Единственный во Вселенной. Нелли Игнатова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ЭПИЛОГ

Нелли Игнатова. Единственный во Вселенной

   Роман. Фантастика

АННОТАЦИЯ

   Что делать, если у единственного любимого мужа появилась любовница? Конечно, развод и девичья фамилия! А для верности еще и сбежать на другую планету вместе с детьми. Только как сбежать от себя, если судьба свела нас снова вместе, да еще в таких обстоятельствах, когда бежать некуда?

ПРОЛОГ

   Как мы и договорились, Марина встретила моего бывшего мужа после рейса вместо меня. Хотела бы я сама высказать ему всё, что о нём думаю, но боялась, расплачусь и вообще не смогу вымолвить ни слова. Сообщение о разводе ему должно было прийти, как только он сошел со звездолёта. По хмурому виду мужчины Марина поняла, что сообщение он получил. Подошел и спросил:

   – Марина, в чём дело? Где Ирина? Это что, шутка такая?

   – Никакая это не шутка, – ответила Марина. – Ирина развелась с тобой, и больше не хочет тебя видеть. Причину ты знаешь.

   – Не знаю я никакой причины! – раздражённо возразил он.

   – Неужели? – усмехнулась она.

    И показала ему фотографии. Ту, на которой он обнимается с Лолитой, и ту, где они со страстью друг на друга смотрят, и ту, где она выходит от него, встрепанная и довольная.

   Он, понятное дело, стал отпираться:

   – Ну это же смешно, ничего у меня с этой стюардеской не было! Эти фотографии – не доказательство!

   Говорил он именно то, что Марина и предполагала. Она сказала:

   – Ирине про тебя всё известно, и нечего мне тут Ваньку валять.

   – Я поеду к ней и сам всё объясню, – сказал мой бывший.

   – Даже не трудись, – возразила Марина. – Слушать тебя она не будет, и в дом не пустит. Её решение окончательное.

   И чемодан с сумкой с его вещами ему подвинула. Тогда он спросил:

   – Могу я увидеть детей?

   – Нет, – отказала Марина и пояснила: – Пойми, это для их же блага. Чтобы поскорее тебя забыли, и чтобы Ирина смогла найти им другого отца, который их маме изменять не будет.

   Он скорчил недовольную мину, но промолчал. А тут и его новая пассия подбежала:

   – Какие-то проблемы?

   – Никаких, Лялечка, – ответил он.

    Взял свои вещи, и они вместе ушли, ни здрасте, ни до свидания. А Марина сразу поехала ко мне, чтобы сообщить, как прошла встреча.

   Рассказав всё в подробностях, подруга оптимистично добавила:

   – Ты не расстраивайся, Ирочка. Твой бывший ведь не единственный мужчина во Вселенной. Ты обязательно найдешь хорошего парня, который станет тебе отличным мужем и прекрасным отцом для твоих дочек. А этого изменника ты скоро забудешь, как страшный сон.

   Я молча согласилась, хотя вовсе в этом не уверена.

ГЛАВА 1

   – Иринка, ну ты скоро? – услышала я голос двоюродной сестры и по совместительству лучшей подруги Марины, и нетерпеливый стук в дверь. – Ну, опоздаем же!

    Сегодня у нас с Маринкой вручение дипломов и выпускной. Мы окончили педагогический университет. Я по специальности преподаватель биологии, Маринка – математики и физики. И мы будем работать вместе в одной школе.

   Я рада, что мы не расстанемся. Потому что трудно схожусь с людьми. Нет, друзей и подруг у меня много, но вот такая, которой можно довериться, как самой себе, только одна. И терять её не хочу.

   Нет, мы не потерялись бы насовсем, стали бы часто общаться по видеофону, когда сидишь напротив своего абонента так, словно находишься с ним в одной комнате. Но разве сравнить разговоры по видеофону с доверительными беседами по ночам вдвоём, сидя на одной кровати и завернувшись в одно одеяло? Разве я смогла бы рассказать по видеофону, даже Маринке, как, например, первый раз целовалась с одноклассником в парке? Нет, это только при личной встрече, под защитой темноты в комнате, тет-а-тет, плечом к плечу, шёпотом на ухо.

   Я очень любила такие посиделки. Правда, становясь взрослее, мы устраивали их всё реже. Последний раз – больше года назад, в мой день рождения, когда мне исполнялось двадцать лет. А Марине исполнилось двадцать на месяц раньше.

   Мы с самого детства вместе, выросли в одном доме, учились в одном классе. Наши отцы – двоюродные братья, а мамы – родные сестры. Воспитывали нас родители Марины, потому что мои работали в Звездном исследовательском корпусе, и, когда мне было шесть лет, улетели в экспедицию. Должны были вернуться через два года, и не вернулись.

   Дядя Саша и тётя Таня взяли надо мной опекунство и относились к нам с Маринкой совершенно одинаково. И даже предложили, чтобы я называла их мамой и папой. Если бы я не помнила родителей, наверное, называла бы. Но я помнила, и потому не могла. Дядя и тётя не обижались. Ведь всё еще существовала надежда, что мои родители вернутся.

   Я взглянула на себя в зеркало еще раз, не нашла никаких изъянов во внешности и наряде, шагнула к двери и решительно открыла её.

   – Пойдём скорее, – сестра-подруга взяла меня за руку, мы вышли из дома и побежали к флаэру.

   Мы с Маринкой хотя и двоюродные сёстры, но совсем не похожи. Ни внешностью, ни характером. Маринка – заводная, порывистая, взбалмошная, но вовсе не легкомысленная. Всегда говорит правду, в глаза, не стесняясь. Честнее и прямолинейнее человека еще поискать. Я спокойная, уравновешенная, предпочитаю смолчать, если считаю, что правда принесет больше вреда, чем пользы. В нашем тандеме Марина – лидер. Хотя я свой вес и право голоса тоже имею.

   Насчет внешности, кто из нас красивее, сказать трудно, просто разные типы. У Марины карие глаза, темные волосы, предпочитает короткие практичные стрижки. У меня глаза серые, волосы русые, вьются, и чтобы не торчали в разные стороны, ношу косу. Наверное, Маринка всё-таки красивее. У неё всегда была, и сейчас есть, толпа поклонников, моих же за школьные и университетские годы можно по пальцам пересчитать. И одной руки хватит.

   Но своей второй половинки ни она, ни я пока не нашли.

   В общем, как сказал древний поэт, «они сошлись, вода и камень, стихи и проза, лёд и пламень» – это словно про нас с Маринкой. Единственное сходство – фигуры тонкие и стройные, и рост почти одинаковый. Я выше на пару сантиметров. Но это вполне успешно скрывается разной высотой каблуков. Маринка любит высокие шпильки, я ношу чуть ниже. И еще фамилия у нас одна – Кошатские.

   Во флаэре за пультом управления почти всегда сижу я. Мои родители – пилоты звездолёта, и у меня тоже отличная реакция. Мы с Маринкой с детства хотели стать космолетчицами, поэтому, когда нам в возрасте шестнадцати лет купили флаэр, один на двоих, правда, мы с ребятами улетали за город в поля, носились там наперегонки, и выделывали различные фигуры высшего пилотажа, подсмотренные в инфосети. У меня всё с ходу получалось, а Маринка однажды чуть не разбилась. Хорошо, что я сидела рядом и успела перехватить управление. С тех пор Марина водила фраэр медленно и осторожно, и предпочитала, чтобы машиной управляла я.

   Но когда мы озвучили своё желание дяде Саше и тёте Тане, они сказали твёрдое «НЕТ!».

   – Только через мой труп! – тоном, не допускающим возражений, добавила тётя Таня.

   Мы с Маринкой сначала обиделись, но теперь я тётю Таню понимаю. Она потеряла в космосе родную сестру, и не хотела потерять дочь и племянницу. Тем более что её сын Алексей, Маринкин старший брат, улетел учиться на Зорию, в Звездную Академию Галактической Федерации, вопреки решительному «НЕТ!» родителей, и я видела, как тётя и дядя переживали за него.

   Поэтому нам предложили выбрать любые профессии, но только земные.

   Маринка сначала хотела стать актрисой, как тётя Таня, известная артистка театра. Не по всей Федерации, потому что наотрез отказывалась летать на гастроли на другие планеты. Но на Земле, особенно в молодости, она была очень популярна. Марина передумала, вовремя поняв, что у неё нет такого же яркого таланта, как у матери. И быстро смирилась с тем, что не станет космолётчицей. А я не допускала и мысли, что улечу на Зорию без лучшей подруги, хотя не представляла своё будущее без космической профессии.

   У Марины с детства проявлялись недюжинные математические способности. У меня же никаких особых талантов не наблюдалось, кроме быстрой реакции при управлении флаэром. И мы вместе поступили в педагогический. Честно говоря, я думала, Марина останется в университете, поступит в аспирантуру и продолжит карьеру ученого-математика. Но она сказала, что еще успеет, и попросила направить её туда же, куда дадут направление мне после окончания учёбы.

   Через пять лет мы окончили универ, и полетели в свою alma mater в последний раз на вручение дипломов.

   Я и Марина по праву гордились крепкой дружбой. Чтобы подчеркнуть её, мы даже сшили себе на выпускной одинаковые платья, только она – алое, а я – голубое. Так что если сделать черно-белое фото, как сейчас модно, они будут одинакового цвета.

   После вручения дипломов мы небольшими группами разошлись по террасе университета, где скоро начнется бал. Болтали ни о чём, ожидая начала танцев.

   Так уж повелось, с незапамятных времен, что в педагогическом университете всегда больше девушек, чем парней. Я где-то читала, что в двадцать первом веке в подобных учебных заведениях было только десять процентов парней. Тридцать четвёртый век на дворе, но и в наше время их здесь не больше сорока процентов. Поэтому мы были озабочены тем, что не всем на первый танец достанутся партнёры. Нам с Маринкой уж точно не достанутся, она рассорилась со всеми, кто мог бы её пригласить, а я из солидарности с подругой ни с кем не пойду.

   Июньский вечер был расцвечен разноцветными фонариками, плавающими над террасой. Роботы в глубине убирали сцену и устанавливали столы для угощений.

   Мы с Маринкой стояли у балюстрады рядом, глядя на раскинувшийся перед нами город. Около Марины собрались подружки с её курса, около меня – с моего. Мы все знакомы и часто тусовались вместе. Теперь делились планами, кто куда поедет работать. Некоторые девушки отправятся на другие планеты Галактической Федерации, и мы с Маринкой отчаянно им завидовали.

   А они завидовали нам, что мы остаёмся на Земле, и даже в родном городе.

   Галактическая Федерация состоит в основном из планет, почти десять веков назад колонизированных землянами. Настоящих инопланетных цивилизаций в ней раз, два, и обчелся, но и на этих планетах тоже живут люди, очень похожие на землян.

   На заре покорения космического пространства на колонизированных планетах чаще всего обосновывалась группа людей одной нации, говорящая на своем языке. Для облегчения общения между колониями придумали интерлинг. Некоторые многонациональные колонии сделали его государственным языком, и молодое поколение на этих планетах разговаривало только на нём. На некоторых планетах еще нет собственных высших учебных заведений, вот там выпускники нашего универа и будут работать в школах. Нас учили преподавать и на интерлинге.

   Вдруг мы услышали, как по террасе пролетел восторженный вздох и многоголосый шёпот: «Вау!»

   Обернувшись к входу, мы увидели, что на террасе появились два молодых человека, один в новенькой парадной форме космолетчика-исследователя, другой – земного космического флота. И один был Маринкиным старшим братом Алексеем, а другой... тоже очень красивым, но незнакомым. В Звездной Академии на Зории курс обучения шесть лет, а у нас в универе пять, поэтому Алексей окончил учёбу одновременно с нами, и, судя по форме, его приняли в Исследовательский корпус, авангард космического флота Федерации.

   Теперь мы точно не останемся без партнёров для танцев!

   – Алёшка! – радостно закричали мы с Маринкой и бросились к вошедшим парням.

   – Привет, сестрёнки! – Алексей подхватил нас обеих и закружил.

   А мне показалось несправедливым, что мы обе набросились на Алёшку, а его друг остался как бы в стороне. Поэтому, когда брат поставил нас на пол, я обернулась к незнакомцу и сказала:

   – Алёша, а почему ты не представил нам своего друга?

   – Не успел просто, – ответил Алексей. – Знакомьтесь, сестрёнки. Это мой однокурсник Роман Ворожцов. Рэм, а это мои сестры Ирина и Марина Кошатские.

   – Очень приятно познакомиться с вами, Роман. Я Марина, – сказала сестра.

   – Очень приятно, – добавила я. – Ирина.

   – И мне очень приятно, – с улыбкой добавил парень. – Роман, для друзей просто Рэм.

   В этот момент заиграла музыка, и объявили первый танец. Алексей пригласил Марину, а Роман – меня.

   Во время танца мы с Рэмом разговорились. Я узнала, что Роман Ворожцов не землянин, он родился на планете Волга, но всегда мечтал жить на Земле. А направления на работу из любого учебного заведения в Федерации по возможности учитывают желание выпускника. Роман и Алексей не то чтобы очень близкие друзья, но отношения у них дружеские. Узнав, что Рэма направили на работу в Земной космофлот, в космопорт при городе Вятка, где живет семья Кошатских, Алексей предложил однокурснику пожить у них, пока не найдет другое жилье. Прилетев на Землю, домой они не заходили, только отправили туда вещи. Узнали, что в педагогическом сегодня выпускной, и сразу поспешили сюда.

   Волга – водный мир, заселённый землянами тысячу лет назад, на этой планете очень мало суши, только несколько десятков небольших островов. Города волжан находятся на воде и под водой, и плавать её жители учатся раньше, чем ходить. Среди моих однокурсников были ребята с других планет, но с Волги – ни одного. Говорят, волжане не любят покидать свою планету.

   Ходят слухи, что за тысячу лет они отрастили перепонки между пальцами, чтобы удобнее было плавать. Оказалось, нет. Парень ничем не отличался от землян. Из школьного курса галактической истории я знала, что в водах планеты Волги есть микроскопические водоросли, которые продлевают молодость, а жители этой планеты много времени проводят в воде. Но Роман, ровесник Алексея, не выглядел моложе. Наверное, потому, что шесть лет провёл на Зории, где в воде нет омолаживающих водорослей.

   Еще я слышала, что у всех волжан – дар предвидения.

   – О, нет! – рассмеялся Роман, когда я об этом спросила. – Интуиция, да, развита, у кого меньше, у кого больше. Без неё на нашей планете долго не живут. Поэтому пилоты-волжане высоко ценятся в космофлоте Федерации.

   Вечер прошёл прекрасно. Я танцевала то с Романом, то с Алексеем, иногда принимала приглашения других парней. Но ни один не мог сравниться с Рэмом. Он сразу мне понравился. Открытая улыбка, четкий профиль, синие глаза, русые волнистые волосы. Фигура – как у древнегреческого бога. Форма хотя и не такая престижная, как у Лёшки, но тоже весьма презентабельная. Быть космолетчиком любого профиля очень весомо. Хотя, даже если бы Рэм не имел космической профессии, он мне всё равно понравился бы. Говорят, все волжане очень красивые люди, хотя я кроме Рэма ни одного не видела. Но если судить по фотографиям волжан в инфосети, это правда.

   К концу бала я поняла, что влюбилась. По уши.

   Домой с выпускного мы прилетели вместе. Тётя Таня и дядя Саша приняли Романа очень хорошо, предоставили гостевую комнату, и разрешили жить, сколько пожелает. А что, дом у нас большой, трёхэтажный, места много.

   Живем мы в городе, в районе, застроенном частными домами. Здесь очень красиво, все дома, и маленькие, и большие, представляют собой шедевры архитектуры, и окружены садами. А наш с Маринкой дом – самый красивый. Похож на маленький дворец – с башенками, широкой террасой и бассейном.

   Раньше он был на две семьи – моих родителей и Маринкиных. Наши отцы и матери крепко дружили, хотели жить в одном доме, иметь много детей и вместе воспитывать их. Но мои родители кроме меня родить никого не успели, а дядя Саша и тётя Таня по каким-то только им известным причинам решили ограничиться одним сыном и одной дочкой.

