Ложное пророчество. Купава Огинская

Оглавление

• ГЛАВА ПЕРВАЯ. Ты избранная, Кьяра
• ГЛАВА ВТОРАЯ. Тайна постоялого двора
• ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Проклятый
• ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Явление скверна
• ГЛАВА ПЯТАЯ. Бывают моменты, когда зашел не в ту дверь…
• ГЛАВА ШЕСТАЯ. Цвета Мудрой
• ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Зеленая стрела
• ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Засада
• ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Стечение обстоятельств
• ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. Колдун ✱✱✱!
• ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. Губительная предвзятость
• ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. Недопустимое поведение
• ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. Завтрак
• ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. Представление избранных
• ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. Серые и скучные будни избранной
• ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. Связь
• ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. Разъяренная невеста
• ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. Побег?
• ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. Осияние Ишту
• ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. Новое тело
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. Споры
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. Мишень
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. Шаманка
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. Нарушенное обещание
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. Ты едешь домой

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Ты избранная, Кьяра

   Сколько она себя помнила, мама обещала ее продать. Кьяра не была наивной девочкой и понимала, что эти слова — не пустая угроза. Мама хотела от нее избавиться, да только в деревне все знали тяжелый нрав Кьяры и не спешили обременять себя такой покупкой.

   Но чем старше она становилась, тем чаще случались разговоры о продаже. А за последний год несколько деревенских мужиков приходили на нее посмотреть. Кьяра понимала, что очень скоро ей придется покинуть это место, но оттягивала побег, не в силах оставить наставницу одну в этом ужасном месте.

   Могила на старом кладбище держала Кьяру крепче любых цепей.

   Причина покинуть деревню приехала ранним летним утром в дорогой карете, в окружении десятка конных. Они были слишком шумными и беспечными. Остановились у маленького дома на окраине деревни.

   Покосившийся и потемневший от времени, дом выглядывал из-за старого забора и не привлекал внимания. Скучное серое строение.

   Редкие путешественники, которым все же удавалось пробраться по лесной дороге в деревню, обычно направлялись к приметному дому старосты.

   Кьяра насторожилась. Она выпалывала сорняки на заднем дворе и хорошо слышала, как кто-то выбрался из кареты. И как скрипнула входная дверь домика, когда мама опасливо вышла на крыльцо.

   — Доброго утра, милая леди. — сильный голос разнесся по двору.

   Голос матери подрагивал, когда она спросила, что им нужно.

   Услышав ответ, Кьяра без раздумий бросила свою работу и, крадучись, дворами направилась на кладбище.

   Мама давно обещала ее продать, и у нее наконец появилась такая возможность, но Кьяра была к этому готова.

   ❖❖❖

   Немолодая, изможденная женщина куталась в шаль. Теперь она мерзла всегда, но продолжала каждый день заваривать нужные травки, которые ей показал ее третий супруг, умерший два года назад. Как считали деревенские, именно эти травки и свели его в могилу.

   Но женщине было все равно. Только после кружки отвара ее жизнь становилась чуть менее невыносимой.

   — Зачем вам моя дочь? — напряженно спросила она.

   — Видите ли, в чем дело, — высокий мужчина в дорогой одежде остановился перед покосившейся калиткой. Она не могла бы его удержать, но он терпеливо ждал приглашения. — У нас есть все основания полагать, что девочка может оказаться жрицей Ишту. Если бы вы только позволили мне ее увидеть…

   — Жрица, да? — хмуро повторила женщина, пытаясь понять, что бы это значило для нее и могла ли она получить из ситуации какую-нибудь выгоду. Ей не доводилось видеть арнов, иначе она ни за что не вышла бы к ним и уж точно не вела бы беседы. Жуткие истории, что ходили об этой расе в деревне, рисовали их похожими на полумонстров со светящимися глазами и длинными, острыми когтями.

   Мужчина же, что стоял перед ее домом, был весьма хорош собой, разве что его глаза казались немного странными. Но в чем именно заключалась эта странность, женщина не могла понять. Она еще не выпила утреннюю порцию отвара, из-за чего мысли ее путались.

   — И какая мне от этого польза? — хрипло каркнула она, наконец сообразив, что у нее собирались забрать Кьяру. Она ненавидела ребенка, испортившего ей жизнь — всего одна ночь, маленькая ошибка, плод которой отравлял существование долгие годы, — но отдавать ее просто так, не поимев никакой выгоды, женщина не хотела.

   Их деревня располагалась далеко от столицы, длинные руки храмовников не дотягивались до этой земли, поэтому Ишту здесь не почитали так, как полагалось. И известие о том, что член семьи может нести на себе милость богини, не вызывало восторга у деревенских. Ведь это значило, что семья лишалась рабочих рук.

   — Конечно, мы возместим ваши убытки. — миролюбиво пообещал мужчина и кивнул одному из своих людей — суровому худому типу в строгом костюме и круглых очках.

   Зазвенели монеты.

   Дыхание женщины перехватило, когда она увидела, как в раскрытом кошеле поблескивают золотые. Раньше она действительно собиралась продать дочь, а на заработанные деньги уехать из деревни и наладить свою жизнь в другом месте, только эти планы давно были забыты, осталось лишь смутное желание получить хоть какую-то выгоду с бесполезного ребенка. Женщина не представляла, на что потратить все эти богатства в их проклятой деревне, но руки задрожали от желания получить кошель.

   — Кьяра на заднем дворе. Забирайте, если она вам так нужна.

   — Я приведу. — предложил юноша, передав поводья своей лошади товарищу. Его черный мундир с золотой окантовкой был расстегнут по случаю сильной жары, открывая вид на висящий на шее плетеный шнурок с символом, ничуть не похожим на те, что носили служители Ишту.

   — Будь добр. — кивнул мужчина. — Но ласково и предупредительно, Берг. Не забывай, девочка может стать нашей мудрой.

   — Когда я был груб с дамами? — обиделся парень.

   Он проскользнул в калитку, прошел по узкой тропинке, с двух сторон заросшей густой травой чудного синеватого оттенка. Женщина напряженно следила за его легким шагом, следя, чтобы он ненароком не ступил на ее драгоценный урожай.

   Берг зашел за домик. Огляделся. Задний двор был маленький, с покосившимся небольшим сараем, подпиравшим шаткий забор.

   Девушки нигде не было. Только горка вырванных сорняков сохла под солнцем.

   Предположив, что она могла заглянуть в сарай, Берг проверил его. И долго чихал от пыли, забившей нос, стоило ему только приоткрыть створку.

   Ни в сарае, ни за ним никого не было. Разминуться с девушкой он не мог: забор слева упирался в стену дома.

   — Ее здесь нет, кайсэр, — отчитался Берг.

   Мужчина нахмурился.

   — Возможно ли, что вы не хотите показывать нам девочку? — спросил он. И все дружелюбие исчезло из его голоса. Отношение женщины к собственному ребенку было очевидно. Только слепец или дурак решил бы, что она прячет девочку, потому что хочет ее защитить. — Что вы с ней сделали?

   — Я же сказала! Она должна быть там! Полоть! — Женщина заволновалась. Кошель закрылся, и она пришла в отчаяние от понимания, что может лишиться денег, которые уже считала своими, из-за маленькой, бесполезной дряни…

   — Вардан, — позвал мужчина в очках, взвешивая в руке кошель с золотом, — проверишь?

   — Да. Подержи.

   Скинув мундир, такой же черный, как и у сопровождающих, разве что чуть более нарядный, он закатал рукава рубашки и, не спрашивая разрешения, ступил во двор. Потянул носом и тут же поморщился, с отвращением глядя на траву под ногами.

   — Вам бы избавиться от этой пакости, — посоветовал он. — Никому она не обеспечила долгой жизни.

   Женщина промолчала.

   Вардан прошел тем же путем, что и Берг. Едва уловимый, дурманящий аромат, что источала трава, был неприятен его тонкому нюху.

   На заднем дворе дышалось легче. Он подошел к сорнякам и склонился над ними ненадолго, принюхиваясь.

   Берг, следивший за господином из-за поворота, невольно вздрогнул, когда Вардан выпрямился. Его глаза, похожие на жидкое, пребывающее в вечном движении серебро, диковато вспыхнули.

   — Пусть Йегош отдаст ей деньги. — Велел Вардан. — Малышка получила дар Ишту.

   — Прикажете отправиться на поиски? — бодро спросил Берг, уже готовый перевернуть деревню вверх дном, но добыть юную жрицу.

   — Я сам, — отмахнулся Вардан. — Вы отправляйтесь следом за мной.

   Он уже знал, в какую сторону устремилась беглянка. А в том, что девушка сбежала, Вардан не сомневался. К аромату божественной милости примешивался запах человеческого страха.

   ❖❖❖

   Кьяра старалась не попадаться на глаза деревенским, чтобы те не смогли ее сдать, если вдруг начнутся поиски.

   По краю деревни, примыкавшей к густому еловому лесу, она добралась до кладбища. Могила наставницы находилась на самом краю, украшенная цветами. Кьяра лично прошлой весной, сразу после погребения, собрала самые любимые цветы наставницы с поляны неподалеку и посадила на свежевскопанную землю. Не все травы прижились, но и того, что осталось, хватило, чтобы радовать глаз.

   — Вы уж простите, но я больше не смогу вас навещать. Мне пора отсюда убираться. — бормотала Кьяра, руками раскапывая землю. Там, среди нежных цветков кислицы, она закопала сумку со всем необходимым для побега. Кьяра успела ее собрать в доме наставницы, до того как его не сожгли суеверные местные жители.

   Строгую и властную женщину деревенские почитали за ведьму и очень боялись. Страх их никуда не делся даже после ее смерти.

   Похороны прошли по всем правилам, предписанным жрецами Ишту: сколотили гроб из ели, криво нацарапали на боках и крышке запирающие символы, чтобы в тело не смог вселиться злой дух: по поверьям, из мертвых ведьм получались лучшие сосуды.

   А через несколько дней, убедившись, что мертвая так и не восстала, жители сожгли ее дом.

   Кьяра открыла сверток и развернула промасленную бумагу, в которой спрятала походную сумку.

   Вместительная, расшитая лично наставницей, сумка была подарком Кьяре на шестнадцатилетние. Тогда наставница начала готовить свою ученицу, вошедшую в брачный возраст, к тому, что им придется покинуть эту деревню.

   Она желала для Кьяры лучшей жизни и хотела показать ей мир, но не успела. Заболела, а через два года упрямой борьбы с недугом скончалась.

   И отправляться в путешествие, о котором она мечтала с того самого момента, как получила эту сумку, Кьяре предстояло в одиночестве.

   Стряхнув землю с рук, она перекинула ремешок через плечо и замерла на мгновение, услышав за спиной удовлетворенный смешок. Как незнакомец приблизился, Кьяра не слышала.

   Медленно, стараясь не вызвать подозрений, она поднялась и резко сорвалась в бег, припустившись по тропинке мимо могил.

   Кьяра была быстрой и проворной и по праву гордилась своей прытью. Но на этот раз ей не удалось сбежать от проблем, как она делала это раньше. Незнакомец оказался за ее спиной в считаные секунды. Подхватил за талию. Приподнял над землей.

   Легко удержал острый локоть, не заметил попытки лягнуть. И отпустил только когда Кьяра, нащупав нож, лежавший в сумке на самом верху, махнула лезвием назад, не целясь.

   — Это опасно, — сказал он, отступив на шаг, когда она развернулась и выставила нож перед собой. — Ты можешь пораниться.

   — Я вряд ли, а вот вам стоит поостеречься. Уж не знаю, чего вы от меня хотите, но лучше возвращайтесь туда, откуда явились.

   Кьяра настороженно следила за каждым его движением, крепко сжимала костяную рукоять ножа и мелкими шажочками отступала к кромке леса. Она отлично знала местность и не сомневалась, что сумеет затеряться среди раскидистых елей и высокого, пушистого папоротника.

   — Боишься меня? — улыбнулся незнакомец, заметив ее маневр. — А напрасно. Лучше бы тебе бояться тех, кто притаился там.

   Мужчина кивнул за левое плечо Кьяры, на зловещие тени между еловыми лапами. Она даже не подумала повернуть головы, продолжая настороженно следить за ним.

   — За дуру меня держите? Я девятнадцать лет в этом лесу живу, и ни один медведь или волк меня не обидел.

   — Девятнадцать? И до сих пор не замужем? — удивился он.

   Когда в Кхарн* пришло письмо от главного жреца, в котором он просил захватить одну из напророченных Ведателем жриц из деревни, что располагалась недалеко от границы, Вардан ожидал увидеть ребенка. Достаточно маленького, чтобы в будущем служители Ишту смогли вложить в него ненависть к арнам.

   Это было бы похоже на главного жреца: попросить помощи, пообещав отдать одну из оставшихся одаренных девушек, когда будет известно, которая станет верховной, и настроить юных жриц против арнов, чтобы Медем* никогда не получил милость Ишту.

   ___________________________

   Кхарн — столица государства арнов.

   Медем — название государства арнов.

   ____________________________

   Вот только девочка оказалась не только достаточно взрослой, но и себе на уме. Она была осторожной, что Вардану понравилось.

   Если бы она удосужилась в этот момент заглянуть ему в лицо, вместо того, чтобы так старательно и неотрывно следить за его ногами, сильнее уверилась бы в том, что незнакомец ей не друг.

   Довольная улыбка Вардана нередко наводила жуть на впечатлительных особ. Его помощник утверждал, что дело в клыках, непозволительно длинных для безобидного арна.

   — Я говорил не о диких животных, дорогая, — мягко произнес Вардан. — Что тебе известно о культе Раздора?

   Кьяра неопределенно пожала плечами — она смутно припоминала страшные рассказы наставницы, которые всегда считала просто вымыслом. И начала активнее отползать к лесу, заподозрив, что этот странный и подозрительно дружелюбный незнакомец пытается тянуть время.

   — Культ Раздора верит в смерть божественного на земле, — пояснил мужчина. — Они уверены, что давно пришло время безбожия. А все эти храмы и служители — ничто иное, как фикция, созданная, чтобы держать людей в цепях. Культ сделал своей целью уничтожение каждого представителя веры. И ты, маленькая жрица, станешь главной жертвой. Никто из них не потерпит проявления милости Ишту на земле. Тебя убьют, если ты не отправишься со мной. Потому что безмозглый Ведатель, не иначе, как растерял во время обряда остатки здравомыслия и во всеуслышанье объявил, что Ишту отметила трех девочек своей силой. Ты одна из них. И культисты обязательно тебя найдут. Они уже рядом, чувствую их смрад. Если не веришь, мы можем просто немного подождать, и тогда у тебя появится возможность лично убедиться в моих словах.

   — И мы правда будем ждать этих… культистов? — насмешливо спросила Кьяра. — Или ваших друзей?

   — Что?

   — Я вас слышала. Там, у дома, когда вы приехали и выспрашивали у мамы про меня. И вы были не один. Так кого именно вы предлагаете мне сейчас ждать? Мифических фанатиков, которые собрались убить какую-то девчонку из забытой богами деревни, или ваших пособников?

   Вардан натянуто улыбнулся. В том, что она была осторожной и достаточно сообразительной, имелись свои плюсы, но сейчас это только мешало. В данный момент он не отказался бы от наивной или глуповатой жрицы, которую можно было бы заболтать.

   — Я не вру, дорогая…

   — Я вам не дорогая! — огрызнулась Кьяра. Она подобралась к лесу достаточно близко, ей оставалось сделать всего несколько шагов, чтобы нырнуть в спасительную тень. Немного расслабившись, Кьяра задумалась. — Хотя, может и дорогая. Вы маме что-то заплатили за меня? Сколько я стою?

   Вардан, следовавший за ней по пятам, отставал всего на полдюжины шагов. Но этот неожиданный вопрос застал его врасплох. Он замер, и расстояние между ними увеличилось еще на три шага.

   Мгновение Вардан размышлял, стоит ли говорить правду или лучше солгать. Но настороженный взгляд девушки заставил его быть честным. Одна малая ложь сейчас могла обернуться крупными проблемами в будущем.

   — Тридцать эсах.

   Нож в руке Кьяры дрогнул.

   — Сколько?

   Она не могла представить себе настолько огромную сумму. Сколько это в серебряных анхелях? А в медных цехелях?

   И как выглядят золотые монетки? Правда ли на них выбит лик Ишту?

   — Послушай…

   Шорох между деревьев прервал Вардана и спугнул Кьяру. Ругая себя за то, что отвлеклась и непозволительно расслабилась, она нырнула в тень, скользнув мимо еловых лап, почти не потревожив их. Она бежала легко, высоко подобрав подол платья, чтобы он не цеплялся за жесткие стебельки трав и мелкий кустарник.

   В лесу Кьяра всегда чувствовала себя спокойно. Это было безопасное место. Почти дом.

   Но в этот раз она ощущала неясную угрозу. Что-то злое преследовало ее. И хуже того — неотвратимо настигало.

   Затылок предостерегающе защекотало, и Кьяра рванула в сторону. Почти успела. Длинный кованный гвоздь без шляпки задел плечо и увяз в стволе ели. Ещё два гвоздя пролетели у нее над головой.

   Кьяра упала на влажный молодой мох и стремительно подскочила на ноги, готовая бежать дальше. Кровь быстро пропитала рукав простого домашнего платья, придав серой ткани зловещий бурый оттенок. Плечо обожгло быстро затихающей болью.

   — Куда? — Вардан оказался рядом с ней и вовремя успел дернуть Кьяру в сторону. Мимо пролетел еще один гвоздь. Обычный, грубо выкованный четырехгранный с туповатым концом, совсем не похожий на опасное оружие. — Я же говорил, что они скоро появятся…

   Кьяра молча и отчаянно вырывалась. Она не пыталась понять, кто ее враг и есть ли вообще союзники, сейчас ей нужно было просто бежать. Это было главное правило ее выживания, и за все девятнадцать лет оно еще ни разу не подвело.

   — Ну же, успокойся, — велел мужчина, утомленный ее сопротивлением. — Лучше посмотри туда.

   Он развернул Кьяру и указал вперед, удерживая одной рукой.

   Она посмотрела. О чем тут же пожалела.

   — Что это?

   — Загонщики культа. Их пускают по следу, чтобы они привели охотника к жертве. Вон он, к слову, прямо за ними. Видишь это жалкое подобие арбалета? Они переделали его, чтобы метать наговоренные могильные гвозди.

   Его беззаботный голос никак не вязался с ужасом происходящего. Кьяре начинало казаться, что это простой кошмар, который закончится, как только она проснется.

   Как-то в детстве, когда она выкрала книгу с легендами из библиотеки наставницы, ей тоже снились такие страшные и ужасающе правдоподобные сны. Только в них от невыразимо жутких чудовищ она спасалась всегда в одиночестве. Никаких странных мужчин с непонятными намерениями, только темнота, чудовища и она.

   Но сейчас ярко светило солнце, отчего происходящее выглядело только страшнее. Потому что Кьяра могла рассмотреть то, что ее преследовало.

   Посеревшую кожу, лысые головы, отдаленно похожие на человеческие, но страшно деформированные, с зашитыми глазами и срезанными губами. Вместо носов зияли два темных провала, края которых трепетали, когда создание принюхивалось.

   Воспаленные красные десны были единственным ярким пятном на этом обезображенном сером лице.

   Существ было двое. И их вел на поводке мужчина, с ног до головы укрытый черной тканью. Ремешки были пристегнуты к его поясу, и по ним изредка пробегали электрические разряды.

   Руки мужчины оставались свободны, что позволяло ему неторопливо перезарядить многозарядный арбалет. Из-за особенностей болтов и своей конструкции, многозарядность его ограничивалась четырьмя выстрелами.

   — Теперь понимаешь, что я тебе не враг? Пойдешь со мной?

   — А если откажусь? — шепотом спросила она. Охотник приближался. Загонщики ярились, почувствовав добычу. Угроза с каждой секундой становилась все неотвратимее, и Кьяра не понимала, почему они все еще стоят, когда должны бежать. — Отдадите меня этому?

   — Как ты могла обо мне так подумать? — покачал головой мужчина. На охотника он смотрел без всяких эмоций. На территории Медема культ Раздора не прижился, а на проблемы людей Вардану, как истинному арну, было глубоко плевать. Никаких личных обид к культистам у него не имелось. — Разумеется, я в любом случае разберусь с этим парнем. Свидетелей в живых они, как правило, не оставляют, а я не планировал сегодня умирать. После чего приму твой отказ и оставлю тебя в покое. В конце концов, есть еще две избранные. Я в любом случае получу свою мудрую. А ты умрешь. Возможно, завтра. Но, скорее всего, уже к вечеру. Потому что это не последний охотник, отправленный по твоему следу. А загонщики почувствуют твою связь с Ишту, куда бы ты ни направилась и где бы ни попыталась спрятаться. Даже я чувствую этот восхитительный аромат. Их же на таких, как ты, натаскивали, и, будь уверена, обоняние у этих милашек намного тоньше моего. Охота была открыта. Теперь ты дичь, и только от тебя зависит, как скоро оборвется твоя жизнь.

   Кьяра содрогнулась всем телом.

   — Не унывай, дорогая, — попытался приободрить ее Вардан. — Да, из-за безмозглого Ведателя культисты узнали о твоем существовании и усложнили твою жизнь. Но в происходящем есть и кое-что хорошее. Теперь у тебя есть я. И я очень заинтересован в том, чтобы ты выжила.

   Он медленно отпустил ее, чтобы не напугать резким движением, и вышел вперед.

   — Позволь показать тебе, насколько для тебя будет лучше довериться мне.

   Кьяра не побежала.

   Загонщики были совсем близко. Охотник неторопливо перезарядил арбалет и поднял его, целясь в мужчину, что преградил ему дорогу. Но не стал стрелять. Решил оставить его для своих зверушек. Загонщикам специально подпиливали зубы так, чтобы ими было удобнее рвать жертву.

   На этот раз бессмысленная жестокость оказалась ошибкой. Последней в жалкой жизни охотника.

ГЛАВА ВТОРАЯ. Тайна постоялого двора

   После того, как Вардан разобрался с культистами, Кьяра смиренно согласилась последовать за ним. Не потому что доверилась. Но вид упавших замертво загонщиков, а следом и охотника произвел на нее сильное впечатление.

   Мужчина не сделал ничего особенного, он сам пошел на охотника. Легко ушел от первого бросившегося на него загонщика и рассеянно ударил его ладонью по голове. И существо свалилось замертво в податливый и влажный мох. Такая же участь постигла и второго загонщика.

