Туристы (зарисовка-сиквел к роману "Турист")

- Постарайся выспаться, родной! – посоветовала супруга, звонко чмокнув меня в нос.

- А мы пойдём играть вечером в футбол, па? – дёрнул меня за рукав Иван.

Я был против, чтобы сына назвали Иваном. С моей фамилией бедного ребёнка ждала весёлая жизнь! Но Лада хотела назвать его в честь своего отца, и я смирился. Ну а потом… когда-то человек по имени Джон говорил, что мечтает о том, чтобы кто-то назвал ребенка в его честь. Почему-то при регистрации первенца я вспомнил о нём, хотя, казалось, напрочь забыл события прошлых лет.

- Папа устал, - заметил проницательный младшенький, Святослав. – Он спать хочет!

Лада пригладила волосы, провела кисточкой с румянами по щекам, и улыбнулась мне. Обменяться поцелуем мы не успели: уставшая ждать маму Василиса угрожающе захныкала.

- Я позвоню от родителей, - пообещала Лада, и моя обожаемая семья с шумом выкатилась на улицу.

Я проводил их взглядом из окна – с пятого этажа мои малыши казались совсем крошечными – увидел, как семейство Грозных садится в маршрутку, и со спокойной душой улёгся спать. Последние годы выдались нелёгкими: я похоронил родителей, прошёл курс лечения, зарабатывал, как мог: рождение вначале Ванюхи, а потом двух близнецов, Тоши и Лисы, принесли вместе с огромной радостью большие финансовые сложности. Но слава Богу, жизнь начала налаживаться. Вот и сегодня выдался редкий выходной: Лада решила оставить малышей у своих родителей, чтобы мы смогли провести вместе хотя бы пару дней.

С этой блаженной мыслью я и закрыл глаза.

Дверной звонок требовательно тренькнул несколько раз, вырывая меня из полусна. Я подскочил. Мы никого сегодня не ждали, и я подумал, что это мне только приснилось, как трель повторилась. На этот раз ясно указывая на нетерпеливость человека за порогом. Простонав, я поднялся с дивана и недовольно поплёлся открывать.

Долговязый брюнет, похоже, только и ждал, пока распахнётся дверь.

- Олег!

Признаться, я невольно отступил, оглушённый и обескураженный радостным приветствием незнакомца. Не теряя времени, тот схватил обеими руками мою кисть и энергично затряс. Половину лица скрывали упавшие на лицо волосы и огромные солнцезащитные очки, непривычно смотрящиеся в наших широтах в середине октября. Осень у нас наступала рано, с дождями и холодным ветром.

- Простите? – нахмурился я, решительно потянув ладонь из цепкого капкана пальцев незнакомца.

Тот не отпускал. Наоборот, хватка стала ещё сильнее, а улыбка – шире.

- Мамма миа! – воскликнул мужчина на английском, делая шаг вслед за моей безуспешно выдирающейся рукой. – Русский, ты меня совсем не помнишь?

Всё ещё не до конца веря собственным глазам, я опустил взгляд на наши тесно переплетённые пальцы. Потом перевернул ладонь гостя и уставился на его кисть. Я хорошо помнил эту изувеченную руку. На ней не хватало двух пальцев, потому что пистолет разорвало, и…

- Это я, - не выдержал мужчина, выдёргивая правую руку из моих вспотевших ладоней. – Примо!

Я издал сдавленный звук, в то время как Манетта, чёртов живучий итальяшка, облапил меня, хлопая по спине и осыпая сразу десятком вопросов. Здесь, столько лет спустя, человек из прошлого, в лабиринте спальных микрорайонов Одессы! Это не могло быть правдой просто потому, что… такие встречи и такие гости не бывают случайными.

На душе сразу стало тоскливо.

- Примо!

- Мадонна, он вспомнил! – прослезился Примо, с улыбкой глядя в моё ошарашенное лицо…

***

Для иностранца Примо с пугающей лёгкостью осваивался в городе. Не прошло и двух дней, а лукавый итальяшка уже назначил мне встречу. Поселился он в одной из дорогих гостиниц в Аркадии, легкомысленно заявив, что ему всё равно, где тратить деньги, главное, были бы чистые простыни и местечко, где можно спокойно преклонить голову. Судя по бодрому тону, все эти дни он исключительно удачно преклонял голову, и теперь жаждал поделиться со мной впечатлениями.

Какой дьявол надоумил его выбрать клуб «Вечерняя Одесса», я так и не узнал. В половине девятого вечера я стоял на пороге под мигающей разноцветной вывеской, ёжась от колючего октябрьского ветра.

Манетта ждал меня в баре. Там на столах стояли крошечные жёлтые лампочки в матовых белых абажурах, а в воздухе висела плотная пелена дыма. Курили почти все. Молодежь самозабвенно пускала тонкие струйки в потолок, несколько солидных мужчин в костюмах делали сдержанные затяжки, осматриваясь с сытым выражением успешных и скучающих людей. Из соседнего зала долетала приглушённая музыка: по средам и пятницам, как я вспомнил, здесь проводили танцевальные вечера, и от желающих не было отбоя.

Манетта заметил меня первым, и принялся размахивать руками на манер рыночного парковщика, должно быть, для того, чтобы я не сбился с курса, пока шёл к его столику, лавируя между посетителями и беспорядочно отодвинутыми стульями. В соседнем зале завели сальсу, и молодёжь азартно потянулась к дверям, оставляя выпивку и сигареты на столах.

К моей досаде, Примо оказался не один. Рядом с ним, вертя в пальцах коробок спичек, сидел мужчина в кремовом свитере.