Публичный дом тетушки Марджери. Тетралогия. Диана Соул

Публичный дом тетушки Марджери

Я расправила юбки и изящно присела на край велюрового кресла. Два клиента, сидящих передо мной на ярко-красном диване из этого же гарнитура, плотоядно проследили за моими движениями.
Ох уж эти лорды. Сбежались посмотреть на изюминку. Что ж, их можно понять: скучные жены пуританских нравов местного общества могли убить либидо любого мужчины. Моя же работа и таланты позволяли им почувствовать себя хорошо. Очень хорошо.
— Сначала о цене. — Не смущаясь, я затянулась сигаретой в длинном мундштуке. — Вас двое, значит, и тариф двойной.
Лорды переглянулись и молча выложили на кофейный столик два тугих кошеля. В моих глазах промелькнул жадный огонек. Вечерок обещал быть очень жарким. Я потянулась к одному из мешочков, при этом отложив мундштук в сторону, развязала тонкие тесемки и ахнула, высыпав содержимое. Десятки камушков посыпались на гладкую поверхность столешницы. Алмазы.
Жадина внутри меня замурчала, предвкушая ценность наживы. Судя по цене камней, господа изволят сегодня ночью шалить.
Я вскинула глаза на того, что помоложе. Лет двадцать пять. Я бы назвала его неоперившимся юнцом из-за похабных тонких усиков над верхней губой, но вот в глазах плескалась недетская похоть, которая заставляла задуматься, что же почтенный лорд хочет со мной сделать этой ночью. Кажется, его фамилия Мартин и он часто мелькает в светской хронике.
Второй гость походил на сытого барина. В его мутных глазах я видела вселенскую скуку и вечную вседозволенность. С жиру беситься изволит. Такие ко мне заходили часто и всегда уходили довольными.
— Итак, чего желают господа? — откинувшись на кресло, произнесла я с томным придыханием. — Готова исполнить любую вашу фантазию.
В голос специально вложила всю возможную похоть и страсть. Такие, как они, любят подобные жеманные заигрывания.
— Нам сказали, вы умеете исполнять любые желания. И ночь с одной вами слаще десяти молоденьких, жаждущих любви рабынь.
Я лукаво улыбнулась. Ох уж эти отзывы от старых клиентов. Однако стоило признать, недовольных у меня не было.
Щелчком пальцев я материализовала перед лордами два стандартных магических договора услуг. Те долго и внимательно вчитывались в их строки, но вскоре подписали.
— И какие же желания у вас, лорд Мартин? — Я игриво погладила ногой под столом младшего лорда. Атласный носочек туфельки мягко коснулся плотной штанины и заставил усатенького облизнуть губы.
На моем лице мелькнула лукавая улыбка. Интересно, какие мысли и позы он сейчас представляет. В любом случае сейчас мне их озвучат.
Но заговорил старший.
— Так случилось, что мы сами не знаем. — Его голос немного охрип. — Мой юный друг желает испытать ваш талант, а я же… Я перепробовал в своей жизни все. В моей постели побывали молодые и постарше, грудастые и не очень. Даже несколько рабынь за раз при моих деньгах не проблема. Меня обслуживают в любых домах Прайма. Для них честь доставить удовольствие сэру Карлосу. Но слухи о вас меня заинтриговали. Чем докажете свое мастерство?
Я немного склонила голову набок и заправила локон волос за ухо, обнажая тонкую шею. Провела длинными пальцами по пульсирующей венке вниз, спустилась к ключицам и остановилась в ложбинке у грудей. Лорды следили за моими движениями внимательно, но по-прежнему скучающе. Даже когда я потянула за один из множества шнурков на платье, они остались равнодушны, но я на многое и не рассчитывала. Вряд ли их смог бы удивить столь простенький стриптиз.
Пришлось встать с кресла и сделать шаг к младшему. Тот незамедлительно протянул руки ко мне. Его ладонь легла мне на ягодицы, больно притянув к себе, вторая же схватилась за грудь.
Задирать юбки на мне он не спешил, зато старший заинтересованно поднялся с дивана и встал мне за спину. Сэр Карлос потянулся к завязкам корсета, его рука скользнула по моей спине, грубо разрывая материю платья. Задаваться вопросом, почему бы не снять с меня одежду классическим способом, я не стала. Тем более что старший все же задрал юбки и теперь, наклонив меня лицом к младшему, пристраивался сзади.
На мгновение я остановила знатных господ, заглянув в глаза лорду Мартину.
— А что еще говорят слухи обо мне? — прошептала я.
В молодом подонке уже читалась жажда обладания мной, он отпустил мою грудь и занялся брюками. Ему не терпелось достать оттуда свой агрегат и ткнуть им мне в лицо.
— То, что вы штучный товар. — Его рука скользнула по собственному стволу, оттягивая нежную кожу с головки. — Прийти к вам можно лишь единожды, второй раз вы услуг не оказываете.
Я игриво сощурилась и коснулась пальцами его пухлых губ.
— Да, все верно. И вы оба согласны с этим условием?
Сэр Карлос прохрипел что-то невнятное и схватил меня за волосы, натягивая локоны к себе и заставляя выгнуться в спине. Им полностью овладела жажда ворваться в мое лоно, поэтому церемониться с ответами он уже не собирался:
— Мы тебе заплатили, блудница! Поэтому работай, дрянь. На эту ночь ты наша вещь и обязана выполнять все, что мы захотим с тобой сделать!
Младший нетерпеливо хохотнул и, привстав, попытался разжать мой рот, чтобы овладеть и им.
Вот только теперь настало мое время смеяться.
— Господа, вы, кажется, не до конца поняли условия нашего договора. Это не вы делаете со мной что хотите. А я выполняю все ваши самые потаенные желания.
В следующий миг, несмотря на все захваты, я выпрямилась в полный рост. Они сами дали мне эту власть над собой, когда подписали контракт. Мне в этом деле оставалась лишь самая гадкая часть сделки. Поцелуй.
Я притянула за подбородок вначале Карлоса, впилась губами в его рот, сминая и властвуя, а затем то же самое повторила с младшим. Вкус мерзкого поцелуя вытерла тыльной стороной ладони, стирая алую помаду с лица.
Двое лордов, зачарованные моей магией, истуканами замерли посреди гостиной. Оба с приспущенными штанами и в полной готовности к соитию с прекрасной девой.
— А я вам скажу, почему вас не удовлетворяют женщины, господа. — Я немного отодвинула в сторону кофейный столик, расчищая пространство на полу для будущей ночи страсти. Покачала головой, глядя на новый, только вчера купленный ковер (им придется пожертвовать), и продолжила: — А все дело в том, лорд Мартин и сэр Карлос, что вы давно бы могли признаться сами себе, что привлекают вас отнюдь не прелестные девы. Вы ведь не просто так пришли ко мне вдвоем, что ж, настало время вам исполнить свои тайные желания.
