Счастье в наследство. Наталья Косарева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24

АННОТАЦИЯ

Трогательная и нежная история о большой любви и великой дружбе.

   Две девушки из разных миров - наследница графа и дочь сельского ветеринара. Они не должны были когда-либо встретиться, но они случайно познакомились и подружились. И эта дружба осветила их жизнь, навсегда избавила от одиночества. А потом настал день, когда они полюбили одного мужчину...

   Что победит, любовь или дружба, верность или мечта?

ГЛАВА 1

Моим племянницам

   Наш просвещенный век принес с собой изменения во многих сферах жизни, будь то строительство железных дорог или мода на пышные рукава. Но особенно я благодарна ему за возможность для женщины взять в руки перо и записать свои наблюдения наравне с мужчиной, зачастую пренебрегающим этим своим правом. Глядя, как вы ссоритесь из-за каждого пустяка и огорчаете своих милых родителей, я уже давно хотела прочесть вам назидательную лекцию из трудов доктора Джонсона, но вы навряд ли станете слушать свою старую тетку. Теперь же мне в голову пришла воистину благая мысль – записать для вас рассказ о событиях, произошедших лет двадцать назад в нашем графстве, пока подробности еще живы в моей слабеющей памяти.

   Каждый раз, когда ты, Джесси, будешь обвинять свою сестру в том, что та испортила твою новую шляпку, а ты, Маргарет, примешься обижаться на Джесси из-за пролитого флакона духов, я советую вам обращаться мысленно к истории двух молодых девушек, явивших миру удивительный образец преданной женской дружбы, нечасто встречающейся как в те времена, так и ныне. И, может быть, вам удастся найти друг в друге опору и утешение.

   Нежная привязанность, о которой я хочу вам поведать, зародилась в один из солнечных апрельских дней, когда обеим героиням моего повествования было всего лишь по одиннадцать лет. Счастливый возраст, осмелюсь я заметить.

   В этот день управляющий графа Бьюмонта пригласил мистера Эттона, ветеринара из расположенной недалеко от графского поместья деревушки Марбери, осмотреть захворавшую лошадь. Мистер Эттон пообещал посыльному прибыть как можно скорее, поспешно собрал свои инструменты в потрепанный кожаный мешок и опасливо покосился на неплотно закрытую дверь кухни. Несколько минут назад из кухни доносилось мелодичное пение и звяканье посуды, но теперь за дверью было тихо. Ветеринар не мог припомнить, в какой момент стихли такие привычные домашние звуки, до прибытия посланца из поместья или позже, когда он расспрашивал слугу о признаках болезни. В любом случае, эта тишина не понравилась мистеру Эттону, и он осторожно, едва ли не на цыпочках, двинулся к двери, ведущей из маленькой передней на улицу. Ветеринар успел уже дойти до ветхой конюшни, где держал свою старую лошадку, когда за спиной у него раздался звонкий голос:

   - Отец, ты забыл свою шляпу!

   Мистер Эттон с обреченным видом повернулся к высокой, крепкой девочке в коротковатом для ее роста сером платье, укоризненно глядящей на него большими голубыми глазами. В руках девочка держала потертую шляпу, выглядевшую так, как будто ее кто-то жевал.

   - Спасибо, Грейс, милая, - мистер Эттон осторожно улыбнулся и протянул руку за шляпой, но девочка не торопилась отдавать ее. – Дай мне ее поскорее, Грейс, я не могу задерживаться.

   - Ты возьмешь меня с собой, - заявила она и протянула отцу несчастный головной убор.

   - Грейс, ты же знаешь, я не могу… - робкие возражения мистера Эттона не произвели на девочку впечатления.

   - Я хочу поглядеть, наконец, на жеребенка Грозы. Ему уже три недели, а я его до сих пор не видела. Я не буду мешать тебе и путаться под ногами у конюхов графа, клянусь! - начало фразы прозвучало решительно, но к концу она добавила просительные нотки.

   - Почему ты решила, что я еду в поместье его светлости? - сделал бедный мистер Эттон еще одну попытку.

   - Конечно же, я слышала, как ты разговаривал со слугой графа! Метели опять стало нехорошо, и болваны-конюхи не знают, что с ней приключилось!

   Ветеринар только покачал головой и направился в конюшню. Внушать дочери, что подслушивать грешно, или пытаться уговорить ее остаться дома, когда сам он направлялся посмотреть лошадь, было совершенно бесполезно. А продолжать спорить, в то время, как его ожидают у графа, и вовсе неразумно. Поэтому мистер Эттон сдался, как делал всегда, и тихонько выехал из конюшни на старой Фиалке. Грейс заперла дверь конюшни, забралась на остатки деревянной ограды, а оттуда уже влезла на лошадь и уселась позади отца. Фиалка, понукаемая хозяином, вяло поплелась по деревенской улице к мосту через узкую стремительную речку, за которой начинались земли графа Бьюмонта.

   По дороге мистер Эттон еще несколько раз напомнил дочери, чтобы она не попадалась на глаза управляющему графа, старшему конюху, экономке и другой челяди повыше рангом. Грейс уже неоднократно бывала с отцом в графских конюшнях, и до сих пор ей удавалось остаться незамеченной теми, кто мог бы наказать ее или пожаловаться графу на нарушение порядка. Простые конюхи привыкли, что ветеринар всегда приезжает со своей дочерью, охотно показывали приветливой девочке благородных животных и отвечали на ее многочисленные вопросы о лошадиных статях.

   Фиалка двигалась так медленно, что, пожалуй, мистер Эттон дошел бы быстрее на собственных ногах, а уж Грейс-то наверняка пробежала бы три мили туда и обратно, прежде чем понурая лошадка ветеринара добралась до внушительных ворот, преграждавших чужакам дорогу в дом графа. Но деревенская община сочла, что негоже единственному на много миль вокруг ветеринару передвигаться пешком, когда его услуги могли срочно потребоваться на отдаленной ферме, и, с благословения пастора, преподнесла мистеру Эттону Фиалку, купленную почти даром у бондаря мистера Парра. Фиалка, всю свою долгую жизнь возившая телеги с бочками на продажу в Рэддингкрофт, к старости показалась мистеру Парру непригодной для работы, и он рад был сбыть ее с рук, не тратясь на отправку на бойню. После тяжелых бочек возить тощего мистера Эттона было нетрудно, тем более, что он никогда не использовал шпоры, чтобы заставить ее идти быстрее. Вот и сейчас прошло немало времени, прежде чем Фиалка со своими всадниками явилась на конюшенный двор графа. Добродушный пожилой работник помог сначала Грейс, затем ее отцу спешиться и велел мальчишке-помощнику позаботиться о Фиалке, а сам повел ветеринара к стойлу Метели, на ходу рассказывая о внезапной хвори бедняжки.

   - Опять, как в прошлый раз, мистер Эттон, все брюхо у нее раздулось, вы уж сделайте что-нибудь, граф нынче дома, если Метель околеет, нам тут всем не сносить головы! - жаловался старик.

   - Желудок у нее слабоват, Перкинс, что поделаешь, благородная кровь, - усмехнулся ветеринар, проходя в широкие ворота конюшни. – Ну, ничего, управимся.

   Предоставленная самой себе, Грейс ничуть этим не огорчалась. Оглядевшись по сторонам, она проскользнула в боковую дверь, за которой в отдельном стойле размещалась черная как смоль Гроза со своим жеребенком. Девочка уже вдоволь налюбовалась на малыша, когда услышала за своей спиной тонкий голосок.

   - Правда, он просто прелесть?

   Грейс мгновенно обернулась и увидела рядом с собой девочку в пышном голубом платье и блестящих туфельках, уже покрытых кое-где пятнами грязи.

   - Ты – наша новая служанка? - тут же продолжила девочка. – Или, скорее, дочь служанки, тебе ведь, наверное, не так много лет.

   - Мне одиннадцать, мисс, - растерянно ответила Грейс, пытаясь понять, откуда в конюшне взялось это видение.

   - Подумать только, мне тоже одиннадцать, а ты выше меня на целую голову! - воскликнула незнакомка, чья белокурая макушка, действительно, едва доставала Грейс до плеча. – Как тебя зовут?

   - Грейс… Грейс Эттон, мисс.

   Несмотря на то, что девочка смотрела на собеседницу снизу вверх, в ней была уверенность, смутившая Грейс. Да еще этот вопрос про новую служанку… Грейс не успела попросить ее назвать свое имя, юная леди и сама, очевидно, догадалась, что ведет себя невежливо.

   - А меня зовут Кэтрин Бьюмонт, но все называют меня просто Кэти, - сообщила она.

   Вот когда Грейс припомнила все наставления своего отца не показываться на глаза кому-либо из приближенных графа! Мало того, что она попалась за разглядыванием жеребенка, так еще попалась она не кому-нибудь, а самой дочери графа! Теперь ее накажут, а ее отца больше не будут приглашать лечить графских лошадей. Плата за работу у графа всегда выше, чем у фермеров в округе Марбери, и бедный отец лишится если не куска хлеба, то масла-то уж точно.

   Все эти мысли промелькнули в голове бедняжки Грейс, пока она с оторопелым видом, едва не раскрыв рот, смотрела, не мигая, в серые глаза мисс Кэтрин Бьюмонт. Так, бывает, смотришь ты, Джесси, когда матушка говорит, что ты напутала в вышивании, и все придется начать заново.

   Мисс Кэти рассматривала Грейс с простодушным интересом – ей нечасто доводилось видеть детей ее возраста. Граф и его супруга потеряли одного за другим нескольких младенцев, и дочь родилась у них уже если не в преклонном, то в весьма не юном возрасте. У родственников и друзей графа отпрыски были значительно старше Кэтрин, из-за чего ей приходилось проводить время в одиночестве, даже когда граф устраивал большие праздники для многочисленных гостей, что на самом деле случалось нечасто из-за слабого здоровья графини.

   Кэтрин внимательно оглядела и куцее платье Грейс, и ее густые каштановые волосы, заплетенные в косу, и сбившийся на бок пожелтевший от частых стирок чепчик, и, наконец, большие голубые глаза на загорелом овальном лице. Глаза эти смотрели испуганно, и Кэтрин удивленно приподняла пепельно-серые бровки.

   - Почему ты на меня так смотришь, Грейс? Я тебе не нравлюсь?

   Кэтрин нравилась всем и хорошо это знала. Само подозрение, что такая хорошенькая девочка, как она, может не понравиться кому-то, казалось ей нелепым. Но ее новая знакомая смотрела на нее без улыбки и, похоже, была бы рада оказаться где-то в другом месте.

   - Что вы, мисс Бьюмонт, - пробормотала Грейс – прямой вопрос дочери графа показался ей очень странным. – Просто… ваш батюшка, наверное, будет ругать меня за то, что я разговаривала здесь с вами…

   - Ах, вот в чем дело, - догадалась мисс Кэтрин. – Мне не позволяют ходить на конюшню одной, но я всегда сбегаю от своей гувернантки, чтобы посмотреть на лошадок. Так что, ругать будут меня, а не тебя.

   - Тогда, может быть, вам лучше пойти домой, мисс Бьюмонт? - Грейс только об этом и мечтала.

   - Конечно же, нет! Сейчас, когда я только познакомилась с девочкой своего возраста, которая, к тому же, любит лошадей, я никуда не собираюсь уходить! - Кэтрин возмутило подобное предложение. – Но почему ты думаешь, что тебя будут ругать? Ты ведь не делаешь ничего дурного!

   - Это так, но деревенской девочке не положено смотреть на графских лошадей, - так обычно говорила мать Грейс, и сейчас дочка весьма точно скопировала материнские интонации.

   - Так ты из деревни? - изумление мисс Кэти возросло так же, как и ее любопытство. – Я думала, ты дочь какой-нибудь горничной. Фамилия Эттон мне отчего-то знакома…

   - Мой отец, мистер Эттон, ветеринар, и сегодня его пригласили полечить лошадь вашего отца, мисс Бьюмонт, - пришлось сознаться Грейс.

   - Ветеринар? Ну, конечно же! Я слышала, как батюшка говорил с управляющим. Мистер Эттон пришел посмотреть Метель, не правда ли?

   - Да, она заболела, а я попросила его взять меня с собой, чтобы посмотреть жеребенка, - голос Грейс звучал огорченно. – Пожалуйста, мисс, пусть ваш отец не наказывает батюшку, он не хотел брать меня с собой, это я его заставила!

   Кэтрин хотела ответить шуткой, но дочка ветеринара, похоже, была всерьез расстроена.

   - Конечно же, мой отец никого не накажет! Да он ничего и не узнает. Я не скажу ему, что видела тебя, а ты никому не скажешь, что видела здесь меня, согласна?

   - Да, да, мисс! - Грейс переполнилась благодарностью. – Да и кому я могу рассказать? Здесь я встречаю только конюхов вашего отца и стараюсь не мешать им работать.

   - О, в самом деле, ты навряд ли можешь повстречать мою гувернантку, а конюхи знают, что я люблю приходить сюда, и никогда не предлагают мне идти…

   Кэтрин не успела договорить. За полуоткрытой дверью раздался скрипучий голос, похожий на звук, какой издает плохо отточенное перо, скользя по бумаге.

   - Перкинс, вы не встречали мисс Бьюмонт? Она пропустила урок, и я никак не могу найти ее! Кажется, где-то здесь слышался ее голос!

   - О, Боже, - прошептала Кэти. Ее лицо стало таким же испуганным, каким пару минут назад было личико Грейс. – Это мисс Стоун, она ищет меня!

   - Спрячьтесь за дверью, мисс, быстрее, если она зайдет сюда, то увидит только меня, - тут же нашлась Грейс.

   Кэтрин поспешно прижалась к стене у самой двери так, чтобы, открывшись, створка полностью скрыла ее худенькую фигурку, а Грейс с самым независимым видом повернулась к стойлу.

   Во дворе добродушный Перкинс ответил, что не видел маленькую мисс уже довольно давно, но, похоже, мисс Стоун предпочитала все проверять сама. Дверь широко распахнулась, и Грейс с ужасом подумала, что мисс Бьюмонт может просто расплющить в своем укрытии. К счастью, девочку спас деревянный брусок, специально прибитый к стене рядом с Кэтрин для того, чтобы дверь не ударяла с грохотом о стену и не пугала лошадей. Оставшегося между дверью и стеной пространства хватало как раз для того, чтобы там могла спрятаться такая худышка, как дочь графа Бьюмонта.

   Сухопарая дама в темном платье сделала несколько решительных шагов вглубь конюшни, затем так же резко остановилась, огляделась, и, наконец, уставилась на Грейс. Девочка медленно обернулась, словно была слишком занята созерцанием жеребенка, чтобы заметить что-то еще. Мисс Стоун брезгливо придерживала юбки и морщила нос, явно не привыкший к запаху конюшни, который Грейс находила таким родным и уютным.

   - Что ты здесь делаешь? Кто ты такая? - отрывисто произнесла она, сердито щурясь.

   - Мой отец, ветеринар, попросил меня посмотреть, как там жеребенок, пока сам он занимается другой лошадью, мадам, - робко ответила Грейс.

   Она могла подвести своего отца, но сейчас ей казалось более важным спасти от наказания маленькую мисс, прячущуюся за дверью.

   - Здесь больше никого не было? Ты не видела юную леди в голубом платье? - продолжила расспросы мисс Стоун. – Кажется, я слышала отсюда голоса.

   - Это я разговаривала с жеребенком, мадам, - уверенно солгала Грейс. – Он такой славный, вы только посмотрите, как он шевелит ушами, если к нему обращаешься!

   Суровая гувернантка меньше всего была расположена разглядывать дурно пахнущих лошадей. Она еще раз сердито взглянула на Грейс, после чего развернулась, подхватив юбки, и покинула конюшню столь же стремительно, как минутой раньше влетела в нее.

   Грейс облегченно выдохнула, едва не повиснув на перекладине стойла – колени ее дрожали.

   - Выходите, мисс, она ушла, - прошептала она.

   Дверь слегка сдвинулась, и в образовавшийся проем проскользнула Кэти, оправляя примятое платье.

   - Ты очень помогла мне, Грейс, и я этого не забуду! - торжественно сказала она и даже слегка присела.

   Грейс покраснела от смущения и пробормотала что-то насчет того, что это, мол, пустяки, мисс, ничего особенного она не сделала.

   - Нет, сделала! - мисс Бьюмонт была другого мнения. – Ты поступила великодушно, и я бы хотела подружиться с тобой!

   - Но вы же знаете, что это невозможно! Вы – дочь его светлости, а я простая девочка из деревни… - Грейс было грустно говорить об этом, но от истины никуда не денешься.

   Мисс Кэти облокотилась на перекладину рядом с Грейс и задумалась. Конечно, эта девочка была права – никто из графской семьи не станет водить дружбу со слугами или арендаторами, в свои годы Кэтрин уже хорошо усвоила различия между слоями общества, но, с другой стороны, Грейс показалась ей смышленой и вовсе не выглядела неотесанной деревенщиной – так отзывалась о жителях Марбери графиня Бьюмонт. А когда еще может представиться случай поболтать не со взрослыми кузенами и кузинами, насмехающимися над всем, что бы ты ни сказала, а с таким же ребенком, как и ты сама? К тому же, новая знакомая любит лошадей, а это о чем-нибудь да говорит. Во всяком случае, мисс Кэтрин это говорило о многом. Она некоторое время задумчиво разглядывала пучки ароматных трав, подвешенные под потолком конюшни, чтобы отгонять кусачих насекомых, затем повернулась к молчащей Грейс.

   - Я думаю, мы должны что-то придумать. Видишь ли, я совсем одна здесь… никто не играет со мной, а мисс Стоун, как ты видела, не самая подходящая компания.

   Грейс кивнула головой – она-то уж точно предпочла бы другую компанию.

   - Одним словом, если ты добродетельная христианка, ты просто обязана избавить меня от тиранства беспощадной фурии! - торжествующе заключила мисс Бьюмонт.

   Грейс некоторое время пыталась осмыслить эту речь – мисс Кэти говорила совсем не так, как все люди, которых до сих пор знала Грейс, простые жители Марбери и окрестных ферм. Но заслужить обвинение в том, что она не является добродетельной христианкой, Грейс вовсе не хотела, а потому была вынуждена согласиться, признавая необходимость вступить в борьбу с тираном мисс Стоун.

   Чрезвычайно довольная, мисс Кэти немедленно предложила новой подруге пойти и посмотреть, как чувствует себя Метель. На самом деле, ей хотелось увидеть отца Грейс и попытаться сделать его своим союзником. Грейс неохотно кивнула, она с опаской думала о том, как отнесется отец к ее появлению в обществе дочери графа. Мисс Бьюмонт сперва просунула тоненький вздернутый носик в двери конюшни и, только после того, как убедилась, что мисс Стоун поблизости не видно, скользнула в полуоткрытую дверь во двор. Грейс пришлось распахнуть дверь пошире, так как была не только выше, но и значительно крупнее новой подруги.

