Моменты Боевых (Бонус к "Саблезубый")

Думал, меня ждет она, скучает в одиночестве, плачет, может, даже, а здесь… щенок, мать его! Тот самый, что станет вытаскивать ее из теплой постельки из-под моего бока и даже, вероятно, снимая с члена, лишая того самого кайфового ленивого утреннего перепиха! Да ну нах! – Катька, он не остается. Ни за что!
– Боев, ну умоляю! На улице же морозы, ну как он там, у этой мусорки, выживет? Клянусь, я буду успевать быстренько с ним погулять, и он из прихожки ни шагу… – Она положила ладони мне на грудь и прижалась вся, на что мгновенно среагировал мой слегка приунывший член. Дернулся, почуяв близость горячего тесного местечка, куда нам с ним край как надо побыстрее, и шепнул мне: “Да хер с ним! Пусть остаётся, лишь бы мне внутрь уже попасть!” А я, дурака слабовольного кусок, едва не повелся на его предложение, тем более лапа сама собой полезла жамкать Катькину жопку. А как не жамкать ее всю, когда она в пределах досягаемости. Не могу я без этого. Но чуток мозгов у меня все же осталось, видать, в верхней башке, и я осознал, что, поддавшись сейчас этой манипулятивно-сексуальной хрени, потом буду долго расхлебывать. Скажу сначала “да”, и потом заднюю как включать? А *баный конкурент, ворующий у меня внимание моей конфеты, на хрен никуда не вперся. Я аж вскипел, представив, какой станет моя жизнь и квартира с этим борзым помоечным захватчиком.
– Я сказал – нет! – рявкнул я. – В моем доме не было и не будет никаких собак, кошек и прочей лохматой геморной херни! Он выметается сейчас же!
Рявкнул и застыл. Потому что… сука-сука-сука! Вот зачем так-то?
Катька резко отстранилась, уставившись в лицо мне сначала с тенью испуга. Вот я долбо*б!
– Кать… – потянулся я к ней, готовый к тому, что шарахнется. Дебил же я какой! Старый у*бок же бил ее, орал, помыкал, и я туда же! – Слушай, ну ты сама пойми…
Мимолетный страх испарился с ее лица, сменившись сперва грустью на пару секунд, а потом и выражением, что уже меня напугало до усрачки. Тем самым неживым безразличным опустошением, которое видел у нее при начале нашего знакомства. Эдакое обреченное безразличие, за которым она научилась прятать свои чувства и ранимую душу за время своего плена у ублюдка Вознесенского. У меня от него и с первого раза кишки узлом связывало, а сейчас и вовсе как льда нажрался от пуза.
– Я понимаю, – оборвала она меня, кивнув и отвернувшись. – Ты прав. Прости.
И пошла в сторону кухни. В смысле я прав? Куда пошла?
Я зыркнул на долбаного пса преткновения и рванул на звяканье посуды.
Катька какими-то немного механическими движениями накрывала на стол.
– Голодный ведь. Садись, Боев, – кивнула она, не встречаясь со мной взглядом, и льда в брюхе стало больше. Какое там жрать!
– Катерина… – Она вскинула ладонь, подняв на меня глаза. Покрасневшие, но сухие.
– Все, тема закрыта, Боев. Я поняла, что не имела права так поступать. Собака – это не игрушка, и ее появление, даже в семье, необходимо обсуждать и решать совместно. И уж тем более у меня не было права приводить Ромео в ТВОЙ дом.
– Ох*еть! – каркнул я, подавившись воздухом. Ощущение от ее слов было таким, будто мне тараном стенобитным под дых врезали.
“Даже в семье”. “Твой дом”. Это, бля, по-жесткому вообще-то, малыш. Но по заслугам, однако.
Улыбнувшись мне одними губами, Катька поставила плетенку с хлебом рядом с тарелкой с борщом и ушла из кухни. Я же лупал глазами, как баран, в бордовую жижу с белым пятном сметаны и судорожно соображал, как исправить все. И тут в прихожке послышалась какая-то возня и долбаный песель радостно тявкнул. Я сорвался с места и выскочил туда, как раз чтобы пронаблюдать, как Катька потянулась за своей аляской на вешалку. Она уже была одета как для выхода и даже унты свои белые напялила.
– Это что за на хер, а? – взревел я, моментально взбеленившись от понимания, что она уходит. От меня! – Ты из-за этого, что ли, меня бросать собралась?
– Что? – непонимающе моргнула она.
– Из-за псины! Да как вообще!.. – Вот же бля! Она меня в форменную истеричку с самого начала превратила!
– Боев, ты сдурел? – нахмурилась моя конфета. – С чего бы я уходила от тебя?
– С чего? С того, что повел себя сейчас как мудила, вот с чего!
– Почему это? Я его к Камневым хотела просто отвезти. Пока не пристрою. Это твой дом и твое право…
– Да в п*зду! – рявкнул я, отнял у нее куртку и зашвырнул, не глядя, за спину в коридор. – Это наш дом! Наш, поняла! И чтобы больше я не слышал ничего такого!
– Боев…
– Молчать, женщина! Это наш дом, у нас хренова семья, и если тебе нужна эта сраная дворняга, то и она остается. – Я посмотрел на проклятущего щенка, что уселся у наших ног и с любопытством переводил блестящие карие зенки с меня на Катьку. А ничего такой, хоть и дворянин стопудовый. Симпатичный, и взгляд не тупой. – Ты остаешься! Но учти, если будешь гадить в доме, то прилетать станет регулярно! И не приведи тебе бог лезть в комнату, когда я там трахаю мою женщину, понял?!
Не мешкая, я подхватил опять Катьку под ягодицы и попер в спальню.
– Боев, похабник! – заколотила она меня по плечам, смеясь свободно и радостно. Славатехосподи! – Он же еще ребенок совсем!