Две луны Мезозойской эры. Нина Запольская, Серж Запольский
Магазин Книги автора Комментарии Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
РеалРПГ.ХХII век, Москва… Говорят, что от судьбы, от любви и врагов – не уйдёшь. Но от них можно спрятаться в альтернативном прошлом, где динозавры, смертельные опасности и планетарные катастрофы. Тогда для спасения жизни ты должен в кратчайшие сроки попасть на точку эвакуации. Ещё можно спрятаться в обыденном настоящем, где разгорается война и надо работать в офисе. Тогда тебе для победы потребуется убить игрока во время телеигры. Ещё можно спрятаться в будущем, где космические полёты закрыты для людей. Закрыты всем, но только не тебе – капитану-олибмену с командой верных парней. Тогда живи и умри – снова и снова. И снова, и снова – умри, но живи.
Слоган: Наши мёртвые нас не оставят в беде.
Первая книга
Отрывок «Две луны Мезозойской эры. Нина Запольская, Серж Запольский»
Моя Машенька.
Это спецсредство, а точнее, яд из лаборатории Отдела Технических Операций КГБ остался у неё после отца.
Тот там работал или служил, состоял, сотрудничал (чёрт, как лучше сказать?) в девяностые годы – в лихое и пьяное время, когда разведка поделилась на кланы и группы. Потом, конечно, с этими явлениями покончили: кого-то уволили, кого-то перевели в другие подразделения (или расстреляли?) и всех построили так, что не стало ни пьянок, ни кланов, ни подковёрных интриг. Но кое-какие концы с концами связать всё же не получилось, и яды, а также материалы их разработок незримым, волшебным образом утекли на сторону.
И однажды она рассказала ему об таком яде и обо всём, чему научил её отец. Это было в первую ночь их любви.
Они условились встретиться у неё дома, когда его родители отправятся на дачу, а её отец уедет в отпуск. По дороге к ней он купил бутылку какого-то красного вина, примчался намного раньше назначенного срока, а потом – в незабываемом с годами трепете, мокрый от холодного пота – ходил вокруг её дома, дожидаясь назначенного часа. Потом в один миг вбежал к ней на пятый этаж: тогда ему, юному, быстрому, это было легко сделать.
Как она открыла дверь, как он бросился к ней – это не сохранилось в его сознании. Но он ясно помнит её удивлённый вскрик, который был зажат его поцелуем, помнит, как была пинком закрыта дверь, как куда-то с целлофановым шорохом полетела роза, купленная на последние деньги, как глухо стукнула в пакете бутылка, упавшая к их ногам. И тут со скрежетом и сотрясением где-то из недр квартиры забили напольные часы, доставшиеся, кажется, от прадеда, – она что-то говорила об этом, – и Петров понял вдруг с безмерным облегчением, что пришёл точно к назначенному часу, – и всё это время он, не переставая, целовал и целовал её, сходил с ума от нежности и не мог оторваться…
Её губы пахли зубной пастой. Тогда ещё не было никаких блендомедов, и её губы пахли обычной «Мятной» пастой, и он потом долго покупал такую же, он потом долго обожал этот запах, этот щемящий, томительный, раздирающий внутренности вкус раздавленных мятных листьев, хранящий сладость первого содрогания, запах обречённости и обжигающую горечь мальчишеских слёз…
Она не дождалась его из армии. Когда он вернулся, то нашёл её некрасивую, беременную и смятую, как судорожно стиснутый в кулаке листик мяты. Потом у неё умер ребёнок, а муж запил. Он и раньше, по слухам, выпивал частенько, но теперь он пил с женой на пару, теперь они пили вместе, заливая алкоголем зияющую пустоту своей жизни, потом её муж куда-то делся, а Петров стал встречать Машеньку всё больше в гастрономе возле винного отдела, и когда ему случалось оказаться там одному, без жены и детей, то он подходил к ней (к своей Машеньке!), и они разговаривали, хотя говорить, собственно, им было не о чем…
А в тот день она рассказала ему о яде не сразу, а только после того, как он посмеялся над мнимыми секретами Технического Отдела КГБ. Гордость и обида за отца, наверное, вспыхнули в ней.
– Напрасно ты смеёшься! – вскричала она почти с вызовом, и он не удивился такой перемене в ней, – тогда все они были патриотами, – а смутился и стал оправдываться, что не то хотел сказать.
¬– Напрасно ты смеёшься, – повторила она уже тише и добавила, явно стараясь смягчить свой тон: – После этой чёртовой неудачи с отравлением Амина… Да и кто из наших, скажи, мог предвидеть, что яд, добавленный в бокал американской кока-колы, потеряет свои свойства?.. Кто, скажи?
И тут от её возмущённо изломанных губ на него пахнул едва уловимый запах дешёвого красного вина, которое они пили, и он тут же поклялся себе, что в другой раз обязательно принесёт ей хорошее дорогое вино.