   Та половина, которая принадлежала моим родителям, а теперь мне, стоит пустая, а я живу на половине дяди и тёти. Они говорят, что вот выйду замуж, и у меня появится семья, тогда снова смогу переехать на свою половину. Ну, не жить же мне там одной! Нам всем и на половине тёти и дяди вдоволь хватает места. Но иногда прихожу на свою, брожу по этажам и гулким пустым комнатам. И представляю, что мои родители вернулись, а я вышла замуж, и у меня уже трое детей. Я словно слышу их звонкий смех то тут, то там – на террасе, или в детской. Я не обделена ни любовью, ни лаской в семье двоюродной сестры, но мечтаю о том времени, когда у меня будет собственная.

   Роман мог бы жить и в общежитии при космопорте для иногородних и инопланетных пилотов, или снять квартиру. Но ведь жить в доме у друзей гораздо приятнее.

   Лёшка и Рэм не стали использовать последние студенческие каникулы, сразу пошли работать. Маринкин брат вскоре улетел в первую исследовательскую экспедицию, которая продлится минимум четыре года. А Рэм водил пассажирские и грузовые космические корабли недалеко – по Солнечной системе, поэтому его рейсы были короткими, не более трёх суток, и все выходные он проводил с нами. Ну, а мы никак не могли начать работать раньше первого сентября, поэтому наслаждались отдыхом.

   Мы везде ходили, ездили и летали втроём, показывали Рэму свой родной город в частности и Землю в целом. Кино, театры, выставки, достопримечательности – ему было интересно всё.

   А он привозил нам камешки с Луны и Меркурия, флакончики с марсианским песком и водой из подлёдных океанов спутника Юпитера Европы. Эти вещи можно купить в сувенирных лавках в любом космопорте, но кто поручится, что там они – подлинные? А Рэм привозил настоящие, которые собрал сам на этих планетах.

   Я радовалась, что мы с Мариной будем работать в школе в родном городе, и никуда уезжать не надо, потому что уже не представляла жизни без Рэма. А ведь сначала завидовала подругам, которые улетают на другие планеты.

   Однажды, в самом конце каникул, поздним вечером Маринка пришла ко мне в спальню. Я уже легла, но еще не успела уснуть, и мы, как в детстве, уселись вдвоём на кровать, накрывшись одним одеялом, и стали болтать.

   Сначала делились впечатлениями о сегодняшней поездке в парк ископаемых динозавров, который находится на реке Вятке в городе Котельнич, потом о запланированном на завтра полёте к Египетским пирамидам.

   А потом Маринка попросила:

   – Ириш, а ты можешь завтра сказать, что у тебя голова болит, и не лететь с нами к пирамидам?

   – Почему? – удивилась я.

   – Ну... мы всё время втроём да втроём, а я хочу остаться с Рэмом наедине. Потому что он мне очень нравится, – призналась Марина. – Может, я даже люблю его.

   Я опешила, и на несколько мгновений потеряла дар речи. Как я могла не заметить, что Маринка тоже влюблена в Рэма? Но и она не заметила, что он нравится мне. И я, в общем-то, тоже хотела сходить или съездить куда-нибудь с Рэмом вдвоём, но просить Маринку не ехать с нами не собиралась, надеялась, что это как-то само собой произойдет. Вдруг у неё появятся какие-нибудь дела, и сестра скажет: «Идите вдвоём».

   Чего я ожидала от свидания с Рэмом наедине, сама не знаю. Он относился к нам одинаково ровно, хотя время от времени я ловила на себе его взгляд. Но если он дарил нам цветы, то обязательно обеим, и абсолютно одинаковые.

   – Ну, ты чего молчишь-то? – потормошила меня Марина.

   – Просто не знаю, что сказать, – ответила я. – Мне тоже нравится Рэм. И мне не кажется, я на самом деле его люблю.

   – Похоже, Иришка, мы влюбились в одного парня, – задумчиво проговорила Марина.

   Мы надолго замолчали. Потом, наконец, Маринка сказала:

   – Я точно знаю, что нравлюсь Рэму. Просто он такой тактичный парень, что не хочет показывать этого, не хочет поколебать нашу с тобой дружбу. Поэтому ты должна отойти в сторону, подруга.

   – Почему ты решила, что из нас двоих ему нравишься ты? – возразила я. – Он относится к нам одинаково! Ты разве не заметила?

   – Заметила, – мрачно кивнула Марина.

   – Тогда откуда знаешь, что именно мне надо отойти в сторону, а не тебе?

   Я очень не хотела этого говорить, предчувствуя, что мы можем сейчас поссориться. Впервые! Мы за всю жизнь ни разу не ссорились, хотя иногда наши точки зрения были диаметрально противоположными. Всегда находили компромисс, если в чём-то не соглашались друг с другом. Но чаще одной из нас удавалось убедить подругу принять её сторону.

   Марина не хотела со мной ссориться, поэтому не ответила. Я тоже молчала, пытаясь найти решение, которое устроило бы нас. Но какое? Мы же не можем обе стать девушками Рэма! Знаю, на некоторых планетах, на Арракисе, например, мужчина может иметь столько жён, сколько в состоянии содержать, чтобы они ни в чём не нуждались. Но мы-то на Земле! Да и не хочу я делить любимого мужчину ни с кем. Даже с лучшей подругой и двоюродной сестрой!

   И подругу терять тоже не хочу.

   Что ж делать-то, а?

   – Что ж делать-то, а? – озвучила мои мысли Маринка. – Кажется, мы обе ему нравимся, вот ведь беда-то!

   – Я считаю, мы должны дать Рэму право выбирать, – твердо сказала я. – Пусть он сам решит, кого из нас любит, а кто просто нравится.

   – Ты права, – согласилась Марина. – Мы стали соперницами в любви, но это не должно мешать нашей дружбе.

   И она крепче обняла меня за талию, а я теснее прижалась к её плечу.

   – Да, – кивнула я.

   – И всё же, в любви каждый старается для себя, – добавила Марина. – Поэтому мы не будем препятствовать друг другу обращать внимание Рэма на себя.

   – Да, – согласилась я. – Но и помогать друг другу не будем.

   – Не будем, – кивнула Марина.

   – Поэтому завтра я полечу в Египет с тобой и Рэмом, – добавила я.

   – Хорошо, – тяжело вздохнула Марина и встрепенулась: – Нет, давай договоримся, что будем теперь ездить с Рэмом на экскурсии по очереди. Завтра я, послезавтра ты.

   – Послезавтра у него рейс на Европу, – заметила я.

   Космический рейс в любую точку Солнечной системы, да и всей Галактической Федерации занимает трое суток, неважно, на какую планету или спутник летит космический корабль, кроме Луны, конечно.

   – Это образно, – поправилась Марина. – Один раз я, другой – ты, потом снова я, потом снова ты.

   – Да поняла, не дура же, – сказала я. – Только что нам это даст? Может, ему вообще другая девушка нравится, а не одна из нас.

   – Не думаю, – возразила Марина. – Тогда почему он всё свободное время с нами проводит? Не из благодарности же за то, что родители разрешили ему жить в нашем доме!

   – Конечно, – согласилась я.

   – Ну, значит, договорились, Иришка? – спросила Маринка. – Не мешаем и препятствуем друг другу. Любые провокации запрещены. Успехами не делимся. Та, кому Рэм признается в любви и позовет замуж, победила. Другая без претензий и обид уходит в тень.

   – Договорились! – ответила я.

ГЛАВА 2

   Так началось наше с Маринкой соперничество за Романа.

   Он удивился, что мы вдруг стали показывать ему земные достопримечательности по очереди.

   – Ирина, почему мы уже не ездим на экскурсии все вместе, втроём? – спросил он.

   – А тебе не хватает Маринки? – задала я провокационный вопрос.

   Это не была провокация против подруги. Я просто хотела узнать, добилась ли она каких-нибудь успехов в соблазнении нашего любимого мужчины.

   – Почему не хватает? Вовсе нет, – усмехнулся Рэм. – Быть в таком месте вдвоём гораздо романтичнее.

   В тот момент мы были в Париже, бродили по Монмартру. А пару дней назад Маринка показывала Рэму Рим.

   – Я тоже так думаю, – ответила я. – Но дело не в этом. Просто времени нет, скоро начнутся трудовые будни, нужно готовиться. Мы же с Мариной будем в школе работать. Учебные планы, программы обучения... Вот мы и решили по очереди.

   Не знаю, поверил ли он, но молча согласился. И далеко ли продвинулась лучшая подруга-соперница в сближении с Рэмом, я не узнала.

   А я так и вовсе нисколько не продвинулась. Мои отношения с Рэмом остались такими, как были. Он неизменно был со мной вежлив, предупредителен, дарил цветы, угощал мороженым и другими вкусняшками, платил за все наши развлечения, нежно поддерживал за локоть, если шли по ступенькам, обнимал, если становилось прохладно, и набрасывал мне на плечи свою куртку. Его забота была очень приятна, но вместе с тем я умирала от ревности, потому что наверняка всё в точности так же происходило у Рэма с Маринкой.

   А может, с ней он вёл себя еще нежнее. По крайней мере, я так предполагала. Маринка возвращалась с экскурсий с Рэмом с сияющими глазами, и бросала на меня многозначительные взгляды. Наверняка они уже и целовались, и он обнимал её не только когда холодно...

   Каникулы закончились, наши поочерёдные свидания с Рэмом стали реже. Хотя мы почти каждый день виделись дома, в столовой во время завтрака и ужина, если Рэм не был в рейсе. Но при тёте Тане и дяде Саше мы с Маринкой не могли показывать своих чувств к Рэму. Да и он был к этому не расположен. Поэтому мы встречались дома как друзья. Подшучивали друг над другом, делились смешными случаями из рабочих будней. Рэм часто рассказывал о жизни на планете Волга. О подводных и надводных городах. О животном мире, который в основном обитает в воде. О том, что на Волге нет птиц, но их с успехом заменяют летающие рыбы и воздушные растения. Он рассказывал так интересно и с такой любовью, что я удивлялась, почему Рэм решил не возвращаться на Волгу и обосноваться на Земле.

   Однажды я спросила об этом, но он ушёл от прямого ответа. Сказал с шутливой интонацией в голосе:

   – Прародина волжан – Земля. И некоторых из нас тянет сюда с непреодолимой силой. Я один из тех некоторых.

   Я поняла, что причина, скорее всего, не в этом, но не люблю и не умею лезть человеку в душу, если он чем-то не хочет со мной делиться.

   Каждый вечер я ждала, что Маринка придёт, заберется ко мне под одеяло, и доверительно расскажет, что у них с Рэмом всё уже было, он признался ей в любви и позвал замуж, и через месяц у них свадьба. И облегчённо вздыхала, проснувшись утром и поняв, что она не приходила.

   К концу сентября на семейном ужине Рэм объявил:

   – Александр Сергеевич, Татьяна Олеговна, Марина, Ирина, сегодня я переезжаю на квартиру.

   – Как? – разочарованно воскликнула Марина.

   – Почему? – не менее разочарованно добавила я.

   – Рома, тебе у нас не нравится? – спросили хором дядя Саша и тётя Таня.

   – Ну что вы, очень нравится, – смущенно ответил он. – Но пора уже начинать жить самостоятельно. Если я хочу остаться на Земле, нужно обзавестись собственным жильем.

   Пока у инопланетянина нет на Земле собственности, он считается временно проживающим. Чтобы получить статус постоянно проживающего, он должен приобрести жильё. Или прожить на Земле не менее десяти лет, при условии, что у него нет недвижимости на других планетах Федерации. Можно жить и временно, хоть всю жизнь, никаких проблем. Социальный минимум временный житель имеет такой же, как и постоянный. Только раз в год нужно приходить в соответствующие органы и продлевать вид на жительство. Но временный житель планеты не имеет права занимать руководящие должности в государственных учреждениях, не может работать в охранных структурах и не участвует в выборах.

   Накопить на жилье, работая пилотом звездолёта, можно за пару-тройку лет. Не на пентхаус, да, но на одно- или двухкомнатную квартиру бизнес-класса хватит. Только зачем это Рэму? Ему достаточно жениться на мне или Марине и по праву члена семьи получить свою долю собственности, выделенную из общей. Но если он не хочет делить собственность жены, накопить на свою можно легче и быстрее, если живёшь у друзей совершенно бесплатно. А Рэм почему-то не хочет жить у нас.

   Не говорит ли это о том, что он влюблен в другую девушку?

   Я почти уверилась в этом, когда Рэм сказал:

   – У нас на Волге не принято гостить у друзей больше трёх месяцев.

   Потом собрал вещи, чмокнул в щечку – впервые! – меня, Маринку и тётю Таню, пожал руку дяде Саше и ушел.

   В тот вечер мы с Маринкой снова сидели на кровати в моей комнате, и вместе горевали о том, что Рэм съехал из нашего дома.

   – И даже новый адрес не сказал! – всхлипнула Маринка. – Неблагодарный!

   – Уверена, он нам позвонит и пригласит в гости, – попыталась я утешить подругу, да и себя тоже.

   В то, что мы расстались навсегда, не хотелось верить.

   На следующий же день Роман прислал тёте Тане и дяде Саше в благодарность за их гостеприимство роскошный букет и корзину экзотических фруктов с запиской. В записке был его адрес, приглашение заходить в гости и просьба посещать дом Кошатских, которую дядя и тётя тут же удовлетворили. Мы все вместе в ближайший выходной нанесли Роману визит вежливости в его съемную квартиру, и оценили, что он устроился неплохо. Но к нам с ответным визитом Рэм не торопился.

   Зато, в конце октября он встретил меня около школы после работы и предложил проводить до дома. Школа, в которой мы с Мариной работали, была недалеко от нашего дома, в получасе ходьбы неторопливым шагом. Я обычно ходила туда и обратно пешком, а Маринка не хотела тратить время на хождение туда-сюда и летала на флаэре. К тому же часто уроки у нас начинались и заканчивались в разное время.

   То, что Рэм решил встретиться со мной, стало для меня радостной неожиданностью, я даже на несколько мгновений потеряла дар речи от восторга.

   – Почему всё-таки ты решил от нас съехать? – спросила я, едва смогла говорить. – Если любишь уединение, мог бы жить на моей половине дома, она всё равно пустая.

   – Нет, я не сторонник одинокого образа жизни, – ответил Рэм с улыбкой. – Я съехал от вас с единственной целью, чтобы чаще встречаться с тобой.

   – Со мной? – обалдевшим от радости голосом переспросила я.

   – С тобой, Ирина, – кивнул Рэм.

   И мы пошли до моего дома самой длинной дорогой, которую я только смогла придумать.

   Я была на седьмом небе от счастья. И логику Рэма поняла. Когда гостил в нашем доме, он считал, что не имел права относиться к нам с Мариной по-разному. И наверняка видел, что нравится обеим. А когда понял, что влюблён в меня, решил, что пора перестать быть гостем.

   Мы расстались в квартале от дома, и я решила не рассказывать Маринке, что Рэм меня провожал. В конце концов, мы же договорились не делиться успехами, а поставить перед фактом. К тому же я сначала хотела убедиться, что Рэм провожает домой только меня, а не меня и Маринку по очереди.

   Убедилась довольно скоро, потому что Рэм приходил всегда, если не был в рейсе. Если я выходила из школы вместе с Маринкой, он дожидался, когда она сядет во флаэр и улетит, и только тогда появлялся из-за угла.

   Маринка недолго погоревала о Рэме, и начала встречаться с Тимуром, молодым симпатичным преподавателем, работавшим в нашей школе. Поэтому к весне мы с Рэмом легализовали свои отношения. Он признался мне в любви, позвал замуж и снова стал приходить в наш дом, уже в качестве моего жениха.

   Дядя Саша и тётя Таня очень обрадовались. И Маринка тоже.

   – Поздравляю, ты победила, подруга, – сказала она с улыбкой и умчалась на свидание с Тимом.

   Даже не знаю, как бы я повела себя на её месте. Но уж точно не влюбилась бы ни в кого другого, по крайней мере, так скоро. И точно сгорала бы от ревности, хотя старалась бы не показывать этого. Наверное, переехала бы на свою половину дома, чтобы меньше видеться с Рэмом.

   В конце мая мы решили оформить отношения. Пышной свадьбы не устраивали, просто небольшой праздник в узком кругу родственников и друзей. Я спросила Рэма, прилетит ли кто-нибудь из его родных с Волги на торжество.

   – Нет, – ответил он. – У меня нет близкой родни.

   – А друзья? – спросила я.

