Моя Мая. Елена Антошина
Магазин Книги автора Комментарии (5) Похожие книги Предыдущая книга Следующая книга
+1 бонус при покупке!
Книга-участник бонусной программы Призрачных МировГлавный королевский маг на время зимних праздников приглашает в свой загородный особняк признанных красавиц и умниц столицы, дабы выбрать спутницу жизни совершенно отбившемуся от рук сыну.
Моя сестра тоже получила заветное приглашение, но из-за нелепой случайности в сомнительную авантюру оказалась втянута я...
Как меня уверяли – ненадолго.
Только кто бы мог предположить, что выпутаться из этой истории окажется гораздо труднее, чем в нее попасть?!
Снежная сказка о девушке, которая, заняв чужое место, нашла свое счастье.
Однотомник.
Отрывок «Моя Мая. Елена Антошина»
ПРОЛОГ
В то время как над Р[а]лдой, столицей Ар[и]стии, вставало ослепительно-яркое зимнее солнце, а бодрящий морозец задорно пощипывал за щеки редких прохожих, над домом главного придворного мага сгущались черные тучи. Грозно ворчал гром и сияли фиолетовые молнии, трескучей сетью опутывая белокаменные стены.
В просторной столовой, отделанной в темных тонах и украшенной композициями из живых еловых ветвей, хрупких стеклянных шаров и пахнущих медом свечей, собралось все небольшое семейство, и его глава, аст Нар[о]н Л[э]йстер, читал утреннюю газету и пил крепкий кофе...
Но лучше бы это была столь же крепкая настойка валерьяны, хотя даже она не успокоила бы лучшего – в славном прошлом – боевого мага королевства.
Вся первая полоса «Зеркала Аристии» была посвящена единственному наследнику аста Лэйстера, причем вовсе не его успехам в учебе – таковых, к величайшему отцовскому стыду, за последние два года не случалось. Под цветным портретом [Э]йвера Лэйстера, удивительно живым и выразительным – при одном только взгляде хотелось выражаться исключительно нецензурно, – приводился список девиц, с коими он был замечен в учебной поездке.
Аст Лэйстер сбился на втором десятке.
На третьем особо злобная молния от души шарахнула в крышу дома. Судя по грохоту и негодующему клекоту, с нее свалилось сразу несколько каменных горгулий, весьма недовольных неурочной побудкой.
После списка девиц шел нечеткий, но вполне различимый снимок табеля успеваемости – вернее, неуспеваемости – бедового наследничка древнего рода, и стены дома ощутимо задрожали.
Аста Кал[а]рия Лэйстер, невозмутимо отпив глоточек ароматного цветочного чая, ласково погладила страшно заскрипевшего зубами супруга по напряженному плечу и решительно отобрала газету. Пробежала глазами по странице с кричащим заголовком, покачала головой и укоризненно посмотрела на Эйвера, сидевшего за столом тише мыши и не смевшего не то что есть – дышать.
Этим прекрасным утром от дыхания только что вернувшегося под отчий кров юного мага рисковал мертвецки опьянеть даже дракон.
Бледный, взъерошенный и совершенно несчастный, отловленный бдительной матерью при попытке незамеченным проникнуть в собственную спальню, Эйвер знать не знал, что пишут в свежей прессе, но по лицу отца ясно понимал: ничего хорошего лично ему это не сулит.
– Значит, любишь внимание девиц и газетчиков? Что ж, я обеспечу тебе и то и другое. Напоследок! – Слово совпало с громовым раскатом. Глава семейства поднялся на ноги, и под его взором злосчастная газета вспыхнула и осыпалась пеплом. Сын оказался устойчивее и всего лишь втянул повинную голову в плечи. – Лично прослежу, чтобы ты, поганец этакий, попал в надежные руки и наконец-то остепенился! – зловеще пообещал аст Лэйстер и, повернувшись к жене, совсем другим тоном попросил: – Дорогая, позаботься о том, чтобы достойнейшие юные асты столицы получили приглашение провести зимние праздники в нашем загородном особняке. Одна из них получит особый приз...
«Приз» подавился воздухом, побледнел еще больше и с тоской покосился на дверь, прекрасно осознавая, что сбежать от расплаты уже не выйдет.
– Двух упырей одним колом, – очень, очень тихо, так, что его никто не услышал, пробормотал меж тем аст Лэйстер и довольно улыбнулся, сощурившись на вновь заглянувшее в окна солнышко.
ГЛАВА 1. ПРИГЛАШЕНИЕ
– О прекрасная [Э]ми, ты рвешь мое сердце на части! О жестокая Эми, ты мое горе и счастье!
Два часа ночи – не то время, когда душа жаждет серенад в исполнении безнадежно влюбленного балбеса с напрочь оттоптанными злобным медведем-рецедевистом ушами. Собственно, моя душа против подобного в любое время дня, ночи и года в целом.
Но кто бы меня спрашивал!
Как назло, окно моей спальни выходит аккурат на улочку, обычно тихую, спокойную и практически безлюдную. Днем на ней точно никого не встретишь. Зато ночью... Шастают всякие, вооруженные расстроенной гитарой, и блажат такими дурными голосами, что даже коты шарахаются, безоговорочно признавая превосходящие самый противный кошачий вой вокальные, прости Единый, данные.
Я накрыла голову подушкой. Завывания стали глуше, но, увы, ненамного. А ведь окно закрыто наглухо! Если так продолжится, то этому соловью недоделанному действительно вырвут сердце. Либо папочка, либо брат.
Самое обидное заключалось в том, что терпела я эдакие страдания совершенно безвинно: все пламенные признания адресовались отнюдь не мне, а моей сестре, которая безмятежно дрыхла в другом конце дома и обо всех ночных безобразиях узнавала лишь за утренним чаем. И меняться комнатами отказывалась наотрез!
Арчи тоже отчего-то не желал уступить мне спальню, и более чем веские аргументы, что так ему будет проще избавляться от обнаглевших кавалеров сестры, его не убеждали.
За окном меж тем кружил отнюдь не тополиный пух, а редкие, но крупные хлопья снега.
Морозец стоял соответствующий, на таком и дышать-то лишний раз поостережешься, не то что петь. Увы, полную дури голову остудить было не под силу даже ему.
Где-то через полчаса диких завываний – вот же сила воли! или элементарной дурости? – мою комнату осветило ярко-голубым, совершенно потусторонним светом, проникшим даже под одеяло, под которым я, томимая жаждой сна и мести, придумывала изощренные кары.
Издав победный клич, я бросилась к разрисованному морозными узорами окну и успела увидеть, как незадачливый певун бодро улепетывает от роя снежных пчел.
Все же Эми и правда жестока: можно ведь и предупреждать ухажеров о наличии злобного старшего брата, любящего – вот же странность, не так ли? – предаваться сладкому ночному сну.
