В погоне за мужем! Марина Иванова

Глава 1

Издалека доносилось завывание дворовых собак, Маша в потемках никак не могла разобрать, куда дальше идти. Не было ни единого фонаря на улице.
— Куда прешь? — раздался за спиной мужской голос.
Маша вздрогнула и припустилась бежать. Она слышала, как пятки догоняют зад, стуча по летнему шелковому платьицу. Удаляющийся голос заорал в спину: «Дура, я хотел тебе сумку донести!».
Маша остановилась, оглянулась назад, вздохнула, поправила на плече тяжелую сумку почтальона, наклонилась, восстанавливая дыхание, затем медленно поволокла уставшие ноги домой.
Конечно, как можно жить в захудалой деревне, где каждый норовит донести сумку, чтобы потом умыкнуть и пропить.
Да, именно пропить. Потому что в этой деревне все поголовно пили. И поэтому Маша никак не могла выйти замуж. За пьянками никто ни разу не предложил.
Благо к мужу сестры приехал армейский друг – трезвенник. Даже спать положил с собой. Правда от этого отдыха у Маши родился сын Колька, а заезжий гость сбежал, как только узнал, что Маша беременна.
Конечно, старшая сестра Валентина отличалась от Маши. Она была отважной, быстро написала дружку мужа угрожающее письмо, на этом дело и заглохло…
Но Маша была рада, хоть от трезвого родила. И стала жить для сына. А Валентина не успокаивалась, подпаивала мужа и выспрашивала, где этот донор живет?
Муж был закаленный каждодневными пьянками и Валентина сдавалась первая, начинала бить его и грозилась бросить. Но куда ей одной с двумя детьми? Нужно было соблюсти полный комплект. Вот и доставала Машу, почему та не выходит замуж?
— Слушай, что ты мужиков боишься, давай на себе жени соседа – алкаша. По годкам тебе вроде подходит. Чего ты одна на трех работах вкалываешь, даже сына прокормить не можешь. Подработка почтальоном вообще бред сумасшедшего!
— А где еще подрабатывать? — спрашивала Маша у сестры.
— На панели! — хохотала Валентина.
— На какой панели?
— Что возле стройки лежит! — заливалась громким смехом старшая сестра.
Валентина была очень юморной дамой, все делала с анекдотами. Даже в собственном магазине женской одежды, который на всю деревню был один, умудрялась развеселить весь персонал, состоящий из нее и соседки по другому отделу.
Их смех можно было услышать даже в райцентре, так они гоготали, примеряя новые сшитые в подвалах платья фирмы: «Армяне».
Но это был единственный модный магазин в деревне, где одевались самые богатые представительницы села.
— Слушай, Машка, я вот о чем думаю! Детей здесь оставлять не буду. Сопьются! Нужно их отправлять в большой город.
— В какой? — поинтересовалась Маша.
— В Питер хочу. Там у меня подруга живет, вчера ей позвонила, сказала, чтоб хорошего риелтора нашла, пусть мне квартирку там присмотрит.
Маша открыла рот, уставилась на сестру.
— Ты это серьезно?
— Вполне! В ипотеку хочу взять! Я же предприниматель, ети его мать!
— Ети кого? — переспросила Маша.
Маша была учительницей начальных классов. В школе была незаменимым педагогическим работником, — находила со всеми общий язык, особенно с детьми. Она была на их уровне, такая же наивная и кристально – чистая. Работала на износ, ее использовали и физруки, и трудовики, и завуч с директором. Они затыкали ею все дыры в образовании. Она была безотказным педагогом.
Нужно отметить, что коллектив был чисто женским, единственного мужчину - сторожа Маша никогда не видела, так как он постоянно спал в своей каптерке возле школы. Там он жил.
— Машка, можно тебя на минутку! — закричала Валентина, заглядывая к ней в класс.
Маша вышла, тихонько закрыла за собой дверь.
— Что случилось?
— Короче, купила я квартиру в Питере! — громко произнесла сестра.
Маша еще больше округлила глаза, часто заморгала, хватая ртом воздух.
— Ты же никуда из города не выезжала?! — выговорила она по слогам.
Валентина прикрыла ладошкой вылетающие смешинки и тихо произнесла.
— Так это ж фокус такой! Муж не знает, слышишь? Смотри не проболтайся. Короче взяла двухкомнатную, не знаю, риелтор, что подруга нашла, сказал, что классный район, окна на улицу, дурак какой – то можно подумать окна должны быть вовнутрь! — хохотала сестра, придерживая трясущуюся голову.
— Валя, ты уверенна, что квартиру в Питере купила?
— Что я безграмотная какая! Вот розовое свидетельство, смотри, остров какой – то, читай, — «Васильевский». Прикинь, посреди Питера остров есть!
Маша посмотрела на Валентину удивленно.
— Что за остров?
— Васильевский! Васьки какого – то! Наверное, придется тебе на пароме туда плыть.
— Почему мне? — удивленно спросила Маша.
— Потому что я тебя туда отправляю, — безапелляционно заявила сестра. — Смотри, сын у меня школу скоро закончит, четыре года осталось, поедет туда поступать. А ты как раз за это время там мужика найдешь трезвого и замуж выйдешь.
— Да не хочу я замуж! — запротестовала Маша.
— Куда ты денешься! Все выходят! Так надо!
— Кому надо?
— Кольке твоему отец нужен, дура! Вечно тебя учить нужно! И магазин там откроешь мне. Как я ипотеку выплачивать буду? В деревне никто ничего не покупает! Короче, сумки с товаром уже собрала, пока только две, потом еще передам, поняла? Сестре нужно помогать!
Валентина была очень хорошей старшей сестрой, считай, с детства подняла Машу, помогала ей получить высшее образование, шила для нее школьную форму, таскала в общагу продукты, и слыла очень добрым человеком, хотя внешне ничем себя не выдавала, постоянно со всеми скандалила.
Маша знала одно, что участь ее предрешена, и как говорит сестра: «Баба с возу, так тебе и надо!».
На вокзале Валентина как всегда гоготала на весь перрон, поправляла огромные клетчатые сумки и все время твердила, что дает Маше четыре года и ни днем больше. Заодно диктовала ей задание, чтобы проверила от "Я" до "Я", купила она квартиру или нет? Ведь риелтора этого она в глаза не видела, квартиру тоже, а доверенность, составленную у нотариуса в районе, отправила в срок, так же, как и накопленные сбережения на первоначальный взнос.
Ипотеку дали под маленькие проценты, как предпринимателю со стажем и собственным магазином в доме умершей свекрови. Ведь он находился на красной линии единственной улицы Ленина, которая более - менее ровно пересекала центр этой деревни Михайловки.
— Смотри, Машка, как приедешь, баулы с товаром береги, иначе за всю жизнь со мной не рассчитаешься. Знаешь, на какую сумму там барахла?! Приедешь, сразу отзвонишься, поняла?
