Леди некромант. Ольга Булгакова

Глава 1

— Ну что, хватает?

Он беспокойно сновал туда-сюда мимо стола, пламя свечи дрожало, сложенные столбиками монеты тревожно и хищно поблёскивали. Я пересчитывала последние медяки.

— Нет. Не хватает, — прозвучало глухо, безнадёжно.

— Я ж говорил, нужно было сильней припугнуть! — он резко взмахнул руками, от громкого голоса заложило уши. — Она бы раскошелилась!

— А если бы до смерти запугал? — устало потерев лоб, хмыкнула я. — Мне в тюрьму не хочется.

— Да что я, не понимаю, когда остановиться надо? — возмутился он.

Я окинула хлипкую фигуру собеседника оценивающим взглядом:

— Хорошо, соглашусь. До смерти ты не запугал бы, но до удара — вполне. Мне не нравится идея брать ещё один заём, чтобы оплачивать чье-то лечение.

Он сложил руки на груди, потоптался на месте:

— Может, в соседних домах попробовать?

Я покачала головой.

— Срок истекает послезавтра, а мне не хватает трети суммы, Артур. Ты столько вреда причинить не сможешь, но спасибо за предложение.

Он долго рассматривал деньги:

— Что делать будешь?

— Пойду в банк. Отсрочку они не дадут, попрошу ссуду.

— Серьёзно, Кэйтлин? Ссуду, чтобы погасить взнос по ссуде? Я, конечно, не делец, не банкир и никогда ими не был, но мне это кажется абсурдным!

Опершись на ладонь лбом, я смотрела на таблицу с подсчетами. Ответ на вопрос «Где взять пятнадцать золотых до послезавтра?» среди цифр найти не удалось. Задумчиво наведя пару раз карандашом сумму итога, решила, что нужно ложиться.

— Я устала, Артур. Спасибо тебе большое за помощь. Ты очень убедительно поговорил с этой вдовой сегодня.

— Отсылаешь? — мрачно ухмыльнулся мой верный очкарик.

— Да, отсылаю, Артур. Покойной ночи, мира тебе.

— До встречи, Кэйтлин, — тихо прошелестел призрак, растворяясь в комнате, словно туман поутру.

Только когда последние намеки на пребывание потусторонней сущности исчезли, я без сил откинулась на высокую спинку кресла, потёрла лицо ладонями. Триединая, прошу, пошли мне завтра богатого клиента!

Глупая молитва, которую я упрямо повторяла каждый день. Богатых клиентов богиня явно берегла для других вот уже три года. Удачу, везение, выгодные договора с банком она тоже распределяла другим изо дня в день, из месяца в месяц.

Кажется, богиня считала, мне хватит для благоденствия приятной внешности и необычного дара. Как верующая я могла бы с этим согласиться, но как бедствующая — негодовала. Особенно первое время.

Потом научилась неделями есть одну овсянку, радоваться гречневой каше, разбираться в отчётах чиновников из налоговой и уличать в «случайных описках» счетовода пансиона благородных девиц. Он за эти годы единственный не понял, что я не стану оплачивать жульнические счета за обучение сестры, и каждый квартал пытался надуть меня то на пять, то на десять золотых.

Если бы к моей фамилии всё ещё прилагались те деньги, которыми семья владела лет хотя бы тридцать назад, я бы и не замечала этих отклонений от должных величин. Но последние десять лет дела шли все хуже и хуже. У отца случилось несколько ударов, первые из которых были столь малы, что отразились лишь на его поведении. Он стал расточительней, беспечней, азартней, увлёкся танцовщицами. Семейный лекарь назвал это естественными переменами для мужчин в определённом возрасте.

Три года назад случился первый «настоящий» удар. Мне было девятнадцать, и уже два года я не считалась выгодной невестой — кроме фамилии и статуса наследницы рода ничего не осталось. Этот удар, обездвиживший отца, объяснил его прошлые странно-бесшабашные поступки, но не вернул деньги.

Чтобы оформить опеку над отцом и младшей сестрой, пришлось продать последние семейные украшения — чиновники требовали золото. Тогда же взяла первую ссуду, чтобы открыть своё дело в столице и так уберечь поместье и обеспечить сестре учебу.

Три года я вполне неплохо держалась на плаву. Мои услуги некроманта пользовались устойчивым спросом. Ведь кроме меня в стране всего два мага с таким даром, а беспокойных призраков, горюющих влюблённых и родственников, ищущих закопанный усопшим скарб, гораздо больше. Если бы не церковь, активно настраивающая паству против некромантов, у меня было бы по десятку клиентов в день. А так обращаться ко мне зазорно, постыдно и неприлично. Ко мне приходят только в крайних случаях.

Но и немногочисленных клиентов хватало, чтобы оплачивать аренду квартиры-приемной, возвращать банку ссуду, покрывать счета пансиона сестры и ухаживающей за отцом прислуги. Некоторое время я даже зарабатывала столько, что позволяла себе помощницу. Думала, дела идут на лад, люди начали понимать, что проще один раз позвать меня, чем несколько лет приглашать священников. Не спорю, их молитвы неплохо действуют, если призраки слабые, но если дух сильней тройки по десятибалльной шкале Тайита, то все заговоры, свечи и окуривания только во вред.

Год назад проблемы пришли оттуда, откуда я их не ждала. Оказалось, особняк требует постоянного мелкого ремонта. Там водосток, тут черепица, здесь отслоились обои, а на чердаке стекло разбилось, через окно дождь попал — деревянный пол отсырел.

Отец последние годы о таких важных тратах не задумывался, я, к сожалению, тоже. Ничто не чинилось, а потом последствия навалились махом. Все небогатые сбережения ушли туда, пришлось брать ещё одну ссуду, чтобы дом, принадлежащий семье больше шести веков, не развалился у меня на глазах.

Тогда же началось голодное время, а я, презирая себя за жульничество, договорилась с Артуром о сотрудничестве. Призрак скучал в городской библиотеке и только обрадовался возможности развлечься. Его пятерки по шкале Тайита вполне хватало, чтобы появляться перед обыкновенными людьми, вести с ними разговоры и даже, если я создавала благоприятные условия, менять форму тела. Говорящий пес-призрак впечатляет клиентов больше тощего очкарика, бесславно и нелепо умершего под обвалившимся книжным стеллажом.

Денег хватало впритык, но счета я оплачивала вовремя. А три недели назад от ещё одного удара умер отец. И всё ушло на достойные похороны, оформление бумаг, необходимость дать взятку следователю. Тот предположил, что я причастна к смерти отца, ведь формально я получила от этого выгоды. Сокращение расходов, титул виконтессы, право полностью распоряжаться имуществом и судьбой сестры.

Следователь даже не скрывал, что подозрения возникли исключительно из-за моих магических способностей. По его мнению, подобное коварство вполне было в духе тёмной ведьмы-некромантки. Потому он хотел отложить погребение, впутать в это дело ещё и судебных медиков. Похоронить отца вовремя помогли только аргументы серебрушек и логика золотых.

Нинон плакала у могилы, я обнимала сестру и с горечью понимала, что сама на слёзы не способна, и смерть отца не вызывает у меня тех чувств, которые должна. В голове вместо осознания утраты лишь мысли о том, где можно срочно достать деньги и на чем ещё сэкономить.

Идущие самотёком клиенты, авантюры с Артуром, принявшим мои сложности очень близко к сердцу, отказ от всего, от чего только можно, лишь бы не падать в голодные обмороки. Но нужную сумму за две недели, прошедшие после похорон, я так и не набрала.

