Лич из Пограничья. Жанна Лебедева
Магазин Книги автора Комментарии (4) Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
Как выжить юной ведьме в диких землях, кишащих чудищами и ожившими мертвяками? Все очень просто! Нужно только немного разобраться со своим даром, сразиться с парой-тройкой кровожадных монстров и разгадать тайну древнего магического кулона, который невозможно снять с собственной шеи. Ах, да! Еще обязательно нужно отправиться в полный опасностей квест через все Пограничье в компании загадочного лича с весьма темным прошлым, подробности которого он сам, кстати, никак не может вспомнить!
Отрывок «Лич из Пограничья. Жанна Лебедева»
ГЛАВА 1. Амулет
Среди раскуроченных могил бесновались мертвяки.
Их было около десятка, неупокоенных. Может, больше. В эту короткую ночь, близкую к великому празднику Солнцестояния, что-то тревожило их и злило. Скрюченные пальцы царапали надгробия, выдирали из земли столбики деревянных могильных оградок. Гнилые зубы впивались во все, что попадалось на пути…
Жители деревни — дружно, как один — собрались перед старым погостом. Их взгляды, полные ужаса и отчаяния, были устремлены на линию защитного круга, неровный свет которой с каждой минутой истончался и слабел все заметнее.
— Пройдут. Как пить дать, пройдут сегодня, — дрожащим голосом объявил сельский староста и беспомощно оглянулся на односельчан. Потом спросил у внучки, стоящей рядом: — Что, Имушка, милая, делать будем? Неужто не получится больше защитный круг поддерживать?
Девушка опустила рыжеволосую голову и ответила устало:
— Нет, дедушка, сегодня, кажется, не получится.
Она показала старику ладони, на которых едва тлели искры почти полностью истраченной магии. Тогда староста обернулся и через головы собравшихся людей обратился к стоящему поодаль человеку в черном скрывающем лицо капюшоне.
— Может, поможешь? Это твое призвание все-таки. Некромант ты или нет?
— Не призвание, а работа, — отозвался человек. — Три золотых.
— У-у-у-у, сволочь жадная, — тихо прорычала себе под нос рыжая девушка, отправив в адрес некроманта полный ненависти взгляд.
— Где это видано, чтобы за обычный упокой на сельском погосте с добрых людей такие деньжищи сдирали? — возмутился здоровый и лохматый, как медведь, кузнец Олаф.
— Ну, раз для вас это обычное дело, так и справляйтесь сами.
Черная фигура повернулась спиной и двинулась в темноту.
— Тьфу на тебя, — плюнула вслед некроманту внучка старосты. — Эх, дедушка! Пока замертво не упаду, круг защитный из последних сил держать буду!
Она присела возле светящейся на земле полосы, положила на нее ладони, закрыла глаза. Бледный свет стал ярче лишь на миг, после чего замерцал и потух. Последние искры магии стремительно умирали.
Почуяв, что путь к живым почти открыт, мертвяки застонали, завыли — все разом двинулись к оцепеневшим селянам. По рядам людей пронесся ропот, но — надо отдать им должное — отступать или сбегать они не стали. Что толку? Некуда бежать. Эти мертвецы, злобные и ловкие, все равно настигнут — хоть в лесу, хоть в домах. От смерти уже не уйти.
Никому.
Вскинув рогатины, вилы, дубины, крестьяне приготовились встретить озверевшую нежить.
Староста вгляделся в обескровленные ужасом лица односельчан и снова отчаянно позвал в темноту:
— Эй, некромант! Вернись! Заплатим мы тебе, слово даю. Все карманы вывернем, наскребем… Только помоги.
Черная фигура вновь выступила из мрака, застыла у кромки освещенной факелами земли.
— Три золотых, — настойчиво повторил глухой голос.
Вытянулась из-под полы плаща рука, запястье блеснуло вороненой сталью доспеха. Ладонь, затянутая черной кожей перчатки, раскрылась, требуя плату.
— После! После заплатим! — чуть не плача, взмолился староста. — Дай три дня сроку. Завтра ярмарка в Перекрестье. Продадим там, что можем, — рассчитаемся.
— В долг не работаю, — равнодушно произнес некромант.
— Значит, с процентом тебе отдадим. Поработай в долг, будь человеком! — поддержал старосту Олаф.
— Человеком… — голос под черным капюшоном будто дрогнул.
А может, это просто земля дрожала, раздираемая изнутри яростью рвущих ее мертвых созданий. Новая и новая нежить выбиралась из могил. Когда из-под гнета камней и почвы освободились все — около тридцати общим числом, — мертвые неровным строем подошли к краю защитного круга. Магическая линия уже не светилась, но сила, наполнявшая ее, еще не ушла до конца — мертвякам нужно было подождать. Совсем немного.
И броситься на добычу…
… но не удалось.
Быстро и бесшумно к ним приблизился некромант. Он вынул из-за спины меч. Удивительный клинок тускло блестел в свете пламени, открывались на гранях витиеватые клейма. Не менее странная рукоять была от совершенно другого оружия, но неведомая сила намертво сомкнула ее с тяжелым, округлым на конце лезвием.
Все ждали, что некромант начнет колдовать, а он не стал. Взмахнул своим оружием — и началось. Мертвяки завизжали истошно и дико, сперва собрались атаковать, а потом, будто сообразив нечто важное, одним им ведомое, бросились врассыпную. В глазах тех из них, у кого все еще были глаза, отразился ужас…
Человек в плаще не позволил им убежать далеко. Клинок со свистом рассек воздух, и первый мертвяк, ударом разваленный на две стороны, с шипением повалился на колья ближайшей оградки. А дальше — пошло-поехало! Некромант работал, как косарь на покосе, — методично, спокойно, даже монотонно. Меч летал из стороны в сторону, словно маятник. Нежить опадала вокруг черной фигуры кучами гнилых кусков плоти. Некромант не упокаивал — он уничтожал и сокрушал мертвых, перебивая им хребты в районе шеи, чтобы встать больше никогда не смогли. А еще он действовал избирательно — выискивал в мертвой своре лишь определенных… В суматохе селяне не придали этому значения, только внучка старосты, Има, внимание обратила и про себя отметила. С перебитыми шеями ложились только те мертвяки, на которых куски проржавевших, рваных кольчуг блестели матово в ярких отсветах странного некромантова меча…
Наконец все закончилось.
Остатки двенадцати поверженных мертвых тел в пожухлой траве изошли тьмою, выпуская к небесам едкие ленты вонючего черного дыма. Остальные трусливо расползлись по могилам и закопались в них обратно, как кроты, оставив наверху рыхлые кучки взрытой земли. Лишь двенадцать особенных дымились, пока от расколотых надвое грудин, от смятых, перекошенных черепов, от откинутых на десятки метров ног и рук не остались на земле лишь черные влажные пятна.
— Вот и все, — некромант повернулся к селянам. — Буду ждать свою плату три дня на старых развалинах.
— А что, если не заплатим? — дерзко бросил Олаф.
— Плохо вам, людям, тогда будет, — спокойно ответил некромант, и все поняли, что вопрос кузнеца был излишним.
На том и разошлись.
