Звезда Роддернара. Ольга Грон

ГЛАВА 1. Игра на выживание

«Ни один человек не счастлив, пока он не считает себя счастливым».

Марк Аврелий

***

Вкусно пахло персиками, и от манящего запаха спелых фруктов сводило стенки желудка. Безумно хотелось есть, хотя бы попробовать сладкий плод.

На базарной площади Виссира, столицы Эолиума, все шло своим чередом. Среди монотонного гомона толпы время от времени раздавались зазывающие крики торговок, скрип проезжающих телег, иканье мулов, улюлюканье. Утро уже разгорелось, снабдив город порцией солнечных лучей, вместе с прочими ароматами чувствовался запах свежего конского навоза. Но среди въевшегося в брусчатку смрада Бри ощущала только аромат свежих, сорванных на рассвете в садах какого-то фермера персиков, и этот запах возбуждал все ее вкусовые рецепторы.

Бри осторожно выглянула из-за угла здания. Переулок выходил как раз на базарную площадь. По этой кривой улочке, минуя бараки и городские термальные источники, можно было выйти неподалеку от верфи, где Бри частенько пряталась от склиссов гильдии, когда хотела остаться одна. Она любила море — волны, яростно бьющиеся о гальку пляжа, вызывали различные воспоминания о прошлой жизни.

Мимо по пыльной брусчатке слаженно прошагал отряд имперских солдат; перед девушкой мелькали золотые блестящие на солнце доспехи и длинные копья за широкими спинами. Обнаженные мускулистые ноги мужчин были обуты в кожаные сандалии; короткие мечи, закрепленные на боках, звенели, ударяясь о металлические бляшки на туниках. Под шлемами, над которыми колыхались алые перья, лица легионеров почти не просматривались. Но зато у многих из них на загорелых руках виднелись уродливые шрамы — следы закончившейся три года назад войны.

Вскоре легионеры скрылись, и площадь снова загудела. Бри больше не теряла времени даром. Она ловко перепрыгнула через две ступени, оказавшись на брусчатке, прошла мимо пекарни, с удовольствием вдыхая доносящийся оттуда запах свежего хлеба. Она знала, какой вкусный круглый хлеб готовит шайр Дориус; иногда он даже угощал Бри пшеничными лепешками, которые делал под конец дня из остатков теста для бедных посетителей рынка.

Дорогу перегородила скрипучая телега, на ней громоздились мешки с зерном. Следом за этой повозкой встала еще одна, с птицей. Куры и гуси громко галдели, а один гусь в клетке так и норовил клюнуть прохожего мальчишку, строящего ему рожицы. Образовалась толчея, ведь первая телега никак не могла проехать. Запряженная в нее лошадь нервно ржала и перебирала копытами, извозчик покрикивал на нее, пока его товарищ выгружал мешки с зерном у пекарни и громко спорил с Дориусом по поводу денег.

Бри оглянулась, прошла мимо прилавков с пряностями и морепродуктами и снова принюхалась к запаху, на который двигалась уже автоматически. Подкравшись к палатке торговца фруктами, она на миг остановилась, понимая, что рискует.

На прилавке деловитый шайр уже расставил товары: среди них виднелись огненно-желтые груши, лимоны, потрескавшиеся дыни, наливные яблоки, бронзовые абрикосы с коричневыми крапинками на кожуре.

Но внимание привлекали именно розовые персики, выращенные в пригороде Виссира. Вокруг палатки вился рой пчел, слетевшихся на пиршество. Шайр то и дело отмахивался от них тряпкой, но одно надоедливое насекомое все же ужалило его в руку.

— Чтоб тебя, тварь проклятая! — заорал шайр, выскакивая из-за прилавка, будто мог догнать крылатую занозу. По пути задел стоящий у палатки кувшин с оливковым маслом и всем телом растянулся на брусчатке. Лежа на животе, мужчина проклинал цапнувшую его пчелу, пока вокруг собирался народ, смеющийся над неудачником.

Бри не выдержала. Она уже протиснулась среди толпы зевак и осторожно протянула руку между двумя рабынями, отправленными хозяином за покупками. На их лодыжках и запястьях красовались магические браслеты, которые не давали им бежать. Да и некуда им было идти в Виссире, где тут же поймают, потом отхлещут плетью за неповиновение.

Пока никто не обращал внимания, Бри выбрала на ощупь самый большой персик. Она выдернула руку, прижимая к груди заветную награду, и бросилась в сторону палатки с копченой рыбой. Остановившись за ней, девушка в спешке откусила кусочек фрукта, чувствуя, как по шее стекает липкий сок. В пустом желудке раздалось урчание.

Она стерла со лба пот, который тек ручьем. День обещал быть жарким, если уж с утра так припекает…

Бри не ела трое суток, ухаживая за престарелой женщиной, которую называла здесь матерью.

На самом деле Грэния не являлась настоящей родительницей девушки. Бри отлично помнила момент, когда умерла на операционном столе одной из Земных больниц. С ее диагнозом она прожила бы максимум два-три месяца, но врачи еще делали ставку на успешное хирургическое вмешательство, после него пришлось бы помучиться еще, проходя курсы химиотерапии.

Но звезды распорядились иначе. Душа Бри перенеслась в другой мир, в новое здоровое тело.

Вот только социальное положение не изменилось. Она как была нищей, так и осталась, попав из неблагополучной семьи в дом плакальщицы Грэнии, и на старости лет женщина вдруг обрела дочь. Да и местная гильдия склиссов, к которой относилась Грэния, повлияла на воспитание Бри не лучшим образом.

С тех пор прошло четыре года. Бри научилась выживать в новом для нее мире. Вчера старуха умерла фактически на ее руках. Девушке не удалось спасти женщину, приютившую и подарившую в свое время заботу, которой так не доставало в прошлой жизни.

Персики Бри любила еще на Земле. Но там на них была аллергия. И теперь она не смогла удержаться от соблазна, учитывая три дня вынужденной голодовки. Сладкий сок стекал по подбородку, по шее, но она жадно ела плод, вгрызаясь до шершавой косточки, потому как выйти на площадь с ворованным фруктом никак нельзя. Ее тут же поймают, и тогда сладко не придется. В прошлый раз едва удалось избежать наказания. Лучше уж доесть свой трофей здесь, в одиночестве.

Бри не успела оглянуться, как из-за края палатки показалась чья-то тень. В одно мгновение ее схватили за тонкую руку. Из разжатой ладони выкатилась косточка, и девушка быстро сглотнула то, что оставалось во рту.

Кажется, на сей раз не повезло, но нужно как-то выбираться из передряги.

Она подняла испуганный взгляд на толстого вейха — городового. В глазах на миг потемнело. За палаткой послышались голоса других охранителей порядка, которые активно звали приятеля, не понимая, куда он делся.

Бри знала, каким жестоким может быть наказание для любого члена гильдии — с преступниками здесь не особо церемонились, казнили быстро. Члены банд частенько грабили местных жителей, особенно опасно было выйти ночью. Торговцы Виссира для сохранности имущества обвешивали на ночь магазины цепями, а жители закрывали окна толстыми ржавыми решетками.

Но Бри никогда не участвовала в ночных вылазках, а всего лишь хотела есть.

— Отпусти, — взмолилась она, пытаясь улыбнуться вейху.

— Попалась, воришка! Мне не раз на тебя жаловался шайр Койшес.

— Я ничего у него не брала, — попыталась отговориться Бри. — Это мое. Я его купила!

— Купила? — усмехнулся городовой. — У кого же? Покажешь — отпущу, если торговец подтвердит твои слова. Если же нет, придется провести пару суток в городской тюрьме, а там любят молоденьких девчонок. Я лично не премину заглянуть и поучаствовать в веселье. Заодно получишь двадцать ударов хлыстом и научишься не брать чужого.

— Хорошо. Я покажу, — даже не моргнула Бри. — Это шанс вырваться из его лап. Пусть мизерный, но все же.

— Идем, — скомандовал вейх.

Они вместе шагнули в толпу. Вейх так и не отпустил ее кисть. Рука противно ныла, но Бри даже не думала о боли — нужно было решить, как улизнуть от мужчины, а времени на раздумья не имелось.

— Где же та палатка, в которой ты покупала персик? — глумился над девушкой поймавший ее вейх.

— Вон она. Смотрите, самолет летит! — вскрикнула вдруг Бри, вспомнив о своем бывшем доме.

— Что летит? — поднял голову вейх и на миг потерял контроль.

В этот же момент в пах ему пришелся резкий удар. Мужчина ахнул от боли, согнувшись в коленях и схватившись за причинное место.

— Ах ты, зараза! — кричал он вслед девушке.

Бри не зевала, она тут же нырнула в толпу, протиснулась меж дородными женщинами и бросилась в сторону храма Лотимора, расположенного в торце площади. Ей пришлось перепрыгнуть фонтанчик, распугав играющих рядом детей в светлых туниках, но она вырвалась вперед, сквозь каменную арку.

За ней шла погоня. К первому незадачливому городовому присоединились еще двое вейхов помоложе, и они догоняли девушку. Вот только встречные пешеходы мешали им сделать это быстро.

Бри почти удалось скрыться. Еще немного — и она перемахнула бы через забор у высокого здания. Но из-за поворота, как назло, показалась запряженная в телегу ошалелая лошадь, несущаяся ей наперерез по торговой площади. Вдалеке раздавались гневные крики хозяина. Это и была та самая телега, владелец которой разгружал зерно. Видно, лошадь напугали специально, чтобы освободить путь череде собравшихся за ней повозок.

От неожиданности Бри остановилась, и это помешало сделать верное движение и оказаться на заборе. Она зацепилась ногой за брусчатку и растянулась на дороге всем телом, проклиная про себя нерадивого хозяина лошади и всю городскую охрану скопом.

Она лишь увидела длинные тени надвигающихся на нее городовых. Ее не оставляли в покое. Теперь придется идти с ними в тюрьму. В том, что шайр Койшес донесет на нее, Бри даже не сомневалась. Она давно была с ним не в ладах, еще с тех самых пор, как он явился к Грэнии, чтобы просить отдать юную дочь ему в помощницы.

Бри прекрасно знала, что значит быть его «помощницей». И мать знала, поэтому вежливо отказала шайру.

И какой черт дернул ее воровать персик именно у него?!

Ладони нещадно саднило после падения. Но зато в них просыпалась магия — северная ворожба, неизвестная в Эолиуме сила звезд. Так когда-то назвала дар девушки старая колдунья, к которой водила ее Грэния. Сила имелась у Бри еще с момента перемещения, вот только пользоваться способностями никто не научил — приходилось выяснять все самой методом проб и ошибок.

Бри повернулась, щурясь от поднимающегося над городом солнца, почувствовала, как магия растекается по сосудам, щекочет руки, пробираясь из сердца через все сплетения кровеносной системы в пальцы, которые начали светиться серебристым светом.

Девушка поняла, что над ней уже стоит один из вейхов. Но к этому времени силы собралось достаточно. Она взметнула руки, набрасывая на городового невидимое переплетение нитей. Бросившиеся к нему мужчины попали в эту сеть, как и первый.

Не оглядываясь на них, Бри сделала пару шагов и прыгнула, уцепившись за край забора — ее спасение. За ним находился сад монастыря при храме Лотимора, через который можно было попасть в городские трущобы.

Кажется, сегодня она поступила опрометчиво. Теперь ее не оставят в покое. Нужно зайти домой, забрать вещи, чтобы бежать из этого города восвояси.

Больше не осталось ничего, что могло бы удержать ее здесь.

***

Все пожитки Бри уместились в заплечный мешок. Девушка понятия не имела, куда направится. Возможно, на север. Говорят, там ценят магию, которой она обладает.

Она окинула поникшим взглядом каменную печь в углу комнатушки, которая служила одновременно для приготовления пищи и отопления в прохладный зимний период, когда заряжали ливни на несколько дней.

Питались они с Грэнией зачастую тем, что перепало матери от гильдии после похорон кого-то из жителей Виссира, тогда мать приносила домой рыбу или лепешки. Дома ели овощи: свеклу да капусту, из которых Бри готовила обед, а еще добавляла к похлебке бобы и зелень. Мясо в доме появлялось редко, лишь иногда в дни празднований оно выдавалось беднякам в порядке очереди вместе с пшеницей в соседнем квартале, и тогда там была целая давка.

Сама Грэния, хоть и подчинялась главарю гильдии, имела статус свободного человека, ее не трогали вейхи, как и других плакальщиц. Она всегда успокаивала Бри, рассказывая ей про жизнь рабов в магических кандалах, которые надевали на них имперские маги. Да Бри и сама видела, как корчились от боли те, кто пытался бежать от своих хозяев.

В другом случае ее могла бы ждать участь проститутки в публичном доме, а если повезет, то куртизанки богатого мага, приближенного к императору. Бри не хотела ни того, ни другого. Переодеваться в мальчишку тоже бесполезно — хорошенькие парни использовались так же, как и девушки, находились и такие любители развлечься.

Бри не хотела подобной жизни. Единственным выходом она видела бегство на север, да только болезнь Грэнии подвела, пришлось задержаться в Виссире. А еще не так давно Грэния договорилась с ведьмой из соседнего квартала, что та возьмет Бри к себе ученицей.

Становиться ведьмой тоже не хотелось, пришлось бы накладывать чары любви, создавать проклятия или «списывать» долги ремесленников. Мужчинам с даром в этом мире повезло куда больше — их сразу забирали на обучение в императорский магический легион или же во дворец. Однако Бри уже почти настроилась на новую работу, но ту ведьму арестовали за неуплату налогов и отправили отрабатывать кругленькую сумму.

Прощальный взгляд на постель матери — соломенный матрас в углу, где Грэния лежала всю последнюю неделю, сражаясь с лихорадкой. Запасы монет ушли на оплату лекаря, оказавшегося шарлатаном. Он только обещал, что женщина поправится, но ничего для этого не сделал.