   Когда они вошли в главную часть конюшни, где помещались самые лучшие лошади, отец Грейс уже мыл руки, двое конюхов что-то наперебой рассказывали ему, а пациентка, белая лошадь с длинной серебристой гривой и неправдоподобно тонкими ногами, уже выглядела вполне здоровой и довольной жизнью. Каждый раз, когда Грейс видела Метель, ее дыхание перехватывало от восторга, и она думала, что Господь навряд ли может сотворить что-то более прекрасное. Мисс Кэтрин тоже восхищенно вздохнула, но не смогла удержаться от легкого хвастовства:

   - Мой папенька говорил, что, когда я вырасту, Метель будет моей лошадкой.

   Грейс сглотнула, но ничего не ответила, как добродетельная христианка стараясь не показывать зависти к ближним. Ближние в лице мисс Кэтрин Бьюмонт посчитали необходимым великодушно добавить:

   - Конечно, я буду давать тебе на ней кататься.

   Мисс Эттон была слишком практична, чтобы поверить в возможность подобного счастья, а потому проигнорировала обещание и направилась к отцу. Мистер Эттон вытер руки и обернулся, заметив краем глаза, как стоявшие рядом с ним конюхи поклонились. Его глаза, такие же большие и насыщенно-голубые, как у дочери, почти так же изумленно расширились, когда он увидел позади Грейс прелестную маленькую мисс. Кэтрин не стала дожидаться, когда отец Грейс соизволит что-то сказать, и сама обратилась к подруге:

   - Грейс, представь меня своему батюшке, - именно так ее учили вести себя при встрече с новыми людьми, и так она себя и вела в большинстве случаев, не считая, конечно, непринужденного знакомства с Грейс.

   Дочь ветеринара не вполне представляла себе, что она должна делать, но все же слегка присела и несвойственным ей тоненьким голоском произнесла:

   - Отец, это мисс Кэтрин Бьюмонт, ее отец – граф Бьюмонт.

   - Я так и подумал, Грейс, - в голосе отца звучал мягкий упрек, и девочка виновато наклонила голову. – Я рад познакомиться с вами, мисс Бьюмонт. Вы пришли проведать Метель?

   - Да, сэр, - Кэти присела в ответ на поклон мистера Эттона. – Я часто прихожу сюда, так как очень люблю лошадей. Мы познакомились с Грейс в конюшне у Грозы, и она сказала мне, что вы лечите бедняжку Метель.

   После такого подробного объяснения мистер Эттон должен был рассказать, как идут дела с лечением Метели, и Кэтрин выслушала все так серьезно, как будто разбиралась в этом вопросе. Грейс стояла рядом и испытывала тревожное беспокойство – кто-то из конюхов наверняка уже направился доложить управляющему графа, что лошадь здорова, и он вот-вот появится здесь и увидит мисс Бьюмонт в неподобающем обществе. Мистер Эттон, похоже, был солидарен с дочерью, так как вежливо попросил у мисс Бьюмонт разрешения откланяться, его ждали и другие больные. Кэтрин снова присела, после чего торопливо заговорила просительным голосом:

   - Мистер Эттон, Метель ведь еще нуждается в вашем присмотре, не правда ли? И вы придете завтра и возьмете с собой Грейс? Мне бы очень хотелось снова увидеться с ней!

   Отказать этому белокурому ангелу не смог бы и более суровый человек, а мистер Эттон обладал добрым нравом и привык во всем подчиняться требованиям женщин. Конечно же, он пообещал явиться на следующий день вместе с дочерью, и мисс Бьюмонт, наконец, убежала, на прощание послав Грейс воздушный поцелуй. Конюхи только улыбались и качали головами, впрочем, весьма одобрительно. Видно было, что они души не чают в маленькой хозяйке.

   Мистер Эттон собрал свой мешок и попросил дочь отнести его к Фиалке и дожидаться там, пока он не закончит свои дела в поместье. Грейс сообразила, что вот-вот появится управляющий, и со всей возможной скоростью покинула конюшню. Сидя на перекладине стойла, куда временно поместили Фиалку, Грейс вспоминала подробности встречи с мисс Бьюмонт. Дочь графа вовсе не была заносчивой и высокомерной – так говорили в Марбери про ее матушку. Конечно, Кэти, несомненно, избалована и капризна, но при этом неглупа и добросердечна. Грейс с сочувствием думала о том, как мисс Кэтрин придется держать ответ перед мисс Стоун за долгую отлучку и испачканные туфельки, и ничуть не сожалела, что помогла одинокой девочке обмануть суровую наставницу.

   Обратно отец и дочь ехали молча. Мистер Эттон считал Грейс достаточно взрослой, чтобы понимать, с кем ей следует водить знакомство, а от кого лучше держаться подальше. Впрочем, он и сам сделал глупость, когда дал обещание привезти Грейс завтра, а потому не ему было делать дочери внушение, для этого есть миссис Эттон.

   От отца Грейс унаследовала только цвет глаз и любовь к животным. Рослой фигурой и густыми волосами она была обязана матери, а в ее характере легко уживались черты обоих родителей – решительность и твердость миссис Эттон и скромность и добросердечие мистера Эттона.

   Отец миссис Эттон, мистер Пайс, был деревенским ветеринаром, научившимся своей работе у своего предшественника, как тот, в свою очередь, обучался у своего. Мистер Эттон, будучи младшим сыном фермера, в годы своей молодости пошел в обучение к ветеринару, так как с детства ему нравилось ухаживать за больными животными, и он всегда с интересом присматривался к работе ветеринара. Мистер Пайс вбил себе в голову, что его единственная дочь достойна самого лучшего жениха и непременно должна выйти замуж за образованного человека, священника или врача. Но судьба подбросила упрямому старику неожиданный сюрприз, правда, неожиданный только для него одного. Как это часто бывает, когда под одной крышей проживают хорошенькая девушка и недурной собой юноша, молодые люди полюбили друг друга. Непоколебимость мистера Пайса причинила влюбленным немало горя, прежде чем мистер Эттон нашел способ жениться на своей любимой. Подкопив немного денег, он уехал из Марбери, чтобы через несколько лет вернуться человеком образованным. Каких трудов ему стоило окончить Королевскую ветеринарную академию, знал только он и мисс Пайс, регулярно получавшая от него недлинные, но пылкие письма. Отцу девушки ничего не оставалось, как смириться с неизбежным, в конце концов, формально мистер Эттон подходил под требование мистера Пайса к наличию у зятя образования. За эти годы он не нашел другого ученика, мисс Пайс отваживала всех, а возраст не позволял старому ветеринару с прежней скоростью передвигаться по разбитым дорогам от одной фермы к другой, чтобы лечить коров и овец. Скрепя сердце, он дал согласие на брак и еще успел покачать на колене малютку Грейс, после чего тихо скончался в своем кресле у камина. Вот так селение Марбери получило ученого ветеринара – благодаря упрямству одного старика. Мистер Эттон был не так сварлив и не соглашался пропустить в фермерском доме стаканчик на дорожку после удачной операции, за что его полюбили в Марбери.

   Миссис Эттон вела хозяйство и успевала еще трудиться в расположенной неподалеку лечебнице. Будь она мужчиной, непременно бы выучилась на врача – так она говорила в годы юности, уж очень ей, как и ее мужу, по душе было направлять руку Господа нашего, помогая исцелить тех, кого можно было вылечить, и облегчить страдания тех, кому не суждено было подняться с постели. Воздух вокруг Марбери считался полезным для здоровья, и монахи в давние времена открыли при обители лечебницу, где трудились и миряне, а после закрытия монастырей лечебница содержалась на средства благотворительного общества. Жалованье миссис Эттон платили скудное, благотворители полагали главной наградой за труды спасение души, но и оно помогало немного разнообразить очень умеренные стол и гардероб семьи Эттонов.

   Едва Грейс смогла удерживать в руках ложку или чашку, на нее была возложены обязанности по дому – сперва протирать, затем, позже, мыть посуду, шить, убирать маленькие комнаты. Но больше всего ей нравилось ухаживать за огородом и помогать отцу принимать посетителей в крошечной приемной. Туда приходили скромные пожилые дамы со своими кошками и собаками, и для каждого животного и его хозяйки у Грейс находилось доброе слово. А цветы и овощи с ее грядок в последние два года вызывали зависть у любопытных соседок, успевающих между домашними делами сунуть нос за чужой забор.

   Мать, конечно, побранила Грейс за недочищенные кастрюли и запретила «шататься с отцом по округе», но на следующий день Фиалка медленно поднималась к поместью графа Бьюмонта с двумя всадниками.

ГЛАВА 2

Едва Грейс показалась в конюшне, старый Перкинс поманил ее рукой и шепотом предложил прогуляться до стойла Крепыша, там ее кое-кто ожидает. Грейс поблагодарила конюха и быстрым шагом направилась вглубь конюшни, не забывая по дороге приветливо здороваться с лошадками, косившими на нее глаза из своих денников по обе стороны широкого прохода.

   Крепышом прозывался серый пони с круглыми боками и задорно постриженной челкой. Грейс, конечно же, знала, что он принадлежит маленькой дочери графа Бьюмонта, но только сейчас она догадалась сопоставить одно с другим и поняла, что Крепыш – собственность мисс Кэтрин.

   Сама маленькая мисс обнаружилась в закутке между стеной и большим ларем с отрубями, несомненно, укрытие было выбрано ею для защиты от бдительного ока мисс Стоун. Как только Грейс появилась, мисс Кэти вылезла из-за ларя и принялась весело болтать обо всем на свете, как это могут только маленькие беззаботные девочки. Впрочем, тебе, Маргарет, это свойственно и на пороге семнадцатилетия, не знаю, к худу ли, к добру ли.

   Сегодня на Кэтрин было серо-синее платье в шотландскую клетку, на котором грязь конюшни гораздо менее заметна, и темные туфельки. Эту часть владений графа Бьюмонта можно было назвать идеально чистым местом для конюшни, но подвижный ребенок всегда найдет, где запачкать или порвать платье.

   Грейс невольно заразилась жизнерадостностью новой подружки и целых три четверти часа чувствовала себя абсолютно счастливой. Разговор, конечно, сперва шел о лошадях, и Кэти позволила Грейс пробраться в стойло к Крепышу и вдоволь гладить его, о чем Грейс могла только мечтать. Потом Кэтрин стала говорить о своих куклах и книжках, но очень скоро по погрустневшему взгляду подруги поняла, что эти вещи доступны для нее только в самом примитивном исполнении.

   - Ты придешь сюда завтра, ведь правда? - предпочла мисс Кэтрин сменить тему. – Завтра у мисс Стоун выходной, а она всегда проводит его у доктора, ей кажется, что она тяжело больна, и виной тому мое непослушание. Как бы не так, если бы она не ела столько за обедом, ее живот ни за что бы не заболел. И как она умудряется оставаться такой худой?

   - Завтра я не смогу прийти, - ответила Грейс, - Метель уже здорова, и сегодня отец пришел только потому, что я его попросила.

   - Но ты ведь можешь навестить меня и без мистера Эттона, - возразила Кэтрин.

   - Нет, мисс, я должна работать дома и на огороде. Вчера матушка ругала меня за отлучку, а я и сегодня ушла. Завтра надо будет наверстывать все то, что я не сделала сегодня и вчера.

   Мисс Кэтрин Бьюмонт с трудом представляла себе, чтобы девочка ее лет занималась какой бы то ни было работой, кроме уроков, конечно. Ей стало очень жалко Грейс, но она чувствовала, что этого не следует говорить вслух.

   - Завтра я поеду кататься с Перкинсом, ты можешь хотя бы на полчаса прибежать на лужайку, где проходит Майский день? Она ведь, наверное, недалеко от твоего дома, и ты сможешь быстро вернуться.

   На эту просьбу Грейс вынуждена была согласиться – ей и самой очень хотелось увидеть мисс Кэти. К тому же, ей не запрещалось гулять по лугам вокруг Марбери, если, конечно, все обязанности по дому были выполнены. Мистер Эттон прервал беседу девочек, и им пришлось попрощаться.

   Все утро Грейс носилась по дому, спеша выполнить поручения матери до того, как наступит время прогулки. Наконец, к полудню она могла сказать себе, что потрудилась на славу, и, тщательно вымыв руки и лицо, побежала на встречу с подругой.

   Семья Эттонов занимала в иерархии Марбери среднее положение между лавочниками и избранным обществом в лице священника, доктора и нескольких уважаемых семейств, что приносило определенные неудобства. Для Грейс считалось зазорным дружить с деревенскими ребятишками, и, хотя она приветливо здоровалась с ними, они сами не принимали ее. Дети же из более влиятельных семей смотрели на Грейс в ее стареньком платье свысока, а это никак не могло способствовать приятельским отношениям. В результате у Грейс не было подружек, она не ходила в деревенскую школу, и ей совсем не с кем было играть, даже если бы она была свободна от работы.

   Девочка очень интересовалась книгами, отец сам учил ее, когда у него было время, а это, к сожалению, случалось очень редко и не всегда совпадало со свободными часами самой Грейс. Лишних пенни на то, чтобы взять книги в библиотеке, у Эттонов не было, и чтение оставалось практически недоступным удовольствием для малышки Грейс. Она пробовала, конечно, читать книги отца, но ничего не могла в них разобрать, слишком уж полны они были незнакомых слов. Сегодняшний день вознаградил ее за труды свыше всяких ожиданий – мало того, что мисс Кэти позволила ей прокатиться верхом на Крепыше, так она еще привезла подруге подарки.

   Немного смущаясь, маленькая леди протянула Грейс завернутую в бумагу книгу удивительных, волшебных историй, так любимых детьми. Вместе с книгой в шелковистую розовую бумагу, которая сама по себе уже могла считаться чудесным даром для девочки из деревни, была завернута маленькая кукла в хорошеньком зеленом платьице и с искусно уложенными светлыми волосами, совсем как у мисс Кэти. Конечно, кукла выглядела немного потрепанной – локоны местами развились, нос слегка облупился, а на платье не хватало половины некогда бывших на нем атласных розочек, но Кэтрин смутно подозревала, что исчезновение более новой и дорогой игрушки не останется незамеченным мисс Стоун, а это может повлечь за собой ненужные расспросы.

   Грейс сперва никак не соглашалась взять подарки – мать учила ее не принимать благодеяний и считать своим только то, что заработано честным трудом. Мисс Бьюмонт поначалу хотела обидеться на упрямство несносной Грейс Эттон, но вскоре почувствовала, что Грейс не упряма, а горда, и не желает пользоваться благотворительностью дочери графа. Все эти соображения были несколько сложны для одиннадцатилетней Кэти, но правильную дорогу ей подсказывало доброе сердце и горячее желание найти настоящего друга. Выход был найден ею очень быстро – книгу Грейс должна вернуть, когда прочитает, точнее, обменять на какую-нибудь другую, как в библиотеке, с той только разницей, что мисс Кэтрин не будет брать за это пенни. А кукла просто обязана жить у Грейс, так как новые большие куклы хотят выселить бедняжку из своего домика и прогнать на улицу. Мисс Эттон, как добродетельная христианка, не может отказать несчастной одинокой Мисси в приюте!

   Грейс смутно предчувствовала, что Кэти нашла способ добиваться от нее всего, чего пожелает, взывая к ее христианской добродетели, но мисс Кэтрин проделывала это с такой забавной серьезностью, что Грейс ничего не оставалось, как признать правоту более образованной леди. Так Мисси нашла себе новое пристанище, и даже миссис Эттон не нашла, что возразить, когда Грейс с такой же скрупулезностью изложила матери соображения мисс Бьюмонт относительно необходимости дать Мисси крышу над головой.

   Добродушный Перкинс, похоже, был очень предан своей маленькой хозяйке и не собирался указывать ей, какой круг общения подобает выбирать мисс Бьюмонт. Во всяком случае, дочь такого почтенного для Перкинса человека, как мистер Эттон, никак не могла быть неподходящим обществом для молодой леди. И встречи на поляне стали настолько регулярными, насколько это позволяла погода и занятия обеих девочек, уроки с мисс Стоун у одной и посуда и грядки у другой.

   В таком маленьком селении, как Марбери, ни одно, даже самое незначительное на взгляд столичного жителя, происшествие не могло остаться незамеченным. А тем более все, что касалось семьи графа Бьюмонта. Не прошло и трех недель, как мисс Бьюмонт подружилась с дочкой местного ветеринара, а об этом уже знал управляющий графа, а от него сведения получили, естественно, и сам граф со своей супругой. Негодование графини могло бы испугать ее мужа и челядь, но не ее дочь.

   Кэти не обладала крепким здоровьем, как и ее матушка, и печальное напоминание в виде аккуратных маленьких плит в фамильном склепе заставляло любящих родителей не упускать ни одного случая порадовать свою дочь и полюбоваться на ее сияющее если не здоровьем, то хотя бы счастьем личико. Граф считал, что строгости со стороны мисс Стоун достаточно для того, чтобы девочка росла послушной и научилась всему необходимому, а задачу родителей он видел в том, чтобы любить и баловать свою дочь.

   Поэтому, сколько бы графиня не кричала на Кэти и не указывала ей, как низко она опустилась и опозорила свою семью подобными связями, стоило Кэтрин надуться, выдавить пару слезинок и отказаться от лимонного торта, как граф утихомирил жену и позволил дочери встречаться с мисс Эттон так часто, как она пожелает, при условии, что манеры и поведение мисс Эттон не будут дурно влиять на воспитание и образование мисс Бьюмонт.

   Подобная сцена происходила не единожды и в доме мистера Эттона, чему бы, узнай она об этом, сильно удивилась графиня Бьюмонт. Мать Грейс точно так же считала, что мисс Бьюмонт – неподходящее общество для ее дочери, пусть и по другим причинам. Миссис Эттон пришлось выслушать немало ядовитых замечаний от супруги пастора и парочки уважаемых вдов, приправленных изрядной долей зависти, в адрес своей выскочки-дочери, которая так высоко задрала нос, что перестала видеть грязь деревни у себя под ногами.

   Как бы там ни было, Грейс было позволено даже навещать мисс Кэтрин раз в неделю, после того, разумеется, как сам граф переговорил с мистером Эттоном и убедился, что Грейс воспитывается в благочестивой семье честных тружеников. Восторгов по поводу обретения его дочерью подруги из семьи ветеринара граф Бьюмонт, конечно, не испытывал, но и он понимал, что отсутствие общества других детей пагубно влияет на настроение Кэти. К тому же, мисс Эттон вольно или невольно перенимала у Кэтрин некоторые манеры и привычки, что шло ей, несомненно, на пользу и со временем должно было превратить ее во вполне достойную своей подруги барышню.

   Подобная дружба была бы невозможна сто или даже пятьдесят лет назад, но постепенное осознание нашей аристократией своей зависимости от людей, трудящихся на благо процветания ее угодий, мало-помалу подтачивает стену между сословиями. Тут и там можно ныне найти примеры того, как выходцы из низов добиваются блестящего положения и женятся на дочерях аристократов или же, напротив, обедневшие дворяне вынуждены наниматься на службу к своим более состоятельным соседям. Не думаю, что эти перемены идут на благо нашему обществу, но они есть, и вы не должны забывать, как изменчива порой удача.