— Поняла! — махала головой Маша и поглаживала по голове своего четырнадцатилетнего сына.
— А ты, Колька, матери помогай! Теперь ты тоже бизнесмен! — смеялась Валентина
— Тоже мне бизнес, — возмущался племянник, — купи – продай! Бизнес — это когда что – то производишь.
Тетя Валя погладила его подзатыльником по уху и строго – настрого приказала, никогда ей не перечить! Про бизнесменов она сама может столько рассказать, что он диссертацию защитит на эту тему. Да еще пригрозила, что оставит его в деревни, и не даст ему зеленый свет в огромный город.
Коля, конечно, представлял Петербург весь в стекле и огромных круглых высотках, которые он видел на обоях у тети Валя.
Сама тетя Валя никогда в Питере не была, но по обоям поняла, что это очень хороший город. Тем более Президент сам родом оттуда.
— Вот, Колян, станешь президентом, вспомнишь свою любимую тетя Валю, которая с детства в жопу целовала и была вместо батьки! — заливалась она теперь уже слезами, потому что поезд прошипел и остановился рядом с ними, а вагон их был в самом конце перрона.
— Побежали! — закричала она командным голосом, — всего пять минут стоит на этой станции!
И схватив привычным жестом огромную сумку на плечо, побежала к нужному вагону. Маша с Колей вдвоем схватили огромную сумку с товаром и припустились за нею следом, бултыхаясь из стороны в сторону. Они ловили на лету каждое слово очередного анекдота от тети Вали, которая рассказывала его на бегу
— Анекдот по теме! — кричала тетя Валя, поворачивая голову назад. — Бегут два грузина по перрону, догоняют поезд, который ушел, виден один хвост. Тогда один грузин говорит: «Хорошо, что бежали, всего на пять минут опоздали! Если бы медленно шли на полчаса отстали точно!».
И опять тетя Валя начала хохотать громче всех, подбегая к вагону.
Маша с Колей уже не могли смеяться, они просто фыркали и вытирали пот от тяжелейшей предпринимательской сумки огромных размеров.
— Куда вы с такими сумяками лезете?! — возмущалась проводница.
Но тетя Валя придавила ее мощным торсом, сунула пятьсот рублей в рот. Та сразу замолчала, незаметно вытащила деньги и произнесла: «Добро пожаловать на борт состава «Кисловодск – Санкт – Петербург». Я одну сумку в купе себе поставлю!
— Вот это правильно! Мы часто будем сумки передавать! Мы теперь питерские граждане, ни халам – балам какой - нибудь. Целый остров в Питере занимаем!

Глава 2

Санкт – Петербург встретил Машу и Кольку очень хорошей погодой. Проводница помогла вытащить огромные баулы на перрон Московского вокзала. Грузчики тут же предложили свои услуги. Но Маша не рассчитывала на такой сервис и очень испугалась настойчивых мужчин.
— Спасибо большое, нас встречают! — соврала она.
Сын на нее удивленно посмотрел, пожал плечами, схватил огромную сумку двумя руками, потащил задом наперед по перрону.
Маша последовала за ним таким же способом, продвинув вторую сумку к нему поближе. Вот так они дотащили баулы с товаром к центральным кованным воротам и наконец выползли из стен вокзала, направляясь в сторону любимого города задом. Вытащив последнюю сумку, Маша повернулась к городу лицом.
— Ой, как здесь красиво! — воскликнула она.
— Ма, а где же стеклянные круглые высотки, как на обоях? — расстроено спросил Колька.
— Не знаю, может в другом районе, — предположила Маша.
Но не успела она полюбоваться городом, как к ним с табличкой на шее подошел риелтор Женя. На картонке маркером было криво выведено: «Маша, Колька». Так продиктовала ему Валентина, когда звонила, чтобы он передал им ключи от квартиры.
— Маша, Колька? — спросил риелтор.
— Да, — удивленно ответила Маша.
— Прошу! Такси подано! — радостно произнес он. — Мне ваша родственница позвонила, сказала, что вы со всем приданным сюда, велела вас отвезти, показать квартиру и отдать ключи.
Маша подозрительно на него посмотрела, притянула к себе Кольку, спрятала у себя за спиной.
— Какая родственница, как ее звать? — строго спросила Маша.
— Валентина Сергеевна, я ей по доверенности квартиру здесь купил, вот ключи, — радостно протянул риелтор.
— Совпадает, — произнесла Маша. — Ладно, где такси и сколько будет стоить?
— Валентина Сергеевна все оплатила, не переживайте! — заулыбался Женя.
Он взял сумку, пытался ее поднять, потом попросил Кольку, чтобы помог донести, а даме предложил пройти к машине, так как тяжести ей нести не позволительно.
Маша натянула на плечо маленькую дамскую сумочку размером с чемодан и прошла с высоко поднятой головой к машине.
— Спасибо! Здесь и правда культурная столица! — произнесла Маша, садясь на заднее сиденье. Колька протиснулся к маме тоже, а Женя – риелтор сел на переднее место.
— А сколько на пароме будем переправляться? — радостно спросил Колька.
— На каком пароме? — удивленно поинтересовался Женя – риелтор.
— Так мы на каком – то острове квартиру купили! — гордо напомнил Колька.
— Ах, вон, в чем дело! — засмеялся Женя. — Нет, вы будете жить в самом центре города, на Васильевском острове. Мы на него через Дворцовый мост поедем, а дальше по набережной Шмидта до вашей линии.
— Какой линии? — спросила Маша. — Валя переживала, что в документе улица не указана.
— Вместо улиц здесь Линии, — продолжал смеяться Женя, — в общем, по вашей линии должен был протекать канал, соединяющий Неву с малой Невкой. А остров Васильевский омывается этими реками и Финским заливом сзади. Он похож на рыбу камбалу. Вы будете жить возле хвоста.
— Ой, а может это рыба и есть. Я где – то слышал, что вообще наша земля — это кит! — поделился своими познаниями Колька.
— Да, а потом этот кит проснется, всех нас стряхнет с себя, ты это хочешь сказать. Вон смотри, Зимний Дворец! — проводил экскурсию Женя – риелтор.
— Ой, дайте посмотрю! — закричал Колька, — про него я знаю, с него аврора выстрелила!
— Да…вот это познания в провинции! — оглянулся на заднее сиденье Женя – риелтор и посмотрел с интересом на Машу.
Маша покраснела, отвернулась к окну. А Колька продолжал возмущаться, что нигде не видит круглые стеклянные высотки, которые нарисованы у теть Вали на обоях.
Квартира оказалась в спальном районе Васильевского острова. Окна выходили на улицу, Маша увидела, что это действительно хорошо, потому что колодец – двор ее совсем напугал.
Маша осторожно вышла из лифта, огляделась вокруг. Она помнила, что нужно изучить все от «Я» до «Я» и спросила у соседа, который открывал дверь на площадке рядом.
