась? — непонимающе спросила Дэлья.
— Хорошо, давай начну с самого начала. В общем… как-то раз в замечательной семье Натберри родилась девочка. Четвёртый ребёнок. Много ли это? Для графского рода Фаэроса — не очень. В других семьях и пятые, и седьмые дети порой рождаются магами, но Каталине не повезло. Таланта в ней не было ни на медную монетку. А потом ещё старший брат решил, что либеральные идеи — это лучшее, что может случиться в жизни человека, отрёкся от семьи и ушёл помогать Премьер-министру решать вопросы Северной и Южной Хельведии… Что из этого последовало? Ну, для начала пострадал Клангард, мой второй старший брат. На него свалилась ответственность за семью, к которой он даже сейчас не очень готов, да и маг он не такой выдающийся, как Роухарт. Миранда, сестрица моя старшая ненаглядная, от случившегося, кажется, не изменилась. Она всегда была девочкой себе на уме, желающей получить лучшее место под солнцем. Родителям тоже было нелегко: Ристан так вообще… стал лучшим другом бочки с алкоголем, поэтому все заботы о землях легли на плечи Герды Натберри.
— Мы это знаем, Лина, — с сочувствием заметила Дэлья. — Твой отец тоже старается, ты ведь и сама видела. А… Постой! Это из-за того, что тебя готовили к походу в другой мир, тебя никому не показывали?
— Нет, не из-за этого. Когда в жизнь вваливаются проблемы, их пытаются решить. Спасая шаткое положение, все силы вкладывали в тех, кто мог бы стать опорой для семьи в будущем. В младшего сына, в старшую дочь, а раз самая младшенькая ни на что не годна, значит, единственное ей применение — выдать замуж. А раз так, то она должна быть стройная…
— Ну вроде бы всё логично, — согласился Заркем и вложил мне в руку половинку бутерброда. — И в чём проблема?
Я посмотрела на него испепеляющим взглядом. Откровенно говоря, это совсем не та тема, которую мне хотелось бы обсуждать при мужчине, но я же обещала… А значит, я должна закончить эту исповедь, чтобы расставить точки хотя бы для самой себя.
— Знаешь, Заркем… по меркам Фаэроса — ни в чём. Особенно если всё делать в меру, но в моей жизни случилась соломинка, которая переломила спину верблюда. Где-то лет в двенадцать, у кого-то раньше, у кого-то позже тело девочки начинает меняться. — Я внимательно посмотрела на покрасневшую Дэлью и вздохнула. — Со мной этого не произошло. Почему? Скорее всего потому, что для этих изменений нужно много энергии, а девочка, которую часто наказывали тем, что лишали еды, её не имела. А тут ещё и сестра, которая могла не донести наказанной родственнице ужин… Мол, я пойду развлеку Лину, ей там скучно, наказанной. А в результате — ни развлечений, ни еды. Не скажу, что я прямо голодала, но моё болезненное состояние и регулярные пропуски приёмов пищи сделали своё дело… Знаешь, Заркем, если человека оставить взаперти, не давать двигаться и ограничивать в еде — он заболеет, потому что все рождены для движения.
Я уставилась в пол кареты. Проклятье! Почему вспоминать это всё было так больно? Как будто я только что расписалась не столько в собственной беспомощности, сколько повесила над собой табличку: «Эй, смотрите, это не мужчина, не женщина, а существо бесполое, не способное иметь детей!» Дэлья поднесла ладонь ко рту, а Заркем склонил голову набок.
— Сейчас ты всё-таки выглядишь девушкой, как и Дэлья: очень стройной, возможно, менее развитой телесно, но девушкой. И пахнешь тоже, — заметил кот, покрутил в руках вторую половинку бутерброда и всё же отдал её мне.
— Ну, допустим, воскрешение решает многие проблемы. Но оно не изменяет прошлое! — шикнула на него я и принялась ожесточённо жевать.
Заркем смотрел на меня с лёгким умилением, и от этого мне было очень неловко. Как будто я всё ещё та самая маленькая девочка, которую недокормили.
— Лина была девочкой начитанной, — заметила я, осознанно начиная говорить о той версии себя несчастной в третьем лице. — Прочитав много книг, в том числе и по медицине, она поняла, чего от неё так ждали. Украла на кухне нож, сделала себе кляп из старого исподнего и порезала бедро. Так все получили то, чего хотели. Девочка — лёгкую степень одобрения, а родители — пятно крови на постели. Каталину даже отправили к Кроншильдам в бани, чтобы поправить здоровье, как это часто делают с девочками Северной Хельведии. — Не выдержав, я скрипнула зубами. — Но она не завела полезных знакомств, ведь всё внимание было приковано к её старшей сестре, которая не уставала напоминать о том, кто же будет в скором времени герцогиней… Шли годы. Шрамы на внутренней поверхности бедра уверенно скрывались от семейного врача, пятна крови появлялись с положенными интервалами, пока полгода назад пьяное тело Ристана Натберри не ввалилось в девичью спальню, которая по нелепой случайности оказалась не заперта… обман раскрылся. Вспышка ярости. Канделябр — висок… — Я сделала многозначительную паузу и принялась жевать вторую половинку бутерброда.
— Ты после этого много болела, да? — сочувствующе спросила Дэлья.
В ответ я лишь горько рассмеялась.
— Нет. После этого я примерно полгода была мёртвенькой. Говорят, тело лежало в кладовке, обложенное льдом, пока родители думали, что с этим делать.
Молчание было весьма красноречивым. У всех свои секреты. Да, самые неожиданные и в то же время ожидаемые будут у наших хельведийских некромантов — Райзенкроунов, но и у Натберри хватает того, что лучше не показывать приличной публике.
