Жизнь, танец и любовь. Влада Воронова
Магазин Книги автора Комментарии Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
Эксклюзивная Книга
Еще эксклюзив на Призрачных МирахИх жизнь — балет. Их любовь — танец. Но есть ещё и притяжение между танцующими, которое может как вознести на недостижимые прежде высоты, так и разрушить весь их мир. Что будет, если однажды это притяжение возникнет между теми, кого за их танец называют светом и тьмой, ангелом и демоном, эльфом и драконом?
Предупреждение 1: Произведение содержит слэш без эротики, любящих аффектировать эмоции и живущих балетом героев, здравомыслящую и спокойную второстепенную героиню, которая не озабочена брачно-семейно-любовным желаниями. Современность, реалистика, все персонажи и события вымышлены, никаких намёков на реально существовавших и существующих людей нет.
Предупреждение 2: В балете не понимаю ничего, он мне просто нравится, а вся информация почерпнута из интервью танцовщиков и хореографов, статей балетных критиков, бесед балетоманов на соответствующих форумах и вопросов тем интернет-знакомым, кто в балете, возможно, не особо разбирается, но всё же способен отличить батман от батю.
Внимание! 18+. Слэш
Ознакомительный фрагмент. Главы 1-4 (1/2 главы 4) из 7.
Отрывок «Жизнь, танец и любовь. Влада Воронова»
Осенний вечер стремительно катился в ночь, началась дождевая морось, ветер становился всё сильнее и холоднее, но светловолосый и голубоглазый парень с приятными, гармоничными чертами лица, высокий, ладный, колдовски грациозный, шёл по улице, не замечая ни этих изменений, ни того, как чуждо и вызывающе выглядит его дорогая, строгая и элегантная одежда в этом районе старых потрёпанных общаг и хрущёвок. Да и идеально прямая осанка, царственная посадка головы были здесь вызовом, несообразностью.
— Мне двадцать пять лет и шесть месяцев, — бормотал парень по-шведски. — Двадцать пять. Почти двадцать шесть.
Парень рассмеялся горько, отчаянно.
Возраст — понятие очень относительное. Даже сейчас, в начале XXI века.
Для большинства в двадцать пять жизнь только начинается. Окончен колледж, завершены стажировки и появилась первая полноценная работа, перестали бить в голову гормоны подростковой гиперсексуальности и начались первые настоящие любовные, а не трахательные отношения. И пройдёт лет десять, а гораздо чаще пятнадцать, пока и работа, и любовные связи дозреют до понятий «стабильность» и «семья»: закончатся разъезды по городам и смена романов, жизнь упорядочится, выкристаллизуется, сложится, появятся постоянные должности на работе и партнёры в любви, захочется детей, домик и сад.
Для многих двадцать пять — начало колледжа, первая серьёзность, когда завершились искания себя, смена интересов и размышления о том, чего хочешь в жизни. Люди попутешествовали, посмотрели мир, попробовали разные виды хобби и секса, пережгли лишние эмоции в разнообразных бурных романах, и теперь занялись образованием, карьерой и накоплением опыта серьёзных связей, чтобы лет через десять или, всё чаще, через пятнадцать, создать себе стабильность, карьеру, семью и работу.
Но есть и те, для кого двадцать пять — это вершина жизни, дальше всё будет стремительно и неотвратимо падать в закат, чтобы через десять лет, и очень, очень, очень редко у кого через пятнадцать, превратить в никому не нужное старьё.
Точнее, жизнь как таковая не закончится, можно будет получать новое образование или инвестировать накопления в чей-то бизнес, или открывать свой, заводить романы, семью, детей не хуже всех своих ровесников. Но кому и зачем нужна эта бюргерская благодать, когда ты пятнадцать лет, а то и двадцать был богом?
Балетная карьера начинается в восемнадцать, года два уходит на «дорогу в звёзды», затем лет пятнадцать сияния, а после пустота. Это в среднем. Кто-то взлетает на вершины небосвода и царит в мире танца сразу после выпускного экзамена балетной школы, лет в семнадцать-восемнадцать, другие добираются до высот аж в двадцать два, третьи навечно остаются безликим фоном для звёзд, в лучшем случае — друзьями и подружками главных героев и героинь танцуемого произведения.
Но все в тридцать пять лет, редко кто в сорок оказываются на свалке. Танец — привилегия юности.