— Скажите, пожалуйста, а кто эту квартиру купил?
Сосед удивленно на нее посмотрел, пожал плечами.
— Я не знаю, кто там до продажи жил, вы такие сложные вопросы задаете.
Маша в ужасе округлила глаза, метнула злой взгляд в сторону риелтора, который открывал ключом дверь.
— Валентина точно эту квартиру купила?
— Точно! Я вам расскажу, кто здесь раньше жил. Из знаменитостей поэт Хлебников после революции. После войны вы вторые хозяева. Вообще это царских времен дом. Между прочим, первый высотный дом Санкт – Петербурга.
— А какой же тогда город у тети Вали на обоях? — спросил Колька.
— Не знаю, я у тети Вали не был, — засмеялся Женя и толкнул дверь вовнутрь, открыв перед Машей и Колей коридор, — добро пожаловать в новую жизнь!
В это время зазвонил телефон. Маша даже вздрогнула, нажала на прием вызова.
— Алло! Вы добрались? — орала в трубку тетя Валя.
Маша осторожно зашла в квартиру, увидела маленький коридорчик и одну большую комнату.
— Да, Валюша, спасибо! Уже в квартире.
— Проверь от «Я» до «Я» сколько комнат, не обманули, что двухкомнатную купили?
— Валя, нас обманули. Квартира однокомнатная! — печально произнесла Маша.
Женя – риелтор возмущенно посмотрел в сторону Маши и закрыл входную дверь. Перед ними появился еще один маленький длинный коридор, ведущий в ванную комнату.
— Ой, Валя, извини, здесь еще одна комната есть и коридор, и туалет, — заглядывая во все углы лепетала Маша. — А вот и ванная и даже кухня!
Женя – риелтор продолжал махать возмущенно головой.
— Ладно, вот ключи, я пошел! Риелтора ноги кормят! У меня и так времени нет, — проворчал недовольно Женя.
— Спасибо большое! Очень хорошая квартира! Хоть и «кот в мешке!».
В квартире стояли в каждой комнате по шкафу, на кухне стол и больше ничего. Маша в окно увидела магазин мебели напротив и сразу выскочила туда, чтобы приобрести два дивана. Валентина дала на это денег.
Маша счастливая ходила по магазину, как по музею, потому что такой мебели сроду не видела. Она подумала, что царскую мебель никто не покупает, да и домов таких наверняка нет, где могли бы разместить всю эту прелесть.
Она обошла все залы и очень обрадовалась, когда увидела обыкновенный диванчик, производства родной и близкой фирмы «Армяне».
— Вот именно то, что мне нужно! — воскликнула Маша и купила с доставкой два раскладных дивана в форме полуоткрытой книги.
Через два часа эти чудо – диваны украшали собою обе комнаты. Одна комната была побольше. Ее заняла Маша и поставила диван поближе к правой стене, а второй диван украшал узкую и длинную комнату, которую облюбовал Колька.
— Так, сыночек, начинаем новую жизнь, как посоветовал риелтор Женя! У нас с тобой четыре года! Девятый класс ты окончить должен на отлично! Экзамены, чтобы сдал на все пятерки. У меня денег нет на обучение. Завтра пойду искать работу. А сейчас быстро приготовлю праздничный ужин, и мы с тобой это дело отметим вкусным питерским лимонадом.
— А что здесь грушевый тоже продается? — спросил Колька.
— Думаю, да! — задумчиво произнесла Маша.
В жизни так бывает, что на тебя по мановению какого – то случая набрасывается судьба и поворачивает твою жизнь на сто восемьдесят градусов. И ты не понимаешь, где ты, что с тобой происходит.
Вопросы бьют отчаянно по голове, и ты отчаянно от них отбиваешься. Конечно, Маша даже себе боялась признаться, что сестра круто изменила ее жизнь. Что делать?
Впервые этот вопрос тебя окончательно добил. Всегда в семье все решала старшая сестра, жить у нее было как в Раю. Не нужно было ни о чем думать, она знала ответы на все вопросы. Не нужно было мечтать, она делала это за тебя. Не нужно было стесняться, что родила сына вне брака. Сестра успевала заткнуть всем рты до того, как селяне еще подумать не успели про одиночку мать.
В общем, теперь вся ответственность лежала на тебе. Маша осознавала, что ей на решение всех проблем дали ровно четыре года. Это так много и в то же время так мало.
Да и болезнь похоже прогрессировала от того, что ты оказался один на один с самим собой. Маша страдала фобией. Одной единственной, но очень мешающей жить.
Маша боялась мужчин. Может быть из-за того, что вообще упала самооценка после того, как ее бросил отец Коленьки. Может от того, что в деревне она общалась только с женщинами, может от того, что все шептались за спиной, что стыдно быть гулящей.
Но Маша всего – то погуляла один раз. И, слава Богу, хоть у нее теперь есть ради кого жить. Это Коленька. Он очень был похож на своего отца. Все говорили, лучше бы на Машу.
Она была настоящая красавица. Длинные волнистые волосы цвета пшена, миндалевидные глаза темно – зеленого цвета и алые губы, четко очерченные контуром темно - вишневого бантика, который ей подарила природа.
Все очень удивлялись, что губы и глаза она никогда не красила. Они были красивы и без уродской косметики. Фигурка точеная, как у балерины. Тонкая талия и очень красивые ноги.
Но Маша ничего этого про себя не знала. Она считала себя уродиной. Откуда к ней пришла эта мысль, никто не знал.
Сестра Валентина была такой же красавицей в молодости, как и Маша, но с годками немного раздалась в ширь и громче стала ругаться, видно слух тоже раздался. Она так громко говорила, что все в деревне не хотели, чтобы она повторяла еще раз и сразу с нею соглашались. Авантюрный склад характера сестры очень нравился Маше. Она очень хотела быть на нее похожей.

Глава 3
Но все в деревне говорили, что Маша интеллигентная вся в отца. Он был стеснительным молчуном и всегда под пятой у громкоголосой жены, мамы Валентины и Машеньки. Родителей давно уже нет.
Деревня не продлевает жизнь с ее тяжелым укладом и хозяйством, за которым нужен был глаз да глаз.
«Не потопаешь, не проживешь!» — любила повторять мама и топала в два часа ночи на ферму, доить коров. Коровы — они ласку тоже любят.
Маша часто бегала к маме на вечернюю дойку и очень удивлялась, когда мама называла корову «Машенькой»! Ведь к ней она так ласково никогда не обращалась. А корова у нее была то «моя красавица», то «Машулечка», то «Машунечка». Маша понимала, что корову мама любила больше!
Все мы родом из детства. Комплексы все оттуда, потому что недолюбленные, недоласканные, неуваженные…
В школе мальчишки тоже были еще те воображалы. Маше от них часто доставалась и теперь, когда она стала учительницей начальных классов, сразу пресекала любое поползновение в сторону девочек, которых таскали за косы. Она помнила, как таскали ее и как девочки пошустрее смеялись над этим. Вот оттуда, наверное, и развилась эта фобия.