Некромант — в свою сторону. Селяне в свою — по тонкой дорожке к бедному сельцу о двадцати избах, с мастерской для починки плугов и телег, со старой кузней, увязшей в кустах бузины, и развалившейся церковью. Тишина, павшая на округу с приходом мертвых, отступила. Долетел от жилья звонкий лай собак, разлился мелодичным эхом по долине.
В дороге селяне немного отошли от пережитого, развеселились, начали обсуждать ночное противостояние.
Има недоумевала:
— Дедушка, почему некромант не колдовал? Он же маг? Ему же положено?
— Да, действительно странно, — согласилась шедшая справа от девушки Лайма-охотница. — И меч у него странный какой-то… Все ведь видели?
— Видели-видели, — дружно закивали идущие рядом. — На клинке клейма с какими-то чудищами, а рукоять такая, какой ни у кого из окрестных вояк отродясь не бывало. И сам он, некромант этот, очень подозрительный.
— И все-таки, почему он не колдовал? — не унималась Има. — У меня, вот, за три ночи, что до этой мы у погоста стояли, силы все утекли. А ему и не понадобилось. Или он, что же? Магию берег?
— Может, и берег, — пожал сутулыми плечами дед. — Зачем ему магия, ежели он всех мертвяков, как траву, покосил?
Има ничего больше не сказала — лишь губу прикусила задумчиво и, сунув руку за пазуху, принялась теребить висящий на шее кулончик. Она всегда так делала, когда размышляла. Пальцы огладили узоры на гранях металлического диска.
— Дед, а чем мы ему заплатим?
— Лошадь на ярмарке продадим.
Староста замолчал — не хотел продолжать разговор. Его внучка тоже замолкла, гоняя в голове одну единственную, пугающую мысль: «Последнее ведь отдадим. А как же мы дальше-то? Без средств… Без лошади… Нельзя».
Заметив, что дед ушел вперед, заговорившись с Олафом и Лаймой, Има незаметно отстала и отступила в тень. Потом, когда вся группа селян протекла мимо в свете качающегося на верхушках длинных факелов огня, тихо вернулась на тропу и пошла назад — к погосту и мимо, выше на холм, туда, где за старой дубравой возвышались развалины богатого дома. Те самые, в которых обосновался некромант.
***
В землях мрачного Пограничья никто не ведал его имени.
Он и сам своего истинного имени не знал, не помнил, а посему откликался на новое, данное еще в рядах армии грозного Мортелунда — Моа. Но для большинства нанимавших его людей он был просто лич — мертвый колдун с темным прошлым. Странным прошлым — ведь никто обычно не покидал Мортелунд по собственной воле, а Моа покинул. И мало того, что покинул, так еще и против своих же выступать потом сподобился. Пошел на нежить охотиться, хоть и сам нежитью был...
И теперь, сидя в полуразваленном главном зале давно заброшенной и разоренной дворянской усадьбы, он ждал свою заслуженную плату. Он мог долго так сидеть — неподвижно, без всякого звука. Мертвому не нужно шевелить затекшее тело или шуметь дыханием. Можно бесконечно слушать шелест листьев старого дуба, глядящего сквозь дыру в разрушенной крыше. Улавливать едкий запах крошечных мышеподобных животных, устроивших под половицами гнезда, внимать их тихим песням — вот сейчас запели детенышам своим колыбельные, а утром станут приветствовать рассвет…
Моа мог просидеть так три дня, не меняя позы, покрываясь чуть заметным налетом невесомой пыли, но покой его быстро растревожили. Кто-то топотал на крыльце перед сбитой с одной петли покосившейся дверью. Топотал-топотал, да рухнул вниз сквозь ломкие, размоченные дождями в труху доски. Выругался. Заскребся, выбираясь из-под обломков. Голос был женский, знакомый.
— Чего надо? — спросил Моа.
— Оплату принесла. Одну монету. — Девушка, та самая, рыжая, что колдовала на погосте, отряхиваясь и хромая, проковыляла в зал. Сняв с шеи круглый амулет на толстом шнуре, нехотя протянула его некроманту. — И это еще вдобавок. Пойдет? Пусть не деньги, но тоже золото.
Моа взял блестящий узорчатый диск, вгляделся в него внимательно. Его единственная бровь, скрытая от гостьи капюшоном, удивленно приподнялась.
— Это не золото, а особый металл, что родится из мертвой плоти, сокрытой в земле. Откуда у тебя такая вещь?
— Моя, — девушка быстро выдернула амулет из некромантовой руки. — Всегда при мне была, сколько себя помню.
Моа откинулся на спинку кресла, в котором сидел, и капюшон соскользнул по волосам назад, за спину, приоткрывая лицо. Има разглядела его. Ахнув, попятилась.
— Так ты сам нежить! Не живой колдун, а мертвый — лич.
Внешний вид Моа не оставлял места иллюзиям — белые волосы, бледная кожа, мутный взгляд с алой искрой на дне зрачка, вместо половины лица — голый череп с пустой глазницей и выставленными наружу зубами. С живым точно не спутаешь. Для того и капюшон…
— Ну, лич, — не стал спорить Моа. — Что же теперь поделать? А одной монеты мало. И амулет твой я не возьму. Не нравится он мне.
Девушка осмелела, нахмурилась.
— Экий ты привередливый. На хоть это. — Она сунула ему в руку золотой, кулон свой обратно на грудь прибрала, сокрушаясь. — И чем не понравился-то?
— Во-первых, я только деньгами оплату беру. Золотыми королевскими райсами. — Лич покрутил звонкую монету в пальцах, приложил к лицу, и она утонула в черной дыре пустой глазницы. — У меня у самого долг, возврат которого в магическом договоре прописан. Сумму большую отдать надо, вот и коплю, и если в срок свои райсы за работу не беру, то они из накопленного сами собой вычитаются.
— Так ты и сам должник, вот как… — грустно протянула Има. — А амулет…
— А амулет твой как-то с поднявшимися мертвецами связан. Я, когда их бил, такие же узоры на доспехах у них разглядел. Эти самые «узорчатые» всю бучу и подняли. Откуда они на вашем сельском кладбище взялись? Целый отряд чужестранцев-воинов?
— Откуда ж мне знать? — пожала плечами Има. — У деда спрашивать надо.
Моа хотел ей что-то на это сказать, но вдруг натянулся тетивой, насторожился, прислушался чутко к накрывшей развалины тишине. Потом резко дернулся и схватился за лицо, за пустой глаз… Когда руку отнял, из глазницы, плеснув черной жижей, выпала отданная Имой монета. Оставив грязный след, прокатилась по половицам и заиграла, кружась, у ног прежней хозяйки. Та подняла деньгу, обтерев о подол, сунула в карман, поинтересовалась:
— Обратно отдаешь? Чего так?
— Монета сама вернулась, потому как мертвые ваши не упокоились, — прозвучало в ответ. — Воротились.
— Вот досада! — выругалась Има, оборачиваясь лицом ко входу.
Туда, дергаясь и корчась, уже сунул с улицы рожу знакомый «узорчатый» мертвяк. Заметив девушку, оскалился, заворчал, обернулся, призывая остальных. Здесь добыча!
Он не успел полностью протиснуться в проход — лич среагировал стремительно. Как молния обрушился на ворчащего гостя и снес ему голову.
