Арка королей

Гроза бушевала пять дней, шторм после неё не утих. Бешеный ветер швырял на скалы волны, и они, все в белой пене, вздымались на неимоверную высоту. Кричали птицы, потревоженные ненастьем. Зато вчерашние низкие чёрные тучи разорвало в клочья, растащило по небу и они носились туда-сюда как стая потревоженных ворон. Где-то вдалеке, у горизонта, всё равно продолжали идти дожди. Солнце рождало в их длинных шлейфах яркую радугу.
По левую руку – бескрайняя степь. Вскоре летняя сушь высушит её до седого серебра. А пока ещё стояли травы зелёными, раскрывались в ковыльном море синие и алые цветы полевых васильков и горизорьки, густой, горьковато-медовый запах поднимался к небу, мешаясь с солью близкого моря.
По правую руку – обрывом уходили вниз, к беснующемуся морю, неприступные скалы, составленные из множества шестигранных столбов. Когда-то давно, в незапамятные времена, когда боги спускались с небес и невозбранно ходили среди живых, как у себя дома, здесь разливалось огненное море, исполненное Силы. Оно остыло в единый миг и, остывая, пошло вертикальными трещинами. Отсюда такой у наших скал причудливый вид, будто колонны составили плотно одну к другой и так оставили.
Как я любила объезды после бурь наших владений!
Ветер в лицо и бешеная скачка! Конь мой, чёрный Вихорь, инициирован по стихии Воздуха, и несётся так, что копыта земли не касаются. Алый плащ за спиной, косы – там же, магический щит впереди, со мною рядом и позади – свита из отборных воинов нашего рода. Скорость, натиск, стремительность, одобрение во взгляде отца.
– Ничего, что вы девушка, душа моя, – не раз и не два говорил мне отец. – Вы должны уметь постоять за себя, даже если всех ваших защитников изрубят, уж простите мне столь неаппетитные подробности, в капусту. А если бой проигран подчистую и впереди вас не ждёт ничего, кроме тяжёлой смерти, есть у золотой крови на подобный случай своё, особенное, умение…
Да, кровь. Наше наследие и наше проклятие, почти никогда – благо. Золотокровных мало осталось. И все они, так или иначе, имели в виду Хрустальный Трон стольного града Амарига. Занимать его может ведь только кто-то один. Король или королева, как уж звёзды сойдутся.
– Смотрите, отец! – указала я рукой. – Корабль!
Впереди, на узкой полосе каменистого пляжа, лежал на боку убитый бурей корабль. Бешеный ветер швырнул его с размаху о столбчатые скалы, а волны добавили. Сейчас, когда Лунные Сёстры на два дня оттянули воду от берега , к разбитому судну можно было спокойно подойти.
Если, конечно, суметь спуститься с высоты к пляжу.
Отец раздвинул и поднёс к лицу подзорную трубу.
– И то верно, – медленно выговорил он. – Корабль! Да и рядом с ним какие-то люди, не похожие на рыбаков.
Он передал мне трубу и я внимательно осмотрела потерпевшего бедствие.
Слишком далеко. Корабль виден, а люди у его бока – не очень, маленькие фигурки, стоявшие кольцом вокруг чего-то. Или кого-то.
– Неплохо бы им показать, что у берега есть хозяин, – заявил мой родитель. – Особенно если это разбойнички вдруг пожаловали в наши владения.
– Дозвольте мне, отец! – воскликнула я.
Разбойников и мертвокрадов у нас не жаловали. Народ в прибрежных поселениях, может, и пробавлялся присвоением всего, что волны выбрасывали, и мы смотрели на то сквозь пальцы, лишь бы десятину платили. Но вот чужие с тем же самым промыслом у нас не задерживались.
Свои выплюнутых бурей не добивали никогда, наоборот, подбирали и старались выходить. Считали, что иначе отвернётся от них удача. А без удачи в море выходить – лишь за собственной гибелью. Чужие вели себя по-другому. Не чтили море, плевали на закон, ясный лик Светозарного, с огорчением взирающий на их дела, ни во что не ставили. И с грабежами приходили потом в поселения.
Пришёл во владения наши с разбоем, ушёл на Вечные Отмели без головы!
– Ступайте, – кивнул мне отец. – Но помните: хоть и видно отсюда всё, как на ладони даже и без трубы, но на портал потребуется время. Если вы, дочь моя, ворон считать начнёте и сдуру пропустите удар…
– Я буду достойна деяний наших предков, отец, – отвечала я. – Я не пропущу!
– Возьмите с собою Рамида и Чайку, – двое воинов тронули коней в мою сторону. – И да пребудет с вами благословение Светозарного: вы – на своей земле. Не посрамите наш род перед чужаками!
Пока наш маленький отряд двигался сквозь расщелину, по которой можно было спуститься на пляж конным всадникам, я думала. Мать моя умерла в родах, так что даже лица её я не помнила. Портреты – о да, их много висело по стенам нашего замка, отец любил покойную жену настолько, что до сих пор не терпел рядом с собою других женщин. Ему предлагали в жёны своих дочерей все наши соседи, отец неизменно отказывался.
Был он суров и жёсток, со мною держал себя на равных, и спрашивал с меня, как с равной. Учил меня, как иные учат только сыновей. И требовал с меня так, как ещё не всякий отец от сына.
Я знала, что во многих древних золотокровных родах дочерей воспитывали иначе. Покорными, тихими, хорошо знавшими своё место подле мужчины: рожать да управляться с хозяйством. ...