   К тому моменту, как охотник сообразил, с кем имеет дело, и попытался поднять арбалет, чтобы выстрелить, было уже поздно. Вардан удержал руку с арбалетом, случайно раздробив кисть — он был против бессмысленной жестокости, но не всегда мог контролировать силу, забывая, насколько люди хрупки, — и так же легко ударил охотника по голове, как недавно проделал это с загонщиками.

   Не прошло и минуты, как все было закончено.

   Отряхнув руки, Вардан обернулся к потрясенной Кьяре.

   — Нам пора.

   И она больше не посмела спорить.

   До этого дня ей не приходилось видеть настолько опасного человека…

   И только оказавшись в карете, напротив Вардана и хмурого мужчины в круглых очках, Кьяра запоздало сообразила, что он был вовсе не человеком. Как и всё его сопровождение.

   Мама Кьяры, стоило ей только заполучить кошель, заперлась в доме и перебирала монеты, не в силах поверить своей удаче. Даже в самых смелых мечтах она и не надеялась так дорого продать свою бесполезную дочь.

   Кьяра в дом тоже не стремилась попасть. Все важные для нее вещи лежали в походной сумке, перекинутой через плечо. Она отмахнулась от попытки какого-то парня осмотреть ее рану и проворно забралась в карету, забившись в самый дальний угол, стоило только Вардану распахнуть для нее дверцу.

   — И все же, — сказал мужчина, велевший звать его Йегош, — нужно осмотреть рану. Если вас задели могильным гвоздем…

   — Оставь девочку в покое, — велел Вардан. — Зачем ей твоя помощь? Она и сама неплохо справилась. Верно?

   Кьяра насторожилась. О ее маленьких особенностях, пробудившихся еще в тринадцать лет, с первой кровью, знала только наставница. И строго-настрого запретила рассказывать об этом хоть кому-то.

   Поэтому она исправно хранила секрет от всего мира. Единственный же человек, который все знал, уже год крепко спал в земле.

   — Не понимаю, о чем вы…

   — Ты переполнена милостью Ишту. Уверен, та царапина, которую на тебе оставил охотник, затянулась раньше, чем мы вышли из леса.

   Кьяра молчала. Врать не имело смысла, но и говорить правду она была не обязана.

   — Тебе стоит научиться контролировать это, — продолжил между тем Вардан. Он не нуждался в подтверждении своих слов. — Если и дальше продолжишь так щедро источать божественный дар, не доживешь и до торжественного ужина в вашу честь. Удивительно, что культ не нашел тебя раньше.

   — Как они вообще смогли найти меня в этой глуши? — хмуро спросила Кьяра.

   — Ах, дорогая, как хорошо, что ты спросила, — улыбнулся он и обратился к помощнику. — Умная малышка, не находишь?

   Йегош не оценил восторг Вардана. Он был рад, что девчонка не устроила истерику и не стала их задерживать, но ее настороженный и упрямый взгляд ему не нравился.

   Сообразительную жрицу хотел только Вардан. Его помощник не отказался бы и от наивной глупышки. Такой легко сумел бы управлять не только главный жрец…

   — Что ж, тебе нужно усвоить одно из важнейших правил: место, в которое мы едем, небезопасно. Даже в главном храме Ишту есть шпионы культа Раздора. О некоторых жрецы знают и контролируют их. Но есть и такие шпионы, которых все еще не удалось раскрыть. Кто-то из них выкрал предсказание Ведателя вместе с примерным местоположением всех напророченных дев. А выяснив, где нужно искать, не так уж сложно уловить божественный след. Вы — сосуды, заполненные силой, но не обученные ею управлять. Беспомощный и очень лакомый кусочек. Уверен, ученые культа собственную мать продали бы за возможность препарировать одну из вас… даром, что родственники культистов, как правило, становятся их первыми жертвами и уже давно покинули этот мир.

   Кьяра повела плечами, стараясь избавиться от холодных мурашек, пробежавших по спине.

   — Кайсэр, вы ее пугаете.

   — И хорошо. Ей стоит бояться.

   Кое о чем Вардан умолчал, не желая, чтобы Кьяра догадалась, что и у него в главном храме имелись свои шпионы. Он уже сказал больше, чем следовало.

   А судя по донесениям, в последнее время в столице было особенно неспокойно. Защита, отделявшая подлунный мир от Проклятой Ямы, истончалась. Сейчас все особенно сильно нуждались в верховной жрице, которая могла бы укрепить завесу, сдерживавшую кровожадных тварей.

   Такое своевременное пророчество Ведателя не только дало людям надежду, но и серьезно увеличило его влияние. Что главный жрец не мог оставить без внимания.

   И жриц, незнакомых с коварством столицы, ждало куда больше опасностей, чем они могли вообразить. Каждый хоть сколько-то честолюбивый человек непременно попытается использовать их в своих целях. Бедняжкам предстояло избегать не только покушений на убийство…

   Некоторое время они ехали в тишине.

   Кьяра поглядывала в окошко и изредка, забывшись, начинала увлеченно следить за дорогой. Она впервые за всю жизнь покидала пределы деревни, хотя в мечтах делала это уже сотни раз.

   Лес, проплывавший мимо, казался ей все еще очень знакомым и через десять минут дороги, и через полчаса.

   — Ты разве ничего не хочешь узнать? — Наконец не выдержал Вардан. Он ожидал расспросов, опасливого интереса, возможно, немного слез, и не был готов к такому равнодушному принятию происходящего.

   — Хочу, — отозвалась Кьяра. Она все еще сидела в углу, поджав колени к подбородку и не выпуская из рук свою сумку, но выглядела немного расслабленнее. — Как мне научиться скрывать дар, который вы чувствуете?

   — Для начала тебе следует самой его почувствовать. Закрой глаза…

   Кьяра неохотно подчинилась, с опаской покосившись на Вардана, сидевшего напротив нее. Закрыв глаза, она услышала следующую инструкцию:

   — А теперь почувствуй силу.

   — Как?

   В карете повисла тишина. Кьяра приоткрыла взгляд.

   Вардан выглядел задумчивым.

   — Вы не знаете?

   — Дар Ишту не похож на силу Хаарта. — Ситуацию спас Йегош. — Это должно быть похоже не на ураган, а на теплый поток света. Попробуйте прислушаться к себе. Если исцеление уже доступно вам, значит, источник был открыт, что должно облегчить его контроль.

   Кьяра закрыла глаза, попыталась сделать так, как велел Йегош, но ничего не почувствовала. Карета слегка покачивалась, ткань, пропитавшаяся ее кровью, сделалась жесткой и шершавой и царапала плечо, очень невовремя зачесался нос…

   — Не выходит.

   — Для начала тебе стоит успокоиться. — Сказал Вардан. — Не ерзай, когда пытаешься коснуться дара, и не отвлекайся. Ты должна быть расслабленна и собрана. Сейчас у тебя едва ли что-то получится. Попробуй вечером, перед сном, когда будешь не так напряжена.

   Она кивнула, принимая его совет, и повернулась к окну. Успокоиться сейчас Кьяра не могла, как ни старалась. Ее жизнь так резко и безвозвратно изменилась, даже для нее, уже давно готовой к побегу, все произошедшее оказалось большим потрясением.

   Кьяра выглянула в окно, стараясь не думать о том, что ее ждет впереди. Она не хотела становиться жрицей, ничего хорошего о храме Ишту наставница ей не рассказывала. Но умирать не хотела тоже, и если все, что сказал Вардан, было правдой, ей стоило для начала научиться скрывать этот дар, о котором она не просила.

   Заметив, что Кьяра отвлеклась, Вардан скрестил руки на груди и, откинувшись на стенку кареты, задремал.

   Из-за слишком поздно отправленного послания из главного храма, последние три дня выдались непростыми. Ему пришлось в сжатые сроки завершить все важные дела и распределить оставшиеся между помощниками. Он спешил как мог, благодаря чему девочка осталась жива.

   Теперь, ощущая светлую силу Ишту, заполнившую карету, Вардан почувствовал, что все было не зря. У юной жрицы определенно был сильный дар. А у него время и возможность завоевать ее благосклонность до того, как главный жрец опутает ее паутиной откровенной лжи и опасной полуправды.

   Вардан заключил соглашение с храмом, обменяв свое покровительство на одну из трех жриц. Все было сделано официально. И все же, он не был уверен, что соглашение будет выполнено. Подлые трюки были основным оружием главного жреца, благодаря которым он и занял свой пост в непозволительно юном возрасте.

   Уже в тридцать лет он получил власть, способную склонить перед ним даже короля. Пусть только в церемонии и во время обряда…

   Вардан нахмурился. Попытался выкинуть из головы неприятные мысли. Он был измотан и хотел немного отдохнуть.

   — Ого!

   Прерывистый, полный восхищения вздох Кьяры заставил его приоткрыть глаз.

   Юная жрица, забыв обо всем, прижалась к стеклу, рассматривая реку, через которую они переправлялись.

   Вид из кареты открывался довольно скучный, как казалось Вардану, но девочку он сильно увлек. Представив, в каком восторге она будет, когда окажется в столице, он весело хмыкнул.

   ❖❖❖

   К вечеру карета въехала на постоялый двор.

   Кьяра, осоловевшая от впечатлений, едва стояла на ногах. Она все еще опасалась своих попутчиков, но слишком устала, чтобы продолжать быть настороженной. Последние ее силы ушли на то, чтобы отказаться от предложения Вардана ее вынести. Кьяра самостоятельно вывалилась из кареты, вздохнула свежий, вечерний воздух и потянулась, разминая затекшие мышцы.

   Про арнов ходило много всяких слухов. Например, что они могли лишить человека разума одним прикосновением.

   Кьяра в это почти не верила, но все равно старалась не давать себя трогать. Быть может, отнять разум они и не могли, зато жизнь — вполне. Она сама видела, как утром Вардан забрал сразу три жизни.

   Постоялый двор недалеко от границы с Медемом оказался местом запустелым. Старое одноэтажное и длинное здание с открытой верандой и устрашающего вида решетками на окнах. Кьяра не могла понять, почему они ее так напугали, но при одном виде стальных решеток появлялось стойкое ощущение, что служили они не для того, чтобы защитить тех, кто будет спать в комнатах. Скорее, наоборот, решетки повесили, чтобы постояльцы не могли сбежать через окно…

   Это предположение казалось настолько непонятным и диким, что Кьяра не рискнула им делиться. Все в деревне ее считали полубезумной, она не хотела, чтобы так же думали и арны.

   Комнат было немного, но постояльцев и того меньше. Поэтому на каждого из отряда Вардана нашлось спальное место.

   Полуразвалившаяся конюшня находилась за постройкой. Конюха не было.

   Кьяру это удивило. Подъезжая к постоялому двору, она заметила небольшую деревню и не сомневалась, что уж кто-нибудь из жителей с удовольствием пошел бы сюда работать. Но никто из деревенских в этом месте не работал.

   Постоялый двор держала семья, состоявшая из щуплого и тихого мужа, полнокровной, властной жены и шести их детей: четырех парней разбойничьего вида и двух болезненно бледных и истощенных девушек.

   Раздав указания подчиненным, Вардан в последнюю очередь негромко велел Йегошу выбрать место недалеко от постоялого двора, развести костер и вытаскивать припасы.

   За несколько минут до этого он отказался от ужина, который предлагала ему хозяйка, хотя заплатил за постой щедро. Того, что Вардан дал, хватило бы на проживание в этом месте с полным содержанием в течение месяца.

   — Что здесь не так? — негромко спросила Кьяра. Ей и самой хозяева показались подозрительными, но она списала все на свою мнительность. Людям она никогда не доверяла.

   — Пока не понял. Но не думаю, что хорошей идеей будет столоваться здесь. — Он озабоченно хмурился. Вардан привык доверять интуиции, она еще ни разу его не подводила. И сейчас нашептывала, что им всем стоит быть осторожнее. И дело было не только в том, что хозяева никак не отреагировали на отряд арнов, въехавший на их двор…

   Кроме новоприбывших, переночевать здесь остановился один купец. Дела у него шли плохо, и его обоз был скромен. Несколько полупустых телег, два воина в охране и еще два слуги, следивших за товаром. И супруга без служанки или сопровождающей.

   Они поселились в правом крыле. Левое отошло отряду Вардана.

   Хозяева быстро заметили, что гости готовят себе еду на улице, и это их задело.

   Хозяйка лично подошла, чтобы узнать причину:

   — Неужели моя стряпня так плоха?

   Она натянуто улыбалась, в ее низком голосе клокотала плохо скрытая злость. Можно было бы посчитать, что хозяйка обижена…

   Но она слишком плохо притворялась.

   — Что вы, — Вардан улыбнулся, казалось, вполне искренне. — Мы прибыли слишком поздно и не хотели вас утруждать.

   Кьяра с подозрением покосилась на него. Она видела три анхеля, что он оставил на липкой стойке в маленьком темном помещении, которое считалось здесь столовой. За такие деньги Вардан без стеснения мог утруждать все их семейство хоть целую ночь.

   Хозяйке пришлось отступить. Сделала она это с большой неохотой.

   После сытного ужина Кьяра заперлась в комнате, которую выделили для нее, и не собиралась покидать ее до самого утра. В этом месте она не чувствовала себя в безопасности.

   Дом казался ей странным и ненадежным. Ноги холодило тянувшим из-под пола сквозняком, будто внизу находился погреб.

   Наскоро смыв пыль с лица холодной водой из таза, заботливо оставленного для нее на шатком, грубо сколоченном столе у окна, Кьяра забралась под одеяло, положив рядом с подушкой свою сумку. Она попыталась по совету Йегоша нащупать свой дар, но никакого света или тепла не было, только свалявшийся матрас под спиной и темноту перед глазами. Уже засыпая, Кьяре показалось, что она нащупала что-то горячее и мерно бьющееся в такт ее сердцу, но было ли это на самом деле или только приснилось, она не знала.

   Все потрясения, что пришлось пережить за день, полностью ее вымотали, и она рассчитывала проспать до самого утра. Крепко и без сновидений…

   Но была разбужена посреди ночи настойчивым стуком.

   Дверь Кьяра перед сном заперла, но старый замок казался совсем ненадежным, поэтому для собственного спокойствия она заклинила дверную ручку спинкой стула. И похвалила себя за предусмотрительность.

   В дверь стучали деликатно и монотонно. Кьяра не могла даже предположить, как долго ночной гость пытался добудиться ее, не потревожив при этом постояльцев в соседних комнатах.

   Выскользнув из постели, она прокралась к двери, прислушиваясь к тишине в коридоре. Никаких других звуков, кроме стука, слышно не было. Несколько секунд Кьяра размышляла, а стоит ли вообще отвечать?

   Но стук изматывал. И она всерьез опасалась, что звук не затихнет, пока она не сдастся и не подаст голос.

   — Что случилось? — смирившись, осторожно спросила Кьяра.

   На мгновение в коридоре повисла тишина.

   — Госпожа, — мягкий и жалобный женский голос просочился в комнату сквозь щели в двери, — это Милла, дочь хозяйки. У меня к вам срочный разговор. Вы не могли бы открыть?

   — Говори так, — велела Кьяра. Ни за что на свете этой страшной ночью она не стала бы открывать двери незнакомым людям… Да и знакомым тоже. — Если разговор настолько срочный, что ты не можешь подождать до утра, значит, и дверь для тебя не станет помехой.

   Еще ненадолго по ту сторону воцарилась тишина.

   Кьяра поежилась. Ей показалось, что от двери потянуло могильным холодом.

   — Госпожа, — голос девушки задрожал от слез, — я боюсь говорить о таком под дверью. Вдруг нас услышат?

   — Значит, расскажешь утром. — Решила Кьяра, уже возвращаясь в постель. — Уходи.

   Вся эта ситуация казалась ей странной. Она никогда не боялась ночи и еще в детстве, бывало, убегала в лес после заката, спасаясь от гнева матери или ее мужа. Тогда в доме ей было куда страшнее, чем среди лесных шепотков и шорохов в темноте. Но сейчас все, чего хотела Кьяра, — спрятаться под одеялом и как-то переждать оставшееся до рассвета время. Открывать дверь и уж тем более переступать порог сейчас было слишком опасно, так говорила интуиция. А к ней Кьяра привыкла прислушиваться.

   Там, в узком и темном коридоре без окон и толкового освещения, сейчас притаилась смерть.

   Построено здание было странно. Окна у него шли только с одной стороны. Из них было неплохо видно последние лучи закатного солнца — когда Кьяра только вошла в свою комнату, имела возможность в этом убедиться. А противоположная стена, выходившая на восход, была глухой. Когда-то окна были и там, но после их заложили и попытались замаскировать. Из-за постоянного полумрака их было почти незаметно.

   До этого момента Кьяра никогда не видела дома, в которых так сильно не ценилось естественное освещение.

   Еще несколько раз Милла пыталась уговорить ее открыть дверь, но Кьяра игнорировала все мольбы. В конце концов девушке пришлось отступить.

   Зло ушло от порога комнаты, вот только сон последовал за ним. Кьяра долго ворочалась в кровати, пока наконец не смогла уснуть.

   А проснулась она непозволительно рано от громких криков в коридоре.

   У купца, разместившегося в правом крыле, оказался удивительно тонкий голос. Он плохо его контролировал, из-за чего часто срывался на визг. На его фоне спокойный и низкий голос Вардана казался отдохновением для ушей.

   Некоторое время Кьяра просто лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к шуму за дверью, стараясь вникнуть в причину спора.

   Причина казалась до смешного нелепой…

   — Эй, как можно кричать до завтрака? — мрачно спросила она, распахнув дверь. — Откуда у вас силы?

   Купец запнулся, ошалело глядя на Кьяру. Потом указал на нее дрожащим пальцем и взвизгнул:

   — Одной девки вам мало? Отдайте мою жену! Порченное племя не заслуживает человеческих женщин.

   Вардан поморщился.

   — Как я уже неоднократно повторял, никому из моих людей не нужна ваша жена. Почему бы вам не взять себя в руки, пока вы не натворили глупостей? Будет крайне прискорбно, если я потребую компенсацию за нанесенное оскорбление. Насколько помню, у людей разрешено брать плату жизнью.

   Купец с опаской посмотрел на Вардана, который больше не улыбался. Он запоздало сообразил, что перешел черту, но не мог пойти на попятную.

   — Э… это действительно только при дуэли. Но я никогда не приму вызов от грязного арна!

   — У вас пропала жена, и вы не придумали ничего лучше, чем устроить скандал? — Спросила Кьяра. — А поискать ее вы не пробовали? Вдруг она и не исчезла вовсе, а просто куда-то вышла?

   Получив возможность отойти от опасной темы, которая вполне могла закончиться его смертью, купец охотно ответил на вопрос:

   — Это невозможно! Моя жена всегда предупреждала меня о том, что собиралась делать. Я ее муж и хозяин…

   — Даже если хотела облегчиться? — перебила Кьяра. Ей казалось, что в ухе стало звенеть после этого дрожащего, тонкого голоса, и не хотела слушать купца дольше необходимого.

   Она не поняла, почему купец посмотрел на нее с таким ужасом и отвращением и прошептал что-то о диких нравах арнов. И ответа не получила.

   Кьяра еще не знала, что среди аристократов и людей, мнящих себя приближенными к ним, бытовало мнение, что настоящей леди чужды все эти низменные телесные слабости. А купец, несмотря на свой неопрятный вид и финансовые проблемы, из-за которых он поехал по всеми богами забытой дороге, вместо того, чтобы держаться торгового пути, подразумевавшего уплату пошлины, считал себя очень приближенным к аристократам. Его дед как-то имел счастье вести дела с каким-то бароном, что и позволяло ему так думать…

   — Всем известно, что арны — похотливые животные, которые только и ждут момента, чтобы похитить наших женщин. — уверенно произнес купец.

   Кьяра прикрыла глаза, не в силах справиться с его глупостью.

   — Уверен, моралисты в главном храме меня не осудят, — сказал Вардан, демонстративно закатывая рукава.

   Его рубашка за ночь помялась.

   Приметив это, Кьяра удивилась. Он, как и она сама, предпочел спать полностью одетым, чтобы в случае беды не тратить драгоценное время на сборы. И если ее мнительность легко объяснялась годами жизни с матерью, то осторожность мужчины, который голыми руками расправился с культистами, казалась Кьяре тревожным знаком.

   Купец отшатнулся, затравленно глядя на Вардана. Он еще не знал, как сильно ему повезло, что остальные арны сейчас находились на улице и готовили завтрак. Окажись его собеседником Йегош, и несчастный уже давно заливал бы пол кровью из распоротой глотки.

   Но Вардан старался быть терпеливым и не давать главному жрецу повода отказаться от их соглашения.

   — Ночью ко мне приходила одна из дочерей хозяйки. — Подала голос Кьяра. — Хотела что-то сказать.

   — Что? — спросил Вардан.

   — Понятия не имею. Я не открыла дверь. Но, возможно, она приходила не только ко мне. — Кьяра посмотрела на бледного купца. — И что, если ваша жена ей открыла? Почему бы вам не поговорить с хозяйкой?

   Купец не очень поверил ее словам, но с удовольствием сбежал, воспользовавшись предлогом. Очень скоро в коридоре остались только Вардан и Кьяра. Она старалась не смотреть ему в лицо. Света катастрофически не хватало, и в зыбком полумраке глаза арна устрашающе светились, побуждая ее поскорее бежать и спасаться.

   — И ты ничего не скажешь? — спросил Вардан.

   — О чем?

   — Этот… — он тяжело вздохнул, проглотив ругательство, — достойный сын человеческого рода, назвал меня арном.

   — И что? Я уже давно поняла, что вы не человек. — Кьяра помахала ладонью, указывая на его лицо. — Достаточно было вас хорошенько рассмотреть.

   — Но ты не боишься. — Вардан отодвинул ее в сторону и принялся деловито осматривать дверь. Казалось, отсутствие освещения его нисколько не беспокоит.

   — А чего мне бояться? — удивилась она. — Если вы хотите мне навредить, то сможете сделать это в любом случае. Я не в состоянии оказать сопротивление. И сбежать от вас тоже не могу, потому что не знаю, правда ли за мной охотятся какие-то культисты или тот случай в лесу был разыгран специально для меня… И что вы там так пристально рассматриваете?

   — Скажи, ты запиралась ночью? — поинтересовался Вардан. — Я не слышал, чтобы замок открылся. Знаешь, они довольно неприятно скрипят, когда проворачиваешь ключ…

   Кьяра почувствовала, как зашевелились волосы на голове. Она так спешила выяснить причину скандала, разразившегося прямо у нее под дверью, и совсем не обратила внимания, что перед тем, как открыть дверь, ей понадобилось убрать только стул.

