Оглавление
АМЕЛЬ КОШП
Море, солнце и… Мой Бог!
АННОТАЦИЯ
Круизный лайнер и я, мечтающая о приключениях. Виртуальная игра, в которой мне системой отведена незначительная роль моба. Но всё меняется, когда в поле зрения попадает до дрожи манящий скандинав. Откуда он только взялся?!
ГЛАВА 1
Опираясь о поручни, я глубоко вдыхаю морской воздух. Путешествие по воде планировалось давно, но только в нынешнем году удалось выбраться.
Июнь — пора отпусков.
Атлантика.
Блуждающие массы сельди, напоминающие россыпь драгоценных камней. Чистый воздух и размеренность: ни суеты города, ни постоянной рабочей рутины.
Как художник-иллюстратор, я постоянно сижу за планшетом или компьютером. Молодая фанатка своей работы двадцати трёх лет, а уже устала от жизни и жажду приключений, но, как водится, наоборот сторонюсь всего нового и привлекательного. И вроде в поездке закрутить курортный роман — норма. Душа не лежит. Сейчас уж точно.
— Скандинав! Ну, надо же, — восторженно тянет моя подруга, стоящая рядом.
— Где? — никогда в живую не видела, оценить бы хоть одним глазком.
Мужчина стоит в метрах пяти от нас. Настоящий громила. Под метр девяносто, широкоплечий, атлетический, русоволосый. Почти в облипочку бежевые брюки и белая рубашка с короткими рукавами. Просто загляденье. Но почему сразу скандинав? Внешность шикарная, не спорю, только с виду вполне русский турист, ничуть не иностранец.
Озадачено хмурюсь.
Я слепа и не вижу очевидного или Катька исподволь издевается?
Подозрительно кошусь на близкую подругу. На её губах ширится ехидный оскал.
— Надо же, среагировала. А то исстрадалась вся по своему Зайке, наверняка беспокоишься о радостях его плоти, — громко заявляет и резко хохочет, отчего мужчина-скандинав всем корпусом поворачивается в нашу сторону.
У меня перехватывает дыхание.
Глаза у незнакомца, словно голубое море: глубокие и спокойные. И весь он — викинг, притом самый могучий из своих! Залипательные спортивные линии тела, накачанные икры и бицепсы, а уж пресс — даже с расстояния ощущаю его монолитность.
Я тоже атлетически сложена — по выходным посещаю спортивный центр, однако до данного эталона — сотни километров ежедневных тренировок.
«Определённо не скандинав, а Катька — дура!»
— Хватит чушь молоть, — ворчу недовольно. Не только на подругу, но свою реакцию на этакого сексуального идола.
— Что ещё остаётся? Вторые сутки торчишь на палубе, прикипев коровьим взглядом к морским волнам. У нас отпуск, между прочим. На лайнере есть: бар, ресторан, бассейн и куча всего прочего. А по вечерам дискотеки устраивают для молодёжи.
— И?
Блондинка в раздражении топает ногой.
— Продолжишь в том же духе, найду кого посговорчивей!
— Валяй.
— Серьёзно, что ли?
— А что ещё остаётся? — повторяю её же слова.
Лицо подруги идёт красными пятнами. Прелесть. Теперь кожа определённо гармонирует с цветом короткого топика и мини юбкой. Вспыльчивая ворчунья круто разворачивается и, кипя от негодования, гордо удаляется в сторону местного бара.
«Пока-пока!» — напутствую мысленно.
Нет, подругу я искренне люблю. С ней весело, когда настроение соответствующее. Проблема в том, что сейчас на душе так тоскливо — не хочу общаться. Созерцания моря — более чем достаточно. Изнутри нечто поедом ест и покоя не даёт. Знаю, стервозно срываться на близких людях, но иногда само выходит.