   – Друзья школьные были, – ответил Рэм. – Но за семь лет, что я не был на Волге, они все как-то потерялись. Приглашу нескольких ребят, с кем учился в Академии.

   – А мы полетим на твою родную планету в свадебное путешествие? – спросила я.

   – Нет, – резко ответил он, и, смутившись, пояснил: – Эта планета не для романтических путешествий. И я не могу жить там из-за аллергии на волжанскую воду.

   – Какая аллергия? Ты же там родился! – воскликнула я.

   – Да. Но такое бывает, – ответил он. – Хотя редко. Аллергия начала проявляться в шестнадцать стандартных лет. Если я туда полечу, всё время пребывания на планете придется ходить в защитном костюме. Так себе удовольствие.

   И голос был такой... немного печальный. Скучает, наверное, по родным водным просторам.

   Да я и сама вспомнила из университетского курса биологии раздел по аллергиям. Она может возникнуть в любом возрасте к чему угодно и у кого угодно. Существует множество лекарственных препаратов от аллергии, но все они – временного действия. В случае Рэма мог помочь приём противоаллергических средств всю оставшуюся жизнь или смена места жительства. Он выбрал второе.

   В свадебное путешествие мы поехали на Багамские острова. Сняли там домик на уединенном искусственном островке, с которого в три стороны горизонта был виден только океан, а в четвертую – большой остров на горизонте. Целых две недели жили одни, купались, загорали, слушали шум океана и шелест пальмовых листьев, лёжа на постели в домике, стилизованном под тростниковую хижину. На самом же деле домик имел все удобства, и даже самый продвинутый автоматический кухонный блок.

   – Это хотя бы немного похоже на твою родную планету? – спросила я однажды, когда мы лежали на шезлонгах на белом песочке и наслаждались солнцем.

   – Нет, – ответил Рэм и пояснил: – Там небо более глубокого синего цвета, так как атмосфера тоньше, и самые яркие звезды видны даже днём. И вот такого, чтобы идти полкилометра от берега, а тебе океан чуть выше колена, нет от слова совсем. Поэтому и океан – синий, а не бирюзовый, как здесь. Острова – это вершины только самых высоких гор и вулканов. Поэтому у берегов почти сразу глубоко. Нет никаких отмелей. Никакого песка, никаких пляжей. Средняя глубина нашего океана – две тысячи метров. Это меньше, чем на Земле, зато океан занимает девяносто семь процентов поверхности планеты. Но здесь мне тоже нравится. Я думал, не смогу смотреть на земные океаны, но они совсем не похожи на волжанский.

   Я могла представить родную планету Рэма по его рассказам, много раз видела в инфосети видео и фотографии, и мне очень хотелось посмотреть на неё собственными глазами. Но понимала, что это вряд ли выполнимо – Рэм не собирался посещать Волгу больше никогда.

   Подозревала, что не только аллергия являлась тому препятствием. Но раз он не хотел поделиться этим даже со мной, я не настаивала.

   После свадьбы мы с Рэмом переехали на мою половину дома, хотя было грустно, что моих родителей нет, и они не могут порадоваться за нас. Для двоих даже половина дома великовата. Хотя скучать не приходилось. Марина и дядя Саша с тётей Таней часто приходили в гости, и мы у них нередко бывали. Но Маринка обычно приходила, когда Рэм был в рейсе. Тогда мы садились на кухне, пили кофе и болтали, как в старые добрые времена. Я ей первой призналась, что беременна.

   – Ириночка, поздравляю, – Маринка кинулась обнимать меня. – Это здорово!

   – Ну, а вы-то с Тимом когда поженитесь? – спросила я.

   – Никогда, – махнула она рукой. – Мы расстались. Хотя я не планировала.

   Вообще-то я заметила, что в школе они стали реже общаться. Но думала, обоим просто некогда нежничать на работе.

   – Почему? У вас вроде всё хорошо было, – сказала я.

   – Ну... он предлагал замуж... А я подумала, что после свадьбы он каждый день, и на работе, да еще и дома, всю оставшуюся жизнь будет мелькать у меня перед глазами, – пояснила Марина. – И поняла, что не хочу. И сказала ему об этом. А он обиделся.

   Зная Маринкину прямоту, я Тимура очень даже понимаю.

   – Разве нам плохо было просто встречаться? Ходить в кино, в клубы, проводить ночи в отелях? – обиженным тоном продолжила подруга. – Может, года через три или четыре я бы и созрела, чтобы выйти замуж.

   – Вот так бы и сказала Тиму, – заметила я и передразнила: – А то «каждый день будет мелькать перед глазами, мелькать перед глазами». Тут кто хочешь обидится.

   – Да, но тогда я должна была сказать, что через три года я бы созрела выйти замуж, но, может быть, не за него, – ответила Марина.

   – А за кого же? У тебя что, кто-то другой на примете? – удивилась я.

   – Нет, – ответила она и лукаво добавила: – Но за три года, возможно, он и появился бы.

   – Язык – враг твой, – назидательно проговорила я.

   – Ну, что поделаешь, – пожала Маринка плечами. – Такая уж я уродилась. А вот ты, мне кажется, поторопилась выскочить замуж за первого, кто предложил.

   Ну, спасибо, подруга, что не назвала Рэма первым встречным!

   – Маринка, ну ты чего, это же Рэм! – воскликнула я, удивляясь, как она не высказала мне этого раньше. – Ты тоже была в него влюблена!

   – Была – ключевое слово, – подчеркнула Марина. – Теперь я думаю, он предложил замуж тебе, а не мне, потому что тебе принадлежит целая половина дома, а мне – только четвёртая часть половины. Он просто подумал, что жениться на тебе – выгоднее.

   Если бы мне это не Маринка сказала, а кто-нибудь другой, я бы смертельно обиделась. Но Маринка всегда говорит то, что думает. А то, что она думает, не всегда является истиной в последней инстанции. Поэтому нет смысла обижаться.

   Надежда, что мои родители не погибли в космосе, никуда не делась, но по прошествии десяти лет с той даты, когда должны были вернуться, но не вернулись, по закону их признали пропавшими без вести, и всё их имущество перешло к наследникам, то есть к наследнице – мне. А вернуться они еще могут, может, завтра, а может, через сто лет. И тогда их доля имущества снова перейдёт к ним.

   – А если бы Рэм женился на тебе, ты так не думала бы? – прищурилась я.

   – Нет. Думать так не было бы повода, – незамедлительно ответила Марина.

   Зато честно. Пусть она думает, что хочет. Я не стала говорить, что Рэм отказался от совместного владения моей недвижимостью, несмотря на то, что уже мог бы стать полноправным жителем Земли. Но он решил, что заработает это право сам.

   С семьёй сделать это оказалось не так быстро, как хотелось. Поэтому, когда у нас родились близняшки Олечка и Танечка – мы их так назвали в честь мамы и тёти Тани, тоже сестер-близняшек, – их папа всё еще оставался временно проживающим.

   Но Рэма это мало волновало, а меня так еще меньше. Я была счастлива. Мой дом снова наполнился детским смехом и людьми. Потому что дядя Саша и тётя Таня теперь чаще были на нашей половине, чем на своей. Маринка тоже забегала не реже двух раз в день.

   Рэм после рейсов всегда торопился домой и в дочках души не чаял. Он называл их «мои волжаночки», и научил плавать раньше, чем ходить. В годик девчонки уже плавали, как рыбы, и были готовы проводить в воде больше времени, чем на суше. Над бассейном, который общий на обе половины дома, мы возвели прозрачный павильон, чтобы использовать круглый год. Поэтому в доме всегда было полно соседских детей, которые приходили купаться и играть с Олечкой и Танечкой.

   К двухлетию наших девочек Рэм получил повышение на службе. Нет, не капитаном рейсового межпланетного звездолёта – временно проживающему не положено – а первым пилотом на межзвездный грузопассажирский лайнер. Это совсем другой уровень, в том числе и зарплаты.

   – Скоро мы построим новый дом, Ириша, – сказал он мне, когда после празднования дня рождения дочек мы укладывали их спать.

   – Зачем новый, нам и в этом не тесно, – ответила я.

   Каждая половина дома рассчитана на семью не меньше, чем из десяти человек. А нас пока только четверо.

   – Это – дом твоих родителей, – сказал Рэм. – А я хочу, чтобы у нас был наш дом.

   – А этот-то куда девать? – развела я руками.

   – Твои родители вернутся, будут жить, – улыбнулся он.

   – Ну, разве что... – согласилась я.

   И мы принялись мечтать о том, каким будет наш новый дом.

   Рано утром я проводила мужа в космопорт, ему предстоял рейс на Эдем, самую популярную курортную планету Федерации. С заходом на Фиону, так что его не будет дома почти целую неделю. Зато потом мы будем вместе двенадцать дней! Рэм пообещал, что когда-нибудь мы всей семьёй полетим отдыхать на Эдем.

   Эдем – это мечта! Самая спокойная планета из всех, открытых исследовательскими экспедициями Федерации. Там почти на всей суше круглый год приятный теплый климат, на море никогда не бывает бурь и ураганов. Океан не глубокий, песок на пляжах розовый, и вода – чистейшая! Роскошные отели и рестораны, просто рай для отдыхающих.

   Ну, а пока, мечтая об этом, я принялась за домашние дела. Включила робота-полотера, загрузила грязное белье в автоматический освежитель, выбрала в кухонном блоке завтрак для детей, набрала программу приготовления. Сходила на улицу, узнать, можно ли сегодня гулять. Февраль в нашем городе – суровый зимний месяц. Погоду можно посмотреть и в инфосети, но по собственным ощущениям – надёжнее. А гулять мы ходим при любой погоде, исключение, только если на улице буран или штормовой ветер.

   Потом проснулись Оля и Таня, и понеслось...

ГЛАВА 3

   Вечером к нам пришла Марина, поиграть с девочками и помочь уложить их спать.

   Когда Оля и Таня уснули, мы с Маринкой, как раньше, сели на кухне выпить чаю.

   Как же мне повезло с подругой! Она с близняшками мне помогала так, будто это и её дети. Да я вообще не знаю, как бы без неё справлялась. Своих бы ей уже заиметь, но она пока замуж не вышла, а матерью-одиночкой становиться не хотела.

   Обычно мы непринужденно болтали, я рассказывала о дочках, Марина – о событиях в школе. Но сегодня она почему-то больше молчала, задумчиво крутя в руках чашку.

   – Марин, у тебя что-то случилось? – спросила я.

   Она немного помолчала, взглянула на меня, и ответила с обычной прямотой:

   – Случилось, но не у меня, а у тебя.

   – У меня? – удивилась я.

   Что у меня могло случиться? Девочек я только что видела, да и сейчас вижу на экране видеоняни, они спокойно спят в своих кроватках. Если что-то произошло со звездолётом Рэма, то Маринка не может знать об этом. Пока он на субсветовой скорости, связи с ним нет, а до Эдема он еще не долетел. Ну, разве что она что-то узнала о моих пропавших родителях. Но тоже маловероятно. Если о них появится какая-то информация, её должны сообщить в первую очередь мне.

   – Да, у тебя, – подтвердила Марина, глядя мне прямо в глаза. – Ты за своим мужем никаких странностей не замечала, с тех пор, как он перешел на межзвёздные линии?

   – Нет, – пожала я плечами.

   – Любовь слепа, – философски заявила Марина. – Совсем-совсем ничего не замечала?

   – Да в чём дело, говори, не тяни кота за хвост! – воскликнула я раздраженно.

   – Ирина, твой муж тебе изменяет, – сказала Марина, на мгновение опустив глаза, и снова прямо посмотрела на меня, с сочувствием во взгляде. – У него есть любовница.

   – Не может быть! – выдохнула я.

   Если бы кто-то другой сказал мне такое, не поверила бы, послала бы этого человека далеко и надолго, и забыла бы. Но как я могла не верить подруге, она же никогда не врёт!

   – Не хотела тебе говорить, но ты же меня знаешь, – сказала Маринка. – Не могу терпеть несправедливости! Особенно, когда несправедливо относятся к моей лучшей подруге!

   – Наверное, ты ошибаешься, – проговорила я. Ну конечно! Маринку ввели в заблуждение! – Наверное, это просто сплетни. Кто-то просто позавидовал нашему счастью. А Рэм... он относится ко мне даже нежнее, чем раньше!

   – Во-от! – Маринка выставила перед собой указательный палец. – А говоришь, ничего не заметила!

   – Но это... это разве плохо? – ошеломлённо пробормотала я.

   – Поверь моему опыту, Ириша, – сказала Марина. – Если мужчина начинает относиться к тебе с повышенным вниманием, это, девяносто девять процентов, указывает на то, что у него появилась другая! Он чувствует за собой вину, вот и старается, чтобы ты не заметила изменений в его к тебе отношении.

   – Доказательство от противного, – проговорила я.

   – Вот именно! – горячо согласилась Маринка.

   Несколько минут я сидела, как пришибленная и ничего не могла сказать. Понимала, что подруга права, но не хотела верить. Может, мне просто показалось, что Рэм стал проявлять ко мне больше чувств, от переизбытка собственных.

   – Я понимаю, ты мне не веришь, – покачала головой Марина. – Но я говорю правду.

   – Я знаю, – эхом откликнулась я.

   Такого честного человека, как Маринка, еще поискать. Кто-то солгал ей, а она не виновата в том, что приняла сплетню за чистую монету. Я спросила:

   – Кто тебе сказал, что Рэм изменяет мне?

   – Помнишь Игоря Чернова с нашего курса?

   Я кивнула и Марина добавила:

   – Его старшая сестра работает на межзвездных, стюардессой. Он изменяет тебе с её подругой, тоже стюардессой.

   – Но ведь... доказательств нет, – сказала я.

   – В том-то и дело, что есть. Она сама видела. И сфотографировала.

   Марина поставила чайную чашку на стол, и активировала наручь.

   Наручь – электронное устройство в виде эластичного браслета шириной от одного до трех сантиметров, содержащее в себе коммуникатор, навигатор, часы, будильник, кредитную карту, планшетный компьютер, медицинский диагност и еще много полезных опций. Никаких кнопок или экранов на устройстве нет, нужно лишь поднести браслет к лицу и озвучить, что хочешь узнать в данный момент. Устройство срабатывает на голос владельца, и над наручью появляется голографический экран с нужной информацией. Носит наручь каждый человек на Земле и планетах Галактической Федерации, начиная с шестилетнего возраста.

   У Марины наручь самого модного нынче дизайна – широкий гладкий браслет цвета хамелеон, подстраивающийся под любой цвет одежды.

   – Фотки. Вчерашние. Слайд-шоу. Медленно, – скомандовала гаджету Марина, и над браслетом развернулся голоэкран.

   Я увидела Рэма, идущего по коридору, наверное, космопорта. Навстречу ему шла девушка, светловолосая, симпатичная. Они уже поравнялись и, радостно улыбаясь, смотрели друг на друга, их сияющие лица были запечатлены в профиль.

   На другом фото я увидела их рядом на прогулочной палубе звездолета, висевшего на околоземной орбите. Они стояли лицом к панорамному окну и смотрели на звёзды. Рука Рэма лежала на плече девушки, а её рука – на его талии. Даже не видя лица, я поняла, что Рэм улыбается. А лицо девушки снова было в профиль, и она смотрела на моего мужа с обожанием.

   На третьем фото была одна девушка, она выходила из отсека управления. И как выходила! Щёки горят, глаза сияют, три пуговки на белой блузке расстёгнуты, край блузы сбоку выбился из-под пояса юбки. А на дверях на информационном экране ярко горела надпись: «Отсек управления. На вахте первый пилот Р.И.Ворожцов»...

   Дальше я уже ничего не видела из-за слёз. Марина выключила голоэкран, подсела ко мне и обняла.

   – Иришечка, не плачь. Он тебя недостоин.

   – Не хочу... его больше видеть... никогда! – всхлипнула я.

   – Я тебе обещаю. Больше не увидишь. Я сама встречу Рэма в космопорту, когда он вернется из рейса, и скажу ему, чтобы к тебе не приближался. И вещи его давай соберём, я их сразу ему и отвезу.

   Она подняла меня со стула и вывела из кухни. Мы поднялись в нашу супружескую спальню. Я была в таком шоке, что просто села на кровать и продолжила плакать. Маринка сама нашла в гардеробной большой чемодан, мы с Рэмом с ним в свадебное путешествие летали. Открыла шкаф Рэма, сняла с вешалок вещи и сбросала их в чемодан. Всё не вошло, она вытащила из гардеробной еще спортивную сумку, скидала остатки в неё. Зашла в ванную, сгребла с полки парфюм Рэма, его приборы для бритья, шампуни и гели для душа, тоже бросила в сумку. Выставив всё за порог, она снова села со мной рядом.