   Вернувшись в комнату, она нашла у неудобно высокого порога ключ, который специально оставила в замочной скважине, чтобы сквозь нее нельзя было просмотреть комнату.

   Дверь хотели открыть и проникнуть внутрь, пока Кьяра спала, а когда этого сделать не удалось, попытались заставить ее саму впустить их.

   — Когда мы только въехали на двор, я почувствовал в воздухе странный запах. Какая-то лекарственная смесь… Тогда я не понял, что это. — признался Вардан, по праву гордившийся своим тонким нюхом. — Но сейчас мне кажется, это вполне могло быть снотворное. Ромашку и звездоцвет я определенно уловил.

   — Думаете, постояльцев усыпляют, а потом похищают? — уточнила Кьяра.

   — Вероятно, похищают только женщин…

   — Хозяева вряд ли сразу признаются, что промышляют таким. Может, сходить в деревню, порасспрашивать местных? Они-то должны знать?

   Вардан странно хмыкнул.

   — После завтрака мы отправляемся в столицу. Беды людей — не наша забота. Сейчас главная задача — сберечь твою жизнь.

   — Но ведь пока завтрак не готов и время есть. — с намеком произнесла Кьяра.

   Одна она ни за что бы не отправилась в деревню, даже за правдой. Но Вардан, после недолгих раздумий, согласился, что время у них еще и правда есть…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Проклятый

   В отсутствии конюха имелись свои плюсы: некому было увидеть, как подозрительная парочка из арна и человеческой женщины пробралась в конюшню и быстро оседлала одного из лоснящихся, пышущих жизнью и здоровьем коней.

   Для Кьяры оставалось загадкой, как Вардан смог различить среди табуна вороных лошадей одного конкретного, на котором собирался ехать в деревню. А в том, что он целенаправленно кого-то искал, она не сомневалась.

   Молодой конь стоял смирно, пока Вардан быстро его седлал, но с откровенным любопытством косил карим глазом в сторону Кьяры и задорно фыркал.

   — Погладь его. — предложил Вардан, затягивая подпруги. И отвлекся, чтобы похлопать коня по холке. — Он ласковый, но хозяин ему попался не чуткий.

   Кьяра опасливо приблизилась. В их деревне лошади были не такие тонкие и резвые. И ей никогда не разрешали к ним приближаться. Боялись, что ученица ведьмы что-то сделает и их неповоротливые и неторопливые тяжеловозы заболеют.

   Конь сам ткнулся бархатным носом ей в ладонь, фыркнул, обдав горячим дыханием. Кьяра тихо рассмеялась от переполнившего ее восторга и уже смелее погладила его по морде.

   Через несколько секунд она уже самозабвенно обнимала мощную шею и похлопывала коня по лоснящейся шкуре, быстро сообразив, как ему больше нравится.

   Отношения с животными у нее всегда складывались куда лучше, чем с людьми.

   Завершив приготовления, Вардан погладил коня и обернулся к Кьяре.

   — Подсадить или сама справишься?

   Она посмотрела на подол своего простого серого платья, вымазанный в земле. Верхом ездить ей еще не доводилось, из-за чего теперь предстояло делить одну лошадь с дружелюбным, но все еще подозрительным арном, помощь которого принимать не очень хотелось…

   — Я сама. Вы только объясните, как мне забраться.

   Вардан тяжело вздохнул и легко запрыгнул в седло, после чего протянул ей руку и кивнул на стремя, которое освободил для нее.

   Мгновение Кьяра сомневалась, но желание понять, что не так с этим постоялым двором и его хозяевами, оказалось сильнее страха. Она была слишком любопытной, из-за чего в детстве свалилась в берлогу к медведю. Найдя странный проход в снегу, Кьяра заинтересовалась и попыталась рассмотреть, что там внизу, но снег у нее под ладонями обвалился, увлекая ее в темное и душное нутро берлоги. На ее счастье медведь не проснулся и Кьяра сумела выбраться на свободу без повреждений…

   Ошибкой было рассказывать об этом наставнице, которая не оценила приключение своей воспитанницы и наказала ее. Не за то, что упала, но за то, что не вынесла из этого никакого урока и рассказывала о случившемся почти с гордостью.

   Тогда она пообещала наставнице сдерживать любопытство и даже успешно держала слово целых шесть лет.

   А потом ей сказали, что она жрица и по ее следу идут убийцы и оставаться осторожной просто не имело смысла.

   Кьяра крепко ухватилась за широкую ладонь, вдела ногу в стремя, неловко подпрыгнула и сдавленно охнула, взмыв в воздух. Вардан легко поднял ее и удерживал, будто она ничего не весила.

   — Перекинь ногу через круп. — велел он и Кьяра подчинилась.

   Оказалась за его спиной. Поправила сумку, с которой не планировала расставаться. И прерывисто выдохнула от неожиданности, когда конь тронулся.

   Поездка заняла не больше двадцати минут, но Кьяре показалось, что прошла вечность. Не замечая ничего вокруг, она цеплялась за плечи Вардана, не посчитавшего нужным одеться соответственно статусу, на опрос местных жителей он отправился в помятой рубашке. Что было хорошим решением. На черных штанах и ботинках из мягкой кожи не было золотых нашивок, благодаря чему он чуть меньше походил на арна, чем мог бы.

   Черный и золотой были традиционными цветами Медема и среди людей в таком сочетании никогда не использовались.

   Плохая дорога, изрядно заросшая сорняком, вывела их к небольшой деревне. Разместилась она на поляне среди леса.

   От основного тракта к деревне вела совсем уж узкая тропка.

   Вардан не стал подъезжать верхом. Спешился на распутье и помог Кьяре сползти с коня. Ноги ее дрожали. Пальцы свело судорогой. Она уже очень давно не чувствовала себя настолько беспомощной и, кажется, никогда в жизни не ощущала, что ситуацию полностью контролировал другой человек… не человек. Арн. Что ее положение лучше не делало.

   Верховая езда теперь представлялась ей чем-то ужасным. А ведь ее ждал еще путь назад.

   Кьяра тихо вздохнула. Права была наставница, от этого ее глупого любопытства одни проблемы.

   — Пойдем. — сказал Вардан и первый ступил на тропинку. Кьяра направилась за ним. Конь вынужден был оторваться от сочной травы, росшей по обочине, и отправиться следом.

   Легкий ветер шуршал в кронах деревьев, ерошил волосы и приносил с собой свежий запах воды. Где-то рядом протекала широкая река.

   Деревня была огорожена забором с грубо вырезанными на дереве причудливыми символами. Ворота были распахнуты. На траве недалеко от них уже играли дети. Но заметив незнакомцев, они быстро убежали.

   Через несколько секунд стало понятно, что дети не просто убежали, они отправились за взрослыми.

   Когда Вардан и Кьяра подошли к воротам, их там уже ждали. За старостой деревни собралось с полдюжины мужчин. Самых сильных и представительных, которые могли бы одним своим видом укротить любые дурные намерения непрошенных гостей.

   Кьяра оценила маневр, которым пользовались и в ее деревне, и вышла вперед, отвлекая внимание на себя. Чтобы меньше людей присматривались к Вардау. Она выказала положенное уважение старосте. Это было для нее в новинку. Кьяра никогда не была особенно вежливой девочкой. В деревне ее не любили, и она отвечала взаимностью. Даже с наставницей у нее не всегда получалось быть вежливой и послушной, хотя она очень старалась.

   — Что вас сюда привело? — спросил староста. Лицо его смягчилось после старательного приветствия Кьяры.

   Вардан молча возвышался за ее спиной, уловив намерение жрицы самостоятельно справиться с расспросами. Он не мешал ей, глядя на траву под ногами, чтобы спрятать слабое свечение глаз, заметное даже днем.

   — Мы остановились на постоялом дворе недалеко отсюда, — Кьяра махнула рукой в сторону, из которой они приехали. И замерла, заметив, как посуровели лица деревенских жителей.

   — Уезжайте. — велел староста. — Это проклятое место. Спасай свою жизнь, девочка.

   — Вы знаете, что там происходит? — Кьяра подалась вперед, жадно вглядываясь в лицо мужчины. — Вместе с нами там остановился еще купец с женой, и сегодня утром она куда-то пропала…

   Деревенские зашептались. И в этом шепоте отчетливо слышалась обреченность.

   — Никто не знает, что там творится. — сказал староста, не обратив внимание на оживившихся мужчин. — Только известно, что четыре года назад начали пропадать женщины. Сначала те, кто работал на том постоялом дворе. Мы ходили, требовали ответа, да только ничего не добились. Кто-то из особенно горячих попытался сжечь постоялый двор вместе с его хозяевами. Да только пожар быстро потушили. А следующим утром мы нашли нескольких наших парней со вспоротым горлом. Мы-то знаем, что это был ответ на попытку поджога, но доказать это невозможно. Да и кому доказывать? Лесному зверью?

   — Если пропадают люди, разве вы не должны были сообщить об этом в управление стражи? — спросил Вардан, увлеченно следя за тем, как его конь с аппетитом ощипывал все одуванчики поблизости.

   — Отправляли мы человека в ближайший город, чтобы он все как следует разъяснил законникам. Да и что? Приехали двое, походили тут, хозяев допросили и уехали. Нет на них управы. Поэтому и говорю, уезжайте. Ты, — староста посмотрел на Вардана, — бери девочку и вези ее как можно дальше, иначе пропадет.

   — Спасибо за совет. — задумчиво отозвался он и потянул Кьяру за темную косу. — Давай-ка возвращаться.

   Она с тоской посмотрела на коня и кивнула.

   Староста еще несколько раз повторил, что им непременно нужно уезжать, как можно скорее.

   Кьяра вполне искренне поблагодарила за заботу. О ее жизни еще никогда так сильно не переживали. Даже наставница, несомненно любившая Кьяру, придерживалась мнения, что излишняя опека губительна и ребенок должен познавать этот жестокий мир на собственных ошибках. К тому же девочка, о которой она решила заботиться, обладала довольно полезным даром исцелять собственные раны.

   Дорога обратно далась ей легче. В основном потому, что Кьяру разъедало любопытство.

   — Жена этого купца ведь уже мертва, да?

   — Не обязательно, — ответил Вардан, поглядывая на Кьяру через плечо. — Если все, что сказал староста, правда, на постоялом дворе завелся проклятый, то жертву целесообразнее было бы держать живой. Даже если они не боятся разоблачения, а они не боятся, раз действуют так нагло, не стоит забывать, что это не самый популярный тракт. Следовательно, найти жертву не так-то просто…

   Вардан нахмурился. Он подозревал, что все было очень плохо и какое-то время проклятый кормился дочерями хозяйки. Слишком обессиленными и болезненными те выглядели.

   — Возможно ли, что хозяев постоялого двора держат в плену? — спросила Кьяра, вспомнив, как дрожал голос Миллы, когда та просила открыть дверь.

   — Нельзя этого исключать.

   — И… что мы будем делать? Просто уедем и оставим все так?

   Ответил Вардан не сразу. Он долго раздумывал, стоит ли вмешиваться. Люди никогда не были ему симпатичны, но проклятые и прочее порченное подобие жизни вызывало у него гнев. Вполне оправданный, если учесть, что порождение всей этой дряни люди приписывали Хаарту — единственному богу, которому поклонялись арны.

   — Какой смысл в обширных территориях, если люди не способны поддерживать на них порядок? — проворчал Вардан. Медем был маленьким государством, но процветающим и сильным, что лишь подпитывало ненависть людей, чьи обширные территории не имели должного надзора. — Я не могу оставить эту дрянь на границе с моими землями.

   — Вашими землями? — удивленно переспросила Кьяра, заподозрив его в заносчивости.

   — Ах да, дорогая, совсем забыл представиться. Но, в свое оправдание хочу заметить, ты и сама не сильно интересовалась личностью своего сопровождающего. Что, должен признаться, меня очень огорчило… — Он кашлянул, выдержал недолгую паузу и величественно произнес: — Я первый посланник Хаарта на земле, кайсэр и хранитель знания Вардан Виракса*.

   ____________________

   Итак, разбираемся в его титуле:

   Первый посланник Хаарта — высшее религиозное звание у арнов. Как главный жрец или верховная жрица у людей.

   Кайсэр — титул правителя Медема. Хотя правитель он только на бумаге, так как Вардан уже давно почти все дела скинул на помощников, занимаясь только самыми основными.

   Хранитель знаний — бесполезное дополнение, так как знания никакие он не хранит. Вместо того, чтобы сидеть в архивах и изучать свитки, Вардан предпочитал упражняться в воинском искусстве. В некоторой степени на это повлияло отцовское воспитание, которое нельзя назвать здоровым или хотя бы гуманным.

   ____________________

   Обернувшись через плечо, он надеялся увидеть потрясение на лице Кьяры, но та осталась равнодушна к его титулам. Ей уже было поздно ужасаться, насколько непочтительно она себя вела с такой важной персоной.

   К тому моменту, как они вернулись на постоялый двор, завтрак был готов и их отсутствие наконец обнаружили. Йегош, на правах личного помощника и немного здравого смысла, которого Вардану частенько не доставало, собирался начать нравоучения, но был прерван требовательным:

   — Сначала завтрак. А после выскажешь мне всё.

   Йегош плотно сжал побелевшие от гнева губы. Очки его зловеще блеснули. Он проигнорировал слова своего кайсэра.

   — Вы хоть понимаете, что подвергаете жрицу опасности? Это безрассудство может стоить ей жизни! Если не станете серьезнее, огонь в обители Хаарта так никогда и не разгорится!

   — Но разве предсказанных жриц не трое? — осторожно спросила Кьяра. Она совсем не хотела умирать и планировала сделать всё возможное, чтобы пожить подольше, но это не мешало ей объективно смотреть на вещи — она не исключительная, были еще две девушки, которым не повезло так же, как и ей. — А главной…

   Йегош обратил на Кьяру свой пылающий взгляд. Ее голос дрогнул и начал затихать, но она все равно договорила, под конец уйдя в шепот:

   — Все равно может стать только одна.

   — Это не значит, что храм закроет глаза на смерть жрицы. — строго произнес Йегош.

   — Он прав, дорогая. Главный жрец вполне может сказать, что именно погибшую он и планировал отдать мне. И формально наше соглашение не будет нарушено. — Вардан нахмурился. — Не сомневаюсь, именно так он и сделает. И это доставит ему невероятное удовольствие…

   — И это не самый плохой исход. — продолжал нагнетать обстановку Йегош. — Если ты и есть верховная жрица, и мы тебя так глупо потеряем, мир будет обречен.

   — А мне он вчера сказал, что ничего страшного не случится, потому что есть еще две избранные. — сдала кайсэра возмущенная Кьяра. — Наврал, получается?

   Уровень осуждения в искрящихся глазах Йегоша сделался просто невыносимым, но Вардан, привычный к этому, легко сделал вид, что не слышал обвинений Кьяры и не замечал обвинительных взглядов своего помощника.

   — Все это, конечно, стало бы большой бедой, — согласился он, быстро возвращая себе хорошее настроение, — если бы малышке действительно что-то угрожало. Но она все время была со мной.

   Он посмотрел на старую постройку за спиной своего помощника и не смог сдержать зловещую улыбку.

   — А сейчас меня ждут неотложные дела, с которыми я бы хотел разобраться до завтрака.

   — Что…

   Йегош не успел ни о чем спросить. Вардан просто не стал его слушать, решительно направившись к приоткрытой, чуть покосившейся входной двери.

   Кьяра поспешила за ним. На один его широкий шаг приходилось почти три ее. Она быстро семенила рядом.

   — И как мы поступим?

   — Мы? — Вардан в недоумении осмотрел на нее. — Ты останешься с Йегошем и будешь себя очень старательно беречь, а я перетряхну это место и вытащу проклятого.

   Кьяра тоже хотела участвовать, но не стала напрашиваться и остановилась на пороге.

   Она слышала, как Вардан велел всем покинуть помещение, а хозяйке — передать ему связку с ключами. И слышала, как та возмутилась.

   Через несколько секунд из душного нутра здания вывалился купец со своей свитой. Преградив ему дорогу, Кьяра требовательно спросила:

   — Узнали что-нибудь о своей жене?

   — Не твое дело.

   — Что не так с его женой? — спросил Йегош, тенью следовавший за ней. В полумрак дверного проема он смотрел с непониманием.

   — Куда-то пропала ночью. Он обвинил в этом вашего кайсэра. — сказала Кьяра, ощущая мелочное удовольствие от того, как купец сжался под холодным взглядом арна.

   — Рассказывай, — велел Йегош, обращаясь к Кьяре. — В какую неприятность тебя втянул Вардан, пока меня не было рядом?

   Формулировка вопроса ее позабавила.

   На улицу, придерживая сломанную руку здоровой, выпал один из сыновей хозяйки. Следом за ним еще один…

   Сдаваться без боя наглому арну владельцы постоялого двора не собирались.

   — Вардан думает, что здесь завелся проклятый. — призналась Кьяра.

   Она успела отпрянуть в сторону и не столкнуться с перепуганными девушками, выбежавшими сразу за братьями.

   Через неполную минуту почти все семейство оказалось на улице. Не видно было только отца. Хозяйка громко негодовала и попыталась обрушить свою злость на подвернувшегося Йегоша, но быстро сообразила, что привлекает ненужное внимание — на шум начали стекаться остальные арны — и затихла. Только шепотом насылала проклятья на головы всех причастных к творящемуся безобразию.

   Через четверть часа в дверях показался озадаченный Вардан.

   — Никого нет. — Он рассеянно пригладил ладонью волосы, успевшие растрепаться за время самоотверженного обыска. — Я все осмотрел. Пусто. Странно…

   — А в погребе смотрели? — спросила Кьяра.

   — Нет у нас такого! — встрепенулась хозяйка.

   Вардан кивнул, подтверждая ее слова:

   — Есть большая кладовая, но никакой двери в подпол нет.

   Кьяра в это не верила. Она помнила то ощущение ночью и точно знала, что не могла его ни с чем спутать.

   — Дайте я теперь посмотрю.

   Вардан посторонился, пропуская ее внутрь. Все комнаты он осмотрел и был уверен, что опасность ей не грозит.

   — Да что вы себе позволяете? — зароптала хозяйка. — Сколько можно?

   Ее не слушали.

   Йегош тоже вошел, по-новому глянув на неуютную обстановку.

   Кьяра прошлась по всем комнатам, но, как и Вардан, ничего не нашла. Только сдаваться она не собиралась. Вернулась в комнату владельцев постоялого двора — единственную спальню, где на окнах висели тяжелые портьерные шторы, не пропускавшие солнечный свет. Кьяра медленно обошла широкую постель, заметила потертости на деревянном полу и опустилась на колени, чтобы заглянуть под кровать.

   Вардан, искавший живое существо, а не подсказки, не всматривался в обстановку и проглядел важное.

   — Я нашла проход в подвал. — сказала Кьяра.

   Хозяйка, увязавшаяся за ними, издала сдавленный возглас. Зазвучали по коридору ее тяжелые шаги.

   — Нам не нужно ее удержать? — спросила Кьяра.

   Вардан отмахнулся.

   — Она обычный человек. К тому же женщина, пусть бежит. У нас нет времени с ней возиться.

   Кровать быстро сдвинули в сторону, а Йегош отстранил Кьяру, уже потянувшуюся к стальному кольцу, чтобы откинуть деревянную крышку и заглянуть внутрь.

   Вардан сделал все за нее.

   Из погреба тянуло сыростью и кровью.

   — Свежая.

   Йегош помрачнел, услышав слова кайсэра. И сдавленно ругнулся, когда тот нырнул в темноту.

   — Он всегда такой? — спросила Кьяра, которая настолько сумасбродное поведение осуждала не меньше Йегоша.

   — Сколько я его знаю. — безнадежно признался он. — А знакомы мы с семи лет.

   Подпол оказался глубоким, старым и темным.

   Вардан молчал, пораженный содержимым грубо сколоченных деревянных коробок, установленных друг на дружку вдоль одной стены.

   Всего коробок было больше двадцати, и в каждой из них лежали человеческие кости. В темноте он видел лишь очертания, мир приобрел блеклый серый цвет и был до отвращения нечетким. Зрение арна позволяло видеть в темноте, но было далеко не идеальным.

   У дальней стены, в пыли лежала связанная женщина. Вардан слышал ее слабое, размеренное дыхание. Она спала.

   В воздухе, смешавшись с кровью и пылью, едва ощущался запах трав. Жертву опоили, чтобы она вела себя смирно. Рядом с ней, в ворохе тряпок спал проклятый.

   И он был очень недоволен тем, что его схватили за шиворот и куда-то потащили. Попытался вырваться, за что был безжалостно бит. С проклятым Вардан не церемонился. И не сильно торопился, уверенный, что ему некуда спешить.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Явление скверна

   У хозяйки насчет происходящего было свое мнение. Она быстро нашла на кухне увесистый разделочный топорик и поспешила в спальню, которую вот уже больше двух десятков лет делила с мужем. Ей многое не нравилось в семейной жизни, но становиться вдовой она пока не собиралась.

   Замахнувшись на ходу, она ворвалась в комнату, готовая рубить голову мужчине, склонившемуся над проходом в подпол. Хозяйка хотела убить его и скинуть вниз, а следом за ним и проблемную девчонку. После чего ей оставалось лишь закрыть крышку и дождаться, пока ее муж не разберется с проблемой.

   Она не ожидала, что арн окажется настолько проворным. Йегош услышал топот и, не оборачиваясь, ушел в сторону, избегая заточенного лезвия топорика. За воротник платья оттащил Кьяру в сторону.

   Хозяйка слишком размахнулась и качнулась вперед, потеряв равновесие.

   Йегош в последний момент успел подхватить ее и с явным усилием удержал от падения в темную и пыльную пустоту. Заломил пухлую руку, вынудив выпустить топорик.

   Кьяра быстро отпихнула его к стене.

   С улицы все отчетливее доносились звуки спора. Подчиненные Вардана хотели войти и посмотреть, что там с их кайсэром, но сыновья хозяйки преградили им дорогу.

   Арны не торопились прорываться силой, помня о требовании Йегоша не создавать проблем.

   Но стоило только услышать этот раздраженный, многоголосый хор, как сразу становилось ясно — план хозяйки был заведомо обречен на провал. Справиться со всеми арнами ей бы не хватило сил.

   — Она что, тоже проклятая? — спросила Кьяра, благоразумно отступив от брыкавшейся женщины.

   Йегош удерживал ее с таким озверелым видом, что Кьяра против воли начинала беспокоиться о целостности костей хозяйки.