— Как это так? — спросила у него остолбеневшая Има. — Они же черным дымом в небо ушли? Все же видели?
— Ушли, — согласился Моа, поджидая лезущего следующим неупокоенного. — Но вернулись. Видать, заклятие на них какое-то особенное. Сильное. Если они из дыма назад собрались, из пепла вновь проросли…
Меч рассек воздух — покатилась по полу очередная хрипящая голова, замазала текущей из среза жижей полустертый узор на деревянных половицах. И тут же, поскальзываясь в этой грязной луже, повалили в зал остальные мертвяки.
— Все вернулись! Вот ведь… — разочарованно выкрикнула Има, пятясь к осыпавшемуся зеву камина.
Моа в это время пытался оттеснить наступающую нежить. Косая дверь слетела с единственной петли и с грохотом рухнула на обломки разрушенного Имой крыльца. Неупокоенные дружно рвались вперед.
Пока трое напирали на лича, еще трое шустро — слишком шустро и дружно для безмозглой низшей нежити — прошмыгнули мимо и разбежались в разные стороны. Надо отдать должное, остатки их гнилых мозгов соображали неплохо — нужно было держаться подальше от опасного противника и друг от друга, чтобы выбрав одну цель, лич непременно упустил бы другую.
Хотя бы на несколько мгновений. Им хватит.
Пока самый здоровый мертвяк, что при жизни, наверное, был настоящим богатырем, обходил Моа с тыла, самый быстрый и ловкий нацелился на Иму. Разгадав его намерения, девушка прижалась спиной к обломкам каминной решетки, судорожно зашарила рукой в поисках хоть какого-то оружия. Под пальцы попалась кочерга. Схватив ее, Има со всего размаха ударила врага по голове. Раздался омерзительный хруст, на пол брызнуло гнойной слизью, с застрявшими в ней кусками костей и мозгов.
Подавив рвотный позыв, девушка предупредила своего спутника:
— Лич! Сзади!
Он услышал — как раз дорубил на части самого настойчивого из своих врагов. Того здоровенного неупокоенного, что планировал напасть со спины, Моа привычным движением развалил на две ровные половины.
Остался последний мертвяк — безглазый, с развороченной грудиной и разорванным до самых ушей ртом. Оскалившись во все зубы, он кинулся на девушку. Та вскинула кочергу, но тут же выронила, болезненно схватившись за скрывающую грудь ткань холщевой рубахи.
— Отбивайся! Не стой! — рявкнул Моа, понимая, что может не успеть добраться до неупокоенного вовремя.
— Жжется! Больно… Жжется… — корчась от боли, прошипела в ответ Има.
Впав в какое-то необъяснимое оцепенение, она застыла на месте, согнулась пополам. Когда же мертвяк, целясь ей в шею, раззявил свою пастищу — девушка, не видя, наверное, ничего, наугад ткнула ему в зубы кулаком…
Брызнула кровь. Гнилая, черная — подоспевший лич снес безглазому мертвому полкорпуса одним ударом; и алая, живая — из прокушенной ладони Имы. Капли упали на пол, собрались в темную лужу, и голодные половицы старого дома жадно впитали ее.
— Что с тобой? Эй! — Моа тронул девушку за плечо. — Эй! Очнись. Твоя рука повреждена.
— Что? — вяло отозвалась Има, поднимая на лича мутные глаза.
— Да что с тобой такое? Приди уже в себя.
— Тяжело… дышать… — раздалось в ответ хрипло. — Мой амулет. Он стал горячим и таким тяжелым…
— Сними его. Быстро!
От резкого окрика Има немного пришла в себя и, стянув с головы свой кулон, швырнула на пол. Узоры на блестящей поверхности диска сияли холодным мертвенным светом. Расходился от граней тонкими нитями бледный туман. Стекал сквозь щели в полу куда-то к самым корням древнего дома, ниже подвала, глубже фундамента.
Во тьму…
... И что-то шевелилось там, принимая туман как зов.
— Они за ним пришли? За амулетом? — догадалась Има.
— Да, похоже. — Лич задумчиво склонил голову и чутко прислушался к звукам, идущим снизу.
Маленькие мышеподобные существа — духи старинного дома — больше не пели. Они молчали, в ужасе забиваясь в самые дальние отроги своих подпольных нор. Было там нечто, в глубине земли, что пугало их до дрожи, до ломоты в крошечных костях, до безумия…
И оно уже стремилось к месту боя.
— Что это? — воскликнула девушка, обнаружив, что половицы под ногами выгибаются горбами и ходят ходуном.
— Осторожно! Уходим.
Моа потянул Иму за рукав в сторону двери, но они не успели выбраться наружу — пол по всему периметру зала провалился. Лич и девушка рухнули в раскрывшийся зев темной дыры на какие-то холодные, пахнущие плесенью камни.
Моа первым поднялся на ноги, закинул голову, всмотрелся в блеклый прямоугольник проваленного пола. Луна, глядящая в дырявую крышу зала, и прежде давала мало света, а теперь, похоже, вовсе скрылась. Еще и подвал, как назло, был очень глубок — ни выпрыгнуть из него, ни выкарабкаться. И темнотища сгустилась вокруг такая, что не разглядеть ничего.
— Ай! — Рядом села Има, потирая отбитый зад, быстро зажгла на не раненой ладони искорку магического пламени. — Лич, моего огня не хватит, чтобы осветить тут все и осмотреться. Зажги свой.
— Нет.
— Ты, как я погляжу, вообще не используешь магию? У тебя с этим какие-то проблемы? — догадалась девушка.
— По ней меня могут отследить те, с кем, поверь, ты бы тоже не захотела сейчас встретиться, — нехотя пояснил Моа.
— Тебя ищут… Понятно, — кивнула Има. — Что же, я сама попробую посветить. Не знаю, надолго ли хватит, — почти все силы на защитный круг ушли…
Тусклое сияние озарило поддомную пустоту. Из непроглядного сырого мрака выступили бесконечные ряды поддерживающих строение каменных опор. Они были выточены из зеленовато-серого камня с красными прожилками, похожими на вены. Дно подвала — слишком глубокого, сделанного явно не по пропорциям надстроенного над ним жилища — было устлано такими же камнями.
Лич принюхался — отовсюду тянуло кровью. Из каждой каменной жилы, из каждой трещины, каждой щели. Разной кровью — живой и мертвой, недавней и такой древней, что страшно даже представлять, кто и когда эту кровь тут оставлял.
Над головой, в выси, зажглись глаза пары опоздавших к драке мертвяков — они глядели через край, недовольно ворчали, но соваться в подвал не спешили. Наблюдали. Один из них с растерянным видом теребил в руках Имин амулет.
Девушка тоже заметила преследователей, поинтересовалась:
— Чего это они? И не нападают, и не отстают…
— Ждут чего-то, — отозвался лич.
Има понизила голос, заговорщицки дернула Моа за край плаща.
— Они будто удивляются, зачем я им амулет отдала. Будто не знают, что теперь дальше-то делать…
— Похоже на то.