Складывая монеты в кошельки, сонно вспоминала недавний случай с прилюдным самосожжением. Какой-то сумасшедший или просто отчаявшийся раскидал по городу листовки с указанием времени и места, где он собирался свести счёты с жизнью с помощью пламени. Охочий до зрелищ народ шёл, платил какую-то мелочь, чтобы попасть на огороженное поле. А когда набралось достаточно людей, тот сумасшедший облился маслом и пошёл к горящему факелу. Самоубиться ему не дали. Оттащили, содрали с него одежду, но народ получил зрелище, а тот человек — деньги.

Наверное, если совсем прижмёт, такой трюк поможет быстро погасить ссуды, жаль лишь, что вряд ли кто-то будет спасать меня. Даже если приплатить. Некромантка, злая ведьма, скверна из преисподней во плоти! А без меня Нинон пропадёт. Ей всего четырнадцать. У неё ничего не останется, кроме фамилии, разрушающегося поместья, едва обеспечивающих себя земель, красоты и образования, весьма далёкого от окончания.

Умостив кошельки в матрасе, легла спать. Спрятавшись от тревог под одеялом, подумала, что новый день обязательно станет удачным.

Проснулась разбитой, будто всю ночь буйных призраков утихомиривала. Холодная вода взбодрила, вернула неизменно боевой настрой. Осанка настоящей леди, величественно поднятый подбородок, две тугие чёрные косы, лежащие на спине, традиционно чёрное платье с целомудренным вырезом — и никто не догадается, что я вчера ничего не ела, да и сегодня вряд ли придётся.

Снова повторив молитву о богатом клиенте, который поможет выпутаться из силков займов, вышла в кабинет. Пока есть время, нужно заполнить бланки для налоговой. До нового года всего два месяца. Если подам бумаги после праздника, начислят пеню.

За окном шёл дождь, ветер пытался оборвать с клёна последние пёстрые листья, те мужественно держались из последних сил. Прямо как я. Запах дешёвых чернил неприятно горчил, но его перебивал отвар сушёной мяты, который я пила вместо чая и еды.

Часы на церкви неподалёку многозначительно пробомкали полдень. Дверь распахнулась, и на пороге появился единственный человек, которому я радовалась больше, чем клиенту.

Жизнерадостная Джози, работавшая у меня год назад, была одной из очень немногих не боявшихся жуткой колдуньи-некромантки и, как оказалось, устроилась ко мне вовсе не из-за безденежья, а из любопытства. Давно поседевшая круглолицая женщина, мать четверых детей, пятикратная бабушка и даже один раз прабабушка единственная знала обо всех моих трудностях, единственная поддерживала меня и мою веру в людей.

— А я мимо шла. Дай, думаю, зайду, — радостно улыбаясь, возвестила Джози. — Спрошу, как там леди Кэйтлин поживает.

— Она мысленно готовится к завтрашней казни в банке, — хмыкнула я, жестом пригласив гостью присесть.

— Что, не набралось, да? — искренне огорчилась она.

Я сняла с металлической печки чайник, достала для Джози чашку:

— Попрошу либо перенести срок выплат, либо ещё одну ссуду.

— Перезанять, чтобы переотдать? — усмехнулась Джози.

— Да, согласна, звучит странно, — признала я. — Может, у них есть другой вариант. Посмотрим, что мне скажут.

— Наверняка у них что-то на такие случаи придумано, — позвякивая ложкой, гостья наблюдала, как расправляются в воде листочки мяты.

— Думаю, я не первая, кому обстоятельства помешали вовремя сделать взнос, — изображая деловое спокойствие и стараясь не думать о долговой тюрьме, я вернула чайник на печку.

— Ой, совсем забыла! — спохватилась Джози, поспешно доставая из сумки объёмный бумажный свёрток. — Я ж пирожков сегодня напекла. Вот, к чаю.

— Это очень мило с твоей стороны, спасибо, — от всего сердца поблагодарила я.

На глаза навернулись слёзы. Без всяких сомнений, Джози, зная, что из-за долгов я отказываю себе во всём, пришла меня подкормить.

— Мы с младшей внучкой пекли. У неё талант к выпечке и вообще к готовке. Нет вот прям ничего, что бы ей не удавалось!

Тактичная Джози перевела разговор на своих родственников. Я поддерживала беседу, ела пироги с капустой и надеялась, что гостья не заметила, как я украдкой вытираю слёзы.

Леди не плачут. А уж некроманты — тем более.

Джози ушла, оставив полтора десятка пирожков и пожелав удачи завтра в банке. К счастью, не предложила денег в долг. Она пробовала пару раз, но я была непреклонна и постаралась понятно объяснить свою позицию.

Как бы я ни нуждалась в деньгах, брать у знакомых не стала бы. Потому что слишком велик шанс не успеть заработать и отдать. В случае банка включатся бездушные, как он сам, механизмы отсрочек, процентов и пени, а в случае друзей в игру вступят эмоции. Отношения отравят неловкость, напряженность, чувство вины, возможно, даже попытки простить мне долг. Это равносильно подачке, милостыне, просто завёрнутой в другую упаковку. А друзей у меня и так немного, чтобы терять их из-за денег.

Вечером Триединая всё же сжалилась надо мной и послала клиента. Долговязый парень убивался по любимой собаке, а за новую встречу с питомцем готов был заплатить.

В комнате, служившей мне спальней и местом вызова духов, горели чёрные свечи, круг на полу тускло сиял красными, будто нанесёнными кровью рунами. Тлели скрученные в тугой жгут и вымоченные в специальном зелье травы, вьющийся к потолку дымок пах полынью, хвоей и лавандой. Дёрганый клиент явно ожидал каких-то ужасов, с подозрением косился на висящий на стене коровий череп. До того он так же посматривал на композицию из птичьих черепов и перьев в приёмной.

Мне всегда нравилось, как на людей действуют эти защитные предметы. Трепета неизменно становилось больше, а желания торговаться — меньше. Частично из-за этого в квартире появились сушёные ящерицы и лягушки, разукрашенные охранными рунами пустые скорлупки яиц, травы, скелет змеи, обвивающий специально сделанную подставку.

За три года простая квартира превратилась в настоящее обиталище той самой чёрной ведьмы, которой пугала прихожан церковь. Жуть, смерть, непонятные предметы и подозрительные зелья в разномастных банках создавали нужное настроение и до дрожи пугали особо впечатлительных.

Ещё эти декорации чудесным образом защищали меня от недоверия и оскорбительных высказываний. Их я в девятнадцать, когда открывала своё дело, наслушалась достаточно. В то время я наивно полагала, что выданного коллегией магов свидетельства, подтверждающего особенности моего дара, хватит, чтобы убедить клиентов в том, что я серьёзный специалист. Бумага с золотыми буквами и красной сургучной печатью до сих пор висела на стене в рамочке. Рядом с жутковатой деревянной маской, которая убеждала обывателей гораздо быстрей и успешней, чем документ.

Проверив, повернула ли я к стене зеркало, указала парню, где сесть, и взяла небольшой, обильно украшенный чёрными перьями и бусинами бубен. Монотонные движения, ритмичные удары, ничего не значащее бормотание с переменой тона и подвываниями делали своё дело: дурачили клиента.