— И не надо говорить, что хореограф или учитель — это тоже очень ценно! — заорал парень для безлюдной и слабоосвещённой городской улицы.
Крик никто не услышал, все сидели по домам, не было желающих выходить из тепла, света и семейного уюта в безлюдную густую темноту поздней осени, в холод и влажную промозглую пасмурность. А если бы и услышали — кто поймёт шведский за пределами Швеции? Да и в Швеции парня мало кто понял бы, официальный шведский и диалект шведского, на котором он кричал, сильно отличались.
«Небеса понимают всё», — мысленно сказал себе парень.
Но сегодня у Небес явно был выходной. «Или они взяли отпуск два года назад и до сих пор не вернулись к работе», — вздохнул парень. А как ещё было объяснить, что он, Алекс Лундберг, звезда Королевского балета Швеции, постоянно приглашаемый то в Ковент-Гарден, то в Венский театр, то в Пале-Гранье, то в Гамбург и в Метрополитен-Опера, мёрзнет под дождевой моросью в безвестном провинциальном городишке страны третьего мира.
Строго говоря, безвестным городок не был — во всяком случае, в мире классического балета. Местная балетная школа и городской театр, в котором стажировались выпускники школы, исправно поставляли в Западную Европу и Северную Америку танцовщиков, многие из которых были в первом составе ведущих театров. Не только эта школа и этот театр отметились, конечно, хватало и других, начиная со знаменитой Академии Русского Балета имени Вагановой и не менее знаменитого Мариинского театра. Но и этот городок внёс немалый вклад в пополнение как Мариинского театра с Большим, так в заполнение балетных вакансий всех театров мира. Березельский балет — это достаточно уважаемое имя не только в России.
Однако сам Березельск не радовал. Серый, малокомфортный, унылый, грязноватый, он был похож на декорации в фильмы в жанре постапокалипсиса. Алекс прекрасно понимал тех, кто при первой же возможности удирает из этого города со всех ног как минимум в Москву и в Петербург. И столь же прекрасно понимал, почему никто из уехавших не хочет Березельск даже вспоминать, не то что сюда возвращаться. Хотя многие присылали деньги школе и театру. Как будто отгораживались пожертвованиями от березельской жизни, возводили между собой и прошлым крепкую стену.
«Я на их месте сделал бы то же самое», — думал Алекс.
Приезжать в Березельск не было никакого смысла. Не танцевать же здесь в самом-то деле. Алексу хватало рассказов о театре со сквозняками, ржавыми душевыми и столовой с отвратительной едой. Да и что тут могут заплатить?
Но в Березельске учился и стажировался Олег. Алекс думал, что, приехав сюда, он сможет понять, почему Олег такой… Такой…
«Такой больной на всю голову говнюк», — прозвучал в голове Алекса голос Тали Лунгиной, кукольно-хорошенькой большеглазой блондинки, самой блистательной дебютантки Шведского Королевского балета прошлого сезона и партнёрши Алекса по «Лебединому Озеру». А ещё партнёрши Олега по «Ромео и Джульетте».
Таля говорила, что в Березельске Алекс ничего не найдёт. Он попытался возразить, сказал, что Таля никогда не была в Березельске, и даже не знает, где на карте России его искать.
— Я жила и училась в другом Muhosransk'e, — зарычала на это Таля, — и потому могу заверить, что все они одинаковы. Поэтому не теряй время на «Жизель» в Большом, никому там это не надо, а поехали в Чикаго танцевать «Сильфиду». Ты — лучший Джеймс этого столетия, директор Балет Джоффри готов лично раскатать тебе красную дорожку от площади Густава-Адольфа до Стейт-стрит, и я не собираюсь просрать такой шанс доказать, насколько я хорошая Сильфида!