Лич кивнул. Протянул руку, помогая девушке подняться. Когда отпустил, на его собственной, скрытой перчаткой, ладони остался влажный след от Иминой раны. Свежая, живая кровь размазалась по черной выдубленной коже…
— Ай. — Има встряхнула рукой, подула на укус. — Надо обработать скорее, а то, глядишь, и руку потом оттяпают, если зараза по крови далеко разойдется.
— Прижги магией.
— Так ведь света тогда не будет!
— Его и так скоро не будет, тем более, если от раны вдруг ослабеешь.
— Не ослабею. Меня ведь кусали уже мертвяки. Чай не первую ночь в дозоре стояла. Кроме меня ведь в селе круги никто не рисует — не маги. А я магичу чуть-чуть, вот и нужная всем везде. Пока чертила там, на погосте, меня уже пару раз укусили. Один раз мертвяк прямо из-под меня вылез — так ловко ход прокопал. И цапнул.
Моа взглянул задумчиво на ее руку. На безымянном пальце у Имы недоставало двух фаланг.
— Это тоже мертвяк отъел?
— Нет, это давнее, — донеслось в ответ. Разросся во мраке магический огонек, изошел жаром, лизнул хищно Имину рану. В воздухе запахло паленой кожей — неприятный, тревожащий запах. — Вот и все… В темноте сидим.
— Сидеть не станем — выход искать пойдем, — ободрил спутницу лич. — Я дорогу разберу.
Как всякий мертвый, Моа не чурался темноты. Даже из самых скудных крупиц света, что есть практически в любом мраке, он мог собрать худо-бедно различимую картинку и ориентироваться благодаря ей. Больше, чем на глаза, он полагался на чутье и слух, на движения воздуха, производимые вездесущим сквозняком.
В этот раз воздух шел из глубины поддомья. Заходил под землю далеко от того места, где стояли они с Имой, но точно снаружи, со свежести. И пусть быстро налипали поверх него затхлые подземельные смрады, все равно в основе своей был этот ветерок чистым и живым.
Лич взял спутницу за руку — она-то во тьме не видит, — и повел вдоль воздушного течения вперед, к скрытому лабиринтом подземных закоулков далекому выходу.
— Ох, смотри, что это… — вдруг удивленно выдохнула Има.
Моа тоже заметил — не заметить было трудно. Клейма на его клинке начали светиться холодным, фосфорическим светом. Они не рассеивали темноту, наоборот, делали ее еще непроглядней и плотнее. Лич насторожился — прежде такого никогда не случалось.
Остановился.
— Впервые такое.
— Интересно, это плохо или хорошо, что твой меч так засветился? — спросила Има.
— Не плохо и не хорошо, — отозвался Моа. — Ново.
Лич не мог объяснить своего спокойствия. Оно рождалось откуда-то из глубин затянутой туманом небытия памяти. Память мертвого — вещь особенная. Она вроде есть, а вроде и нет ее. Она как закрытая запретная книга — знаешь, что под обложкою много всего, но пока не откроешь, подробностей не выяснишь. И иногда вроде получается мельком листнуть пару страниц, ухватить пару ярких строк, но неведомая сила снова сомкнет переплетные крышки и не даст прочитать предложение до конца…
Моа знал, что свечение клейм не связано с опасностью, несмотря на то, что ответ на вопрос «Почему так?» скрыт плотным ментальным туманом. По поводу меча он не волновался. Здесь, в подвале, имелись и другие поводы для беспокойства. Мертвяки. Те, что пришли за амулетом Имы, хоть и угомонились там, наверху, но, похоже, разбередили местных, спящих в поддомье — прячущихся по закоулкам этого бесконечного подвала. Кто эти «местные» лич догадывался смутно.
Он внюхивался и вслушивался в темноту, решив, что полагаться на скудное зрение в этом лесу из каменных колонн — не самая лучшая затея. Пару раз он отвлекался на неожиданные шевеления. Оба раза это оказывались терзаемые сквозняком обрывки какого-то тряпья. Пахло пылью, древесным гниением, сыростью камня, снова кровью...
… но вскоре, опережая звуки, пришел новый запах.
Отчетливый, едкий, раздражающий смрад чужой нежити. Моа остановился. Его напряжение тут же уловила спутница и поинтересовалась тихо:
— Мертвые рядом, да?
— Да, — ответил лич. — Странные. Собаками пахнут.
— Ой! Это же знаешь кто? — страшным голосом прошептала Има. — Сам Проклятый Герцог.
— Какой еще герцог? — недоверчиво уточнил Моа. — И почему он псиной воняет?
— У-у-у-у, да ты не знаешь, — многозначительно протянула Има. — Это же легенда наша местная! Проклятый Герцог. Ух, и жуткий! Я на портрете видела. Картина раньше там, над камином висела, а потом делась куда-то — то ли украли, то ли сожгли. Говорят, жил он тут, в доме, и весь окрестный народ в страхе держал. Разъезжал по округе на огромной лошади со сворой кровожадных псов — все боялись. А когда помер — так селяне, прямо, разом от облегчения и выдохнули. В склепе его погребли. Говорят, в одном саркофаге с его верными собаками — так уж он их любил. И сокровищами до самой крышечки досыпали. Сельские искали те сокровища, но ни склепа, ни саркофага так в округе и не нашли…
— Тогда понятно, — невозмутимо хмыкнул Моа, — почему псиной воняет.
Словно в ответ на его слова раздался из глубины подполий надрывный, хриплый вой.
— Точно герцогова свора, — обреченно вздохнула девушка. — Они самые.
— Сколько у него собак? — уточнил Моа, задвигая Иму себе за спину так, чтобы она оказалась между ним и ближайшей колонной, максимально закрытая от врагов в этой неприветливой темноте.
— На портрете две было. Ох, и здоровые, сволочи! Мастифы королевские…
Метрах в пятидесяти от лича и девушки тишина прорвалась дробным цокотом когтей по камням. Кто-то незримый тяжелой рысью безошибочно двигался в их направлении. На расстоянии метров двадцати костяное клацанье на миг прекратилось. Звонко капнула на камни влага — пущенная из гнилостной пасти слюна. Потом тишину подземелья огласило утробное булькающее рычание. И снова зацокали когти. Аллюр — быстрая рысь. Быстрее…
Быстрее!
Огромный разъяренный зверь поднялся в галоп.
Мысли крутились в голове Моа. Королевский мастиф… Килограммов сто пятьдесят в таком будет! Прямым ударом с разбега он расшибет свои жертвы в лепешку. Если не самого Моа, то Иму точно. Нужно подправить этой твари траекторию, пока она не впилилась в них на всем ходу…
Стремительным движением вырвавшись навстречу врагу, лич с размаху ударил мечом туда, где звякали когти передних лап и, присев для устойчивости на одно колено, толкнул врага в бок плечом, заставляя отвернуть в сторону. Где-то за спиной, там, где осталась Има, раздались тихий вскрик и шорох осыпающегося песка… Слабые звуки мгновенно утонули в свирепом рыке подрубленного монстра. Падая, чудовищный зверь огрызнулся — разверзлась во всю ширь смердящая пасть. Моа увернулся от клыков, но лицо, костяную сторону, остро царапнули какие-то тонкие иглы — видимо, шипы песьего ошейника.