Я бережно усадила клиентов прямо на ковер друг напротив друга.
— Не бойтесь, — подбодрила я, когда Мартин робко коснулся щеки старшего товарища. — Вам понравится друг с другом.
Когда же почтенные лорды, потеряв остатки стыда, накинулись друг на друга, срывая одежды, я отвернулась и тихо вышла из гостиной.
Желания наблюдать за этими игрищами у меня не возникло, а вот смыть с себя их касания и вкус поцелуя очень хотелось.
Я прошла в ванную комнату и скинула порванное платье на пол. Чуть позже сожгу, возможно, даже вместе с ковром. На заднем дворе. Интересно, будут ли задавать вопросы девочки из соседних домиков?
Я представила их любопытные лица, и на душе стало опять гадко.
Меня зовут Торани Фелз, и я, выражаясь культурным языком, элитная куртизанка. Блудница ночная, дочь греха и порока, и вообще, таких, как я, проклинают священники и ненавидят приличные жены.
И я последняя из иллюзорных суккубов. Тех самых, которых истребляла церковь на протяжении тысяч лет и добилась на этом поприще небывалых успехов. Истребили. Всех. Ну, почти всех.
И, наверное, было за что. Слишком опасным признали наш талант управлять желаниями людей. Сексуальными желаниями. Создавать иллюзии их исполнения, манипулировать чужим сознанием, заглядывать в сокровенные тайны душ.
Ох, сколько безгрешных святых отцов мы вывели на чистую воду, показав людям, что даже служителям Господа не чужды низменные желания и пороки. Походы в келью к монахиням оказались лишь невинными развлечениями, когда вскрылись более серьезные секреты этих “святош”.
Началась жестокая охота, нас истребляли тысячами. Кровь моих убиенных сестер могла бы окрасить воды самой бурной реки Прайма. А сколько пострадало невинных человеческих девушек, обвиненных в том, что они суккубы! Эти бесчисленные жертвы оправдывались волей Господа и благом Страны.
Но все забывается. Лет сто назад и про нас забыли, решив, что наша кровь смыла все наши греховные преступления.
Вот только моей бабушке удалось выжить. Она сумела спрятаться там, где искать таких, как мы, слишком очевидно, и там, где есть могущественные покровители, способные тягаться с духовенством на равных.
В публичном доме.
В отличие от других работниц этого нелегкого дела, она не спала с клиентами. Зрелая иллюзорница умела доставлять удовольствие иными способами так, что недовольных не оставалось.
Так же, как и я сегодня, бабуля видела глубинную суть и самые потаенные страсти клиентов. Ткала в их сознании полотно иллюзии, где исполнялись самые извращенные фантазии, снимала все границы и запреты, которые накладывали общество и личные страхи. За одну ночь человек мог испытать те чувственные удовольствия, о которых боялся даже подумать или признаться себе.
Наутро магия рассеивалась, оставляя после себя облако эйфории и удовлетворенности. Фантазии многих оказывались столь ужасны, что воспоминания о ночи бабушка стирала, подменяя более мирными образами. Некоторые, например как мои лорды, шалящие сейчас в гостиной, наверняка будут удивлены исполнению своих фантазий. Я даже задумалась, стоит ли им чистить с утра память, подменяя “голубой огонек” более приемлемым для мужского сознания “тройником”.
Я вступила под горячие струи душа и прикрыла глаза. Сладкая истома расползлась по телу, унося мысли вдаль.
И все же мне необходимо быть более осторожной. Если охота окончилась официально, это не значит, что в обществе не найдется сумасшедшего фанатика, который заподозрит в слухах о талантах молодой куртизанки нечто большее.
И тогда даже думать не хочется. Смерть же не самое жуткое, что может мне угрожать. Ведь истребляли суккубов не всегда через костер или повешение. Гораздо эффективнее и надежнее было нас насиловать.
Вступать в настоящую связь с мужчинами суккубам чревато. От первой ночи любви в жизни таких, как я, всегда рождались дети, но если ночь была без чувств, мы теряли дар и способность иметь детей навсегда. Именно поэтому никому не пришло в голову искать нас в домах похоти.
Хотя моей бабушке и матери повезло, если можно так сказать. Даже в столь ужасном месте, как бордель, они смогли найти тех, кто разглядел в них не просто развлечение. Так, мой дед оказался местным дворником, а отец — посыльным, который ежедневно приносил свежие газеты. Невинный юноша даже не знал, что дом, в котором жила мать, отнюдь не школа для юных девиц, а увеселительное место для богатых мужчин.
Мое же время встретить отца будущих детей пока не пришло.
Струи воды скользили по моему телу, смывая чувства сегодняшнего дня. Во всем произошедшем был только один плюс: те два мешочка с камнями. Плата, которую я внесу за свою свободу.
Я прикрыла глаза и вспомнила тот день, когда десять лет назад тетушка Марджери явилась в дом, где жила моя мать.
Мне тогда было тринадцать. И таких же, как я, детей, выросших в обществе куртизанок, в доме было много. Но тетушка пришла к нам не просто так, а выбирать будущих работниц.
Старуха Марджери уже тогда была старухой и, казалось, занималась своим бизнесом уже целую вечность. Она содержала десятки подобных домов радости по всему Прайму: для бедняков — с девушками пострашнее, для среднего класса — именно в таком работала моя мать. И для элиты. Сюда повезло попасть мне.
Марджери приметила меня сразу, потрепала по щеке, придирчиво осмотрела со всех сторон. Потом приходил доктор, который подтвердил мое здоровье, и в тот же день меня забрали от матери.
Кроме публичных домов старуха содержала еще и школу, именно там меня обучали наукам и манерам до двадцати лет. А три года назад учеба окончилась, и Марджери пригласила меня, юную и дрожащую, как лань, на беседу с чаем. Конечно же, мне сказали, что годы счастливого детства теперь надо отработать и оправдать вложенные средства. А еще то, что мою девственность продали с молотка за огромные деньги и теперь моя судьба зависит от того, как хорошо я обслужу первого клиента.
Сразу после разговора, уже находясь в одиночестве, я перестала изображать невинность и взяла себя в руки. В конце-то концов, я всегда знала, кто я такая и чем мне грозит потеря “девичьей чести”, а уходя от меня на следующее утро, довольный клиент вовсю нахваливал тетушке Марджери ее воспитанницу.
Тем же вечером меня поселили в самое элитное публичное заведение Прайма.