Теперь Маша не только боялась мужчин, с годами она их просто ненавидела. Считала, что все мужчины обязательно должны ее обидеть. И как только в институте к ней кто – нибудь подходил, она краснела и убегала.
Парни смеялись над нею и считали ее немножко пришибленной. Но Маша училась отлично и получила красный диплом. Валентина такой пир закатила на всю деревню и кричала, что ее сестра — академик!
А теперь этот академик сидит в огромном городе Санкт – Петербург, в двухкомнатной квартире и не может решить самую простую задачку, — как открыть магазин сестре.
— Ма, пойдем погуляем! — предложил Колька. — А то меня качает от поезда, как будто до сих пор еду.
— Пойдем, сынок. А мы не заблудимся? — испуганно предположила Маша.
— Не, мам, я запомнил, как мы сюда ехали. В общем, по набережной, потом по Линии. Вот так и пойдем гулять!
— По линии? — переспросила Маша.
— Нет, по набережной!
Белые ночи Питера очень восхищали Машу и Колю. Они не могли наглядеться на питерское небо. Оно заигрывало с ними и ежесекундно разрисовывало себя в разные краски, становилось то фиолетовое, то розовое! Облака лежали на коралловых столбах, отсвеченных от Невы.
Набережную украшали рыбаки. Колька потянул маму к ним поближе. Но она отошла на безопасное расстояние и наблюдала издалека, как сын расспрашивает у одного узбека, что ловится.
Тот со знанием дела хвастался, что судак идет. И тут же в подтверждение слов вытащил огромную рыбину и бросил ее в сторону под машину.
Только сейчас Маша заметила, что в машине сидит узбечка с сотовым телефоном. Она открыла машину, достала ведро, подняла рыбу, положила туда трофей и снова подставила телефон к уху.
Над Исаакиевским собором висела огромная луна – солнце. Нельзя было понять, что это, — закат или рассвет. Дома заливало ярким сиянием, особенно верхние этажи. А снизу уже подсветка архитектурных строений начинала свою работу.
— Боже, как здесь красиво! — произнесла Маша вслух. — Питер — рай на Земле.
Колька подбежал к маме и показал ей, какую рыбину вытащил узбек снова.
— Ма, купи мне удочку! Я буду добытчиком! — произнес радостно Колька.
— Хорошо, сначала нужно мне рабочее место создать, завтра будем искать помещение под магазин для тети Вали.
— Ладно, а потом купишь мне удочку? — юношеским тенорком произнес Колька, на правах единственного маминого мужчины.
— Хорошо, — потрепав сына по голове, заулыбалась Маша. — А теперь веди меня домой, а то я дороги не знаю.
Конечно, она слукавила, потому что сориентировалась, так как увидела красивый Храм Оптинских старцев, который запомнила. Это было точное направление, как возвращаться домой.
Жили они в конце улицы, которая называлась «Четырнадцатая Линия». Они считали сколько широких проспектов пройдут до дома. Их было три.
Маша с Колей жили за Малым проспектом Васильевского острова. Внизу был магазин «24 часа без перерыва». За ним во дворе стоял их дом.
Когда они подходили к дому, то Маша увидела пожилую интеллигентную женщину в шляпке, копошившуюся в мусорном баке. Маша никогда не видела бомжей. Потому что в деревне их не было. Маша подумала, что бабушка что – то ищет и сразу направилась к ней.
— Добрый вечер, давайте я вам помогу! — предложила Маша. — Вы что ищите?
— Пошла на х…й! — произнесла подвыпившая старушка! — Грешно смеяться над потерпевшими от землетрясения.
— Я и не смеюсь, помочь хотела, — ответила обиженно Маша.
— Тогда вон там снизу достань мне пакет, а то у меня руки короткие, — процедила старушка, кусая сигаретку между зубов.
Маша очень сильно наклонилась в мусорный бак и едва туда не упала. На крылечке магазина стояла продавщица. Она брезгливо посмотрела на Машу, сплюнула и произнесла: «А вроде прилично одетая. И что бомжам неймется, вечно им на бутылку не хватает!».
Колька посмотрел на продавщицу и сразу сообразил в чем дело.
— А женщины разве пьют? — спросил он удивленно.
— Нет, заливают, а не пьют! Это твоя мать по мусоркам лазит?
— Она бабушке помогает! — обиженно сказал Колька.
— Ваша бабка тоже пьет? — вздохнула продавщица.
В это время Маша достала пакет со дна, старуха в него вцепилась, разорвала его в одном месте и стала пихать в рот грязной рукой чьи –то объедки.
— Что вы делаете?! — закричала Маша, — вы же отравитесь!
— Пошла на х…й! — еще раз поздоровалась с нею бомжиха.
Маша оторопело на нее посмотрела, повернулась к продавщице.
— Ма, тетенька сказала, что это бомжиха!
— А что это за национальность? — удивленно переспросила Маша.
Продавщица уже закатывалась от смеха, глядя на маму Коли.
— Вы что с другой планеты? — поинтересовалась она.
— Нет, мы земляне! — гордо ответил Колька. — Мы только что приехали.
— С Марса? — загоготала продавщица. — Меня Фатима звать. А вас как?
— Маму звать Маша, меня Колька! — произнес опять юношеским тенорком Колька.
Продавщица протянула им руку и продолжала улыбаться.
— Вы сюда насовсем? — спросила Фатима.
— Да, я так решил! Где здесь школа поближе?
— Тут рядом на углу Малого проспекта, — показала рукой Фатима.
— Этот проспект называется Малым? А тот, что подальше? — переспросила Маша.
— Тот у нас Средний. А за ним — Большой! Потом набережная Шмидта!
— Классно тут, как у нас в деревне, не заблудишься! — улыбнулся Колька.
— Точно! Здесь все по квадратам! — бросив сигарету, произнесла Фатима. — Если что заходите ко мне в магазин, спрашивайте. А бомжам не помогайте! Они как пиявки к вам прицепятся, фиг отстанут!
Маша с Колей переглянулись и зашли в арку рядом с магазином.
— Слушай, ма, а почему эта старуха ела отбросы?
— Не знаю, может больная? — ответила Маша.
— Чудно тут! — воскликнул Колька. — Никто никого не знает, бомжи какие – то есть, женщины курят!
— Это прелести большого города! — мечтательно произнесла Маша. — А тишина какая! Правду сказал Женя – риелтор, — спальный район у нас.
— Вот тебе и большой город, здесь намного тише, чем в деревне по пятницам, — подтвердил Колька.
Но среди белых ночей, которые светили в окно и не давали уснуть новым жителям Питера, вдруг раздался душераздирающий крик истеричной женщины. За окном визжала молодая девушка, сопровождая свои крики отборными матами.