Это тоже пришло с опытом. С десяти лет, когда дар открылся, а мэтр начал учить меня, я знала, что для вызова духа нужно начертить круг, нащупать потоки и взаимодействовать с ними так, как могут лишь некроманты. Три года назад я поняла, что этого недостаточно. Клиентам нужно мистическое представление со свечами, благовонными травами, подсветкой круга и жуткой чёрной ведьмой. Им нужен ритуал, действо, пугающая связь с миром мёртвых.

Три года назад я этого не понимала. Мэтр о таком не говорил, а когда жил в нашем поместье, производил впечатление совершенно обычного человека. Поэтому в первые месяцы я просто давала людям результат, о котором они просили, и стеснялась необычности дара, а особенно того, как выгляжу во время работы.

Теперь же я подчеркивала природную бледность светлой пудрой, подводила глаза и брови углем, носила только чёрное и вызывающе иное. Плащ, который сама расшивала рунами, платья не такого кроя, какой предпочитали модницы.

А во время ритуалов усаживала клиентов так, чтобы они видели, как сияют, светятся неестественной зеленью мои глаза, когда я использую энергию потоков. Перед призывом неизменно распускала волосы — из-за чар пряди начинали шевелиться, скручиваться и распрямляться. Это зрелище не для неженок дополнялось мертвенным потусторонним свечением призраков, которых я делала зримыми для обывателей. Изменяющийся в частичном трансе голос Джози как-то назвала замогильным.

Благодаря всему этому я потребовала за вызов духа питомца два с половиной золотых. И получила их. А три года назад едва ли удалось бы выбить из клиента золотой.

Жаль только, эти деньги не решали проблему. До встречи в банке оставались считанные часы.

Глава 2

Банк. Большое респектабельное здание, служившее одновременно и одной из пяти королевских сокровищниц, возвышалось над присыпанной первым снегом мощёной площадью и всеми тремя этажами подавляло любого, приблизившегося к нему. Старая постройка, памятник архитектуры, твердыня из серого мрачного камня, нерушимая благодаря сотням охранных чар.

Какой-то умник приписал на уличном указателе под словом «Банк» более честную надпись «Долговая яма». Всё верно, путь в неё начинается там. Триединая, пусть ты меня и не очень любишь, но убереги хоть от этого!

Пронизывающий ветер, слякоть под ногами, нахлебавшийся воды ботинок, промёрзшие ноги. На все это наслаивалась усталость, ведь ночью заснуть не получилось из-за волнения, а путь от квартиры до банка был выматывающе длинным. Без малого полтора часа пешком. Больше всего хотелось забраться в горячую ванну, смыть с себя все хлопоты, истощенность и старательно наведенную принадлежность к другому миру, хлебнуть глинтвейна и, завернувшись в пушистый халат, запрятаться под одеяло.

Вместо этого сырой воздух, суматоха столицы, опасливые взгляды прохожих и презрительное, гадливое осенение святым символом в исполнении пожилого священника. Я встретилась с ним взглядом, подмигнула, и служитель, сам не зная, очень порадовал меня тем, что по-язычески трижды поплевал перед собой. Святой отец, как и многие, предпочитал даже при мимолётном общении со мной многоуровневую защиту. И бесполезно доказывать, что исключительно редкий дар некромантии угоден Триединой не меньше, чем лекарский. Иначе она бы никого такой магией не наделяла.

Расправив плечи, величаво ступая, я с легким, какой и приличествует леди, намеком на улыбку шла в банк на растерзание. Почтительный привратник с грациозностью окаменелости распахнул передо мной дверь, довольно отчётливо бормоча молитву о защите. В общий зал, где за конторками клерки ждали посетителей, я не пошла, а свернула в уборную. Явиться пред ясны очи лорда Девона, владельца банка и королевского казначея, я в заляпанной уличной грязью одежде не могла.

Я — леди, хоть и нищебродка.

Несложные чары — одежда снова стала чистой. Жаль, что часто применять нельзя — от этого быстро портятся вещи, а на новые денег нет. Но общение с лордом Девоном определённо стоило того, чтобы нанести ткани непоправимый вред.

В приёмной хозяина учреждения было тепло, уютно, пахло корицей и кофе. Аромат напитка, вкус которого я уже довольно смутно помнила, дразнил обоняние и бодрил, а на секретаря, мелкими глотками отпивавшего из чашки, я старалась не смотреть. Часы с вычурными чёрными стрелками мерно виляли маятником. За минуту до десяти секретарь поднялся со своего места и скрылся за тяжёлой дверью из морёного дуба, почти тут же появился и с любезной улыбкой пригласил войти.

 Высокий светловолосый хозяин кабинета приветствовал меня почти у самой двери. Хм, пока я была лишь опекуном и наследницей, подобных почестей этот ещё не старый мужчина мне не оказывал. Титул, даже если за ним нет состояния, обладал удивительной значимостью.

— Виконтесса Россэр, миледи, — в глубоком голосе лорда Девона даже слышались нотки сочувствия, — позвольте выразить вам мои соболезнования в связи с утратой.

Я едва собралась поблагодарить, а он продолжил:

— В вашем случае она хотя бы не безвозвратная.

Прикусив язык и проглотив пару весьма резких выражений, я просто смотрела собеседнику в глаза. Мне требовалось время, чтобы успокоиться, услышав откровенно оскорбительные высказывания. Обычно за эти долгие мгновения звенящей тишины собеседники понимали, что сказали нечто такое, за что жуткая ведьма может и проклясть. Так было и в этот раз, лорд Девон нервно улыбнулся:

— Простите, если мои слова вас задели. Я хотел приободрить.

— Понимаю, милорд, — с голосом удалось совладать, и ответ прозвучал даже благожелательно. — Вы не могли знать, что за вызов духа недавно умершего родственника я в лучшем случае поплачусь жизнью.

— О, — тихо выдохнул лорд и поспешно вернул разговор в то русло, в котором чувствовал себя уверенно. — Признаться, я не большой знаток ритуалов, зато с удовольствием отдаюсь магии цифр.

Он широким жестом пригласил меня присесть в пухлое кресло и занял своё место за столом.

Пять минут спустя на большом подносе выстроились столбики монет, а лорд Девон отложил в сторону книжку для расписок. Новых заметок в ней в этот раз появиться не могло.

— Надеюсь, вы понимаете, леди Кэйтлин, что я сожалею о необходимости передавать дело приставам, но я вынужден, — вздохнул банкир.

— Приставам? — уточнила я.

— Они опишут и оценят ваше движимое и недвижимое имущество, и продадут какую-нибудь часть, чтобы вы могли погасить долг, — пояснил собеседник. — Или же, что более вероятно, укажут на отложенные вами деньги на оплату пансиона для леди Нинон. Этих денег с лихвой хватит, чтобы погасить долг.

— Это недопустимо, — отрезала я. — Оба варианта.

— Я понимаю ваше неприятие, но у меня нет другого выхода, — развёл руками банкир. На пальцах тревожно блеснули кольца.

— А если перенести дату обязательного взноса? Неделя-полторы отсрочки, и...

— И вы всё равно не наберёте нужную сумму, — закончил за меня лорд. — Вы сейчас уже должны двенадцать с половиной золотых. Это большие деньги, некоторые на них два месяца живут.

— Но я могу заработать их за полторы недели! — с жаром возразила я. — Посмотрите на отчёты!