На самом деле реакция друзей немного злила. Я видела в их глазах недоверие и непонимание. Мол, как так-то — убить собственного ребёнка. Да откуда мне знать?! Я не в курсе! Хотя Заркем мог бы и понять, его тоже из семьи попытались изгнать через убийство! Хоть бы капельку сочувствия проявил или бутерброд отдал!
— Моя леди, — прокашлявшись, заметила Дэлья. — Вы как-то слишком спокойно говорите о подобном…
Она снова перешла на «вы», дистанцируясь от неприятной темы. И её можно понять. Не каждый день слышишь о том, что твой обожаемый сюзерен убил собственную бесплодную дочь.
— Не веришь, что Ристан на такое способен? — хмыкнула я. — Способен. Алкоголь делает из человека монстра. Я понимаю, что для тебя он останется тем, кто подарил много замечательных часов на охоте. Это нормально — у каждого свой Ристан Натберри. Знаешь, Каталина Натберри тоже у каждого своя. Я ведь тоже не буду знать, какая я настоящая, потому что никогда не увижу себя вашими глазами. Я вижу лишь реакцию. Знаете, пожалуй, я в некотором роде благодарна Ристану за смерть. Я побывала в другом, невероятном мире. И я была бы там счастлива. Возвращать меня к этому подобию жизни в Фаэросе не было никакой нужды. Ну не считать же таковой замужество? К тому же изначально меня планировали выдать за Амарета Блоттона, а тут вдруг переигрывают это дело. Странно. Очень странно.
Хотя… я замерла, дотянулась до корзины и принялась жевать очередной бутерброд. Если так подумать, Ристан — Огненный маг. Огонь — стихия резкая, порывистая, с него вполне могло статься разорвать договорённости о браке, стоило мне испустить дух. Это потом Герда, более сдержанная и разумная, могла предложить ему скрыть мою смерть хотя бы на время, но… договорённости уже были уничтожены.
Решив, что откровения как-то затянулись и переросли в разряд философии, я запихнула вторую половинку бутерброда в рот. Боги, как же вкусно! Как мне порой не хватало простых маленьких радостей, вроде вот этой, в прошлом. Немного любви, внимания — и рядом с вами будет счастливый человек. Главное — не забывать кормить вовремя. Ну и высыпаться давать по возможности — тоже, говорят, полезно.
— Но ты здесь, Лина, — напомнил Заркем. — И я рад, что так всё вышло. Ведь иначе мы бы не познакомились…
— Зато у меня не было бы таких проблем. Знаешь, иногда очень хочется побыть эгоистичной сволочью… — со вздохом заметила я. — Но я не могу. Я всё-таки больше человек, чем монстр.
— Что-то ты заладила, монстр да монстр… Нормальная ты.
— А так и есть, Заркем… — тихо сказала я, ещё раз с сомнением посмотрев на Дэлью.
— А может, попытаться как-то объяснить всё Вэлрику? — с надеждой спросила Дэлья.
— Он паладин, — строго отрезала я. — Такие, как он, если понадобится, зарежут собственную мать по приказу божества. Рыцари света и добра, да-да, — прошипела я. — Но я уже попыталась выйти на контакт. Возможно, что-то хорошее из этого всё же выйдет. В конце концов, и он, и я хотим, чтобы меня тут не было. Может быть, в его силах вернуть меня в Пьероверус?
— Было бы, наверное, неплохо, да? — неуверенно спросил Заркем.
Внутри что-то кольнуло. Первый раз. Я что, привязалась к этому пушистому двухвостому засранцу? Ну, у него будет выбор: остаться тут или уйти со мной в другой мир. Заклинание позволит взять кого-то с собой.
— Было бы очень хорошо. У меня там есть семья, нормальная семья, Заркем. Знаешь, по меркам Фаэроса она, конечно, странная. Отец — полусуккуб и бывший бог, мать — оборотень-лисица, не такая, как в Ансаллионе, совершенно другого вида. А ещё у меня есть шесть сестрёнок и братишка, и пока я тут торчу, они учатся ходить и говорить. И ещё две сестры, с которыми у нас общий отец… Ой! Самое интересное пропускаю, — со вздохом заметила я. — В общем, родилась я в этой прекрасной семье и стала тем, кем стала, для того, чтобы спасти мир. Звучит как начало истории о ком-то великом, но это всего лишь я. Тут — Каталина Натберри, графская дочка, там — Эрма-Каталина Ашидо-Дживенналь, принцесса.
Я улыбнулась. Главное ведь не титул, да?
— Но важно не это. Меня там по-настоящему любили. Я хочу домой. Туда, где нужна я, а не совершенно любая личность, принадлежащая к семье, чтобы выдать её замуж повыгоднее.
ГЛАВА 7. Кот тоже имеет право голоса
Кошки часто ложатся на больное место. Не прогоняйте их.
***
Заркем
Я всегда знал, что Лина немного странная, улавливал это каким-то шестым кошачьим чувством.
Мне нравилось то, что стало происходить вокруг. Возможно, это хоть что-то изменит в моей кошачьей жизни. Это Лина у нас любит периодически грустить из-за того, что вокруг творится. Я радуюсь каждому новому дню, которых у меня было уже довольно-таки много. Для простого кота, если подумать, непозволительно много.
Я потомственный ведьминский фамильяр, переходил от одной хозяйки к другой. Быть фамильяром — это приятно. Чем могущественнее ведьма, тем крепче её связь с фамильяром, тем сам фамильяр сильнее и разумнее. И вот старухе под шестьдесят, а у тебя мозгов уже как у взрослого человека: поумнел, котяра. И никаких забот! Приятно, да? Если бы всё было так радужно! Приходит время, и хозяйка решает, что всё, пора, передаёт тебя молоденькой неопытной ученице, и… и ты снова обычное тупое животное на какое-то время. И вот это совершенно неприятно! Вроде бы и что-то помнишь, но понять не можешь. Словно сон, в котором ты помнишь факты, но смысл, казавшийся озарением, ускользает… А потом… потом разум возвращается, медленно-медленно, но всё-таки. И всё сначала.