— Ма, что это? — спросил Колька.
— Не знаю! — удивленно произнесла Маша.
Окна в квартире были открыты и, несмотря на то, что жили они на седьмом этаже, отчетливо было слышно весь разговор, который помогал спорящим выяснить, кто из них лучше.
Девушка орала на мужчин, что они все скоты, что никто ее не может удовлетворить. И так откровенно рассказывала у кого какой мужской инструмент, что Маша сначала закрыла уши ладошками, затем побежала и быстро захлопнула окно.
— Ма, почему в Питере много пьющих женщин? — спросил Колька.
— Не знаю, может в городе такая мода? — предположила Маша.
— Прикольно, и бабушки и девушки пьют! Вот бы им наших деревенских мужиков для компании! — засмеялся Колька и накрыл голову одеялом.
Маша еще долго смотрела на высокие потолки и переживала за всех женщин города Питера. Она даже немного завидовала им, что они могут так прямо высказать этим мужикам, как их ненавидят. Но только было обидно за то, что питерские девчонки были похожи на деревенских пьянчужек. Да еще эта мусорка!
«Как можно из нее что – то есть? — думала Маша и вздыхала. — А может быть в Питере работы нет? — ужаснулась она, представив, как сама ест из мусорки, да еще кормит оттуда Кольку. Завтра же куплю газету с объявлениями и буду искать магазин, чтобы взять его в аренду, пока не закончились Валины деньги», — твердо решила Маша и перевернулась на другой бок.

Глава 4
— Конечно же мы сегодня подъедем! — кричала Маша в трубку телефона. — А как к вам добраться? Подождите, записываю, метро Гражданский проспект, ул. Светличная. Все, записала, спасибо! Да, документы, что сестра предприниматель, взяла. Хорошо, копию паспорта обязательно возьму.
— Ну что мам, нашла магазин? — спросил Колька, отрываясь, от ноутбуку, который привез с собой.
— Да, слава Богу, думала, что не найти нам по такой цене, как тетя Валя приказала.
— Ма, смотри, мне еще схему метро сунули на календаре, когда я за газетой ходил. Вот метро «Гражданский проспект», видишь. Вот, наверное, наше метро — «Василеостровское». Смотри, вообще рядом, десять остановок, — рассматривая календарик, произнес Колька.
— Сыночек, чтобы я без тебя делала! — обняла сына Маша. — Ты у меня такой взрослый, такой умный. Еще умнее будешь, когда в питерской школе учиться начнешь. Я твои документы сегодня отнесла в ту школу, что Фатима показала. Очень мне там понравилось и учителя хорошие. Жаль, что в школе места укомплектованы. Я бы с удовольствием в ней работала.
— Мы же обещали тете Вале, что магазин ей откроем, мы же теперь бизнесмены, ма! Ты в магазине будешь работать, как тетя Валя, какая школа?
— Я на будущее просто узнавала, — опуская глаза, произнесла Маша.
На следующий день Маша с Колькой поехали с документами в торговый центр на Светличной улице. Они с пересадками добрались, наконец, к торговому центру. При этом вышагивая ни один километр по широкому проспекту от метро к магазину.
«Боже, как же мы будем тащить эти огромные сумки!» — думала Маша, подходя к многоэтажному дому, на первом этаже которого был Торговый центр.
— Здравствуйте, а какой магазин сдается в аренду? — спросила Маша.
— Зайдите в бухгалтерию, там все скажут, — ответила ей модельной внешности молодая женщина с длинными прямыми волосами.
Маша быстро прошла в указанном направлении, по дороге рассматривая различные отделы с товаром, в котором люди имели "нужду и потребность".
Когда она в бухгалтерии рассказала, откуда прибыла. Бухгалтер подскочила и бросилась обнимать Машу.
— Не может быть! — закричала бухгалтер. — Я сама из этой деревни. Меня зовут Надежда Михайловна.
Маша на нее уставилась, потому что эта женщина была явно не из Михайловки. Маша ее там никогда не видела.
— Я родом оттуда, вы меня, наверное, не помните! Вы тогда еще не родились. — Я сорок лет живу в Питере, замуж здесь вышла после института.
— А? — протянула Маша. — А Смирновых вы знали?
— Не помню уже. Смирновых, Смирновых, — повторяла бухгалтер, стараясь заставить память напрячься. — А я была Сидорова в девичестве, но наших в Михайловке уже никого не осталось.
— Сидоровых у нас в деревне много! — обрадовалась Маша. — Может это ваши родственники? Тетя Лида, тетя Света, тетя Ира, они все Сидоровы.
— Нет, это, наверное, уже другие Сидоровы. Я родителей в Питер сразу из деревни забрала. Здесь и похоронила. А в семье я была единственной дочерью. Но ладно, давайте документы, землячка, я буду вас оформлять. И не беспокойтесь, я поддержу вас в этом большом городе.
— Спасибо, — опустив глаза, произнесла Маша. А где магазин?
— Да и не магазин это вовсе. Угол вначале у входа, видели? Аренда двадцать пять тысяч. Это самая дешевая в Питере. Так что пойдем, покажу! Угол закрывается решеткой на замок, — продолжала рекламировать закуток бухгалтер. Так что не переживай, вещи будут под присмотром.
Маша шла следом за бухгалтером и все время думала, что Питер тоже оказывается маленькая деревня. Надо же именно землячку умудрилась здесь встретить. А вообще она похожа на нашу! Даже походка сохранилась, этакая вперевалочку, утиная, деревенская.
Красивая видно девушка была, когда в Михайловке жила. А сейчас она сказала, что на пенсии и в этом Торговом центре подрабатывает. Вале расскажу, вот она удивится, может она этих Сидоровых помнит?
— Вот этот, как ты говоришь, магазин, ты будешь снимать! — показала бухгалтер на узкое пространство за входной дверью.
Маша ужаснулась и уставилась на этот продолговатый коридор. Бухгалтер заметила ее взгляд и, подмигнув, сказала: «Ты не бойся, видишь и оборудование торговое не нужно покупать. Решетки есть, цепочки повесишь и будешь платья свои рекламировать. Гладильную доску я тебе дам, утюг тоже, не переживай, все у тебя получится.»
— Спасибо за поддержку, — произнесла Маша и показала на Кольку, — у меня вон какой мужчина – помощник есть, мы с ним быстро все завтра развесим.
— А что ж муж не помогает? — поинтересовалась Надежда Михайловна или умер?
— Почему умер? Жив, но мы не живем вместе! — опустив глаза, произнесла Маша.
Колька скосил глаза на бухгалтершу и строго произнес: «Маме никто не нужен, кроме меня! Сказано вам, что я ее помощник, что не понятно!».
Но завтра мужчина - помощник предложил Маше не тащить огромные сумки до метро, а проехать к магазину на маршрутке, которая останавливалась возле дома и направлялась в сторону их Торгового центра.
