Камилла и океан. Анастасия Шатил
Магазин Книги автора Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
XVII век, Атлантический океан, приключения графини Камиллы де Вильруа
Первая книга: Камилла и океан. Анастасия Шатил
Вторая книга: Камилла и испанский странник. Анастасия Шатил
Третья книга: Камилла и английский джентльмен. Анастасия Шатил
Четвертая книга: Камилла и мятежный герцог. Анастасия Шатил
Пятая книга: Камилла и воля провидения. Анастасия Шатил
Отрывок «Камилла и океан. Анастасия Шатил»
- Мама, мы утонем? - неокрепшим детским голоском тревожно спросила Анита Камиллу.
Для того, чтобы мать расслышала вопрос, Аните пришлось приблизить свои губы почти к самому лицу Камиллы - и все равно ее слова едва пробились сквозь грохот волн, бушующих вокруг.
Гордый фрегат "Ла Валетта", флагман их небольшой флотилии, отправившийся от берегов Нового Света в сторону Старого Света, Европы, танцевал сейчас на гребнях огромных водяных валов, то вылетая, казалось, к самым тучам, заполнившим небо от горизонта до горизонта, то проваливаясь вниз, в ревущую водяную бездну, пытающуюся поглотить все вокруг.
Впрочем, возможно так казалось только им, неопытным мореплавательницам, а на самом деле шторм лишь набирал силу, позволяя пока что находиться на палубе - хоть и крепко ухватившись за поручни полуюта.
А вот их молодая горничная Магдалена, совсем плохо переносившая качку, уже лежала в полуобморочном состоянии в каюте, не в силах шевельнуться.
Камилла прижала к себе худенькие плечи дочери, приобняла ее одной рукой и сказала со всей возможной твёрдостью, стараясь одновременно успокоить и ободрить:
- Нет, что ты, милая, мы не утонем. Мэтр Бартоломэо - искусный капитан, он не раз бывал в подобных штормах и хорошо знает морской путь во Францию. Губернатор Патрель не зря пригласил именно его провести наш новый корабль от берегов Голдсборо до Гавр-де-Грас - того порта в Нормандии, от которого мы будем добирать в Париж уже по суше. В Гавр-де-Грас нас будут ждать кареты, поскольку твой папа предупрежден о нашем приезде. Может быть он даже сам выедет нам навстречу. А может быть - ты только представь, дорогая! - он заранее прибудет в порт, и когда мы будем подплывать к гавани, он на небольшой, но нарядно украшенной шлюпке, встретит нас, приветствуя взмахами своей широкополой шляпы с большим алым плюмажем! А потом мы все вместе отправимся в наш отель в Париже на улице Ботрей, где хорошо отдохнем. Чтобы затем, во всем великолепии прибыть в Версаль. Да, именно в Версаль, где мы предстанем перед его величеством, самым могущественным во всем мире королем - Людовиком XIV. "Королем-Солнце", как его зовут придворные. Блестящим королем - и нашим покровителем.
Камилла продолжала говорить, склонившись к лицу Аниты, смутно белеющему в быстро надвигающихся сумерках, стараясь нарисовать самыми яркими, счастливыми красками их будущее после прибытия в родную Францию, но на сердце у нее было неспокойно.
Да, Поль Патрель, сам морской пират (в недавнем прошлом), конечно же постарался подыскать для "Ла Валетты" и "Сан-Антонио", второго корабля, купленного специально для их путешествия через океан, самых лучших капитанов. Он лично проследил за набором экипажей этих фрегатов, но вся предусмотрительность, проявленная на суше, к сожалению, не в силах отменить те бури и ураганы, которые могут подстеречь их в океане.
И один из таких свирепых ураганов как раз и встретил маленькую флотилию вскоре после того, как фрегаты вышли из холодных вод Французского залива.
Дикая в своей первобытности стихия подкралась к кораблям незаметно - как хищный зверь в дремучем лесу. Еще вчера закат, казалось не сулил никаких погодных неприятностей.