   – Ириш, ну, не расстраивайся... – попробовала утешать меня Марина. – Всё будет хорошо. Забудь этого негодяя.

   – А... как же... дети? – снова всхлипнула я.

   – Ничего, девчонки еще маленькие, быстро забудут Рэма. А ты найдешь себе парня получше. Вот и будет у них отец.

   Я как представила рядом с собой другого мужчину, так разревелась еще сильнее.

   – Не нужен мне никакой другой!

   – Не нужен, ну и не надо, – быстро согласилась Маринка. – Сейчас не смутные века, и без мужа жить можно. А дочек твоих воспитать поможем, в беде не оставим, не волнуйся. Давай-ка, ложись спать, утром тебе сегодняшнее горе покажется не таким уж горьким, поверь моему опыту.

   Она попыталась снять с меня тунику, но я решительно отстранила подругу и встала. Как я смогу спать на кровати, на которой случились лучшие мгновения моей жизни, зная, что тот, с кем я их делила, наслаждается жизнью на другой кровати с другой женщиной?

   – Нет! Я тут спать больше не буду!

   У меня в доме достаточно комнат, выберу другую. И плакать больше не буду. У меня дети, у меня есть, для чего жить. Я не буду тратить жизнь на сожаление. Да, мне больно, но, подруга права, боль рано или поздно пройдёт.

   – Хорошо-хорошо, – кивнула Марина. – Пойдем в другую комнату. Хочешь, с тобой сегодня останусь?

   – Не надо, – отказалась я. – Тебе же завтра на работу.

   На втором этаже несколько гостевых спален, и я в сопровождении Марины спустилась туда. Открыла дверь первой попавшейся комнаты, хотела войти, но Марина остановила.

   – Нет, Ириша, пойдем-ка снова на кухню.

   – Зачем?

   – Тебе сейчас просто так не уснуть.

   – Это точно, – согласилась я.

   Мы зашли в кухню, я достала из шкафа аптечку. Порылась в ней, но никаких успокаивающих или снотворных препаратов не нашла. Не было в них раньше нужды. Я пожала плечами и поставила аптечку обратно на полку.

   – У тебя коньяк есть? – спросила Маринка.

   – Нет.

   – Тогда жди, я сейчас принесу.

   Маринка убежала на свою половину, и через пять минут вернулась с маленькой бутылочкой в руках. На этикетке блестели семь звёзд.

   Я за время её отсутствия машинально достала из холодильника сыр, колбасу, огурец, помидорку, нарезала всё это, разложила на тарелки. Иногда мы праздновали разные события на кухне бутылкой шампанского или легкого вина, так что подготовка мне была не внове.

   – Ты что, пьёшь коньяк? – запоздало удивилась я.

   – Вообще-то нет, – ответила подруга. – Это папин. Но иногда, когда меня предавали вот так, как тебя, кроме коньяка ничего не помогало... Ой, извини, я не хотела... – добавила она, увидев, что мои глаза снова заблестели от слёз, которые я еле сдержала.

   Как же больно сознавать, что любимый человек – предатель! А Маринка, похоже, давно не делилась со мной своими разочарованиями. Не хотела расстраивать, наверное. А я наслаждалась счастьем с Рэмом, и ничего не замечала...

   – Марин, прости, что в последнее время отдалилась от тебя, – виновато проговорила я.

   – Не стоит извиняться, – ответила она, но по тону голоса я поняла, что мои извинения ей приятны. – У тебя семья, дети, поэтому я не могу требовать, чтобы ты уделяла мне столько же времени, как раньше.

   Маринка по-хозяйски достала из посудного шкафа две кофейные чашки – рюмок у меня нет, открыла бутылку, по чуть-чуть плеснула в чашки, сунула одну мне в руки, другую взяла сама.

   – А ничего, что я коньяк не пила никогда? – спросила я.

   – Ничего, – заверила Марина. – Это в лечебных целях. Поможет заснуть и выспаться. Пей давай. Мне, кстати, тоже не помешает.

   Она одним глотком осушила чашку, схватила с тарелки кусочек сыра, зажевала. Я последовала её примеру. Горло обожгло, будто огнём, и я поскорее запихнула в рот ломтик огурца, чтобы потушить пожар. Зато через минуту по телу разлилось приятное тепло. Я почувствовала, как расслабляются напряженные мышцы, и даже улыбнулась.

   Мы выпили еще по глотку, Марина закрыла бутылку и сказала:

   – Ну вот, легче ведь стало? Теперь уснешь, как младенец. Иди, ложись, я сама тут всё уберу и уйду к себе.

   Когда встала со стула, почувствовала, как меня чуть повело в сторону, но пьяной себя не ощущала. Просто на самом деле стало чуть легче.

   – Спасибо, Марин, – с чувством проговорила я.

   – Обращайся, – ответила подруга. – Спокойной ночи.

   Я вошла в гостевую, упала на кровать, не раздеваясь, тут же заснула и проспала до утра.

   Проснувшись, не сразу поняла, почему я в гостевой, а не в своей спальне. Но когда поняла, и всё вспомнила, почувствовала вчерашнюю боль, и едва снова не заплакала. Но сдержалась. Ради детей.

   Девочки еще спали. Я привычно занялась домашними делами, хотя того душевного покоя, которым обладала до вчерашнего дня, не было и в помине. На кухне ничего не напоминало о вчерашних посиделках с Мариной, и чемодан со спортивной сумкой от двери нашей с Рэмом спальни исчезли.

   Маринка звонила мне каждый час, справлялась о моём самочувствии, а вечером снова пришла, и мы снова сидели на кухне, правда, уже без коньяка. Маринка предлагала, но я отказалась. Хотя, если честно, соблазн был. Мы разговаривали о детях, о работе, так, будто ничего не случилось.

   – Что ты дальше делать собираешься? – спросила подруга, когда мы пили по второй чашке чая.

   Молча пожала плечами.

   – Буду жить, растить детей. Когда девочкам исполнится три года, отдам их в детский сад и выйду на работу.

   – Да я не об этом, – отмахнулась Маринка. – Что будешь делать с Рэмом?

   Развестись с постоянным жителем Земли – дело долгое и хлопотное. Полгода на обдумывание решения, раздел имущества, если общее, битва за детей, кому их доверят органы опеки, согласование размера алиментов – еще минимум полгода. Развод с временно проживающим проще, можно развестись даже в одностороннем порядке, и дети гарантированно остаются с постоянным жителем. Весь процесс займет не больше недели. Правда, в этом случае на алименты можно не рассчитывать. Ну и ладно, мне от Рэма ничего не надо.

   Откуда я всё это знаю? А по опыту одной из подруг, она развелась со своим временно проживающим с Италианы год назад.

   – Разведусь, конечно. Вот дождусь его возвращения из рейса, и разведусь.

   – Зачем ждать? – раздраженно спросила Марина.

   – Чтобы сказать ему об этом.

   – Он-то не сказал тебе о том, что завел любовницу, – едко заметила подруга.

   – Ты права, – согласилась я.

   Не знаю, зачем хотела потянуть время. Может, в глубине души надеялась, что смогу простить мужа. Но нет. Знаю, что не смогу, так чего тянуть? Добавила:

   – Завтра же подам заявление.

   В отделе регистрации гражданских состояний, с которым я связалась по видеофону, даже не попросили назвать причину, почему я хочу развестись. Приняли заявление на рассмотрение и сказали, что сообщат результат в течение недели. Но не прошло и четырех дней, как пришел положительный ответ.

   Теперь в моем аккаунте гражданки Земли – страна Россия, город Вятка, адрес такой-то. В графе «гражданское состояние» значится: постоянно проживающая. Образование – педагогический университет, преподаватель биологии. Разведена, детей двое, девочки, возраст два года четыре месяца. Место работы: школа номер шестьдесят три, учитель биологии, в данное время в отпуске по уходу за детьми до трех лет.

   Я даже позвонила в отдел, не произошло ли какой ошибки. Миловидная работница отдела регистрации ответила:

   – Нет, Ирина Андреевна, никакой ошибки нет. Ваш бывший – временно проживающий с планеты Волга, общей недвижимости у вас нет, от алиментов вы сами отказались. Проверка всех фактов занимает не так уж много времени. Поздравляю, вы теперь свободны и счастливы. Сообщение о разводе придет на аккаунт Ворожцова Романа Ивановича, как только он прибудет на Землю.

   – Спасибо, – ответила я и закрыла сеанс связи.

   Свободной, а тем более счастливой я себя не ощущала. В том месте в сердце, где раньше был Рэм, образовалась пустота, и она болела. Ужасное чувство.

   Тётя Таня пробовала меня утешать, сказала, что всё пройдет, время лечит. А сколько надо его, этого времени, не сказала. Предложила мне с дочками обратно на их половину переехать. Я отказалась. Слишком много всего надо перетаскивать. Мы ведь и так рядом живём, так что смысла нет.

   Раньше я всегда встречала Рэма из рейсов, если была не на работе. Но я на это время старалась поменяться с кем-нибудь уроками. Редко когда не получалось. А когда вышла в отпуск по уходу за детьми, тётя и дядя сами предлагали посидеть с Олечкой и Танечкой, чтобы я могла слетать в космопорт.

   На этот раз я не полетела встречать Рэма. Вместо меня это сделала Марина. И пообещала подробно рассказать, как пройдет встреча. Хотела бы я высказать ему всё сама, но не уверена, что не расплакалась бы, тогда вообще ничего сказать бы не смогла.

   Старалась вести себя, как обычно, но получалось плохо. Всё валилось из рук.

   Опрокинула чашку с горячим чаем, Олю чуть не обварила.

   Чашка упала на пол и разбилась, а Таня подобрала осколок и в рот потянула, губу порезала. Не сильно, но испугалась, когда кровь увидела. Заплакала, а Оля подхватила, они же всегда всё вместе делают. Я ранку обработала, замазала медицинским клеем, успокоила обеих.

   Что бы, интересно, Рэм сказал, если бы узнал, что я за дочкой не уследила?

   Ох, зачем только Маринка рассказала мне про его измену?! Ничего не знала бы, и жила бы счастливо. Чёрт бы побрал подругу с её прямотой и гипертрофированной тягой к справедливости! Хотя, как подумаю, что дома Рэм был бы со мной, а в рейсах с этой смазливой девчонкой, а я ничего не знала бы, как мне становилось еще хуже.

ГЛАВА 4

   Едва дождалась, когда Маринка вернётся из космопорта. Уложила дочек на тихий час, тут и подруга пришла, и мы снова уселись на кухне.

   – В общем, когда я его встретила, – начала рассказывать Марина, – он уже получил сообщение о разводе. Сразу закричал, будто ничего не понимает: «Где Ирина? В чём дело? Это что, шутка такая?» – «Никакая это не шутка, – ответила я. – Ирина развелась с тобой, и больше не хочет тебя видеть. Причину ты знаешь». Конечно, он закричал, что не знает, тогда я показала ему фотки. Он, естественно, стал отпираться, что ничего у него с той стюардеской не было. Ну, как я и предполагала. Я сказала, что ты всё знаешь, и нечего мне тут Ваньку валять. Он сказал, что поедет к тебе, и сам всё объяснит. А я сказала, что слушать его ты не будешь, в дом не пустишь, и твоё решение окончательное. И чемодан с сумкой с его вещами ему всучила. Тогда он спросил, может ли увидеть детей. Я сказала, нет, для их же блага. Чтобы поскорее его забыли, и ты смогла бы найти им другого отца, который их маме изменять не будет. Он скривился, но промолчал. А тут и его новая пассия подбежала: «Какие-то проблемы, Ромик?» Ромик! Она называет его Ромик, представляешь? Он ответил: «Никаких проблем, Лялечка». Вещи свои взял, и они вместе ушли, ни здрасте, ни до свидания. А я сразу домой полетела. Не расстраивайся, Ирочка. Рэм не единственный мужчина во Вселенной. Ты обязательно найдешь хорошего парня, который станет тебе отличным мужем и прекрасным отцом для твоих дочек. А Рэма ты скоро забудешь, как страшный сон.

   Выложив всё это, она перевела дыхание и взяла чашку с чаем, которую я ей налила, и с удовлетворением и чувством выполненного долга взглянула на меня.

   Она ждала от меня каких-то слов, но я не знала, что сказать. Поблагодарить, за то, что вывела Рэма на чистую воду? И этим оставила меня без мужа, а моих детей без отца. Так что благодарить язык не поворачивался. Да и ругать вроде не за что – она же как лучше хотела. Я согласно кивнула, хотя и не уверена в том, что смогу забыть Рэма.

   Я сидела молча и смотрела на экран видеоняни, висевший над кухонным столом. Такие есть во всех комнатах, где я часто бываю, и еще один переносной. Дочки спокойно спали в кроватках. Танечка повернулась на другой бок, и стало видно её лицо.

   – Ирина, а что это у Тани на губе? – обеспокоенно спросила Марина.

   Олечка и Танечка очень похожи, многие их путают. Даже Рэм, и тётя Таня с дядей Сашей. Но только не Маринка. Она, как и я, не путает их никогда. Я рассказала про разбитую кружку. Марина озабоченно нахмурилась и покачала головой.

   – Нехорошо это... Может, няню нанять тебе в помощь?

   – Не надо, – отказалась я. – Такое больше не повторится.

   Так началась моя одинокая жизнь. Рэм даже не позвонил мне и не попытался объяснить, почему изменил, хотя я его номер не удалила и в чёрный список не внесла. Не то, чтобы я хотела с ним разговаривать. Думала, он хотя бы здоровьем дочек поинтересуется, но нет.

   Месяц спустя мне всё еще было больно, но я уже могла думать о его измене спокойно, без слёз. Попросила Маринку скинуть мне те фотки, чтобы рассмотреть получше. Сама не знаю, что хотела в них найти. Нет, вообще-то знаю. Доказательства, что это подделка. Но не нашла, только убедилась в обратном. Фотографии были подлинные.

   Больше тысячи трёхсот лет прошло со времени создания фотошопа, и с тех пор он только совершенствовался. Хочешь совместную фотку, например, с корускантской поп-звездой Бриттой – пожалуйста. Пара кликов для выбора снимков, которые хочешь совместить, пара для выбора фона, три-пять – для выбора позы для обоих, один – для выражения лица. Можно взять того, с кем фотошопишься, за руку или обнять. Нажать «Готово», и – вуаля – фотка как настоящая. Мы с Маринкой такие «шопографии», или просто «шопки», пачками стряпали в юности с певцами и артистами, от которых фанатели.

   Вот только выдать подобную поделку за натуральную фотографию не получится.

   Любой гаджет, на котором будете просматривать фото, распознает подделку и покажет в правом верхнем углу экрана водяной знак фотошопа. И никакие уловки не помогут от него избавиться, даже если распечатать фото и отсканировать или перефотографировать его. Ну, разве что распечатать, обрезать край с водяным знаком, вставить в рамочку и повесить на стену. Но кто в наше время вешает фотографии на стенки?

   Марина, её родители, подруги и коллеги, узнав, что я развелась с мужем, сразу начали подыскивать мне другого. Постоянно приводили в дом якобы в гости сыновей разных друзей, знакомых и знакомых их знакомых.

   Напрасные старания! Я любила Рэма, и никто другой не мог заменить его. Поэтому с головой ушла в домашние дела и воспитание детей. Так прошло еще два месяца.

   – Ирина, ты просто заживо себя похоронила! – выговорила мне Марина, когда мы проводили майский вечер в ставших уже традиционными посиделках на моей кухне. – Ты когда в последний раз в театре была?

   – На прошлой неделе, – быстро ответила я. – Водила Олю и Таню на кукольный спектакль.

   – Я не о детском театре говорю, а о нормальном, взрослом, – сказала Марина. – Или о концерте звезд каких-нибудь. Ты же от жизни совсем отстала! Вообще не знаешь, что в мире происходит.

   Наверное, опять Маринка права. Раньше мы с Рэмом часто выходили в свет. Клубы, театры, вернисажи – раз в неделю обязательно что-нибудь посещали. А без него я уже три месяца никуда не ходила, да и не тянет. Я еще не успела ничего сказать, когда Маринка добавила:

   – Кстати, в субботу в «Гауди-холле» ансамбль «Плохие парни» петь будет. Помнишь, как они нам в школе нравились? Помнишь, как «шопки» с ними делали?

