Иная. Марианна Тогер

Лиза, скукожившись, сидела на скамье подсудимых и отрешенно смотрела вперед. Слова доносились до неё как сквозь вату: детально разбирали её дело, но она не слушала, да и не могла поверить, что все это происходит с ней.
– Объявляется приговор по делу Кислой Елизаветы Михайловны. Суд признал подсудимую виновной по статье 158 , «хищение чужого имущества», – судья, добавив голосу эффектной торжественности, припечатала: – И постановляет приговорить обвиняемую к одному году и двум месяцам лишения свободы с отбыванием срока в колонии для несовершеннолетних.
– Нет, нет! – закричала она, очнувшись, но до её криков никому не было дела.
Судья усталой походкой направлялась к себе в кабинет, привыкнув за долгие годы к неадекватной реакции обвиняемых. Чего только она не наслушалась за это время: ругань, стоны, рыдания. Дома она была любящей женой и матерью, но на работе её сердце превращалось в камень. Однако даже судья не могла отрицать очевидного – подсудимая выглядит слишком наивной, впрочем, эта картина не смягчила сердце женщины. Порой за ангельской внешностью скрывается сам дьявол в юбке. Судья верила только в голые факты и искренне считала, что провинившиеся должны быть наказуемы, особенно в таком возрасте. Поэтому и подошла к делу серьезно и скрупулёзно, решив наказать по максимуму. Хороший адвокат с легкостью мог изменить приговор, заменив условным сроком, но его не было. Что и говорить, даже родители не присутствовали, отказавшись от девчонки. А значит, сама судьба доверила ей её будущее и она с радостью преподнесет столь важный жизненный урок. Таких надо наказывать строго, иначе они сломают жизнь другим.
Елизавета не знала всего этого. В это время она тряслась в машине вместе с другими девушками, направляясь на место заключения. Слезы катились по щекам, но она их даже не замечала. Ей было страшно. Хотелось как в детстве зажмурить глаза, досчитать до ста и, открыв обнаружить, что все прошло словно страшный сон. Она никогда не думала, что попадет в такую ситуацию. Да и кто мог об этом думать в шестнадцать с половиной лет? Все мечты были розовые и воздушные, а реальность оказалась слишком жестокой. Два месяца в сизо оказались не легкими, но надежда на скорый выход помогала ей держаться. А сейчас её ждал год! Целый год за решеткой с «отребьем» – именно так называл её отец всех заключённых, а теперь она одна из них. Умные люди в сизо успокаивали и авторитетно заявляли, что ей крупно повезло и это только год в малолетке. Но для неё это целых триста шестьдесят пять дней под наблюдением строгих и черствых стражей в окружении недружелюбных зечек! Да, несмотря на то, что её осудили, ей до сих пор было сложно принять, что она стала одной из них.
– Значит так, лахудры! – заявила по прибытии женщина в погонах. – Здесь вам не воля, и вы не свободны. Для вас я и царь и бог. Сейчас вы скидываете свои манатки и идете в душ мыть ваши жопы. После мытья вас проверит врач, а затем каждую распределят в отведённое место. Что стоите, дуры, бегом! – закричала она.
После унизительной проверки врача, переодевания в тюремную робу и разъяснительной беседы Лиза чувствовала, что совсем потеряла себя, став одной из многих – зечкой в темной робе. Каждое из отработанных действий представителей властей подавляло и убивало все человеческое.
Сидя в пустой комнате и растеряно смотря на длинную череду железных кроватей, она благодарила бога за то, что никого рядом нет. Ей нужно было время побыть одной, выплакаться и привести себя в порядок. Период, проведённый в сизо, не прошел даром, и она поняла одну простую истину – выживает сильнейший. Лиза не собиралась показывать свою слабость, но все же ей нужно было время все осмыслить и привыкнуть к тому, что на ближайший год это место станет её домом. Глядя в окно с грубыми решётками она не замечала их, мысленно девушка была далеко, вспоминая прошлое.

***

– Лизка-сосиска, вставай быстрей! – бросил Сергей, забравшись с ногами на кровать.
Она же в ответ только свернулась калачиком под одеялом, пытаясь досмотреть последний сон. Братишка, потеряв терпение, схватил за ногу и подтянул на себя. Захватив её в тиски, он безжалостно защекотал.
– Пусти, чокнутый, – брыкнула Лизка, вытирая выступившие от смеха слезы.
– Давай быстрей, ты же не хочешь, чтобы на тебя опять кричали? – спросил Сергей, кинув ей шорты.
Поймав на лету она вздохнула, бросила огорченный взгляд на кровать, поежилась от утреннего холода и быстро натянула их.
Делая пробежку вместе с братьями, Лиза привычно скривилась. Господи, если бы кто-то знал, как она ненавидит утреннюю зарядку! А иногда всю свою ненормальную семейку. Её отец, учитель физкультуры, любил при каждом удобном случае подчеркнуть, что его семья особенная. Ну как же, в его семье все поголовно спортсмены и послушные дети. Для поддержки этого статуса они как ненормальные, в любое время года, включая выходные, бегали вокруг дома на потеху соседям и прохожим. Хуже всего было зимой, когда наметали высокие сугробы, выл злой ветер, и на улице было еще темно. Снег скрипел под ногами не давая возможности не то что бегать, нормально ходить. В эту пору на улице было безлюдно и только четверо идиотов пытались бегать, высоко задрав худющие ноги, как кузнечики. Нормальный человек собаку не выгуливал, а «великий педагог и отец в одном лице» был уверен, что только так он вырастит настоящих бойцов. И если он хотел тем самым привить им любовь к спорту и здоровому образу жизни, то ошибся. Подвижная и гибкая Лизка возненавидела спорт всеми фибрами души и делала это только от безысходности. Отказать отцу было слишком чревато, и несло за собой непредвиденные последствия. Нет, он не бил, но наказать или оскорбить словами для него было делом простым и привычным. Милый и приятный на работе, дома он был тираном и деспотом. Старших сыновей он почти не трогал. Может из-за возраста, а может потому, что они как две капли воды напоминали его самого: крупного высокого блондина. Даже интересы у них были схожие: все трое были помешаны на футболе. Другим членам повезло меньше, особенно матери. Ни для кого в семье не было секретом, что она фигура номинальная и ничего не решающая. Уже много лет как она превратилась в тихую серую мышку, полностью зависящую от своего мужа и его прихотей.
Вечером за бутылкой пива отец любил разглагольствовать о правильном воспитании и о том, как нужно держать всех в ежовых рукавицах. Не забывал он напомнить сыновьям, что женщина слабое создание и главным обязан быть мужчина.
