Оглавление
ПРОЛОГ
Поляна, затянутая инеем, была будто прикрыта серебристой вуалью. Снег хрустел под лапами белок, а ветер шептал в кронах елей, будто предупреждая о начале битвы. Баба Яга, укутавшись в рваный платок, застучала клюкой по заледеневшему пню:
— Ну что, костлявый, готов к бою? Или опять спину прятать будешь?
Кощей Бессмертный, чьи кости звенели на морозе, усмехнулся, доставая из-под плаща горсть снега:
— Твои шутки старее моих сундуков, Яга. Лучше гляди, как зайцы убегают...
На другом краю поляны два зайца, уши торчком, копали лапками снег, строя лабиринт из подземных ходов.
— Быстрее, брат! — пискнул младший, подбрасывая снежную горсть. — Пока Яга не взлетела!
Белки, усевшись на верхушке ели, нанизывали на снежки острые шишки.
— Попаду Кощею между рёбер! — хихикнула одна, прицеливаясь.
«Начало!» — прокричал Кот Баюн, лениво подняв лапу. Его голос, густой как мёд, заставил всех вздрогнуть.
Первым рванул в атаку заяц-старший, прыгнув через сугроб с такой силой, что снежная пыль взметнулась до небес. Снежок, пущенный Кощеем, пролетел мимо, оставив за собой синий дымчатый след.
— Не догонишь! — задорно крикнул заяц, ныряя в вырытый тоннель.
Бабка Яга, ворча, вскочила на метлу и взмыла вверх, поднимая вихрь снега.
— Погодите веселиться! — захохотала она, и вдруг поляну накрыла слепящая метель. Белки, ослеплённые, тыкались шишками в пустоту, а Кощей тем временем лепил ледяной снаряд, блестящий как кинжал.
— Лови, пушистые! — рявкнул он, швырнув его в белку. Та едва увернулась, но ледяной осколок срикошетил в сугроб.
— Теперь два удара за раз! — взвизгнула вторая белка, швыряя шишку в ответ. Попадание! Кощей, оглушённый, рухнул на колени, но через мгновение исчез в клубах дыма, чтобы «воскреснуть» у коряги-сундука.
«Осталось пять минут!» — пропел Кот Баюн, развалившись на ветке. Его хвост мерно покачивался, словно маятник.
Зайцы, вынырнув у снежной избушки Бабы Яги, принялись рвать её когтями.
— Три очка с нас снимайте! — взревела Яга, заметив разрушения, и ринулась вниз, осыпая всех снежной бурей. Белки, воспользовавшись хаосом, засыпали Кощея шишками, но он лишь скрежетал зубами:
— Мне хоть сто раз умирай — всё равно выиграем!
«Последняя минута!» — взмахнул лапой Кот Баюн, и внезапно на поляну обрушилась вьюга. Сквозь белый ад виднелись лишь силуэты: метла Бабы Яги, мелькающие уши зайцев, синие вспышки костяных снежков.
— Кристалл! — вдруг взвизгнул заяц-младший, вынырнув из сугроба с ледяным осколком в лапках. — Я нашёл его!
— Нечестно! — взвыла Яга, но её голос потонул в рёве ветра.
«Время!» — прогремел Баюн, и вьюга стихла, словно по взмаху волшебной лапы.
— Счёт равный… — протянул Кот, обводя всех жёлтым взглядом. — Но побеждает тот, чья битва была краше.
Он прыгнул в центр, коснулся лапой последнего снежка, и тот расцвёл ледяным цветком.
— Сегодня побеждает… моя усталость. Все спать! — мурлыкнул он, и колыбельная, тёплая и густая, окутала поляну. Даже Кощей, зевая, повалился в сугроб.
А утром следы на снегу складывались в узор, словно говорящий: «Ничья. Но завтра повторим».
ГЛАВА 1
Я дочитала книгу, закрыла ее, блаженно потянулась. Завтра выходной. Можно читать хоть до утра. Потом высплюсь. Хорошо!
Перед глазами еще стояли образы из последней главы: древний лес, заснеженные ели, таинственный терем, спрятанный за вуалью метели. Я улыбнулась, представив, как брожу по тем коридорам, где даже воздух пропитан магией.
Глаза слипались, но я еще успела заметить, как луна за окном окуталась облаками. Я растянулась на постели, укрылась шерстяным пледом и провалилась в сон.