   Как не помнить! Десять лет назад они были на пике популярности. Я была влюблена в бас-гитариста «Плохих», а Маринка – в солиста. Мы мечтали попасть на их живой концерт, но они тогда не приезжали в наш город. Вот только теперь посетили, снизошли до нашей провинции, когда их популярность пошла на убыль.

   Не то чтобы наша Вятка совсем уж провинция. Но космопорт у нас не самый большой, в основном грузовой и линии внутрисистемные, межзвёздных мало. А «Парни» предпочитали гастролировать по столицам Земли и наиболее развитых планет Галактической Федерации.

   – Я, кстати, иду на их концерт, и ты идешь со мной. Билеты уже купила. Возражения не принимаются, – добавила Марина.

   Да я, в общем-то, и не собиралась возражать. В самом деле, чего это я всё дома сижу? Жизнь с разводом не закончилась. У Олечки и Танечки должна быть современная мама, которая разбирается в искусстве. Иначе, чему я их сумею научить? Сейчас я уже не фанатею от творчества «Плохих парней», но почему бы не исполнить давнюю мечту? Лучше поздно, чем никогда.

   – Хорошо, я согласна, – ответила подруге, и добавила с иронией: – А от моды я за три месяца тоже отстала? Просветишь домоседку, что сейчас носят?

   – Я зайду в субботу перед концертом, помогу тебе собраться, – пообещала Марина. – А то ты, наверное, уже забыла, как макияж накладывать.

    – А это обязательно? – поморщилась я.

   Рэму не нравилось, когда я красилась. Говорил, что я и так красивая. Поэтому старалась использовать косметику по минимуму.

   – Обязательно, Ириша! – тоном, не допускающим возражений, ответила подруга, допила чай и ушла.

   В субботу после обеда я отвела девочек к тёте и дяде, и мы с Маринкой стали собираться на концерт. Я прямо как в юность вернулась! Мы перевернули весь гардероб, перемеряли все мои и половину Маринкиных нарядов, которые она притащила с собой, хорошо, что не все, иначе мы опоздали бы к началу. Мы раньше часто менялись одеждой, так как носили один размер. Да и сейчас носим.

   Марина настояла, чтобы мы оделись чуточку легкомысленно, чтобы выглядеть моложе, потому что «Плохие парни» – молодёжная группа, её аудитория в основном подростки, юноши и девушки от тринадцати до восемнадцати лет.

   – Чтобы не выглядеть среди пятнадцатилетних девчонок пожилыми тётками, – пояснила Марина.

   Я хотела возмутиться, какие же мы пожилые тётки в двадцать-то пять? Но вспомнила, что в пятнадцать нам двадцатипятилетние девушки казались очень взрослыми, мы с ними на «вы» разговаривали.

   В итоге мы надели короткие юбки в складку, я такую не надевала уже лет пять, короткие топы и джинсовые куртки, расшитые стразами. Это были почти те образы, в которых мы ходили на виртуальные концерты «Плохих» десять лет назад, с небольшой поправкой на современную моду. Марина сделала обеим яркий макияж, какой сейчас принят у молодёжи. Мне, в общем-то, понравилось. Надоело быть всё время взрослой.

   – За восемнадцатилетних сойдём, – констатировала Маринка, критически осмотрев нас в зеркале.

   – А Альберт пойдет с нами? – спросила я.

   Альберт – это новый Маринкин парень. Бизнесмен, у него сеть магазинов женской обуви «Лёгкая, как птичка».

   – Нет, не пойдет, – ответила Марина. – Он классный парень и всё такое, но для «Плохих парней» слишком стар. Ему тридцать. И из него восемнадцатилетнего уже не сделаешь.

   Я согласилась, и мы с Маринкой пошли развлекаться вдвоём.

   Концерт мне понравился. Я давно так не веселилась. Мы танцевали и прыгали, кричали и подпевали вместе со всеми подростками, и даже пробились к сцене, чтобы сфотографироваться на фоне группы. Два парня лет семнадцати предложили сфоткать нас, чтобы мы с Маринкой были вместе. Десять лет назад за такое фото я бы полжизни отдала, а сейчас просто было приятно.

   Мы танцевали прямо перед сценой, синхронными выверенными движениями. В школьные годы мы часто танцевали в комнате, моей или Маринки, под песни «Плохих». Даже собственный фирменный танец придумали, и мечтали станцевать его перед сценой. Надо же, ничего не забыли, будто вчера это было. Солисту понравилось, как мы выплясываем, он протянул нам руки и пригласил подняться на сцену. Это был полный восторг! Мы потанцевали еще на сцене, и снова спустились в зал, чрезвычайно довольные.

   Потом мы познакомились с теми парнями, что нас фотографировали, и остаток концерта они от нас не отходили. Звали их Илья и Кирилл. Так прикольно, что они принимали нас за своих ровесниц.

   Концерт закончился в восемь вечера, и домой нам еще не хотелось. Возбуждённые зажигательной музыкой, мы желали продолжения праздника. Парни предложили прогуляться, а Маринка сказала:

   – Давайте пойдём в клуб, еще потанцуем. И выпьем чего-нибудь, а то в горле пересохло.

   И указала на неоновое название клуба «Кот Бегемот», мимо которого мы как раз шли. Мы с Рэмом иногда бывали в «Коте», там неплохой танцпол, и музыка хорошая. Клуб не из дешёвых, поэтому всегда есть свободные места.

   – Эй, девчонки, а вам восемнадцать-то исполнилось? – спросил Кирилл.

   Мы с Маринкой дружно засмеялись.

   – Да, не сомневайтесь, – добавила я.

   – Надеюсь, и вы тоже совершеннолетние, – подхватила Марина.

   – Естественно! – с гордостью ответили парни.

   Наверное, недавно стали. Мы с Маринкой, когда обеим исполнилось восемнадцать, первым делом отправились во взрослый клуб, и очень гордились тем, что уже можем туда ходить, хотя потом посещали подобные заведения не так уж часто.

   И мы пошли в «Кота Бегемота».

   Вопросы про возраст были риторическими, так как в клуб для взрослых, если нет восемнадцати, даже если очень хочешь, не войдёшь. В наручи есть удостоверение личности, и сканер при входе в подобные заведения считывает возраст. Если не хочешь надевать наручь, ну, например, она не сочетается со стилем одежды, удостоверение личности всё равно брать придется, в каком-нибудь другом виде, без него просто вообще никуда не пустят. Но таких, кто не хочет носить наручь в наше время немного – это очень удобная вещь.

   Илья и Кирилл гордо заказали алкогольные коктейли для всех четверых. Нам и без них было весело, но в клубах коктейли такие слабенькие, что опьянеть невозможно, даже выпив штук шесть, а в меня больше трех при всём желании не влезет. Мы с Маринкой вообще решили ограничиться одним, чтобы не вводить наших юных спутников в лишние траты, наверняка у них еще нет собственного дохода, а только социальный минимум плюс мамина и папина щедрость.

   В клубе на большом голографическом экране показывали записанные на видео отрывки из только что закончившегося концерта «Плохих парней». Обычно здесь звучит более «взрослая» музыка, но гастроли известной и всё еще популярной группы игнорировать не будет ни одно заведение, где хотя бы немного танцуют.

   Мы пока не танцевали, сидели за барной стойкой, потягивали коктейли и болтали. Делились впечатлениями от концерта.

   – Ну вот, а ты идти не хотела, – сказала Маринка.

   – Я не говорила, что не хотела! – быстро возразила я.

   – Девушки, так это же вы! – вдруг воскликнул бармен и указал на экран.

   Мы дружно обернулись. Показывали тот отрывок, где мы с Маринкой танцуем на сцене. И все, кто был в клубе, за столиками и на танцполе, посмотрели на нас. А потом зааплодировали.

   А я заметила за дальним столиком Рэма и его новую девушку, которую он называл Лялечкой. Потом Марина мне сообщила, что зовут её Лолита. Оба заинтересованно смотрели на экран. Я быстро отвернулась и уткнулась в свой коктейль, надеясь, что бывший муж меня не узнал. Не хотела с ним встречаться в месте, где мы бывали вдвоём, а теперь он здесь вдвоём не со мной.

   Допив коктейль, я хотела предложить уйти, но не успела.

   – За счёт заведения, – бармен подвинул нам с Маринкой еще два стакана с коктейлями. – Вы прекрасно танцуете.

   Неудобно отказываться, если угощают от чистого сердца. Поэтому я ничего не сказала, кроме «спасибо» бармену. Илья и Кирилл что-то рассказывали нам, но я не слушала. Тихо шепнула Маринке:

   – Здесь Рэм и Лолита. Ты заметила?

   – Да, – ответила она. – Но нам-то какое до этого дело? Ты, между прочим, свободная женщина, и можешь ходить куда угодно и с кем угодно.

   Да, знаю, но, наверное, мне было нужно, чтобы кто-нибудь озвучил это. После второго коктейля, который оказался крепче первого, мне стало абсолютно безразлично, видел меня Рэм в клубе или нет, узнал или нет. Мы с Маринкой еще раз станцевали свой фирменный, и получили еще по коктейлю за счет заведения, а что делали дальше, вообще не запомнила.

   Даже не запомнила, как попала домой. Проснулась в гостевой спальне, которую выбрала для себя после развода, и опять в одежде. Болела голова, чувствовалась противная слабость во всём теле, и почему-то было стыдно. Стыдно, потому что не помню, что я делала в клубе после третьего коктейля.

   Видеоняня показывала, что девочек в их комнате нет. И время завтрака давно прошло. Я вскочила с кровати. Чтобы взбодриться, приняла душ, таблетку от головной боли, по-быстрому привела себя в порядок и побежала к тёте и дяде, чтобы забрать детей.

   С Олей и Таней была Марина, и выглядела гораздо свежее, чем я.

   – Мама с папой ушли на рынок, – сообщила она.

   Продукты можно заказать в службе доставки, я, кстати, всегда так делаю. Но многие люди доставку не приемлют, им надо пощупать руками, прежде чем что-то купить, и тётя Таня с дядей Сашей относятся к таковым.

   – Ну, ты вчера и оторвалась, подруга! – добавила Марина.

   Я почувствовала, как мои щеки наливаются краской. Чтобы скрыть смущение, пошутила:

   – Я танцевала на барной стойке, или показывала стриптиз?

   – Ни то, ни другое, но почти, – ответила Марина.

   Она показала запись, как у меня на танцполе подвернулся каблук, и я чуть не упала. После этого я сняла туфли, зашвырнула их в угол и стала танцевать босиком. И потом некоторые девушки последовали моему примеру. Еще Марина рассказала, что я целовалась с Кириллом, и ей с трудом удалось увести меня из клуба, и то только после того, как Рэм и Лолита оттуда ушли. А чтобы Илья и Кирилл за нами не увязались, и не давать номеров своих коммуникаторов, пришлось им признаться, что нам не по восемнадцать, а по двадцать пять.

   Боже, стыдно-то как! А я ничего этого не помню. Вот только когда Маринка рассказала, начала смутно вспоминать. Как же меня так развезло с трёх коктейлей? Ну, всё, больше никаких походов на молодёжные концерты и никаких клубов!

   – Да не красней ты, всё нормально, – подбодрила меня Маринка. – Ничего противозаконного ты не делала.

   – И на том спасибо, – пробормотала я и добавила: – Ладно, домой пойду. Олечка, Танечка, идите к маме!

   Девочки подбежали ко мне, я подхватила обеих на руки и чуть не уронила, такими тяжёлыми они вдруг показались. Кажется, я даже пошатнулась. Марина тут же подскочила, помогла удержать дочек и не упасть.

   – Ириш, ты иди, отдохни еще, – с сочувствием сказала она. – А я с девчонками сегодня побуду до вечера.

   – Ничего, я справлюсь, – ответила я, опустила Олю и Таню на пол и взяла их за руки. – Ты мне только ответь на один вопрос, Марина, как так получилось, что ты после вчерашнего чувствуешь себя нормально, а я – будто пробежала марафонскую дистанцию и в придачу несла на плечах одного из судей?

   Марина скорчила физиономию недоумения и пожала плечами.

   – Понятия не имею. Может, бармен чего-то напутал, и плеснул тебе в коктейль слишком большую дозу алкоголя?

   – Наверное, – согласилась я.

   Ничем другим моё вчерашнее и сегодняшнее состояние просто не объяснить.

   Я увела дочек на свою половину и занялась обычными для мамы в отпуске по уходу за детьми делами. Правда, их всё время прерывали, то Маринка прибегала, то тётя Таня или дядя Саша. И всё время интересовались моим самочувствием. Приятно, конечно, что они обо мне так заботятся, но лучше бы не надо, а то я на самом деле чувствовала себя больной.

   И опять не уследила за Танечкой. Она забралась на подоконник по стоявшему у окна стулу. Все окна в доме оборудованы системой безопасности, и выпасть из окна девочка не могла, равно как и прищемить себе палец в створке. Она сделала единственное, чего система безопасности не предусматривала: упала с подоконника на пол, потому что промахнулась мимо стула, когда слезала обратно. На этот раз она даже не заплакала, и я подумала, что она не ушиблась. А через пару часов заметила синяк у неё на лбу. Я намазала синяк охлаждающим гелем, и он начал светлеть на глазах.

   Тётя Таня всё-таки заметила, заохала. А Маринка сказала:

   – Я же говорила, оставь сегодня девочек у нас.

   – Марина, тётя Таня, ну что вы над моими дочками, как над фарфоровыми куклами трясетесь? – сказала я. – Вот как будто мы с Маринкой никогда ниоткуда не падали и ничего себе не разбивали. Как они поймут, что можно делать, а что нельзя, если на собственном опыте не испытают?

   Тётя и сестра покачали головами, вроде бы соглашаясь, но всё равно смотрели неодобрительно.

   К вечеру синяк у Танечки прошёл, а я окончательно пришла в себя. Теперь бы еще забыть вчерашний день, как страшный сон.

ГЛАВА 5

   Через неделю мне удалось забыть субботний вечер, вернее не забыть, а начать воспринимать его не как ужас, а как забавное приключение. Вечером в субботу мы снова сидели у меня на кухне, Маринка рассказывала подробности нашего похода в клуб, и мы весело хохотали.

   – А Рэм-то как смотрел на тебя! – сказала Маринка, хихикая. – Я думала, у него глаза вывалятся!

   – Ну, конечно, он же никогда не видел меня в подобном амплуа, – ответила я со смехом.

   Я, правда, этого не помню. Но наверняка под действием алкоголя выделывалась, чтобы он меня заметил и пожалел, что потерял. Показать ему хотела, что я вот ни чуточки не жалею, и вполне счастлива без него. А больше всего хотела доказать это самой себе.

   – Кстати, в филармонии завтра выступает Роза Нова. Может, сходим?

   – О, нет! – быстро ответила я.

   – Почему? – удивилась Марина. – Она тебе раньше нравилась. Я уже и билеты купила.

   Когда мы учились в школе, Роза Нова была восходящей звездой из нашего города и почти никому не известной. Только тогда её звали Вера Розанова. Теперь она популярная во всей Федерации певица, уже на многих планетах с концертами побывала. Но в родную Вятку приезжает часто.

   – Она мне и сейчас нравится, – ответила я. – Но рисковать не хочу. Опять зайдем в клуб, опять бармен что-нибудь перепутает... нет, мне прошлой субботы хватило.

   Хотя в клуб после концерта можно и не заходить. А в буфете филармонии алкогольные коктейли не продают. Добавила:

   – А что, тебе пойти не с кем?

   – Да не то чтобы не с кем, – пожала Марина плечами. – Но моему Альберту Роза не нравится. А тебе незачем всё время дома сидеть. Где ты нового парня найдешь, если даже за продуктами в магазин не ходишь, а заказываешь.

   – Да не нужен мне никакой другой парень! – нахмурилась я.

   – Тебе, может, и не нужен, а твоим девочкам нужен отец, – назидательно проговорила Марина.

   Теперь я поняла, подруга не оставила надежды снова выдать меня замуж. Только сменила тактику, решила меня «выводить в свет». Ничего у неё не выйдет! Но против Розы Новы я не могла устоять. Согласилась:

   – Ладно, пойдем.