   Однако, вы обе, дорогие мои, еще совсем недавно оставили свои куклы и забрызганные чернилами тетрадки, чтобы получать удовольствие от напоминания обо всем этом. Ваши юные, порой чрезмерно пылкие натуры жаждут рассказов о романтических увлечениях, разбитых сердцах несчастных влюбленных или, на худой конец, блестящих свадьбах. Спешу вас успокоить – все это будет в нашей истории, в свое время. Чтобы приблизить его, я не буду останавливаться так же подробно на следующих шести-семи годах и позволю себе перенестись в своем рассказе немного вперед, а именно, в год, когда обеим подругам должно было исполниться по восемнадцать лет. Если по ходу повествования мне понадобятся какие-то важные детали событий прошлого, я позволю своей памяти обратиться к ним, но перо мое отныне нацелено в будущее.

ГЛАВА 3

- Грейс! Ну, наконец-то! Я не видела тебя, кажется, целую жизнь! - мисс Кэтрин Бьюмонт вбежала в маленькую кухню, обняла и расцеловала подругу и только после этого бурного приветствия уселась за простой деревянный стол.

   - Три дня, - ровным тоном ответила Грейс и слегка поморщилась – чрезмерно восторженные фразы Кэтрин казались ей отголоском недавнего детства.

   - Как будто ты не рада меня видеть, - ворчливо сказала Кэти и придвинула к себе блюдо с теплыми пшеничными лепешками.

   - Конечно, рада! - Грейс знала, что Кэтрин дуется не всерьез, но ей даже в шутку не нравились подобные обвинения.

   Прошедшие годы в чем-то сильно изменили обеих, а в чем-то оставили девочек прежними. Между ними сохранилась разница в росте, худощавая стройная Кэти все также едва доставала до плеча подруги, даже со всеми своими золотистыми локонами, а ее лучистые серые глаза и маленький вздернутый носик вполне соответствовали представлениям общества о хорошенькой молодой леди. Этой зимой Кэти провела вполне удачный сезон в Лондоне, где ей удалось если не блеснуть, то хотя бы не остаться незамеченной. Удушливая жара и леденящие сквозняки, неизменные атрибуты любой бальной залы, способны уложить в постель и менее хрупкую леди, а Кэтрин так и не приобрела крепкого сложения, в отличие от мисс Эттон. Поэтому впечатление от столичных развлечений ей подпортили частые простуды, и она рада была вернуться в уютное старое поместье и вновь увидеть дорогую подругу и любимых ею лошадей. Мисс Стоун закончила свой труд по воспитанию юной леди и уже почти целый год поправляла свое здоровье на курорте, а Кэтрин с удовольствием пользовалась обретенной свободой, носясь по округе верхом на Метели и посещая деревенские праздники.

   Из крупной девочки Грейс выросла в статную девушку, высокую и гибкую, с внушительной фигурой и приятными округлостями там, где это положено, без единого лишнего фунта. Постоянный физический труд, зачастую на свежем воздухе, принес ей отменное здоровье и украсил ровным загаром овальное лицо с огромными ярко-голубыми глазами и аккуратным прямым носом. Пышные каштановые волосы не помещались под чепчиком, поэтому Грейс почти никогда его не надевала, а от жаркого летнего солнца ее лицо прикрывала шляпка из настоящей итальянской соломки – подарок Кэтрин на шестнадцатилетие. Кэти охотно надарила бы подруге красивых платьев, туфелек, перчаток и чего угодно еще, если бы Грейс принимала их. Если книги и игрушки Кэти еще умудрялась уговорить подругу взять, то в последние три года Грейс мягко, но решительно отказывалась от всего, что могла предложить ей Кэтрин, за исключением разве что книг и мелких недорогих предметов туалета вроде щетки для волос или набора тонких носовых платков.

   Три года назад умер мистер Эттон. Ветеринар вместе с работниками дальней фермы два часа искал под осенним дождем отбившуюся от стада овцу – ценность, которой ни один фермер не сможет пренебречь. Вот когда мистеру Эттону могла бы помочь привычка его тестя выпивать на дорожку стаканчик портера! Но добродетельный человек отказался, по своему обыкновению, и отправился домой, едва убедившись, что с заблудшей овцой все в порядке. Про него же самого этого сказать никак было нельзя, пока он добрался до дому, у него уже начался жар, и весь уход жены и дочери и пилюли и настойки доктора не смогли помочь отцу семейства.

   Скорбь обеих женщин была тем более велика, что, кроме любящего мужа и отца, они лишились кормильца. Усилиями экономной миссис Эттон им удалось скопить кое-что, но для приданого Грейс этого было слишком мало. Не задумываясь, Грейс предложила матери жить на эти деньги, но миссис Эттон упорно продолжала трудиться в лечебнице и собиралась делать это, пока у нее были силы, откладывая каждый пенни на старость. Она лелеяла робкие надежды, что такую умницу, как Грейс, возьмут замуж и без приданого, и Кэтрин разделяла ее надежды, в отличие от самой Грейс. Пока же девушка вела почти все дела по хозяйству и продавала лавочнику свои овощи, по-прежнему лучшие в Марбери.

   Постоянно загруженная делами, Грейс не могла так часто гулять с подругой, как в годы детства, но все же иногда выкраивала час-полтора, чтобы побродить с Кэти по знакомым полям или посидеть на травке под деревьями, в то время как привязанная рядом Метель склоняла к девушкам узкую благородную голову в ожидании ласки.

   Кэтрин не меньше трех раз в неделю наезжала в Марбери, чтобы посидеть на кухне и поболтать с подругой, пока Грейс хлопочет по хозяйству. Часто она привозила то персики из оранжереи графа, то кусок оленины после удачной охоты, то еще какой-нибудь подарок, способный украсить стол Грейс и ее матери.

   Грейс очень ценила заботу подруги, так как знала, сколько неприятностей приносит Кэти дружба с нею, и с каждым годом этих огорчений становится все больше и больше. Мать Кэтрин, графиня Бьюмонт, в свое время с трудом смирилась с появлением у дочери приятельницы из деревни, ей помогла пережить этот позор только уверенность, что дружеские отношения Грейс и Кэти не продлятся долго. Однако же, она ошиблась, и это бесконечно раздражало ее. Графиня считала, что теперь, когда девочки выросли, им следует прекратить общаться. Кэтрин вывезли в свет, ей пора присматривать достойную партию, и не подобает графской дочери шататься по убогим деревенским домам и проводить время на грязной кухне в обществе дочери ветеринара, пусть и такой аккуратной и благонравной, какой стала Грейс.

   - Чему ты можешь научиться у этой бедной, неотесанной девчонки? - вопрошала графиня каждый раз, как слышала о намерении Кэтрин проехаться до Марбери.

   - Я люблю Грейс за чистую душу и преданное сердце. Я всегда буду любить близких людей за их достоинства, и для меня не важно, бедны они или богаты! - с удивительным постоянством отвечала Кэтрин. – Так уж я устроена, и вам придется с этим смириться, если вы не хотите, чтобы я уехала от вас и устроилась в гувернантки или продавщицы!

   - Насколько же ты не похожа на своих предков! - кипятилась мать, хотя угрозы Кэти ее пугали. – Они всегда заботились о чести фамилии! Не иначе, все эти бредни ты почерпнула у этой своей Грейс! Или Господь не наделил тебя разумом!

   И все равно, до сих пор в этих баталиях побеждала Кэтрин, иногда при поддержке отца, для которого важнее пересудов было счастье дочери. Если бы графиня хоть немного пеклась о том же, героини моего романа избежали бы многих горестей! Но тогда эта история не была бы ни назидательной, ни занятной для вас, мои дорогие племянницы! А теперь я продолжу.

   Миссис Эттон, со своей стороны, тоже немало беспокоилась о собственной дочери. Кроме Кэти, у Грейс не было ни одной настоящей подруги, но мисс Бьюмонт рано или поздно выйдет замуж за какого-нибудь лорда и уедет из поместья, и тогда Грейс останется совсем одна, вынужденная всю жизнь тяжко трудиться, чтобы заработать себе на стол и кров. Конечно, мисс Эттон вызывала уважение и симпатию в деревне, и иногда матери казалось, что помощник викария посматривает на Грейс как-то уж очень ласково, но Грейс слишком привыкла поверять все свои заботы и огорчения Кэтрин, чтоб не почувствовать глубокого горя от неминуемого расставания с нею. Впрочем, все это было еще впереди, а пока девушки при нечастых встречах беседовали так же задушевно, как и в годы их детства.

   Сегодня Кэтрин приехала не просто поболтать, и хорошо знавшая подругу Грейс чувствовала, что ее ждут какие-то новости. Закончив с приветствиями, Кэти, наконец, перешла к главному.

   - Надеюсь, ты не забыла, что через неделю мне исполнится восемнадцать лет!

   Конечно, Грейс не могла этого забыть и уже приготовила подарок – расшитый собственными руками тонкий батистовый пеньюар, на который ушло все ее свободное время и накопления за последние пять месяцев. Поэтому она лишь кивнула, с некоторой тревогой ожидая продолжения. Ее опасения оказались не напрасны.

   - По этому случаю мой отец устраивает грандиозный бал, и я думаю, мы с тобой славно повеселимся!

   - Но, Кэти, дорогая - Грейс уже не однажды отклоняла подобные предложения, однако, ей каждый раз было неприятно говорить это. – Ты ведь знаешь, мне не место на балу…

   - Знаю-знаю, не начинай сначала! Восемнадцать лет бывает только раз, и ты должна сделать мне этот подарок как лучшая подруга и…

   - Добродетельная христианка, – закончила за нее Грейс. – Сколько лет ты заставляешь меня делать то, что я считаю неправильным, взывая к моей добродетели? Пожалуй, мне стоит для разнообразия побыть плохой христианкой и отказать тебе хотя бы раз! И потом, твои отец и мать и на порог-то меня не пустят!

   Кэти надулась, впрочем, не всерьез – в душе она не сомневалась в своей победе, ведь свои главные карты она еще не открыла.

   - Матушка, конечно, сделала кислую мину, но в мой день рождения я вольна делать все, что захочу.

   Кэти была права. Вольно или невольно, но Грейс тянулась за подругой, стараясь научиться правильно ходить и говорить, прочитала не меньше книг, чем Кэтрин, прекрасно пела и ездила верхом и даже знала все модные танцы – оставшись вдвоем, девочки часто кружились в танце под собственное пение. Грейс не умела только рисовать и играть на инструментах, чтобы считаться в обществе образованной леди. Зато какая образованная леди сумеет приготовить дешевый и вкусный обед или вырастить тыкву размером с чайный столик?

   Грейс поняла, что Кэти готовилась к этому разговору и предусмотрела все возражения, тем более, что подруга продолжила:

   - Словом, я предупредила мать и отца, что ты будешь самой дорогой моей гостьей! Всем остальным мы скажем, что ты наша дальняя родственница, специально приехавшая на мой день рожденья!

   - Я не люблю лгать, Кэти, и потом, одним неосторожным словом я могу выдать себя и опозорить твою семью, - не сдавалась Грейс.

   - Пустяки, ты слишком умная, чтобы сболтнуть лишнего, и потом, на балу будет не до этого… Танцы, кавалеры, роскошный ужин – подумай, Грейс, как редко в нашем доме устраиваются настоящие праздники, мама ведь часто болеет…

   Графиня Бьюмонт, действительно, мучилась болезнью легких, от которой умерла ее старшая сестра, и страх, что болезнь перейдет по наследству к дочери, усугублял ее страдания. Грейс знала об этом и всегда старалась поменьше огорчать подругу, нередко даже в ущерб собственным принципам, как сейчас, когда ей приходилось снова уступать настойчивости Кэтрин.

   - Допустим, это действительно будет чудесно, но мне совсем нечего…

   Договорить она не успела, Кэти с торжествующей улыбкой выскочила из-за стола и выбежала на улицу. Перед домом ее, как и подобает, обычно ожидал грум с лошадьми, но Грейс только сейчас увидела в окно, что подруга приехала в коляске, и в ней сидит горничная. В руках Пенни держала огромную коробку бежевого картона, украшенную большим бордовым бантом. Грейс наблюдала, как Кэтрин что-то сказала ей, и Пенни осторожно подала хозяйке тяжелую коробку. С трудом держа ее маленькими ручками, Кэтрин поспешила обратно в дом, и Грейс бросилась ей навстречу, чтобы помочь. Совместными усилиями коробка была водворена в гостиную, и Кэти с выражением радостного предвкушения предложила подруге:

   - Открой, Грейс!

   Грейс и без того уже знала, что в коробке. Платье. Конечно же, Кэти не могла не подумать о том, что Грейс наденет, если уж позаботилась даже предупредить своих родителей о том, что она будет на балу. Кэтрин часто предлагала подруге купить ткани и сшить хотя бы одно модное платье – статная фигура Грейс заслуживала элегантной оболочки. Но мисс Эттон каждый раз отказывалась, довольствуясь скромными платьями неброских цветов с неширокой юбкой и маленькими рукавами.

   Но на этот раз мисс Бьюмонт не стала давать советы подруге, а сама позаботилась о ее наряде для бала. Модистке пришлось работать, не снимая мерок, но Кэти устроила так, чтобы она взглянула на Грейс и смогла составить представление о девушке, которая будет носить это платье.

   Скрепя сердце, Грейс развязала шелковые ленты и сняла с коробки крышку. Какой-то холодок пробежал по ее телу, и она едва не пошатнулась от восхищения и чего-то еще, похожего на страх. Внутри было все, что требуется хорошенькой девушке для ее первого бала!

   В коробке лежало темно-розовое платье, украшенное искусной вышивкой шелковой нитью и бисером, с пышной юбкой и самыми модными рукавами. К платью прилагались бальные перчатки, блестящие лаковые туфельки в тон, крошечная бордовая сумочка-мешочек для разных дамских мелочей и такого же цвета веер.

   - Считай это моим подарком на твой день рождения, тебе ведь тоже скоро исполнится восемнадцать лет, - торжественно произнесла Кэти, видевшая, что Грейс не находит слов.

   - Но оно только через три месяца, - растерянно пробормотала, наконец, Грейс.

   Постепенно голос ее окреп, и она продолжила уже более уверенно:

   - Все это стоит целое состояние, Кэтрин. Я не смогу это принять.

   - Ты забыла, что со мной бесполезно спорить? И потом, это уж точно стоит не дороже нашей дружбы! - столь же решительно ответила Кэти. – Примерь скорее, я нарочно привезла его за неделю до бала, чтобы мы смогли исправить огрехи, модистке ведь пришлось работать наугад, без снятия мерок.

   Грейс только вздохнула. Конечно же, Кэтрин все предусмотрела. Если бы она только подступилась к подруге с предложением снять мерки, Грейс сразу заподозрила бы ее в каком-то умысле и тотчас отказалась бы. А теперь платье готово, на него потрачены огромные деньги, и ей остается только принять его.

   - Надевай же скорее, Грейси! - Кэти не терпелось увидеть плоды своих трудов. – Когда ты наденешь это платье на бал, все гости, наверное, попадают в обморок от твоей неземной красоты. Господь и без того наделил тебя ослепительной внешностью, а в модном туалете ты будешь просто неотразима. И еще, тебе пора прекратить прятать свои чудесные волосы, Пенни сделает тебе локоны, и половина дам проглотит свои шиньоны от зависти!

   С помощью подруги Грейс облачилась в бальное платье, затем расплела косу и собрала ее в высокий узел на затылке, закрепив наспех несколькими шпильками. Кэти придирчиво оглядывала подругу со всех сторон, тут и там оправляла платье, затем вытянула из прически Грейс несколько прядей и, накрутив на палец, отпустила. Вьющиеся волосы тотчас приняли форму пусть и неровных, но симпатичных локонов, обрамляющих с двух сторон раскрасневшееся от смущения лицо Грейс.

   - Вот так мы и сделаем, - удовлетворенно кивнула Кэтрин и отступила в самый дальний уголок гостиной, чтобы издалека полюбоваться на творение рук своих. – В прическу нужно будет воткнуть несколько бутонов чего-нибудь розового, может, фрезии, в нашей оранжерее она есть самых разных цветов.

   Три четверти жителей Марбери, включая собственную мать, сейчас навряд ли узнали бы Грейс Эттон. Платье и прическа изменили привычный облик девушки и превратили ее в элегантную леди. Тогдашняя мода словно была специально придумана для того, чтобы подчеркнуть статность крупной фигуры Грейс, при этом не полня ее. И нечего улыбаться, Джесси, такую худышку, как ты, конечно, назвали бы изящной и в те времена, как называют сейчас, но рядом с Грейс ты бы просто потерялась!

   Хрупкая мисс Бьюмонт на фоне подруги тоже могла бы показаться невзрачной и бледной, но она собиралась быть хозяйкой бала, а значит, львиная доля ухаживаний молодых джентльменов должна была достаться ей. К тому же, свет восхищался именно такими легкими, воздушными барышнями, и мисс Кэти нечего было опасаться, что Грейс затмит ее. По правде говоря, подобные мысли и вовсе не приходили Кэтрин в голову, она так любила свою подругу и так была предана ей, что ни за что бы не стала ревновать или сердиться на Грейс из-за недостатка внимания к собственной персоне. В свою очередь, верная, заботливая Грейс никогда не нанесла бы Кэти какой-либо обиды. Между обеими девушками если и не всегда царило взаимопонимание, то уж недомолвок-то уж точно не было.

   Вдоволь налюбовавшаяся подругой Кэти позвала горничную, чтобы заколоть булавками платье в тех местах, где его посадку еще можно было улучшить, после чего велела Грейс переодеться. В своем старом платьице мисс Эттон сразу же превратилась в скромную домохозяйку, но даже невыигрышный наряд не мог испортить сияющее жизнью лицо девушки, ожидающей восемнадцатилетия.

   - Мдаа, - протянула Кэтрин, бывшая явно другого мнения. – И все таки, как сильно мы зависим от того, что на нас надето! Только что ты была королевой и вдруг превратилась в пастушку.

   - В какую еще пастушку, Кэти? - рассмеялась Грейс. – Пора тебе уже оставить свои выдумки и стать чинной благонравной леди!

   - Только этого не хватало! Я пробыла благонравной, ну, или почти благонравной леди все годы, что за мной присматривала мисс Стоун, и намерена сейчас насладиться вольной жизнью! - восторженность Кэтрин ничто не могло сегодня поколебать. – Еще бы матушка была больше занята каким-нибудь другими заботами, а не огрехами моего воспитания!

   Грейс только кивнула, ей не хотелось снова заводить с Кэтрин спор о неуместности их дружбы и проблемах, которые она доставляет Кэти. Да Кэтрин и не собиралась задерживаться. С помощью горничной она сложила платье обратно в коробку и повернулась к Грейс:

   - Я забираю это, чтобы Пенни все доделала. В день праздника я хочу видеть тебя у нас с самого утра. Прическа и одевание требуют немало времени, да и мне хочется поболтать с тобой до того, как начнут съезжаться гости. Надеюсь, твоя матушка тебя отпустит.

   Грейс только кивнула. Она не знала, радоваться ей или огорчаться. С одной стороны, она побывает на настоящем балу, увидит представителей высшего света и даже на время станет одной из них… С другой, именно это и пугало Грейс. Она могла нечаянно выдать себя и опозорить Кэтрин, а репутация подруги волновала ее гораздо больше собственной. И потом, волшебная сказка закончится вместе с балом, и она опять вернется в свой маленький домик, к хозяйству и грядкам. Не будет ли это мучительно – одним глазком взглянуть на другую, блестящую, жизнь, и тут же оказаться вдали от нее. Грейс никогда не завидовала Кэти, она свыклась с пропастью, лежащей между ее будущим и будущим Кэтрин, но сейчас ее подруга выстроила хрупкий мостик через эту пропасть, и Грейс совсем не была уверена, что ей стоит его переходить. Но, впрочем, думать об этом было уже поздно, она дала свое согласие, и Кэти ждала ее.

