Цирховия.
Двадцать восемь лет со дня затмения.
Часы, висевшие в прихожей старого дома, размеренно отсчитывали время. Их ровный звук резко контрастировал с шумом стихии, которая бушевала за окном, то усиливаясь, то затихая. Всполохи молний освещали белую фигурку коня, вставшего на дыбы на часовой крышке, и притаившееся напротив него изящное серое тело волка, длинную резную стрелку, которая показывала на цифру десять, и короткую – всего в полушаге от цифры двенадцать. Алекс знал, что скоро пробьет полночь, не бросив и взгляда на циферблат. Так же, как чувствовал, что луна вошла в полную фазу, хоть и не видел ее из-за плотной завесы туч.
Тени прошлого замерли в темных углах жилища: нигде не горело ни свечи, ни лампы. Свежий ветер врывался в распахнутое окно, отбрасывая в сторону светлые шторы, как крылья огромной птицы. Брызги дождя попадали на лицо Алекса, его обнаженную грудь и тонкую спину девушки, примостившейся на коленях между его раздвинутых ног. Он сидел, откинувшись в кресле, положив руки на подлокотники и уставившись отсутствующим взглядом в ночную тьму, обрамленную оконным проемом. Брюнетка поеживалась от очередной порции холодных капель, но дело свое знала, и ее голова поднималась и опускалась над его бедрами так же размеренно, как часовая стрелка отсчитывала секунды в прихожей.
Молния снова вспыхнула, обожгла глаза, и Алекс моргнул. Положил ладонь на затылок девушки. Та коротко всхлипнула, вбирая его глубже в свое горло. Умелая нонна. Ему нравились такие. Покорные с виду, отзывчивые на любое желание клиента. Эту он приглашал к себе уже в третий раз, третье полнолуние подряд, и пока что оставался доволен. И каждый раз большие сапфировые глаза нонны, обрамленные густыми и длинными ресницами, смотрели на него с почтением и обожанием.
Она проходила в комнату, легкими отточенными движениями сбрасывала с плеч светлое платье – прислужницы темного бога часто одевались как дарданианки – и склоняла голову в ожидании его выбора позы. У нее были округлые бедра со слегка розоватой кожей на пухлых ягодицах, тяжелые, но упругие груди и очень мягкие губы. В первый раз Алекс взял ее сзади, и девушка дрожала, когда он зарычал, перебарывая рвущегося наружу в момент оргазма зверя. Но затем открылся ее настоящий талант по части владения язычком, и этот способ показался более безопасным им обоим.
Алекс усмехался, когда ловил ее взгляд на себе. Интересно, что думала юная прислужница темного бога, когда получала от своей окты приказ отправиться к бурому оборотню в полнолуние? Наверняка боялась, что он не сдержится и разорвет ее, но все равно шла, понимая, что не имеет права ему отказать – начальнику цирховийской полиции редко кто мог ответить «нет». Уж конечно не презренные нонны, само существование темпла которых целиком и полностью зависело от его доброго расположения духа.
Ему служили многие в этом городе, но никто не догадывался, что сам он подчиняется только одному человеку. И это совсем не канцлер Цирховии.
– Не спи, – приказал он девушке, и та послушно сжала губы и ускорила тепм, вцепившись острыми алыми ноготками в его бедра и подтягивая себе навстречу так, что Алекс закрыл глаза и застонал в ожидании разрядки.
Стук в дверь они оба услышали не сразу. Первой вздрогнула нонна. Она приподняла голову и замерла, обратившись в чуткий слух, а Алекс выругался, помогая себе рукой. В сердцах оттолкнул девушку. Прислужница темного бога тут же опомнилась, поползла к нему в ноги, целуя колени и потираясь о них щекой, тихим голоском вымаливая прощение. Он с раздражением протянул ей липкую от семени ладонь.
– Ты знаешь, что делать.
Нежным, слегка шершавым язычком она бросилась вылизывать его руку. Усердию могли позавидовать самые прилежные дарданианки, которых, по слухам, ежедневно заставляли натирать полы в своем огромном темпле крохотными бархатными подушечками. Поглядывая на Алекса из-под ресниц – сердится ли? – нонна поцеловала его запястье, поднялась к локтю, скользнула губами по груди, но когда потянулась выше, он отвернул ее лицо свободной рукой.