Бросив врага трепыхаться на камнях, Моа отступал назад, позвал спутницу:
— Эй! Ты в порядке? Ты тут?
Ответа не было.
Лич прислушался — возле колонны, где оставалась Има, едва слышно осыпался песок — шуршал по крутым каменным граням. Пригляделся. Темнее тьмы там зияла дыра. Несколько здоровенных булыжников, застилающих пол, мягко ушли вниз — съехали в зев открывшейся ямы по текучему песку. С ними пропала и Има.
Моа принюхался — свежей кровью из дыры не тянуло. Сквозняк оттуда шел особенный — живой. Своей едва ощутимой вибрацией он, словно рябь на воде, разносил по округе чье-то дыхание. Верно, Имино… Только вот двоилось оно как-то странно — будто дышали два существа, а не одно.
Выходит, Има жива.
Пока что.
За колоннами прокатился рев второго мастифа. Следом за голосом пришла волна смрада — новое чудище сохранилось значительно хуже предыдущего. Гниль пожирала его, заставляя распадаться на ходу — Моа отчетливо слышал, как с влажным, чавкающим звуком приземляются на камни отваливающиеся от костей куски тухлого мяса. Как, принюхиваясь к добыче, вбирают воздух песьи ноздри.
— Иди сюда, давай! — позвал лич.
Чудовище громогласно рыкнуло в ответ и побежало к нему. Приблизилось оно молниеносно — по-медвежьи вскинулось на дыбы, собираясь нанести удар всем корпусом. Зверюга слишком быстро подскочила вплотную и не дала мечу размаха. Клинок чавкнул, завяз в трупной слизи, не достав до хребта твари. Мастиф навалился на Моа, желая уронить его и добраться зубами до горла, но не так-то это было просто. Одной рукой лич выдрал из песьей шеи свой меч, второй — ухватил зверя за глотку и отшвырнул в сторону. Рубанул наотмашь в полете — выпуская из гнилого брюха зловонные внутренности. После этого — пока ревущий от ярости враг, поскальзываясь, силился устоять на собственных потрохах, — размахнулся, как следует, и сокрушительным ударом снес чудищу голову. Воя и рыча, песья башка укатилась за колонны, оставив бьющееся тело валяться у ног Моа.
— Има! — снова позвал лич.
Лишь едва слышный шорох песка был ответом.
***
Има упала не больно — боком на песок.
Он был мягок, этот песок, и все сыпался, сыпался откуда-то с высоты. Его монотонное тихое шуршание успокаивало, хоть время для спокойствия пока и не подошло — Има одна, в непроглядном мраке, на неизведанном уровне набитого злобной нежитью подземелья. Ниже подполья! Там, где, похоже, сам Герцог никогда не бывал…
Девушка пошарила руками вокруг себя. Вот свалившиеся вместе с ней через дыру булыжники, дальше — все песок, песок… Воздух, на удивление не спертый, резво тянется в проем над головой. Има встала, вытянула руки вверх, силясь нащупать потолок, но его не было — упала она, видимо, с большой высоты. Теперь старым путем не выбраться — надо новый искать.
Для начала девушка затаилась на время и прислушалась к собственным ощущениям — внешним и внутренним. Наделенные магическим даром люди часто чувствуют присутствие мертвых, в особенности, если ни на что, кроме чутья, больше не положишься. Несколько минут Има пыталась уловить приметы присутствия нежити, но здесь, в подземелье подземелья, неупокоенных пока не обнаружилось. Правда, они могли пробраться сюда с верхнего яруса следом за Имой, поэтому девушка пошла вперед, ориентируясь на течение сквозняка.
Через несколько сотен шагов она различила мягкое журчание воды. Ветерок, по всей видимости, тянулся оттуда. Има обрадовалась — подземные воды часто выходят на поверхность. Сразу вспомнился гротик на противоположной стороне холма с Герцоговым домом — оттуда выбивалась, чтобы поискриться на солнечном свете, холодная подземная вода. Гротик был совсем маленький, но при желании Има смогла бы там протиснуться…
Вытянув в стороны руки, девушка слепо побрела вперед.
Через пару десятков шагов споткнулась обо что-то и хлопнулась носом в песок. Правую ногу стягивали путы — Има пошарила и обнаружила цепь, в кольцо которой вступила. Хотела распутаться, потянула, и вдруг кто-то доселе неслышимый и неощущаемый отчетливо произнес:
— Ай, госпожа… Осторожнее.
— Кто здесь? — Има чуть на месте не подпрыгнула, вперилась невидящими глазами в темноту, попыталась зажечь магическую искру, но вместо света появился лишь тусклый шипучий уголек, тут же утекший дымом под своды подземелья.
— Это я, госпожа, не бойтесь, — дружелюбно отозвался кто-то.
Има напрягла магическое чутье так, что в висках зазвенело. Нет. Рядом была не нежить. И не морок. И не призрак. Вроде бы кто-то и впрямь живой… Ребенок? Голосок-то мягонький, детский. И десятка лет возрасту такому голосишке не дашь, но… что здесь делать ребенку?
— Чего тут делаешь? — последовал немедленный вопрос.
— Меня, госпожа, с позволения сказать, спрятали здесь от любопытных глаз. Меня украли, чтобы потом продать, — прозвучало в ответ стыдливо и грустно.
— Ох, ты, бедолага… — неуверенно протянула Има и предусмотрительно отступила от «бедолаги» на шаг.
По всему надо было немедленно подойти, осмотреть несчастное похищенное дитя, но в груди волной поднималась тревога. Что-то было не так! Неправильно… Има не могла заставить себя приблизиться к застывшему во тьме комку неизвестности. Поэтому, собрав в кулак остатки храбрости, предложила:
— Давай мне ручку, и пойдем отсюда. Попробуем вместе выход искать.
— Ах, госпожа… — тьма вздохнула в ответ трагически глубоко, — у меня, к сожалению, больше нет ручек. Были бы, как прежде, — не пришлось бы тут так долго сидеть. Проклятый карабин, что пристегнут к кольцу в стене, не получается разомкнуть. Вы сможете это сделать, госпожа? У вас ведь ручки еще остались…
Има молча подняла с пола цепь и пошла, перебирая ее, в противоположную от голоса сторону. Вскоре она наткнулась на столб, к которому было приделано кольцо. Вслепую повертев застежку карабина, довольно сложную и для того, у кого все конечности в наличии, девушка разомкнула ее, наконец, сообщая:
— Готово.
Тут же цепь потекла из ладоней — создание на ее конце опробовало полученную свободу.
— Спасибо, госпожа. Пойдемте к дыре, в которую вы упали. Я помогу вам подняться назад, — прозвучала благодарность.
— А что, другой дороги отсюда нету? — уточнила Има немного разочарованно.
— Другого пути я не знаю, — эхом отозвалась темнота.
— А по ручью?
— Там, где ручей идет наружу, ход слишком узкий — лисица, и та проберется с трудом.
— Ладно, — смирилась Има. Лезть обратно в страшный подвал, полный мертвых чудовищ, не очень-то хотелось, но пришлось. Вернувшись к дыре и встав под ней, девушка поинтересовалась: — Ты, что же, подсадить меня хоче… Ой!