   — Человек. — выплюнул он.

   — Чем бы ты там ни занимался, бросай это дело и держи… — Вардан не договорил. Зашвырнул из подпола проклятого прямо к ногам Кьяры.

   Хозяин постоялого двора был мужчиной щуплым и на первый взгляд слабым. Сквозь редкие тонкие волосы проглядывалась белая кожа черепа, в блеклых глазах плескалась смертельная скука, а сама голова на тощей шее казалась слишком большой для худых и узких плеч. Вид мужчина имел нескладный и жалкий. И не вызывал никакого страха…

   И сейчас, даже понимая, что он убийца и она сама едва не стала его жертвой, Кьяра не могла его бояться. Хозяин, оказавшись на солнечном свету, захрипел и завозился на полу, пытаясь найти укрытие. И получил стулом по хребту, когда попробовал прорваться к двери.

   Хозяйка взвыла и попыталась броситься на Кьяру. Йегош всерьез подумывал о том, чтобы свернуть женщине шею. Он предпочитал возвращать ровно столько, сколько получил. На добро отвечать добром и отнимать жизнь у любого, кто пытался убить его. Но сейчас ему приходилось сдерживаться, чтобы не напугать юную жрицу.

   Кьяра замахнулась еще раз, потому что проклятый замер лишь на мгновение и резво пополз дальше. В спасительную темноту.

   Она успела еще дважды ударить проклятого, когда стул перехватили. Вардан, успевший выбраться из подпола и увидеть последний удар, мягко предупредил:

   — Ну что ты, дорогая. Так его не убить.

   — Я и не хотела убивать. — огрызнулась она. — Только задержать.

   Вардан хмыкнул. Схватил за ногу почти выползшего проклятого и втянул обратно в комнату. Захлопнул дверь.

   — Жалкое зрелище, — заметил он, брезгливо рассматривая бледного мужчину. Он совсем недавно питался, и в уголках тонких синеватых губ засохла кровь. Глаза покраснели.

   — Разве он не должен сгореть на солнце? — спросила Кьяра, прочитавшая в детстве много жестоких и кровавых сказок.

   — С чего бы? — удивился Вардан. — Солнечный свет причиняет слабым проклятым дискомфорт, но не убивает. Итак…

   Он сел на корточки перед хозяином постоялого двора, не опасаясь, что тот кинется. Кьяра предпочитала оставаться на безопасном расстоянии и не выпускала из рук стул.

   Йегош отпустил женщину, обессиленно осевшую на пол.

   — Что за жалкое существо ты съел, чтобы превратиться во что-то настолько омерзительное?

   Кьяра встрепенулась. Наставница рассказывала ей об этом и очень злилась, когда ее ученица отвлекалась и не хотела слушать о древней и страшной войне.

   В приданиях говорилось, что когда-то из расщелины хлынула скверна — армия чудовищ, единственным смыслом жалких жизней которых были разрушение и уничтожение всего живого. И началась война.

   Скверна превращала пленных в проклятых, заставляя испить своей порченной крови. А после возвращала их людям и наблюдала за тем, как враг уничтожал сам себя изнутри.

   Люди были беспомощны перед ордой скверны. Тогда к правителям пришла Ишту. Она помогла сокрушить беспощадного врага и загнать его обратно в расщелину, получившую после этого название Оскверненный Котел.

   — Все началось с какой-то девки, — сказала хозяйка. Она с ненавистью смотрела на Вардана. — Она вышла к нам из леса. Не помнила, кто она и откуда. Мы по своей доброте выделили ей комнату. Отмыли и накормили. А эта дрянь ночью заманила моего мужа в свою спальню и попыталась съесть.

   — Заманила, значит, — хмыкнул Вардан. — Что было дальше?

   — Она завизжала. Разбудила всех, перепугала постояльцев. Когда я прибежала в ее комнату, девка пыталась перегрызть моему мужу горло. Я не могла этого допустить и вмешалась… Она сама виновата. Такой черной неблагодарностью отплатить за нашу доброту, где это видано? Да что бы…

   — Что стало с девушкой? — терпеливо спросил Вардан, понимая, что добровольно хозяйка всю историю не расскажет.

   — А что с ней могло статься? — огрызнулась женщина. — С расколотой головой долго не живут. Я сильно испугалась и немного перестаралась. Но это была самозащита! Самозащита, ясно вам?

   Взгляд Кьяры невольно сместился к топорику. Если кровь хозяина постоялого двора смешалась с кровью девушки, зараженной скверной, это могло объяснить происходящее.

   — Что вы сделали с телом бедняжки? — спросил Вардан.

   — Закопали в лесу, — неохотно ответила женщина, после того, как Вардан с нажимом повторил вопрос.

   — И когда вы поняли, что ваш муж стал проклятым, почему не доложили об этом? — спросила Кьяра. Она искренне не понимала, ради чего эта женщина убила столько невинных девушек.

   — Совсем полоумная? — Хозяйка посмотрела на нее с раздражением. — Его бы казнили, и я стала вдовой. Как бы я одна все хозяйство вела?

   — Но он же проклятый.

   — Мне-то какая разница? Пусть плохонький, зато свой…

   Вардана больше беспокоило не здравомыслие женщины, а новость о том, что появилась первая зараженная скверной жертва. И если бы не трагическое стечение обстоятельств, неизвестно, как много людей пострадали бы из-за нее.

   — Дела плохи, если из Проклятой Ямы уже начала просачиваться скверна, — Вардан посмотрел на Кьяру. Юную жрицу, одну из трех предсказанных дев. Возможно, ту самую, которой суждено восстановить печати Ишту на входе в Яму.

   Кьяра с сомнением переспросила:

   — Проклятая Яма?

   — Яма, Оскверненный Котел, Огненная печь, Бездна — называй как хочешь. Это наша погибель. Ишту уснула и уже не поможет, если проход откроется. И, вероятно, до этого осталось не так уж много времени…

   Вардан не стал продолжать при посторонних. Вместо этого он спросил:

   — Как девушка выглядела? Во что была одета? По какой причине вы оставили ее у себя, вместо того, чтобы отправить в деревню?

   — Говорю же, по доброте…

   — Расскажешь о своей доброте тем, кто не видел твой подпол, — грубовато оборвал ее Вардан. И мгновенно вернулся к мягкому и дружелюбному тону. — Мы взрослые люди и все понимаем. Зачем вы впустили незнакомую девушку в свой дом? Она могла заплатить за постой? Или вы рассчитывали на иную выгоду?

   Он подошел к хозяйке и присел перед ней на корточки, заглядывая в побелевшее лицо с подрагивающими мягкими щеками.

   — Я жду.

   — Она… На ней было немного украшений, — сипло призналась женщина, не в силах отвести взгляд от сияющих глаз Вардана. — Мы взяли их в уплату. За ночлег и ужин. Имели право. У нас тут не приют…

   — А совсем недавно другое говорила, — выплюнул Йегош. Его мнение о людях окончательно сформировалось в шестнадцать лет, когда ему впервые пришлось разбираться с их преступлениями. К тому моменту Медем перекрыл границы для беженцев, не в силах и дальше выдерживать наплыв людей, желавших спастись от столкновения храма и правящей семьи. Но те, кто успел попасть на земли арнов, старались там обжиться. Удавалось не всем. Вместе с нехитрым скарбом некоторые беженцы принесли в Медем и свою ненависть к арнам.

   В небольших городках, на самой границе государства — там, где осела большая часть беженцев, начались кровавые расправы.

   Тогда-то Йегош, увязавшийся за отцом в пограничные города, и увидел всю жестокость людей. Пока его отец проводил расследование и наказывал виновных, в сердце Йегоша зародились первые ростки ненависти. И с каждым прожитым годом они только крепли.

   — Что же ты мне недоговариваешь? — мягко спросил Вардан, видевший, как мечутся зрачки хозяйки. — Я хочу знать всё.

   Губы женщины задрожали. Она тысячу раз прокляла свою неосторожность. Только завидев на горизонте арнов, ей следовало закрыть все двери и ни за что их не пускать. Но она была самоуверенной и жадной. У нее был проклятый, а у арнов — дорогая карета и хорошие кони…

   — Девку нашел мой сын. В лесу. — наконец сдалась она, не в силах выносить тяжелый взгляд. — На запад отсюда есть старая дорога между деревнями. Там раньше ездили обозы…

   Девушку тоже нашли при обозе и двух трупах. Ее везли в деревню на свадьбу, да не довезли.

   — Сопровождающих ее, кажется, звери задрали. А она всё видела, вот умом и повредилась, — рассказывала хозяйка. Взгляд Вардана ее наконец отпустил, и она смогла отвести глаза. — Вот мы ее и подобрали.

   — Если невеста, значит, ее вместе с приданым родственники в дом жениха везли. — сказала Кьяра, лучше всех знавшая традиции этих мест. — Выходит, в уплату ночлега и ужина вы не только ее украшения взяли, но и все приданное, так? Тела хотя бы похоронили?..

   По тому, как хозяйка на нее глянула, Кьяра поняла всё без слов.

   — Не похоронили. Про невесту хотя бы правду сказали? Или ее тоже в лес просто выбросили на съедение хищникам?

   — Похоронили, — угрюмо ответила женщина. — Девка совсем безумная была, никак подыхать не хотела. Решили закопать, чтобы она по полной луне не поднялась.

   — Хорошо. — Вардан встал. Выглядел он задумчивым и мрачным.

   Хозяйку и проклятого связали. Как и их сыновей. Те попытались сопротивляться, но арны быстро их скрутили. Истощенные девушки сами сели под стену дома, рядом с родителями, и позволили себя связать.

   Одного подчиненного, самого юного и на вид безобидного, меньше остальных похожего на арна, Вардан отправил в деревню, чтобы тот предупредил, что к вечеру на постоялом дворе опасности больше не будет.

   — Но если они перестанут бояться, разве не устроят самосуд? — спросила Кьяра.

   — Вероятно, так и будет. — подтвердил Вардан. — Но эти люди должны были понимать последствия своих действий. И тебе стоит беспокоиться не о них, а о том, что мы увидим в лесу.

   Он хотел проверить могилу убитой девушки.

   — Столько лет прошло, разве мы ее найдем? — удивилась Кьяра. — Не думаю, что хоронили ее по всем правилам и возложили надгробный камень со всеми положенными знаками на могилу…

   — Поверь, дорогая, если девушка действительно была проклятой, мы найдем ее без труда.

   ❖❖❖

   Лес с западной стороны близко подступал к постоялому двору. После завтрака, на котором настоял Йегош, Вардан нетерпеливо потянул Кьяру на поиски могилы.

   Поесть нормально она не смогла.

   Купец, которому вернули жену, порывался лично расправиться с хозяевами двора, но делал это как-то вяло и очень быстро сдался на уговоры своих людей.

   Один из арнов, просивший звать его Берг, по секрету рассказал Кьяре, как этот купец совсем недавно сам спасался от разгневанной хозяйки, когда осмелился обвинить ее в том, что его жена пропала.

   И, казалось, даже связанная женщина наводила на купца страх.

   Суета, шум и полные ненависти взгляды проклятого, сидевшего в тени дома, безвозвратно испортили завтрак. Поэтому Кьяра не возражала, когда Вардан поднялся и поманил ее за собой в лес.

   Закапывали тело девушки два сына хозяйки. Они же и объяснили, как найти могилу. И кайсэр уверенно вел Кьяру вперед, по едва заметной тропинке.

   — Вы сказали, что проход в Котел откроется… — напомнила она, когда постоялый двор оказался далеко позади и их окутали безмятежные звуки леса.

   — Это возможно, если верховная жрица не появится. — Подтвердил Вардан. — Но тебе не о чем переживать. Мы едем в храм, чтобы такого не случилось. И я, и главный жрец, и куча храмовников будем следить за вашей безопасностью. Вы дождетесь ритуала в целости и сохранности, одна из вас станет верховной жрицей и обновит защиту… А я получу свою мудрую.

   — Мудрую? — повторила Кьяра.

   Вардан покосился на нее.

   — Служительницу в обители Хаарта, одаренную силой Ишту… Ты знаешь, как Ишту уснула?

   — После того, как скверну загнали в разлом, Ишту его запечатала, Хаарт решил и вовсе его уничтожить, но не рассчитал свои силы и едва не лишился жизни. Обессиленная после противостояния со скверной, Ишту отдала ему свои последние силы, чтобы он не погиб. А сама уснула. Хаарт, чувствуя перед ней свою вину, где-то спрятал Ишту и теперь охраняет ее покой в ожидании, когда она проснется… — бодро пересказала Кьяра известную ей легенду и осеклась, поймав шокированный взгляд кайсэра. Спросила с опаской: — Что? Я что-то не то сказала?

   — Кто тебе это рассказал?

   — Наставница… Да что не так? Я в чем-то ошиблась?

   Вардан отрицательно покачал головой.

   — Этой трактовки придерживаются арны и некоторые люди. Храм отказывается ее признавать. У них есть свой вариант. Не сомневаюсь, о нем ты непременно узнаешь во время обучения. Жрецы ненавидят Хаарта.

   — Почему?

   — Он покровительствует арнам. — Вардан тихо хмыкнул. — Но его существование они хотя бы признают…

   — Потому что храму нужен тот, кого можно было бы обвинить в исчезновении Ишту. — закончила за него Кьяра. Эти слова ей когда-то сказала наставница.

   Случилось это поздней весной, когда ей было четырнадцать. В деревню забрел странник, назвавший себя жрецом. Остановился он у старосты, а по вечерам рассказывал истории, сидя под раскидистой яблоней, росшей в самом центре деревни. Вокруг яблони сама собой образовалась площадь для собраний.

   Жрец прославлял Ишту и уверял, что Горного Силя или Тулу — повелителя вод, не существует, что их выдумали невежественные люди. Кьяра уже тогда достаточно много знала об истории, чтобы понимать: существование этих богов отрицается по одной, до смешного простой причине — они отнимали у Ишту последователей. Люди, оставлявшие подношение на маленьких жертвенниках Силя, высеченных прямо в скалах, или в гротах, обустроенных как святилища Тулу, не ходили в храмы Ишту.

   Отказываясь принимать существование этих богов, про Хаарта жрец говорил много и с охотой. Он признавал его существование, но ничего хорошего о боге, тяготевшем к битвам и холодному оружию, сказать не мог.

   Кьяру это очень удивляло.

   И как-то, после очередной странной истории, она вернулась в дом наставницы и спросила:

   — Если Хаарт ему так не нравится, почему бы просто не сделать вид, что его тоже не существует?

   На что наставница сухо заметила:

   — Тогда людям некого будет ненавидеть…

   Кьяре понадобилось немного времени, чтобы понять смысл фразы, но даже после этого она еще долго не могла взять в толк, зачем обязательно нужно кого-то ненавидеть…

   Вардан хмыкнул, приятно удивленный ее рассуждениями. Он отвел в сторону ветку, нависшую над тропинкой, и придержал для Кьяры.

   — Хотел бы я познакомиться с твоей наставницей.

   — Да, я бы тоже хотела вас познакомить. Вы бы точно нашли общий язык, но она умерла в прошлом году.

   — Мы встретились на ее могиле?

   Кьяра кивнула.

   Они еще некоторое время пробирались сквозь высокую траву и цепляющие за платье кусты, пока Кьяра не почувствовала, как щеки коснулось что-то холодное и злое.

   Утро оставалось все таким же солнечным и ясным. Беззаботно пели птицы в кронах деревьев. Где-то совсем рядом дробно стучал дятел. Поскрипывали высокие стволы…

   Ни намека на опасность, но Кьяра ощутила леденящее чувство застарелой угрозы.

   — Вардан. — Она указала в сторону, откуда пришло это ощущение. — Там что-то есть.

   Он не стал ничего спрашивать, сразу же свернув в указанном направлении.

   Через несколько минут они вышли к высохшему, скрученному в агонии, мертвому дереву. Трава рядом с ним не росла, и даже земля приобрела пепельный цвет.

   — Как-то это подозрительно. — пробормотала Кьяра, обойдя мертвую землю по краю.

   — Вот мы и нашли могилу. — Вардан бесстрашно опустился на корточки и прижал ладонь к серой земле. Поморщился. Отнял руку и несколько раз встряхнул ее, возвращая чувствительность онемевшим пальцам. — Даже безжизненное оскверненное тело ядовито. Поэтому их и принято сжигать.

   — И что мы будем с этим делать? — спросила Кьяра. Ей было холодно и неспокойно. И озабоченный вид Вардана делал только хуже. — Мы в беде? У вас такое лицо, как будто у нас большие проблемы.

   — Боюсь, так и есть. Прошло несколько лет, и мы не знаем, что за это время успела сделать скверна. Могу предположить, что ее выбросило где-то неподалеку…

   — Но разве Котел находится поблизости?

   — Котел — это лишь самые большие ворота, через которые скверна могла провести свою армию. Но также открывались небольшие и непостоянные, стихийные проходы, через которые не могло пройти больше нескольких особей. Полагаю, поблизости защита истончилась сильнее всего, и что-то успело проникнуть в наш мир. Невеста и ее сопровождение стали его первыми жертвами, но не похоже, что после этого она еще нападала. У нее было несколько лет, чтобы полностью уничтожить все деревни поблизости и начать продвижение вглубь Нарема*.

   ___________________

   Нарем — государство людей.

   ___________________

   — Может, она так и поступила, а мы просто не знаем? — предположила Кьяра.

   — Я бы знал. — уверенно сказал Вардан. — Мне бы сообщили, будь уверена.

   — Тогда, если скверна не стала убивать людей и дальше, что это значит? Она обессилела и тихо умерла?

   Вардан рассмеялся.

   — А я и не подозревал, что ты такая забавная. Скверна и тихо умерла? Скорее, она затаилась и набиралась сил. Что очень и очень плохо. Если она сумела сдержать свою жажду разрушений, значит, эта тварь умна. Возможно, кто-то из высших чинов. — Он нахмурился. Вся веселость мгновенно испарилась. — Остается надеяться, что это был не кто-то из теневых генералов.

   — Почему? — спросила Кьяра, не уверенная, что хочет знать ответ на этот вопрос.

   — Генералы способны проникать в человеческие тела и использовать их. Из-за одной такой твари был вырезан целый город всего за ночь… — Вардан замолчал, заметив, как его слова подействовали на жрицу. — Прости. Не думай об этом. В любом случае, когда верховная жрица будет определена, защиту быстро укрепят, и угроза исчезнет. А одна тварь, даже будь она теневым генералом, не сможет уничтожить мир. Возвращаемся.

   ❖❖❖

   Тхагра жадно рвал клыками жесткую плоть поверженного противника, стараясь как можно скорее утолить голод. Тело, что он занял, было мелким, но сильным, а главное — крепким. Закаменевшие наросты и шипы позволяли ему не бояться большинства сущностей, населявших равнину. Хотя охотиться в этой туше было нелегко…

   Опустив пластины на носу, чтобы защитить нежные ноздри от едкой жидкости, заполнявшей брюхо, он зарылся мордой глубже в мягкие, еще теплые потроха.

   Почувствовал, как дрогнуло пространство. Замер. И медленно поднял узкую, лобастую морду, принюхиваясь.

   Запах от растерзанной туши мешался с серными выбросами из ближайшей лужи, но ничто из этого не могло заглушить свежий, невероятно сладкий аромат жизни.

   Забыв о голоде, Тхагра двинулся на запах и за первой же каменистой насыпью заметил подрагивающую, открытую рану в самом пространстве. Он знал, что это такое.

   Ему не полагалось, но он знал… И рванул к прорехе в завесе, боясь, что она закроется или переместится раньше, чем он выберется из этого места.

   Разрыв легко принял его поджарое тело, попытался перемолоть, но не смог справиться с крепкой шкурой и выплюнул по другую сторону. В лес.

   Тхагра долго лежал на траве, привыкая к ласковому теплу местного светила, новым запахам и ощущению абсолютной свободы. Здесь, в этом месте, не было его естественных врагов, не было никакой угрозы.

   Звуки беззаботной жизни нарушило поскрипывание и шум беседы. Тхагра не знал языка. Он по голосам сумел определить, что врагов четверо. Хотя запахи говорили, что их пятеро.

   Тхагра поднялся, тенью скользнув за шумом, и в скором времени увидел старую телегу с впряженной в нее усталой кобылой.

   Некоторое время он крался следом, пытаясь решить, стоит ли ему нападать или лучше проявить осторожность. Сомнения терзали его недолго. Добыча казалась слабой и вкусной.

   И он напал. Две сущности попытались дать отпор, но не смогли пробить его шкуру. Их кровь была горячей и сладкой. Тхагра растерзал их быстро.

   Еще одна сущность обмякла в повозке, будто умерла.

   Оставшаяся, совсем маленькая, испугалась и попыталась убежать. Он настиг ее быстро, повалил на землю. Этой добычи он совсем не боялся, она выглядела жалкой и слабой. Тхагра наступил на нее, чувствуя, как поддаются под когтистой лапой ребра, медленно продавливаясь внутрь, как расходится нежная плоть, выпуская на свободу кровь. Он хотел поиграть и не ожидал, что добыча будет отгрызаться. Слишком сильно разило от нее страхом.

   Тем неожиданнее оказалась острая боль. Брюхо было слабым местом Тхагра. На нем не было наростов и шипов, только мягкие иголочки, не способные защитить от острых когтей.

   У добычи почему-то был коготь. Она рыдала, дрожала и кричала, вспарывая брюхо Тхагра, словно разделывали ее.

   Завизжала, когда на нее вывалились его внутренности, разъедая ткань нарядного, праздничного платья и кожу.

   Не замолкая, добыча скинула с себя Тхагра и бросилась бежать, истекая кровью, но не чувствуя боли. Он еще был жив, цеплялся за остывающее тело, когда другая добыча, лежавшая в повозке, шевельнулась. Завизжала.

   Тхагра знал, что ему делать. Это тело в скором времени должно было остыть. И его шанс выжить сейчас визжал, готовый вот-вот вновь лишиться чувств.

   Отделившись от бесполезной туши, Тхагра тенью скользнул по земле, забрался на повозку.

   Добыча не могла перестать кричать. Оцепеневшая, обезумевшая от ужаса, она видела, как клубящийся, невыносимо отвратительный туман, стелясь по сверткам с приданным, ползет к ней, и не могла ничего сделать, только мысленно взывать к богине.

   Туман опутал руки, прополз по ногам и груди, забиваясь в рот, нос и уши, шаря влажными, невесомыми щупальцами по глазным яблокам, добыча вновь лишилась чувств.

