Курортный многоугольник или «А олени лучше!». Ирина Шолохова

ГЛАВА 1. Возникло непреодолимое желание отправиться в отпуск
Она пересчитала свои «капиталы» - было не густо, а в отпуск хотелось и не просто хотелось, хотелось так, что она уже чувствовала себя почти маньяком, все мысли которого крутились только в одном направлении - когда будет отпуск и на какой курорт можно поехать, имея небольшие сбережения, честно сэкономленные на обедах. Вместо полноценного обеда в столовой она позволяла себе выпить чашку чая или кофе с булочкой и больше ничего, ни-ни! «Экономика должна быть экономной!» — она была целиком и полностью согласна с этой «глубокомысленной» фразой. Она позвонила своей тётушке по материнской линии, давно работавшей в туристическом агентстве, и кратко «набросала» суть своей проблемы - в отпуск хочется, а денег мало. Как говаривал классик: «Как быть и что делать?»
— А ты подай объявление: «Ищу спонсора для поездки на курорт», — вот и решение проблемы.
— Тётя, чему ты учишь родную племянницу, — возмутилась было она.
Надо сделать небольшое отступление и пояснить, справедливости ради, что горячо любимая тётушка была старше своей племянницы всего лишь на один год, да-да, иногда так бывает.
— Могла бы и сама сообразить, — невозмутимо ответила тётушка, ни сколько не конфузясь от порицаний племянницы.
— Это не для меня, — гордо отвечала племянница, — я привыкла всегда и во всё полагаться только на себя!
— Ну, и дура! — тётушка не собиралась соблюдать политкорректность и говорила всё, что ей взбрело в её светлую (по её мнению) головушку.
— Тётка Людка! Оставь своё мнение о моих умственных способностях при себе - это, во-первых, а во-вторых, подыщи недорогую путёвочку, соответственно, заявленной мной сумме.
Тётка Людка нагло рассмеялась в лицо горячо любимой племянницы, то есть не в лицо, а в микрофон телефона:
— Купи фотообои с видом на море, шезлонг и бутылку вискаря - отлично отдохнёшь. Наклеишь обои, поставишь шезлонг, бросишь на него махровое полотенце, наденешь купальник, чёрные очки, коктейль с вискариком забабахаешь и лежи себе - загорай, две недели пролетят, как одна секунда - будет о чём вспомнить. А я буду тебе периодически звонить по телефону и изображать крик чаек.
— Для достоверности?
— Да.
— Кстати, мысль интересная!
— А, бюджет, какой будет интересный и недорогой! Расходов всего ничего: обои, виски и шезлонг. Замечательно!
— Тётка Людка!
— Ну?
— Ты не всё предусмотрела, а где же мужчины? Где романтика, охи-вздохи, поцелуи, секс, в конце концов?
У тётки на всё был готов ответ:
— Вырежи фотографии любимых артистов и любуйся на них. Можешь даже целоваться взасос, только смотри не замусоль! Ну, ладно, — смягчилась, наконец-то тётушка, может быть, в ней заговорила совесть, — посмотрю, куда тебя можно определить за такие иллюзорные деньги.
— Тетенька, пожалуйста, только на Северный полюс не определяй! — взмолилась племянница.
— Ха-ха-ха! — зловещим голосом Фантомаса ответила тётка и отключила связь, такт - это был не её конёк.

Галка - так называла сама себя наша героиня и близкие ей люди. Галина или Галина Васильевна - официально обращались к ней на работе, последнее обращение по имени-отчеству ей не нравилось. Она чувствовала себя женщиной с тяжёлой поступью и потухшим взглядом, тёткой, которой все мужчины казались на одно лицо и, при всём желании, она не смогла бы их различить ни по возрасту, ни по внешнему виду, разве только по толщине кошелька, если конечно, они бы его ей предъявляли. Галка после работы, только что зашла в свою комнатушку в общаге, быстренько натянула на себя видавший виды спортивный костюм (она носила его только дома, не подумайте, что она была неадекватной) и занялась исследованием своего гардероба на предмет поездки на курорт. Вариантов было два: она едет туда, где можно купаться и загорать или туда, где туристы живут в палатках, готовят себе еду в котелках, горланят дурными голосами песни при отблесках костра, находясь в не очень трезвом состоянии, кормят своей кровью комаров и прочих крылатых вампиров. Про третий вариант Галке не хотелось даже думать - кто знает, вдруг и в самом деле, тётка Людка зашлёт её на север, в тундру - разглядывать ягель, лишайники, карликовые берёзки и собирать морошку - на этом Галкины познания севера нашей бескрайной Родины заканчивались, и углубляться в их изучение ей не хотелось. Она быстро-быстро потрясла головой, как бы отгоняя навязчивое видение красот Крайнего севера, открыла узенький шкафчик для одежды и выдвинула ящички комода. Через некоторое время у неё на диване образовались две внушительных размеров горки из одежды. Одна горка из вещей для пляжного отдыха. Галка вздохнула, если бы кто-то проницательный видел её в эту минуту, то понял бы, сколько всего было вложено в этот вздох. Грусть о том, что маловероятно с её бюджетом рассчитывать на «гламурный» пляжный отдых, надежда - «А, вдруг?», смирение с тем, что возможно, придётся кормить комаров где-нибудь в лесу - это не самый плохой вариант - она ещё раз вздохнула, перебирая вещички из второй горки одежды. Про третий вариант, как мы уже поняли, она не хотела даже думать - третьей горки из одежды не было. «Лучше уж, на самом деле - фотообои, шезлонг и коктейли, содержащие алкоголь», — настраивалась Галка. Ровно через семь дней она идёт в отпуск по графику, а у неё нет ни то, что чёткого плана, где она будет отдыхать, но даже предположений никаких нет, она полностью зависела от волеизъявления своей тётки Людки. Звонок телефона прервал её невесёлые размышления, звонила тётка.
— Слушаю тебя, тётечка Людочка! — сладеньким голоском пропела в телефон Галка, — что ты мне приготовила «на десерт?»
— А олени лучше! — язвительно и не в тему произнесла тётушка, чем ввела Галку в трепет, её почему-то зазнобило, повеяло ледяным северным ветром, во рту появился кислый вкус морошки (вообще-то, она никогда в жизни не пробовала эту ягоду, но именно сейчас, как ей показалось, она ощутила её вкус).
— Нет! Тётечка, милая! Нет! Я не хочу ягеля! Я его не люблю!
— Как ты можешь что-то любить или не любить, если ты этого ещё не пробовала! Сейчас у тебя появилась реальная возможность узнать об этом точнее, — тётенька многозначительно замолчала.
— Я не хочу пробовать ягель! — взмолилась Галка, — его олени едят, а не люди.