Маша обрадовалась, что не придется задом – наперед тащить эти баулы по Питеру и с радостью согласилась с сыном. Они вдвоем попеременно двигали к остановке одну сумку с товаром, затем возвращались за другой и подтягивали ее ближе к первой.
Так они шаг за шагом продвигались к маршрутной остановке, которая была на Малом проспекте.
Протаскивая сумки мимо магазина «24 часа без перерыва», они поздоровались с Фатимой, которая удивленно их рассматривала с сигаретой в зубах.
— Что уезжаете? — спросила Фатима.
— Нет, по делам едем! — уклончиво ответила Маша.
— Ни фига себе дела, тяжелые?
Маша с Колькой ничего не ответили, а продолжали тащить тяжелые баулы, вытирая пот.
Колька купил карту с проездом маршруток и другого наземного транспорта. Всю ночь пялился на эту схему, в которой не мог разобраться, затем в ноутбуке искал нужную информацию, но так ничего и не нашел.
И вдруг вспомнил, что видел маршрутку возле Торгового центра! К счастью запомнил цифру маршрутки 321. Потом заметил ее на Малом проспекте и решил, что они спокойно доедут на ней до самого магазина.
На остановке все с подозрением смотрели на Машу и Кольку с их баулами, отходили от них подальше. Наконец маршрутка с нужным номером подошла.
Маша с Колькой едва затянули эти сумку в машину, обрадовались, что пассажиров было немного.
Они счастливые сели на заднее сиденье и вытянули ноги. Но водитель так рванул машину вперед, что сумки опять оказались почти у входа. Маша подскочила, постаралась оттащить их к себе поближе. Но водитель маршрутки уже кричал на нее, чтобы она убирала эти огромные баулы, иначе пассажирам некуда будет заходить.
Маша, старалась разместить сумки покомпактнее, они с Колей совали их поближе к сиденьям, но сумки были настолько раздуты, что занимали все пространство маршрутки.
На следующей остановке протиснулись люди и даже умудрились занять места. Пассажиры перелазили через эти сумки и на следующей остановке, и на другой за ней, пока водитель с диким акцентом не заорал, чтобы они выметались с этим багажом на улицу. Он остановил машину тем же способом, как и трогался.
Маша с Колькой и другими соседями полетели по маршрутке, едва не упав на плечи грозного водителя и постарались быстрее освободить транспорт. Благо нашлись добрые люди и помогли вытащить сумки из маршрутки.
Маша с Колькой остановились посреди улицы, огляделись, остановок нигде не было, метро тоже было не видно.
— Ма, пошел он куда подальше, сам видно тупой, по - русски говорить не умеет, а туда же командует! — возмущался Колька.
Маша огляделась по сторонам, десять раз вспомнила старшую сестру Валентину, которой помогать нужно ипотеку выплачивать и не знала, что ей теперь делать.
Денег на такси не было, потому что у Маши был расписан каждый рубль. За аренду она отдала почти все деньги, которые получила от Вали.
Но минуты, секунды, мгновения, из которых состояла жизнь, летели, нужно быстрее открывать магазин, чтобы не лазить по мусоркам, как та старуха в шляпке.
Маша подняла глаза к небу, вздохнула и едва не заплакала. Но смогла взять себя в руки, проглотить предательский комок в горле и спросить у проходившей женщины, где ближайшее метро.
— Вон там, за углом, метров пятьсот отсюда, — сказала женщина, показав на букву «М», которая высовывалась из – за угла.
Откуда – то взялись силы, либо от натруженных рук, либо от того, что хотелось быстрее стать предпринимателями, либо от того, что метро уже было видно и цель понятна, но у Маши и Кольки поднялось настроение. Они даже начали шутить и смеяться.
— Ма, ты когда – нибудь думала, что станешь бизнес - леди? — смеялся Колька.
— Нет, таких не знаю, знаю тетю Валю, бизнес – лошадь! — отвечала, улыбаясь собственной шутки, Маша.
Колька тоже прыснул от смеха и тянул сумку опять задом наперед. Наконец – то они оказались в здании метро.
— Куда вы эти сумки пихаете! — кричал охранник, стараясь переорать ревущий автомат, который съел жетон и не рассчитывал на такой огромный багаж.
— А как нам быть? — удивилась Маша.
— Вон там проходите, возле будки, — скомандовал охранник. — Там проход для таких бизнесменов, как вы!
Маша потянула сумку к указанному месту, а Колька рядом с нею тащил другую, шепча ей на ухо: «Ма, я тоже такую форму хочу и работу такую тоже! Стоишь, руками машешь и все! А ты заметила он — трезвый?».
Маша уже проходила мимо ресепшена для огромных сумок и с ужасом смотрела на движущуюся лестницу эскалатора.
— Я боюсь! — призналась она сыну.
— А че там бояться, видишь, они ноги вперед ставят, потом ступенька открывается.
— Вижу! А как мы сумки затащим? — спросила Маша.
— Пока ступенька будет открываться, вот и затащим! — предложил новоявленный бизнесмен.
Маша с Колькой быстро поставили одну сумку, затем, запрыгивая, затащили другую и в это время Маша потеряла равновесие и упала на сумку, которая стояла впереди. Колька успел ее подхватить, сам едва не упал. Но остался стоять на месте. Он был счастлив, что сумел помочь маме, сел на сумку, чтобы немножко передохнуть, пока они будут ехать.
Маша поднялась, отряхнулась, покраснела, потому что ей показалось, что все, кто ехал навстречу, повернули головы и рассматривали их клетчатое наследство. Мало того, что сумки перерыли охранники, проводили по ним какой – то пищащей палкой, да еще норовились потрогать ее за грудь.
Этого она перенести не могла, стукнула одного из них по руке, со словами: «Что вы себе позволяете, вы же в форме?».
Затем это нелепое падение! Ну, в общем, весь набор стыда. А потом Маша выбрасывала сумки с эскалатора, потому что боялась, что лестница вновь поедет наверх. И смешно перепрыгивала через эти страшные зубцы, которые стремились схватить ее босоножки.
А затем эти устрашающие голоса – предупреждения в метро, чтобы все были осторожны, потому что двери закрываются, а ты не знаешь, когда?
Маша инстинктивно толкнула Кольку вместе с сумками в вагон и села на них, чтобы не украли. Ведь Валентина предупреждала, что товара там на такую сумму, которой в природе не существует!
С мытарствами они все – таки доставили сумки в магазин, и Маша отдыхала, разглаживая красивые платья фирмы «Армяне».
А Колька становился на стул и развешивал их в красивые ряды. Теперь он точно знал, что никогда не станет бизнесменом.

Глава 5
В магазине было очень тихо. Хотя Маша специально старалась открыть магазин к выходным. Но странное дело, у Валентины в субботу и воскресенье было полно людей. А здесь Маша сидела и читала книгу.