Задернув занавеску, я вернулась в кровать и, свернувшись под одеялом уютным клубочком, безмятежно заснула, еще не зная, что стала свидетельницей рождения новой приметы: услышать серенаду под аккомпанемент трескучего мороза – к большим неприятностям.
***
Утро наступило... и едва меня не придавило. Пытаясь нашарить на прикроватном столике будильник, я нечаянно уронила его, и неубиваемый шар закатился под шкаф, продолжая голосить оттуда не хуже ночного менестреля.
Чтоб ему пусто было. Им обоим!
Пришлось расстаться с мечтой поваляться еще хотя бы полчасика. Хотя и в этом нашлась светлая сторона: ванная была свободна, и под дверью никто не скребся, намекая, что неплохо бы поторопиться. Но даже прохладная вода не вернула мне бодрость духа, и к завтраку я спустилась все еще сонная и совершенно не расположенная к задушевным семейным разговорам. Намерения мои были далеки от идеала поведения юной благовоспитанной девицы: прокрасться на кухню, умыкнуть бутерброд и жестоко расправиться с ним в лаборатории, где тихо-мирно доходило очередное учебное зелье.
План удался наполовину. Я незамеченной прошмыгнула на кухню и даже разжилась едой, но на обратном пути, когда кралась мимо столовой, меня внесло туда розовым вихрем, благоухающим ароматами весенних цветов и сыплющим восторженными восклицаниями.
– Мамочки!
Вихрь, вытолкнув меня к самому столу, где чинно вкушали завтрак родители, пронесся от двери к окну.
– Папочки!
Едва не впечатавшись в стену, вихрь развернулся и помчался обратно, но налетел на препятствие, все еще не сообразившее, что происходит, обхватил его руками и завизжал:
– Ами-и-и!!!
Я оглохла на правое ухо и остро пожалела, что попалась на пути до краев переполненной счастьем сестрицы. Пусть бы металась и дальше, глядишь, быстрее бы излишки восторга расплескала.
А так... Оглушила, перед родителями засветила, несчастный бутерброд сплющила, благо он был завернут в салфетку.
Дивное утро. Для нас обеих. Только в разных смыслах.
Впрочем, матушка, излишне восприимчивая к сильным эмоциям, едва ли меня заметила, кинувшись к ошалевшей Эми, и та наконец-то перестала душить меня в крепких сестринских объятиях.
– Дурдом, – прокомментировал появившийся в столовой Арчи и, ловко вытянув из моих ослабших рук помятый бутерброд, спешно ретировался в безопасное место.
Предатель!
Но шустрый. Мне до него далеко – меня сцапали прежде, чем я оказалась за порогом.
Папа хмурился, сжимая вилку, и явно ничего не понимал.
Мама рыдала. Кажется, от счастья.
Эми трясла передо мной каким-то листком бумаги, от которого разило чем-то приторно-сладким, вышибающим невольную слезу.
– Приглашение! – благоговейно выдохнула наконец-то обретшая дар связной речи сестрица, поправив растрепавшиеся светлые локоны. – Целых две недели зимних праздников я проведу в «Лунном серебре»!
– А чего не в солнечном золоте? – фыркнула я, совершенно сбитая с толку, и со вздохом потерла ладони, все еще помнящие манящую мягкость бутерброда, к этому моменту наверняка уже сгинувшего в бездонном братцевом желудке.
– Это загородный особняк главного придворного мага, – осторожно, чтобы не смазать макияж, промокнув влажные глаза кружевным платочком, пояснила мама.
А. Понятно. Слышала я об этом доме, даже на открытках видела. Красивый. Сказочный даже.
Но зачем кому-то приглашать туда Эми?
Я отобрала приглашение у мечтательно улыбающейся сестры, поправила сползшие на кончик носа очки и вчиталась в ровные, выписанные идеальным почерком строчки.
Сладость, разливающуюся в воздухе, дополнила патока славословий в адрес «достойнейшей асты Эм[а]и Тэр[и]», и я невольно поморщилась. Явный же перебор! Но сестра вроде как и не чувствует этой фальши, более того, вовсю наслаждается ею.
Иногда мне кажется, что мы не родные, и в такие моменты даже зеркало не способно меня переубедить.
Так вот, всей из себя славной, красивой и умной барышне предлагалось провести зимние праздники в самом шикарном особняке не только столицы, но и, по слухам, королевства. В награду. За красоту, вестимо.
Я скептически хмыкнула и в упор уставилась на все еще счастливо попискивающую сестрицу:
– В чем подвох?
– [А]ми, – укоризненно покачала головой мама.
– У меня тот же вопрос, – откашлялся папа.
– Тетушка Кр[и]сташ помогала составлять списки девушек, – зардевшись, пробормотала Эми. – С приглашением пришла записка от нее... В общем, она слышала – только это большой секрет! – что аст Лэйстер хочет выбрать своему сыну жену...
Папа поджал губы и стиснул несчастную вилку так, что та скрипнула и наверняка погнулась. Мама ахнула, прижав руки к сердцу.
Арчи явно упускал что-то интересное... Но так ему, бесчестному похитителю бутербродов, и надо.
– Мелко плаваешь, сестричка, – не утерпев, подколола я, – зачем тебе сын придворного мага, когда у нас целых два принца не женаты?
– Я трезво смотрю на вещи, – с достоинством парировала Эми.
Это было внезапно.
Папа подавился смешком и, бросив вилку, прикрылся газетой. Мама, наконец-то осознав произошедшее и оценив перспективы, расцвела улыбкой, способной растопить сугробы.
– Значит, к составлению списка завидных невест приложила руку тетушка. – Папа справился с собой и вынырнул из-за газеты. – А почему эта старая сво...
– Дорогой! – возмутилась мама.
– ..дня, – невозмутимо договорил папа, – не внесла в этот заветный списочек Ами?
– Ну, – замялась Эми, – она сказала, что не хочет схлопотать двойное проклятие...
Меня всегда восхищало тетушкино здравомыслие. Я бы за это не поблагодарила. Аст Лэйстер, полагаю, тоже.
Эми как маг намного сильнее и перспективнее меня. Другое дело, что дар свой не развивала, предпочитая практике теорию. Скучно до зевоты, зато престижно, безопасно и невесте отпрыска благородного рода более чем приличествует.
– Да брось, – усмехнулась я. – Асту нужны одаренные сильные внуки, вот и ищет невестку с подходящим уровнем дара...
– Ами! – вспыхнула Эми.
– И неземной красой, способной покорить его сына с первого взгляда и на всю жизнь, – добавила я под ее обиженным взором.
Одно другому не мешает.
Пара из них выйдет что надо. Видела я портреты этого Эйвера Лэйстера. Высокий, статный, глаза карие, кудри золотые, буйные, как и его характер... Детки у них с Эми, если все сладится, получатся породист... простите, прехорошенькие.
А моя детка томится в лаборатории. Лишь бы, вконец утомившись, не решила прогуляться... Надо срочно проверить, как там дела.