Тётенька презрительно молчала. Галка молчала тревожно, не забывая при этом громко (чтобы слышала тётка) и грустно вздыхать, надеясь разжалобить тётушку и подобрать более приемлемый вариант для своей единственной и горячо любимой племянницы. Повздыхав некоторое время, и окончательно понимая, что разжалобить жестокосердную родственницу не удастся, Гала трепещущим голоском произнесла:
— Какие варианты?
— Вариант по твоим деньгам только один, — нехотя произнесла тётка, казалось, она борется сама с собой, обдумывая - отключить связь и не разговаривать с неблагодарной родственницей или всё-таки озвучить перспективы её отдыха.
— Ну? — то ли жалобно спросила, то ли потребовала развёрнутого ответа Галка - она сама не поняла.
— Есть такой новомодный курорт… — тётенька держала паузу.
Сердце у Галки ускорилось и застучало восторженно - тревожно, перед глазами начали проплывать призрачные картины гламурного пляжного отдыха - пляж, море (ну, или озеро, или река большая и полноводная) коктейли, содержащие алкоголь, красивые мужчины «столбенеющие» от её природной красоты. В голове мелькнула шальная мысль: может быть там, на курорте и ЗАГС есть, ей уже давно было пора выйти замуж, создать ячейку общества, а не отдавать все свои силы и время работе.
Вредная тётка прервала мечтательный настрой племянницы и спустила её с небес на землю - призрачные картины растаяли.
— В ХМАО, — продолжила она, — есть курорт, называется «Стойбище оленеводов», может быть, жениха там себе найдёшь, — хихикнула тётка, она, конечно же, была посвящена в чаяния племянницы о создании ячейки общества. Тётенька, кстати, тоже была не замужем.
— О, ноу! — испугавшись, Галка почему-то перешла с родного языка на английский, хоть и владела им на уровне четвёртого класса средней общеобразовательной школы.
— Будешь рассматривать этот вариант? Или я отключаю связь? — угрожающе произнесла тётка, ей уже стала надоедать неблагодарная племянница. — Там много холостых оленеводов. — Её настроение скачкообразно прыгнуло и, из раздражённого трансформировалось в игривое. — Найдёшь себе оленевода - передовика производства, заселитесь в отдельный полублагоустроенный чум с удобствами в тундре, нарожаете узкоглазых эскимосиков и будете их воспитывать, — она засмеялась.
«Заржала как лошадь» - раздражённо подумала о тётушке Галка.
— Эскимосы живут на Чукотке, — с достоинством ответила Галка, показывая свою географическую осведомлённость и грамотность, а в ХМАО живут ханты и манси что и следует из расшифровки аббревиатуры. Перед её глазами снова начали вырисовываться зыбкие картины: вот она держит на руках младенца, покачивает его, напевая колыбельную на незнакомом языке (хантыйский или мансийский?). Младенец, улыбаясь, протягивает к ней ручонки, лопочет что-то на своём младенческом языке. Она мысленно всмотрелась в личико малыша - он внимательно, как бы изучая, разглядывает её узкими щелочками-глазами, не глаза, а чёрные угольки. «Маленький мой, мой малыш!» — она почти физически ощутила его присутствие в своей жизни, и это было переломным моментом в её решении:
— Я согласна!
— Уже представила, как ты живёшь в чуме на стойбище! — развеселилась тётка, кто-кто, а уж она-то знала о мечтательном характере своей племянницы.
Галка не отвечала, она счастливо улыбалась, прикрыв глаза, мысленно ласкала своего, пока ещё даже не зачатого, ребёнка. «Чем отдельный чум в стойбище, хуже, клетушки в общаге?» — задала она сама себе вопрос и сама же ответила на него шаблонной фразой: «С милым рай и в шалаше». Кто знает, может быть, и правда, там, на стойбище, он ждёт её. Настоящий мужчина - оленевод. Живёт в суровом краю и ждёт её такую нежную и в то же время, стойкую, её, которая сможет скрасить его нелёгкую жизнь. Откуда-то из недр её памяти, услужливо всплыло воспоминание о том, что там, в суровых краях, мужчинам остро не хватает женского внимания, любви, нежности. Галка в своих мыслях, уже почти вышла замуж за оленевода-охотника-рыболова, поселилась в его чуме и родила ему троих детей и, непременно, чтобы одна из них была девочка, это было обязательное условие. «В миллион раз лучше жить в чуме своей жизнью, поддерживать тепло в очаге, растить детей, готовить незамысловатую еду, встречать любимого настоящего мужчину. А не быть «заводным болванчиком», ходить утром - на работу, вечером - с работы, отдавая свою жизнь, свою молодость, капля за каплей, и получая за это скромное вознаграждение, позволяющее покупать себе только лишь самое необходимое.
— Что ты там, бормочешь? — вновь раздражаясь, тётка вернула с небес на землю племянницу.
— Хочу в тундру на курорт, — наконец-то, Гала смогла чётко сформулировать свою мысль. — Оформляй.
Туристическая путёвка была зарезервирована, оплачена и уже была в руках у её счастливой обладательницы.


ГЛАВА 2. Первый сексуальный опыт с оленеводом

Добираться до стойбища оказалось делом нелёгким: сначала она несколько часов болталась в небе, маленький самолётик, в котором она летела, болтало, так как будто они не летели по воздуху, а ехали по плохой просёлочной дороге, сплошь состоящей из кочек и ухабов. Гала сидела, вцепившись в подлокотники сидений, не веря в то, что самолётик, в очередной раз, падая в воздушную яму, всё-таки долетит по назначению. «Может быть, они продают билеты в один конец?» — мелькнула у неё в голове тревожная мысль, — она огляделась - люди спокойно сидели на своих местах, ни тени испуга не было на их лицах.
— Почему такая болтанка? — дрожащим голосом высказала она свой вопрос в пространство самолёта, не надеясь получить вразумительный ответ.
Пассажир, сидевший от неё через проход, и на один ряд впереди, оглянулся и, увидев её позеленевшее от страха лицо, подбодрил:
— Здесь всегда так, не бойтесь, долетим, всё будет в порядке.
— С трудом верится, — стуча зубами, пробормотала она в ответ, чем вызвала оживление среди пассажиров.
— Не бойтесь, — вмешался в разговор ещё один пассажир, сидевший рядом с Галкой, — самолёт на котором мы летим очень надёжный, он уже лет восемьдесят, наверное, летает и ничего, ни разу не упал.
— Как восемьдесят? — её лицо, имевшее зеленоватый оттенок, вдруг, стало серого цвета, — разве самолёт может летать столько лет?
