Проба пера: "Делай меня живым…"

Продолжение истории... начало в этой статье: "Прости меня, прости, пути я знаю все... Но все равно они ведут меня опять к тебе…" 

окончание уже выложу в блоге.
***
– О Боже, – Мари подхватила до сих пор лежащие на столе часы Дарена и всмотрелась в циферблат. – Я опаздываю!
Крэйтон не успел подняться из-за стола, а его собеседницы уже не было в павильоне. Не веря своим глазам, он коснулся кружки так и недопитого девушкой виноградного сока. Вполне реальная и даже ещё немного теплый обод, по которому Мари кружила пальчиком, увлекшись разговором. Дарен бросил взгляд на часы. Неужели прошло два часа от их встречи? Казалось, от силы полчаса, ну максимум час. За это время он узнал столько об интересах Мари и ни одного грамма важных сведений вроде фамилии или места проживания. Сердце подскочило к горлу от осознания, что он в секунды потерял столь заинтересовавшую его девушку, но через пару вдохов всё вернулось на свои места – на конюшнях любой мальчишка за пару франков расскажет о всаднице Бельчонка. Пусть и не сразу, но он найдет её.

Лишь сделав шаг в сторону выхода, Дарен наконец осознал, что стрелки часов показывали почти пять. В шесть он уже должен быть на ужине у Роберов, обсуждать договор объединения металлургических предприятий семей. Выбор между желаниями и обязанностями занял несколько минут, Крэйтон был вынужден сдаться собственным доводам, что узнать о Мари он может и завтра, а отсутствие на приеме может сказаться на столь длительной работе Бернарда. Если предприятия в Крезо объединятся с Де Вандель раньше, в лучшем случае это приведет к принятию договора на условиях более выгодных для других сторон. В худшем керамика станет основным профилем Лонгви, а от производства чугуна, приносящего львиный доход предприятию, придется отказаться или значительно снизить. Вздохнув, Дарен поспешил на улицу, где поймал первый же платный экипаж.