Девушка знала, что не поможет бывшей плакальщице. Занятием Грэнии было сопровождение обоза с покойником и возглашение об уходе усопшего громкими криками и стонами на улицах города. Таких в гильдии имелось несколько, и каждая женщина после проводов получала от главаря свою долю.

Бри смутно помнила старый мир, где врачи применяли современные методы лечения. И то ее так и не смогли излечить от прогрессирующей опухоли.

Приемной матери требовался, как минимум, курс хороших антибиотиков, которых в этом мире не знали. Грэния умерла на ее руках, да и возраст сыграл свою роль.

В этом мире никто не жил долго.

Бри замерла, все еще поминая ее в душе, хотя слез не было. Но шаги, которые послышались из-за дверей, насторожили Бри.

— Ломай двери. Я знаю, что она там, — прозвучали голоса, словно приговор.

Если она смогла справиться в тремя незадачливыми вейхами на рынке, это не значило, что ей под силу противостоять имперским элитным магам. Девушка вздохнула, понимая, что попала, и теперь никто не сможет спасти ее от тюрьмы.

А еще выдала себя с потрохами, применив магию звезд.

Раздался треск двери барака, и на пороге возник силуэт высокого мужчины-мага, рядом стояли двое тех самых вейхов с рынка. За ними виднелось крысоподобное лицо шайра Койшеса, который и привел их к дому девушки. Неподалеку звенели доспехами охранники мага, но в дом они так и не вошли.

Как она сразу не догадалась покинуть столицу?!

Не спав и не ев трое суток, Бри уже не могла мыслить логически, мозг отказывался работать.

— Я наложил заклятье, блокирующее ее колдовство, — повернулся к своим легионерам мужчина.

— Куда ее теперь? В городскую тюрьму? Через пару дней отпустят, будет шелковой. Жить ведь больше не на что, — потирал руки делец, пожалевший персик девушке за то, что она ему когда-то отказала. — А я обязательно загляну к тебе после того, — добавил он, глядя на Бри.

— В дворцовую темницу, — выдал вдруг маг то, чего и не ожидали мужчины. — Новый указ Его Императорского Величества. Ее будут судить в особом порядке.

— За что? Обычная ведьма, — пожал плечами делец.

— Ты видел обычных ведьм? — грозно наступал на вейха маг. — Они не умеют набрасывать звездные сети и вить из воздуха канаты. Это могут делать лишь северные магички Роддернара.

Бри не понимала, что происходит. В тот момент, когда к ней прикоснулись лапы мужчин, она почувствовала тошноту и боль в голове. Пространство перед глазами потемнело, и девушка просто опустилась в руки одного из них.

Очнулась от бесконечной тряски на дороге. Открыв глаза, Бри поняла, что близится вечер. Вдали уже вырисовывались очертания дворца.

Бри никогда не бывала в этих местах, но о том, что это дворец императора Риасмаса, догадалась сразу.

Голова болела, словно по ней двинули чугунной сковородой, руки оказались перетянуты тонкой бечевкой, и от нее запястья затекли. Она могла бы попытаться применить силу и распутать веревки, но блокировка, поставленная магом, не давала этого сделать.

Сам маг ехал на лошади рядом с телегой, на которой везли пленницу. Увидев, что девушка очнулась, он хмыкнул, а затем объехал телегу, что-то рассказывая вознице. Бри его не слушала — незачем. Лежать на соломе не слишком-то приятно, но других вариантов нет. Она закрыла глаза, ведь в них как раз попали солнечные лучи.

— Бои на арене будут великолепными, — расслышала она речь легионера, управляющего повозкой, пока он восхвалял магу имперское развлечение. — Говорят, привезли целую партию новых рабов. Из самого Орстана. Его Императорское Величество купил их за два десятка лошадей и пятьдесят унций золота в придачу.

— Хотел бы я посмотреть, как этих рабов разорвут дикие львы, — рассмеялся маг в ответ.

Бри никогда не бывала на арене, хотя многие горожане ездили в амфитеатр Виссира в качестве зрителей, восхваляли потом доблесть воинов либо рассказывали страшные истории, какая кровавая сцена произошла во время того или иного боя.

Она ненавидела все, что связано с кровью. Да и на просмотр подобного зрелища не пускали детей, а ей лишь исполнилось восемнадцать. Она прожила с Грэнией четыре года. Тело преобразилось с момента перехода, и какое божество решило сыграть с ней злую шутку, бросив из огня да в полымя, Бри не знала.

— Вот и приехали. Ведьму в камеру. Я сам доложу Его Императорскому Величеству, — произнес маг, посматривая на Бри.

Она позволила надеть на руки тяжелые кандалы — все же лучше, чем веревки, оставляющие глубокие следы. В голове крутились мысли о побеге, но сегодня хотелось просто выспаться. А если получится, можно и поесть тюремной баланды — хоть чего-то, только бы закинуть пищу в пустой желудок, в котором кроме персика за три дня ничего и не было.

Она спотыкалась на брусчатке двора, едва волоча ноги. Увидев обессиленное состояние девушки, сопровождающий охранник предложил донести ее до темницы. Бри словно в тумане видела, как скривилось лицо мага, но он согласился, ведь так они экономили время.

На девушку, которую привезли связанную, тут же обернулись рабы, вычищавшие до блеска двор. Магические браслеты зазвенели, но надзиратель тут же размахнулся, ударив наотмашь плеткой сразу двоих любопытных, и те бросились работать дальше.

Ее взвалили на плечо, как мешок с зерном. Кожа царапалась о доспехи охранника, но Бри почти что не чувствовала боли. Она даже не хотела есть — только отключиться, а лучше сразу умереть.

И почему ей не дали сделать это еще там, в старом мире, как она называла про себя Землю? Зачем нужно было давать новую жизнь, перебрасывать в другое пространство, в проклятый Эолиум, чтобы продолжать ее мучения?

Она все же заметила своды дворцовой тюрьмы. Протяжно заскрипели тяжелые двери, и они с охранником оказались в коридоре с полукруглым потолком, где по обеим сторонам находились помещения с узниками.

— Вот твоя камера, — сказал охранник, сгрузив девушку на прелую солому в углу.

— Хорошо, — смогла произнести она, чувствуя, как глаза слипаются.

Бри отключилась. Она уже не слышала звука закрывающихся дверей темницы, не слышала, как отдалялись шаги мага и охранника, как перебрасывались колкими фразами другие заключенные. Все ушло в туман. Она провалилась в беспамятство, в тревожный сон, в котором снова вернулась на Землю, в больницу, где оказалась после того, как ее забрали из дома от родни.

Она ненавидела оба мира.

***

Сознание возвращалось. Сквозь белые больничные стены проявлялись черные пятна новой жестокой реальности. Бри открыла глаза от слов мужчины, который настойчиво звал ее.

— Проснись, говорю тебе! Если охранники увидят, что ты ничего не ела, то заберут поднос — и все… — звучал низкий с хрипотцой голос.

— Что? — подняла она голову.

Изображение расплывалось. С низкого потолка камеры падали тяжелые капли воды, словно пытка разума. Кап-кап! Кап-кап! Пахло нечистотами и плесневелой соломой. Но в глазах вдруг наладилась резкость, и Бри увидела толстую рифленую решетку темницы. Хотелось схватиться за голову, но не знать, что попала в такую передрягу.

Она поднялась, держась за влажную стену, по которой стекали капли, собравшиеся от испарений. В тюрьме было душно и темно, но свет факела в коридоре позволял немного рассмотреть помещение.

— Ты кто? — испуганно произнесла она в темноту.

— Пленник. Как и ты. Ешь, пока не забрали, тебе говорю.

Бри распахнула глаза, поняв, что перед ней стоит железный поднос. Видно, охрана просунула его в имеющееся в металлической решетке окошко для раздачи. На нем стояла миска, по которой была размазана каша. Рядом лежала кривая ложка и кусок лепешки. Еда! Хоть какая-то!

Она не стала больше рассматривать собеседника. Другие пленники тоже были заняты завтраком. И Бри не выдержала, схватилась за ложку и начала забрасывать в себя кашу, словно та могла вдруг исчезнуть. Безвкусное варево не пришлось бы ей по вкусу в другое время, но сейчас и это было за счастье.

— Не спеши. Как тебя зовут? — прозвучал все тот же голос, но Бри так и не увидела, как выглядит незнакомец, камера которого располагалась напротив.

— Бри.

— А дальше? — удивленно спросил он.

— Просто Бри, — выдала она, запивая пресную кашу водой из кружки, которая нашлась тут же.

Она обернулась, пытаясь понять, где находится нужник, и увидела за перегородкой чернеющую дыру в каменном полу. Хорошо, хоть стенку поставили. Все же императорская тюрьма комфортнее общественной.

— За что тебя сюда отправили? — настойчиво пытал незнакомец.

Она не успела ответить. В коридоре раздался глухой звук шагов, стены озарились дрожащим светов факела, который нес охранник. Испуганная Бри рванула за стенку, пока ее не вытащили отсюда и не повели на казнь. Она не боялась смерти. Не хотелось снова проснуться в новом мире.

Но шли вовсе не за ней — охранник подошел к мужчине, который разговаривал перед тем. Зазвенели переливом ключи на связке, и этот звук эхом распространился по коридору.

— Росомаха, тебя велели выпустить и вернуть в крыло для таггиров.

— Его Императорское Величество так быстро отошел? — язвительно усмехнулся пленник.

Бри внимательно прислушивалась, не решаясь выйти из единственного укрытия в камере.

— Умеешь же ты разозлить правителя, Росомаха, — рассмеялся в ответ охранник. — Идем. Может, сегодня повезет, и император будет добр. Скоро новые игры, тебе подготовили достойных противников.

Мужчину увели, а по камерам, находящимся дальше, пронеслось перешептывание других узников:

«Росомаха опять будет выступать…»

«Хотел бы я быть таким же сильным…»

Бри было наплевать на бои тагирров. Больше волновала собственная судьба. Что с ней будет теперь? Почему не отправили в городскую тюрьму Виссира, а привезли сюда, в дворцовую темницу? Неужели из-за проклятой магии звезд? Говорила же старая Грэния, чтобы Бри не показывала свои умения на людях.

Ждать пришлось долго. Через несколько часов за ней все же явился стражник, уже с другой смены. Он ничего не произнес, только указал на выход, и Бри решила не связываться. Руки так и не испускали магической сети, не смогла бы она бежать из окруженного высоким забором дворца без своей силы.

Уже знакомый имперский маг ждал у входа в тюрьму. Охранники подвели ее к мужчине, перебросились парой слов, а потом вдруг отпустили. Она стояла перед ними беззащитная, в драной тунике до колен, подпоясанной веревкой.

— Кажется, такой ее вести к императору на беседу не стоит. Замарашку следует отмыть, — произнес маг и сморщил нос.

— Прикажете отвести в купальню? — саркастически пошутил охранник.

— Давай в помещение для прислуги. Пусть ее там отмоют, как следует, да чистую одежду дадут, — приказал придворный маг.

— Будет сделано, — протянул охранник. — Отведу ее к Розине, пусть займется пленницей.

Бри старалась запомнить дорогу. В душе она еще не теряла надежды сбежать и теперь смотрела во все глаза, куда ее ведут. После нескольких часов сна и приема пищи ей стало значительно лучше, и она пыталась понять, что с ней будет дальше.

Вариантов имелось не так уж много. Либо казнят сразу, либо после пыток. Чем им помешала магия звезд, Бри не знала.

Одна из старших служанок долго кривилась, когда увидела девушку. Женщина не была рабыней, скорее работала здесь, чтобы прокормить семью, подумала Бри. Она не любила этот мир за то, что человеческую жизнь ни во что не ставили местные правители. Император Риасмас славился особой жестокостью, и про него поговаривали разное.

— Что мне с ней делать? — поинтересовалась служанка, показательно прикрывая рот, будто от Бри и правда шли неприятные запахи. Возможно так оно и было после нескольких часов, проведенных на прелой соломе в темнице, но Бри не чувствовала их.

— Отмойте, выдайте новую рубаху. Я буду ждать снаружи, — сказал охранник. — Его Императорское Величество станет говорить с ней лично.

Бри скривилась, эти слова обожгли ее разум. О чем может беседовать император с нищей девчонкой? И почему магию звезд считают преступлением? Чего-то боятся?

Она оглянулась и поняла, что пока бежать некуда. Слишком много охраны во дворе, слишком высоки стены. Вот если ее переведут в другое место…

— Чего уставилась? Идем. Как тебя зовут, несчастье? — спросила, наконец, служанка.

— Бри, — безразличным голосом ответила девушка.

— Что за имя такое, Бри?.. Твои родители объелись белены, когда нарекали тебя? — ворчала Розина.

Девушка пожала плечами, не желая отвечать на вопросы. Какая разница, откуда взялось это имя. Слишком долго объяснять, и не стоит тех усилий — все равно никто не поверит.

Розина загнала обессиленную девчонку в помещение, где находилась небольшая купальня. Тут же по команде служанки примчались три темнокожих рабыни. Девушку оттирали с энтузиазмом. И Бри вспомнила, как однажды все же попала в городские термы с Грэнией. Вместо грязной туники Бри выдали рубаху из грубой ткани до колен, больше напоминающую саван — такую же белую и прямую. На ноги упрямая Бри надела все те же потертые кожаные башмаки. Точно, ведут на казнь!

— Совсем другое дело. Твои вещи мы постираем, так уж и быть. Когда будем мыть половики, — соизволила сообщить ей Розина.

«Надеюсь, я останусь еще жива», — подумала Бри, а вслух сказала тихо:

— Спасибо.

— Не за что. Иди уже… Бри. Ждут тебя.

За спиной девушки раздался тихий смех рабынь, на которых тут же прикрикнула Розина.

Бри вышла и остановилась около охранника, бездумно рассматривая гладко выбритые лоснящиеся щеки мужчины. Он заметил девушку не сразу, и она вдруг подумала, что могла бы за это время дать от него деру. Хотя куда там… Вон, у ворот еще трое лбов — с ними она точно не справится.