   Тут уж мы извращаться с нарядами не стали, просто надели вечерние платья.

   Концерт прошел отлично. Если не считать небольшого инцидента в антракте, когда мы с Мариной вышли из зала. В буфет не собирались, просто решили пройтись, размять ноги. И, когда мы неспешно шли по фойе, обсуждая наряд певицы, к нам подбежал какой-то парень и бросился меня обнимать и целовать.

   – Иришка! Привет! Как я рад тебя видеть!

   Я возмущенно оттолкнула его:

   – Молодой человек, я вас не знаю!

   Он посмотрел на меня внимательнее, и смутился:

   – Ой, извините, пожалуйста, девушка. Но вы так похожи на одну мою знакомую... Извините.

   И убежал. Мы с Маринкой переглянулись, усмехнулись и вернулись в зал. Я опасалась снова встретить Рэма, но его там не было. Ну и прекрасно.

   А в понедельник рано утром, дочки еще спали, ко мне в дом заявились две нежданные гости. Представились тётки инспекторами из органов охраны детства, опеки и попечительства несовершеннолетних и назвали свои имена.

   – Виолетта Ивановна Штин.

   – Нина Майкловна Тарасова.

   Одеты они были в официальную форму государственных служащих, строгие комбинезоны синего цвета и такие же береты. Принадлежность их к органам опеки указывали нашивки на карманах и на груди. На предплечьях рукавов и на беретах красовались золотые гербы Федерации. Форма эта одинакова на всех планетах Федерации, имеет разве что незначительные отличия из-за природных особенностей планет.

   – Очень приятно, – любезно сказала я, хотя понимала, что ничего приятного в знакомстве с инспекторами из опеки нет. – Я Ирина Андреевна Кошатская. Чем могу помочь?

   Разведясь в одностороннем порядке, я автоматически получила назад девичью фамилию, и мои дочки тоже.

   – Ирина Андреевна, нам поступил тревожный сигнал о вашей семье, – озабоченным тоном сказала Виолетта Ивановна.

   – Какой сигнал? От кого? – удивилась я. – Мои дети живут нормально, и в опеке и попечительстве не нуждаются.

   – Мы не имеем права раскрывать свои источники информации, – сказала Нина Майкловна. – Но они говорят о том, что вы, Ирина Андреевна, плохо справляетесь с воспитанием дочерей.

   – Но это неправда! – возмутилась я.

   – А это вот что? – спросила Виолетта Ивановна, извлекла из сумочки официальный планшет с золотым гербом Галактической Федерации, и показала фотографии Танечки с порезом на губе и с синяком на лбу.

   Я потеряла дар речи от изумления и возмущения: откуда у них эти снимки? А инспекторша добавила:

   – Да и ваш моральный облик оставляет желать лучшего после вашего развода с мужем.

   И показала еще фотографии, как я сижу на кухне перед бутылкой коньяка, как пью коктейль в клубе «Кот Бегемот», как там же танцую босиком, целуюсь с Кириллом, и обнимаюсь с каким-то парнем в фойе филармонии. Я могла даже не сомневаться в том, что фотографии подлинные. Не подлинные снимки никакие государственные органы даже рассматривать не стали бы.

   – Поэтому, – продолжила Нина Майкловна, – мы вынуждены временно изъять у вас детей.

   – Вы что, сошли с ума? – закричала я. – Не отдам!

   – Вам лучше согласиться добровольно, Ирина Андреевна, – мягко сказала Виолетта Ивановна. – Тогда вы сможете навещать дочек. В противном случае...

   – Нет! Нет! – закричала я.

   – Советую вам не усугублять ситуацию сопротивлением, Ирина Андреевна, – добавила Нина Майкловна.

   Этого просто не может быть, потому что не может быть никогда! Я не могла поверить в то, что происходит.

   – Что тут происходит?

   В гостиную, где я принимала незваных гостей, вошла Марина.

   – Вы кто? – спросила Виолетта Ивановна.

   – А вы кто? – не замедлила с вопросом подруга.

   – Мы инспекторы из органов охраны детства, опеки и попечительства несовершеннолетних, – сказала Виолетта Ивановна и назвала имена, отчества и фамилии свои и коллеги.

   – Марина Александровна Кошатская, – в свою очередь представилась подруга. – Я двоюродная сестра Ирины. Так что тут происходит?

   – Они хотят забрать у меня детей! – воскликнула я и заплакала.

   Нина Майкловна объяснила, в чем дело и показала Марине те же снимки.

   – Послушайте, вы не можете забрать девочек, – сказала Марина. – Это же такой стресс для них!

   – Я уверяю вас, Марина Александровна, в детприёмнике им будет лучше, чем с такой матерью, – Виолетта Ивановна указала на меня.

   – Моя двоюродная сестра – хорошая мать! – бросилась защищать меня Марина. – Всё, что вы сейчас тут показали, не более чем случайности! Откуда вообще у вас эти фотографии?

   – Мы не имеем права выдавать свои источники информации, – повторила Нина Майкловна. – Если в течение полугода к нам больше не поступит подобных сигналов, мы вернём детей Ирине Андреевне. В противном случае мы должны передать их отцу, Роману Викторовичу Ворожцову.

   – Да вы с ума сошли! Он – изменщик, временно проживающий на Земле, и к тому же работает пилотом в Космофлоте! У него нет времени на воспитание детей, да и желания тоже! – резко сказала Марина. – Если по-другому никак нельзя уладить это дело, временную опеку над Олей и Таней могу взять я!

   Инспекторши переглянулись.

   – Меня и моих родителей девочки хорошо знают, и живем мы во второй половине этого дома, где малышки часто бывают, – добавила Марина. – Они даже ничего не поймут, и Ирина сможет навещать их в любое время. Если вы согласны, я могу прямо сейчас подписать нужные документы.

   – Хорошо, это лучший вариант из всех, – подумав немного, проговорила Виолетта Ивановна. – Мы согласны.

   Через пять минут дело решилось. Марина подписала электронный документ о временном изъятии у меня детей, и передаче их под временную опеку моей двоюродной сестры. Инспекторши попрощались и ушли. Меня ничего подписывать не просили. Да я бы и не смогла, потому что всё еще плакала, и руки тряслись от расстройства и несправедливости.

   – Ну, вот и всё, девочки остаются с нами, – сказала Марина, подошла и обняла меня за плечи. – Всё хорошо, успокойся.

   – Что хорошо?! – взорвалась я, оттолкнув подругу. – Меня обвиняют в том, что я плохая мать, это что, хорошо?

   – Ну, если к ним попали эти фотографии, то основания так думать у них есть, – вздохнула Марина.

   – Но откуда у них эти фотки? – спросила я и добавила обвиняюще: – Ладно, в клубе и в филармонии их мог сделать кто-то другой, но у нас дома – на кухне и в комнате девочек никто не бывает, кроме меня, тебя и твоих родителей!

   – Ты что, думаешь, что я или мои мама и папа послали эти снимки в опеку? – возмутилась Марина, шагнула ко мне, взяла за плечи и повернула лицом к себе, глядя мне прямо в глаза: – Плохо же ты о нас думаешь, сестрёнка!

   В голосе двоюродной сестры звучала обида.

   – Ну, а кто еще, кроме вас, мог это сделать? – развела я руками.

   – Да кто угодно! – ответила Марина, отпустив меня. – Да хотя бы тот же Рэм! Неужели ты думала, что он просто так смирится с потерей дочек?

   Вообще-то я так и думала, хотя и удивлялась, он ведь в Оле и Тане души не чаял.

   – Но как?.. – спросила я.

   – Да очень просто! – ответила Марина. – Ты же на кухне шторы никогда не закрываешь! И коды на замках до сих пор не поменяла! Рэм мог войти в дом в любое время! А где гарантия, что твоя видеоняня не транслирует видео на наручь Рэма?

   Да, он вполне мог такое сделать! Как же я сама не догадалась? Еще и недоумевала, почему Рэм не интересуется здоровьем дочек? И все же...

   – Но... но... когда мы с тобой сидели на кухне и пили коньяк, он еще не знал, что я с ним разведусь!

   – Это свидетельствует только о том, что он предполагал, что ты вскоре всё узнаешь, и подстраховался. Он следил за тобой, не удивлюсь, если по всему дому были натыканы скрытые камеры. Ну, сейчас-то их искать бесполезно, наверняка он их уже снял...

   Слёзы полились из моих глаз с новой силой. И это человек, которого я любила! Сколько же в нём хитрости и наглости!

   – Ненавижу! – всхлипнула я.

   – Ну, успокойся, всё хорошо, девочки с нами, – Марина снова обняла меня и указала на экран видеоняни: – Смотри, они проснулись. А у тебя наверняка еще и завтрак не готов.

   Конечно, не готов! Кто помешал мне его приготовить?

   – Иди к девочкам, – сказала я Марине. – Я быстренько забегу на кухню, включу программу кухблока и приду. Пока мы их одеваем, завтрак приготовится.

   – Не торопись, сначала приведи себя в порядок, – ответила Марина. – Олечка и Танечка не должны видеть тебя зарёванной.

   – Ты права, – согласилась я. – Я быстро.

   Через десять минут я вошла в комнату дочек с радостной улыбкой на лице. Марина уже умыла и одела девочек. Они были рады видеть двоюродную тётю, и слушались её так же хорошо, как и меня.

   – Мама! – девочки кинулись ко мне, я присела и обняла обеих.

   – Пойдемте завтракать, – сказала я, и мы вчетвером отправились на кухню.

   Завтрак прошёл весело, как бывало обычно, когда мы завтракали вчетвером, я Рэм и дочки. Но, вспомнив о Рэме и его вероломстве, я едва сдержала слёзы.

   – Ну что, теперь гулять? – спросила я, когда завтрак закончился. – Погода отличная.

   – Купася! – радостно закричали Оля и Таня.

   Говорили они еще не очень хорошо, но много.

   Я хотела сказать: «Да, купаться», но Марина меня опередила:

   – Ириша, не стоит девочкам так много находиться в воде. А нам еще надо перенести их вещи на нашу половину.

   – Зачем? – удивилась я.

   – Ну, как зачем, – ответила Марина. – Я теперь их опекун, и они должны жить со мной... нет, я вовсе не хочу отобрать у тебя детей, как ты сейчас подумала, – быстро добавила она, увидев, как я нахмурилась. – Просто опека теперь будет следить за этим. Если девочки останутся жить здесь, они могут лишить меня опекунства, и отдать его Рэму, или вообще заберут их в детприёмник. А мы ведь этого не хотим, правда?

   – Не хотим, – согласилась я. – Но не проще ли тебе переехать к девочкам? Здесь для детей созданы все условия. Система безопасности окон и лестниц, детские раковины и унитазы, детская мебель. И комнат свободных полно.

   – Идея хорошая, но нет, – возразила Марина. – Мы теперь у опеки под колпаком, они будут наблюдать за нами, поэтому надо соблюдать условия, что прописаны в разрешении на опекунство. Иначе сама знаешь, что будет. А всё детское мы установим на нашей половине в течение пары часов.

   Мне оставалось только согласиться.

   Тётя Таня вызвалась погулять с Олечкой и Танечкой в парке, пока мы с Мариной переносили вещи девочек на другую половину дома. Дядя Саша вызвал службу ремонта, чтобы установить в комнате для детей систему безопасности и детскую сантехнику. А кроватки, стулья и столы мы решили перетащить.

   – Сейчас лето, ты в отпуске, в школе каникулы, – сказала я Марине, когда мы несли на её половину чемоданы с детскими вещами. – А наступит осень, ты же должна будешь выйти на работу. Кто тогда будет заниматься детьми, пока ты на работе? Тётя Таня и дядя Саша тоже работают.

   Тётя Таня работает в городском театре. Спектакли по вечерам, но не каждый день. Еще она с утра ходит на репетиции, но тоже не каждый день. Дядя Саша – слесарь на заводе, выпускающем запчасти для флаэров, работает по сменам, два на два.

   – Ты чем слушала, Ирина, когда Виолетта документ об изъятии и передаче детей под мою опеку зачитывала? – спросила Марина и ответила: – Я должна буду нанять няню, или взять отпуск по уходу за детьми до их трёхлетия. А тебе, кстати, придётся выйти на работу, пока не вернут детей. На твой гражданский аккаунт документ об опеке тоже скинули, поизучай на досуге.

   Поизучаю обязательно. А то когда его зачитывали, слова я слышала, но смысл их до меня не доходил. Единственное запомнила, что документ вступает в силу с момента подписания.

   – Удивляюсь я тебе, подруга, – сказала я. – Ты же понимаешь, что со мной поступили несправедливо?

   – Понимаю, – согласилась Марина.

   – Ты понимаешь, что в подобных проступках можно уличить каждую женщину, имеющую детей?

   – Понимаю, – снова согласилась Марина.

   – Так почему ты, всегда такая ярая поборница справедливости, промолчала, когда у меня отбирали моих дочерей? – спросила я.

   – Да, я поборница справедливости, но не дура, – резко ответила Марина. – И я не молчала! Я ведь так и сказала инспекторам, что это случайности. Я сделала всё, что могла. Лучше уж так, чем вступать в распри с государственными органами. Кстати, в документе есть пункт, по которому ты можешь обратиться в суд и оспорить решение органов опеки о передаче твоих детей опекуну.

   – Точно, суд! – обрадовалась я. – Завтра же напишу заявление!

   – Чего я тебе делать не советую, – веско проговорила Марина. – Неужели не понимаешь, что суд в девяноста девяти процентах из ста примет сторону опеки!

   Скорее всего, так и случится. У них против меня улики. Вещественные доказательства моей нерадивости по отношению к дочкам и распущенности. Ладно, пусть полгода девочки поживут у Марины. Я переживу. Они же будут рядом.

   Но больше меня на этом не поймают!

   К обеду мы перенесли все вещи девочек, и систему видеоняни тоже. Я только тайком оставила себе один переносной маленький экран. Марина спросила, где он, я сказала, что в суматохе перетаскивания вещей куда-то его задевала, когда найду, отдам. Почему-то даже ей решила не говорить, что оставила его себе, чтобы видеть дочек, когда захочу.

   Весь день до вечера я провела на половине дома двоюродной сестры. Но если честно, чувствовала себя там не очень комфортно. Потому что нет-нет, да и ловила на себе осуждающий взгляд тёти Тани, или неодобрительный – дяди Саши. Нет, они относились ко мне по-прежнему, мягко и ласково, и от этого переносить их порицающие взгляды было еще тяжелее. И чувствовать себя без вины виноватой тоже не прибавляло хорошего настроения.

   Вечером, уложив дочек спать, я ушла на свою половину, показавшуюся мне нежилой и заброшенной. Зашла в опустевшую комнату Оли и Тани, увидела на полу оставленную в суматохе игрушку – маленького плюшевого кота, и разревелась во весь голос.

   Всё это мне устроил мой бывший горячо любимый муж. Полночи я лежала без сна, строя планы мести. И понимая, что ни один из них невыполним. Но моих детей он не получит ни за что!

   Рэм, как же я тебя ненавижу!

ГЛАВА 6

   Утром проснулась до будильника, и сразу вытащила из-под подушки переносной экран видеоняни. Девочки еще спали. Я вчера предложила Марине прийти утром на их половину и приготовить завтрак для Оли и Тани, но она отказалась, указав мне на пункт документа об опеке: мать, у которой изъяли детей, имеет право находиться с ними не более шести часов в день, и только под присмотром опекуна. А я и так провела вчера с ними больше десяти часов, но кто считает. Сказала, приходи после послеобеденного сна, и сможешь быть с дочками до самого вечера, пока они не уснут.

   Пролежав до звонка будильника, я встала, приняла душ, спустилась на кухню, выпила кофе. Поменяла коды во всех замках в доме – чтобы Рэм не мог войти, внесла в черный список номер его коммуникатора. И поняла, что мне больше совершенно нечего делать.

   Никакие занятия, которыми я увлекалась до рождения дочек, например, чтение, рисование, катание на роликах, полёты на флаэре – меня теперь не привлекали от слова совсем. Да я просто ничего не могла делать, только смотреть на голоэкран наручи, на великое множество фотографий моих девочек. Вот только часто с ними снят и их отец, а его я видеть не хотела.

   Я начала просматривать фотографии с рождения близняшек, и дошла только до полугода, быстро пропуская те снимки, где они с отцом, когда услышала вызов видеофона. Кто может мне звонить в такую рань? Если Марина, она связалась бы по коммуникатору наручи.