– Не стоит расстраиваться, дорогая, – сочувственно проворковала мама, погладив меня по щеке. – У тебя все еще впереди, а на этом, хм, празднике вам двоим все равно было бы тесно...
– А? – Каюсь, до меня, нырнувшей в мысли о насущном, не сразу дошел смысл ее слов.
– Мама говорит, что Эми подарит асту Лэйстеру более породистых внуков, – с невозмутимым видом перевел отец.
Это он, конечно, зря, хотя мне это и было на руку.
– Энтони! – вспыхнула мама. – Да как ты можешь!..
Воспользовавшись тем, что объектом воспитания стал папа, я подмигнула нежно поглаживающей приглашение сестре и сбежала из столовой, полагая, что мое участие в этой романтической то ли драме, то ли комедии окончено.
В утреннем переполохе был один несомненный плюс: я наконец-то проснулась. Настолько, что все же заметила в гостиной большую ель. Она стояла посреди комнаты, упираясь макушкой в потолок, и одуряюще пахла свежей хвоей, морозом и праздником. Окна все еще были закрыты плотными шторами; в мягких сумерках, рожденных ими, уютно потрескивал камин, и отблески пламени красиво играли на ветвях зеленой красавицы.
Засмотревшись на ель, я споткнулась обо что-то, отозвавшееся недовольным бряцаньем, и едва устояла на ногах. Ну так и есть – коробки. Много коробок с игрушками, стеклянными, фарфоровыми, бумажными, коими предстоит украсить зимнее дерево.
Ами это обожала. Я – не очень. Потому и метнулась к двери, надеясь спастись до того, как меня привлекут к нудному действу, которое запросто съест добрую половину дня.
Наспех обувшись и накинув пальто, я выскользнула на улицу, замерла на крыльце, вдыхая свежий воздух, и припустила по нерасчищенным тропинкам к затерянному в глубине сада домику. Трудно сказать, что там было раньше, то ли погреб, то ли склеп – низкое, основательно вросшее в землю здание с успехом могло бы служить и тем и другим. Долгие годы оно было заброшено, но сейчас целиком и полностью принадлежало мне. Толстые стены, относительная уединенность и никакого риска, что я случайно оставлю нашу семью без крыши над головой.
Идеальная лаборатория. И снаружи, и внутри. Я все обставила по своему вкусу, и теперь это место было удобным, более-менее безопасным и даже уютным. Обитые чаропоглощающими панелями стены, прошитые тепловыми нитями, прочное покрытие на полу, световые шары с регулируемой яркостью под потолком, множество закрытых полочек, ящичков и коробочек, широкий стол, целая коллекция котелков и прочей нужной утвари... и мягкий диванчик с пушистым пледом и вышитой подушечкой, под которой всегда было спрятано несколько плиток молочного шоколада, в уголке.
Весь день я провозилась в лаборатории со своим экспериментом. Да, такой силы, как у сестры, у меня нет, но имеющейся вполне хватило, чтобы поступить в столичный университет на факультет зельеварения. Народ прозвал его ведьминским и был не так уж и неправ. На метлах мы, правда, не летали и порчи, к сожалению, не наводили, но с травами, сушеными и свежими мухоморами и прочей редкостной гадости прелестью обходились весьма лихо. В зависимости от дозировки, количества вложенных сил и настроения зельевара из одних и тех же ингредиентов на выходе мог получиться как эликсир бессмертия, так и пакостный яд.
В общем, с нами лучше дружить, и эту простую в сущности истину к концу первого курса понимали почти все – за некоторым особо упертым исключением.
Но зелья – это не только лекарства, привороты и яды. Это еще и свобода самовыражения, ограниченная лишь университетским уставом и сводом законов Аристии. Про здравый смысл я промолчу – его у студентов в принципе нет.
Моей мечтой было создать идеального магического питомца. Таковые, разумеется, существовали, и выводились в большей мере чисто для практических целей. Охрана, почтовая доставка, перевозки... Огромные, зубастые и недружелюбные. Я уж молчу о цене. О том, чтобы завести такого дома, просто так, для души, и речи быть не могло. А душа порой требует... да хотя бы хомячка! Толстенького, мякенького, с глазками-бусинками и крохотным смешным хвостиком.
Будущий хомячок и булькал сейчас в моем верном котелке, расписанном древними символами и опутанном силовыми нитями с нанизанными на них заклинаниями. И я считала дни до того момента, когда он наконец-то родится... создастся... словом, дозреет. Я перелопатила гору книг в поисках нужного рецепта, но в итоге пришлось составлять его самой, основываясь на расплывчатых и неполных сведениях. Я записывала все свои действия, каждый, даже самый крошечный, шаг, и мысленно уже принимала извинения и поздравления от вредного профессора Рэса, который безапелляционно заявил, что ничуть-то не верит в успех какой-то зеленой второкурсницы.
Как-то не слишком педагогично – подрезать крылья на взлете!
Но тем сладостнее будет миг полета.
Спокойный и в чем-то даже прекрасный день должен был закончиться таким же уютным вечером, но не срослось. Когда я вышла из лаборатории, уставшая, но вполне довольная жизнью и собой, на улице давно уже стемнело. Садовые фонари горели неярко и неровно, дорожки по-прежнему укрывал снег, а кое-где и лед – то ли Арчи, чьими прямыми обязанностями являлось поддержание порядка в саду, отравился моим бутербродом, то ли попросту слинял в город, простив всех, кому должен... Для него же лучше был бы первый вариант, ибо, пробиваясь сквозь сугробы и скользя на подмороженных участках, я придумала сто и один способ, как усложнить жизнь окончательно обнаглевшему братцу. Хоть прямо сейчас бери и пособие пиши. Уверена, оно стало бы самой популярной книгой, бережно передаваемой по женской линии из поколения в поколение.
Мне оставалось преодолеть особо опасный участок, больше похожий на каток, чем на приличную тропку, когда с крыльца легко сбежала Эми, облаченная в короткую шубку и опушенные мехом ботиночки на высоком каблуке.
– Ами! – воскликнула она, разглядев в чуть разбавленной зыбким светом тьме снеговика из кошмарных снов и каким-то чудом опознав в нем меня. – Я тебя уже заждалась!
Я пожалела, что выползла из лаборатории – можно было бы прямо там и заночевать, а что до голода, так это иногда даже полезно, – и всерьез задумалась над тем, что неплохо бы вернуться. Эми, словно почувствовав мой настрой, поправила сползший на нос капюшон и решительно направилась ко мне...
Резкая боль прошила ногу внезапно. И в глазах потемнело, и стало так страшно... И обидно.
Я не сразу поняла, что это была не моя боль, а потом стало слишком поздно: раздался короткий вскрик, и сестра, взмахнув руками, плашмя растянулась на льду.