– Бог создал женщину с маленьким размером ноги, чтобы ей было легче стоять на кухне, – с умным видом выдал он очередную теорию.
От этих слов мать еще больше сутулилась в углу кухни, братья как всегда захохотали, поддерживая во всем отца, а она, не выдержав, сбежала в комнату, сильно хлопнув дверью.
– Лиз, ты чего? – ворвался в комнату Серёжка.
– Ничего, – буркнула она, падая на кровать. – Как можно терпеть такое?
Сергею не было нужды объяснять о чем речь, он и так прекрасно знал. Все что хотела сказать Лиза, он понимал с полуслова. Между ними с раннего детства была связь и взаимопонимание. Иногда, когда преобладали сильные эмоции, они могли чувствовать друг друга на расстоянии и спонтанно экранировать их. Эта мистическая особенность не раз спасала его от старших братьев. Стоило ему попасть в опасность, как налетал маленький смерч в виде Лизки и все сметал на своем пути. Ей было плевать, что она младше и заведомо слабее братьев, она всегда защищала его до последнего, пуская в ход все, что только можно. И, как это ни удивительно, но часто они сдавались, причем не от того, что им было её жалко, а от этого напора, страшного взгляда и железного решения стоять до конца.
В последнее время все изменилось. Сергей стал старше, умнее и в свои четырнадцать лет был намного выше и крупнее её. Несмотря на юный возраст он был серьезным и внимательным юношей и легко подмечал все мелочи, чтобы потом сложить в одну картину. А картинка получалась нерадостной. Отец не был плохим человеком, просто слишком грубым и властным для его матери. Он уважал характер и силу, а её покладистость только все портила. Обычная несовместимость. Если бы мать сопротивлялась или возмущалась то, возможно, все было бы по-другому, но она не борец и просто опустила руки. А теперь страдали все вокруг и особенно Лиза. Он же чувствовал себя ответственным за неё, хотел защищать, но не знал как. Как выстоять в войне с ветряной мельницей и как это сделать, если в отце она видит врага? Поэтому на её вопрос он только пожал плечами и горестно вздохнул.
– Ой, новенькая... – громкое замечание вырвало Лизу из воспоминаний. Она повернулась на голос.
В комнате находились три девушки, а она, задумавшись, даже не услышала, как они вошли.
«Вот дура!» – обругала девушка себя мысленно. На зоне это было непростительной глупостью, забыться и отключится от реальности. Понимая это, она сделала шаг вперед, стараясь отойти подальше от окна, чтобы иметь больше места для маневра.
Впереди стояла невысокая рыжая девчушка, с наивным детским личиком. Ребенок, да и только. Вот только цепкий прищуренный взгляд и недовольно скривленный рот говорили обратное. Эта точно знала, чего хочет от жизни. Другая, крупная и ширококостная шатенка, таких как она называют габаритными, находилась по правую руку от мелкой и на её фоне казалась необъятной горой. Третья была стройной и довольно симпатичной блондинкой, она стояла по левую руку от рыжей, и оценивающе смотрела на Лизу.
– Новенькая? – повторила рыжая раздраженно, делая шаг вперед.
Лиза кивнула в подтверждение, незаметно изучая девушек. По тому, как они двигались, говорили и стояли, создавая собой треугольник, выходило, как ни странно, что именно мелкая верховодила, а те две были обычными подпевалами.
– Срок? – начальственным тоном спросила та.
– Год, – ровным голосом ответила Лиза, не пытаясь понравится, но и стараясь не наглеть. Такую тактику она держала и в СИЗО. Всегда быть на равных, никуда не лезть и никому не высказывать предпочтения. Обычно это работало.
– Погоняло?
– Кислая, – гримаса недовольства проскочила по её лицу. Все это больше походило на допрос и выводило из себя.
– Оно и видно, – заметила «гора» прокуренным голосом.
Лиза растянула губы в улыбке, уговаривая себе не психовать. Проблем она не искала, поэтому внешне своего недовольство старалась не показывать, а только прямо смотрела на них, ожидая продолжения. А оно, как и она предполагала, сразу последовало.
– Значит так, – заявила рыжая, выставив вперед указательный палец, – здесь я решаю. Передачи будешь мне отдавать, а за это я тебя не буду трогать. Ты это не ссы, я не жадная. Будешь хорошей девочкой, и тебе перепадет.
– Не получится.
– Ты че гонишь? – выпятив нижнюю челюсть и став похожей на крысу, зло процедила конопатая, делая шаг вперед. – Слышь, Тихая, – кивнув головой в сторону «горы», – может ей мозги вправим?
– Это мы могём... – скрестить пальцы в замок и вывернув кисти рук, Тихая угрожающе хрустнула.
– Мне не носят передач, – спокойно объяснила Лиза, в душе холодея от предстоящего. За полгода в сизо было всякое, но драться ей не приходилось, бог миловал.
– Что так? – подала голос блондинка. – А... поняла, так ты у нас детдомовская, – добавила она ехидно, и сопроводила слова сочувствующей гримасой посмотрев на рыжую, словно ища ободрения с её стороны. Та хмыкнула и сказала:
– Ну, прости милая, только тут пол лагеря таких как ты. А я благотворительностью не занимаюсь. Так что придется тебе выкручиваться. Баблом, можешь сигаретками, или ты натурой предпочитаешь?
Лиза поперхнулась, покраснела и готова была уже ответить, как в комнату вошли зечки, а вслед за ними дородная женщина средних лет в форме и погонах.
– Что здесь происходит? – резко поинтересовалась она, бросив недовольный взгляд на так надоевшую ей тройку. – Вы что опять задумали?
– Вера Николаевна, вы что? – подала голос рыжая. – Мы, так сказать, занимаемся здесь общественным делом, принимаем новенькую, а вы нас опять в чем-то подозреваете. Нехорошо... – потянула она, возмущенно цыкнув напоследок.
Вера Николаевна подозрительно посмотрела на девушек, но не найдя к чему придраться, подошла поближе к Лизе. Стайка зечек с интересом наблюдали за происходящим.
– Первый день?
– Да.
– Ясно. Серова, иди сюда!
Из толпы выделилась девушка, совсем девчонка, на вид лет четырнадцать. Лиза бросила на неё беглый взгляд и застыла. На фоне темных, почти черных волос, выделялась седая прядь. Она притягивала к себе взгляд, как магнит. Елизавете с трудом удалось оторвать глаза.
– Возьмешь новенькую и все здесь ей покажешь. Все понятно? – спросила Вера Николаевна, а затем развернулась к рыжей. – Значит так, Чистикова, веди себя нормально. Я ясно выразилась?
– Ясно, – пробурчала рыжая, бросив недовольный взгляд на Кислую.