Так я провёл восемь замечательных кошачьих жизней. Мои восемь хозяек были очень разными женщинами, и воображения у них было в достатке. Кто-то, простите за подробности, превращал в человека для постельных утех, а кто-то делал то же самое на шабаше, отдавая меня на растерзание коллегам из ковена. То ещё удовольствие, но ведь ей, хозяйке, не откажешь…
Спокойная и привычная жизнь закончилась внезапно. Мы с хозяйкой проводили исследования в землях графов Лавье, помогали местным крестьянам. В общем, тишь да гладь да божья благодать: там церковь Светлейшей смотрит сквозь пальцы на ведьмовство, если не делать ничего противозаконного. Решаешь мелкие проблемы жителей лесных территорий? Ну вот и молодец. Мы к тебе с проверочкой раз в пару лет придём, послушаем и так же тихо скроемся в закате, если ты действительно не вредишь простому люду.
Ратилья, моя последняя хозяйка, вроде бы и не вредила. Ох, хороша была девка. Молодая, кровь с молоком, сильные руки, крепкие бёдра, груди, опять-таки, крупные, упругие… Да вот связалась она не с тем человеком. Хотя кто ж откажется от баронской милости? Камбрика родители женили так, как им хотелось. Какое из этого будет следствие? Примерно такое, которого боится Лина: не стерпелось, не слюбилось. Не все люди подходят друг другу. Уж это я, прожив больше двух сотен лет, могу говорить с уверенностью. Да вот только политическая выгода порой важнее чувств. Благородные это часто любят повторять.
Так и жил Веарий Камбрик с нелюбимой женой да иногда бегал к Ратилье пожалиться на судьбу свою, притащить ей какую безделушку, а в ответ получить ласку и внимание. И вышло так, что жена Камбрика одновременно с Ратильей оказалась в тягости. И детишек родили с разницей в пару дней. У ведьмы моей мальчонка вышел что надо: крепенький хорошенький карапуз. А вот сын от законной супруги помер через пару дней. Нет, тут Ратилья ни при чём, она не была детоубийцей. А вот подменить мёртвого ребёнка на живого — это ж благое дело? Ей казалось так, а вот инквизиции Светлейшей это не понравилось. И мою хозяйку отправили на костёр в её двадцать с хвостиком лет. Меня же у святош, которые не представляли, что делать с ведьминским фамильяром, выкупил один старый могущественный маг Смерти — Кромвель Райзенкроун — и повёз к Кроншильдам. У тех денег немерено на всякие магические эксперименты. И не прогадал Кромвель. Наследник рода, Гир, крайне заинтересовался возможностью сделать из обычного кота — кота проклятого. Так я обзавёлся вторым хвостом и человеческой внешностью на вкус Гира. Имя мне милостиво сохранили…
Зачем я это всё рассказываю? Ну так нужно понимать, как мы с Линой-то встретились. Она сама предпочитает об этом помалкивать, чтобы не сойти за полоумную и не рассказывать вообще о том, что я рядом с ней кручусь. Так-то разумно, если подумать.
Эдгар, дед Гира, сразу меня невзлюбил. Тайну того, кто я на самом деле, к счастью, хранил, но это не сильно-то мне помогло. Женить старшего внука, наследника Кроншильдов, у Эдгара не получалось ну никак — там тяжёлый случай. А после того, как Гир объявил меня внебрачным сыном… Я сильно сомневаюсь, что в это кто-то поверит — Гиру двадцать пять. Мне на вид… ну минимум четырнадцать. Нет, мальчики, конечно, в этом возрасте могут. Но с кем? И почему меня все эти годы не было видно?
Возможно, из-за этих неприятных вопросов, а возможно, и из-за того, что Гир уделял мне слишком много внимания, Эдгар решил от меня избавиться. А много ли сил нужно, чтобы кота отправить с глаз долой? На самом деле, немало: я ведь не просто тварь блохастая, у меня и личность есть, и мозги…
В общем, отправился я, как и Ратилья, на костёр. Только мы, котики, более живучие. Проклятого кота так просто не прикончить. Выбрался я из этой передряги и домой решил не возвращаться, зато нашёл Лину.
О, это достойно, пожалуй, отдельной истории!
Честно говоря, тяжело сводить концы с концами, когда ты не просто кот. Нет, охотиться я умею, но вы когда-нибудь пробовали сожрать сырую мышь? Нет? Вот и не надо. Удовольствие, мягко говоря, ниже среднего. А выбора у меня было не очень-то много: либо так, либо дохни, котенька, с голоду. Дохнуть я, естественно, не собирался, поэтому выживал как мог. Легче мне от этого, конечно же, не было. Магические таланты у меня есть, но… Это всё же боевые заклинания, такими на жизнь по щелчку пальцев не заработаешь.
В один из дней лапки вынесли меня во владения Ладвингов, а там… Каталина Натберри собственной персоной. Сложив два и два, я подумал, что раз здесь эта болезненная особа, то с ней наверняка может быть и её матушка. А где её матушка — там же и моя «родная» тётушка, Герда Натберри. А вдруг она захочет приютить племянничка? Наверняка ей нужны рычаги давления на собственного отца. По крайней мере, это было бы очень по-кроншильдовски.
Воспряв духом, я стал наблюдать за происходящим. Честно говоря, мои ожидания в первый же день разбились о суровую реальность: никакой Герды Натберри или хотя бы Ристана Натберри в поместье Ладвингов не было. Только Каталина, Дэлья и немного слуг. Беспечных слуг, у которых можно было утащить что-нибудь интересненькое с кухни. С каким удовольствием я утащил целый кусок свеженькой ветчины и умял в одно лицо! О, это определённо был лучший день на той неделе!