ГЛАВА 2. ВОПРОС ЖИЗНИ И СМЕРТИ
Эми возлежала на заправленной розовым покрывалом кровати, прижимала ко лбу холодный компресс и страдальчески морщилась, когда аст Дакт, наш семейный лекарь, осторожно касался ее распухшей щиколотки.
Мама сидела рядом, заламывая руки и нервно кусая губы.
Я с мрачным видом подпирала дверь, отрешенно думая о том, что эфемерно-воздушная с виду сестричка на самом деле таковой не являлась. К несчастью, отец и брат все еще отсутствовали, и тащить ее домой пришлось мне.
Со льдом Эми обнялась с излишним пылом: зашибла и ребра, и голову, еще и ногу повредила.
– Необходим полный покой, – сурово сдвинул седые брови доктор. – Главное ваше лекарство, милочка, – постельный режим. Как минимум неделю.
– А чары... – заикнулась было бледная мама, но доктор даже слушать не стал:
– Я бы категорически не советовал. Если вы, конечно, желаете сохранить ее дар.
Недавно Эми умудрилась подхватить сильную простуду. Жар, кашель и прочие прелести удалось снять только при помощи сильных лечебных чар и зелий, которыми магам, особенно не достигшим двадцати лет, злоупотреблять не рекомендовалось, чтобы не нарушить работу энергетических каналов. Допускалось подобное лишь в случае крайней необходимости, когда существовала угроза жизни и других вариантов попросту не оставалось.
На взгляд доктора, который я полностью разделяла, это был явно не тот случай.
Кажется, хрустальная мечта близняшки только что разбилась на мелкие осколки. Не собрать, не склеить. Даже у меня сердце сжалось и на глазах слезы выступили. На пару мгновений.
Эми было, безусловно, жаль. Но какая-то часть меня – самая здравомыслящая, наличие которой нередко ввергало маму в шок и расстраивало сестричку, – упрямо нашептывала, что все к лучшему. Зачем Эми падкий на женское внимание тип? Что мы, кого получше не найдем? Вон сколько желающих у дома околачивается, если надо – отловим и собственные смотрины организуем. Правильные, на которых женихи будут бороться за благосклонность прекрасной девы, а не наоборот.
Все это я высказала глотающей слезы сестре, когда мама пошла провожать аста Дакта, помимо указаний лежать и не двигаться оставившего на столике целую армию пузатых пузырьков с лечебными настойками. Самыми обычными, без капли магии, хотя сестричка и уверяла его, что случай как раз-таки крайний, вопрос жизни и смерти, и стоит риска. Видимо, и правда головой сильно ударилась, если в нее пришла такая дикая мысль.
– Не нужны мне эти женихи, – прорыдала Эми в уже насквозь мокрый носовой платок. – Я Эйвера люблю!
– Да ты его даже не знаешь толком! – возмутилась я. – И видела-то вживую не больше пары раз!
Я вот вообще не видела, хотя он вроде как учился в нашем университете. Хотя скорее уж числился.
– Больше, – сверкнула припухшими глазами она и приложила ладонь к груди. – А сердцу не нужны знания, ему нужны чувства!
Захотелось постучать головой о стену. Сестричкиной, естественно, моя в таких отчаянных мерах пока что не нуждалась. Останавливало лишь то, что Эми уже постучалась... и ни к чему хорошему это не привело.
– В любом случае, выбора нет, – вздохнула я. – Даже если ты сбежишь, рискуя навсегда охрометь, сомневаюсь, что твой бесценный Эйвер польстится на невесту с загипсованной ногой и перебинтованной головой.
Про синяки под глазами я тактично умолчала. Меньше знает – быстрее успокоится.
И вдруг Эми прекратила рыдать. Всхлипнула, шмыгнула заложенным носом и внимательно так, с нехорошим интересом, уставилась на меня.
– Вообще-то, – протянула задумчиво, – выбор есть...
– Нет! – выставив перед собой руки, попятилась я. – Ни за что!
Ей и пояснять ничего не пришлось – все было написано на лице.
– Но почему?! – аж подпрыгнула она на кровати и зашипела от боли в потревоженном теле. – Это и правда вопрос жизни и смерти!
Ага. Причем моей. И всей семьи в целом, если особо не повезет.
– Такой обман нам не простят, – попыталась я вразумить сестрицу, но та, воодушевленная безумной идеей, коя могла прийти лишь в ушибленную голову, вразумляться категорически не желала.
– Да брось, разве это обман?! – воскликнула она. – Это всего лишь замена. Временная. Я приложу все силы, чтобы как можно быстрее встать на ноги, и мы поменяемся! Никто даже не заметит!
– Окружающие далеко не так глупы, как ты считаешь, – поморщилась я, скрестив руки на груди и готовясь стоять до последнего.
Но я не учла одно очень важное обстоятельство: сейчас на стороне Эми было самое грозное и действенное оружие.
Мама.
Вот уж от нее я такой подставы точно не ожидала!
– Эми права, – заявила она, переступив порог комнаты. – Вы же так похожи!
– И в самом деле, – скептически хмыкнула я.
В общем-то так оно и было, близнецы все-таки. И мама всячески подчеркивала наше сходство. Даже наши имена отличаются лишь одной буквой, из-за чего недоразумений в нашей жизни случается больше, чем следовало бы.
Ам[а]я и Эм[а]я.
Матушка утверждает, что на одном из древних языков они означают «любимая» и «счастливая», правда, какому имени какое значение соответствует, сказать затрудняется.
Да, внешне мы похожи просто невероятно, одеть и причесать одинаково – и нас не различат. Пока мы молча сидим, скромно глядя в пол. Характеры нам достались совершенно разные, и с возрастом эта разница лишь усиливалась, становилась заметнее, накладывала отпечаток на внешность. Нежная, ухоженная Эми, любящая воздушные платья и сложные прически – и я, чаще предпочитающая удобство красоте. И я уже молчу о походке, манере речи, взгляде... О да, нас спутает разве что глухой, слепой и скорбный разумом.
Тетушка Кристаш таковой не являлась.
Главный королевский маг, подозреваю, тоже. Будет невероятно сложно объяснить несоответствие благородной асты Эмаи Тэри заявленным качествам.
– Продержись три дня! – молитвенно сложила ладони со свежайшим маникюром сестра. На среднем пальце правой издевательски блеснул крошечный изумруд, и я по привычке спрятала руки с коротко обрезанными ногтями за спину. – Всего лишь три дня, пожалуйста!
Я выразительно покосилась на ее ногу, но промолчала. Может, и не зря лекари утверждают, что сильное желание пациента поправиться творит настоящие чудеса?
В принципе, я смогла бы изобразить сестру. День. Или два. Самое большее. Правда, не уверена, что сделаю это безупречно, но она смотрит с такой надеждой, что сердце вновь сжимается.
Или это желудок? Со вчерашнего вечера ничего не ела. Небольшая плитка шоколада не в счет.
Меня все же накормили. А в качестве десерта попотчевали задушевной беседой, от которой портился аппетит и пребольно кусалась совесть.