— Леди Кэйтлин, — он поднял ладони в останавливающем жесте. — Поймите, отсрочка вам только навредит. На каждый недоплаченный сейчас медяк начислится пеня. Через неделю эти двенадцать с половиной золотых долга превратятся, — лорд потянулся к счётам с костяшками из разных полудрагоценных камней, немного поклацал: — в без малого девятнадцать.

Я сжала зубы, медленно выдохнула.

— Кроме того, произойдет пересчёт процентов, и общая сумма долга тоже увеличится. Посчитать, насколько?

— Нет, спасибо, — я отрицательно покачала головой. — А если оформить сейчас небольшую ссуду для погашения этой задолженности?

— У вас уже две ссуды, — положив руку на книгу для расписок, подчеркнул банкир. — Даже если бы по ним не было недоплаты, третью разрешить нельзя.

— Жаль, — прозвучало сухо и блекло.

— Это делается для защиты клиентов, а не банка, — уточнил лорд Девон.

Кивнула.

Ненадолго воцарилась тишина, но и она не помогала справиться с нахлынувшими сведениями.

— Если предположить, что я соглашусь продать какую-то часть земель, что тогда?

Голос сел, я досадливо переплела пальцы на коленях и твердо взглянула в лицо собеседнику.

— Если вы передадите землю приставам, вы получите сразу свободные деньги. Весьма небольшие, но сразу. Вы можете настоять на том, чтобы имущество было выставлено на продажу, тогда есть возможность получить больше, — холодному дельцу, сидящему напротив, я и мои сложности были безразличны, о чём свидетельствовали поза и бесстрастный тон. — За услуги приставов или сторонних оценщиков тоже нужно будет платить, как и за оформление бумаг и налогов на сделку.

— Разумеется, — горечь против моей воли окрасила ответ.

— Насколько я осведомлён о положении дел в поместье Россэр, вам нужно будет продать сразу всё, чтобы это действие имело смысл. Иначе сопутствующие расходы съедят выручку до медяка, а могут и создать дополнительные долги. В таком случае, чтобы вы могли расплатиться с ними, банк предоставит вам работу. Не требующую лицензирования, конечно же.

— Это будет очень мило со стороны банка, — хмыкнула я. — Не будь я виконтессой Россэр, давно нашла бы место поломойки или подавальщицы. Даже жаль, что титул так сильно ограничивает меня в выборе работодателей и престижных профессий.

— Я понимаю, о чем вы, леди Кэйтлин, — заверил равнодушный банкир.

— Лорд Девон, неужели нельзя никак это остановить? Вы ведь владелец банка, не рядовой служащий! Наверняка же есть какие-то пути, — в голосе слышалось отчаяние, а сердце мерзко колотилось из-за сковывающего страха.

Я оказалась в ловушке.

— Да, вы правы, миледи, я владею банком, — холодно отрезал собеседник. — Это не значит, что я могу делать, что заблагорассудится. Я обязан следовать установленным правилам, за соблюдением которых, если вы помните, следят особые чары. Иначе банк не стал бы одной из королевских сокровищниц.

— Милорд, я ведь не прошу вас нарушать правила! Я прошу совета, — подчеркнула я, глядя в глаза уязвлённому собеседнику.

— Тогда я настоятельно советую вам взять деньги, отложенные на оплату пансиона, и сделать сегодня полный взнос, — уже мягче ответил он.

— В таком случае сестру отчислят, — я мрачно озвучила очевидное. — Промолчу про унижение, которое ей придется пережить, скажу лишь о том, что не смогу оплатить её повторное поступление. У вас есть дочь, вы знаете, сколько это стоит. Нинон не получит образование. Она и с ним не будет выгодной невестой, но с образованием хотя бы есть шанс, что Нинон Россэр не будет мыть полы!

— Леди Кэйтлин, — вздохнул банкир, — вы просили совета. Я вам его дал. Я всё объяснил и рассказал о приставах, продаже имущества и ссуде.

— Я благодарна за объяснения, — заверила я. — Теперь мне совершенно понятно, что я в любом случае проигрываю.

Снова минута молчания, мечущиеся мысли, подкрадывающаяся паника и противная дрожь в пальцах.

Я в силках, в ловушке. И мне не выбраться самой.

— Лорд Девон, вы видите, в какую ситуацию я попала. Знаете, что не по своей вине, — цепляясь за соломинку, за иллюзию возможности, начала я. — Вы аристократ, рыцарь. У вас должно быть безотчетное врожденное стремление помочь деве в беде.

Он по-отечески тепло улыбнулся:

— Оно и в самом деле есть, миледи.

— Тогда, пожалуйста, дайте ему волю! Потому что дев в беде сразу две! — попросила я.

Лорд вздохнул, переплел пальцы лежащих на столе рук.

— Я могу дать вам...

— Только не в долг, умоляю, — скороговоркой вставила я.

— Хорошо, — кивнул он, — задание. Заказ.

— Благодарю, — выдохнула я, стараясь сдержать слёзы облегчения.

— Моя жена проявляет интерес к таким делам, — он указал на меня обеими руками. — Ей нравится всё необычное. Не знаю, что именно она попросит, но рассчитываю заплатить вам за услуги не менее пятидесяти золотых. Пятнадцать из которых внесу прямо сейчас. Это задаток.

— Спасибо, — прошептала я.

— Я ведь вижу, как вы бьётесь... То, что произошло с вашей семьёй, могло случиться с любым. От ошибок врачей не спасут никакие амулеты.

Я закрыла глаза, закусила губу, чтобы не расплакаться, кивнула.

— Есть один способ существенно сократить расходы на поместье, — продолжал лорд Девон. — От вас на первых этапах он потребует серьёзных вложений, но со временем окупится.

— Какой? — шептать тоже не получилось — горло сдавили комом стоящие слёзы. Думаю, очевидный вопрос банкир прочёл по губам.

— Если ваше ходатайство о том, чтобы поместье признали памятником архитектуры, будет удовлетворено, то больше половины средств на ремонт и поддержание дома в хорошем состоянии будет отчисляться из казны.

Его голос звучал спокойно и ровно, а я постепенно приходила в себя.

— Добиться этого не получится за ближайшие две недели, это потребует около года. Но результат того стоит. Если в поместье до сих пор хранятся портреты ваших предков...

Я несколько раз кивнула и попробовала сглотнуть, чтобы привести себя в чувство.

— … То вы можете сказать, например, что влага угрожает культурному наследию, — продолжал мой спаситель. — Ваше заявление будет рассмотрено быстрей.

— Спасибо вам, лорд Девон, — снова встретившись взглядом с банкиром, выдохнула я.

— Пожалуйста, — он серьёзно, без тени улыбки смотрел на меня. — Жаль, что у вас мало друзей. И мне очень жаль, что ваш отец исхитрился рассориться со всеми своими знакомыми и значительно усложнил вам жизнь. Я рад, что могу чем-то помочь, леди Кэйтлин.

— Я это очень ценю, лорд Девон.

Дверь за спиной распахнулась:

— У него нет клиента важней меня, — бросил секретарю через плечо Его Величество Густав.

Я поспешно вскочила, присела в приличествующем случаю глубоком реверансе, владелец банка так же торопливо встал и поклонился.

— Лорд Девон! — интонации властителя мира, уверенность, сквозящая в каждом движении.

Так можно и позабыть, что не этот пятидесятилетний всё ещё красивый мужчина управляет государством. Ведь оно принадлежит не ему. У Его Величества Густава нет номера, потому что он — принц-консорт, о чем, судя по поведению, предпочитал после женитьбы не вспоминать.