Лиза нервно сглотнула, ругая себя за невезуху. Первый день в колонии и уже нажила себе недруга. Кинув короткий взгляд на Чистикову поняла, не недруга, а врага. Рыжая выглядела как маленький озлобленный волчонок. Зыркнув косо на женщину и подметив, что та не смотрит, впилась в неё злым взглядом, словно она заклятый враг. Девушка нервно сглотнула и опустила глаза, предпочитая делать вид, что ничего не заметила. Она была абсолютно уверенна, будь они одни, то ей бы точно досталось. Изощрённая фантазия, как назло расшалилась и стала подкидывать Лизе сцены одну хуже другой, но Серова не дала ей пофантазировать, а схватив за руку, потащила вон из комнаты, на ходу рассказывая про колонию.
«Оно и к лучшему», – облегченно подумала Лиза.
Тем временем Серова продолжала неукоснительно выполнять порученное. По ходу движения она не забывала быть гидом и успевала все не только показать, но и прокомментировать, так что спустя некоторое время Лиза знала где умываются и где находится школа, сколько полицейских и когда они сменяются, за что какое наказание и в какой день им подают рыбу. Успела также ознакомиться со своим местом работы, увидев воочию швейный цех.
– Так, ты меня слушаешь? – резко затормозив на повороте, спросила Серова, прекратив трещать как сорока.
– Слушаю, – устало подтвердила Лиза, отвыкшая от такого объёма информации.
– Ага, оно и видно. Тебя как зовут?
– Лиза... Кислая.
– А меня Катя... Седая, – сказала и посмотрела многозначительно, как бы показывая, что она заметила её удивленный взгляд и то, как та пялилась раньше.
Лиза покраснела, а Седая добродушно усмехнулась. Не она первая, не она последняя.
– Ты чего с Читой не поделила?
– C кем? – не поняла Лиза.
– С рыжей.
– Да так... – неясно пожала она плечами.
– Ты с ней не заводись. Она беспредельщица со стажем, это её вторая ходка в колонию. Так что она авторитетная. Смотри с ней аккуратно, а то у неё реально крышу сносит. Поверь моему опыту, лучше откупись.
– А ты давно здесь сидишь? – поинтересовалась Лиза.
– Сидят на х.., а здесь отбывают, – огрызнулась Седая, а потом немногословно добавила, – два года.
– Два года! – в ужасе воскликнула Лиза не понимая, что такого могла сделать это милая девочка с куцыми косичками и ямочками на щеках. Но не спросила, а только жалостливо посмотрела на неё.
Та сплюнула, недовольно глянула на Кислую и грубо сказала:
– Хватит бакланить, идем!
Лежа ночью в кровати и слушая тихое размеренное дыхание спящей рядом Катьки, Лиза делала выводы из происходящего. В этот день Седая не только познакомила её с колонией, но и помогла в цехе, показав и научив шить фартуки, а затем, не останавливаясь на проделанном, представила её остальным. Как говорится, взяла над ней шефство, и Лиза была только этому рада. Конечно, сказать, что все девушки были милые, она не могла, что поделать, контингент был разный и далек от порядочного, но в целом девки нормальные, да и условия были более-менее. Так что если не считать злобной троицы, то своим местом пребывания девушка была довольна.
Довольна... Кто бы мог подумать, что такому месту можно радоваться? Оказалось, все познается в сравнении. Сидя в сизо длительное время, один в заднице у другого, и наслушавшись о колониях ТАКОГО, что волосы становятся дыбом, то только теперь можно оценить то, что получила. А она не считала себя глупой и понимала, что малолетка не зона, здесь проще выжить. Конечно, это не пионерский лагерь и при необходимости надо показывать зубки, но на зоне ей бы пришлось в сто крат хуже. Там прибегают к тяжелой артиллерии и применяют все, что есть в арсенале: зубы, клыки и прочее. К тому же она не раз слышала рассказы об однополой любви и ужасно этого боялась. Как оказалось, не зря. Вон и Чита на это намекала, правда она надеялась, что это угроза, а не реальное предложение.
«И кормят здесь лучше, чем в сизо», – решила Лиза, повернувшись на бочок и свернувшись в калачик. «Лучше, но не так, как дома», – горько подумала она, вспоминая пироги мамы, и незаметно для себя перенеслась в воспоминания.

***

– Мам, мам! – прокричала Лиза, входя в кухню.
– Ты чего кричишь? – спросила мать, устало вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. Стоял месяц июнь и лето, взяв немалый разгон, быстро и нахраписто вступало в свои права. В маленькой плохо проветриваемой кухне и так было жарко, а при включенной духовке стало как в бане.
Лизка подошла к столу и схватила с подноса горячий пирожок. Женщина тихо усмехнулась, заметив действия дочери, но не прокомментировала, хотя и не любила когда та хватала куски. Ладно, один можно. Татьяна вытерла вспотевшие руки об фартук и открыла духовку, от которой тот час повалил пар и ароматный запах свежей выпечки. Подхватив сбоку кухонное полотенце, она привычно сложила его вдвое и ухватила горячий поднос с румяными и круглыми пирожками. Поставив противень на железные подставки, размещенные на столе, быстро и ловко стала перекладывать пирожки на поднос.
– Мам, – вновь произнесла дочка, протягивая руку и пытаясь схватить еще пирожок.
– Не перебивай аппетит, – хлопнув по руке, сказала мама. – Ты уроки сделала?
– Угу, – промычала Лиза, умудрившись стащить выпечку. Что поделать, но пирожки с капустой были её слабостью. А такие, как делала её мама, она вообще считала самыми лучшими. Честно говоря, она в своей жизни не встречала никого, кто бы готовил лучше, чем она. Жили они небогато, а если смотреть правде в глаза, то бедно, но её мать умудрялась из простых продуктов делать такие блюда, что пальчики оближешь.
Заметив как та отвернулась, тихонько обошла её сбоку, подцепив еще один пирожок, затем достала с холодильника запотевший хрустальный графин – единственную гордость и наследство её матери, и налила себе в стакан холодный компот. Быстрыми и жадными глотками Лиза выпила его до дна.
– Ну, все! – рассерженно произнесла женщина, с грохотом ставя очередной противень на стол. – Ты опять куски хватаешь. Если тебе нечего делать, так ты только скажи, я тебе быстро работу найду.
– Не-е, я по делу, – стушевалась девушка не зная, как лучше преподнести то, что хотела.
– Выкладывай уже, – нетерпеливо попросила мать.
– У нас завтра физкультура, а у меня есть только Сережкины штаны. Посмотри, на кого я в них похожа, – выпалила она, и покрутилась вокруг свой оси.