Но Алекс не послушал. Он хотел понять. И хотел уехать. От Олега, от его измен и ревности, от скандалов и безалаберности, от навязчивых угождений и оголтелого эгоцентризма. От его невозможной, воистину бесовской красоты: высокий рост, мощные плечи — до сих пор всем казалось невероятным, что человек такого сложения может делать фантастически высокие, длинные и стремительные прыжки — прямые чёрные волосы до плеч, чёрные глаза, резкие, острые и жёсткие черты лица, белоснежная кожа, которую не брал никакой загар, алые губы. Вампир, демон, наваждение… От прессы и даже от фанатов Алекс тоже хотел уехать. От всего. И главным образом от осознания, что достигнут потолок, возможности исчерпаны, а значит все оставшиеся десять лет сцены придётся быть всего лишь середнячком, который блистает, только пока поблизости нет Олега. И что Алекса Лундберга зовут везде только чтобы угодить Олегу Дронникову, гению и богу современного балета, затмившего всех и вся. «Русский захватчик мировой сцены», «балетный террорист», как его называла пресса, подмял под себя всю Европу одним-единственным выступлением в гала-концерте, который устраивался в честь бывшей британской прима-балерины, а ныне успешного хореографа Джоан Стейн. И это Джоан включила никому не известного танцовщика в программу. Девятнадцатилетний Олег просто внаглую влез к ней на мастер-класс, в женскую репитиционную, и потребовал его посмотреть. И дал право его расстрелять, если мадам не понравится. Как он вообще прошёл в здание театра, где успел разогреть мышцы, осталось загадкой.
Этого горластого, скандального, готового к драке сумасшедшего было дешевле посмотреть, чем выкинуть при помощи охраны. А после просмотра Джоан взяла дирекцию Ковент-Гарден за горло, требуя срочно сделать для русского туриста рабочую визу и место в её гала-концерте. Идиотов в руководстве театра не было, место Дронников получил.
И своим выходом в середине постановки похерил весь концерт — после него не хотелось смотреть ни на кого другого.
Ковент-Гарден был осчастливлен рождением мега-звезды. И обрёл убийственную головную боль. А двадцатитрёхлетний мистер Лундберг, премьер-танцовщик Ковент-Гардена, потерял все свои роли и невесту, с которой была назначена дата свадьбы. Зато обрёл любовника, лишающего его разума и воли, возносящего Алекса на небеса и низвергающего в бездну.
Олег требовал для Алекса главные роли на лучших сценах, хотя было очевидно, что так, как Олег, Алекс танцевать не может.
«Так, как Олег Дронников, вообще никто танцевать не может, — говорил Эдвард Стиббо, директор Драматена, родного театра Алекса. — И ещё лет сто не сможет. Такими гениями судьба не часто радует мир. Но не всем быть мировыми звёздами. Кто-то должен быть и премьером главного столичного театра маленькой тихой страны. Танцуй в Стокгольме, открывай свой мастер-класс, тебе уже сейчас это предлагают. И делают это ради тебя, во имя твоего таланта, а не для завлечения Дронникова! Я дам тебе Тристана в "Тристане и Изольде" и Франца в "Коппелии". Век танцовщика короткий, так возьми от него максимум!»
Стиббо был прав. Кому, как не этому талантливейшему постановщику, видеть истину? Но чтобы принять щедрые предложения, надо было порвать с Олегом. Или смириться с ним с таким, какой он есть: перемежающий клятвы любви с беспорядочным трахом почти всех встречных мужчин и женщин, сменяющий угождение Алексу на равнодушие к нему, всегда и везде видящий только себя, но превозносящий талант Алекса Лундберга. Олег едва не молился на его танцы, и Алекс до озноба и боли страшился той минуты, когда Олег разглядит истинный уровень способностей любовника.
Надо было уезжать. Необходимо собраться с силами. Требовалось что-то решить и на что-то решиться. А в Россию Олег не поедет ни за что и никогда, даже если будет с ума сходить от тоски и ревности: в прошлом году у него внезапно возникли какие-то проблемы с военкоматом, с отсрочкой от призыва. Олег сначала впал в ярость, называл кого-то мошенниками, крепко ругался, но через минуту махнул рукой, сказал, что всё равно на бывшую родину ехать не собирался, хотел жить только в Европе или в Америке, а потому гори оно всё синим пламенем. Алекс ни тогда в подробности не вникал, ни сейчас, для его главным было то, что в Россию Олегу путь закрыт навсегда. Поэтому Алекс полетел в Москву. И запланировал посмотреть Березельск, благо до него от Москвы всего-то два часа на электричке.
…Большой театр Алексу понравился, такой вдохновляющий, романтичный! Отличная труппа, очень профессиональная и талантливая, весьма техничная, всё со всеми сработалось с первой и единственной репетиции. И публика была очень милой. Город оказался похуже, слишком суматошный и безалаберный, даже местами напряжённо-злой, но в пределах терпимого — во всяком случае, если терпеть надо недолго.