Прибывая в Париж, Крэйтон пользовался съёмными помещениями, будь то дом – если планировалось длительное посещение города, или номер в отеле на несколько дней. Родовой дом Крэйтонов был отстроен заново на деньги Бернарда, но жить в нем Дарен отказывался категорически. Сейчас дом сдавался, принося какой-никакой доход.
В этот раз Дарен снял номер в отеле, куда Винсент уже привез чемоданы с вокзала. На кровати ждала приготовленная для приема одежда. Но как Крэйтон ни торопился, к дому Роберов он подъехал, опаздывая на непозволительные пять минут. Все гости уже собрались, и в небольшую приемную залу его провел мажордом, забравший у порога плащ.
– А мы уже размышляли, не отвлекли ли вас породистые кобылки, – рассмеялся, вставая в приветствии Анри.
Его жена, сидевшая рядом на небольшом диванчике, с громким стуком сложила веер.
– А что? – удивился Шнейдер. – Видели бы вы с каким интересом этот молодой человек кинулся изучать конюшни ипподрома.
Лёгкое вино, выпитое перед ужином, похоже, сказывалось на всей компании. Жан-Пьер принялся представлять гостей, так или иначе касавшихся управления заводов в Крезо, когда дверь комнаты снова приоткрылась. Вошедшая девушка сделала лишь несколько быстрых шагов, как оступилась, встретившись взглядом с Дареном. К ней тут же поспешил Этьен Легран, представленный сыном владельца паровозного предприятия. И, как оказалось, по совместительству почти муж Мари. Вернее, мадемуазель Мари-Энн Робер.
Ужин прошел как во сне. До кошмара ему было не столь далеко, и в реальность всего происходящего не хотелось верить. Мари отводила взгляд и сосредоточилась на всём чём угодно, кроме него. Дарен вежливо отвечал на вопросы и, кажется, поддерживал беседу встречным интересом, но спроси его кто о содержании – он не смог бы вспомнить и полслова. Изощренная пытка продолжилась и после ужина, когда мужчины удалились в бильярдную, а женщины прошли к камину, обсуждать подробности грядущей свадьбы. Крейтон надеялся, что он не бежал с позором. И, кажется, даже не успел напиться.
***
– Холодно сегодня, – Бернард подышал на озябшие в перчатках пальцы и помахал своей жене, катавшейся на льду пруда среди жителей Лонгви. Изабель любили и обожали все: от младенцев до стариков в их коммуне. Она знала каждого по именам, интересовалась здоровьем, событиями в семье. Дарен поражался широте её сердца, где помещались мысли и заботы о каждом. Жаль, что Всевышний дал им всего одного сына, – лучшей матери было сложно найти. Наверное поэтому, Изабель стала мамой всей коммуны. Наверное поэтому, их не коснулись революционные тенденции.
– Как всегда под Рождество, – поддержал беседу Дарен. Он сидел на самой дальней скамье от вытащенных из замка переносных печей, на которых готовились горячий шоколад и глинтвейн. Хотя запахи и крики долетали даже сюда. С другого берега доносился счастливый гомон катающихся с горок. Там должен был присматривать Филлип. Традиционные гуляния, объединявшие всю коммуну в одну большую семью, будут продолжаться до вечера, когда жители разойдутся по домам, праздновать уже с самыми близкими людьми.
– Сегодня с нами на ужине будет мадемуазель Кларисса Брендон, – сообщил Бернард.
Дарен усмехнулся и кинул на лёд смятый в руках снег.
– Я рад, что Филлип отвлекся от созерцания прекрасного и не упустил столь же прекрасную девушку.
Такое приглашение могло означать лишь одно – скоро будет сообщено о помолвке.
– Знаешь, Изабель беспокоит, что ты до сих пор один. Тебе скоро двадцать семь…
– Да-да, я помню, что я последний представитель Арчеров, лишенных титула виконтства. Мне полагается осчастливить этим хорошую девушку и предоставить Изабель возможность повозиться с моими детьми. Надеюсь, предстоящая свадьба немного перетянет одеяло интересов с моего холостяцкого положения. Ну не встретил я ещё девушки, достойной стянуть это одеяло окончательно.
Как оказывается легко врать, когда сам убедил себя в этом.
– А ты присмотрись внимательней в Париже. Раз уж так совпало с этим пересмотрением договора. Мы не будем ждать тебя раньше марта.
– Это намёк или приказ? – уточнил Дарен.
– Это предложение. Не зря же говорят «клин клином вышибают», может, после этой поездки к нам вернётся прежний Дарен.
Заметили, значит.
***
Родовое имение Шнейдеров выглядело монументально и величественно. Подъездная дорожка, вычищенная до брусчатки, была заполнена каретами. Все окна замка светились, превращая здание в огромную украшенную огнями елку, ничуть не уступавшую ели внутри приемной залы.
Если Рождество было принято праздновать в тесном семейном кругу, Новый Год превращался в феерию всевозможных развлечений. Вот и развлечёмся. Дарен усмехнулся уголком губ. Ему дано задание попробовать найти девушку, значит, будем искать и пробовать. Благо современная вольность взглядов большинства парижанок позволяла многое.
Он понимал, что приглашение на прием не подразумевало обсуждение пунктов нового договора сию секунду. Скорей наоборот, это было демонстрацией обеспеченности, власти и связей. Поэтому вежливо поприветствовав хозяина и хозяйку бала, Дарен подхватил с подноса бокал с вином и двинулся ближе к сцене. Сейчас его интересовали более раскрепощенные девушки, позволяющие себе танцевать, а не жаться у стен и на стульях вокруг столов.
Он сам не понял, что заставило его повернуться и сделать несколько шагов в сторону от поставленной цели, пока не увидел, что перегораживает путь той, с которой предпочел бы не встречаться.
– Извините, мадемуазель, – Дарен с поклоном отступил в сторону. Стоило гордиться собой, голос не дрогнул.
– Вообще-то, мадам.
Крейтон перевел взгляд на спутницу Мари Робер. Хотя, значит, уже не Робер. Рози. Имя высокомерной блондинки всплыло в памяти само собой.
– Тогда приношу свои искренние поздравления, мадам Легран, – снова пользуясь замешательством, Дарен перехватил руку Мари, и склонился в вежливом поцелуе над перчаткой. Вот только почему-то тонкие пальчики дрогнули в его ладони и были выдернуты стремительно и непозволительно невежливо.
– Мы торопимся, – пробормотала Мари.
– Да? – удивилась Рози, изящно приподнимая бровь. – Ну, значит, мы торопимся, – девушка прошествовала за исчезнувшей в толпе Мари.