   А когда пришла в себя, то уже не была младшей сестрой, провожавшей невесту в дом жениха. Она стала Тхагра… который был не в восторге от нового тела. Обрывки воспоминаний, что он успел впитать из затухающего сознания прошлой хозяйки тела, недвусмысленно дали ему понять, насколько ничтожным он теперь стал.

   С трудом оттащив свое старое тело в кусты и прикрыв его ветками — к плоти, в которой охотился, надлежало проявить уважение и хотя бы спрятать ее от падальщиков, — Тхагра вернулся, чтобы подкрепиться. И не смог.

   Слабая челюсть и мелкие зубы были не в состоянии справиться с сырым мясом.

   Кобыла косила на него круглым, напуганным взглядом, прижимала уши и всем видом демонстрировала страх. Но Тхагра даже не думал к ней приближаться. В своем нынешнем состоянии он не мог ее съесть. Даже более мягкое мясо ему не подходило.

   Воспоминания добычи всплывали на поверхность. Мешали.

   Тхагра впервые завладел телом, в котором было настолько сильное сознание, и не знал, как с ним справиться.

   Бросив повозку, он побрел вглубь леса в поисках убежища. Ему нужно было безопасное место, в котором он мог бы взять под контроль тело и, если повезет, из воспоминаний добычи узнать немного больше о месте, в которое попал.

   Он не знал, что случайно проклял сбежавшую добычу, смешав ее кровь со своей. Не знал, что, немного придя в себя, та вспомнила о сестре и, преодолев страх, вернулась к повозке. Не знал, что ее нашли рядом с телами ее семьи полубезумную и не способную ничего объяснить.

   Тхагра не знал, что произошло, пока он долгие несколько дней спал в корнях покосившегося дерева. Но если бы и знал, ему было бы наплевать.

   ____________________

   Занимательный факт: да, в лесу было два омертвевших участка, ставших могилами для скверны, и если бы Кьяра прошла еще немного дальше, то непременно почувствовала бы останки Тхагра.

ГЛАВА ПЯТАЯ. Бывают моменты, когда зашел не в ту дверь…

   — Подъезжаем к Асэ́не. — отметил Йегош, когда солнце на треть скрылось за лесом.

   Кьяра рассеянно кивнула. Весь день она думала о том, что Вардан сказал про скверну утром, после того, как они нашли могилу девушки.

   Вернувшись на постоялый двор, кайсэр лично снес голову проклятому и велел его сжечь под яростные проклятия хозяйки.

   Когда угроза была устранена, арны тронулись в путь, а Кьяра, вновь оказавшись в карете напротив Вардана и его помощника, старалась примириться с новыми знаниями. Всю ее жизнь скверна была не более чем страшной сказкой из сказок, в которых воспевались милосердие и сила Ишту. Она и подумать не могла, что монстры, о которых она читала в книгах, существовали на самом деле.

   А ведь всего день назад культ Раздора казался Кьяре самой страшной проблемой.

   — Здесь мы пробудем сутки. — сообщил Вардан, которому не нравилось задумчивое выражение ее лица. — И я искренне надеюсь на твое благоразумие. Одной тебе не выжить.

   — Чего? Это вы сейчас так намекнули, что подозреваете меня в том, что я собираюсь сбежать?

   — Ты задаешь мало вопросов и ведешь себя крайне спокойно. Словно все происходящее не имеет к тебе никакого отношения. Так что да, у меня есть на твой счет некоторые сомнения. Прошу меня за это простить.

   Кьяра понимала, что, должно быть, выглядела странно, но ничего не могла с этим поделать. Все произошедшее, несомненно, должно было стать ужасным потрясением для любого человека, чья привычная жизнь разрушилась в мгновение ока. Но Кьяре нечего было терять и не о чем сожалеть. Ее наставница умерла, а место, которое она считала домом, сожгли деревенские жители. У нее не осталось ничего и не о чем было скорбеть.

   — Я видела этих ваших культистов и теперь знаю, что скверна реальна, поэтому никуда не сбегу. Мне, знаете ли, очень уж хочется жить. А если вам станет от этого легче, то могу поплакать.

   — Пожалуй, это будет излишне. Я поверю тебе на слово.

   Деревья расступились, открывая вид на покосившиеся и старые постройки по правую руку от дороги и приземистые, блеклые склады с другой стороны. От этой картины веяло застарелой безысходностью, бедностью и тоской.

   Кьяра почувствовала смутное разочарование. Она, как и многие жители ее деревни, представляла город чем-то невероятным, удивительным и ярким. Действительность… огорчала.

   Когда карета въехала в черту города, миновав промышленные территории и первые ветхие здания, в окно Кьяра смотрела без всякого интереса. Но чем дальше они продвигались, тем сильнее менялся город.

   — Завтра мы подберем тебе приличную одежду, — сказал Вардан, заметив яркую вывеску магазинчика готовых нарядов, — и встретимся с сопровождением, а утром следующего дня отправимся в столицу…

   Он покосился на Кьяру, впечатленную тем, что она видела. Карета не успела доехать до центрального района, но она уже не могла сдержать переполнявший ее восторг.

   — На поезде.

   — Что? — Кьяра удивленно посмотрела на Вардана, не до конца уверенная, что услышала все правильно. — А как же карета?

   — Она вернется в Медем. Как и большая часть моего сопровождения. С некоторыми условиями жрецов мне пришлось смириться…

   — И сколько людей вы можете взять с собой?

   — Арнов, — мягко поправил Вардан. — Не больше троих. Здесь к нам должны присоединиться храмовые рыцари. Поэтому необходимость в моих воинах исчезнет.

   Город утратил значительную часть своего очарования. Кьяра уже начинала привыкать к арнам и не хотела, чтобы их заменили какие-то новые, незнакомые ей люди. К тому же, служащие храму.

   Ее наставница ненавидела все, что касалось жрецов, и эта ненависть зародила в Кьяре недоверие к служителям Ишту.

   К гостинице карета подъехала в сумерках. Притихшая, уставшая от впечатлений и переживаний, Кьяра вяло выбралась из кареты, проигнорировав протянутую руку Вардана. Она отказывалась принимать его помощь, но он упорно продолжал ее предлагать.

   Газовые уличные фонари постепенно зажигались один за другим. Сначала за стеклом вспыхивала магическая искра, а после разгоралось настоящее, живое пламя. Оно разгоняло полумрак и подсвечивало улицы теплым светом.

   Перед Кьярой на фоне темного звездного неба возвышалось четырехэтажное белое здание, отяжелевшее от обилия архитектурных украшений. К белой с позолотой двери вела широкая мраморная лестница.

   Кьяра неуверенно кралась за Варданом. Никогда еще она не чувствовала себя настолько не к месту, и снисходительные взгляды постояльцев и работников гостиницы делали ситуацию только невыносимее. Кьяра начинала злиться, но заметила, как взгляды людей менялись, стоило им переместиться с нее на Вардана. На смену презрению приходил страх.

   Долгие годы храмовые жрецы создавали в умах людей образ безжалостных и жестоких арнов, стараясь взрастить к ним ненависть, но перестарались и вместе с ненавистью посеяли в людских душах безотчетный, неконтролируемый страх.

   За несколько секунд большое светлое фойе гостиницы, украшенное изящными статуями и барельефами, несущими на себе явный отпечаток времени, погрузилось в напряженную тишину. Легкая музыка, которую без устали наигрывал старенький граммофон, в это мгновение казалась неуместной.

   Пока Йегош разговаривал с портье, посеревшим от страха при виде отряда арнов, Кьяра оглядывалась по сторонам, рассматривая людей. В просторном фойе поздним вечером оставалось не так-то много людей. Два господина в строгих костюмах и с газетами в руках сидели на потертом диване недалеко от приемной стойки. И то, с какой старательностью они не смотрели на арнов, казалось даже забавным.

   Кьяра до этого газеты видела лишь в качестве старой подшивки в библиотеке наставницы и отчаянно не понимала, что именно людям так нравилось в скучных статьях или непонятных деловых сводках.

   Пожилая пара стояла неподалеку, как и арны, готовясь к въезду. Но, увидев Вардана, они, казалось, всерьез засомневались, а стоит ли им останавливаться в этом месте. От немедленного побега их останавливало лишь понимание, что на весь город другой приличной гостиницы, хоть сколько-то соответствующей их высоким запросам, попросту не было.

   Еще была группа молодых людей, среди которых затесалось две девушки в цветочных платьях. Они стояли у окна, в ожидании припозднившегося приятеля, и тихо перешептывались. Кьяра видела, с каким интересом одна из девушек поглядывала на Берга. Страх не мешал ей оценить привлекательность арнийского воина.

   Сильнее всего внимание Кьяры привлекала девушка в форменном платье работницы гостиницы. Темно-серое строгое платье сидело на ней как влитое. Темная толстая коса, перекинутая через плечо, была украшена синей лентой под цвет глаз. Совершенно обычных человеческих глаз…

   Если бы не ее взгляд, Кьяра не обратила бы на нее никакого внимания. Но на арнов девушка смотрела без страха, интереса или тревоги.

   Когда вопрос с комнатами был решен, Кьяра придержала Вардана за рукав и указала глазами на незнакомку.

   — Она мне не нравится.

   Посмотрев на девушку, Вардан неожиданно улыбнулся.

   — А по-моему, миленькая.

   Кьяра поджала губы, когда он кивнул незнакомке и та ожила. На ее лице отразилось легкое беспокойство, она тенью скользнула вдоль стены к лестнице.

   ❖❖❖

   Комната Кьяре досталась на втором этаже. На третьем прямо над ней поселился Йегош. Несколько дешевых комнат на первом этаже разделили воины Вардана. Сам кайсэр выбрал себе спальню слева от Кьяры. Из-за чего постояльцам, въехавшим в номер на несколько дней раньше, пришлось переехать на другой этаж. Недовольные этой ситуацией, они попытались возмутиться, но долго не продержались.

   Кьяра не чувствовала ничего странного, но и в этом раз и в случае с хозяйкой постоялого двора, Вардан каким-то образом давил на собеседника, заставляя его подчиниться. Когда у него не было настроения действовать мягко, кайсэр выбирал легкий путь и просто подавлял чужую волю.

   Справа от Кьяры поселился Берг.

   Она не успела даже осмотреться, когда дверь распахнулась и вошел Вардан.

   — Мой номер убирают, я подожду у тебя. Заодно проясним некоторые вопросы. — Он сделал жест кому-то в коридоре и в комнату вслед за ним вошла та самая подозрительная работница гостиницы. — Познакомься, дорогая, это твоя компаньонка Хема.

   — Компаньонка? Зачем мне компаньонка? Я не нуждаюсь…

   — Если откажешься сейчас, в храме к тебе приставят девушку из своих воспитанниц. Это правило. Но компаньонка, выбранная жрецами, не сможет тебя защитить. Храм отрицает саму возможность допускать в рыцарский орден девушек и обучать их сражаться. Хема же будет полезна. Она сообразительная девочка и способная.

   — Но она человек.

   — И тебя это смущает?

   — Как вы смогли договориться с человеком?

   — Кто знает? — произнес Вардан со странной улыбкой. — Подозреваю, куда занимательнее окажется твоя история. Что именно заставило тебя обратить на нее внимание? А главное — начать ее подозревать?

   — Что?! — Хема встрепенулась. — Я не сделала ничего…

   — Помолчи.

   Он смотрел на Кьяру в ожидании ответа.

   — Не знаю, — неуверенно отозвалась она. — Просто показалось неправильным, что из всех людей там, внизу, только она осталась спокойной после того, как вы все появились. Столько арнов в одном месте, а ей было все равно.

   Вардан согласился с Кьярой, глядя на Хему с осуждением.

   — Что? Мне теперь нужно думать еще и о том, в какой момент стоит удивляться? Как бы мне это делать?

   — Следить за настроением толпы. — хмуро заметил Вардан. — Неужели наставник тебя даже этому не научил. Удивительно, как тебя до сих пор не раскрыли.

   Хема поникла.

   На вид ей было лет шестнадцать. Слегка растрёпанная коса, сосредоточенное, даже угрюмое выражение на круглом, нежном личике, цепкий взгляд и упрямо поджатые пухлые губы…

   Ее внешность отчаянно не соответствовала характеру, и это порождало дисгармонию.

   — Иди собирайся. С этого момента ты постоянно должна находиться рядом с жрицей. — велел Вардан. — И не забудь уволиться… Как ты вообще стала работницей гостиницы?

   Хема равнодушно пожала плечами.

   — Как вы и приказали, я прибыла в город заранее, чтобы разведать обстановку, и планировала просто заселиться, но меня с кем-то перепутали и сразу же приняли на работу. Даже радовались, что я приехала на несколько дней раньше.

   — Какая беспечность. — проворчал Вардан и жестом отослал ее. Когда дверь за Хемой закрылась, он пожаловался: — И ее назвали лучшей кандидатурой на роль компаньонки, можешь себе представить? Я стал слишком снисходителен, и они потеряли всякий страх.

   ❖❖❖

   Сара привыкла получать все, что желала.

   Она была хороша собой, вполне богата и достаточно избалованна, чтобы брать все, что захочет.

   Только хотела она далеко не вещи. Что, впрочем, до этого дня не было проблемой.

   Лишь однажды ее маленькие шалости едва не обернулись бедой. Парень, который заинтересовал Сару, оказался до отвращения скучным и наделал много шума, найдя в своей кровати полуголую девушку. Но проблем удалось избежать. Парень не стал подавать официальную жалобу, а после и вовсе перевелся, не выдержав насмешек. Каждый студент считал своим долгом пошутить на тему его невозможной глупости и незнания, что нужно делать с девушкой в постели. И не всегда эти шутки были безобидными.

   Для Сары случившееся стало лишь незначительной неприятностью, о которой она почти сразу забыла, не видя причин отказываться от своих увлечений из-за такой мелочи.

   Но со временем это хобби перестало приносить радость. Интересные экземпляры попадались все реже, и Сара заскучала.

   Пока не увидела в толпе арнов молодого и высокого юношу. Привлекательный и хорошо сложенный, он сразу привлек ее внимание. И то, что незнакомец был подданным Медема, делало его еще интереснее.

   Сара сразу же решила, что заполучит его. Ради этого она даже не пошла с однокурсниками на поиски приличных заведений в этой дыре. Отговорившись головной болью, она совершила настоящее преступление, утешая себя тем, что все это во имя любви.

   Выкрав главный ключ из кабинета метрдотеля, Сара вернулась в свою комнату.

   Она была так взволнована, что не могла сидеть на месте. Трепет, какого Сара не чувствовала уже давно, наполнил ее тело.

   С трудом дождавшись полночи, она выскользнула из своей комнаты в темноту коридора, в своем лучшем пеньюаре с масляной лампой в руках.

   Когда часы в фойе ударили в последний раз, она уже стояла перед дверью арна.

   Саре пришлось долго прятаться за пыльной портьерой, чтобы узнать, где он поселился. Она была уверена, что все ее усилия вот-вот окупятся.

   В нетерпении открыла дверь, осторожно скользнула внутрь и взвизгнула, когда из ее пальцев вырвали лампу, а руку больно заломили.

   Вспыхнул свет.

   Над головой послышался женский голос:

   — Не похожа она на убийцу. Даже оружие с собой не взяла.

   Вспыхнул свет.

   — Может, она собиралась тебя подушкой придушить, откуда нам знать? — отозвалась та, что выворачивала Саре руку. — Не просто же так она сюда пробралась.

   На глаза навернулись слезы, когда Сара поняла, что умудрилась ошибиться дверью.

   — Это недоразумение, — жалобно всхлипнула она.

   — Правда, что ли? — девушка, державшая ее руки, надавила сильнее. Сара, не таясь, зарыдала. — А главный ключ у тебя тоже по недоразумению оказался?

   На этот вопрос ответить она не смогла.

   Сару связали ее же шелковым пояском да так, что руками невозможно было пошевелить. Бросили в старое, поскрипывающее кресло. Лампу затушили и поставили на круглый столик рядом.

   Над Сарой склонилась девушка в несуразной ночнушке. В груди и плечах она ей заметно жала и была слишком коротка, открывая ноги почти до середины голени. Девушка склонилась над Сарой, рассматривая ее заплаканное лицо.

   Сара попыталась отвернуться. Она знала, что после слез всегда опухает, и не хотела показываться в таком виде перед людьми. У нее тоже была гордость…

   — Тебя кто прислал?

   — Я сама… Это все большая ошибка…

   — Не разговаривай с ней, — велела вторая девушка. Ниже и тоньше первой, она была полностью одета и будто бы готова решительно ко всему.

   Подняв ключ, девушка выглянула в коридор, убедилась, что там никого нет, и выскользнула в темноту.

   Через мгновение раздался стук в соседнюю дверь.

   А через минуту Сара начала подозревать, что на самом деле просто уснула в своей спальне и теперь ей снился самый ужасный кошмар на свете.

   В комнату ворвались сразу два арна. Один постарше имел устрашающий и немного помятый вид. Вторым оказался именно тот парень, к которому Сара так жаждала попасть. И он смотрел на нее с подозрением.

   Ее подозревали. Требовали признания, которое Сара не могла им дать.

   Она не стыдилась своих желаний, но понимала, что ее родителям доложат обо всем, и те заберут ее из академии, в которую так не хотели отправлять, и выдадут замуж. Теперь уж точно выдадут. За того отвратительного старика, с которым отец вел дела вот уже почти пять лет. И все только лишь из-за того, что она перепутала двери.

   Еще через какое-то время в комнате оказался и куратор их группы, который привез студентов в это забытое Ишту место, чтобы изучать архивы.

   Куратор был в ужасе.

   Девушка в нелепой ночнушке куталась в одеяло и смотрела на зареванную Сару почти с сочувствием. Она была уверена, что убить этой ночью ее не пытались, но никто не хотел слушать.

   Устрашающий арн потребовал, чтобы вторая девушка обыскала Сару, и та подчинилась. Действовала она при этом грубо, все еще видя в Саре врага. И это тоже было очень обидно. До слез.

   Этот кошмар длился почти час, пока, наконец, в невиновность Сары не поверили. Главный ключ, отпиравший все двери в гостинице, был возвращен метрдотелю, а куратор отвел Сару в ее комнату и запер, на прощание пообещав утром же оповестить обо всем академию. А те, в свою очередь, непременно должны были доложить о случившемся ее родителям.

   Всю ночь она прорыдала, не в силах смириться с такой ужасной несправедливостью, взывая к богине.

   Но Ишту была глуха к ее мольбам.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. Цвета Мудрой

   Кьяра смотрела на свое отражение в большом зеркале в просторной примерочной. Магазинчик готовых платьев, в который Вардан затащил ее сразу после завтрака, располагался на соседней улице с гостиной. Как утверждала Хема, успевшая изучить городок, — все самое интересное вмещали в себя всего несколько центральных улиц. В остальном же землю занимали жилые дома, фабрики и склады. А главной гордостью местных жителей был вокзал.

   В отражении Кьяра себе не нравилась. Она странно чувствовала себя в платье из розового крепа и с тоской смотрела на другое: черное, простого кроя, без вышивки и кружева.

   Но работницы магазинчика кружили рядом и наперебой уверяли, что ей очень идет этот фасон и цвет.

   Хема стояла в углу и старалась не смеяться.

   Кьяра теряла терпение. И после очередного сравнения с принцессой не выдержала.

   — В этом я похожа на дохлую рыбу! — проворчала она, оттянув пальцем воротник. Украшенный воздушным кружевом, он напоминал удавку. — Дохлую, разделанную рыбу.

   Перед глазами тут же появился образ одутловатой рыбины с серой спинкой и розоватым брюшком. В детстве, до того, как наставница забрала ее к себе, Кьяра несколько лет питалась этими рыбками, потому что в доме еда доставалась ей не так уж часто. Приходилось подворовывать или рыбачить. На счастье, в речке недалеко от дома этой глупой рыбы было много.

   Кьяра понимала, почему местные ее игнорировали — свежее мясо пахло застоявшейся водой и тиной. У запеченного или поджаренного появлялся навязчивый тухловатый душок. Но на вкус рыба оказалась неплоха, главное было дышать как можно реже и стараться долго не жевать.

   Хема все же не сдержалась и сдавленно захихикала. Смех ее был похож на визг двух дерущихся крыс.

   — Это цвет сезона. — обиделась работница магазинчика. Ей было хорошо, она носила форменное платье песочного цвета с белыми отворотами на рукавах и воротнике. — Его носят все леди столицы.

   — Тогда покажите мне то, что они не носят.

   — Нам приказали подобрать для вас лучший наряд…

   — Хорошо, — Кьяра вырвалась из окружения работниц и в несколько шагов оказалась перед дверью, ведущей в главный зал, где сейчас, за чашечкой чая, на мягком диване сидел кайсэр и пугал хозяйку магазина своей арнской персоной. — Вардан! Как вам?

   Глянув на вылетевшую из примерочной Кьяру, он закашлялся и расплескал чай на колени, диван с вышитыми на обивке пионами и ковер.

   — Что на тебе…

   — Цвет сезона. Лучший наряд, как вы и хотели.

   По лицу Вардана сразу все в зале поняли, что хотел он не этого. Работницы засуетились, легко согласились, что у столичных леди нет вкуса, и, под чутким руководством кайсэра, отобрали для Кьяры несколько платьев разного оттенка синего.

   — Там же еще серое платье было вполне симпатичное…

   — Жрицы в храмах Ишту носят белые одеяния, цвет мудрых в обители Хаарта — синий.

   — То есть, это намек для служителей богини?

   Вардан усмехнулся.

   — Не все знают наши традиции, но главный жрец, несомненно, оценит. Я хочу, чтобы ты знала, у меня будет право выбрать, какую из жриц я заберу. И если тебе не суждено стать верховной, поедешь со мной.

   Кьяра пожала плечами. Ее перспектива уехать в Медем не пугала, напротив, казалась заманчивой.

   — Тогда, надеюсь, в пророчестве говорилось не обо мне.

   Вардан приподнял бровь. Девочка не переставала его удивлять.

   Платья уже развесили в примерочной, и Кьяра вернулась в комнатку с зеркалами, не объяснив, почему она так сказала…

   Только через час, когда за опасными посетителями закрылась дверь, хозяйка магазинчика смогла перевести дыхание. День можно было считать прибыльным, хотя он еще толком и не начался.

   За одно утро магазин сделал выручку, которую не всегда имел и за неделю. Арн не только забрал все синие платья, которые успела примерить его спутница, но и щедро доплатил за срочный подгон нарядов по фигуре.