В зад уперлось что-то жесткое, костяное, и Иму подкинули наверх. На взлете она только и успела, что подумать — это точно никакой не ребенок! Такая силища и у взрослого вряд ли будет… У человека… Теряя равновесие, девушка неуклюже оперлась ладонью о что-то, толкающее ее снизу. Руку обволокла слизистая влага, запястье обдало горячим выдохом, а пальцы в судорожном поиске опоры сжали нечто острое, коническое…
Кажется, это был чей-то рот.
И чей-то зуб.
Има не успела как следует испугаться — сверху, из-за края дыры крепкие руки подцепили ее за загривок и, рывком выдернув с нижнего яруса, не слишком аккуратно приземлили на камни среднего.
— Это ты, лич? — таращась во мрак, спросила девушка.
— Я, — знакомый голос прозвучал обнадеживающе спокойно.
— Ты цел?
— Цел.
— А собаки?
— Нет.
— Ну и тьма с ними, — облегченно выдохнула Има.
— Точно, — согласился лич, спросил: — Ты с кем там, внизу, говорила?
— Не знаю, — честно ответила Има. — Я думала, это ребенок. Голосок у него был жалобный, тоненький и добрый.
— Чего там делать ребенку?
— Сказал, что похищен кем-то для продажи. Заложник, или типа того…
— Если б я мельком силуэт внизу не заметил, согласился бы с такой версией, — поделился сомнениями Моа. — Но то, что я успел разглядеть — огромное, не мертвое, пахнет не по-человечьи и не по-звериному. Я бы сказал, вообще ничем особенным не пахнет. Так что там точно не ребенок.
— Я уж и сама поняла, — призналась девушка, после чего добавила шепотом. — У этой штуки зубищи в мою ладонь длиной и пасть огромная. А силища! Она меня как пушинку наверх подкинула...
— Странно все это, — отозвался Моа. — Монстры и чудища обычно ощущаются яснее. Их дух ни с чем не спутаешь, а эта твоя зверюга неприметная. Будто ненастоящая.
— Ну не могла же она нам двоим привидеться? — задумалась Има.
— Не могла, — с уверенностью поддержал ее лич.
***
Они долго шли в темноте.
Наконец за лесом колонн обнаружился тупик.
— Что там? — спросила Има.
— Двери, — ответил Моа, обследуя на ощупь стальные скобы.
Засовы, прежде убранные в них, изломанные валялись на полу под ногами. Эти двери, поставленные, чтобы сдерживать кого-то, находящегося по ту сторону, уже давно не выполняли свою задачу. Все, кто желал выйти — давно вышли из-за них…
— Это, наверное, склеп Герцога и есть, — предположила девушка.
— И хорошо. С ним тоже нужно разобраться.
Моа толкнул дверь ногой и тут же зажмурил единственный глаз. Все открывшееся пространство полнилось светом. Его рождали пушистые комья белесого мха, торчащие из трещин в стенах. После непроглядной темноты даже это тусклое свечение показалось ослепляющим.
Когда глаза немного привыкли к свету, лич и его спутница вошли в небольшой зал с захоронением в центре. Огромная плита, расколотая надвое, должна была закрывать саркофаг, но теперь одна ее половина съехала на сторону, а вторая и вовсе валялась поодаль, разломанная на мелкие части. В дальнем темном конце помещения находилась винтовая лестница. Закручиваясь тугой спиралью, она врезалась в скрытый мраком потолок — там светящийся мох не рос.
Има привстала на носки, чтобы не подходить слишком близко, и заглянула через край саркофага.
— Пусто, — сообщила разочарованно. — Ни Герцога, ни сокровищ.
— Тут твой Герцог, не переживай, — успокоил ее Моа. Он прислушался чутко и огляделся по сторонам. — Где-то совсем рядом. Вон там.
Има тоже уже поняла — где. С потолка посыпалась земля. Зашаталась старинная лестница. В тишине громом грянули шаги. Бум-бум-бум — по ступеням. И от каждого такого шага, как волны, эхо — прыгает по подземелью, затихая за дальними колоннами…
— Медленно идет, — заметила девушка, предусмотрительно отступая от саркофага.
— Не покупайся на его неспешность. Просто не торопится никуда — он ведь хозяин в этом подвале, — предупредил лич.
Моа оказался прав. Спустя секунду склеп огласился яростным криком, в котором едва ли можно было опознать голос человека. Лестница дрогнула, и с высоты, с невидимых верхних ступеней, в центр склепа спрыгнул огромный мертвяк. Он поднялся во весь свой почти двухметровый рост и двинулся на незваных гостей. Его лицо было промято и изорвано — видимо, упавшим в саркофаг острым осколком плиты. Клочья грязно-желтых волос мотались из стороны в сторону. Остатки раздавленного носа трепетали, затягивая запах нарушителей спокойствия. То, что осталось от одежды, — все старомодное, по краям обгнившее, но дорогое — выдавало в явившемся неупокоенном полноправного хозяина этого места.
— Точно, Герцог! — громко выдала Има, скорее восхищенно, чем испуганно.
— Вижу, — согласился Моа, — а выход, похоже, за его спиной. Думаю, эта лестница ведет наружу. — Он поднял меч и уложил клинком на плечо, поджидая врага. — Спрячься куда-нибудь и не высовывайся, — посоветовал Име.
— Куда же тут спрятаться? — в недоумении уточнила девушка. — Тут ни одного угла…
— Когда мертвяк ко мне вплотную приблизится, уйди от него за саркоф…
Герцог напал в ту же секунду, не дав личу договорить последнее слово. В руках неупокоенного гиганта блестел клинок, неподобающе изящный, с изогнутой в крюки гардой и витиеватой «корзиной» на эфесе. Когда его сияющая сталь сомкнулась со сталью меча Моа, под ноги противникам посыпались искры. Две тени, рожденные бледным светом мха, раскинулись по сторонам и снова сошлись.
От ударов мечей звенело в ушах. Мертвяк теснил Моа к дальней стене. Не успокоился, пока не прижал к ней. Тут же несколько камней выпало из кладки наружу. Из образовавшейся дыры, покрытая слизью с налипшими на нее моховыми клочьями, высунулась мертвая конская голова и, свирепо захрипев, впилась зубами личу в плечо. Доспех не прокусила, но задержала руку, ослабив удар. Оружие Моа скользнуло по чужой стали — съехало под гарду вражеского клинка. Герцог только того и ждал — поворотом кисти завел лезвие меча Моа под один из образовывающих гарду крюков, заблокировав намертво.
Тут Има подоспела — с размаху огрела неупокоенного по спине куском плиты с острым сколом. Целилась в голову, но не достала — слишком высок был враг. Герцог среагировал молниеносно — свободной рукой отшвырнул девушку в сторону, как котенка. Моа был прав, когда предупреждал, как обманчива неспешность мертвяка-тяжеловеса...
Личу хватило этой короткой заминки, чтобы высвободить свой меч и оттолкнуть врага ногой. Свободной рукой он ударил по гнилой конской морде — тяжелый кулак в перчатке с металлической вставкой раскрошил хрупкий костяной нос, осыпал под ноги желтые зубы.