— Вы наверняка уже подготовили две сотни золотых, как я изволил, — подойдя ближе к лорду Девону, громогласно возвестил муж королевы.

— Разумеется, Ваше Величество, — заверил лорд Девон, а я порадовалась тому, что лизоблюдских ноток в его голосе не появилось.

Это было бы так обидно!

Не существовало закона, предписывавшего мне держать реверанс, пока принц Густав не уйдет, и я, скромно потупив взор, выпрямилась. На Его Величество, с которым встречалась лишь однажды, больше трёх лет назад, старалась не смотреть. Он мог узнать во мне ту самую некромантку. В зависимости от степени религиозности Его Величества в данный момент, последствия могли быть разными. От безразличия до прекращения общения с лордом Девоном.

Банкир отошел к большому металлическому шкафу-хранилищу. Щёлкали замки, поворачивались невидимые колёсики, а Его Величество за неимением других развлечений обратил на меня свое драгоценное внимание.

Статный мужчина, одетый в светло-голубой камзол с богатой серебряной отделкой, повернулся ко мне всем телом. Он несколько мгновений пристально на меня глядел. Я, как и требовал этикет, в глаза принцу Густаву не смотрела, сосредоточив внимание на кружевном воротнике и нижней части лица мужчины, ибо подданным надлежит внимать каждому слову Его Величества.

— Миледи, — на полных губах появилась улыбка. — Ваша хрупкая южная красота кажется мне смутно знакомой.

— Меня часто сравнивают с известной картиной Ле-Фера «Ангел милосердия», Ваше Величество, — спокойно ответила я, по-прежнему не поднимая глаз на собеседника. — Насколько я знаю, она висит в галерее недалеко от входа в дворцовую часовню.

Очень не хотелось, чтобы он узнал меня, потому я не сказала, что для картины позировала моя мама. А сходство с женщиной на полотне, которую принц Густав видел четыре раза в день, и в самом деле было достаточно выраженным. Настолько, что он мог посчитать такое объяснение исчерпывающим.

Он склонил голову к плечу, губы скептически кривились, но голос прозвучал вполне благосклонно:

— Думаю, мы виделись с вами при других обстоятельствах.

Принц подошел, поднял руку, шёлк перчатки коснулся моей щеки — Его Величество приподнял мой подбородок, чтобы лучше рассмотреть лицо. Таиться дальше было глупо. Я встретилась взглядом с мужчиной и не без удовольствия отметила, как он чуть-чуть отшатнулся. Неудивительно, у обычных людей не бывает настолько ярко-зелёных глаз. Это отличительная черта некромантов.

— Вы правы, Ваше Величество, — обворожительно улыбнулась я. — У вас беспримерная память на лица. Мы виделись один лишь раз несколько лет назад. Мой ныне, к превеликому горю, покойный отец, виконт Россэр, представлял меня ко двору.

— Ваши прекрасные глаза я бы не забыл, даже если бы хотел, — удерживая мой подбородок, заверил принц Густав, отчего-то напоминающий кота, облопавшегося сливок. — Вы унаследовали черты матери, ту утонченность, которую так живо передал Ле-Фер.

— Благодарю, Ваше Величество, — я опустила веки.

Он понял намёк и убрал руку.

— Что привело вас сюда, миледи? — полюбопытствовал принц.

— Банковские дела, как и вас, Ваше Величество.

С моих губ не сходила улыбка, которую в незапамятные времена именно для подобных бесед репетировали в пансионе. Почтительность, доброжелательность, радость от того, что со мной решили поговорить.

— А, наследство, — догадался он. — Ваш отец умер недавно, мои соболезнования.

— Благодарю. Это тяжёлый удар для нас с сестрой, — я снова скромно потупилась. Только бы он не ляпнул что-нибудь о моем даре!

— Надеюсь, виконт Россэр должным образом позаботился о своих дочерях, — тоном человека, уж точно решившего заранее все подобные вопросы, заявил принц и повернулся к банкиру. — Лорд Девон, какая сумма перешла леди Россэр?

От этой неслыханной наглости я опешила и потеряла дар речи.

— Если не считать процентов, — спокойно прозвучал голос невозмутимого лорда Девона: — почти две тысячи золотых...

— О, не так и плохо, — улыбнулся принц.

— Долга, — припечатал банкир.

— Что?

Его Величество удивился так искренне, словно никогда-никогда до этого момента не слышал, что мой отец в последние годы своего беспробудного кутежа в столице тратил куда больше, чем имел. Будто и необходимость подписать всего две недели назад документы о переходе титула ко мне не разбудила в его памяти историю семейства, на три года совершенно пропавшего из поля зрения двора.

— Леди Кэйтлин Россэр очень достойно справляется с навалившимися на неё трудностями, — отметил банкир. — Даже вполне успешно ведёт своё дело.

— И чем же вы занимаетесь, леди Кэйтлин? — полюбопытствовал принц, будто ответ не был очевиден.

— Тем, чем, кроме меня, могут заниматься лишь два человека в стране, Ваше Величество, — изображая безмятежность, ответила я. — Некромантией.

Он сдержанно кивнул:

— Интересное направление магической науки. Думаю, беседы с вами на эту тему будут занимательными. Но не сейчас. У меня, к сожалению, не так много времени.

Принц Густав через плечо глянул на приоткрытую дверь в коридор:

— Лорд Цейра! — прозвучало немногим громче предшествовавшего разговора, но темноволосый молодой человек тотчас вошёл в кабинет. — Примите у лорда Девона деньги.

Его Величество расписался в поданной ему владельцем банка книге, глянул в сторону молодого лорда, отошедшего к двери с увесистым кожаным кошелём. И снова посвятил мне свое высочайшее внимание.

— Рад был встретиться с вами, леди Кэйтлин. Досадно, что вы долго не появлялись при дворе, хотя, учитывая характер выпавшего вам наследства, это понятно. Уверен, мы скоро встретимся в более благоприятной обстановке, — он протянул мне для поцелуя обтянутую шёлком перчатки правую руку.

Знак расположения, благоволения, которого удостаивались немногие. Сердце колотилось от волнения и шальной смеси воодушевления и предчувствия неприятностей, только заученные за много лет в пансионе движения спасли меня в этой ситуации, не дали растеряться. Присев в реверансе, поцеловала кольцо с кровавым рубином.

Его Величество мягким жестом коснулся моей щеки, его пальцы погладили меня по челюсти, остановились на подбородке. Уверенным движением принц-консорт велел мне поднять голову и, заглянув в глаза, улыбнулся:

— До скорой встречи, леди Кэйтлин Россэр.

Бросив лорду Девону «До завтра», Его Величество Густав покинул кабинет. Молодой лорд Цейра коротко поклонился банкиру, нервно улыбнулся, посмотрев на меня, кивнул и выскочил вслед за принцем. Секретарь бесшумно закрыл дверь, и только тогда я выпрямилась.

Лорд Девон серьёзно и оценивающе смотрел на меня.

— Редко в моём кабинете происходят настолько судьбоносные встречи, — веско роняя каждое слово, отметил банкир.

Глава 3

Всю дорогу от банка до квартиры я изводилась мыслями о том, к добру или к худу была сегодняшняя встреча с принцем Густавом. Он славился любовью к женщинам и, несмотря на сменяющих друг друга фавориток, никогда не обделял вниманием законную супругу. Сельма, доверенный алхимик королевы и единственная оставшаяся у меня со времён пансиона подруга, не раз подчёркивала, что к новой пассии Его Величество Густав всегда охладевал быстро. И многозначительно молчала, если я спрашивала о причинах.