А вот в Березельске делать было нечего. Тут не оказалось ничего общего с Олегом. Даже то, что Алекс по навигатору разыскал дом, где когда-то жил Олег, никак не помогло.
Все Бамфаки действительно одинаковы, теперь Алекс в этом убедился: видел один — можешь сказать, что видел все. Сразу после школьного выпускного экзамена Алекс поехал отдохнуть на север Швеции, хотел тишины и природы. По дороге случилось на целый день застрять в маленьком умирающем призаводском городке. Так вот, Алекс мог навестить Финбёлэ ещё раз: даже если все жители оттуда разбежались в города покрупнее и поперспективнее, то визит ничем не отличался бы от посещения Березельска — такой же нулевой результат.
«И это было бы положительным балансом», — понял Алекс, увидев, как к нему с решительным и грабительским видом идут четверо гопников. Год жизни в Нью-Йорке, куда Алекс, ради учёбы у Барышникова, рванул сразу после школы, научил верно оценивать перспективы уличных встреч — квартиру пришлось снимать в районе, весьма далёком как от Театрального квартала, так и от безопасности.
Поэтому Алекс бросился наутёк в сторону более освещённых и людных улиц, надеясь, что сигареты, водка, а то и наркотики сделали гопников не столь выносливыми и быстрыми, чтобы от них нельзя было уйти.
Надежды не оправдались. Парни оказались весьма резвыми. К тому же гораздо лучше Алекса умели бегать по разбитым тротуарам в полутьме — всё же Бамфак Бамфаку оказался рознь, ни в вымирающем Финбёлэ, ни в нищем и убогом квартале Нью-Йорка таких убитых улиц не было. Алекс дважды споткнулся и шлёпнулся на асфальт, а гопники ни на секунду не затормозили. И светлые, патрулируемые полицией кварталы никак не начинались. Трущобы, в которых прошло детство Олега, и правда оказались ужасны. Но он не говорил, что они такие огромные.
В довершение всех бед Алекс сбил с ног ковылявшую на костылях девушку с небрежно собранными в хвост рыжими вьющимися волосами. Алекс не успел ни извиниться, ни помочь ей подняться, как девушка стала отбиваться костылём от гопников, умело била снизу вверх по самым уязвимым местам, и даже сама поднялась на ноги. А едва встала, как пустила в ход перцовый струйный баллончик.
Но шансов на победу всё равно не было. Алекс дёрнул девушку к себе, побуждая заскочить на спину. Та не растерялась, взобралась мгновенно, да ещё и костылём опомнившегося от удара гопника второй раз приложила. Алекс помчался прочь. Девушка была адски тяжелая, спину мгновенно пронзило болью, но не бросать же даму злодеям! Девушка взмахами руки показывала направление, и вскоре они оказались у запертых на магнитный замок мощных, прямо как в крепости, железных дверей многоквартирного дома. Алекс поставил девушку на землю, та быстро достала из сумки ключ, и беглецы скрылись от преследования.
Алекс хотел поблагодарить свою нечаянную напарницу по битве, но, прежде чем он успел открыть рот, девушка сказала по-английски:
— В такой час ни одно такси в этот район не поедет. Я спрошу соседей, не сдаёт ли кто комнату на ночь.
— Как вы поняли, что я иностранец? — удивился Алекс.
— У вас у всех другое выражение лица.
«И как оно может отличаться после такого?! — обиделся Алекс. — На себя бы посмотрела, похожа на загнанного воробья».
Освещался подъезд плохо, но всё равно было отлично видно, что красотой девушка не блистала — маленькая, тощая, нескладная, конопатая, с какими-то простушисто-деревенскими чертами лица. Лет ей было около двадцати двух, а может и меньше.
— Идёмте, — сказала девушка и поковыляла вверх по лестнице. Идти пришлось на второй этаж, и от неуклюжих движений девушки Алексу было стыдно и неловко за своё идеально скроенное, безупречно пластичное тело.