ГЛАВА 4

Солнечным майским утром Грейс стояла посреди кухни и в очередной раз выслушивала рассуждения матери о своем безрассудстве. Всю неделю миссис Эттон уговаривала Грейс отказаться от безумной затеи и не позволять легкомысленной болтушке Кэтрин втянуть себя в неприятности. Эти бесконечные нотации отравляли Грейс всю радость предвкушения праздника у Бьюмонтов, и она несколько раз готова была написать Кэти записку с отказом прийти на бал. Но она дала слово, и мысль о том, как сильно огорчится Кэти, давала ей силы продержаться до самого дня бала. Заботливая Кэти прислала за ней коляску, и последние наставления матери больше не доходили до Грейс, мыслями вся она была уже там, в доме графа Бьюмонта. Мать вовремя заметила, что дочь не слушает ее, и, махнув рукой, поцеловала свое неразумное дитя и благословила едва ли не со слезами на глазах, как будто расставалась с дочерью по меньшей мере на месяц, а не всего лишь на день.

   Едва Грейс вышла из коляски перед парадным крыльцом Бьюмонт-холла (обычно она заходила в дом со стороны хозяйственного двора), как ей навстречу сбежала по ступеням сияющая Кэтрин в белом домашнем платье.

   - Наконец-то, Грейс, наконец-то этот день настал! Как же я рада поделиться своей радостью с тобой!

   Подруги обнялись, и Грейс от всего сердца поздравила именинницу и преподнесла Кэти свой подарок, тем более дорогой, что она вложила в него всю душу и знала, что Кэтрин это оценит. – Это просто чудесная вещь, Грейс! Сколько свечей ты извела и сколько иголок поломала, вышивая всю эту красоту! - со слезами на глазах воскликнула Кэтрин. – Мне даже жаль надевать этот пеньюар, он слишком хорош для того, чтобы носить его.

   - Тогда побереги его до своей свадьбы, Кэти, - за лукавой улыбкой Грейс скрывала смущение.

   Кэти покраснела и, прижав подарок к груди, потянула подругу за собой в дом.

   - Идем же, скоро начнут съезжаться гости, и нам надо сделать из тебя сказочную принцессу!

   - Принцесса сегодня – это ты, Кэти.

   - Ну, тогда фею, волшебницу, умеющую создавать своими руками настоящие чудеса! - похоже, сегодня восторгам мисс Бьюмонт не будет конца, ведь день только начался, а впереди ее еще ждет много подарков и удовольствий.

   В холле девушкам встретилась ее светлость графиня Бьюмонт, лично руководящая последними работами по праздничному украшению дома. Она сухо поздоровалась с Грейс и вернулась к разговору с двумя горничными, составлявшими букеты под ее присмотром. Грейс не позволила себе огорчиться прохладным приемом, ничего большего от графини она и не ожидала. Встретившийся на втором этаже граф был более ласков с девушкой.

   - Ну, вот вы обе и выросли, дорогие мои. Я давно не видел тебя, Грейс, и нахожу, что ты стала просто прелестной юной леди, - приветливо сказал он.

   - Посмотрим, что вы скажете, отец, когда увидите ее в бальном платье! - весело воскликнула Кэти и за руку потянула Грейс в специально для нее отведенную комнату, где уже было приготовлено платье и все необходимое для преображения мисс Эттон в настоящую леди.

   Грейс взглянула на разложенные детали своего будущего туалета, потом испуганно посмотрела на Кэтрин.

   - Кэти, я так боюсь! Вдруг я скажу или сделаю что-то неправильно! Все эти столовые приборы…Слишком сложно для деревенской девушки!

   - Пустяки, в тебе очень мало осталось от той деревенской девчушки, какой ты была семь лет назад. Тебе не следует смущаться и чувствовать себя неловко, только и всего. А манеры и речь ни за что не выдадут тебя! - привычно успокаивала мисс Бьюмонт. – А если что – я буду рядом и помогу тебе. Матушка сказала, что мы представим тебя как ее дальнюю родственницу, какую-нибудь мою кузину. У нее почти нет родни, и некому будет опровергнуть это утверждение, все остальные родственники, которые приедут сегодня, со стороны отца. Мы даже не будем менять твою фамилию, «Эттон» звучит вполне приемлемо.

   - А слуги? Они ведь знают меня с давних лет! - с каждой минутой страх Грейс увеличивался, и подруге пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить Грейс покинуть комнату и спуститься к гостям.

   - Слуги предупреждены, что сегодня ты – моя гостья, и тебя надлежит называть «мисс Эттон». С этой стороны тебе нечего бояться, у моей маменьки прислуга вышколена настолько, что наши горничные могли бы прислуживать самому королю! А теперь я оставлю тебя заботам Пенни и пойду одеваться к обеду, - заключила Кэти свою речь.

   Обед по случаю дня рождения стал для Грейс как бы репетицией будущего бала – за столом присутствовало всего лишь около двадцати человек, родственники графа Бьюмонта и наиболее близкие друзья. Все они были немолодыми, почтенными джентльменам и леди и мало обращали внимания на кузину Кэти, да и на саму Кэтрин тоже, поглощенные едой и неспешными беседами о политике и погоде, о погоде и политике. В первые четверть часа Грейс держалась напряженно, как туго натянутая струна, и не менее напряжена была графиня Бьюмонт, ежеминутно ожидающая от нежеланной гостьи какой-нибудь несуразности. Одна лишь Кэти была спокойна и весела, с необычным для нее аппетитом поедая специально приготовленные деликатесы.

   После обеда дамы расположились в гостиной графини, мужчины собрались в курительной комнате, а обе девушки прогуливались по саду в ожидании бала. Едва майское солнышко начало клониться к горизонту, уступая шаг за шагом свое место мягким сумеркам, начали съезжаться многочисленные гости. Кэтрин с родителями должна была приветствовать их, а Грейс в это время заняла место в самом дальнем уголке гостиной, где тщетно пыталась изобразить, будто читает роман. Она уже не так волновалась, как утром – обед прошел благополучно, а многочисленные комплименты Кэтрин и ее отца вселили в нее уверенность в себе. Девушка и не подозревала, что внезапно расцвела, подобно розе на любимом кусте в ее крошечном садике. И все же, впереди был бал, настоящий бал! Навряд ли кто-то из жителей Марбери, даже самых важных, когда-либо получал приглашение на подобный праздник. И не стоит хихикать, Маргарет, вам с Джесси и в голову не может прийти, что есть сотни девушек, никогда не бывавших на балах в больших домах знатных особ и довольствующихся лишь скромными деревенскими танцами!

   В комнате мало-помалу собирались гости, из бальной залы слышались звуки настраиваемых инструментов, и Грейс пришлось отложить книгу и кланяться и улыбаться входящим дамам и джентльменам. На нее поглядывали с любопытством, но среди приглашенных было немало людей, до сих пор не знакомых друг с другом, и она могла не чувствовать себя неловко, как это бывает с человеком, попавшим в чужую компанию, где все давно и хорошо знакомы. Кроме родственников и соседей Бьюмонтов, были приглашены и новые друзья, с которыми Кэти познакомилась в Лондоне. Ее матушка позаботилась, чтобы среди них были молодые джентльмены, подходящие под определение «хорошая партия». Родители Кэтрин не торопились отдавать дочь замуж, но, учитывая их преклонный возраст и слабое здоровье графини, затягивать с этим не следовало, если они хотели дождаться внуков.

   Гости пестрым ручейком рассеялись по обширному дому, переговариваясь, улыбаясь и представляясь друг другу, как это принято в нашем обществе. Наконец, двери бальной залы распахнулись, и нарядная толпа хлынула в зал. Грейс, на свою беду, решила пропустить всех вперед и выйти из гостиной последней. Юной леди невдомек было, что в этих обстоятельствах ее появление в бальной зале не останется незамеченным никем из присутствующих. Едва она вошла, на нее устремились десятки глаз, и только ободряющая улыбка стоявшей неподалеку от дверей Кэти послужила ей путеводной звездой и не позволила сбиться с курса и броситься прочь из зала.

   - О, боже, Кэти, на меня все смотрят! - в ужасе прошептала она, старательно избегая встречаться с кем-либо взглядом из боязни покраснеть.

   - Еще бы, навряд ли они когда-нибудь видели такую красавицу, - рассмеялась Кэтрин.

   Сама она нисколько не чувствовала смущения, сегодня был ее день, и она собиралась насладиться им от начала до конца. В платье жемчужного цвета, расшитом жемчугом, и в старинном жемчужном гарнитуре матери, Кэтрин и сама выглядела драгоценной жемчужиной в оправе из самоцветов – своих гостей. Рядом с ней Грейс казалась нежной, едва распустившейся розой, не хилым, слабым оранжерейным цветком, роняющим лепестки от малейшего сквозняка, а нашей, крепкой, северной розой, здоровой и полной жизни, упрямо цепляющейся корнями за каменистую почву и не сгибающейся даже под порывами осеннего ветра. Розой, готовой цвести столько, сколько положено ей природой, несмотря на все бури и ненастья.

   - Грейс, меня пригласил на первый танец граф Уэсткот, он просто очарователен! Мы познакомились в Лондоне на рождественском балу, и оказалось, что его поместье не так далеко отстоит от нашего, чтобы расстояние было непреодолимым препятствием. Еще тогда он обещал приехать к нам в гости, и мой день рождения – как раз тот день, когда от приглашения нельзя отказаться, - болтала Кэти, не забывая тепло и приветливо улыбаться гостям. – Смотри, он идет сюда! О, и не один, с ним его дальний родственник, маркиз Секвилль, единственный сын и наследник герцога Дорсета! Не иначе, как он захотел представиться тебе, Грейс!

   Грейс не успела оспорить утверждение подруги – молодые джентльмены уже приближались к ним. Граф Уэсткот, приятный светловолосый юноша не старше двадцати трех лет, очень подходил, по мнению многих в зале, в пару мисс Бьюмонт. Его родственника, пожалуй, трудно было назвать молодым человеком – годами он уже явно приближался к тридцати, но еще не преодолел эту отметку зрелости. Темные, почти черные волосы и брови и зеленовато-карие глаза притягивали внимание к его лицу, а в сочетании с твердым подбородком и решительным носом выдавали в нем потомка норманнов.

   - Он похож на короля Вильгельма из твоей книжки, - прошептала Грейс, Кэтрин хихикнула и тут же придала своему лицу выражение благонравной леди, польщенной вниманием столь знатных особ.

   Высокий, крупный мужчина и впрямь напоминал средневекового рыцаря, он прекрасно бы смотрелся верхом на коне, с копьем и щитом, без страха и сомнения изгоняющим сарацинов из Святой земли.

   - Позвольте представить вам, леди, моего друга, - обратился к подругам граф Уэсткот. – Маркиз Уильям Секвилль, будущий герцог Дорсет, любезно согласился погостить у меня пару недель, и я взял на себя смелость привезти его к вам без приглашения, как я уже объяснил вашему батюшке, мисс Бьюмонт.

   - Мы очень рады видеть вашего друга, милорд, - любезно ответила Кэтрин, приседая в ответ на поклоны джентльменов. – В свою очередь, я хотела бы представить вам мою кузину и лучшую подругу, мисс Грейс Эттон.

   Оба джентльмена вновь поклонились, и лорд Секвилль вполне оправдал ожидания Кэти. Без долгих размышлений он пригласил Грейс на первый танец. Девушка зарделась и робко подала маркизу свою натруженную ручку, сегодня затянутую в розовую перчатку.

   Те из гостей, кто желал танцевать, уже встали в пары, и Кэтрин со своим кавалером приготовилась открыть бал, а Грейс и маркиз оказались следующими.

   Графиня Бьюмонт, сидящая в окружении подруг, с изумлением смотрела, как дочь деревенского ветеринара повел в танце наследник герцога. Она не осмеливалась высказать свое негодование и должна была выслушивать, как ее уважаемые приятельницы восхищенно разглядывают Грейс и удивляются, что никогда не встречались у Бьюмонтов с этой хорошенькой девушкой.

   - Конечно, она несколько высока, но ее нельзя назвать полной, - рассуждала леди Пэйнел. – К сожалению, сейчас такие фигуры не в моде, а во времена моей молодости у этой леди не было бы проблем с поисками мужа.

   - Надеюсь, их не будет и у вашей гостьи, - добавила она, обращаясь к графине.

   Графиня Бьюмонт только кивнула, не в силах выразить свое возмущение.

   А Грейс в первые минуты думала лишь о том, как бы не перепутать фигуры танца, и, только уверившись в своих силах и умении кавалера, немного расслабилась и осторожно принялась разглядывать его. Маркиз же откровенно любовался своей партнершей, хотя, надо заметить, не только ее большие голубые глаза и густые каштановые локоны привлекли его внимание.

   В самом начале бала он как раз оглядывал собравшихся леди, чтобы выбрать достойную танцевать с ним, когда в зал медленно вошла величавая, статная дама, показавшаяся маркизу королевой, обозревающей свои владения. Он не подозревал, что замедленные, скованные движения леди были вызваны ее смущением, но ее силуэт привлек его внимание.

   - Кто эта женщина, Чарльз? - обратился он к своему родственнику.

   Граф Уэсткот только пожал плечами.

   - Не знаю, я запомнил только несколько имен, я ведь и сам впервые в гостях у графа Бьюмонта. Смотри, она подошла к мисс Бьюмонт, наверное, они подруги или, может быть, состоят в родстве.

   - Думаю, эта дама должна быть старше мисс Бьюмонт, слишком уж она полна достоинства, - возразил маркиз.

   - Я пригласил мисс Бьюмонт на танец. Почему бы тебе не пойти со мной и не пригласить эту леди, раз уж она обратила на себя твое внимание? Возможно, она еще не приглашена, - предложил граф.

   Маркиз Секвилль тотчас согласился с другом, и оба она направились к стоящим поодаль леди. По мере приближения к ним джентльмены сумели разглядеть лицо Грейс и с удивлением признали, что она так же молода, как и мисс Бьюмонт.

   - Как сильно они отличаются друг от друга! - граф Уэсткот не мог не сравнить хрупкую Кэтрин с ее собеседницей.

   Маркиз же находил, что каждая леди прекрасна по-особенному, и одна на фоне другой кажется только еще очаровательнее. Он ничуть не пожалел, что выбрал именно эту девушку для первого танца. Еще прокладывая себе дорогу сквозь толпу, он заметил множество взглядов, обращенных к ней, а ему всегда нравилось получать то, чего желают все остальные.

   В первые несколько минут леди молчала, старательно выполняя все фигуры танца, но джентльмен не собирался быть безмолвным поклонником.

   - Могу я спросить вас, мисс Эттон, вы бывали в Лондоне? - начал он привычную непринужденную беседу.

   - Нет, милорд, мне не доводилось ездить туда, - мягкий, какой-то теплый голос леди приятно ласкал слух.

   Вероятно, она очень красиво поет, подумал маркиз, а вслух произнес:

   - Позвольте осведомиться, почему? Хотя, я так и думал, если бы мы встречались раньше, я бы не забыл вас.

   Грейс не знала, как ей понимать слова лорда, как комплимент или насмешку над ее крупной фигурой. Ей хотелось избегать лжи там, где это только было возможно, поэтому она сдержанно ответила:

   - Я не могу позволить себе проводить время в столице.

   Секвилль сразу понял, что девушка имеет ввиду ограниченность в средствах, хотя, по ее туалету он ни за что бы так не подумал. Не желая смущать ее, он ограничился кивком и перевел разговор на другую тему:

   - Вы живете неподалеку от имения графа Бьюмонта, мисс Эттон?

   - Да, сэр, совсем близко, - правдиво ответила Грейс.

   - Вы часто видитесь с мисс Бьюмонт?

   - Да, мы выросли вместе.

   - Мой друг привез меня сюда, и я ничуть не сожалею о потраченном на долгую дорогу времени, - сообщил он. – Граф и графиня Бьюмонт – очень приятные люди, а их дочь похожа на прелестного ангела.

   - Это так, сэр! - горячо воскликнула Грейс. – Кэти… мисс Бьюмонт на самом деле ангел, она так добра и благородна!

   Как только у нее появилась возможность сказать доброе слово о своей подруге, Грейс сразу позабыла о смущении. Маркиз с интересом смотрел, как загорелись голубые глаза мисс Эттон, видно было, что она очень привязана к мисс Бьюмонт. Его опыт говорил о том, что обычно молодые леди не нахваливают друг друга перед неженатыми джентльменами, но эта девушка явно отличалась от других. «Интересно, будет ли мисс Бьюмонт говорить о своей подруге с такой же теплотой. Надо будет пригласить ее на танец», - подумал джентльмен.

   - Охотно готов в это поверить, мисс Эттон, - произнес он вслух.

   До окончания танца они успели переброситься несколькими банальными фразами о мастерстве исполнителей и танцоров, после чего маркиз, претворяя в жизнь свое намерение, пригласил на танец мисс Бьюмонт. Недолго думая, граф Уэсткот повел в танце Грейс.

   Танцуя с маркизом, Кэтрин чувствовала на себе завистливые взгляды других молодых леди и их матушек, Грейс же, поглощенная танцем, совсем не обратила внимания на это обстоятельство.

   - Ваш отец устроил для вас чудесный праздник, мисс Бьюмонт, - начал лорд Секвилль, едва фигура танца позволила им поговорить.

   - Да, милорд, и это тем более ценно для меня, что в нашем доме праздники и балы случаются нечасто, - согласилась Кэти.

   Она не в силах была отвести взгляд от необыкновенных глаз маркиза, они напоминали дубовую листву в начале осени, зеленую с коричневым отливом.

   - Тогда вы должны выпить до дна всю чашу удовольствия, - добродушно усмехнулся лорд.

   - Именно это я и собираюсь сделать, - с улыбкой отвечала его прелестная партнерша.

   - Полагаю, ваши гости тоже веселятся от души. Ваша подруга, мисс Эттон, прекрасно танцует.

   Кэтрин почувствовала гордость как за подругу, так и за свои способности наставницы. Если уж маркиз сказал это, значит, Грейс действительно будут принимать за благородную леди.

   - О, да, мисс Эттон очень грациозна, - с готовностью подтвердила она.

   - Вы, вероятно, очень дружны между собой, - продолжал ненавязчивые расспросы джентльмен.

   - Наша дружба длится уже семь лет! - маркиз ясно понял, что юная леди говорит о чем-то очень дорогом для нее.

   - В самом деле? Учитывая, что вам сегодня исполнилось восемнадцать, я осмелюсь предположить, мисс Бьюмонт, что в те далекие годы вы были совсем маленькими девочками, - глаза его смеялись, и это завораживало.

   - Не такими уж маленькими, милорд, - возразила Кэтрин.