Проснулась от легкого щекотного ветерка, играющего с занавесками.
Я лежала не в своей кровати. Над головой вместо привычного потолка висел воздушный балдахин из серебристой ткани, расшитой звездами. Воздух пах хвоей и медом, словно здесь только что закончился праздник.
Я повернула голову и удивилась.
Рядом спал мужчина, молодой, не старше меня, симпатичный.
Его лицо, бледное и спокойное, напоминало мраморную статую. Длинные ресницы слегка вздрагивали, будто он видел интересный сон, а волосы, темные как ночь, рассыпались по шелковой подушке. Он дышал ровно, и с каждым выдохом в воздухе вспыхивали крошечные огоньки, словно светлячки.
Я осторожно приподнялась, разглядывая комнату. Одеяло, мягкое и пушистое, оказалось соткано из облаков — они теплились под пальцами. Пол был покрыт плотным ковром, в котором утопали мои ноги. На стене висели часы с маятником в виде совы, тихо постукивающей клювом в такт секундам.
«Интересный сон», — подумала я, потрогала край подушки. Ткань оказалась настоящей — грубоватой, словно сотканной из конопли.
- Тихо шифером шурша, - потрясенно пробормотала я, забыв о мужчине в постели. – Похоже, у меня все же поехала крыша.
Мужчина заворочался, потянулся и резко открыл глаза. Карие, с желтыми крапинками, как у совы. Уставился на меня, будто я привидение.
— Ты кто? — нахмурился он, не делая и попытки встать. Лежал, закинув руки за голову, в рубахе из грубой ткани — что-то среднее между пижамой и древнерусской косовороткой.
- Твой сон, - хмыкнула я. – А ты – мой. Лежу себе в больничке, вся обколотая успокоительным, и снится мне мужчина. Почему-то одетый.
В глазах незнакомца я прочитала все, что он думал о моем душевном здоровье, вернее, о его отсутствии.
Он сел в постели. Взгляд его скользнул по моей майке с единорогом и растянутым спортивным шортам.
- Как тебя зовут, сон? – спросил мужчина.
- Василиса. Для друзей – Вася. А тебя?
- Кощей Великий и Бессмертный, владетель этого княжества, повелитель всего живого…
Он говорил что-то еще про «тьму веков» и «несметные богатства», но я уже не слушала — хохотала. Свалилась с кровати на ворсистый ковер под ногами, закинула голову к потолку и ржала, пока слезы не потекли. Кощей и Василиса. Нет, я точно попала в дешевый фэнтези-сериал.
Я, Василиса Ильинична Холодова, офис-менеджер тридцати двух лет, всю свою жизнь мечтала оказаться в сказке. Ну как в сказке. На крайний случай сошло бы и фэнтези. Даром я, что ли, зачитывалась книгами про попаданок в разные миры? Ох, как же я хотела оказаться на месте одной из таких попаданок! Уж я бы устроила в том мире революцию! Научила бы их всех любви к женщинам! Ух, я бы…
Ну вот, попала. Сегодня. Прямо в сказку, да. К самому настоящему Кощею Бессмертному! И что теперь-то? Как домой возвращаться? У меня там родители, между прочим! А еще — младшие сестры и брат, старший. Семья, в общем. Вот они скоро-то узнают, что я пропала. Начнут искать, моих приятелей обзванивать. А я — тут, в спальне Кощея. Привет, дурка!
В общем, я сидела и ржала, как тот конь, прямо на ковре. Стресс выходил таким образом. Только Кощею никто не рассказал о стрессе и способах избавления от него. А напрасно. Надо было бы.
Кощей соскочил с постели. Его пижама — серая рубаха до колен — болталась, как на вешалке. На полу в дальнем углу валялись пергаменты, а у кровати стоял горшок с каким-то синим мхом. Кощей нагнулся, протянул руку, схватил меня за запястье… И вскрикнул. Я тоже, впрочем, вскрикнула, да посильней него. Током нас так и шибануло! Нехилый разряд получился!
— Истинная, — ошалело пробормотал Кощей, разглядывая мою ладонь, где теперь краснел след в форме спирали. — Я дождался свою истинную. Боги…
Я дернула руку, но он не отпускал.
— Какая ещё «истинная»? Я тебе не артефакт! — фыркнула я, тыча пальцем в его грудную клетку, которая выпирала сквозь рубаху.