Я подозревала, что дело было не в политическом давлении со стороны королевы и уж точно не в общественном мнении. Принц-консорт производил впечатление человека себялюбивого, упрямого и готового пойти на принцип, лишь бы получить желаемое. На мой взгляд, он только статью, холёным лицом и безупречным вкусом в одежде соответствовал образу хорошего правителя. Даже Её Величество, которой страна целиком и полностью принадлежала по праву, не позволяла себе так пренебрежительно общаться с подданными.

— Леди Кэйтлин, как прошло? — едва я открыла дверь в квартиру, ко мне метнулась взволнованная Джози.

Я от неожиданности остолбенела и чуть не уронила сумку с покупками. Было бы обидно разбить яйца.

— На вас лица нет... — вглядываясь в меня так, будто ждала лишь плохих и ужасных новостей, выпалила бывшая помощница.

— Я всегда бледная, — резонно возразила я и изобразила улыбку.

Говорить ей о встрече с принцем Густавом не хотелось. Она сберегла бы секрет, но я чувствовала, что чем меньше людей знает об этом, тем лучше.

Мэтр, обучавший меня владеть даром, называл это щекочущее, дразнящее, обостряющее все чувства ощущение грядущей беды звериным чутьём и даром той стороны мира. Он говорил, что любая, даже самая надежная формула может предать, любой, самый проверенный амулет — отказать, а чутью нужно верить всегда.

Поэтому я, разбирая сумку, рассказала только, что Триединая услышала мои мольбы о богатом клиенте и послала лорда Девона. Джози слушала внимательно, поставив локоть на стол, оперлась на ладонь подбородком так, что пальцы скрывали её губы. Ненужная уловка — я ведь по карим глазам и морщинкам на привлекательном лице женщины понимала, что она улыбается.

— Какое задание он дал? Чего хочет? — в её голосе слышались любопытство и подтрунивание.

Эту деталь я не придумала заранее и, надеясь, что замешательство не слишком заметно,  спокойно ответила:

— Его жена интересовалась моими услугами, но с мужем причину не обсуждала.

— Вон оно как, — всё ещё пряча улыбку за пальцами, с пониманием кивнула Джози. — Он ведь рад был сделать заказ, правда?

Вспомнилось лицо лорда Девона, спокойный тон без намека на покровительство или на то, что банкир делал мне одолжение. И покоряющее искренностью признание в том, что он рад помочь.

— Да, можно и так сказать, — согласилась я и поспешно перевела разговор на другую тему: — Чаю хочешь?

— У меня есть что покрепче, — хмыкнула Джози и достала из стоящей у её ног корзины бутылку тёмного стекла. — Я подумала, с какими бы новостями вы ни вернулись, вино кстати будет.

Я усмехнулась:

— Это была отличная мысль. Меня смущает только время. Всего-то два часа дня. Вдруг клиент появится.

Джози отмахнулась:

— А, мы ж по стаканчику и не на голодный желудок. Только лучше работаться будет!

И с этими словами она выложила на стол кольцо колбасы и буханку серого хлеба.

— Искусительница, — с удовольствием вдыхая редкие в моём доме ароматы, я вынула из ящика нож и передала его вместе с доской Джози.

Сама достала тарелки и небольшие глиняные стаканчики, и уже пять минут спустя мы пили за здоровье лорда Девона, спасшего меня от серьёзных неприятностей. Размах и число возможных проблем Джози впечатлили. Она внимательно слушала, качала головой и вздыхала.

— Эх, скорей бы чёрная полоса закончилась, леди Кэйтлин... Скорей бы! — подытожила она мой рассказ, наполнив стаканы снова.

Вино, приятно терпкое и почти не кислое, как и сытость, в самом деле помогало расслабиться, но не притупляло ощущение близкой опасности. Не зря лорд Девон назвал мою встречу с Его Величеством судьбоносной. Лучше бы принц Густав был в более религиозном настроении. Казалось, что опасность мне грозит именно из-за его неожиданной милости.

Джози ушла, оставив вино, початый горшочек с солёными огурцами, хлеб и полкольца колбасы. Приятно, что она заботится обо мне. Жаль, что ей приходится.

Кто бы мог подумать, что продолжившееся общение с клиенткой, потерявшей мужа, превратится со временем в сотрудничество, а потом и в дружбу. И не испугали Джози ни черепа, ни перья, ни мои шевелящиеся во время ритуала волосы. Она была одной из немногих способных понять, что и жутковатый дар некромантии Триединая посылает не просто так.

К этой же группе относилась и Сельма, с которой стоило поскорей обсудить нынешнюю обеспеченность Его Величества фаворитками. Очень уж не нравилось мне то, как он касался моего лица.

Выходить из дома в мокрой обуви — верный путь к простуде. За то время, что мы с Джози обедали, ботинки почти высохли, а когда я закончила сочинять записку Сельме, идти под дождь не пришлось. Нашелся другой способ передать подруге письмо.

День и в самом деле привёл к моим дверям посетителя. Правда, лорд Цейра, сбитый с толку убранством квартиры жуткой ведьмы, пришел не с заказом.

— Его Величество передаёт вам свои соболезнования в связи с кончиной виконта Россэра, — сообщил молодой лорд.

Он поглядывал по сторонам, явно испытывал неловкость и старался не смотреть мне в глаза. При других обстоятельствах я бы подумала, что с большой подарочной корзиной в его руках что-то не так, но гостя, вероятней всего, не предупредили о моем даре. А в кабинете лорда Девона он видел лишь заинтересовавшую принца Густава девушку в трауре и не обратил внимания на цвет моих глаз.

Из украшенной лентами корзины многозначительно торчало обернутое фольгой горлышко бутылки дорогого вина.

— Это бесконечно мило с его стороны. Я очень тронута и польщена вниманием, — пришли на выручку зазубренные в пансионе верные ответы.

Улыбка, жесты, реверанс, слова благодарности лорду за выполнение поручения — всё это продиктовали выработанные в отрочестве привычки, а в сердце росла тревога. Её отчасти усиливали переживания лорда Цейры, дёрганность его движений, стремление поскорей справиться с поручением. Немного легче стало, когда молодой человек, пообещав передать письмо Сельме, ушёл.

Тянуть с разбором корзины не стала — она уже здесь, как и наверняка спрятанное под тёмно-красными, почти чёрными розами письмо от принца Густава. Не мог же он пренебречь таким способом общения.

Белый конверт с золотым тиснением и тёмной сургучной печатью и в самом деле возлежал на свёртках с сырами и гроздьях драгоценного в преддверии зимы винограда. Чувствуя, как щёки постепенно становятся такого же цвета, что и алые бока завершающих композицию яблок, я взломала печать.

Кроме письма в конверте обнаружился чек на пятьдесят золотых. И зря я поначалу подумала, что Его Величество от щедрот своих решил помочь титулованной аристократке избежать участи поломойки. Подобная забота о людях, пусть и представителях высшего сословия, была недоступна сему достойному мужу. Деньги, которые он таким образом передавал, предписывалось использовать на наряд.

Общий тон и формулировки письма, разумеется, не предусматривали отказа. Вообще мысль отказать Его Величеству Густаву, которому захотелось новую игрушку, казалась самоубийственной. А чтобы испортить мою и без того несладкую жизнь, не нужно прилагать много усилий. Пытаясь избавиться от противного ощущения, что меня принуждают и покупают, я щипала сладкий виноград и хмуро смотрела на подпись принца, украшавшую чек.