   Чем больше она смотрела на этого мужчину, тем большее смущение испытывала. Граф Уэсткот с первого дня знакомства показался ей милым и славным, из него получился бы хороший товарищ для игр на воздухе, пикников и прогулок, но маркиз Секвилль… Было в нем что-то неясное, что заставляло молодых леди ощущать душевный трепет, и чем моложе была леди, тем больше она обычно робела в присутствии этого человека. Кэтрин Бьюмонт не стала исключением. Все поклонники, появившиеся у нее в Лондоне, были не намного старше ее и вызывали совершенно естественное для девушки желание подшучивать над ними, немного флиртовать и кокетничать в рамках дозволенного. Маркиз же, казалось, видел ее насквозь, и это лишало Кэти душевного равновесия. Она была рада, когда танец завершился, и лорд Секвилль пригласил кого-то еще.

   После того, как Грейс была приглашена сперва маркизом, а затем графом, у нее, как и у виновницы торжества, не было перерыва в танцах, джентльмены беспрестанно приглашали подруг танцевать, тем более, что обеих их можно было с уверенностью назвать самыми хорошенькими девушками на балу.

ГЛАВА 5

Не привыкшая к подобному времяпрепровождению, к полуночи Грейс едва не падала с ног от усталости. Постоянно следить за осанкой, придерживать платье, улыбаться и что-то отвечать партнерам, правильно выполнять все движения – бал оказался далеко не таким приятным и легким занятием, как ей до сих пор думалось. Видно было, что и Кэти тоже устала, но намеревается веселиться до самого окончания праздника. Грейс же после очередного танца осторожно проскользнула в распахнутое французское окно на террасу, являющуюся как бы продолжением бальной залы.

   Здесь были расставлены плетеные кресла и большие кадки с экзотическими растениями из оранжереи, на ветвях которых висели разноцветные фонарики.

   - Бедняжки, - пробормотала Грейс. – Завтра вы, возможно, уже не оправитесь от ночного сквозняка, но графине нет дела до вашего хрупкого строения, если погибнет одно из вас – она закажет новое, только и всего.

   - Вы жалеете растения, мисс Эттон? - раздался позади нее мужской голос.

   Грейс повернулась и увидела перед собой маркиза Секвилля. Судя по всему, он тоже наслаждался свежим воздухом после душной залы, а она не заметила его, укрытого ветвями какой-то пальмы, и остановилась совсем рядом. Ей стало неловко за свои слова, наверное, в глазах такого блестящего джентльмена женская болтовня выглядела очень глупо.

   - Д-да, сэр, - смущаясь, ответила она. – Они привыкли к теплу оранжереи, а сегодня их вынесли на воздух, и это может погубить их.

   - Этот же воздух может погубить и вас, мисс Эттон, - возразил он. – Сколько молодых леди простужаются и умирают в горячке после того, как вышли подышать воздухом на балу!

   - Майские ночи уже достаточно теплые, милорд. И потом, я люблю свежий воздух и не боюсь сквозняков.

   - В самом деле? Вы любите долгие прогулки?

   - Да, сэр, - ей хотелось вернуться в зал, в его тоне ей чудилась легкая насмешка, и это было неприятно.

   - И природу вы тоже любите, - он не спрашивал, он утверждал, и она только кивнула.

   По террасе прогуливались и другие любители прохлады, и она ощущала на себе любопытные взгляды. Еще бы, какая-то никому не известная кузина отбирает у них внимание наследника герцога! Похоже, он тоже это заметил.

   - Могу я пригласить вас прогуляться по саду, мисс Эттон? - вопрос весьма удивил юную леди. – Только сначала вам все же следует надеть шаль.

   - Скоро всех пригласят ужинать, милорд, - неловко возразила Грейс. – И потом, сад графини не очень привлекателен в это время года…

   - То есть, вы мне отказываете, - он, похоже, был удивлен и вместе с тем явно забавлялся.

   Ну как объяснить ему, что она боится выдать себя неосторожным словом, но еще больше страшится гнева графини и ее приятельниц? Они не простят ей подобной вольности – прогуливаться вдвоем с самым почетным гостем! И тогда Кэти уж точно запретят видеться с ней!

   - Я считаю, вы правы насчет губительности свежего воздуха, - ей пришлось спешно придумывать оправдание. – Лучше, наверное, вернуться в зал.

   - Что ж, я не возражаю, если вы подарите мне еще один танец, мисс Эттон, - и он решительно предложил ей опереться на его руку.

   Грейс сочла танец меньшим злом и покорно положила ладонь на его руку, едва касаясь. Она слишком мало еще знала маркиза Секвилля, чтобы понять, почему из всех леди, бывших на балу, он выбрал ее объектом своего внимания.

   Я думаю, и вы тоже стремитесь узнать побольше об этом новом персонаже нашей истории. Джесси уже в нетерпении готова пролистать несколько страниц, чтобы поскорее разобраться в загадочной личности молодого джентльмена, и, хотя я не поощряю чрезмерное любопытство в юных леди, я готова, в виде исключения, удовлетворить его.

   Итак, Уильям маркиз Секвилль, в будущем герцог Дорсет, двадцати восьми лет от роду, выглядел, пожалуй, даже немного старше своих лет благодаря мужественной внешности и развитой мускулатуре. Его отец потратил на образование сына немало средств, и лорд Уильям был весьма сведущ как в политике, фехтовании, охоте, так и в различных искусствах – танцах, живописи, музыке. Он мог нарисовать недурной шарж на кого-либо из своих друзей, прекрасно пел и ездил верхом, посетил, как это и подобает, крупные европейские города, к тому же, на нем прекрасно сидел модный костюм, словом, маркиза вполне можно было назвать блестящим кавалером.

   Мать по праву гордилась успехами сына, его уже немолодой отец без страха смотрел в будущее, зная, что оставит значительное наследство в надежных руках, и единственное, что огорчало обоих родителей, было нежелание Уильяма сменить приятную во всех отношениях жизнь богатого холостяка на радости и тяготы брака.

   Когда Уильяму исполнилось двадцать, двадцать три и даже двадцать пять лет, отец не слишком торопил его, так как и сам женился уже в весьма зрелом возрасте. Но по мере того, как здоровье старого герцога ухудшалось, он все больше и больше переживал из-за отсутствия у сына семьи и детей. Герцог Дорсет мечтал еще перед смертью поиграть со своими внуками, почитать им книжки и оставить последние наставления будущему поколению. Старику хотелось бы заполучить внука и внучку, а еще лучше, если их будет больше, целый выводок маленьких Дорсетов.

   Уильям понимал желание отца, но считал эти опасения стариковской причудой – герцог выглядел вполне крепким и сильным, и молодой лорд пребывал в уверенности, что у него еще есть пять, а то и десять лет такой дорогой для него свободы.

   По совести говоря, он не имел ничего против брака, но до сих пор, как это иногда бывает с такими баловнями судьбы, как маркиз Секвилль, он не нашел свой идеал прекрасной дамы, достойной владеть сердцем маркиза и титулом герцогини Дорсетской.

   Слишком многие молодые и не очень леди пытались заполучить его для себя, и слишком много их матушек и батюшек намекали или прямо говорили о своем желании видеть его членом своей семьи. Методы и способы, которыми они пытались добиться своего, очень скоро перестали быть тайной для лорда, и с годами у него выработалось глубокое отвращение к женскому коварству и кокетству, причем Секвилль не делал разницы между двумя этими понятиями.

   Он готов был восхищаться красотой леди, но всегда делал это с некоторого расстояния, ускользая всякий раз, как начинал подозревать затеянный против него матримониальный умысел. Вследствие подобного поведения за маркизом закрепилась репутация сердцееда и коварного соблазнителя, хотя до сих пор ни одна леди не осмелилась объявить открыто о том, что маркиз соблазнил ее. Тем не менее, худая слава всегда бежит впереди нас, тогда как добрая запаздывает, о чем я неизменно напоминаю вам, мои дорогие племянницы.

   Словом, маркизу везде были рады, и уже не первый сезон он считался одним из самых завидных женихов. Свет повидал уже немало кавалеров его склада, и каждый из них когда-нибудь все равно оказывался у алтаря, зачастую с леди не самых выдающихся достоинств, как это можно было предполагать исходя из высоких требований джентльмена к своей избраннице.

   Ввиду этого любая дама подходящего возраста, не состоящая в браке или вдовствующая, имела шанс составить счастье маркиза Секвилля, будущего герцога Дорсета.

   Когда маркиз согласился сопровождать приятеля, молодого графа Уэсткота, на сегодняшний бал, он предвкушал скорее изысканный ужин и хорошие сигары, чем танцы и флирт. Первые четверть часа, проведенные им в гостях у графа Бьюмонта, вполне оправдали его ожидания. Едва в просторном холле прозвучало его имя и титул, со стороны группки молодых леди послышался взволнованный шепоток, и в его сторону тут же полетели стрелы кокетливых взглядов. Маркиз презрительно хмыкнул и поторопился увлечь своего друга в курительную, чтобы оценить сигары графа Бьюмонта до начала танцев.

   Его легкий интерес, возникший в начале бала к мисс Эттон, не утих после первого танца, а только усилился. Молодая леди, похоже, совершенно не была склонна к кокетству по отношению к его персоне, возможно, ее интересовал какой-то другой джентльмен, и маркиз некоторое время приглядывался к девушке, пытаясь выяснить, на кого она смотрит благосклонным взглядом. Не то, чтоб он был задет невниманием, напротив, простота и естественность мисс Эттон вкупе с ее очаровательным смущением, показались ему свежей и милой.

   Если бы он знал о ее происхождении, ее крепкая фигурка, полная жизненных сил, не вызвала бы в нем удивления, но среди жеманных светских дам Грейс показалась ему не на месте. К счастью, подобную точку зрения разделял он один, так как более других гостей желал проникнуть в сущность натуры этой леди. Для всех остальных мисс Эттон была приятной девушкой, несколько выбивающейся из общего сонма молодых леди благодаря своей внешности, но вполне достойной быть частью их общества, раз уж ее пригласила сама графиня Бьюмонт.

   Второй танец Грейс и маркиза Секвилля заставил немало леди в досаде прикусить губку, но дама и кавалер были заняты только друг другом.

   - По дороге сюда я наблюдал весьма приятный глазу пейзаж – поля, луга и небольшие рощи, где, вероятно, вы и гуляете с мисс Бьюмонт.

   - О, да, сэр, природа вокруг Марбери радует взор в любое время года, - в словах Грейс слышалась любовь к родному краю.

   - Мой друг Уэсткот живет довольно далеко отсюда, во всяком случае, завтра мы вряд ли будем способны проделать этот дальний путь, - заметил лорд Секвилль.

   Грейс не знала, что ответить на это, и только кивнула. Она чувствовала робость, но отнюдь не испытывала желания поскорее закончить танец. Грейс не была искушена в светских беседах, и совершенно обычные для бальной болтовни фразы джентльмена казались ей полными какого-то скрытого смысла.

   - Граф и графиня Бьюмонт были так любезны, что предложили некоторым из гостей более продолжительное пристанище, чем одна бальная ночь, и мы с моим другом попали в число этих счастливцев, мисс Эттон, - продолжил маркиз.

   - Вам понравится в Бьюмонт-холле, милорд, я уверена, - ответила Грейс. – Кэти… мисс Бьюмонт собирается завтра устроить пикник у реки, ей очень хочется продлить свой праздник.

   - Я надеюсь, вы будете там, мисс? - в его глазах она могла бы увидеть искренний интерес, но она смотрела в это время на соседнюю пару, за которой они должны были следовать.

   - Нет, милорд, после бала я не задержусь здесь, меня ждут дома.

   Пикник сразу утратил для него свое очарование, что показалось лорду странным. Похоже, он был бы не прочь прогуляться с этой девушкой по любимым ею дорожкам и аллеям, сидеть рядом с ней во время пикника и простыми словами говорить о простых вещах, без двусмысленностей и намеков, принятых в блестящем обществе.

   - И нет никакой возможности изменить ваше решение, мисс Эттон? - маркиз намерен был попытаться убедить ее.

   - Я сожалею, ваша светлость, но неотложные дела требуют моего присутствия дома, - даже графиня Бьюмонт не нашла бы в этой фразе ничего от дочери ветеринара.

   - Что ж, мне не удалось убедить вас, но я готов попытать счастья с вашей подругой, думаю, ей-то вы не откажете, - усмехнулся Секвилль, после чего поклонился Грейс и направился на поиски Кэтрин.

   Идея с пикником пришла Кэти в голову только сегодня днем, когда она узнала, что часть гостей остается в Бьюмонт-холле до завтра или даже на более долгий срок. К большой радости Грейс, времени приготовить для нее еще одно великолепное платье у Кэти не было, и Кэтрин пришлось смириться с тем, что пикник будет проходить без участия ее дорогой подруги.

   Мисс Бьюмонт совершенно не предполагала, что, помимо этого огорчения, ей придется еще выдержать натиск маркиза Секвилля. Недолго думая, маркиз предложил мисс Кэтрин прогуляться по залу. Танцы на время прервались, и гости разошлись по дому в ожидании приглашения пройти в столовую.

   - Мисс Бьюмонт, я вхожу в круг тех баловней судьбы, которые удостоились чести поучаствовать в завтрашнем продолжении этого роскошного праздника.

   - Я уже знаю об этом, маркиз, и очень рада, что вы присоединились к нашей компании, - Кэти улыбалась искренне и, если только чуть-чуть, кокетливо.

   Мисс Бьюмонт показалась маркизу очень милой юной леди. Он увидел в ней почти столько же простоты и очарования, что и в ее прелестной подруге. И хотя она, несомненно, в силу своего происхождения и воспитания, была несколько избалована и своенравна, мисс Кэтрин не производила впечатления коварной охотницы за хорошей партией, а, как вы уже успели заметить, милорд Секвилль оценивал леди именно по степени их коварства. На сегодняшнем балу из всех леди подходящего возраста только две эти юные подруги не пытались увлечь его огненными взглядами и томными вздохами, впрочем, это ничуть не означало, что они не находят его привлекательным и достойным внимания. Во всяком случае, маркиз Секвилль не стремился сбежать от мисс Бьюмонт в курительную комнату, как делал уже два раза за этот вечер, когда мисс Бартон-Степфилд и леди Дримскотт пытались поочередно склонить его к прогулке под звездами.

   - Я беседовал с вашей подругой, мисс Эттон, и она никак не соглашается повеселиться с нами завтра на лужайке под шелест трав и стрекотанье кузнечиков, - продолжил он.

   Кэти помрачнела.

   - К сожалению, милорд, она не может остаться у меня в гостях дольше окончания бала, - видно было, что мисс Бьюмонт это обстоятельство на самом деле огорчает.

   - А если мы с вами объединимся и попытаемся уговорить ее? - поинтересовался маркиз.

   - Увы, это бесполезно, - несмотря на желание видеть Грейс рядом, Кэти не собиралась выставлять подругу на осмеяние в ее стареньком деревенском платье. – Нам придется развлекаться без нее.

   - Насколько я понял из нашего с нею разговора, она проживает где-то неподалеку от вашего поместья, мисс Бьюмонт. Почему бы нам с вами не сбежать потихоньку от гостей и не навестить ее дома, раз уж она не сможет быть с нами?

   К его удивлению, идея отнюдь не показалась мисс Кэтрин блестящей. Она посмотрела на маркиза почти с ужасом:

   - Ах, нет, это совершенно невозможно, милорд. Прошу вас, не настаивайте!

   - Хорошо, я не стану, прошу вас, мисс Бьюмонт, не сердитесь на меня за отсутствие деликатности, - он поспешил успокоить явно напуганную чем-то девушку. – Вероятно, есть серьезные причины, по которым мисс Эттон не сможет быть с нами завтра, и я не должен быть таким дерзким в своей настойчивости.

   Кэтрин только благодарно кивнула, и разговор перешел на развлечения, долженствующие сделать пикник приятным для всех участников. Маркизу не удалось добиться своего, и мисс Эттон могла бы остаться приятным воспоминанием, если бы своим поведением мисс Бьюмонт не заинтриговала его.

   Таинственность очень идет красивой девушке, и Секвилль во время ужина перебирал в голове возможные причины такой уж безотлагательной необходимости мисс Эттон направиться домой сразу же после бала. Больная мать, оставшиеся без присмотра братья и сестры, ожидание гостей – таковы были его мысли. Грязная посуда, неполитые грядки и отсутствие платья – истинные причины никак не могли бы прийти ему в голову.

   За ужином графиня Бьюмонт позаботилась о том, чтобы гости занимали места согласно их положению и ее интересам. Кэтрин была усажена рядом с графом Уэсткотом, а маркиз Секвилль сидел напротив, в то время как Грейс оказалась среди наименее знатных и богатых гостей. Ее сосед справа производил во время еды очень много неприличных звуков, а сосед слева беспрестанно расточал улыбки другой своей соседке, так что, мисс Эттон оставалось только набраться терпения и пробовать все подаваемые кушанья.

   После ужина самые выносливые из гостей продолжили танцевать, а остальные нашли себе занятие по душе – бильярд, сигары, сплетни или здоровый сон.

   Кэтрин, кажется, никогда не чувствовала себя такой уставшей, но уверенность в том, что завтра она будет жалеть о каждом танце, который она пропустила, придавала ей сил. Грейс также вернулась в бальную залу, так как знала, что Кэти хочет, чтобы ее подруга веселилась до изнеможения вместе с ней. Кавалеры Грейс не доставляли ей удовольствия остроумной беседой, если уж говорить начистоту, она порядком устала от бесконечных расспросов и комплиментов, поэтому, стараясь быть вежливой, слушала их лишь наполовину. Сама же она неторопливо оглядывала залу и туалеты дам, так как обещала матери подробнейший рассказ о празднестве. Против ее воли взгляд почему-то довольно часто останавливался на маркизе Секвилле. С некоторого расстояния он еще больше казался похожим на короля Вильгельма, и Грейс развлекала себя, рисуя в воображении портрет маркиза в старинном наряде, в то время, как ее партнер, виконт Мирроусенд, распространялся о достоинствах своего гунтера.

   Маркиз Секвилль сожалел, что приличия не позволяют ему еще пару раз пригласить прелестную леди в розовом на танец. В Лондоне он бы не затруднил себя подобными условностями, но здесь… Несомненно, в провинции всем этим глупостям придают гораздо большее значение, а ему меньше всего хотелось повредить репутации мисс Эттон. Поэтому, милорд Уильям Секвилль издалека любовался статной фигурой леди, не забывая поддерживать ничего не значащую беседу со своей партнершей, пухленькой подвижной миссис Флэй. Приглашать на танец незамужних дам он уже остерегался, так как потанцевал с каждой из них по два раза, и последующие танцы могли быть восприняты ими и их родственниками как самое лестное внимание со стороны наследника герцога.

   Едва только усталые гости начали собираться в обратный путь, Грейс ласково попрощалась с подругой и поторопилась ускользнуть, пока высокие особы не заметили, что она уезжает в старенькой коляске Бьюмонтов. Уже совсем дряхлый Перкинс, большой приятель ее покойного отца, сам вызвался доставить девушку домой. Всю дорогу он одобрительно отзывался о том, какой красавицей и умницей выросла дочь мистера Эттона, и притом настоящей леди, и Грейс, то краснея, то смеясь, болтала, чтобы только не уснуть раньше, чем доберется до своей кровати.

   Мать, конечно же, не спала в ожидании своей девочки, и бедняжка Грейс должна была в сотый раз убеждать миссис Эттон, что в гостях ей не нанесли никакой обиды, она чудно повеселилась и привезла даже гостинцы от мисс Бьюмонт, которые предупредительная Кэти приготовила заранее.