Род Тэри – древний, но небогатый. Мы, конечно, не бедствовали, но и не шиковали, как это было принято в высшем свете. На одно лишь жалованье преподавателя в частной магической школе, пусть и довольно-таки высокое, особо не разгуляешься... У нас и слуг-то постоянных никогда не было. Пару раз в неделю приходили кухарка и горничная, а в основном мы справлялись сами, благо дом небольшой и особых усилий в содержании не требовал.
В общем и целом, на по-настоящему достойную партию ни я, ни Эми, несмотря на красоту и – в случае сестры – одаренность, рассчитывать не могли. Нам – а особенно сестре – попросту негде показать все свои немалые достоинства! Но это приглашение было шансом все изменить. И речь вовсе не об Эйвере Лэйстере, призе весьма сомнительном и вряд ли достижимом, а о самой возможности появиться в высшем магическом обществе, заявить о себе...
Мама говорила то, что я и сама знала, но чему раньше не придавала значения. Отчего-то сейчас все воспринималось по-другому.
И, наверное, я очень плохой человек, ибо острой иголочкой обиды и ревности меня все же кольнуло.
Все заботы мамы – в основном об Эми. И приглашение ей одной прислали. И пусть оно мне было без надобности, стало до противного горько.
Но это быстро прошло. Ведь все упиралось в силу дара, а еще – во влюбленность сестры. Я не обладала ни тем ни другим, а оттого обижаться глупо. К тому же в том, что случилось с Эми, есть доля моей вины. Б[о]льшая, конечно, принадлежала Арчи и его лени, но брат, увы, ничего уже не мог исправить. В отличие от меня...
Но что-то во мне продолжало сопротивляться, зудело на краю сознания, как первый весенний комар, голодный, злющий и неуловимый.
– Папа не одобрит, – прибегла я к самому весомому аргументу из всех возможных, уже понимая, что это – самая последняя, отчаянная попытка избежать неизбежное.
И она конечно же с треском провалилась.
– Дорогая, – тонко улыбнулась мама, погладив меня по щеке, – есть вещи, о которых мужчинам знать совершенно необязательно...
Так и получилось, что папа и брат остались в счастливом неведении относительно нашего безумного плана, и оттого придушить Арчи хотелось особенно сильно. Но я, вынужденная с вечера играть роль милой сестры, избегающей любых конфликтов и всегда готовой понять и просить даже тех, кого и могила не исправит, не могла себе позволить и косого взгляда в его сторону. Приходилось молчать и скромно улыбаться, теребя оборки розового платья и представляя на их месте шею любимого братца.
Как ни странно, но нашему маленькому клубу начинающих заговорщиков повезло. Или же не повезло, это еще с какой стороны посмотреть... Отец притащил за обеденный стол документы и, хмуря начавшие седеть брови, больше смотрел в них, чем на домочадцев; обычно мама подобное не поощряла, но сегодня ей это было на руку. Брат, получивший двойную выволочку, прятал взгляд, сидел тише мыши, дышал через раз и сбежал при первой же возможности. Я едва справилась с искушением придать ему ускорения ласковым сестринским пинком.
К Эми он, кстати, так и не зашел. Промяукал извинения за дверью и смылся раньше, чем прозвучал ответ. Правильный, в общем-то, подход. Будь там действительно я, из комнаты он живым не вышел бы. Его счастье, что мне приходилось играть роль доброй и отходчивой сестры, и потому за ужином я тыкала вилкой в салат, а не в него.
Выждав несколько минут, чтобы гарантированно не встретиться с Арчи, я пожелала доброй ночи родителям, улизнула к себе, вернее, к Эми, с которой мы заблаговременно поменялись комнатами, и уснула, едва успев переодеться и устроиться на самом краешке кровати.
Слишком уж долгим и богатым на впечатления оказался день.
Следующий выдался не легче и прошел в суете.
В приглашении особо подчеркивалось, что взять с собой нужно минимум самых необходимых вещей и что бальными нарядами красавиц и умниц обеспечат. Видимо, совсем королевский маг отчаялся, раз его на такую щедрость пробило... Большую часть вещей Эми собрала вчера, и сегодня все внимание было сосредоточено на мне. Причитая, мама привела в порядок мои руки и поколдовала над лицом. По ее мнению, я больше походила на дикую лесную ведьму, чем на барышню из приличной семьи. И не объяснишь, что работа с зельями – не то же самое, что с чертежами и формулами. Чернила отмыть легче, чем некоторые ингредиенты...
Вечером, когда энтузиазм мамы поутих, а я на долю процента приблизилась к идеалу, мне удалось улизнуть в лабораторию и незаметно притащить домой зелье. Пришлось перелить его из котелка в специальный прочный сосуд; и не то чтобы это оказалось легко... Но справляться со своенравными зельями нас учили еще на первом курсе, так что в итоге я все же победила.
Активная фаза эксперимента закончилась, и зелью оставалось лишь дозреть. По моим расчетам, это должно было занять не меньше пары недель. Но оставлять будущего хомячка без присмотра не хотелось. А вдруг что-то пойдет не так? Оно, конечно, могло пойти не так и в загородной резиденции королевского мага... Но я же буду рядом и обязательно все исправлю. Да и какой вред от крошечного пушистого зверька? Вот ему самому, брошенному на произвол судьбы и моих родственников, вполне грозит опасность. И не одна.
Нам не раз внушали, что мы в ответе за то, что создали. А значит, поступить столь безответственно и недостойно будущего специалиста я просто не имела права!
К ужину я не спустилась, слишком боялась раскрыться, но голодной не осталась: мама принесла двойную порцию вкусностей, хватило и мне, и Эми. Спать я ложилась сытая, но не спокойная.
Завтра мне предстояло покинуть дом. В сопровождении тетушки Кристаш.
Стоило ли удивляться тому, что уснуть, несмотря на усталость, не удалось? Тишина, разбавленная умиротворяющим тиканьем настенных часов-совушек, пожалуй, была единственным плюсом, не слишком-то перевешивающим чересчур мягкую кровать, резко благоухающее ландышами белье... и мерзкое ощущение, что я не на своем месте. Во всех смыслах не на своем!
Я ворочалась с боку на бок, то приглушала, то прибавляла яркость ночника, вслушивалась в тишину, которая постепенно превращалась из уютной в пугающую... А потом в нее ворвалось ритмичное постукивание и натужное сопение, и дверь тихонько скрипнула, открываясь.
Сердце ухнуло в пятки и затаилось там, не подавая признаков жизни. Я судорожно стиснула край одеяла, тщетно пытаясь набрать в грудь воздух, но тут через порог переползла-таки опирающаяся на костыль Эми, в лучших традициях фамильных привидений облаченная в длинную белую сорочку.
Пока я открывала и закрывала рот, силясь подобрать подходящие случаю и при том приличные слова, сестричка удивительно шустро доковыляла до кровати, нырнув под одеяло, обхватила меня обеими руками и уткнулась холодным носом в шею.