С другой стороны, даже кратковременный интерес Его Величества к такой необычной личности, как я, мог улучшить мое положение. И не столько за счёт подачек, а иначе назвать лежащую на столе бумагу не получалось, сколько за счёт разбуженного любопытства придворных. Это немного воодушевляло.

Дворянство в Итсене такое же древнее, как страна, как принадлежащие старинным родам замки. Во многих убивали. И не раз. А каждое убийство способно породить призрака. Не может быть такого, что в имениях никто не пошаливает временами. В некоторых замках наверняка очень интересно в полнолуние.

Дамы любят предсказания, а кто расскажет о будущем лучше духа, сущности с той стороны мира? А если они ещё получат незабываемые впечатления от ритуалов, то клиентов у меня точно прибавится. Надеюсь, леди Девон сориентируется в ситуации и станет наравне с Его Величеством законодательницей моды на общение с потусторонними силами.

О том, что платить за это вероятное повышение известности и доходов придётся собой, если Его Величество не охладеет раньше, я старалась не задумываться. Принц Густав вполне ещё красив. Опытный любовник, за его здоровьем следят лучшие лекари. Одним словом — не самый ужасный вариант для первого раза.

И всё же ощущение от этих мыслей было гадкое, скользкое, будто жаба, поэтому я постаралась сосредоточиться на светлой стороне происходящего. Пока она казалась туманной, призрачной и не слишком вероятной. Значит, нужно повысить шансы. Иначе так и не получится вырваться из замкнутого круга вечного безденежья.

Проверив, что дверь квартиры заперта, а зеркало повёрнуто к стене, я нащупала потоки и позвала Артура. Он явился быстро, явно ждал неподалеку. И его первый вопрос тоже был о банке и ссуде. Приятно, что есть хороший друг, который так искренне обо мне переживает. Жаль, что мёртвый. Хотя я и подозревала, что живой Артур ни за что со мной не стал бы разговаривать. Его и в призрачном состоянии было довольно сложно разговорить поначалу, тем больше я поражалась тому, как он изменился.

Хлипкий, скромный очкарик с удовольствием примерял на себя роли жутких монстров и вдохновенно их играл, хоть никому до смерти и грубого слова не сказал. При жизни он корил себя за то, что случайно разбил любимую вазу соседки, а теперь сам предлагал устроить грандиозный погром в доме незнакомцев с одной лишь целью: дать мне заработать. Приходилось его останавливать и брать слово, что без моего разрешения он безобразничать не будет. А потом чётко оговаривать масштаб планируемых разрушений. Очевидно, бытность призраком и знакомство со мной плохо на него влияли.

С Артуром я делилась почти всем. Он ведь никому не мог случайно разболтать мои секреты. Поэтому я рассказала ему о принце Густаве и своих соображениях о том, что делать с приглашением на бал и деньгами. Артур план одобрил и обещал содействовать.

Большего и не требовалось.

Глава 4

Утро встретило туманом, промозглой сыростью и чувством, что впереди неприятности. Какое, однако, стойкое ощущение! Почему на воодушевление не распространяются такие же законы преемственности?

Банк зато порадовал — деньги мне выдали без дополнительных вопросов. Даже мастерская обуви взялась чинить мои ботинки, хотя до того предупреждали, что третий раз не примут. В мясной лавке по дороге домой встретила клиентку, которая расхвалила меня мяснику. Тот внимал и, судя по двум бесплатным колбаскам, предпочёл задобрить леди-некроманта. На лестнице под дверью в квартиру меня ждал клиент. Заказ у него был денежный, и цена в десять золотых с возможностью роста не смутила сурового мужчину с сильно выступающими надбровными дугами. Видимо, дело было по-настоящему серьёзным, раз такой тип готов был расстаться с кровными.

День определённо следовало считать весьма удачным. Вот только скребущее, противное чувство близкой беды портило настроение.

За полчаса до рассвета меня разбудил Артур. Редко кому будильником служит не церковный колокол, а крик призрака «Ты лучше сегодня к ней сходи! Я, кажется, перестарался!». Но проснулась я мгновенно, это факт.

— Артур, дорогой мой, — рывком сев на кровати, я смотрела на друга и судорожно прикрывалась одеялом, — мы же обсуждали. Откуда я, по-твоему, должна знать об их трудностях?

— А... — он прервался на полуслове. — Точно. Обсуждали. Но ты лучше прогуливайся сегодня поблизости, хорошо?

— Что ты там наворотил, неугомонный дух? — простонала я.

Он потупился, переплёл пальцы и, поглядывая на меня искоса, выдал:

— Я немножко вошел в раж, и... к этому чуть-чуть причастна свиная голова.

— Ай-ай, а был такой приличный молодой человек, — я осуждающе вздохнула. — Ладно, не переживай. Уже ведь сделано.

— Прости, — промямлил он.

— Ты, главное, будь поблизости часов в десять. Они наверняка позовут священника первым. Тебе придется подтвердить, что ему не удалось изгнать из дома злую и опасную сущность. И я даже не буду возражать, если доказательством послужит та самая свиная голова.

Артур улыбнулся, призрачные стёкла очков радостно блеснули:

— Понял, Кэйтлин!

В следующее мгновение он растворился в воздухе, а я упала на подушку. Лишь бы он никого до сердечного приступа не довел!

В восемь я вышла из дома и направилась в лавку, где покупала воск, мел и прочие расходные материалы. Старушка-владелица, кажется, не понимала, с кем имеет дело, потому что неизменно величала меня деточкой. В глаза я ей старалась не смотреть, чтобы не ломать пожилому человеку картину уютного и относительно спокойного мира.

В половину десятого я вышла из лавки с полной сумкой всяких полезных мелочей, но вместо того, чтобы по кратчайшему пути пойти домой, решила прогуляться по соседним улицам. Совершенно непредосудительное действие даже для некроманта.

Рядом с обувной лавкой стояли семь женщин. Их я не назвала бы дружной стайкой, скорей это был уже сплав, так тесно они прижались друг к другу. Чуть дальше толпилось ещё человек двадцать-тридцать. Все лица были обращены к дому, стоящему на другой стороне улочки. Точнее, к окнам на втором этаже. Мне оставалось до женщин шагов десять, как где-то наверху разбилось стекло.

Окровавленная голова свиньи вылетела на улицу. Упала визжащим женщинам под ноги и выронила из пасти явно добытый в пылу сражения золотистый медальон. Такие носили все священники. Следом за головой из разбитого окна выпорхнула книга. Судя по обложке, псалтырь.

Интересно, есть ли успокоительные для призраков? Артур разошелся серьёзно. Не верится, что всё это творит скромный очкарик.

Кажется, одна из женщин, та, что помоложе, потеряла сознание. Нужно отдать её подругам должное — они так сцепились, что упасть бедняжка не могла. Не прошло и минуты, как из дома выскочил встрёпанный, испачканный свиной кровью седой священник. Сутана на нем была порвана в двух местах, оттого вид он имел шальной и неожиданно бравый. Ринувшись к лежащему в луже псалтырю, святой отец с удивительной для его возраста ловкостью схватил книгу.

Увидев меня, оскалился, вжал голову в плечи, отчего сделался похожим на готового к драке кота.

— Ты! Это всё твоих рук дело! — указывая на меня грязным пальцем, прошипел он.

