Планета Ярости

Она рождена была править. Безупречная родословная, идеальные гены, высший статус просто по самому факту рождения...
Но по злой насмешке судьбы она появилась на свет в пещере на планете, далёкой от цивилизации. Кем здесь править? Местными зверолюдьми, стоящими на самой примитивной ступени развития?!
Ярость, запертая в сердце, сжигала душу, не находя выхода. Пока не прошлась по родному лесу с грабежами орда...
В степных капищах древнего жестокого культа нашлось неожиданное спасение: сигнальный маяк звездолёта, сгинувшего на Планете раньше. Но из Степи ещё надо было унести ноги. С раненым соплеменником на горбу: упавшего с небес пришельца степняки собирались принести в жертву своему безжалостному богу...

ПРОЛОГ

Багровое солнце уходило за горизонт, окрашивая вечерний туман в цвета засохшей крови. Высокие кроны деревьев выступали из седовато-бурого рыхлого марева как гигантские корабли прошлого. Где-то там, на горизонте, где Лес сливался с небесным светом, жила и дышала давней затаённой враждой Степь…
Эна не раз бывала у реки, за которой начинались бескрайние, поросшие сине-серебристыми пахучими травами просторы. За реку ходить строго-настрого запрещалось. Там легко было пропасть и никогда больше не вернуться домой. И одно Небо знало, где потом искать твои кости. Если ещё останутся от тебя какие-нибудь кости…
На Планете хватало тех, кто не гнушался даже такой, лишённой любых остатков мяса, пищи.
Тоска.
Тусклое сизое небо - как стальная крышка захлопнувшейся ловушки. Враждебная Степь, куда даже просто посмотреть без приступа головной боли не получалось. Знакомый до последней пылинки под ногами Лес и неизведанные просторы за непроходимой скальной грядой.
Маленький, очень маленький мирок, в котором приходилось существовать на грани выживания, особенно под весну, когда сделанные за тёплое время года запасы истощались, а снаружи продолжали идти лютые метели и ни о какой охоте не могло быть и речи.
Вот что значит, родиться не в то время, не в том месте и не у тех родителей!
Солнце неотвратимо сползало под горизонт. Небо темнело, на нём проступали первые звёзды. Где-то там, в недосягаемой черноте простора, неслись от планеты к планете огромные корабли. Кипела интересная и увлекательная жизнь. Не приходилось без конца бить зверя, заготавливать впрок мясо, скоблить и сушить проклятые шкуры, чесать шерсть, прясть шерсть, вязать из той шерсти тёплые полотнища - взамен износившихся. И делить одну пещеру с теми, кого вовек бы не видеть никогда!
Иногда Эна думала, что распиравшие её ярость и отчаяние однажды взорвутся как сверхновая звезда. Вспышка растворит в себе постылый мир целиком без остатка. И родную Пещеру, и исхоженный вдоль и поперёк Лес и даже ненавистную Степь. Иногда ей отчаянно хотелось, чтобы это произошло как можно скорее, и тогда всё закончилось бы уже наконец, так или иначе. А иногда она пугалась собственного страстного ожидания конца до немоты.
Темнота захватила мир окончательно, лишь за Лесом ещё рдела ржавая полоса остывающей зари. Сразу стало ощутимо холоднее. Весна… Хоть деревья уже и распрямились, стряхнув с себя зимние наледь и снег, но до летнего тепла ещё очень далеко. Метели ещё могут вернуться. И пусть снег будет мокрым, какая разница. Замёрзнуть можно и на нём.
Эна мёрзла всегда, сколько себя помнила. Середина лета приносила облегчение, но, прямо скажем, ненадолго. Да и длилось лето недолго, Лес раскинулся в высоких широтах Планеты. Переселиться бы поближе к экватору, да только кто же даст, Степь, что ли? Степняки рады будут сожрать ненавистных соседей, перед ними только дрогни.
Правила выживания в диком мире. Каждый каждого готов сожрать, переварить и удалить из организма. Лишённая всякой цивилизации пастораль. Либо ты жрёшь кого-то, либо этот кто-то жрёт тебя. Без вариантов.
Эна слезла с уступа и пошла вверх по каменным ступеням, когда-то безумно давно прорубленным Отцом. Ступени за долгие годы приобрели глянцевый блеск, но по бокам из щелей и трещин пробивалась вездесущая жёсткая трава, синевато-зелёная с тоненькими рыжими метёлочками. Тронь такую, и тут же поплывёт в воздухе зеленоватая мерцающая пыльца. А по осени на кончике каждого стебелька нальются багровым крохотные круглые плоды. Если их собрать, хорошенько высушить, то в конце зимы можно запаривать в кипятке и пить: бодрит и пахнет зрелой осенью.
Лестница выводила на широкий скальный выступ, над которым зиял вход в пещеру. По вечернему холоду полог из жёстких шкур топотунов был уже опущен и натянут. Эна тихонечко отвела его сбоку и просочилась внутрь. С изнанки полог утепляли вязаные полотнища, прикреплённые внахлёст, в несколько слоёв: серая шерсть Лесных Братьев вполне годилась на пряжу. И сколько долгих зимних вечеров ухнуло в бездну за монотонным вязанием из толстых серых ниток, кто бы знал!
Эна расправила полог и привычным движением закрепила петли в клиньях. В каменных, выдолбленных вручную чашах вдоль стены горело слабое пламя. Фитили тоже крутили вручную из высокой болотной травы, которой давали потом высохнуть как следует. А топливом служила вязкая смола, её в избытке давали по весне деревья Нижнего Леса. Да, смолу тоже приходилось собирать и хранить…
...