В мире, созданном Дойлом. Смерть собаки Баскервилей

Не первый год тружусь над научной работой по тексту Дойла (и не жалуюсь). Не думал, что заинтересует эпигонская литература, да еще современная, да еще русскоязычная. Но «Смерть собаки Баскервилей» Л.Паче приятно удивила: автор владеет темой (видна работа)!

Чувствуется знание викторианской Англии и знание текста оригинала, причем не только современный перевод Л. Бриловой (хотя в нем есть что-то похожее в плане цельности текста и передачи игрового-развлекательного характера, но много ошибок) и классический Н. Волжиной (слишком сухой, при всем уважении, но здесь – это именно английская самоирония). У Л. Паче более достоверно (если сравнивать с оригиналом), чем в экранизации И. Масленникова переданы образы героев – тот же Мортимер далек от обаятельного в сериале Е. Стеблова (про зарубежные экранизации, где герой даже внешне далек от описания Дойла, я уж и вовсе не говорю, при всей любви и к тем, и к другим).

И при всем при том, «Смерть собаки Баскервилей» это оригинальное произведение, в котором есть новые герои, как бы дополняющие реальность классического текста. Причем, они не картонные и прекрасно вписывающиеся в атмосферу, созданную Дойлом, и вовсе не кажутся русскими (как успел посмотреть в комментариях) ни лексикой, ни поведением. Тем, кто воспринимает викторианскую Англию чересчур сентиментально, или полагает англичан той эпохи слишком чопорными, рекомендую книгу Е. Коути с характерным названием "Недобрая старая Англия". Так что автор, по-моему, прекрасно уловил и это, проделав большую работу и, создав близкое к оригиналу продолжение и, в то же время, самостоятельное произведение, которое, думаю, как и меня, сможет заинтересовать и поклонников Дойла и тех, кто впервые прочитает о собаке, не испортив вкуса. Это не еще одна "версия событий", это (как и оригинальный текст) литература для развлекательного, но в то же время для серьезного чтения, в плане знания деталей (и это-то подкупает), которые останутся не оцененными большинством читателей; но и для просто знающего текст Дойла, в книге Л.Паче есть и прямые цитаты, и рассуждения, и скрытые аллюзии, которые тем не менее легко угадываются любым читателем.

Я был убежден в том, что возродить «Собаку» нельзя (и потому не интересовался эпигонской литературой, чуть изучив ее в необходимом для работы объеме). Был убежден в этом, начав читать отрывки из книги Л. Паче «Смерть собаки Баскервилей», но, по-моему, она настоящий подарок для поклонников оригинального текста. Долгое время обращал внимание на схожие классические сюжеты в литературе и кино, но, конечно, все было не то, а здесь, вроде как, попадание в яблочко, тем более удивительное, что автор (судя по ответам в интернете, но не из текста) сам из иной, то есть, нашей, культурной среды.

Повесть Л.Паче очень интересна, именно в связи с текстом Дойла, благодаря которому, она и появилась. Но точно так же, как текст Дойла не мог бы появиться в любую другую эпоху, как только в эпоху модерна, так и текст Л.Паче не мог бы появиться не в эпоху постмодерна – он еще и в этом смысле современный. Он не просто эпигонский, очередной, это очередная версия событий под новым углом, хотя как любой текст постмодерна, повесть Л.Паче принципиально подражательна, иронична (ирония, не передаваемая обычно русскими переводами, слишком сухими и строгими, присуща и героям Дойла) пародийная, игровая, а значит еще и служит тем же задачам в чистом виде, что и текст Дойла – развлечение читателя. Это самостоятельный во многом текст, оригинальный, с новым главным героем, в которого сразу веришь, он убедительный, он не похож на Холмса. Другое дело – сюжет, очередная версия, но и она построена на оригинальном прочтении самого текста Дойла, причем это версия подана в игровом виде, но есть также и страшные эпизоды, как и в тексте Дойла, их даже больше.

Но самое главное, если сравнивать: автор расширяет пределы именно того "воображаемого", которое создал Дойл своим текстом. В литературе вообще это не ново – известны целые миры-вселенные, да и подчас ловишь себя на мысли принадлежности разных авторов и сюжетов одному пространству-времени, например, роман Цвейга "Нетерпение сердца" заканчивается там, где начинается роман Ремарка "На Западном фронте без перемен". Но автор расширяет, дополняет новыми подробностями биографии уже знакомых героев (причем посредством нового главного героя читатель и знакомится как бы уже с заочно знакомыми), и они действительно, узнаваемы. И масса новых персонажей, дополняющих место действия и сюжет из текста Дойла, и теперь, внимание: "исторической действительности", "свидетельств" и "отражений" эпохи в новом современном русскоязычном тексте намного больше, чем в тексте Дойла. Причем, если Дойл скуп вообще в описании костюмов, даже если речь идет о женских нарядах, то Л. Паче, наоборот, снабжает подробностями исторические теперь наряды.

Есть новации и в коммуникативных практиках, в том, как выстраивается общение героев: во всем тексте обыгрывается тема всеобщей подозрительности и невозможности без доверия