Девушка привела Алекса в длинный полутёмный — да что тут за всеобщая проблема с лампами! — коридор, по обеим сторонам которого были двери. Девушка прошла несколько дверей, постучала в одну из них, о чём-то поговорила с хозяйкой. Алекс, хотя и более-менее выучил из-за Олега русский, слов не разобрал. Девушка кивнула, улыбнулась — улыбка оказалась, несмотря на некрасивое лицо, очень милой — и пошла дальше. Постучалась ещё к кому-то и снова получила отказ. Девушка рукой поманила Алекса к себе.
— Везде всё занято, — сказала она по-английски. — Придётся переночевать у меня. Я пойду ночевать к соседке.
— Я заплачу как за комнату, — торопливо сказал Алекс.
— Главное, не сопри ничего, — фыркнула девушка.
Алекс оглянулся на обшарпанные стены. «Чего тут можно красть?» — оторопело подумал он.
Девушка поковыляла по коридору, подошла к одной из дверей, открыла и кивнула Алексу, приглашая его за собой.
Только сейчас он заметил, что костыль у девушки один, а не два. И она вполне может стоять на обеих ногах, хотя левая нуждалась в помощи. «Вполне возможно, — понял Алекс, — ходить без опоры дама тоже может. Но это будет медленно. А ботинки у неё ортопедические. И старомодные, как из фильма конца сороковых прошлого века. Тяжёлые, похоже. Как можно в наше время такое носить? Или на современные модели нет денег?»
Одета девушка тоже неказисто: длинная, по самые щиколотки бесформенная серая юбка, такая же балохонисто-невзрачная серая куртка на два тона темнее.
Квартира выглядела не лучше девушки. В крохотный тесный коридорчик выходили двери четырёх комнат: две в боковых стенах, две в центральной. За левой боковой дверью оказался санузел с раковиной, унитазом и душевой кабинкой — девушка показала это в первую очередь. На той же стене, в которой входная дверь, висят крючки для верхней одежды, под ними полка для тапочек, под полкой расставлена разномастная уличная обувь.
И теперь Алекс понимал, почему Олег так долго требовал соблюдать ритуал сменной обуви, возмущался, если кто-то не переобувался. Тут не мыли ежедневно тротуары шампунем, поэтому без сменной обуви дом утонул бы в грязи. Осознать, что этого не произойдёт, было нелегко.
Девушка сняла с плеча сумку, затем сняла и повесила на крючок куртку — под ней оказалась старомодная белая блузка с кружевным воротником и бледно-розовый пуловер мягкой свободной формы. Девушка села на маленькую табуретку у вешалки, стала менять ортопедические ботинки на пушистые тапочки в виде розовых зайцев. Алекс оторопело смотрел на девушку — слишком противоречивым получался образ.
Она сказала:
— Сейчас принесу гостевые тапочки. Снимайте пока пальто. — И, подхватив сумку, скрылась за второй от санузла дверью в той стене, что подлиннее.
Алекс переложил телефон и бумажник из кармана тренчкота в карман пиджака, повесил тренчкот на крючок, отметив себе попросит платяную щётку и отчистить его от грязи. Девушка выставила Алексу огромные сандалии-шлёпки из какого-то дешёвого полимера. Выглядели они чистыми, их явно мыли, и Алекс решился надеть предложенною обувь. Вежливо постучал в дверь, вошёл.
Комната девушки оказалась совсем крохотной, не больше двенадцати квадратных метров.
Но обстановка, хотя и очень старая, явно купленная на блошином рынке, была весьма разумно спланирована. Благодаря комбинированной мебели в крохотное пространство влезло всё: кухонный угол с холодильником, который одновременно был и разделочным столом, и обеденным, шкаф-кровать, рабочий стол для рукоделия и даже какой-то тренажёр для инвалидов. Получилось даже уютно, в основном за счёт светло-персиковых стен и искусственных, но очень натурально выглядящих букетиков цветов в настенных вазах — если бы не стол с инструментами, Алекс об искусственном происхождении букетов и не догадался бы. Третью нотку уюта добавляли настенные светильники в виде белых эльфийских фонариков — наидешёвейшие, пластиковые, с уличной китайской распродажи, но они каким-то непостижимым образом выглядели красивее и дороже золота, которым увесил стены Олег.
«Всё же кое-что я о нём понял, — отметил Алекс. — Когда всё, что ты видел в жизни, состоит из оголтелой нищеты и помпезности академического театра, то, если появляются деньги, трудно заниматься компенсаторикой как-то иначе. Кто знает, как повела бы себя эта девушка, появись у неё деньги».