Дарен сделал несколько больших глотков из своего бокала. Так, он собирался искать и пробовать. И именно в такой последовательности. И забыть Мари Легран. Даже мысленно это прозвучало как ругательство. Как нечто не стыкующееся, неправильное и невозможное. Чертов договор, чертов завод, чертов Легран! Когда от тебя зависит благосостояние людей, принявших тебя как родного, заботившихся о тебе столько лет, предоставивших высокое место в обществе, стоит засунуть куда поглубже свои желания. К тому же, скорее всего это всего лишь соблазн недоступной цели. Стоит поискать для замены доступных.
Как оказалось, даже искать не пришлось. А вот пробовать… Флирт, вино, бой курантов, заморский серпантин, поздравления, звон бокалов с прекрасной мадемуазель Татьяной Юсуповой, прибывшей из России, плавно переместились в гостевую комнату. Крайне невежливо отказываться от такого приглашения. Крайне невежливо оставлять даму без помощи заболевшей камеристки. Крайне невежливо отказываться от поцелуя на ночь. Тем более, когда тело горит от предвкушения продолжения более близкого знакомства.
***
Текст договоров плыл перед глазами. Дарен старательно вчитывался в каждую букву, чтобы не сорваться, чтобы сдержать ярость, сжимавшую горячими руками горло, путающую мысли и чувства.
Он с сомнениями отнесся к намекам, холодно отреагировал на «заманчивые» предложения собственного бизнеса, а не работы на дядю. Всё, лишь бы он подписал трехсторонний договор на невыгодных для Бернарда условиях. Вернее, сначала ему пытались просто подсунуть эти бумаги, стараясь отвлечь шутливыми подначками и уверением «стандартности». Ведь совсем недавно с этими людьми они пили вино, посещали театры, открытие «Мулен-Руж», фехтовальную комнату и крытый ипподром. Теперь они пытались его подкупить. Когда прозвучал откровенный шантаж, Дарен почувствовал, как сжимаются кулаки, сминая текст договоров.
Как, как Мари могла выбрать такого человека себе в мужья?! Общаться с ним каждый день, спать в одной постели, завести детей, воспитывать столь же беспардонное, готовое на все ради наживы, идущее по головам поколение?!

Крейтон перевел взгляд на Эрика Де Ванделя и Кристофа Леграна, ожидавших его несомненного согласия. Эрик не вызывал такой ненависти, хотя теперь становилось понятно, что он просто подмял несколько мелких заводов, заставив их подписать договора на его условиях, добиваясь монополизма в своем кантоне. Кристоф Легран – вот к кому прикипел взгляд Дарена – отец мужа Мари Робер. Мари Легран, что б его! И сынок его наверняка такой же поддонок.
Дальше контролировать себя оказалось невозможным.
Он разорвал и смял зажатые в руках тексты, а потом швырнул их в своих собеседников, жалея, что это ни что-нибудь гораздо тяжелее.
Рявкнув, что никогда не пойдет на их условия, Дарен хлопнул дверью за своей спиной, ещё успев заметить, как вытянулись от удивления лица Эрика и Кристофа. «Монсеньеры», если их можно так назвать, ожидали может не победы, но сражения в словесной дуэли. Причины же такого поведения Дарена теперь должны поставить их в тупик. Да и черт с ними!