– На кого? На бабушку.
– Это не смешно, – топнув ногой, возмутилась Лиза. – Мне шестнадцать лет, а я донашиваю штаны младшего братца. Мам, пожалуйста, – она заискивающе посмотрела на неё и в молитвенном жесте сложила руки, – ну я тебе очень-очень прошу, поговори с папой. Ну не могу я все время быть как лахудра. Девчонки в классе знаешь в каких вещах ходят? А у меня две пары джинс и старая юбка. Посмотри на эти штаны, да меня все засмеют.
– Лиза, – ласково и терпеливо сказала мама, – каждый живет по своим средствам.
– Ой, давай не будем, – оборвала она. – Причем здесь средства! Я же не мерседес прошу. Я просто хочу иметь нормальные штаны, разве я прошу многого?
– Что за крики? – в дверном проеме выросла высокая фигура отца. Он прошел вперед и вопросительно посмотрел на своих женщин. От его присутствия в маленькой кухни стало тесно, казалось, он заполняет собой все свободное пространство. Не дождавшись ответа, мужчина подошел к столу и, отодвинув стул, сел за стол.
– Ничего, – тихо ответила ему жена, бросив на дочь предостерегающий взгляд. Та нетерпеливо пожала плечами, всем своим видом выражая недовольство и отказываясь молчать. Брезгливо надув губы, она прислонилась к стене и молча наблюдала, как мать суетливо накрывает на стол.
«Нет, я никогда не буду такой», – уверенно сказала она самой себе, следя глазами за мамой. Бегает на задних лапках перед отцом, а он сидит как султан и только указания раздает. Как можно так низко опуститься и совсем не любить себя?
– Да? А мне показалось по-другому, – подал голос отец.
– А тебе не показалось, – откуда-то набравшись храбрости открыть рот и говорить в таком тоне с отцом, сказала Лиза. – Я как раз говорила маме, что не могу в этих лохмотьях ходить в школу.
– Посмотрите, какая принцесса, – ехидно заметил отец и, повернувшись к жене добавил. – Пиво принеси!
– Да-да. Сейчас.
Поставив перед ним открытую бутылку, она посмотрела на дочь. Что и говорить, но девочка была права. Штаны выглядели ужасно. Трикотаж вытянулся и висел на коленях, а черный цвет поблек и выглядел тускло. В таких штанах можно разве что полы мыть, а не выходить на люди. Но как уговорить мужа, это был тяжелый вопрос. Павел всегда был экономный и никогда не понимал людей бегущих за модой. А когда дело касалось Лизки, то вовсе не желал тратить и рубля.
– Павел, а может... – заискивающе начала женщина.
– Что может? – недовольно перебил муж. – Не понимаю, чего ты все время мямлишь, хочешь что-то сказать, тогда говори прямо и по делу.
– Я думаю, надо купить ей новые штаны, – сказала она, крутя полотенце в руках и опустив глаза вниз.
– Ты думаешь!? – повернувшись, он посмотрел на неё, как будто видел в первый раз. – Если бы думала, то не предлагала. У нас нет денег на всякую ерунду. Штаны нормальные, целые, так что нечего жаловаться.
– Угу, сохраним для наследников. – Съехидничала Лиза.
– Хватит! – стукнул он ладонью по столу, и бутылка со звоном опрокинулась. Пиво вырвалось из горлышка и, шипя, жидкость потекла тоненькой струйкой по столу, а затем, убегая по клеёнчатой скатерти, вниз. Мужчина недовольно встал, с грохотом отставив стул в сторону.
– Доигралась? Испортила настроение? – бросил он, обвиняющее посмотрев на жену. – На физкультуре надо заниматься, а не думать, как выглядишь, – заявил он дочери. – А ты, – повернувшись к жене, – вконец испортила её.
– Тогда я не пойду, – задиристо заметила Лиза.
– Только попробуй, – угрожающе произнес отец, нависнув над девчонкой.
– И что тогда? – спросила она, стараясь не показывать страха, но потерпела фиаско. Её вопрос прозвучал дрожащим и неуверенным голосом.
– Лучше тебе не знать, – зло процедил он и ударил кулаком в стену. От глухого удара она дернулась, а мать испуганно вскрикнула. Павел обвел всех тяжелым взглядом, хмыкнул, заметив испуг и, довольный, вышел из кухни.
– Лизка, – укоряюще произнесла мать.
– Что Лизка? Ты сама знаешь, что я права. Пойми наконец, мне надоело играть роль шута в классе. Ты думаешь легко слушать, как каждый день тебе говорят: «Какие замечательные штаны, это наследство от старших братьев?» или «Милые кроссовки, не в них ли вчера твой младший брат играл в футбол?»
– Милая моя, – сочувственно произнесла мать и прижала к себе дочь. – Я знаю, тебе нелегко, но так ты ничего не добьёшься. Постарайся вести себя тихо, не перечить отцу, а я с ним поговорю.
– А если нет? – спросила Лиза и испытывающе посмотрела в глаза.
– Тогда я что-то придумаю, – грустно улыбнувшись, ответила та.
– Что? Опять откажешься от обедов на работе, а эти деньги отдашь мне? Не-хо-чу, – по слогам протянула Лиза. – Я не понимаю, почему ты должна придумывать оправдания и обманывать? Почему ты должна в чем-то себе отказывать ради меня. Ты на себя вообще ничего не тратишь. Мама, посмотри на себя. Когда ты покупала себе новое платье или делала прическу? Только не говори, что денег нет. На ящик пива есть? Или на футбольные игры? Давай будем честные и признаем, что у нас в доме сначала стоит отец с его прихотями, а затем только мы.
Прошёл месяц. Лиза втянулась, стала как многие другие: учиться, работать и даже принимать участие в местном хоре. Правда, пела она не очень хорошо, но здесь и не искали певиц. Участие в общественной жизни колонии было одним из требований по перевоспитанию трудных подростков, а она лишь выбрала подходящий для неё вариант.
По большей части её пребывание стало терпимым только благодаря Седой. Это она взяла её под свою защиту, опекая девушку с первого дня. Кому-нибудь покажется странным, что девчонка на два года младше заботилась о ней, но в колонии существовали свои законы.
Здесь отдавалась дань почёта не старшим по возрасту, а тем, кто обладал силой и весом. И как бы неестественно это не звучало, но маленькая симпатичная Катька оказалась авторитетной личностью. Обычно в колонию попадали с шестнадцати лет, и только в случае тяжких преступлений планка снижалась до четырнадцати.