   Пока швеи выполняли заказ в мастерской, хозяйка пыталась решить, кого отправить вечером в гостиницу с готовым заказом: новенькую, которая постоянно опаздывала, или работницу, любившую распускать сплетни, в том числе о собственном начальстве.

   Подумав немного, хозяйка решила, что отправит обеих.

   ❖❖❖

   Кьяра чувствовала себя странно в новом пыльно-синем платье, единственном, севшем по фигуре и не нуждавшемся в подгонке. Ткань была слишком плотной, манжеты узкими, а подол тяжелым. После магазина готовых нарядов Вардан протащил ее еще по нескольким местам, пугая, а иногда и шокируя впечатлительных работниц. Кьяра не сопротивлялась и не возражала, понимая, что необходимых вещей у нее нет. Да и спать в ночнушке Хемы оказалось очень неудобно.

   Когда с основными делами было покончено, а владельцы магазинов пытались решить, кого отправлять с заказом в гостиницу, так как в столь маленьком городке курьеров попросту не было, Вардан с удовлетворенным видом бросил взгляд на большие часы, висевшие на башенке городского управления.

   — Думаю, пришло время отправляться на встречу с рыцарями.

   — Надо же, уже полдень. — цокнула языком Кьяра. — То-то я успела проголодаться.

   Хема ехидно хмыкнула.

   — Надеюсь, у тебя крепкий желудок.

   Она сменила форменное платье на черную блузку и юбку в пол из тяжелой темной ткани с пуговками на боку — ее было удобно быстро сбросить, если появлялась необходимость начать преследование. Под юбкой Хема носила простые мужские брюки и начинала изнывать от жары.

   Лето в этой части государства как раз входило в свой самый невыносимый период.

   Кьяра, решившая, что девушка сомневалась в ее способности есть местные блюда, заверила, что переварить способна что угодно. И пусть за завтраком она уже успела понять, что еду здесь предпочитали щедро сдабривать приправами, Кьяра не сомневалась, что этим ее не напугать. Ей приходилось есть куда менее съедобные вещи.

   Реальная причина насмешливого замечания Хемы стала понятна через полчаса, в маленьком кафе, выходящем окнами аккурат на фасад гостиницы.

   Под тяжелыми взглядами храмовников еда застревала в горле.

   Два молодых мужчины, светловолосых, светлоглазых и светлокожих, рисковавших слиться в белизне со своей формой, даже не потрудились сделать вид, что рады видеть избранную целой и невредимой.

   Они были разочарованы. Все в юной жрице было неправильным: начиная от имени, звучащего на медемский манер, и заканчивая внешностью.

   Ишту была юной девой с золотыми волосами и голубыми глазами. Она была прекрасна как рассвет и светла как солнечные лучи. Кьяра же оказалась темноволосой и темноглазой, больше похожей на арнов, чем на людей.

   Если бы не божественная милость, оскорбительные подозрения в подмене уже были бы высказаны. Но в Кьяре отчетливо ощущалась сила Ишту, и храмовникам оставалось лишь сожалеть о невезении, что привело их к этой неправильной жрице.

   Стоило сразу заподозрить неладное, как только стало известно, что помогать с защитой избранной будут арны. Хотя от приказа главного жреца отправиться за девчонкой это их все равно не спасло бы, что, впрочем, никаким образом не примиряло с ситуацией…

   — И все же, будет лучше отправить вашу подругу домой. В храме вам подберут подходящую компаньонку. — сухо произнес Бейзил — старший храмовник в этой угрюмой паре — не глядя на Хему. — Эта не соответствует статусу…

   Вардан хмыкнул, перебив его.

   — Неужели в храме в ряды рыцарей начали набирать девушек? Если нет, то какая разница, кто будет прислуживать? Избранной пришлось покинуть родную деревню и любящую семью и отправиться в это опасное путешествие.

   — Она не обучена…

   — Она достаточно сообразительная, быстро всему научится. И посмотрите, какая преданность. Малышка не побоялась отправиться за подругой. — Вдохновенно врал Вардан.

   Это был его план, чтобы оставить Хему подле Кьяры. Подчиненную арна храмовники никогда не одобрили бы, поэтому он велел обеим девушкам запомнить быстро созданную для них легенду, по которой Хема стала подругой избранной.

   Детали они не обговаривали, и Кьяру это немного беспокоило. Она боялась испортить все какой-нибудь мелочью, но Вардана это не тревожило. Он не сомневался, что надменность, присущая всем служителям Ишту, не позволит рыцарям обращать внимание на бесполезную и бездарную деревенщину, которую предстояло отыгрывать Хеме.

   И справлялась она блестяще. Жадно поглощала обед и смотрела глазами верной, но глуповатой собаки.

   — В конечном итоге, пока девушек две, культистам будет сложнее понять, которая из них избранная, — как бы между прочим добавил Вардан. — Это значительно упростит дорогу до столицы.

   Храмовники с сомнением переглянулись. Каждый из них подумал о том, как просто погибнуть в случайной битве слабой девушке, о которой некому позаботиться. А приказа защищать кого-то кроме избранной они не получали…

   Бейзил неохотно согласился с присутствием неподконтрольной храму компаньонки, но настоял на том, чтобы зачесть ее в счет подчиненных, которых кайсэр мог взять с собой в столицу. Спорить Вардан не стал, полностью довольный тем, как все разрешилось.

   Защитить жрицу от любых невзгод он мог бы и в одиночку, но отказываться от сопровождения даже не думал.

   ❖❖❖

   Тхагра привык к новому телу, хотя далось ему это непросто. Пришлось отказаться от самой лучшей части утоления голода — он больше не мог рвать еще теплую плоть клыками. Теперь нужно было разделывать мясо и жарить на огне.

   Слабое человеческое тело оказалось даже уязвимее, чем Тхагра себе представлял. Оно не могло долго обходиться без сна и пищи. Не переносило холод. Быстро уставало. И привлекало слишком много внимания…

   Хотя последнее Тхагра очень быстро сделал преимуществом. Раздобыв нож на привале у путешественников, первыми наткнувшихся на одинокую, истощенную девушку в лесу, он быстро разобрался со спящими мужчинами, испытывая простое чувство удовлетворения. Они сделали больно его новому телу и расплатились за это жизнью.

   По обрывкам воспоминаний, оставшихся у Тхагра от прошлой хозяйки, он попытался разделать самого мягкого, чтобы насытиться.

   Тогда-то и выяснил, что сырое мясо для нежного девичьего желудка не подходит. Зато жареное на огне вполне съедобно, пусть и становится совсем неаппетитным.

   Пообвыкнув в новом теле, Тхагра начал изучать мир, в который попал. И чем больше он узнавал, тем сильнее становился его восторг. Здесь ему не нужно было выживать, он мог есть досыта и не бояться за свою жизнь. Никто не воспринимал его тело всерьез, а когда все же подозрения появлялись, было уже слишком поздно.

   Тхагра освоил человеческую речь и неплохо научился пользоваться преимуществами женской красоты. Даже привык к простой пище, хотя и не смог избавиться от желания порой полакомиться человеческим мясом.

   Жизнь его протекала тихо и размеренно, пока на пути не появился первый храмовник.

   Это был рыцарь, отправленный храмом разобраться с культистами, посмевшими разрушить храм Ишту в маленьком городке, в котором как раз осел Тхагра, после нескольких лет увлекательных скитаний.

   Тхагра успел узнать, кто такие культисты, как-то даже имел несчастье попробовать одного из них на вкус и едва не подох. Мясо культистов оказалось непригодным в пищу. Тхагра, успевший за свою жизнь съесть много сущностей, был уверен, что культисты смертельно отравлены, однако же те чувствовали себя вполне здоровыми, даже умудрялись сопротивляться.

   Храмовник сразу же распознал в хрупкой, тихой девушке скверну, но, как и все остальные мужчины до него, не воспринял ее всерьез, за что поплатился жизнью. С каждым разом убивать в новом теле у Тхагра получалось все быстрее и легче.

   Мясо служителя Ишту оказалось неожиданно нежным. Переполненное божественной милостью, оно пришлось по вкусу Тхагра. Поэтому он очень обрадовался, когда на поиски пропавшего товарища прибыло сразу три храмовника.

   И они не почувствовали в милой, робкой девушке, неспособной говорить громко и не заикаясь, скверну. Так Тхагра узнал, что божественная милость маскирует его суть от одаренных, что позволило ему немного продлить удовольствие и убивать храмовников по одному.

   После этого он просто не мог и дальше прятаться в маленьком городке и перебиваться жестковатым мясом легкомысленных жертв.

   Собравшись, Тхагра отправился в столицу, туда, где, по словам съеденных им храмовников, таких как они было больше всего.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Зеленая стрела

   Кьяра волновалась и грызла ногти — дурацкая привычка, от которой наставница так и не сумела ее отучить.

   Она стояла на перроне рядом со своим новеньким чемоданом, забитым новенькими вещами, и не могла отвести взгляд от поезда. Большого, черного, с зеленой широкой полосой под окнами по боку вагонов. В эту полосу было вписано название «Зеленая стрела».

   В слабом свете фонарей, в густом вечернем сумраке, поезд выглядел зловеще и казался огромным затаившимся чудовищем. Шипение, скрежет и поскрипывание, издаваемое составом, лишь дополняло жутковатую картину.

   Из вагонов сквозь задернутые на всех окнах шторы лился зеленоватый свет.

   На перроне было не так-то много людей, и никто из них не рисковал приближаться к Кьяре, рядом с которой возвышалось сразу трое арнов — их глаза сияли в полумраке, недвусмысленно намекая на нечеловеческую суть лучше черных с золотом кителей, которые ни Йегош, ни Берг не снимали даже в летнюю жару. Вардан больше заботился о своем комфорте: он успел скинуть китель на черный с позолоченными заклепками чемодан и расстегнуть пуговицы жилета.

   Всего в нескольких шагах от арнов стояли два мрачных храмовника. Белый цвет этим двоим решительно не шел.

   — И мы правда поедем на нем? — шепотом поинтересовалась Кьяра у Вардана, предупредительно склонившегося к ней, стоило девушке только коснуться его локтя. Кого угодно другого она ни за что не стала бы расспрашивать, но кайсэр вызывал у нее доверие. Из всех, кого она знала, только он один относился к ней как к взрослой, хотя порой и раздражал своим легкомыслием. Даже наставница, которую Кьяра любила, до последнего момента считала ее слишком юной и неразумной и продолжала видеть в ней ребенка, даже когда воспитанница вошла в брачный возраст.

   Вардан неправильно понял сомнения Кьяры и поспешил заверить:

   — Внутри все выглядит намного лучше. Тебе понравится.

   — Меня не пугает его вид. Просто… поверить не могу, что все правда происходит со мной. Раньше поезда я видела только в подшивках газет. Даже не представляла, что они настолько большие. И что так… пахнут.

   — Что ж, моя дорогая, вынужден сообщить, что впереди тебя ждет еще много удивительного. — с улыбкой заверил ее Вардан.

   Хема, не стесняясь, зевала в перерывах между недовольным ворчанием. Ей как можно скорее хотелось забраться в отведенную для нее постель и уснуть. Прошлой ночью из-за незадачливой взломщицы она не сомкнула глаз. А недосыпы Хема переносила плохо, несмотря на старания учителя выковать из нее безупречное оружие, избавиться от всех слабостей к своим шестнадцати годам она так и не успела.

   Дверца вагона распахнулась, выпуская на перрон немолодого, хмурого проводника в строгой темно-зеленой форме. Мелкие латунные пуговки в два ряда на его кителе слабо поблескивали в свете фонарей.

   Он с опасением скользнул взглядом по арнам и пропустил их внутрь, чуть дольше задержался на рыцарях — не так-то часто можно было увидеть храмовников в этом маленьком городе, где не было даже скромного жертвенника Ишту. В этих местах люди предпочитали поклоняться силам природы, давно позабыв о единственной богине, которую признавали в государстве.

   Кьяра прошла мимо проводника следом за Варданом. Она знала, что не нравится храмовникам, и отвечала им тем же, не собираясь дольше необходимого быть рядом с недружелюбными мужчинами. И уж совсем не желала оставаться с ними наедине. Без Вардана она ощущала в них отчетливую угрозу.

   Хема следовала за Кьярой по пятам, из-за чего больно ударилась о ее чемодан, когда девушка пораженно замерла, потрясенно осматриваясь по сторонам.

   Стены вагона были отделаны деревянными панелями, под потолком длинные светильники из мутного стекла изливались теплым рассеянным светом, под ногами зеленый ковер скрадывал шаги.

   Кьяра потрогала стены, чтобы убедиться, что ей не мерещится.

   Хема постучала ей по плечу, указав на латунные таблички рядом с деревянными дверьми:

   — Давай поскорее займем наше купе.

   Но даже простое расселение не обошлось без неприятностей. Сначала рыцари хотели, чтобы один из них был всегда рядом с избранной. Игнорируя двухместность купе, они готовы были охранять покой подопечной даже в кресле напротив нижнего диванчика, разбиравшегося в кровать.

   Только после того, как Кьяра предупредила, что если хоть кто-то из них переступит порог, она уйдет ночевать в купе Вардана, храмовники неохотно сдались, согласившись обойтись охраной из коридора.

   Сам кайсэр, с интересом наблюдавший за спором и не спешивший вмешиваться, был приятно удивлен. Ему купе досталось в единоличное пользование, как главному арну, и располагалось оно слева от двери Кьяры.

   — Тронут твоим доверием, моя дорогая, — признался он, игнорируя недовольные взгляды рыцарей. — Мои двери всегда открыты, и я готов приютить тебя в любую минуту.

   — Проявите уважение к избранной, — потребовал Бейзил. — Ее еще не отдали в обитель Хаарта.

   — Ждать осталось недолго, — многозначительно ответил Вардан и скрылся в своем купе, напоследок предупредив Кьяру, что она может входить без стука.

   Не прошло и четверти часа, как Вардан вновь оказался на ее пороге. Под неодобрительным взглядом храмовника, поставленного охранять покой жрицы — Кларенса или Коллинза… Кьяра никак не могла вспомнить его имя, — кайсэр проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь.

   Подтолкнул Кьяру в центр купе и внимательно осмотрел. Подергал за прядь волос, выбившуюся из косы, покрутил голову, крепко взявшись за ее подбородок. Казалось, даже принюхался, склонившись к уху. И остался полностью доволен.

   — И правда почти не чувствуется.

   — Что? — Кьяра с подозрением покосилась на Вардана. Все время, что он ее осматривал, она стояла не шевелясь и не спешила отмирать.

   — Милость Ишту. Еще утром она из тебя так и лилась, но стоило тебе только увидеть храмовых рыцарей, как отрубило. Ты непроизвольно захлопнулась, надежно скрыв свой потенциал. Если бы не знал, насколько ты одарена, никогда бы не поверил…

   — Это плохо? — озабоченно уточнила она.

   — Это замечательно. Храмовники видят твой дар очень слабым и уже не верят, что пророчество было о тебе, поэтому позволяют себе так пренебрежительно относиться к избранной. Нам это только на пользу. Раз ты им не интересна, они с меньшей вероятностью будут мешать мне тебя защищать. Поэтому, прошу тебя, дорогая, продолжай и дальше сдерживать свой дар. Это серьезно повышает твои шансы на выживание, поняла?

   Кьяра кивнула.

   — Но я не знаю, как это сделала… Даже не знаю, что именно сделала. Только помню, что эти двое мне еще издалека не понравились, и я… — Она нахмурилась. — Я не хотела привлекать к себе их внимание.

   — Продолжай в том же духе, — улыбнулся Вардан.

   ❖❖❖

   Путь до столицы занимал три дня, и первый из них был самым тихим, потому что пассажиров было еще немного.

   Но на второй день вагоны начали заполняться, и спокойствию наступил конец.

   Кьяра дремала в зеленом кресле в купе с книгой на коленях, когда в коридоре начал разгораться скандал…

   Вардан весь лучился довольством, когда узнал, что его подопечная умеет читать.

   — Когда тебя отдадут мне, — пообещал он, сияя нечеловеческим взглядом, — в Медем поедем через твою деревню, хочу навестить могилу твоей наставницы. Она хорошо постаралась.

   Кьяра тогда оживилась. Перспектива еще раз попрощаться с наставницей, уже как полагается, очень ее воодушевила. А небольшая книга в потертой кожаной обложке заставила приуныть.

   Вардан не просто так расспрашивал о ее умениях. Он передал ей книгу из библиотеки обители Хаарта — поучительные записи для мудрых — и велел хорошенько изучить.

   — Сомневался, стоит ли ее брать, но теперь вижу, что сделал правильный выбор.

   — Вы уверены, что мне можно это читать? — Книгу она приняла, но не спешила ее открывать. — Если вам отдадут другую жрицу, это… — Она помахала в воздухе книгой. Страницы мягко зашелестели, — может оказаться большой ошибкой.

   От одной мысли, что ее могут оставить в храме, среди служителей Ишту, которые вряд ли будут рады ей больше, чем сопровождавшие сейчас рыцари, Кьяре становилось невыносимо тоскливо. Но исключать этот вариант она не могла. И не хотела, чтобы поспешные решения Вардана потом обернулись для него проблемами. Он был добр к ней, и Кьяра не хотела усложнять ему жизнь.

   — Думаешь, захочешь остаться в столице?

   — Вот уж нет, — рубанула Кьяра, передернув плечами от жутковатой перспективы.

   — Тогда нам не о чем переживать. Ты поедешь со мной, главный жрец несомненно будет рад от тебя избавиться.

   — Это почему еще?

   — Когда прибудем в главный храм, ты и сама все увидишь, — туманно пообещал он.

   — Не бывает среди жриц настолько темненьких, — сообщила Хема, сидевшая на своей кровати и жевавшая палку вяленой колбасы, которую ночью стащила из вагона-ресторана. Вардан дергал чутким носом и фыркал от мясного запаха, с осуждением поглядывая на подчиненную, но не требовал прекратить безобразие. — Черный — цвет Хаарта.

   Кьяра перекинула на спину темную косу, запоздало сообразив, что даже вещи, стараниями Вардана, у нее все были темными или синими. Он успешно сделал так, чтобы вызвать у главного жреца навязчивое желание избавиться от неправильной жрицы.

   Ей все же пришлось подчиниться и взяться за изучение книги, о чем Кьяра скоро пожалела. Записи оказались скучными и сложными. Часть слов она просто не понимала и быстро теряла концентрацию.

   Поборовшись с текстом с час, Кьяра сдалась и откинулась на спинку стула, массируя виски. Голова была тяжелой, за глазами вспухла тупая пульсирующая боль.

   Раньше от головных болей Кьяре помогал сон. Этот же способ она решила использовать и теперь.

   Но ей мешали крики за дверью.

   Поезд остановился на очередной станции, и в вагон загрузилась женщина в дорогом, но поношенном строгом платье. Сопровождали ее две дочери и служанка. Они громко заселились в свои купе. А потом женщина увидела Вардана, возвращавшегося к себе после чашечки кофе в буфете.

   Арна в нем женщина разглядела сразу, несмотря на отсутствие черного с золотом кителя или любых других отличительных знаков, положенных первому посланнику Харрта на земле. Даже его глаза в этот яркий солнечный день светились не так заметно.

   И все же, поймав ее внимательный взгляд, Вардану не следовало широко улыбаться, щедро демонстрируя свои клыки. Женщина дрогнула и отступила. Разглядела его глаза…

   После этого оставаться спокойной она просто не могла.

   Вытащила проводника из его тихого закутка и потребовала, чтобы ее избавили от общества этого арна немедленно, даже если потребуется выбросить его из уже тронувшегося поезда прямо на ходу.

   Когда на крики из купе выглянул Йегош, в отличие от своего сумасбродного кайсэра одетый по всем правилам, женщина едва не лишилась чувств от ужаса. Завопила, что началось нападение.

   В этот момент Кьяра и проснулась. Отложила книгу, что начинала вызывать у нее смутное отчаяние, и выглянула в коридор. Происходящее ей что-то напоминало. Но на этот раз Вардан не стал долго терпеть оскорбления, хотя и угрожать не пытался.

   — Ну что же вы, барышня? — мягко спросил он. Подплыв к женщине, приобнял ее за плечи и повлек за собой в начало вагона, где на стене висел пожелтевший от времени лист бумаги со старательно выведенным кем-то от руки расписанием поезда. — Всего через два часа вы сможете покинуть это ужасное место и найти себе билет на другой поезд.

   — Почему я должна… — сдавленно кудахтнула она. Возмущаться в полный голос женщине мешало весьма подвешенное состояние. Она обмякла в руках Вардана, едва касаясь туфельками ковра. — Я купила билет на этот рейс.

   — Как и я. — заметил Вардан. — И не намерен усложнять себе жизнь из-за ваших истерик. Мы мирно поедем в столицу в одном вагоне, или вы выйдете на следующей станции. Выбирать вам.

   Женщина что-то булькнула.

   Кьяра видела, как она дергала ногами, силясь коснуться ковра хотя бы носочками туфелек.

   — Почему, если люди вас бояться, они так себя ведут? — она наконец сформулировала вопрос, который мучил ее со случая на постоялом дворе. Что купец, что эта дама вели себя слишком дерзко, хотя было видно, что присутствие арна их сильно пугало.

   — Ощущение мнимой безопасности, вероятно. — задумчиво ответил Вардан. Он отпустил женщину и тут же о ней забыл. — Люди почему-то уверены, что на их земле я не посмею их тронуть.

   — Как с собаками на привязи? — оживилась Кьяра. — У нас в деревне у аптекаря во дворе жил совершенно бешеный пес. Охранял лечебные травы. И дети любили его дразнить, очень им нравилось, как он от злости сам себя душил, пытаясь до них добраться. Правда, веревка однажды перетерлась… крови тогда было много. И родители пострадавших детей требовали, чтобы пса убили. Уже не помню, как аптекарю удалось его защитить.

   Вардан хмыкнул.

   — Ты меня сейчас псом назвала?

   — Бешеным псом. — с удовольствием уточнила Хема, выглядывая из-за плеча Кьяры. Колбасу она уже давно успела догрызть и теперь раздумывала, стоит ли ей потерпеть до обеда или можно прямо сейчас наведаться в вагон-ресторан.

   — Это было сравнение. — возмутилась Кьяра. — И вообще, вместо того, чтобы людей пугать, лучше помогите мне…

   — Вам не стоит просить помощи у арна. — Рядом тут же оказался Бейзил, заставив ее вздрогнуть от неожиданности. — Для поддержки и оказания любой помощи к вам были приставлены мы.