Успокаиваясь под пронизывающим январским ветром, Дарен не только наконец застегнул пальто и завязал шарф, но и понял, что сам Этьен Легран не давал поводов усомниться в своей честности. Он присутствовал на других встречах, как официальных для обсуждения условий, так и неофициальных раутах и выездах, и, черт побери, у Дарена скулы сводило от желания придраться к этому Этьену. Но на этой закрытой встрече младшего Леграна не было. Это не говорило ни о чем, но как же сложно быть непредвзятым и не придираться к неправильности всего происходящего вокруг.
Дарен махнул рукой, останавливая наемный экипаж. Он уже достаточно промёрз на улице, чтобы принимать холодные решения. Теперь надо будет втройне внимательней, подписывая любые бумаги. Стоит завершить отношения с Татьяной – слишком уж похоже, что некоторая информация к Эрику поступила из её уст. Хотя, может, ему просто надоели эти её намеки на замужество. Всё, никаких близких отношений с мадемуазелями, богатых и молодых вдовушек в Париже вполне достаточно. Жаль, что воспитание не позволяет увеличить количество этих самых вдов. Черт побери, пора выбросить из головы все мысли об Мари Робер. Легран. Уж слишком они там натоптали.
***
Дарен усмехнулся, входя в адвокатскую контору. Он был прав – молодая вдова – это прекрасная, изголодавшаяся по мужчинам любовница, к тому же уже привыкшая к своей свободе. В теле ощущались приятная легкость и наслаждение свободой. И пусть это не совпадало с пожеланиями Бернара и Изабель – это его жизнь и ему решать с кем ее тратить.
А в бизнесе он был честен с семьей Лонгви. Договор, теперь объединявший все металлургические предприятия Франции, был подписан на прекрасных условиях. Хотя Кристофа едва заметно перекосило, когда Дарен под финальный бокал вина поблагодарил всех за прекрасное сотрудничество, пусть и занявшее полтора месяца.
Теперь его ничего не удерживало в ненавистном Париже. Разве что просьба Бернарда задержаться до марта. Он же послушный племенник. А сегодня еще прием в честь подписания договора.
***
Дарен толкнул массивную дверь, подозревая, что за ней скрывается библиотека или кабинет. Если бы хозяева дома не желали видеть тут гостей, она бы просто была закрыта на замок. Створка поддалась, открываясь без единого шороха или скрипа. Он не ошибся – это была библиотека. Сейчас не все лампы работали, создавая сумрак в углах большого помещения, заполненного на два этажа книгами. Больше всего света поступало от камина, рядом с которым стояло пара кресел, рабочий стол и секретер. Просто семейная идиллия. Дарен скривился.
Но ему чертовски надо был «перевести дыхание». На этом приеме он, как специально, то и дело сталкивался с Мари. Терпеть её официальную вежливость и сдержанные слова больше не было сил, как и видеть ее под руку с мужем. Это было уже какой-то особенно изощренной пыткой, когда Этьен заботливо обнимал свою жену за талию или склонялся, шепча что-то на ушко. Отвратительно. И уйти пока Крейтон не мог – ещё не была соблюдена полагающаяся по времени вежливость.
Он отпил из прихваченного с собой бокала вина, а потом прошел к камину, собираясь расположиться в одном из кресел, но так и не сел. Оказалось, одно из мест уже было занято. От входа этого не было видно потому что кресло было немного повернуто к камину, и девушка, расположившаяся в нем, сидела, поджав под себя ноги.
– Что вы тут делаете? – прозвучало одновременно и от него, и от нее.
Дарену надо было развернуться и уйти, ведь именно Мари он желал видеть сейчас меньше всего. Вместо этого он облокотился на спинку второго кресла, рассматривая такую уютную девушку, расположившуюся за чтением книги. Она сняла туфли, и можно было увидеть изящные ноги по колено, затянутые в кружево чулок. Проследив за его взглядом, Мари быстро натянула пониже подол платья.