Я ждал, ждал и изучал окрестности. Погонял мышей на виноградниках, пробрался в винокурню отведать сидра, между прочим, весьма недурственнцццццццццццого, добрался до водяной мельницы, стоящей на отшибе. Тут-то и началось интересное. Сижу я, значит, в кустах, наблюдаю. И вдруг сбоку появляется странное бирюзовое свечение. Чутьё ведьминского кота так и завопило: ни к чему хорошему это не приведёт. И ведь не подвело оно меня!
Прямо из леса к мельнице вышла женщина неземной красоты. Стройная, кожа по цвету бледная и как будто сияющая. Волосы собраны в высокую изящную причёску. И всё было хорошо ровно до того момента, как ветер не подул с её стороны. Человек и не заметит, а я сразу понял: высшая нежить! Вампир!
За ней из леса потянулись ламповые козы*. Тоже нежить, но своеобразная. В целом, скорее даже полезная, чем вредная. Коза как коза, только в зубах держит фонарь, сияющий бирюзовым цветом. Обычно они блуждают по миру в поисках потерявшихся душ, чтобы увести тех в Подземное Царство и подарить покой. Но я ни разу не слышал о том, чтобы их были такие стада!
А дальше произошло то, от чего шерсть встала дыбом. К ней подошёл ещё один вампир, они вместе выбрали из стада одну козу. Женщина ушла, а вот мужчина постучался в дверь к мельнику. Стало ясно, что дело дрянь. Ни к чему хорошему игрища вампиров никогда не приводили, а уж мельник явно с ними может быть заодно. Все же знают, что они с чертями да другой нечистой силой водятся!
Недолго думая, побежал я в церковь Светлейшей. Кому, как не ей, заниматься подобной мерзостью. И что, что же там произошло? Меня, как порядочную нэкомату, облили святой водой! Спрятался рядом с церковью под кустом, лежу, зализываю раны и слышу, как обсуждают письмо, пришедшее из монастыря Димозианской Розы. Настоятельница Диана писала о том, что над леди Каталиной Натберри нависла нешуточная опасность и, если она придёт просить защиты у церкви, ей нужно помочь во что бы то ни стало.
Видел я, какая там опасность. Вряд ли местный клирик с таким справится! Вот и пришлось котику помогать. А где совместные приключения, там и общение, сближение… Если, конечно, можно считать сближением то, что она меня к себе не подпускает как женщина. А ведь хороша. И я по запаху чувствую, что ей нравлюсь! Её бы выдержку в делах любовных да приложить к чему-то более полезному!
— Заркем? — тихо позвала меня Дэлья, вырывая из самой приятной части размышлений.
Всё-таки думать о том, как соблазнять графиню, — это совсем не то же самое, что строить планы, как залезть под юбку служанке. Тут подход нужен, фантазия, терпение…
— Что? — спросил я, лениво приоткрывая глаз.
Лина спала, свернувшись калачиком. Ну и хорошо, пусть отдохнёт.
— Ты ей веришь? — встревоженно спросила баронесса, нервно покусывая губы.
Нет, если сравнивать по красоте Дэлью и Лину, Дэлья, конечно, более аппетитная барышня, но разве будет с ней так же интересно, как с Линой? А внешность — дело наживное. Кажется, графиня полкило уже набрала за две недели. Может, ещё немного округлится, где нужно. И приоденем мы её нормально. Будет не девочка, а красотка.
— А чего бы мне ей и не верить? — ответил вопросом на вопрос я. — Знаешь, такую историю сложно придумать. Да и то, как она рассказывала... Как будто Лина действительно всё это пережила заново, пока говорила. Нет, я всё-таки думаю, что Лина нам не врала. Да и зачем? Врут обычно для того, чтобы получить какую-то выгоду, а что ей взять с младшей дочери вассалов её отца и кота-оборванца, от которого избавились? Вот то-то и оно, — хмыкнул я и посмотрел на корзинку с едой.
К ней бы приложиться ещё разочек, но там осталась порция Лины. После того, что она рассказала о прошлом, я просто не мог покушаться на её еду. Наоборот, хотелось напихать в неё чего-нибудь вкусного да побольше. Ох… её бы на пару неделек к Кроншильдам. Как они замечательно готовят мясо! Запечёное под сыром со сметаной, щедро приправленное пряными травами, оно буквально тает во рту. И каши к нему. Гречневой. С грибами!
— Но… Ристан Натберри…
— Не такое чудовище, как может показаться? — хмыкнул я, вспоминая Эдгара. — Поверь, как только ты начинаешь играть в высокую политику, всё тут же меняется. Растить ребёнка как аристократа — дорогое удовольствие, даже если экономить на всём, на чём только можно. А тут Ристан Каталину не может замуж выдать. Понять его злость легко: инвестиции не вернутся. То, что не сдержался, — это да, это он не прав. Но ведь он исправил положение, не так ли? — Я чуть наклонился в её сторону и выразительно подвигал бровями.
— Исправил. Однако… Знаешь, крамольная мысль, но… Мой сюзерен продал внушительную часть земель, чтобы вернуть свою младшую дочь. А стоило ли оно того?
Если бы я всё-таки взял один из бутербродов Лины, я бы непременно поперхнулся. Как она вообще может такое говорить?! Хотя…
— Я думаю, тут что-то нечисто. Я, конечно, не маг, но с ведьмами общался достаточно, чтобы начать кое в чём разбираться. Понимаешь, какое дело: в том, что рассказала Лина, есть одна нестыковочка. И она кажется мне очень странной. После смерти душа уходит на суд к Владыке Подземного Царства, а потом через какое-то время уже может отправиться на перерождение. В наш мир или в чужой — это дело десятое. И, естественно, в новом своём рождении не помнит ничего.
