Вдали от Камелота

– Ты жив! – воскликнул он. – Я боялся, что убил тебя.
   Сэр Сегварид в ответ разразился бранью.
   – Я вижу, что нанёс тебе жестокую обиду, – сказал сэр Тристрам сочувственно.
   – Ты видишь?! А о чём ты думал, когда домогался замужней женщины?
   – О её красоте, конечно же! – был ответ. – И о блаженстве, которое она обещала подарить мне!
   – Бессовестный мальчишка! – простонал сэр Сегварид, силясь подняться. – Я убью тебя!
   – Едва ли, – беззаботно отозвался сэр Тристрам. – А вот сам ты можешь серьёзно пострадать, потому что я сильнее тебя и искуснее в бою. Но я не хочу умножать причинённое тебе горе. Давай разойдёмся миром. Обещаю, что больше не посмотрю на твою жену.
   Тут сэра Сегварида охватила слепая ярость. Взревев: "Защищайся, трус, или умри!" – он выхватил меч и кинулся на сэра Тристрама.
   Сэр Тристрам, хотя стоял расслабленный и оружие держал небрежно, оказался готов к бою. Легко отбив щитом направленный ему в грудь удар, он взмахнул мечом, быстрым, как молния, и боль пронзила правое плечо сэра Сегварида. Ещё взмах – и кровь окрасила его левое бедро. Напрасно пытался сэр Сегварид достать противника, ему не удалось нанести сэру Тристраму ни одной царапины.
   – Быть может, довольно, сэр рыцарь? – спросил его сэр Тристрам. – Ты доказал свою доблесть и защитил свою честь. Остановимся, пока не поздно.
   Но сэр Сегварид только рычал в ответ, снова и снова бросаясь на сэра Тристрама, точно не слышал его слов. Тогда сэр Тристрам нанёс ему страшный удар в голову, но меч он держал плашмя, поэтому не убил сэра Сегварида, а только оглушил. Сам же сел на коня и ускакал прочь.
   Скоро к месту битвы явились люди сэра Сегравида, ведомые юным Амаданом, и хотели отвезти его домой, но сэр Сегварид, пришедший в себя ровно настолько, чтобы сказать несколько слов, запретил им это. Неподалёку находилась обитель, в которой давали приют больным и раненым. Туда он и велел себя нести.
   Раны сэра Сегварида оказались серьёзны, и прошло много дней, прежде чем он снова сел в седло. Леди Эйдин навещала его в обители, как положено добродетельной жене, но держалась холодно. А когда сэр Сегварид исцелился достаточно, чтобы вернуться домой, долго отказывалась делить с ним ложе. Со временем она смягчилась, но так и не простила мужу той вспышки гнева и меча у своего горла.
   Сэр Сегварид и сам ужасался, вспоминая накатившую на него ярость, какой не испытывал дотоле ни разу в жизни. В обители у него было время подумать. Он решил, что Эйдин слишком легко открыла имя любовника. Пусть изменница страшилась за свою жизнь, но ведь она не только выдала сердечного друга, и с готовностью выдала, она будто толкала мужа погнаться за обидчиком! Возможно, думал сэр Сегварид, втайне Эйдин желала, чтобы он побил сэра Тристрама и опять стал для неё героем, каким был в прежние времена?
   Он никому не рассказал о поединке и людям своим велел молчать, только сэру Продитору открыл правду.
   – Как можешь ты жить с ней после этого? – возмутился сэр Продитор. – Ведь она опозорила тебя и опозорит снова!
   Как он сказал, так и вышло. Леди Эйдин забыла о благочестии, все дни напролёт проводила в окружении рыцарей двора, открыто принимая их ухаживания. Король Марк, отбросив последние приличия, не давал Эйдин проходу. Сэр Сегварид на людях делал вид, что ничего не замечает, а дома пытался усовестить жену и призвать к порядку. Но ни просьбы, ни упрёки, ни угрозы не действовали. На все мужнины слова Эйдин только смеялась. И поддразнивала, видя его бессильный гнев:
   – Ну, давай, возьми меч, убей меня!
   Сэр Сегварид боялся думать, кого она принимает у себя в спальне в его отсутствие. Но и терпеть такое положение дел больше не мог.
   Однажды король Марк отослал его из Тинтагиля с поручением. Сэр Сегварид сказал Эйдин, что возвратится через три дня, а сам обернулся за сутки, ночью незаметно подъехал к дому и затаился в кустах.
   По обычаю, муж, застав с женой любовника, имеет право вызвать его на поединок, и право это не может оспорить даже король. Вот и решил сэр Сегравид подкараулить соблазнителя, кем бы тот ни был, и сразиться с ним. За исход схватки он не опасался, ибо немного нашлось бы при дворе короля Марка рыцарей, которые могли биться с ним на равных. Он заткнёт рот насмешникам, а охотники до чужих жён трижды подумают, прежде чем приблизиться к его Эйдин.
   Тут дверь дома отворилась, на пороге показался рыцарь в наброшенном на плечи плаще, следом вышла леди Эйдин с распущенными волосами, в одной нижней рубахе. Стоя на крыльце, они нежно прощались. Рыцарь повернулся, чтобы идти... Эйдин держала лампу, и в её неровном свете сэр Сегварид различил лицо рыцаря.
   – Друг мой.
   Сэр Сегварид вышел из своего укрытия с обнажённым мечом и встал у сэра Продитора на пути.
   Сэр Продитор растерялся. Оглянулся, не ведут ли ему коня. Но слуги, завидев господина, медлили.
   – Я был готов доверить тебе жизнь, – сказал сэр Сегварид. – А ты предал меня.
   Сэр Продитор перестал оглядываться и повернулся к нему лицом. Вскинул насмешливо брови:
   – Было у глупца золотое кольцо, да обронил его глупец. Умный шёл следом да подобрал.