Девушка – модель из соседнего отдела сумок, Жанна из Молдавии, ходила взад и вперед, как на подиуме и улыбалась. Она рассматривала испуганную Машу.
— Ты всегда так будешь продавать? — спросила Жанна.
— Как? — удивилась Маша.
— Прикрываясь книгой.
— Нет, а кому продавать!
— Хотя бы мне! — засмеялась Жанна.
Девушка была очень самоуверенная до наглости. Она знала себе цену. Но совершенно не вписывалась в эту действительность. Жанна выглядела, как жена олигарха. Во всяком случае по телевизору Маша видела их жен.
— Жанна, ты такая красивая, тебе бы на сцену, а ты здесь! — улыбаясь произнесла Маша.
— А ты, можно подумать, нет? — перебила ее Жанна. — У тебя у самой внешность, как у актрисы.
Маша покраснела и решила сменить тему разговора.
— Жанна, здесь всегда так тихо? — спросила Маша.
— По субботам и воскресеньям, в пятницу уже начинается это затишье.
— Почему? Ведь на выходных самая торговля!
— Питерцы на выходных едут на дачи! — вздыхая, произнесла Жанна.
— Ой, а что же делать? — поинтересовалась Маша.
— Сидеть! Хозяйка твоя придет, а ты на месте! Не придраться ей будет.
— Моя хозяйка — сестра старшая, сейчас у себя в деревне очень хорошо торгует.
— Да?! А в какой деревне? — спросила Жанна.
— В Михайловке! Она у меня боевая, Президенту открытые письма пишет! — засмеялась Маша.
— А Президент что, ответил?
— Нет! На кого жалуется, те отвечают, что получили открытое письмо. Якобы его кто – то открыл! Но это иносказательно! — продолжала смеяться Маша, — ты не поймешь!
— Почему? Я в политике понимаю! У меня хозяйки из Украины. Тоже две сестрички. Сумки в отдел возят вовремя, ревизии делают почти каждый день. Только скандальные, ужас, и подозрительные! Сплетни разводят на ровном месте! Как их президент!
— А как они к русским относятся? — спросила испуганно Маша.
— Как всегда! В глаза улыбаются, за глаза матюкаются! — засмеялась Жанна.
— Ты знаешь, а я украинцев люблю! В общем, как и все национальности. Мы ведь люди. Какая разница из какой мы страны. А сплетников везде хватает! У нас в деревне тоже есть!
В это время в отдел зашел покупатель. Маша зло на него глянула и учительским строгим тоном приказала ему из магазина убраться.
— Ведь это женский отдел и мужчинам здесь делать нечего!
Жанна на это ее действо, схватилась руками за голову и тут же предложила покупателю альтернативу, — красивую дорогую сумку.
Мужчина искал подарок жене. А когда он ушел, Жанна провела с Машей инструктаж и сказала, чтобы она так себя с покупателями не вела! У них репутация хорошего Торгового центра «Мечта». А Маша своим гонором всех клиентов разгонит и мечту разрушит.
Жанна тут же сообщила всем в других отделах, что у них SOS. Все прибежали посмотреть на цербера Машу и одновременно, наклоняясь к ней, требовали одного, чтобы она всем улыбалась. А если не может торговать, просто молчала и стояла по струнке смирно!
Маша понимающе кивала головой, соглашаясь с каждым их словом, и все время оправдывалась, что мужчинам нечего делать в женском отделе.
Жанна пообещала, что всех мужчин возьмет на себя.
И она действительно взяла их. Но про это чуть позже…
А в деревне Михайловке вовсю шла торговля у старшей сестры Валентины. Она на ажиотаже, что теперь имеет магазин в Питере, устроила распродажу для своих селян. Мимо пробежал какой – то паренек в бейсболке и сунул ей в руку какую – то бумажку.
— О! К нам в деревню сам Жириновский приезжает! — закричала она, уставившись в рекламный буклет.
— Да ладно тебе брехать! — возмутилась хозяйка соседнего отдела.
— Нет, правда, смотри, Жириновский и группа «На – На» приезжают в Михайловск, чтобы спросить нас о житие – бытие! — смеялась, читая бумажку, Валентина.
— Группа «На – На» еще жива? — удивленно спросила соседка.
— Сегодня увидим! — радостно произнесла Валентина.
На площади Ленина действительно был самый настоящий праздник для селян. Никогда такого михайловцы не видели, чтобы возле мэрии воздвигли за пол. часа сцену.
На всю округу играла музыка и потихоньку нарядные сельчане подтягивались к площади, похмеляясь пивком и распространяя ароматы дешевого одеколона.
Девушки, с пожеванными лицами старушек, не знающих возраста, ярко выделялись губной помадой. Они очертили контур там, где должны быть губы и счастливые подпрыгивали в такт музыки, потому что по телевизору видели, что так положено.
Да и растрясти лишние килограммы было кстати. Они приветствовали друг друга расфуфыренные, хвастаясь нарядами в честь такого неординарного события. Многие приплясывали русско-народный рэп.
Конечно, когда в деревне нет никаких развлечений. И сам Жириновский приехал солировать в группе «На – На»! Это было СОБЫТИЕ ГОДА!!!
У всех бились сердца в унисон ритмичной музыки. Каждый хотел попасть в объектив камеры, потому что был уверен, что это «Первый канал». Все хотели продемонстрировать свою неземную, припыленную действительностью, красоту.
Вот и скапливался народ, позабыв загнать домой скот и живность, которые тут же неподалеку мычали, блеяли, кукарекали, потому что эмоциональное возбуждение хозяев передавалось им тоже.
Хорошее дело политики придумали для простых сельских тружеников, — прислать в деревню группу «На – На». Все в Михайловке очень ее любили, потому что помнили себя молодыми и выросли на их песнях. Энергия этих жизнерадостных артистов чувствовалась даже через экран телевизоров. Конечно, михайловцы хотели увидеть их вживую.
Но селяне давно перестали верить рекламе и были уверенны, что приедет ложная группа этаких пародистов, чтобы посмешить тружеников полей и ферм. Точно так же, как фальшивая Верка - Сердючка на свадьбах в каждом дворе.
Но русский народ где-то глубоко в душе надеялся, что обязательно поздоровается за руку с самим Жириновским и шел на встречу с любимым политиком, опрокинув свои фронтовые сто граммов мутного самогона.
— Валька, ты че так вырядилась по – модному? — спрашивала соседка по отделу.
— Я так уже три платья продала! С меня их просто снимают! Я домой три раза бегала переодеваться! — смеялась Валентина. — Это такой пиар – шаг! Шагнул, снял, надел и снова шагнул. А денюжки в кармане.
— Ой, нужно было мне сумки тоже на себя повесить! — охала соседка по бизнесу. — Может купил кто!
— Ага, артисты группы «На – На» купили бы твой антиквариат. У тебя сумки какого года?