¬– Конечно никто! – поспешил он её уверить, не желая ссориться, а больше в предвкушении тех взрослых тайн и секретов, которые ему готовы были сейчас раскрыться.
– Так вот, ¬– повторила она уже своим прежним голосом, опять прилегла и положила голову к нему на грудь. – После этой неудачи руководство вызвало на ковёр Крюкова и приказало ему разработать такое спецсредство, на которое не подействовало бы ничего… Никакая американская шипучка.
– Какого Крюкова? ¬– стал уточнять он сдуру.
– Ну! Того самого Крюкова, – объяснила она, впрочем, не очень уверенно.
– Ах, да! Я просто не расслышал, – решил согласиться он. – Так что Крюков?
И опять стал водить, скользя, пальцами по её спине и шее, и по руке – по нежной глади девичьего тела, по его велюрово-байковой шелковистой оторочке, жалея, что у него не тысяча рук, и что руки эти не такой длины, чтобы дотянуться и погладить крошечный мизинец у неё на ноге.
Он исходил нежностью, и вот под этим почти наркотическим приходом ему и случилось выслушать историю об исключительном, безотказном, страшно смертельном чудо-яде, который разработал её отец и который даже сумел заныкать.
Виват!
Вспоминая это, Петров почти взобрался по трёхмаршевой лестнице к Машенькиной квартире. Он давно уже не был тем молодым и быстрым, что взлетал птицей когда-то к ней на пятый этаж: годы и грузность тела брали своё. Теперь волосы его были совершенно седые, и ему приходилось подниматься медленно, с остановками на каждой лестничной площадке, зато с каждым таким тяжёлым маршем к нему приходили воспоминания.
Знакомая, обитая чёрным дермантином, – как встарь, – дверь в её квартиру. Он пришёл к Машеньке без предупреждения, не зная номера телефона, и готов был развернуться и уйти, если дома не окажется никого. На какую-то минуту, на какую-то крошечную долю секунды ему вдруг показалось, что он готов уйти в случае неудачи даже с радостным облегчением, но его рука уже сама потянулась к звонку.
Два коротких удара: он всегда так звонил. Скоро за дверью раздались шаги. Дверь отворилась.
– Машенька! ¬– невольно ахнул он, увидев её, хотя заранее заготовил игривую фразу, чтобы объяснить своё внезапное появление.
Она расплакалась… Что же? Так даже лучше!.. Ничего не объясняя, он протянул ей букет цветов, а другой рукой – торт, на котором лежала прикрученная ленточкой продолговатая подарочная коробка, и сказал вдруг неожиданно даже для себя самого:
– Я всегда хотел купить тебе дорогого вина.
Она взяла цветы и отступила, впуская его.
На кухне Петров опустился на табурет, какой был указан, она тоже присела, и он вгляделся…
Это была уже не юная девочка, и это была уже не Машенька, и не было в ней уже того мятного свечения, того хлорофилл-зелёного дыхания, не сияла она уже весенним светом, озаряющим всё вокруг – эхо на опушке молодого леса, с незабудковым небом вдали, с первым соловьём в клейких листочках, распустившихся в чаще… Да и какое может быть свечение у тяжёлого, отёкшего от постоянного пьянства женского лица.
О чём-то они заговорили, что-то он отвечал, может, иногда невпопад, потому что думал о том, как пройти к ней в комнату – ведь именно там, в корпусе старинных напольных часов, доставшихся, кажется, ей от прадеда, – она когда-то говорила ему это, – и хранился тот заветный «папин» яд. Что она не выбросила его, и что этот яд никуда не делся, он был совершенно уверен.
Скоро часы зазвонили, надсадно сотрясая воздух: ещё бы, алгоритм своего визита к ней ему пришлось рассчитать с предельной точностью.
– У тебя ещё живы эти часы? – с удивлением спросил он. – И они даже продолжают отбивать время?
– Конечно, что им сделается, – ответила она небрежно, но с такой плохо скрытой, впрочем, гордостью, что он с облегчением понял: уж эта реликвия в её доме всегда хранилась бережно.
– Я полюбуюсь? – спросил он, уже вставая, всеми силами души заклиная её не провожать его в комнату.
Но она занялась его цветами, которые надо было поставить в воду, и только кивнула ему, отворачиваясь к буфету.
Он на цыпочках побежал к часам, открыл дверцу корпуса, оглядываясь на тёмный коридор и прислушиваясь, стараясь по скрипу паркетных плашек предугадать её внезапное появление, и принялся нащупывать в самой глубине этого узкого махагоньевого шкафа коробочку из советского серовато-бежевого, ворсистого, ещё на скрепках, картона… И тут услышал по старому рассохшемуся паркету звуки приближающихся шагов, быстро закрыл дверку и обернулся. Спросил:
– Сколько же этим часам лет?