Здесь не было душных комнат с грязными диванами, вонючих сигарет и дешевого алкоголя. Тут у каждой девочки был свой дом, где она была хозяйкой. Лучшие куртизанки страны жили здесь по соседству друг с другом.
Самый высокооплачиваемый дом радости занимал целый квартал столицы, который в простонародье назвали Кварталом Продажных Дев.
Я же называла его городом в городе. Со своими правилами и законами.
Днем Марджери разрешала нам выходить гулять по столице, ночью же мы были обязаны работать.
Но меня воротило от этой жизни. От лживого лоска, богатства и похоти в глазах бесконечных клиентов. Я мечтала о своей жизни вдали от всего этого и помнила свою мать, которую так и не видела с того дня. О которой знала лишь то, что она умерла через несколько лет после нашей разлуки. Причин я не знала, мне обо всем рассказали уже как о свершившемся факте.
В тот момент я поклялась, что не буду любить и уж тем более рожать в подобном рабстве. Мои дети не должны повторить мою судьбу.
Первый побег казался мне слишком простым, глупым и беспечным. Я просто решила не возвращаться после дня в городе на свое “рабочее место”.
Но едва последние лучи солнца скрылись за горизонтом, мое тело пронзило такой нескончаемой и нестерпимой болью, что я грызла землю, не в силах ее побороть, и ползла несколько миль на коленях к ненавистному Кварталу Продажных Дев.
На пороге “моего” дома ждала старуха Марджери.
Она равнодушно позволила мне проползти мимо нее, толкнуть рукой и без того открытую дверь и без сил рухнуть в холле на пыльный ковер, словно нашкодившая собака, наказанная хозяином.
Марджери молча склонилась надо мной и провела пальцем по злосчастным строчкам договора найма, который подписывали все девочки.
— Первый побег — боль. Второй — смерть, — сухо произнесла она.
Эти слова осколками впились в мой мозг, и я заплакала в тот момент.
— Ну и что тебе не сиделось? — укорила меня Марджери. — Теплая еда, модные тряпки, куча побрякушек. Клиентура сплошь элита. Тебя не насилуют пьяные работяги, с чего вдруг ты решила сбежать?!
Моих мотивов она в упор не понимала, я же выдавила единственное слово:
— Свобода.
Тогда Марджери расхохоталась.
— Птичке захотелось воли? — с издевкой спросила она меня. — Только кто тебе ее даст? Ты курочка, несущая золотые яйца, в тебя вложены усилия и средства.
— Я готова отработать, — сквозь рыдания выдавила я, утыкаясь лбом в грязный ковер.
— Твоя цена два миллиона золотом, — старуха назвала заведомо неподъемную сумму и сплюнула прямо на пол. — Ты не соберешь их за всю жизнь, даже если будешь обслуживать троих за ночь.
Тогда у меня не было сил ей перечить, но планочку цели в тот день я себе задала.
— Дайте слово, что если я заплачу вам эти деньги, вы меня отпустите.
Это обещание повеселило хозяйку борделя.
— Да кому ты нужна будешь потом, с бездонной дырой между ног?
Я же упрямо процедила:
— Дайте слово.
Сквозь злую усмешку Марджери кивнула и даже щелкнула пальцами, материализуя договор:
— По рукам, девочка. Чтобы все было по-взрослому, мы даже подпишем контракт.
Я хорошо помнила момент, когда моя подпись вспыхнула зеленым свечением на волшебной бумаге в знак подтверждения сделки.
Каждую ночь я представляю себе миг, когда выполню условия сделки, выплачу старухе всю сумму и смогу уйти. За три года я уже успела отработать четвертую часть долга, и только упорство заставляло меня верить, что если продолжу работать такими же темпами, то через девять-десять лет выйду в город вольной дамой.
Уеду в другую страну и забуду о прошлом.
Я выключила воду и ступила на кафельный пол ванной. Полотенец я не держала принципиально, мне нравилось, когда капли сами высыхают на теле, поэтому пока наносила ухаживающие кремы на распаренную кожу, на пол натекла изрядная лужица.
Без зазрения совести я вытерла ее порванным платьем, любуясь влажными разводами на дорогом атласе.
Где-то в глубине души наряд все же было жаль, он мне нравился, но такова участь многих платьев в гардеробе куртизанок. Наши клиенты слишком любят грубость. Но лучше пусть страдают тряпки, чем женские лица.
В доме, где я росла, мужчины часто били девочек. Мне же оставалось порадоваться, что мои “аристократы” все свои фантазии о насилии совершали исключительно в собственном сознании.
Хотя я часто видела, как они представляют мое лицо изуродованным от побоев, а волосы намотанными на свой кулак. Тот захват от сэра Карлоса сегодня был цветочками по сравнению с этим.
Я подошла к зеркалу и взяла сушильную расческу — новейшее изобретение техномагов. Больше не нужно было мучительно долго шептать сложные заклинания или ждать, пока волосы высохнут сами. Умная расческа дула теплыми потоками воздуха и одновременно аккуратно укладывала волосок к волоску. Уже через две минуты расчесывания я любовалась в зеркале своими белоснежными локонами. Перед сном нужно было обязательно заплести их в косу, иначе утром проснусь с одуванчиком на голове.
Пока занималась незамысловатой прической, невольно залюбовалась собственным отражением. Природа суккубы одарила меня не только уникальным талантом, но и неординарной внешностью для страны Прайма. В отличие от большинства местных брюнеток и шатенок, я была жемчужно-снежной блондинкой с пухлыми розоватыми губками, бледной кожей, легким румянцем и раскосыми зелеными глазами.
Не единожды я ловила недобрые взгляды от девчонок из соседних домиков, да и от горожанок, когда выходила на прогулку в Столицу. Пришлось придумать сказку о волшебном зелье, которым я крашу волосы, секрет которого достался от матери. Многие даже выпытывали у меня и требовали раскрыть состав, но вмешалась Марджери, рявкнув на самых любопытных, что если они решат стать моими блеклыми копиями, то интерес и к ним, и ко мне быстро угаснет. Клиенты ведь любят эксклюзив.
Зависти после этого стало больше, но любопытство поугасло.
Я накинула на себя халат и перед сном решила еще раз зайти в гостиную проверить, как же там лорды. По пути забежала в кладовую и захватила баночку со смазкой.
Мужчин застала в крайне любопытной разновидности 69. Мартин самозабвенно отдавался страсти, скользя губами по чужому достоинству, в ответ Карлос, прикрыв глаза, постанывал и нежно массировал яички друга, поглаживая второй рукой точку у чувствительной уздечки.