Вот что мне ни так? Впереди две недели отдыха: море, посещение иностранных портов, городов и рынков, осмотр достопримечательностей. Шикарная программа! Ещё и подруга рядом, готовая сделать отдых поистине незабываемым своими спонтанными ненормальными идеями. Привлечь мужское внимание — пожалуйста! Она танцует — загляденье, за словом в карман не лезет, в общем, огонь, а не девушка, когда я сама тушуюсь и слова не могу сказать, чтобы завязать новое знакомство.
Нас с Катькой познакомил старый друг. День рождение, уже даже не помню чьё. Крутые бёдра новоявленной знакомой второй кожей обтягивал кусочек материи, именуемый юбкой. Кокетливые улыбки, многообещающие прикосновения к одному из мужчин, с которым она потом уединилась — произвели должное впечатление. В общем, оторва мне запомнилась. А потом встретились по работе — и понеслось: совместные обеды, вечерние вылазки, вечеринки. С появлением этой бойкой девушки моя жизнь перестала казаться серой и обезличенной.
Впрочем, в последнее время подружка периодически подкидывает пищу для размышлений. То на пару дней остаётся у меня, хотя обычно ночует с кем придётся, то, как бы невзначай, интересуется моим отношением к браку и детям. Вот и в круиз напросилась, ясное дело, желая что-то для себя решить — видимо, кого-то встретила и это серьёзно. В последнее время при вопросе об очередном ухажёре она отшучивается, хотя обычно расписывает всё в подробностях.
Тяжело вздыхаю.
Даже если у Катьки в голове крутятся матримониальные планы, стоит ли мне беспокоиться? Да, в случае её замужества, общаться станем меньше — не велика цена, если она будет счастлива. Как подруги мы всё равно останемся друг у друга и продолжим общаться.
Выводы выводами, а настроение хуже некуда.
Засовываю пальцы в карманы шорт. Выудив белую свечку, долго разглядываю, раздумывая — провести игровой ритуал привлечения счастья или нет? Решившись, суетно хлопаю по нагрудным карманам. Беда не приходит одна!
Чёрт!
Зажигалка осталась на тумбочке в каюте. А мне нужен огонёк!
Оглядываюсь в поисках какого-нибудь пассажира. Палуба пуста. Лишь один скандинав стоит на прежнем месте: руки в карманах брюк, ноги широко расставлены для устойчивости. Гордая посадка головы, окаменевшие черты лица.
«Не лезь, — словно говорит вся его поза, — увидишь меня, пройди мимо и забудь!»
Так и собираюсь сделать, даже разворачиваюсь, намереваясь спуститься обратно в каюту. Но…
Палуба резко уходит у меня из-под ног.
Налетаю на что-то жёсткое и, отпружинив, в следующий миг кубарем лечу в неизвестность.
ГЛАВА 2
Еле-еле разлепляю веки, ощущая, словно лицо покусано роем пчёл.
Голубое небо, птички поют, ветерок прохладный…
«Птички?»
Вяло дёргаюсь и приподнимаюсь. Ладони зарываются в белый песок. Глаза лезут на лоб. Кругом пальмы, иная незнакомая растительность, даже один кактус попадается на глаза.
Какого лешего?! Разве существуют такие локации в…
— Очнулась?
Стремительно оборачиваюсь и подвисаю из-за головокружения, а потом чувствую, что схожу с ума. Скандинав. Правда, весь его лоск куда-то улетучился: брюки подраны, рубашки нет, ноги босые, волосы всклочены.
Смутное подозрение зарождается в мозгу.
Нет… Нет и ещё раз нет! Апокалипсис, куда ни шло. Только не кораблекрушение! Да и с чего бы?..
С надеждой озираюсь в поисках туристической группы. Вокруг девственный пляж и мы двое. Тихое шуршание волн о берег, плеск выпрыгивающей из воды рыбы, на горизонте чисто.
Панически вскакиваю на ноги и, пошатнувшись, грохаюсь обратно.
«Ад и все дьяволы!» — взвываю от боли.
— У тебя повреждена правая нога. Явного перелома нет. Возможно, трещина в кости или сильное растяжение. Не берусь судить.
Час от часу не легче! Стону сквозь стиснутые зубы.