— Что бы там ни произошло, сочувствую вашей неудаче, святой отец, — холодно ответила я. — Но не стоит винить во всем аристократию и людей, наделённых Триединой магическим даром.

— Ах ты ж ведьма! — выкрикнул он, делая шаг ко мне.

— Вы всегда оскорбляете тех, кто в чём-то вас превосходит? — бесстрастно полюбопытствовала я.

— Святой отец, прошу, не надо, — хозяйка мастерской, госпожа Малья, бросилась ему наперерез. — Не рискуйте собой! Она ж проклясть может!

— А может быстро и успешно решить проблему. Но об этом частенько забывают сказать прихожанам, — вставила я.

— Мне она помогла, — вдруг вмешался в разговор кто-то басовитый.

Надо же! Поддержка! Я оглянулась на полного мужчину. Человек, чей заказ я выполнила больше года назад, явно чувствовал неловкость из-за того, что пошёл против служителя.

— И денег взяла! — так, будто я за услуги не золото, а кровь младенцев требовала, выпалил священник.

— Ну и что? — расхрабрившийся мужчина отступать не собирался. — Ну, взяла, да! Но за два раза всех повывела! Вы к нам пять лет раз в неделю ходили, да без толку! И плату тоже брали. Но впустую! Так-то!

Будто в подтверждение ограниченных возможностей священника наверху раздался грохот, посыпалось что-то мелкое.

Госпожа Малья вздрогнула всем телом, прикрыв рот ладонью, посмотрела на окна своей мастерской. Кто-то из собравшейся толпы поддержал моего бывшего клиента:

— Я слышала, леди хорошо работает. Страхолюдство, конечно, но никто не жаловался.

Прозвучало робко, а под пристальным взглядом священника говорившая совсем стушевалась, и потому конец фразы был едва слышен. Но всё же эти слова произнесли!

 Лестно. Очень обнадёжило и воодушевило то, что люди оказались вовсе не так резко настроены против жуткой ведьмы, как хотелось бы святому отцу. Он от злости слова растерял. Только гневно зыркал то на меня, то на басовитого, то на хозяйку мастерской.

— Святой отец, — глядя ему в глаза, начала я ровным тоном, лишь озвучивая истину, не пытаясь успокоить. — Триединая не зря жалует некоторым своим детям дар некромантии. Как раз для таких случаев, когда обычные методы не помогают.

Я не сказала ничего обидного, лишь подчеркнула то, что случай не обычный. Благодарности ко мне за старания помочь ему сохранить лицо святой отец, разумеется, не испытывал. Напротив, если бы взгляды могли испепелять, от меня осталась бы лишь горстка золы.

— Попробуйте доверить дело ей! — выплюнул священник. — Если осмелитесь — месяц в церковь не приходите! С позором изгоню!

Хозяйка мастерской отшатнулась от него, судорожно всхлипнула, глянула на меня, будто размышляя, стоит ли попытка с моей помощью избавиться от призрака такой кары. Наверху опять что-то упало.

Священник, бормоча под нос явно не святые тексты, наклонился к свиной голове, поднял золотистый амулет и ушёл. Толпа почтительно расступалась, кто-то даже попытался утешить служителя. Он только огрызнулся. Зло, неприязненно, резко... Конечно, его поведение обусловили позорная неудача и моё появление, но нужно же держать себя в руках!

— Леди, — круглолицая хозяйка мастерской обратилась ко мне, а во взгляде было столько мольбы, что мне втройне стало стыдно за проделки Артура. — Вы сможете помочь?

— Постараюсь, — серьёзно заверила я. — Но мне нужно вначале посмотреть, что там.

Женщина мелко закивала и, бросив нервный взгляд на уходящего священника, неловко указала рукой на дверь дома.

Сумрачная лестница, скрипучие ступеньки, запах мастики и чего-то сладкого. На перилах краску много раз мазали поверх обшелушившегося слоя, и пальцы чувствовали каждую вмятину. До лестничной площадки, на которой была дверь в мастерскую, я не дошла. Замерла, так и не опустив ногу на четвёртую сверху ступень.

Чутьё, а оно ещё ни разу не подводило, говорило, что с воском в сумке мне там делать нечего. Прикрыв глаза, вытянула шею, несколько раз глубоко вдохнула через нос, пытаясь уловить запахи. Не зря мне казалось невероятным, что это Артур устроил погром.

В мастерской он был не один.

— Леди? — робкий голос за спиной.

Я резко обернулась к напуганной женщине. Она, увидев мои наверняка сияющие глаза, отшатнулась. Я схватила её за плечо, чтобы она не упала на лестнице.

— Там что-то очень сильное, — вердикт прозвучал мрачно и зловеще.

— У меня только пять золотых, — замямлила она. — Начало месяца, сами знаете...

— Я не о деньгах вообще! — жёстко оборвала я этот лепет. — С оплатой потом разберёмся. Не ограблю.

Она нервно сглотнула, покосилась на руку, которой я её держала. Эти мне мнительные люди! И ведь не понимает, что едва стоит на ступеньке и упадёт, если я отпущу!

— Госпожа Малья, — не убирая руку, я встретилась с женщиной взглядом — У меня с собой только воск из лавки и пара корешков.

Она кивнула.

— Я не знала, что у вас проблема, — подчеркнула я.

Портниха снова кивнула.

— Мне нужно вернуться домой. Нужно взять зачарованные свечи, мел, кристаллы и прочее. Вы понимаете?

— Да, — выдохнула она. — Вы же их с собой не носите всё время.

— Правильно, госпожа Малья. Не ношу, — медленно, чтобы смысл слов доходил до взбудораженного страхом сознания, подтвердила я. — Я схожу за нужными вещами. Это недалеко. На соседней улице. Вернусь через полчаса. Хорошо?

— Конечно, — губы бледной портнихи дрожали, а она неотрывно смотрела мне в глаза.

— Никто не должен туда входить. Это понятно?

— Разумеется, — чуть слышно выдохнула она.

— Отлично, — похвалила я и велела: — Осторожно спуститесь на одну ступеньку.

Она оторопело моргнула, но выполнила приказ. В следующий миг пришло осознание — портниха, вцепившись в перила, оглянулась на крутую лестницу, проводила взглядом руку, которую я только теперь убрала.

— Успокойте своих работниц, — посоветовала я.

Обойдя госпожу Малью, я вышла на улицу. Там меня встретили разочарованные шепотки и взгляды.

— Пожалуйста, расходитесь, — попросила я. — Здесь некоторое время не будет происходить ровным счетом ничего интересного.

По небольшой толпе прошел ропот недовольства.

— Мне, как и любому мастеру, хоть плотнику, хоть стекольщику, нужно сходить за инструментами, — не обращая внимания на перешёптывания, пояснила я. — Вернусь скоро. Через полчаса. Если кому-то хочется тратить своё время на ожидание на улице — я не запрещаю. Не думаю, что найдутся смельчаки, готовые помочь мне принести сюда всё необходимое, но их я не прогоню.

В толпе послышалось робкое хмыканье, а люди в целом повеселели. Давно заметила, что клиентам нравится, если я сравниваю себя с обычными ремесленниками и говорю о необходимости подготовиться. Вообще-то, я предпочитала растягивать этот этап хотя бы часов на пять, если приходилось работать не в квартире. Но сейчас нельзя было рисковать посмертием Артура. Его нужно было вызволять из той мастерской.