– Хватит.
Стук в дверь повторился. Алекс стряхнул девушку на пол, поднялся, безошибочно нашел в темноте домашние штаны и принялся одеваться.
– На сегодня все, майстер Одвик? – спросила она, плохо спрятав в голосе надежду.
Затягивая на поясе концы шнурка, Алекс задумался. Оргазм получился смазанным и почти не принес удовольствия. Пожалуй, четвертого приглашения эта нонна не дождется, если не сумеет исправить ситуацию.
– Не знаю. Еще не решил, – коротко бросил он и направился к дверям.
В прихожей остановился, прислушиваясь и принюхиваясь. И кого темный бог принес в такую непогоду?! Алекс почувствовал запах, тонкий, женский, показавшийся отчего-то знакомым. Это были не духи, не шампунь или другое косметическое средство. Просто естественный аромат, исходящий от тех участков, где кровеносные сосуды близко подходили к коже, но ему вдруг стало не по себе от догадки. Запах этой женщины Алекс не перепутал бы ни с чем. К нему примешивались и другие – мокрой ткани, холодного тумана, чужих тяжелых мускусных шлейфов, похожих на оставленные отпечатки пальцев.
Волосы на загривке Алекса встали дыбом, и он рванул дверь на себя, едва не снеся «с мясом» замок. Порыв ветра ворвался в темный дом, загулял в безжизненных стенах, ударил в лицо, на миг ослепив и оглушив. Где-то в комнатах хлопнула рама неплотно прикрытого окна. Девушка стояла на пороге, засунув руки в карманы безразмерной мужской ветровки и опустив голову. Низко надвинутый на лоб капюшон полностью скрывал лицо, темные длинные волосы слипшимися сосульками спускались из-под него на грудь. Алекс опустил взгляд и увидел белеющие в полутьме голые ноги, обутые в грубые ботинки.
К горлу подкатил ком. Алекс стиснул дверную ручку, прочистил горло, ощущая, как бешено пульсирует кровь в висках.
– Здравствуй, Алекс.
Она подняла голову. Где-то наверху прогремел раскат, вспышка на миг осветила искусанные губы и горящие ненавистью глаза. Ноздри девушки тоже втянули его запах, несомненно различая на его коже прикосновения услужливой нонны, а на руках – последствия страсти с ней. Алекс почти физически ощутил, как она ненавидит его – до внутреннего протеста, до крика – и от этого стало больно, и зверь зарычал, требуя дать ему волю.
Он захлопнул дверь и прислонился к стене, откинув голову и тяжело дыша. Зачем она пришла к нему именно сегодня, в полнолуние? Зачем, вообще, явилась?! После стольких лет?! Хочет, чтобы у него снова снесло крышу и все повторилось? Он задыхался как и раньше, думая о ней, представляя ее рядом с собой, под собой, и это безумие длилось слишком много дней подряд, чтобы сейчас не выйти на волю.
В дверь снова постучали. В комнате, где осталась в ожидании приказа нонна, стояла гробовая тишина. Алекс знал, что прислужница темного бога по-прежнему сидит там, где он ее оставил: на коленях на полу, сложив руки перед собой и чутко прислушиваясь к каждому шороху. Алекс мог бы просто вернуться к ней, снова сесть в кресло и заставить себя выкинуть из головы нежданную гостью. Но кого он обманывал? Не мог. Конечно, он не мог уже ничего, зная, что по другую сторону двери стоит женщина, один запах которой сводил его с ума.
Она как раз занесла руку, чтобы снова постучать, когда Алекс рывком распахнул дверь.
– Что тебе нужно, Эльза?
Напрасно он говорил сердито и выпячивал челюсть, желая напугать ее. Девушка опустила руку и спокойно ответила:
– Мне нужна твоя помощь.
– Помощь? От меня?! – он тряхнул головой и выглянул, чтобы убедиться: в округе спокойно и за ними никто не наблюдает.