— У вас талант дизайнера-декоратора, — сказал Алекс вслух. — Здесь очень уютно.
— Спасибо, — вежливо, но равнодушно сказала девушка. А затем взяла висящее на стене над холодильником полотенце и вышла из комнаты.
Алекс помялся, подумал — непривычность ситуации и непонятность девушки сильно смущали — и решился сесть у рабочего стола. Достал телефон, попытался поймать вай-фай. Здесь он был в немалом количестве, но весь оказался запаролен.
Вернулась девушка, повесила полотенце на крючок и достала из шкафчика над холодильником фартук.
— Вы едите мясо? — спросила она.
— Да. И сколько я должен за ночлег и стол? И за пароль от вай-фая. Телефон тоже желательно зарядить.
— Универсальная зарядка на столе справа. Пароль можете посмотреть на роутрере, он на шкафу. Со стула вы вполне достанете.
Девушка стала вынимать из холодильника продукты: мясная нарезка, овощная, бутылка растительного масла, контейнер с варёным рисом.
Алекс слазил к роутеру за паролем и, так и оставшись стоять на стуле, заглянул в свой аккаунт в соцсети.
Он оказался битком набит восторженными отзывами о выступлении Олега Дронникова в «Сильфиде».
«Теперь он лучший Джеймс в истории балета! А ты — утиль!» — шли сплошным потоком комментарии от фанатов Дронникова.
Алекс окаменел от невозможности прочитанного! Олег не мог танцевать Джеймса! Просто не мог физически — не тот тип телосложения, не та моторика, не тот темперамент, да и базовая техника другая. В этом балете Олег мог только опозориться, вылепить запредельное уродство вместо танца. Или даже всерьёз покалечиться. Пусть любой балет состоит из одних и тех же, любому танцовщику известных и до идеала отработанных фигур, но комбинации этих фигур бесконечно разнообразны, и для определённой комбинации требуется определённый тип танцовщика. Или под определённого танцовщика создаётся определённая комбинация фигур, повторить которую сможет только танцовщик того же типа. Поэтому Олег Дронников никак не мог быть Джеймсом! Не такая у него физиология. К тому же русская школа делает танец слишком жёстким, напористым, резким, агрессивным — «Танковые клинья атакуют!», как говорили хореографы в Пале-Гранье. Это отнюдь не плохо, даже наоборот, именно русские делают гениальных Конрадов и Али в «Корсаре», великолепных Зигфридов в «Лебедином Озере» и блистательных Ромео — если в персонажах подросток, то каким ему ещё быть, как не резким, стремительным, напористым и дерзким? И каким ещё быть пиратам и принцам-рыцарям? А вот нежная лирика, меланхоличный романтизм, воздушная лёгкость, но самое главное, филигранная точность и чистота мелких движений, плавный переход одной фигуры в другую — это не к русской школе. Она вообще мало внимания уделяла чистоте, плавности и точности танца, делала упор только на высоту и силу прыжка, на энергичность и стремительность вращений, поэтому русским, желающим покорять Европу и Америку, надо было всерьёз доучиваться. Получалось это почти у всех достаточно быстро, потому что у выпускников русских школ всегда было превосходно разработано тело, в нём подвижной и активной была любая и каждая часть, поэтому сами танцовщики и танцовщицы могли вылепить из него всё, что им хотелось — если старались в лепке, разумеется. И именно за этой уникальной, недостижимой в других школах раскрытостью и подвижностью тела Алекс в своё время на год поехал к Барышникову. А Олег, попав на Запад, старательно учился тонкости и чистоте движений, их плавности и цельности. И усилий на своё мастерство не жалел никогда. Он даже Алекса заставил себя учить, именовал его «идеалом чистоты». А материалом для их совместных тренировок была как раз партия Джеймса. Олег сильно прибавил в точности и чистоте движений по сравнению с тем уровнем, который позволил ему получить первый контракт с Ковент-Гарден, и постоянно наращивал мастерство, но Джеймс всё равно оставался ему недоступным. Просто не его роль.
Но Олег танцевал в «Сильфиде». Как Нэш Винтер, директор Балет Джоффри, на это согласился?
И откуда столько восторгов? Ведь не только домохозяйки, смыслящие в балете не больше табуретки, его смотрели.
