Субару 3. Коронавирус. Отрывок

Субару-3. 8. Одиночество - сука
Алиса Тишинова
Длинная, нудная, наглая глава.
Какой год, такая и глава.


На днях она проглядывала интернет-статьи, не пропуская в печать те, что содержат недопустимый контент (малюсенький, смешной, но всё же заработок), - и в одной из них зацепилась взглядом за понятие "вкус жизни". "Вот его-то я и лишилась. Вроде можно жить. Жила ведь я до Максима? Сейчас, кажется, даже появилось больше разных возможностей, несмотря на карантин. Тем не менее, я не испытываю вкуса жизни. Ни солнышко не радует, ни прогулки, ни песни, ни еда. Не хочется новой модной одежды, косметики, духов, украшений, книг. Ничего."

Тёплым вечером она вяло и бесцельно брела вокруг дома, беседуя с ним, - телефон в кармане, наушник в ухе, сигарета в руке. Зависали в долгих паузах. Разговор не сулил ей ни встречи, ни надежды; периодически она просто молчала и думала, - зная, что на том конце он, - слушает, ждёт терпеливо, даже если ему оно и не в радость. Внезапно она поймала себя на том, - что трава-то зелёная! Жизнь, оказывается, идёт; летним воздухом вкусно дышать, хочется смеяться и жить. Даже соседи с их машинами (не субару!), собаками на поводках, и детьми, - не так уж омерзительны, с ними даже не противно поздороваться. Словно сдернулась мутная пелена, окружающая её всё это время. Просто его голос, или его молчание. Молчание даже лучше: не слышишь грустных слов о непоправимом, не надо мучительно напрягать извилины, придумывая что бы ещё сказать, убедив его приехать, когда все аргументы исчерпаны. Просто он слышит её. Он есть. Где-то, какой-то. Значит, она выдержит. Она будет ждать, она сможет ждать - пока он есть.

В голове звучали теперь исключительно песня Сольвейг (от неё становилось горячо и мокро в глазах, слабели ноги); и вечный Цой:

А жизнь - только слово,
Есть лишь любовь, и есть смерть.
Эй, а кто будет петь,
Если все будут спать?
Смерть стоит того, чтобы жить,
А любовь стоит того, чтобы ждать.

Почему он не понимает этого?! Да почти никто этого не понимает. Только до других ей дела нет. Отчаянно-родные души встречаются крайне редко. Ещё повезло, что она знает таких, иначе думала бы, что одна сумасшедшая. Хотя - ну, две сумасшедшие, три. Лиля улыбнулась. Бывает.

Работать он не может. Бабушка с Ритой вцепились клещами, чтобы не выезжал с дачи. Продукты привозит Рита, склоняя его к полному прекращению трудовой деятельности, иначе он непременно подхватит вирус, заразит бабушку, и Рита того не переживет. Да и сам, пожалуй, заболеет, и помрёт. Доля истины в этом была - хоть стоматологии в городе и открылись, приём они вели по строгой записи, многие, по-прежнему, официально брали пациентов якобы лишь с острой болью; кабинеты постоянно мыли и дезинфицировали; на одного пациента - три человека персонала. У него же не имелось ни медсестры, ни санитарки. Нанимать их без официально открытого кабинета, без зарплаты - нереально, а одному проводить полную уборку и стерилизацию помещения после каждого человека - невозможно. "Я отказываю самым старым друзьям", - с неподдельной грустью в голосе. - "Тетенька одна сказала: "За всю жизнь вы мне никогда не отказывали в помощи, а сейчас вот..."

- Ну, втихаря-то можно! - кричала Лиля шепотом. - Ты всё равно скрываешься, и раньше скрывался. Какая разница?! Принимать по-одному, включать УФО. Да фигня этот вирус, я-то знаю! Не больше смертей, чем от гриппа. Сейчас плато уже. Что теперь, до скончания веков сидеть по норам, как крысы?
- Да, с одной стороны, ты права. Сколько теперь так жить? Поймут они когда-нибудь, когда нечем станет за квартиру платить, выселят на улицу...

Вроде бы и соглашался с её доводами, даже чувствовалась некая слабая злость на бабушку с Ритой. Или играл? Скорее всего, просто она попала под сомневающееся настроение. Когда он лжет, когда говорит правду, - неизвестно. Ради неё он не рискнёт ни здоровьем (если боится вируса), ни "единственной слезой травмированного с детства ребёнка, ни психозом престарелой тещи". А она, Лиля, может рыдать, умирать - пожалуйста! Она почти возненавидела Риту. Не только из ревности. За то что Рита, стараясь закутать в тёплый кокон из ваты всех оставшихся в живых родных, - оказывает ему медвежью услугу. Хочет, чтобы "ушёл в закат". Стал неработающим стариком.

Она устала сражаться. Раз он так решил. Хотел бы - приехал бы. Под предлогом вируса он просто постепенно "вычеркнул её из своей жизни". Значит, ей необходимо сделать то же самое - взаимно. Поставить на себе крест в смысле любви, отношений, личной жизни. Как разлюбить субару? А никак, да и незачем. Субару - это она сама, это её звездочки! Возможно, бесчувственный чурбан даже не замечает их. Месяц уже, как Венеру не видно. Если, конечно, это была Венера. Пока "горела её звезда", - каждый вечер Лиля глядела на небо, думая, что и Максим видит сейчас те же звёзды. Затем Венера исчезла, начались белые ночи. Вместе с ней исчезла надежда со всеми иллюзиями.

Она искала. Выход, заместительную терапию, что угодно, чтобы заставить себя выжить. Не ради себя, ей это на фиг не надо. Ради дочки, мамы, сестры...