– Да лет сто пятьдесят, – ответила она.
– Не может быть. Так много?
– Ну, может, лет сто сорок.
– Вот это – похоже.
Она стояла перед ним и улыбалась. Он не знал, что делать и что говорить, но, наконец, нашёлся. Спросил:
– Что? Чай готов?
Она всплеснула руками. Воскликнула:
– Ох! Забыла!
Он смог снисходительно улыбнуться, а когда она поспешила на кухню, опять ринулся к часам, опять стал тянуться к заветному месту – вот тут, над циферблатом… И ничего не нашёл. На какое-то мгновение он ощутил внутри себя пустоту, и даже поднятую руку его, начиная с пальцев, стало сводить судорогой. Наконец, с последним усилием, потянувшись всем телом и встав на цыпочки, и даже позабыв прислушиваться, он ткнулся пальцами во что-то.
Да, так и есть, вот она!.. Открыть коробку, набрать в пригоршню желатиновых капсул, сунуть их в карман и кинуть коробку опять в углубление было секундным делом.
Закрывал часы он уже неторопливо. Теперь ему можно было даже позволить себе отойти от них на шаг и с прищуром полюбоваться работой старинного мастера.
И вовремя – она опять вошла к нему.
– Дивная работа, – сказал он ей о часах совершенно искренне. – Ты береги их, не продавай и не вздумай никому дарить.
Она согласно кивнула и позвала его «к столу». Небрежно окинув взглядом прочую обстановку комнаты, он вернулся на кухню.
Там она заговорила давно обкатанными фразами о прадеде, от которого достались часы. Потом они выпили. Петров вылакал свой фужер вина одним глотком, не ощутив никакого вкуса: напряжение этих минут всё же сказалось в нём. Она тоже выпила жадно, и он налил ещё по бокалу, а она быстро, отработанным с годами движением, достала из низа буфета другую, свою бутылку вина. О чём они говорили, ему не запомнилось. Он думал о предстоящем, что-то ей отвечая тоже давно привычным текстом – ведь самое главное, для чего всё это сегодня и затевалось, ему ещё предстояло сделать… Только вот как? Где? И когда?..
Очнулся он от её вопля, и запах красного вина с её кривящихся губ явственно донёсся до него.
– Ты не патриот! – почему-то кричала она ему. – Ты ненавидишь свою страну! И всегда был таким! Страна тебя воспитала, выучила, а ты… Ты – фашист!.. Мой дед воевал!
Потрясённо, ничего не понимая, глянув в красное, искажённое яростью и опьянением лицо своей Машеньки, Петров встал и на ватных ногах пошёл из кухни.
«Что же? Так даже лучше – легче уйти. Не надо ничего объяснять. Не надо прощаться и давать ненужных обещаний», – думал он… Но, боже мой, до чего же он страдал сейчас от этого её крика, крика любимой когда-то девушки: всё в нём перевернулось, глаза застлало туманом, в которых копошились красноватые мошки. Он уже жалел, что пришёл к ней… Надо было придумать что-нибудь ещё.
У входной двери он услышал её рыдания, застыл, глядя перед собой пустыми глазами, потом перевёл дыхание и проглотил мешающий комок в горле.
Старый, видавший виды замок-защёлка открылся легко.
****
Ни князья Трубецкие, ни князья Голицыны, ни даже сами князья Орловы не могли и в кошмарном сне представить себе, что в Охотничьем домике их любимого пейзажного парка усадьбы Нескучное будет проходить «Что? Где? Когда?» – интеллектуальная телевизионная игра на деньги.
Петров не забыл ещё то время, когда призом в игре были книги. Теперь игра стала интеллектуальным казино…
Он хмыкнул, вспомнив вдруг незабвенное: «Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова. Долгая зимняя ночь прошла незаметно; сели ужинать в пятом часу утра»… (Пушкин, «Пиковая дама»)… Да, Александр Сергеич – наше всё! Солнце нашей поэзии. Надо же, так лихо завернуть! Три карты, три карты, три ка-арты!
И очень символично, что его три карты, – карты самого Петрова, – тоже разыгрывались сегодня в казино. И эти его три карты тоже назывались – «Что», «Где» и «Когда»! ЧГК!
Что? Что будет делать, он уже знал.
Где? В павильоне «Охотничий домик» у оврага в Нескучном саду.
Когда? Вот это – вопрос вопросов!
Может, ему сделать это до Игры?.. До начала Игры Шнуров, конечно, бросится к нему, начнёт пытать и требовать себе «Сову», но нельзя же его вот так приобнять, нежно отвести в чей-нибудь кабинетик или хоть в костюмерную и там, среди отглаженных смокингов и сорочек, протянуть ему стакан яда со словами: «Давай, брат Моцарт, чокнемся минералкой!»