Дождь сразу же иссек тонкими плетьми лицо. Вода в лужах казалась кипящей в свете одиноко торчавшего у ворот фонаря, ветви кустов в саду приникли к земле, постороннего присутствия не ощущалось. Пожалуй, хорошо, что Эльза выбрала такое время для визита. В непогоду даже плохой хозяин собаку на улицу не выгонит. Никто не заметит, что за гостья приходила к начальнику полиции среди ночи.
– От тебя, Алекс, – вздохнула она, с неохотой признавая свое бедственное положение.
Он посмотрел на нее, все еще не до конца уверенный, что она в своем уме.
– Ты же понимаешь, что если Димитрий спросит у меня о тебе, я не смогу соврать ему? А если ты в бегах, то именно ко мне придут с заданием тебя искать. Не думаю, что я – именно тот, кто тебе нужен.
– Тогда просто придумай, как уйти от вопросов моего брата! – с неожиданным жаром взмолилась она. – Ты – последний человек, к которому я обратилась бы за помощью, Алекс! Мне больше некуда пойти. Меня могут искать где угодно, но именно у тебя – в самую последнюю очередь!
Она просила его, сложив на груди руки так, как обращаются с мольбой к светлому богу, и в этом чудилась странная насмешка. Светлый бог отвернулся от него давным-давно, еще в момент, когда Алекс решил, что, продав себя Димитрию, сможет составить пару его сестре. Нужно было отказаться от нее раньше, тогда не пришлось бы делать этого теперь…
– Нет, – отрезал он и собирался закрыть дверь, но девушка успела навалиться всем телом и помешать.
– Они отобрали моего ребенка! – молния вспыхнула, и Алекс четко увидел, как по лицу Эльзы катятся слезы, большие и прозрачные, как талая вода, бегущая с дарданийских гор по весне. Он вспомнил, как она яростно кричала ему в лицо, что больше никогда не заплачет при нем, ни одной слезинки не уронит, чтобы не вздумал жалеть. – Они охотятся за мной!
Алекс не стал спрашивать, кто такие «они». Сейчас это было неважно. Скрипнув зубами, легко оттолкнул девушку, захлопнув дверь перед ее лицом второй раз за вечер. Босые ноги влажно шлепали по паркету, пока он возвращался в комнату к ожидающей его нонне. Проклятый косой дождь, промочил почти насквозь, стоило лишь немного постоять на пороге.
Прислужница темного бога с готовностью вскинула голову, заслышав шаги Алекса.
– Майстер…
– Убирайся, – он подошел к шкафу, открыл стеклянную дверцу, взял купюру, свернул ее и, проходя обратно, сунул в услужливо подставленную маленькую руку. – Скажешь окте, чтобы больше тебя не присылала.
На лице девушки мелькнул страх, но спорить она не решилась. Быстро подхватила одежду и накинула на голое тело. В каждом движении ощущалась сноровка. Опустив голову, она с виноватым видом посеменила в прихожую, изящно нагнулась, чтобы застегнуть вокруг бледных щиколоток ремешки туфель, до конца исполняя роль соблазнительницы, радующей глаз. Алекс обошел ее и открыл дверь, всем сердцем желая, чтобы снаружи уже никого не оказалось.
Эльза сидела к нему спиной на самой нижней ступеньке крыльца. Боком она прислонилась к перилам, засунула одну руку между голых коленей и согнулась в три погибели. Плечи мелко вздрагивали. Нонна, скользнувшая в дверной проем мимо Алекса, не могла видеть ее лица, но на всякий случай пробежала, держась как можно дальше, будто от прокаженной.
Он дождался, пока женская фигурка, перепрыгивая через лужи и пригибаясь под ливнем, достигнет ворот и растворится в ночной тьме. Где-то в конце улицы заурчал мотор таксокара, свет фар мазнул по стволам деревьев, затем стало тихо.
Тогда Алекс, не обращая внимания на хлеставшую по голым плечам и спине небесную хлябь, одним махом преодолел расстояние до нижней ступеньки, подхватил Эльзу на руки и понес в дом.
