"Полуночные тени" + "Ветер полнолуния" (дилогия)

Ответом на мысленный вопрос стал новый взрыв ужаса.
    Помянув нехорошим словом Звериную матерь и детей её, я откинула одеяло, встала и пошлепала к окну. И, не дойдя шагов трех, застыла, словно замороженная. Люди добрые, Матерь звериная, что это?!
    По залитой лунным светом поляне от края до края змеилась полоса тени. Извивалась, дергалась… текла темной рекой, брызгала размытыми черными пятнами на лунные берега. Тень. Просто тень.
    Я посмотрела на небо. Луны не было видно, зато угадывалась – черная на темном – широкая летящая полоса, как будто поразившая меня тень отразилась в небе.
    – Облако, – сказала я себе. И, конечно, ничуть этому не поверила. Ну не совсем же ты дура, Сьюз? Какое ж облако? Это кто-то живой там летит, живой и очень опасный.
    Смертельно опасный.
    Я осторожно отступила назад – но так, чтобы не терять непонятных летунов из вида. Показалось, или черная полоса впрямь стала уже? Нет, точно. Вот открылся краешек луны, проглянуло серебристое кружево облаков… я отчетливо видела край черноты, стремительно летевшей над нашим лесом; еще несколько мгновений – и небо очистилось. Полная луна, флер редких облаков, звезды… залитая лунным светом поляна, пустая тропинка… все как всегда, вот только страх никуда не делся.
    Что это было? Что???
    «Смерть», – ответило мне звериное нерассуждающее чутье.
    «Смерть, от которой нет защиты».
    – Ладно, – буркнула я, – у вас, может, и нет, а у людей, глядишь, найдется. Схожу завтра в деревню.
    А можно и в замок, мелькнула шальная мысль. Деревенские мужики правду с выдумками путать горазды, а капитан Гарник, начальник бароновой стражи, очень даже может знать доподлинно, что за твари летают по ночам, окутанные мраком.
    Но сначала нужно дождаться утра. Я подкралась к окну, еще раз, внимательно, оглядела небо и поляну. Закрыла окно тяжелым ставнем – обычно он все лето стоит у стены комнаты, в дело идет, только когда ливень хлещет. И ощутила, как отползает страх, отдаляется, становится лишь тенью на самой границе сознания. И – тенью, комком тьмы – остается на страже, готовый воспрянуть в единый миг от малейшей тревоги.
    Я так и не смогла заснуть.
   
   
    Стадо сегодня не паслось, гуси не щипали траву на берегу ручья, ребятишки не бежали в лес по ягоды. От деревни шли темные волны уже знакомого мне звериного ужаса. Я покачала головой: трудно будет успокоить тут всех, я с одной-то Злыдней еле справилась. Трудно, а надо. Но это после; сначала узнаю, что здесь было ночью.
    Собаки молча жались по щелям. Поджав хвост, ко мне метнулся Серый, проскулил коротко.
    – Что, – спросила я, – тоже перетрусил? Гуляка ты блудливый, где ночью был? Почему дом не охранял?
    Пес виновато прижал уши.
    Народ собрался у дома старосты – что само по себе показывало степень испуга, обычно новости обсуждают у Колина в трактире, под темное пиво и светлый эль. Мужики стояли хмурые и нетрезвые – для храбрости, что ль, хлебнуть успели? Завывали бабы – понятно, у коров да коз молоко пропало, да и куры хорошо если от страха не перемерли, а всего-то нестись перестали. Детей, похоже, позапирали: в толпу затесалось лишь несколько мальчишек постарше.
    Меня заметили.
    – Сьюз пришла! – крикнула белобрысая Лиз, главная деревенская сплетница. Глаза у нее на затылке, что ли?!
    – Давай сюда ее, – зычно скомандовал староста. – Сьюз, к нам иди!
    Люди расступились, давая дорогу.
    На высоком крыльце лучшего в деревне дома обнаружились, кроме старосты и кузнеца, Рольф, Колин, бабка Грета – заводила и предводительница деревенских женщин – и моя бабуля.
    – Рассказывай, – с ходу велел староста.
    Я передернулась, вспомнив черную полосу на ночном небе. «Смерть, от которой нет защиты»…
    Спросила:
    – Люди все живы? Оно у вас не охотилось?
    – Мимо пролетело, – ответил староста. – Только вот что это за напасть такая? А, Сьюз?
    – Не знаю, – вздохнула я. – Зверье говорит: смерть, от которой не защититься. Так перепугались, я чуть сама не сбрендила.
    Я рассказывала о том, что было со мной ночью, что я видела, как потом долго успокаивала Злыдню и подманивала хорька на сдохшую от страха Пеструшку – расспросить. Я рассказывала, а лица людей, без того хмурые, мрачнели все больше.
    Бабка Грета задумчиво пожевала губами:
    – Никогда о такой напасти не слыхала. А ты, Магдалена?
    – В наших краях такого не водилось, – покачала головой бабушка.
    – Покажи-ка еще, – попросил меня староста, – откуда и куда эта дрянь летела?
    Я прикинула, как стоит относительно деревни наш дом, куда смотрит мое окно. Повела рукой, обозначая направление:
    – Вот так примерно.
    Рольф прищурился, повел глазами вдоль воображаемой линии. Сказал непонятно напряженным голосом:
    – Так ведь это значит – к замку?
    – И верно, – ахнула бабушка.
    Кузнец почесал в затылке, прогудел:
    – Узнать бы надо, как там дела.
    – И рассказать его милости, что у нас было, – кивнул староста. – Заседлывай-ка ты, Рольф, Огонька, да скачи.