ГЛАВА 6

- Уильям, как тебе нравится эта деревенька? - спросил граф Уэсткот.

   - Марбери? Она ничем не отличается от сотен подобных деревушек, друг мой. Разве только, церковь весьма живописно расположена, - пожал плечами маркиз Секвилль.

   Друзья прогуливались верхом по улочкам Марбери, чтобы как-то занять время до обеда. Вчерашний пикник прошел очень весело, мисс Кэтрин старалась, чтобы ее гости составили наилучшее впечатление о красоте здешней природы, неповторимой в это последние дни весны.

   Сам он был весьма недоволен собственным поведением – маркизу показалось, что граф Уэсткот очарован мисс Кэтрин более, чем кем-либо прежде, а становиться на пути у друга ему вовсе не хотелось, тем более, что он и не строил никаких серьезных планов в этом направлении. К тому же, графиня Бьюмонт немедленно вообразила именно тот результат знакомства, какого обычно избегал Секвилль, и всячески старалась удержать титулованного гостя в Бьюмонт-холле.

   К счастью, граф Уэсткот не первый день был дружен с лордом Уильямом, чтоб не разгадать его намерений, и безмятежно занимал место по другую руку от мисс Бьюмонт. Как восприняла повышенное внимание обоих джентльменов мисс Кэти, для большинства гостей осталось неясным – она всем улыбалась одинаково приветливо и чуть лукаво.

   - Ее светлость была так любезна, что предложила нам погостить у них до конца будущей недели, - продолжил беседу граф. – А ведь наше знакомство довольно кратко.

   - Когда ты перестанешь быть таким наивным, Чарльз? - маркиз натянул поводья и оглянулся на своего друга. – Ты – граф, я – наследник герцогства. Да будь мы знакомы с этой леди два часа, она бы приложила все усилия, чтобы задержать нас в своем доме.

   - Если ты подозреваешь ее в коварном умысле, зачем согласился задержаться здесь? Тебе, действительно, нравится мисс Бьюмонт?

   - Мисс Бьюмонт очаровательна, но тебе не стоит беспокоиться. Не она пленила мое воображение. И потом, отец ждет меня не раньше начала июня, так что я могу располагать собой. К тому же, отсюда дорога до его поместья гораздо короче.

   - Уверен, тебе не дает покоя эта мисс Эттон, - поддразнил друга граф. – С ней, и правда, связана какая-то загадочная история. Вспомни, как вчера перекосилась графиня, когда ты спросил, не будет ли мисс Эттон присутствовать на обеде.

   - Ты прав, с ней что-то не так. Судя по всему, мисс Кэтрин настолько же привязана к своей подруге, насколько ее не выносит графиня. И я намерен добраться до истины. Может быть, ее семья как-то запятнала свою репутацию, и их не принимают? Или она похитила у мисс Бьюмонт внимание какого-нибудь джентльмена?

   Все эти предположения тотчас бы утратили свой смысл, стоило маркизу посмотреть поверх забора домика, мимо которого они проезжали. Особа, вызвавшая его любопытство, в это время тщательно пропалывала грядки, только иногда разгибая натруженную спину, поправить сползшую на глаза соломенную шляпку. К счастью или к несчастью, маркиз был слишком хорошо воспитан, чтобы заглядывать через чужие заборы, и вскоре домик Эттонов остался позади.

   В своей комнате мисс Кэти тщательно причесывалась к обеду. Большая часть гостей разъехалась, приглашение остаться еще на некоторое время приняли только две подруги графини, молодая вдова леди Дримскотт и оба джентльмена. В этих обстоятельствах, казалось бы, графиня Бьюмонт могла быть спокойна за будущее Кэтрин – оба джентльмена проявили к ней самое благосклонное внимание, и оставалось только выбирать, кто ей больше по сердцу.

   Но графине пришлось сделать неприятное открытие – леди Дримскотт отнюдь не собиралась уступать маркиза Секвилля молодой неопытной девушке. Состоятельная вдова не так давно сняла траур и очень явственно вознамерилась найти себе нового мужа. Граф Уэсткот был слишком молод для двадцатишестилетней леди, а милорд Секвилль подходил ей годами, характером и даже внешностью. Во всяком случае, так считала сама леди Дримскотт.

   Графиня Бьюмонт уже не раз пожалела, что предложила леди Дримскотт продлить свой визит. Любящая матушка полагала, что приличнее выйдет, если ее дочь будет проводить время в компании двух джентльменов вместе с какой-нибудь приятельницей. Выбор пал на леди Дримскотт именно в силу ее положения вдовы, но графиня жестоко обманулась в своих предположениях – кокетливые улыбки и томные взгляды леди Дримскотт ясно говорили о ее намерениях. И теперь Кэтрин, похоже, оставалось удовольствоваться графом Уэсткотом – прекрасная партия сам по себе, в сравнении с наследником герцога Дорсета он не представлял никакого интереса в глазах графини.

   Вот почему Кэтрин было приказано выглядеть обворожительной и своим благонравием и юной прелестью затмить искушенную, но несколько утратившую свежесть леди Дримскотт. Мисс Бьюмонт, напротив, находила в своей гостье много черт, достойных подражания, и, оставшись одна, тщательно копировала ее манеру держать веер, улыбаться уголком рта и внезапно глубоко, прерывисто вздыхать при упоминании какой-либо любовной истории, словно сожалея, что это случилось не с ней.

   Небольшого поощрения со стороны Кэти могло быть достаточно графу Уэсткоту для того, чтобы его приятельское отношение переросло в ухаживания, но этого поощрения не последовало. Увы, мысли Кэтрин принадлежали не графу. Чарльз Уэсткот был милым и славным молодым джентльменом, и, без сомнения, подходил мисс Бьюмонт, но часто ли мы выбираем именно то, что будет для нас лучшим?

   Здесь я с трудом удерживаюсь от назидательного отступления, с тем, чтобы попытаться предостеречь вас, мои дорогие племянницы, от необдуманных поступков, но, боюсь, вы на месте мисс Бьюмонт поступили бы точно так же, предпочтя пышный пион мягкой прелести скромного василька.

   Маркиз Секвилль привлекал Кэти своей блестящей внешностью и понимающим взглядом, ей казалось, он знает все о ней и обо всех других людях, и это знание иногда забавляет, а иногда раздражает его. И ей очень хотелось увидеть в его глазах одобрение. Или что-то большее… Об этом Кэти боялась даже мечтать.

   В эти дни Кэтрин совсем не виделась с Грейс. Мать строго запретила ей покидать дом, чтобы повидаться с дочерью ветеринара, в то время, как коварная леди Дримскотт будет кокетничать с маркизом. А Кэти так хотелось поговорить с подругой о бале, о своих гостях и, особенно, о некоторых из них…

   В конце концов, она не выдержала и попросила старого Перкинса отвезти в Марбери записку с приглашением Грейс прогуляться с ней ранним утром, когда все обитатели графского дома будут еще видеть последние сны.

   Молодые господа вернулись в поместье как раз вовремя, чтобы успеть переодеться к обеду. Граф оставил лошадь заботам конюхов и сразу же прошел к дому, а маркиз задержался полюбоваться на Метель, которую как раз прогуливали по двору. Белоснежная красавица показалась Секвиллю очень подходящей своей юной хозяйке, и он уже собрался было двинуться вслед за графом, чтобы поговорить о достоинствах Метели, когда услышал в болтовне конюших знакомое имя.

   - Похоже, она оправилась от колик, - сказал кто-то.

   - Что-то они у нее стали случаться все чаще и чаще, - заметил старик Перкинс. – Новый ветеринар – совсем мальчишка, и лечит ее как-то по-чудному. То ли дело мистер Эттон, при нем-то уж я был спокоен за нашу красотку.

   - Да-а, - протянул другой конюх. – Мистер Эттон знал к лошадкам подход, не то, что этот плутоватый Харвис, так и норовит поскорее улизнуть, не запачкав ручек.

   - Мистер Эттон был золото, а не человек, - глубокомысленно изрек Перкинс. – И дочурка его, малютка Грейси, в него пошла. Бывало, ее от лошадок и за уши не оттащишь, как и нашу мисс Кэти. Тут-то они и сдружились…

   - Чудное дело, - вставил конюх помоложе. – Дочка графа и дочурка мистера Эттона – водой не разольешь, а ведь им и знаться-то не положено…

   - Много ты знаешь, кому что положено! - перебил Перкинс, возмущенно пыхая трубкой. – У мисс Грейс доброе сердце, да и вся она из себя – настоящая леди, с такой и нашей молодой хозяйке якшаться незазорно. Уж я видел, как она уезжала с бала, сам домой вез, красавица – поди сыщи такую!

   - Это да, это верно, - закивали его собеседники, и разговор вернулся к слабому желудку Метели.

   Конюхи стояли под навесом, маркиз был скрыт от них полуоткрытой дверью в конюшню, и работники считали, что молодые господа давно уже направились в дом, поэтому беседовали вполне свободно. Как описать изумление Секвилля, когда он внезапно получил ответы на все свои вопросы из такого неожиданного источника?

   Сначала он хотел подойти к этим людям и подробно расспросить их о мисс Эттон, но соображения деликатности тут же взяли верх над этим желанием. Кто знает, не повредят ли девушке подобные расспросы?

   Он постоял еще немного, но не услышал ничего для себя интересного. Метель завели обратно в конюшню, и работники разошлись по своим делам, а маркиз, так никем и незамеченный, поспешил в дом.

   Когда Секвилль подошел к боковому входу, он увидел, как слуги грузят в повозку кадки с увядшими оранжерейными растениями.

   «Мисс Эттон была права – эти бедолаги не пережили ночь на воздухе, и теперь их сожгут без всякой жалости, а в оранжерею графиня закажет новые лавры и мирты. Хорошо, что мисс Эттон не видит их сейчас – она была бы огорчена», - маркиз улыбнулся собственным мыслям и вошел в дом.

   Он едва не опоздал к обеду и чувствовал себя весьма неуютно под насмешливым взглядом леди Дримскотт. Эта женщина уже начала раздражать его своими постоянными попытками спровоцировать его на какую-нибудь откровенность касательно его сердечных склонностей.

   - Ну, признайтесь же нам, маркиз, отчего вы до сих пор не носите обручального кольца? - вот и сегодня вечером она завела ту же песню, пока мисс Кэтрин перебирала ноты.

   - Вероятно, потому, что я до сих пор не женат, - даже его язвительный тон не отпугнул настойчивую красавицу.

   Графиня Бьюмонт попыталась отвлечь свою гостью, предложив составить ей и ее подругам компанию за карточным столом, но леди Дримскотт недобро сверкнула на графиню черными глазами:

   - Благодарю вас, ваша светлость, но мне не везет в картах. Надеюсь, удача в любви компенсирует это досадное обстоятельство. Пожалуй, я лучше спою дуэтом с маркизом, если мисс Бьюмонт нам сыграет.

   Подруги графини молча переглянулись. Они вполне понимали досаду графини. Леди Дримскотт была всего лишь родственницей ближайших соседей Бьюмонтов, и ее пригласили на бал из добрых побуждений – отвлечь бедняжку от ее горя, а в итоге в доме поселилась коварная искусительница. Как намекнуть гостье, что ее присутствие в доме более нежелательно, и при этом не нарушить приличия – вот чем были заняты мысли графини и ее подруг в последние три дня.

   Мисс Бьюмонт между тем выбрала подходящий романс и послушно уселась за инструмент, так как пела леди Дримскотт, действительно, превосходно, и слушать ее пение было гораздо приятнее, чем ее бесконечную болтовню.

   - Разве вы не присоединитесь ко мне, милорд Секвилль? - спросила леди, увидевшая, что маркиз занял место на диване и, похоже, вовсе не собирается петь.

   - Прошу простить меня, миледи, но нынче я скорее расположен быть зрителем, нежели участником, уверен, это доставит мне гораздо большее удовольствие.

   Леди Дримскотт предпочла истолковать его слова как комплимент и величественной походкой направилась к роялю. Граф Уэсткот склонился над Кэти, чтобы переворачивать ей ноты, а заодно шепотом комментировать томные взгляды и трепетные движения рук, которыми исполнительница сопровождала пение в надежде произвести больший эффект. По совести говоря, более простая манера исполнения пошла бы ей гораздо больше, но леди тоже можно понять – почти три года она была лишена возможности развлекаться. Остаться вдовой в возрасте двадцати трех лет – незавидная участь, и леди Дримскотт вызывала бы гораздо больше сочувствия, веди она себя чуть скромнее.

   Маркиз Секвилль развлекал себя, делая вид, что на него действуют чары обольстительницы, но постоянно был начеку, избегая возможности оказаться с ней наедине во избежание возникновения ситуации, исходом которой было бы его немедленное венчание с упомянутой леди. Однако, он прекрасно знал, что еще день-два, и ему прискучит кокетство леди Дримскотт.

   Он уехал бы из Бьюмонт-холла раньше, чем этот миг наступит, но неподалеку была еще одна дама, занимающая его мысли не в пример чаще, чем леди Дримскотт.

   Рассеянно слушая пение, маркиз снова и снова возвращался мыслями к подслушанному на конюшне разговору. Итак, казалось бы, тайна мисс Эттон раскрыта – она дочь местного ветеринара, судя по всему, ныне покойного. Низкое происхождение, как уже понял маркиз, было преступлением в глазах графини Бьюмонт, но почему тогда эта девица вообще была на балу? И называлась кузиной? Возможно, кто-то из семьи графини вступил в неравный брак с мистером Эттоном, и родственники предпочитали отпилить эту ветвь своего семейного древа? И только искренняя дружба двух девушек не позволяла графине отказать мисс Эттон от дома. Но где живет мисс Эттон, чем она занимается, на какие средства существует, есть ли у нее близкие люди, кроме покойного отца? И, наконец, почему его собственный интерес не растаял, как утренний туман, после того, как он узнал о ничтожном происхождении девушки.

   Выходит, вопросов у лорда Уильяма возникло, кажется, еще больше, чем было до сегодняшнего вечера. Проще всего было бы расспросить обо всем мисс Бьюмонт, но маркиз чувствовал неловкость, проникая так бесцеремонно в чужие тайны. Оставалось только продолжать гостить в Бьюмонт-холле и надеяться на счастливый случай, могущий помочь ему продвинуться в разгадке секретов мисс Эттон.

   Леди Дримскотт закончила второй романс, но и он, похоже, не произвел на маркиза нужного впечатления. Несколько рассерженная, хоть и не настолько, чтобы наказать провинившегося ледяным молчанием, черноволосая красавица изящно подобрала юбки и уселась рядом с маркизом Секвиллем, предоставив мисс Бьюмонт и графу развлекать себя и старшее поколение пением незатейливых пасторальных дуэтов, которые им так хорошо удавались.

   - Вы сегодня странно задумчивы, маркиз Секвилль, - нахмурившись, произнесла она, искоса поглядывая на джентльмена. – Надеюсь, это не мое пение навело вас на грустные мысли?

   - Отчего же грустные, мадам? - он медленно повернулся к ней, и его холодный взгляд в сочетании с безупречно вежливым тоном ясно показал леди, что она не имеет шансов заполучить его. – Ваше исполнение выше всяких похвал, но слова этого романса напомнили мне…

   - О несчастной любви? О, да, и мне тоже! - перебила его леди, не желающая сдавать свои позиции.

   С ее точки зрения, только трагическая история, возможно, случившаяся, когда маркиз был еще очень молод, не позволяла ему обрести счастье в браке с какой-нибудь очаровательной леди.

   - Напротив, миледи, романс напомнил мне о том, что всякая любовь когда-нибудь пройдет, а значит, стоит ли влюбляться? - он поддразнивал собеседницу машинально, даже не слишком задумываясь, что говорит, столько раз уже он вел подобные разговоры, что вполне мог в это время думать о другом. – Боюсь, я разочаровал вас. А теперь прошу простить меня, я должен написать письмо отцу, чтобы отправить его с утренней почтой.

   Легко поднявшись, маркиз улыбнулся леди Дримскотт, поклонился графине и графу, дремавшему над книгой в кресле у камина, поцеловал руку мисс Кэтрин и покинул гостиную. Почтенные дамы также сочли необходимым разойтись по своим комнатам, Кэти подошла к родителям попрощаться на ночь, утром она собиралась встать с рассветом, чтобы встретиться с подругой, и была благодарна маркизу за то, что он дал повод всем отойти ко сну.

   Разозленная леди Дримскотт одарила графа Уэсткота самой очаровательной из своих улыбок и почти выбежала из комнаты, вероятно, надеясь догнать маркиза на лестнице. Граф удивленно поднял брови, улыбнулся своим мыслям и последовал вслед за ней, не имея, впрочем, ни малейшей склонности упасть к ногам соблазнительной вдовы.

   Первые лучи солнца не только разбудили маркиза Секвилля, но и сподвигли его подняться с постели. В отличие от многих людей его круга, лорд Уильям никогда не был лежебокой. В хорошую погоду он отправлялся на прогулку, в ненастную читал или играл в одиночестве на бильярде. Вчера за этим занятием его поймала леди Дримскотт, и только появление графа Бьюмонта спасло маркиза от нежелательного тет-а-тета.

   Сегодня он решил немного прогуляться верхом по окрестностям и вернуться к завтраку, после которого вся компания собиралась нанести визит одному из соседских семейств. Маркиз приказал дежурному конюху оседлать его лошадь, а сам в ожидании прошел вглубь конюшни.

   Отсутствие Метели в ее стойле удивило маркиза, и он вернулся к конюху.

   - А где ваша белогривая красавица? Надеюсь, ее здоровье не испортилось настолько, чтобы... - маркиз не стал продолжать, потерять такое животное было бы настоящим горем для его хозяев.

   - Нет, что вы, сэр, она уже вполне оправилась, и мисс Бьюмонт уехала покататься, Метель ведь уже неделю не покидала конюшню, - успокоил его конюх.

   - Уехала? Так рано? - джентльмен был удивлен, его знакомые молодые леди чаще всего в это время нежились в постели.

   - Молодая хозяйка часто гуляет по утрам, она ранняя пташка, милорд, - пояснил конюх.

   - И куда же она ездит? - Секвилль уселся на своего коня и сверху вниз взглянул на работника.

   Тот пожал плечами:

   - Конечно, в Марбери, повидаться с подругой, сэр. Мисс Эттон, большая приятельница нашей барышни, очень домовитая девушка, и может гулять только по утрам, пока солнце еще не слишком высоко.

   Увидев заинтересованный взгляд маркиза, болтливый конюх смутился.

   - Я не должен был говорить это, ваша светлость, госпожа графиня страх как не любит, когда мисс Кэтрин выезжает одна...

   - Я ничего не скажу ее светлости, - успокоил его Секвилль, - Если ты скажешь мне, где именно чаще всего прогуливаются обе леди.

   - На лугу, где был майский праздник, милорд, - конюх поблагодарил джентльмена и поспешил укрыться в конюшне, пока не наболтал еще чего-нибудь.

   Нимало не смущенный тем, что шантажировал беднягу, маркиз не спеша поехал в указанном направлении. Он уже видел ту поляну и успел сносно изучить тропинки и дорожки, пересекавшие поля и луга вокруг Марбери.

