Остров белокрылых кораблей

Губы Эриан дрогнули.
   — А я бы не выбрала тебя никогда, — отрезала она. Ловко вырвала поводья из его рук и снова пустила коня в галоп, уже не пытаясь скрывать лица.
   Сафирот уже не пытался преследовать её, он остался стоять, с улыбкой глядя черноволосой красавице вслед. Девушка, встреченная им на берегу, не выглядела особенно благородной на лицо, на ней не было ни драгоценных браслетов, ни жемчужных серёг. Только простой серебряный венец перехватывал чело, выдавая, что она далеко не из простых. И хотя черты её лица не обладали правильностью статуй, изображавших Деву в столичных храмах, ему понравились её голос и её взгляд.
   Сафирот дал себе слово выяснить, кто перед ним. «Не женой, так наложницей», — подумал он и усмехнулся про себя.
   
   2.
   Вот уже почти сотню лет семейство Ригель враждовало с домом Шаул, как часто бывает с соседями, которые не согласны в вопросе о прохождении их границ.
   Конфликт между двумя родами начался из-за полей иты на Брен-Орат. До войны последний считался частью владений Брен Шаула, расположенных на острове Тысячи Кинжалов.
   Однако ещё раньше, сто лет назад, остров Бурь был частью Острова Белокрылых Кораблей. Он откололся от него в ходе землетрясения — по уверениям Ригеля-старшего спровоцированного Шаулами. Впрочем, доказать свою позицию эрл никак не мог.
   Когда началась война, и светлые получили законное право атаковать любого, кто творил заклятие тьмы, особенно если тот отнимал у империи столь драгоценный ресурс, как «Пыльца фей», Ригели не заставили себя долго ждать. Тогда ещё островом правил не Месилон, а его отец. Ведьмачьими талантами он не владел, но зато у него было почти шесть сотен отличных мечей и столько же воинов, желавших пустить их в ход — по большей части рыцарей Брен-Хайде не интересовало, кого именно они будут убивать. Все они сидели за каменными стенами уже так давно, что мечтали лишь о том, чтобы началась хоть какая-то война.
   Довольно быстро Остров Бурь обрёл своего нового (или Старого, как считали Ригели) владельца. Но война подошла к концу. Магистры сделали своим новым лозунгом борьбу за равенство светлых и тёмных и восстановление последних в правах. Так что уже через несколько лет после того, как отгремели взрывы и перестали звенеть клинки, новый эрл, Месилон Ригель, получил повестку в суд. Тогда же он узнал, что замком, стоящим на соседнем острове, правит теперь Беиска Шаул — жена прежнего эрла, погибшего на войне. Которая, к слову сказать, по крови не имела ни малейшего отношения к роду Шаул и уж точно не имела права на Остров Бурь.
   Остров обладал специфическим и редким климатом, благоприятным для выращивания иты. Но выращивать и собирать её вот уже много месяцев было абсолютно невозможно, потому что в ответ на прошение Беиски передать завоёванные земли обратно семье Шаул судья постановил окружить его магическим барьером, препятствовавшим любой попытке проникнуть внутрь него. Беиска так и не получила своего, впрочем, как и Ригель.
   Дело рассматривалось уже восемь лет. Остров же восемь лет стоял огороженный прозрачной паутинкой магии, дабы никто из двух сторон не мог использовать его и разжигать конфликт.
   В конце концов обеим сторонам одинаково надоел этот затянувшийся и, похоже, бесконечный процесс, на котором не выиграл никто, кроме нанятых ими представителей в суде — да чиновников, которые исправно получали мзду, чтобы чаша весов склонялась то в сторону Ригелей, то в сторону Шаул.
   Месилон принял решение отправить гонцов и обговорить условия мировой. В ответ Беиска уже на следующий день прислала ему ответное письмо, в котором обещала, что к концу недели в замок Ригелей для переговоров приедет её сын. «Одна из ваших дочерей могла бы владеть спорной землёй вместе с ним. Тогда Пыльца будет поступать и вам, и нам», — так заканчивалось её письмо. «Ваша преданная и любящая соседка, Беиска из дома Шаул».
   
   3.
   Именно Талия стала тем человеком, к которому Эклери решил обратиться за советом — собственно говоря, кто бы кроме неё смог сказать, правду говорит Артарий или попросту сошёл с ума?
   Талия встретила Эклери тепло — порой тому казалось, что она общается «со своими» так же редко, как и он, и потому рада любой возможности поговорить о волшебстве.
   Не удержавшись, он спросил об этом и тут же понял, что попал в точку — по лицу Тали пробежала тень.
   — Нас не так уж много осталось, — уклончиво сказала она.
   — Да брось, — Эклери усмехнулся, — не важно сколько. Сейчас кооперация между тёмными особенно сильна. Пару месяцев назад меня даже приглашали в какой-то «Круг». Обещали поддерживать деньгами, делиться информацией, защищать права.
   Что-то изменилось в глазах Талии. Она склонила голову набок и какое-то время внимательно смотрела на него.
   — Да? — наконец спросила она. — И что ты им сказал?
   Эклери пожал плечами и уткнулся носом в чашку чая.
   — Ну, я же здесь. Полагаю, если бы я сказал «да» — мне не пришлось бы просиживать ночи в библиотеке и искать возможности для сотрудничества с магистром, который — очень похоже — не в своем уме.
   — Ты тоже заметил, да? — подозрительная искорка промелькнула у Тали в глазах.