Ну и пускай, за три года я насмотрелась в этой гостиной и на большие гадости, чем два мужеложца. Судя по всему, до самого интересного они еще не дошли, наслаждаясь затянувшейся прелюдией. Опытным взглядом я приметила, что ведущая роль досталась Карлосу, именно рядом с ним я поставила банку смазки. Думаю, опытный лорд отнесется бережно к попе Мартина, тем более что тот уже крайне женственно выпячивал ягодицы в надежде на скорое проникновение.
Ох, ковер все же придется сжечь. Я отошла от голубков к столику, забрала оттуда мешочки с алмазами. Утром отнесу Марджери. Половина здесь и так ее, вторая половина — моя плата за свободу. Себе я оставлю лишь один камушек, обменяю завтра у знакомого ювелира. Нужно же на что-то купить злосчастный ковер.
Я поднялась на второй этаж и, не зажигая свет, легла в холодную постель.

***

Проснулась я с первыми лучами солнца. Они игриво проникли через окно в спальню и теперь отбрасывали мириады зайчиков, преломляясь через висюльки на хрустальной люстре.
Вставать так рано я приучилась уже давно, мне ведь было необходимо подготовиться к пробуждению клиентов. А они любят, когда с утра их встречает красивая женщина. Даже если ночью в своих мечтах они грубо отымели ее, избивая до потери сознания.
Я достала из гардероба почти точную копию вчерашнего платья, разве что это было из шелка, облачила ножки в изящные туфли на тонком каблуке, накрасилась.
Когда спустилась, обнаружила гостей спящими в обнимку на полу, вместо одеяла они использовали все тот же ковер. Удобно, наверное.
Я собрала их разбросанную одежду и аккуратно сложила на диванчике. Вернула журнальный столик на законное место в гостиной, уселась в любимое кресло и закурила.
Вишневые сигареты были моей слабостью, с ней я ничего не могла поделать с пятнадцати лет. Хотя и пыталась, но в конце концов смирилась и предавалась единственной доступной мне страсти с удовольствием и без сомнений. Дымные кольца складывались в фигурки животных, подвластных моей мысли, они поднимались к потолку, игрались друг с другом и растворялись в пространстве.
От созерцания двух любящих друг друга кроликов меня отвлек хрип первого проснувшегося.
— Что… что происходит? — Сэр Карлос выбирался из-под ковра и объятий Мартина.
— Как вы себя чувствуете? — вежливо поинтересовалась я. Я даже не ехидничала, мне действительно нужно было понять, как он себя чувствует, все же подобные развлечения с непривычки могли быть крайне болезненными наутро.
Лорд поморщился и потер зад ладонью. Кажется, они вчера даже успели поменяться с Мартином ролями. Воспоминания о ночи всплывали в мозгу сэра отрывками, медленно обрисовывая целостную картину.
— Ведьма! — ненавидяще выдохнул лорд. — Ты что натворила, сука? Опоить нас решила!
Я поморщилась от его возгласа. Слишком громко и может привлечь ненужное внимание к моему домику.
— Тише, — осадила его я, приподнимаясь с кресла. — Неужели вам не понравилось? Признайтесь.
На щеках мужчины заиграл румянец.
— Ты хоть понимаешь, что натворила? У меня есть жена, дети. Я почетный гражданин Страны. — Карлос боролся одновременно с собственным стыдом и признаниями в запретных наклонностях. — Стерва!
Вопросов, как именно я это сделала, лорд даже не задавал, видимо, решил, что я подлила им что-то. Интересно когда? Они ведь ничего у меня не пили.
Под ковром завозился Мартин, а когда открыл глаза, шокированно уставился на друга и на меня.
— Что ты нам подлила вчера, дрянь? — так же, как и друг, выпалил он.
До него происшедшее дошло гораздо быстрее. Я даже позавидовала скорости его реакции. А еще невольно улыбнулась, когда гаденыш вскочил на ноги и с перекошенным от боли лицом схватился за разработанный ночью зад.
Я молча передала ему заранее приготовленную заживляющую мазь.
— Что ж, почтенные граждане Страны, — я материализовала перед ними подписанные вчера договора, — согласно пункту о неразглашении, вы не имеете права рассказывать, каким именно способом я доставила вам вчерашнее удовольствие. Так же, как и я никому об этом не буду рассказывать. Поэтому за свою поруганную мужскую честь будьте спокойны и можете дальше жить со своими занудными женами и трахаться с ними раз в месяц по расписанию.
Я сделала паузу, давая лордам осознать услышанное.
— Что же касается открывшихся у вас новых наклонностей. Можете сделать вид, будто вчера абсолютно ничего не произошло, и рассказывать знакомым байку о том, как отжарили продажную шлюху на двоих. А можете, — я придвинула обоим кубки с обыкновенной водой, — выпить это, и детали вчерашней ночи исчезнут из вашей памяти и перестанут бередить погрязшую в грехе душу.
Вот сейчас я откровенно язвила и даже немного лукавила: от воды их воспоминания вряд ли изменились бы, а вот моя магия способна подрихтовать откровенные моменты вчерашней ночи.
Не сговариваясь, лорды потянулись за кубками.
— Вот и славно, — похвалила я, наблюдая, как Мартин и Карлос жадно поглощают жидкость.
Вместе с этим их вчерашние воспоминания становились более классическими, такими, что и рассказать не стыдно в мужской компании. И даже похвастаться.
Через час довольные и одетые лорды покинули дом, сев в припаркованную у палисадника паровую машину последней модели.
Я же свернула изгаженный ковер и припрятала его в чулан на время, а после вышла из дому и направилась к Марджери.
Погода неожиданно испортилась, и заморосил мелкий дождик. Я очень пожалела, что не взяла с собой зонт. Но и возвращаться не решилась — не терпелось сдать кассу и узнать, насколько уменьшился мой долг.
Старуха жила в центре нашего развратного квартала в самом роскошном особняке. Четыре этажа лоска. И зачем только старой кошелке столько богатства?
Я вбежала по ступенькам крыльца. Взялась за кольцо в носу чугунного льва и постучалась в резные двери.
Открыл престарелый дворецкий Ричард. Ему было уже за шестьдесят, и ходили слухи, что скоро старуха заменит его на более молодого слугу.
— Приветствую, Торани, — поздоровался он. — С выручкой?
Я коротко кивнула, стряхивая капли дождя с платья.
— Рич, у тебя нет запасного зонта? Я забыла свой дома.
Дворецкий приветливо улыбнулся:
— Что-нибудь придумаю. Марджери сегодня принимает в южном кабинете, ты, кстати, не спеши, там очередь из других девочек.
Настроение мгновенно испортилось.
— Спасибо, что предупредил, — поблагодарила я и двинулась в указанном направлении.