   Поплутав совсем немного, Секвилль, наконец, выехал на указанную полянку. Еще издали он услышал легкий, переливчатый смех мисс Бьюмонт. Ему вторил более глубокий, теплый голос, несомненно, принадлежащий мисс Эттон.

   Покрытые сочной молодой листвой кусты, наконец, расступились, и маркиз выехал на поляну. Посередине еще высилось традиционно украшенное майское дерево, трава была вытоптана десятками ног, но на окраинах полянки деревья отбрасывали уютную тень, а шелковый травянистый покров представлял собой аппетитное зрелище для любой лошади. Одно из этих замечательных животных беспрепятственно поедало свежую травку, и при каждом легком дуновении ветерка по белоснежной шкуре пробегали зеленые блики. Маркиз мог бы любоваться Метелью полчаса или час, если бы другая, не менее привлекательная, картина не увлекла его еще сильнее.

   На останки поваленного ветром старого дерева была постелена коричневая шаль, на которой сидели рядышком две девушки. Мисс Кэти в утреннем белом платье и в простом чепчике вместо положенного леди костюма для верховой езды по сравнению с крупной фигурой подруги казалась еще моложе своих лет. Грейс, в скромном синем наряде и соломенной шляпке, с перекинутой на грудь пышной косой, выглядела здоровой деревенской девушкой, каковой, собственно, и являлась.

   Маркиз некоторое время зачарованно глядел на этот дуэт, поразивший его одновременно и своей непохожестью и какой-то общностью, возможно, подаренной обеим весной и молодостью. Лошадь Секвилля заржала, привлекая внимание Метели, и подруги поняли, что кто-то нарушил их уединение.

   Обе прелестные головки тотчас повернулись в его сторону, и Кэтрин, охнув, вскочила на ноги.

   - Прошу простить меня, леди, что напугал вас, - джентльмен спешился и поклонился, как будто в этой встрече не было ничего необычного.

   - Вы застали нас врасплох, - скрывая растерянность за улыбкой, ответила мисс Бьюмонт. – Мы как раз сплетничали о моих гостях, и вам тоже досталось, будьте уверены.

   - Что ж, я это заслужил, - он легко принял шутливый тон, но взгляд его был прикован не к мисс Кэти, а к ее подруге.

   Грейс тоже поднялась и ответила на поклон маркиза, на ее щеках горел румянец смущения и досады.

   - Мисс Эттон, если бы я знал, что вы, подобно дриаде, прячетесь в лесу, я бы уже давно обошел все рощи вокруг Марбери.

   - Стоит ли так затрудняться, сэр? - принужденно улыбаясь, ответила Грейс.

   Уже полчаса, как она пыталась уговорить Кэти расстаться с нею и вернуться домой, к гостям и изысканному завтраку, но соскучившаяся подруга упорно продолжала болтать. Что бы ей сесть на лошадь и уехать на несколько минут раньше? Тогда этой унизительной встречи не случилось бы вовсе! А теперь Грейс стоит перед элегантным наследником герцога в своем убогом платье! Боже, что он подумает о ней и о Кэтрин?

   Примерно таковы были мысли Грейс, и маркиз довольно быстро понял, что девушка не расположена шутить.

   - Я должен признаться вам в ужасном преступлении, милые леди, - с самым серьезным видом сообщил он.

   Мисс Кэтрин тотчас нарочито нахмурила бровки, а Грейс молча теребила вьющийся кончик косы, глядя поверх плеча милорда на его лошадь. Секвилль понял, что никто не собирается подбадривать его, и продолжил:

   - Каюсь, я случайно раскрыл вашу тайну, и непреодолимое любопытство заставило меня искать встречи с вами.

   - Вы следили за мной, милорд? - Кэти удивленно распахнула серые глаза.

   Маркиз не собирался выдавать болтливого конюха и просто кивнул головой.

   - Я немного заблудился, иначе догнал бы вас раньше, мисс Бьюмонт, - он лишь отчасти кривил душой.

   - Зачем? Если вы хотели отправиться на раннюю прогулку, стоило сказать мне об этом вчера вечером, - когда хотела, мисс Кэти умела казаться суровой.

   - Я хотел увидеться с вами обеими, мисс Бьюмонт, - голосом виноватого мальчишки ответил наследник герцога.

   - Обеими? Вы знали, что Грейс и я будем здесь?

   - Признаться, да. Вчера я случайно услышал болтовню конюхов, они говорили о том, каким достойным человеком был батюшка мисс Эттон…

   Молчавшая до сих пор Грейс уже не могла покраснеть еще больше, поэтому она только гордо вскинула опущенную голову и обожгла маркиза взглядом ярких голубых глаз.

   Кэтрин перевела взгляд с одного на другую, на мгновение задумчиво прикусила губку, потом решительно кивнула.

   - Думаю, раз вы знаете, что отец Грейс был ветеринаром, вы больше не будете спрашивать мою матушку, почему моя подруга не приходит с визитом.

   Грейс с удивлением посмотрела на подругу – об этом инциденте в Бьюмонт-холле Кэти умолчала.

   - Боюсь, я все еще заинтригован, мисс Бьюмонт, - он по-прежнему больше смотрел на молчащую Грейс. – Если мисс Эттон – ваша кузина, значит, ее мать вышла замуж за мистера Эттона… но что в этом такого уж необычного? Графиня не желает общаться с этой частью своей семьи?

   - Я вовсе не кузина мисс Бьюмонт, ваша светлость, - Грейс посчитала, что пора ей вмешаться и избавить Кэти от неприятных разоблачений. - Этот обман был затеян с целью выдать меня за настоящую леди. На самом деле я – дочь деревенского ветеринара, не более того.

   - Я очень хотела видеть мою дорогую Грейс на своем дне рождения и предложила устроить эту мистификацию. Грейс не соглашалась, но я настаивала, я думала, что мы чудесно повеселимся вместе…

   Кэти едва не плакала от обиды за подругу. Конечно, она знала, что когда-нибудь ее мир и ее Грейс столкнутся, и это столкновение причинит Грейс боль, но не думала, что это случится так скоро и так неожиданно. И что виновником будет человек, который в последние дни занимал ее мысли и даже сны.

   Маркиз чем дальше, тем больше сознавал всю бестактность своего поведения. Мало того, что он явился незваным, так он еще не нашел в себе сил уехать незамеченным подругами или хотя бы не говорить, что знает о происхождении мисс Эттон, и позволить юным леди самим дать удобное для всех объяснение или не давать его вовсе.

   - Я не собираюсь говорить кому-либо о вашем секрете, дорогие дамы, - мягко начал он. – Никто в здравом уме не сможет сказать, что мисс Эттон – не настоящая леди. Мне ведь не надо повторять вам эти известные истины – человека характеризует в большей степени его поведение, а не происхождение. Тем более, я полагаю, родители мисс Эттон – вполне достойные, уважаемые люди, и ей совершенно нечего стыдиться…

   - Вы не поняли, сэр! - перебила его возмущенная Грейс. – Я ни за что не стала бы стыдиться своих дорогих родителей! Моего отца все любили, а мать уважают и ценят соседи и друзья, и родители воспитывали меня в соответствии со своими убеждениями. Дело вовсе не в этом!

   - А в чем же, мисс Эттон? - почти шепотом спросил молодой человек, любуясь блеском ее глаз.

   - Я знаю, что не подхожу для компании графской дочери, я всегда это знала, - Грейс взмахом руки попросила дернувшуюся от этих слов Кэти не вмешиваться. – Но мы подружились так давно, что просто не можем теперь друг без друга. Во всяком случае, у меня нет подруги ближе, чем Кэти… Кэтрин.

   - У меня тоже, - тихо вставила мисс Бьюмонт.

   - Дружба со мной может навредить ее репутации, и в последнее время мы видимся нечасто и только там, где нас не смогут увидеть граф, ее светлость и их гости. Приглашение на бал – единственный случай, когда графиня Бьюмонт должна была терпеть мое присутствие в своем доме, ради своей любимой дочери. Надеюсь на ваше благородство, милорд, вы ведь не будете вредить Кэтрин?

   Тревога и любовь в ее голосе все больше и больше раскрывала перед Секвиллем красоту и глубину ее души. Дочь ветеринара вела себя как принцесса, и это великодушие и благородство выглядело в глазах избалованного повесы совершенно естественно. Что само по себе показалось бы ему очень странным, будь он в состоянии это заметить. Но маркиз был покорен очарованием этой девушки в простом платье и отчаянно желал заслужить ее прощение.

   Для этого он не менее горячо и пылко принялся давать обеим леди обещания сохранить их секрет, извиняться снова и снова за свое дерзкое поведение и, наконец, умолять их не прогонять его и позволить одинокому страннику немного побыть в обществе двух прекрасных лесных фей.

   Серьезно слушавшая его Грейс поморщилась, когда в конце пламенной речи милорд Секвилль все-таки сбился на беззаботный тон, но Кэти, напротив, гораздо увереннее чувствовала себя, когда имела возможность скрыть смущение за легкими фразами. В результате прощение было ему даровано обеими леди, но продолжить прогулку ему придется только с одной из фей.

   - Я уже слишком задержалась здесь, мне необходимо тотчас вернуться домой, - сказала мисс Эттон, едва ей позволено было вставить слово в обмен любезностями маркиза и мисс Кэтрин. – Ваша светлость, надеюсь, вы проводите мисс Бьюмонт домой?

   - Вы хотите оставить нас? - это было совсем не то, чего он хотел, но спорить сейчас означало бы разрушить все, чего он успел добиться.

   Грейс решительно кивнула и собралась уже двинуться по тропинке, когда Секвилль снова решил использовать такой некрасивый, но действенный способ, как шантаж.

   - Я охотно составлю компанию мисс Бьюмонт, если вы обе пообещаете явиться сюда завтра в это же время и рассказать мне побольше о Марбери и окрестностях.

   Кэтрин дала обещание за них обеих прежде, чем мисс Эттон успела сослаться на многочисленные домашние дела, и спорить с подругой в присутствии маркиза показалось Грейс неприличным.

   Поэтому она без улыбки кивнула, попрощалась и вернулась к дереву, где оставила шаль. Грейс подобрала шаль, отряхнула ее от прилипших кусочков коры и двинулась по тропинке вглубь рощи. Маркиз и Кэтрин наблюдали за ней, пока стройная фигура не исчезла в зеленом мареве, после чего посмотрели друг на друга.

   - Прошу вас, не сердитесь на меня, мисс Бьюмонт. Позвольте мне помочь вам подняться в седло, иначе мы опоздаем к завтраку.

   - Вы правы, надо ехать, - Кэти послушно направилась вслед за ним к лошадям.

   Всю дорогу маркиз пытался увлечь леди легкой беседой о последних театральных постановках и новых романах, но мисс Кэтрин отвечала мало и выглядела задумчивой. Джентльмен не осмелился утешить девушку, так как прекрасно понимал, что нарушил хрупкую гармонию ее мира. Но он мог бы сильно удивиться, если б узнал, о чем на самом деле думает юная леди.

   Графиня уже полчаса прогуливалась по террасе в сопровождении одной из своих подруг. Она сильно разозлилась, когда узнала, что мисс Бьюмонт ушла из дома рано утром, и была намерена сурово наказать дочь.

   Ее светлость небезосновательно заподозрила Кэти в желании тайно увидеться с недостойной подругой, но возвращение Кэтрин в обществе маркиза разгладило морщинки на лице старой дамы и привело ее в прекрасное расположение духа. Еще бы – девочка не теряла времени даром, даже сама леди Дримскотт не смогла помешать ее свиданию с наследником герцога. А несколько растерянный, отстраненный вид молодых людей графиня сочла признаком романтической склонности, зарождающейся между ними.

ГЛАВА 7

Ранним вечером Грейс сидела у окна и шила. Свечи стоили дорого, и девушка старалась использовать последние лучи солнца, чтобы успеть сделать как можно больше до наступления темноты. Как она ни старалась, ее шитье сегодня почти не продвинулось, слишком часто она прерывала работу и смотрела в окошко на старую церковь на холме и на быстро летящие над нею облака, принимающие причудливые очертания диковинных животных и цветов. Грейс едва ли замечала прелесть знакомого с детства пейзажа. Ее телесная оболочка оставалась в маленьком убогом домишке, а дух снова и снова возвращался на залитую утренним солнцем полянку с майским деревом посередине. Сегодня она пережила то, чего так страшилась – разоблачение, и все оказалось совсем не так, как она могла себе вообразить.

   За эти дни она соскучилась по Кэти, но это не было единственной причиной ее желания подольше поболтать с подругой. Грейс хотелось поговорить о минувшем бале и, особенно, о некоторых из гостей. Сама она не осмелилась бы упоминать маркиза Секвилля слишком часто, но Кэти, словно выполняя ее невысказанную просьбу, рассказывала почти только о нем. Что он говорил во время танцев, как ведет себя теперь, когда гостит у графа, как соревнуется в остроумии с леди Дримскотт... Если бы не эта захватывающая тема для беседы, Грейс была бы более настойчива и распрощалась с подругой пораньше, и тогда человек, занимающий ее мысли больше, чем кто-либо до того, не застал бы ее врасплох.

   Грейс не надеялась когда-нибудь увидеть его снова, слишком велика была пропасть между их мирами, а единственный ее выход в свет должен был остаться самым дорогим и необыкновенным воспоминанием, и все же, ей была любопытна каждая, даже самая незначительная, деталь его жизни. И мисс Кэтрин вполне оправдала ее ожидания, так как поведала подруге обо всех привычках маркиза, его пристрастиях в еде и музыке, обо всем, что успела приметить за прошедшие дни.

   Грейс жадно слушала истории Кэти, но в первый раз за годы их дружбы не открыла ей свою душу. Как объяснить подруге, и, в первую очередь, как объяснить самой себе, чем привлек ее этот странный незнакомец? Красивый мужчина, без сомнения, но на балу было достаточно симпатичных джентльменов, к тому же, изъясняющихся гораздо понятнее и охотно уделявших ей внимание. Так что, предположение о том, будто она заинтересовалась первым встреченным ею джентльменом, можно было смело отбросить. Тогда – почему? Для своих лет Грейс была слишком неопытна по части флирта и сердечных склонностей, потому продолжала искать ответ на этот вопрос, вместо того, чтобы просто принять это новое чувство как божий дар и подумать о том, что ей с ним делать.

   Примерно в то же время ее подруга уселась перед зеркалом с намерением поправить прическу перед ужином, но светлые локоны уже полчаса оставались в прежнем немного растрепанным виде, неминуемом после возвращения из гостей в открытой коляске. Кэтрин не находила в себе сил позвонить горничной, ей хотелось побыть одной и как следует подумать – похвальное занятие для леди, скажу я вам. Во всяком случае, тебе, Джесси, иногда полезно ненадолго прекратить болтать и уделить время серьезным размышлениям.

   Мысли Кэтрин Бьюмонт никак нельзя было назвать радостными. Молодая, красивая, богатая девушка, всеми любимая и готовая всех любить – казалось бы, кого уж тогда можно назвать счастливицей, как не ее? И все таки, Кэтрин страдала.

   Сегодняшний визит в гости показал ей, как много чаяний ее мать возлагает на знакомство с маркизом Секвиллем. Девушка видела, как графиня перешептывается с приятельницами, а те восторженно ахают и бросают любопытные взгляды в сторону джентльмена. Даже леди Дримскотт, похоже, утратила надежду увлечь молодого лорда, после того, как графиня Бьюмонт многократно распространялась о ранней прогулке дочери вдвоем с маркизом.

   Сам милорд Секвилль, против своего обыкновения, не выглядел встревоженным и не стремился поскорее покинуть гостеприимный дом, не дожидаясь, пока его подхватят под руки и повлекут к алтарю вместе с мисс Бьюмонт. В глазах его молодого друга эта невозмутимость лорда Уильяма выглядела подтверждением надежд графини Бьюмонт, ведь граф Уэсткот, как никто другой в Бьюмонт-холле, знал, как обычно ведет себя маркиз в подобных обстоятельствах. Уныние графа, не скрывающего своего увлечения мисс Кэтрин, бросалось в глаза, что также косвенно подтверждало серьезность намерений маркиза. После возвращения из гостей леди Дримскотт завела разговор о своем возможном отъезде, к большой радости графини.

   Граф Бьюмонт, похоже, один сохранял здравомыслие и не спешил заподозрить гостя в сердечной склонности к его дочери, учитывая, как недолго они были знакомы. Но графиня взяла на себя труд разъяснить супругу несомненные преимущества мисс Бьюмонт: подходящий возраст, прелестная внешность, покладистый нрав и, наконец, солидное приданое. Всего этого, по распространенному в свете убеждению, было достаточно для того, чтобы чувства молодого джентльмена возникли и укрепились в самое короткое время. Особенно, если этот джентльмен имеет серьезные намерения вступить в брак и приискивает невесту исходя из своих представлений о ее необходимых достоинствах, а нежные чувства в этом вопросе имеют для него второстепенное значение.

   Именно таким джентльменом и виделся графине маркиз Секвилль. Он был не настолько юн, чтобы внезапно исполниться пылкой страсти, хотя, конечно, сбрасывать со счетов романтическую часть его натуры было преждевременно. Другое дело, если милорд созрел для женитьбы и оценивает молодых леди с точки зрения наличия в них качеств, подобающих будущей герцогине Дорсет. И в этом смысле мисс Бьюмонт могла удовлетворить любым, самым строгим требованиям, какие только мог предъявить к ней такой пристрастный судья, как будущая свекровь.

   - Нет ничего удивительного, что милорду понравилась наша Кэтрин, - рассуждала графиня. – Чтобы понять, какая она славная девочка, совсем необязательно быть с ней знакомым полгода или год, ее характер раскрывается в первые полчаса после встречи. И, вполне возможно, маркизу нужна именно такая жена, добрая, покладистая и из хорошей семьи.

   - Вы можете быть правы, моя дорогая, но с тем же успехом можете и ошибаться, - невозмутимо отвечал ее супруг. – Про маркиза Секвилля говорят многое, вы ведь знаете о его репутации сердцееда…

   - Когда-нибудь он должен остепениться, - прервала мужа графиня. – Так почему бы не теперь?

   Граф покачал головой, спорить с супругой было невероятно трудно, если она вбила себе в голову, что события должны развиваться по ее сценарию.

   - Я бы, скорее, поставил на графа Уэсткота, он гораздо более по душе мне, и в его симпатии к нашей дочери я не сомневаюсь. А ваш маркиз, любовь моя, темная лошадка, вы не боитесь, что он заставит нашу девочку страдать?

   - Оставьте эти выражения для скачек, - поморщилась графиня. – Вы ведь не лошадь покупаете, а приобретаете родственные связи. Граф, конечно, хорош, но герцогская корона пойдет Кэтрин гораздо больше графской. Маркиз – настоящий джентльмен и не посмеет злоупотребить нашим гостеприимством настолько, чтобы обидеть Кэти.

   Как вы видите из этого разговора, отец оказался гораздо более проницательным, чем мать юной леди. К сожалению, его мнение в расчет не принималось, и графиня еще некоторое время позволяла себе мечтать о предстоящей свадьбе ее дочери с наследником герцога Дорсета.