Кощей не реагировал. Он потянул меня на себя, поднимая с пола так резко, что у меня закружилась голова. Его руки, длинные и худые, обхватили мои плечи, тряхнули разок, будто проверяя, не марионетка ли я. Он внимательно вглядывался в мое лицо, словно боялся что-то там упустить.
— Ты — моя истинная, — повторил он чётко, и голос дрогнул, будто он сам не верил своим словам. — Скоро… наша свадьба. Боги смилостивились.
Я скосила глаза на дверь. Закрыта. На столе валялись перья, кривой нож и кусок хлеба — видимо, завтрак Кощея.
— Ну да, я — твоя истинная, а за окном цветут цветы из снега, — хмыкнула я, пытаясь вырваться.
Тут громыхнуло так, что с полки свалилась глиняная кружка. Дом затрясся, я схватилась за Кощея, чтобы не упасть. Он стоял, как столб, даже не шелохнувшись.
— Чтоб вас всех! — выругалась я. — Да в чём дело?!
Кощей, не отпуская моих плеч, потащил меня к окну. Рама была кривой, стёкла мутные, но за ними… За ними на снегу росли цветы. Не просто снежинки — настоящие розы изо льда, с шипами и лепестками. Они вылезали из земли, как грибы после дождя, и выстраивались в ровные ряды, будто парад готовился.
— Ведьма, — выдохнул Кощей. — Моя истинная — ведьма.
Я посмотрела на свои руки — обычные, с маникюром, который уже облупился.
— Нет, это ты тут ведьмак, — буркнула я. — У меня даже метлы нет!
Кощей вдруг засмеялся — сухо, как треск сухих веток.
— Теперь будет.
Ну здрасьте, приехали.
ГЛАВА 2
Метла и правда появилась. Не из воздуха — вылезла из-под кровати, как настырный пёс. Длинный черенок был покрыт резьбой в виде змей, а прутья торчали в разные стороны, будто их не стригли сто лет. Она тыкалась в мои ладони, виляя, как хвост, и жужжала тихо, словно моторчик.
Я отшатнулась, но метла поползла за мной. Кощей, наконец отпустив мои плечи, стоял в сторонке, скрестив руки. Его лицо выражало смесь гордости и недоумения, будто он сам не верил в происходящее.
— Это что? — ткнула я пальцем в метлу, которая теперь обвилась вокруг моей ноги. — Что она делает?
— Признала тебя хозяйкой, — сказал Кощей, будто объяснял очевидное. — Значит, ты ведьма.
Я хотела возразить, но желудок заурчал так громко, что даже метла вздрогнула. Щеки загорелись. Кощей фыркнул, поправил рукав рубахи, из которого торчала нитка.
— Ведьма или нет, а кормить надо, — пробурчал он. — Пришлю служанку с платьем. Переоденешься.
— С каким платьем?! — я потрогала свою растянутую футболку с единорогом. — Я не на бал к вам пришла!
Он осмотрел мой вид — носки, спортивные шорты— и скривился:
— В этом тебя к столу не допустят. Даже если ты… гостья.
— Я домой хочу! — упёрла руки в боки.
Кощей проигнорировал. Развернулся и вышел, шлёпая босыми ногами по каменному полу. Дверь захлопнулась с глухим стуком.
Метла тем временем залезла на кровать и улеглась, как собака на подушке. Я плюхнулась рядом, схватившись за голову:
— Божечки… Родители… И вот как объяснить им, что я застряла в сказке с метлой-прилипалой?
За окном завыл ветер, а метла вдруг чихнула — из её прутьев высыпался снег.
«Нет, это точно сон», — подумала я. Но живот урчал уже по-настоящему.
Буквально сразу же в дверь постучали.
- Войдите, - тоскливо откликнулась я. Сказка, блин. Заперли непонятно где и домой не пускают. Сказочники, чтоб вас!
Тем временем дверь отворилась, и порог переступила служанка, невысокая румяная девка лет семнадцати-восемнадцати, с веснушками на лице. Ну и с платьем в руках, угу.
- Барыня, - поклонилась она, - хозяин велел помочь вам переодеться да к столу сопроводить.
- Помогай, - проворчала я, поднимаясь. Метла осталась лежать на кровати. - Где переодеваться будем?
- Так здесь, барыня.