С коллегами по работе я старалась контактировать как можно реже, все же зависть и змеиный женский коллектив всегда давали о себе знать. Из всех работниц страсти в Квартале Продажных Дев без опасения получить нож в спину я общалась только с Каролиной, и то исключительно из-за специфики клиентуры последней. Она работала исключительно с женщинами. Да, такие тоже встречались среди набожных и приличных дамочек. Как известно, даже в тихом пруду водятся черти.
Дойдя до южного кабинета, перед дверью встретила троих, таких же ждущих рандеву с Марджери Каролину, Ребекку и Зои. Последние две — закадычные подруги и по совместительству мои соседки, отношения с которыми у меня не заладились с первого дня.
И если Каролина со скучающим видом подпиливала ногти, опершись на стену, то товарки одарили меня очень красноречивым взглядом.
— Трудоголиком заделалась? — поинтересовалась Зои. — Я видела, как вечером к тебе заходили двое.
Мне оставалось лишь ослепительно улыбнуться.
— Да. — Я игриво накрутила локон волос на палец, изобразив легкомысленную дурочку. — Потрясающие мужчины. Редко получаешь удовольствие от клиентов, а здесь… мм-м-м, что они вчера творили, давно я не испытывала подобное.
Самое забавное, что я даже не врала. Творили мои лорды вчера те еще извращения, а удовольствие моральное я испытывала, когда перебирала драгоценные камушки, не меньше, чем они от оргазма.
— Понятно, — протянула Ребекка, не найдя чем меня подколоть.
Ну, а что еще тут скажешь: меня не избили, я довольна, деньги получены. Счастливого человека не обидишь.
Каролина же пронаблюдала за моей бравадой с легкой улыбкой, но так и не отвлеклась от своих ногтей.
Вскоре одна за другой девочки зашли к Марджери, отдали заработанное за ночь и удалились. Им, в отличие от выспавшейся меня, нужно было отдохнуть. Сегодняшней ночью снова работать.
Когда я прошла в кабинет, то привычно села в знакомое кресло. Так же, как и обычно, старуха налила мне чашку чая, к которому я никогда не притрагивалась, и так же, как обычно, протянула руку за деньгами.
Я молча передала ей мешочки с алмазами и сложила руки на коленях в ожидании.
— Любопытно, — протянула карга, высыпав содержимое и разглядывая его через специальное стекло. — Минус двадцать пять тысяч от твоего долга. Ты становишься самой высокооплачиваемой девочкой из моей коллекции. Я даже подумываю, не продешевила ли, назвав тогда цену в два миллиона.
— У нас контракт, — коротко ответила я, чтобы старуха не надумала придумать мне еще какую-нибудь гадость и загнать в вечную кабалу.
— Мне даже интересно, в чем твой секрет. — Марджери сгребла камни в ящик стола и поднесла ко рту свой чай.
— В том, что я штучный товар, — без лукавства ответила я. — Пока клиент будет думать обо мне, как о чем-то уникальном и неповторимом, я буду в цене.
— Справедливо, — согласилась Марджери, салютуя чашкой. — Настолько справедливо, что за сегодняшнюю ночь с тобой заплатили авансом сто тысяч.
В первое мгновение я была готова обрадованно взвизгнуть, но нотки недосказанности мелькнули в голосе Марджери, заставив меня обеспокоенно заерзать в кресле.
— Слишком большие деньги, где подвох?
— А за завтрашнюю — триста, — договорила Марджери, внимательно следя за моей реакцией.
Я же вскочила, испуганно вскрикнув:
— Нет.
И пускай четыреста тысяч — это огромная сумма, но я потеряю больше, согласившись. И дело даже не в том, что якобы исчезнет моя эксклюзивность, это полбеды. Моя магия может действовать лишь на протяжении суток после первого воздействия. Ровно через двадцать четыре часа у человека вырабатывался иммунитет, сводя все мои усилия на нет.
— Нет, — еще раз повторила я. — Марджери, у нас был уговор. Никаких повторных ночей и священников. Я ведь не так много прошу!
Это были те два условия, о которых я попросила после самого первого клиента в этом борделе. Тогда Марджери отнеслась к этим заскокам с улыбкой, туманно ответив: “Я подумаю”. И до сегодняшнего дня ни разу не нарушала.
— С твоей дуростью и священниками я смирилась, — спокойно ответила старуха, отставляя чай в сторону. — В конце концов, мне плевать, что ты другого вероисповедания и не чтишь Бога общего. Твое дело. Но пока я твоя хозяйка, будешь делать то, что я скажу. Две ночи с тобой уже оплачены, поэтому будь умничкой и отработай их как положено!
Сказано было таким безапелляционным тоном, что перечить я побоялась. Все же рычаги давления у старухи на своих работниц имелись. И сжигающая душу боль была только одной из них.
Я молча поднялась с кресла и отправилась к выходу. Мне стоило подумать, как пережить две ближайшие ночи и составить план — как впихнуть два воздействия в одни сутки.
У дверей старуха меня окликнула, ошарашив еще одной хорошей новостью:
— Завтра в полдень приедет доктор и проведет плановый осмотр. Будь добра, не опаздывай.
Мне оставалось лишь кивнуть, но едва оказалась в коридоре, еле сдержалась, чтобы не зарыдать прямо здесь и не сползти по стеночке, обнимая и жалея себя.
Не порадовал даже зонт, врученный Ричардом перед выходом на улицу. Все свалилось одновременно. Дурацкий клиент на две ночи и доктор.
Я даже не знала, кто из них страшнее.
Доктор Френсис был тем еще мерзким старикашкой, жадным до женской ласки и денег. Старуха всегда вызывала его на осмотр девушек. И примерно раз в полгода докторишка являлся и проверял нашу братию на предмет здоровья. Я же, парадокс борделя — куртизанка-девственница — вызывала у него нездоровое любопытство и желание поделиться им с Марджери.
В первый раз я устроила гаду промывку мозгов, отделавшись исполнением его грязных фантазий. Ничего особенного. Он всего лишь представил сладкий минетик и несколько раз в попу. А вот потом стало сложнее. Пришлось отдать Френсису кругленькую сумму за молчание. И с каждым разом его такса росла, обрастая лишними нолями. И черт бы с ним, насобирала бы я денег, если бы сегодняшнюю ночь не оплатили Марджери авансом.
К задаче обслужить дурацкого клиента ночью добавилась еще одна — стрясти с него тысяч двадцать золотом. Много, очень много. С учетом уже оплаченного.
Зайдя в дом, я положила мокрый зонт в сторону. Прошла в гостиную, покачала головой, лицезрея голый пол. Видимо, не судьба мне сегодня купить новый ковер. Деньги, вырученные с продажи камушка, пойдут на оплату молчания жадного докторишки.