— А тут она переродилась практически сразу, — шёпотом ответила Дэлья и кивнула. — И всё помнит?
— Именно! — торжествующе воскликнул я, поднимая указательный палец к потолку кареты. — Мне кажется, здесь должен быть чей-то умысел. Не удивлюсь, если божественный. Ну не просто же так это всё произошло? Допустим, она быстро прошла через суд, и её душу тут же проводили в другой мир, в это я ещё могу поверить. Но вырвать душу из живого тела?.. Вот о таком я точно не слышал… Если кто на такое и способен, то явно не смертный жрец.
Я всё же не удержался и утащил бутербродик под возмущённым взглядом Дэльи.
— Лине там ещё осталось, не переживай, — заметил я. — И вообще, когда жую — лучше думаю. А тут что-то странное происходит. Почему её вернули именно сейчас? Да ещё так, что Ристану упёрлось даже продать земли. Подумай сама. Если бы она была так нужна, то проще было бы воскрешать её раньше. Схватил труп, помчал в Истэрту сразу же — сэкономил около пяти тысяч золотом. А если бы он потерпел год, то продавать ничего не нужно было бы: хватило бы на воскрешение доходов с земель. Лину нигде не показывали, так что скрыть её отсутствие даже целый год было бы не очень сложно. А тут всё одно к одному, как будто кто-то помог. Кто-то был заинтересован в том, чтобы душа Лины вернулась в наш мир и именно сейчас. И я вижу как минимум два заинтересованных лица.
— И кто же это? — нахмурившись, спросила Дэлья.
— Светлейшая и её брат. Ты, возможно, не обратила внимания, но я заметил кое-что подозрительное. Помнишь, Лина понеслась ночью к мельнику, когда узнала, откуда по её душу пришла побеждённая нами ламповая коза? — Дэлья кивнула. — А там на нас вылезла та жуткая нежить. Здоровенное чудовище, от которого и мы, и отряд в сорок рыцарей предпочли спасаться бегством. Так вот, Лина до последнего упиралась и не хотела искать спасения в храме Светлейшей.
— Помню. Из-за этого одна из лошадей погибла…
— Важно не это. Я потом обсуждал с Линой этот случай. И знаешь, что она мне ответила на вопрос: «А почему ты не хочешь просить защиты у светлой богини?»
— И что же?
— Она мне рассказала, что, когда они возвращались из Истэрты, останавливались в монастыре, в котором настоятельница — Диана, подруга Герды. И Диана сначала рассказывала Лине сказки, а потом предложила провести ритуал, чтобы защитить её от нападок Бога Смерти, и поговорить со светлой богиней.
— И Лина отказалась? — удивлённо спросила Дэлья.
— Да. И я её понимаю. Знаешь, когда тебя пытаются запугивать, разумная осторожность не повредит. Помнишь, когда мы ждали священника из храма, Лина выглядела подавленной, а потом снова отказалась от помощи богини, хотя заплатила клирику за его исцеляющую магию сполна?
— Помню. Он вообще такие заклинания не мог читать раньше, они слишком сложные для него.
— Вот видишь… ещё одно подтверждение того, что Светлейшей что-то нужно от Каталины. И Его Темнейшеству тоже. Знать бы, что именно, тогда можно сделать осознанный выбор по поводу того, с кем сотрудничать.
— Ага, так они тебе и скажут. Это же боги! И если то, что Каталина рассказала, — правда, то в игру вступает ещё и Лазурный Владыка.
— Да. Бог-Дракон тоже не отпустит её. Я как-то работал с Вэлриком, когда он уничтожал троллей в землях Кроншильдов. Вэлрик не отступит, пока не достигнет цели. Ой, давай не будем об этом. Не самые хорошие воспоминания…
— А значит, встреча Вэлрика и Каталины — всего лишь вопрос времени. Поэтому хочется спросить ещё раз: а не зря ли её воскресили, раз скоро опять могут убить?
— Ну уж нет! — решительно заявил я, кладя ладонь на эфес шпаги. — Я не позволю.
— И что ты будешь делать? Возьмёшь её в охапку и попытаешься спрятаться?
— А вот попытаюсь. И вообще, пока ещё есть время. Надо придумать что-нибудь, чтобы защитить её. Разве не для этого нужны друзья? — с вызовом спросил я, глядя Дэлье прямо в глаза.
Она не ответила и уставилась в окно. А что я? Я в глубине души знал, что нельзя позволять событиям просто происходить.
Кто бы ни играл сейчас судьбой Лины, ему следовало бы либо чётче обозначить цели, либо принять, что мы не станем просто так подыгрывать ему. И кто может помочь Лине, как не я? Нас роднит то, что мы двое — нелюди в человеческих телах. И мы вместе знаем, что по-настоящему характеризует кого бы то ни было: не его природа или происхождение, а его поступки. По делам да узнаете их, не так ли?
*Ламповая коза — вид существ, провожающих души людей, которые потерялись и умерли в глуши. Иногда превращается в жуткую материальную нежить, которая использует свой нюх на одиночество и целенаправленно убивает одиноких путников.
ГЛАВА 8. Добро пожаловать, леди Натберри!
Даже если вы оказываете кому-то услугу, не забывайте: вы делаете это не потому, что хотите помочь, а лишь потому, что это ваша обязанность.
***
Лина
После исповеди стало немного легче. Я не смогла рассказать обо всём, но даже того, что вырвалось из меня, было достаточно, чтобы я увереннее почувствовала почву под ногами. Я не рассказала им о том, как прекрасен тот мир, о том, насколько образованные там люди, как хорошо развита медицина и прочее. Скорее всего, они не поймут. Я сама долго привыкала, но теперь я чувствовала себя живущей в каком-то совершенно отсталом обществе с очень глупыми законами, правилами и технологиями в прямом смысле слова из предыдущей эпохи. Фаэрос рядом с Пьероверусом — отсталый и погрязший в предрассудках.