Тогда, стоя вместе с Анитой вот так же у поручней полуюта, Камилла любовалась огромным оранжевым шаром солнца, который, приближаясь к кромке горизонта, принимал постепенно багрово-красный оттенок. И едва он коснулся черты, разделяющей воздушную и морскую стихии, вода вдруг будто вспыхнула от этого прикосновения, а полыхающая огнем дорожка развернулась на темной гладкой поверхности расплавленным золотом, переливаясь и дробясь по краям на мириады перебегающих бликов.
Это было таким замечательным зрелищем, что даже после того как край солнца, окончательно погружаясь в волны, вспыхнул на мгновение ярко-зеленым лучом, Камилла не увела дочь в каюту. Они еще долго смотрели через сгущающиеся сумерки на облака, светящиеся розовым и красным над тем местом, где ушел в океан солнечный диск.
Но уже к утру ветер заметно посвежел.
Разбуженная усилившейся качкой, Камилла вышла на палубу.
По небу пышным веером раскинулись длинные перистые облака и "Ла Валетта" явно стала уступать волнам, то будто вонзаясь точеным бушпритом в небо, то низко опуская его к воде.
Капитан Бартоломэо, поглядывая на вспенивающиеся барашки волн, попытался шуткой сгладить тревожное впечатление:
- Мадам Камилла, корабль бьет поклоны морю, прося его о снисхождении. Надеюсь, Бог будет милостив к нам, отважным маленьким путешественникам, бросающим вызов столь безграничным пространствам.
Камилла и сама чувствовала всю мизерность их человеческих усилий по сравнению с безбрежностью океана, в котором даже два прекрасных фрегата выглядели не более чем щепками, обреченными на подчинение морским стихиям.
Второй корабль - "Сан-Антонио" старался держаться следом за "Ла Валеттой", и когда Камилла различала на его палубе своего сына Карла, ее сердце переполнялось нежностью и гордостью.
Этот мальчик, рожденный в нищете парижской благотворительной больницы, успел узнать всё: и блеск королевских милостей в парках Версаля, и жизнь пионера-первопроходца Нового Света. Он успел стать по-настоящему красивым мужчиной, способным глубоко любить и так же глубоко ненавидеть. Ему достаточно было лишь мельком, в глубине дворцовых переходов, заметить страшного демона, красавицу-злодейку Луизу де Монбур, вынырнувшую из небытия в облике скромной и благочестивой госпожи д'Орреста, как его обостренное чутье подсказало - эта дама вновь замышляет неладное.
И, действительно, она снова направлялась в Канаду - теперь уже с мужем-губернатором.
Узнав об этом, Карл мгновенно принял решение. Он пренебрег своими успехами при дворе, стремительно покинул Версаль, потому что знал: женщина-демон, уже, казалось, убитая однажды, опять направлялась в Новый Свет творить злодеяния. И одним из первых ее злодеяний могло и должно было стать уничтожение Камиллы де Вильруа, уже однажды в Новом Свете вставшей на пути Зла и победившей его.
Теперь же, когда Зло сделало вторую попытку, на его пути встал сын Камиллы - Карл де Вильруа.
Как молния, как Божья кара последовал он за Луизой де Монбур в Америку, догнал ее в Квебеке и уничтожил - теперь уже окончательно.
Камилла узнала обо всем этом от него самого, но без излишних подробностей. Он рассказывал очень сухо и буднично - так, будто это событие не имело особого значения. Потому что к моменту встречи матери и сына Карл совершил еще одно невозможное дело. Он смог разыскать в глубинах американского континента свою сестру - Аниту. Узнал ее в облике маленького индейца с красным чубом топорщившихся волос. Полуслепого, отчаянно худого зверька со страшными следами оспы на лице...
Карл сумел вывести ее через леса, через войска метрополии, направляющиеся для того, чтобы учинить расправу над индейскими племенами - бессмысленную и жестокую, как и всё, что творил новоявленный властитель д'Орреста, неожиданно свалившийся на голову Новой Франции.