Она не запомнила, по каким коридорам ее вели. Лишь широко открывала глаза, когда они проходили мимо купален по шикарным залам. Смотрела на искрящиеся фонтаны во дворах и думала, какая существует разница между тем местом, где она провела четыре года, и дворцом императора.

Повсюду находились рабы. У каждого их них имелись свои обязанности. За ними присматривали другие пленники, которых ставили в качестве надзирателей. Мелькали голые тела, иногда прикрытые кусками ткани. Но самых красивых рабынь держали отдельно.

По одному из коридоров плечистые парни пронесли носилки, на которых полулежала роскошно одетая женщина. Охранник тут же сдал в сторону, потянув Бри за широкую колонну.

— Кто это? — удивленно спросила девушка.

— Императрица направляется в город.

«Неужто тяжело идти ногами?» — подумала Бри, но промолчала. Она часто видела подобные шествия в городе, где богатые матроны путешествовали именно таким образом, не желая пачкать ног в дорожной пыли.

Большой двор являлся местом для тренировки таггиров императора — бойцов, которые выставлялись напоказ публике. С неким восхищением Бри рассматривала мускулистые мужские тела, налитые бронзой, словно само солнце наделило их цветом. В руках мелькали боевые мечи, совершенные орудия для убийства.

Бри обратила внимание на их экипировку, стоящую немалых денег — набедренники из бронзы, наголенники — набивные, простеганные доспехи из ткани, защищающие части тел бойцов от случайных ранений. Наручи крепились ремешками и шнуровкой.

Один из мужчин остановился и скомандовал перерыв. Он сражался лучше других — это Бри заметила, даже не имея представления о боях таггиров на арене. Хотя девушка частенько видела, как дрались мальчишки, дети членов гильдии. Говорят, некоторые из них сами подавались в таггиры, чтобы полученные за себя же деньги отдать в уплату долгов семьи. Это было равносильно добровольному рабству,

В какой-то момент она увидела, как на нее смотрит тот самый таггир. Но охранник, который на минуту застыл позади нее, тоже наблюдая учебную схватку, толкнул ее в спину, и она не успела разглядеть лица мужчины.

— Чего застыла, пошевеливайся! Нас ждут.

Вскоре охранник ввел Бри в большой зал дворца, где их встретил главный имперский маг, Сэнктин. Он был облачен в длинную с золотой каймой тогу, скрывающую поджарое тело. Белая ткань зрительно делала лицо мага моложе. В этом мире возраст был относительным явлением, и годы Сэнктина можно было назвать почтенными.

Девушка подняла ясные серые глаза, глядя без страха, даже с каким-то безразличием.

— Проходи, — сказал маг, с холодной ухмылкой на тонких губах рассматривая девушку.

Он пропустил ее вперед, и Бри спиной ощутила алчный взгляд, от которого стало не по себе. Даже сердце забилось быстрее. Она медленно вошла в просторное помещение тронного зала и остановилась, поняв, что перед ней находится правитель империи.

— На колени! — вдруг рявкнул один из охранников. — Разве тебя не учили, девка?!

Она только успела заметить полуобнаженных рабынь, прислуживающих императору Эолиума. Но тот жестом отправил их из зала, и девушки молча прыснули в стороны, скрываясь за тяжелыми зелеными портьерами.

Чья-то рука с силой ударила Бри по спине, пальцы мужчины скрутили волосы, прижимая голову девушки к холодному каменному полу. В тонкой рубахе она ощущала какой ледяной этот пол; тело дрожало, и зубы отбивали чечетку. Она не могла толком разглядеть императора, только слышала дыхание человека, который сидел на троне, и чувствовала его интерес. Взгляд ее скользнул по украшенным вышивкой и бисером туфлям правителя.

— Она точно звездная магичка? — с любопытством спросил император Риасмас, его голос отразился эхом от стен тронного зала.

— Она применила северную магию вчера утром на рынке, — провозгласил Сэнктин. — Этому есть свидетели.

Бри не сразу поняла, почему все замолчали. Маг вдруг отстранил охранника, держащего девушку за волосы, и отвернул локоны на затылке. Холодные сухие пальцы мужчины перебирали их, отодвигая в сторону, пока не остановились. Он развернул Бри к Риасмасу, и император ахнул.

— У нее знак — звезда!

— Вот именно, Ваше Императорское Величество. Септаграмма — символ роддернарцев.

На лице Бри промелькнуло удивление, ведь она впервые слышала о том, что у нее есть какой-то отличительный знак. Может быть, его видела Грэния, когда мыла ей голову, но ничего не сказала?

— Роддернарцы ищут звездных магов, къерны рыщут по Эолиуму, — сообщил Сэнктин.

— Девку нужно уничтожить. Но убить просто так… Что мы с этого поимеем? — тут же задумался император.

— Стоит насолить роддернарцам. Они давно объявили нам холодную войну. Бросить им вызов, чтобы они напали первыми, заманить их на нашу территорию, за Стену.

— Принц-регент Ранделл не умеет командовать армией. Его отец, император Грайторн Вальтерион, был великим полководцем. Сыну даже не досталось их хваленой силы рода. Почему уже два года с момента смерти Грайторна Ранделла не коронуют? Должна же быть этому причина!

— Кристаллы не слушаются его, Ваше Императорское Величество, — прошипел главный маг, Сэнктин.

— Они беззащитны. Роддернар скоро падет. Слышал, силой звездных магов роддернарцы пробуждают кристаллы — вот зачем они им нужны. Мы же не дадим им этого сделать. А заманив войска Ранделла за Стену, мы устроим им ловушку.

— Что же будем делать с ней? — указал маг на Бри, которая так и лежала на полу, бросая озлобленные взгляды на мужчин, как зверек, попавший в капкан.

— Она не девственна?

— Сейчас проверим, — пробормотал маг.

Он опустил руку на спину ничего не понимающей Бри и провел, впуская свою силу и пытаясь прочесть ауру девушки. — Кажется, она еще не тронута мужчинами.

— Интересно, она потеряет силу вместе с невинностью?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Стоит подумать, как лучше с ней поступить. — Император встал с трона и подошел к Бри.

Она сжалась, не желая смотреть на правителя, но ее тут же подняли и поставили на колени. И она увидела властное искривленное жестокой ухмылкой лицо. Риасмас был уже немолод, в волосах блестели седые пряди, а под глазами темнели глубокие морщины.

— Ее нужно убить, повелитель. Оставлять у себя живую звезду слишком опасно, и вы это прекрасно понимаете.

— Может быть… Может быть, — вымолвил император, всматриваясь в лицо девчонки.

Она казалась ему непривлекательной, худой. Темные волосы неровными прядями падали на глаза после того, как ее поваляли по полу охранники. Но при этом в этих серых глазах блестело что-то особенное.

Они были полны ненависти к нему.

— Девственница… Как же ты смогла сберечь невинность, живя в гильдии? — испепелял ее взглядом Риасмас. — Сколько тебе лет, северянка?

— Восемнадцать, — процедила она сквозь стиснутые зубы.

Он протянул руку, ощупывая маленькие груди за рубахой, под которой ничего не было надето. Видел, как сжалась от бессилия девушка, и это еще больше завело озабоченного правителя.

Бри знала о бесчинствах, творящихся во дворце, но никогда не придавала значения слухам. Здесь частенько устраивались дикие оргии, в которых участвовал император и его свита придворных магов.

Она бы не призналась никогда, чего ей стоило сохранить свою невинность и чистоту. Перед глазами вдруг мелькнула картина, как она однажды отбивалась от трех подростков, решивших заманить в ловушку молодую, по их мнению, наивную дочь старой Грэнии. Она помнила, как огрела одного из них тяжелым камнем, потом ринулась стремглав меж двумя другими недоносками в сторону дома главаря. Тот спрятал ее, обещая накрутить уши несостоявшимся любовникам.

После этого отношение к Бри поменялось. Она не знала, почему старый почти обездвиженный мужчина так хорошо к ней относился. Но главаря гильдии все уважали, и после того случая никто не хотел связываться с ним, рискуя получить нож в спину от его склиссов.

Верно он тоже обладал некой магией и чувствовал звездный дар Бри.

После смерти Огуста Мара все стало иначе, но за эти годы Бри научилась защищаться и редко выходила из дома Грэнии без маленького клинка в кожаных с тиснением ножнах — кинжала, подаренного ей стариком перед смертью.

Кинжала не было с собой в злополучный день — его забрали в уплату долга матери вместе с остатками денег.

Она вынырнула из своих воспоминаний, когда Риасмас протянул руку и коротким мечом вспорол полотняную рубаху до самых грудей, и та едва не падала с худеньких плеч девушки. Мужчина приподнял одежду и коснулся худых бедер, а охранники за спиной только хмыкнули и еще ближе придвинули сопротивляющуюся пленницу к правителю.

Бри зажмурилась, плотно сомкнув бедра, но настойчивая сухая рука мужчины все равно прокладывала себе путь, дотронувшись до завитков на треугольнике внизу живота. Она не выдержала. Подняла голову, распахнув серые глаза, и плюнула прямо в лицо Риасмаса.

— Дрянь! — стер рукавом плевок правитель и яростно уставился на девушку.

В темных, как врата Умора, глазах мужчины мелькнули злоба и похоть.

— Казним ее прилюдно в день окончания игр таггиров. Народ любит такие зрелища. А пока проводите ее в крыло для одалисок, закройте в отдельной комнате и поставьте охрану.

— Хотите отложить казнь, Ваше Императорское Величество? — поинтересовался наблюдающий за действом маг.

— Именно так. Всего каких-то десять дней, Сэнктин. Они не сыграют для нас никакой роли, зато мы получим нужный эффект. Къерны обязательно прознают о казни звезды и доложат Ранделлу.

Бри выдохнула, когда ее отпустили. Она попятилась было назад, но клинок, что уперся в поясницу, не позволил отойти далеко.

Казнь отложили. Всего десять дней! Станут ли они для нее пыткой или освобождением, она не знала. Но никогда не желала сдохнуть вот так, на площади перед толпой зевак, всем на потеху.

Лучше бы она умерла тогда, на операционном столе под действием анестезии. Бри проклинала тот день, когда попала в этот мрачный город, где человеческую жизнь ценили в пару монет или бурю оваций. В жуткий мир, полный магов, нищих, рабов, солдат, бедного населения. Где все жили, рискуя завтра оказаться на плахе за неверно сказанное слово, восхваление не тех богов или не ту магию. А женщину вовсе считали чем-то вроде вещи.

Посмотрев на взбешенного Риасмаса, Бри вдруг поняла, что все десять дней будет настоящий Черный Умор для нее, если она не придумает, как за это время сбежать.

ГЛАВА 2. Золотая клетка

«Свобода — это не то, что вам дали. Это — то, что у вас нельзя отнять».

Франсуа Вольтер

***

В крыло для рабынь ее вели уже не тем путем. Пришлось пройти мимо тренировочного двора с противоположной его стороны. Оглянувшись, Бри поняла, что таггиров уже забрали, и время их подготовки вышло. Она лишь сильнее запахнула порванную ткань, сжав руками крест-накрест остатки одежды.

В крыле, где обитали одалиски, было довольно шумно. Голые девушки с шикарными формами плескались в круглом бассейне, расположенном в центре зала. Две из них, словно кошки, увивались около одного из имперских магов, лаская его соски языками, а одна ручкой захватила мужской орган под туникой. Маг даже не обратил внимания на проходящего мимо охранника. Присутствовали и раздетые наголо пареньки, которые ждали своего часа, но в данный момент никто ими не интересовался, и им оставалось только тихо перебрасываться словечками с рабынями.

У входа два охранника забавлялись с темнокожими девушками, обмениваясь шутками, но при виде старшего смены разбежались в стороны.

Бри смотрела на все молча, в ее взгляде не проскальзывало эмоций. Она давно знала, что в данной эпохе все это в порядке вещей. Кровь и боль преследовали всех жителей Эолиума, а секс являлся небольшой отдушиной для людей, которые не знали другой жизни.

— Где Дэрия? Его Императорское Величество Риасмас приказал ей заняться этой девкой и поселить ее отдельно. Около комнаты поставить охрану.

— Где ж комнат на всех наберешься? — промурлыкала появившаяся из-под арочного свода дверей женщина лет тридцати в длинной светлой тоге до пола, подпоясанной золотистым ремешком. — Его Императорское Величество уверен, что она ему нужна?

Дэрия шагнула к Бри, подняла кверху ее подбородок и взглянула в глаза. Потом заставила открыть рот и показать зубы. Срабатывала многолетняя привычка.

— Не твое дело. Выполняй, что сказано, Дэрия, — хмыкнул охранник, одарив женщину многозначительным взглядом.

— В крыле с личными одалисками императора нет ни одной свободной комнатушки, только во втором, с остальными рабынями. Там есть кладовая, которая запирается на ключ.

— Подойдет. Давай ее туда, — согласился охранник. — Дэрия, а ты, как всегда, обворожительна.

— А ты льстец, Марк, — растянулись в улыбке ярко накрашенные губы управительницы гарема. — Что бы я без тебя делала? Ну, давай же сюда девчонку. Идем, милая, — поманила она Бри пальцем.

Бри не спорила. Только понять не могла, зачем ее привели в крыло с одалисками. Уж лучше в тюрьме — там хоть точно знаешь, чего ожидать. Игры начнутся завтра и продлятся десять дней, по окончанию которых ее казнят, предварительно поиздевавшись над телом.

Она с надеждой посмотрела на Дэрию, и вдруг в голову пришла мысль попросить какого-нибудь яда, чтобы просто уснуть и не проснуться. Нужно наладить с ней контакт, попробовать договориться. Если женщина, конечно, пойдет на это.

Они миновали еще один зал с бассейном, где нежились юные девушки, прекраснее предыдущих. Им прислуживали темнокожие пигмейки, которых Бри до сих пор не встречала в Виссире. Редкие рабыни не предназначались простым горожанам, их завозили только во дворец императора.