Господи, больно-то как!
Явно заметив мою гримасу, скандинав распоряжается:
— Ляг прямо, я попробую наложить шину.
Только сейчас замечаю в его руках разорванную надвое рубашку и кусок фанеры.
Плюхаюсь на спину, как сказали.
Ощущаю осторожное прикосновение сильных пальцев, стряхнувших с кожи песок. Некоторая затянутость действий, — для скандинава явно в новинку роль травматолога, — но надвое разломанные части фанеры прилажены и закреплены насколько возможно крепко.
Оценив дело своих рук, мужчина сосредотачивается на море. Над ним прорисованы кровавые отсветы заходящего солнца, рябящие на фоне прогретого воздуха.
— К ночи разразиться гроза. Надо найти укрытие.
Задрав голову, смотрю на небо. Ясное и голубое, с парой мерно плывущих облаков.
— С чего вдруг? Туч-то нет, — недоумеваю.
— Поверь моему опыту, будет.
Оптимистично, нечего сказать.
Скандинав поднимается и уходит.
Провожаю взглядом удаляющуюся широкую мужскую спину и вдруг замечаю лёгкую хромоту своего спасителя. Сощуриваюсь. Лодыжка скандинава сильно опухла и покрыта синеющими кровоподтёками.
Ругаюсь про себя!
И он ещё обо мне печётся? Герой недоразвитый!
***
Проходит порядка двух часов, навскидку подсчёт, когда широкоплечая фигура вновь возникает перед глазами. Честно говоря, начала уже волноваться, не случилось ли чего.
Собрат по несчастью волочёт самодельные носилки. В темноте не разглядеть, из чего те сделаны.
Скандинав подходит ко мне и осторожно приподнимает — и вот уже на твёрдой поверхности гляжу на звезды, кое-где мигающие сквозь череду облаков.
Еду.
Лежу на носилках, которые тащит скандинав.
«Не следует ему так нагружать ногу», — думаю устало.
Однако продолжаю молчать, как партизанка. Что-то в атмосфере не располагает к диалогу. А я не люблю нарываться, особенно находясь в зависимом положении.
В результате оказывается, в своё отсутствие на другой стороне острова скандинав умудрился соорудить нечто вроде шалаша из веток и пальмовых листьев. Тесновато, не спорю, тем более большую часть пространства занимают носилки, ставшие импровизированной кроватью. Для меня естественно.
Кошусь на сногсшибательного громилу — тот лёг на землю, устланную листьями.
Сочувствую.
Моё ложе определённо комфортнее.
Время идёт — не спится.
Ёрзаю на месте. Установившееся молчание действует на нервы. Скандинав — неразговорчивый малый. Моя нога неимоверно ноет, всё бы отдала за пару таблеток аспирина или, на худой конец, чего горячительного. А тут ещё эмоциональный дискомфорт, не подняться.
Косяки давит, эта чёртова реальность.
Как мы двое вообще очутились на острове? А что данная территория именно остров убедилась самолично, ещё когда дожидалась возвращения скандинава: несмотря на растительность, тогда удалось увидеть противоположный берег.
Этот остров — малюсенький пятачок песка посреди океана.
— Лайнер налетел на риф, — вдруг произнёс сосед по «комнате», словно точно знает, о чём думаю. И добавляет: — Нас ударной волной выбросило за борт.
Вспоминаю момент…
Голова начинает жутко болеть.
Сбой программы, не иначе, ибо удар — помню, а риф — нет.
Следствие падения? Приложилась черепушкой и, следуя реалиям мира, замкнуло? Образы какие-то обрывочные, неясные. Зацепиться не за что. Сейчас лишь единственная реальность — скандинав и остров, на котором находимся.
— Риф, значит… — бормочу, морщась в темноте.
Скорее ощущаю, чем вижу, его нейтральное пожатие плеч.
— Выверт судьбы, видимо. Тебя основательно приложило, когда упала. Пришлось вылавливать из воды. А там — вскоре берег увидел, и к нему.