Карл провел девочку через болота, образовавшиеся после таяния снегов суровой зимы, через сожженные и разграбленные поселения ирокезов, наполненные разлагающимися трупами. Временами Аниту приходилось нести на себе, а большую часть пути он вел ее, привязав за руку, чтобы она не отстала и не потерялась снова.
И они все-таки добрались до Мапассу - независимого форта графа и графини де Вильруа, воздвигнутого на самом краю земель, освоенных европейскими поселенцами. Добрались, чтобы убедиться - и этот чудесный форт не пощадила война, развязанная губернатором д'Орреста.
В то время, как Жильбер де Вильруа срочно отправился в Париж, дабы восстановить справедливость по отношению к губернатору Фронтенаку, форт Мапассу был разрушен и сожжен, а Камилла де Вильруа, осталась на пепелище одна среди белой пустыни, отрезанная лютой зимой от друзей, которые даже не подозревали об обрушившихся на нее несчастьях. Осталась без запасов продовольствия, позволяющих противостоять холоду и снегу, одна с тремя детьми на руках.
Двое детей были её - полуторагодовалые близнецы Рене-Ломени и Маргарита, а третий - приемный сын Николя-Гастон, оставшийся сиротой при живых родителях. Его мать, Генриэтта Мано, была похищена индейцами племени пемакуков, а отец, Рене Гарро, женился вновь - на злоязыкой Евгении Маросс, на этой "вездесущей гадюке", как ее справедливо называли в Голдсборо. Евгения не любила Николя-Гастона - да и способна ли она была вообще кого-нибудь любить?..
Только рядом с Камиллой, рядом с близнецами, лепечущими на своем языке, непонятном для взрослых, Николя-Гастон начал улыбаться - и вот опять несчастье: голодная зимовка в разрушенном Мапассу.
Как удалось Камилле ее пережить, каким чудом они спасла от смерти детей и выжила сама?
"Да, это чудо, это настоящее чудо, это награда за любовь, которой я посвятила всю свою жизнь. Ведь только любовь заслуживает божественного поощрения!" - думала она теперь, стоя на качающейся палубе "Ла Валетты" и всматриваясь в силуэт "Сан-Антонио", идущего в кильватере.
Там находились все трое спасенных ею детей. Они не желали расставаться ни на секунду, а Карл составил им компанию, то и дело затевая шумные и веселые игры.
Идея разделить семью графа де Вильруа так, чтобы ее представители были на каждом из фрегатов, принадлежала Аните.
- Зачем тогда нам два корабля, если мы все будем ехать на одном? - задала Анита вопрос еще в Голдсборо, перед посадкой на фрегаты.
Камилла, поначалу не обратившая особого внимания на слова дочери, ответила просто:
- Два корабля - это всегда лучше, чем один. Ведь в открытом океане нам могут встретиться враги. Например, кровожадные пираты. Или с одним из кораблей может случиться несчастье - и тогда другой придет ему на помощь.
Но объяснение не удовлетворило Аниту.
- Если так, то нам тем более нельзя всем вместе оставаться на одном корабле. А вдруг именно с этим кораблем случится несчастье, и мы все погибнем одновременно? Или нас всех сразу захватят пираты! Нет, хотя бы кто-то должен остаться жив, что бы сообщить папе о происшедшем и чтобы утешить его!
Как ни пыталась Камилла переубедить дочь, доказывая, что путешествовать всем вместе гораздо интереснее - все доводы разбивались о железное упрямство девочки-подростка.
В конце концов, Камилла поняла, что тут кроется нечто большее, чем логика.
Глядя на плотно сжатые губы Аниты, она вдруг ощутила жалость к этому дорогому ей существу и догадалась, что Анита просто очень стесняется присутствия Карла. Стесняется своей кожи, изрытой оспинами, своего слабого зрения, которое хоть и начало восстанавливаться, но заставляет ее постоянно ошибаться, принимая одни предметы за другие и одних людей за других.