В каморке с единственной кроватью и столом Бри смогла сомкнуть глаза. Приятного в том, что ее поселили отдельно, мало. От этих людей можно ждать подвох в любой момент. Одна из рабынь принесла ей обед, смущенно посматривая на новую пленницу, видимо, полагая, что Бри — новая императорская игрушка. Бри хотела что-то спросить у нее, но поняла: рабыня ничего ей не ответит — она была нема. Но девушка надеялась, что слышать та ее может.

— Позови ко мне Дэрию, прошу, — произнесла Бри, глядя в черные глаза рабыни. — Объясни ей, ведь ты сможешь. Пусть придет сюда, мне с ней нужно поговорить.

Девушка-рабыня часто моргала, пытаясь понять, чего хочет пленница. Потом взмахнула руками, а на ее запястьях зазвенели кандалы. Бри чувствовала наложенные на них чары, но все равно не могла ничего сделать. Даже ее собственная сила не слушалась ее, так и не проснувшись после блокировки главным магом империи.

— Я бы помогла тебе, если бы это было возможно, — прошептала Бри, не сводя взгляда с металлических обручей. Но рабыня отрицательно замотала головой и заулыбалась в ответ.

«Кому я говорю? Они привыкли так существовать. Это я никак за четыре года не могу принять, что нет у меня другой жизни», — горестно подумала Бри. Она положила голову на небольшой валик, заменяющий подушку, и почувствовала во рту привкус бессилия, который отдавался какой-то ржавчиной.

Она успела поесть и поспать. Проснулась от тихого скрипа входной двери. В комнатушку заглянула Дэрия, свысока рассматривая Бри. Девушка подскочила и села, чуть склонив голову в знак приветствия. Кланяться сил не имелось, но Дэрия стояла выше ее по статусу, и нужно показать ей свое почтение, если Бри надеялась на помощь.

— Что же в тебе такого, что перевели из тюрьмы? — не снимая с лица улыбающуюся маску спросила Дэрия у девушки: — Ты еще девственна?

Бри кивнула головой, потом подняла отчаянный взгляд на женщину.

— Меня убьют в день окончания игр таггиров. Видно, решили развлечься эти дни, чтобы потом казнить. Но ведь просто так и не казнят. Мне страшно… Я не хочу, чтобы меня пытали.

— Мне известны их способы, — кивнула головой Дэрия, и улыбка ее вдруг угасла. — Тобой натешатся, а потом… У Риасмаса богатая фантазия на этот счет. Но я не могу помочь тебе сбежать. Сама рискую попасть на твое место.

— Нет, вы не так поняли, — зашептала Бри. — Нужен яд, который убьет меня до того, как начнутся пытки.

— Обещать не стану. Посмотрим, как пройдут игры, и что будет происходить во дворце, — заключила Дэрия и нахмурилась. — Я не могу сама приходить к тебе. Если что — передам с рабыней.

— Благодарю, — еле слышно произнесла девушка.

— Не за что. Мне пора идти. Я вырвалась ненадолго, пока Его Императорское Величество развлекают комедианты. Но скоро он велит привести к нему девушек.

— Хорошо, — ответила Бри, но ее уже никто не слушал.

Дэрия покинула пленницу. А из-за дверей раздавались восторженные возгласы мужчин и женщин. Праздник в честь открытия игр таггиров начинался, он затянется до поздней ночи.

***

Он понимал, зачем его позвал темнокожий раб. Росомаха шел по знакомым ему сводчатым коридорам. Его перевели во дворец несколько дней назад, в течение которых он успел не угодить императору и побывать в тюрьме. Но он знал, что Риасмас не оставит любимое развлечение в темнице надолго.

Перед ним распахнулись двери, которые вели в просторные покои. Раб остался снаружи, а Росомаха прошел дальше — туда, где горели в ряд лампы, создавая на стенах причудливую игру света.

В полумраке на большой круглой постели блеснуло гибкое тело женщины. Она плавно, словно пантера, поднялась с ложа. Одетая лишь в тонкую пурпурную тунику, женщина шагнула к свету. Под грудью ткань была перетянута кожаным ремешком, подчеркивающим ее стройную фигуру.

Росомаха остановился, припав на одно колено. Женщина благосклонно протянула руку для поцелуя. Он дотронулся губами, поднял глаза и повстречался взглядом с той, в чьи владения его привели. Женщина забрала руку и жестом приказала таггиру подняться с колен, затем произнесла:

— Я скучала, Росомаха. Когда тебя перевели из школы таггиров, мы так и не встретились. — Ее голосок звенел словно трель соловья.

— Твой супруг решил, что в тюрьме мне самое место, Каллиста, — усмехнулся в ответ мужчина.

— Он сейчас празднует, ему не до меня. И не до тебя. У него новое развлечение — комедианты. Только я уверена, что по окончанию праздника им вспорют животы на радость ему и его придворным магам. А ты скучал по мне? — нежным голоском спросила она.

— Как можно не скучать по самой прекрасной женщине Виссира, моя императрица? — не без сарказма в голосе ответил мужчина. — Но мне не до скуки. Пришлось много тренироваться. Не очень-то хочется умереть на арене во время очередного боя.

— Ты силен, — провела она ладошкой по мускулистому плечу таггира. — Настоящий зверь! Твое тело снилось мне ночами, и я часто вспоминала наши встречи.

— Они были великолепны, Каллиста. Но у тебя достаточно других рабов, чтобы развлечься.

— Все они и мизинца твоего не стоят, Росомаха. Ты ведь сам знаешь, северянин, насколько я к тебе привязана. Хотя моя милость может смениться на гнев.

— Что же мне сделать, чтобы этого не произошло?

— Сам знаешь… Я хочу тебя. — томно прошептала она.

Он знал. Прекрасно знал, зачем она его позвала. Рисковали оба: в случае, если их застанут вместе, казнь неминуема. И даже положение жены императора не спасет ее от расправы. Но тем интереснее запретная связь, продолжающаяся уже два года, с тех самых пор, как Росомаху перекупил Риасмас, сделав своей собственностью.

Таггиров продавали и покупали. Они были вещью, разменной монетой. Но вместе с тем сильнейшие становились звездами, идолами, которым поклонялись ради зрелища и жажды крови. Они являлись воплощением женских мечтаний, идеалами красоты и силы.

Росомаха уже уяснил для себя правила этой жестокой игры.

У него просто не было иного выхода. Шею охватывал тонкий ошейник, чары которого не давали ему покинуть очередного хозяина.

Первые месяцы, когда наемник войск поверженного Арифера попал в плен, казались настоящим Умором. Его били хлыстом, оставляя шрамы на руках и ногах непокорного раба, пытали раскаленным железом. Они думали, что он сдался. Но он лишь вынашивал план побега.

Росомаха припал губами к ключице Каллисты, покрывая поцелуями холеную кожу, руки выводили узоры на ее спине. Под туникой на женщине ничего не было, ведь она заранее приготовилась к его визиту. Хрупкое женское тело задрожало в его руках от похоти, а в ее глазах блеснул огонек.

Отказать ей было равносильно смерти. Но Каллиста ему нравилась. Императрица отличалась хитрым умом, шикарным телом и миловидным лицом. Овальные синие глаза обрамлялись густыми накрашенными сурьмой ресницами, зрительно делающей их еще больше. Полные губы брюнетки с хищным изгибом выражали ее удовольствие.

Ему периодически доставались рабыни — после боев хозяева благодарили своих героев. Но невольницы не шли в сравнение с изнеженной, но знающей себе цену титулованной особой.

Поцелуями Росомаха доводил женщину до изнеможения, она отбрасывала назад голову с длинными завитыми локонами, выпадающими из основной прически, позволяя себя ласкать. Туника упала им под ноги, сама Каллиста отступила, плавно укладываясь на алую постель.

Он встал на колени, целуя живот Каллисты, ласкал лишенные волос набухшие складочки. Она вцепилась в короткие темные волосы мужчины, когда он дотронулся кончиком языка до средоточия страсти. Двумя пальцами он проникал в жаркое лоно, заставляя ее стонать и извиваться под напором желания.

Тело Каллисты содрогалось в экстазе, от возбуждения кожа покрылась мелкими пупырышками. Таггир был опытным не только на арене. Женщины доставляли ему особое удовольствие, и он умел с ними обращаться. Он оторвался, когда почувствовал, как вздрагивает Каллиста, услышал сорвавшиеся с губ стоны удовлетворения.

Росомаха потянулся, чтобы расстегнуть кожаный пояс и повязку. Защита упала около постели. Он поднялся, поймав на себе похотливый взгляд императрицы. Она без стеснения рассматривала возбужденного мужчину. Облизала губы в предвкушении продолжения, развела ноги, открывая обзор на свои прелести, и прикрыла глаза. Таггир не медлил, ведь время их встречи было ограничено.

Росомаха опустился, придавив Каллисту весом своего тела. Она застонала и заерзала бедрами, отыскивая мужскую плоть. Он накрыл поцелуем ее губы, проник языком в рот, чтобы заглушить ее стон. Головка члена нашла желанный вход в лоно. Он двинулся вперед, вбиваясь в тело императрицы, двигаясь все быстрее; ягодицы ритмично сокращались, мускулы на спине переливались в полумраке алькова. Ноготки Каллисты царапали его кожу, оставляя на ней белые следы, она глухо стонала, обхватив ногами его бедра.

Он не мог больше сдерживаться и вскоре излился в нее. Его губы еще целовали пульсирующую жилку на ее шее, пока он восстанавливал дыхание. Затем мужчина встал и склонился, поднял свою повязку.

— Еще встретимся после окончания игр, Росомаха, — удовлетворенно промурлыкала Каллиста.

Он промолчал о том, что после игр хотел бы сбежать. Ей вовсе не обязательно это знать — все равно не поможет.

— Если жив останусь, моя госпожа, — учтиво ответил таггир. — Ты ведь хорошо осведомлена, что каждый бой может стать последним.

— Не в этом сезоне. Пока тебе нет равных. Иди же, Росомаха. Скажешь моему рабу, чтобы зашел ко мне. Хочу знать, что происходит на празднике. Риасмас с утра был не в духе.

Он ничего ей не ответил, только склонил голову и вышел из спальни императрицы. Никто не ограничивал его в передвижениях по дворцу. Да и в город можно было выбраться по необходимости, получив разрешение охраны и императора. Вот только далеко уйти не выходило — каждый лишний шаг мог стать последним. Сначала наступало удушье, когда затягивался ошейник. Потом глаза начинали слезиться и вылезать из орбит. Двинься он вперед — и смерть гарантирована.

Радиус действия артефакта регулировался. Отключить бы его полностью! Но как, Росомаха не понимал, как не знал и самого местонахождения артефакта. Снять ошейник он тоже не мог. И не потому, что боялся боли. Просто металл не поддавался никакому воздействию, его нельзя было перепилить или перекусить. Как снять символ рабства, знали только маги императора, а они своих секретов не выдавали.

***

На ужин в комнатушку Бри принесли пару запеченных картофелин и рыбу. Рабыня ждала, пока пленница управится с трапезой. Бри успела заметить за дверью охранников, зевающих на лавке. Ее не оставляли в покое. Стоит шагнуть наружу, как с них мгновенно спадет показная сонливость, и ее затащат обратно.

Поев, девушка улеглась на постель и закрыла глаза, надеясь уснуть, но ей не дали этого сделать — пришел старший из охраны и сообщил, что ее желает видеть император.  Бри поднялась, понимая, что просто так этот вечер не закончится.

В зале, где проходило празднование, играла фоновая музыка. Вокруг сидящего в кресле императора увивались красивые девушки. Сам владыка лениво рассматривал танец темнокожей рабыни, которая потрясала многочисленными браслетами и выставляла напоказ свои прелести. Несколько милых одалисок плескались в круглом бассейне.

Помимо этого, на возвышении был накрыт стол, откуда разрешалось брать пищу всем гостям. Одна из одалисок клала Риасмасу в рот по виноградине, и он улыбался, изредка обсуждая с Сэнктином танцовщицу.

Сэнктин полулежал на широкой ступени, удерживая в руке кубок с вином. Он не смотрел на девушек, озабоченный своими мыслями. Позади него устроилась рабыня, массируя плечи мага через ткань туники.

— Наша звезда, — кивнул императору Сэнктин.

— Вижу, привели северную ведьму. Если присмотреться, не такая уж она и страшная. — Оба мужчины расхохотались.

Император отбросил в стороны рабынь, а затем поднялся и подошел к Бри. Ее крепко удерживал за запястья охранник, но она и не дергалась, понимая бесполезность сопротивления. Она только успела заметить блеснувшее на пальце правителя кольцо, когда тот сжал ей горло одной рукой, словно котенку.

— В спальню ее, — кратко приказал он охраннику. — Пожалуй, попробую ее сам.

— Не стоит, Риасмас, — предупредил его Сэнктин. — Она все еще опасна, хоть блокировка и не снята.

— Не тебе решать! Себе присмотрел? — рявкнул император, больше не церемонясь.

Бри тут же повели за портьеры, где обнаружилась дверь. Очевидно, это место предназначалось для утех Риасмаса. Девушка замерла. Вряд ли что-то спасет ее от извращенной фантазии правителя. Того, что она успела увидеть, оказалось достаточным, чтобы составить об императоре субъективное мнение.

— Раздевайся, — прозвучал голос за ее спиной, и она сообразила, что владыка шел вслед за ней.

— Не надо, — тихо произнесла она, сжимая кулаки.

Внезапно Бри почувствовала знакомое тепло, сопровождающее приток силы. Кажется, ее магия возвращалась.

— Я могу и помочь, — хмыкнул император, подходя к ней. — Люблю строптивых. Ты меня заводишь, звезда. Ну же, давай!

Она стояла как вкопанная, бросала на Риасмаса озлобленные взгляды, будто попавшая в ловушку дикая кошка. Но это не останавливало охмелевшего императора, привыкшего брать желаемое незамедлительно. Он шагнул к девушке, и она скривилась от запаха вина, когда его пальцы коснулись тонкой рубашки, которую передала ей Дэрия. По жилам пробежал противный холодок. Только не это!