— Ну, что вы человека пугаете, она и без вас боится, а вы ещё масло в огонь подливаете, — пристыдил Галкиного соседа тот, что её успокаивал.
— Пошутил я. Извините, — повинился её сосед, — вы, что первый раз летите на самолёте?
— Нет, но на таком доисторическом - первый раз.
— Всё бывает когда-то впервые, — философски высказался тот, что успокаивал её, но она его уже не слышала. Чтобы хоть как-то отвлечься от раздираемого её на части животного страха, она попыталась сосредоточиться на представлении своего будущего мужа - оленевода. Высокий, с чёрными смоляными волосами, с щелочками вместо глаз. Почему он обязательно должен быть высокий? — одёрнула она себя, — северные народности не отличаются высоким ростом. — Ну, и ладно, невысокий, но коренастый, — продолжила она мечтать, — и очень сильный, он будет беречь ее, и защищать, а уж как она его будет любить, он даже представить себе этого не может. Она будет носить его на руках, и сдувать с него пылинки (шутка). Нет, не получилось у неё чётко представить образ своего будущего возлюбленного, самолёт, вдруг, дёрнулся и резко, почти камнем, начал пикировать вниз.
— Падаем? — прошептала она, мертвея от ужаса.
— Снижаемся, скоро приземлился, — снова обернулся мужчина, успокаивавший её.
Наконец, самолёт, как показалось ей, собрав все свои силёнки, сделал неимоверное - зашёл на посадку и приземлился всё-таки. Гала, пошатываясь, спустилась по трапу, ей показалось, что самолёт хитро посматривает на неё стёклами иллюминаторов: «Что не ожидала, что смогу! Я ещё любой аэробус за пояс заткну!»
В аэропорту Гала села на автобус, потряслась на нём часа два, вышла на положенной остановке, там её уже ждал вездеход. Она забралась в него, внутри вездехода, оказывается, уже сидели пассажиры:
— Вас последнюю ждали, — вместо приветствия буркнул водитель, запрыгнул на своё место и они покатили, одному Богу известно, куда. Дорога вымотала Галу настолько, что она, как говорится, не могла ни петь, ни свистеть, хотелось одного:
— Или добейте меня, — пробормотала она, вылезая из вездехода, — чтобы я не мучилась, — или дайте поесть и уложите спать - одно из двух, первое — предпочтительней.
Их встретил пожилой мужчина, почти старик, северной народности. Он отвёл её и ещё двух женщин, ехавших с ней в вездеходе, в чум, выделенный для курортниц. Дал по миске чего-то обжигающе горячего, они все трое, обжигаясь, с жадностью заглотили незамысловатое угощение, выпили по кружке не менее обжигающего напитка. «Уж, не настойка ли это из мухоморов?» — встревожилась Гала и, надеясь на лучшее, на то, что это всего лишь травяной чай, выпила его. После еды Галка, почти замертво упала на разостланные для них на полу оленьи шкуры, к счастью, кроме шкур, были вполне сносные подушки и одеяла. «Страдалицы, как и я», — подумала она о соседках по чуму, мысли путались у неё в голове, и она мгновенно уснула таким крепким сном, каким не спала ни разу в жизни.

Сколько она проспала, она не знала. Ресницы на её глазах затрепетали, и сквозь полуприкрытые веки в полумраке она увидела незнакомые очертания круглого помещения. Что это? Она резко села и начала оглядываться. «Где я? Кто я? Что я тут делаю?» — она не сразу вспомнила, где находится. С трудом, она наконец-то осознала, кто она такая, зачем она здесь, и что она здесь делает: «Ах, да! Я же прибыла на курорт «Стойбище оленеводов» в поисках экзотики и мужа-оленевода, остро нуждающегося в женском внимании и ласке». Соседки по чуму не подавали признаков жизни, Галка встревожилась: живы ли они, или, может быть, погибли, не выдержав тягот трудной дороги? Она внимательно всмотрелась в лица женщин, прислушалась к их дыханию. Слава Богу! Они дышали! Вернее, еле дышали. «Бедненькие, — пожалела их Галка, — лежат полуживые, устали как и я». Поняв, что с её соседками всё в порядке, она стала рассматривать простенькое убранство чума. Посреди чума стояла прямоугольная железная печь с трубой, уходящей вверх, в отверстие на верху чума не закрытое сукном и брезентом, сквозь щели в дверце печки были видны догоравшие угли. На печке стояли чёрные от копоти котелки, от них исходил приятный запах домашней еды. Пол чума был застелен крашеными досками, поверх них были наброшены циновки, поверх циновок кое-где лежали оленьи шкуры. Около стен чума (если их можно было так назвать) были навалены предметы непонятного для Галки предназначения, стояла самодельная грубо сколоченная из досок этажерка, на ней находилась незамысловатая кухонная утварь, тут же рядом приткнулся обеденный низенький стол, вот и весь интерьер чума. Она откинула сукно закрывающее вход в чум и вышла наружу. Был уже полдень, пасмурно, накрапывал дождичек, температура была не больше десяти градусов тепла и это летом! Вокруг расстилалась зеленовато - жёлтым ковром тундра, кое-где виднелись жиденькие кусты и низкорослые деревца. Поодаль кормились ягелем несколько оленей, охраняемые собаками. Вдали видно было небольшое озеро, вода в нём казалась свинцовой, Галка поёжилась глядя на неприветливый вид озера. Боковым зрением она увидела движение и повернулась - он стоял справа, и с изумлением разглядывал её, примерно так, как археолог разглядывает найденные им в вечной мерзлоте останки мамонта. Коренастый молодой мужчина невысокого роста, с лицом, задубевшим от непогоды, чёрные прямые волосы до плеч, узкие щелочки-глаза, кривоватые ноги. Он был одет в обыкновенную куртку, спортивные брюки. «Неужели, это он, мой герой - оленевод, мой будущий муж и отец моих будущих детей? Он, наверное, женщин только на картинках видел, поэтому так и рассматривает», — Галка поняла, что она на верном пути, практически, у порога в ЗАГС, она смотрела на него почти как на своего будущего мужа.
— Здравствуйте! Меня зовут Галина, — она приветливо улыбнулась и подошла к нему.
Он кивнул головой и не отвечал на её приветствие.
— Это и есть курорт «Стойбище оленеводов?» — она пыталась завести с ним разговор.
Он отрицательно покачал головой и махнул рукой вправо:
— Нет, завтра чум разберём, соберём вещи, запряжём оленей и поедем на стойбище, вас ждали. Илья меня зовут, — отрывисто отвечал он.
Галка почувствовала настойчивое требование организма вывести из себя продукты жизнедеятельности наружу, просто, в туалет она захотела, вот и всё, но туалета нигде не наблюдалось, а организм требовал облегчения всё настойчивее и настойчивее.