Яркие клейма хищно сверкнули, клинок Моа со свистом рассек воздух. Высокий звук продолжился хрустом вспарываемой кожи. По корпусу Герцога — от горла до паха — пролегла полоса, тут же изошла потеками, а потом брюхо мертвяка прорвалось, выпуская наружу звонкий поток монет. Сверкая гранями, они раскатились по склепу. Мертвяк же, отдав свой клад победителям, рухнул вниз лицом, и черная маслянистая кровь растеклась из-под него, отражая белый моховой свет…
Сделав новый стремительный замах, Моа, не теряя времени, перебил поверженному противнику хребет. Мертвая лошадь с размозженной мордой сдавленно захрипела и обмякла, вывесив голову из дыры в стене — отправилась следом за своим владельцем.
— Ох… — застонала Има, садясь и потирая ушибленную голову.
— Ты в порядке? — Лич приблизился к ней и подал руку, помогая подняться.
— Терпимо, — девушка встала на ноги, огляделась — все вокруг было засыпано деньгами. — Ну и жаднющий этот Герцог, оказывается. Так боялся за свои сокровища, что все сожрал. — Она потерла ладонью висок, убирая проступившую из-под волос кровь. — Поделим деньги?
— Дай мне три золотых райса в счет оплаты, — ответил Моа, — а остальное забирай себе.
— Ладно, — пожала плечами девушка.
Монеты вокруг лежали самые разные — со всех концов света. Большая их часть не ходила в Пограничье и соседних с ним местностях. И если золотые еще можно было переплавить, то насчет остальных приходилось лишь разочарованно вздыхать. Королевских райсов обнаружилось всего семь. Три из них девушка передала личу, и они чудесным образом исчезли в его бездонной глазнице.
Пронаблюдав загадочное действо, Има не удержалась от вопроса.
— Можно спросить у тебя кое-что обидное?
— Спрашивай, — невозмутимо отозвался Моа.
— Ты свои деньги тем же способом, что и Герцог, хранишь?
— Хочешь знать, посыплются ли они наружу, если вспороть мне брюхо? — прозвучал встречный вопрос.
— Ну… Не то чтобы… — замялась девушка.
— Нет, — развеял ее сомнения собеседник. — Моя глазница работает, как портал. Деньги не лежат в моей голове. Они хранятся в совершенно другом месте.
— Интересно, а если я влезу в твой глаз, то тоже там окажусь?
— Не думаю, — помотал головой Моа. — Портал только для денег. Да и вряд ли ты пролезла бы в мою глазницу.
— Пожалуй, что да, — рассмеялась Има.
Лич смотрел на нее с интересом. Странно она себя вела — совершенно не боялась происходящего. Будто все идет, как нужно. Любой из людей Пограничья, нанимавших его прежде, в подобной ситуации испытывал бы тревогу и страх. И это правильно! Живые должны страшиться мертвых, а Има почему-то не страшилась. Опасалась, но не более, чем любую иную живую угрозу, наподобие разбойников или хищных зверей. Никакого присущего большинству людей благоговейного ужаса перед неупокоенными…
— Надо выбираться отсюда. — Моа первым шагнул на ступени лестницы, поднялся на пару оборотов, пристально вглядываясь во мрак. Потом вернулся, сообщая: — Там выход хорошо землей засыпан. Придется копать. Бери меч Герцога, поможешь мне…
ГЛАВА 2. Былое
— Лич, а лич, а как тебя зовут? — спросила Има, пока они вместе спускались с холма.
— Моа.
Погост внизу еще купался в лунном свете, и длинные тени протягивались от могил. А на востоке уже зрела заря, выпускала из-за горизонта первые лиловые всполохи, касалась ими крыш притихшего сельца. Чтобы вернуться назад, пришлось обогнуть холм по кругу. Окружной тропы не было — девушка и лич шли по колено в траве. Сбитая утренняя роса оседала на их одежде сотнями влажных звезд, инкрустировала слезливыми бриллиантами рукоять трофейного меча, блестела искрами в волосах — рыжих и белых.
— Можно спросить тебя еще кое о чем? — Има остановилась, перехватила поудобнее завернутый в обрывок ткани клинок Герцога, который несла, зажав подмышкой, заглянула своему спутнику в лицо.
— Спрашивай, — отозвался тот.
— Ты ведь из Мортелунда? Почему оттуда ушел? А, главное, как?
Лич помолчал некоторое время, раздумывая, как ответить доходчивее, чтобы не возникло дальнейших вопросов. Он никогда не был мастером красивых слов, поэтому ответил просто:
— Взял и ушел. Не хотел быть рабом.
— И теперь тебя ищут, да?
— Да.
Он посмотрел на спутницу, всем видом намекая, что не желает продолжать начавшийся разговор. Има поняла, пояснив напоследок свой интерес:
— Я вижу, что ты не хочешь говорить о прошлом, но если они — те, кто охотится за тобой — придут к нам, я им ничего не расскажу. Можешь в этом на меня положиться. И за остальных селян не переживай — если придется, я их зачарую, чтобы молчали.
— Спасибо, — прозвучало в ответ.
— Кстати, этот меч… Могу я оставить его себе?
— Конечно, бери. Он твой.
— Мой… — улыбнулась Има, и тут же погрустнела. — Вот только обращаться с ним я совершенно не умею. Покажешь пару приемов?
— Давай, — согласился Моа. Он сбросил со спины ножны и плащ, чтобы яснее читались движения. Замер перед девушкой, привычно уложив свой клинок на плечо. — Нападай, чего ждешь?
Има неуверенно вытянула перед собой руку.
— И как это лучше сделать?
— Смотри, — Моа снял свое оружие с плеча, повертел его концом перед носом девушки. — Мой меч старый и простой, он создан для того, чтобы без особых премудростей разрубать врага на куски. На конце он округл — таким не уколешь. А твой — новый, острый и замысловатый. В нем есть все необходимое, чтобы облегчить фехтовальщику жизнь — обоюдоострый клинок, чтобы рубить и резать, острие, чтобы колоть, корзина, чтобы сохранить в целости пальцы и эти хитрые крюки на гарде, чтобы блокировать врага. Если не ошибаюсь, такие клинки зовутся скьявонами, и они почти совершенны. Выкованные из лучшего металла, способные разрубать старую сталь. Так что, как ни начни бой, преимуществ у тебя хватает.
— Ого, — восхитилась Има. — Что же, он и твой меч разрубит?
— Мой меч особый, — отрицательно помотал головой лич. — Его вряд ли получится. Ну, чего стоишь? Попробуй нанести удар.
Косясь на Моа, девушка аккуратно стукнула по его клинку своим. Мелодичный звон полетел по долине эхом к далекому синему лесу.
— По мне бей, не по мечу, — посоветовал лич, успокоив ученицу. — Не бойся. Не попадешь. А если и попадешь, то ничего страшного не случится. Я — мертвый, так что можешь ни в чем себе не отказывать.
— Ну, ладно, — Има пожала плечами, несколько раз прокрутила оружие кистью — движение вышло уверенное, наработанное. — Давай попробуем.