Он опустил ткань вниз, лаская затвердевшие от ночного холода соски Бри. Ужас, застывший в глазах пленницы, не смущал Риасмаса, он приподнял вверх тунику, обнажив узкие бедра, схватил ее за ягодицы. Она несколько раз дернулась от противного ощущения, соображая, как ей быть. Кулаки сжались от бессилия, но внезапно она ощутила в руках свою силу — магию, из-за которой и попала сюда.

— Ложись, звезда, — повалил ее на ложе правитель, тяжело дыша.

Она видела перед собой прищуренные темные глаза, в которых сконцентрировалась животная похоть. Его колено уже раздвигало ее ноги, и она почувствовала кожей внутренней части бедра твердый член. Совсем немного — и император ее изнасилует, если она ничего не предпримет.  

Бри вдруг ощутила, что полностью владеет своими силами. Они вернулись! Сердечко забилось быстрее от присутствия магии. Она сама не помнила, как выпустила звездную сеть из своих пальцев, скручивая руки Риасмаса, которыми он уже прижимал ее тонкие кисти к постели. А потом невидимые нити магии сплелись за спиной мужчины, стянув вместе его запястья.

Он понял, что происходит. Рев мужчины оглушил ее. Риасмас скатился на бок, пытаясь выбраться из магических пут. Бри почувствовала свободу и тут же спрыгнула с ложа, забившись в угол. Там она увидела на столе нож и выставила его перед собой, как защиту — вдруг Риасмас снова бросится на нее.

— Северная сука, ты еще узнаешь, как мне отказывать! — прошипел громко Риасмас, выдергивая руки из сети. — Сэ-э-энктин! — заревел он.

Маг ворвался в помещение через минуту, словно ждал под дверью, чтобы узнать, чем же все закончится. Он даже не стал разглядывать полуголого императора, который метался вокруг кровати в своем алькове. Сэнктин бросился к Бри, на ходу достав кольцо, и Бри почувствовала, что сила, еще остававшаяся в ее руках, слабеет, угасает, а руки становятся ватными. Из рук выпал кинжал, капли крови от пореза, который она не сразу заметила, окропили ее голые ступни.

— Твоей магии ненадолго хватило, Сэнктин, — брызгал слюной император. — Не хочет по-хорошему, все равно свое получит, но иначе.

— Магия звезд сильна, правитель, — огрызнулся Сэнктин. — Даже моей ненадолго хватает, чтобы заглушить ее. Я сам отведу звезду в комнату.

Он схватил Бри за руку, кровь попала на его белоснежную тунику, но маг ничего не сказал, только указал на двери, скривив тонкие губы. Бри шагнула за порог, выдохнув. Обошлось, кажется! Значит, не так уж сильна та магия, которую против нее используют. Жаль, она ничего в этом пока не понимала. Она не сможет контролировать волшебство постоянно!

— Дура, — проворчал маг, подгоняя Бри. Она даже на затылке чувствовала его дыхание, немного неровное, словно он нервничал. Сэнктин втолкнул ее в каморку, сам вошел следом и остановился, скрестив руки на груди, затем сказал: — Зачем ты это сделала?

— Лучше, чтобы он меня изнасиловал? — тихо вымолвила Бри, испуганно глядя на мага.

В комнате было темно, лишь видимые в оконце звезды давали мизер света, и Бри могла только догадываться, что сейчас за выражение на лице мужчины.

— Тебя все равно казнят. Но есть способ оставить тебя в живых. Если ты согласишься меня слушаться.

— И в чем он заключается?

— Все просто. Ты становишься послушной и ласковой кошечкой для Риасмаса. А мы с тобой выясним, почему ты интересуешь кьернов и принца роддернарцев. Ты можешь нам пригодиться, и я не хочу, чтобы тебя казнили. Это Риасмас уверен, что ты потеряешь магию вместе с девственностью. Возможно, все иначе, и я хочу узнать причину. Так что скажешь?

— Я не стану любовницей… этого… — Бри закрыла руками лицо и впервые почувствовала боль на ладони. Она поняла, что порезалась, когда сжимала кинжал, защищаясь от императора.

— Ты делаешь этим хуже только себе. Он все равно не простит отказа, — изменился вдруг тон Сэнктина. — Тот способ, что я предложил — самый лучший. Пока о твоей казни не объявили, есть шанс что-то изменить. Сдохнуть хочется?

— Лучше сдохнуть, чем спать с ним, — еле слышно ответила Бри.

Да должен быть хоть какой-то способ решения проблемы! Если ей заинтересовался Сэнктин, это уже что-то значит. Они просто ее боятся, непонятно только почему.

— Я подумаю, — выдохнув, ответила она, понимая, что ее могут использовать точно так же, предварительно заблокировав магию.

— Молодец. Сработаемся, — в голосе послышалась явная ухмылка.

Мелькнула черная тень — это Сэнктин покинул комнатушку, а Бри упала на постель и разрыдалась. Горячие слезы омывали щеки, правую руку начало жечь, и никакой магии звезд она не чувствовала, словно ее никогда и не было.

В голове мелькали мысли о самом худшем, перед глазами до сих пор стояло лицо Риасмаса с его мутным взглядом. Возможно, сегодня это просто пьяная прихоть, и он не смог ей противостоять. А что дальше? Если так подумать, не слишком плохо жилось ей в гильдии. Пусть еда была не каждый день, бедная одежда, нищий сброд вокруг, но все же лучше, чем эфемерный выбор между насилием или казнью.

Она вдруг вспомнила один из последних дней в больнице на Земле, когда уже потеряла всякую надежду на спасение. Группа иностранцев с гуманитарной миссией ходила по палатам, и Бри пряталась в коридоре, не желая с ними общаться. Она видела, как они покинули отделение, и только один из них задержался, заметив девчонку, которая жалась в тени стенной ниши.

«Что ты здесь делаешь одна?» — спросил он, и Бри поняла его, хотя слов остальных не понимала вовсе. Голубые глаза незнакомца светились, словно два бриллианта, будто он был не человеком.

«Я не хочу находиться там, не хочу никого видеть, — прошептала тогда Бри. — Ведь я все равно скоро умру! Зачем тратить на меня то, что могло бы достаться живым?»

«А ты необычная, Бри», — прищурился незнакомец.

«Откуда мое имя знаете?» — Она оскалилась в ответ, как дикий зверек.

«Неважно. Ты не умрешь, обещаю. Тебя ждет новое будущее, другая жизнь. Именно ты станешь той самой, избранной, — говорил он как во сне. — Мужчина королевской крови будет готов отдать за тебя свою жизнь…»

«Что за бред?! С головой все в порядке?» — Она обернулась тогда, пытаясь найти способ увильнуть от сумасшедшего посетителя. Да как он смеет смеяться над ее бедой! Рассказывать сказки о другой жизни, когда ей осталось совсем немного! Она проскочила под его согнутой рукой, на ходу поправляя свою кепку, с которой не расставалась уже месяц — с тех самых пор, как лишилась волос.

Если бы она тогда поверила и выслушала его! Но ведь посчитала сумасшедшим. Возможно, он просто отомстил ей за то, что она посмеялась над ним, кто знает. Однако часть его слов уже сбылась…

Худшая часть. Она действительно непонятно как оказалась в мире рабовладельцев и жестоких игр, в которые оказалась втянута спустя четыре года своего пребывания здесь.

Ночью ей снова снились больница и операционный стол. Лампы над головой, тиканье часов на стене, голос анестезиолога, который монотонно твердил одно и то же. Страх смерти, охвативший ее в момент, когда все стало вдруг белоснежным, звуки стихли, и она словно видела себя со стороны.

Неужели тот мужчина со сверкающим взглядом мог изменить ее судьбу? Если и так, то зачем она попала сюда?

Она проснулась в холодном поту, звезды светили из маленького оконца прямо в лицо. И Бри отчаянно думала, как лучше поступить, ведь пыток не хотелось. Только не они. Может быть, и стоит согласиться на предложение Сэнктина? Терпеть до последнего, а там будет видно.

***

В этот же вечер в крыле таггиров императорского дворца также шло празднование. Как всегда в начале игр Риасмас решил устроить своим бойцам пиршество, на которое позвали рабынь, дабы усладить тела мужчин и расслабить их перед предстоящими днями кровавых схваток. Ведь многие из таггиров могли не вернуться с арены живыми.

На такие праздники частенько заглядывал и сам правитель, не гнушаясь выпить вместе со своими элитными рабами, но сегодня Риасмас не появлялся, ведь в покоях императора шло свое «представление».

В дрожащем свете факелов за деревянным столом сидели мужчины. На их коленях нежились девушки, не испытывая ни толики смущения. Уж лучше здесь, с сильными и красивыми таггирами, чем попасть под горячую руку Риасмаса. Пару рабынь играли на лирах, сделанных из цельных рогов антилоп. Таггиры поднимали тяжелые кубки с вином, наслаждаясь вечером, ведь завтра пополудни уже должно было состояться открытие игр.

Одна из девушек, стройная смуглянка Агасия, обвивала руками шею гиганта Улисса, которого все окружающие считали сыном лестригона и человеческой женщины. Весь его устрашающий вид с изувеченным шрамами лицом и янтарными глазами говорил сам за себя.

На арене Улисс являлся одним из лучших и непобедимых бойцов: полный рост его превышал восемь стоп, короткие рыжие волосы были подобны шкуре тигра, а улыбка больше напоминала звериный оскал. Но Агасию привлекала как раз другая часть тела мужчины, такая же огромная, как и сам Улисс, и смуглянка надеялась, что сегодня гигант останется трезвым, хотя такому, как он, требовалось опустошить пол урны вина, чтобы свалиться с ног.

Заметив вернувшегося Росомаху, Улисс с легкостью снял с колен Агасию, пересадив ее на скамью, сам поднялся, почти подпирая потолок помещения. Ему пришлось пригнуть голову, чтобы подойти к вошедшему мужчине, который кивнул в сторону выхода, невзирая на рабынь.

Вслед за Улиссом, словно по команде, поднялся Неро — темнокожий таггир, а вместе с ними один из плененных воинов-легионеров Арифера — Кэссиен Мелькарт, который был старше Росомахи на несколько лет.

Оставив остальных забавляться с красотками, четверо мужчин вышли наружу — туда, где за кустарником находилась прореха в заборе, шагнули в огороженный императорский сад. Говорили тихо, чтобы не привлечь внимания охранников, хотя сегодня большая их часть также предавалась всеобщему развлечению. Но оставались дежурные, которые могли доложить Сэнктину про заговор рабов.

— Узнал что-нибудь, Росомаха? — быстро спросил Неро, понизив голос.

— Я говорил с Дэрией. Она пообещала выпытать у Сэнктина, что за артефакт держит наши ошейники. Но не сегодня. Что-то происходит во дворце, и Риасмас недоволен. Нам все равно придется дождаться начала игр.

— Выдержать бы все десять дней, — проворчал Кэссиен, оглядываясь назад, словно кто-то мог стоять за спиной.

— Да куда тебе, Кэсс? — усмехнулся Улисс громовым голосом, и на него тут же зашикали остальные, затем произнес тише: — Коротышка Бастор рассказал, что видел в клетке под ареной настоящего змееногого гиганта, порождение зла. Твой таг не справится с таким отродьем Умора.

— Это же твоя родня, Улисс, — резко пресек его речь Росомаха. — Тебе с ним и сражаться.

— Коротышка Бастор, конечно, любит врать. Но на сей раз я ему верю. Значит, Его Императорское Величество решил и правда разнообразить игры на забаву зрителям. Дикие звери — мелочь в сравнении со змееногими чудищами с островов. В следующий раз он придумает чего еще похуже. — Неро шагнул в сторону фонтана, украшенного барельефами с изображениями богинь Виссира, и плюнул в воду.

Чернокожий не являлся приверженцем языческой веры континента, ведь родом был из Орстана — страны, что находилась за морем, дальше поверженного не так давно легендарного Арифера. Остальные покосились, но ничего не сказали, снова повернувшись к Росомахе, на которого возлагали свои надежды.

— Мы обязательно сбежим. Обещаю. Мы не будем это терпеть. Двинемся на запад, в Лурд. Там готовят восстание такие же, как и мы, таггиры из одной из школ. Присоединимся к ним. Недавно к нам приезжал Гектор, он и рассказал о планах рабов.

— Если раньше нас не настигнут воины Риасмаса и не отрубят головы, — снова позабыв о тишине, проророкотал Улисс.

— Мы справимся. Главное, снять ошейники, — стиснул зубы Росомаха.

Он давно привык к этому обращению, почти забыв свое имя. Да и имя-то не было настоящим, ведь он прекрасно знал, что не настоящий сын своих родителей, а найденный в камышах в корзине младенец. Северянин, как называли его жители поселка в Арифере, а затем и в легионе наемников. Свое другое прозвище он получил уже попав в плен, и оно прятало за собой свою грустную историю, которую мужчина предпочитал не вспоминать.

— Да будет благосклонна к нам Фортуна, — завершил беседу Кэссиен, подбадривая остальных. Именно он и привел к Росомахе Гектора из Лурда. — Если живы останемся, обязательно сбежим, — добавил он оптимистично. — Нас заждались красотки, пойдем. Еще кто заметит наше отсутствие и настучит магам.

Будто в доказательство его слов, в небо вдалеке взвился сноп искр от факелов, и все четверо таггиров шагнули в кусты, чтобы возвратиться в свое крыло.

Росомаха шел последним, обдумывая слова Кэссиена. Красотки-рабыни его не интересовали, тем более, он уже получил удовольствие от тела самой Каллисты. Но чтобы никто ничего не заподозрил, не стоило выделяться из общей массы. Конечно, он не мог сказать своим соратникам о запретной связи с императрицей, но был уверен, что она поможет — главное, верно преподнести ей свою просьбу.