Карета продолжала катиться, подпрыгивая и покачиваясь на неровностях дороги. Я выглянула в окно. Небо у горизонта было ещё алым, а вот чуть дальше окрашивалось в странный, практически нереальный сине-зеленоватый оттенок, постепенно перетекающий в черничную темноту, из которой выглядывали первые звёзды. Деревья росли далеко от дороги, и бояться было нечего. Ха, бояться… После того, как меня чуть не убили, Герда Натберри всё-таки решила, что и младшей дочери полагается охрана, и за каретой конно следовал целый десяток рыцарей. Но и без них я была уверена в том, что смогу за себя постоять. Тэруко учила быть меня не просто магом, а боевым магом, то есть тем, кто может и клыки показать. Хотя в Фаэросе в качестве моих клыков всё-таки лучше использовать рыцарей. Местный менталитет больше привычен к такому.
Стало немного стыдно. Это я тут с комфортом и с возможностью передохнуть. А они… Ну ничего, скоро доберёмся, и выдастся возможность хорошенько расслабиться. Я прослежу за тем, чтобы у моих защитников всё было хорошо. Пусть эти люди служат Натберри, а не их младшей дочери лично, но сейчас я за них отвечаю!
Успокоив себя этими по большому счёту пустыми обещаниями, я снова провалилась в дрёму и не открывала глаз до самого приезда.
***
Заркем потряс меня за плечо и, убедившись, что я открыла глаза, улыбнулся и, превратившись в кота, спрятался в корзине. Разумная предосторожность. Какой он всё-таки славный.
Копыта лошадей отбивали странную, немного неровную мелодию по дороге. Я проснулась окончательно и постепенно начинала нервничать. Я не знала, какой должна быть Каталина Натберри, которую я старательно изображала. А уж какой её хотели видеть окружающие, даже предполагать не возьмусь. Если у Ладвингов всё было просто: Ристан привёз меня, сдал девице моего возраста на поруки и укатил домой, даже не удосужившись убедиться, что в поместье безопасно; то тут… целый замок.
Я выглянула в окно и почувствовала, как у меня захватило дух. Каменная махина явно знавала лучшие времена, но всё ещё выглядела величественной и неприступной, хотя долгую осаду вряд ли бы выдержала. Казалось, замок уснул и ждал, когда кто-то придёт и разбудит его. Мох местами ковром покрывал стены, из которых кое-где выпали камни. Зубцы барбакана располагались через неравные промежутки, говоря о том, что часть из них просто обвалилась от времени. Замок чем-то напоминал шепелявого старика, застрявшего в порядком заросшем водными растениями рву. Он смотрел на небо несколькими ярко светящимися глазами окон донжона, но не мог опустить четыре руки-башни, чтобы опереться о землю, выпрямиться и предстать в былом величии. Ещё восемь башен разной степени сохранности украшали замковую стену. Их шпили с тёмной черепицей взмывали в воздух и явно давали понять: когда-то давно это было невероятно прекрасное сооружение, отблески былой красоты которого можно наблюдать и сейчас.
Перекидной мост величественно возлежал надо рвом, но вряд ли смог бы подняться в случае нужды. Цепям, удерживающим его, больше подходило определение «старое украшение», чем что-либо ещё. Они порядком проржавели и грозились вот-вот развалиться на отдельные звенья. Подъёмный механизм давно и безнадёжно покрылся коррозией и скорее окончательно вышел бы из строя, чем закрыл проход перед неприятелем. Железная решётка тоже была усыпана, словно слишком яркими веснушками, пятнами ржавчины и не претендовала на то, что её можно спокойно опустить. Оставалось надеяться, что она не свалится на голову незадачливым путникам.
Во рву плавали две пары белоснежных лебедей, то и дело недовольно шипящих на громовых ящериц скорее по привычке, а не потому, что нужно защищать от прожорливых магических зверей яйца. Мне рассказывали легенду о том, как далёкие предки Риббенсов привезли этих странных чешуйчатых созданий с собой ещё с земель Ансаллиона. Почти за три столетия ящерицы изрядно расплодились и вошли в своеобразный симбиоз с самим замком. Они ловили крыс, мышей и прочих мелких нежеланных гостей, а в голодные годы нагло пробирались в замок, требуя корм для себя любимых.
Я вспомнила, как в детстве мечтала о том, что у меня будет какая-нибудь зверушка, и рассказы о громовых ящерицах буквально будоражили кровь. Они были умными, ловкими, проворными, ещё у них было немного волшебства, о котором мне оставалось лишь мечтать. Разряды молний, то и дело пробегавшие по их телу, были совершенно настоящими. Но кому какое дело до мечтаний младшей нелюбимой дочери? Есть задачи и поважнее.
Карета вкатилась по скрипнувшему мосту во двор. С нами проследовало четыре рыцаря, а остальные предпочли остаться снаружи и не толкаться во дворе. Тут было довольно тесно, и я смогла в полной мере оценить, что жизнь в поместье — это, пожалуй, гораздо удобнее. Оставались, конечно, вопросы безопасности, но это такие мелочи, когда, спустившись по каменным ступеням крыльца, сразу оказываешься в саду, которого, кажется, у Риббенсов не было вовсе.
Я ловила обрывки разговоров сопровождавших. Они вполголоса жаловались на усталость, на то, что стоит скорее отдохнуть и расслабиться, ведь никто не посмеет обижать леди во владениях Риббенсов. Кажется, там было что-то ещё про меня, но я решила не вслушиваться.