   Может Рэм? Увидев, что по личной связи мне не дозвониться, решил позвонить по общей? Позлорадствовать хочет? Ну, я ему сейчас скажу пару ласковых!

   Поднялась в комнату видеосвязи, оформленную, как небольшая гостиная, приняла видеовызов, села за стол переговоров. Вызов оказался с незнакомого номера, и это был не Рэм. А вот абонента узнала. Вчера познакомились.

   – Здравствуйте, Ирина Андреевна, – вежливо поприветствовала меня абонентша.

   – Здравствуйте, Виолетта Ивановна, – в том же тоне ответила я, несмотря на то, что хотелось послать её еще дальше, чем Рэма.

   – Вы сегодня еще не заходили в гражданский аккаунт? – поинтересовалась она.

   – Нет, а что? – спросила я.

   Честно говоря, и не собиралась. Потому что документ об опеке изучила еще вчера, чуть не наизусть вызубрила.

   Мне приготовили еще какой-то сюрприз? Лишить меня дочек было мало?

   – Видите ли, Ирина Андреевна, – сказала Виолетта Ивановна. – Так как сейчас у вас на попечении нет детей, ваш отпуск по уходу за детьми отменен. В течение трёх дней вы должны выйти на работу.

   – Но я работаю в школе, а там сейчас каникулы, – сказала я.

   – Ирина Андреевна, я сожалею, но с вашим нынешним гражданским статусом вы уже не сможете работать в школе.

   Я знала, что мне придется вернуться на работу, но в документе об опеке ничего не было о том, что меня уволят из школы.

   Я быстро включила наручь, открыла аккаунт. В графе «гражданское состояние» было написано: постоянно проживающая. Образование – педагогический университет, преподаватель биологии. Разведена, детей двое, девочки, возраст два года четыре месяца. Дети изъяты на шесть месяцев в связи с недобросовестным выполнением родительских обязанностей. Прошлое место работы: школа номер шестьдесят три, учитель биологии. Отпуск по уходу за детьми аннулирован, в данное время безработная.

   Слов для ответа у меня не нашлось, из глаз снова брызнули слёзы.

   – Успокойтесь, всё не так плохо, – участливо проговорила Виолетта Ивановна. – Если вы за три дня не сможете сами найти работу, в вашем аккаунте появится список работ, куда вас гарантированно возьмут. До свидания, и удачи.

   И она прервала видеовизит.

   Несколько долгих минут я сидела, как пришибленная. Не могла ни о чём думать. Меня лишили всего, чего только можно. Наверное, и дом отобрали бы, если бы смогли.

   В конце концов, я решила, что если нельзя работать в школе, то какая разница, где. Привела себя в порядок, оделась в деловом стиле и открыла список городских вакансий.

   Школы, детские сады, другие детские учреждения сразу отсеяла. А, вот, требуется продавец в обувной магазин, можно без опыта и специального образования. От моего дома недалеко. И зарплата не маленькая. Я набрала номер. Через минуту мой видеовызов приняли.

   – Здравствуйте. Я по объявлению. Вам требуется продавец обуви?

   – Здравствуйте. Да, – ответила сидящая напротив женщина лет тридцати.

   Одета строго, красивый неброский макияж, высокие каблуки. Она критически осмотрела меня, одетую и накрашенную в том же стиле, и вроде бы осталась довольна моим внешним видом. Улыбнулась и спросила:

   – Как вас зовут?

   – Ирина Андреевна Кошатская, – ответила я.

   Больше ничего спрашивать не требовалось. По имени она быстро нашла всю информацию обо мне – то есть мой гражданский статус из личного аккаунта. Абы кто увидеть его не может, только тот, кому я дам разрешение. Но чтобы получить работу, я обязана разрешить работодателю просмотреть мои данные. Я заметила, как женщина чуть нахмурилась, потом подняла на меня глаза и сказала:

   – Извините, мы не можем взять вас.

   – Почему? – удивилась я. – Я подхожу по всем параметрам!

   – Да, но... – женщина смущенно опустила глаза. – У вас забрали детей...

   – Это чистой воды недоразумение, которое, я уверена, скоро разрешится, – заверила я.

   – Вот как разрешится, тогда и обращайтесь.

   – У вас не детское учреждение!

   – Но к нам и с детьми приходят, у нас обувь не только для взрослых продается. Извините, сейчас мы ничем не можем вам помочь, – отрезала женщина и прервала видеосвязь.

   Она что, думает, я преступница какая-то? Что я детей на завтрак кушаю? Поэтому у меня их и отобрали?

   Я раздраженно вышла из комнаты связи. Понадобилось не меньше получаса, чтобы успокоиться и снова заняться поиском работы. Теперь я отметала сразу все вакансии, связанные с детьми даже отдалённо. Продавец продуктового магазина. Что вы, нельзя, туда не только взрослые, но и дети ходят! Формовщик выпечки в пекарню. Нельзя, ведь булочки едят дети! Даже оператором уличной уборочной техники – попросту дворником – тоже нельзя, по улицам же детки бегают, а техника дворника – предмет повышенной опасности.

   А, вот, нашла. Официантка в клубе. Не в «Коте Бегемоте», но примерно в таком же. Детей там сто процентов не бывает. Ищут девушку, приятной наружности, до тридцати лет, специальное образование не требуется. Зарплата в два раза ниже, чем была у меня в школе, но жить можно.

   Владелец клуба удовлетворённо взглянул на меня и попросил предоставить личные данные. Я дала разрешение. Прочитав их, он нахмурился и с сожалением сказал:

   – Извините, я не могу взять вас.

   – Из-за моего статуса? Но в клуб дети не ходят! Чем я вам не подхожу?

   – Вы нам очень даже подходите, но, боюсь, эта работа не подходит вам. Нет, если вы не хотите, чтобы вам вернули детей, то милости прошу, можете выходить на работу хоть завтра.

   – Почему мне не вернут детей, если я буду работать официанткой в клубе? – удивилась я.

   – Опека неодобрительно смотрит на женщин, работающих в развлекательных заведениях с розливом алкогольных напитков. Вы еще будете благодарить меня за то, что не взял вас на работу.

   – Спасибо. До свидания, – ответила я, прерывая видеосвязь.

   А ведь мог бы и не предупреждать, и просто принять меня. И тогда я увязла бы в проблеме еще глубже.

   Я позвонила еще в несколько мест, где требовались работники. И в каждом находилась какая-нибудь причина не брать меня на работу, как только узнавали мой статус. Вот, например, я наткнулась на вакансию секретаря для руководителя одной небольшой компании, не связанной с производством продукции для детей.

   – Почему вы мне отказываете? – спросила я, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, когда мне снова сказали, что не могут принять меня.

   – Дело в том, что наши сотрудники иногда приводят на работу своих детей, – ответила девушка из отдела кадров.

   – Но я же не кусаюсь!

   – Откуда мне знать, – равнодушно пожала плечами девушка. – Удачи в поиске другой работы. Прощайте.

   И она отключила связь.

   Стало понятно, что меня не возьмут на работу нигде. Всегда найдется какая-то причина. Я почувствовала себя изгоем. Еще три месяца назад мне такое и в страшном сне не приснилось бы.

   Не знаю, сколько бы я прорыдала в комнате связи с выключенным видеофоном. Но по коммуникатору позвонила Марина, и сказала:

   – Ириша, приходи, если не занята. Девчонки капризничают и не хотят ложиться на послеобеденный отдых!

   Конечно, я сразу всё бросила и побежала на другую половину дома. Странно, обычно Оля и Таня не капризны, и спать днём идут охотно.

   Дочки обрадовались мне, будто месяц не видели. Я потискала и поцеловала их, и послала к кроваткам, раздеваться перед сном.

   – Мама, мы не устаи! – заявила более бойкая Таня.

   – Домой хотим! – добавила Оля.

   Но обе послушались и побрели к кроватям.

   – Домой пока нельзя, мои дорогие, – объяснила я девочкам. – Там ремонт.

   И добавила вполголоса, на ухо Маринке:

   – Надеюсь, правдолюбице моя версия подойдет, почему на самом деле они теперь живут на вашей половине?

   – За кого ты меня принимаешь! – прошипела в ответ двоюродная сестра. – Я им сказала, что у тебя много дел. Про ремонт, извини, не догадалась. Кстати, как идут поиски работы?

   – А ты откуда знаешь? – удивилась я.

   – Ну, надо думать, что с таким статусом тебя не будут держать в школе, – пояснила Марина. – Тем более что сейчас каникулы, и у директора есть время найти тебе замену.

   Девочки уже разделись и легли в кроватки. Я подошла к ним.

   – Мы не хотим спать, мы не устаи, – снова сказала Таня.

   – А почему вы не устали? – спросила я. – Вы гулять ходили?

   Девочки дружно замотали головами.

   – А купаться?

   – Нет!

   Я повернулась к опекунше моих дочек.

   – Теперь понятно, почему они не хотят спать, – сказала я обличительным тоном. – Они просто не устали. Почему ты не водила их ни гулять, ни купаться?

   – Ну, вообще-то я их опекун, и я решаю, что для них лучше, – ответила сестра.

   – Ничего себе заявочки! – возмутилась я. – Может, ты еще будешь учить меня, как воспитывать моих детей?

   – Да ладно, я же пошутила, – Марина улыбнулась, и пояснила: – На улице был дождь, поэтому мы не пошли гулять. А насчет бассейна я уверена, что девочкам не стоит по полдня там барахтаться. Они землянки, а не волжанки, всё-таки. А если честно, я боюсь, ведь я сама плаваю плохо. Если что-то случится, ты первая меня с потрохами съешь, и девчонок опека у меня отберет, – призналась она.

   Однажды в детстве, когда нам было по пять лет, и у нас еще не было бассейна, мы с родителями ходили купаться на реку, и, когда взрослые немного отвлеклись, Марина чуть не утонула. С тех пор она боится воды. И даже когда наши папы построили нам бассейн, она купалась только там, где мелко.

   – Ладно, я поняла, – сказала я. – Но прогулки всё же пропускать не надо, девочки привыкли гулять при любой погоде, и любят дождь.

   – Зато я не люблю. Но я купила развивающие игры, девчонки не скучали, – оправдалась Марина и добавила: – Вот после тихого часа и сходим погулять, все вместе, хорошо?

   – Хорошо, – кивнула я и вернулась к дочкам.

   – Мы не хоти-им, – снова начала Танечка.

   – Не хотите – не надо, – ответила я. – Будем играть. Кто дольше пролежит неподвижно. Кто пошевелится – проиграл и будет спать.

   Я легла на пол между кроватками и закрыла глаза. Девочки тотчас вытянулись на постелях.

   – А тётя Маина? – шепотом спросила Олечка.

   – Она будет наблюдать, – ответила я.

   Через несколько минут Марина потрогала меня за ногу, я открыла глаза, и она сказала одними губами:

   – Они уснули. Пошли! Кофе выпьем.

   Мы тихонько вышли из комнаты девочек и спустились на кухню. Я тут же вспомнила, что забыла пообедать, так что кофе с бутербродами был очень кстати.

   – Здорово ты с ними разобралась, – сказала Маринка. – Я так никогда не смогу.

   – Свои появятся – сможешь, – заверила я. – Тем более, когда на моих потренируешься.

   Маринка засмеялась. Я тоже. На мгновение показалось, что ничего не было, никто детей у меня не отбирал и не отдавал под опеку Марине, и мы просто пьём кофе на кухне. А потом я рассказала, что меня никуда не берут на работу.

   – Ты обязательно что-нибудь найдешь, – пообещала подруга. – Время еще есть.

   Два дня. А потом что?

   Вернувшись вечером домой, я включила компьютер и зашла в социальную сеть. Можно и с наручи заходить, но там нет возможности вводить текст вручную, только голосом. И тут же происходит авторизация. А я хотела побродить по сети инкогнито. Но если сам не авторизуешься, то и остальных видишь только анонимно. Ну и ладно, зачем мне знать имена тех, с кем буду общаться.

   Нашла чат таких же, как я, у кого временно передали детей опекунам. Оказалось, их много! Я задала вопрос, что будет, если за три дня не найду работу. Ответили, что если в течение недели никуда не устроюсь, это будет считаться нарушением, и срок изъятия детей из семьи может увеличиться.

   Я столько интересного узнала в этом чате! Много историй, похожих на мою, в которых детей изымали только за то, что сердобольные или завистливые соседи, или даже родственники делали снимки или видео, уличающие родителей в том, что они ненадлежащим образом относятся к своим детям. Ребёнок бежал по дорожке, упал, расшиб коленки. Мать виновата, не уследила, или сама его толкнула. Ребёнка оцарапала кошка – снова мать виновата. Вообще-то такое случается сплошь и рядом, но опека цепляется только к тем, у кого эти неприятные моменты зафиксированы на фото или видео, и не только зафиксированы, а переданы в органы опеки.

   А некоторые женщины без стеснения сознавались, что специально подставляются под такие снимки, чтобы отдохнуть от детей. Но это скорее исключение, чем правило.

   Я спросила, удалось ли кому-нибудь найти работу самостоятельно, если с прежнего места уволили. Некоторые говорили, да, но многие – нет.

   Значит, у меня есть шанс, и следующие два дня я потратила на то, чтобы найти работу.

   Напрасные старания! Ничего, кроме расстройства и разочарования от поиска не получила.

   Я поинтересовалась у форумчанок, довольны ли они той работой, которую предложила опека. Одни говорили да, другие нет. В общем, никакой ясности.

   Когда в моём аккаунте появился список работ, я сначала обрадовалась. Помощники руководителей, менеджеры по набору персонала, экономисты, бухгалтеры, логисты и даже школьные преподаватели! И зарплаты приличные. Выходит, где-то есть учебные заведения, в которых «подмоченный» статус не имеет значения! Но когда прочитала, где находятся эти школы, радость моя угасла.

   Все вакансии находились на других планетах! И не на тех, которые заселены более тысячи лет назад, где технологии почти такие же развитые, как на Земле, а на тех, которые колонизированы недавно, сто-двести лет назад, где они в зачаточном состоянии. И контракт можно заключить на срок только не меньше стандартного, то есть земного, года.

   Я позвонила инспектору опеки Нине Майкловне.

   – Здравствуйте! Вы издеваетесь, да? – едва успев поздороваться, наехала я на неё, как только инспекторша появилась передо мной. – Вы забрали у меня детей на полгода, а работу предлагаете на год! Да за год мои дочки меня вообще забудут, они же еще маленькие!

   – Ничего страшного. Год быстро пройдёт. У вас есть три дня на обдумывание решения. В понедельник вы должны подписать договор и вылететь к месту работы ближайшим рейсом.

   Я на мгновение представила, что улетела на другую планету. Всегда же об этом мечтала. Но мои девочки... они останутся на Земле, с Мариной. Она, ради их же безопасности, никуда не будет их пускать, даже в бассейн. Так они и просидят целый год в детской с развивающими играми. А когда им это надоест, девчонки просто сбегут, и точно попадут в беду. А я на другой планете, и ничего знать не буду. Может, ничего и не случится, но я буду переживать за них каждую минуту. А когда вернусь, они скажут: «Здравствуйте, тётя Ирина».

   Эти мысли промелькнули так быстро, что в разговоре даже не возникло паузы. Я сказала твёрдо:

   – Я никуда не полечу без своих детей!

   Нина Майкловна пожала плечами.

   – Как хотите. Заставить вас мы не можем. Но можем продлить срок изъятия детей.

   – Угрожаете? – прищурилась я.

   Раньше я никогда не посмела бы так разговаривать с представителями власти. Но мне уже терять нечего. Инспекторша улыбнулась понимающе и всепрощающе, и сказала:

   – Предупреждаю.

   – А почему на других планетах с моим статусом можно работать в школе, а на Земле нельзя? – спросила я вызывающе. – Почему к земным детям меня и близко подпускать не хотят, а к тем, что живут на других планетах, пожалуйста? Там что, не такие же граждане Федерации живут?

   – Такие же, – не смутилась Нина Майкловна. – Но там катастрофически не хватает учителей. А ваши нарушения не такие уж серьёзные. Но если нам поступил сигнал, мы обязаны реагировать.

   – То есть забирать детей у родителей, даже не пытаясь разобраться в ситуации, – заметила я. – По всяким анонимным доносам.