***

В эти дни в Виссир стекались толпы людей на празднование летнего солнцестояния, посвященного примирению богов света и тьмы — Итара и Диреса. Мероприятия проходили не только в столице Эолиума, но и в других крупных городах империи. Но здесь, где на боях присутствовали в качестве зрителей члены императорской семьи, всегда проводилось самое грандиозное шоу.

Как только по городу появлялись объявления, которые готовили нанятые специально для этого художники, начиналось настоящее паломничество. В последние дни перед началом игр на улицах от гостей было негде даже протолкнуться, но все они великолепно вмещались на огромной арене, где и проходило само действо.

Стоя босиком в полной боевой экипировке на песке под трибунами в широком коридоре, имеющем выход на арену, ждали своего часа таггиры, собранные здесь для парада церемонии открытия. Далеко не всем предстояло сражаться сегодня — обычно самых сильных и знаменитых бойцов выставляли в последние дни, а начинали с новичков ради разогрева публики. Здесь же сейчас стоял, скрестив сильные руки на груди, Росомаха, изредка переговариваясь с Кэссиеном.

Когда-то им довелось сражаться за одно государство. Вот только в легионе Арифера между ними была существенная разница. Кэссиен происходил из аристократического рода Мелькартов, соответственно, попал в армию сразу офицером и уже командовал отрядом конных стрелков, Росомаха же пришел в легион простым наемником, солдатом, который воевал за деньги, желая помочь приемным отцу и матери.

Четыре года он сражался, лишь дважды попав за это время домой, в рыбацкий поселок. Но потом вошедшие в бухту отряды легионеров Эолиума спалили все дотла, разрушили города и поселки, не оставив камня на камне. Северянину довелось отбивать атаку у защитной стены самой столицы Арифера, где он и попал в плен.

Примерно в это же время в другой боевой точке был разгромлен и конный отряд, единственным выжившим в котором оказался Кэссиен Мелькарт. Он лежал под раненой лошадью, пока по полю боя не прошли победители; они прикончили животное и забрали Кэссиена с собой в качестве пленника.

Теперь обоих, таких разных мужчин сравняла доля рабов, а точнее элитных воинов, за которых самые богатые жители Эолиума были готовы отдать состояние, оба они прошли через разные руки, прежде чем вместе попали в школу бойцов самого императора Риасмаса, ставшего их последним хозяином.

Темноволосый сероглазый стройный Кэссиен, периодически улыбающийся и не теряющий надежды на побег, отличался от мрачного наемника Росомахи — зеленоглазого шатена с короткой стрижкой, под загорелой кожей которого перекатывалась груда мышц. Вот только кожа на его боках, от подмышек до бедер, больше никогда не загорала, оставаясь белой и постоянно напоминая мужчине о жестокости пленивших его людей.

Несмотря на свое сомнительное происхождение, именно Росомаха всегда являлся лидером любой компании. Так и здесь, на него возлагали надежды другие таггиры. Он не привык говорить попусту, хотя некоторые сами предпочитали не наживать себе проблем, посему не общались с угрюмым рабом с обостренным чувством справедливости.

— Брут открывает игры, — прищурившись, проговорил Кэссиен, дотронувшись до руки Росомахи, чтобы привлечь его внимание.

— Странно, как это Сэнктин доверил ему открытие. Почему сам не пошел?

— Сидит в ложе Риасмаса в качестве зрителя, — почти шепотом ответил Кэссиен, рассматривая, как на серой лошади с высоким ходом, пышной гривой и длинным хвостом выезжает один из имперских магов, останавливаясь напротив трибун и поднимая руку, чтобы приветствовать толпу.

Лошадь не являлась боевой — скорее, была атрибутом богатства и подходила больше для парадов, а не для поединков. Зато вслед за Брутом на боевых конях выехал целый отряд элитных бойцов-легионеров, обозначая тем самым высокое положение движущегося впереди мага.

Брут остановился напротив императорской ложи, где полулежал на подушках Риасмас, а рядом сидела надменная брюнетка Каллиста. Сбоку находилась и другая родня императора, но перед ним восседал Сэнктин, словно охраняя господина от возможного нападения, а может, не желая делиться своим положением при троне.

Одарив вниманием толпу жаждущих кровавых зрелищ зрителей, Брут громко произнес приветственную речь, а затем повернулся к Его Императорскому Величеству. Риасмас лениво приподнялся с подушек и махнул рукой, а люди, которые ловили взглядами каждый жест правителя, одобрительно загудели.

— Игры объявляются открытыми. На арену приглашаются лучшие таггиры, идущие на смерть ради своей славы и процветания Эолиума; многие из них уже неоднократно вызывали ваши овации. Кто станет победителем в этот раз, решит Фортуна. Начинаем!

Амфитеатр Виссира в свое время строили под руководством толковых магов, придав арене и трибунам удивительные свойства. Звук расходился в стороны таким образом, что каждый мог слышать, что происходит на арене, в том числе и слова Брута донеслись до каждого зрителя — и в ответ его речи послышался нарастающий гул, переходящий в громкое скандирование.

— Идем, наш выход, — позвал повернувшийся к Росомахе и Кэссиену громила Улисс.

Росомаха легко подхватил свой шлем, тут же надев его на голову, пока две сотни таггиров устремились на арену, чтобы сделать круг почета. Конечно, здесь были далеко не все бойцы — только лучшие, которые удостоились чести быть на открытии. Остальные ждали своего часа под ареной или должны были прибыть в ближайшие дни вместе со своими хозяевами.

Выход на арену таггиров публика приветствовала похлеще, чем официальную речь Брута. Под оглушительный рев толпы Росомаха прошел по кругу, подняв руки вверх. При его появлении гости особенно разошлись и уже скандировали имя любимца, когда он встал вслед за другими напротив императорской ложи, вытянув руку вперед.

Риасмас был не самым худшим его владельцем. Росомахе довелось побывать в иных условиях, где и отношение к таггирам отличалось. Император любил своих бойцов по-своему, как игрушек, которые тешили его взор, поэтому им доставались женщины и нормальная пища. Вот только менялись люди слишком часто — из тех, с кем довелось познакомиться Росомахе, в живых осталось лишь несколько человек.

В любом случае, жить в рабстве не хотелось. Росомаха понимал, что придет момент, когда именно он упадет в этот песок, истекая кровью, а над ним будет стоять новый идол помешанных на зрелищах людей. Он не родился в Эолиуме и не присягал на верность Риамасу, чтобы вот так закончить свой жизненный путь.

Конечно, со временем можно накопить достаточно и через несколько лет выкупить себя из рабства. Но не станет ли следующим поединком бой с одним из друзей? Стоит ли эта свобода чужих смертей, если нужно в корне менять всю систему?

— Все, уходим, — проговорил тихо Кэссиен, который шел следом за ним.

Они нагнали остальных, скрываясь под трибунами в широком коридоре, пока к зрителям вышли служители, разнося напитки и угощения.

Масляные лампы освещали полукруглый проход под ареной, где скрывались до нужного момента подъемники с декорациями, механизмы и прочее, работающие частично от ручной силы с использованием рабов, а отчасти имели магические свойства.

Росомаха всматривался в темноту боковых коридоров, в конце которых находились заранее завезенные клетки с дикими животными и помещения для рабов. Таггиров никто здесь не трогал, пока остальные зрители и император были наверху. Оставался только их учитель, Алфей, но в этот момент его не было рядом, ведь он ждал в общем зале у технического выхода из огромного лабиринта.

— Сколько сюда не прихожу, все страшно, — раздался хриплый голос темнокожего Неро. — В прошлый раз мне здесь померещилась одна лярва, которая напророчила смерть, с тех пор так и жду, что следующий бой станет последним.

— С таким же расчетом, мы все можем здесь умереть, — скептически заметил Кэссиен, остановившийся рядом с заговорщиками. — Это была не лярва, тебе привиделось.

— Да ну! — обиделся Неро. — Я же видел ее. Белая, словно сама смерть. Она летела за мной, пока я шел вон тем проходом, потом нагнала и начала шептать мне прямо в ухо, что я погибну, лишившись головы, и только это сделает меня свободным.

— Стоит ли верить всяким духам? Разве им известно, что нас ждет? Найдем Улисса. Он шел за нами, кажется, — прервал Неро Росомаха, хотя от слов темнокожего таггира и ему стало не по себе. Он несколько раз в жизни видел призраков, но никогда они не говорили с ним, и он вообще сомневался в их способности к общению.

Они двинулись вперед, но внезапно Росомаха остановился и прислушался, а затем резко бросился в сторону, как зверь, и достал из одной из ниш коридора за запястье упирающегося полураздетого карлика с уродливым лицом.

— Коротышка Бастор! А ты что здесь делаешь? — прикрикнул Неро, перехватив неудачливого шпиона за ухо.

— Пусти! — визгливо, как девчонка, крикнул карлик, хотя лет ему было побольше чем остальным. — Я помочь хотел! Узнал кое-что новое! Подслушал в ложе Риасмаса во время открытия.

— Знаем, кому ты помогаешь, прихвостень Сэнктина. Что, там за лишние уши перестали доплачивать? — Неро приподнял коротышку Бастора вверх и крутанул в сторону.

— Пусть он говорит! — произнес Росомаха, и от одного его мрачного тона темнокожий таггир выпустил из своих рук Бастора, а тот быстро переметнулся за спину Росомахи.

Мало кто задумывался о судьбе вездесущего придворного карлика, над которым во дворце издевались все, кому не лень, на деле такого же раба, но с небольшими привилегиями

— Я узнал, что именно держит ваши ошейники, — произнес Бастор, отдышавшись.

— Кольцо главного мага? — предположил Кэссиен.

— Вряд ли. Я тоже так думал. Но Сэнктин с ним не расстается, а еще он периодически покидает Виссир. Сейчас мы довольно далеко от дворца, а ведь не задохнулись. А в дни, когда нет игр, мы не можем сами сюда добраться. Это не кольцо.

— Именно так, — растянулись в уродливой улыбке губы Бастора. — Идем, я покажу.

— Жди Улисса, — кратко приказал Росомаха Неро оставаться на месте. — Кэсс, ты с нами. Идем за коротышкой Бастором, посмотрим, что он выяснил.

За три года проведенных на этой арене игр Росомаха уже ориентировался в коридорах грандиозной постройки. Они шли под трибуной самого императора. Но титулованные особы заходили сюда с другой стороны, и там стояла охрана.

— Я даже не спрашиваю, откуда тебе известны наши планы. Но мне интересно, почему ты решил помочь? — спросил Росомаха, пока они поднимались наверх по одной из лестниц. В голову ему вдруг пришла мысль, что Риасмас слишком самонадеян, а его охрана плохо работает. Знающему этот лабиринт человеку ничего не стоит сюда подняться и запустить стрелу в голову правящей особы.

— Сбежать хочу вместе с вами, — шепотом ответил Бастор. — Пока вы во дворце, у меня есть возможность, потом же вас снова переведут в школу. А я больше не могу оставаться в Виссире. Брут обещал после игр лишить меня хозяйства своим же мечом за то, что я настучал Сэнктину про его дела. Знал бы, ни за что не следил за ним. Нет больше покровительства, и Его Величеству я давно надоел — шут из меня никудышный.

— Взять с собой крысу? Ну уж нет, — усмехнулся Кэссиен, но замолчал, ведь они как раз вышли в одной из стен арены, и из небольшой бойницы была видна ее часть.

Росомаха понял, что ошибся. Из бойницы не видать императорской ложи, никого отсюда не убить. Он повернулся, вопросительно глядя на Бастора.

— И что ты хотел нам показать?

— Смотри, — указал Бастор на флагшток. На его верхушке блестел синий драгоценный камень, отражая яркие лучи летнего солнца. — Это и есть артефакт, который держит вас. Его действие распространяется на площадь круга определенного радиуса, вы можете отходить только на равное расстояние, дальше никуда. А чтобы никто не догадался, его периодически переставляют.

— Точно! Он же на крыше стоял, помнишь? В школе таггиров, потом его забрал один из офицеров легиона, когда нас перевели во дворец, — повернулся к Росомахе Кэссиен. — Тогда все просто! Мы похитим камень и заберем с собой.

— Уверен, Кэсс? Тогда сможем уйти только мы, остальные триста таггиров просто задохнутся в ошейниках. А брать с собой всех, увы, мы не можем. Даже если мы похитим камень и уложим охрану дворца, нас просто задавят войска легиона. Шанс выжить есть только у небольшой компании. Для того, чтобы освободить всех, нужны силы и детальный план. — Росомаха не стал вспоминать при Басторе о цели намеченного опасного путешествия. — Даже если бы артефакт действовал лишь на пятерых, нас легко вычислить по ошейникам.

— И что тогда? — растерянно пробормотал Кэссиен, понимая, что друг прав.

— Нужно отключить артефакт. И узнать заклинание для самих ошейников. Еще бы найти кого-то с магическим даром, в чьих устах оно возымеет силу.

— Любой ученик мага, у которого есть дар, подойдет, — зашептал коротышка Бастор. — Мне ведь тоже нужно снять браслеты, — потряс он руками, и на них зазвенели кольца. — Но мои не привязаны магией к артефакту.

— Любой, да не любой. Допустим, до артефакта мы доберемся и даже сможем его отключить, хотя ума не приложу, как это сделать. Сколько у нас времени, прежде чем включится другой, резервный? Мы слишком дорогое развлечение, чтобы нас терять, поэтому и магия защиты многоуровневая.

— Думаю, не больше часа, пока охрана не заметит наше исчезновение.

— Значит, нужно успеть за это время. Иначе мы все погибнем, даже успев покинуть дворец и спрятаться в городе. Дороги перекроют сразу, как только мы сбежим.

— Знаю, как найти заклинание, — вдруг понял Кэссиен. — Когда хоронят таггира, с него всегда снимают ошейник. Завтра бои начнутся в полную силу, кто-то да умрет на арене. В конце дня все трупы вывозят, только куда… Наверняка, кто-то будет снимать с них ошейники, чтобы, обновив их свойства, надеть другим бойцам.