Расправив плечи, я дождалась, пока дверца кареты распахнётся, и величественно вышла наружу. С одной стороны, я чувствовала себя хозяйкой положения. Это я приехала на помощь, я графиня — а они бароны. С другой стороны, мою уверенность подтачивали червячки сомнения. Вламываться в чужой дом на ночь глядя — не самая хорошая идея, даже если тебя ждут вассалы твоего отца.
— Рады приветствовать вас, леди Натберри.
Женщина лет за сорок чуть склонила голову, выражая своё почтение. Она была одета в аккуратное тёмное платье и, судя по тому, какими плавными, а скорее даже заторможенными, были её движения, предпочла бы отойти ко сну, а не выполнять обязанности хозяйки замка.
Мне тут же стало немного неловко, но я прогнала это чувство метлой. Мы приехали помогать, можно и немного потерпеть! И им, и нам.
— Доброй ночи, леди Риббенс. Простите, что добрались так поздно и нарушили ваш покой и привычный ритм жизни, но я не могла ждать. То, что рассказала мне матушка о беде в Вайстиге, вызывает огромные опасения. С пропажами нужно разобраться как можно скорее.
— Хвала Нашей Заботливой Матушке, что прислали нам помощь. — Баронесса Себастьяна всплеснула руками от переполнявших её эмоций.
— Мы всегда рады помочь, — с лёгким нажимом заметила я.
Возможно, это не было правдой, но и ощущение того, что мы их бросили на произвол судьбы, мне не нравилось категорически. Хотя где-то в глубине души я чувствовала что-то, что могла испытывать и Герда: небольшое раздражение. Это всего лишь один город, который к тому же находится недалеко от замка самих баронов. Ладно. Это большой, крупный город, второй в графстве. Но почему бы им не разобраться самостоятельно? Неужели так сложно навести порядок в поселении на семь тысяч человек или около того? Ответ напрашивался сам собой: если это происходит в Фаэросе, то да, сложно.
— Проходите внутрь. О, леди Ладвинг, рада встрече, — баронесса засуетилась, отдавая указания слугам. — К сожалению, у нас небольшие неприятности. Крыша в комнате, которую мы приготовили для вас, вчера ночью дала течь, поэтому у нас есть всего одна комната, достойная таких гостей. Вы не будете возражать, если мы поселим вас вместе, леди Натберри, леди Ладвинг?
Последний вопрос явно ставил её милость в крайне неловкое положение, но она, как радушная хозяйка, изо всех сил старалась держать себя в руках. Лишь отчаянно пульсирующая венка на шее говорила о глубочайшей степени взволнованности. Сонливость хозяйки как рукой сняло.
— Не переживайте об этом. Мы в какой-то степени явились без приглашения и готовы к подобным трудностям. В тесноте, да не в обиде. Я разве что попросила бы об ужине. Не нужно изысков, просто перекусить перед сном. Мы так спешили, что обед прошёл мимо нас. Надеюсь, вы позаботитесь о нас и о наших защитниках, — сказала я, рукой указывая на рыцарей.
Судя по тому, как загорелись и погасли глаза баронессы Себастьяны, она успела порадоваться быстрому решению одной проблемы и тут же озадачилась следующей. А мне оставалось надеяться, что ужин будет сытным. В животе, конечно, не урчало, но ощущение, что я без труда съем целого кабанчика, не отпускало.
***
За ужином кормили нас щедро и со вкусом. Стол утопал в тарелках, блюдах, подносах, бутылях и кувшинах. Речная рыба, зажаренная в большом количестве масла до золотистой корочки, и такая же, но запечённая с пряными травами. На гарнир — сладковатая пшеничная каша с тыквой, а в качестве деликатесов — всевозможная дичь. Кажется, для нас вытащили целую кабанью ногу, а помимо неё кролика и, кажется, всех перепёлок из кладовых. То ли кто-то недавно вернулся с охоты и стремился похвастаться своим мастерством, то ли нас действительно ждали.
После жизни в другом мире я не считала рыбу деликатесом. В портовом городе, по правде говоря, чаще всего у тебя рыба на завтрак, обед и ужин, а умелый повар сделает из неё даже десерт. От запаха рыбы порой мутило, и я старалась её не есть, но в замке Риббенсов я не удержалась от добавки и даже попросила передать комплимент повару. Хотя после второй порции почувствовала, что вот-вот лопну. А голод? Он остался при мне.
И всё-таки повар Риббенсов талантлив. Приготовить так вкусно и так быстро нужно уметь. И если свиные медальоны под сметаной с сыром больше походили на остатки баронского ужина, то всё остальное было буквально с пылу с жару! Нахваливая местную стряпню, я попросила подать ещё одну порцию в комнату для небольшого перекуса перед сном. Надеюсь, хотя бы в этот раз Заркем будет доволен!
Если бы меня так кормили в моей предыдущей жизни, то всей этой истории не было бы! Уж не знаю, как это повлияло бы на судьбу мира, изменило к лучшему или к худшему, но Каталина Натберри с такими завтрако-ужинами явно была бы счастливее.
После трапезы я ненадолго заглянула в комнату, поправила причёску и отправилась на допрос к Груджо Риббенсу. Высокий лорд Риббенс желал расспросить неожиданную помощницу? Что ж, так тому и быть! Страшно? Немножечко. Волнительно? Ещё как! Но я определённо начинала привыкать к ответственности, и мне это даже нравилось.
***
Пока добиралась до кабинета по узким холодным коридорам, думала о том, что я уже знаю по этому делу. По сути, не так уж и много. За ужином словоохотливая Себастьяна вываливала на меня последние новости о несчастьях, происходящих в Вайстиге. Ценный информатор, но, к сожалению, не слишком-то осведомлённый.
Итак, что я узнала?
Первое. В Вайстиге пропадают только дети. Что характерно, лет семи-тринадцати, редко старше.