То, что Карл видел ее в еще худшем состоянии, не имело значения - он тогда, во время скитаний по лесам и ледяным болотам тоже был оборванным и худым. Но сейчас-то он стал красавцем, на которого заглядывается каждая встречная девушка, а Анита осталась (по крайней мере она сама себя уверила в этом) такой же дурнушкой. Ее нескладное подростковое тело, ее груди, которые начинали выпирать из-под платья, и которых она стеснялась даже больше, чем оспин, ее вечно прищуренные глаза, безуспешно разглядывающие то, что лежит под самым носом, но так, будто это находится где-то в непроглядной дали - все это заставляет Аниту замыкаться в себе, искать защиты у матери.
При этом Камилла заметила, что всегда, когда они находятся втроем с Анитой и Карлом, девочка смотрит на них, как бы сравнивая красоту матери и брата.
Казалось бы, кроме совершенно одинаковых изумрудных глаз, между ними нет ничего общего. Крепкая, совсем не женственная фигура молодого человека нисколько не походила на грациозные и изящные формы матери. Да и отличие спокойных, даже величественных манер Камиллы от порывистого, по-юношески темпераментного характера Карла сразу бросалось в глаза. Даже волосы брата-блондина, сияющие солнечным ореолом, ничуть не напоминали спокойного золота волос Камиллы, мягкими волнами обрамлявших ее лицо - подобно дорогой резной раме, подчеркивающей великолепие картины.
Всё было разным - и однако любой сразу бы заметил, что между этими людьми несомненно существует глубокая внутренняя связь. Их мимолетные взгляды друг на друга, быстрые, почти незаметные ответные улыбки вызывали у любого постороннего наблюдателя ощущение, что эти двое - не просто рядом, что они - вместе.
Не могла этого не заметить и Анита. Но внутренняя близость родных людей не радовала ее. Мнительность и неуверенность в себе заставляла девочку-подростка чувствовать себя рядом с ними лишней, ненужной и еще более некрасивой.
Да, Анита совсем не хотела видеть их вдвоем. Сама не понимая этого, она ревновала их друг к другу - красоту Камиллы к красоте Карла и наоборот.
Зато это поняла Камилла.
Ее любящее сердце чутко уловило тот разлад в душе дочери, тот страх детской незащищенности, который заставлял Аниту смотреть на окружающих - даже самых родных и близких - с тревогой и опаской, и заставлял беспричинно ревновать и плакать в одиночестве, забившись куда-нибудь в укромный уголок.
Ее слезы все равно невозможно было утаить - их выдавали покрасневшие глаза и еще более подчеркнуто-независимый вид, с которым, отплакавшись, появлялась Анита.
Что могла сделать Камилла? Как объяснить своему гордому, независимому ребенку тщетность и ненужность ее переживаний? Анита избегала откровенных разговоров.
"Это мои глаза и мои слезы! - заявляла она всякий раз как Камилла пыталась что-то сказать. - Никому нет до них дела!"
И по-детски закрывала уши, мотала головой, не слушая, не желая слышать мать.
Оставалось одно: стараться всячески щадить дочь.
Именно поэтому, Камилла легко согласилась с Анитой - и теперь Карл, Рене-Ломени и Маргарита плывут отдельно от нее, на "Сан-Антонио". А она глядит с кормы на их фрегат, идущий позади "Ла Валетты", сильно кренящийся под ударами по-настоящему штормовых волн.
Заход солнца второго дня путешествия в открытом океане стал внушать еще более серьезные опасения.
Не теряя своей галантной итальянской улыбки, капитан Бартоломэо обратил внимание графини де Вильруа на медно-красный отсвет неба, проявившийся после захода солнца. И на сумерки, неожиданно сделавшиеся более продолжительными.
- Нехорошие признаки, - проговорил он, сокрушенно качая головой.
Ветер все усиливался. Время от времени налетали шквалы, тревожно гудя в снастях и парусах, и тогда тучи брызг окутывали палубу, а пенные каскады заливали подветренный борт.
Камилла велела Аните уйти в каюту, но сама, несмотря на просьбы мэтра Бартоломэо не спешила покидать палубу.