— Здесь есть туалет? — она решила затронуть деликатную тему.
— Вся тундра для этого подходит, — он развёл руками, как бы показывая, что здесь есть сколько угодно возможностей справить нужду организма.
До ближайших жиденьких кустиков идти было далековато, зато ничего не видно, — успокаивала сама себя Галка, направляясь в сторону редких кустиков. Когда она вернулась, женщины, ночевавшие с ней, тоже вышли из чума, две взрослые женщины, подруги, поняла Галка, а может быть, и сёстры. Появился старик, встретивший их, он жестом позвал женщин в чум. Галка, две женщины, старик и Илья сели за низенький столик, старик поставил перед каждым по миске лапши с мясом.
— Это оленина? — спросила одна из женщин, — очень вкусно!
Старик кивнул в ответ. После еды Галка решила прогуляться до озера, женщины остались около чума - наслаждаться тишиной и релаксировать. Илья пошел следом за ней. Она обернулась и лукаво посмотрела на него:
— Ты решил меня сопровождать?
Он ничего не отвечал, просто молча шёл чуть-чуть от неё поодаль. Дошли до озера, она оглянулась - чум казался маленьким, почти игрушечным. Унылый пейзаж скрасило солнце, вдруг, ненадолго выглянувшее из-за туч. Освещая тёмное небо золотом, лучи медленно струились сквозь просветы в тучах, даря истосковавшейся природе края чуточку тепла и света. Она подошла к озеру, зачерпнула ладонями прозрачную воду и плеснула себе в лицо, вода была обжигающе-ледяной. Илья молча наблюдал за её действиями, как бы изучая её повадки, также как учёные изучают повадки животных, пытаясь выяснить степень их интеллектуального развития. Она села около озера:
— Вода успокаивает нервную систему, — она повернулась к нему вполоборота и улыбнулась.
Он подошёл, сел рядом с ней, немножко посидел, и тут же повалил её на спину, пытаясь освободить нижнюю часть её тела для доступа.
— О! Ну, как можно! Мы только-только узнали друг друга! — Она говорила эти слова потому, что так было положено в том мире, где она жила, где надо было слегка поломаться для приличия и где считалось, что секс в первый день знакомства это распущенность и вседозволенность, ну, хотя бы на второй день знакомства - это уже серьёзнее, намного серьёзнее.
Он не обратил на её слова никакого внимания, просто молча и сосредоточенно, как будто выполнял работу, продолжал свои действия. Он смотрел ей в глаза, казалось, что он просверливает её взглядом и не только взглядом, но и другой частью своего тела. Галка не сопротивлялась, страсть захватила её, у неё давненько ничего подобного не было, тем более что это её будущий муж, отец её будущих детей. Сейчас она уже точно знала это.

Всё закончилось. Он молча поднялся, привёл в порядок свою одежду, посмотрел на то, как она суетливо натягивает на себя одёжки и пошёл в сторону пасущихся неподалеку от чума оленей. «Не хочет меня компрометировать! — поняла Галка его действия, — чтобы никто не понял, что у нас с ним было. Какой благородный! Никогда бы не подумала, что оленеводы обладают врождённым чувством такта». Она уже почти влюбилась в него без памяти: страстный любовник, сумевший доставить ей острое наслаждение и беспокоящийся о её добром имени, о её репутации. Она посидела на берегу озера ещё минут пятнадцать, полюбовалась суровой красотой этого края, не забывая отмахиваться от надоедливой мошкары. Достала карманное зеркальце, из зеркала на неё взглянуло существо непонятного пола и возраста - всклокоченные тёмно-русые волосы до плеч, с застрявшей в них жухлой травой, запавшими глазами и тонкой сеткой мелких морщин под ними, красным кончиком носа (потому что замёрзла, а не от спиртного, как кто-то мог бы подумать). Галке не очень понравилось зеркальное отражение своего лица, а других женщин в тундре нет - успокоила она сама себя. Две женщины, приехавшие вместе с ней на курорт, были не в счёт - они были старше её, и оленеводами интересовались только в виде приложения к курорту «Стойбище оленеводов», — решила за них Галка. Она достала из другого кармана губную помаду, подкрасила губы, отстранила зеркальце подальше, пытаясь понять, лучше она выглядит с накрашенными губами или нет. Не поняла. Причесалась, пытаясь избавиться из соломинок в волосах. Посмотрелась в зеркало. Снова не поняла, стала она выглядеть лучше или нет. Положила зеркальце и помаду в карман и пошла в сторону чума.
— Мы тебя потеряли, — озабоченно встретили её тётки. Они были похожи, невысокого роста, слегка полненькие, подруги или сёстры, Галка припоминала, что они говорили о том, кто кому приходится, но она не запомнила - её это не интересовало. — Илья сказал завтра с утра на стойбище поедем, а тебя нет и нет. Ты где была? Гуляла? Не побоялась заблудиться?
Галка не услышала в их голосах даже намёка на то, что они о чём-то подозревают. Она огляделась, хотела увидеть, где Илья и чем он занимается. Илья находился неподалеку от пасущихся оленей, рядом с ними стояли сани, вот их-то он и чинил.
— Сани ремонтируешь? — она подошла и, улыбаясь, смотрела на него.
Он мельком взглянул на неё и продолжил работу, как будто бы заданный вопрос к нему не относился. Она потопталась около него, не зная как себя вести, увидела валяющееся неподалеку от него полено и присела на него. Он продолжал сосредоточенно работать, не обращая на неё внимание. «Сбил охотку, что называется, и теперь я его не интересую? — Галка терялась в догадках, — или они, оленеводы, живущие в суровых условиях, не привыкли выражать свои чувства? Может быть, он в неё безумно влюбился, но не хочет, нет, не умеет выразить свои чувства! — ей бы очень хотелось в это верить, им же было хорошо вместе, очень хорошо. Ей понравилось! А ему?» Она ещё немного посидела рядом с ним, это было уже смешно - он работает, не поднимая головы, а она сидит рядом с ним в позе Алёнушки на картине известного художника Виктора Михайловича Васнецова. Она поднялась:
— Я пошла, — дерзким тоном произнесла она, тайно надеясь на то, что попросит её не уходить: «Посиди около меня, мне так лучше работается!»
— Это не сани, а нарты, — произнёс он, продолжая заниматься своим делом и не собираясь её уговаривать остаться рядом с ним.

Она ушла, и остаток дня бессмысленно слонялась около чума, вела пустые разговоры с тётеньками, почти не вникая в их смысл. Старик снова приготовил им горячую еду и позвал к столу. Они поужинали и уже улеглись на постеленных им шкурах, когда сукно, закрывающее вход в чум приоткрылось, зашёл Илья:
— Пойдём! — позвал он её.