Алекс открыл любительский ролик, снятый на телефон и выложенный в комментарии. И оцепенел вторично. А минуту спустя выключил ролик, не зосмотрев до конца.
Алекс осторожно и неуклюже слез со стула, сел. Его трясло, желудок скручивало болью. Врачи говорили, что боль психосоматическая, результат стрессов.
Что ж, свежеполученный шок оказался эталонным!
Олег Дронников танцевал Джеймса так, что истинные сильфиды, те самые воздушно-невесомые и колдовски-грациозные феи, о которых шла речь в балете, показались бы коровами.
А точности и чистоте движений Дронникова могла позавидовать цифровая система наведения баллистической ракеты. И тем более сама ракета обратилась бы в пыль в сравнении с поражающим эффектом, производимым Дронниковым. Он всегда умел сражать и покорять, но то, что Дронников вытворил в «Сильфиде», превосходило все предыдущие эффекты.
«В балете он бог», — сказал Берт Канишем, когда Джоан Стейн заменила его свеженанятым Дронниковым в «Спящей красавице» за три дня до премьеры, сразу после того самого гала-концерта. Канишем и не подумал обижаться или возмущаться: соперничать с Дронниковым, по его мнению, было равносильно попытке руками остановить вращение Земли. Лучше подружиться с гением и намекнуть, как хочешь танцевать Абдерахмана в «Раймонде», которая состоится через две недели, и где Дронников будет Жаном де Бриеном. Пресса обязательно напишет, что на роль антагониста для такой звезды возьмут лишь выдающегося танцовщика. А это принесёт не только немалую прибавку к гонорару, но и интересные роли, о которых мечтает любой артист.
Абдерахмана взял сам Дронников. И не позволил убрать с роли Бриена Алекса, назвал его «эталоном рыцаря». Зато зрители ругали Раймонду дурой, что не выбрала Абдерахмана — Дронников затмил всех и вся, после смерти его персонажа спектакль стал никому не интересен, и если бы Дронников после двадцатого вызова на поклон не потребовал, в нарушение всех норм и традиций балета, лихим разбойничьим свистом тишины и не попросил оценить великолепие третьей части постановки, её вообще не захотели бы видеть. Но если Дронников назвал что-то великолепным… Это смотрели затаив дыхание. А Алекс сказал, что в одном спектакле с Дронниковым танцевать не будет никогда.
— Но это не означает, что ты не будешь со мной спать, — самоуверенно заявил помолвленному с девушкой Алексу Дронников, и оказался прав.
Боль в желудке стала совершенно невыносимой, и Алекс рухнул со стула, застонал, скрючился на полу.
1149 просмотров
Категории: Современный любовный роман, Эротика, Роман, Эксклюзив, Повседневность, СЛЕШ, Современный любовный роман, Социально-психологическая драма, Воронова Влада
Тэги: влада воронова, жизнь, танец и любовь
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 13,30 алк |
70,00 руб
Эксклюзивные авторы (198)
- появились новые книги
Авторы (857)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
Подборки книг
#всказке #ДраконВедьма #КурортныйРоман #ЛитСериал #Попаданка #ПродаМастер #СнежнаяСказка #ШармПервойЛюбви #ЭроЛитМоб Hurt/comfort POV Авторские расы Азиатская мифология Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Ангелы Ассасины Асуры Боги и демиурги Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Воры и воровки Герой – ребенок Герой-телохранитель Гномы и дварфы Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детектив Джен Домашние животные Драконы Драма Жестокие герои Истории про невест Квест Киберфантастика Кинк Космическая фантастика Космические войны Литдорама Любовная космическая фантастика Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Метаморфы Мистика и ужасы Морские приключения Морское фэнтези Некроманты и некромантия Неравные отношения и неравный брак Оборотни Омегаверс Орки Отбор Отношения при разнице в возрасте Пародия Пирамида любви Повседневность Попаданки и попаданцы Преподаватель и ученица Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Путешествия во сне Рабство Редкие расы Свадьбы и браки Светлые эльфы Скандинавский фольклор Славянский фольклор СЛЕШ Смена пола Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стёб Стимпанк Темные эльфы, дроу Фамильяры Фанфик Феи и дриады Фейри Феникс Флафф Фэмслеш Фэнтези Европы Чужое тело Эротическая космическая фантастика Эротическая фантастика Эротическое фэнтези