– Я читаю, – первой ответила на вопрос девушка, хотя Дарен уже забыл прозвучавший вопрос.
– Роман? – предположил Дарен.
Девушка молча закрыла книгу, оставляя ладонь внутри как закладку.
– Воспоминания Лингуэта и Латитуда – документы и фрагменты из Бастилии, касающиеся заключения барона Франца фон Тренка, – прочитал Крейтон вслух. – Серьезно?

Мари перевела на него возмущенный взгляд. Боже, как же она красива. Он сам не понял, как оказался на коленях, опираясь на подлокотники кресла, чтобы иметь возможность заглянуть в такие прекрасные карие глаза, притягивающие его как магнит.

– Это сумасшествие. Ты так нужна мне.
Он коснулся кончиками пальцев раскрасневшейся щеки, Мари не отпрянула, лишь расширившиеся зрачки выдавали её волнение.
– Это неправильно, – прошептала она, и Дарен смял её губы поцелуем, не желая слушать возражений. Как же сладко, невероятно, обжигающе, до разрастающегося в груди огненного шара. Это лучше всех его фантазий. Этот нежный трепет ответа, хрупкие руки на его плечах, не отталкивающие, а притягивающие еще ближе.
Громкий стук, похожий на выстрел, заставил их вздрогнуть и отпрянуть друг от друга. Это книга, которую совсем недавно читала Мари, упала с подлокотника кресла. Дарен и Мари смотрели друг на друга, переводя дыхание. Он не успел ничего сказать.
– Так нельзя! – Мари вскочила на кресле и, перепрыгнув через подлокотник, просто сбежала.
Дарен глубоко вдохнул, резко выдыхая воздух. Это совершенно не помогло успокоиться. Возмущение, раздражение, возбуждение, заставлявшие пульс стучать в ушах, не желали его покидать. Поднявшись с колен, Крейтон сел в кресло напротив того, в котором она только что сидел. Он растер лицо, пытаясь избавиться от ощущения жара, и растрепал волосы. Туфли Мари по-прежнему стояли неподалеку.
Не просто Мари, а мадам Легран, – напомнил сам себе Дарен. И она была права – как бы он ни желал, им не стоит становиться любовниками. Это низко, лишено уважения, опасно и… этого ему было бы мало. Встречи украдкой, холодные официальные приемы, желая смерти ее мужу – это постепенно свело бы с ума, и последствия для всех, включая их близких, стали бы катастрофичны. Но почему все правильное такое раздражающе отвратительное?
Возвращаться на прием он не мог, пока окончательно не успокоится. Да и совершенно не хотелось. Потянувшись, Дарен поднял упавшую книгу и стоящий на полу фужер с вином. Проведя кончиками пальцев по переплету, Крейтон открыл первую страницу. Что может быть более успокаивающим, чем прочесть о последствиях чьей-то глупости?
***
Отношения с очередной вдовой несли свои разочарования. Постель – прекрасно. Общение – скажем так, в меру сил. Но чего-то постоянно не хватало. И не только искренности или какого-то особого трепета, наполнившего его после единственного поцелуя Мари. В этом Дарен лишь убеждался, снова меняя партнершу по «танцам в кровати». Дело было и не в обязанности скрываться и невозможности показаться с ними где-то, помимо спальни вместе. Это непонятное чувство неправильности, навязчивое ощущение одиночества даже в толпе, постоянный счет времени. Он чувствовал каждую секунду, каждую минуту и тосковал по возможности потеряться в них. Как это было с Мари.
Его постоянно тянуло посетить ипподром, но даже среди свободных заездов больше не мелькало рыжего жеребца. Он ходил на все приемы, на которых могла появиться Мари, и это было изощренной пыткой – видеть её и понимать, что она не станет его. Он посещал главную библиотеку и Салон Независимых художников, которые хвалила Мари. Дарен то и дело ловил себя на этих поисках, проклинал всё происходящее, но ничего не мог с собой поделать. Это отравляло мысли и весь смысл жизни.
В конце концов, поймав себя на том, что глядя в окно кареты, искаженное потоками воды, он видит Мари каждом движении, Крейтон понял, что надо с этим что-то делать.
Раз все доступные ему девушки стали казаться одинаковыми, стоит выбрать красивую и здоровую, чтобы хорошо смотрелась в его постели и доме, понравилась Изабель и смогла родить ему крепких сыновей. И убраться из этого проклятого Парижа. Вот оно разумное решение взрослого мужчины.
***
– Мари.
Девушка вздрогнула и отпрянула от стойла рыжего Бельчонка.
– Что вы тут делаете? – ей пришлось переплести пальцы, чтобы скрыть их дрожь.
– Жду вас.
Мари побелела, крепче сжимая руки.
– Зачем? – прошептала она.
– Я не мог уехать не спросив. Вам не кажется, что всё происходящее неправильно? – Прислонившись неподалеку к стене, Дарен внимательно смотрел в глаза Мари. – Вы и этот Этьен. С ним вы так же можете разговаривать часами обо всем, теряясь во времени? Он так же наслаждается этим, как и я? Он ценит вас? Любит? Готов изменить весь мир, лишь бы быть рядом? Ты так же отвечаешь на его поцелуи, как и на мои? – Дарен сам не заметил, как перешел на «ты». – Можешь не отвечать, от меня ты не сумеешь скрыть свои эмоции. Поехали сейчас со мной. Прямо сейчас. Я уверен, что Бернард и Изабель поймут. Это мои дальние родственники, работодатели и приемные родители по совместительству. Тебе они понравятся. А ты им.
– И ты готов предать их? Ты ведь знаешь, чья я дочь. Чья жена. Ты понимаешь, как это скажется на Лонгви?