– С ума сошла?! – дернувшись от неожиданности, зашипела я. – Тебе что лекарь сказал?! Останешься хромой и косой, будешь знать...
– Прости, – глухо пробормотала Эми, подозрительно шмыгнув. – Я совсем голову потеряла... Ты не должна этого делать. Откажись, если не хочешь. Я не обижусь. Ты мне дороже всех на свете, Ами, веришь?
Вот же... Она почувствовала мое настроение, чего уже довольно давно не случалось. Сильно же меня накрыло! И не только меня. Часть эмоций – сожаление, беспокойство, вина, смешанные в ядреный коктейль, – принадлежала явно не мне.
Ругаться сразу расхотелось, и в глазах предательски защипало. Обняв сестренку, такую теплую и родную, я выдохнула в растрепанную макушку:
– И ты меня прости.
– За что? – не поняла Эми.
За то, что хотя бы на миг, но позавидовала, разозлилась, обиделась... и все из-за того, что мне и даром не нужно!
Но признаться не вышло, и я, успокоившись и решившись, твердо сказала:
– Я это сделаю. Мы еще всем докажем, что достойны самого лучшего.
Под лучшим я, естественно, подразумевала вовсе не Эйвера Лэйстера, но пояснять мысль счастливо засопевшей сестричке не стала.
Мы еще долго лежали так, обнявшись и перешептываясь о своем, о девичьем. Ближе к рассвету я дотащила Эми до своей комнаты, чтобы нам обеим не досталось от матушки, а вернувшись в постель, все же забылась сладким, но, увы, недолгим сном.
Утром, внезапным и безжалостным, как удар дверью по лбу, я чувствовала себя неудачным экспериментом некромантов-первокурсников. Выглядела, к слову, лишь немногим лучше. Благо холодная вода и крепкий кофе придали бодрости телу и духу, а чудесные мамины примочки превратили несвежего зомби во вполне живую, хотя и бледную с интересной зеленцой, девицу.
Отец отбыл по делам рано – с ним мы попрощались хоть и торопливо, но душевно, и сердце приятно согрел его совет ничего не бояться и уезжать домой при первом же желании, – Арчи еще не соизволил проснуться, и завтракали мы с мамой вдвоем. Я жевала кашу и выслушивала последние наставления. И то и другое вязло на зубах и энтузиазма не вызывало. После я попрощалась с Эми, выдержала слезы и крепкие объятия и сбежала, боясь поддаться дурному примеру и тоже разреветься. От страха, неуверенности и ощущения неправильности происходящего.
Эксперименты я, конечно, любила, но только в лабораторных условиях. И, желательно, не над собой.
Но отступать слишком поздно. Теперь это и мое решение тоже, и мне предстояло взять за него ответственность.
Чемоданы были собраны заранее, оставалось только переодеться. Среди платьев сестры, не удостоившихся чести быть выгулянными в знаменитом «Лунном серебре», я отыскала самое теплое и скромное. Собрала волосы в привычный узел на затылке – все равно же под шапкой не видно, – растерянно полюбовалась на баночки с косметикой, но воспользоваться чем-либо так и не решилась. Эми тоже нечасто красилась, да и к чему? В этом нам повезло: при светлых волосах природа одарила нас темными бровями и густыми черными ресницами.
Наконец я решила, что полностью готова к позору... простите, поездке, и вышла из комнаты.
За дверью поджидала мама.
– Амая! – торжественно начала она, посмотрела на меня... и закончила совершенно другим тоном: – Амая...
А что я говорила? При всей нашей внешней схожести перепутать нас невозможно. Это равносильно тому, чтобы принять хулиганистого сорванца за утонченную барышню – или наоборот.
Я старалась! Честно. Просто кое-что простым смертным не под силу.
Мама к оным, разумеется, не относилась.
На робкое замечание, что меня ждет дорога и я всегда успею переодеться на месте, она категорически заявила, что самое главное – произвести хорошее первое впечатление, а для этого и некоторые неудобства потерпеть не грех.
Платье мама нашла другое, нежно-голубое, длинное, больше подходящее для весенних романтических прогулок, чем для зимних поездок. К нему отыскались бирюзовые сережки-гвоздики и такой же кулончик на серебряной цепочке. Удобные сапоги – мои, разумеется, у Эми таких не водилось – сменили изящные полуботинки на устойчивом каблуке. Видимо, рисковать последним шансом мама не желала.
Удобный узел был распущен, а волосы быстро завиты и уложены красивыми волнами, и сминать их шапкой даже мне показалось настоящим преступлением.
Завершило облачение теплое длинное пальто глубокого синего цвета, подчеркнувшего глаза.
Я привычно поправила очки...
– Снимай, – велела мама непререкаемым тоном.
Я неохотно послушалась. Мир приобрел приятную акварельную нежность, а взгляд – мягкость и беззащитность, и если первое было в общем-то некритично, то второе раздражало... зато идеально вписывалось в новый образ.
– Так лучше, – кивнула мама довольно.
Ну это смотря кому!
С очками я, можно сказать, сроднилась. Это был папин подарок на поступление. Прозрачнейшие стекла в невесомой оправе защищали глаза и позволяли видеть тончайшие нити потока, что при работе с зельями, особенно при моем невысоком уровне дара, было отличным подспорьем. Но я не расставалась с очками даже вне стен лаборатории. В них мир казался четче и ярче, а я чувствовала себя – да и выглядела тоже – увереннее.
Скрепя сердце я постаралась смириться с еще одним временным неудобством. Посмотрела в зеркало и увидела не себя, а сестрицу. Правда, весьма мрачную...
Нет, так не пойдет.
Я улыбнулась, поправив светлые завитые локоны, прошлась, шурша длинными юбками. Прошлый век какой-то. Но красиво, этого не отнять.
– Другое дело, – обрадовалась мама и от избытка чувств даже в ладоши хлопнула. – Главное, больше улыбайся и меньше разговаривай...
Я фыркнула, но, так уж и быть, промолчала. Буду изображать скромную милую девицу, если мама настаивает. Уж на несколько дней моего терпения хватит. Наверное.
Вздохнув, я подхватила с пола изящную клетку с укутанным согревающими чарами прозрачным сосудом.
– {Это} с тобой не едет! – поджала губы мама, безошибочно определив, что именно ворочается в его льдисто-хрустальной глубине.
– Еще как едет, – горячо возразила я.
Зелье завозилось и тяжело вздохнуло, и я, просунув пальцы сквозь редкие узорчатые прутья, чуть приоткрыла крышку, подумав, не провертеть ли еще пару дырочек для лучшего доступа воздуха.
– Амая, давай без глупостей! – нахмурилась мама. – Если кто-нибудь увидит это... даже разбираться не будут, кто есть кто, выкинут без всяких вопросов!
– Это – эксклюзивный проект, между прочим! – возмутилась я. – Я столько времени и сил потратила и не могу... Ай! Шшш!..