   — Вы мне очень поможете, если и дальше продолжите игнорировать мое существование. — заверила его Кьяра, чем отчего-то развеселила и Вардана, и Хему, которая не могла позволить себе злорадно и открыто усмехнуться, и смогла только тихо хихикнуть в кулачок.

   ❖❖❖

   Сходить с поезда дама не стала ни через два часа, ни даже вечером, когда поезд прибыл на большую станцию в первый крупный город на своем пути в столицу. Хотя свое недовольство соседями по вагону она демонстрировала с большой охотой, чем утомила решительно всех вынужденных слушателей.

   И как только поезд добрался до большого города, где должен был стоять больше двух часов, пассажиры разбрелись, желая не столько немного прогуляться, сколько спастись от разгневанной дамы и арнов, которые пусть и не проявляли враждебность, но все равно казались очень опасными.

   — Я тоже хочу осмотреться. — Кьяра с восторгом разглядывала большое здание вокзала и ярко освещенный широкий перрон.

   Как только поезд начал притормаживать, она отвлеклась от книги, которую пыталась расшифровать с помощью кайсэра, и выглянула в окно. Вардан старался объяснить ей непонятные слова, но обучение все равно проходило медленно и тяжело, и Кьяра охотно отвлеклась от скучной учебы, которая никогда ей особо не давалась.

   Вардан закрыл книгу и поднялся из кресла, чтобы полностью отдернуть шторку из зеленой ткани и выглянуть в окно.

   — Поужинаем в городе, — предложил Вардан.

   Хема, дремавшая до этого на верхней койке, среагировала на заветное слово и проснулась. Ее предложение кайсэра привело в восторг.

   Только Бейзил не обрадовался, услышав, что не внушающий доверия арн хочет забрать избранную в город.

   Рыцарь перехватил их на выходе из вагона. Он как раз разговаривал на перроне с мужчиной в строгом костюме и успел подцепить выбравшуюся из вагона Кьяру за белый кружевной воротничок ее строгого темно-синего платья.

   — Куда?

   Вардан легко хлопнул его по руке, отчего ладонь Бейзила онемела и кружево выскользнуло из ослабевших пальцев.

   — Кто тебя только учил так обращаться с избранной?

   Храмовник поджал губы.

   — Храм доверил мне ее безопасность, и я сделаю все, чтобы она не пострадала.

   — Отличный настрой. Тогда не мешайся под ногами, и малышка гарантированно доживет до обряда. — С самодовольной улыбкой заявил Вардан и мягко подтолкнул Кьяру в спину, предлагая ей идти. — Я заинтересован в ее безопасности сильнее всего твоего надменного начальства, мальчик.

   Кьяра легко поддалась и, подхватив Хему под руку, поспешила к зданию вокзала, через которое они могли бы выйти в город. Ей не понравился тяжелый взгляд мужчины в костюме, его внимательность и смутное недовольство.

   Когда они отошли достаточно, чтобы ни храмовник, ни странный мужчина их не услышали, Кьяра спросила:

   — Вы знаете, с кем разговаривал Бейзил? — Даже скрывшись в толпе, она не могла избавиться от ощущения, что хмурый незнакомец все еще смотрит на нее.

   — У храма везде есть люди. — Пожал плечами Вардан. Он покинул поезд в одной рубашке, привычно проигнорировав требование Йегоша прилично одеться, и начинал об этом жалеть. Кьяра ежилась, и нечуткий кайсэр решил, что она замерзла под легким, прохладным ветерком. — Он может быть местным наблюдателем от храма. Или человеком главного жреца, которого отправили разведать обстановку, посмотреть на тебя и оценить твои возможности. Если верен второй вариант, от его отчета будет зависеть то, как тебя встретят в столице.

   — Кажется, я этому человеку не понравилась. — Заметила Кьяра. Ее это не сильно беспокоило, она не нравилась даже собственной матери. — Из-за этого могут возникнуть какие-то проблемы?

   Вардан хитро улыбнулся.

   — Еще бы он смог оценить твой потенциал, моя дорогая, если ты его так надежно скрыла. Проблем быть не должно, даже если ты не выглядишь перспективной, никто из жрецов не посмеет тебе вредить. Ты же избранная — девушка из пророчества. Символ надежды. — Он бросил быстрый взгляд назад, поверх голов снующих вокруг пассажиров, на мужчину у поезда. — Для нас все складывается крайне удачно. Тебя определенно недооценили, благодаря чему ты будешь избавлена от излишнего внимания главного жреца…

   Кайсэр осекся, принюхался и поморщился. В воздухе, мешаясь с табачным дымом, женскими духами и естественными запахами вокзала, едва уловимо ощущался горький аромат проклятия.

   — Кьяра, от меня ни на шаг, — велел он, на всякий случай приобняв жрицу за плечи. Жест вышел естественным и непринужденным, словно Вардан всего лишь желал защитить ее от людского потока. — Хема, работай.

   Девушка коротко кивнула, легко высвободилась из рук Кьяры и скользнула в толпу.

   — Опять культисты?

   Вардан покачал головой.

   — Не похоже. Культ Раздора — самый многочисленный и опасный враг служителей Ишту, но есть и другие. Мелочь, желающая падения богини по своим эгоистичным причинам. Такие, как правило, не представляют особой угрозы, так как не имеют доступа к важной информации. Все, что они могут — устраивать мелкие диверсии. Не думал, что ты привлечешь внимание кого-то из них.

   — И что будем делать?

   — Что и планировали. Проклятие слабое, даже если Хема не сумеет устранить угрозу, отбить атаку для меня не составит труда.

   — Проклятие? — насторожилась Кьяра. — То самое проклятие, которое может проникать даже сквозь стены?

   Она помнила, как вычитала в одной из газет о револьверах, которые считались смертоноснее арбалетов и гордо назывались оружием будущего, и побежала к наставнице, чтобы узнать, правда ли это.

   Наставница тогда только рассмеялась и рассказала Кьяре о проклятиях, которые были страшнее и смертоноснее любого оружия, потому что защититься от них было в разы сложнее.

   — Для девчушки, выросшей в оставленной Ишту деревне, ты слишком много знаешь, — проворчал Вардан. — Да, проклятия довольно проблематичны, но в то же время имеют слишком много уязвимостей. Я почувствовал готовящуюся атаку и могу ее отразить. Тебе не о чем переживать, просто будь рядом.

   Кьяра не шевелилась, прислушиваясь к шуму вокруг и пытаясь вспомнить, что может остановить проклятие, но, кажется, о таких вещах наставница ей не рассказывала. Не представляя, откуда ждать удара, она замерла под рукой Вардана, нервно комкая его рубашку на боку в похолодевших пальцах.

   Его это развеселило.

   — Такая тихая. Неужели настолько испугалась?

   Кьяра проигнорировала вопрос. Что мог знать о невыносимом чувстве беспомощности арн, способный убивать одним прикосновением?

   Неожиданно Вардан напрягся. Дернулся. И удивленно выдохнул.

   — Что? — спросила Кьяра, поймав его непонимающий взгляд.

   — Атаковали… не нас.

   Хема вынырнула из толпы с виноватым видом.

   — Я не нашла врага, но там, — она махнула рукой в сторону, — заметила двух храмовых рыцарей.

   Вардан нахмурился и начал рассуждать вслух:

   — Это большой город, и храмы Ишту здесь есть. Нет ничего удивительного в том, что ты случайно встретила храмовников. — Полный ужаса визг и начавшаяся невдалеке суета ненадолго сбили его с мысли. Договорил он уже на ходу, толкнув Кьяру в руки Хемы. — Но не верю я в такие случайности.

   — А нам что делать? — растерялась Хема. Она знала, что должна защищать жрицу, но должны ли они идти следом за кайсэром или, наоборот, возвращаться в купе?

   Решила все Кьяра.

   — Пойдем. — Она потащила Хему следом за Варданом.

   Пробираться сквозь запаниковавшую толпу было не так-то просто и даже опасно, но Кьяра твердо стояла на ногах и энергично расталкивала острыми локтями налетавших на нее людей.

   Давка закончилась очень быстро. Образовав большой неровный круг, люди отступили от двух мужчин в белых одеждах и одной прехорошенькой девушки в персиковом капоре и легком платье с цветочным узором.

   Девушка рыдала в объятиях одного из храмовников за полупрозрачной магической завесой. Второй, упав на колени и низко склонившись к мостовой, хрипел и чернел на глазах. Почерневшая кожа слоилась и распадалась на пепел. Защита была поставлена уже после атаки и не могла его защитить.

   От толпы отделился Вардан и уверенно направился к храмовникам. Легко отбил атаку еще живого рыцаря — светлая вспышка молнией рванула к арну и улетела в алеющее небо, небрежно отбитая ладонью.

   Кьяра выбралась в первый ряд испуганных, но не торопившихся уходить людей. Осмотрелась. Привлекать внимание она не хотела, понимая, что нападавший не найден и атаковать может в любое мгновение. А последствия его проклятий она могла наблюдать прямо перед собой.

   Храмовник быстро сгорал заживо изнутри и превращался в пепел. Когда он закашлялся, еще нетронутую кожу прочертили вспыхнувшие багряные линии, прожигая плоть. Изо рта вырвалось облачко дыма.

   Вардан что-то сказал уцелевшему храмовнику. Кивнул на девушку в его руках и жестом велел проваливать, а сам опустился на колени перед умирающим. Попытался что-то сделать, но не смог справиться с проклятием, уже основательно вцепившимся в свою жертву.

   Раздался гудок паровоза, готового к отправке. Кьяра видела его из окна купе, он стоял на соседних путях и носил скучное название «Красная стрела». Как признался Вардан, все поезда дальнего следования в государстве назывались стрелами, менялся только цвет.

   — У людей не хватило фантазии придумать что-нибудь поинтересней, — пренебрежительно сказал он тогда.

   А сейчас этот поезд разрушил напряжение момента. Храмовник растянулся по мостовой, уже не дыша.

   Заголосил свисток городского стража, вызванного кем-то из неравнодушных свидетелей. Началась неразбериха.

   Вместо ужина в местном ресторане Кьяре пришлось успокаивать девушку, которую защищал погибший храмовник. Та, узнав, что Кьяра тоже избранная, прониклась к ней невероятной симпатией, отчаянно вцепилась и плакала на ее плече, пока оставшийся в живых рыцарь объяснял законникам, что все же произошло. Тело его коллеги полностью превратилось в пепел за четверть часа.

   ❖❖❖

   Лисбет была любимой дочерью обедневшей аристократической семьи. Она была единственной девочкой среди троих своих братьев и привыкла получать внимание и заботу.

   Поэтому, когда в их дом пришли храмовые рыцари и сообщили ее отцу, что Лисбет — девушка из пророчества, о котором не слышал разве что глухой, она невероятно обрадовалась.

   Все это казалось ей веселым приключением, она с нетерпением ждала дня отправки в столицу, заранее собрала вещи и восторженно делилась планами со своей верной служанкой, которой предстояло остаться в доме ее родителей. Храмовые рыцари обещали ей другую служанку, из храма, которая будет отвечать всем требованиям. Потому что избранная жрица достойна только самого лучшего.

   В день отправления Лисбет проснулась на рассвете и уже не смогла уснуть. Ее переполняли волнение и предвкушение новой, сказочной жизни, о какой пишут в любовных романах.

   Она заранее попрощалась с братьями, поплакала в старой оранжерее вместе с матушкой. Пообещала отцу писать каждый день и отправилась в семейной карете, в сопровождении двух прекрасных рыцарей на вокзал.

   Сказка закончилась неожиданно.

   Сначала заволновались ее сопровождающие, потом воздух похолодел, а один из рыцарей рухнул на колени.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Засада

   Кьяра сидела с девушкой, пока та не уснула. От еды Лисбет отказалась, только выпила два стакана успокоительного и все просила Кьяру никуда не уходить.

   Вардан сидел в кресле в купе, отведенном для второй избранной, и молча смотрел на Кьяру, рассеянно поглаживавшую засыпающую девушку по русым волосам. Он знал, что вторая жрица находилась где-то поблизости, но и предположить не мог, что судьба сведет их подобным образом.

   Изначально купе второй избранной располагалось совершенно в другом вагоне, но Бейзил и оставшийся храмовник Лисбет решили, что девушек будет лучше поселить рядом.

   Женщина, так отчаянно не желавшая делить вагон с арном, охотно уступила свое купе и переехала в другой конец поезда.

   Дыхание Лисбет выровнялось, лицо смягчилось.

   — Заснула. — Кьяра подняла глаза на Вардана.

   — Тебе лучше держаться от нее как можно дальше, пока мы не найдем проклятийника. — сказал Вардан. — Очевидно, он сильный, но неопытный, из-за чего удар проклятия смещается. Поэтому пострадать может любой, кто находится рядом с девочкой.

   — Думаете, он поедет за нами?

   — Уверен в этом. Если уж он решил убить жрицу, сделает все, чтобы довести дело до конца.

   Вардан был недоволен. Из-за суматохи на перроне и утомительного внимания городской стражи он не сумел узнать главное: покупал ли кто-то билет на их поезд после инцидента. Это помогло бы сузить круг подозреваемых.

   Теперь же опасаться стоило каждого, кто поднялся на поезд на злосчастной станции. А по словам начальника поезда, таких было больше пятидесяти человек.

   — И что будем делать? — спросила Кьяра.

   — Посплю сегодня в твоем купе.

   — Чего?

   — Остаток пути, моя дорогая, тебе придется терпеть мою компанию. Милость Ишту в тебе сейчас ощущается слабо, но божественная метка никуда не делась. И лучше нам не рисковать твоей жизнью. — Он поднялся из кресла и первым вышел из чужого купе. — А теперь неплохо было бы поужинать, ты так не считаешь?

   Рыцарь, до этого охранявший дверь в коридоре, скользнул мимо Кьяры внутрь, к своей подопечной, и занял освободившееся кресло.

   К Вардану он отнесся куда благодушнее Бейзила. В основном потому, что арн пришел на помощь в непростой момент.

   ❖❖❖

   Храмовники Кьяры в кайсэре видели только угрозу, поэтому категорически воспротивились его намерениям. О чем и заявил Бейзил, преградив Вардану вход в купе.

   — Это недопустимо!

   — Недопустимо подвергать жрицу опасности. — вяло огрызнулся арн. — Я не хочу, проснувшись утром, обнаружить ее остывшее тело, потому что у тебя вместо мозгов свод дурацких правил.

   — Значит, покой избранной буду охранять я. — решил Бейзил. — Кьяра — жрица нашего храма, — добавил он, сделав особый акцент на последнюю часть предложения. — Следовательно, заботиться о ней надлежит нам.

   — Я против. — Кьяра, запертая в купе спиной храмовника, застывшего на пороге, вытолкала его в коридор и указала на Вардана. — Он хотя бы меня защищал, а вам я не нравлюсь, и не могу быть уверена, что вы не решите избавиться от меня, чтобы не позорить ваш храм.

   Бейзил с трудом подавил раздражение.

   — Понимаю, вы жили далеко от столицы и не знаете, какие на самом деле арны, поэтому не можете здраво оценивать ситуацию, но как только вы все узнаете…

   — Вот тогда и приду в ужас, а сейчас я не доверяю вам.

   Бейзил поджал губы, но препятствовать Вардану больше не стал. Ему приходилось принимать во внимание желания жрицы, даже такой раздражающей и недостойной своего статуса.

   Воспользовавшись моментом, Вардан проскользнул в купе и закрыл дверь перед побелевшим от злости лицом рыцаря.

   — Тебя ждет очень долгая беседа с главным жрецом, моя дорогая. — сказал он с довольным видом.

   С самооценкой у него все было хорошо, Йегош утверждал, что даже слишком хорошо, но Вардан, осознавая все свои достоинства, не мог даже помыслить о том, что жрица предпочтет его храмовому рыцарю. Что она будет доверять ему больше, чем служителю богини…

   Поведение Кьяры было неожиданным, удивительным и приятным.

   Она снисходительно хмыкнула. В ее жизни случалось множество долгих бесед с наставницей. Нравоучений и нудных отповедей она не боялась.

***

К обеду поезд должен был прибыть в столицу. Эта ночь была последней возможностью быстро и с минимальными потерями уничтожить сразу двух избранных. И каждый в их маленькой команде понимал это.

   Берг патрулировал коридор. Йегош засел в соседнем купе с взведенным арбалетом. Хема спрятала под подушку два клинка, острых и легких.

   Храмовники топтались перед дверью, чем очень раздражали Берга, вынужденного каждые пятнадцать минут протискиваться мимо них.

   Оставшийся в живых рыцарь Лисбет предпочел занять кресло в купе своей подопечной, как и Вардан, чтобы успеть укрыть ее от любой опасности.

   Казалось, воздух был пронизан напряжением и предчувствием неизбежной беды. Но Кьяра крутилась в своей постели на втором ярусе не от страха. Ее занимал один важный вопрос. Наконец, не выдержав, она свесилась вниз, вглядываясь в расслабленное лицо Вардана.

   Он сидел, откинувшись на спинку кресла и вытянув длинные ноги куда-то под койку Хемы. Казалось, дремал. Но стоило Кьяре задержать на нем взгляд дольше секунды, как он приоткрыл сияющий в полумраке глаз:

   — Так испугалась, что не можешь уснуть?

   Слабый свет длинных газовых ламп, вделанных в потолок купе, скрадывал обстановку. Перестук колес поезда заглушал шуршание газа, текущего по трубкам в стенах вагона.

   За окном шелестел набиравший силу дождь.

   — Хочу кое-что узнать. — призналась Кьяра, удобнее устроив подушку на краю койки. — На вас проклятия не действуют?

   Вардан ответил с заминкой, подсознательно пытаясь определить причину ее интереса. С храмовниками Кьяра не поладила, а никто другой к ней не приближался, кроме разве что второй избранной. Времени и возможности сговориться с кем-то за его спиной у нее не было…

   — Я тоньше чувствую магические потоки вокруг. Поэтому могу уловить создание многих атак. В том числе, различные виды проклятий. — наконец признался Вардан, решив быть честным. — А если могу почувствовать, значит, могу и отразить.

   — Но можете и не почувствовать?

   Вардан кивнул.

   — К сожалению, я не всесилен.

   — Значит, вас могли убить так же, как храмовника на перроне?

   — Это оскорбительно, дорогая моя. Настолько примитивным проклятием меня не ранить.

   — Но все же. Защищая меня, вы подвергаете себя опасности?

   — Все так.

   — Зачем? — Кьяра искренне не понимала. Она знала, что Вардану нужна жрица, и он уже не раз прямо говорил, что планирует забрать ее в Медем. Но почему? — Не проще было бы поискать мудрую среди арнов? Вам ведь достанется не верховная жрица, а обычная. Правда, это стоит всех этих усилий?

   Вардан пытался сдержаться, чтобы не обидеть ее, но не смог. Смех вырвался наружу.

   — Теперь у меня не осталось никаких сомнений. Ты действительно ничего не знаешь о делах храма. Видишь ли, в чем проблема, моя дорогая, жрицы появляются только среди человеческих женщин. Люди — последователи Ишту, и только они получают ее милость. Мы же поклоняемся Хаарту. — Вардан сокрушенно вздохнул. — Были времена, когда люди и арны сотрудничали. Из наших одаренных получаются сильнейшие рыцари. Обитель отправляла воинов защищать жрецов Ишту, а храм, в свою очередь, присылал в Медем жриц. Это были славные времена… Сложно сказать, когда все начало меняться. Легенду уснувшей Ишту переписали, все наши договоренности отменили в одностороннем порядке. Арнов изгнали с людских земель. Своих жриц, разумеется, обратно они не получили, что только накалило ситуацию между нами. Люди были уверены, что сами в состоянии оберегать храмы Ишту.

   Кьяра слушала его с интересом, затаив дыхание. Наставница мало и неохотно говорила обо всем, что касалось храма. Не любила вдаваться в подробности и давала только основную информацию. Причины напряженных отношений между арнами и людьми важной информацией она, по-видимому, не считала. Или попросту не знала подробностей.

   — Немного времени понадобилось людям, чтобы понять, как они ошибались. Культ Раздора, до того момента не смевший во весь голос заявлять о себе, начал наступление. Уничтожались храмы, убивались жрецы. Начался хаос. Исправить ситуацию удалось лишь после того, как главный жрец заключил договор с королем. Детали их договора неизвестны, да и сам союз храм упорно отрицает до сих пор, хотя доказательства очевидны: храмы перешли под защиту гвардейцев короля. Главный жрец, в свою очередь, объявил правящую семью отмеченной милостью Ишту. Это укрепило королевскую власть. — Поезд начал замедляться, и Вардан выглянул в окно, вглядываясь в густой лес, залитый лунным светом. Заметил сияющий от переполнявшей его магии значок, предупреждающий о скором крутом повороте железнодорожных путей, и успокоился. — Набеги культистов стали не такими разрушительными, гвардейцы с трудом, но были способны им противостоять. Жертв стало меньше, но они все равно были. Одаренных девушек все реже начали отдавать на обучение в храмы. Юноши, осмелившиеся облачиться в белые одежды и занять места храмовых рыцарей, долго не жили. Тогда-то храмы и начали силой отбирать жриц для обучения. Одаренные девушки, однажды вошедшие в храм, чтобы возложить традиционное подношение на алтарь Ишту, уже не могли покинуть его стен из-за особой магии, которой оплели еще не разрушенные культистами храмы. Девушки могли принять метку жрицы, пройти обучение и только после этого вновь увидеться со своими родными, или сгнить заживо в одной из потайных комнат храма.

   Вардан заметил, как подобралась Кьяра, и поспешил ее успокоить.

   — Только с новым главным жрецом эта практика была упразднена. Отряды храмовых рыцарей научились давать отпор культистам, служители Ишту почти перестали погибать от их рук, а люди легко забыли о деяниях храма в прошлом. За последние семь лет быть жрицей вновь стало почетно.

   Кьяра не знала, откуда Вардану известно столько всего о внутренних проблемах людского государства. Она ему просто верила.

   О принуждении одаренных становиться жрицами Кьяра уже слышала от наставницы. Это было причиной, по которой та ненавидела храм. Дочь наставницы тоже была отмечена милостью Ишту.

   «Слабенький дар, от которого храму не было никакой пользы», — сказала как-то наставница. И все же, дочь у нее отняли. Сделали из нее жрицы. И убили этим.

   Она пала вместе с храмом, во время очередного нападения. Кто именно напал, наставница не рассказывала. По ее мнению, это не имело никакого значения. Куда важнее было то, что храм сделал жрицей девушку со слабым даром, которая никак не могла себя защитить…

   — Я там не останусь. — предупредила Кьяра, когда Вардан замолчал.

