Окарина (начало)

вежий ветер дул с моря, принося запахи соли, гниющих водорослей, свежей рыбы и ясного дня. Да, день обещал быть солнечным и тёплым. Звон колокола собирал прихожан на заутреню, и по всем улицам хлопали двери и калитки, цокали копыта, мягко ступали лапы.
Пастор Патрик, причёсанный и одетый для службы, раскрыл двери, ожидая певичек. Их звонкие голоса уже были слышны за забором, окружающий храм.
- Поторопитесь, клуши! Уже прихожане идут!
- Доброго утра, пастор! - поклонились девчонки и захихикали.
Вот было б с чего! Пастор ещё раз огладил шерсть на морде и напряг хвост, проверив, не торчит ли наружу? Нет, вроде бы нигде традиции не нарушены. Но противные девчонки снова захихикали!
- Быстро, быстро! Встали, и распевка!
Девочки заняли свои места за алтарём, и дружно завели «Веники, веники, веники-повеники, на печи валялися, да с печи оборвалися...». Распевка древняя, проверенная, фраза повторяется на каждую следующую ноту гаммы, да ещё и ритм ускоряется. Обычно на седьмой-восьмой ноте следует чей-нибудь срыв — и взрыв смеха.
- Отлично! А теперь быстренько «Аве, Третий Хвост, очисти солнце и небо»…
Юные звонкие голоса выводят мелодию, все сразу смотрят с одухотворённым выражением, светлыми блестящими глазами… Патрик облизнул нос, фыркнул и взмахнул лапой. Девушки слаженно закончили строфу, поклонились и убежали на своё место.
А пастор ушёл за левый клирос, готовясь к своему выходу. День восемнадцатый светлого весеннего месяца лиственя, год семь тысяч сто тридцать третий от Сотворения Мира пресветлым Трихвостым… Да пребудет он столь же светел для жителей города Ставроса!
Пастор шевельнул ушами, отслеживая гомон собравшихся, вот он приутих, значит, служка, молодой осёл, приподнял Господню Лапу и сейчас мягко стукнет ею по бронзовому шару с прорехами в виде континентов, символизирующему тварный мир….
Нежный, едва слышный звон разнёсся по алтарю, и пастор вышел, привычно затянув:
- Славься Трихвост, солнце зажёгши, и в восхищении мир узрев…
- Славься! - слаженно ответила толпа.
На хориле затянули первые ноты гимна девушки из хора. А Патрик недовольно шевельнул ухом. Что-то шло не так. Служба, расписанная по шагам, отточенная за годы и привычная — дала сбой. Где? В чём? Ягуар прислушался: нет, девицы если и фальшивили где-то, то едва заметно, да и не столь это важно. Прихожане стоят плотной толпой, дышат словно единый организм, гулкий вдох, протяжный выдох. Прислушался и к собственному голосу, славящему наступающий день, обещающему всем собравшимся блага и счастье… Что же не так? Почему растёт беспокойство, шерсть на загривке встаёт дыбом, по щекам и подбородку бегут холодные мурашки, словно в предчувствии беды? Откуда может грянуть беда здесь, в божьем храме, освящённом и защищённом силой Его?
Звон.
Где-то далеко — звон. И крики. Звон этот явно немелодичен. Но его пока никто не слышит. Все слушают девичий хор, выводящий «От хвоста до хвоста...». Но вот гимн кончился, и Патрик уже набрал воздуха, чтобы продолжить службу… И сам удивился своим лапам. Которые захлопнули Книгу, ухватили Дароносицу, поставили в антиминс и завернули последний.
Толпа безмолвствовала, взирая на пастора. Служка удивлённо оглянулся на начальство. Девушки перегнулись с хорила, глядя на него… И первыми, судя по всему, услышали посторонние звуки. Ибо крики стали явно ближе. И звон отчётливей.
- Великий Трихвост, спаси и защити нас! - воскликнул Патрик, и сразу, почти без паузы, совсем другим тоном, никак не похожим на величественный и торжественный: - Заприте двери!
Целых две секунды прошло, пока до них дошло: да, двери храма гораздо надёжнее благословения Трихвостого. И первые прихожане кинулись выполнять распоряжение священника. А тот стоял на алтаре, комкая в лапке антиминс, судорожно перебирая в уме: что делать, как поступить?
В случае непредвиденных или стихийных бедствий пастору надлежало первым делом вынести из церкви антиминс с дарами Трихвоста и закончить службу там, где это только возможно. Но сейчас не до службы. Сейчас всё ближе и ближе звон оружия, крики ярости и боли.
- Отче, негоже нам здесь сидеть, словно овцам! - раздался вдруг возмущённый возглас. Дюжий тигр нахмурился и смотрел на ягуара с вызовом.
- Что ты предлагаешь?
- Выйти и сражаться!
- Я был бы полностью на твоей стороне, если бы в храме имелось хоть какое-то оружие!
- Моё оружие всегда при мне! - тигр вскинул лапу с растопыренными когтями.
- Что ж. Коли так, не смею перечить. Всем, кто желает выйти и дать отпор тем, кто там бесчинствует — прошу. Остальные же оставайтесь здесь. Стены прочны, двери толсты. Да убережёт нас Трихвостый!
Тигр, козёл и двое волков решительно вышли через заднюю дверь. Остальные расселись на прямо на полу. Девочки спустились с хорила, лисичка подошла к ягуару и негромко спросила, скромно потупившись:
- Отче, а почему они ушли?
Ягуар привычно упёрся хвостом в подол сутаны, ощутив хоть какую-то опору. Он ожидал другого вопроса, вроде «Что с нами будет?» или «Как Трихвостый допустил такое?». Вопросы, на которые у него не было внятного ответа. Нет, что-нибудь он всегда ответит, должность такая, но вот честно… А этот простой и честный вопрос заслуживает уважения.