Седая входила в категорию злостных нарушителей и за прошедшие два года пребывания приобрела статус старожила, успев к этому времени тщательно изучить быт, служебный персонал и местность. Вёрткая, любознательная и пронырливая, она исследовала все вокруг, и не было ни одного укромного уголочка или закоулка, которого она не знала. Лёгкий весёлый характер и милая мордашка позволили расположить к себе некоторых из работников и вскоре наладить сеть полезных знакомств. Девушка была не сильной, но умной и не по годам хитрой особой. Маленьким зверьком, загнанным в угол обстоятельствами и неудачно сложившейся жизнью. Срок у неё был большой, и по возможности она постаралась сделать свое пребывание терпимым и удобным для жизни.
В неволе быстро взрослеют, а у Седой было много времени, чтобы осознать происходящее. Вначале она была тихой, присматривалась ко всему и быстро училась. Многие появлялись и многие уходили. Кто-то выходил на свободу, а кого-то переводили на зону. За решеткой, где всё контролировалось, люди были единственным непостоянным фактором, и за ними было интересно наблюдать: изучать их жесты, выражения лица и повадки, порой не отличающиеся от животных. За это время Седая научилась читать людей как открытую книгу и если Чита вызывала у неё брезгливость, то Лиза на её фоне казалась чистым, светлым пятном. Повышенное любопытство по отношению к Кислой стало решающим фактором, и она взяла её под свое крыло, убив двух зайцев: насолить Чите, которая её неимоверно бесила, и поддержать новенькую, дав возможность освоиться и прийти в себя. Екатерина не была альтруисткой, она знала, что это окупится.
В очередной раз ей удалось разглядеть то, что ещё не смогли увидеть другие. За наивным фасадом Лизы скрывалась сильная личность и Седая с любопытством и азартом ожидала, когда девушка освоится и покажет свои коготки Чите. В этом богом забытом месте редко предоставлялась возможность хорошенько повеселиться, и будущее представление стоило потраченных сил.
– Ну что, поговорила? – спросила Катя, заметив Лизу.
– Ага. Представляешь, разрешила! – радостно поделилась та, залезая с ногами на кровать и по-турецки складывая их. – Я сделала все, как ты сказала, но, честно говоря, не думала, что сработает. Но Катюха, ты, как всегда, оказалась права. Снимаю перед тобой шляпу.
– Брось. Николаевна нормальная баба, к тому же психолог. Она обязана была оценить твой поступок. Поверь, не каждая приходит к ней по собственному желанию, к тому же ещё делиться своим прошлым. Так что на фоне всего этого твоя просьба выглядит маленькой и незначительной. И главное, она не идёт в разрез с её целями. А какие цели у штатного психолога? – спросила Седая, хитро блеснув глазами и подняв указательный палец вверх, процитировала:
– Это нравственное, правовое, трудовое, эстетическое и физическое воспитание трудных подростков. Так что не парься, а просто радуйся.
Лиза рассмеялась, но потом погрустнела.
– Кто бы мог подумать, – поделилась она, – что пройдёт полгода, и я буду скучать по бегу. Да так, что пойду просить об этом разрешения. Я всегда думала, что ненавижу спорт. Как ты думаешь, это сизо на меня повлияло?
– Конечно, сизо внесло свою лепту. Человеку, который всю жизнь вел подвижный образ жизни сложно провести полгода на заднице и ничего не делать. Но, мне кажется, причина не только в этом...
«Ох, мне эти намёки», – подумала Лиза, задумчиво подтянув к себе подушку. Вот и сейчас Катька не досказала, а многозначительно посмотрела на неё, всем своим видом говоря, что пора, дорогая, напрячь мозги и самой до всего дойти. Да... с её умом надо учиться, а не на зоне сидеть. Шестерёнки у неё так работают, что все только диву даются. Вон как легко просчитала Николаевну, а к ней не так просто подступиться. А Катька научила и, главное, вроде бы ничего такого не сказала, но сработало. Голова... Так, о чем она намекала? О спорте.
Лиза и сама знала, что дело тут не только в сизо. Но думать на эту тему было больно. И не потому, что вспоминалась свобода, а потому, что она сразу возвращалась мыслями к дому. А с ними в голову лезла горькая правда – родители от неё отказались. Она до сих пор не понимала, как такое может быть, но тогда как объяснить то, что никто не пришёл в суд и никто, ни разу, её не проведал? Не прислал передачу или письмо. Разве так сложно чиркнуть пару строк, написать дочке, что все в порядке? Рассказать о том, как дома. Сказать, что любят и все будет хорошо…
Думать об этом было горестно и обидно. Особенно остро боль ощущалась в день посещений. Девочки возвращались после встреч радостные, возбужденные, полные новостей и подарков, а у неё ничего... Даже несчастной фотокарточки с родными и то, не имелось. Нахмурившись, Лиза попыталась отогнать от себя плохие мысли, но это не помогло, и она вновь вернулась в прошлое.

***

Лиза тихонько прокралась на задний двор. Удобно примостившись на крыльце у запасного выхода, она облокотилась на закрытую дверь и вытянула ноги вперёд. Прогуливать, так с удобствами. Оглянувшись и удостоверившись, что никого нет рядом, девушка довольно улыбнулась, вытащила из сумки книгу и зеленное яблоко.
«Хотя бы хорошую книжку почитаю, а физкультура как-нибудь в другой раз. Все равно на уроке ничего не делают. Мяч погоняют и делу конец. Училка только делает вид, что тренирует, а сама все время по мобиле треплется. Тоже мне, спортсмены!»
Громко надкусывая сочное яблоко, Лиза углубилась в чтение.
– Прогуливаешь? – раздававшийся голос оторвал от чтения увлекательного романа. Подняв глаза, она увидела Таню и Свету из параллельного класса.
– Угу, – коротко ответила она, разочаровано закрыв книгу и с сожалением откладывая её в сторону.
– Что читаем? – спросила Светка, бесцеремонно поднимая и рассматривая книгу. – Ого! Джейн Эйр. Классика, – уважительно заметила она. – Не то, что ты, комиксы, – бросила она подруге.
– Подумаешь, – Танька безразлично пожала плечами, вытащила из кармана мятую пачку сигарет и протянула, угощая.
Лиза отрицательно покачала головой, а Светка подцепила красными ноготками сигаретку, выглядывающую из пачки.
– Что ей ещё остаётся делать, как не читать? – закуривая, беззлобно заметила Таня.
– Действительно, в таком прикиде не очень потусуешся. Слушай, Лизка, тебе не надоело лахудрой быть? – поинтересовалась Светка, брезгливо разглядывая сидящею перед ней девушку. Симпатичная девчонка, скорей всего и фигурка ничего, вот только под балахоном нихрена не видно. – Ты чего из себя чмо делаешь?