Она беспрекословно повиновалась. Они вышли из чума - он впереди, она немного поодаль, он повёл её на тоже место, где у них всё произошло. Ей было любопытно, что это значит, может быть, сейчас он встанет на одно колено и сделает ей предложение руки и сердца, как это бывает в романтических сериалах и подарит ей колечко, сплетённое из соломы или каких-нибудь других подручных материалов. И она ответит: «Да! Да! Да!» Но нет, он не встал на одно колено и не сделал ей предложение руки и сердца, сел на жухлую траву, потянул её за рукав куртки, как бы приглашая сесть рядом. Она села. Они посидели рядом минуты три, затем он точно также как в прошлый раз, повалил её и начал искать пути доступа к её телу. Обратно, в сторону чума, они шли в том же порядке - он впереди, она несколько поодаль. Вместе зашли в чум, она легла в той стороне чума, где давно «мёртвым сном» спали женщины, он лёг в другой части чума, туда, где спал старик. Галка долго не могла уснуть - его близость тревожила её, ей хотелось подняться и лечь рядом с ним, прижаться к его крепкому горячему молодому телу, чтобы он обнял и прижал к себе горячо и крепко и никогда-никогда не отпускал бы её от себя. Но, она не могла себе этого позволить. А, почему? Какая разница кто и что подумает о ней, о её поведении. То, что произошло между ними, касается только их двоих и никому не позволено вмешиваться. Она уже почти решила встать и лечь рядом с ним, но… «Он меня не позвал, я уже начинаю вешаться ему на шею, наверное, это неправильно», — она решила не торопить события и посмотреть, что из этого получится.

— Вставай! — растолкали её женщины наутро, — нас приглашают завтракать, поедим и надо ехать на стойбище. Так Илья сказал. Они быстренько позавтракали, обожглись чаем, настоенным, на мухоморах (по крайней мере, Галке так казалось до сих пор) и Илья вместе со стариком начали готовиться к переезду. Галка и женщины залюбовались их слаженными действиями. Быстро и ловко они поснимали сукно и брезент, укрывающие чум, за считанные минуты разобрали шесты составляющие остов чума, уложили шесты на нарты, на другие нарты нагрузили нехитрый скарб, запрягли «лесенкой» оленей и были готовы к поездке.
— Летом, на санях? — Галка не верила своим глазам, она прекрасно знала народную мудрость: «Готовь сани летом, зимой - телегу», соответственно, сейчас они должны были перемещаться на телегах, а никак не на санях (на нартах - поправил её Илья).
Старик махнул дамам рукой, призывая их сесть на нарты, они послушно сели как им было приказано, и процессия тронулась. Как ни странно это казалось Галке, но нарты легко скользили по влажному покрову тундры. Да, оленеводы знают свою работу, — подумала Галка, — и знают, как доставить удовольствие женщине, — хихикнула она про себя.

ГЛАВА 3. Заселение на курорт «Стойбище оленеводов»
Часа через два они приехали на курорт «Стойбище оленеводов». Предприимчивые туроператоры, решили обычное стойбище оленеводов превратить в экзотический курорт, способный приносить его устроителям прибыль, не баснословную, пока конечно, но всё-таки прибыль. Курорт позиционировался как средство для релаксации, медитации, обретения гармонии с внутренним я посредством общения с оленями, тундрой, вечной мерзлотой, ягелем, морошкой, кусачей мошкарой и прочими прелестями Севера. Короче говоря, курорт был предназначен либо для экстремалов, либо для людей с ограниченными финансовыми возможностями, к последним и относилась наша Галина. Это было обыкновенное стойбище оленеводов, только вместо одного чума, их было пять, расположенных вдоль озера на, примерно, одинаковом расстоянии друг от друга. О том, что это курорт, а не просто стойбище, можно было догадаться только лишь по вывеске, прикреплённой к вкопанному в вечную мерзлоту столбу. Вывеска была почти произведением искусства и, наверное, стоила неплохих денег. Красивыми буквами было написано: «Курорт «Стойбище оленеводов», изображён чум на фоне зимнего пейзажа тундры и рядом мирно пасущийся олень, добывающий из-под снега ягель. И, о, чудо! Если стоять лицом к вытянувшимся вдоль берега озера чумам, то по правую, руку, поодаль от последнего чума, стояла кабинка с надписью «Ж», а по левую руку, тоже поодаль от первого чума, стояла кабинка с надписью «М». Цивилизация затронула тундру, устроители курорта сообразили устроить удобства для отдыхающих, пусть на улице и из грубо сколоченных досок, но это всё-таки лучше, чем в голой тундре, просматриваемой со всех сторон, почти лишённой кустарников и карликовых деревьев. Совсем на отшибе, стоял сарайчик, тоже наспех сколоченный из грубых неошкуренных досок. Галка подошла ближе, думая, что это сарайчик для инструмента или мастерская. Она распахнула дверь, помещение было разделено на две части: справа был навален всякий хлам, как подумала Галка, на самом деле, там находился необходимый и очень важный инвентарь для оленеводов, а слева было отделено помещение с закрывающейся дверью. Что это? — Галке стало интересно, и она распахнула дверь. О! Чудо во второй раз! Это был самодельный душ. Чем не настоящий экзотический курорт? С раздельными туалетами для мужчин и женщин и даже с душевой кабинкой, если можно было бы её так назвать.
— Дорогие мои, женщины! — она с восторгом ввалилась в чум, куда поселили её и женщин, живших с ней на промежуточном стойбище оленеводов. — Вы знаете, что здесь есть душ? Чур! Я первая!
— Обычному душу радуемся как дети новой игрушке! — высказалась одна из тётенек.

Галка стояла под струями горячей воды и чувствовала себя почти счастливой: горячая вода, оленевод, выбравший её в качестве своей женщины, подаривший ей полноценный чувственный секс, что ещё нужно для счастья? Мы предавались любовным утехам без защиты, — спохватилась она, она не боялась заразиться инфекцией, у него же никого нет в тундре, но она могла забеременеть, и не знала, хотела она этого или нет. Вообще-то, если быть, совсем, честной с собой, ей уже давно пришла пора родить ребёнка, но ей хотелось полноценной семьи и, чтобы у её будущих троих детей (одна из которых, как мы знаем, обязательно должна быть девочкой) была не только мать, но и отец. В дверь кто-то резко и требовательно постучал.
— Да подождите вы, — раздражённо крикнула Галка в закрытую дверь, — помыться спокойно не дадут! Занято!
— Это я, — прозвучал из-за двери знакомый голос её любовника - оленевода.