Она смотрела, как капитан и вся команда изо всех сил пытаются бороться со штормом. Тяжелая, крупная зыбь сильно бросала "Ла Валетту", подкидывая корму фрегата. Рулевому - молчаливому и всегда нахмуренному здоровяку-шотландцу Эдди Брикелу доставалось порядочно. Он то и дело вытирал пот со лба, не переставая вращать штурвал, и всеми силами пытаясь выровнять судно на курсе.
"Ла Валетта" летела вперед, как испуганная чайка.
Капитан Бартоломэо приказал взять рифы, чтобы уменьшить парусность. По его команде, едва слышимой из-за рева ветра, матросы побежали, оскальзываясь на мокрых досках палубы, заливаемых солеными валами, торопливо убирая одни паруса и глухо зарифливая остальные. Для этого они подвязывали частично сложенные полотнища парусов специальными тросами.
Мачты сиротливо оголились, но фрегат продолжал стремительно крениться на круто заламывающихся пенных валах.
В сгущающейся темноте совсем не стало видно "Сан-Антонио", поблескивающие мертвенно-голубоватым светом гребни волн, вздымающихся по сторонам, и вкатывающихся на палубу, только подчеркивают окружающий мрак.
- Мадам! - перекрикивая грохот шторма, обратился к Камилле мэтр Бартоломэо. - Если сейчас смоет кого-нибудь за борт, то спасти его будет никак нельзя. В кромешной тьме мы мгновенно потеряем его из виду, да и повернуть назад все равно не сможем. А если бы и смогли, то идти по курсу против этого ветра под парусами не удастся!
Поняв, что капитан деликатно намекал именно на нее, Камилла, спустилась, наконец, в каюту к Аните. Та встретила ее напряженным взглядом и повторным вопросом: "Мама, мы утонем?"
По лицу девочки было видно, что она всерьез раздумывала над этой перспективой, и что такая возможность ее не пугала. Решимость уйти из этой жизни достойно, читалась во взгляде Аниты, в гордой посадке ее головы.
Откуда в этом худеньком человечке столько силы? Или это следствие долгих ее скитаний под видом индейского мальчика? Ведь для племен, населяющих Новый Свет, наивысшей точкой жизни является момент ухода из этого бренного мира, и чем более мучительным будет уход - тем достойнее считается жизнь.
"Бедный мой, бесстрашный ребенок! - с нежностью подумала Камилла. - Маленький ирокезский воин!"
И чтобы отвлечь Аниту от мыслей о возможной смерти, она снова принялась рассказывать ей о прекрасной будущей жизни во Франции, о Версале, о короле.
Тяжелое бархатное платье Камиллы промокло насквозь, и чтобы согреться, она, присаживаясь рядом с дочерью, накинула сверху парижское манто из крашеного меха. Такие манто до сих пор оставались предметом экспорта из Франции в Новый Свет и предметом тайных желаний модниц Квебека. Хотя, если разобраться, ничего необычного в этих манто не было, их вполне могли бы шить и те прекрасные мастера, которые имелись среди поселенцев.
Камилла баюкала Аниту, обнимая ее худенькие плечи, и надеясь, что измученная девочка уснет. И при этом понимала, что ей самой погрузиться в успокоительное небытие сновидений не придется: ведь даже усидеть на месте в этой непрекращающейся качке стоило больших усилий. Опрокидывающиеся под кормой волны, с яростной силой ударяли в борт, сотрясая все судно до верхушек мачт. Океан показывал весь свой неукротимый нрав.
Однако, вопреки ожиданиям, ночь прошла без происшествий. На рассвете, когда небо стало сереть, Камилла, осторожно переложила спящую Аниту со своих колен на подушки и вышла на палубу.
Стало ясно, что ветер делается тише. Так же грозно вскипают валы, перехлестываясь через фальшборт и с шипением уходя через штормовые шпигаты - прямоугольные отверстия в палубном настиле, сделанные специально для стока воды, но брызг в воздухе заметно меньше, да и "Ла Валетта" кренится не так круто.
Даже горничная Магдалена, преодолев дурноту, после того как помогла графине переодеться и затянуть шнуровку на платье (корсет Камилла не носила), вышла вслед за хозяйкой из каюты и теперь стояла, держась за леер - туго натянутый вдоль палубы трос.