— Я прослежу и все узнаю, если пообещаете взять меня с собой, — быстро зашептал карлик. — У меня отличная память.

— Еще бы, разносить столько сплетен. — Росомаха и Кэссиен переглянулись и одновременно кивнули друг другу. — Хорошо. Так тому и быть. Я попробую выяснить про свойства того камня, — снова повернулся Росомаха, рассматривая незаметное на первый взгляд украшение арены, одно из многих здесь.

Он вдруг понял, как убедить Каллисту, чтобы она раздобыла нужные сведения, и не выдать планируемого побега. Его выступление только через восемь дней, так решил Риасмас, ведь в предпоследний день на арене сражались самые сильные таггиры, и билеты на зрелище в последние дни резко возрастали в цене. Его вернут во дворец сегодня вечером, и у него будет время, чтобы встретиться с императрицей.

ГЛАВА 3. Сюрприз для победителя

«Можно выиграть бой, но проиграть сражение; можно выиграть сражение, но проиграть кампанию; можно выиграть кампанию, но проиграть войну».

Наполеон Бонапарт

***

Все эти дни Бри провела в заточении в той самой комнатушке, похожей на кладовую. Она знала, что император со своей свитой ежедневно уезжает на арену смотреть бои таггиров, поэтому постоянно искала возможность для побега. И каждый вечер к ней заявлялся Сэнктин, снова уговаривая пойти на его условия, а заодно блокировал ее магию.

Девушка сидела под окном и смотрела на обрывок неба, вспоминая о любимой Грэнии. Наверное, женщина сейчас на небесах, смотрит на приемную дочь свысока, но помочь не может. Бри даже встала, в отчаянии подняла руки и схватилась за решетку, всматриваясь в лазурную высь. Днем на ней звезд не видать, а ночью они выходят на небосклон и смотрят на тех, кто внизу. Наверное, только они и знают, что будет с живыми, меняют их судьбы, управляют всем сущим. Ведь именно они дают ей силы, да еще и наградили запрещенной магией, сыграв злую шутку. Да и запретная ли это магия, коль о ней никто и ничего здесь не знает?

Она вдруг услышала, как открывается дверь, и подумала, что это рабыня принесла ужин, ведь Сэнктин так рано не мог вернуться во дворец. Но гостьей оказалась Дэрия, которая вошла в комнатушку и остановилась напротив сидящей на кровати пленницы.

— Ты была права: я услышала, как Риасмас хвастал, что в последний день игр отдаст тебя на растерзание львам. Но мне жаль тебя. Это не самая приятная смерть. Поэтому принесла то, что ты и просила. — Дэрия обернулась к дверям, убеждаясь, что они закрыты, а потом достала из-под туники кусочек ткани, перетянутый серой нитью.

— Что это? — не сразу поняла Бри.

— Ты же просила яд. Это засушенные ягоды тэльфии. Они не действуют сразу. Ягоды нужно тщательно разжевать. Через пару часов яд проникает в тело, и человек просто засыпает. Это самая легкая смерть. Советую съесть их, когда за тобой придут, чтобы отвести на казнь. Если повезет, умрешь еще до того, как тебя доставят на арену.

— Спасибо. — Бри осторожно взяла сверточек, думая, где бы получше его спрятать в комнатушке. Конечно, можно принять яд сейчас и не больше мучить себя…

Как будто прочитав мысли пленницы, Дэрия недовольно произнесла:

— Не вздумай съесть их раньше срока. Все знают, что только у меня есть доступ в твою комнату, ведь это я отвечаю за рабынь, которые приносят тебе еду.

— Хорошо, я не подведу. Надеюсь, все получится, — проговорила Бри, убирая опасный подарок под матрас.

Когда Дэрия ушла, девушка снова горько расплакалась. Умирать совсем не хотелось, как не хотелось и принимать предложение Сэнктина, которое не сулило ничего хорошего. Уж лучше было жить в гильдии склиссов. Оказывается, преступный мир Эолиума не так страшен, как его правители.

Но ведь должен быть выход! Неужели слова странного мужчины в больнице — обман, и нет никакого будущего?!

Бри не хотелось в это верить. Она снова потрясла руками, надеясь вернуть магию. Знать бы еще, как ее использовать. Может, ей все же удастся перехитрить Сэнктина и сбежать из императорского дворца?

***

Толпа зрителей приветствовала таггира, известного в империи под прозвищем Росомаха, с особенным энтузиазмом. Когда мужчина в шлеме снова вышел в центр арены, над его головой ураганом пронесся оглушительный звук оваций — громкие возгласы, крики, гласящие: «Ты наш идол! Побеждай! Мы тебя любим!»

Он знал, что рано или поздно обречен упасть на этой арене замертво. И хорошо, если противник прикончит сразу, и не придется лежать, истекая кровью, ожидать вердикта Риасмаса или нового императора. Рано или поздно ему на смену найдется сильнейший таггир. А выкупить свободу практически невозможно — закон как бы есть, но в нем масса подводных камней. На сбор необходимой суммы уйдет еще несколько лет. И потом, раб все равно остается рабом, даже сняв ошейник, он получает пожизненную метку, по которой каждый житель Эолиума вычислит бывшего таггира.

Они были героями только пока сражались. Бывший раб никому не нужен. Такому разве что устроиться в охрану к магу или богатому горожанину — если вообще возьмут. Или преподавать в школе, обучая молодых бойцов, ведь никто не выпустит за Стену, дабы не разглашались секреты империи.

Но Росомаха почти добился своей цели. Теперь он знал способ отключения артефакта. Хорошо, что все приятели до сих пор живы. Осталось дождаться коротышку Бастора и выяснить слова заклинания. Если повезет, они покинут дворец уже ночью.

Если он выдержит следующий бой. Росомаха понятия не имел, кого выставят сражаться против него на арене сегодня.

Хотелось поскорее покончить с позорным рабством. Он станет свободным в любом случае — либо сбежит вместе с другими заговорщиками, либо погибнет на раскаленном солнцем песке под вой толпы зрителей.

Или же его поймают раньше, чем он успеет покинуть дворец, и тогда все равно убьют.

Желание жить было сильнее, ведь он не родился рабом и знал, каково это, двигаться на лодке по морским волнам, вдыхая воздух, наполненный запахами водорослей и соли. Или идти вдоль акведука в сторону города, слушая завывание ветра под грандиозным сооружением, в котором великие маги разрушенного царства приручили воду и заставили ее двигаться в нужном им направлении; потом, попав на базарную площадь, пройтись по торговым рядам и купить новое рыбацкое снаряжение приемному отцу.

Великого города, около которого вырос северянин, больше не существовало. Третья по счету война, начавшаяся, когда Росомахе исполнилось семнадцать, закончилась через четыре года полным поражением легионов Арифера, и теперь, ровно десять лет спустя от начала той войны, он стоит на арене, развлекая толпу.

Два предыдущих боя закончились его победой; Росомаха быстро справился с противниками, отправив их во владения бога Диреса. Это были сильные воины, одного из них привезли из Лурда. Первый погиб сразу же от удара мечом в грудь, не успев прикрыться щитом. Второй поверженный лежал на арене его под согнутой в колене ногой, смотрел в глаза, безмолвно умоляя: «Убей, чтобы я не мучился». Росомаха перерезал ему горло быстро, лишь дождавшись приказа императора.

Он повернулся, глядя сквозь прорезь в шлеме на нового противника, и его рот приоткрылся от удивления, когда дверца поднятой из подвала клетки отворилась. Из-за решетки высунулось мощное щупальце, и таггир вдруг понял, что коротышка Бастор не врал.

Из клетки выходило чудовище, лишь на первый взгляд кажущееся неповоротливым. Ростом в десять cтоп, оно с ловкостью передвигало свои конечности — змеевидные отростки в количестве восьми штук. На концах щупалец приподнимались настоящие головы змей, из пастей которых высовывались раздвоенные языки, а над ними виднелись ядовитые зубы. Выше все эти змеи сплетались плотным клубком, переходящим в туловище монстра, у которого имелись руки и голова со всклоченными белыми волосами и горящими желтыми глазами. Верхней половиной тела он напоминал человека, если бы не звериный оскал и странное, покрытое чешуей зеленоватое лицо.

Росомахе не приходилось видеть таких монстров, а сражаться с ними — и подавно. Змееноги обитали на дальних островах своими кланами и не имели никаких дел с людьми.

Один из охранников арены, который снимал цепи, тут же был отброшен мощным ударом кулака. Другой же мужчина не стал рисковать и просто бросил в сторону змеенога положенные ему меч и щит. Змееног оглянулся, соображая, где он находится, потом наклонился и поднял оружие.

В голове Росомахи промелькнула мысль, что император сделал это специально — оставил самого опасного соперника лично ему, узнав про связь с Каллистой. Но это было недоказуемо, ведь противников определяла жеребьевка. Да и разницы уже нет, с кем сражаться, потому как нет выбора. Нужно дожить до побега, осталось совсем немного — и он станет свободным.

Мысль о бегстве заставила Росомаху спрятать свой страх в глубину сознания. Он зрительно оценил слабые места противника: понятно, что это ноги, которых, по сути, нет, хоть монстр и двигался в его сторону с приличной скоростью на своих странных щупальцах. Но змееног не мог маневрировать на песке, как опытный таггир, который провел больше сотни боев, выиграв каждый из них.

Росомаха поправил шлем, его ладонь сжала рукоятку меча. Он обходил змеенога со стороны, стараясь подобраться к нему так, чтобы солнце светило в глаза противника. Великан, может, и являлся хорошим бойцом, но не привык сражаться на арене и не знал тонкостей боя, которые постиг Росомаха за последние годы.

— Эолиум херфэ фой! — разнесся громкий клич змеенога, и он тут же бросился на таггира, потрясая коротким мечом.

Росомаха не ожидал такой молниеносной реакции и едва успел увернуться, упав на песок. Но тут же перекрутился, через три оборота подскочил на ноги, прямо перед новой атакой великана успев отразить удар, увернулся от пасти на щупальце.

Нужно было нападать самому, но пока приходилось защищаться от выпадов, одновременно успевая уклоняться от ядовитых зубов. Таггир выступал босиком — так удобнее маневрировать на песке, только кожаная с металлической защитой часть амуниции на бедрах являлась его одеждой вместе с наручами.

— Желаешь смерти Эолиуму? Так мне тоже ее хочется, но только не своей личной, — пробормотал Росомаха, пытаясь зайти уже сзади.

Великан чувствовал каждое движение соперника и вовремя поворачивался. Они ходили по кругу, и Росомаха все же выжидал, пока они встанут в верную позицию по отношению к солнцу.

Он слышал оглушающий рев зрителей, которым уж точно шоу пришлось по душе. Все ждали развязки и победы своего любимца, и в этот момент Росомаха почему-то подумал, что не может не оправдать их ожиданий. Вопреки желанию стать свободным, в нем жили азарт и жажда поклонения ему, как самому сильному. Наверное, это чувство присутствовало у каждого из бойцов, попавших в его условия. Так было легче воспринимать действительность.

Вот он, нужный момент! Он заметил, как прищурился великан, потеряв на миг ориентацию в пространстве, тут же бросился ему под ноги, отсекая одну из конечностей. На какое-то время змееног опешил и даже взревел, из раны вместо крови полилась зеленоватая жидкость. Отрезанная мечом змеиная голова все еще пыталась дотянуться до ноги таггира, извиваясь на горячем песке, буром от пролитой во время предыдущих боев крови, уже подсохшей на полуденном солнце.

Великан придавил его своей массой, поняв, что ничего не сможет сделать мечом. Росомаха успел развернуться, получив при этом удар по шлему. Голова закружилась. Но он вонзил свой клинок в живот змеенога. Вопль монстра оглушил его, и мужчина понял, что ранен, потому как рука быстро немела. Он разжал пальцы и выпустил рукоять короткого меча-тага.

Огромный змееног придавливал его своей массой; воздуха не хватало. Проскочила мысль, что это конец. Дергаясь в последних предсмертных конвульсиях, противник пригвоздил раненого таггира к песку.

Протяжный вой толпы… Сдавленные легкие… Рука, которая не хотела двигаться…

Перед Росомахой поплыла картина боя, проигрываясь в его сознании, хотя глаза были закрыты. Разве он может просто сдаться, когда свобода так близка и манит за собой? Разве он хотел умереть именно здесь?

Он собрал свою волю в тугой узел, преодолевая слабость, и отбросил второй рукой мертвое тело великана. Ничего не видя перед собой, Росомаха все же встал на ноги, пошатнулся и поднял вверх здоровую руку. В это время по арене прокатились овации зрителей, но они лишь отдавались в голове таггира эхом, а внутренний голос, что он победил и жив, вопреки всем препонам судьбы.

— Да, я ваш герой сегодня, — хрипло шептал он, понимая, что это был последний его бой. Он сделает все, чтобы вырваться из этой золотой клетки смерти.

Он открыл глаза, заставил себя поднять и вторую руку, по которой струилась кровь. Чувствовал эту энергетику, драйв. Неподалеку еще подергивались змеиные головы, постепенно складываясь на поверхность одна за другой, а над ними лежало обездвиженной горой тело великана.

Пусть овации скрасят последние минуты на этой арене. Интересно, а император доволен своим бойцом? Явно ведь получит за выигранный Росомахой бой немалую сумму золотых монет, которые пойдут на его личные развлечения, а не в казну империи.

Его взгляд переместился на флагшток, где переливался артефакт, удерживающий неподалеку от себя. А на шее, будто почувствовав крамольные мысли таггира, сжался магический ошейник.

Еще немного осталось потерпеть. Главное, чтобы и Кэссиен выжил в следующем бою. Жаль, если Мелькарт не доживет до своей свободы, он так давно о ней грезил.

Росомаха мимолетно взглянул на ложу императора и шагнул к выходу из арены, чувствуя, как силы покидают его. Но до ночи далеко. Он успеет восстановиться — имперские маги-врачеватели залечат рану, чтобы не терять ценного бойца.