— А корабль-то где?
— Чёрт его знает.
— Затонул? — спрашиваю напряжённо.
— Вроде, нет.
— Тогда нас должны хватиться? — с надеждой.
— Скорее всего, — ровно.
Прищуриваюсь. Что-то ни так. Но — что?
— Мысли о насущном, — неожиданно резко замечает скандинав. — Нога-то как, сильно болит?
— Терпимо.
— Ясно.
И снова тишина, которую даже не хочется нарушать. Что-то не заладилось с этим мужчиной с самого начала. Чувствую непонятное напряжение, а объяснить его природу не могу. Взъерошиваю свои жёсткие волосы, те высохли, но из-за соли...
Кривлюсь...
Ну и денёк сегодня. Сначала с Катькой поругалась, теперь в лежачем положении на необитаемом острове и в зависимости от мрачного незнакомца-мазохиста. Его повреждённая лодыжка… Больно ведь наверняка, а всё туда же, геройствует. Осложнение может пойти, и только высшим силам известно насколько мы тут застряли. Основательно так.
Углубляюсь в анализ помимо воли: мозги заточены факты с фактами автоматом сращивать. Даже если лайнер налетел на треклятый риф, затонуть подобная громадина точно не могла. Или могла? Титаник ведь ушёл под воду. Ну, да, с подачи айсберга. В данных широтах те не водятся.
В животе урчит, но я стоически делаю вид, что ничего не слышу.
Живут же годами люди без еды, а я чем хуже? Даже лучше иных могу приспособиться и питаться энергией. На худой конец, на четвереньках рыбку половлю, когда ноге полегчает.
Еда — полбеды.
Почему на острове только я и скандинав…
Где лайнер? Где пассажиры и локации плавучего курорта?
Гляжу на тёмное пятно, обозначившее крупное тело скандинава. Сомнения, мать твою, достали уже! Тряпка и то смелее будет. Открываю рот. Секунда, и челюсть клацает, вернувшись в естественное положение. Урыла бы того, кто придумал страх. Всё нутро в бараний рог скручивает. Никогда ничего так не боялась, как сказать пару слов данной монолитной фигуре.
— У тебя глаза красивые, когда на солнце смотришь, — вдруг долетает от него.
Челюсть отвисает. Тормозное замыкание, прежде чем подбираю её с земли.
— Что? — полувыдох, на большее не способна.
Неужели, то — мой голос? Хриплю, как заправская старушенция.
— Не бери в голову, — и скандинав поворачивается ко мне спиной.
Не брать в голову? Ёлки-палки! Неужели я застряла на необитаемом острове в компании воздыхателя? Во, Катька живот надорвёт со смеху, если моя догадка верна. И когда я успела попасть в поле его зрения, чтобы понравиться? Припомнить не могу, как ни стараюсь. Словно кем-то уничтожаются куски информации.
ГЛАВА 3
Громовые раскаты раздаются через некоторое время. Воздух тяжелеет и «электризуется». Кожу чуть покалывает, дышится с трудом. Резко холодает.
Ёжусь, обхватив плечи руками, и тихо ругаюсь. Зафиксированная нога мешает сменить положение тела, теперь, как пить дать, околею.
Слышу шуршание листьев, и через мгновение надо мной склоняется чёрная фигура.
«Мамочки…»
— Замёрзла? — участие в голосе.
— Выживу.
— Не болтай ерунду.
Скандинав осторожно начинает устраиваться рядом.
Падаю в прострацию: «Ё-ма-ё…»
Голосом, треснувшим от напряжения, интересуюсь:
— Ты чего это?
— Вдвоём теплее. Закон выживания, — следует незамедлительное.
Информирована. Только…
Какого лешего мускулистая ручища лапает мою талию?!
— Не ёрзай, — одёргивает резко скандинав, стоит попытаться отодвинуться немного. — Ногу береги.
Да, заботливый папочка!
И я — восковая мумия в объятиях скандинава. Боюсь вздохнуть и спровоцировать