Второе. Похищения происходят в среднем раз в два-три дня по ночам.
Третье. Местные лихие люди явно ни при чём. У них тоже пропадают дети, и это не добавляет оптимизма никому в городе.
Четвёртое. Если пригласить священника Светлейшей, чтобы тот совершил все необходимые ритуалы в доме, ребёнка гарантированно не похитят. Один раз. То есть если ближайшее похищение будет через два-три дня, то в этот раз дом защищён. Потом нужно повторять. Естественно, ни у кого не хватит денег, чтобы каждые два дня оплачивать услуги клириков. Да и на весь город их не хватит.
И пятое, самое удивительное. Одного ребёнка удалось спасти, но он отказывается рассказывать, что произошло.
С Лютера, так звали мальчика, и стоит начать расследование. Возможно, у меня получится найти к нему подход и узнать хоть что-то важное.
***
Я сидела в простом рабочем кабинете барона Груджо Риббенса и старалась сделать вид, что мне совершенно не страшно. Старик вызывал очень странные ощущения. Как будто он и не человеком был, а болтом во взведённом арбалете. Щёлк! И он отправится вперёд нести смерть.
Кабинет был оформлен под стать владельцу. Кажется, Груджо давно отдал заботу о землях сыну и его жене, а сам на старости лет занимался тем, что любил. Головы животных, развешанные по стенам, красноречиво говорили о его увлечениях. В целом, ничего удивительного. В углу комнаты притаился тренировочный манекен, вдоль и поперёк покрытым зазубринами — хозяин помещения старался держать себя в форме. Тренировочный меч, стоящий рядом, тоже выглядел потрёпанным. Хотя, как по мне, лучше бы барон позаботился о замке. Осаду тот, конечно, выдержит, но не потому, что готов к обороне, а исключительно из-за прекрасно выбранного места. Всё же у высокого лорда Риббенса частенько озвучиваемая за ужином позиция о том, что нужно быть всегда готовым к атаке, явно расходится с делом.
— Присаживайтесь, леди, — заметил Груджо, падая в кресло по другую сторону стола.
Рабочее место его милости было совершенно простым, разве что пресс-папье в виде скачущего на коне рыцаря с копьём вносило некоторое ощущение того, что это всё-таки рабочее место барона, а не какого-то служащего в ратуше.
— Благодарю, — кивнула я, опускаясь на стул.
Наставления Герды не прошли даром. Даже на таком неудобном предмете мебели я могла выглядеть величественно. И судя по тому, каким взглядом наградил меня Груджо, он на что-то подобное и рассчитывал. Да, это вам не кресло, в котором можно позволить себе опереться на спинку. Сидеть на самом кончике, спина ровная, плечи расправлены, ноги вместе и под сиденье.
— Итак, Каталина… как вы собираетесь расследовать это дело?
Я почувствовала себя военным пленником, которого притащили к командиру вражеского войска на допрос. Ой-ёй. Не очень-то приятно.
— Начну с того, что опрошу людей.
— Это уже делали, — строго заметил Груджо, сдвинув брови.
Вот уж не знаю, чего он ожидал от молоденькой девочки, но никаких чудес для него у меня не припасено.
— Опрошу ещё раз, — уверенно сказала я. — Свежий взгляд никогда не бывает лишним…
ГЛАВА 9. Ночные гости
Иногда в словах призрака есть что-то очень важное, но не разобрать, что именно.
***
Лина
После расспросов Груджо я чувствовала себя выжатой. А ещё у меня резко поубавилось уверенности в том, что я справлюсь с поставленной задачей. Смелость как ветром сдуло, стоило мне столкнуться с реальностью: я совершенно не умею вести расследование, а тут ещё улик недостаточно. Легко казаться сильной, тяжело ей быть.
Я отослала служанку, которая должна была проводить меня в комнату, и остановилась у небольшого окошка в коридоре. Из него открывался прекрасный вид на засыпающий Вайстиг. И где-то там вскоре может снова произойти беда…
Я не имею права сдаваться. В городе пропадают дети. Впрочем, важно даже не то, что это дети. Там пропадают люди! Каждый человек важен. И я должна их спасти, пока ужас окончательно не захлестнул Вайстиг с головой и не стало слишком поздно. Что это значит? Например то, что Богу-Дракону придётся смириться с существованием хтонического чудовища и не заколачивать гвозди в крышку его гроба, пока чудовище пытается решать проблемы! Мои методы наверняка помогут узнать что-то ещё, раскопать то, что скрыто от человеческого взгляда. Я справлюсь!
Приободрив себя как следует, я зашла в выделенную нам комнату: довольно уютная. Чего уж там, она была гораздо больше моей комнаты в поместье Натберри. Большая двуспальная кровать с балдахином намекала на то, что чаще здесь принимали не одиноких девиц, а семейные пары. Шкаф у противоположной стены, рабочий стол у окна, ширма. Маленькое прибежище, чтобы с комфортом побыть в гостях, но радоваться возвращению домой. Был лишь один недостаток: сквозь незаметные глазу трещинки в старой каменной кладке пробивались порывы по-осеннему пронзительного ветра.
— Починить бы тут всё, — вместо приветствия выдала я, выискивая взглядом кота. — Заркем, ты где?
Дэлью я увидела сразу, она лежала на постели и читала какую-то книгу.
— Да тут я, тут, — раздался голос из шкафа, и оттуда вылез Заркем, дёргая кошачьим ухом, весьма забавно выглядящем на его блондинистой шевелюре. — Соскучилась?
— Есть немного, — с улыбкой ответила я, отмечая, что Заркем чувствует себя в полной безопасности.
Вот тебе два роскошных хвоста, два чёрных огромных уха. Не выдержав, подошла к нему и обняла.