Эксклюзивный проект совершенно по-простецки цапнул меня за палец – хотела бы я знать, чем именно! – и вновь втянулся в сосуд.
– Ами, детка! Оно не ядовито?! – всполошилась мама, и на мои глаза навернулись слезы умиления. – Если и ты сляжешь, то все пропало!
Слезы испарились подобно каплям дождя на раскаленной мостовой.
Нет, в том, что мама меня любит, я не сомневалась. Просто в этот момент за наше с сестрой общее будущее она переживала чуточку больше, чем за мое личное.
Так бывает.
Но как же бесит!
– Оно не ядовито и вообще безопасно, – сдержанно ответила я, немного – ради своего блага и маминого спокойствия – покривив душой. – И без него я действительно слягу. Прямо здесь. Так, что никто не отскребет и никуда не отправит.
Мама всплеснула руками, страдальчески закусив губу – да, облагороженная внешне дочь, увы и ах, внутри осталась прежней, – но развить дискуссию не получилось: прибыла драгоценная тетушка Кристаш в сопровождении своего сына. И родительница, невесть за какие прегрешения наказанная таким вот неправильным ребенком, обреченно махнула рукой и поспешила навстречу гостям.
Они ждали в гостиной, и я замешкалась на лестнице, собираясь с духом.
Тетушка Кристаш, она же блистательная Кристаб[э]лль [А]лнор, на самом деле была троюродной папиной сестрой. Род ее мужа по древности не уступал нашему, а по богатству так и вовсе многократно превосходил, как и по количеству и качеству связей. Одаренная, красивая, яркая, она неизменно привлекала внимание и умело этим пользовалась. Ей принадлежал популярный в столице поэтический салон, она поддерживала охваченных огнем вдохновения личностей – и не только морально, – и в общем, как говорил папа, знала все обо всех. То есть он говорил немного иначе и не при нас с Эми, но сути это не меняет. Ничего удивительного, что именно ей доверили составить список достойных девиц.
Тетушка, стройная, высокая, разрумянившаяся от мороза, сияла, словно гирлянда на праздничной ели. В забранных в сложную прическу темных волосах не было ни единой ниточки седины, живые блестящие глаза обрамляли невероятно густые и длинные ресницы, а скрытое белоснежной шубкой платье наверняка вышло из-под иглы самого модного в этом сезоне портного. Т[э]ймас, ее младший сын, удивительно похожий на мать, возвышался за ней, как гора, такой же хмурый и неприступный.
Он поднял голову и окинул меня подозрительным взглядом. Я ответила широкой – аж скулы свело – улыбкой. Подобными сестра сияла часто и непринужденно, а у меня глаз уже на второй секунде задергался. Тэймас же ничего не заметил, привычно скривился и отвел глаза. Сказать по правде, виделись мы не так уж часто, да и особой наблюдательностью он никогда не отличался и легко мог куснуть положенную ему в тарелку лягушку вместо котлеты (проверено!), но мне все равно стало немного легче, и я даже приободрилась перед вторым испытанием.
Испытанием тетушкой.
– Мая, детка! – воскликнула она, едва я спустилась с лестницы, и заключила меня в крепкие, благоухающие нарциссами объятия.
Мая. Так тетушка, во избежание недоразумений, называла и меня, и сестру с самого раннего детства, когда нас еще можно было легко перепутать. Признаться, родители порой тоже этим грешили...
– Как же ты выросла, моя малышка! – не понижая голоса, возвестила она прямо мне в ухо, в котором что-то звякнуло и задребезжало. Вероятно, заблудившееся эхо. – Я так тобой горжусь! Не посрами честь нашего рода!
– Спасибо, тетушка, – вежливо пробормотала я, пытаясь не задохнуться от силы родственных чувств.
Не посрамить семейную честь, а заодно и саму себя, можно было лишь не попавшись, и я намеревалась сделать все возможное и невозможное, но продержаться несколько дней, которые уже сейчас казались мне бесконечными.
Арчи все же проснулся и даже спустился, сцеживая сонные зевки в кулак. Поприветствовав тетушку и кузена, он стиснул меня в совершенно внезапных объятиях.
– Удачи, – громко пожелал он и едва слышно прошептал: – Береги себя, Ами.
Вот ведь... проныра! Узнал! И в этот миг я, поддавшись слабости и скудным остаткам благоразумия, страстно пожелала, чтобы он сдал нас папе. Но увы... Правильным братец бывает исключительно тогда, когда это никому – кроме него самого, разумеется, – не нужно.
Мама проводила нас до самых ворот. Обернувшись, я заметила, как она промокает глаза платочком, и, вздохнув, шагнула к экипажу.
Кожу на груди тронуло мягкое тепло. Защитный амулет – тонкий серебряный кругляш на заговоренной полупрозрачной нити – дала мне мама. Вместе с напутствием не лезть на рожон, не принимать все близко к сердцу... и, коли придется, не давать себя в обиду.
ГЛАВА 3. «ЛУННОЕ СЕРЕБРО»
Экипаж у тетушки был роскошный. Светлая, украшенная серебряной вязью – словно морозными узорами – карета, запряженная тройкой белых изящных лошадей, на фоне искрящихся на солнце сугробов и заснеженных деревьев казалась ожившей картинкой из книги сказок. Я шла, будто во сне, и старательно гнала от себя мысль, что вся эта красота предназначена для Эми, а я... я просто ворую неповторимые мгновения. Кучер распахнул дверцу, пропуская в теплое нутро сначала тетушку, а потом и меня. Я замешкалась, пытаясь одновременно удержать переноску со своим экспериментом и подобрать длинные полы пальто, чтобы не запнуться о них и не влететь в карету головой вперед, и меня внесло туда неведомой силой. Я и ойкнуть не успела, как обнаружила себя сидящей рядом с тетушкой, только судорожно вздохнула, крепче прижала к себе драгоценную ношу и с недобрым прищуром посмотрела на Тэймаса, пристраивающего мой чемодан в багажное отделение. Благо что он этого взгляда не заметил, а когда занял место напротив, я сумела совладать с собой и мило улыбнулась.
Кузен же ради каких-то там приличий издеваться над собой не пожелал и упорно сохранял недовольное жизнью, погодой и лично мною выражение лица. Очень хотелось спросить, не страдает ли он несварением, но я держалась, понимая, что Эми себе подобного не позволила бы. По крайней мере, не при тетушке.
Тетушка же лучилась счастьем и непрестанно болтала обо всем на свете, сыпала вопросами и при том не давала ни малейшей возможности ответить, что меня в общем-то более чем устраивало.
Экипаж двигался плавно. Собственно, о том, что мы действительно едем, а не стоим на месте, можно было догадаться лишь по виду из окошка. Тщательно расчищенные улицы, зачарованная карета и лошадки с примесью крови волшебных созданий творили настоящие чудеса.