— Ах! — Галка заметалась, не зная, что делать: выключить воду, быстренько одеться, подкраситься, сделать причёску и только потом открыть дверь оленеводу? На это уйдёт битых два часа, а какой мужчина готов столько ждать под дверью, за которой находится обнажённое женское тело? Оленевод настойчиво - аккуратно стукнул в дверь ещё два раза, как бы предупреждая, — поняла Галка, — если не откроешь - уйду, тебе же хуже будет! И, да! Она открыла дверь и предстала перед ним в дверном проёме, в чём мать её родила, неизвестно, сколько лет назад. Оленевод-охотник-рыболов «остолбенел» при виде обнажённого женского тела, оно и понятно, — так решила Галка, — в тундре, где он увидит голую женщину? Тут только олени, да и то в шкурах, а не нагишом. Галке был не совсем понятен ход его мыслей, но действия его были ей вполне понятны и логичны: он увидел в обнажённом виде любовь всей своей жизни, женщину своей мечты, о которой он грезил наяву, занимаясь оленеводством, рыбалкой, охотой, собирая морошку (и может быть, варя из неё варенье). И вот она предстала перед ним во всей своей природной, первозданной красоте. Он не стал терять время на своё раздевание, выключил горячую воду, наспех вытер полотенцем любовь всей своей жизни, обнажил свой «инструмент» для продолжения рода человеческого и приступил к делу. Галка была слегка обескуражена незамысловатостью его ухаживаний. Одно дело, когда они на берегу озера, в просматриваемой со всех сторон тундре. Совсем другое дело в закрытом от посторонних глаз кабинете, пусть и являющимся примитивным душем, наспех сколоченным из грубых и неошкуренных досок. А где же дорожки из поцелуев, слова любви, нежное прикусывание её ушка и других чувственных частей её тела? Ответа не было. Оленевод методично «работал», как работает олень, впряжённый в упряжку. Она решила выбросить глупости из головы: «Об этом я подумаю завтра», — фразой из небезызвестного романа, и отдалась захлестнувшему её чувственному удовольствию. «Такими темпами, я сразу тройню рожу», — это была первая мысль посетившая Галку, после того как она оделась и вышла из душа, через некоторое время, вслед за ушедшим оленеводом - они старались оградить свою любовь от посторонних глаз, сплетен, пересудов.

Вечером Илья и старик набросали циновки на землю перед чумами, поверх настелили оленьи шкуры, расставили низенькие столики, старик позвал отдыхающих присоединиться и поужинать в тундре на воздухе.
— Будет концерт! — оповестил старик, и начал расставлять незамысловатое угощение на столах. К привычной для оленеводов и отдыхающих пище, добавилось вино, конфеты и пирожное (где они его взяли?)
— Анимация в тундре! — женщины, приехавшие с Галкой сели рядом с ней, — экзотика, да и только.
Галка, соглашаясь, кивнула головой:
— Устроители беспокоятся, чтобы мы не заскучали и даже вином решили угостить.
— Оплачено! — ответила одна из женщин - Татьяна.
Старик, как заправский официант, переходил от столика к столику и разливал по кружкам вино, фужеров, рюмок и даже простых гранёных стаканов на стойбище не было, были только эмалированные кружки тёмно-зелёного и синего цветов.
За самодельные низкие столики, на оленьи шкуры стали рассаживаться курортники. Горячая еда, вино, подняли настроение, уже было заскучавших отдыхающих, и начинающих, потихоньку, посылать ко всем чертям собачьим экзотический отдых в тундре.
Сукно, закрывающее вход в один из чумов приоткрылось и оттуда вышли четыре молодых мужчины и четыре молодые женщины - представители северных народностей, кто они по национальности Галка, естественно, не знала, да и особенно не интересовалась. А вот то, что в тундре есть женщины, вопреки её предположению, это её несколько разочаровало. Одеты они были в нарядные национальные костюмы, расшитые сложными узорами из бисера и демонстрировали курортникам самобытную культуру их народа. Что-то неуловимо - знакомое показалось ей в одном из мужчин. Ах, да это же Илья! В национальной одежде Галка не сразу узнала свою любовь.
— Илья! — Галка помахала ему рукой, забыв о предосторожности. Он мельком взглянул на неё и ничего не ответил. Начался концерт. Более унылого зрелища она в своей жизни не видела, одна из женщин затянула заунывную песню, остальные участники невпопад подпевали ей, если бы отдыхающие не выпивали вино, наверное, им бы не хватило терпения слушать «народное искусство».
— Уши режет, — Галка сказала на ухо Татьяне - она сидела рядом с ней.
— В таком-то климате не то, что петь, завыть можно, — ответила Татьяна и, соглашаясь, кивнула головой.
— Что они и делают. Этот вой у них песней зовётся! Давайте выпьем для настроения! — Галка выпила почти всё вино налитое ей стариком.
— Где старик? Я ещё вина хочу! — она вертела головой, в поисках лица, заведовавшего выпивкой.
— Это ты Ивана стариком называешь? — спросила Ольга, подруга или сестра Татьяны (Галка не помнила).
— Ну, кого ещё! Он же угощение по столам расставлял.
— Он не старик, — Татьяна отрицательно покачал головой, — ему сорок пять всего-то.
— Как сорок пять? Я думала, ему семьдесят пять или больше! — у Галки округлились глаза.
— Не мудрено, в таком климате и в таких условиях как можно жить! Будешь выглядеть не то, что семьдесят пять, а на все триста! — она рассмеялась сама над своей шуткой и махнула кому-то рукой, подзывая его к себе.
Галка посмотрела, кому Татьяна помахала, оказывается, Ивану. Он подошёл, сел рядом с Татьяной, слегка приобнял её, разлил им вино по кружкам, себе он вина не наливал. Галка «квадратными» глазами наблюдала за Татьяной, кокетливо строящей глазки Ивану, у неё с ним роман? Заунывная песня, рвущая душу, наверное, горестно повествующая о нелёгкой жизни оленеводов, наконец-то, закончилась, и самодеятельные артисты пустились в пляс, это было всё-таки веселее. Илья, что называется, «работал» в паре с одной из девушек - представительниц национальных меньшинств. Она заигрывающее - смущенно «стреляла» в него глазками-щелочками из-под опущенных ресниц. Галка оторопела: хантыйки или мансийки тоже умеют строить глазки или у девушек это в крови, и они появляются на свет божий уже с этой, встроенной в их организм, функцией? «Дурёха! — Галка слегка, но не сильно, пожалела глупенькую девушку. — Сердце Ильи и другой орган, не мене важный для любви, принадлежат ей Галине. — Ну, да ладно, другого оленевода, может быть, найдёт». Она с удовольствием отметила, что смущённо - пылкие взгляды, наверное, непорочной девы, не произвели на Илью никакого впечатления. «Это и понятно!» — пожала плечами Галка, мысленно ведя диалог с девушкой пытающейся скромно, но настойчиво завлечь в свои сети Илью, между прочим, чужого мужчину. Ей вдруг, безумно захотелось подняться, вытолкать взашей «чумичку» - как мысленно назвала её Галка, и самой танцевать со своим любимым оленеводом. Но, она этого не могла себе позволить, во-первых, она не знала и не умела исполнять танцы народов Севера, а во-вторых, и во всех остальных случаях, она курортница, и её обязаны развлекать, а не она. Танец закончился, артисты, как и положено, раскланялись под бурные и продолжительные аплодисменты отдыхающих, и ушли в чум, наверное, переодеваться в обычную одежду.