И смотрит, как на идиотку.
И правда, где ж еще переодеваться, как не в спальне?
Переодели меня быстро. Минут через пятнадцать я уже была готова. Зеркала мне не дали, мол, «барыня, вы и так красавица». Ну, ладно, красавица, так красавица. Хуже, чем в майке с единорогом, уже точно не будет. Платье оказалось простым, но удобным: длинное, из плотной тёмно-синей ткани, с широкими рукавами и поясом, вышитым серебряными нитками. На груди — узор в виде зимних веток, а подол слегка поблёскивал, будто в него вплели ледяные кристаллы. Ни корсетов, ни шнуровок — хоть в бой, хоть за стол. Служанка туго заплела мне волосы в косу, заявив: «Чтобы не мешались». Ну и я пошла вместе со служанкой к столу.
Метла увязалась за нами, прутья её теперь аккуратно подобраны, будто она решила «приодеться» для приличия. Я махнула рукой — пусть стоит в углу, пока я ем. Потом подумаю, куда ее пристроить.
В столовой пахло дымом, мёдом и свежей выпечкой. Посередине комнаты стоял дубовый стол, грубо сколоченный, но покрытый расшитой скатертью. На нём — глиняные миски с гречневой кашей, румяные пироги с грибами и рыбой, горшок с дымящимся мясом, а в центре красовался лебедь из теста, весь усыпанный маком. Рядом стояли кувшины с квасом и что-то вроде морса — ягодного, кисло-сладкого.
Кощей сидел во главе стола. Вместо мешковатой рубахи на нём был длинный кафтан чёрного бархата с серебряными застёжками, напоминающими когти. На шее — цепь с камнем, тускло мерцавшим синевой. Волосы, обычно растрёпанные, теперь были собраны в хвост, а борода аккуратно подстрижена. Выглядел он как боярин из старой сказки.
— Садись, — кивнул он на лавку рядом с собой. — Ешь, пока не остыло.
Ой, да запросто. Вот что, что, а поесть я любила. И, несмотря на это, особо не толстела никогда. Была худощавой и стройной. Соседки по лестничной площадке завистливо зыркали на меня и за глаза ведьмой называли. Ну, они называли в том мире, а я оказалась ведьмой уже в этом.
Смешно, угу.
За этими мыслями я и съела все, на что смотрела. Вот посмотрю на пирог, а от него, как в старом фильме, кусок отломится и в рот мне полетит. Я принимала это как должно, молча живала. А Кощей… Вот у него – да, глаза были по пять рублей.
- Вилкой с ложкой пользоваться не научили? - наконец, не выдержав, буркнул он.
- Сам же ведьмой называл, - хмыкнула я.
В ответ – злой взгляд.
ГЛАВА 3
— Вставай, ведьма, — проворчал Кощей, подавая пример и поднимаясь первым из-за стола. — Гулять пойдем, на улице, по снегу. Заодно и переваришь, что съела. Ну и поговорим без лишних ушей.
Я фыркнула:
— Лишние уши — это твоя метла?
Он не ответил, щелкнул пальцами. На нас мгновенно появилась одежда: у меня — шерстяные подштанники под толстой шубой из медвежьего меха, шапка-ушанка и валенки, украшенные вышивкой в виде льдинок. Кощей же облачился в длинный тулуп, подпоясанный кожаным ремнём, а на голове у него красовалась шапка с лисьим хвостом. Рукавицы у обоих были огромные, как лопаты.
Мы вышли во двор. Воздух звенел от мороза, снег скрипел под ногами, будто жаловался на холод. Сугробы по пояс, ели в инее, а над головой — яркое солнце. Я нагнулась, набрала пригоршню снега и слепила шарик.
— Эй, Кощей! — крикнула я, швырнув снежок ему в спину.
Он обернулся, снежок попал в цель. Лицо Кощея оставалось серьёзным, но глаза блеснули озорством.
— Ты начала войну, — сказал он и, не двигаясь, поднял руку. Снег вокруг него взметнулся сам собой, слепив десяток идеальных шаров.
— Эй, это читерство! — завопила я, ныряя за сугроб и старательно уходя из-под обстрела Кощея.
Его снежки летели с точностью стрел — один угодил мне в шапку, второй в плечо. Я, прячась за метлой (которая вдруг решила стать щитом), лепила ответные заряды. Один шальной снежок попал