Дарен крепко сжал кулаки. Все он понимал. На данный момент договор подписан, но через четыре года, на переподтверждении и корректировках всё могло обернуться против предприятия Бернарда. Он настраивал против него Робера и, возможно, его друга Анри. Кристоф будет иметь причины для мести, Эрик и так не отличался человеколюбием. Возможно, появятся лояльные представители смежных предприятий, но как у вновь вступивших их голоса будут не столь весомы. Склонив голову, Дарен смотрел на Мари, оценивая и осознавая окончательно причины своих поступков. Она изменилась в последнее время. Стала такой серьезной, сдержанной, мало улыбалась. Окончательно исчезли импульсивность и открытость.
А Мари в это время бормотала, что Этьен не так плох, что он надежный, мужественный, внимательный. Он разрешает пользоваться его библиотекой, дал полную свободу в его доме, выделил достаточно еженедельных денег «на булавки». Вот только непонятно было, кого она пыталась убедить.
Одно Дарен понимал точно, что не желал видеть Мари такой… вдумчивой в каждое свое действие. И он не хотел прожить пустую и бесполезную жизнь, которая могла завершиться в любой момент. Крэйтон как никто другой понимал, что умереть можно в следующую секунду, а, обернувшись, понять, что так и не жил. Какое значение тогда будет иметь какой-то договор, из-за которого он пошел на уступки собственным чувствам. Возможно, сейчас он делает ошибку, и если Бернард подтвердит это, они сбегут с Мари дальше. Благо Лонгви не так далеко от границ Франции. Кто-то может сказать, что он поступал эгоистично, обрекая любимую на такое существование, но каков смысл существования пустого?
– Поехали, – он протянул руку Мари. Несколько томительных секунд ожидания казались превратились в часы, а потом и дни. Когда хрупкая ладонь любимой оказалась в его ладони, время перестало существовать.
***
2045 год, 17 октября
– Вот ведь засранец!
– Ставил на то, что они разбегутся по жизни? – усмехнулся контролер.
– Ещё бы! Я же сам программировал все эти социальные препоны! Я его вот так за мозг держал! – Мастер создания виртуальных реальностей показал скрюченные пальцы в перчатках для программирования. – Сам выбирал личностей для заселения, историческое время, место, каждое имечко изменённой историчности заносил внимательно, чтобы и в себя верили и ни одной нестыковочки, которые могли порвать программу. А он…
– Зато ты выиграл в промежуточных ставках.
– Да ты же сам понимаешь, что это мелочи. Ну угадал, с кем он первой переспит, что ставка в скачках не сыграет. А тут, такой куш сорвался! Ты видел, какие там были проценты?
– Видел, – контролер отвечал отстраненно – он следил за показателями жизнедеятельности Дарена и Мари, столь быстро завоевавших популярность у зрителей, что им был выделен собственный канал с постоянной трансляцией онлайн. Хотя с помощью рекламы, дублирования событий от разных лиц вирта, повторов интересных моментов, оставалось время и для перепрограммирования.