Я переоделась в более скромную одежду под стать обычным горожанкам. Серое платье из плотного хлопка, единственным украшением которого служили белые воланы манжет. Дополнили образ высокая шляпка с вуалью и кожаные сапоги с железными каблуками.
Алмаз спрятала в самом надежном для женщины месте: в кружевном лифе. А после, вооружившись уже своим зонтом-тростью, двинулась в город к ювелиру.
К моему разочарованию, алмаз удалось продать всего лишь за тысячу. Слишком мало в моем положении, хотя и максимально дорого для подобного камня.
Я вышла из ломбарда, на мгновение остановившись на крыльце. Следовало осмотреться по сторонам и решить, что делать и куда идти дальше.
Погода, как назло, испортилась окончательно, превратившись из моросящего дождика в полноценный ливень. Брусчатку заливало потоками воды, делая камень скользким, что полностью отбивало желание продолжать путь на своих двоих.
Конечно, можно было бы поймать паровой экипаж и доехать до Квартала с комфортом, но у меня сейчас каждый медяк был на счету. Я с тягостным вздохом сошла с крыльца и двинулась пешком в нужном направлении.
Потоки быстрой воды превращались в целые ручейки, бегущие вниз по улице, местами они разливались целыми озерами, обойти которые не представлялось возможным. Мне, как и множеству других прохожих, приходилось перепрыгивать через них. Лишь редким из нас удавалось не оступиться и не поднять кучу брызг.
Так во время одного из таких “трюков” я замочила подол платья. Порадовало лишь то, что мои качественные кожаные сапоги влагу не пропускали. Хоть ноги сухие.
Но неприятности только начались, потому что следом меня окатила водой проезжающая мимо машина. Она промчалась по узкой улочке со скоростью, разрешенной только на специальных гоночных трассах Панема.
Вместе со мной пострадали несколько прохожих, а еще лоток пекарской лавки, где пироги и плюшки, скрытые сверху от дождя навесом, не имели защиты от брызг с дороги.
Хозяин посылал вслед лихачу сотни проклятий, остальные свидетели ему вторили, я же, несмотря на полную солидарность с пострадавшими, завистливо смотрела на удаляющийся дымный шлейф от трубы автомобиля.
Мне нравилась эта техника, совершенная и современная инженерная мысль, облаченная в корпус из металла и стекла. Но об этом не нужно никому знать. Пускай окружающие думают, что мои интересы ограничиваются модными платьями и красивыми прическами.
Та же Марджери, изучая аттестат из школы, даже внимания не обратила на мои отметки по техническим предметам. Ее больше интересовали дисциплины этикета, танцев, литературы. Я же ночи напролет могла проводить в библиотеке за изучением строения первых машин.
Ох уж эти теплые воспоминания.
Я тряхнула головой, выбрасывая оттуда несвоевременные мысли, и под причитания подсчитывающего убытки пекаря двинулась дальше.
До Квартала Продажных Дев оставалось несколько минут ходьбы, когда сильный порыв ветра вывернул спицы зонта и унес шляпку с моей головы. Ее закрутило потоками воздуха и потащило вперед собирать пыль и грязь с брусчатки.
На мгновение я растерялась, но тут же бросилась за ней, по пути поправляя зонт. Прохожие, видя бегущую меня, расступались, освобождая дорогу, хотя за мгновение до этого я видела, как грузный мужчина в длинном пальто бесцеремонно наступил на вуальку убегающего от меня головного убора.
А он, словно издеваясь надо мной, то останавливался, позволяя истоптать себя чужим ногам, то вновь уносился вперед с помощью ветра. И несся он не абы куда, своей целью шляпка избрала стайку молодящихся дам, которые, несмотря на ливень, назойливо приставали к горожанам и впихивали им в руки листовки.
— Ох! — я издала тягостный вздох. — Вот только их здесь не хватало.
Одна из них заприметила меня, спешащую в их направлении. На мгновение она расцвела, решив, что я заинтересовалась ее деятельностью, но, даже поняв, что моя цель всего лишь потерянная шляпка, не растерялась. Подхватила прыткий аксессуар и с самым ангельским видом принялась ждать, когда я подойду его забрать.
Мне вдруг очень захотелось подарить убор ей, а самой развернуться и уйти, лишь бы не разговаривать с дамочкой. Все равно шляпка, вероятно, безнадежно испорчена чужими ногами так, что никакая стирка не поможет, поэтому стоит ли встречаться лишний раз с неприятными мне личностями.
Я уже приготовилась развернуться, но заподозрившая неладное мадам поспешила меня окликнуть:
— Мисс, ваша шляпка у меня!
Пришлось смириться с неизбежным и идти забирать.
— Спасибо, — поблагодарила я, выдирая головной убор из цепких рук тетки.
При ближайшем рассмотрении я бы дала ей лет пятьдесят, очень хорошо одетая, даже богато. Морщины тронули ее лицо не настолько сильно, чтобы выдать истинный возраст. Я даже предположила, что дама часто покупала дорогие кремы у аптекарей. А обручальный перстень с большим синим камнем намекал, что, скорее всего, передо мной одна их тех самых жен пуританских нравов, возможно, даже кого-то из наших клиентов.
— Мисс, — выпалила она. — Поддержите общественную петицию о сносе Квартала Продажных Дев.
От удивления я выгнула бровь. Дамочка же принялась запихивать мне в руку со шляпкой еще и многочисленные листовки.
— Это язва на лице нашей страны! Гнойный прыщ греха, который следует безжалостно выдавить и прижечь! — Она трясла передо мной каким-то документом и неустанно тарахтела: — Наш церковный приход решил исправить ситуацию и провести в парламент Страны закон о запрете публичных домов в Панеме! Вот, подпишите!
Она сунула мне под нос бланк, уже исписанный сверху приверженцами петиции, и одухотворенно уставилась, ожидая, как я пополню ряды фанатиков.
Я мельком пробежала взглядом по строкам, отметив, что преимущественно все имена на бумаге женские, а еще для подписания нужны данные документов гражданина Страны. Без них подпись юридического веса не имела.
— Мне очень жаль, — рассыпалась в извинениях я. — Но у меня нет с собой паспорта.
Дама расстроилась, но не растерялась.
— Ничего страшного, — приободрила она и приветливо похлопала меня по плечу. — Мы с сестрами здесь каждый день, кроме седьмого.
“Ну да, — заметила я про себя, — в воскресенье вы наверняка в церкви”.
Кое-как распрощавшись с назойливой дамой, я все же дошла до Квартала. В дневное время здесь, как обычно, было людно, многие горожане не чурались греховной репутации места и сокращали свой путь через нашу улицу. Да и несколько лавочников облюбовали проходное место, продавая не только сувениры, но и продукты.