- Шторм кончается? - перекрикивая шум ветра и океана, поинтересовалась Камилла у капитана Бартоломэо, неподвижно стоящего рядом с рулевым.
Его лицо - всегда такое пухлое и веселое - осунулось и побледнело за эту бессонную ночь. "Наверно, и я выгляжу не лучше," - с сожалением подумала Камилла.
- Хотелось бы верить в лучшее, мадам, - со вздохом пожал плечами капитан, - но следует знать, что морские демоны так просто не отпускают свою добычу...
- А где "Сан-Антонио"? - с тревогой прервала его Камилла, оглядывая бушующие просторы в поисках знакомого силуэта.
- Ночью в темноте мы потеряли друг друга. Впрочем, этого и следовало ожидать. Но падать духом не стоит, мадам, не думаю, что с ними произошло что-либо серьезное. Капитан Рабютен знает свое дело, да и фрегат построен на совесть - такие штормы, как сегодняшний, при умелом управлении кораблем не могут причинить ему особых неприятностей. "Сан-Антонио" где-то рядом. Когда стихии позволят, и "Ла Валетта" ляжет на прежний курс, мы скорее всего встретимся.
Уверенный тон капитана ободрил Камиллу и она уже более спокойно оглядела взлохмаченное море и утреннее небо, где начали появляться отдельными голубыми островками чистые просветы.
- Нельзя ли уже сейчас лечь на прежний курс? - спросила она.
Нетерпеливое сердце любящей матери не желало смиряться с ожиданием и неизвестностью, ему требовались немедленные действия.
Мэтр Бартоломэо с сомнением покачал головой. Но Камилла продолжала настаивать и, немного поколебавшись, он приказал прибавить парусов и поставить брифок - прямой парус на фок-мачте, поднимаемый при следовании судна попутным ветром.
Усталые матросы принялись медленно взбираться по вантам - тросам, которые укрепляются с боков мачты.
Еще медленнее и осторожнее матросы расходились по пертам - тросовым подвескам под реями, на которых стоят люди при работе с парусами.
Крупные волны очень сильно раскачивали фрегат, но, несмотря на это, матросам удалось благополучно отдать паруса - и вот уже огромный брифок наполняется ветром.
- Могу ли я пригласить вас на ранний завтрак, мадам? - галантно осведомился капитан Бартоломэо.
Еда? Камилла только теперь вспомнила, что последний раз ела уже почти сутки тому назад. Аппетита особого не было, но она с улыбкой поблагодарила капитана и позволила ему проводить себя в кают-компанию.
- Сначала мы слегка подкрепим наши силы хорошим вином, - мягко произнес мэтр Бартоломэо, усадив Камиллу на диван из полированного орехового дерева и подавая ее любимый серебряный стаканчик с крышечкой - на трех каплевидных ножках, обильно украшенный гравировкой в виде побегов аканта.
Для Камиллы ценность этого стаканчика была не в том, что он вышел из мастерской знаменитого златокузнеца Клода Баллена, исполнявшего работы для Версальского двора, а в том, что это был подарок сеньора Аквитанского, графа Тулузского, а проще говоря - Жильбера де Вильруа, ее любимого супруга.
- Думаю, благородное русильонское вино в данном случае способно оказать на нас самое благотворное влияние, - продолжал говорить капитан Бартоломэо, извлекая из небольшого резного сундучка запечатанную бутыль. - После этого мы отдадим распоряжения нашему ловкому Жану, который способен приготовить завтрак даже в шторм...
Но закончить свою мысль ему не удалось.
Резкий звенящий звук наполнил воздух, корпус судна резко накренился, как бы зависая над разверзшейся бездной, на мгновение воцарилась оглушительная тишина - и пауза разорвалась треском ломаемых деревянных конструкций, отчаянными криками людей, в которых воедино смешались стоны и проклятия.
Камилла в мгновение ока уже была на ногах. Серебряный стаканчик выпал из ее пальцев, покатился по полу, но ни она, ни капитан не заметили этого. Мэтр Бартоломэо уже распахивал перед ней дверь кают-компании.
