Тхенн и Акхора... Эротическая зарисовка. 18+

Светлая кожа, посеребренная ночным светом луны, заглянувшей в неплотно зашторенные окна. Каскад дивных платиновых волос, разметавшихся по белоснежным наволочкам подушек, и чуть прикрытые глаза с плещущимся в их глубинах океаном удовольствия. Она так прекрасна, льнет к моим рукам. Как же сильно я люблю ее и как невероятно желаю поглотить всю, без остатка, чтобы раствориться в ней, течь, словно кровь под кожей. Дышать вместе с ней и смотреть на мир её глазами, слышать её ушами.

Её столь прекрасное тело открыто для моих действий, и я чуть отстраняюсь и смотрю, смотрю, смотрю… как безумец, одержимый лишь ей одной. Боги небесные, отец-ветер, как же экзотично смотрятся мои смуглые почти до черноты руки на её белоснежной коже.

«Моя прекрасная воительница, только моя, не отдам, не отпущу… никуда и никогда. Всегда вместе… всегда едины. Женщина, дарованная мне небесами, богиня, навечно пленившая мое глупое сердце».

Акхора выгибается, прижимается ко мне теснее, тихий стон рвется с её чуть влажных, припухлых от наших поцелуев губ, и она тихо, еле слышно шепчет мое имя:

— Тхэнн… еще… еще…

Да помогут мне боги, я готов дать ей все, чего бы ни захотела: небеса, землю, все звезды, весь мир, свою жизнь и даже свой последний глоток воздуха. Умереть ради неё… Что может быть лучше?

Я наклоняюсь ниже, ловлю губами губы и принимаю в себя её стон, разделяю с ней эту страсть. Мои черные волосы скользят вниз, закрывая нас от всего мира и от всех дел и проблем. Здесь и сейчас есть она и есть я, а остальное забыто и оставлено там, за порогом наших покоев. Мои руки скользят по гладкой атласной коже узких плеч, оглаживают нежные полушария грудей и напряженный живот. Я, чуть отклоняясь назад, тяну её за собой, пока не оказываюсь сидящим на коленях, а она плотно не обхватывает ногами мои бедра. Крылья распахиваются за нашими спинами, и, не размыкая губ, мы наконец-то соединяем наши тела. Мы останавливаем наш безумно-жгучий от страсти поцелуй лишь тогда, когда больше не хватает воздуха и мир плывет перед глазами. Акхора прогибается в спине, цепляясь за мои плечи, откидывает голову назад, открывая мне беззащитную шею, а волосы белой пеной ложатся на кровать. Я осторожно, почти невесомо, ласкаю основание её крыльев. Там, где перышки особо нежные, как пух, и по телу Акхоры проходит дрожь, а из горла вырывается громкий стон, похожий скорее на полурык-полумурлыканье.

Так красива. Как же невыносимо красива, каждый шрам, что покрывает её тело после войны, каждое перышко, все в ней столь прекрасно и неповторимо для меня, что сердце замирает в груди, пропуская удар за ударом, ведь я вижу не глазами, я смотрю душой.

«Люблю… моя… не отдам… никогда!»

— Акхора! — этот рык разрывает ночную тишину, когда не в силах более медлить мы перешагиваем через черту, навстречу всепоглощающему пламенному удовольствию.

— Тхенн…

Её улыбка, туманный взгляд полузакрытых глаз и капельки пота, что беззастенчиво украсили собой розоватую от моих ласк кожу. Именно этот момент останется со мной навсегда и даже на краю гибели согреет своим светом и теплом.

«Моя Акхора…»

Рязанская Светлана