Некоторые особо ушлые даже делали работницам страсти скидки взамен на услуги по рекламе товара клиентам. Ведь никто не мешал утром предложить ночному гостю вкуснейший чай из лавки Оливера и шоколадные конфеты от мисс Крон.
Я подошла к табачнику и, расплатившись двумя серебряными, взяла десяток вишневых сигарет, а уже у своего дома купила свежего творога у молочника.
Наспех пообедав, я принялась за составление плана приема вечернего клиента.
Мне было не очень интересно, какого извращенца на этот раз подкинула судьба, но вот то, что нужно будет тянуть время и отсрочить непосредственное воздействие на него, беспокоило.
Для этого из кладовой принесла бутыль дорогого вина, заранее приготовила штопор, два бокала. Сервировала столик фруктами.
Ох, как было бы хорошо, если бы он вначале поел. Скажем пару часиков, а потом раскошелился на двадцать тысяч и покинул мой дом.
Может, утку в яблоках заказать? Не поскупится же Марджери на такие плевые расходы по сравнению с вырученным кушем.
Но в итоге на идею махнула рукой. Если клиент не ситофил , вряд ли его возбудят жирные поджаренные крылышки.
Я поднялась в спальню и принялась придирчиво выбирать наряд. Костюм госпожи был отметен как слишком своеобразный, не факт, что мужчина оценит. Так же как и развратное белье с вырезами на самых интересных местах. Я стукнула кулаком в стену от раздражения. Вот почему я не любила незнакомых клиентов, о которых ничего не могла узнать заранее. Даже со вчерашними лордами было проще, слухи об их предпочтениях помогли мне с выбором корсетного платья. Но сейчас я растерялась.
В итоге решила, что самым правильным будет примерить легкое бежевое платье. С воздушными юбками и удивительно тонким лифом. Весь крой наряда придавал мне флер очаровательной наивности, словно юная прелестница вышла прогуляться на зеленый луг и погладить овечек. Вот только мои округлые формы под нарядом и выступающие соски под тонкой тканью добавляли образу искусительной развратности.
— Что ж, — прошептала я, разглядывая себя в зеркало, — попробуем вначале поиграть в невинность.
Представляя ход вечера, решила, что, возможно, будет правильным потянуть время дразнящим раздеванием, поэтому на ножки натянула шелковые чулочки и прелестные атласные балетки на лентах.
Чудо как хороша!
Вот только волнение никуда не делось. Спустившись в гостиную и усевшись в кресло, я провела остаток вечера в ожидании и сигаретном дыму.
Ровно за час до полуночи в дверь позвонили. Я вздрогнула от трели колокольчика и отправилась открывать.
Гость стоял на пороге, облаченный в черный плащ с капюшоном, полностью скрывающим его лицо. За плотной пеленой дождя я приметила припаркованный у дороги автомобиль той же модели, что обрызгал меня сегодня утром. Конечно, вряд ли водителем был именно мой клиент, но на мгновение негатива к нему у меня прибавилось.
— Приятной ночи, сэр, — поздоровалась я, приветливо улыбаясь незнакомцу. — Рада видеть вас у себя в гостях. Проходите.
Ответом он меня не удостоил, но в холл вошел.
— Разрешите снять с вас мокрый плащ. — Я услужливо протянула руки к вороту его одежды, но от меня отстранились.
— Я сам. — В его голосе прозвучала неприкрытая брезгливость, которая меня тут же озадачила.
Что-то новенькое.
Я внимательно следила, как мужчина сбросил с лица капюшон, обнажая вороную шевелюру густых волос и лицо в полумаске. По всей видимости, клиент захотел соблюсти полную анонимность, раз боялся показать свой лик. Я лишь смогла отметить для себя блеск его стальных глаз в прорезях матового аксессуара и красивые губы, которые вскоре придется поцеловать, погрузив гостя в пучину эротических грез.
Он сам снял верхнюю одежду и сам повесил ее в гардеробную.
Меня вновь одарили странным взглядом.
— Ведите, — сухо приказал он.
Я попыталась взять его за руку, но и этого мне не позволили. Зато оглядев гостиную, клиент скептично поинтересовался:
— Это здесь вы “работаете”? — Последнее слово он выделил особым выражением неодобрения.
Я же ломала голову, зачем он вообще сюда явился за такие деньги, если строит из себя ханжу. Обидно было другое: пока я до него не дотронусь, магия не позволит понять, какие же тайны хранятся в эротических мечтах гостя. Про поцелуй пока даже речи не шло.
— Можем тут, а можем в спальне, — ласково проворковала я в попытке растопить сердце сухаря. — В любом месте, где захотите. На столе, на полу, в ванной…
По мере перечисления вариантов губы незнакомца сжимались в брезгливую полосу.
— Прекратите, — попросил он и, пройдя к дивану, уселся на самый край. Было видно, что гостю у меня неуютно. Хотя барские замашки и повелительный тон выдавали в нем знатную особу. — И сядьте!
Подчиняясь, я заняла свое место в кресле. То, что клиент оказался сложным, я уже поняла, а вот как к нему подойти, еще нет.
— Вина? — предложила я, указывая взглядом на закрытую бутылку.
Гость смерил ее тяжелым взглядом и покачал головой.
— Нет. Я здесь не за этим.
Можно подумать, я не догадалась, что к куртизанкам ходят не затем, чтобы выпить.
— А зачем? — поинтересовалась я, внимательно продолжая изучать гостя. К моему сожалению, на руках у него еще и перчатки обнаружились. Неужели ему так противно здесь находиться, что он побрезговал их снять?
— Я на вас поспорил, — нагло заявил гость, вкладывая во фразу оттенки множества эмоций: от азарта до бесконечной надменности.
— Очень интересно, — протянула я. — И в чем же заключается ваш спор?
— В том, что продержусь три ночи наедине с самой красивой и искусной куртизанкой Панема.
В удивлении я округлила глаза. Конечно, это было даже приятно, что меня наградили столь лестным званием, но вот про три ночи и “продержусь” стало очень интересно.
— Насколько знаю, оплачено только две. Неужели вы настолько неуверенны в себе, что решили на третью даже не замахиваться?
— Хозяйка этого заведения не согласилась, — признался он. — Сказала, что подобное не в правилах вашей работы и что ради меня и так пошли на исключение.
В этот миг к Марджери я невольно испытала если не прилив благодарности, то как минимум “спасибо”, что она не сотворила мне еще большую подставу.
— Что же касается моих сил, то в них я уверен. Мне противны вы и ваша работа, поэтому никакие уловки и соблазнения не способны заставить меня до вас даже дотронуться.