   – Сигналам, – поправила меня инспекторша. – Они не анонимные. Анонимные мы вообще не рассматриваем. А так как на вас сигнал поступил впервые, в вашем статусе не появилось второе замечание – о распущенном поведении.

   – О, так вы еще и полиция нравов? – криво усмехнулась я.

   – Нет, но мы сотрудничаем, – ответила она.

   – А что я такого распущенного сделала? – поинтересовалась я.

   – Целоваться с одним, через неделю с другим – что это, как не распущенность? – ответила Нина Майкловна. – И алкогольное опьянение тоже не красит молодую мать, согласитесь.

   На это нечего было возразить, хотя в тот вечер в клубе были девушки гораздо пьянее меня. И не одна я босиком танцевала. Босиком, но не без одежды же! Помолчав, я спросила примирительным тоном:

   – Как я могу доказать, что я хорошая мать?

   – Можете пойти в суд, но я не советую – девяносто процентов за то, что проиграете, да еще и время потеряете. Самый лучший вариант – это выбрать планету и на год добровольно отправиться туда работать, причём по специальности, а год стажа на новооткрытых планетах считается за два. Вернётесь с чистым статусом к дочкам и к земной жизни.

   – Я без дочерей никуда не полечу! – повторила я.

   – Что ж, даю подсказку, – улыбнулась инспекторша. – Статус будет возвращён вам незадолго до отлёта вашего лайнера. Если успеете, сможете забрать детей с собой. Удачи!

   – Спасибо, – ответила я и закончила сеанс связи.

   Надо же, я прожила на свете четверть века, и знать не знала, ведать не ведала, каким образом работают органы опеки и полиция нравов. Мне казалось, они какие-то виртуальные, не настоящие, вроде пугалок для детей, типа «не будешь есть кашу, придет бабайка и съест твой десерт», только для взрослых. А они, оказывается, реально существуют. Скорее всего, я не узнала бы о них никогда, если бы не мой бывший.

   Если бы он сейчас вдруг здесь появился – убила бы!

ГЛАВА 7

   Я еще раз изучила список вакансий, просмотрела всё, что нашла о планетах, на которых требовались учителя биологии. Таких оказалось три.

   Выбрала планету Эстрелу, потому что условия на ней очень схожи с земными. Открыта сто пятьдесят лет назад, постоянное население – сто тысяч человек, еще сто пятьдесят тысяч находятся там по контракту. Планета богата полезными ископаемыми, которые на Земле давно выработаны. Поселенцы трудятся в шахтах, и на металлургическом комбинате, а так же в обслуживающей сфере и сельском хозяйстве, обеспечивая колонию почти всеми основными продуктами.

   Находится планета далеко, в ста пятидесяти шести световых годах от Земли. Но какая разница, когда время в пути до любой планеты составляет двадцать четыре часа, если без заходов на другие планеты. Городок у поселенцев небольшой, но приятный. Думаю, мне там даже понравится. А главное – Рэм не будет знать, где я и девочки, и больше уже ничем не сможет навредить.

   Да мне уже нравится!

   Связалась с представителем Эстрелы на Земле, который набирал людей на свою планету – и временных, и тех, кто хотел бы переселиться навсегда.

   Расспросила обо всём, что меня интересовало, и подписала контракт на год.

   Грузопассажирские звездолёты с Земли на Эстрелу отправляются раз в двадцать суток из нашего космопорта. Предыдущий улетел девять дней назад, следующий – через одиннадцать дней. Это хорошо, успею собраться без спешки.

   А последние сутки перед отлётом должна провести в медицинском центре, пройти медкомиссию и симуляцию космического полёта, чтобы убедиться, что смогу перенести перелёт без стазис-капсулы, так как еще ни разу не летала в космос. Прямо оттуда отправлюсь в космопорт за два часа до старта. Кстати, детям находиться в медцентре необязательно, они в любом случае полетят в стазис-капсулах.

   Капсулы стазиса – приспособления, в которых человека погружают в анабиозный сон, все биологические процессы замедляются в миллионы раз. В этом состоянии даже смертельно больной гарантированно перенесёт космическое путешествие. Дети до семи лет летают в космос только так.

   После обеда я пришла к Марине. На этот раз она уложила девочек спать сама, и мы пошли пить кофе. Марина отчиталась, что с моими дочками всё в порядке, да я и сама это видела на экране видеоняни, который оставила себе. Потом Марина сказала:

   – Сегодня ты выглядишь довольной. Привыкла уже без Оли и Тани?

   – Нет. Но нашла работу.

   – О, здорово. Какую? Где?

   – Буду преподавать биологию в школе.

   Брови Марины удивлённо поползли вверх. Я добавила:

   – На Эстреле.

   – Где? – переспросила Марина. – Это что, на другой планете?

   – Да. Через одиннадцать дней я туда отправляюсь. На год.

   – А... а как же девочки?

   – Я, конечно, понимаю, что ты взялась опекать моих дочерей только на полгода, и сидеть с ними целый год тебя не устраивает.

   – Ну, почему же... если надо, буду... – пробормотала Марина без энтузиазма в голосе.

   – Не волнуйся, тебе и не придётся, – сказала я жизнерадостно. – Инспекторша по секрету сообщила, что статус изъятия детей у меня снимут перед вылетом, за два часа. Поэтому я успею забрать их с собой.

   И пока Марина ошеломлённо хлопала глазами, пояснила:

   – Я всё продумала. Билет на межзвёздный лайнер для меня уже зарезервирован моим нанимателем. Билеты на детей, так как пока у меня их как бы нет, не продали. Но забронировать еще два места на лайнере мне никто не запретил. Последние сутки на Земле я должна провести в медцентре при космопорте. Ты привезешь детей в космопорт за два часа до старта. В это время статус у меня уже будет с детьми, и я смогу взять на них билеты. А на Эстреле устрою в ясли, там есть, очень хорошие, и я уже договорилась.

   Ясли есть и на Земле. Если женщина хочет выйти на работу раньше, чем её ребёнку исполнится три года, она может нанять няню или отдать его в ясли. Но желающих не много.

   – Ну, как тебе мой план? – добавила я.

   – Ириш, может, не надо? – неуверенно проговорила Марина.

   – Не надо что?

   – Детей брать на Эстрелу. Это же другая планета, мало ли что...

   – Там прекрасно живут люди с детьми, – ответила я. – А через год мы вернёмся. Ну, если ты по нам раньше соскучишься, прилетай в гости.

   – Ладно... я подумаю, – сказала Марина всё еще ошеломлённо, и добавила: – Только ты моим родителям пока не говори, что детей с собой возьмёшь. Не надо их раньше времени волновать. Сама знаешь, как они относятся к космическим полётам.

   – Хорошо, – кивнула я. – Это будет наш секрет.

   Детям я тоже не сказала, что скоро мы полетим на другую планету. Чтобы они случайно не проболтались дяде Саше и тёте Тане. А то эти двое запросто могут сорвать наш с Маринкой план, ведь на его выполнение отводится всего два часа до отлёта звёздного лайнера.

   Ну, а о том, что я лечу работать на другую планету, дяде и тёте пришлось сказать. Тётя долго охала:

   – Ох, Иришенька, да как же ты решилась на такое? Ох, хорошо, что Олюшку с Танюшкой у нас оставляешь. Ох, милая, и зачем тебе туда лететь? Подумаешь, статус! С таким тоже можно жить. Ведь дочки твои всё равно с тобой в одном доме жили бы.

   А дядя Саша только вздохнул и сказал:

   – Ну, раз надо, так надо. На других планетах тоже жить можно. А за дочек не беспокойся, с ними всё будет в порядке.

   Детские вещи я собрала заранее – купила новые, и положила в багаж. А чего не хватит, куплю на месте – представитель Эстрелы заверил, что в городке прекрасные магазины, а если в них чего-то нет, можно заказать, и получишь заказ в течение месяца. Основной багаж отправила в космопорт за несколько дней до отлёта, а разные мелочи потихоньку собирала в дорожную сумку-рюкзак.

   С этим рюкзаком я и отправилась в медцентр космопорта.

   Симуляция космического перелёта была так похожа на настоящий полёт, что я даже засомневалась, вдруг меня обманули, и на самом деле запихнули в звездолёт до Эстрелы, и я целый год не увижу дочек. Последние минуты я едва выдержала, всё казалось, что сейчас выйду из звездолёта уже на другой планете.

   Наконец двери открылись, и я выскочила из помещения для симуляции, как ошпаренная.

   – У вас немного учащенное сердцебиение, – сказала медсестра, встретившая меня. – Но это некритично.

   – Это от волнения, – пояснила я. – Значит, могу лететь без стазиса?

   – Да, – кивнула девушка и кивнула на дверь: – Вам сюда. Выйдете прямо к залу ожидания. Счастливого пути.

   – Спасибо, – ответила я и поспешила в указанном направлении.

   В зале ожидания меня должны ждать Марина и мои дочки. Надо успеть купить билеты для девочек и пройти регистрацию.

   Я специально попросила тётю и дядю не провожать меня в космопорту, попрощалась с ними еще позавчера. Но была небольшая вероятность, что они не послушаются и прилетят вместе с Мариной и девочками. Придётся Маринке их как-то отвлекать, чтобы я смогла увести дочек с собой.

   Регистрация заканчивается за сорок минут до вылета, после этого пассажиры проходят в зал отправления и садятся во флаэр, который везёт их к звездолёту. И всё, ты уже почти на другой планете. Даже если за тобой гонится служба правопорядка и безопасности, после окончания регистрации можно считать, что не догнала.

   Но не факт, что эта самая служба не будет ждать там, куда прилетишь.

   Через минуту я вышла в зал ожидания. Он был похож на все подобные в аэропортах и на железнодорожных вокзалах Земли – большое помещение, заполненное рядами кресел, маленькими кафешками и ларьками с сувенирами. Огромный экран показывал, куда и когда отправляются ближайшие рейсы.

   Я быстро оглядела зал. И не увидела Марины и девочек на том месте, где мы договорились встретиться.

   Наверное, она просто неправильно рассчитала время полёта от нашего дома до космопорта. Раньше же всегда я сидела за пультом управления флаэром, и путь занимал не больше получаса. А Марина летает медленнее, вот и задержалась. Беспокоиться не о чем. Она водит флаэр гораздо осторожнее, чем я. Минут через десять они прилетят.

   Ожидая, что сестра и дочки появятся с минуты на минуту, я открыла гражданский аккаунт, чтобы убедиться, что инспекторша из опеки не обманула.

   Не обманула. Написано: постоянно проживающая. Образование – педагогический университет, преподаватель биологии. Разведена, детей двое, девочки, возраст два года пять месяцев. Место работы по контракту на один год: планета Эстрела, город Эстрела, школа номер один, учитель биологии.

   Я закрыла гражданский аккаунт и открыла кассы космопорта. Выкупила забронированные на дочек билеты.

   На эти действия у меня ушло не больше трёх минут. Марина с Таней и Олей всё еще не пришли. Я вышла на площадку, где садятся частные флаэры, чтобы встретить их там.

   Подождала еще десять минут. До конца регистрации остался час, а их всё еще не было. Я позвонила Марине, она не ответила. Тут я уже заволновалась не по-детски. Неужели что-то произошло по дороге в космопорт? Я не могу улететь, не узнав, что случилось! И не могу улететь без моих дочек! А если пропущу рейс, это будет нарушением контракта.

   Вдруг я вспомнила, что в моём рюкзаке лежит экран видеоняни, я его взяла, чтобы смотреть на дочек, пока буду в медцентре в симуляции, но там все сигналы глушатся, для большей приближенности к настоящему полёту. Вообще-то видеоняни ловят сигнал на расстоянии не более километра – можно отойти только в ближайший магазин. Но Рэм, когда еще был моим мужем, покопался в переносном экране, и он стал работать на расстояние до десяти километров, как раз до космопорта. Я его с собой брала, когда летала встречать мужа из рейса, чтобы он мог сразу увидеть дочек.

   Достала экран из рюкзака, включила. Промелькнула мысль, что зря. Видеоняня показывает только комнату девочек, а они сейчас должны быть на пути в космопорт. Хотела уже выключить, но вдруг увидела, что Оля и Таня спокойно играют в детской, в одну из развивающих игр, которые в последнее время Марина покупала им пачками. Всё предлагала мне взять их на Эстрелу, но я не соглашалась. Если будет нужно, там куплю, зачем лишний груз с собой тащить. И с девочками незнакомая девушка, наверное, няня.

   Но почему Оля и Таня в комнате? Почему Марина не везёт их сюда? Может, тётя и дядя что-то узнали о том, что я хочу увезти их, и тупо не пустили Маринку с племянницами в космопорт? А может, с самой Мариной что-то произошло? Ногу сломала, или приступ аппендицита случился? Поэтому с девочками няня?

   Раздумывать некогда, до окончания регистрации меньше часа.

   Я бегом спустилась на другую площадку для флаэров, где можно взять машину в аренду, и через пару минут уже мчалась к городу. Флаэр попался удачный, маленький, быстрый, хотя не выбирала, села в первый попавшийся. Летела на предельной для флаэров высоте, чтобы без помех от встречных и попутных машин, добралась за пятнадцать минут. Личный рекорд.

   Посадила флаэр на площадке на краю сада, окружавшего наш дом. Тут стоял Маринкин флаэр и еще один незнакомый. Я побежала к входу на половину Марины и её родителей. Пробегая мимо окна кухни, увидела всю её семью в сборе. Дядю Сашу и тётю Таню, Марину и её старшего брата Алексея в парадной форме исследовательского корпуса. Они сидели за столом и радостно переговаривались. Маринка и тётя Таня счастливо обнимали Алексея, дядя Саша примостился рядом, и все они сидели спиной к окну.

   Значит, Лёшка вернулся, наконец, из экспедиции! И именно сегодня! И из-за этого Маринка не привезла моих детей в космопорт!

   Мне хотелось повидаться с двоюродным братом, но времени не было. Даже чтобы зайти в дом, подняться в комнату к девочкам, потом спуститься с ними обратно и бежать к флаэру. Развернулась и со всех ног бросилась обратно к площадке флаэров. Заскочив в арендованную машину, я подняла её в воздух и полетела к дому. Опустила флаэр до уровня третьего этажа, где была комната девочек. Окно было открыто, это я заметила, когда подлетала к дому.

   Нельзя выйти из окна наружу, но снаружи в окно войти можно, просто никто никогда этого не делает. Даже грабители, потому что нужно знать, где отключить оконную защиту, иначе обратно не выйдешь.

   Я зафиксировала флаэр напротив окна, почти касаясь его коротким крылом. Перескочить на подоконник не составило труда. А как отключить защиту окна, знаю. Это ведь та самая комната, в которой жила я, пока не вышла замуж и не переехала обратно на свою половину.

   Заберу детей, а Маринке из космопорта позвоню, если успею, получит по первое число.

   – Мамоська! – радостно закричали дочки, увидев меня, шагнувшую в окно.

   Но я в первую очередь побежала к няне, которая на мгновение застыла от испуга. Поняв, что я не грабитель и, наверное, узнав во мне мать девочек, она поднесла наручь к губам, наверное, чтобы вызвать службу правопорядка. Или хозяев дома. Я не дала этого сделать. Няня была меньше меня ростом, моложе лет на пять, и я без труда завернула ей руки за спину.

   – Извини, ничего личного, мне просто нужны мои дети, – сказала я, схватила детскую скакалку и связала руки девушки за спиной, чтобы она не могла воспользоваться наручью, усадила на стул и привязала второй скакалкой.

   Скакалки девочкам купила Марина, чтобы компенсировать уменьшение двигательной активности, ведь гулять на улице и плавать в бассейне они стали реже. Но прыгать Оля и Таня еще не научились, поэтому скакалки валялись в углу без дела.

   Связав няню, я подошла к окну, открыла замаскированную нишу на стене рядом, которую, если не знаешь, где она, найти очень трудно, выдернула проводки силовой защиты, подхватила девочек подмышки, прыгнула в открытую дверцу флаэра и плюхнулась за водительское сиденье.

   Хорошая машина, устойчивая, только чуть качнулась. Оля и Таня взвизгнули то ли от страха, то ли от восторга, то ли от всего вместе. Усадив девочек на соседнее сиденье, задвинула дверь и рванула с места вверх и в сторону. Уверена, няня, как только освободится, я её некрепко связала, сообщит о похищении детей Марине и в службу правопорядка, но пусть они попробуют меня догнать.

   Всю