Мимо неспешно проплывали украшенные к зимним праздникам дома и деревья. Сейчас, ясным морозным утром, венки из еловых ветвей, гирлянды и шары смотрелись не столь впечатляюще. Но с наступлением сумерек все изменится: засияют крошечные фонарики, и обычный в общем-то город наполнится волшебством и предчувствием чего-то неведомого, но безумно манящего. Я так любила вечерние прогулки по предвкушающим праздники улицам...
Вздохнув, я отвернулась от окна и наткнулась на мрачный взгляд Тэймаса. Тетушка вдохновенно вещала что-то о современной поэзии, к которой мне непременно нужно приобщиться, и я не выдержала. Подалась чуть вперед и тихо, с невинной улыбкой, прошептала:
– Ты тоже в списке?
Ой! Судя по тому, как перекосило симпатичное личико кузена, моя шпилька попала точно в цель!
– Тэм, у тебя снова разболелся зуб? – всполошилась тетушка, заметив-таки неладное. – Сейчас, найду то дивное обезболивающее зелье...
– Все в порядке, матушка, – проскрипел он, усилием воли возвращая чертам лица первоначальное, природой заданное положение. – Просто я... задумался.
– И о чем же? – подозрительно прищурилась тетушка.
– О жизни, – выдохнул Тэймас, и мне почему-то показалось, что не о своей, а исключительно о моей. И что после таких вот размышлений она вполне может стать намного несчастнее и короче.
Я выпрямила спину и благовоспитанно сложила руки на коленях. Еще и ресницами старательно похлопала, как бы говоря: ничего плохого не хотела, все случайно получилось. И на будущее решила молчать, иначе меня раскусят еще до того, как мы прибудем на место.
Но все же интересно получается... Выходит, в этом «Лунном серебре» обречены томиться не только жертвенные девы? Или тетушка под шумок тоже хочет пристроить своего отпрыска в добрые руки?
Пожалуй, эта авантюра становится не столь тоскливой. На охоту за Тэмом я посмотрю с превеликим удовольствием! А уж в том, что оная охота будет, сомнений нет: пусть он и не старший наследник рода Алнор, но тоже весьма перспективная добыча... простите, партия.
Почувствовав, что невинная улыбка превращается в глумливую, я поспешно отвернулась к окну.
Экипаж как раз покинул городскую черту, и взор радовали бескрайние снежные поля, в которых отражалось ослепительное солнце. Вдали стеной вставал лес. Обычно неприветливый и мрачный, сейчас он кутался в роскошные белые одежды и выглядел непривычно светлым и радостным. Жаль, с людьми такое не работает, иначе я бы обязательно припорошила снежком Тэма, чтобы он наконец-то перестал строить из себя буку, портить окружающим настроение и улыбнулся.
Я столь живо вообразила присыпанного снегом кузена, что едва не рассмеялась. Настроение он мне все-таки поднял, пусть и сам о том не подозревая. И вот так, в хорошем расположении духа, обнимая будущего хомяка и стараясь не слушать ни тетушкиной болтовни, ни сердитого сопения кузена, я и увидела легендарное «Лунное серебро».
Оно появилось внезапно, словно по волшебству. Дорога плавно свернула, огибая рощицу, и среди белоснежных полей, точно в глубокой чаше с покатыми боками, блеснуло огромное озеро, похожее на драгоценный сапфир в серебряной оправе. А чуть дальше, в окружении высоких, но тонких, непередаваемо изящных деревьев с серебряной же корой, вырос и сам особняк, словно сотканный из метели и лунного света.
Не особняк даже – замок. Совершенно сказочный, воздушный, сверкающий в солнечных лучах подобно ограненному алмазу.
Экипаж скользнул по краю «чаши» и, спустившись в нее с противоположной озеру стороны, поехал по длинной и широкой аллее, вдоль которой вечными стражами вытянулись голубые ели, стройные, величавые, острыми своими макушками, казалось, задевающие ясное небо. Двигались мы очень медленно, и я заметила среди густых, присыпанных снежным крошевом ветвей шустрых рыжих белочек – будто огоньки живого пламени посреди ледяного царства. Ажурные ворота распахнулись перед экипажем сами собой, и он торжественно въехал на заповедную территорию, куда обычным, ничем не примечательным магам попасть было если и возможно, то невероятно сложно.
И вот я здесь.
2563 просмотров | 5 комментариев
Категории: Фэнтези, Роман, Эксклюзив, Маги и волшебники, Любовное фэнтези, Антошина Елена, #МодноЧитать, Хиты Продаж
Тэги: елена антошина, моя мая, зимняя сказка, забавный питомец, романтика, заботливый и надежный герой
| Доступный формат книг | FB2, ePub, PDF, MOBI, AZW3 |
| Размер книги | Роман. 10,43 алк |
Эксклюзивные авторы (74)
- появились новые книги
Авторы (1227)
Подборки
Комментарии
Свои отзывы и комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи, купившие данную книгу!
Войти на сайт или зарегистрироваться, если Вы впервые на сайте.
26 минут назад
Ирина, большое спасибо за отзыв и добрые пожелания ^^
Тетушка в этой области настоящий талант
19 дней назад
Вдохновения и легкого пера
22 дней назад
Подборки книг
#Академка и Студенты #Вампиры #ВедьмаИщетЛюбовь #ДворцовыеТайны #Дневник моей любви #КосмическаяСтрасть #КурортныйРоман #ЛитСериал #Любовь на спор #ЛюбовьОборотня #Магический детектив #Наследница #Некроманты #Отбор #Полюбить Дракона #Попаданка #ПродаМастер #СнежнаяСказка #Судьбе навстречу #Фамильяры в деле! #ШармПервойЛюбви #ЭроЛитМоб Young adult Авторские расы / Редкие расы Азиатские истории Академия, школа, институт и т.д. Альтернативная история Боги и демиурги Бытовое фэнтези В гостях у сказки Вампиры Ведьмы, ведуньи, травницы, знахарки и т.д. Гендерная интрига Герой-преступник Городское фэнтези Дарк фэнтези Демоны Детективное фэнтези Драконы Европейское фэнтези Жестокие герои (18+) Истории про невест Квест / LitRPG Космическая фантастика Литдорама Любовная фантастика Любовное фэнтези Любовный гарем Любовный треугольник Любовь по принуждению Маги и волшебники Мелодрама Мистика и ужасы Молодежка Морские приключения Некроманты и некромантия Неравный брак / Мезальянс Оборотни Остросюжетный роман Отношения при разнице в возрасте Попаданки Призраки и духи Приключенческое фэнтези Прыжки во времени Рабство Сентиментальный роман Скандинавский фольклор Славянское фэнтези Слеш / Фэмслеш (18+) Служебный Роман Современный любовный роман Социально-психологическая драма Стимпанк Триллер Фамильяры Фейри Эльфы Эротическая фантастика Эротический современный роман Эротическое фэнтези