   Если граф только смутно предвидел грядущие переживания дочери, то Кэтрин уже погрузилась в них по самую белокурую макушку. Теперь она не сомневалась в том, что маркиз Секвилль увлекся не ею. Подозрение возникло у нее на балу и превратилось в уверенность после утренней прогулки. И, Кэтрин вынуждена была это признать, объектом его внимания стала не какая-нибудь светская дама из окружения Бьюмонтов, даже не леди Дримскотт, а дорогая подруга Кэти, мисс Грейс Эттон.

   Кэтрин заметила и взгляды, которые маркиз бросал на Грейс сегодня утром, и его горячее желание увидеться с ней завтра, припомнила она и расспросы Секвилля о Грейс, последовавшие на следующий день после бала, и его попытки уговорить Грейс принять участие в пикнике…

   С детства проводившая время в гостиных и салонах, Кэти умела распознавать признаки заинтересованности со стороны молодых джентльменов и леди друг к другу. Ее собственный опыт в сердечных делах был невелик, но она сразу поняла, что нравится графу Уэсткоту, точно также, как ей самой небезразличен милорд Секвилль. Однако, для того, чтобы раскусить такой крепкий орешек, как маркиз, ее опыта явно не хватало. Во всяком случае, до сегодняшнего дня.

   Судьба сыграла с девушкой недобрую шутку, предоставив возможность выбирать сразу из двоих кавалеров. Если бы на день рождения Кэтрин прибыл только граф Уэсткот, их отношения с мисс Бьюмонт могли сложиться по-другому, молодой человек приглянулся Кэти еще в Лондоне, а в более свободной обстановке сельского поместья их взаимная симпатия имела все шансы перерасти в настоящие чувства. С другой стороны, если бы маркиз Секвилль приехал в Бьюмонт-холл в одиночестве, Кэтрин, скорее всего, оробела бы под его пронзительным взглядом и постаралась держаться от необычного гостя подальше. Но все вышло по-другому, и на фоне дерзкого, насмешливого маркиза вежливый, любезный граф Уэсткот показался едва ли не скучным простаком. И, напротив, мужественный вид и зрелые суждения Секвилля становились более заметными рядом с легким, даже слегка поверхностным нравом молодого графа и его приятной, но невыдающейся внешностью. В глазах юной леди, несомненно, выигрывал от этого сравнения маркиз.

   И сейчас Кэтрин с грустью смотрела на свое отражение. Впервые в жизни она не понравилась тому, кому хотела бы прийтись по сердцу, и с этим придется смириться. Бессмысленно было вспоминать все неясные слухи о похождениях маркиза, доходившие до нее, и упрекать себя в излишней самоуверенности. В самом деле, если ему не приглянулась блистательная леди Дримскотт, как можно было думать, что он пленится светлыми локонами и вздернутым носиком Кэтрин?

   - Ах, если бы моей соперницей была леди Дримскотт! - воскликнула Кэти несколько театрально.

   Происходившее с нею сейчас казалось Кэти чем-то значительным, пусть и приносило огорчения, и само слово «соперница» вызывало чувство сродни гордости. Подумать только, она попала в историю, похожую на те, о которых читала в романах! Несчастная любовь, удачливая соперница, роковой красавец…

   - Только в книгах мало пишут о том, как это больно, - пробормотала она, опуская голову. – На леди Дримскотт я могла бы хотя бы сердиться, но злиться на Грейс… как я могу! Она ведь совсем не пыталась кокетничать с ним, да она и не знает, что это значит – кокетничать, моя милая, чистая Грейс!

   Кэтрин шмыгнула носом, давясь подступающими слезами – за ужином она не должна была выглядеть расстроенной и бледной, и запустила пальцы в волосы, еще сильнее запутывая локоны.

   - Что же мне делать? Сегодня маркиз узнал тайну Грейс, но, как ни странно, это его ни капли не смутило, он по-прежнему хочет ее увидеть. Интересно, а что думает о милорде сама Грейси? Она не расспрашивала меня о нем нарочно, но и не перебивала. А я-то, дурочка, говорила только о нем!

   Мисс Бьюмонт была то ли чересчур рассудительна, то ли слишком привязана к подруге, чтобы обвинять Грейс в том, что она похитила симпатии маркиза. Подозревать в девушке ее возраста и воспитания излишнее здравомыслие я бы не стала, особенно, если припомнить некоторые высказывания моих собственных племянниц, а потому могу с уверенностью заключить, что верное сердце Кэти готово было простить Грейс настоящие и будущие страдания.

   - Но каковы его намерения? Я не позволю ему причинить ей горе! - решительно сказала Кэтрин и даже погрозила зеркалу пальчиком, словно в нем отражалась не она сама, а коварный маркиз. – Сперва надо узнать, как они относятся друг к другу…

   Она слегка повернулась, и в отражении увидела висящие над камином часы. Времени для приведения себя в подобающий для ужина вид оставалось совсем немного, и Кэти пришлось оставить тягостные размышления и позвонить горничной.

   Во время ужина и после него вся компания была, главным образом, занята тем, что бросала многозначительные взгляды на милорда Уильяма. Графиня, ее подруги и граф Бьюмонт пристально следили за поведением маркиза, то и дело переглядываясь между собой, леди Дримскотт и граф Уэсткот ревниво ловили его взоры, обращаемые к мисс Бьюмонт, Кэти то и дело задумчиво поглядывала на Секвилля, пытаясь угадать, какие чувства он скрывает. И только сам маркиз пил, ел и поддерживал беседу с самым невозмутимым видом, еще более заинтриговывая присутствующих.

   На следующее утро Грейс поднялась непривычно рано даже для себя самой. Домашние дела требовали немало времени, но сегодня она выполняла свои обязанности равно быстро и небрежно. Ее мать встала с постели чуть позже и была удивлена стремительности, с которой дочь расправляется с накопившимися делами.

   - Видно, тебя пчела укусила, - добродушно пошутила она, разглядывая заглаженные вкривь и вкось складки на старом чепчике. – Суетишься, как будто за тобой гонится свора собак, а толку маловато.

   - Простите, матушка, я боюсь не успеть, - пробормотала Грейс.

   - Ну-ну, не иначе, как мисс Кэтрин объявилась и тащит тебя из дому, - миссис Эттон покачала головой и стала собираться в лечебницу.

   Грейс порадовалась, что мать не пристает с расспросами, проводила матушку и отправилась трудиться в огороде. Полив и прополка сегодня спорились у нее так, что сорные травинки разлетались в разные стороны, а брызги из большой лейки доставали до соседского забора. Наконец, все было закончено, пусть и с некоторой небрежностью, и Грейс села за колченогий столик перед маленьким овальным зеркальцем – подарком Кэтрин на какой-то из дней рождения.

   - Наверное, мне не следует встречаться с джентльменом, довольно того, что Кэтрин вчера немало пришлось краснеть из-за меня! - в какой раз она сказала себе это за последние сутки?

   Ночью Грейс почти не спала, обычная безмятежность покинула ее, и девушка уже не рада была, что поддалась на уговоры Кэтрин и поехала на этот злосчастный бал. Пара танцев и несколько фраз – только в романах Кэти юные леди безоглядно влюблялись, имея лишь такой скудный фундамент для строительства воздушных замков. Так всегда думала Грейс и продолжала думать и поныне. Конечно же, она и не думала влюбляться в маркиза, подобная глупость никогда не придет ей в голову, слишком хорошо она знает свое место и свой долг. Тогда почему она так волнуется? Скорее всего, маркизу нравится Кэти, а ее подругу он пригласил, чтобы не повредить репутации мисс Бьюмонт. Это простое объяснение давало ей возможность твердо стоять на ногах, хотя и было несколько… неприятно? обидно?

   Грейс не могла сказать. Но если в ее силах помочь подруге устроить свое счастье, она должна это сделать. И Грейс старательно расчесала волосы, постаралась как можно аккуратнее заплести косу и поменяла ленточку на шляпке с зеленой на голубую, в тон глазам. Легкое голубое платье, расшитое ею самой крошечными незабудками, считалось у нее самым нарядным и одевалось только по самым важным случаям – пасха, майский праздник, день рождения Кэти в прошлом году... Сегодня платье было извлечено из старого гардероба миссис Эттон, поспешно отглажено и готово украсить фигурку своей хозяйки. Конечно, для салона графини Бьюмонт скромное платье не годилось, но для жительницы Марбери оно выглядело верхом изящества.

   Нельзя сказать, что у Грейс совсем не было тяги к нарядным платьям, но, как всякая деревенская девушка, она запрещала себе мечтать о невозможном. Розовое платье для бала относилось именно к невозможным вещам, а потому было обречено провести остаток дней в своей коробке, лишь изредка появляясь перед глазами хозяйки как напоминание о случившемся в ее жизни необыкновенном событии. Голубое же платье никак не могло считаться невероятным, а потому одеть его без особого повода не казалось Грейс святотатством по отношению к чуду.

   Наконец, одетая так, как будто сегодня был какой-то особый случай, мисс Эттон явилась на знакомую полянку и осторожно присела на излюбленное место, стараясь не запачкать и не надорвать подол платья торчащими со всех сторон ветками. Ни Кэти, ни милорда Уильяма пока не было видно, и Грейс еще четверть часа ругала себя за тщеславие, принудившее ее так вырядиться в будний день. Кэтрин сегодня опоздала с выходом из дома, так как ее сон был так же беспокоен, как у подруги, зато маркиз Секвилль, бодрый и безупречно выглядящий, выехал из-за кустов, скрывающих тропинку, как раз в тот момент, когда Грейс уже почти передумала участвовать в прогулке.

   Маркиз увидел девушку и тотчас спешился, чтобы поприветствовать ее учтивым поклоном, как будто они были не в лесной глуши, а в изысканной бальной зале. Грейс, краснея, присела, досадуя на то, что Кэти не появилась вместе с Секвиллем.

   - Чудесное утро, мисс Эттон, не правда ли? - начал он, как и подобает, с погоды.

   - Да, милорд, и день тоже будет чудесный.

   Ему хотелось сказать вместо этого, как прелестно выглядит сама мисс Эттон в этом платье цвета летнего неба, но это прозвучало бы банальностью и, к тому же, могло оскорбить девушку. В наличии у нее гордости маркиз не сомневался. Как и его родители, он не считал людей низшего класса бездушными существами, лишенными чувства собственного достоинства и живущими только низменными страстями. Ее происхождение из семьи ветеринара не оскорбляло его самолюбие, но весьма огорчало. Такая девушка, по мнению джентльмена, была достойна лучшей участи, чем беспрерывный тяжкий труд ради одного только пропитания. Но сегодня маркиз был твердо намерен забыть об отсутствии у мисс Эттон титула и постараться познакомиться с ней поближе. Ему хотелось убедиться, что она именно такова, какой он уже нарисовал ее в своем воображении – добрая, умная, скромная девушка с чуткой душой и нежным сердцем.

   - Мисс Бьюмонт, вероятно, появится немного позже, - ответил он на невысказанный вопрос Грейс. – Может быть, пока вы расскажете мне о Марбери, мисс Эттон?

   - Что же я могу рассказать, сэр? Вы ведь проезжали по улицам и наверняка заметили, как мало в нашей деревушке примечательного.

   - И все же, в ней есть некая прелесть, - возразил маркиз. – Патриархальный уют, место, где само время, кажется, медлит перед тем, как сменить ночь на утро, весну на лето, а жизнь на смерть…

   - Быть может, вы правы, - задумчиво ответила Грейс. - Я люблю Марбери, но, боюсь, только за то, что я родилась здесь и не знаю других мест…

   - Где бы вы хотели побывать, мисс Эттон? - он уже готов был возненавидеть себя за то, что ему доступно все то, чего лишена она.

   - Я много читала о Франции, Италии… - смущенно ответила она и продолжила, заметив его удивление. - В библиотеке графа Бьюмонта достаточно книг о городах и странах, и мне позволено пользоваться ею.

   Секвилль кивнул. Он был рад, что она любит чтение, вероятно, заменившее ей необходимое для леди, но совершенно излишнее для деревенской девушки образование.

   - Эти страны, конечно, привлекают наших с вами соотечественников своей культурой, теплым климатом и модными развлечениями, мисс Эттон, но, когда перед глазами путешественника появляются родные берега, понимаешь, что наш туманный остров дороже всех чудес света, - голос маркиза звучал непривычно мягко.

   Грейс посмотрела прямо в зеленоватые глаза. Он говорил совсем не так, как рассказывала Кэти о его насмешливых перепалках с леди Дримскотт.

   - Значит, больше, чем путешествовать, вам нравится возвращаться домой, ваша светлость?

   - Я бы так не сказал, мисс Эттон. Скорее, я люблю уезжать и люблю возвращаться.

   Когда Кэтрин верхом на Метели выехала с тропинки на поляну, маркиз и Грейс сидели рядом на поваленном стволе и беседовали. Милорд Секвилль владел талантом захватывающе рассказывать о чем угодно, даже о видах на урожай, а Грейс была прекрасной слушательницей, вдумчивой и серьезной. Любой мужчина готов превратиться в сладкоголосого менестреля, когда ему внимает с таким неподдельным интересом хорошенькая девушка, умеющая к тому же вовремя задать вопрос или двумя-тремя словами к месту поощрить рассказчика.

   Кэтрин некоторое время смотрела на парочку, чувствуя, как сердце ее сдавливает безжалостная рука одиночества. Она уже хотела было развернуться и неслышно уехать обратно в Бьюмонт-холл, но лошадь маркиза учуяла Метель и радостно заржала. Грейс и ее собеседник тотчас развернулись в сторону тропинки и увидели мисс Бьюмонт, медлившую выезжать из-за кустов.

   - Кэти! - Грейс тут же вскочила на ноги, и милорд Секвилль последовал ее примеру.

   - Прошу простить меня, я задержалась, - Кэтрин позволила маркизу снять ее с лошади, привязала Метель и принялась весело болтать, скрывая неловкость за непринужденными фразами.

   Все трое решили, что провели на этой полянке уже довольно много времени, и направились в рощу, чтобы маркиз мог увидеть как можно больше живописных местечек вокруг Марбери. Они прогуливались не меньше часа, прежде чем настала пора возвращаться за оставленными лошадьми.

   Разговор касался, главным образом, красот природы, но и эта благодатная тема дала немало поводов для шуток и смеха. Рядом с двумя прелестными леди и маркиз почувствовал себя на несколько лет моложе, граф Уэтскот был бы сильно удивлен, увидев друга таким открытым и непосредственным. Время пролетело незаметно, и на этот раз Кэтрин, а вовсе не разумная Грейс, указала на необходимость закончить прогулку и вернуться домой к завтраку.

   - Как, неужели нам уже пора в Бьюмонт-холл? - неподдельно огорчился маркиз.

   - Боюсь, что так, милорд, иначе матушка может послать на поиски, - кивнула Кэтрин.

   - Действительно, наша прогулка затянулась, - подтвердила и Грейс, тщетно старающаяся лишний раз не смотреть на джентльмена.

   - Что ж, я подчиняюсь вашей воле, милые леди, - галантно склонился в поклоне маркиз. – Могу я рассчитывать на ваше ни с чем не сравнимое общество и завтра утром?

   Кэтрин согласно кивнула, и Грейс последовала ее примеру без отговорок, по сравнению со вчерашним днем она выглядела гораздо менее смущенной.

   На обратном пути маркиз спросил у Кэти, не возражает ли она, если и граф Уэсткот присоединится к ним, юноша способен оживить компанию и, к тому же, в последние дни был несколько заброшен друзьями.

   - Но ведь тогда придется открыть ему тайну Грейс, - растерянно ответила леди.

   - Ручаюсь вам, мисс Бьюмонт, он сохранит наш секрет и ни за что не проболтается. Чарльз – благородный человек, к тому же, не обремененный излишними предрассудками.

   - В самом деле, для вас, кажется, не имеет большого значения происхождение Грейс? - Кэти посчитала, что настало время ей выяснить правду о помыслах маркиза.

   - Я вижу, вас это удивляет, мисс Бьюмонт, - охотно ответил Секвилль.

   - Откровенно говоря, да, - согласилась Кэтрин.

   - Это очень странно, учитывая, что с мисс Эттон вас связывает многолетняя дружба, - с легкой улыбкой заметил маркиз.

   - Когда мы подружились с Грейс, я еще была совсем ребенком, и сословные предрассудки только вбивались в мою голову гувернанткой, мисс Стоун. Мне очень редко удавалось поиграть с другими детьми, и никакие нотации матери и мисс Стоун не смогли бы отвернуть меня от Грейс в то время. А когда я узнала и полюбила ее, происхождение моей подруги и вовсе перестало иметь значение. К тому же, ее родители – уважаемые люди, воспитавшие в дочери множество добродетелей, - маркиз улыбнулся тому, с какой горячностью мисс Бьюмонт отстаивала право Грейс на дружбу с нею.

   - В детстве я с удовольствием играл с детьми дворецкого моего отца, и мои родители совсем не возражали против такого «неподобающего общества». Из тех мальчишек выросли очень достойные люди, один из них выучился на корабельного доктора, а другой служит помощником викария. И я не нахожу неприличным дружески поболтать с ними, когда они приезжают навестить своего отца, мисс Бьюмонт, - в свою очередь высказался милорд Секвилль.

   - Вы выросли вместе с этими мальчиками, как я выросла рядом с Грейс. Но как бы вы повели себя, случись ваше знакомство в теперешнем возрасте? - Кэтрин считала, что задала каверзный вопрос, и торжествующе сверкнула глазами.

   - Признаться, я и сам не знаю. Я с уважением отношусь к людям, которые пробили себе дорогу из низов, но навряд ли кто-нибудь из таких людей внезапно может стать моим близким другом. Однако, когда речь идет о прелестной девушке… я не готов ответить.

   - Что ж, мне довольно вашей откровенности, милорд, - вздохнула Кэти. – Вас следует понимать так, что, если бы Грейс не явилась на бал в облике светской дамы, в деревне, проезжая по улице, вы бы не обратили на нее вовсе никакого внимания.

   - Не буду отпираться, заглядывать под низко надвинутые чепчики деревенских девушек мне не свойственно, мисс Бьюмонт. Но мисс Эттон – совсем другой случай. На балу я заинтересовался ею, не задумываясь о ее происхождении. Раз она была там – значит, имела на это право. Приблизительно такой ход мыслей, думаю, был и у всех остальных гостей друг относительно друга. А теперь уже слишком поздно делать вид, что я не замечаю, насколько красива и благонравна ваша подруга. Ее общество доставляет мне удовольствие, мисс Бьюмонт.

   Кэти было приятно слышать лестный отзыв о Грейс. Если бы только ей самой не так сильно нравился маркиз Секвилль! Спросить же его о дальнейших намерениях ей не удалось, так как они въехали в ворота Бьюмонт-холла, а на террасе уже виднелись ее родители и гости.

   - Так вы согласны взять на прогулку Чарльза Уэсткота? - едва успел спросить ее маркиз.

   - Я думаю, сначала надо спросить согласия Грейс, - твердо ответила Кэтрин. - Завтра мы у нее спросим…

   - А если она согласится, послезавтра мы устроим прелестную прогулку за реку, - подхватил маркиз. – Думаю, мы вполне можем взять на конюшне какую-нибудь лошадку для мисс Эттон, чтобы она тоже могла ехать верхом.

   Кэти не стала говорить,