***

Уже вечером во дворец Риасмаса возвращались оставшиеся в живых таггиры в сопровождении простых рабов, легионеров и охраны, которые обязаны были предотвратить возможные беспорядки. Часть из сражавшихся в предыдущие дни на арене бойцов сразу отправили в школу до следующих игр. Элитных же — любимцев императора — везли в повозках во дворец, где их владелец всегда по-своему благодарил, устраивая по окончанию игр пиршество и приглашая на него тех, кто особо отличился во время кровавого представления.

Росомаха ехал в повозке вместе с Кэссиеном Мелькартом и одним из магов-лекарей, который прямо в пути накладывал чары на уже обработанную рану привилегированного бойца. Мужчины переглядывались, но в присутствии лекаря говорить о побеге не могли — для этого нужно вернуться в крыло таггиров, а там, пока все остальные увлекутся празднованием, можно действовать.

— Мы почти на месте, — выглянул Кэссиен в окошко повозки.

— Возвращение обратно всегда скорое, — заметил Росомаха, даже не поворачиваясь к другу. — Сегодня самая короткая ночь.

— Ночь, когда жрицы богини Алесты будут совершать жертвоприношения, — вспомнил вдруг лекарь.

— Жрицы богини… — повторил Росомаха, о чем-то крепко задумавшись.

— Ты чего? — повернулся Кэссиен, не понимая реакцию Росомахи.

— Да так, Кэсс. Я рад, что мы оба живы, даже не представляешь насколько сильно.

— Доживем еще… До следующих игр, — покосился Кэссиен на лекаря, уже не обращающего внимания на таггиров, ведь работа была выполнена. Старому магу, который растратил все свои силы за эти дни, хотелось быстрее избавиться от подопечных, передав их во дворец правителя.

По приезду они скрылись в комнатушке крыла таггиров и остались с Мелькартом наедине. Больше они не имели возможности откладывать организацию побега, а ведь нужно еще отыскать и Неро, и Улисса, и коротышку Бастора, хотя Росомаха был уверен, что последний найдется и сам.

— Ты что-то придумал, да? — тихо спросил приятель, как только они оказались одни.

— Да! Я понял, где мы сможем укрыться после побега, пока нас будут искать в городе и ставить на дорогах патрули.

— Где же?

— В храме богини Алесты. Запретная территория, куда даже Риасмас не может войти без разрешения. Каждый вправе попросить убежища у жриц в день приношения жертв, ты ведь знаешь!

— Верно, я и забыл про это правило. Не думал, что оно распространяется на беглых рабов. Девственные жрицы имеют влияние на императора?

— Когда им это нужно, — тихо усмехнулся мужчина. — Храм находится в противоположной городу стороне, и мы запутаем следы. Отсидимся пару дней, а оттуда прямиком в Лурд, через горы. Я знаю, что там есть дорога.

— Отлично. Тогда мы так и поступим, — ответил ему Кэссиен, выглядывая за двери их каморки. — Хоть бы ничего не сорва… — Он вдруг замолчал, поняв, что к комнате приближается личная охрана императора.

Ничего хорошего появление здесь воинов из главного крыла императорского дворца не означало. Росомаха тоже увидел мужчин и внутренне напрягся, когда до него вдруг дошло, зачем они сюда пожаловали. Хоть бы Риасмас ничего не узнал о визите к его жене.

— Росомаха, мы за тобой. Тебя желает видеть на празднике Его Императорское Величество, — произнес с усмешкой старший из них, зная об особом отношении правителя к этому таггиру. — Мы ждем тебя у выхода.

Бегло осмотрев комнату, охранники вышли, а мужчины снова переглянулись.

— Тебя не оставят в покое. Видимо, Риасмас решил отблагодарить за последний бой, — сказал после минутного молчания Кэссиен.

— Хорошо, если так. Да только нам это совсем не нужно. Времени и так нет! Пока меня не будет, найди остальных, Кэсс, и предупреди о собрании в полночь, а я попытаюсь поговорить с коротышкой Бастором. Он должен найтись во дворце.

Шел он быстро, не желая конфликта с Риасмасом. Поскорее бы узнать, что тот хочет! Жаль, если император прикажет находиться рядом с ним все пиршество — совсем мало времени останется на побег, ведь что-то может пойти не так.

Когда до его ушей донеслась музыка, сердце вдруг застучало, а в горле встал комок от нехорошего предчувствия. Он внутренне напрягся в ожидании какого-то сюрприза.

Но обстановка в помещении была самая, что ни на есть, обычная для такого вечера. Изрядно захмелев, Риасмас сидел в своем любимом кресле у бассейна в окружении девиц, единственной одеждой которых являлись золотистые браслеты. Остальные девушки по очереди выныривали из воды и усаживались на бортик, теша взор владыки своими прелестями, у некоторых даже в сосках имелись колечки с цепочками.

Среди трех десятков девиц были как стройные блондинки, так и пышные брюнетки-южанки, темнокожие рабыни, другие с бронзовым загаром от солнца Эолиума, но это было единственным их отличием. Росомаха прекрасно знал, что нынче у правителя нет постоянной фаворитки — император предпочитал разнообразие, как и групповые развлечения, в которых принимала участие вся его свита.

Избранные придворные советники и маги находились здесь же. Росомаха вдруг заметил Брута, который что-то шептал императору, стоя за спиной, в то время как Сэнктин стоял чуть поодаль и молча наблюдал за происходящим. Молодой полностью раздетый паренек протягивал Риасмасу кубок с вином. Тот хотел было взять его, но тут заметил вошедшего таггира, которого привели охранники, оставшиеся за дверью зала.

— Кто к нам пожаловал?! Победитель игр, герой, — протянул император, резко отбросив в сторону своего виночерпия вместе с кубком.

Рубиновый напиток полился на пол, а кубок зазвенел на мраморных ступенях и упал прямо в бассейн. Воцарилась тишина, даже музыканты прекратили играть, испуганно глядя на разозлившегося Риасмаса.

— Приветствую, Ваше Императорское Величество, — чуть склонил голову Росомаха, остановившись перед правителем и не обращая внимания на испуганного виночерпия.

— Присаживайся, — махнул император в сторону ступеней у водоема.

— Благодарю за честь сидеть в твоем присутствии, — произнес Росомаха стандартную фразу с явной усмешкой в голосе.

Он повернулся, глядя как по команде Риасмаса новый раб-мальчишка несет вино. Пить не хотелось, и он бы предпочел иметь трезвую голову в эту ночь, но один-два кубка не сыграют роли. Он пригубил вязкий напиток и поставил сосуд рядом с собой на гладкую поверхность, вполоборота наблюдая за рабынями, которые вышли из воды и расселись вокруг него.

— Красивые мои девочки? — неожиданно спросил Риасмас серьезным тоном.

— Они хороши, — кивнул Росомаха и внутренне напрягся.

Не нравился ему этот тон — он отлично видел, что император что-то недоговаривает. Не знал бы его уже три года! Он повел глазами, отыскивая карлика взглядом, но, кажется, сейчас его здесь не было.

 Хоть бы коротышка Бастор не проговорился!

— Так кого предпочитаешь? Стройных или женщин в теле? Или же рабыни не в твоем вкусе? — прошипел вдруг позади него Риасмас. — Может, тебе больше по душе чужие замужние женщины? Ты ведь красив и силен, наверняка и любовник хороший.

Черный Умор! Да что ему известно?! Неужели видели его с Каллистой?!

Кто-то из рабов решил сболтнуть лишнее? Сейчас только этого и не хватало!

— Я ведь сам раб, поэтому выбирать не приходится, — проговорил Росомаха, чувствуя, как магический ошейник сдавливает его кадык.

Он не поворачивался к правителю Эолиума, но напряжение не покидало. Стараясь сохранять непринужденный вид, мужчина хлебнул вина. Вместе с глотком в голову ударила мысль, что Каллиста не могла так глупо выдать себя, ведь действовала осторожно. Скорее всего до императора просто дошли какие-то сплетни.

— Ладно, у меня для тебя есть подарок, Росомаха, — вдруг подобрел тон императора. — Я ведь не могу не наградить тебя за победу над монстром с островов. Об этой битве говорит весь Виссир. Приведите же сюда нашу звезду! — крикнул он охранникам, которые тут же скрылись в проходе.

Росомаха незаметно выдохнул. Конечно, время он потеряет. Главное, что потом все расслабятся, и он отыщет во дворце Бастора, чтобы узнать слова заклинания.

Он медленно повернулся, глядя на довольного собой императора. Сэнктин тут же поднялся с места, подошел к Риасмасу и сцепился яростными взглядами с Брутом.

Росомаха напрягся. Кажется, он просто оказался пешкой в игре сильнейших мира сего. Что за звезда? Новая рабыня во дворце? Или элитная куртизанка? Да какая разница, сейчас не до женщин вовсе!

Музыканты снова заиграли, и на пару минут он все-таки расслабился. Все равно ничего не изменится, стоит подыграть, а потом сделать то, что собирался.

В проходе показались силуэты стражников, толкающих перед собой девушку, и Росомаха понял, что уже видел ее во дворце. Почти обнаженная, в одной лишь нательной рубашке, она не имела рабских браслетов. Длинные темные волосы растрепались, прикрывая лицо, но даже за упавшими на глаза локонами он видел обозленный взгляд дикой кошки.

Тонкая фигурка извивалась в руках мужчин, которые не обращали внимания на ее сопротивление. Девчонку поставили между Росомахой и императором, потом по приказу Риасмаса с нее мечом срезали рубашку, и несчастная пленница вся сжалась под пристальными взглядами собравшихся.

— Девственница для победителя. Ты ведь знаешь, что это означает? — хрипло рассмеялся Риасмас, довольный своей выходкой.

Росомаха знал, что не может отказаться от девушки, ведь это означало бы, что он отказывается от милости императора, от его дара. Это являлось бы прямым оскорблением владыки, а оно каралось немедленной смертью.

Заметив возмущенный взгляд таггира, к нему тут же бросились четыре охранника, подбили под ноги, свалив на пол. Холодное лезвие меча коснулось шеи мужчины. Он мог бы отбросить их в стороны. Но за дверями скрывался целый отряд вооруженных солдат, а у Росомахи не было даже короткого тага, ведь все оружие сдавалось после боя или тренировки.

— Здесь и сейчас, — насмешливо произнес Риасмас. — Уберите клинок. Думаю, он пока не понадобится. Возьми же ее, таггир, у тебя есть час, чтобы справиться с этой девчонкой. Твое время пошло!

Его оставили в покое. И Росомаха вскочил на ноги, недовольно глядя на охранников, которые держали слабую девушку за тонкие запястья. Казалось, они вот-вот сломают их своими ручищами. Подонки! Да как так можно?!

Империя, погрязшая в разврате, прикрывающая пороки красивыми словами и изданными ее правителями законами. И Риасмас — всего лишь яркий представитель этой системы. Не первый и не последний, убивший когда-то собственного дядю ради трона.

— Она все равно умрет во время завтрашней казни, Ваше Императорское Величество… — донеслись до таггира слова мага, решившего вмешаться в обстановку.

— Хочешь на ее место, Сэнктин? — поднялся император с кресла и подошел, чуть прихрамывая, к бассейну, а затем поманил за собой обнаженных рабынь. — Прыгайте, мои милые. Мы и отсюда увидим все, что нужно.

На лице таггира не дрогнул ни один мускул, но в душе пронеслась буря чувств, когда он увидел испуганный, умоляющий сделать хоть что-нибудь, взгляд серых глаз. Охранники развели в стороны руки девушки, которыми она тщетно пыталась прикрыться. Не выдержав, она громко закричала: «Чтобы вы все сами сдохли, твари!»

«Тихо, девочка! Тихо!» — думал Росомаха, медленно приближаясь к ней.

Он отстранил от нее мужчин, затем поднял пальцами одной руки подбородок, второй же рукой поправил волосы, чтобы посмотреть ей в глаза. Она дернулась, пытаясь ударить таггира, но он успел перехватить ее ладонь, плотно сжав в своей.

— Послушай меня, — прошептал он с придыханием. — Мы все равно умрем.

Она молча сглотнула, глядя таггиру в глаза. Стражники наконец-то оставили их в покое и отошли, посматривая на Росомаху со стороны и тихо посмеиваясь. Рабы наблюдали за происходящим с безразличием. Сэнктин о чем-то думал, сжимая кулаки и тихо ругаясь себе под нос. Брут смотрел в упор, не желая упустить ничего интересного.

— Не пристало рабу развлекаться с женщиной в присутствии высокопоставленных особ, — медленно произнес Росомаха, повернувшись к императору. — Есть такой закон, вы же сами знаете. Я не могу выполнить одно правило, не нарушив другого.

— Верно, — шагнул к бассейну Сэнктин. — Чего мы там не видели?

Риасмас, которого уже обнимали рабыни, лаская под намокшей туникой его мужское достоинство, откинулся назад, в воду. Возникшее молчание снова прервали музыканты, уже опасающиеся не вовремя начать играть следующую мелодию. Несколько секунд спустя император вынырнул из воды и подплыл к бортику, глядя на присевшего на корточки мага.

 — Хорошо. Пусть идут в подсобку. Мне важен сам факт лишения ее девственности. Понятно тебе, Сэнктин? — уставился император на своего подданного, потом махнул рукой в сторону портьер в углублении зала. — Никого отсюда не выпускать! Если мои условия будут нарушены, таггира казним тут же, сегодня, а девчонку утром на арене, как планировали. Вот только перед тем отдадим охране на ночь, — добавил он и громко рассмеялся. — Я ведь настойчивый, Сэнктин. Это мое последнее слово! — заключил он и снова поманил к себе рабынь, щипая их за соски одной рукой и поглаживая приятные округлости бедер другой.

— Спасибо, — процедила сероглазая девчонка сквозь зубы, посматривая на таггира.

— Пошли, — потянул он ее за руку. Чем быстрее он разберется с возникшей проблемой, тем больше шансов успеть сбежать этой ночью.