– Эх, вот так лежат себе и даже не знают, какие они популярные и богатые.
– И не узнают еще долго. Они же не подписывали соглашение на вещание, да и невозможно тогда такое было. Дарен и Мари согласились на исследование чувства любви, как атавизма общества и попытки составить четкую формулу любви, построенную не только на гормонах, но и факторах ситуаций и времени. «Работа-мечта», – хмыкнул контролер. – На Земле, где все жители мегалополисов даже выйти не могут одновременно из своих тесных квартирных капсул, потому что передавят друг друга, возможность хоть на время посетить вирт – это же как глоток свежего воздуха. Бесплатного свежего воздуха, а такое вирт-оборудование доступно единицам. Нас на бедной планете уже столько, что даже работать приходится не каждому и не каждый день. Жрать эти концентраты вместо нормальной еды, лишний раз никуда не выйти, и вроде силы есть, чтобы свернуть горы, да вот гор не осталось. – Контролёр размял пальцы, а потом снова быстро застучал по кнопкам, занося контрольные данные. – Миллионы пар, даже с Луны и Марса, не прошедших отбор, локти кусали, что выбрали не их, а потом исследование вылилось в это, – он поморщился. – Это ж кто-то из руководства увидел, что мы все от мониторов не отлипаем далеко не из-за статистических сведений, да таблицу в столовой со ставками заметили. Вирты не подразумевали открытого вещания, но мгновенно были переделаны. Дарен с Мари даже выйти в реальность не успели, скучающее по впечатлениям общество решило всё за них. Бедняги.
– Почему ж бедняги? Да любой отдал бы полжизни за такое. Говорят же, что первый момент встречи, переживание, волнение – это самое ценное в любых отношениях. Потом уже приходят разочарование, быт и привычка, а они могут переживать первые чувства раз за разом. Счастливчики.
– Угу, что там у наших «счастливчиков» по программе?
– Сейчас парочка платных встреч с поклонниками. Три у Дарена и две – у Мари, так что как раз успею получше память ей подтереть. Его чуть подзадержим в загрузке, а там у нас… – Мастер потер довольно руки. – Седьмой уровень внушения с красным обозначением.

Контролер присвистнул:
– Какой риск. Одно дело воссозданное историческое время, другое – полностью придуманное. Еще и красное. Реанимационная-то работает?
– А чего ей станется? Да и не понадобится она, это же вирт.
– Это для тебя вирт, а для них – жизнь. Ладно, все показатели в норме, поехали давай без задержек, надо успеть до следующей смены. Платники подписали отказ от вещания?
Мастер кивнул, присоединяя первого гостя:
– Все подписали, ещё фантазии такие интересные, жаль не подсмотришь. В онлайн только семерка пойдет.

Лиса Анжелика, Кот Катерина