Лиза насупилась. Она и сама прекрасно знала, что одежда у неё не последний писк моды, но одно дело, когда ты это сама видишь, а другое, когда тебе это говорят посторонние люди в лицо.
– Ну, простите, не у всех есть богатенький папенька, – грубо заметила она. Вещи, видите ли, у неё плохие. Что она понимает? Девушка недовольно фыркнула и бросила на себя оценивающий взгляд. Вполне нормальные джинсы и футболка. Эту футболку она, между прочим, долго клянчила у брата и была на десятом небе, когда он ей отдал. А тут какая-то фифочка заявляет, что она плохо выглядит.
«Жаль, что она не видела моих спортивных штанов, вот в них я по-настоящему выгляжу плохо, а это нормально и вполне терпимо», – с каким-то озлоблением подумала Лиза. От одной фразы брошенной Светкой в душе у неё поднялось раздражение и горькая обида. Она злилась на отца за то, что ему наплевать на дочь, и на безвольную мать за то, что лишний раз боится возразить ему. А ещё она злилась на девчонок за то, что у них все в жизни легко и просто. Куча шмоток, денег, классный прикид. Это только в книжках человека оценивают по уму и его внутреннему миру, а в жизни всем наплевать, кто ты. В обществе давно прагматичный подход. Если ты выглядишь стильно и у тебя есть бабки, то ты на коне, и все от тебя без ума, а если нет, то ты никто и звать тебя никак.
– Да, папань у меня класс, – не стала отрекаться Светлана. – Гляньте, что он мне дал, – вытащив из кармана кредитную карточку, она хвастливо повертела ей перед носом девчонок.
– Ну и что? – равнодушно поинтересовалась Лиза.
– Как что? Айда в новый торговый центр прошвырнёмся!
– Нечего мне там делать. У меня, в отличие от тебя, денег нет.
– Ерунда...
Татьяна предупреждающе ущипнула подругу, пытаясь остановить её. Для чего тащить с собой эту недоделанную, она не понимала. Но Светка отмахнулась от неё и, как ни в чем не бывало, продолжила: – Идём скорей. Я приглашаю в кафешку. Или вместо холодного молочного коктейля, предпочитаешь на солнце жариться?
Лиза неспешно собрала свои вещи в сумку и поднялась как бы нехотя, показывая всем своим видом, что ей в принципе все равно. Безусловно, она хотела полакомиться чем-нибудь вкусненьким, такие возможности у неё выпадали довольно редко, однако приглашение Светы её смущало. Подругами они не были, и кроме «привет-пока» не общались, а тут приглашение? С чего вдруг такая щедрость? Всю дорогу она пыталась найти подвох, но кроме недовольной Татьяны ничего не заметила.
Возле центра девушка расслабилась. Подозрение пропало, а на его место пришло обычное любопытство. Новый торговый центр, открывшийся впервые в их маленьком и провинциальном городке, сверкал и манил своей фешенебельностью и дороговизной. И Лиза позволила девчонкам взять себя за руки и потащить вовнутрь.
Таня и Света были, как любила говорить директор школы «злостными прогульщицами» и уже успели не раз побывать в здании. Они шагали уверенно вперед, точно зная куда идти. Лиза напротив казалась потерянной. Она растерянно смотрела на яркие вывески, модные витрины, салоны красоты, рестораны и кафешки. Для неё все было новым, дорогим и непривычным, таким, каким она видела до сих пор только в фильмах.
Лиза, как и все, слышала, что мэр полностью меняет концепцию города, но не думала, что изменения будут столь сильны. Все казалось настолько нереальным, что она с сомнением посмотрела на стильные и брендовые магазины. Поражаясь заоблачным ценам и недоумевая, кто это сможет купить. Взгляд упал на одну из витрин. На манекене была надета блузка классического покроя, без всяких излишков, но что-то в ней притягивало взгляд. Девушка подошла поближе. Посмотрев на цену, поперхнулась. Нифига себе! Да за такую стоимость её семья может всю неделю питаться. Ну, скажите на милость, откуда у людей такие деньги? Таких людей как Светкин папа в городе было не так и много, а основная масса едва ли сможет позволить все это.
Нет, точно прогорят. Здесь не Москва и у людей нет денег. Но затем вспомнила о новом районе коттеджей и частных домов, больше похожих на господские усадьбы. Припомнила речь того же самого мэра, который без конца продвигал и рекламировал строительство. О том, что город, находящийся в окружении лесов и озер, может послужить тихой гаванью для уставших от суеты бизнесменов и их семей. Так сказать, идеальное место для воспитания детей. Все это она быстро сложила в уме и поняла, нет, не прогорят. И с грустью подумала, что город уже будет не тем, что раньше, а затем с легкостью, которая присуща только детям и подростам, отбросила мысли в сторону и устремилась за подругами, с интересом глазея по сторонам.
Слопав в Макдональдсе первый в жизни гамбургер, и выпив молочный коктейль, размякла и, окромя благодарности в адрес Светы ничего не чувствовала. В конце концов, если той так хочется на неё тратить деньги, так почему бы и нет?
Затем они прошвырнулись еще по паре магазинов и, накупив всякой мелочи, уселись в очередном кафе.
– Не понимаю я тебя, Лизка, – доверительно поведала Светка, слизывая с ложки мороженое. Ты вроде нормальная, но видок у тебя полный улет. Ты так и собираешься дальше ходить?
– А что прикажешь делать? – недовольно пробурчала та в ответ, растеряв хорошее расположение духа. Для неё эта тема была больным вопросом. – Я же не могу банк ограбить.
– Ну, зачем сразу банк... – задумчиво произнесла Светка, о чем-то усиленно думая. – Эх, ладно. Была, не была. Я тебе сейчас кое-что расскажу, но учти, – она подалась вперед, переходя на шепот, – проболтаешься, буду все отрицать. Как ты думаешь, откуда это у меня? – спросила, указав на карточку.
– Так ты сама сказала, батя твой дал.
– Ага, даст он, – заржала молчавшая до сих пор Танька. – Догонит и ещё раз даст.
– Рот закрой! – бросила Светлана и повернувшись к Лизе, добавила: – Отец у меня не плохой мужик, но вытряхнуть у него карту без лимита, нереально.
На лице девушки отразилось непонимание.
– Это что, ворованное? – неуверенно спросила она.
– Вовремя потерянное, – исправила Света.
– Откуда она у тебя?
– Не важно. Ты зацикливаешься не на том. Я, можно сказать, от себя отрываю, и даю тебе возможность принять человеческий вид. На, – протянув ей карту, – бери, и марш в магазин.