Пожалуй, это самый удивительный клиент за мои три года работы куртизанкой.
— И ради чего, простите, вы тогда заплатили ТАКИЕ деньги, — не уставала интересоваться я в попытке понять чужие мотивы. — Чтобы просто посидеть на диванчике?
— На кону гораздо большая сумма и, возможно, вам что-то скажет это слово — честь. Я буду не я, если поступлюсь своими принципами и трону грязную девку.
Я не выдержала и рассмеялась. Ну что за странный мужчина? Мне же проще в какой-то степени.
— Так в чем проблема? Я могу вам даже помочь в этом “нелегком” деле. Всего за двадцать дополнительных тысяч золотом я готова не приставать к вам и уйти спать в свою спальню, не смущая своим греховным видом. И тогда ваша честь точно останется незапятнанной.
Но мое предложение не оценили.
— Не все так просто, Торани, — незнакомец в маске знал мое имя. — Вы крайне наивны, если полагаете, что спор был исключительно на словах. Мои друзья сведущи в магических договорах, и поверьте, условия, которые я подписал, не дадут мне схитрить или соврать об исходе ночей. К слову, в договоре мы прописали мотивацию и для вас.
Я подарила ему заинтересованный взгляд:
— То есть деньги, оплаченные за ночь, вы посчитали недостаточной мотивацией?
— Считайте их платой за исключение из правил, чтобы попасть к вам на две ночи. А эти, — он достал из внутреннего кармана пиджака сложенную вдвое бумагу, — вексель на ваше имя и триста тысяч вы получите, если сумеете меня соблазнить.
Я замерла, услышав баснословную сумму, способную сократить мой срок в борделе на несколько лет. И поняла одно: этот брезгливый сноб обязательно уйдет от меня, оттраханный собственными желаниями.
— Вызов принят, — легко соблазнилась я, облизав губы. — Тогда предлагаю все же выпить за начало интересной игры. — И, словив очередной обеспокоенный взгляд стальных глаз под маской, добавила: — Не волнуйтесь, вино прекрасное и даже не отравлено. Его-то вы пригубить не побрезгуете?
Он покачал головой и даже сам потянулся к бутылке и штопору. Я же невольно залюбовалась фигурой незнакомца, красиво очерченной дорогим костюмом. Широкие плечи под пиджаком, мускулистая грудь под рубашкой и жилетом. Я оценивающе опустила взгляд вниз, задержавшись там, где скрывалось то самое мужское достоинство.
Не то чтобы я искала там что-то для себя новое, но мне вдруг стало любопытно, а не импотент ли часом мой высокоморальный гость или не комплексует ли из-за размера. Это бы многое могло объяснить. Однако выпуклость между брючин явственно намекала, что, даже находясь не в боевом настроении, достоинство незнакомца внушало уважение.
Я отвела взгляд и забрала у мужчины предложенный бокал. Вино оказалось терпким, оставляющим горьковатое послевкусие на губах. Не самое любимое, поэтому я отставила напиток в сторону и невинно поинтересовалась:
— Я бы хотела знать ваше имя, но думаю, вы не согласитесь его назвать. Может, придумаете любое? Мы ведь должны как-то начать с вами общаться.
— Аластар, — после недолгих размышлений ответил он.
Свое вино сноб пробовать не спешил, лишь после того, как я повторно отпила из своего бокала, немного пригубил напиток.
Я даже усмехнулась его подозрительности. Неужели он действительно думал, что в самом элитном публичном доме Панема станут рисковать репутацией и подливать возбуждающие снадобья клиентам?
— Аластар. — Я попробовала его имя на вкус, и оно мне понравилось. Пускай даже не настоящее. — У нас осталась одна формальность. Вы должны подписать договор об оказании вам услуг интимного характера. Это обязательное условие в нашем заведении.
Я материализовала перед ним бумагу и ручку. Если он не хочет дать мне шанс дотронуться до него по-хорошему, я буду действовать по-плохому. Все же его подпись на документе даст мне возможности и простор для действий.
Но моей уловке было не суждено сработать.
— Договор был подписан утром у Марджери, — сухо ответили мне. — Я дополнительно внес пункт, позволяющий вам оставить “работу” невыполненной, а договор в любом случае исполненным.
От такого у меня пальцы невольно сжались в кулаки, а ногти больно врезались в кожу. Да как так?
Это, конечно, очень щедро и предусмотрительно с его стороны, но не тогда, когда мне нужны деньги. Своим глупым пунктом он лишил меня единственной лазейки. Самое обидное, что даже начни я сейчас перед ним самый откровенный стриптиз — это делу не поможет. Аластар проникнется ко мне лишь еще большей неприязнью и вообще не подпустит к себе даже на сантиметр. А мне был нужен контакт.
— Что ж, как хотите. — Я заставила договор испариться, заменив его зажигалкой и сигаретами. Заправила любимую вишневую в мундштук и склонилась над столиком, озвучив предложение, — Не затруднит ли подарить даме огонька?
Аластар с неохотой взял зажигалку и, чиркнув колесиком, поднес крошечный светлячок к сигарете. Я с удовольствием затянулась и откинулась на спинку кресла.
Что ж, задача по-прежнему оставалась сложной: соблазнить этого ханжу так, чтобы завтра, захоти он добавки, моя магия на него подействовала; добыть деньги для подкупа гадкого докторишки, а заодно и рассчитаться с львиной частью долга Марджери.
Жаль только, клиент оказался строптивым. Признаться, за три года я привыкла к более легким задачам, обычно мужчины на меня прыгали сами, ну или были не против, если на них прыгну я.
— Значит, — выдохнула я очередное дымное кольцо, понимая, что хоть какую-то беседу необходимо начать, — я вам глубоко противна?
— А вы самой себе не противны? — склонив голову, ответил он вопросом. — Не противно пропускать через себя сотни мужчин, дарить им поцелуи, позволять к себе потребительское отношение?
Наверное, будь я младше, не удержалась и от души бы высказалась о своих истинных эмоциях. Ведь этот вопрос затронул больную тему. Нет, противно мне не было, я уже давно не испытывала ощущений боли или унижения от своей работы. Иначе не сумела бы здесь выжить, но такая жизнь все же была мечтой.
Я провокационно закинула ногу на ногу, специально обнажая коленку в чулочке.
— Ну что вы! — с хорошо скрытой злостью произнесла я сквозь улыбку, обещающую все страсти этого мира. — От своей работы я получаю массу удовольствия. А смысл моей жизни — деньги и очень большие деньги. Никак иначе, ведь только так может быть у развратной шлюхи!
— Отвратительно, — бросил мужчина, отводя взгляд.
— Да что вы говорите? — притворно изумилась я. — Настолько отвратительно, что ....