«Постой, постой!.. Ты выпил… Без меня?» (Пушкин, «Моцарт и Сальери»)
А если во время Игры?.. Павильон маленький. Декораторы Эрмитажа решили проблему только визуально, и большую часть зальчика всё равно занимает игровой стол и шесть кожаных кресел для знатоков. Остальные – зрители, гости, спонсоры, – стоят за спиной в три ряда, они просто дышат в затылок, карауля твои ответы, боясь даже слово твоё пропустить. И все игроки в этой чёртовой ротонде – на виду, как жуки на скатерти. К тому же – телевидение. Телевизионщики, будь они неладны – снимают, все их камеры сразу нацеливаются на тебя. Нет, сделать такое во время игры – совершенно невозможно!..
«И невозможное возможно, дорога долгая легка, когда блеснёт в дали дорожной мгновенный взор из-под платка…» (Александр Блок)
А после Игры? Шнуров не пьёт, и затащить его на междусобойчик по случаю победы в Финале не получится. К тому же: не отдавать же ему «Бриллиантовую сову» в самом деле? Значит, придётся до последней минуты усыплять его бдительность обещаниями и улыбочками. Но к концу Игры Шнуров, конечно, поймёт, что его провели как мальчишку, и придёт в бешенство.
Петров довольно ухмыльнулся и сладким голосом, с выражением, протянул: «Пиковая дама означает тайную недоброжелательность». Ха-ха!
Он опять рассмеялся и тут же помрачнел, подумав: «Шутки – в сторону, вопрос со Шнуровым надо решить именно сегодня!» Иначе тот от злости и унижения может о нём, Петрове, рассказать такое, что…
«А вот это будет конец!.. Штирлиц шёл по коридору…» (Собрание советских анекдотов)
Снегопад не прекращался. Ехать было тяжело, измотанные напряжением водители озлобились, не уступали дорогу другим и подрезали сами, пытаясь хоть на несколько секунд сократить часы, проведённые в московской пробке, чтобы скорее попасть домой. Если бы не сегодняшняя игра, ему и в голову бы не пришло в этакую погоду ехать на машине.
«Надо ввести санкции и запретить снег», – подумал он, сворачивая на парковку для игроков и участников. Здесь уже было полно машин долбанных телевизионщиков с их долбанным оборудованием. Машина Шнурова тоже уже здесь. Ну, конечно! А вот и сам Шнуров вылезает из неё и идёт навстречу, подходит к двери его машины, выжидающе смотрит через стекло, ждёт, пока он выйдет из авто.
– Привет, капитан.
– Здравствуй, господин Шнуров.
– Ну, что ты решил, капитан?
– Я решил отдать тебе «Бриллиантовую сову», господин Шнуров.
– Правильное решение, капитан!
Они пошли рядом, но не вместе – не так, как бывало в лучшие их времена. И скоро Игра приняла их и подхватила.
1740 просмотров
Категории: Современный любовный роман, Приключения, Роман, Серия, Космическая фантастика, Любовный треугольник, Попаданки и попаданцы, Смена пола, Запольская Нина
Тэги: нина запольская, серж запольский, две луны мезозойской эры, попаданцы, соперничество из-за девушки, динозавры
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 12,62 алк |
Эксклюзивные авторы (161)
- появились новые книги
Авторы (1004)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
Подборки книг
#ДраконВедьма #КосмическаяСтрасть #КурортныйРоман #ЛитСериал #ЛюбовьОборотня #ЛюбовьПроклятия #МойПарень #Наследница #Некроманты #Отбор #Попаданка #ПродаМастер #СлужебныйРоман #СнежнаяСказка #Студенты #ШармПервойЛюбви #ЭроЛитМоб Hurt/comfort POV Авторские расы Азиатская мифология Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Ангелы Ассасины Асуры Боги и демиурги Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Воры и воровки всказке Герой – ребенок Герой-телохранитель Гномы и дварфы Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детектив Джен Домашние животные Драконы Драма Жестокие герои Истории про невест Квест Киберфантастика Кинк Космическая фантастика Космические войны Литдорама Любовная космическая фантастика Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Метаморфы Мистика и ужасы Морские приключения Морское фэнтези Некроманты и некромантия Неравные отношения и неравный брак Оборотни Омегаверс Орки Отношения при разнице в возрасте Пародия Пирамида любви Повседневность Попаданки и попаданцы Преподаватель и ученица Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Путешествия во сне Рабство Редкие расы Свадьбы и браки Светлые эльфы Скандинавский фольклор Славянский фольклор СЛЕШ Смена пола Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стёб Стимпанк Темные эльфы, дроу Фамильяры Фанфик Феи и дриады Фейри Феникс Флафф Фэмслеш Фэнтези Европы Чужое тело Эротическая космическая фантастика Эротическая фантастика Эротическое фэнтези