– Не могу, – покачала Лиза головой и упрямо заявила, – и не хочу. Это чужое.
– Ты совсем того? – вклинилась Татьяна, покрутив у виска пальцем. – Мы тебе не гопницы, и у людей не воруем. Кредитные карты застрахованы, так что все, что ты сейчас потратишь, снимется у компании. А за них не переживай, у них денег куры не клюют.
Девушка растеряно перевела взгляд на Светлану.
– Если хочешь знать, у них на такие нужды определённый процент от прибыли каждый год откладывается, – авторитетно заявила та.
Лиза повертела карту в руках. Совесть во всю сигналила бросить эту затею, но внутренний голос, как дьявол искуситель, твердил обратное. Девушка бросила косой взгляд на сидящих рядом подруг, одетых по последней моде, скользнула взглядом по витрине ближайшего магазина и тут заметила свое отражение. Гримаса недовольства исказила её лицо. На фоне подруг она выглядела жалкой, а её любимая футболка казалась убогой. Вот он, её шанс! Вот её возможность не ждать подачек от отца, или урывать деньги у матери. Сейчас она может купить себе все, что захочет, и это будет только её вещь, а не подачки маминой подруги или брата.
Полна решительности, она суетливо вскочила и, благодарно улыбнувшись девчонкам, направилась в магазин. Те довольно запищали и бросились за ней.
Лиза не помнит, когда ей было так весело. Магазины пьянили лучше любого вина, а ощущение платёжеспособности будоражило мозг. Сама мысль, что в теории можно приобрести все, дарило невообразимое чувство лёгкости. Позабыв обо всем, девушка бегала с подружками из магазина в магазин, дурачилась, примеряла дорогую одежду, не заботясь о том, сколько это стоит. Впервые она смотрела на себя со стороны в модных нарядах, слышала завистливые вздохи Таньки мечтавшей все время похудеть, видела одобряющие кивки продавщиц, а иногда замечала на себе и блуждающие взгляды заинтересованных мужчин. Новое ощущение ей очень понравилось, она окунулась в эйфорию беззаботности и беспечности, став на короткое время другой: красивой, желанной и от этого смелой как никогда. Лиза звонко засмеялась и закружилась возле примерочной в легком платьице. В этот момент она и правда была хороша. Коротенькое платье цвета морской волны сидело на ней как влитое и подчеркивало каждый изгиб молодого тела. Когда девушка кружилась, ткань взлетала вверх, открывая красивые и длинные ноги. Но не это притягивало прохожих, а звонкий и заразительный смех, её сверкающие глаза, отливающие на фоне платье еще большей голубизной и притягательная улыбка. Но девушка не знала этого, а раскрыть глаза было некому.
Ко многому из того, что сейчас примеряла, раньше она и не приближалась, понимая, что такое ей не по карману. Теперь все было по-другому. Она впервые купила восхитительное женское бельё из тончайшего кружева, положив конец дешёвым синтетическим трусам и несексуальному топу. Две милые кофточки в пакете приятно грели руки и все же, на этом она решила остановиться. Проснувшаяся так некстати совесть мучила её. В отличие от неё, подруги этим недугом не страдали. Они словно с цепи сорвались. Бегали из магазина в магазин, примеряли все подряд и без разбору тащили в кассу.
– Лизка, топай сюда! – позвала Танька, высунувшись из примерочной очередного магазина. – Держи барахло и карту. Пойди, расплатись, а мы пока переоденемся.
Сгрузив все на прилавок, девушка наблюдала за продавщицей, которая пробивала вещи на кассе и складывала в пакеты. С испугом на лице она следила за нарастающей суммой. На такие деньги они могли жить целый месяц. Заметив подозрительное лицо продавщицы, постаралась сделать равнодушный вид. Как будто для неё это привычное состояние и она частенько отоваривается на такие суммы. Однако продавщица продолжала исподлобья изучать девушку. Может её не убедила Лизина игра, а может, она реально оценила вид девушки, который никак не соответствовал астрономическим ценам товара. Разумеется, за время работы ей приходилось видеть всякое, но такой диссонанс было сложно отнести на счет эксцентричности.
– Ваше удостоверение личности, – потребовала та, огласив конечную сумму.
Лиза растерянно покрутила головой, ища подруг и, облегчённо вздохнула, заметив девочек.
– Девушка, я вас спрашиваю! – слегка повысив голос, напомнила продавщица о себе.
Елизавета уставилась на Светку глазами, спрашивая, что делать. Та быстро оценив ситуацию, бросила:
– Валим, – схватив Таньку за руку, рванула из магазина.
Лиза неуверенно потопталась, не зная, что и предпринять. Подруг уже и след простыл, а на неё как ступор напал. Ни двигаться, ни говорить она не могла. В отличие от неё, у продавщицы таких проблем не было. Она быстро и оперативно среагировала. Вызвала охрану, а та из рук в руки передала её в полицию.
Позже Лиза не раз в голове прокручивала ситуацию. У неё было столько возможностей сбежать, а она стояла, как истукан. Не раз и не два она пожалела о произошедшем, девушка не могла понять, как поддалась на уговоры девчонок, и как дала такому случится. На допросах она честно призналась во всем, описав как всё было, но выдать имена подруг отказалась. Правда, полиция и не настаивала. Им и так все было так ясно. Задержанная была поймана на месте преступления с поличным, так что можно считать дело закрытым. В сказки о том, что это у нее впервые, они не поверили, доказательства говорили обратное. Судя по распечатке, картой пользовались не раз. Тогда как хозяин кредитки утверждал, что сам пользовался редко, поэтому и не сразу заметил пропажу. Заверения девушки никого не интересовали, а свидетельские показания подтверждали, что платила всегда молодая девушка. Как она выглядела, уже никто и не помнил, впрочем, никто и не настаивал на этом.
Если спросить людей находящихся в местах не столь отдалённых, то они авторитетно заявят, что колония для несовершеннолетних это пионерский лагерь, по сравнению с зоной. Однако как ни крути, для каждого из временно обитавших там, места хуже не было. Можно привыкнуть к ограничению в еде или к определённому уровню быта, но сложно все время быть под наблюдением, зависеть от чего-то и понимать, что личная жизнь сократилась до минимума, а может и вообще пропала, превратившись в достояние общественности.
Лиза никогда не думала, что ненавистный бег станет для неё спасением. Когда-то она мечтала отделаться от него, а теперь, как ни смешно, тянулась к нему изо всех сил. Во время него она обо всем забывала, очищала свой разум от всех забот, и бежала, бежала, бежала...
Привычное действие не только успокаивало, а переносило её во времени, сквозь ненавистные стены к тому, кто ей был ближе всех – младшему брату. Мнимое чувство свободы и воссоединение с одним из самых близких для неё людей значило все.