На мгновение она прикрыла глаза, будто вспоминая что-то, потом распахнула их широко — взгляд стал каким-то мутным, отрешенным — и атаковала так стремительно, что Моа от неожиданности отступил на несколько шагов. Скьявона в руках Имы засверкала в лучах восходящего солнца. Каскад движений, напоминающих танец, совершенно точно не походил на импровизацию новичка. Все это было заучено, зазубрено до мельчайших деталей, где роль играет все — от угла разворотов стоп до наклона корпуса.
Лич озадаченно прищурил единственный глаз — все эти филигранные, затейливые выпады вряд ли встречались ему на полях сражений — там обычно не до эстетики, не до танцев. Скорее, подобное могло применяться в поединках высшей знати — все эти фигуры расписывали в своих учебниках модные придворные мастера. И Моа мог сказать с уверенностью, что Иму учили по подобным книгам — их картинки она и копирует теперь. А вот в реальном бою внучка сельского старосты вряд ли успела побывать…
— Стоп, хватит! — Лич отбил очередной красивый выпад и, опустив свой меч, поинтересовался. — Кто тебя этому научил?
— Чего? Меня? Научил… — Взгляд Имы прояснился. Она в недоумении уставилась на оружие в своей руке. Сообразив, что что-то пошло не так, отбросила меч в траву. — Что сейчас произошло? Я будто отключилась на время…
— Выяснилось, что фехтованию тебя уже обучали раньше.
— Раньше… — Има напряженно сдавила ладонями виски, глаза ее нервно забегали из стороны в сторону. — Я этого не помню.
— Ты ведь не всю жизнь в селе прожила, так?
— Не всю, — кивнула девушка. — Меня привезли туда совсем малышкой, и дедушка стал меня воспитывать.
— А кем были твои родители? — настойчиво поинтересовался лич.
— Не знаю я, — расстроенно протянула Има. — Ничего не помню, кроме жизни в селе. О прошлом со мной никто никогда не говорил. Эта тема всегда была под негласным запретом. Да я и не пыталась ничего разузнать — боялась, что родители окажутся какими-нибудь плохими людьми, разбойниками, пиратами, изгоями. Мне казалось, что благополучные и счастливые семьи не отдают своих детей в чужие руки.
— По-всякому бывает, — задумался Моа. — Придется поговорить по душам с твоим дедом. И насчет амулета тоже. О своем прошлом лучше знать все — так безопаснее.
— Ты прав, конечно, — вздохнула Има, — но мне почему-то страшно заглядывать в прошлое. Вдруг я узнаю что-то гадкое про свою семью? Или про себя? Нечто отвратительное…
Она еще раз вздохнула и, подобрав отброшенный меч, принялась отирать его от росы тканью, которую оторвала от покрывала в Герцоговом саркофаге.
— Страшно? — уточнил лич, пряча в ножны собственный меч. — В подземелье мне показалось, что ты нечасто испытываешь страх.
— Тебе показалось, — ответила девушка. — Знаешь, когда там, на самом дне подвала, я наткнулась на то странное создание с детским голосом, поначалу мне действительно было жутко.
— Но ты ведь не сбежала прочь?
— Некуда было бежать. А еще опыт общения с подобными существами подсказал, что оно вполне безопасно для меня. Мне кажется, это какой-то стародавний неупокоенный, которому нужно было просто завершить свою историю. Я пару раз сталкивалась с подобными — один раз с солдатом, погибшим в лесу столетие назад. Он сильно пугал наших селян своими воплями — как выяснилось, звал, чтобы люди пришли и захоронили его. В другой раз мы отыскали в старом колодце упавшего туда ребенка и отнесли его останки на могилу родителей. Конец пути, воссоединение, покой, понимаешь?
— Понимаю. Я тоже сталкивался с подобными сущностями, и обычно они не нападали. Естественно, все из них, встречных мною, были людьми, но на чудовищ, похоже, это правило тоже распространяется.
— Как бы то ни было, я поверила существу в подземелье. В конце концов, при желании оно могло убить меня до разговора, — резюмировала Има, после чего задумалась и спросила вдруг: — Скажи, Моа, а мертвые вообще умеют врать?
— Умеют.
— Мне казалось, что они всегда честны.
— Смотря какие мертвые. Если обычные мертвяки, то, пожалуй, что и не умеют. Вот только они и говорят не всегда. Но есть и иная нежить — коварная, хитрая, проницательная. Так что — все мертвые разные, как и люди.
Они спустились с холма и прошли через притихший погост. Рассвет уже дотянулся до сломанных оградок, до отваленных могильных камней. Исчезнувшая защитная линия читалась ясно — с одной стороны утоптанная ногами селян земля, с другой — все разрыто нежитью. Вот он — рубеж магического круга.
Пахло чабрецом. Он рос тут прежде возле камней и на песчаных крутинах, а теперь, стоптанный и вырванный во время боя, увядал, распуская по округе терпкий аромат.
Моа подошел к свернутым камням и принялся водружать их на прежние места. Има стала помогать. То и дело она закрывала глаза, чтобы нарисовать в памяти четкую картинку былого.
— Это туда… А этот сюда ставим, — говорила она и, кряхтя, подседала, упираясь плечом в новый камень.
— Все. — Моа развернул в нужный угол здоровенную гранитную глыбу с красными жилами. Отметил: — Память у тебя, однако, хорошая. Тот, кто заставил тебя забыть прошлое, приложил немало усилий.
2492 просмотров | 4 комментариев
Категории: Фэнтези, Приключения, Роман, Лебедева Жанна, Фэнтезийно-любовный роман, Дарк фэнтези, Драконы, Некроманты и некромантия, Приключенческое фэнтези
Тэги: жанна лебедева, лич из пограничья, некромантия, приключения, любовь вопреки
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 9,06 алк |
Эксклюзивные авторы (117)
- появились новые книги
Авторы (1101)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
24.02.2021, 00:43
П.С. Автора встречаю впервые, однозначно буду читать другие книги
05.01.2021, 01:44
Подборки книг
#ДворцовыеТайны #КосмическаяСтрасть #КурортныйРоман #ЛитСериал #ЛюбовьОборотня #Наследница #Некроманты #Отбор #Попаданка #ПродаМастер #СлужебныйРоман #СнежнаяСказка #Студенты #ШармПервойЛюбви #ЭроЛитМоб Young adult Авторские расы Азиатская мифология Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Ангелы Ассасины Асуры Боги и демиурги Бытовое фэнтези В гостях у сказки Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Воры и воровки Герой-телохранитель Гномы и дварфы Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детектив Домашние животные Драконы Драма Жестокие герои Истории про невест Квест Киберфантастика Кинк Космическая фантастика Космические войны Литдорама Любовная космическая фантастика Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Метаморфы Мистика и ужасы Молодежка Морские приключения Морское фэнтези Некроманты и некромантия Неравные отношения и неравный брак Оборотни Орки Остросюжетный роман Отношения при разнице в возрасте Пирамида любви Повседневность Попаданки и попаданцы Преподаватель и ученица Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Путешествия во сне Рабство Свадьбы и браки Светлые эльфы Скандинавский фольклор Славянский фольклор СЛЕШ / Фэмслеш Смена пола Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стимпанк Темные эльфы, дроу Фамильяры Феи и дриады Фейри Феникс Фэнтези Европы Чужое тело Эротическая фантастика Эротическое фэнтези
Очень рада, что книга понравилась