Когда они выбежали на палубу, залитую резким солнечным светом, ослепительным желтым снопом прорвавшимся к кораблю сквозь широкий проем в тяжелых тучах, их ушей достиг какой-то странный грохот. Создавалось впечатление, будто некто огромный трясет лист кровельного железа и эта вибрация пронизывала все судно, добираясь до самых внутренностей.
- "Белый шквал"!.. - еле слышно выговорил капитан посеревшими губами и, бросаясь к надстройке, закричал стоящему у руля Эдди Брикелу. - Право на борт!
- Право на борт! - отозвался тот, изо всех сил налегая на колесо штурвала.
- Брифок на правую! Пошел брасы! - продолжал громкими криками отдавать приказы капитан.
По мокрой от волн палубе, скользя и падая, побежали матросы.
- Раздернуть бизань-шкоты!
Но задуманный капитаном маневр не успели привести в исполнение.
С оглушительным треском, напоминающим пушечный выстрел, лопнул громадный брифок, разлетаясь на отдельные парусные ленты, и тотчас на размахе волны сломались мачты с остатками парусов, обрушились вниз, истошно треща и давя на своем пути все живое. Фрегат ушел правым фальшбортом в воду и яростные потоки воды, обрывая сохранившиеся стеньги, во мгновение ока слизнули в океан почти все изуродованные остатки рангоута и такелажа, не пощадив при этом и окровавленных людей.
Камилла в последний момент успела схватиться за штормовой леер, который капитан Бартоломэо еще позавчера, при первом приближении непогоды, приказал закрепить вдоль палубы. Горько-соленая волна накрыла ее, сбивая с ног, ослепляя и парализуя дыхание. Но как только она отхлынула, Камилла вскочила, глубоко вдохнула резкий воздух океана и огляделась.
Фрегат выглядел жалко. Лишившись вдруг всех своих мачт, увенчанных парусами, он превратился в увеличенное подобие шлюпки - и этот изуродованный обломок былого великолепия стал, судя по всему, беспомощной игрушкой природных стихий. Неуправляемый более человеческой рукой, он медленно разворачивался носом к югу и, гонимый ветром и течением, начинал свой многодневный безрадостный дрейф.
К Камилле, негромко постанывая, подошел капитан.
- Вы живы, мадам... Слава Богу, хоть вы живы. Надеюсь, с вами все в порядке?..
Он держался рукой за правый бок и каждое слово давалось ему с заметным трудом.
862 просмотров | 0 комментариев
Категории: Приключения, Бесплатные произведения, Повесть, Серия, Морские приключения, Шатил Анастасия
Тэги: анастасия шатил
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Повесть. 6,64 алк |
0,00 руб
Эксклюзивные авторы (201)
- появились новые книги
Авторы (922)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
Подборки книг
#КурортныйРоман #СнежнаяСказка Hurt/comfort POV Авторские расы Азиатская мифология Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Ангелы Ассасины Асуры Боги и демиурги Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Воры и воровки Герой – ребенок Герой-телохранитель Гномы и дварфы Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детектив Джен Домашние животные Драконы Драма Жестокие герои Истории про невест Квест Киберфантастика Кинк Космическая фантастика Космические войны Литдорама Любовная космическая фантастика Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Метаморфы Мистика и ужасы Морские приключения Морское фэнтези Некроманты и некромантия Неравные отношения и неравный брак Оборотни Омегаверс Орки Отношения при разнице в возрасте Пародия Пирамида любви Повседневность Попаданки и попаданцы Преподаватель и ученица Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Путешествия во сне Рабство Редкие расы Свадьбы и браки Светлые эльфы Скандинавский фольклор Славянский фольклор СЛЕШ Смена пола Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стёб Стимпанк Темные эльфы, дроу Фамильяры Фанфик Феи и дриады Фейри Феникс Флафф Фэмслеш Фэнтези Европы Чужое тело Эротическая космическая фантастика Эротическая фантастика Эротическое фэнтези