Шли дни... Бессмысленные и безрадостные, похожие один на другой как близнецы. На смену им приходили недели, а затем, как и следовало ожидать, месяца. И в этой серой массе, как и в обычной жизни, порой были свои маленькие радости. Простые бытовые вещи ценились здесь на вес золота и Седая, заметив потенциал, прибрала эту отрасль в свои руки, став добытчиком и снабженцем в одном лице. Наладив поставки с кем-то из рабочего персонала, она приобрела ещё больший вес в этом мирке. Сигареты и косметика летели «на ура». В плату принималось все: деньги, товары и даже выполнение уроков. Лиза в эти дела не вмешивалась, но Катька её любила и частенько баловала, подкинув конфет или шоколадку. Сладости здесь ценились не меньше чем сигареты, а может быть и больше. Порой девчонки меняли свои посылки на другие товары.
Чита так и не смогла принять Кислую. Эта тихоня выводила её из себя своим видом и любовью к заумным книжкам. Каждое её слово, да впрочем, и движение бесило неимоверно, однако Чита не спешила и на рожон не лезла – ссориться с Седой ей было невыгодно. Спустя пару месяцев Гору перевели на зону и ей стало не до Кислой. Расклад сил поменялся, ей срочно требовалось его укрепить, а кое-кому и объяснить что к чему.
Наступил долгожданный день. Железные ворота со скрипом отъехали в сторону, открывая путь к свободе. Лиза переступила порог и оглянулась. За спиной осталась колония, отнявшая у неё год жизни и подарившая взамен: аттестат зрелости, специальность по кройке и шитью, и немного заработанных денег. В этом мрачном учреждении осталось лишь одно светлое пятно – Катя, но с ней Лиза попрощалась накануне. Расставание вышло бурным и эмоциональным. За прошедший год, находясь все время рядом, поверяя друг другу горечи и печали, деля на двоих радости, они стали ближе, чем родные сестры. Обнимаясь и рыдая они никак не могли наговориться. Сколько слов было сказано, а о скольком ещё умолчали. Что будет дальше никто из них не знал, но здесь они научились ценить настоящее и сейчас наслаждались последним вечером вместе.
На улице было морозно и безлюдно. Приближалась зима. Об этом дне Лиза мечтала каждую ночь. Все время думала и гадала, представляя, как это произойдёт. Как поедет домой и как её примут. Где устроится на работу, какой будет её дальнейшая жизнь. Но оказавшись по ту сторону забора растерялась. Пригладив волосы и тяжело вздохнув девушка направилась к автобусу.
За прошедший год вокруг ничего не изменилось, но её умиляло абсолютно все. От ворчливой контролёрши до стайки детей, спешивших в школу. Кругом кипела обычная жизнь которой она по глупости лишилась, и от которой не собиралась больше отказываться. Не доехав до дома пару остановок, она вышла возле парка и не спеша направилась вперёд. Купив мороженое, девушка смаковала каждый кусочек, медленно шагая по аллеям и наслаждаясь долгожданными видами. Она скучала по высоченным деревьям, по свежему воздуху и по неограниченному пространству.
Дойдя до пруда, Лиза остановилась на своем любимом месте, любуясь гладью воды. Заметив на земле сухую корку хлеба радостно визгнула от счастья и, подняв её, отправилась кормить утят.
Незаметно пролетело пару часов...
Домой Лиза не спешила. Возвращение пугало её, и она ещё немного побродила по округе. Стало холодать. Приподняв воротник тонкой куртки, девушка поёжилась, подышала на замершие ладони и решительно направилась к дому.
«Хоть бы их не было», – молила про себя Лиза, надеясь не застать любопытных бабулек возле дома. У неё не было ни моральных, ни физических сил на них. Ей ещё предстояло самое сложное – предстать перед родителями. Этого момента она боялась до ужаса, до дрожи в пальцах, до ватных ног... и о нем она даже не хотела думать сейчас.
На её счастье моросил дождик и скамейка, вечно оккупированная бабульками, была пуста. Лиза быстро прошмыгнула в подъезд и, взлетев на третий этаж, нерешительно замерла около закрытой двери. Поправила волосы, нервным жестом отдёрнула куртку и критически оглядела свою обувь. Подняла руку к звонку и... трусливо замерла. На секундочку закрыла глаза, сделала глубокий выдох, а затем, не давая себе время на раздумье, нажала на звонок.
– Ты? – открыв дверь, возмущенно спросил мужчина.
– Привет, пап, – нервно улыбнувшись, сказала девушка.
В квартире, судя по звуку, что-то со звоном и стуком упало на пол и покатилось.
– Лизонька! – раздался радостный женский крик и донеслись торопливые шаги.
– Мама, мамочка... – всхлипнула девушка.
– Стой! – рявкнул отец, в упор глядя на приближающуюся женщину.
Та испугано остановилась, прижавшись спиной к стене коридора.
– Павел, но как же так? – тихо спросила она, нервным движением теребя передник. – Это же наша дочь!
– Нет у нас больше дочери, – припечатал он. – Раньше думать надо было. Сама виновата, – он обвиняюще посмотрел на свою жену. – Упустила ты её, а я предупреждал.
– Но...
– Никаких «но». Опозорила она нас. Все ей было мало, вздумала воровать! Так пускай теперь сама по жизни идёт, а мне отребья дома не нужно.
Лиза молча стояла у двери и слушала пояснения отца. Каждое слово ударяло её по сердцу, а в глазах стояли слезы. Ей хотелось закричать: «Папа! Мама! Я люблю вас, не поступаете так со мной!»
Но вместо этого она смогла лишь выдавить жалобное:
– Папа, я же твоя...
Девушка замолчала. Слово «дочь» показалось ей неуместным. Он ведь только что все ясно объяснил.
– Я прекрасно знаю, кем ты была и кем ты стала, – ледяной голос отца прозвучал как удар хлыста. – Зачем пришла? Что тебе нужно? Деньги?
Лиза знала, что разговор предстоит не простой и готовилась к худшему, и все же она не ожидала такого.
– Мне ничего не нужно. Я просто вернулась домой.
– Как я и сказал, нет у тебя дома! – категорично заявил он.
Девушка, не веря, посмотрела на мать, надеясь, что та возразит, бросится к ней, обнимет, заверит, что все сказанное ранее глупая шутка или розыгрыш. Но она не шелохнулась, лишь беззвучно плакала, приняв решение мужа.
Здесь ей делать нечего, решила Лиза. Ноги не двигались, будто магнит держал подметки башмаков возле порога родного дома. Бывшего дома...