— Советские! А что?! — гордо произнесла соседка.
— Ничего! Я, больше чем уверенна, что группа «На – На» где –то сейчас в Америке именно с такими сумками тусуется. Я по телеку видела: они туда собирались ехать, продвигать нашу русскую культуру. Чтоб не думали, что у нас ходят медведи по улицам в мафиозных группировках! — уверенно произнесла Валентина. — Хочешь анекдот по теме?
Не успела она рассказать анекдот, как в белых брюках, стройняшки – красавцы выскочили на сцену и крикнули: «Выше руки, михайловцы! Давайте, веселиться! Жириновский всегда с нами! Спасибо ему за этот концерт!
Валентина едва не упала, когда увидела Левушку.
— Господи, они настоящие! — закричала она точно так же, как в той рекламе.
Подруга упала в обморок прямо ей на руки и очнувшись закричала: «Боже, это мне не снится? Где Жирик?».
Народ в последний раз в таком количестве собирался на площади Ленина на советскую майовку. Селяне с трудом верили, что в центре Михайловки на сцене стоят настоящие артисты и поют точно так же как в телевизоре! Это был полный восторг!
Люди прыгали, молодежь визжала, деды – сторожа проснулись, вылезли на порожки близлежащих учреждений и хлопали в такт музыки. Они ведь сразу протрезвели, потому что вспомнили молодость, удивлялись, что артисты хорошо сохранились и очень красиво поют!
После замечательного концерта, вышел ведущий праздника и сказал: «Кто хочет сфотографироваться с Жириновским, прошу на сцену».
Лучше бы он так не говорил. Народ ломанулся вперед. Все хотели иметь такое фото. Их даже не останавливало то, что Жириновский был вырезан из картона. Все его обнимали, целовали, групповые фото тоже приветствовались.
Это был настоящий праздник победы над действительностью, над проблемами, над долгами, которые висели, как эта круглая луна, освещающая дискотеку и молодость, на которую можно положиться.
А в это время в Питере Маша протискивалась вместе с Жанной к сцене на Дворцовой площади. По странному стечению обстоятельств они тоже были на празднике жизни. В душе у них звучала музыка и так же стучало сердце в унисон раздающимся аккордам.
Только на сцене был Шнур и главное без матов. Видно устал платить штрафы. Серега выскочил и крикнул: «Питерцы, поднимайте руки, почему так тихо. Надеюсь я не в Михайловке?!».
Питерцы из Михайловки тоже стали поднимать руки вверх и прыгать на площади так же, как все вокруг. Они махали правой рукой в воздухе, будто гладили голову, стоящего впереди.
— Не понял, не слышу, почему так тихо? — кричал Серега.
И запел всеми любимую песню: «В Питере пить!».
Маша и Колька тоже подхватили общий ритм веселья и так же кричали на всю Дворцовую площадь, как хорошо в Питере жить.
Жанна оглядывалась по сторонам в поисках красивых ухажеров. С ними в компании была и Сидорова Надежда Михайловна, бывшая уроженка деревни Михайловки. Ей было всего пятьдесят пять лет. Но она про это даже не догадывалась, потому что молодилась и веселилась, как восемнадцатилетняя. Ведь душа не имеет возраста, и ты себя не видишь со стороны!
Конечно, на следующий день дал знать о себе радикулит, головная боль, но в данный момент «вечная невеста» тоже веселилась и стучала Кольке по голове, потому что тот стоял впереди. А рядом с ним стоял его новый друг, четырнадцатилетний сын Жанны — Петр.
Жанна оглядывалась по сторонам, пытаясь строить глазки. Она, как и обещала, взяла всех мужчин на себя.
— Машка, давай Кольку оставим у меня, пусть с Петькой в компьютер поиграют, а сами продолжим этот концерт где – нибудь в ресторане, — предложила Жанна.
Бухгалтер Надежда Михайловна Сидорова услышала последнее слово и тоже изъявила желание поужинать с ними.
— А может, ты поужинаешь вон с тем мужиком, что на сцене? — предложила Жанна, показывая на мужика – бомжа, которого вывел Сергей на сцену и попросил спеть.
— Я хоть и вдова, но себя еще уважаю, бросаться на бомжа не собираюсь, — обиженно произнесла бухгалтер – землячка.
Маша покосилась на Жанну и помахала отрицательно головой.
— Зачем ты так?! — прошептала она Жанне в ухо.
В это время мужчина – бомж так красиво запел, что все на Дворцовой площади замерли от его Божественного голоса. Песня была так себе, юмористическая, про женщину – соратника по бутылке, но голос заставил всех влюбиться в этого музыканта.
— Видишь, я тебе плохого, не посоветую! — кричала на ухо бухгалтеру Жанна. — Может быть, здесь останешься?
— Нет, я пойду после концерта с вами! — уверенно произнесла землячка Маши.
В ресторане они заказали себе пиво. Маша кривилась, но цедила эту гадость. И все время звонила Кольке, узнать, как ему отдыхается с сыном Жанны.
— Машка, ты точно какая – то вся зацикленная! — возмущалась Жанна. — Ты так никогда замуж не выйдешь! Давай строй глазки!
— А как? — спросила Маша и свела глаза к переносице.
Жанна и Надежда Михайловна чуть не свалились от смеха под стол.
— Ужас, какая ты деревянная? — смеялась Жанна. — Таким косоглазием ты всех мужиков разгонишь, а не привлечешь. Вот смотри, как нужно.
Жанна ласково улыбнулась парню за соседним столиком. Он встал и подошел приглашать Жанну на медленный танец.
Маша с круглыми глазами смотрела на это знакомство и понимала, что это так просто и в то же время так сложно. Нужно было найти еще такого мужчину, которому захотелось бы улыбнуться. Она обвела взглядом весь зал, собрала в кучу всех мужчин и вздохнула. Ей показалось, что они все на одно лицо.
— Не слушай ты эту проститутку! — пододвинувшись к Маше, произнесла Надежда Михайловна. — Мужик не дурак теперь пошел, легкодоступные барышни нынче не в моде! Мы, тургеневские барышни, — оглядев себя со всех раздавшихся вширь сторон, произнесла бухгалтер, — не позволим об нас вытирать ноги. У меня муж был бриллиантовый, — вдруг всплакнула она и опрокинула рюмку водки. Она ею запивала пиво. — Ты понимаешь, Машенька, встретишь ты своего сокола драгоценного, нет лучше бесценного, вот увидишь, ты не торопись слишком. Большой город, конечно, темп любит, но ты пока оглядись, лет этак пяток, а потом выбирай.
— Нет у меня пяток лет, — грустно произнесла Маша. — У меня только четыре года есть и ни дня больше.
— Как четыре? — переспросила ее Надежда Михайловна.
— Сестра старшая срок дала! — вздохнула Маша.
— Как в тюрьме? — переспросила Надежда Михайловна.
— Да, а потом я в деревню верну