Галка, увлечённая искусством, и не заметила, когда и откуда появился ещё один мужичок - оленевод, примерно, такого же возраста как Иван, он подсел к Ольге, та сразу заалела от удовольствия и защебетала, как юная дева, встретившаяся со своим любимым. Ну, тётки, зажигают! Я думала, что я одна роман закрутила, а тут, оказывается, жизнь ключом бьёт со всех сторон, — Галка переводила взгляд с одной парочки, на другую. Те, не стесняясь ни кого, в отличие, от скромной Галины, вовсю кокетничали с мужичками - оленеводами, шутили, строили глазки и, вообще, выглядели очень и очень счастливыми и довольными незатейливой жизнью в тундре. Иван поднялся со своего места и объявил, что на сегодня концерт окончен, а завтра вечером отдыхающих ждёт сюрприз. Какой? Завтра узнаете!


ГЛАВА 4. Выяснение отношений и злополучная звезда
После достаточного количества выпитого вина, в затуманенном мозгу Галины появилась смелая мысль: пойти в чум, куда ушёл Илья с другими артистами, нагло зайти в него и, может быть, поцеловать его взасос на глазах у всех, а чего ей стесняться - у них любовь со всеми вытекающими из этого обстоятельствами. Ещё немного посижу и пойду, посмотрю что он делает, — решила Гала, — лень тяжёлым свинцом налила её ноги, или это была не лень, а определённая степень алкогольного опьянения. Наконец, она сбросила с себя оцепенение и поднялась, чтобы пойти и претворить свой безумный план в действие. Но не успела, из чума один за другим вышли артисты, переодевшиеся в обычную одежду. Последним из чума вышел Илья, он даже не взглянул не то что на Галину, но и даже в сторону прочих курортников, выпивающих и угощающихся, восседающих на оленьих шкурах за низенькими столиками. Он озабоченно направился в сторону оленей, пасущихся неподалеку, запряг их в нарты, что-то крикнул на непонятном языке. Артисты загрузились в нарты, и Илья повёз их.
— Куда он их повёз? — она взглянула на сладкую парочку - Татьяну и Ивана. Иван не расслышал вопрос - очень уж был занят, бросал пылкие взгляды на Татьяну, пожимал её ручки, что-то нашёптывал на ушко, от чего она заливалась смехом.
— Куда Илья повёз артистов? — уже более громко и настойчиво уточнила она у Ивана.
— В деревню их отвезёт - домой, потом вернётся, и мы тоже уедем в деревню c девчонками на экскурсию, — он подмигнул Татьяне, она захихикала.
— С какими девчонками? — не поняла Галка.
— А вот с этими, — он левой рукой притянул к себе за плечи Татьяну.
«Ну, тётки, вырвались, что называется, на свободу им бы внуков нянчить, а они шуры-муры заводят», — Галка не одобрила столь легкомысленное поведение взрослых женщин, впрочем, её мнением никто не интересовался.
Ужин закончился, вино было выпито, делать было нечего - скукотища! Галка зевнула, выпитое вино подействовало на неё как снотворное. Илья испарился в неизвестном направлении, оставив её на произвол судьбы. Основная масса отдыхающих состояла из женской половины человечества, причём, не из самой лучшей и молодой, в основном, были тётеньки, примерно такого же возраста как Татьяна с Ольгой, несколько невзрачного вида мужичков, вот и весь контингент отдыхающих, — Галка ещё раз зевнула и решила пойти в чум лечь спать, как известно: «Солдат спит - служба идёт», ну и она решила скоротать время своей «службы», зачем она повелась на тётки Людки авантюру, она сама не знала. Хотя - стоп! Она же встретила здесь свою любовь - ради этого стоило бы поехать не то что на стойбище оленеводов, но и на кладбище животноводов, или даже слетать на спутник Земли под названием Луна.
— Едут-едут! К нам кто-то едет! — вдали была видна маленькая точка, уверенно держащая путь в сторону «Стойбища оленеводов». Отдыхающие соскочили со своих мест, пытаясь разглядеть кого занесла нелёгкая в их забытый Богом, но не устроителями, курорт. Галка всматривалась вместе со всеми до появившихся зелёных мушек в глазах и даже зачем-то встала на цыпочки. Маленькая точка с завидным упорством продвигалась всё ближе и ближе к стойбищу, наконец, стало понятно, что это возвращается Илья. Галке сразу же расхотелось спать, настроение из унылого резко преобразовалось в жизнерадостное. «Ко мне спешит!» — счастливо улыбалась своим мыслям Галка, не спеша делиться ими со своими соседками по чуму.
— Твой едет! — тихонько толкнула Галку в плечо Татьяна, — соскучилась, наверное, уже?
— Вы… Ты… Знаете? — Галка уставилась на Татьяну, — но откуда? Я же не афишировала наши отношения!
— Что тут знать! Здесь же тундра, а не город с миллионным населением, в котором никому ни до кого нет дела, каждого интересуют только его жизнь.
— Да, ужасно соскучилась! — призналась Галка Татьяне вполголоса, чтобы не услышали остальные отдыхающие, — всего несколько часов прошло, а мне показалось, что целая вечность.
— Ничего парень, — похвалила Илью Татьяна, — работящий, жилистый, сильный, только уж очень узкоглазый.
— Мой любимый разрез глаз, — уточнила Галка.
— И твой любимый размер… — Татьяна сделала плутоватое лицо и не стала продолжать скабрёзную шутку, — не обижайся, я пошутила.
— На правду не обижаются, да - мой любимый размер.
Подъехал Илья, распряг оленей, подошёл к Ивану и они стали тихо о чём-то разговаривать.
Татьяна кивнула головой Ольге - своей подруге, как бы зовя её с собой, они пошли в чум, но на полпути Татьяна вернулась к Галке:
— Олени отдохнут, и мы вчетвером тоже поедем в деревню на экскурсию, мы с Ольгой, Иван и Тимофей (Ольгин друг). А ты тут останешься, чум в твоём полном распоряжении.