   — Конечно, дорогая, — согласился Вардан. — Ты поедешь со мной в Медем и станешь моей мудрой.

   Он хотел добавить, что в обители Хаарта ей обязательно понравится. Собирался пообещать, что покажет ей Медем сразу после того, как она разожжет пламя в жаровне их бога — мудрые в их культуре не были закреплены за одной обителью и имели возможность селиться где им захочется, как и путешествовать по всему государству, в основном благодаря скромным размерам Медема.

   Но ничего из этого сказать Вардан не успел.

   Вагон содрогнулся. Загрохотало.

   Кьяру сорвало с ее койки, швырнуло об стену и потянуло вниз. Она не рухнула на пол, походя задев головой столик, только благодаря Вардану, успевшему ее подхватить.

   Спавшая Хема уже стояла, сжимая клинки в руках и мешая своему кайсэру.

   Вагон качнулся и остановился. Нервно прогудел паровоз в начале состава.

   Через мгновение дверь в купе распахнул Йегош, успевший раньше разбросанных по коридору храмовников. Сзади на него напирал Берг.

   — Очевидно, взрыв был в конце вагона. — раздраженно заметил Вардан, недовольный несообразительностью подчиненных.

   — Здесь мудрая. — огрызнулся Йегош.

   Кьяра медленно отняла ладонь от затылка. В ушах все еще звенело, и головная боль лишь усиливалась. Она не заметила, как оказалась в руках Вардана, только почувствовала удар и быстро оборвавшийся ужас свободного падения. Осторожно покрутила головой, проверяя, не пострадала ли шея. Историю о том, как один охотник случайно упал, сломал себе шею, а потом долгие несколько месяцев своей мучительной и короткой жизни не мог пошевелить ничем, кроме глаз, Кьяра хорошо помнила. Об этом в деревне слышал каждый.

   Сколько в этой страшилке правды, Кьяра не знала и не хотела проверять.

   — Поставьте меня, пожалуйста.

   — В сложившихся обстоятельствах это не самая лучшая идея. — рассеянно отозвался Вардан. Из коридора тянуло дымом и газом. Взрыв разорвал трубы, ведущие от баллонов под днищем вагона к лампам на потолке.

   Вардан знал, что это значило: в любое мгновение свет мог отключиться — обычная предосторожность. При любом повреждении труб, газ перекрывали, чтобы избежать возможных страшных последствий.

   Но сейчас темнота могла оказаться смертельно опасной проблемой.

   — С дороги! — взревел из коридора Бейзил, пытаясь пробиться в купе. — Что с жрицей?

   Немного успокоился храмовник только после того, как Берг заверил, что Кьяра цела. Показавшись в дверном проеме, Бейзил сразу же потребовал, чтобы избранную немедленно передали ему.

   Но в этот момент очень вовремя зашевелились пассажиры.

   Суматоха, начавшаяся в конце вагона, там, где прогремел взрыв, ненадолго отвлекла всех от Кьяры. Она сползла с рук Вардана, скользнула взглядом по купе и задержалась на окне.

   Визг Лисбет наполнил воздух и заглушил тихий голос Кьяры, монотонно перечислявший все известные ей ругательства.

   Из леса, отпущенные на свободу, к поезду бежали загонщики культистов. Не меньше дюжины. Привлеченные силой сразу двух жриц, они рвались вперед. Изуродованные, искалеченные тела белели на фоне темного леса.

   На коже обнаженных по пояс загонщиков слабо тлели какие-то символы.

   Свет погас, а вместе с этим оборвался и визг Лисбет.

   Суматоха в коридоре только усиливалась. Медленно приходившие в себя и напуганные пассажиры требовали объяснений, которых не было у растерянного проводника.

   Кьяра прижалась к стеклу, всматриваясь в ночь. Она не видела никого, кроме загонщиков, и это очень ее пугало. Уже открыв рот, чтобы предупредить всех об угрозе, она подавилась воздухом, услышав сокрушенный вздох за своей спиной.

   — Какая неприятность. — сказал Вардан. Пока его подчиненные переругивались с храмовниками, а скандал в коридоре становился все громче и отчаяннее, он заметил, как притихла жрица, и подошел, чтобы узнать, что ее так заинтересовало за окном.

   Загонщики уже взбирались по насыпи к поезду. С другой стороны вагона второй отряд загонщиков слегка отставал, он только выбрался из леса.

   — Всем молчать! — раскатисто рявкнул Вардан, и в купе воцарилась потрясенная тишина. Даже ссора в коридоре затихла. — Спасибо. К нам в гости заглянул культ Раздора, готовьтесь отражать атаку. И посмотрите кто-нибудь, что случилось со второй жрицей. Меня беспокоит ее молчание. Лучше бы и дальше кричала, честное слово…

   Берг бросился выполнять приказ и первым оказался у дверей в вагон, готовый сдерживать загонщиков сколько потребуется. Один из храмовников тенью скользнул по коридору в сторону купе Лисбет, мимо напуганных людей.

   Казалось, все они, кроме Кьяры, не испытывают никакого дискомфорта из-за внезапной темноты. Словно им вполне хватало слабого лунного света.

   Хема уверенно встала у окна, готовая любого, кто попытается забраться в купе, избавить от утомительной необходимости жить эту жизнь.

   Кьяра тоже пришла в себя, стряхнула оцепенение, на ощупь в темноте нашла и стащила свою сумку, которую прятала у стены за подушкой. Быстро нашарила нож наставницы.

   Вардан не препятствовал, позволив ей вооружиться. А после того, как костяная рукоять легла в ладонь, ободряюще кивнул. Глаза его в темноте казались невыносимо яркими.

   — Йегош, ты будешь охранять дверь. — сказал он. — А я осмотрюсь. И будьте внимательны. Загонщики не самая большая проблема. Нельзя позволить охотникам застать нас врасплох.

   Убедившись, что его поняли все, Вардан выскользнул в настороженную тишину коридора. От густого и тяжелого страха, отдававшего чем-то кислым, начинала болеть голова. Он поспешил выбраться из вагона и глотнуть прохладного ночного воздуха.

   Через несколько мгновений после того, как арн ушел, звенящий женский голос нервно спросил:

   — Он сказал, загонщики?

   И на смену беспокойному недоумению пришла настоящая паника.

   Кьяра тихо сидела в углу купе, сжимая в руках нож, и немного жалела, что Вардана не было рядом. Опасности в роли жрицы до этого момента она переживала под его присмотром, и все заканчивалось хорошо. Но сейчас он куда-то ушел, а на них надвигалась настоящая, пусть и совсем небольшая армия.

   И это было страшно.

   Натянутая как струна, она едва не порезала Лисбет, когда дверь резко распахнулась и в купе втолкнули охрипшую и дрожащую жрицу, Кьяра лишь чудом успела отвести нож, уже летевший в грудь девушки.

   Следом заглянул и Йегош и строго велел:

   — Сидите тихо.

   Ему приходилось непросто.

   Перепуганные пассажиры, сообразив, кто им угрожает, всерьез собирались отдать культистам храмовников, а вместе с ними и тех, кого те сопровождали, только бы выжить.

   Поэтому Йегош вынужден был сдерживать сразу две стороны: и простых людей, обезумевших от страха, и оскорбленного их трусостью Бейзила, порывавшегося обратить меч против пассажиров, вместо того, чтобы готовиться к атаке охотников.

   Берг в одиночку и вполне успешно сдерживал загонщиков у входа в вагон, пока рыцарь Лисбет и один из храмовников Кьяры охраняли пробоину в стене, созданную взрывом.

   Вардан в это время преследовал охотников, засевших в темноте леса и отстреливавших каждого пассажира, пытавшегося сбежать. На насыпи уже лежало несколько тел.

   Йегош в коридоре в очередной раз велел всем разойтись по своим купе и тихо ждать, когда их спасут. Голос его, громкий и хорошо поставленный, легко заглушал вой напуганных людей, но привести их в чувства не мог. По крайней мере, не всех.

   Трое мужчин, севших на поезд еще утром, с одной маленькой, затерявшейся в лесу станции, ехали в столицу, чтобы разбогатеть со своим невероятно гениальным предложением. Они паниковали сильнее остальных, не желая умирать в шаге от несметных богатств, всеобщего уважения и кучи женщин, готовых на всякие пошлости, лишь бы привлечь их внимание.

   У одного из них был револьвер. Старенький, поцарапанный, тусклый и давно не используемый по прямому назначению. В их маленьком городке хватало одного лишь вида холодного оружия, чтобы остудить горячие головы.

   Но Йегоша таким было не напугать. Окончательно озверев от того, что ему начали угрожать револьвером, он готов был свернуть парню шею.

   — Только выстрели, — сказал арн хрипло, теряя последние крупицы терпения, — и через секунду загонщики будут играть твоей головой вместо мяча. Уж я об этом позабочусь…

   — Это если выживешь. — запальчиво воскликнул парень, взведя курок. Сейчас он не думал о последствиях и даже не очень понимал, ради чего был устроен весь этот скандал.

   Сначала он делал то же, что и все, а сейчас уже просто не мог остановиться.

   Но выстрелить не успел.

   Охотник, сумевший избежать рук Вардана и не замеченный Бергом, подобрался к вагону и пустил раскалившийся от вложенной в него силы могильный гвоздь. Стекло разлетелось вдребезги, порезав нескольких пассажиров, а гвоздь угодил аккурат в горло незадачливому стрелку. Охотник успел забраться в коридор, пока раненые люди приходили в себя, а его невольная жертва испуганно булькала и зажимала рану, медленно оседая на ковер и заливая все вокруг кровью.

   Йегош поморщился, шевеля раненой рукой. Один большой осколок засел в его руке, другой основательно увяз между ребрами. Для арна это были не смертельно опасные раны, но все равно неприятные.

   Новая волна людской паники отозвалась в затылке Йегоша тупой болью — он улавливал чужие сильные эмоции хуже Вардана, но даже ему было тяжело это выносить. Он, как помощник кайсэра, всегда должен был демонстрировать исключительное спокойствие, собранность и исполнительность, но сейчас, распаленный противостоянием с людьми, неспособными выполнять приказы, и рыцарями, отказывавшимися слышать разумные доводы, он был на грани бешенства.

   И культист, пробравшийся в вагон и посеявший еще больше паники, все только усугублял. Не обратив внимания на раненого арна, охотник уверенно направился в дальнюю часть вагона, к пролому. Пассажиры жались к стене, с ужасом глядя на завернутую в черное высокую фигуру, но охотник не обращал на них внимания.

   Йегош быстро сообразил, что задумал охотник. Нельзя было позволить ему добраться до храмовников, охранявших пролом, чтобы он мог напасть со спины, но и оставлять жриц было опасно…

   Всего на мгновение Йегош почувствовал себя совершенно беспомощным, а потом дернул дверь купе, чтобы убедиться, что она заперта, и бросился за охотником, отпихивая с дороги начавших отмирать людей.

   В этот момент сквозь уже разбитое окно в коридор вагона забрался еще один охотник…

   А тем временем Кьяра неуклюже старалась успокоить дрожащую Лисбет, которая не была готова ни к чему из того, что произошло с ней за последние сутки.

   — Я больше не хочу быть избранной, — рыдала она в плечо Кьяры, сидя рядом на нижней койке. — Я хочу домой.

   Хема морщилась, застыв справа от окна и иногда выглядывая сбоку, чтобы оценить ситуацию. Под окном все так же крутился загонщик, отбившийся от стада. Еще в самом начале он двинулся прямо к купе Кьяры и теперь топтался рядом, царапая когтями стекло.

   — Завтра мы уже будем в столице. — напомнила Кьяра, неловко поглаживая дрожащую девушку по спине. Лисбет вцепилась в нее так отчаянно и крепко, что Кьяра не могла толком даже пошевелиться, и это ее сильно беспокоило. Если враг все же сумеет пробраться в купе, то у него будет великолепная возможность избавиться сразу от двух жриц одним ударом. — Там, в главном храме, нам ничего не будет угрожать. Мы будем в безопасности.

   Она врала, знала об этом и не испытывала угрызений совести. Бедной, впечатлительной Лисбет не нужно было знать, что они уже никогда не будут в безопасности. Потому что теперь они избранные, а справиться с культом Раздора у храма не вышло за долгие десятилетия, даже при поддержке правящей семьи.

   — А что, если мы не доедем? — дрожащим голосом спросила Лисбет.

   Соврать, что они обязательно доберутся до столицы, Кьяра не успела. Их окно разбил раскаленный могильный гвоздь. Осколки разлетелись по всему купе, а гвоздь увяз в обшивке двери, выбил из нее щепки и начал медленно остывать.

   Лисбет вскрикнула. Хема ругнулась, вытирая кровь со щеки.

   Тонкопалая, белая рука загонщика тут же вцепилась в раму. Он ранил ладонь осколками, не испытывал боли, пачкая дерево темной кровью. На его радостные и громкие хрипы потянулись еще двое из тех, кто не успел еще пробраться под вагоном на другую сторону поезда. Туда, где Берг успешно сдерживал натиск загонщиков. Черное лезвие его меча давно было залито кровью, у опущенных ступенек уже лежало семь обезглавленных тел, а в стену вагона, испортив обивку, глубоко вошло с десяток могильных гвоздей.

   Бергу приходилось одновременно отбиваться от загонщиков и охотников, засевших в лесу и обстреливавших его.

   Происходящее все больше походило на безумие. Трех арнов и трех храмовников катастрофически не хватало, чтобы быстро подавить атаку больше чем полусотни культистов. И люди, все еще бушевавшие в коридоре, лишь усложняли ситуацию…

   В окно купе Кьяры лезли загонщики. Дверь пытались вскрыть пассажиры, надеясь выкупить свои жизни жизнями жриц. Кто-то из них решил, что храмовники безропотно последуют на убой следом за подопечными, и пятеро пассажиров, среди которых был школьный учитель и престарелая женщина, всю жизнь проработавшая швеей, безропотно поверили в это.

   На счастье избранных, никто из их палачей не был достаточно сильным и сообразительным, чтобы выломать запертую дверь или додуматься раздобыть ключ у перепуганного проводника, забившегося в самый темный угол.

   Хема, опасно свесившись из окна, успела расправиться с двумя загонщиками, пробившись клинком к их гнилому мозгу сквозь зашитые глазницы. Третий схватил ее за руку и потянул на себя.

   Кьяра рванула, чтобы удержать Хему от падения, но Лисбет все еще цеплялась за нее и не сразу сообразила, что Кьяру нужно отпустить. А когда все же разжала пальцы, было уже поздно.

   Хема вывалилась из купе, упала на загонщика. Свалила его с ног и проехалась по насыпи на нем, успев превратить мозги загонщика в фарш. Озверев от того, что ее вынудили нарушить приказ кайсэра, она ринулась к последним трем загонщикам на этой стороне.

   Один из них прыгнул на нее сверху, уронил, впился острыми зубами в руку и забулькал, когда тонкое острие клинка взрезало его барабанную перепонку и глубоко увязло в черепе.

   Хема скинула его с себя и едва увернулась от атаки следующего загонщика. Эти еще не были одурманены ароматом милости Ишту и оказались опасными противниками.

   Кьяра выглянула в окно в надежде помочь девушке забраться обратно в купе, но вынуждена была отпрянуть и спрятаться за креслом, когда из леса вылетело два подряд могильных гвоздя.

   Лисбет зарыдала громче.

   Люди, теряя терпение, начали колотить в дверь кулаками, требуя немедленно им открыть.

   Неожиданно в коридоре воцарилась тишина, вслед за которой раздался мужской голос:

   — Разрешите помочь.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Стечение обстоятельств

   Вардан разжал пальцы, и безжизненное тело охотника опало на землю. Это был шестой, и впереди ждало еще больше.

   В густой и зловещей темноте культисты могли бы спрятаться от кого угодно, но только не от кайсэра, привыкшего иметь дело с существами сильнее кучки заигравшихся людей. Леса Медема скрывали в своих глубинах поистине ужасающих хищников, с которыми Вардан сталкивался и которых ему приходилось убивать, чтобы доказать отцу, что он достоин быть его наследником. Единственным достойным внимания доказательством могло стать лишь овладение смертельным касанием, на которое у Вардана ушло десять лет жизни и которым он теперь так легко и непринужденно пользовался, наводя страх на людей.

   Охотники не представляли для него никакой опасности. Но их было много, и они рассредоточились по лесу по обе стороны поезда, чем серьезно усложнили Вардану работу. Большую часть прошедшего времени он потратил на то, чтобы добраться от одного охотника к другому.

   Вардан успел наметить следующую цель, когда почувствовал, как от поезда потянуло смертью. Кто-то плел проклятье.

   Забыв о культистах, Вардан рванул к поезду, понимая, что отчаянно не успевает. Оставалась слабая надежда, что атака вновь была нацелена на вторую жрицу и Кьяра не пострадает. Но, зная своего помощника, кайсэр ничуть не верил в такую удачу. Йегош был практичным арном и, несмотря на всю свою нелюбовь к храмовникам, он должен был закрыть жриц в одном купе, чтобы их легче было защищать. И даже если атака была нацелена на другого человека, Кьяра все равно могла пострадать. Как рыцарь, принявший проклятье на перроне вместо избранной.

   В этот момент кайсэр не думал о том, что вместо Кьяры он может получить и другую избранную.

   За те несколько дней, что он был знаком со своей подопечной, Вардан успел привыкнуть к мысли, что именно она войдет в обитель Хаарта, как мудрая. Так было нужно, и иного исхода просто не могло быть.

   ❖❖❖

   Кьяра, не знавшая, какая опасность ее ждет, услышала, как щелкнул замок, и забыла о Хеме, вынужденной отбиваться от загонщиков. Рванув к двери, Кьяра успела ухватиться за ручку и несколько секунд вполне успешно удерживала ее, но неожиданно резкий рывок заставил ее разжать пальцы, чтобы не вывалиться в коридор, прямо в руки враждебно настроенной толпе.

   Она понимала, что в сложившихся обстоятельствах ее единственное спасение — узкий дверной проем, вмещавший не больше одного человека за раз. Кьяра должна была удержать людей на пороге до прибытия подмоги, иначе рисковала лишиться жизни.

   Первым в купе попытался ворваться невысокий, тощий юноша в круглых очках. Он отшатнулся, едва успев увернуться от лезвия, просвистевшего в сантиметре от его лба. Кьяра метила по глазам, но не учла разницы в росте.

   Пока Лисбет рыдала, забившись в угол койки, Кьяра вполне успешно сдерживала толпу. Особенно ретивому парню она оставила длинный и глубокий порез на щеке — Кьяра почувствовала, как лезвие ножа скользнуло по его зубам, разрезая плоть. Пышной пожилой женщине подрезала кружево на лифе платья. Школьному учителю прошлась по пальцам.

   От этих не всегда мелких ранений пассажиры лишь сильнее распалялись и неистовствовали. Среди них особенно выделялся тот самый юноша, который первым ворвался в купе. После неудачной попытки он отступил в сторону и только смотрел. В какой-то момент губы его зашевелились.

   Что бы он ни делал, у него не получалось. Толкающиеся и кричащие вокруг люди сбивали концентрацию. Ему пришлось приложить большие усилия, чтобы справиться с собой и игнорировать внешний раздражитель.

   Кьяре не нравилось то, как быстро и нервно он шевелит тонкими, побелевшими губами, как смотрит и ведет себя. Он весь, от начищенных ботинок до кончиков серых, сальных волос, ей не нравился, и Кьяра жалела, что не смогла его задеть, когда была возможность. Она с большой охотой напала бы на него прямо сейчас, но он прятался в толпе, в которую она никак не могла нырнуть. Оставалось лишь радоваться, что не все пассажиры поддались безумию, многие разошлись по купе и заперлись, пережидая этот кошмар.

   — Да сколько можно! — тоненько взвизгнул школьный учитель, баюкая пострадавшую руку. — Проклятая тварь!

   Кьяра поморщилась. В ее деревне не было школы, как и учителя, но благодаря наставнице она имела представление об учителях и подозревала, что им не стоит так выражаться.

   — Почему мы должны умирать из-за такой, как ты?! — продолжал бушевать учитель. Его поддержали.

   После череды неудачных атак люди поубавили свой пыл и не стремились больше так же бездумно прорываться в купе. Кьяра не расслаблялась и не опускала нож, готовая в любой момент отразить новую атаку.

   Ей сильно повезло, что из всех только она одна была вооружена.

   — Так не умирайте, — огрызнулась она. — Разойдитесь по купе и запритесь. Какое отношение к происходящему имею я? Разве я взорвала поезд и напала на него?

   В толпе повисла растерянная тишина. На одно короткое мгновение Кьяра даже наивно понадеялась, что люди сейчас и правда разойдутся. Но они быстро отвергли здравую мысль. Многоголосый хор в едином порыве заявил, что она имеет к их беде самое что ни на есть прямое отношение.

   — Мы все знаем, что эти монстры явились за тобой! И за той бесстыдной девкой, которую ты у себя укрываешь.

   Кьяра не обернулась на Лисбет, хотя соблазн был велик. Ей хотелось посмотреть на перепуганную и заплаканную девушку, чтобы понять, что именно в ней могло быть бесстыдного.

   — Откуда вы это знаете?

   Вопрос застал толпу врасплох. Точного ответа ни у кого не было. Каждый из них просто услышал, как кто-то об этом говорил.

   И только парень в очках странно и немного безумно улыбнулся, зарождая в Кьяре подозрения. Если он шепнул в одном месте, а потом повторил в другом, то растревоженные люди могли быстро разнести его слова. И никому не было важно, насколько они правдивы, главное — виновник найден и его можно призвать к ответу.

   — Какая разница? — в конце концов громко возмутилась пожилая женщина. Из всех семи человек, окруживших купе и толкавшихся в коридоре, она выглядела одновременно самой безобидной и самой злой. — Важно лишь то, что сейчас стоит выбор между всеми нашими жизнями и вашими. Разве неправильно будет пожертвовать меньшинством?

   — Кто сказал, что это правильно? — спросила Кьяра. От злости ей тяжело было дышать. — Кто вообще сказал, что все ваши жизни ценнее одной моей? Почему это я должна жертвовать собой?!

   Толпа заволновалась, обещая страшную расплату за наглые слова. Все замерло неожиданно, когда невысокая хрупкая девушка, неизвестно откуда появившаяся, с силой впечатала голову парня в очках в стену купе. Она ударила его несколько раз, смяв тонкую оправу и расколов линзы очков, разбив его голову до крови и оставив на деревянной обшивке приличную вмятину.

   Люди