— У вас всё серьёзно или так курортный романчик? — конечно, это было не совсем прилично лезть не в своё дело, но Галка не смогла удержаться и задала некорректный вопрос.
Татьяна ничуть не обиделась:
— Нам что терять? Честь свою девичью мы с Ольгой уже давно потеряли, до старости далеко, так почему бы не позволить себе радоваться жизни во всех её проявлениях. Мы не ставим себе ограничений, сейчас нам хорошо, значит надо пользоваться моментом.
Галка согласно кивнула головой:
— Да! Ты права! Кто знает, может быть, эти на первый взгляд лёгкие поверхностные отношения со временем могут перерасти во что-то более серьёзное, например, семья. Интересно, здесь в тундре есть ЗАГСы? Должны быть, я думаю.
Татьяна рассмеялась, она подумала, что Галка шутит, конечно, это так и было, но только лишь отчасти. Татьяна не уловила в интонации Галины вопрос и надежду, это возможно или нет?

Дунул ледяной северный ветер, небо затянуло тучами, заморосил дождь. О! Чудо в третий раз! Здесь на курорте стояла спутниковая антенна. Отдыхающие собрались в одном из чумов - смотреть телевизор, а что ещё делать в такую погоду. Очертания происходящего в чуме расплывались в тусклом свете струившимся от телевизора, в воздухе чувствовалась истома - то ли от выпитого вина, или от безделья или от того и другого взятого вместе или ещё от чего-то непонятного, неуловимого для Галины. Скучно! Ах, как ей было скучно! Почему? — она попыталась разобраться в своих ощущениях, — потому что Илья не проявляет к ней чувств, так как хотелось бы ей. А как бы я хотела, чтобы он вёл себя со мной? — задала она сама себе вопрос. Подумала и ответила: чтобы открыто проявлял ко мне интерес, так как проявляет внимание Иван по отношению к Татьяне. Она вышла из чума, осторожно и тщательно расправив сукно, закрывающее в него вход, оставив общество курортников без своего присутствия. Никто и не заметил потери, — усмехнулась Галка. На улице всё также моросил дождь, порывы ветра усилились, стало холодно. Она пошла в свой чум, там никого не было, забралась на оленьи шкуры, укрылась одеялом, пытаясь согреться и незаметно для себя заснула. Проснулась она также внезапно, как и заснула, по ту сторону чума слышалось фырканье оленей, доносился громкий разговор мужчин на незнакомом для неё языке. Она поднялась и вышла из чума посмотреть, что там происходит и где её любимый, что он сейчас делает. Иван снова запрягал оленей «лесенкой», Илья стоял рядом и отдавал, по-видимому, распоряжения на своём языке, одинаково понятным и ему и Илье, тут же стояли и Татьяна с Ольгой.
Галка подошла к Илье:
— Ты снова уезжаешь? — она фамильярно провела указательным пальцем правой руки по его щеке. Её больше не беспокоили мысли о том, кто - что скажет. Это её жизнь и её дело как себя вести и с кем. В конце - концов, это её тело и она распоряжается им по своему усмотрению: «Не собираюсь ни пред кем отчитываться! — мысленно ответила она всем тем, кто интересовался её поведением и не одобрял его, — не ваше дело! — уверенно - дерзко продолжила она». Хотя, если бы ей быть объективной, никто, ни один человек, как из отдыхающих, так и из обслуживающего персонала, ни разу не сделали ей замечание по поводу её облегчённого поведения, как она сама называла свои отношения с Ильёй. Илья не обратил внимания на Галкины манипуляции указательным пальчиком, ему были чужды знаки любви - вздохи, переглядушки, обнимашечки, чмоки-чмоки и прочие присюсюкивания, он жил в суровом краю, где главная задача была - элементарно выжить в условиях тундры.
— Мы уедем в деревню, — вместо Ильи ответил Иван, он останется с вами за старшего, вас без сопровождения нельзя оставлять, здесь всё-таки тундра, волки здесь водятся и другие хищники, оленей надо охранять, от вас какой толк, вы не сможете.
Галка изумлённо уставилась на Ивана, она думала, что он беспокоится о безопасности туристов, а для него, оказывается, первостепенная задача - сохранение поголовья оленей. Иван понял, о чём подумала Галка и пояснил:
— Олень в переводе означает: «жизнь», без оленей в тундре не выжить. Вы приехали на несколько дней на экскурсию и уехали, а нам здесь жить. Хозяйка мне нужна - жена, моя умерла, не смогла справиться с суровой жизнью в тундре, простудилась, слегла и умерла, дети выросли - разъехались, один остался.
— Желающие найдутся, я думаю! — погрозила пальчиком Галка. — Татьяна, например.
— Я согласна! — кокетничала Татьяна.
Иван безнадёжно махнул рукой:
— Она не выдержит быть «чумохозяйкой», только та, что выросла в этом краю, в чуме, годится быть женой оленевода. Через несколько дней мы повезём вас в настоящее стойбище, вы увидите настоящую семью оленеводов, ребятишек живущих с родителями в чуме, хозяйку чума, её мать живущую вместе с ними. Увидите всё по настоящему, а не как здесь, здесь только внешнее убранство, суть вы поймёте, когда окунётесь в быт обычной семьи оленеводов.
— Ух ты! Когда это будет?
— Послезавтра.
— А завтра что за сюрприз?
— Завтра и узнаете, иначе будет не интересно.
Олени, стоявшие в упряжке, нетерпеливо фыркали и били копытами, им хотелось движения, бежать легко и свободно по тундре, подгоняемым криками оленеводов. Илья сделал знак рукой, как бы показывая Ивану, что всё готово, и они могут ехать.
— Садитесь, — Иван подтолкнул женщин к нартам. — Тимофей! Поехали! — крикнул он в пространство тундры и тоже залез на них. Подошёл Тимофей, Иван дёрнул поводья, и олени помчали всю компанию прочь, в тундру, Тимофей на ходу запрыгнул на нарты. Галка долго-долго смотрела им вслед, что-то невыразимо печальное закралось в её душу, она поняла, нет, почувствовала, что в их отношениях с Ильёй нет будущего. Но, почему? — возмущённо задавала она сама себе вопрос и сама ответила на него, — мы из разных социальных групп, он никогда не сможет адаптироваться к моему миру, а я к его. Но я же хотела жить в чуме обычной простой жизнью жены оленевода, быть чумохозяйкой. Это иллюзия, Глина! — строго ответила она сама себе. Она «очнулась» от своих мыслей, когда Илья тронул её за правую руку, чуть выше локтя: